Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам  

На правах рукописи

Комова Наталья Борисовна

МОНАРХИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ

В КОНСЕРВАТИВНЫХ

ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ

УЧЕНИЯХ РОССИИ XVIIIЦXX вв.

Специальность: 12.00.01 - теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора юридических наук

Нижний Новгород Ц 2012

Работа выполнена в Ростовском юридическом институте МВД России.

Официальные оппоненты:         Романовская Вера Борисовна Ц

доктор юридических наук, профессор,

Нижегородский государственный

университет им. Н.И. Лобачевского,

заведующая кафедрой теории и

истории государства и права;

Свечникова Лариса Геннадьевна Ц

доктор юридических наук, профессор,

Ставропольский институт кооперации

(филиал Белгородского университета

кооперации, экономики и права),

заведующая кафедрой теории и

истории государства и права;

Рудковский Виктор Анатольевич Ц

доктор юридических наук, доцент,

Волгоградский государственный

университет,

профессор кафедры теории и истории

права и государства

Ведущая организация:        Южный федеральный университет

Защита состоится 24 мая 2012 года в 9 часов на заседании диссертационного совета Д 203.009.01 на базе Нижегородской академии МВД России по адресу: 603144, г. Н. Новгород, Анкудиновское шоссе, 3. Зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Нижегородской академии МВД России.

Автореферат разослан 21 февраля 2012 года

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат юридических наук, доцент               Миловидова М.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. В современной юридической литературе все чаще вопросы государственно-правового развития России рассматриваются в контексте традиций отечественной государственности, опыта правового и политического развития прошлых лет. После долгого периода непродуманных и скоропалительных реформ, направленных на модернизацию государства и его правовой системы по западноевропейскому образцу, возникло понимание того, что без учета тысячелетнего опыта строительства Российского государства невозможно его дальнейшее развитие.

Между тем в научной литературе количество работ, касающихся истории отечественной государственно-правовой мысли, является крайне недостаточным, особенно на фоне глубокого осмысления трудов западных мыслителей. Как правило, большую часть исследований составляют труды, посвященные истории идей западной либеральной демократии, парламентаризма, рациональной теории естественного права и правового государства. Для юридической науки общественный идеал европейских народов имеет важное значение, но не ключевое, так как правосознание и правовой менталитет не могут измениться в одночасье: реформы в правовой системе, не учитывающие правовых традиций, правопонимания и особенностей правовой культуры граждан, обречены на провал. Поэтому после краха односторонней марксистской парадигмы, вычеркивающей из исследовательского поля зрения все, что не соответствует диалектическому материализму в методологическом плане, требуется восполнить пробелы в отечественном правоведении и восстановить преемственность с научными традициями дореволюционной России без сознательного искажения идей и концепций прошлых лет, которое осуществляли идеологи марксизма-ленинизма.

Идея правового государства и либеральной демократии не является вершиной политико-правового творчества. Западные правоведы все чаще обращают внимание на то, что либеральное правовое государство как государственный идеал терпит кризис, связанный с моральной деградацией и секуляризацией быта европейских народов. Имперская политика Запада заставляет искать симметричный ответ в виде имперской идеи России, а неудачи модернизации диктуют необходимость выбора между дальнейшей либерализацией политических и правовых институтов и разработкой самобытных моделей социального нравственно-правового государства.

В современный период развития российской государственности, правовой и политической системы проблема института царской власти имеет не только метатеоретическое или концептуальное значение, но и практическое: это важный с точки зрения учета государственно-правовой самобытности России, ее правовых и политических традиций, национального правосознания и правового менталитета опыт.

В этом плане скрупулезному, основательному рассмотрению должны подвергнуться разные варианты организации институтов государственной власти в отечественном правовом и социокультурном пространстве. Замыкаться на какой-либо одной форме правления (республиканской) либо государственного устройства (например, федерализме) не имеет никакого смысла, так как это заранее ограничивает проблемное поле и не способствует получению в полной мере достоверных и обоснованных результатов.

Отсюда не случайно в постсоветской юридической науке начинают прорастать зерна сомнения, посеянные деструктивными процессами последних двух десятилетий истории России. Это получает отражение в немногочисленных работах, авторы которых не едины в своих взглядах на проблему российской монархии, институт царской власти, по-разному определяют его нормативно-правовую основу и политическое содержание применительно к современной отечественной государственности, высказывают отличающиеся мнения в отношении православного и самодержавного характера венценосного правления, но в полной мере разделяют суждение К. Шмитта, считающего, что представительная демократия является временной альтернативой монархии, вызванной развитием капитализма.

В свете вышеизложенного необходимо выявить и проанализировать особенности формирования и становления образа царской власти, его эволюцию, рассмотреть причины и результаты трансформации этого института верховной власти в контексте отечественных политико-правовых учений ХЦХХ веков. Такой подход, помимо прочего, имеет значение для осмысления содержания и специфики монархического правосознания русского народа, чей доктринальный пласт как раз и получил выражение в выработанных отечественных учениях, концепциях, отдельных взглядах, а также в плане поиска ответа на сложнейшие вопросы национального государственно-правового и духовного бытия, в частности, адекватного понимания причин того, что к началу XIX века существенному искажению подверглись основы русского жизнеустройства, те движущие силы, которыми Русь утверждалась и крепла.

Современная Россия на протяжении уже двух десятилетий переживает модернизацию основных сфер национальной государственности. Однако дискуссии вокруг проблемы выбора линии исторического движения Российского государства по мере наращивания разного рода изменений в правовой, политической и экономической системах только обостряются, приобретают значимость не только в многочисленных теоретических построениях, но и в практике государственного строительства, законотворчества, развития местного самоуправления и др. Годы реформ убедили властные элиты в том, что обычное наращивание нормативного массива, базирующегося чаще всего на импортированных правовых институтах, механическое заимствование принадлежащих другим политическим традициям государственных структур и способов их формирования неизбежно ведут к кризису, многочисленным и серьезным деформациям в отечественной правовой и политической жизни.

Вопрос цивилизационной идентичности постсоветского Российского госундарства и правовой системы не случайно находится в фокусе внимания правоведов, политологов, социологов и других ученых, объединенных в свое время идеей о необходимости преодоления коммунистической государственно-правовой модели и создания принципиально иного, нового политического и правового пространства.

Однако отдельные, уже сложившиеся у ряда исследователей представления об адекватной национальной традиции стратегии реформирования Российского государства и прежде всего системы государственной власти, признание важности учета национального своеобразия в качестве принципиально правильной теоретико-методологической установки в отношении современных правовых, историко-правовых и философско-правовых исследований так и не привели к утверждению системного и взвешенного подхода к пониманию ее юридических, правокультурных, исторических и духовных особенностей.

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что рассуждения многих юристов на уровне общих, часто претендующих на универсальность схем остаются в стороне от юридической и политической конкретики, не схватывают и не раскрывают сущности и значения метаморфоз, происходящих в российском государственно-правовом пространстве. Малообоснованными, более того, и вовсе лишенными смысла представляются призывы не только зарубежных, но и отечественных правоведов (философов, политологов) через унификацию и стандартизацию ключевых правовых и политических институтов прийти к созданию так называемого современного государства, которое должно быть однотипным для всех лцивилизованных стран и в итоге стать основой для преодоления Россией некой национальной ограниченности в юридической и политической областях общественных отношений, демократической неполноценности отечественной правовой культуры.

В силу этого в постсоветской правовой науке многие важные проблемы не получили должной теоретической, методологической и практической разработки. К числу таких закрытых тем и относится вопрос о правовой, нравственно-религиозной и социальной природе монархической власти в истории России, органичности данной формы правления русскому миру, его устойчивому и прогрессивному развитию.

Исключительно критический дискурс, сложившийся вокруг проблемы российской монархии, в рамках которого она традиционно противопоставляется демократии, правам человека, общечеловеческим ценностям, привел к обычной и недопустимой примитивизации монарха, выхолащиванию подлинной правовой и религиозной сущности этого института, его значения не только для истории Российского государства и права, но и для современных государственно-правовых и духовных трансформаций.

С возвращением в современную правовую науку трудов отечественных консерваторов наблюдается эскалация интереса к пониманию сущности и особенностей права и государства в российской духовной культуре, национальной истории. Именно в этом контексте тема монархической власти и найдет свое новое прочтение.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемы, связанные с пониманием основ православного монархического государства, российского духовного мира, явленного в национальной государственно-правовой сфере, привлекали и привлекают внимание ряда отечественных и зарубежных правоведов, политологов, философов, историков. Библиография, обозначенная в диссертации и используемая в ней, отражает преимущественно тенденции и результаты современного развития заявленной темы.

Исследования в данной области проводились и осуществляются в настоящее время в рамках различных гуманитарных отраслей знания. В отечественной юридической науке, философии политики и права традиционно (особенно в досоветский период) достаточно много внимания уделялось изучению проблем, обусловленных национальной государственно-правовой реальностью, духовными основами российского монархизма. В целом традиции рассмотрения особой в правовом, политическом и духовном измерении природы русского правителя, самодержца были заложены еще в киевский период развития российской государственно-правовой и религиозной мысли и получили новое концептуальное наполнение в Московском царстве, для которого данные вопросы уже обрели собственно идеологическое звучание, имели огромную практическую ценность в ходе начавшегося примерно в конце XV - начале XVI века империостроительства.

Именно с этого периода понимание русской монархии, образа великого князя Московского, а затем царя и императора становится одним из важнейших предметов изучения многих русских мыслителей: Иосифа Волоцкого, Филофея, Ф. Карпова, И.С. Пересветова, Ю. Крижанича, А.Л. Ордина-Нащокина, М.М.аЩербатова, С.Е. Десницкого и др.

Отдельно следует отметить значение трудов М.М. Сперанского и Н.М.аКарамзина, которые впервые в российской государственно-правовой мысли представили либерально-монархические идеи, обосновали принципиальную возможность развития ряда демократических институтов в имперском государственно-правовом пространстве.

В своем классическом варианте выявление природы монархической власти, выяснение характера ее отношений с русским и иными народами Российской империи, безусловно, связаны с фундаментальными трудами правоведов и философов второй половины XIX - начала ХХ века. Здесь прежде всего необходимо упомянуть о славянофилах и почвенниках, определивших теоретико-методологическую канву изучения православного монархизма с позиции единства права и религиозной нравственности в национальном социокультурном пространстве. В этом плане трудно переоценить идеи И.С. Аксакова и К.С. Аксакова, И.В. Киреевского, Ю. Самарина, А. Хомякова.

Весомый вклад в развитие доктринально-правовых основ монархической власти в России внесли Н.Н. Алексеев, А.Д. Градовский, Н.А. Захаров, И.А. Ильин, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, К.Н. Леонтьев, М.О. Меньшиков, П.Е. Казанский, Л.А. Тихомиров и другие, содержание и смысл позиций которых еще предстоит осмыслить, возможно, заново открыть и оценить не одному поколению отечественных юристов, историков и политологов.

В особую группу следует включить представителей эмигрантской консервативно-правовой мысли, например М.В. Зызыкина, И.Л. Солоневича и Г.П. Федотова. Являясь во многом продолжателями теоретических традиций К.П. Победоносцева и Л.А. Тихомирова, эти мыслители сформулировали собственный взгляд на проблему политического будущего России, подвергли критике квазидемократические институты не только в СССР, но и в ряде западноевропейских государств, обосновали важность восстановления системы монархических учреждений.

В современном государственно-правовом знании имеются достаточно солидные наработки, посвященные либо проблеме монархизма, либо смежным темам, сопряженным с выявлением своеобразия и полноты российского юридического и политического мира. К национальным основам государства и права, отечественной политической системы, перспективам их развития обращаются такие авторы, как В.М. Баранов, М.В. Баранова, П.П. Баранов, Р.С. Байниязов, А.М. Величко, Н.М. Золотухина, И.А. Иванников, А.Д. Керимов, Л.Е. Лаптева, Е.А. Лукашева, А.В. Малько, Л.С. Мамут, О.В. Мартышин, В.В. Момотов, Л.А. Морозова, П.А. Оль, В.Б. Романовская, Р.А. Ромашов, Ю.С.аПивоваров, В.Н. Синюков, В.В. Сорокин, А. Фурсов и др.

При этом в советской и постсоветской правовой и историко-правовой науке к монархии сложилось стереотипно негативное отношение: и для представителей юридической школы СССР, и для их коллег из демократической России русская монархия, а тем более концепция православно-монархического строя, представляют собой символ темных времен отечественной истории, олицетворение некоего правового и политического мракобесия, нашего позавчера, невозвратного, отжившего свой век способа организации верховной власти, а также всего национального политико-правового пространства. В то же время российское самодержавие не могло вписаться в марксистско-ленинскую идеологию и современную либеральную доктрину, в этом плане оно и оценивалось в качестве исключительно реакционной формы правления. Впрочем, точно такую оценку заслужили и российские консерваторы - классики и современные сторонники данного идейно-мировоззренческого направления в гуманитарной мысли и практической политико-правовой сфере.

Вместе с тем, весьма небольшое количество современных исследователей системно и последовательно анализируют православно-монархические аспекты российского государственно-правового бытия, национального правосознания, правовых и государственных традиций. В этом смысле особый интерес представляют монографии и научные статьи А.М. Величко, А.А. Васильева, А.Г. Дугина, А. Казина, В.Е. Ларионова, А.Ю. Мордовцева, М.В. Назарова, Н.А. Нарочницкой, А.И.аОвчинникова, А.С. Панарина, А.В. Серегина, М.Б.аСмолина и др. Именно их идеи чаще всего и находятся под огнем либеральной критики, выступают в качестве ретроградных и даже реакционных. Следует признать, что серьезных монографических исследований, посвященных данной тематике, явно недостаточно.

Объект диссертационного исследования составляют государственно-правовые учения российских консерваторов, а его предметом является идея монархической власти в отечественных консервативных государственно-правовых учениях XVIIIЦXX веков в теоретико-методологическом, доктринальном и аксиологическом измерениях.

Цель диссертационного исследования заключается в теоретико-методологическом и историко-правовом анализе эволюции, сущности, содержания и структуры идеи монархизма в отечественной консервативной государственно-правовой мысли.

Реализация поставленной цели осуществляется решением следующих конкретных задач:

Цавыявить особенности генезиса, становления и развития идеи монархизма в государственно-правовых трудах отечественных консерваторов и раскрыть содержание его ключевых направлений, получивших развитие в трудах российских мыслителей;

Царассмотреть духовно-нравственные, исторические, политические, правовые и религиозные основы легитимации государственного монархического единства в Московской Руси;

Цавыделить место и роль лиосифляно-нестяжательской коллизии в процессе концептуализации российской монархической власти, влияние позиций ее сторонников на развитие отечественного государственно-правового дискурса;

Цаопределить национальную специфику идеологемы Москва - Третий Рим как духовно-религиозной стратегии отечественного политико-правового консерватизма, а также объединяющей государство идеи;

Цадать характеристику феномена папизма и его отражения в государстнвенно-правовой мысли в контексте российского государственно-правового пространства и отечественной модели соотношения светской и духовной власти, секуляризации государства и права;

Цараскрыть особенности и результаты трансформации русской монархии в начале XVIII века в контексте ее последующего осмысления в трудах сторонников и противников имперской модели монархического государства;

Цапроанализировать особенности понимания сущности имперского самодержавия в контексте теории симфонии властей, самобытного государственно-правового строительства православной империи;

Цавыяснить и исследовать особенности понимания сущности и значения монархической идеи в государственно-правовых учениях русских почвенников, славянофильских, панславистских доктринах;

Цадать критическую оценку стратегии модернизации монархической власти в эпоху великих реформ в рамках их консервативного государственно-правового измерения и анализа;

Цапродемонстрировать основные направления современного развития идеи православной империи как вектора устойчивого развития российской госундарственности;

Цаустановить особенности научно-теоретического анализа консерваторами институтов народного представительства в правовой и политической жизни Российской империи на рубеже XIX и ХХ веков;

Цасформулировать особенности постсоветской формы правления и обозначить ее перспективы в рамках современных неомонархических государственно-правовых учений;

Цаоценить влияние этатистско-самодержавного правового сознания россиян на процесс легитимации современной президентской власти, роль патриотических, консервативных правовых ценностей в государственно-правовом развитии современной России.

Методологическая и теоретическая основа диссертационного исследования существенным образом опирается на разработки в области теории государства и права, философии права и методологии юридической науки, истории политических и правовых учений, принадлежащие отечественным и зарубежным специалистам. Значительное влияние на представляемое исследование оказали труды А.М. Величко, Н.Н. Алексеева, Г.Дж. Бермана, А.Д. Градовского, А.Г. Дугина, И.А. Ильина, Л.С. Мамута, А.С. Панарина, К.П. Победоносцева, В.М. Розина, Н. Рулана, В.Н. Синюкова, Л.А. Тихомирова, М. Фуко, В.Е. Чиркина и других ученых.

Предмет, цель и задачи, системный характер диссертации определили ее методологическую основу, которая обеспечивается сочетанием всеобщих, общенаучных (диалектического, логического и структурно-функционального анализа и синтеза, социологического, концептуальной реконструкции и пр.) и специальных методов исследования (сравнительно-правового, историко-правового, конфликтологического и др.).

Концепция монархической власти в истории политико-правового осмысления российской государственности выстроена методами понимания и объяснения, что в целом соответствует эвристическим установкам постнеклассической (понимающей) юридической науки. Именно такой подход и позволил выявить специфику и перспективы развития отечественной государственности, формы правления в России, в той или иной мере адекватно оценить стремление реформаторов (прошлого и настоящего) к глубинным цивилизационным, государственно-правовым переменам.

Научная новизна диссертационного исследования. Диссертация представляет собой многоплановое исследование, включающее в себя рассмотрение теоретических, доктринальных, методологических и историко-правовых вопросов монархической идеи.

В работе показаны органичность и традиционность идеи монархической власти национальной государственности по отношению к российскому политико-правовому пространству, последовательно выявляется теоретическая и практическая значимость анализа исторических и духовно-нравственных основ отечественной властно-государственной деятельности, национального правосознания.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

Цав рамках исследования специфики отечественного государственно-правового дискурса и византийских юридических традиций выявлены особенности генезиса и становления идеологии восточного христианского монархизма, качественные характеристики христианской империи как фактора устойчивого развития национальной правовой и политической жизни;

Цаспецифика идеологии российской монархии рассмотрена в свете духовно-нравственных, правовых и религиозных основ теоретической и концептуальной легитимации государственного единства в Московской Руси;

Цалиосифляно-нестяжательская коллизия в идеологическом дискурсе Средних веков представлена в качестве важнейшего источника концептуализации идеи отечественной монархической власти, формирования вектора ее дальнейшей эволюции в допетровский период;

Цадоказано значение идеологемы Москва - Третий Рим как важнейшей духовно-религиозной стратегии отечественного государственно-правового консерватизма и оценены возможности ее использования в процессе идеологического обоснования российского империостроительства;

Цав рамках консервативного государственно-правового дискурса и сложившейся модели отношений светской и духовной властей в Московском царстве дана характеристика государственно-правового анализа русского папизма в середине XVII века;

Цаопределены особенности и результаты идеологической трансформации русской монархии в начале XVIII века и с консервативно-правовых позиций обоснован антиномичный характер имперской парадигмы национального государственного строительства;

Цавыделены ведущие концепции имперского самодержавия в контексте теории симфонии властей и показана особая роль монарха в становлении христианского государства;

Цана основе ретроспективного анализа государственно-правовых и религиозно-философских трудов отечественных консерваторов установлены особенности понимания монархической идеи в государственно-правовых учениях русских почвенников, аргументирована авторская позиция в отношении практической значимости их юридических и нравственных постулатов;

Цастратегия модернизации монархической власти в эпоху великих реформ, вестернизация отечественного правового и политического пространства выражены как разрывающий традиции план переустройства имперской государственности, обусловивший деформацию традиционных государственно-правовых институтов;

Цараскрыто значение консервативных государственно-правовых идей и идеалов, а также выявлена возможность их реализации в стратегии устойчивого развития российской государственности;

Цапроанализировано теоретическое отражение деятельности институтов народного представительства в правовой и политической жизни Российской империи на рубеже XIX и ХХ веков через призму правового и нравственного единства монарха и народа, обеспечения верховной властью общественных интересов;

Цаобращение к доктринально-правовому и историческому аспекту эволюции российской монархии позволило отметить и описать круг факторов, влияющих на формирование неомонархических концепций постсоветской формы правления, ее государственно-правового содержания и перспектив реализации;

Цапродемонстрировано и обосновано современное значение идей и ценностей монархического правосознания россиян на процесс легитимации права, президентской власти, а также выяснена роль патриотических, консервативных правовых ценностей в государственно-правовом развитии современной России.

Таким образом, в диссертации предложен оригинальный ракурс изучения политико-правовой, исторической и духовной природы идей российской монархии с выходом на новое концептуальное измерение правокультурной специфики властного пространства российской государственности, определен вектор дальнейших исследований отечественного консерватизма.

Основные положения, выносимые на защиту:

1.аГосударственно-правовая доктрина отечественных консерваторов ориентируется на развитие российской государственности на основе сохранения собственной идентичности и включает в себя теоретико-методологические, концептуально-правовые и программно-прикладные элементы, сформировавшиеся в ходе эволюции национальной правовой и политической жизни, а также межцивилизационного диалога, определяющими видами которого являются русско-византийский и российско-европейский. Исследовательская стратегия консерватизма связана с цивилизационным подходом к типологии права и государства.

2.аРазличные подходы отечественных консерваторов к моделированию системы властных отношений в российской монархии обусловили возникновение нескольких парадигм исследования государственно-правовой природы царской власти: имперской (М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, М.О. Меньшиков и др.); земско-представительной (Л.А. Тихомиров, И.Л. Солоневич, Г.П. Федотов и пр.); этатистско-мессианской (Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев); православно-традиционной (К.С. Аксаков, И.С. Аксаков, Ф.М. Достоевский, И.В. Киреевский, А.С. Хомяков).

3.аИдеология православного монархизма связана с формированием и укреплением византийской государственности, принципами ее организации, симфонией светской и духовной властей. В России византийская модель монархической власти в силу действия ряда факторов (лордынский фактор, затянувшийся лудельно-княжеский сепаратизм, сложные отношения между государством и православной церковью и др.) оказалась модифицированной, но, тем не менее, сохранила существенные имперско-православные характеристики, которые не были утрачены в течение многих столетий, хотя и испытывали на себе те или иные идеологические влияния (разные варианты вестернизации отечественного права и государства).

4.аРазвитие и результаты лиосифляно-нестяжательской коллизии в период Московского царства определены эволюционными государственно-правовыми тенденциями и, по сути, отражают столкновение святоотеческой и имперско-государственной концепций (Москва - Третий Рим), каждая из которых утверждала собственную модель функционирования русской государственной власти. Для укрепления русской монархии именно последняя (иосифлянская) доктрина имела большое положительное значение, так как исключение церковных институтов из публичного государственно-правового пространства, подмена церковной жизни внутренним духовно-религиозным опытом существенным образом подорвали процессы объединения русских земель вокруг Москвы, поскольку именно подчиненная непосредственно Константинополю Российская православная церковь являлась идеологической и организационной основой формирования единого Русского государства.

5.аВосточный папизм возник в поздний период существования Византийской империи, то есть именно тогда, когда государственные и церковные контакты между последней и Русским государством были наиболее тесными и содержательно-конструктивными. Это и стало одним из факторов утверждения элементов папизма в отечественной государственно-правовой жизни. Однако западная модель папизма (версия патриарха Никона) не укрепилась в Московском царстве, так как противоречила процессам сакрализации русской монархии и укреплению данного института во второй половине XVI - XVII веках Русский папизм привел к доктринальному и правовому оформлению симфонии светской и духовной властей, то есть породил собственную альтернативу.

6.аВ контексте консервативно-правового дискурса можно вести речь о кризисе византийской модели царской власти в России в последней четверти XVII века (Л.А. Тихомиров, И.Л. Солоневич, славянофилы), основными причинами и предпосылками которого являлись: нарастающая десакрализация царской власти в условиях бунташного века; постепенная рационализация и юридизация властных отношений как следствие нивелирования закона как Правды и утверждения формально-правового его понимания; церковный раскол; нарушение симфонии властей, нарастающее отчуждение государственной (монархической) власти и общества. Эти обстоятельства во многом определили вектор и содержание имперской эпохи, петровских преобразований.

7.аФормирование имперской модели монархической власти в России, новый опыт оправдания абсолютной власти, связанный с постепенным доктринальным (договорно-секуляризационная концепция Ф. Прокоповича) и законодательным оформлением западных идей, привели к трансформации православной доктрины российской монархической власти, стали основой возникновения новой системы властных отношений в отечественном правовом и духовно-нравственном развитии. Эти изменения получили различную оценку в произведениях русских консерваторов: славянофилы и евразийцы рассматривали петровские преобразования в качестве начала романо-германского ига, определившего рационализацию отечественного права и государства, сузившего их культурно-социальную основу, разграничившего право и нравственность (что традиционно присуще западноевропейскому юридическому мышлению); представители же имперско-консервативной линии (К.П. Победоносцев, М.Н. Катков и др.) оценивали первую русскую вестернизацию как объективное явление, обеспечившее сохранение российского самодержавия.

8.аПринцип симфонии светской и духовной властей, характерный для православно-византийской модели государственной власти, в период становления имперского самодержавия был элиминирован и заменен этатистской моделью взаимодействия государства и церкви, базирующейся на государствоцентрической, светской парадигме права, предполагающей сужение сферы регулятивной компетенции религиозных канонов. В отечественных консервативно-правовых учениях секуляризация и противоположная ей сакрализация монархической власти представлены в качестве двух полюсов национальной культурно-исторической антитезы, в рамках которой выявлены и описаны диалектически связанные положительные и отрицательные моменты этого процесса, его конструктивные и деструктивные функции: деструкция традиционных для Московского царства форм сакральности монархической власти является источником, социальной и духовной основой возникновения новых имперских способов легитимации государственной власти; в результате этатизации Русской православной церкви возникла тенденция формирования и укрепления позитивного (светского) права, выступившего важнейшей регулятивной силой, призванной поддерживать правовой порядок и стабильность в развитии главных сфер жизнедеятельности русского общества. Вместе с тем, Русская православная церковь ваРоссийской империи не утратила своего особого места (как считают некоторые западные исследователи, например Р. Пайпс), не стала лобыкновенным отростком государственной бюрократии, всегда оставалась духовной основой функционирования и развития национальной правовой и политической систем.

9.аМонархическая власть и государственно-правовой строй в России XIX - начала XX века в учениях русских почвенников (Ф.М. Достоевского, А.А. Григорьева, Н.Н. Страхова и др.) выражены в нескольких взаимосвязанных измерениях: этническом - своеисторичность русского народа, исключающие сословную вражду общерусские народные начала и народный дух, являющиеся источником стабильности русской монархии; духовно-религиозном - православно-христианская основа лединения народа и монарха; нормативно-правовом - негативное отношение к подражательным моделям реформирования публичной власти при допущении требуемых для защиты национальных интересов, органичных народным представлениям о правде и прогрессе изменений в политической и правовой системах; социальном - утверждение необходимости сохранения общинного быта, важности его правового оформления как значимого фактора противодействия западному люридическому эгоизму и экономическому латомизму, существование в обществе монархических идеалов.

10.аВ рамках консервативного государственно-правового дискурса конца XIX - первой половины ХХ века (в работах Л.А. Тихомирова, Н.Н. Алексеева, И.Л.аСолоневича, М.Н. Каткова, К.П. Победоносцева, К.Н. Леонтьева, М.О. Меньншикова, П.Е. Казанского) приведены достаточные аргументы в пользу сложившегося в Московском царстве единства монархических и демократических элементов, определяющего неписаную конституцию отечественного государства до Петровских реформ. Идеалом государственно-правового строительства в России является соборная монархия или демократическое самодержавие, при котором разные институты народного представительства будут определять законодательные функции верховной власти, социальную правовую политику, налогообложение, осуществлять контроль за деятельностью государственного аппарата (в том числе в рамках антикоррупционной программы). Деятельность представительных органов всегда укрепляет не только юридическое, но и нравственное единство монарха и народа.

11.аОтечественные консерваторы, ориентирующиеся на имперско-этантистскую (К.П. Победоносцев, М.Н. Катков, М.О. Меньшиков) и земско-предстанвительную (Л.А. Тихомиров) модель организации государственно-правовой жизни, последовательно отстаивали сохранение местного управления и показывали негативные стороны перехода к англосаксонской системе местной власти, проявившиеся в полной мере в настоящее время. Местное управление представало живой частью государства (М.Н. Катков и пр.), проводником идей и исполнителем его задач. В то же время в своих трудах они подчеркивали важность сохранения различных институтов народного представительства, причем не партийного, а сословно-представительного (К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров, Н.Н. Алексеев), органичного монархической власти и способного к конструктивному сотрудничеству с ней. Народное мнение в монархиях не должно подменяться представлениями, ценностными установками партийных элит.

12.аМонархическую власть в период реформ второй половины XIX века, исходя из ее природы, нельзя было ограничить, то есть переход от единовластия к многовластию заранее не осуществлялся, так как самодержец, во-первых, не может отменить собственные права, пойти на самоограничение власти - такой юридический акт в России являлся бы ничтожным; во-вторых, надсословное и надпартийное положение монарха, сопряженное с общностью его интересов и общенациональных потребностей служило гарантией сохранения в стране стабильности и правового порядка. Влияние западнических доктрин, сформулированной западноевропейской государственно-правовой мыслью XVIIIЦXIX веков идеи прогресса, связанной с универсализацией западного опыта государственного строительства, во многом определило мнение части русской интеллигенции о необходимости ограничения, либерализации русской монархии.

13.аСовременные неомонархические идеи (А.М. Величко, М.Б. Смолин, А. Канзин, В.Е. Ларионов и др.) развиваются в антиномичном идейно-доктринальном пространстве, в котором только и могут иметь место проекты дальнейшего развития российской государственности, притом политический процесс, результаты государственно-правового строительства в переходные эпохи, тем более в ситуации системного затяжного кризиса, никогда не бывают полностью предопределены и национальная политико-правовая история должна осваиваться как открытая и многовариантная. Детерминистские теоретико-методолонгические установки здесь принципиально недопустимы, пусть даже они самым тесным образом и сопряжены с либеральным манифестом конца истории (Ф.аФукуяма). Оценка же монархических идей, принципов, доктрин и, конечно, проблем легитимности институтов монархической власти в России, как исторической, так и современной, должна проводиться по нескольким критериям: нормативно-правовому; институционально-организационному; духовно-соционлогическому. В этой связи в постсоветском неомонархическом дискурсе можно выделить несколько направлений: а)апостепенного конституционно-правового перехода от авторитарной президентской республики к народной монархии; б)авозрождения в современной России православной самодержавной монархии.

14.аВ отношении импортированного в ткань отечественной правовой и политической культуры института президентства, имеющего вполне конкретную (франко-американскую) прописку, юридическое сообщество проявило почти единодушное научное презрение, выразившееся в стремлении решать множество частных вопросов, как правило, конституционно-правового характера (об объеме властных полномочий главы государства, о правовом режиме его функционирования в системе разделения властей и т. п.) на фоне отсутствия широкой содержательной дискуссии по поводу адекватности данной формы государственного правления для посткоммунистической государственно-правовой реальности. После 2000 года легитимность президентской власти в Российской Федерации представляет собой сложное переплетение харизматических, традиционных и рациональных типов легитимизационного процесса, что в течение нескольких лет привело к возникновению в стране института национального лидера, имеющего над-юридическую и над-партийную природу и поэтому рассматриваемого неомонархистами в авторитарно-моннархической плоскости властных отношений.

Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. В результате проведенной работы получены выводы, связанные с идеей органичности института монархической власти правовым и духовным основам Российского государства, что, несомненно, является продолжением общетеоретических исследований историко-цивилизационных основ российской государственно-правовой жизни. Консервативно-правовое измерение отечественной государственности практически значимо и с позиций обеспечения современных реформ, осуществляемых в различных сферах жизни общества, соответствующей концептуальной базой, приближения их к российским социокультурным условиям. В частности, в плане обоснованности процесса государственно-правовой модернизации с точки зрения правосознания россиян, национальной правовой культуры, юридических архетипов, типичных представлений народа о государственной власти и ее носителях, демократии, законности, отношений властных элит и населения и т. д.

Теоретико-практическая значимость диссертации состоит в том, что ее положения способствуют адекватному анализу современных событий и процессов, протекающих в государственно-правовой жизни российского общества. Представленный методологический аппарат позволяет определить содержание и перспективы развития консервативно-правовой доктрины монархической власти в контексте современного государственно-правового строительства. Материалы исследования углубляют и расширяют знания о правовой и политической сущности монархической власти в России, имеют несомненное значение для теории государства и права, историко-правовой мысли, истории политических и правовых учений, философии права. Поэтому содержание диссертации, многие ее положения и выводы найдут применение и в рамках преподавания учебных курсов по общей теории государства и права, истории политических и правовых учений, конституционному праву России, философии и социологии права, а также при проведении различных специальных курсов, посвященных соответствующим проблемам, в рамках бакалаврской и магистерской подготовки юристов. Кроме того, они будут востребованы в научной работе со студентами и аспирантами вузов.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные идеи, результаты, выводы и рекомендации диссертации отражены в 38 публикациях автора общим объемом 40 п. л. По содержанию исследования автором сделаны доклады и научные сообщения, представлены тезисы выступлений на научных международных, всероссийских, региональных и межвузовских конференциях: Правовое и политическое взаимодействие (Ростов-на-Дону, 2004 г.), Миграционная политика в ХХI веке (Ростов-на-Дону, 2004 г.), Национальная безопасность современной России: основные угрозы (Ростов-на-Дону, 2005 г.), Национальные основы российской правовой политики в условиях глобализации (Таганрог, 2009 г.), Перспективы государственно-правового развития России в XXI веке (Ростов-на-Дону, Таганрог, 2009 г.), Юридическое познание: эпистемология, методология и философия права (Ростов-на-Дону, 2009 г.), Насилие в Северо-Кавказском регионе: политические, криминологические, уголовно-правовые аспекты (Ростов-на-Дону, 2010 г.) и др.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре теории и истории государства и права Ростовского юридического института МВД России.

Отдельные положения диссертационного исследования внедрены в учебный процесс в Ростовском юридическом институте МВД России, используются при преподавании курсов Теория государства и права, История политических и правовых учений, История государства и права России для юристов, обучающихся по бакалаврской программе подготовки, а также таких дисциплин, как Сравнительное государствоведение, Теория российского государства и права в рамках обучения магистров по направлению Юриспруденция; составлении учебных программ и методических пособий по указанным учебным курсам; в ходе работы с аспирантами, обучающимися по специальнонсти 12.00.01. Кроме того, результаты диссертации способствовали внесению существенных коррективов в методику преподавания ее автором этих предметов.

Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих тринадцать параграфов, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы исследования, оцениваются ее новизна, степень научной разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи, характеризуются методологическая, теоретическая и эмпирическая основы работы, отмечается теоретическая и практическая значимость диссертации.

Первая глава Источники формирования отечественной консервативной политико-правовой доктрины содержит четыре параграфа.

В первом параграфе лГенезис и становление идеологии православного монархизма в византийской и русской правовой мысли раскрыты особенности возникновения классической православно-монархической идеологии в византийской и русской государственно-правовой мысли.

Диссертант отмечает, что наиболее оптимальной методологической схемой рассмотрения доктрины православного монархизма будет выявление его социальных, государственно-институциональных и духовных предпосылок, которое становится возможным через погружение теории и практики православной монархии в широкий культурологический контекст. Отсюда осмысление природы, истоков монархической власти должно быть теснейшим образом сопряжено с выявлением культур-цивилизационных тропов. Только в таком случае станут ясны многие моменты этой проблемы: расцвет монархии, ее крушение или трансформация, реставрация и т. п. В этом же контексте можно и нужно оценивать перспективы монархической власти, ее содержание, общее и отличное в организации монархизма в тех или иных типах государств.

Наиболее ранний из них обозначен в качестве русско-византийского периода, в ходе которого и происходило формирование идеологии православного монархизма. Это весьма сложный и длительный этап становления отечественного монархизма, включающий в себя эпоху формирования и развития древнерусской государственности и начальные века Московского государства (вплоть до падения Константинополя в 1453 г.). В данное время возникает образ отечественной государственности, закладываются его архетипы, особенности национальной правовой и политической ментальности, что, конечно, получает свое отражение и в русской правовой мысли (переживающей свой золотой век), имеющей теснейшую связь с византийскими доктринами.

В этом плане речь идет о наличии имперско-византийских истоков формирования российского оригинального варианта православного монархизма, оавизантийских корнях указанного процесса, но не копировании возникших варамках такой самобытной цивилизации государственно-правовой и духовно-нравственной модели (тем более что исторические события XЦXV веков являются подтверждением данной мысли).

В практической плоскости также происходит весьма сложный, но важный для становления Русского государства процесс (во многом коррелирующий садоктринальной сферой многовекового русско-византийского взаимодействия) правового оформления идеологии православного монархизма. Так, от византийской государственности был воспринят ряд правовых кодексов, а также введено новое - церковное - право. Причем заимствование кодексов облегчалось тем, что последние в самой Византии в основном составлялись под влиянием именно славянского правового элемента. К наиболее крупным реципированным законодательным актам этого времени следует отнести следующие: Эклога Льва Исаврянина и Константина Копронима (739Ц741 гг.), Прохирон Василия Македонянина (870Ц878 гг.), Судебник царя Константина.

Далее автор показывает, что принципы, ориентиры и болевые точки византизма оказались весьма близки многим отечественным авторам, стремящимся обнаружить и взять на вооружение основы стратегии православного монархизма, идеи формирования православной монархии. К числу ключевых вопросов последних следует отнести: соотношение принципов единства государства (империи) и единства веры; значение и место воли главы государства (императора, царя, великого князя) в правотворческом и правоинтерпретационном процессах; взаимодействие государства (прежде всего, в лице православного монарха) и церкви: цезаропапизм, или папоцезаризм; симфония властей; нравственные качества православного монарха; отношение к западному христианству (римскому католичеству).

Таким образом, православный монархизм в своем классическом, византийском варианте базируется на единстве православной веры как важнейшем условии единства империи, государства, обладании монархом как держателем скипетра земной власти, врученным ему Богом для охранения справедливости и излечивания ран подданных особыми нравственными качествами (эта тема разрабатывалась еще поздними стоиками, а также христианскими мыслителями: Златоустом, Агапитом, патриархом Фотием, Иларионом, Максимом Греком и др.), а также на том, что воля главы государства (императора) считается воплощенным законом. Именно император имеет исключительное право быть создателем и листолкователем законов, так как это дело требует божественной инспирации, без которой человеческая природа всегда ограничена и любые действия в данной (правотворческой, законотворческой) сфере бессмысленны.

В завершение параграфа диссертант формулирует основные выводы относительно социально-правовой и духовной природы православного монархизма. В частности, констатируется, что византийская цивилизация (а для К.Н. Леонтьева это именно самодостаточная в себе историчность) имеет более древнюю, чем молодая российская цивилизация историю, в ходе которой были не только выработаны, но и подверглись достаточной проверке временем самые разные государственные и юридические формы, структуры, институты. Ясно и то, что после крушения империи лобломки византизма, рассеянные турецкой грозой на Запад и на Север, упали на две различные почвы (К.Н. Леонтьев). Первая - романо-германская - имела весьма развитые в ходе сложного становления социально-правовых и духовных принципов германизма в диалектическом отношении с романизмом государственные и иные элементы. Вторая - российская, очевидно, проходила весьма сложную стадию создания национальной государственности и нуждалась в близких по духу (в силу единой с Византией православной веры и проверки многих византийских властных и управленческих моделей в Киевском государстве) принципах ее формирования. При этом К.Н.аЛеонтьев не умаляет значения славянского гения (за что его, например, подвергал критике Л.А. Тихомиров) в процессе национального государственно-правового строительства, но стремится выявить основу последнего, многообразие факторов, обусловивших образ Российского монархического государства, его политико-правовые принципы, духовные константы и вектор эволюции.

Второй параграф Иосифляно-нестяжательская коллизия в контексте развития отечественной традиционной государственно-правовой идеи посвящен осмыслению различных подходов к проблеме формирования в российской государственности конца XV - начала XVI века системы властных отношений, включающих в себя в том числе и взаимодействие институтов монархической власти и Русской православной церкви. Именно в этот исторический период и завершается кристаллизация православного монархизма, а Российское государство приобретает политико-правовую и духовную законченность, правокультурную определенность и территориальную целостность.

Диссертант отмечает, что в эпоху правления Ивана III были заложены глубинные, архетипические основы системы русской власти и русского национального права. Причем их развитие было теснейшим образом сопряжено саособенностями русского мироощущения, теми процессами, которые имели место в духовно-религиозной жизни народа и правящих элит, а именно - с возникшей (после падения Константинополя) необходимостью идейного и практического совмещения двух отличающихся друг от друга государственно-православных проектов: Святой Руси и православной империи. Данный вопрос и стал основой идейного противостояния Нила Сорского и Иосифа Волоцкого.

Автор указывает, что такая ситуация, естественно, обострила многие (сунществующие в этот исторический период) проблемы отечественного государственно-правового строительства, но прежде всего нашла отражение в меняющихся отношениях монархической власти и Русской православной церкви. Вапринципе данные отношения и станут краеугольным камнем функционирования Русского государства на ближайшие 150Ц200 лет и получат свое относительное разрешение в эпоху петровского секулярного реформирования национальной правовой и политической жизни через возникновение синодальной системы (показатель окончательной победы имперско-православного начала над святоотеческим).

В рамках иосифляно-нестяжательской коллизии и происходит наполнение политико-правовым и духовным содержанием категорий самодержавие, самодержец, встречающихся в юридических памятниках XV - начала XVI века. Ваэтой связи В.О. Ключевский справедливо отметил, что словом самодержец в указанное время характеризовали не внутренние политические отношения, а внешнее положение московского государя; под ним разумели правителя, не зависящего от посторонней, чужой власти, самостоятельного. Поэтому в общественном самосознании с самодержавием связывалась мысль о внешней незанвисимости страны.

По мнению же юриста Н.А. Захарова, принадлежащая русскому государю власть уже с начала XVI века понимается как верховна, самодержавна и имеет божественное освящение, поэтому можно говорить о родственности понятий УверховенствоФ и УнеограниченностьФ.

Автор показывает, что такая позиция является в полной мере обоснованной, так как концепция верховной власти у И. Волоцкого содержит три основных элемента: вопрос о происхождении власти - она наследственна, обязательно с высоким нравственным идеалом и статусом правителя, сущность власти - божественная, употребление власти - законное, соблюдение заповедей и законов. Позднее именно эта концепция будет последовательно развиваться в работах отечественных консервативных мыслителей ХVIIIЦXIX веков, и получит свое окончательное выражение в разработках политико-правовой мысли XX века в виде идеи монархической государственности.

В завершение параграфа диссертант исходя из сравнительного анализа социально-правовых и религиозных начал в понимании монархической, верховной власти в западном протестантско-католическом мире и православном государственно-правовом пространстве отмечает важность проводимой И.аВолоцким идеи православного монархизма. В частности, по мнению автора, имперско-православное учение Иосифа Волоцкого и деятельность его последователей включала несколько важных для становления консервативно-правового учения о монархической власти в России принципов: а) государство (представленное монархом) и православная церковь не могут быть не только противопоставлены друг другу, но даже разделены, четко разграничены (идея Нила Сорского) в своей деятельности. Это неизбежно вызовет кризис монаршей власти, утрату ее легитимности, возведет основу для тиранического произвола властных элит; б) утрата либо серьезное ограничение церковного (монастырского) имущества приведет, во-первых, к ослаблению церкви как политического института (государственная власть подомнет церковь, фактически лишит ее собственного голоса в симфонии властей); во-вторых, элиминирует ряд важных социальных функций церкви (лсоциальное христианство: устройство богаделен, приютов для сирот, а также иные формы работы среди паствы, которые, по сути, выступали началом и важным элементом создания в России социальной правовой политики); в) сформулированные и утверждаемые в полемике с нестяжателями принципы Русской православной империи были важны для сохранения российской государственности, ее способности противостоять чужеродным государственно-правовым и духовным влияниям (католическому, протестантскому и др.);

В третьем параграфе Идеологема УМосква Ц Третий РимФ: духовно-религиозная стратегия русского политико-правового консерватизма раскрывается специфика ведущего не только в проектно-стратегическом, но и в практическом, прикладном аспектах российского государственно-правового строительства положения Москва - Третий Рим.

Автор указывает, что начала этой важнейшей для формирования духовных и институционально-правовых основ российской монархии идеологемы в отечественной государственности были положены в сочинениях новгородского митрополита Зосимы, который, тем не менее, не придал ей сколько-нибудь законченный вид. Поэтому  в систематическом виде данная идея была высказана старцем Филофеем на рубеже XVЦXVI веков в послании дьяку М.Г. Мисюру Мунехину. Собственно, Филофей преследовал здесь несколько важных в идеологическом плане целей: подчеркнуть значение еще только складывающейся Московской монархии в мире, обозначить легитимность власти московских государей и указать им же на ответственность не только за собственный надел, но и за сохранение и процветание вселенского православия.

В итоге формула Москва - Третий Рим актуализировала несколько узловых проблем православного правового и политического сознания, разрешение которых во многом тематизировало отечественные консервативно-правовые концепции, объединив этатистско-миссианское (Н. Данилевский, К. Леонтьев и др.) и славянофильско-почвенническое (И.В. Киреевский, К.С. Акнсаков, А.С. Хомяков, Ф.М. Достоевский и др.) течения русской консервативной идеологии.

В заключение параграфа автор делает выводы и утверждает, что идеологема Москва - Третий Рим не носит исключительно имперский (как это часто представляют западные исследователи) характер, но и определяет соотношение светских и духовных начал российского государственно-правового бытия. Поамнению диссертанта, вряд ли правы те отечественные и зарубежные авторы, которые считают, что теория Москва - Третий Рим выражала интересы и стремления не столько светской власти, сколько монашества, духовной фракции верхушки русского общества или что вряд ли в государстве может существовать равное партнерство светской власти и церкви, поэтому неизбежно возникнет идея доминирующего партнера, то есть особого субъекта властных отношений, наделенного по отношению к иному большим объемом полномочий. Положение Москва - Третий Рим не предполагает разделения светских (царских) и церковных начал, а, скорее, наоборот, показывает их неразрывность и в рамках сущностного, и в рамках функционального измерений. Причем здесь можно не только провести аналогию с категорией правда, объединяющей ли истину, и нравственность, и общественную справедливость, но и продемонстрировать их неразрывную смысловую связь: государство (Третий Рим) и церковь являются хранителями правды, особого соборного типа национального правового сознания.

В четвертом параграфе Папизм в контексте российского государственно-правового строительства XVII века диссертант анализирует особенности русского папизма середины XVII века, явления, связанного с деятельностью патриарха Никона, его проектами государственно-правовой и церковной модернизации, получившими оценку в трудах нескольких поколений российских консерваторов. На взгляд автора, никонианские реформы имели антиномичный характер, так как, с одной стороны, они были органически связаны с имперским государственно-правовым строительством, преодолением Русским государством духовного и политического изоляционизма и выходом его институтов в общемировое политико-правовое пространство, а с другой - привели к деформации национальной государственности, подготовили почву для эпохи петровской вестернизации.

Диссертант приводит аргументы в пользу того, что история русского папизма должна быть рассмотрена в свете эволюции церковно-политических отношений XVЦXVII веков. В частности, в работах отечественных консерваторов и специалистов в области церковной истории и права обращается внимание на ряд важных моментов:

1)анеобходимость противодействия (военного, экономического и духовного) власти татарских ханов была сопряжена с сохранением особого статуса Русской православной церкви, подчиненной непосредственно Константинопольскому патриархату и поэтому являющейся действенной (свободной) объединяющей лантитатарской силой, способной самым непосредственным образом влиять на деятельность, поведение и мировоззрение русских (светских) властителей;

2)ав период правления Ивана III в Русском государстве окончательно утвердилась идея православной монархической государственности: вместо великого князя появляется православный самодержавный государь, но русские митрополиты (и иные церковные иерархи) стремятся сохранить реальную политическую власть, что и приводит к идеологической и (в ряде случаев) личностной светско-духовной оппозиции (при Иване IV это противостояние приобретает трагический характер и более чем деструктивно влияет на развитие правотворческой, правоисполнительной и политической сфер российской государственности);

3)аутрата авторитета Византией во второй половине XV века вызвала интерес не только к собственно национальным (великоросским) религиозным основам (Аввакум), но и к римско-католическим (папистскому богословию) доктринам, рассматриваемым в качестве реальной альтернативы греческо-православной организации церковной жизни;

4)аличная реформаторская и волевая позиция патриарха Никона, стимулировавшая обострение кризиса взаимоотношений царской власти и власти патриарха.

В завершение параграфа отмечается, что, с одной стороны, принципиально неверно отождествлять непогрешимость и авторитет (в том числе и политический) церкви и ее отдельно взятых служителей, включая, естественно, и патриархов, претензии которых предполагали их наделение высшей политической и церковной властью, что в полной мере объяснимо в условиях реализации модели симфонии властей в воцерковленном государстве; с другой - в сложном, бунташном XVII веке абсолютная замкнутость церкви на фигуру патриарха, по сути, игнорирующего светскую политическую элиту (царя и боярство), раскалывающего ее, во-первых, не приводила к сохранению единства самой церкви, которой невозможно было управлять единолично, подобно тому как епископ управляет епархией, а во-вторых, неизбежно вызывала реакцию со стороны государства: Петр I, проводя столь радикальные реформы, просто не мог допустить наличия двух политических центров, тем более что у него имелись все основания опасаться укоренения каких-либо папистских идей и настроений. Это и стало мощным стимулом для утверждения им в России синодальной модели.

Вторая глава Идея монархической власти в период становления Российской империи содержит три параграфа.

В первом параграфе Кризис института царской власти в последней четверти XVII века диссертант выявляет особенности деформации традиционных монархических политико-правовых институтов, показывает различные варианты осмысления этого явления в российской консервативно-правовой литературе.

Так, автор акцентирует внимание на том факте, что в настоящее время, в период серьезного пересмотра теоретико-методологических подходов в отечественной юридической, политической и исторической науках, когда постепенно, медленно, но все же происходит отказ от господства каких бы то ни было позитивистско-универсалистских, объяснительных методик в пользу понимающих способов выявления и познания тенденций развития национального права, государства, политической системы, отношение к такому важнейшему, в том числе и для осмысления постсоветских реалий, феномену, как Московское царство, должно существенным образом измениться, причем в некоторых вышедших за последние 10Ц15 лет работах российских юристов (А.М. Величко, В.Н. Синюкова и др.) подобного рода перемены, очевидно, имеют место. Следует отметить и значительную роль представителей Русской православной церкви, активно участвующих в теоретико-методологическом и эмпирическом оформлении современного консервативного государственно-правового дискурса.

Далее диссертант подвергает развернутой критике традиционную точку зрения современной историко-правовой науки, согласно которой в XVII веке Московская Русь как общественный, государственно-правовой, культурный, политический и военный организм совершенно изжила себя, и лишь воцарение Петра I, царя-реформатора, вдохнуло в страну новую жизнь. Для государственно-правового развития отечественной государственности трудно переоценить значимость Соборного уложения 1649 года как органичного национальному бытию акта высшей юридической силы. При этом процессы секуляризации в государственно-правовой и духовной сферах жизнедеятельности россиян происходят в середине XVII века более чем сдержанно, в особом православно-монархическом контексте, при сохранении базовых ценностей, что, как показывает автор в рамках сравнительного анализа, существенно отличает их от ситуации в западноевропейском политико-правовом и культурном пространстве.

На доктринальном уровне в середине XVII века были найдены ответы на вопросы, сформулированные отечественными мыслителями в трудах, созданных после Смуты, которые несколько десятилетий волновали многих представителей российской властной элиты и сводились к главному: Отчего произошла смута, отчего государство и нация оказались на краю гибели?. Причем ответы, полученные на теоретическом уровне, обрели свое практическое воплощение в национальной правовой и политической жизни (через реформирование судебной, финансовой и иных сфер).

Кроме того, во второй половине XVII века приоритетным оставался вопнрос о легитимности царской власти, решение которого было предложено Симеоном Полоцким в виде имеющей западноевропейское происхождение идеи лабсолютистского легитимизма: гражданство преблаго пребывает именно тогда, когда закона, як царя боятся, и царя, яко закона, страшатся. Такой подход к легитимации монархической власти уже значительно отличался от более ранних ее концепций и был связан с теми изменениями, которые происходили в Московском царстве в последние годы его существования.

Подводя итоги параграфа, диссертант отмечает, что важное место в общественном сознании и в литературе данной предимперской эпохи начали занимать представления об отношениях между необычайно усилившейся властью православного государя и его подданными. По свойственным Средневековой эпохе тенденциям символического осмысления действительности эти сложные и новые проблемы приобретали формы рассуждений о самодержце, который представлял собой государство и благополучно царствовал. Тем не менее нарастающие социальные противоречия обусловили образование двух основных течений в общественной идеологии рассматриваемого исторического периода: государственно-охранительного и народно-обличительного. Причем эти течения общественной идеологии были связаны с целым рядом социально-исторических обстоятельств (движением раскола и др.).

Второй параграф лТрансформация православной доктрины государственной власти: теоретико-правовая апология монархической власти ваначале XVIII века посвящен рассмотрению переломной для эволюции православной доктрины монархической власти в России эпохе, периоду петровских преобразований, в ходе которых были заложены основы нового понимания сущности властных отношений в стране, повысившие уровень идейной конфликтогенности, определившие содержание имперской парадигмы осмысления русского монархизма.

Так, диссертант считает, что русская имперская идея была сформирована и понята раньше, чем Россия получила официальный статус империи, а монарх стал называться императором. Сущность имперской идеи может быть сведена к отечественным учениям об лидеальном государе и доктрине Третьего Рима - Второго Иерусалима, православной империи. Именно эти два учения и образовали симфонию институтов государственной и религиозной властей, а кроме того, на протяжении всего имперского периода являлись основой государственной идеологии, хотя и претерпели существенные трансформации в результате реформаторской деятельности Петра I, которая радикальным образом нарушила процессы православного империостроительства, нивелировала их духовную и национально-правовую составляющую, рационализировала по европейскому образцу.

Общественная мысль России этого времени отражала глубинные процессы, происходившие в русском обществе, - появление новых светских интересов, стремление к личной самостоятельности, освобождению от влияния церковно-авторитарной идеологии. Жизнь ставила такие вопросы, решить которые старая политико-богословская традиция была уже не в состоянии. Реформы Петра I и в прошлом, и в настоящем породили весьма противоречивые трактовки имперской природы российской государственности: от утверждений о неизбежности европейской судьбы последней (русские западники) до представлений о России как лимперии азиатского типа, напрасно претендующей на овладение западными государственно-правовыми и духовными ценностями (Дж.аХоскинг).

Особый интерес в плане формирования нового отечественного монархического дискурса имеют труды Ф. Прокоповича, лидейного творца петровской эпохи. В частности, диссертант, анализируя позицию этого мыслителя, религиозного и политического деятеля, подчеркивает, что именно Ф. Прокопович по прямому указанию Петра I и стал создавать новый образец имперской идеологии, принципиально отличающейся от принципов православного монархизма. Он стремится приспособить созданную в западном юридическом мире договорную теорию государства к реалиям российской императорской власти. Причем, за теоретико-методологическую основу здесь берется политическая философия Т. Гоббса, выражающая, как известно, принципы механистического материализма, и естественноправовые построения С. Пуффендорфа, сторонника двухдоговорной модели формирования и функционирования государства.

Автор отчасти разделяет мнение Н.Н. Алексеева, считающего, что император даже не подозревал всей опасности этой аргументации: в основе ее все же лежит естественное право отдельной человеческой личности, от воли которой зависит государственная власть. Обращение монархии к милости Божьей по сравнению с названным ее оправданием является куда более надежным и безопасным аргументом. Однако в работе отмечается, что для отличающихся своей спецификой межпарадигмальных государственно-правовых и духовных периодов истории любой страны, любого социума такого рода соединения несоединимого являются обычным делом, показателем сохраняющегося идейного хаоса.

В заключение параграфа диссертант делает выводы, при этом указывая, что именно в сложном (диалектическом) единении сущности и существования, видимо, и следует искать причины, оценивать результаты элиминирования традиционной для Российского государства православной монархической модели в первой четверти XVIII века, получившего отражение в отечественной правовой и политической мысли. Отмечается, что именно в этот период коренным образом изменяется практика имперского строительства, а имперская идеология (формируемая в Русском государстве еще со времен Ивана III) получает новое звучание, наполняется другим содержанием, начинает развиваться в принципиально ином духовном поле.

В третьем параграфе лУСимфония властейФ в период становления имперского самодержавия диссертант обращается к изучению места и роли такого классического для православного монархизма византийского образца принципа, как симфония властей, определяет характер и причины его искажения в Российской империи. В этом плане анализируются исторические предпосылки необходимости развития византийского принципа симфонии властей на русской государственно-правовой почве. Кроме того, последний рассматривается автором в качестве особого, лархетипического противовеса имперским преобразованиям фактической Конституции России в первой половине XVIII века.

Исследуя сакральную и политико-правовую природу симфонии светской и духовной властей, восходящей еще к новеллам Юстиниана I, посланиям василевсов и патриархов, трудам греческих богословов, диссертант приходит к заключению о том, что из существующего многообразия вариантов сосуществования монархического государства и церковной организации - цезарепапизма, папоцезаризма и симфонии, описанных в современном теоретико-правовом и историко-правовом познании, последний оказался наиболее органичным идее духовного начала церковной власти в монархическом политико-правовом пространстве.

Причем автор отмечает, что цезарепапизм не мог реализоваться в российской государственности в силу его чуждости национальной организации властных отношений, выраженной во взаимном контроле и ограничении со стороны патриарха и русского монарха. И только модель равноправия и гармонии при неслитном и нераздельном существовании церковной и светской властей удачно отличала концепцию симфонии властей от доктрин папоцезаризма и цезарепапизма, что и получило должную оценку в трудах представителей славянофильского и почвеннического направления отечественной консервативно-правовой мысли к 40Ц50 годам XIX века.

Диссертантом приводится ряд аргументов в отношении того, что в политической и правовой жизни российского общества концепт симфонии находит смысловое завершение в идеале такого государственного устройства, вакотором господствует принцип обоюдного сотрудничества, взаимной поддержки и обоюдной политической ответственности без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой, а это и воплощает собой православная монархическая власть.

В завершение параграфа автор утверждает, что после (весьма знакового для истории российской государственности) конфликта русского самодержца с патриархом Никоном симфония властей (несмотря на ее органичность вековым традициям российской монархии) уходит в прошлое, а вместе с ней разрушается и православная доктрина монархической власти. Русское самодержавие существует вне ощутимого влияния церкви, ее институтов и иерархов. В этом отношении лидеологический путь к становлению российского абсолютизма был проложен еще до Петра I: лидея Усвятой РусиФ в первой половине XVIII века уже становится риторической формулой, национальное сознание воодушевляется идеалом великой России. Это первая, и весьма значимая характеристика петровского реформирования (государственно-правового просвещения по западноевропейскому образцу), условие трансформации православного монархизма в иную, секуляризованную имперско-абсолютную модель властвования. Возникшее в середине XVIII столетия противоречие между двумя проектами империостроительства как раз и станет основным предметом консервативно-правового осмысления в последующие эпохи (от И.В. Киреевского до Л.А. Тихомирова и И.Л. Солоневича, а также современных неомонархистов).

Глава третья Консервативный проект российской государственности XIX Ц начала XX века содержит четыре параграфа.

В первом параграфе Монархическая власть и государственный строй в учениях русских славянофилов и почвенников анализируются идеи представителей славянофильской и почвеннической парадигмы исследования верховной власти относительно юридической и нравственной природы русской монархии, ее значения и места в отечественном политико-правовом пространстве.

Диссертант констатирует, что в имперский период особенности политико-правовой истории определяются расхождением официальной и малой народной (устной) традиций. В этом плане славянофильский государственно-правовой и социально-этический дискурсы включают в себя решения вопроса о способах и формах органичного допетровской эпохе единения лцаря и народа, а также об особой неполитической, но духовной миссии россиян как факторе устойчивого развития национального государства. Поэтому в условиях в высшей мере и по многим измерениям антиномичного развития имперского государства возникновение славянофильского направления отечественного консерватизма явилось лответом на вызов противостояния двух политических и социально-правовых миров: дворянского (элитарного лимперско-западнического и народного (земско-соборного).

Далее отмечается, что своего рода катализатором славянофильства в России стали идеи П.Я. Чаадаева, Философические письма, в которых сочетаются как славянофильские, так и западнические элементы, причудливым образом переплетаются разные идеи трансформации российской монархии.

Однако особое внимание автор уделяет концепциям И.В. Киреевского и А.С. Хомякова, так как славянофильская линия в российской консервативно-правовой мысли начинается с обоснования И.В. Киреевским ряда положений об источниках и эволюции отечественных политико-правовых институтов. Онаутверждал, что российская государственность именно через православную церковь получила от Византии не только духовное, но и государственно-правовое наследство и таким образом сохранила то, что утратил Запад, т.е. весьма специфические соборно-имперские черты и лцелостность христианской веры, это и проявлялось вплоть до петровских реформ и в церкви, и в правовых, и в политических институтах.

Вообще, в 30Ц40 годах XIX века в контексте идеологического разброда и шатаний следует признать, что именно славянофилы, видимо, были наиболее последовательными, уже хотя бы в силу их идейного традиционализма. Вакачестве же базовых положений их философско-правовой рефлексии, нашедших отражение в государственно-политических и историософских теориях, можно выделить следующие: соборность как единственно возможный способ национального бытия, условие сохранения социального единства всех российских подданных. Протестантизм сохранил идею свободы и пожертвовал ради нее идеей единства (А.С. Хомяков); примирительность (свойственная соборному миропониманию модель разрешения правовых и иных конфликтов, реализуемая, по мнению не только славянофилов, но и ряда их оппонентов, в крестьянской общине); конгрегационализм как имманентная отечественному государственному миру версия единения лцаря и земли, специфика исторически сложившихся в стране властных отношений.

В плане же вечной для российского государственно-правового и духовного бытия проблемы диалога Запада и России И.В. Киреевский считал, что последняя, сохранив самобытность основных сфер национальной жизнедеятельности, неизбежно овладеет всеми сторонами европейского просвещения и станет духовным вождем Европы.

Ставя высоко в социально-правовом и духовном аспектах русскую общину, славянофилы относятся отрицательно к государству в его западноевропейских формах. И.С. Аксаков и К.С. Аксаков усматривают на Западе поклонение государству, торжество идеалов внешнего порядка, внешней стройности, механического устройства, гарантированного государственными законами и как результат этого - лобеднение человека внутреннего. Идеал славянофилов заключался в возвращении к органической отечественному правовому сознанию, национальной ментальности, религиозным канонам, духовному миросозерцанию. В этом смысле славянофилы утверждали об исконной добровольности Российского государства, основанного на взаимной доверенноснти народа и власти.

Главными линиями их государственно-правовой рефлексии в данном вопросе являются следующие смысловые референции: природа исконной для России народной монархии, ее содержательное и структурное перерождение в императорский период (самодержавие и абсолютизм); соотношение позитивного (формального) права, православно-нравственных идеалов и норм, народного обычая; монархический нравственный ригоризм и особый над-юридический механизм ответственности русского монарха за судьбу земли; специфика легитимации монархии в российском правовом и политическом сознании.

В завершение параграфа диссертант обращает внимание на то, что в отношении государственно-правовой сферы почвенники в значительной мере углубляют славянофильскую идею внутреннего (нравственного) человека и выделяет несколько ключевых политико-правовых аспектов идеологии почвенничества: государство есть не что иное, как вынужденное зло (право и государство не являются великими достижениями европейской культуры, они суть крайнее средство борьбы со злом, то есть индикаторы серьезного нравственного кризиса общества), которое в идеале своем должно смениться идеалом соборного братства, основанного на отмеченной еще Иларионом христианской благодати, представляющей собой своего рода антипод правового пространства; однако русское общество в силу многих факторов еще далеко от овладения благодатью, в этом плане сохранение государства необходимо, но только в виде православного самодержавия, а не современного им империализма, отрицающего единение народа и царя, конфликтогенного по своей сути явления; самодержавие освобождает народ от рабства властной деятельности, но охраняет его от прихода к власти разного рода слабых духом, а потому опасных для общества личностей, охраняет страну от внешних врагов, но дает ему свободу общинной и духовной жизни, в частности свободу местного (общинного) самоуправления.

Второй параграф Стратегия модернизации императорской власти в эпоху Великих реформ: консервативно-правовое измерение посвящен проблеме консервативно-правового осмысления содержания, направленности и результатов либеральных реформ эпохи Александра II. По мнению автора, утверждаемый в последние десятилетия исключительно позитивный пафос модернизации важнейших институтов и структур российской государственности в 60Ц70-х годах XIX столетия вряд ли имеет под собой сколько-нибудь прочное научное основание, так как и по содержанию, и по полученным результатам (включающим в себя также судьбу самого императора-реформатора) это был весьма и весьма противоречивый процесс. Поэтому прежде всего диссертант характеризует специфику возникновения и практику распространения либеральных политико-правовых доктрин, а также выявляет особенности консервативно-охранительного государственно-правового дискурса пореформенной эпохи (особенно трудов К.П.аПобедоносцева, Д.А. Толстого, М.Н. Каткова, К.Н. Леонтьева и др.).

Далее указывается, что при всем своеобразии и различии консервативных концепций необходимо выделить ряд общих признаков, в целом присущих данной системе мировоззренческих ценностей: главным критерием государственно-правового прогресса является достижение гармонии между заемными правовыми и политическими институтами, принципами, конструкциями и национальными идеалами, традициями, обычаями. Только в таком случае можно вести речь о здоровье всего государственного организма (К.Н. Леонтьев); Россия может и должна развиваться исключительно по собственному национальному пути, отличному от западного в юридическом, политическом и духовно-нравственном аспектах (К.П. Победоносцев, М.Н. Катков), из чего следует признание незыблемости самодержавной власти в России, причем в ее традиционных правовых формах, но при сохранении особого духовно-нравственного содержания, реформы же должны укреплять монархическую власть как органичную для русского народа форму правления, а не разрушать ее (М.О. Меньшиков); истинная российская монархия существует только в рамках религиозно-православной константы, обусловленной идеократическим взглядом на мир и сакрализацией ключевых явлений государственно-правовой жизни (в этом плане в трудах консерваторов явно прослеживается убежденность в сложной и даже тонкой во многих отношениях природе монархической формы правления, ее особой люридичности); настороженное отношение к начавшейся капитализации России как мощному материальному источнику деформирования, нивелирования отечественной монархии через интервенцию в национальное правовое пространство институтов и ценностей конституционализма, парламентаризма, многопартийности, либерализма и даже социализма (К.П. Победоносцев, Д.А. Толстой).

Формулируя выводы к параграфу, диссертант отмечает, что в юридическом плане в консервативном лагере также нет абсолютного единства, но, естественно, наблюдаются общие подходы к оценке происходящих в российской правовой сфере процессов. Так, для большинства русских консерваторов второй половины XIX - начала ХХ века характерен поиск русской правовой идеи, отличающейся от романо-германской рационалистической правовой идеологии и ориентирующейся на приоритет этико-духовного над всем юридико-формальным как в частной, так и прежде всего публичной области общественных отношений. Западноцентристские реформы отечественного права 60Ц70-х годов XIX века только привели к зашоренности русских юристов главным образом чуждыми интеллектуальными и практическими схемами, способами юридической деятельности, их растворению в бюрократической среде.

Консерваторы более чем критически относились к распространяемому либеральными кругами в 60Ц80-х годах XIX века мнению о якобы люридической отсталости Российского государства и правовом нигилизме как врожденном качестве россиян и считали губительным для русской монархии, а значит, и Российского государства (эти явления для консервативного политико-правового мышления нераздельны) внедрение западных образцов парламентаризма и конституционализма (К.П. Победоносцев, М.Н. Катков и др.).

В третьем параграфе Идея православной империи как фактор устойчивого развития национальной правовой и политической системы диссертант рассматривает модель православной империи сквозь призму методологии устойчивого развития, используя для этого государственно-правовые идеи отечественных консерваторов.

При этом отмечается, что проблемы устойчивого развития в последние два десятилетия привлекают к себе пристальное внимание не только отечественных и зарубежных исследователей, но и политических лидеров различных государств, тех или иных религиозных объединений, партий, национальных или международных ассоциаций. Увлеченность же модернизационной моделью осмысления российской государственности вполне естественно стимулировала невиданный ранее интерес к концепции устойчивого развития, начало которой было положено в экономической науке и практике, но в середине 90-х годов главные ее постулаты вполне справедливо переносятся и в юридическую науку, становятся ощутимым теоретико-методологическим ориентиром для решения многих актуальных проблем: утверждения прав человека, создания правовых основ стабилизации национальных отношений, правового регулирования земельного вопроса, экологии и др.

Однако, по убеждению автора, в современной правовой науке методология устойчивого развития используется весьма фрагментарно, так как она не охватывает фундаментальных вопросов российского государственно-правового бытия. В частности, проблема выбора формы правления в социально-правовом пространстве считается, в принципе, решенной еще в начале 90-х годов, хотя уже после 1995 года кризис президентской республики начинает нарастать и своего пика достигает перед очередными выборами главы государства в марте 2012 года, когда становится ясно, что институт выборов в России имеет свою специфику и является мощным рискогенным источником, подрывающим стабильное функционирование национальной правовой и политической систем.

В данном контексте диссертант обосновывает положение о том, что лцветные революции представляют собой индикатор эффективности механизма легитимности государственной власти, показатель приемлемости (или неприемлемости) и оправданности (или наоборот) деятельности властных элит в общественном сознании.

На этом фоне имеющие место в консервативно-правовых доктринах исследования православной империи в качестве фактора устойчивости развития Российского государства более чем значимы не столько в теоретическом, сколько в практическом ракурсе.

Далее автор обращается к идеям К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова, М.Н. Каткова, И.Л. Солоневича и других представителей консервативно-правовой мысли о республиканской и демократической форме правления, которую они в полной мере обоснованно считают наиболее сложной и самой затруднительной ваистории человечества вообще и российской государственности в частности. Вагосударствах с многовековыми монархическими традициями демократические республики предстают преходящим (в отличие от жизнеспособных монархий) явлением и не имеют действенных механизмов обеспечения устойчивого развития основных сфер жизнедеятельности общества.

Обобщая позиции вышеупомянутых исследователей, диссертант подчеркивает, что консерваторы как раз и выступают против различных экспериментов в правовой, политической или экономической сферах: консерватор - не тот, кто стремится сохранить существующее положение дел, идеалы консерватизма - в вечном, а не в настоящем. В этом смысле гораздо правильнее называть их традиционалистами.

Кроме того, консерваторы считают, что в развитии любого государства есть весьма и весьма значимые константы, сохраняющиеся вне и вопреки каким-либо формационным перегородкам или государственно-правовым трансформациям: может ли вообще что-либо исчезнуть в российской политико-правовой системе, либо в процессе разных институционально-правовых и политических изменений оно удачно маскируется, меняет внешние лочертания, но сохраняет свою сущность. Это же относится и к имперско-православному принципу государственно-правового строительства в рамках целостной государственно-правовой истории.

В завершение параграфа делается вывод о том, что монархические идеалы и институты, веками развивающиеся в российском социально-правовом и духовном пространстве, консерваторы XIXЦXX веков в полной мере оправданно рассматривают в контексте традиционно-модернизационной антиномичности, в рамках которого (задолго до появления современных версий концепции устойчивого развития) и звучат вопросы сохранения адекватной историческому пути России и ее особой культурной миссии формы государственного правления.

В четвертом параграфе лМонархия и институты народного представительства в российской государственности на рубеже XIXЦXX веков диссертант предлагает собственное видение такой сложной и во многом знаковой проблемы, как возникновение и развитие различных институтов народного представительства в условиях сохранения монархического государства.

В частности, автор соглашается с мнением о том, что, действительно, власть в сакральном обществе концентрически сводится к центральной точке - к полюсу, суверену (А.Г. Дугин). Однако диссертант считает, что специфика российской государственно-правовой реальности состоит в способности объединять сакральные и обыденные начала, когда первые пронизывают вторые, являются смыслополагающими, сливаются в тотальности национального жизненного уклада, находят свое выражение в содержании и функциях национальных правовых и политических институтов.

Автор обращает внимание на то, что из двенадцати самых стабильных демократий Запада десять являются монархиями. Хотя в советской государственно-правовой традиции господствовало однозначное утверждение о принципиальной несовместимости монархии и демократии в любом политико-правовом пространстве. Это представляется вполне объяснимым хотя бы тем, что для К. Маркса демократия всегда выступала антиподом монархии, ее особого рода правовым и политическим отрицанием.

Учения отечественных консерваторов второй половины XIX - первой половины XX века (учитывая, разумеется, и эмигрантскую консервативно-правовую традицию) обосновывают тезис о том, что при исследовании правовой и политической природы монархии проблема создания и функционирования демократических институтов не является чем-то случайным. Консерваторы, опираясь на российские государственно-правовые традиции, приводят весомые аргументы в пользу того, что в историческом плане трудно оспорить тот факт, что дворянская, сословно-представительная демократия, парламенты, городские коммуны и т. п. возникали и получали свою юридическую институционализацию именно в монархических государствах.

Подлинной опорой русского самодержавия в воззрениях представителей консервативного направления политико-правовой мысли (Л.А. Тихомирова, проводившего в жизнь идеи народной монархии, И.Л. Солоневича, Н.А. Захарова иадр.) считались как дворянская аристократия (в качестве хранительницы идеи чести, благородства и исторических преданий), так и простой народ, русское патриархальное крестьянство. Отсюда не случайно и то, что народное правовое сознание всегда в том или ином ракурсе интересует отечественных мыслителей (И.А. Ильина и др.).

Поэтому следует иметь в виду, что отечественный демократический элемент по своему содержанию, генезису и функциональной специфике всегда отличался от западных институциональных образований. Это была действительно выращенная в отечественной истории демократия, а не государственно-пранвовой режим мировых стандартов, однотипный для всех лцивилизованных стран. Причем акцентуация на нравственно-правовом аспекте взаимодействия народа и монарха, детально представленная славянофилами и почвенниками, только подтверждает эту мысль, является еще одним весомым аргументом самобытности демократически представительных начал в российской монархии.

Исходя из положений, изложенных в параграфе, диссертант формулирует выводы о том, что идеал государственно-правового строительства в России всегда был выражен соборной монархией или демократическим самодержавием, в рамках которого разные институты народного представительства и могут определять законодательные функции верховной власти, социальную правовую политику, осуществлять контроль за деятельностью государственного аппарата и т. д. Кроме того, в рамках демократического самодержавия будет происходить развитие местной власти по модели, органичной традициям российского политико-правового мироупорядочивания, системе сложившихся в силу действия многих факторов властных отношений.

Глава четвертая Постсоветская форма правления России в неомонархических концепциях содержит два параграфа.

В первом параграфе лНеомонархизм в России в конце ХХ Ц начале XXI века: причины возникновения, место и роль в современных политико-правовых учениях диссертант, рассматривая содержание российского неомонархизма, его идейные и практические перспективы в отечественном политико-правовом и духовном пространстве, констатирует его теснейшую связь с актуальными проблемами государственно-правовой модернизации, государственно-правового строительства в постсоветской России. Собственно, возникновение неомонархизма и его все более растущая популярность в юридических, политологических и философских кругах есть не что иное, как результат наступившего еще в 90-х годах ХХ века либерального политико-правового хаоса, серьезнейших ошибок правящих элит, допущенных в процессе постсоветского реформирования, своего рода лответ на кризис многих республиканских политико-правовых институтов.

Современные неомонархические идеи, естественно, развиваются в весьма антиномичной идейной плоскости, в которой, впрочем, только и могут иметь место проекты дальнейшего развития российской государственности, тем более что политический процесс, результаты государственно-правового строительства в переходные эпохи никогда не бывают полностью предопределены и национальная политико-правовая история должна осваиваться как открытая и многовариантная.

Наличие монархических идей в современном российском правоведении является показателем его освобождения от методологического монизма, абсолютного господства марксистских и ленинских теоретических установок и перехода к разного рода культурцентристским способам понимания национальной государственно-правовой действительности (связанным с вариативностью, многополярностью ее изменений), многие из которых как раз и были разработаны российскими консерваторами XIXЦXX веков.

Далее диссертант отмечает, что оценка монархических идей, принципов, доктрин и проблем легитимности институтов монархической власти в России, исторической и современной, должна проводиться по нескольким критериям (содержанию структурных элементов): нормативно-правовому, институционально-организационному и духовно-социологическому.

С точки зрения автора, важно осознавать, во-первых, каким образом и, во-вторых, насколько в той или иной неомонархической теории представлены данные структурные элементы организации монархического публично-властного иаправового пространства. Только в этом случае возможно лотсечение явно утопических концепций, а также тех доктрин, которые носят не научный, а,аскорее, идеологически-пропагандистский характер.

Вообще, нарастающий (несмотря на все усилия современных либералов) интерес к монархии наблюдается не только в ряде западных государств, стран Восточной Европы, но и в современной России, хотя в силу ряда факторов монархические настроения в отечественной государственности все же пока имеют локальный, ограниченный в юридическом и институционально-политинческом планах характер. Однако одним из отмечаемых преимуществ института монархии многие консерваторы (как классики, так и современники) считают органически присущую монарху пожизненную ответственность за страну перед настоящими и последующими поколениями подданных, своей династией, наследником, а кроме того - перед Богом. Последнее обстоятельство, несомненно, придает особый характер ответственности монарха, выводит ее за политико-правовые рамки, сакрализирует этот и без того сложный институт.

В заключение параграфа диссертант выявляет в постсоветском неомонархическом дискурсе следующие концептуальные направления: переход от авторитарной республики к конституционной (народной) монархии (М.П. Рачков, А. Казин); реставрацию православной самодержавной монархии (Л. Афонский, А.М. Величко, М.Б. Смолин, М.В. Назаров).

Автор отмечает, что неомонархисты выдвигают свой, принципиально отличающийся от общелиберальных и социалистических вариантов модернизационный проект развития России в XXI веке. Диссертант не согласен с оппонентами неомонархизма, полагающими, что современные российские монархисты якобы лотрицают или просто не хотят признать наличие кризисных моментов в российском самодержавии начала ХХ века и стремятся к идеализации всех монархических институтов, обычной ретроориентации масс, то есть занимаются листорической мифологией. В отношении объективного характера российской революции февраля 1917 года неомонархисты, как правило, едины во мнениях: факты свидетельствуют о том, что она вообще не была вызвана внутренними экономическими или социальными проблемами. Революция являлась преднамеренно спланированной и организованной враждебными стране внешними и внутренними силами, которые стимулировали нарушение ряда законов Российской империи, целенаправленно раскололи русский народ и стравили людей между собой.

Второй параграф Легитимация президентской власти в условиях этатистско-самодержавного правового сознания посвящен особенностям легитимации власти Президента РФ в условиях национальной правовой и политической культуры.

Диссертант, анализируя теорию легитимации государственной власти, отмечает, что закрепившееся в конце XIX - начале ХХ века в зарубежном и затем отечественном правоведении и политической философии понятие легитимность государственной власти схватывает реальные процессы признания большинством населения тех или иных властных действий на самом общем уровне, так как по большому счету в конкретном социуме речь идет не о легитимации государственной власти вообще (в практике это трудно себе представить), а о более предметном выражении этой категории - легитимации конкретных носителей государственной (или шире - публичной) власти. Конечно, чаще всего имеются в виду не парламенты или правительства, а главы государств: монархи или президенты, имеющие ощутимые и признаваемые большинством населения рычаги власти и управления.

Автор обосновывает положение о том, что в российской государственности после 2000 года легитимность власти Президента РФ начинает складываться (примерно за ближайшие 2Ц3 года его правления) из трех легитимирующих составляющих: харизматической, традиционной и отчасти (ваменьшей мере) - рациональной. Историческая же практика убеждает в типичности такого пути, его привычности для российского социума, коллективного восприятия главы государства (лпервого номера). Именно такой, комбинированный, тип легитимации власти второго Президента РФ положительно отразился на многих политико-правовых, социально-экономических, идеологических, геополитических и даже демографических процессах.

Кроме того, по мнению диссертанта, в методологическом и теоретическом аспектах необходимо оcмыслить изменения конфигурации российского политического режима, произошедшие с 2000 года, рассмотреть особенности и значение основы национальной политической системы - института главы государства (президента) - для дальнейшего развития отечественной государственности, так как появление (практически не изученного в правовой науке) института национального лидера, безусловно, вызвано изменением вектора эволюции государственно-правового (более точная категория с позиции рассматриваемой автором проблемы) режима в постсоветской России.

Диссертант считает, что в современной юридической литературе следует выделить несколько основных подходов к пониманию сущности национального государственно-правового режима: институциональный, неоинституциональный и социологический. Именно в их рамках автором предлагается оценка различных проектов трансформации президентской власти в монархическую (например, через внесение в Конституцию РФ нормы о бессрочной избираемости Президента и т. п.). Тем более что российское общество стремится увидеть в монархе прежде всего национального лидера, свободного от партийной возни, стоящего выше мнимых выборов, не зависящего даже от Конституции РФ в той мере, в какой это имеет место в отношении Президента, но готового взять на себя ответственность за страну по совести, по правде.

В завершение параграфа диссертант подводит итоги и отмечает, что в отношении импортированного в ткань отечественной правовой и политической культуры института президентства, имеющего вполне конкретную (франко-американскую) прописку, юридическое сообщество проявило почти единодушное научное презрение, выразившееся в отсутствии широкой и содержательной дискуссии по поводу адекватности этой формы государственного правления для современной государственно-правовой реальности.

В заключении обобщаются итоги, формулируются выводы диссертационного исследования, намечаются перспективы дальнейшей разработки научных проблем, связанных с идеологией государственно-правового монархизма.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих научных публикациях автора:

Монографии:

1. Комова Н.Б. Концептуальные и идейно-теоретические основы монархической государственности в России: Монография. - М., 2009. - 148 с.
2. Комова Н.Б. Консервативно-правовые идеи верховной власти в России: Монография. - М., 2011. - 192 с.

Статьи в рецензируемых научных журналах и изданиях:

3. Комова Н.Б. Идея монархического правления в условиях постсоветской России // Философия права. - 2008. - № 6. - С. 114Ц118.
4. Комова Н.Б. Российская монархия в контексте консервативных государственно-правовых концепций: мифы и реальность // Северо-Кавказский юридический вестник. - 2010. - № 2. - С. 55Ц58.
5. Комова Н.Б. Православный монархизм: доктринально-правовой и исторический аспекты // Философия права. - 2010. - № 2. - С. 55Ц59.
6. Комова Н.Б. Легитимность монархической власти в российском государственно-правовом пространстве: доктринальные аспекты // Философия права. - 2010. - № 4. - С. 17Ц20.
7. Комова Н.Б. Идеологема Москва - Третий Рим в контексте развития русской монархии XVI века: доктринально-правовое и историческое измерения // Философия права. - 2010. - № 5. - С. 73Ц77.
8. Комова Н.Б. Стратегии российского государственного строительства: доктринально-правовые и культурно-исторические основы // Философия права. - 2011. - № 1. - С. 31Ц36.
9. Комова Н.Б. Институт правовой ответственности главы государства в контексте идеологии монархической власти // Юристъ-Правоведъ. - 2010. - № 2. - С. 56Ц60.
10. Комова Н.Б. Трансформация православной доктрины государственной власти в начале XVIII века: теоретико-правовое и историческое измерение // Философия права. - 2011. - № 5. - С. 110Ц113.
11. Комова Н.Б. Монархическая идея в отечественном государственно-правовом консерватизме // Философия права. - 2011. - № 6. - С. 94Ц99.
12. Комова Н.Б. Русский папизм в контексте национального государственно-правового строительства XVII века // Философия права. - 2011. - № 3. - С. 81Ц86.
13. Комова Н.Б. Институт царской власти в русском государственно-правовом и духовном пространстве XVII века // Северо-Кавказский юридичеснкий вестник. - 2011. - № 4. - С. 32Ц37.
14. Комова Н.Б. Идея монархической власти в России на рубеже XVЦXVI веков // Юристъ-Правоведъ. - 2012. - № 1. - С. 40Ц45.
15. Комова Н.Б. Модернизация Российского государства в XXI веке: Монархическая идея в контексте модели устойчивого политико-правового развития // Философия права. - 2012. - № 1. - С. 97Ц102.
16. Комова Н.Б. Царская власть в России: к вопросу об историко-правовой преемственности // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. - 2012. - № 17. - С. 74Ц77.

Иные публикации:

17. Комова Н.Б. Институциональные матрицы в правовом пространстве России: методология исследования / Н.Б. Комова, Р.А. Лубский // Правовое и политическое взаимодействие: Сборник тезисов Всероссийской научно-теоретической конференции. - Ростов н/Д, 2004. - С. 52Ц63.
18. Комова Н.Б. Геополитические и культурно-цивилизационные источники экономической безопасности // Порядок общества: актуальные проблемы социально-правовой теории: Межвузовский научный сборник. - Ростов н/Д, 2008. - С. 378Ц383.
19. Комова Н.Б. Особенности властных отношений в процессе формирования монархического правления в России // Порядок общества и правовой нигилизм: Межвузовский научный сборник. - Ростов н/Д, 2008. - С. 287Ц295.
20. Комова Н.Б. Монархическая идея в современной России: доктринальное и государственно-правовое измерение // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов, аспирантов и соискателей: Сборник научных трудов. - Ростов /Д;Таганрог, 2008. - Ч. 1. - С. 205Ц213.
21. Комова Н.Б. Формирование и политико-правовые особенности властных отношений в контексте российской монархической традиции // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов, аспирантов и соискателей: Сборник научных трудов. - Ростов н/Д; Таганрог, 2008. - Ч. 1. ЦС.а17Ц25.
22. Комова Н.Б. О консервативных приоритетах российской правовой политики / Н.Б. Комова, А.Ю. Мордовцев // Национальные основы российской правовой политики в условиях глобализации: Материалы Международной научно-практической конференции. - Таганрог, 2009. - С. 11Ц15.
23. Комова Н.Б. Монархическая власть в неоконсервативном государственно-правовом дискурсе // Перспективы государственно-правового развития России в XXI веке: Материалы Всероссийской научно-теоретической конференции. - Ростов н/Д; Таганрог, 2009. - С. 49Ц55.
24. Комова Н.Б. Российский монархизм в контексте консервативно-либеральной государственно-правовой коллизии: прошлое и настоящее // Перспективы государственно-правового развития России в XXI веке: Материалы Всероссийской научно-теоретической конференции. - Ростов н/Д; Таганрог, 2009. - С.а86Ц98.
25. Комова Н.Б. Монархическая власть в отечественной государственно-правовой традиции: неоконсервативная идеология Л.А. Тихомирова // Гуманитарные науки: Вестник Таганрогского государственного педагогического института. - 2009. - № 1. - С. 60Ц64.
26. Комова Н.Б. Монархические традиции и институты в отечественном государственно-правовом пространстве: проблемы преемственности // Сборник докладов 10-й научно-практической конференции преподавателей, студентов, аспирантов (10Ц11 апреля 2009 года). - Таганрог, 2009. - Т. 3. - С. 18Ц28.
27. Комова Н.Б. Концептуальные и идеологические аспекты монархической власти // Сборник научных статей по материалам Всероссийской научно-теоретической конференции Юридическое познание: эпистемология, методология и философия права. - Ростов н/Д, 2009. - С. 35Ц45.
28. Комова Н.Б. Модернизация Российского государства на рубеже XXЦXXI веков: монархические традиции и республиканские инновации // Гуманитарные науки: Вестник Таганрогского государственного педагогического института. - Право: Специальный выпуск. - 2010. - № 1. - С. 27Ц34.
29. Комова Н.Б. Государственно-правовой традиционализм как фактор стабильности в России // Насилие в Северо-Кавказском регионе: политические, криминологические, уголовно-правовые аспекты: Сборник материалов Международной научно-практической конференции (29Ц30 сентября 2010 года). - Роснтов н/Д, 2010. - Ч. 1. - С. 91Ц96.
30. Комова Н.Б. Российская монархия в контексте государственно-правового консерватизма // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов, аспирантов и соискателей: Сборник научных трудов. - Роснтов н/Д, 2010. - С. 37Ц46.
31. Комова Н.Б. Монархическая идея и институт правовой ответственности главы государства: доктринальные и исторические аспекты // Научные труды Российской академии юридических наук: В 3 т. - М., 2010. - Вып. 10. - Т. 1. - С. 215Ц221.
32. Комова Н.Б. Национальное государство и право: антиномия консервативных и либеральных идеологий // Научные труды Российской академии юридических наук: В 2 т. - М., 2011. - Вып. 11. - Т. 1. - С. 303Ц308.
33. Комова Н.Б. Идея монархической власти и консервативно-либеральная государственно-правовая коллизия в истории России // Правовой порядок: актуальные проблемы социально-правовой теории: Межвузовский сборник научных трудов. - Ростов н/Д, 2010. - С. 248Ц256.
34. Комова Н.Б. Особенности властных отношений в процессе формирования монархического правления в России // Правовой порядок общества и правовой нигилизм: Межвузовский сборник научных трудов. - Ростов н/Д, 2008. - С.а112Ц120.
35. Комова Н.Б. К вопросу о форме правления в современной России: теоретико-методологические аспекты // Региональная безопасность в современном мире: политические и правоохранительные аспекты: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. - Ростов н/Д, 2009. - Ч. 1. - С. 129Ц134.
36. Комова Н.Б. Постсоветская модернизация Российского государства: теоретико-правовые и исторические аспекты // Проблемы модернизации правовой системы современного российского общества: Сборник докладов: В 2 т. - Красноярск, 2010. - Т. 1. - С. 287Ц293.
37. Комова Н.Б. Образ монархической власти в контексте иосифляно-нестяжательской полемики: теоретико-правовой и исторический анализ // Актуальные проблемы российской правовой политики: Сборник докладов XII научно-практической конференции преподавателей, студентов, аспирантов и молодых ученых. - Таганрог, 2010. - С. 77Ц87.
38. Комова Н.Б. Монархическая власть в русском и западноевропейском государственно-правовом дискурсе: соотношение христианских и светских начал в XVIЦXVII веках // Актуальные проблемы российской правовой политики: Сборник докладов XII научно-практической конференции преподавателей, студентов, аспирантов и молодых ученых. - Таганрог, 2011. - С. 72Ц79.

Общий объем опубликованных работ - 40 п. л.

Тираж 100 экз. Заказ № ___

Отпечатано в отделении полиграфической и оперативной печати

Нижегородской академии МВД России.

603144, г. Н. Новгород, Анкудиновское шоссе, 3.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам