Geum.ru
Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по разным специальностям  

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ПУШКИНСКИЙ ДОМ)

На правах рукописи

Егорова Ксения Борисовна

МАРИНА ЦВЕТАЕВА В ЧЕХОСЛОВАКИИ (1922-1925): ЛИТЕРАТУРНОЕ ОКРУЖЕНИЕ И ТВОРЧЕСКИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ

Специальность 10.01.01-10 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург

2012

Работа выполнена в Отделе взаимосвязей русской литературы с зарубежными Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН

Научный руководитель:

Доктор филологических наук, член-корреспондент РАН Сергей Иванович Николаев 

Официальные оппоненты:

Доктор филологических наук Елена Рудольфовна Обатнина

Кандидат филологических наук Олеся Сергеевна Сергиенко

Ведущая организация:

Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена

Защита состоится 29 октября 2012 г. в _______ часов на заседании Специализированного совета Д.002.208.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (199164, Санкт-Петербург, наб. Макарова, д.4).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН.

Автореферат разослан л____ ________________ 2012 г.

Ученый секретарь Специализированного совета,

кандидат филологических наук

С. А. Семячко                                                                

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена исследованию литературной среды, сложившейся в Чехословакии в 1920-е гг., и реконструкции литературного окружения Марины Цветаевой, сформировавшегося за годы ее пребывания в Праге и чешских деревнях: Горних и Дольних Мокропсах, Вшенорах, Иловищах. Под литературной средой в настоящем исследовании понимается комплекс взаимодействующих социокультурных явлений, с которыми соприкоснулась Цветаева, оказавшись в Праге и включившись в культурную жизнь русской диаспоры. Хронологические рамки исследования совпадают с чешским периодом в жизни и творчестве Цветаевой, который открывается августом 1922 года (переезд из Берлина в Прагу) и завершается осенью 1925 г., когда Цветаева покинула Чехословакию и отправилась во Францию. Это время характеризуется  развитием правительственной акции помощи русским эмигрантам, превратившей Прагу в один из европейских  культурных центров русской эмиграции.

Актуальность темы исследования. Актуальность настоящей работы обусловлена недостаточной освещенностью русского литературного процесса в Чехословакии и отсутствием комплексных исследований в этой области. Несмотря на значительные успехи, достигнутые исследователями творческого наследия Марины Цветаевой за последние десятилетия, многие вопросы, связанные с жизнью и творчеством поэтессы в Чехословакии, остаются открытыми. Особый интерес представляет реконструкция чехословацкой литературной среды, в которой оказалась Цветаева по приезде в Прагу в августе 1922 г. Малоизученным остается вопрос о влиянии ближайшего литературного окружения на творчество Цветаевой. Взаимодействие поэтессы с русскими культурными учреждениями в Чехословакии, ее отношение с эмигрантскими книгоиздателями и журналистами в Праге также не получили достаточного освещения в исследовательских работах.

Степень изученности темы. Творческий путь Марины Цветаевой к настоящему моменту получил достаточно полное освещение в работах отечественных и зарубежных ученых. Количество исследований с каждым годом все возрастает: за последние двадцать лет появились работы, посвященные различным аспектам творчества и биографии поэтессы, выделились основные направления исследовательской мысли. В этой сравнительно молодой области литературоведения сложились свои традиции, во многом определившие дальнейшие перспективы развития методов научного изучения творческого наследия Цветаевой и осмысления роли поэтессы в истории русской литературы ХХ века. На современном этапе развития отечественного и зарубежного цветаеведения выделяются несколько наиболее проработанных и изученных направлений: биографическое1, мифопоэтическое, включающее мотивно-тематические анализы творчества поэтессы2, интертекстуальное3 и лингвистическое4. Последнее получило развитие в работах Л. В. Зубовой, положившей начало целому ряду лингвистических исследований языка поэзии и прозы Цветаевой. Особняком стоит книга И. Д. Шевеленко, которая посвящена истории взаимоотношений автора с литературной эпохой.5 Наиболее уязвимой областью современного изучения жизни и творчества Цветаевой является текстологическая подготовка и комментирование произведений поэтессы. Представляется, что именно это направление станет приоритетным, и цветаеведение обретет твердую базу, обезопасив себя от ухода в сферы предположений и догадок, связанных, прежде всего с работами популярного6 и психоаналитического характера7.

Интерес к изучению истории и культуры русской эмиграции в Чехословакии нашел свое отражение в многочисленных исследованиях российских и зарубежных авторов. Долгое время исследованием акции помощи русским беженцам занимался коллектив Отдела по изучению истории русской эмиграции в Чехословакии Славянского института Чешской Академии наук8 (Л. Н. Белошевская, З. Сладек).  За последние двадцать лет Отделом были подготовлены и изданы материалы к изучению культурной, научной и общественной жизни русской эмиграции9, выпущены коллективные сборники10 и справочники11. Особую роль в изучении русской акции играют также потомки русских эмигрантов (А. Копршивова12, И. Савицкий13). Эмиграция в Чехословакии как культурный феномен является в настоящее время объектом исследования филологов, социологов, историков и политологов. Первые фундаментальные исследования русской диаспоры в ЧСР были предприняты учеными-историками (Е. П. Серапионова14, Е. В. Чиняева15), поставившими русскую акцию в широкий исторический контекст и показавшими ее развитие во взаимосвязи с экономическими и политическими изменениями в Европе, а также социальной и культурной ситуацией внутри самой Чехословакии. За последние годы были изданы коллективные сборники, посвященные русской акции, материалы которых используются в настоящем исследовании.16 Культурная жизнь русской эмиграции в Чехословакии, несмотря на многочисленные исследования по данному вопросу, не получила к настоящему моменту полного освещения ни в российских, ни в зарубежных работах.

Цели и задачи работы. Цель диссертации состоит в исследовании литературного окружения Марины Цветаевой в Чехословакии, а также выявлении возможных взаимосвязей творчества поэтессы с чехословацким литературным процессом. Исходя из этого, в работе последовательно решаются следующие задачи:

- изучить историю русской акции чехословацкого правительства в ее взаимосвязи с политической и культурной ситуацией в Чехословакии;

-  проанализировать русский литературный процесс в Чехословакии в 1920-е гг.; обратиться к материалам, связанным с редакторской, журнальной, книгоиздательской и книготорговой областями деятельности русских эмигрантов в Чехословакии, описать влияние студенческих организаций на развитие литературного процесса, привлечь к изучению данной проблематики корпус архивных материалов;

- изучить взаимодействие между различными сферами культурной жизни русской диаспоры, оказавшими влияние на литературный процесс;

- определить роль Марины Цветаевой в современной ей русской эмигрантской литературной среде; проанализировать оценку, данную творчеству поэтессы советской и эмигрантской критикой; проанализировать творчество Марины Цветаевой в контексте литературы русской эмиграции в Чехословакии;

- выявить взаимосвязь между творчеством Марины Цветаевой и ее  ближайшим литературным окружением; изучить творческое взаимодействие Цветаевой с различными культурными учреждениями русской Чехословакии (объединениями, союзами, журналами, издательствами, редакторскими коллективами);

- обратиться к современной Цветаевой чехословацкой литературе и изучить  взаимодействие поэтессы с чешскими писателями.

Методы исследования. Наряду с методом сравнительного литературоведения, используемым для реконструкции возможных влияний на творчество Марины Цветаевой, применяется биографический метод, а также метод интертекстуального анализа в главах, связанных с непосредственным анализом произведений поэтессы. Методологическая база диссертационного исследования обусловлена необходимостью проанализировать русскую литературную среду в Чехословакии.

Научная новизна исследования определяется тем, что в работе впервые делается попытка комплексного изучения литературного окружения Марины Цветаевой в Чехословакии с привлечением большого количества литературных и исторических источников. Многие архивные материалы привлекаются в  данном контексте впервые: дневники Д. Лутохина (РО ИРЛИ, Ф.592), фонд Е. А. Ляцкого (РО ИРЛИ, Ф.163), документы пражского литературного архива Pamtnk nrodnho psemnictv (фонд Н. П. Кондакова17 и А. Л. Бема18), документы по истории русской эмиграции ГАРФ (Ф. Р-595919, Ф. Р-640320), фонды РГАЛИ (Ф.1190, оп.3, ед.хр. 21021; Ф.1190, оп.3, ед.хр. 20122; Ф.1190, оп.3, ед.хр. 20323). Новизна исследовательского подхода заключается в рассмотрении литературы русской эмиграции в непосредственной связи с чехословацкими литературными направлениями.

На защиту выносятся следующие положения:

  1. Формирование русской диаспоры в Чехословакии зависело от государственной политики в области поддержки русской эмиграции, получившей название русской акции; русский литературный процесс в Чехословакии развивался в непосредственной связи с правительственной акцией помощи.
  2. Первые годы эмиграции открыли не только новую страницу в биографии Цветаевой, но и ознаменовали определенный творческий рубеж, изменение поэтики и направления творческих исканий.
  3. В Чехословакии Цветаева оказалась в ряду литературных авторитетов, имевших влияние на формирование поэтической манеры молодых пражских поэтов.
  4. Цветаева была интегрирована в русскую литературную среду в Чехословакии и принимала активное участие в деятельности различных организаций, созданных русскими эмигрантами.
  5. Публикация поэмы Молодец в русском книгоиздательстве Пламя была вписана в общую издательскую политику Е. А. Ляцкого.
  6. Чехословакия воспринималась Мариной Цветаевой как часть немецкоязычного культурного пространства. Традиционно связанная с немецкой культурой, эта страна внешне напоминала поэтессе Германию, но не имела духовного наполнения, эквивалентного внутренней Германии, какой она предстает в творчестве Цветаевой.
  7. Чешский миф в творчестве Цветаевой создавался на протяжении многих лет и окончательно оформился после переезда поэтессы из Чехословакии во Францию.
  8. В творчестве Цветаевой чешского периода создавался многогранный образ Праги: с одной стороны, городская тема была тесно связана с социальной проблематикой, обусловленной мрачным колоритом рабочих кварталов, в которых селились русские эмигранты; с другой стороны, в ряде произведений (Поэма Конца, Пражский рыцарь) город предстает в достаточно традиционном образе ирреального метафизического пространства.
  9. Образная система цикла Скифские восходит к популярным в пражской студенческой среде идеям кочевниковедения, зародившимся под влияниям лекций Н. П. Кондакова, которые читались в Карловом университете на протяжении нескольких семестров.
  10. Несмотря на наличие в Праге живого литературного процесса, подлинным источником поэтического вдохновения, заменившим поэтессе реальную литературную среду, стало творчество Бориса Пастернака.

Теоретическая и практическая значимость работы. Материалы диссертации могут послужить основой для подготовки учебных пособий и специальных курсов по истории литературы русской эмиграции. Результаты настоящего исследования могут быть использованы для подготовки изданий сочинений Марины Цветаевой и составления научного комментария.

Апробация работы. Основные положение диссертации были изложены в докладах, прочитанных на международных и всероссийских конференциях: III Культурологические чтения Русская эмиграция ХХ века: мир детства в Русском Зарубежье (Москва, 2009), Международная научная конференция по переводоведению Федоровские чтения (Санкт-Петербург, 2010), V Международные Цветаевские чтения (Елабуга, 2010), V Международный семинар переводчиков (Ясная Поляна, 2010), Русская акция помощи в Чехословакии: история, значение, наследие (Прага, 2011), Международная конференция молодых филологов (Тарту, 2012), Международная конференция молодых филологов (Москва, 2012). Отдельные главы исследования обсуждались на заседаниях Отдела взаимосвязей русской литературы с зарубежными ИРЛИ РАН. Основные положения диссертации отражены в публикациях, список которых приведен в конце автореферата.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии. Первая глава содержит шесть разделов, вторая глава состоит из пяти разделов, третья Ц  из четырех разделов.

Основное содержание работы

       Во Введении формулируется предмет диссертации, определяются ее цели и задачи, обосновывается актуальность и научная новизна работы, устанавливаются методологические приоритеты исследования, дается подробный обзор основных направлений изучения творчества М. Цветаевой в современной научной литературе, характеризуется степень исследованности литературы русской эмиграции в Чехословакии.

Обращение к истории и культуре Чехословакии в рамках первой главы (Русская эмиграция в Чехословакии: историко-литературный фон) необходимо для восстановления историко-культурного контекста, в котором находилась Марина Цветаева в течение трех лет (1922-1925), проведенных в Праге и ее ближайших окрестностях.

В разделах 1.1 (Первая Чехословацкая республика) и 1.2 (Культура и литература Чехословакии: 1920-е гг.) анализируются культурные и политические процессы, протекавшие в Первой Чехословацкой республике. Политика чехословацкого президента Т. Г. Масарика оказала существенное влияние на формирование в этой стране одного из европейских центров русской эмиграции, и, как следствие, на литературное окружение Цветаевой в указанный период. Чехословацкая история привлекается в объеме, достаточном для понимания специфики страны и ключевых положений русской акции чехословацкого правительства, обусловившей сам факт переезда Цветаевой из Берлина, где она провела первые месяцы эмиграции, в Прагу.

В разделе 1.3 (Русская акция чехословацкого правительства), дается характеристика этого государственного проекта, направленного на поддержку русской эмиграции и привлечение в Чехословакию известных русских ученых, что обусловило формирование в Праге русского Оксфорда - места средоточия русской студенческой и научной жизни.

Разделы 1.4 (Литература русской эмиграции в Чехословакии) и 1.5 (Марина Цветаева и русский литературный процесс в Чехословакии) посвящены реконструкции русской литературной среды в Чехословакии. Политика Масарика, определившая основные направления русской акции, была ориентирована на развитие русской науки и поддержку студенчества. Литературная среда в Чехословакии не была так многочисленна, как студенческая и академическая. Тем не менее, в Праге оказались многие известные в дореволюционной России писатели: А. Т. Аверченко,  А.  В. Амфитеатров (провел в Праге меньше года), Вас. И. Немирович-Данченко, Е. Н. Чириков. Хорошо известные чешскому читателю, эти литераторы были приглашены в чехословацкую столицу Масариком и удостоились личной аудиенции у главы государства.  Русская литературная среда не исчерпывалась известными чешскому читателю именами российских писателей. В Чехословакии оказались молодые литераторы, поступившие на различные факультеты Пражского университета и русских институтов, организованных в рамках акции помощи. Наиболее оживленной литературная жизнь была в студенческой среде, где издавались литературно-художественные журналы (например, Студенческие годы, Своими путями), проходили поэтические вечера. Марина Цветаева не была изолирована от течения культурной жизни русской диаспоры в Чехословакии. Круг общения и знакомств расширялся благодаря ее мужу С. Я. Эфрону, студенту философского факультета Карлова университета. Цветаева взаимодействовала с различными культурными учреждениями русской Праги, печаталась в крупнейшем журнале Воля России, который являлся органом партии левых эсеров. Цветаева также печаталась в студенческом журнале Своими путями. С этим изданием связано первое выступление Цветаевой с полемической статьей на страницах эмигрантских периодических изданий.

В разделе 1.6 (Творчество Марины Цветаевой в оценке критики и читателей-эмигрантов) проанализированы оценки, данные русской критикой доэмигрантскому творчеству Цветаевой,  и сделаны выводы о степени известности поэтессы в эмигрантской среде. Оценка критики имела существенное влияние на восприятие творчества Цветаевой в эмигрантской литературной среде и способствовала интеграции поэтессы в культурное пространство русского рассеяния. Переезд в Берлин в мае 1922 года определил не только начало нового жизненного этапа, связанного с эмиграцией, но и ознаменовал важный поворот в творчестве поэтессы.  Литературная репутация Цветаевой в эмиграции складывалась стремительно: за три года, с 1921 по 1923, после почти десятилетнего перерыва была издана большая часть ее доэмигрантского поэтического творчества. Творчество Цветаевой получило различные оценки литературных критиков. Цветаеву именовали одновременно лобразцом редкого поэтического убожества и безвкусицы24 и лодной из лучших русских поэтесс.25 Бесспорным оставалось лишь то, что за годы молчания черты Марины Цветаевой <Е> вычертились четко26, а ее новые книги отметили ли уход, и отказ. Уход от прежней Марины Цветаевой.27 В начале 1920-х произошло повторное открытие поэтессы читателем и критикой, отметившей ее большой творческий потенциал и возможность дальнейшего развития и совершенствования формы и техники стиха.

итературная жизнь Чехословакии состояла из нескольких взаимодействующих литературных процессов, имевших свои особенности и различную внутреннюю структуру.  Прага соединила на короткий период три литературы: чехословацкую, которая являлась искусственным объединением национальных чешской и словацкой литератур, немецкоязычную  и русскую, не считавшуюся многими пражскими представителями русской эмиграции отдельной от литературного процесса в Советской России. Указанная особенность литературной Праги позволяет нам рассматривать творчество Марины Цветаевой с нескольких точек зрения: во взаимосвязи с современной поэтессе чехословацкой литературой, в контексте русской эмигрантской литературы, а также с учетом немецкоязычного культурного пространства.

В рамках второй главы (Русское литературное окружение Марины Цветаевой в Чехословакии) было проанализировано взаимодействие Цветаевой с различными культурными учреждениями, созданными русскими эмигрантами в Чехословакии. Поскольку существование русской колонии в Чехословакии зависело от правительственной поддержки, культурная жизнь эмиграции в этой стране была крайне институционализирована - государственные пособия и социальные льготы распределялись через учреждения и союзы. Безусловно, историю культурных институций невозможно рассматривать отдельно от людей, живших и творивших в Чехословакии в 1920-е гг. Анализ взаимодействия Цветаевой с русскими культурными учреждениями подразумевает реконструкцию ее литературного круга общения.

В пределах данной главы выдержан хронологический принцип: явления русской культурной и литературной жизни привлекаются в той последовательности, в которой они появлялись в жизни Марины Цветаевой. В соответствии с выбранным принципом раздел 2.1. (Пражский литературный кружок Скит) посвящен знакомству Цветаевой с поэтами пражского Скита и ее участию в первом творческом вечере, организованном Скитом осенью 1922 г. В данном разделе рассмотрены примеры влияния поэтической манеры Цветаевой на творчество скитников (подражания и посвящения). Заимствование поверхностно воспринятых элементов поэтической манеры Цветаевой существенно снижало значение открытий поэтессы в области стихотворного ритма в его взаимосвязи с фонетическим звучанием слова, которыми отмечены ее произведения, начиная с 1920-х гг. , что подготовило почву для возникновения пародий и подражаний творческому стилю Цветаевой.

В разделе 2.2 (Отголоски исторического семинара Н. П. Кондакова в творчестве Марины Цветаевой: цикл Скифские) поднимается вопрос об источниках поэтического цикла Скифские, созданного в феврале 1923 г. и обращенного к Б. Пастернаку. При анализе данного поэтического цикла были существенно расширены возможности контекстуального подхода. В рамках данного раздела делается попытка восстановить текст лекций, которые Цветаева посещала в Чехословакии, и проанализировать характер влияния этих лекционных курсов на образную структуру отдельных произведений Цветаевой. Скифская тема в творчестве  Марины Цветаевой и связанный с ней комплекс поэтических образов имеют один внелитературный источник, остававшийся до сих пор вне поля зрения исследователей, обращавшихся к изучению поэзии Цветаевой, - это пражский исторический семинар Н. П. Кондакова. Семинар Кондакова, авторитетного ученого с мировым именем, являлся едва ли не самым известным лекционным курсом, из всех читавшихся в 1920-е гг. на философском факультете Карлова университета. В данном разделе были подробно проанализированы цикл Скифские и примыкающие к нему по времени написания стихотворения, также обращенные к Пастернаку. Вопрос о роли поэзии и личности Пастернака как главного источника творческого вдохновения Цветаевой исследован в разделе 2.3 (Цикл Скифские в контексте переписки с Борисом Пастернаком).

В разделе 2.4 (Издательство Пламя и его роль в жизни русской Праги: культурный контекст публикации поэмы Молодец) реконструируется история издания в Чехословакии в 1924-1925 гг. поэмы Молодец. Особое место в рамках этого раздела отведено истории пражского русского издательства Пламя, поскольку издательство, выпустившее книгу, играло важную роль для не слишком многочисленной эмигрантской литературной среды. Оно могло указывать на политическую позицию автора, его ближайшее окружение, принадлежность к литературной группе или направлению. Название издательства на обложке считывалось современниками как культурный код, иногда предопределяющей первую рецепцию художественного произведения и характер критических отзывов. История учреждения крупнейшего пражского русского издательства Пламя и его издательская политика была описана в рамках данного раздела на основе материалов архива писателя и историка русской литературы Е. А. Ляцкого, хранящихся в РО ИРЛИ (ф.163). Привлекаются также отдельные документы, которые хранятся в фонде ГАРФ (Р 6403). Русская Прага не предоставляла писателям широкого выбора для публикации новых произведений. Спектр возможностей был ограничен журнальной публикацией в Воле России (или других периодических изданиях) и изданием в Пламени. За годы жизни в Чехословакии Цветаева опубликовала поэму Молодец в Пламени и регулярно печаталась на страницах Воли России, использовав, таким образом, все возможности эмигрантской Праги в области книгопечатания.

Пламя являлось солидным предприятием, не связанным с какой-либо политической партией. Публикация в этом издательстве могла способствовать переводу произведения Цветаевой на различные языки, поскольку Пламя, ориентированное на широкий европейский книжный рынок, покупало рукописи с правом перевода. Привлекательным для автора было также то, что Пламя владело разветвленной сетью книжных складов и магазинов, что позволяло издательству распространять свою печатную продукцию за пределы Чехословакии.

Раздел 2.5 (Союз русских писателей и журналистов в Чехословакии: Марина Цветаева Ц редактор альманаха Ковчег) посвящен редакторской работе Марины Цветаевой в сборнике Ковчег, который был задуман Союзом русских писателей и журналистов Чехословакии и осуществлялся в сотрудничестве с другими эмигрантскими организациями (договор на печать сборника был заключен  с издательством Пламя). Будучи сборником Союза, Ковчег отражал как литературный процесс русской Чехословакии, так и особенности чехословацкого Союза писателей с его внутренней иерархической системой и представлениями о роли эмигрантской литературы в русском литературном процессе. Редакторская работа, ход которой можно проследить благодаря письмам к соредакторам сборника, дает богатый материал для осмысления взглядов Цветаевой на современный ей литературный процесс: поэтесса формулирует собственные критерии оценки литературного произведения, лаконично характеризует язык и стиль отдельных авторов.

Пражский Ковчег был не единственным в жизни Цветаевой поэтическим альманахом с таким названием. В 1920 г. в Феодосии вышел альманах поэтов Ковчег, который открывали несколько стихотворений Цветаевой 1916-1917 гг. Несмотря на то, что прямые документальные доказательства связи между двумя сборниками отсутствуют, их соотнесенность все же представляется вполне возможной, если учесть, что повторяющиеся названия - характерное явление для поэтики Цветаевой.

Выступление Цветаевой в качестве редактора единственного сборника Союза русских писателей и журналистов в Чехословакии показывает, что поэтесса была включена в культурную жизнь русской диаспоры в Праге, хорошо осведомлена о литературных тенденциях и творчестве отдельных писателей. Авторитет Цветаевой в Праге был достаточно высок; она выступала наряду с членами правления Союза и к ее критике прислушивались. Поэма Конца, которую Цветаева поместила в альманахе Ковчег, стояла особняком на фоне других произведений, не отмеченных стремлением к эксперименту с художественным словом. 

Третья глава (Марина Цветаева и чешская литературная среда) состоит из четырех разделов. Задачей раздела 3.1 (Богемия в доэмигрантском творчестве Марины Цветаевой) является анализ доэмигрантских представлений Цветаевой о Богемии и их отражения в творчестве поэтессы. Русские беженцы, как правило, мало знали о Чехословакии, а также о социальных и культурных процессах, протекавших внутри этой страны. Богемия была знакома дореволюционной России, в основном, по различным немецкоязычным литературным источникам, где местом действия оказывался Богемский лес или сама Богемия, а также путешествиям в Австро-Венгрию (достаточно упомянуть знаменитый курорт Карлсбад - Карловы Вары). И хотя о современной политической жизни Европы, а также о послевоенном положении бывших земель австрийской короны можно было узнать из выходивших в Москве ежедневных газет, уделявших немало внимания положению воюющих стран, а также результатам Первой мировой войны, Богемия традиционно выступала в тесной связи с немецкой культурой и воспринималась, прежде всего, как часть немецкоязычного мира.

В рамках данного раздела был проанализирован тот круг материалов о Чехословакии, который мог быть знаком Цветаевой до эмиграции. Цветаева была достаточно хорошо знакома с советской прессой в годы военного коммунизма. С 13 ноября 1918 г. Цветаева служила в Наркомнаце, где в ее обязанности входила работа с газетными статьями и вырезками. Одним из важных литературных источников, познакомивших Цветаеву с историей Богемии, а также положивших начало формированию образа этой страны стал роман Консуэло Жорж Санд. Влияние этого романа прослеживается в пьесе Метель, созданной в декабре 1918 г. Все эти знания стали основой для создания поэтического мифа о Богемии и Праге в творческом сознании Цветаевой, который развивался на протяжении трех чешских лет и окончательно оформился в парижских письмах к А. Тесковой.

Раздел 3.2 (Пражские мотивы в творчестве Цветаевой 1920-х гг.) посвящен изучению образов, связанных с Прагой, в творчестве Цветаевой чешского периода. Мрачная эстетика городского промышленного пейзажа и социальная проблематика вошли в лирику Цветаевой впервые в 1922 г. после переезда в Чехословакию (цикл Заводские и Поэма Заставы). В революционную московскую пору, когда вопросами социального неравенства задавались не только политики, но и писатели, поэты, философы, Цветаева осталась в стороне, выбрав для себя тактику невмешательства и подчеркнув свое положение вне какого-либо социального класса. В Чехословакии поэтесса, оказавшись среди самой бесправной и бессильной городской прослойки, не отстранилась и не вышла из нее, как она поступала в годы военного коммунизма в Москве в духе декларировавшегося ею поэтического невмешательства и в полном соответствии с созданным ею образом поэта-одиночки. Параллельно в творчестве поэтессы формировался и принципиально иной образ Праги - летейского города.

Гипотеза, выдвинутая в разделе 3.3 (Чехословакия как культурный двойник Германии в творчестве Марины Цветаевой), строится на предположении о том, что Чехословакия в поэтическом сознании Цветаевой представлялась культурным двойником Германии. Для обоснования этой гипотезы в данном разделе диссертационного исследования привлекаются произведения Цветаевой чешского периода, ее записные книжки и письма. Близость Чехии к немецкоязычному миру проявлялась по-разному: архитектура небольших чешских городов, быт, семейный уклад, некоторые традиции и даже особенности национальной кухни были результатом длительного сосуществования славянской и германской культур, что невозможно уничтожить за несколько лет существования независимой республики. Чехословакия с ее традиционно немецким укладом жизни соотносилась с внутренней Германией Марины Цветаевой и становилась тем же метафизическим пространством, которое ощущалось поэтессой как родственное. Делая Чехословакию частью своей внутренней Германии, Цветаева достаточно ясно осознавала, что Чехословакия все же представляла собой лишь культурный двойник Германии. Страна напоминала ей Германию лишь внешне; в укладе чешской жизни поэтесса различала черты мещанства, которому она противопоставляла свой творческий мир. Сосуществование мифа о внутренней Германии и реальной Чехословакии, понимаемой как эрзац-Германия, отразилось в поэме Крысолов, начатой Цветаевой в Чехословакии в 1925 г.

Отдельно в данной части исследования рассматривается эпизод, связанный с посещением Цветаевой публичной лекции Р. Штейнера Развитие человека и воспитание человека в свете антропософии, которая состоялась 30 апреля 1923 г. Материал дает возможность определить ретроспективную оценку Цветаевой антропософского течения. Лекция Штейнера, с одной стороны, соотносилась с немецкоязычной культурной жизнью Праги, но, с другой стороны, была для Цветаевой часть русского литературного пространства.

Раздел 3.4 (Творчество Марины Цветаевой и современная ей чехословацкая литература) посвящен знакомству Цветаевой с современным поэтессе чехословацким литературным процессом и первой рецепции ее произведений в чешской среде. В данном разделе анализируются оценки, данные творчеству поэтессы чешскими современниками. Чехословацкая культура и литература 1920-х гг. не были восприняты поэтессой, которая оставалась в стороне от развивавшихся в тот период чешских и словацких модернистских литературных течений. Знакомство с ними требовало знания чешского языка, которым Цветаева, пользовавшаяся в быту немецким и русским языками, не владела. Цветаева имела представление лишь об одном чехословацком литературном течении - легионерской литературе, расцвет которой пришелся на 1920-е годы. Писатели-легионеры посещали собрания Чешско-русской Едноты, на которых бывала Цветаева. Поэтесса не воспринимала известных ей чехословацких авторов как собратьев по перу; для нее вечера в Едноте открывали возможность найти своего переводчика на чешский язык. Переводами Марины Цветаевой занимался Франтишек Кубка, постоянный участник и организатор творческих встреч Едноты, много сделавший для культурного обмена между русскими эмигрантами и чешскими писателями.

Восприятие Кубкой поэтики Цветаевой прошло несколько этапов: от утверждения мелодичности ее лирики до соотнесения творчества поэтессы с сюрреализмом и последующего отрицания принадлежности Цветаевой к какому-либо поэтическому направлению. Последнее, очевидно, исходило из переводческой практики, подтолкнувшей  Кубку к более основательным размышлениям над особенностями поэтического языка Цветаевой.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования.

Библиографический раздел состоит из пяти частей: Источники, Архивные источники, Работы, посвященные М. Цветаевой, Работы по истории русской эмиграции, Работы по истории и литературе Чехословакии.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

  1. Т. Г. Масарик: от русского вопроса к русской акции // К истории идей на Западе. Русская идея. СПб., 2010. С.279-297.
  2. Авторское преобразование фразеологических единиц в поэтическом тексте как проблема художественного перевода (на материале перевода "Поэмы Горы" М. Цветаевой на чешский и английский языки) // Русская филология. 21. Тарту, 2010. С.174-180.
  3. Русская акция Т. Г. Масарика в поддержку образования детей из семей русских эмигрантов // Мир детства в русском зарубежье. Культурологические чтения Русское зарубежье ХХ века. М., 2011. С.28-34.
  4. Пражский поэт Кирилл Набоков // Набоковский онлайновый журнал. Выпуск V / 2011.
  5. Пражское издательство Пламя: история создания (по материалам архива Е. А. Ляцкого) // Русская акция помощи в Чехословакии: история, значение, наследие. Прага, 2012. С. 187-195.
  6. *Новые исследования о взаимосвязях творчества Марины Цветаевой с европейскими культурами // Русская литература. 2012.  №1. С. 237-241.

*статьи, опубликованные в журналах, входящих в перечень рецензируемых научных изданий.

1 Кудрова И. В. Версты, далиЕ Марина Цветаева: 1922-1939. М., 1991; Ее же. Путь комет. Жизнь Марины Цветаевой. СПб., 2002; Саакянц А. А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. М., 1999; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М., 2002; Таубман Д. Живя стихами...: Лирический дневник Марины Цветаевой. М., 2000; Karlinsky S. Marina Tsvetaeva: The Woman, her World, and  her Poetry. Cambridge, 1985. 

2Ельницкая С. Поэтический мир Цветаевой: Конфликт лирического героя и действительности.Wien,1990; Dinega A. A Russian Psyche: The Poetic Mind of Marina Tsvetaeva. Madison, 2001.

3 Мейкин М. Марина Цветаева: поэтика усвоения. М., 1997.

4 Зубова Л. В. Потенциальные свойства языка в поэзии М. Цветаевой: Семантический аспект. Л., 1987; Ее же. Поэзия Марины Цветавевой. Лингвистический аспект. Л., 1989.

5 Шевеленко И. Д. Литературный путь Цветаевой: Идеология - поэтика - идентичность автора в контексте эпохи. М., 2002.

6 Полянская М.аБрак мой тайный. Марина Цветаева в Берлине. М., 2001; Ее же. Флорентийские ночи в Берлине: Цветаева, лето 1922. М.; Берлин, 2009.

7 Пионером в этой области стала американская исследовательница Д. Л. Бургин (См., например, ее работу: Марина Цветаева и трансгрессивный эрос. СПб., 2000).

8 О работе Отдела по изучению истории русской эмиграции в ЧСР см.: Белошевская Л. История русской и украинской эмиграции межвоенного периода как предмет исследований славянского института AV R // Current State and Futher Perspectives of Slavonic Studies in Central Europe. Praha, 2000. S.26-29; Bloevsk L. Slovansk stav a rusk emigrace // Slovansk stav vаPraze: 70 let innosti. Praha, 2000. S.85-88; Eadem. Slovansk stav a rusk emigrace // Slavia. 1999. Ro. 68. 3-4. S.467-470. Sldek Z. Hospodask vztahy SR a SSSR: 1918-1938. Praha, 1971.

9 Dokumenty k djinm rusk a ukrajinsk emigrace v eskoslovensk republice (1918-1939). Praha, 1998; Kronika kulturnho, vdeckho a spoleenskho ivota rusk emigrace vаesloslovensk republice : Dl I (1919-1929), Praha, 2000. Dl II (1930-1939), Praha, 2001.

10 Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Результаты и перспективы проведенных исследований. Прага, 1995; Duchovn proudy rusk a ukrajinsk emigrace vаeskoslovensk republice: 1919-1939 (Mn znm aspekty). Praha, 1999.

11  Prce rusk, ukrajinsk a blorusk emigrace vydan vаeskoslovensku: 1918-1945 (Bibliografie s biografickmi daji o autorech). Praha, 1996.

12 Копршивова А. Президент Масарик и русская эмиграция // Дом в изгнании. Очерки о русской эмиграции в Чехословакии 1918-1945. М.-Прага, 2008. С. 15-20;  Ее же. Российская эмиграция во Вшенорах-Мокропсах-Черношицах (20-е годы XX века). Прага, 2000;  Kopivov A. Rut emigranti ve Venorech, Mokropsech a ernoicch 20. a 30. lta XX. stolet. Praha, 2003.

13 Савицкий И. Прага и зарубежная Россия (очерк по истории русской эмиграции 1918-1938 гг.). Прага, 2002; Savick I. Osudov setkn. ei vаRusku a Rusov vаechach: 1914-1938. Praha, 1999.

14 Серапионова Е. П. Взгляды чешских и словацких политиков начала ХХ в. на роль России в славянском мире // Славянский альманах, 2007.  С. 126-133; Ее же. Т. Г. Масарик и К. Крамарж: отношение к России // Европейские сравнительно-исторические исследования. Вып.1: Европейское измерение политической истории.  М., 2002. С. 124-144; Ее же. Российская эмиграция в Чехословацкой республике (20-30-е годы). М., 1995; Ее же. Русские в Чехословакии в 1920-1930-е гг. (Проблема сохранения национальной идентичности) // В поисках лучшей доли. Российская эмиграция в странах центральной и юго-восточной Европы. Вторая половина XIX-первая половина XX в. М., 2009.

15 Чиняева Е. Русская эмиграция в Чехословакии: развитие русской акции // Славяноведение. 1993. №4. С.28-39; Chinyaeva E. Russians outside Russia. The migr community in Czechoslovakia: 1918-1938. Mnchen, 2001; Eadem. Rusk emigrace vаeskoslovensku: vvoj rusk pomocn akce // Slovansk pehled, 1993, ro. 79, .1. S.14-24.

16 Т. Г. Масарик и Русская акция Чехословацкого правительства. М., 2005; Дом в изгнании. Очерки о русской эмиграции в Чехословакии: 1918-1945. М.; Прага, 2008.

17 Kondakov N. P. .pir. 165/ 42, uloen 26/ 02.

18 Bm Alfrd L. .pir. 34/ 43, uloen 27/ 6.

19 Документы, связанные с редакцией журнала Воля России.

20 Документы, связанные с историей пражского издательства Пламя.

21 Диплом об окончании Карлова Университета в Праге, выданный С.Я. Эфрону.

22 Письма С. Я. Эфрона О. Е. Колбасиной-Черновой

23 Письма С. Я. Эфрона А. В. Черновой.

24  СвентицкийаА. Э. [Рец. на кн.]: Марина Цветаева. Версты: Стихи. М.: Костры, 1921 //аУтренники. Кн. 2, 1922. С. 153.

25  СлонимаМ .Л. [Рец. на кн.]: Марина Цветаева. Разлука: Стихи. М.-Берлин: Геликон, 1922 //аВоля России. 1922. №а13. 1 апреля. С. 24.

26  Гуль Р.а[Рец. на кн.]: Марина Цветаева. Версты: Стихи. М.: Костры, 1921 //аНовая русская книга. 1922. №а11/12. С. 13.

27  СлонимаМ. Л. [Рец. на кн.]: Марина Цветаева. Разлука: Стихи. М.-Берлин: Геликон, 1922 //аВоля России. 1922. №а13. 1 апреля. С. 24.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по разным специальностям