Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

На правах рукописи

куренков иван олегович

Символ: место и роль в социальной структуре

(философский анализ)

Специальность 09.00.11 Ц социальная философия

       

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Тверь - 2012

Диссертация выполнена на кафедре философии и гуманитарных наук ФГБОУ ВПО Московский государственный университет экономики, статистики и информатики

Научный руководитель:  Нехамкин Валерий Аркадьевич -

доктор философских наук, доцент кафедры философии МГТУ им. Н.Э. Баумана

Официальные оппоненты: Евстифеева Елена Александровна Ц

доктор философских наук, профессор,

заведующая кафедрой философии и психологии ФГБОУ ВПО Тверского государственного технического университета

Торубарова Татьяна Викторовна Ц

доктор философских наук, профессор кафедры философии ФГБОУ ВПО Курский государственный университет

Ведущая организация:  ФГБОУ ВПО Московский государственный

университет приборостроения и информатики

Защита состоится л 25 мая 2012 г. в 15.30 часов на заседании диссертационного совета по философским наукам ДМ 212.263.07 при Тверском государственном университете по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: 170100, г. Тверь, ул. Скорбященская, 44 а. Реферат диссертации представлен на сайте - //www.university,tversu.ru/aspirants/abstracts

Автореферат разослан л апреля  2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент  С.П. Бельчевичен

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена совокупностью взаимосвязанных причин. Первый проблемный блок - самореализация человека как существа символического. Символизм укоренен в гуманитарной природе; символическое Ч искони человеческое. У истоков последнего Ч преодоление инстинктивного, таящееся в склонности вырабатывать символическое. Не случайно по этой причине человеческую историю называют историей развития символического. Верно и другое: благодаря символичности история обретает черты реального, далеко на перспективу разливая свет человеческого. Со стороны своей символичности человек и интересен, именно этим удивителен.

Второй проблемный блок - самореализация человека как существа социокультурного. Всякая культура есть симбиоз систем выражения и действия. Система выраженния: репрезентации, стандарты, ценности - символы. Система действия: методики, техники - технологии. Культуры, в принципе, различаются по такого рода системам. Античность: система символов - космос; система действия - полис. Средневековье: система символов - Бог; система действия - ритуал. Новое время: система символов - человек; система действия - титанизм. Смысл современной культуры - десикация символического (ценнностного) в ущерб технологическому. Придание цивилизации характера всеобщей игры в бисер - крайне опасный симптом реальности. Суть в том, что ценностное бытие хрупко; высшие ценности наислабейшие (мысль Гартмана). Материя сильна; бог слаб, ибо распят миром. Однако без символической целеориентации технология становится слепым, грубым началом. Безоглядный технологизм в атрофии символизма чреват разбалансами. Острыми, непоправимыми. Довольно понять, что наличное композиционное бытие, если ему отказать в ценностном значении, вообще утратит свойство существования.

Постижение существа предмета развертывается двояко:

Цауяснением становления (происходящее из прошлого, истечение из предковых форм) - эволюционизм;

Цауяснением характера связи с наличными формами - синергизм.

В нашем случае, мы сталкиваемся со скрупулезно разрабатываемыми представлениями как диахронического, так и синхронического порядка. Между тем и функциональные, и генетические модели далеки от требуемой завершенности по части специфической тематизации символосферы. (Соответствующее понимание сподвигло Ю.аЛотмана на заявление платформы семиосферы, взыскующей конструктивного развития). Поскольку нет такого человеческого действия, которое не было бы уже символически опосредовано1, справедливо разворачивать вопрос в плоскость отождествления человеческого с символическим. Одно пронизано другим, с ним сцеплено. Не существует человеческого помимо символического и vise versa. Имеется сингармония двух начал в реализациях Homo symbolicum, заслуживающая дополнительного продумывания.

Степень научно-теоретической  разработанности проблемы. Обособливается объемный комплекс вопросов теории символа в качестве составной части социально-философского и философско-антропологического знания. Ощутимый вклад в его (проблемный комплекс) разработку внесли: Г.В.Ф. Гегель, Э. Кассирер, М. Бубер, С. Киркегор, Л.П. Карсавин, К. Ясперс, Э. Тейлор, Д. Михель, В.В. Ильин, М.М. Бахтин.

Механизмы функционирования символов-ценностей в процесса духовного и практически-духовного производства изучали: А.С. Ахиезер, В.И. Толстых, В.М. Межуев, В.Ж. Келле, Ф.Т. Михайлов, Б.И. Шенкман, Л.Н. Коган, М.А. Лифшиц, М.К. Мамардашвили и др.

Символическое сознание в его игровой ипостаси представлялось предметом анализа: Х. Гадамера, Й. Хейзинги, Ю. Левады, Ж. Дерриды, М. Фуко, Г. Маркузе и др.

В рефлексии инициирующей роли символов (идеалов) в развитии культуры неоценимы достижения Р. Барта, Р. Генона, В. Гумбольта, Ж. Лакана, Ю. Лотмана, П. Рикера, П. Флоренского, Ф. Киплинга, М. Элиаде.

Автор использовал продуктивные идеи многомерности символического Р. Барта; статуса идеального в культуротворчестве М. Лифшица; в конструировании социальной реальности - В. Гумбольдта, П. Бергера; сущности символических форм Э. Кассирера; символа как базиса культурной онтологии М. Хайдеггера и т.д.

При всей глубине погружения в тему недостаточно изученными предстают вопросы роли символа в контексте духовного и практически-духовного производства, не вполне оцененным остается социальный потенциал символоносных новаций. Необходимость в какой-то мере восполнить данный пробел и стимулировала проведение предлагаемого исследования.

Объект исследования - символ как компонент социокультурной реальности.

Предмет исследования - социальная роль символосферы.

Цель исследования - анализ природы символического сознания в социальной деятельности.

Задачи исследования:

  •   уточнить понятие символ в его отношении к знаку;
  •   выявить специфику духовных и практически-духовных символических форм;
  •   проанализировать институциональные объективации символосферы.

Методологическая и теоретическая база исследования. Эвристическую основу исследования составили принципы системного анализа, единства  исторического и логического, абстрактного и конкретного, всесторонности, реалистичности, объективности рассмотрения, целостности.  В ходе работы автор опирался на результаты изысканий крупнейших представителей философской, культурогической мысли, использовал труды российских и зарубежных ученых.

Структура работы обусловлена целями, задачами, принятым способом исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, списка использованных источников.

Во Введении обозначается актуальность темы, обосновывается степень ее научной разработанности, уточняется теоретико-методологическая основа поиска, формируется цель, вытекающие из нее задачи исследования, определяются объект, предмет, научная новизна, практическая, теоретическая значимость работы.

В первой главе - лСущность символосферы - рассматриваются специфические черты и признаки символического универсума.

з 1.1. Понятие символа - задает объемное толкование символа в его отношении к знаку.

з 1.2. Генезис символического универсума - развертывает модель становления символических форм.

з 1.3. Духовные и практически-духовные символические формы - содержит сравнительную оценку двух основных вариаций символического.

Во второй главе - Институциональные материализации символосферы анализируются социокультурные и социально-исторические воплощения идеально-символических форм в реальном общественном творчестве.

з 2.1. Символические формы в религии - оценивает специфику роли символов в религиозной жизни.

з 2.2. Символические формы в политике Ц характеризует особенности символопроизводства в политической сфере.

з 2.3. Символические формы в идеологии - включает оценку видоразличий в сфере идейного программирования жизни.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются  перспективы обсуждения заявленных проблем.

II. научная новизна исследования и обоснование

основных выносимых на защиту положений

Научная новизна работы заключается в выявлении социальной роли духовных и практически-духовных символических форм, опосредствующих общественно-историческое творчество.

Наиболее существенные результаты исследования, содержащие элементы научной новизны и являющиеся предметом защиты:

1. Уточнено понятие символ в его сопоставлении со знаком.

а) Интерактивность. Символическое, как все и всякие комплексы символосферы, удостоверяется общением. Акты коммуникации, интеракции, естественного проникающего обмена деятельностью, - подлинная стихия символического.

Гротескная абсолютизация невербального2 никак не проходит. Символическое есть подлинная субстанция человеческого, которое не имеет шансов самозаявления вне обработки, переработки, наработки символической формации.

Опыт общения решает судьбу. Другой - не граница Я, а источник его прогресса.

б) Трансреальность. Символы обладают удивительной способностью переводить конкретное в абстрактное, частное в типическое. Символическое открыто одновременно в две стороны

Цав сторону реального, трансформирующегося в знаковое;

Цав сторону сверхреального, соотносящегося не столько с запредельным, сколько с высоким.

Первое отлучает от произвольного, второе приобщает к пафосному: человек сообразно велениям своей природы творит мир культуры3, проявляя свободу в формировании, созидании несуществующего. Вехами морфогенеза, согласно закону лутопического стандарта (Плесснер), служат символы, одухотворяющие, поощряющие перекрытие безысходной бедности жизни (Ницше) самим духом новаторства.

в) Надындивидуальность. Напомним старое: individuum est ineffiable. Поглощенный самоисключительностью, индивидуум не только не выразим, - в наиболее точном смысле слова он вопиюще аномален.

Утрированию убогой обреченности самоизолированной персональности кладет конец очевидное.

Не впадая во всякого рода банальности, подчеркнем: способ превозможения нарочитых уродливых перекосов, погрязаний в самость - в символических репрезентациях интимных данностей. Сущности, реалии индивиду даны и заданы символически. Персональные образы, видения оформляются содержательно и технически. Лишь вследствие этого они глубоки, правильны.

г) Многозначность. Плюральность символического следствие его полифундаментальности. Символ онтологически двойствен, - реальное высвечивается в нём присутствием сверхреального. Последнее утрирует в символическом измерения репрезентация и линициация.

В первом измерении символ проявляет себя как реальный знак реального, данного в семиозисе. Отсюда неизбежная версификация сущности по представленческим инсталляциям. В строгой науке - сетка разных пресуппозиций - разный аппарат - разные концептуальные программы, смысловые поля, формульные форматы. Та же механика оформляется в эфирной - неэфирной, матричной - волновой парадигмах. В нестрогом искусстве, значительно менее скованном цензурой материала, символическое мультиплицируется в зависимости от идеала, манеры, характера, техники самовыражения - широчайший диапазон - от реализма и натурализма до мистицизма, от догматизма до критицизма, от квиетизма до активизма, от актуализма до аутентизма, от традиционализма до авангардизма. Игра красок - привлекает; она может быть и самодостаточной, и символизировать какие-то значимости. Главное - она должна волновать, быть средством раскрытия драматичностей.

Во втором измерении символ выказывает себя культом нереального (Ницше) - высшей ценностью, которой поклоняются, которую превозносят, на которую молются. Перед нами версия инициированного пребывания в эстезисе. Собственно образы сакраментального здесь полностью заслоняют мир, вытесняют из него натуральное. Таковы сращения лактера с ролью; бытия с лидеей. Когда в экзальтации символы поглощают жизнь, разворачивается трагедия.

д) Побудительность, духоподъемность. Руководствуясь первоисточным, - человек есть никогда незавершенный имперфект4, - констатируем: совершенный человек - фикция; человек может быть лишь совершенствующимся. Совершенствование как капитальная основа человеческого коррелирует его сущность со становлением, незавершением. Действительно. Сапиент существующий есть сапиент становящийся, незавершаемый. Ввиду всеобщности модуса совершенствование в становлении, невозможно завершение, возможно вовлечение в завершение. Сошлёмся на Дьюи: В строгом смысле слова для личности невозможно остановиться, она находится в постоянном становлении. Именно в качестве становления заключается её достоинство. Мы устанавливаем ту или иную цель для достижения, но сама цель способствует нашему ростуЕ МногиеЕ становятся морально обескураженными, если не достигают объекта, к которому стремились. На самом же деле моральный статус личности детерминирован её движениями по направлению к достижению объекта, а не обладанием им. Если человек направит свои мысли и желания на сам процесс эволюции, а не какую-то конечную цель, то он обретёт свободу и счастье5.

Символ - не понятийная трансценденция, высвечиваемая надкатегориальным прозрением; содержательно вполне эффективно он уточняется варьированием признаков знака. Исходно соотносясь со своим более объемным контрагентом, символ консолидируется с ним по признакам: заместимость, лобразность, репрезентативность, значимость. Далее - атрибутивные нюансировки, завязанные на введение уточняющих различий. Видовые определения символа относительно знака обусловливают:

Цанадситуативность. Знак допускает сцепку с пространственно-временным, предметным локалом (знаки-индексы, знаки-копии, знаки-сигналы), символ - никогда. Инспирацией символического служит не материальный, а идеальный фактор;

Цасамонетождественность. Стандартная мыследеятельность универсализирует закон тождества, - все ординарные объекты мысли самоидентичны, несамоизбыточны, применительно к штатным ситуациям удовлетворяют правилу А=А (синтагматический ряд: равенство, эквивалентность, тождество, присущность, автоморфизм, инвариантность, самоподобность, конгруэнтность, соразмерность, самосоответственность, совпадаемость). В контексте символических форм правило тождества объявляется неправильно направленным императивным усилием.

Цаиносказательность. Стандартным свойствам предметного мира символические формы сообщают дополнительное содержание, в предметные сущности действительности привносят линородные значения. Как чувственные знаки сверхчувственного символы разыгрывают на сцене духовности подлинные mysterium tremendum.

Основное в знаке - замещение, что отражает его  двуединую природу: замещаемое воспринимается как содержание, замещающее Ч как выражение6. Символ усиливает замещающую потенцию знака, становясь образом иного события. В случае знака замещающее несамостоятельно, в случае символа - самостоятельно.

Символ - смысловая реалия, знак - обозначающая. Символ свидетельствует о большем, нежели что-то значит.

Средство познавательного освоения знака - восприятие, визуальное одействование, понимание. Вариант символа указанные способности души усиливает, преобразует. Вырабатывая характерологическое, правильно сосредоточиваться на созерцательном, интерпретативном, схематическом.

Ц идеографичность. Мыслить - значит, забывать о различиях на базе общего. Компактный комментарий общемыслимого в символе может выглядеть примерно так. Символ есть смыслозначимая, созерцательно-схематическая, контемпляционная, не имеющая прямых чувственных аналогов (имеющая косвенные визуальные корреляты) продуктивная мыслительная форма. Внутренней стихией символического выступает духовность.  Внешней его стихией выступает идеографичность.

Знак чувствен, но, реализуя закладываемую в него функцию отхода от чувственного субстрата, выводит за пределы чувственного актом обозначения (сигнификация). Символ чувственно-сверхчувствен, выводит за пределы чувственного герменевтическим актом (интерпретация). Знак объективирует символ, символ субъективирует знак.

2. Выявлена специфика духовных и практически-духовных форм в их соотнесении.

Основание русла, где течет символическая жизнь - мыследеятельность, - сфера интеллектуально-созерцательного, в зависимости от направленности - создающего или воссоздающего конструирования, порождения, изображения. В самом нерасчлененном значении слова, это - мимезис в том смысле, в каком использовал его Аристотель, - а именно: подражание, предполагающее образное воссоздание собственного (т.е. подражания) предмета без эффектов влияния на человеческую природу. Таковы совокупная наука, телеология (провиденциализм, эсхатология, финализм), пророчество (прорицание, оракульство, ведовство, мантика, магия, колдовство, мистика, тавматургия, оккультизм), натурфилософия, берущие мир в разной оптике, но не перекрывающие пределов мыслительного. Определяющим для их обособления в автономный таксон выступает основание образно-изыскательного и одновременно отрешенно-бездеятельного, пассивно-отстраненного отношения (идеально средние типы - чистая наука, безынициативный оккультизм).

Стихия духа - безучастное рассуждательство, самостояние в границах отвлеченной рефлексии, умо-зрения.

Отличие духовных от практически-духовных символических форм обусловливают параметры:

(1) Воление. Духовные формы миропредставительны. Практически-духовные формы миропобудительны. В отличие от первых последние - инициирующи, изобретательно-экспрессивны, созидательны. Духовные формы вырабатывают понятие о действительности (в терминах теории корреспонденции - поглощены поиском истины). Практически-духовные формы стимулируют преображение, преобразование действительности согласно понятиям (обмирщение, воплощение идеалов).

(2) Самостояние. Духовные формы созерцательно-теорийны, отрешенно-категориальны. Практически-духовные формы - экзистенциально и социально устроительны, имеют общественное звучание.  Духовные формы дискурсивны, способом их самоопределения являются самоцельные сугубо знаковые манипуляции. Практически-духовные формы оформляются как сверхденотативные, зачастую недискурсивные комплексы, обслуживающие гуманитарное самостояние.

(3) Nous praktikos. Духовные формы понятийны. Практически-духовные формы образны, откровенны, спроецированы на предприятие не познавательного, а существовательного порядка - самопроявление, саморазвитие в Lebenswelt, - к чему приноровлены phronesis - практическое нравоучение и eyboyleia - практическая рассудительность.

(4) Фиксация предметности. Стихия духовных форм - дескрипция; познающий интеллект техничен, нейтрален, невосприимчив к деонтологии и аксиологии. Стихия практически-духовных форм - налаживание жизненного процесса по нормам, устоям; созидание самостоянья, произведение реалий управляется законами жанров. В случае права, моралистики - это аскрипция. В случае политики, философии, идеологии, мифологии, религии (теологии), здравого смысла это - комбинация прескрипции и аскрипции. Духовные формы поглощены существующим. Существует то, что возможно; возможно то, что непротиворечиво; непротиворечивое принципиально возможно, т.е. потенциально объективируемо (отсюда радикальность закона непротиворечия как методологического регулятива). Практически-духовные формы увлечены как возможным, так и действительным и необходимым (должным), и прескрипция и аскрипция взыскуют сильной деонтологии, аксиологии.

Границы духовных форм чётко очерчены (та же непротиворечивость). Границы практически-духовных форм - вообще не могут быть очерчены (дезавуирование непротиворечия как центрального императива,  замена его лабильными сюжетно-стилистическими соотношениями). Духовные формы осваивают реалии; практически-духовные формы ограничиваются такой задачей - воспаряют от реалий к любым видам позитивного и негативного существования.

(5) Интенции. Духовные формы когнитивны. Практически-духовные формы экзистенциальны. Будучи единицами символическими мы погружены в условное, но обуреваемы стремлением достичь безусловного. Ресурсы духовных форм с их жесткими правилами в деле перекрытия барьеров условностей фатально непригодны. Надежду крепят практически-духовные формы, сообщающие жизни менее  ригидные рамочные кондиции. Наука избегает линтереса, - им упивается политика. Познание чурается контрадикции, - ей наслаждаются мифология, философия, идеология, теология, искусство. Разум ищет лобоснования, жизнь - лудовлетворения.

(6) Универсальность. Духовные формы всеобщи. Практически-духовные формы частичны. Хотя и неравноправно, в них сосуществуют разные традиции, что сообщает им открытую тенденциозность. Внимание здесь привлекает не надуманность потенциального единообразия, но единство мирских оттенков - переливы, полутона, нюансы, - на которые сфокусирована чувствительная оптика. Духовно-практические формы питаются пищей не общезначимости, а общежительности.

Применительно к духовным формам рефлексия сосредоточивается на глубине, достоверности понятийных сооружений. Применительно к практически-духовным формам Ч на силе, лобразности, возвышенности выражений, душевных впечатлений.

3. Проанализированы институциональные объективации символосферы в материале религии, политики, идеологии.

Религия. Иллюзорно-фантастическое воспроизведение реальности, опирающееся на религиозность, под которой понимается безотчетно исповедуемая уверенность наличия высших, сверхъестественных, потусторонних независимых сил, каким-то образом определяющих порядок мира и человека. Базис живой религиозности Ч мифологическое миропонимание и миродействие. В гносеологической плоскости Ч фетишизм: обожествление (персонификация, тотемизация) предметов, явлений природы, стимулировавшее упрочение вероисповедного (суеверного) сознания. В праксиологической плоскости Ч ритуализм: оргиастические, мистериальные культы, магические техники, обряды, жертвоприношения, отрабатывающие методики воздействия, влияния на супранатуральную действительность.

Переходу от частных (местных, автохтонных) племенных культов к общезначимым способствовала традиционная систематизация пантеона. Действительно. Самоидентификация людей во времени, осуществляемая будирующим воображение преданием, означала выработку многопоколенного средового субъекта, снимающего в себе как сыновьем лице родовую историю в целом. Культивируемое традицией чувство родовой общности примечательно в двух отношениях. В организационном плане оно влекло обособление создателя как полнокровного, постоянного и полномочного обитателя родовой среды in toto (преодоление предметно-явленческих дифференцировок тотемистского сознания). В познавательном плане оно подкрепляло мистико-символический образ мироздания с дуальностью миров в основе: повсеместные элементарные инкарнации духовного в естественное вытеснялись более зрелым обобщенным понятием сакрального универсума, наводненного знамениями, циклами, демоническими, тайными, роковыми факторами, расцениваемыми как подлежащие расшифровке волеизъявления свыше.

Идейный корень религии, следовательно, двоякий. С одной стороны, противопоставление человеком самому себе продуктов своей духовности, объективируемых, наделяемых независимым, автономным существованием. С другой стороны, традиционализация устоев, норм, канонов жизни, придающая им надличностный, транссубъективный, имперсональный статус и одновременно связывающая их появление с тем или другим священным авторитетом (систематизация в более раннее время мистериальных культов Ч Аттиса и Кибелы, Деметры и Митры, Адониса, Исиды, Сараписа; в более позднее время Ч императорская эпоха (Рим) Ч официальных культов Ч Благоденствия, Справедливости, Мира Августа, Предусмотрительности и др.).

В свете вышесказанного кажется справедливым: религия Ч  часть глубокого и мощного потока развития символического.

Религия, с учётом остроумного предположения Парсонса, вполне соответственно может быть идентифицирована в качестве социальной системы AGIL Ч адаптация, целеполагание, интеграция, латентность. Насколько она отвечает заявляемым мироустроительным функциям?

Серьёзными изъянами рассматриваемой практически-духовной формы символического оказываются:

Вера. Сфера индивидуальных жизненных решений, персональных выборов (вопросы счастья, участия и т.п.) не допускает перевода постановок в плоскость универсально-номологическую. В этом Ч границы науки (логики, ratio, дискурсии): с онтической жизнеориентацией человека она дело не имеет. Может ли на роль компетентной руководительницы существования претендовать религия? Если может, жизненный путь индивида должен быть выведен из-под юрисдикции его свободных решений. В фаталистическом мире верховодствует Ч судьба, рок, фатум, предопределение, вмешательство свыше, от чего бог, сотворив мир, предусмотрительно самоустранился. В пределах религиозной системы отсчета остаётся отредактированная возможность (избегая давления традиционных суеверий, предрассудочных надежд) Ч всё-таки может, полагаясь не на призрачные вмешательства извне, а на предшествующее действию внутреннее воодушевление, предопределяющее выбор. Разумеется вера. Вариант достоин подробного осмысления.

Гносеологически вера как форма чувственного удостоверения истины есть живая идея, ассоциирующаяся с наличными впечатлениями7. Ничего убедительного человеку мятущемуся  необязательное чувство предоставить не способно. Экзистенциально вера есть сверхчувственное упование, которое, как скрытый параметр, стабилизирует поведение на основе адресации к свободной высшей воле, с позиций благоприятствования вмешивающейся в жизненную ситуацию. Указанная адресация, к несчастью, каких бы то ни было гарантий не поставляет. Так что, подобно чувству, сверхчувство в разрешении житейских драм не вдохновляет. Социологически вера есть способ группового контроля диспозиций. Действительно. Человек утверждается в горизонте проекта. Обмирщая символы, он может дереализовываться, игнорировать объективные реалии. Чем он руководствуется? Не истиной, а веровательными допущениями Ч диспозициями, позволяющими мотивировать поведение, действовать. Способом закрепления объектов веры здесь служат авторитарные методики Ч приёмы привития конформизма.

В качестве сухого остатка имеем: в любых модусах своего заявления вера не может быть перспективным инструментом решения смысложизненных человеческих проблем.

Институты. Сказанное всецело оправдывает взгляд на религию с позиции институциональной. В таком разрезе из животрепещущего чувства религия преображается в церковную организацию. Последняя, узурпируя опосредование контактов верующего с всевышним, преследует автономные Ч далеко не бескорыстные и не чистоплотные цели8.

Чудо. Чудо даёт веру; вера крепит явление чуда между тем в наш прагматический, меркантильный наступательный век адресоваться к массовому человеку с откровенно фидеистическими, квиетистскими, пропициальными темами, как минимум, недальновидно.

Что же до жизни вечной, человек символический может рассчитывать лишь на одно Ч вводящую в вечность творения культуру. В средневековье сближали laborare Ч orare: возделывание сада божьего воспринималось как культурное призвание; потому и трудиться означало молиться9.

Политика. Материя политического - социальность, межсубъективная ткань общения, стихия обмена деятельностью, человеческое взаимодействие, интеракция, вне и помимо которых применительно к вопросам политики ничего другого не существует. Власть выражает монополию насилия, политика - способ его отправления с опорой на легальные (официальные) и нелегальные (формально-неправовые) средства. Результативная человеческая коммуникация как эффективный процесс во всей многогранности перипетий и ветвлений контрапункт политического.

Из данной мысли в качестве значимого удержим результативность и лэффективность. Согласно очевидным дистинкциям область возможных субъективных реализаций распадается на практику и духовность. В последней обосабливается теоретический и практический разум. Теоретический разум а)алtheoreia - отрешенно умственное созерцание бытия, б)алsophia - теорийная мудрость. Практический разум а)алphronesis - практическое нравоучение, телесно-психическая гигиена жизни; б)алeyboyleia - практическая рассудительность в понимании природы вещей, умение действовать целесообразно.

Политика - не чистое, а заинтересованное (в идеале этичное) миропредставление и миродействие на базе предвзятых принципов. Прибегая к классическому философскому слогу, можно сказать так: политика Ч разум в практическом измерении Ч оформляется на стыке силовых линий лума, побуждения, воли, поставляющих законы созидания сущего, руководства самополагания. В отличие от theoreia и sophia политика технологична; в отличие от phronesis политика прагматична, в отличие от eyboyleia политика теоретична. Политика, следовательно, - практически-духовная форма, крепящаяся на чистом, но обслуживающая практический разум, она не просто вырабатывает модели реальности, но подводит под них овеществление, согласованный modus vivendi - баланс страсти и здравомыслия, порыва и мудрости, импульса и целесообразности.

В отличие от художественной сферы, движущейся в воображаемом, политика движется в подлинном. В отличие от правовой сферы, движущейся в должном, политика движется в сущем. Превозмогая прихоть фантазии и диктат надлежащего, политика создает возможности. В ней нет ничего вечного, но есть непреходящее, и это Ч вдохновенное мастерство осуществлять бытие целевоплотительное, нарочитое в конфликтной, агрессивной, конкурентной среде проживания.

Идеология. Разновидность тенденциозного пристрастного сознания, нацеленного на апологию, агрессивное продвижение самоценных систем взглядов (жизненных платформ). Идеология Ч идейная доктрина, озабоченная не поиском истины (наука), но пропагандой мироотношения и миропонимания (социального интереса), подаваемого в качестве единственно возможного. Позиционирование интереса, облекаемое в наукообразное, словоблудливое, ложное глубокомыслие, варьируется по субъективному основанию в зависимости от генеральных притязаний идеологии выступать от имени истории (марксизм), индивида (прагматизм), группы (корпоративизм). Подобно тому, как понять аргументы и согласиться с ними, Ч не одно и то же, представляет разные вещи понять интерес и принять его в качестве жизненной линии. Это именно тот случай, когда отсутствие доказательств является доказательством отсутствия. Капитальные упущения идеологии

Цаmulto ex parvum: выставлять в качестве всеобщности ограниченность (частность). К примеру, революции порождены злоупотреблениями, но всегда революции хуже злоупотреблений;

Цаhic et ubique: нет евангелий, Ч передает Московичи, Ч которые были бы бессмертны, и нет оснований считать, что человечество впредь будет неспособно придумать новых10.

Символические формы задают базовые, константные ценности идеологических систем. В случае либерализма - институты рыночной экономики, демократии. Они выступают для адептов данного мировоззрения неизменными символами, вера в которые должна соблюдаться во все времена. Никакие несоответствия данных ценностей реальности в расчет не принимаются. Характерно, что часто фактическое содержание символических форм изменяется на противоположное (скажем, в рамках представительной демократии избиратели не знают своих представителей в парламенте), но сторонники данной идеологии (либеральной) этого факта не замечают, предпочитают видеть символ исключительно с точки зрения теории.

Символические формы - важный элемент как идеологии в целом, так и ее конкретных проявлений (либерализма, марксизма-ленинизма, социал-демократизма и т.д.). Символы играют роль скрытых предпосылок, константных ценностей в рамках идеологических систем, обеспечивающих (несмотря на противоречия реальности) стабильность систем взглядов. Символические формы проявляются на различных уровнях идеологии - теоретико-концептуальном, программно-политическом, поведенческом, решая важные задачи по внедрению в массовое сознание, закреплению положений мировоззрения. Они обеспечивают  важные функции идеологии в социуме: 1) персонификацию систем взглядов; 2) их аксиологизацию; 3) влияют на: а) восприятие иных типов мировоззрения; б) интерпретацию прошлого. 

Теоретическая значимость работы состоит в развитии фундаментальных трактовки символа как социального феномена, что способствует преодолению фрагментарности представлений в данной области.

Практическая значимость исследования. Обобщения, выводы работы способствуют оптимизации управления духовными процессами, могут быть использованы при разработке конкретных программ интеграции России в мировое культурное целое.

Основные положения диссертации могут найти применения в преподавании - подготовке, чтении специальных и общих лекционных курсов, практикумов по социальной философии, социологии, культурологии.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 7 публикациях автора. Результаты поиска неоднократно излагались в докладах, выступлениях на научных семинарах, конференциях, симпозиумах в МГЭИ, МГУ (Ломоносовские чтения), ННПГУ (Рождественские чтения) в 2009-2011 гг.

Основные результаты исследования отражены в публикациях автора:

Статьи в  ведущих рецензируемых журналах из перечня ВАК:

  1. Куренков И.О. К понятию символа // Знание. Понимание. Умение. - М.,а2012. №а2. Ц0,8 п.л. (в соавт. - личный вклад 0,3 п.л.).
  2. Куренков И.О. Символ и знак: сравнительный анализ // Социально-гуманитарные знания. - М.,а2012. №а3. - 0,9 п.л. (в соавт. - личный вклад 0,3 п.л.)
  3. Куренков И.О. Символ: познавательный генезис и статус // Социально-гуманитарные знания. - М.,а2012. №а2. - 0,9 п.л. (в соавт. - личный вклад 0,3 п.л.).

Прочие научные публикации:

  1. Куренков И.О. Диалогизм в историческом познании // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ,а2011. № 4. - 0,45 п.л.
  2. Куренков И.О. Феномен другого в исторических исследованиях // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ,а2011. № 4. - 0,45 п.л.
  3. Куренков И.О. Ценностный акт в человеческой деятельности // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ,а2012. № 1. - 0,75 п.л.
  4. Куренков И.О. Культура как фактор гуманитарной самореализации // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ,а2012. № 1. - 0,6 п.л.

1 См.: Ricoeur Р. Lectures on ideology and utopia. Columbia univ. Press. 1986. p. 258.

2 См.: Nedoncelle М. La reciprocite des consciences. P., 1963.

3 Так же см.: Maritain G. Religion et culture// Deuvres (1812-1939). P., 1975. Р. 555.

4 См.: Ильин В.В. Философская антропология. М., 2008.

5 Dewey J. Theory of moral life. N.Y. 1962. P. 172.

6 См.: Ю.М. Лотман. Семиосфера. Спб., 2001. С. 404.

7 Так же см.: Юм Д. Соч. в 2 тт. М., 1965. Т. 1. С. 194.

8 См.: Журнал Московской патриархии. 2001. № 1. С. 29.

9 Там же см.: Пинский Л. Шекспир. М., 1971.

10 Московичи С. Машина, творящая боль. М., 1998. С. 108.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии