Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по политике  

На правах рукописи

Манойло Андрей Викторович

РОЛЬ КУЛЬТУРНО-ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ МОДЕЛЕЙ

И ТЕХНОЛОГИЙ ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В РАЗРЕШЕНИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ КОНФЛИКТОВ

Специальность 23.00.04 Ц

политические проблемы международных отношений и глобального развития

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора политических наук

Москва-2009

Диссертация выполнена на кафедре российской политики факультета политологии Московского государственного университета имени  М.В. Ломоносова.

Официальные оппоненты:	доктор исторических наук, профессор Б.А. Шмелев
	доктор политических наук, профессор Л.М. Воробьева
	доктор политических наук, профессор С.В. Конопченко
Ведущая организация:	Российский университет дружбы народов

Защита состоится ннн___ октября 2009 г. в ___ часов на заседании Диссертационного совета по политическим наукам Д 501.001.47 при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова по адресу: 119191, Москва, Ломоносовский проспект, дом 27, корпус 4, ауд. Г-618.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Отдела диссертаций Фундаментальной библиотеки МГУ им. М.В. Ломоносова (сектор А, 8-й этаж, к. 812) по адресу: Москва, Ломоносовский проспект, дом 27.

Автореферат разослан л___ _______ 2009 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета,

кандидат политических наук        ,

доцент                                                                                А.В. Федякин                                      

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Сегодня политическая система мира переживает глобальные изменения, и происходит это под влиянием новых угроз международной безопасности. Мир снова оказался перед лицом ядерной угрозы: накалилась ситуация с ядерными программами Ирана и Северной Кореи, нестабильность политического режима в Пакистане создает опасность попадания его ядерного арсенала в руки международных террористов. Война в Южной Осетии в августе 2008 г. и попытка лцветной революции в Молдове (апрель 2009 г.) показали, как легко в современных условиях замороженные конфликты переходят в горячую фазу, ставя мир на грань вооруженного противостояния. Вместе с тем, опыт взаимоотношений России и США последних лет, прошедших через последовательность кризисных фаз, привел руководство обеих стран к необходимости полного обновления двусторонних отношений, их перезагрузке, к осознанию общности интересов в деле поддержания и сохранения мира, нераспространения ядерного оружия, борьбы с международным терроризмом, с политической и экономической нестабильностью, порождающей новые международные конфликты. Встреча в Москве президентов России и США Д. Медведева и Б. Обамы (июль 2009 г.) продемонстрировала твердость намерений лидеров обеих стран установить партнерские отношения, отказаться от прежних шаблонов и стереотипов, тормозящих совместное движение России и США по пути прогресса.

Такая консолидация усилий России и США на современном этапе развития международных отношений не случайна и продиктована объективными причинами, в первую очередь, нарастающей политической нестабильностью. В современном мире общее количество международных и внутренних конфликтов не только не сокращается, а продолжает нарастать, возникают их новые формы (этнополитические, религиозные), мало подверженные стабилизирующему воздействию традиционных инструментов политического воздействия. Международные конфликты сегодня стали одним из ведущих факторов нестабильности в мировой политике.

На передний план выходят региональные конфликты, характеризующиеся высокой интенсивностью, широким применением средств прямой вооруженной агрессии и способностью вовлекать в свою сферу соседние регионы. Даже по признанию западных политологов, в международных конфликтах, в силу возрастания значения субъективного фактора, выражающегося в стремлении ряда политических деятелей рисковать, жить в состоянии перманентного кризиса, сегодня даже малые войны перерастают в крупномасштабные столкновения1.

Деятельность США, их партнеров (НАТО) по силовому умиротворению и принуждению к демократии в различных регионах мира не только не устраняет первопричины протекающих там политических конфликтов, но во многих случаях приводит к их эскалации и переходу на новый, более масштабный, уровень. Так, политический конфликт в Ираке, ставший новым импульсом для обострения этнических и религиозных столкновений между суннитами и шиитами, арабами и курдами, способен вовлечь в затяжной вооруженный конфликт фактически весь Ближний Восток; конфликты на Балканах, в Косово, не только привели к возникновению в самом центре Европы крупнейшего  моноэтнического анклава  с населением, принадлежащим к иной культурной традиции, но и стали для международных экстремистов плацдармом для развертывания дальнейшей внешней экспансии (вторжение УЧК в Македонию).

Часто региональные конфликты специально инициируются в районах, имеющих стратегическое экономическое или военное значение, для того, чтобы под видом миротворчества обеспечить там свое военное и политическое присутствие. Прямой результат такой деятельности - опасный прецедент с признанием независимости Косово; курс на формирование в этом анклаве нового военно-политического субъекта международных отношений (т.н. НАТО-государства) создает плацдарм и поводы для новых гуманитарных интервенций.

Наглядным примером применения США и их союзниками технологий инициации и управления политическими конфликтами является война в Южной Осетии в августе 2008 г. Этот международный конфликт нового поколения поразил мир ожесточенностью боевых действий и предвзятостью оценок западных СМИ. На фоне боевых действий разыгралась менее заметная, но не менее ожесточенная война - информационно-психологическая, в которой США, стоящие за спиной грузинских агрессоров, обрушили на Россию всю мощь своих новейших технологий психологического воздействия. При этом сам вооруженный конфликт в Южной Осетии был только начальной фазой  спланированной США стратегической операции психологической войны, Ц  механизмом, способным накалить и взорвать (в нужном направлении) мировое общественное мнение. Как отметил Председатель Совета Федерации С.М. Миронов, реакция западных СМИ на события в Южной Осетии продемонстрировала, в какой степени нынешняя реальность определяется не подлинными событиями, а их информационной имитацией2.

Наряду с обострением традиционных форм и методов политического соперничества, в международных отношениях все большее значение играет этнический фактор: в современных конфликтах центральной проблемой становится утверждение национальной идентичности. Этнополитические конфликты в условиях национального самоопределения во многом утрачивают черты конфликта интересов и становятся конфликтами ценностей, природа которых и способы разрешения сегодня практически не познаны.

Политическое урегулирование конфликтов, то есть нахождение взаимоприемлемого согласия между участниками конфликта политическим путем, при помощи переговоров, политических технологий и процедур, сегодня является важнейшей категорией современной конфликтологии и политической науки вообще. Технология мирного урегулирования конфликтов приобретает особое значение в современных условиях, становясь главным фактором сохранения и развития человеческой цивилизации3. Поиск и разработка технологий политического разрешения конфликтов строится на выявлении совпадающих интересов и признании ценностей всеми конфликтующими сторонами, что позволяет разрешать конфликты мирными средствами. Сравнительный анализ таких интересов и ценностей позволяет дать прогноз возникновения и развития конфликта, определить эффективные методы его урегулирования, предотвратить насильственные формы дальнейшего развития. Поиск совпадающих интересов и применение оптимальных технологий урегулирования современных конфликтов - это качественно новый уровень владения инструментами современной внешней политики.

Важную роль в современных технологиях урегулирования конфликтов играет информационно-психологическое воздействие. Так, разрешение этнополитических конфликтов ценностей не может быть найдено исключительно в сфере материальных интересов: во многих районах совместного проживания межэтнические противоречия формировались, накапливались и сохранялись в сознании населения веками, и настолько глубоко проникли в историческую память, что их политическая активация у людей нередко проявляется в форме неосознанных, ментально-архетипных, интуитивно-подсознательных действий, зачастую не подверженных воздействию разума и логики - категорий, которыми оперирует сознание. В этих условиях обычные методы социально-политического воздействия на конфликтную ситуацию малоэффективны: этническое подсознание их не воспринимает. Решение этой проблемы требует поиска новых инструментов, способных оказывать стабилизирующее воздействие на сознание и подсознание населения в зонах конфликтов, а также новых, информационно-психологических, технологий управления политическими процессами.

Международная деятельность по урегулированию конфликтов сегодня переживает системный кризис, выражающийся в неудачных попытках их мирного разрешения: большинство из современных конфликтов в результате внешнего вмешательства, в лучшем случае, переходит в замороженную фазу. Сложившаяся ситуация требует не только поиска новых подходов и способов воздействия на конфликты, но и формирования новых парадигм управления ими. Не случайно в этой связи российские международники, в частности, А.В. Торкунов, указывают на необходимость обновления методологии общественно-научных исследований, создания новой методологической парадигмы, в которой достойное место должна занять  социальная психология и луправление процессами восприятия человеком жизненной реальности, управление рефлексией4. В этих условиях многократно повышается значимость информационно-психологических технологий в управлении современными конфликтами как реальной альтернативы силовым методам.

Кроме того, сегодня в результате стремительного развития новых политических технологий, основанных на парадигме информационного превосходства, в современных политических конфликтах возникла и оформилась новая стадия: информационно-психологическая война (ИПВ), занимающая промежуточную ступень между стадией переговоров и вооруженным столкновением и являющаяся в конфликте поворотной точкой - от мирной фазы к военной.

Информационные войны в современном мире - одна из наиболее значимых проблем международных отношений и глобального развития. Действительно, сегодня информационные войны стали одним из важнейших факторов внешней политики, в локальных конфликтах они успешно сочетаются с вооруженной агрессией. Еще недавно термин линформационные войны считался публицистическим, а сами войны Ц  явлением, с которым Россия вряд ли когда-нибудь столкнется: действительно, были факты проведения США и их партнерами (НАТО) информационных и психологических операций против Югославии, в Афганистане, Ираке, организация бархатных революций в Украине, Грузии, странах Центральной Азии, но все это не воспринималось как непосредственная угроза российскому государству. Агрессия Грузии против Южной Осетии в августе 2008 г. и начавшаяся одновременно с вторжением грузинских войск информационно-психологическая война, направленная непосредственно против России, развеяла эти представления: в этой войне российское общество столкнулось и с тщательным планированием, и с тонким расчетом, и с применением новейших технологий психологического воздействия. Попытка проведения бархатной революции в Молдавии (апрель 2009 г.), направленная не только на захват власти в стране прорумынскими силами, но и на эскалацию приднестровского конфликта (не исключено, по сценарию, сходному с войной в Южной Осетии), убедительно доказала, что одни и те же технологии психологической войны, хорошо известные по бархатным революциям в Восточной Европе и на пространстве СНГ, продолжают использоваться для инициации и внешнего управления современными конфликтами, организации политических переворотов и диверсий, и ареал их применения растет.

Вместе с тем, возникновение новой фазы эволюции международного конфликта - ИПВ - создает новые возможности для управления конфликтами, в том числе в целях их урегулирования либо разрешения. Так как сегодня в системе международного права нет механизмов, ограничивающих применение технологий психологической войны, поиск новых эффективных способов, методов и технологий стабилизирующего воздействия на конфликт, находящийся в фазе ИПВ, выдвигается на передний план современной миротворческой деятельности.

Россия сегодня принимает активное участие в урегулировании большинства международных конфликтов практически по всему миру. При этом Россия строго придерживается базовых принципов ООН, определяющих приоритетность урегулирования конфликтов мирными средствами. Кроме того, Россия имеет обширный и разнообразный опыт миротворческой деятельности на пространстве СНГ (в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье и т.д.), в которой российские миротворцы напрямую выполняли функции принуждения к миру. Сегодня при планировании и проведении миротворческих операций нельзя не учитывать тот факт, что в условиях информационной открытости и доступности целевых аудиторий для управляющего психологического воздействия мощнейшим инструментом принуждения к миру становятся технологии формирования общественного мнения, способного подтолкнуть конфликтующие стороны к сближению на основе мирного переговорного процесса. В этих условиях России жизненно необходима выверенная информационная политика, которая в части, касающейся миротворческой деятельности должна опираться на собственную, национальную модель мирного урегулирования и разрешения современных конфликтов. Учитывая высокий исторически сложившийся международный авторитет России в зонах, где сейчас происходят наиболее острые конфликты: на Балканах, в арабском мире, в азиатско-тихоокеанском регионе, в Африке и Латинской Америке, технологии психологического воздействия на массовое сознание населения в зонах конфликтов и вне их - это реальный эффективный инструментарий мирного воздействия на конфликтные ситуации с целью их стабилизации и разрешения, без риска оказаться втянутым в вооруженную конфронтацию.

Между тем, эта политическая ниша сегодня практически полностью занята моделями и технологиями информационно-психологического управления конфликтами, предлагаемыми представителями четырех основных мировых цивилизаций: англосаксонской (США, Великобритания), романо-германской (Западная Европа, и прежде всего - Германия и Франция), ближневосточной (исламский мир) и восточноазиатской (Китай, Япония, Вьетнам, и т.д.). Все эти модели эффективно работают в зонах конфликтов, не вступая во взаимные противоречия, а во многом и дополняя друг друга. В этих условиях России, находящейся на пересечении интересов англосаксонской, восточноазиатской, ближневосточной и западноевропейской политики, в формировании собственного политического мировоззрения на формы и способы мирного разрешения современных конфликтов есть две возможности: либо - следовать одной из уже существующих моделей, либо - искать собственный путь, сочетая в национальной политике сильные стороны основных моделей и, по возможности, избегая их недостатков. В политическом руководстве страны сегодня все более убедительно звучит мнение о том, что слепое следование зарубежным шаблонам для России неприемлемо, что только собственная модель урегулирования конфликтов позволит занять России достойное место в мире. Таким образом, Россия сегодня стоит перед проблемой выработки такой модели, основанной на национальных технологиях информационно-психологического воздействия, что определяет высокую актуальность и значимость настоящей работы, приведенных в ней выводов и практических рекомендаций.

Степень научной разработанности темы. При исследовании роли культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно-психологического воздействия в разрешении современных конфликтов был рассмотрен и использован целый ряд публикаций различных авторов: политологов, социологов, психологов,  конфликтологов, юристов-международников и ученых, занимающихся исследованием международных отношений и разрешением международных конфликтов.

Отечественные источники, рассматривающие способы и методы разрешения современных конфликтов и роль в этом процессе технологий информационно-психологического воздействия, можно разделить на несколько основных групп.

К первой группе относятся руководящие документы, регламентирующие деятельность высших органов государственной власти в сфере разрешения международных и внутриполитических конфликтов5. В них сформулированы концептуальные основы, приоритеты и целевые установки внешней политики Российской Федерации по разрешению современных конфликтов, однако в прямой постановке роль информационно-психологических технологий в этом процессе практически не раскрыта.

Ко второй группе относятся работы авторов в области политической конфликтологии и теории международных отношений, посвященные непосредственно исследованию различных проблем политического регулирования современных конфликтов и поиска эффективных способов, методов и технологий их разрешения: Т.А. Алексеевой, Л.Н. Алисовой, А.Р. Аклаева, Е.П. Бажанова, А.П. Барышева, А.Д. Богатурова, Л.М. Воробьевой, А.Д. Воскресенского, К.С. Гаджиева, А.В. Глуховой, З.Т. Голенковой, Г.А. Гудова, Ю. Дубинина, С.А. Егорова, А.Г. Задохина, Т.А. Закаурцевой, И. Иванова, А.Г. Здравомыслова, Г.Г. Кадымова, В.И. Коваленко, В.С. Комаровского, Н.А. Косолапова, С.В. Лаврова, М.М. Лебедевой, В.Ф. Ли, А.Ю. Мельвиля, А.В. Митрофановой, А.С. Панарина, Е.М. Примакова, В.П. Пугачева, Я.А. Пляйса, А.И. Соловьева, А.В. Торкунова, Д.М. Фельдмана, П.А. Цыганкова, А.П. Цыганкова, Е.Б. Шестопал, Б.А. Шмелева, В.В. Штоля, А.Д. Шутова, и др.6

В исследовании проблем урегулирования и разрешения современных конфликтов использована система знаний политической конфликтологии и важные заключения, содержащиеся в трудах А.Р. Аклаева, А.Д. Богатурова, Н.В. Гришиной, М.М. Лебедевой, А.И. Соловьева, П.А. Цыганкова, А.П. Цыганкова, в том числе в работах по психологии управления политическим конфликтом.

В исследовании эффективности современных технологий информационно-психологического воздействия на конфликты автор использует выводы, заключения и обширный фактографический материал по Балканскому кризису, содержащийся в трудах Б.А. Шмелева, А.Г. Задохина, В.В. Штоля, в том числе - относительно роли международных организаций (ООН, ОБСЕ) и военно-политических альянсов (НАТО) в урегулировании современных конфликтов.

В исследовании и классификации культурно-цивилизационных моделей психологического воздействия на конфликты автором использованы труды крупнейших ученых-западников и востоковедов Е.П. Бажанова, А.П. Барышева, А.Д. Воскресенского, А.В. Торкунова, Б.А.Шмелева и др. Особенно следует отметить работы А.Г. Задохина, в которых международные конфликты на Балканах представлены в рамках культурно-цивилизационного подхода7. Опираясь на эти труды, автор рассматривал сложившиеся на сегодня модели мирного воздействия на конфликты, имеющие культурно-цивилизационную специфику.

В перечисленных работах авторов этой группы, приводимый ими анализ международных конфликтов и способов их политического разрешения подчеркивает важную роль стабилизирующих методов информационно-психологического воздействия на участников конфликта и международную общественность в целом, позволяющих замедлить их эскалацию и облегчить поиск вариантов их политического разрешения, взаимоприемлемых для всех сторон, вовлеченных в конфликт. Однако, в большинстве работ исследование роли и места информационно-психологического фактора в разрешении современных конфликтов ограничивается общими заключениями и частными примерами об его принципиальной эффективности, важности и универсальности, а технологический аспект этого воздействия применительно к разрешению международных конфликтов практически не затрагивается.

К третьей группе относятся работы авторов, посвященные исследованию сущности и содержания воздействия современных информационно-психологических методов и технологий на массовое и индивидуальное сознание людей, в том числе - в зонах международных конфликтов и за их пределами: Э.А. Галумов, Г.В. Грачев, Н.В. Гришина, Е.Л. Доценко, С.Кара-Мурза,  Э. Кассирэр, И.К. Мельник, А.И.Петренко, Е.Б. Шестопал и др.

К четвертой группе источников относятся исследования по общим проблемам теории безопасности, национальной безопасности Российской Федерации и государственной информационной политики, а также - новейшие исследования информационно-психологической войны как новой формы международных, общественно-политических отношений и новой фазы современных международных конфликтов: А.В. Возженников, С.Н. Гриняев, Б.П. Пальчун,  И.Н. Панарин, А.И. Петренко, В.Д. Попов, А.А. Прохожев, А.А. Стрельцов,  Д.Б.Фролов, В.В. Вепринцев и др.

В исследовании также использован обширный перечень работ зарубежных авторов8, касающихся в основном практики применения методов, способов и технологий информационно-психологического воздействия на массовое сознание в различных социальных и политических процессах, с превалирующей международной компонентой, в том числе - в целях внешнего управления, а также технологий психологической защиты сознания от различных видов негативных внешних воздействий. Особенно интересны в рамках настоящего исследования новейшие программные разработки технологий рефлексивного управления (В.А. Лефевр9 и др.), которые имеют сугубо практическую направленность и пользуются заметной популярностью на Западе. Отдельную категорию среди указанных источников составляют авторские труды лидеров исламского мира, таких как бывший президент Ирана М. Хаттами и духовный лидер аятолла Хомейни10, которые составлены в программном ключе и многое проясняют относительно позиций стран, лидерами которых они являются,  по тем или иным вопросам внешней политики и разрешения конфликтов.

Гипотеза исследования состоит из синтеза трех компонент - конфликтологической, культурно-цивилизационной и технологической:

1. Современные международные конфликты, несмотря на их кажущуюся уникальность, неповторимость и непредсказуемость, обладают большим родовым и видовым сходством и развиваются в целом по одним и тем же закономерностям. что позволяет предсказывать их дальнейшее развитие и рассматривать эти конфликты как объект внешнего управления, вводить такие понятия как поле конфликтов, формулировать их обобщенные и статистические характеристики. Современными конфликтами можно и нужно управлять, исходя из общих для всех них закономерностей возникновения, эволюции и разрешения. Представления о международных конфликтах как о сугубо индивидуальных и непрогнозируемых явлениях ведут к запоздалому и неэффективному реагированию по факту, к практике политических импровизаций.

2. В современных конфликтах технологии информационно-психологического воздействия применяются в рамках четырех доминирующих культурно-цивилизационных моделей: англосаксонской, восточноазиатской, ближневосточной (исламской) и романо-германской (западноевропейской), каждая из которых стремится преобразовать политические системы участников конфликта в соответствии с собственной картиной мира. Все эти модели сегодня эффективно работают в зонах международных конфликтов, не вступая в противоречие между собой и часто взаимно дополняя друг друга. Их результативность в мирном разрешении конфликтов позволяет рассматривать эти модели как реальную альтернативу силовому умиротворению, активно продвигаемому сегодня в сферу международных отношений западной политической пропагандой.

3. Применяемые в этих моделях информационно-психологические технологии обладают всеми свойствами промышленных технологий: универсальностью (применимостью к различным типам конфликтов), многократной тиражируемостью и предсказуемостью конечного результата. Существует принципиальная разница между технологиями и отдельными приемами, методами и способами психологического воздействия на конфликты: технологии - это готовый набор инструментов управления конфликтами, основанный на знании и использовании в контуре управления общих закономерностях их зарождения, эволюции и разрешения; в то время как индивидуальный подход к каждому новому конфликту требует всякий раз искать новые инструменты воздействия, к тому же в основном эмпирическим путем и с заметным опозданием.

Объект исследования: культурно-цивилизационные, национально-государственные модели информационно-психологического воздействия на современные международные и внутриполитические конфликты.

Предмет исследования: теория, методология и практика применения технологий информационно-психологического воздействия в международных конфликтах в интересах их мирного урегулирования и разрешения.

Цель диссертационной работы: определить роль и место современных культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно-психологического воздействия в разрешении международных конфликтов.

Задачи, вытекающие из данной постановки цели исследования:

- рассмотреть и классифицировать современные методологические подходы к исследованию роли и места информационно-психологических технологий в разрешении международных и внутренних конфликтов;

- дать оценку эффективности воздействия современных информационно-психологических технологий на эволюцию политических процессов, конфликтов и кризисов;

- разработать классификацию существующих сегодня в мировой политике культурно-цивилизационных моделей психологического управления современными конфликтами и провести их сравнительный анализ;

- определить пределы регулирующего информационно-психологического воздействия на развитие и разрешение конфликтных ситуаций;

- предложить модель информационно-психологической операции, основанной на технологиях управления массовым сознанием, идеологической стратификации и современных лякорных техниках контроля и управления политическим поведением населения в зонах этнополитических конфликтов;

- провести классификацию существующих сегодня в России концепций реализации государственной политики в условиях информационно-психологической войны, осуществляемых в рамках концепций ладекватного противодействия и луправления, а также - провести их сравнительный анализ;

- обосновать необходимость и предложить рекомендации по разработке Россией собственной модели информационно-психологического разрешения современных конфликтов.

Теоретико-методологическую основу исследования составляет междисциплинарный подход, основанный на использовании автором общих методологических подходов, принятых научным сообществом в таких дисциплинах как социология, психология, политология, теория информации и теория международных отношений. Это продиктовано тем, что сегодня международная конфликтология пока существует на допарадигмальном уровне, хотя появились интересные труды, фиксирующие существующие методы и приемы анализа международных конфликтов11.

Фактор информационно-психологического воздействия на конфликтную ситуацию реализуется в сфере ценностных установок, поэтому ее трудно вычислить. Тем не менее, социология как дисциплина и ее устоявшиеся методологические подходы могут показать изменения в сфере воздействия информационно-психологических технологий на состояние общественного сознания. С этой целью автор использовал в исследовании один из основных ее методологических подходов, получивших широкое признание, в том числе, и в области международных отношений, - системный подход12, особенно - в его структурно-функциональной версии (Т. Парсонс, Р. Дарендорф, Д. Истон, Г. Алмонд, Л. Козер и другие системники13). Автор использовал методологию системного структурно-функционального подхода для определения роли информационно-психологического фактора как одной из важных функций воздействия на разрешение конфликтной ситуации.

Бихевиористский подход (Г. Марриам, Г. Лассуэл и др.14) был применен автором для анализа психологического фактора в современных конфликтах, изучения субъектов взаимодействия в силовых полях, начиная с отдельной личности и до глобального противоборства сверхдержав15 (Д. Сингер16), проблем рефлексивного управления при помощи информационного воздействия на поведение личности (В.А. Лефевр17).

Наряду с системным, структурно-функциональным, бихевиористским подходами, при анализе роли информационно-психологического воздействия на разрешение современных конфликтов автором использованы и другие методологические подходы: институциональный подход (описательный, легально-формальный и историко-компаративный методы), когда не только исследуется информационная деятельность в рамках установленных законов в различных странах, но также изучается ее воздействие на общественное управление; сравнительно-исторический анализ, когда тот или иной конфликт и выявленная в нем роль информационно-психологического фактора сравнивается с другим подобным явлением.

В диссертации выдвигаются следующие положения, выносимые на защиту:

1. Изучение мировой практики использования информационно-психологических технологий позволяет сделать вывод, что они становятся важным фактором воздействия на ход развития и разрешения международных конфликтов. Очевидно большое разнообразие современных конфликтов, их типология обширна и не является универсальной. Разнообразие типов конфликтов с необходимостью требует разнообразия технологических приемов, инструментов по их разрешению. Информационно-психологическое воздействие на разрешение конфликтов также разнообразно, в нем отмечаются различные технологии, приемы, методы, которые исходят из учета конкретной ситуации.

Технологии информационно-психологического воздействия на конфликты на практике сводятся к двум направлениям: агрессивному воздействию в форме информационно-психологической войны и мягким технологиям психологического управления конфликтной ситуацией. Если технологии первого направления преследуют цели подготовки и переход к вооруженной стадии конфликта, то вторые, мягкие технологии направлены на поиск его мирного разрешения.

Использование жесткого либо мягкого набора технологий информационно-психологического воздействия необходимо осуществлять с учетом конкретной ситуации и общей международной обстановки. Так, мягкие бархатные революции в странах СНГ предполагают наличие и учет внутриполитических условий их реализации (внутриполитической нестабильности), тогда как жесткие операции в Афганистане и Ираке предусматривают формирование в массовом сознании международной общественности специальных политических мифов: персонифицированных образов международного терроризма (образ Бен Ладена), всеобщей угрозы миру (лналичие в стране оружия массового уничтожения), имеющих глобальные масштабы и последствия.

При огромном разнообразии форм и проявлений конфликтных ситуаций трудно выбрать оптимальную модель применения информационно-психологических технологий. Серьезным заблуждением в практике применения информационно-психологического воздействия являются попытки применения одних и тех же методов без учета национальных и культурно-цивилизационных различий объектов воздействия. Технологии, успешно воздействующие на одну культурно-цивилизационную среду, европейское общественное мнение, могут оказаться неэффективными, даже вызвать обратный результат в арабской, мусульманской общественной среде. Международное право, заключенные соглашения, такие как Женевская конвенция 1949 г. и дополнительные протоколы к ним 1977 г. о вооруженных конфликтах также ставят правовые пределы использования информационно-психологических технологий в конфликтных ситуациях.

2. Изучение мировой практики успешного применения информационно-психологического воздействия на общественное мнение позволяет утверждать, что в современном мире исторически сформировались и действуют четыре основных модели информационно-психологического регулирования конфликтов, которые успешно применяются в соответствующих культурно-цивилизационных ареалах: англосаксонская, восточноазиатская, ближневосточная и романо-германская. Все они эффективно работают в зонах международных конфликтов, нередко дополняя друг друга. Разумеется, в мире существуют, формируются и национально-государственные модели и особенности применения способов и методов информационно-психологического воздействия, а также - континентальные особенности, например, африканская специфика, либо  латиноамериканская, которые также не следует игнорировать, они заслуживают отдельного рассмотрения. Однако, в работе избраны лишь четыре господствующих модели, наиболее часто применяемые в политической практике.

Англосаксонская модель видит разрешение конфликтов в полной, принудительной трансформации политических систем конфликтующих сторон, точнее своего оппонента, который должен принять политические нормы и стандарты англосаксонской цивилизации (лдемократические институты). Традиционно англосаксы используют при этом как методы силового давления (лсиловое умиротворение, гуманитарные интервенции, борьба с международным терроризмом), так и методы несилового воздействия (лмягкая сила, бархатные революции, психологическая война). Англосаксонская модель базируется на протестантском мировоззрении и этике успешности, полезности конечного результата.

Восточноазиатская модель исходит из цели разрешения конфликтной ситуации в постепенном, длительном встраивании (интеграции) политических систем и ценностей конфликтующих сторон, оппонентов в собственную систему политических отношений(например, тайваньская проблема, возвращение Гонконга: лодна страна - две системы), постепенно растворяя в своей системе национальную идентичность политических систем более слабых участников. Известно исчезновение целых народов, этнических групп в Китае в результате длительной ассимиляции (манчжуры, динлины - таштыкская культура, и другие варвары18).

Ближневосточная (исламская) модель видит процесс разрешения конфликтов в переносе, проекции исторически сложившихся в исламе традиционных механизмов регулирования социально-политических отношений на зоны конфликтов, в том числе за счет расширения ареала исламского мира и распространения влияния исламской идеологии. Деление мира по религиозному принципу возрождает дух религиозных войн, джихада, который включает в себя как мирные средства регулирования международных конфликтов, так и вооруженную борьбу за веру. В шиитской ветви ислама, господствующей в Иране, отсутствуют призывы к джихаду против неверных, более того, лидеры этой страны высказывают предложения о межцивилизационном диалоге19, выступают за поиск взаимопонимания меду христианскими и мусульманскими странами и народами, не путем взаимного отрицания ценностных установок, а путем заимствования (обмена) культурных и технологических достижений.

Романо-германская модель, основанная на своей цивилизационной, политической этике, по мнению ряда авторов, отягощена стереотипами, набором лобщепринятых или общеобязательных этических представлений, не всегда совпадающих с представлениями других цивилизаций. Поэтому, например, трудны диалоги как французов, так и немцев с китайцами, форумы есть, а диалога не получается20. В этой связи романо-германская модель исходит из того, что процесс разрешения конфликтной ситуации заключается в изменении взглядов его участников, преимущественно принятием устоявшихся в этой цивилизации господствующих этических норм и стереотипов. Эта модель психологического воздействия на конфликты не ставит задачу путем прямого вмешательства изменить политические системы его участников, а стремится управлять сознанием политических элит, стоящих у власти в государствах-участниках конфликта, а также - сознанием различных слоев местного населения и международной общественности, побуждая их воспринимать конфликт в соответствии с предлагаемым им образом конфликта, т.е. смотреть на конфликт глазами европейского сообщества.

3. Англо-саксонская модель реализуется в политике в виде проводимых США и их союзниками психологических операций, в которых применение прямой вооруженной силы рассматривается в качестве сервиса по отношению к технологиям информационно-психологического управления массовым и индивидуальным сознанием населения как непосредственно в зонах международных конфликтов, так и вне их. В диссертации представлена модель такой операции, которая состоит из следующей последовательности фаз: политической стратификации общества, политической поляризации стратов, контролируемой поведенческой реакции (на базе известных в психологии техник лякорения) и психологической коррекции политического поведения групп населения и целевых аудиторий, основанной на принципе обратной связи.

Использование психологических лякорных техник становится особенно опасным в условиях этнополитических конфликтов: многие разновидности массовых психологических состояний, сформировавшихся в течение исторического периода развития национального самосознания, включая - состояния пограничные и агрессивные, уже заложены в этнической памяти и, практически в неизменном виде, неосознанно (т.е. - на уровне коллективного подсознания) передаются из поколения в поколение. Их не нужно специально формировать под конкретную психологическую операцию. Исторические механизмы инициации этих состояний, не раз срабатывающие в исторической практике межнациональных конфликтов, также известны, - для того, чтобы переключить население какого-либо этнического анклава из психологического состояния мирного добрососедства в состояние немотивированной агрессии, достаточно лишь незначительно адаптировать формат психологического импульса, инициирующего психологический  механизм переключения состояний, характерных для данного этноса, к современным условиям.

4. Россия находится не в стороне от этого процесса, у нее есть богатый опыт урегулирования международных и внутренних конфликтов, который требует обобщения. На международной арене в конфликтных ситуациях внешняя политика России направлена на урегулирование конфликтов в рамках международных и региональных организаций, а также их предотвращение. В этой деятельности Россия использует арсенал информационно-психологического воздействия на мировое общественное мнение и на конфликтующие стороны, а также в отношении своих оппонентов.  Российская практика урегулирования конфликтов ставит вопрос о выработке национальной модели мирного воздействия на конфликтные ситуации, основанной на собственных информационно-психологических технологиях.

5. В качестве очевидного преимущества использования в российской практике уже существующих и апробированных на конкретных конфликтах мировых моделей можно указать как значительный практический опыт, действенность,  предсказуемость результатов, так и то, что общность взглядов на формы и методы воздействия на конфликтные ситуации в мире не могут не способствовать сближению России с одним из полюсов мировой политики, стоящим за каждой из моделей. Однако, слепое следование зарубежным шаблонам для России несет объективную опасность ее государственности, только собственная модель мирного урегулирования конфликтов позволит занять России достойное место в мире.

Следуя англосаксонской модели, Россия при разрешении конфликтов будет вынуждена исходить из необходимости принудительной трансформации политических систем конфликтующих сторон под  стандарты стран развитой демократии. В этом содержится опасность попадания в долгосрочную политическую зависимость. Не обладая сравнимой с США или НАТО военной мощью, Россия вряд ли сможет в ближайшей перспективе действенно принуждать к миру, а участие на вторых ролях в создаваемых США волевых коалициях способно понизить ее международную значимость, превратить в мишень для различных противников США, сформировать образ агрессора. Однако, практика психологических операций США по формированию мирового общественного мнения, создания международных коалиций и сплочения союзников, а также - психологической поддержке действий вооруженных сил и миротворческих миссий, заслуживает объективной оценки и тщательного изучения.

Рассматривая применительно к политике России восточноазиатскую  модель, следует отметить, что Россия сегодня не обладает совокупным экономическим и политическим потенциалом, достаточным для того, чтобы проводить в отношении конфликтных регионов и политических систем конфликтующих сторон курс, направленный на постепенную интеграцию политических систем участников конфликта в рамках собственной системы, с перспективой растворения в себе национальной идентичности более слабых участников международных отношений. Вместе с тем, восточноазиатская модель базируется на традиции, общей исторической судьбе народов. Силовое внедрение либеральных ценностей и методов решения конфликтов на базе демократических прав на Востоке встречает психологическое неприятие, вызывает отторжение. Привычные, наработанные столетиями методы и формы взаимодействия народов, в частности на евразийском пространстве СНГ, культурно-цивилизационный синтез, с учетом его азиатской составляющей, успешно себя проявили  при урегулировании конфликта в Таджикистане, а также при разрешении лцветных революций в Кыргызстане, ликвидации мятежных выступлений исламских экстремистов в Узбекистане.

Для России восточноазиатская модель не универсальна, но она успешно работает на локальном уровне, в странах Центральной Азии, с господствующей азиатской культурой и традициями. Россия на этом пространстве выступает не в одиночку, а со своими азиатскими партнерами, прежде всего с Китаем и странами Центральной Азии в рамках ШОС, носителями этой модели.

Романо-германская модель психологического воздействия на современные конфликты близка российской практике. В ней в качестве объекта управления выбирается восприятие конфликта вовлеченными в него сторонами, посредниками и международным общественным мнением в целом, что исключает необходимость применения по отношению к участникам конфликта прямого силового давления и, как следствие, минимизирует риск непроизвольного вмешательства во внутренние дела конфликтующих сторон. Обладая различным инструментарием психологического воздействия на конфликты, Россия может учитывать и в полной мере использовать накопленный западноевропейскими странами опыт по управлению восприятием образа конфликта различными его участниками и внешними наблюдателями.

К недостаткам этой модели, которые могут проявиться в российских условиях, относятся следующие:

- в европейской модели воздействия на конфликты есть значительный элемент созерцательности и тактики уклонения от непосредственного вмешательства в сферу конфликта, если это сопряжено с экономическими или иными потерями;

- технологии политического маркетинга максимально эффективны только в культурной среде западной цивилизации, в условиях общества потребления, которая даже современного политика способна превратить в продукт потребления (J. Seguela). В условиях этнополитических конфликтов они не всегда приводят к ожидаемым результатам: традиционная психология этнических групп, проживающих анклавами внутри ареала других народов (албанцы в Косово, африканцы во Франции, мусульманские эмигранты в Великобритании и др.),  настолько сильно отличается от европейской, что рекламно-коммуникационные приемы политического маркетинга, рассчитанные на известные  и предсказуемые опорные реакции европейского и американского электората, остаются ими непонятыми либо вызывают негативную реакцию.

6. Российская национальная модель информационно-психологического управления конфликтами должна основываться на привлекательности и убедительности национальной идеи (которая должна быть четко и понятно сформулирована), на прагматичной идеологии, сформулированной как программа практической реализации национальной идеи, и на мировоззрении российской цивилизации, своей картине мира, выступающей как реальная (неконфронтационная) альтернатива картине мира западной цивилизации (прежде всего, мировоззрениям реализма и либерализма), картине мира азиатско-конфуцианской цивилизации и мозаичной картине мира ислама.

Второе основное требование к российской модели состоит в том, что собственная картина мира не должна быть статичной: построенная на этом мировоззрении и миропонимании идеология должна обладать мощным проникающим и пропагандистским действием, не меньшим, чем идеология ислама на заре его зарождения. Важно, чтобы ценности, предлагаемые национальной идеей России, были привлекательны представителям иных мировых цивилизаций и культур; но не мене важно, чтобы эти ценности быстро распространялись, а определяемые ими и внедряемые идеологией правила социального и социально-политического поведения индивидов в обществе и различных социальных группах (стратах) казались бы для них наилучшей альтернативой, особенно, в условиях международного конфликта либо его угрозы.

Третье обязательное требование к российской национальной модели управления конфликтами - это мощное цивилизаторское воздействие российской национальной идеи, культуры, идеологии на участников конфликта, их представления, мировоззрение, этническое самосознание и культуру, способное не только внедрить в сознание и подсознание участников конфликта новые ценностные установки, но и придать их прежним ценностным установкам новое культурно-цивилизационное качество. Так, евразийская идея как лцивилизационная программа, действительно заложенная в генетическом коде русской культуры как идея специфической цивилизационной общности, иннтегрирующей цивилизационные ценности разных типов, может стать ферментом нового цивилизационного процесса в масштабах Евразии21.

7. Процесс психологического воздействия на конфликты должен в российской модели рассматриваться как процесс (или часть процесса) цивилизаторской модернизации существующей картины мира. Конфликты в рамках этой концепции должны восприниматься не только как цивилизационные разломы и точки столкновения, проявления антагонизма различных  цивилизаций, но и как плавильные котлы для идеологических концепций, претендующих на управление современным миром; как точки бифуркации, в которых эти концепции за сравнительно короткий срок можно переплавить или придать им новые качества; как медиа-повод для залповых выбросов на целевые аудитории и закрепления в их сознании ценностей и установок российской национальной модели, а также внедрения новых форм и практики социального, политического поведения в мировой политике.

8. Теория и практика противодействия информационно-психологическим атакам ведет к конфронтации, психологической войне, способной при определенных обстоятельствах перерасти в силовые акции. В данном случае необходимо, не отвергая практики противодействия, учитывать те правовые, политические, морально-этические и иные пределы нагнетания напряженности, когда дальнейшее ее нарастание теряет смысл, либо обращается негативными последствиями. Проблема заключается в поиске адекватного информационного ответа. Теория и практика управления конфликтами с помощью информационно-психологического воздействия позволяет достигать политических целей, не нарушая существующей общественной стабильности, избегать вооруженного противоборства. Управление информационными потоками в конфликтных ситуациях приобретает самостоятельное институциональное  значение, при этом острота противоборства перемещается в иную сферу, менее опасную для соперничества.

Научная новизна исследования определяется в первую очередь тем, что в этом комплексном политологическом исследовании содержится анализ возможностей практического использования различных моделей и технологий информационно-психологического воздействия на конфликты в целях их разрешения. Автором разработан новый подход к исследуемой проблеме, в котором:

- технологии информационно-психологического воздействия на конфликты впервые рассматриваются как фактор, способный составить реальную альтернативу силовому умиротворению;

- процесс урегулирования и разрешения современных (в том числе этнополитических) конфликтов впервые рассматривается как технологическая цепочка элементов психологического воздействия на массовое сознание населения в зонах конфликтов и вне их, обладающая всеми свойствами современных промышленных технологий:  универсальностью (применимостью к различным типам конфликтов), многократной тиражируемостью и предсказуемостью конечного результата;

- роль современных информационно-психологических технологий в разрешении международных конфликтов впервые рассматривается в рамках мировых культурно-цивилизационных моделей психологического управления конфликтами; для этого впервые разработана классификация и дана характеристика основных существующих сегодня в мировой политике культурно-цивилизационных моделей психологического управления современными конфликтами; сущность, содержание и отличительные особенности  моделей  раскрыты через их сравнительный анализ.

В работе предложена новая модель информационно-психологической операции, основанная на технологиях политической стратификации общества (под воздействием идеологии агрессора), политической поляризации и рефлексивного управления цепными поведенческими реакциями целевых аудиторий, на которые направленно внешнее психологическое воздействие. Выдвинут тезис о применимости технологий политической поляризации к воздействию на сознание убежденных противников и описаны психологические механизмы, технологии проникновения и замещения собственных ценностей политических оппонентов системой ценностей и императивов, заложенных в идеологии агрессора, то есть - психологические технологии обеспечения управления политическим поведением противника.

В работе определено место новой формы социально-политических отношений - информационно-психологической войны - в эволюции современных международных конфликтов, в котором она рассматривается как новая стадия политического конфликта, играющая роль поворотной точки между стадиями мирного взаимодействия и вооруженного столкновения; роль указанной поворотной точки в эволюции конфликтов впервые рассмотрена в ракурсе эффекта диссипации конфликтогенного потенциала в ходе психологической войны;

- сформулированы пределы регулирующего воздействия информационно-психологических технологий на разрешение конфликтов;

- определено место, занимаемое проводимыми Россией информационно-психологическими операциями в системе мировых культурно-цивилизационных моделей, обоснована необходимость выработки Россией собственной модели психологического управления  конфликтами в интересах их мирного разрешения и приведены практические рекомендации.

Научная значимость темы исследования обусловлена той важностью, которую сегодня играют в урегулировании и разрешении современных международных и внутриполитических конфликтов способы, методы и технологии информационно-психологического воздействия, а также - широким распространением практики использования указанных технологий в международных отношениях и отсутствием единых подходов к пониманию роли и места информационно-психологических технологий в разрешении современных конфликтов. В диссертации разработана новая теория, методология и практика информационно-психологического воздействия в современных конфликтных ситуациях.

В современном мире крупнейшие акторы уже давно используют такие технологии для оказания воздействия на конфликты, в том числе в целях их урегулирования или разрешения. При этом их стратегические установки и концепции, подкрепленные хорошо развитым и выверенным под конкретные условия инструментарием информационно-психологического воздействия, реализуются в рамках устоявшихся моделей мирного управления конфликтами. Россия сегодня еще не обладает собственной выверенной моделью информационно-психологического управления международными и внутриполитическими конфликтами, которые, возникая вблизи ее границ и на стратегически значимом пространстве СНГ, составляют серьезную угрозу ее национальной безопасности и территориальной целостности. В целях заполнения этого вакуума предпринимаются разрозненные попытки копировать фрагменты западных моделей и технологий несилового воздействия, многие из которых на практике оказываются неприменимыми к российской специфике и не дают ожидаемого эффекта. Однако, среди российских ученых и политических деятелей уже формируется убеждение в том, что России для адекватного ответа на внешние угрозы необходимо выработать собственную модель несилового разрешения современных конфликтов, составляющую достойную альтернативу активно пропагандируемым и продвигаемым в международной практике западным моделям, а также набирающим силу восточноазиатской модели, значение которой растет вместе с экономическим и политическим взлетом ее главного приверженца - Китая,  и модели ближневосточной, влияние которой возрастает вместе с расширением ареала и влияния исламского мира. Однако, для понимания того, какой именно должна быть российская национальная модель информационно-психологического воздействия на конфликты, необходимо исследовать, классифицировать тот базис уже существующих современных культурно-цивилизационных моделей несилового разрешения конфликтов, в который российская модель должна стать еще одним измерением. Скорейшая выработка такой модели в том числе призвана сократить наметившееся отставание России в развитии информационно-психологических технологий.

Теоретическая значимость исследования также заключается в том, что оно выполнено с использованием научного аппарата и инструментария таких научных дисциплин как политология, социология, психология, философия, политическая и социальная конфликтология, теория международных отношений и международное право. Благодаря этому в настоящей работе получили дальнейшее развитие прежние и сформулированы новые подходы к анализу развития общественных отношений, направленных на разрешение современных международных и внутриполитических конфликтов, в первую очередь, мирными методами.

Наряду с этим, результаты данной научной работы позволяют на основе принципов системного подхода применительно к исследуемым международным отношениям очертить круг тех общих проблем, которые могут служить отправной точкой дальнейших исследований в этой области. Использование широкого спектра различных методов для решения рассматриваемых международных проблем привлечет внимание не только специалистов в сфере международных отношений, но специалистов других наук (гуманитарных, технических, естественных), подскажет им направления смежных исследований, которые будут способствовать развитию глобальной системы обеспечения международной и внутреннеполитической безопасности России.

Практическая ценность результатов исследования состоит в том, что в диссертации предложены научно-обоснованные и подкрепленные современной политической практикой рекомендации по использованию информационно-психологических технологий в деятельности России по разрешению международных и внутриполитических конфликтов.

Диссертация на основании широкого спектра международной практики использования информационно-психологических технологий в интересах разрешения конфликтов выделяет и конкретизирует те объективные требования к российской национальной модели психологического воздействия на современные конфликты, которые должны быть учтены при выработки Россией собственной модели психологического управления конфликтами, основанной на отечественных информационно-психологических технологиях,  разработанных здесь, в России, а не заимствованных у Запада или Востока.

Исследованные автором возможности использования технологий информационно-психологического воздействия в интересах разрешения конфликтов, а также другие рекомендации, содержащиеся в диссертации, имеют особую практическую актуальность. В исследовании, на основе классификации и анализа культурно-цивилизационных моделей психологического управления конфликтами ведущих мировых лидеров и используемых ими в своей внешней политике технологий несилового воздействия, предложены пути совершенствования внешнеполитической деятельности России по разработке и применению собственных моделей и технологий информационно-психологического воздействия на конфликты.

Апробацию результаты настоящего исследования нашли в учебном и научно-исследовательском процессе в таких крупных учебно-научных центрах России как МГУ им. М.В. Ломоносова, Дипломатическая академия МИД РФ, РАГС при Президенте РФ, Гуманитарный факультет МИФИ, Специализированный центр информационной безопасности и НИЦ ФСБ России, и др. Результаты исследования легли в основу четырех монографий (трех авторских и одной коллективной), энциклопедического словаря-справочника, курса лекций и учебного пособия (Гуманитарный ф-т МИФИ), ряда научно-исследовательских работ (в том числе выполненных в рамках программы Государственного оборонного заказа, по заказу ФСБ РФ) и перечня публикаций в ведущих рецензируемых журналах, входящих в перечень ВАК России. Результаты неоднократно докладывались на всероссийских и международных научно-практических конференциях: I Международной конференции Информационные войны в современном мире (2 окт. 2008., Москва), III Всемирном социологическом конгрессе (2008., Москва), Международной конференции Глобализация и терроризм: противоречия и угрозы XXI века (13-15 мая 2008 г.) и др., многие из них легли в основу защищенных кандидатских и докторских работ. Научные работы автора переведены на пять языков: английский, французский, литовский, финский, фарси; работы автора по информационно-психологической войне получили в Литве название русский подход и преподаются в литовских военных академиях.

Структура диссертации определяется логикой исследования и состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии. Библиографический перечень состоит из 261 наименования.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении формулируется цель работы, ставятся задачи, вытекающие из постановки  цели исследования, определяются объект и предмет исследования, формулируется научная проблема и гипотеза исследования, обосновывается актуальность темы исследования и новизна полученных лично автором научно-исследовательских результатов, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе - Теоретические подходы к оценке роли информационно-психологического воздействия в разрешении современных конфликтов, посвященной теоретическим и методологическим основам исследования, дается анализ современным методологическим подходам и концепциям несилового разрешения международных и внутриполитических конфликтов, в том числе с помощью технологий информационно-психологического воздействия; анализируется инструментарий исследования, определяемый многообразием современных подходов к исследованию данных проблем; приведена авторская классификация использующихся в российской практике способов, методов и технологий информационно-психологического воздействия на массовое и индивидуальное сознание. На основании указанного анализа автором выделяется и формулируется пять основных подходов  к исследованию роли и места информационно-психологических технологий в разрешении современных конфликтов.

Во второй главе - лЭффективность воздействия информационно-психологических технологий на современные конфликты - на основе обширной международной практики регулирования конфликтов исследуется эффективность технологий информационно-психологического воздействия на международные и внутриполитические конфликты, дается оценка успешности использования этих технологий во внешней политике, в том числе - в зонах конфликтов, обосновывается ограниченная эффективность технологий силового умиротворения с точки зрения окончательного разрешения современных конфликтов, особенно - мирными средствами, а также определяется место информационно-психологических технологий в деятельности по разрешению конфликтов, связанное с особой ролью информационно-психологической войны в эволюции (генезисе) современных конфликтов (новая фаза конфликта, поворотная точка от мирной фазы его развития к военной).

Использование информационно-психологических технологий в качестве инструмента политического воздействия сегодня происходит в условиях формирования нового мирового устройства и возникновения новых политических полюсов, изменения роли существующих международных институтов и военно-политических союзов, разбалансировки традиционных механизмов обеспечения коллективной безопасности  и привнесения в политику радикальных способов достижения целей, ориентированных на одностороннее применение насилия в отношении политических оппонентов.

Сегодня технологии информационно-психологического воздействия на политические конфликты представлены двумя основными направлениями: это - агрессивные технологии психологического воздействия, больше известные как технологии информационно-психологической войны, и более мягкие технологии психологического управления, применяемые в основном в интересах стабилизации политической обстановки.

Примерами эффективного применения современных информационно-психологических технологий в качестве инструмента политического воздействия может служить следующий фактический материал:

В рамках политики, проводимой США и их военно-политическими союзниками:

- бархатные революции, представляющие из себя технологию управления массовым сознанием в целях ненасильственного изменения конституционного строя государств;

- консолидирующие технологии борьбы с международным терроризмом в отношении сознания состоявшихся и потенциальных союзников, партнеров и вероятных арбитров;

- технологии управления психологическими ассоциативными процессами в массовом сознании, технологии формирования и управления страхами (фобиями) в операциях по созданию и продвижению персонифицированного образа международного терроризма (Бен Ладен), лоси зла, гуманитарных катастроф и др.;

-технологии нейролингвистического управления сознанием, основанные на оперировании мифами силового умиротворения, гуманитарных интервенций, лэкспорта демократии, и связанным с ними квази-религиозным мифом о листорической миссии США по просвещению народов, еще не принявших систему демократических ценностей;

- технологии управления восприятием образа конфликта в операциях по военному вторжению в Ирак, в которых собственно боевые действия часто играют подчиненную сервисную роль, а план вооруженной кампании строится по правилам и в соответствии со сценарием пиар-воздействия на собственных граждан, на граждан политических союзников и оппонентов и на международное сообщество в целом;

- технологии переключения сознания и регулирования вектора политической активности международного общественного мнения, по технологической схеме залпового выброса информации о внезапно возникшей глобальной лугрозе атипичной пневмонии; и др.

В рамках политики, проводимой КНР:

         - технологии интеграции по принципу лодна страна - две системы, пример - мирное возвращение Китаем Гонконга;

         - операции по оказанию политического давления на Тайвань.

В третьей главе - лКультурно-цивилизационные и национально-государственные  отличия в моделях и технологиях психологического воздействия на конфликтные ситуации - рассматривается культурно-цивилизационный подход к современным моделям, способам и технологиям психологического управления международными и внутриполитическими конфликтами. Сегодня в мире существует огромное многообразие различных методов, способов и технологий психологического воздействия на конфликты, однако,  при детальном анализе все они имеют четкие культурно-цивилизационные отличия и условно могут быть объединены в рамках четырех основных мировоззренческих подходов: англосаксонского, восточноазиатского, ближневосточного (исламского) и западноевропейского (романо-германского).

Англосаксонская модель видит процесс разрешения конфликтов в полной, принудительной трансформации политических систем конфликтующих сторон под свои политические нормы и стандарты. Восточноазиатская модель видит процесс разрешения конфликтов в интеграции (а, фактически, во встраивании) политических систем и ценностей конфликтующих сторон в собственную систему политических отношений (например, по принципу лодна страна - две системы), постепенно растворяя в своей системе национальную идентичность политических систем более слабых участников международных отношений. Ближневосточная (исламская) модель видит процесс разрешения конфликтов в переносе, проекции исторически сложившихся в исламе традиционных механизмов регулирования социально-политических отношений на зоны конфликтов, в том числе - за счет расширении ареала распространения и влияния исламского мира. Романо-германская, или западноевропейская, модель видит процесс разрешения конфликтов в изменении взглядов участников конфликта на сам конфликт.

Культурно-цивилизационные отличия наиболее ярко проявляются в современных доктринах и концепциях психологического воздействия на конфликты именно у представителей англо-саксонской цивилизации: США и Великобритании. Сегодня психологические операции строятся ими в рамках двух основных идеологических концепций:

- концепции жесткой силы (представленной школой неореализма К. Уолтц, Р. Гилпин, Б. Бузан), основанной на принципе приоритетности силового умиротворения, в рамках которой считается морально оправданным превентивное применение вооруженной силы в отношении участников конфликта, если есть явные признаки того, что конфликт может стать угрозой политической стабильности в регионе и перерасти в гуманитарную катастрофу;

- концепции мягкой силы (представленной школой неолиберализма), опирающейся на идеологическую установку на лэкспорт демократии и сочетающую в себе агрессивную миссионерскую традицию американского протестантизма с технологиями т.н. бархатных революций (лпродвижение демократии) - методами внешне ненасильственного изменения конституционного строя в странах-потребителях американской модели развития общества.

Обе концепции в англо-саксонской модели не дублируют, а взаимодополняют друг друга, отличаясь исключительно по скорости достижения искомого политического результата:

- концепция жесткой силы очень эффективна для оказания силового принуждения на противника с целью получения политических преимуществ в настоящей точке политического процесса,  причем принцип силового умиротворения позволяет использовать методы насильственного принуждения и в мирное время, прикрываясь глобальной миротворческой деятельностью;

- концепция мягкой силы, как правило, рассчитана на отложенный результат: подготовка и проведение таких психологических операций как бархатные революции требует времени. Однако, эффект от технологий мягкой силы сохраняется в течение более длительного времени: проамериканские режимы в странах, где победили бархатные революции, до сих пор у власти и проводят внешнеполитический курс, полностью ориентированный на национальные интересы США.

В третьей главе также представлена разработанная автором модель англо-саксонской психологической операции, основанная на технологиях политической стратификации, политической поляризации и управлении цепными поведенческими реакциями.

События 8 августа 2008 г. в Южной Осетии и развернувшаяся одновременно с ними информационная война стали наглядной иллюстрацией сделанных в диссертации теоретических выводов и заключений: психологические операции, проводимые Грузией и стоящими за ней силами против России в период войны в Южной Осетии, четко соответствовали схемам и шаблонам сформулированной в диссертации англосаксонской модели психологического управления конфликтами. В ходе конфликта за информационными и психологическими атаками грузинских внешнеполитических и военных ведомств и поддерживающих их западных СМИ (CNN, BBC, Рейтер, Блумберг и др.) угадывался индивидуальный почерк американских политтехнологов. В этом почерке можно было выделить приверженность к традиционным для англосаксонской культуры идеологическим шаблонам и штампам, использование отработанных на других театрах военных действий (в Ираке, Афганистане, Югославии) тактических схем проведения психологических операций, особую организацию работы СМИ по освещению конфликта и производству политических комментариев, аналитики, пиар-новостей. На прямое участие США также указывают попытки применения в психологической войне против России технологий информационно-психологического воздействия, эффективно действующих только в среде с преимущественно протестантским мировоззрением и психологией общества потребления, то есть разработанных в расчете на электорат, близкий по своему менталитету к англосаксам.

Технологическая схема англосаксонской модели психологического управления конфликтами достаточно проста:

1. В регионе, в котором между населяющими его народами существуют скрытые межэтнические, территориальные, межконфессиональные или иные противоречия, инициируется локальный вооруженный конфликт. Причем, лучше всего для этих целях подходят уже существующие конфликты низкой интенсивности или замороженные конфликты.

При этом сам конфликт для англосаксонской модели необходим в первую очередь как производственный конвейер для пиар-новостей, способных сфокусировать в нужной точке процесса внимание мирового сообщества, и как ловушка для государств, которые после выхода ситуации из под контроля (например, если начнется геноцид мирного населения) будут вынуждены в него вмешаться.

2. Локальный вооруженный конфликт должен интенсивно разрастаться до тех пор, пока он явным образом не затронет одного из крупных акторов международных отношений, имеющих законные интересы в этом регионе. Часто именно на него бывает нацелена вся психологическая операция стратегического уровня. Актор в связи с конфликтом может принять различные решения, например, решение о прямом вмешательстве или о наблюдении со стороны; однако любая его позиция по отношению к политическим союзникам, втянутым в конфликт, становится уязвимой для психологических атак. Прямое вмешательство в конфликт неизбежно делает политическую трактовку ситуации неоднозначной, по крайней мере, на первых этапах развития миротворческих усилий.

3.  С самых первых дней конфликта в ход пускаются технологии информационно-психологического воздействия на массовое сознание населения и политических элит как в зоне конфликта, так и за его пределами: в прицел психологической войны обязательно попадает мировое общественное мнение, а также общественное мнение европейских союзников.

В эфире устанавливается монополия на политическое освещение событий в зоне вооруженного столкновения: события комментируются в соответствие с заранее подготовленными шаблонами и стереотипами, в рамках сконструированных политических мифов, причем залпы новостей и аналитики выбрасываются в эфир с той частотой, которая необходима для того, чтобы все время держать зрителей в напряжении в ожидании новой серии репортажей с мест событий, давая им время только впитывать получаемую информацию, но оставляя времени для ее самостоятельного и критического анализа.

В ходе редакционной работы реальные трагические события специально вырываются из контекста происходящего в зоне вооруженного конфликта и после ретуширования, перетасовывания, снабжения односторонними политическими комментариями, выстреливаются в эфир, превращая войну в увлекательный сериал, где все его участники однозначно делятся на положительных и отрицательных персонажей. При этом нередко миротворцы в общественном мнении меняются с реальными агрессорами местами: война в Южной Осетии явное тому подтверждение.

4. В результате применения соответствующих технологий психологического управления европейским общественным мнением реальное значение опасности, грозящей мировому сообществу в случае разрастания конфликта и превращения его в полноценную войну, раздувается в политическую истерию. В сознание каждого европейского и американского  обывателя настойчиво вкладывается мысль, что эти события могут стать прямой угрозой для его жизни. Широкие слои населения под воздействием массированной информационно-психологической обработки утрачивают способность критически и самостоятельно оценивать происходящее и перед лицом мифической угрозы со стороны нового агрессора сплачиваются в идеологически правильно ориентированные фракции, способные обеспечить всенародное одобрение любому предложению о военном вмешательстве в конфликт и во внутренние дела его участников.

5. Далее нередко, под видом миротворческой операции, следует собственно вооруженное вмешательство, с привлечением сил союзников по военно-политическим блокам и стран-сателлитов, как это было в Ираке, Афганистане, Югославии. Воспользоваться ли этой возможностью для укрепления военного присутствия в регионе на почти законных основаниях, или отложить операцию до следующего выгодного момента, - в каждом случае решается индивидуально.

В войне в Южной Осетии все эти особенности ведения психологической войны проявились, как никогда, четко и рельефно. В самом деле:

1. Агрессия Грузии против Южной Осетии была спланирована задолго до начала августовских событий, для ее реализации американские и натовские инструктора сформировали из грузинских военных специальные штурмовые подразделения, вооружили их и обучили для войны на южноосетинском и абхазском театрах военных действий. Наиболее боеспособные кадры этих формирований прошли обкатку в зоне реальных боевых действий в Ираке.

Задолго до начала боевых действий началась информационная война против Южной Осетии и России. В грузинских и западных СМИ активно обсуждались темы: являются ли сепаратистские регионы частью Грузии, или нет, и имеют ли эти регионы право на самостоятельное существование или - только в пределах Грузии. Грузинской стороной регулярно устраивались антироссийские провокации с целью оказания психологического давления на мировое общественное мнение: обсуждались (с привлечением международных экспертов) падение на территорию Грузии российской ракеты, скандал вокруг сбитого над Абхазией беспилотного аппарата грузинских ВС, арест российского вооружения, якобы запрещенного для использования миротворцами в зоне конфликта, и др.22

М. Саакашвили, приведенный к власти с помощью технологии бархатной революции, будучи полностью зависимым от своих американских партнеров, не мог самостоятельно и втайне от Вашингтона пуститься в военную авантюру - для марионетки это невозможно. Следовательно, он получил приказ. Этот вывод также подтверждает его паническое состояние перед телевизионным выступлением перед западной аудиторией, когда от напряжения он начал жевать собственный галстук: это типичное поведение человека, который ввязался в мелкую вооруженную провокацию, выполняя тайное указание своего руководства, при этом рассчитывая на то, что оно защитит его от любого удара, - и вдруг оказался центральной фигурой в крупном международном конфликте, с реальной перспективой взять на себя весь груз ответственности за совершенные им военные преступления. Причина его паники, так контрастирующей с уверенностью первых дней войны, свидетельствовала о том, что он осознал, что стал крайней фигурой, и никто не поверит в то, что в этой политической игре он был всего лишь пешкой и в нужный момент его двинули вперед. Также, как это в любой момент могут сделать с другими клонами бархатных революций - с В. Ющенко, например.

       2. Нападение на батальон российских миротворцев с целью его полного истребления - это несомненно акция, которая должна была вынудить Россию вмешаться своими вооруженными силами в грузино-южноосетинский конфликт. Последствия такого шага невозможно не просчитать заранее: ответный удар должен был обязательно последовать, и его ждали. После уничтожения батальона миротворцев военное участие российской армии стало бы просто неизбежным. Нанесение ответного удара по грузинской группировке привело бы к гарантированному ее уничтожению, это не могли не понимать М. Саакашвили и его генералы. Что действительно произошло в результате проведенной российскими войсками операции по принуждению Грузии к миру. Следовательно, этот шаг могли спланировать только те, кто в случае вмешательства России в конфликт приобретал широкие возможности для извлечения внешнеполитических выгод из создавшейся ситуации. Такой стороной в войне в Южной Осетии могли быть только США.

       3. С первых же дней войны трагедия мирного населения в Южной Осетии и собственно боевые действия, сопровождающиеся потерями с обеих сторон, стали в западных СМИ предметом многочисленных политических спекуляций, сам конфликт стал конвейером для производства пиар-новостей, в которых Россия представлялась истинным агрессором, а Грузия - жертвой российской военной машины. Все публичные выступления М. Саакашвили снимались на фоне флага Европейского Союза, для массовой аудитории, которая вряд ли знает, какие страны входят в ЕС, создавалось впечатление, что воюет страна, входящая в Европейский Союз23. В рекордно короткие сроки в мировом общественном мнении сформировался негативный образ России как милитаристской авторитарной страны, стремящейся к немотивированной агрессии в направлении любых своих соседей, особенно стран, вставших на демократический путь развития.

4. Взволнованная этой новой угрозой, американская и европейская общественность начала быстро сплачиваться вокруг политических сил, требующих резкого ужесточения отношений с Россией во имя мира и всеобщего спасения. Фактически, победившая в западном общественном мнении точка зрения на Россию как на нового мирового агрессора обеспечила широкое одобрение последующего ввода натовской эскадры в территориальные воды Грузии и несомненно одобрило бы большинством голосов прямое военное вмешательство, если бы оно состоялась.

       5. Многое в грузино-южноосетинском конфликте указывает на то, что одной из целей организованной США психологической войны против России было подготовить европейское общественное мнение к вводу миротворческого корпуса НАТО в Грузию и возможное вовлечение его в столкновение с российскими миротворцами, осуществляющими операцию по принуждению Грузии к миру. Это мог бы быть вполне реальный план, создавший громкий международный прецедент, что спровоцировало бы новый конфликт, дискредитировало миротворческую политику России, усилия ООН и ОБСЕ на Кавказе и привело бы к иным многочисленным последствиям, опасным и непредсказуемым. Однако этого не случилось, зато США, ранее отрицавшие свое участие в войне, рядом последующих публичных заявлений дали понять, что именно они стояли за организацией этой провокации по отношению к России. Это возможно был прямой намек на то, что войну в Южной Осетии Россия должна воспринимать как предупреждение.

В четвертой главе - лПределы регулирующего информационно-психологического воздействия в современных конфликтах - определяются пределы регулирующего воздействия информационно-психологических технологий на разрешение современных конфликтов.

В исследовании роли и места современных технологий информационно-психологического воздействия в разрешении международных и внутриполитических конфликтов важную роль играет сложившаяся сегодня практика международных отношений, устанавливающая определенные рамки применения этих технологий на различных стадиях, этапах миротворческой деятельности, которые являются такими же значимыми характеристиками эффективности технологий несилового разрешения конфликтов, как и факторы, описывающие их потенциальные возможности. Сегодня вряд ли какой-либо внешнеполитический инструмент, даже такой гибкий и универсальный как информационно-психологические технологии, можно рассматривать вне контекста среды международных отношений или внешнеполитического процесса, в рамках которого он применяется. Эта специфика накладывает определенные требования на информационно-психологические технологии как к инструменту политического воздействия, его надлежащему международно-правовому оформлению и соответствию формату конкретной среды международных отношений, что не может не сказываться на их универсальности. При этом важную роль играют культурно-цивилизационные и морально-нравственные нормы как населения в зонах конфликтов, испытывающих на себе воздействие информационно-психологических технологий, так и политиков, дипломатов, юристов-международников, эти технологии применяющих.

В пятой главе - лРоссия: проблема выработки национальной стратегии психологического регулирования современных конфликтов - исследуется российская политическая практика по использованию технологий информационно-психологического воздействия на современные (в том числе международные) конфликты и основные национальные концепции информационно-психологического противоборства, являющиеся прообразом российской национальной модели мирного разрешения конфликтов. В ст. 13 Конституции РФ признается идеологическое многообразие, отмечается, что никакая  идеология не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной. Политическое многообразие и многопартийность в России постулируется действующим законодательством. Поэтому при постановке проблемы о выработке национальной стратегии информационно-психологического регулирования современных конфликтов необходимо исходить из наличия и разнопланового воздействия сложившихся социально-политических сил на формирование внешнеполитической доктрины, а также концептуальных подходов к информационной политике.

В России продолжается дискуссия относительно национальной идеи, доктрины, способной консолидировать общество, руководство страны указывает на ошибки и провалы прошлых глобальных проектов, подчеркивает, что русская политическая культура исходит из межэтнического мира и стремится к нему. Предлагается использовать понятие суверенной демократии в качестве лидеологической и внешнеполитической контроперации американскому информационно-политическому наступлению. Наряду с официальной, выдвигаются иные мировоззренческие, идеологические постулаты. Но все эти концепции наталкиваются на политическую практику, которая диктует свои правила поведения, в том числе в конфликтных ситуациях. Постепенно формируется и российская модель информационно-психологического воздействия на конфликты, отличительная особенность которой - поливариантность.

Руководство страны неоднократно заявляло о желательности выработки международным сообществом универсальной модели урегулирования конфликтов, исходя из норм международного права, Устава ООН и других основополагающих документов. Но на практике процесс разрешения конфликтов, в том числе на пространстве СНГ, развивается по индивидуальным схемам и моделям, применительно к каждому конфликту. Отдельно решаются вопросы Абхазии и Южной Осетии, самостоятельную тенденцию приобретает урегулирование в Приднестровье. Наконец, Нагорный Карабах имеет собственную тенденцию развития и разрешения. В этой связи технологии психологического воздействия для каждой конфликтной ситуации имеют свои индивидуальные особенности.

В пятой главе обосновывается вывод, что сегодня Россия стоит перед проблемой выработки собственной культурно-цивилизационной модели психологического воздействия на конфликты. Российская модель мирного разрешения конфликтов опирается на богатый опыт существования в едином государстве различных народов и этнических групп, отличающихся своей культурой, менталитетом, национальным характером. Успешное урегулирование этнических конфликтов в Центральной Азии, на Кавказе свидетельствуют о наличии возможностей разрешения и других замороженных конфликтов мирными методами.

Некоторые российские ученые и специалисты в сфере информационной политики и психологических операций считают наиболее приемлемой модель информационного противоборства, направленную на то, чтобы давать адекватный ответ на информационные атаки, нацеленные на Россию, в том числе и в локальных конфликтах. Но, наряду с концепцией ладекватного ответа на информационно-психологические атаки оппонентов, в России существует и применяется стратегия информационно-психологического управления конфликтами, в том числе - находящимися в фазе психологической войны. Конечно, технологии управления конфликтами требуют мастерства, взвешенных оценок и реакций, но ведут они не к нарастании конфронтации, а к снижению напряжения и мирному разрешению конфликтов.

Российская национальная модель информационно-психологического управления конфликтами должна основываться на привлекательности и убедительности национальной идеи (которая должна быть четко и понятно сформулирована), на прагматичной идеологии, сформулированной как программа практической реализации национальной идеи, и на мировоззрении российской цивилизации, своей картине мира, выступающей как реальная (неконфронтационная) альтернатива картине мира западной цивилизации (прежде всего, мировоззрениям реализма и либерализма), картине мира азиатско-конфуцианской цивилизации и мозаичной картине мира ислама.

В выборе собственной модели психологического воздействия на современные конфликты Россия должна исходить из трех основных принципов:

- получить возможность оказывать прямое психологическое воздействие не только на группы политической элиты, представляющие конфликтующие стороны за столом переговоров или поддерживающие политический контакт с одним из международных посредников, но, в первую очередь, на массовое сознание населения в зонах конфликтов, в том числе - на этнические группы и анклавы, подверженные воздействию экстремистской идеологии;

- избежать вовлечения в конфликт в качестве одной из конфликтующих сторон;

- избежать вступления  в прямое конфликтное соприкосновение с ведущими игроками на мировой арене, вовлеченными в этот конфликт в одном из качеств: посредника, миротворца, либо в качестве одной из сторон, стремящихся урегулировать конфликт на собственных условиях методом прямого силового давления.

Автор предостерегает от слепого копирования и переноса в российскую практику западных и иных моделей информационно-психологического управления конфликтами, как бы это привлекательным не казалось.

III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении диссертации формулируются основные выводы и результаты исследования, полученные лично автором:

- дается оценка эффективности воздействия современных информационно-психологических технологий на эволюцию политических процессов, конфликтов и кризисов;

- приводится классификация существующих сегодня в мировой политике культурно-цивилизационных моделей психологического управления современными конфликтами;

- определяются пределы регулирующего информационно-психологического воздействия на развитие и разрешение конфликтных ситуаций;

- описывается модель информационно-психологической операции, основанной на технологиях управления массовым сознанием, идеологической стратификации и современных лякорных техниках контроля и управления политическим поведением населения в зонах этнополитических конфликтов;

- дается классификация существующих сегодня в России концепций реализации государственной политики в условиях информационно-психологической войны, осуществляемых в рамках концепций ладекватного противодействия и луправления;

       - выдвигаются заключения о целесообразности использования в российской практике разрешения международных конфликтов опыта, мировоззренческих концепций, методов и технологий доминирующих мировых моделей управления конфликтами: англосаксонской, восточноазиатской, ближневосточной и романо-германской, классификация и характеристика которых дается автором;

- предлагаются рекомендации по разработке Россией собственной модели информационно-психологического разрешения современных конфликтов.

В заключении также намечаются дальнейшие направления исследования в интересах научной разработки проблем, как получивших развитие в данной работе, так и выявленных и сформулированных уже в процессе исследования.

IV. ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Основные положения и выводы диссертационного исследования опубликованы в следующих работах автора:

Монографии:

1. Манойло А.В. Технологии несилового разрешения современных конфликтов. / А.В. Манойло; под ред. проф. А.И. Петренко. - М.: Горячая линия - Телеком, 2008. - 392 с.: ил. (24,5 печ. л.)
2. Манойло А.В. Государственная информационная политика в особых условиях. / А.В. Манойло. - М.: МИФИ, 2003. Ц  388 с. (24,25 печ. л.)
3. Манойло А.В. Технологии психологического управления международными конфликтами: пределы регулирующего воздействия. / А.В. Манойло. - М.: Паритет, 2008. Ц  68 с. (8 печ. л.)
4. Манойло А.В. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической войны. / А.В. Манойло,  А.И. Петренко, Д.Б. Фролов. - М.: Горячая линия - Телеком, 2003. - 541 с.: ил. (34,64 печ. л., доля соискателя - 11,6 печ. л.)
5. Manoilo A.V. Elmme informaatiosotaa. // Venjst ilman fobiaa ja russofobiasta. / J. Molari, A.V. Manoilo. - Helsinki., 2009. - vol. V. з 86.10. - рp. 347-352. (0,44 авт. л.)
6. Manoilo A.V. Yhdysvaltojen psykologiset operaatiot Gruusian hykkyssodassa Etel-Ossetiaa ja Abhasia vastaan. // Venjst ilman fobiaa ja russofobiasta. / J. Molari, A.V. Manoilo. - Helsinki., 2009. - vol. V. з 86.11. - рp. 352-368. (1,7 авт. л.)

Энциклопедические словари, справочники, учебные пособия, курсы лекций:

1. Манойло А.В. Операции информационно-психологической войны: краткий энциклопедический словарь-справочник. / В.Б. Вепринцев, А.В. Манойло, А.И. Петренко, Д.Б. Фролов; под ред. проф. А.И. Петренко. - М.: Горячая линия - Телеком, 2005. - 495 с.: ил.
2. Манойло А.В. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологических конфликтов высокой интенсивности и социальной опасности: Курс лекций. / А.В. Манойло, А.И. Петренко, Д.Б. Фролов. - М.: МИФИ, 2003. - 224 с.: ил.
3. Манойло А.В. Информационная война как инструмент внешней агрессии и территориальной экспансии: учебное пособие. / А.В. Манойло. - М: НИИПИ, 2000. - 102 с.

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК России для соискателей ученой степени доктора наук по специальности политология:

1. Манойло А.В. Война в Южной Осетии: психологическая обработка общественного мнения стран ЕС. / А.В. Манойло // Политэкс (Политическая экспертиза). - 2009. - №3. - С.65-76.
2. Манойло А.В. Информационно-психологические технологии разрешения современных конфликтов. / А.В. Манойло // Власть. -2008. - №5. - С.27-30.
3. Манойло А.В. Мирное разрешение конфликтов: национальные концепции, модели, технологии / А.В. Манойло // Власть. -2008. - №8. - С.79-84.
4. Манойло А.В. Модели и технологии психологического управления международными конфликтами. / А.В. Манойло // Дипломатическая служба. -2008. - №2. - С.33-41.
5. Манойло А.В. Психологические операции: модели и технологии управления конфликтами. / А.В. Манойло // Политэкс (Политическая экспертиза). - 2008. - №3 .- С. 62-73.
6. Манойло А.В. Психологические операции США в Ираке. / А.В. Манойло // Космополис. -2008. - №1. - С.124-128.
7. Манойло А.В. Несиловое регулирование международных конфликтов. Культурно-цивилизационные парадигмы. / А.В. Манойло // Космополис. -2008. - №2. - С.168-174.
8. Манойло А.В. Модель информационно-психологической операции в международных конфликтах. / А.В. Манойло // Право и политика. -2008. - №6. - С.1387-1394.
9. Манойло А.В. Культурно-цивилизационные модели и технологии психологического разрешения международных конфликтов. / А.В. Манойло // Право и политика. -2008. - №4. - С.914-926.
10. Манойло А.В. Проблемы и перспективы исследования информационно-психологических технологий разрешения международных конфликтов. / А.В. Манойло // Право и политика. -2008. - №3. - С.592-598.
11. Манойло А.В. Национально-государственные модели психологического управления конфликтами. / А.В. Манойло // Обозреватель-Observer. -2008. - №2. - С.118-123.
12. Манойло А.В. Технологии несилового разрешения международных и внутриполитических конфликтов. Часть 1. Культурно-цивилизационные отличия в моделях и технологиях психологического воздействия на современные конфликты. / А.В. Манойло // Обозреватель-Observer. -2008. - №3. - С.89-96.
13. Манойло А.В. Технологии несилового разрешения международных и внутриполитических конфликтов. Часть 2. Англосаксонская культурно-цивилизационная модель психологического воздействия на конфликты.  / А.В. Манойло // Обозреватель-Observer. -2008. - №4. - С.87-94.
14. Манойло А.В. Пределы регулирующего воздействия информационно-психологических технологий на международные конфликты / А.В. Манойло // Право и политика. -2008. - №7. - С.1653-1664.
15. Манойло А.В. Информационное противоборство и государственная информационная политика в условиях информационно-психологической войны. / А.В. Манойло, А.И. Петренко // Право и политика. -2003. - №9. - С.110-125.
16. Манойло А.В. Правовые и политологические проблемы формирования государственной информационной политики в условиях угрозы использования арсенала сил, средств и методов информационно-психологической войны в политических целях. / А.В. Манойло, А.И. Петренко // Право и политика. -2004. - №2. - С. 90-112.

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК России для соискателей ученой степени доктора наук по специальностям психология, право, луправление, лэкономика:

17. Манойло А.В. Модели информационного воздействия на разрешение международных и внутриполитических конфликтов. / А.В. Манойло // Федерализм. -2008. - №3. - С. 159-172.
18. Манойло А.В. Управление конфликтами. Модель психологической операции. / А.В. Манойло // Акмеология. -2009. - №1. - С. 64-74.
19. Манойло А.В. Информационное противоборство в условиях психологической войны.  / А.В. Манойло // Закон и право. -2003. - №12. - С. 31-34.
20. Манойло А.В. Информационно-психологическая безопасность./ А.В. Манойло, А.И. Петренко, Д.Б. Фролов // Безопасность информационных технологий. -2004. - №1. - С. 17-21.
21. Манойло А.В. Информационно-психологические операции как организационная форма реализации концепции информационно-психологической войны.  / А.В. Манойло, Д.Б. Фролов // Проблемы информационной безопасности. Компьютерные системы. -2003. - №2. - С. 7-14.
22. Манойло А.В. Система социальных и политических отношений информационного общества как среда организации и проведения тайных операций информационно-психологической войны. / А.В. Манойло, Д.Б. Фролов // Проблемы информационной безопасности. Компьютерные системы. -2003. - №3. - С. 21-27.
23. Манойло А.В. Особенности информационной политики эпохи информационного общества. / А.В. Манойло, Д.Б. Фролов, В.Б. Вепринцев // Проблемы информационной безопасности. Компьютерные системы. -2002. - №4. - С. 18-22.
24. Манойло А.В. Обеспечение геополитических интересов и информационной безопасности государства в процессе интеграции информационного и космического пространств. / А.В. Манойло,  А.И. Петренко, Д.Б.  Фролов, В.Б. Вепринцев // Безопасность информационных технологий. - 2004. - №3. - С. 11-18.
25. Манойло А.В. Информационно-психологическая безопасность современного информационного общества.  / А.В. Манойло, А.И. Петренко // Стратегическая стабильность. -2003. - №3. - С. 59-64.
26. Манойло А.В. Обеспечение геополитических интересов и информационной безопасности государства. / А.В. Манойло,  В.Б. Вепринцев // Стратегическая стабильность. -2003. - №3. - С. 27-34.

Публикации на иностранных языках:

27. Manoilo A.V. Technologies to Resolve International and Internal Political Conflicts Without Using Force. / Manoilo A.V. // Proceedings of The Forth International Scientific and Methodic Conference "Internet-Education-Science-2008". - V.: VSTU, 2008. - pp. 428-431.
28. Manoilo A.V. Research Problems of Forms and Methods of State Information-Psychological Warfare Regulation. / Manoilo A.V. // Proceedings of The Forth International Scientific and Methodic Conference "Internet-Education-Science-2004". - V.: VSTU, 2004. - pp. 368-371.
29. Manoilo A.V. Methods of Psychological Warfare Research. / Manoilo A.V. // Proceedings of The Forth International Scientific and Methodic Conference "Internet-Education-Science-2004". - V.: VSTU, 2004. - pp. 372-374.
30. Manoilo A.V. Psychological Warfare Management. / Manoilo A.V. // Proceedings of The Forth International Scientific and Methodic Conference "Internet-Education-Science-2004". - V.: VSTU, 2004. - pp. 375-378.
31. Manolo A. V.аGestion de la guerre psychologique dans le cadre de la politique informationnelle de lТEtat. / A.V. Manolo // Politique et socit  - 2004. - №2.
32. Manoilo A.V. : / . / A.V. Manoilo //   (Psychological Operations). - Tehran.: Saba Institute. - 2007.

---

1 Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна. М.,  2005.  С.  364.

2 Выступление С.М. Миронова на международной конференции Информационные войны в современном мире, 02.10.2008. // www.spravedlivo.ru

3 Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии. М.: Аспект Пресс, 1999.  С. 8.

4 Независимая газета. 2007. 7 декабря.

5 Конституция Российской Федерации. - М.1994; Доктрина информационной безопасности Российской Федерацииа// Российская газета. 2000. 28 сент.; Устав ООН. В кн.: Международное публичное право. Сборник документов: в 2 ч. Ч.1.- М.Проспект, 2006.; Декларация принципов построения информационного общества - глобальная задача в новом тысячелетии. Всемирная встреча на высшем уровне по вопросам информационного общества. Женева 2003-Тунис 2005. Док. WSIS-03/Geneva/Док.4/R.12.12.2003.; Закон Российской Федерации О безопасности от 5 марта 1992 г. в ред. Закона РФ от 25.12.92 № 4235-1.; Концепция внешней политики Российской Федерации от 12.07.2008 г. №ПР-1440; Обзор внешней политики Российской Федерации от 27.03.2007 г.; Внешнеполитическая и дипломатическая деятельность Российской Федерации в 2007 году. Обзор МИД России. 2008, март. - www.mid.ru; Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента РФ от 12.03.2009 г. № 537. // Российская газета. 2009. 13 мая; Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации от 7.02.2008 г. №ПР-212 // Российская газета. 2008. 16 фев.; Основы государственной политики в области обеспечения информационно-психологической безопасности. Проект. М.: Институт психологии РАН, 2000.; Принципы, касающиеся международной информационной безопасности. Проект. Материалы МИД РФ. - М., 2000.; Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Резюме выводов. - Прага, 1992.; Концепция национальной безопасности Российской Федерации, утверждена Указом Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997 г. №1300,  в ред. Указа Президента РФ от 10.01.2000 №24.; Указ Президента Российской Федерации от 24.12.93 №2288. О мерах по приведению законодательства Российской Федерации в соответствие с Конституцией Российской Федерации; и др.

6 Цыганков П.А. Международные отношения. М., 1996; Цыганков П.А. Политическая социология международных отношений. - М., 1994.; Цыганков П.А.аТеория международных отношений.аХрестоматия.аМосква:аГардарики. - 2002.; Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. Учебное пособие. - М. - 1995.;  Шмелев Б.А., Балканский кризис. Центрально-восточная Европа во второй половине ХХ века. Т3ч1. М.2002.; Алисова Л.Н., Голенкова З.Т. Политическая социология. - М.: Мысль. - 2000.; Мельвиль А.Ю. США - сдвиг в право? Консерватизм в идейно-политической жизни США 80-х годов. М., 1986; Современный консерватизм / К.С. Гаджиев, С.П. Перегудов, В.А. Скороходов. М., 1992; Соловьёв А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии. М., 2001; Егоров С.А., Вооруженные конфликты и международное право. -М.: ДА МИД РФ, 2003.; Российская социологическая энциклопедия./Под. ред. акад. Г.В. Осипова. М. 1998.; Лебедева М.М. Международные процессы / Международные отношения: социологические подходы / рук. авт. колл. проф. П.А. Цыганков. М., 1998 г.; Воскресенский А.Д., Восточная Азия и АТР: региональное измерение международных отношений. В Кн. Современные международные отношения и мировая политика. М.2004.с.598-627.; Пляйс Я.А. Россия на пороге XXI века. М.: Известия, 2006; Торкунов А.В. (ред.) Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие. М. 2005.; Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные. /Под ред. А.Д. Воскресенского. М.: Аспект Пресс, 2008.; Аклаев А.Р., Этнополитическая конфликтология. Анализ и менеджмент. - М., Изд.-во  Дело, 2005.; Богатуров А.Д. /Ред./, Системная история международных отношений, 1918-2003, в 4 т. - М. 2003.; Богатуров А.Д., Понятие мировой политики в теоретическом дискурсе// в книге: Мировая политика: теория, методология, прикладной анализ. -М., 2005.; Пляйс А.Я. Творческий потенциал российского политологического сообщества. Основные направления исследования // Полис. 1999. № 6; Политико-психологические проблемы исследования массового сознания / По ред. Шестопал Е.Б. М., 2002; Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб. 2005.; Комаровский В.С. Политическая идентификация России в свете идеологем суверенной демократии // Научный эксперт. 2008. № 2; Кулинченко В.А. Тенденции развития политического плюрализма в России. М., 2001; Примаков Е.М. Мир без России. М., 2009.; Глухова А.В. Политические конфликты: основания, типология, динамика. М., 2000.; Дубинин Ю., Мастерство переговоров. - М.2007.; Здравомыслов А.Г., Социология конфликта. М. 1996.; Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии. - М.: Аспект Пресс., 1999.; Лебедева М.М., Мировая политика. - М.2003.; Практическая психология для дипломатов. М. 2007. и др.

7 Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы: Балканские войны ХХ в. М.2000. и др.

8 Лебон Г., Психология народов и масс. - СПб, 1995.; Тойнби А.Дж., Цивилизация перед судом истории, Сборник. - М.1995.; Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Уроки социальной психологии. - М.1999.; Хассен С. Контроль сознания и феномен культа. - M.2000.; Фишер Р., Юри У., Паттон Б., Переговоры без поражения. Гарвардский метод. - М.2007.; Кейтнер Дж., Увядание посредничества//Социальный конфликт, 1998. - №4.; Amstutz M.R. An Introduction to Political Science: The Management of Conflict. - Glenview (Illinois), Scott, Foresman and Company, 1982.; Joseph S. Nye. Soft Power. The Means to success in world politics//N.Y. Public Affairs, 2004.; Коэн Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. Пер. с англ. М., 2003; Хантингтон С. Кто мы. Пер. с англ. М., 2004; Barry N. An Introduction to Modern Political theory. L., 1982; Huntington S. Political Order in changing Societies. New Haven, 1968Harley I.A. Role of Information Warfare. Truth and Myths. - NTIS, Naval War College. AP-A307348. USA, 1996.; Bennett W.L. News: The politics of illusion (2nd cd.). - New York: Longman, 1988.; Aspin L. New NATO, New Europe. 2002.; Information Warfare: Implications for Arms Control. Kings College London, ICSA. UK, 1998.; Declaration of Heads of State and Government Participating in the Meeting of the North Atlantic Council held at NATO HQs. 10-11 Jan. 1994 // NATO Review. - 1994. - Febr. - Vol. 42. - # 1.; Harris R.J., A cognitive psychology of mass communication (3rd ed.). -Mahwah, NJ: Erlbaum, 1999.; Keohane R., Wye D., Power and Interdependence. World politices in Transition. - NY 2000.; Libicki M.C. What is Information Warfare? -Washington, D.C. National Defense University Press, 1995.; U.S. Department of Defense. FY04 report for Congress on the military power of the PeopleТs Republic of China. и др.

9 Лефевр В.А., Рефлексия. - М. Изд-во Когито-Центр. 2003 г.

10 Хатами М., Ислам, диалог и гражданское общество.М.2001.; Хомейни Р., Путь к истине. - М.1995.

11 Барановский Е.Г., Владиславлева Н.Н., Методы анализа международных конфликтов. М., Изд-во Научная книга, 2002.

12 См.: Богатуров А.Д. (ред.), Системная история международных отношений, 1918-2003, в 4 томах. М. 2003.

13 См.: Чилкот Р.Х., Теории сравнительной политологии. В поисках парадигмы. - М.2001, с. 176-200.

14 См.: Lassel H., Kaplan A., Power and Society: A Framework for political inquiry. - New-Havey, 1962.

15 Singer D.J., The global system and sub-system. A development view. - NY, 1971.

16 В 1974 г. Д. Сингер возглавил  Комитет по изучению конфликтов и мира в Международной ассоциации политических наук (США).

17 См.: Лефевр В.А., Рефлексия. - М. Изд-во Когито-Центр. 2003.

18 Крюков М.В., Переломов Л.С., Софронов М.В., Чебоксаров Н.П. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.1983.С.63.

19 Хатами М., Ислам, диалог и гражданское общество. М.2001.С.141.

20 Королев С.И., Этническая психология: методика изучения и методика использования.М.2007.С.184.

21 Панарин А.С. Философия политики. С. 135.

22 П. Колесов. Информационная война Грузии против Южной Осетии и Абхазии. / П. Колесов. // Зарубежное военное обозрение. -2008. - №10. - С. 18-20.

23 П. Колесов. Информационная война Грузии против Южной Осетии и Абхазии. / П. Колесов. // Зарубежное военное обозрение. -2008. - №10. - С. 18-20.

  Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по политике