ПРОБЛЕМА СЛОЖЕНИЯ ДИАЛЕКТНОЙ СИСТЕМЫ КАЛМЫЦКОГО ЯЗЫКА И ЕЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ Специальность 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (калмыцкий язык) АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук Москва

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по филологии

На правах рукописи

Убушаев Николай Надбитович

ПРОБЛЕМА СЛОЖЕНИЯ ДИАЛЕКТНОЙ СИСТЕМЫ КАЛМЫЦКОГО ЯЗЫКА И ЕЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ

Специальность 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации

(калмыцкий язык)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Москва - 2010

Работа выполнена в отделе языкознания Учреждения Российской академии наук Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН.

Научный консультант:

доктор филологических наук,

академик РАЕН, профессор

Рассадин Валентин Иванович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук

Насилов Дмитрий Михайлович

доктор филологических наук

Крылов Сергей Александрович

доктор филологических наук

Скородумова Лидия Григорьевна

Ведущая организация:

ГОУ ВПО Бурятский

государственный университет

Защита состоится 12 апреля 2011 года в 11.00 на заседании диссертационного совета Д.002.006.01. при Учреждении Российской академии наук Институте языкознания РАН по адресу: 125009, Москва, Большой Кисловский переулок, д. 1/12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Института языкознания РАН.

Автореферат разослан л_____ марта 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор филологических наук П.П. Дамбуева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Этногенез калмыцкого народа и соответственно глоттогенез калмыцкого языка представляют собой достаточно сложное явление, растянувшееся на несколько веков. Более 400 лет назад ойраты, предки калмыков, начали свое движение из Западной Сибири и Джунгарии, где они когда-то обитали, в пределы тех земель, которые впоследствии стали Калмыкией. На эту территорию переселились в основном два крупных ойратских племени - дербеты и торгуты, составившие основу калмыцкого народа, к которым примкнуло множество более мелких групп. В результате длительного процесса консолидации из всего этого этнического многообразия произошло сложение калмыцкого народа. Естественно, что такая достаточно быстрая консолидация разных племен в единый народ была бы невозможной без близости их языков. Впоследствии из разных частей калмыцких племен была образована самостоятельная территориальная группа калмыков, ставшая новой этнической единицей, под названием бузавы. Современный калмыцкий народ состоит из трех крупных этнических групп - дербетов, торгутов, бузавов.

Одной из задач калмыцкой лингвистики, по нашему мнению, является установление того, насколько сблизились разные в прошлом племенные языки, образовавшие единый калмыцкий литературный язык, и в какой мере еще сохраняются характерные особенности языков этих племен, превратившиеся к настоящему времени в территориальные говоры калмыцкого языка. Ныне весьма важно определить реальное количество говоров и подговоров, составляющих основу разговорного калмыцкого языка, выявить и установить их систему и характерные особенности. Все это является актуальным не только в научном отношении, но и в практическом, поскольку с введением в Республике Калмыкия двух литературных языков - русского и калмыцкого - возникает настоятельная необходимость во всестороннем изучении как самого литературного языка, так и его живой питательной среды - калмыцких говоров и подговоров, за счет которых происходит обогащение литературного языка. В свете сказанного актуальность исследования не вызывает сомнения.

Объектом исследования является функционирование системы говоров и подговоров калмыцкого языка, сложившейся к настоящему времени.

Предметом исследования является история сложения системы калмыцких говоров и подговоров, учитывающая их характерные фонетические, морфологические и лексические особенности, а также этническое деление калмыков; сравнительная характеристика функционирования звукового строя говоров и подговоров и морфологии их именных частей речи.

Цель исследования состоит в том, чтобы: а) опираясь на критерии фонетического, морфологического и лексического характера, определить языковые особенности территориальных вариантов разговорного калмыцкого языка, увязав их с этническим делением калмыков; б) установить сложившуюся к настоящему времени систему калмыцких говоров и подговоров; в) изучить в сравнительном плане реальное речевое функционирование звукового строя и морфологии именных частей речи выявленных калмыцких говоров и подговоров на предмет установления степени сходства и различия в этой системе.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- рассмотреть историю изучения говоров и подговоров калмыцкого языка и принципы их классификации;

- определить фонетические, морфологические и лексические критерии, учитывающие характерные особенности калмыцких говоров и подговоров;

- опираясь на данные критерии и, учитывая этническое деление калмыков, установить систему соответствующих калмыцких говоров и подговоров;

- дать сравнительную характеристику функционирования звукового строя;

- дать сравнительную характеристику морфологии именных частей речи современных калмыцких говоров и подговоров;

- показать соотношение литературного калмыцкого языка и особенностей его говоров и подговоров в плане их функционирования.

Материалом исследования послужили фактические данные о звуковых, морфологических и лексических особенностях современных калмыцких говоров и подговоров, полученные автором во время диалектологических и фольклорных экспедиций, охватывавших представителей разных групп. Кроме того, привлекались материалы фонотеки архива Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, использовались опубликованные работы по калмыцкой диалектологии.

Теоретико-методологической базой данного исследования послужили труды, посвященные проблемам теории диалектологии, методологии традиционного описания диалектного ландшафта. В исследовании применяются синхронно-описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический методы с привлечением данных старописьменных монгольского и ойратского языков. В процессе исследования автор опирается на труды известных монголоведов и калмыковедов: Н. Очирова, Б.Я. Владимирцова, Г.И. Рамстедта, В.Л. Котвича, Г.Д. Санжеева, Ц.Б. Цыдендамбаева, А.Ш. Кичикова, Д.А. Павлова, Ц.-Д. Номинханова, Б. Ринчена, Г. Жамьяна, Ж. Цолоо, Я. Цэвэла и др.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в калмыцком языкознании проблема сложения системы говоров современного калмыцкого языка и ее функционирование получила обобщение и монографическое рассмотрение, подведены итоги многолетних исследований в области калмыцкой диалектологии, включая сбор полевого материала и его интерпретацию; сделаны окончательные выводы относительно количества говоров и подговоров и уточнен их состав; определены их характерные особенности. На материале калмыцкого языка исследуются вопросы взаимодействия диалектной системы и письменного литературного языка.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что положения, разработанные в диссертации, и сделанные выводы могут стать основой дальнейшего изучения живого калмыцкого языка в синхронном и диахронном аспектах, а также в плане общего монголоведения при исследовании истории становления и развития монгольских языков и их диалектов.

Практическая ценность диссертационного исследования состоит в том, что результаты анализа могут быть использованы при подготовке теоретической грамматики современного калмыцкого языка, при составлении диалектного и толкового словарей калмыцкого языка, потребность в которых назрела давно, а также при разработке вузовских и школьных курсов по калмыцкой диалектологии, при составлении программ, учебников, учебно-методических пособий по калмыцкому языку для высшей и средней школы.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В результате применения разработанных критериев фонетического, морфологического и лексического характера, а также этнических признаков, устанавливается диалектная система современного калмыцкого языка в составе трех территориальных говоров: торгутского, дербетского и бузавского. Эти говоры в свою очередь распадаются на подговоры: торгутский - на цаатанский, оренбургский, уральский и хошутский подговоры, дербетский - на большедербетский и малодербетский; бузавский предстает более или менее единообразным говором с очень незначительными особенностями внутри его частей. Особняком стоит язык каракольских калмыков, так называемых сарт-калмыков, язык которых по многим признакам все же стоит ближе к торгутскому говору, его цаатанскому чакающему подговору. По этой причине он включен в нашу классификацию.

2. Сравнительный анализ функционирования звукового строя калмыцких говоров показал, что в них существует некий общий базовый состав фонем как гласных, так и согласных, общие черты поведения звуков в потоке речи, объединяющие все говоры в единый калмыцкий язык с его классификационными особенностями. Имеющиеся различия в употреблении некоторых фонем и их позиционных вариантов создают ряд вариативных признаков алломорфов, в большинстве случаев, не препятствующих взаимопониманию носителей говоров.

3. Сравнительный анализ функционирования морфологии именных частей речи, составляющих львиную долю общего объема названых слов, показал общность в их составе, в формообразовании и словоизменении лексико-грамматических групп этих слов, принципиальное единство калмыцкого языка в общих чертах, с небольшими вариантами отдельных грамматических форм.

4. Живой разговорный язык в процессе своего функционирования в диалектных формах развил и дополнил ряд орфоэпических вариантов в фонетике, выработал ряд вариантных форм в морфологии и в лексике.

5. При всей территориальной ограниченности говоров именно наличие определенного количества вариантных форм является необходимым условием для нормального развития и функционирования литературного языка. При многовариантности диалектной системы живого языка существует реальная возможность обогащать литературный язык, разнообразить его лексический состав и изобразительные возможности.

6. В процессе функционирования письменного литературного языка и калмыцких говоров следует учитывать тенденции их разития и характер взаимоотношений в рамках каждой системы.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела языкознания КИГИ РАН. Основные положения работы докладывались на совещаниях, конференциях и конгрессах: ХХXVI Международном конгрессе востоковедов (Москва, 2004), VII Международном конгрессе монголоведов (Улан-Батор, 2002); Международном симпозиуме Актуальные проблемы алтаистики и монголоведения (Элиста, 1999), II Всесоюзной конференции монголоведов Владимирцовские чтения (Москва, 1989), Всесоюзном совещании по общим вопросам диалектологии и истории языка (Кишинев, 1971), Всесоюзной конференции Джангар и проблемы эпического творчества тюрко-монгольских народов (Элиста, 1972), III Региональной конференции по диалектологии тюркских языков (Алма-Ата, 1973), Совещании по общим вопросам диалектологии и истории языка (Нальчик, 1977), Международной научной конференции Единая Калмыкия в единой России: через века в будущее, посвященной 400-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства (Элиста, 2009).

Публикация результатов исследования. По теме диссертации опубликованы 2 монографии, 6 учебно-методических пособий и более 20 научных статей, в том числе 9 статей в ведущих, рецензируемых изданиях, список которых утвержден ВАК РФ.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, условных сокращений, библиографии, включающей 329 наименований. Общий объем диссертации составляет 303 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении рассматриваются история, а также принципы классификации и изучения диалектной системы калмыцкого языка, представляющей собой совокупность местных говоров и подговоров. Первая попытка научно осмыслить данные калмыцкого разговорного языка относится к XIX столетию (1849), когда вышла в свет Грамматика монгольско-калмыцкого языка А. Бобровникова, в которой автор показывает отличия книжного языка от разговорного.

При этом в качестве книжного языка выступает старописьменный монгольский язык (СПМЯ), а в качестве разговорной формы - старописьменный ойратский язык (СПОЯ), т.е. язык заяпандитской письменности. Принимая СПОЯ за разговорную форму, автор показывает, насколько эта письменность была приближена к живому языку. Калмыцкий язык рассматривается А. Бобровниковым как единое целое, он не проводит отличия между языком староойратской письменности и живым калмыцким разговорным языком. Хотя калмыцкий разговорный язык уже тогда был неоднородным, и сам автор отмечал, что отличия в словах и словоупотреблении можно заметить даже между калмыцкими улусами, например, Бага-Цохоровским, Хошутовским и Бага-Дербетовским. А. Бобровников подчеркивал, что лесли подобные отличия принимать за основание для деления языка на наречия, то в монгольском (т.е. и в калмыцком - Н.У.) языке можно насчитать столько наречий, сколько найдется улусов.

Такое же деление по наречиям на основе этнических данных наблюдается в схематической карте расселения монголов в приложении к Лекциям по грамматике монгольского письменного языка А.Д. Руднева, в которой в калмыцком языке выделяется три говора - торгутский, дербетский, хошутский. На начальном этапе изучения калмыцких говоров в основном опирались на этническое деление и на региональное расселение носителей языка. Заслуга исследователей заключается в том, что они ставили проблемы, обращая внимание ученых на решение вопросов диалектологии.

В 1909 году Н. Очиров, носитель языка, прикомандированный русским Комитетом для изучения Средней и Восточной Азии и лингвистических наблюдений в Астраханские степи, впервые собрал материал по языковым особенностям калмыков. В этой поездке он посетил Малодербетский, Маныческий и Икицохуровский улусы. В отчете об этой поездке он отмечает некоторые различия между дербетским и торгутским говорами. Во время второй поездки в 1911 году он посетил Александровский и Багацохуровский улусы. Им были проверены и уточнены выявленные ранее основные отличия между дербетским и торгутским говорами и дана ритмомелодическая характеристика говоров калмыцкого языка.

Говоря о работах по диалектологии Н. Очирова, нельзя не сказать о вкладе в калмыцкую диалектологию его учителя В.Л. Котвича, в 1915 году выпустившего монографию Опыт грамматики калмыцкого разговорного языка, в которой освещаются вопросы языка, орфографии и диалектологии. Так, в калмыцком языке он выделяет три самостоятельных говора - бузавский (донской), дербетский, торгутский. Диалектные особенности их даются в сравнительно-сопоставительном плане.

Вопросы диалектологии освещались также в трудах Г.И. Рамстедта, Б.Я. Владимирцова, Г.Д. Санжеева и других. В 1929 году в классической работе Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия Б.Я. Владимирцов дает классификацию монгольских наречий и говоров. В калмыцком языке он выделяет говоры: торгутский, дербетский, подговоры большедербетский, донской-бузав, которые относятся к дербетскому говору, к торгутскому говору отнесены язык уральских и оренбургских калмыков. Далее Владимирцовым отмечено, что хошуты с Волги по языку принадлежат к говору астраханских торгутов.

В 1935 году финский ученый Г.И. Рамстедт опубликовал свой труд Kalmkisches Wrterbuch, который вобрал основной словарный фонд калмыцкого языка. Реестровые слова возводятся к засвидетельствованным и реконструированным древнемонгольским формам, нередко сопоставляемым с древнетюркскими формами. Многие слова сопровождаются пометами Д, Т, Тw, передающими принадлежность слова тому или иному говору калмыцкого языка. Словарь Kalmkisches Wrterbuch является первым, наиболее полным собранием калмыцкой диалектной лексики.

Второму этапу (1909-1963 гг.) изучения калмыцких говоров свойственна опора на живой лингвистический материал, за что ратовал в свое время академик Б.Я. Владимирцов.

В 1963 г. вышла из печати монографическая работа А.Ш. Кичикова Дербетский говор, представляющая собой фонетико-морфологическое исследование одного из говоров калмыцкого языка. В ней освещаются фонемный состав говора, особенности склонения имен, личных местоимений, разряды имен числительных. Автор отмечает практическое значение изучения говоров калмыцкого языка. Дербетский говор А.Ш. Кичикова - начало систематической работы в области калмыцкой диалектологии.

В 1979 г. Калмыцкий научно-исследовательский институт истории, филологии и экономики выпустил монографию Н.Н. Убушаева Фонетика торгутского говора калмыцкого языка. В данной работе, как видно из названия, представлено описание фонетической системы торгутского говора калмыцкого языка. Для освещения исторических особенностей говора привлекаются данные старописьменных монгольского, ойратского и калмыцкого языков. Такое сравнительно-историческое изучение одного из калмыцких говоров было проведено впервые.

В 1990 г. Калмыцкий государственный университет издал книгу Д. Павлова Каракольские калмыки и их язык (Хар олын хальмгуд болн тедн келн). Автор описывает фонетический состав и морфологическую систему языка каракольских калмыков (ККК). Основными фонетическими особенностями их языка являются повсеместное чаканье, губная гармония, замена некоторых согласных среднеязычным лйот. Автор справедливо считает, что язык ККК близок языку калмыцких торгутов-цаатанов. Лексические особенности изучались по тематическим группам: слова приветствия, географические названия, строения и строительство, одежда, человек семья родственники и т.д.

Третий этап (с 1963 г.) изучения калмыцких говоров характеризуется тем, что исследователями были носители говоров, по которым публиковались монографические работы и статьи.

В формировании и стабилизации диалектной системы современного калмыцкого языка немаловажную роль играют внешние факторы: во-первых, степень сохранности следов родоплеменной структуры народа, от этнического состава которого в значительной мере зависит характер языка и его говоров; во-вторых, в говорах отражаются общественные процессы.

Наиболее древним родоплеменным объединением калмыков был, так называемый, ойратский союз, включавший в себя олютов, батутов, хойтов, эркетов. Позднее в этот союз вошли еще дербеты, хошуты, торгуты. Затем из ойратского союза образовались Джунгарское ханство, Хошутское ханство. Торгутское ханство на Волге, известное в истории как Калмыцкое ханство, представляло собой ойратский союз в меньших масштабах. Указанные ойратские племена оказали влияние на формирование системы диалектов, содержащей особенности бывших племенных языков.

Общеизвестно, что калмыки являются потомками ойратов, название которых издавна привлекало внимание монголистов. Г.Н. Румянцев среди хоринских бурятов отмечает род хальбин. Ц.Б. Цыдендамбаев считает весьма заманчивым сравнение этнонима халбин со словом калбум, зарегистрированным в словаре киргизского языка К.К. Юдахина с пометой ларабское и со значением собака. В персидском языке также есть редко употребляемое слово калб собака. Если учесть протомонгольский, праойратский культ собаки-волка, то вполне возможно, что арабо-персидский калб явился праформой хальбин, от которого до хальмг очень близко. Казахский ученый Г.К. Конкашпаев отмечает ойратские названия географических объектов - Тарбагатай, Калба (Холбо), Кандагатай и др. Г.Н. Потанин слово калмык возводит к киргизской кости Калабак от монгольского слова халбагай колпица. Вариант Потанина прекрасно вписывается в цепь вариантов калб, который, как кажется, развился в двух направлениях: /калби - кальбин - кальмин - кхальминг - хальмиг - хальмыг Калб / калбум - калба - калабак - калбак - калмак - калмык.

Термины торгут, калмак и хальмыг по своим лексическим значениям были близки и обозначали волк-собака и, возможно, подменяли друг друга. Слово калмак из арабо-персидского калбак тюркоязычные соседи восприняли исходя из своего языка и надолго ввели мир в заблуждение.

Представляет большой интерес то, что сербы на далеких Балканах до сих пор называют калмыков калвинцами. Как видим, происхождение этнонимов ойрат и калмык объясняется через другие языки, что свидетельствует о широких международных связях калмыков и их предков-ойратов.

Сегодня, как и в далекие 20-е годы, в период языкового строительства, остались нерешенными проблемы обозначения на письме неясных и долгих гласных. Необозначение неясных гласных создает скопление согласных, необозначение долгих гласных лишает язык его звучности, певучести, нарушает слогоделение, орфоэпические нормы языка, вызывает отрицательное отношение к орфографии, к языку в целом. Отсюда нежелание, невладение родным языком представителями молодого поколения. Реальная языковая ситуация в Республике Калмыкия на данном этапе является критической. Проблема возрождения калмыцкого языка не снимается с повестки даже при его статусе государственного языка. За последние годы в связи с активизацией контактов с зарубежными родственными народами Монголии, Китая, Америки растет роль и значение калмыцкого языка, что повышает требование к уровню нормированности, стандартизации калмыцкого литературного языка, к степени владения национальной интеллигенцией своим родным языком. Знание языка становится социально, политически востребованным. Необходимо расширение сфер функционирования языка как государственного языка, создание языковой среды, как основного условия выживания языка, средства жизни этноса.

Прошедшие социально-экономические, политические, идеологические перемены в российском обществе и в Калмыкии вызвали обеспокоенность по поводу состояния родного языка. Ощутимее стало осознание частичной утраты его, являющегося символом и важнейшим этническим признаком нации. Утрата языка может повлечь за собой исчезновение национальной культуры и национального самосознания. Для калмыцкого языка стало характерным ослабление его функционального развития. На сегодня калмыцкий язык является одним из малоиспользуемых языков России, он занесен ЮНЕСКО в Красную книгу исчезающих языков мира. В соответствии с Законом о языках Республики Калмыкии государственными языками республики являются калмыцкий и русский языки. Обладая равными юридическими правами, языки не равны в функциональном отношении, т.е. являются неравноценными компонентами социально-коммуникативной системы. Мероприятия Правительства Республики Калмыкии направлены на гармонизацию социальных функций двух государственных языков республики.

Калмыцкий литературный язык призван обслуживать общество в разных сферах производства, науки, культуры и общественной жизни, говор же территориально ограничен, обслуживает потребности только своих носителей. Однако наличие определенного количества вариантных норм, особенно на лексическом уровне, является нормальным. Вариантные нормы необходимы для нормального развития и функционирования литературного языка, который отбирает свои единицы из синонимических рядов, питается и развивается за счет живых диалектов и говоров. Использование диалектной лексики, идиом, архаизмов и неологизмов, функционирующих в разговорной речи, делает язык художественных произведений выразительным, колоритным, живым. Необходимо совершенствовать, модернизировать методику преподавания калмыцкого языка, применять методику УДЕ, аудиовизуальную методику, методику интенсивного обучения языкам. Применение последней хотя бы только в годы начального обучения равнозначно изучению за все годы школьного образования. Калмыцкий язык изучается с 1957 года, т.е. более 50-ти лет и, несмотря на это, он утрачивается. Необходимо ввести новую орфографию в том виде, как она была принята Государственной комиссией по усовершенствованию калмыцкого языка от 17 сентября 1999 года. Практика жизни отшлифует ее, внесет свои поправки. Необходимо вводить национально-региональный компонент во все основные федеральные предметы обучения, это усилит мотивацию, облегчит усвояемость и закрепляемость материала.

В первой главе Сложение системы говоров современного калмыцкого языка дается анализ системы диалектов калмыцкого языка и этимология названий говоров. В общей лингвистике языки обычно членятся на диалекты, говоры, наречия. Под диалектом понимается разновидность общенародного языка, употребляемая сравнительно ограниченным числом людей, связанных территориальной, социальной, профессиональной общностью. Диалект может образовывать совокупность однородных говоров. Говор - это разновидность общенародного языка, используемая в общении на небольшой территории, даже какого-либо села. Наречие - крупное подразделение языка, объединяющее группу говоров, связанных между собой общими языковыми явлениями.

В калмыцкой диалектологии более употребительны термины - говор, подговор и известны говоры: бузавский, дербетский, торгутский - и подговоры: цаатанский, оренбургский, уральский, хошутский. Особенности языка терских, кумских и икидербетских калмыков за отсутствием материалов не нашли освещения в данной работе. Язык каракольских калмыков, находящийся вне влияния калмыцкого литературного языка и его говоров, является самостоятельным и обслуживает народность, проживающую в суверенном государстве Республика Киргизия.

Глава 1. Сложение системы говоров современного калмыцкого языка

1.1. Торгутский говор. Первое упоминание о торгутах встречается в Сокровенном сказании монголов 1240 года. К нам подошли, - говорится в нем, - Тархудский Хадаан-Далдурхан с братьями, всего пять Тархудов (з 120). Акад. Владимирцов Б.Я. говорит, что это было племя лесное, из которого происходила супруга Бартан-Бахадура, деда по отцу Чингис-хана.

Среди калмыков наблюдается двоякое произношение этнонима: торгут, таргут. В Багацохуровском улусе у владельца Очира Буюнтукова был род таргутов. Среди калмыков известно племя тавн оток торгут, которое, возможно, является потомком тех пяти тархутов, о которых сказано выше. Поскольку торгутов возводят к Ван-хану кереитскому, то следует отметить, что Хадаан-Далдурхан с братьями также выделился от кереитов. Отсюда торгут и тархут, возможно, являются одним и тем же словом.

Одно поколение из Дома хуннов под родовым названием Ашина в предгорье Монгольского Алтая жило с тюркоязычными племенами. Ашинайцы, приняв себе имя тюрк, или тюркют, наделили этим именем те племена. Слово тюрк~турк значит сильный, крепкий и слово чино, от которого произошло имя Ашина благородный волк, также значит сильный, крепкий. Эти слова являются эпитетами к названию тотемного животного, эвфемизмами, подменившими настоящее название волка кият-койра, т.е. слова, происходившие от корней кай~кой~куй~кий~кей (ср. кият, койра, ойрат, хойт) и их производные. Таким образом, видимо, Д.Е. Еремеев прав, когда к этнониму тюрк возводит целую цепь видоизменившихся этнонимов: тюрк, турк, тюркют, туркут, тархут, торгоут, торгут.

Предметом научного исследования торгутский говор стал в начале ХХ столетия в трудах Н. Очирова. Этот говор отличается некоторым консерватизмом и близостью к исторической основе. Б.Я. Владимирцов, возводивший торгутов к кереитам, предполагал, что СПМЯ возник у кереитов, что Чингис-хан ввел для нужд своей державы уже готовый литературный язык [1929: 19-20]. Что касается особенностей говора, то, как уже говорилось, торгутский говор является у-, -, и-говором, например, урвын три, хувцын лодежда, гвхе лопустошать, кмсег брови, бичиг письмо, бислр пояс, обруч. Сохранение СПМЯ и СПОЯ глагольных форм желательного наклонения на -йа, -й, например, арийа выйдем, йовийа пойдем, кэлий скажем, трий посеем, а также сохранение глагольной формы недавно прошедшего времени на -ва, -в (< из Цбай, -бей), например, арва вышел, кэлв сказал. Сохранение СПМЯ направительного падежа gede вверх, к и СПОЯ de, торг. -ады, -де, ср. СПОЯ la de к горе, gere de к дому, торг. уулады, гэрде. Также употребляется послелог тал в сторону, к, например, гэре тал к дому, худыг тал к колодцу. Родительный падеж имеет аффикс -ан, -н, например, сэркн козлиный, цурхан щучий.

ексические особенности: хаяр логурец, адамчи помидор, хавыг тыква, ола вожжи, мальш седелка, зхе запрягать, булхым-шалхым лярмо, хан хулсын бамбук.

1.1.1. Цаатанский подговор торгутского говора. Цаатаны восходят к ранним ойратам - хойтам. За особые заслуги хойтским принцам Инальчи и Торельчи Чингис-хан выдает свою дочь Чечейкен и внучку Холуйхан. Дочь Чечейкен привозит к ойратам отцовское белое (цаан) знамя. При ойратском (хойтском) дворе образовался аристократический клан (род) цаан туг хойт, который позже именовался лцагатаны, а потом лцаатаны. Основной дифференциальной особенностью языка цаатанов является отсутствие аффрикаты [ц] и употребление вместо нее аффрикаты [ч], например, часын снег, чучирхы луставать, чэвер чистый. Сохранение заднерядного варианта гласного [i] СПМЯ, например, СПМЯ sakigusun гений-хранитель, dakigad затем, еще, tamaki табак, цаат. сакусын, дакад, тамкы. Употребление среднеязычного спиранта [й] вместо переднеязычного щелевого [з], например йасын рыба, йоксы стой, шаайи пиала, вместо лит. засын, зоксы-, шаазы.

В средней позиции слова наблюдаются явления обратные к сказанному, среднеязычный спирант [й] может быть подменен заднеязычным смычным [г], например, хогыр два, биген сам, бигем ля сам, ср. лит. хойир, бийнь, бийм.

ексические особенности: бучилхы кипеть, тохал комолый, безрогий, шивер стелька, гелдхе пререкаться, ругаться, бр неправильно, ниур двуличный, утрун рубец, отпечатка, рс Россия, хавхандыг черепаха.

1.1.2. Оренбургский подговор торгутского говора - это язык калмыков, проживавших в Оренбургской губернии. Язык оренбургских калмыков, как и донских (бузава), уральских, относится к молодым, новым региональным лингвистическим образованиям калмыков. Ставропольское (на Волге) калмыцкое поселение возникло в конце 30-х годов XVIII в. Через 20-30 лет земли, предоставленные в пользование ставропольским калмыкам, оказались перенаселенными. Правительство решило направить калмыков в ведение Оренбургской губернии и приписать их к Оренбургскому и Уральскому казачьим Войскам.

К особенностям оренбургского подговора относятся: наличие палатальных согласных [л,, н,, д,, т,] в словах твердого ряда: хан,ядын кашель, альвын шалун, торг. хндн, вен. Лабиальные гласные [о, ] встречаются не далее второго слога: сохолна лослепляет, олмо полуюрта, ндр высокий, кк синий. Вместо глухого проточного [х] в разных глагольных формах в исследуемом подговоре имеется глухой смычный [к], например: ирцеки пришли, йовцыкаи пошли, мэдкеш не знает, ср., ирцехи, йовцыхаи, мэдхеш. Сохранение старописьменных губно-губных [б(п)], например: аб= бери, тб меткий, хабчин ~ хапчин этноним, вместо ав=, тв, хавчин.

Наличие в родительном падеже возвратно-притяжательного аффикса -ан, -н вместо лит. -нн(-нен), например: багшинн своего учителя, вместо багшинен, орфогр. багшинн, эврнн своего, вместо эврнен, орфогр. эврнн. Лексические особенности: орсо русский, др день, хото пища, г вешать, абба взял, сохолна лослепляет, хайчикна бросает, матьхыр кривой, ирцеки пришли, дцки лоставили, болтыка да будет, мэдкеш не знает, кеннв лумираю, югас кэлевчи почему не сказал, хуцхар все, тб-тмен тьма-тьмущая, адяс благословение.

1.1.3. Уральский подговор торгутского говора - это новое образование регионального характера. Носители его, как и оренбургские калмыки, являются выходцами из ставропольских калмыков Петра Тайшина, которые в основном состояли из цаатанов и кереитов. Их язык постепенно подвергся фонетико-морфологическим и лексическим изменениям под непосредственным влиянием русско- и тюркоязычного окружения. Носители уральского подговора в настоящее время проживают дисперсно среди остальных калмыков.

В уральском подговоре, нередко заменяется инициальный [л] на [н], например: намы вместо ламы духовное лицо, Нии вместо Лии - имя, навшиг вместо лавшиг халат и др. Заднеязычно-увулярный [] в начале слова и после согласных произносится как заднеязычный смычный [г], например: гар рука, газыр земля, бавга баба, толга голова вместо ар, азыр, бава, тола. Отсутствует долгий гласный, в формах: эмег лаймак, мэлхе блеять, эрвэкэ бабочка вместо мег, млхе, эрвк Он появляется при присоединении аффиксов, например: така курица, ноха собака, но така:ды курице, ноха:ды собаке.

К лексическим особенностям следует отнести примеры: ми кошка, уран вниз, титвег тыква, буа пшеница, улаг козленок, козлыг лочки, магырсын лук, тикламат пальто, пиндор помидор, татвыр четки чэлиг безрукавка, дойир плетка.

1.1.4. Хошутский подговор торгутского говора. Калмыцкие историки этноним хошут считают военным термином, являющимся, названием боевого строя клюв, морда, передовой отряд войска и возводят к Хабуту-Хасару и родословную их тайшей и нойонов ведут от рода Чингиса борджигин кият. В Сокровенном сказании монголов (з 249) этноним имеет форму Хашин и выступает как синоним к слову Тангут, при этом слово Каши~Коши переводится из китайского языка, в котором Hoasi обозначает запад большой реки.

Некоторые выходцы из Хаши добавляют к своему имени слово Хашиха, что, видимо, должно переводиться как хошутский, например, Удумту-хашиха - Удумту-Хошутский, Цэцэн-хашиха - Цэцэн-Хошутский. Хошутский Туру-Байху взял себе титул Гуши-хан. Здесь слово гуши, вероятно, является фонетическим вариантом хушин~хашин~хошин. Географический термин китайского языка хэ-син~хоа-си запад большой реки на монгольской языковой почве перешел в этноним: хэ-син~хоа-си > хашин~хушин~хошин>хошут.

Академик Б.Я. Владимирцов утверждает, что хошуты Западной Монголии по языку принадлежат к говору торгутов алтайских, а хошуты с Волги - к говору торгутов астраханских Д.А. Павлов также считает, что хошутский говор смешался с торгутским и ничем не отличается от последнего, если не иметь в виду отдельные слова. А.Ш. Кичиков отмечает, что говор хошутов почти не отличается от торгутского говора.

1.2. Дербетский говор. Первое упоминание о дербетах восходит к эпохе Чингис-хана. В Сокровенном сказании монголов 1240 года говорится, что четыре сына Дува-Сокора, образовав четыре рода, стали дербен-иргеном. Рашид-ад-Дин возводит к четырем братьям Коричар-Мергена.

Исследователь истории Куку-нора В. Успенский считает, что слово дэрбэн означает не четыре, а является именем племени. Этой же версии придерживается и Г. Грумм-Гржимайло. Д.Е. Еремеев дает ряд разновидностей этнонима тюрк: торго, торгоут туркмен, туркпен и допускает, что в этот ряд входит и этноним дурмен. Такое допущение вполне возможно и слово имеет значение сильный, крепкий, под которым подразумевается значение волк. Среди калмыцких дербетов Г.О. Авляев отмечает родоплеменное название чоносы волки. Отсюда вполне возможно, что В. Успенский и Г. Грум-Гржимайло были правы, отрицая количественную семантику этнонима дербет. Соглашаясь с Д. Еремеевым, который этноним дурмен-дурбет возводит к торк-турк с семантикой сильный, крепкий и подразумевает тотемного животного (волка), можно предположить, что этноним дербет имеет значение волк.

Этнолингвистические особенности, можно полагать, сохранились от языка древних дербетов, потомков Дува-Сохора, которые не то вошли в состав, не то послужили родоначальниками ранних ойратов. В настоящее время их язык является говором современного калмыцкого языка. Дифференциальными чертами дербетского говора являются: наличие среднего лабиального гласного [о] перед губно-губными согласными [м, в] и другими, например, дерб. орвын три, хомх сухой, ховцын лодежда, торг. урвын, хумха, хувцын, отсюда дербетский - называется о-говором, а торгутский - у-говором.

Точно так же по употребительности среднего лабиального [] перед [м, в] дербетский называется -говором, торгутский -говором, ср. дерб. кмсен провиант, хве часть, доля, хверхе меняться, торг. кмсен, хве, хверхе. Употребление узкого огубленного [] вместо литературного, торгутского [и], например, дерб. бчи = пиши, бчиг письмо, бшмед платье, ср. лит., торг. бичи=, бичиг, бишмед (< из бешмет). Отсюда дербетский называется -говором, торгутский и-говором.

ексические особенности - хр лобратно, назад, ирегчидн в будущем году, нмдлехе нанимать, боои вожжи, дураг тыква, аурцыг логурец, мархы недоносок, мишу бечева, ирмаг край, краешек.

1.3. Бузавский говор. Донские калмыки называются бузав. Относительно этимологии этого этнонима, его семантики существует несколько версий.

Согласно первой из них, этот этноним возводят к глагольному словосочетанию бу заав - лобучать ружью, обучать оружию. Эта народная этимология, построенная на внешнем фонетическом сходстве, характеризует более того, кто обучал, а не того, кого обучали, кто является носителем этнонима. Калмыки издавна знакомы с огнестрельным оружием, и встреча с ним на Дону не могла служить тому, чтобы они могли взять в качестве самоназвания случай изучения ружья. Эта версия вряд ли может быть состоятельна.

Вторая версия возводит исследуемый этноним к калмыцкому названию Северского Донца, притока реки Дона, Бузаг~Бузуг~Бузыг. Эта версия вполне могла быть приемлема, однако Пальмов Н.Н. и Шовунов К.П. поселения ранних калмыков на Дону относят к г. Черкасску, а не к Северскому Донцу. Отсюда эта версия не подкрепляется историческими данными.

Третья версия связана с русским словом базовый. Однако оно, имея произношение баазавый~базъвъй, на калмыцкой языковой почве не могло дать форму бузав. Донским калмыкам необходимо было такое название, которое бы отмежевало их от принадлежности к калмыкам и тем самым пресекло притязания на них Аюки-хана. Так как даже ссылка на то, что они являются джунгарскими калмыками, пришедшими сразу на Дон, не снимала претензии на них.

В своем движении на Волгу калмыки вовлекали в свой состав представителей других народов, например, маhд, хар маhд, хапчн, туркмен, ноhай. Последних, т.е. ногайцев, обитавших в прикаспийских степях, калмыки оттеснили на Кавказ. Многие из этих народов смешались с калмыками, которые знали названия их родов, среди которых можно назвать нагайский род буджаг, нужно отметить, что ногайцы нередко назывались буджагскими татарами. Можно предположить, что когда воины хана Аюки, уже в который раз пришли, чтобы силой вернуть донских калмыков в пределы ханства, вполне могло быть, что донские калмыки назвали себя буджаг, который на калмыцкой языковой почве могло звучать бузаг~бузав.

Таким образом, существующие народные версии этимологии имени бузав не могут быть приняты. Только инородное название могло пресечь претензии на них и предотвратить наказание за изменение имени.

Бузавский говор отличается от литературного языка и других говоров калмыцкого языка. По составу фонем калмыцкие говоры особо не отличаются, однако употребление фонем в том или ином случае представляет определенный интерес. Формы старописьменного ойратского языка (СПОЯ) с долготным сочетанием - aji в бузавском развились в долгий [аа] с палатализацией следующего согласного; в литературном, дербетском, торгутском говорах они развились в переднерядный [] без палатизации согласного: СПОЯ qajilaqu таять > буз. хаальхы, лит., дерб., торг. хлхе; СПОЯ majilaqu блеять > буз. маальхы, лит., дерб., торг. млхе.

Бузавский переднерядный неогубленный [э] соответствует переднерядному огубленному [] в словах литературного языка, дербетского, торгутского говоров, ср. буз. энден ляйцо, кэл нога, эвен старик, лит., дерб., торг. ндген, кл, вген. СПОЯ [b] лучше сохранился в бузавском, ср. СПОЯ abdar сундук > буз. абдыр, лит., дерб., торг. авдыр; СПОЯ abda = хлестать > буз. шабды = лит., дерб., торг. шавды; СПОЯ tabi = класть > буз. тбе=.

К морфологическим особенностям относится наличие долгих гласных [а, ] в глаголах побудительного залога, напр. гарахы вывести (вм. арыккы < арыхы), кргхе доставить (крекке < кргехе), глгхе заставить бежать (глекке < глгехе). Личные местоимения первого и второго лица би и чи в родительном падеже имеют аффикс Цян: минян мой (мини), чинян твой (чини).

ексические особенности: наличие диалектизмов цэнег вилы, чанач тыква, дуудхы читать, эш свекровь, сэрниг спички, одмын латаман.

1.4. Язык каракольских калмыков. Носители языка каракольских калмыков проживают в селах Бурибаш, Чельпек, Ташкия, Бурмасу, в г. Пржевальске и Фрунзе, общая их численность - 4970 человек. Известный тюрколог Э.Р. Тенишев перечисляет названия их родов: калмак, байнбах, солто, харбатыр, шонкур, сатвалды, кыпчак, бугу, сары, багыш, чимит, джетигер, годонул, шуйкунул. Самоназвание - калмыки. Калмыками, торгутами - цаатанами считает их Д.А. Павлов, системно описавший язык данной этнической группы. Носители этого языка придерживаются у-, -вариантов, например: хубчун лодежда, урву три, сумун стрела, вл зима, мсн зола. Наблюдается сохранение следов заднерядного гласного [и], например: такым подколенный сгиб, макыр кривой, тукырна науськивать, натравливать. Основной фонетической особенностью их языка является отсутствие согласного [ц] и повсеместное употребление аффрикаты [ч], например: чэвер чистый, часын снег, чарча саранча. Характерно широкое употребление [й] вместо [з, л, н] и других, например: йокчана стоит, майа кнут, явшиг халат, той зеркало, сойун линтересный. Отмечается распространенное употребление аффрикаты [кх], например: кхутку нож, кхрм свадьба, кхупчун лодежда. Морфологическая особенность: помимо аффиксов -ин, -н, -а, - широко используются -ан, -н, например: влн сар зимний месяц, крзн брел черенок лопаты, дерн адыр наволочка.

ексические особенности: меш печь, кч лулица, босого косяк, буху ларык, уурха подвал, кмн человек, кргй жених, зять, герлх жениться, кхуду сват, толха голова, урул рот, шиде зубы, уулан таши склон горы, аху работа, шивер стелька, хмер тесто, эвкш коромысло, чучил крот, хашан пельмени, ннег лель, срел ручей, шалы шлея, халха крапива.

Глава 2. Сравнительная характеристика звукового строя современных калмыцких говоров и подговоров

2.1 Система вокализма. В ней дается подробное описание вокалической системы, состоящей из 20 гласных: кратких [а, о, у, , , , э, и], долгих [а:, о:, у:, :, :, :, э:, ы:, и:], неясных [ы, е, и]. Гласные подразделяются на две основные несочетаемые внутри одного слова группы: гласные заднего (твердого) ряда, гласные переднего (мягкого) ряда и нейтральные гласные.

2.1.1. Краткие гласные первых слогов. К ним относятся [а, о, у, , , , э, и], это наиболее устойчивые гласные.

Гласные [а, о, у] относятся к заднему ряду: тахы подкова, алдыр славный, слава, боры серый, торын шелк, тулы таган, худыг колодец; Эти гласные соответствуют гласным старописьменного-монгольского (СПМЯ) и старописьменного-ойратского (СПОЯ) языков. Б.Я. Владимирцов отмечает, что в древности в том диалекте, который лег в основу СПМЯ употреблялся гласный, средний между [о] и [у]. Видимо, этим объясняется употребление огубленных гласных [о или у], в разных калмыцких говорах, и по произношению торгутский говор называют у-говором, дербетский - о-говором. Эти звуки являются одним из характерных дифференциальных признаков калмыцких говоров.

Гласные [, , , э, и] относятся к переднему ряду. Гласный [] в калмыцких говорах является новой фонемой. Ни СПМЯ, ни СПОЯ не имеют специального знака для []. Возможно, в указанных языках, они пользовались орфографическим приемом передачи этого гласного через букву [а] в сочетании внутри слова со знаком для [i] в последующих слогах: СПМЯ taki дикая лошадь, salkin ветер, bari= держать, калм. тке, слкен, бре. Также наблюдается трансформация [] в среднего гласного [э] ср. тмн верблюд (вместо лит. тэмн), тке козел (вместо лит. тэке), ске= лоткрывать (вместо лит. сэке=).

Гласные [, ] калмыцких говоров восходят к [, ] СПМЯ, СПОЯ, являются исконными и межговорных отличий не вызывают. Однако есть гласные позднего происхождения, соответствующие в СПМЯ, СПОЯ гласным [о, у] в положении перед гласным [i], ср. qorin двадцать, morin лошадь, sori= лиспытывать, qurim свадьба, qubilgan перерождение, калм. хрен, мрен, сре=, хрем, хвелн. В этих новообразованиях нередко обнаруживаются межговорные различия.

Гласный [э] соответствует звуку, обозначенному буквой [е] в СПМЯ, СПОЯ, ср.: erken порог, serik просыпаться, nemr лукрытие, калм. эркен, сэрхе, нэмер. Старописьменная гласная [е] в калмыцких говорах соответствует звуку, который нередко оказывается под влиянием последующих гласных и переходит в [, , и], ср. СПМЯ esi сватья, ebgen старик, ebl зима, esigei войлок, торг. вген, вел, ишк; дерб. вген, вел, ишк; буз. эши ~ иши, эвен, эвел, ишк.

Гласный звук [и] встречается только в первом слоге слова, ср: ирмг краешек, ивер крыло, илке парус. Гласный [и] в первом слоге в литературном языке, торгутском говоре и цаатанском подговоре выступает как гласный переднего ряда. Однако в дербетском, бузавском говорах и икидербетском подговоре в отдельных случаях также может выступать как нейтральный гласный, ср. дерб., икидерб. инцыхахы ржать, ирмаг кромка, край, ирватырхы знобить, буз. Гилан - имя, чилахы кончать.

2.1.2. Краткие гласные непервых слогов представляют собой звуки неполного образования и произносятся не совсем ясно: ср. эке мать, тэрген телега, трсен ликра, давсын соль, тулмы мешок, аадмыг творог, модчи плотник, туылчи телятник. Неясным гласным калмыцкого языка в СПМЯ соответствуют гласные полного образования, ср. СПМЯ usun вода, qudug колодец, aralin полынь, дерб., торг. усын, худыг, шарылин. Появление неясных гласных относится к XIII-XIV вв., когда начался количественный сдвиг гласных в сторону сокращения, или, наоборот, образования долгих гласных, хотя причины этих сдвигов совершенно разные. Представляется, что причина редукции кроется в сингармонизме, по законам которого система гласных подразделяется на несочетаемые внутри одного слова группы - гласные твердого и мягкого рядов и нейтральные гласные. Ограниченное число (2-3) гласных в каждом ряде не требовало от говорящего четкого и ясного произношения.

2.1.3. Долгие гласные калмыцких говоров, как и литературного языка, качественно не отличаются от кратких, но количественно звучат гораздо дольше. Здесь длительность произношения имеет фонематическое значение и выступает смыслоразличителем слова, ср. цасын снег - цаасын бумага, тосын масло - тоосын пыль, кэрсен бурьян - кээрсен нарядившийся.

Калмыцким долгим гласным соответствуют долготные комплексы Г+С+Г СПМЯ. СПОЯ в образовании долгих гласных занимает промежуточное положение между СПМЯ и современным состоянием, ср. СПМЯ agula гора, СПОЯ oula - калм. уулы, СПМЯ arigun чистый, священный, СПОЯ ariun - калм. рн. Много споров вызывает способ обозначения долготы в СПОЯ. Диакритический знак долготы справа от вертикальной строки Г. Жамьян называет самостоятельной буквой. Несмотря на свою оригинальность и новизну, - пишет П.Ц. Биткеев, - положение Г. Жамьяна, однако, не находит полного практического подтверждения. Это подкрепляют также говоры калмыцкого языка (бузавский, икидербетский), сохранившие произношение хали:хе ~ халэ:хе смотреть, как писалось на СПОЯ, вместо лит. хл:хе.

Долгие гласные калмыцких говоров являются результатом редукции интервокального согласного, реже удлинения второго гласного комплекса Г+С+Г. Образование долгих гласных в разных монгольских языках на протяжении многих веков (XII-XIV вв.), как отмечают П.Ц. Биткеев и А.А. Дарбеева, протекало неравномерно.

Выпадение интервокальных согласных и стяжение оставшихся гласных объясняются стремлением агглютинативных языков к сокращению разросшейся оболочки слова, к экономии энергии на произнесение слова. Звонкость и проточность интервокальных согласных, как кажется, обусловлены именно интерпозицией, звонким и сонорным согласным легче утратить смычку, а следовательно, и взрыв, что составляют суть взрывных согласных. Фрикативные же согласные выпадают потому, что не имеют полной смычки. При ускоренном и небрежном произношении приближаются к произношению гласных, затем полностью сливаются с последними. Следует отметить, что в слогах типа СГ (из Г+С+Г) все артикуляционные признаки гласного, не противоречащие произношению согласного, начинаются с самого начала слога, получая таким образом долготу звучания.

Из сказанного вытекает, что процесс образования долгих гласных на базе комплекса Г+С+Г начинался с редукции интервокального согласного и одновременного удлинения второго гласного комплекса. В подтверждение этому А. Бобровников пишет, что при чтении книг монголы произносят эти слоги (Г+С+Г - Н.У.) так, как они пишутся, с той только особенностью, что второй слог произносят долго Цaгв, -yгв, -oг. Японский ученый Сиро Хаттори также признавал удлинение вторых гласных. Только это удлинение он принимает за первичную, изначальную долготу в протомонгольском языке.

Качество образовавшейся долгой гласной зависит также от ассимиляции рядом стоящих гласных, входивших в комплекс Г+С+Г. СПМЯ deg младший - СПОЯ d - калм. d, СПМЯ ilagun камень - СПОЯ iloun - калм. oln, СПМЯ daqun пение, голос - СПОЯ doun - калм. dn. Огубленные гласные комплекса почти всегда сохраняют свое качество огубленности и в долгом гласном.

Помимо образования долгих гласных в результате редукции и исчезновения интервокального согласного, в калмыцком языке и его говорах наблюдаются случаи образования долгих гласных способом метатезы данного согласного с одним из гласных (чаще с первым) комплекса. Вследствие чего оказывались рядом два гласных, которые затем сливались в один долгий. Интервокальный согласный, уйдя со слабой для него интервокальной позиции, сохранял свои качества. Образование долгих гласных происходило при сохранившемся бывшем интервокальном согласном. Ср. уга не, нет - дерб. гоа ~ гоо, торг. гуа ~ гаа, монгор. гу, СПМЯ amuqulan мир, спокойствие - калм. аму:лы ~ аму:лы.

Мысль об образовании долгих гласных способом метатезы впервые была высказана Г.Д. Санжеевым, затем поддержана японским ученым Сиро Хаттори. Также существует способ количественной метатезы, по-другому называемый то заместительной, то компенсирующей долготой. Образование долгих гласных способом количественной метатезы есть удлинение гласного вследствие перехода количества произносительной энергии из одного слога в другой (чаще из непервого слога в первый) в результате начавшейся редукции гласных, последствием которого и являются позиционная неустойчивость неясных гласных и способность их переходить из одного слога в другой, ср. СПМЯ brge блоха, калм. лит., дерб., торг. брег; СПМЯ ee-аффикс исходного падежа, СПОЯ ээце, калм. лит., дерб., торг. -асы (-се), СПМЯ agabad нравственность, обет духовных лиц, калм. лит., дерб., торг. шагша:выд. Мысль об образовании долгих гласных в результате перехода количества или количественной метатезы была также высказана Г.И. Рамстедтом. Переход количества Г.И. Рамстедт с полным основанием считает распространенным и, по-видимому, давним. К сожалению, эту плодотворную мысль Рамстедт и другие исследователи высказали вскользь, не придавая ей должного значения.

2.2. Система консонантизма калмыцких говоров состоит из следующих фонем: [б, в, г, , д, , з, й, к, л, м, н, , п, р, с, т, х, ц, ч, ш]. По месту образования, или участию активных органов речи, согласные делятся на губные согласные - [б, в, м, п], переднеязычные - [д, з, л, н, р, с, т, ц, ш], среднеязычные - [, й, ч], заднеязычные - [г, к, , х], увулярные согласные - [].

2.2.1. Губные согласные [б, в, м, п] - смычные, губно-губные.

[б] - звонкий, ненапряженный, чаще встречается в начальной позиции, например, барыг волкодав, брн детская распашонка, бичкелд малыш. В средней позиции слова встречается в сочетании с губными согласными [м, б, в], ср. зэмбел корзина, абба - обращение: дядя, дядюшка, Бобба - имя. В конечной позиции согласный [б] встречается в звукоподражательных словах: шаб-шаб, шоб-шоб, чиб-чиб кап-кап.

Глухой согласный [п], наоборот, встречается в начале изобразительных, ономатопоэтических слов: пилд-пилд шлеп-шлеп, палд-палд шлеп-шлеп, пф-пф фу!. В середине слова употребляется перед глухими согласными: урал., оренб., буз, хорыпчи наперсток, апчикад взяв, кэпте= лежать, дерб., торг. хурывчи, авчикад, кэвте. Также калмыцких говоров характерен глухой [п], выступающий взамен глухого напряженного [ф] заимствованных слов: Пээдер - имя Федор, коппы кофе, паныр фонарь, куппайкы фуфайка.

[в] - губно-губной звонкий ненапряженный щелевой согласный. У молодых людей, владеющих русским языком, возможен губно-зубной вариант. В начальной позиции почти не встречается, кроме как в междометиях - вай-вай лой-ой-ой, вуй лой (удивление). В заимствованных словах заменяется согласным [б:] ср. Болодь - имя Володя, Бсль - имя Василий, баалик валенки. Встречается в середине и в конце слов, ср. авали супруг, супруга, килве наживка, кэв форма, кв маслобойка. Перед глухими согласными, согласный [в] оглушается и звучит как глухой напряженный [ф], ср. дафтхы повторять, дафсын соль, хафсын ребро.

[м] - сонорный смычно-проходной, двугубный, носовой согласный, встречается во всех позициях слова, например, мэрген меткий, маралин палас, тэрме решетка, тээрем мельница и соответствует [м] СПМЯ. СПМЯ mndr градинка, СПОЯ mndr, калм. мндер, СПМЯ temeqen верблюд, СПОЯ teme:n, калм. тэмн. Помимо этого согласный [м], как и все губные согласные [б, в, п], соответствует губному согласному [b] СПМЯ и СПОЯ, напр., СПМЯ, СПОЯ bein лобезьяна, nabin листва, nilbusun слеза, калм. мчин, намчин, нулимсын ~ нлемсен.

2.2.2. Переднеязычные согласные [д, з, л, н, р, с, т, ц, ш].

[д] - смычно-взрывной звонкий согласный, встречается во всех позициях слова, например, долда колобок, ндер высокий, к:кед дети и соответствует [d] СПМЯ и СПОЯ, ср. СПМЯ doluqan семь, kbeqd дети, badma рубин, СПОЯ dolo:n, kkd, badma, калм. долан, ккед, бадмы. Чередование д//с является общекалмыцким, но в некоторых конкретных словах это чередование носит межговорный характер: ср., торг. слхе менять, обменивать; дерб. дольхы ~ длхе лобменивать, в то же время торг. мен долиг лобряд откупа, обмена души. Аналогично видимо, употребление аффикса мн. ч. - с в торгутском говоре и аффикса - д в дербетском. Например: квYс ~ квYд мальчики, кермс ~ кермд коровы.

[т] - смычно-взрывной, глухой, напряженный согласный встречается в начале и середине слова, например, тарыг варенец, шаты сруб, балта пряник. Согласный [т] межговорных различий не имеет и соответствует [t] СПМЯ, ср. СПМЯ togosun пыль; СПОЯ to:sun, калм. Тоосын; СПМЯ tatagur катаур; СПОЯ tatu:r, калм. татур, СПМЯ bagatur богатырь, СПОЯ ba:tur, калм. баатыр.

[з] - звонкий ненапряженный, щелевой согласный, встречается в начале и середине слова, например, зараха лежонок, кизр лоскут, зэлмен напиток, зэткер лопасность, зузан толстый, соответствует [] СПМЯ и СПОЯ перед всеми гласными, кроме [i], ср. СПМЯ и СПОЯ qaar земля, arim некоторый, ek видеть, калм. азыр, зрем, зхе.

[] СПМЯ и СПОЯ в позиции перед [i] в калмыцком языке и его говорах чаще соответствует [], ср. СПМЯ ida копье, qeiqe коса, затылок, калм. иде, гииг, но также имеются примеры с [з]: СПМЯ irquqan шесть, irken сердце, iqa ворот, калм. зуран, зркен, захы. Сохранение сочетания [зи] является особенностью дербетского говора, ср.: зи сбруя, украшение, зивег паз, зиигке пищать, зиндемен драгоценность, исполняющая желания, в торгутском данному сочетанию соответствует сочетание [и].

[с] - глухой, напряженный, щелевой, переднеязычный, зубной согласный, встречается во всех позициях слова, например, сана челка, осын сапог, тэгес море и соответствует [s] СПМЯ и СПОЯ, ср. sonur чуткий, ksel лцель, стремление, imes лягода, калм. соныр, ксел, имсeн.

[л] - сонорный, смычно-проходной, боковой, переднеязычный согласный, встречается во всех позициях слова, ср. лошхы репей, алыг пегий, тошил паслен. Соответствует [l] СПМЯ, ср. kl нога, alqum шаг, laqa сом, калм. кл, алхым, лах (алыг). В мягкорядных словах, в словах твердого ряда в сочетании с историческим гласным [i], а также в сочетании с согласными [, ч, ш] согласный [л] может быть мягким, ср. ЛТии - имя, кэТен лязык, шарыТин полынь.Однако мягкий [Т], влияя на произношение, не может считаться самостоятельной смыслоразличительной фонемой, так как его мягкость обусловлена сочетанием следующих за ним звуков, ср. сулы свободный, суТи ловес.

[р] - дрожащий сонорный согласный, встречается в средней и конечной позиции слова, ср. бэрсен дамка, ферзь, кэвтер логово, трне заклинание, соответствует [r] СПМЯ и СПОЯ, ср. eriq войско, arigun чистый, edr день, калм. цэрег, рн, дер. В начальной позиции [р] не встречается, в заимствованных словах перед ним произносится гласный, следующий за ним ср. аракет ракета, эрмонт ремонт, арадив радио.

[ц] - глухой напряженный смычно-щелевой согласный (аффриката), встречается в начальной и средней позиции слова, например, цэцг лцветок, цогцы тело, брце подношение, соответствует [] СПМЯ и СПОЯ, напр.: еен мудрый, eker голубой, ge рюмка, фужер, калм. цэцен, цэкер, цгце. В цаатанском подговоре торгутского говора и в языке каракольских калмыков согласный [ц] отсутствует: сохранился древний старописьменный монгольский [(ч)] - чэвер чистый, чуар все, чурхы щука.

[ш] - щелевой переднеязычный согласный, встречается во всех позициях слова - шавыр глина, шальшиг лямка рыбацкая, буыш кувшин, восходит к [] СПМЯ и СПОЯ: atu сруб, onqur сокол, orani нож, oaqu торчать.

Калмыцкие говоры также знают [ш], образовавшийся из [s] СПМЯ в позиции перед гласным [i], ср.: sidegesn шов, silbi щиколотка, sigsirge зубочистка, буз., дерб., торг. шидсен, шилве, шигшире.

2.2.3. Среднеязычные согласные.

[] - палатальный звонкий ненапряженный смычно-щелевой согласный (аффриката), встречается в начальной и средней позициях слова, например, ола вожжи, ульуха птенчик, иринехе журчать, щебетать, соответствует [] старописьменного монгольского языка СПМЯ в положении перед гласным [i], например, СПМЯ knile лодеяло, iiq маленький, imes лягода, калм. книл, ииг, имсен. Однако немало случаев перехода [] в [з] в результате регрессивной ассимиляции гласного [i], ср.: СПМЯ iga= показывать, igasun рыба, irgugan шесть, калм. за-, засын, зуран. Дербетский говор знает [з] перед гласным [и], например, зи сбруя, зивег паз, зиигхе пищать, жужжать, зиндмен драгоценность.

[ч] - палатальный альвеолярный глухой смычно-щелевой согласный (аффриката), встречается в начальной и средней позиции слова, например, чичрх брызжейка, кчин сила, мощь, туылчи телятник, соответствует [] СПМЯ в позиции перед гласным [i], например, idr тренога, кандалы, ilagun камень, isun кровь. Цаатанский подговор и язык каракольских калмыков сохранили [] СПМЯ и Сокровенного сказания монголов, ср.: бучилхы кипеть, чалмы ларкан, чуар все.

[й] - звонкий ненапряженный щелевой палатальный, сонорный согласный, встречается в начале и середине слова, например, йалы штраф, йумын вещь, предмет, айул стихия, дайан созерцание, соответствует [j] СПМЯ, ср.: bajnaj лесть, иметься, takija курица, ajaga чашка, калм. бн, така, ааы. В конечной позиции согласный [j] СПМЯ образовал с предшествующим гласным [и] дифтонг, который развился в долгий гласный [а] или []. В дербетском говоре во всех случаях развился долгий [], который, употребляясь в словах твердого и мягкого рядов, приобрел значение нейтрального гласного, ср.: СПМЯ iroj песок, mogaj змея, toqaj локоть, торг., буз. шора, моа, тоха, дерб. шор, мо, тох.

2.2.4. Заднеязычные согласные.

[г] - звонкий ненапряженный смычно-взрывной согласный, встречается во всех позициях в слове, например, глег щенок, кэвег лотрубь, нген лисица, соответствует [g] СПМЯ, например, gerel свет, bergen сноха, temdeg знак, примета, калм. гэрел, бэрген, тэмдег. Дифференциальное, межговорное отличительное значение имеют соединительный (протетический) согласный [г()] находящийся на стыке морфем, оканчивающихся и начинающихся гласными, и аффикс винительного падежа на [г] перед возвратно-притяжательной частицей Цан(-н), [г] - показатель торгутского, [] - показатель дербетского говора, ср.: торг. кэгд сделав, цгн свой чай, дерб. кэд, цн.

[к] - глухой напряженный смычно-взрывной согласный, встречается в начальной и средней позиции слова, например, клте пальто, кркен миловидный, миик котенок, соответствует [к] СПМЯ, ср.: kiragu линей, kija стража, телохранитель, keseg часть, калм. кир ~ кору, ка, кэсег. В СПМЯ согласный [к] в основном наблюдается в мягкорядных словах, в твердорядных словах он используется в сочетании с гласным [i]. Примеры: дерб., торг. тмке табак, ткем подколенный сгиб, ткре= скрючиться, цаат. тамкы, такым, такры=. Это, видимо, объясняется тем, что в цаатанском подговоре исторический [i] произносится в твердых оттенках, или этот оттенок является остаточным из того периода, когда еще не было слияния [i] и [].

[] - сонорный смычно-проходной заднеязычно-увулярный носовой звонкий согласный, встречается в середине слова перед согласными [г, к, х, ] и реже перед [ш, н, с, з, д] и другими и в конце слова, например, хохы колокол, мэ приманка, шиген жидкий. Список согласных, с которыми может сочетаться [], говорит о скользящем характере места его образования. В торгутском говоре согласный [], чаще в конечной позиции, имеет [г] - образный, эксплозивный отступ, аг зверь, шаг казна, государство, тг коленная чашечка. В дербетском говоре такой эксплозии нет и небная занавеска не поднимается, пока не прекращается поток воздуха - а-агин, ша-шагин, т-тгин. Наличие или отсутствие элемента эксплозии имеет межговорное дифференциальное значение. Небольшое увеличение эксплозивной части и уменьшение назальной части согласного [] может вызвать чередование [] и [г], ср. тарины- ~ таригны - тарахтеть, крине- ~ кригне - греметь.

[х] - щелевой глухой согласный, наблюдается в начальной и средней позиции слова, например, хулсын камыш, хорха насекомое, хавхандык [д] черепаха, исторически соответствует [g] СПМЯ, например, qoriga комната, qalagun горячий, itqumal сплав, слиток, калм. хора, халун, цутхымыл. Как все заднеязычные, согласный [х] отличается большой подвижностью по горизонтали, зависимостью от рядности слова, то продвинутым вперед, то отодвинутым назад, ср., хрме свадьба, хрен двадцать, харада ласточка, хур дождь, Хавра - имя.

2.2.5. Увулярный согласный [] - смычный звонкий согласный, встречается в начальной и средней позициях слова, например, аы зной, ола кишка, шланг, оын щекотка, соответствует [g] СПМЯ, например, gurban три, gazar земля, gaigun горький, калм. урвын, азыр, ашун. В средней позиции слова независимо от предшествующего звука выступает как проточный, например, торын шелк, анзы торока, шааза сорока. Перед глухими согласными оглушается и переходит в глухой проточный [х], например, арыхсын ларгал, кизяк, балыхсын город, захсын рыба, вместо литературного арысын, балысын, засын. В бузавском говоре согласный [] заменяют то на [х] - толха голова, вместо тола, то на [г] - галун гусь, газыр земля, вместо литературного алун, азыр, то произносят [] там, где его не должно быть, напр., энден ляйцо, эмен старуха, вместо ндген, эмген.

2.3. Поведение звуков в потоке речи.

2.3.1. Гласные звуки в потоке речи. В соответствии с делением калмыцких гласных на два ряда, несовместимые внутри одного слова, все словоизменительные, словообразовательные аффиксы имеют твердорядные и мягкорядные варианты. Употребление в одном слове гласных одного (твердого или мягкого) ряда называется гармонией гласных. Гармония гласных подразделяется на губную и небную, или палатальную. Губная гармония - это употребление в непервых слогах огубленных гласных вслед за губным гласным первого слога. А гласный первого слога в монгольских языках, как известно, определяет систему гласных всего слова.

В современных калмыцких говорах наблюдается небный или палатальный сингармонизм, базирующийся на противопоставлении гласных заднего и переднего рядов, не осложненный губным притяжением, ср. брксен крышка, грсен сайгак, тора жаворонок, клген подвода, транспорт. Исключение из этих рядов составляет так называемый нейтральный гласный [и], который может находиться как в словах твердого, так и мягкого рядов, ср. илсен гнус, мошкара, ирмаг краешек, Гилана - имя, килсен забота. Нейтральный гласный образовался в результате слияния двух близких, но относящихся к двум разным рядам гласных [i] и []. Этот двуединый гласный, употребляясь в словах двух разных рядов, стал выполнять функцию и того, и другого гласного.

В современных калмыцких говорах в первом слоге наблюдаются гласные [и, и:], которые выступают как гласные переднего ряда - билцег перстень, киилег рубашка и очень редко как нейтральные, что носит межговорный характер, ср. торг. инцеххе ржать, ирмг краешек, дерб. инцыхахы, ирмаг, дерб., торг. Гилн - имя, буз. Гилан. В непервых слогах гласные [и, и:] соответственно передают нейтральный редуцированный и нейтральный долгий фонемы, ср., тмерчи кузнец - тмерчи:н кузнецкий, тиирцег шляпа, тиирцги:н шляпный, туылчи телятник - туылчи:н телятника.

Из сказанного следует, что в системе гласных произошли такие крупные изменения, как образование долгих гласных и образование неясных гласных, определившие современное фонетическое состояние языка. Причины и пути этих изменений нами объяснены.

Словесное ударение в монгольских языках, в частности в калмыцком языке и его говорах, является одной из сложных проблем, поскольку ударные слоги лишены отчетливого выражения. Видимо, этим объясняется существование совершенно разных точек зрения. Помимо ударных гласных, имеются долгие гласные, гармония гласных, которые ослабляют выделительные средства ударения, лишают его организующего и централизующего влияния внутри слова, более того, доминируют над ударением. Долгие гласные в монгольских языках, как известно, образовались из долготных комплексов Г+С+Г и отношения к ударению не имеют. Отсюда ударение лишено важного, если не основного, выделительного средства как длительность, долгий гласный - не есть ударный.

Гласный первого слога, соответственно закону гармонии гласных определяющий систему гласных всего слова, сконцентрировал на себе четкость, ясность произношения (закон начала слов) и не имеет отношения к ударению. В безударном первом слоге сохраняется основное качество звука и объясняется это именно начальным положением, тем, что человек, намеревающийся произнести слово, подготавливает свои органы речи к произношению нужного звука. Поэтому качество начального гласного, даже безударного, должно сохраниться таким, каким оно бывает у типичного оттенка данной фонемы.

В калмыцком языке и его говорах помимо отмеченных долгих и гласных первого слога нет других (кроме редуцированных гласных непервых слогов) гласных, претендующих быть ударными в том понимании ударения, какое имеется в русском языке. Видимо, по этой причине возникло положение, что в калмыцком языке отсутствует словесное ударение. Однако не все исследователи с этим положением были согласны. Многие из них склонялись к точке зрения о первослоговом ударении. Вместе с тем существует мнение о двух ударениях: главном - на первом слоге и второстепенном - на последнем слоге слова. Наиболее привлекательным кажется мнение об ударении на последнем слоге. А. Бобровников пишет, что повышение тона или ударение в монгольско-калмыцком языке бывает всегда на последнем слоге, что понятие ударения не должно смешиваться с понятием о долгой и краткой гласной, что ударение состоит в повышении тона, а долгота или краткость, ясность или неясность произношения зависят от других причин. Таким образом, из всех предложенных версий определения ударения в калмыцком языке и его говорах более приемлемым является версия о музыкальном, тоновом ударении, падающем на конечную позицию слова. При наращивании словоизменительных, словообразовательных и других аффиксов ударение отходит на конец слова.

2.3.2. Согласные звуки в потоке речи. Это, во-первых, двойные согласные, образовавшиеся в результате выпадения неясного гласного между близкими или одинаковыми по артикуляции согласными, например, СПМЯ gunan трехлетний, nen листина, калм. унн, нн (из унын, нен). Удвоение согласных нередко бывает на стыке морфем также с выпадением редуцированных гласных, например, саны+на > санна думает, мэде+дег > мэддег знающий, мрге+хе > мрекке бодать. Здесь более уместен термин двойные согласные.

Помимо этого в калмыцком языке и его говорах наблюдается самоудлинение согласного в интервокальном положении в корневых и аффиксальных слогах, например, аппаш карл, карлик, гагга красивый, люббой любой. Это удлинение (геминация) видимо, связано с образованием долгих гласных из долготного комплекса Г+С+Г. Интервокальное положение для согласного является слабой позицией. Возникает необходимость укрепить эти согласные, оградить их от редукции, в конечном счете не дать образоваться долгим гласным.

Калмыцкий язык и его говоры, как и другие монгольские языки и диалекты, будучи менее консервативными, в отношении долгих гласных не очень стремились к сохранению интервокальных согласных, к сохранению первоначальных форм слова. В тюркских языках, в которых образование долгих гласных не получило такого широкого развития, как в монгольских, можно найти достаточно примеров геминации интервокальных согласных - одной из эффективных мер против редукции указанных согласных и образования долгих гласных. Однако это явление в тюркологии еще не получило достаточного объяснения.

На наш взгляд, геминация - это один из путей развития комплекса Г+С+Г. В монгольских языках этот комплекс дал в основном долгие гласные; в тюркских языках в одних случаях он дал долгий гласный, в других - долгий согласный. В калмыцком языке геминирование свойственно всем его говорам. Однако чаще оно встречается в торгутском говоре.

Глава 3. Сравнительная характеристика морфологии именных частей речи современных калмыцких говоров и подговоров.

По своему морфологическому строю калмыцкий язык и его говоры относятся к агглютинативному типу языков, характеризующихся образованием слов и словоформ путем присоединения к основе или корню словоизменительных, словообразовательных аффиксов, каждый из которых сохраняет свою внешнюю форму и имеет одно определенное деривационное или грамматическое значение.

Слова калмыцкого языка и его говоров, за редким исключением, в своем составе имеют гласные только заднего, либо только переднего ряда (закон гармонии гласных). В силу этого имеются два варианта аффиксов и частиц, содержащих в своем составе гласные полного образования - один - для твердорядных слов, другой - для мягкорядных, ср. цармуд волы, гэрмд дома и т.д. Префиксов в калмыцких говорах не бывает. Основными элементами, составляющими слово, являются корень, основа и аффиксы, присоединяющиеся всегда в постпозиции. Система частей речи калмыцких говоров такая же, что и в литературном языке, и подразделяется на именные и глагольные части речи. К именным частям речи относятся: имена существительные, имена прилагательные, имена числительные, местоимения.

3.1. Морфология имен существительных характеризуется значением предметности, грамматическими категориями падежа и числа, синтаксическим употреблением в функции субъекта, объекта и предикативного члена и развитой системой словообразовательных моделей, отвечает на вопросы: кэн? кто?, относящийся только к людям, и юн? что?, относящийся ко всему, кроме людей.

3.1.1. О категории грамматического рода. В калмыцком языке и его говорах отсутствует категория грамматического рода и согласование слов в роде. Существуют слова, обозначающие биологический пол животных, человека, мужские и женские личные имена, которые не распространяются на неодушевленные предметы.

С другой стороны, в монгольских языках, видимо, когда-то существовала категория лексико-грамматического рода, не связанная с биологическим полом. Академик Б.Я. Владимирцов отмечает, что существует значительное количество парных слов, отличающихся только тем, что одни из них принадлежат заднему ряду, другие переднему, сохраняя одно и то же или близкие значения. При этом слова твердого ряда обозначают мужской род, слова мягкого ряда - женский род, например, цаан белый, цэгн белая, светлая, прозрачная, цолы-члн досуг, давшихы-дэвшихе лезть, подниматься, атылхы переходить, переправиться, гэтелхе миновать, аадмыг-ээдмег творог, чадхы-чидхе мочь, гадахы-гэдхе выпрямиться, откинуться.

Такое противопоставление, базирующееся на сингармонизме, охватывало и именные, и глагольные части речи и опиралось на фонетико-лексическую основу. Оно не получило дальнейшего развития, ибо предполагало наличие хотя бы двух форм каждого слова, что увеличило бы объем всего словарного фонда в два и более раза. Язык не мог допустить такого раздувания лексики. Ему легче было отказаться от категории рода, что он и сделал.

3.1.2. Категория множественности. В говорах калмыцкого языка, как и в литературном языке, имена существительные имеют два числа - единственное и множественное. Единственное число указывает на единичность, цельность, неделимость вещей и явлений, специальных формантов не имеет. Множественное число имеет аффиксы:
-муд (-мд), -уд (-д), -чуд (-чд), -ныр (-нер), -д, -с.

Употребление аффиксов мн.ч. строго дифференцировано и зависит от конечных звуков существительных и от того, что это имя обозначает человека или еще другое явление, предмет или животных. Аффикс -ныр (-нер) употребляется с именами существительными, обозначающими людей, ср., ед. ч.: номты лученый, малчи скотовод, экчи сестра, мн. ч. номтныр, малчиныр, экчинер.

В СПМЯ аффикс разумного существа -ныр (-нер) имеет слово tenqer небо, бог, которое во мн.ч. имеет форму tenqeriner небожители. В современном калмыцком языке небожители получили новое название - дээдэс, дээдсин олын бурхыд. Из былых тэнгеринеров сохранились лишь теонимы Окын Тэгер Дева-воительница и Дчи Тэнгер Бог войны, Бог-воитель.

Аффикс -муд (-мд) употребляется с основами, оканчивающимися на согласные, на краткий и скрытый гласный: ед.ч. тлкр-тлкрмд ключи, уулы-уулмуд горы, унын - унмуд быки трех лет, что соответствует форме nugud СПМЯ, kir nugud грязь, букв. грязи.

Аффикс -уд (-д) употребляется с основами на согласные -г (-к), - (-г), например, барыг-баргуд волкодавы, хайиг-хайгуд ладреса, с-сгд тосты.

Аффикс -чуд (-чд) употребляется с основами имен прилагательных и существительных и обозначает совокупность людей, объединенных по какому-либо признаку, например, цаан-цаачуд белые, байан-байачуд богатые, богачи, улан-улачуд красные. Это сложный аффикс, состоящий из аффикса деятеля -чи и аффикса -уд (-д), ср. модчи плотник - модчуд плотники, тмерчи кузнец - тмерчд кузнецы.

Аффикс -д используется с основами на гласный и согласный [н], квн-квд мальчики, тэмн-тэмд верблюды, хн-хд ловцы, вген-вгед старики, этот аффикс более употребителен в дербетском говоре.

Аффикс -с употребляется с основами на гласный звук, напр. зге-згес новости, тг - тгс колеса, моа-моас змеи. Он более употребителен в торгутском говоре и нередко задменяет -д дербетского и бузавского говоров, например, дерб., буз. квд, торг. квс.

3.1.3. Категория притяжания знает личное и безлично-возвратное притяжания. Личное притяжание выражает принадлежность предмета тому или иному лицу, напр. дэгтерем моя книга - дэгтерчин твоя книга - дэгтерень лего книга.

Торгутский говор знает притяжательную частицу третьего лица Цн (из inu), дербетский -нь (возможно также из inu, i-nu). Как видно, [i] составляет отдельный слог, вряд ли мог палатализовать последующий [n]. Твердость и мягкость [н] имеют межговорные различия. Безлично-возвратное притяжание передает понятие возвратности, которое в русском языке передается возвратным местоимением свой, при помощи частицы -ан, -н, -н (кроме именительного падежа). Если падежные формы оканчиваются на гласный (соединит., совм. падежи), то частицы -ан, -н приобретает соединительные согласные --, -г-, первый из которых чаще наблюдается в дербетском говоре, второй - в торгутском.

В родительном, орудном и исходном падежах частица -ан, -н утрачивает гласный и принимает форму -н, например, аханн своей свиньи, ахаарн своей свиньей, ахаасн лот своей свиньи. Имя существительное, обозначая предметы, характеризуется грамматическими категориями падежа, числа, в предложении выступает в функции субъекта, объекта и предикативного члена.

Таким образом, система склонения говоров, в отличие от литературного языка, имеет следующие особенности:

а) утрата в дербетском говоре гласного [и] в аффиксе родительного падежа, ср. крн коровы, буз., торг. крин.

б) в торгутском говоре используется аффикс родительного падежа -ан, -н, хуцан бараний, тулан телячий, буз., дерб. хуцин, туhлын.

в) использование в дербетском говоре согласного [] в винительном падеже перед частицами возвратного притяжания, ср. цг чая - цн своего чая, буз., торг. цгн.

г) употребление в дербетском говоре формы орудного падежа существительных на Цар,-р в функции наречия, ср.: орсар по-русски, молар по-монгольски, лит., торг., буз. орсаар, молаар.

д) употребление в дербетском говоре в соединительном падеже глагольной возвратной частицы Црн, ср. ахларн с братом, ккнлрн с дочерью, лит., буз., торг. ахлаан, ккнлн.

е) употребление в дербетском говоре у существительных в направительном падеже аффикса -ур,-р, в торгутском -ад,-д и послелога тал.

ж) в падежах, имеющих в соответствии с гармонией звуков парные аффиксы: род. пад. -а,-,-на,-н, соед. пад. -ла,-л, совм. пад. Цта,-т и другие в дербетском говоре во всех словах употребляются мягкорядные варианты.

3.1.4. Категория склонения. В калмыцких говорах имена склоняются по двум типам склонения: простое и двойное склонение.

3.1.4.1. Простое склонение. Падежные окончания произносятся и воспринимаются неотделимо от основы, подчиняются закону гармонии гласных и зависят от открытости и закрытости основы, устойчивости и не устойчивости конечного - [н]. Склонение заимствованных слов зависит от твердости или мягкости последнего гласного в слове. В калмыцких говорах и подговорах имеются 9 падежей. В СПМЯ также было девять падежей, падежные аффиксы писались отдельно от склоняемого слова и не всегда подчинялись гармонии гласных, завися от открытости и закрытости основы имени.

Именительный падеж. Существительные в этом падеже не принимают падежных аффиксов и не утрачивают конечный
Цн. И часто совпадая с основой имени, они служат основой для других падежных форм.

Родительный падеж имеет аффиксы -а (-), -ан (-н), -ин (-ын), -н, которые зависят от конечного звука основы и сингармонической рядности, например:, азыр земля - азра ~ азрин земли, хорын сало, животный жир - хорына жира, вел зима - вл зимы, зимний, така курица - такан курицы, кер корова - крин коровы, коровий.

Аффикс - более свойствен дербетскому говору, в котором, выступая в нейтральнорядной функции, он употребляется и вместо аффикса -а, ср. осн сапога, зурымн суслика, келн лязыка.

Аффикс -ан, -н употребляется со словами, оканчивающимися на краткий (неясный) гласный и согласный, кроме -н, более свойствен торгутскому говору: саран месяца, Бадман Бадмы, глмн сети.

Формы дательно-местного падежа не имеют диалектных различий и образуются при помощи аффиксов -ды
(-де), -ты (-те).

Формант -ды (-де) встречается со словами на гласные и согласные, кроме в, г, р, с, д, ш, к, х, ч, например, кэрде вороне, кэремде кораблю, гэрелде свету.

Формант -ты (-те) наблюдается в словах, основа которых оканчивается на согласные [г, р], если за ними нет неясных гласных, и согласные [в, с, д, ш, к, х, ч] независимо от того, есть ли за ними неясный гласный или нет, например, кэрегте в деле, тэверте в охапке, ахты брату, тэкте козлу.

Синтаксически формы дательного падежа выступают в предложении косвенным дополнением, обстоятельством места и времени.

Винительный падеж принимает аффиксы -иге (-агы,
-ге), -гы (-ге). Формант -иге употребляется с основами, оканчивающимися на неясные гласные и согласные, например, сэркиге козла, тэргиге телегу, бэрсиге дамку, ферзю. В положении перед лично-притяжательными частицами аффикс
-иге может утрачивать слог -ге, ср. мгиге денег - мгим моих денег, мгичи твоих денег - мгитен ваших денег.

Формант -агы (-ге) употребляется в словах, которые оканчиваются на неясные гласные и все согласные, например, чамагы тебя, намагы меня, цуарагы всех, по частотности использования этот формант является отличительным признаком торгутского говора.

Формант -гы (-ге) употребляется со словами на долгий гласный и на [-н], имеющего перед собой долгий гласный, например, шаа-шаагы лальчика, кр-крге пилу, трн-трге посева, хлебов. Форма винительного падежа также может образовываться без применения какого-либо аффикса, совпадая иногда с формами именительного падежа: ср. квн кер туу йовна мальчик гонит корову, кер идшл йовна корова пасется.

Винительный падеж, оформленный от слов с конечным
[-н], в отличие от именительного утрачивает этот конечный [-н], ср. им. п. яман коза, кэрмен белка, вин. п. яма козу, кэрме белку.

Орудный падеж образуется при помощи аффиксов Цар
(-р), -ар (-гр, -р). Формант -ар (-р) наблюдается с основами на все согласные и неясные гласные, например, тоорцыгар тюбетейкой, дгр с помощью, бэрср ферзем, крр коровой.

Формант -ар (-р, -гр) является вариантом -ар (-р) только с соединительным согласным. Его принимают основы на долгие гласные и неустойчивый -н с предшествующим долгим гласным, напр., тораар жаворонком, харадаар ласточкой, эрвкр бабочкой. Варианты -р (-гр) принимают слова мягкого ряда, форма -гр превалирует в торгутском говоре, и соблюдается закон гармонии согласных, трр ~ тргр хлебами, брр ~ бргр бычком, кэрр ~ кэргр вороной.

Соединительный падеж образуется от всех основ при помощи аффикса -ла (-л), восходящего к luga (lge) СПМЯ, ср. СПМЯ qonin luga с овцой, grgesn lge с сайгаком, modun luga с деревом, калм. хнл, грсенл, модынла. В данном падеже в торгутском и бузавском говорах соблюдается сингармонизм и одинаково используются формы -ла, -л. В дербетском говоре во всех словах используется только аффикс
-л.

Совместный падеж образуется при помощи аффикса -та (-т) со всеми основами, например, дэвелт с шубой, залата с гребешком, тахта с подковой. В бузавском и торгутском говорах соблюдают гармонию гласных при аффиксах -та (-т). В дербетском же говоре в обоих сингармонических рядах используется только форма -т, напр.: модт лесистый, угат бедный, кэлт лязыкастый.

Исходный падеж образуется при помощи афикса -асы
(-се) с основами на все согласные и неясные гласные, напр.: хотнасы лиз села, уснасы лиз воды, гэрсе лиз дома. Основы на долгий гласный перед аффиксом исходного падежа принимают соединительный -, (-г), например, бураасы ~ бурагасы лиз лозы, дрсе ~ дргсе с лестницы. Бузавский и торгутский говоры, соблюдая гармонию, используют оба аффикса -асы, -се. Дербетский говор во всех случаях старается употребить вариант -се.

Направительный падеж образуется при помощи форманта -ур (-р) с основами на согласный и неясный гласный, например, мрнр к лошади, олур к реке, гэрр к дому. Схему развития форманта направительного падежа можно представить в виде: уругу вниз > уру: > ру (р:) ~ -ур (-р).

Имеется и другой аффикс направительного падежа -ады (-де), употребляющийся с основами на согласные и неясные гласные, например, твцде к полке, эргде к берегу, худгады к колодцу. Развитие -ады (-де) можно представить в виде gede вверх, к > de ~ :de > -ады (-де). Значение к не зависит от уровня, на котором находится :de, на уровне ли послелога или падежного аффикса, ср. калм. хувцта кн хрм д - лимеющий одежду - да на пир.

Послелог де наравне с луруу для обозначения направления движения в монгольских языках употребляется издавна. В Сокровенном сказании монголов сказано: Erkin oede ino anburu daariu (з 105). На знатных нападая, qutuq oede ino quguru daariu (з 105) Напав на святыни, разметать. В героическом эпосе Джангар говорится: Амргин хар цурхин бийнь алтн тулг дала дн булхад орад одв (с. 353) А сама исполинская черная щука нырнула и ушла в прозрачные воды океана.

Помимо направительных падежей, развившихся из послелогов уругу вниз и геде вверх, также в калмыцких говорах наблюдается направительный, образованный из послелога тал в сторону, в степь, ср. школ тал к школе, усн тал к воде, hол тал к реке.

3.1.4.2. Двойное склонение. Основой для склонения является любой косвенный (чаще родительный) падеж, который, принимая аффиксы другого падежа (падежей), образует двойное (тройное) склонение, например, крегн зятев - крегнде лу зятевых - крегнгр к зятевым. Двойное склонение также имеется в других монгольских языках и в СПМЯ. В Сокровенном сказании монголов можно встретить: tore-dee qagaaba (з 178) расстался с властью, altan bse-in gorgi-daa (з 238) лиз пряжки золотого пояса. С развитием двуязычия увеличилось количество двойных падежей, что соответствует сложным префиксам русского языка типа: из-за, из-под, по-над, изнутри и др.

3.2. Морфология имен прилагательных. Имя прилагательное - часть речи, которая обозначает качество, свойство, признак предмета, явления, действия. Как видно, границы действия калмыцких прилагательных гораздо шире и могут охватывать пределы наречия, ср. схен ккен схен биилн красивая девушка красиво танцует. Имена прилагательные подразделяются на качественные и относительные прилагательные.

3.2.1. Качественные прилагательные обозначают качество, свойство, характер, признаки предметов и явлений, например, кке зкер синий купорос, кнде шаавыр тяжелая колотушка; могут выражать различную интенсивность качества, напр.: улвыр розовый, улавыр красноватый, улан красный, ув-улан лочень красный. Превосходная степень передается посредством прибавления к первому слогу согласного [б(в)], например, хар черный - хаб-хар черный-пречерный), цаан белый - цаб-цаан белый-пребелый. Также используются наречия - интенсификаторы: йир лочень, бэрке лочень, дэгед слишком, чересчур, хамгин, мтин самый и непереводимые слова - даг, дадыг, дууд, дд, цал, напр., йир ике лочень большой, дэгед схен слишком красивый, хар даг черный-пречерный, дууд цаан белый-пребелый. Слова мтин, дд относятся к дербетскому говору.

Высшая степень качества также передается через сочетание качественного прилагательного с названием предмета-носителя качества, например, цусын улан кроваво-красный, цасын-цаан снежно-белый. Уменьшительно-ласкательная степень качественных прилагательных калмыцких говоров образуется при помощи аффиксов: -хын, -хен: мтхен сладенький, схен хорошенький.

3.2.2. Относительные прилагательные передают опосредственное название признаков предметов и указывают на различные отношения: к предмету, лицу, месту, времени и т.д. - алтын сиике золотая серьга, эгчин альчур сестрин платок, тээгин хаалы степная дорога.

В качестве относительных прилагательных могут выступать все именные части речи и даже наречные и глагольные формы. Однако при атрибутивной функции в соответствии с законом линейного порядка слов прилагательные падежные аффиксы не принимают.

Прилагательные образуются с помощью аффиксального способа. Продуктивные аффиксы: -лиг (-лег, -лыг), -мыг, -мег, -та, -т и другие, например зэрлег дикий, махлиг плотный, мясистый, борлыг сероватый; дадмыг лопытный, зрмег настойчивый, гирмег лупорный; модта лесистый, мрт конный, т пасмурный.

3.3. Морфология имен числительных. Имя числительное обозначает количество предметов, явлений, действий, число, а также порядок предметов, явлений при счете. Имена числительные подразделяются на количественные и порядковые.

3.3.1. Количественные числительные можно распределить на определенно-количественные, разделительные, собирательные, ограничительные, дробные и возвратные.

Определенно-количественные числительные обозначают название отвлеченных чисел, определенное количество предметов, явлений, действий, например, нэген лодин, хойир два, зун сто. Они не имеют специфических аффиксов и служат основой для образования других разрядов числительных. Определенно-количественные числительные бывают простые и составные. Простые состоят из одной основы - урвын три, долан семь, сай миллион и могут склоняться по падежам.

Составные определенно-количественные числительные образуются из двух и более простых числительных (арвын тавын пятнадцать, найин зуран восемьдесят шесть) и могут склоняться. Падежные аффиксы присоединяются к основе последнего слова. Числительные в функции определения сопровождаются пояснительными словами, образуя тем самым составные наименования, например: хойир арсылы мген два рубля денег, нэге чимке тмке лодна щепотка табаку.

При количественном определении поясняемые слова, как правило, не принимают аффикса мн. числа, ср. хойир ботхын два верблюжонка, урвын миик три котенка. Однако если после количественного числительного перед поясняемым словом имеется прилагательное (определение), то поясняемое слово может быть как в ед., так и во мн. числе: урвын схен ккед три красивые девушки, урвын бичкен миикс три маленьких котенка.

Неопределенно-количественные числительные, как видно из названия, выражают неопределенное число, например, олын много, кэсег много, дала луйма, очень много. Эти числительные могут сочетаться с усилительными словами наречного типа - йир лочень, дэгед чрезмерно: йир олын лочень много, дэгед цкен слишком мало.

В значении неопределенно-количественных числительных также могут употребляться определенно-количественные числительные, при этом они могут сочетаться с послелогами шаху локоло, ар более, перед которыми числительные утрачивают конечный -н, например, арвын-арвы шаху локоло десяти, арвы ар более десяти. Сочетание двух определительных числительных также может выражать неопределенность в рамках, в пределах указанных чисел - хойир-урвын ккд несколько детей (букв. два-три ребенка), учин-дчин хн тридцать-сорок овец. При неопределенно-количественных числительных поясняемые слова могут быть как в ед., так и во мн. числе: хойир - урвын квн (квд) два-три мальчика.

Разделительные или распределительные числительные выражают количественное распределение предметов по группам. Они образуются от усеченной основы простых количественных числительных при помощи аффиксов
Цад// -д, -аад// -д, например, урвын три - урвад ~ урваад по три, зун сто - зууад ~ зууаад по сто. Афикс -ад Цд свойствен дербетовскому говору, -аад, -д - торгутскому.

Разделительные числительные могут быть также и составными, при этом аффикс принимается последним компонентом составного числительного, например, зун арвын таваад по сто пятнадцать, твен нмд по пятьдесят восемь. Иногда аффиксы разделительного числительного принимает не только последний компонент составного числительного, но и все компоненты, например: хошаад зууад арсылы по двести рублей, урваад зууад хрен таваад по триста двадцать пять.

В дробных числительных аффикс принимает числитель, а знаменатель остается без изменения в форме родительного падежа, напр.: 1/4 - нэге древн лодна четвертая - нед древн по одной четвертой, 2/8 - хойир нмн две восьмых - хошаад нмн по две восьмых. При смешанной дроби форму разделительного числительного принимает и целое число, и дробная часть по выше указанной формуле, напр.: 2 1/4 - хошаад бкел нэд древн по две целых одной четвертой, 3 2/8 - урваад бкел хошаад нмн по три целых две восьмых.

Разделительные числительные в предложении выполняют функцию определения, дополнения, обстоятельства, напр.: нэд - хошаад ил клд мэдхр бл (Б.А.) лодин-два года хотел подождать, посмотреть. Хошаад нурн кртв по два позвонка досталось, хрд крчи йовхы улыс люди, которым скоро будет по двадцать лет.

Собирательные числительные обозначают количество предметов, взятых вместе, в единстве или в совокупности и образуются от усеченных основ количественных числительных при помощи аффиксов -улын, -лен, реже - -лулын, -ллен, -урын, -юрын, например: тавулын впятером, нмлен ввосьмером, хойурын ~ хоюрын лоба, вдвоем. Собирательные числительные склоняются по типу притяжательного склонения: - хойрулн - хойрулынн - хойрулдан - хойрулан - хойруларн - хойруллаан - хойрултаан - хойруласн - хойрулурн. Собирательные числительные могут выступать в роли главных и второстепенных членов предложения, напр.: вгед урвулын цааран йовна (фольк.) старики втроем пошли дальше. урвулагинь хаана тшмел кцд ирн (фольк.) лих троих ханский министр догоняет.

Дробные числительные образуются сочетанием двух количественных числительных - числителя и знаменателя. Числитель произносится раньше и пишется над чертой, обычно стоит в именительном падеже и обозначает количество частей из того числа, которое обозначает знаменатель.

Знаменатель пишется под чертой, произносится после числителя и стоит в форме родительного падежа, обозначая общее количество частей, на которое поделено целое число, например: 1/4 - нэге древн лодна четвертая, 2/8 хойир нмн две восьмых, 1/16 - нэге арвын зурана лодна шестнадцатая.

Дробные числительные могут склоняться по типу простого склонения. Падежные аффиксы принимает знаменатель, а числитель остается без изменений, например, нэге нмн - нэге нмнн - нэге нмнде. Синтаксически дробные числительные могут выступать в функции различных членов предложения.

Возрастные числительные обозначают возраст, количество лет кого-, чего-либо и образуются при помощи аффиксов -та, -т от усеченных основ простых количественных числительных, напр.: нэгт лоднолетний, арвыта десятилетний, найта восьмидесятилетний. При образовании от составных числительных, состоящих из нескольких основ, аффиксы принимает последнее слово - хрен тавта двадцатипятилетний, арвын долата семнадцатилетний.

Для обозначения возраста животных особей мужского пола существуют специальные слова - унын трехлетний, днен четырехлетний, туулы пятилетний, образованные от корней соответствующих числительных.

Для передачи возраста особей женского пола животных эти основы принимают аффикс Цин, ср. унин трехлетняя, дин четырехлетняя, туулин пятилетняя. Также существуют слова, обозначающие возраст животных по мере их взросления, унын бычок по третьему году, унин телка по третьему году, днен бык по четвертому году, днин телка по четвертому году, туулы бык по пятому году, туулин телка, корова по пятому году. Унын - жеребенок, дааын годовалый жеребенок, сарва двухлетний жеребенок, р жеребец трех лет, бсен кобылица трех лет.

Ограничительные числительные образуются от усеченных основ количественных числительных при помощи аффикса -хын, -хен, -кен, например, нэгхен всего один, единственный, урывхын всего три, арывхын всего десять.

Ограничительные числительные могут быть образованы почти от всех количественных числительных. Не являются исключением собирательные числительные, ср. хойрулхын всего лишь вдвоем, дрвлхен всего лишь вчетвером, тавулхын всего лишь впятером. При образовании от составных числительных ограничительный аффикс принимает последнее слово: дрвен зуун твхен всего лишь четыреста пятьдесят, урвын зуун хрхен всего лишь триста двадцать. Иногда для усиления ограничения аффикс может принимать почти каждое слово составного числительного - арывхын нмтхен наста возраста всего лишь восьми лет, хойирхын зуун арвын тавхын всего лишь двести пятнадцать.

При образовании ограничительных числительных от дробных аффикс принимает числитель, знаменатель остается без изменения, ср. нэгхен древн всего лишь одна четвертая, урывхын нмн всего лишь три восьмых. Также в смешанных дробях - тавхын бкел хойирхын тавна всего лишь пять целых две пятых. Ограничительные числительные изменяются по падежам по типу простого и притяжательного склонений: нэгхен-нэгхен-нэгхенде-нэгхениге и т.д. В предложении эти числительные могут выступать в функции различных членов.

3.3.2. Порядковые числительные передают последовательность расположения предметов или их порядковый номер, соотносятся с именами прилагательными и образуются от усеченных основ количественных числительных при помощи аффикса -дыгчи, -дегчи, например, нэгдегчи первый, хрдегчи двадцатый, дчин нэгдегчи сорок первый. Существуют порядковые числительные на -дывар,
-девр, которые употребляются при перечислении порядка следования действий и являются вводными словами, например, нэгдевр во-первых, хойирдывар во-вторых, арывдывар в-десятых.

3.4. Морфология местоимений. Местоимения в калмыцких говорах характеризуются универсальным значением и выступают в роли других знаменательных частей речи. По своим лексическим значениям и грамматическим признакам калмыцкие местоимения соотносительны с именными частями речи, а также глагольными и наречными формами. В предложении выполняют те же синтаксические функции, что и соответствующие части речи. В калмыцких говорах известны следующие разряды местоимений: личные, указательные, возвратные, определительные, вопросительные, неопределенные, отрицательные.

3.4.1. Личные местоимения. К ним относятся - ед. число: би ля, чи ты, эне лон, она, этот, эта, тэре лон, она, тот, та; мн. число - биден, мадын мы, Та Вы, тадын вы, эден лони, эти, тэден лони, те. Помимо общих, дербетский говор допускает формы - мааныр мы, тааныр вы.

Калмыцкие говоры утратили местоимения третьего лица inu, аnu, от которых осталась лишь лично-притяжательная частица третьего лица -нь. Вместо утраченных местоимений третьего лица используются указательные эне, тэре, эден, тэден. Местоимения, как другие именные части речи, имеют категорию падежа. При склонении личных местоимений наблюдается несколько супплетивных основ. Для первого лица ед. ч. это основы: би, мин-, нам-, нан-для второго лица ед. ч.: чи, чин-, чам-.

ичные местоимения 1-го и 2-го лица обоих чисел в функции предиката могут принимать лично-предикативные частицы: бив лэто я, чич лэто ты, Тат лэто Вы, тадынт лэто вы, биднвидн лэто мы.

3.4.2. Указательные местоимения состоят из двух основополагающих местоимений: эне лэтот, эта, это и тэре тот, та, то. Все остальные разновидности указательных местоимений являются производными от этих двух местоимений, антонимичных друг другу по линии здесь - там, далеко - близко. По семантико-грамматическим признакам указательные местоимения делятся на: 1) предметно-указательные: ед. ч. эне лэтот, эта, это; тэре тот, та, то; мн. ч. эден лэти, тэден те; 2) пространственно-указательные или указательные места, или наречные местоимения: энде здесь, тут, тэнде там; 3) качественно-указательные: ииме лэтакий, этакая, этакое; тииме вон такой, вон такая; 4) количественно-указательные: эд вот столько, столько; тэд вон столько; 5) глагольно-указательные: иигхе делать этак; тиигхе, тигхе делать вон так, как тот.

Предметно-указательные местоимения имеют категорию числа и падежа. Местоимения лэне, тэре при склонении имеют несколько, супплетивных основ: лэне-энн - н, тэре-тэрн-тн, представляющих на самом деле разные формы развития местоимений лэне, тэре. Основа лэнн - старописьменная форма родительного падежа лэне, развившаяся в дальнейшем в форму н. То же самое можно сказать об основах тэре-тэрн-тн. Предметно-указательные местоимения, подменяя названия предметов, имен существительных, в предложениях выступают в функции подлежащего, дополнения, обстоятельства и др.

Пространственно-указательные местоимения: энде здесь, тэнде там, эннде, нде вот здесь, тэрнде, тнде вон там. Их также можно назвать местоименные наречия, наречия места, они являются формой дательно-местного падежа местоимений лэне, тэре. Являясь наречием, эти местоимения не склоняются.

Качественно-указательные местоимения: ииме такой, как этот, тииме такой, как тот, показывая качество вещей, предметов, явлений, расположенных на линии близко - далеко - вот такой - вон такой, имеет соотношения с именами прилагательными и парадигму склонения. В предложении количественно-указательные местоимения выполняют атрибутивную, предикативную и другие функции.

Количественно-указательные местоимения эд, д вот столько, тэд, тд вон столько употребляются для указательного обозначения количества, величины, важности вещей, предметов, явлений и обладают особенностями числительных, могут обозначать количество и порядок при счете, принимать форму соединительных и разделительных числительных и склоняются. В предложении количественно-указательные местоимения могут употребляться в атрибутивной и субстантивной функциях.

Глагольно-указательные местоимения указывают на действия, совершаемые по времени и в пространстве рядом и недавно или, наоборот, далеко и давно, но служащие примерами для подражания. К ним относятся местоимения: иигхе, игхе делать вот так, этак, тиигхе, тигхе делать вон так, как тот. Эти местоимения соотносимы и обладают всеми свойствами глаголов, они могут спрягаться, изменяться по временам, образовывать причастные и деепричастные формы. Таким образом, глагольно-указательные местоимения в калмыцком литературном языке и говорах представляют собой полнокатегориальную систему, соответствующую глаголу как части речи.

3.4.3. Определительные местоимения. К ним относятся: цуг, цугтан, цуар, цуарын, хуг, хугтан, хуар, хуарын весь, все, хамыг весь, хамгин, мтин самый, зрме, зрмень, зремсень некоторые. Местоимения с корнем лцуг являются разными его падежными формами. Они более характерны для торгутского говора. Местоимение хуг и его падежные формы более характерны для дербетского говора. Склонение определительных местоимений не представляет особенностей по говорам.

3.4.4. Возвратные местоимения. К ним относятся местоимения эврн сам, эвр свой, бий сам, эвр бий сам. Местоимения эврн, эвр восходят в СПМЯ к ber, первое содержит притяжательную частицу -н (<СПМЯ -jen), местоимение лэвр представляет форму родительного падежа.

Парное местоимение эвр бий, эврн бийнь сам, собственной персоной применяется для усиления значения возвратности. Возвратные местоимения склоняются по типу любой именной части речи. При склонении парного местоимения падежные аффиксы и притяжательные частицы, как при однородных членах предложения и атрибутивных сочетаниях, присоединяются ко второму компоненту местоимения: эвр бийдень лему самому, эвр бийсень лот него самого.

3.4.5. Вопросительные местоимения по своим лексико-семантическим значениям могут быть распределены на: 1) предметно-вопросительные: кэн? кто?, юн? что?; 2) вопросительно-временные: кэз? когда?; 3) пространственно-вопросительные: альды?, хама? где?; 4) качественно-вопросительные: ямаран? какой?; 5) количественно-вопросительные: кед? сколько?; 6) глагольно-вопросительные: яахы? что делать?; 7) причинно-вопросительные: яад?, югад? почему?

Вопросительные местоимения не имеют множественного числа, могут образовывать другие вопросительные местоимения и склоняться по падежам. Глагольно-вопросительные местоимения яхы? яахы? как быть? что делать? употребляются для вопросительного обозначения действия и обладают свойствами глагола, могут изменяться по лицам, временам, образовывать причастные и деепричастные формы, т.е. представляют собой развитую систему и следуют за глагольными формами.

3.4.6. Неопределенные местоимения называют неопределенные предметы, явления, их признаки и количество, различные обстоятельства, связанные с действием или состоянием. К ним относится усеченная основа числительного нэген лодин - нэге некий, какой-то, один, нэге дер лоднажды, нэге кн некий человек. Также неопределенное местоимение может образовываться сочетанием слов юмын вещь, предмет и слова кмен человек: юмын-кмен кое-что, вещи; сочетанием пространственно-вопросительных местоимений с отрицанием биши не, нет: али биши, хама биши где-то, где попало. Неопределенные местоимения могут изменяться по падежам, при этом падежные аффиксы принимает второй компонент сочетания.

3.4.7. Отрицательные местоимения имеют постфикс или послелог, отрицающий значение корневой морфемы или предшествующего местоимения, могут быть образованы почти от всех местоимений: кэн биш никто, юн биш ничто, ямаран биш никакой и т.д. и могут быть распределены на следующие группы: 1) предметно-отрицательные: кэн биш никто, юн биш ничто, эне биш не он, не этот и др.; 2) качественно-отрицательные: ииме биш, тиим биш не такой, ямаран биш никакой и др.; 3) количественно-отрицательные: кэд биш нисколько, тэд биш не столько и др.; 4) пространственно-отрицательные: энде биш не здесь, али биш, альды биш, хама биш нигде и др.; 5) временные-отрицательные: кэз биш никогда; 6) глагольно-отрицательные: игшиго не будет делать эдак, яшиго никак не будет делать и др.

В калмыцких говорах имеются различные слова и частицы отрицания: уга (-го, -га, -ва), эсе, биши, биш, -хши
(-хыш, -хеш), -шиго (-шига), которые могут быть использованы в образовании отрицательных местоимений, особенно глагольно-отрицательных. Отрицательные местоимения изменяют по падежам, принимают падежные аффиксы и притяжательные частицы на последнее слово сочетания, нередко на отрицательное слово или частицу. Множественное число местоимений в калмыцких говорах обычно образуется при помощи аффикса Цдын, -ден дербетский говор спорадически допускает аффикс Цныр (мааныр, мааныр). Как и в литературном языке, местоимения в говорах могут замещать не только именные части речи, но и наречия, глаголы и глагольные формы.

В заключении обобщаются теоретические и практические результаты исследования фонетики, морфологии, проблем становления и функционирования калмыцких говоров.

Фонетическая система говоров.

1. В результате редукции кратких гласных первого слога отмечаются две линии развития лабиальных гласных, в соответствии с которыми выделяются у -говор / о - говор и - говор / - говор. Причиной редукции кратких гласных первого слога является опрощение. В противоположность редукции кратких гласных первого слога редукция кратких гласных непервых слогов, на наш взгляд, объясняется действием закона сингармонизма. Отсюда закономерно, что, исходя из истории письменности, за литературную норму были взяты лузкие варианты орфографии.

2. Материалы изучения калмыцких говоров позволяют утверждать, что образование долгих гласных и образования долгих согласных (геминатов) являются взаимосвязанными процессами: попытка воспрепятствовать образованию долгих гласных в потоке речи ведет к образованию долгих согласных. Таким образом, классическое утверждение, что образование долгих гласных зависит от выпадения интервокального согласного, находит дополнительную интерпретацию.

3. При дискуссионности вопроса об ударении калмыцкий диалектный материал позволяет утверждать, что гласный первого слога по закону сингармонизма, определяющему вокальную систему слова, произносится четко и ясно и не зависит от ударения. Долгие гласные, образованные от долготных комплексов, не имеют отношения к ударению. Приемлемым остается лишь положение о тоновом, музыкальном ударении. При наращивании словоизменительных и словообразовательных аффиксов ударение перемещается на конец слова.

4. Процесс монофтонгизации дифтонгов в непервых слогах слов в калмыцких говорах происходил по двум направлениям. В одних случаях данный процесс происходил с учетом сингармонизма звуков, в других - давал гласный [], чем нередко нарушалась гармония слова. Развитие литературного языка в данном случае пошло по пути сохранения гармонии слова.

Морфологическая система говоров.

1. Система изменения именных частей речи по падежам в литературном языке соответствует основным принципам склонения в калмыцких говорах. Вопрос частотности употребления тех или иных падежей по говорам имеет свои особенности. Представляющим наибольший научный интерес является направительный падеж, который в калмыцких говорах имеет три формы. Каждая из этих грамматических форм имеет свою этимологию, семантику и функциональную нагрузку. Все данные формы направительного падежа в литературном языке отличаются только частотностью употребления.

2. Старописьменная калмыцкая (ойратская) форма притяжания передавалась притяжательными формами местоимений. Современные процессы грамматикализации системы притяжания являются прежде всего результатом функционирования данной системы в говорах калмыцкого языка. Употребление лично-притяжательных частиц в калмыцких говорах касается вопроса употребительности/ неупотребительности палатальных согласных в том или ином говоре.

3. Проблема склонения имен прилагательных в монголистике относится к числу дискуссионных. Наблюдения над диалектным материалом калмыцких говоров позволяют утверждать, что система изменения имен прилагательных не отличается от парадигмы склонения других именных частей речи. Только в атрибутивной функции, в соответствии с законом линейного порядка слов в калмыцком словосочетании, прилагательные, как и любые другие определения, не принимают форманта падежа.

4. Одним из интересных примеров влияния морфологической системы говоров на литературный язык является наращивание протетического гласного в глагольных формах побудительного залога перед аффиксом будущего времени.

ексическая система говоров.

В основе лексики калмыцких говоров лежит общемонгольский фонд. К нему относится основная часть лексических единиц, связанных с природными явлениями и объектами, животным миром, человеком, материальной и духовной культурой и антропонимией. Имеются сравнительно неболыцие лексические своебразия по говорам, которые связаны прежде всего с экономическими и социальными особенностями образа жизни носителей.

Так, у представителей бузавского говора развита система лексических единиц военной, растительной тематики и имеются адаптированные в калмыцком языке русские заимствования. В дербетском говоре специфичны лексические единицы бытовой, животноводческой направленности, чаще связанные с деятельностью человека. Торгутский говор представлен разнообразной лексикой рыболовства, охоты, растениеводства и терминами, связанными с данными видами деятельности.

Комплексное описание говоров и подговоров кроме всестороннего и системного охвата объекта изучения, позволяет привлечь к лингвистическим изысканиям материалы других наук. В свою очередь диалектный материал позволяет интерпретировать и пояснять ряд фактов, имеющих отношение к этимологии этнонимов и истории носителей языка.

Публикации по теме исследования

Монографии:

Убушаев Н.Н. Фонетика торгутского говора калмыцкого языка. Элиста, 1979. 195 с. (12,2 п.л.).
Убушаев Н.Н. Диалектная система калмыцкого языка. Элиста: АПП Джангар, 2006. 258 с. (16,12 п.л.).

Статьи в журналах из перечня, утвержденного ВАК:

Убушаев Н.Н. Словесное ударение в калмыцком языке и его говорах // Научная мысль Кавказа. Приложение № 6 (90), Ростов-на-Дону: Изд-во СК Н - ВШ, 2006. С. 287-292.
Убушаев Н.Н. К вопросу об этногенезе хойтов // Научная мысль Кавказа. Спецвыпуск № 3, 2006. Ростов-на-Дону: Изд-во СК Н - ВШ, 2006. С. 17-21.
Убушаев Н.Н. Имя прилагательное в калмыцких говорах // Научная мысль Кавказа. Приложение № 10 (94), 2006. Ростов-на-Дону: Изд-во СК Н - ВШ, 2006. С. 307-314.
Убушаев Н.Н. Долгие согласные в тюрко-монгольских языках // Вестник Бурятского университета. Серия 18. Востоковедение. Вып. 2. Улан-Удэ, 2006. С. 183-188.
Убушаев Н.Н. Об одном фонетическом законе калмыцкого языка и его говоров // Вестник Бурятского университета. Серия 18. Востоковедение. Вып. 3. Улан-Удэ, 2006. С. 207-215.
Убушаев Н.Н. Долгие гласные в монгольских языках // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2008, № 10(34), сер. филол. науки. С. 134-138.
Убушаев Н.Н. Особенности языка каракольских калмыков // Научная мысль Кавказа. № 4. Ч.2. Ростов-на-Дону: Изд-во СКН - ВШ, 2008. С. 43-47.
Убушаев Н.Н. Категория дробных числительных в калмыцком языке // Научная мысль Кавказа. Ростов-на-Дону: Изд-во СКН - ВШ, 2010. № 4. С. 161-165.
Убушаев Н.Н. Этимология имени бузав, названия калмыков, входивших в состав Всевеликого Войска Донского и их говор // Научная мысль Кавказа. Ростов-на-Дону: Изд-во СКН - ВШ, 2010. № 4. Ч.2. С. 159-162.

Статьи в других изданиях:

Убушаев Н.Н. Местоимения в современном калмыцком языке, соавтор // Вопросы теоретической грамматики калмыцкого языка. Вып. 2. М.-Элиста, 2006. С. 152-180.
Убушаев Н.Н. Имя числительное // Грамматика калмыцкого языка. Элиста, 1983. С. 149-160.
Убушаев Н.Н. Торгуты - этнос, этноним, этимология // Проблемы современного калмыковедения. Элиста, 2001. С. 181-188.
Убушаев Н.Н. Торгутский диалект и его отношение к калмыцкому литературному языку // Уч. Записки НИИЯЛИ, сер. филол. № 7, Элиста, 1969. С. 186-202.
Убушаев Н.Н. Некоторые особенности цаатанского подговора // 320 лет старокалмыцкой письменности. Элиста, 1970. С. 167-177.
Убушаев Н.Н. Следы хуннуско-монгольских языковых связей // Исследователь монгольских языков (к юбилею Б.Х. Тодаевой). Элиста, 2005. С. 208-211.
Убушаев Н.Н. Концепция возрождения и развития национальной системы образования Калмыцкой ССР // ИНПО МО РФ. Информационный бюллетень. Вып. 3. М., 1995.
Убушаев Н.Н. Калмыцкий язык. Интенсивный курс, соавтор // Хальмг нн, 25 мрн сар, 1991.
Убушаев Н.Н. Программа Калмыцкий язык в ДОУ младшая, старшая группы, соавтор, Элиста, 1985.
Убушаев Н.Н. Калмыцкий язык, 3 кл., соавтор, Элиста, 1971-2009.

Работы, опубликованные в материалах всесоюзных,

всероссийских и международных конференций:

Убушаев Н.Н. Редуцированные гласные в говорах калмыцкого языка // Всесоюзное совещание по диалектологии и истории языка. Тезисы. Нальчик-М., 1977.
Убушаев Н.Н. Происхождение этнонима лойрат // II Всесоюзная конференция монголоведов. Владимирцовские чтения. Тезисы. М., 1989.
Убушаев Н.Н. Старокалмыцкая письменность и калмыцкая диалектология // Международный симпозиум Актуальные проблемы Алтаистики и монголоведения. Тезисы. 14-18 сентября 1999. Элиста: АПП Джангар, ч. I., 1999.
Убушаев Н.Н. Происхождение этнонимов калмык и хальмг // VIII Международный конгресс монголоведов Улан-Батор, 12 августа 2002 г.) доклады Российской делегации. М., 2002. С. 282-286.
Убушаев Н.Н. О нерешенных проблемах калмыцкого языкознания, соавтор // Материалы Международного конгресса востоковедов. Т. 2. М.: Институт востоковедения РАН, 2004. С. 118-119.
Убушаев Н.Н Некоторые месопотамские и монгольские лексические соответствия // Материалы общероссийской научной конференции О тендециях взаимодействия и взаимовлияния русского и национального языков в современной России (19-20 ноября 2007 г.). Элиста: ЗАОр НПП Джангар, 2008. С. 271-277.
Убушаев Н.Н. дифференциальные признаки направительного падежа в говорах калмыцкого языка // Материалы международной научной конференции Единая Калмыкия в единой России: через века в будущее, посвященной 400-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства (г. Элиста, 13-18 сентября 2009 г.) В двух частях, ч. 2, Элиста, 2009.
Убушаев Н.Н. Система притяжания в говорах калмыцкого языка // Материалы научно-практической конференции Актуальные проблемы монголоведных и алтаистических исследований, посвященной 70-летию доктора филологических наук, академика РАЕН, директора Научного центра монголоведных и алтаистических исследований, профессора В.И. Рассадина (г. Элиста, 11-13 ноября 2009 г.). Элиста: ЗАО НПП Джангар, 2009.

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по филологии

Blog