Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории
На правах рукописи
ЗАКАРИЯЕВ ЗАМИР ШАХБАНОВИЧ
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ И КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ ДАГЕСТАНА В XI-XIX ВВ. (ПО НОВЫМ ДАННЫМ ЭПИГРАФИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ НА АРАБСКОМ ЯЗЫКЕ)
Специальность 07.00.02 Ц Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Владикавказ - 2012
Работа выполнена на кафедре истории России Дагестанского государственного университета.
Научные консультанты:
доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН Шихсаидов Амри Рзаевич;
доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой политологии ФГБОУ ВПО Северо-Осетинский государственный университет Дзидзоев Валерий Дударович.
Официальные оппоненты:
Доктор исторических наук, профессор кафедры социально-гуманитарных дисциплин ФГБОУ ВПО Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л.Хетагурова Баликоев Тотраз Магометович;
доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Дагестана ФГБОУ ВПО Дагестанский государственный педагогический университет Гасанов Магомед Раджабович;
доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН Кидирниязов Даниял Саидахмедович.
Ведущая организация: Институт востоковедения РАН (г.Москва).
Защита состоится л 28 сентября 2012 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.248.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Северо-Осетинском государственном университете по адресу: 362015, РСО-Алания, г.Владикавказ, ул. Ватутина, 46.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Северо-Осетинского государственного университета.
Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ВАК Минобрнауки РФ л20 июня 2012 г. Режим доступа: vak.ed.gov.ru и на сайте СОГУ: www.nosu.ru.
Автореферат разослан л 27 августа 2012 г.
Учёный секретарь
диссертационного совета,
кандидат исторических наук, профессор С.Р. Чеджемов
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ
Актуальность темы исследования. Богатое эпиграфическое наследие на арабском языке может по праву считаться одним из историко-культурных феноменов Дагестана - самого южного субъекта Российской Федерации. По степени концентрации арабоязычной эпиграфики, а также жанровому многообразию, научной ценности и историко-культурной значимости надписи Дагестана занимают выдающееся положение не только на Северном Кавказе, но и в стране в целом. Широкое распространение эпиграфических памятников на арабском языке связано с ранним проникновением в регион мусульманской религии. Современная Республика Дагестан - территория наиболее раннего распространения ислама в России. Ислам в Дагестане имеет более чем тринадцативековую историю. После периода арабских завоеваний и в результате многовекового процесса распространения ислама, роль lingua franca и основного языка письменности в регионе переходит к арабскому языку. Именно на арабском языке выполнены надписи подавляющего большинства эпиграфических памятников Дагестана.
Эпиграфические памятники на арабском языке являются одним из важнейших источников по истории Дагестана. По единодушному признанию специалистов, ценной отличительной особенностью эпиграфических источников является их высокая достоверность. Нередко арабские надписи выступают в роли главного и даже единственного достоверного источника при изучении истории ислама и исламской культуры в регионе, различных аспектов политической, социально-экономической, культурной и идеологической жизни дагестанских народов. Все это делает весьма актуальными работы по дальнейшему изучению арабоязычных надписей Дагестана. Уникальные возможности арабоязычной эпиграфики по реконструкции исторического прошлого Дагестана продолжают привлекать внимание специалистов к изучению надписей.
Несмотря на большие успехи отечественных ученых по выявлению, переводу и научной интерпретации эпиграфических памятников Дагестана, эта работа все еще далека от завершения. Множество надписей остаются не исследованными, их данные не введены в научный оборот и остаются вне поля зрения специалистов. Между тем, по богатству, жанровому многообразию и научной ценности арабоязычные эпиграфические памятники Дагестана занимают ведущее место в Российской Федерации. Значимость поиска, расшифровки и комплексного изучения арабоязычного эпиграфического материала определяется не только его ценным содержанием, но и художественными достоинствами. Многие надписи являются одновременно прекрасными памятниками искусства арабской каллиграфии и декоративной резьбы по камню, дереву, металлу, штуку. Исследование арабских надписей дает возможность пролить свет на многие стороны истории Дагестана и восполнить некоторые пробелы отечественной историографии.
Актуальность проблемы определяется, прежде всего, большим значением памятников арабской эпиграфики при исследовании различных малоизученных аспектов истории и культуры Дагестана - региона наиболее раннего проникновения ислама и арабо-мусульманской культуры на территории Российской Федерации. Здесь обнаружены самые древние памятники арабской письменности на территории нашей страны. Приходится констатировать, что в последние десятилетия работы по выявлению и изучению эпиграфических памятников были резко сокращены, что отнюдь не способствует их сохранению. Многие памятники разрушаются или находятся в плачевном состоянии. Значительное количество памятников эпиграфики уже уничтожено и безвозвратно утеряно. Необходимость своевременного изучения надписей диктуется, в том числе, интересом к сохранению и популяризации памятников эпиграфики как ценных объектов историко-культурного наследия Дагестана. К этому следует добавить, что в некоторых районах Дагестана работы по выявлению и исследованию надписей практически не проводились.
Объектом исследования является история социально-политического и культурного развития Дагестана в XI-XIX вв.
Предметом исследования является арабоязычная эпиграфика Дагестана XI-XIX вв., как ценный источник по истории и культуре региона.
Источниковой базой исследования является полевой эпиграфический материал на арабском языке, выявленный и переведенный автором. В диссертации представлены надписи различных жанров арабоязычной эпиграфики Дагестана: эпитафии, строительные, исторические надписи, различные надписи религиозного (мусульманского) содержания, актовые и историко-правовые надписи. В ходе работы над диссертацией автором привлечен также устный полевой материал, архивные данные из Центрального государственного архива Республики Дагестан, арабоязычные рукописные источники (в том числе, впервые выявленные автором). Источниками по теме являются также опубликованные труды отечественных ученых, прежде всего, Л.И. Лаврова и А.Р. Шихсаидова.
Хронологические рамки исследования охватывают период XI-XIX вв. и обусловлены датировкой вновь выявленного автором эпиграфического материала. До XI в. арабские надписи в Дагестане единичны: известно лишь несколько датированных памятников. Начиная с XI в., их появляется значительно больше. Самые ранние из обнаруженных диссертантом надписей созданы в XI в. Отсюда нижний хронологический предел исследования. XVIII-XIX вв. - время наиболее массового создания арабоязычных надписей в Дагестане. Памятники этого периода встречаются практически на всей территории региона. Вместе с тем, именно надписи XVIII-XIX вв. были до последнего времени изучены в меньшей степени. Поэтому верхний хронологический предел исследования доведен до конца XIX в.
Территориальные рамки исследования ограничены территорией расселения дагестанских народов в пределах современной Республики Дагестан Российской Федерации.
Степень изученности проблемы. К настоящему времени накоплен богатый опыт изучения различных аспектов истории и культуры Дагестана на базе данных эпиграфических памятников на арабском языке. Данные эпиграфики сыграли большую роль при исследовании политической истории, социальной структуры, истории ислама и исламской культуры, эволюции арабского письма, строительной деятельности, вопросов исторической географии, процессов социально-экономического развития и ряда других проблем. Вместе с тем, введение в научный оборот множества неизученных прежде арабских надписей XI-XIX вв. дает возможность воссоздания более полной картины социально-политического и культурного развития Дагестана.
Цели и задачи исследования. Главной целью исследования является реконструкция социально-политического и культурного развития Дагестана в XI-XIX вв. на основе анализа новых данных арабоязычных эпиграфических памятников Дагестана. В соответствии с поставленной целью определены следующие основные задачи:
Ц расшифровка, перевод и качественная характеристика эпиграфических надписей, впервые вводимых в научный оборот;
Ц реконструкция политической истории региона в XI-XIX вв.;
Ц изучение строительной деятельности в Дагестане в XI-XIX вв.;
Ц анализ художественных и стилистических особенностей, каллиграфии, типологии, историко-культурной значимости надписей;
Ц исследование истории распространения ислама и суфизма в регионе, выявление имен неизвестных прежде духовных деятелей Дагестана;
Ц изучение различных сторон социально-экономического и культурного развития Дагестана;
Ц характеристика арабоязычных надписей как важного исторического источника по истории национально-освободительных движений и Кавказской войны;
Ц изучение социальной структуры Дагестана по данным арабских надписей.
Теоретико-методологическая база диссертации основывается на использовании взаимодополняющих друг друга принципов и методов исторического исследования. Главными из них являются принцип историзма, предполагающий изучение исторических фактов и событий в причинно-следственной связи, исторического детерминизма - взаимообусловленности событий истории и их последовательности. Автором использован комплексный подход, основывающийся на тщательном анализе всех факторов, имеющих отношение к данному исследованию.
Методология диссертации обусловлена как ее тематикой, так и спецификой источниковой базы. При характеристике памятников эпиграфики и исторических реконструкциях использованы метод описательного анализа, метод источникового анализа и критики источников, метод типологизации, сравнительная историко-культурная реконструкция, метод междисциплинарного исследования.
Теоретической базой исследования послужили труды отечественных историков, востоковедов и эпиграфистов, прежде всего, Л.И. Лаврова и А.Р. Шихсаидова.
Научная новизна исследования состоит, прежде всего, в том, что на основе новых данных эпиграфических памятников в ней освещаются малоизученные аспекты социально-политического и культурного развития Дагестана в XI-XIX вв. Автором впервые вводится в научный оборот значительное количество неизвестного прежде арабоязычного эпиграфического материала, который обогащает источниковую базу исследований истории и культуры народов Дагестана. Кроме того, нами предложено новое чтение, перевод, датировка и научная интерпретация ряда опубликованных надписей. Большое внимание уделяется автором исследованию художественных особенностей эпиграфических памятников, почти не изучавшихся до настоящего времени. Многие памятники эпиграфики одновременно представляют собой прекрасные образцы искусства каллиграфии и резьбы по камню, дереву, металлу, штуку. Впервые исследуются и такие малоизученные аспекты, как проблема общего и частного в художественном облике памятников, взаимосвязь эпиграфических и нарративных текстов, место коранических текстов и их влияние на эпиграфические тексты; каллиграфия арабских надписей и история арабского письма в Дагестане. Внесен вклад в разработку типологии памятников.
Исследованиями охвачены районы проживания почти всех народов и этнических групп многонациональной республики. Впервые в отечественной историографии предпринята попытка сплошного изучения надписей, что осуществлено на эпиграфическом материале Рутульского района РД. Значительно расширен круг населенных пунктов Дагестана, где впервые обнаружены памятники куфической письменности на арабском языке. Во многих населенных пунктах и заброшенных поселениях Дагестана работа по выявлению и изучению надписей производилась впервые.
Обнаружены надписи всех известных на сегодняшний день жанров дагестанской эпиграфики и выявлены новые ее жанры. Исследование вносит вклад в изучение истории строительной деятельности в Дагестане. Строительные надписи позволили пролить свет на такую малоисследованную область, как деятельность профессиональных династий мастеров-строителей и резчиков-каллиграфов в Дагестане.
Вновь выявленные арабоязычные надписи сообщают новые данные по истории ислама и суфизма в Дагестане, по истории социально-политического и экономического развития региона. В работе сообщается об открытии неизвестной доселе средневековой мусульманской династии, представители которой правили в юго-западном Дагестане в XIV-XV вв.
Диссертационное исследование носит междисциплинарный характер. Оно создано на стыке истории, источниковедения, арабской филологии, искусствоведения, а также таких вспомогательных исторических дисциплин, как эпиграфика и палеография.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Процесс исламизации к XII-XIII вв. охватил даже самые высокогорные, отдаленные и труднодоступные уголки Южного Дагестана, что подтверждается многочисленными новыми находками здесь надписей, выполненных архаичным арабским почерком куфи.
2. В верховьях реки Самур в Южном Дагестане в XIV-XV вв. существовала мусульманская феодальная династия, о которой прежде не было известно. Правление четырех представителей этой династии, которая получила у нас условное название династии Кадиридов (по имени предполагаемого основателя династии - Кадир-бека), прослеживается исключительно по арабским надписям на протяжении около ста лет, до середины XV в. Правители династии носили титул лэмир и передавали власть по прямой линии (от отца к сыну). Благодаря надписям, стали известны имена не только кадиридских эмиров, но и некоторых членов их семей, а также других представителей феодальной элиты региона.
3. В средневековом Дагестане существовали ремесленные династии, где ремесло передавалось от отца к сыну. Ряд строительных надписей XIV-XV вв. сообщает о строительной деятельности трех поколений семьи профессиональных мастеров-строителей из древнего дагестанского селения Цахур.
4. Интенсивная строительная деятельность по возведению мусульманских культовых сооружений в селениях верховьев Самура в первой половине XV в., подтверждаемая данными надписей, дает возможность говорить об этом феномене, как о строительном буме и указывает на относительную политическую стабилизацию в регионе в это время.
5. В XVI-XVII вв. существовали духовные связи между суфиями тариката халватийа из Дагестана и Ширвана. Это подтверждается как данными эпиграфических памятников, так и нарративных письменных источников и документов на арабском языке. Стали известны имена неизвестных прежде представителей духовной элиты, часть из которых прибыла в Дагестан из стран Ближнего Востока.
6. Монголы в XIII в. могли проникнуть в горы Дагестана не только с юго-востока, со стороны низменности, как считалось до сих пор, но и с юга, через перевалы Главного Кавказского хребта.
7. Данные надписей дают возможность прояснить генеалогию многих дагестанских родов, а также феодальных фамилий Дагестана.
Научная и практическая значимость исследования заключается в том, что она существенно обогащает историографию проблемы изучения арабоязычных надписей Дагестана. Приводимые в работе эпиграфические памятники, подавляющее большинство которых впервые вводится в научный оборот, могут быть использованы в качестве источников по истории и культуре Дагестана. Теоретические положения, выводы и фактический материал диссертации могут быть также использованы при создании трудов по истории, культуре и искусству народов Дагестана, при подготовке учебных пособий, спецкурсов, дипломных и курсовых работ на гуманитарных факультетах вузов.
Материал диссертации будет востребован государственными органами охраны памятников истории и культуры Министерства культуры Республики Дагестан при паспортизации и популяризации памятников историко-культурного наследия Дагестана, а также уточнения датировки известных архитектурных объектов.
Апробация работы. Основные положения и выводы работы обсуждены на заседаниях кафедры истории России Дагестанского государственного университета и на Ученом совете Северо-Осетинского государственного университета. Результаты исследования изложены на научных форумах различного уровня, в частности, на Международной научной конференции Суфизм на Кавказе: история, традиция и изучение (ноябрь 2007 г., Махачкала); Международном научном симпозиуме Кавказская Албания и лезгинские народы: историко-культурное наследие и современность (14-15 мая 2008 г., Москва); Международной научной конференции Письменная культура в Дагестане в Тель-Авивском университете (Израиль, май 2008 г.); Международной научной конференции Роль культуры в российско-иранских отношениях (февраль 2009 г., Махачкала); Международной научной конференции Актуальные проблемы истории Кавказа, посвященной 100-летию со дня рождения профессора Р.М. Магомедова (14-15 апреля 2010 г., Махачкала); Международной научной конференции Источники по истории Ирана и Дагестана (11 марта 2011 г., Махачкала), Международной научной конференции Исламский текст и арабская графическая традиция (Бахчисарай, Украина, 20-22 сентября 2011 г.), 1-м Казанском международном научном форуме Ислам в мультикультурном мире (1-3 ноября 2011 г.), Международном научном симпозиуме Историография и источниковедение средневекового Востока, посвященном 90-летию З.М. Буниятова (Баку, 7-8 мая 2012 г.).
Различные аспекты исследования нашли отражение в проектах по гранту Института Открытое общество (Фонд Сороса) Молодые преподаватели российских регионов: междисциплинарный ракурс историко-философских и культурологических проблем (HSA207 2002 г.); гранту Президента РФ по государственной поддержке молодых российских ученых-кандидатов наук МКЦ3182.2005.6 (проект Арабоязычная эпиграфика Дагестана XVIII-XIX вв. как историко-культурный памятник); в программе 2007-2009 гг. Рукописи Дагестана Российского Фонда культуры; в проекте 2010-2011 г. Турецкие исламские памятники Дербентского региона Российской Федерации (650-1917) №2010/45 университета Газиосманпаша (г. Токат, Турция).
По теме исследования автором издано 32 публикации, из них 12 - в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ для опубликования основных научных результатов диссертационных исследований. Общий объем опубликованных материалов по теме составляет свыше 30 п.л.
Материалы исследования апробированы автором в учебном процессе на факультете востоковедения Дагестанского государственного университета.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, семи глав, заключения, списка использованной литературы и списка сокращений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во лВведении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, сформулированы его цели и задачи, определены хронологические и географические рамки, характеризуется источниковая база диссертации, теоретико-методологическая основа, научная новизна и практическая значимость, приводятся сведения об апробации основных результатов исследования, представлен перечень научных положений диссертации, вынесенных к защите.
Глава 1 Историография проблемы содержит обзор истории изучения арабоязычных эпиграфических памятников Дагестана, которая насчитывает более трех столетий.
Как отмечал крупный исследователь эпиграфических памятников Северного Кавказа Л.И. Лавров, историю изучения дагестанской арабоязычной эпиграфики можно разделить на пять этапов. Рубежами между ними были: начало XVIII в., 1820-е гг., 1880-е гг. и, наконец, начало 1950-х гг.
На первом этапе значение эпиграфических надписей как важного исторического источника еще не вполне осознавалось. Интерес к надписям не выходил за пределы простого любопытства к их литературной форме или к таинственности их загадочных очертаний. Эпиграфические памятники в том или ином виде попадали на страницы сочинений ученых и путешественников лишь тогда, когда они казались курьезом или загадкой. В литературе до XVII в. арабские надписи Дагестана не упоминаются.
Всплеск интереса к эпиграфическим памятникам Кавказа связан с деятельностью Петра I, при котором впервые памятники прошлого были объявлены ценностью, подлежащей охране. В число памятников истории и культуры были включены и памятники эпиграфики. Внимание Петра к эпиграфическим памятникам оказало влияние и на изучение так называемых мусульманских надписей Кавказа. Как важный исторический источник, они получили должную оценку во время Персидского похода русских войск в 1722 г.
Случайный характер сбора эпиграфических памятников и попытки их изучения людьми, большинство которых не имело необходимой подготовки, не отвечали назревшим научным потребностям. Перелом наметился в 20-х гг. XIX в., когда на этом поприще выступили П.И. Кеппен и особенно Х.Д. Френ. С этого времени наступает качественно новый этап в изучении эпиграфических памятников Дагестана.
Пробужденный Х.Д. Френом интерес к арабским надписям Кавказа привлек к их поискам ряд лиц, среди которых были как специалисты-востоковеды, так и просто любители. Как и прежде, основное внимание исследователей на территории Дагестана привлекали эпиграфические памятники Дербента и его окрестностей. В частности, большой энтузиазм в выявлении арабских надписей проявил генерал-лейтенант К.К. Фезе.
К 40-м гг. XIX в. относится деятельность по собиранию эпиграфических памятников востоковеда И.Н. Березина. Результаты работ этого исследователя были неоднозначны и вызвали критику. Вместе с тем, И.Н. Березин обратил внимание последующих исследователей на ряд неизвестных до этого памятников. Кроме того, И.Н. Березин впервые сообщил о содержании некоторых эпиграфических памятников Дербента.
Расцвет изучения мусульманских эпиграфических памятников Кавказа в XIX в. приходится на период с конца 40-х до начала 60-х гг. Он связан, прежде всего, с деятельностью выдающегося российского востоковеда Н.В. Ханыкова. Ему принадлежит честь сбора, чтения и публикации многих арабских надписей Дагестана.
Если раньше основное внимание исследователей эпиграфических памятников Дагестана на восточных языках было приковано к Дербенту и окрестным селениям, то в середине XIX в. впервые были изучены многие надписи в горных районах Южного и Центрального Дагестана.
Значительный вклад в выявление эпиграфических памятников Дагестана внесли И.А. Бартоломей и Б.А. Дорн. Академик Б.А. Дорн был первым, кто открыл ценные надписи Кубачи и Калакорейша. Он же обнаружил ряд более поздних памятников Дербента, выпавших из поля зрения Н.В. Ханыкова и других исследователей, которые наибольший интерес проявляли к поискам, прежде всего, куфических надписей.
Интерес к мусульманской эпиграфике, пробужденный Х.Д. Френом и, особенно, Н.В. Ханыковым и Б.А. Дорном, подтолкнул заняться сбором надписей и других людей, которые, однако, в противоположность указанным ученым, как правило, не владели арабским и другими восточными языками. Неудивительно, что их деятельность не выходила за рамки простого хобби и любопытства, а собранные ими коллекции далеко не всегда отличались доброкачественностью.
Интенсивные эпиграфические исследования, начавшиеся на Кавказе, в том числе и Дагестане, в конце 40-х г. XIX в., продолжались не более 20 лет и к концу 70-х гг. XIX в. были надолго свернуты. Интерес к мусульманской эпиграфике упал настолько, что с тех пор на протяжении 50 лет не велось практически никакой серьезной работы в этом направлении. Начиная с 80-х гг. XIX в. изучение эпиграфических памятников ограничивалось, преимущественно, их регистрацией, которая далеко не всегда сопровождалась кратким пересказом их содержания.
Таким образом, исследования арабской эпиграфики Дагестана с 80-х гг. XIX в. вплоть до Октябрьской революции ограничились констатацией новых находок эпиграфических памятников, зачастую сделанных неспециалистами, которые, в лучшем случае, могли лишь сообщить о содержании надписей со слов местных жителей. Поэтому можно сказать, что некоторый прогресс в исследовании мусульманской эпиграфики Дагестана за сорок предреволюционных лет состоял, в основном, не в изучении, а в выявлении небольшого количества новых памятников, которые еще надлежало изучить в будущем. Как писал Л.И. Лавров, можно сказать без преувеличения, что в этот период эпиграфическая наука на Северном Кавказе вернулась к состоянию конца XVIII в..
Некоторое оживление в изучении эпиграфики на восточных языках наступило уже после Октябрьской революции, в 20-30-х гг. XX в. Эти исследования связаны с именами Е.А. Пахомова, А.С Башкирова и Н.Б. Бакланова. В течение 1949-1958 гг. вышел ряд статей проф. В.А. Крачковской.1
Несмотря на некоторое оживление исследований дагестанской арабоязычной эпиграфики после Октябрьской революции, эта работа носила поверхностный характер. Отсутствовали цельные, полномасштабные исследования богатого эпиграфического наследия народов Дагестана. Вплоть до 1950-х гг. имели место лишь одиночные открытия. Публикации представляли собой, как правило, либо одни фотографии без чтения и перевода, либо только переводы без арабского текста и фотографий.
В 50-х гг. прошлого века начался новый этап в изучении эпиграфических памятников Дагестана на арабском и других восточных языках. Работы по выявлению, переводу и научной интерпретации надписей были резко активизированы. Увеличилось и число публикаций по этой тематике. Наряду с этим, продолжались публикации не всегда точных переводов или пересказов (без текста) одиночных эпиграфических памятников, либо кратких сведений о них. Такие публикации имели место в работах археологов, лингвистов, литературоведов, этнографов, историков архитектуры, а также журналистов.
Интенсивные поиски эпиграфических надписей и изучение их как исторического источника привели в 50-60-х гг. XX в. к важным открытиям: значительному расширению территории, на которой зафиксированы куфические надписи; обнаружению самых древних на тот момент арабоязычных эпиграфических памятников в Дагестане (X в.); находке новых свидетельств о монгольском нашествии в Горный Дагестан; открытию надписей шамхальского кладбища XVI-XVII вв. в Кумухе, что позволило коренным образом пересмотреть господствовавшие тогда взгляды на историю шамхальства.
Большие успехи в изучении эпиграфических памятников Северного Кавказа на восточных языках связаны с именем Л.И. Лаврова. В 50-х - начале 60-х гг. Л.И. Лавров опубликовал ряд материалов по арабской эпиграфике Дагестана. Крупным событием в истории изучения надписей Дагестана стала публикация им своего сводного труда об эпиграфических памятниках Северного Кавказа, в котором наибольшее внимание уделено именно дагестанскому материалу. В труде приводятся не только надписи, которые выявлены и переведены самим автором, но и практически все, что было сделано в этой области другими исследователями. По сути, в этом труде обобщается вся работа по изучению мусульманской эпиграфики региона, проведенная за триста лет.
В первой части этого труда, вышедшего в 1966 г., представлено свыше 450 восточных, в основном, арабских надписей, охватывающих период от X до XVII в.2. Из числа этих надписей арабская эпиграфика Дагестана представлена 350 надписями. Л.И. Лавровым введено в науку большое число неизвестных прежде данных. Представилась возможность более основательно изучить такие сложные вопросы, как социально-экономический строй на средневековом Северном Кавказе, история монотеистических религий, в частности, ислама, политическое устройство, взаимоотношения союзов сельских общин и феодальных владений. История политических и культурно-исторических контактов народов Кавказа получила дополнительную аргументацию. В книге приводится ценный материал по истории арабского письма. Большое внимание уделено строительной деятельности и ее отражению в эпиграфических памятниках.
Вторая часть Эпиграфических памятников, опубликованная в 1968 г., охватывает более 200 арабских, персидских и турецких надписей XVIII-XIX вв., в том числе арабоязычных из Дагестана - около ста. К работе прилагается статья о значении памятников эпиграфики как исторического источника3. Тексты надписей в обеих частях исследования снабжены обширными историческими комментариями, а также значительным числом фотографий и прорисей эпиграфических памятников.
Наконец, в 1980 г. вышла в свет третья часть сводного труда Л.И. Лаврова, в которой представлены тексты, фотографии, прорисовки и переводы около 200 надписей X-XX вв., обнаруженных после 1968 г. и не вошедших в первые две части. Эти надписи выявлены и переведены как самим автором, так и другими исследователями эпиграфических памятников Дагестана. Кроме того, в издание включены дополнения и исправления к надписям, уже опубликованным в первой и второй частях работы. Надписи сопровождаются историко-этнографическими комментариями4.
Переводы некоторых ценных средневековых арабских надписей Дагестана мы находим в трудах видного дагестанского востоковеда М.-С. Саидова. В частности, он одним из первых обратил внимание на средневековые надгробия так называемого шамхальского стиля, принадлежащие представителям владетельного дома шамхалов Газикумуха5.
Арабоязычная эпиграфика селения Кубачи была предметом исследования Л.Т. Гюзальяна6.
Огромный вклад в изучение арабской эпиграфики Дагестана внес крупнейший дагестанский историк-востоковед, профессор А.Р. Шихсаидов. Арабские эпиграфические надписи, как ценный источник по истории и культуре Дагестана, привлекли внимание ученого еще в 50-х гг. прошлого века7.
Ряд средневековых эпиграфических материалов на арабском языке из различных дагестанских селений, а также Дербента, проливающих свет на историю разных этапов исламизации Дагестана, был привлечен, в качестве исторических источников, при написании А.Р. Шихсаидовым статей о распространении ислама в Дагестане8. Значительное место арабоязычные эпиграфические памятники занимают в статье Новые данные по средневековой истории Дагестана9.
Особое место среди ранних работ А.Р. Шихсаидова по средневековой арабской эпиграфике Дагестана занимает его статья Арабские строительные надписи Дагестана (XI-XVII вв.), вышедшая в 1964 г. и посвященная очень важному пласту дагестанской эпиграфики - надписям о строительных работах. В статье раскрывается содержание значительного числа средневековых строительных надписей из Южного Дагестана, в том числе и куфических, анализируется строительная терминология10.
В том же году в печати вышла ценная книга ученого Надписи рассказывают, целиком посвященная арабской эпиграфике из различных районов Дагестана. В монографии продемонстрирована роль эпиграфических памятников как достоверного источника по истории и культуре, политической, экономической, духовной и идеологической жизни дагестанских народов11.
Интенсивная работа по поиску, расшифровке и введению в научный оборот данных арабских надписей была продолжена А.Р. Шихсаидовым в 70-е гг. Эта активная исследовательская работа нашла отражение в целом ряде публикаций, специально посвященных эпиграфическим памятникам на арабском языке12.
В 1974 г. вышла одна статья А.Р. Шихсаидова Надписи из Хнова, открывшая науке богатый и оригинальный средневековый эпиграфический материал, выявленный автором в одном из древних населенных пунктов Южного Дагестана - селении Хнов13. Перевод надписей, помимо прочего, позволил А.Р. Шихсаидову выделить существовавшее в Хнове привилегированное сословие всадников. Вызывает интерес богатая социальная терминология, а также палеография и художественные особенности хновских средневековых надписей.
Результаты многолетних исследований А.Р. Шихсаидова в области арабской эпиграфики Дагестана были использованы им при написании докторской диссертации Дагестан в X-XIV вв.14.
В 1984 г. выходит в свет одна из наиболее известных и значимых научных произведений проф. А.Р. Шихсаидова - монография Эпиграфические памятники Дагестана X-XVII вв. как исторический источник15. Этот фундаментальный труд А.Р. Шихсаидова является одной из самых цитируемых работ отечественной историографии по истории и культуре Дагестана эпохи средневековья. В монографии приводятся арабские тексты, переводы и исторические комментарии к надписям, которые были обнаружены, в основном, самим автором. В ряде случаев привлекаются также надписи, изданные другими авторами. Это сделано при составлении палеографических таблиц, более полной характеристике памятника, либо необходимости иного чтения или датировки. При описании надписей используется территориально-хронологический принцип для более полной характеристики эпиграфических комплексов отдельных селений. Книга изобилует оригинальными теоретическими выводами и историческими реконструкциями. В монографии получили освещение такие важные аспекты, как классификация эпиграфических памятников, складывание трафаретов надписей, техника нанесения надписей, формы надмогильных памятников, социальная и строительная терминология, палеография текстов, связь нарративных источников и эпиграфических материалов, вопросы распространения ислама, историческая география и много других.
К эпиграфическим памятникам Дагестана А.Р. Шихсаидов обращается и в некоторых других, более поздних своих работах16.
Средневековые надписи южного региона Дагестана, в основном, Дербента и соседних населенных пунктов привлекали внимание азербайджанского исследователя М.С. Нейматовой (Неймат). Еще в 1955 г. М.С. Нейматова опубликовала специальную работу, где приводятся переводы ряда средневековых эпиграфических памятников древнейшего города Дагестана, в том числе на арабском языке17. Дагестанский эпиграфический материал, связанный с историей соседнего Ширвана, представлен и в последующих публикациях М.С. Нейматовой18.
Результаты многолетней работы М.С. Нейматовой по исследованию эпиграфических памятников нашли отражение в Корпусе эпиграфических памятников Азербайджана. Этот труд представляет для нас интерес не только в сопоставительном плане. В нем содержатся сведения, напрямую связанные с историей Дагестана. К примеру, во втором томе Корпуса, который вышел в 2001 г., рассматриваются арабо-персо-тюркоязычные надписи Шеки-Закатальской зоны Азербайджанской республики, где компактно проживают дагестанские народы. Некоторые надписи этого региона имеют непосредственное отношение к истории политических образований Самурского региона Дагестана, в частности, Цахурского (Илисуйского) султаната19.
Древнейшей на Кавказе официальной датированной надписью на арабском языке является куфическая надпись от 792-93 г. из дагестанского селения Митаги. Этой уникальной надписи и связи ее содержания с историческими сочинениями посвящена специальная обстоятельная статья М.С. Гаджиева и А.Р. Шихсаидова.20
Арабоязычная эпиграфика Дагестана является одним из предметов исследований Т.М. Айтберова. Переводы многих арабских надписей имеются в ряде публикаций дагестанского ученого21.
Дагестанский эпиграфический материал исследован в статьях В.О. Бобровникова22. Комментированные переводы арабских надписей Дагестана имеются и в его монографии23.
Значительное место в историографии исследуемой проблемы занимают работы по средневековой арабской эпиграфике Дагестана А.К. Аликберова24. Данные арабоязычных надписей Дагестана А.К. Аликберов использовал при исторических реконструкциях и теоретических обобщениях в своем капитальном исследовании эпохи классического ислама на Кавказе (VII-XIII вв.). Некоторые средневековые арабские тексты приводятся в этом труде впервые25.
К анализу данных арабской эпиграфики XIII - начала XV в. обращается А.Е. Криштопа в своем исследовании политической истории Дагестана периода монгольского нашествия и походов Тамерлана. Автору принадлежит ряд ценных заключений и теоретических выводов об эпиграфике Дагестана этого времени26.
Искусствоведческая сторона дагестанской эпиграфики, в частности, искусство резьбы по камню и дереву, затрагивается в трудах П.М. Дебирова27.
В сопоставительном плане представляют интерес исследовательские работы ученых, посвященные эпиграфическим памятникам других регионов Кавказа, а также Поволжья, Средней Азии, стран Ближнего и Среднего Востока. Среди ценных работ по арабской эпиграфике следует отметить труды А.А. Хачатряна, составившего Корпус арабских надписей Армении28, Г.В. Юсупова29 и Ф.С. Хакимзянова30 по булгаро-татарской эпиграфике.
Глава 2 Проблема классификации эпиграфических памятников Дагестана посвящена рассмотрению существующих подходов к классификации надписей. Классификация богатого эпиграфического наследия Дагестана является многоплановой проблемой. В настоящее время существует несколько подходов к классификации надписей. Пожалуй, наиболее распространенной и общепризнанной является классификация надписей, исходя из их содержания и жанровой принадлежности.
По назначению надписи можно разделить на религиозно-назидательные изречения и памятные надписи. По своему содержанию арабские надписи Дагестана обычно подразделяют на несколько основных групп: надписи-эпитафии, строительные и владельческие тексты, благопожелательные и нравоучительные надписи, различные надписи религиозного (исламского) содержания (включая коранические тексты и выдержки из хадисов), исторические надписи (в том числе надписи-хроники). В отдельную категорию можно выделить тексты, представляющие собой юридические документы, такие как постановления общин, договорные акты, фиксация границ земельных владений или преимущественных прав отдельных групп населения.
Однако подобная классификация является весьма условной, так как большинство эпиграфических памятников всех категорий содержит и религиозно-назидательные тексты. Многие надписи являются комбинированными, поэтому их трудно причислить к какой-либо из перечисленных групп. Например, встречаются надписи, одновременно сообщающие о строительных работах и исторических событиях. Различные исторические сведения и даже обстоятельные хронографы зафиксированы в эпитафиях надмогильных памятников.
Большинство арабоязычных надписей Дагестана составляют эпитафии. Значительно реже встречаются строительные надписи, которые являются одними из наиболее ценных и информативных жанров дагестанской эпиграфики. Число исторических по содержанию надписей в общей структуре памятников эпиграфики незначительно. Надписи, сообщающие о различных природных бедствиях и катаклизмах, а также эпидемиях и несчастных случаях, могут быть выделены в особую категорию арабской эпиграфики.
Среди большого числа эпиграфических памятников, изученного нами в последние годы (всего нами исследовано несколько тысяч надписей), также преобладают надписи-эпитафии и надписи религиозного содержания. Вместе тем, нами выявлено значительное число строительных надписей, в том числе средневековых. Особо следует отметить ряд надписей исторического содержания, которые мы впервые вводим в научный оборот. Среди них древнейшая в своем роде надпись в Дагестане, повествующая о землетрясении. Вновь выявленный эпиграфический материал позволяет выделить в отдельную категорию актовые записи. В эту группу входят эпиграфические тексты, представляющие собой правовые документы: постановления, вакуфные завещания. Надписи о вакуфных завещаниях обнаружены нами в Дагестане впервые. К категории актовых надписей можно отнести тексты особого, весьма редко встречающегося в дагестанской эпиграфике жанра соглашений (литтифак) Количество вновь выявленных надписей литтифак значительно превышает доселе известные.
Арабские надписи делятся также на датированные и не имеющие даты. Местная традиция датировать памятники берет свое начало с X и особенно, XI в., когда пограничные рибаты претерпели значительную эволюцию, превратившись из военных поселений в центры мусульманского образования, да и то эта традиция больше относится к строительным надписям и эпитафиям, нежели к религиозным текстам.31
Очень часто арабские надписи составляют лишь часть эпиграфической композиции. Важным датирующим материалом при датировке недатированных эпиграфических памятников являются орнаментальные мотивы, часто сопровождающие надписи. Следует отметить, что в областях Дагестана получили распространение различные орнаментальные школы. К примеру, если в табасаранских селениях распространение получил, прежде всего, геометрический орнамент (треугольно-выемчатая резьба, мотивы плетенки), то для селений долины Самура характерны различные сюжеты растительного орнамента.
Как известно, ранние арабские надписи представляют собой, большей частью, религиозные изречения, часто - коранические тексты, которые почти никогда не датировались. Их историческая ценность - не столько в содержании, сколько в самом факте обнаружения надписей в том или ином месте, что свидетельствует о распространении ислама; в географии их распространения, а также в их форме, особенностях графики, которые выступают в качестве датирующего материала. По времени религиозные эпиграфические тексты появились, в целом, гораздо раньше эпитафий и строительных надписей. Эти обстоятельства во многом объясняют почти полное отсутствие на Северо-Восточном Кавказе датированных текстов, относящихся к периоду утверждения там арабской власти, - факт, всегда вызывавший определенные сомнения в связи со сведениями источников об активной религиозно-политической роли лисламских центров в процессе исламизации. Исключение составляет древнейшая официальная надпись на Кавказе из дагестанского селения Митаги, датированная 792 г.32
Эпиграфические памятники Дагестана различаются по языку, на котором они написаны. Подавляющее большинство надписей региона составлено на арабском, персидском и тюркском языках. Среди них арабские надписи имеют наибольшее распространение. Текстов на персидском и тюркских языках значительно меньше. Очень редко встречаются надписи на дагестанских языках (в основном, арабскими буквами).
Исследователями зафиксированы двуязычные эпиграфические памятники, например, арабско-персидские или арабско-турецкие. Нами обнаружена арабско-персидская надпись-билингва первой трети XVII в. Нами зафиксирован также уникальный в своем роде пример армянско-арабской надписи.
Существует классификация надписей по их почерку (лкуфи, полукуфи, насх, сулс, насталик) и палеографии. С этим видом классификации связана хронологическая периодизация эпиграфических памятников, имеющая несколько вариантов. Долгое время ранние эпиграфические надписи Дагестана, выполненные, как правило, почерком куфи, было принято объединять в хронологический период X-XIV вв. Обнаружение проф. М.С. Гаджиевым в с. Митаги Дербентского района древнейшей арабской официальной надписи на Кавказе позволило отодвинуть нижний предел распространения куфических надписей в Дагестане (как и вообще арабской письменности) к концу VIII в. Палеография митагинской надписи значительно отличается от других куфических надписей региона. Примечательно, что в Дагестане не обнаружены датированные арабские тексты IX в.
Палеографические особенности надписей X-XIV вв. позволяют выработать эталоны в пределах одного века. Что касается верхнего рубежа бытования куфического письма в Дагестане, то накопленный материал позволяет говорить о том, что оно использовалось (в поздних вариантах) и в XV в. Во всяком случае, элементы куфического письма (так называемый полукуфи) хорошо прослеживаются в довольно большом количестве надписей этого времени. Нами также обнаружены датированные надписи XV в., выполненные с использованием ярко выраженных элементов куфического письма.
Таким образом, ранние арабские надписи мы объединяем в период VIII-XV вв., в рамках которого можно выделить, исходя из палеографических особенностей, несколько этапов. В частности, чистота и строгость угловатого куфического письма прослеживается в надписях, созданных до XIII в. Начиная с этого времени, в куфические тексты Дагестана начинают проникать элементы курсивного письма. В XIV в. куфическое письмо продолжает постепенно смягчаться под влиянием почерка насх. XIV-XV вв. дают нам значительное число надписей, созданных так называемым полукуфи, представляющим собой синтез почерков куфи и насх. Однако и в это время продолжали создавать надписи строгим угловатым куфи.
Всего нами выявлено и переведено на русский язык около 150 арабских надписей XI-XV вв., часть из которых имеют дату. Отличительная особенность средневековой арабской эпиграфики Дагестана в целом - господство двух почерков: куфи и насха и незначительное количество надписей, выполненных другими арабскими почерками - сулс, насталик и т.д.
Отечественными исследователями зафиксирован существенный рост количества эпиграфических надписей на арабском языке в Дагестане в XIII в. Это связано с усилением в это время процесса распространения ислама вширь. Как следствие, появляется много арабских надписей.
А.К. Аликберов связывает резкое увеличение с середины XIII в. числа арабоязычных эпиграфических памятников с началом нового этапа так называемой внутренней исламизации (середина XIII - середина XV в.), начавшегося после распада Халифата. Стремительное продвижение мусульманских идей от местных лисламских центров, расположенных в долинах вдоль больших рек, вглубь гор, происходило уже на собственной основе. Этот процесс сопровождался серьезными изменениями в родовой организации наиболее крупных населенных пунктов.33
В следующий хронологический этап обычно помещают надписи XVI-XVII вв., т.е. эпохи позднего средневековья. Они встречаются на гораздо более обширной территории Дагестана, в том числе, на равнине. В надписях этого времени уже господствует почерк насх.
Считается, что переход в XV в. на насх лишил исследователей возможности оперировать данными палеографии при отсутствии самой даты. На первый план в качестве датирующего материала выступают, поэтому, орнаментальные мотивы, техника нанесения надписи или орнамента, формы надмогильного памятника.34 Соглашаясь с данным положением, все же отметим, что и эпиграфические надписи Дагестана, выполненные насхом, также не лишены палеографических особенностей, помогающих нам, в ряде случаев, в датировке текстов без даты. Анализ большого числа дагестанских надписей XV-XIX вв. показывает, что надписи почерком насх также имеют ряд особенностей и признаков, присущих разным временным периодам. Работа по систематизации этих почерковых особенностей нуждается в дальнейшем углубленном исследовании.
Изучение памятников средневековой эпиграфики привело исследователей к весьма интересному наблюдению: общее количество надписей XI-XV вв. значительно превышает количество обнаруженных памятников эпиграфики XVI-XVII вв. По мнению проф. А.Р. Шихсаидова, одним из вариантов объяснения этого феномена, наряду с другими факторами явился процесс образования крупных населенных пунктов. Крупный аул, сложившийся в основном к XV в., в последующем разрастался, занимая новую территорию, в том числе и ту, что была занята надписями-эпитафиями XVI-XVII вв.35
Согласно мнению А.К. Аликберова, резкое уменьшение числа арабских надписей в конце XV в. и почти полное их отсутствие в течение всего XVI в. ясно обозначили переход к новой фазе развития ислама. Она была обусловлена двумя важнейшими факторами, во многом связанными друг с другом: шиитским реваншем Сефевидов, религиозно-политическая деятельность которых ввергла регион в продолжительную смуту, и широким процессом укрупнения населенных пунктов в конце XV - XVI в. на основе слияния отдельных общин и родов (тухумов), прежде населявших небольшие поселения. Укрупнение селений либо совпало по времени с нашествием кызылбашей, либо стало реакцией на сохранявшуюся в течение почти столетия сефевидскую угрозу.36
Принимая во внимание относительную редкость памятников арабской эпиграфики Дагестана конца XV - XVII вв., особенно, датированных, представляют интерес обнаруженные нами датированные надписи этого времени.
Памятников арабской эпиграфики XVIII в. сохранилось, в целом, намного больше, чем XVI-XVII вв. Они встречаются практически во всех регионах Дагестана. Более разнообразна и жанровая принадлежность надписей XVIII в., то же самое можно сказать и в отношении разнообразия почерковых стилей. Нами выявлено свыше ста надписей XVIII в.
Наиболее многочисленными в Дагестане являются надписи XIX - начала XX в. Нередко их объединяют в один хронологический период с надписями XVIII в.
Таким образом, предлагаемая нами периодизация арабской эпиграфики Дагестана выглядит следующим образом: 1. VIII-XV вв.; 2. XVI-XVII вв.; 3. XVIII в.; 4. XIX - начало XX в.
Надписи могут быть также классифицированы, исходя из материала, на который они нанесены (камень, дерево, штук, металл и т.д.). Наиболее распространенными являются надписи на камне. Наиболее редкий вид эпиграфических памятников - надписи по штуку. Всего в Дагестане описано три таких памятника: в селениях Каракюре (Докузпаринский район), Калакорейш (Дахадаевский район) и Луткун (Ахтынский район).
Надписи на камне различаются по способу (технике) их нанесения. В Дагестане встречаются надписи, выполненные в высоком и низком рельефе (барельеф, горельеф), плоском рельефе, с сохранением или изъятием фона. Весьма распространены врезные надписи. Весьма редки надписи, выполненные техникой сплошной или точечной обводки по контуру. Преобладающее большинство надписей на дереве - рельефные, реже - врезные. Особую группу составляют надписи, нанесенные методом выделения окружающего фона без его выемки. Такие надписи, созданные во второй половине XVII в. встречаются, например, в цахурском селении Мишлеш.
Таким образом, многочисленные эпиграфические надписи Дагестана могут быть классифицированы не только по содержанию, но и по ряду внешних признаков. Дальнейшее изучение эпиграфических памятников и накопление новых данных способно внести некоторые коррективы в классификацию арабских надписей региона.
Глава 3 Историко-культурный и текстологический анализ арабской эпиграфики Дагестана содержит общую характеристику эпиграфических памятников различных жанров, а также анализ текстовых особенностей, декора и каллиграфии арабских надписей.
Сфера распространения арабских надписей значительно шире территории арабских стран: они встречаются всюду, где когда-либо арабский язык употреблялся в качестве государственного языка или языка религии. И Дагестан в этом смысле не исключение: история распространения здесь исламской религии насчитывает более 13 веков, начиная с VII в.
Самая древняя из выявленных на сегодняшний день арабских надписей Дагестана датирована 176 г. хиджры, что соответствует 792-93 г. Изучение нами палеографии куфического почерка надписи показало, что она отличается от куфических надписей Дагестана X-XIV вв. В частности, буквы мим, вав имеют характерную круглую форму. Официальная надпись из Митаги 176 г. хиджры имеет сходные черты с официальной надписью из Палестины эпохи омейядского халифа Абд ал-Малика (65-86 г.х.), а также с эпитафией 64 г.х. (683 г.) из провинции Кербела в Ираке.
Арабские эпиграфические надписи имеют значение и для изучения истории арабского языка: они обнаруживают изменения лексического состава, выявляют диалектальные и архаические формы, изменения фразеологии, образ мышления и восприятия мира, степень знания языка у мусульманского духовенства и резчиков (катибов), позволяют проследить и установить влияния других языков (например, персидского, тюркского или дагестанских языков) и культурных традиций (например, титулования) других народов, степень сохранения классических норм языка эпитафий и формул традиционной письменной культуры.
Эпиграфические памятники на арабском языке приводят ценный материал по арабской палеографии, дают образцы разных почерковых стилей арабского письма. Некоторые почерки дают сравнительный материал для изучения арабской каллиграфии. Наряду с этим, арабские надписи выполняли важные эстетические и эмоциональные функции в оформлении культовых и общественных построек, рассматривались как важный компонент декора.
Арабские надписи отличаются достоверностью информации и обычно доводят сведения без последующих искажений. Несмотря на лаконизм, арабские надписи Дагестана дают обильный документальный материал о местной истории, политических и социальных изменениях и культурных трансформациях.
Долгое время одной из самых больших проблем исследователей эпиграфических памятников являлась фиксация изображений надписей. Вначале практиковалась зарисовка памятников эпиграфики. Этот метод имел свои минусы, ибо рисунки далеко не всегда (и не во всем) соответствовали оригиналу. Большим шагом вперед явилась практика эстампирования надписей, впервые примененная в первой половине XIX в. Однако и этот метод имел свои недостатки. Многие эстампы надписей не передавали в точности реальное их содержание. И даже применение в более позднее время фототехники не всегда давало желаемый результат. Многие фотографии объектов, сделанные в полевых условиях, получались некачественными и не давали возможность ясного чтения текстов. В последнее время, с развитием цифровой фототехники с ее возможностями высокого разрешения и четкости, проблема качественной съемки объектов эпиграфики была, наконец, снята.
При описании надписей используется хронологический и территориально-хронологический принцип для более полной характеристики эпиграфических комплексов отдельных селений.
Эпиграфические надписи выявлены на территории всех трех основных географических зон Дагестана - в горах, предгорьях и на равнине. В нашем исследовании представлены надписи из лезгинских, табасаранских, рутульских, цахурских, аварских, агульских, лакских, кумыкских, даргинских и азербайджанских селений Республики Дагестан. Наибольшим количеством надписей, особенно средневековых, представлены районы Южного Дагестана.
Следует особо отметить, что до последнего времени арабская эпиграфика Дагестана изучалась выборочно, т.е. исследованию подвергались лишь некоторые памятники, представляющие, на взгляд исследователей, наибольший интерес для истории и культуры края. Внимание исследователей привлекала, в основном, средневековая эпиграфика, что вполне объяснимо. В то же время, надписи XVIII и XIX вв. изучены в меньшей степени. В какой-то степени этот пробел восполняет наша работа, где памятникам XVIII-XIX вв. уделено большое внимание.
В последние годы в ученых кругах республики была высказана мысль о необходимости сплошного изучения памятников дагестанской эпиграфики. В частности, о необходимости подобного подхода к изучению надписей говорил проф. М.С. Гаджиев. Нам представляется, что данный подход не только правильный, но и крайне необходимый, учитывая плачевное состояние многих памятников эпиграфики. Сплошное изучение надписей позволило бы осуществить очень важную и давно назревшую задачу создания Корпуса эпиграфических памятников Дагестана.
В нашей работе попытка сплошного исследования памятников арабской эпиграфики впервые осуществлена на примере Рутульского района - одного из крупных высокогорных районов Дагестана. В этом районе, который известен богатейшим арабоязычным эпиграфическим наследием, полевыми исследованиями нами были охвачены практически все населенные пункты, включая самые труднодоступные и заброшенные. Это привело к ощутимым результатам. Принцип сплошного изучения надписей позволил нам выявить значительное количество как совершенно нового материала, так и внести вклад в изучение и интерпретацию известных науке надписей.
В качестве иллюстрации достаточно привести эпиграфический материал из древнего цахурского селения Мишлеш. Изучение средневековой эпиграфики селения показало, что реальное расположение почти всех известных средневековых надписей из этого селения не соответствует описанному в научной литературе. Обнаруженный здесь новый материал позволил, помимо прочего, совершить открытие неизвестной доселе феодальной династии. Примером альтернативного чтения, перевода и интерпретации известной надписи может служить историко-правовая надпись от 1815 г. жанра литтифак на соборной мечети селения.
Интенсивное изучение эпиграфики горных районов Южного Дагестана способствовало также выявлению множества местных памятников петрографики (рисунки-граффити), которые часто сопровождают арабские надписи. Это позволило нам прийти к выводу о том, что по обилию и разнообразию сюжетов петрографики, земли западной (горной) части исторического Лезгистана не уступают аналогичным, хорошо известным науке памятникам Гидатля и других горных аварских областей.
В ходе полевых работ за последние годы нами исследовано несколько тысяч эпиграфических памятников Дагестана на арабском языке. В связи с ограниченностью объема диссертации, мы приводим в ней данные лишь наиболее интересных, на наш взгляд, надписей. В работе представлено, в общей сложности, более семисот памятников арабской эпиграфики. Хронологически надписи представлены следующим образом: а) памятники XI-XV вв. (149 надписей), б) XVI-XVII вв. (55 надписей), в) XVIII в. (133 надпись), г) XIX в. (410 надписей). Всего - 747 надписей.
Обоснование хронологического деления эпиграфических памятников определяется следующими соображениями. Самые старые из обнаруженных нами надписей датируются, по палеографическим данным, XI в. Вплоть до конца периода зрелого средневековья (XV в.) в структуре надписей Дагестана преобладают тексты, выполненные почерком куфи и полукуфи. Надписей почерком насх сравнительно невелико. Куфические надписи встречаются не на всей территории Дагестана, а лишь в южной и центральной его части. Среди куфических текстов Дагестана преобладают краткие лапидарные фразы и трафаретные формулы религиозного характера. Для надписей, написанных куфическим почерком, характерно редкое обозначение даты, поэтому при характеристике и датировании куфических памятников нами широко привлекаются данные палеографии.
В отдельную группу выделены эпиграфические памятники позднего средневековья (XVI-XVII вв.), в которых господствует уже почерк насх. Надписи этого времени в Дагестане сравнительно редки. С этим феноменом сталкивался каждый исследователь эпиграфических памятников. Особенно это удивительно на фоне обилия арабской эпиграфики предшествующих веков. География распространения надписей XVI-XVII вв. гораздо шире, чем куфических надписей, однако, все же, тексты и этого времени (особенно, XVI в.) обнаружены далеко не во всех районах Дагестана.
Примечательно, что в структуре вновь выявленных текстов Дагестана XVI-XVII вв. весьма значительное место занимают строительные надписи. Исследователями эпиграфических памятников Дагестана замечено интересное обстоятельство: почти полное отсутствие строительных текстов в конце XV - начале XVII в. К примеру, в научной литературе до последнего времени было описано лишь три датированных строительных текста XVI в. из Дагестана. Это тем более удивительно на фоне большого количества строительной и иной эпиграфики XII-XV вв. Одним из высказанных объяснений этого феномена является наличие военной угрозы со стороны Сефевидского Ирана в это время. Известно, что строительство культовых и общественных зданий приостанавливается во времена политической нестабильности и военных действий и наоборот, строительная деятельность оживляется в периоды стабилизации. В связи с этим, представляют особый интерес выявленные нами датированные строительные надписи конца XVI в. и рубежа XVI-XVII вв. Что касается строительных надписей XVII в., то в настоящей работе приводится целый ряд текстов этого времени. Кроме того, нами предложено новое чтение, перевод и интерпретация некоторых известных науке надписей. При датировке недатированных надписей, мы опираемся, помимо палеографии, на данные орнаментальных мотивов.
Количество надписей XVIII в. в Дагестане уже значительно больше. Намного шире и география их распространения. Вместе с тем, в некоторых селениях мы наблюдаем любопытное явление: надписей XVIII в. в них намного меньше, чем средневековых. Подобную картину мы могли наблюдать, к примеру, в цахурском селении Мишлеш.
В диссертации мы приводим свыше ста тридцати надписей XVIII в., подавляющее большинство из которых датировано. Для надписей XVIII в. характерно большое жанровое многообразие. Представляют интерес впервые обнаруженные нами актовые надписи XVIII в. жанра завещаний (лвакф).
Однако, подлинное изобилие арабоязычных текстов характерно лишь для XIX в. Надписи позапрошлого века намного разнообразней и в жанровом отношении. Большинство надписей исторического содержания датируется именно XIX в. Надписи этого времени составляют абсолютное большинство эпиграфических памятников Дагестана на арабском языке. Они встречаются практически на всей его территории. Поэтому мы выделяем их в отдельную хронологическую группу.
Запреты ортодоксального ислама на изображения живых существ и жесткие рамки религиозных канонов направили творчество дагестанских мастеров на разработку орнамента, который еще в эпоху средневековья отличался многообразием. Впрочем, запрет на изображения живых существ в Дагестане соблюдался далеко не всегда. Известно много примеров художественного изображения людей и животных. В ходе полевых исследований нами также обнаружено большое количество изображений людей и животных. Многие из этих изображений являются составной частью эпиграфической художественной композиции, главной деталью которой выступают арабские надписи. Особо следует выделить найденные нами в окрестностях селения Шиназ (Рутульский район) врезные изображения леопардов (кавказских барсов); вооруженных всадников, пеших воинов с щитами и копьями, а также сцен охоты с собаками из заброшенного селения Вруш (Рутульский район); павлинов из заброшенного селения Иче того же района. Изображения леопардов и павлинов в Дагестане встречаются крайне редко. Нами найдена плита с надписью, на которой имеются изображения свыше десяти разных животных, а также людей.
В средневековом Дагестане, как и в странах Ближнего и Среднего Востока, арабская каллиграфия становится одним из распространенных видов художественного творчества. Высокоразвитая каллиграфия, которая была письмом не только религии, но и поэзии, философии, науки, расценивалась как искусство и занимала среди других его видов почетное место. Достигнув необычайной тонкости и изящества в применении различных усложненных почерков, каллиграфия превратилась в одну из форм орнамента, игравшего значительную роль в искусстве мусульманского средневековья.
Афоризмы, изречения из Корана, благопожелания, имена владельцев и эпиграфический орнамент украшали различные произведения декоративно-прикладного искусства Дагестана - керамику, изделия из металла, резного дерева, камня и кости, художественные ткани и ковры, оружие, а также культовые и гражданские архитектурные сооружения. Очень широко использовались надписи из затейливой вязи арабских букв, обычно вплетенные в орнаментальные композиции, для художественной отделки надмогильных памятников.
Исламское искусство Дагестана периода средневековья нельзя считать привнесенным извне вместе с проникновением в Страну гор арабо-мусульманской культуры. Искусство это формировалось на основе синтеза арабо-мусульманского искусства, народной архитектуры и устного художественного творчества дагестанцев. В полной мере это относится, в частности, к художественному оформлению старых надмогильных памятников Дагестана (и не только надмогильных), датируемых X-XV вв., где эпиграфические надписи зачастую сопровождаются мотивами графической резьбы - магическими символами (кресты, свастика, круги, спирали, лабиринты и различные геометрическими фигурами), а также схематическими изображения людей и животных. Орнаментика средневековых надгробий Дагестана архаическая, с крупными лаконичными формами. Именно такой является, к примеру, орнаментика крестовидных надгробий Табасарана.
В разработку орнаментальных мотивов растительного, эпиграфического, ленточного, геометрического и других типов узора, дагестанские мастера внесли свой вклад. Применительно к некоторым дагестанским регионам нам удалось проследить эволюцию орнаментальных мотивов, форм надмогильных памятников на протяжении ряда столетий. К примеру, оригинальная треугольно-выемчатая резьба встречается, как элемент декора, на надмогильных памятниках Табасарана уже с XIV в. Практически с этого же времени стало практиковаться сплошное покрытие лицевой стороны плиты треугольно-выемчатой резьбой. Об этом свидетельствуют найденные нами надгробные плиты в табасаранском селении Джули, датируемые по палеографии эпитафий XIV-XV вв.
Изучение типологии и декора надмогильных памятников в десятках табасаранских селений позволило нам прийти к выводу о том, что сплошное покрытие лицевой части надгробия классической табасаранской треугольно-выемчатой резьбой практически не встречается на памятниках позднее XVIII в. В начале XIX в. эта резьба стала видоизменяться: ее начинают помещать в круги и квадраты. Применение треугольно-выемчатой резьбы на надмогильных плитах уже фрагментарно, а во второй половине столетия она и вовсе вытесняется из употребления как элемент декора. Таким образом, сам орнамент выступает как датирующий признак, помогая, тем самым, при датировке недатированных памятников.
В Дагестане в художественном оформлении различных архитектурных сооружений и мемориальных памятников, а также изделий прикладного искусства особое значение придавалось декоративным арабским надписям, составляющим эпиграфический орнамент. Почерком ранних надписей большей частью служил строгий и лцветущий куфи (ал-куфи ал-муваррак), являвшийся одним из основных видов декоративного почерка. Гораздо реже встречаются в Дагестане надписи, выполненные почерком сулс. Примерно с XIV в. куфический почерк начинает постепенно вытесняться насхом.
В более поздних надписях иногда встречается стилизация под куфи. Подобное явление встречается, к примеру, в строительной надписи на минарете Мишлеша, которую Л.И. Лавров по палеографическим признакам датировал в пределах XIII в. Особенностями письма являются характерные спиралевидные завитки и клинья, присущие куфическим надписям XII в. Нами доказано, что эта надпись создана не раньше конца XIV в. На средневековый надмогильный памятник из табасаранского селения Хурик нанесена декоративная лента, орнамент которой выполнен в псевдокуфическом стиле.
Среди средневековых надписей Дагестана по каллиграфии и манере нанесения резко выделяется строительная надпись от 1418-19 г., обнаруженная нами в цахурском селении Джиных. Она выполнена превосходным каллиграфическим почерком насх. Для придания буквам красоты и объемности они заштрихованы внутри. Верхушки стволов букв снабжены клиньями. Без преувеличения можно сказать, что эта джиныхская надпись является одним из самых ярких образцов арабской каллиграфии Дагестана эпохи зрелого средневековья. По красоте почерка и тщательности ее нанесения надпись, на наш взгляд, не имеет аналогов среди дагестанских строительных текстов почерком насх по XV в. включительно.
Три перечисленных выше почерка арабского письма в архитектурной эпиграфике и декоре мемориальных памятников имеют несколько разновидностей начертания и художественной трактовки. Из декоративных арабских надписей составлялись самые разнообразные композиции в виде медальонов, розеток, стилизованных изображений птиц и т.д.
Дагестанские мастера выработали свои приемы и устоявшиеся правила декоративной отделки надмогильных памятников, основанные на принципе гармоничных пропорций: декор наносили, придерживаясь определенных соотношений между размером, шириной эпиграфической полосы, размерами букв декоративных надписей и орнамента, а также соотношения центрального поля и узорно-эпиграфической полосы. Хотя общие принципы гармоничного сочетания узора и эпиграфики устойчиво сохранялись в Дагестане веками, сама форма надмогильных памятников и узорно-эпиграфические композиции эволюционировали и имели в разных частях Дагестана свои локальные отличия.
Нередко в декор надмогильных памятников включались и доисламские, очень долго бытовавшие в народном художественном творчестве языческие символы - различного рода солярные знаки, вихревые розетки, крестообразные фигуры, а также изображения коня, всадника. На мужских надгробиях высекались еще изображения холодного и огнестрельного оружия, различных изображений предметного орнамента: обуви, кувшина для омовения, а на женских - расчесок, ножниц, различных украшений и т.д.
Тексты исследуемых эпитафий по своему построению и содержанию не имели строго определенного шаблона. Они состояли из подбора различных формул, одни из которых встречаются очень часто, другие - реже. Есть надписи, составители которых совсем отошли от привычных стандартов и создали тексты, не имеющие аналогий среди собранных материалов. Тексты многих эпитафий подразделяются на несколько частей.
1. Отрывки из Корана, изречения пророка и другие религиозные тексты обычно предваряют повествовательную часть текста эпитафии. Такие тексты, как правило, пишутся в начальных строках. Иногда они выполняются в виде эпиграфических лент и входят в декор памятника. Репертуар коранических выражений разнообразный. Часто приводится формула басмала. Наиболее характерны следующие отрывки Корана: - всякая вещь погибнет, или же полностью: - всякая вещь погибнет, кроме лика Его. Ему принадлежит суд и к Нему вы возвратитесь; - Каждый, кто на ней (земле), исчезнет, остается лишь лик твоего Господа, Обладателя величия и почтения. Нередко используется лишь начальная часть этой фразы.
Характерен трафаретный стих Абу-л-Атахии: - Смерть - чаша, каждый пьет из нее, могила - дверь, каждый входит в нее. Эта фраза зафиксирована нами в нескольких вариантах.
2. Основная часть эпитафии. Чаще всего она начинается словами Обладатель этой могилы, Это могила, Обладатель этого камня, Это могила, Этот сад, Это мавзолей, гробница, Это купол. В эпитафии 1115 г.х. (1703-1704 г.), обнаруженной в высокогорном цахурском селении Муслах, нами зафиксировано редкое вступление: Обладатель этого доказательства. В эпитафиях умершим на чужбине часто используется слово знак.
Тексты надгробных памятников могут начинаться словами (вариант: (лпереселился, т.е. скончался, иногда встречается употребление I породы глагола (); пространной преамбулой: переселился из бренного мира в мир вечный или переселился из земной жизни в загробный мир; лумер или скончался и др.
3. Имя усопшего, иногда предваряемое титулами и лакабами, именем отца, реже - предков до третьего и более колен. Нередко приводится нисба покойного (встречаются двойные и даже тройные нисбы). Нами зафиксирован ряд случаев употребления двух нисб, первая из которых означает место рождения (), а вторая - место жительства ().
После имени покойного следуют либо благопожелательные формулы, либо вводятся даты смерти (в датированных эпитафиях).
4. Дата смерти. Иногда дата указана подробно, с указанием месяца (реже - числа и дня недели), обстоятельств смерти. В эпитафии XIX в. из с. Тукита Ахвахского района говорится о смерти покойного в момент совершения земного поклона (суджда) во время намаза.
5. Благопожелательные формулы в адрес покойного и его родных. Из благопожелательных формул наиболее часто встречаются трафаретные фразы , да простит (помилует) их (его) Аллах!. Формула может расширяться за счет введения большого числа лиц, которым испрашивается прощение (родители покойного, все верующие и мусульмане). Среди других благопожелательных формул следует отметить формулы () да помилует его (их) Аллах!, да сделает Аллах рай их местопребыванием!, () да освятит Аллах его (ее) могилу!, да будет земля ему пухом!. Очень часто благопожелательные формулы оканчиваются словом Амин!.
Внешний облик большинства средневековых строительных надписей Дагестана (в первую очередь, ранних) достаточно прост, они, как правило, врезные и лишены орнаментальных мотивов. Рельефные строительные надписи сравнительно редки. В верховьях Самура надписи обычно помещались внутри прямоугольных врезных рамок.
Многие строительные надписи не имеют ни вводного текста, ни посвятительных и благопожелательных формул. Там же, где вступительные части текста присутствуют, они представляют собой ограниченный круг трафаретных формул: басмала, формула единобожия, формул величие принадлежит Аллаху, могущество принадлежит Аллаху; мечети принадлежат Аллаху, не призывайте вместе с Ним никого; могущество принадлежит Аллаху Единому, Всепобеждающему.
Строительные надписи XVIII и, особенно, XIX столетий существенно отличаются от средневековых как содержанием, так и оформлением. Среди них уже много рельефных и они часто сопровождаются богатым декором.
Имена заказчиков и организаторов строительства, мастеров-строителей, помощников мастеров, каллиграфов, резчиков перечисляются, в основном, в конце повествовательной части текста. Имя мастеров-профессионалов предваряются термином лустад (варианты: луста, лустаз). В превосходной строительной надписи 1600 г.х. из селения Амсар нами зафиксировано самое раннее и, пожалуй, единственное в средневековой арабоязычной эпиграфике Дагестана (по XVII в. включительно) обозначение ученика-подмастерья мастера, переданное термином тилмиз.
Вновь обнаруженный эпиграфический материал содержит большое количество личных имен, среди которых встречаются и немусульманские (христианские), а также тюркские (огузские и кипчакские), персидские имена и имена местного (дагестанского) происхождения. Нами зафиксированы в надписях такие редкие для Дагестана имена как Джирджис, Нугзар, Масих, Уджахай и ряд других. В тех случаях, когда буквами арабского алфавита невозможно было передать все фонетические особенности, писцы прибегали к элементам так называемого ладжама и использовали дополнительные точки для передачи звуков, отсутствующих в арабском языке. Эти элементы использовались при написании имен, нисб и названий населенных пунктов.
В арабских надписях, приводимых в исследовании, содержится большое количество названий селений, причем некоторые из них упоминаются впервые именно в эпиграфических надписях. К примеру, нами зафиксированы в надписях самые ранние письменные упоминания селений Хиях, Кала, Хнюх, Хрюг, Смугул и многих других.
Эпиграфические памятники сообщают нам ценные сведения о социальной структуре дагестанских селений, союзов сельских общин, феодальных владений. Зачастую это единственный источник для изучения социальной жизни. Обнаруженные нами эпиграфические надписи на арабском языке зафиксировали ряд терминов, характеризующих общественную структуру дагестанских общин: кавха, устад, тилмиз, йузбаши, чавуш, Салим, кади, амир, бек, шамхал, султан, шейх, захид, мулла, имам, хаджжи, мударрис, эфенди, кутб, мавлана, баба, муТаззин и многих других.
Глава 4 Социально-политическое и культурное развитие Дагестана по данным эпиграфических памятников XI-XV вв. написана с привлечением данных почти 150 дагестанских надписей на арабском языке, подавляющее большинство которых впервые обнаружено автором в районах Южного Дагестана. Арабские тексты надписей и их переводы сопровождаются историческими и филологическими комментариями. Описание надписей включает обмеры, характеристику декора и каллиграфических особенностей.
Находки арабских надписей XI-XV вв. содержат новые данные по истории ислама и исламской культуры, строительной деятельности по возведению мусульманских культовых сооружений. В этих надписях имеются уникальные сведения о политическом строе и социальной структуре дагестанских общин. Интерес представляют языковые особенности арабских текстов, манера и техника нанесения надписей, стиль почерка.
Большинство памятников, приводимых в главе, составляют куфические и полукуфические надписи. Самые древние из них, судя по палеографии, были составлены в XI в. Многие куфические надписи представляют собой краткие трафаретные формулы или изречения религиозного характера, которые характерны для раннего этапа распространения арабских надписей в регионе. Значительно расширен круг населенных пунктов, где впервые обнаружены памятники куфической письменности. В частности, куфические и полукуфические надписи впервые обнаружены в лезгинских селениях Фий, Кахул, Играх, Иче, Хпедж и других. Нами достоверно установлено, что хорошо известная специалистам эпитафия XIII в., содержащая монгольское имя и хранящаяся в краеведческом музее селения Ахты37, была в свое время обнаружена в западной части горного Лезгистана, в лезгинском селении Лакун ныне Рутульского района. Географическое расположение Лакуна в сравнительной близости от агульского селения Рича, где имеются надписи, повествующие о нашествии монголов, дает возможность предположить, что монголы могли проникнуть в горы Дагестана не только с юго-востока, со стороны низменности, как считалось до сих пор, но и с юга, через перевалы Главного Кавказского хребта. Высокогорные селения Лакун, Играх и Иче расположены на крайнем западе современной этнотерритории лезгин, в ущелье Лакун-кам - левого притока Самура. Долгое время самым западным лезгинским селением Дагестана, где были обнаружены куфические надписи, считался Зрых, расположенный по соседству, на территории Ахтынского района.
Надписи, выполненные почерком куфи, впервые обнаружены в рутульских селениях Пилек, Вруш; цахурских селениях Джиных, Муслах, Курдул; табасаранских селениях Хурик, Атрик, Цуртиль и других. Куфические надписи также выявлены в аварском селении Кусур, селении Нижний Катрух, жители которого говорят на тюркском (огузском) наречии, и лакском селении Верхний Катрух. Все эти селения расположены на территории Рутульского района Дагестана.
Манера письма надписи из Верхнего Катруха, которая представляет собой трафаретную формулу Владычество принадлежит Аллаху Единому, Всепобеждающему, обнаруживает много общего с манерой письма известной надписи от 1150 г. из Рутула о строительстве ханака - общежития для суфиев38. Отличительной особенностью каллиграфии обеих надписей является наличие у букв характерных спиралевидных завитков, которые отмечены в Дагестане еще лишь в двух надписях.
Найденная в селении Пилек куфическая эпитафия XII-XIII вв. является одной из самых старых в Дагестане женских эпитафий. В селении Курдул обнаружена древнейшая из дагестанских надписей, сообщающих о землетрясении. Палеографические особенности письма позволяют датировать эту куфическую надпись XIII-XIV вв. Самая ранняя в дагестанской эпиграфике фиксация термина муТаззин (лицо, призывающее на мусульманскую молитву; муэдзин) отмечена в куфической надписи из цахурского селения Гельмец, датируемой в пределах XII в.
В южнодагестанских селениях нами выявлено большое количество строительных надписей. Этот жанр эпиграфических памятников является одним из самых информативных. Строительные надписи повествуют не только о времени сооружения или ремонта культовых и гражданских построек, но и сообщают нам имена лиц, финансировавших строительные работы, а также имена зодчих, каллиграфов, мастеров архитектурного декора и художественной резьбы по камню и дереву. Кроме того, строительные тексты часто несут ценную информацию по социально-политической истории региона.
Среди находок ранних строительных надписей можно отметить куфическую надпись XI-XII вв. из селения Шиназ о строительстве минарета. В заброшенном поселении Шуг близ Шиназа обнаружена куфическая надпись о строительстве дома. Строгое угловатое начертание букв и отсутствие диакритических знаков позволяет нам отнести эту надпись к числу древнейших строительных текстов Дагестана и датировать в пределах XI в.
Долгое время старейшим датированным памятником эпиграфики селения Цахур - древнего политического и культурного центра региона, считалась надпись от 636 г. хиджры (1239 г.) о строительстве минарета39. В Цахуре нами найдена надпись, сообщающая о строительстве мечети. Дата в ней сохранилась частично. Сравнение двух памятников обнаруживает в них много общего. Обе начинаются с одинаковых формул восхваления Аллаха. В обеих надписях фигурирует владелец (сахиб), соответственно, минарета и мечети. В датах совпадают сотни и, возможно, десятки. К сказанному следует добавить очевидное сходство почерка и манеры письма двух надписей. Вполне возможно, что обе они были выполнены одним и тем же писцом примерно в одно время. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в средневековом Дагестане строительство здания собственно мечети обычно предшествовало по времени возведению минарета мечети. Следовательно, есть основания считать вновь выявленную надпись первой половины XIII в. о строительстве мечети древнейшей в Цахуре.
В западной стене старой соборной мечети лезгинского селения Зрых высечена врезная куфическая надпись о восстановлении мечети. Сообщаются имена заказчика и мастера ремонтных работ. Надпись по палеографии датируется XIII-XIV вв. В той же стене мечети, которая была первоначально возведена, как гласит одна из поздних строительных надписей, легендарным распространителем ислама в Дагестане Абу Муслимом, обнаружены и известные науке еще с середины XIX в. куфические надписи Зрыха с датами 563 г.х. (1167-68 г.) и 615 г.х. (1218-19 г.)40. Точное их местонахождение, как и то, что они сохранились, до последнего времени не было известно.
В цахурских селениях так называемого Горного магала (верховья реки Самур) нами выявлен и переведен ряд ценных строительных текстов первой половины XV в. В частности, в стене мечети селения Хиях имеется надпись о строительных работах в мечети от 1410-11 г. Наличие датированной строительной надписи в Хияхе свидетельствует о том, что это цахурское селение в начале XV в. уже существовало.
В западной стене соборной мечети селения Джиных обнаружена превосходная каллиграфическая надпись, повествующая о ремонте мечети Мусой, сыном Мамада в 821 г. хиджры, что соответствует 1418-19 г. Следовательно, мечеть в Джиныхе была построена еще раньше. На это указывает и наличие в той же стене трафаретной куфической надписи, которая может быть датирована XII-XIII вв. Джиныхская надпись 1418-19 г., выполненная почерком насх, является одним из самых ярких образцов арабской каллиграфии в эпиграфике Дагестана эпохи зрелого средневековья.
В стене мечети цахурского селения Микик, эпиграфические памятники которого были прежде практически не изучены, имеется надпись, повествующая о строительстве минарета в пятнадцатый день месяца зу-л-хиджжа 810 г. хиджры, что соответствует 12 мая 1408 г. Сообщаются имена организаторов строительства, а также зодчих микикского минарета, который не сохранился до наших дней.
Важное значение имеют эпиграфические находки в цахурском селении Мишлеш. По обилию средневековых арабских надписей Мишлеш занимает, на наш взгляд, одно из первых мест в Дагестане. Многочисленные эпиграфические памятники Мишлеша чудесным образом сохранились до наших дней, несмотря на катастрофические для всего Горного магала последствия разрушений, учиненных царскими войсками во время Кавказской войны, и последовавшее затем тотальное насильственное выселение жителей за Главный Кавказский хребет. Нам удалось выявить в селении неизвестные прежде средневековые тексты, представляющие значительный интерес. Кроме того, мы предлагаем новое чтение и перевод, а также альтернативную датировку некоторых надписей, опубликованных ранее другими авторами.
К числу наиболее ценных и информативных строительных надписей региона относится надпись от 1444-45 г., обнаруженная нами на стене прихожей соборной мечети Мишлеша. Этой уникальной надписи принадлежит ключевая роль в открытии неизвестной прежде феодальной династии средневекового Дагестана. Врезной текст из шести строк выполнен в характерной процарапанной манере грубоватым почерком насх. Мишлешская надпись имеет исключительно важное значение для реконструкции социально-политического положения земель верховьев Самура в XIV-XV вв. При этом она проливает свет на наименее исследованный учеными хронологический период истории этого региона. Выяснение социально-политического развития Горного магала со времени распада к XI-XII вв. крупного раннесредневекового государства Лакз до появления во второй половине XVI в. династии цахурских (цахуро-илисуйских) султанов долгое время является одной из сложных проблем историографии средневекового Дагестана. Следует также отметить, что XIII-XV вв. до сих пор остаются одним из наименее изученных периодов средневековой эпохи в Дагестане в целом, в особенности ее социально-политической стороны.
Из надписи следует, что заказчиками (организаторами) восстановления мишлешской мечети в 1444-45 г. были представители местной правящей элиты - эмир Махмуд, сын эмира Сайфа, сына эмира Чакуна, и его жена МуТмина, дочь Кадир-бека. Непосредственно ремонтные работы в мечети были выполнены, судя по нисбам, мастерами из соседних селений Цахур и Хиях, расположенных ниже по течению Самура. В мишлешской надписи от 1444-45 г. зафиксировано самое раннее письменное упоминание о цахурском селении Хиях, которое в это время уже существовало. Это подтверждается и обнаружением нами в Хияхе строительной надписи, которая датирована 1410-11 г. Сайф, сын Чакуна упоминается в другой строительной надписи Мишлеша от 1421-22 г., а имя шахида Чакуна, сына Кадир-бека зафиксировано А.Р. Шихсаидовым в эпитафии от 1396 г. из Цахура. А.Р. Шихсаидов указывает, что в этой эпитафии - наиболее ранняя для Цахура фиксация феодального титула бек41.
А.Р. Шихсаидов пишет, что термин ламир в надписях региона лотносится всегда к высшим слоям общества, обычно к правителям и владельцам, независимо от того, насколько велико было это владение - одно селение, союз селений или же феодальное владение. В мишлешской надписи 1444-45 г. сразу четыре человека названы ламирами. Анализ данных этой надписи и других эпиграфических памятников региона позволяет нам говорить о существовании в верховьях Самура в XIV-XV вв. феодального владения (эмирата) во главе с местной мусульманской династией, о которой прежде не было известно. Установлены имена правителей этой феодальной династии, которую мы условно назвали Кадиридами, по имени предполагаемого основателя династии - Кадир-бека. Правление четырех представителей этой династии, в которой власть наследовалась по прямой линии (от отца к сыну), прослеживается на протяжении около ста лет:
1. Кадир-бек - жил в середине XIV в., вероятный основатель династии;
2. Эмир Чакун, сын Кадир-бека - погиб смертью шахида в 1396 г., похоронен в Цахуре;
3. Эмир Сайф, сын эмира Чакуна - правил, по-видимому, в конце XIV - первой четверти XV в., заказчик-распорядитель ремонта минарета в Мишлеше в 1421-22 г.;
4. Эмир Махмуд, сын эмира Сайфа - заказчик-распорядитель ремонта соборной мечети в Мишлеше в 1444-45 г.
Обращает на себя внимание упоминание в мишлешской надписи в числе заказчиков строительных работ супруги эмира Махмуда - МуТмины. Ряд средневековых арабских надписей из Дагестана сообщает о роли женщин в строительстве или ремонте зданий, прежде всего, культовых сооружений.
Судя по всему, цахурские Кадириды были вполне самостоятельными правителями. В известной надписи из Цахура от 1432 г. говорится об успешном отражении войском Цахура совместного нападения тюрок и Рутула, когда неприятель потерял убитыми двести человек, и строительстве крепости. По мнению специалистов, под тюрками следует понимать войска Искандара Кара-Коюнлу, совершавшего разорительные походы на Восточный Кавказ. После открытия надписи 1444-45 г. представляется возможным говорить о том, что отражение этого нападения произошло либо во время правления эмира Сайфа, либо при его сыне и преемнике - эмире Махмуде.
Правление Кадиридов совпало по времени с резким увеличением числа работ по возведению и ремонту мусульманских культовых сооружений в цахурских селениях. Данные значительного количества арабских надписей об интенсивной строительной деятельности в верховьях Самура позволяют говорить об этом феномене как о строительном буме первой половины XV в. Интенсивное строительство косвенно указывает на относительную политическую стабилизацию в регионе после длительного периода нестабильности, связанного с нашествиями монголо-татар, соперничеством Золотой Орды и державы Хулагуидов, а также походами Тимура.
Пока довольно сложно ответить на вопрос, были ли Кадириды правителями всего региона верховий Самура, части цахурских селений или же одного Мишлеша. Вполне возможно, что Кадириды были не единственными феодальными правителями в регионе. На это указывают новые данные эпиграфических памятников на арабском языке. В стене мечети цахурского селения Микик, которое расположено восточнее Мишлеша и Цахура, на том же левом берегу Самура, нами обнаружена врезная строительная надпись, повествующая о ремонте мечети по приказанию всемогущего эмира Махлуджа. По нашему мнению, эта надпись была составлена не позже первой половины XV в.
Ученым хорошо известна средневековая строительная надпись из Горного магала, сообщающая о строительстве мечети по приказу величайшего эмира Бадала. До последнего времени считалось, что эта надпись, опубликованная Л.И. Лавровым по фотографии, доставленной З.А. Никольской, находится лу входа в здание мечети селения Мишлеш и датирована 644/1247 г.42 Данные Л.И. Лаврова об этой надписи были использованы в публикациях многих авторов. Л.И. Лавров считал также, что эта надпись опровергает известное сообщение Закарийи ал-Казвини (ум. в 1283 г.) об отсутствии в XIII в. у жителей Цахура светской власти. На самом же деле, как недавно установлено нами, плита с этой надписью находится не в Мишлеше, а вмонтирована в стену мечети цахурского селения Микик. Наше чтение надписи существенно отличается от чтения Л.И. Лаврова. Самые важные коррективы касаются датировки микикского текста, выполненного, как известно, почерком насх. Изучение надписи привело нас к убеждению, что она датирована не 644/1247 г., как считал Л.И. Лавров, а 744/1344 г. Кстати, в этом случае становится объяснимым практически полное отсутствие в тексте элементов почерка куфи, столь характерного для надписей XIII в. из данного региона. Новая датировка надписи полностью согласуется с сообщением Закарийи ал-Казвини об отсутствии светской власти в Цахуре в XIII в.
Следовательно, эмир Бадал жил примерно в одно и то же время, что и Кадир-бек (основатель династии Кадиридов). Они были современниками. Наиболее ранняя фиксация в цахурских селениях феодального титула ламир, как и бек, относится, таким образом, к середине XIV в. Имеющиеся в нашем распоряжении данные пока не дают основания утверждать, что в XIV-XV вв. земли верховьев Самура входили в единое государственное образование. Судя по всему, в разных селениях региона существовали отдельные правители.
Представляет большой интерес вопрос о возможной династической связи Кадиридов XIV-XV вв. с правителями Цахуро-Илисуйского (Елисуйского) султаната, которые известны, начиная с 1563 г. Ученые все еще не пришли к единому мнению относительно происхождения власти цахуро-илисуйских правителей. Пока мы не знаем точно, до какого времени в верховьях Самура сохранялась власть потомков Кадир-бека. Определенно можно говорить лишь о том, что последний из известных нам Кадиридов (эмир Махмуд) правил в середине XV в. Отсутствие достоверных данных о политическом положении региона и его правителях на протяжении более чем ста лет (от середины XV в. до 1563 г., когда владетелем Цахура по шахскому фирману был утвержден Адикурклу-бек I) оставляет вопрос о династии Кадиридов, как возможной предтече власти султанов Цахура и Илису, иными словами, вопрос о преемственности власти в Горном магале, открытым. Следует, однако, учесть, что имена известных нам правителей династии Кадиридов не встречаются среди имен цахурских и илисуйских владетелей XVI-XIX вв., носивших, как известно, титул султан. С учетом открытия мусульманской феодальной династии, правившей в верховьях Самура в XIV-XV вв., нам представляется, что власть султанов Цахура и Илису возникла на местной, дагестанской почве и вполне могла быть продолжением власти эмиров династии Кадиридов.
Следует обратить внимание на то, что отсутствие сведений источников о политическом положении региона, начиная с середины XV в., совпало по времени с началом военной экспансии сефевидских шейхов на Восточном Кавказе. Нам это кажется не случайным.
Изучение строительных надписей региона дает возможность говорить о существовании в Цахуре в XIV-XV вв. (возможно, и позже) целой династии профессиональных мастеров-строителей, где строительное ремесло передавалось от отца к сыну, и проследить профессиональную деятельность представителей нескольких поколений этой династии. Мастера работали не только в родном селении Цахур, но и выполняли работу на заказ в других селениях региона, что указывает на их квалификацию и профессиональную востребованность.
Глава 5 Социально-политическое и культурное развитие Дагестана в XVI-XVII вв. по данным эпиграфики содержит данные 55 надписей, большинство из которых обнаружено автором и впервые вводится в научный оборот. Отличительной особенностью позднесредневековых надписей, рассматриваемых в главе, в отличие от большинства надписей XI-XV вв., заключается в том, что они, как правило, имеют дату. Большинство памятников XVI-XVII вв. выполнены почерком насх при практически полном отсутствии столь характерного для предшествующего периода куфи. В структуре вновь выявленных надписей Дагестана эпохи позднего средневековья важное место занимают строительные надписи. Почти все они созданы в XVII в. Что касается арабоязычных памятников строительной эпиграфики XVI в., то до последнего времени было известно лишь о трех таких датированных дагестанских надписях.
Одна из редчайших датированных строительных надписей Дагестана XVI в. обнаружена нами в селении Джиных. Она высечена изящным каллиграфическим почерком сулс и сообщает о строительстве минарета Уджахаем, сыном Давуда из Шиназа (Шинази) в 1004 г. хиджры (1595-96 г.). Благодаря этой надписи стало известно о существовании в селении Джиных минарета, который к настоящему времени, к сожалению, не сохранился. Как известно, минареты в Дагестане нередко пристраивали к уже имеющимся мечетям. Поэтому в строительных текстах дата сооружения минаретов, как правило, более поздняя, по сравнению со временем строительства здания собственно мечети.
Заказчиками (организаторами) строительства культовых сооружений в Дагестане часто являлись представители местной духовной элиты. Из арабских надписей мы узнаем имена этих духовных деятелей, многие из которых были суфиями. Уникальная в своем роде средневековая строительная надпись рубежа XVI-XVII вв. обнаружена нами в стене соборной мечети рутульского селения Амсар. Надпись представляет собой прекрасный образец арабской каллиграфии. В ней говорится о сооружении минарета Хаджжи Баба, сыном Махмуда и его женой Фатимой из Кала (Калаи). Непосредственными строителями минарета названы мастер (уста) хаджжи Мухаммад, сын Мамая и два его ученика (тилмизан) - Мухаммад Джан и Малла Хусайн из Цахура (Захури). Надпись датирована двадцать пятым днем месяца зу-л-хиджжа 1008 г. (7 июля 1600 г.). Из надписи мы впервые узнаем о существовании прежде в селении Амсар минарета, не сохранившегося до настоящего времени. Обращает на себя внимание обилие в тексте социальной терминологии: хаджжи (человек, совершивший паломничество в Мекку), луста (профессиональный мастер-строитель), тилмизан (ученики-подмастерья), мулла (в надписи приводится в местной форме малла). В амсарской надписи зафиксировано самое раннее в дагестанской эпиграфике упоминание ученика-подмастерья профессионального мастера-строителя. Термин тилмиз - лученик (в надписи приводится форма двойственного числа) встречается в средневековой эпиграфике Дагестана лишь однажды. Заказчиками (организаторами) строительства амсарского минарета выступает, судя по нисбе, супружеская пара из селения Кала, расположенного по соседству с Амсаром, ниже по течению Самура. В амсарской строительной надписи 1600 г. зафиксировано самое раннее письменное упоминание о рутульском селении Кала. Примечательно, что нисбы в этой надписи (как и в строительной надписи 1595-96 г. из Джиныха) приводятся без определенного артикля - на персидский манер, что нередко встречается в позднесредневековых текстах из Дагестана. В XVI-XVII вв., во время правления в Иране династии Сефевидов, усиливается политическое и культурное влияние Ирана на Дагестан, что нашло отражение и в стиле арабского письма в эпиграфических текстах.
Упоминаемое в амсарской надписи имя одного из лучеников (Мухаммад Джан) мы встречаем в нескольких строительных надписях региона, причем в более поздних текстах первой половины XVII в. он уже фигурирует как лустад, т.е. мастер. Таким образом, строительные надписи позволяют проследить эволюцию профессионального и социального статуса строителя из Цахура.
У входа в соборную мечеть крупного лезгинского селения Курах - одного из исторических и политических центров Дагестана, нами обнаружена средневековая надпись-билингва. Ее изучение показало, что в центральном поле высечены два бейта на персидском языке - отрывок из знаменитого произведения Гулистан, принадлежащего перу великого персидского поэта, писателя и мыслителя XIII в. Саади Ширази. По краю плиту окаймляет широкая эпиграфическая лента со строительной надписью на арабском языке, в которой говорится о строительстве дома во время, когда умер шах Аббас и воцарился шах Сафи. В надписи приводятся имена сразу двух иранских шахов Сефевидской династии: шаха Аббаса I Великого (1587-1629) и его преемника - шаха Сафи I (1629-1642). В Дагестане обнаружены лишь две арабоязычные надписи с упоминанием имени шаха Аббаса и обе они выявлены нами на территории Курахского района. Имя шаха Сафи I зафиксировано в эпиграфике Дагестана впервые. Как явствует из курахской надписи, она была составлена вскоре после смерти шаха Аббаса и воцарения шаха Сафи I, т.е. около 1629 г.
Главной достопримечательностью лезгинского селения Хрюг является соборная мечеть c великолепным минаретом, который был построен на рубеже XVII-XVIII вв. Соборная мечеть Хрюга является уникальным произведением лезгинской архитектуры. Такое определение этому культовому сооружению принадлежит известному ученому-архитектору и искусствоведу С.О. Хан-Магомедову43. При этом, до последнего времени было неизвестно точное время сооружения этой средневековой мечети. Она неоднократно ремонтировалась и перестраивалась. Об этом свидетельствуют арабские строительные надписи в стене фасада и внутри мечети. На одном из великолепных резных столбов мечети нами прочтена надпись о том, что ее построил мавлана Баба Нуруллах в 1047 г. хиджры, что соответствует 1637-38 г. Это одна из редких позднесредневековых строительных надписей Дагестана на дереве и старейшая надпись, найденная в селении Хрюг. В надписи очень редкое для этого времени обозначение даты цифрами. В надписях Дагестана лишь с XVIII в. цифровое обозначение числительных становится преобладающим. В надписи зафиксировано самое раннее письменное упоминание о селении Хрюг, которое, несомненно, существовало и раньше.
Знаменитый, производящий неизгладимое впечатление своими стройными пропорциями минарет соборной мечети Хрюга был возведен в 1700-1701 г., о чем свидетельствует арабская надпись у основания минарета44. Строительные надписи на деревянном столбе позволили выяснить, что здание мечети было построено на шестьдесят три года раньше минарета. Судя по всему, массивные, покрытые резьбой деревянные столбы являются старейшими конструкциями соборной мечети Хрюга и сохранились до наших дней в первозданном виде.
Заказчиком (организатором) строительства соборной мечети Хрюга (ал-масджид ал-джамиС ал-Хуруки) назван представитель местной духовной элиты, на что указывают эпитеты мавлана и баба. Вероятно, Баба Нуруллах, о котором прежде не было известно, являлся суфием. Тюркское слово баба, помимо основного значения лотец, означало также суфия, религиозного бродячего проповедника, старца-наставника, а также главу обители суфийского ордена. Термином баба обозначалась вторая ступень в иерархии суфийского братства бекташийа. Слово является турецким эквивалентом арабского шейх и персидского пир. В этих значениях оно было широко распространено в Османской империи, Восточном Закавказье, Иране и Средней Азии. Термин баба употреблялся и в Южном Дагестане, который имел тесные духовные связи с Ширваном.
В стене жилого дома в селении Мишлеш имеется красивая надпись почерком сулс: Построил (бана) этот дом Малла Хайдарали, сын Мухаммада, сына МуТмина, сына Рамадана в дату: тысяча семьдесят пятый год по хиджре пророка избранного, во время Халил-султана, - да продлит Аллах его правление!.
Дата соответствует 1664-65 г. Упомянутый в надписи Халил-султан - это правитель Цахурского султаната Халил, сын Мухаммад-хана, хорошо известный по фирманам (владетельным грамотам) иранских шахов и турецких султанов, начиная с 1642 г. Его имя неоднократно встречается и в надписях. Правление Халил-султана продолжалось не менее тридцати лет.
Все тот же Хайдарали, сын Мухаммада упомянут (вместе со своей женой Шах-бике, дочерью Хасана) и в другой мишлешской надписи, составленной тремя годами позже, как восстановитель дома, который разрушился от катастрофического землетрясения в регионе, имевшего место в 1668 г.
На минарете в высокогорном лезгинском селении Фий (Ахтынский район) нами прочтена строительная надпись из трех строк: л1) Построил (бана) этот благословенный минарет 2) его владелец (сахибуху) Джамал, сын Ханджал Рамадана из города (ал-балад) Фий (Фуйи). 3) Зодчий (усда) Курбан, сын Абу Кавсара из Шиназа (Шинази). Написал Халифа из Хрюга (Хуруки).
Эта надпись сообщает нам имена заказчика строительства фийского минарета (интересно, что лакаб, т.е. прозвище его отца переводится как кинжал), зодчего, а также резчика-каллиграфа. В тексте зафиксированы названия сразу трех южнодагестанских селений бассейна Самура. Мы считаем, что надпись была составлена во второй половине XVII в., на что указывает имя и нисба резчика. Есть основания полагать, что Халифа из Хрюга является отцом зодчего великолепного хрюгского минарета Шейха СаСада. В стене фийской соборной мечети имеются куфические надписи. Судя по всему, минарет был пристроен к мечети, которая уже существовала в Фие не позже XII-XIII вв.
Среди находок позднесредневековых эпитафий можно отметить две датированные эпитафии середины XVI в. из табасаранского селения Цудук (Хивский район). На великолепном, богато декорированном надмогильном памятнике из селения Гурик (Табасаранский район) мы прочли эпитафию Рамадана, сына Раджаба с датой 1043 г. хиджры (1633-34 г.). Это самая старая арабоязычная надпись селения. В селении Хвередж Курахского района старейшей из обнаруженных нами надписей является эпитафия Малла Абдаллаха, сына Исмаила, сына Рамадана, сына Мухаммада, который умер во время чумы в 1100 г. хиджры, что соответствует 1688-89 г.
Свыше десяти неизвестных прежде датированных эпитафий конца XVI - XVII вв. мы прочли на двух старинных кладбищах Дербента - Южном и Кырхлярском. Среди них встречаются эпитафии представителей местной феодальной знати, например, Мухаммад-хана, сына Мирза-хана, с датой 1014 г. хиджры (1605-1606 г.). Или эпитафия Урудж-бека, сына Темирхан-бека Румлу, датированная 1087 г. хиджры (1676-77 г.). Как известно, румлу - это название одного из главных кызылбашских племен, составлявших военную опору династии Сефевидов.
На окраине селения Рукель (Дербентский район) расположено святилище, именуемое местными жителями как Пир Малла Хаджи. В стене святилища имеются две надписи, одна из которых сообщает о том, что лэто могила Малла Рамадана, сына Малла Гулмухаммада, сына Малла Хаджжи, а вторая содержит дату - 1094 г. хиджры, что соответствует 1682-83 г. Малла Рамадан, как и его отец и дед принадлежали к числу местной духовной элиты позднего средневековья.
Эпиграфические находки позволяют узнать много нового об истории суфизма в Дагестане, в частности, узнать имена неизвестных дагестанских суфиев. Новое чтение надписи из Гельхена от 1622 г.45 дало нам возможность зафиксировать самое раннее в арабской эпиграфике Дагестана упоминание термина суфий. Известный мавзолей (ал-кунбаз) шейха Ахмада ал-Калхани был построен во времена шаха Аббаса мастером (устад) Суфи Махмудом, сыном Шахкули. Термин суфий отмечен нами также в двух строительных надписях из Мишлеша от 1624 и 1627 г.
Глава 6 Социально-политическое и культурное развитие Дагестана по данным надписей XVIII в. раскрывается на основе данных более 130 надписей, подавляющее большинство из которых датировано. География находок надписей XVIII в., в отличие от средневековых, гораздо шире.
Впервые в Дагестане нами обнаружены актовые надписи жанра завещаний (вакф). Самый ранний из высеченных на камне историко-правовых актов подобного рода, обнаружен в лезгинском селении Хлют. Он датирован 1786-87 г.
Надписи XVIII в. содержат множество социальных терминов, позволяющих характеризовать социальную структуру общества. Например, в селении Нижний Катрух мы прочли эпитафию 1764 г., принадлежащую чавушу Хусайн-ага, сыну правителя (амир) Ширвана.
Благодаря надписям, нам стали известны имена представителей местной духовной элиты, многие из которых были организаторами работ по строительству или ремонту крупных общественных построек, прежде всего, культовых сооружений. Среди них можно назвать имена потомков шейха Хусайна из Рутула - членов тухума Сефиер (Суфии). Впервые прочтена надпись на почитаемом святилище шейха Мухаммадали в селении Хлют. Нами установлено, что сам Мухаммадали и его потомки были по происхождению из Йемена. Также достоверно установлено, что знаменитый суфийский шейх Махмуд аз-Захури, живший в позднем средневековье, был родом из цахурского селения Аттал, где сохранились эпитафии его потомков, также принадлежащих к духовному сословию. В этих эпитафиях, которые датированы 1754-55 и 1767-68 гг. шейх Махмуд наделен эпитетом кутб (лполюс, столп), указывающим на его принадлежность к высшей суфийской иерархии. Есть основания полагать, что шейх Махмуд принадлежал к тарикату халватийа.
Данные надписей-эпитафий XVIII в. дали возможность прояснить генеалогию владетельного дома дагестанских шамхалов. Имена неизвестных прежде представителей шамхальского дома выявлены в надписях из старинного кумыкского селения Уллубий-аул (Бойнак).
Много новых данных получено о представителях бекской фамилии Рутула. Интересно, что некоторые из выявленных имен рутульских беков отсутствуют в генеалогической таблице рутульских беков, составленной в 1873 г. наибом Рутульского магала Хасанхан-беком. В частности, в эпитафии Сутай-бека, сына Ахмад-бека от 1718-19 г. говорится о том, что он владел многими несметными богатствами, и среди них - триста лошадей. Это прямое указание на принадлежность Сутай-бека к имущественной элите Рутульского магала и свидетельство большого имущественного расслоения в Рутуле в начале XVIII в.
Значительную часть надписей XVIII в. составляют строительные тексты. Среди них можно отметить надпись 1754-55 г. из Рутула о строительстве места для омовения (кулла) и мечети Хайдар-беком и Али-беком - сыновьями Мухаммад-бека; надпись 1746-47 г. о строительстве соборной мечети в Хнове; надпись 1776-77 г. о строительстве мечети в табасаранском селении Зирдаг; ряд строительных надписей 1797-98 г. из аварского селения Охли. Организатором строительства соборной мечети в Охли назван благородный эмир Алисултан, сын Ахмад-хана. В 1793-94 г. была составлена надпись о строительстве мечети в ныне заброшенном лезгинском селении Старое Филя (ныне в Магарамкентском районе).
В великолепной надписи от 1715 г. о строительстве минарета в селении Хнов говорится о том, что мастером (устад) строительства был Шейх СаСади, сын Малла Халифа, сына Малла Рамадана из селения Хрюг (карйа Хуруки). Нами установлено, что пятнадцатью годами ранее, в 1700-1701 г. этим же мастером был сооружен знаменитый минарет хрюгской соборной мечети. Старейшей арабоязычной надписью в лезгинском селении Смугул является надпись 1734-35 г. о возведении здесь мечети. В агульском селении Хвередж имеется надпись о ремонте мечети в 1788-89 г. В стену мечети селения Фий нанесена надпись о ремонте мечети в 1754-55 г.
Ценная строительно-историческая надпись первой половины XVIII в. обнаружена в Цахуре. В ней говорится о строительстве мечети во время прихода Тахмаз-шаха в область (вилайат) Дагестан. Он оставался в области (вилайат) Кайтаг (Кайтах) [и провел] шестьдесят сражений с ними (жителями Кайтага - З.З), но не смог одержать победу над ними и возвратился [без успеха]. В надписи приводится самое раннее в дагестанской эпиграфике упоминание исторической области Кайтаг - тюркизированного варианта древнего дагестанского топонима Хайдак. Интересно, что другая арабская надпись с именем шаха Тахмаза была обнаружена известным азербайджанским исследователем мусульманской эпиграфики Закавказья М.С. Неймат в цахурском селении Сувагиль (ныне Закатальский район Азербайджанской Республики). В строительной надписи о строительстве мечети от 1160 г.х. (1747-48 г.), говорится, что мечеть была построена в дни прибытия шаха Тахмаза46. По мнению М.С. Неймат, речь в надписи идет о картлийском царе Теймуразе, который совместно с карабахским ханом совершал военные походы на Гянджу в 1162 г.х. (1748-49 г.). Азербайджанский ученый высказала предположение, что поход Теймураза проходил через Закаталы47.
Обнаруженная нами строительная надпись из Цахура убедительно свидетельствует, что в обоих текстах под Тахмаз-шахом следует понимать именно шаха Надира, ибо царь Теймураз никогда не воевал в Кайтаге. Надир-шах, встретивший в Дагестане упорное сопротивление горцев, был убит в мае 1747 г.
В экспозиции Дагестанского музея изобразительных искусств хранится резной деревянный пюпитр (подставка для книг) с арабской надписью и датой по хиджре, соответствующей 1754-55 г. Это самая старая из надписей, нанесенных на изделия подобного рода, и, одновременно, самый старый пюпитр, из сохранившихся в Дагестане до наших дней.
Ряд неизвестных прежде надписей XVIII в. мы прочли на надмогильных памятниках Дербента. На участке Южного кладбища, примыкающего с юга к знаменитому саркофагообразному надгробию XI в. Джум-джум, расположен ряд памятников с эпитафиями начала XVIII в., содержащими нисбу Румлу, которая указывает на племенное происхождение владельцев эпитафий. Мы полагаем, что на этом участке кладбища хоронили по племенному признаку, ибо названий других кызылбашских племен на памятниках нет. Отсюда следует, что этот участок Южного кладбища был закреплен за представителями племени румлу. Племя румлу относилось к числу основных кызылбашских племен, составлявших военную опору династии Сефевидов и происходило из Рума, т.е. территории нынешней Турции.
На одной из дербентских эпитафий, которая имеет дату 1128 г. хиджры (1715-16 г.) нами прочтена нисба Мавлави, которая может указывать на принадлежность ее владельца к суфийскому братству мавлавийа, широко распространенному в средние века в Малой Азии. Это пока единственное свидетельство наличия адептов мавлавийа на территории Дагестана.
Глава 7 Арабоязычная эпиграфика XIX в. и вопросы социально-политического и культурного развития Дагестана основана на анализе свыше 400 надписей, представляющих разные жанры дагестанской эпиграфики. Надписи XIX в. наиболее многочисленны и встречаются практически повсеместно в Дагестане. В нашем исследовании они также занимают самое значительное место.
В структуре описываемых надписей, кроме эпитафий и религиозных надписей, присутствует большое число строительных, владельческих текстов, а также весьма редкие актовые надписи жанра завещаний (вакф) и жанра соглашений (иттифак). Число обнаруженных нами надписей жанра литтифак намного превышает уже изученные. В одном селении Джиных нам удалось выявить сразу семь текстов подобного рода. Кроме того, нами предложено альтернативное чтение известной надписи литтифак 1815 г. из Мишлеша.
В одном из джиныхских текстов жанра литтифак от 1809-10 г. договаривающейся стороной названы сразу оба Джиныха: верхний (лгорный) и нижний (лравнинный) (ал-Джиниг ал-джабалий ва-с-сахлий). Нижний Джиных расположен на сопредельной территории Закавказья. Помимо Джиныха, и некоторые другие горные цахурские селения верховьев Самура (Мухах, Мишлеш, Кальял) имели поселения в Закавказье под теми же названиями. Цахурские селения Горного магала и сопредельная территория нынешних Кахского и Закатальского районов АР представляли собой единое этно-культурное и политико-географическое пространство.
Упоминание в актовой надписи от 1809-10 г. обоих Джиныхов говорит о том, что в начале XIX в. эти селения не были обособлены друг от друга, а рассматривались как единое целое, как одна община. Точное время появления равнинного Джиныха неизвестно, однако в XVIII в. он уже существовал. Интересно, что закавказский (лравнинный) Джиных, согласно имеющимся историческим данным, входил не в Илисуйское (Цахуро-Илисуйское) султанство, а являлся составной частью Джаро-Белоканской федерации союзов. Жители этих союзов именуются в исторических источниках и документах как джарские лезгины. Центрами двух союзов Джаро-Белокан - Мухахского и Джиныхского были закавказские, цахурские по происхождению селения Мухах и Джиных.
Данные джиныхской надписи свидетельствуют о существовавшем еще в начале XIX в. политическом единстве отселка и метрополии, о неразрывности связей между ними. Это не противоречит известным данным о верховенстве общины Джара в федерации, ибо каждый из союзов федерации имел внутреннее самоуправление.
В арабских надписях зафиксированы названия ряда сельских тухумов, например, из Рутула: Суфи, Кади, Лыква, Агай, Амычар, Гыгытар, Казак и других. Некоторые из этих тухумов под такими названиями сейчас не известны. Многие надписи сообщают имена представителей феодальной и духовной элиты, а также старшин селений, обозначаемых терминами кавха и лйузбаши.
В структуре выявленных эпиграфических памятников XIX в. исторические надписи сравнительно немногочисленны. Как правило, они вкраплены в структуру текстов разного жанра: строительных, владельческих или эпитафий. Среди выявленных нами исторических надписей XIX в. можно отметить надпись от 1263/1846-47 г. из Нижнего Катруха, повествующая о малоизвестном походе войск имама Шамиля в долину Самура и упоминающая имена предводителей горцев: каратинского наиба Турача и наиба Даниял-султана - Тамим-ага; надписи 1860-из Цахура, Микика и Сюгута о разрушении цахурских селений царскими войсками и насильственном выселении жителей за Главный Кавказский хребет в середине XIX в.; надписи из Хнова и Ахты, сообщающие о походе в долину Самура в 1839 г. царских войск генерала от инфантерии Головина; надпись из селения Иче о нападении мюридов Шамиля на крепость Лучек в 1848-49 г. и другие.
В надписях XIX в. содержится много новых данных по истории суфизма в Дагестане, в том числе, эпохи средневековья. К примеру, в надписи второй половины XIX в. из лезгинского селения Микрах (Докузпаринский район) сообщается о столпе всех святых (кутб джамиС ал-авлийаТ) Гийик-баба, который жил в селении Микрах под горой Шах Албурз (гора Шалбуздаг - З.З.). И был он по происхождению из вилайата Рум (т.е. из Турции - З.З.). Пышная титулатура Гийик-баба не оставляет сомнений в том, что он принадлежал к духовной элите Южного Дагестана. Судя по всему, этот суфий жил в эпоху позднего средневековья. В Микрахе нами переведены эпитафии второй половины XIX в. двух местных шейхов братства накшбандийа: Шайда-баба и Хан-баба ал-Микрахи.
Нами исследованы десятки дагестанских святилищ - пиров и мавзолеев, многие из которых возведены на могилах суфиев. На святилище в рутульском селении Михрек мы прочли эпитафию Али, сына Абдаллаха ал-Михраки, который наделен пышными эпитетами шейх шейхов тариката ан-накшбандийа, столп (кутб) небесного свода, приближенный Аллаха, суфий истины. Об этом суфии прежде не было известно исследователям суфизма в Дагестане.
Имя полюса шейхов (кутб ал-машаТих), шейха Ибрахима зафиксировано в эпитафии с генеалогией на пире в рутульском селении Ихрек. Пир построен на могилах представителей потомственной духовной элиты - шейха Джами и его отца, шейха СаСди. Вероятно, шейх Ибрахим был суфием. Судя по родословной, он жил в XVII в. Об этом суфийском деятеле из Южного Дагестана прежде также не было известно.
В аварском селении Чондотль мы прочли эпитафию 1889-90 г. на могиле Алимухаммада, сына Нурмухаммада из Чондотля (ал-Чандуки), мурида главного полюса эпохи (кутб актаб аз-заман) Мухаммада, сына Усмана из Кикуни. Известный дагестанский суфий второй половины XIX в., шейх тариката накшбандийа Мухаммад ал-Кикуни умер в Турции в 1332/1913-14 г.).
Строительные надписи XIX в. отличаются большим разнообразием. Среди многочисленных строительных текстов встречаются надписи, зафиксировавшие строительство по заказу общины отдельного сельского квартала. ВК примеру, в Хнове выявлена надпись, зафиксировавшая деление села по географическому принципу: в 1837-38 г. была отремонтирована крыша мечети западной части хновской общины (ал-джамаСа ал-магрибийа ал-хинавийа). Кроме текстов, повествующих о работах по возведению или ремонту культовых сооружений, жилых домов, мостов, нами обнаружены надписи о строительстве годеканов, хранилищ для сена и других построек.
В аварском селении Тануси нами зафиксирован весьма редкий в Дагестане пример воспроизводства (копирования) более ранней надписи. Благодаря этому нам известно содержание несохранившегося текста о строительстве в Тануси мечети в 1218/1803-04 г.
Множество интересных данных содержится в эпитафиях. Например, в эпитафии из рутульского селения Лучек содержится очень редкая в дагестанской эпиграфике фиксация гибели людей от схода снежной лавины. Нами впервые прочитана эпитафия на могиле выдающегося ученого и поэта Дагестана XIX в. кадия Мирзаали из Ахты. В эпитафии 1811-12 г. из лакского селения Аракул сообщается о мученической смерти участника сражения с нечестивыми неверными в крепости Курах. Речь идет об сражении войск казикумухского хана Сурхай-хана II с царским отрядом генерал-майора Хатунцева в Курахе, который был взят штурмом 15 декабря 1811 г.
Нами переведены многочисленные эпитафии на могилах участников Кавказской войны и общедагестанского восстания 1877 г. Среди них эпитафия знаменосца имама Шамиля Умара Черного. Он похоронен в с. Карата (Ахвахский район) рядом со старшим сыном Шамиля - Джамалуддином. В эпитафии говорится о гибели Умара за веру в сражении с неверными в крепости Дарго в 1275/1858-59 г.
В с. Тад-Магитль Ахвахского района имеются захоронения 69 шахидов, погибших во время общедагестанского восстания 1877 г. против царских властей. Данные эпитафий позволили установить, что сражение местных шахидов с царскими войсками произошло в местечке Мигишто 1 ноября 1877 г., а не 28 октября, как считалось прежде.
На территории дербентского кладбища Кырхляр нами прочтена эпитафия на памятнике сына кайтагского правителя генерала Джамав-бека - Махди-хана, который в 1877 г. возглавил восставших Кайтага. После штурма российскими войсками Янгикента, Махди-хан с ближайшими приверженцами пытался пробиться в Персию, но у устья Самура был окружен. В схватке с всадниками конно-иррегулярного полка Махди-хан был тяжело ранен и скончался в Дербентском госпитале. Место захоронения Махди-хана Кайтагского не было известно. Здесь же мы прочли эпитафии надмогильных памятников последнего Кюринского хана Йусуф-хана и его дочери Халимат-бике.
В Заключении подводятся основные выводы диссертации. Анализ вновь выявленных эпиграфических памятников Дагестана XI-XIX вв. еще раз наглядно продемонстрировал их значение как ценного первоисточника, что делает необходимым их дальнейшее выявление, изучение, систематизацию, перевод и введение в научный оборот. Рассмотренные в диссертации тексты демонстрируют их значимость для исследования различных вопросов политической истории, социальной структуры, экономической, культурной и идеологической жизни Дагестана. Надписи не только фиксируют отдельные исторические факты, но и помогают в реконструкции общей картины исторического прошлого народов Дагестана. В сравнении с нарративными источниками эпиграфический материал обладает рядом преимуществ. Каждый памятник, за редчайшим исключением, является подлинным и уникальным, многие из них точно датированы. Взятые в комплексе, эпиграфические памятники достаточно полно воспроизводят различные стороны жизни дагестанского общества на разных исторических этапах, объективно отражают уровень грамотности определенной части населения.
В результате нашей поисковой работы значительно расширена география находок куфических надписей. Что касается надписей позднего средневековья, то еще раз подтвердилось наблюдение многих эпиграфистов о том, что общее количество надписей XVI-XVII вв. значительно уступает не только надписям более позднего времени, но и XI-XV вв.
К недостаткам арабских надписей, как самостоятельного источника (прежде всего, это касается эпитафий) следует отнести их ограниченную информативность, количественную неравномерность в хронологическом и географическом отношении; для отдельных надписей - дефектность, чрезмерную лаконичность, отсутствие дат или надежных обоснований датировки. Последнее замечание справедливо, прежде всего, в отношении надписей, выполненных почерком насх, ибо до сих пор не разработана методика палеографического анализа различных стилей и почерков арабского письма, их локальных вариантов и периодизации. Исключением из этого являются исследования отечественных ученых по почерку куфи.
В целом же, эпиграфические памятники на арабском языке являются очень важным и надежным источником, использование которого в комплексе с другими видами исторических источников (нарративными, документальными, нумизматическими, археологическими и др.) позволяет значительно расширить и качественно улучшить наши знания о прошлом народов Дагестана.
В последние годы нами проведена значительная работа по выявлению, переводу, комплексному описанию и научной интерпретации неизвестного прежде эпиграфического материала. Поиск надписей проводился в различных сельских районах Дагестана и городе Дербенте. Тексты арабских надписей диссертации с авторскими русскими переводами снабжены комплексными описаниями (местонахождение, обмеры, характеристика почерка, каллиграфии, художественных особенностей памятников), а также историческими и филологическими комментариями.
До последнего времени работа по выявлению надписей во многих дагестанских селениях и даже целых районах не проводилась. Впервые предпринята попытка сплошного изучения эпиграфических памятников целого сельского района (на примере весьма богатого надписями высокогорного Рутульского района РД). Впервые исследованы надписи многих труднодоступных и заброшенных поселений. Это привело к определенным результатам. В научный оборот введены новые данные. Нами выявлено и переведено несколько сот неизвестных прежде средневековых арабских надписей XI-XVII вв. В структуре обнаруженных средневековых надписей свыше ста куфических. Самые ранние из них датируются по палеографии XI-XII вв. Наши исследования позволили значительно расширить список населенных пунктов Дагестана, где впервые выявлены куфические надписи.
Многие из вновь выявленных куфических надписей можно по праву назвать уникальными. Среди них следует упомянуть, возможно, самую раннюю в РФ арабскую надпись, сообщающую о землетрясении (не позже XIV в.); одни из древнейших в РФ арабских строительных текстов (XI-XII вв.); одна из древнейших эпитафий, посвященных женщине (не позже XIII в.); самое раннее в дагестанской эпиграфике упоминание термина муТаззин (лицо, призывающее на мусульманскую молитву, муэдзин) - XII в.
Накопленный материал содержит новые ценные данные по истории ислама и исламской культуры, прежде всего, в Южном Дагестане: в Самурской долине, Табасаране, Кюре, Агуле. Многочисленные новые находки куфических надписей в Самурском регионе подтверждают тезис о раннем распространении ислама даже в самых высокогорных, отдаленных и труднодоступных уголках обширного бассейна реки Самур.
Значительное место среди находок занимают ценные строительные тексты - один из самых информативных жанров дагестанской эпиграфики. Строительные тексты повествуют не только о деятельности по возведению и ремонту различных построек, но и содержат также ценные сведения по социально-политической истории Дагестана. Нами выявлено большое количество новых эпиграфических данных, сообщающих о возведении, либо ремонте средневековых мусульманских культовых сооружений - мечетей и минаретов. Многие из них имеют дату. Кроме того, в ряде случаев мы предлагаем новое чтение или альтернативную датировку уже известных науке строительных текстов. Представляют интерес строительные надписи, выявившие существование в средневековом Дагестане профессиональных ремесленных династий (мастеров-строителей и резчиков-каллиграфов).
В обнаруженных нами надписях содержатся новые важные данные об истории суфизма в регионе. Благодаря надписям, стали известны имена неизвестных прежде дагестанских суфиев позднего средневековья. Особый интерес представляют духовные связи средневековых суфиев Дагестана с Ширваном и другими странами мусульманского мира. Эти связи подтверждаются и новыми данными документальных письменных источников на арабском языке. Нами обнаружено самое раннее в дагестанской эпиграфике упоминание термина суфий (первая четверть XVII в.).
Уникальные эпиграфические находки позволили нам совершить открытие неизвестной прежде средневековой мусульманской династии Дагестана. Эмиры этой феодальной династии правили в высокогорной части Южного Дагестана в XIV-XV вв. Эпиграфические памятники позволили установить имена правителей этой династии, которая получила у нас условное название Кадириды, по имени предполагаемого основателя династии - Кадир-бека. Также впервые установлены имена некоторых членов семей кадиридских эмиров и других представителей сословной элиты региона.
Представляет интерес связь некоторых эпиграфических текстов с нарративными письменными памятниками на арабском языке. Впервые зафиксирован ряд социальных терминов дагестанской эпиграфики. Нами обращено внимание и на такой малоисследованный аспект, как влияние персидского языка на арабоязычные эпиграфические тексты Дагестана.
Будучи объектами историко-культурного наследия Дагестана, многие дагестанские надписи являются одновременно прекрасными образцами исламского искусства каллиграфии и декоративной резьбы по камню, дереву, металлу, штуку. Представляют интерес орнаментальные мотивы и различные изображения петрографики, часто сопровождающие эпиграфические тексты.
Следует отметить, что прежде основное внимание специалистов привлекали эпиграфические памятники средневекового периода по XVII в. включительно, в то время как множество дагестанских надписей XVIII-XIX вв. оставалось вне поля зрения исследователей. Наша работа в какой-то степени восполняет и этот пробел.
Материалы нашего исследования по арабоязычной дагестанской эпиграфике представляют интерес и в сопоставительном плане при сравнительном изучении эпиграфических памятников мусульманских регионов России (Северного Кавказа, Урало-Поволжья), а также Закавказья, стран Ближнего и Среднего Востока.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
Статьи в ведущих научных рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
1. Закарияев З.Ш. Средневековая открытая мечеть в Чихтиле как историко-культурный памятник // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. № 5 (24). Саратов, 2008. С. 135-137.
2. Закарияев З.Ш. Иранские шахи в арабской эпиграфике Дагестана (по материалам новых находок надписей XVII-XVIII вв.) // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. №3 (32). Саратов, 2010. С. 151-153.
3. Закарияев З.Ш. Арабоязычная строительная эпиграфика Дагестана XVI - первой половины XVII века: новые находки // Вестник Дагестанского научного центра РАН. №37. Махачкала, 2010. С. 59-67.
4. Закарияев З.Ш. Династия профессиональных строителей в средневековом Цахуре (по данным арабоязычных строительных надписей XIV-XV вв.) // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. № 3. Махачкала, 2010. С. 19-23.
5. Закарияев З.Ш. Арабоязычная строительная эпиграфика XIX в. из рутульских селений Дагестана // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. № 123. СПб., 2010. С. 22-29.
6. Закарияев З.Ш. Арабские строительные надписи XIX в. из Горного магала Дагестана // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. № 1. Ростов-на-Дону, 2011. С. 43-47.
7. Закарияев З.Ш. Арабоязычная эпиграфика соборной мечети селения Фий (XII-XIX вв.) // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. № 1. Махачкала, 2011. С. 8-12.
8. Закарияев З.Ш. К вопросу о содержании арабоязычной надписи 1815 г. историко-правового жанра литтифак на соборной мечети селения Мишлеш // Вестник Дагестанского государственного университета. Вып. 4. Махачкала, 2011. С. 10-12.
9. Закарияев З.Ш. Средневековый дагестанский суфий Шейх Амир ал-Мишлиши и его зийарат в селении Мишлеш // Исламоведение. № 3. Махачкала, 2011. С. 105-111.
10. Закарияев З.Ш. Новые эпиграфические данные по истории ислама в Дагестане // Исламоведение. № 4. Махачкала, 2011. С. 44-48.
11. Закарияев З.Ш. О содержании арабской надписи от 1242 г. из селения Рича о строительстве крепости // Вестник Дагестанского государственного университета. Вып. 4. Махачкала, 2012. (в печати)
12. Закарияев З.Ш. К проблеме классификации арабоязычных эпиграфических памятников Дагестана // Вестник Северо-Осетинского государственного университета. Владикавказ, 2012. (в печати)
Статьи в научных сборниках и журналах:
1. Закарияев З.Ш. Распространение ислама в Дагестане. Программа специализированного курса // История. Культура. Общество: Междисциплинарные подходы. Часть I: Философия и востоковедение / Под ред. А.М. Руткевича и С.И. Лунева. М., 2003. С. 385-402.
2. Закарияев З.Ш. Суфизм в Дагестане в средние века. Лекция специализированного курса // История. Культура. Общество: Междисциплинарные подходы. Часть I: Философия и востоковедение / Под ред. А.М. Руткевича и С.И. Лунева. М., 2003. С. 402-421.
3. Закарияев З.Ш. История взаимоотношений селений Ялак и Луткун с казикумухскими ханами и какинскими беками (конец XVIII - начало XX в.) // Реформы в Дагестане: сборник научных трудов Дагестанского государственного института народного хозяйства, Т. VII. Махачкала, 2004. С. 117-126.
4. Закарияев З.Ш. Архивные данные по истории селения Ялак // Реформы в Дагестане: сборник научных трудов Дагестанского государственного института народного хозяйства. Т. IX. Махачкала, 2005. С. 163-165.
5. Закарияев З.Ш. Из арабской эпиграфики селения Ялак // Реформы в Дагестане: сборник научных трудов Дагестанского государственного института народного хозяйства. Т. XI. Махачкала, 2006. С. 188-196.
6. Закарияев З.Ш. Арабоязычная эпиграфика селения Джули (мемориальные памятники XIV-XIX вв.) // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 3. Махачкала, 2007. С. 9-14.
7. Закарияев З.Ш. Ахтыпара: страницы истории // Дагестанские святыни. Книга I. Махачкала, 2007. С. 82-102.
8. Закарияев З.Ш. Чихтильский столб и ансамбль открытой мечети // Дагестанский востоковедческий сборник. Вып. 1. Махачкала, 2008. С. 66-72.
9. Закарияев З.Ш. Средневековые памятники Чихтиля // Дагестанские святыни. Книга. II. Махачкала, 2008. С. 317-342.
10. Закарияев З.Ш. Археографическая работа 2007 г. // Вестник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН. № 4. Махачкала, 2008. С. 177-184. (в соавторстве с Шихсаидовым А.Р., Гавриловой Л.К., Оразаевым Г.М.-Р. и др.).
11. Закарияев З.Ш. Археографическая работа 2008 г. // Вестник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН. № 4. Махачкала, 2009. С. 148-159. (в соавторстве с Шихсаидовым А.Р., Гавриловой Л.К., Оразаевым Г.М.-Р. и др.).
12. Закарияев З.Ш. Ахтыпара: краткий исторический очерк // Ахты: история и современность. Махачкала, 2010. С. 34-51.
13. Закарияев З.Ш. Средневековая строительная эпиграфика селения Мишлеш // Дагестанский востоковедческий сборник. Вып. 2. Махачкала, 2011. С. 34-49.
14. Закарияев З.Ш. Соборные мечети в Хрюге и Мишлеше как выдающиеся памятники истории и культуры Дагестана // Дагестанские святыни. Книга III. Махачкала, 2012. С. 194-244.
Учебно-методические пособия
1. Закарияев З.Ш. Арабские источники по истории сельских общин Дагестана (нарративные источники, эпиграфика Самурской долины). Учебно-методическое пособие. Махачкала, 2003.
Материалы международных конференций:
1. Закарияев З.Ш. Суфийские мотивы в дагестанской эпиграфике // Материалы международной научной конференции Суфизм на Кавказе: история, традиции и изучение. Махачкала, 2007. С. 10-11.
2. Закарияев З.Ш. Иран и средневековая эпиграфика Дагестана // Материалы международной научной конференции Роль культуры в российско-иранских отношениях. Махачкала, 2009. С. 13-14.
3. Закарияев З.Ш. Новые данные по средневековой истории юго-западного Дагестана (по сведениям арабских надписей XIV-XV вв.) // Актуальные проблемы истории Кавказа: Материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора Р.М. Магомедова (Махачкала, 14-15 апреля 2010 г.). Махачкала, 2010. С. 194-196.
4. Закарияев З.Ш. Арабоязычная эпиграфика как источник по истории ислама в Дагестане // Материалы 1-го Казанского международного научного форума Ислам в мультикультурном мире. 1-3 ноября 2011 г. (г. Казань, Республика Татарстан). М., 2012. С. 132-143.
5. Закарияев З.Ш. Новые данные арабоязычных эпиграфических памятников XI-XVII вв. по истории средневекового Дагестана // Материалы международного научного симпозиума Историография и источниковедение средневекового Востока (Баку, 7-8 мая 2012 г.). Баку, 2012. С. 104-106.
1 Крачковская В.А. Неизвестный альбом по арабской и персидской эпиграфике // Эпиграфика Востока. II. М.-Л., 1946; Она же. Из архивного наследия Ханыкова и Дорна // Эпиграфика Востока. IV. М.-Л., 1951; Она же. Памятники арабского письма в Средней Азии и Закавказье до IX в. // Эпиграфика Востока. VI. М.-Л., 1952.
2 Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. 1. Надписи X-XVII вв. / Тексты, переводы, комментарии, введение и приложение Л.И. Лаврова. М., 1966. С. 19.
3 Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. 2. Надписи XVIII-XX вв. Издание текстов, переводы, комментарии, статья и приложения Л.И. Лаврова. М., 1968.
4 Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. 3. Надписи X-XX вв. Новые находки. Издание текстов, переводы, комментарии, статья и приложения Л.И. Лаврова. М., 1980.
5 Саидов М.-С. О некоторых памятниках материальной культуры в лакских районах ДАССР // УЗ ИИЯЛ. Т. III. Махачкала, 1957.
6 Гюзальян Л.Т. Две строительные надписи из Кубачи // Этнография Востока. XVI. М.-Л., 1963.
7 Шихсаидов А.Р. О пребывании монголов в Рича и Кумухе // УЗ ИИЯЛ. Т. IV, Махачкала, 1958.
8 Шихсаидов А.Р. Распространение ислама в Южном Дагестане в X-XV вв. // УЗ ИИЯЛ. Т. VI. Махачкала, 1959; Он же. Когда и как насаждался в Дагестане ислам. Махачкала, 1962.
9 Шихсаидов А.Р. Новые данные по средневековой истории Дагестана // УЗ ИИЯЛ, т. IX, Махачкала, 1961.
10 Шихсаидов А.Р. Арабские строительные надписи Дагестана (XI-XVII вв.) // УЗ ИИЯЛ. Т. XIII. Серия историческая. Махачкала, 1964. С. 104-134.
11 Шихсаидов А.Р. Надписи рассказывают. Махачкала, 1969.
12 Шихсаидов А.Р. Несколько арабских надписей из Южного Дагестана // Материалы по археологии Дагестана. Т. III. Махачкала, 1973; Он же. Новые эпиграфические памятники Дагестана // Вопросы истории Дагестана (Досоветский период). Махачкала, 1974.
13 Шихсаидов А.Р. Надписи из Хнова // Древности Дагестана. Махачкала, 1974.
14 Шихсаидов А.Р. Дагестан в X-XIV вв.: Автореф. дисЕ д-ра. ист. наук. М., 1974.
15 Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятники Дагестана X-XVII вв. как исторический источник. М., 1984.
16 Шихсаидов А.Р. Важнейшие эпиграфические памятники Рутульского района // Дагестанское село: вопросы идентичности (на примере рутульцев) / Отв. ред. Т.Ф. Сиверцева. М., 1999. С. 73-97; Он же. Распространение ислама в Дагестане // Ислам и исламская культура в Дагестане. М., 2001. С. 4-32.
17 Нейматова М.С. Надписи Дербента // Известия АН АзССР. 1955. № 11.
18 Нейматова М.С. К истории изучения Ширвана XIV-XVI вв. (на основе эпиграфических памятников). Баку, 1959 (на азерб.яз.); Она же. О некоторых эпиграфических памятниках Ширвана (XIV-XVI вв.) // Эпиграфика Востока. XV. М.-Л., 1963. С. 99-109; Она же. Эпиграфические памятники Азербайджана (XVII-XVIII вв.). Баку, 1963 (на азерб. яз.); Она же. Мемориальные памятники Азербайджана (XII-XIX вв.). Баку, 1981.
19 Неймат Мешадиханум. Корпус эпиграфических памятников Азербайджана. Т. II. Арабо-персо-тюркоязычные надписи Шеки-Закатальской зоны (XIV век - начало XX века). Баку, 2001.
20 Гаджиев М.С., Шихсаидов А.Р. Сведения Дербенд-наме о Харун ар-Рашиде и новооткрытая официальная арабская надпись 176 г. хиджры // Древности Кавказа и Ближнего Востока. Махачкала, 2005. С. 196-202.
21 Айтберов Т.М., Иванов А.А., Казанбиев А.Д. Новые эпиграфические памятники с территории Аварии // Материалы сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований в Дагестане в 1976-1977 гг.: (тезисы докладов). Махачкала, 1978. С. 45-46; Айтберов Т.М. Аваро-арабская надпись из селения Корода (XIII-XIV вв.) // Эпиграфика Востока. XXIII. Сборник статей / Под редакцией Б.Б. Пиотровского. Л., 1985. С. 79-81; Он же. Аваро-арабская надпись из селения Корода (XIII-XIV вв.) // Эпиграфика Востока. XXIII. Сборник статей / Под редакцией Б.Б. Пиотровского. Л., 1985. С. 79-81; Он же. Эпиграфические памятники (из полевых материалов) // Журнал Лезгистан. № 3-4. Махачкала, 1993, С. 65-76; Он же. Мусульманская элита кумухского корня. Махачкала, 2008.
22 Бобровников В.О. Новые эпиграфические данные по истории ислама в Северо-Западном Дагестане // Дагестанский лингвистический сборник / Отв. ред. М.Е. Алексеев. Вып. 6. М., 1999; Он же. Арабская эпиграфика (XIV-XX вв.) // Дагестанское село: вопросы идентичности (на примере рутульцев) / Отв. ред. Т.Ф. Сиверцева. М., 1999. С. 113-128; Он же. Жанр Соглашений-Иттифак в Дагестане.
23 Он же. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002.
24 Аликберов А.К. О некоторых строительных надписях Южного Дагестана XI-XIII вв. // Архитектура древнего и средневекового Дагестана. Махачкала, 1989. С. 171-181; Он же. Арабские надписи X-XIII вв. из Дагестана: Новые тексты // Россия и арабский мир. СПб., 1994. С. 46-53; Он же. Дополнительные знаки в арабской эпиграфике Северного Кавказа // Эпиграфика Востока. XXVIII. М., 2009. C. 3Ц20; Он же. Эпиграфические памятники Акуша-Дарго периода сефевидской экспансии XVIЦXVIII вв. // Дагестан и мусульманский Восток. Сб. статей / Под ред. А.К.Аликберова и В.О.Бобровникова. М., 2010.
25 Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу Бакр ад-Дарбанди и его суфийская энциклопедия Райхан ал-хакаик (XI-XII вв.). М., 2003.
26 Криштопа А.Е. Дагестан в XIII - начале XV вв. Очерк политической истории. М., 2007.
27 Дебиров П.М. Резьба по камню в Дагестане. М., 1966; Он же. Архитектурная резьба Дагестана. М., 1966; Он же. Резьба по дереву в Дагестане. М., 1982; Он же. История орнамента Дагестана: Возникновение и развитие основных мотивов. М., 2001.
28 Хачатрян А.А. Корпус арабских надписей Армении (VIII-XVI вв.). Вып. I. Ереван, 1987.
29 Юсупов Г.В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М.:Л., 1960.
30 Хакимзянов Ф.С. Язык эпитафий волжских булгар. М., 1978.
31 Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на КавказеЕ С. 60-61.
32 Гаджиев М.С., Шихсаидов А.Р. Сведения Дербенд-намеЕ С. 196-202.
33 Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на КавказеЕ С. 677.
34 Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятникиЕ С. 7.
35 Там же. С. 6-7.
36 Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на КавказеЕ С. 678.
37 Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятникиЕ С. 165-166; Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на КавказеЕ С. 70.
38 Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятникиЕ С. 24-28.
39 Эпиграфические памятникиЕ Ч. I. С. 80; Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятникиЕ С. 40.
40 Эпиграфические памятникиЕ Ч. 1. С. 64, 78.
41 Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятникиЕ С. 211.
42 Эпиграфические памятникиЕ Ч. 1. С. 82-83.
43 Хан-Магомедов С.О. Лезгинское народное зодчество. М., 1969. С. 147.
44 Шихсаидов А.Р. Надписи рассказывают. С. 81.
45 Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятники. С. 246-247.
46 Неймат М.С. Корпус эпиграфических памятников Азербайджана. Т. 2. Арабо-персо-тюркоязычные надписи Шеки-Закатальской зоны (XIV - нач. XX вв.) Баку, 2001. С. 90.
47 Там же. С. 205-206.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории