взаперти в его собственном доме; али ми е тешко на срцуЕ (Чопич) - Но мне больно на сердце. В таких предложениях

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по разное

На правах рукописи

Ушакова Александра Павловна ГРАММАТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ КАТЕГОРИИ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В РУССКОМ И СЕРБСКОМ (СЕРБОХОРВАТСКОМ) ЯЗЫКАХ Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание А В Т О Р Е Ф Е Р А Т диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Челябинск 2011

Работа выполнена на кафедре общего языкознания ГОУ ВПО Тюменский государственный университет

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Фролов Николай Константинович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Горбачевский Антон Антонович доктор филологических наук, профессор Парфенова Нина Никифоровна доктор филологических наук, доцент Хвесько Тамара Владимировна

Ведущая организация: ГОУ ВПО Воронежский государственный университет

Защита состоится л13 октября 2011 г., в 10 часов, на заседании объединенного диссертационного совета ДМ 212.295.05 при ГОУ ВПО Челябинский государственный педагогический университет и ГОУ ВПО Тюменский государственный университет по адресу: 454080, г. Челябинск, пр. Ленина, 69, ауд. 116.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Челябинского государственного педагогического университета по адресу:

454080, г. Челябинск, пр. Ленина, 69.

Автореферат разослан л__ сентября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, доцент Л.П. Юздова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена сопоставительному изучению категории принадлежности в русском и сербском языках, которая функционирует в языках наряду с категориями времени, пространства, причины и многими другими. Принадлежность - это выраженное языковыми средствами отношение между двумя объектами, связанное с идеей обладания, которая материализуется в основном посредством притяжательных прилагательных, родительного падежа существительных и притяжательных местоимений. Средства выражения принадлежности рассматриваются нами с учетом их грамматического значения и формы, включая синтаксическое функционирование. С целью установления объективных закономерностей развития русских форм привлекается материал сербохорватского языка, так как в эволюции южнославянских языков некоторые явления оказались несколько законсервированными по сравнению с восточнославянскими языками.

Отсюда возникают возможности для сравнения самого процесса исторических изменений, происходивших в посессивной лексике.

Обращение к исследованию средств выражения принадлежности вызвано их широкой употребительностью, активной ролью в русском языке и других славянских языках, что запечатлелось в их функционировании.

. Концептуально идея эволюции

Актуальность исследования близкородственных и родственных языков актуальна с учетом того, что было вначале, когда славянские племена общались на достаточно близком для понимания наречии, будучи связанными непосредственными контактами в местах совместного проживания. Пути расхождения языков формируются после несовместного проживания, что обусловило автономное развитие родственных некогда этнических сообществ.

Историкам языка известно, что прародина сербов-славян располагалась по обе стороны верхнего течения реки Днепр, откуда сербы начали продвигаться на территории Балканского полуострова. Есть предположение, что этноним серб является этимологически близким восточнославянским апеллятивам сябр// шабер с учетом исторической метатезы - рб=бр.

Естественно, в условиях автономного функционирования русского и сербского языков произошли те анализируемые изменения, включая смысловые сдвиги, что постепенно дифференцировало два некогда схожих языка. С теоретической точки зрения актуально проследить процессы эволюции двух языков, что позволит определить концепцию становления анализируемых языков на основе их функционирования в предшествующие эпохи. Наша концепция может быть использована при изучении межъязыковых контактов на сопредельных и несопредельных территориях, поскольку те или иные языковые явления, как известно, носят универсальный характер, в каждом случае отличаясь своей специфичностью.

Значимость проблемы состоит и в том, что вопрос о соотношении средств выражения принадлежности на материале русского и сербского языков с учетом исторического комментария не является до конца изученным, хотя посессивность привлекает внимание специалистов индоевропейских языков в связи с утратой в ряде из них системы падежей. Комплексного сопоставительного исследования средств выражения принадлежности на материале русского и сербского языков не проводилось, однако некоторые вопросы относительно категории посессивности уже освещались в научной литературе. (См. работы П.А. Дмитриева, М. Стевановича, К. Фелешко, Р. Мароевича, Г. Терич, С. Стоянович, П. Пипера, Б. Терзича, В.И. Собинниковой, М.В. Федоровой, Т.А. Ивановой, А.В. Бондарко, А.В. Головачевой, Т.Н. Молошной, Е.В. Падучевой, Е.В. Рахилиной, О.Н. Селиверстовой, В.Н. Топорова и др). Сопоставительный анализ материала в этой связи позволит увидеть в языке специфические черты и обнаружить динамику языковых преобразований.

Суждения о перспективности сопоставительного изучения славянских языков, если иметь в виду историографию проблемы, известны еще из работ И.И. Срезневского. В 1839 году Российское Министерство народного просвещения направило И.И. Срезневского в числе других ученых в славянские страны. Им предписывалось не только практическое изучение славянских языков, но и изучение обычаев, образа жизни славянских народов, их культуры.

Известна помощь И.И. Срезневского В.С. Караджичу в издании Сербского словаря, его лекции по истории, этнографии, культуре, фольклоре славянских народов, а также о деятельности В.С. Караджича [Дмитриев, Сафронов, 1975].

А.М. Селищев замечал, что на основании сравнительного изучения славянских языков в их исторической перспективе мы знакомимся с праславянским языком последнего периода его жизни. При сравнении состава языка праславянского с современным состоянием славянских языков перед взором исследователя раскроется многовековой процесс эволюции, специфичный для того или иного языка. Для того, чтобы представить целостную систему славянских языков, нужно еще много труда положить на глубокое всестороннее изучение их в прошлом и настоящем [Селищев, 1968]. В этой связи контрастивные исследования эволюции грамматических средств выражения грамматических категорий в близкородственных языках позволяют проследить закономерности их семантических, грамматических и узуальных расхождений.

Несмотря на обширную библиографию по теме исследования, остаются не изученными узловые вопросы, касающиеся комплексного анализа категории принадлежности: очевидна пестрота суждений в определении понятия принадлежности, точнее, самой категории, описания грамматических средств выражения ее в языке, остаются малоисследованными проблемы определения грамматического статуса притяжательных прилагательных, притяжательных местоимений в современном русском и юго-западных славянских языках.

Актуальны наблюдения, которые нацелены на семантико-стилистическую интерпретацию категории принадлежности в славянских языках.

Отсутствие специальных работ, в которых комплексно анализируются притяжательные прилагательные, родительный падеж принадлежности, притяжательные местоимения, предложно-падежные формы на материале художественных произведений последних десятилетий русского и сербского языков, а также некоторые спорные вопросы (о понятии принадлежность, о статусе местоимений и притяжательных прилагательных, об лугасании притяжательных прилагательных в русском языке, о соотношении притяжательных прилагательных и родительного посессивного, а также об условиях использования свободного генитива в сербохорватском языке и некоторые др.) вызвали необходимость обратиться к данной теме.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена реализацией интеграционного подхода к описанию форм выражения категории принадлежности на материале русского и сербского языков, существовавших в пространстве и времени прошлого и настоящего, выявлением различных изменений, происходивших в процессе их исторического развития, анализом структуры, семантики, словообразования посессивных форм в их динамике.

Как показывают наши материалы, модификации в сфере местоименной лексики оказались не столь активными, как это произошло с субстантивными атрибутами, ввиду лустойчивости местоименной лексики. Изученный иллюстративный материал свидетельствует о расхождении и близости имен существительных и прилагательных, как и местоимений, отличается разнообразием, спецификой форм каждого из языков. Судя по нашим наблюдениям, сербский язык отличается определенной консервативностью, сохранностью старосербских форм, что можно объяснить его пограничным местонахождением, когда на краю славянского языкового мира более прочно удерживаются старые формы в отличие от ситуации их функционирования в материковых зонах, в которых язык, языковые категории динамично модифицируются, как это произошло с русским языком.

Научная новизна работы, таким образом, предполагает моделирование категориального пространства посессивности в сфере именных и местоименных форм в национальном русском литературном языке с использованием исторических справок и в сопоставлении с родственным славянским языком, учитывая связь категориальных форм принадлежности с контекстуальным употреблением. Участие посессивных форм в формировании пространства письменно-художественных текстов русского и сербского языков базируется на прикреплении тех или иных грамматических форм к текстам религиозного и светского характера. В работе уточняется понятие принадлежности, новыми являются частные приемы анализа и интерпретации фактического материала.

В рамках диссертационного исследования впервые осуществлен опыт системного описания форм выражения категории принадлежности в родственных славянских языках восточнославянской и южнославянской групп с учетом исторического комментария, показа эволюции данной категории в русском и сербском языках. Указанные аспекты способствуют объективной реконструкции посессивной категории в изучаемых языках.

Новизна предлагаемой работы состоит также в том, что интерпретируется функционирование конструкций со значением принадлежности на материале произведений русских и сербских авторов, которые в совокупном ракурсе не рассматривались.

Объектом предлагаемого диссертационного исследования является система притяжательных форм в русском и сербском языках: притяжательные прилагательные и родительный падеж принадлежности, притяжательные местоимения, дательный падеж принадлежности и предложно-падежные формы. Объем иллюстративного материала, в силу его исключительного богатства, сознательно ограничивался, поскольку число категориальных форм притяжательности весьма велико. Поэтому конструкции с глаголами владения лиметь, владеть и подобные остались без нашего внимания, как и местоимения чей, который. Более того, такие конструкции располагаются на периферии исследуемой темы.

Предметом исследования является обоснование места грамматических форм принадлежности в языке, семантико-функциональные изменения, историческая значимость, динамика и специфика их функционирования в русской и сербской речевой стихии.

Теоретическая значимость работы заключается в обосновании применения новых и модернизированных ранее принципов истолкования категории принадлежности, ее структуры в целях дальнейшей разработки методики описания. Диссертационная работа может внести определенный вклад в исследование близкородственных и отдаленно родственных славянских языков, освещая процессы трансформации посессивных значений, организуемых вокруг конкретных языковых единиц.

Практическая значимость работы. Определение нормативных форм в использовании притяжательных конструкций в родственных языках актуально для изучения живой разговорной речи. Результаты исследования могут пополнить справочную литературу, найти применение при проведении учебных занятий по курсам исторической грамматики русского и сербского языков, истории русского литературного, как и сербохорватского языков, сравнительного изучения славянских языков, в практике переводческой деятельности. Наблюдения над особенностями семантики притяжательных конструкций полезны для курсов общей стилистики и культуры речи.

Фактический материал может быть использован в лексикографической практике.

Специфичность русского и сербского языков относительно конструкций принадлежности отличает их от других европейских языков и составляет трудность при овладении славянскими языками. Поэтому материалы работы могут использоваться как в практике разработки сравнительной грамматики славянских языков, так и в практике преподавания изучаемых языков в неславянской среде.

Целью диссертационного исследования является комплексная интерпретация категории принадлежности в русском и сербском языках с учетом эволюции данной категории в анализируемых языках, роли грамматических форм в выражении значения принадлежности на материале текстов русского и сербского языков, рассмотрения их исторического развития, раскрытия специфики этой категории в родственных славянских языках.

Цель предполагает решение следующих задач:

1. Уточнить дефиниции исходных понятий, используемых в нашем исследовании;

2. Систематизировать грамматические формы принадлежности, зафиксированные в текстах русского и сербского языков.

3. Сопоставить грамматические формы, способные выражать значение принадлежности, в русском и сербском языках.

4. Изучить особенности образования форм принадлежности на материале текстов русских и сербских писателей; выяснить структурные и семантикоэтимологические особенности посессивов, их своеобразие в русском и сербском языках.

5. Описать функциональные особенности употребления анализируемых единиц в исследуемых текстах.

6. Выявить количественные параметры грамматических форм принадлежности, охарактеризовать появление новых и непродуктивность старых форм притяжательности в русском и сербском языках, определить их динамику.

7. Установить лингвистические и экстралингвистические факторы формирования притяжательных форм в русском и сербском языках.

Источники и материалы исследования Источниками для иллюстрации теоретических суждений послужили тексты художественных произведений современных писателей, публикации которых охватывают последнее пятидесятилетие. Это повести и рассказы Ф. Абрамова, В. Белова, П. Проскурина, В. Распутина, К. Лагунова, Т. Толстой, Е. Гришковца, М. Арбатовой и др. Отбор имен авторов, их произведений обусловлен тем, что известные в России и за рубежом писатели глубоко и всесторонне отразили проблемы города и деревни, крестьянские судьбы, запечатлели значимые для страны и ее народов общечеловеческие факторы. С другой стороны, в текстах с деревенской тематикой нашла очевидное отражение русская разговорная речь, в которой исследователи отмечают активность притяжательных прилагательных.

В то же время анализируемые тексты являются адекватными современному русскому литературному языку в широком понимании его места в художественном тексте. Для сопоставления привлечены тексты современных сербских авторов в их переводах на русский язык, а также оригинальные произведения русского языка и их переводы на сербский язык. Это произведения И. Андрича, М. Савича, С. Селенича, Г. Петровича, М. Павича и др.

Для выяснения исторических изменений в функционировании рассматриваемых категориальных средств выражения принадлежности привлекались материалы рубежа ХVIII-ХIХ веков, так как в этот период активно складывались и закреплялись нормы национального русского литературного языка. С этой целью был исследован текст начала XVIII века:

Феатрон митрополита И. Максимовича. Изучаемое произведение может свидетельствовать о состоянии русского языка рубежа ХVII-ХVIII веков (текст был напечатан в 1708 году). Феатрон интересен тем, что фиксирует период нормирования русского литературного языка, включая очевидные изменения, которые входили в церковнославянские тексты, ориентированные на греческие оригиналы с их языковыми моделями. Именно в это время начинаются модификации в оформлении притяжательных конструкций, служащих для выражения значения принадлежности. Наблюдения апробированы также на текстах И.Т. Посошкова, других, деловых текстах ХVIII века, включая отдельные произведения А. С. Пушкина, диалектные материалы второй половины Х1Х века. В работе используются материалы старославянского, древнерусского языков по опубликованным трудам.

Исторические сведения о сербохорватском языке даны по свидетельствам, представленным в лингвистической славистике. Для сравнения привлекались народные песни в обработке В.С. Караджича, учитывая то обстоятельство, что сербохорватский литературный язык возник на народной основе. Ведущая роль в обосновании этого явления, разумеется, принадлежит В.С. Караджичу - великому сербскому реформатору [Пипер, 1995; Дмитриев, Сафронов, 1984;

Гудков, 1999].

Для сравнения с русскими были отобраны тексты выдающихся сербских писателей, в частности, Д. Обрадовича и З. Орфелина (XVIII век), в произведениях которых со всей очевидностью свидетельствуются исследуемые нами посессивы.

Необходимо отметить, что в XVIII в. единый нормированный сербохорватский язык еще не сформировался. Большое влияние, в этой связи, отводится роли русского языка в становлении сербской литературной речи (См.

работы Й. Скерлича, 1923; В.П. Гудкова, 1973 и др.). О нормах литературности сербской речи данного периода нельзя судить однозначно. В конце первой половины XIX века литературно-языковую концепцию В. Караджича уже характеризуют как прочной, так и стабильной [Гудков, 1978].

Язык художественной литературы, ее речевое пространство представляет собой одно из проявлений общенародного литературного языка, поэтому художественный текст может служить базой для изучения различных лингвистических явлений. Важен учет одинакового количества страниц современных русских и сербских текстов при сопоставлении языковых единиц.

В произведениях XVIII-XIX веков соответствие ограничено из-за различий объема и числа текстов, поэтому некоторые показатели даются в качестве исторической справки. В результате сплошной выборки из текстов в целом выявлено свыше 10,5 тысяч контекстов с различными посессивными средствами.

Методы исследования Научная новизна работы обусловлена и комплексными способами и методами исследования. В диссертации имеют место модернизированные, хотя и известные ранее методологические подходы и приемы анализа притяжательных конструкций. В этой связи выявленные существенные типологические различия между русским и сербским языками, рассмотренные на современном синхронном срезе, описаны и истолкованы с учетом мысли Р. Мароевича о типологическом расхождении с привлечением трех методов:

сравнительно-исторического, сопоставительного и типологического. Такой подход позволяет установить ряд типологических черт современных русского и сербского языков в сопоставлении с общеславянским. В лингвистическом аспекте можно выделить две группы типологических различий для двух данных языков: а) типологические различия между русским и сербским языками, возникшие в результате инновации (один из языков развил определенную типологическую особенность, которая отсутствовала в праславянском языке и не отмечена во втором исследуемом языке); б) особенности, являющиеся результатом большей степени архаичности одного языка по сравнению с другим (в одном языке сохраняется определенная типологическая особенность общеславянского языка, в то время как вторым языком эта особенность утрачена). Результат сопоставления позволяет оценить обнаруженные совпадающие, сходные и несовпадающие явления в исследуемых языках, проанализировать причины возникновения различий. Описательный метод, призванный характеризовать явления языка на определенном этапе развития, то есть предполагающий синхронный анализ, предопределил возможности показать реальное наличие грамматических форм принадлежности в русском и сербском языках. Для достоверности полученных результатов исследования актуальными оказались специфические приемы наблюдения, классификации и систематизации сопоставительных материалов. Прием лингвистического наблюдения - это правила и техника выделения из текста того или иного факта и включение его в изучаемую категорию. Правила наблюдения касаются отбора фактов, установления их признаков, уточнения предмета наблюдения и описания наблюдаемого явления.

Непосредственно к приемам внутренней интерпретации относятся приемы классификации и систематики. Классификация представляет собой структурную модель и предполагает членение множества изучаемых единиц или явлений на отдельные группы, что облегчает восприятие и делает его системным. При классификации и систематике важно показать, на каком основании производится деление на группы, и какой набор характеристик подразумевается при этом.

В связи с задачами работы нами используются также приемы контекстуального анализа, при помощи которых определяется семантическая общность конструкций принадлежности; привлекается трансформационный метод - преобразование конструкций принадлежности в предикативную структуру с глаголом посессивной семантики, подстановка вопроса чей? в качестве критерия оценки; уделяется внимание статистической обработке сопоставляемого материала.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Принадлежность является универсальной, базовой категорией сознания, константой, отраженной в изучаемых языках в разном объеме и качестве.

Она обладает конкретным набором общих, а также автономных характеристик для изучаемых языков. Грамматические формы принадлежности на всех уровнях языка сохраняют свою значимость в речи:

на уровнях духовного и светского общения.

2. Всестороннее исследование разновидностей вербальной реализации принадлежности непосредственно связано с проблемой формирования в славянских языках грамматической категории принадлежности. Средства выражения значения принадлежности - развивающееся явление, отчасти наблюдается их сходство в родственных языках, но и своеобразие, что связано со многими причинами лингвоэтнического характера.

3. Сопоставительный анализ подтверждает универсальность данной категории для славянских языков, что объясняется их исторической общностью. В обоих языках сохраняются основные грамматические формы со значением принадлежности: родительный падеж, притяжательные прилагательные, притяжательные местоимения. Выявлен ряд общих закономерностей в использовании притяжательных местоимений:

а) сходство функций местоимений мой (моj), наш (наш) с местоимением свой (своj); б) зависимость данных местоимений от семантики определяемых существительных; в) развитие у притяжательных местоимений качественных и иных значений; г) порядок размещения местоимений в синтагме и др.

4. Категория принадлежности имеет свою специфичность в анализируемых языках, что связано с эволюцией языков, их изменением. Установлено, что на распространенность притяжательных конструкций влияют интра- и экстралингвистические факторы: ограниченность функционирования притяжательных прилагательных в русском языке объясняется развитием фамилий, что, в свою очередь, компенсируется, например, более широким употреблением прилагательных принадлежности с суфф. -ск. В сербском языке, в отличие от русского, сохраняется активное использование притяжательных прилагательных со значением принадлежности, как и одиночного родительного (без предлога).

5. Очевидно неравномерное распространение местоимений по регистрам:

изменения могут происходить как на уровне литературных языков, так и на уровне диалектов. В русском языке активное распространение получает конструкция лу+род. падеж, в сербском же она отмечается лишь в диалектах. В свою очередь, в сербском литературном языке получили развитие согласованные формы местоимений Ьегов, Ьен, Ьезин и др., а в русском языке - евонный, ейный и др., характерные только для диалектной речи.

6. По мере сопоставления привлеченных историко-лингвистических фактов выявлено, что важной особенностью сербского языка является сохранение в нем атрибутивного значения форм дательного падежа местоимений, активность его употребления в сербской речи.

7. В русском языке наблюдаем динамичное развитие грамматических форм принадлежности, сербский же язык отличается сохранностью старосербских форм, что частично можно объяснить его пограничной зоной функционирования.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в докладах на III международном конгрессе исследователей русского языка Русский язык: Исторические судьбы и современность (Москва, 2007);

Совещании-семинаре преподавателей славянских языков (Москва: МГУ, 1999);

на Всероссийском совещании Российское славяноведение в начале ХХI века:

задачи и перспективы развития в Институте славяноведения Российской академии наук (Москва, 2003); на VII-ом Сибирском симпозиуме Культурное наследие народов Западной Сибири (Тобольск, 2004); а также Международных научно-практических конференциях в Санкт-Петербурге, посвященных памяти профессора П.А. Дмитриева и профессора Г.И. Сафронова (2002, 2003, 2005, 2007г.); Международной филологической конференции, проводимой филологическим факультетом СанктПетербургского государственного университета (2003, 2009); Международной научной конференции Взаимодействие и сосуществование литературного языка и говоров русского и других славянских языков, посвященной 100летию со дня рождения основателя кафедры, ученого-слависта, профессора В.И. Собинниковой, (Воронеж, 2008); Всероссийской научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры (Тюмень, 2004-2010) и др. Участие в Семинаре сербского языка, литературы и культуры (Скупе слависта) - Белградский государственный университет (Сербия, Белград, 2001, 2005, 2006, 2009) - дало возможность проверить основные направления исследования в консультациях со славистами.

Текст диссертационного исследования обсуждался на научных семинарах кафедры общего языкознания Тюменского государственного университета.

Основные положения диссертации были апробированы и внедрены в спецдисциплины: Категория принадлежности в славянских языках, Лингвистический анализ текста в аспекте художественного перевода, Сравнительная характеристика грамматики славянских языков, Сопоставительный синтаксис славянских языков, читаемые автором для студентов филологического факультета Тюменского государственного университета.

По материалам диссертации опубликованы работы (51) общим объемом более 28 п.л., из них семь в рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК. Изданы следующие монографии: Притяжательные прилагательные в истории русского языка (деп. в ИНИОН II.03.90, № 41267);

Значение принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках (на материале родительного падежа существительных и притяжательных прилагательных) (Тюмень, 2005); Грамматические формы принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках (Тюмень, 2010); коллективная монография (Тюмень, 1996).

Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается, прежде всего, выбором эффективных методов исследования, обширным теоретическим материалом по проблемам исследования, а также тщательным отбором изучаемых языковых единиц из текстов на русском и сербском языках.

Структура диссертационного исследования Диссертационная работа состоит из Введения, пяти глав, Заключения, библиографического списка (377 наименований), списка источников и их сокращений, двух приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении мотивируется выбор темы исследования, обосновывается актуальность постановки проблемы, определяются цели и задачи, положения, выносимые на защиту, излагаются методы и подходы к интерпретации изучаемого материала, характеризуются источники исследования, дается историография вопроса, раскрываются научная новизна и практическая значимость работы.

В первую главу Притяжательные прилагательные со значением принадлежности в современном русском и сербохорватском языках включены разделы по определению понятия принадлежность, истории становления посессивных прилагательных, характеристике данного класса слов в русском и сербском языках. Вначале дается анализ современных лингвистических концепций категории принадлежности и на его основе предлагается собственное понимание ее структуры и объема.

Семантику термина посессивность, например, сводят к многозначному толкованию понятий субъекта посессивности и объекта посессивности.

Исследователи раскрывают значение этого термина в зависимости от того, исходят ли они из понятия юридической принадлежности предмета лицу или из совокупности значений, выражаемых словом принадлежность, не только собственность, достояние, но и часть, необходимый составной элемент чего-нибудь, вхождение в состав чего-нибудь и другое. В связи с этим в отдельных работах в качестве иллюстрации приводятся конструкции, выражающие отношения вещной, предметной принадлежности (См. работы А.М. Пешковского, М. Стевановича и др.).

С другой стороны, исследователи обращаются к атрибутивной, предикативной и атрибутивно-предикативной посессивности. В зависимости от указанной семантики к анализу привлекаются или словосочетания, или предложения. Таким образом, основные проблемы теоретического осмысления категории принадлежности и ее показателей еще далеки от завершающего осмысления. В определении принадлежности обращает на себя внимание концепция Т.А. Ивановой, согласно которой понятие собственности логически имеет смысл лишь по отношению к одушевленной, живой субстанции (человеку, животному) [Иванова, 1975]. Обычно посессором является человек (или люди), поэтому центральным для посессивного отношения является владение человека каким-либо предметом или, наоборот, принадлежность объекта какому-то лицу: птичьи гнезда, Матренин двор и др. Поэтому следует ограничивать понятие владетеля живым существом. Объектом притяжания, т.е.

предметом принадлежности, могут быть, во-первых: предметы, наиболее близкие, непосредственно связанные с человеком, составляющие часть его тела (мамина рука); во-вторых, предметы, находящиеся в постоянном или временном его использовании (отцов дом), а также продукты человеческой деятельности (принадлежность сочинения автору - книга Пушкина). В качестве предмета принадлежности может быть также родственное лицо, дружеское или состоящее с владельцем в иных общественных отношениях (Петин брат, Машин друг и т. п.).

Отношения владетеля и предмета принадлежности отражают те связи, которые существуют между предметами реальной действительности.

Притяжательные прилагательные, родительный падеж существительных наряду с другими частями речи являются грамматическим средством выражения логической категории принадлежности. Совокупность всех средств выражения принадлежности отличается единством, взаимозаменяемостью, неразрывными связями, которые установились исторически и поэтому могут рассматриваться в единстве, что и дает нам основание относить их к одной категории - принадлежности предмета лицу/владетелю.

В отличие от притяжательных прилагательных родительного падежа и мой, твой, наш, ваш, свой, его, ее, их имен существительных местоимения, как и, дательный падеж личных местоимений, родительный с предлогом у выражающие принадлежность, не называют владетеля, а лишь указывают на него в соответствии с речевой ситуацией.

Ограничение значений предмета принадлежности обосновывается возможностью, заключенной в самом понятии владение.

К предметам не могут относиться, например, действия и состояния типа мамина тревога, предписание врача. Средства выражения принадлежности объединяются единством функции - они служат определениями (иногда атрибутивная функция совмещается с объектной).

Нами предпринята попытка изучить словосочетания, содержащие местоимения, притяжательные прилагательные, имена существительные и местоимения в родительном или дательном падежах. Для обозначения таких структур используем термин грамматическая форма. При анализе предложно-падежных конструкций дательного падежа местоимения или существительного с определяемым словом не ограничиваем исследуемый контекст рамками словосочетания. Иногда бывает необходимо привлечь несколько предложений для выяснения значения местоименного сочетания (случаи с местоимениями ), а также отдельных конструкций с свой, его, ее, их именами прилагательными (с суффиксом -ск и некоторыми др.).

Таким образом, категория принадлежности отличается семанти- чески-универсальными и структурно-грамматическими чертами, хотя в каждом отдельном языке сформировались специфические модели конструкций, имеющих отношение к выражению идеи притяжательности. Сопоставление современных русского и сербского языков с учетом исторических текстов позволило определить эволюцию, тенденции развития притяжательных прилагательных, родительного падежа со значением принадлежности, притяжательных местоимений, дательного падежа местоимений, предложнопадежных форм, проследить исторические изменения в них и выявить наиболее продуктивные способы выражения посессивного значения, показать их существенную роль в составе средств выражения категории принадлежности.

В привлеченных для анализа текстах русского языка использованы как притяжательные прилагательные, так и родительный падеж со значением индивидуальной принадлежности. Притяжательные прилагательные представлены преимущественно образованиями с суфф. -ин: Алешина семья (Распутин); мамино платье (Белов). В силу их индивидуализирующих функций притяжательные прилагательные в отличие от других разрядов прилагательных не могут свободно образовываться от всех существительных. Возможность их образования находится в зависимости от фактора конкретности имен существительных, отсюда их число ограничено: используются преимущественно имена собственные и нарицательные, характеризующие лицо по семейно-родственным отношениям. Другие образования единичны:

старухин платок (Белов); к хозяйкиному добру (Абрамов).

Притяжательные имена прилагательные образуются посредством суфф. -ин от существительных (имен собственных и нарицательных) склонения основ на -а, -я муж. и жен. р. Исключением является имя существительное жен. р. мать (матерь).

Притяжательные прилагательные с суфф. -ин в род. и дат. падежах муж. и ср. р. имеют полные формы: от Фединого дома (Белов); к Лилиному плечу (Белов). Меньше представлены краткие формы: к Аграфенину амбару (Абрамов); ворота Олешина дома (Абрамов).

Употребление притяжательных прилагательных зависит от жанра и сюжета художественных произведений. В повестях и рассказах на деревенскую тематику они представлены больше (ср.: в текстах В.Белова - 2притяжательных прилагательных с суфф. -ин на 500 стр. исследуемого текста, у П. Проскурина - 20 притяжательных прилагательных с суфф. -ин на такое же количество страниц текста).

Таким образом, притяжательные прилагательные с суфф. -ин служат для обозначения индивидуальной принадлежности преимущественно в фамильярно-бытовых и семейно-домашних отношениях и представлены в диалогической речи персонажей из деревенской среды, наблюдаются и в авторской речи.

Имена прилагательные с суфф. -нин, -ний со значением индивидуальной принадлежности единичны, что свидетельствует об их архаичности: мужнина гимнастерка; мужнино успокоившееся сердце; двоюродный мужний брат (Белов); Когда заработок Валентины Павловны был пристяжным к мужниной зарплате, семья спокойно сводила концы с концами (Лагунов).

Притяжательные имена прилагательные с суфф. -ов//-ев в современных источниках фиксируются редко ввиду их просторечности: отцовы плечи;

Андреев пиджак (Распутин). Посредством суфф. -ов//-ев образуются притяжательные прилагательные от твердых и мягких основ собственных и нарицательных имен существительных муж. р. Как и прилагательные с суфф.

-ин характерны для произведений на, образования с суфф. -ов//-ев деревенскую тему: К Корнеевой избе избе вышли (Абрамов); Мальчишка показал бригадиров дом (Белов); На прощание двое из них зашли на Богодулову половину (Распутин). Употребительность данных притяжательных конструкций, если обратить внимание на их раритетность, по сравнению с именами прилагательными на -ин, можно объяснить омонимией имен прилагательных на -ов с фамилиями на -ов и формами род. падежа мн. числа имен существительных.

Наряду с притяжательными прилагательными со значением принадлежности, в определенном контексте могут выступать имена прилагательные с формантами -иный, -инский, -овский, -евский, -ский, -ачий, -ячий, -ий, -ья, -ье : погладил печальную лошадиную морду, у груздевского дома, в горячей зоринской голове, в председательской половине (Белов); припала щекой к собачьей голове (Лагунов); взглянул на белый девичий затылок (Белов); сыновью красную рубаху (Распутин).

Имена прилагательные с финалями на -инский, -овский, -евский со значением индивидуальной принадлежности относительно частотны сравнительно с именами прилагательными с формантами: -ачий, -ячий, -ий, -ья, -ье:

(в комлевской комнате, карман голубевского пиджака (Белов); в гуськовской бане (Распутин); на остаховского песика (Белов); на петровской фуражке (Белов) и под. Однако образования с финалями -инский, -овский, евский стилистически отличаются разговорным характером. Активнее всего они используются в антропонимии. Относительно-притяжательные имена прилагательные, образованные от нарицательных имен существительных, немногочисленны. Их смысл определяется только с учетом контекста:

Приходили жильцы верхних этажей, пели, читали свои стихи, но в основном слушали хозяйские. Гришуня у них считался гением. Уже много лет вот-вот должен был выйти его сборник (Толстая).

В текстах сербского языка в посессивном значении используются притяжательные прилагательные, родительный падеж. В отличие от русского языка, притяжательные прилагательные в сербской речи используются активнее, особенно при указании на индивидуальную принадлежность. Судя по количественным показателям, притяжательные прилагательные с суфф. -ов //-ев более продуктивны, чем суффиксальные образования на -ин, что объясняется отсутствием омонимии с фамилиями на -иЮ.

Данные прилагательные могут быть образованы как от нарицательных имен, так и от имен собственных, реже - фамилий: краj дединог стана (Павич) - мимо дедова дома; Дубину сестриних зелених очиjу (Павич) - Глубину зеленых глаз сестры; прабабиног штапа (Павич) - прабабушкиной палки; децу стричеву (Павич) дядиных детей; на Навиjевом челу (Павич) - на бу Нави.

Имена прилагательные с суфф. -ов//-ев -ин, определяют имена, указывающие на личную принадлежность, родственные отношения, социальные, часть тела, авторскую принадлежность. Основная часть употреблений - с существительными, указывающими на конкретную принадлежность. Переводы подтверждают преимущество притяжательных прилагательных сербского языка в посессивном значении: так, родительный падеж русского языка в сербском переводе в основном представлен притяжательными прилагательными (иллюстрации даны по тексту Ю. Олеши):

На угол шкафа надет был котелок Ивана (Ол.) - О угао ормана био jе окачен Иванов клобук ; По ногам девушки (Ол.) - низа девоjчине ноге; из рук колбасника (Ол.) - из кобасичаревих руку.

Притяжательные прилагательные русского языка переводятся аналогичным образом: принес Лилиной тетке (Ол.) - донео сам КиЪиноj тетки; Войдя в Анечкину комнату, он остановился (Ол.) - УлазеЮи у АЬичкину собу, застао jе;

Он лежал на Анечкиной кровати (Ол.) - Лежао jе на АЬичкином кревету.

По наблюдениям П.А. Дмитриева, сербохорватские притяжательные прилагательные более тесно связаны с именами существительными и по сравнению с соответствующими образованиями русского языка все еще сохраняют большую конкретность. Будучи названными в предложении, они сразу вводят в сознание представление о лице, от которого образованы [П.А. Дмитриев, 1961].

Имена прилагательные с суфф. -ск, -овск, -инск, начинающие активно использоваться в современном русском языке, также переводятся на сербский язык притяжательными прилагательными, что помогает точнее установить наличие значения принадлежности в русских конструкциях: Она jе слушала откуцаjе сата као откуцаjе маjчиног срца и ниjе се бунила што jе одвоjена од легла (Павич) - Та принимала тиканье часов за стук материнского сердца и не возмущалась, что ее отделили от выводка. Переводы с русского языка на сербский также помогают в определении посессивного значения в анализируемых сочетаниях: Он получил отцовское наследство (Ол.) - Добио jе очево наследство.

Судя по наблюдениям, случаи использования прилагательных с суфф. -ск достаточно представлены в анализируемых сербских текстах. Как правило, в таких примерах имена прилагательные получают качественное значение или указывают на коллективную принадлежность:

кои су израРивали четке од Ъудске длаке (Павич) - делавшие из человеческих волос четки; Струне на гудалу су од коЬског репа (Павич) - Волос на смычке из конского хвоста; две дебЪе жице од упредених животиЬских црева (Павич) - две толстых струны - из скрученных кишок животных; то jе био Ьегов министарски кабинет - это был его министерский кабинет (Пол., 6 окт., 2003); о болним драмама Ъудско cрца због сазнаЬа о привремености човековог боравка на земЪи - о болезненных драмах человеческого сердца из-за осознания временности человеческого пребывания на земле (Пол., 6 окт., 2003); да едан нормалан Ъудски мозак изузетно тешко може да издржи све оно што стои у извештаима с КосоваЕ(Вуйович) - тяжело нормальному человеку вместить в своем сознании все то, что скрывается за известиями с Косово.

Однако в отдельных случаях в текстах сербских авторов прилагательные с суфф. -ски получают значение индивидуальной принадлежности (примеры даны из текста С. Селенича): МиодрагЕ саживе се са тридесетогодишЬом официрском удовицом, неком Василиjом ПрокиЮ - Миодраг начал сожительствовать с тридцатилетней офицерской вдовой, некоей Василией Прокич; (Сел.); Ако смо драли главе вождовске да бисмо Турчину угодили - Если рубили головы вождей, то чтобы туркам угодить; жеже га иза леРа срам са синовских образа коjи отуда биjе као летЬа jара из запаЪеног камена бреговског - жжет его стыд перед сыновьями, как летняя жара из раскаленного камня. Возможно, наличие такого употребления имен прилагательных в сербских текстах объясняется влиянием русского языка.

В процессе перевода необходимо обратить внимание на случаи, когда слова в родственных славянских языках имеют сходные значения. Так, сербское прилагательное лочев переводчик перевел как лотцовский, родительский, отцов. В сербском языке также есть слово родитеЪски, которое переводится как родительский, отчий. По этой причине иногда бывает трудно отделить конкретное значение посессивности от свойства (квалитета). В подобных случаях необходимо привлекать дополнительный контекст:

Музика са слика гледала jy je као некада са зидова очеве куЮе (Павич) - Музыка на картинах смотрела на нее, как когда-то со стен отцовского дома;

и могла je (пошто je отац обучио у солфеРу) да отпева музику са свих очевих слика (Павич) - и могла (поскольку отец обучил ее сольфеджио) пропеть мелодии со всех отцовских картин; Био je тачно на месту где се у очевоj куЮи налазила чесма (Павич) - Находился он точно в том месте, где в родительском доме был водопроводный кран; Jедину ствар коjу je донела из очеве куЮе (Павич) - Единственную вещь, взятую из родительского дома;

Сестра je на балкон ставила лонац с лиjандером донетим из наше родитеЪске кyЮe (Павич) - Сестра ставила на балкон горшок с олеандром, привезенным из нашего родительского дома.

Также возможны проблемы при переводе, когда переводчик считает, что слово имеет квалитативное значение, а оно между тем используется в притяжательном значении: Она гледа своjим разроким погледом право у Ружичку. Два нокта на старичиним рукама су лакирана, али остали су исписани ситним црним броjкама.(Павич) - Она смотрит своим косым взглядом прямо на Ружичку. Два ногтя на старческих руках покрыты лаком, остальные исписаны мелкими цифрами. Старица в переводе на русский язык значит старуха, старушка. Приведенному русскому варианту на старческих руках в сербском соответствует вариант на остарелим рукама.

Трудности возникают и при обратном переводе с русского языка на сербский конструкций с суфф. -ск, -овск, -инск. (См. об этом работу Р. Мароевича, 1989). Имеются трудности при переводе фамилий на -иЮ на русский язык. При переводе на сербский язык русских фамилий с суфф. -ов //-ев также возможны ошибки, так как суффикс в них воспринимается как словообразовательный формант.

Специфичной для сербского языка является словообразовательная модель имен прилагательных с суфф. -овЪев //-евЪев типа братовЪев, синовЪев, мужевЪев. В исследуемых оригинальных сербских текстах случаи использования имен прилагательных с суффиксами -Ъев, -овЪев //-евЪев единичны. Так, в текстах С. Селенича со значением конкретной принадлежности используется 3 сл.: Али зар jе заслужио да тако страшно умре? Од руке сыновЪеве, тако реЮи, у некоj Црвеноj jарузи оставЪен, без гроба - Разве он заслужил такую страшную смерть? От руки сына, в овраге, без гроба; Ниjедном речjу не помиЬу Бидпаjеве басне, али зато опширно пишу о КриловЪевим - Ни одним словом не вспомнили бидпаеву басню, но зато много говорят о баснях Крылова; да jе ХраниславЪев Ъеш наРен недалеко од ове цркве - что мертвое тело Хранислава найдено недалеко от этой церкви.

Имена прилагательные с суффиксом -Ъев от фамилий на -ов характерны преимущественно для научных текстов. Показателен в этом плане текст монографии Р.Мароевича Лингвистика и поетика превоРеЬа) (Београд.1989):

у ГончаровЪевом Обломову; У ВостоковЪевом препеву; ЛермонтовЪеве поеме Мцири.

Притяжательные прилагательные сербского языка более архаичны в своем употреблении, прослеживается их большая употребительность сравнительно с русским языком, где превалируют генитивные конструкции со значением принадлежности. Сохранение активного употребления притяжательных прилагательных в посессивном значении подчеркивает уникальность сербского языка, свидетельствует о его близости к старославянскому и древнерусскому языкам.

Вторая глава л Родительный падеж имен существительных со значением принадлежности в современном русском и сербохорватском языках посвящена вопросам своеобразия использования конструкций с родительным падежом принадлежности в истории русского и сербохорватского языков.

В современном русском литературном языке преимущество имеет родительный падеж принадлежности имен существительных, отмеченный разнообразными конструкциями. Притяжательные прилагательные менее представлены в современных текстах, хотя в определенных условиях они сохраняют свои позиции.

Родительный падеж принадлежности образуется от апеллятивных и собственных имен: подруга Жоржа (Толстая), глаза сына (Проскурин). Конструкции с таким генитивом характерны как для литературной, так и для разговорной речи. Об этом сигнализируют образования личных имен с суфф. -к, -ух : в голове Вальки (Белов); отец Маньки (Абрамов);

матерью Петрухи (Распутин). В исследуемых текстах данные словосочетания стилистически характеризуются разговорностью, окраской грубоватости и фамильярности.

Конструкции с родительным падежом имен существительных, указывая на принадлежность одному или нескольким лицам, могут быть осложнены одиночным и обособленным определением или придаточным предложением.

Форма род. падежа со значением принадлежности представляет собой в отдельных случаях субстантивированное имя прилагательное, либо причастие, либо местоимение: у кровати больного (Проскурин), голос говорившего (Абрамов); другом каждого (Белов).

Конструкции с препозицией род. падежа принадлежности по отношению к определяемому слову носят разговорный характер: Не Ондрия Силина зять? (Белов); хороших родителей сын (Абрамов). В наших материалах архаические явления выражения принадлежности типа бабы Манину усадебку (Абрамов) - весьма эпизодичны. В целом же о стилистическом ограничении употребления тех или иных генитивных конструкций со значением принадлежности следует судить с известной долей осторожности.

Родительный падеж имен существительных и притяжательные имена прилагательные в значении принадлежности являются синонимами. Они связываются следующими соотношениями: а) при образовании от антропонима прилагательное и существительное могут использоваться нейтрально: я увидел его из-за плеча Тани - Из Таниного угла слышен шепот (Проскурин);

б) стилистически маркированно: в эту ночь горела Петрухина изба (Распутин) Притяжательные прилагательные с суфф. -ов//-ев от имени личного собственного имеют разговорный характер:... А вон вроде Павлова баба за водой пошла, - Федула шумит (Белов); Не мог запустить в Степанову башку.

графином (Проскурин).

Притяжательные конструкции образуются от фамилий. При этом словосочетания с родительным падежом имеют нейтральный характер: И Мокшин больше не мог видеть глаз Демьянова, его ужасающе медленных движений (Проскурин); Ераз или два в год он являлся домой, принимал ванну и заливал квартиру Денисова со всем, что в ней находилось (Толстая).

Прилагательные принадлежности, образованные от фамилии, стилистически отличаются разговорным характером с окраской небрежности: Дедко действительно тащил ее барана, она остригла по ошибке остаховского (Белов); И в тот же день начал натравливать Валдая на остаховского песика (Белов).

Если от апеллятива образовано притяжательно-относительное прилагательное, то суть индивидуальной принадлежности определяется только в контексте: а вот что значит материнское сердце - успокоилось немного, и Пелагею снова потянуло на жизнь? (Абрамов); А с Петрова крылечка сурово и ласково глядела на эту ватагу бабка Евстолья, держа на руках самого младшего, неизвестно как прожившего без материнского молока целых две недели (Белов); Она отперла двери большой отцовской квартиры, чтобы похоронной команде легче было войти, и легла на диван, навалив на себя пальто папы и брата (Толстая). Значение индивидуальной принадлежности проясняется, следовательно, в словосочетании отцовской квартиры, то есть в контексте. Семантика род. падежа имен существительных в некоторых случаях имеет большую определенность в сравнении с именами прилагательными: они носят нейтральный характер. Родительный падеж принадлежности используется, судя по данным картотеки, и в разговорных конструкциях.

Притяжательные прилагательные ограничены в формообразовательном отношении. В роли родительного принадлежности могут выступать субстантивированные прилагательные, причастия и местоимения.

Преимущество родительного падежа принадлежности здесь в том, что он указывает на принадлежность лицу, обозначенному сложным наименованием, или может быть осложнен определением. Притяжательные прилагательные статистически представлены больше в повестях и рассказах В. Белова, тогда как род. принадлежности более активен в произведениях П. Проскурина.

Сравнительно равное соотношение родительного принадлежности и притяжательных прилагательных зафиксировано в текстах Ф. Абрамова и В. Распутина. Однако в текстах Т. Толстой более продуктивен родительный падеж (на 429 стр. текста показано 20 сл. притяжательных прилагательных, 36 - родительного принадлежности). Очевидно, такое соотношение связано либо с тематикой произведений, либо индивидуальными стилистическими особенностями речи авторов.

, хотя также Родительный падеж у южных славян фигурирует реже используется достаточно регулярно. Так, на 344 страницы текста С. Селенича приходится 198 слов прилагательных с суфф. -ов//-ев, 49 слов - прилагательных с суфф. -ин - с суфф. -овЪев, -евЪев, 122 слова Ц, родительного принадлежности от имен существительных. Как правило, в современных сербских текстах находит применение родительный принадлежности, осложненный различными определениями или называющий лицо, состоящее из имени и фамилии: многа платна великих сликара (Павич) - многие полотна великих художников; Соба Андриjе АнРала (Павич) - Комната Андрия Анджала. В качестве свободного генитива (термин ввела М. Ивич) используются отфамильные образования на -иЮ при указании на принадлежность множеству лиц, чаще династии, роду: КуЮа СрдановиЮа била jе на углу према Трубачу (Павич) - Дом Срдановичей стоял на углу напротив Трубача; док jе улазила у стан СимоновиЮа (Павич) - пока входила в квартиру Симоновичей. Примеры родительного падежа без определения при указании на принадлежность единичному лицу отмечены в формах на -иЮ от известных лиц: Иако jе екипа ОбилиЮа у свему надиграла ТимЕ (Пол., 6 окт., 2003) - Хотя команда Обилича победила Тим; фудбалери ОбилиЮа су у суботу у Кркшевцу наjзад засиjали правим сjаjам, триjумфовали над Напретком (Пол., 6 окт. 2003) - фудболисты Обилича в субботу у Кркшевцу одержали блестящую победу над Напретком. Случаи употребления родительного без определения от других основ единичны и могут свидетельствовать о влиянии русского языка: осветЪава лице миЪеника (Селенич); - озаряет лицо любимого; Службено у приватном дому министра (Пол., 6 окт., 2003). - по делам службы в частном доме министра. В переводах с русск. имеются аналогичные примеры: К помещению футболистов лепилась толпа (Ол.) - Код кабинета играча згрнула се гомила.

В третьей главе л Согласованные формы местоимений со значением принадлежности в русском и сербохорватском языках описывается функционирование притяжательных местоимений мой-моj, твой-твоj, наш, ваш.

По своим функциям исследуемые местоимения близки притяжательным прилагательным, однако местоимения, в отличие от прилагательных, используются по отношению ко всем трем грамматическим лицам единств. и множеств. чисел, лишь указывая на конкретного владельца предмета, не называя его, который может быть известен только из более широкого контекста; данные местоимения указывают на принадлежность предмета говорящему или собеседнику либо на его принадлежность действующему лицу.

Местоимения имеют своеобразие сравнительно с другими частями речи, отличаясь особо обобщенным характером: Антонина просила женщин не брать мелкую живность, но как было послушаться, как кинуть? Да и в дороге - провиант... не пирогами, чай, встретят на другой земле, пол-России сейчас на восток кочует, свой запас никогда не лишний (Гончаров). Данное обстоятельство позволяет объединить местоимения, сопоставляемые с прилагательными и другими разрядами местоимений.

В изученных текстах русского языка в значении принадлежности 1-му и 2му лицам чаще используются конструкции с местоимениями,, меньше мой наш - с,. Сравнение с предшествующим периодом (XVII-XVIII-XIX вв.) твой ваш показывает, что соотношение местоимений при выражении категории принадлежности может меняться. Так, в книге И.Т. Посошкова отмечено больше случаев с местоимением. Это зависит от содержания текста.

наш Сопоставление с сербским языком свидетельствует также о преимущественном использовании местоимений моj, наш, при этом общее количество употребления местоименных конструкций в сербском языке больше.

В современном русском литературном языке устойчиво сохраняются формы притяжательных местоимений 1-го и 2-го лица, унаследованные из общеславянского. То же наблюдаем и в сербском литературном языке. Но в склонении русских и сербских местоимений имеются различия. Местоимения русского и сербского языков чаще наблюдаются в сочетаниях с именем, лексическая наполняемость которого - конкретный предмет, родственное лицо.

Привлечение исторического материала показывает, что в произведениях современных авторов богаче представлены значения предмета принадлежности, что объясняется развитием языка и изменением в экстралингвистических факторах.

Местоимения русского и сербского языков могут развивать качественное значение, фразеологизироваться, использоваться в значении личных: Это, брат, не на твой карман (Гончаров); Так сколько их работало, ваших-то? (Гончаров); сербск.: Шта ли Юе да кажу наши код куЮе ? (Нушич) - Что скажут наши дома? Местоимения мой, твой, наш, ваш в подавляющем большинстве примеров используются при указании на принадлежность владетелю не в роли субъекта действия. Редко отмечено употребление данных местоимений при указании на принадлежность субъекту действия. Это объясняется определенными причинами, но иногда такое употребление местоимений 1-го и 2-го лица может быть свободным: Зоечка, дай-ко мне сюда твой пальчик (Абрамов). В предшествующие периоды такое использование местоимений первого и второго лица было ограниченным.

В сербском языке при указании на принадлежность действующиму лицу более последовательно используется местоимение. Ср. русск.: В семье своj моей я мнил найти отрадуЕ (Пушкин); - сербск.: У дому свом се надах утесиЕ. При этом сербы больше употребляют по отношению к 3-му свой /своj лицу: ПоследЬег е обишао Митра, кои е лежао у своо соби (Сар.) - Последним навестил Митра, который лежал в своей комнате.

По отношению к определяемому слову притяжательные местоимения русского и сербского языков являются согласованным определением, при этом местоимения могут стоять чаще при дополнении, реже - подлежащем, иногда входить в состав сказуемого, обращения. В предшествующие периоды рассматриваемые местоимения находились чаще в постпозиции по отношению к определяемому слову. Становление нового словопорядка - препозиции происходит в языке А.С. Пушкина. В определенных целях, а иногда и нейтрально, используется и постпозиция притяжательных местоимений первого и второго лица. Сравнение с сербским языком показывает также преимущественное использование конструкции мест. + сущ.. Конструкции сущ. + мест. русского языка в большинстве случаев соответствует в сербском сочетание мест. + сущ., например: а попереди Данила мой (Шолохов) - a napred je moj Danilo. Полагаем, что в сербском языке сравнительно с русским чаще используется сочетание мест. + сущ..

Местоимение используется в современном русском литературном свой языке при указании на принадлежность любому лицу, основное же его употребление - указание на принадлежность третьему лицу, чаще единственного числа. То же наблюдаем с местоимением в сербском языке.

своj В отличие от притяжательных местоимений мой, твой, наш, ваш возвратнопритяжательное местоимение свой указывает на принадлежность субъекту действия, то есть подлежащему, реже - косвенному субъекту А тут как Михаил Иванович загородил мне дорогу к своему дому (Абрамов); этому свои нервные клетки дороже всегоЕ (Абрамов).

Судя по нашему материалу, в сербском языке незначительно количество примеров с местоимением при указании на принадлежность косвенному своj субъекту в сравнении с русским языком. Местоимение используется в своj своем прямом значении - отношение к производителю действия: он леже да се одмори, а чашу са цветом метну кра свое главе (Нушич) - он ложится отдохнуть, а стакан с цветком ставит возле своей головы. Таким образом, в функционировании возвратно-притяжательного местоимения в значении принадлежности в родственных языках имеется много общего, так как их развитие идет из одного источника. В то же время имеются отличия: в современном сербском литературном языке в склонении притяжательных местоимений наблюдается тенденция к экономии местоименных форм: в современных текстах отмечено преимущественное использование стяженных форм местоимений в родительном, дательном и местном падежах моj, твоj, своj ед. числа мужского и среднего родов: из твога астука (Нушич) - из твоей подушки; моме оцу (Нушич) - моему отцу; у мом воду (Чосич) - в моем взводе. В говорах же русского языка и в языке фольклора важно отметить стяженные формы местоимения свой, аналогичные формам сербского языка. В современных текстах русского языка сохраняются литературные формы местоимений.

Четвертая глава - л Выражение значения принадлежности несклоняемыми лично-притяжательными местоимениями 3-го лица его, .

ее, их русского языка и их эквивалентами в сербохорватском языке В современном русском литературном языке значение принадлежности третьему лицу материализуется притяжательными местоимениями его, ее, их.

В древнесербохорватском языке значение принадлежности реализовывалось посредством формы родительного падежа луказательных местоимений его, ее, их. Такой способ выражения принадлежности был унаследован сербским языком наряду с другими славянскими языками из общеславянского: Сын его, Стефань св. Сава Жит. св. Сим. 13, 25; Егда несть моужа ее вь домоу.

Душан. зак. 92.; Сьхранить вьсе кости нхь. Св. Сава, Жит. св. Сим. 13, 18; и др. [ДаничиЮь 1858, с. 39; Иванова 1972, с. 61].

Аналогичные местоименные структуры свидетельствуются в произведениях З. Орфелина: Дети его отъ двухъ браков (Орфел. Жит.); Сын его Алексей Михайловичь (Орфел. Жит.); ради младшаго сына его (Орфел. Жит.).

Местоимение женского рода отмечено формой родительного падежа ея: и о подметномъ ея сыне Димитрiи (Орфел. Жит.); чтобы пощадити сына ея (Орфел. Жит.); что Михаилъ сынъ ея избранъ единогласно (Орфел. Жит.).

Местоимение множественного числа представлено формой их (ихъ): что Царь Государь ихъ намеренъ (Орфел. Жит.); злонравиа чад их (Орфел.

Зрцало).

Наличие указанных форм местоимений в текстах XVIII в. можно объяснить влиянием русского языка для данного периода. Так, в предисловии к изданию Зрцало науке Д. Кирилович писал: На краjу да споменемо jош jезик Зрцала. Jeзик jе овог дела славено-српски, заправо више руски него српски, у свему онакав какав jе и jезик коjим се Орфелин служио и у другим своjим делима. О влиянии русского языка на сербохорватский констатируется в работах отечественных лингвистов (См. работы И.И. Толстого, 1962;

В.П. Гудкова, 1973).

В современном литературном сербском языке данные формы при выражении принадлежности 3-му лицу не сохранились, поэтому используются согласованные формы местоимений Ьегов Ьен, Ьезин, Ьихов, Ьин (арх.),, Ь (арх.), не известные общеславянскому языку (См. работы ихан А. Белича, 1962; М. Стевановича, 1964). По способу образования данные формы соответствуют семантически схожим диалектным формам русского языка.

ейный, евонный, ихний Местоимения его, ее, их в современных русских текстах преимущественно используются в сочетании с именами существительными, денотативная наполняемость которых включает лексику, обозначающую часть тела, конкретный предмет, родственное лицо: В ушах ее еще звучал голос Аверьяна (Гончаров); Антонина Е вслушивалась, сердце ее ныло, болело (Гончаров); Руки ее остыли. Но жизнь в ней держалась (Гончаров).

Сербские местоимения Ьегов, Ьен Ьезин, Ьихов также употребляются, преимущественно со словами, называющими часть тела, родственное лицо:

иза Ьегових леРа (Чосич) - за его спиной; Ьене руке (Чосич) - ее руки; и Ьегова два сина (Нушич) - его два сына; Ьен отац (Вучо) - ее отец; Ьезин стари дед (Чопич) - ее старый дедушка. Как и притяжательные местоимения 1-го и 2-го лица, местоимения 3-го лиц русский.

Дательный принадлежности в исследуемых русских текстах используется спорадически, характеризуя предикативную связь и не выступая в собственно атрибутивном значении. В текстах современных авторов единичными примерами отмечен, он характеризует предикативную дательный отношения связь и не выступает в собственно-атрибутивном значении: А я дядя им, дядя! (Абрамов). Интересующий нас падеж употреблялся в древнерусском языке, но впоследствии был вытеснен конструкцией л . Данная у + родительный падеж конструкция характерна для разговорного языка. Форма с дательным заинтересованного лица употребляется активнее, хотя она ограничена лексическим значением определяемого слова: часть тела, реже - предмет.

Глаголы в таких предложениях в основном используются в значении физического воздействия, психического состояния, движения. Пламя последнего факела прожгло ему рукавицу (Гончаров); Жаром ему опалило брови и ресницы (Гончаров); Отодвинься ты, на ноги мне наступаешь... (Гончаров).

В современном сербском языке в значении принадлежности используются краткие формы дательного падежа личных местоимений, преимущественно третьего лица единственного числа. Более продуктивна форма личного местоимения 3-го лица ед. числа м. рода му. Установлены основные условия для отчетливого проявления атрибутивной связи определяемого и определяющего компонентов данной конструкции: а) дательный падеж местоимения находится при подлежащем (редко - при дополнении, обстоятельстве) ге ли, домаЮице, где ти е муж? (Чосич) - Эй, хозяйка, где твой муж?; - Где ти е револвер? Ч обрати му се строго Гаравко (Чосич) - Где твой револьвер? - обратился к нему строго Горавко; ЗемЪи е клонула крвава глава, али и даЪе пушку му чуем у рукама другаЕ (Чопич) - окровавленная голова обессиленно склонилась к земле, но револьвер оставался в руках друга; И мали прстиЮ на нози му е крив као тво (Чосич) - И мизинец на его ноге кривой, как и твой; б) компоненты дативной конструкции имеют контактное расположение, разделение их связкой глагола бити не препятствует значению принадлежности: Иако е знала и кад о е син погинуо и где е сахраЬен... (Чопич) - Если бы она знала, когда ее сын погиб и где похоронен; в) дативная конструкция находится перед глаголом (иногда при отсутствии глагола): и очи му се и нехотице зауставише на КосовкиЕ (Чопич) - и глаза его невольно остановились на Косовке; на камен му глава клонула (Чопич) - его голова обессилено склонилась на камень; г) если глагол, выступающий в предложении, не управляет дательным падежом местоимения:

где му живи маjка и породица (Андрич) - где живут его мать и семья.

Атрибутивное значение конструкции помогает выявить общий смысл предложения, при этом замена местоимения в дательном падеже притяжательным местоимением также показывает, что местоименное сочетание имеет значение принадлежности: (син ми - моj син).

Разумеется, те или иные признаки дативной конструкции имеют историческую подоплеку. Сербохорватские тексты XVIII в. дают разные результаты использования дательного принадлежности. В тексте З. Орфелина ЖитиеЕ закартографированы данные, близкие приводимым в русском ЕЕ..

языке конструкциям с дательным заинтересованного лица: Царь АлексhйЕ Отъ перваго брака были ему дhти, еодоръ и Iоаннъ,Е СофiаЕ (Орфел. Жит.);

Однакожъ она думая что Россiйская корона уже ей на главhЕ (Орфел.

Жит.). Местоимение в дательном падеже можно заменить родительным падежом с предлогом : ему дет у и - у него дети.

В тексте ЗрцалоЕ выявлены случаи с чисто атрибутивным значением дательного падежа местоимения: Безмерием Ъубве отец обдержими Не отрече просима сину си Ъубими (Орфел. Зрцал.); ак фаетон вида Ъубов безмерную, отца си горачест к себе спушченууЕ (Орфел. Зрцало).

Автономного рассмотрения заслуживает дательный принадлежности, богато представленный в баснях Д. Обрадовича. Употребление дательного падежа с чисто атрибутивным значением в его произведениях раритетно, однако местоимения с краткими формами ми, ти, му при указании на принадлежность ском и сербохорватском языках посвящена исследованию дательного падежа принадлежности и предложно-падежных форм в русском и сербском языках. Сопоставление с сербским языком помогло выявить в нем наиболее характерные способы обозначения принадлежности: один из них - энклитические формы местоимений в дательном падеже. Этот способ восходит еще к праславянскому языку и свидетельствует о значительно бльшей степени архаичности сербского языка. В связи с этим современному сербскому языку более близок древнерусский, нежели современный русский.

где му живи маjка и породица (Андрич) - где живут его мать и семья.

Однакожъ она думая что Россiйская корона уже ей на главhЕ (Орфел.

гелен... Бедни а! - издишуЮи рекне. - Колико касно познаем да су ми ноге од рогова много боЪе биле (Обр.) - ОленьЕкакой я бедный! - сказал он, умирая, - поздно я понял, что копыта мои выручали меня лучше, чем рога; гелена е питао еленче: Бабо, како то бива, ти си много веЮи од пса, и гледа колики су ти рогови, чак зашто бежиш како чуеш пса... (Обр.) - Олененок спросил оленя:

Папа, как такое может быть, ты намного больше собаки, и смотри, какие у тебя рога, а убегаешь, когда услышишь собакуЕ; Славу и кукавица и магарац;

Видиш колике су му уши, - одговори кукавица (Обр.) - Соловей, кукушка и осеЕ Видишь, какие у него уши, - ответила кукушка.

Предмет принадлежности обозначает часть тела животного. Местоимение в дательном падеже стоит при подлежащем в контактном расположении;

синтаксически оно является определением по отношению к имени существительному и с глаголом в функции связки по смыслу не сочетается.

В народно-поэтическом языке в значении принадлежности используются краткие формы дательного падежа личных местоимений; полные формы единичны, а во множ. числе они не представлены вовсе. С чисто атрибутивным значением дательный местоимения выступает в следующих случаях (иллюстрации приводим из песен в записи В. Караджича):

а) при подлежащем в безглагольном предложении, как правило, в названиях песен: Павер-беговица и син о - Джавер - беговица и ее сын; Павле ЗеЮанин и мака му - Павел Зечанин и его мать; Опет Кутица Богдан и сестра му - снова Лютица Богдан и его сестра.

б) при подлежащем в предложении с составным именным сказуемым:

Тамбура му од сувога злата Е - Гитара у него из чистого золота; А седа му брада до поаса - У него седая борода до пояса; Ноге о се белеЕ - Ноги у нее белыеЕ; Воно ми е пианица - Мой Войно - пьяницаЕ ; Подигнула скуте и рукаве. Беле о се руке до лаката - Руки у нее белые до локтейЕ. Местоимение в таких примерах находится преимущественно после определяемого имени. Вся дативная конструкция в предложении с составным именным сказуемым чаще выступает в начале предложения.

в) при подлежащем, если в предложении имеется глагольное сказуемое: га не могу свима бити Ъуба, Него едном, ког ми срце Ъуби - Я не могу всем быть женой, только одному, кого мое сердце любит; мо Ревере Петре!... гош а не знам, Ре ти братац спава - мой деверь Петр! ЕЯ еще не знаю, где твой братец спит ; Она гледа, куд о драго шета - Она смотрит, куда идет ее любимыйЕ; Ни она е проЮТ не може, Нога о се попЪужнулаЕ Она ее не может обойти, нога у нее вывихнута. Местоименное сочетание находится перед глаголом, часто в начале предложения. Само местоимение находится как в препозиции, так и в постпозиции по отношению к определяемому слову;

распространение имени и местоимения наблюдается в единичных случаях.

Чаще всего используются непереходные глаголы.

В современных сербских текстах распространены конструкции с дательным падежом местоимения, : Однели имеющим атрибутивно-объектную функцию су му све кЬиге и рукописе, а Ьега заточиле у Ьегово роРено куЮи (Андрич) - Унесли все его книги и рукописи, а его закрыли взаперти в его собственном доме; али ми е тешко на срцуЕ (Чопич) - Но мне больно на сердце. В таких предложениях местоимение выступает в двойной функции при наличии двойной связи. Глагол управляет местоимением; по отношению к определяемому слову местоимение выступает в связи - тяготение.

Местоимения в дательном падеже являются определениями к имени. В атрибутивном значении их можно причислить к притяжательным местоимениям его, ее, их (сербск. Ьегов, Ьен, Ьезин, Ьихов), так как они согласуются в роде с существительными, обозначающими обладателя только в третьем лице единственного числа: То е прави мо син - озбиЪно е тврдила Кова и, поред све Ьезине замишЪености, на лицу о е ош увиек треперио одса ноЮашЬег среЮног доживЪаа (Чопич) - Это мой настоящий сын, - серьезно утверждала Кова, и хотя она волновалась, на ее лице были видны следы счастья после вчерашнего события; Човек е стаао насред кафане, уста су му и даЪе била отворена (Сарич) - Человек стоял посреди кабака, рот у него был открыт.

Таким образом, налицо та же картина, которая изображает ситуацию с местоимениями его, ее, их - Ьегов, Ьен, Ьезин, Ьихов. Если сравнивать функционирование дательного принадлежности в русском и сербском языках, можно отметить, что в сербском языке сохраняется дательный местоимения с атрибутивным значением. Отсутствие атрибутивного дательного в русском языке подтверждает перевод: притяжательные местоимения ( мой, твой, его ее, ) русского языка часто переводятся на сербский язык дательным падежом:

их Приятель мой и жена его были бездетныеЕ (Шолохов) - Moj prijateli; ena mu nisu imali deceЕ.

В то же время перевод сербской конструкции на русский язык помогает выявить в ней атрибутивное значение: Миак е осетио да му кости постау тешке и тврде (Павич) - Он ощущал, что кости его становятся тяжелее; Ево видите, усташе нам руше град (Нушич) - Вот, видите, усташи разрушают наш город; ЦЗнам, - признао е др МихаиловиЮ и осетио како му потпетице цвокоЮу под столом (Павич) - Знаю, - проговорил д-р Михайлович и почувствовал, как каблуки его отбивают под столом дробь.

На бльшее распространение дательного принадлежности в сербском языке сравнительно с русским указывает также то, что конструкции сербского языка с дательным падежом местоимения в посессивном значении часто переводятся на русский язык конструкцией, не выражающей значение принадлежности: и ставио тамбуру на полицу више главе да му буде при руци (Павич) - и положил мандолину на полку, чтобы всегда была под рукой; а брада му е била млаРа (Павич) - а борода была моложе.

В русском и сербском языках местоименное сочетание имеет посессивное значение, если существительное используется в значении части тела, реже - родственных отношений, предметов одежды, домашнего имущества.

При таком функционировании местоимений выступают глаголы психического, физического состояния, реже - чувственного восприятия, движения, физического воздействия на объект. Функционирование сербских конструкций в собственно атрибутивном значении находит соответствия в древнерусском языке.

Как показывают результаты исследования, дательный принадлежности местоимений в сербском языке представляет собой уникальное явление, если его сравнивать с русским языком, то он гораздо ближе его древнерусскому периоду, а также старославянскому.

. в атрибутивноПредложно-падежная конструкция лу+род. пад объектной функции представляют собой новое, развивающееся явление в русском языке. Наличие предлога у создает пространственно-притяжательную семантику словосочетания с родительным падежом.

Сопоставление конструкции лу + родительный падеж русского языка с ее эквивалентами в сербском показало следующее: данная предложно-падежная форма является продуктивным способом выражения принадлежности в современном русском языке. Смысловое значение принадлежности более проявляется в ситуациях с составным именным сказуемым, где именная часть в основном выражена прилагательным, реже - именем существительным: Губы у нее были как воспаленные - сухи, шершавы, горячи от жара крови (Гончаров).

Немаловажную роль при этом играет семантика определяемого имени и управляющего глагола. Между компонентами конструкции наблюдается двойная связь, когда предложно-падежная форма л у + родительный падеж одновременно зависит от имени, которое определяет, и глагола, который ею управляет. В конструкциях при имени с предлогами л в, на, за, наряду с притяжательным, прослеживается и объектное значение (в голове у него гудело).

В. И. Собинникова выделяет в диалектной речи конструкции с предлогом лу, в которых определяемое слово не имеет пространственного значения: У мине мужа взяли на войну (рязанск.) [Собинникова, 1958].

Атрибутивная связь определяемого и определяющего компонентов данной конструкции проявляется отчетливее, если местоимение в родительном падеже с предлогом контактно по отношению к имени: но онаЕ пользовалась им у себя в комнате (Толстой); А потом вдруг что-то сдвинулось у него в грудиЕ (Абрамов); Слезы вскипели у него на глазах (Абрамов); крупный пот проступил у него на лице (Толстой). Наряду с этим, зависимость от глагола меньше, если местоимение с предлогом находится в препозиции к форме выражения предмета принадлежности. Также атрибутивность прослеживается сильнее в конструкциях с подлежащим, прямым дополнением при определяемом имени, называющем родственное лицо, лицо по службе, предмет: А у меня молоко забирают - так, за одиннадцать копеекЕ (Абрамов); а вы дом у него вздумали оттяпатьЕ (Абрамов); при обстоятельстве со словом дома: Дома у него находился богатый набор столярных инструментовЕ (Гончаров).

Местоимение с предлогом по отношению к определяемому имени является несогласованным определением; оно тяготеет одновременно в той или иной степени и к глаголу. Выбор местоимения зависит от формы выражения владетеля.

Предложно-падежные конструкции семантически близки к дательному заинтересованного лица, отношения, но в отличие от них получают новые значения и могут относиться к другим глаголам. Чаще используются такие сочетания в речи персонажей, но функционируют они и в авторской речи.

Предложно-падежная форма л представлена в у + родительный падеж бльшей степени примерами с местоимением, чем с именем существительным, так как имена существительные могут обслуживать только 3-е лицо;

местоимения же относятся ко всем трем лицам. В то же время местоимения с предлогом у чаще выступают при указании на принадлежность 3-му лицу единственного числа: Григорий забился в судорогах. У него закатились глазаЕ (Абрамов); Сердце у него загрохотало как водопад (Абрамов); У него глаза на лоб полезлиЕ (Абрамов). Это объясняется тем, что в 3-ем лице местоимение может замещать имя существительное, широко представленное в текстах. На конструкции сказывается влияние разговорной речи. Семантика компонентов конструкции может противоречить функции или поддерживать ее.

Отдельные случаи использования данной конструкции в сербском языке, видимо, можно объяснить влиянием восточно-славянских языков, в частности, русского, и, возможно, диалектов сербского языка. О региональной сфере употребления посессивной конструкции л личного у + родительный падеж местоимения (или какого-либо другого) свидетельствуется в работе С. Реметича. Автор зафиксировал в речи сербов, а также боснийцев на территории лот нас. п. Горне Бирче до Нишичской возвышенности, а также в г.

Кладань и его окрестностях более 1000 примеров типа: Жена прича у-мене маки (досл. Жена рассказывает у-меня матери) = моей матери [РеметиЮ, 2008]. Данное явление С. Реметич объясняет как диалектную интерференцию.

По поводу функционирования данной конструкции в современном сербском языке П. Пипер утверждает следующее: Употреба предлога у са генитивским обликом назива посесора (У Милице дуге трепавице и сл.) у савременом српском езичком стандарду представЪа синтаксички архаизам или регионализам [Пипер, 2005].

В связи с вышеизложенным, обратимся к исследуемому нами материалу в исторической последовательности. В текстах XVIII в. З. Орфелина О ПетреЕ используются в основном сочетания с лексическим выражением принадлежности, интересующие же нас конструкции единичны: Она пребывала у него въ дворh неотступно Е (Орфел. Жит.). В других изучаемых нами текстах XVIII в. такие случаи не обнаружены. Редки конструкции с родительным падежом и предлогом лу и в произведениях XIX века. Отметим иллюстрации из книги Б. Радичевича: а) с местоимением: У мени срце едва што е тукло - Мое сердце еле стучалоЕ; б) с именем существительным: У хаjдука срце затрепета - У гайдука затрепетало сердце.

Подобные конструкции засвидетельствованы в народно-поэтических текстах при подлежащем в предложении с составным именным сказуемым: И ми идемо, мому тражимо. - У нас е мома ош не прошена (Караджич) - И мы идем, и невеста с нами - нашу девушку еще не сватали; Беседи му гела удовицаЕУ мене су кЮери неудатеЕ(Караджич) - Говорит ему Елена-вдовицаЕ. Мои дочери незамужние.

В современных сербских текстах нами зафиксированы единичные конструкции с предложно-падежными формами в атрибутивно-объектной функции: гедног дана доРе к Ьему у канцелариу едан сеЪак да се жали на кмета (Нушич) - Однажды в его контору пришел крестьянин жаловаться на хозяина; Док се у Ьему стезало и откидало болеЮиво и неако старачко срцеЕ (Чопич) - Пока в нем сжималось и стучало его больное и слабое старческое сердце; У томе часу се лице у Врапца искриви; Ьему се учини да осеЮа жабу у устима и да му клизи низ грлоЕ (Нушич) - В тот момент лицо у Врапца перекосило; ему показалось, что он ощущает лягушку у себя во рту и она скользит у него по горлу. Близка данным конструкциям следующая: У Стоану се разрастало и буало срцеЕ (Чопич) - У Стояна бурно колотилось сердце. В приведенных иллюстрациях из сербских художественных текстов прослеживаются условия функционирования предложно-падежных конструкций, аналогичные русским. Сопоставление двух родственных языков помогает выяснить своеобразие употребления в них притяжательных конструкций, в данном случае уточнить особенности употребления со значением принадлежности предложно-падежной формы л у + родительный . Русская конструкция переводится на сербский язык энклитическими падеж формами местоимений в дательном падеже: В голове у него еще гудело (Катаев) - У глави му je joш бучало;... что даже слезы показались у него на глазах (Катаев) Ц... да му се и сузе поjавише на трепавицама; Что это у тебя на плечах за штучки? (Катаев) - Шта ти je то на раменима? Возможен перевод предложно-падежной формы с предлогом лу притяжательными прилагательными или местоимениями: Е о молодой гречанке, которая служила у них в трактире - о младоj ГркиЬи кoja je послуживала у Ьиховоj крчми (Андрич); и вдруг в душе у Вани будто что-то повернулось (Катаев) - У ВаЬиноj души одjедном као да се нешто откиде. Перевод на сербский язык подтверждает притяжательное значение предложно-падежной формы л у + в русском языке: в русских конструкциях атрибутивное родительный падеж значение осложнено пространственным, особенно ярко оно выступает в случаях с определяемым словом-обстоятельством.

В конструкциях с составным именным сказуемым притяжательное значение выражено наиболее ярко, это подтверждают переводы на сербский язык, где местоимение находится в меньшей зависимости от глагола, при этом русской конструкции с предлогом в сербском соответствует дательный падеж у местоимения У него душа настоящая, воинская (Катаев) - Срце му je воjничко;

... если у него волосы - шаром покати (Катаев) Ц... кад му je коса ошишана до главе; Шея у него была красная (Катаев) - Врат му je био црвен (151).

В сочетаниях при подлежащем в предложении с простым глагольным сказуемым л также переводится дат. падежом местоимения: У у+род. падеж него захватило дух (Катаев) - Застао му je дах; У тебя пояс болтается (Катаев) - Опасач ти je лабав; У мальчика разбежались глаза (Катаев) - Дечакове очи су играле. В данных конструкциях зависимость предложнопадежной формы от глагола также подтверждают переводы на сербский язык, где представлена двойная зависимость местоимения от имени и глагола: застао му - дах му. Наряду с этим с помощью перевода подтверждается притяжательное значение грамматических форм: У мальчика глаза - Дечакове очи.

Единичны случаи равнозначного перевода конструкций с предлогом у (пример был выделен Т.А. Ивановой):

сердце у вас большое! (Горький) - u vas je srce veliko! В основном же сербские конструкции с дательным падежом на русский язык переводятся сочетанием л у+род. падеж.: Они не чуу све док су им уста затворена (Павич) - Когда клюв у них закрыт, они ничего не слышат;

Необично асно излазило му е пред очи снажно Навиево тело (Павич) - Необыкновенно ясно стояло у него перед глазами сильное тело Нави.

Совокупность всех описанных средств выражения принадлежности местоимениями более всего и чаще всего совпадает в русском и сербском языках, особенно функционирование притяжательных местоимений мой-моj, твой-твоj, наш, ваш.

Для обозначения принадлежности действующему лицу в русском языке употребляется возвратно-притяжательное местоимение свой, сербск. своj, однако в этой же функции могут выступать местоимения мой-моj, твой-твоj, наш, ваш, что, как правило, объясняется логическим выделением местоимения.

Имеются и другие случаи.

Русские для выражения принадлежности 3-му лицу используют и притяжательные местоимения его, ее, их. В сербском языке им соответствуют местоимения Ьега, га, Ье, е, Ьих, их, архаичные в современном литературном языке. Южные славяне употребляют согласованные формы местоимений - Ьегов, Ьен, Ьезин, Ьихов. В русском же языке аналогичные по смыслу местоимения являются принадлежностью диалектной речи и просторечия.

В современном русском литературном языке утрачен дательный местоимения с атрибутивным значением, в сербском же языке такие конструкции сохраняются, при этом наиболее употребительными сочетания с местоимениями му, jоj. В то же время в русском и в сербском языках функционирует дательный местоимения с атрибутивно-объектным значением.

В сербском языке он более распространен, но значение принадлежности в конструкциях осложняется дополнительной семантикой назначения.

В отличие от сербского, в русском языке получают развитие предложнопадежные формы местоимений в значении принадлежности, часто осложненном пространственным. Речь идет о конструкции родительный местоимения с предлогом у. Кроме того, нами выделены предложнопадежные формы с предлогами: к + дат. п., на + предл. п., в + предл. п..

В сербском языке единично отмечена форма лу + родительный.

Из истории русско-сербских контактов известно, что сербохорватский язык находился под влиянием русского на протяжении ХVIII в. вплоть до реформы В. Караджича, осуществленной в начале ХIX в. Однако в способах выражения принадлежности местоимениями каждый из языков имеет свои особенности.

Вместе с тем, сопоставление данных языков, а также привлечение исторических справок помогло нам определить тенденции развития средств выражения значения принадлежности и исторические изменения в них, выявить архаические и новые способы выражения поссесивного значения; показать их существенную роль в составе всех средств выражения принадлежности:

а) местоимения в качестве средства выражения значения принадлежности имеют своеобразие (отношение к субъекту, синтаксическое функционирование имени, обозначающего предмет принадлежности, осложнение другими значениями, выражение субъекта, вид связи местоименного сочетания и др.);

б) местоимения имеют отличия в выражении значения принадлежности сравнительно с существительными, притяжательными прилагательными: они указывают на принадлежность 1-му, 2-му, 3-му лицам, что невозможно при выражении принадлежности существительными, прилагательными; в) получил ограничение родительный принадлежности местоимения, превратившийся в застывшую форму в русском языке; г) на базе местоимений развиваются согласованные формы притяжательных местоимений в диалектной и разговорной речи русского языка, у южных славян - в литературном языке;

д) возвратно-притяжательное местоимение свой указывает на принадлежность 1-му, 2-му, 3-му действующим лицам, что невозможно для других притяжательных местоимений.

Таким образом, сопоставительный анализ синтаксических посессивных конструкций русского и сербского языков показал, что сербскому языку более свойственно сохранение средств принадлежности, характерных для старославянского и древнерусского периодов (дательный падеж, притяжательные прилагательные). В русском же языке активно развиваются новые конструкции лу + родительный падеж, другие предложно-падежные формы, родительный беспредложный). Формы принадлежности не являются застывшими в языке, они подвержены изменениям, в сербохорватском языке наблюдается распространение конструкций с родительным принадлежности, осложненным различными определениями, уточнениями.

Совокупность всех средств выражения принадлежности обеспечивает передачу этого значения не только в пределах словосочетания для 1-го, 2-го, 3-го и действующего лиц, но и в составе предложения при необходимости передать сложные совмещенные значения. Так, в составе словосочетания выступают притяжательные прилагательные и местоимения, возвратнопритяжательное местоимение, родительный падеж принадлежности. В свой составе же предложения на сложные отношения между его компонентами указывают конструкции с сохранившимся дательным заинтересованного лица и особенно предложно-падежные формы, которые выражают отношение к различным компонентам предложения и имеют совмещенные значения. Эти формы обогащают способы выражения значения принадлежности и способствуют возникновению синтаксической синонимии.

Средства выражения принадлежности - формирующееся явление, о чем свидетельствует развитие конструкции л , а также у + родительный падеж активное использование в качестве формулы принадлежности в современных текстах относительных прилагательных, распространение в сербском языке, соответствие которым находим в согласованных форм местоимений диалектной речи русского языка.

В Заключении представлены конкретные результаты и выводы реферируемого исследования грамматических средств выражения категории принадлежности в русском и сербском языках.

В результате анализа новых художественных, научных, публицистических современных и исторических текстов, не исследованных ранее церковнославянских источников, а также предложенных новых и модернизированных известных ранее подходов к методологии исследования, установлен ряд типологических особенностей современных русского и сербского языков в сопоставлении с праславянским, что помогло оценить обнаруженные совпадающие, сходные и несовпадающие явления в исследуемых языках, проанализировать причины возникновения различий.

Описательный метод дал возможность показать реальную представленность грамматических средств принадлежности в современных русском и сербском языках. Для достоверности полученных результатов исследования актуальными оказались специфические приемы классификации и систематизации сопоставительного материала, его стилистический анализ, статистическая обработка.

Диссертационное исследование существенно расширило объем научной информации о категории принадлежности в русском и сербском языках:

1. Определены конкретные конструкции принадлежности, показано своеобразие функционирования данной категории в славянских языках, при анализе выявлены универсальные и специфические грамматические средства выражения категории принадлежности, что открывает возможности для дальнейшего ее изучения.

2. В исследовании дана целостная картина грамматических и функциональносемантических особенностей средств выражения категории принадлежности в современном русском литературном и сербском языках.

3. В зависимости от семантики определяемых существительных показано развитие (преимущественно у местоимений) качественных и иных значений.

4. В работе определены тенденции исторического развития средств выражения категории принадлежности: выявлены как архаические, так и новые способы выражения посессивного значения в русском и сербском языках, показана их роль в языке и речи на разных этапах развития исследуемых близкородственных языков; показано развитие предложно-падежных форм со значением принадлежности в современном русском литературном языке, расширение функций имен прилагательных с суфф. -ск; обнаружены новые примеры употребления притяжательных конструкций со значением принадлежности в сербском языке (имена прилагательные с суфф. -ск, отдельные примеры конструкции лу+род. падеж, одиночного родительного в сербском языке, случаи метафорического использования конструкций принадлежности, характерные для текстов публицистической направленности) и др.

5. Авторские переводы и их интерпретация с сербского языка на русский подтвердили выводы о своеобразии притяжательных конструкций в русском и сербском языках, включая факты, свидетельствующие об их исторической общности. Категория принадлежности в исследуемых языках отличается семантически универсальными и структурно-грамматическими чертами, свидетельствующими о генетическом родстве описываемых языков, в то же время в процессе развития как в русском, так и в сербском языках сформировались специфические модели словосочетаний, имеющие отношение к выражению посессивного значения.

Русский язык развивался активнее, динамичнее, ему не было необходимости бороться с соседними языками во имя собственной сохранности, тогда как сербам нужно было бороться с болгарским, македонским языками, из неславянских - с турецким языком. Как показывают наши материалы, модификации в сфере местоименной лексики оказались не столь активными, как это произошло с субстантивными атрибутами, ввиду консервативности местоименной лексики. В то же время расхождения и близость имен существительных и прилагательных, как и местоимений, отличается разнообразием, спецификой форм каждого из языков. Следует подчеркнуть еще раз сохранность старосербских форм, что объясняется, наряду с другими причинами, пограничным местонахождением сербского языка, когда на краю славянского языкового мира более прочно удерживаются старые формы в отличие от ситуации их функционирования в материковых зонах, в которых язык, языковые категории динамично модифицируются, как это подтвердилось всей историей русской литературной и разговорной речи.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Монографии 1. Ушакова А. П. Соотношение притяжательных прилагательных и родительного падежа существительных со значением принадлежности в современном русском литературном языке / А. П. Ушакова. Воронеж, 1990. - 95 с. - Деп. в ИНИОН, 11.03.90, № 41267.

2. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные в сказах И. Ермакова (раздел в монографии) / А. П. Ушакова // Ермаковские перезвоны : сб. ст.

/ отв. ред. Л. С. Филиппова. - Тюмень, 1996. - С. 70-76.

3. Ушакова А. П. Значение принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках (на материале родительного падежа существительных и притяжательных прилагательных) / А. П. Ушакова. - Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2005. - 140 с.

4. Ушакова А. П. Грамматические формы принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках / А. П. Ушакова. - Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2010. - 269 с.

Статьи в научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов докторских исследований:

1. Ушакова А. П. О связи местоимений его, ее, их с определяемыми словами / А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 1999. - № 2. - С. 16-22.

2. Ушакова А. П. О формировании категории притяжательных имен прилагательных / А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 2006. - № 7. - С. 110-114.

3. Ушакова А. П. Категория принадлежности в лингвистических исследованиях А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 2009. - № 1. - С. 170-175.

4. Ушакова А. П. Местоимения со значением принадлежности в текстах Марии Арбатовой / А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 2010. - № 1. - С. 269-275.

5. Ушакова А. П. Категория посессивности как злемент политического дискурса / А. П. Ушакова // Политическая лингвистика. - Екатеринбург, 2010. - Вып. 4 (34). - С. 182-187.

6. Ушакова А. П. Местоимение СсвойТ в его соотношении с первым и вторым лицами притяжательных местоимений (на материале произведения митрополита Иоанна (Максимовича) Феатрон / А. П.

Ушакова // Вестник Челябинского государственного университета. - 2010. - № 29 (210). - С. 154-160.

7. Ушакова А. П. Сравнительно-сопоставительная характеристика прилагательных с формантом Цлев в русском и сербском языках / А. П.

Ушакова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2010. - Т. 2., № 3. Филология и искусствоведение. - С.

53-56.

Статьи и материалы конференций 8 Ушакова А. П. Предложно-падежные формы в значении принадлежности / А. П. Ушакова // Материалы по русско-славянскому языкознанию.

ексика и грамматика в сопоставительном аспекте : межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. В. И. Собинникова. - Воронеж, 1986. - С. 122-128.

9 Ушакова А. П. Специфика функционирования притяжательных местоимений третьего лица в сказах И. Ермакова / А. П. Ушакова // Региональные особенности структуры и семантики языковых единиц :

межвуз. сб. науч. тр. - Тюмень, 1989. - С. 84-88.

10 Ушакова А. П. Об образовании и изменении форм притяжательных местоимений (на материале русского и сербохорватского языков) / А. П.

Ушакова // Семантика и структура языковых единиц : сб. науч. тр. / отв.

ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1989. - С. 90-96.

11. Ушакова А. П. Об употреблении притяжательных прилагательных в современном русском языке / А. П. Ушакова. - Воронеж, 1989. - 10 с. - Деп. в ИНИОН 26.12.89, № 40553.

12. Ушакова А. П. О соотношении средств выражения принадлежности в русском и болгарском языках / А. П. Ушакова // Сопоставительные исследования по русско-славянскому языкознанию : сб. науч. тр. - Воронеж, 1989. - С. 80-86. - Деп. в ИНИОН 1.11.89, № 39952.

13. Ушакова А. П. Средства выражения принадлежности в произведениях В.

И. Дмитриевой / А. П. Ушакова // Воронежское краеведение: опыт и проблемы : материалы второй Воронеж. обл. краевед. науч.-практ. конф., 21-22 апреля 1990 / [ред. А. М. Аббасов]. - Воронеж, 1990. - С.122-124.

14. Ушакова А. П. Конструкции с дательным принадлежности в сказах И.

Ермакова / А. П. Ушакова // Духовная культура Сибири / отв. ред. Н. К.

Фролов. - Тюмень, 1994. - С. 187-191.

15. Ушакова А. П. О выборе правильных грамматических форм при согласовании / А. П. Ушакова // Культура: Личность, общество. Системы социальных коммуникаций. Проблемы языка в современном культурологическом аспекте (материалы Всерос. конф. 21-23 марта 19г.) / науч. ред. Е. Н. Бережкова. - Тюмень, 1996. - С. 80-82.

16. Ушакова А. П. Церковнославянский язык как источник стилистической традиции в современном русском языке / А. П. Ушакова // Безопасность жизнедеятельности в Сибири и на крайнем Севере : тез. и докл. 2-ой Межд. науч.-практ. конф. 17-20 сент. 1997 г. - Тюмень, 1997. - Ч. 2. - С.

59-60.

17. Ушакова А. П. Церковнославянский язык и культура речи / А. П.

Ушакова // Экология культуры и образования: филология, философия, история : сб. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1997. - С. 235-241.

18. Ушакова А. П. О необходимости сохранения языкового культурного наследия / А. П. Ушакова // Проблемы образования. Язык и литература в духовной структуре личности (материалы республик. науч.-практ. конф.

и формирование духов. культуры личности в условиях Зап.-Сиб.

региона 24-27 марта 1999 г.) - Тюмень, 1997. - С. 175-176.

19. Ушакова А. П. Функционирование местоимения свой в совмещенных, непритяжательных значениях / А. П. Ушакова // Лексика и фразеология русского языка : сб. науч. тр. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1998. - С. 20-25.

20. Ушакова А. П. Собственные имена персонажей в сербском народном эпосе / А. П. Ушакова // Духовные ценности и национальные интересы России / отв. ред. Н. К. Фролов - Тюмень, 1998. - С. 129-133.

21. Ушакова А. П. Дательный местоимений в атрибутивно-объектной функции / А. П. Ушакова // Лингвистические аспекты речевой культуры :

межвуз. сб. науч. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2000. - С. 152157.

22. Ушакова А. П. Функционирование местоимений в сербском народном эпосе / А. П. Ушакова // Филологический дискурс. - Тюмень, 2000. - № 1.

- С. 120-123.

23. Ушакова А. П. Перспективы изучения категории притяжательности в трудах В. В. Виноградова / А. П. Ушакова // Виноградовские чтения. - Тобольск, 2001. - С. 46-49.

24. Ушакова А. П. Возвратно-притяжательное местоимение со значением принадлежности действующему лицу / А. П. Ушакова // Русистика:

функциональный и семантический аспекты : сб. ст. / отв. ред. Н. К.

Фролов. - Тюмень, 2001. - С. 162-169.

25. Ушакова А. П. Краткие формы местоимений со значением принадлежности в сербском языке / А. П. Ушакова // III Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова :

материалы междунар. науч. конф. 12-14 сентября 2001 г. / отв. ред. М. Ю.

Котова. - СПб, 2002. - С. 32-34.

26. Ушакова А. П. Предложно-падежная форма лу+родительный падеж и особенности ее перевода на сербский язык / А. П. Ушакова, В. В. Марко // Актуальные вопросы лингвистики : сб. ст. / отв. ред. В. Д. Лютикова. - Тюмень, 2003. - С. 208-212.

27. Ушакова А. П. К истории вопроса о категории притяжательности в славистике / А. П. Ушакова // IV Славистические чтения памяти проф. П.

А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова : материалы междунар. науч.

конф. 12-14 сентября 2002 г. - СПб, 2003. / отв. ред. М. Ю. Котова. - С.

32-34.

28. Ушакова А. П. О своеобразии конструкций принадлежности в произведениях Н. А. Лухмановой / А. П. Ушакова // Материалы ХХХII Международной филологической конференции. - СПб, 2003. - Вып. 16 :

ексикология и лексикография (русско-славянский цикл), 11-15 марта 2003. / отв. ред. Л. А. Ивашко, И. С. Лутовинова. - С. 47-51.

29. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные со значением принадлежности в современном русском литературном языке / А. П.

Ушакова // История и перспективы этнолингвистического и социокультурного взаимообогащения славянских народов : материалы междунар. науч.-практ. конф., посвящ. году Украины в России, (30-окт. 2002 г.) / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2003. - С. 186-194.

30. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные русского языка и их перевод на сербохорватский язык / А. П. Ушакова // VI Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова :

материалы междунар. науч. конф. 9-11 сентября 2004 г. / отв. ред. Е. Ю.

Иванова, М. Ю. Котова. - СПб, 2005. - С. 49-54.

31. Ушакова А. П. Имена прилагательные членной формы со значением принадлежности в современном русском литературном языке / А. П.

Ушакова // Пространство и время в языке, язык в пространстве и времени / под ред. Н. К. Фролова, С. М. Беляковой. - Тюмень, 2005. - С. 155-160.

32. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // Российское славяноведение в начале ХХI в:

задачи и перспективы развития : межрегион. конф. славистов :

материалы. Всерос. совещ. славистов (23-24 окт. 2003 г.) / отв. ред. В. К.

Волков. - М., 2005. - С. 425-434.

33. Ушакова А. П. О родительном падеже поссесивности в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // Зборник Матице српске за славистику / глав. уред. М. ЖиванчевиЮ, М. СибиновиЮ, П. Пипер. - Нови Сад, 2005.

- КЬ. 68. - С. 189-207.

34. Ушакова А. П. К истории притяжательных прилагательных в русском и сербохорватском языках / А. П. Ушакова // Славяно-русские духовные традиции в культурном сознании народов России : материалы Всерос.

науч.-практ. конф., посвящ. Дню славян. письменности и культуры. мая 2005 г. : в 2 ч. / Тюм. гос. ун-т ; ред. Н. К Фролов. - Тюмень, 2005. - Ч. 1 - С. 177-179.

35. Ушакова А. П. Употребление прилагательных с суффиксом -ск- в значении принадлежности в русском языке / А. П. Ушакова // Зборник Матице српске за славистику / глав. уред. М. ЖиванчевиЮ, М.

СибиновиЮ, П. Пипер. - Нови Сад, 2006. - КЬ. 70. - С. 373-379.

36. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные с суффиксами Цнин, ний в современном русском языке / А. П. Ушакова // Этнокультурное пространство региона и языковое сознание : материалы науч.-практ.

конф., (Тюмень, 11 окт. 2005 г.) : в 2 ч. / ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2006. - Ч. 2. - С. 109-111.

37. Ушакова А. П. Корреляция посессивного генетива и притяжательных прилагательных в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // VIII Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И.

Сафронова: материалы Междунар. науч. конф. 12-13 сентября 2006 г. / отв. ред. М. Ю. Котова. - СПб, 2007. - С. 170-181.

38. Ушакова А. П. О значении конструкций с предлогом в современном У русском языке / А. П. Ушакова // Православие, образование и воспитание в XXI веке : (VI Рождеств. образоват. чтения) : материалы Всерос. науч.практ. конф., 6-7 февр. 2007 г. / гл. ред. С. К. Туренко. - Тюмень, 2007. - С. 405-407.

39. Ушакова А. П. Категория принадлежности в бытовой прозе Н.

ухмановой / А. П. Ушакова // Русский язык: исторические судьбы и современность : III Междунар. конгр. исследователей рус. яз. (Москва, 20-23 марта 2007 г.) : тр. и материалы / сост.: М. Л. Ремнева, А. А.

Поликарпов. - М., 2007. - С. 687-688.

40. Ушакова А. П. Склонение притяжательных прилагательных на Цин, -ов (ев) в русском языке / А. П. Ушакова // Русский язык и методика его преподавания: традиции и современность : материалы Всерос. науч.практ. конф. 29-30 марта 2006 г. / отв. ред. О. В. Трофимова. - Тюмень, 2007. - Ч. 1. - С. 129-133.

41. Ушакова А. П. Категория посессивности в творчестве В.А. Алфеевой / А.

П. Ушакова // Материалы по русско-славянскому языкознанию :

междунар. сб. науч. тр. Воронежск. гос. ун-та / под ред. Г.Ф. Ковалева. - Воронеж, 2008. - Вып. 29, ч. 2. - С. 174-177.

42. Ушакова А. П. Притяжательные местоимения 3-го лица со значением принадлежности в современном сербохорватском языке / А. П. Ушакова // Русский мир в духовном сознании народов России : материалы Всерос.

науч.-практ. конф. / ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2008. - С. 232-234.

43. Ушакова А.П. О роли притяжательных местоимений в художественном тексте сравнительно с другими частями речи / А. П. Ушакова // Тумашевские чтения: актуальные проблемы тюркологии : материалы III Всерос. науч.-практ. конф., 15 окт. 2009 г. / отв. ред. Х. Ч. Алишина. - Тюмень, 2009. - С. 160-163.

44. Ушакова А. П. Глаголы с семантикой владения в русском языке / А. П.

Ушакова, А. Н. Галецких // Духовные основы славянской культуры в народном сознании поколений : материалы 32-й Всерос. науч. конф., Тюмень, 25 мая 2009 г. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2009. - С.101103.

45. Ушакова А. П. Предложно-падежные формы со значением принадлежности в истории русского языка / А. П. Ушакова // Русский язык как фактор стабильности государства и нравственного здоровья нации : тр. и материалы второй Всерос. науч.-практ. конф. 30 сентября -октября 2010 г. : в 2-х ч. / под ред О. В. Трофимовой. - Тюмень, 2010. - Ч. 1: разделы 1-7. - С. 335-339.

46. Ушакова А. П. Об употреблении притяжательных конструкций в публицистическом тексте / А. П. Ушакова // Филологическое пространство Тюменского региона : сб. науч. ст. / отв. ред. Х. Ч.

Алишина. - Тюмень, 2010. - С. 76-80.

47. Ушакова А. П. Имена прилагательные в истории русского языка / А. П.

Ушакова // Materiay VI Midzynarodowej naukowi-praktycznej konferencji Aktualne problemy nowoczesnych nauk - 2010. - Przemyl : Nauka i studia, 2010. - Vol. 23. Filologiczne nauki. - S. 76-78.

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по разное

Blog