Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

СЕМЕНОВА ТАТЬЯНА ИВАНОВНА

ИНГВИСТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН КАЖИМОСТИ

(НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННОГО АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА)

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Иркутск - 2007

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Иркутский государственный лингвистический университет

Научный консультант:	доктор филологических наук, профессор Ковалева Лия Матвеевна
Официальные оппоненты:	доктор филологических наук, профессор   Плотникова Светлана Николаевна доктор филологических наук, профессор Сулейманова Ольга Аркадьевна доктор филологических наук, профессор Шапошникова  Ирина Владимировна
Ведущая организация:	ГОУ ВПО Волгоградский государственный  педагогический университет

Защита состоится 14 мая 2008 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212 .071.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в ГОУ ВПО Иркутский государственный лингвистический университет по адресу: 664025, Иркутск, ул. Ленина, д. 8, конференц-зал (корпус А).

       С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО Иркутский государственный лингвистический университет.

Автореферат разослан л  2008 года

Ученый секретарь

диссертационного совета                                                        Казыдуб Н.Н.

Реферируемая диссертация посвящена исследованию лингвистического феномена кажимости как структуры представления знания, в которой проявляется субъективное восприятие мира, сложный опыт познания человеком реальности, включающий ошибочные когниции, способность познающего субъекта к самокоррекции.

Объектом исследования является совокупность разноуровневых языковых средств, посредством которых в современном английском языке онтологизируется понятие кажимости, среди которых глагольные номинации seem, appear, sound, look, feel, устойчивые глагольные словосочетания give/ leave/ have an impression, прилагательное seeming, наречие seemingly, существительное seemingness. На синтаксическом уровне средством номинации понятия кажимости являются конструкции I thought I heard; I thought I saw и союзы модализованного сравнения as if/as though.

Предметом исследования является лингвистический феномен кажимости как модусная категория и ее когнитивный, миропорождающий, функциональный потенциал. Материалом исследования послужили около 8000 примеров из художественных произведений британских и американских авторов XIX-XX вв., общим объемом свыше 30000 страниц, а также данные толковых, энциклопедических словарей и словарей синонимов.

Взгляд на язык как на один из модусов когниции позволил выдвинуть в диссертации гипотезу о существовании категории кажимости как особой структуры знания, совмещающей в себе отражение двух измерений некоторого положения вещей: объективного (денотативной ситуации) и субъективного (ментальной обработки данной денотативной ситуации), то есть соотношение мира как данности и концептуальных способов его описания.

В связи с выдвинутой гипотезой встают закономерные вопросы о том, как категоризуются результаты познавательной деятельности, которая осуществляется в условиях лимита восприятия, различных сбоев в восприятии, какая языковая форма соответствует определенному восприятию ситуации.

Цель диссертации состоит в том, чтобы создать теоретическую модель кажимости как лингвистического феномена, которая позволит увидеть в системе категорий языка совокупность языковых средств, функциональная нагрузка которых предопределена интерпретативным компонентом в их семантике, позволяющим представить мир с точки зрения познающего субъекта.

В соответствии с поставленной целью в диссертации решены следующие задачи:

1. выявлена когнитивная структура феномена кажимости;
2. установлен языковой статус феномена кажимости в теоретической модели языка как модусной категории;
3. выявлены структуры знания, лежащие в основе модуса кажимости;
4. введены термины модус кажимости, Я-модусная рамка кажимости, не-Я модусная рамка кажимости, обосновано их применение для категоризации внешнего мира и внутренней сферы человека;
5. исследованы закономерности когнитивной деятельности в области концептуализации и категоризации внешнего мира и внутренней сферы человека через модус кажимости. В связи с чем:

а)        разработана методика репрезентации внутренней сферы человека через Я-модусную рамку кажимости и не- Я модусную рамку кажимости;

б)        выявлены и систематизированы типы синтаксических конструкций, используемых для репрезентации внутренней сферы человека через Я-модусную рамку кажимости и не-Я модусную рамку кажимости;

в)        разработан диалектический подход к репрезентации внутреннего мира человека с помощью модуса кажимости;

6. определен семантический, миропорождающий и функциональный потенциал модуса кажимости;
7. исследованы закономерности языковой концептуализации дуалистичности человеческого мировосприятия и миропонимания: мир как он есть vs мир, каким он кажется.

Актуальность настоящего исследования заключается в его направленности на исследование связи субъективного и объективного в познании и языке. Кажимость как лингвистический феномен имеет непосредственное отношение к гносеологической проблеме соотношения мира, мышления и языка. Актуальность выбранной темы объясняется важностью дальнейшего изучения когниции - того, как отображаются в языковом сознании специфические особенности и механизмы когнитивных процессов, в частности языковой концептуализации ошибочных когниций, заблуждений, субъективного восприятия мира. Актуальным является объяснение категории кажимости с точки зрения представления знания в языке и способов концептуальной организации знаний в процессах понимания и построения языковых сообщений, что позволяет рассматривать этот феномен в рамках когнитивной концепции языка. Актуальность исследования лингвистического феномена кажимости определяется необходимостью изучения того, что вносит познающий субъект в высказывание и в каких языковых формах и категориях фиксируется роль познающего субъекта в процессах категоризации и концептуализации мира. Исследование модуса, модусной составляющей как личностного начала в семантике высказывания входит в круг актуальных проблем лингвистической прагматики.

Теоретическая значимость диссертации определяется введением в научный оборот и разработкой феномена кажимости как модусной категории. Теоретически значимым является дальнейшая разработка общелингвистической проблемы типологии модусов и выделение перцептивно-эпистемического модуса кажимости; категоризация модусных ситуаций кажимости и описание их совокупности как когнитивного потенциала модуса кажимости. Теоретически значимым является разработанный в диссертации диалектический подход к репрезентации внутреннего мира человека с внутренней и внешней точек зрения, вербализацией которых являются Я и не-Я модусные рамки кажимости. Теоретически значимым является исследование языковой концептуализации субъективности восприятия. Таким образом, в результате проведенного исследования вносится вклад в решение такой важной проблемы современной лингвистической науки, как онтологизация и вербализация знания в русле антропоцентрической когнитивно-дискурсивной парадигмы.

Научная новизна диссертации состоит в следующем:

1.аФеномен кажимости впервые становится центром лингвистического исследования и осмысливается как структура представления знания о когнитивном взаимодействии мира и человека, в процессе которого человек обнаруживает ненастоящее бытие, квазибытие. Новизна работы заключается в исследовании языковой концептуализации таких дисфункциональных когниций как ошибочное восприятие мира, иллюзии восприятия, ошибочное мнение относительно некоторого положения дел.

2.аВпервые лингвистический феномен кажимости исследуется как иерархически организованная когнитивная структура, отражающая тесную связь языковых и когнитивных факторов.

3.аВпервые проводится комплексное структурно-семантическое описание единиц разных уровней языковой системы, вербализующих феномен кажимости.

4.аВпервые обосновывается выделение в категориальном пространстве языка феномена кажимости как модусной категории переходного звена в когнитивной деятельности человека. Переходный характер модуса кажимости отражает специфику познавательной деятельности человека, многоуровневость психического отражения, сопряжение чувственного и логического в познании.

5. Новым является когнитивный подход к категории модуса как к метауровневой категории, являющей собой форму представления знания о знании. Проблема модусной категоризации внеязыковой действительности исследуется в работе в рамках когнитивного подхода и с позиций антропоцентричности как фундаментального свойства естественного языка.

6.аВпервые обосновывается миропорождающий потенциал модуса кажимости, суть которого состоит в том, что модус кажимости концептуализирует ментальное пространство кажущегося и представление в этом пространстве какой-либо ситуации, которая может не иметь места в пространстве реального мира.

7.аНовым является объяснение модуса кажимости как способа репрезентации внутренней сферы человека лизнутри и лизвне.

8.аНовым является методика описания внутреннего мира человека лизнутри и лизвне.

9.аНовым является подход к модусу кажимости как к лингвистическому инструменту создания полифонии в дискурсе. При этом на передний план лингвистического анализа выходит фигура Наблюдателя в ее онтологической и эпистемологической связи с фигурой Говорящего.

10.аВпервые исследуется проблема двойственности миров, то есть смысловое взаимодействие модуса кажимости и модуса истинностной оценки. Новым является выявление и описание диагностирующих контекстов взаимодействия модусов.

Методологичеcкой базой научного изыскания послужили исследования в области когнитивной лингвистики, лингвистической философии, лингвистической прагматики, психолингвистики, когнитивной психологии, семантического синтаксиса. В качестве методологических принципов настоящего исследования избираются: принцип антропоцентризма и интегративный подход к исследованию языковой реальности феномена кажимости.

Методы исследования определяются многогранностью рассматриваемой проблематики. Исследование проводилось с помощью комплексной методики, включающей общенаучный гипотетико-дедуктивный метод, элементы компонентного и концептуального анализа, функциональный анализ. Исследование лингвистического феномена кажимости и его языкового статуса выполнено в когнитивном и структурно-функциональном аспектах. Такой подход предполагает, с одной стороны, учет связи с определенными содержательными структурами знания, с другой - их предназначенность для участия в актах коммуникации.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения могут быть применены (и в определенной степени уже применяются) в вузовских курсах теоретической грамматики, лексикологии, общего языкознания, лингвистического анализа текста, стилистики (при исследовании языковой репрезентации внутренней сферы персонажей, средств полифоничности повествования). Материалы диссертации используются в научно-исследовательской работе студентов, соискателей и аспирантов. Результаты настоящего исследования способствуют дальнейшей разработке общих и частных проблем аксиологической лингвистики, лингвистической прагматики, теории коммуникации.

Апробация результатов исследования. Концептуальные положения диссертации прошли апробацию в виде докладов на международных, Всероссийских и региональных научных, научно-практических конференциях (Иркутск, 1992Ц2006). Отдельные положения и результаты работы были представлены на научно-методическом семинаре Германистика в России. Традиции и перспективы (Новосибирск, 2004), в материалах V международной научной конференции Филология и культура (Тамбов, 2005), на научной конференции в Институте языкознания РАН Между ложью и фантазией (Москва, 2006), на втором Сибирском лингвистическом семинаре руководителей научных проектов и школ Методология лингвистических исследований в России (Новосибирск, 2006), на юбилейной конференции Политический дискурс в России - 10 (Москва, 2007). Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры теоретической лингвистики Иркутского государственного лингвистического университета (2004, 2005, 2006 гг.), на заседаниях научно-методологического семинара в Иркутском государственном лингвистическом университете, а также на семинарах Иркутского отделения Российской ассоциации лингвистов-когнитологов (РАЛК) (2005, 2006 гг.). Теоретические положения и выводы диссертационного исследования были также апробированы автором при проведении лекционных и семинарских занятий по теории языка и когнитивным аспектам синтаксиса для слушателей ФПК в Иркутском государственном лингвистическом университете.

Основные положения диссертации представлены в публикациях общим объемом 35,05 п.л., включая монографию, раздел в коллективной монографии, учебно-методические пособия, статьи и тезисы докладов. Основные научные результаты диссертации изложены в четырех статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных изданиях.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1.аКатегория кажимости представляет собой особую структуру знания, совмещающую в себе отражение двух измерений некоторого положения вещей: объективного (денотативной ситуации) и субъективного (ментальной обработки данной денотативной ситуации). Категория кажимости вскрывает противоречие между тем, какими вещи существуют сами по себе и какими они представляются познающему субъекту в определенный момент восприятия, то есть соотношение мира как данности и концептуальных способов его описания.

2.аФеномен кажимости представляет собой иерархически организованную когнитивную структуру, вербализуемую языковыми единицами разных уровней.

3.аЯзыковые средства выражения кажимости коррелируют с конструкторами ментальных пространств (mental space builders) (термин Ж. Фоконье). Приоритетным когнитивным принципом, определяющим когнитивную структуру кажимости, является утверждение о мире, создаваемом миропорождающим предикатом со значением кажимости.

4.аКогнитивный подход к категории модуса позволяет рассматривать модус как языковое воплощение человеческого фактора в языке. Модус - это фрагмент высказывания, содержащий субъективно-модальную интерпретацию диктума, это особое синтаксическое проявление категории говорящего субъекта в высказывании. Высказывания с модусом кажимости маркируют присутствие человека в языковом отражении, так как они представляют мир, пропущенный через сознание и восприятие конкретного индивида. Модус кажимости в языковой форме эксплицирует мир в его соотнесенности с человеком.

5.аФеномен кажимости имеет языковой статус модусной категории, которая вводит квалификативно-оценочное видение мира. Модус кажимости носит метауровневый (эпистемный) характер как способ концептуальной организации знаний в процессе построения языковых сообщений.

6.аМодус кажимости репрезентирует своего рода переходное звено в когнитивной деятельности человека. Переходный характер модуса кажимости отражает специфику познавательной деятельности человека, которая заключается в сопряжении чувственного и логического в познании, то есть эта категория имеет переходный характер, продвигаясь от физического восприятия (ощущений) к интеллектуальной деятельности (интерпретации, инференции).        

7.аПо своей семантике модус кажимости определяется как перцептивно-эпистемический. Модус кажимости является языковой формой категоризации различных видов чувственного и логического познания. В семантике модуса кажимости представлены несколько типов когнитивных процессов в их языковой категоризации. Через модус кажимости человек концептуализирует и объективирует субъективное восприятие, нечеткое восприятие, лиллюзорное, ложное восприятие, внутреннее зрение, неуверенное мнение, оценочное мнение, а также эвиденциальность.

8.аРазличие значений модуса кажимости выражается различием в синтаксических возможностях. В частности, смена форм инфинитива свидетельствует о взаимопроникновении перцептивной и эпистемической сфер в семантике модуса кажимости.

9.аКонструкции с модусом кажимости объективируют закономерности когнитивной деятельности в области концептуализации и категоризации внешнего мира и внутреннего мира (внутренней сферы) человека.

10.аС помощью модуса кажимости внутренняя сфера человека репрезентируется двумя принципиально разными способами: с точки зрения самого чувствующего субъекта (лизнутри) и с позиции стороннего наблюдателя (лизвне). Языковым воплощением двух способов репрезентации внутренней сферы являются Я-модусная рамка кажимости и не-Я модусная рамка кажимости. Методологической основой двух типов модусных рамок является разведение фигур (ипостасей) Говорящего и Наблюдателя.

11.аВысказывания с Я-модусной рамкой репрезентируют внутреннюю сферу через личный опыт воспринимающего субъекта. Высказывания с не-Я модусной рамкой кажимости категоризуют поведение воспринимаемого субъекта сторонним наблюдателем. Через взаимодействие модусных рамок кажимости языковую реализацию получает диалектика внутреннего и внешнего в человеке.

12.аФункционирование модуса кажимости в высказываниях от первого лица ведет к когнитивному расщеплению субъекта на Я-познающее и Я-познаваемое. Наличие семантического актанта Наблюдатель в семантике модуса кажимости обусловливает расщепленное ego, взгляд на себя со стороны.

13.аКонструкции с модусом кажимости объективируют субъективность восприятия и субъективную оценку воспринимаемого. Создаваемая таким образом картина мира носит личностный характер, поскольку преломляется через опыт когнитивного взаимодействия человека и мира. Высказывания с модусом кажимости являют собой языковую концептуализацию фрагмента действительности с позиции Наблюдателя.

14.аМодус кажимости является лингвистическим инструментом создания полифонии в высказывании. Когнитивным механизмом порождения многоголосия в дискурсе являются разные типы знания, категоризованные в языковых формах. Модус кажимости включает в себя специфический способ выражения истинностной оценки, суть которого состоит в разрыве между знанием субъекта восприятия и знанием говорящего. Языковой реализацией полифонии в дискурсе являются диагностирующие контексты: кажимость vs действительность; кажимость vs гипотетичность.

15. Через модус кажимости объективируется двойственность человеческого миропонимания, то есть создание языковыми средствами разных картин мира: мир как он есть и мир, каким он кажется.

Объем и структура диссертации. Диссертация объемом 339 страниц состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, списка использованных словарей, списка цитируемых источников примеров и их сокращенных обозначений.

Во введении обосновывается выбор темы диссертации, раскрывается ее актуальность, вычленяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи работы, выдвигается гипотеза, определяется методологическая база диссертации, материал и методы исследования, указывается научная новизна работы, излагаются теоретическая и практическая значимость диссертации, формулируются выносимые на защиту положения, определяется объем и структура диссертации.

В первой главе Феномен кажимости в парадигме научного знания освещаются методологические предпосылки лингвистического описания понятия кажимости, анализируются логико-философские аспекты кажимости, выявляется связь феномена кажимости с проблемой субъективного начала в познании, обосновывается подход к феномену кажимости в контексте проблемы миропорождающей функции языка и связанной с ней идеей возможных миров. Описываются языковые средства, служащие для онтологизации феномена кажимости, устанавливается когнитивная структура кажимости, для которой характерна двуплановость (соположение кажущегося и действительного), непосредственный опыт, условия восприятия, наличие наблюдателя, когнитивно выделенный объект восприятия, неконтролируемость ситуации кажимости.

Вторая глава Модусный статус кажимости посвящена установлению языкового статуса феномена кажимости в категориальном пространстве языка. Значительное место уделяется когнитивному осмыслению категории модуса, доказывается модусный статус феномена кажимости. Подчеркивается его роль переходного звена в познавательном процессе.

В третьей главе Семантический потенциал модуса кажимости рассматривается категоризация различных модусных ситуаций в рамках общего модуса кажимости,  таких, как субъективное восприятие, нечеткое восприятие, лиллюзорное восприятие, внутреннее зрение, неуверенное мнение, оценочное мнение, эвиденциальность. Исследуются закономерности когнитивной деятельности в области концептуализации и категоризации внешнего мира и внутреннего мира человека и их объективация с помощью модуса кажимости.

В четвертой главе Внутренний мир человека сквозь призму модуса кажимости представлены результаты языковой концептуализации внутренней сферы человека через призму модуса кажимости. Вводятся понятия внутренней и внешней точек зрения, которым соответствуют Я-модусная рамка и не- Я модусная рамка кажимости, выявляются и описываются модели языковой реализации внутренней сферы лизнутри и лизвне.

В пятой главе Мир как он есть vs мир, каким он кажется модус кажимости рассматривается как лингвистический инструмент полифонии в дискурсе. Эта глава посвящена языковой реализации дихотомии мир как он есть vs мир, каким он кажется. В связи с чем проводится анализ различных типов контекстов с точки зрения противопоставления кажимости действительности. Экспликация смыслового взаимодействия кажущегося и действительного представлена в верифицируемых и неверифицируемых пропозициях.

В заключении обобщаются основные результаты проведенного исследования и намечаются его дальнейшие перспективы.

Содержание работы

Антропоцентрическая парадигма как методологическая основа большинства современных лингвистических исследований убедительно доказывает, что лингвистике малоинтересны данные УбеспристрастнойФ действительности: она рассматривает мир сквозь призму языка и в модусе субъекта (Переверзев 2000: 25). Идею отражения человека в языке развивает когнитивный подход к языку, в основе которого исследование в новом свете языковых единиц, категорий по их связи с другими когнитивными процессами - с восприятием и памятью, воображением и эмоциями, мышлением (М. Джонсон, Дж. Лакофф, Р. Лэнекер, Л.Талми, Дж. Тейлор, Ч. Филлмор, Ж. Фоконье; Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков; А. В. Кравченко). Представленные в языке единицы и категории привлекаются для умозаключения о том, как протекает познавательно-оценочная деятельность человека, как он концептуализирует и категоризует внеязыковую действительность. Задача познания, как подчеркивает Э. Кассирер, состоит в том, чтобы отражать и воспроизводить сущность вещей, а задача языка - отражать и воспроизводить сущность познания (Кассирер 2002: 117). Понимание языка как вторичной, объективированной формы существования сознания, отражающей не действительность, а концептуальную картину в сознании человека (Jackendoff 2002), ставит вопросы о том, какой видит человек, судя по языковым данным, окружающую его действительность, в каком виде она отражается в его голове, какой опыт взаимодействия с природой и себе подобными фиксирует в языке и почему (Кубрякова 1999: 5). Языковая концептуализация и категоризация таких сложнейших феноменов человеческого бытия, как восприятие и  мышление, взаимодействие перцептивных, когнитивных и эмоционально-оценочных процессов в освоении человеком окружающего мира, являются предметом многочисленных исследований отечественных и зарубежных лингвистов (Miller 1976; Jackendoff 1993, Taylor 1995, Wierzbicka 1980, Арутюнова 1976; 1988;1999; Кравченко 1992; 1996; Зализняк Анна 1992; 2006; Падучева 1991; 2004,  Шатуновский 1996; Иоанесян 2000; Селиверстова 1979; 2004; Сулейманова 2000; Кустова 2002; 2004; Ильчук 2006).

Общие закономерности восприятия и концептуализации человеком познаваемой действительности, единые нужды и потребности человека, явная общность в целях коммуникации обусловливают как определенное единообразие общих принципов восприятия мира и его осмысления, так и достаточное сходство в формах протекания мыслительной и когнитивной деятельности человека (Langacker 1999). Однако каждому субъекту принадлежит нечто чисто индивидуальное, личностное, определяющее восприятие и осмысление воспринятого. Это в полной мере согласуется с пониманием того, что познание не есть отражение сознанием неизменной и раз и навсегда данной реальности, но моделирование сугубо человеческой реальности. Вполне естественно, что язык отражает способность человека видеть мир и осмыслять его в разных ипостасях и проявлениях (Кубрякова 2004: 17).

Язык как способ закрепления отражательной деятельности сознания выражает в своей системе и структуре сложный опыт познания человеком реальности. Реальность, которая отражается в языке, сложна и многогранна, она постоянно меняется во времени, но познающий субъект не всеведущ, он не всегда может делать истинные утверждения, поскольку его знания о действительности неполны. Как образно замечает Н. Д. Арутюнова, восприятие меняющегося мира обращает его в кажимость (Арутюнова 1996: 73).

С точки зрения современных представлений о связи языка и мышления во внутреннем мире человека нет четких границ, разделяющих ментальную и эмоциональную сферу, перцепцию и суждения. В современной лингвистике уже прочно укрепилось представление о том, что человек мыслит нечеткими, расплывчатыми понятиями (Гак 1998: 28), поскольку в самой действительности, которую призван описывать язык, нет резких границ (Шатуновский 1996: 15). В природной и социальной жизни много неклассических, промежуточных явлений, сочетающих в себе черты разных категорий объектов и разных типов ситуаций (Арутюнова 1999: 860). Это касается, прежде всего, понятий, регулирующих социальную жизнь, а также понятий, относящихся к сфере культуры и внутреннему миру человека, состояниям его сознания, его мыслям, эмоциям.

Во всех культурах лобыденная когниция незримо присутствует при чувственном восприятии, в правильных и неправильных интуитивных суждениях, в индуктивных рассуждениях, личных мнениях, то есть в тех когнитивных структурах, которые свойственны человеку как homo loquens. При этом непосредственность нашего видения мира сберегается языком и находится в его распоряжении (Гадамер 1988: 520). В целом информационный запас человека отражает не только листинное знание, но и заблуждения - апелляцию к несостоятельным возможным мирам (Демьянков 1981: 375). Когниция, как подчеркивает В.З. Демьянков, внеположена истинностному значению и оперирует как истинным знанием, так и заблуждениями (Демьянков 1994: 378). Когниции могут быть автоматическими, неосмысленными, внешне правдоподобными, но ошибочными, непроизвольными и дисфункциональными. Такие дисфункциональные когниции являются результатом своеобразного (свойственного именно данной личности) ошибочного способа переработки информации.

Несовершенство познания мира человеком и субъективные свойства его восприятия приводят к тому, что в естественном языке категория истинности - ложности рассматривается не как бинарная оппозиция (дизъюнкция), а как шкала вероятностных оценок (Арутюнова 1999: 430). В пространстве языка выделяются категории с различной степенью отклонения от истины: воображение, мечта, фантазия, притворство, ложь, неискренность. Среди многообразия форм осмысляемого небытия выделяются такие явления, как сновидение, бред, миф, архетип, искусство (Каган 1999). Ряд категорий ненастоящности, такие, как категория псевдо (Ефимова 1997), неискренность (Плотникова 2000), ложь (Морозова 2005), получили лингвистическое освещение. Н. Д. Арутюнова ввела в сферу лингвистических исследований модальность кажимости, ее специфику в контексте микромира человека (Арутюнова 1996; 1997). Модальность кажимости, как отмечает Н. Д. Арутюнова, маркирует то, что не видно, а привиделось, не слышно, а послышалось. Для нее характерен ситуативный антураж сумерек и тумана, снов и сновидений (Арутюнова 1999: 834). Отдельные аспекты категории кажимости были исследованы в русском языке (Гатинская 1999; 2003; 2005). Лингвистический интерес представляет исследование семантического потенциала слова вид и возможности его семантического расширения (Кустова 2004а). Однако феномен кажимости как определенная структура представления знания, в которой проявляется субъективное восприятие мира, сложный опыт познания человеком реальности, включающий ошибочные когниции, способность познающего субъекта к самокоррекции, не получал до сих пор комплексного осмысления и описания в лингвистических исследованиях.

Теоретическое построение картины мира начинается с того момента, как сознание впервые проводит ясную границу между видимостью и листиной, между просто воспринимаемым или представляемым и листинно сущим, между субъективным и лобъективным (Кассирер 2002б: 89). В любом образе мира противопоставляются: явление и сущность, наблюдаемое и ненаблюдаемое, зримое и умозрительное (умопостигаемое), ненастоящее и настоящее: призрачное (мнимое, иллюзорное, кажущееся, мираж, фикция, видимость, псевдо) и подлинное (истинное) (Арутюнова 1999: 547). Содержание понятия истины, как подчеркивает Н. Д. Арутюнова, всегда обращено либо к другому миру, прообразу реального, либо к отношению между двумя мирами (Там же: 547). Дуалистичность мировосприятия, закрепленная в английской языковой картине мира, отражается в наличии языковых единиц, предполагающих, что у объекта, и в том числе у человека, есть видимый аспект и невидимая, скрытая сущность, изнанка. Значение неуверенности в достоверности чувственных впечатлений, ошибочное восприятие, воображаемое восприятие номинируется языковыми единицами со значением кажимости:

1. It sounded like he was crying, only he wasnТt, he was talking to himself (Saroyan);
2. The city, beautiful and mysterious, seemed sinister in the dim light (Holt);
3. Though scrupulously clean, the room appeared dusty (Murdoch);
4. They talked steadily for two hours that seemed like two minutes (Sheldon);
5. Halley looked as if he was about to intervene but did not (Mitra).

В приведенных диагностирующих контекстах одна пропозиция представляет фрагмент модели мира как он есть, а вторая пропозиция представляет мир, каким он кажется (каким он представляется наблюдателю). В связи с этим уместно задаться вопросом, с помощью каких языковых средств и в диапазоне каких языковых категорий язык отражает бинарность мировосприятия и миропонимания, то есть как в языке моделируется реальный мир не таким, каким он есть, а таким, каким он лесть для конкретного субъекта. Встают закономерные вопросы о том, как категоризуются результаты познавательной деятельности, которая осуществляется в условиях лимита восприятия, различных сбоев в восприятии, в зависимости от прошлого опыта, запаса знаний, от факторов, которые могут, в терминах А. А. Потебни, лапперципировать восприятие.

Методологической предпосылкой исследования лингвистических аспектов кажимости является логико-философское понимание кажимости, ее понятийный субстрат. Вопрос о соответствии между тем, что есть, и тем, как это выглядит, содержится в вопросе о форме мира (Мамардашвили 1997: 103). С началом познания, отчленения истинного от неистинного происходит раздвоение, расхождение между тем, за что вещи и люди выдают себя (чем они кажутся), и тем, что они на самом деле есть. Осмысление трудов таких мыслителей и философов, как Р.Декарт, И.Кант, Г.Гегель, Э. Гуссерль, Ф. Брэдли, М.Хайдеггер; Ж.-П.Сарт, М.Мерло-Понти, позволило прийти к выводу об определенной эволюции во взглядах на философскую категорию кажимости.

Софистика субъективного идеализма заключалась в снятии всякого бытия, в растворении его в кажимости. Согласно такому пониманию мир есть видимость, а не реальность (world contradicts itself; and is therefore appearance, and not reality) (Bradley 1969). Несоответствие кажимости предмета и его реального содержания идеалистическая теория познания использует для превращения бытия в вид вещей (Searle 1999: 16). Относительность, проблемность познания превращается в отрицание самой познаваемой действительности. При таком подходе происходит смешение кажимости как отсутствия качественной определенности, неадекватности, неточности познания и кажимости как отрицания самого существования бытия - сущего. Вопрос о том, что есть нечто, превращается в сомнение, существует ли это нечто вообще.

Полемизируя с пониманием кажимости как чистой отрицательности, Э. Гуссерль называет небытие одной из модальностей бытия (одним из бытийных модусов). Не-бытие, как и кажимость, предполагает бытие (Гуссерль 1998: 134). Ж.-П. Сартр, обращаясь к идее феномена, констатирует преодоление дуализма бытия и кажимости, который теперь теряет право гражданства в философии (Сартр 2004: 20). В идее феномена Сартр следует феноменологии Э. Гуссерля и М. Хайдеггера. Следствием теории феномена является понимание видимости/ кажимости как сущности, которая больше не противопоставляется бытию, но напротив, есть его мера, ибо бытие сущего и есть как раз то, чем оно показывается (Сартр 2004: 20-21). Свои рассуждения о снятии дуализма видимости/кажимости и сущности Сартр завершает постановкой новой проблемы: Если сущность явления есть кажимость, которая больше не противопоставляется какому-либо бытию, возникает законная проблема бытия этой кажимости (Сартр 2004: 22).

В феноменологии восприятия значительное место уделяется проблеме кажимости, ее роли в восприятии объективного мира. Так, М. Мерло-Понти подчеркивает, что кажимость вводит в заблуждение и является в буквальном смысле кажимостью, пока она не определена (Мерло-Понти 1999: 386). Говоря о кажимости объекта, М. Мерло-Понти устанавливает зависимость между кажимостями и действительной точкой зрения воспринимающего субъекта. Проблематику лотрицательной онтологии, предметом которой является мнимое бытие, квазибытие - нечто реально несуществующее, но кажущееся существующим, М.С. Каган вводит в анализ аксиосферы культуры (Каган 1999).

Основой нашего понимания кажимости является философская концепция С. Л. Рубинштейна (Рубинштейн 1998; 2003) об онтологизации бытия и способах его существования. Согласно этой концепции преодоление противоречия между относительностью познания и отрицанием самой познаваемой действительности осуществляется посредством разведения онтологического и гносеологического понимания кажимости/ видимости, сущности и явления. В познании бытия человеку открываются две взаимосвязанные стороны: 1) бытие как объективная реальность, как объект познания; 2) человек как субъект, познающий в принципе, все бытие. Онтологическое отношение человека с миром, их взаимодействие является исходным, так как основное свойство бытия, сущего в мире, в котором есть человек, заключается в том, чтобы являться человеку, выступать в чувственной данности. Гносеологическое (познавательное) отношение выступает как одно из отношений человека к бытию, к миру. В философских работах понятие кажимости/видимости имеет гносеологический статус в силу его связи с индивидуальным процессом познания: бытие, сущее является познающему индивиду на разных ступенях познания по-разному. Следовательно, для возникновения проблемы кажимости как гносеологической, то есть для того, чтобы нечто казалось таким или иным в процессе познания, оно должно существовать, быть действительным. Таким образом, в вопросе о кажимости речь должна идти не о существовании, а о сущности, о качественной определенности бытия.

Две взаимосвязанные стороны познавательного процесса - бытие как объективная реальность и человек, познающий в принципе все бытие, - осмысляются на языковом уровне как единство двух типов элементов в содержании предложения - объективных, отражающих действительность, и субъективных, отражающих отношение мыслящего субъекта к этой действительности. Естественно, возникают вопросы о том, как и в какой мере проявляется присутствие человека в языке, каковы языковые способы выражения субъективности, как субъективность влияет на усложнение смысловой структуры высказывания.

Субъективность высказывания, или, в терминах Дж. Лайонза, локутивная субъективность, означает выражение агентом локуции (говорящим или пишущим) своих чувств и мыслей к тому, что утверждается в акте высказывания (Lyons 1981: 237-238). Личностное отношение субъекта, который в речи выступает в качестве говорящего, наблюдателя, носителя ментальных состояний, может быть представлено в высказывании с разной степенью эксплицитности (Lyons 1981; 1995; Halliday 1985; Searle 1999). Экспликация субъекта и его познавательного отношения к миру характерна для категорий, которые лобслуживают сферу выражения человеческого сознания. Это категории модуса (Арутюнова 1988), или метакатегории (Вежбицка 1978; Шмелева 1988), метаэпистемические категории (Богуславский 2004). Предикаты пропозициональной установки называют луказателями субъективности (Бенвенист 1974), они функционируют как эпистемический префикс (Шатуновский 1996). Аксиологические предикаты вводят в высказывание лэксплицитную субъективность (Вольф 2002). Субъективные оценки и любые квалификации, содержащие оценочный компонент, являются типичным примером личностно-обусловленных (Селиверстова 1979), личных пропозиций (Дмитровская 1987; Шатуновский 1996; Мельник 1997). Языковые явления, за которыми стоит субъект с его ментальными состояниями, представляют единую систему коммуникативно значимых средств, определяемых Н. К.аРябцевой как субъектно-ориентированные, или субъектные компоненты речи (Рябцева 2004).

Изучение субъектно-ориентированных категорий позволяет глубже понять устройство концептуальной системы человека - того аппарата, посредством которого человек видит и отражает в сознании мир, соединяет гетерогенные сущности - мир и мышление о мире (Арутюнова 1989: 12). Высказывания с языковыми единицами кажимости объективируют человеческое присутствие в языковом представлении внеязыковой действительности, они являются средством вербализации субъективного мировидения и миропонимания, их присутствие в высказывании маркирует, что внешний, объективный мир представлен в субъективной форме, он имеет лонтологически субъективный модус существования (Searle 1999: 44).

ингвистический феномен кажимости является языковой формой проявления субъективности, одним из средств выражения активности человеческого я. С помощью этого феномена создается субъективная реальность, предполагающая наличие мнений, оценок, интерпретацию говорящим некоторого положения дел. Исследование лингвистического феномена кажимости входит в круг дальнейших исследований субъективных аспектов в языке, так как позволяет более определенно интерпретировать многие явления в языке, в частности отражение в языке субъективности восприятия, ошибочного восприятия, субъективной оценки воспринимаемого. Создаваемый языковыми средствами субъективный образ объективной реальности, реальность лумозрения представляет собой особый внутренний модус человеческого бытия.

Естественный язык используется в применении к разным мирам, представляющим в семантическом пространстве языка ментальное пространство идеального и должного, мифического и эмпирического, реального, видимого и кажущегося. В диссертации обосновывается миропорождающий потенциал феномена кажимости. Суть миропорождения, в который когнитивно вовлечена кажимость, состоит в том, что языковые единицы кажимости представляют в языковой картине мира эпистемический, концептуальный мир субъекта восприятия, они вводят, по Гуссерлю, модусы сознания как бы (Гуссерль 1998). Понятие возможных миров, пришедшее из логической и философской теории модальностей, явилось в 60-е годы прошлого столетия основой семантики возможных миров (Hintikka 1972; Kripke 1972). Возможные миры понимаются не онтологически, как нечто отличное от реального мира, а эпистемологически, как другой вариант видения реального мира. Миры создаются, как отмечает Н. Гудмен, при помощи слов, цифр, картин, звуков и любых иных символов в какой угодно среде (Гудмен 2001: 209). Миропорождающим потенциалом обладают многие языковые единицы, среди которых модальные операторы, переводящие высказывание в план других возможных положений дел, показатели контрфактичности; средства, используемые для идентификации и распознавания темпорально различных миров - грамматическое время, наречия времени, то есть шифтеры, а также глаголы пропозициональной установки (Stalnaker 1972; Jakobson 1990; Бабушкин 2001; Lee 2004). Вышеназванные типы языковых единиц задают мир, в рамках которого мыслится описываемая ситуация. Языковые средства выражения кажимости коррелируют с конструкторами ментальных пространств (mental space builders) (термин Ж. Фоконье), они становятся своеобразным сигналом границы миров, маркируя изменение модального плана высказывания. Так, предложения Речка движется и не движется; Река течет в гору не воспринимаются как языковые аномалии, так как они содержат имплицитную модальную рамку кажимости для передачи субъективности восприятия в необычных условиях. Модальная рамка кажимости может быть эксплицирована, как, например: Though scrupulously clean, the room appeared dusty (Murdoch) (Безукоризненно чистая комната казалась пыльной). Референту (комнате) в мире реальности (SpeakerТs real world) предицируется признак clean, а в ментальном пространстве, создаваемом миропорождающим предикатом appear, реальному референту соответствует его ментальная репрезентация - dusty. Содержание анализируемых языковых выражений определяется в таких случаях не по отношению к действительному миру, а по отношению к некоторой концептуальной системе, в рамках которой мыслится описываемая ситуация. Результатом интерпретирующей деятельности познающего субъекта является иное эпистемическое видение референтной ситуации.

Возможные миры, ментальные пространства, ассумптивные универсумы (Растье 2001) имеют концептуальную природу, они являются лингвистическим инструментом представления и обработки человеческого знания, методологическим приемом исследования индивидуализации процессов концептуализации и категоризации, возможных различий между ментальной сущностью в мире как он есть и в мире, каким он представляется конкретному индивиду. Семантика возможных миров по-новому ставит проблему соотношения реального мира и концептуальных способов его описания. Круг языковых явлений, которые могут быть объяснены с помощью теорий миропорождения, включает проблемы референциально непрозрачных контекстов, однозначной референции, проблемы семантической обработки контрфактических и аномальных высказываний, условий интерпретируемости противоречивых с логической точки зрения высказываний.

Кажимость как лингвистический феномен исследуется в диссертации как иерархически организованная когнитивная структура, которая вербализуется совокупностью языковых единиц разных уровней. Основной характеристикой лингвистического феномена кажимости является ее двуплановость, совмещение реального и кажущегося. Когнитивный механизм, обеспечивающий двойное бытие смысла, состоит в том, чтобы представить утверждение не об объективно существующем мире, а о мире, каким он представлен в мысли.

Помимо двуплановости в когнитивной структуре кажимости выделяются следующие признаки: непосредственный опыт, наличие Наблюдателя, условия восприятия и объект восприятия. Когнитивный признак непосредственный опыт имеет онтологическую основу: чтобы казаться таким или иным, надо, прежде всего, являться, выступать в чувственной данности. Наличие Наблюдателя в когнитивной структуре предопределяет такой способ представления действительности, при котором все воспринимается, оценивается, осмысляется через призму сознания и восприятия Наблюдателя, который может иметь различный референциальный статус и разные способы представления в поверхностной структуре. Субъективность, неадекватность восприятия объясняется его каузированностью внешними условиями, которые концептуализируются как воздействующие, каузирующие факторы, обусловливающие субъективный характер воспринимаемого признака, его проявление в определенных условиях восприятия. Данные условия - внеязыковые, но они получают знаковую репрезентацию на языковом уровне и входят в когнитивную структуру феномена кажимости. Когнитивная структура кажимости представлена с акцентом на том, что воспринимает субъект, как он оценивает, интерпретирует объект, который оказывается в его перцептивном поле.

Установление языкового статуса феномена кажимости потребовало обращения к категориям, в которых фокусируются черты, специфические для языка и мышления как особых систем отражения и познания мира. Выделение в высказывании независимого фактуального содержания и противопоставленный ему уровень интерпретации, оценки, комментария соответствует двум типам категорий: онтологическим и гносеологическим. Онтологические категории суть отражение первого порядка, а гносеологические категории, будучи знаниями о знаниях, суть отражение второго порядка. В этих категориях человек осознает вторичность своих мыслей по отношению к действительности (Панфилов 1982: 164). Гносеологические категории ориентированы на формы знания и формы деятельности, то есть на формы отражения. Эти категории представляют знание о результатах отражения в сознании познаваемой реальности. К гносеологическим категориям относят такие категории как, знание, лэмпирия, лумозрение, знак, значение, линтерпретация (Потапова 1983). Данный тип категорий является онтологическим для человеческого сознания и гносеологическим по отношению к окружающему миру и миру языка (Болдырев 2005: 32-33). Такой категорией в языковом сознании является категория модуса.

Наше понимание модуса восходит к концепции модусно-диктумного членения предложения, представленной в терминологическом воплощении и осмыслении Ш. Балли. Выбор категории модуса для установления языкового статуса феномена кажимости имеет следующие основания: категория модуса эксплицирует личностное начало в значении предложения; модус наиболее эксплицитно выражает намерение говорящего представить положение дел не как существующее в реальности, а как результат ментальной операции, произведенной над пропозициональным содержанием. В формах модуса выражается оценка диктумного события под разными углами зрения: модальным, эмоциональным, истинностным, этическим, интеллектуальным. Это означает, что предложения с глаголами типа think, suppose, seem, appear в синтаксической вершине позволяют установить, как следует оценивать ситуацию, описываемую подчиненной пропозицией: как истинную или предполагаемую, воображаемую или реальную, как ее оценить с точки зрения субъекта модусной квалификации. Ментальная операция по обработке поступающей информации представляет специфическую пропозицию - модусную ситуацию, которая является рефлексией говорящего относительно содержания диктума. Диктумная и модусная ситуации располагаются на разном уровне языкового отражения: диктумная ситуация вербализуется на первичном уровне, а факт рефлексии по этому поводу задает другой уровень, противопоставленный первому, - уровень рефлексии. Порождаемый модусными единицами субъектный метауровень актуализирует субъекта речи и его интеллектуальную обработку, интерпретацию текущей ситуации. Исходя из анализа той роли, которую модус выполняет в семантической структуре высказывания, мы определяем модус как фрагмент высказывания, содержащий субъективно-модальную интерпретацию содержания высказывания, референтом которого является некоторое положение дел. Высказывания с модусом кажимости являются средством вербализации субъективного мировидения и миропонимания. В категориальном пространстве категория кажимости определяется нами как категория модуса (модусная категория), имеющая перцептивно-когнитивно-аффективную природу. Модус кажимости представляет собой совокупность следующих категориальных признаков: 1) апелляция к личному сенсорному свидетельству воспринимающего субъекта; 2) референция к лицу, воспринимающему и оценивающему ситуацию; 3) когнитивная выделенность объекта восприятия и его интерпретация; 4) семантическое противоречие между тем, какими вещи существуют сами по себе и какими они лявляются познающему субъекту в определенный момент восприятия.

Анализ эмпирического материала показывает, что модусу кажимости часто предшествует модус восприятия, который вводит перцептивное событие (Барабанщиков 2002), категоризуемое глаголами зрительной и слуховой перцепции - look (at), see, notice, hear, watch, stare, regard, inspect, contemplate, realize, notice, hear; глаголами, обозначающими тактильное восприятие - touch, brush, hug, kiss, shake, clutch, lay, shake (hands), а его последующая модальная оценка и интерпретация представлена в модусе кажимости. В таких случаях и акт чувственного восприятия, и акт осмысления этого события вербализованы отдельными синтаксическими структурами, ср.: When she glanced up again the men were mowing. They seemed to be mowing at the same even, methodical way, but Pedro was already ahead (Bates); Even from my office I could hear the sound of voices on the hill, but it didnТt sound to me like a normal funeral (Greene2); Jimmy looked down at his hands. They seemed to him like the hands of a murderer (MAR); I saw a great many novels in bright bindings, which looked suspiciously unread (Maugham4).

Во взаимодействии модусов восприятия и кажимости обнаруживается определенная упорядоченность, обусловленная закономерностями познавательной деятельности, - движением от видимого к невидимому, от восприятия очевидных, наблюдаемых признаков к менее очевидным, глубоко скрытым признакам. Предшествование модуса восприятия модусу кажимости наводит на мысль о том, что модус кажимости в языковой форме представляет ступень смыслового осложнения, на которой чувственное восприятие осложняется компонентом собственно мысли, знания, оценивания, субъективного отношения, приобретенного знания. Это значит, что модус кажимости актуализирует мыслительные процессы, связанные с обработкой данных непосредственного восприятия. Восприятие явлений действительности, сопровождающееся осмыслением, интерпретацией полученных перцептивных ощущений, свидетельствует о смысловом сопряжении перцептивных и эпистемических признаков в семантике модуса кажимости и подтверждает общие закономерности организации и функционирования когнитивной деятельности человека.

Модус кажимости репрезентирует своего рода переходное звено в когнитивной деятельности человека. Переходный характер модуса кажимости предсказывается из общекогнитивных соображений он следует из того, что чувственный опыт человека, взаимодействующего с объективным миром, выступает в своем гносеологическом отношении к объективной реальности как ее образ, как знание о ней. В системе языковых категорий модус кажимости имеет эпистемный (метауровневый) характер, так как он является языковой формой категоризации различных видов чувственного и логического познания. Вербализованная в модусе кажимости субъективная интерпретация диктумного события может быть представлена в аспекте вероятностной оценки или в аспекте психической обработки информации о диктумном событии. Суждения, вводимые модусом кажимости, могут быть результатом любого вида когнитивной деятельности: чувственных впечатлений, наблюдений, сравнений и сопоставлений, умственных операций и т.п. Говорящий структурирует свой когнитивный опыт взаимодействия с миром, то есть подводит воспринимаемые ситуации под разные категории и формализует этот опыт в языковых структурах. В диссертации проведена категоризация различных модусных ситуаций в рамках общего модуса кажимости и выделены следующие типы модусных ситуаций, категоризуемых через модус кажимости: субъективное восприятие, нечеткое восприятие, иллюзорное восприятие, неуверенное мнение, внутреннее зрение, оценочное мнение, эвиденциальность.

Модус кажимости, таким образом, представляет два типа значений: 1) собственно модальные, то есть содержащие интерпретацию сообщения о диктуме с точки зрения достоверности диктумного события (кажется, что); 2) немодальные, то есть такие, которые передают способы оперирования информацией о диктумном событии, выражают реакцию субъекта на это событие или его оценку (кажется таким-то). В сфере действия модуса кажимости оказываются два типа пропозиций - верифицируемые и неверифицируемые. Содержание первых представляет вероятностное суждение на основе непосредственного восприятия действительности, и его истинность может быть подвергнута проверке. Содержание вторых отражает взгляды человека на мир, субъективную оценку и разного рода квалификации диктума. Установление объективного истинного значения неверифицируемых пропозиций в принципе невозможно.

Семантический диапазон когнитивных состояний, категоризуемых через модус кажимости, подтверждает сложную структуру познавательной деятельности человека. Описание и систематизация модусных ситуаций в рамках общего модуса кажимости позволяет, по нашему мнению, объяснить определенные закономерности когнитивной деятельности в области концептуализации и категоризации внешнего мира и внутреннего мира человека. Изменение когнитивного состояния субъекта сопровождается преобразованием синтаксической структуры всего высказывания, что подтверждает неразрывную связь и взаимообусловленность семантических и синтаксических характеристик конструкций с модусом кажимости. Многообразие типов подчиненных пропозиций, вводимых модусом кажимости, и многообразие синтаксических конструкций, вербализующих эти пропозиции, подтверждает положение теории семантического синтаксиса о том, что синтаксис в значительной степени зависит от семантики предиката, прагматики и коммуникативной функции (Ковалева 1982; 1987).

Анализ синтаксических структур, зависящих от модуса кажимости, наводит на мысль о том, что через систему вербоидов говорящий категоризует свои мысли, и смена форм инфинитива свидетельствует о взаимопроникновении семантических сфер восприятия, знания. Это позволяет увидеть определенную упорядоченность в структуризации модусной категории кажимости и определенное назначение, а тем самым когнитивную направленность грамматических форм, связанную с их включением в общую когнитивную картину языка. Вследствие того, что непосредственный чувственный опыт является когнитивным признаком модуса кажимости, диктумная пропозиция, обозначающая перцептивное событие, вербализована инфинитивом в длительной форме. Употребление длительной формы инфинитива для категоризации ситуаций нечеткого восприятия, неуверенного мнения, воображаемого восприятия, наблюдаемого поведения сближает модус кажимости с модусом восприятия, подтверждая перцептивный след в семантике модуса кажимости. Мысленное, воображаемое восприятие, как и онтологическое видение, представлено в языке как синхронизированное с ситуациями, входящими в круг восприятия. Это говорит о том, что глаголы seem, appear, так же как и перцептивные глаголы, способны предопределять отношение одновременности между событиями, обозначенными главным и зависимым глаголами. Собственно временная информация о воспринимаемом событии избыточна, поскольку дейктические признаки времени восприятия и воспринимаемого события по природе вещей совпадают и, следовательно, достаточно четко сигнализируются временем модусного глагола. Длительная форма инфинитива свидетельствует о профилировании перцептивной семы, а наличие модусного предиката со значением кажимости сигнализирует, что перцептивное событие получает модальную квалификацию, ср.: The bushes screened them. They turned to each other and seemed to be talking (Murdoch); The piece of timber swung in the current and I held it with one hand. I looked at the bank; it seemed to be going by very fast (Hemingway); The dream came every night. Sometimes it was just the eyes. They seemed to be trying to comfort her and give her hope (Susans); He hated going to nice restaurant by himself. It seemed so lonely somehow to be sitting there drinking half a bottle of wine with no one to talk to (Sheldon2).

Объекты восприятия (даже как в случае с модусом кажимости, нечеткого, неполного) - это процессы, а объекты мыслительной деятельности - это факты и суждения. Когнитивные состояния кажимости смещаются от непосредственно воспринимаемого в сторону интерпретации, сравнения, умозаключения, установления импликативных связей, и значения языковых форм фиксируют этот когнитивный опыт. Семантический переход исследуемых модусных единиц в ментальную сферу сопряжен с изменением типа диктумной пропозиции и, соответственно, синтаксическими формами диктума. Если длительные формы инфинитива сигнализируют отношение одновременности между восприятием и воспринимаемым событием, то перфектные формы инфинитива свидетельствуют о профилировании эпистемического значения - умозаключения как результата обработки перцептуальной информации. В высказываниях такого типа в коммуникативном фокусе находится не субъект сознания и его эпистемическое состояние, а когнитивная операция умозаключения, которая является результатом переработки данных непосредственного восприятия или косвенных данных.

Использование аспектуальных форм перфектного инфинитива, непрототипических для перцептивных предикатов, объясняет сдвиг модуса кажимости в сторону эпистемической семантики,  ср.: The parlor seemed never to have been used, it was so terribly clean (Honeymoon); He seems to have lost that high seriousness which I admired so much (Maugham).  Умозаключение также является результатом обработки сведений, полученных от других. Наличие основания для заключения, вводимое предлогом from, маркирует семантическое сближение глаголов со значением казаться с ментальными глаголами логического вывода: But from what I had heard it seemed he must be an odd sort of fellow (E. S.); From what he wrote, I had the impression he was employed by you (Dailey). 

Перцептивные данные, релевантные для того или иного умозаключения, могут быть содержанием придаточного предложения, которое вводится союзами because, for, so, ср.: She seemed to be a curator for she wore on one of the lapels of her dark red, neat uniform dress an oval badge inscribed Foundation Yeuse (Rendel).

В целом, высказывания с модусом кажимости отражают информационные нюансы познавательной ситуации в диапазоне от знания до мнения, категоризуя эпистемические состояния разной информационной глубины.

Как было отмечено выше, модусные предикаты обозначают специфические ситуации, называющие вербальную и психическую деятельность человека, они объединяются по способности к передаче внутреннего мира говорящего и формированию модальной рамки высказывания. Повышение интереса к психологической достоверности персонажа, перенос акцента с внешних событий на его внутренний мир обусловили увеличение роли языковых средств, раскрывающих душевное состояние героя без существенного участия автора. Изображение чужого сознания, не вставленного в оправу сознания автора, достигается через тип повествования, в котором повествователь вместо описания внешнего мира, представляет восприятие этого мира персонажем так, как оно происходит в его сознании. Такой способ представления внешнего мира через его внутреннее преломление в сознании персонажа определяется как изображенное (воспроизведенное) восприятие (represented perception) (Prince 1988). Эксплицитные формы модуса в повествовательном дискурсе служат формальным сигналом изображения действительности через призму восприятия персонажа. Переключение точки зрения автора во внутреннюю сферу персонажа позволяет проникнуть в содержание ментальной и перцептивной деятельности последнего. Взгляд на категорию модуса как на способ представления действительности через ментальную призму воспринимающего субъекта позволил выявить новые аспекты этой лингвистической категории, связанной с функционированием модусных предикатов в неканонической коммуникативной ситуации.

Каноническая коммуникативная ситуация существует между коммуникантами в разговорном дискурсе, а неканоническая свойственна отношениям между повествователем и читателем в художественном дискурсе. По отношению к неканонической коммуникативной ситуации встает вопрос о том, кто является функциональным аналогом говорящего и какие языковые элементы сигнализируют его присутствие в коммуникации.

В пределах нарративного режима возможны две стратегии при выборе заместителя говорящего: заместитель-персонаж и заместитель-повествователь (Падучева 1991). Изменение условий коммуникативной ситуации затрагивает, прежде всего, те языковые элементы, семантика которых, в принципе, связана с коммуникацией. Противопоставление режимов интерпретации связано с противопоставлением первичных и вторичных эгоцентриков. Первичные эгоцентрики допускают употребление только в речевом режиме, а вторичные, наряду с речевой, допускают синтаксическую и нарративную интерпретацию (Падучева 2001).

В категорию вторичных эгоцентриков входят предикаты восприятия, предикаты внутреннего состояния, предикаты со значением сходства и подобия, показатели идентификации, слова со значением неожиданности, неопределенные местоимения и наречия, слова с оценочным значением. В категорию вторичных эгоцентриков входит и модус кажимости, являясь тем языковым средством, при помощи которого читатель воспринимает мир через сознание одного из персонажей. Модус кажимости эксплицирует точку зрения персонажа. Наличие в высказывании модуса кажимости маркирует способ представления действительности через мир перцептивных событий персонажа, который проходит через последовательность внутренних состояний - ментальных, перцептивных, эмоциональных, а читатель является их свидетелем (Падучева 1996: 395).

Внутренний мир (внутренняя сфера) человека представляет собой совокупность ментальных феноменов - чувств, эмоций, мыслей, внутренних состояний, мотивов, намерений, онтологически недоступных восприятию. Лингвистические исследования, направленные в сторону человеческой проблематики, выявили различие двух сфер по отношению к человеку - внешней, материальной и внутренней, закрытой от наблюдения, в связи с чем в фокусе внимания оказались различные концептосоставляющие признаки внешнего и внутреннего человека, семиосфера внутреннего мира человека (Арутюнова 1976, 1999; Апресян 1995; Wierzbicka 1980, 2003; Урысон 1998, 2003; Пименова 1999; Эткинд 1999; Геляева 2002; Антропологическая лингвистика 2003; Внутренний мир 2007). Двойственность ментальных состояний - их непосредственная ненаблюдаемость, а с другой стороны, возможность делать умозаключения о внутреннем состоянии по косвенным признакам со стороны - предопределяет такие способы концептуализации внутренней сферы человека, которые разграничивают онтологическую ненаблюдаемость внутренней сферы и эпистемическую форму ее представления.

В языковой картине мира внутренние состояния (страх, стыд, радость, одиночество) могут быть представлены двояко - как чувство, переживание и как умозаключение о том, что индивид испытывает определенное чувство. Например, одиночество в одних случаях концептуализируется как состояние, актуально переживаемое субъектом, известное ему самому, но неизвестно, заметное или незаметное для окружающих: He hated going to a nice restaurant by himself. It seemed so lonely somehow to be sitting there drinking half a bottle of wine with no one to talk to (Sheldon). В других случаях это может быть умозаключение стороннего наблюдателя о том, что человек, который попал в его поле зрения, испытывает названное состояние. В таком высказывании подразумеваются внешние признаки, побуждающие наблюдателя предположить соответствующее внутреннее состояние в наблюдаемом лице, ср.: There was a single American at the bar - a white haired man wearing a hearing aid. He was alone; he seemed lonely (Cheever).

Представление эмпирического знания самим субъектом и интерпретация внешних проявлений сторонним наблюдателем отражает возможность лязыковой реконструкции внутренней сферы человека двумя принципиально разными способами: 1) с позиции самого чувствующего субъекта; 2) с позиции стороннего наблюдателя. С этой целью в работе были введены понятия внутренней и внешней точек зрения как методологической основы концептуализации внутренней сферы человека.

Языковым воплощением двух способов концептуализации внутренней сферы являются Я-модусная рамка кажимости и не-Я модусная рамка кажимости. В первой события интенсиональной сферы квалифицируются самим субъектом состояния (субъектом диктума), во второй квалификация или оценка осуществляется со стороны третьих лиц, при этом субъект диктума не совпадает с субъектом модуса. Таким образом, методологической основой двух типов модусных рамок является разведение ипостасей Говорящего и Наблюдателя.

Когнитивное содержание высказываний с Я-модусной рамкой кажимости заключается в ориентации на непосредственный чувственный опыт субъекта, который имплицитно входит в семантическую структуру высказывания. Информация в таком случае категоризуется как результат первичной когнитивной деятельности этого субъекта. Такая стратегия представления фабульных событий позволяет читателю воспринимать события такими, какими они даны в личном опыте человека. Спецификой семантики моделей, вербализующих внутренние состояния человека через Я-модусную рамку кажимости, является выдвижение неодушевленного или событийного объекта в позицию, прототипически предназначенную для субъекта восприятия, поскольку способность чувствовать является имманентно присущей только человеку.

Анализ языковой категоризации внутренней сферы человека лизнутри позволил выделить синтаксические модели с глаголами feel и seem, обусловленные точкой зрения субъекта на природу собственного тела и происходящие в нем физиологические процессы как бы лизнутри. В работе выделены четыре типа синтаксических конструкций для репрезентации внутренней сферы лизнутри: 1) конструкции с партитивами в позиции подлежащего; 2)аконструкции с предметными и событийными именами в позиции подлежащего; 3) конструкции, отражающие концептуализацию сенсорной оценки; 4) конструкции, отражающие языковую концептуализацию переживания времени.

Когнитивная метонимическая модель, в которой субъект ощущения контекстуализируется через свою чувствующую часть, вербализуется соматическими лексемами: body, face, lips, cheeks, tongue, mouth, arm, hand, fingers, feet, legs, skin, lungs, stomach, heart, blood, saliva. Это обусловлено тем, что в языковой картине мира человек представлен как целостная одушевленная субстанция и как совокупность множества частей, сторон, ипостасей. Отношение часть-целое позволяет соотнести состояние или процесс, локализованный в какой-либо части тела, с целым субъектом, проявляющим свое присутствие в семантической структуре через партитивные номинации, которые занимают прагматически значимое аргументное место в структуре моделируемой ситуации. В норме человек не замечает, как у него бьется сердце, работают легкие, но в случае отхода от нормы этих физиологических процессов через модус кажимости воспроизводится ситуация вторжения вовнутрь, в сферу ощущений человека, ср.: Her heart seemed to be beating in her neck and throat as she walked (Susans); His lungs seemed to cease expanding and he experienced a stomach cramp (Cheever); His feet seemed unwilling to walk (Bates).

Я-модусная рамка кажимости также объективирует опыт непосредственного взаимодействия человека с объектами или со средой. Содержанием референтной ситуации, концептуализируемой глаголами seem и feel, являются внутренние, телесные ощущения, каузируемые в ситуации взаимодействия человека с внешним миром. Значение прилагательного в анализируемых моделях связано с существительным не напрямую, как лестественный признак объекта, а через чувствующего субъекта, через его контакт с объектом: The sheets seemed bitter cold and I threw them off and got between the blankets (Maurier); She was perspiring, and the room seemed unbearably hot (Sheldon). Предицируемый температурный признак характеризует, строго говоря, не помещение или окружающую среду, а физиологическую температурную реакцию субъекта. Эти ситуации представлены через ощущения человека, в них описываются субъективные ощущения человека при взаимодействии с внешним миром. С помощью Я-модусной рамки кажимости категоризуются оценки-ощущения. Оценочные предикативы в анализируемых моделях относятся к категории сенсорных оценок, то есть оценок, связанных с чувственным опытом, ср.: The cold shower felt wonderful (Sheldon 2); The heavy 45 felt awkward in my hand, but it gave me a lot of comfort (Chase 2). В фокусе внимания оказывается не само каузирующее событие, а характер его воздействия на эмоциональную сферу воспринимающего субъекта приятно принимать прохладный душ; неудобно держать тяжелый пистолет в руке. Через Я-модусную рамку кажимости представлена и языковая концептуализация переживания времени. Исследование эмпирического материала показало, что субъективное человеческое время категоризуется в языке не как ошибочность, неадекватность онтологическому времени, а как чувственное отражение событий, в которые человек вовлечен: There was a silence of seconds, which seemed like hours (Hailey). Высказывания с модусом кажимости, отражающие экспериенциальное знание субъекта, являются конвенциональным языковым средством фокусировки внимания на когнитивно значимых компонентах референтной ситуации. Это позволяет прогнозировать системный характер анализируемых синтаксических моделей и закрепление за ними способности к языковой манифестации внутренней сферы человека лизнутри.

Дистинктивным признаком конструкций с не-Я модусной рамкой кажимости, объективирующих внутреннюю сферу человека с позиции внешнего наблюдателя, является значение выявленности внутреннего состояния. Не-Я модусная рамка кажимости основана на семиотическом подходе к концептуализации внутренней сферы человека. Семиотический подход означает, что человек познается через семиотическую деятельность, предполагающую существование другого, способного не только воспринять физиологические реакции, но и семиологизировать их. Высказывания с модусом кажимости о микромире другого человека отражают в своей семантике знаковую ситуацию, составляющими которой являются объекты принципиально разной природы знаки и их значения (лозначающие и лозначаемые), между ними устанавливается отношение означивания. Отношение означивания открывает две валентности, заполняемые категориями, принадлежащими принципиально различным планам - плану выражения и плану содержания, ср.: Her small hands were trembling, and closed and unclosed themselves on the arm of the chair. She seemed too nervous even to speak (Christie). Первое предложение отражает когнитивные процессы, в основе которых лежит психофизиологическая деятельность (первичная категоризация); на перцептуальный опыт накладывается структура более высокого уровня обработки данных уровня интерпретации, на котором происходит вторичная категоризация информации, обработанной на первом уровне. Чувственно воспринимаемые признаки - (hands were trembling) - приобретают семиотическую значимость, они категоризуются как волнение: She seemed too nervous. В таких случаях денотат (внутреннее состояние) представлен одновременно на двух уровнях: на уровне проявления и на уровне интерпретации.

В работе выделены три типа синтаксических конструкций для репрезентации внутренней сферы лизвне: к первому типу относятся конструкции с предикативами - She seemed/ sounded/ looked (lonely, annoyed, scornful, displeased). Второй тип представлен конструкциями с инфинитивом длительного вида, образованного от глаголов, обозначающих эмоциональные состояния, отношения и свойства be/get fond of, enjoy, fret, suffer, worry, want: She seemed to be suffering (Maugham). Сюда же входят конструкции с инфинитивами, образованными от глаголов ментальной деятельности - assess, evaluate, consider, concentrate, meditate, remember, realize, think, convince: He walked up and down the room once or twice. He seemed to be considering the matter from every side (Wilder). Форма инфинитива длительного вида в высказываниях с модусом кажимости актуализирует признаки активности субъекта и наблюдаемость его действий, но эти признаки характеризуют скрытое действие, производимое индивидом, которое и квалифицируется наблюдателем как проявление определенного эмоционального состояния. Денотативные ситуации, категоризуемые этими конструкциями, содержат семантический компонент СОн ведет себя так, что обнаруживает внутреннее состояниеТ, СОн проявляет какими-то действиями это состояниеТ. Осмысление симптоматики приводит наблюдателя к инференциальному выводу о том, что человек испытывает определенное эмоциональное состояние или производит определенные ментальные действия. Третий тип вербализованной не-Я модусной рамки - это конструкции с модализованными союзами as if/ as though: He frowned as if angry (Bates). Интерпретативное as if/ as though указывает на ментальную операцию, произведенную наблюдателем над перцептуальной информацией. Мимика, жесты, голосовые проявления, телодвижения, входящие в поле наблюдения, концептуализируются сторонним наблюдателем как симптоматически значимые и получают вербальное закрепление в номинации эмоционального состояния.

Модус кажимости помогает высвечивать мельчайшие тонкости самосознания и самопознания субъекта, в частности двойственный характер представления субъекта о самом себе. Диалектическое единство познающего и познаваемого Я конституируется как Я, будучи в одном лице res cogitans и cogitatio (Плеснер 2004). Языковая форма модуса кажимости с первым лицом маркирует когнитивный конфликт между разными ипостасями говорящего, отсылая к двум видам Ego - субъективному, ощущающему, внутреннему и объективному, наблюдающему, внешнему. Выдвижение Я-говорящего в позицию, предназначенную для наблюдаемого объекта, сопряжено с определенным прагматическим эффектом: в качестве наблюдаемого объекта субъект речи выделяет во внешнем мире самого себя, хотя прототипически он не может становиться в позицию наблюдателя по отношению к самому себе. Говорящий в момент речи не может смотреть на себя со стороны, вследствие чего описание собственной внешности - это всегда передача чьего-то мнения о себе. Модус кажимости вербализует возможность, говоря словами М.М.Бахтина, почувствовать себя извне, перевести себя с языка внутреннего ощущения на язык внешней выраженности, и это видение себя происходит сквозь призму оценивающей души возможного другого человека (Бахтин 1997: 28). Суть феномена расщепленного ego объясняется изменением точки зрения: говорящий видит себя не с обычной эпистемологической точки зрения, а как другой человек. Оценку себя в зеркале чужого сознания человек может узнать по невербальной семиотике - выражению глаз, мимическим проявлениям окружающих его людей. Говорящий становится объектом под взглядом Другого, он вглядывается в Другого, как в свое зеркало, и прочитывает в нем впечатление о себе - каким я кажусь другому, ср.: She was staring at me. It was like we were complete strangers. I must have looked funny (Fowles); He detected pity in the looks they cast him. I must appear desperate to them, he thought (Brown). Рефлексия говорящего над самим собой, своими ментальными состояниями, оценивающий взгляд на себя со стороны вербализуются при помощи средств эпистемической модальности: предикатов пропозициональной установки, модальных языковых единиц со значением предположительности must, perhaps, obviously, посредством которых маркируется изменение эпистемологической точки зрения в структуре акта высказывания. Специфика модуса кажимости заключается в способности вербализовать внутренний мир человека лизнутри и лизвне, объективировать, говоря словами М.М. Бахтина, то, что происходит на границе своего и чужого сознания. Взаимодействие внутренней и внешней точек зрения, вербализуемых Я и не-Я модусными рамками кажимости, обусловливает диалектический подход к репрезентации внутреннего мира человека.

Исследовательский взгляд на модус как на особый способ создания языковой картины мира в ментальном пространстве воспринимающего и познающего мир субъекта позволил увидеть в модусе кажимости лингвистический инструмент создания полифонии в дискурсе. Высказывания, в которых эксплицируется смысловое взаимодействие кажущегося и действительного, отражают сложность и противоречивость особого невидимого мира - мира психического, для которого диалогичность является неотъемлемым свойством.

Мысль о диалогической основе высказывания, сформулированная М.М. Бахтиным, предполагает в качестве обязательного конституирующего условия речевого общения существование Другого, поскольку события жизни текста, по Бахтину, всегда разыгрываются на рубеже двух сознаний, двух субъектов (Бахтин 1997: 310). Понятия диалогичность, полифония во многих современных исследованиях наполнены лингвистическим смыслом, их можно показать и доказать на собственно языковых фактах. Полифония, то есть многоголосие, возникает тогда, когда в одном повествовании мы слышим совместное звучание нескольких голосов, т.е. когда в романе или рассказе различается несколько говорящих субъектов - каждый со своей идеологической позицией, со своим языком, восприятиями, предрассудками, фоновыми знаниями т.д. Автор при этом оказывается всего лишь одним из таких субъектов (Падучева 1996: 217-218).

Языковая специфика модуса кажимости заключается в его способности вводить позицию другого, то есть осуществлять референцию к лицу, воспринимающему ситуацию. Именно эта стереоскопическая семантика модуса кажимости обусловливает субъектную многоплановость, возможность множественности точек зрения, одновременного звучания голосов повествователя и персонажа. В высказываниях с модусом кажимости манифестируется смысловое взаимодействие кажущегося и реального, в основе которого лежит соотношение прагматических факторов говорящего и субъекта восприятия/наблюдателя.

События, представленные в концептуальном мире познающего субъекта, оказываются не соответствующими действительности; в микромире говорящего констатируется их контрфактичность, ср.: It sounded like he was crying, only he wasnТt, he was talking to himself (Saroyan); The room was lighted, but the boy was alone and seemed asleep. Then he tried to rouse the child, but Bibber was not sleeping; he was unconscious (Cheever). В анализируемых высказываниях имеет место совмещение модусных планов: того, кто воспринимает, и того, кто знает истинное положение дел. В микромире субъекта восприятия ситуация концептуализируется как предположение на основе чувственных данных, полученных в условиях неполноты восприятия; в микромире субъекта речи - как факт, знание о действительности. Пропозиция, вводимая модусом кажимости, противопоставлена верифицированной пропозиции, подчиненной модусу знания с эксплицитно выраженным субъектом. Два типа ментальных сущностей - кажущееся и действительное - вербализованы отдельными синтаксическими позициями, эксплицирующими смещение дейктического центра: от позиции наблюдателя, который воспринимает и интерпретирует информацию, к позиции говорящего, носителя истины. Переход от эпистемически субъективной к эпистемически объективной информации (или наоборот) сигнализирует совмещение двух ходов языковой мысли, так как сталкиваются разные способы познания и представления действительности, что обусловливает усложнение модусной перспективы и изменение модального плана высказывания. Возникает, таким образом, лингвистическая проблема, связанная с наличием в высказывании двух субъектов, по-разному концептуализирующих окружающую действительность. Модус кажимости включает в себя специфический способ выражения истинностной оценки, суть которого состоит в разрыве между знанием субъекта восприятия и знанием говорящего.

Предикаты со значением казаться входят в группу нефактивных (Kiparsky 1973), неимпликативных (Karttunen 1971). Вследствие отсутствия корреляции между семантикой модусного предиката и семантикой подчиненной пропозиции глаголам seem, look, appear, sound присуща импликативная неоднозначность. Модус кажимости, так же как и модус полагания, лоставляет истинностное значение суждения неопределенным (Арутюнова 1999: 434). Это значит, что отношения между мысленным фрагментом, который субъект имеет в уме, и действительным положением дел могут быть различными: они могут доходить до полного противопоставления, носить характер дизъюнкции или могут соответствовать реальному положению дел:

John seems angry, but he isnТt really angry;

John seems angry and so he is;

John seems angry but I donТt know whether he is angry or not.

Когнитивным механизмом порождения многоголосия в дискурсе являются разные типы знания, категоризованные в языковых формах. Языковой реализацией полифонии в дискурсе являются диагностирующие контексты: кажимость vs действительность; кажимость vs гипотетичность.

Противопоставление кажущегося и действительного находит языковую манифестацию в противительных и уступительных контекстах, когда прагматически очень важно выразить противопоставление обманчивого внешнего впечатления и того, что есть на самом деле. Значение ошибочного мнения, несоответствия действительному положению дел (казалось одно, на самом деле было другое) актуализируется при помощи союзов и вводных слов с семантикой опровержения и уступки but, although, though, however, yet, and, in reality, instead, after all, at least, nevertheless, none the less.

Расхождение с денотативной ситуацией наблюдается в высказываниях со знаками кажимости - союзами as if/ as though. В них одновременно присутствует сообщение о положении дел и модальная оценка, маркер которой позволяет оценить ситуацию как лимеемую в уме, в концептуальном мире воспринимающего субъекта. Интерпретативное as if/ as though указывает на ментальную операцию, произведенную субъектом восприятия, но ее результат опровергается истинностной оценкой ср.: It seemed as though he was listening but his eyes did not focus on me (Holt); With an effort he drew himself to a posture that looked as if he were standing up while he was sitting down (Fitzgerald).

При противопоставлении видимости и подлинной реальности используются выражения actually, really, in fact, in truth, practically. Введение языковых единиц с семантикой опровержения создает прагматический контраст между субъективным впечатлением и фактуальной информацией, ср.: The difference of level was in fact little more than a foot, but it seemed to Marcus like a sudden descent into a deep pit (Murdoch1); She seems so lighthearted and а little frivolous, but she is shrewd really (Holt).

Значению мнимости, ошибочности впечатления соответствует рематическая позиция предикатов кажимости. При перемещении предикатов seem, look, sound, give impression в коммуникативный фокус актуализируется компонент смысловой структуры Спредставляемое в мыслях ошибочно, не соответствует действительности,Т ср.: Harrap was his name on all the school records, although his fatherТs name was something that only sounded a little like Harrap (Saroyan).

В ряде случаев пропозиции, вводимые модусом кажимости, могут быть адекватными отражениями каких-то положений дел в объективном мире. Экспликация соответствия содержания пропозиции, вводимой модусом кажимости, действительному положению дел актуализируется при помощи союза and, ср.: It seemed, said Jane, recounting this to me, they took to each other and that was it (Holt); He is rather a brute and looks it (Priestley). Непротиворечивый характер пропозитивного содержания кажущегося и действительного подтверждает реакция на диктум: Nicole and Tommy joined them and Tommy remarked: Dick seems to be drinking. Only moderately,- She said loyally (Fitzgerald1). Реализованность события, вводимого модусом кажимости, находит подтверждение в контексте, ср.: Соntact with them seemed to give her courage. She spoke again, with more authority (George). Уверенность в голосе является косвенным подтверждением правильности вывода, сделанного сторонним наблюдателем. Кажущееся в данном случае имеет коррелят в реальном мире.

Совмещение показателей модальности кажимости и гипотетичности свидетельствует о разных моделях восприятия и концептуализации действительности: в основе одной модели лежит непосредственный чувственный опыт, в основе второй - гипотетическое суждение или логический вывод. Изменение модального смысла маркируется разными модальными показателями, ср.: As he swam on, he realized that Hopper must be further out than he had seemed from the shore (M A R). В пределах высказывания совмещены две денотативные ситуации: одна воспроизводит осознание героем расстояния до тонущего друга, находящегося вне пределов видимости (маркируется через must), вторая воспроизводит ситуацию в момент ее наблюдения с берега (маркируется через seem). Наличие seem, may, must в пределах одной предикативной единицы выполняет в тексте пограничную функцию, сигнализируя смену субъектных планов. В рамках концепции ментальных пространств можно говорить о взаимодействии ментальных пространств кажимости и гипотетичности.

Непосредственная связь с точкой зрения воспринимающего субъекта в высказываниях с модусом кажимости позволяет сообщать не просто о качествах, признаках объектов и явлений в мире, но о том, какими объекты кажутся воспринимающему их человеку, то есть какими они предстают в его концептуальном мире. Языковой реализацией когнитивного взаимодействия кажущегося и действительного являются высказывания, в которых одному и тому же объекту предицированы разные признаки: объективные в концептуальном мире говорящего (повествователя) и субъективные в концептуальном мире наблюдателя (персонажа). Оценочно-нейтральному значению, отражающему реальность под углом зрения ее онтологического содержания, сопутствует оценочное, выражающее отношение к реальности под углом ее гносеологического содержания. Например, в опасной ситуации объективно небольшое расстояние в десять футов концептуализируется как огромное, ср.: The ten feet to the bedroom seemed like a great distance (Chase2). Объективные признаки оказываются в оценочной зоне субъекта восприятия и получают субъективную интерпретацию. Наличие модусной рамки кажимости позволяет в пределах одного высказывания совмещать признаки, предицируемые объектам с точки зрения говорящего и с точки зрения наблюдателя. Соположение номинаций в рамках одного высказывания актуализирует констатацию факта в мире как он есть и его интерпретацию субъектом модусной квалификации в мире, каким он кажется. В следующем высказывании речь идет об одном и том же референте, но номинирован он по-разному, в зависимости от того, в каком ментальном пространстве фиксируется референт данного именного выражения, ср.: At the corner of her mouth there was a twitch that looked like a secret smile, that was in fact a nervous tic (Snow). В микромире говорящего подергивание мышцы в уголке рта номинируется как twitch, следующая номинация вследствие своей оценочности отражает позицию воспринимающего субъекта - secret smile, а третья номинация маркирует переход к профессиональной точке зрения - nervous tic. Несмотря на онтологическое тождество, объекты, по-разному обозначенные, предстают в разном свете и воспринимаются по-разному. Разные номинации дают читателю возможность сопоставить знание повествователя об объекте и впечатление персонажа, тем самым имеет место апелляция к воображению читателя.        

Вербализованная модусная рамка вносит в высказывание значение авторизации и предполагает возможность иного взгляда на то же положение дел, порождая диалогичность, двуголосие, полифоничность повествования. Через модус кажимости эксплицируется рассогласование оценок, столкновение оценочных стереотипов, существующих в концептуальных мирах разных субъектов относительно одной денотативной ситуации, отражая, таким образом, многоаспектную картину мира, где одновременно сосуществуют разные ценностные стереотипы. Оценка, вводимая через модусную пропозицию what seemed (appeared, looked), представлена как индивидуальное мнение, ср.: By the way, motherТs given me what seems to me rather a nice dress, IТll show it to you (Priestley).

Сложность модусной перспективы может быть обусловлена оценкой одного и того же референта в разных ментальных пространствах, ср.: He didnТt pay much attention to Michael, who seemed to him, notwithstanding his too obvious beauty, a somewhat ordinary young man (Maugham2). В высказывании совмещены две оценки - объективный характер внешних признаков - too obvious beauty, эта оценка явно не принадлежит названному субъекту, ее субъект - социум, лобщее мнение. Конкретному субъекту оценки принадлежит другая оценка, отличная от первой, - a somewhat ordinary young man. Описание предметов, ситуаций через восприятие лиц, отличных от повествователя, позволяет достичь эффекта соприсутствия, так как читатель осуществляет вместе с персонажем когнитивные операции распознавания, идентификации, интерпретации воспринимаемого объекта. В целом, с помощью модуса кажимости объективируется двойственность человеческого миропонимания, что предполагает возможность создавать языковыми средствами разные картины мира: мир как он есть и мир, каким он кажется.        

В результате проведенного исследования получено новое знание о важном языковом явлении, каким является феномен кажимости, определен его категориальный статус как модусной категории. Сложная когнитивная структура познавательно-оценочной деятельности человека, объективируемая через модус кажимости, свидетельствует о том, что эта языковая категория занимает определенное место в типологии модусов как способ получения и структурации различных видов знания, как способ индивидуализации знания и восприятия. Антропоцентричность модуса кажимости позволяет более определенно интерпретировать многие языковые данные, в частности отражение в языке субъективного видения и оценки познаваемого мира. Исследование лингвистического феномена кажимости открывает перспективы для изучения фиктивного удвоения мира в виртуальной реальности, явлений псевдо, разного рода симуляций.

Таким образом, в диссертации решены определенные аспекты серьезной научной проблемы онтологизации и вербализации знания, реализуемой языковыми единицами со значением кажимости.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора общим объемом 35,05 п. л.:

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК

1. Семенова, Т. И. Модус кажимости как способ репрезентации внутреннего мира человека [Текст] /Т.И. Семенова // Вестник Новосибирского государственного университета: Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 2004. - Т. 2. - Вып. 1. - С. 84-89 (0,75 п. л.).
2. Семенова, Т. И. Лингвистические аспекты кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Вестник Новосибирского государственного университета: Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 2005. - Т. 3. - Вып. 1. - С. 24-32 (1,1 п. л.).
3. Семенова, Т. И. Экспериенциальная семантика модуса кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Вестник Новосибирского государственного университета: Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 2006. ЦТ.4. - Вып. 1. - С. 5-14 (1,25 п. л.).
4. Семенова, Т. И. Антропоцентризм модуса кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Вестник Новосибирского государственного университета: Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 2006. - Т.4. - Вып. 2. - С. 148-154 (0,8 п. л.).

Монографии

5. Семенова, Т.И. Лингвистический феномен кажимости [Текст]: монография / Т.И. Семенова. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2007. - 237 с. (14,8 п. л.).
6. Семенова, Т.И. Модальность конструкций с предикатным актантом с предикатами страха [Текст]: коллективная монография / Т.И. Семенова, Т. Л. Верхотурова, С. К. Воронова, Л. М. Ковалева  и др. // Синтаксическая семантика конструкций с предикатными актантами - Иркутск: Изд-во Иркутской государственной экономической академии, 1998. - С. 218-238 (1,3 п. л.).

Учебные пособия

7. Семенова, Т.И. English Verbals Through Practice: Структуры с неличными формами глагола в современном английском языке. Часть 1. Герундий: учебно-методическое пособие для лингвистических университетов и факультетов иностранных языков [Текст] / Т.И. Семенова, Н.Н. Казыдуб, И. А.Волосян. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 1997 - 33 с. (2,0 п. л.).
8. Семенова, Т.И. English Verbals Through Practice: Структуры с неличными формами глагола в современном английском языке. Часть 2. Инфинитив: учебно-методическое пособие для лингвистических университетов и факультетов иностранных языков [Текст] / Т.И. Семенова, И.А. Волосян. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 1998. - 31 с. (1,9 п. л.).

Статьи в сборниках научных трудов

9. Семенова, Т.И. Модальная рамка наблюдения в представлении эмоциональных состояний (на материале английского языка) [Текст] /Т.И. Семенова // Языковая онтология семантически малых и объемных форм: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2000. - Вып. 1. - С. 135-142 (0,5 п. л.).
10. Семенова, Т.И. Отражение типа знаний говорящего в семантике эпистемических показателей достоверности [Текст] /Т.И. Семенова // Номинация. Предикация. Коммуникация: сб. статей к юбилею проф. Л.М. Ковалевой /отв. ред. А.В. Кравченко. - Иркутск: Изд-во Иркутской государственной экономической академии, 2002. - С. 186-204 (1,1 п. л.).
11. Семенова, Т. И. Внутренний мир человека через призму модуса кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Вып.4. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2003. - № 3. - С. 120-134 (0,9 п. л.).
12. Семенова, Т. И. Семиотический образ человека сквозь призму модуса восприятия [Текст] /Т.И. Семенова // Современные лингвистические теории: проблемы слова, предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2003. - № 4. - С. 98-111 (0,8 п. л.).
13. Семенова, Т. И. Субъектный синкретизм в высказываниях с модусом кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Современные лингвистические теории: проблемы слова, предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2004. - № 4. - С. 136-151 (1,0 п. л.).
14. Семенова, Т. И. Языковая концептуализация экспериенциального опыта через модус кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2005. - № 5. - С. 56-76 (1,25 п. л.).
15. Семенова, Т. И. Синтаксические особенности репрезентации внутреннего мира человека лизвне и лизнутри [Текст] /Т.И. Семенова // Современные лингвистические теории: проблемы слова, предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2006. - № 5. - С. 165-181 (1,0 п. л.).
16. Семенова, Т. И. Субъективность восприятия и ее языковая реализация через модус кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Исследования межкультурной коммуникации в психолингвистике: Вестник ИГЛУ. Серия Психолингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2007. - № 2. - С. 74-86 (0,8 п. л.).
17. Семенова, Т. И. Модус кажимости как лингвистический инструмент полифонии [Текст] /Т.И. Семенова // Современные лингвистические теории: проблемы слова, предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2007. - № 5. - С. 153-167 (0,9 п. л.).
18. Семенова, Т. И. Диалектика внутреннего мира человека и ее языковая репрезентация в высказываниях с модусом кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Современные лингвистические теории: проблемы слова, предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2007. - № 5. - С. 144-153 (0,6 п. л.).
19. Семенова, Т. И. Мир как он есть vs мир, каким он кажется в языковой картине мира [Текст] /Т.И. Семенова // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты: сб. науч. статей / сост. и отв. ред. Т.С. Нифанова; Поморский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. - Архангельск: Поморский университет, 2007. - Вып. 2. - С. 85-91 (0,4 п. л.).
20. Семенова, Т. И. Миропорождающий потенциал модуса кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Антропологическая  лингвистика: Вестник ИГЛУ.  Серия Антропологическая  лингвистика. - Иркутск: Изд-во  Иркутского государственного лингвистического университета, 2007. - № 5. - С.145-155 (0,7 п. л.).

Материалы и тезисы докладов 

21.Семенова, Т.И. Отражение в языке субъективности восприятия [Текст] /Т.И. Семенова // Вопросы языковой политики и языкового планирования в условиях информационного общества: тезисы докладов международной научной конференции (Иркутск, 11 июня, 2001г., Улан-Удэ, 13-14 июня 2001г.). - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2000. - С. 113-116 (0, 2 п. л.).

22.Семенова, Т.И. Отражение типа знаний говорящего в семантике эпистемических показателей достоверности [Текст] /Т.И. Семенова // Лингвистическая реальность и межкультурная коммуникация: материалы международной научной конференции (Иркутск, 19-21 апреля 2000г.). - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2000. - С. 140-142 (0,1 п. л.).

23.Семенова, Т.И. Концептуализация эмоциональных состояний через модус кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Германистика в России. Традиции и перспективы: тезисы докладов  научно-методического семинара / Новосиб. гос. ун-т, Новосиб. гос. пед. ун-т, Институт языкознания РАН. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 2004. - С.150-153 (0,2 п. л.).

24.Семенова, Т.И. Понятийная и языковая онтология модуса кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Филология и культура: материалы V международной научной конференции 19-21 октября 2005 года. - Тамбов: Изд-во Тамбовского государственного университета им Г.Р. Державина, 2005. - С. 128-131 (0,2 п. л.).

25.Семенова, Т.И. Когнитивное расщепление Я-говорящего в высказываниях с модусом кажимости [Текст] /Т.И. Семенова // Проблемы концептуальной систематики языка и речевой деятельности: материалы IX Регионального научного семинара. - Иркутск: Изд-во Иркутского государственного лингвистического университета, 2006. - С. 181-189 (0,5 п. л.).

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии