Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории  

На правах рукописи

ЯГОВ Олег Васильевич

КУСТАРНО-ПРОМЫСЛОВАЯ КООПЕРАЦИЯ ПОВОЛЖЬЯ

В УСЛОВИЯХ НЭПА

07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора

исторических наук

Самара - 2009

Работа выполнена в ГОУ ВПО Самарский государственный университет

Научный консультант:	Заслуженный деятель науки РФ, доктор исторических наук, профессор Кабытов Петр Серафимович
Официальные оппоненты:	доктор исторических наук, профессор Сенявский АлександрСпартакович
	доктор исторических наук, профессор Болотова Елена Юрьевна
	доктор исторических наук, профессор Рыбков Александр Григорьевич

Ведущая организация: Московский педагогический государственный университет.

Защита диссертации состоится л_____ __________ 2009 г. в ____час. на заседании диссертационного совета ДМ 212.218.02 при ГОУ ВПО Самарский государственный университет по адресу: 443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО Самарский государственный университет.

Автореферат разослан л_____ ___________ 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета  Леонтьева О.Б.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования определяется необходимостью всестороннего изучения опыта реформирования советской экономики в период ее относительной либерализации в годы проведения новой экономической политики. Важным звеном в многоукладной экономике 1920-х гг. являлось кооперированное мелкотоварное производство кустарей и ремесленников.

Экономическая политика советского государства в 1920-е гг. была и остается одной из самых популярных тем в российской историографии. Вместе с тем, в ее изучении имеется целый ряд проблем, требующих дальнейшего исследования. Одним из наименее изученных направлений является история функционирования кустарно-промысловой кооперации, особенно на региональном уровне. Достаточно сказать, что в отечественной исторической науке процесс становления и развития кустарно-промысловой кооперации Поволжья в годы нэпа как целостное явление специальному изучению не подвергалось. Среди отдельных аспектов проблемы, требующих дальнейшей разработки, можно назвать изучение специфики организационного строительства кустарно-промысловой кооперации, изменение условий ее хозяйственной деятельности, а также процесс трансформации социального состава кооперативов,  произошедший в результате вмешательства в эту сферу государственно-партийных органов. Особое значение имеет исследование таких малоизученных проблем, как возникновение и деятельность кустарно-промысловых жекооперативов и так называемых диких кооперативов. Анализ исторической литературы показывает, что названные аспекты темы не подвергались глубокому осмыслению не только на региональном, но и на общероссийском уровне.

Поэтому появление труда, посвященного всестороннему анализу деятельности кооперированных кустарей и ремесленников в одном из важнейших регионов страны в годы нэпа, представляется нам весьма актуальным.

Значимость региональных исследований обуславливается наличием в отдельных регионах специфических особенностей, обусловленных природными, историческими, социально-экономическими и национальными факторами. Кроме того, сложные социальные и экономические проблемы, существующие в современной России, требуют особого внимания к историческому опыту конкретных регионов. В полной мере это относится и к Поволжью, где в настоящее время идет процесс экономического возрождения.

Фактический материал и выводы исследования вызывают не только научный, но и практический интерес для государственных, хозяйственных и кооперативных органов. Считаем, что исследование опыта использования рыночных механизмов в 1920-е гг. дает богатейшие возможности для извлечения уроков, необходимых для решения современных экономических проблем.

Объектом исследования является кустарно-промысловая кооперация Поволжья в 1920-е гг.

Предметаисследования составили явления, процессы и отношения, возникшие в ходе функционирования кустарно-промысловой кооперации Поволжья в годы нэпа. В работе отражены: специфика организационного строительства и хозяйственной деятельности кустарно-промысловой кооперации; изменение ее социального состава; взаимоотношения с государственными и партийными органами; условия существования жекооперативных и не входящих в союзную систему самостоятельных объединений кустарей и ремесленников.

Территориальные рамки диссертационного исследования включают в себя Астраханскую, Саратовскую, Царицынскую (Сталинградскую), Пензенскую, Самарскую и Симбирскую (Ульяновскую) губернии, относящиеся к Поволжскому региону1. Выбор территориальных рамок определялся не только общностью географического положения, но и исторически сложившимися тесными экономическими, социально-политическими и культурными связями между рассматриваемыми губерниями.

В Поволжье основная масса мелких товаропроизводителей приходилась на Пензенскую, Симбирскую (Ульяновскую) и Саратовскую губернии. Указанное обстоятельство объективно обусловило основное внимание соискателя к названным губерниям. Обозначение территориальных рамок не означает, что исследование построено только на материалах Поволжья. В работе используются данные по другим регионам и стране в целом, что позволяет не только выявить специфические черты рассматриваемого региона, но и определить общие закономерности в развитии кооперированной кустарно-ремесленной промышленности.

Хронологическими рамками работы выбраны 1921-1929 гг. В эти годы кооперация в условиях относительной либерализации экономики получила временную передышку между первым и вторым ее огосударствлением. К этому же хронологическому отрезку относится как становление (первые самостоятельные кустарно-промысловые союзы начали создаваться в регионе в 1921 г.), так и завершение строительства организационной структуры кооперативного сектора кустарной промышленности, о чем свидетельствует создание в 1929 г. Нижне-Волжского краевого бюро кустарно-промысловой кооперации и Средне-Волжского областного кустарно-промыслового союза. Также в 1920-е гг. в результате вмешательства государственно-партийных органов произошли значительные изменения в социальной структуре кооперированной кустарной промышленности.

С 1929/30 хозяйственного года кустарно-промысловая кооперация, лишившись самостоятельности и экономических стимулов, становится составной частью советского хозяйственного механизма, функционировавшего уже в условиях складывающейся командно-административной системы, для которой были чужды признанные во всем мире демократические кооперативные принципы. Насильственное объединение кооперированных мелких товаропроизводителей в так называемые промысловые колхозы, начавшееся в 1930 г., предполагает выделение качественно нового этапа в истории отечественной кустарно-промысловой кооперации, требующего проведения отдельного исследования.

Выбор методологии исследования обусловлен современным состоянием социально-экономических и гуманитарных наук, отказавшихся от поисков универсального метода познания мира и человека. Считаем наиболее приемлемым не противопоставление различных методов и школ, а разумный синтез всего опыта, накопленного в предшествующий период.

В работе в качестве основополагающего инструмента познания используется диалектический метод, предполагающий системный подход к изучению исторических процессов и нашедший свое применение как в изучении поставленных проблем во временном развитии, так и при непосредственном анализе основных составляющих развития кооперативного сектора кустарной промышленности в рассматриваемый исторический период.

Методологической основой исследования послужил целый комплекс научных принципов и методов, главными из которых стали историзм и объективность, основанные: на признании вариантности исторического процесса; приоритете фактов, документальных свидетельств; провозглашении отказа от конъюнктурной заданности; привлечении максимально широкого круга источников, отражающих различные точки зрения на данную проблему.

Принцип историзма в диссертации предполагает изучение кустарно-промысловой кооперации не как изолированного явления, а как составной части социально-экономической и общественно-политической жизни Поволжья и страны в целом. Этот же принцип обязывал соискателя рассматривать исторические явления в развитии, выходя в случае необходимости за пределы хронологических рамок исследования, что позволяет глубже определить причинно-следственные связи рассматриваемых явлений и процессов.

При обработке конкретного фактического материала использовались специальные исторические методы. Проблемно-хронологический метод способствовал рассмотрению ключевых принципов кооперативного строительства на протяжении всего периода нэпа.

Сравнительно-исторический метод использовался при выявлении особенностей функционирования кооперативных объединений мелких товаропроизводителей в условиях относительной либерализации политического и экономического курсов, а также определения специфических черт, присущих кустарно-промысловой кооперации как Поволжья в целом, так и отдельным губерниям региона в частности. Использование указанного метода позволило рассмотреть некоторые ситуации прошлого с определенной временной дистанции, а именно проанализировать механизмы становления и развития кустарно-промысловой кооперации Поволжья с учетом всего накопленного опыта в процессе изучения обозначенной проблемы.

Метод статистического анализа был применен для оценки количественных показателей. Использование материалов статистических обследований, переписей позволило систематизировать и обобщить основные показатели количественной характеристики кооперативных объединений, а именно: количественный рост кустарно-промысловых кооперативов и их членов, цифровые данные о финансовом положении рассматриваемого вида кооперации, динамику социального состава кооперативных объединений.

Работа строилась методом перехода от частного к общему. Выявление общих показателей, сопоставление их с республиканскими и союзными дало возможность точнее и детальнее учесть местные особенности.

Представляется целесообразным оговорить некоторые вопросы терминологии. Ключевыми понятиями рассматриваемой проблемы являются кооперация и кооператив. В свое время данные категории рассматривали выдающиеся теоретики и практики кооперативного движения С. Н. Прокопович, А. В. Чаянов, М. И. Туган-Барановский и др2

.

В нашем исследовании кооперация понимается как, во-первых, одна из форм организации труда, при которой значительное число людей совместно участвует в одном и том же, или разных, но связанных между собой процессах труда; во-вторых, совокупность организационно оформленных самодеятельных добровольных объединений взаимопомощи мелких производителей, в том числе крестьян, служащих для достижения общих целей в различных областях экономической деятельности на основе совместного использования материальных и денежных средств, внесенных членами коллектива в виде паевых взносов.

Под кооперативом мы подразумеваем коллективное производственное объединение, создаваемое на средства его членов, а кустарно-промысловая кооперация рассматривается нами как вид кооперации, объединяющий мелких производителей (кустарей и ремесленников) для совместного производства товаров и оказания услуг.

Историографическая ситуация. В исторической науке накоплен значительный опыт по изучению кооперативного движения в условиях нэповского эксперимента и сформировалась основная проблематика исследований (подробный анализ ключевых работ дан в первой главе диссертации). Характерной чертой современной историографии проблемы является отход от идеологической заданности многих отправных положений, что было характерно для советской историографии. Вместе с тем, стремление некоторых авторов представить лишь в негативном свете кооперативную политику большевиков может привести к новой крайности, далекой от объективной оценки условий функционирования различных видов кооперации в годы реализации новой экономической политики. Лишь максимальное привлечение разнообразных источников, прежде всего материалов архивов, позволит дать взвешенную оценку явлений и процессов, происходивших в кустарно-промысловой среде в 1920-е гг. Всесторонний анализ условий функционирования советской кустарно-промысловой кооперации невозможен без тщательного изучения ее деятельности на региональном уровне.

Таким образом, весьма заметным явлением в отечественной историографии становится активизация исследовательского интереса к данной проблеме. Однако, на сегодняшний момент обстоятельного комплексного исследования, посвященного многоаспектному анализу истории развития кооперированной кустарно-ремесленной промышленности Поволжья в годы нэпа еще не создано, чем и объясняется необходимость обращения к изучению указанной тематики.

Цельюа диссертационной работы является исследование специфики процесса становления и развития кустарно-промысловой кооперации в Поволжье в 1920-е гг.; оценка позитивного и негативного опыта во взаимоотношениях кооперативных объединений и государственно-партийных структур.

В соответствии с поставленной целью выдвинуты следующие задачи:

- определить степень изученности проблемы и основные направления дальнейшего исследования;

- выявить совокупность причин и факторов, способствовавших возникновению и развитию в Поволжье мелкотоварного производства кустарей и ремесленников, которое и стало объектом для кооперирования в рассматриваемый период;

- проанализировать кооперативную политику большевиков в первые годы после прихода к власти и определить степень влияния военно-коммунистических экспериментов на состояние кустарно-промысловой кооперации;

- изучить специфику организационного становления и развития союзной и низовой сети кустарно-промысловой кооперации, при этом проследить количественные изменения числа кооперативов и их членов на протяжении 1920-х гг.;

- всесторонне проанализировать хозяйственную деятельность и финансовое состояние различных звеньев рассматриваемого вида кооперации и выявить основные факторы, влияющие на изменение хозяйственной конъюнктуры в системе кустарно-промысловой кооперации;

- раскрыть содержание политики и практики советского государства по изменению социальной направленности деятельности кустарно-промысловой кооперации;

- определить место культурно-просветительской и пропагандистской работы в деятельности рассматриваемого в исследовании вида кооперации, а также изучить содержание, формы, противоречия и тенденции развития социокультурной функции кооперации;

- выявить причины проникновения и проанализировать условия функционирования частного капитала в кооперативной системе в виде жекооперативов, а также охарактеризовать методы борьбы государственно-кооперативных органов с частным капиталом;

- выявить причины возникновения полулегальных диких артелей и кооперативов и определить их место и роль в кустарно-промысловой сфере;

- попытаться восстановить объективную картину взаимоотношений властных структур и кустарно-промысловой кооперации и их трансформацию на протяжении 1920-х гг.

Источниковую базу исследования составил комплекс документальных материалов: законодательные акты, делопроизводственная документация центральных и региональных государственных, партийных, кооперативных организаций, статистика, документы личного происхождения и т. д., представленные как в неопубликованных, так и в опубликованных источниках. Кроме того использовались материалы периодической печати3.

Основу диссертационной работы составили архивные документы 90 фондов из трех центральных и 11 региональных архивохранилищ Российской Федерации. При написании исследования были изучены более 160 наименований опубликованных сборников документов, законодательных актов, материалов статистики и т.д. Ценные сведения были почерпнуты из 41 журнала и 19 газет, абсолютное большинство из которых относятся к 1920-м гг.

Совокупность изученных источников позволяет провести всесторонний анализ процессов и явлений, происходивших в кустарно-промысловой кооперации рассматриваемого региона в годы нэпа.

Научная новизна. В диссертации впервые в отечественной историографии дается обстоятельный анализ становления и развития кустарно-промысловой кооперации Поволжья в 1920-е гг. В частности, исследованы малоизученные вопросы функционирования частного капитала в кустарно-промысловой кооперации в виде, так называемых, жекооперативов и диких артелей, выявлены особенности процессов кооперирования мелких товаропроизводителей в отдельных губерниях рассматриваемого региона. В научный оборот введены новые архивные материалы, проведены самостоятельные подсчеты и обобщения. Все это позволяет сформировать представление о внутреннем состоянии кооперативной системы, определить отношение к ней со стороны властных структур, извлечь уроки, которые могли бы быть полезными для современных теоретиков и практиков кооперативного движения.

Выводы, сформулированные в заключении, расширяют научные представления о механизмах и особенностях функционирования кустарно-промысловой кооперации в годы нэпа.

На защиту выносятся следующие основные положения, в которых нашла отражение научная новизна диссертационного исследования:

1. Возникновение и развитие кустарно-ремесленного производства в Поволжье в рассматриваемый период было закономерным явлением. Более 80% кустарей и ремесленников были представлены сельским населением, обращение которого к промысловой деятельности было обусловлено недостаточностью доходов от занятия земледелием, аграрной перенаселенностью, наличием свободного времени, обилием сырья, а также растущим спросом населения на недорогие товары первой необходимости.
2. В годы революций, Гражданской войны и интервенции вследствие общего развала экономики и непродуманной государственной политики кустарно-промысловая кооперация к началу нэпа была насильственно объединена с потребительской кооперацией и не развалилась лишь благодаря сохранению самостоятельности низовой сети.
3. Переход к нэпу для кустарно-промысловой кооперации региона протекал очень сложно, так как и в начале 1920-х гг. властные структуры продолжали применять военно-коммунистические методы взаимодействия с кооперацией.
4. Специфика организационного становления союзной системы кустарно-промысловой кооперации заключалась в том, что в большинстве губерний региона вплоть до 1927 г. преобладали принципы интегрального построения кооперации. Это было связано с государственной политикой, пропагандировавшей смешение функций различных видов кооперации, а также слабостью отдельных кооперативных систем на начальных стадиях нэпа. По мере хозяйственного укрепления кустарно-промысловой кооперации кооперированные кустари и ремесленники стали тяготиться своим членством в составе интегральных кооперативных союзов и стремились любыми путями выделиться в самостоятельную кооперативную систему, что стало закономерным результатом развития кооперативного движения на завершающей стадии нэпа.
5. Хозяйственное и финансовое положение кустарно-промысловой кооперации в начале 1920-х гг. характеризовалось неустойчивостью, вызванной общим упадком экономики, последствиями неурожая и голода 1921-1922 гг., отсутствием кредитования, жесткой налоговой политикой и другими факторами. Укрепление кооперированной кустарной промышленности происходит лишь во второй половине 1920-х гг., что во многом было обусловлено как общим хозяйственным подъемом, так и усилением государственной поддержки кооперативных систем.
6. В условиях частичного возвращения к основным принципам кооперативного движения в годы нэпа параллельно наблюдалось силовое внедрение в органы управления кустарно-промысловой кооперации партийных сил. В условиях Поволжья этот процесс протекал очень сложно и вызывал противодействие со стороны рядовых членов кооперативов и представителей старой кооперации. Однако к концу 1920-х гг. большевикам удалось встроить кооперативный аппарат в систему партийно-государственного управления и практически полностью подчинить своему влиянию.
7. Социальная структура рассматриваемого вида кооперации на протяжении 1920-х гг. под воздействием государственной политики менялась в сторону увеличения бедняцких элементов и вытеснения зажиточных мелких товаропроизводителей из кустарно-промысловых кооперативов. При этом использовались самые разнообразные методы, основными из которых были чистки и отчетно-перевыборные кампании.
8. Важная роль в деятельности кустарно-промысловой кооперации отводилась просветительской и культурно-массовой работе, которая наряду с подъемом общего культурного уровня кооперированных мелких товаропроизводителей преследовала и чисто политические цели, а именно приобщение артельщиков к социалистическому строительству, через внедрение в сознание людей основных постулатов социализма и коммунизма.
9. Особенностью рассматриваемого вида кооперации в годы нэпа было наличие в ее производственной структуре большого количества диких и жекооперативов. Это было связано, с одной стороны, с организационной и хозяйственной слабостью союзной системы, не способной обслуживать все кооперативы, а с другой - государственной политикой, направленной на вытеснение частного капитала из крупной и средней промышленности, в связи с чем, частные предприниматели могли еще какое-то время работать под видом кооперативов.

Научно-практическая значимость исследования состоит в возможности применения изученного опыта на современном этапе реформирования российского общества. Сделанные выводы и фактический материал представляют интерес для специалистов в области отечественной истории, экономики, политологии и могут быть использованы в дальнейшей разработке проблем кооперирования кустарно-ремесленного производства, при написании обобщающих исследований, учебников, пособий по истории кооперации, отечественной и региональной истории, разработке спецкурсов по вопросам кооперативного движения, а также в качестве рекомендаций для деятельности государственных, хозяйственных и кооперативных органов по развитию и регулированию различных форм собственности.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре российской истории Самарского государственного университета. Основные положения и результаты исследования докладывались на 30 научных конференциях, проходивших в Белгороде, Казани, Рязани, Самаре, Санкт-Петербурге, Саратове, Пензе, Энгельсе, и других городах в 1998-2008 гг. Среди них можно отметить международные научные конференции Актуальные проблемы теории и практики кооперативного движения (г. Энгельс, 2005 г.), Научный потенциал мира - 2006 (г. Белгород, 2006 г.); всероссийские научные конференции Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований (г. Самара, 2006 г.), Наши мысли о РоссииЕ Ученые анализируют, размышляют, предлагают (г. Саратов, 2007 г.) и др.

По теме диссертационного исследования издана монография Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в условиях реализации новой экономической политики, учебное пособие, более 70 статей и тезисов докладов общим объемом 54 п. л., в том числе семь статей в журналах, включенных ВАК РФ в перечень ведущих научных журналов, издаваемых в РФ.

Материалы диссертации использовались автором при разработке и чтении вузовских курсов по отечественной и региональной истории, спецкурса по истории российской кустарно-промысловой кооперации.

II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Структура диссертации подчинена исследовательской логике и состоит из введения, шести глав, 15 параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы (663 наименования), приложений.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, его территориальные и хронологические рамки, методологическая основа, степень изученности проблемы, цель и задачи, анализируется источниковая основа, сформулированы новизна исследования и основные положения, которые выносятся на защиту.

В Главе I Историография и источники представлен анализ историографии поставленной проблемы и рассмотрена источниковая база диссертации.

В первом параграфе Историография развития кустарно-промысловой кооперации в 1920-е гг. выделены следующие периоды в изучении кустарно-промысловой кооперации 20-х гг. ХХ в.: советский, постсоветский (1990-е гг.) и современный (начало XXI в.). Исследования советского периода базируются на единой методологии марксизма-ленинизма, но в его рамках уместным выглядит выделение трех этапов: 1) 1920-е гг.; 2) 1930-1950-е гг.; 3) 1960-1980-е гг.

В советской исторической науке изучение процесса кооперирования кустарно-ремесленного производства традиционно велось по следующим направлениям: освещение политики коммунистической партии и советского государства по поддержке кустарно-промысловой кооперации; рассмотрение хода и итогов реализации ленинского кооперативного плана; анализ процесса вытеснения частного капитала из кустарно-промысловой среды.

В 1920-е гг. и большая часть литературы была написана непосредственными участниками событий, использующих, материалы обследований и проверок4.

После установления советской власти развернулась жесткая идеологическая борьба по вопросам строительства кооперации между представителями старо-кооперативного и советско-кооперативного исследовательских направлений.

Представители первого направления осуждали деятельность советских органов власти в области кооперации, связывая все проблемы последней с неразумной деятельностью новой власти5. Они отвергали идею социалистического преобразования мелкотоварного уклада экономики страны6. В связи с этим они утверждали, что природа кооперации не связана с определенным общественным строем, кооперация ими рассматривалась как самостоятельная система хозяйства, стоящая вне каких бы то ни было классовых интересов и, призванная преодолеть как течение капитализма, так и современного социализма, имеющего лузкоклассовый характер7.

Представители советско-кооперативного исследовательского направления, в частности Н. Л. Мещеряков, охарактеризовали кооперативное движение как форму классовой борьбы пролетариата и мелкой буржуазии против эксплуатации капитала, как средство смычки рабочего класса и крестьянства8.

В целом теоретические положения марксистско-ленинской теории кооперации стали нормативной основой в регулировании и использовании мелкотоварного уклада для государственных и партийных работников 1920-х гг., а большинство работ, опубликованных в середине 1920-х гг., были посвящены так называемому ленинскому кооперативному плану.

По мере усиления государственного вмешательства во внутреннюю жизнь кооперации во второй половине 1920-х гг. в научном мире произошел своеобразный перелом, после которого со страниц журналов и газет исчезает полемика по вопросам строительства кооперации. Часть оппозиционно настроенных к советской власти кооперативных деятелей прекратила свою издательскую деятельность, другая продолжала работать за границей9. Представители советско-кооперативного направления стали рассматривать кооперацию, как один из рычагов в строительстве социализма10.

Большинство опубликованных исследований в середине - второй половине 1920-х гг. носили технико-экономический характер11. Важным аспектом в изучении теории и практики кооперативного строительства в условиях социализма являлся вопрос о деятельности частного капитала в кустарно-промысловой среде. Г. Белкин приводил интересные факты о деятельности жекооперативов и автоматически причислял к ним дикие, не входившие в союзную сеть, артели. По его мнению, промкооперация в условиях реализации нэпа не располагала средствами и являлась беспомощной, поэтому многие артели, входившие в систему союзов промысловой кооперации, ведущие сбытовые и заготовительные операции не через свой союз, а самостоятельно, являлись в большинстве случаев фиктивными12.

Ю. Ларин отмечал, что лесли в чем-нибудь наша страна чувствует недостаток, то не в отсутствии примеров того, что промысловая кооперация весьма часто является жекооперацией. В своей работе он приводил примеры деятельности даже детских промысловых жекооперативных артелей13.

На региональном уровне в 1920-е гг. кустарно-промысловая кооперация лишь частично рассматривалась в контексте анализа мелкой и кустарной промышленности отдельных губерний Поволжья14.

В целом исследования 1920-х гг. ценны накопленным в них фактическим материалом, но главным их недостатком является отсутствие конкретного исторического анализа процессов, происходивших в рассматриваемом виде кооперации.

В 1930-1950-е гг. резко сокращается число публикаций по вопросам экономического развития страны и отдельных регионов в 1920-е гг. Это было связано с новой государственной доктриной, по которой нэп представлялся лишь малозначительным периодом на пути движения к коммунистическому обществу, а дальнейшее развитие кооперации оценивалось как несоциалистическая перспектива для всего народного хозяйства страны15.

В условиях формирующейся командно-административной системы шло активное огосударствление кустарно-промысловой кооперации. В партийных директивах утверждалось, что в социалистическом обществе ведущую роль играет государственная собственность, поэтому кооперация рассматривалась лишь как часть общественной собственности, что оправдывало процесс огосударствления кооперативной системы. Эта идея пропагандировалась в работах В. С. Добронравова, А. Н. Сенько, Н. К. Афанасьева16.

Падение интереса к нэпу в отечественной историографии происходило на фоне повышенного внимания к его проблематике за рубежом. С середины 1930-х гг. публикуются исследования известных английских и американских теоретиков кооперации С. Вебба, М. Гордона и других ученых, утверждавших, что политика партии большевиков в области мелкой промышленности привела к разрушению, поглощению последней крупной государственной индустрией17. Анализируя функционирование кустарно-промысловых артелей при советской власти, А. Кауфман, М. Гордон, Х. Сетон-Ватсон писали, что в СССР планомерно уничтожались исконно русские формы промышленности и трудового предпринимательства18. Л. Лаутен причислял кооперативы, функционировавшие в 1920-е гг. не иначе как к лагентам государства и считал, что советская власть усиленно стимулировала их развитие, превращая в механизм по социальному переустройству села19.

ишь в 1960-е гг. возобновляется научный интерес к истории экономической политики переходного периода. Толчок к активизации изучения хозяйственного механизма нэпа дали, начавшиеся в стране экономические реформы.

В 1960-1980-е гг. значительно расширилась источниковая база исследований по кооперативной проблематике. Также можно отметить, что к истории кооперации начали обращаться не только экономисты и кооперативные работники, но и профессиональные историки. Это позволило повысить научный уровень издаваемых работ и расширить их проблематику20.

Вполне обоснованными выглядят выводы, сделанные исследователями в этот историографический период. По мнению А. И. Бузлаевой рост числа членов кустарно-промысловой кооперации в годы нэпа был обусловлен созданными для нее налоговыми, кредитными и арендными преимуществами перед частнохозяйственными формами производственной деятельности.

. Ф. Морозов отмечал, что советское государство методами экономического и политического воздействия вытесняло буржуазных кооператоров из различных сфер производственной деятельности21.

Определенный интерес представляют выводы Э. Р. Лебаковой о влиянии индустриализации на мелкотоварный уклад экономики страны. В частности, используя подсчеты П. П. Лацариса, она связывала процесс индустриализации кустарной промышленности с развитием кустарно-промысловой кооперации, в которой к концу 1927 г. более 50 % кооперативов являлись механизированными общими мастерскими22.

Однако большинство исследований на этом историографическом этапе имели ярко выраженный историко-партийный характер и, как правило, лишь в позитивном ключе оценивали политику государственно-партийных органов в кустарно-промысловой среде.

Западная историография также не избежала субъективных оценок при изучении советской кооперации. Некоторые историки и экономисты, затрагивая в своих работах вопросы строительства кооперации в условиях социалистического строя, доказывали преимущественно ее недостатки и незначительность результатов деятельности23.

М. Левин пришел к выводу об утопичности строя цивилизованных кооператоров и считал, что кооперация в годы нэпа удовлетворяла нужды малой части крестьянства и вследствие диктата коммунистов постепенно превращалась в придаток государственных органов24.

Более сдержан в своих оценках австралийский ученый Р. Миллер, предпринявший попытку выяснить объективные причины неудачи советской кооперации во взаимоотношениях с властными структурами25. Также заслуживает внимания точка зрения немецкого историка Ш. Мерля, считавшего, что в советской России 1920-х гг. кооперативная политика большевиков не всегда отвечала соблюдению интересов членов кооперативов26.

Если в 30-50-е гг. ХХ в. проблемы нэпа находились за пределами исследовательского интереса поволжских историков, то в 1960-1970-е гг. появляются работы, в которых в рамках анализа деятельности местных партийных и советских организаций в промышленной сфере в условиях переходного периода, фрагментарно затрагиваются вопросы кооперативного строительства27.

Значимость исследований этого периода определяется тем, что в них достаточно глубоко была проанализирована партийно-государственная политика в кустарно-промысловой среде, прослежено организационное строительство кустарно-промысловой кооперации и динамика кооперирования кустарей и ремесленников.

Во второй половине 1980-х гг. в условиях перестройки заметно активизировалась исследовательская деятельность в области изучения кооперации, началось переосмысление работ крупнейших теоретиков кооперативного движения, прежде всего А. В. Чаянова.

Достаточно свежо на фоне установившихся за долгие годы штампов, выглядели выводы И. А. Козлова, отмечавшего, что Е государственная поддержка кустарно-промысловой кооперации во второй половине 1920-х гг. вела лишь к потере последней своей хозяйственной самостоятельности28.

В 1980-е гг. было издано значительное количество работ по проблемам кооперирования кустарей и ремесленников в годы нэпа29.

В 1990-е гг. в связи с изменением политического и социально-экономического устройства страны происходит и изменение подходов в изучении кооперативной проблематики. В частности, исследователи вводят в научный оборот материалы по запретным ранее аспектам, что позволило выявить не только позитивные, но и негативные результаты государственного вмешательства в деятельность кооперативных систем в годы нэпа.

Среди ученых формируется точка зрения, что государство изначально вело наступление на кооперацию, а последняя лишь оборонялась. Ликвидация независимости кооперативного движения преследовала, прежде всего, политические цели: л Е устранить нежелательных с политической точки зрения руководителей30.

Знаковым событием начала 1990-х гг. стало издание сборника статей экономистов-эмигрантов, написавших свои работы в 1920-е гг.31 Определенный интерес  представляют  опубликованные  в  этом  сборнике  главы  из  книги  А. Югова Народное хозяйство советской России и его проблемы, изданной в Берлине в 1929 г. Он приходит к выводу, что добровольное членство в советских кооперативах 1920-х гг. носило формальный характер, кооперативные органы также лишь номинально были выборными, а все независимые кооперативные работники были изгнаны из кооперации32.

Повышенное внимание к проблемам развития кооперации в конце 80-х - начале 90-х гг. ХХ в. сочеталось с восприятием ее как организации, влекущей за собой конкуренцию, рыночную стихию, непривычные формы получения и распределения прибыли. Однако с началом приватизации в России была создана масса новых легальных собственников и кооперация потеряла монополию на негосударственный сектор экономики. Кооперативная тематика стала уходить из публицистики в академическую сферу.

В условиях постсоветского пространства в научном мире происходят  значительные изменения в методологических подходах, нашедшие выражение, прежде всего, в отказе от марксистско-ленинской методологии. Это давало возможность попытаться переосмыслить, исходя из научных критериев, а не идеологических штампов, сущность нэпа и историческую роль отдельных видов кооперации в хозяйственном механизме переходного периода33. Объединяющим моментом работ, изданных в 1990-е гг., было стремление избавиться от существующих догм о бескризисном и самостоятельном развитии кооперации в годы нэпа.

В научных публикациях объектом острой критики довольно часто стали выступать мелочная опека и беспредельный контроль партийно-государственных органов над кооперацией34.

Значительный вклад в разработку теории и практики отечественного кооперативного движения в постсоветский историографический период внес Л. Е. Файн. Он считал, что 1920-е гг. отнюдь не являлись золотым десятилетием советской кооперации. В своих трудах ученый последовательно доказывает: нэп не был решительным отказом от военно-коммунистических принципов, а те изменения, которые произошли в начале 1920-х гг. в партийно-государственной политике, носили тактический и конъюнктурный характер, что и подтвердил дальнейший ход событий35.

Ульяновский историк Л. Н. Лютов также отмечал, что и в годы нэпа государственное регулирование кустарно-промысловой кооперации продолжало осуществляться военно-коммунистическими методами. Не поощряя развитие кустарно-кооперативной промышленности на частнохозяйственной, рыночной основе Е пролетарское государство в конце 20-х годов Е стремится к интегрированию ее в централизованно-плановую систему36.

О сложных взаимоотношениях кооперации и власти в условиях нэпа писали П. Г. Назаров, В. В. Кабанов и В. В. Коновалов37.

Англо-американская историография в постсоветский период оценивала нэп как наиболее благоприятный период для развития советской кооперации. Этой позиции придерживаются Л. Парсонс и О. Койден. Определенный вклад в изучение кооперативного движения в России в годы нэпа внесли Ким Чан Чжин, Н. Трумбул, Э. Карр, Э. Л. Льюис, М. Венер38.

Однако к основным недостаткам большей части работ зарубежных авторов можно отнести узость источниковой базы, что не позволяет говорить о глубокой разработанности поставленных проблем.

Начало XXI в. ознаменовалось выходом из печати целого ряда фундаментальных исследований, посвященных всестороннему анализу кооперативных систем в годы нэпа39. В процессе теоретических обобщений был сформулирован вывод о том, что процессы, происходившие в кооперативном секторе кустарной промышленности, находились под пристальным надзором государственно-партийных органов, которые постоянно вмешивались во внутреннюю жизнь кооперативов и их руководящих органов. В. Г. Егоров подчеркнул, что кустарное товарное производство было регенерировано советской властью лишь в узких пределах, не позволяющих аккумулировать тенденцию к его концентрации на базе кооперации40.

Повышенное внимание в академических научных кругах к хозяйственному механизму страны в условиях реализации нэпа и к кооперации как к одному из его элементов способствовало активизации научного поиска региональных историков. В 1990-е гг. были защищены кандидатские диссертации, в которых в той или иной степени затрагивалась проблема кооперирования мелких товаропроизводителей Поволжья накануне и в период проведения новой экономической политики41.

Частично проблему кооперирования мелких товаропроизводителей в годы нэпа рассматривал в своих работах астраханский историк С. В. Виноградов42. Он пришел к выводу, что, с одной стороны, в 1920-е гг. кооперация достигла определенных успехов, но, с другой, накопившиеся в процессе деятельности негативные явления привели ее к глубокому кризису в конце 1920-х гг.43

И. А. Чуканов, изучая экономику Среднего Поволжья в годы нэпа, пришел к выводу, что по мере усиления в кооперативной политике большевиков административных начал, кооперативы утрачивали свой рыночный характер44.

Из  новейших  региональных  исследований  можно  отметить  работы  Н. В. Рассказовой, Р. Н. Парамоновой, Е. Ю. Анисимовой, Ю. И. Сливки, О. А. Безгиной, Т. Н. Кузьминой и Н. А. Шарошкина45

. Н. В. Рассказова проанализировала процесс организационного и хозяйственного становления кооперированной кустарной промышленности Пензенской губернии в годы нэпа. Р. Н. Парамонова пришла к выводу, что кооперативное возрождение в Среднем Поволжье началось значительно позже, чем в других регионах страны. Ю. И. Сливка приводит количественные характеристики, отражающие хозяйственную деятельность отдельных кустарно-промысловых кооперативов и финансовое  положение  кустарно-промысловой кооперации Астраханской губернии. Т. Н. Кузьмина и Н. А. Шарошкин затрагивают проблему борьбы государственно-кооперативных органов с жекооперативными уклонами в кооперации; прослеживают процесс вовлечения кустарей и ремесленников в кооперативы; анализируют политику государства по укреплению материальной базы кустарно-промысловой кооперации.

Таким образом, к настоящему времени созданы предпосылки как для нового прочтения документов архивов и опубликованных источников, так и для теоретического переосмысления проблемы. Вместе с тем отметим, что до сих пор отсутствует в отечественной историографии специальное историческое исследование, рассматривающее в комплексе опыт развития кустарно-промысловой кооперации Поволжья в годы нэпа. Не разработаны новые подходы к анализу различных этапов функционирования кооперативного сектора кустарной промышленности на протяжении 1920-х гг.

Во втором параграфе Источники по изучению кустарно-промысловой кооперации периода нэпа анализируется источниковая база исследования.

Задачи исследовательской практики продиктовали настоятельную потребность в масштабном привлечении архивных источников, большинство из которых вводятся в научный оборот впервые.

В основу исследования положены документы более 90 фондов 14 центральных и региональных архивов. По содержанию документов архивы делятся на бывшие партийные и государственные, что дало возможность изучить две важнейшие стороны деятельности кустарно-промысловой кооперации: общественно-политическую и хозяйственную.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) наиболее ценные сведения были почерпнуты в фонде Центрального комитета РКП (б) - ВКП (б) (Ф.17), а именно: обработаны отчеты о работе Всекопромсоюза на местах; протоколы и стенограммы губернских партийных конференций и пленумов, заседаний губкомов РКП (б); протоколы совещаний председателей - членов РКП (б) кооперативных промысловых союзов; закрытые письма и информационные сводки экономического управления ОГПУ СССР о состоянии и недостатках в деятельности кустарно-промысловой кооперации в губерниях Поволжья.

Российский государственный архив экономики (РГАЭ) представлен несколькими фондами: (Главное управление по делам кустарной и мелкой промышленности и промысловой кооперации (Главкустпром) (Ф.1691), Центральный кооперативный совет (Ф.3986), Государственная общеплановая комиссия при СТО (Ф.4372) и др.), в которых хранятся циркуляры Главкустпрома на места, протоколы заседаний коллегий Губкустпромов, доклады и конъюнктурные обзоры о хозяйственной, организационной и культурно-просветительской деятельности Всекопромсоюза; протоколы заседаний Центрального и губернских кооперативных советов; отчеты о положении кустарно-промысловой кооперации на местах, дела о перспективных планах развития кустарно-промысловой кооперации.

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) представлен в исследовании фондом Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции СССР (Ф.374), в котором почерпнута информация о союзной и низовой сети кустарно-промысловой кооперации, полученная в ходе инспекционных проверок НК РКИ СССР. В фондах Всероссийского союза промысловой кооперации (Всекопромсоюза) (Ф.5449) и Всесоюзного совета республиканских центров промысловой кооперации (Всекопромсовета) (Ф.5339) изучены материалы о социальном составе кустарно-промысловых кооперативов и их руководящих органов, нормативные акты руководящих учреждений, доклады и отчеты перед высшими государственными хозяйственными органами.

Конкретизация приведенных в исследовании сведений осуществлялась на основе использования материалов региональных государственных архивов. К их числу относятся фонды Государственного архива Астраханской области (ГААО): Астраханского губернского Союза кредитно-кустарно-промысловой кооперации, Управления промысловой кооперации при Астраханском облисполкоме (Ф.Р. - 3306); Государственного архива Пензенской области (ГАПО): Губернского кустарно-промыслового кооперативного союза (Губкустарсоюза) (Ф.Р. - 4); Центрального государственного архива Самарской области (ЦГАСО): Губернского союза кустарно-промысловой кооперации (Губкустпромсоюза) (Ф.Р. - 675); Государственного архива Саратовской области (ГАСО): Саратовского межокружного промыслового союза (Ф.Р. - 296); Государственного архива Ульяновской области (ГАУО): Губернского интегрального союза сельскохозяйственной, кустарно-промысловой и кредитной кооперации (Губинтегралсоюза) (Ф.Р. - 285) и др.

В региональных государственных архивах были изучены протоколы губернских кооперативных съездов, заседаний правлений и общих собраний специализированных и смешанных кооперативных союзов; доклады губернских кустарно-промысловых союзов об организационно-хозяйственном состоянии кооперации, в частности о порядке организации и регистрации кустарно-промысловых кооперативов, об удельном весе диких и жекооперативов в системе кооперации.

Ценный материал содержится в центрах документации новейшей истории поволжских областей: Государственном архиве современной документации Астраханской области (ГАСДАО), Центре документации новейшей истории Волгоградской области (ЦДНИВО), Самарском областном государственном архиве социально-политической истории (СОГАСПИ), Государственном архиве новейшей истории Саратовской области (ГАНИСО), Государственном архиве новейшей истории Ульяновской области (ГАНИУО).

В бывших региональных партийных архивах нами были изучены стенографические отчеты и резолюции губернских партийных конференций по вопросам кооперации: о кооперировании коммунистов; переписка губкомов партии с партийными и советскими органами об организации кустарно-промысловой кооперации; сводки и политдонесения укомов ВКП (б) и ОГПУ о политическом и экономическом положении губерний Поволжья; протоколы комиссий по проверке руководящих работников кооперации; переписка фракций ВКП (б) с Всекопромсоюзом; конъюнктурные обзоры, отчеты, сводки, тезисы и справки о состоянии кустарной промышленности и кустарно-промысловой кооперации, а также информационные отчеты о работе кооперативных союзов; материалы кооперативных совещаний и партийных собраний кооперативных работников и т. д.

Источниковую базу исследования серьезно пополнил обширный комплекс опубликованных источников, включающих законодательные акты, которые позволяют проследить в динамике изменение государственной политики в кустарно-промысловой сфере46. Особое место среди них занимают сборники с руководящими указаниями, касающимися исключительно кустарно-промысловой кооперации47.

Отдельная группа источников представлена решениями партийных съездов, конференций и пленумов ЦК РКП (б) - ВКП (б), а также стенографическими отчетами губернских, краевых, районных съездов Советов, партийных собраний и конференции по вопросам кооперативного строительства48. Особый статус этих документов определяется тем, что в условиях доминирующего положения партии в системе власти решения съездов и пленумов ЦК ВКП (б) носили обязательный характер и контролировались соответствующими органами на местах.

Важное место среди опубликованных источников занимают труды, статьи и выступления партийных, государственных и общественных деятелей 1920-х  гг.: В. И. Ленина,  Н. И. Бухарина, Ф. Э. Дзержинского, А. И. Рыкова, Л. Д. Троцкого, В. В. Куйбышева, Я. А. Яковлева и других49, определивших роль и место кооперации в советском экономическом механизме.

В отдельную группу источников можно выделить статистические сборники, справочники и ежегодники статистических и кооперативных учреждений, материалы обследований и переписи50. При их анализе можно проследить рост числа кооперированных мелких товаропроизводителей, финансовое состояние и социальные изменения в кустарно-промысловой кооперации.

Особое место в источниковой базе занимают опубликованные и неопубликованные документы делопроизводства кооперативных организаций (положения, уставы, бюллетени и материалы к очередным собраниям и кооперативным съездам, отчеты и резолюции, протоколы заседаний), в которых зафиксированы конкретные факты, события, проблемы и намечаемые пути их решения51

.

Значительное место в источниковой базе занимает периодическая печать. В центральных изданиях, таких как газеты Известия, Кооперативная жизнь, Правда, Труд, Экономическая жизнь печатались аналитические статьи, постановления государственных и партийных органов по вопросам развития кустарно-промысловой кооперации, разъяснялись принятые законы и т. д. В каждом номере газеты Кооперативная жизнь имелась отдельная страница, посвященная проблемам кооперативного строительства в Поволжье. Из центральных журналов можно выделить Вестник кустарной промышленности и Вестник промысловой кооперации.

Местная периодическая печать представлена журналами: Кооперативный путь, Голос Нижне-Волжского кооператора, Нижнее Поволжье; газетами Борьба Трудовая правда, Кооперативное слово, Экономический путь и др. Редакции газет провели немало дискуссий, в ходе которых обсуждались вопросы добровольного членства в кооперации, о ее сущности и роли в условиях социалистического строительства и т. д. Однако работа с материалами периодики диктует необходимость критического переосмысления оценочных суждений и выводов, которые зачастую выстраивались под конъюнктурные требования властных органов.

Ценность использованных источников состоит в том, что они позволили получить новые научные выводы и результаты, провести широкий сравнительный анализ проблемы, обобщить уже накопленный опыт и в конечном итоге способствовали решению поставленной цели и задач исследования.

Глава II Состояние кустарно-ремесленного производства и кустарно-промысловой кооперации в Поволжье к началу нэпа посвящена анализу причин возникновения и условий функционирования кустарно-ремесленного производства, а также деятельности кустарно-промысловой кооперации в годы военного коммунизма.

В первом параграфе Возникновение, размещение и условия функционирования кустарно-ремесленного производства отмечается, что одной из особенностей экономики России начала ХХ в. было широкое развитие кустарно-ремесленной промышленности, которая в отличие от Западной Европы получила распространение, прежде всего, в сельской местности. Данное обстоятельство относилось и к рассматриваемому региону, где около 90 % населения было занято в аграрном секторе. Анализ состояния экономики Поволжья показал, что промышленная продукция занимала незначительное место в общем валовом обороте, а выработка промышленных товаров на одного жителя была в 3,5 раза меньше, чем в среднем по стране.

Слабое развитие промышленности в регионе, не способной удовлетворить своей продукцией в полном объеме потребности населения в предметах первой необходимости, и преобладание в ее составе пищевой отрасли закономерно привело к возникновению и развитию кустарно-ремесленного производства.

Кроме того, продукция фабрично-заводской промышленности была достаточно дорогой из-за отдаленности заводов, складов и магазинов от деревень. К этому добавлялись плохие пути сообщения. Как следствие, крестьянин обращался за необходимыми товарами к соседу-кустарю.

Перечисленные факторы обусловили значительную роль кустарно-ремесленного производства в промышленном секторе региона. Так, в кустарно-ремесленном производстве только в Симбирской губернии было занято 40 % всех работающих, что превышало аналогичный показатель по Центрально-Европейской части России в три раза.

Вторым по значимости фактором, способствовавшим развитию кустарных промыслов и ремесел в Поволжье, являлось аграрное перенаселение, приводившее к росту малоземелья крестьян и низким доходам от занятия сельским хозяйством. В 1917 г. в Саратовской губернии только у 16 % крестьян хватало своего хлеба до нового урожая. Данное обстоятельство неизбежно вызывало возникновение и развитие различных промыслов и ремесел, пополнявших бюджет крестьянина чистым заработком дома или на стороне.

Размещение кустарно-ремесленного производства в различных губерниях региона было неравномерным. Наибольшее развитие оно получило в малоземельных Пензенской, Саратовской и Сибирской губерниях, а наименьшее в Самарской, где обеспеченность крестьян землей была значительно выше, а также Астраханской губернии, население которой основной доход получало от рыбного промысла.

Еще одним важным фактором для возникновения и развития кустарно-ремесленного производства в Поволжье являлось богатство сырьевыми ресурсами. Наличие лесных массивов обусловило высокий удельный вес промыслов, связанных с обработкой дерева. В этой отрасли производства в отдельных губерниях региона было занято от 30 до 50 % кустарей и ремесленников.

Факторами, влияющими на состояние кустарно-ремесленного производства в Поволжье, были сокращение лесной площади и колебание урожаев. Первый фактор отрицательно отражался на деревообрабатывающих промыслах, имеющих приоритетное значение в регионе. Относительно второго фактора необходимо заметить, что большинство кустарных изделий изготавливалось для нужд крестьянского населения и сбывалось на местном рынке, в результате чего кустари находились в полной зависимости от покупательной способности местного населения, которая повышалась в урожайные годы и понижалась в годы неурожая и хозяйственных потрясений.

В досоветский период в Поволжье, несмотря на достаточно высокий уровень развития кустарно-ремесленного производства, процесс вовлечения мелких товаропроизводителей в кустарно-промысловые кооперативы протекал очень медленно, центры руководства кооперированной кустарной промышленностью в регионе отсутствовали.

Данное обстоятельство во многом было обусловлено тем, что низкие заработки подавляющего большинства кустарей и ремесленников не позволяли создавать кооперативные объединения, так как у мелких товаропроизводителей просто не хватало средств на отчисления в промысловую организацию.

Во втором параграфе Кустарно-промысловая кооперация в условиях военного коммунизма анализируется кооперативная политика советской власти и ее последствия для кустарно-промысловой кооперации.

Сразу же после Октябрьских событий 1917 г. в основу хозяйственной политики большевиков был положен принцип организации кустарно-промысловых артелей в противовес единоличному производителю.

Государственная поддержка кооперации была закреплена в программе партии, принятой в марте 1918 г. После чего были организованы соответствующие государственные и кооперативные структуры.

В Поволжье работу по кооперированию кустарей и ремесленников возглавили созданные в 1919 г. кооперативно-кустарные отделы при ГСНХ, а с 1920 г. Губернские отделы по делам кустарной и мелкой промышленности и промысловой кооперации (Губкустпромы), которые обеспечивали сырьем и заказами мелких товаропроизводителей. Члены кустарно-промысловых кооперативов получали отсрочки по трудовой и военной мобилизации, им выдавались продовольственные пайки и предоставлялись другие льготы, имеющие большое значение в условиях военного времени.

Но при этом на местах практиковалось насильственное насаждение артелей и регламентация их деятельности, что не способствовало росту доверия к кооперативной форме производства.

Недоверие мелких товаропроизводителей к проводимой политике возрастало по мере дальнейшего внедрения в кооперацию военно-коммунистических методов регулирования. Если первоначально кооперативы строились на принципах добровольности, хозяйственной самодеятельности, самоуправления, материальной заинтересованности, то декретом СНК от 27 января 1920 г. Об объединении всех видов кооперативных организаций нарушались основные принципы кооперативного движения: добровольное членство заменялось обязательным, а все виды кооперации были подчинены потребительской. Самостоятельные кооперативные союзы упразднялись и заменялись губсельскосекциями и губкустпромсекциями в составе аппаратов губсоюзов потребкооперации. Царицынская газета Борьба в начале 1921 г. писала о том, что кустарно-промысловая кооперация, по сути, превратилась в филиал потребительской кооперации.

Стихийный рост артелей в 1920/21 хозяйственном году не сопровождался их объединением в союзы. Так, в Пензенской губернии с ноября 1920 г. по июль 1921 г. общее число артелей выросло в 2,4 раза, а количество кооперативов, состоявших членами местного Губсоюза, фактически осталось неизменным. Опыт работы Симбирской Губкустпромсекции показал ее недееспособность и убыточность. За время существования секции было зарегистрировано всего два договора о принятии кустарно-промысловых артелей в союзную сеть.

Параллельно Губкомами партии предпринимались попытки насильственного внедрения в руководство Губкустпромов коммунистов, что вызывало протест со стороны кооперативных работников. Вопреки декрету от 7 сентября 1920 г., запрещавшему национализацию артелей без согласования с соответствующими органами в Поволжье в начале 1921 г. велось открытое наступление на кустарно-промысловую кооперацию, выражавшееся в национализации артелей.

В целом можно отметить, что проводимая в эти годы государственная политика в отношении кустарно-промысловой кооперации носила противоречивый характер. С одной стороны, в условиях свертывания товарно-денежных отношений, кризиса снабжения и сбыта власть давала возможность кустарям и ремесленникам получать через Губкустпромы и другие государственные организации гарантированные заказы, сырье, полуфабрикаты и оборудование, что имело на тот момент решающее значение для сохранения мелкотоварного производства. С другой стороны, система запретительных мер сковывала частную инициативу мелких промышленников.

В условиях военного времени и борьбы за власть жесткая централизация экономики и стремление государственных и партийных органов подчинить своему контролю производственную деятельность мелких товаропроизводителей, были объективно обусловлены сложившейся на тот момент социально-экономической и политической обстановкой. Однако при переходе к мирному строительству подобная политика не могла стимулировать деятельность кустарей и ремесленников.

Глава III Организационные принципы функционирования кустарно-промысловой кооперации в 1920-е гг. посвящена анализу организационных преобразований в союзной и низовой сети кустарно-промысловой кооперации.

В первом параграфе Эволюция организационной структуры кустарно-промысловой кооперации в 1921-1923 гг. рассматривается процесс отделения кустарно-промысловой кооперации от потребительской и других видов кооперации. При этом отмечается, что спецификой кооперативного строительства в Поволжье, несмотря на декретированную в 1921 г. самостоятельность кооперативных систем, являлось преобладание смешанных кооперативных союзов. В регионе лишь в Пензенской губернии уже в 1921 г. был создан самостоятельный губернский кустарно-промысловый кооперативный союз (Губкустарсоюз), а в остальных губерниях в течение 1921-1923 гг. кустарно-промысловые кооперативы вошли в состав созданных смешанных (интегральных) кооперативных союзов.

Такое объединение стало следствием, во-первых, хозяйственной слабости каждого вида кооперации; во-вторых, с созданием объединений сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации охватывались все стороны производственной деятельности крестьянства. Кроме того, прямое давление в ряде губерний региона на объединение различных видов кооперации оказывали партийные организации.

Уже в начале нэпа представители кустарно-промысловых кооперативов выступали против смешения функций различных видов кооперации, считая, что в объединенной кооперации будут ущемляться интересы кооперированных кустарей и ремесленников. В Симбирской и Саратовской губерниях предпринимались попытки создания самостоятельных губернских центров кустарно-промысловой кооперации, но из-за противодействия со стороны партийных органов, пропагандировавших идею интегрирования различных кооперативных систем, они оказались неудачными.

Кроме централизованного создания кооперативных центров в регионе шел самостоятельный процесс создания кустарно-промысловых кооперативов, которые по своей структуре делились на кредитно-промысловые товарищества, трудовые артели и организовывались по принципу добровольного вступления в них и свободного избрания правления. Главными проблемами для кооперативов было отсутствие организационной связи между союзной и низовой сетью, отсутствие коллегиальных начал в работе правлений, организационная и хозяйственная слабость кооперативных объединений.

Во втором параграфе Кооперативное строительство в 1924-1929 гг. рассматривается процесс организационного укрепления кустарно-промысловой кооперации, выразившийся в создании во всех губерниях региона самостоятельных кустарно-промысловых союзов, что благоприятно отразилось не только на численном росте числа кооперативов и членов в них, но и на улучшении их хозяйственно-финансового положения.

В 1924 г. активизируется работа по выделению кустарно-промысловой кооперации из смешанных кооперативных союзов в самостоятельную систему. К этому времени властные структуры вынуждены были признать, что кооперативный линтеграл лишает кооперативы самостоятельности, подрывает кооперативные принципы и доверие мелких товаропроизводителей. Анализ работы смешанных кооперативных союзов в Поволжье показал, что в них сельскохозяйственная деятельность велась за счет доходов от операций с кустарными изделиями, кооперированные кустари и ремесленники находились в ущемленном положении. Поэтому вполне закономерным выглядело создание в течение 1925-1927 гг. специализированных кустарно-промысловых союзов во всех губерниях Поволжья. Анализ различных статистических данных показал, что отделение кустарно-промысловой кооперации от сельскохозяйственной и кредитной способствовало значительному численному росту ее членов. Окончательное оформление кустарно-промысловой кооперации Поволжья в централизованную систему произошло в 1929 г., когда были созданы Средне-Волжский областной союз кустарно-промысловой кооперации и Нижне-Волжское краевое бюро кустарно-промысловой кооперации.

Особенностью реформирования низовой сети кустарно-промысловой кооперации  являлось  навязывание  сверху, особенно во второй половине 1920-х гг., артелей с общей мастерской, а также реорганизация мелких кооперативов в крупные хозяйственно-финансовые организации. Данные преобразования были продиктованы не стремлением самих мелких товаропроизводителей, а государственной политикой направленной на обобществление мелкого производства для дальнейшего включения его в централизованно-плановую систему и в конечном итоге огосударствления.

В Главе IV Хозяйственная и финансовая деятельность кустарно-промысловой кооперации анализируются условия хозяйственной деятельности кооперативных союзов и кустарно-промысловых кооперативов в условиях относительной либерализации экономической жизни.

В первом параграфе Хозяйственная деятельность кустарно-промысловой кооперации в 1921-1923 гг. доказывается, что декретированные в 1921 г. привилегии и всемерная поддержка кустарно-промысловой кооперации со стороны государства на практике не реализовывались.

Перестройка хозяйственной деятельности кустарно-промысловой кооперации на началах нэпа происходила в условиях тяжелейшего кризиса, охватившего промышленность и сельское хозяйство, что закономерно привело к свертыванию мелкотоварного производства, в том числе и кооперированного, так как крайне низкая покупательная способность населения даже в условиях перехода к свободному товарообмену не позволяла кустарям и ремесленникам реализовывать свою продукцию. Кооперации очень сложно было конкурировать с частным капиталом, который быстрее приспосабливался к рыночному спросу и имел свободные денежные средства.

Государство в 1921 г. издает целый ряд декретов, направленных на поддержку кооперации в противовес частнику, что вполне соответствовало доктринальным основам правящей партии. Однако анализ деятельности кустарно-промысловой кооперации Поволжья свидетельствует о том, что проводимая государством налоговая политика являлась фактически средством экспроприации материальных ресурсов кооперативных объединений и вела к сокращению числа последних.

Значительно обострил хозяйственное положение кооперативов в регионе голод 1921-1922 гг., вызванный небывалой засухой, приведшей к неурожаю и сокращению посевных площадей. Члены артелей вынуждены были за бесценок продавать свою продукцию частным скупщикам, так как у Губкустпромов и кооперативных союзов не было средств для оплаты кустарных изделий. Банковское кредитование в этот период практически отсутствовало. Однако, даже в условиях острейшего кризиса кооперативные союзы и Губкустпромы пытались наладить торговую и производственную деятельность через сбыт кустарной продукции в другие регионы, заключение договоров с различными организациями.

В целом можно отметить, что вплоть до конца 1923 г. кустарно-промысловую кооперацию региона периодически лихорадило, количественный состав кооперативов был крайне неустойчивым, а хозяйственно-финансовый кризис 1923 г. показал, что без реальной государственной поддержки кустарно-промысловая кооперация не выживет.

Во втором параграфе Производственная деятельность кустарно-промысловых кооперативов в 1924-1925 гг. рассматривается деятельность кустарно-промысловой кооперации в условиях государственной политики, направленной на снижения налогового бремени для кооперации, увеличения ее кредитования и создания других льготных условий, позволивших начать процесс хозяйственного укрепления кустарно-промысловой кооперации.

Хозяйственный кризис 1923 г., приведший к нарушению товарообмена между городом и деревней усилил интерес советской власти к кустарно-промысловой кооперации, способной в кратчайшие сроки насытить рынок дешевыми товарами широкого потребительского спроса. Поэтому уже в декабре 1923 г. для кооперативных организаций были введены налоговые льготы, а в 1924 г. им было предоставлено право на первоочередное получение долгосрочных кредитов. Кроме того, уменьшалась арендная плата, устанавливались пониженные ставки по банковским ссудам, полностью от промыслового налога освобождались члены кустарно-промысловых кооперативов в сельской местности. В результате наметился рост числа кустарно-промысловых кооперативов и членов в них, увеличился товарооборот, улучшилась ситуация по сбору паевых взносов.

Таким образом, именно 1924-1925 гг. стали переломными в производственной деятельности кустарно-промысловой кооперации, получившей широкую поддержку со стороны государственно-партийных органов и банковских структур. Положительную роль сыграла и благоприятная рыночная конъюнктура, при которой вся производимая кооперативами продукция успешно сбывалась на рынках Поволжья и других регионов. Как следствие, кооперация для мелких товаропроизводителей стала более привлекательной, чем работа на частного скупщика.

В третьем параграфе Хозяйственное и финансовое положение кустарно-промысловой кооперации во второй половине 1920-х гг. утверждается, что рассматриваемый вид кооперации укреплялся во многом благодаря государственной поддержке, но при этом делается вывод, что во многом такой протекционизм преследовал цель использования кооперации для вытеснения из производственной сферы сначала частного капитала, а затем и подчинение самой кооперации жесткому государственному контролю.

Усиление государственной поддержки кустарно-промысловой кооперации во второй половине 1920-х гг. было обусловлено тем, что в условиях начавшейся индустриализации дешевле было помогать кооперации, чем вкладывать деньги в развитие государственной легкой промышленности. Поэтому многие предприятия стали передаваться промысловой кооперации. Одновременно кооперация переходила на государственное плановое снабжение сырьем и материалами, а также сбыт продукции. Это, с одной стороны, укрепляло кустарно-промысловую кооперацию, но, с другой, усиливало ее зависимость от государства.

Об улучшении хозяйственного положения кустарно-промысловой кооперации Поволжья свидетельствуют следующие данные. Собственные средства Пензенского Кустпромсоюза в 1926 г. выросли в 4,7 раза по сравнению с 1925 г., а Астраханский Кустпромсоюз с 1925 по 1927 гг. увеличил свои средства в 15 раз. В сети Сталинградского Кустпромсоюза с 1 октября 1926 г. по 1 октября 1927 г. паевые капиталы выросли в два раза.

Однако укрепление финансового положения кооперативов сопровождалось ростом махинаций с денежными средствами. Отсутствие надлежащего учета ценностей, запутанность в отчетности, бесконтрольность расходования кооперативных средств, неосведомленность рядовых членов о делах кооперативов приводили к тому, что растраты приобретали систематический характер. Руководство Сталинградского Кустпромсоюза практиковало распространенную в настоящее время форму присвоения средств, в обиходе называемую лоткат. В результате председатель Кустпромсоюза был отдан под суд. Во многих артелях открывались счета на несуществующих лиц.

Несмотря на указанные негативные явления, кустарно-промысловая кооперация Поволжья к концу 1920-х гг. превратилась в мощную хозяйственную структуру. Так, к 1930 г. промысловая кооперация Нижнего Поволжья по мобилизации собственных средств и сбору паевого капитала вышла на первое место по РСФСР.

В Главе V Социальный компонент в организации и деятельности кустарно-промысловой кооперации рассматриваются социальные аспекты проблемы, позволяющие выяснить, какую же роль партийно-государственные органы отводили кооперации в системе советских общественных отношений.

В первом параграфе Внедрение партийных сил в управленческий аппарат кустарно-промысловой кооперации анализируется политика властных органов, направленная на подчинение кооперации своему влиянию.

Новая экономическая политика, предоставившая относительную свободу кооперации в хозяйственной деятельности, не подразумевала отказа правящей партии в стремлении подчинить своему контролю центральный кооперативный аппарат, а затем и остальные звенья. Поэтому уже осенью 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) образовало комиссию по партийной работе в кооперации, которая вела надзор за персональным составом кооперативных центров.

Рассматривая кустарей и ремесленников как мелкобуржуазную стихию, большевики боялись влияния на них представителей других партий. Как следствие уже в начале нэпа кустарно-промысловая кооперация Поволжья, как и страны в целом стала ареной острой борьбы между правящей партией и старыми кооператорами, выступавшими против вхождения коммунистов в кооперативные органы.

Насильственное внедрение партназначенцев в кооперацию отрицательно сказывалось на имидже правящей партии среди кустарей. В Самарской губернии лозунг Лицом к деревне крестьяне восприняли как Бей деревенского коммуниста. Причем, председатели Кустпромсоюзов - коммунисты сами отмечали, что партия в кооперацию направляла не лучших, а тех, от которых надо было отделаться. Так как 80 % кустарно-промысловых кооперативов Поволжья находились в сельской местности, то для партийных работников направление на работу в кооперацию означало ссылку в деревню. Не случайно к началу 1926 г. на городских частных предприятиях коммунисты составляли 8,6 % работающих, тогда как в сельских кустарно-промысловых кооперативах их удельный вес не превышал 0,07 %.

Однако с 1927 г. несмотря на противодействие со стороны членов кооперативов и нежелание самих коммунистов работать в кооперации процесс внедрения партийных кадров в кооперативные органы усилился. Для реализации поставленной задачи использовались отчетно-перевыборные кампании, в ходе которых создавалась партпрослойка в правлениях и ревизионных комиссиях кооперативов.

В конечном итоге, овладев кооперативным аппаратом Всероссийского и губернских центров кустарно-промысловой кооперации, партия большевиков и на завершающей стадии нэпа имела незначительный процент участия в первичных кооперативных организациях. Но это был как раз тот случай, когда небольшая прослойка коммунистов осуществляла фактическое руководство низовой сетью кооперации.

Во втором параграфе Изменения в социальном составе кустарно-промысловых кооперативов рассматривается трансформация социальной ориентации кустарно-промысловых кооперативов в сторону неимущих слоев мелких товаропроизводителей. Причем подобная направленность была обусловлена растущей материальной зависимостью данного вида кооперации от государства, которое, в свою очередь, использовало ее как решето, с помощью которого просеивались социально чуждые элементы для новой власти, а на поверхности оставались полупролетарские массы кустарей и ремесленников.

Работа по вовлечению в кустарно-промысловую кооперацию бедноты проводилась государственными и кооперативными органами на всем протяжении нэпа и заключалась в предоставлении рассрочки паевого взноса, открытии кредитов, выдаче ссуд, снабжении бедноты сырьем и необходимым инвентарем, создании специальных фондов кооперирования бедноты (ФКБ), касс взаимопомощи. К середине 1920-х гг. в кустарно-промысловых кооперативах, входящих в состав Сарсельскосоюза, бедняки составляли 77,5 % всех членов, а зажиточные лишь 0,4 %.

Одним из рычагов по изменению социального состава кооперативов было законодательство, которое в конце 1920-х гг. сделало практически невозможным вступление в кооперативы состоятельных мелких товаропроизводителей. Кроме того, государство рядом директив культивировало принцип луравниловки кооперированных кустарей по их доходам, что снижало заинтересованность последних в результатах своего труда.

Активно в целях регулирования социального состава кооперативов использовались отчетно-перевыборные кампании, в ходе которых вытеснялись из выборных органов так называемые чуждые элементы. Эту же цель преследовали чистки артелей, перерегистрация членов, проверка личных дел, осуществлявшиеся под контролем партийных органов. В итоге, в 1929 г. в кустарно-промысловой кооперации Поволжья не более 2 % кооперированных кустарей относились к числу зажиточных.

В третьем параграфе Вовлечение в кооперацию молодежи, женщин и нацменов анализируется политика государственно-кооперативных органов по увеличению в составе кустарно-промысловых кооперативов указанных категорий населения. Для привлечения в кооперацию молодежи в регионе создавались учебно-показательные мастерские, кустарно-ремесленные школы, молодежные артели. С целью поощрения ученичества и для борьбы с безработицей и беспризорностью в молодежной среде принимались постановления, поощрявшие кустарей, имеющих учеников. В результате в ряде губерний Поволжья молодежь к концу 1920-х гг. составляла более 20 % к общему числу членов кустарно-промысловых кооперативов.

В кустарно-промысловой кооперации в годы нэпа был наибольший процент кооперированных женщин по сравнению с другими видами кооперации. По некоторым промыслам процент женщин доходил до 90 %. Женщины преобладали в трикотажном, сарпино-ткацком и пуховязальном производствах. Кооперативные союзы Поволжья уже с 1921 г. проводили работу по вовлечению женщин в составы правлений кустарно-промысловых кооперативов, создавали специальные отделы. Наибольшее количество женщин было вовлечено в кустарно-промысловую кооперацию в Пензенской и Саратовской губерниях, наименьшее - в Самарской, Сталинградской и Симбирской. С 1925г. рентабельные кустарно-промысловые кооперативы Поволжья стали создавать особый фонд для обслуживания материальных нужд женщин-кустарок. За счет фонда открывались ясли, женские консультации, предоставлялась материальная помощь вдовам, многодетным матерям - членам кооперативов. Результатом целенаправленного процесса по кооперированию женщин был рост их числа за период 1926-1929 гг. по отношению к общему числу членов кооперативов более чем в два раза.

Самым сложным вопросом в социальной политике кооперации являлось вовлечение в ее сеть представителей национальных меньшинств. Для Поволжья данная проблема являлась очень важной, так как нерусские народы составляли более 30 % населения региона. До середины 1920-х гг. о какой либо продуманной политике в отношении национальных кооперативов говорить не приходится. Так, по Ульяновской губернии средства Губсельпромсоюза в русских производственных кооперативах участвовали на 45,6 %, а в национальных на 2,2 %. Лишь в 1927/28 хозяйственном году началась проводиться работа по вовлечению национальных меньшинств в органы управления кооперативов, улучшилось снабжение отдаленных национальных районов сырьем и т. д.

Четвертый параграф Культурно-просветительская и пропагандистская деятельность кооперативных органов посвящен анализу социально-культурной миссии кооперации, которая в условиях однопартийной системы выполняла функцию демонстрации успехов социалистического строительства. Для популяризации советского кооперативного движения в годы нэпа проводились выставки продукции кооперированных кустарей, создавались кустарные музеи, устраивались соревнования между артелями. Однако в первой половине 1920-х гг. пропаганда кооперативного движения не была подкреплена хорошо поставленной культурно-массовой работой. В кустарно-промысловых артелях г. Саратова в 1926 г. 38 % членов были неграмотными, что в два раза превышало средний показатель по городам. В отчетах инструкторов Кустпромсоюзов Поволжья отмечалось, что многие члены кооперативов газет не читают, широкое распространение среди них имеет пьянство и засилье религиозного дурмана, культурные комиссии значатся только на бумаге. Одной из основных причин слабой культурно-просветительской работы можно назвать отсутствие материальных средств на развитие дела в данном направлении. По мере укрепления финансового положения кустарно-промысловой кооперации стали издаваться кооперативные газеты и журналы, открываться школы ликвидации безграмотности, избы-читальни, кружки.

В целом культурно-просветительская составляющая в деятельности кустарно-промысловой кооперации сыграла положительную роль в повышении числа грамотных кустарей и ремесленников и в подъеме их общего культурного уровня.

В Главе VI Государственная политика по ликвидации жекооперативных уклонов и дикой сети в кустарно-промысловой сфере выявляются причины возникновения и широкого распространения жекооперативов, а также не входящих в союзную сеть кустарно-промысловой кооперации объединений мелких товаропроизводителей. При этом доказывается, что подобные явления во многом были вызваны проводимой политикой государственных и руководящих кооперативных органов.

Первый параграф Возникновение, деятельность и вытеснение жекооперативов из кустарно-промысловой среды посвящен анализу деятельности частного капитала в кустарном производстве, который из-за несовершенства законодательства и по ряду других причин скрывался в годы нэпа под кооперативной вывеской.

В начале нэпа властные органы, предоставив частнокапиталистическим отношениям в торгово-промышленной сфере право на существование, при этом не скрывали своих намерений по поводу дальнейших перспектив частного капитала в условиях социалистического строительства. Наряду с поощрением частной инициативы, государство с помощью налогов и других мер репрессивного характера целенаправленно вытесняло частных предпринимателей из крупной и средней промышленности. Поэтому вполне логично выглядел уход частника из легального бизнеса в теневой через организацию жекооперативов, так как кооперативные объединения были еще неподконтрольны государству и имели различные льготы.

Признаками жекооперативности кустарно-промысловых кооперативов считались их замкнутый (семейный) характер, выдача большей части прибыли на руки, торговля товарами несобственного производства, нарушения в выборности членов правления и председателя. Такие кооперативы, как правило, финансировались 2-3 лицами, а их рядовые члены фактически являлись наемными рабочими.

В Поволжье первая масштабная чистка кустарно-промысловой кооперации от жекооперативов была произведена в 1923-1925 гг. В результате в целом ряде кооперативов были выявлены нарушения по ведению счетоводства, сбору паевых взносов, имелись случаи составления фиктивных списков членов артелей. В ходе чистки только в Пензенской губернии была ликвидирована каждая четвертая кустарно-промысловая артель.

Завершающая кампания по ликвидации жекооперации пришлась на 1928-1930 гг., когда руководителей жекооперативов начали привлекать к уголовной ответственности, были законодательно закреплены признаки жекооперативности артелей, упрощена процедура вмешательства фискальных органов во внутреннюю жизнь кооперативных объединений.

В конечном итоге вытеснение частного капитала из кустарно-промысловой сферы практически ликвидировало всякое влияние рыночных отношений на кооперативное строительство, что имело мало общего с экономической целесообразностью и преследовало чисто политические цели.

Во втором параграфе лДикие кооперативы и вовлечение их в союзную систему кустарно-промысловой кооперации исследуется феномен устойчивости на всем протяжении нэпа объединений кустарей и ремесленников, не входивших ни в один кооперативный союз, не имеющих органов наблюдения и контроля и ведущих работу на свой риск и страх.

Одной из основных причин дикости кооперативов в советской России, получивших широкое распространение в 1920-е гг., являлся явочный, а не разрешительный порядок регистрации кооперативных объединений.

В рассматриваемый период ни один из видов кооперации не имел в своем составе такого большого количества диких кооперативов, какое было в кустарно-промысловой. Это объяснялось тем, что в данном виде кооперации процесс вовлечения первичных объединений в союзную систему проходил довольно сложно, так как требовалось не только наличие данных для организационного обслуживания, но и хозяйственное взаимодействие при осуществлении сбыто-снабженческих операций. Кроме того, охват союзом низовой сети осложнялся еще и тем, что промкооперация имела очень разнообразные виды производства.

В своей массе дикие кооперативы не отличались от других кооперативных организаций: имели свой устав, выбранное правление, соблюдали принцип добровольности членства, взимали членские взносы, зачастую были зарегистрированы в местных органах власти. Но они не спешили с оформлением членства в кооперативном союзе по следующим причинам: нежелание содержать руководящий кооперативный аппарат; финансовая и хозяйственная слабость кооперативных союзов; карликовый характер большинства диких кооперативов; возможность бесконтрольного использования финансовых средств, недоверие части мелких товаропроизводителей к централизованному кооперативному движению.

Тесная связь с частным капиталом и рынком, позволяла дикой сети быстро развиваться. Как следствие, в Поволжье в середине 1920-х гг. по различным губерниям процент диких кооперативов колебался от 35 до 80 % от общего числа кустарно-промысловых кооперативов. По мере централизации союзной кооперативной системы среди ее лидеров возобладали устремления подчинить своему контролю обширную нишу, представленную дикими кооперативами. В этом вопросе руководство Всекопромсоюза встретило поддержку со стороны государственно-партийных органов, видевших в самостоятельных кооперативных организациях кустарей и ремесленников враждебные советскому строю экономические организации, ведущие разрушительную работу против кооперативной системы.

В рассматриваемом регионе кампания по ликвидации дикой сети в кустарной среде началась в конце 1926 г., но успеха она не имела. В Саратовской губернии по состоянию на 1 октября 1927 г. число диких кустарно-промысловых кооперативов по-прежнему составляло значительную величину (78,9 %). Аналогичная картина наблюдалась и в других губерниях Поволжья. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что сами государственные органы, стремящиеся работать непосредственно с низовыми кооперативами, минуя союзы, тем самым создавали стимул к возникновению на месте ликвидированных новых диких кооперативов. Лишь  после перехода в конце  1920-х гг. на плановое снабжение союзной сети кооперации сырьем и материалами, дикие кооперативы вынуждены были или входить в систему, или самораспускаться. В результате на 1 октября 1929 г. дикие кустарно-промысловые артели, например, в Сталинградском округе составляли незначительную величину (около 10 %) от общего числа кустарно-промысловых кооперативов. В 1930 г. ЦК ВКП (б) перед всеми кооперативными центрами поставил задачу включить в союзную систему все дикие артели, при этом тщательно очистив их от кулацко-нэпманских элементов.

Закономерным финалом после этого шага властных структур должно было стать окончательное огосударствление кустарно-промысловой кооперации.

В заключении подводятся итоги исследования, которые подтверждают новизну поставленной проблемы и значимость полученных результатов. Проведенный всесторонний анализ различных аспектов в деятельности кустарно-промысловой кооперации в условиях реализации новой экономической политики позволяет реконструировать объективную картину явлений и процессов, непосредственно связанных с предметом исследования.

В диссертации доказывается, что возникновение и развитие кустарно-ремесленного производства в рассматриваемом регионе было закономерным явлением, обусловленным целым рядом объективных причин. При этом отмечается, что данный вид производства в основном носил сельский характер.

Установлено, что в начале ХХ в. модернизационные процессы слабо захватывали промысловую сферу, представленную разрозненными кустарями и ремесленниками, а процесс их кооперирования начался лишь под влиянием государственной поддержки в виде предоставления заказов на кустарную продукцию и некоторых льгот.

При рассмотрении кооперативной политики органов советской власти в годы военного коммунизма отмечается, что она носила противоречивый характер и не соответствовала классическим принципам кооперативного движения. А провозглашение нэпа стало лишь временным компромиссом власти с кооперацией, имеющим целью восстановить с помощью последней экономику страны, а также вытеснить частный капитал из торговой и производственной сфер.

Анализ эволюции структуры кустарно-промысловой кооперации показал, что властные органы на всем протяжении нэпа пытались навязать свое видение организационных форм построения союзной и низовой сети кооперированной кустарно-ремесленной промышленности через внедрение кооперативного интеграла и создание артелей с общими мастерскими. В одних случаях это выглядело достаточно обоснованным, но в большинстве своем не соответствовало устремлениям самих кустарей и ремесленников.

Оценка финансового и хозяйственного состояния кустарно-промысловой кооперации позволяет условно выделить три этапа в производственной деятельности данного вида кооперации. 1921-1923 гг. - период нахождения кустарно-промысловых кооперативов на грани хозяйственного краха; 1924-1925 гг. - улучшение хозяйственной конъюнктуры; 1926-1929 гг. - включение кустарно-промысловой кооперации в государственные хозяйственные планы, что, с одной стороны, значительно улучшило устойчивость различных ее звеньев, но, с другой, усилило зависимость кооперативов от государственно-партийных органов. На практике советский протекционизм обернулся выхолащиванием исторического значения кооперации. Государство сначала весьма эффективно использовало данную форму самоорганизации для вытеснения частного капитала, а затем полностью охватило данный вид кооперации сферой своего контроля путем вовлечения его в планово-централизованную систему социалистического народного хозяйства.

Наиболее ярко стремление властных структур подчинить своему влиянию кооперативный сектор проявилось в проводимой ими социальной политике.

В работе доказано, что на протяжении всего периода реализации нэпа наблюдалось силовое внедрение в органы управления кустарно-промысловой кооперации коммунистов и вытеснение представителей других партий. В условиях Поволжья этот процесс протекал очень сложно и вызывал противодействие со стороны рядовых членов кооперативов и представителей старой кооперации. Подобное отношение было вызвано неопытностью направляемых партией кадров, их нежеланием работать в сельской кооперации. Также имелись случаи правового беспредела, творимого рядом коммунистов, возглавлявших кустарно-промысловые кооперативы.

Однако к концу 1920-х гг. большевики путем кадровых назначений, осуществляемых с нарушением уставов кооперативов, через отчетно-перевыборные кампании и с помощью других методов практически завоевали кооперативный аппарат и стали в нем влиятельной силой.

Параллельно советско-кооперативными органами проводилась политика по вовлечению в кустарно-промысловые кооперативы беднейших слоев кустарей и ремесленников, которые и должны были стать главной социальной опорой советского строя. Нельзя не отметить, что советский вариант кооперативного строительства защищал реального производителя от власти скупщика, жекооператора и так называемого эксплуататора рядовых членов кооперативов. Но, с другой стороны, объединение бедняцко-середняцких слоев населения в кооперативы не вело к росту их благосостояния, так как богатый кооператор был заведомым врагом новой власти. Подобный подход снижал заинтересованность кооперированных кустарей в результатах своего труда. В конечном итоге проводимая государством политика по регулированию социального состава кооперативов привела к тому, что в конце 1920-х гг. в обобществленных крупных мастерских кустари были практически лишены собственности.

Позитивно в исследовании оценивается политика кооперативных органов по вовлечению в кооперацию молодежи, женщин и представителей национальных меньшинств, так как в досоветский период данным вопросам практически не уделялось никакого внимания. Проводимые мероприятия способствовали снижению безработицы в молодежной среде, являлись важным рычагом в борьбе с подростковой беспризорностью. Целенаправленная политика по вовлечению женщин в кустарно-промысловые кооперативы способствовала не только увеличению процента женщин к общему числу членов кооперативных объединений, но и усилению социальной защищенности данной категории за счет различных льгот.

Так как Поволжье является многонациональным регионом, проблема вовлечения представителей национальных меньшинств в кооперацию стояла особенно остро. Определенные успехи были достигнуты и в этом направлении.

При общей положительной оценке просветительской и культурно-массовой работы, проводимой в союзной и низовой сети кустарно-промысловой кооперации, необходимо отметить, что данное направление деятельности преследовало и чисто политические цели, а именно приобщение артельщиков к социалистическому строительству, через внедрение в их сознание основных постулатов социализма и коммунизма.

Анализ социокультурной миссии кооперации показал, что о реальной работе по борьбе с неграмотностью и повышению общего культурного уровня кооперированных кустарей и ремесленников можно говорить лишь со второй половины 1920-х гг., когда на эти цели в кооперативах стали закладываться средства в виде специальных фондов.

Особенностью рассматриваемого вида кооперации в годы нэпа было наличие в ее производственной структуре большого количества диких и жекооперативов, что было обусловлено целом рядом объективных причин. В исследовании констатируется, что в конечном итоге на завершающей стадии нэпа жекооперативы с помощью ревизий, чисток и других мер были вытеснены из кустарно-промысловой среды.

Установлено, что предоставленные льготы кооперативам, входившим в союзную систему, а также целенаправленная политика по ликвидации дикой сети вынудили самодеятельные объединения входить в состав централизованной кооперативной системы или прекращать свою деятельность.

В конечном итоге можно отметить, что, несмотря на перечисленные выше трудности и противоречия в деятельности кустарно-промысловой кооперации Поволжья и страны в целом нэповский эксперимент способствовал восстановлению и развитию данного вида кооперации. Кооперативный сектор выполнял важную задачу по обеспечению населения товарами первой необходимости, решал проблему ликвидации безработицы, способствовал подъему общего культурного уровня населения.

При этом нельзя не подчеркнуть, что кооперативное движение в СССР в 1920-е гг., призванное выполнить своего рода прогрессивную миссию прорыва в новое качество, способствовать переходу на новую, более совершенную в цивилизационном отношении, ступень организации общественного производства, объективно выполняло функцию вытеснения рынка, частного капитала, частично нейтрализуя при этом негативные последствия перехода к административно-командной системе управления народным хозяйством.

Публикации автора. Основные положения и научные результаты диссертационного исследования изложены в следующих работах:

Монографии и учебные пособия

1. Ягов, О.В. Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в условиях реализации новой экономической политики [Текст] / О. В. Ягов. - Самара-Пенза: Изд-во Самарского научного центра РАН; ПГПУ, 2008. - 322 с. - 20 п.л.
2. Ягов, О.В. Развитие частнохозяйственного мелкотоварного производства и его кооперирование в годы НЭПа (по материалам Среднего Поволжья). Учебное пособие к спецкурсу [Текст] / О. В. Ягов. - Пенза: ПГПУ, 1999. - 56 с. - 3,5 п.л.

Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых научных

журналах и изданиях, определенных ВАК РФ

3. Ягов, О.В. К вопросу о жекооперативности и дикости кооперативов в кустарно-промысловой кооперации Поволжья в период нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. - Самара: СГУ, 2005. - №4. - С.75-79. - 0,4 п.л.
4. Ягов, О.В. Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в условиях перехода от военного коммунизма к нэпу [Текст] / О. В. Ягов // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. - Самара: СГУ, 2006. - №5/1. - С.67-73. - 0,5 п.л.
5. Ягов, О.В. От интегрального построения кооперации к созданию самостоятельных кооперативных систем (из истории организационного становления кустарно-промысловой кооперации Поволжья в годы нэпа) [Текст] / О. В. Ягов // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. - Самара: СГУ, 2006. - №10/1. - С.150-156. - 0,5 п.л.
6. Ягов, О.В. Политика государственных и кооперативных органов по ликвидации жекооперативных уклонов в годы нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. - Саратов: СГСЭУ, 2007. - №15(1). - С.157-160. - 0,4 п.л.
7. Ягов, О.В. К проблеме внедрения партийных сил в кустарно-промысловую кооперацию Поволжья в годы нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Тематический выпуск. - Т.9. - Самара: СН - РАН, 2007. - №2. - С.397-403. - 0,5 п.л.
8. Ягов, О.В. Кризисное состояние кустарно-промысловой кооперации Самарской губернии в начале нэповского эксперимента. 1921-1923 гг. [Текст] / О. В. Ягов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Тематический выпуск. - Т.10. - Самара: СН - РАН, 2008. - №4. - С.1074-1079. - 0,4 п.л.
9. Ягов, О.В. Власть и кустарно-промысловая кооперация в условиях нэповского эксперимента: историография проблемы [Текст] / О. В. Ягов // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Общественные и гуманитарные науки: Научный журнал. - СПб: Книжный дом, 2008. - №11 (78). - С.84-90. - 0,5 п.л.

Работы, опубликованные в других научных изданиях

10. Ягов, О.В. К вопросу о хозяйственно-финансовом кризисе производственной кооперации в первые годы НЭПа (к постановке проблемы) [Текст] / О. В. Ягов // Россия - век XX. Итоги и проблемы: Материалы межвузовской научной конференции (г. Пенза, 16 - 17 апреля 1998 г.). - Пенза: ПГПУ, 1998. - С.24-26. - 0,2 п.л.
11. Ягов, О.В. Роль частного капитала в развитии мелкотоварного производства в годы НЭПа (по материалам Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып.2. - Пенза: ПГПУ, 1998. - С.149-155. - 0,5 п.л.
12. Ягов, О.В. К вопросу об укреплении финансового положения и материальной базы промысловой кооперации в годы НЭПа (по материалам Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып.3. - Пенза, ПГПУ, 1999. - С.174-181. - 0,5 п.л.
13. Ягов, О.В. Наступила ли реальная свобода экономической деятельности с переходом к НЭПу? (на примере мелкотоварного уклада экономики Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Свобода в России: иллюзии, реальность и будущее: Материалы межвузовской научной конференции (г. Пенза, 12-13 апреля 2000 г.). - Пенза: ПГПУ, 2000. - С. 99-102. - 0,3 п.л.
14. Ягов, О.В. Кооперация и идеология: исторический опыт завоевания партией большевиков аппарата кустарно-промысловой кооперации в годы НЭПа (по материалам Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. С. Н. Волков. - Пенза: ПТИ, 2000. - С.116-120. - 0,3 п.л.
15. Ягов, О.В. Становление органов управления и низовой сети кустарно-промысловой кооперации Российской Федерации в 1920-е годы (на примере Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып.4. - Пенза: ПГПУ, 2000. - С.218-230. - 0,8 п.л.
16. Ягов, О.В. Совершенствование кредитно-финансовой политики и упрочение материальной базы кустарно-промысловой кооперации Среднего Поволжья во второй половине 20-х годов [Текст] / О. В. Ягов // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. С. Н. Волков. - Вып. 2. - Пенза: ПТИ, 2001. - С.34-42. - 0,6 п.л.
17. Ягов, О.В. Изменение социальной направленности деятельности промысловой кооперации в 1920-е годы (по материалам Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып. 5. - Пенза: ПГПУ, 2001. - С.386-396. - 0,7 п.л.
18. Ягов, О.В. Историография мелкотоварного производства кустарей и ремесленников Поволжья в годы НЭПа [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып.6. - Пенза: ПГПУ, 2002. - С.101-106. - 0,4 п.л.
19. Ягов, О.В. Влияние Первой мировой и Гражданской войн на состояние мелкой и кустарной промышленности Поволжья [Текст] / О. В. Ягов // Актуальные проблемы исторической науки: Межвуз. сб. науч. трудов молодых ученых / Под общ. ред. О. В. Ягова. - Вып.1. - Пенза: ПГПУ, 2003. - С.171-177. - 0,45 п.л.
20. Ягов, О.В. К вопросу о соотношении свободы экономической деятельности и командно-административных методов управления экономикой страны в эпоху НЭПа (на примере мелкотоварного уклада Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Свобода, собственность и нравственность в России: возможно ли согласие?: Материалы Всероссийской научной конференции (г. Пенза, 13 - 14 ноября 2003 г.). - Пенза: ПГПУ, 2003. - С.115-120. - 0,4 п.л.
21. Ягов, О.В. Государственная политика в области кооперации в 1920-е годы (на примере кустарно-промысловой кооперации Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего: Межвуз. сб. науч. трудов / Под общ. ред. О. А. Петруниной. - Вып.4. - Ч.1. - Пенза: ПГПУ, 2003. - С.94-101. - 0,5 п.л.
22. Ягов, О.В. К вопросу о культурно-массовой работе в кустарно-промысловой кооперации Среднего Поволжья в годы НЭПа [Текст] / О. В. Ягов // Культура и власть: Сб. материалов Всероссийской научно-практической конференции (г. Пенза, 2003 г.). - Пенза: Приволжский Дом знаний, 2003. - С.17-20. - 0,25 п.л.
23. Ягов, О.В. Специфика кооперативного строительства в различных губерниях Среднего Поволжья в годы нэпа (на примере мелкотоварного производства кустарей и ремесленников) [Текст] / О. В. Ягов // Записки краеведов. Сборник материалов. - Вып.2. - Ч.2. - Пенза: МУК МВЦ, 2004. - С. 101-113. - 0,8 п.л.
24. Ягов, О.В. Причины подъема и условия развития мелкотоварного производства кустарей и ремесленников Поволжья в 1923-1925 годах [Текст] / О. В. Ягов // Гуманитарные проблемы современности: Юбилейный межвуз. сб. науч. трудов. ПФ МНЭПУ - 10 лет / Под. ред. И. И. Масловой, С. А. Глотова. - Вып.III. - Москва-Пенза: ПФ МНЭПУ, 2005. - С.189-193. - 0,3 п.л.
25. Ягов, О.В. Развитие кооперативного движения в Среднем Поволжье в годы нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Государство и общество. Проблемы социально-политической и экономической истории России: сб. науч. статей / Отв. ред. В. Ю. Карнишин. - Вып.3. - Пенза: ИИ - ПГУ, 2005. - С.257-268. - 0,8 п.л.
26. Ягов, О.В. Дикие кооперативы и вовлечение их в систему кустарно-промысловой кооперации Поволжья в эпоху нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Актуальные проблемы теории и практики кооперативного движения: Материалы Международной научной конференции / Под общ. ред. Р. А. Москвитиной / Поволж. кооп. ин-т Центросоюза РФ. - Энгельс: Регион. инф.-изд. центр ПКИ, 2005. - С.34-38. - 0,3 п.л.
27. Ягов, О.В. Негативные явления в деятельности кустарно-промысловых артелей Поволжья в годы нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып. 9. - Пенза: ПГПУ, 2005. - С.132-138. - 0,4 п.л.
28. Ягов, О.В. Нэп и кооперация (из истории развития кустарно-промысловой кооперации Пензенской губернии в 1920-е годы) [Текст] / О. В. Ягов // Актуальные проблемы исторической науки: Межвуз. сб. науч. трудов молодых ученых / Под общ. ред. О. В. Ягова. - Вып.3. - Пенза: ГУМНИЦ, 2006. - С.271-277. - 0,5 п.л.
29. Ягов, О.В. Развитие кустарно-промысловой кооперации в Среднем Поволжье в 1920-е годы [Текст] / О. В. Ягов // МИТС-НАУКА: международный научный вестник: сетевое электронное научное издание. - Ростов-на-Дону, 2006. - №5. Идентификационный номер: 0420600032/0153. - 0,5 п.л.
30. Ягов, О.В. Кустарно-промысловая кооперация периода нэпа в отечественной и региональной историографии [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып. 10. - Пенза: ГУМНИЦ, 2006. - С.155-168. - 0,9 п.л.
31. Ягов, О.В. Источники по изучению кустарно-промысловой кооперации Поволжья периода нэпа. 1921-1929 гг. [Текст] / О. В. Ягов // VII Лебедевские чтения: Материалы межвузовской научно-практической конференции (г. Пенза, 5 апреля 2006 г.). - Пенза: ГУМНИЦ, 2006. - С.192-197. - 0,4 п.л.
32. Ягов, О.В. Страницы истории российской кооперации (государственная политика по изменению социального состава кустарно-промысловых кооперативов Поволжья в годы нэпа) [Текст] / О. В. Ягов // Материалы III Международной научно-практической конференции Научный потенциал мира - 2006 (г. Белгород. 18-29 сентября 2006 г.). - Т.14. - Днепропетровск: Наука и мир, 2006. - С.22-25. - 0,3 п.л.
33. Ягов, О.В. Военно-коммунистические эксперименты Советской власти над кустарно-промысловой кооперацией в 1918 - начале 1921 года (по материалам Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего. Межвуз. сб. науч. трудов / Под общ. ред. С. Н. Волкова. - Вып.8. - Пенза: Изд-во ПГТА, 2006. - С.37-40. - 0,25 п.л.
34. Ягов, О.В. Неземледельческие промысловые занятия крестьян и их государственно-правовое регулирование в годы нэпа (по материалам Среднего Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований: материалы I Всероссийской (IX межрегиональной) конференции историков-аграрников Среднего Поволжья. 12-13 мая 2006 г. / Отв. ред. Э. Л. Дубман. - Самара: Изд-во Самарский университет, 2007. - С.326-330. - 0,3 п.л.
35. Ягов, О.В. Завершение организационного оформления кустарно-промысловой кооперации в самостоятельную кооперативную систему во второй половине 1920-х годов (по материалам Пензенской, Самарской и Ульяновской губерний) [Текст] / О. В. Ягов // Материалы Международной научно-практической конференции Моя Малая Родина (с. Степановка, 17 ноября 2006 г.). - Вып.4. / Под общ. ред. В. Е. Малязева. - Степановка - Пенза, 2007. - С.231-239. - 0,5 п.л.
36. Ягов, О.В. Из истории кооперирования молодежи, женщин и нацменов в годы нэпа (на примере кустарно-промысловой кооперации Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Научный вестник. Сб. науч. статей / Отв. ред. Л. Ю. Федосеева. - Вып.1. - Пенза: ГУМНИЦ, 2007. - С.102-109. - 0,5 п.л.
37. Ягов, О.В. Правовое регулирование российской кустарно-промысловой кооперации в первой трети ХХ века [Текст] / О. В. Ягов // Научный вестник. Сб. науч. статей / Отв. ред. Л. Ю. Федосеева. - Вып.1. - Пенза: ГУМНИЦ, 2007. - С.200-207. - 0,5 п.л.
38. Ягов, О.В. Социокультурный аспект деятельности кустарно-промысловой кооперации в 1920-е гг. (по материалам Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. Гуманитарные науки. - Пенза: Изд-во ПГПУ, 2007. - №4(8). - С.158-161. - 0,25 п.л.
39. Ягов, О.В. Изучение основных проблем развития кустарно-промысловой кооперации периода нэпа в трудах поволжских исследователей [Текст] / О. В. Ягов // VIII Лебедевские чтения: Материалы межвузовской научно-практической конференции (г. Пенза, 4 апреля 2007 г.). - Пенза: ГУМНИЦ, 2007. - С.143-150. - 0,5 п.л.
40. Ягов, О.В. Кустарно-промысловая кооперация Саратовского Поволжья в условиях нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Наши мысли о РоссииЕ Ученые анализируют, размышляют, предлагают: Материалы Всероссийской научно-теоретической конференции (г. Саратов, 11 апреля 2007 г.) / Отв. ред. А. А. Воротников. - Саратов: Саратовский государственный социально-экономический университет, 2007. - С.141-147. - 0,45 п.л.
41. Ягов, О.В. Основные проблемы кооперативного строительства в условиях социализма в трудах теоретиков и практиков кооперативного движения 1920-х гг. [Текст] / О. В. Ягов / Актуальные проблемы науки в России. Материалы Международной научно-практической конференции. - Вып.IV. - Кузнецк: КИИУТ, 2007. - Т. II. - С.57-61. - 0,3 п.л.
42. Ягов, О.В. Кустарно-ремесленное производство Поволжья в первой трети ХХ в.: факторы развития, основные виды и территориальное размещение [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып.11. - Пенза: ПГПУ, 2007. - С.92-105. - 0,9 п.л.
43. Ягов, О.В. Формирование организационной структуры союзной и низовой сети кустарно-промысловой кооперации Поволжья на началах нэпа. 1921-1923 гг. [Текст] / О. В. Ягов // Актуальные проблемы исторической науки: Всеросс. сб. науч. трудов молодых ученых / Отв. ред. О. В. Ягов. - Вып.4. - Пенза: ГУМНИЦ, 2007. - С.140-152. - 0,8 п.л.
44. Ягов, О.В. Налаживание хозяйственной деятельности кустарно-промысловой кооперации Поволжья на началах нэпа и ее трудности в условиях голода 1921-1922 гг. [Текст] / О. В. Ягов // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего. Межвуз. сб. науч. трудов. - Вып. 9. / Под общ. ред. С. Н. Волкова. - Пенза: Изд-во ПГТА, 2007. - С.7-12. - 0,5 п.л.
45. Ягов, О.В. Организационные преобразования в системе кустарно-промысловой кооперации Симбирской (Ульяновской) губернии в годы нэпа. 1921-1927 гг. [Текст] / О. В. Ягов // Научный вестник. Сб. науч. статей / Отв. ред. Л. Ю. Федосеева. - Вып.2. - Пенза: ГУМНИЦ, 2007. - С. 81-88. - 0,5 п.л.
46. Ягов, О.В. ицом к кооперации: из опыта взаимоотношений властных структур и кооперированной кустарно-ремесленной промышленности в 1924-1925 гг. (по материалам Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего. Межвуз. сб. науч. трудов. - Вып. 10. / Под общ. ред. С. Н. Волкова. - Пенза: Изд-во ПГТА, 2008. - С.60-65. - 0,4 п.л.
47. Ягов, О.В. К вопросу о причинах возникновения и развития кустарных промыслов среди сельского населения Среднего Поволжья в первой трети ХХ века [Текст] / О. В. Ягов // Известия общества истории, археологии и этнографии при Казанском государственном университете. Материалы аграрной конференции Крестьянство Среднего Поволжья в условиях реформ первой половины XX в. (к 100-летию столыпинской аграрной реформы) / Гл. ред. И. Р. Тагиров. - Казань: Изд-во КГУ, 2008. - Т.1. - С.96-100. - 0,3 п.л.
48. Ягов, О.В. Проблема дикости кооперативов в кустарно-промысловой кооперации периода нэпа и пути ее решения властными органами (по материалам Поволжья) [Текст] / О. В. Ягов // Актуальные проблемы исторической науки: Международный сб. науч. трудов молодых ученых / Отв. ред. О. В. Ягов. - Вып.5. - Пенза: ГУМНИЦ, 2008. - С.185-194. - 0,6 п.л.
49. Ягов, О.В. Организационное и хозяйственное развитие кустарно-промысловой кооперации Астраханской губернии в годы нэпа [Текст] / О. В. Ягов // Исторические записки: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. В. И. Первушкин. - Вып.12. - Пенза: ПГПУ, 2008. - С.80-88. - 0,5 п.л.
50. Ягов, О.В. К вопросу о трактовке понятий кустарная промышленность, кооперация и кустарно-промысловая кооперация [Текст] / О. В. Ягов / Актуальные проблемы науки в России. Материалы Международной научно-практической конференции. - Вып.V. - Кузнецк: КИИУТ, 2008. - Т. II. - С.124-129. - 0,4 п.л.
51. Ягов, О.В. Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в тисках кооперативного интеграла: исторический опыт 1921-1927 гг. [Текст] / О. В. Ягов // Материалы Всероссийской научно-практической конференции Моя Малая Родина (с. Степановка, 16 ноября 2007 г.). - Вып.5. / Под общ. ред. В. Е. Малязева. - Степановка - Пенза, 2008. - С.243-249. - 0,45 п.л.
52. Ягов, О.В. Зажиточный элемент в системе кустарно-промысловой кооперации и борьба с ним в годы нэпа (по материалам Поволжья) / О. В. Ягов [Текст] // С. Н. Худяков в общественно-политической, культурной и хозяйственной жизни России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (13-14 сентября 2007 г.). - Рязань: Ряз. гос. ун-тет им. С. А. Есенина, 2008. - С.254-258. - 0,3 п.л.

Всего по теме исследования издано более 70 работ общим объемом около 54 п.л.

---

1 Автор исключил из территориальных рамок Оренбургскую губернию, тяготеющую к Приуралью и национальные районы Поволжского региона, кооперирование мелких товаропроизводителей в которых имело свою специфику, и по устоявшейся историографической традиции они являются объектом отдельного изучения.

2 См.: Прокопович, С. Кооперативное движение в России. Его теория и практика / С. Прокопович. - М., 1913. - С.16-18; Чаянов, А.В. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации / А. В. Чаянов. - М., 1991. - С.81; Туган-Барановский, М.И. Социальные основы кооперации / М. И. Туган-Барановский. - М., 1919. - С.104.

3 Подробный анализ источниковой основы исследования представлен в первой главе.

4 См.: Кантор, М. Основы кооперативной политики РКП (б) / М. Кантор. - М.-Л., 1926; Тихомиров, В. Десять лет советской кооперации / В. Тихомиров. - М., 1927.

5 См.: Малахов, А. Русская кооперация и коммунисты / А. Малахов. - Прага, 1921; Тотомианц, В.Ф. Сущность и современное положение кооперации / В. Ф. Тотомианц. - Берлин, 1922.

6 См.: итошенко, Л. Кооперация, социализм и капитализм / Л. Литошенко // Экономист. 1922. №2. - С.9-27.

7 Туган-Барановский, М.И. О кооперативном идеале / М. И. Туган-Барановский. - М., 1918. - С.6.

8 Мещеряков, Н.Л. Современная кооперация / Н. Л. Мещеряков. - М.- П., 1923.

9 В 1925 г. в Праге под редакцией С. Н. Прокоповича начал издаваться Русский экономический сборник, в котором были опубликованы статьи С. Н. Прокоповича Что дал России НЭП, С. Кона Опыт советской национализации и др. В Берлине продолжили работу С. Шерман, А. Югов, Л. М. Пумпянский. В их публикациях анализировалось изменение сущности кооперации в условиях политического и экономического диктата большевиков.

10 См.: Золотов, Г.Н. Кустарная промысловая кооперация в системе народного хозяйства / Г. Н. Золотов. - М., 1925; Конев, Ф.Ф. Роль и значение кустарно-ремесленной промышленности в народном хозяйстве. Кустарно-промысловая кооперация в системе народного хозяйства СССР / Ф. Ф. Конев. - М., 1925.

11 См.: Темкин, Е. Промысловая кооперация / Е. Темкин // Современная кооперация и ее проблемы: Сб. статей. - М., 1925. - С.225-243; Васильевский, Л.Г. Организация и практика промысловой кооперации / Л. Г. Васильевский. - М., 1928 и др.

12 Белкин, Г. Рабочий вопрос в частной промышленности / Г. Белкин // Под ред. и с пред. В. В. Шмидта. - М., 1926. - С.23.

13 См.: арин, Ю. Частный капитал в СССР / Ю. Ларин. - М.-Л., 1927.

14 Шлифштейн, Е.И. Мелкая промышленность Саратовской губернии. Статистико-экономический очерк / Е. И. Шлифштейн. - Саратов, 1923; Раскин, Я.М. Мелкая и кустарно-ремесленная промышленность Самарской губернии / Я. М. Раскин. - Самара, 1925; Кузнецов, Ф.С. Мелкая и кустарно-ремесленная промышленность Сталинградской губернии / Ф. С. Кузнецов. - Сталинград, 1927.

15 См.: Теоретические проблемы современной советской кооперации. - М., 1930. - С.34.

16 См.: Добронравов, В.С. Оргстроительство низовых промкооперативов / В. С. Добронравов. - М., 1932; Сенько, А.Н., Афанасьев, Н.К. Местная промышленность и промысловая кооперация в третьей пятилетке / А. Н. Сенько, Н. К. Афанасьев. - М.-Л., 1939.

17 Webb, S.B. Soviet Communist: A New Civilization? / S. B. Webb. - London, 1935; Gordon, М. Workes before and Lenin / M. Gordon. - N.Y., 1941.

18 См.: Бузлаева, А.И. Ленинский план кооперирования мелкой промышленности / А. И. Бузлаева. - М., 1969. - С.112.

19 Law-ton, L. An economic History of Soviet Russia / L. Law-ton. - London, 1933. Vol. 2. - P.471-477.

20 Бузлаева, А.И. Ленинский план кооперирования мелкой промышленности / А. И. Бузлаева. - М., 1969; ебакова, Э.Р. Опыт КПСС по приобщению мелкой буржуазии города к строительству социализма / Э. Р. Лебакова. - М., 1970; Чумак, А.Ф. Исторический опыт КПСС по социалистическому переустройству мелкой промышленности (1921-1932 гг.) / А. Ф. Чумак. - Харьков, 1972; Харчевникова, Н.К. Сибирская промысловая кооперация. 1920-1929 гг. / Н. К. Харчевникова // Из истории Сибири. - Вып.18. - Томск, 1975 и др.

21 Морозов, Л.Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической / Л. Ф. Морозов. - М., 1969.

22 См.: ацарис, П.П. Промысловая кооперация и социалистическое строительство / П. П. Лацарис. - Вып.3. - М., 1928. - С.29.

23 См.: Lewin, M. Russian and Soviet Power / M. Lewin. - N. Y., 1975 (First ed. 1968); Carr, E.H. & Davies, R.W. Foundations of a Planned Economy, 1926-1929 / E. H. Carr & R. W. Davies. Vol. one, part II. - London, 1978 (First ed. 1969).

24 Lewin, M. La paysannerie et le Pouvoi ar Sovietigue. 1928-1930 / M. Lewin. - Paris, 1966. - P.57, 87-95.

25 См.: Miller, R.F. Soviet Agricultural Policy in the Twenties: the Failure of Cooperation / R. F. Miller. Soviet Studies, Vol. XXII. №2 (April, 1975).

26 Мерль, Ш. Аграрный рынок и новая экономическая политика. 1925-1928 гг. / Ш. Мерль. - Вена, 1981. Реферат. - С.10-11.

27 См.: Килеева, А.И. Пензенская партийная организация в борьбе за восстановление народного хозяйства. 1921-1925 гг. / А. И. Килеева. - Пенза, 1961; ившиц, А.Э. Деятельность партийных организаций Поволжья по осуществлению ленинских принципов НЭПа в годы восстановительного периода / А. Э. Лившиц. - Саратов, 1973 и др.

28 Козлов, И.А. Революция, нэп и судьбы мелкого производства // Историческое значение нэпа. Сборник научных трудов / И. А. Козлов. - М., 1990. - С.80,82.

29 См.: Егоров, В.Г. Социалистическое кооперирование кустарей и ремесленников в СССР в 20-е гг. / В. Г. Егоров. - М., 1985; Файн, Л.Е. Развитие кооперации в СССР в 20-е годы: основные проблемы и итоги их изучения / Л. Е. Файн. - Иваново, 1988; Николаев, А.А. Промкооперация в Сибири. 1920-1937 / А. А. Николаев. - Новосибирск, 1988; Свищев, М.А. Опыт НЭПа и развитие мелкого производства на современном этапе / М. А. Свищев // История СССР. 1989. №1. - С.3-23 и др.

30 Веселов, С.В. Кооперация и Советская власть: период военного коммунизма / С. В. Веселов // Вопросы истории. 1991. №9-10. - С.25-37.

31 См.: НЭП. Взгляд со стороны: Сборник / Составитель В. В. Кудрявцев. - М, 1991.

32 Югов, А. Народное хозяйство советской России и его проблемы / А. Югов // НЭП. Взгляд со стороны: Сборник / Составитель В. В. Кудрявцев. - С.236-237.

33 См.: Угроватов, А.Г. Промысловая кооперация в 20-е годы / А. Г. Угроватов // ЭКО. 1993. №12. - С.126-137; Тараканов, В.В. К вопросу о месте крестьянской кооперации в хозяйственной системе нэпа / В. В. Тараканов // Кооперация: страницы истории. - Вып. IV. - М., 1994. - С.204-217.

34 См. напр.: Елютин, О.Н. Кооперация в России - невостребованный опыт / О. Н. Елютин // Вестник Московского университета. - Серия 8. История. 1998. №5; Файн, Л.Е. Нэповский лэксперимент над российской кооперацией / Л. Е. Файн // Вопросы истории. 2001. №7.

35 См.: Файн, Л.Е. Отечественная кооперация: исторический опыт / Л. Е. Файн. - Иваново, 1994; Он же. Советская кооперация в тисках командно-административной системы (20-е гг.) / Л. Е. Файн // Вопросы истории. 1994. №9. - С.35-47.

36 ютов, Л.Н. Кооперирование как средство огосударствления кустарной промышленности / Л. Н. Лютов // Проблемы истории, теории и практики кооперативного движения в России: Тез. докл. респуб. науч. - практ. семинара. - Тюмень, 1992. - С.62-63.

37 Назаров, П. Г. История создания Советской промкооперации. 1920-1923 / П. Г. Назаров. - Ч.2. - Челябинск, 1993; Кабанов, В.В. Кооперация. Революция. Социализм / В. В. Кабанов. - М., 1996; Коновалов, В.В. Большевики и промысловая кооперация: к вопросу о коммунистическом наступлении на кооперативном фронте в первые годы НЭПа (1921-1923) // Вестник Тюменского университета. 1998. №1. - С.83-90.

38 См. напр: Ким Чан Чжин. Государственная власть и кооперативное движение в России - СССР (1905-1930). - М., 1996; Трумбул, Н. Англо-американская историография о советском кооперативном движении периода гражданской войны и нэпа / Н. Трумбул // Актуальные проблемы социально-политической истории советского общества: вопросы источниковедения и историографии. - Уфа, 1991. - С.67-68; ьюис, Э.Л. Введение новых форм экономических отношений в Саратовской губернии (1921-1925 гг.) / Э. Л. Льюис // История России. Диалог российских и американских историков. Материалы российско-американской научной конференции. - Саратов, 1994. - С.109-119.

39 Гребениченко, С.Ф. Диктатура и промысловая Россия в 1920-е годы / С. Ф. Гребениченко. - М., 2000; Файн, Л.Е. Российская кооперация: историко-теоретический очерк (1861-1930) / Л. Е. Файн. - Иваново, 2002; Егоров, В.Г. Отечественная кооперация в мелком промышленном производстве: становление, этапы развития, огосударствление (первая треть ХХ века) / В. Г. Егоров. - Казань, 2005 и др.

40 См.: Егоров, В.Г. Указ. соч. - С.187, 195.

41 Нейфельд, Е.Я. Кооперативное движение в 1917-1921 гг.: теория, политика, практика (на материалах Оренбургской, Самарской и Саратовской губерний): Дисс. Е канд. ист. наук / Е. Я. Нейфельд. - Самара, 1993; Уразова, С.А. Нэп и развитие легкой и перерабатывающей промышленности. 1921-1928 гг. (на материалах политических и общественных организаций Среднего Поволжья): Дисс. Е канд. ист. наук / С. А. Уразова. - Самара, 1993; Безгина, О.А. Кооперативное движение в Самарской губернии в 1918-1928 гг.: Дисс. Е канд. ист. наук / О. А. Безгина. - Тольятти, 1997.

42 Виноградов, С.В. Нэп: опыт создания многоукладной экономики / С. В. Виноградов. - М., 1996; Он же. Мелкотоварное крестьянское хозяйство Поволжья в 20-е годы / С. В. Виноградов. - М., 1998.

43 См.: Виноградов, С.В. Мелкотоварное крестьянское хозяйство Поволжья в 20-е годы / С. В. Виноградов. - С.120.

44 Чуканов, И.А. Советская экономика в 1920-е годы: новый взгляд (на материалах Среднего Поволжья) / И. А. Чуканов. - М., 2001. - С.235.

45 Рассказова, Н.В. Предпринимательская деятельность в Пензенской губернии в годы НЭПа. 1921-1927 гг.: Дисс. Е канд. ист. наук / Н. В. Рассказова. - М., 2000; Парамонова, Р.Н. Развитие системы кооперации Среднего Поволжья в условиях новой экономической политики (1921-1928 гг.): Дисс. Е канд. ист. наук / Р. Н. Парамонова. - Самара, 2001; Анисимова, Е.Ю. Кустарные промыслы Симбирского - Ульяновского Поволжья конца XIX - второй половины ХХ вв.: Дисс. Е канд. ист. наук / Е. Ю. Анисимова. Ц  Ульяновск, 2003; Сливка, Ю.И. Развитие кооперации в Нижнем Поволжье в 1921-1941 гг.: Дисс. Е канд. ист. наук / Ю. И. Сливка. - Астрахань, 2004 и др.

46 Декреты Советской власти. - М., 1974. - Т.7; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. (1917-1928). - М., 1967. - Т.1; Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства РСФСР (СУ РСФСР). - М., 1919-1925; Собрание законов и распоряжения Рабоче-Крестьянского правительства СССР (СЗ СССР). - М., 1923-1929 и др.

47 Кустарная и мелкая промышленность и промысловая кооперация. (Собрание декретов, инструкций, циркуляров, разъяснений и прочее по кустарной и мелкой промышленности и промысловой кооперации) / Составил С. А. Алфеевский. - М., 1923; Законы о кустарях и их артелях. Сборник декретов, постановлений, инструкций, циркуляров и пр. / Под ред. проф. А. М. Винавера. - М., 1925 и др.

48 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - М., 1983; О сельскохозяйственной, кредитной, промысловой и потребительской кооперации (резолюция XIV Всесоюзной партконференции). - Самара, 1925; Резолюции шестнадцатой Ульяновской губернской конференции РКП (б). 17-24 января 1927 года. - Ульяновск, 1927 и др.

49 См. напр.: енин, В.И. О потребительской и промысловой кооперации / В. И. Ленин // П.С.С. - М., 1963. - Т.43; Речи о кооперации М. Калинина, Л. Каменева, В. Куйбышева, А. Андреева. - М., 1925; Яковлев, Я. Наша деревня. Новое в старом и старое в новом / Я. Яковлев. - Изд. 2. - М., 1924.

50 Тяжесть обложения в СССР (социальный состав, доходы и налоговые платежи населения Союза СССР в 1924/25, 1925/26 и 1926/27 годах) / Доклад комиссии Совета Народных Комиссаров Союза ССР по изучению тяжести обложения населения Союза. - М., 1929; Мелкая промышленность СССР по данным Всесоюзной переписи 1929 г. - Вып.1-2. - М., 1932-1933; Контрольные цифры народного хозяйства и культуры Нижне-Волжского края на 1928-1929 год. - Саратов, 1929; Кустарно-промысловая кооперация РСФСР. Система Всекопромсоюза в 1926/27 году. - М., 1928.

51 Конев, Ф.Ф. Система кустарно-промысловой кооперации в 1925-1926 году (кооперативы и союзы). Материалы к V очередному собранию Уполномоченных Всекопромсоюза / Ф. Ф. Конев. - М., 1927; Материалы второго очередного собрания Уполномоченных Самарского губернского Союза сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации. 26-28 мая 1923 г. - Самара, 1923.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории