Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

      На правах рукописи

ихоманов Игорь Валентинович

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ

КОНЦЕПЦИЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ

СПЕЦИФИКИ РОССИИ

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Новосибирск - 2012

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном

учреждении науки Институте философии и права

Сибирского отделения Российской академии наук (ИФПР СО РАН)

Научный руководитель: 

доктор философских наук, профессор

Владимир Серафимович Диев

Официальные оппоненты:

Донских Олег Альбертович,

доктор философских наук, профессор,

PhD университета им. Монаша (Австралия),

заведующий кафедрой философии

Новосибирского государственного

Университета экономики и управления

(НГУЭУ)

Бойко Владимир Анатольевич,

кандидат культурологии, доцент

кафедры философии при Институте философии и права Сибирского отделения РАН.

Ведущая организация:

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Национальный исследовательский Томский государственный университет.

Защита состоится 24 декабря 2012 года в 1100 часов на заседании диссертационного совета Д 003.057.02 при Институте философии и права СО РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск, ул.аНиколаева, д. 8, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке  Института философии и права СО РАН: 630090, г. Новосибирск, ул.аНиколаева, д. 8.

С электронной версией автореферата можно ознакомиться на сайте Института философии и права СО РАН: www.philosophy.nsc.ru

Автореферат разослан л_____ _____________ 2012 г.

Ученый секретарь 

диссертационного совета Анна Юрьевна Сторожук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Одной из важнейших задач социальной философии, наряду с изучением устройства и развития социума как особой реальности в целом, является разработка философско-методологического инструментария, а также исследовательских подходов и программ, нацеленных на выявление социокультурной специфики исторически-конкретных обществ и, в частности, России. Обилие противоречивых концепций культурно-исторической специфики России, традиционно разрабатываемых в русле цивилизационной компаративистики, свидетельствует о наличии концептуального и методологического кризиса в этом направлении научных исследований и актуализирует интерес к проблеме социально-философских оснований данных концепций, а также к проблеме эпистемологического статуса цивилизационного подхода и его релевантности поставленной исследовательской задаче.

Цивилизационный подход с конца 80-х гг. ХХ в. стал едва ли не наиболее популярным в среде отечественных исследователей (историков, культурологов, философов) прежде всего потому, что казался очень перспективной исследовательской стратегией в вопросе изучения культурно-исторической специфики России. За двадцать прошедших лет появилось множество научных публикаций, посвященных данному вопросу. Ваних были изложены, а также обоснованы, все логически мыслимые точки зрения на цивилизационную идентичность России, в результате чего появление каких-либо новых точек зрения сделалось практически невозможным. При этом обнаружилась их взаимная противоречивость и несовместимость в рамках одной и той же концептуальной модели локальной цивилизации. Одни авторы признают факт существования Российской цивилизации, другие не признают. Но и среди тех, что признают, нет единого мнения как относительно пространственно-временных границ этой цивилизации, так и относительно ее специфических характеристик. В результате складывается ощущение тупика, в который забрела отечественная цивилизационная компаративистика в поисках культурно-исторической специфики России.

Выйти из этого тупика можно либо признав цивилизационный подход в целом нерелевантным данной проблеме, либо критически переосмыслив его таким образом, чтобы в границах данного подхода поставленная проблема имела решение. Ответ на эти вопросы призвано дать исследование социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России, осуществленное с применением неклассических социально-философских исследовательских стратегий, ориентированных на изучение формирования и развития цивилизационного сознания. Последнее понимается как совокупности всех форм осознания и репрезентации людьми представлений об их принадлежности к самой крупной культурно-исторической общности из всех, к которым они себя относят (самое крупное мы, по выражению С. Хантингтона). Данный подход позволяет рассматривать концепции культурно-истори-ческой специфики России как проявление российского цивилизационного сознания, в результате чего проблема социально-философских оснований сводится к проблеме генезиса данных концепций в горизонте когнитивных ситуаций, образуемых, с одной стороны, горизонтом универсума внутреннего опыта субъекта, а, с другой стороны, внешним горизонтом конкретно-исторического и социально-культурного контекста.

Степень научной разработанности проблемы. Критическое осмысление вклада цивилизационной компаративистики в выявление культурно-исторической специфики России началось уже в конце 90-х гг. прошлого века. Большую роль в постановке данной проблематики сыграли работы И.В. Следзевского (1997) и Б.Г. Могильницкого (2001, 2003, 2008). Задачу выявления эпистемологического статуса концепций культурно-исторической специфики России путем обнаружения социально-философских оснований данных концепций, осуществляемого с позиций неклассических исследовательских стратегий, в общих чертах сформулировал И.Н. Ионов (2007). Автором настоящей диссертации была предпринята попытка решить данную исследовательскую задачу на материале пяти конкретных случаев проявления российского цивилизационного сознания в оригинальных концепциях культурно-исторической специфики России, возникших в XIX - начале XX вв.

В ходе реализации исследовательской задачи автором были использованы результаты многочисленных исследований, затрагивающих цивилизационную проблематику вообще и российскую цивилизационную проблематику в частности, но в иных аспектах, играющих вспомогательную роль в настоящем диссертационном исследовании.

Так, чтобы выявить и обосновать укорененность современных отечественных концепций культурно-исторической (цивилизационной) специфики России в онтологических и когнитивных предпосылках классического рационализма, автору пришлось заново проанализировать с этой точки зрения классические цивилизационные теории Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, Н.С. Трубецкого, А.аДж. Тойнби, П. Сорокина, А.аКрёбера, К. Куигли, Ф Броделя. Необходимым дополнением к этому анализу явилось рассмотрение эволюции цивилизационных представлений авторов, являющихся представителями разных поколений Школы Анналов: М. Блока, Л. Февра, Ж. Ле Гоффа, А.Я. Гуревича.

Ввиду того, что концептуальный посыл диссертационной работы зиждется на противопоставлении классических и неклассических исследовательских стратегий в области социально-культурных (в том числе цивилизационных) исследований автором был также рассмотрен круг идей более современных авторов, развивающих цививилизационную компаративистику как с позиций классического, так и с позиций неклассического идеала научного знания. К ним относятся: Л. Вулф, Ш. Ито, Э.аМарк, М. Мелко, Г. Мишо, Р. Уэскотт, М. Ферро, С. Хантингтон, Дж.аХорд. Методологию цивилизационной компаративистики разрабатывали (и подвергали критике) также российские исследователи: Г.М.аБонгард-Левин, Д.М. Бондаренко, Л.С. Васильев, А.С. Колесников, Э.В. Сайко, С.И. Семенов, Ю.И. Семенов, О.А. Сергеева, И.В. Следзевский, Е.Б. Рашковский, В.Г. Хорос, К.В. Хвостова, Е.Б. Черняк, Я.Г. Шемякин, В.А. Шнирельман и др.

Поскольку неклассический подход к социокультурным явлениям в значительно большей мере затрагивает этнокультурную проблематику, существенным дополнением к работам вышеуказанных авторов явились основополагающие работы исследователей, развивающих конструктивистское направление, Б. Андерсона, Э Геллнера, Р. Брубейкера, В.А. Тишкова. Наконец, для более полного представления о современном состоянии цивилизационной компаративистики необходимо было ознакомиться с идеями и методологией мир-системного анализа И. Валлерстайна, исторической макросоциологии Н.С. Розова, а также с активно развивающимся направлением глобальной истории, представленном в работах В. Макнила, В. Грина, М. Ходжсона и др.

Важнейшую роль в разработке программы диссертационного исследования, а также в ее концептуальном оформлении сыграло знакомство с работами современных отечественных авторов, создавших собственные оригинальные концепции культурно-исторической специфики России, либо развивших более ранние концепции, либо, наконец, высказавших интересные и глубокие соображения по проблеме выявления цивилизационной идентичности России. В числе указанных авторов: В.П.аАгафонов, А.С. Ахиезер, Н.А. Васильева, А.Г. Голиков, О.А. Донских, А.Г. Дугин, В.К. Егоров, Б.С. Ерасов, В.Б. Земсков, А.В. Иванов, В.В. Ильин, И.Н. Ионов, В.К. Кантор, В.Г. Костюк, Ю.Г. Марков, И.Б.аОр-лова, А.С. Панарин, В.Б. Пастухов, А.А. Пелипенко, О.А. Платонов, Ю.В.аПопков, Л.И.аСеменникова, В.М.аСоколов, В.В.аТрепавлов, В.К.аТро-фимов, В.Л. Цымбурский, В.Ф. Шаповалов, И.Г. Яковенко, Ю.В.аЯковец.

Непосредственным предметом исследования в диссертационной работе являются концепции культурно-исторической специфики России Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, И.В. Кириевского, А.С. Хомякова, К.С.аАксакова, Ю.Ф. Самарина, Н.Я. Данилевского, Н.С. Трубецкого, П.С. Савицкого. Основными источниками сведений об этих концепциях  послужили работы указанных авторов, а также иные документы (письма, дневники, воспоминания, следственные показания). Привлекались также дополнительные источники: письма А.С. Пушкина, А.И. Тургенева, записки П.А. Вяземского, воспоминания Ф.Ф. Вигеля, А.И. Герцена, А.И.аКо-шелева, Б.С. Чичерина, Н.Н. Страхова, П.П. Семенова-Тян-Шанского.

Проблема социально-философских оснований указанных концепций культурно-исторической специфики в различных ее аспектах и с разных точек зрения затрагивалась широким кругом отечественных и зарубежных авторов. При этом диссертант опирался, в первую очередь, на обзорные и специальные работы, посвященные вопросам истории русской общественно-политической мысли и русской философии, В.С.аСоло-вьева, В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, М.О. Гершензона, Н.О.аЛосского, Г.аФлоровского, В.В. Зеньковского, Г.Г. Шпета, А.Ф. Лосева, А.аГулыги. Были также использованы труды отечественных историков, изучавших развитие российской общественно-политической мысли, С.М.аСоловьева, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, Н.П. Павлова-Сильванского, Г.В. Вер-надского, М.В. Нечкиной, Е. Тарле.

Предпринятая в диссертационной работе реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России, взятых в качестве предмета исследования, опиралась на работы отечественных и зарубежных авторов, занимавшихся изучением этих концепций, а также изучением биографий их авторов. В частности, активно использовался фактический материал и его концептуальное осмысление, содержащиеся в работах Ю.М.аЛотмана, Ю.В.аСтенника, А.аЛебедева, Б.аТарасова, А.А.аШа-ховского, Т.И. Благовой, С.С. Бажова, Р. МакМастера.

Методологическую основу диссертационной работы составили четыре исследовательские стратегии, последовательно применяемые к анализу концепций культурно-исторической специфики России: интернализм, социальный и психологический редукционизм, феноменологический и герменевтический подходы.

Современная версия интерналистской методологии, применяемой к изучению истории идей, была разработана Р. Коллинзом и использована автором, включая такие основополагающие концепты как ситуативный анализ, социальные сети, линтерактивные ритуалы, лэмоциональная энергия, пригодившиеся для анализа и описания процесса рождения концепций культурно-исторической специфики России. Редкуционистский подход к изучению истории идей был использован, преимущественно, в форме социологического редукционизма, развиваемого особым направлением в социологии - социологией знания. Здесь автор опирался как на классическую социологию знания, основоположниками которой выступили К. Маркс, М. Шелер, К. Манхейм, Р. Мертон, так и на феноменологическую ее версию, представленную в работах А. Шюца, П.аБергмана, Т. Лукмана. Концептуальный и понятийный феноменологический инструментарий был взят из работ Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти, А.Ф. Лосева, К.А. Свасьяна. Герменевтический подход, как дополнительный к интерналистскому, редукционистскому и феноменологическому, был использован для описания концепций культурно-историче-ской специфики России как сложносоставных когнитивных комплексов, обладающих противоречивой внутренней структурой. Основным источником герменевтического аналитического инструментария послужили работы Х.-Г. Гадамера и П. Рикёра. Некоторые ценные идеи, касающиеся техники объяснения в социальном познании, а также структуры философского дискурса были почерпнуты из работ В.Н. Карповича, и В.А.аБойко

В ходе реализации исследовательской программы потребовалось прибегнуть к использованию теорий мифа, в частности, культурного мифа, политического мифа, которые представлены в работах Э. Кассирера, А.Ф. Лосева, К. Леви-Стросса, М. Элиаде, Я.Э. Голосовкера, Е.М. Мелетинского, А.Ф. Косарева, Н.Г. Щербининой, К. Флада. Используя понятие идеология, автор опирался на концепции идеологии К. Маркса, А.аГрамши, Д. Лукача, К. Манхейма, М. Мамардашвили, А.А. Зиновьева.

Целью диссертационного исследования является выявление социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России. Необходимо, однако, пояснить, что именно подразумевается под социально-философскими основаниями. Речь не идет о научных (фактологических или логических) основаниях данных концепций. Вообще само их содержание с точки зрения основательности - как фактической, так и теоретической, - не является предметом изучения, а, стало быть, не входит и в цели данного исследования. Реализуя главный методологический принцип феноменологической установки, автор осуществляет поворот взгляда от чего-либо осознаваемого к осознанию такового, вследствие чего предметом исследования становится не содержание концепций культурно-исторической специфики России, а сами эти концепции, как данности сознания. И, значит, как таковые, они должны иметь какие-то основания в онтологическом смысле, какой придал проблеме оснований Г.В. Лейбниц: все действительное должно иметь основание (причину) в чем-то другом. Следовательно, и концепции культурно-исторической специфики России, возникшие в сознании их авторов, должны иметь какие-то предпосылки для их возникновения - экзистенциальные, социальные, а также собственно-философские (онтологические, гносеологические, ценностные). Нахождение этих предпосылок или оснований как раз и является целью исследования.

Предметом исследования в диссертационной работе является генезис пяти концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых с точки зрения оснований (причин), приведших к появ-лению этих концепций, и причинно-следственной связи между их содержанием и выявленными основаниями. Объектом исследования явля-ются данные концепции, представленные в трудах Н.М. Карамзина, П.Я.аЧаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского и евразийцев.

Реализация заявленной целевой установки предполагает решение следующих задач:

  1. обоснование дискретного характера развития российского цивилизационного сознания.
  2. реконструкция когнитивных ситуаций, являющихся предпосылками возникновения концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых в диссертации.
  3. реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России.
  4. выявление культурных мифов (мифологических образов), лежащих в основе концепций культурно-исторической специфики России, а также их феноменологической и герменевтической природы.
  5. выявление механизма формирования, в процессе рационализации культурных мифов, когнитивных комплексов, наделенных мифологическим ядром и рационально-дискурсивной периферий.
  6. выявление причин и механизма распада когнитивных комп-лексов.
  7. определение эпистемологического статуса выявленных когнитивных комплексов.

Научная новизна исследования. Автором был выявлен дискретный характер развития российского цивилизационного сознания и взаимосвязь каждого этапа его становления с конкретной когнитивной ситуацией. Сформулирована и обоснована концепция когнитивных комплексов как особых структур сознания, выполняющих познавательную и мобилизующую функции, и наделенных сложной структурой, включающей мифологическое ядро и рационально-дискурсивную периферию. Выявлен механизм распада когнитивных комплексов за границами порождающих когнитивных ситуаций. Полученные результаты вносят вклад в разработку методологической базы для решения проблемы проведения демаркационной линии между мифологической, идеологической и собственно-научной составляющими в процессах национальной самоидентификации, что также является элементом научной новизны. 

Продуктивной гипотезой исследования служит предположение о том, что развитие российского цивилизационного сознания имеет дискретный характер, возникая и проявляясь ситуативно. Иначе говоря, всякая оригинальная концепция культурно-исторической специфики России возникает и проявляется в горизонте конкретной когнитивной ситуации. Вот почему, несмотря на то, что все эти концепции в онтологическом и гносеологическом отношении базируются на одних и тех же предпосылках, в содержательном отношении они не только не совпадают, но и противоречат друг другу. Для того, чтобы определить эпистемологический статус данных концепций требуется, выявив соизмеримые и несоизмеримые компоненты их феноменологической и лингвосемантической структуры, освободить их от перегруженности предпосылочными установками, обусловленными конкретной когнитивной ситуации.

В положениях, выносимых на защиту, автором были использованы для описания предмета исследования термины когнитивныя ситуация и когнитивный комплекс.

Когнитивная ситуация. Этот термин ввел Э. Гуссерль для обозначения языковых выражений в актах представления и суждения, предполагающих обязательное различение того, о чем судится, представляется и т.п. Затем этот термин в близком значении стал использоваться в когнитивной лингвистике.

В социальной философии термин когнитивная ситуация был использован, в частности, А.В. Лубским (2008) для описания современного состояния отечественных социально-гуманитарных исследований, которое автор обозначил как эпистемологический кризис. Он рассматривает когнитивную ситуацию как соотношение двух совокупностей - совокупности проблем, которым присуща исследовательская и общественная значимость, и совокупность находящихся в распоряжении исследователя духовных и материальных средств для их разработки.

Автор диссертационной работы понимает под когнитивной ситуацией стечение множества обстоятельств и факторов (как внутреннего, субъектного, так и внешнего, социально-культурного характера), обусловливающее интенциональную направленность сознания субъекта на обнаружение и восприятие культурно-исторической специфики России, а также формирующее представление о России как о социально-культур-ной целостности. Когнитивная ситуация выступает одним из важнейших оснований формирования когнитивного комплекса, репрезентирующего Россию как специфическую культурно-историческую (цивилизационную) целостность.

Когнитивный комплекс. Данный термин используется в различных значениях в нейрофизиологии и в когнитивной лингвистике. В психологии встречается термин аффективно-когнитивный комплекс, который был введен К. Изардом (2008) в ходе обсуждения природы так называемых интеллектуальных эмоций.

В социальной философии используется термин сакрально-когни-тивный комплекс, введенный А.П. Огурцовым (2010) для описания процесса возникновения древнеиндийской философии из ведийской религии. Древнеиндийская философская мысль представляла собой сакрально-когнитивный комплекс, средоточием и истоком которого, по мнению А.П. Огурцова, являлась ритуальная практика, рассматриваемая в трех измерениях - речевом, когнитивном и физическом. Превращение ритуальной практики в сакрально-когнитивный комплекс происходило за счет ее рационализации в текстуальной записи ведийских изречений, мифов, являвшихся непременным атрибутом ритуала, а также в построении объяснительных схем, в которых воедино сплавлены концепт, миф, символ и предмет объяснения. Таким образом, в сакрально-когнитивном комплексе А.П. Огурцов выделяет сакральное ядро и рационализирующую его периферию. По мере усложнения форм рефлексии сакральное ядро выветривается, его сакральные компоненты перемещаются на периферию сакрально-когнитивного комплекса, а сама философская мысль десакрализируется.

Понятие сакрально-когнитивный комплекс наиболее близко понятию когнитивный комплекс, которое используется в диссертационной работе. Но между ними есть и существенная разница. Слово сакральный, то есть, священный, включенное в данное понятие, имеет слишком отчетливые религиозные коннотации, что вполне объяснимо, т.к. А.П. Огурцов описывал генезис древнеиндийской философии из религии Вед. Понятие когнитивный комплекс шире по своему содержанию. Оно включает в себя и аффективно-когнитивный, и мифологический, и рационально-дискурсивный компоненты.

Когнитивный комплекс это интеллектуальный конструкт (результат как непреднамеренного, так и целерационального создания объективированных представлений о социальном мире), содержащий сакральное (мифологическое) ядро и рационально-дискурсивную периферию, и выполняющий когнитивную функцию объяснения чего-либо. Автор диссертационной работы использует данное понятие как рабочее, то есть, как понятие, обозначающее и описывающее (в качестве интеллектуальной модели) конкретные представления о культурно-исторической специфике России, обусловленные когнитивными ситуациями, в которых они формировались.

Типичным примером когнитивного комплекса может служить концепция Н.Я. Данилевского. Она включает в себя: а) культурный миф о вечно враждебной России Европе, б) его рационально-научное лобоснование в виде теории культурно-исторических типов и в) проистекающую из них идеологию российского политического реваншизма, обосновывающую необходимость расчленения Турции, а также объе-динения всех славянских государств в единую федерацию под эгидой России.

Таким же развитым когнитивным комплексом является евразийство. Взгляды на культурно-историческую специфику России славянофилов, П.Я. Чаадаева и Н.М. Карамзина представляют собой менее развитые когнитивные комплексы - в том смысле, что некоторые компоненты, характерные для развитого когнитивного комплекса, в них представлены в недостаточно развитом виде.

Положения, выносимые на защиту:

  1. Российское цивилизационное сознание развивалось дискретно: каждая новая концепция культурно-исторической специфики России возникала в границах конкретной когнитивной ситуации и была опосредована, главным образом, ею, а не предшествующими представлениями и концепциями.
  2. Концепции культурно-исторической специфики России, представленные в работах Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, Н.Я.аДанилевского, евразийцев, представляют собой когнитивные комплексы, феноменологическая и герменевтическая структура которых образована мифологическим ядром (мифологическим образом или культурным мифом) и рационально-дискурсивной периферией.
  3. Когнитивные комплексы формировались в процессе рационализации соответствующих культурных мифов посредством их идеологического и/или научного обоснования.
  4. С феноменологической точки зрения культурные мифы о России представляют собой замкнутые на себя данности сознания, а с герменевтической точки зрения - замкнутые на себя лингвосемантические структуры, которые возникают в акте простой интуиции автора (авторов), рекомбинирующей данности внутреннего опыта в культурный миф о России.
  5. В процессе рационализации культурного мифа выявляются внутренние противоречия между мифологическими, идеологическими и научными дискурсами, в результате чего когнитивные комплексы проявляют тенденцию к распаду за границами порождающих их когнитивных ситуаций.
  6. Культурные мифы о России, образующие мифологические ядра когнитивных комплексов, отслаиваясь от окружающей их идеологической и рационально-научной лоболочки, включаются в культурную традицию и в дальнейшем способны лобрастать новыми идеологическими и научно-дискурсивными обоснованиями в новых когнитивных ситуациях.
  7. Эпистемологическая значимость рассматриваемых когнитивных комплексов выявляется в процессе их научной критики, благодаря аналитическому вычленению мифологических и идеологических компонентов от собственно-научных, превращению мифологем и идеологем в системы утверждений, доступные верификации научными методами.

Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования дают инструментарий, который может быть использован:

  1. для изучения культурно-исторической специфики России в рамках социальной философии, истории, культурологии;
  2. в разработке методологических и методических исследовательских программ в границах цивилизационной компаративистики, для изучения межкультурных связей;
  3. в практике преподавания учебных курсов по проблемам социальной философии, философии истории, культурологи, отечественной истории.

Апробация основных положений исследования. Основные идеи диссертационной работы, а также результаты, полученные в соответствии с программой исследования, были представлены в докладах на научной конференции Евразийство: теоретический потенциал и практические приложения в г. Барнауле (2010), на Сибирском философском семинаре Интеллектуальные ценности в современной России: философия, наука, инновации (2011), на семинаре в Институте философии и права СО РАН (2012) а также были изложены в пяти научных статьях, опубликованных в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации определена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из трех глав, одиннадцати параграфов, списка использованной литературы. Объем диссертации 177 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, проводится обзор современного состояния соответствующей проблематики, ставятся цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, устанавливаются методы, научная новизна, теоретическая значимость работы.

Первая глава Проблематика социально-философских основа-ний цивилизационных концепций культурно-исторической специфики России посвящена рассмотрению методологических аспектов выявления социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России, разрабатываемых в рамках цивилизационной компаративистики. В главе осуществлен сравнительный анализ классического и неклассического подходов к изучению социокультурной реальности; изложен исследовательский подход к выявлению социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России с позиций изучения цивилизационного сознания; сформулированы методологические подходы к решению поставленных исследовательских задач.

В первом параграфе культурно-историческая специфика России с позиций цивилизационной компаративистики рассматривается генезис философского дискурса о культурно-исторической специфике России, который изначально (то есть, уже со второй половины XVIII в.) формировался в рамках зарождающейся цивилизационной компаративистики. Бум цивилизационной компаративистики в России начался с большим опозданием (конец ХХ - начало XXI вв.). Интерес российских ученых к цивилизационной компаративистике был обусловлен: а) стремлением обрести новый луниверсальный метод исторического познания, б) потребностью ответить на дезинтеграционный вызов (распад СССР и угрозу распада России), в) убежденностью в том, что цивилизационная компаративистика является релевантной исследовательской стратегией для решения конкретной исследовательской задачи выявления культурно-исторической специфики России.

Во втором параграфе рассматриваются причины кризиса цивилизационной компаративистики в ее попытках выявить культурно-историческую специфику России, а также пути выхода из него.

Кризис обусловлен тем, что все логически допустимые варианты концепций культурно-исторической специфики России, разрабатываемые на основе одного и того же культурно-исторического материала, одной и той же  познавательной модели локальной цивилизации, уже построены. Таких концепций, если все их многообразие свести к базовым формам, всего пять. Из них четыре гомогенных (то есть, репрезентирующих Россию как гомогенную в социально-культурном отношении целостность) и одна гетерогенная. Гомогенные концепции это: а) Русская цивилизация, б) Православная цивилизация, в) Славянская цивилизация, г) Евразийская цивилизация. Гетерогенная концепция это: Синкретическая цивилизация-государство. Кроме того, имеется ряд концепций, исходящих из той же самой модели локальной цивилизации, что и вышеперечисленные, но отрицающих существование Российской цивилизации в культурно-исторической действительности.

Ощущение кризиса вызвано не только концептуальной исчерпанностью познавательной модели локальных цивилизаций, применяемой к  изучению культурно-исторической специфики России, но также несовместимостью этих концепций в границах данной модели.

окальная цивилизация в отечественных исследованиях понимается как системно организованная социокультурная историческая общность. Иными словами, она рассматривается как реальный объект социокультурной и исторической действительности, наделенный объективными социокультурными характеристиками, свойствами, качествами. Как таковой объект, локальная цивилизация должна иметь: а) пространственно-временные границы, достаточно четко фиксируемые в исторической действительности, б) социокультурные характеристики, достаточно резко и контрастно выявляющие ее своеобразие в ряду других локальных цивилизаций. Однако, сравнивая между собой базовые концепции культурно-исторической специфики России, нетрудно заметить, что социокультурные характеристики, а также пространственно-временные границы Российской цивилизации в них не совпадают. В то время как для авторов одних концепций Российская цивилизация еще не возникла, для других ее история уходит на столетия вглубь.

Между тем, все указанные концепции культурно-исторической специфики России бытуют в научном дискурсе как равностатусные, что и создает ощущение тупика, поскольку не представляется возможным обосновать какую либо из них более фундаментально, чем другие. Преодолеть кризис можно либо а) заменив познавательную модель локальной цивилизации другой познавательной моделью в рамках цивилизационного подхода, либо б) признав цивилизационный подход в целом нерелевантным проблеме выявления культурно-исторической специфики России.

Развитие гуманитарной мысли в ХХ в., идущее от классического (сциентистского) к неклассическому идеалам научного знания, захватило и цивилизационную компаративистику. К началу XXI в. сформировались две исследовательские стратегии изучения цивилизационной проблематики - объективистская (классическая) и субъективистская (неклассическая), которым соответствуют два языка научного описания. В то время как объективистская исследовательская стратегия, инкорпорируя элементы неклассической, по-прежнему концентрирует внимание на объективных свойствах исторической и социально-культурной действительности, описываемых в рамках усовершенствованной познавательной модели локальных цивилизаций, неклассическая исследовательская стратегия обращается к изучению цивилизационного сознания. Таким образом, альтернативой познавательной модели локальной цивилизации в рамках цивилизационной компаративистики в настоящее время выступает изучение цивилизационного сознания. И, прежде чем решать вопрос о релевантности цивилизационного подхода проблеме выявления культурно-исторической специфики России в целом, следует рассмотреть данную проблему с позиций неклассического идеала научного знания.

В третьем параграфе критика цивилизационного подхода с позиций неклассических исследовательских стратегий социальной философии выявляются методологические различия классического и неклассического подходов к изучению социально-культурной действительности. Выявляются также проблемные области, в границах которых данные подходы не способны заменить друг друга.

Завышенная степень пространственно-временной обособленности и культурной гомогенности выделяемых социально-культурных объектов, характерная для цивилизационного подхода в целом, делает его методологически неэффективным для изучения мировой истории, а также для изучения обширных исторических регионов и периодов. Несмотря на то, что цивилизационный подход сыграл важную роль в разрушении европоцентричной модели однолинейного исторического прогресса и формировании современной многомерной модели мировой истории, для него был свойственен скрытый европоцентризм. Он сказывался в том, что модель локальной цивилизации (принимаемая за норму), разрабатывалась на основе европейской истории. Прилагая эту модель к истории других регионов, исследователи неосознанно пытались разглядеть в них Европу и рассматривали обнаруживающиеся несходства как отклонения от нормы. По мере реализации этих попыток выявлялась типологическая несопоставимость выделяемых лобъектов и невозможность выработать единые критерии, с помощью которых эти объекты можно распознать в социально-культурной действительности. Закономерным результатом явился неконтролируемый рост числа выявленных лцивилизаций (фактически лцивилизациями стали называть все, что угодно), и девальвация эпистемологической значимости цивилизационного подхода как такового. Это, в частности, послужило одной из причин отказа большинства современных западных исследователей от использования категории лцивилизация и к повороту от изучения лцивилизаций как реальных объектов социокультурной действительности к изучению цивилизационного сознания.

Однако, понятие лцивилизационное сознание по своему объему уже понятия лцивилизация, что ограничивает познавательные возможности неклассических исследовательских стратегий в изучении цивилизационной проблематики. Поэтому сегодня цивилизационная компаративистика вынуждена использовать оба подхода и оба языка научного описания - классический и неклассический - в изучении исторической и социокультурной реальности, не имея в своем распоряжении теоретического и понятийного аппарата, позволяющего их объединить (хотя в современной западной социально-философской мысли такой аппарат активно разрабатывается).

Четвертый параграф проблемы социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России с позиций неклассических исследовательских стратегий посвящен разработке методики диссертационного исследования с учетом сформулированного ранее общего методологического подхода.

С позиций неклассического подхода проблема истинности концепций культурно-исторической действительности заменяется проблемой социально-философских оснований генезиса этих концепций. Вопросы о том, существует или нет в культурно-исторической реальности такой объект как Российская цивилизация и каковы его объективные социокультурные характеристики утрачивают актуальность. Вместо них актуальными становятся  вопросы о том как, когда, при каких обстоятельствах, по каким причинам и в каких познавательных формах у людей возникало представление о России, как об особой цивилизации, специфически отличной от других цивилизаций на планете?

Из пяти базовых концепций культурно-исторической специфики России, только одна (лсинкретическая цивилизация-государство) появилась в наши дни. Все остальные являются вторичными относительно изначальных форм, появившихся гораздо ранее. Поэтому исследовательская задача заключается в том, чтобы выявить социально-философские основания генезиса представлений о культурно-исторической специфике России в их изначальных исторических формах, а не в тех формах, в которых они представлены сегодня.

Таких изначальных форм автор диссертационной работы выделил 9, но в силу отсутствия необходимого исторического материала для реконструкции генезиса некоторых из них, он ограничился в диссертационной работе изучением пяти:

  1. Концепцией, изложенной в Записке о древней и новой России Н.М. Карамзина.
  2. Концепцией Философических писем П.Я. Чаадаева.
  3. Славянофильской концепцией.
  4. Концепцией славянского культурно-исторического типа Н.Я.аДа-нилевского.
  5. Евразийской концепцией (20Ц30 гг. ХХ в.).

В параграфе описана методика выявления социально-философ-ских оснований концепций культурно-исторической специфики России, взятых в качестве объекта диссертационного исследования. Она включает 2 этапа и 5 исследовательских подходов.

На первом этапе процесс возникновения концепций аналитически разлагается в трех редукционистских координатах: а) интерналистской, б) социологической, в) психологической. То есть, вначале рассматривается интеллектуальный контекст, в котором возникло данное представление о культурно-исторической специфике России с целью выявления элементов преемственности и новизны. Затем рассматривается социально-исторический контекст возникновения этого представления с целью выявления социально-исторических факторов, повлиявших на его возникновение и содержание и, наконец, психологический контекст, обусловивший интенциональную направленность сознания автора (авторов) на восприятие культурно-исторической специфики России, а также формы, в которых данное восприятие проявлялось и их содержательные моменты.

На втором этапе исследования осуществляется обратная операция синтеза, когда концепции культурно-исторической специфики России, взятые как данности сознания, описываются средствами феноменологической дескрипции, а корпусы текстов, содержащие данные концепции, анализируются с позиций герменевтики как целое, включенное во внетекстовую целостность более общего порядка - в целостность культурной традиции.

Во второй главе Генезис концепций культурно-исторической специфики России Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского, евразийцев осуществлен анализ указанных концепций в соответствии с теми исследовательскими задачами, методологией и методами, которые были представлены в первой главе.

В первом параграфе Россия - не Европа! (политическая декларация Н.М.аКарамзина) рассматриваются обстоятельства появления Записки О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях (1811), которая содержит концепт идеи о том, что Россия в социокультурном отношении не относится к Европе.

Автор указывает на тот факт, что в российской научной и общественно-политической мысли XVIII - начала XIX вв. такая идея высказывалась впервые. Более того, сам Н.М. Карамзин высказал ее лишь единожды на протяжении своей творческой биографии, в Записке. Ни до, ни после того (например, в Истории государства Российского) он подобных взглядов не придерживался. Это позволяет утверждать, что концепт Записки был обусловлен, в первую очередь, когнитивной ситуацией, сложившейся в 1811 г., когда Европа оказалась почти полностью покорена Наполеоном и нависла военной угрозой над границами России.

Карамзин выступил как идеолог консервативной придворной партии, противостоящей курсу Александра I на вестернизацию государственного управления России. Он обосновывал вред заимствования европейских политических институтов и законодательных норм тем, что Россия не относится в социокультурном отношении к Европе. Ввиду этого, Записка не может быть адекватно истолкована вне идеологического контекста борьбы придворных партий. Она является не научной работой, а политическим памфлетом, который содержит в себе идеологический конструкт, дедуцируемый из системы экзистенциально обоснованных ценностных ориентиров автора. В основе этого конструкта лежал мифологический образ России, рожденный интенсивным, эмоционально энергийным переживанием, обусловленным уникальной когнитивной ситуацией 1811 г.

Во втором параграфе Россия как ничто (нигилистическая концепция П.Я. Чаадаева) рассмотрены предпосылки и обстоятельства создания Философических писем.

Концепция культурно-исторической специфики России, представленная в Философических письмах, является частью более общей религиозно-провиденциальной концепции мировой истории. Не относясь в культурно-историческом плане ни к Западу, ни к Востоку, Россия рассматривается в раках данной концепции как неувязка в божественной системе провиденциализма, смысл существования которой чисто отрицательный. Она призвана дать негативный урок человечеству - как не надо жить.

Общая историософская, религиозно-провиденциальная, концепция П.Я.аЧаадаева складывалась под влиянием работ Ж. Боссюэ, Ж.М. де Местра, И.Г. Гердера, Ф. Гизо. Мнение о том, что Россия и русский народ не внесли сколько-нибудь заметного вклада в мировую культуру и в мировую историю, было довольно широко распространено на Западе. В частности, его излагал И.Г. Гердер. Однако нигилистическое отрицание России, как неувязки в божественной системе провиденциализма представляется вполне оригинальным. 

Такое парадоксальное восприятие России, по мнению автора диссертации, обусловлено когнитивной ситуацией, в которой находился П.Я.аЧаадаев ко времени и во время написания Философических писем. Внешний горизонт этой ситуации (социально-исторический контекст) образовался встречей России с Западом в ходе войн 1813Ц1815 гг., результатом которой было движение декабристов, затем, разгромом этого движения в 1825 г. и наступлением политической реакции. Внутренний горизонт когнитивной ситуации формировался под влиянием глубокого психологического кризиса, переживаемого П.Я. Чаадаевым в 1821Ц1831 гг. Выходом из этого кризиса стало для него религиозное обращение и разработка глобальной историософской концепции, раскрывающей цели и смысл мировой истории, а также место и предназначение России в мировом историческом процессе. Внешний и внутренний горизонты когнитивной ситуации сфокусировали видение России в интеллектуальном образе Россия - ничто, а глубокая эмоциональная насыщенность, символизм и семантическая структура этого образа превратили его в нигилистический миф о России. Историософская концепция, репрезентирующая Россию как неувязку в божественной системе провиденциализма, явилась формой рационализации мифа.

Важно подчеркнуть, что для Чаадаева его нигилистическая концепция была временным и преходящим явлением интеллектуальной биографии, обусловленным когнитивной ситуацией, в границах которой она возникла. В дальнейшем он отказался от нее в пользу оптимистического взгляда на будущность России.

Третий параграф Святая Русь - Церковь (славянофильская мифология русского народа) посвящен генезису славянофильской концепции культурно-исторической специфики России.

Как и в предыдущих случаях, славянофильская концепция была вполне оригинальной. Она возникла в 1830-х гг. из столкновения противоположных позиций в небольшом круге московских интеллектуалов, страстно мучимых одинаковой жаждой понять Россию и понять свой долг по отношению к ней. Идейное столкновение, приобретшее характер постоянных линтерактивных ритуалов (Р. Коллинз), создало когнитивную ситуацию, в границах которой и сформировалось учение славянофилов. Непосредственным поводом к разработке славянофильской концепции послужила публикация первого Философического письма (1836), заставившая А.С. Хомякова заняться разработкой исторической аргументации славянофильских взглядов на Россию и их систематизацией. Оригинальный славянофильский взгляд на Россию был впервые сформулирован И.В. Кириевским в его ответе на статью А.С. Хомякова О старом и новом (1839). Впоследствии Кириевсвкий то отходил от него, то вновь возвращался к этому взгляду. Целиком и полностью он был воспринят из всего круга славянофилов только К.С. Аксаковым, тогда как А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и некоторые другие славянофилы не приняли взгляд на Россию как на лизбранный Богом сосуд Его Святой Церкви на земле. В результате славянофильская концепция так и не сложилась в целостное видение культурно-исторической специфики России, но слагалась из двух слабо связанных между собою половинок, одна из которых - учение А.С. Хомякова о Церкви, а другая - взгляд И.В.аКи-риевского и К.С. Аксакова на Россию как на Святую Русь - Церковь.

Непосредственным толчком к изменению взглядов И.В. Кириевского на Россию послужило его религиозное обращение, произошедшее между 1834 и 1839 гг. и сопровождаемое комплексом аффективно-эмоциональных переживаний, а также восприятие им учения А.С. Хомякова о Церкви, в основе которого лежал миф о соборности как сущностной природе Церковного единства и целостности. Отождествив соборность и общинность, Кириевский увидел (лугадал, по выражению А.С.аХомякова) Россию как Церковь - лизбранный Богом сосуд Его Святой Церкви на земле. Так родился славянофильский миф о России, который был развит И.В. Кириевским, К.С. Аксаковым и другими в славянофильскую мифологию русского народа, включавшую мифологемы соборности, лобщинности, рационализма, а также миф о рационалистическом Западе и зеркальный ему миф о полноте русского духа долженствующей себя проявить в будущей Русской цивилизации. Затем эта мифология была рационализирована, с одной стороны, в славянофильской идеологии, обосновывавшей должное политическое устройство России (неприятие западного парламентаризма, монархизм, опора на крестьянскую общину и т.д.), а, с другой стороны, в исторических изысканиях славянофилов, которые должны были подтвердить их концепцию. Таким образом, в учении славянофилов можно вычленить мифологическое ядро и рационализирующую его периферию, образованную идеологическими и научными компонентами.

Попытка исторически обосновать мифологему лобщинности, предпринятая К. Аксаковым, привела его к необходимости сформулировать утверждение о соседской общине как изначальной форме социальной организации в Древней Руси, что позволило представителям государственно-исторической школы (С.М. Соловьеву, К.Д. Кавелину) на широком фактическом материале опровергнуть данное утверждение.

В четвертом параграфе Славянский культурно-исторический тип Н.Я. Данилевского рассматривается генезис концепции, изложенной Н.Я. Данилевским в книге Россия и Европа (1869).

В биографии Н.Я. Данилевского имел место коренной перелом его общественно-политических воззрений, который произошел в годы Крымской войны (1853Ц1856). До этого Данилевский пережил период страстного увлечения фурьеризмом, сменившийся затем периодом умеренного либерализма. Война преломила мировосприятие Данилевского и сфокусировала его в сложном синтезе интеллектуального и аффективно-эмоционального переживания, сформировавшего миф о Европе, вечно враждебной России.

Политический и научный темперамент Данилевского требовал рационализации этого мифа, которую он и осуществил в двух направлениях. Он попытался, во-первых, научно обосновать причины вечной враждебности Европы по отношению к России, а, во-вторых, идеологически обосновать реваншистскую программу внешней экспансии России, которая должна была смыть позор поражения России в Крымской войне.

Интеллектуальными источниками концепции культурно-истори-ческих типов, служившей одновременно и научным, и идеологическим оправданием тезиса о вечной враждебности Европы, явились книга немецкого исследователя Г. Рюккерта Учебник мировой истории в органическом изложении (1857), а также критика дарвинизма в зарубежной и отечественной научной литературе. Представление о несоизмеримых между собой и не связанных эволюционной преемственностью формах жизни Данилевский механически перенес из биологии в историю. Таким образом, исторический антиэволюционизм Данилевского стал зеркальным отражением его биологического антиэволюционизма.

Непосредственным толчком к формированию представления о славянском культурно-историческом типе, а также к написанию книги Россия и Европа (1865Ц1869) Данилевскому послужили два ключевых события европейской истории - объединение Италии и объединение Германии. Слияние мелких итальянских и германских государств, населенных пестрым в языковом, культурном и даже религиозном отношениях населением, создало политическую перспективу, сквозь которую Данилевский увидел славянский культурно-исторический тип, а также дало ему образец, по которому была сконструирована его реваншистская идеология и внешнеполитическая программа.

Автор делает вывод, что концепция культурно-исторической специфики России Н.Я. Данилевского представляет собой развитый когнитивный комплекс, ядром которого выступал культурный миф о Европе, вечно враждебной России, а периферией - рационально-обоснованная концепция культурно-исторических типов, а также реваншистская идеология и реваншистская внешнеполитическая программа. Формирование этого когнитивного комплекса обусловлено когнитивной ситуацией (1853Ц1870), внешний горизонт которой был образован Крымской войной, объединением Италии и Германии, разрывом Парижского мирного договора во время франко-прусской войны, а внутренний - обстоятельствами экзистенциального характера и особенностями интеллектуальной биографии Данилевского.

В пятом параграфе евразийский миф и евразийство реконструируется генезис евразийской концепции культурно-исторической специфики России в эмигрантских кругах начала 20-х гг. ХХ в.

Появление евразийской концепции культурно-исторической специфики России связано с аксиологическим переворотом в оценках левропейской и лазиатской составляющей русской культуры. Теперь азиатскую составляющую начали оценивать положительно, а европейскую - отрицательно. Однако, главное отличие евразийской концепции от пред-евразийских взглядов заключалось в том, что Россия в этнокультурном плане репрезентировалась евразийцами как целостный трансэтнический континуум или евразийский сплав русского и нерусских народов, где собственно-русский компонент как бы частично растворялся в азиатском, пропитывался им (по типу американской концепции таматного супа). Такая точка зрения до евразийцев отечественными авторами не высказывалась.

Переход от пред-евразийских взглядов к евразийским не был эволюционным, а выглядел как мгновенный скачок. Это впечатление лишь усугублялось тем фактом, что авторами евразийской концепции выступила группа российских ученых, ни один из которой  не высказывал ранее 1921 г. идей, близких евразийству. 

Причины, вызвавшие скачок от пред-евразийских взглядов к евразийским коренятся, по мнению автора, в когнитивной ситуации, созданной русской революцией и гражданской войной (1917Ц1921). Переход к евразийскому восприятию рождался в ситуациях лицом-к-лицу с революционной стихией, когда субъекты восприятия всматривались в физиономию революционных масс, вслушивались в музыку революции, в революционную речь, вдыхали специфический аромат кочевого революционного быта. Комплекс аффективно-эмоциональных и интеллектуальных переживаний, а также непосредственное, дорефлективное восприятие революционной стихии сформировали миф Россия - Евразия, рекомбинирующий социокультуную реальность в новом смысловом единстве.

Евразийство родилось из стремления рационализировать евразийский миф, создав мощное идеологическое оружие, способное успешно конкурировать в политическом дискурсе с большевизмом и служить цели свержения советского строя. В процессе разработки этого идеологического конструкта евразийцы испытывали потребность обосновать его научно. Так возникли два направления в рационализации евразийского мифа - идеологическое и научно-рациональное. Однако, по мере того, как научное рационализирование превращало мифологемы и идеологемы евразийства в системы утверждений о прошлом и настоящем России, выявлялось внутреннее фундаментальное противоречие евразийства, коренящееся в субъективной необходимости и объективной невозможности обосновать евразийский миф одновременно в идеологическом и научном направлениях.

К концу 30-х гг. когнитивная ситуация, обусловившая рождение евразийства, себя исчерпала, и большая часть евразийцев отошла от движения, включая и одного из двух  его основателей, С.Н. Трубецкого.

В третьей главе структура и эпистемологический статус когнитивных комплексов осуществлен сравнительный анализ полученного во второй главе материала, изложена авторская концепция развития российского цивилизационного сознания, рассмотрена феноменологическая и герменевтическая структура когнитивных комплексов, а также представлены общие подходы к выявлению их эпистемологического статуса.

В первом параграфе феноменологическая и герменевтическая структура когнитивных комплексов обобщаются материалы второй главы, рассматривается вопрос развития российского цивилизационного сознания, а так же описывается феноменологическая и герменевтическая структура когнитивного комплекса.

Опыт изучения генезиса оригинальных концепций культурно-исторической специфики России подтвердил тезис, выносимый на защиту, о том, что российское цивилизационное сознание развивалось дискретно. В каждом из пяти рассмотренных случаев новый взгляд на культурно-историческую специфику России возникал ситуативно - то есть, был обусловлен, главным образом сложившейся когнитивной ситуацией и в значительно меньшей степени зависел от предшествующих взглядов, идей, концепций. Влияние этих последних имело место, но не являлось решающим.

Всякий раз предпосылкой нового видения культурно-историче-ской специфики России выступал аффективно-когнитивный комплекс переживаний, обусловленный эмоциональным реагированием субъектов на когнитивную ситуацию, а также непосредственное, дорефлективное восприятие рекомбинирующее элементы социокультурной реальности в новом смысловом единстве мифологического образа и культурного мифа.

Феноменологическая и герменевтическая структура когнитивных комплексов образуется мифологическим ядром и рационально-дискур-сивной периферией. Однако следует особо подчеркнуть, что когнитивный комплекс представляет феноменологическое единство в том отношении, что все его компоненты - мифологические, идеологические, научные - нерасчленимо слиты в мифологическом смысловом единстве и проистекают из него. При этом генезис когнитивного комплекса осуществляется во всех режимах и каналах человеческого сознания одновременно, актуализируя все формы восприятия и мышления. Поэтому анализ каждого из компонентов когнитивного комплекса по отдельности не приводит к пониманию природы анализируемого объекта. К примеру, изучение евразийской концепции отдельно от евразийской мифологии, от евразийской идеологии, затрудняет ее научное постижение как раз в силу того, что она является компонентом единого когнитивного комплекса, имплицитно содержащим в себе и другие его компоненты. Только осознав, что объектом анализа является не научная концепция, а когнитивный комплекс Россия - Евразия, можно прийти к более глубокому пониманию евразийства, осознанно вычленяя в нем идеологические, мифологические и собственно-научные компоненты.

Во втором параграфе эпистемологический статус когинитивных комплексов рассматривается проблема выявления эпистемологического статуса когнитивных комплексов.

Очевидно, что когнитивные комплексы не являются научными концепциями в собственном смысле. А, значит, правомерна постановка вопроса: имеют ли они вообще эпистемологическую значимость в границах научного познания общества как особой реальности?

Из трех составляющих когнитивного комплекса вызывают сомнения мифологический и идеологический компоненты. Следовательно, эпистемологический статус когнитивного комплекса определяется сложением эпистемологических статусов его структурных компонентов.

Мифологическое сознание есть разновидность интуитивного постижения реальности, рекомбинирующая элементы этой реальности в новом смысловом единстве, ни в каком отношении не являющемся плодом рефлексии. И, тем не менее, миф - это не фантазия, выдумка, или заблуждение. Миф - это истина, но только особого рода - ненаучная истина. Он фокусирует внимание на определенных явлениях (процессах) социокультурной реальности, на определенных свойствах или характеристиках этих явлений (процессов), объединяя их в некое эйдетическое целое. Здесь-то и коренится эпистемологическая значимость мифа. С позиций научного анализа он, во-первых, замечает и ставит некую проблему, а, во-вторых, выдает некую продуктивную гипотезу решения этой проблемы. Однако следует помнить, что рационализации (рациональному обоснованию и объяснению) подвергаются не явления, процессы, их свойства и характеристики, которые объективно наличествуют в социокультурной реальности, а миф как целое, то есть рационализируется не факты в отдельности и не совокупности фактов, а смысл, которым априори уже наделены эта совокупности. Вследствие этого происходит постепенная утрата эпистемологической значимости мифа.

Из аксиологии мифа дедуцируется идеологический конструкт, эпистемологическая значимость которого также требует выявления. Идеология есть разновидность рационально-дискурсивного мышления, нацеленная, однако, не на постижение истины, а на рациональное обоснование или оправдание ценностей, принципов, идей, которые их носители стремятся воплотить, достичь или сохранить, а также путей и методов их достижения или воплощения. Эти ценности и принципы, составляя аксиологическое ядро идеологии, сами не подлежат рациональному обоснованию. Они лобосновываются экзистенциально, а не рационально, что сближает идеологию с мифологией. В этом смысле идеология, безусловно, есть манифестация некоей социальной истины. Проблема в том, что эта истина, как и истина мифа - не научная. И для того, чтобы выявить ее как истину научную, требуется сложная аналитическая работа по переводу мифологем и идеологем в рациональные утверждения, доступные верификации научными средствами. Это происходит, отчасти, само собой, поскольку за границами когнитивной ситуации когнитивные комплексы проявляют тенденцию к распаду.

Подводя итог, можно сказать, что когнитивные комплексы имеют важное эпистемологическое значение, играя существенную роль в развитии научного познания общества. Однако, роль их двоякая - с одной стороны, когнитивные комплексы открывают новые перспективы и направления научного познания, с другой стороны - тормозят его и создают препятствия в научном постижении общества. Эпистемологический статус научных комплексов выявляется только в процессе их научной критики, когда объективируются вненучные компоненты этих комплексов, осуществляются процедуры их перевода на язык науки в виде систем утверждений и процедуры их верификации научными методами.

В заключении подводятся основные итоги и делаются выводы из проведенной работы. В частности, автор затрагивает проблему релевантности цивилизационного подхода к изучению культурно-исторической специфики России. Познавательная модель локальной цивилизации, безусловно, исчерпала себя. Однако, это не значит, что следует вообще отказаться от категории лцивилизация. Представляется обоснованным использовать ее в качестве категории, из которой отфильтрованы все метафизические и мистические коннотации, то есть в качестве понятия, обозначающего определенный тип социокультурных явлений - цивилизационных связей. При таком подходе каждая из концепций культурно-исторической специфики России будет представлять собой познавательную модель, обозначающую и обобщающую только определенный комплекс явлений социокультурной реальности. Сама же Россия репрезентируеться в таком случае как пространство многообразных цивилизационных связей. Именно эти последние, как с позиций объективистских, так и с позиций субъективистских исследовательских стратегий, являются предметом изучения цивилизационной компаративистики, что и обосновывает, по мнению автора, релевантность цивилизационного подхода к изучению проблемы культурно-исторической специфики России.

Основные положения диссертации отражены

в следующих работах:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

  1. ихоманов И.В. О ложных и живых формах Русской Идеи // Вестник НГУ. - Т. 7. - Вып. 1. - 2009. - С. 96 - 101.
  2. ихоманов И.В. Классический и неклассический подходы к изучению социально-культурных общностей // Вестник НГУ. - Т. 8. - Вып. 1. - 2010. - С. 45Ц50.
  3. ихоманов И.В. Феноменологические проблемы цивилизационной идентичности России // Вестник НГУ. - Т. 8. - Вып. 4. - 2010. - С.а61Ц66.
  4. ихоманов И.В. Евразийский миф и евразийство // Идеи и идеалы - № 4 (6). - Т. 2. - 2010. - С. 24Ц32.
  5. ихоманов И.В. Россия - ничто (феноменологический анализ концепции культурно-исторической специфики России П.Я. Чаадаева) // Идеи и идеалы. - № 3(9). - Т. 2. - 2011. - С. 94Ц104.

 

Публикации в других научных изданиях:

  1. ихоманов И.В. Познавательный потенциал евразийства в изучении культурно-исторической специфики России // Евразийство: теоретический потенциал и практические приложения : мат-лы IV Всерос. (самеждунар. участием) науч.-практ. конф. - Барнаул, 2010. - С. 30Ц34.
  2. ихоманов И.В. Потенциал кросскультурных исследований в укреплении целостности России // Сибирский философский семинар Интеллектуальные ценности в современной России: Философия. Наука. Инновации : мат-лы первой всерос. науч. конф. - Новосибирск, 2011. - С. 31Ц35.

Подписано в печать 19.11.2012 г. Формат 6084/16.

Усл. печ. л. 1,5. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 100. Заказ № П-101.

Отпечатано в полиграфическом отделе

издательского центра СурГУ.

г. Сургут, ул. Энергетиков, 8. Тел. (3462) 76-30-67.

ГБОУ ВПО Сургутский государственный университет ХМАО - Югры

628400, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ,

г. Сургут, пр. Ленина, 1.

Тел. (3462) 76-29-00, факс (3462) 76-29-29.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии