Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам  

  На правах рукописи

ИВАНОВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ

ПРИНЦИП ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ

ОТВЕТСТВЕННОСТИ В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ X-XX ВВ. (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ)

Специальность 12.00.01 Ц теория и история права и государства; история  учений о праве и государстве

А В Т О Р Е Ф Е Р А Т 

диссертации

на соискание ученой степени

доктора юридических наук

Москва - 2010

Работа выполнена на кафедре истории государства и права ФГОУ ВПО Московский университет МВД России

Научный консультант:

доктор юридических наук, профессор Малыгин Александр Яковлевич

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук, профессор Кузьмин Станислав Иванович

доктор юридических наук, профессор Пищита Александр Николаевич

доктор юридических наук, доцент Сафонов Александр Александрович

Ведущая организация Ц ГОУ ВПО Российская правовая академия Министерства юстиции России

Защита состоится 11 ноября 2010 г. в 11 часов на заседании Диссертационного совета Д 203. 019. 01 при Московском университете МВД России по адресу: 117997, Москва, ул. Академика Волгина, 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского университета МВД России.

Автореферат разослан л___ ____________ 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

канд. юрид. наук, доцент                                                 И.И. Лизикова

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. В процессе применения норм юридической ответственности происходит вторжение государства в сферу юридически закрепленных прав и свобод и законных интересов личности и их ограничение. При этом отчетнливо проявляются ценностные ориентиры государства, уровень цивилизованнонсти и культуры общества. И по тем задачам и целям, которые государство ставит перед институтом правовой ответственности, а также по специальным юридическим средствам, обеспечивающим справедливость и гуманизм последней, можно судить о степени ценности гражданина-личности для государства. Именно справедливость, как неотъемлемое качество юридической ответственности, способствует достижению ставящихся перед ней целей. А обеспечение справедливости возможно только на основе строго индивидуального подхода при назначении и исполнении мер юридической ответственности в каждом конкретном случае по отношению к каждому конкретному субъекту.

В правоотношениях юридической ответственности особую остроту приобретает не только проблема охраны прав и свобод граждан от необоснованного их ограничения или отторжения, но также проблема самой дозировки подобных ограничений в отношении лиц, оказавшихся в сфере юрисдикции компетентных органов государства. Истинно справедливым наказание будет тогда, когда при определении характера и суровости применяемых мер принуждения, объема возлагаемой на правонарушителя ответственности будут учтены все особенности совершенного правонарушения и личности виновного. Иными словами, мера наказания должна быть индивидуализирована.

В юридической науке это правило нашло свое выражение в виде принципа индивидуализации юридической ответственности. Его суть в самом общем виде заключается в требовании тщательного исследования и строгого учета характера и степени общественной опасности совершенного правонарушения, личностных особенностей его субъекта, а также обстоятельств, смягчающих и отягчающих вину. Осуществление принципа индивидуализации юридической ответственности связано с необходимостью достижения максимального соответствия между степенью тяжести совершенного правонарушения и мерой наказания для наиболее эффективного достижения целей юридической ответственности.

Историческая ретроспектива со всей очевидностью свидетельствует, что еще в начале XIX в. не только впервые были формально закреплены четкие критерии и правила осуществления индивидуализации юридической ответственности, но и были сделаны попытки теоретического обоснования индивидуализации в качестве правового принципа с позиций классической правовой школы1. Однако появление социологических теорий и изменение вследствие этого видения целей юридической ответственности потребовало в процессе назначения и исполнения ее мер, наряду с тяжестью содеянного, учета особенностей личности правонарушителя, ее прав и законных интересов. Эта особенность прямо отмечалась многими дореволюционными правоведами2. Постепенно происходило и законодательное закрепление целей ответственности. Детально разрабатывались критерии индивидуализации юридической ответственности, позволяющие отражать все многообразие социально-правовой действительности, и в первую очередь особенности личности правонарушителя.

В период становления советской правовой науки в связи с господствовавшей концепцией об отмирании при социализме права как такового, проблемы ответственности были преданы забвению по мотивам отрицания буржуазных теорий. В дальнейшем соображения политической и практической целесообразности обусловили возобладание карательных начал в праве. Вследствие чего идея индивидуализации юридической ответственности, так и не успев сформироваться, по сути, превратилась в фикцию.

Однако кардинальные изменения во всех сферах жизнедеятельности нашего общества, начавшиеся с середины 50-х годов XX века положили начало тенденции признания общечеловеческих ценностей, важности личностного подхода, тем самым, возродив идею индивидуализации юридической ответственности.

Дальнейшее развитие российского права связано с осторожной, но последовательной гуманизацией правоохранительной сферы. И если в категории правонарушения продолжали доминировать публично-правовые позиции (охрана и обеспечение, прежде всего, интересов государства), то в сфере ответственности (наказания, взыскания) со временем стал отчетливо проявляться личностный подход. Об этом свидетельствует активно развернувшееся в 60-х - 80-х годах XX в. научное исследование вопросов, связанных с сущностью ответственности и наказания, их целями и функциями, дальнейшая разработка формально-юридических приемов соизмерения правонарушения и ответственности за него, стремление к детализации оценочных признаков и понятий, служащих критериями индивидуализации юридической ответственности, и др. Многие доктринальные новации постепенно закреплялись в законодательстве. Тем не менее, несмотря многочисленные предложения, обоснованные в ходе широкой дискуссии 1970-х и начала 1990-х годов, новое российское законодательство, кроме как в уголовно-исполнительной сфере, так и не закрепило индивидуализацию в качестве правового принципа.

Между тем, в условиях гуманизации российской правоохранительной политики значение индивидуализированного, личностного подхода к определяемым правоприменителями мерам юридической ответственности не просто возрастает, но и является непременной основой современной парадигмы борьбы с правонарушениями. На это указывает весь исторический опыт и тенденции развития отечественного права.

Таким образом, историко-правовое исследование генезиса принципа индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв. предполагает решение крупной научной проблемы, имеющей как важное теоретико-познавательное, так и прикладное значение.

Степень разработанности проблемы. В дореволюционной России исследования вопросов юридической ответственности (или наказания в понимании того периода) за редким исключением начали проводиться только со второй половины XIX в. С различных позиций сущность, цели, назначение и порядок исполнения отдельных видов наказаний рассматривались С.В. Баршевым, Л.Е. Владимировым, М.Н. Гернетом, Г.С. Гордеенковым, С.Е. Десницким, Н.В. Духовским, С.К. Гогелем, А.А. Жижиленко, М.М. Исаевым, А.Ф. Кистяковским, В.А. Линовским, П.И Люблинским, С.П. Мокринским, Н.С. Мордвиновым, В.Д. Набоковым, В.Н. Никитиным, Н.Н. Полянским, И.Т. Посошковым, А.Н. Радищевым, Н. Сергиевским, Г.И. Солнцевым, М.М. Сперанским, В.Б. Станкевичем, И.Я. Фойницким, Н.С. Таганцевым, А.Н. Трайниным, М.М. Щербатовым и др.

В первые десятилетия советского периода отдельные вопросы индивидуализации юридической ответственности становились объектом внимания в подавляющем большинстве в рамках теоретических обоснований очередных зигзагов уголовной политики молодого советского государства, перед которым стояли глобальные задачи социального переустройства общества, борьбы с внутренними врагами и поднятия экономики страны. В свете особенностей исторического периода эти вопросы затрагивались в работах Я.М. Бермана, Я.М. Брайнина, А.Я. Вышинского, А.А. Герцензона, С.В. Познышева, Н.В. Крыленко, Д.И. Курского, Б.С. Маньковского, Е.Б. Пашуканиса, А.А. Пионтковского, А.Л. Ременсона, П.А. Стучки, Б.С. Утевского, Е.Г. Ширвиндта и мн. др. Однако с середины 1930-х годов теоретические исследования проблем юридической ответственности и наказания, в том числе и их индивидуализации, практически прекратились и возобновились лишь после почти двадцатилетнего перерыва.

В юридической литературе второй половины XX в. проблеме индивидуализации юридической ответственности было уделено определенное внимание в работах специалистов в области административного, уголовного, исправительно-трудового (уголовно-исполнительного) права, таких как Г.А. Аванесов, З.А. Астемиров, М.М. Бабаев, Н.А. Беляев, Е.В. Благов, С.А. Велиев, Г.Б. Виттенберг, Н.М. Гальперин, А.С. Горелик, П.С. Дагель, Л.А. Долиенко, А.И. Зубков, И.И. Карпец, С.Г. Келина, В.Н. Кожевников, П.В. Коробов, Ю.А. Красиков, Кригер Г.А., Л.Л. Кругликов, В.Н. Кудрявцев, Т.А. Лесниевски-Костарева, Ю.И. Ляпунов, А.А. Магомедов, В.В. Мальцев, В.Д. Меньшагин, Ю.Б. Мельникова, А.С. Михлин, А.Ф. Мицкевич, А.Е. Наташев, Т.В. Непомнящая, И.С. Ной, О.Г Перминов, С.В. Полубинская, В.В. Похмелкин, А.Л. Ременсон, М.С. Рыбак, А.А. Рябинин, Савенков А.В., А.Б. Сахаров, М.А. Скрябин, Н.А. Стручков, В.Д. Сысоев, Ю.М. Ткачевский, А.Н. Торбагаев, И.Г. Филановский, П.А. Фефелов, Е.А. Фролов, Г.И. Чечель, А.П. Чугаев, А.И. Чучаев, М.Д. Шаргородский и многих других исследователей.

Необходимо отметить, что в последние годы в рамках конкретноотраслевых исследований юридической ответственности вопросам ее индивидуализации уделялось внимание не только с точки зрения юриспруденции, но и психологии и педагогики. В этом отношении можно отметить работы таких ученых, как Ю.М. Антонян, А.Д. Глоточкин, М.И. Еникеев, Л.П. Конышева, М.М. Коченов, О.Д. Ситковская, В.Ф. Пирожков, В.М. Поздняков, В.Е. Эминов и др.

Значительный вклад в развитие учения о юридической ответственности, в большей степени с точки зрения разработки ее общетеоретической конструкции, условий реализации, внесли исследования исторического, историко-правового и теоретико-правового плана. В этой связи следует особо отметить работы Е.В. Анисимова, А.В. Арендаренко, Б.Т. Базылева, Н.В. Витрука, М.Н. Гернета, М.С. Гринберга, М.Г. Деткова, С.В. Жильцова, Н.М. Золотухиной, В.М. Исакова, Ю.И. Калинина, С.Н. Кожевникова, С.И. Кузьмина, В.М. Курицына, О.Э. Лейста, Д.А. Липинского, В.П. Малахова, Н.С. Маленин а, А.Я. Малыгина, Р.С. Мулукаева, Н.И. Петренко, А.Н. Пищиты, Т.Н. Радько, М.М. Рассолова, Л.П. Рассказова, В.А. Рогова, М.С. Самощенко , А.А. Сафонова, Е.А. Скрипилева, А.С. Смыкалина, И.В. Упорова, М.Х. Фарукшина, Р.Л. Хачатурова и др.

В связи с отмеченным, казалось бы, можно отметить, что к настоящему времени выполнен значительный объем исследований различных сторон юридической ответственности, в том числе и прикладных аспектов ее индивидуализации. Однако проведенные научные изыскания находятся между собой в настолько разрозненном виде, что до настоящего времени не сложилось сколько-нибудь приемлемой даже конкретно отраслевой концепции правового института ответственности, не говоря уже о принципе индивидуализации, который никогда не становился предметом самостоятельного историко-правового исследования.

Положение усугубляется и тем, что даже в рамках уголовного, административного, трудового права обращение к индивидуализации юридической ответственности носит прикладной характер и заключается в основном в комментировании конкретно-отраслевых норм, связанных с процессами назначения наказания (взыскания). Однако при этом из поля зрения исследователей нередко выпадают иные, кроме закрепнленных в общих началах назначения наказания, имеющиеся в отраслевом законнодательстве критерии и специальные правила индивидуализации юридической ответственности (например, учет стадии исполнения деликтных намерений, форм соучастия, степени вины, мотивов, правила определения мер юридиченской ответственности в отношении несовершеннолетних правонарушителей и иных специальных субъектов и мн. др.). Видение же самой индивидуализации юридической ответственности традиционно связывается лишь с этапом нанзначения наказания и при этом игнорируется чрезвычайно важная роль данного принципа на стадии возникновения правоотношения ответственности. Вместе с тем и работ, посвященных собственно индивидуализации наказания, тоже крайне мало (Г.И. Чечель). В уголовно-исполнительном праве, несмотря на нормативное закрепление индивидуализации исполнения наказания в качестве одного из основополагающих принципов, ее изучение на сегодняшний день пока еще не выходит за рамки сопутствующих исследований, а в учебной литературе освещению самой индивидуализации отводится не более нескольких абзацев текста. Что касается теоретико- и историко-правовых исследований индивидуализации юридической ответственности, то их практически нет. Следствием такого положения дел является отсутствие единства мнений относительно оценки социально-правового значения и роли индивидуализации юриндической ответственности. Позиции по этому вопросу чрезвычайно противоренчивы: от признания индивидуализации в качестве принципа юридической отнветственности и принципа базового до категоричного отрицания самостоятельности ее существования как правовой идеи и рассмотрения индивидуализации исключительно в виде способа, процесса.

Таким образом, к настоящему времени накоплен богатый законодательный, исторический и историко-правовой материал, представляющий огромный опыт формирования личностного подхода в российском праве. Необходимостью систематизации этого опыта и его осмысления в контексте исследования развития индивидуализации как специфичного вида деятельности компетентных государственных органов в сфере борьбы с правонарушениями и принципа правового института ответственности продиктована подготовка настоящего диссертационного исследования.

Объектом настоящего исследования является комплекс общественных отношений, складывающихся в процессе осуществления индивидуализации юридической ответственности в контексте политико-экономических и социокультурных особенностей, обусловливающих доминанты правовой политики в данной сфере на тех или иных этапах развития отечественного государства.

Предмет исследования составляют процессы и закономерности формирования требований индивидуализации юридической ответственности и механизма ее практического осуществления в рамках становления личностного подхода в российском праве; конкретно-исторические аспекты формирования отдельных элементов (критериев, средств и приемов) индивидуализации юридической ответственности, находящихся в тесной связи с эволюционными процессами правоохранительной политики российского государства; нормативно-правовое оформление индивидуализации как одного из важнейших принципов юридической ответственности на различных исторических этапах.

Цель исследования заключается в раскрытии сущности индивидуализации юридической ответственности, обобщении и расширении на основе историко-правового анализа отечественной законодательной и правоприменительной практики борьбы с правонарушениями научных познаний об особенностях развития критериев индивидуализации и обосновании необходимости нормативного оформления принципа индивидуализации юридической ответственности в действующем законодательстве.

Отмеченное предопределило решение следующих задач:

• с позиций общей теории права рассмотреть понятие индивидуализации юридической ответственности, выявить ее сущность и природу, уточнить категориальный аппарат, связанный с исследуемой проблемой;
• проанализировав содержание понятий наказание и лответственность, выявить причины их нередкого отождествления и возникающие вследствие этого проблемы в понимании принципа индивидуализации юридической ответственности;
• определить основания и критерии индивидуализации юридической ответственности на этапах определения конкретной ее меры и исполнения последней;
• аргументировать положение о том, что особенности юридической ответственности и наказания, их содержание и характер, система и виды, механизм определения меры и специфика реализации самым непосредственным образом зависят от тех общественно-политических условий и жизненного уклада, в которых они существуют;
• раскрыть цели юридической ответственности и наказания и основные критерии их индивидуализации на каждом из основных этапов развития отечественного государства и обосновать их тесную зависимость от задач, стоящих перед ним;
• определить моменты возникновения востребованности индивидуализации юридической ответственности и наказания и закономерности расширения ее предпосылок в российском праве;
• показать огромный позитивный потенциал требований принципа индивидуализации юридической ответственности на всем протяжении реализанции конкретного правоотношения ответственности как эффективного механизнма и инструмента достижения целей юридической ответственности;
• обосновать настоятельную необходимость законодательного закрепления индивидуализанции в качестве принципа юридической ответственности, а также подчеркнуть перспекнтивность его дальнейшего исследования и определить пути законодательного совершенствования механизма его реализации.

Хронологические рамки и периодизация исследования диктуются его целями и задачами, поэтому они широки и охватывают практически всю историю отечественного права вплоть до начала 90-х годов прошлого века - времени создания современного российского государства и его законодательства, основанного на принципах гуманизма и справедливости. Те или иные события освещаются в их последовательности и взаимообусловленности, в строгом соответствии с реальной исторической обстановкой. Ключевыми факторами периодизации являются этапы формирования требований принципа индивидуализации, средств и приемов его практической реализации, тесно связанные с эволюцией целей юридической ответственности, содержание которых, в свою очередь, зависело от специфических экономических и социально-политических задач, стоящих перед российским государством в тот или иной момент его существования.

Методологическую основу исследования составили общенаучный диалектико-материалистический метод, который является основой таких подходов научного познания, как историзм, объективизм и системность.

При этом исследование генезиса и эволюции правовых принципов и институтов, понимание их современного состояния и прогнозирование их будущего развития невозможно без обращения к методу историзма; а системный анализ, предпринятый при исследовании проблемы становления принципа индивидуализации юридической ответственности, позволил рассмотреть не только отдельные вопросы функционирования этого правового института (законодательную и правоприменительную практику), но и раскрыть сложные взаимосвязи и элементы преемственности поступательного развития российского законодательства различных исторических периодов и правовых школ в части их обращения к методам и средствам противодействия правонарушениям.

Кроме того, использованы такие методы, как проблемно-хронологический, формально-юридический, сравнительно-правовой, формально-логический, социологический, аналитический, методы грамматического толкования и правового моделирования. Комплексное применение взятых на вооружение методов позволило провести исследование с точки зрения всесторонности, взаимосвязи и целостности.

Нормативно-правовую и эмпирическую базу исследования составило отечественное законодательство X - XX вв., а также материалы правоприменительной практики в сфере правоохраны. В том числе не только крупнейшие нормативные акты из истории российского права, но и многочисленные акты текущего нормотворчества, а также отчетная и делопроизводческая документация государственных и общественных органов и организаций, касающаяся вопросов применения и исполнения мер юридической ответственности практически на протяжении всей истории существования России. Этот материал составил нормативную базу исследования, служащую источником историко-правового анализа эволюции законодательных предпосылок индивидуализации юридической ответственности и наказания, формирования ее критериев и средств осуществления в различные периоды истории российского государства.

Теоретической основой исследования явились труды мыслителей и ученых, государственно-политических деятелей России и зарубежных стран в философской, исторической, юридической, историко-правовой, политической, психологической, социологической сферах, так или иначе оказавших влияние на становление отечественной правовой мысли.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в предпринятом автором комплексном подходе к исследованию сущности и содержания принципа индивидуализации юридической ответственности, эволюции формирования его основных требований, законодательно установленных критериев и приемов практического осуществления в общем контексте с особенностями общественно-политической, экономической обстановки каждого конкретного периода истории нашей страны. При этом пересматриваются многие имевшиеся в литературе взгляды и оценки на сущность и роль принципа индивидуализации в деле обеспечения личностного подхода при осуществлении правоотношений юридической ответственности, а также его значение для защиты прав и свобод человека в сфере правоохраны.

Несмотря на то, что широкое и активное рассмотрение вопросов индивидуализации юридической ответственности началось с середины прошлого века, вплоть до настоящего времени их исследования находятся еще во фрагментарном, несистематизированном виде3. К настоящему времени уже имеется значительная база теоретического, законодательного и практического опыта, который нуждается в обобщении и переосмыслении и прежде всего в плане обеспечения ранее отсутствующей преемственности наработок дооктябрьского и советского периодов. Кроме того, к собственно правовым аспектам (формально-юридическим положениям, в рамках которых проводились все предшествующие научные изыскания функционирования юридической ответственности) в настоящее время следует добавить культурологические, психологические, исторические и иные аспекты исследования, по сути, включить бытийный материал самых различных сфер общественной жизни.

Такой подход позволяет выявить имеющиеся пробелы в исследовании проблем юридической ответственности и ее индивидуализации и внести личный вклад в дело их восполнения. Для этого:

• установлено соотношение категорий лответственность и наказание, линдивидуализации юридической ответственности с иными смежными понятиями: дифференциацией, персонификацией, целесообразностью и др.;
• аргументировано положение о том, что требования индивидуализации, исходя из законодательно закрепленных целей юридической ответственности, распространяются на все стадии ее практического осуществления: от возникновения до исполнения конкретно-определенных мер включительно, и на любом из этапов могут значительно корректировать текущий процесс: от его существенного изменения вплоть до прекращения самого правоотношения ответственности;
• доказано, что принципы индивидуализации наказания и индивидуализации исполнения наказания являются частными случаями общей правовой идеи индивидуализации юридической ответственности;
• выявлена тесная зависимость целей юридической ответственности от экономических и социально-политических задач, стоящих перед российским государством на каждом из этапов его развития;
• обоснована важная роль юридической ответственности, а также принципа ее индивидуализации в экономических и социально-политических процессах формирования российского общества;
• на основании всестороннего тщательного теоретико-исторического анализа проблемы обоснована необходимость закрепления требований индивидуализации юридической ответственности в действующем российском законодательстве в качестве правового принципа.

Предпринятый в исследовании комплексный подход позволяет глубже понять всю противоречивость развития отечественного права, его прямую зависимость от особенностей социально-политического курса государства, от экономических условий развития общества и его культурно-ценностных установок. Вместе с тем увидеть последовательное восприятие правом личностного подхода, обеспечивающего надлежащее место человека в системе государственных оценок, где индивидуализация юридической ответственности и наказания выступает объективным и приоритетным требованием времени.

Основными положениями диссертационного исследования, выносимыми на защиту, являются следующие выводы:

1. Принцип индивидуализации юридической ответственности рассматривается как требование интеллектуальной оценочной деятельности компетентных государственных органов и их должностных лиц по установлению и учету многочисленных связей и взаимозависимостей между юридически и социально значимыми факторами, отражающими особенности совершенного правонарушения и личности правонарушителя, обстоятельствами, выходящими за рамки формального состава противоправного деяния, с тем, чтобы мера и порядок реализации государственного порицания наиболее точно соответствовали всем выявленным особенностям в целях достижения оптимальнных результатов в деле исправления правонарушителя и предупреждения правонанрушений.

2. Действуя на всех уровнях реализации конкретного правоотношения ответственности, принцип индивидуализации не состоит исключительно из требования обязательного смягчения наказания. Будучи направленным на достижение целей юридической ответственности - покарание, исправление и ресоциализацию правонарушителя, принцип индивидуализации ориентирует на определение наиболее рациональных путей и средств его воспитания и приобщения к общественным ценностям.

3. Нормативными предпосылками индивидуализации юридической ответственности выступают закрепленные в отраслевом законодательстве факторы и правила, позволяющие правоприменителю в каждом конкретном случае рассматривать данное правонарушение и конкретного правонарушителя как уникальные и единственные в своем роде. Кроме того, в законодательстве имеется детализирующий эти правила комплекс дополнительных предписаний относительно реализации отдельных мер юридической ответственности, указаний по учету тех или иных элементов объективной и субъективной сторон правонарушения, обстоятельств, выходящих за рамки его состава и др.

4. Само существование принципа индивидуализации юридической ответственности напрямую зависит от исторически обусловленных особенностей целей юридической ответственности. Понимание такой детерминированной взаимосвязи и взаимообусловнленности явилось следствием многовековой истории отечественного государства, в котором эволюция целей юридической ответственности происходила по восходящей: от кровной мести до исправления и перевоспитания правонарушителей и ограждения от ответственности третьих лиц.

5. Сущность принципа индивидуализации юридической ответственности и даже само его существование полностью обусловлены постановкой перед ответственностью целей исправления и перевоспитания правонарушителя. В отрыве от этих целей институты ответственности и наказания теряют всякий смысл, о чем красноречиво свидетельствует вся история отечественного права. Возложение самой же ответственности превращается в акт безликой и беспощадной мести государства нарушителю и его ближайшему окружению, и это отнимает у ответственности то единственное, что оправдывает ее существование, - роль средства восстановления нарушенной правонарушением гармонии общественных отношений, их справедливости.

6. Историческая ретроспектива свидетельствует, что в российском праве предпосылки индивидуализации юридической ответственности существовали всегда, но свойства принципа индивидуализация стала приобретать лишь с проникновением в право и закреплением в его нормах элементарных гуманистических начал во второй половине XVIII в., с изменением общественно-политического содержания юридической ответственности и ее целей, что наиболее очевидно стало проявляться со второй половины XIX в. и было обусловлено процессами формирования основ социологического направления права.

7. В ранних памятниках русского права требования индивидуализации юридической ответственности не просматривались, а закреплялись в основном некоторые дифференцирующие ответственность обстоятельства (квалифицирующие и привилегирующие признаки). Попытка закрепления требования учета некоторых обстоятельств, выходящих за рамки состава преступления (персонализация ответственности, углубление понятия вины и различение ответственности соучастников) была предпринята в Соборном Уложении 1649 г.

8. Стремление законодателя поставить ответственность и ее меру в тесную зависимость от особенностей вины, отягчающих или смягчающих наказание обстоятельств конкретного дела и личных свойств субъекта правонарушения и потерпевшего впервые проявилось в Артикулах Воинских 1715 г. Однако реализации этих критериев препятствовала доминирующая, как и ранее, цель устрашения.

9. Формирование основ концепции и механизма реализации специально-превентивной цели юридической ответственности в русле гуманизации российского права на рубеже XVIII - XIX веков привело к тому, что среди критериев индивидуализации ответственности стали ярко проявлять себя формальные особенности личности виновного лица (возраст, пол). Существенным шагом вперед стало Уложение 1845 г., в котором не только была закреплена относительно стройная система наказаний, раскрыто их содержание и определено соотношение между ними, но и впервые установлен прообраз общих начал назначения наказания с указанием достаточно четких критериев индивидуализации юридической ответственности. Однако полноценному практическому воплощению в жизнь прогрессивных для своего времени нововведений мешало отсутствие идеологических и материальных основ жизни общества.

10. В основу карательной политики Российской империи второй половины XIX - начала XX веков были положены начала соизмерения репрессивности и гуманности наказания, выработанные в результате конструктивного компромисса между классической школой права и новыми прогрессивными психологическим и социологическим направлениями. Особое внимание при этом уделялось необходимости личностного подхода в рамках специальной превенции правонарушений, способствующей возврату обществу полноценного и правопослушного гражданина.

11. Доминирование идей классовости и революционной целесообразности в первые годы Советской власти привело к тому, что весь огромный арсенал индивидуализации юридической ответственности был направлен на обеспечение привилегированного положения лиц пролетарского происхождения; возобладавшая в 1930-1940-х годах политическая и практическая целесообразность парализовала не только действие принципов дифференциации и индивидуализации юридической ответственности, но законности и справедливости; тенденция к усилению ответственности практически по всем направлениям, характерная для предвоенных и всех военных лет, не оставляла места для декларируемых начал гуманизма и индивидуализации юридической ответственности и наказания, а послевоенное время усиление ответственности привело к тому, что индивидуализация ответственности оказалась попросту бессмысленной, так как целей специальной превенции реальные основы уголовной и исправительно-трудовой политики не предусматривали.

12. В период либерализации и гуманизации общественных отношений второй половины 1950-х - конца 1980-х годов требование индивидуализации юридической ответственности в процессе назначения и исполнения ее мер заняло одно из первых мест в правовой политике борьбы с правонарушениями. Значительно усилилось внимание к психологическим факторам правонарушения и наказания, выступающим важнейшими элементами практической индивидуализации ответственности. Детально разрабатывались критерии и механизмы ее практического осуществления. При этом максимально использовались совместные усилия государственных и общественных институтов.

13. Вся история пенитенциарного законодательства России связана с постепенным, но последовательным восприятием начал дифференциации и индивидуализации исполнения наказания (введение различных видов наказаний, разновариантное исполнение мер, связанных с лишением свободы; создание соответствующих видов учреждений и разделение осужденных в зависимости от тех или иных критериев; введение в практику приемов и средств работы с различными категориями заключенных и мн. др.) Однако практическая реализация всех новаций во многом зависела от важнейших социально-политических задач, стоящих перед государством в данный момент и его экономических возможностей.

14. В современный период развития нашего общества и государства вся правовая политика в сфере борьбы с правонарушениями как никогда должна быть направлена на охрану и защиту прав и свобод человека, на справедливость и гуманизм юридической ответственности и наказания, а, следовательно, на индивидуализацию ответственности, без осуществления которой достичь целей последней и обеспечить построение правовой государственности и формирование основ гражданского общества невозможно. Невозможно и преодолеть доминировавший на протяжении веков приоритет защиты государственных интересов при ущемлении интересов общества и отдельного человека, построить настоящие партнерские отношения между гражданином и государством, основанные на паритете их прав и обязанностей.

Поэтому на современном этапе развития российской государственности как никогда актуальны требования надлежащей и последовательной индивидуализации юридической ответственности как одного из основополагающих принципов политики противодействия преступности и обеспечения и защиты прав и законных интересов граждан.

15. Расценивая факт нормативного закрепления принципа индивидуализации в рамках уголовно-исполнительного законодательства как результат многовекового развития отечественного права и как органическое соединение опыта юридической науки и практики в виде признания значимости его требований в условиях построения правового государства и становления основ гражданского общества, отсутствие подобного шага в других наказательных отраслях права, и прежде всего в уголовном праве, следует считать явным недостатком действующего законодательства.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования имеют метондологическое значение при решении концептуальных проблем юридической ответственности и рассмотрения конкретных вопросов осуществления ее отраслевых видов. Многие из имеющихся в работе положений и выводов значительно дополняют и развивают соответствующие разделы теории и истории государства и права, истории правовых учений, криминологии, уголовного и уголовно-исполнительного права и др. Результаты могут быть использованы в подготовке и преподавании курсов теории и истории государства и права, истории органов внутренних дел, истории политических и правовых учений, а также соответствующих разделов отраслевых юридических наук.

Проведенное исследование направлено на более полное и глубокое понимание закономерностей складывающихся отношений в сфере борьбы с правонарушениями в настоящее время и позволяет прогнозировать наиболее магистральные тенденции их развития на будущее. Результаты проведенного исследования свидетельствуют о настоятельной необходимости и, главное, возможности повышения эффективности законодательной разработки и практической реализации мер юридической ответственности в направлении более гибкого их осуществления в отношении лиц, так или иначе включенных в текущие правоохранительные отношения, в целях более эффективной охраны правопорядка, предупреждения правонарушений и воспитания граждан в духе уважения к праву.

Полученные результаты могут послужить материалом для последующей теоретической и практической разработки концепций институтов юридической ответственности и наказания, для выработки перспективных направлений научно-исследовательской деятельности в данной сфере. Кроме того, исследование эволюции личностного подхода к наказанию, последовательного развития оснований и средств осуществления индивидуализации юридической ответственности должно способствовать развитию профессиональной правовой культуры законодателей и правоприменителей. Представляется также, что положения данной работы послужат делу осмысления имеющегося опыта борьбы с правонарушениями, а также выработке основ современной стратегии и тактики политики противодействия преступности в целом.

Апробация результатов исследования. Настоящая работа была выполнена на кафедре истории государства и права Московского университета МВД России, где ее основные положения и выводы докладывались на заседаниях предметно-методических комиссий, и где она была рецензирована, обсуждена и одобрена.

Важнейшие результаты диссертационного исследования проходили свою апробацию при проведении научных изысканий актуальных проблем борьбы с преступностью и укрепления правопорядка, направленных на совершенствование правовых, организационно-тактических и методических основ деятельности органов внутренних дел, в процессе подготовки и переподготовки сотрудников уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, в адвокатской деятельности по оказанию квалифицированной правовой помощи гражданам в деле обеспечения и защиты их прав и законных интересов, в рамках системы высшего юридического образования.

Основные результаты проведенного исследования нашли свое отражение в опубликованных монографиях, учебных пособиях и научных статьях. В частности, в таких изданиях, как Принцип индивидуализации юридической ответственности (2000), Индивидуализация юридической ответственности. Правовые и психологические аспекты (2003), Правонарушение и юридическая ответственность: Теория и законодательная практика (2004, 2007), Социальные, уголовно-правовые и пенитенциарные аспекты борьбы с преступностью в странах Западной Европы в XI-XIX вв. (2005), Теория государства и права (2004-2007, 2009-2010), История отечественного государства и права (2007), От талиона к индивидуализации юридической ответственности. Исторический очерк становления правового принципа (2009), Правоведение (2009), Уголовно-исполнительное право (2009-2010), Организационно-правовые основы исполнения наказания в виде лишения свободы в царской России (XI - начало XX вв.) (2010), Актуальные проблемы теории государства и права (2010); Индивидуализация исполнения наказания в России: теория, история и практика (2010), значительная часть из которых имеет грифы Министерства образования и науки РФ, МВД РФ и Учебно-методического центра. В общей сложности в содержании тридцати с лишним авторских и выполненных в соавторстве изданий по теме диссертационного исследования и различным юридическим курсам; в более чем девяноста статьях, в том числе в 26 публикациях в журналах, определяемых перечнем ВАК РФ. Отдельные положения излагались в тезисах докладов на различных научно-практических конференциях и семинарах. В целом отдельные аспекты темы настоящего диссертационного исследования рассматривались в более чем 120 работах (общим объемом свыше 250 печатных листов), важнейшие из которых приведены в списке публикаций.

Материалы диссертационного исследования были использованы при чтении лекций, проведении семинарских и практических занятий и подготовке учебно-методических материалов по курсам теории государства и права, отечественной истории, истории государства и права, истории политических и правовых учений, юридической психологии, спецкурсов Права человека, Актуальные проблемы теории государства и права и ряда других учебных дисциплин в Московском университете МВД России и иных вузах столицы.

Структура диссертации обусловлена задачами и спецификой темы исследования и состоит из введения, семи глав, разделенных на двадцать параграфов, заключения, списка нормативного материала и литературных источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, характеризуются теоретическая и методологическая основы исследования, определяются его цели и задачи, объект и предмет, уровень научной разработанности рассматриваемой темы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость, приводятся сведения об апробации результатов диссертационного исследования.

В главе первой - лСущность и социально-правовая природа индивидуализации юридической ответственности, состоящей из двух параграфов, отмечается, что использование карающих аспектов юридической ответственности не являетнся самоцелью. Они служат достижению задач исправления правонарушителя и предупреждения совершения новых правонарушений. Однако нельзя говорить о гармонии общественных и личных интересов и тем более о справедливости, если бы воздаяние за совершенное деяние не было соразмерно его качественным и количественным характеристикам. В общей теории права данное требование нашло свое закрепление в канчестве принципа индивидуализации юридической ответственности, сущность которого заключается в необходимости строгого учета черт конкретного правоннарушения и его субъекта и выборе такой меры ответственности, которая наиболее полно и точно соответствует выявленным особенностям. При этом принцип индивидуализации рассматривается в качестве своеобразного стержня, обеспечивающего принятие справедливого решения в отношеннии лица, привлеченного к юридической ответственности. Индивидуальность правонарушения и правонарушителя складывается из ряда признаков, сформулированных в законе и служащих лопорным материалом для правоприменителя в процессе осущестнвления правоотношения ответственности. Факт правонарушения конкретизируется, а его обстоятельства индивидуализируются. На каждом из этапов юридической ответственности (возникновения, конкретизации и исполнения ее меры), несмотря на все различия осуществления ее отраслевыми институтами, деяние и личность виновного являются ведущими основаниями оценки факта правонарушения. И хотя на том или ином этапе приоритеты могут меняться (как правило, на первоначальных стадиях больший вес имеют объективные моменты деяния), в целом указанные основания оцениваются во взаимосвязи.

Принцип индивидуализации, воплощая в себе начала справедливости и гуманизма, позволяет не только изнбрать наиболее отвечающую тяжести содеянного и личностным особенностям субъекта меру юридической ответственности, но и на любом этапе развития прекратить само ее осуществление, если подобное решение, не протинвореча требованиям неотвратимости, законности и обоснованности правового воздаяния, спонсобно наилучшим образом отразиться на достижении целей юридической ответственности. Игнорирование требований индивидуализации ведет к сниженнию эффективности юридической ответственности, нередко служит причиной правоприменительных ошибок, связанных, в частности , с необоснованным и незаконным привлечением к юридической ответственности, применением неоправданно суровых либо слишком мягких мер наказания, а на этапе исполнения конкретной меры юридической ответственности - к недостаточному учету динамики исправления и степени ресоциализации осужденных (наказуемых).

В целях точного определения исследуемого явления диссертантом выявляется сущность таких правовых категорий, как лответственность, наказание, дифференциация, персонификация, лцелесообразность и др. Детальный анализ их соотношения с понятием линдивидуализации юридической ответственности показал, что наказание полностью реализуется осуществлением института юридической ответственности, а иные перечисленные выше правовые явления - посредством ее индивидуализации.

Обосновывается тезис о том, что сущность принципа индивидуализации юридической ответственности и даже само его сущенствование зависит от социально-политического содержания ответственности и ее целей (Ю.Б. Мельникова). Задачи и цели реализации мер, применяемых в отношении правоннарушителя прошли долгий и понрой противоречивый путь становления, соответствующий всем перипетиям эволюции отенчественного права: от игнорирования человека, его личности, достоинства, прав и свобод до признания последних высшей ценностью, соблюдение и защита которых выступают как важнейшая обязанность государства.

Относительно нормативных оснований и критериев индивидуализации юридической ответственности отмечается, что в действующем законодательстве имеются непосредственные указания на необходимость ее осуществления как в виде прямого закрепления необходимых для учета факторов (текстуально как общих начал назначения наказания), так и в виде специальных правил индивидуализации юридической ответственности в том или ином случае. Наиболее ярко требования индивидуализации юридической ответственности и наказания проявляются в уголовно-правовых и административно-правовых отношениях. Это вызвано их особым публично-правовым характером по сравнению с иными отраслевыми институтами юридической ответственности.

Содержание принципа индивидуализации юридической ответственности и наказания в значительной степени определяется объективными и субъективными моментами: характером и степенью общественной опасности правонарушения (его тяжестью), индивидуальными свойствами личности правоннарушителя, степени его вины, степени осуществления им противоправных наменрений, побуждениями, мотивами, смягчающими и отягчающими обстоятельстванми и т. д. Немаловажное значение для процесса индивидуализации имеют особенности построения институтов Особенной части законодательства об ответственнности (система правонарушений, особый порядок применения и наложения конкретных наказаний или иных мер государственного принуждения, особенности санкций норм и др.) Кроме того, в рамках конкретных составов преступлений имеются многочисленные обстоятельства, не включенные специально в перечни факторов, смягчающих или отягчающих уголовную ответственность, но тем не менее оказывающих именно такое воздействие на ее конкретную меру. Это привилегирующие и квалифицирующие признаки. Чрезвычайно ярким проявлением индивидуализации является законодательное закрепление и практическое осуществление случаев освобождения от юридической ответственности или от наказания.

Концентрированным выражением требований индивидуализации юридической ответственности являются отраслевые общие начала назначения наказания, в которых содержатся основные критерии: тяжесть правонарушения, особенности личности виновного в его совершении, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность. Кроме того, в отраслевом законодательстве существуют специальные правила и приемы индивидуализации юридической ответственности, направленные на регламентирование учета конкретно-ситуационных особенностей того или иного правонарушения и его субъекта (формальные правила назначения, порядка исполнения и изменения определенных мер юридической ответственности, указания на необходимость строгого исследования и учета формы и степени вины правонарушителей, мотивов правонарушения и мн. др.) На дальнейшую детализацию формальных установок направлены разъяснения пленумов Верховного суда РФ, решения Конституционного суда РФ, а также требования ряда важнейших международных актов. При этом некоторые международные акты прямо закрепляют требования индивидуализации юридической ответственности (Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.).

Таким образом, современное отраслевое законодательство содержит в себе множество положений, направленных на индивидуализацию юридической ответственности. В последние годы наблюдается повышенный интерес к юридической ответственности и наказания. Между тем в подавляющем большинстве исследований освещение индивидуализации, как и ранее, не выходит за рамки формально-юридического анализа имеющихся отраслевых общих начал назначения наказания. Все это приводит к тому, что индивидуализация юридической ответственности рассматривается в лучшем случае как требование только лишь формального (можно сказать, механического) учета нормативных положений, касающихся тех или иных сторон деяния и его субъекта. Такая картина объясняется исключительно прикладным характером предпринимаемых отраслевых исследований. Не удивительно, что далее видения индивидуализации лишь в качестве процесса или способа применения норм об ответственности они не продвигаются. Между тем, индивидуализация юридической ответственности является самостоятельным правовым принципом, одним из ярких показателей последовательного развития общества, постепенной его гуманизации.

Это можно увидеть на основе анализа проявления ее требований на том или ином этапе развития отечественного государства и исключительно в контексте социально-политических, экономических и иных особенностей, которыми было обусловлено своеобразие не только института наказания, но и самого права.

В рамках второй главы - Предпосылки индивидуализации юридической ответственности  в памятниках русского права X-XVII вв., складывающейся из двух параграфов, констатируется, что история юридической ответственности (наказания) на Руси начиналась, как и во всех формирующихся обществах, с обычая кровной мести, талиона и несколько позднее с денежного возмещения за причиненный ущерб. Требование индивидуализации юридической ответственности в древнейших нормативно-правовых актах Руси прямо не закреплялось и четко не просматривалось. Поэтому вести речь можно прежде всего о доминирующем преобладании начал дифференциации ответственности, которая проводилась посредством закрепления в составах конкретных правонарушений различного рода квалифицирующих, а несколько позднее и привилегирующих признаков. Такая основа позволяла в дальнейшем проводить элементарную индивидуализацию наказаний в зависимости от факторов, условно относимых к смягчающим и отягчающим наказание; относящимся к особенностям имущественного, социального положения лобидчика и пострадавшего, их социальных ролей, поведения потерпевшего (ст. 27 Русской Правды Краткой редакции). Вместе с тем в памятниках древнерусского права не выделялась субъективная сторона правонарушения и перед правоприменителем не ставилась задача выяснения черт личности правонарушителя: важен был лишь сам факт противозаконности, причинения вреда.

С течением времени, наряду с требованием установления положения преступника, в русском праве появились указания на необходимость выяснения в суде особенностей, характеризующих личность правонарушителя (XIII в.). Однако доминирующим был принцип права-привилегии, когда сословная принадлежность как виновного, так и потерпевшего играла решающую роль при определении ответственности. Это наиболее ярко проявилось в положениях судебников конца XV-XVI веков. Постепенно цели наказания, преследуемые ранним древнерусским законодательством - компенсация вреда и восстановление гармонии общественных отношений, стали вытесняться устрашением (лчтобы, смотря на то другим неповадно было так делать, Судебник 1497 г.)

Все эти черты средневекового права полностью отразились в Соборном Уложении 1649 г., в которых усиливалось влияние формальных доказательств в процессе предварительного расследования и предания суду. Тяжесть содеянного стала доминировать над иными особенностями правонарушения и личности виновного и зачастую приводила к наказанию в соответствие с принципом талиона. Тем не менее, в Соборном Уложении были сделаны попытки персонализации ответственности, углубления понятия вины и дифференциации ответственности соучастников. При этом для индивидуализации ответственности были особо важно нормативное закрепление некоторых обстоятельств, выходящих за рамки состава преступления. Среди них особо ярко стали проявлять себя факторы, характеризующие личностные особенности сторон с точки зрения не только их сословности, но и выполняемых социальных ролей. Однако в судебниках и Уложении 1649 г. многие наказания не были конкретно определены. Все это приводило к неприкрытому произволу.

Анализ документальных источников показывает, что в области исполнения наказания элементы индивидуализации вначале проявились в монастырских тюрьмах, так как монастырское заключение было сопряжено не просто с лишением свободы (изоляцией), но (прежде всего) с покаянием и смирением. Спасение совершалось через телесные страдания и молитвы, объем которых налагался сообразно с личностью правонарушителя и его деянием, а в дальнейшем - в зависимости от особенностей поведения узника и, не выходящего за рамки сопроводительного документа, усмотрения архимандрита монастыря. При этом представителям духовных правлений предоставлялось право индивидуализации исполнения этого наказания, и они, смотря каждого плоды покаяния, могут возложенные на них епитимии и уменьшать (Указ от 23 августа 1770 г.). Что же касается основной массы мест лишения свободы, то там никаких специальных элементов индивидуализации исполнения наказания не предусматривалось.

Таким образом, вплоть до конца XVII века специальных элементов индивидуализации назначения и исполнения наказания практически не предусматривалось. Этим в какой-то мере и объясняется обычная для эпохи феодализма неопределенность и обезличенность наказаний.

В главе третьей - Индивидуализация юридической ответственности и наказания в карательной политике России в начале XVIII Ц первой половине XIX вв., формирующейся из четырех параграфов, отмечается, что  для начала данного периода господствующей тенденцией было ужесточение карательно-репрессивных мер. Крайняя суровость законодательства  проявлялась, в частности, в частом обращении к смертной казни, применении наказаний по принципу Талиона, использовании децимации и жребия, при которых никакой индивидуализации ответственности, естественно, не проводилось.

Со временем жестокость репрессивных мер стала тщательно дозироваться посредством казуистичной регламентации их осуществления. Такая регламентация, по мысли законодателя, должна была полностью подчинять себе не только процедуру определения вида и меры наказания в каждом конкретном случае, но и его исполнения. В этих целях впервые в российском законодательстве скрупулезно стали описываться критерии, которые должны были лежать в основе оценки преступного деяния и наказания за него. И хотя они далеко не всегда правоприменителями исследовались и учитывались со всей предписываемой тщательностью, тем не менее выступали определенными критериями соизмерения совершенного деяния и кары за него.

Анализ Артикулов Воинских 1715 г., позволяет говорить о том, что впервые была сделана попытка поставить наказание в прямую зависимость от степени вины, конкретных обстоятельств дела и личных качеств самого виновного (арт. 26-28, 42-43, 91, 170, 189, 195 и др.) Вместе с тем сохранились неопределенные санкции (лнаказать по рассуждению, жестоко наказан быть). Вопрос о возрасте привлечения к уголовной ответственности четко решен не был. В дальнейшем появились рекомендации о возможном смягчении наказаний в отношении лиц, не достигших возраста семнадцати лет. Это, естественно, вело к усилению индивидуализирующих начал применительно к несовершеннолетним правонарушителям.

В целом можно отметить, что законоположения петровского периода, стремящиеся максимально формализовать процесс правоприменения, практически не оставляли места судейскому усмотрению. Жесткая регламентация влияния того или иного критерия индивидуализации устраняла возможность оценки и учета отдельных обстоятельств и характеристик деяния и его субъекта. В итоге судейское усмотрение превращалось в произвол, а необходимость индивидуализации ответственности - лишь в конкретизацию вида наказания и (позднее) определение его меры в строго определенных законом рамках.

Усложнилась система наказаний, появилось разделение на основные и дополнительные наказания, что также было направлено на обеспечение индивидуализации ответственности правонарушителя. Определенное развитие получила пенитенциарная система. При Петре I в России впервые появились специальные учреждения для нищих и бродяг - смирительные дома (цухтгаузы). Все шире применявшаяся ссылка решала несколько задач: колонизации новоприобретенных земель, удаления из центральных областей преступного элемента, а также в какой-то степени экономии мер уголовной репрессии. Несмотря на разновариантность применения, абсолютно никакой осмысленной индивидуализации исполнения наказания в виде ссылки не было.

Содержание в тюремных учреждениях в XVIII в. было тягостным и мучительным. Тюрьмы всегда были переполнены; старые и молодые, мелкие правонарушители и особо опасные преступники находились в одном помещении, нередко без разделения полов. Зачастую применялись различные кандалы и оковы (рогатка, стул, цепи). Индивидуализация исполнения наказания в виде лишения свободы сводилась преимущественно к усилению либо смягчению физических страданий арестантов. В этом пенитенциарная практика XVII-XVIII вв. достигла значительных успехов (лтесные и готовые оковы). Различного рода нарушения порядка и условий отбывания заключения влекли телесные наказания и ужесточение содержания (дополнительное оковывание).

При ближайших преемниках Петра I наметились некоторые изменения в сторону гуманизации и демократизации общественных отношений. На смену смертной казни пришли телесные наказания. При этом зачастую терялась всяческая связь с особенностями содеянного как главного основания для наказания. Например, нередко всем признанным виновными за одно и тоже преступление суд выносил совершенно разные по тяжести наказания: пригодных к дальнейшей работе наказывали плетью, а непригодных - кнутом, так как для службы пользы от них уже никакой не ожидалось.

В целом репрессивность карательных мер российского самодержавного государства, пик которой приходится на петровскую эпоху, была характерной для всего XVIII века.  Тем не менее именно в петровскую эпоху проявилось стремление законодателя поставить само применение наказания и его меру в зависимость от степени вины, обстоятельств конкретного дела и личных свойств субъекта. Так, в Артикулах Воинских 1715 г. впервые нашли свое отражение обстоятельства, которые должны были насколько возможно (в существующих условиях) помочь тщательно соизмерить тяжесть совершенного преступления, особенности виновного, обстоятельства, характеризующие специфичность данного деяния по сравнению со сходными, и кару за него. Тем самым - ограничить практически безбрежное судейское усмотрение и повсеместный палаческий произвол.

Для периода второй половины XVIII - первой половины XIX вв. стало характерно явное обострение экономических, социальных, политических противоречий внутри государства, расширение международных связей, проникновение идей западных гуманистов.  Данные обстоятельства привели к осознанию необходимости исследования сущности основных институтов права и их дальнейшего совершенствования. Особенно это касалось попыток более подробной разработки элементов субъективной стороны преступления, являющихся важнейшими критериями индивидуализации юридической ответственности и наказания. Прежде всего института вины, побудительных мотивов совершения правонарушений, а также целей наказания в свете складывающихся новых основ правовой политики государства в сфере борьбы с преступностью, интуитивно ощущающей влияние социальных факторов на совершение преступлений и необходимость их учета при наказании виновных.

С конца XVIII века устрашение как цель наказания начала последовательно подвергаться осуждению и в результате многолетних дискуссий сформировалось качественно новое видение целей наказания - исправление и предупреждение. Личность виновного как критерий индивидуализации наказания все больше начала определять порядок применения карательных мер, однако пока лишь по формальным признакам (возраст, пол, сословие). На этом фоне постепенно вина стала занимать свое надлежащее место в числе обстоятельств, учитываемых при наказуемости деяний, привлечении к ответственности и определении ее меры.

Перед российской юриспруденцией остро встал вопрос о разработке понятия меры наказания и критериев определения этой меры. Именно по этому пути пошли создатели Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. С одной стороны, стремление максимально соотнести между собой правонарушение и наказание за него, что выразилось в максимальной дифференциации уголовной ответственности, а с другой стороны, отсутствие в достаточной мере четких начал осуществления индивидуализации юридической ответственности привели к закреплению в законе чрезвычайно сложной системы наказаний (11 родов наказаний и 35 их степеней), что было направлено на ограничение правоприменительного произвола. В Уложении были сравнительно хорошо разработаны такие институты, как соучастие, степень осуществления преступного намерения, обстоятельства, лисключающие вменение и др. Вопрос о вине и виновности впервые получил относительно большое внимание со стороны законодателя. При этом из сферы материального, как это было во всех предшествующих законодательствах, вина явно была переведена в психическую плоскость. Однако вопрос влияния степени виновности лица, проявившейся в совершенном правонарушении, на определяемое ему наказание так и остался открытым.

Значительно продвинулись вперед теоретическая разработка и законодательное оформление институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания, являющихся непосредственным результатом осуществления индивидуализации юридической ответственности. Особо следует отметить, что в Уложении впервые компактное законодательное закрепление нашли условия и правила применения лусиливающих или уменьшающих вину и наказание обстоятельств (ст. 157 Уложения). Связующим звеном между положениями Общей и Особенной частей Уложения явилась ст. 110, впервые закрепившая в отечественном уголовном праве четкое требование индивидуализации наказания в виде комплекса обстоятельств, подлежащих обязательному учету судом при определении меры наказания за преступление. Достоинством нового уголовного законодательства также было большое число квалифицирующих и привилегирующих признаков и введение по большинству составов преступлений относительно определенных санкций, что в значительной степени способствовало процессу индивидуализации юридической ответственности и наказания.

В рассматриваемый период одним из самых распространенных наказаний продолжала оставаться ссылка, законодательное закрепление применения которой было оформлено Уставом о ссыльных 1822 г. Чрезвычайная удаленность мест ссылки, неимение надежных и быстрых средств связи, безраздельность власти начальников, отсутствие всяческого надзора за их деятельностью порождали громадные злоупотребления и безнаказанность администрации. Такая же картина долго складывалась и в тюремной сфере, в которой даже элементарная охрана и изоляция арестантов исполнялись из рук вон плохо. Только с появлением Общества попечительного о тюрьмах (1819 г.) стал возможным элементарный общественный контроль, который позволил включить в практику пенитенциарных учреждений многие современные для того времени гуманистические тенденции, напрямую относящиеся к индивидуализации исполнения наказания (постановка вопроса об исправлении и воспитании осужденных, определение конкретных средств исправительного процесса). С начала 1820-х годов стали появляться общероссийские пенитенциарные законы (Устав о ссыльных 1822 г., Общее положение о должности надзирателя тюремных замков 1823 г.), в которых закреплялись отдельные элементы индивидуализации исполнения наказания. Однако первой удавшейся попыткой регламентирования порядка и условий исполнения наказания непосредственно в виде лишения свободы была Инструкция смотрителю тюремного замка 1831 г. В ней было закреплено немало индивидуализирующих исполнение наказания начал, детально рассмотренных в диссертации.

Несмотря на тяжесть и жестокость каторги, определенные элементы прогрессивной системы исполнения наказания и соответственно начала индивидуализации формально предусматривались и там. Вывод об этом делается на основе анализа законодательства, важнейшим актом из которого были Дополнительные правила о распределении и употреблении осужденных на каторжные работы от 15 августа 1845 г.

Таким образом, начиная с середины XVIII в. начали  меняться  главные ориентиры в борьбе с преступностью, что привело к оформлению новых целей наказания - исправлению и перевоспитанию преступника. Наказание постепенно перестает рассматриваться только с точки зрения собственно карательного и изолирующего содержания, а начинает приобретать качества средства защиты общества от преступных посягательств и возможности индивидуального воздействия на правонарушителя в целях позитивного изменения его сознания.

Глава четвертая - Развитие критериев и средств индивидуализации юридической ответственности и наказания в пореформенной России (1864 г. Ц октябрь 1917 г.), складывающаяся из трех параграфов, начинается с упоминания об отмене крепостного права, которое на протяжении веков скрепляло собой всю систему общественных отношений. Его ликвидация повлекла глубокие изменения во всей системе права России, в том числе обусловила дальнейшую углубленную разработку институтов юридической ответственности и ее индивидуализации. Отмечается, что многие последующие новации прямо касались вопросов индивидуализации юридической ответственности, вводя в законодательство совершенно новые конструкции либо совершенствуя уже существующие правовые нормы и институты.

Так, Устав уголовного судопроизводства 1864 г. внес существенные коррективы в механизм осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности, прежде всего освободив суд от системы формальных доказательств. Впервые подчеркивалась необходимость выяснения обстоятельств, как луличающих обвиняемого, так и его оправдывающих, закреплялось требование установления выходящих за рамки состава преступления сведений о личности обвиняемого, характеризующих его положительно (заслуги, отличия, здоровье) или отрицательно (например, прежние судимости). При решении главного вопроса - о виновности подсудимого - обращалось внимание на осуществление принципов индивидуальной ответственности и соразмерности наказания степени вины, особенно применительно к несовершеннолетним.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.) был огромным шагом вперед. Правонарушения рассматривались в упрощенном порядке. За малозначительностью правонарушений не применялась и громоздкая лестница наказаний. Мировой судья должен был устанавливать конкретную меру наказания после изучения всех обстоятельств дела и личности правонарушителя с обязательным учетом обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность (ст. 13-14), то есть в процессе последовательной индивидуализации юридической ответственности виновного.

В Уголовное Уложение 1903 г., которое (в отличие от всего ранее действовавшего законодательства), было основано на идее широкого судейского усмотрения, было включено все лучшее, что имелось на тот момент не только в российском, но и зарубежном праве. Многие положения этого закона были напрямую связаны с дифференциацией и индивидуализацией ответственности. Передовые новации выразились, в частности, повышенном внимании закона институту вины. При этом законодательная интерпретация основных форм вины, юридических и медицинских критериев вменяемости и многого другого были настолько подробно разработаны, что практически в своем неизменном виде составляют основу аналогичных институтов современного законодательства об ответственности. Примечательно, что именно в данном законе было закреплены правила учета влияния форм вины на определяемую судом меру ответственности за совершение преступлений различных категорий. Эти положения позволяли более полно учитывать все нюансы дела и осуществлять последовательную индивидуализацию ответственности виновного. Смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства не только присутствовали в виде отдельных перечней, но и были введены также и в нормы Особенной части. Наконец-то четко был решен вопрос о возрасте привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних преступников (три возрастных категории несовершеннолетних, регламентирование особенностей индивидуализации наказания в отношении их и др.). Особенная часть Уголовного Уложения 1903 г. также содержала в себе факторы, способствующие индивидуализации юридической ответственности (например, более половины составов преступлений закрепляли те или иные квалифицирующие или привилегирующие признаки).

Подчеркивается, что особую роль гуманизации наказания сыграла борьба классического и социологического направлений отечественной правовой доктрины, в результате чего сформировалась идея личностного подхода при осуществлении мер юридической ответственности, а вместе с этой идеей и принцип индивидуализации самой юридической ответственности.

Во второй половине XIX века сообразно с изменениями административно-, уголовно-правового и процессуального законодательства, с постепенным впитыванием правовой материей либеральных и гуманистических идей, основанных на формальном признании принципов законности, равенства и социальной справедливости происходило целенаправленное изменение пенитенциарной политики, формирование новой системы учреждений, исполняющих наказание и переориентирование их деятельности в соответствие с новыми условиями и задачами борьбы с преступностью. В результате реформирования системы пенитенциарных учреждений произошли значительные изменения, в той или иной мере отразившиеся на процессах дифференциации и индивидуализации исполнения наказания (например, введение досрочного, а затем и условно-досрочного освобождения осужденных). Совершенствовалось исполнение наказания и механизм его индивидуализации в отношении несовершеннолетних и политических преступников.

Уголовно-правовая и пенитенциарная политика Временного правительства была, по сути, продолжением политики последних лет царской России. Тем не менее, революционная ситуация накладывала свой отпечаток, поэтому в Петрограде, например, активно действовали так называемые временные суды в составе мирового судьи и по одному представителю от армейской и рабочей среды. Индивидуализируя ответственность правонарушителей, эти суды максимально использовали возможность правоприменительного усмотрения, что нередко вело к отмене приговоров министром юстиции в порядке надзора, так как многие дела в этих инстанциях зачастую решались без всякой оглядки на право, а только на основе революционного правосознания. Часто наказания выносились за деяния, не предусмотренные законодательством, но, по мнению заседателей, неприемлемые в условиях свершившейся революции (покупка водки, праздношатание и проч.)

Массовое разрушение мест заключения, прокатившееся по всей стране в феврале-марте 1917 г., привело к выходу на свободу тысяч осужденных. В попытке привести в надлежащее русло и сохранить подобие руководства стихией Временное правительство предприняло несколько амнистий подряд. Страну захлестнули грабежи и насилие. В условиях фактического бездействия правоохранительных органов народ сам стал бороться с преступностью единственно доступным ему способом - самосудом, никаких индивидуализированных подходов, естественно, не предусматривавшим.

Даже элементарная охрана тюрем выполнялась настолько плохо, что массовые побеги стали системой, а о практической индивидуализации исполнения наказания речи вообще не велось. Завершились многочисленные либеральные эксперименты Временного правительства в пенитенциарной сфере изданием циркуляра Главного управления местами заключения от 8 сентября 1917 г., которым полностью отменялись все вольности первых революционных месяцев и объявлялось о следовании положениям Общей тюремной инструкции 1915 г.

В целом же изменения в российской уголовной и пенитенциарной политике во второй половине XIX - начале XX вв. стали ярким свидетельством открытия качественно новой страницы в истории отечественного государства и права. У лица, нарушившего закон, появилось право на справедливое и гуманное наказание, основанное на учете всех особенностей содеянного и личности виновного и способствующее возврату обществу полноценного и правопослушного гражданина. Из этого исходили теоретические и практические наработки в области законодательного закрепления и осуществления требований индивидуализации юридической ответственности. Однако на практике прогрессивные и гуманистические начала нейтрализовались слабостью экономических ресурсов и складывающейся чрезвычайно сложной общественно-политической ситуацией.

В главе пятой - Особенности индивидуализации юридической ответственности и наказания в период формирования основ советской карательной политики (1917 Ц 1928 гг.), состоящей из трех параграфов, показано, что согласно господствовавшей точке зрения право было призвано решать две основные задачи: подавление сопротивления свергнутых эксплуататорских классов и коммунистическое воспитание масс. Первая задача считалась временной, для ее достижения должны были использоваться самые решительные, жесткие меры: физическое устранение или строгая изоляция (в лагерях принудительных работ, в концлагерях). Об исправлении и перевоспитании данной категории лиц речь не велась, а следовательно использование каких-либо средств и методов индивидуализации ответственности и наказания сводилось к минимуму.

К решению второй задачи подход был иной. Именно здесь в первое десятилетие Советской власти принцип индивидуализации юридической ответственности находил все более полное воплощение. Так, в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. проводилось требование индивидуализации ответственности, в основу которой были положены учет личности виновного и степень его вины, объединенные идеей необходимости соответствия наказания тяжести совершенного преступления. В числе задач уголовного права Уголовным кодексом РСФСР 1922 г. закреплялась защита государства трудящихся не только от преступлений, но и от общественно опасных элементов (ст. 5). При этом опасность личности могла проявляться как в совершении общественно опасных деяний, так и в деятельности, свидетельствующей о серьезной угрозе... правопорядку (ст. 7), а также в связи с преступной средой данной местности (ст. 49). Это положение, по существу, аннулировало принцип виновной ответственности, провозглашенный ст. 11 Кодекса. Направленность воздействия на осужденного и выбор средств достижения поставленных целей предполагали учет особенностей личности преступника, прежде всего, с классовых позиций. В процессе индивидуализации ответственности по общеуголовным преступлениям судам разрешалось снижать наказание не ниже низшего предела или заменять другим, менее тяжким (в отличие от твердого минимума наказания по делам о политических преступлениях). Крайний либерализм суды проявляли к лицам пролетарского происхождения.

Если в УК РСФСР наряду с наказанием употреблялся термин меры социальной защиты, то принятые в 1924 году Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик оперировала только понятием меры социальной защиты (ст. 4). Замена термина наказание на меры социальной защиты привела к формальному отказу от возмездия и кары как целей наказания. Статьей 6 был подтвержден принцип виновной ответственности, но в то же время меры социальной защиты могли применяться и без факта совершения конкретного общественно опасного деяния или даже при оправдании в совершении такового. В дальнейшем это привело к нарушениям элементарных требований законности, усилило противоречивость уголовного законодательства, но оказалось действенным инструментом укрепления формирующейся командно-административной системы. В УК РСФСР 1926 г. общественная опасность совершенного преступления, оттеснив главенствующую ранее личность преступника, заняла первое место в числе критериев индивидуализации уголовной ответственности (ст. 45).

В пенитенциарной сфере принимаемые в этот период нормативные акты закрепляли новую систему исправительно-трудовых учреждений, призванную дифференцировать и индивидуализировать исправительный процесс, различные виды режимов, средства воздействия на нарушителей4.

Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1924 г. закрепил прогрессивную систему исполнения наказаний. В целях общего и специального предупреждения преступлений он предусматривал исправительно-трудовое воздействие путем осуществления режимных требований и занятий осужденных трудом, преследующим воспитательные и ресоциализаторские цели (ст. 2-3). Была проведена четкая дифференциация заключенных в зависимости от тяжести преступления. Статья 6, отражая задачи индивидуализации исполнения наказания, устанавливала необходимость целесообразного влияния на заключенного и укрепления тех черт его характера, которые смогут удержать от дальнейших преступлений. Статья 7 Кодекса определяла содержание прогрессивной системы в процессе применения мер социальной защиты в исправительно-трудовом учреждении и ставила их в зависимость от особенностей личности заключенных, социального положения, мотивов и причин преступления, поведения и успехов в работе и занятиях. Принцип индивидуализации пронизывал и нормы, определяющие дисциплинарные меры, применяемые к осужденным. В процессе индивидуализации исполнения наказания полагалось учитывать характер нарушения и свойства личности заключенного (ст. 145). Конечно же, классовая направленность находила свое отражение и в пенитенциарной сфере (ст. 47, 52 ИТК РСФСР) и проявлялась, в частности, в неприменении различных льгот к представителям лэксплуататорских классов.

Таким образом, следует отметить, что для законодательства периода 1917-1922 гг. характерно наличие широких предпосылок для индивидуализации юридической ответственности в процессе судейского усмотрения. Зачастую даже процессы криминализации и пенализации отдавались на усмотрение правоприменителей. Однако этот путь сопровождался определенными трудностями, связанными со спецификой задач, стоящих перед формирующимся правом на этапе становления социалистического государства. С одной стороны, необходимо было обеспечить воспитательный момент, направленный в отношении основной массы населения; с другой нужно было сломить сопротивление лэксплуататорских классов. При этом если первая задача характеризовалась либеральной направленностью, то вторая - собственно карательной, репрессивной. Поэтому наряду с общей судебной системой действовала разветвленная система экстраординарных учреждений.

Относительной демократичностью и либерализмом в первое десятилетие советской власти характеризовалась и пенитенциарная политика. Для трудящихся предусматривались широкие возможности для индивидуализации исполнения наказаний, приводящей к применению его относительно многоступенчатой системы, в конечном итоге направленному на перевоспитание правонарушителей, лиспорченных царским режимом. Оставшаяся же часть была буквально записана в представители бывших эксплуататорских классов, в том числе священнослужители и бывшее чиновничество. В отношении их последовательно проводилась политика репрессий. Причем в значительной степени превентивных. Поэтому каких-либо индивидуализирующих аспектов исполнения наказания для таких лиц практически не предусматривалось.

В главе шестой - Основные тенденции индивидуализации юридической ответственности и наказания в период укрепления советской административно-командной системы в 1928-1955 гг., включающей в себя четыре параграфа, отмечается, что основными задачами 1930-х годов были процессы коллективизации и индустриализации, в жертву которым были принесены не только принцип индивидуализации юридической ответственности, но и идеи законности, справедливости и гуманизма.

Общая репрессивная направленность уголовного закона, усиление ответственности за многие виды правонарушений и явный обвинительный уклон процесса их рассмотрения, не оставляли места для индивидуализации ответственности. В принимаемых актах (О государственных преступлениях 1927 г., Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности от 7 августа 1932 г., О борьбе со спекуляцией от 23 августа 1932 г. и др.) не только устанавливались максимально возможные мер наказания, а закону придавалась обратная сила, но и в большинстве из закрепляемых составов отсутствовало упоминание на возможность учета смягчающих обстоятельств и нередко имелись прямые указания на неприменение амнистии к осужденным по таким делам.

Политика индустриализации во многом также проводилась силовыми методами. В 1930-е годы, набирающий обороты маховик разворачивающихся репрессий безудержно захватывал все большее число людей. Если в первое десятилетие советского государства понятие элементарных для любой социальной системы индивидуальных, личных интересов затмевали интересы классовые, то в следующие два десятилетия стали доминировать уже чисто экономические интересы, полностью подмявшие под себя саму отдельную личность, приведшие к обесцениванию человеческой жизни как таковой.

Середина 1930-х годов явилась переломным моментом для формирования социалистической концепции права. Тенденция к усилению ответственности практически по всем направлениям, характерная для последних предвоенных лет, не оставляла места для декларируемых начал гуманизма и индивидуализации юридической ответственности и наказания. Особенно ярко общая репрессивность закона проявлялась в установлении и применении мер по борьбе с нарушениями дисциплины (трудовой, хозяйственной, учебной и др.). Одним из самых суровых в этом ряду был Указ от 26 июня 1940 г., криминализировавший не только самовольный уход с работы, но и прогулы и даже опоздания. Первое время практика реализации этого и иных подобных указов порождала двусмысленность и разнобой, так как в число лодырей, прогульщиков и летунов в силу тех или иных причин нередко попадали вполне дисциплинированные работники, передовики производства и даже активные общественники. Суды, сталкиваясь с такими делами, на вполне законных основаниях, в рамках индивидуализации уголовной ответственности, ориентируясь на положительные характеристики с предприятий, смягчали необходимое наказание. Однако уже вскоре Верховный Суд СССР пресек такую практику и запретил смягчать наказание для любой категории преступников по таким делам, а также учитывать какие-либо характеристики с места работы или жительства нарушителей. Менее чем за год по указу было осуждено более 3 млн. человек (О. Хлевнюк).

В местах лишения свободы общее ужесточение карательной политики в конце 1920-х годов было связано с выходом Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 г. О карательной политике и состоянии мест заключения. Реализация этих указаний существенно сузила возможности индивидуализации исполнения наказания в виде лишения свободы, а в некоторых отношениях вообще привела к ее невостребованности. Так, в отношении осужденных из среды классово чуждых и социально опасных элементов применение предусмотренных законодательством льгот (зачеты рабочих дней, предоставление краткосрочных отпусков, возможность перевода в более мягкие разряды) было максимально ограничено.

С конца 1920-х годов наряду с системой исправительно-трудовых колоний была стремительно развернута сеть исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, куда не только в судебном, но и в административном порядке помещались лица, опасные для существующего политического строя. Критерием дифференциации заключенных на категории в ИТЛ объявлялось, прежде всего, социальное положение осужденных и только затем характер совершенных ими преступлений. К лицам, лобнаружившим исправление, могло быть применено условно-досрочное освобождение с поселением на неотбытую часть срока в районе лагеря или вне этого района (ст. 42 Положения Об исправительно-трудовых лагерях от 7 апреля 1930 г.). Однако содержание лобнаружения исправления в законе не раскрывалось, что создавало возможность злоупотреблений со стороны администрации, а отдавалось на откуп администрации. От начальника лагеря требовалось наиболее рациональное применение рабочей силы, поэтому и линдивидуальный подход к каждому заключенному (п. в ст. 6 Положения) предусматривался лишь преимущественно с этих позиций. В результате мероприятия по индивидуализации исполнения наказания в исправительно-трудовых лагерях свелись к применению различных поощрительных и карательных мер, направленных прежде всего на стимулирование максимальной трудовой активности (различные виды продовольственных пайков, получение корреспонденции и пр.)

Исправительно-трудовой кодекс 1933 г., гипертрофировав категорию труда заключенных, по сути, отменил прогрессивную систему отбывания наказания, которая создавала реальные предпосылки для индивидуализации наказания в виде лишения свободы. В Кодекс были включены заимствованные из опыта функционирования ИТЛ идеи применения мер поощрения и взыскания прежде всего по результатам трудовой деятельности заключенных (улучшенное питание, премирование за особо высокие показатели производительности труда (ст. 77), а для отбывших не менее трети срока - отпуска из мест лишения свободы до 15 дней за ударный труд и образцовую дисциплину (ст. 78).

С самых первых дней Великой Отечественной войны законодательство многих отраслей права стало наполняться различными квалифицирующими обстоятельствами и нормами, направленными на значительное усиление мер наказания. При этом индивидуализирующие ответственность факторы за редким исключением перестали выполнять свою роль, так как собственно карательная направленность санкций в крайне суровых условиях мобилизации всех сил и средств для сопротивления немецко-фашистским захватчикам не оставляла места исправительным и воспитательным началам наказаний.

На усиление требований к дисциплине труда были направлены указы Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время, от 26 декабря 1941 г. Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный уход с предприятий и другие акты, положения которых в дальнейшем не раз корректировались в направлении обеспечения неотвратимости исполнения и ужесточения их действия. Вначале сделав ставку на жестокость мер, власть со временем несколько смягчила свое отношение к трудовому дезертирству. При этом, решая вопрос об амнистировании таких лиц, в индивидуализированном порядке выяснялось желание нарушителя возвратиться именно на свое предприятие.

Рассмотрены также меры по борьбе с ложными слухами, возбуждающими тревогу среди населения, которой особое внимание уделялось с самых первых дней войны. Подчеркивается, что ответственность за это преступление определялась индивидуализировано в зависимости от формы вины преступника: если выяснялось, что слух распространялся неумышленно, то применялись положения Указа от 6 июля 1941 г., предусматривающего лишение свободы по приговору военного трибунала на срок от 2 до 5 лет; однако установленный умысел действий преступника вел уже к квалификации дела в соответствие со статьями 581а, 587 и 5810, влекущими гораздо более суровые наказания вплоть до высшей меры (Указ ПВС СССР от 6 июля 1941 г.)

Чрезвычайно ужесточена была ответственность за деяния, совершенные преступниками-профессионалами. В уголовном порядке наказывалось уклонение от уплаты налогов, выпуск недоброкачественной продукции, невыполнение обязательного минимума трудодней колхозниками и мн. др. Широко применялось осуждение за уклонение от мобилизации на производство или строительство и на сельскохозяйственные работы в колхозах, совхозах и МТС. Увеличилось число случаев применения норм об ответственности, основанных на объективном вменении, так как ранее имеющиеся нормы об ответственности членов семьи изменника Родине (ст. 581в УК РСФСР 1926 г.) дополнились новыми составами и приобрели чрезвычайно широкое распространение.

Для исправительно-трудовых учреждений, как и для всей страны в целом, самым трудным временем были первые два года войны, что явилось причиной издания ряда указов о досрочном освобождении заключенных, осужденных за преступления, совершенные в довоенное время и в новых условиях признанных малозначительными. Основная их масса была мобилизована в действующую армию или направлена на оборонные работы. Основными критериями индивидуализации при решении вопроса об освобождении заключенных были прежде всего характер совершенного совершения и способность к физическому труду. Но в погоне за выполнением плановых производственных заданий администрация лагерей практически не обращала внимания на физическое состояние осужденных. Поэтому случаи направления на работы, в том числе и тяжелые, крайне истощенных и больных людей были распространены повсеместно. Конечно, инвалиды, лица, признанные полностью непригодными к труду могли быть также освобождены, но эта возможность распространялась лишь на тех осужденных, которые были приговорены к лишению свободы за совершение нетяжких преступлений и чей срок уже истекал.

Более или менее налаживаться обстановка начала лишь после ряда успехов на фронтах на рубеже 1942-1943 годов. В исправительно-трудовых учреждениях широко стали разворачиваться кампании по трудовому соревнованию. Причем для стимулирования заинтересованности осужденных в отношении заключенных рекордистов и отличников производства, исходя из элементарных требований индивидуализации исполнения наказания, устанавливались поощрительные меры совершенно элементарного характера (выделение одежды первой категории, размещение в бараках с настоящими кроватями и постельными принадлежностями и т.п.). Однако массовый наплыв новых волн осужденных (советских военнопленных, интернированных из фашистских лагерей и иных врагов и предателей народа) заострил проблему борьбы с преступлениями, совершаемыми в период отбывания ими наказания. Советское правительство встало перед необходимостью срочной разгрузки мест заключения и пошло путем спешного освобождения из тюрем и лагерей луклонистов от военной и трудовой мобилизации, промотчиков, бракоделов, бесхозяйственников и бытовых преступников. Надлежащей индивидуализации исполнения наказания, конечно же, не проводилось.

Характерной чертой советской внутренней политики периода послевоенного восстановления разрушенного народного хозяйства было стремление (впрочем, как и ранее) решить все экономические проблемы максимальной мобилизацией народных сил посредством нового витка ужесточения карательных средств. Об этом наглядно свидетельствуют положения драконовских указов первых послевоенных лет. Так, существенное сокращение законодательной дифференциации составов имущественных преступлений, установление высоких минимумов наказания в виде лишения свободы привело к тому, что индивидуализация уголовной ответственности даже в рамках существующих лусеченных возможностей оказалась попросту бессмысленной, так как целей специальной превенции проводимая тогда уголовная политика явно не предусматривала. Напротив, напрямую подчеркивались задачи сурового покарания и надежной изоляции преступников. Суды вследствие своей хронической перегруженности, массовости, типичности и кажущейся простоты чаще всего встречающихся составов, в русле проводимой государственной правоохранительной политики, не затрудняя себя мероприятиями по индивидуализации юридической ответственности и наказания, в том числе и поиском смягчающих обстоятельств, в основном всего лишь фиксировали преступный факт и выносили самый строгий приговор. Однако угроза наказания уже никого не пугала. Жестокость, проводимая уголовным правом, свободным от принципов гуманизма, справедливости и индивидуализации ответственности, неминуемость и бессмысленность наказания порождали пассивность людей от отчаяния и безысходности. При этом можно заметить явную несбалансированность советской уголовной и исправительно-трудовой политики в 1945-1954 гг. Резкое усиление и расширение уголовной ответственности сопровождалось частыми и широкомасштабными амнистиями.

При освобождении заключенных в ходе амнистий степень их исправления, как один из основных критериев индивидуализации исполнения наказания, совершенно не учитывалась. Во внимание принимался лишь характер совершенного преступления, факт отбытия формально определенного срока, а также важность объекта работы, где был задействован конкретный заключенный. Из числа же применяемых оснований индивидуализации выступали краткие срока лишения свободы, беременность, наличие малолетних детей, престарелый возраст и несовершеннолетие, значительная часть осужденных освобождалась по лактировке (состояние здоровья). Учет иных индивидуализирующих факторов (примерное поведение и честное отношение к труду) стал производиться только с 1954 г., с восстановлением института условно-досрочного освобождения от наказания.

Особенностями исполнения наказаний в местах лишения свободы для военнопленных, особо опасных преступников, для содержания перемещенных и интернированных лиц и проч., было то, что поскольку целей исправления в отношении их не предусматривалось, индивидуализирующие начала даже формально не выходили за рамки их трудоиспользования.

К началу 1950-х годов в, казалось бы, монолитной системе ГУЛАГа стали стремительно нарастать кризисные тенденции. Менялись обстоятельства и контингент, настроения в обществе, но методы и приемы функционирования советской исправительно-трудовой системы оставались прежними. Заключенные находились в полном распоряжении администрации, над которой дамокловым мечом висели производственные планы, затмевавшие все иные стороны жизнедеятельности учреждений. Все подлежащие тщательной индивидуализации политико-воспитательные и исправительные аспекты их деятельности оставались на бумаге. Тем не менее, постепенно режим в этих местах лишения свободы стал все-таки смягчаться. Расширялись и начала индивидуализации исполнения наказания. Так, например, досрочное освобождение осужденных обусловливалось их согласием на прикрепление к конкретным предприятиям в качестве вольнонаемных рабочих до окончания срока наказания, а зачеты рабочих дней, с июля 1954 г. распространенные и на особо опасных государственных преступников, отбывших не менее срока - обусловливались доказательством их исправления лотношением к труду и примерным поведением и т.п.

Вместе с тем, МВД СССР в совершенно секретном докладе от 5 апреля 1955 г. напрямую объявляло о том, что ставящиеся перед министерством задачи по перевоспитанию заключенных и возвращению их к честной трудовой жизни в советском обществе в существующих условиях невыполнимы. Говорилось об ущербности подчинения всей исправительно-трудовой системы исключительно хозяйственным интересам, в рамках которых заключенные используются как массовая валовая рабочая сила и которые совершенно нивелируют исправительный процесс, не позволяя проводить ни элементарной дифференциации осужденных, ни надлежащей индивидуализации исполнения наказания с целью их перевоспитания.

Кардинальные изменения в пенитенциарной политике и системе исправительно-трудовых учреждений начались с принятием Постановления Совета Министров СССР от 8 декабря 1958 г. вводившего в действие Положение Об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах МВД СССР, в числе основных средств исправления и перевоспитания осужденных предусматривающего строгое соблюдение заключенными установленного в исправительно-трудовом учреждении режима; обязательное участие заключенных в общественно-полезном труде; применение к заключенным мер дисциплинарного воздействия; общеобразовательное и профессиональное обучение, а также проведение среди заключенных политико-воспитательной работы. Кроме того, в целях стимулирования осужденных к быстрейшему возвращению к честной трудовой жизни к ним, при условии примерного поведения и систематического выполнения и перевыполнения заданий должна была применяться практика зачетов рабочих дней.

Фактическими целями уголовной ответственности были не исправление и перевоспитание осужденных, а их изоляция и извлечение максимально возможных материальных выгод из их труда. Концепция принципа индивидуализации уголовной ответственности в первые десятилетия советской власти, так и не успев полностью сформироваться, нивелировалась до понимания необходимости элементарного механического учета минимума нормативно определенных факторов (тяжесть совершенного преступления и показатели физического состояния осужденных, учитываемые исключительно из соображений трудоспользования конкретного лица). Но и эти факторы, как показало исследование, администрацией исправительно-трудовых учреждений принимались во внимание далеко не в полной мере, а значит, и истинными критериями индивидуализации исполнения наказания, по определению, стать не могли.

Только с середины 1950-х годов стал возможен отход от исключительно карательного видения содержания и сущности правового института ответственности, в связи с этим началась постепенная гуманизация внутренней политики Советского государства. С принятием Положения Об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах МВД СССР от 8 декабря 1958 г. советское исправительно-трудовое законодательство стало все более проникаться требованиями принципа законности и медленно, но целенаправленно наполняться нормами не только карательного, но и воспитательного воздействия, в основе которых лежали гуманистические положения о максимальной дифференциации и тщательной индивидуализации процесса исполнения уголовного наказания.

В главе седьмой - Нормативные основы индивидуализации юридической ответственности и наказания и становление ее теоретической концепции в условиях либерализации и гуманизации советского права (1960 Ц первая половина 1990-х гг.), состоящей из двух параграфов, подчеркивается, что курс постепенного отхода от собственно карательной направленности уголовной политики был обозначен Верховным Судом СССР: лусиление борьбы с преступлениями и другими правонарушениями не может быть сведено к механическому применению строгих мер наказания. Указывалось, что суды должны учитывать требования закона о строго индивидуальном подходе при определении наказания с учетом характера и степени опасности совершенного преступления, личнонсти виновного и обстоятельств дела, смягчающих и отягнчающих ответственность (Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 19 июня 1959 г. № 3 О практике применения судами мер уголовного наказания). Этим заявлением было положено начало тенденции, на долгое время определившей направленность законодательной и правоприменительной практики, теоретических изысканий, правоохранительной политики в целом.

Именно в эти годы, как никогда широко, стало применяться условное осуждение к лишению свободы в отношении лиц, виновных в совершении преступлений, не представляющих большой общественной опасности. Но эта кампания уже вскоре привела к лотдельным перекосам уголовной политики советского государства. Только теперь, в отличие от сталинской эпохи, в сторону ее неоправданной либерализации. Отмечая выявленные недостатки, Верховный Суд СССР указывал на явное несоблюдение требований индивидуализации ответственности правонарушителей, когда не учитывались тяжесть совершенных деянийЕ данные, отрицательно характеризующие личность осужденногоЕ ни обстоятельства дела, что позволило в ряде случаев применить условное осуждение к злостным преступникам, в том числе к рецидивистам (А.А. Рябинин).

XXII Съезд КПСС прямо поставил задачу ликвидации преступности вообще как социального явления. В связи с этим на передний план были выдвинуты задачи воспитания советских людей в духе несовершения правонарушений и борьбы с наиболее распространенными из них суровыми мерами. В литературе началась широкая дискуссия о сущности уголовной политики и настоятельной необходимости изменений в советском уголовном праве в направлении восстановления принципов законности, гуманизма, соотношения целесообразности и индивидуализации ответственности и т.д. Вносимые в правоприменительную практику изменения имели четко выраженную направленность, а именно: создание механизма практического осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности в зависимости от тяжести совершенного правонарушения и степени виновности правонарушителя. В этих целях в УК РСФСР 1961 г. были четко сформулированы общие начала назначения наказания, впервые в истории российского права, освобожденные от требований сословности или классовости (ст. 37). Значительное число санкций норм Особенной части указывало на иные, не уголовно-правовые меры воздействия. Вводимые со временем различные виды освобождения от уголовной ответственности позволяли дополнить это разнообразие многими другими основаниями: с привлечением лица к административной ответственности, на рассмотрение комиссии по делам несовершеннолетних, с передачей на поруки общественной организации или трудовому коллективу, с передачей дела на рассмотрение товарищеского суда. Наличие таких разнообразных мер, заменяющих уголовную ответственность и наказание, позволило уже в первое десятилетие существования нового уголовного законодательства, руководствуясь требованиями принципа индивидуализации уголовной ответственности и наказания, применить подобные меры в отношении трети всех лиц, впервые совершивших преступления, не представляющих большой общественной опасности.

Наряду с радикальными изменениями советского законодательства стремительно развивалось теоретическое исследование проблем правонарушения и ответственности. В новых условиях объективно оказался жизненно важным огромный созидательный потенциал, содержащийся в таких правовых идеях, как демократизм, гуманизм, индивидуализация юридической ответственности и наказания и др. Что касается собственно принципа  индивидуализации юридической ответственности, то его теоретическая конструкция, совершенно преданная забвению в ходе карательно-репрессивной политики советского государства в 1920-1940-х годах, стала вдруг настолько востребованной и актуальной, что во многих правовых исследованиях середины 1960-х годов ее обоснование вновь напрямую стало связываться с именем В.И. Ленина (А.Е. Наташев, И.А. Сперанский А.С. Шляпников). На этой базе была сформирована перспективная теоретическая основа видения принципа индивидуализации юридической ответственности: Принцип индивидуализацииЕ предполагает не только наличие в системе разнообразных видов наказания и их делимость (с тем, чтобы назначать наказание с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности виновного и обстоятельств дела, смягчающих или отягчающих ответственность), но также действие наказания на конкретного преступника персонально с тем, чтобы причинять по возможности меньше тягот близки ему лицам (А.В. Багрий-Шахматов). Новое уголовное законодательство в значительной степени восприняло теоретические предложения.

Между тем, со временем, провозглашенный партией в начале 1960-х годов курс на искоренение преступности посредством гуманизации уголовного законодательства и широкого включения общественности в процесс перевоспитания правонарушителей показал свою несостоятельность. Началось усиление ответственности по линии противодействия рецидивной и тяжкой преступности, и это было достаточно четко заметно на фоне все еще продолжающейся общей либерализации уголовной политики (Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 июля 1966 г. О мерах по усилению борьбы с преступностью). Специального законодательного ужесточения мер ответственности в отношении тяжких преступников и рецидивистов от суда совершенно не требовалось. Политика борьбы с профессиональной и тяжкой преступностью с успехом выполнялась посредством последовательного осуществления принципа индивидуализации уголовной ответственности.

Советское государство активно участвовало в возобновившихся в послевоенное время международных конференциях по вопросам уголовной и пенитенциарной политики, на которых рассматривались вопросы назначения и исполнения наказания. В итоговые документы этих форумов были внесены предложения советских представителей о настоятельной необходимости четкого фиксирования в законодательстве требования индивидуализации уголовной ответственности (наказания) и обстоятельств, позволяющих ее осуществлять. Начиная с 1970-х годов, уголовное и исправительно-трудовое законодательства вновь стали стремительно дополняться новыми гуманными институтами, направленными на последовательную реализацию принципов дифференциации и индивидуализации юридической ответственности, прямо называемых одним из важнейших принципов советской уголовной политики.

В ИТК РСФСР 1970 г. впервые закреплялось содержание принципа индивидуализации исполнения наказания и осуществления исправительно-трудового воздействия как требования строго индивидуального подхода к каждому осужденному при исполнении наказания и осуществлении соединенного с ним исправительно-трудового воздействия и общественного воздействия и воспитания (ст. 7, 19, 21 и др.). При этом в основе карательно-воспитательного воздействия на осужденных должен был лежать строго индивидуализированный подход к каждому персонально определенному из них. Все средства воздействия на них должны были индивидуализироваться с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, особенностей личности конкретного осужденного, а также его поведения и отношения к учебе или/и труду (ч. 2 ст. 7).

Однако тенденции постепенного нарастания экономической составляющей в деятельности исправительно-трудовых учреждений со второй половины 1960-х годов вновь выдвинули на первый план собственно производственные задачи. В этих условиях весь процесс индивидуализации исполнения наказания снова стал подчинен исключительно производству, поэтому среди всех имеющихся в распоряжении показателей эффективности исправительного воздействия на осужденных доминирующее значение приобрело их отношение к труду. Тем не менее, именно эта особенность привела к выработке наглядных и достаточно эффективных (в имевшихся условиях обязательной трудовой занятости осужденных) критериев, средств и приемов индивидуализации исправительно-трудового воздействия, которые соответствовали существующему порядку социалистических общественных отношений, и в таком качестве в полной мере содействовали достижению целей институтов юридической ответственности и наказания.

Но на волне демократических перемен и перехода к рыночным отношениям на рубеже 1980 - 1990-х годов вся громоздкая советская исправительно-трудовая система, базирующаяся исключительно на плановом производстве и самоокупаемости, окончательно отстав от стремительно и подчас непродуманно вносимых в социально-политическую и экономическую сферы новаций, оказалась в тупике проблем хронического недофинансирования, разрыва производственных связей, резкого падения дисциплины в местах лишения свободы. В этих условиях не помогали и закрепляемые уголовным и исправительно-трудовым законодательством новации, направленные на последовательную реализацию принципов дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания. Нормативные основы деятельности исправительно-трудовой сферы постепенно стали отставать от новаций уголовно-правового законодательства, а в некоторых отношениях и входить в противоречие с ними. В результате все декларируемые действующим законодательством цели исполнения наказания оказались недостижимыми, а средства и критерии индивидуализации отбытия наказания - недействующими. Новые политические и экономические отношения требовали пересмотра основополагающих начал деятельности исполнения уголовных наказаний, что привело к созданию новой системы уголовно-исполнительных учреждений и соответствующей законодательной базы.

Более или менее ситуация стабилизировалась только ко второй половине 90-х годов. Происходил реальный переход от жестких карательных мер воздействия на осужденных к мерам, стимулирующим их правомерное поведение. В этой связи как никогда оказались востребованы начала индивидуализации исполнения наказаний и весь имеющийся опыт ее осуществления. Магистральными путями реформирования исправительно-трудовой сферы стали гуманизация и индивидуализация исполнения наказаний. Причем их практическое осуществление объективно стало происходить именно в такой последовательности.

Начавшиеся с 1991 г. коренные изменения российского законодательства преследовали цель приведения его в соответствии с реалиями построения демократического общества. Концепции развития уголовного законодательства и реорганизации уголовно-исполнительной системы однозначно определили приоритет общечеловеческих ценностей, идея которого была положена в основу соответствующих кодексов.

Следует заметить, что современное российское уголовное и уголовно-исполнительное законодательство, на примере которого и было проведено настоящее исследование становления гуманистических начал в отечественном праве, буквально пронинзано идеей индивидуализации ответственности. Концептуально действующие нормы являются воплощением лучших традиций российского дооктябрьского и советского опыта. Кроме того, они базируются на многих гуманистических идеях, закрепленных в многочисленных международных актах по правам человека, и всегда открыты для них, как и для лучших образцов зарубежного опыта. Они направлены на несоизмеримо большую по сравнению с каким бы то ни было историческим периодом развития российского общества защиту прав и свобод личности. Выражают стремление законодателя к недопущению объективного вменения и обеспечению максимальной справедливости и гуманности применяемых в отношении виновных в совершении правонарушений мер в целях их исправления и приобщения к социальным ценностям. Для этого современное право закрепляет множество элементов практической индивидуализации юридической ответственности и наказания.

Проведенное исследование также показало, что эффекнтивность применения мер юридической ответственности в каждом конкретном случае напрямую зависит от степени последовательности и полноты реализации требований принципа индивидуализации юридической ответственности. Принчем гарантиями эффективности выступают не только формально-юридические условия осуществления принципа индивидуализации юридической ответственнности, но и организационно-распорядительные аспекты деятельности компентентных государственных органов и их должностных лиц.

Вместе с тем, приходится констатировать, что, несмотря на весь многовековой исторический опыт и активную полемику 1970-х и первой половины 1990-х годов современное законодательство об ответственности учло имеющиеся наработки далеко не в полной мере. В связи с этим отмечается наличие значительных возможностей для дальнейшего совершенствования нормативных основ индивидуализации юридической ответственности, в том числе и в виде закрепления в законодательстве прямого указания на необходимость индивидуализированного подхода к определению и исполнению мер ответственности в отношении правонарушителей.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные обобщающие теоретические выводы и определяются магистральные пути совершенствования начал индивидуализации юридической ответственности в рамках современной правовой политики борьбы с правонарушениями.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Монографии и иные научные издания

1. Иванов А.А. Принцип индивидуализации юридической ответственности. М.: ЮИ МВД России. 2000. - 72 с. - 4,3 п.л.
2. Иванов А.А. Юридическая ответственность: вопросы теории. М.: МАЭП. 2002. - 53 с. - 2,5 п.л.
3. Иванов А.А. Социальные и нормативные предпосылки индивидуализации юридической ответственности: эволюция критериев и становление принципа. М.: ЮИ МВД России. 2002. - 48 с. - 3,5 п.л.
4. Иванов А.А. Индивидуализация юридической ответственности. Правовые и психологические аспекты. М.: Экзамен, 2003. - 192 с. - 11 п.л.
5. Иванов А.А. От талиона к индивидуализации юридической ответственности. Исторический очерк становления правового принципа. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2009. - 223 с. - 14 п.л.
6. Иванов А.А., Кириллов С.И. Организационно-правовые основы исполнения наказания в виде лишения свободы в царской России (XI - начало XX вв.). М, 2010. - 50 с. - 2,5/2,0 п.л.
7. Иванов А.А. Индивидуализация исполнения наказания в России (теория, история и практика). М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2010. - 239 с. - 15,0 п.л.
8. Иванов А.А. Правовая регламентация и практика исполнения наказания в виде лишения свободы в России XI-XX вв. Часть I: Дооктябрьский период. - 52 с. - 3,4 п.л.; Часть II: Советский период. М.: МосУ МВД России, 2004. - 42 с. - 2,8 п.л.
9. Иванов А.А., Иванов В.П. Правонарушение и юридическая ответственность. Теория и законодательная практика. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2006. - 159 с. - 10,0/5,0 п.л.
10. Иванов А.А., Михайлова Н.В. Социальные, уголовно-правовые и пенитенциарные аспекты борьбы с преступностью в странах Западной Европы (XI-XIX вв.). М.: МосГУ, 2005. - 40 с. - 2,5/1,5 п.л.
11. Иванов А.А. Теория государства и права. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2009. - 351 с. - 22,0 п.л.
12. Иванов А.А. Развитие теории наказания и особенности российской уголовно-правовой политики в конце XVIII - начале XX вв. // Традиции и инновации в постижении истории государства и права / Михайлова Н.В. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2009. - 864 с. - С. 696-708. - 1,0 п.л.
13. Иванов А.А., Михайлова Н.В., Беда А.М., Жевлакович С.С. и др. История отечественного государства и права. Курс лекций в 3-х частях / Под ред. Н.В. Михайловой. Ч. II. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2008. - 200 с. - 12,5/5,5 п.л.
14. Иванов А.А., Маилян С.С., Эриашвили Н.Д., Артемьев А.М. и др. Правоведение / Под ред. С.С. Маиляна, Н.И. Косяковой. - 3-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2009. - 415 с. - 26,0/6,5 п.л.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях, согласно перечню ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени доктора наук

15. Иванов А.А. Цели юридической ответственности, ее функции и принципы // Государство и право. 2003. № 6. - С. 66-70. - 0,7 п.л.
16. Иванов А.А. Отраслевые институты юридической ответственности по действующему российскому законодательству // Вестник Московского университета МВД России. 2003. № 1. - С. 19-28. - 1,3 п.л.
17. Иванов А.А. Российская правовая наука на рубеже XIX-XX веков и формирование личностного подхода в наказании // Журнал российского права. 2005 № 5. - С. 125-132. - 0,8 п.л.
18. Иванов А.А. Цели наказания и становление российской тюремной системы во второй половине XVIII - первой половине XIX в. // История государства и права. 2005. № 5. - С. 33-38. - 0,5 п.л.
19. Иванов А.А. Система учреждений исполнения наказания в первые годы советской власти // Вестник Московского университета МВД России. 2005. № 4. - С. 141-145. - 0,6 п.л.
20. Иванов А.А. Социально-правовая обусловленность требований принципа индивидуализации юридической ответственности // Закон и право. 2005. № 9. - С. 32-35. - 0,5 п.л.
21. Иванов А.А. Имя как важнейший фактор индивидуализации субъекта древнеримского права // Закон и право. 2008. № 1. - С. 119-120. - 0,4 п.л.
22. Иванов А.А. Гуманистические основы практического осуществления требований принципа индивидуализации юридической ответственности // Право и политика. 2008. № 8. - С. 1846-1850. - 0,5 п.л.
23. Иванов А.А. Основания и критерии индивидуализации юридической ответственности // Современное право. 2008. № 4. - С. 60-65. - 0,7 п.л.
24. Иванов А.А. О системе принципов юридической ответственности // Lex Russica. Научные труды МГЮА. Т. LXVII. № 2. М.: Изд-во МГЮА, 2008. - С. 260-266. - 0,7 п.л.
25. Иванов А.А. Индивидуализация в системе принципов юридической ответственности // Журнал российского права. 2008. № 8. - С. 72-78. - 0,5 п.л.
26. Иванов А.А., Гуледани И.Н. Особенности карательной политики России в период становления абсолютизма (первая четверть XVIII вв.) // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 4. - С. 66-68. - 0,5/0,3 п.л.
27. Иванов А.А., Боброва К.Н. Механизм формирования правомерного поведения личности // Закон и право. 2008. № 8. - С. 57-58. - 0,3/0,2 п.л.
28. Иванов А.А. Индивидуализация юридической ответственности в системе правовых принципов // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 5. - С. 38-42. - 0,4 п.л.
29. Иванов А.А., Головин А.Н. О некоторых концептуальных основах уголовно-правовой политики РСФСР в 1917-1919 гг. // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 9. - С. 91-94. - 0,5/0,3 п.л.
30. Иванов А.А., Керимов М.К. О юридических лицах как субъектах юридической ответственности // Закон и право. 2008. № 10. - С. 26-27. - 0,3/0,2 п.л.
31. Иванов А.А., Керимов М.К. Об ответственности по действующему трудовому законодательству // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 10. С. 27-31. - 0,4/0,3 п.л.
32. Иванов А.А., Головин А.Н. К вопросу о задачах и механизме индивидуализации юридической ответственности в процессе предварительной квалификации противоправного деяния // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 7. С. 50-54. - 0,5/0,3 п.л.
33. Иванов А.А. К истории царской ссылки // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 8. С. 144-149. - 0,5 п.л.
34. Иванов А.А. Карательные меры в отношении села как основа финансовой политики советского государства в период форсированной индустриализации народного хозяйства // Налоги. 2009. № 1. С. 34-37. - 0,5 п.л.
35. Иванов А.А. К вопросу о стадиях юридической ответственности // Российский следователь. 2009. № 6. С. 11-14. - 0,4 п.л.
36. Иванов А.А. Правовая политика Временного правительства в сфере борьбы с преступностью: иллюзии и реальность // История государства и права. 2009. № 6. С. 31-33. - 0,4 п.л.
37. Иванов А.А., Лобаков А.В. Гендерные проблемы индивидуализации уголовной ответственности в российском законодательстве // Вестник Московского университета МВД России. 2009. № 11. С. 63-66. - 0,4/0,3 п.л.
38. Иванов А.А. Вина и мотивы в правонарушении и юридической ответственности // Вестник Московского университета МВД России. 2009. № 12. С. 89-91. - 0,4 п.л.
39. Иванов А.А. Тупики индивидуализации уголовной ответственности несовершеннолетних // Современное право. 2010. № 4. С. 145-149. - 0,6 п.л.
40. Иванов А.А., Шишкарев С.Н. О некоторых аспектах коррупционной составляющей института условно-досрочного освобождения от наказания // Вестник Московского университета МВД России. 2010. № 2. С. 91-94. - 0,4/0,2 п.л.

Работы, опубликованные в материалах международных и всероссийских конференций

41. Иванов А.А. Назначение наказания: учет обстоятельств, характеризующих личность правонарушителя // Правовые свободы и правовые ограничения. Материалы I Всероссийской межвузовской научно-практической конференции. М.: РГГУ. 2001. - С. 227-233. - 0,4 п.л.
42. Иванов А.А. Генезис административного правонарушения и органов административной юстиции в дореволюционной России // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права: Мат-лы междунар. научн.-практич. конференции. М.: МосУ МВД РФ, 2003. - С. 338-344. - 0,6 п.л.
43. Иванов А.А. Формирование личностного подхода в наказании как принципиальное направление российской уголовной политики конца XIX - начала XX вв. // Развитие уголовного законодательства: юридическая наука и практика / Мат-лы Всероссийской научно-практической конференции. Тамбов: Тамбовский гос. ун-т им. Г.Р. Державина, 2005. Ц С. 30-35. - 0,4 п.л.
44. Иванов А.А. Индивидуализация юридической ответственности как объективное требование современной правовой политики в сфере борьбы с правонарушениями // Итоговая международная научно-практическая конференция Наука: теория и практика. Прага; Белгород, 2005. - 0,4 п.л.
45. Иванов А.А. Эволюция справедливости наказания: от талиона к индивидуализации уголовной ответственности // Мат-лы Третьей международной научно-практической конференции Уголовное право: стратегия развития в XXI веке (26-27 января 2006 г.). М.: МГЮА, 2006. - 0,3 п.л.
46. Иванов А.А. Принцип индивидуализации юридической ответственности как показатель гуманизации общества // Мат-лы III Международной научно-практической конференции Проблемы государства, права, культуры и образования в современном мире. Тамбов, 2006. С. 43-47. - 0,4 п.л.
47. Иванов А.А. О принципах гуманизма и индивидуализации юридической ответственности // Мат-лы Международной научно-практической конференции Актуальные проблемы права России и стран СНГ - 2006. Челябинск, 2006. - 0,25 п.л.
48. Иванов А.А. Влияние норм канонического (римско-католического) права на формирование правоохранительной политики средневековья // Мат-лы III Международной научно-практической конференции Проблемы государства, права, культуры и образования в современном мире. Тамбов: Першина, 2006. - С. 39-43. - 0,3 п.л.
49. Иванов А.А. Изменение взглядов на сущность уголовной ответственности в эпоху Просвещения // Современное российское право: пробелы, пути совершенствования: Материалы Международной научно-практической конференции. Пенза: Приволжский дом знаний, 2008. - С. 63-65. - 0,25 п.л.
50. Иванов А.А. Проблемы реализации принципа неотвратимости юридической ответственности // Тенденции и противоречия развития российского права на современном этапе: сб. статей VII Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский дом знаний, 2008. - С. 15-17. - 0,3 п.л.
51. Иванов А.А. Изменения в уголовной и пенитенциарной политике России при ближайших приемниках Петра I // Актуальные проблемы совершенствования законодательства, правоприменения и правовых теорий в России и за рубежом: Материалы Международной научно-практической конференции: В 2 т. Том 1. Челябинск: филиал МПГУ, ЮУПИ, 2008. - С. 80-87. - 0,4 п.л.
52. Иванов А.А. Индивидуализация мер дисциплинарного воздействия на осужденных в местах лишения свободы // Гуманитарно-пенитенциарный вестник. Вып. 4. Рязань: Академия ФСИН России, 2009. - С. 232-236. - 0, 4 п.л.
53. Иванов А.А. Индивидуализация юридической ответственности в контексте международной и национальной систем обеспечения и защиты прав человека // Научные труды Российской академии юридических наук. 2009. № 9. Т. 2. С. 314-316. - 0,3 п.л.
54. Иванов А.А. О необходимости нормативного закрепления принципа индивидуализации уголовной ответственности // Актуальные вопросы юридической науки и практики на современном этапе: материалы Международной научно-практической конференции. Белгород: Кооперативное образование, 2009. - С. 439-432. - 0,2 п.л.
55. Иванов А.А. О значении психологических аспектов юридической ответственности в правоохранительной деятельности // Психолого-социальная работа в современном обществе: проблемы и решения: Мат-лы Международной научно-практической конференции. СПб.: СПбГИПСР, 2009. - С. 305-308. - 0,3 п.л.
56. Иванов А.А., Мухина Е.В. Роль мировых судов в судебно-полицейской системе царской России // Мат-лы VI Международной научно-практической конференции Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики. Правоотношения и юридическая ответственность. Ч. 1. Тольятти: Волжский ун-т им. В.Н. Татищева, 2009. - С. 84-92. - 0,3/0,2 п.л.
57. Иванов А.А. О конституционных основах индивидуализации юридической ответственности // Конституция Российской Федерации и проблемы построения демократического общества и правового государства: междунар. науч.-практ. конф. Новосибирск: СибАГС, 2009. - С. 334-337. - 0,3 п.л.
58. Иванов А.А. Догмы и противоречия революционного правосознания // Россия в годы революций и Гражданской войны: историко-правовой аспект: Российская научно-практической конференция. Уфа: ВЭЮГА, 2009. - С. 59-63. - 0,4 п.л.

Иные издания

59. Иванов А.А. Индивидуализация юридической ответственности как средство достижения ее целей // Проблемы обеспечения органами внутренних дел прав и обязанностей граждан России в современных условиях. М.: ЮИ МВД РФ. 1994. - С. 3-9. - 0,5 п.л.
60. Иванов А.А. Принцип индивидуализации юридической ответственности: теория и история вопроса // Актуальные проблемы правоохранительной деятельности милиции. М.: ЮИ МВД РФ. 1996. - 0,5 п.л.
61. Иванов А.А. Некоторые проблемы практического осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности // Научные труды Чувашского ун-та им. И.Н. Ульянова и ЧФ МВД РФ. Вып. 2. Чебоксары, 1998. - С. 37-43. - 0,5 п.л.
62. Иванов А.А. Личность правонарушителя как критерий индивидуализации юридической ответственности // Деятельность милиции по усилению охраны общественного порядка и борьбы с преступностью в новых социально-экономических условиях. М.: ЮИ МВД РФ. 1998. - 0,4 п.л.
63. Иванов А.А. К вопросу о содержании принципа индивидуализации юридической ответственности // Права человека: история и современность. Чебоксары, 1998. - С. 42-45. - 0,6 п.л.
64. Иванов А.А. Законность и индивидуализация юридической ответственности // Проблемы борьбы с преступностью в современных условиях российского общества: материалы научно-практической конференции. М.: ЮИ МВД РФ. 1999. - С. 36-42. - 0,7 п.л.
65. Иванов А.А. Учет индивидуально-психологических особенностей личности правонарушителя при назначении и исполнении наказания // Научные труды Юридического института МАЭП. Вып. № 8. М.:  МАЭП. 2001. - С. 179-192. - 0,8 п.л.
66. Иванов А.А. Категории законности и целесообразности юридической ответственности // Юбилейные труды МАЭП. Вып. 10. М.: ЮИ МАЭП. 2003. - С. 148-156. - 0,6 п.л.
67. Иванов А.А. Преступление и проступок в дооктябрьской России (законодательные и юрисдикционные проблемы и попытки их разрешения) // Вопросы гуманитарных наук. 2003. № 3. - С. 103-107. - 0,4 п.л.
68. Иванов А.А. Борьба классического и социологического направлений права и особенности уголовно-правовой политики России // Актуальные вопросы исторической и историко-правовой наук и проблемы совершенствования преподавания учебных дисциплин исторического и историко-правового профиля в вузе системы МВД России. М.: МосУ МВД России, 2003. - 0,4 п.л.
69. Иванов А.А. Научно-гуманистическая мысль и становление западноевропейской пенитенциарной системы в XVIII - первой половине XIX вв. // Юридическое образование и наука. 2005. № 3. - С. 33-37. - 0,7 п.л.
70. Иванов А.А. Психологические факторы, характеризующие правонарушителя и правонарушение, и их учет в правоприменительной деятельности // Научные труды МАЭП. Вып. 13. М.: МАЭП, 2005. - С. 100-108. - 0,7 п.л.
71. Иванов А.А. Религиозные и светские начала западноевропейской карательной политики в Средние века // Научные труды Юридического института МАЭП. Вып. 15. М.:  МАЭП. 2006. - С. 84-92. - 0,6 п.л.
72. Иванов А.А. Значение принципа индивидуализации юридической ответственности в контексте современной правовой политики в сфере борьбы с правонарушениями // Мат-лы Третьей Межрегиональной научно-практической конференции Проблемы российского законодательства: история и современность. Ч. 1. Самара: СамарГА, 2006. - С. 40-46. - 0,4 п.л.
73. Иванов А.А. Пенитенциарная политика и тюремные учреждения в России в пореформенный период (вторая половина XIX - начало XX вв.) // Уголовно-исполнительная система. 2007. № 2. - С. 26-32. - 0,5 п.л.
74. Иванов А.А. Индивидуализация юридической ответственности и наказания в условиях попытки либерализации карательной политики России во второй половине XIX в. // Научные труды Московской академии экономики и права. Вып. № 20. М.: МАЭП, 2008. - С. 278-283. - 0,8 п.л.
75. Иванов А.А. Особенности исправительно-трудовой политики РСФСР в первые годы советской власти // Инновационные подходы к преподаванию исторических и историко-правовых дисциплин. М.: Московский университет МВД России. Вып. 2. 2008. - С. 38-42. - 0,6 п.л.
76. Иванов А.А., Головин А.Н. К вопросу о значении виктимологических факторов в общем процессе реализации правоотношения уголовной ответственности // Образование. Наука. Научные кадры. 2008. № 4. С. 9-12. - 0,4/0,3 п.л.
77. Иванов А.А. О противоречивости правоохранительной политики царской России в период 1905-1917 гг. // Актуальные проблемы юридической науки и правоприменительной практики. Киров: Филиал НОУ ВПО СПбИВЭСЭП, 2008. - С. 26-30. - 0,3 п.л.
78. Иванов А.А. Классовость и целесообразность как основные идеи правоохранительной политики советской власти в годы Гражданской войны // Гражданская война в России (1917-1922 гг.): взгляд сквозь десятилетия.  Самара: Изд-во Ас-Гард, 2009. - С. 266-269. - 0,4 п.л.
79. Иванов А.А. Нормативные предпосылки индивидуализации юридической ответственности в древнерусском праве // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия Право. 2009. № 1. С. 21-25. - 0,4 п.л.
80. Иванов А.А. Уголовное Уложение 1903 г. как триумф и трагедия российского права // Научные труды Московской академии экономики и права. Вып. № 24. М.:  МАЭП. 2009. - С. 94-99. - 0,6 п.л.
81. Иванов А.А. Подавление и принуждение: чрезвычайное правосудие в условиях красного террора и Гражданской войны // Образование. Наука. Научные кадры. 2009. № 4. С. 16-19. - 0,5 п.л.

---

1См.: Баршев С. О мере наказания. М., 1840. С. 1.

2 См.: Мокринский С.П. Наказание, его цели и предположения. М., 1902. С. 29; Таганцев Н.С. Русское уголовное право. М., 1994. Т. 2. С. 98.

3При решении любой научной проблемы необходимо первоначальное накопление онтологического материала, и только затем наступает время лего гносеологического осмысления, обобщения и систематизации. - Барг М.А. О двух уровнях марксистской теории исторического познания // Вопросы философии. 1983. № 8. С. 108.

4См., напр.: Инструкция О лишении свободы как мере наказания и о порядке отбывания такового; Положение О лагерях принудительных работ; Декрет СНК РСФСР О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных; Устав трудовых земледельческих колоний и др.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам