Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по разное  

На правах рукописи

РЖАНОВА Светлана Александровна

РЕЧЕВАЯ КУЛЬТУРА КАК ФЕНОМЕН МАССОВОЙ

КОММУНИКАЦИИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

Специальность 24.00.01 Ц теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора культурологии

Саранск

2006

Работа выполнена на кафедре современной журналистики и общественного мнения ГОУВРО Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева

Научный консультант Ц                доктор социологических наук

профессор

Киричек Петр Николаевич

Официальные оппоненты Ц        доктор философских наук

профессор

Пугачев Олег Сергеевич

доктор философских наук

профессор 

Сиротина Ирина Львовна

доктор философских наук

профессор

Учайкина Наталья Ивановна

Ведущая организация Ц Государственное учреждение Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия

Защита состоится л октября 2006 года в  часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.10 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора культурологии и доктора искусствоведения при Мордовском государственном университете им. Н.П. Огарева по адресу 430000, Республика Мордовия, г. Саранск, пр. Ленина, д. 15, ауд. 301.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М.М. Бахтина Мордовского государственного университета.

Автореферат разослан л  сентября 2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор философских наук

профессор                                                                        М. В. Логинова

ОБЩАЯ  ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность научного исследования обусловлена недостаточной изученностью социально-коммуникативных особенностей и массово-инфор-мационных характеристик трансформирующейся в переходном обществе речевой культуры. Данная культура во все времена (после открытия галактики Гуттенберга) находилась под сильным влиянием средств массовой коммуникации (СМК), публично актуализировавших в повседневности книжную и разговорную речь, необходимую для социального общения и взаимодействия людей.

Для истории культуры культурлингвистический феномен массовой коммуникации интересен тем, что содержит сведения  о механизмах социального взаимодействия и поведения человека. Каждое время отражает свой тип коммуникации, порождает лидирующие формы культуры. Информационное общество отражает объективную тенденцию витка эволюции цивилизации, связанного с появлением информационных и телекоммуникационных технологий. Средства массовой коммуникации тем самым обеспечивают приоритет в создании картины мира, в осмыслении человеческой природы. Масс-медиа реорганизуют способ мировосприятия, повседневный образ жизни. Система культурно-информационных монополий, отлаженный технологический механизм позволяет формировать общественное мнение, жизненную позицию аудитории.

Векторы информационно-коммуникативной деятельности находят отражение в одном из долгосрочных продуктов СМИ Ц масс-медийной культуре (элитная, специализированная, массовая, желто-прессовая (В.Д. Попов)), которая является синтетическим результатом: а) по содержанию Ц повседневной рефлексии больших масс людей над смыслами прочитанного, увиденного, услышанного в СМИ и б) по форме Ц частичной ревизии и практической реконструкции этими людьми своего словаря общения под влиянием языка прессы. В настоящий момент масс-медийная культура (у Н.Б. Кирилловой медиакультура)1 представляется источником, содержащим теоретический и эмпирический материал для осмысления и раскрытия общих закономерностей устройства, функционирования и развития переломных периодов в культуре народа. При этом речевая модель массовой коммуникации дает наглядное представление о существенных изменениях традиций, ранее свойственных  культурному пространству России.

Сейчас приоритет в восприятии времени отдается настоящему, а точнее сиюминутному.

Работа с новыми технологиями задает особый ритм и динамику повседневной жизни человека. Компьютер из вспомогательного технического средства превращается в образовательно-информационную систему, включается в структуру свободного времени человека на правах особой досуговой формы. Так вместо вербального способа постижения мира, играющего большую роль для всего человечества, начинает утверждаться аудиовизуальное познание.

Ситуативность и мозаичность обыденной жизни прекрасно просматривается в видеоклипах, для которых характерны точечность, разорванность и мгновенность изображения. Все это постепенно изменило систему ценностей в повседневной культуре особенно у молодого поколения и выработало новые идеи, стиль мышления, уровень осмысления в культурологии.

На базе этого информационно-коммуникативного синтеза образуется культурлингвистическое пространство масс-медиа, хотя и неоднородное по содержательному наполнению (конструктив соседствует с деструктивом), но насыщенное интеллектуальными изысками, облеченными в речевые формы. Современный взгляд на культуру требует акцентов на текстовом анализе. В структуре текста отражаются стадии разворачивания замысла в речевое произведение, перехода мысли в высказывание, реализуется внутренний мир личности, где самым эффективным способом является словесные выражения, поскольку слово оказывает воздействие изнутри.

С распространением новых технологий  массовой коммуникации становятся иными социокультурные и семантико-стилистические установки, формирующиеся в рамках письменной и устной речевой культуры.

В результате ломки устоявшихся языковых барьеров и диффузии устной и письменной форм массовой коммуникации меняются статус и функции множества грамматических и лексических средств, Ц пишет О.П. Ермакова2. Очевидными становятся  расхождения между представлением о вербальной норме как о неизменном литературном образце, ориентированном на национальные традиции культуры речи. Это свидетельствует о том, что в обществе спорадически происходят  явные сдвиги в представлениях об эталоне хорошей речи, которые в переходный период развития наблюдаются даже в сравнительно короткие отрезки времени.

Один из таких сдвигов на стыке ХХ и ХХI веков переживает российское общество, чья ментальность и идентичность подвергаются массированным информационным атакам со стороны лявления постмодерна в СМИ. Правда, журналистика, сохраняя в целом верность именным способам осмысления действительности, обращается не столько к постмодернизму Ц литературно-эстетическому направлению, сколько к постмодернистской манере письма, выраженной в колорите интертекста, Ц считает С.И. Сметанина, постмодернизм рассматривает интертекстуальность как особый вид повествовательной техники, предназначенной для создания фрагментального дискурса3. На наш взгляд, эта манера привлекает, вероятно, своим отношением к языку как форме сопротивления какому-либо одному стилю.

В связи с гетерогенным усложнением общества XXI века, качественно меняющим картину мира, возникает необходимость научного переосмысления особенностей и возможностей формирования личности посредством массовой информации и коммуникации.

Специфика функционирования языка в переходное время во многом обусловливается расширением сфер общественной жизни, ростом масштабов коммуникативных процессов и развитием разнообразных средств массовой информации. Социолингвистические исследования позволяют уловить определенные закономерности, которым подчиняется язык, Ц пишет Н.Б. Мечковская4, из чего следует, к примеру, такой вывод: поскольку в многополярном социуме существуют разные типы речевой культуры, правомерно рассматривать систему коммуникативных норм как соответствующую этим типам, а понятие коммуникативной нормы квалифицировать как обобщающее или как некий инвариант.

Уровень культуры (в том числе Ц речевой) индивида, группы, общества в целом сегодня признается одним из ведущих регуляторов общественной жизни, фактором динамики социума, показателем качества личности  как активного субъекта социальных процессов. По этой причине важной для науки задачей представляется выяснение того, как, с одной стороны, язык СМИ выражает речевую культуру нации на социокультурном лизломе и, с другой Ц как он влияет на эту культуру, что и является значительным поводом для написания данного диссертационного исследования.

Гипотеза научного исследования. Автор выдвигает целостную теоретическую концепцию формирования в результате перманентной журналистской деятельности в переходном социуме особого вида культуры повседневности как важнейшего продукта духовного производства, а именно масс-медийной культуры. Информационное пространство, создаваемое масс-медиа является действенным элементом культуры. Оно имеет свое строение, функции, динамику. Несмотря на достаточную стабильность множества повседневных семантических градаций, социокультурные ценности человеческого бытия, касающиеся прежде всего этико-эстетического видения мира, отмечаются типологическими признаками общей информационной динамики языковых мутаций, что позволяет сформулировать культурлингвистическую систематику речевого общения, как составляющую культурологической науки.

Речевая культура в обществе непрерывно подвергается всевозможным ревизиям и реконструкциям со стороны языка средств массовой коммуникации. Причем, речь идет не столько о семантике и стилистике повседневного тезауруса общения и социального взаимодействия индивидов и групп, сколько о принципах мироощущения, миросозерцания и миропонимания.

Конструкты этой культуры постоянно выставляются и быстро легализуются в продуктах массовой коммуникации, или публицистических медиатекстах, которые в настоящее время являются одной из самых распространенных форм бытования языка. При этом мобилизующее воздействие средств массовой информации (особенно телевидения)  выражается не только в том, что они почти незаметно, но неуклонно формируют вкусы, склонности, взгляды людей, но и навязывают им язык межличностного и группового общения, что придает общей речевой культуре переходного общества гиперфункциональный характер.

В соответствии со сложившейся информационной ситуацией, автор вводит в научный оборот понятие коммуникативная стратегия. Оно представляет собой план оптимальной реализации коммуникативных намерений, учитывающих объективные и субъективные факторы и условия, где протекает акт коммуникации и чем, в свою очередь, обусловливаются внешняя и внутренняя стороны медиатекста с использованием в нем определенных языковых средств. Эта стратегия в массово-информационном поле реформирующегося социума характеризуется:

Ц по содержательной наполненности постоянно действующим противоборством традиционалистского (реального) и масс-культурного (виртуального) модусов речевой культуры, представляющих различное понимание и толкование происходящего в действительности;

Ц по формальной определенности постоянно действующим процессом обмена, замещения, диффузии заметно разнящихся по социолингвистическому качеству вербальных ресурсов: классических (литературной речи) и постмодернистских (разговорной речи).

Повседневная жизнь человека в информационном обществе, по мнению автора, характеризуется зависимостью от структурированного СМИ семиотического продукта. Информативность, доступность, массовость, наглядность образного восприятия формируют социокультурные функции масс-медийной культуры. Информационное пространство, создаваемое масс-медиа является той средой, в которой производятся, эстетизируются и транслируются культурные коды. Текст пространства воспроизводит глубокие культурные смыслы, раскрывает ценности культуры. Журналистика нового времени размывает прежние границы вербально-дозволенного и семантико-стилистически максимизирует собственно медиатекстовые значения. Объем передаваемой информации при этом увеличивается не за счет расширения документальной стороны текста, а в результате игровых (креативных) соотношений между разными его структурами.

Объектом исследования являются процессы формирования речевой культуры посредством массово-коммуникативных каналов общения между индивидами и социальными группами в переходном обществе.

Предметом исследования являются условия и механизмы становления масс-медийной культуры и металингвистических ее концептов (в социокультурном измерении) в результате изменений в массовой коммуникации переходного периода.

Цель исследования: культурологическое обоснование речевой культуры массовой коммуникации как повседневной разновидности общей культуры, формирующейся в социуме под усиливающимся воздействием информационных технологий. Эта цель предполагает решение основных исследовательских задач:

1. Определить специфику социолингвистического дискурса речевой культуры:
• показать роль массово-информационного процесса в структурно- функциональных механизмах актуальной культуры (культуры повседневности);
• обосновать собственную предметную область масс-медийной культуры;
• проследить формирование разновидностей речевой культуры в социокультурном пространстве масс-медиа;
• осуществить сравнительный анализ системообразующих элементов книжной, экранной и смешанной речевой культуры;
• выявить сущностно-функциональные свойства информационно-рыночной публицистики в культурной коммуникации современности.

2. Раскрыть ценностно-смысловое содержание массовой коммуникации:

• выявить социально-коммуникативные характеристики речевой культуры;
• обосновать типологию особенностей речевой организации социума;
• проанализировать лексико-стилистические параметры массово-коммуникативных продуктов с позиций общественного сознания;
• рассмотреть характер трансформаций речевой культуры в л переходной публицистике.

3. Показать влияние постмодернизма в современном информационном пространстве:

• проанализировать характер и способы данного влияния в реалиях духовной жизни;
• аргументировать экспансию массовой культуры в журналистском метаязыке;
• рассмотреть феноменологические черты постмодернизма в масс-медийной культуре;
• изучить параметры социально-риторического фактора, действующего в масс-медийной сфере;
• осмыслить духовно-идеологическую трансформацию механизма воздействия масс-медиа на аудиторию, вызванную процессом глобализации в информационной сфере деятельности;
• выявить понятие лэкология информации;
• осуществить анализ фактов речевого употребления (с точки зрения соблюдений - нарушений) в медиатекстах коммуникативных норм;
• проследить формирование негативного тезауруса повседневного общения;
• смоделировать концептуальные положения нового масс-медийного раздела общей культурологи.

Теоретико-методологические основания и источники исследования. Осмысление речевой культуры требует привлечения новых, относительно изучаемой темы, теоретико-методологических подходов, позволяющих обосновать концепцию культурлингвистического феномена (речевая культура).

В связи с этим весь массив научных исследований по данной проблеме можно разделить на несколько обширных групп.

К первой группе относятся работы, содержащие общеметодологические подходы к информационно-коммуникативной деятельности. В процессе исследования использовались труды отечественных и зарубежных мыслителей, прямо или косвенно оказавшие влияние на формирование концепции диссертации в связи с рассмотрением массовой коммуникации в русле разных наук: философии - Ф. Ницше, Х. Ортега-и-Гассет и М. М. Бахтин,  Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, Л. Г. Свитич; культурологии - М. Маклюэн и П. С. Гуревич, Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский; социологии - М. Кастельс, Н. Луман, Ю. Хабермас и П. Н. Киричек, С. Г. Корконосенко, В. Д. Попов, истории - Конфуций и В. О. Ключевский, В. А. Соловьев; языкознания - Р. Барт и  В. В. Виноградов, В. Г. Вомперский,  Д. С. Лихачев, А. Ф. Лосев, Н. Б. Мечковская.

Важное место в этой группе занимают работы Л. Брауна, Г. Клауса и  Л. С. Выготского, А. А. Гагаева, Л. К. Граудиной, Ю. Д. Дешериева,  Е. А. Земской, Г. Я. Солганика, С. И. Тресковой, Ю. А. Шерковина, и др., где подробным образом описывается сущность, функциональный состав, механизм действия такого феномена, как социальная коммуникация.

Ко второй группе относятся исследования, помогающие в системном аспекте усвоить коммуникационную и символическую природу культуры, обеспечивающую обществу внутреннее движение нравственно-эстетических ценностей (А. Вежбицка, М. Фуко  и Л. Н. Коган, Ю. М. Лотман). К ним примыкают работы, выявляющие социально-функциональную роль масс-медиа в пространстве культуры (А. Моль и Б. С. Ерасов, М. М. Маковский,  Е. П. Смольская).

Анализ общемировых культурных констант, проведенный И. П. Ильиным, Д. С. Лихачевым, А. С. Панариным, Ю. С. Степановым, Б. А. Успенским, Е. П. Челышевым, дает возможность рассмотрения российской медиакультуры в контексте развития западноевропейской культуры. При использовании в этом ракурсе постмодернистского концепта, включающего теоретическое обоснование данного когнитивного типа мировоззрения и мироощущения, автор опирался на работы Ж. Бодрийяра, М. Эпштейна и И. П. Ильина, Т. В. Чередниченко.

К третьей группе относятся труды, в которых язык представляется в качестве реального знакового арсенала, используемого для межличностного, группового, массового общения. По большей части к исследованию привлекаются те работы (О. А. Крылова, В. М. Михалкович, Л. И. Рахманова, И. А. Стернин), где язык рассматривается как полифункциональная система, имеющая дело с массово-коммуникативной информацией - с процессом её создания, хранения и передачи.

Для уяснения вопросов, касающихся вербально-коммуникативной деятельности в ее ведущих принципах, функциях и механизмах, в диссертации используются труды по теории речевых актов (Ю. К. Воробьев, Т. М. Дридзе, Е. Н. Зарецкая, В. И. Карасик, Л. Э. Найдич, В. В. Санников), а также исследования, связанные с общими проблемами речевой коммуникации (У. Эко и Г. В. Колшанский, А. А. Леонтьев, М. М. Назаров, Ю. В. Рождественский, С. И. Трескова,).

К четвертой группе относятся работы, предметом  которых является публицистический стиль речи. Новые пути исследования, сформулированные А. В. Аникиной, И. Б. Голуб, Г. Я. Солгаником, существенно конкретизирующие абстрактное понятие публицистический стиль, вооружили автора методологией изучения медиатекстов с выявлением их структур. В этот же ряд входят труды Т. В. Майдановой, Г. Н. Скляревской, А. А. Стриженко, а также М. Н. Кожиной, В. В. Одинцова, Ю. М. Скребнева, в которых осуществляются исследовательские подходы к реальному употреблению лексических средств и функционированию языковых единиц  в металингвистической публицистике.

Для подкрепления выводов, полученных в настоящей работе, автором используются исследования, посвящённые изучению специфики текстовой деятельности в массово-коммуникативном поле, где  фиксируются современное состояние языка и его изменения, произошедшие на рубеже ХХ и ХХI веков (Ю. Д. Апресян, В. Г. Гак, О. П. Ермакова, Ю. Н. Караулов,  В. Г. Костомаров, Л. П. Крысин, И. С. Юганов).

Поскольку функционирование медиатекста определяется не только состоянием речевой практики в конкретный социально-культурный момент, но и отношениями, возникающими между разными составляющими в системе массовой коммуникации, постольку несомненно значимым оказалось привлечение структурных исследований в области масс-медиа. В частности, трудов А. Н. Баранова, А. П. Горбунова, В. Г. Костомарова, Н. Л. Мишатиной, В. Ф. Олешко, Г. Я. Солганика, Т. В. Юдиной, рассматривающих печатные средства передачи информации, и работ Ю. А. Богомолова, В. В. Егорова, С. А. Муратова, Е. П. Почкай, К. Э. Разлогова, В. А. Санникова, С. В. Светана, М. П. Сенкевича, изучающих аудиовизуальные средства. Нормативный же подход в текстовой деятельности в СМИ применялся в диссертации с учётом исследований по культуре речи (К. Лоренц и Л. К. Граудина, М. В. Горбаневский, В. В. Колосов).

К пятой группе относятся исследования в области  средств массовой коммуникации, в наибольшей степени помогающие автору при разработке гипотезы, целей, задач диссертационной работы. К примеру, В. Ю. Большаков, Я. Н. Засурский, П. Н. Киричек, Т. Б. Крючкова, В. Д. Попов, Е. П. Прохоров,  В. В. Ученова, понимая характер инноваций в мире и прессе, делают акцент на осмыслении  их роли как социального института, являющегося посредником между обществом и государством, народом и властью.

Выработке методологии и методики исследования способствовало исследование медиа-дискурса (тексты СМИ, взятые в событийном аспекте, в совокупности с социокультурными факторами), составляющий основу трудов  К. В. Бахняна, В. Г. Горюнова, А. В. Козлова, С. И. Коренюшкиной,  И. П. Лысаковой, А. К. Симонова. Выделяются работы, опирающиеся на текстообразующие факторы при изучении материалов СМИ и выходящие на проблемы виртуальной реальности, связанные, в том числе, с возрастанием  роли масс-медиа в мифотворчестве ХХ и ХХI веков (Н. Л. Новикова,  Э. А. Орлова, И. Л. Сиротина, С. И. Сметанина, С. Г. Тер-Минасова) и усилением их воздействия на общественное сознание информационно-коммуникативным креативом (И. М. Дзялошинский, И. И. Засурский, В. А. Писачкин, П. Ф. Потапов).

И, наконец, важнейшим подспорьем в работе над диссертацией явились труды, где впервые обобщаются медиакультурные конструкты жизнедеятельности общества (Л. А. Поелуева, М. Н. Руткевич, П. А. Сорокин) и выявляются риски информационной, политической и духовной экспансии современных компьютерных и телекоммуникационных технологий (О. А. Баранов, В. Е. Гольдин, С. А. Муратов). По их мнению, массовая коммуникация является сегодня крайне уязвимой в отношении речевых дефектов, которые ослабляют доступ к информации, при этом  нарушаются  этические аспекты общения. Размывание границ между массовым и лэлитарным сознанием становится отличительной чертой  культурной парадигмы переходного общества, ориентированного на всеядность идей и компромисс эстетических позиций, о чем свидетельствуют исследования Саратовской лингвистической школы (Г. Н. Полищук, О. Б. Сиротинина и др.).

Эмпирическую базу исследования составили результаты анализа Ц традиционного и формализованного (контент-анализа) - журналистских выступлений за 1985-2005 гг.: а) в общероссийских газетах (Известия, Комсомольская правда, Аргументы и Факты, Общая газета, Литературная газета, Правда); б) в региональных газетах (Известия Мордовии, Мордовия Ц 7 дней, Республика молодая, Вечерний Саранск); в) в информационных программах центрального и местного телерадиовещания (всего более 1500 медиатекстов) Ц с точки зрения их соответствия (несоответствия) требованиям коммуникативных качеств публичной речи, а также нормативного использования речевых средств.

Теоретико-методологическая основа и практический анализ позволяют утверждать, что проблема рассмотрения самой журналистики как культурного феномена, а главное, как источника культурологического знания, в отечественной науке остается  актуальной. Тем более, что в настоящее время эта проблема оборачивается принципиально иным профилем: необходимостью изучения нового феномена переходного общества Ц речевой культуры массовой коммуникации как типа культуры повседневности (в социолингвистическом аспекте), в чем и состоит основное содержание диссертационного исследования.

Методы исследования представлены сочетанием различных исследовательских подходов - системного, аксиологического, вербально-центрического, социолингвистического, контекстуального, формализованного (контент-анализа), обусловленным  логикой движения понятий, целями и задачами исследования. В качестве основного метода использован структурно-функциональный анализ, применяемый к исследованию общественных явлений, в данном случае - массово-информационного процесса со стороны речевой культуры. Данный метод отражает динамическую концепцию языковой структуры, поскольку позволяет выявить семиотически существенные аспекты языковых единиц, их взаимных связей в тексте, что особенно актуально в журналистском метаязыке. В работе также использованы концепции отечественных и зарубежных авторов, раскрывающие категории социальной коммуникации, риторики, культурологии, социолингвистики и объясняющие  природу, сущность, особенности функционирования средств массовой информации в связи с формированием с их помощью речевой культуры как формы проявления общественного сознания.

Научная новизна работы заключается в теоретическом обосновании лингвокультурологической концепции массово-информационного процесса в переходном обществе как свода онтологических, аксиологических, гносеологических, социолингвистических положений и выводов, системно доказывающих и функционально трактующих прагматическую (культуроформирующую) роль социальной коммуникации, ориентированной на использование  различных культурно-языковых кодов.

В этой связи в диссертации разрабатываются и предлагаются: методология изучения масс-медийной культуры; технология социального общения в алгоритмах мыслеречевой деятельности; культурологическая парадигма массовой коммуникации переходного общества; методика духовно-практиче-ской адсорбции индивидами массового речевого продукта с точки зрения его полезности (вредности) для самосохранения и развития речевой культуры. Полученные в ходе исследования результаты представляют новизну не только для культурологии, но и для социологии, философии культуры, лингвистики. Наиболее значительные положения, выносимые на защиту:

1. В рамках общей культуры  под усиливающимся воздействием информационных технологий сформировалась масс-медийная культура. Данная культура носит публичный характер и всегда находится под влиянием средств массовой коммуникации. Культурология интерпретирует массово-коммуникативное поле как постоянно изменяющийся мир ценностей, смыслов, символов и значений, в связи с чем, масс-медийную культуру можно трактовать как информационно-коммуникативный феномен повседневности, который обладает трансформированными социолингвистическими признаками и свойствами.

2. Феномен массовой коммуникации заключается в том, что в любой информационно-коммуникативной диспозиции масс-медийная культура имеет дело с практическим миром, где каждый предмет оценивается в связи с его полезностью (бесполезностью), то есть с позитивной (негативной) активностью человека, преобразующего действительность, в том числе Ц речевые ее модусы. Автор утверждает, что это приводит к обусловленности содержательно-формального характера массовой коммуникации, с одной стороны, социокультурной ситуацией, и с другой - способностью ее (в определенных пределах) вызывать изменение этой ситуации. Реализация системно-центрического подхода в описании массовой коммуникации с точки зрения субъект-объектных и субъект-субъектных отношений позволяет говорить о том, что  характер данных отношений существенно влияет на общественное сознание и речевое поведение граждан.

3. Средства массовой информации, повседневно лобщаясь с массовой аудиторией, формируют журналистскую картину мира, совпадающую в основных характеристиках с  действительностью, и, работая на стыке линформация Ц коммуникация Ц управление, постепенно внедряют в общественное сознание новые (часто Ц перевертышные) социокультурные нормы бытия. В ходе исследования разработана и апробирована методология изучения масс-медийной культуры в культурологическом и социолингвистическом аспектах, в том числе, анализ медиатекстов как семантико-стилистических конструктов этой разновидности общей культуры. Этим создаются предпосылки для диагностики (фиксации и верификации) состояния современного культурного сознания, определяющего проблематику структурообразования (структуроразрушения) языкового пространства в периметре массовой коммуникации.

4. Синкретизм массовой коммуникации и речевой культуры заключается в том, что масс-медийная культура как важнейший продукт духовного производства повседневно формируется в результате непрерывного взаимодействия двух информационных потоков. На их основе возникают коммуникативные механизмы: социокультурные или ценностные (с содержательной точки зрения) и речевые, или знаковые (с формальной точки зрения). Изучено становление в реформирующемся обществе в рамках общей культуры новой ее разновидности Ц масс-медийной культуры как информационно-коммуникативного феномена повседневности.

5. Ядром культурлингвистики предстает текстовая человеческая деятельность, которая, обслуживая другие ее профили, все более кристаллизуется в самостоятельный вид с внутренними целями коммуникативно-познавательного и социально-психологического свойства. На базе информационно-коммуникативного синтеза образуется культурлингвистическое пространство масс-медиа, хотя и неоднородное по содержательному наполнению (конструктив соседствует с деструктивом). Оценивая актуализацию речевого фактора социальных модернизаций, автор утверждает что, в произведениях публицистики сохраняется социальная память различных культурных времен. Тем самым, создается перевод образцовых текстов в разряд культурных ценностей вне зависимости от времени создания.

6. В речевой культуре переходного общества, каким в настоящее время является пореформенная Россия, (эволюционирует из индустриальной в информационную фазу развития), происходят значительные трансформации  социально-культурного и семантико-стилистического характера: новые формы общественных отношений находят выражение в потоке неологизмов, нашествии иноязычия, стилистическом транспонировании, процессе деархаизации, изменении семантики.

7. Синергетика масс-медийной культуры характеризуется двухвекторным профилем синтеза-распада молекул духовности. В ее поле фиксируются,  с одной стороны, в части содержательной наполненности, постоянно действующее противоборство традиционалистского (реального) и масс-культурного (виртуального) модусов речевой культуры. С другой стороны, в части формальной определенности, постоянно действующий процесс обмена, замещения, диффузии заметно разнящихся по социолингвистическому качеству вербальных ресурсов.

8. Речевые изменения  обусловливаются новыми информационно-коммуникативными потребностями индивидов, групп, слоев, классов, общества в целом в связи с происходящей в массовом сознании и поведении граждан социокультурной адаптацией к новой модели общественного жизнеустройства. Отсюда проистекают тектонические процессы в современной речевой культуре: при этом речевой модуль переходных СМИ способен срабатывать как по: а) позитивному вектору (в актив журналистам можно занести рациональное опрощение металингвистического поля общения в рамках массовой коммуникации, наращивание уровня конструктивного восприятия газетно-журнальных публикаций и телерадиопередач, ускорение семантико-стилистической динамики в языковых процессах), так и б) негативному (в пассив журналистам следует занести изменение  традиционно обычных вербально-ценностных смыслов, масс-культурные инъекции в литературном языке, снижение  уровня интерактивного взаимодействия между потребителями информации, внедрение элементов интолерантности и агрессивности в лексикон повседневного общения).

9. В условиях переходного общества в многообразном функциональном арсенале средств массовой информации на передний план, как правило,  выходят их культурно-аттрактивные свойства. Автор утверждает, что по речекультурным аспектам бытия (общения и взаимодействия) различных социальных и несоциальных групп с учетом де-фактной мультисферизации языкового пространства в переходном обществе создается представление о модусах государственной информационной политики.  Например, трансформированными признаками мы объясняем наличие в масс-культурных медиатекстах виртуального факта, деформированного понятие, гиперболизированного образа, ернического стиля. Публицистические медиатексты, путем металингвистической максимизации тезауруса общения, в конечном счете, придают общей речевой культуре переходного общества гиперфункциональный (мобилизационно-ресурсный и реформаторско-инновационный) характер.

Динамика масс-медийной культуры заключается в постоянной демонстрации ее ценностно-знаковых образований (конструктов) и их  публичной легализации в продуктах массовой коммуникаци. Выявлены ведущие Ц социально-культурные и семантико-стилистические Ц тенденции-трансформации в речевой культуре переходного общества: ревизия вербально-ценностных смыслов, диффузия лексических пластов, реконструкция культурно-языковых кодов. Массовая коммуникация нового времени размывает прежние границы вербально-дозволенного и семантически-стилистически максимизирует собственно медиатекстовые значения. Объем передаваемой информации при этом увеличивается не за счет расширения документальной стороны текста, а в результате игровых (креативных) соотношений между разными его структурами.

10. К сложившейся в настоящее время в России информационной ситуации, где еще слабо проглядывает стремление акторов речевого общения перейти из состояния хаоса в состояние порядка, вполне прикладывается понятие коммуникативная стратегия. Она представляет собой самоорганизующийся комплекс ценностно-ориентационных средств Ц семантических, лингвистических, стилистических - для оптимальной реализации коммуникативных намерений, учитывающих интересы всех и каждого. Этот комплекс должен в обязательном порядке закладываться в программно-целевую методологию и методику государственной информационной политики в переходном обществе, которая выходит, в свою очередь, на качественный уровень социального управления (применительно к информационным процессам).

11. На основе тщательного предметного анализа выделяется  новый раздел общей культурологии Ц масс-медийный дискурс, объектом которого являются вербально-ценностные ресурсы духовно-практической деятельности в условиях коммуникативной публичности. А предметом выступают культурлингвистические законы и закономерности при переходе общества из одной фазы развития в другую. На основе применения социально-познавательной методологии и методики автор прогнозирует (при тщательной калькуляции всех плюс-факторов и минус-факторов) на ближайшее время стагнационное и даже регрессивное состояние отечественной речевой культуры. Это состояние обусловливается усиливающимся проникновением постмодернистских тенденций в современное информационно-коммуника-тивное пространство страны, что подвергает рискам и угрозам сохранение россиянами ментальной идентичности в условиях глобализации.

Теоретическая значимость настоящей работы заключается в том, что реализуемый диссертантом подход позволяет, во-первых, расширить диапазон культурологических сведений о деятельности журналистики как части инфраструктуры социального воспроизводства с целью сохранения и развития речевой культуры на основе общечеловеческих ценностей; во-вторых, синтез научно-исследовательских подходов, позволивших выявить сущностные черты речевой культуры переходного общества, дал возможность применить теоретические положения культурологии, лингвистики, журналистики, социологии и концептуальные аргументы, обусловленные спецификой объекта и темой исследования; в- третьих, по-новому поставить и, соответственно, решить целый ряд важнейших для культурологической науки проблем, помимо тех, которые были подвергнуты анализу в настоящем исследовании, к примеру: культурные ценности и массово-информационное пространство, ментальное измерение масс-медийной культуры, диалог как базис речевой деятельности в демократическом обществе и т.д.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что появляются возможности для всестороннего изучения социолингвистических средств публицистики (информационной, аналитической, художественно-публицистической словесности) в научной парадигме: язык СМИ и культура, политика, идеология, открывающей новые перспективы понимания вербальной природы и специфики журналистики, особенно, в переходные периоды общественного развития. Результаты диссертационного исследования дают возможность для научно обоснованного экспертирования средств массовой коммуникации, создающих информационные модели реальной действительности Ц по сути: ретрансляторы характерных культурных знаков (символов), органично вписывающие потребителя этой информации в определенный социокультурный хронотроп.

Выработана интегративная методология изучения значимого культурлингвистического феномена (речевая культура) с опорой на герменевтические, семиотические процедуры и с учетом историко-типологических оснований анализа культурного текста.

Сделанные в работе обобщения и выводы позволяют внести существенные коррективы в сложившуюся в обществе информационную политику и журналистскую практику, в деятельность профильных властных структур, редакционных коллективов и творческих союзов, а также в содержание и методику преподавания учебных курсов социолингвистики, риторики, журналистики, культурологии, современного русского языка, культуры речи. Материалы диссертации способны оказать практическую помощь работникам прессы, ученым, управленцам, политикам, преподавателям, студентам, занимающимся изучением и решением проблем современной журналистики и публицистики.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования докладывались на  международных (Саранск 1995, 2000, 2001, 2003; Минск 2000, 2004;  Махачкала 2003; Чебоксары 2004) , всероссийских (Москва 1999, 2001, 2003, 2006; Санкт-Петербург 2000, 2004, 2005; Саранск 2002; Самара 2005, 2006) ,  межрегиональных (Казань 2002; Саранск1995, 2002, 2005) , республиканских (Саранск 2001- 2006), научных и научно-практических конференциях:

По теме диссертации опубликованы 4 монографии, 36 статей и тезисов в научных сборниках (общий объем - 35,19 п.л.). Материалы исследования стали основой профилирующих лекционных курсов Стилистика русского языка и  Риторика средств массовой информации, спецкурсов Региональная публицистика в контексте культуры и др.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры современной журналистики и общественного мнения Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева в феврале  2006 года и рекомендована к защите.

Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав (девяти параграфов), заключения и библиографического списка, включающего 280 наименований.

ОСНОВНОЕ  СОДЕРЖАНИЕ  ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении дается обоснование актуальности проблемы исследования, теоретической и практической значимости работы, определяются ее объект и предмет, цели и задачи, методология и методика изучения эмпирического материала, формулируется гипотеза исследования, излагаются выносимые на защиту положения и достигнутые результаты в контексте научной новизны, приводится концептуальный обзор научной литературы по теме диссертации.

В первой главе Речевая культура в теории социолингвистики уточняется социокультурная роль языка в развитии общества в связи с особенностями переходного его периода, корректируется видовое определение речевой культуры как производного от массово-коммуникативного общения индивидов и групп, выявляются признаки и свойства новой - масс-медийной - повседневной разновидности общей культуры.

В первом параграфе Социокультурная роль языка в развитии общества изучаются характер металингвистических традиций в речевой деятельности и способы структурирования информационной культуры как линварианта бытия, возникающего на креативно-журналистском стыке идентификации и виртуализации отраженного в действительности.

Автор утверждает, что только узаконенный ценностно-ориентационной традицией знак (символ) способен функционировать в качестве средства общения, передачи, кодирования социально значимой информации. Подобно любым духовно-практическим продуктам человеческой деятельности, лингвистические знаки опосредуют особенности исторически сложившихся общественных отношений. Являясь средством передачи культурных ценностей, лязык выступает зеркалом прошлого и настоящего, собирает и хранит опыт предшествующих поколений5 и передает его в сжатой форме представителям нового поколения.

С научной целью в каждом поступке можно найти мотив, или смысл, закрепленный в языке: УвыголоситьФ Ц значит найти словесную часть поступка. И наоборот, если ни одно действие не может не быть выражено в языке, то каждое языковое высказывание является прямым (текстуальным), или косвенным (подтекстуальным), или подразумеваемым (контекстуальным) выражением действия6. Погружаясь в культурное пространство, индивид получает социально детерминированные программы деятельности, основанные на средоточии освященных предшествующим опытом ценностей, норм, правил. Данная парадигма выводит на проблему восприятия жизненного мира. Повседневный жизненный мир представляет собой область действительности, которая всегда присутствует в нормальных человеческих представлениях и в человеческом познании7. При этом культурное пространство выступает одновременно и как субстанциональное, и как реляционное Ц с одной стороны, оно определяет деятельность человека и, с другой Ц ею определяется. В этом случае все процессы, происходящие в обществе, сам феномен социальности как нечто внеприродное оказываются феноменами культуры, в том числе речевой ее вид, который с самого рождения индивида подвергает его воздействию со стороны системы словоупотреблений, сложившейся в некоей общности, придерживающейся норм переменной культуры повседневности.

В настоящее время, когда информация становится одной из основных ценностей в жизни людей, речевая культура в обществе непрерывно подвергается всевозможным ревизиям и реконструкциям со стороны языка средств массовой коммуникации. Причем, речь идет не только о семантике и стилистике повседневного тезауруса общения индивидов и групп, а о принципах мироощущения, миросозерцания и миропонимания. Сегодняшние средства массовой коммуникации претендуют Ц ни много, ни мало Ц на свой приоритет в создании картины мира, в осмыслении человеческой природы. В этом плане характерным является высказывание В. Сорокина, представителя литературы позднего авангарда: Я считаю, что в России литература умерлаЕ Сейчас ее место занято телевидением, люди теперь учатся жить по нему. Оно стало обладателем самого мощного языка влияния. Телевидение сегодня мне кажется живым местом в литературе8. Категоричность высказывания не снимает его остроты. СМИ уже не просто передают сообщения (переложенные на журналистский язык факты, события, явления бытия) Ц они структурируют социальную реальность путем сознательного (предвзятого) отбора, акцентирования и интерпретации эмпирической действительности. В результате  меняется и способ журналистского моделирования картины мира, и сам мир, представленный в журналистском тексте, выраженном новофункциональным языком, который, в свою очередь, претендует на выражение социально-философского смысла радикально перекроенного в 90-х гг. ХХ века отечественного бытия.

Отсюда проистекает необходимость внесения принципиальных корректировок в содержательное толкование общей культуры и ее речевой разновидности. В их текст, подтекст, контекст в переходном обществе, каким сейчас является Россия, неудержимо вторгается комплекс масс-медийных конструктов с постоянно мутирующими смыслами и знаками. Все они вместе образуют новый социокультурный хронотоп, в котором локализуется повседневный уровень культуры, выраженный в публичной интенции модернизированными вербальными средствами.

Во втором параграфе Разновидности речевой культуры в бытии человека формулируется видовая культурлингвистическая систематика вербального общения в социокультурном пространстве на основе исследования ведущих коммуникативно-прагматических норм и критериев уровней коммуникативной компетенции личности.

В сущности, человек воспринимает знаковую систему пространства как внешний мир, не задумываясь о том, что центром пересечения символических знаков и циркулирующих текстов, является он сам, Ц пишет Г. В. Колшанский9. В процессе жизнедеятельности именно сообщество людей создает неповторимый текст культурного пространства, всегда несущий в себе множество специфических сообщений, среди которых наиболее ценными представляются те, что воспроизводят глубокие культурные смыслы. Эти смыслы, по мнению автора, являются индикаторами, с одной стороны, уровня культуры всего общества и с другой Ц качества личности, живущей в данном обществе, уровня его интеллектуального, эмоционального, нравственного развития, определяющего стиль его поведения по отношению к другим людям, в том числе Ц речевой модуль общения. Эта часть общечеловеческой культуры слагается из многих составляющих, но приоритетное место занимает здесь язык. При этом, как справедливо отмечает И. Б. Голуб: Судьба родного слова нам всегда не безразлична, но особенно возрастает тревога за язык в периоды наибольшей общественной активности народа, когда в центре внимания оказываются пути развития национальной культуры, правосознания, культуры мысли и поведения человека 10

Коммуникативная функция языка и идеологически, и технологически обеспечивает межкультурное общение, в ходе которого эксплицируется тип личности, создающий дополненный язык с вновь рожденными добавлениями в речевую культуру. Социально-психологическая, лингвистическая и культурная характеристики любого актора коммуникативного общения определяют его понимание мира, основанное в большей степени на перцептивном тезаурусе. Последний, в свою очередь, формируется в процессе первичной и вторичной социализации личности под воздействием доминантного в данном обществе типа речевой культуры.

Несмотря на достаточную стабильность множества повседневных семантических градаций, социокультурные ценности человеческого бытия, касающиеся прежде всего этико-эстетического видения мира, отмечаются типологическими признаками общей информационной динамики языковых мутаций, что позволяет сформулировать культурлингвистическую систематику речевого общения, или выделить социетальные разновидности речевой культуры. В структурной последовательности вышеназванной динамики автор выделяет три формационных этапа, означающих на каждом из них господство какой-либо из этих разновидностей, а именно: книжной, смешанной и экранной (термины употребляются для определения функционально-стили-стической отнесенности вербально-визуальных кодов общения).

1. Книжная речевая культура, преобладавшая в коммуникативном общении в России на протяжении многих веков, примерно до середины 80-х гг. ХХ века, являлась с ее сервильной лексикой естественной органической принадлежностью общепринятого публицистического стиля, или конструктивной частью словарного состава газетно-журнального языка. Книжная лексика характеризуется значительным словарным разнообразием, широкими синонимическими рядами, заметными прослойками терминов, вкраплениями заимствованных слов.

Книжные слова обладают определенной стилистической тональностью, они несут с собой в тот или иной контекст определенных общественных настроений, отражающих высокие гуманистические цели общества и государства - в частности, патриотическое, трудовое, нравственное воспитание граждан на достойных образцах их социальной практики. Традиционно призывы к гражданам, важнейшие государственные акты в России оформлялись книжным стилем. Например: Укорениться же в жизни, сделаться для нее насущно необходимым Ц удел лишь тех, кто жил ради будущего, сам его творил. Такой была миссия стальной когорты революционеров-ленинцев11.

2. Смешанная речевая культура, стремительно вытеснившая книжную культуру в коммуникативном общении в России примерно с середины 80-х гг. ХХ века, отличалась активизацией взаимодействия между книжным и разговорным вариантами литературного языка, с одной стороны, и влияния просторечия (отчасти арго) на разговорную речь Ц с другой. В результате этого процесса даже в письменных текстах вполне официального характера обнаруживались языковые единицы, пришедшие из сниженных регистров устной речи. В СМИ активно используются просторечные и грубые слова, что объясняется стремлением журналистов найти свежие языковые средства, не затертые временем. Без них сейчас не обходится ни одно издание. Приведем примеры из разных газет: свадебный прикид, заламывать цены, облапошить, недоделанные (о людях), поднатореть, рехнуться, подбросить деньжат, харя, разгорелся сыр-бор, ляпнуть, срубать деньги, слабо поделиться, тащиться от восторга, поиметь деньги, ускрестись от армии, отмочить, присобачить, завалить и кинуть (в значении убить), подвякивать, выпендриться, упитый вусмерть, трезвяк, трепыхаться (в значении добиваться), расслабон и т. д. Общеупотребительными - даже в официальной речи - стали слова тусовка, разборка, беспредел.

В последние годы в языковой культуре появился и закрепился новый феномен, ставший компонентом языкового сознания общества, Ц прямой эфир (прямое включение), также не предрасположенный к высокому речевому стилю. Быстрое засорение публичной коммуникативной лексики жаргонизмами, вульгаризмами, иноязычными словами и терминами вызвало даже защитную реакцию со стороны общества и государства (принятие Госдумой Российской Федерации Закона РФ О языке).

3. Экранная речевая культура, приобретающая все большее значение в информационном обществе, оперирует иными культурлингвистическими понятиями, диспозиционно смещающими традиционные социокультурные ценности и ориентации. В ее коммуникативном поле, по словам американского телекритика Дина Кросби, все предназначено для зрения и ничего для ума. У грядущего поколения будут глаза размером с дыню и никаких мозгов12. Неслучайно в экранной культуре особую ценность приобретает идея пластичности мира и постоянного изменения действительности.

Автор полагает, что порабощающее воздействие электронных средств массовой коммуникации выражаются не только в том, что они почти незаметно, но неуклонно формируют наш вкус, наши склонности, наши взгляды, но и заставляют нас общаться тем языком, который нужен не столько нам самим, сколько аттракторам (манипуляторам) нашего сознания и поведения. Встав на точку зрения публицистической метафоры, мы начинаем отстаивать рубежи, берем заложников, идем в атаку на противника, бомбим его концепции и т.п., т.е. мы настроены если не на прямое уничтожение противника, то, по крайней мере, на то, чтобы доставить ему существенные неприятности. Нередко под воздействием телевидения и сетевых изданий совершается добровольный отказ человека от высокого предназначения, что делает его пассивным существом с низким уровнем политической культуры, в чем часто оказываются заинтересованными инфократические режимы.

Содержание, форма и стиль одного типа речевой культуры не могут передаваться по наследству другому: культура каждой эпохи вырабатывает их сама для себя. В этой связи о динамике культурно-исторического процесса, в том числе и о кризисных явлениях в стиле и языке массовой коммуникации, можно говорить, лишь учитывая рамки конкретной культуры.

В третьем параграфе Становление и развитие масс-медийной культуры обобщаются процессуально-конструктные изменения в отечественном культурном пространстве в связи с появлением в его периметре новой разновидности духовной культуры, индуцируемой современной журналистской деятельностью.

Получив де-юре свободу слова, пореформенные средства массовой коммуникации претендуют Ц ни много, ни мало Ц на свой приоритет в создании картины мира, в осмыслении человеческой природы.В определительном плане автор трактует масс-медийную культуру как свойственный переходному обществу информационно-коммуникативный феномен повседневности, обладающий трансформированными социолингвистическими признаками и свойствами, находящими конкретное выражение в масс-культурных медиатекстах в виде виртуального факта, деформированного понятия, гиперболизированного образа, утрированного слова, ернического стиля. Масс-медийная культура является неизбежным продуктом духовного производства в реформирующемся социуме - ее повседневно образуют два  непрерывно взаимодействующих информационных потока и возникающих на их основе коммуникативных механизма:

а) в первую очередь, социокультурные, или ценностные потоки-меха-низмы, с помощью которых осуществляется содержательная наполненность сообщений, циркулирующих по каналам массовой коммуникации;

б) во вторую очередь, речевые, или знаковые потоки-механизмы, с помощью которых реализуется формальная определенность сообщений, циркулирующих по каналам массовой коммуникации.

Если говорить о динамике масс-медийной культуры, то она обеспечивается  быстро прогрессирующими как идеологически, так и технологически средствами массовой информации путем постоянной демонстрации ее ценностно-знаковых образований (конструктов) и их публичной легализации в продуктах массовой коммуникации, или публицистических медиатекстах. В частности, СМИ для массовой аудитории нередко формируют виртуальную картину мира, не адекватную реальной действительности, и, работая на стыке линформация Ц коммуникация Ц управление, умышленно внедряют в общественное сознание новые (часто Ц обратные к прежним) социокультурные нормы бытия. А для достижения этой цели журналисты прибегают к металингвистической максимизации тезауруса общения, вследствие чего общая  речевая культура переходного общества начинает приобретать гиперфункциональный (мобилизационно-ресурсный и реформаторско-инновационный) характер.

И, наконец, движению масс-медийной культуры как обширного духовно-практического поля информационно-вещательной деятельности с непрекращающимся синтезом-распадом молекул духовности свойственны две ведущие тенденции:

Ц с одной стороны, по признаку содержательной наполненности медиатекстов, отмечается  постоянно действующее противоборство традиционалистского (реального) и масс-культурного (виртуального) модусов речевой культуры, которые обычно отражают существенные различия у акторов социального процесса в отношении к происходящему в действительности;

Ц с другой стороны, по признаку формальной определенности медиатекстов, фиксируется постоянно действующий процесс обмена, замещения, диффузии вербальных ресурсов: классических (литературной речи) и постмодернистских (разговорной речи), которые заметно разнятся по социолингвистическому качеству и свидетельствуют, увы, о доминировании в сегодняшних СМИ низкокультурного вербально-визуального ряда.

Во второй главе Ценностно-смысловое содержание массовой коммуникации изучается и постулируется социально-коммуникативная парадигма речевой культуры с типологизацией ее смысловых и знаковых проявлений в информационном пространстве.

В первом параграфе Социально-коммуникативные характеристики речевой культуры выявляется роль и место вербально-публичной деятельности в организации и самоорганизации общественного устройства.

С этой целью автор вводит в предложенный дискурс понятие коммуникативная стратегия, которая представляет собой план оптимальной реализации коммуникативных намерений, связанных с реализацией общественных, групповых, индивидуальных интересов. Этот план учитывает объективные и субъективные факторы и условия, в которых протекает акт коммуникации и которые, в свою очередь, обусловливают внешнюю и внутреннюю структуру медиатекста с использованием определенных языковых средств. При экстраполяции коммуникативной стратегии на различные этапы развития российского общества вырисовывается, по мнению автора, следующая типология особенностей речевой организации социума, или коммуникативных качеств повседневной речи, Ц неклассическая, классическая, модернисткая, постмодернистская.

1. Неклассическая речевая культура Ц характерна для социальных ситуаций, когда в периметре еще неустойчивой коммуникации доминируют самоорганизующие смыслы (значения), а распространяющие их символы (знаки) выражаются, в основном, в вербально-устной форме.

В этот ряд можно отнести модельно-речевую функциональность начала ХХ века (примерно до середины 30-х гг.), как нельзя лучше подходившую для условий  митинговой стихии, стоявшей перед проблемой самоорганизации жизнедеятельности (от неустойчивости Ц к устойчивости). В то время акт коммуникатора (оратора) либо основывался на приблизительных набросках, либо целиком являлся устным экспромтом.

И такая коммуникативная стратегия обусловливалась активацией неграмотной толпы, множественностью культурных форм, плюрализмом политических позиций, неустойчивостью общественного устройства. Место, время и контекст как основные составляющие присутствия задавали и основные параметры коммуникации. Главным было вербальное действие оратора в общем с массой коммуникативном пространстве. Голос должен  был покрывать максимум пространства, в идеале Ц все пространство революции13

2. Классическая речевая культура Ц характерна для социальных ситуаций, когда в периметре уже устойчивой коммуникации доминируют лорганизующие смыслы (значения), а распространяющие их символы (знаки) выражаются, в основном, в вербально-письменной форме.

В этот ряд можно отнести модельно-речевую функциональность середины ХХ века, вполне соответствовавшую тогдашнему состоянию советской системы как стабильного образования, но стоявшего перед проблемой дальнейшего организационного укрепления (от устойчивости Ц к большей устойчивости). И ядром этой функциональности становится письменная форма общения, которая, начиная с середины 1930-х гг., превращается в основной вид советской культурной практики.

При этом формируется специфическая форма лобратной связи в массовой коммуникации Ц письма трудящихся, особый жанр народного самовыражения, сменивший легендарных ходоков. А линформационная норма в этом культурно-речевом контексте на долгое время приобрела характер нормы, прежде всего, идеологической, когда жестко регламентировалось то, о чем можно было публично писать (смысл), и то, как об этом нужно было писать (знак).

3. Модернистская речевая культура Ц характерна для социальных ситуаций, когда в периметре еще устойчивой коммуникации начинают появляться лоппозиционные к прежним смыслы (значения), а распространяющие их символы (знаки) приобретают культурно-речевые коннотации низкого регистра.

В этот ряд можно отнести модельно-речевую функциональность, примерно с конца 60-х гг., когда знаково-смысловой модуль массовой коммуникации стал деформироваться под воздействием сленга, что вызывалось существенными социокультурными мутациями, происходившими в тогдашнем обществе на глубинном уровне (от устойчивости Ц к неустойчивости) и находившими выражение в речевой культуре.

Будучи гораздо беднее литературного языка, сленг экспансировал в массовую коммуникацию лексику сниженного, вульгарного, разговорного стиля, публично легализовал многие слова и выражения из уголовного и стиляжного жаргонов. Под разрушающим воздействием сленга происходит процесс превращения вещей в коммуникативные инструменты и опрощения (огрубления) тонкой смысловой структуры слова, его обертонов.

4. Постмодернистская речевая культура Ц характерна для социальных ситуаций, когда в периметре уже неустойчивой коммуникации доминируют дезорганизующие смыслы (значения), а распространяющие их символы (знаки), выражаясь во всех вербально-везиуальных формах (устной, письменной, экранной), являются продуктами ревизии традиционной речи и реконструкции прежних языковых кодов.

В этот ряд можно отнести модельно-речевую функциональность, начиная с конца 80-х гг. по настоящее время (состояние перманентной неустойчивости общества), когда радикальные изменения социально-политического устройства вызывают деактуализацию многих значений привычных слов и целых лексических пластов. Новые формы общественных отношений находят выражение в потоке неологизмов, нашествии иноязычия, стилистическом транспонировании, процессе деархаизации, изменении семантики. В этой культурно-речевой атмосфере сленг строится так (и для того), чтобы создать эффект двойного отстранения - не только описанная с его помощью реальность кажется отстраненной, но и сами носители сленга отстраняют себя от окружающего мира.

Что касается современных средств массовой информации, то в их деятельности часто наблюдаются коммуникативно-речевые парадоксы: их медиатексты можно воспринимать, с одной стороны, как устную, но не разговорную речь, а с другой Ц как письменное произведение, но в устном высказывании. Для медиатекстового креатива характерна свобода импровизации, откуда проистекают  особые коммуникативно-стратегические средства Ц лексические, фразеологические, выразительные, интонационные.

Во втором параграфе Культурно-языковые основания медиатекста анализируются и оцениваются лексико-стилистические параметры массово-коммуникативных продуктов с позиций общественного сознания.

Известно, что общественное сознание в первом приближении представляет гармонизированный (в устойчивом состоянии) или дисгармонизированный (в неустойчивом состоянии) свод смыслов (значений) в символическом (знаковом) выражении, по-иному говоря, культурлингвистический субстрат, адекватный происходящему в действительности. Этот субстрат непрерывно погружается в флуктуационную среду, создаваемую быстро меняющейся общественной атмосферой, где самым динамичным аттрактором выступают средства массовой коммуникации, продуцирующие медиатексты на злобу дня.

Культурно-языковые основания этих медиатекстов в переходные периоды общественного развития, по утверждению автора, испытывают значительные диссонансные колебания в связи с резким усилением идеологической нагрузки на используемые языковые средства. В это время у публично эксплуатируемых слов и целых выражений возникают различные идеологические созначения, навязываемые удобным для новой власти пониманием и толкованием привычного тезуруса общения, прикладываемого к повседневной социальной, политической, экономической, культурной практике.

Входящее в моду в годы перехода противопоставление социальных явлений антагонистических систем обычно подчеркивается оценочными коннотациями к их наименованиям, которые постепенно становятся обязательными (например, до перехода: государство патронировало интересы граждан; после перехода: государство плодило из граждан иждивенцев и т.д.). Этим многократно повторенным в прессе новоязовским приемом (типа совок вместо гражданин), через вербальное воздействие на общественное сознание, новой элите удается разрывать историческую связь времен и дезавуировать преемственность во многих сферах жизни.

В настоящее время две ведущие тенденции определяют развитие современной речевой культуры в пространстве массовой коммуникации - демократизация и интеллектуализация.

1. Первая тенденция - демократизация речевой культуры - заключается в том, что разговорная речь в публичной сфере использования сейчас поднимается на ранее не доступные ей уровни и уверенно функционирует как в устной, так и в письменной речи. Наблюдается парадокс: в средствах массовой информации с каждым годом все меньше выступают представители нижних слоев общества, занятые простым трудом, и наоборот - все чаще мелькают в печати, радио, телевидении субъекты элиты, однако культурно-речевой регистр прессы опускается все ниже.

2. Вторая тенденция - интеллектуализация речевой культуры - заключается в том, что  в сферу повседневного общения широким потоком входят лексические пласты из научной и политической областей, публично ретранслируемые в средствах массовой коммуникации. В результате потребители публицистических медиатекстов - читатели, слушатели, зрители - нередко оказываются в неадекватном образовательному уровню языковом поле, перенасыщенном незнакомыми словами и понятиями. Например, в одной радиопередаче на вопрос: Что значит паблик рилейшенз? прозвучал ответ: Паблик рилейшнз - это промоушн для формирования имиджа. Исчезли из языка СМИ слова избиратели (используется в основном электорат), вложения (осталось инвестиции, представление (вытеснено презентацией). Примечательно, что в обозначении явлений криминального мира тоже наблюдается стремление использовать иностранные слова (киллер - вместо убийца, мафия - вместо преступные группы, коррупция - вместо продажность; рэкет - вместо вымогательство; криминалитет - почти как генералитет). Таким образом, вероятно, снимается негативный оттенок с русских слов, появляется некий романтизм, связанный со всем иностранным.

При этом основной приток новояза в отечественную речевую культуру обеспечивается феноменом вестернизации, который нельзя оценивать однозначно как прогрессивное явление. Конечно, во многих случаях заимствование слов является необходимым с функциональной точки зрения. С ними в жизнь россиян входят новые экономические понятия, модернизированные виды техники и технологии, улучшенные предметы быта (транш, бартер, аудитор, модем, пейджер, бестселлер, хит и др.).

Однако, при наличии смысловых эквивалентов в русском языке, пользоваться иностранными словами в медиатекстах не только нецелесообразно, но уже и противозаконно, если принять во внимание появившиеся недавно законодательные акты в области речеупотребления И.П. Ильин в свое время заметил, что Россия призвана не заимствовать, а искать русское видение при решении своих проблем14. Кроме того, неоправданное введение в медиатекст заимствованных слов часто наносит большой семантико-стилистический ущерб родной речи: она просто обесцвечивается, если ярким разнообразным русским синонимам предпочитаются иноязычные  книжные слова.

В третьем параграфе Особенности трансформаций речевой культуры в переходной публицистике изучаются вербальные технологии, используемые в современных масс-медиа для формирования образа новой России.

По мнению автора, видовая особенность отечественной классической журналистики - сотворение глубокого текста-комментария с отпечатком яркой собственной личности, рефлексия которой узнаваемо замыкалась на волновавших российский суперэтнос коренных вопросах: кто мы? откуда пошли? что с нами будет? - заметно пошла на убыль в переходной публицистике. Сильно ослабела тенденция философствования по поводу масштабных социальных, культурных, нравственных целей и задач, большой редкостью в медиатекстах стали имманентные для российского космоса жизнеутверждающие понятия - отечество, совесть, подвижничество, сострадание и т.д.

Автор напоминает, что традиционно все животрепещущие вопросы отечественного бытия (в частности, русские вопросы что делать? и с чего начать? ставились, обсуждались и решались, в первую очередь, в периодических изданиях. Именно со страниц этих изданий в ХVIII декларировалось новое мышление в России, приведшее затем к воспитанию русской мысли в традициях свободы и демократии. Русская публицистика ХIХ века освещала самые болезненные проблемы общества, формулировала нравственные и социальные вопросы, разрабатывала этические и философские теории. Тем же генерализующим свойством высокого смысла отличалась отечественная  публицистика советского периода (М. Кольцов, В. Овечкин, А. Аграновский, Г. Радов, И. Васильев, А. Рубинов, М. Стуруа) и - особенно - перестройки (80-е гг. ХХ века). При этом универсальным средством гармонической социализации личности гражданина всегда оставался русский литературный язык, с помощью которого формировался весьма уважительный, если не внушительный (для внешнего и внутреннего потребления), образ страны.

Состоявшаяся в постперестроечный период (90-е гг. ХХ века) радикальная ревизия проблемно-содержательного ядра отечественной публицистики, безусловно, принесла с собой некоторый вербально-технологический позитив. В частности, язык телерадиоэфира и газетно-журнальной полосы активизировал свои информационные и изобразительные способности, стал раскованнее в выборе слов. Смена политического режима сделала возможным восприятие опыта стран развитой демократии, произошел ряд заимствований на уровне политической культуры и политической системы. Так, например, в текстах политических журналистов употребительна лексическая группа лигра, театр, шоу. Она распадается на ряд семантических близких блоков: спортивная игра, карточная игра, что является новацией по сравнению с советским периодом (предвыборная игра, собственная игра).

В качестве еще одной новации в подаче информационных материалов можно выделить активность лексической группы торг, льготы при анализе политических событий, например: политическая выгода, устроили торг в обмен на поддержку президента, раздел портфелей и т. д. Значительный рост вариативности средств выражения - яркая примета речевой культуры современных средств массовой информации. К сожалению, названные варианты по большей части находятся журналистами не столько в книжной, сколько в разговорной лексике.

Этот выход за пределы литературной нормы публицистического стиля отражает общую тенденцию либерализации прессы, ее разрыв с прежней ориентацией на нормы официальной речи. Но здесь наблюдается и другой разрыв - с крупномасштабностью проблемно-тематического содержания публицистики, означающий общее снижение социальной роли журналистики в обществе и частичную дезавуацию языка как средства позитивной коммуникации. Ведь мелкость мысли неизбежно ведет к мелкости слова и, соответственно, к мелкости образа социума (общества, страны) в представлении своего и чужого реципиента.

Согласно утверждению Я. Н. Засурского, в настоящее время в информационно-коммуникативном пространстве страны происходят две взаимосвязанные тенденции - политизация медиасферы и медиатизация политики15. Названные тенденции, не отменяющие действия принципа социальной оценочности, безусловным образом сказываются и на характере нынешних публичных вербальных технологий, нередко превращающих медиатексты в идеологически ориентированные дискурсы. Например, в газетном контексте: Коридоры власти окончательно могут превратиться в политическую ярмарку довольно умело обыгрывается значение слова ярмарка, демонстрируя отношение автора к материалу. Или в другом примере: Россия знала городскую и деревенскую беллетристику. Теперь в цене депутатская. Здесь ирония создается за счет скрытой антитезы. При этом в газетном языке наблюдается ускоренный процесс политизации некоторых групп лексики: в сферу политических контекстов втягиваются слова, изначально не имевшие отношения к политике Ц разрядка, застой, плюрализм и др. Слово демонтаж приобрело в соответствующих контекстах значение ликвидация, устранение. В настоящее время переговоры, судебные процессы, встречи делегаций измеряются раундами. Из военной сферы пришло слово заложник, в котором возрождается и расширяется значение. Не менее заметен и реверсный вариант - деполитизация газетной лексики, причем в самых непрогнозируемых моментах. Нередко бывает, что лексика, недавно вошедшая в политические контексты и, казалось бы, оставшаяся там раз и навсегда, уже используется в разговорной речи, в ракурсах, далеких от политики.

В третьей главе Тенденции постмодернизма в современном информационном пространстве исследуются трансформационные процессы в публичной (массово-коммуникативной) сфере речевой культуры, индуцированные перцептивной эмпатией пореформенной прессы к массовой культуре.

В первом параграфе Экспансия массовой культуры в журналистском метаязыке анализируется влияние постмодернизма на вербально-технологическое поведение средств массовой информации.

Автор подчеркивает прямую и обратную связь между механизмами  СМИ и конструктами постмодерна: без коммуникативно-рецептивного вспоможения прессы массовая культура никогда бы не имела столь объемлющего значения в современном мире. По существу, сегодня стереотипы мышления большинства людей, их отношение к жизни, политике, культуре формируют не столько системы образования и воспитания, сколько телевидение, радио, газеты, журналы, сетевые издания Интернет. Эти знания А. Моль справедливо называет мозаичными: лони по сути случайны и составлены из многих фрагментов, отрывочных сведений, понятий и представлений. Основанная на них культура Ц это итог беспорядочного потока случайных сведений, усваиваемых через средства массовой информации16.

При этом продукция массовой коммуникации целостно, системно, непрерывно штампует взгляды и вкусы потребителей информации с установкой на псевдореальность, на воспроизведение одномерной картины действительности, вводит в соблазн вседозволенности, неограниченного и примитивного плюрализма мнений с доминирующим началом тотального отрицания прежних духовных ценностей.

Это отрицание выражается по-разному: начиная с открытых призывов к ломке устаревшей морали и заканчивая иронией, насмешкою, издевательством над основами традиционной культуры человечества.

Объектами переворачивания стали государство, социализм, интернационализм, марксизм и многое другое - вплоть до победы в Великой Отечественной войне: преступная организация, фиктивная общность, советский народ и т. п. Подобные фразы для одних были средством обнаружения и закрепления своей оппозиционности и решимости действовать, другим казались покушением на основы их социального самочувствия, для третьих - откровением, для четвертых - чем-то захватывающе-необычным, на грани скандально-любопытного шоу. Так, политическая злоба дня нередко превращалась в обыкновенную злобность. Тиражируясь и повторяясь, эта стилистика вырождающегося смеха становилась привычной, откладывалась в стереотипах публичной речи. И в принципе дезориентирующая (разрушающая) функция масс-медиа в эпоху постмодерна вызывается к жизни не столько стремлением скоординировать свое издание с массовыми потребностями, сколько ошибочным предположением о низменности и узости этих потребностей, якобы зацикленных только на секс, насилие, вседозволенность, культ денег и т. д. Вот, например, тематическая модель одного из номеров Комсомольской правды, выраженная заголовками: Итоги конкурса Купальник-2003, Сколько стоит Россия?, л5 мужей Татьяны Дорониной, Шульгину с Валерией осталось поделить только детей

Постмодернистский метаязык современного журнализма предпочитает, как правило, лигровой медиатекст, т.е. такой, где автор играет сам и разыгрывает читателя, зрителя, слушателя. Фактически эта технология демонстрирует своеобразную материализацию духовно раскрепощенного (адогматического) сознания. В этом случае авторская позиция, авторские оценки, на которых традиционно базировалось журналистское произведение, растворяются в многоуровневом диалоге точек зрения разных культурных языков. В качестве другой разновидности выступает разыгранное, как по нотам, совмещение в журналистском произведении позиции автора и повествователя, причем последний из-за своей колоритно выписанной речевой партии и активности в организации изложения одновременно выполняет и функции персонажа.

Повышенная рефлексивность постмодернистского языка журнализма выражается в цитатности, ретроспективности, вторичности текстов любого уровня. Медиатекстовые трансформации подобного рода представляют собой различные способы введения в дискурс готовых текстов, известных и говорящему, и слушающему, а потому не требующих полного воспроизведения в процессе общения. В телевизионных программах общий фон легковесности или игривости создает эффект неадекватности проблемного уровня передачи  и стиля общения со зрителем.

Помимо внутреннего, так называемого лидейного содержания, пост-модерн в журнализме имеет внешний облик. Его традиции не свойственны поиски глубокого содержания под скромной и сдержанной оболочкой. На эту заботу в скоростную эпоху массовой культуры не хватает ни времени, ни желания. В его поле выигрывают те проявления жизни, которые не только не скрывают свои недостатки, но и всячески выставляют их на показ - резко, кричаще, вычурно, ярко, вызывающе. Отсюда проистекает преобладание информационных жанров, отрицающих глубокий анализ и спешащих преподнести массовой аудитории все новые факты, лица, события.

Поэтику и стилистику журналистского постмодерна отличает, в первую очередь, смешение документального и художественного ракурсов: реальное подвергается существенным деформациям и часто переходит в виртуальное.  Текст не столько рассказывает о реальном, сколько творит новую реальность. Действительность является лишь материалом, из которого конструируется необходимый сюжет.

Современное культурное сознание определяет проблематику языкового пространства. Невозможно, говоря о сложностях сегодняшней языковой ситуации, не коснуться хотя бы в общем плане феномена смеховой культуры. Смеховая культура - феномен не сегодняшнего дня, это универсальный и вечный культурологический феномен, вспомним исследования М. М. Бахтина, В. Я. Проппа, Д. С. Лихачева, но именно сегодня это маркер времени. Смех становится эстетической доминантой СМИ. Переход реального в виртуальное сопровождается опрощением, если не примитивизацией, языкового пространства, где маркером становится журналистское ерничество. Вообще, ирония, сарказм, гротеск (в меньшей степени - юмор) превращаются в неотъемлемую часть языковой культуры. Неслучайно установка на смешное проявляется не только в речи обыденной, но даже в речи, претендующей на лофициоз, что ранее было совершенно недопустимо.

Во втором параграфе Разрушение социолингвистических механизмов интеракции индивидов и групп изучаются причинно-следственные факторы постмодернистской минимизации социального общения в информационной сфере жизнедеятельности общества.

Автор считает, что, несмотря на глобальные масштабы информационных процессов и мнимый переизбыток медийной информации, журналистская картина мира предстает в суженном или усеченном (от причинно-след-ственной модальности бытия) варианте: вне поля зрения крупнейших транснациональных СМИ оказываются не только многие страны и целые регионы мира, авторитетные политические и общественные движения, но и злободневные социальные и культурные проблемы чрезвычайной важности. В итоге в представлениях медийной аудитории (как на международном, так и на национальном уровнях) формируется обедненный во многих отношениях искаженный образ современного мира.

В такой коммуникативной диспозиции изначально закладываются неравные начала субъект-субъектных отношений: автор выступает не движителем информации, а ее демиургом, читатель же - не получателем информации, а объектом манипуляции. Для реализации этого неравенства журналистами мобилизуются, как правило, все ранжированные по новоязовской тематике культурно-речевые ресурсы, отвечающие духу постмодернизма, вследствие чего происходит ломертвение традиционных социолингвистических механизмов социального общения индивидов и групп. Тем более, что в сегодняшних публицистических текстах прежняя базовая категория линтересы народа (и, соответственно, лексемы патриотизм, государственность, национальное единство, сплоченность и др.) безжалостно вытесняется категорией групповые интересы, которые закрепляются (огораживаются), в свою очередь, антонимичными лексическими маркерами.

Конкретно на разрыв рационально выстраиваемой коммуникации, предполагающей социально-партнерское взаимодействие государства и общества (власти и народа), срабатывают следующие тенденции в СМИ: увеличение доли развлекательных, сенсационных материалов; смещение акцента на апокалиптические новости; увлечение маргинальными темами. В стилистике наблюдается крен в сторону образности, часто неоправданной, за которой скрывается дефицит глубокого содержания, отсутствие конструктивной позиции, кроме того, преобладают наборы нелитературных языковых средств. Так, в ходе предвыборной борьбы наши парламентарии использовали целый арсенал сниженных, грубых, бранных оценочных средств, называя друг друга политическими наперсточниками, предателями, лицемерами, ряжеными генералами, негодяями, бездельниками, помойными политиками.

При этом возникает феномен языковой центростремительности, или авторского стилистического самообслуживания, заметно снижающий возможности диалогового общения индивидов и групп с помощью средств массовой коммуникации.

Переход отечественного медиатекста преимущественно на язык чужой культуры и нементальную технологию формирования смысла реально ставит публицистическое содержание в усиливающуюся зависимость от способа обработки материала. Это приводит к тому, что в основу большинства метатекстовых решений ложится принцип повтора, связанный с перестановкой, перечислением, параллелизмом, ассимиляцией, которые осложняют (или отстраняют) описываемое. Акцент в нем на парадоксальные и неожиданные связи фактов, событий, явлений, преподносимые с помощью неординарной с точки зрения литературно-речевой нормативности лексики, неизбежно деформирует, если не подрывает, традиционные социолингвистические механизмы общения индивидов и групп, часто вынужденных, благодаря новомодной прессе, говорить между собой на разных языках. Все это объясняется, с одной стороны, установкой говорить просто, доходчиво, ориентируясь на массы, с другой - стремлением намеренно завуалировать свою мысль, скрыть свою позицию, не высказывать явно своего отношения к предмету речи, исключить оценку, не зная реакции на нее, что никак не может соответствовать закону ментальной идентичности, долженствующему учитывать рецептивные особенности российской массовой аудитории.

В третьем параграфе Формирование негативного тезауруса повседневного общения рассматриваются коннотативные трансформации массово-коммуникативной лексики, обусловленные постмодернистскими доминантами в информационно-вещательной деятельности в переходном обществе.

Автор полагает, что конец ХХ Ц начало XXI вв. в России отмечается активным процессом разрушения традиционного стилеобразования, характерным для функционирования того типа массовой коммуникации, который рождается и пестуется в недрах масс-медийной культуры. Этот тип коммуникации, в первую очередь, отличается креативным совмещением игрового и документального дискурсов, проистекающих из раздвоенности объекта журналистского отображения, или конфликта реальной и виртуальной действительности. Моделирование в медиатекстах игровых ситуаций и замещение нейтрального изложения окрашенным игровым колоритом аналогом становится все более заметным явлением. И если прежде такого рода экспрессия наблюдалась, в основном, в художественно-публицистических жанрах (очерке, фельетоне, памфлете), то сегодня вирус игры проник в информационные и аналитические материалы печатных и электронных средств массовой информации.

Поскольку лексическая система языка теснейшим образом увязывается с внеязыковой действительностью, а в периметре последней в настоящее время фактически отсутствует созидание, то вполне естественно в большинстве средств массовой информации доминирует вектор разрушительной направленности, мобилизующий для своего воплощения соответствующие вербальные ресурсы. Заметно сниженный, если вообще не снятый, культурный ценз в отборе материала для опубликования (в частности, нецензурируемый самими масс-медиа поток сообщений о фактах насилия, катастрофах, разного рода аномальных явлениях) создает благодатную почву для перехода языковой свободы в языковую агрессивность по отношению к социально-партнерским нормам повседневного общения.

По мнению автора, первым признаком постмодернистского заражения массово-коммуникативного тезауруса является приоритетность раскованности публичного языка, часто в ущерб правильности и чувству меры, когда  разговорные и нелитературные слова немотивированно предпочитаются словам литературным. Это приводит к употреблению жаргонизмов и арготизмов даже в серьезных материалах, а для заметок и репортажей стиль, расцвеченный сниженной лексикой, становится обычным. Одновременно исчезают из сферы публичного общения намек, недосказанность, иносказание, тонкая ирония - их вытесняют сарказм и гротеск.

Вторым признаком разрушения культурного тезауруса является привычность использования в медиатекстах тюремных слов. Если до перестройки появление хотя бы нескольких блатных слов в газете вызывало у читателей (особенно у лингвистов и педагогов) шок, то сейчас подобная лексика воспринимается как вполне обычная и даже общенародная. В основном, арготические слова используются в газетных публикациях на криминальную тематику, а поскольку она подминает под себя все остальные, то с помощью сочного вербального ряда в массовом сознании создается множество таких картин, представлений, понятий о рисковой жизни, что заставляет людей настороженно относиться друг к другу в повседневном общении.

И третьим в этом плане признаком является скрытая форма сквернословия в публичной речи, когда нецензурные слова заменяются другими, но ставятся во фразе на привычные для брани места, что позволяет многим образованным людям тонко и интеллигентно ругаться, не подпадая под действие закона и морали.

Известно, что кроме содержательной (информационной) стороны в каждом публичном высказывании всегда есть и нечто сверх его непосредственного содержания. Уже сам подбор лексических средств создает определенный образ реальности и человека (народа, партии, страны). Тем самым публичный язык выполняет вполне определенную, явно или неявно заданную социальную функцию. Исходя из этого постулата, можно сказать: отсутствие высокого стиля в подаче материалов в современной прессе приводит к тому, что средний стиль речевой культуры повышается в ранге, а его место в свою очередь занимают речения низкого стиля. В итоге проглядывает регрессивная закономерность: чем старше представитель образованного слоя населения, тем чище и образнее его язык.

В Заключении подводятся итоги исследования, даются обобщающие положения и окончательные выводы, формулируются рекомендации по применению результатов, намечаются пути дальнейшего исследования проблемы.

В частности, автор утверждает, что речевая культура как феномен массовой коммуникации представляет собой полифоническое отражение вербальными средствами происходящих в настоящее время социальных процессов на переходе российского общества из одной фазы развития - индустриальной в другую - информационную. Из этой причинно-следственной первоприроды проистекают ее отличительные особенности, обозначающие и характеризующие культурологический конфликт традиции с инновацией: а) по содержанию - борьбу старых и новых генерализирующих бытие и сознание ценностей и смыслов, облеченных в речевые конструкты, и б) по форме - борьбу прежних и современных культурно-языковых кодов, или различных коммуникативных тактик речевого поведения.

В этом конфликтном поле, по мнению автора, образуется новый феномен бытия и сознания в переходном обществе - масс-медийная культура, которая трактуется как информационно-коммуникативный феномен повседневности, обладающий трансформированными социолингвистическими признаками и свойствами, находящими конкретное выражение в масс-культурных медиатекстах. В их структуре обычно доминируют виртуальный факт, деформированное понятие, гиперболизированный образ, утрированное слово, ернический стиль и другие признаки, прежде отторгавшиеся в традиционном обществе.

Динамика масс-медийной культуры заключается в постоянной демонстрации ее ценностно-знаковых образований (конструктов) и их публичной легализации в продуктах массовой коммуникации, или публицистических медиатекстах, которые путем металингвистической максимизации тезауруса общения, в конечном счете, придают общей речевой культуре переходного общества гиперфункциональный характер: а) мобилизационно-ресурсный и  б) реформаторско-инновационный.

И, наконец, масс-медийный дискурс общей культурологии, по утверждению автора, имеет своим объектом вербально-ценностные ресурсы духовно-практической деятельности в условиях коммуникативной публичности, а его предметом выступают культурлингвистические законы и закономерности при переходе общества из одной фазы развития в другую. К названным объекту и предмету прилагается специальная методология изучения масс-медийной культуры в социолингвистическом и культурологическом аспектах, в том числе - методика анализа медиатекстов как семантико-стили-стических конструктов этой разновидности общей культуры.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Монографии, научные издания

1. Ржанова С. А. Речевая культура как феномен массовой коммуникации / С. А. Ржанова. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2005. - 212 с.
2. Ржанова С. А. Убеждающая риторика / С. А. Ржанова.  - Саранск: Типограф. Красный Октябрь, 2002. - 96 с.
3. Ржанова С. А. Деловое общение и информационная культура /  С. А. Ржанова.  - Саранск: Б. изд., 2002. - 84 с.
4. Ржанова С. А. Риторика средств массовой коммуникации /  С. А. Ржанова.  - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1997. - 72 с.

Ведущие рецензируемые научные журналы:

5. Ржанова С. А. Устаревшая лексика в современной речи  /  С. А. Ржанова.  // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. - 1988. Ц№ 3. - С. 39-45.
6. Ржанова С. А. Метафора как средство сатиры: (на материале центр.печати 80-х гг.) / С. А. Ржанова: МГУ им. М. В. Ломоносова. Фак. журналистики. - М., 1988. - 19 с. - Деп. в ИНИОН АН СССР. 21.04.88. № 335683. - установлены по: вых. дан. деп. рукописи. Языкознание: библиограф. указ. / ИНИОН АН СССР. - 1988. - №9. - С. 38 - (новая советская литература по общественным наукам).
7. Ржанова С. А. Функционирование книжной лексики в газете  / С. А. Ржанова:  МГУ им. М. В. Ломоносова. Фак. журналистики. - М., 1988. - 29 с. - Деп. в ИНИОН АН СССР. 21.04.88. № 33564. - установлены по: вых. дан. деп. рукописи. Языкознание: библиограф. указ. / ИНИОН АН СССР. - 1988. - №9. - С. 38 - (новая советская литература по общественным наукам).
8. Ржанова С. А. Риторический опыт России в области образования  / С. А. Ржанова. // Интеграция образования [Саранск]. - 2003. - №1. - С.89-94.
9. Ржанова С. А. Методическое значение речевой культуры в гуманитарном знании / С. А. Ржанова. // Интеграция образования [Саранск]. - 2006. - №3. - С.139-142.

Научные статьи, тезисы выступлений

10. Ржанова С. А. Панегирический стиль памятников древнерусского красноречия / С. А. Ржанова.  // Журналистика в 1991 году: тезисы Всеросс. науч.-практ. конф.: В 3ч. - М.,1992.-Ч.3.-С.66-68.
11. Ржанова С. А. Социальный аспект массовой коммуникации /  С. А. Ржанова.  // Вестн. Мордов. ун-та  [Саранск] - 1995. - №3. - С. 22-26.
12. Ржанова С. А. Образ ритора в массовой коммуникации  / С. А. Ржанова. // Н. П. Огарев от 19 к 20 веку: материалы и тезисы докладов 24 Саранских Междунар. Огарев. чтений. - Саранск, 1995. - С.37-38.
13. Ржанова С. А. Явление Уязыковых ножницФ и проблемы восприятия текста  / С. А. Ржанова. // Журналистика в 1998 году: материалы Всерос. науч.-практ. конф.: В 8 ч. - М., 1999.Ч.6. - С. 38-39.
14. Ржанова С. А. Как наше слово отзовется? / С. А.Ржанова. // Финноугристика на пороге III тысячелетия: материалы Междунар. науч. конф.- Саранск, 2000. - С. 447-451.
15. Ржанова С. А. Коммуникативно-речевое наполнение рекламы / С. А. Ржанова.  // Факс [Екатеринбург]. - 2000. - № 1 - 2. - С. 71-75.
16. Ржанова С. А. Понятие речевой и текстовой выразительности и ее источники  // С. А.Ржанова.. // Журналистика в 2000году: реалии и прогнозы развития: тезисы Всеросс. науч.-практ. конф.: В 7 ч. - М., 2001. Ч.7. - С. 28-29.
17. Ржанова С. А. Стилистические грани пластики выражения  / С. А. Ржанова. // Уникальность и универсальность творчества С. Д. Эрьзи в контексте современной культуры: тез. докл. II Междунар. Эрьзинских чтений. - Саранск, 2001. - С. 110-113.
18. Ржанова С. А. Обучающий характер риторики в послеломоносовский период / С. А. Ржанова.  //Актуальные проблемы преподавания филологических дисциплин.: материалы Междунар. науч.-практ. конф. - Саранск, 2001. - С. 235 -237.
19. Ржанова С. А. Опасность иноязычных заимствований в языке печати / С. А. Ржанова.  // Регион: контуры безопасности и развития: материалы респ. науч.-практ. конф. В 4 ч. - Саранск, 2001. - Ч.4. - С.59-61.
20. Ржанова С. А. Жанровое многообразие русских риторических сочинений в 1-ой половине 19 века / С. А. Ржанова.  //Актуальные проблемы изучения литературы и культуры на современном этапе: Сб. статей и материалов регион. науч.-практ. конф. - Саранск, 2002. - С. 213-218.
21. Ржанова С. А. Исходная точка отсчета в судебной риторике / С. А. Ржанова.  // Лингвистические и экстралингвистические проблемы коммуникации: межвуз. сб. научн. трудов. - Саранск, 2002. - С. 199-205.
22. Ржанова С. А. Красноречивые факты в культурно-риторическом наследии  / С. А. Ржанова. // Феникс-2002: ежегодник каф. культурологии - Саранск, 2002. - С.94-96.
23. Ржанова С. А. Текст - единица интеграционная  / С. А. Ржанова. // Интеграция региональных систем образования: материалы IV Междунар. конф.: В 2 ч. - Саранск, 2003. - Ч.2. - С.93-95.
24. Ржанова С. А. Речевой стереотип в выборной кампании /  С. А. Ржанова. // СМИ и реалии нового века: материалы Всерос. науч.-практ. конф.: В 3 ч. - М., 2003. - Ч.2. - С. 152-154.
25. Ржанова С. А. Традиции и новации в подаче информационных материалов / С. А. Ржанова.  // Информационная политика в регионе: между прошлым и будущим: материалы регион. науч. конф. - Саранск, 2003. - С. 226-230.
26. Ржанова С. А. Метафора как факт газетной речи / С. А. Ржанова.  // Языки народов мира и проблема толерантности в процессе лингвокультурного взаимодействия: материалы Всеросс. науч. конф. - Махачкала, 2003. - С.210-215.
27. Ржанова С. А. О коммуникативно-прагматических нормах в языке СМИ / С.А.Ржанова.  // Лингвистические и экстралингвистические проблемы коммуникации: теоретические и прикладные аспекты: межвуз. сб. науч.тр. В 2 ч. - Саранск, 2003. - Вып.2. - 2003. - С.118-123.
28. Ржанова С. А. Языковая эволюция в прессе / С. А. Ржанова.  // Гуманитарий [Саранск]. - 2003. - № 3. - С.53-57.
29. Ржанова С. А. Средства речевого воздействия в медиатексте /  С. А. Ржанова.  // Функционально-семантические исследования: межвуз. cб. науч. трудов - Саранск, 2004. - Вып. №.3 - С.86-92.
30. Ржанова С. А. Принцип диалога как основа массовой коммуникации / С. А. Ржанова.  // Журналистика в 2003 году: обретения и потери, стратегии развития: материалы Всеросс. науч.-практ. конф. В 2ч. - М., 2004. - Ч.2. - С. 133-136.
31. Ржанова С. А. Журналистика постмодернизма: языковая картина / С. А. Ржанова.  // Науч.-публ. альманах Nota bene [Саранск] - 2004. № 8. - С.32-36.
32. Ржанова С. А. Коммуникативная стратегия в масс-медиа  / С. А. Ржанова. // Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: материалы Всеросс. науч.-практ. конф. - СПб., 2004. - С. 273-274.
33. Ржанова С. А. Оценочный характер узуса в СМИ / С. А. Ржанова.  // Язык, литература, культура: диалог поколений: материалы Междунар. науч. конф. - М., Чебоксары, 2004. - С.118-123.
34. Ржанова С. А. К проблеме языковой личности в публицистическом тексте / С. А. Ржанова.  file : // Журналстыка-2004: матэрыялы 6-й М жнароднай навукова-практычнай канферэнцы, прысвечанай 60-годдзю факультэта журнал стык БДУ. - Мн., 2004. - С.265-267.
35. Ржанова С. А. Категория субъективности в информационном дискурсе  / С. А. Ржанова. // тезисы Всеросс. науч.-практ. конф. - СПб., 2005. - С. 97-98.
36. Ржанова С. А. Колорит игры в речевой культуре масс-медиа  /  С. А. Ржанова. //Языковые коммуникации в системе социально-культурной деятельности: материалы межрегион. науч.-практ. конф. - Самара,2005. - С. 29-36.
37. Ржанова С. А. Философское осмысление феномена речевой культуры в информационном обществе / С. А. Ржанова. // Первые Саранские философские чтения. - Саранск, 2005. - С.183-186.
38. Ржанова С. А. Книжная и экранная культура в медиа-тексте / С. А. Ржанова. // Народное образование Республики Мордовия [Саранск]. - 2005. - №5-6. - С.66-75.
39. Ржанова С. А. Письменная и устная формы публицистического текста: подходы к исследованию / С. А. Ржанова. // Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур народов Поволжья и Приуралья: материалы межрегион. науч. конф. - Саранск, 2006. - С.242-247.
40. Ржанова С. А. Постмодернизм в журналистском метаязыке коммуникации  / С. А. Ржанова. // Журналистика в 2005 году: Трансформация моделей СМИ в постсоветском информационном пространстве : материалы Всеросс. науч.-практ. конф. - М., 2006. - С. 140-141.
41. Ржанова С. А. Масс-медиа и культура толерантности  /  С. А. Ржанова. // Культура ХХ1 века : материалы межрегион. науч. конф. - Самара, 2006. - С. 19-24.

  ФЕДЕРАЛЬНОЕ  АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ 2069965

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ                                        0200200

  ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ                

        

  МОРДОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ 

  им.  Н.  П.  ОГАРЕВА

  (ГОУВПО МГУ  им. Н. П. Огарева)

 

430000, г.  Саранск,  Республика  Мордовия, ул.  Большевист-

  ская, 68,  телефон  24-17-77,  телеграфный адрес: Саранск, уни-

  верситет, № телетайпа 256187 " АЭЛИТА", лицевой  счет

  03075000360  в УФКМФ РФ по РМ, р/с 40105810800000010001

  в ГРКЦ НБ РМ г. Саранск  БИК  048952001  ИНН  1326043499

____________________________№ _________________________

на___________________________от ________________________

Сопроводительное письмо

Диссертационный совет Д.212.117.10 при Мордовском государственном университете имени Н.П. Огарева направляет автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии С.А. Ржановой Речевая культура как феномен массовой коммуникации Упереходного периодаФ.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор философских наук, профессор  М.В.Логинова

---

1 Кириллова Н.Б. Медиакультура : от модерна к постмодерну. - М., 2005. - С. 7

2 Ермакова О.П. Семантические процессы в лексике. - М., 2000. - С.34

3 Сметанина С. И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века). - СПб., 2002. - С. 92

4 Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика - М., 1994. - С. 17

5 Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа - М., 1994. - С. 120

6 Бахтин М. М. ЛитературноЦкритические статьи. - М., 1986. - С. 73.

7 Новикова Н.Л. Повседневность как феномен культуры. - Саранск, 2003. - С. 54

8 Независимая газета , 27 окт., 1989.

9 Колшанский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка - М., 1987. - С. 121

10 Голуб И.Б. Секреты хорошей речи. - М., 1993. - С. 83

11 Известия, 14 ноябр., 1986.

12 Цит. по кн.: Егоров В. В. Телевидение между прошлым и будущим - М., 1999. - С.213.

13 Волков В.В. Страна говорящая и страна пишущая // Человек. - 1993. - №3. - С. 120

14 Ильин И.П. О русской идее. - М., 1993. - С. 424

15 Засурский Я. Н. Система средств массовой информации России. - М., 2003. - С.147

16 Моль А. Социодинамика культуры.-М., 1993.- С. 45

   Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по разное