Geum.ru
Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

Кулагина Ольга Анатольевна

ЯЗЫКОВОЕ ПОРТРЕТИРОВАНИЕ ЧУЖОГО

КАК СПОСОБ ПЕРЕДАЧИ ЭТНОКУЛЬТУРНОГО ДИССОНАНСА

ВО ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.05 - романские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

кандидата филологических наук

Москва - 2012

Работа выполнена на кафедре романской филологии Института иностранных языков Государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования города Москвы

Московский городской педагогический университет

Научный руководитель:  доктор филологических наук, профессор

  Викулова ариса Георгиевна 

Официальные оппоненты:  Овчинникова Галина Витальевна,

доктор филологических наук, профессор,

ФГБОУ ВПО Тульский государственный

педагогический университет им. Л.Н. Толстого,

факультет иностранных языков,

профессор кафедры романо-германской 

филологии и методики преподавания

Закаржевская Светлана еонидовна,

кандидат филологических наук, доцент,

ФГБОУ ВПО

Московский педагогический

государственный университет,

факультет иностранных языков,

профессор кафедры грамматики

французского языка

  

Ведущая организация:  ФГАОУ ВПО Белгородский

  государственный национальный

  исследовательский университет

Защита состоится л _________ 2012 г. в ___ часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.16 при ФГБОУ ВПО Московский педагогический государственный университет по адресу: 119571, г. Москва, пр. Вернадского, д. 88, ауд. 602.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО Московский педагогический государственный университет по адресу: 119991, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан л ноктября 2012 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета  Мурадова Лариса Андреевна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению языковых средств представления категории инаковости как социального феномена, конструируемого социумом и индивидом в соответствии с нормами конкретной культуры на конкретных исторических этапах развития французского языка. Значимость инаковости (alterite) в социокультурной эволюции как категории, объективирующей Другого, раскрыта в филологических исследованиях на материале различных языков (М.М. Бахтин; Е.П. Захарова; И.Т. Касавин; Л.В. Куликова; А.Б. Пеньковский;

Г.Г. Почепцов; Т.И. Семёнова; L. Bonoli; Ch. Geoffroy; P.-J. Labarriere). Исследование выполнено в рамках лингвокультурной парадигмы,  когда наблюдается пристальное внимание к фундаментальному соотношению объективного и субъективного в языке, этнокультурному фактору и аспектам культурнообусловленного межличностного взаимодействия представителей разных культур. Постулируемое в лингвокультурологии единство языка и культуры рассматривается в работе через анализ экстралингвистических факторов, влияющих на состояние системы языка.

В связи с этим встают вопросы об уточнении специфики категории инаковости, о факторах и способах реализации этнокультурного диссонанса в различные временные срезы, выявлении социокультурного контекста, который характеризуется как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. Диахронический аспект языковой репрезентации категории инаковости во французском языке не был предметом специального исследования.

Гипотеза исследования. Учитывая специфику французского культурного пространства, можно предположить, что в его пределах  в течение IX-XXI вв. сформировалась категория инаковости, проявляющаяся при представлении чужого путём его портретирования, под которым понимается репрезентация образа чужого в его дифференциальных чертах - внешность и коммуникативное поведение. В социокультурной эволюции образ чужого изменчив и может быть измерен спецификой контактов с иным этносом в целом, а также напрямую связан с хронотопом, т.е. пространственно-временными отношениями. При этом французский язык отражает аксиологические оценки чужого, формирующиеся в рамках норм и ценностей культуры на разных исторических этапах. В аксиологическом аспекте французский язык выступает в качестве исторического ретранслятора французской культуры в плане оязыковления инаковости носителей чужой лингвокультуры.

Актуальность исследования обусловлена востребованностью нового знания  о  языковых способах представления категории инаковости, малой изученностью проблемы этнокультурного диссонанса, обусловленного категорией инаковости, реализуемой в процессе социокультурной эволюции в диахронии языка. Подобное внимание вызвано необходимостью теоретического осмысления средств выражения этнокультурного диссонанса во французском языке, значимого в рамках лингвокультурологической оппозиции Запад / Восток, когда чужой (etranger) выступает как объективно линой (autre) - представитель неевропейской культуры. При этом в диссертационном исследовании под термином Восток понимается как арабский (мусульманский) Восток, так и Дальний Восток, в частности Япония, отношения с которой Франция начала развивать в середине XIX в.

Кроме того, актуальность проистекает из неопредёленности конститутивных признаков этнокультурного диссонанса, релевантных в рамках конкретных  культур, а также тем, что изучение языковых средств портретирования чужого находится в сфере интересов ряда наук (прагмалингвистики, социолингвистики, этнографии, этнопсихологии, дискурсологии, лингвокультурологии).

Научная новизна исследования определяется тем, что в нём впервые в качестве объекта методологически обоснованного исследования избирается категория инаковости, играющая активную роль в межкультурной коммуникации, рассматриваемая с позиций лингвокультурологии. Обращённость современной лингвистики к проблеме человек в языке и рассмотрение языка как деятельности привели к оформлению нового антропоцентрического подхода к изучению языка, что предполагает учёт всех параметров человека говорящего, в том числе его этничности. Смена научной парадигмы в языкознании поставила вопрос о переосмыслении лингвистических задач, пересмотре принципов изучения ряда категорий, в том числе категории лидентичность (identite). Новизну исследованию придаёт новый междисциплинарный ракурс изучения этнокультурного диссонанса в различные временные срезы истории французского языка для выявления параметров изменения оценки чужого франкоязычным социумом. Впервые предпринимается попытка системного анализа особенностей оязыковления категории инаковости как социального конструкта, предлагается и обосновывается научная методика исследования способов репрезентации чужого,  выявляются и систематизируются вербальные средства этнокультурной идентичности  в определённых социокультурных и временных рамках.  Впервые вводится термин  этнокультурный диссонанс, выявляются его параметры.

Объектом исследования является портретирование чужого во французских литературных текстах. При этом под портретом  в работе понимается репрезентация образа Другого / чужого в дифференциальных чертах - внешность (телесность) и коммуникативное поведение. Портрет чужого  рассматривается в рамках этнокультурного диссонанса, который понимается в работе как вид межкультурной интеракции, проявляющейся в виде коммуникативного дискомфорта, вызванного различиями у коммуникантов в ценностях, манере поведения, языковых стратегиях, принятых в контактирующих этнических сообществах.

Предметом исследования выступают языковые средства французского языка, репрезентирующие категорию инаковости в условиях этнокультурного диссонанса.

Теоретической базой послужили отдельные теоретические положения, представленные в трудах специалистов в области:

  • философии и философии языка (М.М. Бахтин, В. фон Гумбольдт, И. Кант, И.Т. Касавин, Б. Кроче, Д.Г. Трунов, H. Beji, J.-C. Margolin, E. Portella, J.-P. Sartre, P. Savidan) - детерминация познавательной и языковой деятельности различными контекстами (культурным, литературоведческим, эстетическим); акцентирование различных аспектов взаимодействия субъекта с Другим (экзистенциальный, этнический, социальный, политический аспекты);
  • семиотики (Н.Л. Жуковская, Г.Г. Почепцов, Б.А. Успенский) - фокализация на взаимосвязи языка и мышления, а также на основных категориях отдельных культур; семиотизация образа Другого как потенциального врага; разработка проблемы точки зрения в художественном тексте;
  • культурологии  (С.С. Аверинцев, Е.С. Бакшеев, В.В. Бартольд, В.П. Даркевич, Л.П. Карсавин, Ш. Эйзенштадт, H. Beji, J. Ceard, N. Daniel, R. Leveau, P. Savidan, G. Zarate) - критическая проблематизация понятий диалог культур, мультикультурализм, лэтноцентризм, в том числе в диахроническом аспекте;
  • ингвокультурологии (В.М. Алпатов, Е.Л. Березович, Е.М. Верещагин, В.В. Воробьёв, Г.Д. Гачев, В.Б. Касевич, В.Г. Костомаров, В.В. Красных, И.Ю. Марковина, В.А. Маслова, Н.Н. Кириллова, Ю.А. Сорокин, В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян, F. Mackenzie) - репрезентация таких феноменов, как национальные ценности, этнические стереотипы, картина мира на языковом уровне;
  • психологии (Е.Н. Резников, J. Bruner) - исследование психологических особенностей этноса и особенностей восприятия этнофорами друг друга в процессе межкультурного общения; раскрытие взаимосвязи между культурой и познавательными процессами индивида;
  • теории коммуникации (А.Ю. Беляева, А. Вежбицкая, Д.Б. Гудков, Е.П. Захарова, В.И. Карасик,  Т.В. Ларина, С.Н. Плотникова, Е.Ф. Сухова, С.С. Тахтарова), в частности,  на материале французского языка (А.П. Седых, M. De Carlo, Ch. Geoffroy, A. Richard, E. Tabet) - категоризация и детальное рассмотрение вербальных и невербальных коммуникативных стратегий и тактик;
  • аксиологической лингвистики  (Е.Ф. Серебренникова) - введение и анализ такого понятия, как этносемиометрия языковых единиц;
  • теории когнитивного диссонанса (Л. Фестингер) и теории перевода (Г.Д. Воскобойник, Е.А. Вебер) - установление взаимосвязи между языковой (переводческой) деятельностью индивида и таким феноменом психологического порядка, как когнитивный диссонанс;
  • ингвистической семантики (Е.М. Вольф, А.Б. Пеньковский) - фокализация на языковых способах выражения оценочного отношения; выделение и исследование такой семантической категории, как чуждость;
  • этнологии и  этнолингвистики (С.А. Арутюнов, Е.Л. Березович, Е.Ю. Горшунова, Т.А. ван Дейк, О.С. Иссерс, О.А. Корнилов, С.В. Лурье, В.С. Малахов, Ю.П. Платонов, А.П. Садохин, А.П. Седых, Э. Сепир, Н.И. Толстой, Д.Х. Хаймз) - рассмотрение различных аспектов взаимодействия языковых и культурных особенностей этноса;
  • педагогики и лингводидактики (Ю.В. Щербинина, G.-F. De Salins, G. Zarate) - рассмотрение такого феномена, как речевая агрессия, в частности в педагогической коммуникации; актуализация понятия лэтноцентризм в рамках обучения французскому языку как иностранному.

Кроме того, теоретической основой для написания диссертации послужили отечественные и зарубежные труды по истории и социокультурологии (А.Я. Гуревич, О.А. Добиаш-Рождественская, М.А. Заборов, В.Э. Молодяков, П.А. Мошняга, Й. Хёйзинга, H. Drevillon, G. Duby, A. Farge, F-X. Garneau, D. Iogna-Prat, J. Le Goff, R. Mandrou, R. Muchembled), а также по романистике, где проблема рассматривается в рамках:

- истории французского языка (В.Ф. Шишмарёв, Н.А. Катагощина, Н.М. Васильева, Л.М. Скрелина, Л.А. Становая, З.Н. Волкова, Т.Г. Игнатьева, В.Б. Бурбело,  Н.Ю. Субиркина, F. Brunot, A. Dauzat, Ch. Marchello-Nizia, J. Picoche);

- социолингвистики (G. Matore);

- теории дискурса (Л.П. Рыжова, L. Bonoli, P.-J. Labarriere, A. Richard);

- французского литературоведения (Г.К. Косиков, J. Bedier, G. Paris, P. Zumthor).

В большинстве работ анализируются, главным образом, те или иные проявления диссонанса; тем не менее, во взаимоотношениях представителей франкоязычного социума с представителями иных культур (прежде всего - восточных) присутствуют периоды относительной гармонии, связанные с расширением контактов между странами и, соответственно, между культурами, - следовательно, с возрастанием интереса к чужим культурам, что находит своё отражение как в языке вообще, так и в художественных текстах в частности.

Материал исследования. Релевантным для диахронического исследования является обращение к художественному дискурсу, поскольку языковое портретирование чужого  с наибольшей степенью  адекватности может быть выявлено именно на материале художественной литературы, где представлена суть языка как орудия коммуникации, а его важнейшим элементом является конструирование моделей межперсональной интеракции персонажей разных культур.

Поскольку история языка строится как история письменных форм речи (Л.М. Скрелина), то письменный художественный текст является значимым источником диахронического исследования. Выбор столь длительного временного среза для анализа материала объясняется тем, что исторические периоды развития общества позволяют проследить, как во франкоязычном социуме меняется картина восприятия чужого от полного неприятия к толерантности и наоборот.

итературный дискурс образует особое измерение в коммуникации, переводя процесс создания литературного произведения на уровень структуры языковой личности коммуникантов, чья коммуникативная деятельность возможна в определённом социокультурном контексте эпохи (Т.Г. Винокур). Только по письменным памятникам, материальным свидетельствам языка, возможно изучение письменного литературного дискурса, который предстаёт как форма письменного общения, где смоделированы коммуникативные ситуации в диахронической перспективе. При этом вербальные и невербальные средства общения выступают комплексно, поддерживая и усиливая речевые партии персонажей, что может быть описательно представлено в художественных текстах (Н.И. Формановская).

В теоретических работах, посвящённых в той или иной степени образу чужого, исследование проводится, главным образом, на материале современных текстов, т.е. датированных второй половиной XX - началом XXI вв. Для верификации теоретических положений  привлекались франкоязычные тексты XI-XXI вв. Корпус эмпирического материала составил более 3000 примеров, 152 из них отобраны для демонстрации практического применения предложенного в работе этнолингвистического анализа текста.

В диссертационном исследовании за основу принята периодизация истории французского языка, предложенная современными французскими лингвистами Ж. Пикош и К. Маркелло-Низья. Данная периодизация опирается на развитие лексической системы французского языка, релевантное для данной работы, и выделяет следующие периоды: старофранцузский  период (до 1350 г.), среднефранцузский период (1352 Ц1605 гг.), классический период (1605 - 1777 гг.) и современный период.

В работе проводится анализ произведений не только французских авторов, но и бельгийского франкоязычного автора А. Нотомб. Тем не менее, мы используем термин французская литература, так как романы А. Нотомб издаются во Франции, что свидетельствует об их соответствии французскому восприятию образа чужого.

Целью диссертационной работы является выявление языковых средств репрезентации чужого в ситуациях этнокультурного диссонанса с их последующим семантическим и прагматическим анализом. Достижение этой цели связано, в свою очередь, с изучением  лингвокультурологического характера портретирования чужого.

Поставленная цель обусловила необходимость постановки  и решения следующих исследовательских задач:

  1. проанализировать основные аспекты изучения инаковости в отечественной и зарубежной лингвистике с целью обоснования основных понятий и методологии исследования; определить базовые теоретические положения для исследования этнокультурного диссонанса;
  2. определить языковые средства представления образа чужого с позиций инаковости в диахронической перспективе;
  3. обосновать возможность использования этносемиометрии как способа аксиологического лингвистического анализа  лексических единиц, репрезентирующих инаковость;
  4. установить основные лексические единицы, передающие идею инаковости во франкоязычных художественных текстах;
  5. выявить специфику портретирования чужого во французском языке;
  6. рассмотреть на языковом материале доминантные черты межкультурного взаимодействия франкоязычного социума с представителями иной (восточной) культуры с точки зрения этнокультурного диссонанса.

Методологической основой исследования является принцип антропоцентризма, в соответствии с которым представляется возможной  репрезентация человека языковыми средствами. Антропоцентрический подход к изучению человека предполагает комплексное рассмотрение  сущности человеческой природы, необходимое для самоидентификации человека на разных этапах его развития. Примечательно, что при таком подходе в работах российских лингвистов ставится акцент на этнокультурологической ипостаси homo loquens (С.Г. Воркачёв, А.П. Седых, Е.Ф. Серебренникова).

В основу работы также положен историзм как методологический принцип филологии, предполагающий диахронию исследовательского взгляда  в историческую ретроспективу - среду формирования и функционирования изучаемого явления. Незыблемым при этом остаётся принцип лингвоцентризма в исследовании этнокультурного диссонанса.

Поставленные задачи и специфика изучаемого материала обусловили необходимость использования следующих исследовательских методов и приёмов исследования: метод наблюдения с последующим анализом и обобщением результатов, гипотетико-дедуктивный метод, сравнительно-исторический метод, метод контекстологического анализа, а также элементы статистического анализа и анализ словарных дефиниций как исследовательский приём. Особое значение в процессе исследования приобрёл этносемиометрический анализ лексических единиц, который рассматривается как оптимальный для изучения инаковости в диахроническом аспекте. В исследовании также применяется комплексный междисциплинарный подход (с привлечением идей и методов философии, психологии, этнологии, социолингвистики, прагмалингвистики, лингвокультурологии, этнолингвистики, аксиологической лингвистики, истории французского языка) как важнейший принцип анализа этнокультурного диссонанса, репрезентированного в письменном художественном дискурсе. При лингвокультурологическом описании феномена инаковости считаем принципиально методологически верным и продуктивным учитывать влияние на этот феномен таких факторов, как социальный, исторический, символический, которые в совокупности представляют культурологический фактор.

Теоретическое значение исследования определяется  вкладом в решение актуальнейшей общей междисциплинарной проблемы Ц  очерчивания понятийных границ этнической идентичности, а также поиском методов и подходов в её определении. В работе впервые выводятся особенности этнокультурного диссонанса в связи с инаковостью и выявляются способы его лингвистической репрезентации. Последовательно и исчерпывающим образом анализируется французская идентичность с учетом её исторической, политической, этнической, религиозной и  культурной специфики. Вносится определённый вклад в развитие романистики - применение этносемиометрического (лингвистического аксиологического) анализа ключевых лексических единиц французского языка, репрезентирующих идею инаковости - etranger и autre. В работе впервые выводятся особенности французской национальной идентичности в её отношении к чужому на современном этапе глобализации. Предложенные методы исследования могут быть применены для прогностического  исследования этнокультурного диссонанса применительно к любой европейской нации.

Работа вносит определённый вклад в теорию коммуникации, прагмалингвистику, теорию межкультурной коммуникации, в частности, углубляется научное знание об особенностях  французской лингвокультуры в диахронии.

В данной работе также намечены пути дальнейшего, более углублённого изучения проблемы

Практическая ценность проведённого исследования состоит в его потенциально прикладном характере: осознание сущности этнической идентичности, осознание неперспективности оппозиции в рамках этнокультурного диссонанса способствуют установлению эффективной межкультурной коммуникации. Основные теоретические положения и выводы, полученные в результате исследования, а также диахроническое описание способов языкового портретирования чужого в рамках этнокультурного диссонанса во французском языке, могут быть использованы в качестве теоретического и практического материала в таких вузовских курсах для студентов бакалавриата и магистратуры, как история языка и введение в спецфилологию, лингвострановедение и страноведение, а также в возможности применения результатов исследования  при подготовке спецкурсов по межкультурной коммуникации, социолингвистике, этнолингвистике, при написании курсовых и выпускных квалификационных работ.

Положения, выносимые на защиту. Обращение к анализу языковых средств портретирования чужого  в рамках этнокультурного диссонанса должно учитывать следующие моменты:

1). Среди разнообразных трактовок понятия лидентичность оптимальным представляется подход, позволяющий рассматривать категорию идентичности как феномен социальной реальности, создаваемый при помощи языковых и иных семиотических средств. Это делает обоснованным исследование языковых средств конструирования инаковости, чуждости, а также легитимирует введение термина лэтнокультурный диссонанс как процесса и результата лингвистического конструирования образа чужого в диахронии языка.

2). Этническая социализация индивида во франкоязычном социуме проходит несколько этапов: а) инаковость не предполагает оппозитивные отношения другой чужой; б)  инаковость репрезентируется оппозицией другой = чужой, которая осмысливается через образ чужого.

3) Языковое портретирование чужого в художественном дискурсе XI-XXI вв. рассматривается как способ передачи этнокультурного диссонанса, который, как вид межкультурной интеракции, зависит от социокультурных факторов. Из элементов смыслового континуума преданный союзник - партнёр - симпатизирующий - сомневающийся - равнодушный - неприязненный - противник - фанатичный враг (И.Т. Касавин) наиболее отчётливо реализуются четыре последних: равнодушный (XVIII - XIX вв.,  вторая половина XX в.) - неприязненный (XVIЦXVII вв.) - противник (XIVЦXV вв.) - фанатичный враг (XIЦXIII вв.), что свидетельствует об отсутствии полной гармонизации взаимоотношений между контрарными культурами. Вместе с тем, в бинарной оппозиции свой / чужой наблюдается проявление толерантности, граничащее в определённые периоды (вторая половина XX в.) с вседозволенностью. Этнокультурологические изменения во французском социуме носят циклический характер, когда язык фиксирует возможную градацию межкультурных контактов  между французской и восточной культурами от относительной гармонии до этнокультурного диссонанса, переходящего в конфликт.

4) Ценностными координатами языковой картины мира французского социума в диахронической перспективе, диагностирующими социальную эволюцию в коммуникации с Другим, являются  этническая идентичность, инаковость, этнические стереотипы. Специфически французскими репрезентантами идентичности и  инаковости являются базисные лексемы etranger (чужой), autre (другой) и meme (такой же), коммуникативно-социальная релевантность которых детерминирована в опосредованной литературной коммуникации ценностными ориентирами, отражающими знание о человеке говорящем в ситуации этнокультурного диссонанса, обусловленного установками поведения коммуникантов, а также их социально-статусной принадлежностью.

5) Диахроническая этносемиометрия как метод оценочного измерения лексем etranger (чужой), autre (другой), и meme (такой же), репрезентирующих инаковость в пространстве межкультурной коммуникации,  позволяет установить основные вехи в осмыслении французами как идентичности, так и инаковости, в целом совпадающие с периодизацией истории французского языка.

6) Диссонанс представляет собой как культурно, так и этнически обусловленный социальный конструкт, чья этническая специфика обусловлена такими социокультурными характеристиками конкретного социума, как стереотипы мышления, модели поведения, обычаи, исторически складывающиеся на всём протяжении развития и становления французского социума. Взаимодействие представителей контрарных культур (французской и восточной) строится на применении языковых и неязыковых приёмов коммуникации и репрезентируется посредством использования таких лингвистических средств, как аффективно-оценочная лексика, в том числе инвективная, направленная на принижение социального статуса адресата (В.И. Жельвис); общественно-политические термины; элементы религиозного дискурса.

Апробация работы. По результатам проведённого исследования были представлены доклады на Научных сессиях Института иностранных языков МГПУ (2009, 2010, 2011, 2012), семинаре Русское культурное пространство при ЦМО МГУ (2009), научно-практической конференции с международным участием Универсум языка и личности (МГПУ, 2009), научно-практической конференции с международным участием Лингвистическое наследие Шарля Балли (РГПУ им. А.И. Герцена совм. с СПбГУ, 2009), Мартовских чтениях МПГУ (2010, 2011, 2012), международной научно-практической конференции Французский язык и культура Франции в России XXI века (НГЛУ, 2011), международной научной конференции Бестиарий в словесности и изобразительном искусстве (РГГУ совм. с Гуманитарным клубом Intrada, 2011). Результаты исследования обсуждены на заседании кафедры романской филологии МГПУ (24 мая 2012 г.). Основные положения диссертационного исследования отражены в 11 публикациях общим объёмом 5,0 п.л. (из них 2,1 п.л. - в изданиях, рецензируемых ВАК).

Объём и содержание работы. Диссертация общим объёмом 202 страницы (из них 172 страницы основного текста) состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы, включающего 222 наименования, в том числе 82 на иностранных языках, Списка использованных словарей и справочных изданий (34 наименования), Списка источников примеров, Приложения.

Во Введении обосновывается актуальность, новизна исследования, выбор объекта и предмета анализа. Определяются цель и задачи исследования, используемые методы анализа, указывается теоретическая значимость  и практическая ценность, конкретизируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе Теоретические подходы к этнокультурному диссонансу: лингвистический аспект излагается теоретическая база исследования. Уточняются категория инаковости,  понятие этнокультурного диссонанса, исследуется их лингвистический аспект с точки зрения межкультурной коммуникации.  Рассматривается понятие этносемиометрии и проводится этносемиометрический анализ французских лексем etranger, autre и meme как наиболее значимых при исследовании языковой передачи инаковости.

Вторая глава Репрезентация чужого во франкоязычных текстах IX-XXI вв. содержит анализ языковых средств портретирования чужого во франкоязычной литературе по шкале интенсивности диссонанса; раскрываются экстралингвистические факторы, способствующие усилению диссонанса либо, наоборот, стабилизации относительно толерантного отношения; систематизируется языковой материал, позволяющий наиболее полно проследить эволюцию восприятия чужого на протяжении истории французского языка.

В Заключении обобщаются результаты проведённого исследования, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшей работы.

Приложение содержит материал, иллюстрирующий отдельные теоретические положения и выводы исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В центре данного диссертационного исследования находится лингвистическая репрезентация такого сложного социокультурного феномена, как этнокультурный диссонанс. Исследования различных языковых словарей и работ в близком нам русле показывают, что термин этнокультурный диссонанс пока не имеет чёткого определения. В связи с этим предлагается следующее рабочее определение данного термина: под этнокультурным диссонансом в данной работе понимается вид межкультурной интеракции, проявляющейся в виде коммуникативного дискомфорта, вызванного у коммуникантов различиями в ценностях, вероисповедании, коммуникативном поведении, в том числе языковых стратегиях, принятых в контактирующих этнических общностях.

Проблема этнокультурного диссонанса имеет под собой философские и культурологические основы. Так, с точки зрения философии, ключевой представляется категория Другого, которой  уделяется большое внимание в научных работах. Как с философской, так и с культурологической точки зрения, Другой рассматривается в рамках  триады  понятий идентичность (в нашем случае - этническая идентичность) / инаковость / толерантность (tolerance). Становление идентичности представляет собой длительный и сложный процесс. Обязательным условием становления и осознания идентичности является наличие Другого, т.е. некоего противостоящего элемента [Бахтин; Бубер 1998; Семёнова 2011; Топчий 2004; Трунов 2008; Sartre 1943; Savidan 2009; Testart 2004]. В рамках  проблематики данной работы одним из ключевых понятий становится понятие диалога культур, о котором можно говорить лишь тогда, когда присутствуют по меньшей мере две культуры, т.е. подтверждается идея о том, что данное явление невозможно без наличия Другого.

Поскольку в любом социуме существует насущная потребность практического взаимодействия с Другим, в том числе с этническим Другим (т.е. с представителями других этнических групп), данный факт обусловливает существование этнических стереотипов. Стереотип представляет собой некое духовное образование, существующее в сознании людей, образ, передающий значения, в которых есть элементы описания, оценки и предписания. Для нашей проблематики значимыми являются стереотипы восприятия, т.е. устойчивые представления о тех или иных явлениях или людях, свойственные представителям данной группы. Стереотипы объединяют в себе  социальный и психологический опыт общения и взаимодействия людей [Садохин 2011: 219] и могут быть либо положительными, либо отрицательными, но не нейтральными [Dictionnaire de l'alterite et des relations interculturelles 2010: 330]. Франкоязычные исследователи понимают под стереотипом некое коллективное представление, которым обусловлены поведенческие стратегии индивида, либо упрощённую репрезентацию объекта, которая лежит в основе коммуникации. При этом дискурсологи отмечают, что  стереотипы могут отражать попытку свести всё разнообразие социальных либо культурных ситуаций к нескольким основным параметрам, запечатлённым в сознании индивида [Dictionnaire d'analyse du discours 2002: 544]. Эти схемы могут объединять в себе совокупность действий, предметов или событий.

Для исследуемой проблематики важной представляется такая разновидность стереотипов, как этнические стереотипы, под которыми понимаются относительно устойчивые представления о моральных, умственных, физических и других качествах, присущих представителям разных этнических общностей [Словарь этнолингвистических понятий и терминов 2002: 175]. 

ингвистический аспект этнокультурного диссонанса может быть исследован с позиций этнолингвистики. Проблема связи языка и этноса, а также языка и культуры, имеет сложную природу, так как язык может по-разному рассматриваться по отношению к культуре. В процессе исследования языкового выражения инаковости важно учитывать как собственно лингвистические, так и экстралингвистические факторы. Человеческое сознание во все времена делило мир на свой и чужой, что позволяет говорить о семантической и коммуникативной категории чуждости [Захарова 1998; Пеньковский 2004]. Обе эти категории представляются релевантными и для французской лингвокультуры. Во французском языке категория чуждости выражена, главным образом, за счёт личных, притяжательных и указательных местоимений, причём первые могут замещаться неопределённо-личным местоимением on, которое способно передавать идею не только дистанцирования говорящего от собеседника, но также идею отчуждения от самого себя и от собственной речи [Labarriere 1983].

При изучении языкового аспекта этнокультурного диссонанса необходимо обратиться к такому виду лингвистического аксиологического анализа, как этносемиометрия, т.е. семантический анализ аксиологически нагруженных текстов. Лингвистический аксиологический анализ в данном диссертационном исследовании базируется на таких основных принципах, как принцип явно или неявно декларируемого ценностного отношения, принцип достаточной репрезентативности и принцип фрактальности. Данный вид анализа может осуществляться по трём направлениям, синтез которых мы используем в работе.

Предпринятый в работе этносемиометрический анализ слов etranger и autre, репрезентирующих этнокультурный диссонанс в различной степени,  позволяет отнести данные слова к лексико-семантическому полю линаковость, однако лексема etranger передаёт также идею чуждости, о чём свидетельствуют приведённые определения и примеры употребления данной лексической единицы. Лексема autre является более общей по отношению к лексеме etranger и репрезентирует собственно инаковость. На протяжении исторического развития семантики данных лексических единиц наблюдались неоднократные переходы от выраженного диссонанса к относительной гармонии и толерантности. Если лексема autre сохраняет в настоящее время нейтральное значение, которое можно считать лингвистической репрезентацией толерантности, то слово etranger представляется семантически цикличным. В начале своей эволюции данное слово передавало диссонанс, на протяжении своей дальнейшей истории его негативная коннотация постепенно нейтрализовалась, чтобы в конце XX в. снова передавать враждебное отношение. Что касается лексемы meme, на протяжении истории французского языка она не претерпевала кардинальных изменений семантики, передавая идею идентичности и схожести. Наиболее существенное изменение значения данной лексемы приходится на старофранцузский период (IX - XIII вв.), когда впервые было зафиксировано такое значение, как лотрицание инаковости. Мы считаем возможным предположить, что подобная расстановка приоритетов является, среди прочего, результатом глобализации и чрезмерного стирания культурных и языковых границ. В данных условиях может наблюдаться стремление к обособленности культур, в целях защиты своей идентичности, что находит своё отражение в языке, - в частности, в семантике.

Анализ французского языкового материала иллюстрирует приведённые выше теоретические положения. Картина восприятия чужого представителями французской лингвокультуры претерпевала неоднократные изменения на протяжении истории французского языка под влиянием экстралингвистических факторов (особенности внешней и внутренней политики, географические открытия). В старофранцузский (IX - XIII вв.) и среднефранцузский (XIV - XVI вв.) периоды чужой репрезентировался в литературных текстах как открытый враг на религиозной почве. Данный факт объясняется теоцентричностью модели мира, свойственной средневековому мышлению. В указанные исторические периоды основной номинацией чужого была лексема paien - лязычник. Данное слово использовалось для обозначения всех, кто не исповедовал католическую веру, и часто сопровождалось эпитетами, имеющими выраженную негативную коннотацию, например:

1) Adont i vinrent Sarrasin et paien / Por mon pais gaster et essillier;

Si amenerent le mal paien Brehier, / Un grant gaiant qui ot dis et set pies [Huon de Bordeaux 1960: 101].

Тогда сарацины и язычники пришли / Грабить и разорять мою страну;

И привели с собой злобного язычника Брегие, / Огромного великана, в котором семнадцать футов роста.

2) Culvert paien, mult avez dit grant blame [La Chanson de Guillaume 1949: 86].

Презренный язычник, вы изрекли страшное богохульство!

В целом, портретирование чужого в старофранцузский период чётко разделяется на физическую и моральную стороны. Физический портрет чужого (в данном случае - сарацины, намеревавшиеся захватить франкское королевство) отличается преобладанием языковых средств с мелиоративной окраской, о чём свидетельствуют следующие примеры:

1) Margariz est mult vaillant chevalers,

E bels e forz e isnels e legers...  [La Chanson de Roland 2008: 108-109]

Маргари - очень храбрый рыцарь,

Он красив, силён, быстр и проворен.

2) La forceure ad asez grant li ber, / Graisles les flancs e larges les costez,

Gros ad le piz, belement est mollet, / Lees espalles e le vis ad mult cler,

Fier le visage, le chef recervelet, / Tant par ert blancs cume flur en estet... [La Chanson de Roland 2008: 212-213].

Этот храбрец крепко сидит в седле,/У него узкие бёдра и широкие рёбра,

Крепкая, литая грудь, /Широкие плечи и ясный взгляд,/

Гордый лик, вьющиеся волосы, белые, как летние цветы.

В моральном портрете сарацин преобладают средства репрезентации с негативной коннотацией (в частности, аффективные прилагательные оценочного характера, отрицательно окрашенные прецедентные имена), когда речь идёт о религиозной принадлежности данного этноса:

1) En Babilone m'en vois a cuer dolant,

Au roi Gaudise, un cuivert mescreantЕ [Huon de Bordeaux 1960: 183].

Посылает [король] меня в Вавилон, с тяжёлым сердцем,

К королю Годизию, низкому безбожникуЕ

2) Li Sarazin Alderufe fu hardiz et prouz, / Chevaler bon, si out fere vertuz,

Mais Deu nen out, par tant est il tut perdu, / Ainz creit le glut Pilate e Belzebu,

E Antechrist, Bagot e Tartarin, / E d'enfern le veil Astarut [La Chanson de Guillaume 1949: 87].

Сарацин Альдеруф был отважным и доблестным, / Хорошим рыцарем, и это было добродетелью,

Но у него не было Бога, поэтому он был потерян, / А верит подлец в Пилата и Вельзевула,

Антихриста, Багота и Тартарина, / И из ада за ним наблюдает Астарот.

Наряду с этим, франки признают такие положительные качества сарацин, как доблесть и мужество в бою, - главные достоинства средневекового воина [Волкова 1983: 51], репрезентируемые посредством мелиоративной лексики:

1) Grandonie fut e prozdom e vaillant

E vertuus e vassal cumbatantа... [La Chanson de Roland 2008: 124-125]

Грандоний был доблестным и мужественным,

Сильным и храбрым в боюЕ

2) As vus Marsilie en guise de barun! [La Chanson de Roland 2008: 140-141].

Вот появляется Марсилий, как истинный герой!

3) Butifer li prouz e li forz Garmais <Е>,

E li reis de Nubie e li guerreres Tornas [La Chanson de Guillaume 1949: 73].

Отважный Бутифер и сильный Гармаис <Е>,

И король Нубийский и воинственный Торнас.

Таким образом, сарацины репрезентируются в старофранцузских текстах как смелые, сильные и доблестные воины, однако все эти качества оказываются менее значимыми для франков по сравнению с религиозной принадлежностью чужеземцев. Для номинации сарацин в проанализированных текстах часто используется инвективная лексика, направленная на принижение социального статуса адресата, как то:

1) Ultre, lecchere, malveis Barbarin! [La Chanson de Guillaume 1949: 36].

Подлец, презренный, злобный варвар!

2) ) Glut, mar fuissez tu nez [La Chanson de Guillaume 1949: 53].

Бандит, напрасно ты родился!

Если портретирование внешнего врага в старофранцузский период содержит некоторые элементы мелиоративной оценки, то репрезентация внутреннего чужого является однозначно негативной. В роли внутреннего врага в данный период выступают альбигойцы - представители такого еретического течения, как катаризм, центром которого во Франции был город Альби. Основным элементом номинации альбигойцев является лексема heretique - леретик, в переводе с греческого означающий способный выбирать [Tresor de la Langue Francaise informatise: atilf.atilf.fr/tlfi.htm]. Способность делать выбор, т.е. возможность проявления инаковости и демонстрации собственной идентичности, воспринимается листинными католиками (лles bons catholiques) негативно, о чём свидетельствуют следующие примеры:

1) ЕExhorte-les a chasser les heretiques d'entre les gens de bien [La Chanson de la Croisade albigeoise 1976: 23].

2) ...les perfides heretiques, obstines dans l'erreur [Ibid: 13].

3) Еles traitres heretiques [Ibid: 83].

4) Еles mechants, les insenses, qui acceptaient les doctrines heretiques [Ibid: 113].

5) Еla miserable gent heretique [Ibid: 181].

6) Ils [les Francais] y brulerent maint heretique acharne, de mauvaise engeance, mainte folle heretique qui regimbait au moment d'etre placee sur le bucher [Ibid: 117].

В приведённых примерах обращают на себя внимание эпитеты, которые сопровождают термин heretique и имеют негативную коннотацию, передавая идею коварства, безумия, убожества и ожесточённости: perfides, traitres, miserable, acharne, folle. Отдельно отметим первый пример, в котором чётко демонстрируется антитеза леретики - порядочные люди, из чего следует, что, на взгляд истинного католика, ни один еретик не может считаться порядочным человеком.

Говоря о моральном портрете альбигойцев, отметим, что его также составляют такие черты, как грубость, злоба и неотёсанность. Подтверждение этой идеи мы находим в следующих примерах:

1) Lorsque le roi des ribauds les vit escarmoucher contre l'armee des Francais <Е> il appela et rassembla tous ses truands [La Chanson de la Croisade albigeoise 1976: 55].

2) Les bourgeois de la ville virent arriver les croises, le roi des ribauds les attaquer, les truands s'elancer de toutes parts dans les fossesЕ [Ibid: 57].

3) Еles ribauds, ces fous et ces gueux, tuerent clercs et femmes et enfantsЕ [Ibid: 59].

4) Les goujats s'etaient installes dans les maisons qu'ils avaient envahiesЕ [Ibid: 59].

5) Еces vauriens de truandsЕ [Ibid: 61].

6) Е si l'on avait pendu comme des voleurs ces vilains qui tuerent les croises et les depouillerent, je l'aurais trouve bon [Ibid: 171].

Отметим, что репрезентация альбигойцев в тексте Песни об альбигойском крестовом походе, отобранном для анализа, практически не содержит элементов мелиоративной оценки, из чего заключаем, что отношение к внутреннему врагу было более жёстким и пристрастным, нежели к врагу внешнему.

В среднефранцузский период (XIV-XVI вв.) жанр героического эпоса, прославляющего христианскую веру, постепенно ослабевает, так же как и негативное отношение к сарацинам. Данные факты объясняются тем, что антимусульманская пропаганда постепенно утрачивала свою актуальность, поскольку основным врагом были уже не сарацины, а противники французов в Столетней войне (1337-1453 гг.) - англичане. В героическом эпосе того периода сохраняются элементы репрезентации сарацин, распространённые в предыдущий период, в частности лексема paien (вариант - payan), а также инвективные номинации glot (вариант - gloton) - бандит, подлец, fils ha putans - сын шлюхи, diable - дьявол. Что касается портретирования англичан - военных противников, оно является довольно скудным по сравнению с репрезентацией сарацин в предшествующий период. Нам представляется, что подобная скудость языкового инструментария вызвана принадлежностью англичан и французов к одной религии, из чего следует отсутствие вражды на религиозной почве. Наиболее распространённым средством номинации англичан является лексема ennemi - враг, а собственно Англия определяется как puissance ennemie - вражеская держава. В целом, англичане представлены как равные французам в военной мощи:

Les ennemis ne sont de fer immortelz ou indiviables ne que vous, ils n'ont glaives ne armeures que vous n'ayez les pareilles, ne ne sont en si grant nombre que ne soiez autant ou plusЕ [Chartier 1923: 17].

Враги не более бессмертны или несокрушимы, чем вы, у них не больше мечей и доспехов, чем у вас, их столько же, сколько вас, если не меньшеЕ

Англичане репрезентируются как человеческие существа, ничем не отличающиеся от французов, в результате чего происходит стирание инаковости и утверждение сходства между двумя европейскими народами.

XVI в. стал периодом осознания французами собственной национальной и культурной идентичности и, следовательно, формирования чувства гордости за свою нацию [Drevillon 1997: 18]. При этом познания французов о других континентах оставались довольно ограниченными. С началом географических открытий европейцы знакомятся с чуждыми для себя культурами, нравы и обычаи которых представляются европейским обывателям странными, если не пугающими. Вероисповедание остаётся основным фактором, влияющим на отношение к чужому. Так, в тексте своих путевых заметок французский путешественник Ж. Картье определяет индейцев следующим образом:

Cedit peuple n'a aucune creance en Dieu qui vailleЕ [Cartier 1977: 108].

Эпитет с мелиоративной коннотацией qui vaille характеризует именно христианского Бога, отсутствие веры в которого является недостатком индейцев.

Отметим, что в литературе XVI в. впервые наблюдается ирония как способ репрезентации чужого и отношения к нему. Ироническое отношение выражается путём использования языковых единиц, передающих смысл, противоположный денотативному, например:

Ils [les Indiens] sont larrons a merveille, de tout ce qu'ils peuvent derober [Cartier 1977: 59].

Классический период истории французского языка (XVII-XVIII вв.) стал поворотным в эволюции осознания французами своей идентичности. Подчеркнём, что данный период неоднороден в плане определения и оценивания чужого. В XVII в. чужими традиционно являлись представители любого народа, не исповедующего католицизм, который следовало обратить в истинную веру. К наиболее распространённым языковым средствам репрезентации чужого в литературе XVII в. отнесём такие лексемы, как infidele - неверный, idolatre - лидолопоклонник, ennemi - враг:

1) Еces ennemis [les Persans] de notre Religion et de la leurЕ [Avril 1693: 50].

2) Nous fumes sensiblement touchez un jour que nous passames pas un Bourg de ces infideles qu'on nomme Mordevates, du peu de soin que prennent les Moscovites, soit Pretres, soit Religieux, du salut de ces malheureux Idolatres, qui sont etablis en assez bon nombre dans le centre meme de la Moscovie, et qu'il seroit aise d'attirer a la connoissance du vray Dieu [Avril 1693: 129].

В литературе XVIII в. наблюдается обратная тенденция: если ранее чужие культуры изображались с позиции членов французского социума, то в XVIII в. происходит смена точки зрения, и представители иных культур (в частности восточной) репрезентируются сквозь призму их взгляда на французское общество. Такая смена ролей в межкультурных отношениях объясняется стремлением французских авторов встать на позицию восточной культуры и таким образом продемонстрировать недостатки своей родной культуры, одним из которых было отсутствие толерантности по отношению к Другому. Французская культура с позиции Востока характеризуется посредством негативно окрашенных лексических единиц:

1) Que vous etes heureuse, Roxane, d'etre dans le doux pays de Perse, et non pas dans ces climats empoisonnes ou l'on ne connait ni la pudeur ni la vertu! [Montesquieu 1964: 58].

2) Еun pays <Е> ou l'infidelite, la trahison, le rapt, la perfidie et l'injustice conduisent a la considerationЕ [Montesquieu 1964: 89].

Если в текстах предыдущих периодов представители восточной культуры репрезентировались как идолопоклонники, то в XVIII в. данная номинация применяется при портретировании представителей европейских социумов:

1) Еce roi est un grand magicien: il exerce son empire sur l'esprit meme de ses sujets; il les fait penser comme il veut [Montesquieu 1964: 56].

2) Le Pape est le chef des chretiens.C'est une vieille idole qu'on encense par habitude [Montesquieu 1964: 63].

Таким образом, до конца XVIII в. религия остаётся для французов одним из основных критериев отделения своих от чужих: все, кто не исповедовал католицизм, были чужды французскому социуму. Начиная с XIX в., на первый план выходит общественно-политический фактор, поскольку после Великой Французской революции вопрос национальной идентичности и роли государства в формировании последней стал одним из приоритетных. Постепенная смена приоритетов получила своё отражение в литературе того периода, подтверждением чему служат следующие примеры:

1) En Turquie toutes les institutions publiques sont dues a des particuliers; l'Etat ne fait rien pour l'Etat. Ces institutions sont le fruit de l'esprit religieux et non de l'amour de la patrie, car il n'y a point de patrie. Or, il est remarquable que toutes ces fontaines, tous ces kans, tous ces ponts tombent en ruines et sont des premiers temps de l'empire: je ne crois pas avoir rencontre sur les chemins une seule fabrique moderne: d'ou l'on doit conclure que chez les musulmans la religion s'affaiblit, et qu'avec la religion l'etat social des Turcs est sur le point de s'ecrouler [Chateaubriand 1963: 52].

2) Ce qui m'a frappe des le premier abord, en voyant les courtisans russes a l'oeuvre, c'est qu'ils font leur metier de grands seigneurs avec une soumission extraordinaire; c'est une espece d'esclaves superieurs [Custine 1855: 4].

Отмечается слабое участие государства в формировании национальной идентичности, а в отдельных случаях и подавление последней властными структурами. Антитезы publiques - particuliers и de grands seigneurs - une soumission extraordinaire, а также оксюморон esclaves superieurs передают идею полной безжизненности репрезентируемых стран с точки зрения представителя французской культуры, а также непонимания описываемыми этносами своей национальной идентичности.

В первой половине XX в. внешнеполитические факторы (Первая и Вторая мировые войны) обусловили видение лчужого во французском социуме как врага и отсутствие толерантности по отношению к нему. Чужими являлись не только пришедшие на французскую территорию захватчики (немцы), но и представители французской культуры, оказывающие содействие врагам. Характерно, что основной характеристикой чужого вновь является лексема ennemi. Другие оценочные средства, используемые для репрезентации чужого в литературе данного периода, также отличаются резкой негативной окраской, как то:

1) La police francaise devenue, par la grace de Vichy, une garde-chiourme, les trafiquants du marche noir, les hommes d'affaires et de lettres que l'armee d'occupation enrichit, cette humanite hideuse appartient a une espece eternelle [Mauriac 1945: 32-33].

2) Pour quelques ecrivains francais qui a Weimar se tinrent au garde-a-vous devant le Dr Goebbels, pour quelques peintres et sculpteurs qui ne comprirent pas que ce qu'ils incarnent depasse infiniment leur mediocre personnage, et qu'ils allaient humilier devant l'ennemi des siecles de l'art le plus illustre, pour ce honteux petit troupeau, combien de femmes et d'hommes risquent leur vie, souffrent et meurent sous le feu des pelotons! [Mauriac 1945: 35-36].

Вторая половина XX в. отмечена, напротив, чрезмерной толерантностью к чужим этносам, что привело к многочисленным рефлексиям во французском обществе о целесообразности толерантной политики, которая разрушает французскую национальную идентичность. Конец XX - начало XXI вв. характеризуются постепенным отходом от политики полной толерантности и тенденцией к замкнутости, что сходно с оцениванием чужого в старофранцузский период. Значимым представляется тот факт, что лексема etranger, репрезентирующая чуждость во французском языке, имеющая в старофранцузский период выраженное значение ennemi, вновь приобретает это значение в конце XX в. Вместе с тем, представители восточной культуры в конце XX - начале XXI вв. демонстрируют отсутствие толерантности по отношению к западной культуре. Во франкоязычной литературе данного периода эта тенденция передаётся посредством таких лингвистических средств, как персонификация предметов, принадлежащих чужой культуре, эпитеты, передающие ироническое отношение:

1) Le 8 janvier 1990, lТascenseur me cracha au dernier etage de lТimmeuble Yumimoto [Nothomb 1999: 7].

2) Ces Blancs se rendent-ils compte qu'ils sentent le cadavre? [Nothomb 1999: 112].

3) Quand l'odorant etranger s'en allaЕ[Nothomb 1998: 112].

Таким образом, проведённый анализ материала позволяет  говорить о цикличности репрезентации чужого и о постепенном возврате к системе ценностей старофранцузского периода в том, что касается толерантности и эстимации инаковости.

Результаты проведённого анализа считаем возможным обобщить в следующей таблице:

Таблица 1

Основные лексемы, репрезентирующие этнокультурный диссонанс в проанализированных текстах

Как показывает таблица, этнокультурный диссонанс может быть представлен лексемами, выражающими различные степени инаковости либо чуждости. Особенности оценивания чужого имеют циклический характер, т.е. резко негативное отношение к чужому как врагу наблюдается в наиболее древние периоды истории французского языка с последующим возобновлением уже в современный период, в XX - XXI вв. Если в IX - XIV вв. в основе отчётливого негативно-оценочного отношения к чужому лежит теоцентрическая модель мира, то в Новое время оценивание Другого обусловлено социально-политическими факторами, в первую очередь ролью государства в формировании национальной идентичности. Наряду с этим, врагом является не только внешний чужой, но и внутренний, т.е. принадлежащий к той же культуре, но заметно отличающийся от большинства своим вероисповеданием либо поведением. Для языковой репрезентации внешнего и внутреннего чужого французами используется одна и та же лексема - ennemi, обладающая выраженной негативной коннотацией. В то же время, чужие, оцениваемые как etrangers / autres, репрезентируются посредством более нейтральных языковых средств, не несущих явной негативной окраски.

Результаты исследования позволяют сделать следующие выводы.

1. Лингвистическое и культурологическое изучение портретирования чужого во французском художественном дискурсе IXЦXXI вв. было направлено  на установление закономерностей передачи этнокультурного диссонанса, который, как социокультурный конструкт, детерминируется общекультурными (историческими, социальными, психологическими) факторами, носит исторический характер и выражает пристрастное отношение к Другому. Вместе с тем, анализ материала позволил установить, что, начиная с Нового времени, культурные трансформации показывают противоположные процессы, когда этноспецифичность Другого вызывает толерантность представителей французского социума, их снисходительно-ироническое отношение к чужой идентичности, доходящее временами до вседозволенности (permissivite).

2. Наблюдение за материалом показало, что картина восприятия чужого представителями французской лингвокультуры претерпевала неоднократные изменения на протяжении истории французского языка под влиянием экстралингвистических факторов (особенности внешней и внутренней политики, географические открытия). В старофранцузский и среднефранцузский периоды чужой репрезентировался в литературных текстах как открытый враг; начиная с XVI в. - периода, когда европейцы начали открывать для себя иные культуры, - чужой воспринимается как нечто экзотическое и будоражащее умы. До конца XVIII в. одним из основных критериев отделения своих от чужих для французов была религия: все, кто не исповедовал католицизм, были чужды французскому социуму. Начиная с XIX в., на первый план выходит общественно-политический фактор, поскольку после Великой Французской революции вопрос национальной идентичности и роли государства в формировании последней стал одним из приоритетных. Наряду с этим, французское общество также было разделено изнутри на своих и чужих; в разные периоды чужими были еретики (старофранцузский период), протестанты (XVI - XVII вв.), представители других сословий (XVIII - начало XX вв.), коллаборационисты (годы Второй мировой войны). Портретирование чужих было резко негативным в старофранцузский и среднефранцузский периоды и в основном иронически-снисходительным (XVI в. - конец XIX в.).  В первой половине XX в. внешнеполитические факторы (Первая и Вторая мировые войны) обусловили видение чужого во французском социуме как врага и отсутствие толерантности по отношению к нему. Вторая половина XX в. отмечена, напротив, чрезмерной толерантностью к чужим этносам, что привело к многочисленным рефлексиям во французском обществе о целесообразности толерантной политики, которая разрушает французскую национальную идентичность. Конец XX - начало XXI вв. характеризуются постепенным отходом от политики полной толерантности и тенденцией к замкнутости, что сходно с оцениваем чужих в старофранцузский период. Значимым представляется тот факт, что лексема etranger, репрезентирующая чуждость во французском языке, имеющая в старофранцузский период выраженное значение ennemi, вновь приобретает это значение в конце XX в. Таким образом, проведённый анализ материала позволяет  говорить о цикличности репрезентации чужого и о постепенном возврате к системе ценностей старофранцузского периода в том, что касается толерантности и эстимации инаковости.

3. Основными лексическими единицами, репрезентирующими инаковость во французском языке, являются etranger и autre, причём лексема etranger способна также передавать идею чуждости. Лексема etranger обладает также цикличностью в смене значений, демонстрируя возврат к первоначальным дефинициям, т.е. существовавшим в старофранцузский период. Лексема autre преимущественно нейтральна, тем не менее, в определённые периоды истории французского языка она имела отрицательную коннотацию. Положительной коннотацией данная лексема никогда не обладала. Противоположное значение (идентичность) передаётся лексемой meme, которая не обладает выраженной коннотативной окраской, но, тем не менее, репрезентирует отчётливое сходство и идентичность объектов друг другу.

4. Эффект положительной или отрицательной оценки чужого достигается во французской литературе за счёт гиперболизации описаний, антитез, перифраз, плеоназмов, употребления лексических единиц с мелиоративной либо пейоративной коннотацией, метафорических сравнений. Все перечисленные языковые средства могут участвовать в создании иронического эффекта, призванного передать пренебрежительное отношение к представителю иной культуры, что наблюдается во французской литературе, начиная с XVI в. Видение и языковая репрезентация чужого также связаны с хронотопом, т.е. пространственно-временными отношениями. Если в более древние периоды (старо- и среднефранцузский) чужие выступали в роли захватчиков, посягающих на французскую территорию (сарацины в старофранцузский период, англичане в среднефранцузский), то начиная с XVI в. речь идёт о портретировании этносов, наблюдение за которыми осуществляется на их собственной территории, чем, как нам представляется, обусловлено ослабление резко негативной оценки со стороны французов. Средневековая теоцентрическая модель мира характеризуется идеологической составляющей, когда имеет место отчётливое негативно-оценочное отношение к Другому как к чужому, что находит своё отражение в лексико-семантической системе французского языка. Номинация Другого как фактора этнокультурного диссонанса осуществляется за счёт существительных пейоративной семантики и аффективных оценочных прилагательных. Свойственный же Новому времени антропоцентризм обусловливает возрастание интереса европейцев в целом и французов в частности к иным культурам, оцениваемым как экзотические, при репрезентации которых используется либо нейтральная, либо положительно окрашенная лексика.

5. Проанализированные литературные тексты (начиная с XVIII в.) содержат элементы портретирования представителей французской культуры этносами, которые ранее изображались как чужие. Данный факт мы склонны объяснять тем, что в XVIII в. французское общество (в частности, писатели) начало осознавать необходимость проявления толерантности по отношению к иным культурам, что дало стимул к созданию произведений-сатир на французский социум (напр. Персидские письма Ш. де Монтескьё). В XIX в. речь уже не идёт о сатирах, а о портретировании чужих сквозь призму их взгляда на представителей французской культуры в частности и европейцев вообще. В конце XX - начале XXI вв. портретирование Запада глазами представителей восточных культур содержит отрицательно окрашенные элементы: данный факт позволяет нам предположить, что в настоящее время происходит смена ролей и что уже представители европейской культуры выступают в роли чужих для Востока, чем вызван этнокультурный диссонанс, отражённый в литературных текстах.

Данное диссертационное исследование открывает определённые перспективы для изучения лингвистической репрезентации инаковости и этнокультурного диссонанса как во французском, так и других языках. В работе намечены возможные пути более детального изучения языковой репрезентации этнокультурного диссонанса, в частности, на материале литературных текстов тех культур, которые долгое время воспринимались французской лингвокультурой как чужие.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Кулагина О.А. Этносемиометрический анализ слова etranger (диахронический аспект) // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия лФилология. Теория языка. Языковое образование. Ц М., 2011. Ц № 1 (7). Ц С. 102 Ц 107 (0,5 п..).

2. Кулагина О.А. Особенности языковой репрезентации лчужого в эпических текстах старофранцузского периода (IX-XIII вв.) // Филологические науки. Ц  М., 2011. Ц № 1. Ц С. 91 Ц 100 (0,5 п..)

3. Кулагина О.А. Языковая репрезентация чужой культуры во французской итературе XVII века (на материале путевых заметок Филиппа Авриля) // Преподаватель XXI век. Ц М., 2012. Ц № 3. Ц С. 337 Ц 343 (0,5 п..).

4. Кулагина О.А. Лингвистика и аксиология: этносемиометрия ценностных смыслов: коллективная монография (в соавторстве) // Е.Ф. Серебренникова, Н.П. Антипьев, Л.Г. Викулова, Ю.А. Ладыгин, Ю.М. Малинович и др. (всего 15 человек) / Отв. ред. Л.Г. Викулова. - М.: ТЕЗАУРУС, 2011. - 352 с. (14,7 п.л. / 0,6)

5. Кулагина О.А. Языковая репрезентация инаковости (на материале романа Амели Нотомб Страх и трепет) // Вестник ЦМО МГУ. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. Ц  М., 2009. - № 2. - С. 102 - 105 (0,4 п.л.).

6. Кулагина О.А. Языковые средства передачи инаковости коммуникативного поведения (на материале романа Амели Нотомб Ni d'Eve ni d'Adam)  // Универсум языка и личности: сборник статей по материалам научной конференции с международным участием (МГПУ, 24-26 сентября 2009 г.) / Отв. ред. Л.Г. Викулова. - М., 2009. - С. 90 - 93 (0,4 п.л.).

7. Кулагина О.А. Оппозиция свой - чужой в творчестве А. Нотомб (на материале романа Страх и трепет) // Лингвистическое наследие Шарля Балли в XXI веке: Материалы международной научно-практической конференции, 5-7 октября 2009 г. / Отв. ред. Г.В. Елизарова. - СПб, 2009. - С. 235 - 238 (0,4 п.л.).

8. Кулагина О.А. Этносемиометрический анализ местоимения, существительного и прилагательного autre // Французский язык и культура Франции в России XXI века: материалы XV международной научно-практической конференции Школы-семинара Л.М. Скрелиной, 27-28 сентября 2011 г. - Н. Новгород, 2011. - С. 157 - 162 (0,5 п.л.).

9. Кулагина О.А. Языковая репрезентация инаковости в эпических текстах старофранцузского периода (на материале Песни об альбигойском крестовом походе) // Филология и проблемы преподавания иностранных языков. Ц  М., 2011. - № 8. - С. 25 - 29 (0,4 п.л.).

10. Кулагина О.А. Языковая репрезентация русской культуры во французской литературе (на материале путевых заметок Маркиза де Кюстина Россия) // Lengua Rusa, Vision del Mundo y Texto [Электронный ресурс]. - Granada, 2011. - С. 656 - 659 (0,4 п.л.). - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM).

11. Кулагина О.А. Языковая репрезентация чужого как зверя в эпических  текстах старофранцузского периода (IXЦXIII вв.) // Бестиарий в словесности и изобразительном искусстве: Сб. статей. - М.: Intrada, 2012. - С. 79 - 83 (0,4 п.л.).

  Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии