ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МОСКВЫ И ПЕТЕРБУРГА В РАЗВИТИИ КУЛЬТУРЫ РОССИИ В 18 - 20 ВВ. Специальность: 24.00.01 - теория и история культуры АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии Санкт-Петербург 2007

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по культурологии

На правах рукописи

СМИРНОВ Сергей Борисович

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МОСКВЫ И ПЕТЕРБУРГА В РАЗВИТИИ КУЛЬТУРЫ РОССИИ В 18 - 20 ВВ.

Специальность: 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

доктора культурологии

Санкт-Петербург

2007

Работа выполнена на кафедре теории и истории культуры

Российского государственного педагогического университета

имени А.И. Герцена

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

С. Н. Полторак

доктор философских наук, профессор

В. В. Селиванов

доктор филологических наук, профессор

Д. Л. Спивак

Ведущее учреждение:

Российский гуманитарный институт (ИППК - РГИ) Санкт-Петербургского государственного университета

Защита состоится 22 мая 2007 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 210.019.01 при Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств по адресу: 191186 Санкт-Петербург, Дворцовая наб., 2.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан 19 апреля 2007 года

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор культурологии,

профессор В.Д. Лелеко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Обоснование темы исследования и ее актуальность.

Диссертационное исследование посвящено взаимоотношениям Москвы и Петербурга, создававших свои особые формы и смыслы культуры, взаимодействие которых порождало уникальную метастолицу культуры, во многом определившую пути развития России в течение трех последних веков.

Общепризнано, что русская культура последних столетий развивалась через осознание и интерпретацию разнообразных противоречий. В рядах этих антиномий одно из самых заметных мест занимает противостояние Петербурга и Москвы. За три века сформировался значительный корпус текстов, в которых социальные и культурные различия двух российских столиц были определены и тщательно рассмотрены лучшими представителями русской литературы и науки, иностранными писателями, мыслителями и учеными. Через призму московско-петербургских противоречий они пытались разглядеть и понять противоречия развития всей России. Сложился и оказал большое влияние на развитие русской культуры общий миф двух городов, который, несмотря на серьезные превращения в советские десятилетия, продолжал существовать и тогда, став частью неофициального сознания граждан нашей страны.

В постсоветскую эпоху московско-петербургское мифотворчество возобновилось с новой силой. И это опять были мифы контрастов и противопоставлений. Россия пережила эпоху революционных потрясений, очередной смены социально-экономического и политического строя. Вернувший себе историческое имя Петербург настаивал на своем культурно-историческом равенстве с Москвой, но реальность 90-х годов ХХ века, закрепившая в новых формах политическое, социально-экономическое и, особенно, финансовое первенство Москвы, казалось, навсегда лишила актуальности проблему влияния московско-петербургского взаимодействия на развитие России. Москва превращалась в один из космополитических центров современного мира. Петербург неумолимо, как могло показаться, превращался в рядовую провинцию, в обветшалый город-музей под псевдонимом культурной столицы. Московско-петербургская тема виделась исчерпанной, в научной литературе появились утверждения о конце петербургского мифа. Однако попытки прогнозировать дальнейшее развитие московско-петербургских отношений, опираясь на конкретно-исторические реалии 90-х годов ХХ века, оказались несостоятельны. В начале нового, XXI, столетия эти отношения переживают очередной подъем, сулящий значительные исторические возможности и дальнейшее развитие московско-петербургского диалога. Петербургу передаются некоторые функции столицы, быстро развивается городская экономика, рост инвестиций в культуру создает предпосылки для укрепления ее конкурентоспособности - в том числе и по отношению к Москве. Таким образом, оказались правы наиболее прозорливые специалисты в области московско-петербургского взаимодействия, которые, как, например, К.Г.Исупов, еще в начале 90-х писал, что душа Москвы и гений Петербурга стоят в наши дни на пороге новых диалогических инициаций. На таких же позициях стоял и М.С.Каган, заметивший примерно в тоже время, что как бы ни стирала современная цивилизация различия между Петербургом и Москвой, культурно-исторические особенности обоих городов должны не только сохраняться, но и углубляться, ибо в них выражается неповторимая индивидуальность каждого, бесконечно ценная культуре. На этой основе и будет развертываться диалог столиц. Однако очевидно, что понимание будущего отношений Москвы и Петербурга невозможно без знания того, как формировалась и по каким законам развивалась московско-петербургская общность и ее культура в последние три века.

Главный урок, который российское общество пытается извлечь из опыта ХХ века, прошедшего для России и мира под знаком нетерпимости, непримиримости и культивирования противоречий, состоит в том, чтобы строить отношения между людьми на началах солидарности и толерантности, стремлении к сотрудничеству и взаимодействию, национальной консолидации. И поиск культурно-исторических основ, на которых должны строиться эти отношения, является сегодня для гуманитарного знания одной из самых актуальных научных проблем. Так как московско-петербургские отношения имеют ключевое значение для истории России в XVIII - XX веках, то анализ их значения для развития страны и ее культуры имеет в этом контексте несомненный научный интерес. Кроме того, результаты этого анализа будут способствовать выявлению потенциала московско-петербургского взаимодействия в исторической перспективе.

Города - центры культурогенеза в его константности, незавершенности и перманентности творческих обновлений. Культурная традиция многих стран предполагает ключевую роль в ее развитии нескольких ведущих городских центров. Пример России в этом отношении особенно показателен. И взгляд на историю русской культуры через анализ взаимоотношений двух российских столиц позволяет обогатить наши представления о том, как происходило ее развитие и какими обстоятельствами оно определялось. Выявленные при этом закономерности могут быть в дальнейшем использованы при исследовании истории и других национальных культур, а также межкультурных связей.

В последние десятилетия изучением города как социокультурного явления занимаются представители самых разных наук, он стал объектом междисциплинарных, комплексных исследований. В мировой и отечественной научной литературе накоплен огромный корпус текстов, посвященных изучению отдельных городов, особенно крупнейших мегаполисов, к числу которых относятся и Москва с Петербургом. Но сравнительная урбанистика, которая открывает широкие возможности для более глубокого изучения городов, находится еще только в стадии становления. Особенно справедливо это утверждение для историко-культурологического направления этой новой междисциплинарной научной области. Культурологический характер данного исследования определяется тем, что в нем через призму культурогенеза в России XVIII ЦХХ веков рассматривается целостность взаимодействующих культур как способ исторического бытия Москвы и Петербурга

Степень научной разработанности проблемы. Московско-петербургские отношения оказались в центре общественного внимания уже в первые десятилетия после начала строительства Петербурга. В литературе того времени они оценивались как совершенно гармоничные (А.П.Сумароков, М.В.Ломоносов). Но уже тогда, в текстах, не предназначенных для печати, появились первые оценки московско-петербургских противоречий (М.М.Щербатов, А.Т.Болтин, Н.М.Карамзин). Свой вклад в становление традиции московско-петербургских противопоставлений внесли и посещавшие Россию иностранцы, к мнению которых в Москве и Петербурге всегда прислушивались (У.Кокс, А.Ф.Сегюр, Д.Казанова, Ж.де Местр, Ж.де Сталь, А.де Кюстин, А.Дюма). С наступлением эпохи романтизма московско-петербургские отношения стали быстро драматизироваться и основную роль в этом процессе сыграли русские литераторы. Решающий вклад в формирование московско-петербургской мифологии внесли А.С.Пушкин и Н.В.Гоголь. И не только своими литературными произведениями, но и публицистическими статьями. Именно ими были заданы для последующих интерпретаций Петербурга и Москвы основные смысловые парадигмы, основной список контрастирующих признаков. В число классических публицистических текстов о российских столицах входят также статьи А.И.Герцена и В.Г.Белинского. Именно Белинский первым попытался обосновать идею об органической связи Москвы и Петербурга, назвав их двумя сторонами, или двумя односторонностями, которые со временем образуют прекрасное и гармоничное целое. Надежды Белинского на великое будущее московско-петербургского союза разделял и В.Ф.Одоевский. Против неплодотворного противопоставления Петербурга и Москвы выступал и известный западник, историк Т.Грановский, сотрудник Герцена Н.А.Мельгунов. Важно подчеркнуть, что против чрезмерного увлечения московско-петербургскими противопоставлениями выступали не только западники, но и такой видный славянофил, как А.С.Хомяков. Уже к средине XIX века о различиях Москвы и Петербурга было написано столько, что П.В.Анненкову эта тема казалась совершенно исчерпанной. Но и во второй половине XIX начале XX вв. московско-петербургский диалог усилиями лучших талантов России продолжал обогащаться новыми темами и интонациями (Ф.М.Достоевский, Н.А.Некрасов, К.П.Леонтьев, В.М.Гаршин, А.Белый, А.А.Блок, Д.С.Мережковский и многие другие).

Только в начале ХХ века начинается становление науки о Москве и Петербурге. Это явление было частью общеевропейского процесса пробуждения научного интереса к проблемам и истории городов. На материале Петербурга об этом первыми в России заговорили молодые художники, критики и искусствоведы, объединившиеся вокруг журнала Мир искусства. Они показали ценность петербургского культурного наследия, стали изучать его. Ключевая роль в этой работе принадлежала А.Н.Бенуа. В этот период возникает и начинает бурно развиваться петербургское и московское краеведение. Но изучение российских столиц силами краеведов шло исключительно в историко-архитектурном аспекте и на вещно-объектном уровне. На качественно новый уровень науку о городе удалось вывести Н.П.Анциферову в работах конца 1910-х - начала 1920-х годов. Источником для разработки методологии, использованной Анциферовым, явились труды Вернона Ли и П.П.Муратова, посвященные средневековым городам Италии и градоведческие исследования его учителя И.М.Гревса. Анциферов рассматривал город как цельный культурно-исторический организм, выделяя ланатомию, физиологию и психологию (душу) городского организма. Петербург, которому посвящены его лучшие работы, был для него целостным явлением культуры. Необходимо отметить, что исследования Анциферова полностью вписывались в общеевропейскую тенденцию формирования науки, изучающей города с культурно-исторических позиций. Например, еще К.Маркс называл города самостоятельным организмом. В начале ХХ века Ф.М.Форд опубликовал книгу Душа Лондона, а самое значительное, с культурологической точки зрения, влияние на ученых, занимавшихся тогда изучением городов, оказали труды Г.Зиммеля, в которых историко-философский подход сочетался с психологическим.

Книги Н.П.Анциферова многие десятилетия оставались вершиной русской культурологической урбанистики. При этом необходимо отметить, что в первые десятилетия советской власти развивались и другие направления изучения городов (М.Г.Диканский, С.А.Семенов, В.П.Семенов-Тян-Шанский). Л.А.Велихов в 20-е годы выступил с критикой органической теории развития города, рассматривая его как социальную систему. В конце 20-х - начале 30-х гг. краеведение в нашей стране было разгромлено, а с ним предан забвению и культурологический подход к изучению городов.

Отношения Москвы и Петербурга занимали значительное место и в полемике о прошлом и будущем России, которая занимала умы первого поколения русской эмиграции. Самые глубокие из них постепенно пришли к пониманию того, что, как писал Н.А.Бердяев, петербургская Россия есть другой наш национальный образ наряду с образом московской России. О значении московско-петербургского взаимодействия для истории и культуры России писали Г.П.Федотов и П.Б.Струве. Ностальгические воспоминания об утраченных Петербурге и Москве, принадлежащие перу замечательных русских писателей, оказавшихся в эмиграции, относятся к числу лучших страниц, написанных в ХХ веке о российских столицах.

В сталинские времена московско-петербургскую тему можно было затрагивать лишь в литературоведческом контексте и по отношению к дореволюционным произведениям. Только в последние десятилетия существования советской власти, с некоторым ослаблением идеологического диктата, появились возможности для изучения Москвы и Петербурга. Потребности быстро растущих городов заставляли государство мириться с развитием урбанистики и геоурбанистики, городской демографии и социологии города. С точки зрения перспектив изучения московско-петербургского взаимодействия как феномена культуры России особое значение имело развитие, начиная с 60-х годов, тартуско-московской школы семиотики (Ю.М.Лотман, В.Н.Топоров, Б.А.Успенский, Б.Ф.Егоров, З.Г.Минц). Школа возникла в результате соединения ленинградской (петербургской) литературоведческой и московской лингвистической традиций. Отечественная семиотика внесла большой вклад в развитие семиотики (или семиологии) в целом. При этом надо учитывать, что проблемы города и городской культуры в той или иной степени интересовали многих крупнейших представителей науки, полностью или частично разделявших семиотическую методологию (Ф. де Соссюр, Ч.Пирс, Р.Барт, К.Леви-Строс, У.Эко). Но именно Ю.М.Лотман и его последователи успешно применили принципы тартуской школы и семиотики в целом к исследованию городской семиотики и, в первую очередь, семиотики Петербурга. Представители школы никогда не ставили своей целью сравнение Петербурга и Москвы как культурно-исторических феноменов, но сама методология лотмановской семиотики предполагала использование такого подхода на уровне качественно ином, чем привычные московско-петербургские противопоставления. Эта методология основана на понимании того, что семиотическое пространство не охватывается одним языком (в семиотическом понимании этого слова) в отдельности - будь то язык (языки) Петербурга и Москвы, но только их совокупностью и это не недостаток этих языков, а условие существования языка и культуры, развивающихся только в диалоге. Ю.М.Лотману и В.Н.Топорову принадлежит выдающаяся роль в изучении петербургского текста русской литературы и русской культуры. Топоров обратил особое внимание на роль московско-петербургского сравнительного текста в формировании и развитии петербургского текста. При этом он отрицал существования в русской литературе самостоятельного московского текста. Тем не менее, в последние годы неоднократно предпринимались попытки выявления такого текста, и стало очевидно, что это, скорее, возможно по отношению к более широкому понятию - московскому тексту русской культуры (Ю.В.Манн, М.Плюханова, М.П.Одесский, К.Рогов). Проблематика петербургского текста сегодня активно разрабатывается в отечественной филологии (Е.А.Гаврищук, Е.С.Роговер), предпринимаются попытки ввести понятие ленинградского текста (И.З.Вейсман).

Культурологией Петербурга активно занимался Д.С.Лихачев, который считал, что Петербург - это город общемировых культурных интересов, соединяющий в себе градостроительные и культурные принципы различных европейских стран и допетровской Руси, а следовательно, и московской традиции.

При всем значении работ ученых тартуской школы для изучения московско-петербургского взаимодействия необходимо учитывать, что изучение этой проблематики не только в рамках семиотики, а и по самым различным направлениям и, в первую очередь, в русле культурологии, стало возможным только в последние полтора десятилетия. Количество книг и публикаций по истории Москвы и Петербурга в этот период значительно возросло. Но только немногие авторы ставят перед собой задачу (в контексте собственных научных целей) анализа отношений двух столиц в различные исторические периоды и с культурологических позиций. (М.С.Каган, К.Г.Исупов, Д.Л.Спивак). Одновременно именно эти ученые определяют лицо современной петербургской культурологической урбанистики. Для темы настоящего исследования очень важна мысль М.С.Кагана о том, что задача историка Петербурга, как и любой другой социо-культурной системы, - выявить те связи, взаимодействия и взаиомоопосредования, которые превращают отдельные ее лучастки в реальное системное целое. В том или ином контексте проблемы московско-петербургского культурно-исторического взаимодействия рассматриваются и в работах других отечественных ученых - философов, культурологов и филологов (Д.Н.Аль, Т.В.Артемьева, М.Ю.Берг, И.З.Вейсман, А.Генис, С.Н.Иконникова, Н.В.Корниенко, Ю.В.Лобанова, Н.Е.Меднис, В.В.Селиванов, И.П.Смирнов, Л.Н.Столович, М.С.Уваров, В.Шубинский). В.Ванчугов предпринял попытку построения на московско-петербургском материале философии города. Обращает на себя внимание тот факт, что в Петербурге интерес к проблеме московско-петербургских отношений значительнее, чем в Москве. Среди зарубежных исследователей этой проблемы нужно, в первую очередь, назвать В.Страда, а также упомянуть таких ученых, как Э.Ло Готто, автора ставшего на Западе уже классическим труда Миф Петербурга, а также С.Манаса, Л.Сальмон, Х.Хильберхин, современных французских славистов (Т.Медведкова). Полностью или частично на петербургском (ленинградском) и московском материале строятся исследования таких авторитетных западных ученых, как Дж.-Х.Биллингтон, К.Кларк, П.Конехи, А.Кросс, В.Розенберг, Ш.Фицпатрик.

В своем итоговом труде Град Петров в истории русской культуры М.С.Каган пришел к выводу, что петербурговедению еще не хватает обобщенного рассмотрения жизни города именно в ее цельности, при всех противоречиях, которые внутри этой целостности таились, проявляясь то более, то менее явно. Рассматривая историю Петербурга и Москвы с точки зрения их взаимодействия, к этому выводу необходимо добавить констатацию того, что петербурговедению и москвоведению не хватает и обобщенного рассмотрения взаимосвязей этих целостностей в контексте культурогенеза. Фактически изучение истории московско-петербургского взаимодействия только начинается и очевидно, что оно возможно только при использовании междисциплинарного подхода к проблеме, с тем, чтобы обогатить культурологические исследования достижениями смежных наук в этой же области.

В последние годы в нашей стране появились междисциплинарные исследования, авторы которых тщательно проанализировали взгляды на развитие городов, принадлежащие ученым, изучающим города с самых разных дисциплинарных и методологических позиций (Е.Ю.Агеева, В.Г.Ильин). Е.Ю.Агеева была вынуждена констатировать: В целом следует отметить недостаточную разработанность проблемы городов как социокультурного образования. Проблематика города не обойдена вниманием культурологов и философов, искусствоведов и экономистов, социологов и историков, представителей других гуманитарных наук. Однако фундаментальных работ, посвященных анализу города как социокультурного образования, крайне недостаточно. Этот вывод, тем не менее, не отменяет необходимость выявления тех возможностей, которые современная наука предоставляет для более глубокого и разностороннего понимания проблемы московско-петербургских отношений. В географии, которой принадлежит одна из центральных ролей в изучении города, во второй половине ХХ в. сложилась специализированная градоведческая дисциплина - геоурбанистика (Н.Н.Баранский, Г.М.Лаппо, Е.Н.Перцик). С точки зрения темы данного исследования принципиально важно, что геоурбанистика рассматривает город как систему в большой системе городов. В тесном родстве с геоурбанистикой развивается в последние десятилетия и фактически самостоятельная междисциплинарная наука - урбанистика, изучающая закономерности возникновения и развития городов (А.С.Ахиезер, Т.И.Алексеева, Д.А.Алисов, В.Л.Глазычев, Н.Горин, К.Линч, Ч.Лэндри, П.Мерлен, А.Нещадин, А.А.Сванидзе, И.Г.Яковенко). В центре внимания урбанистики находится социально-культурная проблематика развития городов, а их сравнение - один из основных методов исследования, применяемых в этой науке. Классификацией городов занимались такие ученые, как В.П.Семенов-Тянь-Шанский, А.И.Воейков, Е.Н.Перцик, но нужно отметить, что урбанистика пока мало интересовалась характеристиками столичных городов, хотя в последнее время интерес к этой проблеме возрастает (В.Г.Ильин, Ю.В.Лобанова, Г.Г.Почепцов, Ш.Эйзенштадт).

Если урбанисты изучают город как особый социальный организм, пусть и в его историческом развитии, то историков интересуют конкретные города с их неповторимой историей. Москва и Петербург - Петроград - Ленинград всегда, казалось бы, находились в центре внимания историков, но перемены двух последних десятилетий, в том числе и в исторической науке, показали, что полноценной научной истории ни Москвы, ни Петербурга у нас пока нет. Очень мало и трудов по сравнительной истории двух городов. Но произошедшее в конце XX - начале XXI вв. значительное расширение базы источников и применение новых подходов к их интерпретации уже дает свои плоды. В стране появился целый ряд специалистов, активно работающих над различными проблемами истории российских столиц (А.М.Алексеев-Апраксин, Г.В.Андреевский, И.Ю.Батурко, И.Л.Беленький, Ю.Н.Беспятных, С.И.Богданов, А.З.Ваксер, М.В.Ворожбитова, П.В.Гришунин, В.Н.Горлов, С.С.Илизаров, А.В.Кобезева, Г.Н.Кощенко, Н.А.Куликова, В.М.Мешков, Б.Н.Миронов, Д.В.Мотылев, Н.Б.Лебина, Д.А.Орлов, О.Б.Островский, С.Н.Полторак, О.А.Рашитова, А.Н.Смирнов, Т.Н.Смирнова, С.А.Тетдоева, О.В.Чепурная, А.Н.Чистякова, И.Б.Хмельницкая). В Петербурге под редакцией С.Н.Полторака издается журнал История Петербурга. Работа историков сопровождается настоящим расцветом краеведения и в Москве, и в Петербурге, но, как правило, московско-петербургские сюжеты мало интересуют краеведов. Значительное внимание проблемам развития Москвы и Петербурга уделяют в последние годы и специалисты в области социологии и демографии (А.Вишневский, И.Н.Гаврилова, В.Г.Глушкова, А.С.Сенявский).

В целом следует отметить недостаточность, особенно с культурологических позиций, целостной разработки проблемы московско-петербургского взаимодействия как особого феномена в истории России и российской культуры. Сравнительная урбанистика, в том числе и на материале Москвы и Петербурга, в качестве отдельного направления исследований в различных науках только начинает формироваться, хотя число публикаций по этой проблематике непрерывно увеличивается, а их тематика становится все более разнообразной (Т.В.Вязовик, А.Н.Казакевич, Т.М.Китанина, И.В.Кочергин, А.Н.Пономарев, Т.М.Розанова, Ю.Р.Савельев).

При этом необходимо отметить, что в целом современная наука, пусть в самых общих чертах, но в состоянии описать принципы структуризации, движущие силы и функции города, его роль в культурогенезе. При этом функция города как аккумулятора, производителя и транслятора культуры при всех подходах рассматривается как ведущая. Имеющаяся теоретическая база создает также и хорошие предпосылки для применения к изучению Москвы и Петербурга сравнительных методов исследования, методов историко-культурологической компаративистики.

Теоретико-методологические основы исследования. Теоретические подходы к изучению города начиная с XIX в. активно разрабатывались представителями самых различных научных направлений - Р.Бартом, Ф.Броделем, Ж.Бодрийяром, М.Вебером, В.С.Ефимовым, Г.Зиммелем, М.С.Каганом, Л.Б.Коганом, С.Кьеркегором, К.Леви-Стросом, Ю.М.Лотманом, Ф. де Соссюром, М.Хайдеггером, Ф. фон Хайеком, О.Шпенглером, У.Эко, К.Юнгом, К.Ясперсом. Автор данной работы считает перспективным использование принципов семиотики в культурологических исследованиях. Эти принципы были сформулированы Ю.М.Лотманом, который как культуролог, являлся сторонником диалогической модели культуры и считал русскую культуру бинарной структурой. М.С.Каган, не всегда разделяя подходы, используемые Лотманом, также считал, что понятие диалог становится ключевым в современной философско-антропологической, педагогической, эстетической концепциях.

С точки зрения семиотики, диалог подразумевает ассиметрию, а ассиметрия выражается в различии семиотической структуры (языка) участников диалога. Ключевым понятием семиотики является понятие текста, и еще К.Линч говорил о возможности читать город как текст. Используя семиотическую методологию при изучении московско-петербургского взаимодействия важно учитывать и точку зрения У.Эко, подчеркивающего тесную связь семиологии и теории коммуникаций. В целом зарубежная семиотика до последнего времени уделяла проблемам создания, передачи и понимания информации гораздо больше внимания, чем отечественная (Дж.Бигнел, который анализировал с этой точки зрения материалы средств массовой информации, Г.Кресс, Дж.Фиске, изучавший с семиотических позиций массовую культуру, Р.Ходж, У.Эко). А масштабное исследование московско-петербургского взаимодействия в коммуникативной сфере невозможно без выхода за сферу классических литературных текстов, и, в какой-то степени, архитектуры и градостроения, на изучении которых сосредоточил свое внимание Ю.М.Лотман и его последователи.

Развитие семиологии (семиотики) было тесно связано с идеями структурализма, многие видные представители которого, как, например, К.Леви-Строс, проявляли большой интерес к изучению мифологии. Его идеи, в основе которых лежало выявление в мифологии бинарных оппозиций, оказали значительное воздействие на науку и, в частности, отечественную семиотику, а также на вооружившиеся ее методами отечественное литературоведение, в которой тема московско-петербургской мифологии занимает весьма заметное место.

Исследование таких значительных культурно-исторических явлений, как трехвековое взаимодействие Москвы и Петербурга невозможно без использования системного подхода, который в ХХ в. приобрел популярность в самых разных областях знания (П.К.Анохин, Ю.М.Лотман, К.Леви-Строс, Т.Парсонс). С информационно-семиотической точки зрения способность системы сохранять информацию тем больше, чем она сложнее. С точки зрения математики система не может развиваться, если внутри нет двух альтернативных описаний этой системы (теорема Патти). М.С.Каган, убедительно продемонстрировавший в своих исследованиях возможности системного подхода к изучению культуры, утверждал, что для того, чтобы выявить структуру системы нужно идти не от частей к целому, а, напротив, от целого к частям, ведь тайна целостности заключена именно в том, как она организована. Для изучения московско-петербургского взаимодействия с культурологических позиций плодотворным представляется и использование применяемого в различных областях науки понятия лоткрытая система, под которой понимается система, развивающаяся во взаимодействии с окружающим миром. Каждый тип культуры не ограничивается самосозерцанием, самопознанием, самооценкой, но сближается с другими культурами и в процессе общения с ними глубже, тоньше, точнее осознает самое себя, свою неповторимость, индивидуальность, уникальность. Важнейшей характеристикой жизнеспособных, устойчивых и сложных систем сегодня называют их способность к саморазвитию. При этом бинарность таких систем выделяется в качестве их важнейшего системообразующего признака. Понятие саморазвивающейся системы пришло в культурологию из синергетики (И.Пригожин, Г.Хакен, С.П.Курдюмов), методы которой в последнее время стали достаточно часто применяться в гуманитарных исследованиях (О.Н.Афанасьева, В.П.Бранский, В.В.Василькова, С.Д.Пожарский), хотя при этом они оцениваются научной общественностью далеко не однозначно.

Для современной российской философии истории и культуры также характерно увлечение бинарными или, по выражению А.С.Ахиезера, дуальными оппозициями. Ахиезер, идеи которого оказывают сегодня значительное влияние на российское гуманитарное знание (например, его понятийный аппарат в своих работах используют такие известные культурологи, как А.А.Пелипенко и И.Г.Яковенко), сам находится под сильным влиянием синергетического подхода. Концепция А.С.Ахиезера восходит к традиционным оценкам истории России как борьбы противоположностей, но ему удалось предложить достаточно убедительную теоретическую модель того, как через взаимодействие дуальных оппозиций развивается российская история и русская культура. Одновременно необходимо отметить, что в современной методологии системных исследований в области культуры существуют исследования трихотомии как методологического принципа, использование которого, как считают ученые, придерживающиеся этих позиций, позволяет преодолеть ограниченность и одномерность дихотомии, в том числе, и при изучении русской культуры (Г.И.Баранцев, И.В.Кондаков).

Изучение роли взаимодействия социокультурных общностей в культурогенезе осуществляется сегодня в рамках такого научного направления, как историческая культурология (С.Н.Иконникова). Плодотворная идея интеграции культурологии и регионалистики высказана и разрабатывается Л.М.Мосоловой.

Социолог Ш.Эйзенштадт сформулировал концепцию лцентров общества, которые, согласно ей, не являются феноменом пространственной локализацииЕ, а Ефеноменом мира ценностей и верований. Эта концепция представляется весьма важной для понимания роли Москвы и Петербурга в системе ценностей российского общества на различных этапах его развития и того, как столичные центры влияли на формирование норм, определявших поведение как жителей этих городов, так и россиян в целом. В отечественной научной литературе аксиологический подход в контексте московско-петербургской темы пытался применить М.С.Каган, который как философ активно занимался философской теорией ценностей. Он подчеркивал, что лотнесение к ценности происходит на основе переживания, производится духовным чувством человека. Теоретико-методологические основания, на которых строится диссертационное исследование, находятся в тесной взаимосвязи. Ведь духовное чувство человека осознается им в семиотических знаках и кодах, а передается от одного человека к другому через производство и передачу информации.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является культура России в XVIII - XX вв., а предметом - взаимодействие Москвы и Петербурга как фактор ее развития в этот исторический период.

Цели и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы состоит в концептуальном осмыслении московско-петербургского взаимодействия как феномена и важнейшего фактора развития российской культуры.

Достижение этой цели предполагает решение следующих основных задач:

- рассмотреть разработанную в различных областях науки методологию изучения городов и их взаимоотношений, определить ее познавательные возможности применительно к историко-культурологическому исследованию московско-петербургского взаимодействия;

- выявить степень изученности различных сторон взаимоотношений Москвы и Петербурга в их историко-культурологическом аспекте;

- выявить структуру московско-петербургского взаимодействия как феномена развития российской культуры;

- описать систему московско-петербургского взаимодействия и показать факторы, определяющие ее развитие как явления, имеющего для культуры общенациональное значение;

- проанализировать влияние двух столиц на культурогенез в России;

- определить значение мифологии московско-петербургских противоречий и традиции московско-петербургских противопоставлений для процесса взаимодействия российских столиц как культурных центров страны;

- определить формы и способы московско-петербургской коммуникации и их значение для развития культурных процессов, протекавших в течение трех веков в русле взаимодействия Москвы и Петербурга;

- выявить основные характеристики и состав московско-петербургского текста отечественной культуры;

- рассмотреть роль московско-петербургского взаимодействия в становлении и развитии нормативно-ценностных характеристик российской культуры;

- исследовать особенности отношений Петербурга и Москвы в петербургский и советский периоды отечественной истории с позиций выявления роли их взаимодействия в развитии культуры в России.

Научная новизна исследования:

- фундаментально и целостно исследовано взаимодействие Москвы и Петербурга как фактора развития культуры России;

- определен корпус текстов и круг источников, позволяющих провести эффективный историко-культурологический анализ основных направлений развития взаимодействия Москвы и Петербурга как культурных центров России с начала XVIII до последнего десятилетия ХХ в.;

- обоснована взаимозависимость диалогического характера российской культуры и московско-петербургского взаимодействия как ее феномена;

- предложен метасистемный подход к изучению московско-петербургского взаимодействия; Москва и Петербург охарактеризованы как метастолица российской культуры;

- разработана модель и методы системного анализа взаимосвязей Москвы и Петербурга как двуединого центра российской культуры;

- выявлена зависимость между способами и интенсивностью коммуникации, содержанием и направленностью информационного обмена в стране и влиянием московско-петербургского взаимодействия на культурогенез в России;

- определены основные направления и формы влияния московско-петербургского взаимодействия на развитие языка российской культуры;

- описан процесс формирования и дана характеристика общего образа российских столиц, показана его эволюция и ее причины;

- раскрыто значение московско-петербургского взаимодействия для усвоения российским обществом норм и ценностей городской культуры, влияние этого взаимодействия на кризис ценностей и норм традиционного общества;

- установлена зависимость между характером и направленностью московско-петербургского взаимодействия как культурных центров России и кризисом российского общества в начале ХХ века;

- выявлены способы и формы влияния московско-петербургского взаимодействия на культуру России в условиях централизаторской политики коммунистического государства.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Диалогичность российской культуры определяет характер взаимодействия Москвы и Петербурга, которое является одной из основных форм этого диалога. Одновременно московско-петербургское взаимодействие оказывает существенной влияние на содержание и формы развития российской культуры в целом. Концептуальное осмысление Москвы и Петербурга как культурно-исторической целостности соответствует тенденциям, существующим в науке, и, одновременно, отражает потребность общества в преодолении традиционной дихотомичности российского сознания.

2. С точки зрения современной философии истории, культурологии, семиотики и теории систем Москва и Петербург в качестве целостных явлений культуры определяются как субъекты диалога и содержательные бинарные оппозиции, лежащие в основе самостоятельной системы, качество которой определяется не только ее составом, но и тем, как связаны части системы, то есть ее структурой. Таким образом, Москва и Петербург образуют самостоятельную социокультурную метасистему, являющуюся по отношению к каждому из городов системой более общего порядка, которая участвует в культурогенезе во взаимодействии с другими пространственными системами и, в первую очередь, с русской провинцией. Учитывая ее состав, характер и интенсивность взаимосвязей внутри нее, эта метасистема может быть определена как метастолица российской культуры.

3. Определяя московско-петербургское взаимодействие как метасистему культуры, можно выделить наиболее общие группы функциональных связей (подсистем), в культурологическом смысле системообразующих как любой город в принципе, так и московско-петербургское сообщество в частности, и, одновременно, структурирующих его: информационно-коммуникативные, семиотические и аксиологически-регулятивные. В свою очередь, каждая из этих больших групп связей является определенной системой для входящих в нее подсистем и при этом как она, так и ее подсистемы, существуют только во взаимодействии с подсистемами других групп и одновременно на любом иерархическом уровне элементы метасистемы обладают признаками открытой системы, так как развиваются не только по внутрисистемным причинам, но и благодаря взаимодействию с окружающим миром.

4. Для всей истории московско-петербургского взаимодействия характерно отставание развития информационно-коммуникативных связей от потребностей страны. Это обстоятельство было существенным источником недопонимания как между москвичами и петербуржцами, так и между столицами и провинцией. Неразвитость коммуникаций и неравномерность информационных потоков способствовали культурному расколу нации, развитию в культуре внутренних противоречий.

5. В процессе московско-петербургского взаимодействия происходило развитие языка русской культуры, который стал синтезом московской и петербургской традиции и инновации, показателем зрелости которого стал постоянный обмен между столицами функциями традиционализма и инновационности. За три века сформировался имеющий исключительное культурное значение московско-петербургский текст русской культуры, который в советское время подвергся существенной перекодировке.

6. Во взаимодействии Москвы и Петербурга происходило усвоение привнесенных извне и выработанных условиями жизни ценностей и норм городской культуры, формировалась российская городская культура, которая затем усваивалась жителями других городов России. В этом взаимодействии проявлялся и кризис ценностей и норм традиционного общества, осмысливаемый в культуре в форме постоянного поиска противоречий Петербурга и Москвы.

7. Существует зависимость между характером и направленностью московско-петербургского взаимодействия как культурных центров России и системным кризисом российского общества в начале ХХ века. Именно российские столицы определили направление развития и исход революционных событий 1917 года.

8. История отношений Москвы и Петербурга в рассматриваемый период делится на две части (петербургский - с 1703 по 1918 г. и советский - с 1918 по 1991 г.). Они различаются не только формами государственной власти и социально-экономическим строем, но и характером политики государства по отношению к двум российским столицам. В отличие от царского правительства коммунистическая власть добивалась жесткой централизации и стремилась к ослаблению московско-петербурского (петроградского, ленинградского) взаимодействия, что в целом отрицательно сказалось на развитии российской культуры.

Теоретическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы позволяют углубить научные представления в области теории и истории культуры, связанные с методологией культурологического исследования, культурологической компаративистикой и урбанистикой, историей русской культуры, историей культуры Москвы и Петербурга, расширить возможности историко-культурологического подхода к изучению культуры, лучше понять закономерности культурогенеза и факторы, влияющие на него.

Использованные в диссертации методы исследования могут быть применены как к изучению социокультурного взаимодействия других городов, так и к анализу взаимодействия Москвы и Петербурга в конце XX - начале XXI вв., а также для подготовки прогнозов перспектив развития этих отношений в контексте культурогенеза и разработки концепций культурной политики как на федеральном, так и на региональном уровне.

Практическая значимость исследования. Полученные результаты можно использовать при подготовке лекционно-практических курсов по истории и теории культуры, истории и теории мировой художественной культуры, истории России, краеведения и регионоведения, а также для разработки и чтения специальных курсов по сравнительной исторической культурологии и сравнительной историко-культурологической урбанистике.

Результаты исследования могут найти применение при разработке культурной политики и планировании деятельности государственных и культурных институтов как федерального уровня, так и Москвы и Петербурга.

Апробация основных результатов диссертации. Основные результаты исследования представлены автором в трех монографиях, научных статьях и других материалах, опубликованных в сборниках научных трудов, а также в выступлениях на научных конференциях:

Международная научно-практической конференция Гражданская война в России (1919-1920 гг.). Москва, 1994 г.

Международная конференция Ребенок в современном мире. Отечество и дети. Санкт-Петербург, 2001 г.

Международная конференция Жизненный мир поликультурного Петербурга. Санкт-Петербург, 2003 г.

Всероссийская научно-практическая конференция Актуальные проблемы современного гуманитарного образования. Санкт-Петербург, 2003 г.

Международная научно-практическая конференция Гуманитарные науки и гуманитарное образование: история и современность. Санкт-Петербург, 2005 г.

Научно-практическая конференция л60-летию Великой Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. посвящается. Санкт-Петербург - Волхов, 2005 г.

Международная научно-практическая конференция Гуманитарные аспекты непрерывного образования. Санкт-Петербург, 2006 г.

Российско-Американская научно-практическая конференция Актуальные вопросы современного университетского образования. Санкт-Петербург, 2006 г.

Научно-практическая конференция Патриотизм против ксенофобии. Санкт-Петербург, 2006 г.

Международная научно-методическая конференция Русский язык как средство сохранения межкультурных и образовательных связей. Санкт-Петербург, 2006 г.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации составляет 550 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении к диссертации обосновывается актуальность избранной темы, определяются предмет и объект, цели и задачи, метод и структура исследования, степень разработанности проблемы, формулируются теоретико-методологические основы исследования, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость результатов.

Первая глава Ц Московско-петербургское взаимодействие как феномен российской культуры в контексте развития урбанистики и современных подходов к изучению города. Глава посвящена рассмотрению того, как в современной научной литературе, в западной и российской литературной и научной традиции рассматриваются проблемы городов и, в первую очередь, их взаимодействие в культурогенезе. Основное внимание уделено анализу того, как развивалась московско-петербургская рефлексия, изменялись оценки и глубина восприятия взаимодействия Москвы и Петербурга.

В первом параграфе Московско-петербургское взаимодействие и диалогичность российской культуры Москва и Петербург рассматриваются в контексте характерных для европейской и, в частности, российской культуры, подходов к изучению крупнейших городов и их взаимоотношений с позиций диалогичности культуры и семиотики города.

В петербургскую эру российской истории русская культура быстро освоила европейские критерии оценки Москвы и Петербурга. Петербург, во всех его противоречиях и взятый на фоне других городов раннеиндустриального времени стал одновременно и оправданием идеализации Москвы. Особенности русского национального сознания наложили драматический и даже трагический отпечаток на восприятие им крупнейших российских городов, но их развитие шло в соответствии с общеевропейскими закономерностями.

Изучение литературы, так или иначе затрагивающей проблему взаимоотношений Москвы и Петербурга как самостоятельного и очень важного для культуры России феномена, убеждает, что научное исследование этой темы сегодня фактически вступает в новую фазу. Для нее характерен междисциплинарный и компаративный подход, трактующий взаимодействие российских столиц как проявление диалогичности культуры. Диалогическое восприятие московско-петербургских отношений позволяет рассматривать и знаменитый спор российских столиц как, может быть, самое яркое, но частное и порой поверхностное проявление насыщенного и многообразного диалога двух главных городов страны. Два непримиримых соперника, два полюса русской жизни при такой трактовке становятся полюсами, определяющими высокое напряжение национального бытия. Как писал М.С.Каган, претендующий на объективность анализ истории отечественной культуры трех последних столетий приводит к выводу, что в этой ее биполярности, в наличии двух центров духовного притяжения и двух направлений ценностной ориентации кроется уникальная сила русской культуры, богатство, заключенное в единстве этих двух направлений.

Одним из важных путей исследования диалога Москвы и Петербурга является его рассмотрение в контексте семиотики. С позиций этой научной дисциплины, город тем лучше справляется со своей культурной миссией, с задачей по генерированию информации, чем диалогичнее его внутренняя природа. Многообразие форм и острота реплик в этом диалоге только способствуют насыщению городского семиотического пространства. Неоднозначность создаваемых городом кодов и текстов лишь усиливает его влияние на культуру. При этом город, при всей его семиотической сложности, лишь часть семиосферы и находится в теснейшей взаимосвязи с другими ее элементами и, в частности, с другими городами. В московско-петербургской мифологии обнаруживается постоянная эксплуатация устойчивых структур, восходящих к выявленным Леви-Стросом бинарным оппозициям: отец-мать, жизнь-смерть, огонь-вода и т.д. и т.п. Бинарность лежит в основе не только архаических мифов, но и у истоков художественных образов, описывающих и оценивающих сложные историко-культурные образования, таких, как Москва и Петербург, их взаимодействие.

В современной методологии системных исследований в области культуры прослеживается тенденция выдвижения трихотомии в качестве методологического принципа, использование которого, как считают ученые, придерживающиеся этих позиций, позволяет преодолеть ограниченность и одномерность дихотомии, в том числе, и при изучении русской культуры. Такой подход не противоречит и диалогическому пониманию культурогенеза в России.

Во втором параграфе Московско-петербургская общность как открытая культурно-историческая система рассматривается значение системного и междисциплинарного подходов для понимания места московско-петербургского взаимодействия в истории русской культуры. Три века существования России с двумя культурными центрами (а историческая традиция показывает устойчивость этой конструкции для всей истории культуры нашей страны: Киев и Новгород, Москва и Новгород, например) доказывают органичность и устойчивость такой модели для нашей страны. Чтобы понять причины жизнестойкости российского двустоличия, представляется необходимым осмыслить его системно, так как в потоке многообразных связей, соединявших Москву и Петербург за эти столетия, нужно научиться отделять значимое и случайное. Для исследования взаимоотношений Москвы и Петербурга, особенно в контексте культурогенеза, применимо и популярное в разных областях науки понятие лоткрытая система, под которым понимается система, развивающаяся во взаимодействии с окружающим миром. Поиски методологических подходов к изучению взаимоотношений Петербурга и Москвы делают необходимым оценку возможности применения не только культурологического и информационно-семиотического подходов, но и системных методов анализа - как структурно-функциональных, так и именуемых синергетическими.

Применять эти методы по отношению к историческим и современным городам сегодня стремятся не только культурологи, но и представители самых разных наук: теории и истории архитектуры, искусствоведения и экологии, истории и социологии, демографии и психологии, экономики и политологии, специалисты по управлению и общественному мнению. В географии, которой принадлежит одна из центральных ролей в изучении города, сформировалась особая научная дисциплина, геоурбанистика. С точки зрения современной урбанистики город представляет собой способный к саморазвитию сложнейший организм, открытую систему, активно взаимодействующую с окружающим миром. Эта открытость, а также сложность структуры города, наличие в нем разнообразных подсистем и стремление составляющих его социальных групп к интеграции, проявляющееся через поведение людей, являются источниками саморазвития города. Противоречивость и цикличность развития, периодическое наступление кризисов имманентно присущи городу как саморазвивающейся системе. Город концентрирует и создает информацию, обменивается ею с другими частями метасистемы или метасистем, в которые он входит. Идеи о взаимодействии города и метасистемы, особенно мысль о том, что элементы метасистемы часто растворены в городе, представляется особенно важными для изучения взаимодействия Москвы и Петербурга.

Анализ идей, формулируемых различными направлениями научной мысли, так или иначе связанных с изучением феномена города и, в первую очередь, города, развивающегося в поле русской культуры, показывает, что современная наука использует для его описания различающиеся, но вполне сопрягаемые понятийные аппараты. И в целом, пусть в самых общих чертах, но она в состоянии описать принципы структуризации, движущие силы развития и функции города. При этом функция города как аккумулятора, производителя и транслятора культуры, как центра культурогенеза при всех подходах рассматривается как ведущая. Имеющаяся теоретическая база создает также и хорошие предпосылки для применения к изучению конкретных городов сравнительных методов исследования, методов историко-культурологической компаративистики. Она дает основу для определения модели, по которой могут быть подвергнуты исследованию не абстрактные, а реально существующие города, в т.ч. Петербург и Москва. С точки зрения системного подхода к изучению культуры Москва и Петербург, находящиеся в непрерывном взаимодействии уже триста лет, могут быть названы бинарными оппозициями, лежащими в основе самостоятельной системы, т. к. качество системы определяется не только ее составом, но и тем, как связаны части системы, то есть ее структурой. В связи с тем, что по отношению к каждому из городов эта система является образованием более общего порядка, то она является в этом смысле метасистемой. Учитывая ее состав, характер и интенсивность взаимосвязей внутри нее, эта метасистема может быть определена как российская культурная метастолица. Однако, изучая эту метасистему нельзя ни на минуту забывать, что она находится в дуальном взаимодействии с метасистемой российской провинции и вместе с ней образует метасистему следующего, более общего порядка под названием Россия и российская культура. Исходя из всего сказанного, можно выделить следующие наиболее общие группы функциональных связей (подсистем), системообразующих как любой город в принципе, так и московско-петербургское сообщество в частности, и одновременно структурирующих его как культурное сообщество: информационно-коммуникативные, семиотические и аксиологически-регулятивные.

В третьем параграфе Традиция восприятия московско-петербургского взаимодействия и становление российской историко-культурологической урбанистики показано, как шло формирование традиции оценивания отношений Москвы и Петербурга как эффективного взаимодействия и становление в России культурно-исторической урбанистики. О московско-петербургских противоречиях существует огромное количество текстов. Гораздо реже в необъятной московско-петербургской литературе можно найти понимание глубокой взаимосвязи этих городов, анализ роли, сыгранной их взаимодействием в истории России и российской культуры. Основу петербургского мифа заложили Пушкин и Гоголь. Этот миф имеет системообразующее значение для общего образа Петербурга и Москвы, образ которой, в свою очередь, служит контрастным фоном для этого мифа. Первым о смысле совместного существования Москвы и Петербурга задумался В.Г.Белинский. По мнению Белинского, Петербург и Москва - две стороны или, лучше сказать, две односторонности, которые могут со временем образовать своим слиянием прекрасное и гармоничное целое, привив друг другу то, что в них есть лучшее. По сути дела именно Белинский впервые подошел к московско-петербургским отношениям как к комплексной культурно-исторической проблеме. Его подход разделяли не только мыслители западнического направления (А.И.Герцен, Н.А.Мельгунов), но и такой видный представитель славянофильства, как А.С.Хомяков.

Во второй половине XIX столетия и в начале XX в. московско-петербургская полемика продолжалась, то несколько затихая, то вспыхивая с новой силой. В ней принимали участие не только журнальные и газетные поденщики, которые бесконечно повторяли традиционный набор аргументов сторон, но и лучшие таланты эпохи, обогащавшие московско-петербургский диалог новыми темами и поворотами сюжета: Ф.М.Достоевский и Н.А.Некрасов, К.П.Леонтьев и В.М.Гаршин, А.Белый, А.А.Блок, Д.С.Мережковский и многие другие. Московско-петербургская полемика в публицистике и художественной литературе продолжалась до самого конца имперского периода, но с точки зрения дальнейшего, более глубокого постижения как закономерностей развития Москвы и Петербурга, так и их взаимодействия, возможности философско-публицистического подхода к этой проблематике были фактически исчерпаны.

Представляется неслучайным, что научное исследование истории Петербурга и Москвы, в неизбежном в таком случае контексте их взаимовлияния, началось на рубеже XIX - XX вв., когда русская культура не только получила мировое признание, но и стала серьезно влиять на процессы, происходящие в мировом искусстве. Рост самооценки русской культурной элиты привел и к изменению взглядов на прошлое национальной культуры. Она стала рассматриваться как полноценная и самоценная часть европейской. Особую роль в пробуждении интереса к прошлому Петербурга сыграл журнал Мир искусства. Именно деятельность А.Бенуа, художника и критика, который был главным идеологом Мира искусства, и его коллег позволила понять, что Петербург, как сложившуюся художественную систему, надо судить по законам существования этой системы, а не использовать для ее оценки подходы, характерные для иной художественной системы, или, как в данном случае, конкретно для Москвы. Мирискуссники впервые посмотрели на Петербург с петербургских, а не московских позиций, что было характерно для русской культуры в предшествующем веке, и тем самым подготовили почву для сравнения Москвы и Петербурга, которое могло бы подняться над вкусовыми или ментальными предпочтениями и идеологическими стереотипами.

Заложить основы культурологии Петербурга удалось Н.П.Анциферову в его исследованиях конца 1910-х - начала 1920-х годов, посвященных Петербургу-Петрограду. Источником для разработки методологии, использованной Анциферовым, явились работы, посвященные городам средневековой Италии и градоведческие разработки его учителя И.М. Гревса, который назвал свою так полностью и не опубликованную книгу об истории и культуре Флоренции в средние века лопытом построения города как типической коллективной индивидуальности. Изучая город как культурно-исторический организм, Анциферов рассматривал его как весьма сложный комплекс культурных образований, находящихся во взаимной зависимости друг от друга, столь тесной, что какое-либо изменение в одном из них влечет за собой изменение во всем организме. Использование Н.П.Анциферовым образа организма при характеристике города можно оценивать как дань позитивистской традиции, но и как попытку применения системного подхода к его изучению задолго до появления самого понятия такового. В подходе Анциферова к теме прослеживаются и истоки семиотического градоведения, где город рассматривается как единый гетерогенный текст со своей семантикой и языком. Одновременно можно сказать, что Анциферов заложил основы культурологического подхода к изучению города, рассматривая Петербург в первую очередь как целостное явление культуры. В книге Пути постижения города как социального организма. Опыт комплексного подхода он предложил, по аналогии с живым существом, выделить три элемента, определяющих три подхода к изучению его единства: анатомию, физиологию и психологию (душу) городского организма. По сути дела книги Н.П.Анциферова на многие десятилетия оставались исходной точкой и вершиной русской культурологической урбанистики. Во второй половине 20-х годов и в Ленинграде, и в Москве начинаются гонения на краеведение, и в начале 30-х оно вытесняется на дальние задворки советской науки.

В условиях некоторого ослабления идеологического диктата в последние десятилетия существования советской власти появились возможности для изучения Москвы и Петербурга с позиций новых научных направлений, которые, тем не менее, также развивались под жестким давлением государства. Потребности быстро растущих городов заставляли его мириться с развитием урбанистики и геоурбанистики, городской демографии и социологии, хотя данные тех же социологов чаще всего оставались недоступными обществу. Но с точки зрения перспектив изучения московско-петербургского взаимодействия как культурно-исторического единства особое значение имело развитие, с начала 1960-х годов, тартуско-московской школы семиотики, признанным лидером которой был Ю.М.Лотман. В исследованиях ученых, разделявших подходы тартуско-московской школы и занимавшихся проблемами семиотики города в 80-е - первой половине 90-х годов ХХ века, центральным стало понятие петербургский текст. Самым значительным трудом, который, несомненно, можно назвать вехой в разработке проблемы семиотики Петербурга, стала книга В.Н.Топорова Петербург и Петербургский текст русской литературы (Введение в тему). Эта работа, несмотря на скромность названия, продемонстрировала не только талант и эрудицию автора, но спектр возможностей российской семиотики в литературоведении.

В четвертом параграфе Состояние петербургско-московской сравнительной историко-культурологической урбанистики в конце XX - начале XXI века проанализировано современное состояние знания о Москве и Петербурге и их взаимодействии за три века совместного существования российских столиц.

В условиях свободного интеллектуального взаимодействия 90-х годов ХХ века и первого десятилетия наступившего века отчетливо проявился определенный обмен ролями между Москвой и Петербургом по сравнению с началом ушедшего столетия или предыдущим веком. Если тогда, в петербургский период российской истории московско-петербургская рефлексия была, в основном, уделом москвичей, то сегодня, когда Москва - столица, эту функцию в первую очередь выполняют петербуржцы. Сейчас уже можно говорить о формировании такого междисциплинарного направления научных исследований как историко-культурологическая сравнительная урбанистика. Особое место среди научных исследований, посвященных роли Петербурга в развитии российской культуры занимает книга М.С.Кагана Град Петров в истории русской культуры. Впервые в отечественной науке Каган попытался комплексно взглянуть на Петербург как на цельное явление культуры, развивающееся в соответствии с определенными закономерностями, выявить которые возможно только в сравнении со столь же значимым для русской культуры феноменом, которым является Москва. Большой вклад в развитие истории московско-петербургского взаимодействия внес К.Г.Исупов. В своих исследованиях К.Г.Исупов опирается, в основном, на изучение публицистических текстов и почти не затрагивает нелитературные факторы, формировавшие московско-петербургский диалог, но ему удалось определить ряд важнейших принципов его анализа, которые позволяют прояснить характер связей, создающих особую московско-петербургскую текстовую и внетекстовую общность: рассмотрение взаимодействия столиц как способа и формы развития национальной культуры и национального самосознания, русского национального характера; анализ их отношений как метода выявления сущности и средств саморазвития каждого из городов и их общности в целом. О научной глубине современной петербургской культурологической урбанистики (или, как сам он предлагает назвать эту дисциплину - культурология Петербурга) ярко свидетельствуют книги Д.Л.Спивака Метафизика Петербурга: Начала и основания, Метафизика Петербурга: Немецкий дух и Метафизика Петербурга: Французская цивилизация в которых он исследует культурную подпочву, или культурный субстрат Петербурга, процесс развития петербургского мифа с точки зрения влияния на него финской, шведской и греческой (византийской) традиций, а также немецкое и французское влияние на него в различные эпохи российско-немецких российско-французских контактов. Несомненный интерес для изучения московско-петербургского взаимодействия имеет концепция исторической культурологии, предложенная С.Н.Иконниковой. Постоянно увеличивается интерес к проблемам московско-петербургских отношений и среди ученых других городов и, в первую очередь, среди московских специалистов, работающих в различных областях науки. Проблемы развития Москвы и Петербурга и их взаимоотношений волнуют не только филологов, искусствоведов и культурологов, но и представителей других наук: историков, географов, социологов, политологов, этнографов, демографов. Можно констатировать, что и в этих областях знаний сегодня наблюдается повышенный интерес к истории и современному состоянию российских столиц.

Вторая глава Ц Петербургско-московское взаимодействие в развитии российской культуры: от возникновения Петербурга до возвращения столичного статуса Москве (1703 Ц 1918 гг.). На основе определенных в первой главе теоретико-методологических подходов во второй главе отражены результаты историко-культурологического анализа значения отношений Петербурга и Москвы для культурогенеза в России от возникновения московско-петербургского дуализма до периода его расцвета и кризиса в последние десятилетия существования российской империи.

В первом параграфе Становление Петербурга и Москвы как двух столиц российской культуры (1703-1812 гг.) рассматривается период возникновения и формирования основных направлений взаимодействия российских столиц в культурогенезе.

Петербург с первых месяцев его существования стал для Москвы центром распространения управленческой и культурной информации нормативного характера. Но, во-первых, эту информацию еще надо было до Москвы донести и наладить с ней бесперебойную связь, а, во-вторых, еще более сложным делом оказалось развитие средств коммуникации, которые обеспечили бы исполнение государевой воли. Петербург выступал в роли ретранслятора на Москву и всю Россию западного опыта. Для этого без хорошо организованного почтового сообщения было просто не обойтись. Развитие почты было важнейшей предпосылкой эффективного информационного обмена между столицами, Петербург и Москва стали главными центрами развития газетного и журнального дела, зарождения газетной и журнальной полемики.

Строительство Петербурга улучшило экономико-географическое положение Москвы. Развитие внешних связей через Петербург повысило роль Москвы как центра укреплявшегося всероссийского рынка и вместе с тем важнейшего распределительного пункта товаров. Роль Петербурга в развитии внутреннего рынка России на протяжении XVIII в. определялось преимущественно поглощением им значительной части товарной продукции страны и, в том числе, Москвы. Как и в торговле, в промышленности между Петербургом и Москвой сложилось достаточно определенное разделение труда. Еще С.М.Соловьев писал, что в разгар преобразовательной деятельности, в которой так резко обозначился экономический характер, Москва, по своему положению и под особенным покровительством преобразователя, приняла самое деятельное участие в новом движении. Москва становится средоточием новорожденной мануфактурной промышленности.

Без опоры на материальные и духовные ресурсы Москвы развитие новой столицы в первые десятилетия ее существования было просто невозможно. Преимущества обладания двумя столицами одновременно не сразу были осознаны преемниками Петра. Окончательный выбор в пользу Петербурга как вместилища двора, гвардии и власти сделала только Анна Иоанновна. Но и позднее в ХVIII в. двор проводил в Москве примерно четвертую часть времени. Внутриполитические функции в ХVIII в. делились между столицами и сугубо административно: государственный аппарат был приспособлен к особому положению Москвы как второй столицы.

В XVIII - XIX вв., пока распространение грамотности, газет и новых средств связи не сблизило мнения различных социальных слоев, представления народа о Москве и Петербурге складывались почти независимо от взглядов и споров образованной части общества. Скорее наоборот, бытовавшие в народной среде оценки перенимались теми, кого тогда и называли - лобществом. Понимание различий Москвы и Питера твердо укоренилось в народном сознании, но эти различия никогда им не драматизировались. Страдая от лазиатства Москвы и ущербной европейскости Петербурга первые русские интеллектуалы также не были склонны драматизировать московско-петербургские различия - эпоха Просвещения вселяла веру в близость мировой гармонии. Но при этом необходимо отметить, что во многом именно в идеологии Просвещения находятся корни противоречивости российской культуры

Современный историк петербургской архитектуры С.П.Заварихин пишет, что петровское барокко даже при наличии европейских влияний не смогло бы так быстро сформироваться, если бы оно не было подготовлено предыдущим, почти вековым, периодом развития русского зодчества. Речь идет о нарышкинском барокко, время расцвета которого пришлось на молодость царя Петра. Влияние этого московского по происхождению архитектурного стиля замечено специалистами в целом ряде ранних построек Петербурга. Уроки московского зодчества были усвоены Петербургом в числе прочих и уже к концу петровской эпохи петербургская архитектура превращается в законодательницу российских архитектурных мод. Эту позицию она сохранит по крайней мере до второй половины ХIХ в. В результате в ХVIII - XIX вв. и московское градостроение развивалось под определяющим воздействием Петербурга, ставшим для него медиатором европейских архитектурных веяний.

Быстрое становление Петербурга как культурного центра не могло состояться без использования богатейшего потенциала Москвы. Даже если в московском искусстве конца XVII - начала XVIII вв. и не было тех форм, которые развивались под влиянием Европы в Петербурге, оно все равно технически и психологически готовило к их восприятию первые поколения русских архитекторов и литераторов, художников и музыкантов Петербурга. Но и после превращения Петербурга в столицу империи воздействие Москвы на формирование петербургской культуры еще несколько десятилетий оставалось определяющим в тех ее областях, где не произошло кардинального разрыва с московской художественной традицией.

Появление Петербурга было важнейшим этапом для превращения московитов в москвичей. Существенным признаком московского самоопределения с этого времени стало противопоставление Москвы и москвичей Петербургу и петербуржцам. Москва более не была тождественна России, но она оставалась ее наиболее совершенным воплощением. Но от десятилетия к десятилетию в северной столице шел процесс консолидации ядра новой общности - петербуржцев, становящихся таковыми или по рождению, или по душевному складу. Одни и те же люди, совершив путешествие из Петербурга в Москву или обратно, порой реализовывали в двух столицах две, казалось, совершенно разные модели поведения. Однако уже то, что у них появился связанных с разделением столиц выбор социальных ролей, и они их охотно или вынужденно, но меняли, оказывало на русское дворянство и служилый класс существенное влияние. Еще более важно, что это раздвоение способствовало изменениям в системе ценностей правящего сословия и нарождающейся русской интеллигенции.

В целом именно в XVIII в. определилось распределение ролей российских столиц в государственной системе ценностей, которая, с некоторыми изменениями, просуществует до конца имперского периода: Петербург будет олицетворять Россию модернизирующуюся, Россию как европейскую державу, а Москва - Россию традиционалистскую, православную, народную и самодержавную. С точки зрения идеологических интересов государства двуцентричная модель была весьма эффективной, так как помогала в течение двух веков объединять нацию обаянием имперских ценностей и силой национальных и государственных традиций. Распределение функций между модернистской и традиционалистской столицей на первых порах способствовало и более эффективному и быстрому усвоению русским обществом, и, в первую очередь, его привилегированными сословиями, новых эстетических ценностей, принесенных европеизацией России. Москва смягчала радикализм петербургских градостроительных и архитектурных решений, приспосабливала их к более привычному для нее и остальной страны усадебному быту. Так сложилось, что уже в XVIII в. Петербург и Москва были притягательны для разных типов русской молодежи. Кого-то влекла военная и придворная карьера, других привлекало развитие искусств. Несомненно, что уже в средине столетия главная притягательная сила столиц - в их формирующейся культурной и поведенческой специализации.

К концу XVIII в. в столицах сложилась социальная структура, анализ которой позволяет говорить как о начале формирования системы специфически городских ценностей в целом, так и о сильной зависимости ценностных установок от социального положения горожан. Отмечая различия в системах ценностей и норм поведения жителей Москвы и Петербурга нельзя, конечно, забывать о том, что большинство населения столиц, относящееся к податным сословиям, и на рубеже XVIII - XIX веков продолжало жить установками традиционного общества.

Во втором параграфе Москва и Петербург в период формирования московско-петербургского мифа контрастов (1812 - средина 1850-х гг.) проанализирован процесс формирования петербургского текста русской литературы как важнейшей формы проявления московско-петербургского взаимодействия и осознания значения этого взаимодействия для развития русской культуры.

Важнейшие события первой четверти XIX века - Отечественная война 1812 г. и восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года - не только во многом определили пути дальнейшего развития страны, но и сильно повлияли на восприятие российских столиц обществом и властью, на отношения между Москвой и Петербургом. Война, испытавшая Россию на прочность, еще сильнее связала столицы. Она показала, насколько двоецентрие России осложнило задачу посягающим на нее врагам. В наступившую после войны лэпоху декабристов начинается полноценный диалог социальных и культурных элит двух столиц, лидерство в котором принадлежало Петербургу. Поражение декабристов и приход к власти Николая I изменил ситуацию. В результате террористической политики самодержавия в 1826-1855 гг. происходило парадоксальное лоборачивание традиционной антитезы Петербург-Москва: из символа Просвещения, европеизма, рационализма, обновления, прогресса Петербург превратился в символ реакции, деспотизма, казенщины, мракобесия, шовинизма. Оборачивание Петербурга в центр политической и идеологинческой реакции оттенило духовно-нравственную самостоятельность Москвы.

Петербургско-московская тема стала одной из основных в спорах западников и славянофилов. Русская лантипетербургская философия того времени, т.е. славянофильство, своим происхождением была тесно связана с романтической традицией и в результате критика Петербурга велась как с реалистических, так и славянофильско-романтических позиций. Критическое отношение к городу нового типа было характерно тогда для европейской культуры в целом. Но в России этот процесс имел ряд особенностей: процесс модернизации начался в России позднее, чем в других странах и делал закономерными заимствования из европейского опыта, что вело к формированию комплексов национальной неполноценности и национального превосходства как способа преодоления первого; за счет резкого разрыва с национальной традицией, значительного европейского элемента и влияния в Петербурге, его сотворения как самого европейского из европейских городов, город нового типа появился в России еще до того, как проявления процесса модернизации стали ощутимы в Москве и других городах страны; естественной защитной реакцией русского национального сознания на насильственные преобразования стала идеализация старины, преломленная через идеи европейского просвещения, прежде всего руссоизм, с его противопоставлением природного, естественного, истинного (России, Москвы) и искусственного, выдуманного, ложного (Петербург); наконец, если в других странах кризис модернизации проявлялся через противопоставление столицы и провинции, то в России он обнаружил себя в первую очередь через противостояние Петербурга и Москвы, большой деревни, выразителя интересов русской провинции, города традиционного типа, характерного для аграрного общества. Многое из того в Петербурге, что русская культура видела ложным, мнимым и наносным, было отражением сути модернизационного процесса, формирования капиталистического, индустриального города, с его полным отказом об общинных ценностей, которые заменяются на ценности индивидуализма и общественности, с его невиданным ранее отчуждением и одиночеством людей. И в этом смысле мнимостью была Москва, так как луходящую натуру традиционного, аграрного города, большой деревни с ее общинно-усадебным укладом ее апологеты принимали за качества листинного города.

Поставив вопрос об исторической миссии Москвы и Петербурга, славянофилы и западники нащупали больной нерв не только своей эпохи, но и всей истории послепетровской России. Разъять русское и европейское начала в развинтии страны в середине XIX столетия было уже невозможно, и Петербург для тех же славянофилов, хотели они того или нет, с их европейским образованием и интересом к немецкой философии, был второй после Москвы духовной родиной. Решающий вклад в формирование московско-петербургского мифа контрастов внесли, тем не менее, русские писатели от Пушкина и Гоголя до Белого и Мережковского. При этом большинство из них было петербургскими жителями. Усвоение петербургскими литераторами московских идей придавало драматизм творимому ими образу Петербурга, а создаваемая писателями мифология города, в свою, очередь, оказывала серьезное влияние на взгляды московских участников спора западников и славянофилов. Влияние Москвы и Петербурга на развитие будущих писателей и поэтов, ученых и философов, художников и архитекторов, чиновников и военных состояло не только в том, что поселившийся в одной из столиц молодой человек имел возможность вращаться в интеллектуально насыщенной среде, но и в постоянно ощущаемом им влиянии другой части этой среды, хотя, и отдаленной от него географически на расстояние между Москвой и Петербургом.

Позитивное значение московско-петербургских контрастов особенно заметно на примере Белинского. Отрицательно-полезная петербургская атмосфера излечила его - не только от примирения с действительностью, которое он пережил накануне переезда в Петербург, но и от свойственной москвичам, как славянофилам, так и западникам, экзальтированной драматизации отношений между столицами. Что касается приоритета той или другой столицы, то для него эти споры смешны, нелепы, детски неосновательны, как споры о превосходстве одного гениального произведения перед другим, тоже гениальным.,.

Московское присутствие в петербургском тексте оказалось для русской литературы и культуры, для развития русского самосознания гораздо более важным и глубоким по воздействию, чем большинство текстов собственно о Москве золотого века русской литературы. При этом постоянное, чаще незримое присутствие Москвы в текстах о Петербурге стало одной из предпосылок для их превращения в явление, исключительно значимое для русской литературы. Но был и обратный, пусть и не в такой степени влияющий эффект. Мифологизированный, большей частью москвичами же, образ Петербурга служил одним из источников мифологизации самой Москвы или, что может быть точнее, ее идеализации. Один город мерился другим.

В третьем параграфе Москва и Петербург на пути превращения в центры мировой культуры и революционные столицы (средина 1850-х - 1918 г.) рассматривается наиболее интенсивный и значительный по историко-культурологическим последствиям период московско-петербургского взаимодействия, который одновременно был временем нарастанием революционного кризиса, центрами которого были Москва и Петербург.

Во второй половине XIX в. информационно-коммуникативная система московско-петербургского взаимодействия качественно изменилась: с 1851 г. начала действовать железная дорога между Москвой и Петербургом, с 1852 г. - линия телеграфной связи Петербург - Москва, с 1898 г. столицы соединила телефонная связь. В начале ХХ в. между Москвой и Петербургом началось автомобильное сообщение, состоялись первые авиационные перелеты между двумя крупнейшими городами страны. Быстрое распространение грамотности усиливало значение средств массовой информации, особенно выходящих в столицах крупнейших газет.

Начиная с эпохи реформ 60-х гг. XIX в. и вплоть до Первой мировой войны Москва и Петербург пережили эпоху бурного роста и резкого изменения жизни и быта. Согласно данным переписи 1897 г. в Петербурге и Москве проживало 24,9% всех горожан страны. В пореформенные годы Петернбург обогнал Москву по численности населения и в 1917 г. в нем жило почти 2,5 миллиона человек, а в Москве Ч свыше 1,5 милнлионов. По этому показателю обе столицы намного опережали другие города России и входили в десятку крупнейших городов мира.

Начиная с пореформенного времени экономика становится одной из главных областей московско-петербургского взаимодействия, и его экономическое содержание во многом предопределило пути социального, политического и культурного развития страны во второй половине XIX Ч начале XX в. и масштаб разразившейся в итоге национальной катастрофы. Во многом Москва и Петербург олицетворяли разные пути развития мучительно рождавшегося русского капитализма. Петербургский капитал имел тесные связи с государством и креп под его покровительством, московским предпринимателям, как правило, выходцам из купцов, в первую очередь приходилось рассчитывать на свои силы.

На рубеже XIX - XX вв. с новой силой стали обсуждаться московско-петербургские противоречия. Очередной всплеск дискуссии означал, что снова, как и во времена западников и славянофилов, общество предчувствует близость драматического поворота русской истории и осознает особую роль столиц в предстоящих событиях. Сохранение качественных различий между двумя городами стимулировало участников межстоличного диалога укреплять взаимопонимание и поддерживало их интерес друг к другу. Драматизм ситуации состоял в том, что сосредоточенное в столицах интеллигентское, интеллектуальное меньшинство все более явственно ощущало свое беззащитное одиночество перед лицом пробуждающейся народной стихии. Это ощущение придавало особую остроту переживанию взаимной близости столичных элит, и московско-петербургский спор был вдохновенной и порой болезненной его формой. Сквозь лихорадку русского чуда рубежа XIXЧXX вв. проступали черты новой эпохи, где Санкт-Петербург и Москва - столицы Российской империи противостояли Петербургу и Москве надвигающейся русской революции.

Если в первые пореформенные десятилетия Петербург был несомненным культурным главой России, то в начале XX столетия Москва с успехом оспаривает у Петербурга право называться главным центром русской культуры. Петербург и Москва, слывшие в XVIII - XIX вв. символами новизны и традиционализма, в начале XX в. в некотором смысле поменялись ролями.

Революция пятого года разрушила многие из иллюзий, во власти которых находились в девятнадцатом веке как власть имущие, так и лобразованное общество. Вера сторонников самодержавия в то, что истинно русская Москва, в отличие от отравленного европейским революционным ядом Петербурга, имеет против него врожденный иммунитет, также была основательно подорвана. Революция продемонстрировала не придуманные властью, а созданные жизнью мнения и чувствования миллионов людей и показала степень взаимозависимости общественного поведения москвичей и петербуржцев. Начавшаяся в переименованном в Петроград Петербурге русская революция 1917 года в Петрограде же и завершилась. Столицей Советской России он пробыл только четыре месяца. Но главные черты режима определились уже здесь. Отсюда большевики смогли распространить свою власть сначала на Москву, а потом и на большую часть России.

Вторая половина XIX - начало XX в. была временем не только максимального развития и интенсификации культурно-исторического взаимодействия Петербурга и Москвы, но и временем нарастающего кризиса системы двух столиц в том виде, в котором она сложилась в императорской России. Она был разрешена революцией 1917 года. Сущность этого кризиса состояла в том, что в Петербурге и Москве сплелись в тугой узел политические, социальные, экономические, идеологические и эстетические противоречия, характерные для всей России, но столицами многократно усиливаемые. Страна переживала переход от традиционного, аграрного общества к обществу городскому и индустриальному, и в ней не оказалось социальных и политических сил, способных осуществить этот переход эволюционным путем. Отрыв столиц от остальной страны при одновременной маргинализации их населения и архаизации его сознания способствовал образованию той гремучей смеси, которая взорвала страну и разрушила сложившуюся за два века систему московско-петербургских отношений.

Глава третья Ц Взаимоотношения Москвы и Петербурга Ц Петрограда Ц Ленинграда как культурных центров страны в советскую эпоху (1918 Ц 1991 гг.). В главе представлены результаты изучения взаимодействия Москвы и Петрограда - Ленинграда как культурных центров страны в условиях, когда политика государства была направлена на усиление влияния Москвы и ограничения возможностей Ленинграда. Анализ взаимоотношений российских столиц в этот период показал, что, несмотря на эту политику, фактор двух столиц продолжал оказывать существенное влияние на развитие культуры и общества в нашей стране до конца коммунистической эпохи.

В первом параграфе Межстоличная общность Москвы и Петрограда - Ленинграда в условиях становления культуры советского общества (1918 - 1934 гг.) рассматриваются проблемы, связанные с формированием взаимоотношений Москвы и Петрограда - Ленинграда как центров развития культуры в условиях формирования коммунистического режима.

Возвращение столицы из Петрограда в Москву привело к кардинальным изменениям в информационно-коммуникативной системе отношений российских столиц. Радикальность перемен нарастала по мере становления советского государства, стремившегося к жесткой централизации. Выстроенная большевиками властная вертикаль не предполагала сохранения политической системы с двумя столицами, которая, постоянно видоизменялась, но, тем не менее, просуществовала весь имперский период российской истории. С каждым годом существования коммунистического режима информационные потоки из Москвы в Петроград (Ленинград) становились все полноводнее, а текущие в обратном направлении непрерывно иссякали. И это касалось не только информации, связанной с деятельностью вездесущего коммунистического государства, но и информации относительно общественной и культурной жизни в целом. Советская власть не только ни нуждалась в столице-дублере, но, напротив, последовательно искореняла пережитки столичного статуса Петрограда-Ленинграда.

После разрухи времен гражданской войны большевикам удалось уже в начале 20-х годов восстановить транспортное сообщение между столицами, в 30-е годы все большее значение стало приобретать автомобильное сообщение между ними. Советская власть всегда пыталась использовать в целях своей пропаганды самые передовые технологии. Первоначально окном в мир для большевистского режима было радио. В ноябре 1924 г. началось центральное радиовещание, которое быстро превратилось в очень значимый канал распространения идеологического влияния Москвы на всю страну. Практически одновременно радиовещание началось и в Ленинграде. К 30-м годам, как для москвичей, так и для ленинградцев радио, наряду с художественным и документальным кино, превратилось в важнейший источник информации и наиболее доступное средство для повседневных развлечений. Печатные средства массовой информации находились под полным контролем коммунистической партии и все центральные органы печати сосредоточены в Москве.

Большевикам, искавшим способы легитимизации своей власти, пришлось придать Ленинграду особый, пусть и неофициальный статус коммунистической первопрестольной столицы и поддерживать его как идеологически так и, в какой-то степени, материально. Вот почему феномен двустоличности, хотя и со сменой ролей Москвы и Петербурга-Ленинграда, перешел по наследству от Российской империи к Советскому Союзу. Для Петербурга-Петрограда, где любые перемены всегда проявлялись в законченной форме, смена эпох ознаменовалась и сменой имени. Он стал Ленинградом.

В начале 20-х годов поток литературы, посвященной изучению Москвы, Петербурга-Петрограда-Ленинграда и взаимоотношений столиц стал стремительно иссякать и к концу десятилетия пересох вовсе. Уход московско-ленинградского диалога вглубь, исчезновение его традиционных форм, очень осложняет изучение отношений Москвы и Ленинграда, лишает исследователей привычных путей.

Императорский и чиновный Петербург сменила номенклатурная Москва совслужащих. Теперь бывшая первопрестольная столица вела страну в светлое будущее, а Петербург-Ленинград олицетворял кого пугающую, кого вдохновляющую силу исторической традиции. За те несколько лет весьма относительного нэповского либерализма, что пролетели от кронштадтского мятежа до сталинского великого перелома, многие из историко-культурных и психологических стереотипов петербургско-московских отношений имперского периода успели восстановиться. Оказалось, что даже при минимуме условий для самостоятельного развития российского общества оно самоорганизуется в привычных для него формах и, в том числе, в форме двустоличия. По культурным возможностям Москва и Петроград - Ленинград 20-х оставались еще равными партнерами. Ленинград того времени еще сохранял способность оспаривать у Москвы ее первенство. Но в Москве куда быстрее шел процесс разрушения сложившейся в конце девятнадцатого - начале двадцатого веков культурной среды. Ее губило нарастающее давление власти и размывал невиданный ранее поток провинциалов. Политическая провинциальность Ленинграда в этом смысле служила ему добрую службу - культурная элита, да и сама городская среда, подвергавшаяся меньшим деформациям, все еще сохраняла сопротивляемость.

Московское преобладание усиливалось по мере кристаллизации официальной, социалистической культуры и в ходе формирования иерархических структур управления культурой. Симптоматично, что интегрируясь в эту систему и становясь генералами от искусства ленинградцы стремились тут же перебраться в Москву. Сила двустоличия страны в очередной раз проявлялась в том, что пока у наводившей порядок в Москве власти не доходили по-настоящему руки до Ленинграда, здесь все же успели развиться такие художественные явления как русский абсурдизм обэриутов или школа мастеров аналитического искусства Филонова. В это время удушенный в Москве авангардизм стал в Ленинграде еще одной формой сохранения культурной традиции.

Революция и последовавшие за ней годы нанесли непоправимый ущерб культурному значению Москвы и Петербурга-Ленинграда, но при этом произошло обогащение и усложнение историко-культурного смысла бытия российских столиц. Так, дальнейшее развитие получил петербургский текст русской литературы, который активно использовался литераторами 20-х г. для художественного освоения новой московской реальности.

В период НЭПа оживилась не только художественная, но и научная жизнь московской и петроградско - ленинградской интеллигенции. Продолжали развиваться московские и петербургские (петроградские, ленинградские) научные школы. Успехи российской науки 20-х гг. состояли не только в конкретных научных результатах, а они были значительны, но и в том, что именно в эти годы получили образование или начали научную деятельность, сформировались как ученые те люди, которым советская наука обязана большинством достижений 30-х - 60-х годов. Наряду с тем, что ученые, научные учреждения и высшие учебные заведения смогли эффективно реализовать научный потенциал, накопленный дореволюционной наукой, сыграло свою роль и разделение между Москвой и Петроградом-Ленинградом функций политической и научной столиц. До 1934 года Российская Академия наук, переименованная в 1925 году в Академию наук СССР, оставалась в Ленинграде.

Именно в 20-е годы окончательно определилось место Москвы и Ленинграда в советской космогонии и мифологии. Противоречивость отношения советской власти к двустоличию России, жившей отныне под псевдонимами СССР и РСФСР, проявлялось, с одной стороны, в поддержании особого статуса Ленинграда из-за его роли в коммунистической идеологии и истории и, с другой стороны, в тщательно скрываемом страхе перед возможностью претензий Красного Питера на особое политическое значение.

Быстрое стирание различий петербургской и московской жизни, столь заметных в XVIII - XIX веках, началось еще в конце девятнадцатого столетия, со вступлением России в индустриальную эру. Но революция, уничтожив старую социальную структуру и традиционное государство, чрезвычайно ускорила этот процесс.

Во втором параграфе Москва и Ленинград в культуре эпохи сталинизма: (средина 1930-х - средина 1950-х годов ХХ века) рассмотрен период отношений Москвы и Петербурга - Ленинграда, в ходе закрепилось московское преобладание в межстоличном сообществе, но одновременно, в результате репрессий и блокады Ленинграда, произошло коренное изменение образа северной столицы.

Убийство Кирова и перевод Академии наук в столицу стали знаковыми событиями, которые обозначили завершение переходной эпохи во взаимоотношениях Москвы и Ленинграда (Петрограда), когда постепенно крепнущий большевистский режим был вынужден мириться с некоторыми пережитками доставшейся ему в наследство традиции двустоличия. В политическом смысле эти пережитки состояли в определенной самостоятельности (Зиновьев) или харизматичности и популярности (Киров) ленинградских партийных лидеров. С административной точки зрения претензии Ленинграда на особый статус основывались на том, что он оставался столицей российской - советской науки, центром деятельности Академии наук. Киров был убит и заменен бесцветным верным сталинцем Ждановым. Академию наук перевели в Москву.

За полтора десятилетия - со средины 30-х до начала 50-х годов - в московско-ленинградских отношениях произошел качественный сдвиг. За эти годы значение Ленинграда во всех областях взаимодействия двух главных городов страны резко упало. В жесточайше централизованном государстве, каким стал СССР к 30-м годам, какой либо полицентризм был невозможен. Общество во всех его проявлениях приобрело строго иерархический характер. Москва и Ленинград становятся городами л№1 и л№2.

Репрессируя различными способами Ленинград Сталин не только удовлетворял личную неприязнь к этому городу, где, по его мнению, все еще существовала потенциально опасная для режима концентрация духовной и социальной энергии, но и посылал угрожающие сигналы другим очагам подобной опасности - истинной и мнимой. Но парадокс в том, что с постепенным сосредоточением в столице политической и культурной жизни и Москва стала вызывать у него все большие опасения и удары по ленинградским кадрам, ленинградской интеллигенции, просто по ленинградцам всегда были предвестниками новых ударов по москвичам. Судьбы столиц и в этом смысле оказались тесно переплетены. Несмотря на все усилия власти по запугиванию и разделению москвичей и ленинградцев, фундаментальным основанием московско-ленинградского диалога во все времена оставалось обыденное, повседневное общение ленинградцев и москвичей - семейное, дружеское, деловое, туристическое.

На фоне быстрого упадка культуры Ленинграда его более медленный темп в Москве казался почти расцветом из-за возможности собирать все жизнеспособное из того же Ленинграда и провинции. В эпоху строгой сталинской самоизоляции сравнение столиц, пусть хотя бы на уровне осторожных частных разговоров, вообще было единственным критерием для определения состояния культуры в ее наиболее значимых проявлениях. При полном запрете на обсуждение московско-ленинградской (петербургской) темы вне революционного мифа о пролетарском брате Питере и его пролетарской сестре Москве взаимозависимость подвергавшихся необратимой деформации московской и ленинградской частей общей культурной среды только усилилась.

Уход московско-петербургского диалога вглубь очень заметно отразился на официальном искусстве. Так, в советском романе, который стал наиболее адекватной формой выражения принципов социалистического реализма, также невозможно обнаружить сколь либо примечательных образов Москвы и Ленинграда. У советских поэтов Москва и Ленинград вызывают прилив бодрости и оптимизма. Они сливаются в единый ликующий, светлый, радостный город, город советской мечты. Соцреализм лепил из Ленинграда и Москвы идеальный образ города Солнца, для которого индивидуальные черты только досадное уклонение от предначертанного. Эту характеристику можно распространить и на другие виды искусства.

Чтобы преодолеть державный комплекс неполноценности Сталину была нужна столица, способная затмить город царя Петра. Петровская неприязнь к Москве через два с лишним века обернулась сталинским ленинградоборчеством. В наиболее явной форме влияние имперской, петербургской традиции на архитектуру Москвы 30-х гг. воплотилось в попытках архитекторов вернуться к неоклассическим формам. Значение Петербурга-Ленинграда для Москвы в период ее беспощадной реконструкции не ограничивались попытками, и чаще неудачными, подражать петербургским градостроительным принципам и архитектуре северной столицы. Москва должна была превзойти, затмить Петербург.

Великая Отечественная война вновь показала силу двоецентрия России. В решающие недели осени 1941 г. немецкое наступление захлебнулось у стен Ленинграда и Москвы. В результате войныЛенинград, как когда-то Москва, превратился в гонимую и обиженную старую столицу и по мере собственной провинциализации он становился все ближе периферии. В этом смысле Великая Отечественная война была для Ленинграда столь же важной вехой, как для Москвы Отечественная война 1812 г.

В результате Второй мировой войны геополитическое значение Москвы значительно усилилось, а геополитическое положение Ленинграда объективно ухудшилось. Вскоре по окончании войны стало ясно, что и внутриполитическая атмосфера стране не стала благоприятнее для Ленинграда. Но одновременно после войны ленинградцы остро чувствовали свое особое положение. Особость ленинградцев ощущала и вся страна - москвичи в том числе. В этом обстоятельстве и следует искать истоки расправы над Ахматовой и Зощенко, ленинградского дела. Но дело было не только и не столько в Ленинграде. На его примере устрашали всю страну, всю интеллигенцию и, в первую очередь, интеллигенцию московскую, благо именно она определяла теперь развитие духовной жизни нации.

С 1918 г., с того момента, когда столица была перенесена в Москву, политика московской бюрократии, Москвы-Центра всегда была направлена на ослабление значения Петербурга-Петрограда-Ленинграда и его интересы, как правило, приносились в жертву интересам Москвы - в ее, бюрократии, их понимании. И если в имперский период роль Петербурга как политического, историко-культурного и экономического явления по отношению к Москве была весьма противоречивой, но, тем не менее, на практике во всех областях жизни и в действиях государства проявлялось стремление укрепить двоецентрие страны, то влияние Москвы на судьбы Ленинграда в советский период оказывалось, в основном, отрицательным. Коммунистическая номенклатура все сделала для того, чтобы разрушить российскую двустоличность и ее постепенный распад, нарастающая тенденция к моноцентричности была одновременно предпосылкой и важным проявлением цивилизационного кризиса России.

В третьем параграфе Развитие московско-ленинградской культуры в период урбанистического перехода: средина 50-х - начало 90-х годов ХХ века отражены результаты изучения московского-петербургского взаимодействия в период постепенного нарастания кризиса коммунистической системы, когда при дальнейшем упрочении лидерства Москвы в дуэте столиц их сообщество продолжало демонстрировать значительный потенциал, который особенно сильно проявлялся в развитии культуры, и, в частности, неофициальной культуры.

Во второй половине ХХ в. значительно расширились коммуникационные возможностей москвичей и ленинградцев: электрификация железной дороги Москва - Ленинград, развитие пассажирской реактивной авиации создали новые условия для их взаимодействия. В послевоенные годы в Советском Союзе, как и во всем мире, особое внимание уделялось развитию электронных средств массовой информации. Уже в начале 60-х главным средством правительственной пропаганды, источником информации и средством развлечения для населения и в Москве и в Ленинграде становится телевидение. Телевизионная эпоха принципиальным образом сблизила москвичей и ленинградцев. Учитывая столичный статус Москвы, телевидение особенно настойчиво формировало ее образ - столицы социалистического мира, образцового коммунистического города.

Вопреки постоянно повторяемым партийным решениям и в Москве, и в Ленинграде продолжалось строительство все новых промышленных предприятий. При преклонении коммунистов перед плановостью развития народного хозяйства города страны, в том числе Москва и Ленинград, фактически развивались стихийно.

Москва и Ленинград, во многом отличавшиеся от остальных городов страны, имели в своей социальной структуре все слои нового, городского российского общества: от потомственной интеллигенции до недавних крестьян - лимитчиков. В этом смысле они представляли собой социальный срез страны. Подобным образом характеризуется и городская культура столиц: она была сплавом элитарной культуры с культурой городских окраин, социальных низов и разлагающейся, в первую очередь по вине власти, русской деревни. Но одновременно, как наиболее развитые городские центры страны, Москва и Ленинград представляли России ее будущее, формировали образцы поведения и ценности городской жизни, которые транслировались затем на провинцию средствами искусства, через СМИ и, самое главное, через общение между жителями столиц и остальной страной. И московско-ленинградское взаимодействие играло в формировании российской городской культуры очень важную роль, предлагая стране две несколько отличающиеся друг от друга ее модели.

Оставаясь и в 60-80-е гг. важнейшим из искусств кинематограф сыграл выдающуюся роль в развитии художественных образов Москвы и Ленинграда в эту эпоху, по сути дела взяв на себя ту функцию, которую в предыдущие два с лишним века выполняла литература. Важным знаком нового времени стал фильм Г.Данелия Я шагаю по Москве, заново переосмысливший привычный по фильмам предыдущей эпохи зрительный ряд. Летняя Москва начала 60-х превращается у Данелия из фона в главного героя картины. В свою очередь одним из наиболее убедительных свидетельств нарастающего неблагополучия общества был фильм того же Данелия Осенний марафон, ставший беспощадным изображением самочувствия советской интеллигенции в 70-е - первой половине 80-х годов, где важнейшую роль играет приходящий в упадок Ленинград времен брежневского правления. В литературе в новых исторических условиях развивалась как петербургская, так и московская мифология. Обращение к образам Москвы и Ленинграда для искусства позднего советского времени было связано и с нарастающим желанием восстановить утраченную связь времен.

В период оттепели стало проявляться, что черты московской и ленинградской особости в культуре, мышлении и чувствовании сохранились, и ощущение возбуждающей мысль и чувства противоречивости московско-ленинградской общности снова сделало отношения ленинградцев и москвичей, Москвы и Ленинграда актуальным культурным и житейским явлением. Понимание московской и ленинградской отдельности помогало каждой из городских культур осознать внутреннее единство и своеобразие, достоинства и недостатки.

Падение из десятилетия в десятилетие значения Ленинграда для жизни страны вело к постепенной утрате смысла московско-ленинградской дихотомии. Тем более, что нивелировка условий существования горожан и внешнего облика новых районов продолжалась. Но именно в 50-80 годы значение Ленинграда для общественного сознания окончательно обрело формы близкие к положению Москвы в девятнадцатом веке. Как когда-то Москва, теперь именно он, при всей его близости к столице и сохраняющимися общими с ней интересами стал союзником провинции, хранителем истинной исторической традиции. Одновременно с этим образ Москвы приобрел очевидные черты сходства с образом Петербурга времен империи.

Рождение и развитие второй, параллельной культуры придало новый и плодотворный импульс взаимодействию столиц. Московско-ленинградская ландеграудная среда была едина как в своем неприятии лофициальной культуры, так и в чисто житейском смысле. Ее свободное перетекание, вопреки прописке, из одного города в другой, сплачивающее ощущение принадлежности к некоей общности, превратились в важнейшие условия ее существования. Ленинградские и московские писатели, приговоренные советской властью к существованию в параллельной культуре, искали в московско-ленинградских контактах как новые возможности для творческого развития через межстоличное общение, так и способ популиризовывать, пусть и в сравнительно узких рамках самиздата, свои произведения. Московско-ленинградский феномен неофициальной культуры, является наиболее ярким доказательством того, что вопреки усилиям советской власти двоецентрие и в период заката эры Советского Союза в истории России оставалось реальным фактором развития российской культуры. В тех ее областях, которые оставались вне полного контроля стремящегося к жесткому централизму государства, Ленинград продолжал сохранять сильное поле духовной энергии и в этих областях взаимодействие Москвы и Ленинграда оставалось не только вполне равноправным, но и более того - некоторые современные петербургские историки культуры считают возможным настаивать на ведущей роли Ленинграда в этом процессе.

С перестройкой Москва и Ленинград - Петербург снова, как всегда в последние три века российской истории, стали эпицентрами перемен. Так, формирование политического спектра будущей оппозиции, которое началось в 1987 году, в России наблюдалось прежде всего в Москве и Ленинграде. Во взаимодействии столиц происходило и пробуждение российской культуры, ее короткий перестроечный расцвет. На рубеже 90-х страна вступила в пору явного политического кризиса. И распределение функций между Москвой и Ленинградом - Петербургом в этот период зеркально отразило 1917-й год, когда Москва воспроизводила ход петроградской истории как образцовая провинция. Теперь, три четверти века спустя, образцовой провинцией служил Ленинград - Петербург. Но явное лидерство Москвы не означало полной утраты значения двустоличности в политической жизни страны. Августовские события 1991 г. со всей очевидностью показали, что высокий уровень политизации населения и его общественной активности в Москве и Ленинграде очевидно контрастирует с молчанием и политической инфантильностью провинции. В августовские дни 91-го Москва и Ленинград подтвердили репутацию революционных центров страны. Проявив себя в очередной раз, революционное братство столиц потеряло сакральный смысл с утратой коммунистической идеологией государственного статуса.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, содержатся авторские обобщения и выводы.

Основные результаты исследования изложены в следующих публикациях:

I. Монографии:

Смирнов С.Б. Петербург-Москва: Сумма истории. - СПб.: Изд. РГПУ, 2000. 269 с. -16,1. п.л.
Смирнов С.Б. Три века двух столиц. Эра Петербурга 1703-1918. - СПб.: Книжный Дом, 2006. 344 с. - 21,5 п.л.
Смирнов С.Б. Три века двух столиц. Эпоха Москвы. 1918 - 1991. - СПб. Книжный Дом, 2006. 256 с. - 15,3 п.л.

II. Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией:

4. Смирнов С.Б. Московско-петербургское взаимодействие в контексте современных подходов к изучению города // Известия Российского государственного педагогического института им. А.И.Герцена. Общественные и гуманитарные науки. - 2005. №5 (11). С.68-71. - 0,9 п.л.

5.Смирнов С.Б. Московско-петербургские отношения в интеллектуальных спорах XVIII-XIX вв. // Вестник Костромского государственного университета. - 2005. №12. С.79-86. - 0,5 п.л.

6. Смирнов С.Б. Образы европейских столиц и формирование московско-петербургской мифологии в XVIII - XIX веках // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена. Общественные и гуманитарные науки. - 2006. №6 (16). С.127-138. - 0,7 п.л.

III.Прочие статьи:

7. Смирнов С.Б. Игра в Петербург. К вопросу о мифологии города // Санкт-Петербург в мировой и отечественной истории и культуре ХХ века. Сб. статей. - СПб.: СПб отделение МФ Культурная инициатива, 1995. С.106-112. - 0,4 п.с.

8.Смирнов С.Б. Изменение политического статуса Петрограда - Ленинграда в процессе становления советского государства (1918-1934 гг.) // Три столетия Санкт-Петербурга. Взгляд молодых гуманитариев. Сб. статей. - СПб.: СПбПТШ МВД РФ, 1997. С.110-112. - 0,2 п.л.

9. Смирнов С.Б. Петербург как феномен европеизации культуры России в XVIII - начале XX в. // Регионы России: социокультурные контексты художественных процессов нового и новейшего времени. Сб. научных статей. - СПб.: Астерион, 2002. С.17-27. - 0,7 п.л.

10. Смирнов С.Б. Мифология столичности Петербурга в постсоветскую эпоху // Гуманитарные науки и гуманитарное образование. Сб. статей. - СПб.: Изд-во СПбИГО, 2003. С.125-128. - 0,2 п.л.

11. Смирнов С.Б. Москва и Петербург как религиозные столицы России // Современные образовательные технологии в гуманитарной сфере. Сб. статей. - СПб., 2004. С.208-211. - 0,2 п.л.

12. Смирнов С.Б. Мы и наша память: диссидентство, неофициальная культура Ленинграда и ЛГПИ имени А.И.Герцена // Бюллетень ученого совета РГПУ им. А.И. Герцена. 2006. №11(37). С.61-68. - 0,6 п.л.

13. Смирнов С.Б. Судьба петербургского интеллигента. Первый проректор третьего педагогического института в Петрограде Василий Алексеевич Десницкий // Бюллетень ученого совета РГПУ им. А.И. Герцена. 2007. №1 (39). 0,9 п.л.

IV.Материалы конференций:

14. Смирнов С.Б. Эпитеты и классовая борьба: Ленин у истоков новояза // Международная научная конференция Гражданская война в России (1918-1920). Материалы второй сессии. 13-14 декабря 1994. - М., Изд-во МПГУ, 1995. - С.128-130. - 0,2 п.л.

15. Смирнов С.Б. Петербургское самосознание и российский патриотизм // Теория и практика образования в контексте отечественной культуры. Тезисы докладов VIII международной конференции Ребенок в современном мире. Отечество и дети. - СПб.: Изд-во РГПУ, 2001. С.90-92. - 0,2 п.л.

16. Смирнов С.Б. Феномен московских петербуржцев и современное петербургское самосознание // Жизненный мир поликультурного Петербурга. материалы международной конференции. 6-9 октября 2003. - СПб.: Изд-во РГПУ, 2003. с.92-94. - 0,2 п.л.

17.Смирнов С.Б. Судьба московско-петербургских отношений в советскую эпоху // Актуальные проблемы современного гуманитарного образования. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - СПб.: Изд-во СПбИГО, 2004. С.79-81. - 0,2 п.л.

18.Смирнов С.Б. Использование принципов системного подхода к изучению московско-петербургских взаимоотношений // Гуманитарные науки и гуманитарное образование: история и современность. Материалы международной научно-практической конференции 25 марта 2005 года. - СПб.: Изд-во СПбИГО, 2005. С.68-71. 0,3 п.л.

19.Смирнов С.Б. Роль Волховской земли в битвах за Ленинград // 60-летию Великой Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. посвящается: Материалы научно-практической конференции Санкт-Петербург - Волхов. - СПб.: Изд-во АНО Университетский образовательный округ Санкт-Петербурга и Ленинградской области, 2005. С.9-12. - 0,3 п.л.

20.Смирнов С.Б. Мир искусства и проблема московско-петербургских отношений на рубеже XIX - XX веков // Гуманитарные аспекты непрерывного образования: Материалы Международной научно-практической конференции. - СПб., Изд-во СПбИГО, 2006. С.279-285. - 0,5 п.л.

21.Смирнов С.Б. Москва и Петербург как исторические центры формирования российского университетского образования // Актуальные вопросы современного университетского образования. Материалы IX российско-американской научно-практической конференции 15-17 мая 2006. - СПб.: Изд-во РГПУ, 2007. С.15-17. - 0,2 п.л.

22.Смирнов С.Б. Ленинградский патриотизм и ленинградское дело // Патриотизм против ксенофобии. Материалы научно-практической конференции, 29 ноября 2006 г. - СПб.: Изд-во Книжный Дом, 2006. С.32-42. - 0,7 п.л.

23.Смирнов С.Б. Роль московско-петербургского андеграунда 60-х - 80-х годов ХХ века в развитии коммуникационных возможностей русской культуры // Русский язык как средство сохранения межкультурных и образовательных связей. Материалы международной научно-методической конференции. - СПб.: Изд-во АНО Университетский образовательный округ Санкт-Петербурга и Ленинградской области, 2007. С.6-10. - 0,3 п.л.

Смирнов Сергей Борисович

Взаимодействие Москвы и Петербурга как феномен развития культуры России в 18-20 вв.

24.00.01

культурология

Д 210.019.01

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

191186, Санкт-Петербург, Дворцовая наб., 2

Тел. 312-12-61

Email: center@spbguki.ru

Предполагаемая дата защиты диссертации - 22 мая 2007 года

referat_vak@ministry.ru

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по культурологии

Blog