Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

                                                                       На правах рукописи

Кирдяшкин Иван Владимирович

МОЛОДЕЖНАЯ ПОЛИТИКА КАК ФАКТОР СОЦИАЛИЗАЦИИ

СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ

09.00.11 - Социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Томск - 2012

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования Национальный исследовательский Томский государственный университет на кафедре политологии

Научный консультант:        

доктор политических наук, профессор Щербинин Алексей Игнатьевич

Официальные оппоненты:         

Кириллов Николай Петрович, доктор философских наук, профессор федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Национальный исследовательский Томский политехнический университет, кафедра инженерного предпринимательства, профессор

Коробейникова Лариса Александровна, доктор философских наук, профессор федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Национальный исследовательский Томский государственный университет, кафедра теории и истории культуры, заведующая кафедрой

Суслова Татьяна Ивановна, доктор философских наук, профессор федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники, кафедра философии и социологии, заведующая кафедрой

Ведущая организация:                

государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Сибирский государственный медицинский университет Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации

Защита состоится 26 декабря в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Да212.267.01, созданного на базе федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Национальный исследовательский Томского государственного университет по адресу 634050, пр. Ленина 36, учебный корпус № 4, аудитория 306.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан  л____ ноября 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета               Эннс Ирина Андреевна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность работы вызвана потребностями в изучении и выработке методов и инструментов социализации молодежи, соответствующих условиям, порожденным современными цивилизационными сдвигами. Они понижают устойчивость структур социального бытия и проблематизируют построение социального будущего, формируя одну из характерных особенностей современного миропонимания. В результате прогрессирующих потерь опорных оснований общества происходит усиление значимости событий времени здесь и сейчас и девальвация модуса времени будущего, а с ним и ориентаций, выводящих общество и человека за границы существования, за пределы познанного или созданного, индивидуального опыта и мировоззрения.

Делегитимизация модуса социального будущего обусловила такие условия социализации современной молодежи, как кризис магистральных векторов и ценностей для развития социума, неоднозначность критериев социальной зрелости, акцент общества на самоопределении и культуре индивидуальных достижений человека, нетерпение  общества и человека в артикуляции и реализации собственных целей, усиление идеологем консьюмеризма и технократизма.

Исследование факторов социализации молодежи актуализируется ростом позитивных и негативных последствий, эффективностью инструментов самовыражения человека; противоречиями, порожденными его стремлением к свободе и безопасности. Обретение молодежью новых уровней возможностей самореализации требует новых уровней организации развития механизмов социальной интеграции. Их неопределенность влечет хаотичность действий общества по регулированию социализации молодежи. Обретают значимость идеи социальной интеграции без каких-либо стратегических целей. Концептуализацией неопределенности стала идея Старшего Брата как обобщенное название непредсказуемого внешнего мира. Его вызовы определяют нормой пренебрежение социальной этикой1, социал-дарвинизм и построение силовых сценариев общественных отношений. Утрачивает значимость процесс обретения и совершенствования социальной природы человека. На фоне эрозии лобщественного и повышения моральной автономии индивида2 исследование социализации задается опасностями саморазрушения социума. Обостряет ответственность за выбор и онтологические риски на личность секулярность3. Но по мере усложнения социума секулярный барьер снижается, реабилитируя виртуальное, психическое и метафизическое измерения бытия, фиксирующих амальгаму меняющихся схем мировидения4. Их совместное устроение требует постоянных интеллектуально-нравственных генераций.

Революционные темпы эволюции технических средств формирования сознания человека, развитие демократических институтов и тенденции фрагментации общества требуют компенсации в виде процессов конструирования его целостности. Своей концептуализации требует методология социализации в обществе, испытывающем симптомы социальной и ментальной полифонии и имеющем все большие возможности передачи и продуцирования информации, усиливающие эффект роста ожиданий и представлений. Он заметен под влиянием линформационной революции конца 1990-2000-х гг., в контексте которой обладание информационными технологиями стало весомым конкурентным преимуществом в управлении социализацией молодежи. Разнообразие коннотаций, увеличение источников и средств информации влекут дисперсию пространства целей социализации и приоритет тех из них, которые имеют наибольший технологический ресурс. Это ведет к неэффективности традиционных механизмов социализации, отрицанию социальных норм в качестве средств постижения сущности социума как системы жизнеобеспечения человека, радикализации настроений и потребностей молодежи. Подтверждением этому является серия так называемых лцветных революций, события на Ближнем Востоке. Не избежала этого и Россия, где молодежный экстремизм рассматривается как заметная опасность.

Растущее число технологий взаимодействий с обществом не снижает конфликтность социализации молодежи и сложности ее становления как граждан, обусловленных, в том числе, дефицитом мотиваций, поднимающих человека над индивидуальным бытием, и соответствующего им социокультурного и политического опосредования. Их формирование требует участия институтов, управляющих саморегуляцией социума в целом. Масштабы последствий лошибок социализации, вместе с ростом различий ее траекторий и оценок, актуализируют в качестве движущих сил социализации молодежи национальные государства, имеющие прерогативы генерации ее общеобязательных норм как потенциала для организации, сохранения общества и человека. Урегулирование проблем современной социализации молодежи, сопряженных с проблемами достижения социального порядка в условиях неустойчивости его ценностей, требует государственного уровня решений и ресурсов, нацеленных на выработку и включение в социальный процесс систем обеспечения социализации молодежи, которые отвечали бы современному уровню комплексности ее проблем.

Выработку новых механизмов политического регулирования социализации молодежи стимулирует рост множественности векторов динамики структур социального порядка, когда важным уровнем кооперации становятся способности, стилистика мышления человека о мире, позволяющие варьировать ценностные категории. В его регуляции иерархизированные структуры и институты социализации начинают соседствовать с разными формами солидарностей, влияющими на мыследеятельностную активность молодежи. Исследование потенциала молодежной политики обретает значимость в контексте нарастания меняющейся в своем фокусе внимания актуальности общегосударственных мер, нацеленных на формирование компонентов социальной реальности как основы когнитивных практик, процессов интерпретации и переустройства мира, управление динамичным множеством путей и сегментов социализации, построение совместного будущего для всего разнообразия человека в обществе.

Степень научной разработанности проблемы. Исследование социальной интеграции молодежи имеет широкую предметную область. В древней философии понимание значений молодости имеет свои отличия. В древнекитайской философии она связана с научением ритуалу, который рассматривался как средство установления границ и пределов человеческих потребностей, что препятствует человеческому соперничеству, смуте5. В древнеиндийской философии следование ритуалу означает усвоение норм управляющего жизнью человека вечного морального порядка6.

Версию формирования юношества древнегреческого философа Платона отличает присутствующая в ней идея развития. Она основана на вере в то, что видимое укоренено в невидимом, приобщении юношества к нормам построения идеального мира. Требования к юношеству, относящиеся к признаваемой впоследствии статусно-ролевой специфике молодежи (исследования Г. Шельского, Т. Парсонса и др.), имеют максимальные значения. В идеальном государстве Платона порядок конструируется. Юность - одно из воплощений общественного блага, требующее воспитания, ролевого применения, в частности, для защиты7. Юношество рассматривается как социальный проект, что положило начало целой традиции воспитания, проектирования нового человека, заметной в истории Западной Европы, России.

Проблема молодежи, начиная с античной эпохи, стала постоянной темой в трудах философов-классиков. Пьер Адо вслед за В. Йегером отмечает, что предфилософией была пайдейя как продукт и потребность греческого менталитета воспитывать и наставлять молодежь. В средневековой философии особо следует выделить святоотеческую концепцию мира как школы и человека как ученика Христа. А. Августин формулирует задачу человеческой жизни в постижении Бога. Позднее Данте пишет о человечестве как о сыне, идущем по стопам совершенного отца. Философия Нового времени уже представляет целые педагогические системы, где молодежь является главным предметом исследования. Так Я.А. Коменский сформулировал идею об универсальном воспитании человеческого рода (лпампедии) как реализацию принципа чтобы обучались все, всему, всесторонне. Д. Локк отмечает право юности на естественную свободу, ее расширение в процессе освоения законов разума, выделяя идею личности. Ж.-Ж. Руссо продолжил традицию Платона, рассматривая юность как воплощение проекта идеальных черт отношений человека и общества, человека и природы, описывая юность как второе (после биологического) рождение. Позже аналогичную мысль высказал Г. Гегель. Тему выделения молодежи в самостоятельный предмет изучения инициирует эпоха великих переломов, какой стал ХХ век. К. Ясперс отмечает, что внимание общества к молодежи и ее воспитанию сопряжено с завоеванием человеком свободы от традиции, духа целого и проблемой содержания этой свободы8.

Школы и теории молодежи ХХ века можно условно разделить на три подгруппы: биологически и психологически, культурологически и антропологически, социологически ориентированные теории молодежи9. Первые (концепции Г.С. Холла, В. Штерна, Ш. Бюллер, З. Фрейда, К.Г. Юнга, В. Райха, Г.аМаркузе, Э. Эриксона, Ж. Пиаже, П.П. Блонского и др.) сформированы преимущественно под влиянием органицизма и психологизации гуманитарного знания конца ХIХ - начала ХХ века. В них молодежь выступает как носитель психофизических свойств молодости (периода жизни). Это не означало игнорирования социокультурного контекста бытия, но во многом культурное значение молодежи в них вторично. Вторая группа теорий (М. Мид, Т. Парсонса, Ф.аТенбрука, Т.аРоззака, И.С. Левиковой, Е.Л. Омельченко и др.) более четко подчеркивает значение молодежи как совокупности присущих ей культурных свойств и функций, что позволило выявить значимые свойства молодежи как группового образования, обладающих механизмами поддержки культурных образцов, культурного капитала общества. Третья группа (П. А. Сорокин, классовая (марксистская - В.И. Ленин, Б.Б. Коган), теории Л.С. Выготского, И.С. Кона,
С.Н. Иконниковой, Д.Л. Константиновского, В.Т. Лисовского, линия К. Мангейма, связанная с концептуализацией молодежи как источника конфликта поколений, и др.) объединена стремлением представить молодежь через характеристики ее социальности, в том числе связанной с историческим контекстом.

В конце ХХ - начале ХХI вв. возникают новые или обновленные подходы к концептуализации молодежи, обусловленные проявлением факторов, стимулирующих социальную значимость молодежи как возраста и совокупности проектирующихся обществом собственных свойств: концепция И.М. Ильинского, утверждающая точку зрения на молодость как самоценный феномен, не сводящийся лишь к возрастным особенностям и отклонениям от нормы (лнезрелость, неразумность и т.п.); рискологическая концепция молодежи Ю.А. Зубок, в которой ведущее значение имеют работы У. Бека, Э. Гидденса, М. Дуглас, В.И. Чупрова; тезаурусная концепция молодежи Вал.И. Лукова. В этом свете актуальной становится теоретическая рефлексия, сопровождающая молодость и формирующая феномен молодежи, процессы социализации.

В теории социализации (от лат. socialis - лобщественный) сложились два ведущих подхода: субъект-объектный и субъект-субъектный. Первый предполагает, что в процессе социализации общество как субъект формирует человека в соответствии со своей культурой, к которой он адаптируется. Второй подход предполагает субъектное начало в человеке, его участие в собственном приобщении к общественной жизни. В обоих подходах общество или человек могут претендовать на листину, исчерпывающую содержание социализации.

Субъект-объектный подход имеет предпосылки в античной культуре и философии, где власть рассматривается с позиции схематизации господство-подчинение, сакрализуется социум и присутствующие в нем нормы социализации. Аристотель считал, что благодетель воспитывается только в обществе и его институтах. Теория Э. Дюркгейма объясняет социализацию как принятие индивидом коллективных представлений. Значительный вклад в развитие этого подхода привнесли представители структурно-функциональной школы в социологии. Ее родоначальники (Р. Мертон, Т. Парсонс, Ш. Эйзенштадт и другие) трактовали процесс социализации как процесс усвоения ценностной нормы общества и формирование социальной роли индивида. Н. Смелзер отмечал цели социализации в способствовании интеракции людей на основе социальных ролей. Э. Эриксон выделил восемь фаз социального становления человека и типов, сопровождающих этот процесс конфликтов.

В контексте субъект-объектного подхода исследователи опровергают тезис о существовании универсальных форм человеческого поведения и социализации. Антрополог М. Мид в своих исследованиях продемонстрировала то, что человек социализируется, усваивая нормы и ценности, применимые в определенной культуре. К этим выводам в своих исследованиях пришли Э. Эриксон, И.С. Кон и другие. В понимании И.С. Кона, социализация есть процесс усвоения человеческим индивидом определенной системы знаний, норм и ценностей, позволяющих ему функционировать в качестве полноправного члена общества, наделяющих гендерной ролью. У П. Бурдье социализация освящается актом институирующего указания (лмаркировкой). В отечественной науке получила признание концепция, в которой индивидуальность не предпосылка социализации, а ее результат (В.И. Чупров, А.И. Зубок). Ш. Эйзенштадтом был поставлен вопрос о том, что социализация проходит процесс, связанный с формами организации и динамики возрастных групп и поколенческих институций. С.П. Иваненков постулирует тезис о том, что социализация детерминируется типом межпоколенческого взаимодействия. При этом Ю. Хабермас предполагает, что только часть личности может представлять общественную сущность индивида.

Важным основанием субъект-субъектного подхода является мотив самопознания человека, присутствующий в древнегреческой философии. Его предпосылкой стало и христианское мировоззрение. Оно привнесло в теорию социального становления человека понимание наличия у него свободной воли в постижении и следовании культурным, религиозным канонам. В философии И.аКанта трансцендентализм, редуцирующий самопознание, включен в человеческий рассудок. Социальная интеграция обретает вид познания, направленного на организацию индивидуального чувственного опыта. Впоследствии такие философы как Н.А. Бердяев, В.В. Зеньковский, К. Ясперс и другие отмечали значение личностного развития в усвоении культуры общества.

Г. Спенсер формулирует теорию метода воспитания лестественных последствий. В творчестве М. Вебера социализация сопряжена с субъективной мотивацией человека. Концепция социализации Дж.К. Коулмена подчеркивает связь социализации с динамикой внутренних психических состояний человека. Э.аФромм выделяет пять форм социализации: мазохизм, садизм, деструктивизм, конформизм и любовь, благодаря которой человек постигает мир, проявляя заботу, ответственность, уважение и знание. А.В. Мудрик отмечает необходимость подготовки индивида к роли субъекта. Ф. Малер и П.Э. Митев развили концепцию ювентизации как аспекта социализации, связанного с построением субъектности молодежи. А.И. Ковалева определяет социализацию как двусторонний процесс, включающий передачу обществом и освоение индивидом социальных норм, ценностей и образцов поведения.

Исследователи П. Бергер и Т. Лукман рассматривают социализацию как процесс интернализации индивидом социального мира как объективной реальности. Тезаурусная концепция социализации Вал.И. Лукова предполагает, что индивидуальные тезаурусы строятся в рамках социализационного процесса из элементов тезаурусных конструкций значимых Других.

Теория политической социализации исходит из позиции необходимости вхождения человека в политический мир, его культуру. Исследователи М. Доган и Д. Пеласси формулируют задачи политической социализации как аккультурации - передачи политической культуры от поколения к поколению. С позиции Е.Б. Шестопал, политическую социализацию можно рассматривать как процесс включения человека в политическую систему, который осуществляет преемственность политических ценностей. Постоянным стержнем политической социализации в исследованиях А.И. Щербинина являются фундаментальные ценностные основы, напоминающие о сверхценностях политического мира. О.В. Суровова выделяет в политической социализации важность диалогического взаимодействия культурных парадигм, молодежи и общества. Политическая социализация определяется Н.А. Головиным как политически релевантный аспект общей социализации. Исследователи отмечают усиления значимости в политической социализации индивидуальности10.

Среди факторов социализации исследователи выделяют космическо-географические, биолого-физиологические, психологические (П.А. Сорокин), группы мегафакторов, макрофакторов (страна, этнос), мезофакторов (регион) и микрофакторов (семья, сверстники) (А.В. Мудрик). В исследованиях государственной молодежной политики С.П. Иваненковым она рассматривается как инновационный институт социализации молодежи. Теория Э. Дюркгейма обосновывает актуальность молодежной политики в связи с социальной аномией, нарушением лорганической солидарности, вызванной развитием индустриального общества и урбанизацией. В контексте выводов Ч. Бидуэлла, молодежная политика должна решать проблемы межпоколенческих взаимодействий, присущие обществам, вставших на путь модернизации.

В актуализации молодежной проблематики весомое значение имеют работы некоторых из теоретиков Франкфуртской школы, определяющие молодежь в разряд факторов, способных на этапе позднего капитализма противостоять всеобщей утилитарности и одномерности, отчуждению и подавлению личности; участвовать в преобразовании действительности. Так, Г. Маркузе открывает роль молодежи и, соответственно, политики, с ней связанной, как факторов, отображающих жизненное начало и витальные влечения к свободе, нацеленные на преодоление одномерности, питающие развитие человеческой цивилизации11. Увеличение роли молодежи, считают исследователи, усиливается в свете процессов массовизации общественной жизни как включения в нее новых слоев социума. В исследованиях А.И. Яковлева и Н.П. Кириллова рост процесса массовизации тесно связан с развитием сознания общества12. Главным инструментом ювенальной политики в Западной Европе становятся неправительственные организации, формирующиеся самой молодежью13. Эпоха постмодерна принесла идею равноценности достижений мысли, породив проект мультикультурализма как фактор социализации молодежи14.

Ведущим теоретическим основанием исследования и практической реализации российской молодежной политики стала философская концепция И.М.аИльинского. В ней молодежная политика есть инструмент регулирования межпоколенческих взаимодействий, система мер и стимулов для ускоренного созревания и социального развития молодых. В нем на общественном уровне проявляется инстинкт сохранения и продолжения рода15. Концепция И.М. Ильинского не предполагала включения в молодежную политику определенных свойств человека, идеалов личности и общественного устройства. Она формировала отношение к молодежи как возрасту и вместе с тем феномену, в историческую задачу которого входит критический пересмотр цивилизационных приоритетов современного общества. В работах Вал.А. Лукова субъектами молодежной политики является государство и другие общественные институты.

Проблемы формирования современной российской молодежной политики представлены в работах С.В. Алещенкова, Б.А. Ручкина, В.К. Криворученко, В.А. Родионова, О.В. Татаринова, Е.Г. Слуцкого, рассматривающих ее как ресурс построения новых экономической, социальной и политической систем. Д.аБлум выделяет роль российской молодежной политики как части более глобальной попытки закрепить государство и общество в строгих структурных рамках, проявляющей стремление к модернизации, сохранению России как культурного и уникального актора на мировой арене.

В последующих трактовках молодежной политики отечественными учеными исследуются возможности развития потенциала молодежи и применения ее в качестве ресурса общественных изменений. В них молодежная политика имеет целью открытие, освобождение субъектности молодежи. Так И.П. Савченко считает, что реализация молодежной политики зависит от признания за молодежью роли соинициатора общественных преобразований. Важность партнерских отношений с молодежью подчеркивает исследователь В.Е. Семенков. Исследования В.В. Касьянова определяют неоднозначный характер и результат российской молодежной политики, задающийся, в том числе, состоянием молодежной среды. О.А. Коряковцева исследует возможности активизации и развития общественно-политической субъектности молодежи. Процесс развития субъектности молодежи исследователи связывают с взаимодействием различных политических акторов. А.А. Зеленин исследует молодежную политику как систему взаимодействия разноуровневых политических и общественных субъектов в управлении процессами преемственности поколений. Возможности проявления субъектности молодежи освещены в работах В.Б. Бурцева, О.А. Рожнова, А.В. Рудакова, А.В. Самсонова и др. Внимание исследователей было в основном обращено на институциональный аспект молодежной политики.

При этом исследователи рассматривали молодежную политику в контексте объект-субъектной интерпретации ее механизмов, где молодежь выступает в разной мере то как объект влияния общества, то как субъект социального процесса, способный к самостоятельной социально-политической и экономической инновационной деятельности. Это помещает молодежную политику в процессы смены ценностных приоритетов социальных субъектов и социальных институтов. В отсутствие ценностного консенсуса институты молодежной политики теряют свою эффективность и статус общезначимого фактора. Рационализация, выраженная в росте институтов, усиливает неопределенность социализации. В результате молодежная политика может стать ресурсом установок, которые в ситуации повышения эффекта технологий могут быть порождением разных социально-политических и культурных систем, не всегда располагающих релевантными российскому обществу опосредующими элементами, регулятивами самоутверждения человека в состоянии социализации. Объект-субъектная интерпретация механизмов социализации исходит из наличия универсальной ориентационной структуры, исчерпывающейся обществом, проектами объективации луниверсальной рационализации или изолирующейся от социальности субъективацией человека. Постановка вопроса о социализации как переходе от первичной наивности к рациональности (исходящей от старших или от младших), способной исчерпывать все смыслы, является малопродуктивной.

Проблема молодежной политики как фактора социализации современной молодежи состоит в ее нерасположенности к респонденции с умонастроениями молодежи и обществом, что ведет к нерекурсивности, т.е. отсутствию предполагаемого обратного эффекта. Стоит задача выработки концепции и инструментария, которые бы предполагали способность молодежной политики к обеспечению контактности между представителями разных социальных групп. Чтобы молодежная политика стала движущей силой социализации молодежи, необходимо ее формирование и реализация как специфической функции социума, включающей оперирование интенциями, релевантными компонентам культуры как системы саморегуляции социума, и создание инструментов, делающих возможным принятие молодежью критериев социализации на уровне ее собственных устремлений.

Объектом исследования являются условия и факторы, культурные и социально-политические феномены, определяющие социализацию молодежи в современных обществах.

Предметом исследования выступает молодежная политика как фактор социализации современной российской молодежи.

Цель исследования состоит в определении социально-философских оснований и раскрытии принципов построения российской молодежной политики как фактора социализации молодежи в современном испытывающем кризис критериев социализации обществе.

Задачи исследования:

-аизучить специфику значения феномена молодежи;

-апроанализировать эвристический потенциал теории аутопойетических систем для исследования процессов и факторов социализации;

-араскрыть принципы формирования и функцию молодежной политики;

-аопределить социально-философские основы, на которых должна строиться молодежная политика в современном обществе;

-авыявить условия и причины актуализации молодежной политики в современном обществе, а также особенности процессов ее формирования;

-авыделить социокультурные основы российской молодежной политики;

-аопределить принципы построения российской молодежной политики как фактора социализации в условиях трансформаций.

Теоретико-методологическую базу работы составляет ряд дополняющих друг друга исследовательских подходов, связанных с мыслью о том, что влияние на социализацию молодежи следует рассматривать как управление процессами конструирования представлений об обществе и его приоритетах, в основании которой находится идея И. Канта о реальности как продукте сознания, связи его свойств и операций деятельности. Важным для работы является феноменологический подход. Он несет суждение о том, что сознание, строящее социальную реальность, находится в собственном потоке жизни, состоящем из разных ее переживаний, составляя сочетаемый Ego универсум интенций16. Дефиниция сознания как потока актуализирует концепцию текучести социальных структур З. Баумана17 и определяет область социальной интеграции как пространство потоков и траекторий лорганизации социализации. Теория потоков описывает организацию социальных практик в разделенном времени и модель социального как тип координации на основе селекции, производящей отбор в силу подвижности идентичности, постоянного движения за границы нормы18, определяя важность факторов социальной интеграции, синтезирующих множество. Идея аутопойезиса У. Матураны и Ф. Варелы привносит идею о человеке как самовоспроизводящемся единстве сети представлений, познающем и творящем мир19, обращая внимание на формирование релевантных мыслительным процедурам средств социализации.

Феноменологический подход с полем теоретизирования о движущих силах социализации как процесса индивидуальной реконструкции социальной реальности связывает концепция власти как коммуникации Н. Лумана. Она основана на мысли о том, что формирование определенной последовательности актов восприятия невозможно без лучастия, в качестве элементов связи, паттернов сознания, благодаря которым эти акты сконструированы. Так конструирование, синтез предмета происходит сообразно когнитивной схеме и ее смысловой направленности, фиксирующей определенный опыт взаимодействия с миром в паттернах коммуникации. В результате когнитивные паттерны составляют важное средство формирования и основу успешности паттернов коммуникации как схем различений сообщений и информации. В этом отношении общество объяснимо только через самого себя, а для того чтобы социализация состоялась важна кодировка сообщений (выражающих новые смыслы) общества молодежи, символизирующая паттерны коммуникаций, облекающая сообщения в значения ментального порядка. Кодировка позволяет извлекать смысл (информацию) из сообщения, способствует интерактивной ситуации в процессе социализации. Власть предстает средством коммуникации или кодом, согласующим разные переживания как смыслы социализации и конструирования мира. Кодификация сообщений общества молодежи повышает вероятность их принятия и укрепления в качестве новых приоритетов социума. В качестве условия существования общества, управления его эволюцией и согласования различий интерпретаций социальной реальности индивидами рассматривается время, обеспечивающее присоединение друг к другу коммуникаций или представлений, соединенных начальными для общества смыслами, условность любых средств коммуникации. Код организует новый поток сообщений, формирующий новые структуры отношений. Социальная природа человека предстает как результат потенциала символических кодов коммуникации, стимулирующих генерацию специфической направленности когнитивных новаций как потока, несущего новые структуры социального бытия.

Ведущей концепцией символа в работе является концепция Э. Кассирера, где символ есть априорная форма опыта. Дополняет ее определение символа К.Г. Юнгом, утверждающее наличие устойчивых конструкций в априорном опыте. Символ рассматривается как средство селекции, артикулирующее направленность, критерии социализации. Теоретический базис работы позволяет исследовать молодежную политику в контексте образования смыслов построения общества, средств их согласования.

Основная гипотеза исследования. Недостатком современной социализации является невнимание к ее потенциалу как коммуникации, не отражающей, а конструирующей социальный мир. Молодежная политика актуальна в ситуации снижения значимости для коммуникации модуса будущего. Она должна реализовываться через создание символического кода как механизма селекции информации (выделении смысла) в потоках сообщений и лорганизации нового потока коммуникаций. Код обеспечивает аутопойезис коммуникации, т.е. способность одного смысла, выражающего интенции культуры, выступать средством формирования и реализации как основы коммуникации для другого смысла, презентующего новые цели общества. Данный код призван стать способом обновления представлений о смысле изменений социума и должен быть нацелен на опережение, больший выигрыш во времени кода власти в целом (конституируя поток в потоке). Код российской молодежной политики, артикулируя установку на самореализацию молодежи, в качестве средств ее реализации символизирует ряд предельных значений производных гностических измерений смысла социальных норм, детерминирующих характер потока коммуникаций как способностей конструирования социума.

Научная новизна диссертационной работы определяется авторским подходом к исследованию:

-апредпринята попытка рассмотрения социализации с позиций потребности человека в осмыслении разнообразия опыта переживаний мира, закономерности, благодаря которой изменение набора информации требует создания новых средств его лорганизации; 

-аосуществлена постановка проблемы социализации, основанная на теории аутопойетических систем и концепции власти Н. Лумана, в контексте которых содержание социализации есть коммуникация;

-акоммуникация рассматривается как дополнительный, селекционный процесс, соорганизующий (и вместе с тем конструирующий на основе собственных паттернов) общество и сознание человека, в котором один смысл формирует другой, т.е. происходит кодификация сообщения;

-амолодежная политика определена как средство коммуникации и базовое условие социализации молодежи, представленное символическим кодом;

- выделено ключевое отличие молодежной политики от кода власти в целом, которое должно быть выражено в ее свойствах как катализаторе времени;

-араскрыты условия актуализации молодежной политики в современном обществе, сопряженные с его потребностями в новых измерениях развития;

-аопределены компоненты несущей конструкции и особенности кода российской молодежной политики, выраженные в символизации специфических представлений о мире, заложенных в культуре как памяти общества, выступающих средствами и вместе с тем способами изменений.

Диссертационное исследование позволило сформулировать и обосновать следующие основные выводы, выносимые автором на защиту:

-аэвристический потенциал теории аутопойетических систем позволяет рассматривать в качестве творцов социальной реальности как области взаимодействия разных смысловых потоков конкурирующие между собой, предопределяющиеся характером обратных связей (особенностью ментальных структур, когнитивных новаций, в частности, молодежи) символические коды коммуникации и тем самым исследовать социализацию;

-асоциализация - это обретение способностей к коммуникации как культуре конструирования социальной реальности, сопряженное с формированием под воздействием транслируемых обществом интенций и паттернов коммуникации, интенций и паттернов сознания, а также с постижением того, что используемые средства (мотивы, стереотипы) конструирования социальной реальности не являются единственно возможными; социализация реализуется кодом молодежной политики как средством генерализации (образования коммуникативного контекста для вычленения смысла из сообщения, т.е. понятности) интенций участников (векторов) коммуникации, артикуляции смысла постижения другого опыта мировидения для организации потока коммуникаций;

-акод является катализатором времени, которое носит характер придания смысла социуму и селекции информации; механизм времени подразумевает то, что один смысл социальной реальности выступает средством для конструирования новых измерений смысла социальных установлений; эффект механизма обусловлен релевантностью его смыслов друг другу;

-амолодежная политика, в отличие от кода власти в целом, функционально нацелена на его лопережение, подразумевающее наращивание, привитие компонентов кода, повышающих его селективность, определяющихся как через реконструкцию упущенных в прошлом, но присущих памяти общества целей и средств коммуникации, так и через новые символизации ее смысла, формируя альтернативные коды и свойства социума;

-аактуальность молодежной политики диктуется тенденциями снижения значимости модуса будущего, потребностью современных обществ в лопережении текущих интенций социальных коммуникаций, конструировании для участников коммуникаций потенциальных интерактивных ситуаций;

-акод российской молодежной политики имеет в качестве средства конструирования социума элементы гностического измерения смысла социальных установлений, которое определяет как путь обретения будущего и социальной зрелости эволюцию духовной природы человека, источник которой находится вне его, абсолютизируя значимость как базового механизма изменений конструирование дуалистической картины социальной реальности;

-аформальный код российской молодежной политики отдает приоритет таким смысловым концептам, как самоактуализация и самореализация, средства достижения которых обозначаются символами российской государственности, представляющей отечественную версию гнозиса; код допускает произвольное (не неограниченное ценностями, видениями будущего) участие государства как средства социализации, его расширение и исключение; самореализация молодежи ставится в зависимость от самореализации государства;

-ав неформальном коде, символизирующем смыслы как средства саморазвития молодежи, ее свобода ограничивается, конструируя направленность когнитивных новаций рядом предельно выраженных производных гностического видения смысла социальной реальности (культивирование военных побед, милитаристского типа сознания, конструкта врага и др.), выделяющих в качестве целей и механизмов социализации реализацию потребности общества в обороне, мобилизационных проектах;

-акод российской молодежной политики находится в состоянии формирования (через построение мифологического концепта будущего общества как системы коммуникаций) своей несущей конструкции в качестве средства построения собственного смысла, способного к генерализации отличий, лопережению кода власти в целом;

-авыполнение функции российской молодежной политики требует, во-первых, респондирующейся с умонастроениями молодежи символизации духовных измерений смысла государства и гражданственности как базовых средств генерализации мотивов социализации, формирования релевантного проекциям гражданина разнообразия смыслов самовыражения молодежи; во-вторых, параллельного создания ряда кодов-альтернатив, конструирующих другие векторы социальной реальности, подбирающихся в зависимости от эволюции ментальности современной молодежи.

Теоретическая значимость диссертационного исследования следует из того, что в нем заложена основа разработки программы изучения молодежной политики как процесса символической кодификации, проведение которой связано с анализом свойств структур коммуникации в обществе и ментальности молодежи. Теоретический потенциал работы позволяет исследовать социализацию и возможности ее регуляции с позиций процессов респонденции паттернов коммуникации как способов построения современной социальной реальности и интенций ментальности молодежи. Рассмотрение социализации как коммуникации позволяет изучать возможности совместного существования индивидуально-культурных различий в социуме и процессы, сопровождающиеся атомизацией, социальным отчуждением, индивидуализацией выбора или социокультурного действия молодежи как специфических форм социализации.

Практическая значимость работы состоит в том, что она вносит существенный вклад в совершенствование подходов и методов государственной молодежной политики в условиях усиления значения и углубления различий в молодежной среде, а также перехода к феноменологии коммуникации, знаменующей рост информационно-коммуникативной среды современного общества. Положения работы применимы в разработке стратегий и программ органов управления, в качестве ориентира для институтов социализации молодежи как государственного, муниципального, так и общественного секторов, для разработки курсов по социальной философии, молодежной политике, политологии, социологии, социальной работе с молодежью. На основе диссертации автором разработаны и читаются курсы: Государственное управление и региональная молодежная политика, Молодежные субкультуры, Молодежь в общественно-политической жизни общества, Проблемы социальной работы с молодежью, Социальная безопасность молодежи.

Апробация диссертации. По теме диссертации опубликованы одна монография Молодежь: Овладение временем в режиме ускорения социально-политической эволюции, статьи, учебные пособия общим объемом свыше 57 п.л. Из них 10 в рецензируемых ВАК журналах - 6,5 п.л.

Основные положения и выводы диссертации обсуждались на научных конференциях разных уровней, в частности, на международной научно-практической конференции Молодежь - будущее цивилизации (15-17 ноября 2005 г., Санкт-Петербург); на ХVIII и ХIХ духовно-исторических чтениях в честь равноапостольных Кирилла и Мефодия (2007, 2008 гг., Томск); на межрегиональной научно-практической конференции Российский парламентаризм: региональное измерение (17 апреля 2009 г., Томск); на всероссийском конгрессе политологов Изменения в политике и политика изменений: стратегии, институты, акторы (20-22 ноября 2009 г., Москва); на международной конференции Советское в ностальгических дискурсах современности (4-7 октября 2010 г., Томск); на международной научно-практической конференции Гражданское образование. Гражданское участие. Гражданский выбор (22-23 сентября 2011 г., Томск).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, 12 разделов, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

В первой главе Теоретико-методологические основы изучения и формирования молодежной политики определяется теоретическое обоснование ключевых понятий работы: феномена молодежи, социализации, молодежной политики.

В первом разделе Молодежь как дефиниция перехода рассматривается такое сущностное свойство молодежи как переходность. Оно связывает два ее ведущих понимания: как определенного возраста человека, т.е. как социальной реальности, отражающей витальные потребности человека; и определение молодежи как средоточия культурных феноменов, формирующегося ментальными особенностями и историческими условиями, представляя духовную жизнь человека. Переходность как свойство возраста и культурной установки есть отличие, позволяющее выделить молодежь в относительную целостность, отличную от других, составляющую результат общественной эволюции. В качестве его выражения можно рассматривать увеличение периода социальной интеграции, расширение сферы образования молодежи, кризис ее идейных оснований и ценностно-нормативной структуры современного общества в целом, и как следствие - падение влияния иерархических социальных структур, рост значимости и разнообразия префигуративных тенденций в современном обществе, порождающих новые перспективы и риски развития.

Идея переходности свойств молодежи присутствует в теориях молодежи
Г. Шельски, Ф. Тенбрука, Ш. Эйзенштадта, культурно-исторической концепции Л.С. Выготского, концепциях А.И. Ковалевой и В.А. Лукова, Ю.А. Зубок,
Е.Л. Омельченко и др. Свойство переходности молодежи имеет в своем базисе определение молодежи как социокультурного явления. Его концептуализация в ХХ - начале ХХI века связана с состоянием переходности несущих структур современных обществ, в основе которого во многом лежит кризис традиции
(У. Бек), а место традиций и социальных связей, основанных на коллективизме, занимает индивидуализация (Ю.А. Зубок). На этом фоне возникает проблема идентичности человека, ставящаяся Э. Фроммом, Э. Эриксоном и др. Различные ее формы генерализует, в частности, идентичность человека-перехода, отражающая актуальность переосмысления идеи человека. Для человека-перехода актуальным становится, во-первых, процесс личностного самостроительства, самоопределения, во-вторых, обращение к прошлому, мифу, родовому мышлению как опорам для преодоления неопределенности в настоящем, создания себя заново. Человек обращается к поиску промысла своего бытия, восстановлению базового доверия к себе и обществу. В-третьих, актуализируется героическое усилие, необходимое для совершения перехода в новое измерение реальности, осуществляющееся посредством разнообразия социокультурных, духовных практик. Актуализация молодежи связана с потребностью современных обществ в переходе к новым духовным и технологическим основаниям, ценностным критериям развития. Молодежь, реализуя стратегии человека-перехода, выражает потребность общества в конструировании своих базовых смыслов и предстает как феномен управления переходным обществом, нуждающимся в новых измерениях собственной эволюции. При этом переход должен быть опосредован, т.е. переведен на язык понимания мира человеком и его культурой, так как когнитивный навык может применяться в контексте, близком к тому, в котором приобретен, а когнитивные структуры специализированы. Опосредование должно включать синтезирующие реальность приоритеты, расширяющие горизонт мыследеятельности, выраженный в культурных нормах, смыслах существования общества.

Во втором разделе Теоретические основы социализации молодежи дается определение социализации. Ее ключевой задачей является создание личностной расположенности человека интенциям социального. При этом феноменологический подход предполагает, что свобода самореализации, самовыражения человека имеет свои рамки в свойствах конституции сознания. Феноменологический подход в лице Э. Гуссерля предполагает, что Ego включает в себя множество переживаний, которые по-своему конструируют мир. Единство потока переживаний возможно только в рамках некоторого закономерного генезиса. Он организуется универсальной генетической формой, сочетающей единство содержаний. Исходной задачей исследования становится прояснение универсального образа реальности, общей рамки конструирования мира, что закладывает установку не столько на понимание мира (молодежи), сколько его переделывание. Теория аутопойетических систем дает основания рассматривать эту форму единства потока сознания как изменчивую, релевантную определенному набору (специфике) переживаний, но способную проявляться в новых интенциях сознания, придавая социализации рекурсивность и пластику измерений.

Теория аутопойетических (греч. autos - само; poien - делать, букв. - сам себя делаю) систем Н. Лумана, исследует отношения индивида и общества, определяет то, что в человеке присутствует закрытость от окружающего мира. Под ней понимается не термодинамическая (физическая) изолированность, а оперативно-информационная замкнутость. Системы (человек, общества) отграничивают себя смыслами как способами явления объекта наблюдателю в многочисленных модусах восприятия предмета и редукции комплексности потока переживаний. Система конструирует любой смысл посредством другого (своего внутреннего смысла). Так происходит акт восприятия (схватывания) множества элементов реальности, поддержание рекурсивности (целостности) потока переживания (конструирования). Ни культурный прогресс, ни рост технико-нормативных факторов, ни программы выявления всех смысловых конструкций изначальной субъективности человека, ни социализацию нельзя рассматривать как процесс переоформления неосознанного содержания сознания, постепенного перехода от первичной наивности к рациональности.

Отношения субъекта и объекта в теории аутопойезиса заменяются отношением системы и порожденного ею же окружающего мира. В контексте теории аутопойетических систем реальность и ее свойства не предзаданы человеку, она не столько ему открывается, сколько им изобретается. Условием выживаемости аутопойетической системы является постоянный процесс асимметрии ее элементов, который привлекает новые смыслы, создает предпосылки для творческого поведения в изменяющейся среде. Общество - система коммуникаций, которую сохраняет время как процесс присоединяющихся друг к другу посредством релевантного им смысла представлений о мире, его ценностях. Система (сознание, общество) и ее время имеют свое слепое пятно, представленное набором представлений, как то чем система наблюдает мир и меняет себя.

Теория дает основания рассматривать социализацию как вероятностный, зависящий от нахождения релевантных индивиду смыслов, процесс самоограничения сознания. Восприятие социальных нормативов происходит через лоболочки смысла, составляющие средства ее конструирования. Социализация структурирует сознание, которое есть результат индивидуальной истории, что не в последнюю очередь связано с выбором, предоставляемым культурой как памятью (фонда использованных и потенциальных коммуникаций), составляющей изменяющийся (реконсолидирующийся) под воздействием новых событий ресурс для запуска и поддержки процессов жизнедеятельности. Человек интегрируется в построенную индивидуальными средствами конструирования социальную реальность. Осмысление социального придает новые ресурсы когнитивной комплексности человека. Социализация сопровождается соорганизацией конституций сознания индивида и общества.

Соорганизацию реализует процесс коммуникации, имеющий свой собственный характер и цели, а также свою память, включающую паттерны коммуникации (определенные видения реальности, ее смыслов, схем конструирования), использованные и потенциальные, опирающиеся на неактуализированные элементы. Коммуникация вычленяет информацию из контекста, осуществляет ее селекцию и интегрирует связующие социальную реальность концепты. Коммуникация не отрицает первичной реальности как средства конструирования новых коммуникаций, продолжения цепи присоединяющихся друг к другу коммуникативных актов. В коммуникации система совершает инореференцию, т.е. познает мир, конституирует форму окружающего мира, вычленяя информацию из контекста, и самореференцию, осуществляя самопознание и селекцию информации собственным смыслом, формируя сообщение. Их различие и дает эффект конструирования реальности, который носит смысловую направленность. Коммуникация происходит благодаря тому, что в ней один смысл выступает средством создания другого.

В процессе социализации смысл когнитивных паттернов и они сами выступают для человека средством формирования нового, уже социального смысла. Социализация требует ситуаций и средств, способствующих восприятию человеком незнакомого ему смысла, заинтересованность в созидании нового. Теория аутопойетических систем дает основания рассматривать в качестве основы и цели социализации время как процесс обновления ценностей и представлений о мире, соединенных единой смысловой линией, посредством которой человек конструирует социальную реальность, программирует для себя ее свойства. Время обеспечивает продолжение коммуникаций, строящихся посредством тех или иных начальных смыслов социальной реальности. Они конституируют паттерны коммуникации, предопределяющие паттерны сознания и дальнейший характер смыслообразования в обществе, придавая тот или иной вид общественным новациям и их последствиям. Цель социализации состоит в приобщении молодежи к ценностям и представлениям о мире, которые составляют потенциал изменения общества как системы коммуникаций, включая постижение того, что собственные системные средства (индивидуальные смыслы, представления) не являются единственно возможным средством конструирования социальной реальности.

В третьем разделе Молодежная политика как средство коммуникации выделяется то, что в контексте теории аутопойетических систем социализация возможна лишь в том случае, если существуют схемы различий, способные подчинять психическую систему окружающему миру и относить ее к себе. При этом психические системы и социальные могут сообщаться посредством процесса использования знаков, наполненных смыслом (символизации). Власть приобретает характер символического средства, соогранизующего общество и человека, выступая схемой распознания смысла в знаковом пространстве, и наделяется свойствами живого, к признакам которого относятся: накапливание, переработка и генерация новой информации.

Молодежная политика предстает как средство для реализации продолжения и обновления коммуникаций в обществе, определяющемся смыслом его конституции и опытом репрезентации. Она может быть представлена кодом как структурой, которая для каждого произвольного элемента в пределах своей области релевантности может найти и упорядочить другой дополнительный элемент. Код является средством распознавания смыслов сообщений, стимулирования эволюции собственно-индивидуального набора приоритетов. Код через символы управляет процессом передачи результатов селекции информации и выполняет функцию катализатора времени, являющегося способом привлечения дополнительного смысла и разрыва тавтологии чистой самореференции сознания индивида и общества. Код нацелен на выигрыш во времени как шанс повысить значимость невероятных селекций, согласующих их разнообразие в динамике. Символы кода формируют исходный коммуникативный контекст, который определяет понятность Другого. Усиление власти дает генерализация как процесс, представляющий широкий класс явлений, выражающих возможность интерактивной ситуации. Генерализация стягивает лобращения элементов системы к смыслу, благодаря чему становится возможным ориентация в смысловом пространстве, т.е. вычленение смысла из сообщений. Код имеет собственную память как набор средств (паттернов и смыслов), составляющих контекст коммуникации, обеспечивающий понятность сообщения или Другого как способность распознавать их смысл. Власть как код делает возможным рассматривать ее зависимой не только от ее персонификаторов.

Успешность кода подразумевает наличие в нем бинарного схематизма как техники интеграции парадоксального, который предопределяет темпоральные преимущества, предоставляет быструю возможность для выстраивания сложности и простейшую возможность для упорядочивания результатов запоминания. Бинарный схематизм образует дуальную оппозицию, организующую проблему через два контрастных полюса, дуальное пространство которых позволяет, следуя концепции А.С. Ахиезера, формировать новые смыслы, открывать пути к новому синтезу, требующему новых оппозиций и нахождения для них места в памяти общества. Это, в свою очередь, предполагает как формальный, так и неформальный способы кодирования, образующие компоненты коммуникации, предполагающие альтернативность выбора, направленного, в особенности неформальное кодирование, на легитимацию индивидуальных когнитивных представлений, случайных событий, способных предопределять новые векторы эволюции общества. Формальный и неформальный коды выражают интенции общества в отношении молодежи, связанные с его инореференцией (формальный код), формой репрезентации внешнего мира как средства генерализации отличий операционного опыта и его самореференцией (неформальный код) как конструктами смысла и селекционными достижениями системы (общества). Двойное кодирование следует, в том числе, из природы человека. Она, по мысли К. Ясперса, бесконечна.

Устойчивость кода требует наличия несущей символической конструкции, заключенной в мифе как смыслополагающем феномене, связующем цепь властных отношений (коммуникаций) во времени, привносящем эмпатию или сопричастность, доверие проекциям изменений. Миф должен определять образ, направленность соорганизации человека с социумом в будущем. Конструкция должна позволять памяти общества реконсолидировать себя с учетом новых элементов (переживаний), образуя новые структурные компоненты кода. Благодаря мифологической конструкции, в коде может происходить соединение разных фаз развертывания ориентационной структуры общества, связь времен, процесс поисковой активности и присоединения к символическому набору кода релевантных его структурирующему смыслу новых символов, открывающих новые селекции, стимулирующие процессы созидания индивидом социального и личностного смыслов.

По сравнению с содержанием кода власти в целом как катализатором времени, код молодежной политики должен быть нацелен на его лопережение для того, чтобы произвести еще больший выигрыш во времени. Это означает формирование кода на основе символических структур и смыслов, которые потенциально могут стать средствами генерализации меняющихся отличий ценностей и представлений в обществе, что важно для формирования условий продолжения времени как свойства живого, т.е. сохранения общества в будущем. Формирование нового качества времени общества может быть выражено в стратегиях возвращения к упущенным в начале, нереализованным, но присутствующим в памяти общества, смыслов социализации и конструировании-интеграции, провоцировании артикуляции смыслов, нацеленных на генерализацию их невероятных различий. Опережение времени включает способность человека и общества дистанцироваться от собственного средства наблюдения (компетенций, мотиваций, схем поведения) и выдвигать предположения о том, что могло бы случиться, если бы это средство было иным, ориентируя на иную коммуникативность и построение других средств наблюдения для самокоррекции и отличения от изменяющегося окружающего мира как потребностей живого. Стратегия лопережения времени подразумевает процессы, презентующие расширение смыслов социализации по сравнению с векторами эволюции социума, опору на события памяти общества и человека, снижающие монополию той или иной трактовки целей социальной реальности. Символизация этих событий составляет потенциал для времени лопережения динамики социальных коммуникаций, потребность в котором выражает молодежная политика. В этом плане генерализация отличий кодом молодежной политики сопряжена с возможностью синтеза смыслов генераций новых средств наблюдения и конструирования социальной реальности.

При этом код должен состоять из трех символизаций, движимых респондирующейся с умонастроениями молодежи мифологической конструкцией будущего социального мира как системы коммуникаций: символизации новых элементов аутопойезиса родового уровня идентичности и локальным измерением социального бытия (субкультурностью, этничностью, конфессией и др.); символизации кода власти, осовременивающей элементы (отличия) аутопойезиса общества и гражданина; символизации (в том числе, событийности), определяющей смысл выхода за пределы имеющихся средств конструирования мира и поддержку аутопойезиса потенциально возможных социальных и окружающих их миров (преодоления тех или иных процедур мышления и соответствующей им временной реальности), расширяя границы социальной природы человека.

Во второй главе Условия и причины актуализации молодежной политики в современном обществе раскрываются особенности явлений, стимулирующих актуализацию современной молодежной политики.

В первом разделе Трансформационное время и особенности коммуникаций современного общества рассматривается одна из значимых тенденций современности, направленная на усиление темпов развития социального порядка, в котором каждый человек и культурный сегмент обретают значимость как системы, конструирующие и реализующие смысл, что стимулирует развитие самореференции общества с позиций смыслов разных наблюдателей. Современность можно определить как время кайрос, актуализирующий лиминальный аспект бытия, рост различий и числа потоков коммуникаций, нацеленность коммуникаций на отграничение и выделение своих отклоняющихся форм. Кайрос отличен ослаблением общесоциальных ценностно-нормативных опор бытия и обращением к прошлому за их быстрым  восстановлением (с целью снижения рисков коммуникации), повышением ценности событий настоящего, снижением значимости концептов модуса будущего общества. При этом кайросу свойственна пластичность структур, установка на бесконечность бытия человека и его вечную юность, дающую всевозможность и всепреодолимость.

Характер кайрос определяется как трансформация, ведущая к новому порядку (И. Валлерстайн), синтез восходящей и нисходящей концепции современности (К.С. Пигров), поворотный момент истории, ревизия опыта и условие прихода новой теономной культуры, которую пронизывает присутствие Безусловного (П. Тиллих). В концепции постсекулярности А.И. Неклессы современность сопровождается ростом лцены нематериальных активов человеческого бытия, составляющих, в том числе, результат их персонализации.

Концепция времени кайрос характеризует современность как процесс пересмотра ведущих смыслополагающих конструкций общества, ставя человека в ситуацию поиска новых, выводя на передний план задачу создания новых качеств времени, лопережающих коды власти в целом, изменяя средства конструирования мира, делая молодежную политику ресурсом вовлечения в системные операции общества новые элементы. Ее актуальность предопределена усилением значения темпоральности как измерения индивидуального и социального бытия человека. Кайрос сопровождает рост мобильности изменений и интенсивности потоков информации. Период трансформаций - время ускорения темпов жизни, вписывание в которые порождает образцы жизни на скорую руку или линстант-культуру. Она основывается на быстром знании или смыслах, в сущности представляющих стереотипы, архетипы, которые предлагают образцы, цели и способы достижения целей коротким путем. Молодежная политика становится ресурсом достройки этих стереотипов, преодоления их архаичности и создания предпосылок будущего общества.

Кайрос несет запрос на различие, конкуренцию и синтез символических потенциалов культур. Запрос на различие и высокая степень социальной (в том числе, культурной) мобильности стимулирует усиление межкультурного взаимодействия и контактов. В результате большинство современных обществ конструируются как культурно мозаичные. Кайрос - среда формирования концепций терпимости к линаковости и экстремизма в достижении целей. Как следствие происходит активизация и переформатирование первоэлементов конструкций опыта. Молодежная политика требуется как проводник идей и технологий социокультурного согласия, средство формирования новых смыслов (ценностей) гражданской культуры.

Кайрос трансформирует социальность, важными элементами которой выступают сети межличностных отношений, обеспечивающие взаимодействие, поддержку, идентичность с присущими им (сетям) способностями обработки информации. Ориентация в сети требует различных, изменяющихся под воздействием смены индивидуальных смыслов и потоков сообщений, обозначений свой-чужой. Но сеть с ее узлами и связями является инфраструктурой процессов. Сеть - это следы плетения (Б. Латур). Сеть образуется потоком. Иерархические структуры и институты социализации все больше дополняются общностями, преимуществом которых является не столько их масштаб, сколько высокая степень идентичности, разделяющая своих и чужих. Сочетание иерархии, при условии ее опоры на образ и ценности социального будущего, и сетей может придать устойчивость социализации. Трансформации социальности определяют молодежную политику в средство генерации сообщений, сочетающих в себе персональное или локальное измерение смысла и его компоненты, создающие интерактивную способность связи с другими сообщениями, глобальными измерениями смысла социализации.

Актуальность молодежной политики диктуется ситуацией, когда модерн, как процесс отграничения и утверждения в качестве универсалии социального порядка части знаний о мире, относительно целостно отображающий некоторое число эмпирических фактов, начинает ощущать недостаток ресурсов для генерализации различий. Преодоление этой ситуации требует как технологий продуцирования и заимствований символических средств, так и расширения пределов смысла проекта модерна как уровня всеобщей коммуникации. Кризис модерна актуализирует специфические смыслы управления.

Результаты исследований З. Баумана, У. Бека, Ю. Хабермаса предполагают специфическое прочтение актуальности и смыслов молодежной политики, ее нацеленность на урегулирование проблем безопасности, снижение конфликтности социализации, преодоление неопределенности и текучей реальности. У. Бек рассматривает современное общество как квазиреволюционное. На передний план выдвигается ценностная система небезопасного общества, продуцирующая релевантные ей коммуникации в процессе социализации, связанные с эффектом наложения (друг на друга) прошлых (неразрешенных) проблем и новых глобальных вызовов (О.Н. Яницкий). Это усиливает модус настоящего. Постулатами воспитания в обществе риска становятся опора на себя, выживание любой ценой, жизнь есть игра, планирование жизни не имеет смысла, движение индивида по жизненной траектории определяется неведомой силой. Они формируют новые коммуникации и практики, обеспечивающие социальный контроль. Молодежная политика актуальна как система выработки критериев совместного существования разных возрастных групп, нацеленная на снижение дискриминации какой-либо из них (в частности, молодежи), снижение рисков социализации как важных предпосылок выигрыша во времени.

Кайрос делает важным фактором социализации воображение, имеющее проективный смысл, организуя глобальный культурный поток, структурирующийся потоками образов, идей (А. Аппадураи), движимый системой мифологических конструкций, формирующих сети отношений. Современный кризис метанарративов и идеологий модерна реанимирует домодернистский опыт, возврат, пусть порой в игровой ипостаси, к естественным, органическим формам сознания, элементам консерватизма и архаизации, проецируя феномены новой магической эпохи. Молодежная политика важна как система регулирования реконструкции традиции как механизма защиты индивида и социальной целостности. Современность стимулирует процесс лизобретения традиции, описанный Э. Хобсбаумом. Конструирование традиций, где активное участие принимает молодежь, порой искажает их изначальный смысл. Феномен лизобретения традиций усиливается с возникновением новейших средств конструирования реальности, которое априори присуще человеку и обществу, постоянно реконструирующим понимание собственного смысла. Человек обращается к реконструкции прошлого для обретения новых опор бытия и будущего.

Магический ренессанс стал важной особенностью духовной жизни человека ХХ - начала ХХI вв., активизируясь в контексте роста приоритетности деятельности человека по развертыванию отношений (концепция Э.В. Сайко). Магический ренессанс презентует в качестве основы коммуникаций миф, делающий сознание людей сопричастным и взаимосвязанным, став во многом духовной основой феномена лизобретения традиции. В контексте магического ренессанса происходит переход общества к новым технико-технологическим основаниям, определяющим усиление роли и эффективности технических средств коммуникации. Их глобальность дает возможность синтеза различных традиций, создавая условия для придания им нового формата, жизненных сил в качестве основ конструирования социальной реальности. Технические средства провоцируют увеличение инструментов и последствий влияния индивидуального сознания, ценностей локальных сообществ, значение мифа как формы их самовыражения, сглаживают разрыв между семантической и лестественной реальностью человека, помогая в реализации функции доверия.

Снижение значимости ценностей всеобщей коммуникации усиливает модусы прошлого и настоящего. Молодежная политика важна как функция, проецирующая потенциал согласия, синтеза элементов локальной и индивидуальной культур, ментальных и виртуальных измерений бытия человека, механизмы их социальной и персональной реконструкции, образуя целостное, сотканное из разнообразия траекторий, время будущего для общества. Кайрос для современных обществ без молодежной политики не управляем. Снятие противоречий кайрос без молодежной политики неосуществимо, так как ее структурирование составляет целевую установку кайрос.

Во втором разделе Молодежная субкультура как процесс конструирования неформального кода общества обосновывается то , что молодежная субкультура является феноменом, происхождение которого обусловлено кризисом уровня всеобщей коммуникации и актуализацией неформальных кодов общества. Оно связано с потребностью общества в символических средствах самореференции, отсылающих его к первичным смыслам собственных коммуникаций, в частности, к домодернистским, нацеленным на доверие и взаимопонимание участников коммуникации.

Неформальный код обладает большей контекстуальностью, зависимостью от таких специфических предпосылок, как доверие и недоверие, неизвестных внешнему, формальному миру системы, чем и определяется его устойчивость. Молодежная субкультура, как кодификационная система, обладает широким набором потенциальных рекурсий. Ее кодификационный вектор направлен на форматирование базовых ориентационных конструкций, среди которых ведущее значение имеет ориентация свой-чужой, а также на реабилитацию элементов идеациональной культуры, составляющих основание проекта модерна.

Молодежная субкультура актуализирует различные измерения религии, синтезируя их, активизируя процесс поиска путей синтеза операционного опыта. Для феномена молодежной субкультуры, обусловленного трансформациями культурной сферы, характерно стремление к переживанию трансовых и экстатических состояний, тяготение к восстановлению и синтезу в Базовой культуре идеациональных начал. Молодежной субкультуре присуща предрасположенность к реализации архаических идей, культу и стремление к индивидуализации. В кодификации посредством молодежной субкультуры проявляется тенденция радикальной селекции культурного опыта, отбирающей то, что можно воспринимать на веру, сделав сакральной опорой. Это реконструирует революционный тип мышления, ориентированный на воспроизводство продуктов идеациональной культуры, критику рационализма. Контркультурный вектор, актуализирующий концепт революция, представляется феноменом, активизирующим мотив возвращения к началу бытия. При этом он граничит с выходом за пределы социальной нормы.

Общество нуждается в удвоении собственных кодов. Неформальный код требует дополнения кодом воспроизводства культуры для молодых, стимулирующийся кризисом логоцентризма. Важную роль здесь играет формальный код, определяющий операционный уровень нормативно-правовой составляющей молодежной политики, формат молодежи как конструкции для смысла. Он мог бы отграничивать пределы допустимого в нормах общественных отношений, а также конструировать единое социальное время, собирая и синтезируя разнообразие траекторий когнитивных новаций.

В третьем разделе Формальный код молодежной политики (опыт стран Европейского союза) рассматривается формальный код, который презентует мировые тенденции в инореференции, создании операционных ресурсов и форм феномена молодежи как средства генерализации разных представлений о смысле внешнего мира человека (общества), репрезентируя, в частности, смысл коммуникаций Другого. Формальный код определяет основы всеобщей коммуникации, позволяющие социализироваться, поддерживать смысл, задающий будущность. Его составляют уровни мышления, которые образуют план социального бытия, стоящий над миром кровнородственных отношений, обычаев и аффектов, являющихся продуктом Осевой культуры, которая стала полем творчества и согласования предпочтений многих людей. Ее основу составляет сверхъестественный принцип (М. Вебер) как тип отношений в Большом обществе, специфической организацией которого является государство. В Осевое время истории придается ценностное измерение. Та или иная государственность консолидируется вокруг определенных смыслов, направляющих действия институтов, норм права и гражданских установлений.

Формальный код определяет направленность на развитие устойчивости ведущих ценностей западной цивилизации: ориентации на личностное развитие, гражданские инициативы, понимание человека как творца своей жизни и общества. Важной идейной составляющей молодежной политики стран Европейского Союза выступает идеология мультикультурализма как стратегия социального согласия на принципах равноправного сосуществования различных форм культурной жизни. Ее можно рассматривать как особого рода практическую концепцию социальной жизни и интегративную идеологию, пришедшую на смену концепции гражданской нации, где культурные отличия считались преодолимыми. Молодежная политика западноевропейских стран призвана укрепить значение в обществе и сознании молодого поколения такие ценности как социальная солидарность, демонстрирует интенции, стимулирующие эволюцию общества в направлении терпимости к разнообразию, делающей открытой ситуацию презентации символических конструкций (ценностей, картин мира) для лопережения молодежной политикой кода власти в целом. Новые условия (особенности культурных миграций, радикальные группировки), наметившие кризис идеологии мультикультурализма (Франция, Германия, Великобритания), снижают эффект западноевропейской молодежной политики как средства диалога, сближения культур, развития взаимной толерантности их носителей. Мультикультурализм как практика демонстрирует разницу в энергетике конфессиональных, культурных потенциалов. Модель мозаичного, радикального мультикультурализма, рассматривающего общество как совокупность автономных и конкурирующих друг с другом культурных сообществ, создает угрозу единству стран, нарушению принципа приоритета прав индивида, что стимулирует развитие интегративного, демократического мультикультурализма, предполагающего признание культурных прав для различных меньшинств при условии принятия ими общих для всего социума ценностей и законов. Это актуализирует комплексный характер молодежной политики, связанный с конструированием гражданственности в качестве всеобщего уровня коммуникации, ресурса генерализации различий культурных потенциалов.

В третьей главе Истоки формирования современной российской молодежной политики исследуются структурные компоненты  российской молодежной политики.

В первом разделе Культурные истоки смыслов российской молодежной политики анализируется ее базовый опыт символического конструирования реальности. Он создает предпосылки для формирования молодежной политики. Анализируя работы Н.А. Бердяева, В.И. Пантина, А.С. Панарина, И.В. Кондакова и других, можно отметить, что положение России диктует потребность в синтезе тех или иных локальных, в частности, западной или восточной, культур. Русская историческая общность испытывала влияние границ, пограничья между различными культурно-цивилизационными и геополитическими системами. Важными условиями российского социального бытия, позволяющими жить в условиях пограничности, становятся готовность к обороне, противостояние Другому, нарушающему границы жизненного мира. Вместе с указанными, работы И.Г. Яковенко, А.С. Ахиезера, Е.М. Щепановской и других авторов дают основания полагать, что условия приграничья стимулировали предрасположенность русской культуры к восприятию определенных форм и смыслов конструирования социальной реальности, ее норм и приоритетов в эволюции. Они составляют первичный план коммуникаций общества, посредством которого строятся новые коммуникации и векторы социальной реальности. Среди них присутствуют и производные гностического измерения смыслов общественной конституции и социализации. Они выступают ограничениями процессов конструирования сознанием направленности, предписаний социума и способствуют устойчивости тенденции участия в качестве средств осовременивания ментальной организации ее первоэлементов, выступающих средствами поддержания целостности сознания человека и общества. Гностическое измерение смысла социальных коммуникаций составляет малоизученный аспект интенций российской культуры, влияющий на характер российских коммуникаций. Но его присутствие вполне зримо и в настоящем. Это измерение стимулирует устойчивость представлений о нахождении источника социального порядка вне сознания человека и приоритетности в нем его духовной природы как сферы формирования социальной зрелости. Гностицизм оперирует историей предбытия человека и его смысла, в котором противостояли трансценденции Добра и Зла, порождая такой механизм развития культуры как раскол. Добро и Зло являются как представлениями, выражающими положительное или отрицательное отношение к определенному ценностному стандарту - идеалу, так и понятиями, выражающими одну из фундаментальных философских проблем. Ее рассмотрение выходит за пределы этических концепций, обретая личностно-метафизический смысл. Гностицизм как культурный феномен констатирует раскол в духовной природе человека, определяя ее как эволюцию Духа.

Гностицизм рассматривает социальный мир как пространство продолжения противостояния Добра и Зла, а проблему спасения человека через гнозис или знание доступное посвященным, отобранным Духом. Гностицизм, как показано в исследованиях М. Элиаде, учит лискупительному знанию, которое состоит в откровении тайной истории. Основатель манихейства Мани (216-277 гг. н.э.) как части гностической традиции ставил целью восстановить первоначальный лархетип истинной универсальной религии. Отличительным свойством манихейства является отрицание религиозного значения человека как такового, кроме его души как божественной частицы. Гностицизм критически относится к материально-телесному. В гностицизме, его мифологии преобладает верховенство духовной природы человека, трансцендентная душа, ее опыт и воспитание во время пребывания в теле обладают важнейшей ценностью, а социальные практики имеют трансцендентный смысл. Гностицизм задает социализации инициатический характер посвящения в гнозис как знание и метод спасения души.

Гностическое измерение смысла общественного и выстраивания его норм как провоцирует эффекты, связанные с тотальной критикой реальности, так и мобилизует социум, активизируясь в условиях снижения значимости идей коллективного Блага. Элементы гностицизма присутствуют в архетипе образа сотворение из ничего и творения на пустом месте, архетипе воителя, связанного с потребностью в обретении общечеловеческого идеала, объединении людей, наций идеалом или некоей универсальной идеей, идеологии русского религиозного мессианства, православно-церковной традиции аскетизма, отстаивавшей позицию воспитания человека в духе любви к ближнему через воспитание души. Развитие этой традиции в русской культуре сформировало представление о том, что причина зла не материя, а сам человек, который в отличие от всех других существ - единственный, кого божественное провидение предоставило самому себе (А. Троицкий), отразившееся в концепции свободы как греха
П.Я. Чаадаева и его представлении о важном значении России в опровержении мечты о сооружении в мире, духовно лежащем во зле, благодатного эдема (идеи рая без искупления и преображения), творчестве Н.А. Бердяева и
С.Л. Франка. Они отмечали важность личностного духовного роста в преодолении зла в человеке и его свободе, то, что зло происходит не от материи, а от духа, а свобода одинаково порождает и зло, и добро, тайна зла лежит в тайне свободы (Н.А. Бердяев). Это предопределяет в качестве бинарного схематизма кода молодежной политики как системы отбора информации из контекста символизацию свободы человека в выборе Добра и Зла, добровольности выбора в духовном пути развития.

Конструкция Добро-Зло, сконструированная, прежде всего, на мифологическом уровне, есть несущая конструкция для построения новых смыслов кода российской власти. Ее символизация образует бинарный схематизм как систему саморегуляции кода. Схематизация Добро-Зло обеспечивает относительную определенность нравственного плана многообразия компонентов отечественной культуры. При наличии генерализующего различия смысла, выраженного в ценностях, идейной программе, практической задаче, бинарный схематизм способствует сохранению российской культуры как пространства соединения (лместа встречи) разных культурных стратегий, синтез и коммуникацию которых осуществить под силу, прежде всего, художественному отображению реальности. Сама конструкция Добро-Зло, воспроизводящаяся как базис построения других смыслов, несет обращенность ментальности к художественному выражению мира (картине мира, проникнутой мыслями и переживаниями человека как творца реальности), предполагая важность в качестве  предпосылки  российской молодежной политики ее художественного плана.

Российский тип лиминальности презентует потребность в постоянном возращении к началу, напоминании о смысле предбытия. Это создает препятствия для формирования ценностей и институтов человеческой солидарности, которые при ведущей значимости трансцендентных приоритетов в личностном развитии не лактуальны. Культурные и индивидуальные различия согласуются, благодаря трансцендентному пониманию социального единства. В условиях базисности гнозиса обретает значимость мессианство, создающее мобилизующий эффект. При этом гностическое измерение смысла социального бытия может провоцировать свободу от норм социального бытия, снижая ценность Сущего. В целом гностическое видение смысла социальных норм стимулирует направленность сотворения общества через символические формы, выражающие понимание Добра и Зла, где Добро есть, прежде всего, выражение духовной жизни человека как опоры в личностном и социальном развитии. Гностицизм презентует особого рода лиминальность, значение которой состоит в формировании новых редакций смысла предбытия, символических обозначений Добра и Зла, задающих проекции очередного выхода за предел Сущего, символизирующие ритуал нового рождения социума.

Во втором разделе Традиции российской политической культуры на основании работ Ю.С. Пивоварова, А.И. Фурсова, Б.Н. Чичерина, К.Д. Кавелина, А.И. Щербинина, Н.Г. Щербининой, Г.И. Мусихина и других авторов делается вывод о том, что российская политическая культура включает в себя элементы властецентричности. Они во многом берут начало в мировоззрении, унаследованном из Византии об универсалистском, иерархизированном порядке, в рамках которого индивид включен в коллективные структуры, являющиеся частью Божественного Космического Порядка, определяя молодежную политику как ресурс поддержания этого Порядка. Воззрение благоприятствует своеобразной символической монополии власти на Добро и слиянию символики Добра и Зла, лишая социум их критериев как ценностных измерений социализации.

Политическая культура определяет в качестве формы инореференции общества (презентацию вовне) ведущую роль такого операционного ресурса, как государство. Работы российских исследователей, в частности Б.Н.аЧичерина, показывают, что государственность может восприниматься, прежде всего, как союз, единство которого есть духовное начало, связующее людей и поколения. Бинарный схематизм кода молодежной политики Добро-Зло, применительно к общему направлению усилий власти, может расцениваться как схематизм, диктующий переход государства от приоритетов материальных, выдаваемых за элементы коммуникации, но таковыми не являющимися, к утверждению духовных, действительно связующих начал общественной эволюции.

Эффективность кода молодежной политики как селективного средства зависит от его взаимосвязи с символическими программами государственной политики, имеющими в качестве приоритета утверждение в качестве структур коммуникаций духовных начал. Государственность символизирует механизм сдерживания, отображающего распад целостности, Зла в мире. Сакральные и метафизические начала государственности в той или иной мере поддерживаются жизнеспособностью гностической традиции.

Следуя гностической традиции, российская власть воспринимает себя дистанционно, что требует специфических форм передачи опыта, имеющих характер инициатических испытаний. Рассматривая государственность как интенцию социального порядка, структура властного кода должна включать символику будущего, отражающую трансцендентную миссию государственности как носительницы идей, согласующих различия ориентаций и селекционных стратегий, и идею молодежи. Российская государственность конституируется как нацеленная на спасение общества идея, представляя собой отечественную версию гнозиса и первичный план коммуникаций в обществе. Молодежная политика, объединенная с идеей государственности как символическим отображением идеи спасения и борьбы с инфернальным Злом, обретает характер миссии, нацеленной в широком смысле на спасение России и всего человечества, духовное единение различных людей и культур. Государство как коммуникация предопределяет значимость той или иной гностической линии, формирующей понимание (конструкцию) государства как идеи гнозиса, и конструирует символику того или иного измерения полюса духовности в сознании человека и обществе. Конструкция кода российской молодежной политики движима переходом от одной репрезентации идеи государства как спасительного начала к другой, которая и направляет сакральную миссию молодости, ее символизм.

В третьем разделе Принципы формирования конструкции кода российской молодежной политики российская молодежная политика определяется как феномен, актуализирующийся на фоне разрыва смыслового пространства, тенденций гетерогенности общества, произрастания и течения российской революции начала ХХ века. Революция становится способом осовременивания символического потенциала гностической традиции в ситуации сегментации и обмирщения культуры, что происходило в контексте ослабления связующих европейскую культуру иденциональных начал, основанных на средневековом Логосе/Абсолюте, что снизило мобилизационный потенциал российской государственности, определяющей устойчивость социального порядка и его норм. Это происходило на фоне снижения значимости символических ресурсов православия как духовного полюса общества. Процесс осовременивания государственности как идеи спасения и ее духовного полюса сопровождался приверженностью террору, анти-поведению относительно образованной части молодежи. Революционный настрой образованной молодежи был не случаен. Конец ХIХ - начало ХХ века проходили под знаком научно-технических достижений, произрастания утилитарных смыслов коммуникаций, рождения индустриального мира, проектирования нового человека.

Ключевой фигурой для восстановления связи с утрачиваемой общностью смыслов в российском социуме становится герой, образами которого начинает конституироваться молодость. Фигура человека героя символизирует исток социального бытия и его начальный смысл, связанный с преодолением невозможного. Герой стал важным символическим конструктом кода российской молодежной политики, отображающим форму феномена молодежи, призванную для генерализации разных смыслов, лоперационных комплексностей представителей молодого поколения. Конструирование героической ипостаси молодости, направленной на сохранение и реконструкцию российской государственности, потребовало создания организационных форм посвящения в дореволюционный гнозис власти, которыми стали, в частности, движения русских соколов и русских скаутов, нацеленные на восстановление связи молодежи и общества с гностической традицией, а впоследствии РКСМ (ВЛКСМ) как формат посвящения молодежи (и общества) в коммунистический гнозис. В качестве универсальной несущей конструкции кода российской власти в отношении молодежи предстает гностический прасюжет борьбы Добра со Злом, определяя героическую ипостась молодости. Символические выражения прасюжета определяют смысл, ценностно-нормативный план социализации молодежи. Конструкция ориентирует код на проблематику общечеловеческого свойства. Прасюжет конституирует феномен российской молодежи как героический, определяющийся образом творения общества в чрезвычайных условиях и мессианским значением молодости.

В символике молодежных объединений (русские скауты), сформированных под патронажем самодержавной власти дореволюционной России, важное значение имеет фигура Государя как традиционного видения гармонизирующего начала. Соседствует с Государем в качестве фигуры для подражания образ Св. Георгия Победоносца, который соотносится с центральной мистерией индоевропейской мифологии, обозначающей сражение громовержца со змеем. Архетип громовержца презентует резерв сил, эксплицированных как Добро. В исследованиях Е.М. Щепановской образ Георгия Победоносца, сформированный в период, предшествующий появлению мировых религий, выражает архетипическую задачу по распространению новой, будущей нравственности, объединяющей людей. Исследования Н.Г. Щербининой показывают, что отечественный мифо-ритуальный комплекс Св. Георгия, знаменующий прасюжет борьбы со змеем как злом, делает акцент на магической помощи в змееборчестве и физическом мече как орудии военного поборничества, народная версия которого превращает христианского мученика в русского богатыря. В исследованиях Н.Г. Щербининой Св. Георгий рассматривается как символическая фигура Змееборца на государственном уровне, а под его основной функцией и историческим архетипом русской власти понимается борьба за веру против змея-ереси.

Фигура Змееборца связывает практики инициации дореволюционной молодежи (русские скауты) с феноменами обеспечения героической репрезентации российской власти и активизируется вместе ослаблением сакральных символов власти. Герой-медиатор защищает символы традиции, в том числе государственной, сохраняет и утверждает гнозис. Героика молодости реконструирует инструментальный аспект Добра и сопряжена с символической жертвенностью, определяющейся ситуацией выхода за предел социальной нормы для преодоления Зла, защиты от его проникновения в мир в виде социальных и индивидуальных норм, установок. При этом воспроизводство молодости как героического феномена государственной властью (русские соколы, скауты и др.) в царский период выражало нравственное обновление личности, предполагало условность определений Добра и Зла. Презентовалась направленность на самосовершенствование, внутреннюю медиацию, противостояние Злу в самом человеке (лпорази злого дракона в самом себе - из заповедей русских скаутов), спасение Другого, собственной трансцендентной души, что определяло в качестве пространства гнозиса душу отдельного человека. Движения русских соколов, в особенности, русский скаутизм, представляли в большей мере идею, в которой герой проявляет энергию в борьбе со своей самостью, своеволием, самообожением, защищает идею равноценности культур, людей.

Советская молодежная политика, формировавшаяся на фоне осовременивания российской государственности как идеи спасения и ее духовного полюса, детерминировалась процессами вписывания России в модернистский проект. Он в значительной мере конституировался архетипом сотворения из ничего, идеей объединения людей на основе коммунистической программы будущего. Код власти приобретает в большей мере инструментальный характер, нацеленный на героя, вовлеченного в борьбу за определенную картину рационального видения переустройства общества, построение государственности на партикуляристской основе. Это стимулировало не столько медиационную роль героического, сколько разъединяющую, ориентированную на участие в политике, борьбу за партийный проект преобразования действительности, отношение к молодежи как материалу для создания нового человека.

В советский период феномен молодежи конструируется идеологическими констелляциями коммунистического гнозиса, послужившими возвращению сакральных начал государственности. Их носителями стал, главным образом, политический аппарат как организационная форма влияния на общество посвященных в гнозис. Аппаратом ограничивается действие сакральных принципов гнозиса. Модернизм конструирует ситуацию, когда Добро и Зло из условных феноменов приобретают черты тех или иных социальных групп, представлений, а в идее будущего вместо этической задачи видится идея построения партийного проекта социальной реальности. В коде молодежной политики модернистский проект обретает в качестве важной идейной коннотации и средства генерализации отличий аппаратную мифологему. Она презентует технологический аспект и монополию на выбор путей и средств борьбы со Злом, мотивирует будущее в контексте решений, эволюции государственного аппарата власти.

В четвертой главе Трансформационный этап эволюции российской молодежной политики исследуются особенности эволюции кода российской молодежной политики в конце ХХ - начале ХХI вв.

В первом разделе Проблемное поле современной российской молодежной политики артикулируется проблематика российской молодежной политики, связанная со временем кайрос. Он обусловил кризис идеи государственности как идеи спасения и ее духовного полюса, разрывы смыслового пространства общества, развитие социального порядка, где каждый человек обретает значимость как источник смысла, ослабление мотиваций совместной жизнедеятельности. Молодежная политика актуализируется в результате кризиса коммунистического гнозиса, поиска и утверждения его новых редакций как духовных оснований российской государственности, ослабления (в ситуации внутренних реформ) традиционных инструментальных смыслов, ценностей и неопределенности целевых ценностных установок.

Ослабление гностической традиции, выраженной в конструктах коммунистического гнозиса, вело к проявлению его новых элементов и ломке личностных, социальных критериев Добра и Зла как символов, отражающих критерии смысла социализации. Проблемное поле молодежной политики определяют прогрессирующий луход, ослабление знаково-символических ресурсов идеи Должного, кризис советских механизмов и нормативов социализации, снижение показателей коллективизма, ослабление партиципаторных отношений, рост латомизации как формы социокультурной рефлексии молодежи, являющейся показателем ее конфликтности в отношениях с обществом, сложный характер формирования новой идеологии. Источником преобразовательной деятельности социума становятся, прежде всего, средства (мотивы, технологии) формирования интенций сознания, социализация молодежи.

Исследования С.П. Гаврова, Э.А. Паина, Д.Г. Горина свидетельствуют, что для современной России характерно воскрешение гетерогенности культурных картин мира, утрата целостности смыслового пространства. Все это предопределяет снижение согласованности векторов развития и темпов изменений, что актуализирует молодежную политику с целью сохранения общества в перспективе. Молодежная политика движима потребностью общества в конструировании несущих смысловых конструктов общества. Мощным стимулом формирования молодежной политики стала потребность в воспроизводстве символического потенциала прошлого как несущей конструкции нового опыта, составляющего базовый аспект молодежной политики как набора кодовых значений, выступающих регуляторами процессов социализации. Важным средством этого процесса стала линформационная революция конца 1990-2000 гг., которая создала благоприятные условия для реконструкции, продуцирования новых редакций символического ресурса традиции и стимулировала рост ожиданий молодежи, провоцируя перестройку устойчивых представлений о реальности.

Несущей основой процессов формирования и трансформации элементов социальной солидарности как условия преобразований остается миф. Но не просто миф, а миф, релевантный интенциям культуры. Политика в отношении молодежи выступает как средство мифоконструирования, определяя возможность общества лобновить, заново создать себя, свой смысл, реконструируя прошлое, планируя будущее. Благодаря этому молодежная политика обретает свою медиационную суть, обеспечивающую взаимодействие социальных коммуникаций и легитимность их новообразований.

Во втором разделе Интенции формального кода российской молодежной политики рассматривается код российской государственной молодежной политики, представляющий ее формальный уровень, обеспечивающий инореференцию, форму феномена молодежи в обществе, репрезентацию им смысла внешнего мира, направленность коммуникаций общества и человека. Особенности кода молодежной политики определялись политикой российского государства в области экономики, за основу которой была принята неолиберальная модель. В ней главной ценностью является индивидуальная свобода как условие самореализации индивида. Это свобода от и, прежде всего, от государства, укрепившая понимание свободы и демократии как свободы воли, не ассоциирующейся с гражданской ответственностью, социальными узами и политическими правами, конструируя в качестве цели жизни российской молодежи достижение личного успеха и материального достатка любыми средствам. На выбор модели реформ повлияло гностическое измерение свободы от ценности Сущего, где свою роль играло тиражирование образов советского как врага.

Ведущей интенцией российского государства как идеи спасения для общества стал вектор на самореализацию молодежи, т.е. на осуществление ее внутренней индивидуальной природы во внешнем мире, раскрытие ее собственных возможностей. Префигуративные тенденции в коммуникациях стали следствием кризиса в понимании мира, Другого и технологических сдвигов, потребности общества в новых символических формах репрезентации внешнего мира, их направленности как выражениях смысла внутренних изменений. Молодежь в программах государственных институтов с начала 1990-х гг. позиционируется в качестве носителя, транслятора новых качеств общественного развития. При этом базовые основания формального кода (в частности, Закон СССР 1991 г., концепция группы И.М. Ильинского) не предусматривали целевых установок на определенные ценности и свойства личности. В качестве ориентиров социализации формальный код начал культивировать стремление к самоопределению и самореализации человека, предопределяя стратегию выигрыша во времени на пути разрыва с социальной нормативностью. Компонентами кода, связующими его с общественными приоритетами, ограничивающими самоутверждение молодежи в процессе социализации, являются производные гностического измерения смысла построения общественных коммуникаций. Среди этих производных ведущее значение имеют символы государственного начала в обществе, определяющие как широкую ответственность, так и произвольность участия государства в социализации молодежи.

Заметной символической конструкцией, выполняющей роль носительницы и транслятора операционных норм социализации молодежи, правительственного курса молодежной политики, являлась фигура президента РФ. Фигура президента выделялась в качестве источника форм отношений общества и молодежи (Указ Президента об учреждении молодежной политики - 1992 г., федеральная президентская программа Молодежь России - 1994-2005 гг.). Государственный патернализм выражался в учреждении и законодательном оформлении патронажа над молодежными объединениями, в частности, организованными по типу советских (Российский Союз молодежи, Союз пионерских организаций). Они стали форматом реабилитации операционных ресурсов ВЛКСМ и приобрели вид посвящения в новую реальность, связанную с развитием рыночных отношений, политической конкуренции, интегративными процессами со странами Западной Европы, Северной Америки. Ведущим средством генерализации различий интерпретаций внешнего мира (т.е. самого общества) у представителей молодого поколения стал феномен человека предпринимателя, нацеленного на материальный достаток, получение прибыли, для которого внешний мир представляет их источник.

Российская молодежная политика переживает подъем как код коммуникации в периоды актуальности реконструкции традиционных начал общества. Так с конца 1990-х гг. вместе с появлением нового уровня эффективности технических средств коммуникаций и запроса общества на эффективную власть, активизирующих традиционные представления россиян и элементов гностического комплекса культуры, формируются благоприятные условия для актуализации идеи государственности (в том числе, ее аппарата) как формата самореализации российского общества. При этом создается эффективный инструментарий для монополизации права на выбор направления и средств самовыражения молодежи. Молодежная политика как обретает характер инструмента повышения мобилизационных свойств государства и ресурса становления власти как медиафеномена, так и артикулирует в себе символы новых техник социализации. Самовыражению молодежи придается масштабный ларсенал государственных установлений и средств. Приоритетами программ и стратегий молодежной политики стал курс на привитие молодежи нового операционного опыта (рыночной системы в экономике, демократии в политике), потенциально нацеленного на осовременивание идеи государственности как средства генерализации различий в обществе, на модернизацию кода власти.

В качестве нового средства генерализации смысла окружающего мира конструируется феномен человека - менеджера по стилю поведения и мироощущению. В нем нет места ценности каждой человеческой личности, а общество рассматривается как техносистема. Ее утверждение проявилось, в том числе, в Стратегии молодежной политики на 2006-2010 годы, определившей молодежную политику в разряд инструментов реализации медиастратегий власти, в частности, стратегии модернизации и проект в качестве ведущего метода ее реализации. Проектный формат позволяет интегрироваться в разные потоки интеракций и является последствием такого состояния современного сознания (общества), как прерывистость, которая позволяет сосуществовать в коде власти разным взглядам, позициям наблюдения, примерять разные смыслы к настоящему, экспериментируя с ними. Проект открывает путь для приватизации значений кода. Проектный метод привносит элементы социальной инженерии, открывая путь для экспериментов с технологиями урегулирования проблем управления социализацией, способен мобильно сочетать технические инновации и эволюцию индивидуальной рефлексии, усиливает скорость кодировки/перекодировки, позволяет тиражировать мифологемы, снижает устойчивость идеи будущего как этического императива и фокуса внимания общества.

Формальный код, будучи инструментом осовременивания государства как гнозиса, имеет новые операционные ресурсы социализации российской молодежи. В качестве конструкта социализации презентуется феномен социального менеджера, оперирующего имеющимися в распоряжении государства и общества возможностями. Но не обозначается ценностно-смысловая направленность государства, обусловленная смыслом будущего для всех как мотива совместного бытия и соорганизации общества, и оперирующего его ресурсами человека. Также не редуцированы цели постижения новых средств (ценностей, представлений) конструирования мира. Формальный код, структурированный символами государственности (фигура Президента РФ, программы поддержки молодежи), практически не выделяет норм вмешательства государства в социализацию молодежи и не ограничивает ценностями, не направляет самореализацию молодежи, что влечет ее контркультурный настрой, предопределяет разрыв коммуникации в обществе и нарушение социализации. Код допускает произвольное участие государства в социализации молодежи, ведущее как к формированию критериев социализации, так и их отрицанию. Свобода государства соразмерна свободе молодежи. Методологические аспекты кода эволюционируют в направлении легитимизации расширения эклектики смыслов государства и самовыражения молодежи как граждан, зависимости кода от событий настоящего.

В третьем разделе Неформальный код современной российской молодежной политики обосновывается, что неформальный код определяет направленность (средство) преобразований коммуникаций общества в его самопознании, отвечает за артикуляцию структур доверия и смысла самопознания молодежи. Код презентует свойства сетевого взаимодействия. Преимуществом сети является более мобильное осовременивание, реконструкция базовых коммуникаций, ментальных структур и архетипов (в т.ч. гностической направленности), на которых, по сути, и держатся сети. При этом неформальный код представляет собой относительно эклектичный набор различных конструкций и вместе с тем - их общие интенции. Неформальный код получил свое воплощение, в частности, в конструировании медиа-стратегий молодежных движений, ставших организационной формой ее посвящения в различные проекты российской власти. Молодежные движения формируются как политические субкультуры для молодежи, призванные осуществлять селекцию информации, выбор того, что можно воспринимать на веру, конструировать ось ориентаций свой-чужой, синтезирующей сети.

Посредством движений реконструируется героическая репрезентация феномена молодежи. Она помещает молодежь в современные редакции гностического прасюжета противоборства трансценденций Добра и Зла, обуславливающего их восприятие в контексте отношения к тем или иным культурным, политическим сегментам российского общества. Феномен молодежи в программах движений презентуется символикой этой борьбы (опричники - Евразийский союз молодежи, комиссары - Наши, джедаи - Яблоко, Оборона и др.). Борьба мотивируется фигурами врагов, символикой лособого пути России. Героика воплощена символическими средствами разных гностических линий идейного пространства (традиционализма, коммунизма, либерализма, государствоцентризма, др.). В них молодежь презентуется как носительница определенной миссии по отношению к обществу и символически противопоставляется Западу (атлантизму), поколению пораженцев, фашизму - Евразийский союз молодежи, Молодая гвардия, Наши. Героическая репрезентация феномена молодежи служит усилению героической репрезентации российской власти в целом. В отсутствие связующего смыслоконструкта, отвечающего мотивам сотворения общества, репрезентация героического носит разновекторный характер.

Общие структурные компоненты неформального кода обусловлены предельным выражением производных гностического видения смысла коммуникаций. Они конструируют направленность когнитивных новаций в процессе социализации. Среди них акцентуация образа Другого как врага, в которой присутствует отрицание ценности различий, идеологическое обрамление военных побед, культивирование милитаристского типа сознания, концепт революция, который является отражением стремления к исчезновению времени, возвращения к его новому незапятнанному началу, восстановлению единых начал смысла. Неформальный код выделяет в качестве смысла саморазвития молодежи готовность к лобороне или защите против явного или конструируемого врага. При отсутствии ограничений формального кода эти производные могут составлять нерегулируемый арсенал средств социального насилия в социализации молодежи, тормозить процессы конструирования совместного будущего. В качестве ресурса управления заметным влиянием в коде обладает аппаратная мифологема, усиливающая влияние событий времени здесь и сейчас.

Код не предусматривает наличия дуального пространства, генерирующего новые смыслы, ограничения и формы согласования, сдерживания насилия одних ценностей и интересов над другими, его базисной основой является несущая для разных элементов кода мифологическая конструкция будущего общества как системы коммуникаций. Это определяет инерцию процессов проявления новых смыслов государства как генерализующего ресурса  молодежной политики и разрывы коммуникаций молодежи с обществом, что влечет недееспособность молодежной политики как средства снижения рисков социализации и управления эволюцией ценностно-когнитивных новаций молодежи. Отсутствие несущей конструкции кода благоприятствует хаотизации социализации, неразвитости альтернативных коммуникаций как новых структур опосредования социализации, снижает вероятность лопережения кода власти как фундаментальной задачи молодежной политики и делает непредсказуемым будущее российского общества.

В Заключении подводятся итоги исследования.

Список публикаций по теме диссертации

Монография:

1. Кирдяшкин И.В. Молодежь: Овладение временем в режиме ускорения социально-политической эволюции / И.В. Кирдяшкин. - Томск : Изд-во
ТУСУР, 2009. - 373 с. (17 п.л.)

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК по специальности:

2. Кирдяшкин И.В. Социально-политическая активность современной молодежи - от настоящего к будущему / И.В. Кирдяшкин // Известия Томского государственного политехнического университета. - 2006. - № 8. - С. 238-243. (0,5 п.л.)

3. Кирдяшкин И.В. Исторические константы социально-политической активности современной молодежи / И.В. Кирдяшкин // Вестник Томского государственного университета. - 2007. - №а303. - С. 80-86. (0,9 п.)

4. Кирдяшкин И.В. Политическая социализация российской молодежи - экзистенциальные основания / И.В. Кирдяшкин // Известия Томского государственного политехнического университета. - 2007. - Т. 311, № 7. - С. 110-114. (0,5 п.л.)

5.Кирдяшкин И.В. Основные тенденции развития Российского союза молодежи / И.В. Кирдяшкин // Вестник Томского государственного университета. - 2008. - № 308. - С. 73-80. (0,8 п.л.)

6. Кирдяшкин И.В. Образ действия политического субъекта в формате молодежных движений / И.В. Кирдяшкин // Вестник Томского государственного университета. - 2009. - № 322. - С. 46-52. (0,8 п.л.)

7. Кирдяшкин И.В. Молодежь в виртуальном пространстве политики / И.В. Кирдяшкин // Вестник Томского государственного университета. - 2009. -
№ 329. - С.а44-47. (0,4 п.л.)

8. Кирдяшкин И.В. Молодежная политика как процесс снижения рисков социализации / И.В. Кирдяшкин // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. - 2010. - № 3. - С. 86-98.
(0,9 п.л.)

9. Кирдяшкин И.В. К проблеме участия молодежи в воспроизводстве идеологических компонентов политической коммуникации / И.В. Кирдяшкин // Социум и власть. - 2010. - № 1. - С. 49-54. (0,7 п.л.)

10. Кирдяшкин И.В. Государственная молодежная политика - смысловые константы / И.В. Кирдяшкин // Социум и власть. - 2012. - № 1. - С. 54-57.
(0,7 п.л.).

11.Кирдяшкин И.В. Молодежь как феномен управления переходным обществом / И.В. Кирдяшкин // Вестник Костромского государственного университета. - 2012. - Т. 18, № 1. - С. 167-171. (0,6 п.л.).

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК по другим специальностям:

12. Кирдяшкин И.В. Патриотический дискурс в идеологических конструкциях российских молодежных движений проправительственной направленности / И.В. Кирдяшкин // Вестник Пермского государственного университета. - 2008. - Вып. 2 (4). - С. 100-108. (0,9 п.л.)

13. Кирдяшкин И.В. К вопросу о компонентах политической социализации молодежи / И.В. Кирдяшкин // Известия Алтайского государственного университета. - 2009. - № 4/1. - С. 267-272. (0,7 п.л.)

14. Кирдяшкин И.В. Ценностный аспект политической социализации молодежи / И.В. Кирдяшкин // Известия Алтайского государственного университета. - 2009. - №а4/1. - С. 272-275. (0,7 п.л.)

15. Кирдяшкин И.В. К проблеме невероятности политической коммуникации в переходный период (значение конструкта молодежь) / И.В. Кирдяшкин // Известия Алтайского государственного университета. - 2010. - № 4/1. -
С. 298-303. (0,7 п.л.)

Публикации в материалах всероссийских и международных конференций, сборниках статей:

16. Кирдяшкин И.В. Молодежь - будущее России / И.В. Кирдяшкин // Россия в глобальном мире : труды 2-й Всероссийской научно-теоретической конференции (14-16 мая 2005 г.). - СПб. : Нестор, 2005. - С. 167-169. (0,3 п.л.)

17. Кирдяшкин И.В. Молодежь и молодежная политика - проблемы и противоречия / И.В. Кирдяшкин // Электронные средства и системы управления : материалы Международной научно-практической конференции (12-14 октября 2005 г.) : в 2 ч. - Томск : Изд-во ТУСУР. - 2005. - Ч.а2. - С. 242-245. (0,5 п.л.)

18. Кирдяшкин И.В. Нормативно-правовое обеспечение молодежной политики в трансформирующемся обществе - концептуальные трудности и задачи / И.В. Кирдяшкин // Молодежь - будущее цивилизации : материалы международной конференции (15-17 ноября 2005 г.). - СПб. : Изд-во СПб. фил. росс. таможенной академии. - 2005. - С. 191-201. (0,8 п.л.)

19. Кирдяшкин И.В. Молодежь как социальный проект / И.В. Кирдяшкин // Социальная работа, реклама и PR в новом коммуникативном пространстве : материалы 2-й Всероссийской ежегодной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых (27-29 мая 2005 г.). - Томск : Изд-во
ТУСУР, 2005. - С. 35-37. (0,3 п.л.)

20. Кирдяшкин И.В. Технологический концепт проявления политической активности молодежи в эпоху глобализации / И.В. Кирдяшкин // Россия в глобальном мире : труды 5-й Всероссийской научно-теоретической конференции (2-4 мая 2007 г.). - СПб. : Нестор, 2007. - С. 18-23. (0,4 п.л.)

21. Кирдяшкин И.В. Родовая модель в программных установках российских молодежных движений / И.В. Кирдяшкин // Материалы ХVIII Духовно-исторических чтений в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. - Томск : Изд-во Том. ЦНТИ, 2008. - С. 91-100. (0,5 п.л)

22. Кирдяшкин И.В. Молодежная политика: проблемы становления / И.В. Кирдяшкин // Российский парламентаризм: региональное измерение : материалы межрегиональной научно-практической конференции (17 апреля 2009 г.). - Томск : ТМЛ-Пресс, 2009. - С. 134-140. (0,4 п.л.)

23. Кирдяшкин И.В. Условия, смысл и значения участия молодежи в формировании виртуального пространства политики / И.В. Кирдяшкин // Изменения в политике и политика изменений: стратегии, институты, акторы : материалы V Всероссийского конгресса политологов (20-22-ноября 2009 г.). - М. : Российская ассоциация политической науки, 2009. - С. 286. (0,05 п.л.)

24. Кирдяшкин И.В. Государственная молодежная политика: к проблеме функциональной направленности / И.В. Кирдяшкин // Взаимодействие государства и институтов гражданского общества в реализации молодежной политики : материалы Всероссийской научно-практической конференции (10-11 декабря 2009 г.). - Казань : РЦМИПП, 2010. - С. 55-56. (0,1 п.л.)

25. Кирдяшкин И.В. К проблеме легитимности молодежных представительств / И.В. Кирдяшкин // Выборы 10.10.10. - традиции и новации в региональном электоральном процессе : материалы Всероссийской научной конференции. - Томск : Курсив, 2010. - С. 149-152. (0,2 п.л.)

26. Кирдяшкин И.В. Молодежь и идентичность перехода / И.В. Кирдяшкин // Православные традиции и учительное служение : материалы Духовно-исторических чтений в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия / Департамент по культуре Администрации Томской области. - Томск :. 2010. - С.25-27. (0, 1 п.л.)

27. Кирдяшкин И.В. Гражданственность как смысл / И.В. Кирдяшкин // Гражданское образование. Гражданское участие. Гражданский выбор : материалы международной научно-практической конференции. - Томск : Беляев и Ким, 2011. - С. 48-51. (0, 3 п.л.)

Статьи в научных журналах

28. Кирдяшкин И.В. Трансформационное время и его симптомы (молодежный фактор в российской политике) / И.В. Кирдяшкин // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. - 2008. - № 3 (4). - С. 70-84. (0,9 п.л.)

Учебно-методические работы

29. Кирдяшкин И.В. Проблемы социальной работы с молодежью : учеб. материалы по курсу : хрестоматия / И.В. Кирдяшкин. - Томск : Изд-во ТУСУР, 2005. - 116 с. (5 п.л.)

30. Кирдяшкин И.В. Социальная работа с молодежью : учеб. пособие / И.В. Кирдяшкин. - Томск : Изд-во ТУСУР, 2006. - 150 с. (7 п.л.)

31. Кирдяшкин И.В. Проблемы социальной работы с молодежью : учеб.-метод. пособие для практических занятий по курсу / И.В. Кирдяшкин. - Томск : Изд-во ТУСУР, 2007. - 30 с. (1,2 п.л.)

---

1 Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005. С. ХLV.

2 Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Московские лекции и интервью. М., 1992. С. 87.

3 Неклесса А.И. Будущее и грядущее: кризис современного мира // Полис. 2012. № 2. С.70.

4 Там же. С. 76.

5 Сюн-цзы. Глава девятая. О ритуале // Древнекитайская философия : собр. текстов : в 2 т. М., 1973. Т. 2. С.а174-175.

6 Чаттерджи С., Датта Д. Индийская философия. М., 2009. С. 23.

7 Платон. Государство // Платон. Собр. соч. : в 4 т. М., 1994. Т. 3. С. 152-156, 301.

8 Ясперс К.Смысл и назначение истории. М., 1994. C. 354.

9 См.: Луков Вал.А. Теории молодежи: Междисциплинарный анализ. М., 2012. С. 119.

10 Nunner-Winkler G. Enttraditionalisierungen bei Jugendlichen? // Heitmeyer W., Jacobi J. Politische Socialisation und Individualisierung. Weinheim, Munchen, 1991. S. 73.

11 Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М., 2003. С. 11.

12 Яковлев А.И., Кириллов Н.П. Сознание народа. Томск, 2000. С. 114.

13 Ювенология и ювенальная политика в ХХI веке. Опыт комплексного междисциплинарного исследования. СПб., 2004. С. 216.

14 Тэвдой-Бурмули А.И. Молодежная политика Совета Европы // Молодежная политика. Европейский опыт. Доклады Института Европы РАН. М., 2005. № 163. С. 50-51.

15 Ильинский И.М. Молодежь и молодежная политика. Философия. История. Теория. М., 2001. С. 578-579.

16 Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998. С. 94-96.

17 Бауман З. Текучая современность. СПб., 2008. С.7-9.

18 Кастельс М. Информационная эпоха. М., 2000. С. 386; Урри Д. Социология за пределами обществ. Мобильности двадцать первого столетия // Социологическая теория: история, современность и перспективы. СПб., 2008. С. 599; Иванов Д.В. К теории потоковых структур // Социологические исследования. 2012. № 4. С. 9, 15.

19 Матурана У., Варела Ф. Древо познания. М., 2001. С. 44.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии