Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии
На правах рукописи
ЯНУШКЕВИЧ Ирина Федоровна
ИНГВОСЕМИОТИКА
АНГЛОСАКСОНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
10.02.04 Ч Германские языки
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Волгоград - 2009
Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Волгоградский государственный университет
Научный консультант: | доктор филологических наук, профессор Астафурова Татьяна Николаевна |
Официальные оппоненты: | доктор филологических наук, профессор Шлейвис Павел Иванович (Пятигорский государственный лингвистический университет) доктор филологических наук, профессор Ивушкина Татьяна Александровна (Волгоградский государственный педагогический университет) доктор филологических наук, профессор Олянич Андрей Владимирович (Волгоградская государственная сельскохозяйственная академия) |
Ведущая организация: | ГОУ ВПО Иркутский государственный лингвистический университет |
Защита состоится л11 ноября 2009 г. в 10.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.029.05 в Волгоградском государственном университете по адресу: 400062, г. Волгоград, пр. Университетский, 100, ауд.а2-05 В.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного университета.
Автореферат разослан л___ _________ 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор филологических наук, доцент М.В. Косова
Общая характеристика работы
Диссертационная работа выполнена в русле диахронического подхода к изучению лингвосемиотической картины мира этноса. Исследование ограничено временными рамками начала и окончания англосаксонского периода - прибытием англосаксов на территорию Британии в V в. и нашествием норманнов в XI в., качественно изменивших ее историю, язык и культуру. Данный период предстает как эпоха глубочайших преобразований и наиболее значимых процессов в развитии англосаксонского этноса, которые повлияли на формирование картины мира англосаксов и ее лингвосемиотическую репрезентацию. Существенным признаком рассматриваемой эпохи являются динамические преобразования знаков в концептосфере англосаксонской лингвокультуры.
Актуальность диссертации обусловлена тем, что изучение взаимоотношений языка и культуры является одним из ведущих направлений современной лингвистики, вместе с тем проблема диахронического анализа историко-культурных, когнитивных, языковых и речевых процессов, влиявших на оформление культуры отдельного этноса, остается малоизученной; разработанное в современном языкознании понятие языковой картины мира нуждается в расширении и уточнении, поскольку не полностью отражает характер взаимосвязи между мышлением, культурой, языком и речью; требуют научного осмысления проблемы динамики формирования языковых и неязыковых знаковых систем в ходе становления лингвокультуры отдельного этноса; несмотря на обширные отечественные и зарубежные исследования в области истории английского языка и в целом культуры средневековой Англии, динамика становления и знакового оформления концептосферы англосаксонского этноса, представляющего значительный цивилизационный пласт в мировой культуре, остается неизученной.
Объектом настоящего исследования является процесс формирования лингвосемиотического пространства англосаксонской культуры раннего Средневековья в условиях приобретения и когнитивного освоения англосаксонским этносоциумом сакрального, государственного (военного, правового, общественного), профессионально-трудового и бытового экзистенциального опыта.
В качестве предмета изучения в работе принимается содержание и динамические преобразования знаков в концептосфере англосаксонской лингвокультуры.
Материалом исследования послужили данные древнеанглийского толкового словаря A Concise Anglo-Saxon Dictionary Дж.Р. Кларка Холла (365180 словоупотреблений), поэтические и прозаические тексты древнеанглийских письменных памятников периода VII - XI вв., включающих жанры героического эпоса (7 текстов), раннехристианской поэзии и прозы (18 текстов), исторической хроники (3 текста), бытовой прозы (1 текст), лирической и элегической поэзии (3 текста), загадки (95 текстов), заговора (9 текстов), а также тексты законов англосаксонских королей (13 текстов); общий объем проанализированных источников составляет более 50 п.л.
За единицу исследования принят вербальный и невербальный1
знак в совокупности его означаемого и означающего.
Цель диссертационной работы состоит в системном диахроническом исследовании лингвосемиотической динамики становления четырех основных сфер жизнедеятельности англосаксонского социума периода раннего Средневековья.
Для достижения цели исследования ставятся следующие задачи:
1) выявить и описать характер взаимосвязей между феноменологическими понятиями картина мира, концепт и знак; установить специфику влияния этой триады на формирование лингвокультуры этноса, привлекая данные ретроспективного анализа становления англосаксонского общества раннего Средневековья;
2) осуществить дескрипцию семиозиса зарождающейся англосаксонской культуры, отражающую становление данной лингвокультуры в системных динамических изменениях знаков в изучаемый исторический период V - XI вв.;
3) обосновать понятие лингвосемиотической картины мира ранних англосаксов для формирования целостного представления о процессах трансформации знаков в ходе исторического развития англосаксонского социума, диахронического изучения концептов, конституирующих лингвосемиотическую картину мира, и типологического исследования номинаций, актуализирующих семантику этих концептов;
4) осуществить комплексное диахроническое лингвосемиотическое исследование сакральной, государственной (военной, правовой, общественной), профессионально-трудовой и бытовой сфер жизнедеятельности англосаксонского общества периода раннего Средневековья; для решения этой задачи:
- систематизировать археологические, этнографические, культурологические и текстологические данные о становлении англосаксонского этноса в рассматриваемый исторический период;
- выявить динамические изменения спектра мотивов, интенций и потребностей, детерминировавших рост национального самосознания англосаксов в изучаемый исторический период, и показать их взаимосвязь с трансформационными процессами, протекавшими в семиозисе сфер жизнедеятельности этноса, избранных для данного исследования;
- изучить этимологические данные о языковых знаках соответствующих номинативных областей, извлеченные из текстовых исторических свидетельств изучаемой эпохи, а также рассмотреть данные о трансформационных процессах, которым эти знаки подвергались в ходе истории англосаксонского этноса (V - XI вв.);
- определить лингвосемиотическую специфику динамики формирования концептосферы в каждой из областей жизнедеятельности англосаксонского этноса рассматриваемого периода, определяемую мировоззренческими (лингвоментальными, мифолого-ориентированными) и историческими (экстралингвистическими) обстоятельствами, детерминирующими бытие англосаксов в V - XI вв.
Для реализации цели и задач исследования автором выдвигается следующая рабочая гипотеза.
Этнос в целом и каждый его представитель в отдельности творчески осваивают окружающую действительность при помощи когнитивных операций, формируя лингвосемиотическую картину мира, которая представляет собой взаимосвязанную систему мышления, культуры, языка и речи, где мышление концептуализирует представление, культура поставляет для него вещественные знаки, язык обеспечивает образующуюся концептосферу словесными знаками как именами концептов, а речь (дискурс) лищет новые смыслы уже имеющимся знакам или формирует новые смыслы, находя для них новые знаки. Таким образом, представление о мире может быть репрезентировано как лингвосемиотическое пространство культуры отдельного этноса или человечества в целом: в человеческом сознании действительность, с одной стороны, дана как некая объективная и независимая от человека данность, а с другой, репрезентирована в субъективных переживаниях человека как лингвосемиотический образ мира.
Методологической основой диссертационного исследования являются философские концепции и положения о взаимосвязи и корреляции мышления, сознания, языка, речи и познавательной деятельности; о диалектическом единстве эмпирического и теоретического типов знания. В этом плане язык интерпретируется как важнейшее средство аккумуляции, хранения и трансляции знаний человека об окружающей действительности, как социально-культурный и коммуникативно-деятельностный феномен, единицы и категории которого принимают участие в конструировании картины мира.
Теоретической основой работы послужили фундаментальные идеи, взгляды и концепции различных исследователей, изложенные в трудах по теории речевой деятельности [Л.С. Выготский, В.В. Красных, А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, Е.Ф. Тарасов и др.], лингвосемиотике [Ф. де Соссюр, Э.Бенвенист, Н.Ф. Алефиренко, Т.Н. Астафурова, Н.Б. Мечковская, Е.Н.Никитина, А.В. Олянич, Е.И. Шейгал, W. Leeds-Hurwitz, K. Silverman и др.], лингвокультурологии и лингвоконцептологии [Е.В. Бабаева, А.П.Бабушкин, А. Вежбицкая, С.Г. Воркачёв, В.И. Карасик, В.А. Маслова, М.В. Пименова, Г.Г.Слышкин, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, В.Н. Топоров, И.И. Чесноков и др.]; когнитологии и проблемам концептуализации мира [Н.Д. Арутюнова, Н.Н. Болдырев, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, В.И. Постовалова, И.А.Стернин и др.]; теории языка и теоретической семантике [Э. Бенвенист, И.М. Кобозева, М.А. Кронгауз, М.В. Никитин, Б.А. Серебренников, А.А.Уфимцева и др.], истории английского языка и народа [В.Д. Аракин, К.Бруннер, Е.Г. Брунова, Н.Ю. Гвоздецкая, И.П. Иванова, Б.А. Ильиш, Т.А.Расторгуева, О.А. Смирницкая, А.И. Смирницкий, Т.В. Топорова, Л.П.Чахоян, В.Н. Ярцева, M.W. Bloomfield, M. Bragg, R. McCrum, R. MacNeil, L. Newmark, J.M. Williams и др.], семиотике культуры, культурологии, культурной антропологии и западноевропейской истории [С.А. Арутюнов, Ю.В. Бромлей, М.М. Бахтин, Д.М. Вильсон, А.Я. Гуревич, О. Егер, Ж. Ле Гофф, Ю.М. Лотман, Е.В. Шервуд, В.В. Штокмар, M. Carver, M.D. Cherniss, A. Hagen,. J. Godfrey, M.H. Needleman, W.B. Omis и др.].
Содержательная сложность исследуемого феномена, изучение которого базируется на достижениях разных отраслей гуманитарных наук, предопределила использование комплекса методов и приемов его анализа: описательный метод, включающий наблюдение, интерпретацию и обобщение; метод интроспекции и ретроспекции; концептуальный анализ для выявления и изучения концептов англосаксонской лингвокультуры; семиотический анализ, позволяющий выявить свойства и параметры лингвосемиотического пространства англосаксонской лингвокультуры; семасиологический анализ, верифицирующий понятийное пространство исследуемых явлений; ономасиологический анализ, выявляющий понятийные категории изучаемых явлений; компонентный анализ, устанавливающий иерархию сем семантической структуры словесного знака и ее трансформации; этимологический анализ, позволяющий преодолевать границу письменной фиксации слова в памятниках поэзии и прозы и получать доступ к дописьменной истории соответствующего концепта; лексико-семантический, синтаксический и стилистический анализ исторических текстов; контекстуальный анализ, количественный анализ.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в ней впервые применяется лингвосемиотический подход к ретроспективному изучению историко-культурных, когнитивных, языковых и речевых процессов, способствовавших оформлению англосаксонской культуры в период раннего Средневековья; вводится в научный оборот операционный термин лингвосемиотическая картина мира, позволивший прояснить характер взаимосвязи между формированием концептосферы англосаксонского общества и динамико-трансформационными изменениями знаков, транслирующих смысл ключевых для данного этноса концептов. Впервые исследуется динамика формирования языковых и неязыковых знаковых систем в ходе истории раннесредневековой Англии, выделяются и обосновываются виды диахронических изменений в лингвокультурном знаке; изучаются процессы трансформации знаков англосаксонской лингвокультуры, имевшие место как в пределах одного (языкового) кода и одной культуры, так и между разными кодами одной или нескольких исторически взаимосвязанных культур. Впервые анализируется семантика номинаций четырех основных сфер жизнедеятельности англосаксонского социума.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит существенный вклад в развитие лингвокультурологии и лингвосемиотики как комплексное научно-теоретическое исследование зарождения и развития семиозиса в одной из самых значительных культур цивилизации - англосаксонской - в период ее становления и формирования. Теоретически значимой является дескрипция процесса трансформации вербальных и невербальных знаков как катализатора формирования лингвосемиотического пространства англосаксонской культуры в период с V по XI вв.
Практическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его теоретические положения, результаты и выводы могут быть использованы для дальнейшего развития истории английского языка, диахронической лингвокультурологии, лингвосемиотического изучения культуры, теории языкознания. Основное содержание исследования может составить основу для спецкурсов и семинаров, посвященных проблемам лингвосемиотики, лингвокультурологии, лингвокогнитологии, исторического языкознания, исторической лексикологии, семантики языковых единиц. Результаты данного исследования внедрены в вузовскую практику в виде двух учебных пособий по истории английского языка и народа.
На защиту выносятся следующие положения.
1. В основе лингвокультуры англосаксонского этноса периода раннего Средневековья (V - XI вв.) лежит лингвосемиотическая картина мира, репрезентированная в его сознании как когнитивный конгломерат, состоящий из системы концептов, смысл которых актуализирован вербальными и невербальными знаками.
2. Лингвосемиотика культуры передает знаку функции моделирования образа мира, который представлен субъектам культуры в их повседневной действительности. Повседневность концептуализируется, возникает как функция отношения между реальностью и информацией о ней, знанием и языком, языком и реальностью. Знание формулирует смысл участков действительности, язык предоставляет смыслам знаки и объединяет объекты действительности в концептосферу.
3. Концептуализация сознания, развертываясь в диахронии, постепенно приобретает вид информационного потока, в котором происходит эволюция взглядов, мировоззрения в целом: концепты мультиплицируются, их фреймы расширяются, захватывая новое знание, отображаясь в новых знаках. Этот эволюционный процесс сопровождается лингвистической поддержкой: события, действия, состояния получают вербализацию, номинируются, т.е. оязыковляются, приобретают семантику.
4. Поток номинаций, обогащение словарного состава национального языка, внесение изменений в семиотическую картину мира его носителей вследствие смены поколений, исторических формаций, научной и религиозной картин мира, обогащения образного мышления нации, ее экономического развития и других причин инициируют процессы семиотизации бытия и формирования лингвокультуры. Так в динамическом процессе семиозиса появляется лингвосемиотическая картина мира, в которую включаются знаки, фиксируемые в общенациональном менталитете и отражаемые в дискурсах (текстах) соответствующей эпохи как периода становления лингвокультуры этноса.
5. Формирование лингвокультуры англосаксонского этноса изучаемого периода представляет собой длительный динамический процесс, в ходе которого концептосфера и система знаков, актуализирующая смысловое содержание концептов в вербальной и невербальной формах, претерпевали значительные изменения.
6. Первоначальное накопление номинативного фонда древнеанглийского языка сопровождалось динамическими процессами его расширения и усложнения, выразившимися в знакообразовании и знакоизменении как в пределах одного (языкового) кода, одной (англосаксонской) культуры, так и между разными кодами одной или нескольких (англосаксонской, древнескандинавской, старолатинской (римской), кельтской) культур. К этим процессам могут быть отнесены:
- расширение и/или сужение набора знаков (формирование новых знаков, развитие поливалентности знака, выборочное усложнение знака);
Ц детализация семиотических систем с расширением концептосфер (репликация, компенсация);
- переконфигурация семиотических систем (трансформация, реинтерпретация, реконструкция знака);
- дублирование и возможная замена знаков (ассимиляция, апроприация, синкретизм);
Ц элиминация знаков под влиянием экстралингвистических причин.
7. Лингвосемиотическая картина мира англосаксов исследуемого периода отражает динамические изменения лингвокультурного характера в сакральной, государственной (военной, правовой, общественной), профессионально-трудовой и бытовой сферах жизнедеятельности англосаксонского общества периода раннего Средневековья. Основными процессами изменения знаков в сакральной сфере оказываются развитие поливалентности, репликация, компенсация, ассимиляция, элиминация знаков. В военной сфере превалируют процессы развития поливалентности, репликации, ассимиляции и элиминации знаков. Доминирующими процессами знакоизменения в правовой сфере явились формирование новых знаков, ассимиляция, апроприация, элиминация. Лингвосемиотическая динамика знаков в сфере становления этноса включала процессы сужения репертуара знаков, реинтерпретации, реконструкции и знакового синкретизма. Доминирующими процессами в знакообразовании и знакоизменении в трудовой сфере можно признать формирование новых знаков, репликацию, трансформацию, синкретизм знака. Превалирующими процессами в семиозисе бытовой сферы являются формирование новых знаков, поливалентность, выборочное усложнение, ассимиляция знаков.
Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечиваются общей методологической и теоретической базой исследования, представленной положениями о соотношении языка и мышления, языка и культуры, о языковой картине мира и ее концептуализации, системе и структуре языка, типах языковых знаков и языкового значения, значительным массивом проанализированного фактического материала, применением комплексного подхода к исследованию.
Апробация. Концепция, основные положения, результаты и выводы исследования обсуждались на заседаниях кафедры профессиональной иноязычной коммуникации Волгоградского государственного университета, докладывались на ежегодных внутривузовских конференциях ВоГУ, а также были представлены на научных конференциях и семинарах различного уровня:
- международных конференциях Язык, культура, общество (г. Москва, 2007, 2009), Язык. Культура. Коммуникация (г. Волгоград, 2006, 2008), Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики (г.Волгоград, 2008, 2009), Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты (г. Москва, 2007, 2008), Межкультурная коммуникация: концепты и модели поведения (г. Астрахань, 2007), Теоретические и методологические проблемы современного литературоведения и фольклористики (г. Алматы, 2007), Язык. Дискурс. Текст (г. Ростов-на-Дону, 2007), Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты (г. Ульяновск, 2007), Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики: теория и практика (г. Саратов, 2007), Актуальные проблемы коммуникации и культуры (гг. МоскваЦПятигорск, 2006), Современные парадигмы лингвистики: традиции и инновации (г. Волгоград, 2005),
- всероссийских научных и научно-практических конференциях XIV Державинские чтения (г. Тамбов, 2009), XI Невские чтения (г. Санкт-Петербург, 2009), Волжские чтения: актуальные вопросы лингвистики и лингводидактики (г. Волжский, 2008), Актуальные проблемы изучения литературы на перекрестке эпох. Форма и содержание: категориальный синтез (г. Белгород, 2007), Классическое лингвистическое образование в мультикультурном пространстве (г. Пятигорск, 2006), Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии (г. Тамбов, 2006), Актуальные проблемы современной науки (г. Самара, 2005),
- региональных научных и научно-практических конференциях Язык и национальное сознание: проблемы сопоставительной лингвоконцептологии (г.Армавир, 2006), Профессиональная коммуникация: проблемы гуманитарных наук (г. Волгоград, 2005), Актуальные проблемы современной лингвистики (г. Ростов-на-Дону, 2005).
Публикации. Основные положения диссертации нашли отражение в 39 публикациях, в т.ч. 1 монографии, 8 публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ, и 2 учебных пособиях, общим объемом 70,76 п.л.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения. Справочную часть диссертации составляют список использованной литературы, список лексикографических источников и список источников.
Основное содержание работы
Во Введении обосновывается актуальность исследования, указываются объект, предмет анализа, формулируются цель и задачи работы, определяются её научная новизна, теоретическая и практическая значимость, характеризуется материал, методологические основы и методика анализа языковых фактов, излагаются положения, выносимые на защиту.
Первая глава Формирование лингвосемиотического пространства англосаксонской культуры посвящена изучению характера взаимосвязей между феноменологическими понятиями картина мира, концепт и знак, в ней дана дескрипция семиозиса зарождающейся англосаксонской культуры, отражающая становление данной лингвокультуры в изучаемый исторический период V - XI вв. в системных динамических изменениях знаков, введено и обосновано понятие лингвосемиотическая картина мира.
Объективно существующий предметный мир отображается в психике человека, формируя ментальный конструкт - картину мира, включающую совокупность концептуального (содержательного) знания о действительности и конгломерата так называемых ментальных стереотипов - фиксированных элементов познания, детерминирующих исторически закрепленное понимание и интерпретацию общеизвестных, апробированных и освоенных социумом феноменов реальности. Такая картина мира возникает в результате деятельности сознания как когниции, т.е. познания окружающей человека действительности. Это ментальный образ мира, познанный этносом, формировавшийся в течение всего его существования, зафиксировавшийся в этносознании как результат чувственной рефлексии мира и его апробации мышлением [Г.В. Колшанский, В.В. Красных, З.Д. Попова, И.А. Стернин].
Когнитивная картина мира, представляющая собой чувственный и рациональный опыт личности, хранится в ее сознании и памяти; по мере своего расширения и освоения менталитетом она становится упорядоченной, системной, при этом конфигурирует восприятие окружающей действительности человеком таким образом, что последняя оказывается классифицированной и типологизированной, а сознание Homo sapiens становится самоорганизующейся структурой, аналитически сканирующей реальность, давая логическое объяснение причинам феноменов и событий, прогнозируя динамику и тенденции их развития, прекращение их существования и последствия протекающих процессов. Базой когнитивной картины мира выступает полученная опытным путем, ментально освоенная и систематизированная информация, структурированная в виде системы концептов, т.е. концептосфера, которая представляет собой средоточие человеческих знаний о мире и характеризуется изменчивостью во временном и социальном измерениях, что связано с познавательной деятельностью людей и аксиологической интерпретацией приобретаемого опыта. Совокупность концептов и конфигурация концептосфер зависят также от стереотипов сознания, которые задаются национальной культурой [В.И. Карасик, В.А.Маслова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, И.И. Чесноков и др.]. Непосредственной (когнитивной) картине мира противопоставляется опосредованная (языковая и художественная) картина мира как результат фиксации концептосферы вторичными (вербальными и невербальными) знаковыми системами, которые материализуют существующую в сознании непосредственную когнитивную картину мира. Таким образом, базисом для возникновения языковой картины мира является триединство мышление - действительность - язык: окружающая действительность отражается сознанием, видоизменяется посредством мышления и репрезентируется в знаковых системах [Л.С. Выготский, А.М. Лурия, В.В. Красных, Е.С.Кубрякова]. Отсюда следует, что репрезентации когнитивных структур могут также иметь и невербальный характер: представления народов, этносов и культур могут быть зафиксированы не только в единицах языка и отражаться в значениях языковых знаков; фиксация мира осуществляется и в других типах знаков (индексах, иконах, символах, эмблемах, процессных знаках ритуалов и т.п.). Нет сомнения в том, что ведущим способом освоения действительности являются языковое членение мира и заложенная в системных значениях слов информация о мире, однако, нам представляется, что большей, по сравнению с общепринятым жестким разделением когнитивной и языковой картин мира, объяснительной силой обладает лингвосемиотический подход, позволяющий исследовать лингвоментальную деятельность человека и этноса в совокупности, а также снять противоречия, которые возникают в разнообразных дискуссиях о функциях языка и статусе языковой картины мира. Лингвосемиотика как инструмент познания эффективно использует данные других наук о человеке - антропологии, археологии, истории, этнографии, этнологии, этносоциологии и т.п.; в совокупности эти данные позволяют сблизить когнитивные, языковые и дискурсивные механизмы, понять их совместное действие и их природу.
В обществе одновременно сосуществуют множество знаковых систем, ни одна из которых, взятая в отдельности, фактически не может выступать в роли смыслового генератора. Только в ситуации семиотического многоязычия возможен диалог как механизм смыслопорождения. Сами системы также функционируют и развиваются, лишь будучи погруженными в некий семиотический континуум, заполненный разнотипными и находящимися на разном уровне организации семиотическими образованиями, поэтому исследование знаков должно принимать во внимание не только собственно семиотические системы, каковой представляется язык, но также и прикладные семиотические структуры, такие, как архитектура, одежда или питание [Якобсон 2005, 139]. Структурная неоднородность семиотического пространства образует резервы динамических процессов и является одним из механизмов выработки новой информации внутри сферы [Лотман 1984, 10].
Операции, которые человек осуществляет над знаками - вербальными и невербальными, есть, по сути, динамичное творчество как в отношении самой действительности, социума в целом, так и в отношении языка. Исследование этой динамики - это исследование формирования лингвосемиотической картины мира, представляющей собой не жесткую комбинацию первичной и вторичной (непосредственной - опосредованной, когнитивной - языковой) картин, а взаимосвязанную систему мышления, культуры, языка и речи, в которой мышление формирует (концептуализирует) представление, культура поставляет для него вещественные знаки, язык обеспечивает образующуюся концептосферу словесными знаками как именами концептов, а речь (дискурс) придает новые смыслы уже имеющимся знакам или формирует новые смыслы, находя для них новые знаки. Таким образом, представление о мире может быть репрезентировано как лингвосемиотическое пространство культуры отдельного этноса или человечества в целом: в человеческом сознании действительность, с одной стороны, дана как некая объективная и независимая от человека данность, а с другой, она репрезентирована в субъективных переживаниях человека как лингвосемиотический образ мира.
Отличие концепции лингвосемиотической картины мира от языковой и когнитивной заключается в том, что в ней допускается оперирование неязыковыми (невербальными или довербальными) знаками; кроме того, сугубо языковые знаки актуализируются в постоянной динамике; эта картина учитывает постоянные смысловые приращения языковых знаков, порождаемые лингвокогнитивной деятельностью субъектов - как индивидуумов, так и этнокультурного сообщества в целом. Эти смысловые приращения возникают в результате активизации дискурсивного мышления всего этноса, опирающегося на чувства и эмоции. Данный этап семиозиса представляет собой точку бифуркации единого процесса знакообразования: необходимость объективации значения и смысла требует вовлечения в коммуникацию не только языковых, но и речевых (дискурсивных) знаков.
Процесс знакообразования, являясь процессом динамической природы, может быть отслежен исключительно средствами диахронического исследования; это означает, что лингвосемиотическая картина мира в значительной степени представляет для исследователя исторический интерес, поскольку она отражает состояние восприятия действительности, сложившееся в прошлые периоды развития языка в обществе. По этимологии знака, его значению и смыслу можно достоверно судить о том, как формировались современные представления этноса о мире, как складывалась актуальная концептосфера того или иного народа. По словам Ф. де Соссюра, любое данное состояние языка всегда есть продукт исторических факторов [Соссюр 1974, 105]. Иными словами, для комплексной научной репрезентации лингвосемиотической картины мира определенного этноса необходима комплексная ретроспекция, т.е. детальные, подкрепленные данными сопредельных научных дисциплин, этимологические исследования трансформации знаков и концептов в диахронии.
Для нашего исследования является важным понимание природы концепта, предложенное Ю.С. Степановым, согласно которому концепт трактуется с точки зрения культурной динамики как конгломерат различных слоев, являющихся результатом, лосадком культурной жизни разных эпох [Степанов 1997, 46]. Рождение концепта непосредственно связано с его лобрастанием знаками в историко-культурной среде соответствующей эпохи, формируемой этносоциумом. Знаки, осваиваемые на основе общественного и культурного опыта, включаются в процесс концептуализации, тем самым создавая культурно-историческое пространство и одновременно лингвосемиотическую картину мира этноса. Таким образом, лингвосемиотическая картина мира структурируется в ходе общей истории этноса и истории его культуры, будучи поддержанной динамическим развитием социальных процессов. Этноистория - культурная и социальная - осуществляет трансформацию национальной семиосферы, сопровождаемую динамическими изменениями концептосферы и расширением / сужением семантики её номинантов. Все перечисленные процессы тесно связаны с динамикой образов членов этноса в отдельности и всего сообщества в целом, которые формируют лингвосемиотическое пространство своего бытия. В связи с этим, по замечанию Ю.М. Лотмана, средневековые культурные тексты представляют особый интерес как обладающие высокой степенью семиотической насыщенности [Лотман 2004, 30]. Невербальные поведенческие и артефактные знаки как репрезентанты культурной семиосферы являются частью слагаемых лингвосемиотической картины мира, а появление знака в тексте, в свою очередь, транслирует значение слова в визуальные, физические, материальные репрезентации факта, чувства, действия, события.
Нам представляется, что динамика процесса становления лингвокультуры может быть описана с позиций диахронически обусловленного лингвосемиотического подхода к трансформации концептосферы этноса, вызванной изменением языкового знака в ходе истории этносоциума. Сам процесс может быть репрезентирован схемой (схема 1). Момент формирования социума начинается с когнитивного освоения им окружающей действительности в рамках становления цивилизации. Этнос оказывается в ситуации, когда жизненно важные потребности заставляют членов социума анализировать и оценивать окружающий мир, тем самым приобретая культурный опыт, который исторически изменяется, трансформируется и накапливается. Одновременно эволюционирует и лингвосемиотическая картина мира этноса: от первичных, довербальных знаков обеспечения первобытного бытия развивающееся самосознание этноса, укрепляющееся в рамках институциональных структур, расширяет диапазон восприятия мира, использует семиотические возможности менталитета для отбора и накопления номинаций, вербализующих формирующиеся концепты. Таким образом, развивается процесс концептуализации ситуации, в котором возникают новые ментальные образования - концепты, и для них отбираются обобщающие имена и семиотические ярлыки (знаки).
Этносознание открывает окружающую действительность, и эта деятельность постепенно создает устойчивые представления о типических ситуациях бытия, о статусе включенных в социальную ситуацию лиц, которые могут повлиять на ее изменение, о способах изменения, об оценке последствий данной ситуации и т.п. Этнос приобретает новый опыт в результате широкого
Трансформация языкового знака в ходе становления ингвокультуры
спектра социальных действий, и, лобращаясь к когнитивно освоенному и ментально закрепленному информационному тезаурусу, он извлекает необходимый кластер понятий и концептов, облекает их в языковые формулы и особым образом структурирует свою речь, погружая эти формулы в коммуникацию, создавая соответствующий дискурс [Олянич 2006, 43].
Важно подчеркнуть, что концептуализация сознания, развертываясь в диахронии, постепенно приобретает вид информационного потока, в котором происходит эволюция взглядов, мировоззрения в целом: концепты мультиплицируются, их фреймы расширяются, захватывая новое знание, отображаясь в новых знаках. Этот эволюционный процесс сопровождается лингвистической поддержкой: события, действия, состояния, получают вербализацию, номинируются, т.е. оязыковляются, приобретают семантику.
Поток номинаций, расширение словарного состава национального языка, внесение изменений в семиотическую картину мира его носителей вследствие смены поколений, исторических формаций, научной и религиозной картин мира, обогащения образного мышления нации, ее экономического развития и других причин инициируют процессы семиотизации бытия и формирования лингвокультуры. Так в динамическом процессе семиозиса появляется лингвосемиотическая картина мира, в которую включаются знаки, фиксируемые в общенациональном менталитете и отражаемые в дискурсах (текстах) соответствующей эпохи как периода становления лингвокультуры этноса. Знаки - уже апробированные в лингвокультуре и новые, приобретенные в результате контакта с другими лингвокультурами или рожденные внутри самой лингвокультуры - постоянно взаимодействуют с дискурсами: любой факт трансформации знаковой сферы лингвокультуры отражается в тексте или ином языковом (речевом) продукте. Формирование и дальнейшая эволюция национальной лингвосемиотики образа мира всегда осуществляется через семиотические процессы, базовым содержанием которых является трансформация знаков лингвокультуры.
Согласно Ф. де Соссюру, знак можно описывать двумя способами: как систему, изменяющуюся во времени (диахрония), и как моментальный снимок неизменной системы (синхрония) [Соссюр 1974, 109]. В диахронии знак тяготеет к символу, который всегда не до конца произволен. В символе есть рудимент естественной связи между означающим и означаемым. В диахронии знак соотнесен с обозначаемой реальностью и с самим собой на временной оси. На этой оси он подвержен предметной мотивации, которая, в свою очередь, подвержена действию различных исторических факторов. Каковы бы ни были факторы изменения, действуют ли они изолированно или в сочетании друг с другом, они всегда приводят к сдвигу отношения между означаемым и означающим. Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский предположили, что динамика семиотических компонентов культуры связана с динамикой социальной жизни общества: с развитием социума знак не остается неизменным [Лотман, Успенский 2004, 498]. Так, на развитие англосаксонского социума повлиял ряд причин, включающий, во-первых, столкновение культур в результате нашествий чужих племен и, во-вторых, внутрисоциумные процессы: переход от родоплеменных отношений к феодальным и становление, вследствие этого, институциональности в разных сферах бытия, рост абсолютной власти и правовых отношений, принятие христианства и вытеснение язычества, оформление городов и развитие ремесел. Языковой знак, как представитель сложной семиотической системы, также подвергался изменениям. Ю.М.Лотман, подчеркивая динамический аспект языка как семиотической системы, считал, что язык вообще - это код плюс его история [Лотман 2004б, 13]. Знакообразование имеет лавинообразную природу, когда с ходом истории знаки не сменяют друг друга, а приобретают большое количество других значений-аналогов. Семантические изменения в означающем - это механизм, регулирующий переход языкового знака в новое качество, т.е. процесс динамического изменения знака.
Мы считаем, что знакообразование в англосаксонской лингвокультуре проходило следующие стадии: 1) накопление первоначального номинативного фонда (языковых знаков) за счет исконных индоевропейских и общегерманских источников; 2) расширение и/или сужение репертуара языковых знаков в ходе истории этноса; 3) детализация семиотических систем с расширением концептосфер; 4) переконфигурация семиотических систем в ходе становления этносознания; 5) дублирование и последующая замена знаков под влиянием экспансии чужой лингвокультуры; 6) элиминация знаков под влиянием экстралингвистических причин (см. на схеме 1 процессы трансформации языкового знака).
Динамические процессы в семиосфере англосаксонской культуры можно описать как имевшие место: 1) в пределах одного (языкового) кода (формирование новых знаков, развитие поливалентности знака, выборочное усложнение знаков, трансформация, реинтерпретация и реконструкция знака); 2) между семиотическими кодами в пределах одной (англосаксонской) культуры (репликация и компенсация); 3) между семиотическими кодами разных (англосаксонской, кельтской, старолатинской (римской), скандинавской) культур (ассимиляция, апроприация, синкретизм знаков).
Концептуальная картина мира англосаксонского этноса отражала социально-исторические изменения, происходившие в исследуемый период и влиявшие на реструктуризацию системы концептосфер. Становление к концу IX века четырехчленной системы общества (молящиеся, воюющие, управляющие, трудящиеся) выразилось в формировании лингвосемиотического пространства сакральной, военной, государственно-правовой и профессионально-трудовой концептосфер, репрезентированного кластерами вербальных и невербальных знаков. Динамические процессы знакообразования и знакоизменения в этих концептосферах рассмотрены во II - V главах, представляющих собой лингвосемиотическую экспликацию сфер бытия англосаксонского общества в период V - XI вв.
Во второй главе Лингвосемиотическая динамика сакральной сферы англосаксонской культуры рассматриваются лингвосемиотические характеристики англосаксонского язычества и христианства, процессы расширения сакральной концептосферы, мультипликации соответствующих концептов, переконфигурации семиотического пространства, лингвосемиотическое закрепление христианства как официальной религии формирующегося государства.
Сакральность представляется краеугольным камнем в формировании мировосприятия англосаксонского этноса периода раннего Средневековья. Между религией и языком как формами общественного сознания существует сложная взаимосвязь, в которой религия выступает как источник жизненно важных смыслов, а язык - как семантическая оболочка этих смыслов [Н.Б.Мечковская]. Религия как знаковая система превосходит другие знаковые системы по разнообразию используемых знаков, сложности уровневого строения, богатству передаваемого содержания и выполняемых функций. В V - XI вв. англосаксонское общество переживало период перехода от языческих верований к христианству, что обусловило наличие сложного кластера семиотических средств, отражающих сакральный фрагмент англосаксонской картины мира и образующих семиотический континуум, параллельный континууму социальной коммуникации. В этот кластер вошли практически все известные людям знаки - простые и сложные, знаки любых сенсорных модальностей, включая осязание, обоняние, слух.
ингвосемиотическая фиксация сакрального фрагмента картины мира англосаксов позволяет проследить динамику ее развития от политеизма язычества к монотеизму христианства. Диахроническое изучение англосаксонских исторических источников и исследований, посвященных англосаксонскому язычеству, позволило нам предположить, что в рассматриваемый период понимание термина pagan было амбивалентным: во-первых, у англосаксов латинское pagan, которым римляне наделяли чуждые им исконные британские племена, имело эквивалент hрen и, в свою очередь, в сознании англосаксов отражало образ чужака, иностранца, захватчика - особенно пришельцев с севера, т.е. датчан (hрenа heathen, heathenish, pagan [especially of the Danes]; hрenhere m Danish army)2; во-вторых, имелась в виду вера во множество богов (политеизм), подкрепленная их идолизацией и оккультными ритуалами (hрengield n idolatry; idol). Только с окончательным упрочнением христианства на Британских островах термин приобретает однозначно неодобрительное толкование (hрendуm m false religion). Политеизм древних племен, населявших Британские острова, до некоторой степени совпал с многобожием римлян, захвативших территорию до прихода германцев; в англосаксонской теоономастике зафиксирована значительная группа имен богов, закрепленных за определенными священными образами, каждый из которых репрезентировал одну из сил природы (Woden, Frige, Юunor, Tiw, Eostre, Hretha, Helith).
Сакральное у англосаксов-язычников было тесно связано с магическим ритуалом и волшебством. Магия оккультных ритуалов англосаксов в период язычества поддерживалась соответствующей лингвосемиотикой, представленной номинациями отправителей оккультных действий и ритуалов (dйofolwнtga m wizard, magician, a devil-prophet, soothsayer; drэ m magician, sorcerer, wizard [Kelt drъi]); объектов поклонения (afgod n an idol, an image; dwolюing n idol; sorcery); субъектов поклонения (bэdla m worshipper; weorюegend m worshipper); оккультной магии в целом (galdorcwide m incantation, magic saying, magic song; drэcrжft m witchcraft, magic, magicianТs apparatus); состояний во время ритуального общения с духами богов (egesa m awe, fear, terror, horror, dread, peril). Магические ритуалы англосаксов-язычников представляли собой сложные практики, осуждавшиеся позднее христианскими священниками как причиняющие вред человеческой душе (unlybban wyrce - destructive of life): моления призракам и духам (scin-laeca - worship to phantom or apparition); моления в лесных капищах под деревьями (frithspottum); моления водным феям у ручьев (morthwyrtha - fountain worship); воспевание мертвых (licwiglunga - incantations of the dead); чтение знаков судьбы - предзнаменований (hwata - omens); поклонение камням как живым существам и исполнение жертвоприношений на камнях (stanewyrtha - worship with stones).
Магические тексты, произносимые по особым правилам и в особых условиях, символически насыщенны и обладают устойчивой формально-содержательной структурой, которая отражает специфику мистического (иррационального) сознания. Мировосприятие язычников-англосаксов отражено в текстах заговоров и заклинаний. К инструментам магической лингвосемиотики, выявленным в заговорах и заклинаниях, в первую очередь, относятся травы (wyrta - magic herbs), которым приписывается суггестивная сила при проведении протективного ритуала. Так, в Заговоре девяти трав (лThe Nine Herbs Charm) перечисляются магические свойства девяти растений, представленных флороморфными знаками: mucgwyrt - mugwort (полынь); wegbrade - plantain (подорожник); stune - nettle (крапива) и др. Их протективный потенциал направлен на нейтрализацию негативного влияния явлений окружающего мира, номинированных следующими языковыми знаками: колороморфными (red venom, white venom); зооморфными (worm-blister); натурморфными (water-blister, ice-blister); нумерологическими (nine horrors, three and thirty); соматическими (pain, blister); эзотерическими (devilТs hand, witchcraft); манипулятивными (deception). Отгонно-очищающие действия репрезентированы акциональными знаками take, grind, mix, boil, bathe, sing.
Сакральное в лингвосемиотике предхристианских верований представлено сложной космологией, включающей несколько миров, выстроенных иерархически. Мифопоэтическая космология древних англосаксов структурируется оппозицией сакральное :: мирское, обеспечивающей глобальную асимметрию мифопоэтического восприятия мира. В их картине мира бытие предстает как Семиземье (VII worulde - seven realms). Асимметрия восприятия проявляется в магии количества этих миров (магическая семерка) и своеобразном семиотическом неравноправии мирского и сакрального: миру людей отведено только одно место - середина, сакральное же окружает срединный мир со всех сторон. Таким образом, у англосаксов языческого периода наличествовали представления о сложной сакрализованной структуре мира, существовавшего в семи координатах, которые накладываются на трехмерную семиотическую модель верх - середина - низ.
Верхний мир в модели языческой картины мировосприятия англосаксов - это мир богов и высших сущностей, обычно благосклонно относящихся к человеку, управляющих срединным миром и по справедливости вершащих его судьбу (wyrd). Концепт судьба представляется ключевым когнитивным центром сакрального мироощущения англосаксов-язычников. Имя концепта сформировалось на основе контаминации протогерманской лексемы *wurрнs и древне-саксонского wurd. Судьба человека по велению богов неотвратимо бесконечна: Wyrd biр ful arжd - Fate remains wholly inexorable (лThe Wanderer).
Нижний мир в модели представлен Hel - номинацией места упокоения мертвых. В семантике этой номинации пока еще нет характерного для христианства смысла лад как место мучений душ за грехи. Путешествие людей в верхний и нижний миры связано с концептом жертвоприношение. Жертвой богам предстает в верованиях сам человек, если он умирает как воин на поле боя; это соответствует древнескандинавским и древнегерманским воззрениям на смерть в битве, равную по своей значимости посвящению убитых богу Водену через его священных животных Ц волков и воронов. Так, в Скитальце животные выступают в роли проводников в иной мир без четкой его локализации: Sumne fugel oюbжr ofer heanne holm, sumne se hara wulf deaрe gedжldeЕ(One, the bird took off across the deep sea, one, the grey wolf shared one with deathЕ) (лThe Wanderer [82-83]). Свидетельством ритуальной практики жертвоприношения у англосаксов-язычников может считаться их календарь, в котором ноябрь был периодом задабривания богов; он отмечен номинацией Blotmonaр - кровавый месяц жертвоприношений (blуtmуnaю m November, the month of sacrifice; [so called because at this season the heathen Saxons made a provision for winter, and offered in sacrifice many of the animals they then killed]).
Срединный мир - middangeard - в лингвосемиотическом отношении более конкретен и реалистичен, несмотря на то, что человек окружен мифическими мирами и сущностями. Человек предстает его центром и является частью природы, принадлежит к тварям земнородным (land-buendum), а земля символизирует плодородие. В мифопоэтических источниках (Беовульф, Книга Бытия, Видение креста) широко используются протоконцепты жилища срединного мира (timber middangeardes), парные концепты окружающего пространства (небо и земля - heofon and eorрe, rodor and rme land; суша и вода (folde mid flde; лес и деревья - syllicre treow), природных явлений (свет и тьма - leoht wiр юeostrum; свет и тень (sceade wiр sciman). В поэме Беовульф в наибольшей степени реализованы представления о горизонтальном членении мира: описывается обжитой и ограниченный центр (организованное пространство), окруженный бескрайней враждебной периферией (хаосом).
Как и у скандинавов, мир англосакса-язычника окружен светлыми и темными мирами эльфов, гномов и великанов; великаны всегда олицетворяли опасный и жестокий мир, тогда как эльфы и гномы могли быть как добрыми, так и злыми, причиняющими вред, о чем свидетельствуют дошедшие до нас заговоры: Gif рu wжre on fell scoten, oррe wжre on flжsc scoten, oррe wжre on blod scoten, oррe wжre on ban scoten, oррe wжre on liр scoten, nжfre ne sy рin lif atжsedЕ (If it were the shot of the Жsir, or if it were the shot of elves, or if it were the shot of hags, I will help thee now. This is to cure thee of the shot of Жsir, this is to cure thee of the shot of elves) [Sweet 1967, 101].
Таким образом, лингвосемиотика англосаксонского язычества отличалась мифологизацией сверхъестественного. В целом сакральная сфера находилась в стадии формирования, что в языковом отношении характеризуется нечетким разграничением знака и денотата, высокой степенью образности (метафоричности), особым восприятием природы и множественностью планов выражения.
Постепенная христианизация Британских островов (III - VI вв.) свидетельствует о лингвосемиотической динамике сакрального мировосприятия англосаксонского общества. В Англосаксонских хрониках часто эвфемистично пишется о насильственном характере процесса романской христианизации; так, об обращении срединных англов говорится, что в 653 г. они получили правильную веру (A.D. 653. This year, the Middle-Angles under alderman Peada received the right belief). Наш анализ показал, что в когнитивной картине христианизации англосаксов ключевыми концептами являются власть, вера и война, поскольку новая вера начиналась с англосаксонских королей и насаждалась насильственным путем: A.D. 640. This year died Eadbald, King of Kent, after a reign of twenty-five winters... Erkenbert reigned there after his father. He overturned all the idols in the kingdom, and first of English kings appointed a fast before Easter (лThe Anglo-Saxon Chronicles).
Постепенно субъектная структура церкви в ходе христианизации семиотически расширяется и обрастает семантически более конкретными и функционально детализированными знаками-персоналиями, номинирующими проповедников и миссионеров (lбrйow m teacher, master, preacher; prйdicere m preacher, one who announces); отшельников и монахов (бncor m anchorite, hermit; munuc m monk [L monachus]; глав монастырей (abbod m abbot [L. abbatem]; abbodesse f abbess); иерархов церкви (ciricюйn m minister of a church; ealdorbiscop m archbishop, an elder or chief-bishop; high-priest); простых священников (ciricюingere m priest; tъnprйost m village priest); служителей, исполняющих ритуалы церкви и отправляющих службы (бcolitus m acolyte [Christian church] layperson who assists the clergy during religious services by performing minor duties; chor m choir singers; church-choir [L chorus]); теософов - теоретиков вероучения (ciricend m an ecclesiastic; dryhtwurрa m theologian). Переход от языческой мистерии к христианским обрядам семиотически маркирован обилием артефактов, используемых в ходе ритуалов англосаксонской раннехристианской церкви: жертвенники и камни для жертвоприношений сменили предметы, привезенные первосвященниками из Рима (священные книги, посуда, светильники и т.д.).
Практически все сакральные вещи имели символическое значение. Главным объектом ритуала являлся крест, на примере которого просматривается четкая динамика изменения семиотики религиозного мировосприятия англосаксов в ходе их христианизации. Первоначально восприятие этого артефакта, используемого христианскими миссионерами для обращения язычников в новую веру, было исключительно языческим, что отразилось в семантической размытости номинации wudu m wood, forest, grove; tree; the Cross, Rood; иными словами, крест воспринимается англосаксами-зрителями христианского таинства как подобие ритуальных веток деревьев, которые широко использовались друидами. В то же время параллельно существовала номинация sigebйam m tree of victory, a tree on which a victory is gained, generally the cross: крест - это символ победы Божьей. Обе номинации представляются нам семантическими рудиментами языческого восприятия Бога новой религии как подобия англосаксонского бога Водена, Бога-победителя. С ростом просвещенности англосаксонского общества относительно новой веры символика креста становится семиотически поливалентной: во-первых, крест символизировал благословенье Господа, приобщение к вере, крещение (Crнstesml m (ChristТs mark), the cross); во-вторых, он напоминал о муках Христа, на кресте их принявшего для избавления и спасения людей (rуd f a cross, rood (as in Holy-rood), gallows; a cross on which a person is executed; the cross on which Christ suffered); в-третьих, крест стал восприниматься как ритуальный аксессуар священнослужителя (bisceoprуd f bishopТs cross). Культ Креста стал основополагающим в англосаксонском христианстве.
Таким образом, англосаксонская религиозная картина мира после христианизации этноса в период раннего средневековья представляет собой весьма сложный, комплексный когнитивный феномен и поддерживается чрезвычайно разветвленной семиотикой.
Бесспорным когнитивным центром раннего христианства в англосаксонском мире может считаться диада метаконцептов рай и лад как загробных миров. В раннехристианский период жизни англосаксов описания того света в большей степени детерминированы реальным опытом выживания людей в суровых природных условиях. Рай ассоциируется с изобилием и богатством (дарами) (waestma blaed - the abundance of all fruits); ад связан с мучениями, пытками огнем и холодом (fyr edneowe, wind, forst fyrnum cald - an unremitting fire, wind, and bitter frost). В XII в. загробный мир рая получает новую, заимствованную номинацию: др.-англ. neorxenawang рай вытесняется старофранцузским paradise (ср. авест. pairidaeza логороженное место, парк, сад). Образ рая как горней равнины мертвых трансформировался в огороженное небесное убежище Ц царство-сад, Эдем. Лингвосемиотическая динамика существенного изменения представлений о нижнем мире состоит в том, что под давлением христианского вероучения ад превратился в место для страданий неверных душ. Вместе с этим к XI - XII вв. оформился список семи смертных грехов, ассоциирующихся с виной перед Богом, заключающейся в неправедных поступках, преступных действиях, отсутствии веры, что отражается, во-первых, в смысловом содержании протогерманского syn(n) и его протогерманских эквивалентов (bealudd f evil deed, sin; fбcen n deceit, fraud, treachery, sin, evil, crime), во-вторых, в семантике исконно англосаксонских номинаций (gylt m guilt, sin, offense, crime, fault; ungelйafa m sin of unbelief), в-третьих, в значении заимствований из скандинавских диалектов (scyld f guilt, sin, crime, offence, fault; lжst f fault, sin [ON]) и латыни (culpa m fault, sin [L]).
С концептом грех тесно связан концепт чистилище (cwicsъslena n purgatorium) как место промежуточного пребывания души перед принятием Богом решения о степени ее греховности / невинности и о ее дальнейшей судьбе в загробном мире. Этот концепт отсутствовал в англосаксонских сакральных представлениях и был заимствован из римской культуры вместе с новой верой, хотя в неоформленном виде идея очищения призрака умершего наличествовала. Семантика имени концепта душа окончательно сформировалась только к VIII веку: этот концепт впервые упомянут в Беовульфе (номинация sбwol, sбul,строфа 2820), а также в древнеанглийском переводе Псалтыри Веспасиана (строфы 77.50). В словаре эта номинация дефинируется следующим образом: sбwol f soul, life; a soul, a human creature (after death), living being, т.е. в дефинициях сохраняется сема жизнь. Этимология имени концепта отражает его протогерманско-скандинавское происхождение (готтск. - saiwala; др.-верхн.-нем. sкula, sкla; др.-саксонск. sкola; др.-нижн.-франконск. sкla, sоla; др.-сканд. sбla). По предположениям исследователей, в основании этимологии лежит форматив sea, что указывает на древние верования германских народов о последнем пути душ умерших людей по морю. С таким пониманием коррелирует этимология слова heaven: др.-англ. heofon соотносится с древнесев. haf море; согласно древним верованиям, небо - это море, по которому в загробный мир двигались корабли с душами умерших; при этом небо представлялось как огненное море.
Таким образом, в условиях перехода англосаксонского этноса от язычества к христианству сформировались новые концепты, связанные с развитием новых религиозных идей, - рай, ад, чистилище, Судный день, грех, душа. Поскольку базовые концепты веры связаны с ценностно-когнитивными ориентирами человека, то англосаксонский этнос, сформировав национальную религиозную концептосферу, приобрел черты более упорядоченного, европейски ориентированного социума. Принятие новой религии происходило в условиях существенной дифференциации традиционных порядков германцев в виде отказа от веры предков - веры северогерманской, неправильной в пользу веры континентальной, правильной.
Основными процессами изменения знаков в этой сфере оказываются развитие поливалентности знака, репликация, компенсация, ассимиляция, элиминация знаков. Так, компенсация, как процесс детализации семиотических систем вследствие расширения концептосфер, имела место между семиотическими кодами в пределах одной (англосаксонской) культуры. При компенсации увеличенная детализация знаков в одном коде подразумевает уменьшенную детализацию в другом. В сакральной сфере в период раннего Средневековья совершился переход от язычества к христианству, однако христианство развивалось двояким путем: часть населения приобщилась к кельтской церкви, другая часть - к римской католической. При том, что лингвистическая составляющая семиотического кода этой сферы была примерно одинакова в обеих церковных традициях (молитвы, псалмы, проповеди, тексты Священного писания), семиотический код сакрального ритуала кельтской церкви был гораздо лаконичнее и аскетичнее. Преследуя прагматическую цель распространения римской католической традиции на возможно большие территории, римская католическая церковь значительно расширила палитру семиотических средств христианского богослужения, что выразилось, во-первых, в привлечении разнообразных сакральных артефактов, во-вторых, в использовании визуального компонента воздействия при помощи изображения Иисуса Христа, его апостолов и многочисленных святых, в- третьих, в поддержке сакрального ритуала сцентальным компонентом, обеспечиваемым использованием ароматических веществ и курением благовоний (юimiama m incense [L thymiama], myrra m myrrh), а также цветосемиотикой священных одеяний (albe f white garment, alb [L]; ciricwd f black church vestment; pжll m a pall, silk robe, purple garment [L pallium]). Таким образом, римская католическая церковь усиливала свое влияние путем компенсации единообразия содержания богослужения за счет пышности и торжественности ее формы, обеспечиваемой знаками нелингвистической части семиосферы.
Ассимиляция является примером процессов дублирования и возможной замены знаков под влиянием экспансии чужой лингвокультуры. Ассимиляция знаков имеет место при непосредственном заимствовании знака одной культурой из другой. В этом случае первоначальное значение воспринимается вместе со знаком, с большей или меньшей полнотой инкорпорируя часть чужой культуры в свою. Так, введение христианства привело к заимствованию концептов церковного мира (и, следовательно, знаков, их репрезентирующих); некоторые из них частично принадлежали германскому миру - воскрешение, жизнь после смерти; другие были совершенно иного, нового порядка - небо как Божья обитель, ад, святые, апостолы, мученичество, Спаситель, по своему образу резко отличающийся от воинственных богов древних германцев. Примером такого рода ассимиляции может служить заимствование языкового знака purgatory, вербализующего заимствованный же концепт чистилище. В сакральном сознании англосаксов понятие чистилища отсутствовало, по крайней мере, в язычестве и раннем (примерно до VIII века) христианстве. Души умерших отправлялись непосредственно в рай или в ад. Римская католическая традиция (в переложении Беды Достопочтенного и Св. Августина) предложила некий промежуточный мир, где грешные души могли бы лочиститься для продвижения в рай. Так, англосаксами был заимствован инокультурный концепт чистилище, вошедший в триаду рай - чистилище - ад, а вместе с ним и языковой знак purgatory (из лат. purgatorium means of cleansing, от лат. purgare purge).
В третьей главе Лингвосемиотика становления государственности в англосаксонской культуре рассматривается лингвосемиотическая специфика становления государственности как легитимной и институциализованной формы власти, в своем происхождении восходящей сначала к отношениям вождя и военной дружины (военной силы как основного интегрирующего фактора образования и существования раннефеодальных государств), а позднее правителя и народа, закрепленной в форме правовых установлений в Кодексах и Правдах англосаксонских королей. Таким образом, третья глава включает дескрипцию семиозиса военной и правовой сфер, обусловивших становление англосаксонского этноса.
Формирование государственности опирается на становление всех институтов социума, перерастая из отношений между родом и его предводителем в отношения между монархом и единым народом. Важнейшими функциями государства являются защита своей территории, обеспечение власти действием правовых норм, управление социумом, единство которого зиждется на основе самосознания, культуры, хозяйства и общего языка. Именно в таком направлении развивалась сфера государственности англосаксов в период V - XI вв., уже объединенных общей христианской верой, но на ранних этапах представлявших собой разрозненные племенные сообщества, возглавляемые конунгами.
Военная сфера репрезентирована в англосаксонской картине мира основным концептом война, который как трехаспектное образование обладает предметно-образными, понятийными и ценностными характеристиками, представленными в языке разнообразными средствами его фиксации. Концептосфера войны репрезентирована парными концептами, составляющими бинарные оппозиции (лвойна :: мир, добро :: зло, жизнь :: смерть, свой :: чужой, друг :: враг) и реализующими общекультурные библейские представления о течении жизни. Непосредственно ассоциируемыми с войной являются субконцепты конфликт, борьба, военные действия, вооружение, лучастники войны, лисход войны и ее последствия. Лингвосемиотика войны в англосаксонском дискурсивном (текстовом) пространстве представлена номинациями, которые можно типологизировать по принципу лабстрактность (социальная значимость конфликта) - конкретность (материальные признаки и артефакты военных действий). Этот принцип позволяет, во-первых, выявить языковые знаки, которые очерчивают семиотические границы причин конфликта и означивают состояние англосаксонского социума в период военного противостояния (абстрактность), а во-вторых, определить лингвистические знаки-номинации участников, артефактов и хронотопических характеристик войны (конкретность). Таким образом, могут быть выявлены следующие элементы фрейма, сконструированного концептом война: по признаку абстрактности - 1) война как конфликтность (агональность) бытия, 2) война как оппозиция свой :: чужой, 3) война - событие, описываемое как процесс и как результат, по признаку конкретности - 4) хронотоп войны, 5) военные артефакты, 6) персоналии и участники войны.
Первый элемент фрейма представлен знаками, которые сигнализируют о социальной значимости противостояния. Это знаки-квалификативы, номинирующие властные интенции, которые являются причиной развязывания конфликта (жhtgeweald n possession, power, control; heahmiht f high authority, great might), и негативные человеческие качества, свойственные властвующим персонам, развязывающим войну (anda m malice, envy, hatred, anger; wrжрu f wrath, anger, indignation); знаки-процессивы, номинирующие действия и состояния, приводящие к войне (gebeot n threat, boasful speech; oferfrecednes f oppression). Основным признаком, составляющим понятийный аспект концепта война, является признак сражение, битва. Этот признак дополняется двумя другими признаками, наличие которых обусловлено особенностями восприятия мира мифологическим сознанием, характерным для людей периода перехода от языческого к христианскому мировоззрению. Признак одушевленности проявляется в сочетании лексем с глаголами, подразумевающими наличие одушевленного агенса: ... юonne wig cume (should war draw night) (Веоwulf [23]). C признаком одушевленности коррелирует признак сакральности (битва как акт жертвоприношения). Оба этих признака отражают мифологическую картину мира в сознании англосаксов, относящуюся к периоду V - VII веков.
Второй элемент фрейма представлен языковыми знаками, конкретизирующими образ своего (duguр) и образ чужого (here). Номинация duguр включает признаки войско, отряд, племя (сородичей) и некоторые положительные признаки, характеризующие этот воинский коллектив и содержащиеся эксплицитно в словарной дефиниции: duguю m 1. host, multitude, troops, army, the nobles, nobility, the flower of a people; 3. majesty, valor, glory, magnificence, power, virtue, excellence, ornament; strength. Образ своего формировался представлением о дружине как о множестве воинов, что рождало ассоциативную цепочку дружина - множество (своих) воинов - героизм, доблесть, сила. Образ чужого представляет номинация here (here m predatory band, troop, army, host, multitude, almost always means the Danish army; battle, war, devastation). Являясь производной от глагола hergian wv/t2 to ravage, plunder, lay waste, harry; seize, take, capture, лексема here сохранила значение глагола, поэтому в ее семантической структуре культурно-специфическими оказываются признаки грабеж, разорение, лужас.
Третий элемент фрейма представлен знаками, номинирующими характер приготовления к войне (fierding f soldiering, recruiting; geweorc n work, construction; military work, fortification), характер мер безопасности, предпринимаемых против захватчика (weard f watching, ward, protection; advance post), собственно специфику военных действий (fierd f military expedition, campaign; guрplega m attack, battle) и фиксирующими результаты военного конфликта - позитивные (ellendжd f heroic deed; wigsigor m victory in a battle) и негативные (heorudolg n deadly wound; guрdealр m death in а battle).
Четвертый элемент представлен знаками-хрононимами, денотирующими хроносущности, связанные с войной, например, в ряде хроник война и битва представляются как профессионально значимая номинация weorcdжg m workday: Еhloh tha, modi man, sжde metode thanc dhжs dжgweorces the him drihten forgeaf (Laughed then that high-heart - made thanks to God for his day's work that his Saviour granted him) (лThe Battle of Maldon [146-148]). Хронокомпонент содержится в значениях лексем и словосочетаний, денотирующих возраст и зрелость / юность участников военных кампаний и событий (geoguр f youth; junior warriors (as opposed to duguр). Топос англосаксонских войн представлен в англосаксонском дискурсивном пространстве знаками-локативами, номинирующими территории, на которых разворачиваются военные действия (feld m field; battlefield; herepaю m military road, highway); ономастическими единицами, номинирующими населенные пункты древних англосаксов, в районе которых разворачиваются боевые действия (Brunanburg f Brunanburh, about five miles southwest of Durham, or on the plain between the river Tyne and the Browney); лексемами, в семантике которых присутствуют смыслы защиты и обеспечения безопасности мирного населения, а также фортификационных сооружений для охраны границ государств и территорий (ceaster f castle, fort, town; haga m hedge; fortified enclosure).
Пятый элемент представлен номинациями милитаристского инструментария (разного рода вооружение и доспехи: heorusceorp n war equipments; earh f arrow; hildemйce m sword), причем меч являлся особым знаком - символом власти, богатства, славы, победы и др.
Шестой элемент представлен знаками воинских коллективов (campwerod n army, host, warriors, soldiers, fighting-men), воинов различных специализаций (daroюlбcende m pl spear-warriors; ganghere m army of foot-soldiers, infantry), командиров (hererswa m commander). Положение военных людей внутри коллектива строго иерархиризовано как по происхождению (благородный - простолюдин) (gърweard m war-lord, king), так и по рангу командования (командир - подчиненный, лидер - ведомый) (Юъsendealdor m captain of a thousand men). Кроме этого, семиозис войны представлен аудиальными, визуальными и другими знаками. Характерной чертой семиозиса англосаксонской военной сферы следует признать переход знаков из одной формы в другую, что связано с архаическим сознанием, не разделяющим мифологическое и реальное (например, замена персоналий артефактными знаками в поэтическом дискурсе: меч как участник битвы вместо воина).
Ценностный аспект концепта война оказывается многослойным и позволяет выявить систему ценностей, лежащую в основе этой сферы жизни англосаксов как представителей древних германцев в целом. К ценностям этой концептосферы, семантизированным многочисленными языковыми знаками, относятся институт вассальной преданности (comitatus - rihthlбfordhyldu f loyalty, fidelity justly due to a lord) и связанные с ним понятия отмщения (wracu f revenge, vengeance, persecution, enmity), славы (dуm m glory, magnificence, splendor, reputation, honor, praise, dignity, authority) и удачи воина (spйd а luck, success, prosperity; herespйd а success in war), накопления сокровищ (dйorwyrрnes f treasure, a precious thing; honor, veneration). Динамика семиозиса военной сферы представлена изменением ценностного аспекта концепта война, в результате чего к X веку семиотически выделенными становятся преданность христианской вере, борьба с искушениями и следование Божьим заповедям.
ингвосемиотический анализ показал, что среди процессов, связанных с изменением знаков в этой сфере, превалируют процессы развития поливалентности знака, репликации, ассимиляции и элиминации знаков. Так, репликация представляет собой процесс детализации семиотических систем с расширением концептосфер; он имеет место в пределах одной (англосаксонской) культуры. Репликация подразумевает, что разные коды сближаются для обозначения одного явления, иными словами, если один код детально разработан, то и другой тяготеет к такой же детализации. Примером репликации может служить семиотика статуса воина в героической поэзии: чем многочисленнее и сложнее языковые знаки, означивающие высокий статус героя, тем семиотически разнообразнее маркировано его оружие - не только знаками, денотирующими изысканный орнамент и особый материал, из которого изготовлено оружие, но часто и ономастическими знаками, представляющими собственное имя меча и выкованное на нем имя мастера, что в совокупности выделяло владельца такого оружия из среды его соплеменников.
В процессе элиминации знаков, на который в большой степени повлияли экстралингвистические причины, исчезли целые группы синонимичных знаков, поскольку к среднеанглийскому периоду их дифференциация перестала быть релевантной (here - специальное наименование вражеской армии, werod - дружина вождя, fierd - ополчение из людей рода).
Другим основанием складывающейся государственности стал рост англосаксонского правосознания. Правовое сознание как форма отражения картины мира концептуализировалось в языке англосаксов в ряде концептов и актуализировалось соответствующими языковыми знаками. Правовые установления с раннего времени фиксировались в кодексах англосаксонских королей, при этом их содержание указывало на антропологичность мира англосаксов: основное наказание налагалось за преступления против личности (bot f compensation for an injury or wrong, to the man himself; drihtinbeah m compensation to the lord for killing a freeman; wergild n the legal money equivalent of a personТs life to the kin for slaying a man), этот факт свидетельствует о том, что человек в VI - VIII вв. ценился более имущества.
Лингвосемиотическая динамика правовой сферы маркирует ее развитие фиксацией новых концептов охраны правопорядка (folcriht n right of the people, common law; lagu f law, rule, right, legal privilege), его нарушения (lahbryce m breach of the law; mбn n evil deed, crime, guilt, sin; false oath) и наказания за нарушение (бр m fine for an unsuccessful oath; ordбl m ordeal [Ger urteil]), а также средств их вербализации, т.е. языковых знаков, номинирующих субъекты правоустановления (scнrgerйfa m sheriff, shire-reeve, the judicial president of a shire; wealdend m leader, controller, ruler, lord, king) и правоприменения (ierfenuma m heir, successor, one who takes an inheritance; юйof m criminal, thief, robber), объекты права (жизнь человека, земля, имущество: If a freeman steal from a freeman, let him make threefold bot; and let the king have the wite and all the chattels (Этельберт)), правовые прецеденты, сложившиеся в единую систему лобщего права (common law), правовые процедуры и формы правоприменения.
В период VI - VIII вв. в сводах законов еще не существовало знаков, номинирующих персоналии, которым верховный институционал делегировал бы свои правоприменительные полномочия (следователь, суд, обвинитель и т.д.); более четко эти субъекты обозначены в документах IX - XI вв. Так, впервые при короле Альфреде по разные стороны разведены жалобщики (истцы) и ответчики (gelca m a rival; wiрerwinna m opponent, rival, adversary, enemy), а в процессе рассмотрения участвуют свидетели (wурbora m orator, speaker, witness), при этом сурово наказывается жесвидетельство (wrang n wrong witness, injustice). Однако уже к концу VII в. законы короля Уитреда предусматривали ритуал клятвопринесения, семиотически комплексный и четко структурированный: Let a man clear himself with four of his fellows, and he alone with his hand on the altar, let the others stand by, make the oathЕ and let the oath (canne) of all these be incontrovertible (лThe Laws of Anglo-Saxons). Таким образом, можно констатировать, что к концу XI века в Англии сформировался юридический дискурс с присущими ему конститутивными признаками.
Доминирующими процессами изменения знаков в правовой сфере явились образование новых знаков, ассимиляция, апроприация, элиминация. Так, формирование новых знаков происходило при расширении концептосфер, например, возникновение новых концептов в сфере общественно-экономической жизни вызывало необходимость их вербализации, таким образом, появились новые номинации. Например, возникновение понятий лобщинная земля и книжная земля (земля, дарованная королем и занесенная в соответствующую книгу) потребовало их правового обеспечения, а значит, и новых номинаций - gemotland и bocland, соответственно, хотя прежде слово land земля не требовало уточнения, поскольку земля была в общинном пользовании.
Апроприация отражает свойства границ быть проницаемыми, что позволяет знакам передвигаться в пределах семиосфер разных культур. В исследуемую эпоху динамические изменения происходили между семиотическими кодами разных культур - англосаксонской, скандинавской, кельтской и старолатинской, представленной римлянами в эпоху от 43 г. до н.э. до V века н.э., когда в Британию прибыли англосаксы. Апроприация относится к явлению заимствования знака одной культурой из другой с новым значением в новой культуре, причем это значение присваивается в процессе заимствования. В отличие от ассимиляции с ее положительной коннотацией, апроприация может привнести негативные коннотации (когда воспринимается форма нового знака, но игнорируется его значение, а форме приписывается новое значение). Так, например, до прибытия англосаксов в Британию остров населяли кельтские племена - Wealh, Walh (лCelt, Briton, Welshman, non-Germanic foreigner from a Celtic name represented by Latin Volcae - ancient Celtic tribe in southern Gaul > Danish vaelsk - Italian, French, southern). Англосаксы восприняли языковой знак Wealh, Walh (в древнеанглийской орфографии) как наименование кельтов и, одновременно придав ему уничижительную окраску, стали обозначать им любой объект низкого статуса (Welsh was used disparagingly of inferior or substitute things). В древнеанглийском словаре слово wealh означает, помимо всего прочего, раба и бессовестного человека (wealh m foreigner, stranger, slave; Briton, Welshman; shameless person) [Hall 1991]. Таким образом, в процессе заимствования знак wealh приобрел не только новое значение, но и новую, негативную коннотацию.
Третьим основанием для формирования государственности является становление англосаксонского этноса. Концепт народ, являющийся одним из ключевых для средневековых германских лингвокультур, в ранний период вербализуется несколькими языковыми знаками (cynn n family, generation, offspring, pedigree, kin, race, people; folc n folk, people, nation, tribe; a collection or>lйode f men, people, nation; юйod f a nation, people, tribe; men; war-troop, retainers; the district occupied by a people, a country, region, province), свидетельствующими о том, что само означаемое (т.е. народ англосаксов) в рассматриваемый период находилось на начальной стадии формирования и не приобрело еще достаточно устойчивых существенных признаков, позволяющих соотносить его с четко определенным референтом. К IX веку в письменных памятниках начинает идентифицироваться англосаксонская Англия (Englaland) и англосаксонский этнос (Engla юeode), а не территориальные королевства и народности. Этот факт означает становление единого государства с единым англосаксонским этносом, подчиняющимся единому англосаксонскому королю (Engla cyning).
ингвосемиотическая динамика знаков в этой сфере включала процессы сужения репертуара знаков, реинтерпретации, реконструкции и знакового синкретизма. Реинтерпретация знака связана с переконфигурацией семиотических систем в ходе становления этносознания, она имела место в пределах одного (языкового) кода. С течением времени знак, имеющий одновременно множество значений, мог потерять одно или несколько из них, приобрести новое и начать интерпретироваться по-иному с сохранением прежней формы. Такую лингвистическую ситуацию в англосаксонской лингвокультуре можно проследить на примере языкового знака leod. В древнеанглийском языке означаемым этого знака была совокупность объектов и процессов: men; people; nation; to guide; to cause to go with one; lead; to be in the first place. В дискурсивном употреблении этого знака выявилось дополнительное значение приближенность к руководителю (вождю). С 1380 г. знак потерял значения men; people, nation и стал восприниматься только в значении to be in the first place. Под влиянием внутренних лингвистических причин форма знака несколько изменилась (lead), а содержание в современном употреблении стало интерпретироваться как the position ahead of all others.
При cинкретизме знаки интегрируются, а интеграции придается одно или несколько новых значений. Соединяются две традиции двух разных групп для образования нового целого, имеющего значение для обеих групп. Примером синкретизма знаков может служить слово folc, в древнеанглийском языке означавшее common people, men, tribe, multitude (из протогерманского *folkom, ср. нем. Volk people), а в древненорвежском, помимо people, еще и army, detachment (ср. старочешск. pluku division of an army). Размытость семантики лексемы folc в целом и неустойчивость ее периферийного значения (в данном случае army для заимствующей англосаксонской культуры), которую Ю.М. Лотман считает одним из источников динамических процессов внутри семиосферы, привела к появлению нового означающего юeod (юйod f a nation, people), релевантного в этом значении для обеих культур и позднее повсеместно замененного знаком people.
В четвертой главе Лингвосемиотическая динамика трудовой сферы англосаксонской культуры рассматривается концептосфера англосаксонской трудовой деятельности в целом, семиотическое пространство сельскохозяйственной и ремесленной деятельности, а также динамика профессионального семиозиса в этой сфере.
Изучение семиотического пространства профессиональной деятельности англосаксов в совокупности означающих ее средств позволяет восстановить фрагмент наивной языковой картины мира, связанный с трудовой сферой жизни и обнаруживающий профессиональные представления и предпочтения англосаксонского этноса эпохи раннего Средневековья. Анализ данных древнеанглийского словаря [Hall 1991] как системы языковых знаков и текста-полилога Беседы Эльфрика как примера трудового дискурса дает возможность отобрать языковые знаки, обозначающие различные виды профессиональной деятельности, и сгруппировать их в соответствии с семантикой. В лингвосемиотике трудовой деятельности выделяются восемь типов языковых знаков, наделенных иконической или денотативной семиотической нагрузкой: знаки-персоналии, номинирующие субъектов, связанных с обработкой и использованием материалов; знаки-процессивы, номинирующие действия, необходимые для выполнения профессиональной деятельности; знаки-объективы, номинирующие виды изделий и материалов, подвергающихся профессиональной обработке; знаки-инструментативы, номинирующие способ обработки; знаки-локативы и знаки-хрононимы, номинирующие соответственно место и время работы; знаки-квалификаторы, формирующие обширное поле восприятия (коннотации и оценки); знаки-соционимы, дающие социальную характеристику субъекта. Эти знаки рассматриваются нами в связи с общей характеристикой концептосферы трудовой деятельности англосаксонского социума в целом.
Привлекаемый нами более широкий контекст - исторический и социальный - позволяет приблизиться к степени понимания смысла языковых знаков и узнавания описываемых реалий, присущей представителю того времени, а также создать свое понимание этого смысла, сопряженное со смыслом всего текста. Анализ текстов бытовой направленности дал нам возможность выявить ситуации, связанные с повседневной деятельностью англосаксов, и типологизировать основные характеристики этой деятельности.
Динамика англосаксонской трудовой сферы развертывается в направлении от тяжелого физического труда (winn) к ремесленному (crжft) и/или интеллектуальному (bisgung), что фиксируется в соответствующих языковых знаках. Тяжелый физический труд номинировался лексемой winn n toil, labour, trouble, hardship, содержащей семы, маркированные негативной коннотацией. Лексема labour не зафиксирована в древнеанглийском словаре, поскольку вошла в язык около 1300 года из латинского через старофранцузский. Однако в текстах на латыни она была известна и в англосаксонский период и означала exertion of the body, а также toil, pain, exertion, fatigue work. Первоначальное ее значение, как указывает этимологический словарь, tottering under a burden, коррелирует с латинским labere, означавшим to totter. В языках романской группы (франц., испанск., португал.) labourer до сих пор означает to plow, т.е. (тяжело) работать на земле. Лексема toil также не зафиксирована в древнеанглийском словаре в отдельной словарной статье, однако toil входит составляющей семой в дефиниции древнеанглийских слов. В значении hard work лексема появилась около 1300 года из старофранцузского, заимствовавшего, в свою очередь, из латыни, в которой она означала to crush with a small hammer от лексемы tudicula - mill for crushing olives, т.е. включила в свою семантическую структуру значение тяжелая работа, требующая много времени. Лексема toil вытеснила древнеанглийский глагол swincan.
Опираясь на семы СlabourТ и СtoilТ, мы выделили в древнеанглийском словаре языковые знаки со значением тяжелый физический труд и сформировали следующую группу номинаций: deorf n labor; difficulty, hardship, tribulation, trouble, danger; earfoрe n 1. tribulation, affliction, trouble, hardship; 2. labor, pains, trouble of laborious work; 4. work, labor; 5. what is difficult; geswinc n toil, work, effort; hardship; labor, affliction; handgewinn n manual labor, work; struggle, contest; studding f care, trouble, labor; swinc n toil, work, effort; hardship; юroht m oppression, affliction, hardship; exertion, labor, endurance, toil, trouble.
Диффузность архаического сознания, отмечаемая многими учеными [Гвоздецкая 2002; Смирницкая 1982; Топорова 1992; Гуревич 1989; Вендина 2002], позволяла совмещать в семантической структуре слова значения, сопряженные с разными аспектами человеческого бытия: в семантической структуре лексемы труд одновременно означивались и чувства - горе, страдание (affliction), печаль (sadness), скорбь (grievous), бедствие, несчастье (tribulation), волнение, тревога (trouble), опасность (danger), и неприятности в целом (hardship). Кроме сем, означающих чувства, в семантической структуре многих лексем со значением труд присутствуют семы, означающие борьбу, сражение (СstruggleТ, СcontestТ). В то время форма, по определению М.М. Бахтина, была еще не затвердевшим, не полностью фиксированным, нетривиальным содержанием, она была связана с результатами обнщего коллективного творчества, например с мифологическими системанми [Бахтин 1986, 389].
Базовой номинацией ремесленного, профессионально ориентированного труда является лексема crжft (m physical strength, might, courage; science, skill, art, ability, talent, virtue, excellence; trade, handicraft, calling), включающая множество положительно маркированных сем, семантизирующих как квалифицированные физические умения (crжftig adj strong, powerful; skillful, ingenious; handcrжft m manual skill, power of the hand, handicraft), так и умственные усилия, связанные с творчеством, а также магией (lcecrжft m leech-craft, art of healing; lybcrжft m skill in the use of drugs, magic, witchcraft). Этимологический словарь указывает, что лексема crжft вошла в древнеанглийский словарь в значении power, strength, might из протогерманского *krab-/*kraf-. Позже, когда эта лексема приобрела значение mental power, ее семантика трансформировалась в skill, art, и это преобразование привело к формированию значения trade в семантической структуре исходной лексемы. Таким образом, динамические преобразования в семантике лексемы crжft, а именно сужение ее сигнификата, конкретизировали значение crжft как труда, не столько требующего силы, сколько квалифицированного, требующего особых умений и творческого подхода (как указывает этимологический словарь, к 1205 году этот творческий подход породил значение cunning, sly, deceitful).
Распределение древнеанглийских лексем по семантическим группам отразилось в их специфическом употреблении в современном английском языке: USAGE: work can be used as a general word for all activities of the mind and body. For tiring and unpleasant work, labour or (less common and more formal) toil can be used; craft n (a job or trade needing) skill, esp. with oneТs hands; crafty adj cleverly deceitful; cunning [LDELC].
В понятийной зоне концептосферы трудовой деятельности англосаксов выделялся тяжелый, преимущественно ручной труд (handgewinn n manual labor, work) в области сельского хозяйства, строительства, создания инструментов труда, обслуживания дома и усадьбы. Наиболее тяжелым был труд крестьянина (begenga m cultivator; frbna m peasant); он становился все более значимым и специализированным с ростом потребностей англосаксонского социума в местном производстве продуктов. Расширение концептосферы сельскохозяйственной деятельности фиксируется появлением разнообразной системы знаков: 1) знаки-объективы включают номинации культивируемого земельного надела (plуg m what a yoke of oxen could plough in a day, a plough land); участка поля (sulhжcer m a strip of land for ploughing); приготовленной под вспашку земли (andhйafod n heading, unploughed headland of a field); пастбищ или лугов для выпаса скота (md, m medow); семян для засева вспаханной земли (sd n seed); 2) знаки-процессивы, номинирующие вспашку и боронование (erian wv/t1a to plough, ear); посев семян (бsбwan sv/t7 to sow); жатву урожая (snнрan sv/t1 to cut corn, to reap); молотьбу (бюerscan sv/t3 to thresh out); покос полей и лугов (бmбwan sv/t7 to mow, cut down); 3) знаки-инструментативы, обозначающие плуг и борону (ear f occa, harrow; sulh f plough); серпы, косы, вилы, цепы (egрe f rake, an instrument to beat out corn; fligel n flail; forcel m pitch-fork; rifter m reaping-hook, sickle, scythe); сосуды для семян (sdlйap m sowerТs basket); упряжку животных (egюwirf n a young ass used for harrowing), которая значительно повышала производительность труда; 4) знаки-хрононимы: landopenung f first ploughing of land; sdtнma m seed-time, time for sowing; 5) знаки, денотирующие институциональный и социальный статус субъектов и объектов: барщина своему феодалу (bйnyrю f ploughing required from a tenant); отработка за использование арендованного участка земли или луга (gafolyrр f ploughing, etc. done by a gebъr as part of his rent, cultivation of tribute-land); церковный налог на пахотную землю (sulhжlmesse f ecclesiastical tax on ploughed land, plough-alms); разрешение на выпас скота за вспашку участка, своего рода взаимозачет (gжrsyrр f pasturage in return for ploughing-labor); данный класс номинаций реализует ценностный аспект сельскохозяйственной сферы: ценность земли позволяла использовать ее в качестве эквивалента платы феодалу или церковные услуги; 6) знаки-персоналии, номинирующие субъектов сельскохозяйственной деятельности: это пахари, сеяльщики, косари (egрere m harrower; mрere m mower; sulhhжbbere m ploughman), а также номинации субъектов, ухаживающих за сельскохозяйственными животными.
Содержание концептов профессиональной деятельности можно представить в виде фреймовой структуры. Так, фрейм пахарь, построенный на основе текста Бесед Эльфрика, предоставляет следующую информацию о профессиональной деятельности пахаря (yrthlingc):
функции субъекта: юywende (drive); iugie (yoke); unscenю (has unyoked); gefжstnodon (fasten); erian (plough); fyllan (fill); wжterian (water);
объект деятельности: жcer (field); hig (hay); fulne жcer oююe mare (a whole (field) or more); scearn (dung);
инструмент деятельности: oxan (oxen); syl (plough); sceare ond cultre mid южre syl (ploughshare); gade (goad);
место деятельности: felda (field); binne (stable); ut (outside);
время деятельности: on dжgrжd (at the crack of dawn); жlce dжg (for the whole day);
оценка, коннотации: stearc (bitter (winter)); eala юearle (so very hard); has for cylde ond hreame (hoarse from shouting and the cold); geswylce mare (does very much more); ge leof, micel gedeorf (alas, endures such hard work); for ege hlafirdes mines (fear of my lord);
социальный статус: ic neom freoh (not a free man).
Профессия пахаря семиотически цементирует англосаксонский социум как освященное Богом занятие, дающее жизнь, объединяющее все прочие сословия воедино: в Беседах Эльфрика стряпчий советует представителям разных профессий прекратить спор о собственной исключительности и собраться в доме пахаря, тем самым считая его главный человеком в жизни общества.
В целом отношение к земле как матери людей, дающей пищу и, шире, жизнь, выражено в древнеанглийском Заговоре на неплодородную землю (лCharm for Unfruitful Land), представляющем собой обращение к силам природы, которые могли послать плодородие и изобилие. Заговор произносится одновременно с магическими действиями, чем создается магический ритуал, в котором участвуют вербальные и невербальные знаки: акциональные (drip, carry); артефактные (a piece of wood, plow); топонимические (altar, under the first furrow); хрононимические (at night, before it dawn); нумерологические (three times, four masses); флороморфные (buck-bean, fennel); зооморфные (beast); натурморфные (turf, land); соматические (the palm of the land); глюттонические (honey, loaf of bread); персоналии (priest, bedesman). Заговор соединяет языческие и христианские элементы. Языческие элементы связаны с поклонением природе - матери-земле - и с действиями, упорядоченными в пространственно-временных координатах (east, before dawn). Христианские элементы маркированы прецедентными текстами молитв (Crescite in nominee Patris), прецедентными именами (Christ, Saint Mary) и знаками артефактов сакрального назначения (holy water, holy cross).
ингвосемиотическое пространство англосаксонской ремесленной сферы может быть рассмотрено на примере деятельности кузнеца, причем номинация профессии кузнеца первоначально была обобщающей для всех наиболее престижных профессий: и кузнеца, и плотника, и любого искусного ремесленника именовали smiр m handicraftsman, smith, blacksmith, armorer, carpenter, worker in metals or in wood.
К знакам-персоналиям кузнечной специализации примыкают знаки, означающие других специалистов, необходимых в металлообработке (все профессии приведены в современном эквиваленте с необходимыми пояснениями): точильщик-шлифовщик (grindere m grinder), литейщик (weorpere m caster), паяльщик или плавильщик свинца (ladgota m plumber), молотобоец (swingere m striker, scourger), а также специалист, который может обнаружить залежи медной руды (rgotere m brass-founder). Семантика знаков-персоналий опирается на семантику первого компонента сложного языкового знака, который в то же время означает и объект деятельности - металл, подвергающийся обработке профессионалом. Знаки-объективы, помимо наименований металлов, включают предметы, изготовленные из них: 1) украшения (mentelpron m mantle-pin, brooch; bag m ring); 2) инструменты (sen n iron instrument, an implement, tool, etc. made of iron; scar f a pair of shears or scissors;); 3) кухонную утварь (senpanna m frying-pan; citel m kettle); 4) многоцелевые ножи (cnf m knife; dreseax n lancet, vein-knife); 5) оружие (cs f axe, pickaxe, hatchet; sweord n sword); 6) доспехи (beadugrma m war-mask, helmet; senbyrne f iron corselet). Знаки-процессивы типологизированы в соответствии с разными операциями по обработке металла: ковать (smiрian wv/t2 to do smithТs work, fashion, forge, fabricate); раздувать мехи (pyffan wv/t1a to puff, blow); протягивать (hladan sv/t6 to draw); варить (samodwellung f welding together [weallan]); закаливать, меняя кристаллическую структуру и придавая различные свойства, (heardian wv/i2 to harden); закаливать быстрым охлаждением (cwencan wv/t1b to quench); выполнять окончательную отделку (gehwlcan wv/t1b to form, shape, fashion). Лексемы, приведенные в древнеанглийском словаре, денотируют процессы, соответствующие почти всем современным процессам металлообработки. Неслучайно археологические находки свидетельствуют о том, что уровень качества обработки железа англосаксонского периода был достигнут в Англии только к середине 1800-х годов. Знаки-инструментативы номинируют инструменты, необходимые для профессиональной деятельности кузнеца: anfilt n anvil; belg m pair of bellows; betl m beetle, mallet, hammer. В семиотической системе мифологического дискурса молот характеризовал ритуальные действия участников: кузнец - кователь уз, в том числе и символических, - использовал молот как ритуальное средство утверждения договоров и брачных союзов [Словарь символов 2004, 250]. Знаки-локативы номинируют кузницы и мастерские (smie f smithy, forge, a smithТs workshop).
Изучение Бесед Эльфрика дает возможность построить фрейм кузнец в когнитивной структуре англосаксонской личности конца X века:
функции субъекта: blawendra (puff); swegincga (clang); beatendra (beat, strike);
объект деятельности: sylan (plough); scear (ploughshare); culter (coulter); fiscere ancgel (fisherТs harpoon); sceowyrhton жl (tailorТs scissors); seamere nжdl (suit makerТs needles); isenne (steel);
инструмент деятельности: slecgea (hammer, instrument for striking); byliga (bellows); fэrcrэce (crucible, kettle);
оценка, коннотации: fyrspearcan (shining); swegincga (noisy, clanging); crжfte minon (my skill);
социальный статус: в тексте манифестирован высокой самооценкой собственного навыка и важностью кузнечного дела для всех остальных профессий, зависящих от него.
Данные языка (словарь) и речи (полилог Бесед) по-разному представляют картину кузнечного процесса: в словаре это лексемы, денотирующие работу кузнеца, в речи - звукоподражательные слова как знаки-дескриптивы, транспортирующие в дискурс образы работающих инструментов, семантизирующие чувственно-образное восприятие постороннего участника события (puff, clang, beat, strike) и отражающие наивную языковую картину мира.
Концептосфера трудовой деятельности из оппозиции labour :: craft (тяжелый физический труд :: ремесла, требующие квалификации) постепенно стала представлять собой все более семиотически разветвленную область в англосаксонском языковом сознании; она приобрела определенную структуру и сформировала ценностные ориентиры поведения социума, одновременно предопределив целый ряд социокультурных различий в отношении к труду в языковом сознании представителей различных групп англосаксонского социума. Усиление институционального начала в англосаксонском социуме рассматриваемого периода связано с ростом городов и инициированием номинативного процесса в области управления территориальными образованиями (burhealdor m burgomaster, mayor; portgerйfa m port-reeve, mayor; an official of a foreign town; an English official). С ростом правосознания, укреплением законопорядка и прозрачностью легитимной сферы коммуникативно релевантными стали профессии толкователей законов и судебных чиновников (gewrнtere m writer or composer of laws; sйmend m conciliator, arbitrator, one who brings about agreement between parties in a dispute, umpire). Становление англосаксонского просветительского общества знаменуется появлением таких профессиональных номинаций, как учитель, оратор, философ, поэт, а также людей, способных создать визуальные образы; эти профессии были почитаемыми в обществе (bodere m teacher; mйtere m painter; stжfwrнtere m grammarian, writer about letters or grammar; tunglere m astrologer). Быстрое обрастание англосаксонского мира внешними связями во многом обязано важной профессиональной прослойке - торговцам, коммерсантам и менялам, обеспечившим постепенное обогащение представителей англосаксонского этноса изучаемого периода (cнepa m merchant, trader; massere m merchant; moneylender; peningmangere m a money-dealer, money-changer). По мере становления финансовых отношений в англосаксонском социуме возникают профессиональные объединения - гильдии (gildrden f guild-membership; gildsester m measure of bulk belonging to a corporate body). К популярным (хотя и гонимым - в дефиниции слова glнwman присутствует сема parasite) относятся профессии работников искусства - актеров и циркачей, музыкантов, поэтов (cimbalglнwere m cymbal-player; glнwman m gleeman, minstrel, player, jester; parasite). Разнообразнее становится сфера обслуживания потребностей, что сопровождается увеличением профессиональных специализаций (byrgend m grave-digger; fэrbйta m fireman, stoker).
Исследование семиозиса трудовой деятельности англосаксонского социума раннего Средневековья показало, что его динамизм проявился, прежде всего, в росте и умножении профессионально значимых знаков разнообразного прагматического свойства. Это означает, что в сознании англосаксонской личности постепенно формируется и отражается этноспецифическая когнитивная картина мира, которую можно соотнести с динамически меняющимся знанием о мире и которая в ходе исторического взросления этноса по пути институционализации и просвещения детерминирует рост индивидуального и общественного сознания. Язык выполняет требования познавательного процесса, поэтому картина мира существенно пополняется как объективным (часто научным) описанием предметов и явлений, так и субъективными впечатлениями языковой личности, дошедшими до нас в виде фрагментов древних текстов. Когнитивная картина мира в изучаемой нами сфере детально репрезентирована языковыми знаками-терминами, означающими специальную профессиональную деятельность; однако ее субъективный образ создает языковая личность со своим опытом практической деятельности по освоению окружающего мира, согласно Ч. Пирсу, интерпретирующая знаки, номинирующие мир.
Доминирующими процессами в знакообразовании и знакоизменении в этой сфере следует признать формирование новых знаков, репликацию, трансформацию, синкретизм знаков. При описании процесса репликации в сфере профессиональной деятельности нами выявлены многочисленные знаки, связанные с кузнечным делом. Однако в англосаксонской культуре раннего Средневековья кузнец воспринимался не только как ремесленник, но и как мифологический персонаж: считалось, что кузнец ведет происхождение от колдунов, обладает магическим знанием и может выковать волшебный меч для героя-воина. Поэтому лингвосемиотика кузнечного дела широко поддерживалась семиотикой других сфер, в частности, визуальными знаками в манускриптах и знаками-артефактами в погребениях, передающими информацию о сакральном статусе кузнеца. Так, изображение кузнеца в буквице средневекового манускрипта передает нам информацию о его сакральном статусе и функциях демиурга. Пространство буквы разделено на три части, в верхней и нижней бушует красный огонь, в средней - голубой, воздушной - находится кузнец. Красные части пространства семантизируют его общение с огнем небесным, молнией (молот символизирует удар грома), и с огнем подземным, поскольку он работает с рудой: кузнец - хозяин огня. По скандинавским мифологическим свидетельствам, кузнец выковал небесный свод, светила, плуг и меч [Словарь символов 2004, 201]. Кузнец изображен за работой: в руках его молот и заготовка для меча, лежащая на наковальне, которые выступают одновременно символами созидания и разрушения. Буква заключена в орнамент, поддерживаемый лапами льва, который в символике стихий связывается с огнем, а в эмблематике символизирует мощь, которой обладают железные изделия. Следует признать, что визуальные знаки, несущие иконическую нагрузку, обладают большими семантическими возможностями и являются наиболее семиотически выразительными из всей совокупности неязыковых означающих средств.
Другой процесс знакоизменения - трансформация - представляет собой субституцию старого знака новым при сохранении прежнего значения, что связано с переконфигурацией семиотических систем. В некоторых случаях знак целиком может выйти из употребления. Если он исчез вместе с исчезновением означаемого, то это естественный процесс развития и изменения под влиянием внутренних причин в семиосфере. Если же знак выпал из системы под влиянием каких-либо внешних причин, не затронувших его означаемого, то знак остается востребованным, и в этом случае старые значения будут приписаны новому знаку. Так, примером трансформации знака под влиянием внешних причин в трудовой сфере англосаксонской лингвокультуры может служить процесс означивания денотатов пахать и лорудие для вспашки разными знаками: erian wv/t1a to plough, ear; sulh f plough; plуh m plough. Три знака-процессива соответствовали работе с помощью трех разнофункциональных орудий для обработки земли, существовавших в античный и средневековый периоды (рало, соха и плуг). Античное рало (гот. arjan), однако как орудие не подходило для британской почвы (внешние обстоятельства), в работе не использовалось и, следовательно, не имело соответствующего знака в древнеанглийском языке. Из двух приводимых в древнеанглийском словаре номинаций плуга диахронически первый знак sulh f plough денотировал деревянное орудие (соху), но с развитием техники это орудие вышло из употребления. Значение его - лорудие для вспашки - осталось востребованным, но стало приписываться новому знаку plуh m plough, заимствованному из других источников. Со временем знак ploh > plow стал означивать не только орудие, но и процесс вспашки, а в сложных языковых знаках - еще и субъекта деятельности (plowman) и некоторые другие семиотические сущности. Таким образом, произошла трансформация знака - смена плана выражения при сохранении плана содержания.
Пятая глава Лингвосемиотическая динамика бытовой сферы англосаксонской культуры посвящена рассмотрению семиотической специфики сфер охоты, рыбалки и питания, репрезентирующих концептосферу повседневности и маркирующих потребность этноса в выживании.
Динамика трансформации потребностей сопровождается развитием соответствующих знаковых систем. Релевантными для повседневной жизни раннесредневекового англосаксонского социума оказываются охота и рыбалка, семиотически зафиксированные в соответствующих текстах и дискурсах. Дискурс охоты и рыбалки включает номинации субъектов, объектов и инструментов этих видов деятельности, а также ритуалы, которые в ходе становления англосаксонской государственности трансформировались в особые ритуалы власти, заимствовавшие некоторые типы знаков из ритуалов охоты. Лингвосемиотическое пространство охоты и рыбалки англосаксов репрезентировано средой обитания объектов охоты - диких животных (bбr m boar; hara m hare), речных и морских животных и рыб (жlepute f dace; crabba f crab) - и означено в дискурсе субъектов охоты - охотников (hunta), птицеловов (fugelere) и рыбаков (fiscere). В англосаксонском дискурсе охоты и рыбалки уже в те времена существовала лингвосемиотическая система инструментов и способов ведения этой деятельности: в Беседах Эльфрика описаны ситуации ловли зверя или рыбы через соответствующие номинации, например, в диалоге с охотником: Ic brede me max ond sette hie on stowe gehжppre, ond getihte hundas mine южt wildeor hie ehton, oююжt hie becuman to южm nettum unforsceawodlice ond южt hie swa beon begrynodo, ond ic ofslea hie on южm maxum (Hunter: I take my nets with me and set them in a suitable place, and set my hounds to pursue the beasts so that they reach the nets unexpectedly and are ensnared. Then, while they are still trapped in the nets, I cut their throats) [ЖlfricТs Colloquy].
В тексте Бесед Эльфрика своеобразно проявляется институциональность - преимущественно в охотничьей коммуникации. Фигура короля как хозяина охотничьих угодий и повелителя субъектов охоты оказывается своего рода константой и лингвосемиотически подкрепляется постоянным повторением в диалоге с охотником ситуации подчиненности: Ic sylle cyncge swa hwaet swa ic gefo, forюam ic eom hunta his. He scryt me wel ond fett ond hwilon sylю me hors oююe beah, юaet юe lustlicor craeft mine ic begancge (Whatever I capture I give to the King, since I am his huntsman. He feeds me and clothes me, and gives me a horse and armour, so that I can perform my duties as a hunter freely) [ЖlfricТs Colloquy]. Дискурсивные свидетельства тех времен отражают динамику семиотического перехода охоты как повседневной сферы в сферу институциональную; номинации, включенные в бытовые тексты и дискурсы, приобретают статус лингвистических маркеров социальных ситуаций, имевших место в прошлом англосаксонского этноса.
Концепт пища, также представляющий концептосферу повседневности, является одним из ключевых, связанных с формированием лингво- и этнокультур как национальных систем ценностей. Процессы знакообразования в раннеанглийской глюттонической системе могут быть рассмотрены на примере номинаций, вербализующих этот концепт. Базовой номинацией концепта пища в исследуемый период являлась лексема mete. В древнегерманских языках первоначально слово metе означало леда, пища: др.-англ. mete, др.-сакс. meti, др.-сев. matr, др.-верх.нем. maz, готск. mats; готск. matjan (лесть) [Маковский 1999, 216]; о таком значении свидетельствуют, например, записи в Англосаксонской хронике: A.D. 894. Юa besжt sio fierd hie южr utan юa hwile юe hie южr lengest mete hжfdon (Then the king's forces beset them without as long as they had food). В этом общем значении слово mete входило в семантическую структуру сложных языковых знаков-номинантов процессов, фактов и понятий, относящихся к семантическому полю пища, питание. Реализуя структурную модель n + n > N, оно выступало базой для появления сложных знаков с новой семантикой. Система глюттонических знаков включала глюттонимы, локативы, инструментативы, персоналии, квалификативы, хрононимы и соционимы.
Так, сложные знаки-глюттонимы с основным компонентом mete (леда, пища), номинирующим собственно пищу, включают языковые знаки, означающие: 1) ингредиенты для приготовления блюда - meteswamm m edible mushroom (swam m fungus, mushroom); 2) готовые блюда - panmete m cooked food (panne f pan); 3) состояние насыщения - metscipe m feeding, meal (scipe m state).
Знаки-локативы означивают две группы мест размещения пищи: 1)хранилище для пищи - metefжtels (ftels m vessel; bag, sack); 2) место продажи и покупки сырья и продуктов - metecyping (cype cйap, m market, saleable commodities).
К знакам-инструментативам относятся языковые знаки, денотирующие: 1) способ обработки пищи жарением и тушением - wyrtmete m pottage (wyrt f wort (brewing)); 2) общие операции по приготовлению - metegearwa f pl preparations of food (geаrwan wv/t1b to prepare; cook); 3) инструменты для обработки пищи и посуда - metseax n meat-knife (seax n a knife, an instrument for cutting).
В системе знаков-персоналий выделяются знаки, номинирующие людей, которые обслуживают сидящих за столом во время еды: meteюegn m seneschal, steward (юegn m servant, one who does service for another); meterdere m reader at meal-times (rdere m a reader, one who reads - певец-сказитель или чтец молитв во время монастырской трапезы.
Знаки-квалификативы связаны с аксиологическим аспектом лингвокультуры, и номинации, представленные анализируемыми сложными знаками, отмечены положительной и отрицательной коннотацией. Положительно маркированы языковые знаки, номинирующие деликатесы, еду отборную, изысканную, тонкую (smйamete m delicacy (food); smйah adj 2. subtle, crafty; 3. exquisite, choicе), приготовленную с умением и выдумкой (searumete m dainty, delicacy; searu n art, skill, contrivance), еду настолько высоких вкусовых качеств, что ее можно назвать божественной, подаренной богами (йstmete m delicate meat, dainty (food) (йst m luxuries (especially food); йsa m a divinity, god). Основным продуктом питания в суровые средневековые времена был хлеб, поэтому любое дополнение к этому основному блюду привносило особый вкус и удовольствие (suflmete m delicacy, relish; sufl n anything, whether flesh, fish, or vegetable, eaten with bread, relish eaten with bread). Ценность еды была велика, и хорошо питающийся человек считался крепким и сильным (meteюiht adj well-nourished; юнht adj firm, strong). Сложный знак swйtmete означал сладости, фрукты в меду (m sweetmeat, dainty; swйte adj sweet, pleasant). Это слово осталось в современном английском языке как sweetmeat, сохранив компонент mete > meat в общем значении пища. К этой же группе мы отнесли негативно маркированный квалификатив metenнрing m food niggard (nнрing m one who commits a vile action; nнр m action which arises from hatred, strife, war, hostility). Известно, что совместная еда или угощение гостя в менталитете всех древних народов символизировали гостеприимство, добросердечие и мир в целом. Отказ кому-либо в пище сигнализировал о враждебности; такой поступок мог быть вызван либо личными отрицательными качествами, либо сложной социальной ситуацией - войной или иными распрями. Несмотря на то, что лексема nнрing номинирует субъекта, коннотативное значение в ней доминирует над денотативным, и на основании этого факта мы сочли возможным включить ее в группу квалификативов.
Знаки-хрононимы с компонентом mete номинируют: 1) очередность трапез (undernmete m morning meal, breakfast; undern m morning, from 9 AM to 12 noon); 2) итеративность процесса (dжgmete m daily food; dжg m day, period of 24 hours); 3) выделенность события из ряда других повседневных событий (metetнd f meal-time; tнd f time, period). Существование в древнеанглийском языке знаков для обозначения хроносущностей, связанных с приемом пищи, согласуется с наличием подобных знаков в родственном немецком языке: Frьhstьck - завтрак (frьh - ранний), Mittag, Mittagessen - обед (mitt - средний), Abendessen, Abendbrot - ужин (Abend - вечер), Mahlzeit, Mahl - трапеза, еда (Zeit - время). Этот факт свидетельствует о том, что номинации приемов пищи относятся к общегерманскому периоду в развитии родственных языков, т.е. представляют собой весьма древний пласт германской лингвокультуры.
Следующий тип сложных знаков представляют соционимы, выделенные нами на основании того, что mete, как слово-знак широкой семантики, выполняет социальную функцию и в качестве компонента сложных знаков используется для обозначения социально-значимых событий, процессов, явлений: 1) еды, которую брали с собой в дальнюю дорогу (на войну, в поход) (formete; fоr f journey, expedition); 2) продуктов, которыми рассчитывался хозяин с работниками по завершении ими уборки урожая или сенокоса (hreacmete; hrйac m rick, heap, stack); 3) рода денег, выплат (metegafol; gafol n tribute, tax, duty); 4) средств для содержания иждивенцев (metecorn n allowance of corn to dependants; 5) болезней, связанных с питанием (metecweorra m surfeit, indigestion; бcweorran sv/t3 to guzzle, gorge, eat or drink immoderately, glut); 6)голода или, наоборот, наличия аппетита (metelйas adj without food; lйas adj without, free from, devoid of); ofermete m gorging, gluttony; ofer prep over, beyond, above, upon). Сложный знак metelйast означал голод как стихийное бедствие (famine - a case of extreme lack of food for a very large number of people [LDELC]). При этом в словаре зафиксирована и лексема hungor m hunger (the wish or need for food, lack of food, esp. for a long period), означающая понятие недоедания. В тексте Англосаксонской хроники эти понятия зафиксированы в одном контексте: A.D. 893. Еse cyng wжs west on Defnum wiю юone sciphere, юa wжron hie mid metelieste gewжgde, hжfdon miclne dжl юara horsa freten. юa oюre wжron hungre acwolen. (Еand the king meanwhile was in Devonshire westward with the naval force, then were the enemy weighed down with famine. They had devoured the greater part of their horses; and the rest had perished with hunger) [лThe Anglo-Saxon Chronicle].
Широкое значение слова meat, будучи основным в древнеанглийском словаре и письменных памятниках раннего английского Средневековья, употреблялось в сакральных текстах вплоть до XVII века. Так, строка из Библии короля Якова [Библия в оригинале 1611 года www] - And to every beast of the earth, and to every fowl of the air, and to every thing that creepeth upon the earth, wherein there is life, I have given every green herb for meat: and it was so - представляет собой перевод с греческого, где слово meat (< др.англ. mete) означало не мясо, а леда, пища вообще, как и греческое слово broma (лпища). Этот факт отражен в современном варианте перевода Библии [Библия в современной версии www]: And to every beast of the earth and to every bird of the air and every living thing moving on the face of the earth I have given every green plant for food: and it was so.
С течением времени семантика лексемы mete сузилась, и слово стало обозначать только современно понимаемое мясо (meat). Переход значений пища, еда > мясо отмечен не только в английском языке; М.М. Маковский приводит примеры из других языков, не родственных германским: др.-еврейск. lйhem пища, но арабск. lahm мясо [Маковский 1999, 216]. Таким образом, мы наблюдаем сужение семантики лексемы: наделять (пищей) > пища > мясо. В текстах исследуемого периода значение лексемы mete было настолько широким, что ее дискурсивное употребление требовало конкретизации, поэтому для номинации мяса как вида пищи использовалось сложное слово flscmete m flesh, animal food, например, в Беседах Эльфрика: 105 Pupil: Gif ge me ut adrifaю fram eowrum geferscype, ge etaю wyrta eowre grene, ond flжscmettas eowre hreawe. (The cook replies: If you drive me away from your community you would eat your vegetables raw and your meat rare) [ЖlfricТs Colloquy]. В данном примере конкретизация значения слова mete вызвана влиянием контекста: повар мотивирует свою ценность как специалиста тем, что без него общество будет страдать, не имея на столе достаточного количества мясных блюд. Со временем значение слова flжsc расширилось и стало относиться к плоти животных и людей, выйдя из разряда номинантов пищи.
Динамические изменения в лингвосемиотике глюттонии демонстрируют трансформацию этого фрагмента картины мира в языковом сознании англосаксов. Превалирующими процессами в семиозисе бытовой сферы являются формирование новых знаков, поливалентность, выборочное усложнение, ассимиляция знаков. Развитие поливалентности знака относится к процессам расширения знакового репертуара, когда знак приобретает новое значение при сохранении своего прежнего значения. Такое наслоение значений в знаке может появиться в результате его использования в длительном временном континууме, когда знак аккумулирует значения во времени, либо при его транспонировании в новый контекст, где знак начинает развивать дополнительные значения. Р. Барт считал такой процесс циклическим и характерным для особенно важных знаков-символов, в которых развитие новых значений лишь увеличивает значимость символа [Barthes 1973, 182]. Примерами поливалентных языковых знаков в англосаксонской культуре можно считать слова hlбford (m lord, master, ruler; husband; the Lord, God) и hlfdige (f mistress over servants; lady, queen; the Virgin Mary), в которых наслоение значений очевидно. Диахронически первыми означаемыми обоих знаков были члены семьи, в силу своей важности занимавшие первые позиции в семье (husband и mistress over servants - хозяин и хозяйка). С развитием социума и появлением большой семьи - клана - знак hlбford приобрел дополнительное значение главный человек, который направляет жизнь рода (master, ruler), а затем, с появлением социальных классов, и значение хозяин поместья, главорд, лорд (hlfdige, соответственно, леди, жена лорда). С развитием христианства, которое постепенно охватило весь социум, знаку hlбford стало приписываться еще одно значение: Господь Бог как глава рода человеческого (христианского), а hlfdige - Богоматерь, Дева Мария. В таком виде поливалентные знаки hlбford и hlfdige зафиксированы в древнеанглийском словаре [Hall 1991].
Другой процесс знакоизменения в бытовой сфере - выборочное усложнение - подразумевает развитие и усложнение одного или двух видов знаков при игнорировании всех остальных, передающих информацию о том же явлении культуры. Примером такого вида изменения можно считать динамические процессы в семиозисе глюттонии: в диахронии наблюдается усложнение отдельных систем знаков. Так, в период от раннего Средневековья к позднему (XV в.) стала сложнее система знаков-глюттонимов и знаков-процессивов при слабом развитии знаков-квалификативов и почти полном игнорировании знаков-инструментативов. В период перехода от Средневековья к современности система знаков-инструментативов стала усложняться, семиотически маркируя динамику когнитивных процессов в менталитете нации.
В Заключении представлены результаты проведенного исследования и определены его перспективы.
В результате ретроспективного анализа становления англосаксонского общества раннего Средневековья выявлена тесная взаимосвязь между феноменологическими понятиями картина мира, концепт и знак, лежащая в основании семиозиса зарождающейся англосаксонской культуры, детерминировавшая системные динамические процессы образования и трансформации знаков, которые, в свою очередь, способствовали формированию сакральной, государственной (военной, правовой, общественной), профессионально-трудовой и бытовой сфер жизнедеятельности англосаксонского социума изучаемой исторической эпохи.
Установлено, что формирование лингвосемиотической картины мира англосаксов в исследуемый период являло собой процесс моделирования образа мира, который представлен субъектам культуры в их повседневной действительности при помощи большого кластера вербальных и невербальных знаков, номинирующих концептосферу повседневной жизни этноса, возникающую в результате когнитивного взаимодействия между реальностью и информацией о ней, знанием и языком, языком и реальностью. Получаемое этносом знание о действительности формулирует смысл ее участков, транслирует смысл в знаки и из объектов действительности формирует концептосферу.
Доказано, что по мере накопления англосаксонским этносом культурного опыта, его изменения и трансформации в ходе истории периода V - XI вв. произошло динамическое преобразование мировоззрения этноса на фоне эволюции его лингвосемиотической картины мира. Исследование обширного языкового, речевого и текстового (дискурсивного) материала, содержащегося в исторических письменных памятниках той эпохи, позволяет утверждать, что развивающееся самосознание этноса, проходившее процесс становления в рамках институциональных структур, существенно расширило диапазон мировосприятия, благодаря использованию лингвосемиотических инструментов познания; этот процесс сопровождался отбором, аккумулированием и трансформацией номинаций для вербализации концептуализации бытия; в результате сформировалась этноконцептосфера, содержащая новые ментальные образования - концепты, смысл которых сконцентрировался в их именах и семиотических ярлыках (знаках). Показано, что процесс концептуализации в ходе истории этноса маркирован специфическим переходом от семиотизации повседневной жизнедеятельности к формированию комплексного мироощущения, постепенному пониманию сложности мира и роли человека в нем.
Доказано, что накопление номинативного фонда англосаксонским этносом рассматриваемого исторического периода представляло собой сложный динамический процесс. К XI веку номинативная плотность разных сфер жизнедеятельности англосаксонского социума была неоднородной: установлено, что 30,2 % номинаций представляли трудовую сферу, 21,3 % - бытовую, 19,5 % - сакральную, 17,7 % - военную, 11,3 % - правовую. Расширение и усложнение этого фонда сопровождалось процессами знакообразования и знакоизменения как в пределах одного (языкового) кода, одной (англосаксонской) культуры, так и между разными кодами одной или нескольких (англосаксонской, древнескандинавской, старолатинской (римской), кельтской) культур. Наше исследование показало, что такие процессы были зафиксированы во всех сферах жизнедеятельности этноса как трансформационные факторы, способствовавшие формированию лингвосемиотической картины мира англосаксов V - XI вв. К ним мы относим расширение и/или сужение набора знаков, представленные процессами формирования новых знаков, развития поливалентности знака, выборочного усложнения знака; детализацию семиотических систем в связи с расширением концептосфер, представленную процессами репликация и компенсации; переконфигурацию семиотических систем, представленную процессами трансформации, реинтерпретации и реконструкции знака; дублирование и возможную замену знаков, представленные процессами ассимиляции, апроприации, знакового синкретизма; элиминацию знаков под влиянием экстралингвистических причин.
Установлено неодинаковое распределение типов знакообразования и знакоизменения в семиозисе разных сфер англосаксонского бытия.
Перспектива проведенного исследования заключается в дальнейшей детализации картины мира, которая продолжает совершенствоваться и видоизменяться в соответствии с современными условиями существования англоязычного социума. Кроме того, основные положения и сделанные выводы являются ключевыми для исследовательских проектов, имеющих целью панорамно представить лингвокультурологическую карту этноса, что, в свою очередь, дает возможность изучить основания его формирования в целом. Для этих целей важным также является уточнение и детализация спектра номинаций, которые могут лечь в основание лингвокультурологического словаря изучаемого этноса. Данная работа открывает перспективы для изучения лингвосемиотической картины мира любого этноса в синхронном и диахронном аспектах, а также в сопоставлении с лингвосемитическими картинами мира других этносов.
Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:
Монография
1. Янушкевич, И.Ф. Лингвосемиотика англосаксонской культуры: монография / И.Ф. Янушкевич. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2009. - 500 с. (31,25 п.л.).
Работы по внедрению результатов научного исследования
2. Янушкевич, И.Ф. Old English through Practice (Практикум по истории английского языка): учебное пособие / И.Ф. Янушкевич. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2004. аЧ 184 с. (11,5 п. л.).
3. Янушкевич, И.Ф. Britain from Pre-History to Middle Ages (История Британии с древнейших времен до Средних веков): учебное пособие / И.Ф.аЯнушкевич (автор-составитель). - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2006. аЧ 164 с. (10,3 п. л.).
4. Янушкевич, И.Ф. Методические рекомендации для самостоятельной работы студентов по курсу История английского языка / И.Ф. Янушкевич. - Волгоград: Изд-во ВГПУ Перемена, 2001. аЧ 24 с. (1,5 п. л.).
Статьи в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией РФ
5. Янушкевич, И.Ф. Английская языковая картина мира в средневековых правовых документах / И.Ф. Янушкевич // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Серия Лингвистика. 2007. Выпуск 541. - С. 302Ц308 (0,4 п.л.).
6. Янушкевич, И.Ф. Лингвосемиотика повседневной жизни англосаксонского социума / И.Ф. Янушкевич // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. Научный журнал. - № 9 (50): Общественные и гуманитарные науки. - СПб., 2007. - С.а71Ц78 (0,45 п.л.).
7. Янушкевич, И.Ф. I have given every green herb for meat: and it was so (Genesis 1.30): о семантике древнеанглийского слова mete / И.Ф. Янушкевич // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. 2008. - Выпуск 10 (66). - С. 58Ц62 (0,7 п.л.).
8. Янушкевич, И.Ф. Концептосфера англосаксонского права периода раннего Средневековья / И.Ф. Янушкевич // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Научный журнал. Серия Лингвистика. Литературоведение. Искусствоведение. 2008. - № 2 (2). Ц - С.а104Ц107 (0,5 п.л.).
9. Янушкевич, И.Ф. Лингвосемиотическое пространство англосаксонской легитимной власти / И.Ф. Янушкевич // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2, Языкознание. 2008. № 2 (8). - С. 109Ц115 (0,9 п.л.).
10. Янушкевич, И.Ф. Номинации объектов англосаксонского права в средневековых правовых документах / И.Ф. Янушкевич // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. - № 5. - 2008. - С. 265Ц272 (0,9 п.л.).
11. Янушкевич, И.Ф. Семиотическое пространство англосаксонской профессиональной деятельности / И.Ф. Янушкевич // Вестник Томского государственного университета. Серия Филология. - № 321 (апрель). - 2009. - С. 36Ц41 (0,7 п.л.).
12. Янушкевич, И.Ф. Концепт хлеб в англосаксонской лингвокультуре / И.Ф. Янушкевич // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2, Языкознание. 2009. - С. 124Ц128 (0,43 п.л.).
Статьи в сборниках научных трудов и материалы научных конференций
13. Янушкевич, И.Ф. Концепт война в англосаксонской лингвокультуре / И.Ф. Янушкевич, Д.В. Казак // Современные парадигмы лингвистики: традиции и инновации: материалы Международной научной конференции, г.аВолгоград, 12Ц14 октября 2005 г. - Волгоград: Изд-во ВГПУ Перемена, 2005. - C. 125Ц130 (0,38 п.л.) (соавторство не разделено).
14. Янушкевич, И.Ф. Вербализация концепта война в языковом сознании англосаксов / И.Ф. Янушкевич, Д.В. Казак // Актуальные проблемы современной науки: труды 1-го Международного форума (6-й Международной конференции) молодых ученых, 20Ц23 ноября 2005 г.: Гуманитарные науки. - Ч. 34. Языкознание. - Самара: Изд-во СамГТУ, 2005. - C. 37Ц39 (0,2 п.л.) (соавторство не разделено).
15. Янушкевич, И.Ф. Репрезентация концепта смерть в англосаксонском поэтическом дискурсе / И.Ф. Янушкевич // Актуальные проблемы современной лингвистики. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2005. - C. 222Ц226 (0,4 п.л.).
16. Янушкевич, И.Ф. Национальная языковая картина мира в англосаксонской загадке / И.Ф. Янушкевич // Язык. Культура. Коммуникация: материалы Международной научно-практической конференции, г. Волгоград, 18Ц20 апреля 2006 г. - В 3-х ч. - Ч. 2. - Волгоград: Волгоградский государственный университет, 2006. - С. 524Ц529 (0,35 п.л.).
17. Янушкевич, И.Ф. Эволюция языковой картины мира в английской загадке / И.Ф. Янушкевич // Актуальные проблемы коммуникации и культуры - 3. - Пятигорск: Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006. - С. 385Ц390 (0,43 п.л.).
18. Янушкевич, И.Ф. Лингвостилистические особенности англосаксонской загадки / И.Ф. Янушкевич // Классическое лингвистическое образование в мультикультурном пространстве - 2. - Пятигорск: Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006. - C. 295Ц298 (0,25 п.л.).
19. Янушкевич, И.Ф. Концепт народ в англосаксонском лингвокультурном пространстве / И.Ф. Янушкевич // Язык и национальное сознание: проблемы сопоставительной лингвоконцептологии: материалы Межрегиональной школы-семинара, г. Армавир, 25Ц27 октября 2006 г. Ц Армавир, 2006. - С. 54Ц58 (0,64 п.л.).
20. Янушкевич, И.Ф. Лингвосемиотическое пространство дискурса англосаксонской загадки / И.Ф. Янушкевич, Е.Г. Зубкова // Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. - Вып. 1. - Тамбов: ТГУ, 2006. - С. 182Ц183 (0,23 п.л.) (соавторство не разделено).
21. Янушкевич, И.Ф. Семиотическая динамика формирования концепта народ в англосаксонской лингвокультуре / И.Ф. Янушкевич // Профессиональная коммуникация: проблемы гуманитарных наук. - Вып. 1 (1). - Филология, лингвистика, лингводидактика. - Волгоград: Изд-во ВГСХА Нива, 2005 (2006). - С. 57Ц62 (0,35 п.л.).
22. Янушкевич, И.Ф. Вариативность функционирования знака в древнеанглийской поэме Беовульф / И.Ф. Янушкевич // Электронный вестник Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению. - Вып. 3. - СПб.: Санкт-Петербургский университет, 2006. - 0,5 п.л. [Электронный ресурс]. URL :
23. Янушкевич, И.Ф. Знак меча: семиотическая динамика в Беовульфе / И.Ф. Янушкевич // Актуальные проблемы коммуникации и культуры. Вып. 4. Международный сборник научных трудов. - Москва - Пятигорск: Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006. - С. 46Ц53 (0,67 п.л.).
24. Янушкевич, И.Ф. Законы Альфреда Великого как текст переходной эпохи / И.Ф. Янушкевич // Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики: теория и практика: сборник научных трудов по материалам Международной конференции, г. Саратов, 26Ц27 марта 2007 г. - Саратов: И - Наука, 2007. - С. 185Ц192 (0,5 п.л.).
25. Янушкевич, И.Ф. Юридический дискурс раннеанглийского Средневековья / И.Ф. Янушкевич // Донской юридический институт: Личность, речь и юридическая практика: межвузовский сборник научных трудов. - Вып. 10. - Ч. 2. - Ростов-на-Дону: Изд-во ДЮИ, 2007. - С. 269Ц273 (0,68 п.л.).
26. Янушкевич, И.Ф. Формирование языкового сознания личности в эпоху раннего Средневековья / И.Ф. Янушкевич // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты: материалы 7-й Международной научной конференции, г. Ульяновск, 16Ц19 мая 2007 г. - М.; Ульяновск: Институт языкознания РАН; Ульяновский государственный университет, 2007. - С. 42Ц43 (0,14 п.л.).
27. Янушкевич, И.Ф. Влияние модуса соотнесенности знака на понимание художественного текста / И.Ф. Янушкевич // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. - Ва3 ч. Ч. 1. - Тамбов: Изд-во Грамота, 2007. Ц С. 326Ц329 (0,4 п.л.).
28. Янушкевич, И.Ф. Англосаксонская поэзия на рубеже веков: от язычества к христианству / И.Ф. Янушкевич // Актуальные проблемы изучения литературы на перекрестке эпох. Форма и содержание: категориальный синтез: сборник научных статей Всероссийской заочной конференции. - Белгород: Изд-во Белгородского государственного университета, 2007. - С. 262Ц267 (0,35ап.л.).
29. Янушкевич, И.Ф. Лингвосемиотическое пространство власти в англо-нормандский период / И.Ф. Янушкевич // Язык. Дискурс. Текст: материалы III Международной научной конференции, г. Ростов-на-Дону, 5Ц6 апреля 2007 г. - Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального университета, 2007. - С. 133Ц135 (0,35 п.л.).
30. Янушкевич, И.Ф. Лексические номинации пищи в англосаксонской лингвокультуре / И.Ф. Янушкевич // Язык, культура, общество: материалы IV Международной научной конференции, г. Москва, 27Ц30 сентября 2007 г. Т. 1. - М.: Изд-во Института иностранных языков, 2007. - С. 243Ц244 (0,1 п.л.).
31. Янушкевич, И.Ф. Образ изгнанника в древнеанглийской поэтической традиции / И.Ф. Янушкевич // Теоретические и методологические проблемы современного литературоведения и фольклористики: материалы Второй Международной научно-теоретической конференции, г. Алматы, Республика Казахстан, 23Ц24 мая 2007 г. - Алматы: Изд-во Казахского национального университета им. Аль-Фараби, 2007. - С. 368Ц372 (0,25 п.л.).
32. Янушкевич, И.Ф. Англосаксонский военный дискурс / И.Ф.аЯнушкевич // Межкультурная коммуникация: концепты и модели поведения: материалы Международной научной конференции, г. Астрахань, 15Ц16 октября 2007 г. - Астрахань: Издательский дом Астраханский университет, 2007. - С.а113Ц117 (0,6 п.л.).
33. Янушкевич, И.Ф. Семантика древнеанглийских сложных слов-номинантов пищи с компонентом mete / И.Ф. Янушкевич // Профессиональная коммуникация: проблемы гуманитарных наук. - Вып. 2. - Филология, лингвистика, лингводидактика. - Волгоград: Изд-во ВГСХА Нива, 2007. - С. 63Ц68 (0,7 п.л.).
34. Янушкевич, И.Ф. Знаковая репрезентация профессиональной деятельности средневекового ремесленника / И.Ф. Янушкевич // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики: материалы Международной научной конференции, г. Волгоград, 29 января 2008 г. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2008. - С. 561Ц569 (0,6а п.л.).
35. Янушкевич, И.Ф. Репрезентация профессиональной деятельности в англосаксонской языковой картине мира / И.Ф. Янушкевич // Язык. Культура. Коммуникация: материалы 2-й Международной научной конференции, г.аВолгоград, 14Ц15 мая 2008 г.: в 2 ч. Ч. 1. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2008. Ц С. 255Ц261 (0,44 п.л.).
36. Янушкевич, И.Ф. Функционирование языковых знаков в англоязычном средневековом гастрономическом дискурсе / И.Ф. Янушкевич // XIV Державинские чтения: материалы Общероссийской научной конференции, г. Тамбов, 14 февраля 2009 г. - Тамбов: Издательский Дом ТГУ им. Г.Р.Державина, 2009. - С. 73Ц78 (0,3 п.л.).
37. Янушкевич, И.Ф. Динамические процессы в семантике номинативных единиц древнеанглийского языка / И.Ф. Янушкевич // Волжские чтения: актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: материалы Международной научной конференции, г. Волжский, 10Ц14 декабря 2008 г. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2009. - С. 113Ц119 (0,6 п.л.).
38. Янушкевич, И.Ф. Концептосфера загробного мира в лингвосемиотическом пространстве англосаксонской сакральности / И.Ф. Янушкевич // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики: материалы Межрегиональной научной конференции, г.аВолгоград, 4 февраля 2009 г. - Волгоград: Изд-во ВГПУ - ВоГУ, 2009. - С.а476Ц484 (0,52 п.л.).
39. Янушкевич, И.Ф. Семиозис трудовой деятельности англосаксонского социума периода раннего средневековья / И.Ф. Янушкевич // Язык и общество: проблемы, поиски, решения : материалы Международных научно-практических конференций научной сессии XI Невские чтения, г. Санкт-Петербург, 22Ц24 апреля 2009 г. - СПб. : Изд-во Невского института языка и культуры, 2009. - С.261Ц265 (0,3 п.л.).
Подписано в печать 2009 г. Формат 60х84/16.
Бумага офсетная. Гарнитура Таймс. Усл. печ. л. 2,0.
Тираж 120 экз. Заказ
Издательство Волгоградского государственного университета.
400062 Волгоград, просп. Университетский, 100.
1 Исключая параязыковые знаки, изучение которых в диахронии не представляется возможным.
2 Количество примеров номинаций здесь и далее ограничено одной - двумя единицами.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии