Geum.ru
Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Разеев Данил Николаевич

ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП В НАУКЕ

(трансцендентальный подход)

Специальности:

09.00.08 Ч философия науки и техники

09.00.03 Ч история философии

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Санкт-Петербург

2009

Работа выполнена на кафедре философии науки и техники Философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Официальные оппоненты:        доктор философских наук, профессор Мотрошилова Нелли Васильевна

       доктор философских наук, профессор Чернов Сергей Александрович

доктор философских наук, профессор Иванов Борис Ильич

Ведущая организация:        Московский государственный

университет им. М. В. Ломоносова

Защита состоится л_______________ 200__ года в ______ часов на заседании диссертационного совета Д.212.232.03 по  защите  докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В. О., Менделеевская линия, д. 5, Философский факультет, ауд. ______

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М.аГорького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан л______________________200__ г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета,

кандидат философских наук, доцент                                Г. П. Любимов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность исследования. Проблема телеологии Ч одна из самых неоднозначных и спорных проблем в истории западноевропейской философской и научной мысли. Телеологическое объяснение устройства всего сущего, будучи одним из остовов античной научно-философской мысли, стало предметом обстоятельной критики в эпоху Нового времени. Мощное развитие науки поставило под вопрос религиозно-телеологические концепции целесообразно устроенного космоса, которые в своем развернутом виде были предложены как в философских сочинениях Платона и Аристотеля, так и в трактатах средневековой схоластической традиции, в особенности в сочинениях Августина Блаженного и ФомыаАквинского.

Ключевую роль в процессе постепенного отхода науки Нового времени от телеологической постановки проблем сыграли сами ученые, усмотревшие возможность научно обосновать строение Вселенной, не используя в своей аргументации понятий, относящихся к целевой причинности. Имеются в виду не только космологические открытия Н.аКоперника, сокрушившего геоцентрическую систему Птолемея, Г.аГалилея, заложившего основы новой механики, И.аНьютона, открывшего закон всемирного тяготения, но и обнаружение в природе определенной изменяемости видов растений и животных, нашедшее свое отражение в учениях таких выдающихся биологов, как Ж. Л. Бюффон, Ж.аБ.аЛамарк, Э.аЖ. Сент-Илер. Их биологические теории подчеркнуто демонстрировали недостаточность и бесплодность обращения к целевой каузальности при объяснении целесообразного строения организма. Особое значение в этой связи приобрело эволюционное учение Ламарка, полагавшего, что строение существующих организмов можно объяснить процессом их длительного исторического развития под влиянием внешних факторов. И если у самого Ламарка еще можно обнаружить элементы телеологической аргументации, в частности, в понятии стремление к совершенствованию, которое он приписывал организмам, то эволюционное учение Ч.аДарвина о естественном приспособлении организма к окружающей среде представляет собой образец научной теории, свободной от какого бы то ни было телеологизма. Обосновав факт изменчивости организмов живой природы в процессе естественного отбора, Дарвин тем самым подтвердил, что научное объяснение строения органической природы не нуждается в предположении о разумных целях (в качестве примера достаточно упомянуть о проведенном им исследовании существующих пород голубей, в результате которого ему удалось установить, что все они происходят от одного дикого предка Ч скалистого голубя, а это, в свою очередь, доказывало, что нам не нужно искать научных оснований для предположения о разумной целесообразности, заранее заложенной и объясняющей существование всех этих пород).

Таким образом, характерной особенностью науки ХVIIЦXVIII вв. оказывается, по справедливому замечанию крупного отечественного философа и науковеда П.аП.аГайденко, лисключение из числа категорий естественнонаучного мышления понятия цели.1 И действительно, после критики рационалистической метафизики, предпринятой в ХVIII в. философией Просвещения, и требования таких естествоиспытателей, как Ж.аО. де Ламетри, Л. Эйлер, Ж.аЛ.аД'Аламбер, устранить спекулятивную метафизику и создать подлинное учение об общих принципах естествознания и математики, что положило начало переводу человеческого познания на язык естественнонаучных понятий, понятие цели не только заменяется понятием механической причины в самом естествознании, но и вытесняется из философского учения о природе, т. е. из теоретической философии. Соответственно, указанная тенденция детелеологизации научного объяснения присутствует не только в самой науке, но и в философии науки Нового времени. В спекулятивных построениях Р.аДекарта, Б.аСпинозы и Ф.аБэкона, при всем радикальном различии в их подходах к обоснованию научного знания, обнаруживает себя четкая и единая методологическая установка Ч деятельность природы не должна объясняться целевыми причинами. В этом контексте совершенно закономерным выглядит тот факт, что И. Кант в своей знаменитой таблице рассудочных категорий в Критике чистого разума вполне обходится без такого понятия, как лцель.

Разумеется, элиминация категории лцель из научного дискурса не была одномоментным событием, а представляла собой длительный процесс, подтверждение чему можно найти как в научной, так и в философской мысли. В этом отношении заслуживает внимания позиция некоторых историков науки, согласно которой распространенная точка зрения на полное устранение категории цели из науки Нового времени, представленная, в частности, в работах А. Майера, К. Шмитта, К. Глой, на которые опирается ряд отечественных науковедов, в последнее время все чаще уступает место менее категоричному взгляду историков науки на использование принципа целесообразности в науке Нового времени, которого придерживаются в своих историко-научных трудах, к примеру, Н.аЭмертон, М. Ослер, Д. Брук. Так, отечественный историк науки И.аС.аДмитриев, анализируя воззрения Р. Бойля и И.аНьютона, демонстрирует, что конечные причины не были элиминированы из натурфилософии эпохи интеллектуальной революции XVIЦXVII вв., хотя статус их несколько изменился.2 Но даже если принять такую сдержанную, не страдающую безапелляционностью точку зрения, очевидно, что понятие целевой причины перестает играть в науке Нового времени ведущую роль, не говоря уже о том, что оно больше не выступает самостоятельным принципом научного объяснения. Оно выполняет Ч и в этом с Дмитриевым нужно согласиться Ч не столько научную, сколько мировоззренческую функцию. Вне всякого сомнения, попытки сохранить за телеологическим принципом значимость не прекращаются совсем в эпоху Нового времени. Они имеют место в науке как нового, так и новейшего времени, что особенно отчетливо видно на примере биологических исследований. Достаточно указать на получившую резонанс в науке конца XIX Ч начала XX в. концепцию неовитализма Х.аДриша, согласно которой явления жизни нельзя просто свести к механистическому принципу: они с необходимостью предполагают существование лэнтелехии, которая организует отдельные части живого организма в единое целое и представляет собой не что иное, как принцип внутренней целесообразности организма, его предельную и неразложимую основу. Идеи Дриша в дальнейшем развил в несколько ином ключе психолог А. Венцль, который ввел в научный оборот понятие жизненного фактора Ч бессознательной духовной основы живого организма. Разновидностью телеологизма в биологической науке, по мнению отечественного философа И. Т. Фролова, можно считать и так называемый лорганический индетерминизм, наиболее видными представителями которого были Ф. Уэллс, Р. Лилли, П. Иордан.3 Но не только в науке можно обнаружить развернутые системы, отстаивающие значимость телеологического принципа в научном познании. Философия Нового времени тоже многое сделала в этом направлении. Самыми яркими примерами телеологически ориентированных философских систем можно считать учение Г.аВ.аЛейбница о предустановленной гармонии, учение о мировой душе Ф. В. Й. Шеллинга, систему объективного идеализма Г.аВ.аФ. Гегеля. Даже само слово телеология впервые было введено в научный лексикон в 1728 г. последователем Лейбница Х. Вольфом и закрепилось как обозначение той части натурфилософии, которая занимается разъяснением вещей природы как целей.

Однако развитие науки Нового времени, подогреваемое явными успехами экспериментального метода и механистического подхода в познании природы, заставляет философов переосмыслить ту роль, которую прежде играла категория лцель в теоретических построениях, и либо окончательно вывести ее из научного обращения, либо же найти новые аргументы для подтверждения научного статуса этой старой философской категории.

О том, что понятие цели постепенно вытесняется из науки Нового времени, можно судить и по тенденции его последовательного отвержения со стороны так называемой научной философии, которая, руководствуясь идеалом научности математического естествознания, ставила во главу угла создание позитивного (основанного на фактах) учения о человеческой психике (имеется в виду первый позитивизм О. Конта и Г. Спенсера). Даже идейно близкий позитивизму эмпириокритицизм Э.аМаха и Р.аАвенариуса, подвергший обстоятельной критике претензии механицизма на универсальность и руководствующийся в качестве путеводной нити биолого-психологическими закономерностями в объяснении научно-исследовательского процесса, не смог вернуть понятие цели в науку. Мало-помалу оно перемещается в единственное свое прибежище Ч в область практического разума, метафизику нравов, мир наших поступков.

Дальнейшее развитие науки исходя из принципов механистического естествознания, в том числе и их применение к области изучения психической жизни самого человека, казалось бы, окончательно убеждает ученых и философов, что понятие цели как эпистемологический (т. е. значимый для научного познания) концепт Ч не более, чем пережиток прошлого, возврата к которому нет и уже никогда не будет.

Философия и методология науки, возникшая в своем классическом виде как продолжение заложенной в традиции позитивизма рефлексии над господствующим в науке XVIIIЦXIX вв. типом научности (а именно математическим естествознанием с его принципами), не могла сделать предметом своего пристального внимания понятие цели, хотя бы потому, что фактически оно было исключено из самой практики научного исследования. В известном манифесте неопозитивизма, провозглашенном в 1929 г. Р.аКарнапом, Г. Ганом и О. Нейратом,4 в котором формулируется задача преодоления разрозненности научного знания и создания лединой науки, само достижение подобного единства мыслится не через категорию целесообразности, а через метод логического анализа как единственно верный метод научной работы философа.

Вместе с тем дальнейшее развитие философии и методологии науки как философской дисциплины во второй половине ХХ в. свидетельствует о произошедшем в ней коренном переломе. Если на первом этапе развития философии науки в 30-40 гг. ХХ в. теоретики и методологи науки, продолжая традицию первого позитивизма, оставались, по сути дела, пропагандистами той модели научной рациональности, которая получила доминирующее положение в науке, то уже к началу 60-х гг. мы видим радикальные изменения в подходе к разъяснению научной рациональности, связанные с имена Т. Куна, И.аЛакатоса, М. Полани, С.аТулмина, П.аФейерабенда и др. В отличие от неопозитивизма, пытавшегося объяснить проблему научной рациональности исключительно логико-лингвистическими средствами, приходящий ему на смену постпозитивизм вводит в обиход философии и методологии науки историческое измерение и разрабатывает программу историко-методологического подхода к объяснению и описанию действительности научного процесса. По сути дела, происходит не просто переориентация философско-методологических исследований в сторону анализа социо-гуманитарных факторов в бытии науки, но предпринимается углубленное изучение структуры и сущности самого социо-гуманитарного знания. Возникает ряд не только теоретико-методологических, но и философско-методологических концепций, описывающих специфику того идеала научности, который заложен в гуманитарных науках, а потому не сводим к идеалу точных и математизированных наук; среди таких новых подходов, в частности, герменевтика, трансцендентальная прагматика и др.

Исследования отечественных философов и методологов науки не являются здесь исключением. Достаточно перечислить такие работы отечественных ученых, как Научная рациональность и философский разум П. П. Гайденко (2003), Эпистемология классическая и неклассическая В.аА.аЛекторского (2001), Теоретическое знание В.аС.аСтепина (2000), Парадоксальная рациональность В. Н. Поруса (2000), Искусство и философия В. П. Бранского (1999), Образы науки в современной культуре и философии В. В. Миронова (1997), Герменевтика и гуманитарное познание В. Г. Кузнецова (1991), Ценностные предпосылки в структуре научного познания Л.аА.аМикешиной (1990), Рациональность и историческое единство научного знания Б. И. Пружинина (1989), Рациональность в познании и практике И. Т. Касавина и З. А. Сокулер (1989), Наука как предмет философского анализа Ю. Н. Солонина (1988), Рассудок, разум, рациональность Н. С. Автономовой (1988). В этих работах проявляется критический подход к проблеме научной рациональности, выходящей за рамки научности единственного образца Ч математического естествознания. В центре внимания оказываются такие темы, как историчность науки, ценностные установки ученого, соотношение научного и вненаучного знания, проблема единства научного знания, экологический и техногенный кризисы и т.ад., иными словами, заметен интерес к так называемым неклассическим и постнеклассическим темам, чуждый философии науки еще несколько десятилетий назад.

Таким образом, движение историзации и гуманитаризации философии и методологии науки приводит к постановке принципиально новых вопросов, о чем свидетельствует проникновение в научный лексикон эпистемологов и философов науки таких понятий, которые еще совсем недавно считались пережитком метафизических спекуляций. Одним из таких вновь привлекаемых в философию и методологию науки понятий оказывается старое понятие цели (или концепт целесообразности).

Однако дело не в том, что философия науки постепенно начинает отдаляться от того реального исследовательского процесса, который происходит в науке, и делает, соответственно, шаг назад, возвращаясь к старым метафизическим спорам; этот факт свидетельствует скорее об изменении самого научно-исследовательского процесса и переосмыслении той формы научности, которая предопределяет состояние современной науки. Это обстоятельство четко отражено в предложенной и обоснованной отечественным философом науки, академиком В.аС.аСтепиным классификации типов научной рациональности: Можно выделить три их основных исторических типа: классическую, неклассическую и постнеклассическую науку. Классическая наука полагает, что условием получения истинных знаний об объекте является элиминация при теоретическом объяснении и описании всего, что относится к субъекту, его целям и ценностям, средствам и операциям его деятельности. Неклассическая наукаЕ учитывает связь между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности, в которой обнаруживается и познается объект. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний... Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами.5 Как видим, понятия ценности и цели оказываются существенными и структурообразующими для современного типа научной рациональности, а значит, их присутствие в философии и методологии науки должно стать полноправным: их следует вернуть из той вынужденной эмиграции, в которой они оказались еще в эпоху Нового времени. Однако это ни в коей мере не означает, что понятие цели и основанные на нем телеологические концепции необходимо восстановить в их первозданном виде. Дело в том, что понятие цели должно вернуться в философию науки строго в границах научной рациональности, т. е. не просто как гносеологический, но как эпистемологический концепт.

В этом отношении чрезвычайно актуальным представляется обращение к традиции трансцендентализма в понимании телеологии, основателем которого было предложено не имеющее аналогов в истории научной мысли решение телеологической проблемы. Кант проторил радикально новый путь в телеологии, раскрыв эпистемологический потенциал телеологического принципа в науке и предложив такое решение, которое сумело преодолеть как имманентный, так и трансцендентный объективизм в телеологии, присущий и предшествующей традиции телеологизма, и последующему его использованию в науке в виде телеономизма. Его размышления о целесообразности природы Ч это продукт систематических исследований сущности человеческого разума. Не случайно основополагающие идеи о целесообразности изложены им в последней из трех его фундаментальных работ Ч Критике способности суждения. В этой поздней работе впервые в истории философии и науки предложен совершенно новый Ч трансцендентальный Ч подход к телеологии, заслуживающий не только обстоятельного разбора, но и легитимации в современной философии и методологии науки, категориальный аппарат которой оказался не жизнеспособен в условиях постнеклассической рациональности. Именно в телеологии основатель трансцендентализма усмотрел действительный переход от природы к свободе: эти два царства Ч природы и свободы Ч ранее казались ему отделенными друг от друга непреодолимой пропастью, вынуждающей строго разграничить сферы теоретического и практического применения человеческого разума. Тщательная реконструкция трансцендентального подхода к телеологическому рассмотрению природы (так называемого трансцендентального аргумента применительно к телеологии) позволит существенно расширить понимание научной рациональности, дискуссии о которой вот уже более двух десятилетий ведутся в отечественной философии науки. То, что Кант не включил понятие цели в систему рассудочных категорий, не означает, что цель вообще не должна иметь места в научном познании. Дело в том, что цель Ч это понятие разума, а не рассудка. Представленное трансцендентализмом доказательство того эпистемологического потенциала, который содержится в понятии лцель, особо значимо для современной постнеклассической рациональности, осознавшей, что без такой категории наш рассудок лишен какого бы то ни было ориентира и именно по этой причине человеческое познание, несмотря на свой видимый прогресс, по сути дела, оказывается незавершенным, ненужным, можно сказать, бессмысленным предприятием. В этой связи нельзя не согласиться с мнением авторитетного философа науки П.аП.аГайденко, которая справедливо подчеркнула всю актуальность подобных исследований для понимания как истории становления современной научной рациональности, так и путей ее дальнейшего развития в качестве осмысленного предприятия человеческого разума: Элиминирование принципа целесообразности из естествознания нового времениЕ превращало природу в такой вот незавершенный, не имеющий в себе конца, а значит, и смыслового измерения ряд. Проекция механического воззрения на мир из области естествознания на человеческую жизнь и деятельность, на сферу нравственности грозила устранению понятий цели и смысла и из этой сферы. Все это вело к устранению также и понятия разума, который к концу XIX века Ч по крайней мере в науках о природе Ч был сужен до так называемой научной рациональности, означавшей объяснение всех явлений с помощью установления между ними причинно-следственной связи Ч в смысле действующей, механической, а не целевой, конечной причины. Сегодня мы видим, что как наше механистическое понимание природы, так и наше зауженное толкование рациональности имеют общий корень. Только в том случае, если мы вернем рациональности ее изначальное значение, если поймем ее как разум, как смысл, мы сможем положить в основу как наук о природе, так и наук о культуре единое начало, единый принцип целесообразности, преодолев, наконец, их застарелый дуализмЕ От научной рациональности, понятой как техника овладения природой, необходимо вновь обратиться к разуму Ч как к той высшей человеческой способности, которая позволяет понимать Ч понимать смысловую связь не только человеческих действий и душевных движений, но и явлений природы, взятых в их целостности, в их единстве: в их живой связиЕ.6

Действительно, проблему соотношения природы и разума можно назвать краеугольным камнем в понимании научной рациональности. Трансцендентальный подход к телеологии представляет собой в этом смысле не имеющее аналогов в истории науки удивительное философское построение, которое стало возможным благодаря тому отчасти неожиданному для самого основателя трансцендентализма решению, которое он предложил в Критике способности суждения, применив трансцендентальный аргумент к телеологии. Усмотреть связь нашей способности суждения с телеологией, а также понять, почему шестидесятипятилетний Кант после написания двух основополагающих трудов решился на создание третьего, который по его замыслу перекинул бы мостик между предметами двух первых его сочинений Ч природой и свободой, Ч представляется важной задачей не только в философско-научном, но и в историко-философском смыслах.

Актуальность предлагаемой работы, выходящей за рамки узко специализированного историко-научного исследования телеологических идей Канта, которые, к примеру, могли оказать существенное влияние на его космогоническую теорию образования планетной системы из газопылевых облаков, заключается в рациональной реконструкции трансцендентального подхода к телеологии, истоки которого содержатся в поздней философии Канта. В подобной реконструкции основной акцент делается на философско-научной значимости тех идей Канта, которые он изложил в последнем из своих фундаментальных сочинений Ч в третьей Критике. Таким образом, работа, посвященная анализу трансцендентальной телеологии, имея очевидный историко-философский срез, получает важнейшее философско-методологического значение.

В условиях постнеклассической рациональности применимость телеологических принципов в науке приобретает особую остроту, поскольку от решения телеологической проблемы зависит ясное понимание внутренней структуры современной науки, обусловленной как никогда прежде системой не только внутринаучных структурных элементов, но и целым комплексом аксиологических, этических, социально-культурных детерминант (предустановленность результатов науки, экономическая целесообразность научных исследований, этические и правовые аспекты отдельных научных разработок и др.). Трансцендентальный подход к решению телеологической проблемы, принципы которого были разработаны Кантом, имеет эвристический потенциал для современной постнеклассической науки, поскольку этот подход позволил осознать, что телеология имеет не сакральный, а рациональный характер. Больше того, в трансцендентализме была раскрыта особая эпистемологическая ценность телеологического принципа для науки, не утратившая своей значимости и по сей день. Заложенные Кантом трансцендентальные основы телеологии преодолели тот натурализм, который был свойственен предшествующим телеологическим концепциям. Даже сегодня без обращения к теоретическому наследию Канта мы оказываемся не в состоянии концептуализировать проблему применимости телеологических принципов в науке. Вместе с тем без рассмотрения этой проблемы (существенным и самостоятельным полем проблематизации которой выступает трансцендентальный подход) концептуальный аппарат современной философии науки оказывается не отвечающим требованиям современной постнеклассической рациональности. Таким образом, обращение к традиции трансцендентализма в телеологии открывает новые возможности для концептуализации и разработки телеологической проблематики в науке, а следовательно, для обогащения понятийного аппарата современной философии и методологии науки.

Степень разработанности проблемы. Несмотря на тот очевидный интерес, который представляет трансцендентальный подход к телеологии как в философско-научном, так и в историко-философском аспектах, в отечественной философской науке нет ни одного отдельного систематического сочинения, посвященного рассмотрению роли трансцендентализма в решении телеологической проблемы (в частности ее фундаментальной разработки, предложенной И. Кантом).

Телеологическая проблематика в целом рассматривалась в ряде работ отечественного ученого М. Г. Макарова, прежде всего в его монографиях К вопросу категории УцельФ в философии диалектического материализма (1960), Категория УцельФ в домарксистской философии (1974), Категория УцельФ в марксистской философии и критика телеологии (1977), в которых обстоятельно анализируется генезис телеологических взглядов в истории философской мысли и доказывается их научная несостоятельность с позиций диалектического материализма. Несмотря на марксистскую направленность работ М.аГ.аМакарова, в них делается ряд небезынтересных выводов, в частности о том, что категорию лцель неправомерно мыслить в рамках дихотомии телеология Ч детерминизм. Макарову удается показать, что учение о целесообразности не связано исключительно с идеалистическими концепциями в истории философской мысли: в латентном виде оно присутствует и в традиции материализма. Не менее значимыми Ч в общетеоретическом отношенииаЧ для раскрытия телеологической проблематики являются работы отечественного философа И.аТ.аФролова, среди которых особого внимания заслуживают следующие: Существует ли целесообразность в живой природе (дарвинизм и телеология)? (1957), О причинности и целесообразности в живой природе (1961), Проблема целесообразности в свете современной науки (1971). В этих работах ученый освещает телеологическую проблематику в историко-научном ключе, обращаясь как к традиции Нового времени, так и к исследованиям современной науки. Основной интерес Фролова сосредоточен на трактовке и применении телеологического принципа в биологической науке.

Несмотря на то, что исследования Макарова и Фролова предоставляют обширную философско-научную базу для рассмотрения телеологической проблематики в целом, в их работах практически не раскрывается и не анализируется та исключительная роль, которую играет в обосновании телеологического принципа в науке трансцендентальный подход, предложенный Кантом.

Этой теме до сих пор не уделялось должного внимания и в отечественной кантоведческой литературе, хотя различные аспекты трансцендентальной телеологии, разумеется, затрагивались в ряде отечественных исследований, посвященных по большей части основополагающим проблемам Критики чистого разума и Критики практического разума, но и отдельно вопросам соотношения эстетики и телеологии в Критике способности суждения (имеются в виду работы как дореволюционных исследователей творчества Канта, к примеру, В.аС.аСоловьева, А. И. Введенского, Н.аО.аЛосского, Л. М. Лопатина и др., так и авторов советского и постсоветского периодов: В. Ф. Асмуса, И.аС.аНарского, Т.аИ.аОйзермана, И.аТ. Фролова, Г.аВ.аТевзадзе, В.аС.аБиблера, Э.аЮ.аСоловьева, Л.аА.аКалинникова, С.аВ.аКорнилова, С.аА.аЧернова, В.аА.аЖучкова, В.аВ.аВасильева, Н.аВ.аМотрошиловой, П.аП.аГайденко, В.аИ.аМолчанова, А.аН.аКруглова, Ю.аВ.аПерова, А.аГ.аЧернякова, Т.аА.аАкиндиновой, В.аВ.аПрозерского и др.). Особо стоит отметить несколько важных программный статей, из которых наиболее значимыми представляются следующие: Проблема целесообразности в учении Канта об органической природе и в эстетике В. Ф. Асмуса (1965), Телеологический метод Канта и диалектика Л.аА.аКалинникова (1978), Категорический императив и телеологический метод того же автора (1988), Аналогия как принцип телеологической способности суждения С.аВ. Корнилова (1993) и Кант и телеология Т. И. Ойзермана (2003).

Совершенно иначе дело обстоит с зарубежными (в частности, немецкоязычными и англоязычными) исследованиями, посвященными трансцендентальной телеологии. Надо сказать, что, хотя иностранная литература по этой теме вполне обозрима и немногочисленна, к сожалению, ни одна из серьезных работ по кантовской телеологии не переведена на русский язык. Здесь можно упомянуть хотя бы такие значимые для исследуемой тематики монографии, как Кантовская телеология и ее теоретико-познавательное значение А.аСтадлера (1874), Телеология Канта и ее значение для логики биологии Э. Унгерера (1922), Кантовское рукописное наследие и УКритика способности сужденияФ Г. Леманна (1939), Проблема телеологии у Канта и Гёте К.аГюнцлера (1964), Понятие рефлектирующей способности суждения в УКритике чистого разумаФ М.аЛидтке (1964), Путь Канта от телеологии к теологии: интерпретация кантовской УКритики способности сужденияФ Д.аЛенферса (1965), Проблема органической целесообразности П.аБауманнса (1965), Телеология в понятии мира у Канта К.аДюзинга (1968), Кантовское понятие телеологии Дж.аД.аМакФарланда (1970), Комментарий к УКритике способности сужденияФ Х.аВ.аКассирера (1970), Кантовская телеология Х.аИствана (1972), Место УКритики способности сужденияФ в системе Канта В.аБартушата (1972), Философия живого. Понятие органического у Канта, его основание и актуальность Р.аЛёве (1974), Эвристические элементы УКритики телеологической способности сужденияФ Х.аКария (1975), Комментарий к первому Введению в УКритику способности сужденияФ Х.аМертенса (1975), Телеология живого Е.-М.аЭнгельс (1982), Трансцендентальная наука. Кантовская концепция биологической методологии Ч.аЗумбаха (1984), УКритика телеологической способности сужденияФ Канта П.аМакЛафлина (1989), УКритика способности сужденияФ Иммануила Канта: Вводный комментарий Д.аТайхерта (1992), Кантовское понятие телеологии. Критическая интерпретация УаналитикиФ телеологической способности суждения С.аКрафт (2005).

Из зарубежных программных статей по кантовской телеологии, большинство из которых опубликовано в разные годы в журнале Kant-Studien (основанном Х.аФайхингером), стоит отметить следующие: Телеология Канта В.аФроста (1906), Иммануил Кант и его отношение к естествознанию Б.аБауха (1912), О четверояком смысле внутренней целесообразности в кантовской философии органического П.аБоммершайна (1927), Кант и целое Х.аДриша (1924), Кантовская философия органического и биология его времени Х.-Ю.аЛибера (1950), Статус телеологической способности суждения в критической философии Г.аШрейдера (1953), О различных значениях слова УцелесообразностьФ в УКритике способности сужденияФ Канта Г.аТонелли (1957), Цель природы и понятие сущности Э.аХайнтеля (1966), Кантовская философия органического в завершающих набросках системы Х.аХеймсоэта (1969), Телеологическое рефлектирование и каузальное определение Й.аЗимона (1976), Кантовская теория телеологии М.аКрафта (1982), Телеология и телесность у позднего Канта Ф.аДюкье (1984), Краеугольный камень Канта: как телеология учреждает единство разума Ю.аФрейдигера (1996).

Среди перечисленных зарубежных исследований, посвященных телеологическим взглядам Канта, следует особо выделить ряд не столько сугубо историко-философских трудов, сколько работ, акцентирующих внимание на гносеологической стороне проблемы, поскольку это направление исследований, правда больше с упором на эпистемологическую значимость телеологических суждений, выбрано в качестве ведущего в предлагаемой диссертационной работе. Одним из общепризнанных сочинений указанного типа, оказавшим существенное влияние на последующие интерпретации философии позднего Канта, стала книга Артура Стадлера Кантовская телеология и ее теоретико-познавательное значение, впервые изданная в Берлине в 1874 г., а также работа Эрнста Унгерера Телеология Канта и ее значение для логики биологии, опубликованная в Берлине в 1922 г. Из трудов, близких по духу позиции диссертанта, можно назвать диссертационное исследование Клауса Дюзинга Телеология в понятии мира у Канта, вышедшее в Бонне в 1968 г., и монографию Петера МакЛафлина УКритика телеологической способности сужденияФ Канта, тоже увидевшую свет в Бонне в 1996 г. Эти работы заслуживают краткой характеристики.

Книга А.аСтадлера представляет собой образец неокантианского подхода к интерпретации Критики способности суждения Канта, на который позднее ориентировались все подобного рода истолкования. Стадлер подчеркивает особую значимость трансцендентального принципа целесообразности для индуктивного метода и видит в Критике телеологической способности суждения Канта теоретическую базу для научного исследования органической природы. Свою точку зрения он убедительно подкрепляет положениями из теории Дарвина и других значимых в то время концепций об органическом устройстве природы. В общем и целом Стадлер приходит к выводу, что органико-объективная целесообразность, выявленная Кантом, сыграла исключительную роль в формировании и развитии нового научного представления о живом, и считает, что декларируемый Кантом переход от природы к свободе представляет собой лишь, так сказать, побочный продукт его Критики способности суждения. В схожем теоретико-научном духе написана и работа Э.аУнгерера, который сначала обстоятельно разбирает кантовское понятие целесообразности природы и его примеры подобной целесообразности, однако затем с критических позиций рассматривает существенное для Канта понятие лцель природы. Унгерер выступает в этом вопросе сторонником идеи целостности в биологии, продолжая тем самым линию, предложенную в свое время Х.аДришем, который считал необходимым заменить само понятие телеология природы более конструктивным (в гносеологическом аспекте) понятием лцелостность. Вместе с тем, в своем анализе Унгерер ограничивается рассмотрением лишь той лцелесообразной связи, которая может быть установлена в органических продуктах природы, т. е. его исследования не выходят за рамки гносеологической простановки проблемы. Радикально иначе подходит к данному вопросу К.аДюзинг, которому удается выявить генетическую связь понятия целесообразности, одного из центральных в Критике способности суждения, с основными концептами первой фундаментальной работы Канта Ч Критики чистого разума. Дюзинг считает, что уже в первой Критике идея целесообразности была заложена в кантовском понятии мира и что, соответственно, в третьей Критике Кант лишь эксплицирует это понятие. Работа Дюзинга заслуживает самого серьезного внимания, поскольку показывает, что целесообразность природы у Канта означает не только объективную целесообразность в особых ее продуктах, а именно в организмах, но представляет собой закон упорядочивания всего многообразия особенного, которое в принципе может быть дано нам в опыте. Тем самым в рефлектирующей способности суждения, ответственной, по Канту, за подобную целесообразность, Дюзинг усматривает принцип человеческой деятельности вообще, т. е. тот принцип, благодаря которому и формируется мир. Таким образом, выводы Дюзинга свидетельствуют уже не об ограниченной значимости телеологических идей Канта для конкретной сферы познания природы, а именно органических ее продуктов, а об открытом Кантом общеметодологическом принципе в конституировании мира вообще. Умозаключения Дюзинга находят свое подтверждение в исследовании П.аМакЛафлина, который предпринял историко-научную реконструкцию становления и развития телеологических идей Канта, задействовав весьма широкий научный контекст. Помимо философско-научных изысканий, касающихся телеологического принципа в познании природы, особого внимания заслуживает проведенный МакЛафлином сравнительный анализ антиномий чистого разума из первой Критики Канта и антиномии способности суждения, изложенной в его третьей Критике. Вместе с тем, философско-научные выводы МакЛафлина ограничиваются только первой частью Критики телеологической способности суждения, а именно разбором аналитики и диалектики в плане постановки и разрешения антиномии способности суждения. МакЛафлин не счел нужным проследить дальнейшее развитие мысли Канта в Критике телеологической способности суждения и объяснить, почему в телеологическую проблематику Кант вовлекает проблемы не только физической, но и моральной телеологии.

Наличие достаточно обширного количества зарубежной исследовательской литературы свидетельствует о важности заявленной проблемы, что не может быть совместимо с той концептуальной неполнотой, которую обнаруживает в этом вопросе отечественная философская наука. Предлагаемое диссертационное исследование намерено восполнить этот пробел как ввиду важности проблемы в историко-философском отношении, так и в плане ее перспективности для дальнейшего развития отечественной философско-методологической мысли.

Цель и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является развитие концептуального аппарата для построения рациональной теории цели и целеполагания в науке. Важнейшим теоретическим источником такого построения выступает трансцендентальный подход к телеологии, предложенный И. Кантом. С учетом этого приоритетной целью диссертационного исследования становится всестороннее раскрытие эпистемологического и эвристического потенциала трансцендентальной постановки вопроса о применимости телеологического принципа в науке для современного решения проблемы телеологизма, приобретающей особую значимость в условиях постнеклассической рациональности. Диссертационное исследование нацелено на восполнение той концептуальной неполноты, которая сложилась в современной философии и методологии науки, путем выявления телеологических предпосылок в конструкции научной теории и заложенного в трансцендентализме Канта основания для решения телеологической проблемы.

В соответствии с целью исследования определяются следующие конкретные задачи:

Чапровести рациональную реконструкцию основного корпуса кантовских трудов, посвященных телеологии, уделив центральное внимание его Критике способности суждения и доказав, что данное сочинение необходимо трактовать не только как трактат по эстетике, но в первую очередь как работу по философии и методологии науки;

Чаадекватно и максимально полно воспроизвести концептуальный аппарат трансцендентального учения о телеологии, представив его в диссертационном исследовании в виде развития Кантом трансцендентального аргумента применительно к решению телеологической проблемы;

Чараскрыть новизну, привнесенную Кантом в понимание телеологии по сравнению с предшествующими телеологическими концепциями, показав, что в трансцендентальной телеологии, которая рассматривает телеологические суждения о природе как научные суждения о целесообразном устройстве, свойственном не предметам природы, но познавательному механизму самого субъекта, преодолевается натурализм в понимании телеологии, свойственный всей дотрансценденталистской традиции;

Чадоказательно проиллюстрировать, что философско-методологический подход, предложенный Кантом на основе применения телеологических суждений в естествознании, не ограничивается областью изучения природы (в частности, изучением организмов как продуктов природы, имеющих особый статус), но ведет к обоснованию применимости телеологии в научном познании в целом, т. е. представляет собой общеметодологический принцип;

Чапривести веские доводы в пользу того, что трансцендентальная телеология представляет собой необходимый философско-методологический базис для построения науки, основанной на практическом законодательстве, рационально реконструировав кантовский подход к обоснованию теологии исходя из принципов моральной телеологии;

Чаобосновать эвристическую значимость телеологических идей Канта для дальнейшей философско-методологической традиции, показав, в частности, их особую ценность для исследования интерсубъективных оснований научного знания.

Методологические основания исследования. Методологическим основанием исследования, с учетом изложенных целей и задач, выступает метод реконструкционного анализа материала, позволяющий выявить в текстовом материале структурное единство исследуемой проблемы. Поскольку избранная проблематика исследуется в широком историко-научном и историко-философском контекстах, то в диссертационном исследовании используется также метод сравнительно-исторического анализа. Для рассмотрения вопросов, связанных с генезисом исследуемой проблемы, в диссертации применяется герменевтический подход, в своем развернутом виде предложенный во второй половине ХХ в. Г.-Г. Гадамером. Для разъяснения отдельных вопросов в диссертационном исследовании задействуются элементы феноменологической методологии, разработанной как самим основателем феноменологии Э.аГуссерлем, так и его последователями (в частности, в методологическом отношении в диссертации учитываются достижения Х.аБлюменберга и предложенный им философско-метафорологический подход).

Результаты исследования и их научная новизна. Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые в мировой и отечественной философии осуществлена рациональная реконструкция трансцендентального подхода в телеологии, рассматриваемого как самостоятельная проблема философии и методологии науки; определено теоретическое своеобразие трансцендентального подхода к телеологии; показана эволюция взглядов основателя трансцендентального подхода ЧаИ. Канта Ч на телеологическую проблематику; детально проанализирована эпистемологическая значимость телеологических принципов для научного познания, вытекающая из применения трансцендентального подхода к телеологии; выявлено и прослежено влияние предложенного в трансцендентализме решения телеологической проблемы на дальнейшее развитие философской мысли.

Полученные результаты позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:

Чатрансцендентальный подход к телеологии содержит философско-методологические предпосылки, необходимые для развития концептуального аппарата современной теории цели и целеполагания в науке;

Чарациональная реконструкция учения о телеологии, изложенного в наиболее развернутом виде в последнем критическом сочинении Канта, доказывает, что Критика способности суждения является программным сочинением не только для истории эстетической науки, но и для дисциплинарного поля философии и методологии науки;

Чатрансцендентальная телеология позволяет преодолеть натурализм, свойственный телеологическим концепциям в науке (как в их теологических формах в дотрансценденталистской традиции, так и в ряде современных форм телеономизма);

Чацентральным элементом философско-методологических идей Канта выступает трансцендентальный аргумент, предложенный им для решения телеологической проблемы и заключающийся в том, что в основе телеологических суждений о природе лежит не целесообразное устройство природных объектов, но познавательный механизм самого субъекта;

Чаэпистемологический потенциал телеологических суждений в науке, раскрытый в трансцендентальной телеологии, не ограничивается их применением в отдельной области познания природы, в которой предметом изучения выступают организмы (в биологии), но имеет значимость для процесса научного познания в целом, т. е. применение телеологического принципа в науке представляет собой универсальную методологическую установку, разделяемую ученым;

Чатрансцендентальная телеология Канта выступает философско-методологическим базисом для обоснования науки теологии (исходя из принципов моральной телеологии);

Чатрансцендентальное обоснование применимости телеологических принципов в науке является важным эвристическим решением, повлиявшим на становление исследований интерсубъективных оснований научного знания и на дальнейшее развитие философско-методологических исследований процесса научного познания в целом.

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов. Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования заключается, во-первых, в адекватном понимании телеологических идей Канта, позволяющих по-новому представить применимость телеологических принципов в биологии и социальных науках; во-вторых, в расширении концептуального аппарата современной философии науки телеологической проблематикой, приобретающей особую значимость в условиях происходящей смены научной рациональности; в-третьих, во внесении существенных корректив в развитие теории цели и целеполагания в науке за счет детальной концептуализации трансцендентального подхода к телеологической проблематике.

Практически результаты диссертационной работы могут быть использованы в исследованиях самого широкого спектра по различным философским дисциплинам, таким как история философии, онтология и теория познания, философия науки и техники, этика и эстетика; в культурологических и междисциплинарных исследованиях; для составления справочных изданий по философии; в научно-педагогической практике при разработке историко-философских проблем, посвященных философским и научным взглядам Канта и немецкой классической философии в целом (в частности, для разработки новых и модернизации уже существующих учебных курсов по философии для студентов не только гуманитарного, но и естественнонаучного профиля), а также для дальнейшей разработки философско-методологических проблем (в частности, как для обновления базового курса по истории и методологии науки и создания специальных курсов для студентов философских факультетов, специализирующихся на углубленном изучении философии и методологии науки, так и для модификации базового курса по истории и философии науки для аспирантов отечественных высших научно-педагогических учреждений).

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были представлены в форме докладов на ряде крупных российских и международных научных конференций и форумов, среди которых можно упомянуть следующие: всероссийская научная конференция Актуальность Канта (Санкт-Петербург, СПбГУ, октябрь 2004 г.), научная конференция Философия Э. Кассирера и современные проблемы гуманитарных наук (Москва, ИФРАН, сентябрь 2004 г.), международная научная конференция Соотношение веры и знания в немецкой классической философии (Санкт-Петербург, СПбГУ, июнь 2006 г.), всероссийская научная конференция Проблема текста в гуманитарных исследованиях (Москва, МГУ им. М.аВ.аЛомоносова, июнь 2006 г.), международная межвузовская конференция Санкт-Петербургского и Гейдельбергского университетов Проблема души и тела в немецкой и российской научных традициях (Санкт-Петербург, СПбГУ, май 2008 г.), межвузовская научная конференция Неклассическая философская мысль: история и современность (Москва, РГГУ, декабрь 2008 г.), международная научная конференция X Кантовские чтения: Критический разум и вызовы современной цивилизации (Калининград, РГУ им. Канта, апрель 2009 г.). Ряд важных положений исследования диссертант смог обсудить с коллегами из Гейдельбергского (ФРГ), Венского (Австрия) и Лувенского (Бельгия) университетов благодаря долговременной научной стажировке (2005-2007), поддержанной германским научным фондом им. Александра фон Гумбольдта.

На основе проведенных исследований диссертантом модернизирован базовый курс по философии и методологии науки, читаемый для студентов философского факультета и аспирантов Санкт-Петербургского государственного университета, а также подготовлен спецкурс Телеологический принцип в науке (на примере УКритики способности сужденияФ И.аКанта) для студентов дневного отделения (специализация философия и методология науки) философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета, который читается с 2008 г.

По теме диссертации автором опубликовано 34 научные работы, общим объемом 45 п. л., из них две монографии и два коллективных сборника научных трудов, статьи в российских и зарубежных изданиях, в том числе в периодических изданиях, входящих в список, рекомендованный ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, списка используемых источников и литературы по данной тематике на русском и других языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении дается краткая характеристика исследования, указываются цели и задачи исследования, выбранные методы, актуальность работы и новизна полученных результатов, отражена апробация работы.

Первая глава диссертационного исследования, озаглавленная Проект трансцендентальной телеологии: УКритика способности суждения КантаФ Ч сочинение по философии науки, посвящена рациональной реконструкции самого замысла трансцендентальной телеологии, наиболее основательно представленного в позднем сочинении Канта Критика способности суждения, известном как третья Критика. В первой главе доказывается, что данный труд необходимо трактовать не только как основополагающее сочинение по эстетике, но в первую очередь как программную работу по философии и методологии науки.

В п. 1 Из истории создания УКритики способности сужденияФ дается сравнительно-историческое описание событий, связанных с появлением этого произведения и дальнейшей рецепцией самой идеи трансцендентальной телеологии, изложенной в нем. Далее предпринимается историко-сравнительная аналитическая реконструкция первого и второго Введений к кантовскому сочинению с целью показать генезис исследовательских интересов основателя трансцендентализма и осветить те узловые моменты, которые побудили его изменить свои первоначальные намерения касательно третьей Критики.

В п. 2 Проблематический статус телеологических суждений в первой редакции Введения в УКритику способности сужденияФ демонстрируется, что если первоначально Кант был нацелен на поиск элемента всеобщности в эстетических суждениях, то по мере вовлечения в поле своего исследования телеологической проблематики он обнаруживает, что искомый характер всеобщности имеют не только эстетические, но и телеологические суждения. В результате создатель трансцендентальной философии решается изменить название предполагаемого сочинения и озаглавливает его не Критика вкуса, как предполагалось ранее, а Критика способности суждения. В ходе предпринимаемого в диссертации анализа удается вскрыть причины того, почему телеологическая проблематика не только становится доминирующей в лэстетическом произведении Канта, но и рассматривается мыслителем из Кенигсберга как необходимое систематическое завершение всего его критического проекта в целом.

В п. 3 Эпистемологический потенциал телеологических суждений во второй редакции Введения в УКритику способности сужденияФ показывается, что телеологические суждения, которые вводит в контекст своего рассмотрения основатель трансцендентализма, получают особый философско-методологический статус, поскольку благодаря им наш разрозненный опыт обретает систематическое единство на уровне эмпирического законодательства. В результате в проекте трансцендентальной телеологии находит свое обоснование особая научно-методологическая установка, которая достигается исследователем в процессе вынесения телеологических суждений. Хотя такие суждения не выступают непосредственным познанием природы, тем не менее, они вносят существенный вклад в сам процесс познания природы и служат не чем иным, как регулятивными, эвристическими принципами ее познания.

Вторая глава диссертационного исследования, которая носит название Рациональная реконструкция философско-методологических идей в трансцендентальной телеологии, посвящена адекватному воспроизведению концептуального аппарата трансцендентального учения о телеологии, что представлено в диссертации в виде последовательного применения трансцендентального аргумента для решения телеологической проблемы.

В п. 1 Реконструкция аналитики телеологической способности суждения раскрывается суть трансцендентального аргумента, используемого для решения телеологической проблемы и заключающегося в том, что в основе телеологических суждений, выносимых субъектом в процессе познания природы, лежит не целесообразное устройство самих объектов природы, но свойственный познающему субъекту механизм их построения. Детальная реконструкция применения трансцендентального аргумента к телеологии показывает, что путем введения целого комплекса различий в само понятие целесообразности Ч разделения ее на субъективную и объективную, формальную и материальную, относительную и внутреннюю Ч Кант оставляет в итоге в качестве предмета для исследования такое ограниченное понятие о целесообразности, которое можно обозначить как его эпистемологическое ядро. Полученный таким способом концепт именуется лцелью природы, а его своеобразие заключается в характерном для него двояком единстве: во-первых, единстве целого его частей, т. е. нацеленности всех частей на целое как свою цель, и, во-вторых, единстве взаимодействия между частями, чередующимися в своем превосходстве и подчинении, т.ае. процесса, в котором части целого выступают по отношению друг к другу одновременно как цель и как средство. Предложенному концепту могут соответствовать только так называемые организованные сущности, или организмы. Поскольку Кант руководствуется философско-методологической установкой в исследовании проблемы целесообразности, а не установкой на конкретно-научное исследование самих целесообразных продуктов природы, то первостепенным для него становится вопрос о значимости той роли, которую играют непосредственно механизмы сознания, ответственные за построение телеологических суждений. По мысли Канта, телеологическая способность суждения не может быть конститутивной, поскольку сами объективные цели природы, опираясь на знание о которых мы могли бы выстраивать телеологические сужения, в опыте нам не даны. Следовательно, они могут строиться только по рефлексивному принципу и носить исключительно регулятивный (значимый не для самих природных объектов, а лишь для рассуждающего о них субъекта) характер. Вместе с тем в этих суждениях можно обнаружить элемент всеобщности, пускай и не в объективном, но во всеобще-субъективном смысле. В этом революционном Чапо отношению ко всей предшествующей телеологической парадигме в философии и науке Ч повороте заключена суть трансцендентального аргумента применительно к телеологии. Целесообразность следует искать не в самих природных объектах, а в присущем познающему субъекту способе рефлексии о природе. Поскольку для процесса познания природы имеет значение как сам познаваемый объект, так и познающий его субъект, в трансцендентальной телеологии делается вывод о том, что применение телеологического принципа в естествознании не только дозволено, но и неизбежно. Таким образом, трансцендентальная постановка проблемы целесообразности в виде проблемы эпистемологической отражает очевидную философско-методологическую направленность этого течения в разъяснении статуса телеологических суждений в науке, а благодаря применению трансцендентального аргумента к телеологии становится очевидно, что процесс познания природы фактически был бы невозможен без телеологических суждений. Тем самым подчеркивается эвристическая роль трансцендентального аргумента применительно к телеологии, который сохраняет свою значимость и для современных философско-методологических обобщений, поскольку позволяет осознать необходимое наличие телеологических элементов в построении научной теории.

В п. 2 Реконструкция антиномии телеологической способности суждения последовательно проводится доказательство того, что философско-методологический подход к разъяснению статуса телеологических суждений в науке, заявленный в трансцендентальной телеологии, не ограничивается областью какого-то узкого их применения в процессе изучения природы (в частности, не сводится только к изучению организмов как продуктов природы, имеющих особый статус), но ведет к обоснованию применимости телеологии в научном познании в целом, т. е. представляет собой общеметодологический принцип. Этот принцип может быть зафиксирован в эпистемологической установке ученого в качестве необходимого правила, заставляющего выстраивать научное познание в форме взаимообусловленного процесса объяснения и описания (в терминологии Канта Ч определяющей и рефлектирующей деятельности). Применение трансцендентального аргумента к телеологии, как уже отмечалось, четко показывает, что телеологические суждения имеют значение не для познаваемых объектов, а исключительно для самого познающего субъекта, соответственно, применение их в науке должно быть не конститутивным, а строго регулятивным. Использование телеологических выводов вне рамок установленных полномочий ведет к неразрешимому противоречию, или антиномии. Суть этой антиномии представители трансцендентальной телеологии усматривают в смешивании принципов объяснения и описания при построении научных суждений и, как следствие, в выстраивании в истории науки догматических телеологических систем, претендующих на объяснение природы по принципу целевой каузальности. В трансцендентальной телеологии все эти системы подвергаются обстоятельному разбору, при помощи которого демонстрируется их несостоятельность, но в то же время подчеркивается, что подобная несостоятельность не означает того, что телеологические суждения Чав силу заключенного в них внутреннего противоречия Чавообще не имеют права применяться в науке. Признавая за телеологическими суждениями эпистемологическую значимость, трансцендентальная телеология предоставляет решение вышеуказанной антиномии. Оно сводится к следующему: поскольку в одной и той же системе невозможно полагать в основу объяснения природы разные генеральные принципы, то для непосредственного объяснения природы телеологический принцип не может быть применим. Однако он может выступать вспомогательным принципом при описании процесса познания природы, поскольку сам этот процесс включает в себя не только познаваемый объект, но и познающий субъект. Тем самым трансцендентальная телеология критически ограничивает применимость телеологических суждений в процессе познания природы. Вместе с тем такое ограничение не означает вторичности телеологических суждений в деле познания, поскольку без следования телеологической максиме процесс познания природы также был бы несостоятелен. Фактически в трансцендентальной телеологии телеологический принцип получает статус лэвристического принципа исследования. В этом смысле процесс познания природы представляет собой взаимную игру описательных и объяснительных процедур, которая и может быть обозначена как эпистемологическая установка ученого. Предложенная в трансцендентальной телеологии аргументация свидетельствует о том, что речь идет о выводах, которые носят не узко-методологический, а универсальный методологический характер. Коль скоро в процессе познания природы задействована структура самого познавательного механизма субъекта, выяснять и учитывать присущий ей эпистемологический потенциал Ч важная философско-методологическая задача. Работа в этом направлении показывает, что в силу наличия телеологических суждений в науке возникает ряд ведущих понятий, играющих в нашем познании ключевую роль (одним из таких понятий и является понятие лорганизм); даже само понятие природа мыслилось бы нами слишком узко, если бы мы ограничивались только ее объяснением посредством логико-математической схемы, игнорируя ту описательную функцию, которую привносит в толкование этого понятия телеологическая составляющая познавательного процесса. Выводы трансцендентальной телеологии оказываются актуальными для современных философско-методологических дискуссий по этой теме (в частности, представляют значительный интерес при исследовании таких понятий, как лобъяснение и лописание). Рациональная реконструкция трансцендентального подхода к решению телеологической проблемы в науке доказывает наличие эпистемологического потенциала телеологических суждений для процесса познания природы. Этот эпистемологический потенциал не исчерпывается применением телеологических суждений в какой-то отдельной области изучения природы, а представляет собой универсальный методологический принцип познания, внося существенный вклад в формирование тех основополагающих понятий, на которых строится и которыми оперирует в том числе и сегодняшняя наука.

В п. 3 второй главы диссертационного исследования, который носит название Экспликация Утрансцендентального аргументаФ в физической и моральной телеологии,априводятся аргументы в пользу того, что именно трансцендентальная телеология может выступать необходимым философско-методологическим базисом для построения науки, основанной на практическом законодательстве. Реконструкция трансцендентального аргумента в области физической и моральной телеологии свидетельствует о том, что проект трансцендентальной телеологии является философско-научным исследованием, посвященным рассмотрению вопроса о возможности построения науки о религиозном опыте человека. Сам основатель трансцендентальной телеологии считал, что физическая телеология не может взять на себя роль науки об идеях, выходящих за пределы сферы опытного познания, несмотря на то, что в ней имеются все основания не только для расширения методологической установки ученого, используемой в познании природы, но и для перехода к понятию о внеопытных причинах природы. Дело в том, что само это понятие доступно физической телеологии только в негативном отношении. Ее аргументативного аппарата недостаточно для содержательного определения такого понятия. На основе реконструкции философско-научных идей Канта можно сделать вывод, что построение науки о превосходящих опыт идеях разума возможно только на пути разработки моральной телеологии. Воспользовавшись результатами проведенного еще в Критике чистого разума анализа физико-теологического доказательства бытия Бога, выявившего причины его несостоятельности, Кант с совершенно новой позиции показывает, что в этом доказательстве в скрытом виде содержится моральная аргументация. В отличие от представителей традиционной теологии, считавших, что морально-телеологический аргумент служит лишь вспомогательным средством в физико-теологическом доказательстве, Кант убедительно объясняет, что вся сила его доказательности покоится исключительно на морально-телеологической аргументации. Речь идет о независимости морально-телеологического аргумента и возможности построения на его основе положительной науки о религиозном. Предложенное в трансцендентализме деление познания на теоретическое и практическое позволяет предположить возможность построения науки не на принципах спекулятивного, но на принципах практического разума. Если по отношению к идее свободы последняя возможность была реализована в Критике практического разума, то по отношению к идее Бога Кант предлагает обстоятельно рассмотреть эту возможность в своем проекте трансцендентальной телеологии. В итоге в трансцендентальной телеологии делается философско-научный вывод о возможности построения науки о Боге (в практическом отношении значимой субъективно-всеобще), а именно этикотеологии. Таким образом, к философско-научным достижениям трансцендентальной телеологии следует причислить также открытие и обоснование совершенно иного типа научности, которая опирается на принципы моральной телеологии, т. е. имеет свой эпистемологический источник не в теоретическом разуме (в законодательстве природы), а в практическом (в нравственном законодательстве).

Третья глава диссертационного исследования Трансцендентальная телеология в контексте проблемы объективации посвящена влиянию проекта трансцендентальной телеологии на дальнейшую философско-методологическую традицию, в частности, особое внимание здесь уделяется эвристической значимости трансцендентально-телеологических идей при исследовании интерсубъективных оснований научного знания.

В п. 1 Объективность как транссубъективность: сравнительный экскурс в УКритику чистого разумаФ и в п. 2 Объективность как интерсубъективность: сравнительный экскурс в УКритику способности сужденияФ демонстрируется, что благодаря предложенной эпистемологической концепции телеологических суждений Кант, фактически, выступает инициатором той проблемной дискуссии, которая развернулась в философии ХХ в. в рамках феноменолого-герменевтической традиции и была связана с идеей интерсубъективности, вернее с теми возможностями, которые она открывает для обоснования процесса научного познания. Проведенная в диссертационном исследовании сравнительно-историческая интерпретация фундаментального кантовского различия суждений на определяющие и рефлектирующие позволяет предположить, что в основе определяющих суждений лежит принцип транссубъективации, а в основе рефлектирующих Ч принцип интерсубъективации. Детальный анализ показывает, что если объективность определяющих суждений покоится на транссубъективных формах чувственности и мышления, то объективность рефлектирующих суждений зиждется на интерсубъективной всеобщности самой способности суждения. Причем лобъективность последнего типа сохраняет свою значимость не только в эстетическом отношении, но и в научно-теоретическом. В этом, последнем отношении Кант раскрывает для науки лэвристический принцип рефлектирующих суждений, без которого она оказывается пустым, не имеющим смысла, бесконечным предприятием.

В п. 3 Об интерсубъективных основаниях науки прослеживается значимость концептуального аппарата, разработанного в рамках трансцендентальной телеологии, для современных форм рефлексии о научной рациональности. Уже сам факт того, что трансцендентальной телеологии удалось показать, почему телеологические суждения могут и должны занимать свое место в процессе научного познания, доказывает, что такие понятия, как лцель и лцелесообразность, по праву должны входить в концептуальный аппарат современной философии и методологии науки, а не элиминироваться из него, как это происходило до сих пор. В условиях постнеклассической рациональности применимость телеологических принципов в науке приобретает особую остроту и от решения телеологической проблемы зависит ясное понимание внутренней структуры современной науки, обусловленной как никогда прежде системой не только внутринаучных структурных элементов, но и огромным комплексом аксиологических, этических, социально-культурных детерминант.

Трансцендентальный подход к решению телеологической проблемы, обстоятельно представленный в диссертационном исследовании, обнаруживает важный эвристический потенциал для современной потнеклассической рациональности, позволяя осознать, что телеология имеет не сакральный, а рациональный характер. Больше того, в трансцендентализме раскрывается особая эпистемологическая значимость телеологического принципа в науке, не утратившая своей актуальности и в наши дни. Заложенные Кантом основы трансцендентализма в телеологии преодолевают тот натурализм, который был свойственен предшествующим телеологическим концепциям. В этом отношении даже сегодня без обращения к теоретическому наследию Канта мы оказываемся не в состоянии концептуализировать проблему применимости телеологических принципов в науке. Без рассмотрения этой проблемы концептуальный аппарат современной философии науки оказывается безоружным перед требованиями, предъявляемыми современной постнеклассической рациональностью. Таким образом, трансцендентализм в телеологии открывает новые возможности для концептуализации и разработки телеологической проблематики в науке, обогащая понятийный аппарат современной философии и методологии науки.

В заключении суммируются результаты и формулируются основные выводы диссертационного исследования.

Основные положения диссертационного исследования представлены в следующих авторских публикациях.

Монографии и коллективные сборники научных трудов:

  1. Разеев Д. Н. Телеология Канта. СПб.: СПбФО, 2009. Ч 17 п. л.
  2. Вера и знание: Соотношение понятий в немецкой классической философии / Отв. ред. Д. Н. Разеев. СПб.: СПбГУ, 2008. Ч 20 п. л. (автора Ч 0,7 п. л.)
  3. Актуальность Канта / Отв. ред. Д. Н. Разеев. СПб.: СПбГУ, 2005. Ч 24 п. л. (автора Ч 1,0 п. л.)
  4. Разеев Д. Н. В сетях феноменологии. СПб.: СПбГУ, 2004. Ч 12 п. л.

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

  1. Разеев Д.аН. О конечной цели мира (критические размышления Канта о возможностях физической и моральной телеологии) // Этносоциум и межнациональная культура. М., 2009. № 5 (21). Ч 1 п.ал.
  2. Разеев Д. Н. Решение Кантом антиномии телеологической способности суждения // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. Серия Философия. СПб., 2009. № 3. Ч 0,5 п. л.
  3. Разеев Д. Н. Критическая интерпретация кантовской аналитики телеологической способности суждения // Философские науки. М., 2009. № 11. Ч 1,0 п. л.
  4. Разеев Д. Н. Об эпистемологическом значении телеологических суждений в третьей Критике Канта // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. СПб., 2009. Вып. 3. Ч 0,5 п. л.
  5. РазееваД.аН. Какая философия науки нам нужна? // Этносоциум и межнациональная культура. М., 2008. № 2 (10). Ч 0,5 п. л.
  6. Разеев Д. Н., Иванова Н. Н. Между собственным и чужим: онтологические проблемы современной респонсивной феноменологии // Философские науки. С. выпуск. № 1. М., 2004. Ч 1,1 п. л. (автора Ч 0,6 п. л.)
  7. Разеев Д. Н. Феноменология науки // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. СПб., 2004. Вып. 1. Ч 0,5 п. л.

       

Работы, опубликованные в материалах всероссийских и международных конференций и симпозиумов:

  1. Razeev D. Pluralitt des Denkens // Wittgenstein-Studien. № 8. 2003. Frankfurt am Main, 2004. Ч 0, 8 п. л.        
  2. Razeev D. Das Ge-stell. Vom Wesen der Technik im XXI. Jahrhundert // Technologies of the 21st century: biological, physical, informational and social aspects. The 2nd St. Petersburg Humboldt-Kolleg Conference. St. Petersburg, 2008. Ч 0, 2 п. л.
  3. Разеев Д. Н. Критика способности суждения Канта в эпистемологической перспективе // Классический разум и вызовы современной цивилизации. Материалы международной научной конференции Х Кантовские чтения. Калининград, 2009. Ч 0, 2 п. л.
  4. Разеев Д. Н. Феноменологический подход к проблеме классификации наук // Наука. Философия. Общество. Материалы V Российского философского конгресса. Т. 2. Новосибирск, 2009. Ч 0, 1 п. л.

Статьи в других изданиях:

  1. Разеев Д. Н. Феноменология Гуссерля и трансцендентальная философия Канта // Смыслы культуры. Материалы международной научной конференции. Вып. 1. СПб., 1996. Ч 0,5 п. л.        
  2. Разеев Д. Н. Учение о феноменальности (феноменология) Канта // Метафизические исследования. Вып. 1. СПб., 1997. Ч 1,8 п. л.        
  3. Разеев Д. Н. Явление и феномен в теоретической философии Канта // Мысль. Ежегодник Петербургской философской ассоциации. Выпуск 1. СПб., 1997. Ч 0,6 п. л.
  4. Разеев Д. Н. Какое значение имеет воображение для сознания? // Метафизические исследования. Вып. 7. СПб., 1998. Ч 0,5 п. л.        
  5. Разеев Д. Н. Трансцендентальное рождение воображения // Социальное воображение / Под ред. К. С. Пигрова. СПб., 2000. Ч 0,2 п. л.        
  6. Разеев Д. (Россия), Шильц С. (ФРГ), Х.аЗангене (США). Математически возвышенное у Канта // Метафизические исследования. Вып. 13. Искусство. СПб., 2000. Ч 1,2 п. л. (автора Ч 0,6 п. л.)
  7. Разеев Д. Н. Культура и наука // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. СПб., 2001. Ч 0,5 п. л.        
  8. Разеев Д. Н. Предмет философии науки в горизонте феноменологии // Философия о предмете и субъекте научного познания / Под ред. Э.аФ. Караваева, Д. Н. Разеева. СПб., 2002. Ч 0,6 п. л.        
  9. Разеев Д. Н. Феноменологическая концепция философии науки // Дни Петербургской философии: Философия науки и техники. СПб., 2002. Ч 0,5 п. л.
  10. Разеев Д. Н. Феноменологический проект гуманитарных наук // Гумбольдтовские чтения. СПб., 2003. Ч 0,25 п. л.
  11. Разеев Д. Н. Плюральность мышления // Studia Culturae. Вып. 3. СПб., 2003. Ч 0,8 п. л.        
  12. Разеев Д. Н. Философия как регулятивная телеология // Дни Петербургской философии: Философская компаративистика. СПб., 2004. Ч 0,4 п. л.        
  13. Razeev D. Vom Marxismus zur Phnomenologie // Philosophieren im Ostseeraum / Hrsg. von C. Hntsch. Wiesbaden, 2004. Ч 1,0 п. л.        
  14. Разеев Д. Н. Университет в пределах только разума (актуальность трансцендентализма в вопросах образования) // Актуальность Канта / Отв. ред. Д. Н. Разеев. СПб., 2005. Ч 1,0 п. л.
  15. Razeev D. Das Mathematisch-Erhabene bei Kant // Gedachter Glaube. Wrzburg, 2005. Ч 0,8 п. л.
  16. Разеев Д. Н. Философия науки в университетском образовании // Философия и наука. Вып. 2. СПб., 2006. Ч 0,5 п. л.        
  17. Разеев Д. Н. Нашел ли Кант место для веры, ограничив наше знание? // Вера и знание: Соотношение понятий в классической немецкой философии / Отв. ред. Д. Н. Разеев. СПб., 2008. Ч 0,6 п. л.        
  18. Разеев Д. Н. О герменевтическом понятии истины // Философия в поисках и спорах. Петербургские сюжеты / Под ред. Б. В. Маркова, Ю. М. Шилкова. СПб., 2007. Ч 1,1 п. л.        
  19. Разеев Д. Н. Критика способности суждения Канта Ч сочинение по философии науки? // Мысль. 2008. Выпуск 1 (7). СПб., 2008. Ч 2,0 п. л.

1 Гайденко П. П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М., 2000. С. 379.

2 Дмитриев И. С. Чисто английская наука // Науковедение. 2002. № 2. C. 162.

3 Фролов И. Т. Детерминизм и телеология (о философской интерпретации проблем органической целесообразности в современной биологии) // Фролов И. Т. Избранные труды: В 3 т. Т. 1. Жизнь и познание. М., 2002. С. 33.

4 Карнап Р., Ган Г., Нейрат О. Научное миропонимание Ч Венский кружок // Логос. № 2 (47). 2005. С. 13-26.

5 Степин B. C. Теоретическое знание. М., 2000. С. 633-634.

6 Гайденко П. П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003. С. 24-25.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии