Применение военной силы США в современных условиях: рациональный и иррациональный подход Специальность 23.00.04 - политические проблемы международных отношений и глобального развития Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук Москва 2008

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по политике

Дипломатическая академия МИД России

На правах рукописи

Иванов Олег Петрович

Применение военной силы США в современных условиях:

рациональный и иррациональный подход

Специальность 23.00.04 Ц

политические проблемы международных отношений

и глобального развития

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора политических наук

Москва

2008

Работа выполнена на кафедре международных отношений Дипломатической академии МИД России.

Научный консультант _________________________________

ученая степень, ученое звание, фамилия, имя, отчество

Официальные оппоненты:

Доктор политических наук, профессор Кононов Леонид Алексеевич

Доктор политических наук, профессор Копылов Александр Валентинович

Доктор политических наук, профессор Матяш Владимир Николаевич

Ведущая организация: Институт мировой экономики и международных отношений РАН

Защита состоится__________________________________________________

дата, время

на заседании диссертационного совета________________________________

шифр совета, название организации,

__________________________________________________________________________________________

при которой создан совет, адрес

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке

___________________________________________________________________________

название организации, при которой создан совет

Автореферат разослан______________________________________________

дата

Ученый секретарь

диссертационного совета_________________________________________

фамилия И. О.

Общая характеристика работы

Актуальность исследования.

Несмотря на окончание холодной войны и продолжающиеся процессы роста взаимозависимости и глобализации мир становится более сложным и жестким. Идет процесс ломки принципов суверенитета и территориальной целостности государств, как это было в Югославии (1999 г.) и Ираке (2003 г.). Политика многих стран нацелена на конкуренцию и соперничество. Не ограничиваясь военно-политической областью, конкуренция и соперничество все больше приобретают геоэкономическое и гестратегическое измерение.

В этом глобальном контексте значимость военной силы в международных отношениях не уменьшается. Более того, при ведущей роли США продолжается гонка вооружений, которая не может не вести к дилемме безопасности, но только на более высоком и опасном уровне. По-прежнему военная сила остается очень важным фактором, которым не пренебрегает ни один из крупных и влиятельных участников международных отношений.

За последние годы произошло качественное изменение военной силы, трансформировались формы и способы ее применения. Особенно изменились условия применения. Во-первых, произошел сдвиг в геополитической карте мира, в мировом порядке и отношениях между государствами. В современных условиях природа безопасности и природа угроз настолько трансформировалась, что традиционный или жесткий подход к безопасности стал считаться недостаточно эффективным. В теории и практике безопасности появились новые понятия как идиосинкритичность, асимметричность и ассиметричные угрозы, которые либо не играли существенной роли, либо вообще отсутствовали ранее. Они получили свое выражение в виде терроризма и экстремизма, национальной, религиозной и сепаратистской вражды. Глобализация и информационная революция усилила негативный фон, на котором эти тенденции получили свое развитие. Относительная предсказуемость и определенность в эволюции международных отношений и тенденций в области безопасности сменились большей непредсказуемостью и неопределенностью.

Во-вторых, после распада Советского Союза в международной системе образовался силовой вакуум, в результате чего США оказались в таком международной окружении, где им не было равного глобального соперника. В этих условиях цели глобальной стратегии США заключаются в формировании выгодного для себя международного окружения, включая силовую смену политических режимов в других странах, если это считается необходимым, и обеспечение собственного доминирования в мире. Особенностью применения военной силы США является то, что она направлена не только на непосредственное обеспечение безопасности США и их союзников, но и на достижение указанных выше целей.

Руководство США рассматривает военную силу как один из важнейших инструментов решения внешнеполитических задач. При этом она не является экстраординарной опцией или крайней мерой в спектре возможных акций. Военная сила стала широко применяемым средством наряду с политико-дипломатическими действиями. Решение на использование военной силы принимается исходя из собственного понимания американских национальных интересов и уместности ее применения. Отсутствие резолюции ООН как в случае бомбардировки Югославии (1999 г.) или при свержении режима С.Хусейна в Ираке (2003 г.) не может служить препятствием.

В настоящее время представляется важным ответить на такие вопросы как: применят ли США свои вооруженные силы? Какие концепции будут лежать в основе их применения? Научно обоснованные ответы на эти вопросы имеют большое значение для национальной безопасности России, для политического руководства страны. Правильное понимание общих и конкретных принципов по применению военной силы, концепций и доктрин способствует корректной оценке событий и объективному анализу конкретных действий, предпринимаемых американским правительством в современных условиях. Также знание концептуальных основ применения военной силы США помогает сформировать адекватную российскую внешнюю и оборонную политику.

Сдерживание является ключевой стратегией, занимающей особое место в спектре американских концепций. По сути, она является сердцевиной американской внешней и военной политики, прошедшей эволюцию от стратегии обеспечения национальной безопасности до режима по управлению глобальной безопасностью. По причине изменений в спектре угроз национальной безопасности США и принятием новой глобальной стратегии, в американской военно-политической мысли обнаружилось несколько альтернативных точек зрения на адекватность стратегии сдерживания: сохранить данную стратегию неизменной, отказаться от нее как неадекватной или модернизировать. Эти различные подходы вызвали необходимость изучить суть сдерживания в новых условиях.

Актуальность исследования усиливается тем, что сама официальная точка зрения носит противоречивый характер, что вероятно с одной стороны отражает противоречивость процессов окружающей международной среды, а с другой отражает продолжающийся спор среди американских стратегов и экспертного сообщества относительно уместности и эффективности сдерживания в сложившихся условиях. Отправная точка развития официального подхода заключается в том, что США имеют множество противников с неопределенными мотивами и новые источники конфликтов. Исходя из этого, одной из главных целей стратегии сдерживания США становится не только предотвращение нежелательных действий противников, но сдерживание их от принятия неблагоприятных для США решений и создания нового более опасного вооружения.

В этой связи возникает необходимость дать ответы на такие существенные вопросы как: может ли парадигма гарантированной уязвимости и модель лобщего рационального противника продолжать служить основой стратегии сдерживания США в современных условиях? Могут ли расчеты и положения традиционного сдерживания обеспечить основу для эффективных стратегических сил, чтобы сдержать новые ядерные государства и негосударственные акторы в мире стратегической многополярности?

В последние годы становится все более очевидным, что международная система развивается не только в сторону многополярности, но и в международную среду с играющим все более важную роль фактором многокультурности. Культура существенным образом влияет на то, как люди воспринимают мир и международные отношения. Новое восприятие международной безопасности внесло определенные изменения и в характер самих международных отношений.

Традиционно для объяснения причинно-следственной связи в международных отношениях, внешней политике и военной стратегии политологи и эксперты использовали две парадигмы: рациональную и иррациональную при доминировании рациональной. В настоящее время иррациональная парадигма приобретает все большее значение в исследованиях в связи с тем, что рационализм не дает исчерпывающего ответа на ряд вопросов, в том числе и связанные с применением военной силы. Поэтому можно утверждать, что особенности как внешней, так и оборонной политики США необходимо рассматривать через призму американских культурных особенностей. Назрела необходимость изучить переход к культурно-ориентированным методам ведения войны в американской стратегии. В настоящее время задачи для применения военной силы в многокультурном окружении становятся более сложными, и это вызывает потребность подвергнуть анализу иррациональную основу применения военной силы. В этой связи весьма актуальной видится задача изучить мотивации противника и его уязвимости, т.к. потенциальный противник США это набор разных типов государств и режимов и негосударственных акторов.

В современных условиях одна из особенностей места и роли военной силы заключается в том, что она направлена не только на уничтожение противника, но и на формирование выгодного для США поведения, как противников, так и союзников и колеблющихся государств. Этот подход полностью соответствует новой концепции трансформационной дипломатии, предложенной государственным секретарем К.Райс, что указывает на то, что военная сила является важным средством в американской внешней политике. Руководство США видят задачу данного момента в том, чтобы, используя огромное преимущество в военной силе, определить, каково должно быть оптимальное соотношение между существующими и новыми концепциями по применению военной силы и системами для противостояния имеющимся угрозам и вызовам, а в конечном итоге для обеспечения военно-политического господства США. Это позволило бы использовать военную силу как важнейший инструмент обеспечения доминирования страны в мире. На это направлен целый спектр американских военно-политических концепций и программ по применению военной силы, таких как теория стратегического паралича, превентивная оборона, трансформация вооруженных сил США и революция в военном деле. В связи с этим представляется актуальным изучить и сопоставить эти концепции и программы, рассмотреть насколько они эффективны и как они могут применяться для реализации целей в американской глобальной стратегии. Корректный научный анализ этих концепций позволяет не только правильно понимать американскую политику, но и прогнозировать ее развитие в будущем.

Цели и задачи.

Цель исследования - идентифицировать и объяснить концептуальные подходы к применению военной силы США на основе рациональной и иррациональной парадигм. Для достижения этой цели необходимо решить ряд следующих задач:

- объяснить понятие рационализма как концептуальной основы стратегии сдерживания;

- определить концептуальные особенности стратегии сдерживания;

- установить, насколько адекватна классическая стратегия сдерживания в современных условиях;

- выявить и сравнить спектр взглядов на стратегию сдерживания в США в настоящее время;

- определить содержание и эволюцию развития теории стратегической культуры;

- выделить и проанализировать особенности американской стратегической культуры как фактора планирования и применения военной силы;

- установить особенности проявления стратегической культуры США в войне в Ираке на этапе после свержения режима С.Хусейна в 2003 г. как одну из причин, объясняющую военно-политическую неудачу по стабилизации ситуации в стране;

- определить современные национальные интересы США, а также вызовы и угрозы их безопасности;

- выявить и проанализировать эволюцию концепций по применению военной силы США;

- оценить доктрину Буша как основу применения военной силы США с точки зрения различных политологических школ мысли;

- обобщить особенности доктрины Рамсфелда, трансформации вооруженных сил США и РВД (революция в военном деле) и установить их влияние на применение военной силы в современных условиях.

Объект исследования - политологические и военно-политические концепции по применению военной силы США. Исследование предполагает (1) комплексный анализ рациональных и иррациональных подходов к применению военной силы; (2) выявление особенностей стратегии сдерживания и стратегической культуры США; (3) определение и анализ концептуальных особенностей применения военной силы США на современном этапе.

Предмет исследования - рациональные и иррациональные подходы в политологических и военно-политических концепциях по применению военной силы США.

Теоретические и методологические основы исследования.

Исследование носит междисциплинарный характер, объединяя теорию безопасности, различные теории международных отношений, геополитику, политическую психологию и социологию. Исследование строится на основе сравнения и обобщения концептуальных подходов различных школ мысли, представленных в теории международных отношений, как части общей политологии.

Теоретико-методологической основой исследования является диалектический подход, исторический и системный анализ, которые предоставляют возможность всесторонне проанализировать особенности изучаемого предмета исследования, проследить и рассмотреть эволюцию его развития, идентифицировать закономерности функционирования. Процесс разработки и реализации стратегии в военно-политической области и внешней политики имеет сложную структуру, внутри которой можно выделить компоненты, элементы и подсистемы, вступающие в определенные взаимоотношения между собой в виде координации, субординации и иерархии. Каждый из компонентов системы имеет свои функции, т.е. определенную предназначенность в рамках реализации стратегии.

В войне, как и в политике, действуют два начала: объективное, основывающееся на рациональном подходе, и субъективное, строящееся на иррациональном подходе. С одной стороны они дополняют друг друга, а с другой они вступают в конфликт. И тот и другой подход имеет свои сильные и слабые стороны. Сильной стороной рационального подхода является то, что он дает определенную универсальную возможность для планирования своих действий и прогнозирования действий других участников международных отношений. Слабым местом является тот факт, что рациональная модель существует в разных системах координат, имеющих различное культурное измерение. Последнее снижает ее универсальность и может сказаться на корректности рационального подхода.

Иррациональный подход, тесно связанный с фактором культуры, вносит элемент субъективности и уникальности в международные отношения. Он влияет на универсальность рационального подхода. Знание и принятие иррационализма во внимание может помочь политику или эксперту адекватно воспринимать исследуемое явление. Однако слишком большой акцент на иррациональном подходе может привести к преувеличению его уникальности и пренебрежению общими закономерностями, вытекающими из рационального подхода, а, следовательно, может воспрепятствовать правильному пониманию этого явления.

Рациональный подход к применению военной силы исследовался на основе школы политического реализма и неореализма. В то время как иррациональный подход изучался на основе теории стратегической и организационной культуры. Также применение военной силы анализировалось с точки зрения школ международного интернационализма (либерализма) и геополитики.

Для более глубокого понимания стратегии сдерживания и стратегической культуры в работе были исследованы их основные постулаты и эволюция. Методы анализа также включали компаративное изучение доктринальных документов, научной и экспертной литературы. Для обоснования выводов исследования использовались данные социологических опросов. Также использовались некоторые социологические методы получения эмпирических данных, приобретенных в результате интервью и наблюдений.

Характеристика источников.

В основу диссертации положено исследование, имеющее междисциплинарный характер и построенное на комплексном подходе, который объясняет специфику источниковой базы данного исследования.

Первая группа источников - это американские официальные документы. В ходе исследования был тщательно изучен и обобщен целый пласт новых американских официальных документов, носящих доктринальный характер. К ним относятся стратегии национальной безопасности, выпущенные администрациями президентов Б.Клинтона и Дж.Буша, военные стратегии и документы Министерства обороны США, включая такие как Четырехгодичные оборонные обзоры, Стратегия национальной обороны, Концепция совместного стратегического сдерживания, Обзор ядерной политики, Доктрина совместных ядерных операций, Единая перспектива - 2020. Американские вооруженные силы: готовясь к завтра, а также Президентские директивы по национальной безопасности, Национальная разведывательная стратегия, Оценки национальной разведки.

Кроме документов, выпущенных исполнительной властью, большой научный интерес представляют доклады и материалы, подготовленные законодательной властью. В их число входят доклад комиссии Конгресса США 9\11, доклады исследовательской службы Конгресса США Конгрешинл Рекордз1, а также дискуссионные материалы слушаний Конгресса США по вопросам национальной безопасности, внешней и оборонной политики.2

Были изучены выступления президентов США Б.Клинтона и Дж.Буша, а также выступления и статьи в политологических журналах и газетах государственных секретарей, министров обороны, помощников президента США по национальной безопасности, руководителей разведки США, а также других официальных лиц.

Анализ этих документов и материалов позволяет проследить эволюцию и преемственность американской политики во внешнеполитической, оборонной области и национальной безопасности, определить спектр точек зрения внутри исполнительной и законодательной власти, а также идентифицировать сходства и различия во взглядах на проблемы, связанные с применением военной силы. Кроме этого изучение этих документов раскрывает некоторые особенности принятия решения на применение военной силы США. Однако, рассматривая некоторые источники, например, такие как материалы слушаний в Конгрессе США, необходимо иметь в виду, что отдельные положения выступлений могут иметь пропагандистский или конъюнктурный характер, что снижает их научную ценность. С другой стороны, в этих материалах можно почерпнуть конкретные факты или цифры, представляющие интерес для исследователя.

Вторая группа источников - это политологические исследования академического характера.

После окончания холодной войны в академическом сообществе появился ряд концептуальных работ, характеризующих современные тенденции в международных отношениях, объясняющих природу и причины новых противоречий, ведущих к повышению конфликтности и противостояния в области международной безопасности. В них авторы предложили свое видение и свои концепции дальнейшего развития международных отношений и той роли, которую должны США играть в мире. Также в этих работах делались определенные выводы и давались практические рекомендации для американских политиков и стратегов.

Политолог Ф.Фукуяма заявил, что после окончания холодной войны, в которой победил Запад, наступил конец истории,3 т.е. мировой порядок будет базироваться на западной модели демократии во главе с США. По его мнению, это ни в коем случае не означает, что международные конфликты вообще исчезнут. Ибо и в это время мир будет разделен на две части: одна будет принадлежать истории, другая - постистории. Исходя из этого, Фукуяма полагает, что перед Западом встает миссия распространения демократии, локомотивом которой и должны выступить США. В рамках доктрин Клинтона и Буша расширение демократии стало важной частью американской глобальной стратегии. Фактор расширения демократии использовался как фасад, за которым преследовались геополитические, геостратегические и экономические интересы США.

В своей работе Р.Каплан4 дал пессимистичную картину грядущей анархии в международных отношениях, в основе которой лежат противоречия между двумя системами: процветающим развитым миром Запада и погрязшим в коррупции, неэффективности и дезинтеграции другом мире, который автор называет край земли. К нему относятся такие регионы как Западная Африка, Кавказ, Центральная Азия, часть Юго-восточной Азии. В этих регионах происходят, и будут происходить самые трудноразрешимые социальные, политические конфликты и экологические бедствия. Там же будут выигрываться или проигрываться самые важные сражения. По мнению Каплана, одна часть мира идет в одном направлении, а другая в противоположном. Это процесс ведет к слому международной системы. В этих условиях Каплан считает, что США не могут повернуться к изоляционизму в своей политике, т.к. только они, а не международные организации могут помочь разрешить эти сложные проблемы. Такая депрессивная перспектива ставит перед США задачу взять на себя роль глобального лидера и повести за собой остальные страны. Автор явно недооценивает роль международных организаций и необходимость совместных усилий всех государств в условиях глобализации. При всех своих огромных возможностях, США не в состоянии заменить собой международной сообщество.

Развивая концепцию Каплана, политолог Т.Барнет выступил со своей концепцией. 5 В ней он разделили мир на две сталкивающиеся части: Ядро, куда входят в первую очередь США и их союзники, а также другие страны, активно вовлеченные в процесс глобализации и Провал, состоящие из стран-изгоев и несостоявшихся государств, и других государств далеких от глобализации. В соответствии с этой точкой зрения США должны взять на себя главенствующую роль по сокращению провала, т.е. по сути, перестраивать мир по своей модели. Автор полагает, что длительное участие в военных операциях США сможет ликвидировать или минимизировать стратегически опасное для них пространство. Тем самым все последующие действия США с применением военной силы получают своеобразную линдульгенцию. В конечном итоге Барнет призывает не к отказу от глобальной военно-силовой стратегии, а к ее модернизации в новых условиях.

В своей книге политологи Элвин и Хейди Тоффлер6 разделили мир на три слоя, вступивших в экономическое соперничество друг с другом. Разница между ними заключается в их возможностях перерабатывать и использовать информацию. Авторы утверждают, что война во Вьетнаме была войной индустриального периода, когда способы ведения войны зависели от массового производства и массового разрушения, типичного для индустриального периода. В то время как современные войны это войны иного информационного века. Книга явилась своеобразным гимном хвалы передовой американской военно-политической элите, которая сумела отойти от шока поражения во Вьетнаме и подошла к ХХI веку с новейшим лумным вооружением. Преимущества этого оружия были продемонстрированы в операции Буря в пустыне (1991 г.) и в дальнейшем развитии американских военных программ. Возвеличивая достижения научно-технической революции, авторы упустили из вида тот факт, что эти достижения являются также результатом деятельности социальных сил, которые обладают определенной культурой, менталитетом и национальными особенностями. А война по-прежнему остается социальным явлением. Ее нельзя изучать отдельно от человеческого фактора.

Профессор С.Хантингтон предложил весьма спорную гипотезу столкновения цивилизаций, в которой проблемы безопасности связывались с противоречиями в культурно-цивилизационной области.7 В качестве практической рекомендации Хантингтон предлагает при ведущей роли США трансформировать НАТО из военно-политического союза коллективной обороны в союз западной цивилизации по защите ее идентичности от других враждебных Западу цивилизаций. Однако необходимо подчеркнуть, что, несмотря на растущую роль цивилизационной составляющей в международных отношениях, цивилизации не в состоянии заменить государства. Государства есть и будут как объектом, так и субъектом сдерживания или применения силы.

Политолог-неореалист К.Лейн в своем труде8 указывает на парадоксальный факт, что подавляющее господство США над всеми странами мира в экономической и военно-политической области обеспечило стране не больше, а наоборот меньше безопасности. С точки зрения Лейна США должны проводить стратегию лоффшорного балансирования, т.е. отойдя от глобального доминирования, США должны вмешиваться в региональный баланс сил только в том случае, если он нарушается не в пользу американских интересов. Идеи Лейна достаточно рациональны, т.к. политолог призывает руководство США проводить более сдержанную политику.

Несмотря на то, что все приведенные выше работы изучали конфликтогенный потенциал современных международных отношений с разных подходов, все они ставили во главу угла США и рассматривали международные отношения через их интересы. Объективно, какая бы теория или стратегия не реализовывалась на практике руководством США, одним из важнейших инструментов выступает военная сила.

После окончания холодной войны вышло несколько важных фундаментальных работ в рамках рациональной и иррациональной парадигм. Концептуальные аспекты стратегии сдерживания на современном этапе рассматривались политологом П.Морганом.9 В своей работе он делает вывод, что, несмотря на окончание холодной войны значимость сдерживания в политике и военной стратегии не уменьшается. Сегодня согласно П.Моргану оно выходит за традиционные рамки того, чтобы вынудить другого вести себя так, как задумано. Автор выдвигает весьма спорный тезис о том, что сдерживание является предпосылкой для сотрудничества с противниками или потенциальными противниками. Постепенно оно трансформируется в своеобразный механизм кооперативной безопасности по управлению над глобальной международной системой.

К.Пейн изучил некоторые аспекты применения классического сдерживания после окончания холодной войны.10 Указывая на тот факт, что сдерживание это психологический процесс, он проанализировал когнитивные факторы в стратегии сдерживания. К.Пейн подчеркивает, что сдерживание может быть эффективным только в том случае, если реализация опирается на знание культуры и психологии сдерживаемого. Автор предполагает, что в настоящее время региональные державы могут прибегнуть к стратегии сдерживания США, чтобы помешать им, проецировать свою силу в их регионах.

А.Джонстон написал работу в рамках иррациональной парадигмы.11 В своем исследовании он проанализировал определение и общетеоретические положения стратегической культуры. Также автор рассмотрел некоторые проблемы методологии как объекты анализа, методы анализа и эмпирический анализ. В качестве примера он выбрал стратегическую культуру Китая. А.Джонстон утверждает, что стратегический выбор государства зависит в значительной степени не от распределения силы в международной системе или особенностей структуры, а от преференций, основывающихся на культуре и истории государства. По его мнению, особенности стратегической культуры позволяют спрогнозировать, какую стратегию государство выберет в той или иной ситуации. Тем не менее, несмотря на весьма интересные в научном плане рассуждения А.Джонстона недостаточно раскрытым остается вопрос: насколько полно стратегическая культура может объяснить поведение государства по сравнению с рациональным подходом политического реализма.

Существует достаточно обширная зарубежная литература, концептуально основывающаяся на рациональном и иррациональном подходах, которая изучает теорию и стратегию сдерживания, а также теорию стратегической культуры. Заметный вклад в рациональный подход, а также в теорию и стратегию сдерживания внесли такие ученые как А.Джордж, П.Морган, Г.Моргентау, Р.Смоук, Дж.Снайдер, К.Пейн, С.Уолтц, Т.Шеллинг12 и другие. К сожалению, их труды не переводились на русский язык и до недавнего времени были недоступны для широкого круга ученых и экспертного сообщества России и в широкий научный оборот не вошли. Вообще необходимо отметить, что школа политического реализма создала политическую и интеллектуальную основу для концептуального формирования американской политики в области безопасности.

Что касается иррационального подхода в рамках теории стратегической культуры, то эту теорию разрабатывали и развивали такие ученые как К.Грей, М.Деш, А.Джонстон, Дж,Лентис, Дж.Снайдер13 и другие. Первые разработки в рамках иррациональной парадигмы появились еще в разгар холодной войны, но расширение спектра конфликтов, в том числе, носящих религиозно-этнический характер после окончания холодной войны вызвало объективную потребность переосмыслить соотношение и место рационального и иррационального подходов к применению военной силы США. Как показало данное исследование, в современных условиях теоретические и практические аспекты американской стратегии сдерживания нуждаются в пересмотре и адаптации к изменившейся международной среде, особенно для ответа новым вызовам и угрозам. Ученые, работающие в рамках иррациональной парадигмы, попытались дать культурно-нормативное объяснение применению военной силы.

Третья группа источников - это исследования американского экспертного сообщества. В их число входят разработки политологов и экспертов, работающих во влиятельных мозговых центрах, таких как РЭНД Корпорейшн, институт Эспен, Херитидж Фаундейшн, Брукингский институт, Институт Гувера14 и другие. Эти материалы позволили определить некоторые мотивы и вскрыть причинно-следственные связи в особенностях применения военной силы, а также дать оценку месту и роли военной силы США. Эти работы дают возможность более широкого охвата изучаемой проблемы, а часто предоставляют альтернативный взгляд на нее.

Начиная с 1990-х гг. американские исследователи оборонной политики США прошли этап от оценки имевшегося опыта применения военной силы в период холодной войны, до попыток по-новому взглянуть на фактор военной силы. В одном из фундаментальных трудов Американская оборонная политика15 представлен широкий срез точек зрения на применение военной силы США. В нем изложена официальная позиция на эту проблему, выдержки из таких документов как стратегии национальной безопасности и военной стратегии, а также комментарии и разноплановые оценки американских экспертов и политологов. Характеризуется механизм выработки оборонной политики, и раскрываются акторы-участники этого процесса. Сильной стороной этого труда является то, что в нем сделана попытка анализа не только предшествующего опыта, но и будущих угроз, вероятных конфликтов, войн и способов участия в них американских вооруженных сил. В тоже самое время в работе практически не нашел место международно-правовой аспект применения военной силы США, что является следствием невозможности объяснить с точки зрения права применение силы в целом ряде случаев. Также практически не отражен иррациональный фактор и культурно-ориентированные методы ведения войны, что свидетельствует о недооценке важности этих аспектов в войнах после окончания холодной войны.

В спектре различных концепций на применение военной силы в современных условиях особое место занимает одна из наиболее целостных альтернативных концепций превентивной обороны, разработанная Э.Картером и У.Перри.16 Авторы считают, что проводимая оборонная политика США излишне акцентирована на военно-силовую составляющую. Они предлагают выйти за рамки традиционного сдерживания, а вместо этого проводить политику, которая не позволит опасностям, перерасти в главные угрозы. С их точки зрения превентивная оборона включает все инструменты внешней политики как политические, так военные и экономические. Не отрицая возможности применения военной силы в превентивном плане, авторы не дают правовой оценки ее применения в рамках предлагаемой концепции.

Весьма интересна работа Ч.Ричардса17, в которой он изучает современную концепцию применения военной силы США через теоретические положения древнекитайского военного мыслителя Сунь Цзы и их преломление в теории стратегического паралича Дж.Бойда. С точки зрения американских теоретиков подавляющее военно-технологическое превосходство США позволяет добиваться победы не уничтожая противника, а принуждая его принять условия через полный или частичный паралич. Несмотря на весьма интересный в научном плане анализ теорий, автор дает недостаточно глубокую оценку их слабых мест, мало иллюстрирую практическими примерами.

В эту группу источников также входят аналитические работы и монографии, выпущенные ведущими американскими военными исследовательскими центрами. Значимость исследований военных экспертов заключается в том, что они фокусируют свое внимание на конкретном наполнении содержания американских стратегий, а также на способах и инструментах применения военной силы. Среди них следует отметить серии монографий, выпущенных Институтом стратегических исследований Сухопутного колледжа вооруженных сил, ежегодные аналитические доклады Института изучения проблем национальной безопасности Военно-воздушной академии, разработки Центра военно-гражданских отношений и международной безопасности Военно-морского университета18 и другие. Ряд иностранных авторов провели оригинальные и достаточно глубокие на теоретическом и практическом уровне исследования. К ним относятся С.Метц и Р.Миллен, Д.Смит и М.Корбин, С.Хелман и другие.19

Важность изучения как гражданских, так и военных экспертных оценок объясняется тем фактом, что они служат отправной точкой, концептуальной основой для оценки конкретной ситуации исполнительной властью, а также оказывают определенное влияние на последующее принятие решения руководством страны.

Четвертая группа источников - это отечественные работы и исследования. Их можно разделить на следующие подгруппы:

1) большую помощь в теоретической разработке изучаемой темы оказали общетеоретические исследования по международным отношениям, проведенные А.Д. Богатуровым, В.И. Гантманом, А.А. Кокошиным, Н.А. Косолаповым, М.М. Лебедевой, В.Ф. Петровским, М.А. Хрусталевым, П.А. Цыганковым , 20 и др.

2) в своем исследовании в значительной степени автор опирался на фундаментальные труды отечественных ученых по истории международных отношений в целом и внешней политике США в частности. Среди них работы Г.А. Арбатова, А.Г Арбатова, Е.П. Бажанова, Э.Я. Баталова, Н.Н. Болховитинова, А.Д. Богатурова, А.Н. Гончаренко, В.В. Журкина, Н.Н. Иноземцева, Э.А. Иваняна, В.А. Кременюка, А.А. Кокошина, А.Ю. Мельвиля, Р.С. Овчинникова, В.Ф. Петровского, В.О. Печатнова, С.М. Рогова, В.В. Согрина, Г.А. Трофименко, А.И. Уткина, Т.А Шаклеиной, А.Н. Яковлева21 и др.

Значительное влияние на анализ изучаемой проблемы оказали разноплановые общетеоретические исследования по международным отношениям и внешней политики США, проведенные учеными Дипломатической академии МИД России. В их числе Е.П. Бажанов, С.И. Большаков, А.Г. Задохин, Т.А. Закаурцева, В.С. Котляр, И.Н. Кравченко, В.Ф. Ли, В.Н. Матяш, Ю.М. Мельников, Г.С. Хозин, В.В. Штоль, А.Д. Шутов22 и др.

3) сопоставить взгляды американских политологов и лучше понять их оценки и разработки помогают отечественные исследования и фундаментальные работы, подготовленных ведущими российскими научными центрами и политологами. В них анализируются как общетеоретические проблемы международной и национальной безопасности, так и современная американская оборонная политика и военно-политическая мысль. Например, пособие Военной академией Генерального штаба Общая теория безопасности23, учебник Российской академии государственной службы Общая теория национальной безопасности24, хрестоматия в четырех томах, подготовленная МГИМО25 и другие.

В последние годы вышел ряд отечественных книг, монографий и исследований, посвященных или затрагивающих концептуальные основы национальной безопасности и оборонной политики США. Среди авторов следует отметить таких как М.В. Братерский, А.А. Кокошин, Г.Б. Корсаков, В.С. Котляр, М.И. Рыхтик, А.И. Уткин26 и другие. Под общей редакцией А.Арбатова Московский Центр Карнеги выпустил цикл работ Ядерное сдерживание и нераспространение (2005 г.). Российская военная наука также внесла свой вклад в изучение этой проблематики. Представляют научный интерес работы А.В. Копылова27, И.М. Попова28 и другие. В диссертационных исследованиях Н.Н. Спасского и М.И. Рыхтика изучались теоретические и практические аспекты национальной безопасности США, в исследовании Т.А. Шаклеиной29 анализировались концепции современной внешней политики США через призму дискуссий в американском академическом сообществе.

В работе А.Богатурова предложена оригинальная трактовка американской стратегии.30 Изучая глобальную стратегию США, он охарактеризовал ее как стратегию перемалывания. В соответствии с ней политика США направлена на формирование на территории бывших социалистических стран слабых и зависимых от помощи со стороны запада и США государств, что противоречит интересам России и ведет к столкновению с ними.

М.Братерский в своей работе31 исследует американскую военную мысль в отношении применения военной силы в региональных конфликтах в Южной Азии и по отношению к странам-изгоям, а также американское видение характера современных военных действий. Автор раскрывает различные американские концепции природы конфликтности в новых условиях, а также изучает военное видение решения региональных проблем США. Анализируются некоторые аспекты новой архитектуры обороны как дистанционное управление военными действиями, война с минимальными потерями и другие.

В трудах А.Кокошина32 рассматриваются особенности американского стратегического и внешнеполитического планирования, а также механизм принятия решения в области безопасности и применения военной силы. Сравнительный анализ американского опыта, начиная с известного документа совета национальной безопасности СНБ-68 (NSC-68), с опытом других государств, проведенный автором, а также изучение сущности советского ласимметричного ответа на американскую программу СОИ (стратегическая оборонная инициатива) имеет большой научный и практический интерес для современной России.

В работах А.Копылова33 разработаны методологические основы исследования политики национальной безопасности США и ее влияния на формирование военной политики государства,а проанализированаа деятельность президента, совета национальной безопасности, конгресса,а Госдепартамента и министерства обороны США по продвижениюа национальных интересов и защите их от внешних и внутренних угроз. В работах также представлено современное состояние, цели и приоритетыа политики национальной безопасности США и основные тенденции ее развития.

В своей монографии Г.Корсаков34 рассмотрел практическую сторону последних тенденций в американских военных реформах, как в РВД (революция в военном деле), а также перспективные направления в области трансформации вооруженных сил, как в конвенциональной, так и ядерной области. Особое внимание автор уделяет неядерному сдерживанию, высокотехнологичному вооружению и информационному оружию. Подтверждается важный вывод, что вооруженные конфликты будущего это управляемые войны, использующие технологическую уязвимость противника, в случае если попытки предшествующего бескровного поражения не привели к успеху.

В.Котляр исследовал стратегические концепции США и НАТО через призму международного права.35 Автор дал критическую оценку стратегической концепции НАТО (1999 г.) и гуманитарной интервенции НАТО во главе с США в Югославии в том же году. В монографии указывается на опасность для безопасности России, которую представляет курс администрации президента Буша на достижение абсолютного военного превосходства. В.Котляр подверг анализу законность американской концепции упреждающих ударов и указал на ее несоответствие действующим нормам международного права.

М.Рыхтик36 изучил интеллектуальные истоки американской теории безопасности и провел анализ взглядов представителей республиканских администраций на проблемы национальной и международной безопасности после Второй мировой войны. Автор раскрыл разные концептуальные подходы в теории безопасности. Также в монографии уделяется особое внимание таким концепциям применения военной силы как создание государства (nation-building) и проекции военной силы.

Работа А.Уткина37 интересна тем, что автор анализирует фактор военной силы в контексте американской генеральной внешнеполитической линии на протяжении всего периода холодной войны и после ее окончания. Ученый делает важное заключение, что непредсказуемые события 11 сентября 2001 г. указывают на то, что неожиданно классическая стратегия сдерживания оказалась неэффективной против асимметричных противников. Холодная война оказалась замененной конфронтацией культур, которая имеет свои корни и в самих мультикультурных США. Все это свидетельствует о том, что США готовились не к той войне и необходима трансформация вооруженных сил для того, чтобы они были способны выполнять задачи в новых условиях.

Т.Шаклеина38 провела глубокий сравнительный анализ внешнеполитической дискуссии в РФ и США по актуальным международным проблемам и двусторонним отношениям. Автор критически изучила различные концепции глобального лидерства США, такие как концепцию жесткой гегемонии, либерально-консервативную концепцию лидерства. Т.Шаклеина рассмотрела подходы США к проблемам безопасности и американского обоснования роли НАТО и военной силы в системе международной безопасности.

В коллективной монографии Санкт-Петербургского государственного университета39 представлено несколько исследований, связанных с местом и применением военной силы США в современных условиях. В частности, изучаются современные американские концепции, определяющие понятие силы, источники силы государства, предлагаются способы измерения силы. Также рассматриваются перспективы развития вооруженных сил США в свете концепции асимметричных угроз. Представляет научный интерес анализ военных полномочий президента и конгресса США в условиях войны с терроризмом, теоретические аспекты роли ядерного оружия в политике ХХI века и эволюция американской стратегии сдерживания.

Все эти работы были весьма полезны для данного исследования, так как они заложили определенную базу для дальнейшего изучения этой темы. Тем не менее, необходимо признать, что в отечественной литературе теоретические аспекты сдерживания изучались недостаточно. В основном российские ученые и эксперты в своих работах уделяли внимание практической стороне сдерживания40. Отечественные исследователи только в последнее время начали изучать теорию стратегической культуры вообще и американскую в частности. Эта проблематика нашла наиболее глубокое отражение в работах ученых Э.Баталова, А.Владимирова, Ю.Давыдова, И.Жинкиной, А.Кокошина, В. Крашенинниковой41 и других. В основном российские исследователи изучали иррациональный подход, давая свое определение и трактовку теории стратегической культуры и стратегической культуре США. В частности, И.Жинкина использовала такое понятие как стратегическое мышление, которое включает более узкий социальный срез американской элиты. Также в настоящее время пока в российской науке еще не сделано попыток оценить, как американская стратегическая культура влияет на ведение современных войн. Несмотря на то, что современная оборонная политика США изучалась российскими исследователями, недостаточно рассматривались политологические основы ряда концепций как сете-центричные операции Себровски или теории стратегического паралича Уордена и Бойда. Также существует необходимость систематизировать эти концепции и оценить эффективность их применения в современных условиях.

Четвертая группа источников - это мемуарная литература как американских политиков, дипломатов и стратегов, так и российских. В частности, были полезны воспоминания таких деятелей как К.Н.Брутенц, Дж.Буш и Б.Скоукрофт, А.Ф.Добрынин, М.Олбрайт, Г.Киссинджер, Ю.А.Квицинский, У.Кларк, Г.М.Корниенко, К.Пауэлл, Е.М.Примаков, С.Тэлбот, T.Фрэнкс42

и др. Их воспоминания являются не только важным источником фактов, но они часто дают критическую экспертную оценку американской внешней и оборонной политике и международным отношениям. Однако необходимо весьма взвешенное отношение к высказываниям американских авторов из-за вероятности субъективной оценки некоторых событий в виду их личного участия в них.

Пятую группу источников составляют материалы интервью и бесед, проведенных автором с американскими дипломатами, военными и политологами во время командировок в США, НАТО и в России. Такого рода встречи предоставили исключительную возможность выяснить совпадения и различия в видении исследуемых проблем, как среди различных ведомств США, так и среди политологов.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

Определены и комплексно проанализированы теоретические и практические аспекты стратегии сдерживания.
Установлено, насколько адекватна классическая стратегия сдерживания в современных условиях, а также идентифицированы и проанализированы расхождения на место и особенности применения стратегии сдерживания.
Выделены и проанализированы особенности американской стратегической культуры как фактора планирования и применения военной силы.
Установлены особенности проявления стратегической культуры США в войне в Ираке на этапе после свержения режима С.Хусейна в 2003 г. и объяснена неудача по стабилизации ситуации в стране через призму американской стратегической культуры.
Выявлены и проанализированы эволюции концепций по применению военной силы США.
Проведена оценка доктрины Буша как основы применения военной силы США с точки зрения различных политологических школ мысли.
Обобщены особенности доктрины Рамсфелда, а также трансформации вооруженных сил США и РВД (революция в военном деле) и установлено их влияние на применение военной силы в современных условиях.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В войне действуют два начала: объективное, основывающееся на рациональном подходе, и субъективное, строящееся на иррациональном подходе. С одной стороны они дополняют друг друга, а с другой они вступают в конфликт. И тот и другой подход имеет свои сильные и слабые стороны. Сильной стороной рационального подхода является то, что он дает определенную универсальную возможность для планирования своих действий и прогнозирования действий других участников международных отношений. Рационализм нельзя понимать как универсальное умонастроение, а как признание того, что индивидуумы ориентированы на достижение цели и способны к адаптации. Они стараются достичь свои цели самым легким и наименее затратным (или наиболее эффективным) в их понимании способом. Рационализм не означает, что все индивидуумы имеют одинаковые цели. Однако если мы понимаем их цель, то их действия могут быть в принципе предсказуемы. Согласно теории сдерживания, охарактеризовать действие как рациональное значит сказать, что оно соответствует ценностям актора, какими бы они не были. Рациональная модель имеет определенные ограничения, непринятие которых во внимание может привести к провалам. Слабым местом рационального подхода является тот факт, что рациональная модель существует в разных системах координат, имеющих различное культурное измерение. Последнее снижает ее универсальность и может сказаться на корректности рационального подхода. С этим связан ряд ограничений. Первое ограничение имеет отношение к противоречию между рациональным подходом и системой ценностей. Второе ограничение рациональной модели имеет отношение к тому, что противоположная сторона может просто допустить ошибку в своих рациональных расчетах, которые вполне могут носить универсальный характер. Третье ограничение связано с различной трактовкой понятия рациональности: что кажется иррациональным для одного актора, может оказаться рациональным для другого и наоборот.

2. Сдерживание является ключевой стратегией, занимающей особое место в спектре американских концепций. Классическая концепция сдерживания не в полной мере учитывает различный характер современных угроз, а американские стратеги преувеличивают универсальную возможность ее эффективной реализации. Стратегия сдерживания должна быть приспособлена к поведенческим характеристикам потенциального противника или к учету его стратегической индивидуальности. С распадом СССР снизилась по сравнению с периодом холодной войны значимость классического глобального ядерного сдерживания. Предполагается, что стратегия сдерживания не может продолжать фокусироваться только на каком-либо одном или двух противниках, а должна быть нацелена на более многочисленных и разных по степени опасности угроз США, т.е. стратегия сдерживания трансформируется и становится все более многоаспектной и регионально ориентированной.

3. Несмотря на то, что после окончания холодной войны региональное сдерживание стало особенно актуальным для США, стратегическое сдерживание не потеряло своей важности. Рассчитывается, что стратегия сдерживания должна быть нацелена на то, чтобы самым решительным образом воздействовать на принятие решения, как рационально, так и иррационально мыслящих противников без непосредственного применения стратегических сил США. Эта разновидность сдерживания направлена на защиту американских жизненно важных интересов. При этом фактор неопределенности и быстрота изменения геополитической ситуации играют все большую роль, список этих интересов может расширяться, что в свою очередь несет угрозу создания двусмысленности, когда противник может ошибиться в оценке важности американских интересов. Также стратегия сдерживания не является исключительно прерогативой Министерства обороны США. В выработке и реализации стратегии ответственную роль играет и американская дипломатия, которая, используя свои возможности, должна повлиять на принятие решения объекта воздействия. В этом заключается одна из целей трансформационной дипломатии США, инициированной государственным секретарем К.Райс.

4. В настоящее время обозначились три подхода к стратегии сдерживания:

(1) стратегия сдерживания сохраняет свою актуальность, оставаясь эффективным инструментом американской политики. После окончания холодной войны основные положения Гарантированной уязвимости остаются в силе и не подвергаются сомнению. Считается, что противники рациональны и подвержены воздействию сдерживания как и в свое время Советский Союз. (2) сторонники второго подхода выразили свое несогласие с переносом стратегии сдерживания из периода холодной войны в условия разворачивающегося более многомерного и многополярного мира. Утверждается, что сдерживание неприменимо к наиболее опасным противникам, не обладающим территорией для обороны, и не имеющим договоры для выполнения. К тому же эти противники США имеют сетевую, а не иерархическую как традиционные государства структуру. Все это свидетельствует о невозможности их сдержать. Следовательно, стратегия сдерживания устарела и неэффективна. (3) в соответствии с этим подходом сложившаяся стратегическая реальность для США это перспектива множества потенциальных противников с различными или неопределенными мотивами, новыми источниками и расположениями конфликтов, а также гибкими союзническими отношениями. Это потребовало изменений подходов к достижению целей в области безопасности и применения новых методов сдерживания. Речь идет не об отказе от стратегии сдерживания, а лишь о корректировке сущности сдерживания в соответствии с новыми условиями. Исходя из такого понимания стратегических реалий, перед американскими стратегами и экспертным сообществом стала новая задача, которая, заключалась в необходимости разработки новых критериев, способных не отбрасывая стратегии сдерживания в целом, сделать ее адекватной по отношению к тем угрозам и вызовам, а также задачам, которые появились после окончания холодной войны. Это потребовало создание многоуровневого и многоаспектного сдерживания, опирающегося как на ядерные, так все более и на неядерные средства. Традиционно сдерживание направлено на противника, типичного по американской классификации для войн 3-го поколения и в настоящее время руководство США не имеет четкого понимания места и роли сдерживания в войне 4-го поколения, т.е. иррегулярной войне, а также способах его эффективного применения.

5. Теория стратегической культуры говорит о том, что стратегическая культура конкретного государства объясняет особенности его стратегии лучше, чем императивы международного окружения. При этом имеется в виду, что коллективно разделяемые идеи, верования и нормы не меняются с такой же скоростью, как влияющие на них внешние и внутренние факторы и структурные изменения. Стратегическая культура подвергается воздействию двух факторов: это собственная политическая культура, т.е. внутренний фактор и внешние факторы, например, структурные изменения или воздействия внешних угроз и вызовов. В этом случае стратегическая культура представляет собой некую концептуальную модель ответа на внешние вызовы и угрозы, позволяющие прогнозировать и моделировать стратегию актора. Увеличение веса культуры в свою очередь оказывает влияние на особенности применения военной силы в современных условиях, которая все больше настраивается на культурно-ориентированные методы. В то же самое время нельзя преувеличивать роль культуры в международных отношениях. Она не только движущая сила, но и в значительной степени локальный контекст, в котором находят свое проявление другие факторы как, например, военная сила, геоэкономика и другие. Необходимо иметь в виду, что непонимание чужой культуры может создавать своеобразный культурный туман, а непринятие ее во внимание лишает нас одного из инструментов правильной оценки противоположной стороны, а также инструмента нашей собственной оценки.

6. В основе концептуального восприятия готовности вооруженных сил США к войне лежало понимание политиками и стратегами того факта, что если американские военные готовы вести традиционную войну в рамках рациональной модели, то они без труда смогут проводить и лоперации вне условий войны, включая иррегулярные войны. Но как показал опыт ведения войны в Ираке после свержения режима С.Хусейна, что не только тактика применения военной силы, структура и боевая подготовка оказались неадекватны тем условиям иррегулярной войны, с которыми американские военные столкнулись в Ираке. Оказалось, что американцы ведут войну, опираясь на свою стратегическую культуру, сформированную в значительной степени под влиянием холодной войны, т.е. в иных стратегических и исторических условиях. Фактор культуры стал особенно актуальным в ведении иррегулярных войн. Американская военная сила оказалась не настроена на соответствующую культурную волну, той культурной среды, в которой она находится в Ираке. Сказалось не только незнание культурного окружения, но и неспособность к быстрой адаптации в чуждой культурной среде. Перед американскими военными возникла трудная задача: как совместить применение силы с налаживанием сотрудничества с местным населением. Им приходится думать о том, как сопровождать насилие с борьбой за умы и сердца иракцев. Между тем выбор между традиционной и нетрадиционной войной вводит в заблуждение. Вероятно, американская военная сила столкнется с обоими видами одновременно и в одном боевом пространстве. Это означает, что происходит, как минимум столкновение двух моделей применения военной силы: рациональной и иррациональной. Таким образом, фактор культуры в военном деле становится не менее важным, чем само насилие, а не принятие этого фактора во внимание равносильно поражению. Однако проблема заключается в том, как добиться слияния двух противоположных моделей, охватывая все единой парадигмой.

7. Можно выделить три концепции, объясняющие особенности проявления доктрины Буша. (1) распад биполярной системы с окончанием холодной войны привел к перераспределению силы в международной системе. Согласно теории политического реализма распределение силы в системе влияет на поведение государств, а так как государства балансируют против крайних проявлений асимметрий в силе, то в условиях анархии международных отношений несбалансированная сила создает возможность для агрессивного поведения. Это поведение не зависит от внутреннего характера или добропорядочного намерения ведущего государства. Исходя из данного тезиса, США, являясь несбалансированной силой, проводят политику глобального доминирования и диктуют свою волю другим государствам из своего понимания добрых намерений. Объяснение особенностей применения военной силы США в рамках доктрины Буша с точки зрения школы политического реализма претендует на предопределенность политики объективными материальными изменениями в международной системе. Этот подход дает необходимое, но недостаточное объяснение. (2) согласно теории демократического мира, на которой основывается школа либерального интернационализма, государства либеральной демократии не воюют друг с другом. Следовательно, чем будет больше таких государств в мире, тем больше демократии и свободы и меньше вероятность насилия и войны в международных отношениях. Руководство США уверено, что американские ценности позитивны и носят универсальный характер, а если они играют благоприятную роль для американского общества, то их распространение по всему миру является нужным и полезным для всех наций. Однако стремление поддержать демократические процессы и институты за пределами страны не объясняется альтруистичными мотивами руководства США, т.к. за этими устремлениями стоят вполне эгоистичные национальные интересы США. В соответствии с доктриной Буша американское военное превосходство рассматривается как вполне приемлемый инструмент расширения демократии во всем мире. (3) сторонники данного подхода рассматривают доктрину Буша с геополитических позиций. Появление американских вооруженных сил в ходе реализации доктрины Буша в таких ранее закрытых для США регионах, как например Кавказ и Центральная Азия необходимо рассматривать не только как борьба с мировым терроризмом и не столько как проблема расширения демократии, а как явление геополитическое. Пытаясь заполнить возникший геополитический вакуум после распада СССР на Кавказе и Центральной Азии, США преследуют экономические и геостратегические цели для получения и сохранения новых линий коммуникаций и свободы транзита, а также доступа к ключевым рынкам и стратегическим ресурсам. Для США также считается существенным создать такую геополитическую среду, которая позволит с одной стороны сохранить доминирование США в жизненно важных регионах мира, лишив противников возможности мешать США, а с другой стороны устранить вероятность геополитической конкуренции между лояльными к США странами.

8. Доктрина Рамсфелда нацелена на обеспечение глобального доминирования США через превосходство в военной силе. Принципиальным положением доктрины Рамсфелда является изменение главной цели в стратегии применения военной силы США в современных условиях. Сущность этой стратегии заключается в отказе от стремления непременно получить количественное превосходство над противником. Главное - это достижение качественного технологического превосходства, чтобы обеспечить деморализующее воздействие на противника, сломить и парализовать его волю к сопротивлению, при этом, стараясь избегать затяжные и затратные войны. Трансформация вооруженных сил США в их функциональном измерении позволяет им быть более гибкими в условиях растущей непредсказуемости международной ситуации и угроз безопасности США. С другой стороны, военная сила переключается с модели, построенной на конкретной угрозе, на модель ориентированную на возможности, которыми противник может обладать для нанесения ущерба США. С позиции геостратегического измерения трансформация вооруженных сил заключается в глобальной передислокации американских вооруженных сил. Это позволяет путем маневрирования между различными ТВД (театрами военных действий) проводить политику распределенного силового воздействия в нужных для США регионах. Таким образом, не только укрепляется, но и расширяется стратегическая глубина американского сдерживания, проекции военной силы и возможности ведения войны. Доктрина Рамсфелда стирает грани между более и менее важными интересами и ведет к угрозе неразборчивого применения военной силы. Поскольку перед американскими военными ставится задача формировать выгодную для США внешнюю среду, то уничтожение противника в условиях военного превосходства над любым противником становится вторичным. Первичное это сдерживание противника с целью заставить его выполнить волю руководства США, т.е. контролировать и влиять на принимаемые решения других государств. Военная сила как инструмент внешней политики США не теряет своей значимости, а наращивает свое новое качество. При этом грань между войной и миром становится все более расплывчатой, особенно, когда США участвуют в конфликте низкой интенсивности либо реализуют стратегию сдерживания.

Практическая значимость работы.

Сделанные в диссертационном исследовании выводы могут быть использованы как в качестве источниковой базы в законодательной сфере для принятия законов в области безопасности РФ, так и в организационно- управленческой при модернизации имеющихся или создании новых структур безопасности РФ.

Также основные положения и выводы диссертации дают возможность прогнозировать генеральную внешнеполитическую и военно-стратегическую линию США, что имеет практическое значение для выработки российской внешней и оборонной политики.

Анализ, проведенный в исследовании, может быть использован в дальнейшей научно-исследовательской работе в области изучения внешней и оборонной политики США.

Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании курсов по внешней политике и политике в области национальной безопасности США, а также по теории международных отношений. Опубликованные по теме диссертации монографии входят в учебный план Дипломатической академии МИД РФ.

Апробация исследования.

Основные положения и выводы исследования были представлены в докладах, сообщениях и дискуссиях на следующих международных и российских научных форумах: Международная научно-практическая конференция Политология и международные отношения в современной высшей школе (Нижний Новгород, 1999 г.); Международная научная конференция Международные отношения в ХХI веке: новые действующие лица, институты и процессы (Нижний Новгород, 2001 г.); Междисциплинарный семинар ИМЭМО РАН Национальные интересы и проблемы безопасности в меняющемся мире (Москва 2003 г.); IX международный научный семинар Меняющаяся роль государства и международных организаций в современном мире (Нижний Новгород 2003 г.); ХI Международный научно-практический семинар Соединенные Штаты Америки и Россия: понимаем ли мы друг друга? (Нижний Новгород, 2005 г.)

Положения диссертации также использовались автором в преподавании следующих курсов в Дипломатической академии МИД РФ: Глобальная стратегия США, Основы теории международных отношений, Военная сила в международных отношениях, спецкурса Национальная безопасность США: эволюция, задачи, методы работы, и в цикле лекций по внешней политике США и российско-американским отношениям, прочитанных в Институте международных отношений МИД Ирана.

Структура и основное содержание работы

Структура диссертации определена поставленной целью и задачами. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, приложения и библиографии.

Во Введении обосновывается актуальность исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, рассматриваются методологические подходы и аспекты исследования, характеризуются источники, определяется цель и задачи исследования, его объект и предмет, научная новизна диссертации, излагаются основные положения, выносимые на защиту, отмечается апробация работы и ее практическая значимость.

Глава I Рационализм в контексте стратегии сдерживания и применения военной силы посвящена анализу теоретических вопросов, касающихся понятия рационализма в теории международных отношений, относительно применения военной силы и концептуальных аспектов стратегии сдерживания США. В первом параграфе, Рационализм в контексте применения военной силы, автор рассматривает теоретические положения, лежащие в основе рациональной модели. К ним относятся следующие: 1) государства - рациональные унитарные акторы, которые размышляют о своих действиях и делают выбор; 2) государства идентифицируют свои интересы и ранжируют их по приоритетам от наиболее важных к наименее важным; 3) государства проводят анализ затрата-выгода, определяя сколько предполагаемое действие будет стоить и какую выгоду оно принесет. При этом любое государство выбирает политику с точки зрения минимальных затрат и максимальной выгоды; 4) все руководители обладают примерно одинаковыми ценностями и интересами. Так, например, как утверждают сторонники школы политического реализма, все руководители государств стремятся к тому, чтобы их государства были более сильными, а не наоборот. Именно рациональная модель лежит в основе разработки военно-политических стратегий.

Автор подчеркивает, что один из наиболее важных постулатов рационализма гласит, что охарактеризовать действие как рациональное значит сказать, что оно соответствует ценностям актора, какими бы они ни были. Таким образом, рациональная модель дает определенную возможность для планирования своих действий и прогнозирования действий других акторов международных отношений.

Тем не менее, понимание рационализма как универсального подхода не гарантирует безошибочность в оценке и принятии решения, поскольку понимание рационализма у разных акторов может отличаться. Тем самым доказывается, что рациональная модель может существовать в разных системах координат, т.е. рациональный подразумевает соответствующий системе ценностей актора.

Второй параграф первой главы Ц Рационализм в контексте применения военной силы - изучает, как рационализм влияет на концептуальную основу стратегии сдерживания. В этом параграфе рассматривается и анализируется понятие сдерживания из-за появления в российской экспертной среде его разных трактовок. Автор полагает, что сдерживание направлено на снижение уровня оптимизма у объекта сдерживания. Несмотря на некоторые различия, под сдерживанием понимается ряд целенаправленных шагов, воздействующих на умы противоположной стороны, с целью изменить политику, что в конечном итоге полностью соответствует рациональной парадигме.

В диссертации подчеркивается, что существует узкое или традиционное трактование сдерживания и расширенное. Традиционное сдерживание обычно связывается с угрозой применения военной силы в качестве возможного возмездия. В то время как расширенное сдерживание включает не только военный фактор. Здесь военный фактор рассматривается как один из важных, но не единственный инструмент обеспечения общей национальной безопасности. Кроме военной силы расширенное сдерживание состоит из невоенных санкций и из положительных стимулов, способных не напугать, а привлечь противника. Тем не менее, следует признать, что традиционный подход к сдерживанию является более распространенным и принятым в теории сдерживания.

Автор также анализирует разные аспекты сдерживания как наступательное и оборонительное, расширенное, минимальное и экзистенциональное. Политологи А.Джордж и Р.Смоук выделяют три уровня реализации стратегия сдерживания: стратегический; локальный или уровень ограниченной войны; уровень ниже ограниченной войны, т.е. конфликт низкой интенсивности (КНИ). Автор проводит мысль, что последний уровень сдерживания хуже всего разработан в американской теории сдерживания, а как показывает опыт КНИ с американским участием, трудно поддается сдерживанию. В параграфе делается вывод, что рациональная модель с одной стороны, является сильной стороной сдерживания, а с другой стороны, сдерживание имеет определенные рациональные ограничения, связанные с тем, что достаточно сложно определить степень мотивации противника противостоять угрозе возможного наказания. Кроме этого, даже при условии эффективной реализации стратегия сдерживания приносит только временный успех: она неспособна устранить источники и причины возникшего конфликта.

Третий параграф первой главы Ц Стратегия сдерживания в период холодной войны и после ее окончания - посвящен анализу концептуальных особенностей стратегии сдерживания в период холодной войны и после ее окончания. На всем протяжении холодной войны стратегия сдерживания США базировалась на парадигме Гарантированной уязвимости. Политолог Пэйн полагает, что парадигма гарантированной уязвимости - это достаточно широкая теория, имеющая различные базы как собственно ведение войны, минимальное сдерживание и взаимное гарантированное уничтожение.

Автор диссертации отмечает, что точка зрения Пэйна на то, что концепция Гарантированной уязвимости включает все три подхода, не находит поддержки у части американского экспертного сообщества. Так например, Э.Млин полагает, что с 1960-х годов политики США рассматривали ядерное оружие как применяемый военный инструмент. Мышление политиков о ядерном оружии мало изменилось после окончания холодной войны, несмотря на значительные изменения в среде международной безопасности. Так же, как полагал Млин, в основе ядерных проблем в ходе холодной войны лежали споры между сторонниками подхода Взаимно гарантированного уничтожения и сторонниками Теории применения ядерного оружия (Nuclear Utilization Theory). Сторонники этой теории подвергали критике своих оппонентов за то, что они не могли предложить каких-то альтернатив, кроме полного уничтожения противника, в том случае, если сдерживание окажется неэффективным.

В диссертации подчеркивается, что в дальнейшем появились еще несколько обстоятельств, повлиявших на развитие стратегии сдерживания США. Во-первых, с распадом СССР снизилась по сравнению с периодом холодной войны значимость глобального ядерного сдерживания. Во-вторых, стратегия сдерживания не может продолжать фокусироваться только на каком-либо одном или двух противниках, а должна быть нацелена на более многочисленных и разных по степени опасности угроз региональных противников США, т.е. политика сдерживания становится все более регионально ориентированной.

В диссертации утверждается, что хотя классические стратегии сдерживания путем наказания или лишения остаются в силе после окончания холодной войны, появилось понимание того факта, что во-первых, новые угрозы требуют корректив в стратегии сдерживания, во-вторых, в отличие от периода холодной войны, когда сдерживание как стратегия проводилась именно в тех регионах, где находились американские войска, сейчас кризис может разразиться там, где американских войск нет, следовательно, сдерживание в таких условиях крайне сложно реализовывать. В-третьих, из-за появления новых возможностей в результате революции в военном деле, можно точно поражать большое количество целей, добиваясь, таким образом, поставленных задач быстрее и эффективнее. Все это привело к новому пониманию сдерживания в современных условиях как динамичное сдерживание. Такого рода сдерживание опирается на угрозу применения конвенционального оружия. Оно означает, что стратегия эффективного конвенционального сдерживания должно быть асимметричным в угрозе и применении, интенсивным и ошеломляющим в своей угрозе, наступательной с возможностью наказания и лишения, а также глобальной благодаря технологиям и системам вооружений.

Еще в начале 90-х годов ХХ века сторонники уменьшения зависимости сдерживания от ядерного оружия М.Флорной и Р.Зеликов предложили то решение, которое стало позже краеугольным камнем стратегии национальной безопасности президента Дж.Буша, а именно упреждающие удары против государств-изгоев, стремящихся приобрести ОМУ. Знаменательно, что идея упреждающих ударов предлагалась как составная часть нового понимания стратегии сдерживания. Появление упреждения является существенным элементом современного мышления в области сдерживания. Несмотря на некоторую несовместимость с более старыми модальностями сдерживания, включение упреждения весьма совместимо с концепцией динамичного сдерживания.

Автор диссертации полагает, что такого рода взгляд на сдерживание означает серьезный поворот в сторону от классического сдерживания, позволяющий говорить о том, что сдерживание как угроза применения силы перестало им быть и ставит вопрос о том, является ли такое понимание сдерживания вообще таковым. Кроме этого, хотя американские эксперты утверждают, что динамичное сдерживание отрицает исключительно ненаступательную оборону, такой подход неизбежно может привести к агрессивным намерениям и действиям со стороны США, что может вызвать подозрение и ощущение небезопасности у других государств, а это в конечном итоге не укрепит безопасность и самих США.

В четвертом параграфе первой главы Ц Стратегическое сдерживание как основная составляющая стратегии сдерживания - автор анализирует современную концепцию стратегического сдерживания. Стратегическое сдерживание определяется как предотвращение агрессии противника или принуждения, которое угрожает жизненно важным интересам США и/или национальному выживанию. Стратегическое сдерживание убеждает противников не предпринимать достойные сожаления действия путем решительного воздействия на принятие решения.

Автор утверждает, что особенность разработанных требований к стратегическому сдерживанию заключается в попытке сочетать различные воздействия, направленные на разномыслящих противников. Первая группа это рациональный противник, мыслящий в парадигме норм и стандартов, близких к стратегии сдерживания, и обладающий примерно такой же, как и американцы, системой ценностей. Вторая группа это возможный иррационально мыслящий противник, который не боится наказания, так как лему нечего терять.

В диссертации констатируется, что несмотря на значимость ядерной составляющей сдерживания, сдерживание нельзя относить к функциям исключительно министерства обороны США. В американском понимании сдерживанию уделяется важное место и в дипломатической деятельности. С точки зрения дипломатии центральный фокус сдерживания для государства заключается в оказании такого влияния на процесс принятия решения потенциального противника, чтобы он сделал сознательный выбор в сторону воздержания от действий.

Пятый параграф первой главы Развитие стратегии сдерживания - от глобального к многоуровневому сдерживанию - изучает эволюцию стратегии сдерживания от глобальной к многоуровневой. В настоящее время появились сомнения у ряда американских политиков и экспертов относительно того, могут ли расчеты и положения традиционного сдерживания обеспечить основу для эффективных стратегических сил, чтобы сдержать новые ядерные государства и негосударственных акторов в мире стратегической многополярности.

Автор диссертации выделяет три подхода. В соответствии с первым подходом, сдерживание сохраняет свою актуальность, оставаясь эффективным инструментом американской политики. Парадигма гарантированной уязвимости остается теоретической основой для тех, кто уверенно утверждает без знания конкретного противника или контекста, что поскольку ядерное сдерживание сработало в период холодной войны, оно сработает и в будущем.

Сторонники второго подхода выражали свое несогласие с переносом стратегии сдерживания из периода холодной войны в условия разворачивающегося многополярного мира, где противники часто представляют собой маленькие ячейки, разбросанные по всему земному шару. По-прежнему американские силы организованы таким образом, чтобы воевать с большими армиями, флотами и авиацией противника. Все это направлено на поддержку статического сдерживания, которое неприменимо к противникам, не обладающим территорией для обороны, и не имеющим договоров для выполнения.

Сторонники третьего подхода, полагают, что т.к. Соединенные Штаты стоят перед перспективой множества потенциальных противников с различными или неопределенными мотивами, новыми источниками и расположениями конфликтов, а также подвижными союзническими отношениями, то появились такие вызовы безопасности США, которых не было ранее или которые не представляли серьезной опасности в период холодной войны. В виду этого стратегия сдерживания хотя и остается актуальной, но требует адаптации к новым условиям и более гибкого многоуровневого применения с учетом появления разноплановых угроз по сравнению с периодом холодной войны. К этой точке зрения близка официальная позиция США.

Шестой параграф первой главы Ц Неядерное и совокупное сдерживание посвящен изучению новых взглядов на соотношение неядерных и ядерных возможностей в стратегии сдерживания США.

В диссертации отмечается, что в США появился новый подход. В соответствии с ним в некоторых случаях, когда ядерное оружие могло быть использовано в качестве инструмента сдерживания и обороны в прошлом, применение передовых неядерных возможностей или оборонительных систем сейчас может быть достаточно с военной точки зрения, представляя меньший риск для США и их союзников, и внушать большее доверие противникам. В рамках нового взгляда на стратегию сдерживания стал делаться акцент не только на высокоточное оружие, но и на подавляющее военно-технологическое превосходство США над потенциальными противниками.

В параграфе анализируется концепция совокупного сдерживания. Эта концепция основывается одновременно на использовании угрозы и военной силы в ходе длительного конфликта. Подчеркивается, что совокупное сдерживание работает на двух уровнях. На макроуровне оно создает представление подавляющего военного превосходства. На микроуровне оно полагается на конкретные военные ответы на конкретные угрозы и враждебные действия. Совокупное сдерживание имеет несколько ключевых черт. Во-первых, его эффективность измеряется количеством побед, накопленных на протяжении конфликта, которые мы можем рассматривать как лактивы в банке побед. Во-вторых, со временем эти победы приводят к более умеренному поведению со стороны противника и сдвигу в его стратегических, операционных и тактических целях до того, что вероятность непосредственного конфликта почти исчезает. В-третьих, такая сдержанность может привести к политическим переговорам и даже к мирному соглашению.

Автор диссертации отмечает, что концепция совокупного сдерживания неоднозначна и вступает в противоречие с основными положениями классической стратегии сдерживания. Главная проблема заключается в том, что классическое сдерживание полностью отрицает непосредственное насилие или прямое применение силы.

Вторая глава диссертации, под названием Иррационализм и применение военной силы посвящена анализу иррационального подхода к применению военной силы США на основе изучения особенностей американской стратегической культуры.

В первом параграфе - Стратегическая культура как фактор планирования и применения военной силы рассматриваются положения теории стратегической культуры, даются определения и эволюция теории, а также общетеоретические особенности американской стратегической культуры как важнейшего фактора планирования и применения военной силы.

Автор указывает на то, что в последние годы становится все более очевидным, что международная система развивается не только в сторону многополярности, но и в международную среду с играющим все более важную роль фактором многокультурности. Культура существенным образом влияет на то, как люди воспринимают мир и международные отношения. Новое восприятие международной безопасности внесло определенные изменения и в характер самих международных отношений.

В параграфе отмечается, что традиционно для объяснения причинно-следственной связи в международных отношениях и внешней политике, политологи и эксперты использовали две парадигмы: рациональную и иррациональную при доминировании рациональной. В настоящее время иррациональная парадигма приобретает большее значение в исследовании международных отношений в связи с тем, что рационализм не дает исчерпывающего ответа на ряд вопросов, в том числе и связанных с применением военной силы. О недостатках рациональной парадигмы свидетельствует проведенный критический анализ теории Ожидаемой выгоды войны политолога Буено де Мескита.

Автор диссертации анализирует разные концептуальные подходы к определению и содержанию стратегической культуры, отвечая на такие вопросы как: где находится стратегическая культура и где то поведение, которое на нее влияет. Также классифицируются и изучаются источники стратегической культуры и методы ее исследования.

Во-втором параграфе второй главы диссертации Ц Особенности развития теории стратегической культуры на современном этапе подчеркивается, что терроризм, вспышки национализма и рост конфликтов, носящих этнический и религиозный характер, создали новые угрозы международной и национальной безопасности. Это привело к изменению характера угроз: они стали носить асимметричный и иррациональный характер, что обнажило недостатки теории сдерживания, основанной на рациональной модели. Именно знание теорий культуры вообще и стратегической культуры в частности могло объяснить как факторы иррационализма, так и действия государств, выходящие за рамки рациональной модели поведения.

В диссертации отмечается, что сторонники парадигмы стратегической культуры признают значимость таких объективных факторов, как вооружение, технологии, возможности, геополитические условия, но подчеркивают, что они носят подчиненный характер. С другой стороны, учитываются такие субъективные факторы, как уровень угрозы, история и опыт, мифы и символы, и такие нематериальные структуры, как политическая структура и организационная структура, а также организационная культура ведомств, участвующих в военно-политическом планировании.

Автор диссертации указывает, что вышеприведенные объективные факторы необходимо рассматривать через призму стратегической культуры конкретной элиты конкретного государства, а также исходя из особенностей этой культуры, изучать сделанные выводы и принятые решения. Любой официальный документ в военно - политической области будь то стратегия, доктрина или концепция любого государства является в первую очередь отражением культурного опыта данного общества в данной области.

В широком смысле стратегическая культура включает в себя две части:

- базовые положения о стратегической среде, о войне в международных отношениях, о природе противника, об угрозах, о месте и роли военной силы и ее эффективном применении. В этом заключается главная парадигма стратегической культуры.

- положения на оперативном уровне, отвечающие на вопрос: какие стратегические решения являются более эффективными для борьбы с имеющимися вызовами и угрозами. На этом уровне стратегическая культура влияет на поведенческий выбор.

Существуют несколько уровней анализа стратегической культуры:

- макроуровень: здесь учитываются географические особенности исследуемого объекта, его этнокультурные характеристики и исторический опыт;

- социальный уровень: здесь изучаются социально-экономические характеристики общества и его политическая культура;

- микроуровень: здесь проводится анализ военных институтов и военно-гражданских отношений.

Третий параграф второй главы диссертации Ц Американская стратегическая культура и ее проявление в войне в Ираке посвящена изучению особенностей американской стратегической культуре и ее влияния на ведение иррегулярной войны в Ираке после свержения режима С.Хусейна (2003 г.).

Автор диссертации подчеркивает, что американская стратегическая культура носит свой оригинальный характер, так как является частью общей американской политической культуры и отражает военноЦстратегический опыт и особенности социального и культурно-исторического развития государства.

Автор полагает, что для того, чтобы правильно понять американскую стратегическую культуру, необходимо ответить на вопрос: Что влияет на то, что должен чувствовать, думать и как себя вести американец относительно военной силы? Для этого предлагается рассмотреть ряд положений, раскрывающих американскую стратегическую культуру, а именно:

- отношение к фактору времени;

- отношение к проблемам в международных отношениях и способам их разрешения;

- вера в свою уникальную мессию в мире;

- вера в свою исключительность;

- создание образа врага;

- демонизация противника;

- отношение к военной силе;

- низкая терпимость к людским потерям;

- влияние практики и культуры предпринимательства;

- зависимость от технологий;

- стремление к массированному и быстрому применению военного насилия.

После общетеоретического анализа, приведенные выше положения переносятся на изучение ведения американцами войны в Ираке. В этом параграфе отмечается, что в основе концептуального восприятия готовности вооруженных сил США к войне лежало ложное понимание военно-политического истеблишмента того факта, что если американские военные готовы вести традиционную войну в рамках рациональной модели, то они без труда смогут проводить и операции вне условий войны, включая иррегулярные войны.

Однако, те трудности, с которыми столкнулись США в Ираке, свидетельствуют, что американское военно-политическое руководство оказалось в ситуации скользкого склона, втянутыми помимо своей воли в боевые действия с иррегулярными силами в Ираке. Тактика применения военной силы, структура и боевая подготовка оказались неадекватны тем условиям иррегулярной войны, с которыми американские военные столкнулись в Ираке. Кроме этого, оказалось, что американцы ведут войну, опираясь на свою стратегическую культуру, сформированную в значительной степени под влиянием холодной войны, т.е. в иных стратегических и исторических условиях.

Проанализировав особенности американской стратегической культуры на примере войны в Ираке, автор диссертации указывает, что военная сила должна быть настроена на соответствующую культурную волну той культурной среды, в которой она находится. Это требует не только знания культурного окружения, но и способности к быстрой адаптации в чуждой культурной среде. Именно этих качеств не хватило американским военным в Ираке.

Четвертый параграф второй главы диссертации Ц Фактор культуры в стратегии сдерживания - анализу влияния культуры на стратегию сдерживания и изучению зависимости эффективности сдерживания от фактора культуры.

В данном параграфе отмечается, что трудность для американского восприятия заключается в том, что в теории и практике сдерживание главным образом является отражением политики США. Модель рационального актора как концептуальная основа сдерживания оставляет за скобками вопросы ценностей. Тем не менее, чтобы стратегии сдерживания была успешной, она должна выйти за рамки модели рационального противника.

Автор диссертации указывает, что военно-политическому руководству США приходится тратить больше ресурсов на изучение и составление профиля многочисленных потенциальных противников. Исключительно важной становится способность оценить такой фактор, как готовность идти на риск или восприятие риска руководством региональных ядерных стран. Модель лобщего рационального противника не воспринимает фактор восприятия риска как столь важный, поскольку он является продуктом стратегического биполярного мышления, в то время как в современных условиях значимость фактора восприятия и оценки риска становится особенно высокой. Формулируя стратегию сдерживания, существенным становится правильное понимание целей региональных держав.

Подчеркивается, что необходима более утонченная, эмпирически обоснованная теория оценки риска и предпочтения риска в принятии внешнеполитического решения. Этот важный факт поднимает два связанных вопроса: один когнитивный, а другой бихейвиористский. Первый: что вызывает ситуацию или возможность для решения, воспринимаемые как рискованные. Второй: если ситуация определяется как рискованная, то как принимающие решение справляются с ней.

Если в основе данной парадигмы лежала модель лобщего рационального противника, которая считалась вполне применимой в условиях холодной войны, то в современных условиях эффективность ее применения стала под вопросом. Таким образом, критики модели лобщего рационального противника полагают, что оценка угроз в современном международном окружении на основе этой модели не будет полной и адекватной, чтобы обеспечить безопасность и глобальные интересы США и их союзников. Из этого следует, что действительно противники США будут поступать в соответствии со своей логикой рационального интереса, а интерес объективно должен анализироваться через призму культуры вообще и стратегической в частности.

Третья глава диссертации Концепции применения военной силы США в современных условиях посвящена исследованию различных теоретических подходов к способам применения военной силы США в настоящее время.

В первом параграфе Ц Современные национальные интересы и угрозы безопасности США рассматривается спектр теоретических взглядов на угрозы и интересы. В настоящее время произошло столкновение между двумя концептуальными подходами к безопасности: традиционным или жестким и новым или мягким. На теоретическом уровне изучается концепция безопасности с двух позиций: объективной и субъективной.

В параграфе подчеркивается, что в характеристике современных угроз появились такие новые феномены как асимметричность и идиосинкритичность. С точки зрения расширительного толкования безопасности угрозы делят на следующие типы: акторо-центричные и тренд-центричные. Общее между этими угрозами является то, что первые часто, а вторые почти всегда носят транснациональный характер. Новое, что появилось в американских взглядах, это оценка изменившейся среды безопасности. Одна из главных характеристик - неопределенность этой среды и противников.

Рассматриваются национальные интересы США, представленные администрациями Б.Клинтона и Дж.Буша, а также современный характер возможностей и геополитических факторов, влияющих на безопасность США.

Автор диссертации анализирует американское восприятие угроз и вызовов безопасности США и дает им классификацию по трем категориям.

Делается вывод, что во-первых, американское руководство взяло на себя непосильную миссию формирования окружающей международной среды в соответствии со своими национальными интересами. Несмотря на всю свою превосходящую жесткую и мягкую силу, США не в состоянии единолично контролировать и управлять мировыми процессами. В целом из-за таких действий самих США управляемость международной системы стала снижаться, а нестабильность и угрозы расти. Внешняя политика США, проводимая без учета интересов других государств и соблюдения норм международного права, сама создает угрозы для себя и своих союзников, а заодно и для всей международной безопасности.

Второй параграф Ц Эволюция концепций: от концепций переходного периода к концепциям стратегического паралича и превентивной обороны - посвящен анализу концепций применения военной силы США сразу после окончания холодной войны и до появления доктрины Буша и Рамсфелда.

Отличительной чертой важности и особенности применения военной силы США заключается в том, что она направлена не только на непосредственное обеспечение безопасности США и их союзников, но и на силовую смену политических режимов в других странах, а в конечном итоге формировании выгодном для США международном окружении. Кроме этого военная сила под флагом расширения демократии в мире играет весьма важную роль в распространении американских ценностей, заодно расширяя и зону американского влияния в нужных для США регионах. Таким образом, США получают доступ в ранее закрытые для них такие богатые природными ресурсами регионы, как например, Центральная Азия.

Автор диссертации подчеркивает, что современные концепции применения военной силы являются производной двух концепций на применение военной силы. Первая концепция стала отражением традиционного геополитического подхода. Ее авторы государственный секретарь Дж.Шульц (1984 г.) и председатель комитета по вооруженным силам Конгресса Л.Эспен. Это подход получил название школа ограниченных целей. Сторонники этого подхода рассматривают применение силы как хотя и важное, но рутинное и относительно недорогое дополнение к дипломатическому воздействию. В 1985 г. министр обороны США К.Уайнбергер предложил свою альтернативу концепции школы ограниченных целей. Данный подход получил название все или ничего. Концепция Уайнбергера была одобрена и стала официальной доктриной. Впоследствии она была дополнена идеями генерала К.Паэулла и стала называться доктриной Уайнбергера - Паэулла. Согласно этой доктрины, применение военной силы допускалось только для защиты жизненно важных интересов, решительно и как крайнее средство.

В диссертации указывается, что дальнейшее развитие американской мысли привело к разработке концепции стратегического паралича теоретиками Дж.Бойдом и Дж.Уорденом. В современном определении американских теоретиков стратегический паралич это силовое решение, включающее физическое, ментальное и моральное измерение, целью которого является не столько уничтожение противника, сколько выведение его из строя. Это решение ставит цель достичь возможно максимальный политический эффект или выгоду с минимально необходимыми военными усилиями или затратами. Анализируя эту концепцию и практику ее применения в операции Буря в пустыне (1991 г.), при бомбардировке Югославии (1999 г.) и операции в Афганистане (2001 г.), автор диссертации подчеркивает, что концепция имеет слабые места, связанные в первую очередь с излишней опорой на рациональную парадигму и недооценкой иррациональной составляющей в войне и политике.

В этом параграфе также рассматривается концепция превентивной обороны У.Перри и Э.Картера. Под ней понимается следующее: превентивная оборона - это оборонная стратегия Соединенных Штатов в двадцать первом веке, ориентированная на опасности, которые при недостаточном внимании к ним могут перерасти в реальные угрозы выживания США. Эти опасности пока не являются угрозами, которые нужно сдержать или с которыми нужно бороться; пока эти опасности могут быть предотвращены.

Отмечая сильные и слабые стороны, автор диссертации указывает, что главным образом концепция сводится к ряду постулатов, гласящих, что перед американскими вооруженными силами, как обладающими соответствующей возможностью, должна быть поставлена стратегическая задача позитивно влиять на развитие таких государств как Россия и Китай.

Третий параграф третьей главы Ц Доктрина Буша-младшего как основа применения военной силы США - посвящен анализу политической основы применению военной силы в рамках доктрины Буша.

Рассматривая доктрину Буша, автор диссертации отмечает особенности понятия внешнеполитической доктрины в США. Во-первых, внешнеполитическая доктрина в США играет особую роль. Ни одно государство в современной истории не полагалось так сильно на доктринальные заявления и принципы в международных делах как Соединенные Штаты. Во-вторых, внешнеполитическая доктрина в США не является официальным документом и в физическом виде такой документ не существует. Доктрина в американском понимании подразумевает систему концептуальных взглядов руководства США и в первую очередь президента на место США в мировой политике, их роль, интересы страны и способы их достижения. Особое внимание уделяется военной составляющей. В параграфе раскрываются положения доктрины, объясняющие то новое, что проявилось в американской внешней политике при президенте Буше.

Автор диссертации изучает доктрину Буша на основе нескольких политологических концепций, выдвигаемых различными школами мысли. Все они претендуют на собственное объяснение логики доктрины Буша и научное объяснение причинно-следственной связи в рамках этой доктрины.

Первая школа мысли, объясняющая логику рассматриваемой доктрины - это школа политического реализма. Один из постулатов классического реализма гласит, что распределение силы в системе влияет на поведение государств. Объяснение внешнеполитической линии США в рамках доктрины Буша с точки зрения школы политического реализма претендует на предопределенность политики объективными материальными изменениями, выраженными перераспределением силы в международной системе. Далее автор рассматривает слабые места подхода на основе школы политического реализма.

Вторая школа мысли, которая также претендует на концептуальное объяснение доктрины Буша, это либеральный интернационализм, тесно связанный с теорией демократического мира. В параграфе отмечается, что появилось нового в доктрине Буша, так это полный отказ от доктрины Пауэлла и большая решимость по сравнению со своим предшественником президентом Клинтоном относительно предназначения и применения военной силы. Американское военное превосходство рассматривается как вполне приемлемый инструмент для демократизации мира. Автор диссертации делает заключение, что стремления поддержать демократические процессы и институты за пределами США не объясняются альтруистичными мотивами руководства страны. За этими устремлениями стоят иные вполне практичные национальные интересы США.

Третья школа мысли, которая дает свое объяснение доктрины Буша, это геополитика. Здесь доктрина рассматривается с позиций геостратегии и экономики. В параграфе подчеркивается, что в действительности расширение геополитической зоны влияния США никак не связано с гуманитарными и либеральными целями. США пытаются заполнить возникший геополитический вакуум после распада СССР на Кавказе и Центральной Азии, преследуя экономические и геостратегические цели. С другой стороны, для США считается существенным создать такую геополитическую среду, которая позволит с одной стороны сохранить доминирование США в жизненно важных регионах мира, лишив противников возможности мешать США, а также устранить вероятность геополитической конкуренции между лояльными к США странами. Автор диссертации делает вывод, что на практике идеи демократии подчинены геополитическим национальным интересам, а возникший геополитический вакуум где-либо заполняется сначала не идеями, а вполне материальными американскими вооруженными силами, которые обеспечивают распространение американских ценностей, идей, влияние и защищают американские экономические и геостратегические интересы в новых регионах.

Четвертый параграф третьей главы Ц Доктрина Рамсфелда Ц доктрина применения военной силы в современных условиях - посвящен анализу военной составляющей доктрины Буша, предложенной министром обороны США Д.Рамсфелдом.

Доктрину Рамсфелда следует рассматривать в контексте определенного персонифицированного видения геополитического окружения, в котором военно-политическое руководство США себя позиционирует. Она определяет место, роль, способы и особенности применения военной силы для достижения целей, поставленных в доктрине Буша.

В этом параграфе проводится сравнительный анализ стратегического окружения США в период холодной войны и в настоящее время. Также рассматриваются главные приоритеты американского военного планирования. Проводится анализ ядерной стратегии в рамках доктрины Рамсфелда, прошедшую эволюцию от стратегической стабильности к стратегическому превосходству.

иния на отказ от стратегической стабильности пришла по мере осознания руководством США того, что доминирование США не может быть полным и гарантированным без безоговорочного превосходства в стратегическом вооружении и обороне от него. Стратегический паритет с Россией ставит под сомнение статус США как супердержавы. Этим объясняется стремление нынешнего руководства США добиться своего преимущества в той области, где его сейчас нет, а положение лидера не обозначено и не признано.

Концептуальные взгляды руководства Пентагона прошли определенную эволюцию: от приоритетной подготовки к войне на ТВД с региональными противниками-государствами к длительным войнам с террористическими организациями и нетрадиционными угрозами, а также защита собственной территории, чего ранее военно-политическое планирование не рассматривало. Доктрина Рамсфелда направлена не только на нанесение физического поражения противнику, но и на формирование выборов государств на стратегических перекрестках, т.е. использование военной силы для оказания влияния на внешнюю политику наиболее важных для США государств.

Автор диссертации подчеркивает, что доктрина Рамсфелда направлена на обеспечение глобальной гегемонии США через превосходство в военной области. Реализация доктрины разрушает правовое поле, обеспечивающее стратегическую стабильность, и порождает правовой вакуум. Это увеличивает непредсказуемость в международных отношениях и делает их менее безопасными.

Пятый параграф третьей главы Ц Особенности трансформации вооруженных сил США - посвящен трансформации глобальной системы обороны США, с целью повышения способности вооруженных сил достичь цели, поставленные в доктринах Буша и Рамсфелда.

В этом параграфе приводится определение и главные цели трансформации вооруженных сил США. Исходя из целей и установок трансформации, вытекают функциональные и геостратегические измерения доктрины Рамсфелда. В соответствии с функциональным измерением предусматривается переход к следующим принципам:

1) Переход от стратегии, построенной на угрозе противника, к стратегии, построенной на возможности противника.

2) Переход от стратегии способности одновременного ведения двух широкомасштабных войн (Major Theater War - MTW) к стратегии по принципу л1-4-2-1.

3) Акцент на мобильность - скорость важнее массы.

4) Быть готовым не только вести войну и победить, но и предотвратить ее.

Также проводится сравнительный анализ особенностей применения военной силы при традиционном подходе и в доктрине Рамсфелда.

В соответствии с географическим измерением планируются и проводятся изменения в дислокации американских вооруженных сил в мире. Они стали самыми глобальными и далеко идущими после окончания Второй мировой войны. Изменения в дислокации кардинальным образом меняют не только направления будущих военных компаний, но и отражают изменения военно-политического мышления в характере ведения войн. ТВД возможных операций простирается от Центральной Европы, захватывая Африку, и простирается до Северо - Восточной Азии. Подобное расширение стратегической глубины потребовало изменений в глобальном присутствии американских вооруженных сил.

Изменения в географии размещения войск и фокуса американского командования свидетельствуют о сдвигах в интересах США. Более приоритетными становятся регионы Восточной Европы, Центральной, Южной и Восточной Азии. Хотя американские войска останутся в значительном количестве в Западной Европе, они в этом регионе будут играть двойную роль. Во-первых, они останутся своеобразным лякорем американского доминирования в НАТО, а во-вторых, эти войска будут ориентированы на действия за пределами Европы в близких к ней возможных ТВД в будущем.

Указывается, что американские стратеги планируют создать разно уровневые базы. Первый уровень - крупные стационарные военные базы с развитой инфраструктурой, в основном созданные еще в период холодной войны типа Рамштайн в Германии. Они находятся в отдалении от зон возможных боевых действий. Второй уровень - это базы из категории передового присутствия, которые создавались еще предшественниками президента Буша и передовые оперативные пункты, размещенные в стратегически важных регионах и появившиеся при президенте Буше. В частности, в их число входят базы ВВС, находящиеся в Болгарии, Румынии и Киргизии. Передовые оперативные пункты расположены в тех регионах, откуда вероятно будут проводиться военные операции. Небольшое количество личного состава там находится на ротационной основе. Третий уровень - сеть баз обеспечения кооперативной безопасности в непосредственной близости от зон боевых действий.

Автор диссертации отмечает, что поскольку американское планирование по применению военной силы предусматривает наращивание военных возможностей как вблизи, так и на значительном расстоянии от потенциального театра военных действий, то возможность проецирования военной силы США следует рассматривать на двух уровнях: на региональном и глобальном.

Делается вывод, что трансформация вооруженных сил США в их функциональном измерении позволяет с одной стороны быть более гибкими в условиях растущей непредсказуемости международной ситуации и угроз безопасности США. С другой стороны, военная сила переключается с модели, построенной на конкретной угрозе, на модель ориентированную на возможности, которыми противник может обладать для нанесения ущерба США. Сущность нового содержания военной стратегии заключается также в том, чтобы не столько уничтожать противника, сколько, используя технологическое превосходство, парализовать его волю к сопротивлению. Если рассматривать трансформацию вооруженных сил США с точки зрения геостратегического измерения, то глобальная передислокация американских вооруженных сил позволяет путем маневрирования между различными ТВД проводить политику силового прикрытия американской культурной и экономической экспансии. В конечном итоге, стратегическая глубина американского сдерживания, проекции военной силы и возможности ведения войны не только укрепляется, но и расширяется.

Шестой параграф третьей главы Ц Революция в военном деле и ее влияние на военно-политическую мысль - посвящен РВД революции в военном деле, которая затрагивает не только замену типов вооружения и техники, но и новым способам мышления и новым способам ведения войны.

В диссертации подчеркивается, что в военно-политическом руководстве США предлагалось отойти от принятия на вооружение новых систем без опоры на новые взгляды и на более современные способы организации ведения боевых действий, основанных на новейших военных технологиях. Одним из таких нововведений является разработка концепции сете-центричных боевых операций, предложенных американскими военными экспертами А.Себровски и Дж.Гарсткой. Суть этой концепции заключается в следующем: термин сете-центричные операции относится к военным операциям возможным благодаря организации единой сети. Организация сети имеет разные значения, но в сете-центричном контексте она означает создание интегрированной картины поля боя, предоставляемой компьютерной сетью и доступной во всех деталях на всех уровнях командования и контроля вниз до отдельного солдата.

Автор диссертации отмечает, что крен американских стратегов к усиленному внедрению новейших технологий идет в русле американской стратегической культуры. Технологии облегчают принятие решения, но все равно не могут заменить человека. При грамотном применении новые информационные технологии способны резко увеличить боевую мощь вооруженных сил, однако никакие технологии не заменят умение делать правильные выводы. Что касается сете-центричных систем, то необходимо заметить, что сете-центричные системы не обеспечивают победу над противником, поскольку речь идет не об его непосредственном уничтожении, а о создании необходимых условий для выведения его из строя: сначала морально-психологически, а только потом и физически, что может обеспечить победу в отдельно взятом сражении, но не обязательно в войне.

Далее в параграфе делается вывод, что несмотря на то, что военно-политическое руководство США не склонно сводить РВД исключительно к технократическому аспекту, все таки человеческий фактор остался в плену технологий. Хотя США имели безоговорочное технологическое превосходство, субъективный фактор сыграл свою роль в войне в Ираке после свержения режима С.Хусейна в 2003 г. Передовое оружие есть условие необходимое, но недостаточное для ведения эффективных боевых действий. Кроме наличия высокотехнологичного оружия необходимо иметь обученный личный состав и правильную тактику применения оружия. Несмотря на наличие сильных сторон РВД, нельзя преувеличивать или упускать из вида имеющиеся ограничения этого, несомненно, важного феномена. Технологии не могут заменить собой принятие правильных политических решений.

В Заключении подведены общие итоги исследования, обобщены выводы отдельных глав, критически рассмотрены отдельные аспекты различных концепций по применению военной силы США.

Автор исследования делает вывод, что военная сила остается неотъемлемым инструментом внешней политики США и одним из основных средств достижения американских внешнеполитических целей. Проанализировав особенности применения военной силы США через стратегию сдерживания на основе двух концептуальных подходов: рационального и иррационального, можно констатировать, что стратегия сдерживания, претерпев определенную эволюцию, остается важной военно-политической концепцией, направленной на достижение американских национальных интересов.

На особенности применения военной силы вообще и реализации стратегии сдерживания большое влияние оказывает стратегическая культура. Фактор культуры создает тот локальный контекст, в котором внешнеполитическая и военная стратегия находит свое воплощение. Стратегическая культура является отражением национального подхода к войне как инструменту политики. Знание и использование этого фактора может облегчить разработку и реализацию стратегии. Именно стратегическая культура может помочь объяснить фактор иррационализма, а также поведение государства, выходящее за рамки рациональной модели поведения. Знание стратегической культуры другой стороны имеет практическое значение, так как позволяет выработать наиболее эффективную политику.

Как стратег, так и исследователь должны понимать, что каждая парадигма имеет свои сильные и слабые стороны и их задача заключается в том, как добиться того, чтобы эти парадигмы не вступали в конфликт, а дополняли друг друга. Кроме этого, важно иметь в виду, что знание особенностей американской стратегии сдерживания и то, какую роль играет американская стратегическая культура, помогают сформировать адекватную российскую политику.

Доктрины Буша и Рамсфелда несут определенные последствия не только для США, но и для всего мирового сообщества. Четко обозначилась тенденция к расширению поля деятельности как вооруженных сил США, так и увлекаемых ими союзников и лояльных государств как для ограниченных, так и для неограниченных целей. Военная сила, несмотря на утверждения американскими официальными лицами об обратном, становится далеко не крайним средством. Применяя военную силу, США все дальше будут отходить от тех международных организаций, где их влияние ограничено, подрывая тем самым основы международного права. Стремление же правительства США к односторонним действиям и безусловному глобальному доминированию опасно, т.к. ведет к дестабилизации международной ситуации, а американская военная сила в руках политиков из инструмента решения проблем становится инструментом по их созданию.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах автора:

Монографии

Иванов О. Применение военной силы США: рациональный и иррациональный подход. Монография. М.: Научная книга, 2007. - 160 с. (10 п.л.).
Иванов О. Военная сила в глобальной стратегии США. Монография. М.: Восток-Запад, 2008. - 198 с. (12.5 п.л.).

Коллективные монографии

Иванов О. Россия - США - НАТО: динамика современных взаимоотношений и возможности преодоления кризиса доверия. Монография / Колобов О., Балуев Д., Гаврилов В. и др., Отв. ред. Колобов О.А. Москва - Нижний Новгород: АВН РФ, РАЕС, ИСИ ННГУ. 2000. - 243 с. (14.2 п.л., авт. вклад - 2 п.л.).
Иванов О. НАТО и Россия в глобальном гражданском обществе. Монография / Отв. ред. Колобов О.А. Москва - Нижний Новгород, Арзамас: АГПИ, 2005. - 276 с. (15.8 п.л., авт. вклад - 1.8 п.л.).
Проблемы безопасности и военно-силовой политики в международных отношениях / Под ред. С.М. Виноградовой, В.Н. Конышева, Н.С Ниязова. СПб.: Изд. СПбГУ, 2007. (23 п.л., авт. вклад - 2 п.л.).

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК России:

Иванов О. Американская стратегическая культура // Обозреватель-Observer. 2007. №1. (1 п.л.)
Иванов О. Американская стратегическая культура и война в Ираке // Обозреватель-Observer. 2007. №5. (1 п.л.)
Иванов О. Рационализм в применении военной силы США // Обозреватель - Observer, №12, 2007. (1 п.л.)
Иванов О. Американские концепции стратегического паралича // Обозреватель - Observer, №3, 2008. (1 п.л.)
Иванов О. Американская стратегия сдерживания в холодную войну и после ее окончания // Обозреватель - Observer, №8, 2008. (1 п.л.).
Иванов О. Американская революция в военном деле и ее влияние на военно-политическую стратегию // Власть №5, 2008. (1 п.л.)
Иванов О. Функциональное измерение трансформации вооруженных сил США // Вестник РУДН Серия Международные отношения (0.9 п.л.) - №1, 2008.
Иванов О. Доктрина Дж.Буша-младшего как основа применения военной силы США // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2008. - Вып. 2 (58).а (1 п.л.)

Научные статьи:

Иванов О. Официальная американская концепция о расширении НАТО и о российских национальных интересах. Актуальные проблемы международных отношений. Сборник. М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 1998. - 72 с. (1.5 п.л.)
Иванов О. Внутриамериканская оппозиция расширению НАТО на восток. Россия и США в меняющемся мире. М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 1998 - 0,7 п.л.
Иванов О. Американская концепция расширения НАТО и российские национальные интересы. Россия и актуальные международные проблемы. М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 1998. - 1 п.л.
Иванов О. Путь к новому мировому порядку // Независимое военное обозрение, №15, 1999. (0.8 п.л.)
Иванов О. Как связать теорию и практику преподавания международных отношений? Знать, чтобы уметь. Политология и международные отношения в современной высшей школе: проблемы организации учебного процесса и осуществления фундаментальных научных исследований. Материалы международной научно-практической конференции. ИСИ, ННГУ. - Н.Новгород, 1999. - 263 с. (0.5 п.л.).
Иванов О. Какую роль будет играть фактор военной силы в международных отношениях в ХХI веке? Материалы международной научной конференции РАМИ, МГИМО (У) МИД РФ, ИСИ ННГУ. Под общей редакцией Колобова О.А. - М.: МГИМО (У) МИД РФ, 2001. -155 с. ( 0.9 п.л.)
Иванов О. От доктрины Пауэлла к закону Рамсфелда // Независимое военное обозрение, №18, 2003. (0.7 п.л.)
Иванов О. Национальные интересы и проблемы безопасности в меняющемся мире. Материалы семинара. М.: ИМЭМО РАН. 2003. - 128 с. (0.5. п.л.)
Иванов О. Актуальные проблемы американистики. Материалы IХ международного научного семинара. Меняющаяся роль государства и международных организаций в современном мире. Под общей редакцией Колобова О.А. ННГУ. Нижний Новгород. 2003.- 218 с. (0.5. п.л.)
Иванов О. Пикантная ошибка // Независимое военное обозрение, №8, 2004. (0.6 п.л.)
Иванов О. Актуальные проблемы американистики. Материалы ХI международного научно-практического семинара Соединенные Штаты Америки и Россия: понимаем ли мы друг друга? Под общей редакцией Колобова О.А. - Арзамас: АГПИ. 2005. - 172 с. (0.5. п.л.)
Иванов О. Американская стратегическая культура и война в Ираке как война четвертого поколения // Россия и мусульманский мир №11 (185), 2007. (1 п.л.)

1 CRS Report for Congress УInstances of Use of United States Armed Forces Abroad (1798-2007)Ф. Updated September 12, 2007; CRS Report for Congress УWar Powers Resolution: Presidential ComplianceФ. Updated June 12, 2007; CRS Report for Congress УNetwork Centric Operations: Background and Oversight Issues for CongressФ. Updated March 15, 2007.

2 Hearings Before the Subcommittee on Airland Forces Committee on Armed Services United States Senate, U.S. Government Printing Office, Washington, 1996; Hearings Before the Committee on Armed Services United States Senate, U.S. Government Printing Office Washington, 1995; U.S. National Goals and Objectives in International Relations in the Year 2000 and Beyond. Hearings Before the Committee on Foreign Relations United States Senate. U.S. Government Printing Office. Washington, 1997; Threats to U.S. National Security. Committee on National Security House of Representatives. February 13, 1997. U.S. Government Printing Office, Washington, 1997.

3 Fukuyama F. The End of History and the Last Man. N.Y., 1992.

4 Kaplan R. The End of the Earth. New York: Random House, 1996.

5 Barnet T. The Pentagon's New Map: War and Peace in the Twenty-First Century. G.P. Putnam's Sons, 2004.

6 Toffler A. and H. War and Anti-War. Boston: Little, Brown, 1993.

7 Huntington S. The Clash of Civilizations: Remaking of World Order. New York: Touchstone Books, 1997.

8 Layne C. The Peace of Illusions: American Grand Strategy from 1940 to the Present. Ithaca, N.Y.: Cornel University Press, 2006.

9 Morgan P. Deterrence Now, Cambridge University Press, 2003.

10 Payne K. The Fallacies of Cold War Deterrence and a New Direction, The University Press of Kentucky, 2001.

11 Johnston A. Cultural Realism, Princeton University Press, 1998.

12 Morgan P. Deterrence Now, Cambridge University Press, 2003; Snyder G. Deterrence and Defense: Toward a Theory of National Security. Princeton University Press, Prinston. 1961; George A. and Smoke R. Deterrence in American Foreign Policy: Theory and Practice. Columbia University Press, N.Y. 1974; Payne K. Deterrence in the Second Nuclear Age. University of Kentucky Press, Kentucky. 1996; Schelling T. Arms and Influence. Yale University Press. 1966.

13 Gray C. Comparative Strategic Culture // Parameters, Winter 1984; Johnston A. Cultural Realism, Princeton University Press, 1998; Lantis J. Strategic Culture: From Clausewitz to Constructivism // Strategic Insights, Naval Postgraduate School, CA, Vol. IV, Issue 10, October 2005; Snyder J. The Soviet Strategic Culture: Implications for Nuclear Options, Santa Monica, Calif. Rand Corporation, R-2154-AF, 1977; Desch M. Culture Clash // International Security, Vol. 23, №1, Summer, 1998.

14 Nichiporuk B. Alternative Futures and Army Force Planning, RAND Corporation, 2005; A Report by Aspen Strategy Group The United States and the Use of Force in the Post-Cold War Era. The Aspen Institute. Queenstown, Maryland. 1995; Carafano J. Post-Conflict and Culture: Changing AmericaТs Military for 21st Century Missions // Heritage Lectures, The Heritage Foundation, November 20, 2003; Daalder I. Lindsay J. America Unbound: The Bush Revolution in Foreign Policy // The Brookings Review, Vol. 21, № 4 . Fall 2003; Perry W. and Carter A. Preventive Defense, Hoover Institution, Hoover Digest №4, 1999.

15 American Defense Policy, edited by Hays P., Vallance B., Tassel A., The John Hopkins University Press, 1997.

16 Картер Э., Перри У. Превентивная оборона: Новая стратегия безопасности США. М.: Наука, 2003.

17 Ричардс Ч. Мобильные, неуязвимые вооруженные силы. Обзор оборонной политики США глазами Сунь-Цзы и Джона Бойда. Гендальф. Москва. 2002.

18 Johnsen W. The Future Roles of U.S. Military Power and Their Implications, U.S. Army War College, 1997;

Nuclear Deterrence and Defense: Strategic Considerations. INSS Book Serious, February 2001, INSS US Air Force Academy, Colorado Springs, February 2001; Howlett D. Strategic Culture: Reviewing Recent Literature // Strategic Insights, Vol. IV, Issue 10, October 2005.

19 Metz S., Millen R. Future War/Future Battlespace: the Strategic Role of American Landpower, U.S. Army War College, Strategic Studies Institute, March 2003; Smith D., Corbin M., Hellman C. Reforging the Sword. Forces for a 21st Century. Security Strategy. Washington D.C. Center for Defense Information, 2001.

20 Богатуров А., Косолапов Н., Хрусталев М. Очерки теории и политического анализа международных отношений. М.: 2002; Современные буржуазные теории международных отношений. Критический анализ / Отв. ред. В.И.Гантман. М.: Наука, 1976; Система, структура и процесс развития современных международных отношений / Отв. ред. В.И. Гантман. М.: Наука, 1984; Кокошин А. Прогнозирование и политика. Методология, организация и использование прогнозирования международных отношений во внешней политики США. М.: Международные отношения, 1975; Лебедева М. Мировая политика. М.: 2003; Петровский В. Американская внешнеполитическая мысль. Критический обзор организации, методов и содержания буржуазных исследований в США по вопросам международных отношений и внешней политики. М.: 1976; Хрусталев М. Системное моделирование международных отношений. М.: Международные отношения, 1987; Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: 2002.

21 Арбатов Г. Современная внешняя политика США. Отв. ред. Трофименко Г. М.: Наука, 1984; Бажанов Е. Современный мир. М.: Научная книга, 2004; Бажанов Е. Актуальные проблемы международных отношений. Т. 1-3. М.: Научная книга, 2002-2003; Баталов Э. Мировое развитие и мировой порядок. Анализ современных американских концепций. М.: Росспэн, 2005; Богатуров А. Стратегия перемалывания в международных отношениях и внешней политики США. Едиториал УРСС, 2004; Болховитинов Н. Доктрина Монро. (Происхождение и характер). М.: ИМО, 1959; Овчинников Р. Зигзаги внешней политики США. М.: Политиздат, 1986; Петровский В. Американская внешнеполитическая мысль. Критический обзор организации, методов и содержания буржуазных исследований в США по вопросам международных отношений и внешней политики. М.: 1976; Согрин В. Политическая история США ХVII-XX вв. М.: Издательство Весь мир, 2001; Трофименко Г. Военная доктрина США. М.: Знание, 1982; Трофименко Г., Кокошин А., Шимановский В. Современные внешне-политические концепции США. М.: Наука, 1979; Уткин А. Новый мировой порядок. М.: Алгоритм, 2006; Шаклеина Т. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссия в политико-академических сообществах России и США (1991-2002). М.: 2002; Яковлев А. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века. М.: 1985.

22 Бажанов Е. Америка: вчера и сегодня. Т.1-2, Издательство Известия, 2005; Большаков С. Россия-ЕС-США: проблемы и перспективы кооперационного сотрудничества. ДА МИД РФ, 2003; Задохин А. Америка - новая Римская империя? Обозреватель - Observer. №4, 2003; Котляр В. Развитие стратегических концепций США и НАТО после 11 сентября 2001. М.: Научная книга. 2003; Кравченко И. Дипломатическая история США (1844-1919). М.: Научная книга, 2002; Матяш В. Россия и США в Каспийском регионе ХХI век: проблемы и перспективы (политологический анализ). М.: ДА МИД РФ, ИАМП, 2006; Матяш В. Геополитический треугольник Россия - США - Китай в регионе Евразии: (политологический анализ). Конец ХХ - начало ХХI века. М.: Копи-центр, 2006; Мельников Ю. Внешне-политические доктрины США. Происхождение и сущность программы Новых рубежей президента Д.Кеннеди. М.: Наука, 1970; Мельников Ю. Имперская политика США: истоки и современность. М.: Международные отношения, 1984; Хозин Г. США в мире 90-х годов. Серия У политической карты мира. М.: Знание, 1990; Штоль В. Роль и место НАТО в системе европейской и международной безопасности в условиях глобализации. М.: Научная книга, 2006; Шутов А. Постсоветское пространство. М.: ДА МИД РФ, ИАМП, 1999.

23 Общая теория безопасности (Актуальные методологические и социально-политические проблемы). Под редакцией А.И. Позднякова. Москва. ВАГШ. 1994.

24 Общая теория национальной безопасности. М.: РАГС, 2002.

25 Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002. М.: РОССПЭН, 2002.

26 Братерский М. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 1990-2005 гг. М.: Московский общественный научный фонд, 2005; Кокошин А. О стратегическом планировании в политике. М.: КомКнига, 2007; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003; Корсаков Г. Реформирование вооруженных сил США, М.: ИМЭМО, 2006; Котляр В. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО. М.: Научная книга, 2007; Рыхтик М. Безопасность Соединенных Штатов Америки: история, теория и политическая практика, Нижний Новгород, издательство Нижегородского университета, 2004; Уткин А. Единственная сверхдержава, М:. Алгоритм, 2003.

27 Копылов А. Политика национальной безопасности США в 90-е годы: содержание и процесс реализации. Монография. М.: ВАГШ, 1999; Копылов А. Современная военная стратегия США: содержание и тенденции развития. М.: ВАГШ, 2006.

28 Попов И. Война будущего: взгляд из-за океана: Военные теории и концепции современных США. М.: АСТ. Астрель. 2004.

29 Спасский Н. Основные аспекты эволюции доктрины национальной безопасности США. (Вторая половина 80-х начало 90-х гг.). Дис. на соискание уч. степени д.п.н. М.: ДА МИД РФ, 1992; Рыхтик М. Безопасность государства в идеологии и политической практике республиканской партии США второй половины ХХ века: методология, доктрины, технологии. Дис. на соискание уч. степени д.п.н. Нижний Новгород, ННГУ, 2004; Шаклеина Т. Концепции внешней политики США после окончания холодной войны: дискуссии в американских политико-академических кругах о роли и месте США в новом мировом порядке. Дис. на соискание уч. степени д.п.н. М.: Институт США и Канады, 2003.

30 Богатуров А. Стратегия перемалывания в международных отношениях и внешней политики США. Едиториал УРСС, 2004.

31 Братерский М. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 1990-2005 гг. М.: Московский общественный научный фонд, 2005.

32 Кокошин А. О стратегическом планировании в политике. М.: КомКнига, 2007; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003.

33 Копылов А. Политика национальной безопасности США в 90-е годы: содержание и процесс реализации. Монография. М.: ВАГШ, 1999; Копылов А. Современная военная стратегия США: содержание и тенденции развития. М.: ВАГШ, 2006.

34 Корсаков Г. Реформирование вооруженных сил США. М.: ИМЭМО, 2006.

35 Котляр В. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО. М.: Научная книга, 2007.

36 Рыхтик М. Безопасность Соединенных Штатов Америки: история, теория и политическая практика, Нижний Новгород, издательство Нижегородского университета, 2004.

37 Уткин А. Единственная сверхдержава, М.: Алгоритм, 2003.

38 Шаклеина Т. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссия в политико-академических сообществах России и США (1991-2002). М.: Институт США и Канады, РАН, 2002.

39 Проблемы безопасности и военно-силовой политики в международных отношениях / Под ред. С.М. Виноградовой, В.Н. Конышева, Н.С Ниязова. СПб.: Изд. СПбГУ, 2007.

40 См, например Анненков В., Кононов Л. Россия и ядерный мир: аспекты национальной безопасности, М:, Дипломатическая академия МИД России, 2004; Геловани В., Пионтковский А. Эволюция концепций стратегической стабильности: ядерное оружие в ХХ и ХХI в. М.: Пакли, 1997; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003; Кокошин А., Веселов В., Лисс А. Сдерживание во втором ядерном веке. М:. 2001; Кокошин А. Армия и политика. М.: Международные отношения, 1995.

41 Баталов Э. Политическая культура современного американского общества. М: Наука, 1990; Владимиров А. О национальной стратегической культуре и национальной стратегии России // Маркетинг и Консалтинг, 28 апреля 2004; Давыдов Ю. Стратегические культуры США и Европы // США и Канада. Политика. Экономика. Культура. №3, 2006; Жинкина И. Стратегическое мышление США // США и Канада. Политика. Экономика. Культура. №3, 2002; Крашенинникова В. Америка - Россия: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России. М.: Европа, 2007; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003.

42 Брутенц К. Несбывшееся. М.: Международные отношения, 2005; Буш Дж., Скоукрофт Б. Мир стал другим. М.: Международные отношения, 2004; Dobrynin A. In Confidence. Times Books Random House, 1995; Олбрайт М. Религия и мировая политика. М.: Альпина Бизнес Букс. 2007; Квицинский Ю. Время и случай. М.: Олма-Пресс, 1999; Kissinger H. Years of Upheaval, Boston: Little Brown & Co., 1982; Кларк У. Как победить в современной войне. М.: Альпина Бизнес Бук, 2004; Корниенко Г. Холодная война, М.: Международные отношения, 1995; Пауэлл К. На пути к американской мечте. М.: Мир, 2002; Примаков Е. Восемь месяцев плюсЕ М.: Мысль, 2001; Talbot S. The Russia Hand. A Memoir of Presidential Diplomacy, N.Y., Random House, 2002; Franks T. American Soldier, Harperlargeprint, 2004.

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по политике

Blog