Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по разным специальностям  

На правах рукописи

Алешкин

Петр Федорович

Крестьянское протестное движение в России

в условиях политики военного коммунизма

и ее последствий (1918 Ц 1922 гг.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Москва - 2012

Работа выполнена на кафедре истории АНО ВПО Московский гуманитарный университет

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

  Васильев Юрий Альбертович

Официальные оппоненты:  доктор исторических наук, профессор

       Телицын Вадим Леонидович

Учреждение Российской академии наук

Институт всеобщей истории РАН,

ведущий научный сотрудник Центра

по изучению международной социал-демократии

доктор исторических наук

Хлевнюк Олег Витальевич

Федеральное казенное учреждение

Государственный архив

Российской Федерации,

главный специалист

доктор исторических наук

Ткаченко Вадим Дмитриевич

ООО Лицей университета гуманитарных наук (г. Москва), директор

Ведущая организация:  ФГБОУ  ВПО Московский

государственный гуманитарный

университет имени  М.А.  Шолохова

Защита диссертации состоится  20        декабря 2012г. в 15.00 час. на заседании диссертационного совета Д 521.004.01 при АНО ВПО Московский гуманитарный университет по адресу: 111395,  г. Москва, ул. Юности, д. 5, корп. 3, ауд. 511.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке АНО ВПО Московский гуманитарный университет.

Автореферат разослан л    сентября 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета                                                       Мацуев А.Н.

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования определяется необходимостью, с учетом расширения доступа к новым документам и материалам, осмысления и переосмысления сущности протестного движения крестьян в условиях начала становления Советского государства, причин его появления, создания комплексного представления о формах и методах  проявления.

Крестьянское протестное движение в Советской России в послеоктябрьской истории - недостаточно изученная страница исторического феномена, именуемого советским обществом. В период советской истории тема крестьянского протеста в условиях послереволюционной России оказалась под запретом. Поощрялось изучение крестьянского неповиновения власти лишь в период феодализма и самодержавия, причем любое проявление сопротивления рассматривалось как форма классовой борьбы и двигатель исторического прогресса. Изучение событий прошлого сопровождалось созданием мифов и легенд, искажениями исторической реальности и даже фальсификациями. В подобном контексте причастные к крестьянскому сопротивлению становились бандитами, крестьянские восстания - кулацкими, эсеровскими и белогвардейскими.

В постсоветской России проявилось обратное явление - увлечение поиском сенсаций и трагических картин, отягощенных политической и пропагандистской риторикой. Нередко авторы акцентируют внимание на отдельных фактах, которые будоражат сознание, вызывая эмоциональное восприятие истории крестьянского движения, но не создают полной и объективной картины. Пафосные сравнения крестьянской войны в Советской России по размаху и последствиям с крестьянскими войнами, имевшими место в отечественной истории (в период Смуты начала XVII в., С. Разина, Е. Пугачева) создают не более чем формальное сходство. В этой связи актуальна необходимость доказательно опровергнуть представление о тождественности протестных движений на различных этапах истории, противопоставления масс и власти.

В настоящее время возникает потребность нового прочтения документов Советского государства, произведений его руководителей, выявление вызванных ими процессов в крестьянских массах и в сельскохозяйственном производстве. Объективное исследование крестьянского протестного движения в масштабе всей страны в 1918-1922 гг. связано не только и не столько с описательной стороной отдельных восстаний, выступлений, волнений - важнее выявить, какими причинами было вызвано крестьянское протестное движение не в отдельных регионах, а повсеместно во всей стране, исследовать природу социального, экономического и политического протеста. В данном случае не обойтись без раскрытия природы такого явления в ранней советской истории, как политика военного коммунизма, выяснения причинно-следственных отношений политики военного коммунизма и крестьянской войны в России. Несомненный интерес представляет типологическая характеристика крестьянского движения.

Объектом исследования является крестьянство как большая социальная группа в Советской России, объединенная общими экономическими и политическими  интересами, оказавшая существенное влияние на социально-экономическую и политическую ситуацию в стране в условиях послереволюционной России и начала строительства Советского государства.

Предметом диссертационного исследования выступает, с учетом хронологических и территориальных рамок, история крестьянского протестного движения как социального феномена. Автор солидаризируется в представлении крестьянского движения как разновидности социального движения1. Под этим понятием подразумевается движение социальной группы (класса), обусловленное недовольством своим положением, которое ставит определенные цели. Социальное движение зависит от социальных факторов, которые его порождают, и является попыткой разрешения насущных социальных вопросов. Социальное движение в качестве совокупности продолжительных массовых коллективных действий социальной группы, связанных с удовлетворением и обеспечением групповых или общественных интересов и потребностей, ставит своей целью осуществление социальных изменений или предотвращение перемен (протест) посредством социальной борьбы на основе общих интересов. Крестьянское движение включает массовые коллективные действия по реализации интересов крестьянства как социальной группы (класса). 

Хронологические рамки исследования охватывают период с весны 1918аг., ознаменовавшейся началом политики военного коммунизма, до конца 1922 г., когда протестное движение вследствие объективных и субъективных причин утратило активные формы повстанческого сопротивления. В рамках указанного периода выделяется поэтапный переход к нэпу, начавшийся в марте 1921 г., в значительной степени отягощенный последствиями политики военного коммунизма.

Территориальные рамки исследования включают Советскую Россию (с июля 1918 г. - Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика). В условиях начала строительства Советского государства, до принятия первой Советской Конституции, в официальных документах использовались различные государственные наименования России (Российская Советская Республика, Страна Советов, Советская Республика, Российская Федеративная Республика и др.). Последовательное изучение темы обусловило необходимость расширения территориальных рамок и включение также Советской Украины (Украинская Советская Республика, Украинская Социалистическая Советская Республика). Советское государство до образования СССР в декабре 1922 г. представляло собой своеобразное федеративное государственное образование советских республик. В июне 1919 г. был принят декрет ВЦИК об объединении Советских Республик, включая Россию и Украину. В соответствии с ним произошло объединение республиканских органов военной организации и военного командования, СНХ, наркоматов финансов, труда, путей сообщения. Союзный рабоче-крестьянский договор между РСФСР и УССР, утвержденный VIII Всероссийским съездом Советов 28 декабря 1920 г., оформил вступление республик в военный и хозяйственный союз. Объединенными стали комиссариаты военных и морских дел, ВСНХ, внешней торговли, финансов, труда, путей сообщения, почт и телеграфа. Эти комиссариаты входили в состав СНК РСФСР, а в СНК УССР имели своих уполномоченных. Партийное руководство осуществлялось ЦК РКПа(б), военное - РВСР и Главкомом РККА, хозяйственно-экономическое - наркоматами РСФСР, что обусловило проведение единой экономической и военной политики на всей территории Советской власти. 

Целью исследования является выявление, на основе комплексной характеристики крестьянского протестного движения, его природы, динамики и социально-политического значения в условиях политики военного коммунизма и ее последствий в ходе перехода к нэпу. Для достижения данной цели определены следующие исследовательские задачи:

Ц на основе изучения историографических, источниковедческих, теоретико-методологических аспектов взаимоотношений крестьянства и власти (государства) выявить истоки и предтечи политики военного коммунизма в Советской России, основы механизма возникновения и распространения протестного движения крестьянства;

Ц  осуществить исследование политики Советского государства в отношении крестьянства, посредством контент-анализа законов, постановлений правительства, решений правящей компартии, выступлений В.И. Ленина и других руководителей Советского государства и партии выяснить причины возникновения крестьянского протестного движения в России;

Ц дать оценку взаимосвязи политики государственной власти и протестного движения, осмыслить и обобщить процесс перерастания протестных выступлений в крестьянскую войну, показать ее эпицентры на территории Советской Республики;

Ц выявить общее, частное и особенное в типологической характеристике крестьянского протестного движения, определить факторы и основные формы протеста в период политики военного коммунизма;

Ц на примере крестьянского движения в Тамбовской губернии в условиях кульминации политики военного коммунизма определить тождественные черты крестьянского протеста, рассмотреть возникновение, развитие и подавление антоновщины;

Ц изучить особенности крестьянского движения в условиях Гражданской войны, осветить религиозные, национальные и региональные аспекты крестьянского протеста, его проявление в вооруженных силах Советского государства;

Ц раскрыть рецидивные последствия военного коммунизма в условиях перехода к нэпу и проанализировать их влияние на крестьянское движение.

Историография проблемы и источники по изучаемой теме освещены в первой главе диссертации Историографические, источниковедческие, теоретико-методологические аспекты исследования.

Методологические основы исследования. Изучение крестьянского протестного движения основано на принципах научной объективности и историзма, исключающих идеологическую предвзятость в исследовании, всесторонности, системности исторического анализа, актуализации функции исторической памяти. Проблема рассматривается в развитии, на общеисторическом фоне становления советской системы в России, в контексте изменений, происходивших в экономической, политической и социальной жизни в период военного коммунизма и Гражданской войны, перехода к нэпу.

Диссертант рассматривает как упрощенный и неверный взгляд оценку марксизма в качестве чуждой западноевропейской теории, искусственно и даже случайно привнесенной и насаждаемой в России. Авторское видение проблемы основано на признании того, что традиционалистские (почвеннические, общинные и даже сакральные) привычки российского крестьянина оказались созвучны многим марксистским идеям. Утопическая по содержанию марксистская мечта о грядущем коммунизме удачно легла на подготовленную (народниками, славянофилами, социалистами различных направлений и пр.) почву народных идеалов и ожиданий в российском обществе. Подобные созвучия проявились в синтетическом феномене советского коммунизма. Советский коммунизм объединил российскую традицию и идеологию коммунистической модернизации. Марксистская идея о бестоварном производстве и распределении, основанная на принципе справедливого распределения материальных благ, совпала с традиционным и консервативным образом натурального и общинного хозяйствования в российской деревне. Марксистские установки о построении бесклассовой общественной организации, ликвидации социального неравенства отвечали вековым ожиданиям устройства справедливого и гуманного общества, соответствующего пониманию правды и свободы в ментальности российского крестьянства. Советский коммунизм, целью которого являлось достижение некой идеальной высшей формы человеческого общества, создал духовную основу модернизации в России.

Изучение темы обусловило использование методов исследования: историко-сравнительного, проблемно-хронологического, историко-генетического, типологического, системного, синхронного, статистического, ретроспективного, метода исторической периодизации, биографического метода. Работа подготовлена с учетом современных методологических тенденций развития исторической науки, направленных на репрезентацию исторического прошлого (включая объяснение, интерпретацию, поиск смысла, понимание).

В исследовании темы автор основывался на методологических традициях русской исторической школы в области социальной истории. Концептуальной основой исследования послужила теория протестного движения как явления социального (включая протестные настроения и протестные действия), разработанная выдающимся российским теоретиком истории Н.И. Кареевым. В его историологии (теории исторического процесса) нашло отражение осмысление проявления общественных конфликтов, социальных антагонизмов, в том числе в отношении сословий и других социальных групп в условиях гражданского противоборства, включая периоды гражданских войн. Для изучения и понимания проблематики протестного движения большое значение имеют кареевские интерпретации природы протеста, взаимоотношений сословий и государства, причин и факторов возникновения протестных явлений, анализ условий для трансформации отдельных протестных проявлений в социальное движение, выявление общих и особенных черт в протестном движении, мотивационных особенностей протестного движения, осмысление взаимодействия и взаимовлияния материальных, религиозных, этнических, партийных и пр. интересов социальных групп и государства, соотношение коллективных и индивидуальных форм протеста, настроений и действий, организованных и неорганизованных (стихийных) форм, оценка роли вождей в общественном движении.

Особый интерес представила методология истории В.О.аКлючевского: конструкты исторических сил (включая человеческую личность, общество), их взаимодействия; народа как исторической личности и его призвания; значения государства и идеи общего отечества. Изучение социальных явлений эффективно в парадигме двух взаимосвязанных состояний - настроения и движения, в процессе взаимодействия которых одно постоянно вызывается другим или переходя в другое. В результате, по Ключевскому, исследователь получает возможность приблизиться к пониманию существа изучаемого предмета.

Для раскрытия мотивационных аспектов протестного движения привлечен социально-психологический метод изучения. Важное значение в изучении темы имеет разработанная А.С. Лаппо-Данилевским теория мотивации субъектов исторического процесса, в которой под мотивом понимается реальное основание или состояние сознания, которое обусловливает (вызывает, определяет) социальное движение. Различия в мотивах порождают соответствующие различия в действиях. Как правило, историку приходится изучать комбинации мотивов и обусловленных ими действий или результатов деятельности, направленных на достижение цели. Представление о цели, к достижению которой стремится данный субъект, предполагает необходимость комбинировать целые группы и ряды мотивов, вызывающих конкретные поступки или действия.

Новизна диссертационного исследования определяется современным взглядом в осмыслении методологических аспектов и эмпирического материала. На основе анализа теорий и концептуальных подходов к аграрной эволюции осуществлено выявление факторов и причинно-следственных связей в механизме взаимоотношений государства и большой социальной группы - крестьянства. Это позволило определить истоки и предтечи политики военного коммунизма. Изучение протестного движения крестьянства представлено на общероссийском материале, основанном преимущественно на архивных источниках, в том числе значительном массиве документов самих повстанцев. Структура диссертационной работы отражает ее целостный и комплексный характер. В исследовании темы рассматривается общее (общность типологической характеристики всего крестьянского движения, крестьянская война как высшая форма крестьянского сопротивления), частное (эпицентры протестного движения, антоновщина как важнейшая составная часть крестьянской войны), особенное (мотивационные аспекты и влияние различных факторов на крестьянское движение, религиозные, национальные особенности крестьянского протеста, отражение крестьянских протестных настроений в вооруженных силах Советской Республики: сапожковщина, григорьевщина, Кронштадт).

Новизна исследования проявилась в выводах и обобщениях, выносимых на защиту.

1. Автор позиционирует созвучность собственных трактовок к направлению в историографии, определяемое им в качестве модернизационного. В данном направлении выделяются аспекты в его содержании, ориентированные на современную трактовку военного коммунизма как попытку большевистской модернизации России на основе марксистской модели. Представители данного направления не отрицают влияния конкретных чрезвычайных обстоятельств на государственную политику, однако основное внимание акцентируется на осмыслении попытки модернизации Советской России. Модернизационное направление отличается от плюралистического  различием исследовательского методологического подхода: в нем используется парадигма модернизации на основе собственной идентичности.

В диссертационной работе утверждается, что теоретическими предпосылками построения нового общества в Советской России являлись марксистские взгляды, сформировавшиеся в ХIХ веке в Западной Европе под воздействием невиданного ранее индустриального прогресса. По утверждению автора, объяснение политики большевистской власти нельзя ограничить обусловленностью военного коммунизма трудностями военной интервенции западных стран и Гражданской войны. Советская модернизация (т.е. переход от традиционного, аграрного общества к новому общественному строю) основывалась на предположениях о непосредственном переходе к социалистическому строительству через создание государственного производства и распределения. Сама модель политики военного коммунизма отражала соответствующее видение социализма в соответствии с марксистскими представлениями о всеобщей национализации и обобществлении средств производства, огосударствлении экономики, централизованном государственном распределении материальных благ. Однако применение ортодоксального марксизма к реалиям крестьянской страны носило утопический характер.

Теоретико-методологическое понимание изучаемой проблемы автор связывает с освещением знаменательной дискуссии между марксистами и их оппонентами, которая имела место на рубеже XIX - XX вв.: одно направление ориентировалось на грядущее всемерное укрупнение и обобществление крестьянских хозяйств, другое отдавало предпочтение мелкому крестьянскому хозяйству, настаивая на его живучести. Предмет данной дискуссии имел особое значение для крестьянства России как аграрной страны. В современной историографии дискуссия, имеющая важнейшее значение для понимания истоков и природы политики военного коммунизма в Советской России, до сих пор не оценена и даже не освещена должным образом.

В диссертации показана позиция марксизма: утверждались идеи о превосходстве крупного хозяйства не только в промышленности, но и в земледелии; об обреченности мелкого крестьянского хозяйства в борьбе с крупным капиталистическим производством; мелкому собственнику предрекалась неизбежная гибель. В крестьянине-собственнике марксисты видели лишь будущего пролетария. Социализм воспринимался не с перспективой сохранения индивидуального владения, а с его устранением, при этом отмечалась нежелательность насильственной экспроприации.

На взгляд диссертанта, в марксизме не было четко сформулированной программы построения социализма. Но основные черты понимания социализма проступали в марксовой критике капитализма: отказ от частной собственности, рынка, от денег, ликвидация разделения труда между городом и деревней (это означало урбанизацию деревни путем превращения крестьян в рабочих на сельскохозяйственных фабриках или в коллективных хозяйствах). Программа будущего в марксизме вполне определенно представляла собой единый проект национализации, коллективизации и планирования, дополненный революционным принуждением. В новом общественном строе, основанном на общественной собственности, в конструкции марксизма предполагалось вытеснение мелкого производства крупным общественным. Крестьянство как класс воспринималось марксистами социальной формой феодального общества, не принадлежавшая ни к миру капитализма, ни к социализму. В условиях капитализма крестьянство рассматривалось в качестве отсталого элемента в современном обществе. В будущем социализме организация крупного производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве обусловливала избавление социума от крестьянской собственности.

По оценке автора, представления марксизма о будущем обществе воспринимаются не как научно-технический прогноз, а скорее как социальное пророчество, в котором коммунизм является идеальным ориентиром. Характеристика будущего имеет абстрактный характер - иначе быть не могло, поскольку вопрос решался в чисто теоретическом виде. О реальных социальных и экономических механизмах  развития будущего общества марксисты могли рассуждать, основываясь на реальности современного ему капитализма, которая не могла подсказать ответа на этот вопрос.

Теоретико-методологическое осмысление изучаемой темы позволило констатировать, что государственная политика в отношении крестьянства должна учитывать наличие и действие объективных факторов. В диссертации обосновано заключение, что спор о преимуществах и достоинствах различных форм хозяйствования в аграрной сфере в условиях многоукладной экономики конструктивно решен представителями научной школы А.В. Чаянова и Н.Д.аКондратьева, разработавшими синтезированную модель аграрной эволюции. Существуют объективные пределы повальной капитализации в сельском хозяйстве - эту сторону специфики аграрной эволюции, по мнению диссертанта,  недооценили сторонники марксизма. Объясннение существования многоукладности форм хозяйствования на селе, в т.ч. в индустриально развитых странах, заложено во внутренней мотивационной основе хозяйственной деятельности как крупных хозяйств, так и мелких крестьянских. Эта деятельность управляется, прежде всего, внутнренними регуляторами. Природа мотивации хозяйствования объясняет возможность и даже необходимость одновременного развития, наряду с крупными формами хозяйств, имеющими несомненные преимущенства, мелких крестьянских хозяйств. Претензии И.В. Сталина на окончательную точку в споре марксистов и их оппонентов в виде объявления в 1929 г. формулы великого перелома (в качестве подтверждения на практике теоретического тезиса марксизма о преимуществе крупного коллективного земледелия над мелким индивидуальным хозяйствованием) являются не более чем политическим вердиктом и приговором в отношении лученых типа Чаяновых, анафемой в адрес чаяновщины и кондратьевщины (дополненных физическим уничтожением замечательных ученых России).

Проведенное исследование показало, что недооценка объективных закономерностей цивилизованной аграрной эволюции, которая проявилась в условиях большевистских преобразований по марксистской модели, привела к просчетам и ошибкам в идеологии и осуществлении политики военного коммунизма, следствием чего стал системный кризис в стране весной 1921 г. Освещение последствий военного коммунизма в условиях перехода к нэпу дало возможность констатировать признание большевистской властью ошибочности предположений по поводу непосредственного перехода пролетарского государства к коммунистическому государственному производству и распределению в мелкокрестьянской стране. По мнению автора исследования, изменение политики, олицетворяемое с переходом от штурма (военный коммунизм) к лосаде (нэп) не означало стратегической корректировки партийных установок. Доктрины большевистских теоретиков (Е.А. Преображенский, Н.И. Бухарин) ограничивались рамками марксистской коммунистической доктрины. Разногласия имели место в отношении тактических моделей в границах переходного периода от капитализма к коммунизму. Переход от военного коммунизма к нэпу в значительной мере совершался методами военного коммунизма.

2. В контексте комплексного подхода в диссертационном исследовании представлено многоплановое освещение причин, факторов крестьянского протестного движения, его природы в условиях начала формирования Советского государства.

Автор работы осветил перерастание крестьянской революции 1917Ц1918агг. в крестьянскую войну против политики военного коммунизма. Ее начало диссертант связывает с проявлением первого массового протеста крестьян против системы военного коммунизма (ноябрьскоЦдекабрьские восстания крестьян в 1918 г., которые охватили почти половину территории, находившейся под контролем Советского государства), а также официальной констатацией большевистской властью появления лединого контрреволюционного фронта. В 1919Ц1922 гг. крестьянская война приобрела полномасштабный характер. Природа крестьянской войны оценивается диссертантом в качестве войны гражданской по своему содержанию. Мощное крестьянское протестное движение охватило практически все регионы Советской Республики и создало опасность для самого государства.

На основании обобщения характеристики крестьянского сопротивления государственной политике определены признаки крестьянской войны в период ранней советской истории: охват движением значительной территории, контролируемой повстанцами; элементы организованности в стихийном крестьянском движении: складывание единого военно-политического руководства в крупных восстаниях, объединяющего разрозненные действия отдельных повстанческих отрядов; создание повстанческой армии и штабов по руководству вооруженными повстанческими формированиями, включая сражения с регулярными армейскими частями Красной Армии; общие для всего движения лозунги, разработка и принятие социальных и политических программных документов. Как вытекает из исследования, крестьяне выступали против аграрной политики государства, а не только конкретной деятельности его местных органов. Здесь выявляется принципиальное различие с дореволюционным прошлым, когда крестьяне направляли оружие против помещиков, но не против государства. Теперь же они были не согласны с общегосударственной политикой в масштабе всей страны - политикой военного коммунизма, в рамках которой получили законодательное оформление насильственные порядки и осуществлялось ее проведение в отношении всего крестьянства. В силу этого вопрос  об организации власти стал для крестьянства одним из ключевых: борьба не против государственной власти как таковой, а за справедливую народную власть, олицетворяемую с властью избранных народом Советов. Изменение общественного сознания проявилось не только в осознании собственной угнетенности, бесправия, обездоленности, безнадежности, не только в накоплении ненависти и неприятии государства, но и в разнообразных формах активного сопротивления, включая вооруженное. При этом характерными чертами крестьянской войны, как и в другие эпохи, стали стихийность и разрозненность крестьянских действий и в целом стихийный характер войны; массовое участие крестьянства придавало сопротивлению силу, размах и остроту; длительность войны объяснялась тем, что, будучи подавленной в одних районах, она вспыхивала с новой силой в других.

Автор диссертации сделал вывод, что историческое значение крестьянской войны заключалось в ее воздействии на политику государства, на дальнейшее социально-экономическое и политическое развитие страны. Это проявилось в признании государственной властью ошибочности прежней политики и объявлении переход к нэпу. В то же время диссертант не переоценивает проявление легитимации ряда крестьянских требований в новом Земельном кодексе, который был принят 30 октября 1922 г. Новое советское земельное законодательство, по мнению диссертанта, следует рассматривать не столько победой крестьянства, как это нередко трактуется, а в качестве уступки, в форме нэпа, крестьянским интересам. Поэтому воспользоваться плодами подобной пирровой победы оказалось невозможно: основополагающим принципом советской земельной политики стала национализация земли - крестьянство так и не дождалось обещанной социализации; допущение элементов капитализма в экономической сфере нэпа сопровождалось одновременным ужесточением политической системы.

Вот этот исторический факт и исторический урок, по мнению соискателя, должен учитываться в современных условиях, когда протестные выступления приобретают концентрированное выражение, сами выступления не отвергают государство и его власть, но не согласны с организацией действующей власти и ее конкретными действиями.

3. Результаты проведенного диссертационного исследования дали возможность получить обоснованные и достоверные заключения и оценки в интерпретации и понимании исторических событий и явлений, а также опровергнуть многие до сих пор существующие мифы и искажения исторической истины. Во-первых, отмечается, что нередко возможности крестьянского протеста получают преувеличенную характеристику. В этой связи важной является оценка степени угрозы (опасности) крестьянского движения для Советского государства. Рассуждения о гипотетическом варианте объединения крестьянского протестного движения в масштабе всей страны (или хотя бы крупного региона), тем более о захвате власти в стране, по оценке диссертанта, беспочвенны. Конечно, крупные протестные явления (антоновщина, махновщина, Западно-Сибирское восстание, чапанка, вилочное восстание, серовщина, Кронштадт и др.) создавали угрозу государству, отвлекали значительные военные силы и материальные ресурсы на их ликвидацию.

Однако даже в условиях кульминации крестьянской войны не военная опасность являлась определяющей, а продовольственная угроза, которая могла поставить под сомнение само существование Советского государства. Документы и самые различные материалы позволяют утверждать, что изначальным источником продовольственной угрозы являлось не крестьянское движение, а экономическая политика государства. В ходе крестьянской революции 1917Ц1918 гг. в стране произошел экономический регресс, связанный с возвратом к натуральному, патриархальному хозяйствованию: крестьянские хозяйства в большинстве своем обеспечивали лишь потребности собственной семьи, располагая незначительными запасами товарного хлеба. Осереднячение деревни объективно сокращало сектор крестьянского землевладения, на котором велось товарное производство, порождало падение производительных сил. Политика военного коммунизма ускорила данный процесс: незаинтересованность крестьянина в обработке земли, изъятия государством лизлишков сверх потребительной нормы привели к резкому сокращению посевных площадей и уменьшению крестьянских хозяйств. Не имея интереса в расширении своих хозяйств, крестьянство ограничивалось производством лишь для потребности собственной семьи. Стремительный рост натуральных хозяйств подрывал продовольственную политику, построенную на извлечении лизлишков, то есть реквизиций хлеба при разверстке. 

По заключению диссертанта, военный коммунизм, порождавший протестное движение в крестьянской среде, по сути работал на собственную самоликвидацию. Уход крестьян к повстанцам сокращал трудовые ресурсы в деревне. Военная цель - подавление восстаний и уничтожение повстанцев - противоречила экономическим соображениям. В опустевших крестьянских волостях (одни были убиты, другие репрессированы, третьи ушли к повстанцам) не у кого было забирать лизлишки - не стало ни излишков, ни их производителей. Возникала опасность потери источника продовольственных ресурсов. Никакой реквизиционный аппарат не был в состоянии решить данную проблему. Принуждение с использованием вооруженной силы оказывалось бессмысленным занятием, когда некого принуждать к выполнению хлебной и других разверсток. Некому было выполнять трудовые повинности: подвозить хлеб, заниматься заготовкой топлива и пр. У крестьян не осталось ни лошадей, ни фуража. В результате образовался своеобразный порочный круг: государственная политика военного коммунизма, являясь причиной крестьянского сопротивления, одновременно поставила государство перед чрезвычайной необходимостью ликвидации повстанческого движения, поскольку провал посевной кампании и  сбора продразверстки (из-за потери производителей и сельхозпродукции) создавал реальную и постоянную угрозу голода в стране. Монополизация продовольственного дела, как задача огромной трудоемкости, предполагала наличие организованного, отлаженного и огромного государственного механизма, которого Советское государство не имело. Затраты государства, связанные с заготовкой крестьянского хлеба (изъятием и сохранением зерна и продовольствия у крестьян) и доставке его в города, оказывались непомерно высоки: на современном экономическом лексиконе это означало нерентабельность всего государственного предприятия. 

Во-вторых, не преодолен идеологический миф о характеристике повстанческого крестьянского движения как следствия заговоров и руководства белогвардейского офицерства. В результате изучения данного вопроса установлено, что лосередняченное крестьянство, рассматриваемое в качестве господствующей части данной социальной группы, объединяло с красными наличие общего врага - Белой гвардии, пытавшейся восстановить ненавистную для крестьянства помещичью Россию. Для крестьянина главным врагом был помещик и его защитник - Добровольческая армия. Белогвардейцы в крестьянском сознании ассоциировались с бывшими угнетателями, одетыми в офицерские мундиры, которые мечтали о реставрации былой великой, единой и неделимой России. К тому же белые правительства не пытались привлечь крестьянство  на свою сторону даже обещаниями - решение земельного вопроса относилось на неопределенное будущее. Импульсивные попытки земельных реформ последнего белого правителя генерала Врангеля имели определенную ориентацию на зажиточного сельского хозяина.

В этой связи рассуждения о руководстве крестьянскими восстаниями со стороны белогвардейцев не имеют оснований. Кронштадтское восстание, в котором проявился крестьянский протест, также не было белогвардейским мятежом, как утверждалось в советской легенде. Создателем данного идеологического мифа был председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий.

В-третьих, в работе опровергается идеологический миф о руководстве крестьянским протестным движением со стороны эсеров. Навешивание ярлыков в адрес крестьянских восстаний как кулацко-эсеровских мятежей заключает в себе очевидный парадокс. IX Совет партии эсеров в июне 1919 г. определил курс на борьбу с кулаками как одну из основных партийных задач. Позиция партии основывалась на установке: организация крестьянства должна строиться на почве политической программы, а не профессиональных крестьянских интересов. Крестьянские союзы создавались без участия партии эсеров. Позиция эсеров в роли третьей силы, закрепленная IX Советом партии, выражалась в стремлении противопоставить противоборствующим сторонам в Гражданской войне - большевизму и реставрации - трудовую демократию города и деревни (крестьянство в первую очередь) как третью силу. В частности, зеленое движение рассматривалась эсерами в качестве вооруженной опоры третьей силы для борьбы против обеих диктатур (в диссертации подчеркивается неправомерность отождествления зеленого движения с крестьянским движением в целом: зеленые являлись лишь частью крестьянского протеста). Однако попытка создать демократическую альтернативу в условиях борьбы на два фронта потерпела провал. Реальная невозможность становления эсеров в качестве третьей силы в стране, охваченной жестоким и кровавым гражданским противоборством, проявилась в отказе от любых компромиссов: исключении из возможной социальной опоры значительных протестных потенциалов в крестьянском движении в виде махновщины, антоновщины. Особенно наглядно беспомощность партии эсеров проявилась в ряде заявлений партийного руководства о непричастности эсеров к крупнейшим протестным крестьянским движениям. Трудно представить себе даже гипотетическую возможность в отношении крестьянской среды подняться до понимания общегосударственных задач и методов борьбы или лоформления классового самосознания крестьянства. Тем не менее осенью 1920 г., в условиях массовых и мощных протестных крестьянских выступлений по всей стране, эсеры настойчиво продолжали утверждать прежние установки. К тому же после ликвидации военных фронтов и победы Советской власти над белыми уцелевшие остатки представителей небольшевистских партий (эсеры, меньшевики) находились на учете и под надзором чекистов.

Большевистская трактовка крестьянских восстаний как кулацких, лэсеровских, белогвардейских была обусловлена идеологическими и пропагандистскими соображениями, а также стремлением партийных, советских, военных руководителей, чекистских органов переложить на них вину за собственные просчеты.

В-четвертых, в диссертации освещается происхождение и содержание мифа об анархистской природе махновщины, опорой которой якобы являлись кулацкие верхи деревни. Его авторство принадлежало Л.Д. Троцкому, и преследовало целью скрыть народное крестьянское содержание махновщины. Попытка объединить в одном социальном явлении - махновщине - непримиримые стороны (анархокоммунизм и кулачество как его врага) представляется провокационной. Анархистская умозрительная теория, как идеология радикального революционного толка, оказалась далекой от подлинных интересов трудящихся. Поэтому безосновательны выпячивание анархистской оболочки махновщины, попытки определить типологию данного массового крестьянского движения в качестве анархистского.

По заключению диссертанта, махновщина возникла и развивалась как самостоятельное крестьянское движение с осознанными целями, а его руководитель Нестор Махно был выразителем крестьянских настроений. Для характеристики социального состава махновского воинства автором приведена характеристика основной группы командного состава махновцев, входивших в число ближайших сподвижников Махно. Махновские командиры, игравшие заметную роль в крестьянском движении, являлись выходцами из бедноты, имели в основном образование не выше начального. Махновская армия в значительной степени состояла из бедняцкой молодежи, верившей в идеал уравнительного социализма. В исследовании показаны принципиальные отличия махновщины от григорьевщины и петлюровщины, что опровергает пропагандистские утверждения о едином общеукраинском народно-повстанческом движении.

В-пятых, диссертант проанализировал социальную основу крестьянского протестного движения. Установлено, что ее составляло среднее крестьянство, а также крестьянская беднота. Обосновано положение о том, что политика военного коммунизма легла своей тяжестью в первую очередь на основной слой сельского населения - среднее крестьянство, подрывая стимулы аграрного хозяйствования. Заставить производителя отдавать хлеб и не снижать при этом сельскохозяйственное производство можно было только усилением мер принуждения и насилия. Середняк являлся наиболее исправным плательщиком разверсток, у многих сыновья ушли в Красную Армию добровольцами. Среднее крестьянство несло основной груз разверсток. Конечно, ни один крепкий хозяин не горел желанием добровольно расстаться с лизлишками как по государственной разверстке, так и по фактически повторной разверстке - внутренней. Помимо многих видов разверсток, на среднем крестьянстве держались тяготы трудовых повинностей. В условиях кульминации политики военного коммунизма ужесточение мероприятий в отношении крестьянских хозяйств достигло крайнего предела: власть потребовала от российского крестьянства обязательного полного засева полей по заданию государства: устанавливались планы засева по уездам, волостям и селениям как часть общегосударственного плана обязательного засева. Все крестьянские запасы семян объявлялись неприкосновенным семенным фондом. Государственной повинностью определялось обсеменение всей площади земли, установленной планом посева. Губернские органы власти получили право вводить семенную разверстку, а также перераспределять среди крестьян их семенные запасы.

Диссертант подчеркивает следующее обстоятельство: помимо среднего крестьянства, недовольство властью выражала значительная часть бедноты. По заключению автора, активное участие в восстаниях полупролетариата (беднейшего крестьянства) разрушило обоснование существования в Советской России социальной опоры диктатуры пролетариата. Нередко именно бедняки, не отягощенные личной собственностью, становились активными повстанцами. Подобное явление вполне объяснимо. Неимущее сельское население, не имеющее собственных запасов хлеба, должно было обеспечиваться за счет внутренней разверстки - излишков, оставшихся у более зажиточных крестьян сверх норматива по государственной разверстке и собственного потребления. Крестьянская беднота, чтобы получить хлеб, должна была добираться в волостной центр, выстаивать очередь в продовольственной конторе, доставлять полученный хлеб домой - на все это растрачивалось много времени и сил, столь необходимых в полевой сезон. Кроме того, именно беднота, поддержанная средним крестьянством, в условиях массовой мобилизации в Красную Армию во многих местах поднимала мятежи мобилизованных.

Даже в период перехода к нэпу сокрытие от учета пашни осуществлялось в первую очередь беднейшим крестьянством, семьями красноармейцев, вынужденных идти на этот шаг из-за разорения их хозяйств и нехватки или отсутствия посевного материала, в то время как продналог устанавливался по наличию фактической земли, не учитывалось наличие семян, рабочего скота, инвентаря. Крестьяне-бедняки продавали семенной материал и сельхозинвентарь, скот, чтобы оплатить налог. Все это вызывало недовольство бедняков.

4. В диссертационном исследовании представлена типологическая характеристика крестьянского протестного движения. Анализ его природы в 1918Ц1922 гг. как гражданского противоборства по сути позволил сделать заключение о типологической общности протестных крестьянских явлений на всей территории Советского государства, наличии в характеристике протестного движения тождественных черт и тенденций. Авторское видение изучаемой проблемы основано на доказательстве гипотезы о порождении крестьянской войны стратегическими просчетами политики военного коммунизма. Объяснение подобной картины заключается, во-первых, в природе самого крестьянского сообщества, во-вторых, в проведении единой государственной политики на территории всей страны. Общность условий создавала характерную тождественность протеста со стороны одного и того же субъекта в лице крестьянского населения. Типологическая характеристика крестьянского протестного движения в Советской России основана на выявленной диссертантом структуре крестьянского протеста. Ее составляющими стали: причины и факторы возникновения протестных настроений и явлений; основные движущие слои крестьянского протеста и состав его участников; программные документы и лозунги повстанческого движения; формирования повстанцев (военные, административные, хозяйственные, политические, судебные, пропагандистские и др.); состав руководителей повстанцев и их происхождение; характер и формы противоборства повстанцев и власти (государства), причины поражения крестьянских восстаний; механизм карательной политики и подавления восстаний со стороны государства; последствия крестьянских протестных выступлений.

В работе обосновано положение о том, что, несмотря на повстанческую активность, в крестьянской среде превалировало молчаливое большинство, характеризуемое архетипами, которые способствовали воспроизводству подданнических образцов в настроениях и поведении крестьянства. В числе подобных архетипов - выраженная этатистская ориентация и государствоцентричность. Консерватизм как характерный архетип крестьянского сознания основывался на нежелании и боязни радикальных перемен. Традиционалистско-патерналистские стереотипы политического сознания и поведения российских крестьян, формировавшиеся веками, имели глубокие корни. В крестьянской среде государство традиционно воспринималось как гарант стабильности и порядка. В отношениях между человеком и государством последнее всегда являлось господствующим. Другим архетипом в крестьянском мироощущении выступала ассоциация легитимности верховной власти с идеей о сакральности власти. В подданическом поведении крестьянской массы это выражалось в подчинении власти, основанном на вере в ее всесилие. Неслучайно в политическом поведении крестьян традиционно проявлялось пренебрежение правом на политическую власть. Отчуждение власти и населения непосредственно проявлялось во взаимоотношениях крестьянства и государства. Крестьянство никогда не ассоциировало себя в качестве субъекта реальной политики, добровольно отдавая данную функцию государству.

Диссертант выделил особенности крестьянской ментальности, которые нашли выражение в мотивационной характеристике поведения крестьянства. Для российского крестьянства привычной являлась идеализация правды (в понимании справедливости), всеобщего равенства, неразвитость идеала свободы. Крестьянская общинность основывалась на уравнительном принципе социальной справедливости и антисобственнических настроениях. Восприятие свободы в крестьянском сознании носило неизгладимую печать традиционной русской воли. Однако свобода и воля имеют существенные различия. Свобода по-русски (то есть воля) была лишена институционального, социального содержания. Воля, в отличие от свободы, предполагающей обязанности каждого отдельного человека по отношению к обществу и другим гражданам, не социальна, она представляет собой способ поведения отдельного субъекта, который не включен в систему нормативных социальных отношений. Стереотип русской вольницы проявлялся в правовом нигилизме крестьянства, в их ментальной установке судить не по закону, а по справедливости. Многие отказывались в открытую восстать против власти государства из-за боязни мести за участие в восстании: население на собственном опыте уже познало карательную мощь государственной военной и административной системы. Решившийся на восстание осознавал, какие последствия ожидают его самого и его семью. Крестьянин, по складу своего природного ума привыкший к прагматичному подходу к любому делу, решаясь на отчаянный шаг - восстать против государственной власти, - отдавал себе отчет, что обратной дороги может не быть, прекрасно осознавал последствия восстания в случае его ликвидации не только в отношении себя самого, но особенно в отношении семьи, родных, селения.

5. В понятие протестное движение автор включает в т.ч. идейные основы протеста. В работе обосновано обобщение о том, что военную опасность для государственной власти со стороны крестьянского протестного движения заслонил, помимо продовольственной угрозы, также политический фактор. Реальная опасность для власти нашла выражение в формуле Л.Д. Троцкого об угрозе мирно сползти к Термидору: под лозунгом Советов и во имя Советов оказаться на термидорианских позициях даже со знаменем коммунизма в руках. В этой связи диссертантом обращается внимание на личное участие высшего партийного, советского и военного руководства страны в подавлении и ликвидации тех очагов крестьянского сопротивления, в которых проявлялись политические требования и интересы.

В диссертации опровергается представление о крестьянском протестном движении, обусловленном якобы антисоветской направленностью. По мнению автора, в крестьянском сознании проявилось двоякое понимание власти: за свою (народную) власть крестьянин готов принести себя в жертву, против чужой власти крестьянский мир поднимался на решительную борьбу. Крестьянское понимание справедливого общественного устройства, выразившееся в протестном движении, сводилось к лозунгу Советы без коммунистов. Крестьянский протест выражался не против формы государственного управления в виде Советов. Отношение к Советской власти характеризовалось восприятием ее как листинной, народной власти, близкой интересам трудового народа. Для организации новой власти крестьянство желало выбрать представителей от населения. На повстанческих территориях указанный лозунг воплощался на практике путем создания волостных и сельских крестьянских Советов.

По сути, именно в духе коммунистической идеи манифесты повстанцев сформулировали задачи движения в основных сферах общественной жизни: экономической, политической, духовной и даже внешнеполитической. Об этом свидетельствуют основные положения, изложенные в программных документах повстанческого движения (Программа антоновского Союза трудового крестьянства в Тамбовской губернии, резолюция гарнизонного собрания мятежного Кронштадта 1 марта 1921 г., Декларация Революционного военного совета и командующего армии Воли Народа Серова-Далматова, политические резолюции махновских съездов и др.). Движение протеста выявило также наличие политических лозунгов. Немногочисленные политические программы, созданные в крестьянском движении,  отразили протест против общей государственной политики, а не только протест против отдельных ее издержек на местах. Подобные документы опровергают олицетворение повстанческого движения с политическим бандитизмом.

Результаты проведенного исследования свидетельствуют, что политика военного коммунизма породила не только экономический, но и острый политический кризис, подталкивая создание оппозиции правящей власти. Первоначальные обещания Советского государства (Декрет о земле, Декрет о мире), породившие надежды и ожидания в крестьянской среде, сменились глубоким разочарованием и отчуждением от большевистской власти. Ожидавшаяся трудовым крестьянством социализация земли на практике трансформировалась в рамках государственной политики в национализацию. Одновременно ожидания, порожденные Декретом о мире, воплотились на практике во всеобщей мобилизации в Красную Армию. В работе показано, что мотивационные аспекты сложившейся ситуации во многом объясняют обстоятельство того, что апогей крестьянской войны в России наступил в конце 1920 - начале 1921 г., после победы Советской власти над Белым движением и ликвидации военных фронтов. В данном случае сказалось не только усиление насильственных методов политики военного коммунизма, оформленное решениями VIII Всероссийского съезда Советов в декабре 1920 г., но и осознание несбывшихся крестьянских надежд и невыполнения ожиданий со стороны большевистской власти после победы над белыми, проявление коллизий крестьянской ментальности (разделение на большевиков и коммунистов). В сознании трудового крестьянства утвердилось настроение о  происходившем  перерождении  народной Советской  власти, завоеванной в результате революции и Гражданской войны. В обиход вошел лозунг За большевиков, но против коммунистов. В крестьянском понимании это означало следующее: Советская власть дала крестьянам землю - это сделали большевики. А власть, которая ввела ненавистную продразверстку, не отдала бывшую помещичью землю крестьянам, а организовала на ней совхозы, коммуны, - это власть коммуны, власть не большевиков, а коммунистов.

6. Изучение в общем крестьянском движении его составляющих дало возможность определить крестьянское протестное движение в Тамбовской губернии в начале 1920-х гг. в качестве знаменательного события всей послеоктябрьской истории России, общероссийской значимости по масштанбу, политическому и экономическому резонансу и последствиям в стране. Наряду с другими крестьянскими восстаниями антоновщина создала реальную угрозу для Советского государства (в большей степени продовольственную, чем военную), которая стала опасной для самого существования большевистской власти. Социальное движение крестьянства вынудило государственную власть к отмене политики военного коммунизма и переходу к новой экономической политике. В диссертации показано, что в антоновщине отразились характерные черты протестного движения российского крестьянства. Общие типологические черты характерны также для другого крупнейшего протестного явления в Советской России - Западно-Сибирского восстания 1921аг.

В процессе исследования эпицентров крестьянской войны освещены малоизвестные исторические страницы. Одним из таких событий российской истории показано повстанческое движение в Поволжье - серовщина (Поволжье и Урал).  В течение более чем двух лет - с лета 1920 г. и до осени 1922 г. - военная мощь Советского государства не могла справиться с повстанцами - единственный пример столь длительного сопротивления государственной власти. В серовщине, как и в другом малоизвестном протестном выступлении Народной повстанческой армии в Сибири (июнь - август 1920аг.), проявился особенный феномен повстанческого движения: в данных протестных явлениях народное движение против государственной политики объединило интересы крестьянства и казачества, что в целом было нехарактерно для России.

7. Наряду с общими типологическими характеристиками крестьянского протестного движения в исследовании освещены особенности крестьянского протеста. В диссертации особо выделяется важное обстоятельство: состояние Гражданской войны наложило знаковый отпечаток на крестьянское движение. Решение крестьянского вопроса, соответствующее крестьянским интересам, автором рассматривается в качестве важнейшего фактора влияния на крестьянство со стороны государственной власти. В условиях Гражданской войны данный вопрос определял итог гражданского противоборства большевистского государства и Белой власти: именно крестьянский вопрос являлся ключевым в борьбе за народ, основную часть которого составляло крестьянство. Изучение степени решения данного вопроса в Белом движении позволило получить ответ на вопрос: почему крестьянство в России, протестуя против советской политики военного коммунизма, не только не стало социальной опорой противников Советов - Белого движения, но и поддержало большевистскую власть в критические моменты Гражданской войны. В этом внешнем парадоксе проявилась своеобразная особенность крестьянского движения. Крестьянский вопрос в том виде, как он решался в правительствах Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля, создавал для крестьянства реальную угрозу реставрации прежней помещичьей власти, ликвидации результатов крестьянской революции 1917-1918 гг. Политика военного коммунизма, недовольство которой выражалось крестьянством в активных и пассивных формах протеста, воспринималась как меньшее зло в сравнении с главной для крестьянства опасностью - возможной реставрацией крепостнических порядков. К тому же аграрные приказы и мероприятия Белой власти, ориентированные, по модели столыпинской аграрной реформы, на зажиточного крестьянина, не могли удовлетворить интересы лосередняченной после 1917 г. российской деревни.

В ходе исследования выявлены также другие определяющие факторы, порождавшие особенности крестьянского протеста в регионах страны. Показано, что основное противоречие было связано с земельным вопросом и продуктом крестьянского труда, но недовольство политикой военного коммунизма в крестьянской среде усиливалось антирелигиозной политикой Советского государства. Другой особенностью крестьянского протестного движения в России, особенно в национальных районах, являлось проявление интересов многонационального состава крестьянства. Национальный аспект нередко играл важную, но не определяющую роль, причем, по оценке диссертанта, в соотношении религиозного и национального аспектов религиозный оказался более весомым, чем национальный. Сочетание и одновременное проявление различных особенностей (земельных, продовольственных, религиозных, национальных, психологических и др.) во многих российских регионах создавало резонансный комплекс, придававший остроту и силу протестному движению. 

В качестве значимой особенности крестьянского протеста определяется также участие крестьян в мятежных выступлениях в вооруженных силах. Об этом свидетельствовали сапожковщина, мироновщина, серовщина, григорьевщина и др. Наиболее ярким проявлением стало восстание в Кронштадте под красным флагом во имя третьей революции трудящихся. Состоявшие преимущественно из крестьян, матросы Балтики и красноармейцы кронштадтского гарнизона выражали настроения крестьянской массы. Кронштадт отражал, как в зеркале, общее кризисное состояние в крестьянской стране. Главное крестьянское требование, выраженное в резолюции общего гарнизонного собрания кронштадтцев на Якорной площади 1 марта 1921 г., являлось призывом к правительству соблюдать обещания, провозглашенные в октябре 1917 г.: дать полное право крестьянам на землю, не используя наемный труд. Характерно, что основная часть программных требований мятежных кронштадтцев непосредственно касалась крестьянства.

8. Автором собраны биографические данные об основных участниках изучаемых событий как со стороны Советского государства, так и крестьян - представителей протестного движения.

Изложенные положения представлялись соискателем на научных симпозиумах и в научной печати.

Апробация результатов исследования осуществлялась в форме научных публикаций, выступлений на научных и научно-практических конференциях, участии в работе проблемной группы на кафедре истории МосГУ по теме Советская модернизация. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры истории Московского гуманитарного университета. В рамках научного проекта Народ и власть: история России и ее фальсификации диссертант принял участие в Международном круглом столе Крестьянство и власть в истории России ХХ века, организованном по инициативе общенационального журнала Власть в Институте социологии РАН 12 ноября 2010 г.

Особая роль в апробации результатов исследовательской работы диссертанта отводилась деятельности в качестве члена Русского интеллектуального клуба, на заседаниях которого рассматривались актуальные темы истории и современности: проблемы национальной идеологии, войны в прошлом и настоящем, феномен русского народа и др. Автор работы выступил в качестве научного консультанта и эксперта в совместном российско-французском документальном фильме Тамбовская Вандея, показанном на телеканале Россия-1 (в качестве консультантов и экспертов фильма выступили также известные тамбовские специалисты В.В. Канищев и В.В. Самошкин).

Практическая значимость исследования. Диссертационная работа вносит вклад в изучение крестьяноведения как части россиеведения, способствует поиску оптимальных взаимоотношений социальных групп (народа) и власти (государства) в современной России. Результаты исследования позволяют осмыслить феномен протестных явлений и разработать рекомендации для оптимизации государственной политики в условиях модернизационных преобразований в стране, преодоления конфликтных ситуаций и протестных настроений в обществе. Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании отечественной истории. Работа представляет интерес для научно-исследовательских организаций в области исследований по историческим и другим гуманитарным наукам. Изучение крестьянской тематики может быть востребовано общественными объединениями и государственными организациями, занимающимися крестьянским вопросом.

Структура диссертации состоит из Введения, пяти глав, объединенных в 16 параграфов, Заключения, Списка источников и литературы, Приложения.

II. Основное содержание работы

Во Введении раскрывается актуальность и научная значимость темы,  выявляется степень ее изученности, формулируются объект, предмет, цель, задачи и методы исследования, определяются его новизна и хронологические рамки.

Глава I Историографические, источниковедческие, теоретико-методологические аспекты исследования. Предпринятый диссертантом историографический анализ изучаемой проблемы свидетельствует о том, что объективное исследование событий, происходивших в условиях политики военного коммунизма, обусловлено необходимостью нового прочтения событийного исторического материала в масштабе всей страны, актуализацией разработки концептуального направления в изучении крестьянского протестного движения в советской истории.

Разработка важнейших сторон проблематики, составляющей предмет настоящего исследования, началась еще в российской дореволюционной науке. Представители русской исторической школы неоднозначно трактовали понятие народного протеста, в зависимости от их методологических и особенно мировоззренческих пристрастий. Как историк и гражданин, ориентированный на утверждение торжества государственных отношений, выдающийся российский ученый С.М. Соловьев выразил категорическое неприятие протестных явлений2. впервые высказал мысль об экономическом и политическом ущербе протестных акций для государства. 

В русской исторической школе системное изложение проблематики протестного движения, рассматриваемого как социальное явление, представил выдающийся теоретик русской исторической школы Н.И. Кареев в конце XIX - начале ХХ в. По его мнению, существенный недостаток теории экономического материализма заключался в сведении социальной борьбы к антагонизму экононмических классов. Однако нельзя объяснить подобные  явления без выяснения религиозных, национальных особенностей, влияния культурного консерватизма (традиционализма) и др.: борьба социальных групп происходит не только на почве экономических интересов, но и интересов этнических, конфессиональнных, партийных. Кареев рассмотрел в проблематике народного протеста многие его стороны:  индивидуальные и массовые выступления, разрозненные и коллекнтивные действия, неорганнизованные и организованные выступления, а также массовые стихийные явления; общность интересов социальных групп; роль и действия власти в отношении протестных настроений; государство со своими органами власти и военными силами в качестве организованных сил в социальной борьбе; формы протестных явлений (восстания, бунты); личностный характер народного протеста (личная воля и личное понимание вождей), особенно в истории гражданских войн; социальные антагонизмы как протестные настроения, а проявления борьбы социальных сил - как протестные выступления (в терминологии Кареева термин протестный является фактически синонимом термина враждебный); факторы социального движения: разочарование участников, когда их надежды, часто преувеличенные, оканзываются неосуществившимися, а также опасения, когда их союзники идут дальше того, чего они сами допускали3.

В настоящее время имеется значительный объем литературы, вакоторой нашла отражение история крестьянского протестного движения в России в послереволюционные годы. Однако эта литература создавалась варазное время, отличавшееся политико-идеологическими условиями научной деятельности, различными методологическими позициями. Как следствие, вапубликациях существует много не только не совпадающих, но даже противоположных точек зрения. В развитии советской историографии по изучаемой теме диссертант выделил несколько этапов. Первый этап начался сразу же после рассматриваемых событий и продолжался до начала 1930-х гг. Проблема освещалась в основном в рамках истории Гражданской войны в целом. Многие авторы являлись непосредственными участниками тех событий4.

История крестьянского движения освещалась в эмигрантской литературе. Работы эмигрантских исследователей характеризовались видением событий Гражданской войны, отличным от советских трактовок, иной методологической основой и набором используемых исторических источников. Среди эмигрантской литературы особняком выделялись публикации русского историка Г.П. Федотова. Его взгляд из Парижа на состояние крестьянства в Советской России, по мнению соискателя, отличался непредвзятостью и проницательностью исследователя, его оценки не совпадали ни с одной эмигрантской группировкой, отличаясь неким советским отпечатком, проявившимся в подходе к социально-политическим проблемам в большевистской России. Программно позиционируя себя в качестве выразителя и созидателя особого пореволюционного сознания, Г.П. Федотов распространил свой взгляд на крестьянство Советской России и непростое отношение крестьянина к Советскому государству5.

На втором этапе развития советской историографии изучаемой темы,  который охватывает 1930-е - первую половину 1950-х гг., происходила унификация оценок как в отношении Гражданской войны в целом, так и в отношении взаимоотношений государства и крестьянства. Следование установкам канонического Краткого курса Истории ВКП (б), изданного в 1938 г., предопределило в дальнейшем стандарт для работы исследователей6: крестьянские восстания в Сибири, на Украине, в Тамбовской губернии (антоновщина) квалифицировались как кулацкие  мятежи, организованные белогвардейцами  и эсерами7. Тема народного сопротивления политике власти после революции 1917 г., в том числе протестных явлений в крестьянской среде, оказалась закрытой.

Третий этап советской историографии охватывает вторую половину 1950-х - середину 1980-х гг. Результатом лоттепели в истории советского общества, начавшейся во второй половине 1950-х гг., стало то, что историки получили возможность разрабатывать многие проблемы, не получавшие освещения в предшествующие десятилетия. Заметный след в дискуссионной проблематике оставило обсунждение на страницах журнала Вопросы истории проблемы крестьянской войны в истории России. Дискуссия началась в 1958 г. после публикации в №3 журнала Вопросы истории статьи А.А. Зимина Некоторые вопросы истории крестьянской войны в России  в начале XVII в., в ней приняли участие В.И. Корецкий, Р.В. Овчинников, И.М. Скляр, В.В. Мавродин и др. В сентябре 1958 г. на расширенном заседании в Ленинградском отделении Института истории АН СССР состоялось обсуждение доклада И.Н. Смирнова по поводу статьи А.А. Зимина. В этой дискуссии, которая освещена в диссертации, главным был вонпрос о понятии крестьянская война, рассмантривались также движущие силы, характер войн, их направленность, исторические результаты, воздействие на ход исторического процесса, в том числе на эволюцию общества. Содержание феномена крестьянской войны в истории России определялось как гражданская война угнетенных классов и сословий против класса феодалов и против крепостнической государственной власти. Крестьянская война признавалась высшим выражением классовой борьбы крестьянства. Конечно, о каких-либо аналогиях в отношении истории Советского государства в тот период никто из исследователей не мог и помышлять. Крестьянские войны связывались исключительно с феодализмом. Однако сегодня научные аспекты анализа феномена крестьянской войны представляет несомненную значимость.

Исследователи  крестьянского движения в Советской России в 1960-х -1980-е гг. в духе сложившейся традиции трактовали крестьянские выступления как кулацкие, повышенное внимание уделяли роли в них различных оппозиционных партий и сил - эсеров, меньшевиков, бывших офицеров8. Советская историография, как правило, квалифицировала крестьянские восстания как белогвардейско-кулацкие или эсеро-кулацкие по руководству иахарактеру, антисоветские - по политической направленности.

В 1970-е гг. в исследованиях протестного крестьянского движения произошел заметный спад. К началу 1980-х гг. в советской историографии сложилась стандартная схема, в которой с классовых позиций объяснялись происхождение, природа и итоги крестьянских восстаний, именовавшихся, как правило, мятежами. Она базировалась на ограниченном количестве источников (а большего для ее объяснения и не требовалось), отражавших события с точки зрения коммунистической власти. Данная схема вписывалась в контекст советской историографии Гражданской войны в России. Крестьянские восстания трактовались в качестве попыток осуществления новой тактики со стороны классовых врагов диктатуры пролетариата методом взрыва изнутри. В советской историографии утвердилась точка зрения о связи крестьянских сонюзов 1918Ц1922 гг. с деятельностью партии эсеров.

Васжатом виде официальная схема предстала васоветской энциклопедии Гражданская война иаинтервенция ваСССР, изданной в 1983 г. Антоновщина, махновщина, кронштадтский мятеж определялись в качестве наглядных проявлений колебаний мелкой буржуазии9. Однако советская историческая схема была далека от действительной исторической реальности.

Перестроечный период советской истории следует выделить как переходный период в историографии изучаемой темы. Переходный характер данного периода отразил значительный отпечаток традиционной советской историографии. В то же время в связи с расширившимся доступом к архивным материалам и прекращением монопольного положения марксистско-ленинской идеологии в трактовке истории, исследователи получили возможность приступить к более широкому изучению проблем истории крестьянства в годы Гражданской войны10. В это время началось развенчивание многочисленных мифов, созданных в советской истории.

Кратковременный по времени перестроечный историографический период создал условия и основу для дальнейшего активного продолжения исследований истории российского и советского крестьянства, которое связано с новым, постсоветским этапом историографии изучаемой темы. В 1990-е гг. началось активное исследование крестьянских протестных явлений11. Произошло значительное, по сравнению сасоветским периодом историографии, расширение исследовательской проблематики. Большое внимание историков привлек вопрос оасоциально-экономических иаполитических причинах и факторах восстаний.

Развитию исследований способствовала разработка теоретико-методологических аспектов изучения крестьянского движения в условиях революционной и послереволюционной трансформации России. В.П. Данилов выдвинул положение о том, что аграрная революция - основа всего происходившего в России, начиная с 1902 г. вплоть до 1922 г. включительно12. Однако в данной концепции не учитывается комплекс обстоятельств, связанных с оценкой 1917 г. как поворотного периода российской истории в контексте дихотомии власть-крестьянство: кардинальными отличиями дореволюционной самодержавной власти и новой власти (Советского государства), глубокими изменениями в среде крестьянства, которые произошли в период революционной трансформации.

Значимым являлось введение в оборот понятия крестьянская война, характеризующего протестное крестьянское движение в Советской России (Д.А.аСафонов, В.П. Данилов, Т. Шанин, Т.В. Осипова, В.Л. Телицын и др.). В.П. Данилов и Т. Шанин определили завершение крестьянской войны против политики военного коммунизма в 1921-1922 гг. Кроме этого, они выдвинули идею трансформации крестьянской революции в крестьянскую войну против большевистского режима, который отождествлялся в деревне с продовольственной разверсткой и разными мобилизациями и повинностями, с системой повседневного и всеохватывающего насилия13. По схеме В.П. Данилова, крестьянская революция заставила признать особые интересы и права деревни. Однако формальные уступки в виде Земельного кодекса носили временный характер. Кратковременная эйфория по поводу победы крестьянской революции, выраженной в сохранении мелкого хозяйствования и традиционного характера общинного земледелия (по сути - консервации аграрного общества и патриархальных отношений), была преждевременной с точки зрения объективно неизбежной перспективы товарного хозяйствования.

В интерпретации Т.В. Осиповой тезис Ю.А. Полякова (крестьянская борьба есть часть гражданской войны) трансформировался в формулировку: крестьянская война стала органической частью Гражданской войны. Одновременно исследователь повторила положение В.П. Данилова о крестьянской войне как продолжении крестьянской революции. Однако следует отметить важное уточнение Т.В. Осиповой: победа крестьянства на внутреннем фронте Гражданской войны возвращала его к традициям дореволюционной патриархально-общинной жизни, далекой от социалистических идеалов. Автор констатировала, что условия для гражданской войны в деревне были созданы аграрной и особенно продовольственной политикой Советского государства. Неприятие крестьянством коммунистической политики породило тенденцию превращения крестьянских восстаний в настоящую крестьянскую войну14. С.В. Яров предпринял попытку типологизации особенностей протестных явлений в Северо-Западном регионе России15. В.В. Кондрашин использовал для характеристики крестьянского протеста как сложного социального явления понятие крестьянского движения, направленного против политики военного коммунизма16.

В отечественной литературе о крестьянском бунтарстве особняком выделяется книга В.Л. Телицына Бессмысленный и беспощадный?.. Феномен крестьянского бунтарства 1917-1921 годов, изданная в 2003 г. Автор утверждает, что крестьянские бунты в условиях военного коммунизма не были ни бессмысленными, ни случайными17. Однако до сих пор преобладают иснследования по истории крестьянства в региональном аспекте. Наряду с антоновщиной освещаются известные из крестьянских движений Ч махновщина, Западно-Сибирское восстание. При этом у части исследователей сохраняется тенденция к героизированной интерпретации крестьянских восстаний и повстанческих движений.

В качестве отдельного направления изучение истории крестьянства в период революционной трансформации и Гражданской войны в России сложилось в западной историографии18. В условиях постсоветской России многие западные исследователи (М. Левин, Н. Перейра, В. Бровкин, М. Бернштам, Д. Хоскинг, А. Грациози и др.) использовали значительный документальный материал, полученный в архивах. Однако заключения зарубежных авторов далеко не всегда обоснованны и достоверны.

В контексте историографии изучаемой темы важен сюжет, связанный с изучением феномена военного коммунизма. В современной историографии выделяются несколько основных трактовок военного коммунизма. Традиционалистская определяет обусловленность военного коммунизма чрезвычайными обстоятельствами, порожденными Первой мировой и Гражданской войнами, революциями 1917 г., военной интервенцией иностранных держав в Советской России и блокадой. Плюралистическая трактовка допускает совмещение вынужденности военного коммунизма конкретно-историческими обстоятельствами и обусловленности большевистской политики идеологией марксизма. В направлении, которое диссертант определяет как модернизационное, выделяется акцент в его содержании, ориентированный на трактовку военного коммунизма как попытку большевистской модернизации России на основе марксистской модели (чрезвычайные обстоятельства при этом отрицать бессмысленно - это исторический факт). Автор данной работы подчеркивает, что трактовка, названная традиционалистской, изначально является сталинской трактовкой. Именно И.В. Сталин в июле 1928 г. на пленуме ЦК ВКПа(б), позиционируя себя уже в качестве партийного теоретика, создал легенду об обусловленности военного коммунизма исключительно чрезвычайными обстоятельствами Гражданской войны и интервенции, которые прервали начавшуюся с начала 1918 г. реализацию той самой экономической политики, которая в марте 1921 г. получила наименование новая. Обусловленность военного коммунизма идеологией марксизма, совмещенная с вынужденными обстоятельствами, заставившими большевиков корректировать тактическую политику партии, признать ошибочность предположений о непосредственном переходе к коммунизму и необходимость переходного периода, по своему происхождению диссертантом называется ленинской трактовкой политики партии. Как ленинская (плюралистическая), так и сталинская (традиционалистская) трактовки военного коммунизма находились в рамках коммунистической доктрины. Различия имели место в отношении тактических оценок в границах переходного периода. Олицетворением данного утверждения явилась представленная в диссертации дискуссия И.Б. Берхина и Е.Г. Гимпельсона в 1970-е - 1980-е гг.:  Берхин выражал плюралистическую позицию в отношении политики военного коммунизма, его оппонент Гимпельсон - традиционалистскую трактовку военного коммунизма.

Современные трактовки военного коммунизма в историографии19 развивают модернизационное направление. Сторонники данного подхода не отрицают влияния конкретных чрезвычайных обстоятельств на государственную политику, однако основное внимание акцентируется на осмыслении попытки модернизации Советской России на основе марксистской модели. Отличие от плюралистического направления заключается в различии исследовательского методологического подхода: в модернизационном направлении используется парадигма модернизации на основе собственной идентичности.

Во второй половине 2000-х гг. произошло заметное снижение исследовательского интереса к истории крестьянства в целом и, в частности, к протестному движению. Отдельные аспекты данной проблематики получили освещение в более общих работах20, в региональных исследованиях21, в научных статьях22. Позитивным явлением последнего времени в российской историографии является появление коллективных обобщающих трудов. В 2010 г. вышло в свет энциклопедическое издание Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. Это первый опыт обобщающего взгляда из сегодняшнего дня на один из ключевых периодов советской истории23. Крестьянским восстаниям в начале 1920-х гг. посвящен VI раздел издания. В определенной степени рубежным можно назвать проведение Международного круглого стола Крестьянство и власть в истории России ХХ века журнала Власть в Институте социологии РАН 12 ноября 2010 г. Обсуждение широкого спектра проблем, связанных с взаимоотношением крестьянства и власти (участником которых был автор диссертации), публикация материалов круглого стола в журнале Власть и в книжном варианте, несомненно, создали импульс для дальнейшего развития российского крестьяноведения как составной части россиеведения. Организаторам Международного круглого стола удалось собрать авторитетный состав участников из России, Белоруссии и Украины.

Историографический анализ показал, что, несмотря на значительное количество исследований, история протестного движения российского крестьянства  требует дальнейшего изучения. В объяснении многих вопросов истории крестьянских восстаний по-прежнему доминируют положения и выводы, которые были сформулированы еще советской историографией. Для создания новой концепции, отвечающей требованиям научной объективности, предстоит проделать большую поисковую и аналитическую работу. Следует подчеркнуть, что неосвоенной областью научных изысканий являются теоретические и методологические аспекты изучения протестного движения в условиях исторической трансформации. В этой связи представляет интерес установление соотношения между протестным движением российского крестьянства и политикой военного коммунизма.

Анализ источниковой базы, предпринятый автором диссертации, свидетельствует о наличии существенного массива исторических источников по изучаемой проблеме. Комплекс использованных в работе источников состоит из нескольких основных групп: 1) документы органов государственной власти и управления, включая неопубликованные (преимущественно архивные) и опубликованные в различных изданиях; 2) материалы, созданные в среде крестьянского протестного движения: неопубликованные (архивные) и опубликованные; материалы периодической печати; 3) документальные свидетельства личного происхождения (воспоминания, мемуары, дневники), большая часть которых опубликована; 4) художественные и литературные произведения как исторические источники.

В условиях постсоветской России произошло заметное освоение исследователями документального материала, созданного в крестьянской повстанческой среде в период протестного движения в Советской России. Отношение к подобного рода документам как реализованным продуктам человеческой психики (по методологии А.С. Лаппо-Данилевского) позволяет осуществить реконструкцию реального образа крестьянина. Нельзя не учитывать особенность докунментов и материалов первых двух групп источников: многие из них содержат недостоверную информацию и даже искаженные оценки и выводы. Объясняется это тем, что в условиях пропагандистского противоборства  обе стороны нередко прибегали к фальсификации с выгодной для себя стороны.

В 1990-е - 2000-е гг. многие архивные материалы, характеризующие крестьянское протестное движение, оказались на страницах опубликованных документальных сборников24. Указанные сборники документов оснащены фундаментальным научным аппаратом: комментариями и примечаниями, указателями (именным, географическим). Исключение в этом отношении, составляет, к сожалению, Сибирская Вандея.

Основное количество документального материала, использованного в диссертационном исследовании, содержится в архивных фондах центральных архивов: Российского государственного военного архива (РГВА), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского государственного архива экономики. Это позволило расширить количество документов, вводимых впервые. В 1990 г. автор опубликовал и прокомментировал ныне широко и печально известные документы о ликвидации антоновщины в Тамбовском крае: приказы 1921 г. №130 командующего войсками М.Н. Тухачевского и №171 Полномочной комиссии ВЦИК.

Заметным источниковедческим событием стало издание первого тома сборника документов Советская деревня глазами ВЧК - ОГПУ - НКВД, посвященного событиям 1918Ц1922 гг.25, который представляет собой научную публикацию комплекса информационных документов по истории советского крестьянства. В нем впервые появилась недонступная исследователям документация ВЧК - ГПУ - ОГПУ, имевшая грифы секретно и совершенно секретно. Издание содержит большое количество документов из архивов советских спецслужб, в том числе из фондов Центрального архива ФСБ РФ26, отражающих настроения крестьянства и его участии в событиях, потрясавших Россию в данный период.

Другим значительным источниковедческим явлением стало издание в двух книгах документального сборника Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922-1925  гг., в котором опубликованы документы Архива Президента РФ, Центрального архива ФСБ РФ, ГАРФ и РГАСПИ. Составители сборника использовали документы из фондов Политбюро ЦК РКПа(б), ЦК РКП, СНК, ВЦИК и судебных органов при нем, ЦК Помгола и Последгола, ВЧК - ГПУ-ОГПУ и ряда личных фондов (В.И. Ленина, Е.М.аЯрославского, Ф.Э.аДзержинского, А.И. Рыкова и др.). Почти все документы были ранее засекречены, имели грифы Строго секретно, Совершенно секретно, Хранить нанравне с шифром и т.п.27

Мемуары и воспоминания образуют комплекс взаимодополняющих источников личного происхождения. Этот своеобразный исторический источник, имеющий субъективный характер, в котором раскрываются мысли и чувства очевидцев событий прошлого, дополняет другие свидетельства изучаемой эпохи, придает определенный колорит историческому времени, в котором происходил сложный и трудный процесс становления Советского государства. Источники мемуарного характера требуют критического отношения и сопоставления с другими свидетельствами.

Героические и одновременно трагические годы Гражданской войны привлекают внимание литераторов28. Обращение к литературным произведениям как историческому источнику сравнительно недавно вошло в исследовательскую практику. В качестве позитивного примера можно привести объемный роман Н.С. Данилова Жернова (592 с.), в котором с исторической правдивостью освещены революционные и послереволюционные события в России29. Книги, подобные данному роману, в полной мере могут служить в качестве исторического источника. Они создают непередаваемый колорит и дух ушедшей эпохи, освещают историю повседневной жизни в условиях революционной трансформации российского общества. Литературные произведения способствуют раскрытию и восприятию специфики крестьянской ментальности, основанной на традиционалистских и консервативных ценностях крестьянского жизненного уклада. Познание духовного и психологического состояния народа позволяет осмыслить процесс резкого перехода от крестьянского смирения к вооруженному сопротивлению.

Использование разнообразных групп и видов источников, представленных в источниковедческом обзоре, позволило собрать достаточную и достоверную источниковую базу для раскрытия цели и задач, поставленных в исследовании. Изучение теоретико-методологических аспектов изучаемой темы побудило диссертанта к анализу знаменательной дискуссии марксистов и их многочисленных оппонентов, представлявших различные политические и научные направления, по поводу грядущего общества и судьбы крестьянства. Дискуссия охватила значительный временной отрезок в несколько десятилетий, к тому же в условиях разных социально-экономических и политических систем (капитализма и социализма). Изучение материалов спора позволило диссертанту констатировать, что общий подход к выработке оптимальной модели взаимоотношений крестьянства и государства детерминирован не субъективными оценками политических руководителей и вождей, а законами и объективными факторами аграрной эволюции. Именно А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и их научная школа конструктивно разрешили предмет дискуссии о грядущих перспективах земледелия и будущей судьбе крестьянства - давнего спора, истоки которого уходят в Западную Европу ХIХ в. Чаяновский организационный план рациональной аграрной эволюции заключается в следующем: не следует разрушать тех сторон хозяйствования, где оно выгоднее в мелкой форме, в крупное же может выделяться одновременно то, что наиболее эффективно именно в этой форме. Поэтому кооперинрованное трудовое хозяйство представляется наиболее совершенной формой земледельческого предприятия: в нем коллективизируются те отрасли хозяйнствования, в которых крупная форма имеет значительные преимущества над мелкой, оставляя при этом в индивидуальном крестьянском хозяйствовании те его части, которые лучше организуются в мелком предприятии.

Глава II Политика Советского государства в отношении крестьянства и крестьянское движение посвящена изучению политики военного коммунизма, процесса перерастания протестных выступлений крестьянства в крестьянскую войну, оценке последствий военного коммунизма в условиях перехода к нэпу и их влияния на крестьянское движение.

Теория западных марксистов обрела практическое применение  в Советской России. Но диссертант отмечает отличие: осуществить коммунистическое производство и распределение предстояло в крестьянской стране. Марксистская формула нейтрализации крестьянства получила применение в России в виде политики соглашения со средним крестьянством. Диктатура пролетариата при поддержке полупролетариата (беднейшего крестьянства), по схеме В.И. Ленина,  имела основание для начала созидания основы коммунистического общества. В марте 1919 г. тактика поменялась на союз со средним крестьянством.

Марксистская теория построения бесклассового общества предполагала ликвидацию различия между рабочим и крестьянином. Марксистская идея о построении бесклассового общества обусловила взгляд большевиков в отношении мелких земледельцев как последний капиталистический класс. Задача луничтожения крестьянства как класса в практической плоскости определялась формулой  - крестьянин должен стать работником. В результате реализации марксистской установки мелкий собственник  обрекался на исчезновение. Для решения данной задачи к российской действительности оказалось применимо другое марксистское положение: разделение крестьянства на мелкое, среднее и крупное. Теоретическая посылка марксизма о делении крестьянства на три группы трансформировалась в политическую плоскость: неизбежность гражданской войны с кулаками. Была определена задача: расколоть деревню, разжечь гражданскую войну в деревне. Как показано в диссертации, данная задача инициировалась высшим советским руководством. Создание комбедов (пролетарских организаций, как называли их большевики) закрепило курс на раскол деревни. Фактически они стали органами диктатуры пролетариата в деревне: комбеды занимались экспроприацией зажиточных собственников (классовых врагов), конфискацией средств производства, организацией коллективных сельсконхозяйственных предприятий - артелей и коммун, мобилизацией крестьян  в Красную Армию, избавлением местных Советов от зажиточных элементов и формированием новых.

В работе обосновано положение, что директивные установки сверху определяли политику местных (губернских, уездных, волостных) Советов. Это проявилось в продовольственной диктатуре, централизанции заготовок и распределения хлеба, создании системы продонвольственных органов и продармии. Подобные действия были обусловлены большевистской стратегией - созданием в деревне политической и социальной опоры, которой раньше не было. Данные задачи, определявшие продвижение пролетарской революции в деревне, были поставлены руководством ВЦИК.

Крестьянство ожидало от новой власти обещанного решения, в духе Декрета о земле, земельного вопроса: вся земля  должна поступить в непосредственное распоряжение производителя - трудового крестьянства по уравнинтельно-трудовой норме, то есть обеспечивать возможность получения потребительной нормы на основе собственного труда. Подобные настроения по поводу отношения к государству в крестьянской среде подогревались психологическим ощущением собственной силы: солдат-крестьянин возвращался в деревню с войны, как правило, с оружием и уверенностью недавнего фронтовика. Однако надежды сменились глубоким разочарованием и отчуждением от большевистской власти. Крестьянская революция в деревне, основанная на идеале уравнительной справедливости, расходилась с политикой большевистской власти.

В диссертации показано, что документы Советского правительства имели жесткие формулировки: виновные в уклонении от уплаты продразверстки подлежали наказаниям и конфискации имущества. Для выполнения заданий в деревню направлялись вооруженные продотряды. Никакого детального учета хлеба в деревне, который считался лизлишками, не проводилось30. В распоряжении Наркомата продовольствия не было статистических данных о посевных площадях и урожайности, поскольку в годы революции и Гражданской войны статистикой не занимались. Планы продразверсток исчислялись на основе сохранившихся дореволюционных данных, которые обескровленная войнами и революцией российская деревня в неурожайные 1920-1921 гг. была не в состоянии выполнить.

Материалы диссертации свидетельствуют о том, что действия местных органов Советской власти регламентировались сверху. В российских губерниях, кроме разверстки на хлеб, зернофураж и масличные семена, были введены разверстки на картофель, мед, птицу, крупный и мелкий рогатый скот, свиней, кожу и шерсть, льнонволокно, пеньку и другие продукты сельскохозяйственного производства.

Диссертант отмечает, что за выполнение установленных заданий персонально отвечали члены местных органов. Любой советский или партийный работник мог быть обвинен в пресловутом противодействии разверстке и жестоко наказан. На практике это было нередким явлением. Неудивительно поэтому, что в рядах повстанцев и их руководителей часто встречались бывшие работники местных советских и военных органов, нередко бывшие члены РКПа(б)31. Местные органы были поставлены в условия, когда невыполнение заданий вышестоящего руководства, вне зависимости от объективных условий и возможности их выполнения, объявлялось преступным. На местах отдавали приказы и чрезвычайные тройки, и заведующие продконторами, и продкомы, и продкомиссары, и чрезвычайные уполномоченные. Участие в продовольственной кампании принимали войска ВНУС, которые производили конфискации за невыполнение разверсток. Обыденными явлениями в деятельности органов власти стали взятие заложников до выполнения разверстки, конфискация имущества без соблюдения какихЦлибо правил, даже у семей красноармейцев. Арестованные заложники освобождались только после выполнения разверстки всем сельским обществом - существовала своеобразная круговая порука.

Как свидетельствуют представленные материалы, в конце 1920 г. - начале 1921 г. политика военного коммунизма, как метод ускоренного перехода к коммунистическим началам производства и распределения, достигла кульминации в Советской России. После победы над белыми, т.е. после завершения важнейшего военного этапа Гражданской войны, связанного с ликвидацией  фронтов,  продразверстка была не только сохранена, но и распространена, помимо продовольственных культур, на все основные виды сельскохозяйственного сырья. Одновременно в стране осуществлялось завершение национализации всей промышленности в городе и деревне, включая мелкую. Кроме того, произошло усиление государственного принуждения в отношении крестьянских хозяйств32.

В диссертации в хронологическом порядке освещается массовая вспышка крупных крестьянских восстаний, которая стала ответом на ужесточение государственной политики в отношении крестьянства в масштабах всего Советского государства. Ожидания крестьянства в отношении большевистской власти, связанные с окончанием изматывающей Гражданской войны, надеждой на облегчение жизни в деревне, оказались неоправданными. В исследовании показано, что к концу Гражданской войны в сознании многих крестьян прочно утвердилось мнение о перерождении Советской власти и большевистской партии  в результате предательства интересов революции коммунистами и комиссарами, не имевшими, по их мнению, ничего общего с большевиками. Место прежнего извечного врага - помещика - в крестьянском восприятии заняло новое государство, завладевшее землей. Кульминация политики военного коммунизма совпала с началом массовой демобилизацией в Красной Армии поздней осенью 1920 г., в результате крестьянская война против политики военного коммунизма получила значительное пополнение подготовленных и закаленных в боях командиров и бойцов.

Освещение последствий военного коммунизма в условиях перехода к нэпу дает возможность констатировать вывод, что предпринятая попытка непосредственного перехода к коммунизму привела страну к глубокому системному кризису весной 1921 г. В работе подчеркивается, что в переходе к нэпу проявились негативные последствия прежней политики. Повсеместно по стране практиковались выездные сессии ревтрибуналов и нарсудов против неплательщиков продналога, принудительные и репрессивные меры при взимании продналога осуществлялись при помощи вооруженных отрядов. Подобные последствия прежней политики оказали влияние на активизацию крестьянского движения. ВеснойЦлетом 1921 г. повстанческое движенние в стране разгорелось с новой силой и продолжалось в ряде регионов до конца 1922 г. Недовольство крестьян находило свое конкретное выражение не только в повстанчестве, но и в специфических крестьянских формах сопротивления. Одной из таких форм пассивного протеста крестьян, особенно бедняков, являлось сокрытие пашни (посевнной площади) и скота - это было массовым явлением.

В диссертации обращается внимание на следующее обстоятельство: отказавшись от устремлений военного коммунизма в отношении деревни, правящая Коммунистическая партия по-прежнему придерживалась марксистской стратегии перехода от капитализма к коммунизму, что нашло выражение в теоретических доктринах большевистских теоретиков. Данное положение обосновано на примере дискуссии Е.А. Преображенского и Н.И. Бухарина. Большевистские теоретики мыслили в рамках  марксистской коммунистической доктрины. Разногласия имели место в отношении тактических моделей в границах переходного периода. Политическая по характеру программа Бухарина не была стратегической альтернативой экономическому проекту Преображенского. Всех большевистских руководителей (несмотря на тактические разногласия) объединяло восприятие понятия социализм как альтернативного канпитализму способа организации общества. При всех различиях во взглядах все они были членами правящей партии, поставившей задачу построения социалистического общества.

В главе III Эпицентры крестьянской войны на территории Советского государства представлена характеристика эпицентров крестьянской войны на территории Советского государства: освещаются крестьянское протестное движение в Поволжье, повстанческое движение в Украине (махновщина), крестьянские восстания в Сибири. На основе анализа значительного исторического материала диссертант доказал правомерность заключения о стихийном характере возникновения массового крестьянского протеста, опроверг утверждение о крестьянских восстаниях как подготовленных акциях антибольшевистских сил. Изложенный в главе материал показал, что миф о руководящей роли эсеров в крестьянских восстаниях рождался в большенвистской партийной среде для использования в пропагандистских целях. Сначала его создавали местные руководители и военные, а затем активно использовали вышестоящие органы. В действительнности реальное влияние антибольшевистских сил на крестьянское движение было незначительным33.

Настроения повстанцев отражали советские лозунги: Да здравствует Советская власть на платформе Октябрьской революции!, Да здравствуют советы!, Да здравствует Советская власть!, Да здравствует Красная Армия! Взрыв креснтьянского недовольства политикой большевиков определялся тяжестью политики военного коммунизма (продразверстки и других натуральных повинностей, мобилизацией  всех людских и материальных ресурсов и пр.). Основным средством выполнения экономической политики со стороны государства стали принуждение и насилие34. От злоупотреблений органов власти страдало больше всего среднее и беднейшее крестьянство. Документы опровергают стереотип о кулацком характере крестьяннского движения.

Крестьянское протестное движение в Поволжье (лчапанная война, вилочное восстание, сапожковщина, серовщина и др.) выявило исторический опыт самоорганизации восставших крестьян: централизация общего движения,  ожесточенность крестьянского сопротивления, широкая постановка агитанции среди населения, в т.ч. усиленные попытки агитационного воздействия на красноармейские части, организация изготовления самодельного оружия и др. Однако, как свидетельствуют изученные материалы, крестьянский протест, несмотря на элементы организованности, был обречен на  неравное противоборство с мощной государственной машиной.

Осмысление феномена махновщины как социального протестного явления позволило показать отличие махновщины от григорьевщины. Последняя рассматривалась большевистским руководством в одной плоскости с махновщиной. Подобное утверждение диссертант рассматривает как вполне осознанное создание очередного советского идеологического мифа35. Григорьевщина воспринималась самими махновцами  как враждебное явление, основанное на национализме, антисемитизме, национальной вражде между трудящимися. Ответственность за появление григорьевского движения махновские теоретики (в частности, П.А. Аршинов) возлагали на большевистскую власть.

По мнению автора исследования, безосновательны попытки объединить в рамках протестного движения махновщину не только с григорьевщиной, но особенно с петлюровщиной в единую народную войну. Дело не в территориальном различии (Левобережная Украина и Правобережная Украина), а в принципиальном содержательном отличии социального крестьянского движения (махновщина) от националистического движения под флагом украинской независимости и самостийности (петлюровщина). Принципиальное различие махновщины и петлюровщины проявлялось в самом понимании и отношении к государственности.

Характеристика различий махновщины и петлюровщины, оценки ситуации в украинском повстанчестве, высказанная непосредственным участником событий тех лет, идеологом и историком махновщины П.А. Аршиновым, представляется диссертанту обоснованной. Между махновщиной и петлюровщиной сложились непримиримо враждебные отношения. В повстанчестве Украины махновщина характеризовалась как революционное повстанчество, выражавшее интересы революционного народа. В западной же и северо-западной части Украины повстанчество попало под влияние петлюровщины, олицетворяемой с чуждыми и враждебными элементами для украинского повстанчества: под национальным стягом выражались интересы местной либеральной буржуазии. Создателем пропагандистского мифа об общности махновщины и петлюровщины являлся Л.Д. Троцкий36.

Исследование крестьянских восстаний в Сибири в 1920-1921 гг. показало беспочвенность утверждений оарешающей роли ваих подготовке контрреволюционных заговоров, оасерьезном влиянии Сибирского крестьянского союза как организатора контрреволюционной деятельности, опиравшегося на якобы зажиточность западносибирского крестьянства и высокий удельный вес кулачества в его составе. Лозунг За Советы без коммунистов отражал интересы большинства восставшего крестьянства. В числе главных причин, вызвавших крупнейшее Западно-Сибирское восстание 1921 г., выступало недовольство крестьян политикой военного коммунизма (продразверстками, мобилизациями, трудовыми повинностями), которая не учитывалаареальные интересы иавозможности крестьянства, аатакже возмущение методами осуществления этой политики со стороны Советского государства37.

Типологию крестьянского протестного движения, представленную в работе, дополняли созданные повстанцами вооруженные формирования по принципу организации регулярной армии (аналогично Красной Армии): перенимались тактические приемы регулярных армейских частей в организации военных операций и ведении боевых действий; создавались реввоенсоветы, политические отделы и политкомы; разрабатывались инструкции для повстанцев, осуществлялась агитационная и пропагандистская деятельность: выпускались и распространялись обращения, призывы, воззвания, листовки и даже газеты. Повстанческие отряды создавались и пополнялись посредством мобилизации населения38. Военное руководство в основном осуществлялось командным составом из крестьянской среды, подготовленным и закаленным в сражениях двух войн - Первой мировой и Гражданской. Комсостав состоял из бывших унтер-офицеров, прапорщиков. Было немало случаев, когда руководителями повстанцев становились бывшие командиры Красной Армии (командиры дивизий, полков, политработники, в том числе бывшие коммунисты), награжденные в боях с белыми орденами Красного Знамени (высшей награды того времени). Крестьянским командирам противостояли гораздо более квалифицированные и опытные командиры Красной Армии, дослужившиеся в старой армии до высоких офицерских чинов.

В работе освещается, что для ликвидации крестьянских восстаний повсеместно использовались регулярные части Красной Армии39. Материалы исследования показали, что партийное и советское руководство страны осознало степень угрозы, которую представляла крестьянская война для Советского государства. Об этом свидетельствовали действия и высказывания В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, А.И. Рыкова, Э.М. Склянского, Ф.А. Сергеева (Артема) и др. руководителей. Основная угроза для государства заключалась в том, что крестьянство являлось единственном источником продовольственного и сырьевого снабжения в стране. Поэтому прекращение или сокращение обеспечения промышленности и городов создавало продовольственную и сырьевую угрозу для Советского государства. Так, трехнедельный перерыв железнодорожного сообщения на Транссибирской железнодорожной магистрали между центральной Россией иаЗауральем в период Западно-Сибирского восстания создал реальную опасность для диктатуры пролетариата: Советская Республика лишалась возможности получать хлеб из Сибири, являвшейся одним из главных источников получения продовольствия.

Угрозу для государства представляло также отсутствие необходимой социальной базы у большевистской власти в деревне. Поэтому появление политических и идеологических элементов в крестьянском сопротивлении, как показывают документы, вызывало особую озабоченность и тревогу руководителей Советского государства. Это проявилось в чапанной войне, вилочном восстании, серовщине, сапожковщине, махновщине, выступлениях бывших красных партизан в Сибири, в Западно-Сибирском восстании.

В работе обращается внимание на следующее обстоятельство: как правило, многочисленные народные восстания не выдвигали политические требования. Повстанцев объединяло общее протестное неприятие государственной политики. В диссертации освещены программные документы повстанческого движения. В частности, отмечается, что Декларация реввоенсовета и командующего армии Воли Народа (Декларация СероваЦДалматова, январь 1921 г.) определяла задачи протестного движения во всех основных сферах общественной жизни: экономической, политической, духовной, внешнеполитической. В ней не было ни намека на отказ или ревизию коммунистической идеи - за коммунизмом признается великое будущее. Коммунистическая партия обвинялась в узурпации власти и подмене обещанной власти народа диктатурой пролетариата, фактически - диктатурой партии коммунистов. Программа СероваЦДалматова фактически предвосхитила принципы нэпа.

В работе обращается внимание на механизм подавления крупных восстаний. Карательные меры включали как военные операции против отрядов повстанцев, так и решительные и жестокие меры в отношении населения на территориях, которые были охвачены восстанием. В диссертации показана ожесточенность противоборства с  обеих сторон, сопровождавшаяся значительными потерями, включая мирное население. Количество потерь среди повстанцев превышало на порядок потери карательных войск40. Причины заключались в политике государственной власти не столько по отношению к повстанцам, сколько к мирному населению. Приказы советского командования содержали требования расстреливать на месте без суда всех, захваченных с оружием в руках, брать и расстреливать заложников за разрушение дорог и связи, за оказание помощи повстанцам, сжигать и уничтожать артиллерийским огнем целые деревни, поддерживавшие мятежников или оказывавшие упорное сопротивление. Широкое распространение получили расстрелы без суда мирных жителей41.

В работе констатируется, что массовое движение протеста со стороны крестьянства находило поддержку в народной среде. Как свидетельствуют изученные материалы, сочувственное отношение к повстанцам и поддержка со стороны местного населения позволяли получить укрытие, своевременную информацию о приближении регулярных войск. Население снабжало повстанцев продовольствием, лошадьми и хозяйственными средствами. Крестьяне считали повстанческих вождей защитниками от налогов. Захваченный ими хлеб из разграбленных ссыпных пунктов нередко делился среди крестьян. По оценке диссертанта, термин бандитизм не определял реальную природу повстанческого движения.

Диссертант утверждает, что после введения нэпа советское руководство осознало недостаточность военного характера борьбы против партизанской тактики повстанцев, поддерживаемых местным населением. Для эффективной борьбы с повстанческим движением требовалось включить в действие эконномические и политические средства. Методы подавления и ликвидации крестьянских выступлений и восстаний со стороны органов Советского государства продемонстрировали, помимо репрессивных мер, комплекс оперативно-военных, экономических, политических мероприятий. Особое значение имели экономические мероприятия42. С переходом к нэпу крестьяне получили возможность обмена, покупки, продажи и перевозки хлебозернофуража и картофеля, разрешалось свободное передвижение с товарами и продуктами. В число политических мер входило следующее: крестьяне, арестованные за продовольственные прегрешения перед властью (невыполнение разверстки, сокрытие хлеба, невыполнение трудовых повинностей), освобождались. Объявлялись акции добровольной явки и сдачи оружия, включая командиров повстанцев. Указанные экономические и политические мероприятия являлись вынужденной уступкой государства в отношении крестьян, порожденной переходом к нэпу.

Мобильности действующих повстанческих отрядов и групп противопоставлялись специально созданные летучие кавалерийские отряды. Создавалась сеть постоянной агентурной разведки, а также войсковая разведка, чтобы предупредить и своевременно устранить возможность возникновения в районах сопротивления власти43. Амнистированные повстанцы привлекались к операциям по ликвидации и поимке главарей. Имели место случаи, когда бывшие повстанцы, получив амнистию, выдавали своих бывших вожаков.

По оценке автора работы, полоса крестьянских восстаний выявила глубокий кризис политики военного коммунизма, заставила руководство Советского государства искать пути выхода из глубокого кризиса. Однако переход к нэпу не мог осуществиться сразу: последствия политики военного коммунизма проявлялись еще долгие месяцы, порождая воспроизводство новых протестных явлений. Лишь в 1922 г. крестьянство почувствовало реальные преимущества новой экономической политики. К концу 1922 г. крестьянская война в России закончилась.

В главе IV Крестьянское движение в Тамбовской губернии в условиях кульминации политики военного коммунизма изучаются возникновение и развитие крестьянского движения на Тамбовщине, деятельность Совета трудового крестьянства и его роль в антоновщине, подавление антоновского движения. Крестьянское восстание 1920-1921 гг. в Тамбовской губернии выросло из повстанческого движения, начинавшегося осенью 1918 г. Тамбовская губерния была хлебной и поэтому испытала на себе всю тяжесть продовольственной диктатуры и хлебозаготовок44. Крестьяне проявляли сопротивление насильственному изъятию хлеба.

Диссертант доказал, что ни общероссийское, ни губернское руководство партии эсеров не были прямо причастны к антоновщине. В социальном взрыве в тамбовской деревне определяющая роль партии социалистов-революционеров являлась идеологическим мифом, созданным самими руководители борьбы с антоновщиной. Автор исследования обосновал вывод о том, что Союз трудового крестьянства, созданный на съезде партии социалистов-революционеров, и антоновский Союз трудового крестьянства имели общим только название. Главной своей задачей Союз трудового крестьянства ставил свержение власти коммунистов-большевиков, доведших страну до нищеты, гибели и позора. Несмотря на все старания власти очернить крестьянское движение, несмотря на позорные названия (бандитов и разбойников), которыми называли повстанцев, социальную основу антоновцев составило подлинное трудовое крестьянство, которое кормило Россию, у которого с рук не сходили мозоли45.

В диссертации показано, что против крестьянской армии была брошена вся военная мощь Советского государства. Военным разгромом антоновщины занималась Центральная междуведомственная комиссия по борьбе с бандитизмом. Стратегия советского военного командования во главе М.Н. Тухачевским состояла в осуществлении военной оккупации повстанческих местностей. Печально знаменитые советские приказы №130 и №171 и соответствующие инструкции по применению приказов определили жестокость методов подавления крестьянского восстания46. Летом 1921 г. основные центры восстания были ликвидированы.

Исследование феномена антоновщины в условиях политики военного коммунизма позволило выявить типологические черты крестьянского протеста, тождественные общему крестьянскому движению на территории всего Советского государства. В работе обосновывается положение, что на территории трех тамбовских уездов: Кирсановского, Борисоглебского, Тамбовского - существовало в течение нескольких месяцев (ноябрь 1920 г. - май 1921 г.) своеобразное крестьянское государство в государстве, на территории которого действовали свои законы, была своя законодательная и исполнительная власть, повстанческая регулярная армия47, основу которой составляли бывшие красноармейцы, многие из которых прежде воевали под командованием командарма М.Н. Тухачевского, которому пришлось возглавить борьбу против своих бывших однополчан.

Как свидетельствуют приведенные материалы, руководителей Советского государства больше всего беспокоили не стихийные волнения крестьян, а политические цели и задачи, которые объединили крестьян, заставили их подняться с оружием в руках против большевистской власти. В антоновщине сложился прообраз крестьянской партии - Союз трудового крестьянства, который формировал идеологию крестьянского движения48. Аргументируя определение партия власти, автор рассматривает политические цели и задачи, которые пытались достичь руководители крестьянского движения, и которые были близки большинству крестьян, независимо от их социального положения.

В работе освещается предыстория и причины перехода к нэпу: по решению руководства Советского государства подобный переход в Тамбовской губернии начался фактически на месяц раньше, чем объявление и введение нэпа по всей стране.

Глава V Определяющие факторы и особенности крестьянского протестного движения раскрывает основные  факторы и особенности крестьянского протестного движения.  В ней рассматриваются крестьянский вопрос в Белом движении, влияние антирелигиозной политики Советского государства на настроения крестьянства, национальные и региональные особенности протестного движения, проявление крестьянского протеста в вооруженных силах Советского государства (восстание в Кронштадте). Автор отмечает, что единоличная власть Верховного правителя белой России объективно затормозила законотворческий процесс и легитимную возможность для утверждения аграрных проектов. Отнесение решения злободневных крестьянских проблем на неопределенное будущее, связанное с Учредительным собранием, олицетворяло отказ от конкретной программы насущного государственного обустройства в крестьянской стране. Нерешенность аграрного вопроса в условиях крестьянской страны проявилась в противоречии фактически свершившегося перехода земли в руки крестьян в ходе крестьянской революции 1917-1918 гг. и стремлением белых правительств удовлетворить интересы прежних собственников49. Игнорирование существенных различий в крестьянском вопросе в Сибири и в европейской части России усугубилось расхождением теории решения земельного вопроса с практикой управления белых генералов, сопровождаемой насилием в отношении крестьянства50. Врангелевская реформа, сопоставимая по амбициям со столыпинской и александровской аграрными реформами, олицетворяла собой попытку совместить невозможное: создать новую социальную опору в лице зажиточного крестьянства и одновременно удовлетворить интересы прежних землевладельцев-собственников, а также за счет крестьян получить источник материальных ресурсов для нужд армии и государства.

На основе изложенного материала в главе констатируется, что в условиях политики военного коммунизма 1918Ц1921 гг. антирелигиозная деятельность Советского государства вызывала и порождала протестные настроения в крестьянской среде. Использование насильственных методов в отношении российского крестьянства, которое составляло 4/5 населения страны, характерное в целом для политики военного коммунизма, нашло применение в мероприятиях Советского государства в отношении религии и церкви. Это проявилось в закрытии и разрушении церквей, экспроприации церковного имущества и церковных ценностей сельских приходов, изъятии метрических книг, арестах сельских священников, надругательствах над религиозными святынями и пр. Насильственные действия государства в отношении религии и церкви являлись причиной повсеместного сопротивления крестьянства, выраженного в различных протестных формах. В результате своей антирелигиозной политики Советское государство столкнулось с массовым и повсеместным протестом со стороны собственного народа. В условиях перехода к нэпу в 1921Ц1922 гг. рецидивы методов прежней насильственной политики проявились и в антирелигиозной деятельности Советского государства, особенно в период кампании по изъятию церковного имущества.

Автор диссертации обосновал положение, что антирелигиозная политика Советского государства, направленная на ликвидацию религии и церкви, способствовала воспроизводству протестных настроений в крестьянской среде. По своим насильственным методам она соответствовала политике военного коммунизма, а в некоторых направлениях (конфискация церковного имущества государством,  изъятие церковных ценностей и др.)51 являлась частью общей экономической политики Советского государства.

Национальные и региональные особенности крестьянского движения наложили существенный отпечаток на проявления протеста52. Об этом свидетельствуют рассмотренные в диссертации многочисленные крестьянские выступления на территориях с многонациональным составом крестьянского населения: народов Поволжья (татарские, башкирские, чувашские крестьяне, немецкие колонисты), сибирского региона (буряты, якуты, татары в лубковщине, хакасы в соловьевщине, киргизы (казахи) в Западно-Сибирском восстании, алтайцы в кайгородовщине), финны, карелы в Карелии, на многонациональном Северном Кавказе (восстание Гоцинского), в Туркестане (басмачество), в Украине  (григорьевщина, петлюровщина) и др. Освещение крестьянского движения позволило автору работы выявить искажения, домыслы и мифы, созданные как в прошлом времени, так и в настоящем: оценка карельского мятежа не в качестве белофинской авантюры, а как крестьянского воснстания в Карелии, которое имело национальные особенности, связанные с пограничным положением и национальным составом населения данного региона; специфика повстанческого движения в Туркестане (басмачество).

Как обосновано в исследовании, политика военного коммунизма не учитывала наличие отсталых патриархальных и родовых отношений на огромных территориях страны. Многие народы находились еще на докапиталистических стадиях развития. Существенным стимулом для повстанчества служили просчеты и ошибки большевистской власти в отношении не только коренного населения, но и русских поселенцев в области земельной, национальной и религиозной политики. Так, в диссертации освещается, что экономические и политические мероприятия туркестанских советских органов основывались на общероссийской экономической политике военного коммунизма: продовольственной разверстке, запрете частной торговли, закрытии базаров, всеобщей трудовой повинности. Серьезное недовольство вызывали меры, ломавшие традиционный исламский уклад и образ жизни.

Диссертант отмечает, что советское национально-государственное строительство в рамках РСФСР, а также заключение РСФСР союзных договоров и создание военно-политического союза с Хорезмской и Бухарской советскими республиками свидетельствовало об укреплении Советского государства в отдаленных регионах Советской России, создавало плацдарм для борьбы с басмаческим движением.

Автор также подчеркивает, что разрешение земельного и национального вопросов, отвечавшее ожиданиям сибирских народов, оформленное в виде признания автономного статуса крупных этнических групп, способствовало предотвращению, а затем ликвидации повстанческого движения на киргизских (казахских), бурятских, алтайских, якутских землях. Создание национально-государственных образований в Сибири, основанное на компромиссе большевистской власти с элитами крупных сибирских народов, позволило Советской власти укрепиться, обеспечить лояльность инородческого населения и в основном завершить гражданскую войну в Сибири к концу 1922 г.

В работе отмечается сложность ситуации на Северном Кавказе, далекой от классической марксистской схемы. Политика большевистской партии на Северном Кавказе продемонстрировала умение власти добиваться решения конкретной прагматической цели - привлечения на свою сторону национальностей, отличающихся глубокой религиозностью и консерватизмом. Причем роль религии и религиозных деятелей с точки зрения коммунистов не носила на Северном Кавказе однозначно негативную и враждебную оценку, характерную для ортодоксальной коммунистической доктрины.

Изучение проявлений крестьянского протеста в вооруженных силах Советского государства на примере Кронштадтского восстания позволило выяснить, что матросы Балтики и красноармейцы кронштадтского гарнизона, выходцы преимущественно из крестьян, получали вести из родной деревни о критическом состоянии хозяйства, о произволе местных властей, о тяжести разверстки. Протест кронштадцев выражался по поводу политики военного коммунизма, восставший Кронштадт поднял красное знамя третьей революции трудящихся. Идейная установка кронштадтского ревкома укладывалась в лозунг Советы без коммунистов.

Представленный автором диссертации материал опровергает идеологический миф о том, что Кронштадтское восстание было белогвардейским мятежом, организованным эсерами, как утверждалось в советской легенде53. Утверждения Троцкого о кардинальном изменении социального состава балтийских моряков за годы Гражданской войны и влиянии на них со стороны мелкой буржуазии опровергаются реальными фактами.  Подавление Кронштадтского восстания явилось своеобразным учебным полигоном для подавления вооруженных выступлений в стране против Советского государства54.

В Заключении сформулированы основные результаты исследования. Диссертационное исследование крестьянского протестного движения в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий при переходе к нэпу позволило сделать обобщение о том, что сопротивление крестьянства политике государства, основанной на насилии, не позволило уничтожить в крестьянине собственника, что означало бы ликвидацию самого крестьянина как такового. Вооруженное сопротивление крестьянства против насильственной политики военного коммунизма создало преграду расширению государнственного принуждения в русле коммунистической доктрины о едином общегосударственном производстве и распределении в системе бестоварного народного хозяйства, о ликвидации классов и сословий - уничтожении земледельца как собственника.

На основании изученного материала автор работы сделал заключение, связанное с историческим опытом большевистской модернизации в период ранней советской истории. Данный опыт показал, что преодоленние кризисных явлений возможно при условии, что государство сможет выработать и последовательно проводить политику в отношении крестьянства, основанную на учете объективных факторов аграрной эволюции. Для современной модернизации важно учесть уроки и последствия игнорирования общемировых тенденций аграрного развития в условиях советской системы военного коммунизма.

По теме диссертации соискателем опубликовано 54 научные работы, общим объемом 136,6 п.л.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской  Федерации:

1. Алешкин П.Ф. Трагичный финал политики военного коммунизма в Советской России // Власть. 2007. №8. С. 92-97.  (0,8 п.л.).

2. Алешкин П.Ф. Типологическая общность и особенности крестьянского повстанчества: Западно-Сибирское восстание 1921 г. // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2007. №12. С. 281-291. (1,0 п.л.).

3. Алешкин П.Ф. Махновщина: реалии и небылицы анархизма // Власть. 2008. №1. С. 83-87. (0,6 п.л.).

4. Алешкин П.Ф. Красный флаг над мятежным Кронштадтом: отражение протестного настроения крестьянства // Власть. 2008. №9. С. 96-100.  (0,7 п.л.).

5. Алешкин П.Ф. Борьба за крестьянство в Гражданской войне в России: иллюзии Белого движения А.В. Колчака // Полиграфист. В помощь руководителю и главному бухгалтеру. 2010. №4. С. 90-96.  (0,4 п.л.).

6. Алешкин П.Ф. Борьба за крестьянство в Гражданской войне в России: иллюзии Белого движения А.И. Деникина // Полиграфист. В помощь руководителю и главному бухгалтеру.  2011. № 3. С. 52-58.  (0,4 п.л.).

7. Алешкин П.Ф. Борьба за крестьянство в Гражданской войне в России: что Врангель пытался противопоставить советскому Декрету о земле? // Полиграфист. В помощь руководителю и главному бухгалтеру.  2011. №4. С. 68-74.  (0,4 п.л.).

8. Алешкин П.Ф. Борьба за крестьянство в Гражданской войне в России: запоздалая попытка аграрной реформы Врангеля // Полиграфист. В помощь руководителю и главному бухгалтеру. 2011. №5-6. С. 118-123.  (0,4 п.л.).

9. Алешкин П.Ф. Чапанная война: феномен крестьянского повстанчества в Поволжье // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. №7. Ч.2. С. 12-15.  (0,4 п.л.).

10. Алешкин П.Ф. Крестьянский протест в Поволжье: вилочное восстание // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 7. Ч.3. С. 17-20.  (0,4 п.л.).

11. Алешкин П.Ф. Протестное движение сибирского крестьянства в 1920 г. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 8. Ч.1. С. 14-17.  (0,4 п.л.).

12. Алешкин П.Ф. Типологическая общность крестьянского протестного движения в России в 1918-1922 гг. // Власть. 2011. № 11. С. 150-152.  (0,4 п.л.).

13. Алешкин П.Ф. Антирелигиозная политика советского государства и протестные настроения крестьянства // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2012. № 1. С. 162-165.  (0,5 п.л.).

14. Алешкин П.Ф. Международный круглый стол Крестьянство и власть в истории России ХХ века (Институт социологии РАН, Москва, 12 ноября 2010 г.). 2-я часть // Власть. 2011. № 9. С. 174.  (0,1 п.л.).

15. Алешкин П.Ф. Крестьянство и власть: военный коммунизм в Советской России // Власть. 2012. № 5. С. 143-145.  (0,4 п.л.).

Монографии по теме диссертации:

16. Алешкин П.Ф. Крестьянское движение в Тамбовской губернии в 1920Ц1921 годах. Тамбов, 2005. 220с.  (15,0 п.л.).

17. Алешкин П.Ф., Васильев Ю.А. Крестьянская война в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий (1918-1922 гг.). М.: Голос-Пресс, 2010. 576с.  (38,2/ 24,5 п.л.).

18. Алешкин П.Ф., Васильев Ю.А. Крестьянские восстания в России в 1918-1922 гг. От махновщины до антоновщины. М.: Вече, 2012.  400с. (12,5/8,0 п.л.).

19. Алешкин П.Ф. Крестьянское протестное движение в условиях политики военного коммунизма и ее последствий (1918-1922 гг.). М.: Книга, 2012. 624с. (38,3 п.л.).

Брошюры:

20. Алешкин П.Ф. Борьба за народ в Гражданской войне: аграрное законотворчество в Белом движении / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. Тамбов, 2004. 48 с.  (3,0 п.л.).

21. Алешкин П.Ф. Красный флаг над мятежным Кронштадтом / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. Санкт-Петербург: Нева-5, 2004. 20 с.  (1,3 п.л.).

22. Алешкин П.Ф. Крестьянские восстания в Сибири в 1920 г. / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. Омск: Сибирское время, 2005. 26 с.  (1,6 п.л.).

23. Алешкин П.Ф. Западно-Сибирское восстание 1921 г.: за Советы без коммунистов / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др.  Омск: Сибирское время, 2005. 62 с.  (3,9 п.л.).

24. Алешкин П.Ф. Феномен крестьянского повстанчества в Поволжье: чапанка, вилочное восстание, серовщина / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. М.: Голос-Пресс, 2006. 40 с. (2,5 п.л.).

25. Алешкин П.Ф. Антирелигиозная политика Советского государства: причины и формы сопротивления крестьянства / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. М.: Наш современник, 2006. 22 с.  (1,4 п.л.).

26. Алешкин П.Ф. Махновщина: мечта о вольном крестьянском рае / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. Харьков: Слобожанщина, 2006. 30 с.  (1,9 п.л.).

27. Алешкин П.Ф. Национальные особенности протестного движения в регионах России / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др.аТамбов: Изд. Тамбовского отделения Литфонда России, 2006. 28 с.  (1,8 п.л.).

28. Алешкин П.Ф., Васильев Ю.А. Судьба земледелия и крестьянства: дискуссия о грядущем обществе / Серия: Крестьянство России: ХХ век. Редсовет серии: Королев А.А., Лельчук В.С. и др. М.: Изд. Московского гуманитарного университета, 2006. 56 с.  (3,5/ 2,2 п.л.).

29. Алешкин П.Ф. Крестьянская война в России: 1918Ц1922 гг. / Серия: Крестьянство России: ХХ век. М.: Изд. МосГУ, 2007. 40 с.  (2,5 п.л.).

30. Алешкин П.Ф. Переход к нэпу в 1921-1922 гг.: рецидивы военного коммунизма и противоречия новой политики / Серия: Крестьянство России: ХХ век. М.: Голос-Пресс, 2007.  42 с.  (2,6 п.л.).

31. Алешкин П.Ф., Васильев Ю.А. Штурм неба в Советской России: эксперимент коммунаров XX века / Серия: Крестьянство России: ХХ век. М.: Изд. МосГУ, 2007. 48 с.  (3,0/ 2,0 п.л.)

Статьи в научных изданиях:

32. Алешкин П.Ф. Типологическая общность крестьянского протестного движения в России в 1918-1922 гг. // Крестьянство и власть в истории России ХХ века: Сб. научных статей участников Международного круглого стола (журнал Власть, Институт социологии РАН, Москва, 12 ноября 2010 г.). М.: Изд. ВВА им. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина,  2011. С. 35-47.  (0,6 п.л.).

33. Алешкин П.Ф. Время великой скорби. Крестьянская война в Тамбовской губернии // Континент. 1990. № 64. С. 126-178.  (3,4 п.л.).

34. Алешкин П.Ф. Время великой скорби // Русский архив: Русский исторический журнал. 1992. № 2 (603). С. 175-194.  (1,4 п.л.).

35. Алешкин П.Ф. Самосохранение русского народа // Русский интеллектуальный клуб: Стенограммы заседаний / Под научн. ред. проф. И.М. Ильинского. Книга вторая М.: Московская гуманитарно-социальная академия, 2000. С. 51-56. (0,3 п.л.).

36. Алешкин П.Ф. Новая эпоха - новые войны // Русский интеллектуальный клуб: Стенограммы заседаний / Под научн. ред. проф. И.М. Ильинского. Книга вторая М.: Московская гуманитарно-социальная академия, 2000. С. 106-107, 134-135.  (0,2 п.л.).

37. Алешкин П.Ф. Русская трагедия // Октябрь. 2000. №9. С. 74-108.  (2,3 п.л.).

38. Алешкин П.Ф. Проблемы национальной идеологии // Русский интеллектуальный клуб: Стенограмма Восьмого заседания, 26 июня 2002 г.  [Сайт Московского гуманитарного университета] URL: (дата обращения: 08.06.2012). 0,2 п.л.

39. Алешкин П.Ф. Подавление крестьянского восстания на Тамбовщине. // Научные труды аспирантов и докторантов / ФНПК МосГУ. Вып. 29. М.: Социум, 2004. С. 132-147. (1,4 п.л.).

40. Алешкин П.Ф. Поражение партизанской армии Тамбовского края // Научные труды аспирантов и докторантов / ФНПК МосГУ. Вып. 29. М.: Социум, 2004. С. 148-162.  (1,3 п.л.).

41. Алешкин П.Ф. Отступление как новое продолжение штурмующих небо в Советской России: от военного коммунизма к нэпу // История и общество: истина и мораль. М.: Изд-во МосГУ, 2006. С. 76-89.  (0,8 п.л.).

42. Алешкин П.Ф. Антирелигиозная политика в Советской Республике: причины и формы сопротивления // Христианизация Руси - России. М.: Национальный институт бизнеса, 2006. С. 94-110. (1,2 п.л.).

43. Алешкин П.Ф. Мы добиваемся власти советской, а не коммунистическойЕ: Крестьянская резня в Западной Сибири // Политический журналъ. 2007. №27. С.110-113.  (0,4 п.л.).

44. Алешкин П.Ф. Разгром крестьянской республики // Политический журналъ. 2007. № 30. С. 106-109.  (0,5 п.л.).

45. Алешкин П.Ф. Крестьянский протест в Поволжье в 1920Ц1922 гг: серовщина // Научные труды Московского гуманитарного университета. Экономика. История. / Вып. 91.  2008. С. 142-153.  (0,9 п.л.).

46. Алешкин П.Ф., Васильев Ю.А. Кризис понимания истории: мифы и реальность // Научные труды Национального института бизнеса. Вып.1. М.: Национальный институт бизнеса, 2006. С. 122-131.  (0,6/ 0,4 п.л.).

47. Алешкин П.Ф. Григорьевщина // Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М.: Сибирский цирюльник, 2010. С. 245-246.  (0,2 п.л.).

48. Алешкин П.Ф. Зеленые // Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М.: Сибирский цирюльник, 2010. С. 246-247.  (0,2 п.л.).

49. Алешкин П.Ф. Шорин // Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М.: Сибирский цирюльник, 2010. С. 313-317.  (0,2 п.л.).

50. Алешкин П.Ф. Западно-Сибирское восстание 1921 года // Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М.: Сибирский цирюльник, 2010. С. 335-337.  (0,2 п.л.).

51. Алешкин П.Ф. Антоновщина // Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М.: Сибирский цирюльник, 2010. С. 339-341.  (0,2 п.л.)

52. Алешкин П.Ф. Переход к нэпу: 1921-1922 годы // Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М.: Сибирский цирюльник, 2010. С. 341-345.  (0,2 п.л.).

53. Алешкин П.Ф. Серовщина: Неизвестный феномен Гражданской войны // Свой. 2010. №8-9. С. 58-63.  (0,5 п.л.).

54. Алешкин П.Ф. Красный командарм В. Шорин и крестьянский вождь А. Антонов: как воля судьбы разделила элиту русского народа внутренним фронтом крестьянской войны и объединила общей трагической участью // Элита России в прошлом и настоящем: социально-психологические и исторические аспекты. Вып. 2. Сб. науч. статей. М.: Изд. Национального института бизнеса, 2012. С. 180-188.  (0,6 п.л.).

Подписано в печать 05.09.2012 г. Заказ №

Формат 60x84 1/16. Объем 2,5 п.л. Тираж 100 экз.

Издательство АНО ВПО Московский гуманитарный университет

111395,  г. Москва, ул. Юности, 5

---

1 См.: Н.К. (Н. Кареев). Социальное движение // Энциклопедический словарь [Ф.А.]аБрокгауза и [И.А.]аЕфрона. Т. 61(31). СПб., 1900. С. 75.

2 См.: Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом // Сочинения: В 18 кн. Кн. 18. Работы разных лет. М., 1999. С.а27-28.

3 См.: Кареев Н.И. Историология: Теория исторического процесса. М., 2011. С. 200-212, 229-234.

4 См.: Лацис М. Два года борьбы на внутреннем фронте. М., 1920; АнтоновЦОвсеенко В.А. Записки о гражданской войне. В 2-х т. Л., 1924-1928; Какурин Н.Е. Как сражалась революция. В 2-х т. Т. 1. 1917Ц1918 гг. М.,1925; Т. 2. 1919-1920. М., 1926 и др.

5 Федотов Г.П. Новая Россия // Федотов Г.П. Судьба и грехи России: В 2-х т. Т.а1. СПб.: София, 1991. С. 197-199.

6 См.: История гражданской войны в СССР. 1917-1922 гг.: В 5 т. М., 1935-1960; Буйский А. Красная Армия на внутреннем фронте: Борьба с белогвардейцами и кулацкими восстаниями. М., 1931; Игнатьев В.Л. О политике партии по отношению к крестьянству в первые годы Советской власти. М., 1948 и др.

7 См.: История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс.  Под редакцией Комиссии ЦК ВКПа(б). Одобрен ЦК ВКПа(б). 1938 год. М., 1938. [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 25.10.2011).

8 См.: Наумов В.П. Летопись героической борьбы. Советская историография гражданской войны и империалистической интервенции в СССР. М., 1972; Литвин А.Л. Крестьянство Среднего Поволжья в годы гражданской войны. Казань, 1972; Западовникова А.Г. Борьба сакулацкой контрреволюцией ваЗападной Сибири вапериод перехода от гражданской войны камирному социалистическому строительству (1920Ц1922). Автореф. дис. Е канд. ист. наук. Новосибирск, 1969 и др.

9 Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия / Гл. ред. С.С.аХромов. М., 1983. С. 393.

10 См.: Литвин А.Л. Советская историография гражданской войны в Поволжье // Крестьянство Среднего Поволжья в Октябрьской революции и гражданской войне. Казань, 1988; Воробьева Н.Ю. Изменение политических настроений крестьянства от военного коммунизма к новой экономической политике (1920-1921 гг.): Автореф. дис. Еаканд. ист. наук. М., 1989; Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях военного коммунизма. М., 1988; Дементьев В.Д., Самошкин В.В. Восстание крестьян на Тамбовщине в 1920-1921 годах (Обзор литературы) // История СССР. 1990. №а6. С. 99-11  и др.

11 См.: Есиков С.А., Протасов Л.Г. Антоновщина: новые подходы // Вопросы истории. 1992. №а6-7. С. 47-57; Павлюченков С.А. Крестьянский Брест или предыстория большевистского нэпа. М., 1996; Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М., 2001; Кабанов В.В. Пути и бездорожье аграрного развития России в ХХ веке // Вопросы истории. 1993. №а2. С.а34-46; Куренышев А.А. Крестьянство России в период войны и революции 1917-1920 гг. (историографические аспекты) // Вопросы истории. 1999. №4-5; Сафонов Д.А. Великая крестьянская война 1920Ц1921 гг. и Южный Урал. Оренбург, 1999, и др.

12 См.: Данилов В.П. Крестьянская революция в России. 1902-1922 гг. // Крестьяне и власть: Материалы конф. М., Тамбов, 1996. С. 4-23; Его же. Крестьянская революция в России. 1902-1922 гг. (О первых результатах исследований по коллективнному проекту) // Гуманитарная наука в России: Соросовские лауреаты. История, археология, культурная антропонлогия и этнография. М., 1996. С. 53-58.

13 См.: Данилов В., Шанин Т. Научно-исследовательский проект Крестьянская революция в России. 1902-1922 гг. // Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг.: Документы и материалы. М., 2002. С. 6, 7.

14 См.: Осипова Т.В. Крестьянский фронт в гражданской войне // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 91, 92, 96, 100, 116, 137, 153.

15 См.: Яров С.В. К вопросу об источниках и особенностях крестьянских восстаний на Северо-Западе России в годы военного коммунизма// Северо-Запад в аграрной истории России. Калининград, 1997. С. 79.

16 См.: Кондрашин В.В. Крестьянское движение в Поволжье в 1918-1921 гг. М., 2001.

17 См.: Телицын В.Л. Бессмысленный и беспощадный?.. Феномен крестьянского бунтарства 1917-1921 годов. М., 2003. С. 313.

18 См.: Бровкин В.Н. Россия в гражданской войне: власть и общественные силы // Вопросы истории. 1994. №5. С. 24-39; Левин М. Социальные аспекты гражданской войны в России // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. М., 1997; Перейра Н.Г. Белая Сибирь: политика и общество в гражданской войне. М., 1996; Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933. М., 2001, и др.

19 См.: Малиа М. Советская трагедия: История социализма в России. 1917-1991. М., 2002; Телицын В.Л. Сквозь тернии военного коммунизма: крестьянское хозяйство Урала в 1917-1921 гг. М., 1998; Алешкин П.Ф., Васильев Ю.А. Крестьянская война в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий (1918-1922 гг.). М., 2010.

20 См.: Рогалина Н.Л. Власть и аграрные реформы в России ХХ в. М., 2010; Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 2010; Есиков С.А. Российская деревня в годы НЭПа: К вопросу об альтернативах сталинской коллективизации. М., 2010; Кондрашин В.В. Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма. М., 2009; Васильев Ю.А. Модернизация под красным флагом. М., 2006; Медушевский А.Н. Проекты аграрных реформ в России: XVIII - начало XXI века. М., 2005.

21 См.: Ямпольская Г.А. Военный коммунизм на территории Воронежской и Курской губерний: складывание и функционирование военно-хозяйственной диктатуры (конец 1917-1920 гг.). Дис. Е канд. ист. наук. Курск, 2011; Борисов Д. Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920-1921 гг. М., 2012; Тикшина А.В. Продовольственная политика Советской власти в 1917-1921 гг. (на материалах Среднего Поволжья). Пенза, 2004; Мамонтова Э.А. Социально-экономические аспекты новой экономической политики в деревне Тамбовской губернии (1921-1929). Тамбов, 2004.

22 См.: Гришаков В.Г. Причины крестьянского движения в Поволжье в годы Гражданской войны в трудах советских историков и эмигрантов // Власть. 2010. №8. С. 169-171; Сушко А.В. Гражданская война в Сибири. Национально-политический аспект // Вопросы истории. 2008. №4. С. 98-104; Алексанян Н.А. Советская власть и церковь в годы Гражданской войны: компромиссы и противостояние // Власть. 2012. №а1. С. 140-143; Орлов В.В. Крестьянское восстание в Чувашии в 1921 году: причины и последствия // Отечественная история. 2008. №5. С. 165-171; Крестьянские настроения периода военного коммунизма / Т.И. Трошина // Вопросы истории. 2011. №2. С. 99-103; Шекшеев А.П. Хасхылар: протестное поведение хакасов (конец 1919 - начало 1930-х гг.) // Российская история. 2009. №а2. С. 93-106.

23 Гражданская война в России: Энциклопедия катастрофы. М., 2010.

24 См.: Крестьянское движение в Тамбовской губернии в 1919Ц1921 гг. Антоновщина: Документы и материалы / Отв. ред. В. Данилов и Т. Шанин. Тамбов, 1994; Филипп Миронов. (Тихий Дон в 1917Ц1921 гг.). Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т.аШанина. М., 1997; Неизвестная Карелия. Документы спецорганов о жизни республики. 1921-1940 гг. Петрозаводск, 1997; За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. 1921: Сб. документов / Сост. В.И. Шишкин. Новосибирск, 2000; Сибирская Вандея. 1919Ц1921. Документы. В 2-х т. / Сост. В.И. Шишкин. М., 2000Ц2001; Крестьянское движение в Поволжье. 1919Ц1922 гг.: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. М., 2002; Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918Ц1921: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. М., 2006 и др.

25 Советская деревня глазами ВЧКЦОГПУЦНКВД. 1918Ц1939. Документы и материалы. В 4Цх т. Т. 1. 1918Ц1922 / Под ред. А. Береловича и В. Данилова. М., 2000.

26 В связи с фактическим закрытием доступа для исследователей в Центральный архив ФСБ РФ автору не удалось ознакомиться с фондами данного ведомственного архива спецслужбы.

27 См.: Архивы Кремля. В 2-х кн. Политбюро и церковь. 1922 - 1925  гг. Новосибирск - М., 1997-1998.

28 См.: Голованов В. Я. Тачанки саюга. Художественное исследование махновского движения. М. - Запорожье. 1997; Яруцкий Л.Д. Махно и махновцы. Литературное произведение. Мариуполь, 1995 и др.

29 См.: Данилов Н.С. Жернова. Роман. М., 1996. С. 583.

30 См.: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы. Т. 1. 1918-1922. С. 283, 320, 362; Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. Т. 1. С. 613; Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг.: Документы и материалы. С. 322, 330-331, 352-354.

31 РГВА. Ф. 198. Оп. 5. Д. 14. Л. 79.

32 См.: Постановление VIII Всероссийского съезда Советов от 28 декабря 1920 г. О мерах укрепления и развития крестьянского и сельского хозяйства // Декреты Советской власти. Т. 12.  М., 1986. С. 80-86.

33 РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 25. Л. 52-58; Ф. 17. Оп. 84. Д. 138. Л. 17-18, 25 об., 28 об., 30 об.-31.

34 РГВА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 2. Л. 72; Ф. 184. Оп. 9. Д. 5. Л. 47-47 об.; Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 104-104 об.; ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 73-76 об., 79, 81, 110.

35 См.: Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918-1921: Документы и материалы. С. 162; РГВА. Ф. 199. Оп. 3. Д. 78. Л. 81.

36 См.: Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. С. 498.

37 См.: Сибирская Вандея. Т.2. М., 2001. С. 49; За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. 1921: Сб. документов. С. 34-39, 131.

38 РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 646. Л. 456-461; Ф. 33988. Оп. 2. Д. 324. Л. 40; Ф. 198. Оп. 5. Д. 45. Л. 1, 30; Д. 40. Л. 5.

39 РГВА. Ф. 235. Оп. 1. Д. 98. Л. 82-84; Оп. 2. Д. 12. Л. 36-38.

40 См.: Сибирская Вандея. Т.а2. С. 402-403.

41 РГВА. Ф. 25899. Оп. 1. Д. 35. Л. 345-347; Д. 89. Л. 113; Оп. 3. Д. 240. Л. 48.

42 См.: За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. С. 407, 414, 438, 519; Сибирская Вандея. Т.2. С. 499-500.

43 РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 33. Д. 1574. Л. 16-18; Ф. 17. Оп. 84. Д. 205. Л. 24.

44 Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. Р-179. Оп. 1. Д. 806. Л. 18; Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 212. Л. 2-6.

45 Архив УФСБ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Т. 4. Л. 239.

46 ГАТО. Ф. Р-1832. Оп. 1. Д. 1000. Л. 9а; Д. 943. Л. 3; Ф. Р-4049. Оп. 1. Д. 5. Л. 45.

47 Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф. 840. Оп. 1. Д. 1110. Л. 1-3; Архив УФСБ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Т. 4. Л. 209-210.

48 Архив УФСБ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Т. 4. Л. 221-225, 230-231; РГВА. Ф. 235. Оп. 1. Д. 29. Л. 77-78.

49 ГАРФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 262. Л. 20-24, 27-28; Ф. Р-6088. Оп. 1. Д. 11. Л. 84-85.

50 РГВА. Ф. 198. Оп. 5. Д. 5. Л. 25, 27, 70, 73, 99; Ф. 1407. Оп. 1. Д. 909. Л. 21.

51 См.: Архивы Кремля. В 2-х кн. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 21.

52 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 63. Л. 17-18; РГВА. Ф. 110. Оп. 1. Д. 2. Л. 69а.

53 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 167. Л. 19, 23.

54 РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 368. Л. 519-525.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по разным специальностям