Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

                                               На правах рукописи

КРЫЛОВА ЭЛЬВИРА БОРИСОВНА

СИСТЕМА И ФУНКЦИИ МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ

В ДАТСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Москва

2012

Работа выполнена на кафедре германской и кельтской филологии филологического факультета Московского государственного университета имениаМ.В.аЛомоносова

               

Официальные оппоненты:                Николаева Татьяна Михайловна,

член-корреспондент РАН, доктор филологических наук, профессор,

Институт славяноведения РАН,

главный научный сотрудник Отдела

типологии и сравнительного языкознания

Кузнецов Сергей Николаевич,

доктор филологических наук, профессор,

Московский государственный университет имениаМ.В.аЛомоносова,

профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета

Циммерлинг Антон Владимирович,

доктор филологических наук,

Московский государственный гуманитарный университет имениаМ.А.аШолохова,

профессор кафедры русского языка филологического факультета

                                                       

Ведущая организация:                Московский государственный лингвистический университет

Защита состоится л 20 сентября 2012 года на заседании диссертационного совета

Д-501.001.80 при Московском государственном университете имениа

М.В.аЛомоносова по адресу: 119991, г.аМосква, ГСП-1,  Ленинские горы, МГУ, д.1., стр.51, 1-ый учебный корпус, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки 1-го учебного корпуса Московского государственного университета имениа М.В.аЛомоносова.

Автореферат разослан л_______ августа 2012 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета

профессор                                                                                Т.А.аКомова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Датский язык располагает разветвленной системой средств, которые можно отнести к его коммуникативному фонду. Особое место среди них занимают модальные частицы. Отличительной чертой модальных частиц в датском языке является их активное использование во всех стилях речи, тогда как, например, в богатом частицами русском языке они преимущественно употребляются в разговорной речи и в диалектах. Модальные частицы как самое субъективное средство датского языка кодируют коммуникативные намерения говорящего. Отсутствие модальных частиц в датской речи иностранцев свидетельствует об их недостаточной коммуникативной компетенции [Wierzhbicka, 1976: 327] и часто воспринимается датчанами как своего рода прагматический акцент [Durst-Andersen, 2002: 73]. Частицы способны объединяться в группы, диалогизировать и интонировать монолог, преображать его, ставить акцент на слуховое восприятие и вызывать ту или иную реакцию участников коммуникации. Все это приводит к большей убедительности и сохранению внимания адресата [Арутюнова 2010: 7].

В последнее время модальные частицы все больше привлекают к себе внимание лингвистов. Довольно долго эти пасынки лингвистики [Andersen 1996], оставались непонятыми, неоцененными и неописанными. Не уделяли им внимания в своих трудах даже такие классики датской лингвистики, как Х.аВивель [Wiwel 1901], K.аМикельсен [Mikkelsen 1911], П.аДидериксен [Diderichsen 1957], О.аХансен [Hansen 1967]. Ссылаясь на отсутствие аппарата исследования, еще 5 - 6 лет назад о них не собирались упоминать и авторы готовящейся тогда к изданию академической Грамматики современного датского языка. Теперь же в системное описание вышедшей в 2011г. Грамматики впервые включен раздел, посвященный модальным частицам [GDS 2011, II: 1015-1156].

Проблемам функционально-семантического описания модальных частиц посвящены работы отечественных лингвистов А.Н.аБаранова, Т.М.аНиколаевой, Г.Е.аКрейдлина, И.Б.аЛевонтиной, И.М.аКобозевой, В.А.аПлунгяна, А.В.аЗнаменской и др. Среди исследвателей модальных частиц в немецком языке следует назвать таких лингвистов, как Н.аWeydt, E.аKnig, G.аHelbig, W.аKtz и др. На материале датского языка исследованием проблем функционирования модальных частиц занимаются D.E.Andersen, K.аBoye, N.аDavidsen-Nielsen, P.аDurst-Andersen, L.аHeltoft, T.K.аCristensen, H.G.аJacobsen, E.S.аJensen, которые пласт за пластом приоткрывают скрытую семантику частиц и глубинный смысл их предназначения. Однако лингвистических проблем и вопросов, связанных с функционированием частиц в речи остается по-прежнему много.

Целью данной работы является осуществление классификации и систематизации модальных частиц на основе всестороннего функционально-семантического описания класса частиц как одного из самых употребительных модусных средств, а также определение роли модальных частиц в функциональной грамматике датского языка.

Объектом анализа стали двенадцать активно используемых в языке модальных частиц, выделенных нами в процессе исследования: bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, mon, nok, nu, vel, vist. Для описания их прагмасемантических особенностей и попытки определения места частиц в системе средств выражения субъективного отношения говорящего к своему высказыванию в работе также проводится анализ функциональной семантики других средств эпистемической и аксиологической модальностей, например, модальных слов mske, benbart вроде, angiveligt будто (бы), связочных квазипассивных конструкций с перформативными глаголами: siges говорят / formodes предполагается / ventes ожидается+ at-infinitiv, устойчивых грамматизованных сочетаний с модальными глаголами kunne + Inf.аI,аII, mtte + Inf.аI,аII, skulle + Inf.аI,аII, аксиологических наречий gerne, ndig и др.

Материалом для исследования послужили произведения художественной литературы и кино, теле- и радиопередачи, интервью и статьи из периодических печатных изданий, научная литература, а также записи живой речи датчан. Богатым источником языкового материала стали электронные корпусы текстов Датского общества языка и литературы: Korpus-90, Korpus-2000, Korpusdk, корпус текстов бесед Bysociolingvistik, записанных в Орхусском университете.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена возрастающим интересом лингвистов к роли модальных частиц в функциональной грамматике датского языка, отсутствием в отечественной и зарубежной скандинавистике работ, посвященных системному анализу функционально-семантических особенностей датских частиц, описанию типичных контекстов их употребления, объяснению влияния частиц на формирование тех или иных речевых актов, а также необходимостью выработки новых методов обучения правильному использованию модальных частиц в процессе преподавания датского языка.

В задачи диссертации входит:

1. Выделение класса модальных частиц на основе выработанных нами критериев;
2. Конкретизация параметров функционально-семантического описания модальных частиц и создание на их основе единой классификации частиц;
3. Определение типов модальных отношений, передаваемых исследуемыми частицами;
4. Описание функциональной специфики исследуемых частиц;
5. Характеристика модальных частиц в рамках единой системы;
6. Выявление прагмасемантического инварианта каждой частицы;
7. Конкретизация как типичных для каждой частицы контекстов употребления, так и тех, в которых она не может быть реализована;
8. Описание речевых актов, формируемых модальными частицами, характеристика косвенных речевых актов;
9. Определение порядка и принципов следования частиц в рамках одного предложения;
10. Сопоставительный анализ функционально-семантической характеристики частиц и других модусных средств, позволяющий описать их специфические особенности и сферы употребления;
11. Выявление коммуникативных стретегий говорящего, реализуемых им с помощью модальных частиц;
12. Предложение возможных вариантов перевода высказываний с модальными частицами;
13. Определение перспектив дальнейшего исследования всех средств субъективной модальности как единой многоуровневой системы.

Поставленные в работе задачи потребовали применения следующих методов и приемов лингвистического анализа:

• индуктивного метода, определившего направление исследования от языкового материала к его систематизации и обобщению;
• дедуктивного метода, позволившего подтвердить правильность подбора предлагаемых русских эквивалентов перевода;
• корпусного анализа, позволившего зафиксировать наличие или отсутствие исследуемых языковых единиц в тех или иных контекстах;
• прагматического анализа, позволившего проанализировать функции частиц и других модусных средств в высказываниях различной структуры;
• семантического и контекстуального анализа, включая таксономию, сопоставление, перифразирование, перевод, деконструкцию;
• трансформационного метода, демонстрирующего функциональные сходства и различия исследуемых языковых единиц.

Научная новизна работы заключается в создании классификации модальных частиц в датском языке на основе их комплексного функционально-семантического описания, что позволило применить к анализу авторскую концепцию эпистемической модальности, определить взаимосвязь структурной организации предложения с пропозициональной установкой говорящего, выстроить парадигму эпистемического ручательства, представить частицы в единой системе, а также рассмотреть ряд других общетеоретических и практических проблем, связанных с функционированием модальных частиц.

Теоретическая значимость работы состоит:

Ц в системном анализе функциональной семантики всех модальных частиц,

Ц в выявлении основной эпистемической и других коммуникативных функций каждой частицы в их сопоставлении с функциями других частиц;

Ц в описании единого прагмасемантического инварианта каждой частицы вне зависимости от структуры и целеустановки предложений, в которых они функционируют;

Ц в конкретизации коммуникативных стратегий говорящего на основе анализа высказываний с модальными частицами;

Ц в построении своеобразной парадигмы эпистемического ручательства в высказываниях с модальными частицами;

Ц в выявлении зависимости структурной организации и наполнения предложения от пропозициональной установки говорящего;

Ц в подтверждении правильности и в применении выделенных нами ранее параметров расчета по формальным показателям установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа, позволяющую описать своеобразие и конкретизировать иллокутивную силу формируемых при этом речевых актов и прежде всего косвенных;

Ц в объяснении на основе выявленных функционально-семантических особенностей частиц отдельных грамматических явлений, остававшихся до сих пор без ответа: возможность одних и невозможность других частиц употребляться в ударной позиции при прототипической - безударной, причины невозможности употребления некоторых частиц в контактной позиции друг с другом, невозможность использования отдельных частиц в императивных конструкциях и в союзной функции придаточных уступительных; зависимость строгого порядка следования группы частиц от коммуникативной стратегии говорящего и др.;

Ц в возможности на основе представленного системного описания частиц сопоставить данные языковые единицы с другими модусными средствами и выявить их функционально-семантические особенности;

Ц в возможности дальнейшего использования выработанных параметров для классификации и систематизации всех средств субъективной модальности в датском языке.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения ее результатов в исследовательской лингвистической практике:

Ц результаты проведенного исследования были использованы датскими лингвистами в научных трудах, посвященных различным проблемам прагматического анализа: в новой академической Грамматике современного датского языка, вышедшей в Дании в 2011 году [Hansen, Heltoft 2011], в 2-х монографиях [Durst-Andersen 2011, 2011], в диссертационных исследованиях [Christensen 2007; Hauser 2011], в статьях [Christensen, 2007, 2008, Durst-Andersen 2004, 2006, 2007, 2008, 2011; Heltoft 2007, 2009, Lorentzen 2012, Lunqist 2011, Mortensen 2005, 2008], а также в докладах на конференциях и лекционных курсах таких датских лингвистов, как П.аДурст-Андерсен, E.аLorentzen [Lorentzen 2011], Л.аХельтофт (напр., 17.03.2006), Т.аКаролиаКристенсен [Christensen 2006, 2009], Р.аТеркельсен, в написании дипломов, курсовых работ и в докладах студентов датских и отечественных университетов (Орхусского университета, Южнодатского университета, Университетского центра в г.аРоскильде, МГУ им.аМ.аВ.аЛомоносова, МГЛУ, РГГУ).

Результаты работы могут быть также использованы в учебных курсах по теоретической грамматике датского языка, в специальных курсах по прагматике, основам коммуникации, стилистике, а также в процессе преподавания практического курса современного датского языка, обучения навыкам разговорной речи, при составлении учебных пособий, словарей и в переводческой практике.

Достоверность и объективность результатов исследования обеспечивается объемом и разнородностью собранного и проанализированного языкового материала, количеством привлекаемых для анализа теоретических источников, комплексным использованием современных методов лингвистического анализа, работой с информантами, а также консультациями с ведущими лингвистами Дании, подтверждающими правильность предлагаемых в работе прагмасемантических толкований и трансформаций и, в свою очередь, использующими результаты исследования в своей научной и преподавательской практике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Класс модальных частиц выделяется в датском языке на основе целого ряда общих черт, характеризующих каждую частицу, а именно: морфологических, просодических, семантических, синтаксических и прагматических.

2. Принцип активного взаимодействия всех участников коммуникативной ситуации, включающей собственно коммуникантов и третье лицо, является ключевым в понимании субъективного отношения говорящего к своему высказыванию, складывающегося из эпистемической (достоверно / недостоверно), аксиологической (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративной (ожидаемо /неожиданно) оценок.

3. Категория эпистемической модальности, под которой мы понимаем отношение говорящего к содержанию пропозиции с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим, может быть выражена говорящим как имплицитно (фактическая достоверность), так и эксплицитно, в зависимости от его коммуникативных намерений в конкретной дискурсивной ситуации: проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии в субъективном мире говорящего проблемы оценки содержания пропозиции как достоверного; афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, такой проблемы в субъективном мире слушающего и направлены на ее преодоление; комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы адекватного восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на обоснование достоверности ее понимания говорящим.

       4. Определение прагмасемантического инварианта и коммуникативных функций каждой частицы позволяет рассмотреть их в системе и ответить на ряд общетеоретических и практических вопросов, касающихся особенностей функционирования модальных частиц в предложении, а именно:

       1) подтвердить на примере анализа употребления некоторых частиц, что их функционально-семантическая эволюция происходит в направлении наречие - частица - союз;

       2) создать единую классификацию модальных частиц на основе выделения общих для отдельных групп частиц функций и конкретизации их прагмасемантических инвариантов вне зависимости от коммуникативного типа и синтаксической структуры предложения;

       3) построить систему модальных частиц на основе выявленных закономерностей их функционирования во взаимосвязи друг с другом и в различных условиях их взаимодействия с лексической, синтаксической и контекстуальной средой;

4) подтвердить на примере функциональной семантики модальных частиц своеобразный закон эпистемического ручательства: лесли говорящий (1 лицо) не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции, и нет кого-нибудь третьего (3 лицо), кто может взять ее на себя, то говорящий предлагает это сделать собеседнику (2 лицо) [Sperber, Wilson 1986];

       5) сопоставить сходные значения эпистемического ручательства, выражаемые отдельными частицами в рамках различных функциональных типов, например, таких, как конклюзивы проблематической (nok), афирмативной (da, dog), и комментирующей (bare) модальностей, и, благодаря этому, конкретизировать их функционально-семантические характеристики, описать формируемые ими косвенные речевые акты и объяснить такие особенности функционирования частиц, как невозможность их использования в отдельных типах предложений, возможность одних и невозможность других частиц стоять в позиции акцентного выделения, выполнять союзные функции, употребляться в императивных речевых актах и т.д.;

       6) сопоставить различные средства выражения схожей семантики, например, пересказывательности, выявить разную степень выражаемого ими эпистемического ручательства говорящего за передаваемую информацию, и, благодаря этому, разграничить сферы их употребления.

       7) выявить зависимость от коммуникативной стратегии говорящего порядка следования частиц в предложении, а также структурной организации вопроса и его лексического наполнения, и на основе этого определить параметры вычисления по формальным признакам установки говорящего на позитивнуюа/анегативную альтернативу ответа, а также объяснить разницу в иллокутивной силе различных вопросов, выражающих, например, такие конвенциональные косвенные речевые акты, как вежливая просьба, убедительная просьба, упрашивание и др.

       7. Функционально-семантическое описание по предложенным параметрам всех средств выражения значений эпистемической модальности позволит представить парадигматическую систему разноуровневых языковых средств, служащих для выражения вариантов данной прагмасемантической категории в датском языке.

Апробация результатов исследования. Концепция и основные положения диссертационного исследования отражены в 28 публикациях, включая одну монографию и 8 статей в ведущих рецензируемых научных журналах.

Результаты исследования были изложены в докладах на международных конференциях:

Ц Логический анализ языка 2008 - 2011 гг.;

Ц по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии (1982, 1989, 2001, 2004, 2007 гг.);

Ц Контрастивные исследования языков мира. Третьи лингвистические чтения, посвященные памяти В.Н.аЯрцевой (2009 г.);

Ц преподавателей датского языка в странах Восточной Европы (2003, 2006, 2007, 2011 гг.);

Ц конференции, посвященной 100-летию со дня рождения проф.аМ.И.аСтеблин-Каменского (2003 г.);

Ц в рамках Международного проекта по проблемам языковой полифонии, (Дания: август, декабрь 2004г.; январь 2005 г.; февраль 2006 г.);

Ц на ежегодных Ломоносовских чтениях на филологическом факультете МГУ им.аМ.В.аЛомоносова в период 2000 - 2012 гг.;

Результаты исследования были также представлены в докладах и лекциях, прочитанных по приглашению следующих научных центров Дании:

Ц Университетского Центра г. Роскильде - доклад 27.02. 2006;

ЦУниверситетского Центра г. Роскильде - лекция и практические занятия в рамках Международного лингвистического семинара Датская функциональная грамматика о датском языке для дипломников, аспирантов и докторантов скандинавских стран - июнь 2008 г.;

Ц Центра по изучению языка, когнитивности и ментальности при Высшей школе бизнеса Копенгагена - 2 доклада, январь 2009 года.

Результаты исследования постоянно используются автором в процессе преподавания теоретических и специальных курсов датского языка на филологическом факультете МГУ им.аМ.В.аЛомоносова, в научном руководстве курсовыми и дипломными работами студентов.

Поставленные цели и задачи определяют структуру диссертации, состоящей из введения, шести глав, выводов исследования, заключения, списков использованной литературы и источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, определяется ее актуальность и научная новизна, конкретизируется материал исследования, раскрываются теоретическая и практическая значимость работы, ставятся цели и задачи исследования, определяются его методы и структура работы.

В первой главе Модальные частицы: проблемы описания, аспекты анализа и аппарат исследования очерчивается круг проблем, стоящих перед исследователем модальных частиц, определяется необходимый для анализа понятийный инструментарий прагматического аппарата исследования, приводятся важнейшие теоретические положения, на которых строится исследовательская часть работы.

В первом параграфе рассматривается проблема именования данных единиц коммуникативного фонда языка и обосновывается выбор термина модальные частицы. Проблема выделения модальных частиц как единиц пропозициональной установки говорящего в особый класс модусных средств до последнего времени являлась предметом лингвистических споров. Отнесение большинства из них, как и модальных слов, к средствам эпистемической модальности, общее с ними место в структуре предложения, шаткость довода об обязательной безударности модальных частиц, казалось бы, опровергаемого возможностью употребления некоторых из них в ударной позиции, - все это способствовало объединению модальных слов и частиц в единую группу средств пропозициональной установки говорящего. Однако, как показали исследования, модальные частицы в датском языке имеют характерные признаки, которые позволяют выделить их в самостоятельный класс модальных средств:

1. морфологические - практически все частицы, за исключением bare и lige являются одноморфемными: nok, vel, vist, da, jo, dog, nu, blot, kun, mon, godt, sgu, skam, s;
2. просодические - прототипической позицией частицы в предложении является безударная позиция;
3. семантические - частицы не имеют своего собственного лексического значения;
4. синтаксические - частицы занимают определенные позиции в предложении, могут подкреплять друг друга в строго установленной последовательности, не употребляются в качестве односложного ответа, к ним нельзя поставить вопрос и подвергнуть негации;
5. прагматические - для частиц характерны прагматическая семантика и коммуникативные функции; каждая частица, вне зависимости от структуры предложения и контекстного окружения, имеет свой прагмасемантический инвариант; частицы не являются членами пропозиции, а выражают разного рода субъективно-модальные отношения говорящего к своему высказыванию, к реплике собеседника или к возникшей в действительности ситуации; частицы формируют в высказывании различные косвенные речевые акты.

Класс частиц в настоящее время насчитывает около 20 единиц и продолжает пополняться, придавая языку еще большую функциональную гибкость. Чаще всего в этот процесс вовлекаются наречия меры, степени, оценки и образа действия, подтверждением тому может служить группа модальных частиц, омонимичных наречиям godt хорошо, nok достаточно, nu теперь, vel хорошо и др. Анализ языкового материала позволяет также сделать заключение о происходящем в настоящее время процессе перехода наречий nsten почти, snart скоро и аксиологического наречия gerne охотно в разряд модальных частиц эпистемической модальности.

Проблема определения прагмасемантического инварианта частицы, единого для любого контекста его реализации, тесно связана с проблемой конкретизации основной эпистемической и других коммуникативных функций данной частицы в высказывании. Комплексное решение этих проблем позволит не только выявить функционально-семантические особенности частиц в рамках своего класса, что должно лечь в основу их классификации и систематизации, но и сопоставить их с другими модусными средствами.

Во втором параграфе главы, посвященном основному понятийному инструментарию прагматического аппарата исследования, рассматривается проблема косвенных речевых актов, для которых характерно несоответствие между формальным строением предложения и реальным коммуникативным предназначением соответствующего высказывания [Булыгина, Шмелев 1992: 111]. Данная проблема затрагивает вопросы анализа условий возникновения косвенного значения предложения, его понимания и описания его иллокутивной силы. Вывод такого контекстно-зависимого значения высказывания должен опираться на прагматический анализ значения соответствующего предложения. Особое внимание в этом разделе уделяется характеристике директивных речевых актов, речевых актов вежливости, упрашивания, риторических вопросов и др., формируемых при непосредственном участии модальных частиц.

Специфика данной проблематики потребовала проведения лингвистического анализа как на уровне пропозициональной установки говорящего, так и на уровне содержания пропозиции, и прежде всего семантики его субъекта и лексико-грамматической характеристики предиката. В связи с этим в главе дается характеристика основных типов предикатов в датском языке.

Пропозициональная установка говорящего, выражающая его субъективное отношение к содержанию пропозиции, реализуется на уровне модальных отношений, интонации и порядка слов. Каждому из данных аспектов анализа посвящены отдельные разделы главы, в одном из которых дается характеристика коммуникативных типов предложений и их формальной структуры.

Просодические особенности формируемого в высказывании прагматического значения, и прежде всего акцентное выделение или отсутствие такового - одна из важных проблем анализа функционально-семантических особенностей модальных частиц, которая до сих пор не становилась предметом специального исследования.

Субъективную модальность, под которой традиционно понимают отношение говорящего к своему высказыванию, с нашей точки зрения, можно подразделить на имплицитно и эксплицитно выраженную. Такая разновидность эпистемических значений, как фактическая модальность, может выражаться как имплицитно, так и специальными средствами. Субъективная модальность, включающая, как представляется, эпистемическую модальность (достоверно / недостоверно), аксиологическую модальность (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративную модальность (ожидаемо / неожиданно), выражается только эксплицитно. В посвященном этой проблеме параграфе данной главы приводится краткая характеристика всех выделенных типов субъективно-модальных значений и средств их выражения в датском языке.

Ключевым в нашем понимании эпистемической модальности является принцип активного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, включая как непосредственных коммуникантов, так и третье лицо.

Под эпистемической модальностью мы понимаем отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим. Анализ средств выражения эпистемических значений в датском языке позволил нам выделить три основных типа эпистемической модальности, в зависимости от функциональной направленности выражающих их модусных средств:

Ц проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии у говорящего проблемы оценки содержания пропозиции как достоверного;

Ц афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, аналогичной проблемы у слушающего и направлены на ее преодоление;

Ц комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на комментарий данной ситуации и обоснование адекватности ее понимания говорящим.

Таким образом, можно сказать, что каждый из данных трех типов эпистемической модальности является, с точки зрения говорящего, проблематическим, но для разных участников коммуникативной ситуации: 1 лица, 2 лица, 3 лица.

Выделяемые нами, вслед за Ф.Р.аПалмером, Т.аВиллетом, Н.Д.аАрутюновой, Т.В.аБулыгиной, А.Д.аШмелевым и другими исследователями, в рамках проблематической модальности значения гипотетичности и эвиденциальности противопоставляются по признаку отсутствия / наличия у говорящего какой-либо информации о реальном положении дел. Далее рассматриваются значения умозаключения, догадки, допущения, относимые различными исследователями к гипотетическим, и их средства выражения в датском языке.

Под эвиденциальностью понимается ссылка на тот или иной источник информации, возможно, недостоверный. В разделе, посвященном эвиденциальности, обосновываются причины отнесения данных значений к кругу эпистемических, выделяются три их типа: сенсорная эвиденциальность, пересказывательность, и инференция. Далее дается краткая характеристика средств выражения эвиденциальных значений в датском языке.

Особый интерес для нашего исследования представляет анализ использования модальных частиц в вопросительных предложениях, так как коммуникативные стратегии говорящего в датских вопросах, судя по всему, отличаются не только от русских [Янко 2001], но и от семантики вопросов в других германских языках [Weydt 2000, SAG 2000].

В результате предыдущих исследований, посвященных особенностям функционирования модальных частиц эпистемической модальности в предложениях различной структуры, нам удалось определить параметры вычисления по формальным признакам установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа слушающего. Для проведения анализа частиц в рамках настоящей работы, мы посчитали необходимым изложить основные принципы данных расчетов.

Представим со знаком минус ( - ) вопросительную структуру вопроса, модально-вопросительную частицу mon, отрицание ikke и показатели негативной альтернативы ответа nej нет, aldrig никогда, ingen никто, intet ничто, а со знаком плюс ( + ) повествовательную структуру вопроса, средства выражения значения предположения, а также показатели позитивной альтернативы ответа ja / jo да, ja, der er nogen / noget да, есть некто / нечто:

        ( - )                                                ( + )

  I

вопрос, негат.ответ., отриц., сомнение         гипотеза, подтвержд., позит.ответ.

(? )        nej, aldrig,                ikke        mon                vel, nok,        da, dog, nu        ja, jo

огический расчет по указанным параметрам установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа в любом предложении, имеющем как минимум два из данных параметров, позволяет конкретизировать иллокутивную функцию каждого из существующих типов вопросов:

Er hun hjemme?                Ц Ja / Nej.        Она дома?                         - Да / Нет.

( - )                                = ( + / - )

Er hun vel hjemme?        Ц Nej.                Разве она дома?                 - Нет.

       ( - )        ( + )                        = ( - )

Er hun mon hjemme?        Ц Ja.                Она что, дома? (=неужели дома?) - Да.

       ( - )        ( - )                        = ( + )

Hun er vel hjemme?                Ц Ja.                Она, наверное, дома?         - Да.

( + )        ( + )                        = ( + )

       Mon hun er hjemme?        Ц Nej.                А дома ли она?                 - Нет.

       ( - ) ( + )                        = ( - )

В зависимости от своих субъективных намерений и оценки коммуникативной ситуации, говорящий выбирает не только соответствующие им эпистемические показатели, но и определенную структуру вопроса, т.е. при совпадении пропозициональной части вопросов и несовпадении их формальной структуры могут быть абсолютно противоположны эпистемический, аксиологический и даже адмиративный аспекты установочного компонента их семантики.

Проблема переводимости модальных частиц и высказываний с ними возникает в связи с необходимостью их перевода с датского языка на русский, типологически отличный от первого. Проблема усугубляется свойством частиц конденсировать смысловую насыщенность высказывания, их значительной синонимичностью, а часто и омонимичностью с другими частями речи. Проблема правильного понимания и перевода таких высказываний осложняется их особенностью изменять модальность всей пропозиции в зависимости от коммуникативного типа и структуры предложения. Однако подробное функционально-семантическое описание частиц и конкретизация как допустимых, так и недопустимых для их употребления контекстов, позволяет в большинстве случаев соотнести их с модальными операторами русского языка, имеющими сходные характеристики и коррелирующими аналогичным контекстам.

Вторая, третья и четвертая главы работы посвящены функционально-семантическому описанию групп модальных частиц, выражающих значения эпистемической модальности, в зависимости от объединяющих их основных функций: II глава - частицы, функционально направленные на отражение субъективного мира говорящего (nok, vel, vist, mon); III глава - частицы, функционально направленные на воздействие на субъективный мир адресата (da, jo, dog, nu), IV глава - частицы, функционально направленные на комментирование объективного мира действительности (bare, blot, kun) Каждая глава состоит из параграфов, посвященных анализу особенностей функционирования одной из названных частиц в зависимости от контекста, коммуникативного типа и структуры предложения.

Глава II Функционально-семантическое описание модальных частиц nok, vel, vist и модально-вопросительной частицы mon состоит из четырех параграфов, в которых всесторонне анализируются три наиболее используемые в речи модальные частицы nok, vel и vist, а также единственная в датском языке модально-вопросительная частица mon.

Прагмасемантическая характеристика частиц nok, vel и vist представляет особую сложность в связи с наличием в языке омонимичных им наречий nok, vel и vist, кажущейся синонимичностью частиц, выражающих значения одного типа эпистемической модальности, и возможностью их употребления в сходных контекстах. Однако в зависимости от коммуникативного типа и структуры предложения, а также от контекста, данные частицы могут изменять свои просодические характеристики и значения, приобретать иные функции и модифицировать речевые акты.

Первый параграф данной главы рассматривает различные вопросы функционирования модальной частицы nok. Лексема nok входит в число ста наиболее частотных слов датского языка, она широко используется в разговорной речи и художественной литературе, в газетных очерках и научных текстах.

Описание функционирования лексемы nok, которая может занимать различные позиции в структуре предложения, быть как ударной, так и безударной, иметь как лексическую, так и прагматическую семантику, как синтаксическую, так и коммуникативные функции, свидетельствует о том, что она представлена в языке двумя омонимами - наречием nok достаточно и образованной от него модальной частицей nok скорее всего, выражающей значение проблематического типа эпистемической модальности:

Det er nok vanskeligt nok for begyndere.

Скорее всего, это достаточно трудно для начинающих.

Наречие nok является членом пропозиции, т.е. может быть подвергнуто негации, имеет обстоятельственную функцию, проявляющуюся в его отношении к глагольному предикату, актуального для данной пропозиции и при изменении ее временного плана:

Det er / var (ikke) nok til at vinde valg.

Этого (было) достаточно / недостаточно, чтобы выиграть выборы.

Изменение позиции nok в структуре предложения, утрата им лексико-семантической связи с исходным наречием свидетельствуют о выходе nok из состава пропозиции и об изменении его функционально-семантической характеристики. Прототипической позицией данного nok в предложении становится безударная позиция, его основной функцией - коммуникативная функция выражения отношения говорящего к достоверности содержания пропозиции, к синтаксическим особенностям функционирования данного nok можно отнести его невозможность выступать в роли ответной реплики, способность употребляться в контексте других средств пропозициональной установки говорящего, что свидетельствует о получении им статуса модальной частицы:

Det bliver nok svrt at vinde konkurrencen.

Скорее всего, будет трудно выиграть конкурс.

Следы лексического значения наречия nok достаточно, от которого образована частица, обнаруживаются в ее прагматической семантике гипотетического умозаключения говорящего о достоверности содержания пропозиции, представляющегося ему достаточно вероятным. Говорящий строит свое умозаключение на основе известных ему общепринятых правил: лэто, скорее всего, так, потому что так обычно бывает:

Hun havde nok ogs sit eget vrelse, selv om jeg ikke havde set det. (Rifbjerg)

У нее, скорее всего, тоже была своя комната, хоть я ее и не видел.

Значение гипотезы, вносимое nok в предложение, сопоставимо с эпистемическим значением вводящего ментального предиката, выраженного модальным глаголом tro думать:

Jeg tror, hun er syg. - Hun er nok syg.

Думаю, она больна. - Она, скорее всего, больна.

Таким образом, модальная частица nok в структуре повествовательного предложения формирует речевой акт гипотезы, а ее иллокутивной функцией является выражение данной гипотезы. Мера ответственности говорящего за передачу такой недостоверной информации определяется рамками ответственности за гипотезу. Типичными для употребления nok являются футуральные и условные контексты, отличающие nok от других частиц проблематической модальности, которые не могут функционировать в данных контекстуальных условиях (vist):

Der ville nok vre lidt mindre problemer i verden, hvis alle var som ham.

В мире, скорее всего, было бы меньше проблем, если бы все были, как он.

Den borgerlige opposition vil nok angribe regeringenЕ

Буржуазная оппозиция, скорее всего, обрушится на правительствоЕ

По своим функционально-семантическим характеристикам безударной модальной частице nok в русском языке ближе всего гипотетический оператор скорее всего.

Анализ функционирования частицы в различных контекстах повествовательного предложения выявил случаи употребления nok в позиции акцентного выделения, основной функцией которого является функция воздействия на адресата. Анализ языкового материала показывает, что для варианта nok характерна при этом контекстуальная и позиционная обусловленность. Так, частица nok в позиции акцентного выделения может употребляться:

• в контексте модального глагола skulle быть должным, где она формирует косвенный речевой акт обещания;
• в контексте ментальных и серсорных предикатов: at tnke мыслить, at tro думать, at synes считать, se смотреть, видеть;
• в контактно-дистантной позиции с противительным союзом men но в уступительно-противительных предложениях.

При сохранении основного эпистемического значения гипотетического умозаключения частица в ударной позиции функционально выходит за границы субъективного мира говорящего, чтобы воздействовать на субъективный мир слушающего, т.е. приобретает афирмативную функцию:

Jeg tror nok, han er forelsket i hende.

Я думаю, он, определенно, влюблен в нее.

Jeg tnkte nok, at det tnkte jeg ikke nok.

Я так и думала, что недостаточно об этом думала.

Jeg skal nok redde dig.

Я обязательно спасу тебя.

'Nok var hun ingen rsunge lngere, men hun var sikker p at naboen med glde ville have hjulpet hende.

Прагмасемантический инвариант частицы nok - гипотетическое умозаключение говорящего, а также ее основная функциональная направленность на выражение данной гипотезы делают невозможным употребление частицы в собственно речевом акте вопроса. Однако nok часто используется в структуре модального вопроса, обязательными синтаксическими условиями для ее функционирования при этом является нетипичная для частиц позиционно-контактная постнегативная позиция, а также наличие модальных глаголов mtte или skulle в составе предикатов:

M jeg ikke nok skifte plads? - Jo. Ну можно мне пересесть?

Vil du ikke nok huske opvasken? Ну, не забудь посуду помыть, ладно?

Гипотетическое умозаключение говорящего, выражаемое частицей nok (зд.: Du vil nok ikke huske opvasken. Ты, скорее всего, забудешь помыть посуду.) в структуре модального вопроса передает реакцию говорящего на коммуникативную ситуацию и выражает его сомнение в том, что адресат выполнил бы действие, выраженное инфинитивом без подобного призыва (vil du ikke nokЕ?), или что говорящему было бы разрешено осуществить испрашиваемое без такого эксплицирования данной просьбы (m jeg ikke nokЕ.?). Именно частица nok делает данный призыв-побуждение настойчивым, а просьбу - настоятельной. Nok здесь конденсирует смысловую насыщенность высказывания и углубляет его семантику. Значение аксиологической модальности желательности, осложненное эпистемическим значением сомнения в осуществимости желаемого одновременно с ожиданием позитивного ответа, характеризуют данный тип вопросительных предложений как конвенциональный косвенный речевой акт упрашивания:

Mor og far, m jeg ikke nok f en hund?                Jo

       ( - )        ( - ) ( + )                        ( + )

Мама, папа, ну можно мне завести собаку? - Можно.

В силу своей функционально-семантической характеристики модальная частица nok не может функционировать в императивных речевых актах.

Таким образом, прагмасемантическим инвариантом модальной частицы nok является значение гипотетического умозаключения говорящего, основная функция частицы заключается в выражении им данного эпистемического значения и своей личной ответственности за недостоверность высказывания. Все это позволяет нам определить nok как гипотетический конклюзив 1 лица.

Во втором параграфе Функционально-семантическое описание модальной частицы vel представлен анализ функционирования частицы vel в предложениях различной структуры и коммуникативной направленности с учетом таких особенностей пропозиционального содержания, как семантика субъекта и лексико-грамматическая характеристика предиката.

Полисемантичность лексемы vel обнаруживается уже в текстах XV ЦXVII вв., когда ее исходное значение по желанию, т.е. так, как хотелось бы, в таких сочетаниях, как mindes vel, модифицируется в оценочное хорошо помнит = имеет хорошую память, афирмативное хорошо помнит = помнит в противопоставлении не помнит, а также гипотетическое наверно, помнит. [Jensen 2000]. Однако в двух первых значениях vel постепенно вытесняется из активного употребления наречием godt хорошо, а в современном языке сохраняется только в таких речевых клише, как vel at mrke стоит заметить, Lev vel! Будь здоров!, Hber, alt str vel til? Надеюсь, все хорошо? - а также в словосочетаниях со значением успешно выполненного действия: vel modtaget хорошо принятый, vel ankommet благополучно прибывший, vel kogt хорошо проваренный, vel forberedt хорошо подготовленный.

Для функционирования vel в предложениях различной структуры в современном языке характерны все те особенности, которые позволяют отнести данную лексему к средствам выражения пропозициональной установки говорящего, а именно, к модальным частицам: ее прототипическая безударная позиция, невозможность ни постановки к ней вопроса, ни употребления ее в односложном ответе, особые синтаксические позиции в структуре предложения, выражение отношения говорящего к достоверности содержания пропозиции, возможность сочетаться с другими средствами субъективной модальности. Сферой использования модальной частицы vel обычно становятся предложения, являющиеся частью диалогического дискурса, где присутствует адресат высказывания:

Ц Hun har inviteret alle pigerne fra klassen p weekend. - Hvorfor har hun det?

Ц Hun har vel bare lyst til at se os igen. (Holst)

Ц Она пригласила всех девочек из класса к себе на выходные.Ц Зачем ей это?

Ц Наверное, ей просто хочется увидеть нас снова.

Говорящий, оказавшись в специфической ситуации и не располагая необходимой информацией для ее адекватной оценки, предлагает партнеру рассмотреть и принять свою гипотезу, используя с этой целью частицу vel. Сопоставительный анализ функциональной семантики частицы и модального слова mske, относящихся к показателям проблематической модальности, позволил конкретизировать значения каждого из них как модусных средств, относящихся, соответственно, к модусу полагания (vel) и модусу допущения (mske), основным отличием которых является возможность рассмотрения гипотезы, выраженной при помощи mske, как одной из ряда возможных, от которой говорящий может отказаться и не нести ответственность за ее достоверность. Модальная частица vel, напротив, оценивает сложившуюся ситуацию, как хотелось бы говорящему, и ожидает принятия данного объяснения от адресата. Таким образом, исходное значение наречия vel определяет прагматическую семантику частицы.

Функциональной особенностью vel является выражение говорящим гипотетической оценки сложившейся ситуации и апелляция к собеседнику в поисках ее подтверждения. Функция вовлечения адресата в процесс объяснения сложившейся ситуации позволяет отнести речевой акт гипотезы к косвенному речевому акту гипотезы в функции вопроса. Наличие у vel такой ресипрочной функции приводит адресата к необходимости верифицировать вводимую ею гипотезу:

Han er vel rejst? Он, наверное, уехал?

Han er vel ikke rejst? Он, наверное/надеюсь, не уехал?

Анализ собранного корпуса примеров позволил описать иллокутивную функцию различных высказываний с vel ikke и определить их как конвенциональные косвенные речевые акты - безопасный вопрос, просьба, испрашивание разрешения. Позиционно-контактная комбинация модальной частицы vel и отрицания используется говорящим в таких предложениях, когда он допускает, что не р возможно, но надеется, что р. Так, вопросительные предложения с негацией различной формальной структуры и общим прагматическим значением просьбы отличаются установкой говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа:

Kunne du ikke give mig hans adresse?                        Ц Jo.                (просьба)

( - )         ( - )                                                 = ( + )

Ты не мог бы дать мне его адрес?                 - Могу.

Du kunne vel ikke give mig hans adresse?         - Nej       (убедительная просьба)

( + )         ( + ) ( - )                                        = ( - )

Букв.: Ты, наверное, не мог бы дать мне его адрес? - Нет.

Установка говорящего на негативную альтернативу ответа при употреблении vel ikke в вопросительных предложениях повествовательной структуры ставит собеседника в благоприятные для него условия выбора, что воспринимается как особая форма вежливости.

Таким образом, прагматическая семантика вопросов с vel ikke, а также коммуникативная функция апелляции к адресату способствовали их конвенционализации в датском языке как косвенных речевых актов вежливости.

Разницу в значениях гипотетических модусов vel и nok можно объяснить тем, что, используя nok, говорящий делает свое гипотетическое умозаключение о достоверности пропозиции, основываясь на известных ему общежитейских правилах, и сам несет ответственность за нее, тогда как vel маркирует отсутствие у говорящего таких оснований и он, страхуясь, предлагает собеседнику разделить с ним ответственность в случае принятия последним такого объяснения как достоверного. Именно отсутствие у говорящего логических оснований для такого умозаключения и объясняет использование им vel:

Skulle din far ikke hjlpe dig? - Det skulle han vel, det var nok hans pligt.

Разве твой отец не должен был помочь тебе? - Наверное, должен был, скорее, это был его долг.

Частица vel может также функционировать в нетипичной для частиц ударной позиции, где она приобретает дополнительные функции. Употребление ударного vel является позиционно обусловленным: это позиция вопроса-привеска, инициальная позиция первой части уступительно-противительного предложения, постсубъектная позиция в модальных и диктальных вопросах, а также инициальная позиция реплик-реакций на верификативный вопрос.

Контактно-дистантное соединение ударного варианта модальной частицы vel и противительного союза men но формирует уступительно-противительное предложение, в котором полемически соотносит аргумент и контраргумент, vel здесь имеет функцию союзной частицы с уступительным значением предваряющего подтверждения:

Vel er det farligt under angrebene, men han kan styre sin nervsitet.

Конечно, во время атак опасно, но он контролирует свои нервы.

Модальный и диктальный вопросы с ударным vel носят полемический характер и часто воспринимаются как риторические: говорящий сомневается, что р возможно, убежден, что не р, и полемизирует с собеседником Разве р? Такой вопрос маркирует установку говорящего на негативную альтернативу ответа. Ограничение контекстов использования верификативных вопросов с vel связано с их полемическим характером, который не допускает их употребления в футуральных и императивных контекстах. Все это сближает эпистемическое значение высказываний с vel со значением русских вопросов-реакций с частицей разве:

Er det vel hans skyld? - Nej.        Разве это его вина?

       Hvad er vel vigtigere? - Intet.        Что может быть важнее этого? - Ничего.

( - )        ( - )                =  ( - )        =Разве есть что важнее этого?

Описанные контекстуальные и структурные ограничения делают невозможным использование ударного vel в качестве однословного вопроса-реакции на реплику собеседника. Однако частица может употребляться в инициальной ударной позиции реплик-реакций на анафорическое высказывание, где vel в контексте предиката c финитной формой ville хотеть и негацией получает афирмативную функцию:

Vil du da gerne skilles? - Vel vil jeg da ej.

Да ты что, хочешь развестись? - Да конечно, не хочу.

Анализ функционирования частицы vel в различных структурах и контекстах предложения позволяет конкретизировать ее прагмасемантический инвариант как предложение говорящего слушающему принять свою гипотетическую оценку сложившейся ситуации и разделить с ним ответственность за ее достоверность. Мы можем определить частицу vel как проблематический экспликатив 2 лица.

В третьем параграфе, посвященном функционально-семантическому описанию модальной частицы vist, анализируются все случаи функционирования лексемы vist в различных типах предложений и контекстуальных условиях. Это позволило выделить три омонима: наречие vist точно, сохранившееся в языке только в составе устойчивой парной формулы det er sikkert og vist это определенно и точно, форму перфектного причастия vist от глагола vise показывать, модальную частицу vist.

Методом трансформаций в работе проводится разграничение омонимов vist, позволяющее прийти к выводу о том, что безударный vist имеет все признаки модальных частиц, позволяющие причислить его к этому классу модусных средств. Безударный vist может присоединяться к пропозициям, представленным в различных временных перспективах, однако вносимая им эпистемическая оценка пропозиции не может изменяться по временам:

Jeg har (vist) endnu ikke vist et brev til din mor.

(Кажется,) я еще не показывал твоей маме одно письмо.

В высказывания повествовательной структуры частица vist вносит значение неуверенности говорящего в достоверности содержания пропозиции, основывающееся на неких объективных данных, недостаточных для представления пропозиции как достоверной. Такое значение мы относим к косвенной эвиденциальности, т.к. говорящий только сигнализирует адресату о наличии данных, косвенно свидетельствующих о явлениях, прямо им не наблюдавшихся. Определить способ такого засвидетельствования возможно только в очень редких случаях:

Mormoren er vist faldet i svn. Hendes jne er lukkede. (Mller)

Бабушка, кажется, заснула. Ее глаза закрыты.

Исходная семантика лексемы vist, восходящей к перфектному причастию от и.а-ае. *wid-, *weid- со значением видеть, знать, испытывать, определяет прагматическую семантику универсального косвенного эвиденциала vist, в которую включены указания на все способы сенсорного восприятия и пересказывательность.

Функционально-семантические особенности vist ограничивают контексты ее реализации повествовательными предложениями со значениями припоминания, чувственного восприятия, пересказывательности, в которых не могут быть использованы частицы nok и vel. Данные особенности vist не допускают ее употребления в ситуации прямого сенсорного восприятия, в условных контекстах, являющихся типичными для гипотетического конклюзива nok. Возможность использования частицы в футуральном контексте ограничивается случаями выражения значения пересказывательности, при этом субъект пропозиции не должен совпадать с субъектом высказывания:

*Jeg tager vist til Danmark til vinter.        *Я, кажется, уезжаю зимой в Данию.

Частица не может функционировать в императивных и интеррогативных контекстах, кроме случаев ее использования в вопросах повествовательной структуры, когда собеседник, как предполагает говорящий, может подтвердить достоверность той части пропозиции, в которой он сам не уверен. Коммуникативным предназначением такого вопроса часто становится вежливое побуждение, тактичное замечание:

       Damen glemte vist sine handsker?Кажется, дама забыла свои перчатки?

Значение припоминания как разновидность значения неуверенности, выражаемого частицей vist, соотносится с эпистемическим значением припоминания ментального предиката mene считать, иметь в виду. Прагматическая семантика универсального косвенного эвиденциала vist может быть передана русскими квазиассертивами как будто, похоже, кажется.

Ударный вариант частицы vist является позиционно обусловленным, используется в ответных репликах и в инициальной позиции уступительно-противительных предложений и имеет афирмативную функцию подтверждения достоверности пропозиции:

Hun var jo s mange r yngre, og p den tid betd det s meget. - Ja, vist s, sagde Svend let, - men for hende betd du vist alting dengang.

Она ведь была на много лет моложе меня, а тогда это имело большое значение. - Да, конечно, - ответил  Свен, - но для нее в то время, ты, кажется, был всем.

Таким образом, функционально-семантические особенности датских частиц nok, vel, и vist, выражающих значения проблематической модальности, заключаются в том, что за гипотезу, эксплицируемую конклюзивом nok, ответственность перед слушающим несет сам говорящий (1л.); используя экспликатив vel, говорящий рассчитывает на принятие слушающим своей гипотетической оценки ситуации (2л.); ситуатив vist, выражая неуверенность говорящего в припоминаемом или воспринимаемом перцептивно, косвенно указывает на наличие внешнего источника информации, способного взять ответственность за ее достоверность на себя (3л.).

При инвариантной функции модальных частиц nok, vel и vist, заключающейся в выражении значений проблематической достоверности, частицы в позиции акцентного выделения получают дополнительную эпистемическую функцию воздействия на адресата. Усиленные функциональным акцентом nok, vel и vist выражают афирмативную модальность, являясь при этом позиционно обусловленными вариантами безударных частиц с их инвариантными значениями.

В инициальной ударной позиции уступительно-противительных предложений частицы nok, vel и vist получают функцию предваряющего подтверждения говорящим достоверности содержания пропозиции, которое он учитывает как возможное возражение слушающего. Контактно-дистантное соединение ударного варианта данных частиц и противительного союза men, создает полемическую связь аргумента и контраргумента.

В четвертом параграфе данной главы Функционально-семантическое описание модально-вопросительной частицы mon дается характеристика единственной в датском языке модально-вопросительной частицы, формирующей рефлексивный вопрос-размышление говорящего и отличающейся от других единиц данного класса по ряду признаков.

Частица mon может стоять в инициальной позиции повествовательной структуры вопроса, в предсубъектной и постсубъектной позициях диктального вопроса, а также заключать его. Mon является единственной из частиц, которая может употребляться в качестве односложного ответа-реакции на анафорическое высказывание. Общим для всех случаев функционирования mon является то, что частица в них формирует вопрос-размышление самого говорящего, подтверждением чему служит употребление mon в косвенных вопросах с вводящими их ментальными предикатами и субъектом, выраженным первым лицом: jeg tnker / sprger mig selv / spekulerer p я думаю / спрашиваю себя самого / размышляю и др.:

Jeg tnkte meget p dig og hvordan det mon gik derhjemme.

Я много думал о тебе и о том, как там дома дела.

Jeg spekulerede p, hvorfor han mon var i s bunddrligt humr i dag, hvorfor mon det?

Я размышлял о том, почему это он сегодня в таком упадническом настроении, почему бы это?

Функционально-семантические особенности модально-вопросительной частицы mon можно объяснить ее генезисом из презенса вышедшего из употребления модального глагола monne, эпистемической функцией которого было свидетельствовать об отсутствии у говорящего достаточных оснований для тех или иных утверждений:

Hvad mon han mene? Что же это он имеет в виду?

Значение рефлексивного вопроса-размышления, обращенного говорящим к самому себе, является прагмасемантическим инвариантом частицы, однако иллокутивная сила и ожидаемый перлокутивный эффект от формируемых ею вопросов находится в тесной зависимости от структурной организации вопросительного предложения, позиции в ней самой частицы и ее контекстного окружения:

Mon det er forbudt? - Запрещено ли это?

Er det mon forbudt? - Это запрещено? / Неужели это запрещено?

Hvem mon har det forbudt? / Hvem har det mon forbudt? - Кто же это запретил?

Hvorfor har man mon forbudt det? - Ну, и почему же это запретили?

Hvem har forbudt det mon? - И кто же это запретил?

Mon? - Неужели? Mon ikke? - Неужели нет?

Mon dog? - Неужели ж?Mon dog ikke? - Неужели ж нет?

Вопросительное предложение с частицей mon в инициальной предсубъектной позиции является рефлексивным вопросом-размышлением, который функционально направлен на выражение говорящим своего сомнения в истинности пропозиции без намерения побудить адресата рассеять его (1ал.). Mon в структуре такого вопроса кодирует установку говорящего на негативную альтернативу ответа:

Mon hun venter p mig? - Nej.        А ждет ли она меня? - Нет.

( - ) ( + )                        = ( - )

Частица mon в абсолютном конце диктального вопроса не является вопросом-привеском, как vel и ikke, так как включена в структуру вопроса. Однако функция вовлечения собеседника в размышления, характерная для mon в данной позиции функционально сближает ее с вопросами-привесками vel и ikke. Основное отличие mon от них заключается в отсутствии необходимости ответа, так как вслед за вопросом, как правило, идут комментарии говорящего, нейтрализующие его ассертивную рамку, тогда как vel и ikke формируют верификативный вопрос и предполагают подтверждение адресатом достоверности пропозиции, ср.:

Men hvem er disse personer med udenlandsk herkomst mon? Du har sikkert ikke frekventeret et herberg eller optagelseshjem, vel?

Но кто же они, эти иностранцы? Ты же, наверняка, не частый гость ночлежек или приютов, правда?

Таким образом, частица mon в позиции абсолютного конца диктального вопроса имеет функцию вовлечения собеседника в процесс размышления для получения необходимого говорящему перлокутивного эффекта: поразмыслив, собеседник сам все поймет (2 л.).

Модально-вопросительная частица mon в структуре верификативного вопроса является оператором его иллокутивной силы, нейтрализует его вопросительность и кодирует адмиративную реакцию удивления говорящего на неожиданно возникшую ситуацию: Это правда? = Неужели это правда? Частица отсылает к ситуации, вызвавшей у него такую реакцию (3ал.):

Er det mon derfor danskerne ikke lever s lnge?

Поэтому ли (=неужели поэтомуЕ) датчане не живут так долго?

Таким образом, вопросительно-модальная частица mon в структуре верификативного вопроса формирует эмоционально-оценочный речевой акт удивления говорящего возможной истинностью пропозиции вопроса, связанного причинно-следственными отношениями с неожиданной или новой для него ситуацией в реальной действительности.

Модально-вопросительная частица mon, единственная из частиц, может употребляться в адмиративных ответах-реакциях говорящего на неожиданную реплику или вопрос собеседника: mon? неужели; mon ikke? неужели нет; mon dog? неужели ж; mon dog ikke неужели ж нет?:

Еjeg kuТ lre dig ting, der ville f dig til at glemme, hvor du kommer fra. - Mon?

Е я мог бы научить тебя тому, что заставило бы тебя забыть, откуда ты. - Неужели?

De lukker vores kassekredit. - Nh, mon dog? - Det str her sort p hvidt.

Они закрывают наш кредитный счет. - Ну, неужели ж? - Это написано здесь черным по белому.

Е hvis De ved hvad det str for. - Ja, mon dog ikke? Det har jeg hrt om uafbrudt lige siden jeg var en lille pige.

Еесли Вы знаете, о чем идет речь. - Да, неужели же нет (= еще бы!)? Я слышала об этом беспрестанно еще с тех пор, как была маленькой.

Таким образом, анализ особенностей функционирования единственной в датском языке модально-вопросительной частицы mon показал, что она преобразует речевой акт вопроса в косвенный речевой акт рефлексивного вопроса-размышления, имеет инвариантную функциональную направленность на самого говорящего, однако может получать дополнительные функции и значения в зависимости от структуры вопроса и своей позиции в ней:

- инициальная предсубъектная позиция кодирует умозаключение говорящего о возможной недостоверности пропозициональной части вопроса - 1 лицо;

- mon в позиции абсолютного конца предложения имеет функцию вовлечения собеседника в процесс оценки сложившейся ситуации - 2 лицо,

- в структуре верификативного вопроса mon отсылает к реальной ситуации, выражает адмиративное значение удивления говорящего очевидной достоверностью пропозициональной части вопроса - 3 лицо.

Все это свидетельствует о тесной взаимосвязи структурной организации вопроса с mon и его установочного компонента, так как частица, в зависимости от структуры вопроса и своей позиции в ней, может выступать то как конклюзив (1л.), то как экспликатив (2л.), то как ситуатив (3л.), что, в свою очередь, свидетельствует о ее включенности в единую систему модальных частиц.

В главе III. Функционально-семантическое описание модальных частиц da, jo, dog, nu даются характеристики модальных частиц афирмативной модальности, основной функцией которых является воздействие говорящего на слушающего для преодоления его незнания, сомнения, неуверенности или его переубеждения. С целью подтверждения своей оценки достоверности пропозиции говорящий использует специальные средства афирмативной модальности: модальные частицы da, jo, dog, nu. Отличительной особенностью данных частиц является их инвариантная функциональная направленность на адресата, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности.

Характеристика афирматива da дается в первом параграфе этой главы. Датские словари выделяют от трех до одиннадцати вариантов лексемы da, однако омонимичную пару модальной частице da представляет дейктическое наречие da тогда. Анализ функционирования лексемы da в различных позициях и структурах приводит нас к выводу о том, что один из вариантов слова da имеет все признаки модусного средства, а статус частицы подтверждается его характеристиками, свойственными всем частицам датского языка.

Hvad mener du? Hun s usikkert p ham. - Ja, hun er sgu da ikke min sster, vel?

Что ты имеешь в виду? Она с неуверенностью посмотрела на него. - Да не моя она, черт побери, сестра,  правда?

Используя афирматив da, говорящий делает гипотетическое умозаключение о том, что с его помощью сможет убедить слушающего, изменить его точку зрения, отмести возможные сомнения в достоверности пропозиции. Характерная для частицы диалогическая функция делает ее активно используемой в диалогах, когда частица  ассертирует вводимую информацию. При этом говорящий берет на себя ответственность за достоверность содержания пропозиции, даже не имея о ней достоверного знания. Это делает возможным употребление афирмативного конклюзива 1 лица da в сочетании с модальными частицами проблематической модальности nok, vel и vist:

Det er da nok den drligste dag i mit liv.

Да это, скорее всего, самый худший день в моей жизни.

Особенности функциональной семантики частицы da делают возможным ее использование в императивных речевых актах, где она сигнализирует слушающему о том, что для достижения им желаемого результата говорящий считает необходимым предпринять действие, каузируемое формой императива. Императивная конструкция с da употребляется как реакция на предыдущую реплику собеседника для отвода возможных сомнений или иной точки зрения адресата, при этом частица возлагает ответственность за результат каузируемого действия на говорящего. Афирмативный конклюзив 1 лица da может формировать речевой акт совета, пожелания, призыва и даже приказа:

Jeg vil ikke vre uvenner med ham. - S ring da til ham! (Ejersbo)

Я не хочу поссориться с ним. - Тогда позвони ему!

       Частица da в вопросительных предложениях различной структуры также вводит реакцию говорящего на предыдущую реплику собеседника, т.е. имеет анафорическую функцию. Маркируя сомнение говорящего в достоверности конституирующего компонента вопроса, частица выражает установку говорящего на отрицательный ответ собеседника:

Vil du da gerne d?  Ц Nej.        Да ты что, хочешь умереть? Ц Нет.

(Ц)        ( + )                = (Ц )

Hvordan skal jeg da komme over? Her er jo ingen bro.

Да как же я переберусь на другую сторону? Здесь ведь нет моста.

В большинстве случаев афирмативный конклюзив 1 лица da может передаваться на русский язык частицей да, имеющей, однако, свои семантические особенности.

В параграфе, посвященном функционально-семантическим особенностям модальной частицы jo, приводятся признаки ее отличия от омонимичного ей ударного jo, выступающего как самостоятельное предложение-ответ на модальный вопрос с негацией:

Kommer du ikke i morgen?Ц  Jo, det gr jeg.

Ты завтра не придешь? - Нет, приду.

Модальная частица jo, как и афирмативный конклюзив 1 лица da, является средством афирмативного типа эпистемической модальности, так как используется говорящим, чтобы, афирмируя достоверность пропозиционального содержания высказывания, воздействовать на слушающего, но в иных коммуникативных условиях. Анализ корпуса примеров с частицей jo позволил выявить особенности ее функционирования в двух разных коммуникативных ситуациях. В одной из них jo маркирует оценку говорящим содержания пропозиции как известного и понятного обоим коммуникантам. Основная коммуникативная функция частицы заключается при этом в отведении говорящим возможного, с его точки зрения, иного мнения собеседника путем привлечения его самого в качестве согаранта достоверности пропозиции: ты, как и я, знаешь / понимаешь, чтоЕ.

Du har en god appetit. - Det er efter far, han spiser jo for to.

У тебя хороший аппетит. - Это от папы, он ведь ест за двоих.

В другой ситуации частица подтверждает достоверность пропозиции путем привлечения знания собеседника, которое тот, по оценке говорящего, на данный момент не учитывает. Здесь мы можем говорить о значении оценочного несоответствия реальной ситуации утверждаемому адресатом:

Man kan da ikke bare brnde folks huse af. - Men det er jo mit hus.

Да нельзя просто так сжигать дома людей. - Но это же мой дом.

В обеих коммуникативных ситуациях говорящий находит необходимым апеллировать к общему знанию, как учитываемому, так и не учитываемому партнером на данный момент. Разница между этими двумя афирмативными значениями частицы заключается также в том, что в первом случае говорящий может апеллировать как к знанию собеседника, так и к его пониманию обычных жизненных законов и норм, тогда как другой вариант jo может апеллировать только к знанию собеседника, который, по мнению говорящего, не учитывает его в данный момент. Русский язык, в отличие от датского, различает эти две ситуации, используя в них модальные частицы ведь и же: Ты ведь устал. - Ты же устал.

Эпистемическое значение и функции частицы ограничивают возможности ее функционирования только структурой повествовательного предложения. Использование jo в побудительных предложениях невозможно, т.к. и говорящий, и слушающий имеют одинаковое представление о необходимом поведении в сложившейся ситуации. Функционально-семантические особенности частицы не допускают ее употребления в структуре вопросительного предложения, т.к. речевой акт вопроса предполагает, что говорящий не знает того, что известно его собеседнику. Семантика частицы ограничивает также возможности ее сочетаемости с такими частицами, как эмотивно-адмиративная частица sgu, т.к. выражаемая ею эмотивная реакция говорящего на неожиданную ситуацию противоречит значению частицы jo ты знаешь, понимаешь.

Таким образом, модальная частица jo является афирмативным экспликативом 2 лица, контекстно-обусловленным вариантом которого является афирмативный экспликатив несоответствия 2 лицу.

В параграфе, посвященном модальной частице dog, дается характеристика особенностей ее функционирования в различных типах и структурах предложений. Типичным для употребления dog контекстом является ситуация, когда говорящий, утверждая что-то в анафорическом высказывании, в следующем за ним, вводимом dog, сигнализирует оценочное несоответствие, чаще всего неполное, представленной им реальной ситуации своему собственному предположению, утверждению:

Jeg behvede ikke at vre bange for at drukne, og dog var angsten langt vrre, end sidste gang i bjergene.(Mllehave, 71)

Мне можно было не бояться, что я утону, и все же страх был сильнее, чем в прошлый раз в горах.

В отличие от немецкого doch употребление датской частицы в речи не зависит от реплик собеседника. Афирматив dog часто употребляется в выражениях, ставших своего рода речевыми клише: og det er dog helt sikkert / det vrste, atЕи это все-таки совершенно точно / самое худшее; men det er dog vigtigt / bedre end ingenting / mere end tvivlsomt ... но все-таки это важно / лучше, чем ничего / более чем сомнительно.

       Анафорическая функция dog, вводящего контраргумент или иную точку зрения говорящего на представленную им самим ситуацию, отсылает слушающего к предыдущему высказыванию. Этим объясняется и характерное для ее контекста употребление противительных союзов men но и og а:

       Men 22 r det var dog lngere end normalt for drab.

       Но 22 года - это все же больше, чем обычно дают за убийство.

Модальная частица dog может употребляться в директивных речевых актах, как в прямых, императивных, так и в косвенных, представленных структурой негативного верификативного вопроса с модальным предикатом. Dog здесь сигнализирует адресату, что сложившаяся к этому моменту реальная ситуация не отвечает ожиданиям или представлениям говорящего о надлежащем поведении собеседника, каузируемом сказуемым. Особенности семантики частицы объясняют привносимые ею в высказывание оттенки упрека, раздражительности, нетерпения:

Lene, har du ikke noget at sige? Hvor har du vret? - Svar dog din mor.

ене, тебе что, нечего сказать? Где ты была? - Ответь все же маме.

Kan du dog ikke tale ordentligt til din mormor?

Ты что же, не можешь говорить с бабушкой нормально?= Ну-ка говори с бабушкой нормально!

       Инвариантное значение несоответствия реальной ситуации предположениям или представлениям говорящего допускает употребление dog в структуре диктального вопроса. Частица в таком контексте подчеркивает неожиданность для говорящего ситуации, которая, как правило, описывается в катафорическом высказывании:

Og hvad er det dog han ser: To mnd i hvide kitler brer en lille sovende pige mellem sig.

И что же он видит: двое мужчин в белых халатах несут маленькую спящую девочку.

Семантика частицы допускает ее употребление в косвенном речевом акте риторического вопроса, целью которого является эмоциональное воздействие говорящего на слушающего, косвенное выражение своих чувств: признательности, любви, раскаяния и пр. Важной контекстуальной особенностью употребления dog в риторическом вопросе является реакция говорящего не на реплику собеседника, а на саму ситуацию:

УHvad skulle vi dog gre uden dig?Ф sagde Bjrk til Flapre, nr han kom hjem med sin forsvundne lillebror (Ramsland)

И что бы мы без тебя делали? - говорила Бьорк Флаперу каждый раз, когда тот приводил домой своего пропавшего младшего брата.

Модальная частица dog, единственная из всех частиц, может употребляться в восклицательном предложении. Такие неинформативные восклицания, эффузии, являются релевантными для адресата и косвенно приглашают его к соучастию, т.е. к присоединению к высказанной оценке. Модальная частица dog, маркирующая оценочное несоответствие реальной ситуации изначальным предположениям и представлениям говорящего, усиливает его эмоциональное воздействие на адресата, чем обуславливает и активизирует его ответную реакцию.

Hvor er her dog stille! Как же здесь все-таки тихо!

Таким образом, модальная частица dog является афирмативным гипотетическим ситуативом несоответствия 1 лицу, прагмасемантическим инвариантом которого является значение оценочного несоответствия реальной ситуации изначальным предположениям говорящего. Инвариантной функцией частицы является афирмативная функция подтверждения достоверности реальной ситуации, несмотря на такое несоответствие. Для dog также характерны такие функции, как анафорико-катафорическая, адмиративная, эмотивная и др.

В четвертом параграфе, посвященном модальной частице nu, прослеживается ее эволюция от релятивного наречия nu теперь к частице nu, дается ее функционально-семантическое описание, определяются ее прагмасемантический инвариант, основная эпистемическая и другие коммуникативные функции, а также конкретизируются контекстуальные условия ее реализации.

Особую сложность при недостаточном контексте вызывает проблема идентификации nu в повествовательных и побудительных предложениях:

Slap nu af. Ну, отдыхай. ИЛИ: А теперь отдыхай.

Отграничение двух омонимичных nu возможно с помощью обстоятельственных интенсификаторов allerede / frst / lige nu уже / только / как раз сейчас, а также методом субституции, т.е. подстановкой вместо nu другого обстоятельства времени (i dag сегодня, denne gang в этот раз, i dette jeblik в этот момент и др):

Vi overvejer nu (endelig) at g til boligretten.

Мы собираемся теперь (наконец) обратиться в суд.

Свидетельством отсутствия у слова nu в некоторых высказываниях значения темпорального наречия является возможность его использования в контексте других обстоятельств времени, локализующих действие во временных отрезках настоящего или прошлого, например, i gr вчера, den dag в тот день, dengang тогда, или соотносящих его по времени с каким-либо другим событием с помощью релятивных наречий tidligere раньше, senere позже и др.:

Den dag var det nu heller ikke s svrt at love hende hvad som helstЕ

Ну, в тот день пообещать ей что угодно тоже было не так уж и трудноЕ

Использование безударной модальной частицы nu невозможно в инициальной ударной позиции, где наречие nu формирует контрастный коммуникативный смысл теперь, а не когда-либо:

Hr nu her, sagde han langsomt. <Е> Nu hrer du efter, brlede han.

Послушай-ка сюда, - медленно сказал он. <Е>Теперь ты послушаешь меня, - прорычал он.

Для безударного варианта nu характерны все признаки модальной частицы, а выявленное ограничение позиций ее употребления в структуре предложения является свидетельством ее частичной грамматикализации.

Значение релятивного наречия nu определяет прагматическую семантику образованной от него модальной частицы как оценочное несоответствие реальной ситуации, утверждаемому, желаемому кем-то третьим (3ал.), т. е. что бы ни говорили, ни ожидали, ни делали, p. Частица nu вводит контрастную рему как конституирующий компонент высказывания, а содержание пропозиции как достоверное, имеющее место в действительности. Афирмативная функция частицы заключается здесь в подтверждении достоверности содержания пропозиции вопреки иным ожиданиям и мнениям, выраженным в анафорическом высказывании:

Tom Kristensen blev beskyldt for at vre udbrndt som digter efter "Hrvrk" i 1930. Han skrev nu vrdifulde digte siden.

Тома Кристенсена обвиняли в том, что он исчерпал себя как поэт после романа Вероломство, написанного в 1930 году. Он же и после этого писал прекрасные стихи.

Такой контекст, часто c характерными для него противительным союзом men но и такими коннекторами противопоставления, как alligevel все-таки, imidlertid однако, является обязательным условием употребления частицы nu.

Derfor var det nu alligevel spndende at hre Mahlers sjldent spillede klaverkvartetЕ

Ну а поэтому было все-таки интересно слушать редко звучащий фортепьянный квартет МалераЕ

Таким образом, функционирование частицы nu в речевом акте сообщения является контекстно-обусловленным и имеет афирмативную, анафорико-катафорическую и ремовыделительную функции.

Частица nu в императивных речевых актах выражает значение необходимости совершения каузируемого действия как соответствующего бенефактивной норме, вопреки сложившейся на данный момент реальной ситуации:

Spis nu brd til! Ну-ка, ешь с хлебом!

Sid nu stille! Ну-ка, сиди тихо!

Компонент вопреки значения модальной частицы nu позволяет ей употребляться в императивных речевых актах побуждения, совета, призыва, приказа и даже пожелания. Значение подтверждения говорящим необходимости предпринять каузируемое действие, вопреки сложившейся, или имевшей место ситуации как не соответствующей норме, может вносить в побуждение оттенок нетерпения, некоторого эмоционального раздражения говорящего:

Tag nu brillerne p, mand, ellers kan du da slet ingenting se.

Ну-ка надень очки, муженек, иначе ведь ты ничего не увидишь.

Выполнение каузируемого глаголом действия здесь является ситуативно-обусловленным. Все сказанное позволяет отнести данную частицу к афирмативным ситуативам несоответствия 3 лицу:

- nu в речевом акте сообщения имеет значение оценочного несоответствия реальной ситуации тому, что утверждалось кем-то;

-в побудительном речевом акте - оценочное несоответствие реальной ситуации каузируемой ситуации;

- в вопросительном предложении - оценочное несоответствие реальной ситуации предлагаемой кем-то третьим.

В отличие от других частиц, употребляющихся в контексте императива (bare, blot, da, dog, lige, s), только афирматив nu может использоваться говорящим в речевом акте пожелания, возможность выполнения которого не зависит ни от кого из коммуникантов. Одно из значений модальной частицы nu вопреки всему тому, что не соответствует норме имеет здесь иллокутивную силу пожелания совершить действие несмотря ни на что, усиливающую его аксиологическое значение:

       Pas nu godt p dig selv! Ну, береги себя!

Sov nu godt. Ну, спокойной ночи.

Семантику частицы nu в структуре диктального вопроса, можно перифразировать как что там такое говорили? Здесь налицо оценочное несоответствие двух реальных ситуаций: говорящему была в прошлом известна испрашиваемая информация, на что, собственно, и указывает частица nu, однако он не может ее вспомнить или не уверен в точности своих воспоминаний. Контекстуальными условиями такого употребления nu является отсылка к конкретной ситуации в прошлом:

Esben, hvad var det nu du sagde, da vi drak kaffe for en time siden?

Эсбен, что ты там такое сказал час тому назад, когда мы пили кофе?

Для употребления nu в модальных (верификативных) вопросах характерны особые коммуникативные условия: говорящий, столкнувшись с неожиданной для себя ситуацией, реагирует на нее таким вопросом-реакцией. Nu здесь выражает значение оценочного несоответствия частного случая имеющимся у говорящего представлениям о норме:

Var det nu meningen at hun skulle spille sur og gnaven? - Men hun var jo aldrig sur.

Ну и что это означало - что она будет строить из себя обиженную ворчунью? - Но она же никогда не обижалась.

Интересным представляется наблюдаемый в настоящее время на материале придаточных предложений процесс эволюции лексемы nu в направлении наречие Ц модальная частица Ц союз. Частица nu, оказавшись в синтаксической позиции союза придаточного предложения со свойственным ему порядком слов, приобретает функцию и семантику союза раз придаточного реального условия, служащего, вопреки иным точкам зрения, обоснованием того, о чем говорится в главном предложении:

Lad os danse en gang, Ilse, nu vi er kommet og s finde et andet sted.

Давай станцуем разок, раз уж мы пришли, а тогда найдем другое место.

В уступительно-противительных предложениях частица nu стоит в инициальной безударной позиции придаточного предложения, чем отличается от аналогичных случаев употребления в союзной функции частиц nok, vel и vist, которым необходимо акцентное выделение для получения афирмативной функции, уже изначально свойственной афирмативу nu:

Nu har jeg aldrig vret portrtfotograf, men lejligheden bd sig alligevel her p en sommeraftenЕ

Вообще-то я никогда не был портретистом, но возможность попробовать себя все-таки представиласьЕ

Итак, проведенный анализ позволяет охарактеризовать модальную частицу nu как афирмативный ситуатив несоответствия 3 лицу, прагмасемантическим инвариантом которого является оценочное несоответствие реального положения дел

- ситуации, описываемой кем-то третьим (речевой акт сообщения);

- ситуации, каузируемой в императивном речевом акте;

- ситуации, когда говорящий когда-то владел информацией, запрашиваемой им в данный момент (диктальный вопрос-припоминание);

- представлениям говорящего о норме; (модальный вопрос - сомнение);

- частной ситуации (уступительно-противительное предложение).

Таким образом, предложенное нами прагмасемантическое описание функционирования модальной частицы nu в высказываниях различной коммуникативной направленности (сообщение - императив - вопрос - придаточное уступительное, придаточное условное) позволило конкретизировать контексты ее употребления, выявить прагмасемантический инвариант частицы - оценочное несоответствие реальной ситуации положению дел, утверждаемому другими или норме, а также определить ее инвариантную эпистемическую (афирмативная) и основную в данной группе частиц (эвиденциальную), а также коммуникативные (анафорико-катафорическая, ремовыделительная) функции. Для всех контекстов употребления частицы nu характерно значение ситуативно обусловленной необходимости воздействия на слушающего, что позволило отнести nu к афирмативным ситуативам 3 лица.

В третьей главе Функционально-семантическое описание модальных частиц bare, blot и kun дается характеристика частиц, имеющих общую функцию обоснования достоверности высказывания. Говорящий использует данные частицы, когда в ситуации реальной действительности возникает проблема ее адекватной интерпретации. Функция частиц при этом заключается в ее комментарии и обосновании достоверности понимания данной ситуации говорящим. Модальные частицы bare, blot и kun близки между собой по своим синтаксическим и семантическим свойствам: они могут употребляться в схожих контекстах и структурах предложения. Объединяемые в одну группу частиц значениями симплицитности и минимизации bare, blot и kun обычно воспринимаются как синонимы:

Han havde bare en skjorte p. На нем была просто сорочка.

Han havde blot en skjorte p. На нем была лишь сорочка.

Han havde kun en skjorte p. На нем была только сорочка.

О синонимичности данных частиц говорят и их словарные статьи в современных словарях датского языка. Однако анализ корпуса примеров с ними свидетельствует о том, что замена в предложении одной частицы на другую часто приводит к изменению прагматического значения высказывания. О разнице в значениях данных частиц говорит и тот факт, что существуют контексты, в которых подобная замена невозможна.

Первый параграф главы посвящен проблеме описания функциональной семантики модальной частицы bare, образованной от полисемантичного прилагательного bare. Общим инвариантом для всех выделенных словарями значений прилагательного, как представляется, является значение лишенный чего-либо инородного: прикрытия, препятствия, примеси: med bare fdder босыми ногами, af bar nysgrrighed из чистого любопытства, en bar mark чистое поле.

Модальная частица bare является, пожалуй, наиболее используемой в данной группе частиц. Она функционирует в структуре повествовательного, вопросительного, побудительного и оптативного предложений:

Hun er bare s sd og charmerende. Она просто такая милая и обаятельная.

Hvor er det bare dejligt at hre fra dig. Как приятно получить от тебя весточку.

Kom bare ind! Входи, пожалуйста!

Bare tryk p knappen. Просто нажмите на кнопку.

В повествовательных предложениях bare формирует комплексный каузальный речевой акт, предполагающий сочетание двух предложений, одно из которых представляет собой обосновываемый речевой акт с главной перлокутивной целью, тогда как обосновывающий речевой акт является второстепенным. Говорящий при этом делает умозаключение, что такое простое и прямое обоснование утверждаемого в обосновываемом речевом акте поставит препятствия для других возможных точек зрения, о чем частица и сигнализирует слушающему. Функционально bare является фокусной частицей, формирующей контрастную рему. Значение симплицитности, вносимое ею в высказывание, создает эффект минимизации, заключающийся в том, что самое простое и явное обоснование утверждаемого является и минимально достаточным:

Du behver ikke at indkalde os til mde om sagen. Du kan bare sende en check.

Вы можете не встречаться с нами, а просто прислать чек.

Далее в параграфе дается характеристика функциональной семантики частицы bare в различных контекстах и речевых актах, что позволяет конкретизировать ее прагмасемантический инвариант, а также выделить каузирующую и анафорико-катафорическую функции частицы:

Gld dig til at mde ham. Han er bare s charmerende. Будь рада тому, что встретишься с ним. Он просто милашка.

Bare может формировать с императивом различные побудительные речевые акты в зависимости от целого ряда факторов: препозиция / постпозиция по отношению к императиву, ударная / безударная позиция, наличие или отсутствие негации, семантика предиката. Анализ, проведенный с учетом всех названных особенностей функционирования частицы позволил определить ее роль в формировании речевых актов разрешения, совета, предложения аргумента, предостережения. При этом частица везде сохраняет свое инвариантное значение умозаключения говорящего о том, что каузируемое императивом действие является самым простым и минимально достаточным для получения бенефактивного результата:

Ring bare, hvis der er noget. Звони, если что.

Sig bare ikke, at du er dansker.Только не говори, что ты датчанин.

Частица может функционировать в составе экспрессивов, имеющих форму восклицательного предложения, подчеркивающего иллокутивную цель - выразить эмоции говорящего и / или произвести впечатление на слушающего. Bare в контексте оценочных предикатов имеет значение умозаключения говорящего о том, что ситуация, описанная в подчиненной пропозиции, заслуживает по меньшей мере такой аксиологической оценки.:

Hvor er det bare fedt, at du er her! Это просто здорово, что ты здесь!

Таким образом, частица bare, функционирующая в самых разных структурах предложений и контекстах, а также формирующая различные речевые акты, имеет единый прагмасемантический инвариант - умозаключение говорящего о том, что вводимая частицей пропозиция является простым и минимально достаточным обоснованием анафорического или катафорического высказывания. Ответственность за такое умозаключение может нести только сам говорящий. Все это позволяет отнести частицу bare к комментирующим конклюзивам 1 лица.

Данная в работе характеристика частицы bare позволяет нам предложить для ее перевода частицу просто, имеющую в русском языке функционально-семантическую характеристику, близкую характеристике частицы bare.

Второй параграф главы посвящен особенностям функционирования модальной частицы blot, образованной от прилагательного blot голый, незащищенный. Семантика прилагательного определяет значение таких производных от него слов, как at blotte оголить, at blotte sig обнажиться, blottet for ngt обнаженный, лишенный чего-л. Прагматическое значение частицы blot обусловлено лексической семантикой прилагательного, которую можно было бы определить как не имеющий ничего другого, кроме.

Vi opfordrer dig blot til at gre hverdagen lidt anderledes.

Мы лишь призываем тебя несколько изменить свои будни.

Частица, как показывают наблюдения, постепенно выходит из употребления, однако в определенных контекстах и структурах предложения ее употребление по-прежнему оказывается необходимым. Blot может стоять в структуре повествовательного, повелительного, восклицательного и оптативного предложений.

Hvis vggene blot kunne tale. Если бы только стены могли говорить.

Rr blot ikke ved min gamle Jul. Только не надо трогать старое-доброе Рождество.

Прагматическое значение частицы blot можно определить как ничего другого, кроме Х. Blot, как и частица bare, в каузирующем речевом акте функционирует как фокусная частица, она как бы логоляет рематическую часть, формируя тем самым контрастную рему. Используя blot, говорящий предлагает слушающему отбросить все другие возможные альтернативы:

Han kom blot for at sige pnt farvel. Он пришел лишь за тем, чтобы попрощаться. (ни за чем другим, кроме Х)

Прагматическая семантика частицы ничего иного, кроме способствует также ее толкованию как вопреки ожиданию, что обуславливает употребление blot в императивной конструкции, формирующей речевой акт инструкции, побуждения, но не допускает ее употребления в речевом акте разрешения, характерном для императивных конструкций с частицей bare. Так в следующем примере частица bare с императивом формирует речевой акт разрешения, а blot - инструкции:

Kom du bare, min pige, g blot videre. Jeg skal nok hjlpe dig.

Ты заходи, моя девочка, проходи внутрь. Я помогу тебе.

Особенностью семантики blot вопреки ожиданию обусловлена невозможность частицы, в отличие от bare, функционировать в контексте оценочных предикатов:

Du er bare den bedste. Ты просто самая лучшая.

*Du er blot den bedste. *Ты лишь самая лучшая.

Таким образом, мы можем охарактеризовать частицу blot как комментирующий экспликатив 2 лица, так как говорящий предлагает слушающему отбросить все иные альтернативы, кроме эксплицированной в высказывании. Апелляция к адресату делает семантику частицы более модальной. Использование говорящим частиц bare и blot в одинаковых контекстах имеет своей целью выразить разные прагматические значения:

Hvis bare jeg kunne sove! Мне бы просто поспать! - говорящий делает умозаключение, что для достижения бенефактивного результата надо просто начать спать;

Hvis blot jeg kunne sove! - Мне бы лишь поспать! - говорящий считает, что для достижения бенефактивного результата не поможет ничего другого, кроме как начать спать.

Описанная в работе функциональная семантика комментирующего экспликатива 2 лица blot может быть передана на русский язык частицей лишь, которая, стоит заметить, тоже постепенно выходит из употребления и воспринимается как более книжная, чем, например, частица только.

Третий параграф посвящен анализу функционирования модальной частицы kun только, которая, как и частицы bare и blot, является фокусной и имеет ограничительно-выделительную коммуникативную функцию. Частица kun только имеет семантику - лэто мало, при этом kun по тем или иным признакам ограничивает число выбранных реальных альтернатив. Kun может употребляться практически в тех же структурах предложений, что и две другие частицы, однако вносит в них эвиденциальное значение ограничения определенного числа альтернатив, выбранных из реально существующих:

Han lste kun en bog. Он читал только одну книгу.

В отличие от других частиц данной функциональной направленности, kun благодаря своей семантике может в определенных контекстах приобретать функцию усиления признака в связи с его выделением:

Og det har kun givet mig endnu mere lyst til at sge en lederstilling i fremtiden.

А это только прибавило мне желания стать в будущем руководителем.

Прагматическая семантика частицы kun делает возможным ее употребление в контексте оценочных предикатов, однако при этом, в отличие от частицы bare, исключает ее использование в футуральных и условных контекстах:

Det er en af de korteste oplsninger, jeg har vret til - men det var kun dejligt.

Это была одна из самых коротких лекций, на которых я был, но это было только здорово.

Det ville bare vre utrolig dejligt, hvis det lykkedes. Это было бы просто замечательно, если бы это удалось.

Kun может также употребляться в контексте императива, однако частица не влияет на его семантику, поскольку не образует с ним императивной конструкции, а только ограничивает объект каузируемого действия, не изменяя основной иллокутивной функции императива:

Spis kun suppen og frugter. Ешь только суп и фрукты.

Итак, частицу kun можно охарактеризовать как комментирующий ситуатив 3 лица, т.к. она функционально направлена на выделение и ограничение определенных альтернатив, существующих в действительности. Передать семантику и функции частицы kun можно при помощи русской ограничительно-выделительной частицы только.

Таким образом, рассмотрев и сравнив функционально-семантические особенности частиц bare, blot и kun, мы можем прийти к выводу о том, что каждая из них имеет свой прагмасемантический инвариант, определяющий их преимущественное использование в одних контекстах и исключающий их использование в других. В случае возможности функционирования всех трех частиц в однотипных контекстах и структурах предложения, каждая из них вносит в высказывание свое прагматическое значение: конклюзив 1 лица bare - гипотетическое умозаключение говорящего о том, что нет необходимости рассматривать иные возможности, так как Х является простым и минимально достаточным; экспликатив 2 лица blot - предложение говорящего слушающему исключить все другие возможные альтернативы, кроме Х; ситуатив 3 лица kun - в центре внимания - отграничение в действительности определенного числа Х реально существующих альтернатив , ср.:

Kom bare nrmere! = нужно просто подойти поближе.

Kom blot nrmere! = нужно не делать ничего другого, лишь подойти поближе.

Kom kun nrmere! = все, что надо сделать - только подойти поближе.

В главе V Модальные частицы и значения аксиологической модальности рассматривается проблема возможности выражения значений аксиологической модальности модальными частицами и поиск частиц, способных передавать аксиологическое значение желательности.

В лингвистической литературе, посвященной частицам, неоднократно отмечался тот интересный и малообъяснимый факт, что в самых разных языках эти самые субъективные значения практически не передаются такими самыми субъективными средствами языка, как модальные частицы [Николаева 2004: 89].

Аксиологическая семантика волютивности выражается в датском языке финитно-инфинитивными сочетаниями модального глагола ville хотеть, который включает в себя значение волеизъявления и значение будущности, т.е. нереализованности на момент речи действия, выраженного его инфинитивным компонентом. Возможность нейтрализации волютивного признака у первого компонента глагольного сочетания, привела к усилению футурального, что создало потенциал для формирования в датском языке футурального грамматического значения аналитической конструкции ville + Inf.. В свою очередь выделение модального значения у компонента vil и нейтрализация футурального должно свидетельствовать об употреблении здесь собственно модального глагольного сочетания. Механизм разрешения омонимии в таких случаях может заключаться в использовании специальных маркеров, отделяющих модальное сочетание от футуральной конструкции. Такими показателями в датском языке являются средства интенсификации, способные усиливать одну или комбинацию сем глагола.

В контексте глагольного сочетания vil + Inf., как показывает анализ, употребляются такие интенсификаторы волютивного значения, как аксиологические наречия gerne охотно и ndig неохотно, а также модальная частица godt не против. Таким образом, мы можем представить шкалу выражения субъектом интенсивности волютивного признака по нисходящей: vil gerne очень хочу - vil godt не против - vil ndig(t) меньше всего хочу - vil ikke не хочу. Однако каждое из выражаемых данными сочетаниями значений имеет свои особенности, что обуславливает выбор определенной частицы в конкретной ситуации.

Для модального синтаксического сочетания с семантикой волеизъявления vil gerne (очень) хочу характерна направленность желания в будущее, а оценка говорящим желаемого положения дел может быть только чувственной и сводиться к гипотетическому умозаключению о его бенефактивности для говорящего:

Ц Jeg vil gerne flge dig hjem. (Lynggaard)         Я хочу проводить тебя.

Значение интенсификатора gerne может быть соотнесено только с аксиологическим волютивным значением эксплицитного модуса jeg vil я хочу (1 лицо), о чем свидетельствуют случаи употребления gerne в контексте предикатов и субъектов, к которым данное наречие не относится:

M min far gerne f lov til at vlte et tr med hnderne? (Seborg)

Можно моему папе ( я этого хочу) повалить одно дерево руками?

Det skal gerne hjlpe os.

Это (мы рассчитываем) нам поможет.

Интенсификатор gerne охотно является аксиологическим наречием, которое может подвергаться градуированию и менять степень интенсивности своего значения при помощи усилителей langt намного, meget очень, s так:

Vi vil (langt, meget) hellere vre arbejdslse end rengringsassistenter.

Мы с (куда, намного) большим удовольствием будем безработными, чем уборщицами.

Итак, наречие gerne является аксиологическим конклюзивом 1лица, основной эпистемической функцией которого является выражение гипотетического умозаключения говорящего о том, что желаемое им положение дел будет для него бенефактивным.

Наряду с gerne в сочетании c vil+Inf. активно используется слово godt, отличающееся от аксиологического наречия godt хорошо тем, что его основной функцией, как отмечают датские исследователи, является афирмативная функция отрицания негации (ikke ikke). В связи с этим авторы академической грамматики характеризуют его как отрицательную частицу (negativ partikel) [GDS 2011- II: 189]:

Jeg vil gerne indrmme, at jeg mske ikke altid har ret...

Я хочу признаться, что, возможно, не всегда правЕ

Jeg vil godt indrmme, at jeg ikke altid har ret...

Я готов признать, что не всегда правЕ(= не не признаю)

Анализ функциональной семантики godt в контексте сочетаний vil / m + Inf. позволяет отнести его к классу частиц и отделить от афирмативного употребления наречия godt хорошо c сочетанием kan + Inf., которое сохраняет способность к усилению и образованию степеней сравнения:

Jeg kan ikke forst dansk. - Я не понимаю по-датски.

Jeg kan godt forst dansk. - Я понимаю (хорошо) по-датски.

Jeg kan nu langt bedre forst dansk. - Я теперь  лучше понимаю по-датски.

Jeg vil godt hjlpe dig. - *Jeg vil bedre hjlpe dig.

Я согласен (готов) тебе помочь - *Я лучше согласен тебе помочь.

Использование частицы godt в контексте модальных сочетаний vil / m + Inf. сигнализирует, что говорящий, оценивая сложившуюся ситуацию, считает действие, выраженное инфинитивной формой сказуемого, желательным для партнера по коммуникации, а его результат - бенефактивным для последнего. Это позволяет нам охарактеризовать частицу godt как аксиологический экспликатив 2 лица.

Нагляднее всего разница в эксплицируемых godt и gerne значениях проявляется в случае их употребления в контексте модального глагола mtte. При общей модальности согласия выполнить просьбу собеседника говорящий в одном случае выражает желание ее выполнить, используя аксиологический оператор gerne охотно, в другом - идет на уступку адресату и использует частицу godt не против:

Du m gerne lne min bil.

Ты можешь взять мою машину. (= Буду рад одолжить).

Du m godt lne min bil.

адно, можешь взять мою машину. = (Я не против одолжить).

Семантика частицы godt не допускает ее функционирования в повествовательном предложении с негацией, однако она часто используется в нетипичной для частиц постнегативной позиции в структуре модальных вопросов:

Vil du ikke godt hjlpe mig? Ты не согласишься мне помочь?

Этикетная формула вежливого вопроса-просьбы, выраженная сочетанием m jeg ikke godt? является косвенным речевым актом сообщения адресату о своих желаниях, намерениях:

       M jeg ikke godt g i bad? = Я пойду помоюсь, ладно?

Если значение сочетания vil godt не не хочу противоположно по значению сочетанию vil ikke не хочу, то аксиологическое наречие ndig(t) неохотно, нехотя, которое мы обнаруживаем в тех же контекстах, антонимично по своему значению наречию gerne охотно, т.е. выступает в роли деинтенсификатора:

vil gerne (очень) хочу Ц  vil ndig(t) меньше всего хочу;

vil godt не против - vil ikke не хочу.

Характерная для аксиологического наречия ndig инволютивная маркированность, т.е. имплицитно выраженное значение неопределенности намерений субъекта, выражается в его прагматическом значении меньше всего хочу, но (буду) вынужденЕ. Противопоставленность желаемого реальному положению дел является инвариантным значением форм сослагательного наклонения в русском языке, что позволяет переводить высказывания с ndig как меньше всего хотел бы:

Jeg vil ndig aflyse rejsen, men vil heller ikke risikere noget.

Я меньше всего хотел бы отменить поездку, но и рисковать тоже не хочу.

Данное нами функционально-семантическое описание аксиологического наречия ndig позволяет отнести его к аксиологическим ситуативам 3 лица, т.к. ситуация, к которой отсылает ndig, может быть желаемой и бенефактивной для кого-то третьего.

Глава VI Роль модальных частиц в выражении коммуникативных стратегий говорящего посвящена анализу средств, используемых говорящим для реализации своих коммуникативных намерений. Как показывает проведенный в работе анализ, коммуникативная стратегия говорящего выражается в самой структуре предложения, в выборе и порядке следования его коммуникативных компонентов (в нашем случае - частиц), а также в интонации.

Анализу использования говорящим просодических, структурных и позиционных возможностей функционирования частиц для реализации своих коммуникативных намерений посвящен первый параграф данной главы.

1. Датские модальные частицы проблематической модальности nok, vel и vist, не имеющие коммуникативной функции целенаправленного воздействия на субъективный мир слушающего, приобретают ее, оказавшись в позиции акцентного выделения. Частицы сохраняют при этом верность своему прагмасемантическому инварианту, чем, собственно, и объясняется выбор именно данных операторов, а не других специальных средств афирмативной модальности. Так, речевой акт обещания, формируемый ударным nok в сочетании с глаголом skulle, предполагает воздействие на слушающего, что выходит за рамки коммуникативной компетенции частицы 1 лица nok, которая для приобретения несвойственной ей функции и перетягивает на себя ударение. Примечательно, что семантический инвариант частицы - выражение гипотетического умозаключения говорящего - остается при этом неизменным:

Han er nok hjemme. Jeg skal nok ringe til ham.

Он, скорее всего, дома. Я обязательно позвоню ему.

Анализ функционирования модальных частиц в различных структурах и контекстах предложения показал, что иллокутивные функции высказывания могут меняться в зависимости от структуры предложения, в которую говорящий помещает ту или иную частицу. Так, значение сомнения говорящего в достоверности пропозиции может быть выражено им только в структуре вопроса, что, в свою очередь, делает невозможным выражение в данной структуре эпистемического значения предположения:

Det er vel forbudt at spise her.        Здесь, наверно, запрещено есть.

Er det vel forbudt at spise her?        Разве здесь запрещено есть?

Сопоставительный анализ способов выражения похожих прагматических значений средствами русского и датского языков выявил некоторые типологические различия между ними. Так, если русский язык располагает сравнительно большими возможностями выражения коммуникативных намерений говорящего с помощью интонации, то датский язык решает задачи выражения этих значений, главным образом, средствами, свойственными языкам аналитического строя: порядком слов и использованием частиц. Об этом свидетельствует, например, использование в датском языке частицы godt для выражения контрастно-полемического значения, эксплицируемого в русском языке акцентным выделением модального глагола, а также употребление модально-вопросительной частицы mon для выражения рефлексивного вопроса-размышления, тогда как русский язык оформляет его особым интонационным рисунком. Верификативные значения русских предложений, формируемые в рамках одной пропозиции разными интонационными средствами [Янко 2001: 327], могут передаваться в датском языке одним и тем же эпистемическим показателем в разной синтаксической структуре предложения c, ср.:

Она правда вышла замуж. - Она правда вышла замуж?

Hun er virkelig blevet gift. - Er hun virkelig blevet gift?

2. Предпринятое в работе функционально-семантическое описание частиц позволило также ответить на вопрос о порядке их следования в предложении, причинах строгого соблюдения такой последовательности и невозможности его произвольного изменения.

Анализ сочетаемостных возможностей частиц, в зависимости от данных им в работе характеристик, показал, что в препозиции к другим частицам стоят средства адмиративной модальности (sgu), затем следуют модальные частицы афирмативной модальности (jo - 2л., da - 1л.), функционально направленные на слушающего, за ними афирмативно-коммуникативные частицы оценочного несоответствия (dog - 1л., nu - 3л.), затем - частицы проблематической модальности (vel - 2л., vist - 3л., nok - 1л.) или их сочетания (velnok, vistnok), ориентированные на отражение субъективного мира самого говорящего, а завершают данный порядок комментирующие частицы (blot - 2л., bare - 1л., kun - 3л.).

Таким образом, анализ сочетаемостных возможностей всех проанализированных частиц привел нас к выводу о проявлении здесь определенной коммуникативной стратегии говорящего, основной целью которого является воздействие на слушающего. Это предопределяет приоритетные позиции частиц, функционально направленных на адресата: афирмативы и экспликативы.

Det er da vist bare en sd kvinde, som jeg engang kendte.

Да это, кажется, просто одна славная женщина, которую я когда-то знал.

Второй параграф посвящен роли модальных частиц в формировании таких косвенных речевых актов, как императивные, вежливости, просьбы, упрашивания, риторического вопроса, вопроса-размышления и др.

Предпринятое в работе описание иллокутивной силы высказываний различной структуры с модальными частицами, а также предложенный нами способ расчета установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа позволили охарактеризовать формируемые частицами речевые акты как конвенциональные косвенные речевые акты: безопасный вопрос, просьба, испрашивание разрешения, упрашивание. Позиционно-контактная комбинация модальной частицы vel и отрицания используется говорящим в таких предложениях, когда он допускает, что не р возможно, но надеется, что р. Прагматическая семантика вопросов с vel ikke и их коммуникативная функция апелляции к адресату способствовали их конвенционализации в датском языке как специального средства вежливости.

В параграфе дается характеристика различных речевых актов, выраженных структурно-синтаксическими вариантами вопросительных предложений с модальными частицами:

M jeg tage en? - Ja / Nej. (испрашивание разрешения)

Можно мне взять одну?

M jeg ikke tage en cigaret? - Jo. (просьба о разрешении)

( - )        ( - )                         = ( + )

Можно, я возьму одну сигарету?

M jeg ikke godt tage en cigaret?                ЦJo. (косвенное сообщение о намерениях)

Ты не будешь возражать (не против), если я возьму одну сигарету?

M jeg ikke nok tage en cigaret?                 - Jo. (мольба о разрешении)

( - )        ( - ) ( + )                                = ( + )

Ну можно мне взять одну сигарету?

Kunne du ikke give mig en cigaret?                 - Jo.        (просьба)

( - )        ( - )                                        ( + )

Ты не дашь мне одну сигатрету?

Du kunne vel ikke give mig en cigaret?        Ц Nej (убедительная, вежливая просьба)

( + )        ( + ) ( - )                        = ( - )

Вы не могли бы дать мне одну сигарету?

Vil du ikke nok give mig en cigaret? - Jo (настойчивая просьба, упрашивание)

( - ) ( - ) ( + ) = ( + )

В третьем параграфе проводится сопоставительный анализ прагматической семантики и коммуникативных функций трех пар разноуровневых средств проблематической модальности, каждая из которых имеет схожее значение: грамматизованных устойчивых сочетаний kunneа/аmtteа/аskulle + InfinitivаIа,аII и модальных частиц vel, nok, и vist, Это позволило конкретизировать их значения, определить их функциональную специфику и контексты употребления, и тем самым исключить их кажущуюся синонимичность и взаимозаменяемость:

En lykkekde. Han gik altid med den. - Han kan have tabt den for lang tid siden. - De har nok ret. Han m have tabt den.

Цепочка на счастье. Он всегда ходил с нею. - Вероятно, он уже давно потерял ее. - Скорее всего, Вы правы. Должно быть, он ее потерял.

Различие между значениями, выражаемыми kunne + Infinitiv I,аII и vel состоит в том, что vel - субъективный гипотетический экспликатив 2 лица, используя который говорящий предлагает адресату свою гипотетическую оценку ситуации в расчете на ее принятие партнером, тогда как kunne + Inf.аI,аII - объективный гипотетический экспликатив 2 лица, выражающий значение гипотетического объяснения сложившейся ситуации, которое говорящий допускает к рассмотрению слушающим как одного из объективно возможных и предоставляет ему право самому сделать выбор:

I Rom har man vel ogs vret optaget af disse problemer ...

В Риме, наверно, тоже были озабочены этими проблемами ...

Og i Rom kan de have hrt om det store Egypten ...

A в Rимe они, вероятно, слышали o великом Египте...

Основанием для сравнения значений, выражаемых сочетанием mtte + Inf.аI,аII и модальной частицей nok, является общее  для них значение логического умозаключения говорящего, основанного на его собственном опыте: лэто так, потому что так обычно бывает, что позволяет отнести оба средства к конклюзивам 1 лица. Конклюзив mtte + InfinitivаI,аII может, как и гипотетический конклюзив nok, сочетаться с вводящими предикатами ментальной семантики: at tro думать, at gtte догадываться и vre sikker p быть уверенным. Эпистемическая семантика модального глагольного сочетания, однако, может быть определена как объективно обусловленное гипотетическое умозаключение говорящего, т.к. практически обязательными для контекстов с mtte + Inf.аI,аII являются объективные обоснования такого умозаключения, как правило, содержащиеся в предложениях ближайшего контекста, вводимых причинными союзами fordi, for, thi потому что, ибо, ср.:

Е den var nok halvtolv eller tolv. <Е> Det m forresten have vret senere end tolv, tror jeg. For jeg synes, jeg kan huske, at jeg hrte pressen klokken tolv.

Ебыло, скорее всего, полдвенадцатого или двенадцать <Е> Впрочем, это, должно быть, было после двенадцати, я думаю. Потому что я помню, что я, кажется, слушал новости в двенадцать.

Эти факторы исключают употребление данной глагольной конструкции в типичных для частицы nok футуральных и условных контекстах из-за невозможности создания в них необходимых объективных условий:

Det ville nok have vret det samme, hvis vi havde haft en anden regering.

Скорее всего, все было бы так же, даже если бы у нас было другое правительство.

Du kommer nok til at fortryde.Ты, скорее всего, пожалеешь об этом.

       Статус пересказывательного эвиденциала является общим для косвенного эвиденциала vist и грамматизованного устойчивого сочетания skulle + Inf.аI,аII. Однако семантическое различие между ними заключается в том, что частица vist является субъективным ситуативом 3 лица, т.к. выражает неуверенное припоминание говорящего о некогда полученной информации, в достоверность которой он сам верит, тогда как модальная конструкция skulle + Inf.аI,аII является объективным ситуативом 3 лица, т.к. выражает значение отчуждения от пересказываемой информации, полученной говорящим в определенной ситуации, часто от конкретного лица, на которого и может быть возложена ответственность за ее достоверность, ср.:

Fruen har vist vret syg eller skrantet, eller sdan nogetЕ

Госпожа, кажется, больна, или хворает, или что-то такое.

Og efter at have udnvnt de ansvarlige ministre skulle kongen have sagt: УNu kan jeg vel sove s lnge, som jeg gider!Ф

А после назначения ответственных министров король, говорят, сказал: Теперь я, наверно, смогу спать столько, сколько пожелаю.

Этим объясняется предпочтительное использование данного объективного ситуатива 3 лица в сообщениях средств массовой информации, когда журналист не может подтвердить истинность передаваемой информации, однако имеет возможность как для выражения сомнения в ней, так и ее опровержения.

Основной прагматической функцией связочных конструкций с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes / frygtes + at-infinitiv говорят, говорится / предполагают, предполагается / ожидают, ожидается / опасаются также является выражение неуверенности говорящего в достоверности информации по причине ее косвенной засвидетельствованности. Конструкции с перформативными глаголами siges / formodes / ventes + at-infinitiv говорят / предполагается / ожидается могут быть отнесены к пересказывательным эвиденциалам 2 лица, т.к. они  вводят новую информацию как существующее мнение, которому доверяет и сам говорящий, но при этом не берет на себя всю полноту ответственности за достоверность пропозиционального содержания, а предлагает разделить ее со слушающим. Именно этой особенностью данных эвиденциалов можно объяснить то, что они, как и глагольные сочетания skulle + inf. I,аI чаще всего встречаются в сообщениях средств массовой информации:

Den tidligere prsidents sikkerhedstjeneste formodes at have bestet af 45000 mand

Предполагается, что служба безопасности бывшего президента состояла из 45000 человек.

Таким образом, различие между пересказывательными эвиденциалами vist, связочными глагольными конструкциями siges / formodes / ventes / frygtes + at-infinitiv и грамматизованным устойчивым сочетанием skulle + Inf.I, II заключается в том, что, каждый из них, являясь в своей группе косвенным эвиденциальным ситуативом 3 лица, сигнализирует о разной мере эпистемического ручательства говорящего за пересказываемое:

• модальная частица vist является пересказывательным эвиденциалом 1 лица, т.к. говорящий верит в достоверность припоминаемого и один отвечает за нее;
• связочные конструкций с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes / frygtes + at-infinitiv говорят / предполагается / ожидается являются пересказывательными эвиденциалами 2 лица, т.к. говорящий предлагает адресату пересказываемую информацию как существующее общепринятое мнение в расчете на то, что тот разделит с ним ответственность за нее;
• модальное сочетание skulle + Inf.I,аII является пересказывательным эвиденциалом 3 лица, т.к. выражает значение отчуждения говорящего от пересказываемой информации, снятия с себя ответственности за ее достоверность и указание на наличие источника, который должен взять ее на себя;

В выводах исследования подводятся основные итоги всестороннего функционально-семантического описания модальных частиц, главным результатом которого являются предложения их классификации и систематизации на основе общих функций и выражаемых частицами сходных эпистемических значений.

1. Предпринятый в работе сопоставительный анализ лексем bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, mon, nok, nu, vel, vist с наречиями и модальными словами позволил выделить их в отдельный класс модальных частиц, являющихся самостоятельным средством выражения пропозициональной установки говорящего, по целому ряду признаков: морфологических, семантических, синтаксических, просодических и прагматических. Класс модальных частиц включает в себя на настоящий момент следующие частицы : bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, lige, engang, mon, nok, nu, sgu, skam, s, vel, velnok, vistnok, однако нами наблюдается процесс вовлечения все новых единиц в данный класс модусных средств.

2. Модальные частицы, являясь частью коммуникативного фонда датского языка, выражают различные типы субъективного отношения говорящего к своему высказыванию, а именно, значения эпистемической (достоверно / недостоверно), аксиологической (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративной модальностей. При этом выражение значений эпистемической модальности является обязательным для каждого высказывания.

Анализ функциональной семантики модальных частиц позволил нам предложить свою концепцию эпистемической модальности, в основе которой лежит принцип активного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, включая как собственно коммуникантов, так и третье лицо.

Под эпистемической модальностью мы понимаем отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим. Анализ средств выражения эпистемических значений в датском языке позволил нам, в зависимости от их функциональной направленности, выделить три основных типа эпистемической модальности:

Ц проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии у говорящего проблемы отсутствия или недостаточности информации о реальном положении дел, чтобы оценить содержание пропозиции как достоверное;

Ц афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, аналогичной проблемы у слушающего и направлены на ее преодоление;

Ц комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы адекватного восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на комментарий данной ситуации и обоснование адекватности ее понимания говорящим.

Различия между функциональной направленностью данных типов эпистемичности можно проиллюстрировать на примере использования следующих предикатов:

Я предполагаю         - проблематическая модальность;

Я подтверждаю         - афирмативная модальность;

Я обосновываю         - комментирующая модальность.

Эпистемическая модальность имеет в датском языке разветвленную систему средств выражения, важную роль в которой играют модальные частицы.

3. Функционально-семантический анализ частиц, выражающих значения эпистемической модальности, позволил классифицировать их, в зависимости от выражаемого ими эпистемического значения и их инвариантной функциональной направленности:

Ц средства выражения говорящим значений недостоверности высказывания, (nok, vel, vist, mon), функционально не выходящие за рамки его субъективного мира - 1 лицо;

Ц средства воздействия говорящего на слушающего с целью преодоления его незнания или отведения сомнения в достоверности высказывания (da, jo, dog, nu), функционально направленные на изменение субъективного мира слушающего - 2 лицо;

Ц средства обоснования говорящим достоверности высказывания (bare, blot, kun), функционально направленные на комментарий реальной ситуации в объективном мире действительности - 3 лицо.

Средства выражения значений проблематической модальности используются говорящим для выражения недостоверности высказывания в связи с недостаточностью или отсутствием у него информации о реальном положении дел. При этом каждое из относящихся к данному типу эпистемической модальности средств определяет меру ответственности говорящего перед слушающим за передачу ему недостоверной информации. Модальные частицы nok, vel и vist выражают все основные разновидности значений эпистемической модальности: nok и vel являются операторами  двух видов гипотетичности (умозаключение и гипотетическая оценка ситуации), vist - оператором косвенной эвиденциальности. Каждая из частиц коррелирует с определенными типами контекстов, в которых другие частицы данной группы практически не употребляются:

- частица nok выражает значение гипотетического умозаключения говорящего, к которому он приходит на основе известных ему общежитейских правил, что делает возможным употребление частицы в футуральных и условных контекстах;

- частица vel выражает значение предложения говорящего слушающему своей гипотетической оценки сложившейся ситуации с расчетом на то, что тот ее примет как достоверную, в связи с этим частица часто используется в косвенных речевых актах вежливости и гипотезы в функции вопроса;

- частица vist выражает значение неуверенности говорящего в достоверности пропозиционального содержания и является необходимой в контексте неуверенного припоминания, пересказывательности, чувственного восприятия, вежливого замечания.

Таким образом, nok является гипотетическим конклюзивом 1 лица, т.к. за гипотезу отвечает сам говорящий, vel - гипотетическим экспликативом 2 лица, т.к. говорящий ищет подтверждения своей гипотезы у слушающего, vist является эвиденциальным ситуативом 3 лица, т.к. отсылает к ситуации или источнику в объективной действительности, который мог бы подтвердить достоверность высказывания.

Модально-вопросительная частица mon преобразует речевой акт вопроса в косвенный речевой акт рефлексивного вопроса-размышления и имеет инвариантную функциональную направленность на самого говорящего. Анализ функционирования частицы mon в различных позициях и структурах предложения позволяет, однако, заключить, что частица, в зависимости от своей позиции, может приобретать дополнительные коммуникативные функции и значения при сохранении ею своего инвариантного значения вопроса-размышления:

- инициальная предсубъектная позиция кодирует умозаключение говорящего о возможной недостоверности пропозициональной части вопроса - 1 лицо;

- mon в позиции абсолютного конца предложения имеет функцию вовлечения собеседника в процесс оценки сложившейся ситуации - 2 лицо,

- в структуре верификативного вопроса mon отсылает к реальной ситуации, выражает адмиративное значение удивления говорящего очевидной достоверностью пропозициональной части вопроса - 3 лицо.

Данная в работе характеристика единственной в языке модально-вопросительной частицы позволяет вписать mon в формируемую в ходе исследования систему модальных частиц, так как она, в зависимости от структуры вопроса и своей позиции, может выступать то как конклюзив (1л.), то как экспликатив (2л.), то как ситуатив (3л.),.

С помощью афирмативных средств говорящий воздействует на субъективный мир слушающего, пытаясь преодолеть его незнание, сомнение, неуверенность или переубедить его. Необходимость подтверждения своей оценки достоверности высказывания возникает у говорящего в тех случаях,

- когда он делает умозаключение о том, что способен убедить слушающего в достоверности высказывания и отмести имеющиеся у того или возможные иные точки зрения по данному вопросу, тем самым говорящий берет всю ответственность за достоверность пропозиции на себя (da - 1л.);

- когда говорящий пытается подтвердить достоверность своего высказывания наличием, согласно его гипотетической оценке ситуации, общего для обоих коммуникантов знания, и разделить тем самым со слушающим ответственность за достоверность пропозиции (jo - 2 л.);

- когда говорящий представляет как достоверную ситуацию, в той или иной степени не соответствующую представленной им самим (dog - 1 л.), адресатом (jo - 2 л.), или кем-то третьим (nu- 3л.).

Общей для данной группы частиц является функция афирмативного воздействия на адресата, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности и типичные контексты употребления.

Таким образом, проанализированные средства афирмативной модальности, равно как и проблематической, в зависимости от того, кого именно говорящий выбирает согарантом достоверности пропозиции, подразделяются на афирмативный конклюзив 1 лица (da), афирмативный экспликатив 2 лица (jo), а также афирмативные ситуативы, включающие, в свою очередь, конклюзив несоответствия 1 лицу (dog), экспликатив несоответствия 2 лицу (jo) и ситуатив несоответствия 3 лицу (nu).

Анализ функциональной семантики модальных частиц bare, blot и kun позволил отнести их к средствам выражения значений комментирующей модальности. Говорящий использует данные частицы, когда в ситуации реальной действительности возникает проблема ее адекватной интерпретации. Функция частиц при этом заключается в комментарии данной ситуации и обосновании, или аргументации достоверности ее трактовки говорящим. Такая функциональная направленность частиц на  комментирование ситуации в объективном мире действительности характерна  для всех частиц данной группы, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности и контексты употребления.

Модальная частица bare выражает гипотетическое умозаключение говорящего о том, что содержание пропозиции является простым и минимально достаточным для объяснения сложившейся ситуации, что делает ненужным рассмотрение иных альтернатив. Это эпистемическое значение частицы позволило конкретизировать ее роль в формировании оценочных речевых актов, речевых актов разрешения, совета, предложения аргумента, предостережения, а также  охарактеризовать ее как комментирующий конклюзив 1 лица.

Модальная частица blot выражает оценку говорящим сложившейся ситуации и предложение говорящего слушающему исключить все другие альтернативы ее объяснения, кроме представленной в пропозиции. Это позволило охарактеризовать частицу как экспликатив 2 лица blot и определить ее роль в  речевом акте инструкции. Семантика частицы не допускает ее употребления в речевом акте разрешения и в оценочных речевых актах.

Модальная частица kun  определяется нами как ситуатив 3 лица, так ее основная функция - ограничительно-выделительная, заключающаяся в ограничении и выделении в действительности определенного числа реально существующих альтернатив, что сделало возможным употребление частицы в функции усиления признака в связи с его выделением, и невозможным, по сравнению с частицами bare и kun,  повлиять на иллокутивную функцию императивного речевого акта.

Результатом функционально-семантического анализа средств выражения значений волютивности, относящихся к аксиологической модальности стало выделение трех ее операторов: наречий gerne охотно и ndig нехотя и модальной частицы godt не против.

Проведенный сопоставительный анализ функционирования аксиологических наречий gerne охотно и ndig нехотя с модальной частицей godt не против позволяет сделать заключение об определенной грамматикализации частицы godt, т.к. ее употребление ограничивается контекстами финитно-инфинитивных модальных сочетаний с глаголами mtte и ville в структуре повествовательного предложения или вопросительного предложения с негацией. В данных контекстах афирмативное godt приобретает новые характеристики, отличающие его как от аксиологических наречий gerne и ndig, так и от афирмативного показателя godt в контексте модального глагола kunne. Анализ всех трех показателей аксиологической модальности позволил включить частицу в парадигму эпистемического ручательства говорящего за аксиологический результат, каузируемый предикатом пропозиции:

Ц наречие gerne (= я хочу) - аксиологический конклюзив 1 лица, выражающий гипотетическое умозаключение говорящего о желаемом результате выраженного в пропозиции действия как бенефактивного для себя самого и ответственность за него самого говорящего;

Ц модальная частица godt (= я не против) - аксиологический экспликатив 2 лица, выражающий оценку говорящим сложившейся ситуации и представление результата пропозиционального действия как бенефактивного для адресата, которому говорящий предлагает разделить с собой ответственность за него;

- аксиологическое наречие ndig (я меньше всего хочу, ноЕ) - аксиологический ситуатив 3 лица, представляющий реальную ситуацию как результат, желаемый неким третьим лицом и, возможно, бенефактивный для него, что позволяет говорящему переложить на того ответственность за результат, каузируемый предикатом пропозиции, вопреки своему желанию.

4. Сопоставление особенностей функциональной семантики таких трех пар разноуровневых средств проблематической модальности, как конклюзив nok и конклюзив mtte + Infinitiv, экспликатив vel и экспликатив kunne + Infinitiv, ситуатив vist и ситуатив skulle + Infinitiv, позволило конкретизировать и разграничить их эпистемические значения, выявить типичные контексты употребления каждого из них, исключить их синонимичность и взаимозаменяемость в пределах выражения одного типа проблематичности.

5. Сопоставление средств выражения значений пересказывательности, относящихся к кругу эвиденциальных значений эпистемической модальности (частица vist - 1 лицо, связочные конструкции с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes / frygtes + at-infinitiv Ц 2 лицо, модальное сочетание skulle + Infinitiv Ц 3 лицо), позволило, таким образом, выявить разницу в выражаемой ими мере эпистемического ручательства и выстроить его парадигму.

Таким образом, исследования, проведенные на материале разноуровневых средств, выражающих различные значения проблематичности, а также одного из ее видов - пересказывательности, позволяют нам высказать предположение о том, что, используя параметры функционально-семантического описания модальных частиц, можно построить систему всех средств выражения пропозициональной установки говорящего.

Выявленные в работе различия в функционально-семантической характеристике  модальных частиц подтверждают своеобразный закон эпистемического ручательства: лесли говорящий (1 лицо) не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции, и нет кого-нибудь третьего (3 лицо), кто может взять ее на себя, то говорящий предлагает это сделать собеседнику (2 лицо) [Sperber, Wilson 1986].

6. В результате проведенного в работе системно-семантического и системно-функционального анализа модальных частиц нам удалось систематизировать все выражаемые частицами значения эпистемической модальности как их прагма-семантические инварианты, отличающиеся друг от друга своими инвариантными функциями. Основными признаками представленной системы модальных частиц стала целостность и делимость, наличие устойчивых связей и организации:

эпистем. значение	эпистемич. ручат-ство (лицо)	эпистемическая модальность (1 лицо)				аксиологическая модальность (2 лицо)	адмират. модальность (3лицо)
		проблематич. 1лицо		афирмативн. 2лицо	коммент. 3 лицо
конклюзив	1	nok	mon1	da	bare		sgu
экспликатив	2	vel	mon2	jo	blot	godt	skam
ситуатив	3	vist	mon3	dog гипотет. несоотв-я 1л. jo оценочн. несоотв-я 2 л. nu эвиденц. несоотв-я 3 л.	kun

7. Описанные в исследовании динамические процессы в системе модальных частиц в датском языке показали, что характерным направлением их функционально-семантической эволюции является процесс: наречие - частица - союз. Данная система является в некоторой степени грамматикализованной, но при этом открытой: ее единицы динамически эволюционируют как внутри самой системы, так и посредством взаимодействия с другими средствами языка. К таким динамическим процессам относятся, например:

-        пополнение класса частиц путем слияния нескольких из них (velnok, vistnok, godt nok, nuvel);

-        вовлечение в класс частиц языковых единиц из других классов (nsten, mske, ikke);

-        расширение функциональных возможностей частицы путем акцентного выделения с целью получения несвойственной для нее афирмативной или союзной функций (nok, vel, vist, bare, nu).

Динамические процессы в системе модальных частиц проявляются также в том, что появление в ней новых элементов не только вводит новые связи, но и изменяет характеристики прежних взаимосвязей, приводя к исключению некоторых из них, о чем свидетельствует, например, постепенный выход из употребления частицы blot и более активное использование в языке частицы sgu, а также появление сложных частиц путем склеивания уже имеющихся: velnok, vistnok, godtnok.

Проведенное исследование выявило ту важную роль, которую частицы, самые субъективные из всех модальных средств, играют в организации интерактивного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, в выражении различных прагматических значений, в формировании и модификации речевых актов, в передаче самых разных нюансов отношения говорящего к своему высказыванию, в конкретизации его коммуникативных намерений и установок. Без частиц было бы невозможно передать всю динамику коммуникации, ее явный и скрытый смыслы, а значит, было бы невозможно представить себе и саму датскую речь.

В заключении намечаются перспективы дальнейшего исследования и определяются его приоритетные направления.

Результаты проведенного в работе системно-семантического и системно-функционального анализа модальных частиц открывают дальнейшие перспективы для изучения языковой системы в ее связях с речемыслительными процессами.

Следующим этапом такого исследования должен стать анализ системы всех средств эпистемической модальности как парадигматической системы разноуровневых языковых средств, служащих для выражения вариантов данной прагмасемантической категории в датском языке. Основная направленность предстоящего исследования видится в выявлении закономерностей функционирования модусных средств во взаимосвязи друг с другом и взаимодействии с окружением.

Результаты проведенного на данном этапе анализа позволяют нам высказать предположение о том, что эпистемическая модальность представляет собой многоуровневую систему значений, выражаемых различными классами средств в зависимости от того, строит ли говорящий данную пропозицию, основываясь на своих чисто субъективных ощущениях (модальные частицы), на обобщенном опыте и знаниях социума (напр., модальные слова) или на каких-то объективных факторах действительности (устойчивые грамматизованные сочетания kunneа/аmtteа/аskulle + InfinitivаIа,аII).

Проведенное исследование позволяет составить представление о том огромном прагматическом потенциале модальных частиц датского языка, использование которых в речи можно отнести к приемам, которые позволяют говорить ло сущем словами, несущими в себе не-сущее [Арутюнова 2009: 7].

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Коммуникативная семантика датских вопросительных предложений // Скандинавская филология. Scandinavica: Выпуск 7. СПб.: Филологический факультет СпбГУ 2004. Стр. 72 Ц 76;
2. Датские модальные глаголы и эпистемическая модальность // Скандинавская филология = Scandinavica. Вып.IX Межвуз.сб. / Под ред. Е.В.Красновой. СПб.: Филологический факультет СпбГУ. 2007. Стр. 100 Ц 111;
3. Модальная частица nu в датском языке. Прагмасемантическая эволюция от наречия к частице // Вестник МГУ Серия 9: Филология 2008 №3. М. Стр. 15 Ц 31;
4. Функциональная семантика грамматизованных устойчивых сочетаний с модальными глаголами KUNNE, MTTE и SKULLE в сопоставлении с модальными частицами NOK, VEL и VIST в датском языке // Вестник Военного университета №2, июнь 2009. Стр. 102 Ц 107.
5. Роль модальных частиц в формировании семантики императивов в датском языке //Вестник МГУ Серия 9 Филология 2009 №2. М. Стр. 3-50;
6. Статус модальных частиц датского языка и порядок их следования в предложении // Скандинавская филология = Scandinavica. Вып. X Межвуз.сб. / Под ред. Б.С. Жарова - Вып. 10. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та. 2009. Стр. 112 Ц 122;
7. Семантика вопросительных предложений с модальной частицей mon в датском языке: вопрос-размышление Вестник МГУ Серия 9 Филология 2011. №2. М.: МГУ. С. 24 Ц 39;
8. Пересказывательность и средства ее выражения в датском языке // Скандинавская филология = Scandinavica. Вып. XI Межвуз.сб. / Под ред. Б.С. Жарова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та. Стр. 72-83;
9. Семантика модальных частиц в датском языке. (Монография) Berlin: LAP LAMBERT Academic Publishing. 2011. 230 стр.;
10. К вопросу об употреблении модальных слов и частиц в датском языке // Тезисы докладов: IX Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. Ч. II. Тарту, 1982. С. 107Ц 109;
11. О передаче значений неочевидности высказывания в датском и немецком языках // Тезисы: XI Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. М.: 1989. C. 365-366;
12. Глагольные конструкции со skulle в датском языке // Тезисы: VII Научно-

методическая конфереция факульте-та западных языков Военного института

МО СССР. М.: 1990. С. 236Ц 238;

13. Оценка говорящим достоверности высказывания и средства ее выражения в датском языке // Скандинавские языки: диахрония и синхрония. Выпуск 5. Отв. Ред. Т.В. Топорова. (статья). Рос. Гос. Гуманит. Ун-т, 2001. С. 301-321;
14. Датские модальные частицы mon, vel и vist в вопросительных предложениях // Тезисы: XIV Международная конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. МоскваЦАрхангельск, 2001. С. 331-333;
15. Den epistemiske modalitets betydninger // Материалы Международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения проф. М.И. Стеблин-Каменского. (статья) СПб.: СПбГУ. 2003. С. 73-83;
16. Семантика датских модальных частиц nok, vel и vist. Проблемы перевода // Тезисы доклада: XV Международная конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. Ч. II. М.: 2004. С. 465-468;
17. Прагматическая семантика и коммуникативные функции модальных частиц nok, vel и vist в датском языке. Автореферат диссер. к.ф.н.; М. 2004. 22 стр.;
18. Epistemisk polyfoni i danske modale partikler // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 4. Oktober 2005. (статья) Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter 2005. С. 75 - 87;
19. Danske interrogative stnin-ger og polyfonisk instruks // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 5. (статья) Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter. 2006. S. 65 - 79;
20. De danske affirmativer УdaФ og УjoФ // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 6. (статья) Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter. 2006. S. 103 - 123;
21. Epistemisk polyfoni p dansk // Sproglig polyfoni. Tekster om Bachtin og ScaPoLine. Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter. 2007. S. 181 - 203;

22. Несколько слов в защиту датского будущего // Германистика, скандинавистика, историческая поэтика (Ко дню рождения О.А.аСмирницкой) (статья). М.: МАКС Пресс, 2008. М.: С. 104 - 123;
23. Афирмативные частицы da, jo и nu в датском языке. Тезисы: XVI Международная конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. Материалы конференции. Ч. II. Москва-Архангельск. 2008. С. 202 - 203;
24. Функции модальных частиц датского языка в диалоге // Актуальные проблемы лингвистики, перевода и межкультурной коммуникации. Межвузовский сборник статей. Архангельск: Арханг. гос. тех. ун-т . 2009. С.а169 - 181;
25. Диалогические функции вопросов с модальными частицами в датском языке // Сборник Моно-, диа- и полилог Логический анализ языка под рук. Н.Д.аАрутюновой. ИЯ РАН М.: Изд-во Индрик. 2010. С. 196-208.
26. Просодика и другие средства выражения прагматических значений в датском и русском языках (статья) // Контрастивные исследования языков мира. Материалы Третьих лингвистических чтений памяти В.Н.Ярцевой. М.: Институт языкознания РАН, 2009. С. 275 - 285;
27. Будущность или модальность: есть ли будущее у датского языка // Логический анализ языка: Лингвофутуризм. Взгляд языка в будущее / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Изд-во Индрик. 2011. С. 192 - 202;
28. Пересказывательность и средства ее выражения в датском языке // Скандинавская филология = Scandinavica. Вып. XI Межвуз.сб. / Под ред. Б.С. Жарова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та. 2011. С. 72 - 83;

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии