Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

ШЕВЯКОВА ЭВЕЛИНА НИКОЛАЕВНА

СОВРЕМЕННАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ПРОЗА РУБЕЖА ВЕКОВ:
МОДИФИКАЦИЯ РОМАННОЙ ФОРМы

Специальность Ц  10.01.03 - литература народов стран зарубежья (западноевропейская литература)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

МОСКВА - 2009

Работа выполнена на кафедре истории литературы факультета издательского дела и журналистики Московского государственного университета печати.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

ПАХСАРЬЯН НАТАЛЬЯ ТИГРАНОВНА

доктор филологических наук, профессор

ТРЫКОВ ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ

доктор филологических наук, профессор

ИТВИНЕНКО НИНЕЛЬ АНИСИМОВНА

Ведущая организация Ц Учреждение Российской академии наук Институт мировой литературы им. А.М.Горького.

Защита состоится л____ ______________        2010 года в ___часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.10 при Московском педагогическом государственном университете по адресу:

119992, Москва, Малая Пироговская ул., д. 1, ауд.                .

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета 119992, г. Москва, Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан л___ _______________ 20  г.

Ученый секретарь

диссертационного совета                                        А.И. Кузнецова

Общая характеристика работы

В диссертации изучается в теоретическом и историко-литературном плане современный французский роман рубежа веков как магистральный жанр художественной литературы; особенности функционирования романных жанров в переходную эпоху; новые формы романного мышления, новые художественные стратегии, эстетический опыт французского романа конца ХХ - начала ХХI в. Поскольку специфика современного романа в осознанной и нередко провозглашенной неотделимости художественного феномена от философских, лингвистических, культурологических идей времени, то, так или иначе, эти идеи оказываются в поле зрения автора диссертации.

Формирование новой художественной парадигмы рубежа эпох - с ее многомерностью, нелинейностью, плюральностью - определяет своеобразие романной рефлексии: ее направленность на многообразие художественных форм.

Актуальность диссертации определена неразработанностью теоретических и историко-литературных проблем романного жанра последних десятилетий - в его модификациях, различных формах художественного синтеза, лпереходности, индивидуально-авторских вариациях, когда происходит ломка канона и вызревание нового эстетического качества, когда и методология анализа и терминология еще во многом находятся в процессе становления.

Основная цель работы - концептуальное исследование модификаций романной формы в современной французской прозе, способов художественного синтезирования во взаимосвязи с новыми принципами мышления, новейшими моделями видения мира и человека, с теоретическими аспектами современной романной поэтики.

Поставленной целью определяются задачи исследования:

1. Детально проанализировать в аспекте модификации жанровых форм эстетически значимые, характерные для рубежа веков, выражающие основные тенденции развития современного французского романа произведения, которые еще не были предметом глубокого литературоведческого анализа.

2. В единстве теоретического, культурологического, поэтологического подходов исследовать варианты романной целостности как деконструкции традиционных жанров, многообразия форм художественного синтезирования, гибридизации, симбиоза, создания межжанровых, полижанровых образований.

3. Выявить созидательный потенциал романтического образа мысли, созидательную функцию романтического языка в современном французском романе.

4. Уяснить функциональность экспериментов современного французского романа с понятием художественная достоверность; изучить видоизменение модуса лреального в современном романном жанре, проанализировать, как миметическое изображение соединяется с (вытесняется) концептуальным, выявить способы репрезентации в минималистском романе.

5. Изучить особенности литературного постмодернизма во Франции. Представить интерпретацию вариантов литературного постмодернизма.

6. Осуществить комплексный анализ индивидуально-авторских вариантов минималистского романа.

7. Исследовать философско-поэтическую прозу последнего десятилетия.

8. Дать представление о некоторых исследованиях, посвященных рецепции романа рубежа эпох во французском литературоведении.

Научная новизна работы заключается:

1. в системном научном освещении современного французского романа рубежа эпох с целью выявления новых художественных стратегий, кристаллизовавшихся во второй половине XX столетия: многочисленных модификаций романной формы, новых поэтологических принципов, которые воплотили глубинные трансформации, изменившие категории классической теории жанров; 2. в детальном исследовании различных модификаций романной формы, основанном на анализе особенностей соотношения различных жанров в полифоническом целом (в полемике с концептом внежанровости современного романа); 3. в изучении французского постмодернизма как одной из тенденций времени, части литературного процесса, не получившего во Франции такого признания и резонанса, как в других странах Европы и США, не проявившегося лярко в классических формах, - и тем самым способного углубить и откорректировать представления о европейском литературном постмодернизме в целом; 4. в комплексном анализе минималистского романа, еще не изученного отечественным литературоведением и противоречиво интерпретируемого в западной науке; 5. во введении в литературный обиход имен новых авторов, новых текстов, ранее не исследованных.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Систематизированное рассмотрение теоретических аспектов современной романной формы в единстве с комплексным анализом произведений, в различных модификациях выявляющих многообразие эстетических поисков современного французского романа - определяет теоретическую значимость работы.

Результаты, полученные в ходе исследования, могут оказаться полезными для теоретического осмысления проблем художественного синтеза, специфики современного романа как новой формы художественного мышления, особенностей литературного процесса рубежа эпох, для уточнения концепции французской литературы XXЦXXI вв. Материал, содержащийся в работе, может быть использован при создании учебников по истории французской литературы XX-XXI вв., учебных пособий по спецкурсам, посвященным изучению современного французского романа, а также в лекционных и практических курсах при изучении истории литературы Франции, истории зарубежной литературы ХХ-ХХI вв.

Теоретический и методологический фундамент исследования. Методология работы определена спецификой изучаемого материала - современного французского романа, тотальность которого предполагает исследование на границах литературоведения, философии, психоанализа, культурологии. Художественная природа современного романа предопределяет как наиболее адекватную стратегию сочетание взаимодополняющих подходов различных методологий: литературно-теоретического, историко-литературного, герменевтического подходов, элементов структурного метода. Работа опирается на традиции отечественной и французской филологии и на достижения современных теоретиков, исследователей романной поэтики, интерпретации текста. Как теоретико-методологическая основа в работе использованы идеи Л.Г. Андреева, М.М.аБахтина, Л.Я. Гинзбург, М.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, А.В.аМихайлова, И.П.аИльина, Г.К. Косикова; труды по исследованию французской литературы Т.В. Балашовой, А.П. Бондарева, Е.Д.Гальцовой, З.И. Кирнозе, Н.А. Литвиненко, Вл.А.Лукова, А.Н.Таганова, В.П. Трыкова, Н.Т. Пахсарьян, В.В. Шервашидзе; работы французских ученых Р.М. Альбереса, П. Брюнеля, Б. Версье, Д. Виара, М. Гонтара, Ц. Тодорова, а также философские идеи Р. Барта, Ж. Дерриды, Ж. Делёза, М. Бланшо, психоаналитические открытия XX века и некоторые идеи и гипотезы современных естественных наук (И. Пригожин, Б. Мандельбро, С. Хоккинг, Н. Моисеев).

Проблема модификации романной формы во французской литературе рубежа веков определила выбор для всестороннего литературоведческого анализа романов Ж.-М.-Г.Леклезио и М.Кундеры, Ж.Эшноза и Ж.-Ф.Туссена, М.Фермина, К.Бобена, А.Маалуфа; отдельных романов конца 60-70 годов ХХ в., в поэтике которых зарождались тенденции, ставшие впоследствии определяющими в дальнейшем развитии французского романа: лирическая полиформа поздних романов Л.Арагона, субъективная эпопея М.Батая. Автор реферируемой работы не ставил перед собой задачу дать исчерпывающую характеристику феномена французского постмодернизма, и модные писатели, произведения которых широко известны во Франции и у нас - М.Уэльбек, Ф.Бегбедер не стали предметом исследования. Однозначно трактуемые критикой как бесспорные постмодернисты, они осуществляют в своих романах реалистически-постмодернистский синтез, и сексуально-потребительский хаос постмодернистского общества симулякров, иронический модус повествования сочетаются в их произведениях с традициями классического романа, воспитательного, социального.

Значительный исследовательский интерес вызвали произведения, выявляющие специфику французского постмодернизма, которая видится, прежде всего, в неоднозначности, неопределенности, переходности художественных явлений. Что же касается литературы последних десятилетий, то автор диссертации ориентировался на произведения уже известные во Франции, но малоизвестные в отечественном литературоведении и Ц в большинстве случаев - еще не переведенные на русский язык.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Современная романная форма кристаллизуется во взаимосвязи с новыми принципами мышления, новейшими моделями видения мира и человека, воплощающими кризисность и лпереходность конца XX столетия, и представляет собой новую художественную систему.

2. Рубеж XX-XXI вв. определил особый тип жанровой трансформации романа: деструкцию традиционных жанров, вплоть до концепции лсмерти романа и формирование новых форм романного мышления, многоуровневых и многомерных, которые невозможно оценивать с позиций жанровых канонов.

3. Современный роман вступает в разноуровневые диалогические связи с читателем, внутри системы жанров (синтез и обновление традиционных романных жанров; новые формы психологического повествования); ВНЕ жанровой системы романа (лвбирая философию, психологию, эссеистику, литературную критику); на границах эстетических систем (романтизм - реализм - модернизм - постмодернизм - минимализм).

4. Обновление языка современной романной прозы ярко проявляется в новых романных сложно-структурных образованиях (лроман-эссе, роман-метафора, кино-роман, роман-трагифарс, роман-калейдоскоп, роман-крик и т.д.).

5. Характерная черта современной французской литературы - романтическая составляющая нового романного синтеза.

6. Ни в одной другой стране парадоксы постмодернизма не обрели столь яркого воплощения как во Франции. По сравнению с общеевропейским постмодернизмом во французской литературе можно скорее говорить о фазе вызревания постмодернизма (роман Ромена Гари Пляска Чингиз-Хаима), о наметившемся переходе от модернизма к постмодернизму (роман А.Роб-Грийе В лабиринте), о симбиозе модернизма и постмодернизма (романы П.Модиано), ло принципе черепицы в соотношении модернизма и постмодернизма (романы Ж.-Ф.Туссена), об игре с постмодернистскими концепциями и техниками (романы Ж. Эшноза), о преобладании комического абсурда, пародии, сатирической стихии над постмодернистским пастишем (романы Ж.Рубо).

7. Минималистский роман - новый эстетический феномен, вобравший опыт модернизма и постмодернизма и по-своему творящий реальность и романную рефлексию о ней.

8. Литература последнего десятилетия характеризуется преобладанием лиризма, музыкальности, поэтичности.

9. Современный французский роман носит ярко выраженный характер художественной новизны.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры истории литературы Московского государственного университета печати. По теме диссертации были сделаны доклады на международных научных конференциях: Язык, культура, общество (Москва, 2001, 2003, 2005, 2007, 2009); Франция и Украина: научно-практический опыт в контексте диалога национальных культур (Днепропетровск, 2003, 2007, 2009); Мир романтизма (Гуляевские чтения) (Тверь, 2004, 2005); на межвузовской ежегодной конференции Литература ХХ века: итоги и перспективы изучения (Андреевские чтения) (Москва 2003-2009); на межвузовской научной конференции Филология в системе современного университетского образования (Москва, 2002, 2004, 2007, 2008).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и библиографического списка. Общий объем диссертации - 473 страницы.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются цели и задачи исследования, раскрывается методологическая база работы, выдвинуты положения, выносимые на защиту.

В главе первой Проблема романной формы в литературе конца хх - начала xxi в. изучаются теоретические аспекты современной романной поэтики, ее взаимосвязь с новыми принципами мышления, новыми моделями видения мира и человека, обновление искусства прозы рубежа веков, тенденция к универсализму, многообразие способов художественного синтезирования, роль романной рефлексии в интеграции духовного опыта современного человека.

В разделе 1.1. Национальная традиция и современный французский роман рассматриваются некоторые важнейшие традиции этого жанра во Франции, напряженный диалог между национальной традицией французского романа и лроманной революцией современности, а также тенденция к трансформации концепции взрыва традиций в романной практике рубежа ХХ-XXI столетия.

Начиная с Принцессы Клевской мадам де Лафаейт и на всем протяжении развития французской литературы, одной из ее важнейших жанровых форм был психологический роман. Идеи А.Бергсона, З.Фрейда, К.Юнга, Э.Фромма изменили саму идею психологизма. И в лвышедшей на поверхность текста лпсихологической субстанции, в процессе течения предмысли в стереофонической прозе Н.Саррот; в материи сознания, брезжущей сквозь пресловутый шозизм в лромане-калейдоскопе А.Роб-Грийе В лабиринте; в межличностном психологизме романов П.Модиано; в лпереоткрытии субъекта и стереотипно-массовой психологии в игровом пространстве гибридного романа Ж.Эшноза - не лантипсихологизм, а отказ от абсолютизации аналитического классического психологизма, от традиционного понимания структуры сознания и создание новых форм психологического повествования. Традиции французского психологического романа и новации ХХ века ярко воплотились в психологической прозе М.Дюрас. Соединение элементов традиционного психологического анализа с показом чувств и состояний через поэтику кинематографического кадра, лупорядочивание потока сознания, взаимодополнение спонтанно-интуитивного и рационально-аналитического во внутренних монологах, ощущение глубин сознания с мотивацией чувств - дают основание говорить об особой форме психологического повествования М.Дюрас - Мадам де Лафайет эры подозрения, как называют ее французские исследователи.

Традиции Бальзака Ц доктора социальных наук отвергли неороманисты. Но бальзаковские традиции поиска великого синтеза, трансформации романной формы, лшироты бальзаковского реализма, включающего условность, фантастику, традиции алинейности, фрагментарности Человеческой комедии и ее целостности, самодвижения жизни в творениях писателя - плодотворны в различных модификациях современного французского романа. Стендалевский роман оказался предвестием многих особенностей романной поэтики ХХ века: это и невиданный динамизм его прозы, лорганическая ироничность (Бальзак) слова, парадоксальность, игровой колорит стендалевского стиля, все возрастающая роль внутреннего монолога, композиция произведения как двойное освещение событий, дающее перспективу, и непринужденность манеры изложения, лаконизм, внутренняя энергия стиля. Уроки флоберовского романа: вечная изменчивость, непостижимая множественность человеческого характера; психология логически неосмысленных побуждений; знаменитая флоберовская теория лбезличности: разрушение власти авторского слова, п о к а з действительности, а не рассказ о ней; сюжет как последовательная смена картин, эпизодов, дающих ощущение свободного течения жизни, ставший новым способом передачи реальности, стирание грани между истинными побуждениями, чувствами и симулякрами. Флобера недаром называли одним из создателей романной поэтики ХХ века.

Символистский синтез романного и поэтического начал; эстетика лромана-реки, в котором непредсказуема последовательность действий, поведения героев, логика их поступков; феномен Пруста, идеи А.Жида об автономии персонажей по отношению к автору, его представления о лдецентрированном произведении, о лсимультанной эстетике, о том, что роман перестал быть историей жизни, чтобы стать лсовокупностью фрагментов, воспринятых различными сознаниями - особая роль концепции национальной традиции в современном французском романе несомненна.

В этом диалоге современного романа с национальной французской традицией можно увидеть некоторые основные тенденции: 1) деконструкцию целостной традиции и создание романного целого на основе множества традиций (М.Дюрас, Л.Арагон); 2) гротескную трансформацию традиции (Ж.Эшноз); 3) сознательную ориентацию на традицию (Ж.-М.-Г.Леклезио); 4) реинтерпретацию традиции (Ж.Эшноз); 5) транскрипцию - игру с традицией (М.Кундера); 6) пародирование национальных традиций и ностальгию по ним (Ж.-Ф.Туссен); 7) следование и модуляция традиции в духе романтического лсотворчества (М.Фермин); 8) обновление традиции как части нового романного синтеза (М.Батай, Ж.-М.-Г.Леклезио, К.Бобен); 9) национальная традиция в многообразии тенденций прорастания (Л.Г.Андреев), отталкивания, травестирования как межжанровый компонент современного романа: раблезианская традиция - Ж.-Ф.Туссен; романтическая составляющая романного синтеза Л.Арагона, М.Батая, Ж.-М.-Г.Леклезио, М.Дюрас, М.Фермина; традиции вольтеровской философской сказки, преобразованные под пером М.Турнье, Ж.-Ф.Туссена; традиционный для Франции жанр эссе - в модифицированном виде ставший частью романной медитации М.Кундеры; национальная французская традиция мистификации, воспринятая и переосмысленная минималистским романом; 10) соположенность множества модифицированных традиций, выявляющих новые возможности современных романных форм (П.Модиано, Р.Гари, Ж.Эшноз, Ж.-Ф.Туссен).

И если смерть романа Ц вечная лболезнь французского романа ХХ века, испытывающего возможности романного жанра, то представляется, что французский роман конца века Ц постоянно расширяя свое пространство в многочисленных вариациях романного синтеза, трансформирует концепцию лвзрыва традиций, сглаживая полярности между разрывом с традицией и ее бытованием в модифицированном виде (М.Фермин, К.Бобен, А.Роб-Грийе).

В разделе 1.2. Формирование новых принципов мышления, новых моделей видения мира и человека выявляется ставшая наиболее очевидной в момент смены культурных эпох узость абсолютизации наукоцентрических и антропоцентрических идей; вызревание нового типа мышления под влиянием естественнонаучных и гуманитарных знаний, переориентация в культурологической ситуации в целом. В ситуации кануна, литогов, перехода, в условиях изменений в сознании человека, в самом мире, в научных представлениях о мире и человеке выкристаллизовывается - и часто именно в художественных произведениях - новый тип философствования, склонный к идее плюрализма научных знаний, изучения познавательных перспектив литературы, религии, мифологии. Добывая духовно-поэтические знания, осуществляя своеобразный полилог философии, психологии, критики, кинематографического видения и техники, естественных наук, изобразительных искусств, внедряя в сознание, в мировидение современного человека отказ от однозначности и предопределенности абсолютных истин и путей, - современная литература формирует новое мышление.

В разделе 1.3. Обновление искусства романной прозы анализируются: становление новой романной парадигмы, специфика современной романной формы как обновленной художественной системы; лраспыление жанров, бесчисленные модификации романных форм, деструкция традиционных жанровых форм и кристаллизация новых форм романного мышления, которые невозможно оценивать с позиций жанровых канонов, а также основные тенденции романного дискурса нашего времени. Изучение, анализ, полемика, диалог с мыслями и работами отечественных и французских исследователей, философов (М.М.Бахтин, А.В.Михайлов, М.Бланшо, М.Фуко, Ж.Делёз, Э.Левинас, М.Комб и др.) занимают определенное место в разделе.

Становление новой научной и философской парадигмы, вступающей в творческий диалог с классической, соотносясь с ней по принципу дополнительности, обновляет философские понятия реальность, листина, смысл, лсубъект, рассматривая их не как объективно и независимо существующие идеи и понятия, а как результат межсубъектной коммуникации. Объективное становится компетенцией мыслящего рассмотрения (Толстов Б.А. Философия науки перед онтологическим выбором // Онтологическая проблема и современное методологическое сознание. М., 1990. - С.а7). Неотделимо от этой тенденции видоизменение модуса лреального в современном романном жанре.

Миметическое изображение жизни соединяется, вытесняется различными формами условного изображения: развернутой метафорой, символом, современной притчей с ее множественностью смыслов, деформирующими реальность. Особую роль начинает играть уже не сама реальность (не лозначаемое), а открытость и бесконечность смыслов лозначающего (притча, символ), и это многообразие смыслов и создает подлинную художественную реальность романа. Один из вариантов романной реальности, характерной для конца века, существующий с традиционными вариантами и их различными современными модификациями, - децентрированная реальность, фрагментарная, которая создается в процессе воспоминания-воображения, гипотез, пересекающихся потоков речей других, когда ОБЪЕКТИВНОЕ становится компетенцией речи, и исчезающая объективная реальность лпревращается в рефлексию о реальности и ее текстовой природе.

Сегодня, пожалуй, как никогда ранее современны мысли М.Бахтина о романе как о лединственном становящемся и еще не готовом жанре, и о том, что мы не можем предугадать всех его пластических возможностей (Бахтин М. Эпос и роман. СПб., 2000. - С. 194). Романный дискурс ХХ века становится всеобъемлющим, он вбирает в себя новый тип философской рефлексии и поэтическое мышление, полилог различных мнений и точек зрения, язык естественнонаучных и гуманитарных знаний и веры, и, лромантизируя все эти языки, в радикальном повороте от проблематики творчества к проблематике восприятия, - формирует новый язык культуры - сверхроман, тотальный роман (Г.Маркес, Ж.-П.Сартр) как новый тип универсальности.

В поле жанровых моделей современного французского романа явственны следующие тенденции: а) диалог историко-культурных эпох: завершение эпохи жанровой аргументации, утверждение индивидуально авторской поэтики, трансформировавшейся в самодвижение текста как смыслопорождения уже в сюрреализме (техника автоматического письма) и в смерть автора в постмодернистской эстетике; б) диалог различных художественных систем, открытых, но не являющихся лединым потоком. В индивидуально авторском преломлении диалог разных художественных систем принимает форму современного концептуального синтеза (Андреев Л.Г. Чем же закончилась история второго тысячелетия (Художественный синтез и постмодернизм) // Зарубежная литература второго тысячелетия: 1000-2000. М., 2001. - С. 308) в бесчисленных его вариантах; или творчество писателя обнаруживает многочисленные лотголоски разных художественных систем, складывающихся (сознательно или бессознательно) в симбиоз внешне противоположных тенденций; или образует в контрастном монтаже разнородных и равнозначных элементов аструктурную целостность постмодернистского романа; д) диалог различных областей гуманитарного и естественнонаучного знаний; элитарной и массовой культуры; диалог изначально упорядоченного бытия и становления различных форм порядка из хаоса; диалог романа и рефлексии над романом; диалог текста и заложенных в пространстве текста твердых смыслов - смысловых и эстетических вариантов понимания его как произведения.

Очевидно, что, размышляя о жанровой специфике современного романа, следует вести речь не о лвнежанровости, а в своеобразии соотношения различных жанров в полифоническом целом, в различных формах синтеза, симбиоза, аструктурных моделях романов, когда происходит модификация внутри жанровой системы, вне жанровой системы романа, на границах эстетических систем, идет активный поиск новых романных форм интеграции духовного опыта. Современный роман, лсоприродный незавершенному настоящему (М.Бахтин), в непредсказуемом многообразии своих вариаций и форм расширяет реальность во всех ее проявлениях (М.Бланшо).

В разделе 1.4. Многообразие способов художественного синтезирования идет речь о современном романном синтезе, многообразии его форм, бесконечном количестве вариантов художественной целостности. Тотальный роман как структурная целостность и гетерогенные конструкции постмодернистского текста как новый нелинейный синтез, определенный, в частности, эпохой Интернета, современными телекоммуникациями, когда мир стал тесен и все различное сблизилось, - представляют собой разные явления. Но и тотальный роман, и постмодернистский текст, и в целом мир современного французского романа - и в обновлении традиционных жанровых форм, и в экспериментальных вариантах романного синтеза, и в многообразии промежуточных форм от модернизма к постмодернизму, обновленному постмодернизму, минимализму, в коллажной соположенности, синкретизме - по-разному воплощает идею совмещения, примирения, лмногоязычия, сосуществования множества культурных, национальных, психологических, идеологических языков в единой системе и прозревает, разведывает варианты будущей духовной и социальной интеграции, будущей культуры.

Во второй главе Романтическая составляющая современного романного синтеза исследуется созидательная функция романтического языка в романном синтезе конца XX - начала XXI в.

В разделе 2.1. Долгое эхо романтических идей в современной культуре идет речь о креативном потенциале романтического образа мысли, особенно ярко проявившемся в переломный кризисный период вызревания современного мировидения. Принципиально романтические идеи бесконечного многообразия, вечного становления, лтекучести бинарных оппозиций, переосмысленные в свете современных представлений, как нельзя более актуальны. Моделируя целостность становящейся жизни, романтик интуитивно и сознательно использовал взаимоисключающие понятия. Модифицированный в свете неклассической философии след этой романтической идеи ощутим в постмодернистском принципе дополнительности. Долгое эхо романтических идей звучит в самых современных концепциях и теориях.

В разделе 2.2. Синтез романтического мифотворчества и романного начала в романе Ж.-М.-Г.Леклезио Блуждающая звезда изучается своеобразие романтического мифологизма, синтез мифологического, романного начал, лиро-эпической поэмы в прозе, художественно воплощенные в свободной музыкальной организации романа Ц сонатно-симфоническом цикле, а также романтическая философия Пути как органическая форма романа Леклезио.

В разделе 2.2.1. Поэтика названия, посвящения, эпиграфа прослеживается полисемия названия, функциональность посвящения, роль эпиграфа к роману. Заглавие романа, посвящение и эпиграф образуют трехчастную поэтическую увертюру.

Раздел 2.2.2. Отзвуки романтической генетической этимологии раскрывает функцию языковой игры в романе, своеобразие детского восприятия, творящего истину в игре слов. Рождается современная притча о том, как душа становится вместилищем вселенной. Особое значение приобретает в этой притче приобщение к легендарной истории народа, к его религии, языку, и под пером писателя оживает столь близкая романтикам генетическая этимология как стремление обнаружить забытую истину в слове.

Раздел 2.2.3. Мифопоэтическая модель мира в романе. Архетип Древа жизненного пути посвящен анализу мифологического кода, организации архетипических символов, метафорике романа. В разделе исследуется одно из наиболее характерных явлений современной литературы - мифологизм как особое мироощущение, рожденное скептическим отношением к историзму, детерминизму, всевластию рационалистических доктрин. В романе явственен тот тип организации архетипических символов, та метафорика (вода как вода жизни, паства и пастух, древо мира, жертвенный телец), которые Н.Фрай называл романтическим типом. Подлинно романтическое стремление воссоздать дух мифа, не противопоставлять, а сблизить миф и историю, особое соотношение сакрального и эмпирического - все это позволяет говорить о том, что миф в поэтике Леклезио становится особым языком современного романа, необычайно близким романтическому языку. Повторяющаяся ситуация лначала, принцип троичности, особенности хронотопа, своеобразие вертикальной и горизонтальной структур пространства, соотношение бессознательного, сознательного и движения к идеалу в процессе самопознания, композиция ветвления из единого центра - позволяют говорить об архетипе Древа жизненного пути, Древа познания - вариантов Древа мирового как структурообразующем принципе романа.

В разделе 2.2.4. Проблема инициации. Своеобразие хронотопа. Синкретический мифологизм Леклезио прослеживаются особенности воплощения обряда инициации, новый тип художественного времени - единое и одномоментное настоящее, прошлое и будущее, характерный для мировидения и поэтики ХХ в. Поэтика романа Леклезио строится на этом единстве мгновенного и конкретного (лздесь, сейчас), времени и вечности всего сущего: Эстер - библейская Эстер и судьба ее народа; Нейма и арабские легенды и история арабов; пастухи и пастыри; свет солнца и Вечный свет; воды, море, ручьи, небо и верхние воды и нижние воды; изгнание фашистами евреев и библейский исход; поиск отца, погибшего в высоких травах и библейская тема поиска Отца и т.д. Именно поэтому сюжет обретает символический смысл, а путь героини в свернутом виде несет историю человечества. Эта специфика единого времени еще раз подчеркивает тенденцию приобщения, всеединства, несмотря на внешнюю фрагментарность структуры произведения. Использование мифологических образов-символов, параллелей, мотивов, архетипов, мифологических моделей; реминисценции из Библии, язык христианской, иудаистической, мусульманской мифологий создают метафорическую ткань повествования, в которой мир первоначал, философия Вечного Возвращения, поэтика всеединства мерцают в трагической современности, помогая постичь ее глубинную суть и приобщая ее к истории человечества. Синкретический мифологизм Леклезио выполняет в романе двойную функцию: романтической всеобщности и социальной критики по отношению к воюющему миру.

В разделе 2.2.5. Принцип свободной музыкальной организации романа: сонатно-симфонический цикл изучается композиция как органическая форма нового художественного синтеза Леклезио. Представляется, что у Леклезио можно говорить о сонатной форме композиции, сонатно-симфоническом цикле, объединенном единством замысла. Это цикл со свободной драматургией, воплощающий идею сквозного развития, лейтмотив пути как вечного преодоления, пути как образа жизни. Принцип симфонизма и масштабность лейтмотива воплощены в диалектических взаимопереходах противоположных начал, в динамике их развития, в характерном для романтической культуры синтезе антитез.

В разделе 2.2.6. Поэзия водной стихии рассматривается универсальный метафорический образ водной стихии как музыки мира, морской код неморского сообщения (В.Н.Топоров), свойственный поэтике романа.

Из модифицированной и детально разработанной мифологемы мирового древа, из множества фрагментов, параллельных эпизодов, открытой концовки, особой функции водной стихии как творящей жизни - возникает в художественной ткани романа всеобъемлющий метафорический образ, синтезирующий в себе поэтику жизненного пути героини и музыку мира - поток жизни. Путешествия к лкорням и в нижние воды бессознательного, как и прозрения в верхних водах сокровенного придают этому образу эпический масштаб и огромную поэтическую силу. Роман Блуждающая звезда, лматериализуя созидательные потенции романтической поэтики, становится вариантом нового художественного синтеза мифологического и романного начал, лиро-эпической поэмы в прозе, сонатно-симфонического цикла, притчи.

Раздел 2.3. Реинтерпретация романтических мифов в романе Ж.Эшноза У рояля представляет собой пристальное изучение романной формы Ж.Эшноза, гротескной трансформации романтической триады Жизнь - Смерть - Бессмертие, реинтерпретации романтических мифов о музыканте и голубом цветке. Детальный анализ романа выявляет необычное соотношение фрагментарности и линейности в романе, трансформацию гофмановских и сартровских традиций, модификацию мотивов Шамиссо, Шатобриана, Роллана, специфику игрового пространства романа, экзистенциальный бунт героя против своего удела при осознании абсурдности жизни, глобальное понятие жизнесмерти, характеризующее дух времени. Роман Эшноза У рояля может быть прочитан как история музыканта в современном Париже; как фантастическое с элементами детектива повествование; как пародийная травестия мифов о загробном мире, Страшном суде, вечном возвращении, травестия многих библейских мифологем; как видение XX века; роман о Розе; как игра, рефлексия, ностальгия по романтической поэтике; как философская сказка XX века; антиутопия; притча о дурной бесконечности жизнесмерти; как минималистский антимиф - профанная стандартизированная глобальная модель мира.

Рождается новое жанровое целое, не поддающееся никакой жанровой классификации, не имеющее доминанты, не вытекающее линейно как преемственность существующих лопорных жанров, не являющееся их соположенностью, сосуществованием (симбиозом), тем более - не являющееся синтезом. Думается, что в романе Эшноза У рояля следует говорить даже не о гибридном совмещении различных жанров, а скорее о разноуровневом скрещении, ветвлении модифицированных, травестированных межжанровых компонентов многих жанровых моделей, утративших в романе Эшноза жанровую устойчивость и определенность.

В конце главы представлены обобщения результатов исследования и вывод о том, что романтическое начало в многообразии тенденций прорастания, отталкивания, пародирования становится межжанровым компонентом современного романа.

В третьей главе Межжанровые полиформы обновленного романного повествования выявляется своеобразие различных вариантов межжанровой романной полиформы в современной французской прозе.

Раздел 3.1. Субъективная эпопея М.Батая: роман-крик Рождественская елка демонстрирует индивидуально-авторскую неповторимость художественного синтеза М.Батая: в фрагментарной целостности романа лсозвучат исторические факты и легенды; социальные инвективы и тончайшие психологические этюды; репортажи и исповеди; документальные и философские эссе; драматические диалоги и медитации; проза и поэзия; язык музыки и кино. Потрясенное сознание в кризисный момент воссоздается через предельную напряженность мысли и эмоции, недосказанность, незавершенность фраз, ассоциативность мышления, разорванность и фрагментарность композиции. Так кристаллизуется особая романная форма, которую французские исследователи называют лроман-крик: нелинейное, якобы алогичное нагромождение, заострение в повторах и лкружении воспоминаний, сиюминутной боли, крика, медитаций, риторических вопросов, исповедей, обличений, проклятий, молитв.

Монологическое повествование перерастает в межжанровую полифоническую романную форму, характеризующуюся модификациями внутри жанровой системы: исповедальный роман, психологический, философский, антивоенный, обличительный, роман-крик представлены в небывалом синтезе; вне жанровой системы: поэзия, проза, драма, репортаж, эссе, миф, музыка, киноискусство, архитектура, взаимопроникают и взаимообуславливают друг друга; на границах эстетических систем: романтический язык и модернистское видение мира неотделимы.

Раздел 3.2. Лирическая полиформа романа Л.Арагона Бланш, или Забвение посвящен анализу межжанровой полиформы экспериментального романа Л.Арагона. В разделе изучается арагоновская концепция современного романа, раскрывается символика эпиграфа как деконструкция стертой метафоры и предощущение нового типа мышления, обосновывается полемика Л.Арагона с представлениями французского мыслителя М.Бланшо об экзистенциальной непознаваемости сущего, творчества, исследуется арагоновская поэтика невыразимого, попытка запечатлеть лстановление мысли в слове (Выготский Л.С. Мышление и речь. М., 1996. - С. 305). Причем, пульсация мысли, работы сознания в романе - принципиально нелинейная система, отсюда вариативность смыслов, отсутствие абсолютов, новое понимание нелинейного детерминизма, роль случайного, бессознательного. Это не значит, что Арагон отрицает версию детерминизма, он просто лишает ее тотальности.

В разделе 3.2.1. Категория гипотез в поэтике романа рассматривается многофункциональность категории гипотез в арагоновском гипотетическом тексте. Арагон поэтически утверждает категорию гипотез как специфику мышления современного человека. Напоминая формально постмодернистские варианты и смутные подобия, арагоновские гипотезы принципиально отличны: это не симулякры по Бодрийару - замена реального знаками реального, уничтожающая реальность, не варианты ВНЕ истины, а попытка прозреть сегодня доступный смысл, сомневаясь, представляя его в разные периоды жизни по-разному, постигая с разных точек зрения. Множество Я романа является предметом рефлексии. Детально изучается позиция Арагона-полемиста: внешне напоминая бартовский принцип неразрешимости, лутраты первотолчка (Письмо и заключается в той утрате исходной точки, утрате первотолчкаЕ Письмо появляется именно в тот момент, когда прекращается речь, т.е. в ту секунду, начиная с которой мы уже не можем определить, кто говорит, а можем лишь констатировать: тут нечто говорится. (Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989. - С. 46), Ч ланонимность письма, текст как гипотеза становятся в романе Арагана художественными приемами, объективируются.

Раздел 3.2.2. Лингвоструктура как объект изображения демонстрирует в полемике с некоторыми отечественными и французскими критиками, которые видят в романе Арагона лишь лингвистическую структуру, невозможность сведения лвсеохватного философски-лирического гипотетического романа Арагона к лингвоструктуре, ибо гипотеза ллингвоструктура становится объектом изображения, полемики и иронического остранения.

Раздел 3.2.3. Специфика арагоновского интертекста демонстрирует особенности интертекста в романе Арагона как воссоздания духа сотворчества, диалога разных культур, поколений в тех многочисленных новых смыслах и оттенках смыслов, которые рождаются в процессе взаимопересечения различных культурных контекстов, обнаруживая неожиданную современность мыслей Флобера и Гельдерлина, Стендаля и Мюссе, Нодье, Гюго, Ламартина, Шекспира, Гете и их вечную человеческую суть. Детально анализируется многообразие и поэтичность различных способов введения в роман памяти культуры (Ю.М.Лотман). Цитатность функционирует как всечеловеческий духовный опыт.

В разделе 3.2.4. Особенности повествовательной манеры получает освещение неповторимость повествовательной манеры Арагона, далекая от всякой апробированности: особая роль лейтмотивов, ассоциативности, развернутых лирических образов-символов, полемический пафос, лингвистические игры, эмоциональная напряженность текста, внутренние рифмы, аллитерации. Арагон лиспытывает традиционный роман, лингвоструктуру, повествовательную технику модернистов, современный мир, сознание, любовь, совесть, память и забвение, войны и страдания, выразимое и невыразимое, реальное и вымышленное и лпереплавляет в поэзию. Роман Арагона - философский, исторический, психологический, остро полемический, роман-исповедь, медитация, притча, трактат о романе, коллаж воспоминаний, любовное послание, поэма - яркая межжанровая полиформа современного романного повествования.

В разделе 3.3. Транскрипция - игра с романом рококо (роман М.Кундеры Неспешность) выявляется новаторская суть романной формы М.Кундеры, порожденной спецификой времени. Вопрошающая экзистенциальная медитация, лзондирование того, что есть человеческая жизнь в той ловушке, которой стал мир (Kundera M. LТart du roman. Essai. P., 1985. - Р. 23), воплощены в романе в духе несерьезности и игры, откровенной театральности, водевильности, свободы и импровизации, которая восхищала Кундеру в творчестве великих мастеров романа Ц Рабле, Сервантеса. Уже поэтому парадоксальную романную рефлексию писателя - с ее двойственностью серьезного и смешного Ц нельзя однозначно отождествить с традиционным жанром романа Ц эссе, философского романа, как это обычно принято в критике. От игривости рококо (новелла Вивана Денона, введенная в современное повествование) к трагифарсу ХХ в. ведет нас романная рефлексия писателя. Это новый способ романного контрапункта, в котором новелла Денона, анализ новеллы, рассказ, трактат об искусстве наслаждения, курс сентиментального воспитания, транскрипция-игра, романное эссе о симулякровой действительности XX века - развиваются симультанно, объединенные лишь единством варьируемой темы; ни один из 51 фрагмента романа не доминирует над другим, образуя, таким образом, своеобразную полифонию - неделимость фрагментарного целого.

Роман М. Кундеры Неспешность - межжанровое целое, транскрипция - игра, вариация романа рококо в зеркале современности, медитативно-экзистенциальная гипотеза возможности существования, воплощающая теоретическую мысль писателя, сформулированную в эссе Искусство романа: Роман родился не из духа теории, но из духа юмора (Kundera M. LТart du roman. Essai. Paris, 1985.  - Р. 192).

В разделе 3.4. Синтезирующая мудрость романа-медитации М.Кундеры Подлинность рассматриваются особенности межжанровой полиформы одного их французских романов писателя. Название Подлинность (лLТidentit) погружает нас в многомерный мир современных культурологических исследований, в которых лидентичность - одно из основных понятий. Отражая идеи, гипотезы, представления современной неклассической философии интерсубъективного информационно-коммуникативного пространства, которая уже не понимает идентичность как самотождественность, роман Кундеры представляет собой поиск постоянно утрачиваемой идентичности в незавершенной, насамотождественной личности. Для постижения такой уникальности нужен особый язык. НЕ понятийный. Роман Кундеры Ц поиск такого языка, которым можно постичь человеческую уникальность в моментах становящегося бытия. М.Кундера запечатлевает важнейшую особенность неклассической философии Ц особую роль темпоральности: идентичность существует лишь во времени, в становлении (Ю.Кристева писала: От одной идентичности к другой).

Идеи и чувства причудливо объединяющие лпостмодернистскую чувствительность и традиционный гуманизм, свидетельствует о философско-психологической сущности того слова о человеке, которое создается романом М.Кундеры как промежуточным явлением между тотальным романом и постмодернистским становящимся текстом. Переосмысление традиционных понятий, пересечение их с новыми представлениями, теориями, открытиями рождает новое знание о мире и человеке.

* * *

Межжанровые романные полиформы Ц характерная черта времени. Не внежанровые, как считают некоторые исследователя, а именно межжанровые, ибо и роман-крик Мишеля Батая, и роман-поэма Луи Арагона, и лроман-дневник Маргерит Дюрас, и лзондирующие, проникнутые духом несерьезности, лфранцузские романы - медитации Милана Кундеры воплощают в многообразии своих модификаций разноуровневые диалогические связи с читателем и внутри романной жанровой системы. Каждый из этих романов - это взаимонеотделимое становящееся единство философского повествования, психологического романа о глубинах сознания и подсознания, притчи, коллажа воспоминаний, новой исповедальности, импровизационного романа-рефлексии. Характерны бесчисленные модификации ВНЕ жанровой системы: поэзия, драма, миф, эссе, репортаж, лингвистические игры, приемы киноискусства, музыка взаимообуславливают друг друга. Вбирая модификации на границах эстетических систем: жизнерадостное свободомыслие Рабле, свободную архитектонику сервантесовского романа, романтический язык, модернистское и постмодернистское видение и литературную технику, опираясь на переосмысление всего художественного опыта человечества, межжанровые полиформы современного романа-рефлексии воплощают многовариантность и индетерминированность современного сознания, пытаются разгадать настоящее и вопрошают будущее.

Глава 4. Варианты литературного постмодернизма посвящена изучению постмодернизма во Франции, автор реферируемой работы обращается к исследованию тех произведений, в которых видит своеобразие французского постмодернизма в его соотношении с общеевропейским.

В разделе 4.1. Особенности постмодернизма во Франции выявляются парадоксы и противоречия французского постмодернизма, идет речь о мэтрах-теоретиках постмодернизма, их теориях, о неуловимости самого термина лпостмодернизм и неоднозначном его восприятии французской критикой. Во Франции круг авторов, которых считают постмодернистами, крайне узок, причем, у каждого литературного критика лсвои постмодернисты, - это связано с тем, что при всем богатстве теории! - во Франции нет общепринятого употребления термина постмодернизм и общепринятого смысла этого термина и общего отношения к феномену постмодернизма. Термин постмодернизм стал во Франции настолько неуловимым и необязательным, что без него предпочитают обходиться крупные ученые - создатели монографических работ о современном французском романе (Viart D. Le Roman franais au XX-me sicle. P., Hachette. 1999; Nadaud A. Malaise dans la littrature. Champ-Vallon, 1993; Blanckeman B. Fictions singulires: tude sur le roman franais contemporain. P., 2002.).

Полемику вызвало само написание слова постмодернизм, ибо в приставке лпост, написанной через тире или слитно со словом модернизм, видели различные толкования сущности понятия постмодернизм. Так началось приключение приставки пост. Префикс лpost через тире пишут Руби Кристиан (Ruby C. Le champ de bataille: post-moderne (neo-moderne). P., 1990); Жан-Клод Дюпа (Dupas J.-Cl. Le Post-moderne et la Chimre / Postmoderne. Les termes dТun usage. Le Cahiers de philosophie, №а6, 1988); Линда Хатчен (Hutcheon L. The Poetics of Post-modernism. New-York, 1988); Поль Брюнель (Brunel P. La littrature franaise aujourdТhui. Essai sur la littrature franaise dans la seconde moiti du XX-e sicle. P., 1997). Для Поля Брюнеля такое написание post-moderne обозначает au del du moderne, en arrire (p. 192); в 1998 г. был опубликован сборник Le post - modernisme en France. uvres et Critiques. P., 1998.

Приставка пост, пишущаяся через тире или слитно и тем самым изменявшая понимание сущности явления, обозначала и лантимодернизм, и выход за пределы модерна, и возвращение к до-модерну, и возвращение к телеологической репрезентации истории, и конец современной истории и лпорог будущего, и лновый консерватизм, и т.д. Думается, что в каком-то смысле игровая суть, игровая стихия постмодернизма запечатлелась в истории восприятия приставки пост. Сама же суть феномена постмодернизма во Франции трактовалась бесконечно вариативно: лантимодернизм (А.Мешонник), лновый консерватизм (Ю. Хабермас), часть модерна, лоппозиция модерну, лэстетика возвышенного (Ж.Ф.Лиотар), химера (Ж.-К.аДюпа), критическая констатация отклонений от модернистского проекта (М.Гонтар), концепт, обреченный на саморазрушение (Б.Бланкеман), возвращение к до-модерности (Б.Бланкеман), симптом кризиса, конца эпохи (Ги Скарпетта); постмодернизм л...определяют как исторический период и тип творчества, как литературное течение и как актуальную эпистему, его воспринимают как обновление, так же как и упадок, вырождение (Compagnon A. Les cinq paradoxes de la modernit. P., 1990. - Р. 164.). И хотя многие исследователи пишут об исчерпанности идеи постмодернизма, но, очевидно, это не совсем так, поскольку конец века отмечен внутренними трансформациями постмодернистской парадигмы.

Возникла версия лпост-постмодернизма (лafter-postmodernism), которая достаточно показательна и как эволюция постмодернизма, и как важная тенденция развития современной французской литературы. Пост-постмодернизм воскрешает субъект, переносит акцент с текстологической реальности на коммуникативную, реальность языка перестает быть основополагающей, лреанимируются смысл, значение, преодолевается кризис идентификации, смягчается примат лозначающего над лозначаемым, концепт Другой получает коммуникационную интерпретацию (а не рассматривается как бессознательное) и т.д.

А приключения приставки пост продолжаются. Е.А.Цурганова в предисловии к энциклопедии Западное литературоведение XXавека пишет: Характерно само переосмысление понятия пост, трактуемого теперь не столько как после (постмодернизм), но как некий пост, маяк, новая точка отсчета, означающая завершение, радикальное переосмысление бывшего ранее (Цурганова Е.А. Панорама западного литературоведения XX века / Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. М., 2004. - С.а20). Осмысление этой новой тенденции исключительно важно. Развитие современной науки о Хаосе, концепция самоорганизации порядка из хаоса вносят новые акценты в постмодернистское мироощущение, науку, которая, уже тотально не перечеркивая детерминизм, вынуждена оставить за ним некоторое - пусть незначительное - поле; открывая - в перспективе возможность сочетания классической науки и неклассической по принципу дополнительности. В диссертации детально изучаются изданные накануне коллоквиума К картографии современного французского романа (Сорбонна, 2002) Исследования романа второй половины века, в которых намечены основные тенденции развития современного романа: литература вписанная в историю своего времени, проблема легитимности сюжета, репрезентации реальности.

Традиции романного и романического, которые были разгромлены новым романом, текстуализмом, по-своему возрождаясь, обновляются в современной французской литературе, и их обновление нередко идет лизнутри произведений, чаще всего называемых лпостмодернистскими. Это позволяет по-новому взглянуть на полемику о невозможности новизны в постмодернизме, о путях преодоления кризиса французского романа в постмодернистской ситуации.

В разделе 4.2. Гротеск Р.Гари Пляска Чингиз-Хаима как предвосхищение постмодернистского романа изучается произведение великого мистификатора Ромена Гари - Эмиля Ажара, неисследованное ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении, в котором проявился провидческий дар писателя, лпредугадавшего (в 1967 г.) особенности мировидения и романную технику конца ХХ столетия. В хаотической композиции Пляски Чингиз-Хаима, фрагментарности, цитатном коктейле, в сближении бинарных оппозиций, между которыми устанавливается абсолютная эквивалентность, ибо в абсурдном мире уничтоженных ценностей все равнозначно и равноценно, - моделируется глобальный мировоззренческий кризис. Можно говорить об особой природе художественного текста Р.Гари, который предвосхищает принцип двойного кодирования в постмодернизме. Постмодернистские обертоны очевидны: уничтожается всякая возможность любого ля: персонажи создают друг друга и выясняется, что они созданы автором, который тоже является персонажем, - стирается грань между тем, кто создает текст, и тем, кто создан текстом. В романе прочитывается и смерть субъекта, и лкризис идентификации, и преодоление этого кризиса посредством Другого.

Аллегорическое повествование о судьбе человечества, пародийный комментарий к истории Второй мировой войны, философские раздумья о наступлении цивилизации на культуру, постмодернистская рефлексия о конце человека и человечества, воплощены в театрализованной манере повествования: мир-балаган в сценах и диалогах, лдураческая драма, бурлескная трагедия. Сочетание фактического трагического материала (геноцид, Освенцим) и гротескно-фантастического воплощения его создает особый эффект: трагический жизненный материал в гротескном преображении, по принципу коллажа вводимый текст, утрачивает однозначность, становится неким псевдодокументом в романном симбиозе Гари. Грань между реальной жизнью и литературным текстом лзатушевывается. В гротескных зеркалах Ромена Гари отразились идеи, художественный язык, мировидение, характерные для конца века. Интересен сам факт опережения.

В разделе 4.3. Роман-калейдоскоп А.Роб-Грийе В лабиринте: от модернизма к постмодернизму прослеживается своеобразие поэтики саморазрушающегося и лстановящегося текста, способы децентрации смысла, философия симулякров, поиск новых форм познания в неороманном художественном целом. Роб-Грийе поэтически воплощает один из тезисов раннего Р.Барта о необходимости лускользнуть от однозначно устойчивого смысла, дабы отречься от власти нормативных, агрессивных, ложных идеологических систем, мешающих увидеть картину мира в полноте всех ее смыслов. Важно понять, что, стремясь лосвободить текст из-под ига целостности (Барт Р. S/Z. М., 2001. - С. 34.), Р.Барт не изгоняет полностью из текста смысл, он утверждает, что смысл не должен стать определенным (однозначным), не должен загустеть, что в тексте должна быть лосмысленность (лdu sens), а не какой-то определенный смысл (лun sens). Причем эта осмысленность всегда является в тексте в процессе становления, в незавершенности. Музыка текста маячит Е неизреченным миражем,- писал Барт (Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989. - С. 543.). Роб-Грийе воссоздает в Лабиринте эту музыку неизреченного смысла во всей ее вариативности, текучести и вечной незавершенности. В работе изучается саморазрушающийся текст на уровне мифологического кода, кода реальности, текстовой игры, деконструкции шозизма, кинематографического кода, - и в то же время самопорождающийся и за счет названных структур, создающих в перекодировке элементов новый смысл, и за счет увеличения числа отражений, дублирования эпизодов, зеркальных отражений и т.д.; проанализирована организация творящего хаоса, которую можно интерпретировать и как манипуляцию лпорождающими темами, и как музыкально-вариативную, поэтическую организацию прозаического текста.

Роман представляется своеобразным переходом от модернизма к постмодернизму. Отказ от сюжета и персонажа становится концепцией смерти субъекта, автора и персонажа, ибо единственным героем становится самопорождающийся текст; шозизм трансформирован в поэтику симулякра как выражение философских позиций автора. Но следует видеть и своеобразие постмодернизма Алена Роб-Грийе. Специфика поэтики писателя позволяет Ц за реальностью текста - прозреть текучесть и многоликость реальной жизни, любого уходящего мгновения.

В разделе 4.4. Романы Жака Рубо как метатекстуальные чудовища (М.Гонтар): постмодернистский пастиш или пародийность? прослеживаются особенности романов Жака Рубо как классических постмодернистских творений: незначительность текста по сравнению с обилием примечаний автора, издателя, комментариев, авторских ремарок, межглавий, которые не являются авторскими отступлениями, а диалогами с читателем, рассуждениями о создаваемом романе. Текст постоянно комментируется, уточняется, опровергается, ставится под вопрос обилием информации и ее разнонаправленностью. Мир как хаос моделируется гиперхаосом повествования; композиция становится не просто рваной, она не только рассеивает текст, создавая гетерогенность повествования, она ближе к кинематографической технике клипа, создавая эффект лцаппинга (быстрого переключения каналов медиасферы); мелькающие фрагментарные изображения, в своей прерывистости, коллажности, различиях и повторениях художественно материализуют мысль о невозможности рассказать историю. В различных эпизодах романа прочитывается снятие постмодернистских бинарных оппозиций и игровая корректировка данного постулата; философское сочинение профессора Орсэлла ЭтЮмология, вызывает в памяти знаменитое делёзовское различАние (лdiffrence); иронически пародируется литературный процесс: появился новый роман, потом антироман, экс-роман, построман, затем появились лманро (научный роман), лмарон, а также морна и марно.

Но в отличие от постмодернистского пастиша с его нейтральностью, когда отсутствует как отрицание пародируемого, так и представление о возможности существования явлений, идей, не являющихся объектом высмеивания, постмодернистского пастиша с ампутированным сатирическим началом, лишенного смехаЕ (Джеймисон Ф. Цит. по кн.: Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. - С. 559), - в романах Рубо преобладает откровенно сатирическое начало в изображении разных сторон жизни общества, пародия на модные увлечения, ученые дискуссии, теоретические идеи. Жак Рубо недаром лоткрещивается от постмодернизма (в мемуарной книге Великий лондонский пожар). В его романах явственна чисто французская традиция озорства, изящной игры, яркой и многоуровневой смеховой стихии, эмоциональности, интеллекта. Они представляют собой скорее комический абсурд, в котором постмодернистские постулаты и игра с ними, их пародирование существуют в атмосфере веселой относительности бытия. Метатекстуальные чудовища Рубо могут восприниматься как забавные, легкие, и в то же время требующие вдумчивого чтения романы, пародирующие детектив и философские эссе, как современная интеллектуальная рефлексия о литературе и жизни.

* * *

В отличие от общеевропейского представления о том, что потеря субъективности - характерная черта постмодернизма, отличающая его от модернизма, о том, что личностное самосознание, индивидуальный стиль нивелируются в постмодернизме, представители французской литературы, зачисляемые в постмодернисты, демонстрируют многообразие и неповторимость индивидуальных стилей, авторских манер, литературных техник, так, что каждое их произведение являет собой неповторимую романную поэтику.

Осторожное отношение к всеядности термина постмодернизм, различная интерпретация феномена связаны с разнообразием художественных явлений, которые не сводятся только к эффекту цитации, пастишу, характерному для общеевропейского и американского постмодернизма представлению о мире как тексте, к борьбе с лтеррором репрезентации. Все реже трактуется во французской критике постмодернизм как концепт, обреченный на саморазрушение (Б.Бланкеман), и все чаще идет речь о преодолении кризиса постмодернизма изнутри самого постмодернизма - речь и о его эволюции, и о различных модификациях, и о перенесении акцента на коммуникативную, а не текстовую реальность, и о сложных соотношениях отталкивания и преемственности с модернизмом, и о многообразии вариантов перехода от модернизма к постмодернизму и т.д.

Субъективность, поэтичность отличает варианты французского литературного постмодернизма от общеевропейских. Своеобразие французского постмодернизма и в том, что в его литературных модификациях - неуловимых и неопределенных - можно увидеть скорее ранее предвестие постмодернизма, многочисленные варианты перехода от модернизма к постмодернизму, многоуровневую игру с постмодернистскими категориями, симбиоз модернизма с постмодернизмом, тот принцип черепицы в их взаимодействиях, о котором сейчас много пишут, чем классический общеевропейский постмодернизм, ибо даже метатекстуальные чудовища воспринимаются неоднозначно.

В главе 5. Минималистский роман изучается своеобразие минималистского романа как нового эстетического феномена современной французской литературы, варианты романной модификации в произведениях Ж.Эшноза и Ж.-Ф.Туссена.

В разделе 5.1. Обновление литературы 80-90-х гг. Специфика лвозвращений идет речь о небывалом подъеме, обновлении французской литературы последних десятилетий, о каскаде возвращений романа, сюжета, истории, реальности и о своеобразии этих возвращений в разных вариантах минималистской прозы. Художественные процессы рубежа XX-XXI вв. оказались несводимыми к постмодернизму. Новые эстетические тенденции и литературные формы растворили, преодолели, синтезировали, соединили в себе по принципу симбиоза художественный опыт модернизма, неореализма, постмодернизма. Одной из таких новых романных форм является минималистский роман. Термин достаточно условный, отвергаемый многими из тех писателей, которых критика считает минималистами, в частности, отвергаемый Жаном Эшнозом: Понятие минимализма в литературе мне кажется таким же существенным как понятие постмодерности: т.е. близким к нулю (лproche de zro) (Echenoz. J. Entretien avec Argan et de Montrmy / Jeunes auteurs de Minuit. Amsterdam-Atlanta, 1994). Творчество минималистов, которое уже активно изучается французским и американским литературоведением, рассматривается не как литературное течение, а скорее как лотправная точка индивидуальных поисков, как определенный модус вопрошания (Schoots S.P. Passer en douce la douane. LТcriture minimaliste de Minuit: Deville, Echenoz, Redonnet et Toussaint. - Leiden, 1997), но прежде всего как возвращение к рассказу (Blanckeman B. Les rcits indcidables: Jean Echenoz, Herv Guibert, Pascal Quignard. P., 2000) что вообще характерно для французской литературы последних двадцати лет.

Специфика возвращений, обновление и модификация романных форм - важнейшая проблема современного французского литературоведения, ибо очевидно, что каскад возвращений не означает возврата к традиционному повествованию, недаром Доминик Виар замечает, что все эти возвращения, чтобы отвернуться (Viart D. Le Roman franais au XX sicle. P., 1999. - Р. 127): отсутствует линейная последовательность повествования, причинно-следственные связи. Кроме того, говоря о возврате к персонажу, линтриге, сюжету, лреальности в произведениях минималистов, следует отметить, что в большинстве случаев персонаж, линтрига, сюжет, реальность представлены сквозь призму литературы, кино, живописи, т.е. через другие изображения реальности, - они вторичны, и часто отсылают не к реальности, а к другим изображениям. Повествование становится гибридным: реальность и возвращается, и дереализуется, авторское слово способствует восстановлению реальности и ставит ее под мучительный вопрос. На авансцену современного романа снова возвращается сюжет, но он не похож на традиционный. Сюжет стал частным, фрагментарным, гипотетичным, недостоверным, переменчивым, неясным. Создавая произведения по видимости близкие к реалистическим, минималисты ведут постоянную игру с романом, с реальностью, с языком.

Игровое пространство минималистского романа несет в себе и воспроизведение стереотипов культуры, и их разрушение, игровое переосмысление, - т.е. моделирование в е р о я т н о с т н ы х, возможных смыслов, значений, жанров. Минималисты и продолжают неороманную традицию разрыва, и заново лоткрывают традиционные повествовательные элементы, которые были лотброшены неороманистами (листорию, персонаж, сюжет). Реальность оказывается в их произведениях и воспроизведенной и симулякровой.

В разделе 5.2. Игра с романной техникой массовой литературы: лпереоткрытие вымысла в романах Жана Эшноза рассматривается гибридная романная форма, в игровом пространстве которой опора на реальность, использование внутрижанровых возможностей массовой литературы, код массовой и немассовой литературы не синтезируются, а взаимоосвещаются, а иногда и взаимопародируются.

Элементы массовых жанров, романная техника массовой литературы, которая возродила по-своему листорию, линтригу, персонажей, - при перенасыщении, при создании гиперпространства эшнозовского романа, приглушая детективную историю и интригу, обнаруживает креативность жанра в создании новых форм, и прежде всего воссоздает радостное удивление всемогуществом вновь вернувшегося в литературу воображения; игровой атмосферы, которая через зеркальные ситуации, эхо-переклички, ложные ходы, откровенный абсурд, жонглирование словом погружает нас не только в неопределенную, но и в озорную стихию эшнозовского письма. Создавая реальность, лисчезающую в ее игровых вариациях массовых литературных и кино-жанров, - Эшноз дереализует реальность, превращает ее в симулякровую. Но в игровой стихии романа уничтожается любая однозначность: реальность, обращенная в штамп, дереализованная, становится симулякровой, но симуляция, в свою очередь, становится референтом реальности, порожденной современным виртуальным миром.

Играя с романной техникой массовой литературы, с феноменом массового, Эшноз создает новую оригинальную модификацию романной формы: лроман-матрешку (лpoupe-gigogne), роман с двойным действием, как считает сам писатель; и как сказали бы мы, роман-ловушку, в котором, якобы разрушая детективный жанр, Эшноз обнаруживает его гибкость, емкость и пластичность, восстанавливает в своих правах и своем торжестве воображение как неотъемлемую часть художественного творчества.

В разделе 5.3. Своеобразие топоса симуляции в романе Ж.Эшноза Высокие блондинки детально анализируется роман Эшноза как рефлексия о возможных способах репрезентации реальности в контексте современных представлений о соотношении художественной реальности текста и реальной действительности; игра с реальностью, когда, признавая ее существование, писатель дублирует ее в системе репрезентаций, дереализовывает; репрезентируя современное лобщество-спектакль, лобщество-цирк и социальные мифосистемы, создает симулякры, не отрицая отсылки к реальности, и разрушает их; стирает грань между реальной жизнью и многочисленными дублями и симулякрами.

Не возвращаясь к традиционному реализму, пародируя невозможность репрезентации, которую провозгласил новый роман, Эшноз, репрезентируя реальность через лохлажденный штамп кино-телевидения, умножая репрезентации, стирая грани между реальностью и репрезентациями, дереализовывая реальность в потоке бесконечных дублей, создает особый симулякр, не отрицая отсылки к реальности. Это не бодриаровский симулякр, который дает картину все связи с какой бы то ни было реальностью (Baudrillard J. La prcession des simulacres / Baudrillard J. Simulacres et simulation. P.: Galile, 1981. - Р.17). Минималисты исходят из менее статичной, не столь однозначной, более многоплановой модели, предложенной Линдой Хатчен, канадской исследовательницей, примиряющей полярности: в игровом пространстве минималистов репрезентация и симулякр - во всевозможных игровых трансформациях - представлены в некоем пути к референции (Hutcheon L. A Poetics of Postmodernism: History, Theory, Fiction. -New-York: Routledge, 1988). Грань между репрезентацией и симуляцией становится очень тонкой. Проблема репрезентации решается Эшнозом с самых современных позиций как форма познания мира, лоткрывающая пространство вымыслу (П.Рикер).

Гибридный роман Жана Эшноза является современным и актуальным романом, воплощающим одну из важных тенденций времени: и как возможный способ репрезентации реальности, и как зарождающийся первофеномен жанра (М.Бахтин).

В разделе 5.4. Роман-метафора Ж.Эшноза Один год рассматривается эшнозовское лпереоткрытие реальности в метафорическом преображении, когда условно-метафорическая форма, пронизывая все уровни романа, в своей созидательной функции становится средством познания мира, а лроман-метафора - рефлексией о современности.

В разделе 5.4.1. Актуализация метафоры в современной литературе обосновывается модификация эстетической парадигмы нового времени, актуализация условных форм в литературе ХХ в., особая функция метафоры в романном мышлении ХХ-ХI вв. В эстетическом преображении реальности начинает доминировать выразительность, концептуальность, условные формы, среди которых особая роль принадлежит экспрессивности метафоры как лпервостепенно важной форме человеческого мышления (В.Е.Хализев). Пронизывая все уровни произведения, становясь структурообразущей, запечатлевая проблеск бесконечного в ограниченном, - метафора преобразует романный мир в метафорическую реальность, воплощая то невыразимое, экзистенциально-онтологическое, что невозможно воплотить, не прибегая к метафорической форме. В произведениях XX века метафора становится субстанциональной, она превращается в героя поэтического действа (Хосе Ортега-и-Гассет), она творит и первооткрывает новый мир.

В разделе 5.4.2. Специфика условно-метафорической романной формы Ж.Эшноза изучается поэтика лускользающей реальности метафорического романа Один год, в котором метафора призвана лудержать и выразить современную реальность. Эшноз обращается к живой повседневной социальной неустойчивой реальности и поэтически репрезентирует ее; и эта поэтическая репрезентация в условно-метафорической форме превращает бытовую социальную прозаическую действительность - в экзистенциально-онтологическую, спасая ее от эрозии. Эшноз соединяет в романе в единое целое опустевшие территории, фантомные личности, лрасползающийся сюжет, жизнь социальных низов, нищету и голод, брожение номад в бездомном мире, - хаос современного мира масок и исчезнувшей идентичности, - и художественно преодолевает этот хаос творящим словом. Конечно, это очень далеко от классического определения метафоры. Но функция метафоры в романе Один год именно такова. В романе идет речь о современной дегуманизированной реальности, представленной во многом с позиций интуитивно постигнутых открытий и гипотез современных естественных наук, современной философии, психологии. Эта реальность непривычна, по видимости - неправдоподобна, маловероятна, в ней стерты грани между реальностью и фикциональностью. Миметически эта новая реальность невыразима. И в поисках немиметического языка, обращаясь к метафорической форме, Эшноз пытается выразить эту новую реальность, сопротивляясь ее ускользанию. И происходит метаморфоза: не уходя от своей неустойчивости, действительность обретает новый смысл в своей метафорической сущности; и метафора становится способом активного познания мира, ибо она не лотражает мир, а творит, созидает. Принимая многие современные постулаты, ведя диалог с постмодернизмом (лномада, ризома, детерриториализация и т.д.), сопротивляясь эрозии человека, смысла, Эшноз в условно-метафорической форме лостанавливает ускользание, и, возвращая мир к экзистенциально-онтологическим ценностям, предлагает свою версию трактовки вечных проблем переходных эпох.

Раздел 5.5. Транзитная форма романа Ж.Эшноза Я ухожу: от постмодернизма к новым берегам посвящен анализу мерцающей эстетики Эшноза: между модернизмом - реализмом - постмодернизмом - минимализмом и новыми непредсказуемыми будущими эстетическими системами, воплощающей романную модификацию, которую можно определить как лроман-транзит. Вбирая опыт мировой культуры и в игровом контексте переосмысливая его, кристаллизуя принципиально новые тенденции, взрывающие линейно понимаемую преемственность традиций, детерминированность, делая акцепт на становлении, а не бытии, современная литература прорывается к новым, неизведанным путям развития, непредсказуемым литературным формам, к новым идеям и новому видению мира, часто художественно моделируя философский опыт трансгрессии. Эта тенденция воплощена в романе Ж.Эшноза Я ухожу. Эшноза привлекают явления, факты лперехлестывающей через край реальности, предельной, лирреальной реальности, противостоящей устоявшейся, нормативной. Продолжая и в этом романе игру с реальностью, Эшноз тоньше, разнообразнее и многограннее оттачивает приемы и способы этой игры: не традиционный мимесис, не симулякровая действительность, не репрезентация через другие репрезентации, но особое слияние документальности и полета авторского вымысла, при котором автора более, чем когда-либо влекут якобы неправдоподобные имена, события, города, якобы фикциональные, но реально существующие. Каноническое представление о реализме не просто расширяется и трансформируется, оно как бы доходит до своего крайнего предела.

Все элементы романной поэтики писателя преодолевают пределы: художественное воплощение лнаступления цивилизации на культуру, воссозданное в предельно заостренной трансгрессивной форме (исчезновение культуры северных народов, лисчезновение старого Парижа); воплощение проблем современной урбанизации - стирание граней между столицей и пригородами; художественное преломление проблем глобализации - прозрачность таможен; лизбыточный реализм Эшноза, преодолевающий свои пределы; - скрещение потребительского быта и бесконечно процессуального Бытия; лпричудливое скрещение (М. Фуко) реализма, модернизма, пост-постмодернизма, минимализма и намечающиеся новые перспективы, не вытекающие линейно из этого скрещения.

Эшнозовское расширение реальности - его неупорядоченная взъерошенная реальность, в которой маскоподобные шозифицированные персонажи и лочеловеченные вещи сосуществуют в неком неконтролируемом движении; лисчезающая реальность с ее лдрожащим смыслом (Р.аБарт), с ее избыточным реализмом, ломающим пределы общепринятого, - может быть интерпретировано как художественный опыт трансгрессии. Это не лвыскальзывание из реальности (П. Лепап), а творение некой иной художественной реальности, - отсюда соединение тотальной импровизации и документальности, предметности, сближение удаленных элементов реальности, эшнозовская ирония, скрещение различных романных форм, эссеистики, приемов джазовой музыки. В романе Эшноза видится эстетический прорыв за пределы известных художественных форм.

В разделе 5.6. Модификация историко-биографического жанра в минималистском романе Ж.Эшноза Бежать идет речь о современной вариации историко-биографического жанра, о романном свидетельстве времени, не сводимом к традиционной эстетике реализма. История, политика, реальная жизнь во всей ее конкретике никогда не были так тесно связаны между собой в художественном мире писателя. Немецкая оккупация Чехословакии, советские танки в Праге, манипуляция человеческой жизнью в партийных целях, судьба национального героя воссозданы нагнетанием всем известных обстоятельств, объективных фактов при кажущемся бесстрастии и отстраненности безымянного повествователя, и в то же время окрашены горькой ироничностью. Казалось бы, исторический роман, биографический роман, роман воспитания и испытания, казалось бы, реалистический роман. Но, вбирая и трансформируя элементы традиционных романных жанров (уже не играя ими, как в ранних произведениях), писатель создает романизированную историю, вопрошание исторического прошлого и дня сегодняшнего, раздумья о том, чт есть история, национальный герой. Пока ведутся дискуссии о постмодернистском, модернистском видении мира писателя, о том, создает ли он виртуальную действительность, симулякровую, пародию ли на реализм, на традиционные жанры, Жан Эшноз создает новую романную форму, которая позволяет говорить о модификациях внутри реалистической эстетической системы в духе XXI века, - неореалистический роман Эшноза свидетельствует о непрестанных художественных поисках автора.

В разделе 5.7. Философская сказка по-туссеновски исследуется игровая трансформация жанра философской сказки в произведениях Туссена, создание свободной романной формы, диалог столетий о человеке, сознании, мире, философия смеха в романах Туссена, проблемы реальности, времени, вечности в игровом мире писателя.

Раздел 5.7.1. Интерпретация произведений Ж.-Ф. Туссена во французской литературоведческой науке представляет собой краткий обзор неоднозначности, противоречивости интерпретаций творчества Туссена во французском литературоведении. Творчество Туссена рассматривают как постмодернистское Г. Альварес, Р.А. Кризо, П. Брюнель, И. Леклерк, М. де Рабоди, М.Гонтар; Б.Вестфаль считает, что романы Туссена демонтируют симулякр, С.Берто сближает произведения Туссена с постмодернистскими, А.Надо рассматривает их как чисто развлекательные и т.д. Очевидно, это связано с неоднозначностью романов писателя, концептуальностью, с обилием символов, которые могут пониматься с философских позиций, с точки зрения точных наук, а могут восприниматься и в общем контексте игровой формы романов, соединяющих современную проблематику, опыт мировой культуры, философию с карнавально-смеховой стихией повествования.

В разделе 5.7.2. Смеховая палитра романов писателя прослеживается многоаспектность смеховой палитры романов Туссена, функция лнизового гротеска, карнавально-смеховой стихии, постижение мира через философию смеха. Комизм, насмешка, бурлеск, карнавально-смеховая стихия, гротеск, сострадательная смеховая тональность, развлекательный смех - ирония Туссена высмеивает, профанирует, сомневается в истинности банальной симулякровой действительности, лиспытывает ее, и, выявляя относительность всего сущего, дарит некую надежду. Смех Туссена не столько обличителен, сколько является попыткой осознания реальности, своеобразной философской категорией, с позиций которой, - как писал когда-то М.М.Бахтин, - можно было бы... осмотреться в мире по-новому, а также средством размягчить каменный плен реальности. Еще Платон утверждал, что ирония - прием познания истины, и в романах Туссена смеховая стихия лиспытывает и вопрошает современный мир. И в этом процессе лвопрошания мира слышится лэхо голосов С.Беккета, А.Роб-Грийе, Флобера и Перека, Кафки и Камю, философской повести XVIII века и Паскаля. Причем, духом Паскаля, диалогом с ним, постоянными намеками на Мысли Паскаля, переосмыслением их, аллюзиями на них проникнуты все произведения писателя.

В разделе 5.7.3. Философский диалог: Туссен - Паскаль высказывается мысль о близости многих идей Паскаля ХХ веку и о том, что роман Туссена - эта попытка осмыслить и воплотить паскалевский парадокс пространства изоляции (М.Фуко) и транзитного пространства, покоя и вечного бега в никуда, пустоты пространственной и духовной, исходя из реалий и сознания человека конца ХХ - начала ХХI столетия. Туссеновский мыслящий тростник, осознавая призрачную свою свободу, разлад с миром, с самим собой, не ропщет, не протестует. Его отношение к миру определено философией лостранения. Туссен, используя низовой гротеск, освещая лдумы в туалете своего героя, пародирует Паскаля, но пародия не носит абсолютного характера именно потому, что ассоциации с паскалевским Человек сотворен, чтобы думать, возникают в карнавально-смеховой стихии романа, где смеховое и серьезное постоянно смещаются, лотелеснивание и философское раздумье лзаменяют друг друга. Цитата из Мыслей Паскаля об листочнике всех наших бед и о том, что уже ничто не способно нас утешить, вводится как отдельный фрагмент в роман В ванной комнате. Автор, играя с читателем, приводит слова французского мыслителя на английском языке, иронически очуждая их, и это подчеркнутое, вторичное очуждение, ибо сама по себе цитата, введенная в текст произведения писателя другого столетия, уже очуждена. Цитата из Мыслей Паскаля не комментируется. Но и данный роман, и роман Фотоаппарат представляют собой развернутый комментарий мысли Паскаля, своеобразный диалог столетий о человеческом уделе.

В разделе 5.7.4. Философский диалог: Туссен - Вольтер обосновывается специфика туссеновского романа как вариации-игры с философской сказкой ХVIII века. Своеобразие туссеновского лестественного человека в том, что это Простодушный и Посторонний лэпохи пустоты, эпохи кича: наивный, отчужденный от потребительской цивилизации, живущий в ванных комнатах и телефонных будках, и сросшийся с потребительской цивилизацией, и неумелый, бегущий от нее, и пытающийся научиться жить. Под покровом серьезно-смехового, забавного повествования, обращаясь к современной банально-клишированной реальности, играя с читателем, гиперболизируя, пародируя, заостряя реальные факты, события, явления жизни, писатель вскрывает их неистинность, их симулякровый характер и вопрошает в духе просветительских исканий: Что есть человек?, Что есть реальность?, Что есть истина, смысл?. В романах Туссена пародия многослойна: любовно-авантюрный роман вырождается в симуляцию как любви, так и авантюры; роман путешествий становится романом симуляции путешествий, ибо бег на месте героя во всевозможных средствах передвижения завершается затворничеством в ванной комнате, телефонной будке; но с другой стороны, существование героя то в транзитных зонах, то в зонах изоляции, как и в целом само существование героя, не просто продолжает вольтеровскую полемику с лфилософией оптимизма, но луничтожает эту философию, впрочем, как и лфилософию пессимизма, ибо в своем прозрении нестабильности и относительности мира, туссеновская философская сказка эпохи симулякров позволяет еще на что-то надеяться. Бесспорно, что туссеновский скепсис углубляется (по сравнением со скептической позицией Вольтера), но очевидно важно учесть, что Туссен живет не в эпоху опровержения лнеистинной идеи, а в условиях популяризации постмодернистского феномена невозможности истины, и его лмедитативные вопрошания тоже по-своему становятся снарядами, пущенными в современный мир.

В разделе 5.7.5. Внепространственные значения туссеновского пространства раскрывается соотношение лтранзитного пространства, пространства изоляции и безграничного пространства воображения как новый способ освещения психологии героя.

Реальное пространство в романах Туссена, как сказал бы Ю.М.Лотман, становится лязыком, на котором выражаются разнообразные внепространственные значения (Лотман Ю.М. Символические пространства / Внутри мыслящих миров / Семиосфера. СП-б, 2000. - С.а320). И, прежде всего - отсутствие Дома, лопор и в самой жизни и в сознании героев, нестабильность их существования в нестабильном мире, в котором они - посторонние. От абсурдного мира, замершего в беге, от транзитного разомкнутого пространства герой бежит в замкнутое пространство телефонных будок и ванных комнат как в лубежище, спасение от жизни симулякровой, ненастоящей. Но бегство в пространство изоляции - не только протест героя, но и очередная иллюзия, ибо замкнутое пространство за стеклом также нестабильно и лишено лопор, и является такой же симуляцией жизни и свободы, как разомкнутое транзитное пространство. Безграничное и спасительное пространство мысли становится очередным симулякром, прежде всего потому, что возможность мысли для героя связана с изолированным пространством, ассоциируется с ним; из кабин и будок мысль обращена к экзистенциальным проблемам бытия, но возможна лишь за стеклом будок и кабин; и потому что сам герой, ощущает искусственность замкнутой мечты: je simulais une autre vieЕ (р. 125), и потому, что в контексте романов Туссена пространство мысли - изолированное пространство за стеклом - расширяется и трансформируется во всеобъемлющее пространство Мира-Аквариума, где уже нет места мысли.

Как последователь Паскаля, Туссен поет гимн человеческой мысли, как человек XXI в. соединяет дифирамбическую тональность со смеховой стихией, создает беллетризированный трактат о психологии мысли: ее процессуальности, лпотоке, неуловимости, невозможности ее лсхватить и тем более Ц сформулировать.

В разделе 5.7.6. Проблемы Реальности, Времени, Вечности в романах Туссена выясняется, как, трансформируя реальность, Туссен творит ее многоликую и многозначную целостность, используя многообразие романных способов ее созидания в атмосфере относительности всего сущего. Проблема соотношения с реальностью - одна из наиболее важных в художественном мире Ж.-Ф.Туссена. Являются ли его романы репрезентацией реальности, лэффектом реальности, лреференциальной иллюзией, ее лотблеском, созданием гиперреальности, игровой ее трансформацией, пародией на реальность? Детальные описания французской провинции читаются как традиционно реалистические картины. Мир, воспринимаемый через стекло кабин, будок, иллюминатора боинга, напоминает некий фильм, просматриваемый повествователем, т.е. репрезентируется не сам по себе, а преломленным через другие репрезентации. Гиперреальность рождается в нагнетании банальных сцен, вещей - клишированных, стереотипных. Постоянное упоминание декораций, театральных декораций, макетов, лопереточных колоннад, лискусственного озера, имитация путешествий, имитация любви, имитация философских рассуждений в туалете, транзитный мир высоких скоростей в хаотичном движении, мир за стеклом, мир-аквариум, в котором жизнь лразделывает персонажей как осьминогов, - это бездуховная современная симулякровая реальность. Карнавально-смеховая стихия романов в своей амбивалентности смягчает односторонность оценок и суждений. Отказываясь от рационального объяснения причинно-следственных связей, от линейной композиции, традиционного изображения психологии героя-повествователя, Туссен разрушает или ставит под сомнение репрезентацию реальности. Но по духу своему произведения писателя необыкновенно близки современной реальности, ибо проникнуты ощущением неоднозначности, неопределенности, случайности, и смеховая стихия романов только подчеркивает нестабильность всего сущего.

В философскую сказку Туссена входит медитация: вопрошание о миге - времени - Вечности. В художественной ткани романов все эти категории текучи, парадоксально взаимосвязаны и относительны. Но при всем ироническом отношении к настоящему, Туссен в процессуальности настоящего прозревает его связь с сущностным, Вечным, - во всяком случае, оставляет такую надежду.

Философское вопрошание, облеченное в серьезно-смеховую форму, растворенную в самой манере повествования, когда философия находится везде и как будто нигде - становятся жанровой составляющей той особой романной формы, в которой неотделимы реальность потребительской цивилизации, современная эпоха симулякров, экзистенциальная безысходность человеческого удела, модернистское отчуждение, постмодернистские техники, беллетризированный трактат о психологии мысли, пародия, философская рефлексия, и которую можно назвать минималистской философской сказкой по-туссеновски. Трагическая модернистская тема абсолютного отчуждения решается в серьезно-смеховом аспекте, но трагические ноты различимы и в подтексте и в тексте романов. Можно утверждать, что в исследуемых романах модернистские и постмодернистские техники представлены в том характерном для современной литературы принципе черепицы, о котором пишет французский исследователь Марк Гонтар (Gontar M. Le postmodernisme en France. Op. cit. - Р. 293).

* * *

Многие исследователи рассматривают минималистический роман сквозь призму влияния постмодернизма. Но, хотя творчество минималистов принадлежит лэпохе постмодерна, очевидно, что это новый эстетический феномен. Играя с традиционным романом, с новым романом, с постмодернистским текстом, репрезентируя реальность немиметическими средствами, минималисты вписываются в общую современную тенденцию плюральности, толерантности. Переоткрывая романную форму как вероятностную, процессуальную, игровую, минималисты создают новые варианты современного французского романа. Наследник лэпохи подозрения и постоянно ведущий с ней диалог, вопрошающий ее, ностальгирующий по национальным традициям и пародирующий их, - минималистский роман - в переходном характере своем - прорывается к новым неизведанным эстетическим горизонтам.

В главе шестой Меняющийся облик французской литературы последнего десятилетия идет речь о продолжающемся поиске новых романных способов повествования, анализируются новейшие тенденции в современной французской литературе, обновленный романный синтез, впитавший традиции классической литературы, модернистские, постмодернистские, минималистские.

В разделе 6.1. Джазовая партия М.Фермина: роман Бильярд блюз детально исследуется мастерство М.Фермина в воплощении языка джаза, его лексики, синтаксиса, синкопированных каденций, меланхолии блюза, динамизма и экспрессии свинга в вербальном дискурсе: в повторах и вариациях, фрагментарной композиции, фонетических играх, ритмике, лнапряженности текста романной импровизации. Своеобразным ответом на ставшее сакраментальным утверждение о том, что лрассказать историю в XX веке невозможно, стал поиск новых нетрадиционных способов повествования. Эстетика джаза в ее словесном воплощении создавала новые возможности, варианты нового способа рассказать историю, отталкиваясь от классической структуры рассказа, разрывая с ней, дробя ее, взрывая, выходя за ее пределы, трансформируя говорящий текст в текст-джаз. Рождающееся под пером Максанса Фермина многоаспектное алинейное единство по своей многогранности, насыщенности, исторической конкретике, по своей экзистенциальности, динамической напряженности, непредсказуемости пространственно-временного движения позволяет говорить о модифицированной романной форме, своеобразие которой в том, что она во многом является словесным эквивалентом свободной джазовой импровизации.

В разделе 6.2. Синтез слова и музыки в романе М.Фермина Черная скрипка изучается особая романная модификация, созданная писателем, - роман-опера, язык оперы в романе, а также специфика интертекста как сотворчество с новеллой Гофмана. Детальный анализ поэтики романа убеждает в том, что Черная скрипка - современный роман Ц романтическая опера - музыкальная драма, синтетический род искусства. Роман столь близок музыкальному звучанию, мелодические партии столь очевидны, что можно говорить о лязыке оперы в романе: о вокальной музыке (арии, речитативы, ансамбли), оркестровой музыке (пролог, финал), о развитии драматического действия, образующих нерасторжимое музыкально-драматическое целое.

Изучаются традиции гофмановской концепции романтической оперы, оперного синтеза, столь очевидные в романе, прослеживаются основные музыкально-драматические мотивы, мелодические линии, общая структура романа-оперы, анализируется манера авторского повествования, близкая напевной декламации, являющаяся аналогом свободного речитатива, занимающего значительное место в опере, сольные партии. Романное начало - история Венеции, оккупированной Бонапартом, вырождение древнего рода Ференци, судьбы романтических героев, воплощено как модуляции в родственную тональность, воссоздающие общую атмосферу романа-оперы.

В Черной скрипке М. Фермина прослеживается интертекстуальная связь с новеллой Гофмана Советник Креспель, которую часто переводили, давая ей иное название Ц Кремонская скрипка. Но это не обычный интертекст, не литературный отклик на новеллу Гофмана, не ироническая интерпретация ее, не лосовременивание новеллы. Черная скрипка Ц скорее сотворчество, как понималась эта категория в романтической эстетике. В ХХI веке, когда виртуальный мир все больше теснит человека, тема самоценности человеческой личности обретает остро актуальное значение. От романтической новеллы Гофмана Кремонская скрипка, уже предвещавшей опасность вытеснения человека механизмом, но верившей в человека, в победу святого искусства - к современной версии - Черной скрипке - символу общества симуляции и подобий, противопоставляющему механическое совершенство истинно человеческому началу.

В разделе 6.3. Роман приобщения Кристиана Бобена Все заняты исследуются особенности бобеновского романного синтеза; традиции Рабле, Сервантеса, Вольтера, их модификации, функции, особенности интертекста. Бесспорно, это не классический романный жанр: отсутствует линейность повествования, причинно-следственные связи, за счет фрагментарности нарушается классическая целостность повествования, нет традиционных характеров. Интертекстуальность не уничтожает понятие традиции как в постмодернистских представлениях: интертекст Бобена - не постмодернистская лпрививка (Ж.Деррида), не лэхокамера (Р.Барт), не диалог различных видов письма, это лпамять культуры (Ю.М.Лотман), обогащающая, расширяющая, дополняющая авторскую мысль, переосмысление, высечение новой мысли. Форма повествования моделирует современную версию нового всеединства, когда время центрирующих структур уходит. Но, в отличие от постмодернистских представлений, - бобеновский лроман приобщения - лирико-философская сказка о дарованной миру святыне: беспредельной жизни в вечном творении, радости и поэзии Ц моделирует версию нового всеединства как множественности Уникального, Неповторимого.

* * *

итература последнего десятилетия с ее лиризмом, погруженностью в мир, в быт, с ее высокой духовностью, полнотой жизни, идей всеединства, впитав опыт романной поэтики XX и XXI столетий, трансформируя романтические идеи, ставшие межжанровым компонентом современного художественного синтеза, создает новые романные формы: роман - джаз, роман - опера, роман приобщение, свидетельствуя о возвращении к обновленным национальным традициям французского романа и о созидании новой эстетики, обращенной в будущее.

В Заключении подводятся общие итоги исследования.

Развитие современного французского романа, воплощая многообразие эстетических концепций мира и человека, представляет собой динамичный, сложный, многоуровневый процесс, характеризующийся длинными линиями (С.Небольсин) разветвляющихся традиций (национальной культуры, европейской, мировой), взаимодействующих неоднозначно и неповторимо индивидуально в творчестве каждого писателя с различными направлениями экспериментальных поисков XX-XXI вв.

Французский роман переходной эпохи в непрестанных художественных исканиях, обновлении искусства романной прозы, романно-структурных новообразованиях, в неисчислимых модификациях романной формы, в многочисленных формах концептуального романного синтеза, синкретизма, симультанности, остается ведущим жанром и выражением века (Т.Элиот).

Обновление языка современной романной прозы ярко проявляется в новых романных сложно-структурных образованиях, которые (несколько условно, по доминирующему принципу) можно назвать: лроман - эссе, лроман - дневник, лроман - лоткрытая притча, лроман - джаз, кино - роман, роман - трагифарс, лроман дознания, лроман -опера, лроман - крик, лроман - метафора, лроман - медитация, роман - калейдоскоп, роман приобщения, лроман - лтранскрипция классического произведения, роман - миф, лигровой роман, лирический роман, лроман - субъективная эпопея, лирический роман - сказка для взрослых, роман - вопрошание, роман - транзит, лроман - современная философская сказка, роман-поэма; варианты нового психологического повествования; множество полижанровых, межжанровых форм обновленного романного повествования; неореалистический роман; варианты литературного постмодернизма; минималистский роман; традиционное романное повествование во всем его многообразии, вариативности, обновлении; зарождающиеся формы культурологического романа.

В многоголосом и контрапунктном звучании разнонаправленных тенденций, сосуществующих по принципу антиномичной дополнительности, в их комбинаторной бесконечности, объединяясь и диссонируя со многими формами традиционного и обновленно-традиционного повествования, кристаллизуется мультиверсум современного французского романа - в становлении романных форм; в синтезе и ветвлении различных художественных систем в пределах ОДНОГО открытого художественного целого; в доминировании или равнозначности тех или иных художественных тенденций, семантической многоуровневости и многомерности, в переходности на разных эстетических уровнях межжанровых структур, в их открытости в будущее. Мультиверсум современного французского романа как эстетический и культурологический феномен, диалогическая рефлексия века о самом себе, о проблемах Бытия, Становления, Субъекта, как альтернативная форма ПОЗНАНИЯ: поэтического, философско-художественного познания.

Воплощая изменение романного мышления, новую художественную реальность времени, кристаллизуя новые творческие ориентиры - во всей сложности их отталкивания-взаимодействия с романным искусством первой половины ХХ в. и мировым художественным опытом романа, вопрошая настоящее, - становящийся мультиверсум современного французского романа переходного времени обращен в будущее, прозревая эстетические модификации, новые тенденции развития словесно-художественной культуры.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Монографии

1. Шевякова Э.Н. Поэтика современной французской прозы. М.: МГУП. 2002. -
226 с. (12, 8 п.л.).

2. Шевякова Э.Н. Современная французская проза рубежа веков: модификация романной формы. М.: МГУП. 2009. - 592 с. (28,1 п.л.).

Научные статьи и материалы докладов

3. Шевякова Э.Н. Метаморфозы романного художественного мышления во французской литературе конца XX столетия // Вопросы филологии. 2006, № 1 /22/. - С.а193 - 197. (0,58 п.л.).

4. Шевякова Э.Н. Поиск новых форм интеграции духовного опыта во французской литературе конца XX столетия // Вопросы филологии. 2004, № 2 /17/. - С. 137 - 143. (0,8 п.л.).

5. Шевякова Э.Н. Лабиринты зеркал Алена Роб-Грийе: поэтика целого на основе дисгармонии // Вопросы филологии. 2002, № 3 /13/.- С.70-79. (1,3 п.л.)

6. Шевякова Э.Н. Освоение романтического художественного опыта в современном французском романе // Вопросы филологии.1999, № 1.-С.82-89. (0,9 п.л.).

7. Шевякова Э.Н. Особенности постмодернизма во Франции. // Вопросы филологии. 2009, № 2 (32), - С. 68 - 74. (0,7 п.л.).

8. Шевякова Э.Н. Парижское издательство Minuit и его автор Жан-Филипп Туссен // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2009. № 6. Ц С. 165-170. (0,3ап.л.).

9. Шевякова Э.Н. Становление поэтики исповедального романа в раннем французском романтизме // Вопросы филологии.1999. № 3. - С.93-100 (0,96 п.л.).

10. Шевякова Э.Н. Презентация книги Западное литературоведение XX века: Энциклопедия. М. Intrada, 2004. // Вопросы филологии. 2005. № 1 /19/. - С.а106-109. (0,4 п.л.).

11. Шевякова Э.Н. Еще один шаг в Пушкину // Вопросы филологии. 1999. №а2. - С. 70-74 (0,5 п.л.).

12. Шевякова Э.Н. Антипсихологизм - гибель психологизма или рождение новых форм психологического повествования? // IV Международная научная конференция Язык, культура, общество. Пленарные доклады. 2007. М.: Московский институт иностранных языков, Российская академия лингвистических наук, Институт языкознания Российской академии наук, научный журнал Вопросы филологии. - С. 147-155 (1,1 п.л.).

13. Шевякова Э.Н. Гетевская идея всемирной литературы и современная культурная глобализация // V Международная научная конференция Язык, культура, общество. Пленарные доклады. 2009. М.: Московский институт иностранных языков, Российская академия лингвистических наук, Институт языкознания Российской академии наук, научный журнал Вопросы филологии - С. 163-167. (0,6 п.л.).

14. Шевякова Э.Н. Долгое эхо романтических идей // Романтизм. Вечное странствие. М.: Наука. 2005. - С. 344-374 (2,2 п.л.).

15. Шевякова Э.Н. Экспериментальный роман Луи Арагона: предощущение нового типа мышления // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Первые Андреевские чтения. М.: Экон-информ. 2003.- С. 112-117 (0,5 п.л.).

16. Шевякова Э.Н. Модификация романной формы во французской литературе XX столетия // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Вторые Андреевские чтения. М.: Экон. 2004. - С.145-150 (0,5 п.л.).

17. Шевякова Э.Н. Роман Милана Кундеры: Неспешность как транскрипция-игра и диалог столетий // Материалы третьих Андреевских чтений. М.: Вестник университета Российской академии образования. 2005, № 1.- С. 82-90 (0,5 п.л.).

18. Шевякова Э.Н. Игра с романной техникой массовой литературы: лпереоткрытие вымысла в романах Жана Эшноза // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Четвертые Андреевские чтения. М.: Экон-информ. 2006.- С.49 -57 (0,8ап.л.).

19. Шевякова Э.Н. Роман-метафора Жана Эшноза Один год/ / Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Пятые Андреевские чтения. М.: Экон-информ. 2007. - С. 245-258 (1,1 п.л.).

20. Шевякова Э.Н. Своеобразие топоса симуляции в романе Жана Эшноза Высокие блондинки // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Пятые Андреевские чтения. М.: Экон-информ. 2007.- С. 355-367 (0,9 п.л.).

21. Шевякова Э.Н. Реинтерпретация романтического мифа об избранничестве музыканта и голубом цветке в романе Ж. Эшноза У рояля // Вестник Московского государственного университета печати. 2008, № 11. - С. 119-129. (0,78 п.л.).

22. Шевякова Э.Н. Транзитная форма романа Жана Эшноза Я ухожу: от постмодернизма к новым берегам // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Шестые Андреевские чтения. М.: Экон-информ .2008. - С.135-148 (1,1 п.л.).

23. Шевякова Э.Н. Жизнь - Смерть - Бессмертие в романтической поэтике как вечный поток творящей жизни // Филология в системе современного университетского образования / из материалов конференции 21-22 июня 2007 г. УРАО. Приложение. // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Шестые Андреевские чтения. М.: Экон-информ. 2008. - С. 230-241 (0,9 п.л.).

24. Шевякова Э.Н. Синтез слова и музыки в романе М.Фермина Черная скрипка: от Кремонской скрипки Гофмана до Черной скрипки М.Фермина. // XIII Мiжнародна конференцiя Францiя та Украна, науково-практичний досвiд у контекстi дiaлогу нацiональних культур. Днiпропетровськ: Днiпропетровський нацiональний унiверситет. 2009. - С. 203-220 (1,1 п.л.).

25. Шевякова Э.Н. Философско-поэтическое эссе Материя в экстазе Ж.-М.-Г.Леклезио // Филология в системе современного университетского образования. Материалы научной конференции. Выпуск 6. М.: УРАО. 2004.- С. 200-206 (0,4 п.л.).

26. Шевякова Э.Н. Французский психологический роман XX века. Традиции и современность. // Филологический сборник. М.: Изд-во МГУП Мир книги. 1998. - С. 173 -200 (1,8 п.л.).

27. Шевякова Э.Н. Созидательный потенциал романтического языка в современной культуре // Мир романтизма. Т. 9 /33/. Тверь: научно-исследовательская и учебная лаборатория комплексного изучения проблем романтизма ТвГУ. 2004. - С. 156-166 (0,6 п.л.).

28. Шевякова Э.Н. Гротеск Ромена Гари Пляска Чингиз-Хаима как постмодернистский роман // Филология в системе современного университетского образования. Выпуск 7. 2004. М.: УРАО. - С. 207-217 (0,7 п.л.).

29. Шевякова Э.Н. Романтические традиции в современном французском романе как элемент нового художественного синтеза // Романтизм и его исторические судьбы. Ч.II. Тверь: научно-исследовательская лаборатория комплексного изучения проблем романтизма. ТвГУ. 1998. - С. 142-147 (0,3 п.л.).

30. Шевякова Э.Н. Романтические традиции в романе М.Дюрас Матрос с Гибралтара как элемент нового художественного синтеза // Матерiали мiжвузiвсько конференцi Вiд бароко до постмодернiзму. Днiпропетровськ: ДДУ. 2000. - С.162-167 (0,3 п.л.).

31. Шевякова Э.H. Проблема лускользающей реальности в романе-метафоре Жана Эшноза Один год // XII Мiжнародна конференцiя Францiя та Украна, науково-практичний досвiд у контекстi дiалогу нацiональних культур. Днiпропетровськ: Пороги. 2007. - С.186 -189 (0,1 п.л.).

32. Шевякова Э.Н. Современный французский психологический роман // Актуальные проблемы филологии. М.: Институт иностранных языков. 1998. - С. 35-38. (0,1 п.л.).

33. Шевякова Э.Н. Своеобразие преломления романтической философии Пути в романе Ж.-М.-Г.Леклезио Блуждающая звезда // XV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов. М.: МПГУ. 2003. - С. 320-321 (0,1 п.л.).

34. Шевякова Э.Н. Роль романа конца XX века в процессе рождения современного мировидения // Международная научная конференция Язык и культура. Тезисы докладов. М.: Институт иностранных языков. 2001. - С. 26 (0,1 п.л.).

35. Шевякова Э.Н. Психологический роман П.Модиано Улица темных лавок: к вопросу о современном реализме. // Проблемы теории и истории литературы / Тезисы докладов научной конференции. /Ташкент: Изд-во литературы и искусства имени Гафура Гуляма. 1989. - С. 71-72 (0,1 п.л.).

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии