Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

На правах рукописи

Нестеров Александр Юрьевич

ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ГРАНИЦЫ СЕМИОЗИСА В ПРОЦЕДУРАХ КОММУНИКАЦИИ, ПОЗНАНИЯ И ПОНИМАНИЯ

09.00.01 - онтология и теория познания

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Самара -  2010

Работа выполнена в ГОУ ВПО Самарский государственный аэрокосмический университет имени академика С.П. Королёва

Научный консультант:        доктор философских наук, профессор Таллер Роберт Израилевич

       

Официальные оппоненты:                доктор философских наук, профессор

                                       Дубровский Давид Израилевич

доктор философских наук, доцент

                                       Лебедев Максим Владимирович

доктор философских наук, доцент

                                       Мальчукова Нина Валерьевна

Ведущая организация:                        Институт философии и права СО РАН

Защита состоится л15 декабря 2010 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ.212.218.05 при ГОУ ВПО Самарский государственный университет по адресу: 443011, Самара, ул. Академика Павлова,1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО Самарский государственный университет.

Автореферат разослан л_________________2010 года

Учёный секретарь

диссертационного совета                                                Соловьева С. В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Философия возникает там, где актуализируется проблема качественной границы миров или способностей, через которые субъект осуществляет процедуру самоописания. Невозможность перестать пользоваться языком и сознанием в процессе их определения, невозможность взглянуть на бытие, как оно есть само по себе, оставаясь человеком, невозможность рассмотреть себя в виде мёртвого объекта, будучи живым субъектом, - эти и многие другие фундаментальные ограничения заставляют человека удваивать в воображении реальность необходимых для его самоопределения миров и способностей, превращая их в теоретические объекты. Философия - это работа сознания с теоретическими объектами, рефлексивно отображающими не подлежащие прямому познанию способности, миры и состояния сознания. Будучи рефлексивной метамировоззренческой теорией1 философия исходит из содержательной обусловленности замещающих реальность теоретических объектов мировоззрением индивида. Однако она не в состоянии мировоззренчески ввести ни механизм замещения, ни его основания.

Механизм замещения реальности теоретическими объектами и его основания не может быть введён и полноценно проанализирован с позиций одной только опирающейся на мировоззрение или здравый смысл теории познания. Это соображение заставляет прибегать к онтологии - понимаемой как учение о чистой возможности или необходимых взаимосвязях между только мыслимыми моментами или наборами таких моментов2 - всякий  раз, когда возникает проблема предмета философии, то есть проблема описания соотношения сознания и мира, Я и объекта. Поскольку же этот предмет всегда дан в становлении, он прежде всякого научного или философского или даже мировоззренческого анализа должен быть ограничен или установлен в качестве объекта. Эта принципиальная возможность процессуального по своей природе предмета философии выступать в качестве ставшего объекта может быть исследована за счёт анализа онтологических границ, под которыми понимается комплекс диалектических отношений, обеспечивающих качественную и количественную определённость процессов и объектов в мире. 

Проблема, на решение которой направлено исследование, формулируется как проблема онтологических границ семиозиса, осуществляемого субъектом в актах познания и коммуникации. Семиозис - это процесс, в котором нечто функционирует как знак3, то есть это деятельность, в каждом акте которой осуществляется качественное разграничение знакового и незнакового, знака и замещаемого/обозначаемого. Онтологическая граница семиозиса в коммуникативном плане - это граница референции (или граница сообщаемого); онтологическая граница семиозиса в гносеологическом плане - это граница познаваемого. Проблема, в которой специфицируется тема исследования, заключается в определении и описании средствами семиотики соотношения границ познаваемого и сообщаемого, включая выбор и обоснование необходимых для определения и описания семиотических инструментов.

Проблема онтологических границ семиозиса является фундаментальной философской проблемой, каждый конкретный вариант решения которой определяет онтологическую модель, задающую соотношение коммуницируемого и познаваемого, то есть соотношение языка, мышления и действительности. Плюрализм (например, в виде гипотезы о трёх мирах К.Поппера) подразумевает несводимость реальности каждого из трёх миров к реальности любого другого мира, так что возникает проблема описания взаимодействий между мирами и условий возможности такого описания. Это проблема лединого во многом или (в холизме) проблема необходимого тождества бытия, мышления и языка как условия возможности описания действительности; или (в редукционистских моделях) проблема общей логической формы или общей формы отражения, обеспечивающей корреспонденцию языка и мира; или (в конструктивистских моделях) проблема всеобщей символической функции. Определение онтологических границ семиозиса - это проблема описания миров и их взаимодействий внутри плюралистической системы, то есть проблема выражения в единой непротиворечивой терминологической системе семиотики функций, задающих действительность языка, действительность сознания и действительность восприятия.

Актуальность темы исследования определяется, во-первых, рассматриваемой в исследовании проблемой онтологических границ семиозиса, для которой впервые сформулировано решение общего вида, действительное в том числе и за пределами традиционного коммуникативного понимания семиотических процессов; во-вторых, современным положением дел в прикладных и теоретических дисциплинах гуманитарного знания, использующих семиотику или её отдельные термины и приёмы; в-третьих, прагматическим требованием определить функцию семиотики по отношению к философии и к прикладным наукам, использующим семиотические термины и приёмы.

Определение онтологических границ семиозиса есть анализ онтологических и гносеологических оснований познания и коммуникации, направленный на выявление прагматических, синтаксических и семантических правил символической деятельности индивида.

В истории философии семиозис в коммуникации исследовался преимущественно в терминах и теориях герменевтики, отвечающих на вопросы о выражении, понимании и значении. Современное состояние герменевтики позволяет выделить три области научного и философского знания, обозначенных этим термином4. Во-первых, это техническая герменевтика, занятая анализом техники понимания и отвечающая на вопрос о том, какие действия и в какой последовательности необходимо совершить, чтобы добиться понимания, определённого тем или иным образом. Во-вторых, это философская герменевтика, решающая вопрос о том, как возможно понимание или какого рода основания следует привлечь для объяснения возможности правил понимания, обнаруженных технической  герменевтикой. В-третьих, это герменевтическая философия, отвечающая на вопрос что есть сущее как сущее в терминах герменевтики. Применение к классическим проблемам технической и философской герменевтики семиотического способа описания свидетельствует о зрелости философской традиции, отвечающей требованию ясности семиотического анализа. Таково соединение герменевтики и семиотики у А.Августина, порождающее схоластическую философию; такова просвещенческая традиция лобщей герменевтики XVII - XVIII веков, вводящая проблему и познания, и коммуникации через категорию знака; таково стремление современной семиотики к единому языку описания процессов познания и коммуникации, опирающемуся на модель Ч.У.Морриса.

Проблема границ семиозиса в коммуникации требует в онтологическом плане выявления оснований коммуникации, проясняемых на уровне семантики через анализ соотношения знакового и незнакового, то есть знака и обозначаемого, на уровне прагматики - через анализ роли процедур выражения и понимания как функций отправителя и получателя сообщения, на уровне синтаксиса - через анализ возможностей системы задавать семантические и прагматические ограничения. В гносеологическом плане определение границ семиозиса подразумевает анализ типов семиозиса и выявление специфики собственно коммуникативного семиозиса, обнаруживаемой как через анализ проблемы значения, то есть интерналистских и  экстерналистских версий теории значения и соответствующих им семантических и прагматических презумпций, так и через анализ границы выразимого и невыразимого, задаваемой синтаксисом.

Роль семиозиса в познании, в отличие от его роли в коммуникации, непосредственно в современной семиотике представлена недостаточно ясно. Вместе с тем, философская традиция исследования познания и знания, форм и ступеней представления внешнего мира для субъективной реальности человека уже с античности достаточно внятно выражает себя в семиотических терминах: Платон в Государстве определяет причастность истине через восхождение от уподобления к вере, а затем к рассудку и к разуму, Аристотель в Поэтике говорит о подражании как первой ступени познания, а в Метафизике - о движении от чувственного восприятия единичных вещей через опыт и тэхне к эпистеме. Потребность в познании как обнаружении оснований чувственно наблюдаемого или мыслимого носит семиотический характер: видимое и умопостигаемое, если нам требуется найти их причину или возможность, де факто вводятся как знак, для которого нужно за счёт осуществления процедуры познания найти (в зависимости от традиции, в которой берётся понятие познания и от конкретной ситуации) значение, смысл, контекст, правило употребления или обозначающий его знак. Семиотический характер носит и определяющий западно-европейскую мысль принцип ступенчатой организации познания: заложенная Платоном идея восхождения к благу как условию возможности познания предельно ясно показана, например, А.Г.Баумгартеном в Эстетике как идея репрезентации, представления одного содержания другим.

Универсальность репрезентации и формы её прояснения в семиотических схемах - это одна из главных тем настоящей работы. Требование выразить процедуру познания через семиозис обусловлено потребностью обосновать возможность коммуникации, в частности возможность экстерналистской теории значения для случаев неэмпирического высказывания (такого высказывания, истинность которого не может быть установлена коммуникантами за счёт непосредственного доступа к собственному восприятию). Проблема границ семиозиса в познании раскрывается, с одной стороны, как обоснование возможности коммуникации и подразумевает исследование общей логической формы коммуникации и познания, выполненное в терминах семиотики как теории коммуникации и интерпретирующее теорию познания. С другой стороны, интерпретация процесса познания в терминах теории коммуникации, опирающаяся на семиотическое выражение общей логической формы, проясняет границы познания, позволяя более чётко формулировать проблему реализма, проблему привилегированного доступа, проблему выражения знания и истины, то есть воздействует на весь корпус теории познания. Онтологические предпосылки, определяющие границы семиозиса в коммуникации, задают каркас общей логической формы познания и коммуникации, формулируя в том числе и границы познаваемого. Общая логическая форма понимается таким образом в виде универсального языка или универсальной семиотической схемы, позволяющей выражать процессы познания первого и второго порядка и их выражения в коммуникации. Знаковые средства данной схемы берутся в модели Ч.У.Морриса.

Современное положение дел в прикладных и теоретических дисциплинах гуманитарного знания обусловлено методологическим кризисом структурализма, вызванного поиском эмпирических, логических и метафизических оснований понятия структуры и выразившегося в распространении постмодернизма из сферы художественного творчества на сферу гуманитарного знания.  Гуманитарное знание как система обоснованных истинных убеждений по поводу внутреннего опыта человека, способов соотнесения социального и индивидуального, форм субъективного и объективного духа, как стало очевидно, не в состоянии предложить проверяемый или хотя бы  коммуницируемый набор истин, на фоне которого могло бы возникнуть здание гуманитарной науки. Теория научного метода, пользуясь логическим анализом, показала несамостоятельность методологического аппарата гуманитарных дисциплин, последовательно забирая у него право эксклюзивного использования гуманитарных понятий: герменевтический круг стал рядом научно обосновываемых и проверяемых дилемм5, понимание - расшифровкой кодов6, предустановка - системой презумпций7. В свою очередь, попытки применения собственно научных методов в гуманитарных дисциплинах привели к серьёзному конфликту между интерпретациями фундаментальных оснований человеческого бытия, выражением которого и стал философский постмодернизм, чьё очевидное методологическое бессилие и невнятность вынуждают с середины 90-х годов создавать вновь или реконструировать проекты системного и по возможности научного анализа сферы гуманитарного знания. Такое положение дел в начале 21-го века - непереводимость друг в друга отдельных интерпретаций и поиск общей интерпретационной схемы - подразумевает необходимость возврата в гуманитарных науках к попытке построения единого языка (или универсальной семиотической схемы единого языка), который обеспечивал бы используемым языковым конструкциям реальную референцию, а не её подобие.

Степень разработанности проблемы. Проблема онтологических границ семиозиса раскрывается в первую очередь на фоне регулярно повторяющейся в истории философии лутопии совершенного языка8 или кода, владение которым позволяло бы человеку верно интерпретировать  явления физического, психического или сверхчувственного мира, раскрывая их сущность. Философствование, впервые обнаруживающее себя в знании о незнании или в требовании осмысленного использования рассудка, начинается с открытия правил языка, которые, с одной стороны, запрещают универсальные коды в семантике, синтаксисе и прагматике (показывая, например, неантропомофрность реального мира), а с другой стороны, - реализуют максимально доступную в рамках актуальной онтологии ясность выражения. Проблема языка философствования на уровне прагматики предстаёт как вопрос о правиле употребления языка для выражения философских понятий, на уровне синтаксиса - как вопрос об особой философской, то есть рациональной или универсальной грамматике и её правилах, на уровне семантики - как вопрос о правиле соотношения знака и обозначаемого им объекта, где под объектом имеется в виду объект рефлексии. В современной русскоязычной философии семиотика философии представлена в работах Д.В.Анкина.

Несмотря на то, что историю западной философии в целом можно было бы представить в терминах семиотики и герменевтики, предпосылки современной теории знака формируются в Новое время на фоне проектов универсального языка Ф.Бэкона, Я.А.Коменского, Д.Далгарно, Д.Уилкинса, Ф.Лодвика, Д. Локка, Г.В.Лейбница. В то же время у И.К.Даннхауэра возникает герменевтика как теория интерпретации и понимания коммуникативных знаков и их сочетаний. Развёртывание комплекса семиотических теорий осуществляется в следующих идее всеобщей символической функции характеристиках (от лат. Charakter - знак), составляющих корпус лобщей герменевтики XVIII века,  наиболее мощные системы которого представлены А.Г.Баумгартеном, Г.Ф.Майером, И.М.Хладениусом.

В последние десятилетия XX века проекты XVII - XVIII веков вновь становятся, наряду с семиотическим проектом А.Августина, предметом научного обсуждения: Х.Бирус, А.Бюлер, П.Сцонди, К.Веймар, К.Петрус, К.Генн, Р.Тиле, В.Хюбенер, Р.Ригер, П.Рустерхольц, К.Фридрих, Р.Д.Левенталь, Л.Гельдзетцер, Л.Катальди Мадонна, В.Кюнне, В.Александер, О.Р.Шольц, Г.В.Арндт, В.Александер, В.Г.Кузнецов. 

В проектах лобщей герменевтики XVIII века категория знака используется для прояснения отношений, возникающих как в коммуникации, так и в познании. Г.Ф.Майер, например, следуя заложенной А.Августином традиции, различает созданные человеком конвенциональные знаки и созданные богом природные знаки - это семиотическая интерпретация различия между произвольностью языкового, используемого в коммуникации знака, и непроизвольностью знака, обуславливающего восприятие, которое ранее служило основанием разграничения смутных и ясных восприятий у Г.В.Лейбница и Д.Беркли. В XIX веке модели интерпретации коммуникативного знака обсуждаются в русле классической филологической герменевтики Ф.Д.Э.Шляйермахера и А.Бёка на фоне идей И.Гердера, В.фон Гумбольдта, Г.фон Клейста, Г.В.Ф.Гегеля вплоть до формулирования проблемы понимания применительно к историческому познанию у И.Г.Дройзена и проблематизации её классической интерпретации у Ф.Ницше и В.Дильтея. В XX веке основополагающие работы по теории коммуникативного знака в терминах как философской, так и технической герменевтики представлены Г.Липпсом, Э.Гуссерлем, М.Хайдеггером, Э.Штайгером, К.Бюлером, Г.Г.Шпетом, Г.-Г. Гадамером, Э.Бэтти, Р.Ингарденом, Э.Хиршем, П.Рикёром, К.-О.Апелем, Г.Альбертом, Г.Фигалем. В терминах семиотики теория коммуникативного знака определена работами Ч.С.Пирса, Ф. де Соссюра, Л.Ельмслева, Ч.У.Морриса, Я.Мукаржовского, Ю.М.Лотмана, Р.Барта, Ц.Тодорова. Библиографии семиотических штудий собраны у В.Нёта, Т.Зебеока, У.Эко.

Проблема определения границ семиозиса раскрывается, во-вторых, на фоне стремления описать познание в виде процесса формирования и применения знака. После Лейбнице-Вольфовской метафизики и лобщей герменевтики XVIII века постановка вопроса о познании как представлении внешнего внутреннему является общим местом, конструктивистская интерпретация которого подразумевает ссылку на И.Канта и кантианство. В XX веке разработка проблемы познания в терминах семиотики представлена в работах Э.Кассирера. В целом анализ проблемы познания в терминах семиотики в XX веке служит решению по меньшей мере двух задач, во-первых, задачи определения условий возможности для языкового выражения иметь значение и быть истинным или ложным; во-вторых, задачи выражения деятельности индивидуального сознания (восприятия, мышления, представления, интроспекции и так далее) и его инстанций (чувственного восприятия, рассудка, разума) в терминах теории знака.

Первая задача составляет предмет аналитической философии Г.Фреге, Б.Рассела, Л.Виттгенштейна, философов Венского кружка, А.Тарского, У.в.О.Куайна, Г.Патцига, Д.Девидсона, В.Штрубе, Э.Тугендхата, Д.Фёллесдала, М.Бензе, А.Рёслера, Г.Клауса, М.В.Лебедева, В.В.Целищева, А.Л.Никифорова, И.Т.Касавина, В.А.Суровцева, А.З.Черняка.

Вторая задача составляет предмет исследований, осуществляющихся в контексте практического применения гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа (отвечающей на вопрос о конкретных способах реконструкции структур деятельности сознания на основании одного только языка) и выражающихся в структуралистских и постструктуралистских работах герменевтической проблематики. Цель такого рода исследований, как правило, заключается в реконструкции стоящих за языком структур, недоступных прямому наблюдению: М.Фуко, Н.Гудмен и собственно постмодернистская философская традиция. Наиболее значимой для эмпирической науки показала себя структуралистская теория кодов, являющаяся в тех или иных интерпретациях методологической базой в когнитивной науке (Д.И.Дубровский), в социологии (Н.Луман), в кибернетике (Н.Винер, Г.Гюнтер), в этнологии и фольклористике (В.Я.Пропп, К.Л.Стросс), в литературоведении (русские формалисты, пражский структурализм, московский семиотический круг, тартуская школа).

Кроме того, вторая задача возникает при анализе познания в философии науки. После того как К.Р.Поппер применил сформулированное В.Дильтеем и Р.Д.Коллнгвудом широкое понятие интерпретации (интерпретации не только языковых выражений, но и условий их истинности, фактов) для решения проблемы эволюции научных идей, традиционные герменевтические проблемы понимания, выражения и интерпретации используется в дискуссиях по поводу реальности и знания о ней. Актуальные идеи, обуславливающие семиотическую природу знания о мире, сформулированы в работах В.Штегмюллера, Т.Куна, Х.Патнэма, И.Ниинилуото, Т.Нагеля, Д.Чалмерса, В.А.Лекторского, В.Н.Поруса, Н.В.Головко.

Семиотическое выражение проблемы лединого во многом или общей логической формы коммуникации и познания является предметом исследований не только теории познания, гносеологии, эпистемологии и философии науки, но и теории художественного языка и эстетического объекта в литературоведении и эстетике. Вопрос о художественных значениях (в аналитической философии обсуждающийся как вопрос о знании-по-описанию Б.Рассела) и их способности выражать особое эстетическое содержание в XX веке обсуждается, начиная с Б.Кристиансена и вплоть до дискуссий вокруг современной истории воздействия рецептивной эстетики В.Изера, как особого рода сдвиг или являющееся причиной развития отрицание, возникающее у реципиента художественного текста. Развитие семиотической теории познания обусловлено стремлением теоретиков литературы и искусства найти ответ на вопрос о структурах, позволяющих представлять несказанное на основании сказанного (М.Фриш), то есть о механизмах соотношения творческой фантазии (представления или переживания), её объективного языкового выражения и рецепции. Это стремление приводит к синтезу моделей феноменологической эстетики Э.Штайгера, Р.Ингардена, Ж.-П.Сартра, М.Дюфрена (обзор у Г.Бенша9),  аналитической философии искусства Э.Г.Гомбриха, М.Вайтца, У.Кенника, Ф.Сибли, П.Киви, В.Альдрих, И.Хунгерланд, А.Айера, М.Бердсли, Г.Дики, А.Дэнто, Н.Гудмена (обзор у К.Людекинга10  и Г.Плумпе11), классических эстетических моделей И.Канта, Г.В.Ф.Гегеля, немецкого и английского романтизма, прикладных методов работы с речевыми выражениями, разработанных теорий речевых актов.

Объектом исследования являются процессы интерпретации и понимания знаков человеком в актах коммуникации и познания.

Предметом исследования  являются онтологические границы семиозиса в актах коммуникации и познания и их выражение в терминах семиотики.

Основная цель исследования - сформулировать единую семиотическую схему познания и коммуникации, эксплицирующую ступенчатость прямого и косвенного познания, как она раскрывается в традиции противопоставления чувственного восприятия, рассудка и разума на фоне семантического, синтаксического и прагматического измерений семиозиса.

Задачи, обеспечивающие достижение заявленной цели, заключаются в следующем:

1. Сформулировать семиотическую модель коммуникации, показав проблему значения и способы её решения в различных версиях семиотики.
2. Раскрыть проблему значения как проблему действительности, определяющую понятие познания.
3. Сформулировать семиотическую модель познания, показав единообразие прямого и косвенного познания. 
4. Обосновать семиотическое выражение проблемы истины через соотношение моделей познания и моделей коммуникации, сформулировать единую семиотическую схему процессов познания и коммуникации для индивидуального сознания человека.
5. Определить процедуры интерпретации и понимания в соответствии с семиотической схемой процессов познания и коммуникации, показав значимость полученного определения на фоне истории герменевтики.
6. Показать применение полученной семиотической схемы к анализу механизмов формирования значений в неэмпирической коммуникации на примере процессов эстетического переживания, выражения и восприятия.

Методологическая и теоретическая основы исследования. Неизбежная междисциплинарность в решении вопроса о семиотическом выражении процесса познания и его результатов требует найти такие аспекты теории познания в классических теориях понимания и коммуникации, которые подтверждали бы гипотезу о возможности общего языка описания в гуманитарных науках не только умозрительно, но и исторически, позволяя не только формулировать априорные схемы взаимодействия познания и коммуникации, но и обосновывать концепцию исторической преемственности этих схем. Если отказаться от идеи общего языка и возможности обнаружить условия истинности языковых выражений в неязыковых механизмах, связанных с языком общей формой, то придётся иметь дело с постмодернистскими работами и теориями, авторы которых зачастую не ориентированы на то, чтобы быть понятыми. Настоящее исследование строится на гипотезе о возможности использования в качестве единого языка гуманитарного знания семиотики Ч.У.Морриса (в первую очередь его идеи широко толкуемых семантики, синтаксиса и прагматики как измерений семиозиса) и предлагает последовательный семиотический анализ процесса коммуникации, процесса познания (с учётом различия прямого и косвенного познания и противопоставления чувственного восприятия, рассудка и разума), проблемы истины и возможности использования полученных в такого рода анализе результатов при структурировании эстетических теорий и теорий художественного языка.

Исследование затрагивает терминологический и проблемный контекст онтологии, гносеологии, герменевтики и эстетики, эксплицируя семиотическую природу философского знания как в целом, так и в его фундаментальных областях.

В плане онтологии исследование строится на концепции плюрализма, то есть исходит из допущения существования как минимум трёх автономных, не совпадающих друг с другом и не сводимых друг к другу миров, понимаемых как 1) мир физических объектов, 2) мир субъективных переживаний индивидуального сознания, 3) интерсубъектный мир языка и объективированных языком теорий. Наиболее близкое к поддерживаемой исследованием версии плюрализма понимание онтологии представлено в работах К.Поппера.

Семиотика в плане онтологии рассматривается двояко. Во-первых, как один из возможных наборов правил построения суждений, то есть как один из способов выражения мира теоретических объектов, эквивалентный для рассудка любым прочим языкам, естественным, искусственным или математическим. Во-вторых, как один из возможных способов описания взаимодействия трёх миров, то есть как такой терминологический аппарат или как язык такого уровня сложности, который позволяет выразить данное взаимодействие как семиотическое, подчинённое сформулированной в теории знака системе правил.

В рамках первой точки зрения семиотика реализуется как методология предметного исследования, требующая различения семантических, синтаксических и прагматических правил при представлении исследуемого предмета в виде знака. В определении терминов семиозиса исследование придерживается базовых дефиниций Ч.У.Морриса.  Представление предмета в терминах семиотики подразумевает замещение представляемого предмета его семиотическим двойником (можно указать на аналогию с замещением явлением вещи-в-себе в кантианской традиции), так что структура предмета реализуется как структура семиозиса, позволяя представить его семантически, синтаксически и прагматически. Такого рода замещение для процесса определения границ семиозиса, осуществляемого субъектом в актах познания и коммуникации, обозначается как метод семиотического моделирования и используется с той или иной степенью проработки любым прикладным семиотическим исследованием.

В рамках второй точки зрения семиотика сама по себе является онтологией, то есть такой системой принципов, которая вводит сущее как семиотическое сущее или сущее, которое дано в системе семиотических категорий, так что способ организации реальности, как она есть сама по себе, может быть выражен в системе семиотических правил. Если существовать значит быть знаком, то производные от онтологических принципов дисциплины семиотически раскрывают конкретные способы данности существования. 

В плане гносеологии исследование поддерживает предпосылки научного реализма и конструктивизма. Базовой дефиницией познания для исследования является дефиниция Н.Гартмана познание есть превращение сущего в объект12, где само превращение берётся в виде процедуры репрезентации, соотнесённой с инстанциями чувственного восприятия, рассудка и разума. Базовой теорией истины для исследования является корреспондентская теория в версии Г.Фреге, Г.Патцига, М.В.Лебедева (где факты суть то, что должно наличествовать, если предложение истинно13). Базовой дефиницией знания - стандартное определение аналитической философии знание есть обоснованное истинное убеждение14. Соотношение познания и его языковой фиксации берётся в терминах восходящей к Г.Фреге условие-истинностной концепции значения, где репрезентация трактуется как референция. 

В плане герменевтики исследование опирается на технические принципы и приёмы, разработанные классической герменевтикой. Базовым принципом исследования является принцип герменевтической доверительности (лaequitas hermeneutica или Prinzip der hermeneutischen Billigkeit в общей герменевтике XVIII века, в XX веке после Н.Уилсона и У.Куайна обсуждаемый как Principle of Charity), подразумевающий, что первичное отношение реципиента к знаку или комплексу знаков есть отношение доверия  как полагание его обладающим значением. Поддерживается принцип герменевтического круга, для общего случая запрещающий беспредпосылочный подход к предметному обсуждению: в аспекте технической герменевтики используется категория лобзора и техника позитивной формулы герменевтики Фр.Шляйермахера, в аспекте философской герменевтики - диалектика предпонимания и собственно понимания Г.-Г.Гадамера, в аспекте анализа процесса познания в философии науки - диалектика фоновых знаний и фактов В.Штегмюллера. Базовым определением понимания для исследования является восходящая к Аристотелю и А.Августину дефиниция понимание есть переход от знака к его значению15.

Взаимодействие гносеологических и герменевтических предпосылок в терминах семиотики составляет проблемное поле исследования, исторически и логически раскрывающееся в теле работы.

В плане эстетики исследование исходит из принципов восходящей к Р.Ингардену рецептивной эстетики, подразумевая, что эстетическое событие, влекущее формирование эстетического объекта или предмета, происходит в индивидуальном сознании реципиента художественного текста. Альтернативные подходы располагают эстетическое событие либо в индивидуальном сознании художника, творца текста (В.Дильтей), либо в самом тексте (русский формализм, структурализм и постструктурализм). Базовым для исследования определением искусства является восходящая к понятию техне Аристотеля дефиниция Ф.Шляйермахера лискусство есть то, в отношении чего хоть и существуют правила, однако их комбинаторное применение правилами уже не регулируется16. Базовой дефиницией прекрасного является определение Г.В.Ф.Гегеля прекрасное есть чувственное свечение идеи17. Базовым разграничением, позволяющим использовать пространство эстетических теорий для демонстрации функциональных возможностей семиотической схемы познания и коммуникации, является разграничение художественного и эстетического Р.Ингарденом, где первое берётся как особое состояние языковой системы, в котором она не обозначает какой-либо внешней действительности, а второе - как особое состояние сознания реципиента, позволяющее ему реализовать некоторое индивидуальное представление (эстетический объект) на основании художественного языка.

Научная новизна и конкретные результаты исследования сформулированы в следующих основных положениях:

1. Разработана с использованием базовых дефиниций семиотики Ч.У.Морриса оригинальная семиотическая схема познания и коммуникации, способная выполнять как функцию методологической базы предметного гуманитарного исследования, так и функцию коррелята в плюралистической онтологии.  Базовое отличие представляемой схемы от многочисленных семиотических проектов XIX и XX веков - в системной реализации семиотики как единого языка для фиксации процессов, имеющих как коммуникативную, так и гносеологическую природу.
2. В терминах семиотической схемы предложен анализ проблемы действительности в коммуникации как проблемы значения; показано содержательное отличие значения языкового высказывания на семантическом, синтаксическом и прагматическом уровнях для позиций отравителя и реципиента высказывания; сформулирована проблема неэмпирической коммуникации и условий её возможности.
3. В терминах семиотической схемы предложен анализ понятия знака; разработаны понятия коммуникативного знака и гносеологического знака, показано, что  существенная разница между семиозисом в коммуникации и в познании возникает на уровне прагматики и определяется количеством учитываемых прагматических презумпций, подразумевающих одного субъекта для ситуации познания и более одного - для ситуации коммуникации.
4. В терминах семиотической схемы предложен анализ процедур прямого и косвенного познания; обоснована гипотеза двойного кодирования реальности, позволяющая соотносить предпосылки реализма и конструктивизма; сформулирована концепция познания как репрезентации реальности (сущего) инстанциями чувственного восприятия, рассудка и разума, показаны специфические особенности процессов семиотического моделирования как они возникают при использовании семантического треугольника Г.Фреге на уровне каждой из инстанций для прямого и косвенного познания; обоснована гипотеза о референциальном характере взаимодействия ступеней познания; представлена семиотическая интерпретация базовых теорий истины, знания и рациональности.
5. Проведён историко-философский анализ корпуса теорий понимания, расширенный анализом процессов понимания и интерпретации, как они формулируются в семиотической схеме познания и коммуникации. Разведены концепции классической (филологической или узкой) интерпретации как интерпретации только языковых знаков и неклассической (мягкой или широкой) интерпретации как интерпретации любых знаков; показаны отличия в стратегиях интерпретации понимания лучше и понимания иначе в технической и философской герменевтиках; на материале теорий технической герменевтики показан процесс последовательного методологического разграничения понятий интерпретации и понимания. Предложен оригинальный подход к определению интерпретации и понимания с позиций семиотической схемы: интерпретация для любого уровня семиозиса реализуется как конструкция/реконструкция денотатов или условий истинности знака / знакового комплекса; понимание для любого уровня семиозиса реализуется как уяснение смыслов или способов данности значения знака / знакового комплекса. 
6. В терминах семиотической схемы и с позиций предоставляемых схемой возможностей анализа оснований и содержания неэмпирической коммуникации предложен оригинальный подход к классификации эстетических теорий, как они формулируются в классических проектах истории философии, начиная с проекта А.Г.Баумгартена и в современной традиции аналитической и феноменологической эстетики. Показано, что свойство прекрасного традиционно приписывается либо гносеологическому знаку, либо коммуникативному знаку, так что противопоставление между прекрасным, возникающим в акте интериоризации сущего, и прекрасным, возникающим в акте именования, является крайне влиятельным в истории эстетических теорий. Показано, что представляемая в исследовании семиотическая схема отражает позицию рецептивной эстетики и позволяет снять контроверзу между прекрасным в коммуникации и прекрасным в познании за счёт оппозиции художественного и эстетического, где художественное соотнесено с языком произведения, а лэстетическое - с особым состоянием сознания реципиента произведения, возникающим в акте актуализации/чтения произведения. Показан восходящий к концепции снятия Г.В.Ф.Гегеля семиотический механизм эволюции форм художественного, на основании которого предложена оригинальная концепция фантастического как автореферентного отрицания, реализуемого семантически, синтаксически и прагматически как в актах порождения текста, так и в актах его рецепции.

Ряд выводов и суждений, приводимых в рамках диссертационного исследования, носит предварительный и постановочный характер, что оставляет возможность продолжения научных изысканий по заявленной проблематике в свете обозначаемого диссертацией направления исследований.

Положения, выносимые на защиту:

• Проблема действительности в коммуникации является проблемой значения, её конкретное предметное решение зависит от измерения семиозиса, то есть от того, рассматривается ли значение в аспекте семантики, синтаксиса или прагматики и позиции субъекта означивания по отношению к высказыванию, то есть является ли он отправителем или получателем высказывания.
• Семиозис осуществляется как в коммуникации, так и в познании; существенная разница возникает в прагматике и фиксируется через количество прагматических презумпций: применительно к ситуации познания учитывается один субъект, а к ситуации коммуникации - два и более;  семиозис в познании и семиозис в коммуникации обозначаются в терминах семиотики как гносеологический знак и коммуникативный знак.
• Семиотический анализ гносеологического знака с позиций классического репрезентационизма (то есть точки зрения, согласно которой познание есть представление внешнего мира средствами чувственного восприятия, рассудка и разума) подтверждает гипотезу двойного кодирования (внешний человеку мир кодируется сначала в познании, затем в языке) и гипотезу о референциальном характере взаимодействия ступеней познания (каждая ступень обозначает предыдущую и является обозначаемой для последующей).
• Между процессами понимания и процессами интерпретации существует принципиальная разница: интерпретацией является конструкция/реконструкция субъектом значения знака как условия его истинности, пониманием является уяснение субъектом способа данности значения знака (как смысла знака в терминологии Г.Фреге). Термины линтерпретация и понимание употребляются не только в связи с коммуникативным знаком, но и в связи с гносеологическим знаком.
• История эстетики есть по существу противостояние между теориями, приписывающими свойство быть прекрасным коммуникативным знакам, и теориями, приписывающими это свойство исключительно гносеологическим знакам. Данное противостояние интерпретируется как антитеза между художественным и лэстетическим, показывая самостоятельность эстетического семиозиса как его несводимость к объектам, предметам и понятиям, возникающим в актах познания и коммуникации.  Вопрос о фикциональных значениях рассматривается с позиций модели автореферентного отрицания, реализуемой для всех измерений семиозиса и позиций субъекта. 
• Семиотика является единым языком гуманитарного знания, разработанная в исследовании семиотическая схема познания и коммуникации представляет собой модель системной реализации семиотики и является  методологической базой предметного гуманитарного исследования.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Полученные в диссертационном исследовании результаты позволяют уточнить и конкретизировать семиотические формы системного описания и обоснования рационального знания в гуманитарных науках, равно как и иных областях научной и технической деятельности, где обсуждаются проблемы языка, интерпретации, понимания, знака и задействованы семиотические методы и подходы. Выражение способов реализации процедур познания, коммуникации и эстетического переживания в единой семиотической схеме, использующей термины семиотики Ч.У.Морриса, является новым результатом для эпистемологии. Полученное решение проблемы онтологических границ семиозиса, осуществляемого субъектом в актах познания, коммуникации и понимания, нашедшее выражение в семиотической схеме познания и коммуникации, можно квалифицировать как новое научное достижение, имеющее значение для развития онтологии и теории познания, особенно в том, что касается понимания содержания философско-методологического анализа научного знания в гуманитарной сфере. Комплексный характер полученного в диссертационном исследовании решения проблемы онтологических границ семиозиса говорит о том, что оно является решением крупной научной проблемы и вносит значительный вклад в понимание фундаментальной философской проблемы соотношения языка, сознания и действительности.

Представленная исследованием семиотическая платформа реализации программы единого языка гуманитарного знания может быть использована в качестве методологической базы в проектах, нуждающихся в реконструкции ментальных объектов на основании способов их фиксации в тех или иных языковых системах, в проектах, в той или иной степени затрагивающих проблему интеллекта (разума) и функции интеллектуальности (разумности), в проектах общего анализа процедур интерпретации/понимания и семантики. В целом результаты исследования могут быть использованы для анализа семиотической природы знания и процессов, направленных на его извлечение и фиксацию. В практике преподавания полученные результаты значимы при подготовке ориентированных на студентов, магистров и аспирантов учебных курсов Философия, История, философия и методология естествознания, История и философия науки, Семиотика и герменевтика, Эстетика, Теория познания.

Апробация работы.

1. Основные результаты и положения диссертационного исследования отражены в одной монографии и 9 статьях рекомендованного ВАК РФ перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёной степени  доктора наук.
2. Исследования, результаты и положения которых фиксирует и выражает текст диссертации, поддержаны тремя грантами: грант Немецкой службы академических обменов (DAAD) на проект Онтология символа, руководитель - профессор Г.Плумпе (Бохум, Германия); грант Министерства образования и науки Самарской области №76Г1.4П на проект Методологические проблемы литературоведения: семиотика литературы и поэтика; грант Российского гуманитарного научного фонда №08-03-26301а/в на проект Семиотическая модель познания как основание реалистической теории коммуникации, руководитель - профессор Р.И.Таллер (Самара, Россия).
3. Выводы и результаты исследования докладывались на трёх международных конгрессах и съездах: IV Российский философский конгресс Философия и будущее цивилизации, г. Москва, МГУ, 24-28 мая 2005 г.; Шестой съезд Российского Союза Германистов Граница в языке, литературе и науке г. Самара, 9-11 октября 2008 года; V Российский философский конгресс Наука. Философия. Общество, г. Новосибирск, 25-28 августа 2009 г. На 8 международных конференциях: научные конференции Института культуры стран немецкого языка при Самарской гуманитарной академии Граница как механизм смыслообразования в художественных языках, Самара, 2004; Проблема рамы в литературе и искусстве, Самара, 2005; Поэтика рамы и порога: функциональные формы границы в языках искусства, Самара, 2006; Литературная герменевтика и литературоведение: границы и горизонты, Самара, 2007; Научно-техническая конференция с международным участием Перспективные информационные технологии в научных исследованиях, проектировании и обучении ДПИТ-2006У, г. Самара, 29-30 июня 2006; Международная научная конференция Фантастика и технологии (памяти С.Лема), г. Самара, 29-31 марта 2007 года; 2-я международная научная конференция Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования, г. Москва, 14-16 февраля 2008 года; Conference of International Society for Hermeneutics and Science УHermeneutics & Science: World, Realities and LifeФ, Vienna 27-29 August 2010. На 15 всероссийских и региональных конференциях: Межрегиональная научно-методическая конференция Актуальные проблемы развития университетского технического образования в России, г. Самара, 3-4 февраля 2004 года, 2-3 февраля 2006 года, 5-6 февраля 2009 года;  Летняя философская школа Голубое озеро, г. Новосибирск, НГУ, июль 2004, июль 2005, июль 2006; Региональная научная конференция молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук Актуальные проблемы гуманитарных и социальных наук, г. Новосибирск, ИФПР СО РАН, май 2006, ноябрь 2007, июнь 2008; Всероссийский философский семинар молодых ученых им. В.П. Копнина, II сессия, г. Томск, ТГУ, ноябрь 2005; III сессия, декабрь 2007; Научная конференция Проблема текста в гуманитарных исследованиях, г.Москва, 16-17 июня 2006 года; Всероссийская научно-методическая конференция Гуманитарное образование в системе подготовки специалиста мирового уровня, г. Самара 1-2 февраля 2007 года; II Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых учёных Искусственный интеллект: философия, методология, инновации, г. Санкт-Петербург, 15-17 ноября 2007г., III Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых учёных Искусственный интеллект: философия, методология, инновации, г. Москва, МИРЭА, 11-13 ноября 2009 г.
4. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на научных семинарах Молодёжной секции Научного совета по методологии искусственного интеллекта РАН, на научных коллоквиумах и семинарах Института культуры стран немецкого языка при Самарской гуманитарной академии, на методологических семинарах кафедры философии СГАУ имени академика С.П.Королёва.
5. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании кафедры философии СГАУ имени академика С.П.Королёва от 30 июня 2010 года.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы исследования, сформулирована проблема исследования, разъяснена степень её разработанности, представлены объект, цель, задачи исследования, приведены методологические и теоретические основания исследования, раскрыта научная новизна исследования, сформулированы выносимые на защиту положения, показана теоретическая и практическая значимость полученных в исследовании результатов, показана апробация исследования.

В первой главе Семиотическая модель коммуникации. Проблема определения границ семиозиса представлен анализ базовых способов определения понятий коммуникации, знака, значения и сформулирована проблема онтологических границ семиозиса на фоне вопроса о неэмпирической коммуникации.

Первый параграф первой главы Коммуникация. Знак. Значение представляет классическую схему коммуникации: отправитель (О) - знак () - получатель (П), где отправитель через соотнесение знакового средства и десигната указывает на денотат (Д), а получатель расшифровывает это указание либо через знание денотата (знание-знакомство), либо через знание языка как способа соотнесения знакового средства и десигната (знание-по-описанию). Минимальная схема коммуникации выглядит так:

Отправитель Зн.ср.  Десигнат Получатель

                                Д(Х)

Дсознания                                                        Д1сознания

Дбытия                                                      Д1бытия

Дязыка                                                                Д1языка

Коммуникация может считаться успешной, т.е. код, понятый как соотношение знака и действительности, работает тогда, когда ДД(x)Д1 подразумевает в Д(х) тождество Д и Д1.

На фоне приведённой схемы функционирует набор теорий значения,  существенная часть которого проясняется с помощью модели трёх измерений семиозиса Ч.У.Морриса. Коммуникация как процесс образования и функционирования знаков подразумевает иерархию трёх измерений: прагматического (отношение знака к субъекту-интерпретатору), синтаксического  (взаимоотношение знаков друг с другом) и семантического (отношение знака к своему означаемому и через него - к обозначаемому).

Для семантического уровня традиционно говорится о значении знака как его денотате, то есть о том предмете реальной действительности, внешним отношением к которой данный знак является. Это концепция Г.Фреге, в которой знак (то, чем указывается) обозначает или денотирует значение (то, на что указывается, т.е. объект реального мира) посредством смысла (того, как именно знак указывает на значение). Для синтаксического уровня традиционно говорится о значении знака как месте данного знака в некоторой системе знаков. Если в контексте семантики внешнее отношение к знаку устанавливается с помощью незнаковой реальности, которая связана со знаком отношением обозначения, то в контексте синтактики внешнее отношение к знаку осуществляется с позиции принятых для данной системы правил соотношения: то есть значение раскрывается как внутренняя характеристика системы знаков, определяющая внешнее отношение к конкретному знаку данной системы. Концепция значения как места в системе опирается на классическую проблему соотношения части и целого, где часть может быть определена только по отношению к тому целому, частью которого она является. В XX веке данная концепция формулируется в работах Ф.де Соссюра  и разрабатывается в теории систем З.Шмидта и Н.Луманна.

Для прагматического уровня традиционно говорится о значении знака как его применении или употреблении: знак обладает значением в той мере, в какой он используется в качестве знака для обозначения какой-либо ситуации или какого-либо предмета. Этот тип значения позволяет поставить вопросы: как возможно знаковое средство именно в качестве знакового средства? Что делает знак знаком в незнаковой среде? Что значит лиметь значение? С точки зрения здравого смысла прагматика первична по отношению к синтактике и к семантике, и субъект уже исходит из определённой прагматической посылки, когда полагает, что значение знака - это (в синтактике) некоторое внешнее отношение знаковой системы к данному отдельному знаку этой системы и (в семантике) некоторая внутренняя характеристика данного отдельного знака в его отношении к обозначаемому. Для прагматики значение - это определённое внешнее отношение субъекта коммуникации к знаку, позволяющее ему быть именно знаком, т.е. связывать знаковое средство и действительность в означаемом. Представление о значении как применении сформировано в работах Л.Виттгенштейна, аналогичная конструкция с термином понимание в феноменологическом ключе предложена  Г.-Г. Гадамером в концепции действенно-исторического сознания. Можно утверждать, что это наиболее обсуждаемый способ введения в исследование термина значение как в аналитической, так и феноменологической традициях. Значение в прагматическом смысле возможно как возникновение значимого в незначимом. Укажем на диалектику фона и знака, предложенную Ю.М. Лотманом для отделения знака от его окружения: знак является таковым лишь на определённом фоне и вне этого фона теряет существенное свойство быть знаком; в сходных категориях рассуждает У.Эко, рассматривая диалектику значения и информации; В.Изер в качестве необходимого условия образования значения отмечает диалектику переднего и заднего планов.

Второй параграф первой главы Денотат знака как действительность представляет проблему действительности, как она формулируется с точки зрения процессов коммуникации.

Наиболее реалистическая граница, по отношению к которой определяется понятие действительности (Дх коммуникации в приведённой выше схеме), - это граница внешнего и внутреннего в человеке, граница между лобъектами, получаемыми в восприятии, и предметами, получаемыми в представлении. Восприятие - это деятельность, связывающая человека с внешним миром, то, что Н.Гартман назвал познанием как превращением сущего в объект, т.е. некоторая неизбежная и необходимая корреляция человека с внешним, миром или природой, возможная в силу природных механизмов. Представление - это осуществление полученного в восприятии объекта в сознании человека, некоторое внутреннее отношение к этому объекту.

Отметим, что говоря о действительности как о действительности бытия (Дбытия), мы имеем в виду объекты восприятия и предметы представления, в случае действительности сознания (Дсознания) - способы осуществления данных объектов и предметов, т.е.  непосредственно деятельность восприятия или представления. В первом случае речь идёт об объектах и предметах, а во втором случае - о механизмах, осуществляющих эти объекты.

Представление как способ осуществления предметов в сознании - это деятельность знакообразования, не являющаяся, однако, коммуникативной деятельностью. Репрезентация замещает объект, полученный в восприятии (или так называемую непосредственную данность объекта в восприятии), знаком этого объекта, обеспечивая таким образом возможность осуществления внутренней работы сознания с данным объектом. Например, нечто, полученное субъектом в восприятии, идентифицируется как стол, и сам этот акт идентификации подразумевает для сознания субъекта возможность дальнейшего представления стола уже как знака (т.е. стола), но не как полного объекта, сформированного физиологически определенным аппаратом восприятия.

Третий параграф первой главы Неэмпирическое (эстетическое) как действительность представляет проблему коммуникации знания-по-описанию в терминах эстетики. Определение границ семиозиса в коммуникации не представляет особого труда до тех пор, пока денотаты, обозначаемые коммуникативными знаками, принадлежат сфере знания-знакомства, являясь хотя бы потенциально доступными чувственному восприятию, рассудку или разуму человека. В полной мере вопрос об онтологических границах семиозиса, вызывающих к жизни проблему действительности, возникает тогда, когда речь идёт о неэмпирической коммуникации, то есть об обозначении такого рода действительности, в отношении которой у любого реципиента не будет даже потенциальной возможности прибегнуть к знанию-знакомству.

Занимая реалистическую позицию, мы исходим из того, что эстетическое (в виде наиболее отчётливого примера неэмпирического) - это определённый способ осуществления в сознании человека объектов восприятия. Поскольку осуществление объектов восприятия в сознании - это дело представления, мы будем говорить о том, что эстетическое - это специфический способ представления объекта сознанием человека. Эстетическое - это переживание чего-либо в качестве прекрасного, организация воспринимающего сознания таким образом, чтобы представление объектов восприятия позволило этим объектам быть прекрасными предметами. Таким образом, существенной проблемой, прояснение которой позволит прояснить способы реализации неэмпирической коммуникации как таковой, является конкретная форма осуществления эстетического объекта в сознании индивида, обеспечивающая возможность эстетической коммуникации.

Четвёртый параграф первой главы Неэмпирическая (эстетическая) коммуникация представляет и обосновывает с привлечением необходимых теорий эстетического переживания вопрос о том, существуют ли специфические способы обозначения неэмпирических объектов вообще и эстетических объектов в частности.

Проводя аналогию между структурами языка и  структурами познания необходимо утверждать наличие специфических языковых конструкций, способных фиксировать неэмпирические объекты, то есть утверждать существование языков второго порядка, не являющихся при этом метаязыками (сообщающих не о языке-объекте, но о той действительности,  которая не в состоянии быть денотатом языка первого порядка). Понятие и механизмы функционирования таких языков как вторичных моделирующих систем, встроенных в естественные языки, разработаны в трудах Ю.М.Лотмана и его школы, аналогичные модели как вторичные семиологические системы  анализируются в работах Р.Барта и его последователей.

Соотношение объекта второго порядка и языка второго порядка зависит от статуса субъекта коммуникации и не позволяет себя наглядно продемонстрировать в качестве содержания неэмпирической коммуникации (если только не исходить из редукции явлений сознания к явлениям языка). Однако из факта невозможности наглядной демонстрации неэмпирического содержания коммуникации не следует утверждение о том, что язык сам по себе создаёт неэмпирический объект: язык вторичной системы своим синтаксисом создаёт лишь определённый план содержания (как область смыслов),  замещающий собой определённый денотат.  И далее из указанного факта не следует утверждение о том, что эстетическое переживание, создавая свой объект, отличный от данного в познании, создаёт тем самым некоторый язык, в котором данное переживание себя выражает. Оба эти утверждения представляют собой достаточно традиционные ошибки, первая обосновывается неразличением означаемого и обозначаемого, вторая - неразличением переживания и языка как выражения переживания.

Корректному (то есть такому, при котором второе могло бы быть условием истинности первого) соотношению языка второго порядка и объекта второго порядка можно либо научиться, либо просто о нём договориться, постулировав, например, в сфере эстетики наличие эстетической способности и языка для её выражения. Такого рода договорённость функционирует в качестве кода или метода неэмпирической эстетической коммуникации, т.е. в качестве художественной традиции или нормы. Неизменность эстетической способности как таковой и вариабельность, изменчивость языка её выражения позволяют осуществляться истории художественных языков как специфических способов фиксации соотношения первого и второго.

Во второй главе Семиотическая природа процедур познания теоретически обосновано семиотическое выражение проблемы познания, приведена методика построения семиотической схемы познания и коммуникация, показаны способы семиотического определения понятий знания и истины.

Первый параграф второй главы Семиотическая схема прямого познания. Гносеологические и коммуникативные знаки содержит анализ познания, понимаемого в качестве процедуры интериоризации внешнего человеку мира средствами его познавательной способности. Внешний мир представлен данными чувственного восприятия (явлениями в смысле И.Канта), а познавательная способность - конечным рядом инстанций человеческого сознания, представляющих или репрезентирующих эти чувственные данные. В свете истории теории познания наиболее экономной является интерпретация этого ряда репрезентирующих инстанций сознания в виде иерархии трех ступеней познания, последовательно трансформирующих внешнюю человеку действительность. Начиная с античности и вплоть до А.Шопенгауэра эти три ступени обозначаются как чувственное восприятие, рассудок и разум.

Чувственное восприятие	Объект
Рассудок	Предмет
Разум	Понятие

Задача заключается в том, чтобы представить познание в широком смысле как семиотический процесс, т.е. такой, в котором объект, предмет и понятие являются знаками, свойства которых описываются семантически, синтаксически и прагматически. Э.Кассирер, одним из первых поставивший задачу выражения гносеологии в терминах семиотики, определил функцию познания как формирование мира (Gestaltung zur Welt), образование единой смысловой взаимосвязи и объективной целостности воззрения, где создавая знаки, сознание всё больше освобождается от непосредственного субстрата ощущения и чувственного восприятия18. Следуя представляемому Э.Кассирером кантианскому способу мышления, можно было бы сказать, что  деятельность чувственного восприятия в качестве первого соприкосновения человека с миром представима через процедуру обозначения: сущее или мир как он есть на самом деле или вещь в себе есть денотат или обозначаемое; содержание чувственного восприятия или реальный мир как мы его видим, или явление есть сигнификат или означаемое; органы чувств, позволяющие человеку осуществлять процедуры чувственного восприятия, есть знаковое средство или знак.

Ступень рассудочной деятельности, определяемой в терминах семиотики, существенно отличается от ступени чувственного восприятия наличием коммуникативной составляющей и включением момента собственно языка. Предмет - это чувственное восприятие, остановленное или схваченное в языке, где под языком понимается процедура символизации, имеющая индивидуально-всеобщий или индивидуально-социальный, то есть коммуникативный характер.

Сказанное однако не может быть интерпретировано таким образом, что язык совпадает с рассудком или что синтаксис языка предоставляет сознанию правила лобразования и преобразования для предметов. Ц.Тодоров удачно отмечает, лязык - это не запас слов, а механизм19, что в наших терминах подразумевает язык в виде механизма осуществления предметов по отношению к объектам. Лишь в границах такой предпосылки можно допустить модель извлечения из языка самих способов опредметчивания объектов сознания, как это делается в классических версиях структурализма (подразумевающих ещё и наличие общего для всех коммуницирующих индивидов способа объективации сущего): наиболее обсуждаемой в этой связи является редукционистская теория Б.Уорфа, согласно которой сознание - это языковое сознание20. Эта гипотеза лингвистической относительности рассыпается, будучи описанной через ситуацию перевода, ведь само переключение между языками в сознании, например, работающего в кабине синхрониста невозможно описать синтаксическим правилом какого-либо естественного языка - и уже по этой одной причине нельзя принять тезис о тождестве грамматики языка и организации рассудочной ступени сознания. Однако если понимать рассудок как осуществление (или задание, Setzen) объектов чувственного восприятия через опосредование языковыми структурами, тогда появляется возможность крайне продуктивного структурного анализа самих языковых механизмов (того, что фактически дано и эмпирически, и логически) как рассудочных механизмов (того, что дано исключительно логически или лизобразительно). Можно было бы выразиться проще: нет никаких иных источников, позволяющих анализировать структуры рассудочной деятельности, кроме грамматики языка.

Представим в терминах семиотики ступень разумной деятельности сознания, предоставляющую в наше распоряжение понятия. Пока семиотически выраженная ступенчатая процедура репрезентации выглядит так: на первой ступени знаковым средством является орган восприятия (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус), на второй ступени - фонемы и более сложные фонологические единицы для слуха, системы зрительных образов для зрения, наборы аналогичных и сложно выразимых обыденным языком паттернов для осязания, обоняния и вкуса; означаемым является соответственно содержание восприятия и сумма языковых отношений; денотатом - сущее и объект. Поскольку разумная деятельность есть рефлексия, а понятие - её конкретный механизм, где конкретность подразумевает выраженность, постольку знаковым средством понятия необходимо должен выступать некоторый языковой знак как предмет, сформированный деятельностью рассудка, однако в остальном - и это метафизическое допущение, фактически спекуляция - понятие не является языковым и определимо в терминах любого языка лишь косвенно. Мы допускаем, что обозначаемым понятия является то в сознании,  что обсуждается в истории философии как точки интенсивности М.К.Мамардашвили, предельные образы Э.Гуссерля, врождённые идеи Р.Декарта или последние истины Аристотеля в смысле интерпретации Дж.Реали и Дж.Антисери. В духе платонизма (как абсолютного идеализма или средневекового реализма) этот ряд можно было  бы продолжить в терминах как античных, так и средневековых философов: первовещество, лэйдос или бог в онтологическом доказательстве Св.Ансельма как то, выше чего ничто не может быть помыслено21. Нередукционистская точка зрения на определение денотата понятия как знака разумной деятельности сознания выражает себя в требовании учёта связи человека с лабсолютным, где само это абсолютное рассматривается как обозначаемое понятия. Таким образом допуская, что знаковым средством понятия выступает языковой знак или группа таких знаков предметной ступени, денотатом - отмеченный невербальный момент сознания, можно утверждать, что сигнификат понятия раскрывает специфически человеческое содержание, выражающее отношение Я к себе.

Представляя познание в виде семиотического процесса и используя для него семиотическую модель описания, можно говорить о гносеологическом субстрате осуществления функции знака и тем самым - о гносеологическом знаке. Термин гносеологический знак в данном случае используется как термин языка-объекта, т.е. обозначает не способ или традицию говорения о познании, но деятельность познания как таковую, безотносительно к способам её объяснения в разнородных метаязыках, известных истории философии. Термин знак исторически возник как способ описания в первую очередь коммуникативных процессов, однако следует отграничить собственно языковой знак от гносеологического: именно этой цели и служит термин коммуникативный знак, также употребляемый как термин языка-объекта.

Второй параграф второй главы Семиотическая схема косвенного познания. Внутреннее восприятие Рефлексия или самоописание сознания в виде осуществляемого конкретным индивидом процесса косвенного познания подразумевает осуществлённый акт прямого познания, уже обеспечивший сознание индивида некоторым содержанием (набором сигнификатов объекта, предмета и понятия). Всякий раз, когда осуществляется процедура самоописания, собственное сознание субъекта должно быть представлено ему как прошлое и внешнее сознание, то есть как действительность бытия. Поскольку эта действительность бытия в рефлексии есть новый объект, денотатом которого является сигнификат уже имеющегося понятия, постольку рефлектирующее сознание извлекает этот новый объект, расчленяя имевшееся в его распоряжении содержание. Фактически рефлексия подразумевает так называемый топос встречи самого себя, тематизируемый в художественной литературе, начиная с Гомера, как возвращение домой: в данном случае это подразумевает, что результат рефлексии для познания будет представлен как комбинация и пеереозначивание результатов прямого познания. В очевидном случае рефлексии как определении языка, сознания или бытия человек определяет не язык, сознание или бытие как таковые, но сигнфикаты понятий как объективированное косвенным познанием сущее, то есть как абстракции или образы языка, сознания и бытия, схваченные в остановке прямого познания. Для обозначения этой процедуры остановки прямого познания мы пользуемся термином внутреннее восприятие по аналогии с чувственными восприятием, осуществляющим обозначение сущего как гипотетическую лостановку внешней реальности, лежащей за границей человеческого сознания.

Конкретизировать разницу между объектом чувственного восприятия и объектом внутреннего восприятия в историко-философском смысле проще всего через разницу между объектом наук о природе и объектом наук о духе в смысле В.Дильтея: собственно сами эти типы наук отличаются друг от друга исключительно объектом.  Науки о природе имеют целью объяснение объектов чувственного восприятия и метод лобъяснения подразумевает возможность предметного схватывания и учёта эмпирических закономерностей. Науки о духе имеют целью объяснение объектов внутреннего восприятия как объективированных сигнификатов понятий и метод понимания подразумевает невозможность некоммуникативного (то есть в общем случае некосвенного) схватывания и учёта неэмпирических закономерностей.

Очевидно, что объект внутреннего восприятия, если речь идёт о познании, должен быть опредметчен некоторым языком или рассудком (хотя и проблематично утверждать актуальность деятельности рассудка для опредметчивания объектов внутреннего восприятия в том же виде, что и для объектов чувственного восприятия), а сам этот языковой знак должен в предельном смысле стать планом выражения некоторой точки интенсивности, формируя такое содержание, в котором схвачено содержание понятия, регулирующего прямое познание.

Третий параграф второй главы Семиотическое выражение проблемы истины. Проблема денотата высказывания для реципиента содержит анализ способов фиксации отношения конкретного знака к другим знакам или незнаковой действительности в синтагматическом (горизонтальном) или парадигматическом (вертикальном) аспектах, то есть анализ вопроса об истине. Применение теории истины к семиотической схеме репрезентации подразумевает учёт разницы между гносеологическими и коммуникативными знаками как знанием, истинность которого устанавливается только одним субъектом (так, что он об этом может сообщить прямо или косвенно) с помощью эмпирической или логической проверки, и знанием, истинность которого определяется принципом герменевтической доверительности, реализуемым в отношении сообщения другого субъекта. Применение теории истины существенным образом зависит от того, нуждается ли истинность группы знаков в обосновании системой прагматических презумпций только гносеологического характера или должна включать презумпции в том числе и коммуникативного характера. В общем случае определение истинности знания в коммуникативном плане зависит от того, отправителем или получателем является субъект знания.

Корреспондентская теория может быть реализована как определение семантики гносеологических знаков, денотат которых не определён механизмом репрезентации, то есть для знания-знакомства в платонистской интерпретации, включающей возможность непосредственного контакта с сущим эмпирического и идеального типа. Истинным в этом случае может быть назван сигнификат знака как содержание знания или то, что мы знаем. Отсюда необходимо следует, что корреспондентская теория истинности описывает такие содержания сознания (такие сигнифкаты знаков), истинность которых не может быть проверена с помощью коммуникативных (языковых, предметных) знаков: это листинное содержание знания для объекта чувственного или внутреннего восприятия обозначается языком как денотат, для прямо или косвенно образованного понятия выражается в виде содержания метафорического высказывания.

Когерентная теория для гносеологического знака может быть представлена двояким образом, синтагматически и парадигматически, как определение в первом случае места знакового средства в ряду прочих знаковых средств, допускаемых синтаксисом соответствующей ступени репрезентации (чувственного восприятия, внутреннего восприятия или разумной деятельности) и как определение во втором случае места данного знака в иерархии или последовательности ступеней репрезентации. Прагматические теории для гносеологического знака можно выразимы как требование наиболее экономного способа представления понятий.

В отношении коммуникативного знака (который в подавляющем большинстве случаев имеется в виду при введении понятия истины) принято считать, что три измерения семиозиса можно рассмотреть как эквиваленты трёх типов теории истины22, так что понятие истины эквивалентно понятию значения. Такого рода аналогия может быть продуктивной лишь с учётом того обстоятельства, что свойство лиметь значение (и даже нет разницы, считается значением знака его денотат или сигнификат), характеризует знак как таковой, функционирующий на уровне предмета как объектный язык, как метаязык, обозначающий знаки объектного языка, и как язык вторичной моделирующей системы; а свойство быть истинным представляет для коммуникативного знака определённую набором прагматических презумпций характеристику его употребления а) с точки зрения обозначения денотата, б) с точки зрения места занимаемого им в ряду знаков его уровня места. В общем случае понятно, что знак может нарушать семантическое или синтаксическое правило, то есть быть ложным, но при этом оставаться знаком, то есть сохранять свойство обладания значением. Иными словами, объём понятия истинности входит в объём понятия значения и определяется им: отождествление понятий истины и значения допустимо лишь в том случае, когда истина понимается в виде определённого класса значений метаязыка - свойства быть истинным и лиметь значение в равной мере являются внешними свойствами знака, однако свойство истинности может приписываться лишь некоторому классу значений, так что ложность (неистинность) не подразумевает отсутствия значения.

Поскольку понятие истины, во-первых, не может выступать полным эквивалентом понятия значения, а во-вторых, подразумевает рассуждение об истине (установление правил, в соответствии с которыми какое-либо высказывание является истинным) в контексте семантики и синтаксиса как наложение на них дополнительных границ, необходимо рассмотреть, способна ли семиотическая схема репрезентации удовлетворять объяснять возможность ложных значений. Сама по себе формулировка ложное значение в корреспондентском смысле применима только к знаку предметного уровня, поскольку понятно, что гносеологические знаки не в состоянии быть корреспондентски ложными для своего субъекта; в когерентном смысле быть ложным может быть как коммуникативный, так и гносеологический знак, что для последнего подразумевает физиологическое или психическое нарушение в способе организации знаковых средств, совокупность которых мы здесь рассмотреть не можем.

Анализ истинности или ложности для одной только семантики или одного только синтаксиса предмета невозможен, поскольку корреспондентская теория упирается в проблему общей логической формы, а когерентная подразумевает выводимость семантики из синтаксиса, что невозможно вне редукционизма по образцу семантики А.Тарского или метафизической схемы, задающей абстракцию общей логической формы, позволяющей семантике следовать из синтаксиса.

В контексте условие-истинностного подхода свойство ложности для семиотической схемы репрезентации подразумевает несовпадение (в случае, если речь идёт об обозначении объекта) сигнификата объекта и денотата предмета, свойство истинности - их совпадение. Соответственно, свойство истинности или ложности в простейшем случае - это вопрос применения предмета для обозначения объекта, то есть вопрос выполнения прагматической презумпции. Если Х не знает, какой цвет обозначается как зелубый, и сталкивается с двумя утверждениями субъектов М и К, где М утверждает, зелубость есть обозначение чувственного восприятия зелёного, а К - зелубость есть обозначение чувственного восприятия голубого и для Х ясно, что одно из утверждений в соответствии с законом противоречия ложно, то вопрос о применении обозначения зелубый к чувственному восприятию голубого или зелёного  (как о признании истинности одного сообщения и ложности другого) вытекает не из утверждений М и К, но из отношения доверия Х к М и К.

Ответить на вопрос о возможности ложных высказываний, то есть представить ситуацию, в которой значение предложения не совпадает с условиями, при которых оно истинно (факт, о котором говорится в предложении, делает это предложение не истинным, но ложным), - значит  сформулировать понятие незнания. Незнание для знака предметного уровня можно представить двояко, во-первых, как ситуацию наличия рассудочного знакового средства и отсутствия сигнификата чувственного восприятия, которое могло бы реализоваться в качестве его денотата (скажем, слово кракозябр подразумевает для подавляющего большинства реципиентов незнание обозначаемого); во-вторых, как ситуацию наличия сигнификата объекта или понятия и отсутствия знакового средства, которым можно было бы этот сигнификат обозначить (например, для большинства людей механизмы образования и функционирования понятий остаются невербализованными).  Если знание представимо в качестве знака, то незнание представимо в качестве отношения знака предметного уровня к объекту или понятию.

Соответственно, ложность предмета (в корреспондентском смысле) есть способ фиксации незнания субъекта, то есть констатация нарушений в способе соотнесения денотата языкового знака и сигнификата объекта или понятия. Если это соотношение содержательно регулируется системой прагматических презумпций, то ложность есть нарушение прагматического правила, вызванное незнанием субъекта. Поскольку существенный объём знания  носит коммуникативный характер, постольку его истинность принципиально определена прагматикой коммуникации и при анализе может быть раскрыта как ложность.

В третьей главе Семиотическая природа процедур понимания теоретически обосновано семиотическое выражение проблемы понимания, приведён экскурс базовых теорий технической герменевтики, показаны способы семиотического определения оппозиции понимания и интерпретации, дана характеристика стратегий интерпретации.

Первый параграф третьей главы Онтологические и гносеологические аспекты проблемы понимания содержит анализ ключевой проблемы, с которой сталкивается субъект любого знакового процесса, а именно проблемы интерпретации как вопроса об определении допустимых наличной коммуникативной ситуацией денотатов получаемого реципиентом высказывания или, другими словами, проблемы поиска параллельных наличному речевому выражению содержаний собственного сознания, понимаемых в виде сигнификатов знаков соответствующих ступеней репрезентации. Интерпретационная схема, которой неизбежно пользуется реципиент высказывания для определения денотата, не подразумевает какого бы то ни было навязывания формы миру, как это делают лобщая логическая форма Л.Виттгенштейна или модель самопознания абсолютной идеи Г.В.Ф.Гегеля, то есть не является онтологической схемой. В случае интерпретационной схемы речь идёт лишь о том, что денотаты языковых выражений принципиально обусловлены деятельностью познания, то есть нечто, не оформленное процедурой познания, не в состоянии быть денотатом языкового выражения, взятого как в смысле внутреннего, так и в смысле внешнего кода. Кроме того, познание является механизмом, который присущ всем людям в силу того, что они люди: здесь и сейчас я обладаю теми же объектами чувственного восприятия (невзирая на некоммуницируемость их сигнификатов), что и любой другой человек здесь и сейчас.

Познание для индивида есть то, что устанавливает контакт с сущим как оно есть само по себе, то есть переходит внешнюю качественную границу сознания, формируя некоторый знак этого сущего; понимание же есть то, что всегда остаётся сугубо индивидуальной внутренней деятельностью сознания, не имеющей дело с внешним для сознания сущим. Средства как прямого, так и косвенного познания не в силах предоставить индивиду сигнификат какого-либо уровня, не превращая его в денотат последующего: репрезентация содержаний, осуществляемая познанием, оставляет за кадром само это содержание, постоянно подменяя его обозначаемым знакового средства. Соответственно, и процедура реконструкции (или в более общем смысле - процедура интерпретации), будучи по своей структуре познанием, то есть репрезентацией содержаний, способна восстановить лишь тот сухой остаток сигнификата, который в снятом виде может быть извлечён из денотата следующей ступени, связанного с ним прагматическим правилом.

Отмеченные факты позволяют увидеть проблему понимания как одну из наиболее сложных проблем западноевропейской философии, релевантных для анализа онтологических границ семиозиса.

Экскурс Теории и дефиниции понимания содержит анализ ключевых герменевтических теорий в западноевропейской философии. В качестве базовой классификации, позволяющей разделять понятие герменевтики, используется модель Г.Шольтца. Она включает техническую герменевтику, философскую герменевтику и герменевтическую философию. Техническая герменевтика формулирует правила, которым необходимо следовать, чтобы  добиться понимания чего-то. Философская герменевтика приводит основания, в соответствии с которыми правила, сформулированные технической герменевтикой, могут быть объяснены в контексте определённой парадигмы. Герменевтическая философия позволяет рассматривать вопрос о бытии, т.е. онтологический вопрос, используя терминологический контекст учения о понимании и интерпретации.

Рассматривая понимание в контексте технической герменевтики как некоторую практическую деятельность, изначально обусловленную практическими нуждами человека, можно увидеть в истории определения этого понятия два контекста, на фоне которых обычно раскрывают его содержание. Первый контекст образуется теорией познания и берёт своё начало с определения, данного Августином, где понимание есть переход от знака к его значению. Второй контекст образуется теорией коммуникации и подразумевает дефиницию Ф.Шляйермахера, в соответствии с которой понимание есть воссоздание данной человеку речи23. Все влиятельные технические определения понимания восходят к одному из этих двух контекстов, то есть ориентированы в большей степени на понимание либо  гносеологических, либо коммуникативных знаков.  Среди последователей Августина в XVIII веке следует в первую очередь указать на Ф. Майера, который в первом параграфе Попытки об общем искусстве интерпретации даёт дефиницию искусства интерпретации как науки о правилах, при учёте которых в широком смысле можно познавать значения на основании их знаков, а в узком - смысл на основании речи24. На рубеже XIX и XX веков В. Дильтей занимает гносеологическую позицию, определяя понимание как процесс, в котором внутреннее познаётся на основании знаков, даваемых человеку чувствами извне, и одновременно коммуникативную, определяя понимание как лобнаружение Я в Ты25. В контексте теории коммуникации следует указать на влиятельных мыслителей XX века, Л. Виттгенштейна и Г.-Г. Гадамера, предложивших определять понимание как применение языка, фактически как в контексте теории познания, так и в контексте теории коммуникации26.

Технически набор ступеней понимания сформулирован Ф.Шляйермахером в так называемой позитивной формуле герменевтики и выглядит так:

1. объективно исторический и объективно профетический этап (лObjectiv geschichtlich und objectiv prophetisch) требует выявления структуры речи как продукта языка в её самом общем отношении к языку эпохи и выявления того, как данная речь сама становится моментом производства языка;
2. субъективно исторический и субъективно профетический этап (УSubjectiv geschichtlich und subjectiv prophetischФ) требует выявления того, как речь становится фактом в сознании говорящего, как она воздействует на говорящего, на мысли, содержащиеся в его сознании;
3. задача на этом этапе формулируется как необходимость понять речь сначала так же хорошо, а потом и лучше, чем сам её автор, она обусловливается тем, что для самого автора многое в его сознании могло оставаться неосознанным. При этом сам автор с объективной точки зрения не обладает перед исследователем преимуществом, если он является своим собственным читателем;
4. последний этап требует понять задачу третьего этапа как бесконечную, поскольку то, что мы хотим увидеть в моменте речи, есть бесконечность будущего и прошлого27.

Классик философской герменевтики Г.-Г.Гадамер предлагает наряду с широко обсуждаемой концепцией действенно-исторического сознания достаточно конкретный набор операций понимания, принадлежащих сфере технической герменевтики. Их последовательность такова: 1) удивление или затронутость индивида, вызванное актуальной неспособностью найти для воспринимаемого объекта или ощущаемого переживания соответствие в собственном опыте восприятия и переживания, 2) формулировка вопроса, вызывающая обращение к ресурсам языка, 3) растворение горизонтов в сознании индивида, то есть трансформация прагматических правил, регулирующих опыт применения языка, 4) применение языка в  соответствии с трансформированным прагматическим правилом для выражения (обозначения) той ситуации, которая вызвала его удивление. Значимость философской герменевтики Г.-Г.Гадамера  на фоне истории герменевтики заключается, с нашей точки зрения, всё же не в интерпретации способа осуществления понимания в виде учёта принципиальной неснимаемости предрассудочных навыков, растворения горизонтов или применения к собственной ситуации реципиента, но в разъяснении принципиальной невозможности сведения объекта понимания к объекту познания - именно здесь, видимо, кроется причина его сознательного пренебрежения анализом грамматической интерпретации у Ф.Шляйермахера, равно как и причина принципиального отказа от анализа метода как такового. Понимание нельзя объективировать, поскольку оно и в техническом плане всегда подвержено действенно-исторической трансформации - это наиболее существенный урок герменевтики Г.-Г.Гадамера.

Анализ интерпретации в техническом плане предложен Э.Бетти в виде канонов или правил для субъекта интерпретации, то есть собственно интерпретатора, и объекта интерпретации, то есть смыслосодержащей формы. Правила для объекта - это 1) канон герменевтической автономии или канон имманентности герменевтического масштаба и 2) канон целостности (тотальности) и внутренней смысловой взаимосвязи герменевтического созерцания. Правила для субъекта - это 3) канон актуальности понимания и 4) канон приспособления (смысловой адекватности)  понимания или канон герменевтического соответствия смысла28.

Для группы представителей западноевропейской герменевтики последних двадцати лет, следующих аналитической традиции, характерными способом введения понятия интерпретации (как процедуры перехода от знака к его значению) являются ступенчатые модели понимания, представляемые впервые в 1981 году Вольфгангом Кюнне и в 1998 году - Оливером Шольцом.

Первый предлагает шестиступенчатую конструкцию, включающую: 1) перцептивное понимание, 2) буквальное понимание, 3) буквальное понимание в данном контексте, 4) схватывание пропозиционального смысла выражения, 5) понимание модального смысла выражения, 6) понимание как объяснение действия говорящего субъекта (как раскрытие контекста, в котором его высказывание объяснимо)29.

Второй предлагает девятиступенчатую конструкцию, включающую: 1) перцептивное понимание, 2) понимание в качестве знака, 3) понимание в качестве языкового знака, 4) понимание в качестве символа определённого языка  L, 5) понимание потенциального смысла высказывания в языке (буквальный смысл), 6) понимание актуализованного в контексте языкового смысла (снятие многозначности), 7) понимание сказанного выражением предложения (пропозиция), 8) понимание модальности высказывания (сила высказывания), 9) понимание прагматически имплицированного смысла (косвенное понимание)30.

В терминологической модели Д.И.Дубровского, определяющего понимание как процесс расшифровки кодов, то есть как выявление соответствия между информацией и её носителем, задача определения понимания раскрывается как задача определения механизма преобразования системой чуждого кода в лестественный, как задача перевода неизвестного системе кода в известный31. В этом случае утверждение о том, что некто понимает есть утверждение как минимум о том, что этот некто 1) обладает системой естественных кодов, т.е. способен оперировать информацией (знаками), 2) способен на фоне системы естественных кодов распознавать нечто ему неизвестное в качестве непонятного кода, где непонятность или непонимание есть знание субъекта о собственном незнании кода, 3) способен к переводу или трансформации неизвестного, представленного в виде знания о собственном незнании кода, в известные или естественные коды. Данная модель удобна тем, что с её помощью можно непротиворечиво представить наиболее влиятельные технические модели понимания как способы работы субъекта с системами известных ему кодов, не акцентируя внимание на содержательной интерпретации этих кодов, то есть эта модель представима как компактный и внятный вариант ступеней языкового понимания В.Кюнне и О.Р.Шольца.

Второй параграф третьей главы Проблема понимания с точки зрения семиотической схемы познания коммуникации содержит анализ двух существенно различных версий антиредукционистской (то есть неимманентной, выходящей за пределы синтаксической данности текста) интерпретации, а именно стратегии понимания лучше и стратегии понимания иначе.

Стратегия понимания лучше основывается на требовании исследовать грамматические и психологические контексты, в которых осуществляет себя значение интерпретируемого высказывания: интерпретация должна учесть как можно большее количество синтаксических оппозиций, прежде чем реципиент сможет быть уверенным в том, что ему действительно известны все оппозиции и контексты, способные конкретизировать место данного конкретного знакового средства в их контексте. Психологическая интерпретация реализуется не в меньшей степени через нахождение того целого, которое позволяет познать единичное, нежели грамматическая интерпретация: если в грамматике под целым понимаются языковые системы, которыми владел или с которыми был знаком отправитель высказывания, то в психологии таковым целым являются этические категории в их обусловленности как универсальной природой человека, так и конкретно-исторически определённым способом их освоения. Иными словами, понимание лучше подразумевает ту же самую синтаксически обусловленную схему интерпретации (что, видимо, и предопределило интерес структурализма к наследию Ф.Шляйермахера), что и интерпретация на основании интенции текста: реципиент здесь должен учитывать все доступные автору способы формирования интерпретанты, так что в антиредукционистской интерпретации тезис о двойной активности превращается в тезис о полисубъектной смыслообразующей активности, определяющий навык использования языка автором. Никаких ограничений на количество этих своего рода степеней заданности значения нет: история бесконечно развёртывается в прошлое, а способ её освоения, как на это указывает четвёртая ступень воссоздания, сам по себе носит исторический характер, так что контекстуальное приближение к обозначенному автором набору денотатов бесконечно во времени.

Понимать лучше значит знать больше автора о механизмах и содержаниях социальных и языковых явлений и, применяя эту модель воссоздания значений к самому себе, понимать, что сам процесс определения контекстов бесконечен, так же как бесконечен язык в его актуальной временной данности. В терминах семиотической схемы понимать лучше значит, зная синтаксис естественного языка, которым пользуется отправитель сообщения, и зная о трансформациях, произведённых им в нём, рассматривать знаковые средства, из которых составлено сообщение, с точки зрения их места (и места самого сообщения) в контексте, выходящем за пределы возможных знаний автора и его эпохи. Такого рода структуралистский антиредукционизм позволяет на фоне исторического знания делать выводы о том, какого рода действительность обозначена знаком - действительность чувственного восприятия, рассудка или разума. Во второй половине XX века стратегия понимания лучше подразумевает понятие дискурса и, соответственно, выявление значений как анализ дискурса.

Стратегия понимания иначе выражает себя не в аподиктических, но в ассерторических суждениях, не предписывая реципиенту выполнение каких-либо процедур, позволяющих понять, но описывая механизм деятельности понимания. Базовый тезис заключается в том, что реципиент способен что-то понять, лишь включая речь как предмет в процедуры своей индивидуальной репрезентации. Собственно, если часто речь идёт в терминах понимания сначала о познании, затем об интерпретации, то стратегия понимания иначе в антиредукционистской интерпретации впервые позволяет говорить о понимании в собственном смысле как  создании уникальных содержаний или сигнификатов знака.

Коммуницируемое знаковое средство подразумевает воссоздаваемость некоммуницируемых денотатов через процедуру интерпретации, задействующую максимальное количество контекстов, место в которых гарантирует референцию: в простейших случаях денотат воссоздаётся реципиентом в обращении к собственному эмпирическому опыту или опыту логического вывода; в случае коммуникативного знания (то есть при интерпретации исторических, художественных или философских текстов) обоснованием денотата служит синтаксический контекст, задействующий способность человека представлять отсутствующий в опыте восприятия или вывода объект или понятие. Таким образом посредством сначала редукционистской, потом антиредукционистской контекстуальной интерпретации достигается своего рода непрямая коммуникация денотатов. Однако сигнификат знака всегда остаётся несообщаемым и именно он имеется в виду стратегией понимания иначе, описывающей понимание как уникальное для каждого индивида и возникающее каждый раз в каждом новом акте коммуникации заново содержание. Если доводить эту мысль до конца, то именно понимание иначе подразумевает, что задействованные коммуникацией механизмы познания и интерпретации - процессы распознавания знака как рассудочного предмета на фоне объектов восприятия, перевода внешнего языка во внутренний, поиска денотата интериоризированного, ставшего внутренним знакового средства как предмета - предоставляют лишь техническую возможность осуществления понимания как сигнификата знака. Во всяком случае только в контексте этой стратегии можно объяснить, почему для одного человека слово дом содержательно раскрывается как источник извлечения прибыли, для другого - как рефлексия по поводу корней современной культуры, а для третьего - как образ животного с лапами из фантастического романа. 

В четвёртой главе Пример неэмпирической коммуникации: семиотическое выражение эстетической способности продемонстрированы практические возможности семиотической схемы, релевантные в прикладном анализе содержательных и формальных аспектов эстетики.

Первый параграф Прагматические, синтаксические и семантические теории эстетического предлагает анализ комплекса западноевропейских эстетических теорий, начиная с А.Г.Баумгартена, в терминах сформулированной в настоящем исследовании семиотической схемы.

Когда говорят об эстетическом, зачастую речь идёт одновременно об эстетической способности, об эстетическом объекте, о художественном произведении и даже о познании эстетического и художественного. Основная проблема, с которой исследовать в этой области сталкивается, - это проблема ясности используемых терминов. Часто, например, рассуждают об эстетике, имея в виду познание художественного произведения или об эстетическом объекте, имея в виду лингвистическую данность текста художественного произведения. Мы исходили из гипотезы, что данная проблема разрешима с помощью предложенной в настоящем исследовании семиотической схемы познания и коммуникации при следовании ряду предпосылкам, а именно: 1) эстетическая способность должна быть понята как репрезентативная деятельность сознания индивида, не совпадающая с познанием, интерпретацией, пониманием и коммуникацией; 2) эстетический объект должен быть понят в виде результата эстетической репрезентативной деятельности сознания индивида, то есть как особого рода знак или знание; 3) лэстетическими текст, художественное произведение, объект чувственного восприятия, понятие могут быть названы только в той мере, в какой они являются для сознания индивида субстратом реализации эстетической способности - и они ни при каких обстоятельствах не являются самой этой способностью; 4) эстетическая способность и эстетический объект должны быть отличны не только от художественного, чувственного или логического как субстрата их реализации, но и от процедур познания, направленных на эстетическую способность, на художественное или на что-то иное.

Семиотическое выражение эстетики позволяет обозначить процесс переживания прекрасного как эстетический семиозис, а само прекрасное - как эстетический знак. Закономерно возникающие вопросы, что такое эстетический семиозис и эстетический знак, предваряются ответом на вопрос: как семиотически может быть выражена сложившаяся в XVIII - XIX веках оппозиция между эстетикой как метафизикой прекрасного и эстетикой как философией искусства? Эстетический семиозис есть часть гносеологического семиозиса или же семиозиса коммуникации? Эстетический знак является видом гносеологического или коммуникативного знака? Или эстетический семиозис полностью независим от процессов познания и коммуникации?

Эстетический знак может быть определён в контексте каждого из измерений семиозиса; на уровне семантики можно говорить о специфическом эстетическом объекте референции (в том числе об отсутствии объекта или об авторефернтности), равно как и об индексальном, иконическом или символическом статусе эстетического знака;  на уровне синтаксиса - об эстетических правилах соотнесения знаков; на уровне прагматики - об эстетических правилах употребления (и в т.ч. о позициях говорящего и слушающего и их феноменологической и исторической определённости, равно как и об исторических нормах и кодах эстетического или поэтического синтаксиса). Эстетический семиозис прагматически может быть определён как вид гносеологического или коммуникативного семиозиса, как смешанный вид семиозиса или как совершенно самостоятельный по отношению к познанию и коммуникации способ осуществления знаковых процессов. В данном параграфе сначала проанализирована группа эстетических теорий, рассматривающих прекрасное как коммуникативный знак, а эстетику - как философию искусства или теорию эстетической коммуникации; а затем группа теорий, авторы которых предпочитают анализировать прекрасное в терминах теории познания и видят в эстетике метафизику прекрасного.

Во втором параграфе Эстетический знак в семиотической схеме, следуя Г.Гегелю и русскому формализму, мы определяем эстетическую способность как самостоятельный (не определимый познанием или коммуникацией) способ представления в прямой интенции объектов, предметов и понятий, результатом которого является эстетический знак. Соответственно, знаковым средством эстетического знака является эстетическая способность (эстетическое переживание, чувство или исходная эмоция), денотатом - точка интенсивности или идея прекрасного, сигнифиикатом - собственно эстетическое содержание переживания. Поскольку реально не существует эстетического в себе, постольку речь в любом случае может идти о чём-то прекрасном, где это что-то есть субстрат осуществления эстетической способности, представленный в виде сигнфиката объекта, предмета или понятия.

Понятно, что так определённая эстетическая способность увеличивает сложность как схемы познания, так и схемы коммуникации: субстратом её осуществления становятся, наряду с природными объектами и предметами, фикциональные объекты и предметы, созданные представлением реципиента; возникает сложно организованное переплетение прагматических и синтаксических правил, регулирующих выражение эстетической способности, соответственно, возникает система ожиданий и нарушений ожиданий в коммуникации между субъектами, этой способностью обладающими. Это круг вопросов, хорошо изученный семиотикой последних десятилетий. Отметим, что эстетическая коммуникация есть коммуникация эстетических знаков, подразумевающая создание такой художественной ситуации для реципиента, когда он в силу ригидности и непроизвольности для индивида прагматических норм создаёт объекты, вызывающие реализацию эстетической способности в субстрате этих созданных его сознанием объектов. Именно в этом смысле эстетическая коммуникация является неэмпирической.

Последний момент, на котором следует остановиться, - это соотношение эстетического знака и коммуникативного или как в терминах семиотической схемы может быть выражено эстетическое переживание, зафиксированное в эстетическом знаке? Поскольку эстетическая способность реализует себя в субстрате любой из ступеней репрезентации (прекрасным может быть объект, предмет или понятие, полученные как прямым, так и косвенным познанием), постольку эстетический знак в зависимости от того, в субстрате какой конкретно ступени он осуществляется, может затрагивать как перцептивные, так и языковые механизмы. Однако для того, чтобы эстетическое переживание могло быть коммуницировано, сигнификат эстетического знака должен быть связан прагматическим правилом с денотатом коммуникативного знака: конкретный характер этой связи обычно и обозначается в виде эстетической нормы; то есть эстетический знак как таковой должен быть обозначен языком, чтобы быть сообщённым. Соответственно, реципиент коммуникативного знака, обозначающего эстетический знак, находится в весьма сложной ситуации: в идеальном случае он, во-первых, должен связать денотат языкового выражения с сигнификатом эстетического знака, а поскольку эстетическая способность индивидуальна и некоммуницируема (как и любая другая способность такого рода, будь то познание или понимание), он должен за счёт собственной эстетической способности сформировать если не тот же самый, то аналогичный эстетический знак (и единственным основанием пока является эстетическая прагматическая норма); во-вторых, он должен проинтерпретировать знак, являющийся для отправителя субстратом эстетического знака. Если эта последовательность операций верна, то возникает серьёзное противоречие - реципиенту необходимо сначала пережить эстетическое переживание отправителя (невозможное вне субстрата) и лишь после этого найти сам субстрат.

Предложенный в исследовании выход из данной апории заключается в тезисе о некоммуницируемости  эстетического знака, то есть в применении к нему принципа привилегированного доступа по аналогии с объектами чувственного восприятия. Иными словами, каждый человек переживает прекрасное подобно тому, как различает цвета или ощущает вкус: он может обозначить это переживание, но передать его не может. В этом случае следует признать, что эстетическая коммуникация, понятая как трансляция эстетического знака, не является неэмпирической коммуникацией. Или же является ей не больше чем коммуникация эмпирических объектов. Соответственно, нам представляется более адекватным, имея в виду неэмпирические моменты порождения объектов индивидуальным сознанием реципиента, говорить не об эстетической, но о художественной коммуникации: первое безусловно и определено природой человека, второе конвенционально и исторически изменчиво.

В заключении подведены итоги работы, сформулированы основные выводы по результатам исследований. 

Список использованных источников и литературы содержит 338 наименований

Приложение Схемы коммуникации и познания содержит 4 схемы.

Основное содержание диссертации изложено в следующих работах:

А) Монографии:

1. Нестеров А.Ю. Семиотическая схема познания и коммуникации. [Текст] /А.Ю.Нестеров. - Самара: Самар. гуманит. акад. 2008. - 193 с.

Б) Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

2. Нестеров А.Ю. Онтология эстетического объекта: соотношение процедур познания и понимания в сознании реципиента текста [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник НГУ. Серия: Философия и право/ Новосиб. Гос.ун-т. - Новосибирск, 2004. Т.2. Вып.1. - С.45-53.

3. Нестеров А.Ю. Проблема значения и действительности в семиотической модели коммуникации [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник Московского университета. Серия 7 Философия/ Московский университет. Ц  Москва, 2007. №2. - С.61-76.

4. Нестеров А.Ю. Семиотическая интерпретация понятия прекрасного у Г.В.Ф.Гегеля [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник НГУ. Серия: Философия / Новосиб. Гос.ун-т. - Новосибирск, 2007. Т.5. Вып.1. Ц  С.118-123.

5. Нестеров А.Ю. Проблема определения понятия фантастического [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник Томского государственного университета. Томский университет. Ц  Томск, 2007. № 305. - С.35-42.

6. Нестеров А.Ю. Проблема понимания и искусственный интеллект [Текст] /А.Ю.Нестеров // Открытое образование. Научно-практический журнал по информационным технологиям в образовании. №1. - Москва: Издательство МЭСИ, 2008. - С.58-63.

7. Нестеров А.Ю. Проблема и понятие знака в эпистемологии и теории коммуникации [Текст] /А.Ю.Нестеров // Философия науки. - 2008. - 1(36). - С. 3-17.

8. Нестеров А.Ю. Семиотическая схема прямого и косвенного познания [Текст] /А.Ю.Нестеров // Философия науки. - 2009. - 3(42). - С. 11-28.

9. Нестеров А.Ю. Техническая сторона философской герменевтики Г.-Г. Гадамера и Э.Бетти [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник Томского государственного университета. Томский университет. - Томск, 2009. № 326. - С.55-60.

10. Нестеров А.Ю. Знание-по-описанию и проблема понимания в контексте семиотики [Текст] /А.Ю.Нестеров // Философские науки. - 2010. - №8. - С.122-132.

В) Статьи, опубликованные в других научных изданиях, тезисы конференций и семинаров:

11. Нестеров А.Ю. Семиотика литературы и поэтика в свете литературной герменевтики [Текст] /А.Ю.Нестеров // Художественные языки немецкой культуры XXв. Материалы семинара 2002/2003. - Самара: Самарская гуманитарная академия, 2004. - С.51-59.

12. Нестеров А.Ю. Проблема понимания в контексте теории сознания [Текст] /А.Ю.Нестеров // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступления IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005г.): в 5 Т. Т.1. - М.: Современные тетради, 2005. - С.129-130.

13. Нестеров А.Ю. Проблема рациональности литературоведческого исследования [Текст] /А.Ю.Нестеров // На пути к произведению. К 60-летию Николая Тимофеевича Рымаря. - Самара: Самарская гуманитарная академия, 2005. Ц  С.16-27.

14. Нестеров А.Ю. Проблема языка и значения в контексте преподавания философии [Текст] /А.Ю.Нестеров // Актуальные проблемы развития университетского технического образования в России. - Самара: Самарский государственный аэрокосмический университет, 2006. - С.132-133.

15. Нестеров А.Ю. Литературная герменевтика как универсальный коррелят семиотики и поэтики [Текст] /А.Ю.Нестеров // Универсальность философии и права: от формального единства к содержательному многообразию. - Самара: Самарский муниципальный университет Наяновой, 2006. - С.30-42.

16. Нестеров А.Ю. Понимание в свете структурного анализа текста [Текст] /А.Ю.Нестеров // Проблема текста в гуманитарных исследованиях. Материалы научной конференции 16-17 июня 2006 года. - М.: Издатель Савин С.А., 2006. - С.346-348.

17. Нестеров А.Ю. Семиотическая модель рефлексивного описания [Текст] /А.Ю.Нестеров // Летняя философская школа Голубое озеро - 2006. Технопарк как модель интеграции технологии, науки и образования. Материалы. - Новосибирск: Новосибирский гос. ун-т, 2006. - С.115-118.

18. Нестеров А.Ю. Проблема метода в эстетическом исследовании (рецептивно-семиотический аспект) [Текст] /А.Ю.Нестеров, Ю.В.Троицкая // Труды Всероссийского философского семинара молодых ученых им. П.В. Копнина (Сессия 2): Труды Томского государственного университета. - Т. 268. - Сер. философская. Ц  Томск: Изд-во Том. ун-та, 2006. - С.118-122.

19. Нестеров А.Ю. Гуманитарное знание и проблема истины [Текст] /А.Ю.Нестеров // Материалы V Региональной конференции молодых учёных Сибири в области гуманитарных и социальных наук. - Новосибирск. Изд-во НГУ, 2007. - С.65-68.

20. Нестеров А.Ю. Понятие гуманитарного знания [Текст] /А.Ю.Нестеров // Гуманитарное образование в системе подготовки специалиста мирового уровня. Ч.1. Сборник материалов Всероссийской научно-методической конференции. - Самара: Самарский государственный аэрокосмический университет, 2007. - С.44-47.

21. Нестеров А.Ю. Проблема понимания в контексте ИИ [Текст] /А.Ю.Нестеров // Искусственный интеллект: философия, методология, инновации. Материалы второй международной молодежной конференции. Санкт-Петербург, 15-17 ноября 2007. - СПб, 2007. - С. 35-38.

22. Нестеров А.Ю. Идеальный адресат в культуре массмедиа: СМИ и проблема самосознания [Текст] /А.Ю.Нестеров // Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования. Материалы II международной научной конференции 14-16 февраля 2008 года. - Москва, 2008. - С.116-118.

23. Нестеров А.Ю. Определение понимания как основание понятия рациональности [Текст] /А.Ю.Нестеров // Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований. Материалы VI региональной научной конференции молодых учёных Сибири в области гуманитарных и социальных наук. - Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т., 2008. - С.66-69.

24. Нестеров А.Ю. Семиотическое выражение проблемы истины [Текст] /А.Ю.Нестеров // Проблема истины в философии и науке. Сборник Всероссийского семинара молодых учёных им. П.В.Копнина. - Томск: Издательство Томского университета, 2008. - С.90-93.

25. Нестеров А.Ю. Литературная герменевтика и литературоведение [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник Самарской Гуманитарной Академии. Серия Философия. Филология №1 (3)/2008. - Самара: Издательство Самарской гуманитарной академии. - С.249-253.

26. Нестеров А.Ю. Технические способы определения понимания [Текст] /А.Ю.Нестеров // Вестник Самарской Гуманитарной Академии. Серия Философия. Филология №1 (3)/2008. - Самара: Издательство Самарской гуманитарной академии. - С.202-206.

27. Нестеров А.Ю. Семиотическая модель референции [Текст] /А.Ю.Нестеров // Искусственный интеллект: философия, методология, инновации. Материалы III Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых учёных, г. Москва, МИРЭА, 11-13 ноября 2009 г. - М.: Связь-Принт, 2009. Ц  С.75-76.

28. Нестеров А.Ю. Техническая герменевтика и рефлексивное познание [Текст] /А.Ю.Нестеров // Наука. Философия. Общество. Материалы V Российского философского конгресса. - Т.II. - Новосибирск: Параллель, 2009. - С.78.

29. Нестеров А.Ю. Фантастическое как логический парадокс [Текст] /А.Ю.Нестеров // Фантастика и технологии (памяти Станислава Лема). Сборник материалов  международной научной конференции 29-31 марта 2007 г. Ц  Самара: Издательский дом Раритет, 2009. - С.13-31.

30. Нестеров А.Ю. Семиотика в инновационном техническом вузе [Текст] /А.Ю.Нестеров, Р.И.Таллер // Актуальные проблемы развития  университетского технического образования в России. - Самара: Издательство СГАУ, 2009. - С.162-164.

31. Нестеров А.Ю. Техническая герменевтика и семиотика [Текст] /А.Ю.Нестеров // Литературоведение и герменевтика. Феномен границы в литературе. Ц  Самара: Самарская гуманитарная академия, 2010. - С.75-84.

---

1 Горан В.П. Философия. Что это такое? [Текст] /В.П. Горан // Философия науки. - №1 (3). - 1997. С.3.

2 Ingarden R. Der Streit um die Existenz der Welt. [Текст] / R. Ingarden. - Tьbingen, 1964-1965. Bd.1. S. 29.

3  Моррис Ч.У. Основания теории знаков [Текст] /Ч.У.Моррис // Степанов Ю.С. (Сост.) Семиотика: Антология. - М., Екатеринбург, 2001. С.47.

4 Scholtz G. Was ist und seit wann gibt es Уhermeneutische PhilosophieФ? [Текст] / G. Scholtz // Dilthey-Jahrbuch. Bd.8/1992-93. - Gцttingen, 1993. S.93-119.

5 Stegmьller W. Betrachtungen zum sog. Zirkel des Verstehens und zur sog. Theorienbeladenheiet der Beobachtungen. [Текст] / W. Stegmьller // Bьhler A. (Hrsg.) Hermeneutik. - Heidelberg, 2003. S.191-231.

6 Дубровский Д.И. Расшифровка кодов (методологические аспекты проблемы). [Текст] /Д.И. Дубровский // Дубровский Д.И. Сознание, мозг, искусственный интеллект. - М., 2007. С. С.183-203. С.183-203.

7 Scholz O.R. Verstehen und Rationalitдt. Untersuchungen zu den Grundlagen von Hermeneutik und Sprachphilosophie. [Текст] / O.R. Scholz. - F.a.M., 2001. S.147-249.

8 Эко У. Поиски совершенного языка в европейской культуре. [Текст] / У.Эко. - СПб., 2007. С.11.

9 Bensch G. Vom Kunstwerk zum дsthetischen Objekt. [Текст] / G. Bensch. - Mьnchen, 1994.

10 Lьdeking K. Analytische Philosophie der Kunst. [Текст] / K. Lьdeking. - Mьnchen, 1998.

11 Plumpe G. Дsthetische Kommunikation der Moderne. Bd.2. Von Nietzsche bis zur Gegenwart. [Текст] / G. Plumpe. - Opladen, 1993.

12 Гартман Н. К основоположению онтологии. [Текст] / Н. Гартман. - СПб., 2003. С.107.

13 Patzig G. Sprache und Logik. [Текст] / G. Patzig . - Gцttingen, 1981. S.67.

14 Лебедев М.В., Черняк А.З. Аналитическая философия: учебное пособие. [Текст] /А.Л. Блинов, М.В. Лебедев, В.А. Суровцев, А.З. Черняк, В.А. Ладов, Я.В. Шрамко, Н.И. Петякшева.Ц М., 2006. C.353.

15 Кузнецов В. Г. Герменевтика и гуманитарное познание. [Текст] / В.Г.Кузнецов. - М., 1991. С.20.

16 Schleiermacher F.D.E. Die allgemeine Hermeneutik [Текст] / F.D.E. Schleiermacher // Internationaler Schleiermacher-Kongress Berlin 1984. - Berlin, New York, 1985. S.1273.

17  Hegel G.W.F. Дsthetik. [Текст] /G.W.F. Hegel. Ц  Stuttgart, 2000. S.179.

18 Кассирер Э. Философия символических форм. Т.1-3. [Текст] /Э.Кассирер. - М., СПб., 2002. Т.1. С.43.

19 Тодоров Цв. Введение в фантастическую литературу. [Текст] / Цв. Тодоров. - М., 1997. С.13.

20 Уорф Б. Наука и языкознание (о двух ошибочных воззрениях на речь и мышление, характеризующих систему естественной логики, и о том, как слова и обычаи влияют на мышление) [Текст] /Б. Уорф // Зарубежная лингвистика I. Ц  М., 2002. С.92-105.

21 MittelstraЯ J. Enzyklopдdie Philosophie und Wissenschaftstheorie. [Текст] / J. MittelstraЯ (Hrsg.). Ц  Stuttgart, Weimar, 2004. Bd.1. S.122.

22 Gloy K. Wahrheitstheorien. [Текст] / K. Gloy. - Tьbingen, 2004. S.192.

23 Schleiermacher F.D.E. Hermeneutik und Kritik: mit einem Anhang sprachphilosophischer Texte Schleiermachers. [Текст] / F.D.E. Schleiermacher. - F.a.M., 1999. S.93.

24 Meier G.F. Versuch einer allgemeinen Auslegungskunst. [Текст] / G.F. Meier. - Hamburg, 1996. з1. S.5.

25 Дильтей В. Собрание сочинений в 6 тт. Т.4: Герменевтика и теория литературы. [Текст] / В.Дильтей. - М., 2001. С.237-262; Dilthey W. Der Aufbau der geschichtlichen Welt  in den Geisteswissenschaften. [Текст] / W. Dilthey. - F.a.M., 1981. S.235.

26 Wittgenstein L.  Werkausgabe in 8 Bдnden. [Текст] / L. Wittgenstein. - F.a.M., 1999. Т.1. S.262, 449; Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. Grundzьge einer philosophischen Hermeneutik. [Текст] / H.-G. Gadamer. - Tьbingen, 1990. S.346.

27 Schleiermacher F.D.E. Hermeneutik und Kritik: mit einem Anhang sprachphilosophischer Texte Schleiermachers. S.93-94.

28 Betti E. Zur Grundlegung einer allgemeinen Auslegungslehre. [Текст] /E. Betti. - Tьbingen, 1988. S.22-42.

29 Kьnne W. Verstehen und Sinn [Текст] / W.Kьnne // Bьhler A. (Hrsg.) Hermeneutik. - Heidelberg, 2003. S.65-67.

30 Scholz O.R. Verstehen und Rationalitдt. Untersuchungen zu den Grundlagen von Hermeneutik und Sprachphilosophie. S.294-312.

31 Дубровский Д.И. Расшифровка кодов (методологические аспекты проблемы) С.183-203.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии