Geum.ru
Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

УДК: 811.161.1

Воронцов Роман Игоревич

ОНОМАСТИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА

В РУССКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ

Специальность: 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Санкт-Петербург

2012

Работа выполнена на кафедре русского языка Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Российский государственный педагогический университет им. А.аИ.аГерцена.

Научный руководитель:        доктор филологических наук, профессор

Черняк Валентина Данииловна

заведующая кафедрой русского языка Российского государственного

педагогического университета

им. А. И. Герцена

Официальные оппоненты:        доктор филологических наук, профессор

Поцепня Дина Михайловна

профессор кафедры русского языка

Санкт-Петербургского государственного университета

кандидат филологических наук, доцент

Калиновская Валентина Николаевна

ведущий научный сотрудник словарного отдела

Института лингвистических исследований Российской академии наук

Ведущая организация:        Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Вологодский государственный педагогический университет

Защита состоится "31" мая 2012 г. в 16 часов на заседании Совета по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук Да212.199.04, созданного на базе Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, по адресу: 199053, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., д. 52, ауд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5).

Автореферат разослан  "17" апреля 2012 г.

Ученый секретарь совета

доктор филологических наук, профессор        К.аП. Сидоренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Ономастическая метафора (ОМ) представляет собой одну из разновиднос-тей смыслового варьирования имени собственного (онима) и служит прагмати-ческой моделью смыслопроизводства. Ономастическая метафора всегда культурно обусловлена и выполняет функцию языковой трансляции культуры. Изучение ономастической метафоры лежит на пересечении ономастики, семантики и лингвокультурологии, при этом важнейшим методологическим основанием исследования служит теория метафоры.

Феномен ОМ традиционно описывается в терминах перехода собственных имен в нарицательные (В.аИ.аБолотов, Е.аФ.аДанилина, Р.аА.аКомарова, Н.аВ.аПодольская, А.аС.аСуперанская, Л.аМ.аЩетинин). В последние годы предлагаются также альтернативные концепции, связанные с понятиями полуантропонима (М.аЯ.аБлох, Т.аН.аСеменова), коннотативного собственного имени (Е.аС.аОтин), прецедентного имени (Д.аБ.аГудков, Ю.аН.аКараулов, В.аВ.аКрасных, Е.аА.аНахимова, Г.аГ.аСлышкин), логоэпистемы (Н.аД.аБурви-кова, В.аГ.аКостомаров), интертекстемы (К.аП.аСидоренко). Существует также точка зрения, отвергающая представление о переходе имени собственного (ИС) в новую языковую сущность и трактующая нарицательность онима как его речевую реализацию, обусловленную контекстуально и прагматически (Д.аИ.аЕрмолович, М.аА.аКронгауз, И.аЭ.аРатникова).

Диссертация посвящена рассмотрению ономастической метафоры в аспекте синхронии и - преимущественно - диахронии. Внимание к диахрони-ческому аспекту связано с тем, что русская ОМ формировалась вместе с рус-ским литературным языком нового времени, проходя в своем развитии схожие стадии. Именно поэтому обращение к историческому материалу при изучении ОМ позволяет увидеть в  ней не просто модель речевого употребления имен собственных, а своего рода механизм, способствовавший взаимодействию языка, общества и культуры в один из самых важных исторических периодов - в эпоху становления современного русского литературного языка. Диахрони-ческое изучение ОМ дает возможность высветить исторические и социокуль-турные предпосылки ее актуализации, проследить за изменениями корпуса ИС, подвергавшихся метафоризации на разных этапах истории русской культуры, увидеть в семантической организации ОМ не столько статичную языковую модель, сколько сложную динамическую структуру, способную к бесконечно-му варьированию и поступательному развитию, обусловленному сменой исто-рико-культурных контекстов.

В работе анализируется семантическая организация ОМ как регулярной модели смыслопроизводства с высоким культурным потенциалом, определя-ются ее основные типологические свойства и намечаются векторы динамики данной модели. На лексикографическом материале устанавливается языковая и речевая специфика ОМ, описываются процессы ее узуализации и оязыковления (приобретения системного статуса). Широкое обращение к публицистическим и художественным текстам позволяет определить динамические особенности ОМ, связанные с ее контекстным функционированием, генезисом и социокультурными модификациями.

Актуальность исследования определяется тем, что оно ведется в русле изучения способов отражения языком внеязыковой действительности, культурного содержания и выполнено на пересечении целого ряда актуальных научных направлений. Во-первых, в диссертации затрагиваются такие вечные проблемы теоретической ономастики, как специфика семантики и смыслового варьирования ИС. Во-вторых, в работе отражены лингвокульту-рологические ориентации современной лингвистики (социокультурная обуслов-ленность языка, метафора как средство трансляции культуры, теория преце-дентности). В-третьих, проводится исследование функционально-прагмати-ческого потенциала ОМ (виды контекстной обусловленности, образность, оценочность, экспрессивность). И, наконец, в-четвертых, разрабатывается историко-лингвистический аспект русской ОМ, до сих пор не становившийся предметом специального рассмотрения.

Объектом исследования является ономастическая метафора, понимаемая как сложное динамическое преобразование семантической структуры ИС, участвующее во взаимодействии языка и культуры и служащее регулярной моделью смыслопроизводства и прагматическим средством выразительности.

Предметом исследования являются логические, лексико-семантические, функциональные и лингвокультурологические свойства русской ОМ в аспекте синхронии и диахронии.

Цель диссертации - комплексное исследование русской ОМ в статике (как регулярной функционально-семантической модели с высоким культурным потенциалом) и динамике (с учетом историко-культурной обусловленности и текстового варьирования). В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

  • представить семантическую организацию ОМ во взаимодействии логического, лексико-семантического, функционального и лингвокульту-рологического аспектов;
  • определить место ОМ в лексической системе русского литературного языка путем анализа ее словарной интерпретации;
  • установить виды контекстной обусловленности ОМ в русском литературном языке и представить типологию речевых моделей ОМ;
  • определить основные вехи развития ОМ в истории русского литературного языка;
  • выявить особенности социокультурной динамики русской ОМ в синхронии и диахронии.

Материалом диссертации послужили данные словарей русского языка разных типов (толковые словари, словари крылатых слов и выражений, словари деонимизации, Русский ассоциативный словарь), а также публицистические и - отчасти - художественные тексты, датируемые периодом с XVIII по XXI век. Преимущественный интерес к развитию модели ОМ в истории русского литературного языка обусловил наиболее пристальное внимание к текстам конца XVIII - первой половины XIX века как эпохи становления этой семантической модели и актуализации ее функционально-прагматического потенциала. Материалы, относящиеся к более поздним периодам, привлекают-ся в меньшей степени, поскольку они отражают уже устоявшуюся традицию метафорического употребления ИС. Таким образом, выводы, основанные на анализе текстов XIX века, относятся и к современной русской ОМ.

Гипотеза исследования - ОМ как регулярная модель смыслопроизводства и средство выразительности складывается в русском литературном языке к середине XIX века, в дальнейшем типологические черты модели ОМ остаются неизменными.

Основным методом исследования явился системно-описательный, включа-ющий общенаучные приемы наблюдения, сплошной и дифференциальной выборки, систематизации, классификации, статистической обработки. В работе также использованы сравнительно-сопоставительный и сравнительно-истори-ческий методы, в том числе методики контекстного, компонентного и лексико-графического анализа, а также прием культурно-исторической интерпретации.

На защиту выносятся следующие положения:

1. ОМ представляет собой особую речевую реализацию воплощенного ИС, обусловленную его нереферентным употреблением.

2. Интеракционная природа ОМ позволяет имени одновременно соотно-ситься с двумя экстенсионалами (исходным и метафорическим) при сохранении единой интенсиональной структуры. Этим обусловливается функционально-семантическая двуплановость имени, которая является источником таких свойств ОМ, как образность, экспрессивность и бифункциональность.

3. В основании ОМ лежит культурно обусловленный коннотативный ассоциативно-образный комплекс, определяющий ее лингвокультурологичес-кую специфику: экспрессивно-образная метафора-символ (Гамлет, Дон Кихот) или экспрессивно-оценочная метафора-стереотип (Плюшкин, Тартюф).

4. В ходе узуализации, сопровождающейся ослаблением образности, ОМ может приобретать системный статус: языковая ОМ (Гулливер, Наполеон, Молчалин) сохраняет смысловую двуплановость, генетическая (ловелас, ментор, меценат) - утрачивает ее.

5. Системные ОМ описываются в толковых словарях большого и среднего типа (генетические и языковые), а также малого типа (преимущественно генетические). Узуальные речевые ОМ фиксируются в словарях крылатых слов, окказиональные - только в специальном словаре деонимизации.

6. ОМ функционирует в тексте в составе особых речевых моделей - структурно-семантических оболочек, актуализирующих метафорически переосмысленное ИС в рамках его микроконтекста (северный Байрон, Ломоносов нашего времени).

7. Историческая динамика русской ОМ определяется общими особен-ностями развития русского литературного языка эпохи его становления (конец XVIII - начало XIX века), обусловленными историко-культурным контекстом.

8. Зависимость ОМ от обстановочного контекста эпохи предопределяет ее социокультурную динамику: внутреннюю (смысловое варьирование) и внешнюю (изменение корпуса ключевых ОМ).

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые проведено комплексное изучение русской ОМ в аспекте диахронии: показаны ее истоки, связанные с книжно-риторической и разговорной традициями метафорического употребления ИС, характерными для русской литературной речи XVIII - начала XIX веков, рассмотрен генезис модели ОМ на материале публицистических и художественных произведений XIX века. Кроме того, в работе исследуется контекстная обусловленность ОМ, связанная с ее включенностью в особые речевые модели, актуализирующие  метафорически переосмысленное ИС в рамках его микроконтекста, а также предлагается типология этих речевых моделей.

Теоретическая значимость исследования состоит в обосновании новой комплексной концепции ОМ, основанной на взаимосвязи логического, лексико-семантического, функционального и лингвокультурологического аспектов. Узуализация и последующее оязыковление ОМ рассматриваются как континуальные процессы, для которых не характерны переходы от одного дискретного состояния к другому, а также анализируются связанные с этим особенности лексикографической фиксации ИС. Теоретически обосновывается понятие речевой модели ОМ как морфолого-синтаксической оболочки, обусловливающей контекстное функционирование метафорически переосмыс-ленного ИС; выявляются векторы социокультурной динамики ОМ.

Практическая значимость исследования определяется тем, что его материалы могут использоваться в дальнейшей научной разработке проблемы семантического варьирования ИС, учитываться в лексикографической практике, связанной со словарной фиксацией узуальных ОМ, а также применяться в практике преподавания ономастики, лексикологии, семантики и лингвистической прагматики в высших учебных заведениях. Материалы, представленные в приложениях, могут послужить основой для составления словаря русской ОМ.

Апробация работы осуществлялась в виде докладов на Всероссийских научных конференциях Слово. Словарь. Словесность (Санкт-Петербург, РГПУ им. А.аИ.аГерцена, 2006, 2007, 2008, 2009), на Международном молодежном научном форуме Ломоносов (Москва, МГУ им. М.аВ.аЛомоносова, 2008, 2010), на Международной научной конференции Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты (Ростов-на-Дону, Южный федеральный университет, 2009), на XI и XII Международных конференциях молодых филологов в Таллинском университете (Таллин, Эстония, 2010, 2011).

Структура исследования. Диссертация объемом 238 страниц состоит из введения, двух глав, заключения, списка условных сокращений, списков использованной литературы и словарей, а также двух приложений; включает одну таблицу.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении дается обоснование актуальности и научной новизны исследования, приводится общая характеристика проблематики работы, формулируются цель и задачи диссертации, определяются ее объект и предмет, описываются материал, методы исследования, теоретическая и практическая значимость работы, приводятся положения, выносимые на защиту.

В первой главе Семантическая модель ономастической метафоры и ее культурный потенциал ОМ рассматривается в единстве логико-семантического, функционально-семантического и лингвокультурологического аспектов, анализируются особенности ее узуализации, приобретения ею системного статуса (на основе словарных данных).

Проблема ономастической семантики, безусловно, относится к числу вечных проблем гуманитарной науки. В разное время философы, логики и лингвисты предлагали полярно противоположные концепции значения ИС: от редуцированности значения (Дж.аСт.аМилль, В.аБрёндаль, Э.аБойссенс, Л.аЕльм-слев, А.аА.аРеформатский, О.аС.аАхманова, А.аВ.аСуперанская, Н.аВ.аПодоль-ская, А.аА.аУфимцева, Н.аД.аАрутюнова) до включения в семантику имени энциклопедических сведений о его носителе и особенностей его конкретно-речевого употребления - концепция коннотирующего ИС (О.аЕсперсен, М.аБреаль, Х.аСёренсен, Л.аВ.аЩерба, С.аД.аКацнельсон, М.аА.аКронгауз, Н.аВ.аВасильева, Н.аФ.аАлефиренко). В настоящей работе принимается вторая из указанных концепций, поскольку она позволяет объяснить и обосновать явление ОМ.

Другим важным методологическим основанием исследования является теория метафоры. Согласно современным теориям, метафора является универ-сальным средством языкового мышления, обусловленного национально-куль-турной картиной мира (Дж.аЛакофф, М.аДжонсон, Ж.аФоконье, Э.аМакКормак). Культурная специфичность метафоры в совокупности с культурной обуслов-леностью ИС делают ОМ ярким проявлением идиоматичности языка, благодаря чему она может служить чрезвычайно емким по содержанию средством выразительности. Так, ОМ Фальстаф в следующем примере сообщает своему референту сразу восемь характеристик:

*** <А.аЛ.аДавыдов. - Р.аВ.> был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без всяких правил, слезлив и толст (А.аС.аПушкин).

Согласно теории А.аГардинера, все ИС подразделяются на воплощенные (embodied) и невоплощенные (disembodied). Если первые имеют конкретных носителей, то вторые представляют собой своего рода ономастические абстрак-ции, отвлеченные от реальных сущностей. Так, например, имя Иван является воплощенным в высказывании Я увидел Ивана (носитель имени конкретен) и невоплощенным в высказывании Иван - распространенное имя (носитель имени абстрактен). В отличие от невоплощенного имени,  в семантике которого доминирует номинативное свойство Симеть данное имяТ (М.аА.аКронгауз), воплощенный оним обладает ярко выраженной понятийной отнесенностью: он обозначает единичное понятие. Следовательно, ОМ, представляющая собой преобразование понятийной сферы ИС, характерна только для воплощенных имен.

План содержания воплощенного ИС описывается в терминах экстенси-онала, интенсионала (Р.аКарнап) и импликационала (М.аВ.аНикитин). Экстенси-оналом воплощенного онима является конкретный объект, которому оно присвоено (единственный элемент экстенсионала), а интенсионалом - свойство Сбыть данным объектомТ (единичное понятие). Тем не менее содержательная сторона воплощенного ИС представляет собой не только интенсионал, но структуру интенсионалов, ядро которой составляет конструктивно-логическое единичное понятие (собственно интенсионал), а периферию - индуктивно-эмпирические понятийные признаки (интенсиональные свойства). Связь между интенсионалом и интенсиональными свойствами, составляющими импликаци-онал ИС, осуществляется посредством ассоциирования. Так, интенсиональная структура имени Прометей представлена собственно интенсионалом - макси-мально абстрагированным, лишенным каких бы то ни было признаковых харак-теристик понятийным свойством Сбыть ПрометеемТ, а также многочисленными интенсиональными свойствами, находящимися в границах импликационала данного имени (античный титан; создал людей, вылепив их из глины; защищал людей от произвола богов; похитил с неба огонь и передал его людям; был прикован к скале и обречен на вечные мучения; каждый день орел клевал его печень, которая к утру вырастала вновь иат.ад.). Интенсиональная структура воплощенного ИС представляет собой прочно спаянное ассоциативное единство интенсионала и интенсиональных свойств; интенсионал же сам по себе несет незначительную смысловую нагрузку, он служит своего рода центром ассоциативного притяжения интенсиональных свойств, неким связу-ющим элементом размытой ономастической семантики. Импликационал во-площенного ИС не имеет четких границ, он включает в себя все многообразие энциклопедической информации, ассоциативно связанной с именем.

ОМ представляет собой преобразование плана содержания воплощен-ного ИС, вызываемое его конкретно-речевым нереферентным употреблением (в интенсиональном контексте), при котором некоторому объекту действитель-ности, не входящему в экстенсионал онима, приписывается (предицируется) часть его интенсиональной структуры. Иными словами, при метафорическом употреблении в интенсиональной структуре воплощенного ИС происходит актуализация одного или нескольких интенсиональных свойств, выступающих основанием метафоры. С точки зрения лексической семантики можно говорить об актуализации одной или нескольких импликациональных сем. Ср. следующий пример:

<О Пушкине:> Новый Прометей, он похитил небесный огонь и, обладая оным, своенравно играет сердцами (А.аА.аБестужев).

В данном контексте объекту действительности (Пушкину) приписывается часть интенсиональной структуры имени Прометей, что приводит к экстенсиональному сдвигу. Актуализируется одна сема импликационала ИС (Спохитил небесный огоньТ). Выбор интенсионального свойства в качестве источника метафоры обусловливается контекстом и замыслом автора.

При речевом функционировании метафорически переосмысленное ИС одновременно соотносится как со своим первоначальным носителем (исходным экстенсионалом), так и с новым объектом, обозначенным этим именем (метафо-рическим экстенсионалом). Данное свойство обусловлено интеракционной (М.аБлэк, А.аРичардс) природой ОМ, сущность которой составляет взаимодей-ствие между представлениями о двух объектах действительности, в ходе которого представление о первом объекте фильтруется сквозь актуализирован-ные признаки второго, обозначаемого воплощенным ИС. Двойная экстенси-ональная отнесенность ОМ обозначается как ее функционально-семантическая двуплановость, являющаяся источником таких важных характеристик ОМ, как образность, экспрессивность и бифункциональность.

Образность ОМ связана с происходящим при ней палимпсестным наложением (Б.аМ.аГаспаров) нашего представления об исходном носителе ИС на представление о новом объекте действительности, обозначаемом этим именем. Образность имеет тенденцию к ослаблению в ходе узуализации ОМ, которая сопровождается нейтрализацией ее внутренней формы, а следователь-но, и угасанием смысловой двуплановости.

Экспрессивность ОМ обусловлена тем, что объект, обозначаемый вместо имени нарицательного ассоциативно насыщенным метафорически переосмыс-ленным ИС, включается в многомерную систему экстралингвистических импликаций этого имени (его интенсиональную структуру). При этом, вслед за В.аН.аТелией, выделяются два экспрессивных типа ОМ: экспрессивно-образная и экспрессивно-оценочная. К оценочному типу относятся ОМ, основанные на одном или нескольких сильновероятностных интенсиональных свойствах ИС (Квазимодо - Суродливый человекТ; Колумб - СпервооткрывательТ); образные ОМ, напротив, оперируют слабовероятностными интенсиональными призна-ками (И.аП.аЛипранди об Александре I: Агамемнон своего времени).

Бифункциональность ОМ связана с ее способностью употребляться как в предикатной (первичной для любой метафоры), так и в идентифицирующей функции. Последняя требует особых морфолого-синтаксических условий контекста: формы множественного числа, анафорического местоимения (этот) или атрибута (Тверской Ловелас Петербургскому Вальмону здравия и успехов желает (Пушкин)).

Метафоризации, как правило, подвергаются культурно значимые ИС. Такое имя окружено многочисленными культурно обусловленными ассоциа-циями, соединяющими его интенсионал с признаками, располагающимися в границах импликационала. При этом сам импликационал предстает в качестве своеобразного культурного фона, на котором существует имя. В случае метафорического употребления культурно значимого имени за счет актуали-зации одного или нескольких интенсиональных свойств формируется ассоциа-тивно-образный комплекс, служащий основанием метафоры, ее внутренней формой. Именно наличие образного представления, мотивирующего метафору, позволяет культурному содержанию проникнуть в семантику переосмыслен-ного имени и закрепиться в ней в качестве культурного компонента значения. Ассоциативно-образная природа ОМ вместе с экспрессивностью определяют коннотативную природу культурного компонента метафорического значения.

Коннотативная специфика ассоциативно-образного основания ОМ обус-ловливает ее лингвокультурологические разновидности: эталоны, стереотипы и символы. Эталон, формируемый ОМ, связан с восприятием некоторого объекта, обозначаемого воплощенным ИС, как лучшего представителя того или иного свойства, качества. Эталон представляет собой стереотипизированное представ-ление об объекте и во многом близок собственно стереотипу. Наиболее яркие ономастические стереотипы всегда выражают какое-либо одно качество и по степени его проявления нередко сближаются с эталонами. Например, Казановой мы называем любовника-авантюриста, не придавая значения другим человеческим качествам знаменитого венецианца. Важной характеристикой стереотипа является его несоответствие реальному опыту, апелляция не к реальной действительности, а к конвенциональному представлению о ней (Ю.аЕ.аПрохоров). Примером здесь может служить ревнивец Отелло, при метафорическом употреблении имени которого говорящий, как правило, апеллирует не к шекспировскому тексту, в котором Отелло представлен более многогранно, а к некоторому стереотипизированному представлению о персо-наже. Ср.: Молчалин (подобострастный карьерист), Обломов (ленивый, непово-ротливый человек), Штольц (энергичный, деятельный человек), Хлестаков (хвастун) иат.ад. Ономастические стереотипы и эталоны представляют экспрес-сивно-оценочную разновидность ОМ и нередко подвергаются узуализации и последующему оязыковлению.

Эталоны и стереотипы суть результаты обобщения действительности, представленной в ОМ. Расширение их экстенсионала сопровождается сужени-ем интенсионала, что ведет к возрастанию их обобщающей способности. Совсем другое дело - символ, функция которого - не обобщение, а проникно-вение в суть явления. ОМ может выполнять роль символа, если она указывает на свой историко-культурный источник: текст или ситуацию. Ср. пример использования ОМ Отелло в не типичной для нее символической функции:

Не говорите: вот человек с огромною душою, с пылкими страстями, с обширным умом, но ограниченным рассудком, который до такого бешенства любит свою жену, что готов удавить ее руками при малейшем подозрении в неверности - скажите проще и короче: вот Отелло! (В.аГ.аБелинский).

ОМ-символ не дает исчерпывающей характеристики именуемому объекту, она направляет нашу мысль о данном объекте по следу - к тексту или исторической ситуации, способствующей раскрытию содержания метафоры. Очевидно, что для ОМ-символа маловероятна узуализация, так как она приво-дит к неминуемому упрощению смысловой структуры ИС и переходу в разряд эталонов-стереотипов. С точки зрения экспрессивности ОМ-символ тяготеет к экспрессивно-образному типу с живой семантической двуплановостью.

ОМ рождается в речи, она представляет собой прагматическое средство создания образности, выражения оценки и сообщения экспрессивного эффекта. В результате длительного употребления в метафорическом значении ИС пере-ходит в разряд узуальных употреблений и приближается к системным лекси-ческим единицам языка. Граница между речевой и языковой ОМ расплывчата, а в диахроническом плане она вообще вряд ли может быть проведена. Ответить на вопрос о разграничении речевых и языковых ОМ (более или менее категорично) можно лишь с позиций синхронического подхода.

Г.аН.аСкляревская выделяет следующие типы метафор: художественная (окказиональная, речевая), языковая и генетическая. Окказиональная ОМ живет только в тексте, в конкретном контекстном окружении, которое можно назвать ее порождающим контекстом. Языковая и генетическая ОМ синтагматически самостоятельны, тем не менее для них также важно контекстное окружение, которое, однако, не порождает их, а обусловливает их функционирование. Системный статус характерен только для языковых и генетических ОМ.

Языковая ОМ обладает семантической двуплановостью, сохраняет жи-вой ассоциативно-образный мотивирующий комплекс, сообщает экспрессив-ный эффект. В отличие от речевой ОМ, языковая обладает свойствами регуляр-ности, общеизвестности, объективности. Кроме того, языковая ОМ стремится к конвенциональности, однако было бы ошибкой полагать, что она всегда обла-дает четким общепринятым словарным значением. Выделяются два типа языко-вой ОМ: экспрессивно-оценочная метафора-стереотип (Гулливер, Мафусаил, Плюшкин, Росинант) и эспрессивно-образная метафора-символ (Гамлет, Дон Кихот, Наполеон).

Генетическая ОМ, в отличие от языковой, не обладает ни образностью, ни двойственностью экстенсионала, так как для ее восприятия не требуется возвращаться к исходному значению онима. Продукт генетической ОМ - почти имя нарицательное, его ассоциативно-образное основание отходит в область этимологии и не осознается большинством носителей языка. В идеале генети-ческая ОМ лишена эмоциональности, что следует из утраты образности: меце-нат, хулиган. Тем не менее, как правило, ОМ чрезвычайно устойчива к утрате эмоциональности, оценочности, коннотативности, что приводит к появлению эмоциональных генетических ОМ (альфонс, держиморда, ирод, эскулап).

Системный статус языковых и генетических ОМ определяет их включение в толковые словари. Тем не менее отбор ИС для включения в словник лингви-стического словаря всегда был строгим, а их количество по сравнению с корпу-сом имен нарицательных ничтожно мало. ОМ энциклопедична, (за ней стоит культурно обусловленный импликационал) и прагматична (всецело зависима от контекста). Эти свойства создают своеобразный двойной фильтр, через кото-рый должна пройти ОМ, чтобы занять место в словнике толкового словаря.

Сплошная выборка из шести основных толковых словарей современного русского литературного языка позволила эксплицировать корпус русской системной ОМ, в который вошло 103 единицы. Присутствие ОМ в словарях разных типов (больших, средних малых) свидетельствует о ее прочной закреп-ленности в лексической системе языка, и более того - о ее вхождении в активный или в ближайший пассивный лексический запас. Данная группа насчитывает 32 наиболее употребительные ОМ (геркулес, иудушка, ловелас, одиссея, утопия, цербер и др.). Среди них доминируют генетические, однако присутствуют и некоторые языковые  (Дон Кихот, Наполеон, Парнас). Большая часть языковых ОМ представлена только в больших толковых словарях. К числу таких метафор относится очень разнообразный языковой материал, однако значительную долю составляют имена, связанные с античной историей и культурой (Автомедон, Адонис, Амфитрион, Аполлон, Аристарх, Аркадия, Буцефал, Герострат, Зоил, Нарцисс, Пегас, Пенелопа, Пифия, Рубикон, Сивилла, Цирцея, Цицерон). Кроме двух указанных групп, можно выделить еще одну группу, занимающую промежуточное положение. В нее входят ОМ, представленные только в словарях большого и среднего типа (Аргус, Дульцинея, Мессалина и др.). Стабильность этих метафор несомненна, однако их отсутст-вие в словарях малого типа не позволяет говорить о генетическом статусе.

Несмотря на занимаемое в лексикографии центральное место и почти не ограниченные объяснительные возможности, толковый словарь все же не является идеальным инструментом для описания ОМ. ОМ занимает важное место в корпусе крылатых слов и выражений русского языка и описывается в соответствующих словарях. Выборка из словарей крылатых слов демонстри-рует резкое увеличение корпуса ОМ по сравнению с толковыми словарями: до 199 единиц. Очевидно, что далеко не все из этих ОМ обладают языковым стату-сом. В то же время данные метафоры узуальны, так как к ведущим свойствам крылатых слов относятся распространенность и воспроизводимость. Можно, таким образом, говорить о речевой узуальной разновидности ОМ, которая обес-печивает переход от окказиональных метафорических употреблений ИС к соб-ственно языковой ОМ. Сюда следует отнести такие имена, как Барон Мюнхга-узен, Вергилий, дед Мазай, Джеймс Бонд, Король Лир, Монтекки и Капулетти, Подпоручик Киже, Робин Гуд, Тмутаракань, Швондер, Эллочка-людоедка и др. (по материалам Большого словаря крылатых слов русского языка).

Еще одним инструментом лексикографической фиксации ОМ могут слу-жить специальные словари деонимизации. Среди них выделяется Словарь кон-нотативных собственных имен Е.аС.аОтина (СКСИ), включающий 284 ОМ, в числе которых представлены и окказиональные (Венеция - Ссильное наводне-ниеТ). СКСИ на данный момент является образцом словаря ОМ: в нем отраже-ны и функционально-семантические особенности метафорического употребле-ния ИС, и историко-культурные предпосылки этого процесса; в нем подробно описывается и смысловой, и экспрессивно-стилистический потенциал ОМ.

Материалы словарной фиксации корпуса русской ОМ позволяют увидеть в нем признаки ядерно-периферийной организации. Ядро этого корпуса состав-ляют генетические ОМ, а основным инструментом их описания выступает тол-ковый словарь малого типа. Ближайшая периферия представлена собственно языковыми ОМ, описываемыми преимущественно с помощью толкового слова-ря среднего и большого типа. На следующем шаге от ядра располагаются рече-вые узуальные ОМ, которые описываются в словарях крылатых слов и выраже-ний. И наконец, дальняя периферия, представленная окказиональными ОМ, мо-жет быть описана только с помощью специального словаря, единственным при-мером которого на данный момент является СКСИ. При этом очевиден принцип инклюзивности: чем дальше от ядра, тем большее количество ОМ разных типов включается в соответствующий словарь.

Таким образом, в первой главе осуществлено статическое описание ОМ как семантической модели русского языка с высоким культурным потенциалом, а также намечены ее динамические аспекты, связанные с узуализацией, контекстной обусловленностью и лингвокультурологической спецификой.

Во второй главе Ономастическая метафора в историко-культурной и текстовой динамике на обширном текстовом материале устанавливаются особенности контекстного функционирования ОМ, описывается ее становление и развитие в русском литературном языке, анализируются внутренняя и внешняя разновидности ее социокультурной динамики.

Как и любое другое динамическое языковое явление, ОМ не существует вне контекста. При этом помимо собственно языковой контекстной обусловлен-ности, ОМ обнаруживает также обусловленность лобстановочную (Н.аЮ. Шведова), включающую в себя ситуативный, личностный и культурный виды контекста. Очевидно, что последний из них приобретает особую роль ввиду лингвокультурологической значимости ОМ.

Вертикальный (культурный) контекст устанавливает для ОМ обязательные временные и пространственные координаты: историко-культурные реалии, вы-ступающие в роли компонентов ОМ, существуют в определенную эпоху и лока-лизованы в определенной географической точке. Однако положение реалии в эмпирическом времени и пространстве не исчерпывает ее хронотопической характеристики. ИС, называющее значимую историко-культурную реалию, приобретает статус культурного символа, выходит за эмпирические рамки и локализуется в семиотическом времени-пространстве культуры, или в культур-ной памяти. Горизонтальный (языковой) контекст ОМ определяется предика-тивно-характеризующим типом значения (В.аВ.аВиноградов) метафорически переосмысленного ИС: позиция семантического предиката первична для ОМ. Оценочность и экспрессивность, характерные для предикативно-характеризую-щего значения, придают ОМ субъектную обусловленность, которая подкрепля-ется также лобстановочным контекстом функционирования ИС. Таким обра-зом, в каждой ОМ имплицированы смыслы, связанные с идеями времени, пространства и субъекта.

Исследование ОМ в вертикальном контексте вводит в поле внимания идею времени: эмпирического и семиотического (времени культуры). Ведущим прин-ципом такого исследования становится установление временнй соотнесен-ности между исходным экстенсионалом ИС и его метафорическим экстенсио-налом. Так, в ОМ Ломоносов - Пиндар Холмогора (Пушкин) исходный экстенсионал, представленный античным поэтом, предшествует метафоричес-кому, представленному русским поэтом. Выделяются три типа ОМ:

1) Исходный экстенсионал предшествует метафорическому. С точки зрения идеи времени такой вариант ОМ предстает прототипом, поскольку, во-первых, он является единственно возможным в границах эмпирического времени и, во-вторых, он наиболее частотен:

<О Шекспире:> Новый Протей, он умел вдыхать душу живу в мертвую действительность; глубокий аналист, он умел в самых, по-видимому, ничтожных обстоятельствах жизни и действиях воли человека находить ключ к разрешению высочайших психологических явлений его нравственной природы (В.аГ.аБелинский).

ОМ основана на идее повторяемости исторических (мифологических, лите-ратурных) лиц, событий, явлений, ситуаций. В каждом новом явлении мы пыта-емся увидеть некое эталонное прежнее состояние, обладающее абсолютной ценностью. В этом есть нечто мифологическое, подобное тому, что Б.аА.аУс-пенский определяет как космологическое сознание. ОМ в своем прототипи-ческом варианте есть вторжение космологического (иначе - циклического) вре-мени в линейное, а потому лишена подлинного историзма; это скорее средство выразительности, чем когнитивная модель.

2) Исходный и метафорический экстенсионалы одновременны. Как и лю-бое отклонение от нормы, прототипа, такая метафора призвана выражать до-полнительные смысловые и функциональные оттенки. Ср.:

Почти вместе с Пушкиным вышел на литературное поприще и г.аМарлинский. Это один из самых примечательнейших наших литераторов. Он теперь безусловно пользуется самым огромным авторитетом: теперь перед ним всё на коленах; если еще не все в один голос называют его русским Бальзаком, то потому только, что боятся унизить его этим и ожидают, чтобы французы назвали Бальзака французским Марлинским (В.аГ.аБелинский).

Отрицательная оценка усиливается здесь за счет иронии: Белинский как бы встает на позицию читающей публики, среди которой оба литератора пользу-ются, как кажется критику, незаслуженной популярностью. Белинский наме-ренно придает именам Марлинского и Бальзака статус культурных символов, тем самым подчеркивая их несоответствие такому статусу.

3) Метафорический экстенсионал предшествует исходному. Третий, наиболее парадоксальный временной тип ОМ противоречит ходу реального времени и существует благодаря феномену культурной памяти. Если и исход-ный, и метафорический экстенсионалы ОМ лобитают в семиотическом време-ни культуры, метафорический перенос возможен в любом направлении: из эмпирического прошлого в эмпирическое будущее и наоборот. Ср.:

В лирике Катенина наличествуют черты некрасовского стиля. Он был как бы Некрасовым 20-х годов в характернейшем своей лирики, в балладе (Ю.аН.аТынянов)

Неслучайно находим этот тип метафоры в научном сочинении. Ее когнитивный потенциал несравненно выше, чем у прототипического варианта, оба имени являются значимыми элементами культуры, к тому же в эмпири-ческом времени они оба предшествуют времени автора (Тынянова), и поэтому такая метафора становится не столько средством выразительности, сколько оригинальным инструментом сравнительно-исторического исследования.

Горизонтальным контекстом порождения ОМ является интенсиональный контекст воплощенного ИС. ОМ обусловливается такими морфолого-синтак-сическими компонентами контекста, как синтаксическая позиция (предикатив-ная или идентифицирующая), атрибутивная рамка и форма множественного числа. Атрибутивные рамки ОМ, как правило, выстраиваются с помощью рас-пространения ИС прилагательным, местоимением, числительным (в препози-ции: российский Парни, наш Шекспир, второй Гоголь) или существительным в родительном падеже (в постпозиции: Ахиллес нашего времени). Множественное число не свойственно ИС как единицам, называющим уникальные объекты действительности. Тем не менее, как только имя распространяет свое влияние за пределы исходного экстенсионала, оно неизбежно обретает способность изменяться по парадигме числа со значением обобщения.

Воплощенное ИС в совокупности с морфолого-синтаксическими компо-нентами речевого контекста, порождающего его метафорическое употребление, образует речевую модель ОМ, которую можно определить как структурно-семантическую оболочку, актуализирующую метафорически переосмысленное воплощенное ИС в рамках его микроконтекста. Речевая модель ОМ еще не есть ее контекст, в котором выявляется метафорическое значение, она лишь задает смысловой вектор метафоры, который полностью реализуется в более широком контексте.

Атрибутивные речевые модели ОМ в соответствии с тремя ее контекстны-ми координатами выражают темпоральные, локативные и субъектные смыслы. Они базируются на так называемом принципе зачеркивания (М.аА.аКронгауз), суть которого состоит в том, что смысл рамочного атрибута противоречит некоторым свойствам первоначального носителя ИС, как бы зачеркивает их. Ср. Леди Макбет Мценского уезда, с одной стороны, и неправильность высказывания типа *Он - русский Ломоносов, с другой.

Темпоральные модели:

ССовременный (нынешний, сегодняшний)Т + метафорически переосмысленное воплощенное имя собственное  (далее Ц МИС): Замечательно во Франции постоянное сродство бонапартизма с революциею: синий мундир подбит красным сукном. И нынешний Гришка Отрепьев <Наполеон III. - Р.аВ.>, принизив Францию самым постыдным и оскорбительным игом, твердит о правилах 1789 года, низвергших династию Бурбонов (Н.аИ.аГреч).

СБудущийТ + МИС: Она <кузина. - Р.аВ.> поддержала во мне мои политические стремления, пророчила мне необыкновенную будущность, славу, - и я с ребячьим самолюбием верил ей, что я будущий Брут или Фабриций (А.аИ.аГерцен).

окативные модели:

Оттопонимическое прилагательное + МИС: Из переводных повестей в Библиотеке <для чтения. - Р.аВ.> скажем, во-первых, о Сесиле, романе г-жи Ган-Ган, которую называют немецким Жоржем Зандом (В.аГ.аБелинский).

СНашТ + МИС: <Иронично о Н.аА.аПолевом:> Наш Вольтер и Гете, он всё; он один - целая литература, целая наука. Извольте же угоняться за ним! (В.аГ.аБелинский).

Модели смешанной темпорально-локативной семантики:

СНовыйТ + МИС: Гете, Шиллер были бы очень неуместны в нынешней Германии. Им было бы неловко и как-то совестно. Можно предположить сбыточность всех возможных преобразований в Италии, но есть ли возможность предположить, что в ней явятся новый Тассо, новый Ариосто? (П.аА.аВяземский).

СВторой (другой)Т + МИС: Карамзина упрекали в излишестве галлицизмов. Но в сравнении с нынешними галломанами он едва ли не другой Шишков, старовер старого слога (П.аА.аВяземский).

МИС + Род. пад.: Немецкий ученый снимает колпак, говоря о Лаланде и Лавуазье. Первый, забывая все земное, более сорока лет беспрестанно занимается небесным и открыл множество новых звезд. Он есть Талес нашего времени, и прекрасную эпитафию греческого мудреца можно будет вырезать на его гробе (Н.аМ.аКарамзин).

Субъектные модели:

СНастоящий (совершенный, истинный, тот же самый)Т + МИС: Каждое лицо в художественном произведении есть представитель бесчисленного множества лиц одного рода, и потому-то мы говорим: этот человек настоящий Отелло, эта девушка совершенная Офелия (В.аГ.аБелинский). Выражает значение интенсивности проявления признака, обозначаемого метафорически переосмысленным онимом.

СКакой-нибудьТ + МИС: И не виноват ведь я, что ваш взгляд на Россию и на ее назначение сузился под конец в Петербурге до размеров какого-нибудь Баден-Бадена или даже фюрстентум (герцогства) Нассау, в котором теперь сижу и пишу это (Ф.аМ.аДостоевский). Выражает пейоративное значение.

Форма множественного числа ИС несет в себе минимальную информацию о зачеркивании, представляя идею о неединственности объекта, и регулярно участвует в образовании субъектных речевых моделей ОМ, связанных с экспрессивными моделями множественности: гиперболической и пейоратив-ной. Наиболее часто в контекстах множественного гиперболического и пейора-тивного функционируют окказиональные ОМ, выражающие значение СN (ис-ходный носитель имени) и подобные емуТ. Форма множественного числа ИС выражает в данном случае одновременно и обобщенную множественность (ха-рактерную только для имен, подвергшихся метафорическому переосмысле-нию), и реальную множественность (свойственную чистым ИС). Ср.:

Я не буду вспоминать про его <русского народа. - Р.аВ.> исторические идеалы, про его Сергиев, Феодосиев Печерских и даже про Тихона Задонского (Ф.аМ.аДостоевский).

Что это значит? адский язык, беснующееся вольнодумство, исступление философизма, из северной Германии к нам отражающегося, повсеместные исчадия революции, пропаганда нечестия и изуверства! Но к чему нас знакомить с ними так тесно? Не вчера ли почти видели мы ужасные плоды подобного просвещения в нашем отечестве, видели: Кюфельбекеров, Рылеевых, Пестелей и проч. Пора зажать богохульный рот сим зловещим проповедникам! (Отношение подполковника Новокщёнова А.аХ.аБенкендорфу).

Гиперболические и пейоративные значения обусловливаются не столько самой формой множественного числа, сколько микроконтекстом ОМ. Кон-текстные экспрессивные смыслы становятся предпосылкой возникновения экс-прессивных речевых моделей множественности, которые в свою очередь актуализируют ОМ, являясь для нее минимальным порождающим контекстом. При этом речевые модели обобщенной множественности воплощенного ИС регулярно реализуются в следующих разновидностях:

Модель однородного ряда: Само по себе разумеется, что критиков, близких к моему идеалу, весьма немного. онгины, Джонсоны, Аддисоны, Лагарпы, Лессинги так же редки, как и великие художники, которых творениям они научили нас удивляться (В.аА.аЖуковский. О критике). Длинный бессоюзный однородный ряд способствует усилению экспрессии, так как увеличивает число потенциальных носителей тех или иных имен. Множество, которое в психологическом отношении и без того превосходит по значимости единичный предмет, в однородному ряду предстает еще более значительным. Именно поэтому данная модель ОМ является одной из самых частотных.

СВсе эти (всякие, всевозможные, разные)Т + МИС: Около него <Н.аБ.аЮсупова. - Р.аВ.> была целая плеяда седых волокит и esprit forts, всех этих Масальских, Санти и tutti quanti (А.аИ.аГерцен). Форма множественного числа в данной модели, как правило, имеет оттенок пренебрежения, задаваемый микроконтекстом ОМ.

Метафорическое употребление ИС характерно для современного русского литературного языка начиная с эпохи его формирования. ОМ, известная и в допетровский период, обретает новую жизнь в XVIII веке. Стремительное про-никновение в Россию европейской культуры в ее многочисленных проявлениях (от античности до эпохи Просвещения) сообщает особый культурный заряд именам, с которыми ассоциируются те или иные культурные феномены. Такие культурно заряженные ИС проникают в различные сферы языкового упо-требления: от высоких риторических жанров до разговорной речи; на основе этих имен создаются многочисленные метафоры и сравнения. Ср.:

Он наших стран Мальгерб, он Пиндару подобен (А.аП.аСумароков о М.аВ.аЛомоносове);

Удалось мне быть лично в лагере короля; он был Донкихот не из последних (И.аМ.аДолгорукий).

Одним из первых исследователей ОМ был М.аВ.аЛомоносов, описавший ее в составе такого тропа, как антономазия. Кодификация ОМ в ломоносовской Риторике значима в том смысле, что подчеркивает ее высокий риторический потенциал. Имена античных авторов (и писателей французского Просвещения) становились в риторике XVIII века обозначениями литературных жанров: Пиндар - ода, Тибулл - элегия, Гораций - дружеское послание. Любопытный материал для изучения высокой ОМ представляет Словарь пиитико-исторических примечанийЕ А.аД.аБайбакова (Аполлоса) (1781), в котором объясняются многие имена-символы. Характер использования имен-символов был строго определен: набор таких имен ограничен эпохой классической древности, а смысл, ими подразумеваемый, не выходит за рамки предписанного и не предполагает разночтений. Ср.:

АРГУС Стоокой, сын Аристора, Юнонин сторож, когда спал 50-ю глазами, тогда другие 50 смотрели; по убитии его Меркурием, Юнона превратила в павлина. Означает начальника тщательного и прозорливого.

Риторико-поэтический потенциал ОМ, активно эксплуатировавшийся в по-эзии XVIII века, стал своего рода открытием в истории русской словесности, о чем свидетельствует частое использование риторической антономазии в начале XIX века. Так, А.аС.аПушкин в ранних стихотворениях именует современников в духе классицистической традиции: Карамзин - наш Тацит, Батюшков - Парни Российский. Но подобные употребления были скорее выражениями полумифологического пиетета (Л.аВ. Пумпянский), чем живыми тропами. Пушкин, с одной стороны, остается в рамках традиции риторической антонома-зии, а с другой - переосмысливает ее роль как средства художественной выра-зительности. Об этом свидетельствует использование высоких имен-символов в ироническом контексте, а также некоторые образцы языковой игры. Так, в одном из писем Пушкин называет Н.аИ.аТургенева лобоими Мирабо (отцом и сыном, известными своей непримиримостью), а в другом месте оригинальным способом уподобляет П.аА.аВяземского французскому поэту Шапелю, заменяя его фамилией имя Вяземского: Шапель Андреевич.

Другим источником ОМ была традиция метафорического употребления ИС, характерная для разговорной речи дворянского салона конца XVIII века. Именно эта сфера функционирования языка стала фундаментом нового слога литературной речи, создание которого связано с именем Н.аМ.аКарамзина. В этой связи особый интерес представляют Письма русского путешественника.

В ПисьмахЕ встречается высокая ОМ, однако она выражает уже не столько восторженно-поэтическое преклонение перед кем-либо, сколько вполне прозаическое уважение:

Ныне был я у старика Рамлера, немецкого Горация. Самый почтенный немец!

В то же время источниками ОМ часто становятся не исторические образцы, закрепленные в поэтиках, а современники Карамзина. Например, одного французского танцовщика путешественник характеризует через имя другого, танцующего в том же театре:

Нивлон есть второй Вестрис.        

Карамзин также довольно часто использует модель однородного ряда ОМ, характерную, прежде всего, для разговорной речи:

Госпожа Гло* есть ученая дама лет в тридцать, говорит по-английски, италиянски и (подобно госпоже Неккер, у которой собирались некогда дТАланберты, Дидроты и Мармонтели) любит обходиться с авторами.

Если Карамзин в своем художественном языке действительно верен прин-ципу писать, как говорят, и говорить, как пишут, то следует признать, что в разговорной речи светского образованного общества второй половины XVIII века ОМ была нередким явлением. Безусловно, она не была свободна от влия-ния книжной риторической традиции, но тем не менее, она было естественна и органична именно в разговорной речи. Более того, именно в разговорной сти-хии ОМ не была ограничена строгими рамками нормативных поэтик и, следова-тельно, могла заключать в себе гораздо большую долю экспрессии и вырази-тельности, а также гораздо большее смысловое и структурное разнообразие.

Слияние книжно-риторической и разговорной традиций метафорического употребления ИС происходит в первой четверти XIX века в результате общего раскрепощения языковой практики, смешения высокого и низкого. ОМ сохра-няет в себе и яркую экспрессию, и риторический потенциал, становясь нормой художественного выражения эпохи.

Важной вехой на пути развития русской ОМ стал кризис традиционной литературной номенклатуры, основанной на приеме риторической антонома-зии. Этот кризис ощущался уже в первой четверти XIX века, однако в полной мере заявил о себе в 30-е годы. Риторическая антономазия становится чрезвы-чайно популярным приемом литературной критики того времени. Практически всем писателям-современникам повсеместно приписываются громкие имена предшественников, писавших в тех же жанрах. При этом чаще всего подоб-ные похвалы раздаются незаслуженно. А.аС.аПушкин в 1830 году критически высказывается об ОМ типа русский Пиндар, русский Анакреон: Высокопарные прозвища, безусловные похвалы, пошлые восклицания уже не могут удовлетворить людей здравомыслящих. Такие ОМ не позволяют проникнуть в художественную манеру и содержание произведений восхваляемого автора.

В 30-40-е годы XIX века происходит полная переоценка старой традиции высокой ОМ. Риторическая антономазия начинает восприниматься как безжизненная фраза со стертой образностью, не имеющая реального значения и лишь загромождающая текст. Она переживает кризис вместе со всей старой аристократической культурой художественного слова. Наиболее значимыми для развития литературного языка оказываются в 30-40-е годы тексты журналь-но-публицистического характера. В острой полемике утверждаются новые язы-ковые нормативы, пересматриваются существующие литературные и риторико-поэтические традиции. Своего рода центром притяжения литературно-крити-ческой, публицистической и философской жизни образованного российского общества становится фигура В.аГ.аБелинского.

ОМ была одним из излюбленных средств выразительности Белинского. Понимая, что традиционная книжная риторическая антономазия полностью дискредитировала себя к тридцатым годам, Белинский видит огромный стили-стический потенциал разговорной ОМ. Более того, критик не склонен отка-зывать ОМ и в ее риторических возможностях: отвергая изжившую себя рито-рическую традицию метафорического употребления ИС, Белинский стремится найти ему новое применение. На страницах своих статей Белинский целена-правленно создает десятки новых ОМ. Причем если согласно предыдущей традиции ОМ стремилась к конвенциональному значению, была понятной и легко поддавалась истолкованию, то теперь постулируется, что метафоризации могут подвергаться и имена, открытые к различным толкованиям, а значит - всецело обусловленные контекстом (Ср.: Дон Кихот и Тартюф, Гамлет и Ло-велас). ОМ у Белинского - это не ярлык, который присваивался тому или иному человеку, предмету или явлению старой риторической традицией, это средство познания действительности, открывающее перед познающим субъектом в сущности бесконечную перспективу смыслового варьирования. Ср.:

Державин - это Илья Муромец нашей поэзии. Тот тридцать лет сидел сиднем, не зная, что он богатырь; а этот сорок лет безмолвствовал, не зная, что он поэт; подобно Илье Муромцу, Державин поздно ощутил свою силу, а ощутив, обнаружил ее в исполинских и бесплодных проявленияхЕ

В статьях Белинского ОМ предстает в огромном разнообразии контекстов, разрабатывается ее типовая сочетаемость. Ср. модели с такими распространите-лями, как новый, второй, какой-нибудь, истинный, нашего времени, наш, модель однородного ряда ОМ иат.ад.

Русская публицистика 30-40-х годов (и особенно статьи В.аГ.аБелинского) становится сосудом, в котором перемешиваются разнородные традиции мета-форического употребления ИС и вырабатывается система речевых моделей ОМ, существующая в почти неизменном виде по сей день. Начиная с середины XIX века ОМ перестает быть предметом рефлексии и дискуссии, отныне это регулярный механизм номинации и общепринятое средство выразительности. Но в то же время ОМ - это и способ познания действительности, поскольку имена вечных образов культуры не поддаются однозначной интерпретации. Так, именно ОМ позволит впоследствии И.аС.аТургеневу говорить о двух началах человеческой сущности - Гамлете и Дон Кихоте.

Становление ОМ в русском литературном языке завершилось к середине XIX века. Дальнейшая история этого семантического явления определяется не столько лингвистическими (структура, семантика, генезис), сколько экстра-лингвистическими факторами, связанными с социокультурной обусловлен-ностью ОМ.

Социокультурная динамика ОМ связана с принципом выделимости (Р.А. Будагов) некоторых ИС из общего ономастического ряда. ИС при определен-ных условиях лобстановочного контекста (Н.Ю.аШведова) могут становиться ключевыми именами эпохи или ключевыми именами текущего момента (Т.В. Шмелева). Некоторые из них способствуют развитию языка, оставляя отпечаток на литературном словоупотреблении, другие, напротив, исчезают из активного запаса почти бесследно, когда перестают действовать вызвавшие их к жизни социокультурные факторы.

Для русской культуры ключевыми в разное время становились имена литературных персонажей (Хлестаков, Чичиков, Инсаров, Раскольников и др.), имена исторических деятелей (Наполеон, Аракчеев), условно-поэтические име-на (Лиза, Нина, Светлана) иат.ад. Некоторые ключевые имена настолько прочно обосновывались в речи представителей эпохи, что нередко утрачивали свое семантическое наполнение (ср. Дон Кихот, ставший, по свидетельству И.С. Тургенева смешным прозвищем даже в устах русских мужиков). Состав клю-чевых имен всегда связан с идеологическими ориентациями общества. Так, в советскую эпоху важное место занимают имена идеологических героев и анти-героев. Ср.: Павлик Морозов, Павка Корчагин, Стаханов, с одной стороны, и Чемберлен, Троцкий, генерал Власов, с другой. Феномен ключевого имени текущего момента особенно характерен для социокультурной ситуации послед-них десятилетий с ее стремительным темпом коммуникации, с мощным влия-нием СМИ на формирование новых и постоянно обновляющихся ОМ. Ср.: Берлинская стена, Горбачев, Ельцин, Кобзон, Чернобыль, Кашин, Кущевская, Навальный, Осьминог Пауль, Сколково, Эйяфьядлайёкюдль иат.ад.

Ключевые имена эпохи и текущего момента существуют на фоне постоян-ного присутствия имен вечных образов культуры (Гамлет, Дон Кихот, Дон Жуан, Фальстаф, Тартюф и др.). Постоянное движение преходящих имен на фоне вечных характеризует внешнюю социокультурную динамику ОМ, поскольку и те, и другие ИС могут быть применены с помощью метафоричес-кой интеракции к отличным от первоисточников предметам действительности.

Внутренняя социокультурная динамика ОМ обозначает изменения, проис-ходящие в плане содержания ИС в результате смены лобстановочных контекс-тов его функционирования, и прежде всего относится к экспрессивно-образ-ным, нравственно-психологическим, характерологическим ОМ, восходящим к вечным образам культуры. Их глубокая символичность уводит далеко за рам-ки языка и стремится к психологическим и философским пределам. Так, хоро-шо известна история русского Гамлета и русского Дон Кихота, неоднократно подвергавшихся переосмыслению и переоценке. Внутренняя динамика ОМ связана с ее семантическим варьированием, которое охватывает чрезвычайно широкий диапазон: от глубинной символичности, возводящей метафору в разряд философских категорий, до полного семантического опустошения.

Таким образом, вторая глава содержит описание основных динамических аспектов русской ОМ, являющихся следствием ее всецелой контекстной обусловленности (в самом широком понимании).

В Заключении подводятся итоги работы. Исследование русской ОМ с опорой на исторический материал позволило рассмотреть данное явление, ха-рактерное для современного словоупотребления, с точки зрения его генезиса в русском литературном языке. В работе показаны истоки русской ОМ, связан-ные со стилистической дифференциацией языка в XVIII веке, описаны истори-ческие закономерности слияния разнородных традиций метафорического упо-требления ИС в первой трети XIX века, рассмотрен процесс окончательного становления ОМ как регулярного семантического явления в 30-40-е годы, намечены векторы дальнейшей социокультурной динамики русской ОМ.

Пристальное внимание к контекстному функционированию метафоричес-ки переосмысленных ИС обусловило особый подход к ОМ, состоящий в ее ква-лификации как речевой реализации воплощенного онима. Согласно предло-женной концепции, именно контекст (речевой, лобстановочный, культурный), в рамках которого функционирует ОМ, определяет все ее семантические особенности: функционально-семантическую двуплановость, образность, экс-прессивность, бифункциональность, степень узуализации и оязыковления. В работе теоретически обосновывается понятие речевой модели ОМ как струк-турно-семантической оболочки, актуализирующей метафорически переосмыс-ленное ИС в рамках его микроконтекста, разрабатывается типология регулярных речевых моделей ОМ.

В Приложение помещены материалы лексикографической фиксации ОМ: данные толковых словарей (Приложение 1), а также данные словарей крылатых слов и специальных словарей деонимизации (Приложение 2).

По теме диссертации опубликованы следующие работы (общим объемом 4,5 п. л.)

  1. ВоронцоваР.аИ. Имена Фаддея Булгарина // Русская речь. Ц М.: Наука, 2010. №5. С.а98-100. (0,2 п.ал.)
  2. ВоронцоваР.аИ. Имена-символы // Русская речь. Ц М.: Наука, 2011. №4. С.а103-109. (0,4ап. л.)
  3. ВоронцоваР.аИ. Семантическое развитие имени собственного как механизм трансляции культуры // Вестник Череповецкого государст-венного университета. Ц Череповец, 2011. №4. Т. 2. С. 52-55. (0,4 п. л.)
  4. ВоронцоваР.аИ. Элементы персоносферы в словаре и лексиконе носителей русского языка // Слово. Словарь. Словесность: из прошлого в будущее (к 225-летию А.аХ.аВостокова): Материалы Всероссийской научной конферен-ции. Санкт-Петербург, 15-17 ноября 2006 г. / Отв. ред. В.аА.аКозырев. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.аИ.аГерцена, 2006. С. 125-127. (0,2 п. л.)
  5. ВоронцоваР.аИ. К вопросу о лексикографическом описании прецедентных имен // Слово. Словарь. Словесность: Петербургский контекст русистики начала XXI века: Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 14-16 ноября 2007 г. / Отв. ред. В.аД.аЧерняк. - СПб.: САГА, 2008. С. 142-146. (0,3 п. л.)
  6. ВоронцоваР.аИ. О двух видах перехода собственных имен в нарицательные // Материалы XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых Ломоносов. Секция Филология. Москва, 8-11 апреля 2008 г. - М.: МАКС Пресс, 2008. С.а67-69. (0,2 п. л.)
  7. ВоронцоваР.аИ. Переход собственных имен в нарицательные и академическая толковая лексикография (на материале имен, связанных с европейской культурой) // Слово. Словарь. Словесность (к 225-летию основания Российской Академии): Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 12-14 ноября 2008 г. / Отв. ред. В.аД.аЧерняк. - СПб.: САГА, 2009. С. 137-142. (0,3 п. л.)
  8. ВоронцоваР.аИ. Образы и типы мировой литературы в языковом воплощении: антропонимическая метафора // Слово и текст: коммуника-тивный, лингвокультурный и исторический аспекты: Материалы Между-народной научной конференции. Ростов-на-Дону, 1-4 октября 2009 г. - Ростов-н/Д: НМЦ Логос, 2009. С. 102-103. (0,2 п.ал.)
  9. ВоронцоваР.аИ. Переход собственных имен в нарицательные в словаре и тексте // Язык. Текст. Дискурс. Научный альманах. Вып. 7 / Под ред. Г.аН. Манаенко. - Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2009. С. 416-421. (0,4 п. л.)
  10. ВоронцоваР.аИ. Путь метаморфозы собственного имени в зеркале словаря деонимизации // Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии: Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 11-13 ноября 2009 г. / Отв. ред. В.аД.аЧерняк. - СПб.: САГА, 2010. С. 413-417. (0,3 п.ал.)
  11. ВоронцоваР.аИ. Темпоральные контексты ономастической метафоры // Материалы Международного молодежного научного форума Ломоносов. Москва, 12-16 апреля 2010 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: (0,2 п.ал.)
  12. ВоронцоваР.аИ. Ономастическая метафора и контекст // Язык. Текст. Дискурс. Научный альманах. Вып. 8 / Под ред. Г.аН.аМанаенко. - Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2010. С.а557-566. (0,5 п. л.)
  13. ВоронцоваР.аОномастическая метафора и идея времени в русском языке // Studia Slavica: Сборник научных трудов молодых филологов. Х. - Таллин: TLU Kirjastus, 2011. С. 232-242. (0,5 п. л.)
  14. ВоронцоваР.аИ. Из истории метафорического употребления имен собствен-ных в русском языке (М.аВ.аЛомоносов - Н.аМ.аКарамзин - А.аС.аПушкин) // Русский язык XIX века: Роль личности в языковом процессе: Материалы IV Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 18-20 октября 2011аг. - СПб.: Наука, 2012 (март). С. 241-250. (0,4 п. л.)
Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии