Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по разное
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени М.В. ЛОМОНОСОВА
На правах рукописи
ШЕВЧЕНКО Кирилл Владимирович
УЖИЦКИЙ ВОПРОС И ЧЕХОСЛОВАКИЯ
В 1918 Ц 1948 гг.
Специальность 07.00.03 Ц Всеобщая история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Москва - 2008
Работа выполнена на кафедре истории южных и западных славян государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова Министерства образования и науки Российской Федерации.
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник
Туполев Б.М. (Институт всеобщей истории РАН)
доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник
Марьина В.В. (Институт славяноведения и балканистики РАН)
доктор исторических наук, профессор
Макарова Л.М. (Сыктывкарский государственный университет)
Ведущая организация:
Воронежский государственный университет
Защита состоится л___ _____________ 2008 г. в ___ час. на заседании диссертационного совета Д 50100212 по присуждению ученой степени доктора исторических наук в Московском государственном университете по адресу: 119992, Москва, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4, Исторический факультет МГУ, ауд.
С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки им. А.М. Горького (МГУ, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4).
Автореферат разослан л____ ____________ 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор исторических наук, профессор И. Л. Маяк
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы обусловлена как современным положением лужицких сербов в ФРГ, ассимиляция которых резко усилилась после объединения Германии1, так и растущим интересом к наиболее проблемным аспектам новейшей истории серболужицкого народа со стороны ученых-славистов и общественности славянских стран, прежде всего Чехии и Польши.
В отличие от других малых славянских народов, не имеющих собственной государственности (русины в Словакии, Польше и на Украине; кашубы в Польше), но получивших более благоприятные возможности для своего этнокультурного развития в постсоциалистический период, сербы-лужичане, наоборот, подвергаются возросшему ассимиляционному давлению в объединенной Германии. Нивелирующее воздействие ассимиляционных факторов на серболужицкое население является не только результатом роста социальной мобильности, интернационализацией всех сфер жизни и экспансией электронных СМИ, характерных для эпохи глобализации, но и продуктом целенаправленной политики немецких властей, демонстрирующих все меньшее понимание специфических проблем автохтонного серболужицкого меньшинства в ФРГ, вопрос национального самосохранения которого становится поэтому все более злободневным2.
Cерболужицкий народ, наряду с другими полабскими славянами вовлеченный в орбиту германской государственности более тысячи лет назад, в отличие от своих северных славянских соседей сумел не только сохранить славянский язык, культуру и самосознание, но и дважды в течение ХХ века предпринять попытку создания собственной государственности и выхода из состава Германии. В силу ряда причин эти попытки оказались неудачными. Важным фактором национального самосохранения и развития лужицких сербов стала идея славянской взаимности, которая культивировала у сербов-лужичан чувство принадлежности к обширному славянскому миру, усиливала национальное самосознание и часто выступала в качестве эффективного лоружия против ощущения собственной слабости и незначительности3.
Важное место в истории лужицких сербов занимают чешско-серболужицкие связи, которые объективно выступали как фактор, способствующий формированию и развитию национального самосознания сербов-лужичан и противостоящий их ассимиляции. В первой половине ХХ века интенсивность и глубина контактов резко возросли, что проявилось после образования независимой Чехословакии в 1918 г. По меткому замечанию русского ученого-слависта Ф. Зигеля, чешский народ, поставленный с ранней молодости в самые затруднительные условия, Ене только сумел сохранить свою индивидуальность, но и повлиять благотворно на все остальные славянские народы в смысле укрепления в них славянского самосознанияЕ4. Сказанное имеет прямое отношение к связям между чехами и лужицкими сербами, удачно характеризуя их суть и направленность. Чешско-серболужицкие отношения в межвоенный период и особенно в первые годы после окончания Второй мировой войны представляют собой одну из самых насыщенных, интересных и одновременно наименее изученных страниц в богатой книге межславянских связей.
Объектом исследования являются межславянские связи как социокультурное явление и их воздействие на национальные движения славянских народов.
Предмет исследования - чешско-серболужицкие отношения, их сущность и значение для серболужицкого национального движения.
Цель работы заключается в исследовании содержания, конкретных форм и эволюции связей между Чехословакией и лужицкими сербами в 1918-1948 гг., а также их влияния на серболужицкое национальное движение.
Задачи исследования:
- анализ специфики чешско-серболужицких связей и их воздействия на серболужицкое национальное движение в 1918-1919 гг.;
- рассмотрение эволюции связей между Чехословакией и лужицкими сербами в межвоенный период и их роли после прихода национал-социалистов к власти в Германии;
- анализ пролужицкого движения в Чехословакии в 1945-1948 гг. и его взаимоотношений с серболужицкими политиками и чехословацкими официальными кругами;
- выявление сущности лужицкого вопроса в 1945-1948 гг., его социального и политического контекста и роли различных факторов в его решении.
Теоретико-методологическая основа работы. Теоретической и методологической основой исследования являются общепринятые принципы историзма и объективности, предполагающие конкретно-исторический подход к анализу событий в их диалектическом развитии. Именно эти принципы позволяют адекватно решать поставленные в работе исследовательские задачи.
Хронологические и географические рамки работы. Хронологические рамки работы охватывают период с 1918 по 1948 гг., т.е. время с момента образования независимой Чехословакии и начала серболужицкого национального движения за коренное изменение государственно-правового статуса Лужицы до принятия Серболужицкого закона ландтагом Саксонии в марте 1948 г., что явилось итогом серболужицких национальных устремлений после Второй мировой войны. Географические рамки работы включают Чехословакию и территорию Верхней и Нижней Лужицы, входящих в настоящее время в состав ФРГ (федеральные земли Саксония и Бранденбург).
Степень изученности темы. Изучение лужицких сербов в России имеет богатую историю и традиции. Русские ученые-слависты XIX и начала XX вв. И.И. Срезневский, О.М. Бодянский, А.Ф. Гильфердинг, А.Н. Пыпин, В.А. Францев, Т.Д. Флоринский внесли огромный вклад в развитие сорабистики.5 Особое место среди русских славистов занимает И.И. Срезневский, который лоткрыл лужицких сербов не только для русских, но и для других славян.6 После Октябрьской революции внимание к сербам-лужичанам заметно ослабело. В первые десятилетия после революции в СССР было опубликовано лишь несколько статей по серболужицкой проблематике, посвященных крупному серболужицкому ученому А. Муке и его связям с русскими учеными.7 Специальный раздел, посвященный серболужицким языкам, был включен в книгу А.М. Селищева Славянское языкознание, опубликованную в 1941 году.8 В послевоенный период в СССР активное развитие получило изучение серболужицкой филологии, опиравшееся на богатые традиции русской сорабистики. Большой вклад в изучение языков и литературы лужицких сербов внесли Л.И. Ройзензон, С.Б. Бернштейн, М.И. Ермакова, А.А. Гугнин, К.К. Трофимович и В.А. Моторный.9 Серьезным достижением отечественной сорабистики стало издание верхнелужицко-русского словаря, автором которого являлся известный львовский филолог-славист К.К. Трофимович.10
Несмотря на рост интереса к серболужицкой проблематике в послевоенный период, чешско-серболужицкие связи в ХХ веке не стали объектом специального исследования в отечественной историографии, хотя роль межславянских связей в национальном развитии лужицких сербов в XIX веке была всесторонне проанализирована Л.П. Лаптевой, которая сделала важный концептуальный вывод о том, что главную роль как в причинах возрождения, так и в создании условий для его успеха играли факторы внешниеЕ Внешним фактором развития серболужицкойЕ культуры являлся идейный пример и материальная помощь со стороны других славянских народовЕ Свое идейное вооружение серболужицкое возрождение черпало прежде всего из Чехии. Оттуда пришла не только идея славянской взаимности, но и вполне конкретная помощь, выразившаяся в подготовке кадров национальной культуры.11 Если идеологическая поддержка серболужицкого возрождения пришла из Чехии, то материальная помощь - главным образом из России, поскольку Еименно русские славянские деятели финансировали почти все главные мероприятия, поддерживавшиеЕ серболужицкую национальную культуру.12 Подобную точку зрения разделяют как серболужицкие, так и чешские исследователи. Так, чешский сорабист Я. Петр указывал на важную роль чешско-серболужицких связей в процессе формирования серболужицкой национальной идеологии.13 По словам серболужицкого исследователя Л. Гайнец, л...Прага открывала лужицким сербам путь в славянский мир, формировала и поддерживала... стремление к сохранению и развитию собственной идентичности.14
Если положение лужицких сербов в межвоенный период не вызывало интереса российских исследователей, то национальное движение в Лужице в 1945-1948 гг. привлекло внимание некоторых отечественных историков. Непосредственное отношение к рассматриваемой теме имеет научно-популярная работа М.И. Семиряги Лужичане15, представлявшая первую в советской историографии попытку дать систематическое изложение истории, культуры, а также современного положения лужицких сербов.16 Давая оценку планам серболужицких политиков, направленных на выход Лужицы из состава Германии и присоединение к Чехословакии, М.И. Семиряга отмечал возможные негативные последствия этого шага для межнациональных и межгосударственных отношений в этой части Европы. Требования лужицких сепаратистов несостоятельны потому, - писал М.И. Семиряга, - что присоединение Лужицы, населенной преимущественно немцами, к Чехословакии дало бы повод немецким реваншистам для нового разжигания ненависти между чехами и немцами, которая и без того культивировалась на протяжении веков... Это нанесло бы вред как народам Чехословакии, так и немецкому и лужицкому народам...17 Столь же отрицательно оценивал М.И. Семиряга и план создания независимого серболужицкого государства, выдвинутый серболужицкими политиками после неудачных попыток объединиться с Чехословакией. М.И. Семиряга одним из первых указал на немецких переселенцев из Чехословакии и Польши как на фактор, препятствовавший реализации планов серболужицких деятелей. Примечательно, что основные выводы Семиряги, сделанные им более пятидесяти лет назад, созвучны с мыслями современных серболужицких историков, признающих нереалистичность планов присоединения Лужицы к Чехословакии или образования независимого серболужицкого государства.18 В то же время, роль Чехословакии в серболужицком национальном движении в 1945-1948 гг. трактовалась М.И. Семирягой весьма схематично и упрощенно. В частности, мысль автора о том, что л...возня лужицких буржуазных националистов вокруг плана присоединения к Чехословакии, а затем вокруг самостоятельности Лужицы поддерживалась чешской буржуазией,19 нуждается в серьезной корректировке, поскольку отношение к лужицкому вопросу в политических и общественных кругах Чехословакии было значительно более сложным и неоднозначным. Так, современные чешские исследователи высказывают прямо противоположную точку зрения в этом вопросе, подчеркивая незаинтересованность чехословацкого политического руководства в присоединении Лужицы к Чехословакии и констатируя, что у официальной Праги желание услышать лужицких сербов отсутствовалоЕ.20 Большой интерес представляет монография М.И. Семиряги Как мы управляли Германией, подробно анализирущая сущность оккупационной политики СССР и формы и методы ее осуществления органами Советской военной администрации в Германии,21 что имеет особую ценность для воссоздания исторического контекста, в котором развивалось серболужицкое национальное движение в послевоенные годы. Положение лужицких сербов и позиция СССР в лужицком вопросе в 1945-1948 гг. стали предметом исследований современного украинского историка-слависта А.С. Проневича, который, изучив целый ряд новых архивных материалов, пришел к выводу об утопизме и необоснованности требований Серболужицкого национального комитета22, тем самым солидаризировавшись с мнением Семиряги и серболужицких историков.
Чешские сорабистические исследования, интенсивность и широта которых были традиционно выше, чем в других славянских странах, удачно сочетают в себе как работы обзорного характера,23 так и узкотематические труды,24 многие из которых посвящены чешско-серболужицким связям в XIX и ХХ веках.
Интерес чехов к лужицким сербам был традиционно устойчивым, что объяснялось не только естественным вниманием к этнически и исторически близкому славянскому соседу, но и контекстом все более обострявшихся чешско-немецких отношений. Немалую роль в этом интересе играли и практические соображения, которые проявлялись в тенденции со стороны чехов рассматривать лужицких сербов как дополнительный инструмент в противостоянии немецкому влиянию и как своего рода негативный пример, на ошибках которого надо учиться. Изрядный налет утилитаризма в отношении к серболужицкой проблематике продемонстрировал уже прагматичный Масарик, который посетил Лужицу в 1884 г., интересусь результатами влияния немецкого духа на лужицких славян.25 Стремление извлечь полезные уроки из поучительной истории лужицких сербов было постоянно присуще чехам. Уже после образования независимой Чехословакии Масарик в своих мемуарах призывал чешского читателя не забывать о том, что в средневековье славяне занимали обширную область вплоть до Заале и северной Эльбы...26 Для избежания их печального опыта Масарик считал необходимым настойчиво стремиться к увеличению нашей внутренней силы.27 Похожее отношение к лужицким сербам занимали и чехословацкие сорабисты. Патриарх чехословацкой сорабистики Й. Пата писал в 1930-е гг., что История Лужицы является историей тысячелетней борьбы порабощенного Славянина с превосходящими немецкими силами... Лужицкие сербы... - мощное предупреждение всем остальным славянам, которые хотя и свободны, но раздроблены и все более поддаются немецкому влиянию.28
Эйфория, вызванная становлением независимых славянских государств после Первой мировой войны, вселила в А. Черного, Й. Пату и их последователей уверенность в реальность существования независимого лужицкого государства или в возможность присоединения Лужицы к Чехословакии. Лидеры чехословацкого пролужицкого движения в 1918-1919 гг. активно выступали за присоединение Лужицы к ЧСР, полагая, что это позволило бы усилить славянский этнический элемент в Лужице, покончив с угрозой германизации, и что этот шаг был бы в геополитических интересах обоих народов. Романтическая пелена стала спадать с глаз лидеров чехословацкого пролужицкого движения лишь в 1930-е гг., когда Й. Пата, проанализировав причины неудач серболужицкого национального движения после Первой мировой войны, был вынужден сделать вывод о том, что чешский лев не мог освободить Лужицу, поскольку имел множество собственных забот.29
Серболужицкое национальное движение и его связи с Чехословакией в межвоенный период не стали предметом специального исследования в чешской историографии, хотя в рамках обзорных работ данный этап серболужицкой истории в той или иной степени затрагивался. Один из самых авторитетных ученых-сорабистов социалистической Чехословакии Я. Петр в своих оценках чешско-серболужицких связей выделял 1918-1919 гг., когда в Лужице возникло движение за отделение от Германии, период Веймарской республики и время нацистского господства. Критически оценивая внешнеполитические перспективы серболужицкого движения в 1918-1919 годах и позицию Чехословакии в это время, Я. Петр, в отличие от серболужицких историков, подчеркивал, что лиллюзии о возможном присоединении Лужицы к ЧСР исходили прежде всего из Праги.30 Я. Петр критиковал Прагу за недостаток реалистичного понимания подлинных интересов серболужицкого народа и за иллюзорную веру в возможность решения лужицкого вопроса в отрыве от процессов, происходящих в немецком обществе.31 В своих, во многом справедливых оценках лужицкой политики Праги, Я. Петр недостаточно четко разделял позицию официальных кругов и чехословацкого пролужицкого движения, приписывая официальной Праге, отличавшейся известным прагматизмом, взгляды лидеров чехословацкого пролужицкого движения, стремившихся к радикальному решению лужицкого вопроса.
Чешско-серболужицкие связи в 1918-1919 гг. вызывали интерес и у серболужицких историков, трактовавших лужицкий вопрос как один из инструментов, использовавшихся Прагой для достижения своих внешнеполитических целей. М. Каспер и Ф. Метшк подчеркивали, что лужицкий вопрос был лишь средством в руках чехословацкой дипломатии, использовавшей его в качестве противовеса судетонемецкому вопросу в политической игре, листинная цель которой заключалась в международном признании северных границ ЧСР.32 О лужицком вопросе как о благоприятном объекте компенсации для Праги писал и Я. Шолта.33
Что касается 1920-х и особенно 1930-х гг. ХХ века, то как чешские, так и серболужицкие историки однозначно положительно оценивают роль межславянских связей и славянской взаимности для сохранения национальной самобытности лужицких сербов.34 Неравноправное положение лужицких сербов в Веймарской республике и важность их поддержки со стороны чехов подчеркивается и в последних работах серболужицких исследователей.35 Еще большее значение серболужицкие и чешские исследователи придают межславянским связям лужицких сербов после прихода к власти нацистов. М. Каспер полагает, что одной из причин перехода нацистских властей от первоначальной политики открытых репрессий против серболужицких активистов к более умеренной политике в лужицком вопросе были массовые протесты, прокатившиеся по славянским странам, прежде всего по Чехословакии, весной и летом 1933 г.36 Я. Малинк также утверждает, что протесты в славянском зарубежье и необходимость считаться с положением немецких меньшинств за границей вынудили руководство НСДАП перейти к более гибкой политике в отношении лужицких сербов с 1934 по 1936 гг..37
Несмотря на исключительную важность 1945-1948 гг. в истории лужицких сербов, по-настоящему серьезное внимание серболужицких и чешских историков этот период начал привлекать лишь в последнее десятилетие. История лужицких сербов после 1945 г. вообще представляет собой наиболее противоречивый и изобилующий белыми пятнами отрезок времени. Изучение серболужицкого национального движения в 1945-1948 гг. длительное время было осложнено и ярко выраженными идеологическими мотивами, которые по-разному проявлялись как у историков ГДР, так и ФРГ. Если серболужицкая марксистская историография, развивавшаяся в рамках исторической науки ГДР, имела преимущественно пропагандистский характер, замалчивала неудобные темы и факты и стремилась к обоснованию господствующего положения СЕПГ в ГДР,38 сделав серболужицкую культуру инструментом пропаганды СЕПГ,39 то немногочисленные западногерманские публикации имели лантикоммунистическое звучание и преследовали цель дискредитации восточногерманского государства и его серболужицкой политики.40 Взгляд на послевоенную Лужицу сквозь призму марксистско-ленинской идеологии привел серболужицкую марксистскую историографию к трактовке послевоенного серболужицкого национального движения как явления сепаратистского, мелкобуржуазного и противоречащего интересам рабочего класса. Серболужицкий национальный комитет, выступавший за отделение Лужицы от Германии, критиковался за крайне националистическую позицию и за связь с наиболее правыми кругами чехословацкой буржуазии, ориентированными на Запад.41 Аналогичных взглядов придерживался и чешский сорабист Я. Петр, который полагал, что деятельность СНК и Серболужицкой народной рады, ориентировавшихся на Чехословакию, сыграла негативную роль в Лужице и ввела в заблуждение простых людей.42 Подобно серболужицким историкам, Я. Петр усматривал слабые стороны деятельности СНК в том, что они не учитывали условий, изменившихся на территории Лужицы после Второй мировой войны; ...осуждали сотрудничество ДДомовиныУ с демократическими силами Германии и не учитывали, что область Лужицы населяют граждане как немецкой, так и серболужицкой национальности, из которых первые имеют значительное численное превосходство над вторыми...43
Если планы СНК и народной рады, которые варьировались от выхода из состава Германии и присоединения к Чехословакии до образования независимого государства, негативно оценивались историографией ГДР в основном по идеологическим соображениям, то современные серболужицкие историки усматривают в этих намерениях недостаток реализма и игнорирование политических и социально-экономических условий послевоенной Лужицы. По мнению Э. Пеха, не все ожидания серболужицких политиков соответствовали реальности и лединственный реалистичный путь заключался в том, чтобы оставить лужицких сербов в рамках немецкой государственности, но с законодательными гарантиями соблюдения прав нацменьшинств.44
Возможные последствия гипотетического присоединения Лужицы к Чехословакии серболужицкие историки также оценивают критически. По мнению П. Тимана, вхождение в состав Чехословакии имело бы негативные последствия для сербов-лужичан, поскольку у Бенеша, который не хотел признавать словаков как отдельный народ, были сильны чешско-националистические настроения, не оставлявшие места культурному многообразию.45 В то же время, признавая нереалистичность радикальных планов серболужицких политиков, направленных на выход из состава Германии, серболужицкие историки отмечают, что многолетняя дискриминация лужицких сербов со стороны немцев, достигшая апогея во время национал-социализма, породила сильные антинемецкие настроения. Возникший в этих условиях лозунг Прочь от Германии был вполне естественным.46
Новый подъем интереса чехов к лужицким сербам наступил после бархатной революции и падения социализма в Чехословакии в 1989 г. Особое внимание чешских исследователей привлекли ранее табуизированные сюжеты, прежде всего чешско-серболужицкие отношения в 1945-1948. Провал радикальных послевоенных планов серболужицких деятелей, направленных на присоединение Лужицы к Чехословакии, современные чешские сорабисты склонны объяснять неблагоприятной политической ситуацией и давлением Советского Союза во главе со Сталиным.47 То обстоятельство, что среди слагаемых неблагоприятной ситуации, помимо давления со стороны СССР, была еще и политика соседних славянских государств, в первую очередь Чехословакии, не вызывало интереса чешских сорабистов. Последние работы чешских историков, посвященные серболужицкому движению после 1945 г., демонстрируют более сбалансированный взгляд на изучаемые события, которые рассматриваются в широком международном контексте. Так, Й. Заградник в своей статье Чехословакия и Лужица в 1945Ц1948 гг., написанной на основе материалов пражских архивов, убедительно показывает отсутствие интереса у высшего чехословацкого руководства, включая президента Бенеша, к присоединению Лужицы. Желание услышать лужицких сербов отсутствовалоЕ Их стремлений не хотело поддержать ни чехословацкое правительство, ни тем более Советский Союз48, - констатирует чешский исследователь.
Наряду с чешской, успешно развивается в последние годы и польская сорабистика, достижения которой нашли свое выражение в ряде статей и в двух серьезных монографических исследованиях, посвященных различным аспектам польско-серболужицких отношений.49 Польские исследователи, признавая приоритетность чешско-серболужицких связей над польско-серболужицкими, также скептически оценивают возможность существования независимого лужицкого государства.50
Источниковая база исследования. Источниковая база работы, значительную часть которой составляют ранее не использовавшиеся архивные документы, позволяет внести существенные коррективы и дополнения в ранее высказывавшиеся в историографии мысли и оценки. Все использовавшиеся в работе источники можно условно разделить на три части. К первой, наиболее ценной и важной части, относятся материалы архивов Чехии и ФРГ; вторая часть включает материалы чехословацкой, серболужицкой и немецкой периодической печати, как специализированной, так и рассчитанной на массового читателя; третья часть состоит из мемуарной литературы и устных воспоминаний участников и очевидцев описываемых событий.
Наиболее весомый компонент источниковой базы работы представляют материалы Литературного архива памятников национальной письменности Чехии51, Военно-исторического архива Чехии52, Архива министерства иностранных дел Чехии53, а также Серболужицкого культурного архива54 в г. Баутцен (серболуж. Будишин) в ФРГ.
итературный архив памятников национальной письменности в Праге содержит большой пласт ценных материалов по истории лужицких сербов и чешско-серболужицких связей в конце XIX - первой половине XX века, который сосредоточен в трех основных фондах - Общество Адольф Черны, Йозеф Пата и Владимир Змешкал. Все фондообразователи были видными славистами и общественными деятелями Чехословакии, внесшими большой вклад в развитие сорабистики и чешско-серболужицких контактов. Данные фонды содержат переписку участников чехословацкого пролужицкого движения друг с другом, с чехословацкими политическими деятелями и с представителями серболужицкого национального движения, а также различные документы, отражающие многостороннюю деятельность Общества друзей Лужицы в течение межвоенного периода (протоколы заседаний общества, копии документов, направленных руководством общества в канцелярию президента республики, в различные министерства и общественные организации, афиши, объявления и др. документы)55.
Большую важность для анализа чешско-серболужицких связей в межвоенный период представляют материалы фонда Акты и материалы серболужицкого национального движения Серболужицкого культурного архива в г. Баутцен.56 Сохранившиеся здесь листовки и прокламации Серболужицкого национального комитета, обращенные к славянскому населению Лужицы, позволяют судить о намерениях и фактических действиях серболужицких лидеров, а также об их отношении к Чехословакии.
Материалы Военно-исторического архива Чехии, в первую очередь документы фонда Главный штаб - 1 отделение 1945 г., проливают свет на участие министерства обороны Чехословакии в выработке лужицкой политики чехословацкого руководства и на контакты представителей министерства обороны Чехословакии с серболужицкими политиками в 1945 г.57 Среди документов Военно-исторического архива выделяется обращение Серболужицкого национального комитета (СЗНК) к правительству Чехословакии от 14 июля 1945 г. с подробной характеристикой положения в послевоенной Лужице и с критикой нерешительных действий Чехословакии в лужицком вопросе, свидетельствовавшей о разочаровании серболужицких деятелей позицией Праги.58
Материалы Архива министерства иностранных дел Чехословакии, главным образом фонд Генеральный секретариат 1945Ц195459, где хранятся делопроизводственные документы правительственной комиссии по вопросам изменения границ, в том числе протоколы заседаний этой комиссии, содержат ценную информацию о международном и внутриполитическом контексте, влиявшем на лужицкую политику Праги, о скрытых пружинах внутриправительственных разногласий по вопросу границ, а также о действительном отношении чехословацкого руководства к лужицкому вопросу, которое во многом противоречило публичным заявлениям чехословацких политиков. Это отношение было намного прагматичнее и критичнее, чем декларировавшаяся через СМИ и рассчитанная на пропагандистский эффект поддержка требований серболужицких лидеров о присоединении к Чехословакии.
Позиция серболужицкой стороны в 1945-1948 гг. подробно отражена в материалах Серболужицкого культурного архива, среди которых выделяется переписка серболужицких деятелей, их обращения к советским административным органам и чехословацким правительственным и общественным организациям, протоколы различных мероприятий и другие документы.60 Ценность материалов Серболужицкого культурного архива состоит в том, что они отражают взаимоотношения между представителями двух различных центров в серболужицком национальном движении - Домовины и Серболужицкого национального комитета, а также их контакты с чехословацкими и советскими официальными лицами.
Вторым важным компонентом источниковой базы работы являются материалы периодической печати. Серболужицкая проблематика была широко представлена на страницах чехословацкой прессы как в межвоенный период, так и в первые послевоенные годы, отражая всплеск интереса чехословацкой общественности к Лужице. Особое место принадлежит журналам Словански пршеглед, Ческо-лужицкий вестник и Лужицкосербский вестник61, которые пристально наблюдали за развитием событий в Лужице и предоставляли своим читателям подробную, достаточно надежную, хотя зачастую чрезмерно эмоционально окрашенную информацию. Наряду с упомянутыми специализированными изданиями, в работе использовались и материалы чехословацкой прессы, как центральной, так и региональной, рассчитанной на массового читателя.62 Помимо чехословацкой прессы, эпизодически использовались также материалы немецкой и серболужицкой периодической печати, главным образом при анализе чешско-серболужицких контактов в межвоенный период.63
К третьей группе источников относятся мемуарная литература и устные воспоминания участников и очевидцев изучаемых событий. Особое значение имеют мемуары одного из видных представителей серболужицкого национального движения Я. Цыжа,64 в первой половине 1920-х годов учившегося в Праге, которые содержат интересные сведения о положении в Лужице, о взаимоотношениях немцев и лужицких сербов и о связях руководителей чехословацкого пролужицкого движения с лужицкими сербами. Представляют интерес воспоминания серболужицкого писателя П. Гройлиха65, в 1920-е гг. работавшего в серболужицкой типографии Смолера в Баутцене и принимавшего участие в сокольском движении в Лужице. Два тома его воспоминаний содержат любопытные наблюдения из повседневной жизни в Лужице в межвоенный период, позволяя воссоздать некоторые черты господствовавшей в то время общественной атмосферы. Полезными при написании работы были и воспоминания некоторых чешских друзей Лужицы66, помогающие понять психологические особенности восприятия Лужицы и лужицких сербов чехами.
Устные воспоминания участников и свидетелей описываемых событий, относящиеся главным образом ко Второй мировой войне и послевоенным годам, при их неизбежной фрагментарности, субъективизме и эмоционально-личностной окраске, нередко содержат уникальные сведения, которые до сих пор не нашли своего адекватного отражения в литературе. Беседы с чешским историком профессором Ч. Амортом, который участвовал в чехословацком антифашистском подполье и поддерживал контакты с лидерами чехословацкого пролужицкого движения А. Фринтой и В. Змешкалом, пролили дополнительный свет на деятельность лужицких сербов в Праге во время оккупации, а также на особенности развития чехословацкой сорабистики в послевоенный период. Полезным и плодотворным было также общение с ветераном чехословацкого пролужицкого движения, славистом и сорабистом И. Мудрой.
Научная новизна работы определяется тем, что в ней впервые в отечественной историографии комплексно и на широкой источниковой базе исследуется серболужицкое национальное движение и его отношения с Чехословакией в 1918-1948 гг., являющийся наиболее насыщенным и одновременно малоизученным периодом истории серболужицкого народа.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при чтении соответствующих спецкурсов на историческом факультете, а также при подготовке монографических исследований по истории национальных движений славянских народов в первой половине ХХ века. Кроме того, материалы диссертации могут быть полезны при разработке теоретических проблем, связанных с положением национальных меньшинств в межвоенной и послевоенной Европе.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы изложены в двух монографиях и научных статьях. Отдельные разделы диссертации послужили основой докладов на следующих научных конференциях (материалы опубликованы):
- Связи между чехами и лужицкими сербами в конце ХIХ - начале ХХ века. ХII Всесоюзная конференция историков-славистов в Москве. 25-27 января 1990 г.;
- Причины этнической устойчивости лужицких сербов в Германии. Международная научная конференция Поморские славяне, посвященная 120-летию М.В. Бречкевича. Тернополь, 25-26 октября 1990 г.;
- Лужицкий вопрос и Чехословакия в мае-июле 1945 г. IX Международный сорабистический семинар во Львове. 5-7 октября 2001 г.;
- Лужицкий вопрос и Чехословакия в 1945-1947 гг. Научная конференция по проблемам этнической истории Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. Воронеж, 17-19 мая 2002 г.
- Отношение Чехословакии к серболужицкому национальному движению в 1945 г. Международная конференция Прага и лужицкие сербы. Прага, 10-11 ноября 2004.
Структура работы определяется характером и последовательностью поставленных задач. Работа состоит из введения, историографии, обзора источников, шести глав, заключения и библиографии.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении дано обоснование, актуальность, научная новизна и практическая значимость темы диссертации; определены хронологические рамки, сформулированы цель и задачи работы, охарактеризована методологическая основа исследования.
В историографии содержится обзор отечественной и зарубежной историографии, включая серболужицкую и чешскую историографию.
В обзоре источников охарактеризована источниковая база работы, состоящая из материалов архивов Чехии и ФРГ, материалов чехословацкой, серболужицкой и немецкой периодической печати, а также мемуарной литературы и устных воспоминаний очевидцев описываемых событий.
В первой главе Чешско-серболужицкие связи в 1918Ц1933 гг. дается анализ взаимоотношений Чехословакии с лужицкими сербами в первые годы после образования ЧСР, а также прослеживается развитие чешско-серболужицких контактов до прихода к власти в Германии национал-социалистов. Поражение Германии в войне и Ноябрьская революция 1918 г. стали мощным катализатором серболужицкого национального движения. 13 ноября 1918 г. в Будишине был образован Серболужицкий национальный комитет (СНК) во главе с А. Бартом, выступивший с широкой программой национальных и социально-экономических преобразований, предполагавших административно-территориальное объединение лужицких земель в составе Германии и обеспечение национальных прав серболужицкого населения. Один из экономических пунктов программы предусматривал проведение аграрной реформы, заключавшейся в принудительном выкупе земли у помещиков-юнкеров и ее передаче крестьянам. Земельный максимум определялся в 80 га. Анализируя начальный этап деятельности СНК, германский сорабист Ф. Ремес отмечал, что Е комитет не имел вначале ни четкой программы, ни зрелых организационных структурЕ Однако само существование подобного органа было достаточным для того, чтобы он стал выразителем серболужицких культурных и экономических требований.67 По мнению германского исследователя, серболужицкое национальное движение в своих первоначальных целях было вполне реалистичным.68
Свидетельством политической эволюции серболужицких лидеров явился первый меморандум СНК державам Антанты от 21 декабря 1918 г., в котором от имени лужицких сербов высказывалась просьба лустановить протекторат над серболужицким народом и занять территории саксонской и прусской Верхней и Нижней Лужицы.69 Данная позиция СНК нашла свое выражение в прокламации К серболужицкому народу, изданной 1 января 1919 г. В прокламации провозглашалось, что Серболужицкий национальный комитет на основании принципов Вильсона требует создания независимого серболужицкого государства, поскольку лужицкие сербы имеют право, подобно другим славянским народам, самостоятельно выбирать свое будущееЕ.70
Радикальные требования руководителей серболужицкого движения были с сочувствием встречены в Чехословакии, пресса которой уделяла большое внимание ситуации в Лужице в связи с предстоящей мирной конференцией. Уже 27 октября 1918 г. Народни листы опубликовали статью А. Черного, утверждавшую, что самостоятельность Лужицы была бы лучше всего обеспечена путем присоединения к чехословацкому государству. Черны повторил мысль Масарика о том, что если лужицкие сербы захотят, они могут быть присоединены к Чехословакии.71 Особую активность в это время проявило созданное в 1907 г. в Праге чешско-лужицкое общество, руководители которого Пата и Гейрет обратились 4 января 1919 г. к министру иностранных дел Чехословакии Э. Бенешу с просьбой оказать поддержку нашим славянским братьям - сербам-лужичанам на предстоявшей мирной конференции.72
Чешско-лужицкое общество имело тесные контакты как с лидерами серболужицкого движения, так и с влиятельными чехословацкими политиками. Используя эти связи, руководители чешско-лужицкого общества старались реализовать собственные представления о политическом будущем Лужицы и одновременно оказать поддержку радикальным планам СНК. В конфиденциальном документе, переданном президенту Масарику 21 января 1919 г., лидеры чешско-лужицкого общества предлагали создать особую канцелярию по делам Лужицы при чехословацком МИДе, установить самоуправление Лужицы под чехословацким контролем и занять территорию Лужицы чехословацкой армией или армиями Антанты.73 В качестве главной причины занятия указывался лусиливающийся с каждым днем большевизм.74
Конечной целью чешско-лужицкого общества было присоединение Лужицы к ЧСР, в то время как сами лужицкие сербы первоначально отдавали предпочтение созданию независимой Лужицы. Достаточно определенно по поводу перспектив присоединения Лужицы к Чехословакии высказался в начале 1919 г. серболужицкий официоз Сербске слово. Отражая позицию СНК, Сербске слово писало 25 января 1919 г., что Лужицкие сербы не имеют намерения ни оставаться в составе немецкого союза, ни основать вместе с чехами одну республикуЕ Они хотят свободное серболужицкое государствоЕ.75
5 февраля 1919 г. чехословацкая делегация представила участникам конференции в рамках своего меморандума отдельный меморандум К серболужицкому вопросу, в котором выражалась воля СНК к образованию независимого серболужицкого государства, тесно связанного с Чехословакией.76 В своих мемуарах Барт упоминал о том, что Бенеш зондировал почву по поводу возможности присоединения к Чехословакии обеих Лужиц, но это предложение не нашло поддержки.77 В то же время, выступая с официальной речью на конференции 5 февраля 1919 г., Бенеш лишь упомянул о существовании лужицкой проблемы, подчеркнув, что ЧСР требует от конференции не присоединения лужичан, а обеспечения их национальных прав, чтобы не дать ненемецким народам погибнуть в немецком море.78 Современные чешские историки отмечают отсутствие интереса Антанты к присоединению Лужицы к Чехословакии, констатируя при этом, что сейчас трудно определить, действительно ли Бенеш прилагал все усилия для присоединения Лужицы.79
Тесная связь между серболужицкими политиками, чехословацким пролужицким движением и правительственными структурами ЧСР нашла свое выражение в целом ряде практических действий. В официальный состав чехословацкой делегации на мирной конференции в Париже был включен известный славист и идеолог чешского пролужицкого движения А. Черны. Членом чехословацкой делегации на мирной конференции был и глава СНК А. Барт, который смог попасть в Париж и заняться пропагандой лужицкого вопроса среди великих держав только благодаря поддержке официальной Праги. Лужицкие сербы получали существенную материальную помощь от чехословацких властей. Так, 30 июня 1919 г. МИД ЧСР выплатил чешско-лужицкому обществу 2000 крон на издание карты Лужицы и брошюры о национальном движении лужицких сербов,80 использовавшихся в пролужицкой пропагандистской деятельности в Чехословакии. При содействии чешско-лужицкого общества правительство ЧСР удовлетворило конфиденциальную просьбу А. Барта о присылке продовольственной помощи населению Лужицы. В ходе допросов в пражском гестапо Й. Пата вспоминал, что чехословацкий МИД отнесся с должным вниманием к данной просьбе А. Барта, в результате чего в Баутцен было отправлено много железнодорожных вагонов с продовольствием.81 Финансовую помощь чешско-лужицкому обществу оказывали чехословацкие банки и министерство просвещения, выделившее в декабре 1919 г. 10.000 крон на развитие чешско-лужицких культурных связей.82
Требование независимой Лужицы, выдвинутое СНК в январе 1919 г., было проигнорировано великими державами. 11 апреля 1919 г. конференции был представлен очередной серболужицкий меморандум, требовавший от имени СНК присоединения независимого серболужицкого государства к Чехословацкой республике. Вскоре, однако, это требование было дополнено предложением образовать независимую и нейтральную Серболужицкую республику.83 Позиция серболужицких политиков, была, таким образом, крайне непоследовательной. Можно согласиться с мнением Я. Шолты, писавшим, что подобные колебания луказывали на неуверенность и слабость Национального комитета.84 Й. Пата в своих показаниях пражскому гестапо утверждал, что ни один из серболужицких меморандумом не был принят участниками мирной конференции к сведению.85 Неудачи двух первых, наиболее радикальных меморандумов, вынудили руководителей СНК ограничить свои требования административно-территориальной автономией лужицких сербов в рамках Германии, что нашло свое выражение в трех летних меморандумах 1919 г. Но и это умеренное требование не было удовлетворено конференцией.
Решения Версальской мирной конференции полностью проигнорировали лужицкий вопрос, вызвав разочарование лужицких сербов и чехословацкой общественности. Лужицкие сербы не получили не только независимости, но и какой-либо автономии. Само понятие Лужица и после войны продолжало оставаться лишь историко-географическим термином, не означая единой административной единицы. Территория Лужиц по-прежнему была разделена между Пруссией (вся Нижняя и северная часть Верхней Лужицы) и Саксонией (южная часть Верхней Лужицы). Несмотря на то, что мирная конференция проигнорировала стремления польской и чехословацкой дипломатии добиться международного механизма защиты нацменьшинств в Германии, их правовой статус в целом изменился к лучшему. Юридическое закрепление права нацменьшинств нашли в статье 113 конституции Веймарской республики, которая запрещала ущемление прав нацменьшинств во внутреннем управлении, суде и в развитии их родного языка. Иноязычные народы государстваЕ не могут ущемляться в своем свободном национальном развитии, особенно в сфере использования родного языка в образовании, управлении и в суде,86 - гласила статья 113 конституции Веймарской республики. Однако несмотря на провозглашенный в Веймарской республике принцип свободного развития ненемецких народов, возможность реализации этого права на практике отсутствовала, поскольку не было выработано соответствующих законов. Между статьей конституции и действительным положением дел в области соблюдения прав национальных меньшинств существовали несоответствия, характерные прежде всего для Пруссии, где германизаторская политика имела наиболее выраженный характер.
Прусские власти методично искореняли славянский этнический элемент, поскольку Берлину было трудно смириться с существованием славянского острова в Шпреевальде в непосредственной близости от Берлина. В отличие от Саксонии, в прусских школах на территории Лужицы серболужицкий язык не изучался вообще, хотя его изучение предполагалось конституцией. Прусские власти проводили изощренную кадровую политику в области школьного образования, направляя серболужицких учителей на работу в немецкие деревни и назначая на их место в серболужицкие села учителей-немцев, не владевших серболужицким языком и объективно выступавших в роли эффективного орудия германизации. Одна из причин энергичной ассимиляционной политики прусских властей заключалась в наличии здесь польского меньшинства. В своей политике в отношении нацменьшинств Пруссия, ввиду польского фактора, сделала ставку на активные превентивные мерыЕ, - отмечал Ф. Ремес. - Для лужицких сербов это имело роковые последствия, поскольку прусская политика германизации, центральными объектами которой были сфера образования и церковь, оказывала более сильное воздействие на малый серболужицкий народ, нежели на более стойкий польский этнический элемент.87 В отличие от Пруссии, лужицкие сербы в Саксонии на практике пользовались некоторыми национальными правами; так, в соответствии с новым школьным законом, принятым в Саксонии в 1919 г., серболужицкий язык как предмет был обязателен для серболужицких учащихся во всех классах народных школ. В большей степени этот закон был реализован в католической части Верхней Лужицы, население которой отличалось развитым славянским самосознанием.
Крайне недоверчивое отношение немецких властей к своим согражданам серболужицкой национальности нашло свое выражение в создании так называемого Серболужицкого отдела (Венденабтайлунг) - особой структуры, осуществлявшей контроль за деятельностью представителей серболужицкого движения и особенно за их контактами с зарубежными странами. Основанный 20 января 1920 г. и формально подчиненный властям г. Будишина, Серболужицкий отдел уделял пристальное внимание пролужицкому движению в Чехословакии и его влиянию на лужицких сербов.88
Попытки серболужицких деятелей создать в начале 1920-х гг. серболужицкую политическую партию на национально-региональной основе потерпели неудачу - большинство серболужицкого населения предпочитало голосовать за привычные общенемецкие политические партии. Неудачный опыт серболужицкого партийного строительства побудил серболужицких политиков искать союза с другими нацменьшинствами Германии. В марте 1924 г. по инициативе Союза поляков был создан Союз национальных меньшинств Германии, который, опираясь на конституцию Веймарской республики, повел борьбу за права нацменьшинств. Из серболужицких политиков данную инициативу поддержал Я. Скала, ставший вскоре редактором органа Союза нацменьшинств журнала Культурвер. После неудачи на выборах в рейхстаг в мае 1924 г. лужицкие сербы вступили в блок национальных меньшинств. Хотя на последующих выборах в рейхстаг 7 декабря 1924 г. блок нацменьшинств не смог провести своего кандидата, в прусский ландтаг были избраны два его представителя, что, как отмечали чехи, лимело важные последствия для лужицких сербов и их союзников.89
Создание Союза нацменьшинств Германии способствовало консолидации серболужицких обществ. В октябре 1925 г. представители трех наиболее влиятельных серболужицких структур - Домовины, Матицы Сербской и Сербской Народной партии - образовали координационный орган, призванный выступать посредником между властями и серболужицким населением Германии. Этот орган получил название Сербская Народная Рада, но не оправдал связанных с ним надежд, поскольку вплоть до своего самороспуска в 1933 г. он оставался безынициативным и инертным. Во время Веймарской республики лужицкие сербы так и не смогли создать единый орган своего политического представительства,90 - констатирует Я. Малинк. Национальная жизнь лужицких сербов наиболее активно протекала не в сфере политики, а на уровне многочисленных национальных обществ, деятельность которых была направлена на сохранение и развитие серболужицкой культуры.
Самой влиятельной и многочисленной организацией лужицких сербов по-прежнему оставалась Домовина, возобновившая свою деятельность сразу после освобождения А. Барта из заключения в сентябре 1920 г. Своеобразие Домовины заключалось в том, что, являясь федерацией серболужицких национальных обществ и ориентируясь на развитие культуры, именно Домовина стала самой влиятельной организацией лужицких сербов, фактически выполнявшей и политические функции, и роль представителя серболужицкого населения перед властями.
В отличие от поляков и датчан, лужицкие сербы не имели собственного материнского национального государства за пределами Германии. На этом формальном основании немецкие власти часто отказывали серболужицкому населению в самом статусе меньшинства. Большую моральную и материальную помощь сербам-лужичанам в межвоенный период оказывали общества дружбы с лужицкими сербами, которые помимо Чехословакии действовали в Польше, Югославии и во Франции. Славянская, в особенности чехословацкая, пресса постоянно обращала внимание на нарушения национальных прав серболужицкого населения и в качестве примера часто ссылалась на национальные права немцев в соседних славянских государствах, что имело явный политический подтекст. Серболужицкая тематика активно обсуждалась на страницах Чешско-лужицкого вестника и Слованского пршегледа, одна из рубрик которого была посвящена лужицким сербам. Любые дискриминационные действия немецких властей находили отклик в Чехословакии, пресса которой активно участвовала в полемике между немецкими и серболужицкими журналистами на стороне лужицких сербов. Объективно это вело к интернационализации лужицкой проблемы, что вынуждало власти Веймарской республики учитывать реакцию международной общественности. Положение судетских немцев в Чехословакии и лужицких сербов в Германии было излюбленным предметом полемики чехословацкой, серболужицкой и немецкой прессы. Как правило, серболужицкая пресса остро реагировала на выступления немецких журналистов, критиковавших чехословацкие власти за нарушение национальных прав немцев в ЧСР. Лужицкие сербы использовали эту возможность для того, чтобы указать на сомнительность нравственной позиции властей Германии, требующих соблюдения национальных прав немецкого меньшинства, но нарушающих права нацменьшинств в самой Германии. В свою очередь, чешские публицисты использовали вопрос о национальных правах сербов-лужичан в Германии в ходе своих дискуссий с судетскими немцами. С особым темпераментом чешские публицисты выступали против популярных в немецкой прессе утверждений о добровольном характере ассимиляции лужицких сербов.91 Однако, справедливо обвиняя немецкие власти в последовательной германизаторской политике, чехи в антинемецком полемическом запале обходили молчанием такой бесспорный и эффективный фактор добровольной ассимиляции, как значительно более высокий социальный статус немецкого языка, без которого в Германии было невозможно получить образование и сделать карьеру. Многие чешские публицисты, сочувствуя лужицким сербам, вместе с тем указывали на их собственную вину за прогрессировавшую ассимиляцию. Один из активистов чехословацкого пролужицкого движения В. Срб критиковал нижнелужицкую интеллигенцию за равнодушие и угодничество к властям, приводящее к тому, что в школах нижнелужицкие учителя зачастую выступали более активными орудиями германизации, чем сами немцыЕ.92
В конце 1920-х гг. в связи с активизацией нацизма накал полемики усилился. В 1927 г. Чешско-лужицкий вестник констатировал заметно возросшее внимание к лужицким сербам со стороны немцев, отмечая, что в немецкой прессе появляется все больше рассуждений о лужицкой опасности, созданной на чехословацкие и французские деньги.93 Особой критике чешского публициста подверглась статья в газете Дойче Вельт, изображавшая национальное движение в Лужице как лискусственное явление, вызванное к жизни влиянием чешского панславизмаЕ, предоставившего лужицкому движению деньги и методы работыЕ.94 Серболужицкая тема использовалась чехами в качестве выгодного контекста, на фоне которого требования судетских немцев выглядели явно завышенными. Летом 1938 г. во время активизации судетонемецкого движения орган чешского населения Судет газета Граничарж, критикуя карловарскую программу судетонемецкой партии К. Генлейна, которая требовала автономию для немцев в Чехословакии, призывала отвергнуть эту программу. Газета отмечала, что мы готовы предоставить судетонемецкому меньшинству только те права, которые имеют лужицкие сербы в третьем рейхеЕ.95
Во время Веймарской республики лужицкие сербы достигли заметных социально-экономических успехов, ярким примером которых стало создание Серболужицкого хозяйственного общества и Серболужицкого народного банка. С момента своего возникновения в 1919 г. Серболужицкий народный банк играл огромную роль в экономической жизни сербов-лужичан, оказывая финансовое содействие серболужицким крестьянским хозяйствам и национальным обществам. Примечательно, что с самого начала банк был тесно связан с чехословацкими финансовыми учреждениями: из 300.000 марок уставного капитала 125.000 марок принадлежало Пражскому кредитному банку, остальная часть полностью находилась в руках лужицких сербов.96 Межвоенный период был отмечен оживленными культурными контактами лужицких сербов с Чехословакией. Благодаря деятельности влиятельного в межвоенной республике чешско-лужицкого общества, в Чехословакии регулярно проходили серболужицкие выставки, концерты и лекции; организовывались летние школы для серболужицких детей. Особое внимание чехи уделяли образованию серболужицкой молодежи, стараясь компенсировать отсутствие у нее возможности получить образование на родном языке.
Разносторонняя помощь со стороны Чехословакии сыграла важную роль в сохранении национальной идентичности славянского населения Лужицы в межвоенный период, во многом компенсировав отсутствие у лужицких сербов собственного национального государства за пределами Германии.
Во второй главе Лужицкие сербы и чехи под нацистским гнетом анализируется политика нацистской Германии в отношении лужицких сербов и чехов. Приход нацистов к власти в Германии создал наибольшую угрозу самому существованию всех славянских народов за всю их историю. В соответствии с генеральным планом Ост, разработанным главным управлением имперской безопасности нацистской Германии, в течение 30 лет планировалось переселение, германизация и физическая ликвидация 60-65 миллионов славян и евреев; восточная граница германского рейха в результате осуществления этого плана должна была пройти от Ладожского озера на севере до берегов Черного моря восточнее Перекопского перешейка на юге.97 Наряду с этим планировалось выделение расово пригодной части западнославянского населения и ее последующая германизация.98 В первую очередь это касалось лужицких сербов и чехов, часть которых теоретики немецкого национал-социализма признавали в целом пригодным биологическим материалом для постепенной германизации.
Политика национал-социалистов по отношению к лужицким сербам исходила из необходимости их ликвидации как самобытного славянского этноса. В соответствии с планом Гиммлера, разработанным в 1940 г., основную массу серболужицкого населения планировалось переселить из Лужицы в Польшу на территорию генерал-губернаторства, где сербы-лужичане вместе с остальными славянами должны были образовать резервную трудовую армию, которую нацистские власти предполагали использовать на тяжелых физических работах.99 По плану Гиммлера, население генерал-губернаторства должно было состоять из а). лостатков неполноценного местного населения; в). депортированного сюда населения восточных провинций и с). населения из различных областей Германии, обладавшего неполноценными человеческими и расовыми качествами.100 Лужицкие сербы были отнесены Гиммлером к последней категории, т.е. к той части населения Германии, которая с точки зрения нацистов имела неполноценные расовые и человеческие качества. Хотя первоначальные установки идеологов НСДАП определялись теорией о расовой неполноценности славян и сводились к необходимости сужения их жизненного пространства, международная и внутриполитическая обстановка накладывала заметный отпечаток на проводимую немецкими властями серболужицкую политику, которая прошла несколько этапов.
Сразу после прихода национал-социалистов к власти в Германии начался период открытых репрессий против серболужицких активистов. В начале апреля 1933 г. немецкие власти добились роспуска серболужицкого Сокола; на 8 дней был приостановлен выпуск главной серболужицкой газеты Сербске новины, были проведены обыски у сотрудников серболужицких национальных организаций. Ранее возглавлявшие Сербске новины М. Смолер и Г. Янак были лишены своих должностей; главный печатный орган лужицких сербов с 20 апреля 1933 г. возглавил лояльный новым властям Дучман. Власти начали массовые увольнения неугодных им серболужицких активистов из серболужицкого издательства, типографии, банка и других организаций. 28 апреля 1933 г. было арестовано 6 активистов серболужицкого национального движения, которые провели в заключении 5-8 недель. Впрочем, преследования со стороны нацистов касались ведущих представителей серболужицкого национального движения и в меньшей степени затрагивали основную массу серболужицкого населения, относившегося к режиму национал-социалистов весьма прагматично. Как признавал в своем анализе ситуации в Лужице в начале 1930-х гг. участник чехословацкого пролужицкого движения Э. Шпатны, л...отношение лужицких избирателей к партии Гитлера в целом было положительным как по экономическим соображениям, так и по причине страха. Серболужицкая пресса также не выступала против гитлеровцев...101
Преследования серболужицких активистов вызвали волну возмущения в Чехословакии и других славянских странах. Чехословацкая пресса независимо от политических различий осуждала политику немецких властей и выступала в поддержку сербов-лужичан. Народни листы писали 13 апреля 1933 г., что сейчасЕ необходимо показать лужицким сербам, на которых нацелен гитлеровский кулак, что они не одиноки. Их обязан поддержать весь цивилизованный мир.102 В поддержку лужицких сербов выступил чехословацкий сенат, партии национальных демократов и национальных социалистов, Чешская Академия наук и пр. В чехословацких городах состоялись лужицкие вечера, где принимались резолюции протеста, многие из которых были направлены в Лигу наций. Кульминацией предпринятых в ЧСР пролужицких акций стала массовая демонстрация в поддержку лужицких сербов 5 июля 1933 г. у г. Мнихово Градиште в Северной Чехии, в которой участвовало около 30 тысяч человек. Принятая участниками манифестации резолюция осуждала гитлеровский режим и призывала все цивилизованное человечество103 спасти Лужицу. По словам Я. Малинка, протесты в славянском зарубежье и необходимость считаться с положением немецких меньшинств за границей вынудили руководство НСДАП перейти к более гибкой политике в отношении лужицких сербов с 1934 по 1936 гг.104 Нацистское руководство приостановило политику кнута и стало активнее прибегать к политике пряника, сделав попытку интегрировать серболужицкие организации в политическую систему нацистской Германии. Но цена за подобную мягкость нацистских властей оказалась высокой, поскольку серболужицкая культура стала официально рассматриваться не как славянская, а как имеющая германское происхождение, что создавало идеологическую основу для последующей германизации.105
Цель нацистских властей заключалась в трансформации самой влиятельной серболужицкой организации - Домовины и в ее превращении из органа, отстаивающего национальные интересы сербов-лужичан, в орудие германизации славянского населения Лужицы. В свою очередь, представители нового течения в серболужицком национальном движении пытались лавировать между идеологией национал-социализма и защитой серболужицкого населения, стремясь использовать некоторые положения идеологии национал-социалистов в интересах лужицких сербов. Так, акценты на крови и почве, звучавшие из уст идеологов немецкого нацизма, а также принцип вождизма истолковывались новыми лидерами серболужицкого движения в выгодном для сербов-лужичан смысле. Новое руководство Домовины, во главе которой 27 декабря 1933 г. встал бывший школьный учитель П. Недо, пользовавшийся вначале доверием нацистских властей, добилось права выступать в роли представителя интересов всего серболужицкого населения по отношению к государству. В результате этих усилий Домовина превратилась из союза серболужицких обществ в союз всех лужицких сербов, а ее деятельность уже не ограничивалась только территорией саксонской Верхней Лужицы, но охватывала своим влиянием области прусской Верхней и Нижней Лужицы.
В 1935 г. руководство Домовины обратилось к властям с двумя меморандумами. Один из них был посвящен культурным потребностям серболужицкого населения и содержал просьбу о финансировании серболужицких научных и культурных инициатив. Во втором меморандуме руководители Домовины в рамках проходившей административной реформы германской империи предлагали образовать жупу Лужица, объединяющую все земли, населенные лужицкими сербами в Верхней и в Нижней Лужице. Немецкие власти проигнорировали оба серболужицких меморандума. Это был явный признак начавшегося разочарования имперских властей в политике Домовины, последовательная национальная позиция которой стала вызывать сомнения в ее готовности стать послушным орудием германизации.
Чешские друзья Лужицы понимали противоестественность и недолговечность компромисса между серболужицкой Домовиной и антиславянски настроенными идеологами национал-социализма. Смена ориентации новых серболужицких лидеров и поворот в политике немецких властей были настороженно восприняты в Чехословакии. С одной стороны, чехи с заметным облегчением констатировали, что наши опасения относительно гибели серболужицкой национальной жизни, к счастью, не оправдались.106 С другой стороны, говоря об идеологии, которую взяли на вооружение серболужицкие лидеры, чехи сухо констатировали, что Саксонская Верхняя ЛужицаЕ сравнительно легко восприняла принцип вождизма и национальную гитлеровскую психологию...107 Со второй половины 1930-х гг. происходит сокращение чешско-серболужицких связей как по причине внутриполитической обстановки в Германии, так и вследствие все более прохладного отношения чехословацких властей к деятельности Общества друзей Лужицы, что объяснялось нежеланием официальной Праги обострять отношения с Берлином.
После того, как имперские власти окончательно убедились в том, что декларируемая новым руководством Домовины приверженность национал-социализму имеет строгую дозировку и определяется серболужицкими интересами, начался период силового давления на Домовину. Важным рубежом во взаимоотношениях властей и Домовины стал съезд Домовины 28 ноября 1934 г., на котором был принят проект устава, опиравшийся не на нацистские идеи о превосходстве германской расы, а на принцип своеобразия серболужицкого народа и славянский характер его культуры. Принятый проект устава противоречил идее властей свести Домовину до уровня местных нацистских обществ и включить ее в состав какой-либо более крупной нацистской организации.108
Наступление на Домовину началось с двух сторон одновременно и поначалу ограничивалось мирными средствами. С одной стороны, начинается длительная борьба вокруг устава Домовины. 29 октября 1935 г. власти Будишина отказались принять представленный им проект устава и предложили собственный вариант, трактовавший Домовину как союз немцев, говорящих по-лужицки.109 С другой стороны, с августа 1935 г. на территории Лужиц начала действовать особая националистическая организация Союз немцев востока (Бунд Дойче Остен, БДО), которая до этого вела работу против польского меньшинства в восточных областях Германии. Главная задача БДО заключалась в противодействии Домовине, нейтрализации ее влияния и насаждении нацистской идеологии. Ключевым элементом этой идеологии была трактовка лужицких сербов не как славян, а как немцев, говорящих по-лужицки и имеющих региональное своеобразие подобно баварцам или саксонцам. Данная мысль лежала в основе предложенного властями проекта устава Домовины.
В марте 1937 г. после очередного отказа принять предложенный властями вариант устава Домовина была запрещена. В июле 1937 г. были запрещены Матица Сербская, Евангелическое общество проповедников и Общество поддержки учащейся молодежи. Многие серболужицкие общественные деятели подверглись репрессиям и были брошены в тюрьмы и концлагеря. Были арестованы Я. Цыж, Я. Скала, Ю. Брезан, П. Недо. Среди жертв нацистского террора были известные серболужицкие литераторы Я. Лоренц-Залесский, Ю. Хежка, М. Грольмусец и др.
Одним из элементов политики ассимиляции была изоляция и высылка серболужицкой интеллигенции, прежде всего учителей и представителей духовенства, являвшихся основными носителями национального самосознания, за пределы Лужицы в чисто немецкие области. Эти меры нацистских властей были направлены на идеологическое и культурное обезглавливание лужицких сербов и на лишение их собственной национальной элиты, что было схоже с политикой Р. Гейдриха в Чехии после его назначения исполняющим обязанности главы протектората Богемия и Моравия в сентябре 1941 г. В свою очередь, места серболужицких учителей занимали приезжие учителя-немцы, выступавшие в роли орудия ускоренной германизации. Жесткая политика немецких национал-социалистов, направленная на подавление серболужицкой национальной жизни, создавала благоприятную почву для распространения антинемецких настроений среди лужицких сербов и усиления национального радикализма серболужицкой интеллигенции, которая стала искать политическую поддержку в соседних славянских странах, связывая с ними политическое будущее Лужицы. Один из ведущих представителей серболужицкого национального движения в межвоенный период Я. Скала заявил в конце 1930-х гг., что Польше следовало бы расширить свои западные границы до Одера и Нейсе, чтобы не допустить гибели серболужицкого народа.110
На территории самой Лужицы во время Второй мировой войны серболужицкое национальное движение практически не существовало. За исключением нескольких акций, связанных с распространением листовок после Сталинградской битвы, нельзя вести речь об активном сопротивлении лужицких сербов национал-социалистическому режиму.111 Из всех серболужицких политиков в отношении возможных сценариев решения лужицкого вопроса высказался во время войны серболужицкий публицист Ю. Вичаз, работавший в чехословацком телеграфном агентстве ЧТК. Вичаз обратился к чехословацкому правительству в эмиграции с меморандумом, предусматривавшим два варианта решения лужицкого вопроса после войны: присоединение Лужицы к Чехословакии в качестве самоуправляющейся территориальной единицы либо переселение лужицких сербов на территорию северной Моравии. Эти предложения были прохладно встречены чехословацкими официальными лицами. Мысль о предоставлении лужицким сербам самоуправления и культурной автономии в Чехословакии представитель чехословацкого МИДа Й. Гейрет считал вредной, поскольку реализация данного плана могла бы создать опасный прецедент, послужив другим меньшинствам в ЧСР как аргумент в борьбе за подобные права.112 Представители чешского движения Сопротивления также проявляли внимание к лужицкому вопросу в контексте послевоенного устройства Европы. Петиционный комитет Останемся верными в своих планах решения немецкого вопроса в Чехословакии предусматривал возможность частичного обмена чехословацких немцев на венских чехов и лужицких сербов после войны. Представители Центрального Комитета движения Сопротивления предлагали присоединение Лужицы к Чехословакии или переселение лужицких сербов в ЧСР в обмен на выселение судетских немцев. Однако чехословацкое политическое руководство в эмиграции во главе с Бенешем негативно отнеслось к подобным замыслам.113
Мюнхенский сговор и последующая оккупация чешских земель Германией приблизили чехов к положению лужицких сербов. Любопытно, что сразу после Мюнхена некоторые представители чешской интеллигенции проводили параллель между положением сербов-лужичан и послемюнхенской Чехословакией. Особенно болезненно Мюнхенский сговор был воспринят представителями чехословацкого пролужицкого движения. Протекторат Богемия и Моравия, образованный по указу Гитлера 16 марта 1939 г. после окончательной оккупации чешских земель нацистской Германией, стал своеобразным полигоном, где испытывались и внедрялись различные технологии германизации чешского населения. В общих чертах планы немецких нацистов в отношении чехов были изложены Гитлером в Мюнхене летом 1932 г. Территорию Чехии и Моравии мы заселим немецкими крестьянами. Чехов мы выселим в Сибирь или на Волынь, выделив им резервации.Е Чехи должны покинуть Среднюю Европу, - утверждал Гитлер. - Если они тут останутся, они продолжат формирование гуситско-большевистского блока.114 Более детально политика нацистской Германии в отношении чехов была разработана руководителями протектората Богемия и Моравия К.Г. Франком и К. фон Нойратом. В своем Плане ликвидации чешского народа, направленном Гитлеру 28 августа 1940 г., Франк указывал, что лцелью имперской политики в Чехии и Моравии должна быть полная германизация пространства и населения.115 Франк указывал две возможности достижения этой цели - полное выселение чехов за пределы империи с последующим заселением Чехии и Моравии немцами или лизменение национальности расово пригодных чехов с выселением расово непригодной части чешского населения, враждебно настроенной чешской интеллигенции и всех деструктивных элементов. В своем плане Франк высказывался за более мягкий второй вариант, аргументируя это технической невозможностью тотального выселения 7,2 миллионов чехов в условиях войны, отсутствием необходимого числа немецких колонистов, способных быстро освоить освободившееся пространство и целесообразностью использования квалифицированной рабочей силы чехов в интересах рейха. Франк предлагал лотделение той части чешского народа, у которой возможно изменение национальности, от расово неполноценной части и планировал путем систематически проводимой политической нейтрализации и деполитизации добиться вначале политической и духовной, а затем и национальной ассимиляции чешского народа.116 23 сентября 1940 г. этот план был поддержан в ходе встречи Франка и Нойрата с Гитлером в Берлине. В октябре 1940 г. Гитлер окончательно сформулировал цель нацистской политики в отношении чешского населения, которая заключалась в лонемечивании Чехии и Моравии путем германизации чехов... Политика ассимиляции не будет распространяться на тех чехов, расовые качества которых вызывают сомнения, а также на тех, кто демонстрирует враждебное отношение к рейху. Эти категории необходимо уничтожить.117
Немецкие нацисты исходили из возможности германизации от 60% до 70% чешского населения, так как расовые исследования убедили их в том, что большинство чехов имели необходимые расовые предпосылки для успешной германизации. Общая концепция германизации чехов предполагала вначале их политическую ассимиляцию на основе лимперской идеи, призванной вытравить идеи чешской государственности из национального самосознания чехов. Впоследствии планировалась постепенная германизация путем сокращения образования на родном языке, насаждения немецкого языка, частичного переселения в Германию и ликвидации национально ориентированной чешской интеллигенции.118 По образному выражению одного из лидеров судетонемецкого движения, лцель нацистской политики в Богемии состоит в том, чтобы выбить из чехов мозги и ликвидировать интеллектуальную прослойку этой нации, препятствующую установлению требуемых отношений между германским хозяином и чешским работником.119
Программа германизации чехов начала постепенно реализовываться в практической политике немецких властей в протекторате Богемия и Моравия. Это проявилось в немецкой колонизации этнически чисто чешских регионов протектората; в закрытии чешских высших учебных заведений после событий 17 ноября 1939 г. и в дискриминации чешских профессорско-преподавательских кадров; в ограничении образования и средств массовой информации на чешском языке; в одновременном расширении сферы применения немецкого языка, а также в активной пропаганде имперской идеологии, трактовавшей чешские земли как исконную составную часть германского рейха. Политика германизации активизировалась с назначением обергруппенфюрера СС Р. Гейдриха исполняющим обязанности главы протектората в сентябре 1941 г. С приходом Гейдриха в правительстве и в административных органах протектората возросло число немцев, а заседания правительства стали вестись только на немецком языке.120 Немецкие власти поддерживали культурно-языковую неоднородность различных областей протектората. Моравский регионализм и антипражские настроения в некоторых областях южной Моравии использовались нацистами для подрыва национального единства чехов. Щедрую помощь протекторатных властей, включая финансовую, получало пронацистское общество Этнографическая Моравия, руководство которого в июле 1941 г. лот имени моравско-словацких националистов обратилось с просьбой к Гитлеру о разрешении включиться в вооруженную борьбу против леврейско-большевистской России в качестве добровольцев.121
Однако в условиях войны немецкие власти не могли приступить к реализации своей программы германизации Чехии в полном объеме. Относительная мягкость оккупационной политики в Чехии по сравнению оккупированными областями СССР диктовалась заинтересованностью нацистов в стабильности социально-экономического положения в протекторате и в бесперебойной работе чешских военных заводов в условиях войны с СССР. Именно поэтому положение негерманского населения Судет, Богемии и Моравии было тяжелым, ноЕ массовых дискриминационных акций против него нацисты не проводили... Нацистские газеты писали о прекрасных условиях жизни чехов... Как для немцев, так и для чехов увеличивалась заработная плата, улучшалось снабжениеЕ; хорошо была налажена система здравоохранения. ЕМногие чехи добровольно отправлялись на работу в Германию. Чехи не подлежали призыву в германскую армию. Все это предопределило внешнее спокойствие в протекторате...122 Быстро адаптировавшись к условиям нацистского господства, многие чехи оказались не только жертвами, но и соучастниками нацистских преступлений. Речь здесь идет не только о добросовестной работе чешского населения на военную индустрию нацистского рейха, но и об участии чешских силовых структур в осуществлении преступной нацистской политики геноцида неарийских народов. По данным исследователей, на территории протектората Богемия и Моравия было истреблено практически все цыганское население, насчитывавшее около 30-35 тыс. человек. Уничтожение цыган осуществлялось преимущественно чехами и началось еще до окончательной оккупации чешских земель Германией. Чешские цыгане были собраны в двух концлагерях на территории протектората - в Лети в Южной Чехии и в г. Годонин в Моравии. При этом концлагерь в Лети был создан по распоряжению чехословацкого руководства 2 марта 1939 г., за две недели до ликвидации второй Чехословакии!123
Только полный разгром нацистской Германии Советским Союзом избавил лужицких сербов и чехов от угрозы национального уничтожения. Опираясь на опыт 1918-1919 гг., когда при поддержке некоторых кругов Чехословакии была предпринята попытка создания независимого серболужицкого государства, серболужицкие политики выступили за радикальное изменение государственно-правового статуса Лужицы, выдвинув план ее отделения от Германии и присоединения к Чехословакии. Лужицкий вопрос не входил в сферу первоочередных интересов Праги. Э. Бенеш с самого начала негативно отнесся к идеям о присоединении Лужицы к Чехословакии или переселении лужицких сербов в Чехословакию, которые высказывались различными организациями чешского движения Сопротивления.124 Во время встречи с Молотовым 21 марта 1945 г. Бенеш подчеркнул, что в вопросе о границах он и чехословацкое правительство всегда определяли свои взгляды формулой домюнхенские границы. Отвечая на вопрос Молотова о том, претендует ли Чехословакия на какие-либо территории сверх границ 1937 г., Бенеш ответил, что лон имеет некоторые претензии в пограничной с Германией области, но не уточнил, о каких именно территориях идет речь.125 Скорее всего, Бенеш имел в виду примыкающую к границе Чехословакии часть немецкой Силезии с областями Кладско, Ратиборж и Глубчице, которые в итоге вошли в состав Польши. Позицию Бенеша в территориальном вопросе удачно иллюстрирует произнесенная им в ходе московских переговоров фраза о том, что на месте поляков лон не брал бы немецкую территорию до Одера, ибо вопрос стоит не о том, сколько можно получить, а о том, сколько можно удержать.126 Внимание чехословацких политиков к лужицкой проблеме было следствием активности как самих лужицких сербов, энергично заявивших о своих внешнеполитических предпочтениях, так и чехословацкой общественности, переживавшей в первые послевоенные годы короткий, но бурный период общеславянского патриотизма.
Третья глава Серболужицкое национальное движение и Чехословакия в первые месяцы после освобождения исследует отношения между национальным движением в Лужице и Чехословакией весной и летом 1945 г. Сразу после освобождения от нацизма в мае 1945 г. лидеры лужицких сербов развернули активную деятельность, направленную на возрождение национальной жизни. 5 мая 1945 г. видный деятель серболужицкого национального движения католический священник Ян Цыж направил из концлагеря Дахау обращение президенту Чехословакии Э. Бенешу, в котором он объявлял о переходе серболужицкого народа под защиту чехословацкого президента и просил Бенеша принять меры для защиты интересов серболужицкого народа перед союзниками. В заключение, напомнив о том, что Верхняя и Нижняя Лужицы являлись историческими землями короны чешской и вошли в состав Саксонии в 1635 г. на определенных условиях127, Цыж просил Бенеша о помощи и дальнейших луказаниях.128
9 мая 1945 г. в Праге был образован Серболужицкий национальный комитет (позже Серболужицкий земский национальный комитет, СЗНК), в состав которого вошли находившиеся в Чехословакии серболужицкие активисты. Символично, что название данной структуры совпало с названием комитета, возглавившего борьбу лужицких сербов за независимость в 1918-1919 гг. 12 мая 1945 г. члены СЗНК обратились к Сталину и Бенешу с меморандумом, в котором, ссылаясь на слова победоносного маршала Сталина о победе славян над немецкой тиранией, выразили надежду на освобождение лужицких сербов от немецкого ярма129 и подчеркнули тесные связи сербов-лужичан с Чехословакией. 10 мая 1945 г. в историческом центре Верхней Лужицы г. Будишин возобновила работу главная организация лужицких сербов Домовина, запрещенная нацистскими властями в 1937 г. Наряду с СЗНК Домовина стала важным центром национального движения сербов-лужичан. 12 мая 1945 г. Домовина через газету Правда направила обращение Сталину с просьбой присоединить Лужицы к Чехословацкой республике в качестве автономной единицы, поскольку они принадлежали к чешским землям столетия и поскольку у чехов нашиЕ права были бы гарантированы лучше всего...130 Кроме СЗНК и Домовины с аналогичными просьбами обращались и другие представители лужицких сербов. Это свидетельствовало о популярности подобных планов среди серболужицкого населения.
Данная позиция нашла свое выражение во втором меморандуме СЗНК от 1 июня 1945 г. Суть этого документа, определившего основные контуры серболужицкого национального движения на ближайшие полгода, была отражена в его названии: Меморандум лужицких сербов - славянского народа в Германии, который требует освобождения и присоединения к Чехословакии. Меморандум не только выдвигал официальную просьбу о присоединении лужицких земель к Чехословакии, но и определял правовой статус Лужицы в составе чехословацкого государства. Предполагалась как можно более тесная связь Лужицы с Чехословакией, включая занятие территории Лужицы чехословацкими войсками, введение единого законодательства, административного управления и общей финансовой системы. Вместе с тем, отношения Лужицы и Чехословакии должны были учитывать местное своеобразие в форме земского устройства по примеру Моравии и Силезии с некоторыми исключениями, касающимися культурной автономии.131
2 июня 1945 г. руководство Домовины обратилось к главнокомандующему советскими войсками в Германии маршалу Г.К. Жукову с предложением объединить исторические лужицкие земли в одну административно-территориальную единицу и присоединить ее к Чехословакии.132 Как и ранее, эта инициатива серболужицких деятелей осталась без ответа. В сложных условиях послевоенной Германии политические планы серболужицких лидеров не могли войти в число приоритетов советской военной администрации, перед которой в первые послевоенные месяцы стояли гораздо более важные проблемы. Более того, основное требование серболужицких политиков - отделение от Германии и присоединение к Чехословакии - объективно противоречило внешнеполитическим интересам СССР. Это могло привести к еще большему обострению серболужицко-немецких и чехословацко-немецких отношений и к дестабилизации и без того сложной обстановки в этой части советской оккупационной зоны в условиях начавшегося выселения судетских и силезских немцев из Чехословакии и Польши. Порог ожиданий в отношении СССР был неоправданно высоким как у славянских романтиков в Лужице, так и у представителей пролужицкого движения в Чехословакии.
Серболужицкие лидеры, увлекшись перспективой присоединения к Чехословакии, поначалу не проявили должного внимания к формированию органов власти на местах, контроль над которыми с самого начала оказался у лояльных СССР немецких политических партий, не испытывавших симпатий к серболужицкому движению. Взаимная отчужденность между серболужицкими политиками и немецкими левыми партиями, которые поддерживались советской администрацией, имела явные идеологические корни, поскольку серболужицкое движение традиционно отличалось сильной религиозно-консервативной или либеральной окраской.133 СЗНК в главе с католическим священником Я. Цыжем в большей степени олицетворял религиозно-консервативную традицию в серболужицком национальном движении, нежели Домовина. Идейная близость СЗНК к немецким христианским демократам стала важной причиной неприязни к СЗНК со стороны немецких властей и органов СВАГ.
Появлению меморандума, который выступал за присоединение Лужицы к Чехословакии, предшествовали многочисленные контакты серболужицких политиков с чехословацкими властями. Уже 11 мая 1945 г. представители лужицких сербов были приняты заместителем главы правительства Чехословакии Й. Давидом. Днем позже серболужицкая делегация встретилась с премьер-министром Чехословакии З. Фирлингером. Наиболее активным сторонником радикального решения лужицкого вопроса в Чехословакии стало Общество друзей Лужицы, возобновившее свою деятельность 8 июня 1945 г. Председателем общества был избран один из самых энергичных пролужицких деятелей межвоенной Чехословакии В. Змешкал. В первом заседании Общества друзей Лужицы 8 июня 1945 г. принял участие заместитель председателя правительства Чехословакии Й. Давид, активный участник пролужицкого движения в межвоенный период. В своем выступлении Давид заявил, что справедливые требования лужицких сербов будут поддержаны чехословацким правительством.134 Общественно-политическая атмосфера в Чехословакии, где антинемецкие настроения в 1945 г. достигли своего пика, была благоприятна для достижения подобных целей. Вспоминая первые послевоенные месяцы, лидер судетонемецкой социал-демократии В. Якш писал в своих мемуарах о том, что общественные настроения в Чехословакии в это время были под властью слепого расизма и лозунгов о наступившем золотом времени славян.135 Немецкое население Судет рассчитывало на восстановление порядка с приходом чехословацкой армии, однако л...по свидетельствам немецких очевидцев, после прихода чешских войск условия ухудшились. Уроженец г. Брунталь К. Лангер вспоминал, что л...все сразу стало хуже, чем при русских; была развязана волна самого невообразимого террора.136 Начавшаяся депортация судетских немцев из Чехословакии сопровождалась большим количеством жертв среди мирного немецкого населения, данные о числе которых расходятся. Члены Немецко-чешской исторической комиссии называют цифры в 30-40 тыс. человек. Представители судетонемецких организацийЕ говорят о количестве погибших в 240 тыс. человек и более.137 Среди самых кровавых инцидентов, связанных с депортацией судетонемецкого населения, был так называемый брненский марш смерти, когда почти тридцатитысячное немецкое население г. Брно, в основном старики, женщины и дети, 30 мая 1945 г. получило предписание местного национального комитета покинуть город и было вынуждено идти пешком до границы с Австрией. По подсчетам исследователей, общее количество погибших в ходе этого перехода составило 1691 человек. Изгнание брненских немцев и его последствия должны были послужить предостережением для чехословацких властей, но этот опытЕ не вызвал каких-либо изменений. ...Негуманное обращение с переселенцами было частым явлением и в дальнейшем.138
Идея ревизии существовавших границ была очень популярна в общественном мнении послевоенной Чехословакии. Ряд общественных организаций выступал в первые послевоенные месяцы за включение в состав Чехословакии новых территорий. Помимо Лужицы речь шла обычно о части бывшей немецкой Силезии (области Кладско, Ратиборж и Глубчице), а также о некоторых пограничных территориях Австрии и Венгрии.
ужицкая тема была в это время популярным сюжетом чехословацких средств массовой информации, которые выражали поддержку стремлению лужицких сербов к отделению от Германии и присоединению к Чехословакии, опираясь на исторические и геополитические аргументы. В первые послевоенные месяцы чехословацкая пропаганда связывала воедино требования о присоединении Лужицы и приграничных территорий немецкой Силезии. Это имело определенные основания не только в силу чисто географических причин, но и потому, что представители силезских чехов и лужицких сербов стремились к совместным действиям в своих усилиях добиться присоединения к Чехословакии. В июне 1945 г. в Праге находилась делегация чешского населения Верхней Силезии, которая, выступая от имени как чешского населения Верхней Силезии, так и лужицких сербов, обратилась в чехословацкий МИД и к президенту Чехословакии с предложением о том, чтобы территория к северу от Судет... в максимально большем объеме была присоединена к Чехословацкой республике.139 В свою очередь, поляки были обеспокоены протекавшей в Чехословакии пропагандистской кампанией за присоединение Силезии. Польские военные журналисты Э. Османьчик и М. Зажыцки сообщали 5 июля 1945 г. в польский МИД из Праги о том, что чехословацкая пропаганда объединяет лужицкий вопрос и чехословацкие претензии на часть Силезии, связывая необходимость освобождения Лужицы с освобождением силезского народа в Верхней СилезииЕ.140 Э. Османьчик и М. Зажыцки призывали Варшаву нейтрализовать чешскую пропаганду, вырвав лужицкий вопрос из чешских шовинистических игр.141 К июню 1945 г. территориальные противоречия между Польшей и Чехословакией обострились настолько, что обе страны оказались на грани вооруженного конфликта. 10 июня 1945 г. несколько подразделений чехословацкой армии вступили в область Ратиборж и Кладско, продвинувшись на 10-12 км. в глубину польской территории и заняв железнодорожные станции Мендзылесе и Левин Клодски. Только после угроз Варшавы предпринять ответную акцию на тешинском участке границы, чехословацкие войска покинули территорию Польши.142
Самым радикальным сторонником ревизии границ в пользу Чехословакии было Объединение за справедливые границы, развернувшее массовую пропагандистскую кампанию за изменение границ по всей стране и пытавшееся влиять на внешнюю политику Праги. В ноябре 1945 г. руководители Объединения за справедливые границы Б. Угер и О. Пруша обратились к министру иностранных дел Я. Масарику с просьбой об аудиенции, к которой прилагалась карта Чехословакии в новых справедливых границах, включавших Верхнюю и Нижнюю Лужицы, Силезию с границей по Одеру, часть северной Венгрии с городами Мишкольц и Ньеридьхаза и часть северной Австрии. На прилагаемой карте границы Чехословакии вплотную подходили к Дрездену, Берлину и Вене. В ноябре 1945 г. аналогичные документы от Объединения за справедливые границы были получены и в Главном штабе чехословацкого министерства обороны. 28 ноября 1945 г. в чехословацкой прессе было опубликовано заявление чехословацкого правительства о том, что Объединение является частной организацией и его территориальные требования не имеют ничего общего с официальной позицией властей.143 12 декабря 1945 г. МВД Чехословакии запретило Объединение за справедливые границы поскольку само существование данного обществаЕ моглo создать предлог за границей для обвинения ЧСР в империалистических тенденциях...144
Четвертая глава Лужицкий вопрос во второй половине 1945 г. прослеживает эволюцию лужицкого вопроса накануне и после конференции в Потсдаме. Дипломатическая активность серболужицких лидеров и деятельность Общества друзей Лужицы побудили правительство Чехословакии уделить лужицкому вопросу самое пристальное внимание. На заседании правительства Чехословакии 8 июня 1945 г. министр просвещения коммунист З. Неедлы указал на историческое право Чехословакии на Лужицу. Министр информации и культуры В. Копецки прямо заявил о том, что мы должны стремиться к присоединению лужицких сербов.145 Наиболее пристальное внимание лужицкому вопросу уделило в это время министерство обороны Чехословакии. Свидетельством практического интереса министерства обороны ЧСР к перспективе присоединения Лужицы явилось совместное заседание представителя министерства обороны генерала А. Рессела с руководителями СЗНК и Общества друзей Лужицы, которое состоялось 13 июня 1945 г. Цель встречи, как было указано в составленном по ее итогам протоколе, состояла в лобсуждении меморандума и деталей, необходимых для принятия решения о том, в какой мере предложение лужицких сербов о присоединении Лужицы к Чехословакии является реализуемым.146
Ключевым вопросом, обсуждавшимся на встрече в чехословацком министерстве обороны, был вопрос о границах Лужицы. Подводя итог дискуссиям на эту тему, Рессел писал в своем донесении, что требование присоединения Лужицы в ее исторических границах является политически нереализуемым и его нельзя отстаивать на международной арене, поскольку в этом случае возникла бы необходимость дальнейших территориальных приобретений на Западе, включая присоединение Дрездена, что могло бы осложнить национальную проблему. Рессел подчеркивал, что целью чехословацких военных являются эффективно обороняемые границы. В этой связи он полагал необходимым исключить центр Нижней Лужицы г. Хошебус из той части Лужицы, которую планировалось присоединить к ЧСР, поскольку Хошебус выступал далеко на север и с его присоединением ситуация к востоку от Лужицы могла бы серьезно осложниться.147 Хотя представители лужицких сербов и высказали пожелание о присоединении Лужицы к Чехословакии в соответствии с этнографическими границами, они, тем не менее, согласились с доводами Рессела, допустив, что лих территориальные требования могут оказаться нереализуемыми в полном объеме.148
Встреча с представителями лужицких сербов оказала влияние на позицию министерства обороны Чехословакии в вопросе о корректировке чехословацких границ. Присоединение части лужицких земель к Чехословакии предусматривалось в разработанном чехословацким министерством обороны документе с предложениями об изменении границ Чехословакии, который был представлен на рассмотрение правительственной комиссии ЧСР по вопросу о границах. Заседание этой комиссии, выработавшей решение о территориальных требованиях Чехословакии, состоялось 20 июня 1945 г. Несмотря на публичную поддержку позиции СЗНК и Общества друзей Лужицы, добивавшихся присоединения Лужицы к Чехословакии, чехословацкое правительство в действительности занимало намного более сдержанную и прагматичную позицию, противоречившую публичной пролужицкой риторике чехословацких официальных лиц. Протокол заседания правительственной комиссии по вопросу о границах, состоявшегося 20 июня 1945 г., свидетельствует, что уже в то время идея о присоединении Лужицы к Чехословакии не рассматривалась всерьез и не пользовалась поддержкой чехословацкого руководства. Поддержав требование министерства обороны включить в состав Чехословакии силезские области Ратиборж и Кладско, де-факто вошедшие к тому времени в состав Польши, комиссия в то же время высказалась против аналогичного предложения в отношении Лужицы. Комиссия, - говорилось в протоколе, - единогласно высказалась против принятия того плана изменения границ, который включал бы территорию Лужицы. Комиссия рекомендует проведение границы таким образом, чтобы она проходила по северному склону пограничного хребта, включая окрестности города Вальденбурга, каменноугольный бассейн, города Готесберг, Ландесхут и железнодорожный узел Гиршфельд.149 Чисто экономические соображения лежали в основе и других предлагавшихся чехословацкой стороной корректировок границы. На северо-западном участке чехословацко-немецкой границы Прага проявляла интерес к ряду территорий к югу и юго-востоку от Дрездена, включая города Лебау, Бад Шандау и Пирну, и предлагала мелкие исправления границы в пользу Чехословакии в районах Хомутова и Яхимова, где чехов привлекали месторождения урановой руды. План чехословацкого правительства по изменению границ, таким образом, полностью определялся соображениями прагматизма и не учитывал точку зрения серболужицких политиков, стремившихся к присоединению Лужицы к Чехословакии. Официальная Прага добивалась прежде всего выгодной для себя корректировки границы с Германией; при этом интересы серболужицких лидеров и перспективы возможного присоединения Лужицы к Чехословакии полностью игнорировались, а сама Лужица даже не рассматривалась в качестве заслуживающего внимания единого социокультурного организма.
Руководители пролужицкого движения в Чехословакии имели тесные контакты с правительством и старались влиять на его позицию в лужицком вопросе. Накануне Потсдамской конференции эти попытки были особенно активными. Информируя чехословацкий МИД о встрече руководителей Общества друзей Лужицы со старостой будишинского района доктором Я. Цыжом и председателем Домовины П. Недо 7-8 июля 1945 г., один из руководителей Общества друзей Лужицы профессор Фринта указывал, что информация этих надежных источников свидетельствует о критическом положении в Лужице. Аргументируя необходимость присоединения Лужицы к Чехословакии, Фринта подчеркивал, что лединственной надеждой лужицких сербов является помощь из Чехословакии, которая в соответствии с соглашениями имеет право принять участие в оккупации немецкой территории наряду с другими союзниками. Разочарование в этой надежде могло бы привести к моральной катастрофе этого самого малого славянского народа...150 Фринта также констатировал общее усиление немецкого национализма на территории Лужицы в том числе и у немецких коммунистов, которые ранее были в хороших отношениях с лужицкими сербами и обещали им защиту национальных прав. Усиление немецкого национализма у местных коммунистов Фринта объяснял их стремлением не отстать от двух других политических партий, недавно разрешенных в Саксонии...151
Еще более резкая оценка положения в Лужице содержалась в обращении СЗНК к правительству Чехословакии от 14 июля 1945 г., подписанном членом СЗНК доктором М. Кречмаром, который затронул целый спектр наиболее болезненных для серболужицкого населения проблем. Напомнив чехословацкому руководству обо всех обращениях, сделанных лужицкими сербами, и подчеркнув, что их главным требованием было присоединение Лужицы к Чехословакии, автор констатировал, что единственным ответом на них было лишь сообщение президиума правительства ЧСР от 8 июня 1945 г. о том, что серболужицкий меморандум был передан в МИД Чехословакии для дальнейшего рассмотрения. Кречмар обращал внимание чехов на то, что отсутствие у Праги четкой политики в лужицком вопросе приводит к росту беспокойства в Лужице.152 Обращение СЗНК, выдержанное в резком тоне, свидетельствовало об отсутствии диалога между СЗНК и чехословацким правительством, которое реагировало на серболужицкие инициативы формально и скупо, вызывая разочарование у серболужицких политиков.
Между тем, критическое положение в Лужице, о котором упоминали А. Фринта и М. Кречмар, было следствием не только ошибок советской военной администрации, но и результатом политики чехословацких властей. Наплыв в Лужицу немецких беженцев, вызывавший тревогу активистов серболужицкого движения и их чехословацких единомышленников, стал результатом не только изгнания немцев из областей восточнее Одера и Нейсе и из польской Силезии, но и массового выселения судетских немцев из самой Чехословакии. Именно в советскую оккупационную зону в Германии первоначально направлялся основной поток судетских немцев, изгоняемых из Чехословакии. Ключевое значение в процессе выселения имели конкретные договоренности между чехословацкими силовыми структурами, осуществлявшими выселение, и советским командованием, которое шло навстречу просьбам чехословацких властей, принимая эшелоны с депортируемыми судетскими немцами на протяжении всего участка соприкосновения советской оккупационной зоны в Германии с Чехословакией от г. Градек-над-Нисоу до г. Божи Дар. Наибольшему наплыву судетонемецких беженцев из Чехословакии в первые послевоенные месяцы подверглась область Житавы на юго-востоке Верхней Лужицы неподалеку от чехословацкой границы.153 С приближением конференции в Потсдаме чехословацкие власти, пользуясь лояльным отношением СССР, стремились как можно быстрее избавиться от максимально большего числа судетских немцев. По приблизительным данным, количество немцев, выселенных из Чехословакии с мая по конец июля 1945 г., составило около 448.397 человек.154 Подавляющее большинство из этого почти полумиллиона человек оказалось в советской зоне оккупации, включая территорию Лужицы. При этом не существует никаких свидетельств о том, чтобы чехословацкие представители стремились учитывать интересы лужицких сербов в процессе переселения немцев в советскую зону оккупации. Словесная поддержка лужицких сербов, которую демонстрировали чехословацкие руководители, контрастировала с их практической политикой. Желание Праги выселить как можно большее количество немцев в максимально сжатые сроки вело к увеличению числа озлобленных судетонемецких переселенцев в Лужице, усилению напряженности в серболужицко-немецких отношениях на местах и в итоге способствовало дальнейшей германизации Лужицы.
Между тем, чехословацкая общественность активно поддерживала планы присоединения Лужицы к Чехословакии. 24 июля 1945 г. в Праге на Староместской площади состоялась массовая демонстрация в поддержку лужицких сербов и за присоединение Лужицы к Чехословакии. Общее количество участников демонстрации, среди которых была большая делегация лужицких сербов, составило около ста тысяч человек.155 В демонстрации приняли участие два наиболее пролужицки настроенных члена правительства - вице-премьер Й. Давид и министр просвещения З. Неедлы, которые в своих выступлениях солидаризировались с требованиями лужицких сербов. Летом 1945 г. в Чехии прошел ряд массовых выступлений в поддержку лужицких сербов. Однако выступления в Чехословакии в поддержку серболужицкого движения накануне и во время конференции в Потсдаме и попытки СЗНК вынести лужицкий вопрос на обсуждение конференции оказались безрезультатными. Меморандумы и обращения СЗНК остались без ответа.
После неудачи в Потсдаме серболужицкие политики стали уделять большее внимание отношениям с советскими властями, что объяснялось намеченной на декабрь 1945 г. конференцией министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в Москве. Другим важным фактором, подтолкнувшим серболужицких лидеров к более оживленным контактам с советской военной администрацией, был рост активности немецких политических партий в советской оккупационной зоне, в ходе которого проявились тревожные для лужицких сербов антиславянские настроения отдельных немецких политиков.
С образованием 9 июня 1945 г. Советской военной администрации в Германии (СВАГ) власти СССР начали уделять более пристальное внимание серболужицкой проблеме. Проигнорировав требования лужицких сербов, советское руководство в то же время стремилось избежать какого-либо обострения отношений с серболужицкими лидерами. Советская военная администрация дала разрешение СЗНК на переезд из Праги в Будишин, чего серболужицкие лидеры добивались еще с мая 1945 г. Переезд СЗНК из Праги в Будишин состоялся в сентябре 1945 г. 17 сентября в столице Верхней Лужицы было организовано совместное заседание Домовины и СЗНК, на котором обе стороны подтвердили свою готовность к сотрудничеству. Выражением этих намерений стало образование 22 октября 1945 г. Серболужицкой народной рады как единого исполнительного органа серболужицкого национального движения. В сентябре 1945 г. советские офицеры из дрезденской и будишинской комендатур посетили СЗНК в Будишине и ознакомились с его деятельностью. В конце сентября серболужицкая делегация была принята руководством СВАГ в Берлине. Лужицкие сербы передали советскому командованию второй меморандум СЗНК на русском языке и карты с историческими границами Лужицы. В октябре и ноябре 1945 г. переговоры серболужицкой делегации с советским командованием были продолжены.156 Для более детального анализа лужицкого вопроса руководство СВАГ создало специальную комиссию, которая выехала в Лужицу и с 27 октября по 5 ноября изучала ситуацию непосредственно на месте.
Однако общий результат знакомства советского командования с ситуацией в Лужице был неблагоприятным для лужицких сербов. Подводя итоги своей работы, комиссия СВАГ констатировала, что главные требования лужицких сербов заключались в смещении немцев с должностей бургомистров, учителей и полицейских в местах проживания сербов-лужичан, а также в замене советского оккупационного режима чехословацким. Ответом советского руководства на развитие ситуации в Лужице стала директива № 30/3 от 11 января 1946 г. главы 3-го европейского отдела наркомата иностранных дел СССР А. Смирнова, направленная политическому советнику СВАГ В. Семенову. Директива информировала о реакции наркома иностранных дел СССР Молотова на предложения серболужицких лидеров, сформулированных в меморандуме от 1 июня 1945 г. Документ констатировал, что СССР не поддерживает требование отделения Лужицы от Германии и ее присоединения к Чехословакии. В то же время, в директиве указывалось на необходимость пропорционального представительства лужицких сербов в органах управлениях, введения преподавания серболужицкого языка в школах и возобновления деятельности серболужицких культурно-просветительных обществ. Кроме того, директива предусматривала возможность издания в Будишине печатного органа Домовины газеты Наше дело.157
В пятой главе Развитие серболужицкого национального движения в первой половине 1946 г. содержится анализ очередного этапа серболужицкого движения, в ходе которого серболужицкие лидеры стремились добиться образования независимой Лужицы. Убедившись в отрицательном отношении советских властей к планам присоединения Лужицы к Чехословакии и не получив реальной помощи от официальной Праги, лидеры лужицких сербов были вынуждены внести существенные коррективы в свой внешнеполитический курс. 2 декабря 1945 г. глава СЗНК и Серболужицкой народной рады священник Ян Цыж в письме руководителю СВАГ маршалу Г.К. Жукову поставил вопрос об образовании отдельного Лужицкого государства под протекторатом СССР и других славянских государств. Более подробно эта идея была изложена в третьем меморандуме лужицких сербов от 7 января 1946 г., адресованном руководителям союзных держав. Основные пункты январского меморандума Серболужицкой народной рады предусматривали предоставление лужицким сербам статуса союзного народа, признание Серболужицкой народной рады правительством независимого лужицкого государства, а также выведение Лужицы из-под юрисдикции Союзной контрольной комиссии в Берлине, распространявшейся на побежденную Германию.
Поворот в позиции лидеров серболужицкого национального движения совпал по времени с изменением внутриполитической ситуации в восточных областях Германии. С начала 1946 г. советская военная администрация в Германии передала управление гражданскими и административными делами представителям немецкого населения. Комментируя данное решение, Лужицкосербский вестник с тревогой отмечал, что оно означает передачу серболужицкого национального движения под немецкий контроль. Орган Общества друзей Лужицы приводил в этой связи многочисленные примеры произвола немецких властей в отношении лужицких сербов. Так, немецкая администрация в Дрездене сняла с должности старосты будишинского района лужицкого серба доктора Яна Цыжа, который был восстановлен в должности лишь после многочисленных протестов и жалоб лужицких сербов советским оккупационным властям.158 Чехи отмечали давление на серболужицкое население со стороны немецких властей, которые побуждали лужицких сербов выходить из Домовины и вступать в немецкую компартию, используя материальную помощь в восстановлении разрушенного войной хозяйства в качестве инструмента давления.159 Вину за подобное положение дел в Лужице чешские пролужицкие деятели частично возлагали на советскую оккупационную администрацию, упрекая ее в чрезмерной снисходительности по отношению к немцам, которые вновь начинают играть роль господ.160
В этих условиях со 2 по 20 января 1946 г. по инициативе серболужицких политиков в Лужице были объявлены выборы в местные национальные комитеты и выборы делегатов на общелужицкий съезд. 27 января 1946 г. 800 представителей серболужицкого населения на съезде в Будишине избрали расширенный состав СЗНК в составе 22 человек и переизбрали священника Яна Цыжа на посту председателя СЗНК и главы Серболужицкой народной рады.161 На съезде были приняты очередные обращения к Сталину и Жукову с просьбой поддержать стремление лужицких сербов к независимости. Проведение съезда и принятые на нем решения можно считать кульминационным пунктом национального движения лужицких сербов после 1945 г.
Свидетельством продолжавшейся ориентации серболужицких лидеров на поддержку извне стало назначение Серболужицкой народной радой своих официальных представителей в Чехословакию, Польшу, Югославию и Францию. Самой успешной оказалась миссия серболужицкого представителя Ю. Ренча в Югославии, общественность и официальные круги которой оказали ему очень теплый прием. В марте-апреле 1946 г. Ренчу удалось встретиться с ведущими политиками Югославии и изложить им взгляды СЗНК на решение лужицкого вопроса. В последующем именно Югославия активнее всего поддержала радикальные планы СЗНК и Рады, привлекая внимание СССР к проблемам лужицких сербов. Так, в августе 1946 г. посольство Югославии в Москве обратилось в МИД СССР с официальной нотой, в которой ставился вопрос о целесообразности объединения всех лужицких земель в одну административную единицу с элементами автономии.
Поворот во внешнеполитическом курсе серболужицких политиков вызвал смешанную реакцию в Чехословакии. На встрече с журналистами в январе 1946 г. глава правительства Чехословакии З. Фирлингер с видимым облегчением констатировал, что развитие лужицкого вопроса входит в конструктивное руслоЕ Вопрос Лужицы является вопросом славянским и мы сами не в состоянии его решитьЕ Мы рекомендовали своим лужицким друзьям апеллировать к полякам, но прежде всего к Советскому Союзу...162 В отличие от официальной Праги, представители чехословацкого пролужицкого движения восприняли поворот во внешнеполитическом курсе лужицких сербов с заметным разочарованием. Сообщая о третьем серболужицком меморандуме, Лужицкосербский вестник сухо констатировал, что данный меморандум отличается от двух предыдущих тем, что в нем мы уже нигде не находим требования о присоединении Лужицы к ЧСРЕ163 Орган Общества друзей Лужицы обращал внимание чехословацкой общественности на то, что после передачи немцам административного управления с 1 января 1946 г. положение лужицких сербов резко осложнилось. Чехи с возмущением писали о том, что лужицким сербам была запрещена политическая деятельность и что для проведения любых мероприятий сербы-лужичане должны были заранее получать разрешение не только местных советских комендатур, но и немецкой полиции. Немцы, которые сейчас все поголовно ДантифашистыУ, - с иронией отмечал орган Общества друзей Лужицы, - приобрели такое влияние, что стремление к независимости Лужицы трактуется как сепаратизм... Немецкие коммунисты и социал-демократы публично выступают против сербов-лужичан потому, что они стремятся к свободе...164 Предметом острой критики чехов оставалось неудовлетворительное положение в сфере образования на серболужицком языке, где отсутствовал какой-либо прогресс и продолжалась дискриминация со стороны немецких властей.
Серьезную критику со стороны чехов вызвало проведение переписи населения на территории Лужицы, организованное центральным гражданским управлением Саксонии в декабре 1945 г., в ходе которого саксонские власти допустили многочисленные нарушения прав серболужицкого населения. Вестник сообщал о том, что только в житавском районе Лужицы счетные анкеты имели рубрику для указания родного языка, в то время как в анкетах для других районов данная рубрика отсутствовала. Вестник приводил многочисленные факты дискриминации славянского населения Лужицы немецкими должностными лицами. Одну из главных причин враждебного отношения немцев к лужицким сербам чешские друзья Лужицы справедливо усматривали в выселении судетских и силезских немцев из Чехословакии и Польши на территорию Лужицы. По сведениям Вестника, к началу 1946 г. на территории Лужицы осело около 180.000 немцев из Польши и Чехословакии, причем саксонские власти, вопреки настроениям лужицких сербов, часто селили немецких переселенцев в чисто серболужицкие деревни. Вполне естественно, - отмечал Вестник, - что эти немцы страстно ненавидят славян.165
Вину за неблагоприятное положение вещей в Лужице чехи возлагали прежде всего на власти Саксонии и косвенно - на советскую военную администрацию. Позицию собственных властей, заключавшуюся в ускоренном изгнании судетских немцев любой ценой, лидеры Общества друзей Лужицы сомнению не подвергали.
Конец 1945 - начало 1946 гг. были отмечены рядом конкретных мер, предпринятых чехословацкими властями и общественными организациями для поддержки лужицких сербов. Министр информации Чехословакии В. Копецкий, выступая в парламенте в январе 1946 г., упомянул судьбу лужицких сербов среди приоритетов министерства информации наряду с выселением немцев, венгров и территориальными претензиями Чехословакии на области Кладско, Ратиборж и Глубчице.166 В это же время комитет чехословацкого парламента по культуре принял решение о создании серболужицкого культурного института в северочешском городе Либерец. Конкретным проявлением помощи лужицким сербам со стороны Чехословакии стало открытие 2 декабря 1945 г. первой серболужицкой реальной гимназии в г. Ческа Липа на севере Чехии. Языком обучения в гимназии был серболужицкий. Общее число студентов достигало 60 человек, из которых примерно половина жила в общежитии, а половина - в местных чешских семьях. В условиях продолжавшихся ограничений в сфере серболужицкого образования на территории Лужицы роль гимназии как первого в послевоенный период учебного заведения с серболужицким языком преподавания была огромной. Летом 1946 г. по инициативе Общества друзей Лужицы в северной Чехии были организованы летние оздоровительные лагеря, которые посетили две большие группы серболужицких детей.
Возвращение серболужицких военнопленных в Лужицу с самого начала было одной из главных целей серболужицких политиков. Министерство обороны Чехословакии и сотрудники чехословацких военных миссий в оккупированной Германии приложили усилия для поиска, освобождения и возвращения в Лужицу военнопленных серболужицкой национальности.167 Что касается германских военнопленных серболужицкой национальности на территории Чехословакии, то многие из них были освобождены еще раньше в соответствии с договоренностью между чехословацким министерством обороны и СЗНК на основании свидетельств СЗНК о серболужицкой национальной принадлежности и политической благонадежности.
После Потсдамской конференции министерство обороны Чехословакии продолжало работать над планом изменения чехословацких границ, который по-прежнему предусматривал присоединение части Лужицы к ЧСР. В январе 1946 г. министерство обороны подготовило новое предложение по изменению границ, исходившее из того, что домюнхенские границы Чехословакии были неблагоприятны с точки зрения обороноспособности государства. Министерство обороны, в частности, предлагало л...присоединить все пограничные области, населенные чехословацким или славянским элементом, а также лизбавиться от опасных выступов, вдающихся в территорию Чехословакии со стороны Германии и ВенгрииЕ168 Но в плоскости реальной политики дипломатия Чехословакии не проявляла достаточной настойчивости для реализации хотя бы части этих планов. Глава чехословацкой военной миссии в Берлине Палечек в своем донесении в МИД Чехословакии 25 февраля 1946 г. сообщал, что в беседе с ним исполняющий обязанности первого политического советника маршала Жукова И. Филиппов упомянул о еще не сформулированной позиции СССР в лужицком вопросе и рекомендовал чехам сохранять молчание в отношении Лужицы. В отношении Житавы Филиппов советовал чехам затронуть данную тему в Москве, если Чехословакия действительно хочет отстаивать свои требования в этом вопросе.169 Руководство чехословацкого МИДа, в свою очередь, передало это донесение советнику чехословацкого посольства в СССР Кашпареку, проинструктировав его о том, что правительство Чехословакии может и будет официально поддерживать только те лужицкие требования, которые касаются культурной автономии. Чехословацкие претензии на Житаву можно было бы упомянуть при подходящей возможности, например, при выяснении советской позиции в лужицком вопросе.170 Практическая политика Чехословакии в лужицком вопросе, таким образом, со временем все больше отдалялась от пролужицкой пропагандистской риторики, которая неизменно присутствовала в чехословацкой общественной жизни и СМИ. Приведенный документ свидетельствует о том, что лужицкий вопрос сохранял для чехов некоторое значение лишь в качестве повода прозондировать позицию СССР в более важном для Праги сюжете - чехословацких претензиях на житавскую область.
В вопросе о сроках и месте выселения судетских немцев, которое после Потсдамской конференции носило более организованный характер, чехословацкие официальные лица продолжали демонстрировать крайний прагматизм, не учитывая интересы своих славянских соплеменников в Лужице. Как и ранее, суть чехословацкой позиции в вопросе о выселении судетских немцев в советскую оккупационную зону сводилась к стремлению обеспечить как можно более быстрое выселение максимального числа судетских немцев. Вопрос о том, в какой именно части Восточной Германии будут размещены выселенные судетские немцы, чехословацкую сторону не интересовал. Переговоры чехословацких официальных лиц с советской стороной о деталях переселения судетских немцев в советскую оккупационную зону протекали без малейшего учета интересов сербов-лужичан. Так, в ходе переговоров представителей министерства обороны Чехословакии с командованием СВАГ, состоявшихся 3 мая 1946 г. в штабе СВАГ в Берлине, не проявилось ни малейшего намека на учет интересов лужицких сербов со стороны представителей чехословацкого министерства обороны, главным для которых было определение графика и маршрутов выселения. Более того, стоит отметить, что Бад Шандау и Пирна, намеченные чехами как одно из направлений выселения судетских немцев, находились в непосредственной близости от Верхней Лужицы и было очевидно, что значительная часть судетонемецких переселенцев в конечном счете окажется именно на территории Лужицы.
Таким образом, политика чехословацкого руководства отличалась непоследовательностью и противоречивостью. С одной стороны, министерство обороны Чехословакии было сторонником присоединения Лужицы к Чехословакии и разрабатывало конкретные планы этого присоединения. С другой стороны, всячески ускоряя выселение судетских немцев в советскую оккупационную зону, чехословацкие власти объективно способствовали росту немецкого населения в Лужице, что осложняло межнациональные отношения в данном регионе, ослабляло положение лужицких сербов, способствовало усилению германизации и ставило окончательный крест на любых планах отделения Лужицы от Германии. В то же время чехословацкое руководство сполна использовало привлекательность лужицкой проблематики и общественный интерес к Лужице в пропагандистских целях.
Неудачи в пропаганде идеи независимого серболужицкого государства вынудили серболужицких политиков внести новые коррективы в свой внешнеполитический курс. 16 мая 1946 г. СЗНК направил новый, четвертый меморандум секретариату конференции министров иностранных дел четырех союзных держав, в котором содержалась просьба выслушать серболужицкую делегацию в ходе переговоров о решении немецкого вопроса и выработки мирного договора с Германией, а также обеспечить свободное развитие лужицких сербов лустановлением международного контроля или мандата одной из четырех великих держав.171
Шестая глава Эволюция лужицкого вопроса во второй половине 1946 Ц начале 1948 гг. прослеживает заключительную стадию серболужицкого национального движения после Второй мировой войны, завершившуюся принятием Серболужицкого закона парламентом Саксонии в марте 1948 г.
Ужесточение серболужицкой политики немецких властей было тесно связано с эволюцией внутриполитической ситуации в Восточной Германии и с международной обстановкой, которая определялась ростом напряженности между СССР и западными державами с начала 1946 г. Нейтрализация серболужицкого радикализма и его переориентация в более конструктивное русло стали одной из задач, которую предстояло решить немецким властям для стабилизации политического положения в Восточной Германии. Наряду с политикой кнута по отношению к радикальным проявлениям серболужицкого национального движения, немецкие власти стали активнее прибегать и к политике пряника, стремясь привлечь на свою сторону более умеренный и прагматичный спектр серболужицкого движения. После объединения немецких коммунистов и социал-демократов и образования 21-22 апреля 1946 г. Социалистической Единой Партии Германии (СЕПГ), активизировались усилия немецких властей, направленные на нейтрализацию радикальных элементов серболужицкого движения и интеграцию лужицких сербов в формирующуюся политическую систему Восточной Германии. Главным объектом внимания со стороны руководства СЕПГ являлась Домовина, что объяснялось не только ярко выраженной антифашистской платформой, которую разделяли обе организации, но и определенной классовой и идеологической близостью, а также тем обстоятельством, что Домовина выглядела более склонной к компромиссам, чем СЗНК.
Переход Домовины на рельсы конструктивного сотрудничества с немецкими антифашистскими партиями был постепенным и во многом противоречивым. Этот процесс был ускорен, с одной стороны, банкротством планов на присоединение к Чехословакии, а с другой стороны, осознанием лидерами Домовины позиции СССР в лужицком вопросе и развитием событий в советской оккупационной зоне. Пропагандистская активность немецких коммунистов пользовалась демонстративной поддержкой со стороны советских властей, что не оставляло лидерам серболужицкого движения никаких иллюзий в вопросе об истинном отношении СССР к планам лужицкой независимости. Это вызывало растущее противостояние между Домовиной, которая постепенно шла на все более активное сотрудничество с немецкими коммунистами, и СЗНК, руководство которого по-прежнему выступало категорически против любого взаимодействия с немецкими политическими партиями, считая это предательством. Весной 1946 г., когда Домовина стала делать первые серьезные шаги в сторону сотрудничества с немецкими антифашистскими политическими силами, руководители СЗНК продолжали активно развивать свои радикальные внешнеполитические планы, направленные на отделение Лужицы от Германии. 16 мая 1946 г. СЗНК направил секретариату конференции министров иностранных дел четырех стран-победительниц четвертый меморандум, который, ссылаясь на Хартию ООН, высказывал просьбу лобеспечить наше свободное развитие путем установления международного контроля или посредством мандата одной из четырех сверхдержав.172
Референдум по вопросу о конфискации предприятий нацистов и военных преступников без компенсации, состоявшийся в Саксонии 30 июня 1946 г., стал первым серьезным примером совместных политических действий СЕПГ и Домовины, которая активно поддержала референдум и позицию СЕПГ в ходе его проведения. В целом в референдуме приняло участие 93.7% имеющих право голоса, из которых 77.6% высказались за конфискацию без компенсации. При этом в серболужицких районах количество принявших участие в голосовании и высказавшихся за конфискацию бех компенсации было выше, чем в среднем по Саксонии. Выборы в местные органы власти, состоявшиеся 1 сентября 1946 г. в Саксонии и 15 сентября в Бранденбурге, а также выборы в земельные ландтаги, прошедшие во всех землях Восточной Германии 20 октября 1946 г., закрепили наметившееся ранее сотрудничество Домовины с СЕПГ. Во время подготовки к выборам в ландтаг Саксонии в октябре 1946 г. Домовина официально объявила о своей поддержке программы СЕПГ, усматривая в ней лорудие сохранения прочного мира и установления дружественных отношений с соседними государствами.173 Если в среднем в ходе выборов в саксонский ландтаг СЕПГ получила 49% голосов, то во многих серболужицких районах эта цифра была намного выше, доходя до 70%. Параллельно с активной интеграцией Домовины в политическую систему Восточной Германии предпринимались определенные меры для удовлетворения национально-культурных потребностей серболужицкого населения. Важным шагом в этом направлении стала организация подготовительных курсов для учителей серболужицких школ на территории Лужицы.
К осени 1946 г. отношения между СЗНК и Домовиной заметно обострились. Руководство СЗНК было вынуждено одобрить участие лужицких сербов в июньском референдуме о конфискации предприятий нацистов и с пониманием отнестись к их участию в местных выборах. Однако дальнейшие совместные действия Домовины и СЕПГ и участие лужицких сербов в выборах в земельные ландтаги вызвали резко отрицательную реакцию лидеров СЗНК. Рост противоречий между СЗНК и Домовиной привел к тому, что 3 октября 1946 г. руководители Домовины официально вышли из состава СЗНК и Народной рады. Попытка лидеров СЗНК сменить руководство Домовины и тем самым поставить ее под свой контроль оказалась неудачной. 30 ноября 1946 г. главный съезд Домовины переизбрал прежнее руководство во главе с П. Недо. Более того, в состав руководства Домовины вошел и К. Янак, занимавший в то время должность председателя окружной организации СЕПГ.
Конфликты с Домовиной и с Обществом друзей Лужицы значительно ослабили позиции СЗНК как в самой Лужице, так и за границей. В феврале 1947 г. священник Ян Цыж ушел с поста председателя СЗНК и Серболужицкой народной рады, передав полномочия своим заместителям К. Вирту и Ю. Ренчу. Ослабление позиций СЗНК в Лужице привело к тому, что в середине 1947 г. его руководители приняли решение о переезде в Прагу. После прихода к власти в Чехословакии коммунистов в феврале 1948 г. СЗНК самораспустился.
С ослаблением позиций СЗНК с февраля 1947 г. Домовина стала единственной выразительницей национальных интересов лужицких сербов. 4 февраля 1947 г. Домовина обратилась к руководству СВАГ с просьбой организовать поездку серболужицкой делегации в Москву на конференцию министров иностранных дел стран-победительниц. Делегация намеревалась представить конференции очередной серболужицкий меморандум, главным пунктом которого было образование лужицкого автономного края в составе Германии. Однако уже сформированная делегация Домовины не смогла выехать в Москву, поскольку советское внешнеполитическое ведомство не дало согласия на приезд серболужицких представителей. Но вскоре серболужицкие политики отказались от требования автономии Лужицы в составе Германии и перешли на более радикальные позиции. В марте 1947 г. Домовина направила конференции министров иностранных дел великих держав в Москве очередной, последний по счету серболужицкий меморандум, предлагавший внести в мирный договор с Германией пункт о политическом отделении Лужицы от Германии и провозглашении ее нейтральной территорией с последующим вводом в Лужицу войск какого-нибудь славянского государства.
Причина столь резкой радикализации прежде умеренных лидеров Домовины, которые в своем последнем меморандуме фактически повторили требование СЗНК о предоставлении Лужице независимости, заключалась в очередном разочаровании серболужицких руководителей в политике немецких властей. Систематическое игнорирование немецкими политиками национально-культурных потребностей серболужицкого населения, прежде всего нежелание саксонских законодателей включить в конституцию Саксонии отдельную статью с гарантиями национальных прав сербов-лужичан, вызвали негативную реакцию членов СЕПГ серболужицкой национальности. 2 февраля 1947 г. на собрании лужицких сербов - членов СЕПГ в Будишине была принята резолюция с призывом к руководству СЕПГ и фракции СЕПГ в саксонском парламенте выполнить свои обещания и обеспечить лужицким сербам конституционную защиту их национальных прав. Примечательно, что на собрании членов СЕПГ серболужицкой национальности присутствовал представитель советской военной комендатуры в Будишине лейтенант Минюхин, который солидаризировался с требованиями лужицких сербов. Советский офицер высоко оценил совместные действия Домовины и СЕПГ и высказался за равноправие серболужицкого и немецкого языков, за придание серболужицкому языку официального статуса и за надлежащее правовое оформление нового положения в Лужице.174 27 февраля 1947 г. делегация лужицких сербов, в состав которой входили доктор Цыж, председатель Домовины Недо, депутат саксонского парламента Мертен и секретарь СЕПГ Кренц встретилась в Дрездене с премьером Саксонии Фридрихсом и выразила протест в связи с тем, что проект новой конституции Саксонии не содержал упоминания о правах лужицких сербов. В ответ саксонский премьер сослался на то, что включение в конституцию специального параграфа о лужицких сербах не имеет смысла, поскольку их права будут защищены отдельным законом.
Советские власти, выступая против отделения Лужицы от Германии, в то же время стремились обеспечить серболужицкому населению гарантии его национальных и культурных прав. Этот вопрос приобрел особую остроту с уходом СЗНК с политической арены и с превращением Домовины в единственного выразителя интересов серболужицкого народа. В январе 1947 г. лужицкие сербы получили наконец официальное разрешение советских властей на организацию собственной типографии и издание серболужицкой газеты Нова доба и книг на серболужицком языке. Данное решение было без энтузиазма встречено саксонскими властями, которые отказались предоставить лужицким сербам необходимое типографское оборудование, и им пришлось самостоятельно закупать его и частично арендовать у немецких фирм.175
Процесс разработки и принятия обещанного саксонским руководством закона растянулся на длительное время, поскольку он встретил противодействие со стороны некоторых немецких политических партий. Проект закона был подготовлен уже в августе 1947 г., однако делегаты СЕПГ вынуждены были защищать его в саксонском парламенте от нападок со стороны оппонентов. В ходе парламентских слушаний о правах серболужицкого населения в саксонском ландтаге в начале 1947 г., Либерально-демократическая партия и Христианско-демократический союз поначалу выступали против законодательного закрепления национальных прав лужицких сербов. На совещании в ЦК СЕПГ 21 ноября 1947 г. в Берлине, в котором приняли участие В. Пик, О. Гротеволь, К. Янак, К. Кренц, П. Недо и доктор Я. Цыж, было принято решение о том, что депутаты СЕПГ в саксонском парламенте будут добиваться принятия первоначального варианта серболужицкого закона без каких-либо поправок.
23 марта 1948 г. саксонский ландтаг принял Закон о защите прав серболужицкого населения, который юридически закреплял права лужицких сербов на свободное развитие своего языка и культуры при поддержке со стороны государства. Параграф 1 серболужицкого Закона провозглашал, что серболужицкое население пользуется государственной поддержкой в развитии своего языка и в культурной деятельности. Параграф 2 предусматривал создание начальных и средних школ с серболужицким языком обучения. Параграф 3 содержал принципиальное положение о том, что в государственных учреждениях в смешанных серболужицко-немецких областях официальным языком наряду с немецким является серболужицкий язык. По справедливому замечанию М.И. Семиряги, листория Германии не знала такого случая, чтобы какое-либо из существующих в стране правительств принимало нечто подобное.176 По словам директора Серболужицкого института в Будишине профессора Д. Шольце-Шолты, с принятием серболужицкого закона в марте 1948 г. и его ратификацией в 1950 г. в Бранденбурге, лужицкие сербы впервые в немецкой истории приобрели широкие права в сфере просвещения, науки и культуры, а также возможности создания собственных учреждений.177 Заслуга в этом принадлежала и СССР, создавшим необходимые условия и предпосылки для принятия этого жизненно важного для лужицких сербов закона. Можно согласиться с А. Проневичем в том, что позиция СССР в серболужицком вопросе заключалась не в грубом давлении на сторонников отделения Лужицы от Германии, а в создании выгодной для себя общественно-политической ситуации.178 К этому стоит добавить, что выгодная для СССР общественно-политическая ситуация объективно совпадала с наиболее оптимальным и реалистичным решением серболужицкого вопроса в сложившихся в то время условиях.
В заключении содержатся основные выводы и подводится итог работы. Чешско-серболужицкие связи в 1918-1948 гг. достигли самой высокой точки в своем развитии, продемонстрировав одновременно и свои пределы в ситуациях, когда серболужицкое национальное движение, радикализировавшись после разгрома Германии в 1918 и 1945 гг., ставило вопрос о выходе Лужицы из состава немецкого государства. В межвоенный период с образованием независимой Чехословакии интенсивность и широта чешско-серболужицких связей резко возросли, охватив не только традиционную культурно-идеологическую сферу, но и область экономического сотрудничества, благодаря чему у серболужицких национальных организаций появился собственный экономический фундамент, делавший их менее зависимыми от немецких властей. Вместе с тем, активизация серболужицкого национального движения после поражения Германии в Первой и Второй мировых войнах, выдвигавшего радикальный лозунг отделения Лужицы от Германии, продемонстрировала объективные пределы развития чешско-серболужицких связей, которые достигли наибольших успехов в сфере культуры и гуманитарного сотрудничества, но по ряду причин не смогли самореализоваться в политической плоскости.
Планы серболужицких политиков, направленные на радикальное изменение политического статуса Лужицы путем ее присоединения к Чехословакии или образования независимого серболужицкого государства с самого начала имели минимальные шансы на успех. Во-первых, серболужицкое национальное движение, ограниченное рамками малочисленного народа, само по себе было слабым, имело крайне ограниченный потенциал и не располагало необходимыми демографическими, социально-экономическими и организационными ресурсами для успешной реализации своих внешнеполитических замыслов. Во-вторых, политические требования серболужицких лидеров объективно противоречили национальным интересам СССР, поскольку шли вразрез с планами немецких коммунистов и могли дестабилизировать и без того сложное положение в юго-восточной части Саксонии, где осела значительная часть немецких переселенцев из Судет и Силезии. В-третьих, славянские государства, включая ближайших соседей Лужицы Чехословакию и Польшу, на поддержку которых рассчитывали лужицкие сербы, как в 1918-1919, так и в 1945-1948 гг., отдавали приоритет реализации собственных национальных интересов, зачастую не совпадавших с интересами лужицких сербов.
ужицкий вопрос оказался второстепенным, а сценарии его решения, предлагавшиеся серблужицкими политиками, невостребованными не только великими державами, но и славянскими соседями Лужицы - Польшей и Чехословакией. Словесная поддержка сербов-лужичан, звучавшая из уст чехословацких политиков, преследовала в основном пропагандистские цели и почти не имела отношения к их практической деятельности. Чехословацкое государство точно также, как и в 1918-1919 гг., оставило лужицких сербов... Идея создания независимой от Германии серболужицкой области под славянской крышей также осталась лишь политической утопией.179 Попытки славянских энтузиастов строить политику на основании славянской идеи, предпринятые в первые послевоенные годы, не выдержали испытания жизнью и потерпели крах. По сути, роль Чехословакии в решении лужицкого вопроса после Второй мировой войны была в известной степени контрпродуктивной, поскольку риторика Праги, порождая у лужицких сербов завышенные ожидания, способствовала их дезориентации и неспособности с самого начала сформулировать реалистичные цели.
Отличительными чертами политики Чехословакии в лужицком вопросе являлись непоследовательность и двойственность. Широкая общественность и участники мощного в первые послевоенные годы пролужицкого движения поддерживали радикальное решение лужицкого вопроса и присоединение Лужицы к Чехословакии. Однако за впечатляющим размахом пролужицких акций в послевоенной Чехословакии таилось весьма скромное содержание, определявшееся прагматизмом чехословацкого руководства. Официальные круги, прибегая к пролужицкой риторике в условиях роста славянских симпатий в обществе и используя лужицкий вопрос в пропагандистских целях, в действительности почти не предпринимали практических шагов в этом направлении, поскольку лужицкий вопрос с самого начала не рассматривался ими в числе приоритетных. Более того, в ряде случаев интересы лужицких сербов, которые на словах поддерживались официальной Прагой, на деле приносились в жертву практическим интересам чехословацкой политики. Ярким примером этого является инициированное Прагой ускоренное выселение судетских немцев в советскую зону оккупации, что осложнило положение славянского населения Лужицы, привело к усилению германизации лужицких сербов и поставило крест на планах отделения Лужицы от Германии.
В то же время, общественные круги Чехословакии, в первую очередь представители влиятельного чехословацкого пролужицкого движения и их многочисленные сторонники, оказали колоссальную помощь лужицким сербам в информационной, пропагандистской, материальной и образовательной сферах, что имело большое значение для национального самосохранения серболужицкого народа в трудные для него первые послевоенные годы.
Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
Монографии:
- Шевченко К.В. Лужицкий вопрос и Чехословакия в 1945Ц1948 гг. Москва, 2004. - 284 с. (18 п.л.)
2. Шевченко К.В. Русины и межвоенная Чехословакия. К истории этнокультурной инженерии. Москва, 2006. - 268 с. (17 п.л.)
Статьи, опубликованные в Перечне ведущих рецензируемых журналов и изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
3. Шевченко К.В. Наследство князя Милидуха // РОДИНА. Российский исторический журнал. Январь-Февраль 2001. № 1. С. 64-67. (0,3 п.л.)
4. Шевченко К.В. Либо погибнуть в море германства... Сохранят ли лужицкие сербы свою самобытность? // РОДИНА. Российский исторический журнал. Январь-Февраль 2001. № 1. С. 200-204. (0,3 п.л.)
5. Шевченко К.В. Я русин был, есмь и буду... Новое рождение славянского народа // РОДИНА. Российский исторический журнал. Mарт 2002. № 3. С. 72-75. (0,3 п.л.)
6. Шевченко К.В. Русинский вопрос в межвоенной Чехословакии // Славяноведение. 2003. № 3. С. 3-18. (0,7 п.л.)
7. Шевченко К.В. Как славяне, мы верим в победу... Японская война и чешские газеты // РОДИНА. Российский исторический журнал. Январь 2004. № 1. С. 66-68. (0,2 п.л.)
8. Шевченко К.В. Попытка лужицких сербов выйти из состава Германии в 1945-1946 гг. // Славяноведение. 2007. № 3. С. 3-24. (1 п.л.)
9. Шевченко К.В. Вся Лемковина покрыта была виселицамиЕ Русины-лемки: люди ниоткуда? // РОДИНА. Российский исторический журнал. 2007. № 9. С. 72-75. (0,3 п.л.)
10. Шевченко К.В. Серболужицкое национальное движение и позиция Чехословакии в 1945 году // Вопросы истории. 2007. № 8. С. 120-130. (0,5 п.л.)
11. Шевченко К.В. Политика Чехословакии и серболужицкое национальное движение в 1945 г. // Вестник Московского Университета. Серия 8. История. 2007. № 6. С. 35-50. (0,7 п.л.)
Остальные статьи:
12. Шевченко К.В. Связи между чехами и лужицкими сербами в конце XIX - начале XX веков // XII Всесоюзная конференция историков-славистов в Москве. Тезисы докладов и сообщений. Mосква, 1990. С. 117-118. (0,1 п.л.)
13. Шевченко К.В. Причины этнической устойчивости лужицких сербов в Германии // Поморские славяне. Тезисы международной научной конференции, посвященной 120-летию М.В. Бречкевича. Teрнополь, 1991. С. 22-26. (0,3 п.л.)
14. Шевченко К.В. Распадется ли Чехословакия? // MОСКОВСКИЕ НОВОСТИ. 1992. № 5. (0,1 п.л.)
15. Шевченко К.В. Закарпатская Украина или Подкарпатская Русь? // MОСКОВСКИЕ НОВОСТИ. 1992. № 22. (0,1 п.л.)
16. Шевченко К.В. Формирование русинского народа продолжается // RUSK AKTUALITY. Praha, 4/1995. С. 2. (0,1 п.л.)
17. Шевченко К.В. Рефлексии Михника или неудавшееся культуртрегерство // НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА - СЦЕНАРИИ. 13.03.1997. № 3 (12). С. 6. (0,1 п.л.)
18. Шевченко К.В. Борьба идентичностей среди восточнославянских народов: особенности и противоречия // Politische Kultur, Demokratie und Christliche Werte in Europa. Ausgewhlte Beitrage der Konferenzen in Cadenabbia 1997-1998-1999. Konrad Adenauer Stiftung. С. 155-164. (0,5 п.л.)
19. Шевченко К.В. Межвоенная Чехословакия и возникновение русинской национальной идентичности // ROSSICA. Euroslavica, 2/98-99. Praha, 2000. С. 65-79. (0,7 п.л.)
20. Шевченко К.В. Кризис идентичности и возникновение альтернативных этнических идентичностей у восточных славян: полешуки в Беларуси // PARALLEL CULTURES. Majority/Minority Relations in the Countries of the Former Eastern Block. Edited by Christopher Lord. Ashgate, 2001. С. 177-209. (1,5 п.л.)
21. Шевченко К.В. Лужицкий вопрос и Чехословакия в мае-июле 1945 г. // Питання сорабiстики. Львiв-Будишин, 2002. С. 138-155. (0,9 п.л.)
22. Шевченко К.В. Лужицкий вопрос и Чехословакия в 1945-1947. // Проблемы этнической истории Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. Том 1. Воронежский Государственный Университет, 2002. С. 136-166. (1,5 п.л.)
23. Шевченко К.В. Вопреки пророчествам. Лужицкие сербы на пороге третьего тысячелетия // СЛАВЯНСКИЙ АЛЬМАНАХ 2003. Москва, 2004. С. 314-324. (0,5 п.л.)
24. Шевченко К.В. Русинский вопрос и политика Чехословакии в межвоенный период // Русский Сборник. Исследования по истории России ХIХЦХХ вв. Том I. Москва, 2004. С. 276-302. (1,2 п.л.)
25. Шевченко К.В. Как славяне, мы верим в победу русского оружия...: начало русско-японской войны в чешской прессе // Русско-японская война 1904-1905. Взгляд через столетие. Международный исторический сборник под редакцией О. Р. Айрапетова. Москва, 2004. С. 542-554. (0,5 п.л.)
26. Шевченко К.В. Отношение Чехословакии к серболужицкому национальному движению в 1945 г. // Praha a Luit Srbov. Sbornk zаmezinrodn vdeck konference ke 140. vro narozen Adolfa ernho. Praha, 2005. С. 138-160. (1 п.л.)
27. Шевченко К.В. Война с Сербией не должна стать международной катастрофой. Канун Первой мировой войны в чешской прессе // Русский Сборник. Исследования по истории России. Том III. Москва, 2006. С. 169-180. (0,5 п.л.)
28. Шевченко К.В. Надежды, ставшие иллюзиями. Лужицкий вопрос и Чехословакия в 1945-1947 гг. // esko-luick vstnk. Ronk XVIII. slo 3. 2008. C. 16-19. (0,3 п.л.)
29. Шевченко К.В. В поисках альтернатив. Лужицкий вопрос и Чехословакия в 1945-1947 гг. // esko-luick vstnk. Ronk XVIII. slo 4. 2008. C. 28-29. (0,1 п.л.)
1 Некоторые специалисты в области социолингвистики полагают, что после 2010 г. активное использование серболужицкого языка в Лужице может фактически прекратиться. См. esko-luick vstnk. 2000. Ronk X. slo 1. S. 1. Если до объединения Германии число учащихся, изучавших серболужицкий язык, в среднем составляло около 5.000 человек, то после ликвидации ГДР и объединения Германии их количество снизилось до 1.700 человек. См.: Pawlikec B. Staw wuwia projekta Witaj za rewitalizaciju serbiny // Питання сорабiстики. Praenja sorabistiki. Львiв-Будишин, 2002. C. 157.
2 Во времена ГДР численность лужицких сербов обычно определялась в 100 тысяч человек. По уточненным после 1989 г. данным, количество тех, кто относил себя к серболужицкой национальности, составляло в то время около 67 тысяч человек. Число владеющих серболужицким языком не превышало при этом 59 тысяч. См. Ela L. Zwsowanje naoowanje re // Rozhlad. 1991. o 41. S. 242-243.
3 Petr J. Luickosrbsk literatura. Praha, 1968. S. 6.
4 Literrn Archiv Pamtnk Nrodnho Psemnictv (LA PNP), fond Jaromr elakovsk. Письмо Ф. Зигеля Я. Челаковскому от 28 ноября / 11 декабря 1902 г. из Варшавы.
5 Срезневский И.И. Исторический очерк сербо-лужицкой литературы // Журнал Министерства Народного просвещения (ЖМНП), 1844. Часть 43.
Гильфердинг А.Ф. Народное возрождение сербов-лужичан в Саксонии // Собрание сочинений. Т. 2. Москва, 1868.
Пыпин А.Н. Сербы лужицкие // История славянских литератур. Т. 2. Спб, 1881.
Францев В.А. Матица Сербская в Будишине // ЖМНП, 1897. Часть 311.
Флоринский Т.Д. Сербская Матица в Будишине // Известия Санкт-Петербургского Славянского Благотворительного Общества, 1884. N.9.
6 Lapteva L.P. Connections between Russian and Sorbian Culture and Science in the 19th. and early 20th. Centuries (until 1914) // Language and Culture of the Lusatian Sorbs throughout their History. Berlin, 1987. P. 130.
7 Ляпунов Б.М. Доктор Карл Эрнст Юрьевич Мука // Труды Института Славяноведения АН СССР. Т. 2. Ленинград, 1934; Кораблев В.Н. Э. Ю. Мука в его письмах к русским ученым // Там же; Пушкаревич К. А. Записка ученых сербов Серболужицкой Матицы // Там же.
8 Селищев А.М. Лужицкие сербы (серболужичане) // Селищев А.М. Славянское языкознание. Т.1. Западнославянские языки. Москва, 1941.
9 Ройзензон Л.И. Материалы по истории послевоенной серболужицкой литературы // Славянский сборник. Самарканд, 1963; Бернштейн С.Б. Русское славяноведение о серболужичанах // Серболужицкий лингвистический сборник. Москва, 1963; Трофимович К.К., Моторний В.А. Нариси з стор серболужицько лтератури. Львв, 1970; Трофимович К.К. Развитие верхнелужицкого литературного языка в середине XIX века // Национальное возрождение и формирование славянских литературных языков. Москва, 1978; Моторный В.А., Трофимович К.К.. Серболужицкая литература. История, современность, взаимосвязи. Львов, 1987; Ermakova М. Problems of Development of the Sorbian Language in Context with the Specific Character of the Historical Development of the Sorbs // Language and Culture of the Lusatian Sorbs throughout their History. Berlin, 1987; Гугнин А.А. Серболужицкая литература ХХ века в славяно-германском контексте. Москва, 2001.
10 Трофимович К.К. Верхнелужицко-русский словарь. Москва - Баутцен, 1974.
11 Лаптева Л.П. О национальном возрождении у лужицких сербов // Вопросы первоначального накопления капитала и национальные движения в славянских странах. Москва, 1972. С. 100-101.
12 Там же.
13 См. Petr J. Czech-Sorbian Cultural Relations // Language and Culture of the Lusatian Sorbs throughout their History. Berlin, 1987.
14 Hajnec L. Duchovn djinn svt Prahy a Luit Srbov // Praha a Luit Srbov. Sbornk z mezinrodn vdeck konference ke 140. vro narozen Adolfa ernho. Praha, 2005. S. 123.
15 Семиряга М.И. Лужичане. Москва-Ленинград, 1955.
16 Лаптева Л.П. Сведения о лужицких сербах в СССР в первые послевоенные годы: 1945-1955 // Питання сорабiстики. Praenja sorabistiki. Львiв-Будишин, 2002. С. 98.
17 Семиряга М.И. Лужичане. С. 55-56.
18 Thiemann P. B pizamknjenje uicy k eskosowakskej 1945 realne adanje Serbow? // Rozhlad 45. 1995. o. 7/8. S. 255.
19 Семиряга М.И. Указ. соч. С. 54.
20 Zahradnk J. eskoslovensko a Luice 1945-1948 // esko-luick vstnk. 2005. Ronk XV. slo 5. S. 34.
21 Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. Москва, 1995. C. 13.
22 Pronjewi A. Stejio ZSSR pi rozrisanju serbskeho narodneho praenja po 2. swtowej wojnje // Rozhlad. 1995. o. 7-8. S. 278.
23 ern A. Luice a Luit Srbov. VаPraze, 1912.
Pta J. Luice. VаPraze, 1919.
Pta J. Luice. VаPraze, 1948.
Frinta A. Luit Srbov a jejch psemnictv. Praha, 1955.
Zmekal V. Luit Srbov. VаPraze, 1962.
Petr J. Nstin politickch a kulturnch djin Luickch Srb. Praha, 1972.
24 ern A. Prvn luick asopis a jeho redaktor // Zlat Praha. V. 1888.
ern A. Dr. Jan Petr Jordan // Zlat Praha. VIII. 1891.
ern A. Matice Dolnoluick // Slovansk pehled. 1906.
ern. A. Vlastn ivotopis J.A. Smolera // Slovansk pehled. 1909.
ern A. Nrodn ruch luickosrbsk vаl. 1848-1849 // Nae doba. 1918. Ronk XXV.
Pta J. Handrij Zejler // eskoluick vstnk. 1922.
Pta J. vod do studia luickosrbskho psemnictv. VаPraze, 1925.
Pta J. Josef Dobrovsk a Luice. VаPraze, 1929.
Pta J. Luick stati. VаPraze, 1937.
Pta J. K. H. Macha a Luice // Machv sbornk. Praha, 1937.
Pta J. J. Kollar a Luit Srbov // Slovansk vzjemnost 1836-1936. Praha, 1938.
Mudra J. Kontakty J. Paty ze Serbami // Rozhlad 28. 1978. 12.
Petr J., Tylova M. Josef Pta. Praha, 1990.
25 См.Luickosrbsk vstnk. 1947. Ronk XXII. slo 3.
26 Masaryk T.G. Svtov revoluce. Za vlky a ve vlce 1914-1918. Praha, 1925. S. 511.
27 Ibidem.
28 Pta J. Luick stati. VаPraze, 1937. S. 9.
29 Pta J. Luice, eskoslovensko a Slovanstvo. VаPraze, 1935. S. 10.
30 Petr J. Nstin politickch a kulturnch djin Luickch Srb. Praha, 1972. S. 222.
31 Petr J. Czech-Sorbian Cultural Relations // Language and Culture of the Lusatian Sorbs throughout their History. Berlin, 1987. P. 184.
32 Stawizny Serbow. Zwjazk 3. Budyin, 1976. S. 26.
33 olta J. Abriss der Sorbischen Geschichte. Bautzen, 1976. S. 150.
34 Каспер M. Борьба лужицких сербов за национальное равноправие в 1919-1932 // Советское славяноведение. 1976. № 6. C. 26.
35 Mahling J. Zur politischen und kulturellen Geschichte der Sorben // Die Sorben in Deutschland. Bautzen, 1991; Pastor T. Die Rechtliche Stellung der Sorben in Deutschland. Bautzen, 1997.
36 Kasper M. Nkotre zwonkownopolitiske aspekty serbskeho praenja // Rozhlad. 1968. 18. 4. S. 125.
37 Mahling J. Op. cit. S. 14.
38 Malink J. Mjez spchowanjom, spjeowanjom a peshowanjom. Serbske stawizny 1945-1960 // Serbja pod staliniskim socializmom (1945-1960). Budyin, 1992. S. 18.
39 Remes F.W. Die Sorbenfrage 1918/1919. Untersuchung einer gescheiterten Autonomiebewegung. Bautzen, 1993. S. 19.
40 Pech E. Die Sorbenpolitik der DDR 1949-1970. Anspruch und Wirklichkeit. Budyin, 1999. S. 13.
41 См.: ota J. Zarys serbskich stawiznow. Budyin, 1976. S. 182.
42 Petr J. Nstin politickch a kulturnch djin Luickch Srb. S. 288.
43 Ibidem.
44 Pech E. Die Sorbenpolitik der DDR 1949-1970. Anspruch und Wirklichkeit. S. 11.
45 Thiemann P. B pizamknjenje uicy k eskosowakskej 1945 realne adanje Serbow? // Rozhlad. 1995. o. 7/8. S. 256.
46 urman P. K metodiskim praenjam serbskeho stawiznopisa po 1945 // Serbja pod staliniskim socializmom (1945-1960). Budyin, 1992. S. 14; Он же. Die Sorbische Bewegung 1945-1948 zwischen Selbstbehauptung und Anerkennung. Bautzen, 1998.
47 Valenta Z. Serbja w sewjernej skej // Sprawy uyckie w ich sowiaskich kontekstach. Warszawa, 1996. S. 183.
48 Zahradnk J. eskoslovensko a Luice 1945 - 1948 // esko-luick vstnk. 2005. Ronk XV. slo 5. S. 34.
49 Mieczkowska M. Midzy koncepcj a praktyk. Polska wobec uyc w latach 1945 - 1990. Szczecin, 2002; Kuberski L., Pays P. Od inkorporacji do autonomii kulturalnej. Kontakty polsko-serbouyckie w latach 1945-1950. Opole, 2005.
50 Wyder G. Koncepcje niepodlegociowe uyczan po II Wojnie wiatowej // uyce w nowoytnych i najnowszych dziejach Europy rodkowej. Zielona Gra, 1995. S. 154-155.
51 Literrn Archiv Pamtnk Nrodnho Psemnictv (LA PNP).
52 Vojensk Historick Archiv (VHA).
53 Archiv Ministerstva Zahraninch Vc (AMZV).
54 Serbski Kulturny Archiw (SKA).
55 LA PNP, fond Adolf ern - spolek, sign. 4Ц1/87; LA PNP, fond Vladimr Zmekal, sign. 2-H/106.
56 SKA, MS XIX, I B, Akty a materialije Serbskeho narodneho hibanja.
57 VHA, fond Hlavn tb - 1. oddlen 1945, . j. 12362, karton 27.
58 VHA, fond ad Sttnho tajemnka - 1945, .j. 105180, karton 10.
59 AMZV, fond Generln Sekretarit (GS), karton 84. Protokol o schzi ministersk komise pro otzky hranic konan 20 ervna 1945.
60 SKA, MS. XIX, 15 G, L. 20, Akty a Materialije Serbskeho Narodneho Hibanja. Akty Serbskeje Narodneje Rady wo konfliktach zаDomowinu 1946 - 1948.
61 Slovansk pehled; esko-luick vstnk; Luickosrbsk vstnk.
62 Jabloneck pravda; Nrodn obroda; Lidov demokracie; Nrodn politika, Prce; Prvo lidu; Svt vаobrazech и пр.
63 Bautzener Nachrichten; Bautzener Tageblatt; Serbske Nowiny; Serbske Slowo.
64 Cy J. Hdy so mody na pu poda. Budyin, 1983; Он же. W tlamje jeibjela. Budyin, 1984.
65 Grojlich P. Mode lta wjesneho hlca. Budyin, 1986; Он же. Lta my a nadzije. Budyin, 1989.
66 См. напр. Kuba L. ten o Luici. VаPraze, 1925; Mal F. Luick vzpomnky. VаPraze, 1935.
67 Remes F.W. Die Sorbenfrage 1918/1919. Untersuchung einer gescheiterten Autonomiebewegung. Bautzen, 1993. S. 126.
68 Ibidem. S. 17.
69 Zwahr H. Arnot Bart-Brezynanski. Budyin, 1981. S. 73.
70 SKA, MS XIX, I B, Akty a materialije Serbskeho narodneho hibanja.
71 ern A. Luick otzka. Plzen, 1918. S. 99-103.
72 LA PNP, fond Adolf ern - spolek, sign. 4-1/87.
73 Ibidem.
74 Ibidem.
75 Serbske slowo. 25.01.1919. o. I.
76 Zwahr H. Op. cit. S. 90.
77 Ibidem.
78 Petr J. NstinЕ S. 215.
79 John M. echoslovakismus a SR 1914 - 1938. Beroun, 1994. S. 37.
80 LA PNP, fond Adolf ern - spolek, sign. 4-1/87.
81 SKA, MS XLII, I B, Wo wuprajenjach J. Paty ped Gestapo w Praze.
82 LA PNP, fond Adolf ern - spolek, sign. 4-1/87.
83 Kapras J. Luice a esk stt. Praha, 1935. S. 21.
84 olta J. Abriss der sorbischen Geschichte. S. 150.
85 SKA, MS XLII, I B, Wo wuprajenjach J. Paty ped Gestapo w Praze.
86 Цит. по: Pastor T. Die Rechtliche Stellung der Sorben in Deutschland. Bautzen, 1997. S. 26.
87 Remes F.W. Die Sorbenfrage 1918/1919. Untersuchung einer gescheiterten Autonomiebewegung. S. 69.
88 Petr J. NstinЕ S. 224-225.
89 eskoluick vstnk. 1925. Ronk VI. slo 1. S. 5.
90 Malink J. Z politycznej i kulturalnej historii uyczan // uyczanie. Sowiaski nard w Niemczech. Warszawa, 1994. S. 23.
91 Slovansk pehled. 1926. S. 284.
92 Srb V. Nrodn pomry vаDoln Luici // Luickosrbsk vstnk. 1933. Ronk XIV. slo 5-6. S. 44-46.
93 eskoluick vstnk. 1927. Ronk VIII. slo 1. S. 9.
94 Ibidem.
95 Цит. по: Sldek M. Nmci vаechch. Nmeck menina vаeskch zemch a eskoslovensku 1848-1946. Praha, 2002. S. 96.
96 LA PNP, fond Adolf ern - spolek, sign. 4-1/87.
97 Stawizny Serbow. Zwjazk 3. Wot 1917 do 1945. Budyin, 1976. S. 167-168.
98 Ibidem.
99 Petr J. Nstin... S. 274-275.
100 Kasper M. Faistick plny na likvidaci Luickch Srb // Slovansk pehled. 1967. .1. S. 12.
101 LA PNP, fond Vladimr Zmekal, sign.2-H/112, karton 10.
102 Nrodn listy. 13.4.1933.
103 Stawizny Serbow. Zwjazk 3. Wot 1917 do 1945. S. 118.
104 Mahling J. Zur politischen und kulturellen Geschichte der Sorben // Die Sorben in Deutschland. Bautzen, 1991. S. 14.
105 См. Pastor T. Die Rechtliche Stellung der Sorben in Deutschland. S. 30.
106 Pta J. Jak me bt zajitn budoucnost Luickch Srb? // Luickosrbsk vstnk. 1934. Ronk XV. slo 9. S. 69.
107 Ibidem.
108 Domowina. Zarys stawiznow. Budyin, 1972. S. 45-46.
109 Ibidem. S. 47.
110 Rauch W. Op. cit. S. 150-151.
111 Ibidem. S. 150.
112 Kuberski L., Pays P. Od inkorporacji do autonomii kulturalnej. Kontakty polsko-serbouyckie w latach 1945-1950. S. 42.
113 Brandes D. ei pod nmeckm protektortem. Okupan politika, kolaborace a odboj 1939-1945. Praha, 1999. S. 220.
114 Цит. по: Sldek M. Nmci vаechch. Nmeck menina vаeskch zemch a eskoslovensku 1848 - 1946. Praha, 2002. S. 69.
115 Pln na likvidaci eskho nroda vypracovan K.H.Frankem pro Adolfa Hitlera 28. srpna 1940. Цит. по: Bene E. Odsun nmc. Vbor z pamt a projev doplnn edinmi plohami. S. 76.
116 Ibidem. S. 77.
117 Cesta k dekretm a odsun Nmc. Praha, 2002. S. 60.
118 Doleal J. esk kultura za protektortu. kolstv, psemnictv, kinematografie. Praha, 1996. S. 12.
119 German Cultural Oppression in Czechoslovakia. Memorandum of the Czechoslovak National Committee. London, 1940. P. 9.
120 См. MacDonald C. The killing of SS Obergruppenfuhrer Reinhard Heydrich, 27 May 1942. London, 1989.
121 Mezihork F. Hry o Moravu. Separatist, iredentist a kolaboranti 1938-1945. Praha, 1997. S. 99.
122 Кретинин C.В. Указ. соч. С. 176.
123 Там же. С. 186.
124 Brandes D. ei pod nmeckm protektortem. Okupan politika, kolaborace a odboj 1939-1945. S. 220.
125 Марьина В.В. Э.Бенеш: последний визит в Москву (март 1945 года). Документальный очерк // Славяноведение. 1996. N.6. С. 79-80.
126 Там же. С. 82.
127 Речь идет об условиях Пражского мира 1635 г., в соответствии с которым Лужицы передавались Саксонии лишь на время нахождения у престола правящей тогда династии. После революции 1918 г. в Германии некоторые чешские политики использовали данный пункт для юридического обоснования претензий Чехословакии на территорию Лужиц.
128 Za svobodu Luickch Srb. Sbrka dokument z kvtna-ervna 1945. Praha, 1945. . 26, I. S. 6.
129 SKA, MZb VI, 8 H. Memorandum Luickch Srb Marlu J.V.Stalinovi a Presidentu Ed. Beneovi.
130 Za svobodu Luickch Srb. Sbrka dokument z kvtna-ervna 1945. S. 13.
131 Ibidem. S. 31.
132 Pronjewi A. Stejio ZSSR pi rozrisanju serbskeho narodneho praenja po 2. swtowej wojnje // Rozhlad. 1995. o. 7-8. S. 273.
133 См. Elle L. Sprachenpolitik in der Lausitz. Eine Dokumentation 1949-1989. Bautzen, 1995. S. 11.
134 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 1-2. S. 6.
135 Jaksch W. Europas Weg nach Potsdam. Schuld und Schicksal im Donauraum. Mnchen, 1990. S. 433.
136 Stank T. Perzekuce 1945. Praha, 1996. S. 51.
137 Кретинин C.В. Судетские немцы: народ без родины 1918 - 1945. C. 202.
138 Stank T. Op.cit. S. 90.
139 AMZV, fond Generln Sekretarit 1945-1954 (GS), karton 84.
140 Kuberski L., Pays P. Od inkorporacji do autonomii kulturalnej. Kontakty polsko-serbouyckie w latach 1945-1950. S. 74.
141 Ibidem.
142 См. Pays P. Kodzko, Raciborz, Gubczyce w stosunkach polsko-czechosowackich w latach 1945-1947. Opole, 1997.
143 VHA, fond PKM-1945, .j.2235, karton 6.
144 AMZV, fond Generln Sekretarit 1945-1954 (GS), karton 84.
145 Kaplan K. Pravda o eskoslovensku 1945 - 1948. Praha, 1990. S. 76-77.
146 Vojensk Historick Archiv (VHA), fond Hlavn tb - 1.oddlen 1945, .j.12362, karton 27.
147 Ibidem.
148 Ibidem.
149 AMZV, fond Generln Sekretarit 1945-1954 (GS), karton 84 (Protokol o schzi ministersk komise pro otzky hranic konan 20. ervna r. 1945).
150 AMZV, fond Generln Sekretarit 1945-1954 (GS), karton 84 ( Zprva profesora Dra Frinty o konferenci s Luickmi Srby v Rumburku 7. a 8. ervence 1945).
151 Ibidem.
152 VHA, fond ad sttnho tajemnka-1945, .j.105180, karton 10.
153 См. Stank T. Perzekuce 1945. S. 31.
154 Ibidem.
155 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 5-6. S. 38.
156 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 3-4. S. 30.
157 Pronjewi A. Op. cit. S. 275.
158 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 7-8. S. 56.
159 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 3-4. S. 32.
160 Ibidem.
161 Luickosrbsk vstnk. 1947. Ronk XXII. slo 2. S. 18.
162 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 5-6. S. 47.
163 Ibidem. S. 46.
164 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 7-8. S. 56.
165 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 5-6. S. 46.
166 Prce. 27.01.1946.
167 VHA, fond 7. Oddlen Hlavnho tbu , .j.4706, karton 64.
168 VHA, fond 7. Oddlen Hlavnho tbu , .j.143, karton 61.
169 AMZV, fond Generln Sekretarit 1945-1954 (GS), karton 84.
170 Ibidem.
171 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 7-8. S. 57.
172 Luickosrbsk vstnk. 1946. Ronk XXI. slo 7-8. S. 57.
173 Petr J. Nstin... S. 293.
174 Luickosrbsk vstnk. 1947. Ronk XXII. slo 4-5. S. 56.
175 Luickosrbsk vstnk. 1947. Ronk XXII. slo 3. S. 37.
176 Семиряга М.И. Лужичане. C. 59.
177 Шольце-Шолта Д. 50 рокiв iнституту в Будишинi // Питання сорабiстики. Praenja sorabistiki. C. 12.
178 Pronjewi A. Op. cit. S. 278-279.
179 Jahn M. Sudetonmet vyhnanci vаLuici. S. 258.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по разное