Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

МИЛОВАНОВА Марина Васильевна

ИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

КАТЕГОРИИ ПОСЕССИВНОСТИ

В РУССКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ

10.02.20 - Сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Волгоград - 2007 

       Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Волгоградский государственный педагогический университет

       Научный консультант Ц  доктор филологических наук,

  профессор Владимир Ильич

Карасик

       

       Официальные оппоненты:  доктор филологических наук,

профессор Олег Анатольевич

Радченко;

доктор филологических наук,

профессор Сергей Петрович

Хижняк;

доктор филологических наук,

профессор Елена Викторовна

Якимович.

       Ведущая организация - Кемеровский государственный

  университет.

       Защита состоится л13 ноября 2007 г. в 10.00 ч. на заседании диссертационного совета Д 212. 027. 01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27.

       С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

       Автореферат разослан августа 2007 г.

       Ученый секретарь

       диссертационного совета

  кандидат филологических наук,

  доцент  Н.Н. Остринская

Общая характеристика работы

Данная работа выполнена в русле категориальной лингвокультурологии. Объектом исследования является категория посессивности - комплексного отношения принадлежности и обладания. Предметом изучения выступают ее лингвокультурологические характеристики, закрепленные в семантике глагольных единиц в русском и немецком языках.

Проблема изучения репрезентации в языке универсальных категорий человеческого сознания и культуры всегда привлекала внимание лингвистов, поскольку именно из этих категорий и строится в каждой культуре своя особая модель мира (Гак 1998; Гуревич 1984; Топоров 1983; Чинчлей 1996; Яковлева 1994).

Человек - одушевленный субъект - существует в определенном пространстве, где его окружает множество разнообразных объектов, с которыми он вступает в различного рода отношения. Одними из ведущих в процессе познания человеком окружающей действительности являются отношения посессивности. Универсальная категория посессивности исследуется с различных сторон: с точки зрения структуры (Бондарко 1996; Копров 2002; Чинчлей 1996; Heine 1997; Seiler 1983), различных способов выражения (Журинская 1979; Кибрик 2003; Николаева 2000; Селиверстова 2004; Herslund, Baron 2001), характеристики выражающих ее языковых средств, набор которых для каждого языка индивидуален (Бирюкович 1990; Друзина 2005; Мелиг 2004; Циммерлинг 2000; Bolkestein 1983; Lehmann 1996). Однако, если посессивные местоимения во многих языках - это нечто неоспоримое, то вопрос о семантической области посессивности в целом до сих  пор остается неизученным.

Многоаспектные посессивные отношения в силу своей универсальности находят отражение во всех языках, однако представлены они могут быть по-разному, что обусловлено спецификой восприятия действительности представителями разных культур. В связи с этим весьма актуальным является исследование проблемы отражения в семантике языковых единиц национально-культурных особенностей. Данная проблематика активно разрабатывается в таких развивающихся в современной лингвистике направлениях, как когнитивная лингвистика и лингвокультурология (см.: Воробьев 1998; Кравченко 1996; Кубрякова 1997; Kirkeby 1994; Taylor 1996; Wierzbicka 1999). В центре внимания исследователей находятся разнообразные концепты, составляющие языковую картину мира определенного этноса (Воркачев 2005; Карасик 2002;  Слышкин 2000; Красавский 2001; Пименов 2006; Пименова 2005; Попова, Стернин 2000); фреймы и гештальты как единицы хранящейся в памяти информации (Демьянков 1996; Красных 1998; Минский 1979; Фрумкина 2001; Lakoff, Johnson 1980); национально-культурные стереотипы, отраженные в языке (Левонтина, Шмелев 2000; Кобозева 2000; Прохоров 1997); собственно характеристика языковой картины мира представителей определенной культуры через описание устойчивых мотивов, норм поведения, правил (Бабаева 2004; Вежбицкая 1992; Шаховский 1998; Шмелев 2002). Исследования, проводимые в русле обозначенной проблематики, опираются, в свою очередь, на важнейшие философские и лингвистические концепции (Гумбольдт 1984; Есперсен 1958; Сэпир 1993; Потебня 1913; Радченко 1997; Brentano 1874; Brunot 1936 и др.), постулирующие необходимость рассматривать реальную действительность в соотнесении с ее отражением в содержании языковых форм.

Носители разных языков и культур по-разному видят и структурируют окружающую действительность. Одни и те же концепты могут интерпретироваться неоднозначно (см.: Карасик 1992). В связи с этим весьма актуальными в рамках отражения в языке национально-культурных особенностей являются сопоставительные исследования базовых универсальных категорий, особенно на материале неблизкородственных языков, в частности, русского и немецкого. Универсальные категории, по мнению А.Я. Гуревича, представляют сетку координат, наложенную на действительность, через которую люди воспринимают мир (Гуревич 1984).

Категория посессивности играет исключительно важную роль в концептосфере человека. На протяжении всей своей жизни человек всегда чем-то и кем-то владел. Вместе с развитием института собственности развивались и средства отражения этого понятия в языке. Мы исходим из того, что осмысление становления посессивных отношений, их развития в процессе поступательной деятельности человека происходило в каждой культуре по-разному, будучи обусловлено определенной иерархией ценностей, прежде всего национально-культурной спецификой, что нашло отражение в русском и немецком языках. Несмотря на интерес лингвистов к проблемам репрезентации в языке посессивности, многие аспекты этой сложной категории еще не получили должного освещения в науке. В частности, не существует однозначной трактовки понятия посессивности; не систематизированы разноуровневые средства выражения посессивных отношений; не достаточно освещены предикативные способы выражения в языках поступательного динамического развития отношений посессии, в которых центральной языковой единицей выступает глагол. Все вышесказанное определяет выбор темы и актуальность предпринятого исследования.

В основу выполненного исследования положена следующая гипотеза:

категория посессивности представляет собой особый тип ментальных образований, содержанием которого является динамика сферы субъекта, эта динамика находит отражение в семантике глагольных единиц и обладает лингвокультурной спецификой.

Цель исследования - установить и описать лингвокультурологические характеристики категории посессивности применительно к семантике русских и немецких глаголов.

Достижение цели предполагает решение следующих задач:

- определить категориальную специфику посессивности;

- построить фрейм посессивности;

- систематизировать предикативные средства выражения категории посессивности в русском и немецком языках;

- охарактеризовать закономерности репрезентации посессивности в семантике русских и немецких глаголов;

- выявить диахронические характеристики базовых посессивных предикативных конструкций в сравниваемых языках;

- установить лингвокультурную специфику категоризации посессивности в русском и немецком языках.

Используемые методы анализа, направленные на сопоставительное лингвокультурологическое изучение русских и немецких предикативных средств выражения категории посессивности, базируются на тех методологических принципах, в основе которых лежит понимание языка как важнейшего средства общения и признание единства сущностного и функционального в языке (см.: Будагов 1983; Кацнельсон 1984; Слюсарева 1981; Солнцев 1977), а также взаимосвязи таких фундаментальных свойств языка, как системность, социальность, исторический характер развития и психологическая сущность (Караулов 1987). При рассмотрении языковых явлений с позиций лингвокультурологического подхода привлекался аспект диахронии.

При анализе языковых фактов мы учитываем такие принципы исследования содержательной стороны языка, которые базируются на представлении о постоянном взаимодействии лексических и грамматических явлений (Виноградов 1969; Кубрякова 1981; 1995; Маслов 1984; Милославский 1981; Серебренников 1983; Шведова 1985; Шелякин 1987; Ярцева 1968 и др.).

Названные методологические принципы лежат в основе комплексной методики описания материала. Для решения поставленных задач использованы общенаучные методы - наблюдение, анализ, синтез, сравнение, моделирование, интроспекция, а также частные лингвистические методы компонентного, контекстуального, этимологического анализа. Функционирование глаголов как средств выражения посессивных отношений рассматривается нами в составе предложения как коммуникативной и предикативной единицы (Сиротинина 1980) и одновременно единицы текста - высказывания (Степанов 1995).

Материалом для исследования послужили тексты художественной литературы русских и немецких авторов (и в некоторых случаях их переводы). Всего анализу было подвергнуто более 10000 словоупотреблений. В том числе источником для сплошной выборки глаголов в русском языке послужили тексты Успенского сборника (XII-XIII в.), Апракоса Мстислава Великого (XI в.), Изборника Святослава 1076 г., Повести временных лет, Летописи Новгородской (первой) по Синодальному списку (XIII-XIV в.); в немецком языке - тексты Песнь о Нибелунгах (Das Nibelungenlied)  (XII в.), Хроника императоров одного регенсбургского священника (Die Kaiserchronik eines Regensburger Geistlichen) (XII в.), а также произведения некоторых наиболее известных немецких поэтов раннего средневековья (XI-XIII в.). Nibelungenlied относится к наиболее читаемым и переписываемым поэтическим произведениям позднего средневековья. В настоящее время существует десять полных (или почти полных) списков, а примерно двадцать рукописей сохранились лишь фрагментарно.  Наиболее важными рукописями являются Санкт-Галленерская (St. Gallener Handschrift) (B), Хохенэмс-Ласбергская (Hohenems-Labergische Handschrift) (C)  и Хохенэмс-Мюнхенская  (Hohenems-Mnchener Handschrift) (A). Нами была привлечена для отбора фактического материала методом сплошной выборки рукопись С - Хохенэмс-Ласбергская (Hohenems-Labergische Handschrift), как наиболее древняя и полная (она содержит 38 песен, около 2500 четверостиший). Песнь о Нибелунгах была сложена около 1200 года, т.е. на стыке древневерхненемецкого и средневерхненемецкого периода истории немецкого языка. Хроника императоров (Kaiserchronik) представляет собой стихотворное описание деяний римских и германских императоров, в нее включены разного рода легенды и фантастические рассказы. Это произведение, написанное приблизительно в середине XII века, содержит около 17000 стихов. При цитировании памятника  (немецкий язык) цифра, стоящая перед примером, обозначает номер строфы (Kaiserchronik) или номер четверостишия (Das Nibelungenlied).

Кроме этого, привлекались материалы толковых исторических и современных словарей русского и немецкого языков.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые категория посессивности рассматривается как особый тип ментального образования, фиксирующий динамику сферы субъекта в различных аспектах: 1) принадлежность, обладание, включение объекта в сферу субъекта, 2) абстрактная и конкретная посессивность, 3) статическая и динамическая посессивность. Разработана типология предикативных средств выражения посессивных отношений в русском и немецком языках. Установлена динамическая фреймовая структура посессивности, позволяющая выявить лингвокультурную специфику вербализации в неблизкородственных языках становления и развития отношений посессии. Охарактеризовано отражение в семантике глагольных единиц процессов про-активного и ре-активного освоения объектов внешнего мира. Выявлены диахронические характеристики базовых посессивных предикативных конструкций в сопоставляемых языках.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что данная работа вносит вклад в развитие категориальной лингвокультурологии, характеризуя репрезентацию посессивности в неблизкородственных языках. Проанализирована связь категории посессивности с локативностью, систематизированы глагольные средства выражения посессивных отношений в сопоставляемых языках, концептуально обоснованы сходства и различия в семантической структуре русских и немецких глаголов, выражающих посессивные отношения, базирующиеся на сходствах и различиях в восприятии окружающего мира представителями разных культур.

Полученные результаты исследования способствуют дальнейшей разработке лингвокультурологического подхода к описанию понятийных и языковых категорий и могут выступить основой при построении типологии способов репрезентации этих категорий как в родственных, так и в неродственных языках.

Практическая значимость. Результаты исследования могут в вузовских курсах по общему языкознанию, теории межкультурной коммуникации, лингвострановедению, теории и практики перевода, в спецкурсах по современному русскому языку и его истории, современному немецкому языку и его истории, по когнитивной лингвистике, в практике преподавания специальных дисциплин сравнительно-исторического цикла, при описании лексического строя русского и немецкого языков, а также на занятиях по русскому языку как иностранному.

Апробация работы. Основные положения, а также выводы по отдельным проблемам неоднократно докладывались на научных конференциях: международных Ц  конференция МАПРЯЛ Актуальные проблемы социальной лингвистики и лингводидактики на пороге XXI века (Ульяновск, 1999); Единство системного и функционального анализа языковых единиц (Белгород, 2004); Человек в современных философских концепциях (Волгоград 2000; 2004; 2007); конгресс Культура, наука, образование на пороге III тысячелетия (Волгоград 2000; 2004); Проблемы обучения иностранных граждан на современном этапе: лингвистические и методологические (Волгоград, 2000); Россия и Запад: диалог культур (Москва, 2001); школа-семинар Язык. Культура. Словари (Иваново, 2001); Язык в пространстве и времени (Самара, 2002);  Русский язык, литература и культура в современном обществе (Иваново, 2002); Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов (Волгоград, 2005; 2007); Язык. Культура. Коммуникация (Волгоград, 2006); Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике (Кемерово, 2006); всероссийских Ц  Актуальные проблемы психологии, этнопсихолингвистики и фоностилистики (Москва, 1999); Медико-биологические, культурологические и психолого-педагогические аспекты адаптации зарубежных студентов (Волгоград, 2001); Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий (Воронеж, 2001); Язык, культура, общество: социально-культурные аспекты развития регионов Российской Федерации (Ульяновск, 2002); Актуальные проблемы обучения русскому языку как иностранному и дисциплинам специализации (Нижний Новгород, 2003); Межкультурная коммуникация: современные тенденции и опыт (Нижний Тагил, 2003); Язык. Система. Личность (Екатеринбург, 2006); межвузовских и вузовских - Актуальные проблемы филологии в вузе и школе (Тверь, 1992); Функционирование языковых единиц в разных речевых сферах: факторы, модели (Волгоград, 1995); Язык и межкультурная коммуникация (Санкт-Петербург, 2004); Борковские чтения (Волгоград, 2004; 2005; 2006; 2007). Работа обсуждалась на заседании научно-исследовательской лаборатории Аксиологическая лингвистика в Волгоградском государственном педагогическом университете. По теме диссертации опубликовано 40 работ общим объемом 47,1 п.л.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Категория посессивности представляет собой ментальное образование, содержанием которого является динамика сферы субъекта, уточняемая в следующих направлениях: 1) принадлежность, обладание, включение объекта в сферу субъекта, 2) степень абстрактности посессивных отношений, 3) динамика посессивных отношений.

2. Динамика посессивных отношений, отраженных в глагольной семантике, моделируется в виде фрейма, конститутивными компонентами которого являются субфреймы начало посессии, собственно посессия, локончание посессии.

3. Субфрейм начало посессии характеризуется наибольшей номинативной плотностью в общей структуре фрейма посессивности, это объясняется особой значимостью инициальной стадии освоения мира человеком. Наибольшая вариативность в фрейме посессивности в рамках субфрейма начало посессии установлена у слота вступление в посессию. При вербализации этого слота в семантике глаголов преобладающим в русском языке является квалификация характера объекта, в немецком языке - направленность вступления в посессию (преобладание компонента her-) и структурирование способов приобщения объекта.

4. В рамках субфрейма начало посессии при вербализации слотов предпосессия и зарождение посессии релевантными для русского языка выступают лингвокультурологические признаки преимущественно объектно-ориентированный поиск и нахождение объекта, для немецкого языка - преимущественно субъектно-ориентированный поиск и нахождение объекта.

5. В рамках субфрейма собственно посессия релевантным для русского языка является терминал накопление (слот владение-становление), для немецкого языка - терминал сохранение (слот собственно владение).

6. В рамках субфрейма локончание посессии актуализируются следующие лингвокультурологические признаки: в русском языке - количественные характеристики объекта, в немецком языке - нерациональное, нецелесообразное утрачивание объекта. При этом терминал передача в аспекте диахронии в русском языке характеризуется разграничением процессов даяния и дарения, направленных на адресата, в немецком языке - недифференцированностью данных процессов, имеющих целью утверждение статуса субъекта.

7. В аспекте диахронии в немецком языке понятие лимения объекта в своей сфере включает как составляющий компонент момент захватывания объекта, что находит отражение в семантике ядерного глагола haben (иметь). В русском языке лимение и захватывание закрепляются за разными этимологически родственными глаголами (t/7nb, bvfnb - взять, схватить, брать и bv4nb - иметь).

8. Предикативные конструкции с ядерным глаголом иметь - haben выражают включение денотата объекта в денотат субъекта. Это включение имеет двоякий характер: если место-релятум не принадлежит субъекту (не включается в его денотацию), объект является его собственностью, между субъектом и объектом устанавливаются собственно посессивные отношения; если место-релятум принадлежит субъекту (включается в его денотацию), объект может и не включаться в сферу субъекта, не быть его собственностью, тогда отношения между субъектом и объектом могут не квалифицироваться как посессивные.

9. В семантике предикативных конструкций, выражающих  посессивные отношения, в русском языке находит отражение про-активный процесс освоения объектов внешнего мира, не включающий в себя момент ре-активности, поэтому связанный с настоящим и обращенный к прошлому. В немецком языке - это про-активный процесс освоения объектов внешнего мира, включающий в себя момент ре-активности, поэтому направленный в будущее.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии, списка источников, словарей и принятых сокращений.

Основное содержание работы

В первой главе Посессивность как универсальная категория в языковой картине мира рассматривается ряд важнейших теоретических вопросов, связанных с отражением в языке категории посессивности - универсальной понятийной категории, определяющей субъектно-объектные отношения; характеризуются основные способы выражения посессивности в языках; устанавливаются принципы фреймового подхода к анализу категории посессивности.

Обзор представленных в научной литературе различных подходов к исследованию категории посессивности (Baron and Herslund 1997; Chappell, McGregor 1996; Heine 1997; Lehmann 1996; Seiler 1973; 1982; 1883; Taylor 1996) позволяет говорить об актуальности изучения различных способов репрезентации посессивности в языках. В зарубежной лингвистике большинством грамматистов и лексикологов посессивность исследуется прежде всего с позиций ономасиологического подхода. Взяв за основу интуитивное понимание концепта посессивности, ученые уточняют его, описывая различные типы отношений, включаемые в общее понятие посессивности (см.: Heine 1997; Herslund, Baron 2001 и др.). Так, посессивность характеризуется прежде всего как концепт, причем наполняемость данного концепта весьма объемная: Семантически посессивность можно отнести к биокультурным концептам. Это отношение человека с его родственниками, частями тела, материальной собственностью, культурными и интеллектуальными продуктами его деятельности. В более широком смысле - это отношение между организмом в целом и его частями (Seiler 1983: 4). 

В отечественной лингвистической традиции наиболее полное описание посессивности представлено в работах А.В. Бондарко, К.Г. Чинчлей (Бондарко 1996; Чинчлей 1996), где посессивность характеризуется как функционально-семантическое поле. Данное поле имеет бицентрическую структуру, что обусловлено наличием в языках атрибутивных и предикативных посессивных конструкций (Бондарко 1996: 99).

Посессивность может выражаться в языках различными розноуровневыми языковыми единицами. В большей степени исследован синтаксический аспект выражения посессивности (Беличова 1988; Друзина 2005; Копров 2002; Шатуновский 1996; Babby 1980; Clausner, Croft 1999 и др.). Что касается лексического аспекта, то он наименее исследован. Это, по-видимому, можно объяснить тем,  что на синтаксическом уровне посессивность проявляется достаточно ярко (субъект, объект, предикат).

В так называемых Habeo-языках (см.: Benveniste 1966) прототипические случаи выражения атрибутивной  и предикативной посессивности - это прежде всего генетив, притяжательные местоимения и конструкции с глаголом иметь. В Esse-языках наблюдается аналогичная выраженность атрибутивной посессивности, конструкции же с глаголом иметь относятся к периферии средств выражения посессивных отношений, центральное место занимают конструкции с глаголом быть.

В прототипических посессивных конструкциях в качестве субъекта-посессора выступает одушевленное лицо, объект (в зависимости от типов отношений) может быть как неодушевленным, так и одушевленным. Прототипические случаи выражения посессивности отражены в следующих примерах из неблизкородственных и близкородственных языков - немецкого, английского, чешского (Habeo-языки) и русского (Esse-язык) соответственно:

(1) Peters Sohn, Peter hat einen Sohn; Peters son, Peter has a son; Petrv syn, Petr m syna; сын Петра, у Петра есть сын;

(2) Peters Haus, Peter hat ein Haus; Peters house, Peter has a house; Petrv dm, Petr m dm; дом Петра, у Петра есть дом;

(3) Peters Kugelschreiber, Peter hat einen Kugelschreiber; Peters pen, Peter has a pen; Petrovo pero, Petr m pero; ручка Петра, у Петра есть ручка.

В приведенных примерах в атрибутивных посессивных конструкциях в немецком и английском языках представлен родительный падеж. В немецком языке возможен также дательный падеж (если объект является одушевленным): dem Peter sein Sohn (букв.: Петру его сын), однако такие конструкции ограничены и характерны, в основном, для сельских районов Германии. Помимо этого в немецком языке может быть употреблена стилистически маркированная конструкция (книжный высокий стиль) der Sohn von Peter (ср. в английском: the son of Peter). Однако что касается двух видов генетива в английском языке, то обычно генетив типа Peters son  используется в основном с одушевленным посессором, который уже известен, а объект посессивности вводится как новая информация; конструкции же с of  используются, если объект посессивности известен, а посессор является новой информацией. В чешском языке для выражения атрибутивной посессивности большее распространение получили конструкции с притяжательными прилагательными. Как известно, притяжательные прилагательные с суффиксом -v, -in в чешском языке выражают прямую принадлежность единичному конкретному владельцу (otcv klobouk - шляпа отца, sestina kniha - книга сестры). В русском языке, в отличие от чешского, притяжательные прилагательные не получили такого широкого распространения. Хотя в старославянском языке притяжательные прилагательные могли образовываться от каждого существительного, обозначающего одушевленное существо (Трубецкой 1987). Аналогичная картина наблюдается и в древнерусском языке (МароjевиЮ 1985), где в качестве производных были отмечены суффиксы Цинъ-, -овъ- (Ивановъ, Ильинъ). Особая посессивная форма этого типа входила в парадигму имени также в старочешском (см. об этом: Ермакова 1986; Иванов 1990; Ревзин 1973). 

В примере 1 значение существительного сын определяет родственные отношения, очевидные как в предикативной, так и в атрибутивной конструкции. В примере 2 существительное дом определяет отношение собственно  владения в предикативной конструкции, но атрибутивная конструкция требует уточнения, поскольку дом Петра (во всех приведенных языках) может означать дом, в котором он живет в данный момент, не обязательно его собственность. И, наконец, в примере 3 существительное ручка может в предикативной конструкции выражать не только значение собственно владения (принадлежности), но и значение доступности, то есть в настоящий момент Петр имеет доступ к ручке, может ею воспользоваться, но она ему может и не принадлежать.

Однако посессивность не ограничивается только этими случаями, поскольку субъектно-объектные отношения посессии весьма разнообразны. Более сложные случаи передачи в языке идеи посессивности обусловлены прежде всего изначально полисемантичной природой глаголов, употребляемых в предикативных посессивных конструкциях, таких, как немецкий глагол haben, английский have, чешский mt, русские иметь, быть.

Исследователи отмечают соотнесенность экзистенциальных, локативных и посессивных конструкций как внутри одного языка, так и в типологическом аспекте (Гиро-Вебер, Микаэлян 2004). В качестве доводов локативной интерпретации посессивности лингвисты приводят тот факт, что во многих языках наблюдается структурное сходство между локативными, посессивными и экзистенциальными конструкциями (см.: Lyons 1967; Christie 1970; Clark 1978).

Мы придерживаемся точки зрения, что посессивность тесным образом связана с локативностью. Основным доводом в пользу такого утверждения является то, что посессивность, как и локативность, является бинарным объединяющим отношением между двумя сущностями, которые приобретают семантическую интерпретацию только в связи друг с другом. Здесь мы можем говорить о  параллелизме, существующем между посессивностью, локативностью и опытом. Посессивность имеет релевантные общие черты с локативностью и опытом. Но это, конечно, не означает, что посессивность, будучи комплексным и многосторонним понятием, может быть сведена к локативности. Более того, мы считает, что локативность ввиду своего основного статуса примитивного и очень конкретного понятия, действительно является основным компонентом посессивности. Любое обладание субъекта объектом - в различных его фазах: начало, собственно обладание, завершение - осуществляется в определенном пространственно-временном континууме. Понятия локализации, экзистенции объекта в сфере субъекта являются важными, но не определяющими для выражения отношений посессии. Мы считаем посессивность самостоятельным феноменом, включающим прежде всего в свою структуру три компонента: субъект, объект, отношение посессии между ними. В нашем исследовании категория посессивности характеризуется как особый тип ментальных образований, отражающий реально существующие связи между субъектами и объектами окружающего мира.

С нашей точки зрения, наиболее перспективным при выявлении национально-специфических особенностей восприятия мира представителями той или иной культуры, в частности, посессивных отношений, и отражения этого восприятия в языке является лингвокультурологический подход. Именно с позиций данного подхода возможно проследить и всесторонне охарактеризовать закономерности вербализации в языках различных посессивных ситуаций: приобретения, получения, воровства, дарения и др. Для лингвокультурологии существенно не только употребление языковой единицы, но и ее культурный смысл (Аврамова 2002: 377). Как известно, каждый естественный язык по-своему членит мир, то есть имеет специфический способ его концептуализации. В основе каждого конкретного языка лежит особая модель, или картина мира. Этому никак не противоречит тот факт, что все национально-специфические модели мира имеют и общие универсальные черты (Урысон 1998: 3). Понятия картина мира, лязыковая картина мира являются центральными для лингвокультурологии (о различных подходах к трактовке проблемы определения специфики отражения бытия через язык см.: Карасик 2002: 118Ц120).

При лингвокультурологическом подходе за единицу исследования принимаются лингвокультуремы (Воробьев 1996), прецедентные тексты (Караулов 1986; Захаренко 1997), логоэпистемы (Костомаров, Бурвикова 1994), стереотипы общения (Прохоров 1997), фреймы (ван Дейк  1989; Соболева 2000; Minsky 1977), гештальты (Lakoff, Johnson 1980). Активно разрабатываются исследования в области дискурсологии (Карасик 1992; 2005а; Олянич 2006; Шейгал 2000).

В настоящий период развития лингвокультурологии и когнитологии в качестве одной из основных единиц, используемых для описания структур сознания, является концепт (определение концепта, подходы к исследованию концептов см.: Карасик 1996, 2001, 2006, 2007; Карасик, Слышкин 2005; Красавский 2007; Бабаева 2003). В современной лингвистике, - как отмечает В.И. Карасик, - предметно-образная сторона концепта моделируется в виде фреймаЕ Фрейм как понятие заимствован из когнитивной семантики для обозначения того, как человеческие представления хранятся и функционируют в памяти (Карасик 2002: 152).

Одним из первых направление фреймовой семантики начал разрабатывать Ч. Филлмор, в работах которого термин "фрейм" постепенно расширялся от чисто лингвистического толкования до когнитивного (Fillmore 1968). Фрейм, как известно, в переводе с английского языка означает рамка, каркас, структура. В научной литературе представлены различные определения фрейма (см.: Баранов 2003; Болдырев 2001; Кобозева 2000; Красных 2003; Попова, Стернин 2003). Мы, вслед за В.И. Карасиком, понимаем под фреймом модель для измерения и описания знаний (ментальных репрезентаций), хранящихся в памяти людей (Карасик 2002: 152). Для нашей работы релевантным является также положение В.И. Карасика о динамике фрейма: Фрейм акцентирует подход к изучению хранимой в памяти информации, выделяет части, т.е. структурирует информацию, конкретизируя ее по мере разворачивания фреймаЕ (Карасик 2002: 152-153).

Фреймы имеют сложную структуру, в составе которой авторы выделяют, в частности, такие концептуальные единицы, как субфреймы и терминалы; фрейм может рассматриваться как матрица слотов, актуализирующих аспекты фрагмента действительности, содержащая оценку того фрагмента картины мира, который репрезентируется данным фреймом (Минский 1988; Minsky 1977).

Исходя из цели и задач нашего исследования, фреймовый подход позволяет более глубоко выявить категориальную семантику посессивности; вскрыть некоторые новые факты, которые не обнаруживаются при использовании традиционных методов.

Важным для нашего исследования является также понятие лингвокультурный компонент значения, который эксплицирует в языке культурные и национальные особенности восприятия окружающего мира; применительно к анализируемому материалу лингвокультурный компонент значения глаголов, выражающих посессивные отношения, эксплицирует культурные и национальные особенности восприятия категории посессивности носителями русского и немецкого языков, что, соответственно, находит отражение в сопоставляемых языках.

В главе II Субфрейм начало посессии в русском и немецком языках устанавливается сложный фрейм посессивности; дается подробная характеристика субфрейма начало посессии; определяется наибольшая номинативная плотность слота вступление в посессию в сопоставляемых языках.

Исходя из поступательного развития отношений одушевленного субъекта с объектами, окружающими его в действительности,  мы считаем, что категориальные отношения посессивности имеют сложную фреймовую структуру, представляющую собой определенную иерархию субфреймов, слотов и терминалов. Фрейм посессивности включает в себя субфреймы: начало посессии,  собственно посессия, окончание посессии, представленные слотами, обозначающими последовательно различные фазы обладания, внутри которых, в свою очередь, выделяются терминалы, заполняемые соответствующими способами репрезентации данных фаз обладания. В результате посессивность представляется как сложное отношение, развивающееся по следующим основным фазам (от предпосессии до окончания посессии), которые обозначают соответствующие слоты: 1) предпосессия (базовый глагол искать в русском языке и suchen в немецком языке; далее в скобках указываются базовые глаголы в русском и, соответственно, в немецком языках); 2) зарождение посессии (найти, finden); 3) вступление в посессию (взять; nehmen); 4) владение с фазой становления (нажить, erwerben); 5) собственно владение (иметь; haben); 6) владение с фазой утраты (тратить, ausgeben); 7) собственно окончание посессии (потерять, verlieren); 8) локончание посессии как переход к другому лицу (дать, geben). Поскольку мы, опираясь на мнение В.И. Карасика (Карасик 2002), исходим из структуры фрейма как динамической, в центре нашего внимания находятся глагольные единицы. При выборе глаголов, составляющих фактический материал, мы опирались на Толковый словарь русских глаголов под ред. Л.Г. Бабенко (1999), словарь - справочник Лексико-семантические группы русских глаголов (1988), толковые словари немецкого языка (WDG, DUW) и исходили из построенной нами фреймовой структуры посессивных отношений, отражающей динамическое восприятие субъектом окружающей его действительности.

Каждый из выделенных слотов, характеризующих развитие посессивных отношений, описывается с точки зрения различных параметров, находящих отражение в семантике глаголов, представляющих данный слот. В контексте нашей работы определенную значимость приобретают признаки, характеризующие анализируемые глаголы в русском и немецком языках в лингвокультурологическом аспекте, то есть с точки зрения экспликации в семантике глаголов, выражающих посессивные отношения, культурных и национальных особенностей восприятия окружающего мира, в частности категории посессивности. Семантическая структура глаголов рассматривается как иерархия категориально-лексической, интегральных и дифференциальных сем.

Слот предпосессия представлен в сопоставляемых языках терминалом поиск, который репрезентируется в русском языке глаголами искать (базовый глагол), а также конкретизирующими значение поиска префиксальными глаголами разыскивать, отыскивать, выискивать, изыскивать; в немецком языке базовым глаголом suchen и префиксальными глаголами, производными от suchen. Слот зарождение посессии представлен терминалом нахождение, который реализуется в русском языке, соответственно, видовыми парами - разыскать, отыскать, выискать, изыскать, базовый глагол - найти (находить); в немецком языке - базовым глаголом finden и префиксальными глаголами, производными от finden. Помимо этого в последний терминал включаются также глаголы обыскивать (обыскать), выслеживать (выследить) и глаголы обрести (обретать), обнаружить (обнаруживать). В немецком языке данные слоты теснее связаны друг с другом, поскольку различные аспектуальные значения могут быть выражены одним глаголом.

Базовые глаголы искать, найти (находить) были широко распространены в древнерусском языке и имели по сравнению с современным русским языком свои особенности в употреблении. Так, глагол bcrfnb, помимо выражения ситуаций собственно поиска конкретного объекта, мог передавать также настоятельность, желание не только найти, но и забрать уже имеющееся у кого-то: Rfrj tvje bpbnb bp uhflf d] lfkmy5z cnhfys b -njk4 bcrfnb hndf (СС, 1, 1114). В такого рода случаях речь идет о желании получить, добиваясь этого различными способами, определенного положения, большей власти, участок земли в собственность и т.д. Глагол искать передает здесь уже не значение предпосессии, а вступление в посессию. Глагол yfbnb (yf[jlbnb) был первоначально глаголом движения (это еще раз доказывает тесную связь понятий поиска и движения). Причем значение движения, передаваемого глаголом yfbnb (yf[jlbnb) было тесно связано с посессивным значением, поскольку движение часто осуществлялось с целью приобретения власти над кем-, чем-либо: KТjy] wfhm yfяn] euhs yf ,k]ufhs, euhb ;Т, yfiТliТ, dc. pТvk. <k]ufhcre. gjgk4ybif (СРЯ XI-XVII, 10, 299). Значение нахождения объекта у глагола yfbnb (yf[jlbnb) вторичное, случаи такого употребления указанного глагола относятся уже к более позднему периоду развития языка.

Базовый глагол suchen - эквивалент русского глагола искать - с точки зрения этимологии первоначально имел узкое значение: лидти вслед за кем-, чем-либо нюхая, выслеживая (DHW, 694), таким образом, предполагал целенаправленную и последовательную деятельность субъекта согласно своим намерениям найти желаемое, необходимое. В качестве глагола движения suchen употребляется вплоть до новейшего времени  (ср.: den Weg suchen - (идя) искать дорогу; das Weite suchen - бежать, спасаться бегством, удирать). Вместе с тем у этого глагола уже в двн. отмечается переносное значение.: Д[er]streben, nach etw. trachtenУ - стремиться к чему-л., добиваться чего-л., желать чего-л. (DHW, 694). В истории немецкого языка глагол suchen обозначал идею целенаправленного поиска в самом общем виде: her Stoc, ir sit f schaden her gesant, / daz ir z tiuschen liuten suochet trinne unde narren - господин Сток, вас прислали сюда для вреда / чтобы вы искали среди немецких людей глупых и шутов  (Walther von der  Vogelweide).

Базовый глагол finden в средневерхненемецком передавал значение нахождения объекта, подчеркивая при этом видимость, зрительность этого действия - не просто найти, но прежде всего увидеть собственными глазами:

40. Lutzel deheinen varnden / armen man da vant / мало путников /

бедных тут (можно) было найти (Nibelungenlied).

В большинстве примеров в привлекаемом нами фактическом материале из истории немецкого языка объект при глаголе finden носит одушевленный характер, в семантической структуре этого глагола актуализируется сема целенаправленного нахождения одушевленного объекта с целью включения его в свою сферу и дальнейшей совместной деятельности с ним:

20. hey waz er sneller degene / sit ze Buregonden vant - эх, каких быстрых воинов / он нашел у Бургундцев (Nibelungenlied).

Проведенный анализ репрезентации терминалов поиск объекта и нахождение объекта позволяет говорить о том, что для носителей русского языка определяющим в процессе поиска и нахождения является характер объекта - его скрытность, его труднодоступность, дополнительный характер: Высоко в небе парит орел, плавно описывая круги. Ему все видно. Он зорко смотрит вниз и выискивает добычу (ССРЛЯ, 2, 1048); Успех в бою будет в большей степени зависеть от умелого управления кораблем, и надо изыскивать всякие средства, чтобы приучить личный состав к маневрированию корабля (ССРЯ, 1, 438), а также характер пространства поиска, предполагающий множественность выбора: На четвертый день отряд белых выехал на поля разыскивать запрятанный там хлеб и скот (Марков).

Для носителей немецкого языка релевантным, значимым является личная сфера субъекта, собственные его усилия по поиску и нахождению объекта. Именно это находит языковое отражение в системе немецкого языка в многочисленных префиксальных глаголах, называющих конкретные шаги субъекта, который ищет и стремится найти тот или иной объект: Сискать, собираяТ: Jeden Frhling mussten wir das Ackerfeld nach Steinen absuchen (Musil) - Каждую весну мы должны были искать, собирая (или собирать, отыскивая), камни на пахотном поле; Сискать, собирая в одно местоТ: Er suchte ein paar Ngel, das Handwerkzeug zusammen (WDG, 4518) - Он искал, собирая (в кучу) гвозди и инструмент; Сискать, собирая и поднимаяТ: Splitter, Stecknadeln, Geldstcke vom Erdboden aufsuchen (WDG, 286) - искать, поднимая с земли (пола), осколки, булавки, монетки; Сискать, выискивая и оцениваяТ: Е diejenige Gattin, die ich unter den angesehenen Tchtern der Stadt fr Sie aussuchen werde (Keller) - Ету супругу, которую я выберу (буду искать, оценивая) для Вас из уважаемых дочерей города; Сискать, вынимаяТ: Er hatte das gewnschte Buch schnell herausgesucht (WDG, 1797) - Он быстро нашел нужную книгу (вынув ее из числа других); Сискать, вытаскивая и помещая перед собойТ: Er hat in dem Schubladen endlich das Tuch hervorgesucht (Becher) - Он наконец-то нашел в выдвижном ящике шкафа платок (то есть нашел и вытащил, поместил перед собой).

Такая структурированность действий субъекта во многом объясняется особым отношением представителей немецкой культуры к времени и пространству. Являясь представителями так называемой дуинговой культуры (doing-culture), немцы очень бережно относятся  ко времени, заранее планируя все свои шаги. В силу ограниченной территории проживания по сравнению с бескрайними русскими просторами (о которых уже так много написано), субъект стремится структурировать свои виды деятельности, четко обозначив их в рамках ограниченного пространства. Так, в немецком языке в рамках терминала нахождение отдельно квалифицируется ориентация субъекта в конкретном пространстве: нахождение пути домой: Er konnte mit Mhe und Not heimfinden, weil er hier seit zwanzig Jahren nicht mehr war und vieles fand er fremd (Musil) - Он с большим трудом нашел дорогу домой, потому что он не был здесь уже двадцать лет и многое нашел чужим; нахождение правильного пути в чужой местности: Wir wollten sie hinbringen, aber sie sagte, sie werde sich allein zurechtfinden (WDG, 4498) - Мы хотели ее доставить, но она сказала, что найдет сама дорогу (доберется сама); нахождение дороги к отправному пункту: Du kannst umkehren, ich finde jetzt allein zurck (WDG, 4503) - Можешь возвращаться, я теперь сам найду дорогу назад; собственно ориентирование в пространстве: Aber er findet beim besten Willen nicht mehr durch (Renn) - Но он при всем желании уже не выберется (не найдет выход, не сориентируется).

Слот вступление в посессию является сложным и многоаспектным, что обусловлено различными способами приобщения объекта. Человек издавна стремился включить  в свою сферу различные объекты (не только в силу желания, но и в силу насущных жизненных потребностей) и изобретал для этого различные пути. Именно поэтому слот вступление в посессию представлен в сопоставляемых языках наибольшим, по сравнению с другими слотами, разнообразием глагольных рядов, заполняющих соответствующие терминалы: приобщение объекта непосредственно в руки, руками; лизвлечение объекта откуда-либо; с помощью специальных средств или действий; против воли кого-, чего-либо и/или незаконным путем, включение объекта в свою сферу, эти терминалы репрезентируются глаголами, в семантике которых находят отражение разнообразные посессивные ситуации вступления в посессию.

Глаголы, входящие в состав языковых средств, репрезентирующих слот вступления в посессию, выражают определенные действия субъекта по приобщению к себе какого-либо объекта, часто с применением определенных усилий; включение объекта в сферу своей деятельности, своего состояния.

Следует заметить, что вхождение глаголов в тот или иной терминал во многом условно, поскольку некоторые глаголы могут быть включены в состав нескольких микрогрупп, особенно это касается глаголов с более общим значением (например, взять, поймать и др.). Внутри самих микрогрупп также можно говорить об отдельных объединениях глаголов, что обусловлено особенностями их семантической структуры.

Базовым глаголом, выражающим слот вступление в посессию, является глагол взять (брать) в русском языке и nehmen в немецком языке.

В отличие от немецкого языка в истории русского языка ситуация взятия объекта могла обозначаться целым рядом родственных глаголов. Так, базовый глагол d]p7nb (d]pbvfnb) был тесно связан с родственными ему глаголами 7nb, bvfnb, bv4nb, gj7nb (gjbvfnb), ghb7nb (ghbbvfnb), которые обнаруживают структурно-грамматическую общность (генезис корневой морфемы, характер парадигм, соотношение основ и суффиксов-флексий). В результате проведенного анализа установлено, что релевантной интегральной семой для древнерусских глаголов приобщения объекта является сема Свзять в руки с целью дальнейших действийТ, которая отражает обязательную валентность данных глаголов: с целью совместного движения: вземше оружье поидоша на нь (ПВЛ, с. 58); речевой деятельности: имъ м# епифанъ за роукоу рече (Усп. сб., 159а28); физического воздействия: они же поимше убиша я (ЛН XIIIЦXIV, 93) и др. Данные контексты были широко распространены, что свидетельствует о значимости для древнего русича не собственно момента взятия объекта, а прежде всего дальнейшего действия с этим объектом, попавшим в личную сферу субъекта.

В немецком языке базовый глагол nehmen является, как и русский глагол взять, многозначным глаголом, однако не обнаруживает такой сложной структурно-грамматической общности с другими глаголами, как это прослеживается в истории русского языка. Глагол nehmen восходит к индоевропейскому корню *nem- выделять кому-л. что-л., оделять кого-л. чем-л., а также опосредовано (посредством чего-л.) выделять себе, лоделять себя самого (DHW, 464). Особенностью употребления глагола nehmen в анализируемых нами текстах истории немецкого языка является обозначение им ситуации приобщения объекта как включение объекта в свою сферу, поскольку в большинстве зафиксированных примеров объект носит одушевленный характер:

Е daz er ein wip nme, / d ime z vrouwen gezme/ - что он возьмет женщину, которую себе в госпожу приручит (Knig Rother);

257. Do enpfulhen Rmre - и доверили (дали) римляне

258. Jl dem hren - Юлию господину

259. drzech tsint helede - тридцать тысяч воинов

262. drzec tsent name еr selbe mere - тридцать тысяч взял он сам еще (Kaiserchronik).

Как свидетельствуют приведенные примеры, субъект включает объект в свою сферу, в ряде случаев подчиняя его себе (см. первый пример), либо для дальнейшей деятельности (воины).

       В современном русском и немецком языках терминал вступление в посессию как приобщение объекта непосредственно в руки, руками представлен следующими глаголами: взять (брать), хватать, схватить (схватывать), ухватить (ухватывать), поймать (ловить), подобрать (подбирать), собрать (собирать); nehmen, fangen, auffangen, abfangen, ergreifen, greifen, fassen, erfassen, packen, holen, langen, raffen, schnappen, aufheben, aufsammeln, auflesen, sammeln, pflcken, lesen, ernten, versammeln.

Особенности выражения ситуации приобщения объекта и в русском, и в немецком языках обусловлены прежде всего характером этого объекта. Однако в русском языке в семантической структуре одного глагола могут найти отражение различные ситуации приобщения, в ряде случаев дифференциация  осуществляется непосредственно в контексте: Зонтик выскользнул из ее рук. Она поспешно поймала его, прежде чем он упал на дорожку (Тургенев); Анна Павловна с усилием поймала руку мужа и прижалась к ней губами (Тургенев). Действия субъекта, обозначаемые приведенными глаголами, могут передавать различную степень интенсивности: Мы хотели его схватить, только он вырвался и как заяц бросился в кусты, тут я по нем выстрелил (Лермонтов); Слуги, сватья и сестра С криком ловят комара (Пушкин), а также отражать особенности приобщаемого объекта, который может быть движущимся: А ну, дети, попробуйте догнать татарина!.. И не пробуйте - вовеки не поймаете: у него конь быстрее моего Черта (Гоголь), а может находиться в состоянии покоя: Иван Ильич стал пальцем собирать крошки на скатерти (А. Толстой) или характеризоваться как трудноприобщаемый: Государь увидел, что возле блохи действительно на подносе ключик лежитЕ Насилу государь этот ключик ухватил и насилу его в щепотке мог удержать (Лесков).

В немецком языке релевантным являются действия субъекта по приобщению объекта, то есть способ приобщения: субъект дифференцирует все свои шаги в пространстве и четко структурирует свои действия в зависимости от характера объекта, характера пространства, цели приобщения. Так, например, эксплицируется, должен ли субъект переместиться, чтобы приобщить объект, и вернуться назад: Das Kind holt dem Vater die Zeitung (WDG, 1886) - Ребенок берет (и приносит) газету отцу, либо только протянуть руку: Dann ergriff er den Griechen beim Schopfe (Lernet-Holenia) - Тогда он схватил грека за вихор. Это также позволяет говорить о значимости личной сферы субъекта, поскольку все действия субъекта структурированы.

Как свидетельствует проведенный анализ фактического материала, в русском языке наибольшую экспликацию в контексте находит взятие объекта в рамках перемещения в пространстве по горизонтали, в отличие от немецкого языка, где в контексте одинаково эксплицирована как горизонталь, так и вертикаль, ср. структурирование действий субъекта по взятию объекта по вертикали в немецком языке - Сбрать, поднимая снизу (подбирая)Т: Wer hebt den ersten Stein auf wider den, der wehrlos gewordenЕ (Hoffmann) - Тот, кто поднимет первый камень против того, кто без оружия Е; Сбрать, поднимая снизу и собирая в одно местоТ: Ich musste jeden Morgen Holz fr den Herd aufsammeln (Renn) - Я должен был каждое утро собирать дрова (хворост) для печи; Сбрать, поднимая снизу и собирая по одномуТ: Es war ziemlich schwer die auseinander gelaufenen Perlen aufzulesen (Vierig) - Это было довольно трудно собрать (снизу по одной) рассыпавшийся жемчуг и некоторые другие.

Следующий терминал, реализующий слот вступление в посессию, лизвлечение объекта откуда-либо репрезентируется в сопоставляемых языках глаголами достать (доставать), извлечь (извлекать), вынуть (вынимать), вытащить (вытаскивать), выловить (вылавливать), откопать (откапывать), вычерпать (вычерпывать), черпать (в большинстве случаев это глаголы с префиксом вы-, который непосредственно указывает на направление движения: из какого-то пространства изнутри наружу); herausnehmen, herausholen, hervorholen, herausziehen, herausschleppen, hinausschleppen, herunternehmen, herausreien, herausfischen, entfernen, entkernen, ausheben, schpfen, baggern.

В русском языке в семантике глаголов осуществляется актуализация характера объекта - неодушевленный, небольших размеров: Илья доставал из мешка лоскутки ситца, деревянного солдатикаЕ, коробку из-под  ваксы, помадную банку, чайную чашку (Горький); Александр вынул лист бумаги и взял перо (Гончаров); тяжелый, больших размеров: Дедушка и внучек вытащили шаланду на берег (Катаев); трудноизвлекаемый: Я с трудом вытащил гвоздь из стены (Гайдар); движущийся: Чрезвычайно трудное дело вышло из-за необходимости скоро выловить лес, плавающий теперь на водах Выг озера (Пришвин); скрытый: Поедем, ребята! Пусть дедушка остается с теми, у кого лошади совсем стали. Завтра воротимся сюда и откопаем их из сугроба  (С. Аксаков); жидкий: Черпая ложкой уху, я беспрестанно заглядывался на оркестр музыкантов и беспрестанно обливался (С. Аксаков).

В семантике немецких глаголов находит отражение такая особенность немецкого языка, как перспектива говорящего. Причем релевантным оказывается передача значения извлечения объекта по направлению к говорящему, а не наоборот, так как большая часть глаголов имеет компонент her-, в результате еще больше подчеркивается приближение объекта к личной сфере субъекта, возможность потенциального обладания. Структурирование личной сферы субъекта в данном случае проявляется в детальной квалификации способов извлечения: Сизвлечение сверху внизТ: Kannst du bitte deine Sachen vom Tisch herunternehmen? (DUW, 698) - Не мог бы ты снять свои вещи со стола? (по направлению к говорящему); Сизнутри наружуТ: Die uns aus dem Kerker htten herausholen wollen, die waren selber drin (Noll) - Те, кто хотел освободить (Увынуть наружуФ) из тюрьмы, сами оказались там; Сперед собойТ: Er holte seine alten Schulbcher hervor - Он достал свои старые школьные учебники (WDG, 1813) (вынул их и поместил перед собой); СвытягиваяТ: Es waren immer viel zuwenig Textbcher da, so dass die Rollen herausgezogen werden mussten (Wildenhain) - книг с текстами всегда было слишком мало, и роли приходилось тянуть (вытягивать); СвытаскиваяТ: Der kann wurde mit einem Pferd herausgeschleppt (Musil) - Лодку вытащили с помощью лошади.

Следующий выделяемый нами  терминал в рамках слота вступления в посессию - лс помощью специальных средств или действий, который представлен  достаточно обширными микрогруппами глаголов в обоих языках: получить (получать), приобрести (приобретать), занять (занимать), одолжить (одалживать), купить (покупать, а также производные), менять (и производные), нанять (нанимать), снять (снимать), выиграть (выигрывать), наследовать (унаследовать), выпросить (выпрашивать); bekommen, kriegen, beziehen, erhalten, empfangen, erwerben, beschaffen, erlangen, borgen, leihen, gewinnen, erben, kaufen, besorgen, tauschen, wechseln, einstellen, mieten, verschaffen и некоторые префиксальные образования от приведенных глаголов. Данные глаголы достаточно разнообразны с точки зрения вступления в посессию, однако их объединяет то, что все они называют какую-либо определенную предпринимаемую субъектом деятельность с целью получения объекта.

В русском языке представленные глаголы имеют сложную семантическую структуру и отражают различные ситуации приобщения объекта - как временное приобщение (занять), официальные отношения (нанять), покупка, обмен (купить, менять) и др. Значимым в семантике русских глаголов этой микрогруппы оказывается непосредственно сам факт вступления в посессию, что находит отражение в широкозначном глаголе взять, а также глаголе приобрести (приобретать). Следует заметить, что в немецком языке прямой эквивалент  глагола приобрести отсутствует, поскольку для носителей немецкого языка способ вступления в посессию всегда релевантен - ср.: приобрести машину - kaufen; приобрести знания - erwerben.

Особенности семантической структуры  глаголов позволяют говорить о значимости для носителей немецкого языка затраченных усилий по приобщению каких-либо окружающих их объектов, а также о релевантности ценностного характера объекта. Исходя из проведенного анализа делаются следующие обобщения. Терминал с помощью специальных средств или действий в рамках слота вступление в посессию имеет в русском языке следующие характеристики: 1) активность/пассивность субъекта (Я приобрел дом и Я получил дом в наследство); 2) квалификация характера объекта - материальный объект, объект-деньги, расширенный объект, одушевленный, абстрактный; 3) экспликация степени полноты приобщения объекта (купить, одолжить, нанять и др.); 4) приобщение как обладание (приобрести, купить, унаследовать и др.), приобщение как распоряжение (нанять). В немецком языке: 1) преимущественно активность субъекта; 2) квалификация усилий субъекта: добиваясь (erlangen), затрачивая большие усилия (gewinnen), испытывая трудности (beschaffen); 3) экспликация темпорального характера приобщения (временно/регулярно); 4) ценность, значимость объекта.

Следующий терминал вступление в посессию против воли кого-, чего-либо и/или незаконным путем  представлен в русском языке глаголами забрать (забирать), завладеть (завладевать), овладеть (овладевать), отвоевать (отвоевывать), отнять (отнимать), отобрать (отбирать), красть (украсть), грабить (ограбить), воровать (обворовать), присвоить (присваивать), похитить (похищать), лишить (лишать) и некоторыми другими; в немецком языке - глаголами wegnehmen, abnehmen, fortnehmen, einnehmen, erobern, zurckerobern, bestehlen, stehlen, entwenden, rauben, plndern, entfhren, sich aneignen, sich bemchtigen, некоторыми устойчивыми сочетаниями.

Данная группа глаголов является довольно многочисленной, что во многом обусловлено отражением в семантике глагольных единиц такого сложного  понятия, как чужая собственность. Представленная ранее нами сопоставительная характеристика слотов предпосессии, зарождения посессии и вступления в посессию позволяет говорить об огромном стремлении, желании субъекта включать в свою сферу разнообразные объекты, даже путем лизъятия их из чужой сферы. В силу специфики самой ситуации актуализируются такие параметры этой ситуации, как незаконность приобщения объекта, сопровождающаяся применением силы, и скрытность приобщения объекта. Нами установлена следующая закономерность (которая прослеживается и в аспекте диахронии). В русском языке в большей степени значимой для субъекта оказывается скрытность отчуждения объекта от другого лица (тайно изъять у кого-либо), что находит отражение в семантической структуре разнообразных глаголов: воровать, красть, украсть, выкрасть, обокрасть, обворовать, грабить, ограбить. В немецком языке доминирующим для субъекта в таких ситуациях оказывается применение силы, глаголы квалифицируют ситуацию незаконного отчуждения объекта именно с точки зрения степени применения силы, насилия, использования при этом оружия, борьбы и т.д.: Сс применением насилияТ (rauben): Die Banditen raubten und mordeten - бандиты грабили и убивали (WDG, 2954); Сс применением насилия максимального охватаТ (plndern): whrend der Unruhen wurden Geschfte geplndert (WDG, 2820) - во время волнений были разграблены магазины; Сс применением силы получить властьТ (sich bemchtigen): Er lauerte auf den Moment, wo er sich der Waffe bamchtigen konnte (Traven) - он ждал момента, чтобы завладеть оружием (стать более могущественным, получить с помощью этого большую власть); Сс применением силы к одушевленному объектуТ (entfhren): Mnner werden weich und haltlos, wenn die Braut ein anderer entfhrt (Jahnn) - Мужчины делаются мягкими и безудержными, если невесту выкрадывает (уводит) другой; Сс применением силы к объекту расширенного характераТ (einnehmen): Das eingenommene Dorf brannte (Vierig) - Захваченная деревня горела (в качестве объектов выступают населенные пункты); Сс применением борьбыТ: в семантике глаголов erobern, zurckerobern - Rom wollte die ganze Welt erobern (WDG, 1129) - Рим хотел захватить весь мир (букв.: взять верх, часто с применением оружия, объект - чужие земли, чужая страна). С другой стороны, уже в самых первых юридических документах германских народов - в Материалах судебников (Варварских правд) строго наказывается отчуждение чужой собственности: система судебных штрафов, предусмотренных за это, разработана очень тщательно, например, нет просто наказания за кражу птиц, а есть отдельные штрафы за кражу ястреба, петуха, курицы, голубя, журавля и т.д.

Отдельно мы выделяем терминал включение объекта в свою сферу, его выделение достаточно условно, однако специфика репрезентирующего этот терминал глагола принять (принимать) (и некоторых значений других глаголов) может быть рассмотрена специально. Глагол принять (принимать), как показал наш анализ, был широко распространен в истории русского языка (в большинстве случаев с одушевленным объектом): да егда оставленъ боудоу строения домоу приимуть м# въ домъ свои (АМ, 91б16). Понятие приятия чего-, кого-либо является очень важным для одушевленного субъекта, оно выражает не только приобщение, но и внутреннее согласие с этим, ср.: Он взял деньги (может быть по собственному желанию, а может быть и вопреки) и Он принял деньги (согласился с этим).

В немецком языке в самом общем виде идею приятия выражает глагол empfangen. В истории немецкого языка данный глагол был широко распространен в конструкциях с одушевленным объектом, субъект при этом включал этот объект в свое личное пространство, приближал его к себе, о чем свидетельствует ряд контекстуальных уточнителей, характеризующих состояние (позитивное) самого субъекта, например:

164. man enpfie si d wirdichliche - их принимали достойно (Kaiserchronik);

519. Rmre in d wol enphiengen - римляне его хорошо приняли (там же);

246. Do enpfie er wol die sine - он благосклонно принял своих (Nibelungenlied).

В современном немецком языке осуществляется дальнейшая конкретизация включения объекта в личное пространство субъекта-посессора, что эксплицируется в семантике глаголов entgegennehmen, aufnehmen, einnehmen, annehmen, mitnehmen, bernehmen, zurcknehmen.

Поведенный анализ семантической структуры глаголов с позиций лингвокультурологического подхода (с использованием аспекта диахронии) позволил выявить специфику отражения в семантике глагольных единиц субфрейма начала посессии. Особенность категории посессивности, как известно, в ее бинарности: субъект не может иметь статус посессора без объекта, объект не может быть обладаемым без посессора-субъекта. В этой диаде субъект - объект смысловой доминантой для носителей русского языка является преимущественно объект, для носителей немецкого языка - преимущественно личная сфера субъекта.

В главе III Субфрейм собственно посессия в русском и немецком языках анализируются предикативные конструкции с ядерным глаголом иметь, haben, раскрывается характер денотативного включения составляющих их компонентов; выявляются лингвокультурологические сходства и различия репрезентативности в сопоставляемых языках слотов владение-становление и владение-утрата.

Субфрейм собственно посессия является центральным в выстроенном нами фрейме, именно с точки зрения репрезентации данного субфрейма языки разграничиваются на Habeo- и Esse-языки. Как и любые отношения, посесссивные отношения не статичны, они развиваются, поэтому в рамках субфрейма собственно посессия мы выделяем слоты лвладение с фазой становления, который представлен терминалом накопление (нажить, erwerben), лсобственно владение (иметь, haben), представленный терминалами лимение, хранение, лвладение с фазой утраты, представленный терминалом лутрачивание (тратить, ausgeben).

Терминал накопление репрезентируют глаголы, подчеркивающие становление отношений владения. В данную группу глаголов в русском языке мы включаем глаголы нажить (наживать), копить, накопить (накапливать), заработать (зарабатывать), а также набрать (набирать), натаскать (натащить), награбить, наворовать и некоторые другие. Префикс на- в этой группе глаголов подчеркивает постепенное приобщение объектов, их накапливание в сфере субъекта, связывая фазу собственно владения с началом этого процесса.

Глагол нажить (наживать) можно считать ключевой единицей для носителей русского языка, прямого эквивалента в немецком языке мы не находим. В семантической структуре этого глагола характер объекта собирательный, представлен в совокупности как определенная часть того, что принадлежит субъекту, является его собственностью, в его состав может входить все, что включается в сферу субъекта на данный момент: ценности, а также все предметы, вещи, постепенно приобщаемые субъектом в течение его жизни. Интегральный признак Ссредство приобщенияТ может иметь различную реализацию - субъект может постепенно приобщать объекты с помощью зарабатывания, причем не только собственно профессиональной деятельностью, но и другими видами деятельности, ср.: приобретать живучи, промышлять, получать доходами с торговли, хозяйства или иначе (Даль, 2, 342); с помощью отчуждения от другого субъекта, предприимчивости субъекта и т.п., например: Здесь у меня домик, обстановка кое-какая. Пианино дочке недавно купил. Всю жизнь наживал - и вдруг бросить! (ССРЛЯ, 7, 199); Я мальчишкой из деревни привезен, на все четыре стороны без копейки пущен; а вот нажил себе капитал и других устроил (А.Островский). Очень часто в контексте эксплицируется отправная точка процесса приобщения объекта, субъект тем самым подчеркивает большие усилия, затраченные им на приобщение различных объектов в течение длительного временного промежутка (всю жизнь). С процессом наживать тесно связан обратный процесс - проживать, который характеризует владение с фазой утраты. В русском языке имеется большое количество пословиц и поговорок, включающих эти два разнонаправленных процесса: Люди живут наживают, а мы живем, проживаем; Думалось нажить, а пришлось прожить; Ехал наживать, а пришлось проживать; Что ни наживешь, все проживешь и др. Во всех приведенных примерах находит выражение определенный фатализм, во многом свойственный представителям русской культуры, неопределенность будущего.

Близкие глаголы копить, накопить (накапливать) имеют более узкое значение, поскольку в качестве объекта при этих глаголах выступают прежде всего денежные средства и в редких случаях Ц  какие-либо вещи, продукты, предметы, например: В прежнее время как было не копить про черный день? (Федин); Издали война не очень пугала. Не тронула она на первых порах и колхозных достатков, накопленных за последние годы (Полевой). Следует заметить, что глаголы копить, накопить (накапливать) являются также значимыми культурными единицами, прямой эквивалент в немецком языке отсутствует, в двуязычных словарях мы находим sparen или ansammeln, но это не передает специфики способа приобщения объекта, переданного русскими глаголами: накапливать, копить - это постепенно целеустремленно собирать что-либо ценное (прежде всего денежные средства, но это может быть и что-то другое, что субъект определяет для себя как ценное, необходимое) и складывать их в определенном месте, то есть это очень емкое понятие, включающее в себя несколько составляющих: собирать, хранить и сберегать.

Глагол заработать (зарабатывать) реализует интегральную сему способа действия как двунаправленный процесс: субъект отдает определенную часть себя (свои силы, знания, ум и т.п.) в обмен на что-либо (прежде всего деньги, но может быть и  различные предметы, материальные блага и др.): Восьми лет он осиротел, а с десяти начал зарабатывать себе кусок хлеба своим искусством (Тургенев); Зарабатывал он также немного и писанием стихов (Чехов).

В семантической структуре других глаголов, включенных нами в данную группу, - набрать, нарвать, надергать, натаскать, нагрести (и некоторых других), интегральный признак способа действия как постепенного приобщения объекта не выражен так ярко, поскольку в их семантической структуре интегральный признак характера действия может быть выражен и как Сне занимающий большой промежуток времениТ.

В немецком языке слот владение-становление не получил такого развития, как в русском, что во многом обусловлено восприятием отношений владения в немецкой культуре, для которой значимым является сам факт вступления в посессию и затем - владение, без промежуточных фаз. В состав глаголов, отражающих владение с фазой становления, мы включаем глаголы verdienen, erarbeiten, aufhufen, ansammeln, speichern, (auf)speichern и некоторые другие. Для носителей немецкого языка релевантным при передаче становления владения является три параметра: Что? Куда? И Как?

Первый параметр связан с характером объекта и с той функцией, которую он будет выполнять в сфере субъекта: Reichtmer, Kunstschtze ansammeln - (произведения искусства, ценности, миллионы собирать постепенно, накапливая); Lebensmittel, Getreide aufspeichern - продукты, хлеб (зерно) собирать постепенно. Далее субъект структурирует свою деятельность по помещению этого объекта, расположению его в своей сфере. Совокупный объект может быть помещен в одно место, через ДскладываниеУ: Kartoffeln aufhufen (DUW, 156) - собирать в кучу, складывать друг на друга; Er hat Reichtmer aufgehuft  - Он насобирал кучу  богатства (и поместил его где-то). Данное место может быть уточнено - поместить в амбар, склад для дальнейшего хранения: In den Stauseen speichert man Trinkwasser fr die Grostdte (WDG, 3482) - В водохранилищах хранят питьевую воду для больших городов. И наконец, осуществляя постепенное приобщение объекта, субъект конкретизирует, как он осуществляет этот процесс. Главным способом становления владения в немецком языке является зарабатывание, что находит отражение в семантике глаголов erarbeiten, erwerben, verdienen: Das hat sie sich alles selbst erarbeitet (WDG, 1080) - это все она заработала себе сама; Sie hat ihren Unterhalt durch Nhen erworben (WDG, 1151) - Она зарабатывала себе на жизнь шитьем; Er verdient sein Geld als Arzt (WDG, 4035) - Он зарабатывает свои деньги, работая врачом.

Другие глаголы, приводимые в двуязычных словарях в качестве эквивалентов рассмотренных русских глаголов, нельзя, на наш взгляд, считать таковыми. Так, например, в качестве эквивалента глаголу набирать приводится zusammennehmen, однако данный глагол означает собирание чего-либо разрозненного вместе, например: Drer hat die zwei Szenen zusammengenommen (zu einer Szene vereint) (Wlflin) Ц  Дюрер объединил две сцены (в одну), и, таким образом, не предполагает постепенного процесса накопления. Префикс zusammen-, входящий в некоторые глаголы, не может выступать в качестве эквивалента русскому префиксу на-, поскольку указывает на конечный результат - собрать в одно место, здесь нет подчеркивания процессуальности, временной неопределенности, не выражено то, что действие может занимать длительный промежуток времени. Таким образом, для носителей немецкого языка характерно четкое определение своих целей в будущем, становление владения не так важно именно в силу того, что вся предыдущая деятельность субъекта (до имения, собственно обладания), как показал наш анализ, структурирована.

В Habeo-языках (в частности, немецком) центральной посессивной конструкцией, репрезентирующей слот собственно посессия, является конструкция с глаголом иметь (haben),  которой в  Esse-языках (в частности, русском) соответствует конструкция с глаголом быть. Глагол быть, являющийся основной предикативной посессивной конструкцией в русском языке, достаточно исследован с различных сторон, что обусловлено многообразием значений, которые он может выражать, - от собственно лексических до грамматических (см.: Апресян 1995; Арутюнова, Ширяев 1983; Verhaar 1967Ц1973; Chvany 1975). Мы разделяем точку зрения М. Гиро-Вебер (Гиро-Вебер 2004) и считаем глагол иметь собственно посессивной глагольной лексемой, поскольку в отличие от конструкций с глаголом быть, субъект-посессор при данном глаголе является также и грамматическим субъектом и выступает как активное начало в высказывании.

В истории русского языка конструкции с глаголом иметь были распространены достаточно широко наряду с конструкциями с глаголом быть. Однако постепенно круг употребления иметь-конструкций сужался. В истории немецкого языка наблюдается устойчивое употребление глагола haben, начиная с древних времен, причем этимологически данный глагол восходит к захватить (DHW, 241), то есть понятие владения в немецком языке изначально связано с захватыванием чего-либо в свою собственность. В русском языке данные понятия - захватывания и обладания - разошлись. Так, анализ предикативных конструкций в диахронии позволил выявить ряд родственных глаголов - 7nb, bvfnb, bv4nb, первые два из которых включали в себя момент захватывания объекта в свою собственность, а глагол bv4nb указывал уже на обладание, нахождение объекта в сфере субъекта.

Глагол иметь (haben) устанавливает посессивные отношения между двумя сущностями, одна из которых является субъектом-посессором, другая - объектом. Специфика, характер отношений, выражаемых глаголом иметь в Habeo-языках, зависит от семантических связей между субъектом и объектом. Эта связь имеет характер денотативного включения, то есть денотация существительного - объекта - включена в денотацию субъекта. В Esse-языках это не всегда находит отражение на грамматическом уровне, в отличие от Habeo-языков. Данное включение может быть трех типов. Первый тип представлен случаями, когда объект является частью субъекта и отношения строятся как  часть/целое (например, крыша - дом, рука - человек). В данную группу входят конструкции, в которых объект, как правило, является реляционным существительным - таким, которому необходим комплементарный термин для правильной идентификации, например: Das Auto hat einen kleinen Kofferraum - У машины маленький багажник (Машина имеет маленький багажник).

Второй  тип денотативного включения характеризуется следующим образом: объект является собственностью субъекта (например, дом - Петр). В такого рода случаях субъект обычно является одушевленным, а объект неотносительным (нереляционным) существительным, например: Peter hat ein Auto - У Петра есть машина (Петр имеет машину). Третий тип включения в какой-то степени перекликается с первым: объект представляет собой один из семантических признаков субъекта (например: комнаты - квартира). В таких случаях перед нами так называемое изотопное включение (см. об этом: Greimas, 1966:69), например: Peters Zimmer hat drei Betten (В квартире Петра три кровати). Следует особо сказать о том, что в русском языке на грамматическом уровне данное изотопное включение не находит выражения, поскольку объект является грамматическим субъектом.

В конструкциях с глаголом иметь возможно расширение локативного содержания за счет конкретизации месторасположения объекта, например: Peter hat ein Haus in Spanien - У Петра есть дом в Испании (Петр имеет дом в Испании). В таких случаях, когда объект расположен относительно субъекта посредством глагола иметь и расположен относительно другого места посредством предлога (предложно-падежной конструкции), можно считать, что это место также в некотором роде расположено относительно субъекта. Так, Испания в приведенном примере расположена относительно Петра, это место, где находится его дом. Для обозначения таких адвербиальных расширений мы используем термин место-релятум.

Характер рассматриваемого денотативного включения в рамках посессивных отношений может быть различным в зависимости от того, включает ли субъект один или два составляющих элемента или между субъектом и составляющими существуют более сложные комплексные отношения. Итак, для конструкций с глаголом иметь характерны инклюзивные отношения между тремя составляющими: субъектом, объектом и местом-релятумом: посессор всегда включает объект посессивности или место-релятум (или и то и другое одновременно), то есть налицо определенная иерархия. Рассматривая предикативные конструкции с глаголом иметь в аспекте денотативного включения, мы выявили следующую закономерность (представленную на грамматическом уровне последовательно в немецком языке и непоследовательно в русском языке). Если место-релятум не принадлежит субъекту (не включается в его денотацию), объект является его собственностью, между субъектом и объектом устанавливаются собственно посессивные отношения. В случае, если место-релятум принадлежит субъекту (включается в его денотацию), объект может и не включаться в сферу субъекта, не быть его собственностью, тогда отношения между субъектом и объектом могут не квалифицироваться как посессивные.

Другие глаголы, выражающие фазу собственно обладания, подчеркивают определенную власть над субъектом - владеть, обладать, располагать (и немецкие эквиваленты). Однако в немецком языке в семантике глагола besitzen прослеживается тенденция, аналогичная haben: данный глагол, если обратиться к истории языка, совмещает в себе владение и захватывание объекта (владеть, захватив): этимологически восходит к um etwas sitzen - сидеть вокруг чего-то, затем - belagern - расположиться лагерем вокруг крепости, города, взять в осаду (DHW, 646), впоследствии развилось значение владения: be-sitzen - букв.: сесть на что-то, чтобы оно стало своим, например:

365. mit der er ze Crichen  - с которой он в Греции

366. besаz sner vande rche - получил во власть царство своих врагов (стал обладать) (Kaiserchronik).

Русские глаголы владеть, обладать, родственны лит. veldti - наследовать, др.-прусс. walduns - наследник (Фасмер, 1, 340), в их семантике отражается такой принцип власти, владения, как наследование (владеть, унаследовав).

В целом можно говорить о том, что в семантике анализируемых глагольных единиц в русском языке находит отражение про-активный процесс освоения объектов внешнего мира, не включающий в себя момент ре-активности (поэтому необходимо обращаться к прошлому, к начальной точке). В немецком языке - это про-активный процесс освоения объектов внешнего мира, включающий в себя момент ре-активности, поэтому направленный в будущее.

В терминал лимение входит также глагол принадлежать (gehren). Конструкции с глаголами иметь и принадлежать во многих языках образуют различные структуры: с одной стороны конструкции, в которых посессор является темой и грамматическим подлежащим, а с другой стороны, конструкции, в которых объект посессивности выступает в качестве темы и подлежащего. Исторически данное различие восходит к индоевропейскому языку (Benveniste 1966). Такое противопоставление, по-видимому, присутствует во всех языках (см.: Heine 1997), хотя А.В. Исаченко  высказывает некоторые  замечания по вопросу его универсальности (Isaenko 1974). В отличие от конструкций с глаголом иметь (haben), конструкция  с глаголом принадлежать (gehren) более точно указывает на ситуацию владения, поскольку в данном случае объект действительно принадлежит субъекту, что в большинстве случаев юридически закреплено, например: Er hat ein Auto, aber es gehrt seiner Frau - У него есть машина (он имеет машину), но она принадлежит его жене. В такого рода контекстах глагол haben употребляется в значении ограниченного (либо временного) владения,  в отличие от gehren, который указывает на собственно обладание объектом, при этом объект в конструкциях с глаголом gehren является более определенным, на что указывает в немецком языке артикль, ср: Ich habe einen Hund и Der Hund gehrt mir (в русском языке на большую определенность может указывать местоимение: Эта собака принадлежит мне). В отличие от русского эквивалента принадлежать, глагол gehren, помимо посессивного значения, может выражать также и локативное значение, указывая точно на необходимое (надлежащее) местоположение субъекта, что выражает иная предложно-падежная конструкция, в частности, винительный падеж (в отличие от собственно посессивного значения, которое передает конструкция с дательным падежом без предлога), например: Dieses Buch gehrt auf dieses Regal (букв.: лэта книга принадлежит на эту полку); Das gehrt nicht hierher (Это не должно здесь находиться, букв.: лэто не принадлежит сюда. Итак, глагол принадлежать (gehren), кроме локативного значения, выражает только значение владения, и, будучи маркированным выбором, необходим, если это значение является релевантным.

Собственно владение в сопоставляемых языках может быть конкретизировано с точки зрения того, каким образом субъект осуществляет свое владение, что репрезентируется терминалом хранение. Поскольку субъект-посессор, как правило, заинтересован в сохранении объекта в своей сфере, наибольшее развитие в языках получили глагольные средства, отражающие бережное, внимательное отношение к объекту. В современном русском языке значение отношения к сохранению объекта передано недифференцированно в значимом для русского человека глаголе беречь (и префиксальных), а также глаголе хранить: Владимир умер в Москве, накануне вступления французов. Память его казалась священной для Маши; По крайней мере она берегла все, что могло ей его напомнить: книги, им некогда прочитанные, его рисунки, ноты и стихи, им переписанные для нее (Пушкин); Чумак специально для тебя замечательный какой-то коньяк трофейный бережет, никому пробовать не дает (В. Некрасов); Не бойтесь за сестру: товарищи сберегут ее (ССРЛЯ 13, 216); Он теперь изучал первый том Маркса и с великой заботливостью Е хранил эту книгу в своем мешке (Толстой). В немецком языке нашло отражение незыблимое священное отношение к собственности, поэтому здесь отмечается разнообразие глаголов, уточняющих, квалифицирующих характер сохранения объекта в сфере субъекта: Сзаботясь с направленностью в будущееТ (aufbewahren): Е so will ich die Erinnerung an jenes Kind aufbewahren (Keller) - Еи я хочу сохранить память о том ребенке (в будущем); Сзаботясь тщательно и/или тайноТ (aufheben): Akten, alte Briefe, seine Ersparnisse in einer Schatulle aufheben (WDG, 253) - хранить бумаги (дела), старые письма, свои сбережения в шкатулке; Сзаботясь бережноТ (schonen): Die sind sich klar darber, dass ich geschont werden mu, weil ich ein Waise bin (Kant) - Они знают, что меня следует щадить (обращаться бережно, беречь, заботиться), потому что я сирота; Ссохраняя внутри себяТ (bewahren): Die Mutter bewahrt das Bild des gefallenen Sohnes in ihrem Herzen (WDG, 584) - Мать хранит образ погибшего сына в своем сердце и др.

Слот владение с фазой утраты представлен терминалом лутрачивание, который репрезентируется глаголами тратить (и префиксальные образования), расходовать (израсходовать), экономить (сэкономить), завещать, а также платить (и производные); aufwenden, ausgeben, verausgaben, verbrauchen, vergeuden, verschleudern, vertrdeln, einsparen, sparen, zahlen, bezahlen и некоторыми другими. Данный терминал представлен в русском языке следующими характеристиками: 1) структурирование утрачивания с точки зрения количественного характера объекта, например: Острожная церковь была вновь построена и отделана богатым купцом, потратившим на это дело несколько десятков тысяч рублей (Толстой); В то время я уже истратил все свои сухари и два дня питался белыми круглыми грибками (ССРЯ, 2, 561); С петербургскими моими долгами я кое-как распорядился: иные выплатил из моей суммы, другие готовы подождать (Гоголь); Пулеметчик достал кисет, газету и аккуратно, экономя каждый сантиметр бумаги, оторвал уголок  (ССРЛЯ, 17, 1756); 2) экспликация (недифференцированно) ненужности утрачивания: Ей начинало казаться, что она ужасно много денег тратит на себя (Мамин-Сибиряк); Право, я напрасно время трачу, мне нужно спешить (Гоголь).

В немецком языке в результате проведенного анализа отмечается: 1) экспликация временного параметра утрачивания совокупного объекта, например: Сотчуждение части совокупного объекта заранееТ (vorauszahlen): man hatte ihm sein Erbteil schon vorausgezahlt - ему уже выплатили (заранее) его долю наследства (WDG, 4186); либо количественных параметров объекта (например, в ситуации платы): Сутрачивание первой части объектаТ(anzahlen): Er hatte nur einen kleinen Betrag angezahlt - Он оплатил лишь небольшую сумму (сделал лишь небольшой первый взнос) (WDG, 194); Сутрачивание отдельных частейТ (abzahlen): Damit ist alles abgezahlt - все оплачено (все долги оплачены, по частям) (WDG, 85); 2) структурирование нецелесообразного утрачивания объекта: быстрое (vergeuden): Er hat sein Geld vergeudet (WDG, 4050) - Он УпромотаФ свои деньги (быстро и легкомысленно потратил); необдуманное (verschleudern): Er hat sein Hab und Gut zu einem niedrigen Preis verschleudert  (WDG, 4104) - Он распродал все что имел за низкую (бросовую) цену (продал ниже своей цены, то есть необдуманно потратил средства); бесполезное (vertrdeln, разг., объект при данном глаголе носит абстрактный характер): Die Zeit vertrdeln  (WDG, 4137) - проводить время без пользы; Sie ermahnte ihn, die vor ihm liegenden Jahre nicht leichtsinnig zu vertrdeln - Она предостерегала его, чтобы он не тратил попусту годы своей жизни. Таким образом, в немецком языке, в отличие от русского языка, прослеживается актуализация в семантике глаголов лингвокультурологического признака структурированности действий субъекта по утрачиванию объекта, причем в большей степени маркируются нерациональные, необдуманные действия.

В главе IV - Субфрейм локончание посессии в русском и немецком языках - выявляются различные способы окончания посессии, характеризуются терминалы потеря и передача, устанавливаются лингвокультурологические особенности реализации процессов даяния и дарения в русском и немецком языках.

Как показал предыдущий анализ, наибольшее отражение в обоих сопоставляемых языках получил слот вступления в посессию, поскольку именно здесь выражена активность субъекта, стремящегося стать посессором и использующего для этого всевозможные средства и способы. Соответственно, если вступление в посессию было таким сложным и трудным для субъекта действием, расставание с объектом, вовлеченным в сферу субъекта, нежелательно, субъект уже в этом не заинтересован. Поэтому группа глаголов, описывающих слот собственно окончания посессии, немногочисленна, в ее состав в русском языке мы включаем глаголы потерять (терять), лишиться (лишаться), утратить (утрачивать), разориться (глагол несовершенного вида разоряться может быть включен в силу процессуальности обозначаемого действия в группу глаголов, выражающих владение с фазой утраты, а также глагол утрачивать), проиграть (проигрывать). Данные глаголы выражают окончание посессии, происходящее не по воле и/или желанию субъекта.

Базовым глаголом для приведенного ряда выступает глагол с наиболее общим значением потерять (терять). В семантической структуре всех глаголов, выражающих стадию окончания посессии, мы выделяем в качестве категориально-лексической семы Сокончание имения объекта в своей сфереТ, которая реализуется определенным набором интегральных признаков. В истории русского языка в семантической структуре глагола nТh5nb интегральная сема Сспособ окончания именияТ представлена дифференциальным признаком Спричинение вреда объектуТ, например: Pkfя ;Тyf ljv] ve;f cdjТuj nТhяТn] (СС, 3, 952). В семантике глагола gjnТhznb такая реализация способа осуществления действия усиливается еще больше, поскольку приведенный глагол может выражать значение причинения вреда объекту вплоть до его уничтожения: Ryяpm :blbvjyn], lТh;fd] Сuj  4 v4cяws, b gjnТhяk] Сuj e DbnТ,cre, juyТv] Сuj cj;;Т (СС, 2, 1290). В современном русском языке в семантической структуре базового глагола потерять (терять) актуализируются интегральные признаки способа (Спо небрежностиТ) и характера действия (СслучайныйТ), например: Я, подойдя к дому, вдруг обнаружил, что ключ я где-то потерял (Каверин); Она все время покупала зонтики, потому что постоянно их теряла (Вересаев). Однако в ряде случаев в силу одушевленного характера объекта возможна иная реализация признака характера окончания имения - Св результате определенной деятельности субъектаТ: Ведя себя таким образом, он потерял всех своих друзей (Катаев); либо Св результате определенных обстоятельствТ: Брат Евпраксии Васильевны был вдов: он потерял жену на второй год после свадьбы (ССРЯ, 1, 513).

В семантической структуре других глаголов, входящих в обозначенную группу, релевантным интегральным признаком является характер объекта. Так, объект может характеризоваться как ценный: В результате пожара он лишился всего своего имущества (ССРЯ, 1, 513); собирательный (представленный в совокупности), при этом утрачивается весь совокупный объект: Михаил Аверьяныч когда-то был очень богатым помещиком, но разорился и из нужды поступил под старость в почтовое ведомство (Чехов); Он проиграл коляску, дрожки, Трех лошадей, два хомута, Всю мебель, женины сережки, Короче - все, все дочиста (Лермонтов), причем глагол разориться подчеркивает полную степень окончания имения совокупного объекта в своей сфере; абстрактный: Лицо у него осунулось, глаза утратили свой ясный детский блеск (Горький).

В немецком языке в состав глаголов, выражающих фазу собственно окончания посессии, мы включаем глаголы verlieren, einben, verspielen, verarmen, а также устойчивые конструкции verlustig gehen, ruiniert sein.

Базовый глагол verlieren, выражающий идею непроизвольной утраты чего-, кого-либо в самом общем виде, был достаточно употребителен в текстах истории немецкого языка, объект в большинстве случаев характеризуется как значимый для субъекта:

3. dar vmbe mvsin degene / vil verliesen den lip - из-за нее (Кримхильды) многие воины должны были потерять жизнь (Nibelungenlied);

51. den vorhte si verliesen / von Gunthers man - его (ребенка) боялась она потерять (Nibelungenlied).

       В современном немецком языке в семантической структуре базового глагола verlieren интегральная сема Сспособ окончания именияТ реализуется в дифференциальных признаках Спо небрежностиТ, например: Ich habe den Schlssel verloren - Я потерял ключ; Спо стечению обстоятельствТ: Er hatte durch die Inflation alle Ersparnisse verloren - Из-за инфляции он потерял все свои сбережения. Соответственно, интегральная сема Схарактер окончания имения объекта в своей сфереТ выражена в дифференциальных признаках СслучайныйТ, либо Снепроизвольный, незапланированныйТ, Св результате определенной деятельности субъектаТ, Св результате определенных обстоятельствТ.

В немецком языке ситуация окончания посессии как утраты может быть передана также глаголом einben (книжн.), который образован от глагола ben - лискупать вину, платить штраф за что-либо, поплатиться, т.е. в значение этого глагола потерять, лишиться чего-л. входит и созначение как наказание. Интегральная сема Сспособа окончания имения объекта в своей сфереТ представлена в дифференциальном признаке Св результате определенной (непозитивной) деятельности субъектаТ: Das Mdchen hatte innerhalb weniger Stunden ihre ganze Schnheit eingebt (Dblin) - Девушка в течение нескольких часов утратила всю свою красоту.

В немецком языке отсутствует прямой эквивалент глагола разориться. Такую ситуацию может передавать специальная конструкция с глаголом sein и страдательным причастием от глагола ruinieren (разрушать до основания): Ich bin ruiniert (WDG, 3095) - Я разорен (то есть потерял все, разрушен до основания). Помимо этого аналогичную ситуацию может передавать глагол verarmen, например: Krieg und Inflation haben viele Menschen verarmen lassen (WDG, 4019) - Из-за войны и инфляции многие обеднели (потеряли все свои доходы, состояние, то есть разорились), однако в семантике данного глагола подчеркивается прежде всего не процесс, а результат - стать бедным. В семантической структуре русского глагола разориться в какой-то степени указывается на то, что это был определенный процесс, разносторонний по своему характеру, что подчеркивает префикс раз- (потерять и то, и это, и в конце концов все).

       В состав глаголов, репрезентирующих слот окончание посессии как передачу другому лицу в рамках терминала передача, мы включаем глагол дать (давать), который является базовым, а также префиксальные образования от этого глагола (нами рассматриваются не все префиксальные образования, а только те, которые непосредственно отражают посессивные ситуации); вернуть, возвратить (возвращать); дарить (и производные), наделить (наделять), обеспечить (обеспечивать); продать (продавать) и некоторые другие. Как свидетельствует приведенный ряд, данный слот достаточно полно отражен в системе русского языка. Важным для субъекта в таких ситуациях оказывается  временной параметр - отчуждает ли субъект от себя объект навсегда или на некоторый промежуток времени, а также, является ли  субъект посессором временно, либо постоянно.

Базовый глагол дать (давать) передает посессивную ситуацию, в которой участвуют два лица (группа лиц): субъект, отчуждающий от себя объект, и второе лицо, которое приобщает этот объект, таким образом, происходит смена владельца, субъект теряет статус посессора. При этом мы включаем в сферу субъекта-посессора не только объекты, которые ему непосредственно принадлежат, но и объекты, которыми он может распоряжаться в данный момент по своему усмотрению.

Терминал передача достаточно объемный и представлен в сопоставляемых языках более широко, что связано во многом с сознательной деятельностью субъекта, с желанием, либо волей субъекта отчуждить от себя объект с целью передачи его второму лицу - адресату. В аспекте диахронии передача объекта в русском языке была представлена глаголами ряда lfnb и глаголами ряда lfhbnb. Различные процессы даяния в русском языке затрагивали как конкретные объекты, так и абстрактные. Так, объект мог иметь неодушевленный конкретный характер: [k4,] ,j, b;Т fp] lfv], gk]nm vjz tcnm; F rnj yfcnegbn] yf c2b hяl], lfcnm ryяp. b gjcflybre ldflwfnm uhbdТy pjkjnf (СС, 1, 632-633). В таких случаях интегральная сема характера окончания имения в своей сфере может быть представлена дифференциальными семами Ссознательное отчуждение (передача) объектаТ и Свынужденное отчуждение (передача) объектаТ. Конструкции с абстрактными объектами при глаголе lfnb были шире распространены, что подчеркивает значимость адресата, поскольку такое действие было направлено прежде всего к нему и выражало предоставление адресату каких-либо новых возможностей (lfnb ckjdj, lfnb vbkjcnm и т.д.): Lfnb ckfde <jue; Rnj c. cdj,jlje lfk] (СС, I, 632-633).

Глаголы ряда lfhbnb отражали особую ситуацию безвозмездной передачи объекта другому лицу. Важным для древних русичей в этой ситуации также продолжал оставаться адресат, поскольку дарение осуществлялось как стремление доставить радость, либо желаемое второму участнику ситуации: Gjcflybrb GcrjdcriТ b dТcm Gcrjd] xnbif b lfhbif Сuj, b lfif Сve 100 he,kТd] (СС, 1, 630). В современном русском языке ситуация дарения может быть связана не только с доставлением радости, но и осуществляться с целью оказания влияния на адресата и, соответственно, как следствие - получение выгоды для себя: Пристанет, бывало, к красным девушкам: надарит лент, серег, монист (Гоголь); Агафья раздарила все свои хорошие платья (Тургенев); Исправники и судьи обоих уездов, где находились его новые деревни, - все на его сторонеЕ, одних он задарил, других запоил, а всех запугал (ССРЛЯ, 4, 397).

В немецком языке базовым глаголом, выражающим ситуацию передачи объекта, является глагол geben, который также обладает широкой семантикой. Примечательно, что в текстах истории немецкого языка базовый глагол geben мог употребляться в ситуациях безвозмездной и безвременной передачи объекта как добровольное, сознательное отчуждение от себя объекта с целью дарения его второму участнику ситуации, например:

26. den gesten vn den chunden / gap man rosse vn ovch gewant - чужим и друзьям / дали коней и одежду (Nibelungenlied);

38. den sinen swertgenzen / gap do vil sine hant - своим соратникам / много дала его рука (Nibelungenlied);

593. er gebete Dtisken holden - он дал немцам благосклонно

594. mit silber unt mit golde - серебра и золота (Kaiserchronik);

699. si gaben richv chleider / dar zv daz golt vil rot / ros vn dar zv silber / vil maniger varnden man - они подарили много одежд / и к тому еще красного золота / и коней и серебра / даже иному чужому человеку (Nibelunegnlied).

Как видим из приведенных примеров, в качестве объектов передачи выступают ценные для обозначенного исторического периода предметы, вещи и самое главное - средства передвижения: одежда, золото, серебро, кони, которые субъект с желанием (благосклонно) передает в собственность другого участника ситуации, причем это второе лицо может быть и чужим,  и соратником. Важным является также тот факт, что передаваемый объект представлен в совокупности, очень часто это подчеркивается контекстуальным уточнителем много. Объект может иметь и абстрактный, либо расширенный характер, однако и в этом случае он передается по желанию субъекта, дарится:

153. und gab rouch и дал внимание (благосклонность, заботу) (Kaiserchronik).

В редких случаях объект отчуждается без желания субъекта, а по необходимости:

634. si gbin si ze cinse - они дают их в качестве дани (Kaiserchronik) - в данном примере передана уже не ситуация дарения, а ситуация даяния.

Таким образом, в истории немецкого языка процессы даяния и дарения представляли собой одно целое: субъект давал, отчуждал от себя объект с целью его дарения, что было обусловлено не только доставлением радости адресату, но и утверждением своего статуса субъекта-посессора, стремлением показать свою значимость и возможность распоряжаться находящимися в личной сфере объектами. Глагол schenken (собственно подарить) появился в истории немецкого языка только в позднем средневерхненемецком. Глаголы schenken, beschenken в современном немецком языке так же, как и русские глаголы подарить (дарить), одарить (одаривать), выражают ситуацию окончания имения объекта в сфере субъекта как безвозмездную передачу его насовсем другому участнику ситуации: Ich habe ihm ein interessantes Buch geschenkt - Я подарила ему интересную книгу (DUW, 1312); da dich deine Gattin Е mit einem Sohn beschenkt (Raabe) - что твоя супругаЕ одарит тебя сыном.

В семантической структуре глаголов, производных от дать (давать) в русском языке и geben в немецком языке происходит квалификация интегральной семы Сспособ окончания имения объектаТ в различных дифференциальных признаках, при этом в немецком языке наблюдается детальное структурирование пространственно-временных параметров ситуации и действий субъекта, который стремится проследить за результатом передачи и траекторией перемещения передаваемого объекта, например, конструкции с русским глаголом отдать (отдавать) в немецком языке могут быть переданы конструкциями с глаголами abgeben (Сдать на время откуда-либо для определенной целиТ); zurckgeben (Сдать назадТ); geben (Сдать насовсемТ); weggeben (Сдать насовсем ненужноеТ); berlassen (Сдать надолгоТ).

В группу глаголов, выражающих окончание посессии как переход к другому лицу, мы включили также глаголы вернуть, возвратить (возвращать), которые отражают ситуацию передачи объекта, как правило, владельцу. Данные глаголы могут выражать как получение объекта, ранее принадлежавшего субъекту, вновь в свою сферу, так и отчуждение объекта, не принадлежащего субъекту, с целью передачи его владельцу.

Для немецкого языка понятие возврата является значимым в рамках уже описанного нами отношения представителя немецкой культуры к собственности. Возврат своей или чужой собственности должен быть четко структурирован. Поэтому в немецком языке мы наблюдаем детализацию обозначенной ситуации, которую могут передавать глаголы zurckgeben, zurckerstatten, zurckzahlen, wiedergewinnen, wiederbekommen, в семантической структуре которых интегральный признак способа окончания имения объекта в своей сфере может быть выражен следующими дифференциальными признаками: Ссобственно возвращаяТ (zurckgeben, zurckzahlen): Er hat mir mein Geld schon zurckgegeben - Он мне уже вернул мои деньги (WDG, 4504); Schulden zurckzahlen (WDG, 4510) - выплачивать долги, вернуть деньги тому, у кого их брал, чтобы он вновь ими владел; Свозвращая себе (активно)Т: seine Fassung, Sicherheit, Ruhe, gute Laune, sein Gleichgewicht (WDG, 4347) - вернуть свое самообладание, уверенность, спокойствие, хорошее настроение, равновесие, субъект в этом случае активен, сам берет себя в руки, здесь подчеркивается проявление воли, контролирование себя субъектом, преодоление каких-то неприятностей; Свозвращая себе (пассивно)Т (wiederbekommen): verliehenes Geld wiederbekommen (WDG, 4346) - вернуть (получить назад) занятые деньги, в данном случае субъект пассивен, а активен тот, кто дает назад.

Терминал передача репрезентируется также глаголами, выражающими ситуацию окончания имения объекта в своей сфере как передачу этого объекта определенному лицу с целью его обеспечивания. В семантической структуре глагола обеспечить (обеспечивать) категориально-лексическая сема Сокончание имения объекта в сфере субъектаТ не представлена настолько ярко, поскольку субъект, как правило, отчуждает от себя объект, не являющийся его собственностью, а входящий в его сферу в силу определенного положения, занимаемого им в определенном социуме. В семантической структуре данного глагола актуализируется интегральный признак цели осуществления действия, который реализуется в дифференциальном признаке Сдля создания определенных достаточных условий второму участнику ситуацииТ: Если вы гарантируете, Чумалов, что сметы будут полностью проведены и рабочие руки обеспечены, мы сможем с успехом выполнить работы в течение месяца (Гладков).  Близкий этому глаголу снабдить (снабжать) реализует интегральный признак цели осуществления действия менее конкретно - Сдля создания определенных условий второму участнику ситуацииТ: Я к тебе за книжками явился Е Ты меня снабди книжками (Горький). В семантической структуре немецких глаголов интегральный признак способа осуществления окончания имения, в отличие от русских глаголов, квалифицируется и может быть передан дифференциальными признаками: Собеспечивать, оснащаяТ (ausstatten): Ich habe ihn mit allen Rechten und groen Geldmitteln ausgestattet (WDG, 376) - Я обеспечил (оснастил) его всеми правами и большими денежными средствами; Собеспечить, запасаяТ (versehen): Wir hatten uns ausgiebig mit Geld und Proviant versehen (WDG, 4111) - мы хорошо запаслись деньгами и провизией (обеспечили себя); Собеспечить, заботясьТ (versorgen): Bevor er auf die Reise ging, hatten ihn seine Eltern mit allem, was er brauchte, versorgt (WDG, 4116) - Перед тем, как он отправился в путь, родители снабдили его всем необходимым (Sorge - забота, т.е. проявили заботу) и некоторые другие.

Передача объекта адресату может быть небезвозмездной, а осуществляться за плату. Для носителей русского языка в таких случаях релевантным оказывается сам факт продажи объекта, все остальное уточняется в контексте; экспликации также подвергается желание субъекта обогатиться: Он перепродает вещи, которые купил с молотка (Горький), либо стремление в силу определенных обстоятельств избавиться от совокупного объекта: Он переезжает и распродает все свое имущество (Беляев).

Для носителей немецкого языка в такой ситуации значимым оказывается ценность объекта (ведь именно от этого напрямую зависит компенсация, получаемая субъектом): Er veruerte seine Schmuckstcke - Он продал свои украшения (WDG, 4020), а также направленность, траектория перемещения объекта в процессе его небезвозмездной передачи адресату: Dieses Wrterbuch wurde mehrmals weiterverkauft - Этот словарь перепродавался несколько раз (от одного владельца к другому) (WDG, 4349).

В целом можно говорить о том, что в немецком языке при вербализации идеи передачи объекта выражена в большей степени индивидуальная активность субъекта действия, а в русском языке - соборность. Так, в немецком языке каждый новый вид и способ передачи, особенно передачи  себе, получает индивидуальное обозначение, в отличие от русского, где главным является собственно сам факт передачи (часто безвозмездной) объекта другому лицу.

Таким образом, проведенный сопоставительный анализ семантической структуры  глагольных единиц в лингвокультурологическом аспекте выявил особенности репрезентации фреймовой структуры посессивности как особого ментального образования, содержанием которого является динамика сферы субъекта. Применительно к русскому и немецкому языкам установлены: 1) специфика взаимосвязи категории посессивности с локативностью; 2) неоднозначная репрезентация слотов и терминалов динамической фреймовой структуры посессивности в русском и немецком языках; 3) различная актуализация в русском и немецком языках лингвокультурологических признаков в семантике глагольных единиц, выражающих посессивные отношения (которая прослеживается также в аспекте диахронии), базирующаяся на сходствах и различиях восприятия посессивности представителями разных культур; 4) особенности восприятия понятий приобретения, захватывания, имения, дарения, даяния, входящих в посессивность, носителями разных языков.

Перспективы исследования, обозначенные в заключении диссертации, видятся в дальнейшей разработке типологии разноуровневых средств выражения категории посессивности и - как следствие - типологии лингвокультур; важным и интересным будет обращение к прецедентным текстам, различного рода паремиям при выражении отношений посессии. Это позволит выявить определенные смысловые доминанты тех или иных посессивных понятий, закрепленные в семантике данных устойчивых сочетаний определенного этноса.

Основные положения диссертации отражены

в следующих публикациях:

Монографические издания

1. Милованова, М.В. Категория посессивности в русском и немецком языках в лингвокультурологическом освещении: Монография / М.В. Милованова. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2007. - 408 с. (25,5 п.л.).

Статьи в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией

2. Милованова, М.В. Репрезентация посессивной ситуации приобщения объекта в неблизкородственных языках (на примере глагола принять в русском языке и его эквивалентов в немецком языке) / М.В. Милованова // Вестник Самарского госуниверситета. Сер. Языкознание. - 2006. - № 10/2. (50) - С. 179Ц186 (0,5 п.л.)

3. Милованова, М.В. Региональный компонент в процессе обучения русскому языку как иностранному на краткосрочных курсах / М.В. Милованова, Е.С. Рудыкина // Известия Тульского государственного университета. Сер. Язык и литература в мировом сообществе. - 2006. - Вып. 10. Ц  С. 63Ц69 (0,3 авт. п.л.)

4. Милованова, М.В. Семантика посессивных предикативных конструкций с глаголом иметь / М.В. Милованова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. Филологические науки. 2007. - № 5 (23). - С.41Ц47 (0,4 п.л.).

5. Милованова, М.В. Семантика глагольных единиц в аспекте отражения особенностей моделирования посессивных отношений в русском языке (в сопоставлении с немецким языком) / М.В. Милованова // Сибирский филологический журнал. 2007. - № 4. - С.120Ц130 (0,9 п.л.)

6. Милованова, М.В. Прототипические ситуации передачи посессивных отношений в близкородственных и неблизкородственных языках / М.В. Милованова // Вестник МГОУ. Серия Лингвистика. - М.: Изд-во МГОУ, 2007. - № 2. - С.67-75. (0,6 п.л.)

Статьи в научных журналах и сборниках научных трудов

7. Милованова, М.В. Сочетания бесприставочных глаголов совместного движения с причастиями d]pmv], gjbv], ghbbv] как средство выражения начинательности / М.В. Милованова; - М., 1990. - 41 с. (2 п.л.). - Деп. в ИНИОН 05.12.90; № 433779.

8. Милованова, М.В. Формообразование глаголов 7nb, dp7nb, gj7nb / М.В. Милованова // Тезисы докладов VII научной конференции профессорско-преподавательского состава. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 1990. - С. 150Ц151 (0,1 п.л.)

9. Милованова, М.В. Роль Кирилла и Мефодия в формировании общеславянского лексико-грамматического фонда / М.В. Милованова // Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге. Тезисы докладов и сообщений научной конференции. - Волгоград: ВГПИ, 1991. - С.41Ц42 (0,1 п.л.)

10. Милованова, М.В. Структурно-семантическая эволюция глаголов 7nb, dp7nb, gj7nb / М.В. Милованова // Тезисы докладов VIII научной конференции профессорско-преподавательского состава. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 1991. - С. 109 (0,1 п.л.)

11. Милованова, М.В. Семантические изменения в смысловой структуре глаголов приобщения объекта / М.В. Милованова; - М., 1992. - 21 с. (1,0 п.л.). - Деп. в ИНИОН АН СССР 29.01.92; № 46012. 

12. Милованова, М.В. Смысловая структура бесприставочных глаголов 7nb, dp7nb, gj7nb и их производных / М.В. Милованова // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Материалы 6-ой Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь, 1992. - С.75Ц76 (0,1 п.л.)

13. Милованова, М.В. Валентностная характеристика глаголов приобщения объекта в древнерусском языке / М.В. Милованова  // Тезисы докладов IX научной конференции профессорско-преподавательского состава. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 1992. - C. 159 (0,1п.л.)

       14. Милованова, М.В. Реализация дифференциального признака характер объекта в древнерусском и старочешском текстах / М.В. Милованова // Материалы XI научной конференции профессорско-преподавательского состава. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 1994. - С. 255Ц260 (0,4 п.л.)

15. Милованова, М.В. Лексическое наполнение языковых моделей в процессе их функционирования в речи / М.В. Милованова // Функционирование языковых единиц в разных речевых сферах: факторы, модели. Тезисы докладов межвузовской научной конференции. - Волгоград: Перемена, 1995. - С. 35Ц36 (0,1 п.л.)

16. Милованова, М.В. Сопоставительный анализ глаголов одного синонимического ряда (по поэтическим произведениям А.С. Пушкина и их чешским переводам / М.В. Милованова // Изучение и преподавание русского слова от Пушкина до наших дней: Материалы конференций и семинаров. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 1999. - С. 181Ц189  (0,6 п.л.)

17. Милованова, М.В. Эволюция глаголов приобщения объекта в сочетании с глаголами действия в древнерусском языке / М.В. Милованова // Научные школы Волгоградского государственного университета. Русский глагол. История и современное состояние. - Волгоград, 2000. - С. 326Ц340 (1,0  п.л.)

18. Милованова, М.В. Культурно-специфические особенности значения языковых единиц // Язык. Культура. Словари: Материалы IV международной школы-семинара. Иваново: Издат. центр Юнона , 2001. - С. 25Ц27 (0,4 п.л.)

19. Милованова, М.В. Национально-культурные особенности выражения активности субъекта действия в русской и немецкой афористике / М.В. Милованова // Русский язык, литература и культура в современном обществе: Материалы международной научной конференции. - Иваново, 2002. - С. 259Ц265 (0,5 п.л.)

       20. Милованова, М.В. Особенности выражения ситуации приобщения объекта в истории русского языка / М.В. Милованова // Вестник ВоГУ. Сер. 2. Языкознание. - Вып. 3. - Волгоград, 2003 Ц2004. - С. 25Ц31 (0,7 п.л.)

21. Милованова, М.В. Специфика отражения субъектно-объектных отношений в семантике русских глаголов действия / М.В. Милованова // Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.: В 2 т. Т. 2. - Волгоград: ООО Принт, 2004. - С. 180Ц183 (0,4 п.л.)

       22. Милованова, М.В. Сопоставительная характеристика семантической структуры глагольных паремичных сочетаний / М.В. Милованова //  Проблемы контрастивной семантики. Studia Slavica Savariensia. 1 - 2 / Под ред. проф. К. Гадани. - Szombathely (Венгрия), 2004. - С. 175Ц184 (0,7 п.л.)

       23. Милованова, М.В. Проблемы адекватной семантизации лексических единиц в практике преподавания славянских языков как иностранных / М.В. Милованова // Вестник ВоГУ. Сер. 2. Языкознание. - Вып. 4. - Волгоград, 2005. - С. 120Ц125 (0,6 п.л.)

       24. Милованова, М.В. Глаголы обладания как средство выражения посессивных отношений в русском языке / М.В. Милованова // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: материалы Международной научной конференции, г. Волгоград, 24 - 27 апреля 2005 г. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2005. - С. 118Ц122  (0,4 п.л.)

       25. Милованова, М.В. Семантическая характеристика глаголов приобщения объекта в русском языке / М.В. Милованова // Актуальные проблемы русского языка: Материалы региональной конференции. - Челябинск: Юж.-Урал. книж. изд-во, 2005. - С. 223Ц226 (0,4 п.л.)

26. Милованова, М.В. Глаголы приобщения объекта: к проблеме реконструкции семантической структуры / М.В. Милованова // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики: Сборник научных трудов. - Вып. 7. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2005. - С. 207Ц214  (0,7 п.л.)

27. Милованова, М.В. Глагольные средства выражения категории посессивности в русском языке / М.В. Милованова // Welt in der  Sprache. Reihe УEthnohermeneutik und EthnorhetorikФ. - Bd. 11. - Landau, 2005. - С. 271 - 278 (0,7 п.л.)

28. Милованова, М.В. Национально-культурные особенности выражения посессивных ситуаций в неблизкородственных языках / М.В. Милованова // - Язык. Культура. Сознание: Международный сборник научных трудов по лингвокультурологии. - Самара, 2005. - С. 134Ц139 (0,5 п.л.)

       29. Милованова, М.В. Модель посессивных отношений в русском языке (на материале глаголов) / М.В. Милованова // Мир и язык: Сборник научных статей. Серия УФилологический сборникФ. - Вып. 6. - Кемерово, 2005. - С. 23Ц31 (0,8 п.л.)

       30. Милованова, М.В. Сопоставительная характеристика семантической структуры глаголов обладания в русском и немецком языках / М.В. Милованова // Язык. Культура. Коммуникация: Материалы международной конференции, г. Волгоград, 18-20 апреля 2006 г.: В 3 ч. Ч. 2. - Волгоград, 2006. - С. 446Ц451 (0,5 п.л.)

       31. Милованова, М.В. Глагольные средства выражения посессивных отношений в аспекте диахронии / М.В. Милованова // Наследие академика В.И. Борковского и проблемы современной лингвистики: статьи, исследования, материалы. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2006. - С. 68Ц74 (0,7 п.л.)

       32. Милованова, М.В. Категория посессивности в сопоставительном аспекте (на материале глаголов обладания) / М.В. Милованова // Проблемы языковой концептуализации и категоризации действительности: Материалы Всероссийской научной конференции УЯзык. Система. ЛичностьФ. ЦЕкатеринбург, 2006. - С. 120Ц124 (0,4 п.л.)

       33. Милованова, М.В. Концептосфера УчеловекФ: субъектно-объектные реляции / М.В. Милованова // Новое в когнитивной лингвистике: Материалы I Международной научной конференции УИзменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистикеФ. - Кемерово, 2006. - С. 726Ц735 (0,9 п.л.)

34. Милованова, М.В. Категоризация посессивных отношений в русском языке / М.В. Милованова // Вестник ВоГУ. Сер. 2. Языкознание. - Вып. 5. Волгоград, 2006. Ц  С. 12Ц18. (0,7 п.л.)

35. Милованова, М.В. Ядерные средства выражения посессивности в русской и немецкой лингвокультурах / М.В. Милованова // Концептосфера - дискурс - картина мира: Междунар. сб. науч. трудов по лингвокультурологии / отв. ред. Е.Е. Стефанский. - Самара: Самар. гуманитар. акад., 2006. - С. 183Ц187 (0,4 п.л.)

36. Милованова, М.В. Сопоставительная характеристика ядерных глагольных средств выражения посессивности в неблизкородственных языках / М.В. Милованова // Verbum: Язык, текст, словарь: Сб. науч. трудов. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2006. - С. 119Ц128 (0,7 п.л.)

37. Милованова, М.В. Лингвофилософские аспекты исследования категории посессивности / М.В. Милованова // Человек в современных философских концепциях: Материалы Четвертой международной конференции г. Волгоград, 28-31 мая 2007 г. - В 4 томах. - Т. 4. Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2007. - С. 102Ц105 (0,4 п.л.)

38. Милованова, М.В. Сопоставительная характеристика базовых глаголов, выражающих посессивную ситуацию передачи объекта / М.В. Милованова // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: материалы Второй Междунар. науч. конф., г. Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. - Т.1. - Волгоград: Изд-во ВоГУ. - С. 539Ц544 (0,4 п.л.)

39. Милованова, М.В. Глагольные средства выражения категориального посессивного значения обладания в русском, немецком, чешском языках / М.В. Милованова // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы XII Международной научно-практической конференции, г. Иркутск, 13-15 июня 2007 г.. - Ч. I. - Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. - С. 162Ц167 (0,4 п.л.)

40. Милованова, М.В. Понятие посессивности: проблемы определения и структуры / М.В. Милованова // Вестник ВоГУ. Сер. 2. Языкознание. - Вып. 6. Волгоград, 2006. Ц  С. 95Ц102 (0,7 п.л.)

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии