Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
На правах рукописи
НЕФЁДОВ
Сергей Трофимович
ГРАММАТИКА МОДАЛЬНЫХ КОМПОНЕНТОВ:
ДИАХРОНИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
(НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)
Специальность 10.02.04 - германские языки
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание учёной степени
доктора филологических наук
Санкт-Петербург 2008
Диссертация выполнена на кафедре немецкой филологии факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета
Официальные оппоненты:
- доктор филологических наук,
ведущий научный сотрудник ИЛИ РАН
Шубик Садье Александрович
- доктор филологических наук, профессор
Чернявская Валерия Евгеньевна
- доктор филологических наук, доцент
Олейник Марина Алексеевна
Ведущая организация: Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена
Защита диссертации состоится л____ _____________ 2008 года в ___ час. на заседании совета Д 212.232.48 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, д. 11.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке имени А.М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, д. 7/9.
Автореферат разослан л____ ____________ 2008 года
Председатель совета
Д 212.232.48, д.ф.н., профессор А.В. Зеленщиков
В современной, междисциплинарно ориентированной лингвистике грамматика понимается весьма широко. Она истолковывается нередко глобально как грамматическое учение об устройстве связной речи [Адмони 1985; Эйхбаум 1991], рассматриваемой со стороны формы, содержания и функций в их проекции на человека познающего, говорящего и действующего словом. Увеличение количества и сложности изучаемых в грамматике объектов и расширение горизонтов стоящих перед грамматикой задач отражают общий характер современной лингвистики: её устремленность к комплексному рассмотрению языковых явлений, в которых грамматическое и лексическое, синтаксическое и морфологическое, семантическое и прагматическое даны в слитном виде. Эти тенденции отражают лингвистические приоритеты к выделению и классификационному объединению разноплановых и разноструктурных форм по принципам функционально-семантических полей, категориальных ситуаций [Бондарко 1978; 1983; 1985; 2002; 2005], лузуальных смыслов [Варшавская 1984; 2008], центра (прототипов) и периферии [Павлов 1996; Лакофф 2004] и т.д.
Расширительное понимание грамматики исходно принято и в настоящем диссертационном исследовании, посвящённом обсуждению места и функций модальных (неглагольных) лексико-синтаксических средств, взятых в диахронической перспективе их эволюционного развития, в строе немецкого языка. Грамматика слова, класса слов и грамматика компонентов (синтаксических построений с их участием), таким образом, предстаёт как описание их разноформатных связей с другими составляющими целостной конструкции, с самим целым, функций предложений с их включением в составе дискурс-текста.
Модальные элементы речи обладают исторически изменчивыми формально-грамматическими, структурно-синтаксическими, семантико-синтаксическими и функциональными признаками. На них проецируются своеобразие грамматического строя и отчасти идиоэтническая специфика немецкого языка на том или ином временном срезе. Поэтому они не выступают в одном и том же, неизменном грамматическом качестве на протяжении всей своей истории. Более того, на любом из синхронных срезов немецкого языка, как это вскрывает грамматический анализ, они не представляют собой однородного явления во внутреннем устройстве немецкого языка. Модальные компоненты (МК) - это сложная функциональная подсистема языковых средств, потенциал которой формируется под влиянием различных факторов: лексического наполнения и структурного состава грамматической конструкции, значений разрядов грамматических категорий, оформляющих выражение составляющих синтаксического построения, семантико-смысловых отношений компонентов целого, контекстуальных связей и ситуативно-речевых параметров высказывания как части разворачивающегося актуального дискурс-текста.
На самых ранних этапах существования немецкого языка, в текстах древневерхненемецкого периода, многие из МК, как показало исследование, находятся в разной зависимости от лексико-структурного наполнения предложения. С одной стороны, в целом ряде случаев они ещё очень тесно связаны через своё денотативное значение с семантикой глагольной лексемы и не достигают того уровня переосмысления и грамматической абстракции, которая бы однозначно позволяла считать их лексико-грамматическими единицами, служащими для выражения модальности говорящего. В этом качестве их можно было бы назвать потенциально-модальными словами. Но уже и в таком их употреблении, по крайней мере для некоторой части из них, видны ростки тех новых грамматических функций, к которым они устремлены; здесь явно проступают речемыслительные механизмы их вживания в новую для них грамматическую категорию. Таким семантическим пространством для самых частотных из них в древнейшие периоды немецкого языка - для слов uur и giuuisso (истинно, по правде, действительно) - становятся микроконтексты с verba dicendi, verba cognoscendi и verba sentiendi, в которых плавится их исходная и формируется новая грамматическая семантика.
С другой стороны, те же самые лексемы используются в древних текстах и в иных семантико-синтаксических условиях, в коммуникативно акцентированных начальных и конечных позициях предложения, в составе предложенческих структур типа daz ist war / algewis и т.д. Здесь они уже в полной мере проявляют своё модально-оценочное эпистемическое значение.
Все эти факты заставляют усомниться в справедливости, по крайней мере в излишней категоричности, высказывания Германа Пауля, наложившего когда-то своим авторитетом вето, хотел он того или нет, на изучение модальных лексико-синтаксических элементов в древние периоды существования немецкого языка и оставившего их по старой традиции в недифференцированном объединении Adverbia (наречия), где-то между грамматическими классами наречий и частиц1. Примечательно в этой связи его высказывание, сделанное, правда, в отношении средневерхненемецкого периода: В средневерхненемецком не существует модальных частиц, которые были бы обязательны для определённых способов выражения модальности 2.
Кроме того, бросается в глаза и то обстоятельство, что классические многотомные исторические грамматики немецкого языка Я. Гримма, О.Бехагеля, В. Вильманса, Г. Пауля и др. практически не содержат даже упоминаний о данном грамматическом материале.
В новейшей германистике среди работ по исторической грамматике и синтаксису немецкого языка также нет специальных исследований по описанию лексико-синтаксических средств модальности в древние периоды развития немецкого языка. Регистрация таких средств носит большей частью случайный и фрагментарный характер, что значительно уменьшает их научную ценность [Schwarz 1975; Ebert 1978; Greule 1999; Meineke, Schwerdt 2001; Schrodt 2004; Simmler 2003; 2007a].
Схематично обрисованное состояние проблемы, сложившееся в сфере диахронического изучения лексико-синтаксических средств модальности в немецкой грамматике, резко контрастирует с положением дел в области научного описания собственно глагольных средств модальности: форм глагольного наклонения и так называемых модальных глаголов. Разряды морфолого-грамматической категории наклонения и функционально сопоставимые с ними модальные глаголы всегда находились в фокусе внимания и зарубежных и отечественных германистов; им отведены в упомянутых исторических грамматиках немецкого языка весьма обширные разделы.
В предпринятом исследовании осуществляется комплексное, сопоставительно-диахроническое описание разноструктурных МК с точки зрения их формы выражения, денотативного значения, синтаксических функций, коммуникативно-прагматических нагрузок и дискурсивно-текстовой роли в составе целостных грамматических построений.
По своей общей направленности изучение грамматических свойств МК осуществляется в зоне взаимодействия лексики и синтаксиса (грамматики) - двух базовых полусфер языка [Гумбольдт 1984; Матезиус 2003; Якобсон 1985; Bhler 1982 и др.]. Это противопоставление лексики и грамматики осуществляется в лингвистике на семиотических и функциональных основаниях и традиционно проводится в работах известных отечественных германистов [Зиндер, Строева 1957; 1962; Павлов 1985; 1996; Харитонова 1982; Шендельс 1982; Эйхбаум 1991; Ярцева 1968 и др.].
Исходным теоретическим основанием выделения обсуждаемой в диссертации частной функциональной подсистемы языковых средств модальности - разноструктурных МК эпистемической семантики - является истолкование языковой категории модальности с позиций антропоцентризма и теории языковой личности. Основные принципы антропоцентрического подхода к языковым категориям с точки зрения ведущего лантропоцентра коммуникации - говорящей личности - нашли всестороннее освещение в многочисленных работах ведущих отечественных и зарубежных лингвистов [Арутюнова 1981; 1998; Арутюнова, Падучева 1985; Архипов 2001; Варшавская 1999; 2002; 2007; 2008; Гак 1978; 1982; 1998; Караулов 2004; Макаров 2003; Падучева 1982; Поспелова 2001; Почепцов 1980; Пушкин 1989; Серебренников 1988; Сусов 1979; 1980; 1983; 1984; 1986; 1989; 2007; Формановская 2007; Человеческий фактор 1992; Бенвенист 1974; Грайс 2004; Дейк Т. ван 1978; Остин 2004; Сёрль 2004; Хельбиг 1978; Wunderlich 1976 и др.].
Модальность трактуется в настоящей работе с коммуникативных позиций как лингвистическая категория, разноплановые средства воплощения которой представляют собой лэго-проекции когнитивных установок говорящего человека, его эмоциональных состояний и волитивных проявлений в дискурс-текст. Такой подход позволяет сконцентрироваться в диссертации на функционально значимых характеристиках изучаемых языковых образований в их коммуникативном бытии и описать основные закономерности их использования как составляющих речевых высказываний и определенного типа дискурс-текстов, обслуживающих многообразную коммуникативно-речевую практику людей в различных сферах их социальной жизни [Арутюнова 2000; Карасик 2002; Чернявская 2006; 2007; Brinker 2001; Heinemann M., Heinemann W., 2002; Vater 2001].
Эпистемическая модальность является разновидностью коммуникативной модальности, наиболее обширной по количественному составу языковых средств выражения, частотности их использования и коммуникативной значимости в современном немецком языке [Admoni 1986: 211; Brinkmann 1962: 346-347; Dieling 1985, 1986; Dpke 1988; Gulyga 1977: 83; Helbig G., Helbig A. 1990: 47-57; Hoberg 1973; Spranger 1972: 288]. Она широко представлена также в текстах древневерхненемецкого периода [Адмони 1963: 39-40] и на последующих синхронных срезах немецкого языка. В диссертационном исследовании описываются основные линии диахронических изменений в сфере авторизованной коммуникативной модальности в немецком языке, начиная с древнейших периодов его письменной истории.
Актуальность исследования определяется тем, что оно выполнено в рамках антропоцентрического, когнитивного и дискурсивно-текстового лингвистических направлений, базирующихся на комплексном динамическом подходе к языку, языковым явлениям и процессам. Интегративный подход к изучаемому объекту задаёт уровни грамматического анализа МК: это - целостные грамматические конструкции и фрагменты дискурс-текста.
Использование интегративной методологии антропоцентрического, когнитивного и дискурсивно-текстового подходов и теории грамматикализации позволяет уже на самых древних этапах письменной истории немецкого языка выделить класс потенциально-модальных компонентов (ПМК) в их структурной и денотативно-смысловой разноплановости, семантико-синтаксическом разнообразии и в дискурсивно-текстовой полифункциональности.
Цель исследования заключается в анализе состояния одной из лексико-синтаксических подсистем - разноструктурных МК эпистемической семантики - в грамматическом строе немецкого языка в древнейшие периоды и в выявлении эволюционной динамики исторических изменений в этой подсистеме на последующих этапах его существования.
Достижению этой общей цели содействует решение следующих конкретных задач:
Ц сформировать на базе текстов древневерхненемецкого периода корпус МК эпистемического содержания, денотативно сосредоточенных на выражении когнитивных установок знания и мнения говорящего и его истинностных оценок сообщаемого, а также выявить их текстовые соответствия на последующих временных срезах грамматической системы немецкого языка;
Ц проанализировать семантико-синтаксические отношения между составляющими грамматических построений с включением МК с целью определения синтаксических функций МК в текстах одного / разных синхронных срезов;
Ц выявить формально-структурные, лексические, семантико-синтаксические, контекстуальные и коммуникативно-прагматические факторы, определяющие функциональный статус МК в составе целого;
Ц установить диапазон синтаксических функций и корреспондирующих с ними функционально-семантических нагрузок МК в каждом из привлекаемых к анализу текстов и провести сопоставление наборов этих функций друг с другом; результатом указанного сопоставления должно быть воссоздание общей грамматической картины состояния анализируемой функциональной подсистемы в тот или иной период существования немецкого языка;
Ц провести последовательный сопоставительно-диахронический анализ семантико-синтаксических связей, дискурсивно-текстовой роли и коммуникативно-прагматического потенциала МК в составе целостных грамматических построений с целью выявления эволюционной динамики в сфере употребления немецких модальных форм, взятых в диахроническом ракурсе;
Ц определить основные диахронические источники, в недрах которых исходно формируется эпистемический модальный смысл, - грамматические конструкции определенного лексико-синтаксического наполнения, структурирующие и оформляющие выражение соответствующих типов денотативных ситуаций;
Ц установить общую диахроническую базу МК и описать основные линии их качественных изменений в определенных типах языковых моделей высказываний, взятых в текстовых реализациях;
Ц обозначить место МК в наиболее подвижной динамической области грамматики языка - в грамматике говорящего, описывающей не физический мир, а внутренний мир субъекта мысли и речи, его представленность в речевом высказывании.
Диссертация выполнена на материале разножанровых текстов одной тематической направленности, относящихся к разным временным этапам существования немецкого языка.
Исходную основу для сопоставительно-диахронического исследования МК в главах IV-VI настоящей работы составляют тексты религиозной тематики, представляющие собой перевод, истолкование или переложение канонических книг Евангелия, образующих Новый Завет, на диалекты франкской языковой общности. Это - Евангельская гармония Тациана (восточнофранкский диалект, около 830 г.) в издании Эдуарда Зиверса, Евангелическая гармония Отфрида (поэма в пяти частях; южно-рейнскофранкский диалект; около 865 г.) под редакцией Оскара Эрдмана и богословский трактат архиепископа Севильского Исидора О католической вере на основании Ветхого и Нового Завета против иудеев (Древневерхненемецкий Исидор; рейнскофранкский диалект; около 800 г.) в издании Ганса Эггерса. Круг этих древних текстов изначально задан в германистике объективными историческими причинами; это - наиболее обширные, дошедшие до нас письменные памятники древневерхненемецкого периода. В сравнительно-сопоставительных целях к проводимому анализу привлекается текстовый материал: 1) немецкой Библии, изданной Й. Ментелем в 1466 году в Страсбурге и по своим основным лингвистическим характеристикам относимой историками немецкого языка к концу средневерхненемецкого периода - I-ой половине ранненововерхненемецкого периода [Kettmann 1971; Simmler 2007b]; 2) перевод Библии, сделанный М. Лютером и впервые изданный в 1545 году, и 3) перевод Нового Завета на современный немецкий язык 1985 года издания.
Представленные в диссертации обобщения опираются на анализ почти 3750 текстовых фрагментов, извлеченных методом сплошного обследования из источников, указанных в списке иллюстративного материала. Корпус собранного материала распределяется по отдельным текстам следующим образом: Исидор 50 текстовых извлечений; Тациан - 920 (с учётом текстовых соответствий в Библии Ментеля, Лютера и в современном тексте Библии); поэма Отфрида - 1100 текстовых фрагментов и 350 текстовых соответствий на других синхронных срезах; 226 латинских соответствий древневерхненемецким МК из Евангельской гармонии Тациана; современные художественные тексты - 1100 текстовых реализаций МК.
Методологической основой исследования являются следующие общетеоретические положения: 1) современные представления об антропоцентрическом характере речемыслительной и коммуникативной деятельности человека говорящего (В.В. Богданов, А.Г. Поспелова, И.П.Сусов, Л.П. Чахоян, Т. ван Дейк, Дж. Сёрль, Й.З. Шмидт и др.); 2) тезис о взаимодействии и взаимообусловленности лексического и синтаксического в грамматических построениях (В.М. Жирмунский, Л.Р. Зиндер, Т.В.Строева, И.Я. Харитонова, Н.В. Ярцева и др.); 3) концепция связанности и взаимопроникновения уровней лингвистического анализа - формально-структурного, семантического и концептуального (речемыслительного) - и комплементарности семасиологического и ономасиологического подходов при выявлении места и роли языковых категорий и разноплановых средств их выражения во внутренней структуре человеческого языка (Э. Бенвенист, А.И. Варшавская, С.Д. Кацнельсон, Г.Н. Эйхбаум и др.).
В настоящей диссертации используются методы сопоставительно-диахронического, синхронно-сопоставительного, функционально-семантического и коммуникативно-прагматического анализа, а также методы трансформации и статистическая обработка эмпирических данных.
Рабочая гипотеза диссертационного исследования опирается на исходное положение о том, что МК являются частью динамической подвижной сферы грамматики языка, описывающей разнопорядковыми средствами внутренний мир человека мыслящего и говорящего: его когнитивные установки, эмоциональные состояния и волитивные проявления. В силу абстрактности, градуируемости и субъективности концептов, структурирующих внутренний мир человека, соответствующие им языковые репрезентации, в том числе лексико-синтаксические МК, не лежат в одной функциональной плоскости. Они обслуживают разные стороны познавательного речемыслительного процесса и участвуют в выражении разных типов языковой семантики: денотативной, модально-оценочной, грамматической, экспрессивно-прагматической, а также их комбинаций. Категориальный статус МК может быть раскрыт на основе их комплексного многоаспектного анализа как элементов грамматических организаций и составляющих дискурс-текста.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые:
Ц осуществляется диахроническое исследование разноструктурных лексико-синтаксических средств эпистемической модальности, которые не были до этого предметом специального изучения в немецкой германистике;
Ц на основе широкого фактического материала, взятого в диахронической перспективе, в опоре на сравнительно-сопоставительную методику и интегративный грамматический анализ ставится вопрос о наличии уже на самых ранних, письменно зафиксированных этапах существования немецкого языка в его диалектных вариантах модальных элементов эпистемической семантики;
Ц выявляются ведущие линии диахронических изменений в области коммуникативной авторизованной модальности и основные закономерности в грамматической эволюции модальных форм речи немецкого языка в сторону их грамматикализации, дискурсивизации и прагматизации;
Ц МК рассматриваются с антропоцентрических позиций как языковые лэго-проекции субъекта речи в дискурс-текст, денотативно нацеленные на описание его внутреннего мира;
Ц проводится функциональный анализ МК на основе комплексной методики, обращенной к разным аспектам изучаемого лексико-грамматического явления; эта методика позволяет раскрыть динамический и полифункциональный характер МК в их исторически обусловленном качественном своеобразии.
Теоретическая значимость исследования заключается в разработке особой области грамматики языка - грамматики говорящего, описывающей то, как в высказывании представлена речетворческая личность. Предложенная комплексная методика позволяет по-новому подойти к изучению динамических функциональных подсистем языка и уточнить некоторые положения диахронической лингвистики относительно немецких МК как части этой грамматики.
Практическая ценность работы обусловлена её результатами, которые могут быть использованы в теоретических курсах истории и грамматики немецкого языка, в спецкурсах по исторической стилистике и текстоведению, а также в лексикографических целях при составлении словарей и справочников.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Модальные компоненты в древних текстах денотативно сосредоточены на выражении значений эпистемического модуса: когнитивных установок знания и мнения человека говорящего и его истинностных оценок достоверности сообщаемого. Выражение модальных значений дискурсивно и коммуникативно связано и характеризуется вариативностью в зависимости от типа текста и коммуникативных целей субъекта речи. Эпистемическое значение модальных компонентов осложнено в контекстах речи сопутствующими значениями уверенности / сомнения, проецирующими в дискурс контакт говорящего с адресатом. Синкретизм при выражении модальных значений является закономерным следствием взаимодополнительности прагматических оснований языковых функций экспликации отношения человека к миру и его воздействия на партнёра по коммуникации.
2. Модальные компоненты представлены на всех анализируемых синхронных срезах разноструктурными языковыми формами: краткими качественно-оценочными словами, производными наречными образованиями, падежными словоформами, предложно-субстантивными и предложно-наречными словосочетаниями, сентенциональными структурами. Единая грамматическая природа ядерных элементов этих грамматических образований, одинаковая денотативная устремленность к выражению значений эпистемического модуса и сходные функциональные нагрузки в составе текстовых составляющих позволяют объединить разноструктурные модальные компоненты на обозначенных содержательных основаниях в открытой функциональной подсистеме лексико-синтаксических модальных средств немецкого языка.
3. В семантико-синтаксическом ракурсе модальные компоненты не образуют единообразного грамматического явления. В древневерхненемецкий период среди них выделимы следующие синтаксические разряды: 1) модальные детерминанты с семантико-смысловой отнесенностью ко всему составу построения; 2) модальные детерминанты с комплексной функциональной направленностью, совмещающие денотативно-смысловую и служебно-грамматическую функцию; 3) модальные предикативы, входящие в модель предложения как её структурно необходимые члены и обозначающие содержание эпистемической оценки говорящего; 4) качественно-модальные обстоятельства с однонаправленной смысловой устремленностью к предикату предложения; 5) модальные интенсификаторы, дублирующие эпистемическое значение предиката и выполняющие экспрессивно-прагматические функции в составе синтаксического образования.
Общий набор данных синтаксических функций модальных компонентов представлен на всех анализируемых синхронных срезах; он перераспределяется по частотности реализации в соответствии с жанрово-типологической спецификой древних текстов и эволюционными изменениями модальных форм в диахронии немецкого языка.
4. В коммуникативно-прагматическом плане относительно автономное положение детерминирующих модальных компонентов (основной синтаксический разряд МК) в содержательной структуре предложения как членов, прислоняющихся ко всему составу построения или вклинивающихся в смысловые связи составляющих, оказывает сегментирующее воздействие на структуру и формирует намеренно расчленённое сообщение. Прагматическая цель таких приёмов - формирование локального напряжения в поступательном развитии коммуникации и на этой базе повышение эффективности речевого воздействия на адресата.
5. Признаковая природа ядерных элементов модальных компонентов является исходной диахронической базой формирования эпистемических значений на основе семантического переосмысления качественного признака в модально-оценочный в процессе метафорического переноса из одной концептуальной области в другую: из сферы качественной атрибуции сущностей внешнего мира в сферу внутреннего мира говорящего. Метафорическому переносу с внешнего на внутреннее сопутствует кардинальная перестройка смысловых связей между составляющими построения, имеющего в своём составе модальные компоненты: одноядерная предикативная структура расщепляется на двухядерную, с двумя логическими и смысловыми предикатами разного ранга.
6. Диахронической базой модальных компонентов эпистемической семантики выступают некоторые типы грамматических конструкций, в отношении которых они проявляют тенденцию к преимущественному употреблению. Соответствующие высказывания формируют микроконтекст переосмыслений и являются катализаторами семантических преобразований качественно-признаковых слов, их смещения из сферы описания параметров внешнего физического мира в область выражения внутренних состояний человека говорящего. Такими синтаксическими конструкциями оказались сентенциональные образования, сосредоточенные в немецком языке на обозначении денотативных ситуаций следующих типов: 1) речетворчества говорящего лица; 2) его разнообразной мыслительной деятельности; 3) ситуации классификации и 4) ситуации идентификации сущностей; 5) экзистенциональные.
7. По данным обследованных текстов диахроническая эволюция модальных форм речи немецкого языка протекает по трем основным линиям: 1) в направлении грамматической стабилизации (категоризации) - закрепления за эпистемическими значениями определенной грамматической формы выражения на основе структурно-грамматического обособления (парцелляции), словопорядка, синтагматического объединения с союзно-связующими элементами высказывания, интонационного выделения и пр.; 2) в направлении приобретения модальными компонентами служебно-союзной (дискурсивно-текстовой) функции с последующим замещением их в ряде случаев специализированными союзными средствами немецкого языка; 3) в направлении субъективизации (прагматизации) и выполнения модальными компонентами экспрессивно-прагматических функций интенсификаторов, участвующих в градуировании составляющих построения по степени их смысловой важности в контексте сообщения.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на международных и межвузовских конференциях филологического факультета СПбГУ (2004-2008 гг.), на международных конференциях в рамках IV и V съезда Российского союза германистов в С.-Петербурге и Москве (2006 и 2007 гг.). По материалам диссертации в Санкт-Петербургском государственном университете читается спецкурс Компоненты простого предложения и их истолкование в истории языковедения (2003-2007 гг.).
По теме диссертации опубликовано 29 работ, в том числе монография Коммуникативная модальность и эпистемические модальные компоненты в немецком языке (синхрония и диахрония). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007 (общий объём 14 п.л.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, библиографического списка, списка источников иллюстративного материала и принятых в тексте работы сокращений, а также списка использованных при написании работы словарей. Общий объём диссертации - 447 страниц текста в компьютерном наборе.
Содержание работы.
Во В в е д е н и и обосновывается выбор темы исследования, её актуальность, намечаются основные линии теоретической дискуссии, формулируются цель и задачи исследования, теоретическая и практическая значимость и научная новизна, а также даётся характеристика текстового материала и определяются принципы и методика его анализа.
Глава I Модальность в механизмах языка, сознания и коммуникации посвящена описанию модальности как речемыслительной и языковой категории, анализу основных лингвистических концепций модальности и оценке научной продуктивности этих концепции при рассмотрении содержательного потенциала модальных средств в их функциональном бытии.
Подход к языковой категории модальности от человека говорящего и от его речевого произведения закономерным образом приводит к антропоориентированному коммуникативно-прагматическому истолкованию этой категории, а языковых средств её манифестации - как эгоцентрических проекций внутренних состояний субъекта речи в дискурс-текст. Коммуникативно-прагматическая направленность категории модальности опосредована одной из функций языка - функцией самовыражения человека через речетворческую деятельность [Bhler 1982; Brinkmann 1981]. Эта функция модальности составляет основное функциональное содержание данной модусной категории в языке.
В речемыслительном плане модальность опирается на оценку, рефлексию и интенциональность и лежит в зоне пересечения этих категорий. Модальное отношение субъекта речи к сообщаемому - это результат его саморефлексирующей мыслительной деятельности, интенционально направленной на актуализируемые текущим дискурсом события и на их оценку. Эта деятельность привязывает выделенные предметные связи к личной сфере говорящего: к системе его знаний и мнений, к его желаниям и потребностям, к его эмоциональным переживаниям, составляющим основу эпистемических, волитивных и эмоциональных установок говорящей личности. Когнитивные пропозициональные установки формируют модус репрезентации пропозитивного концепта (А.В. Зеленщиков) в системе знаний и мнений.
Модусы как пропозициональные отношения логически двучленны и на уровне логической формы всегда предполагают позиции для модусного субъекта и для модусного предиката. Логическая структура модуса получает симметричное / асимметричное отражение в языковых структурах: развернутое, частично свернутое или нулевое. Способ представления эпистемического модуса зависит от степени авторизации дискурс-текста.
Денотативно семантическая сфера категории модальности нацелена на выражение в речевых образованиях модусов знания и мнения субъекта речи, его волевых и эмоциональных установок. Соответственно, языковая категория модальности исходно рассматривается как включающая в себя три содержательных разряда: эпистемическую, волитивную и эмотивную модальности. Волитивная и эмотивная модальности в настоящей работе к анализу не привлекаются.
В главе II диссертации Немецкие модальные слова как частеречный грамматический класс обсуждаются традиции рассмотрения слов модальной семантики в отечественной и зарубежной германистике, категориально-грамматическое значение МС и их лексико-семантические разряды, а также основные типы семантико-синтаксических отношений разноструктурных МК и формы их грамматической связи в составе целого.
В отечественной германистике утвердилось выделение МС в отдельную часть речи. Среди зарубежных германистов доминирует точка зрения, сложившаяся под влиянием грамматической традиции в рассмотрении неизменяемых классов немецких слов с акцентом на их внешние морфологические показатели. Немецкие слова типа sicher, gewi, vielleicht, wahrscheinlich и т.п. обсуждаются как особая разновидность наречий (Satz-, Modaladverbien) или как особый разряд модальных частиц (Modalpartikeln).
При выделении МС в отдельный грамматический класс германисты опираются на их обобщенное категориальное значение и синтаксическую функцию в составе предложения. Сложности в применении критерия обобщённого значения к классу МС затрудняются в грамматической науке тем, что сама категория языковой модальности, которая должна служить речемыслительным основанием этого грамматического класса, по-прежнему остается недостаточно разработанной. Здесь чаще всего принимается предельно широкое, логико-философское истолкование модальности на основе категорий реальности / ирреальности, а её связь с говорящей личностью, с выражением пропозициональных установок субъекта речи остается во многих случаях чисто декларативной.
Согласно изложенной в главе I трактовке модальности как антропоориентированной коммуникативно-прагматической категории по типу обобщённой грамматической семантики МС принадлежат к призначным словам (С.Д. Кацнельсон) и являются в логико-смысловом отношении разновидностью предикатов высшего порядка, оперирующих над всем содержанием предложения. Обобщённое категориально-грамматическое значение исследуемой в данной работе группировки МС - эпистемических МС - состоит в обозначении когнитивных установок мнения и знания говорящего, а также его истинностных оценок сообщаемого.
Обсуждение синтаксических свойств МС как компонентов предложения проводится в германистических работах главным образом в опоре на их структурные показатели. Однако суть этих признаков чаще всего сводится к тезису об отсутствии внешних маркеров грамматической зависимости компонента, выраженного МС, от других составляющих синтаксического образования. Исходя из такого общего определения, объясняются и синтаксические функции МС в широком разряде обстоятельственных членов предложения (Satzadverbialia, Satzangaben), в котором объединяются разнопорядковые компоненты предложения на основании структурной независимости их формы от прочих составляющих грамматического построения. Абсолютизация структурно-синтаксических показателей и недооценка семантико-смысловых связей МК, представленных МС и функционально подобными образованиями с их участием, в составе целого приводит к игнорированию того факта, что такие компоненты потенциально могут принадлежать разным уровням синтаксической организации предложения. На основании анализа фактического применения МС в качестве компонентов предложения в текстах современной немецкой художественной литературы были выделены четыре их основные синтаксические функции и соответствующие этим функциям семантико-синтаксические разряды МК: модальные детерминанты, модально-оценочные обстоятельства к предикату, модальные интенсификаторы и модальные предикативы.
Другой аспект синтаксической характеристики МК - вопрос о формах их грамматической связи с другими составляющими в немецком предложении остается в германистике недостаточно эксплицированным. Поэтому в работе предпринята попытка выявления способов включения МК в состав немецкого предложения, обладающего в этом плане определенной идиоэтнической спецификой по сравнению, например, с русским языком. Работа исходно опирается на принципиальное признание, а не на отрицание присущих МК синтаксических приёмов их включения в состав немецкого предложения в их специфическом проявлении. Сведения, полученные в ходе анализа синтаксических реализаций МС, позволяют пересмотреть и уточнить их обычную для германистики отрицательную характеристику - в виде указаний на отсутствие связи с каким-либо компонентом предложения, незаданность валентностью предиката, нахождение вне внутренней структуры предложения. Изучение МК в этом направлении раскрывает подлинный набор приёмов их включения в предложение и их действительные связи с другими его составляющими. Эти формы связи базируются в целом на свойственных немецкому языку синтаксических формах сопряженности компонентов грамматических построений, однако МК обнаруживают здесь некоторое своеобразие. Набор синтаксических форм их связи опосредован нефлективной морфологической формой МС и их типичными синтаксическими функциями в составе целостных синтаксических образований. Эти синтаксические приёмы не имеют формальных показателей в самой словоформе МС, но внешне проявляются в конструктивных типах порядка слов, в моделях интонации, в подключении к МК связующих служебных элементов. Кроме того, они обнаруживаются также в семантических потенциях составляющих: в их семантическом тяготении к другой составляющей грамматического построения или в обязательной валентной необходимости при развернутом представлении эпистемического модуса.
В главе III лДиахронический аспект изучения категории модальности и языковых средств ее воплощения в немецкой германистике представлены исходные принципы и методика грамматического анализа в диссертации разноструктурных МК эпистемической семантики в историческом ракурсе.
В общетеоретическом плане рассмотрение эволюционной динамики модальных форм речи в истории немецкого языка опирается на основные методологические принципы диахронических исследований, выработанные и утвердившиеся в отечественной классической германистике: принцип непрерывности исторического развития любого языка и взаимодополнительности синхронии и диахронии; принцип системности языковых изменений, обусловленный взаимной соотнесенностью языковых элементов в целом; принцип функционального варьирования языковых единиц в речевых реализациях как первопричину их будущих эволюционных изменений; принцип несводимости исторического развития языка, его единиц и присущих им категорий к изменениям только и наличия типологических констант; принцип моделируемости эволюционных изменений в той или иной частной подсистеме языка. Опора на эти исходные теоретические позиции может содействовать представлению изучаемого объекта в динамическом аспекте как сложноорганизованной развивающейся функциональной подсистемы в истории немецкого языка и более полному объяснению ее современного состояния.
В качестве основного метода диахронического анализа в работе применяется метод синхронного среза, при помощи которого лингвисты обычно моделирует исторический социально-темпоральный путь языка. При этом диахроническое описание модальных форм немецкого языка проводится в двух направлениях: на горизонтальном уровне, на материале одного и того же синхронного среза - древневерхненемецкого и на вертикальном уровне - в соотносимых по жанрово-типологическим характеристикам текстах разных временных периодов, традиционно выделяемых в исторической хронологии немецкого языка.
В трех последующих главах рассматриваются в деталях грамматические закономерности функционирования МК, образованных на базе эпистемических МС, в каждом из анализируемых памятников.
В главе IV Синтаксические разряды разноструктурных компонентов эпистемической семантики в Древневерхненемецком Исидоре: синхронно-сопоставительный аспект описываются лексико-семантическое своеобразие применяемых здесь ПМС, их семантико-синтаксические отношения как компонентов построения с прочими составляющими, а также их функциональные нагрузки в составе целого.
В богословском трактате О вере католической на основании Ветхого и Нового Завета против иудеев (лDer althochdeutsche Isidor) прослеживается ясная тенденция к употреблению ПМС chiuuisso, uuaar и zuuiflo с лексически ограниченным кругом глаголов: verba dicendi и verba cognoscendi, т.е. их семантическое тяготение к сфере ментальных и ментально-речевых предикатов. Лексемы chiuuisso и zuuiflo - это отглагольные образования, а uuaar производно от абстрактного существительного качественно-оценочной семантики. Генетически этим словесным формам были присущи признаково-характеризующие свойства, позволяющие им вступать в атрибутивные в широком смысле отношения с разными компонентами предложения. При этом одним из решающих факторов для их грамматического поведения в Исидоре оказался лексический и структурный состав наличного предложения, и в особенности лексико-семантический тип предиката, с которым данные лексемы в силу отмеченной у них признаково-характеризующей природы закономерным образом вступают в смысловые связи. В результате соединения с verba dicendi для ПМС с высокой степенью вероятности гарантируется квалитативное значение и практически исключается модальное, направленное на выражение когнитивных установок знания и мнения говорящего. Включение ПМС chiuuisso и ziuuare в предложения с речеактовыми предикатами денотативно направлено в Исидоре на раскрытие и дополнительную характеризацию речевого действия, обозначенного verba dicendi; например: Umbi dhen selbun ir aer chiuuisso quhad: Тdruhtines gheist chiuuorahta mihС (Is., 245:29). - О самом себе он прежде ясно сказал: Дух Господа сотворил меня; Sus gauuisso quad der forasagoЕ (Is., 40: 7) - Так определённо сказал пророк ЛЕЫ.
По своей синтаксической функции выделенные компоненты являются однонаправленными к предикату качественными обстоятельствами. Качественно-характеризующая функция ПМК в составе данного типа построений поддерживается не только лексико-семантическим значением речеактового глагола, допускающего семантическое сцепление и образование осмысленного словосочетания с данными лексемами (chiuuisso quedan), но и некоторыми дополнительными факторами: в частности, грамматическим значением 3-его лица субъекта речи, соответствующим отстраненности позиции автора-повествователя. Грамматическое значение 3-его лица подлежащего в предложениях с verba dicendi составляет специфику трактата "Исидор" по сравнению с текстом "Евангельской гармонии" Тациана, где для данной позиции характерно грамматическое значение 1-ого лица, соотнесенного с обозначением говорящего. Эта семантико-грамматическая особенность предложений с ПМК в Исидоре отражает неактуализированность в них позиции говорящего (автора текста). Кроме того, в их составе отсутствуют языковые средства, которые могли бы содействовать или хотя бы индуцировать переосмысление качественно-характеризующего признака в модальный с целью выражения эпистемических установок автора речи.
В предложениях с verba cognoscendi в качестве предикатов или их составных частей компоненты, выраженные ПМС и функционально подобными им предложно-субстантивными словосочетаниями, имеющими в своем составе данные лексемы, также однонаправлены по своим семантико-синтаксическим связям. Например: (1) Dhar ir quhad christ iacobes gotes, chiuuisso meinida ir dhar sunu endi fater (Is., 273: 31) - Когда он сказал Христос от Бога Якова, он ясно имел в виду Сына и Отца; (2) Chiuuisso chioffanodom uuir nu hear dhazs unser druhtin nerrendo christ after dheru fleischiihhun chiburdi iu uuardh chiboran (Is., 484: 53) - Мы ясно обнаруживаем здесь, что наш Спаситель-Христос для нас был рождён во плоти; (3) Zi uuizssanne ist nu uns chiuuisso, dhazs fater einemu ist dhurahchunt, huueo ir sunu chibarЕ (Is., 120:15). - Нам следует знать точно (определённо), что одному Отцу известно, как он породил Сына.
Основная синтаксическая роль ПМК в таких предложениях, как и в случаях с verba dicendi, состоит в обозначении качественной обстоятельственной характеристики предиката. Однако в отличие от предложений с verba dicendi своеобразие лексической семантики самих когнитивов, принадлежащих к чисто интенсиональному типу глагольных лексем, служит смысловой опорой и создает определенные предпосылки для дополнительной импликации в контекстах речи эпистемического значения уверенности говорящего при подключении к предикату ПМС. В качестве катализаторов модального значения уверенности могут выступать при этом следующие факторы: 1) употребление таких высказываний в контексте противопоставления; 2) нетипичная для функционирования ПМС побудительная целеустановка высказывания; 3) содержательная тавтологичность сочетания предиката и эпистемического компонента; 4) косвенный способ номинации модально-оценочного признака. Исходя из сказанного, рассмотренные компоненты могут быть истолкованы как содержательно двуплановые качественно-модальные обстоятельства при предикате.
Потенциальная возможность применения chiuuisso, uuaar и zuuiflo в качестве собственно модальных компонентов с целью выражения когнитивных установок знания или мнения говорящего становится достижимой на основе переосмысления качественно-характеризующего признака и его лотрыва при определенных контекстуальных условиях от предикативного глагола. Транспозиция ПМК chiuuisso и ziuuare в сферу выражения модальных отношений может поддерживаться наличной семантико-синтаксической структурой самого построения и отсутствием в его грамматической организации компонентов, прогнозирующих однонаправленное семантическое тяготение к ним упомянутых лексем. Например: Chiuuisso ist izs dher hohisto endi druhtin ( Is., 423: 47) - Конечно же, он (Иисус) есть Князь Мира и Господин.
Об аналогичной функции модальных детерминантов с охватывающей всё предложение смысловой связью следует также говорить в целом ряде случаев употребления ПМК в предложениях с полнозначными глагольными предикатами, правда, на совершенно иных, чем для построений с копулятивным verbum finitum, основаниях. Квалитативная функция для ПМС с семантикой достоверности вряд ли актуальна и практически маловероятна при полнозначных глаголах - предикатах физического действия типа queman (kommen) или общесобытийного характера типа duan (tun) и др.; например: Christus auur sus quham fona fater ziuuaare so selp so dhiu berahtnissi fona sunnun, so uuort fona munde, so uuisduom fona herzin (Is., 125: 17) - Воистину, Христос пришёл от Бога Отца как свет от солнца, как слово из уст, как мудрость из сердца; Dhiz uuard al so chidaan ziuuare, dhuo titus after dheru christes passione quham endi nam sigu in dhem iudeoliudim endi zistrudida dhea burc (Is., 475: 51) - Это, действительно, так и произошло, когда после явления Христа пришёл Тит и одержал над иудеями победу и разрушил сей град.
Ср. для таких предложений невозможность выделить из их состава атрибутивные в широком смысле словосочетания chiuuisso и ziuuare с наличными глаголами в отличие от построений с verba dicendi и verba cognoscendi: * chiuuisso quheman или * ziuuare duan.
Глава V. Синтаксические разряды разноструктурных компонентов эпистемической семантики в "Евангельской гармонии" Тациана и их качественные изменения на последующих этапах развития немецкого языка состоит из семи разделов, в которых описываются основные синтаксические функции и содержательные нагрузки ПМК в целостных грамматических построениях и проводится сопоставление их реализаций с прямыми соответствиями в текстах Библии Ментеля, Лютера и в современном тексте Евангелия.
Главными синтаксическими функциями ПМК, выявленными в переводе Евангельской гармонии Тациана на восточнофранкский диалект, выступают функция модальных детерминантов и совмещённые функции - модально-союзная и модально-акцентирующая. Модальные элементы в совмещенных функциях нацелены не только на выражение эпистемического модального содержания, но и по совместительству - на обозначение семантических отношений наличного предложения с предтекстом и на градуирование компонентов по их смысловой важности в общей содержательной структуре построения.
По сравнению с Древневерхненемецким Исидором ПМС и синтаксические образования с ними достаточно редко используются в Тациане в функции качественных обстоятельств с однонаправленной смысловой отнесённостью к предикату предложения, т.е. вводятся в построение с целью дополнительной квалификативной характеризации и раскрытия глагольного признака. Малочисленны также случаи применения данного типа лексем в качестве модальных предикативов, формирующих именную часть составного сказуемого и являющихся обязательными компонентами семантико-синтаксической структуры предложения.
В условиях автореферентного высказывания с verba dicendi типа Uur (uur) quidu (sagn) ih iu ПМК оказываются логически и по смыслу выделенными из общей линии репрезентируемого такими предложениями сообщения. Они семантически не тяготеют, а, напротив, лотталкиваются от предиката, языковое представление которого имеет перформативные показатели. Автореферентность высказывания препятствует смысловому соединению компонентов. Uur в составе таких структур денотативно устремлено, скорее, к позиции субъекта, обозначающей ля - говорящего, авторизованную эпистемическую оценку которого в связи с сообщаемым данный синтаксический компонент и призван выражать. Функциональная нагрузка автореферентной части синтаксического комплекса, вводящей прямую/косвенную речь, состоит в перебивке повествования и в переключении его в сферу авторской модально-оценочной интерпретации.
Сопоставительно-диахронический анализ выявляет для последующих ступеней эволюции этой структуры - в тексте Библии Лютера и в современном тексте Евангелия - общую тенденцию к более четкому формально-структурному выражению детерминантного характера таких модальных компонентов через их структурно-грамматическое обособление и парцелляцию от основного состава построения. Например: Th quad her imo: fuotri mniu scf. Uur uur quidu ih thir, mittiu th iungiro uuri, bigurtos thih inti giengi thara th uuoltsЕ (T., 238, 4: 340 = J., 21, 18) - Тогда сказал Иисус ему (Петру Симонову): Паси овец моих. Истинно, истинно, я говорю тебе, что когда ты был молод, то припоясывал себя сам и ходил, куда хотеЕ. Ср. употребление эпистемических компонентов в соответствующих текстовых фрагментах на последующих временных срезах:
Er sprach zuo im: So waiden meine schaff / gewerlich gewerlich sag ich dirs: do du iung wert du begurtest dich: vnd giengst wo du woltest. (Mentel, 422); Spricht Jhesus zu jm. Weide meine Schafe. Warlich, warlich. Jch sage dir. Da du jnger warest, grtst dich selbs, vnd wandelst wo du hin woltest (Luth., 126); Spricht Jesus zu ihm: Weide meine Schafe! Wahrlich, wahrlich, ich sage dir: Als du jnger warst, grtetest du dich selbst und gingst, wo du hin wolltest (Nhd., 139).
В предложениях со связочным глаголом sn в качестве спрягаемой части именного сказуемого семантико-синтаксическое положение модального компонента как детерминантного члена ко всему предложению является объективным следствием структурной организации построения, не имеющего в своем составе элементов, с которыми модальные компоненты могли бы потенциально вступить в однонаправленную смысловую связь.
В семантико-грамматических условиях синтаксического комплекса, который в своём поступательном развитии эволюционировал в современную структуру так называемого сложноподчиненного предложения ирреального условия, ПМК giuuesso и odouun на положении модальных детерминантов участвуют в формировании общего эпистемического смысла всей конструкции в целом. Их включение в состав построения оказывает различное, функционально одно-/ противоположнонаправленное воздействие на общую потенциально-предположительную семантику таких грамматических конструкций, создаемую в результате функционального взаимодействия разноплановых языковых средств.
В речевых контекстах противопоставления и при передаче логического следования отображаемых событий у ПМК могут актуализироваться и ложивляться содержательные компоненты значения, входящие в их лексико-семантическую структуру и связанные с тем, что лексемы данного типа денотативно обозначают результат выводного знания. В результате ПМК выступают в своём гибридном качестве как модально-союзные элементы, совмещая функцию обозначения уверенного знания / мнения говорящего со служебно-союзной функциональной нагрузкой выражения смысловых связей наличного предложения с предтестом как соответствия / несоответствия логически ожидаемому развитию описываемых событий. Поскольку модальная и союзная функции синкретично передаются в древневерхненемецком тексте одной лексемой, соответствующие союзы в русском переводе даны в скобках. Союзная коннекторная функция uurlhho становится особо очевидной в таких текстовых реализациях, когда этот компонент синтагматически объединен с обозначением противопоставляемого члена и вынесен за рамки основной структуры синтаксического образования; например:
Ihannes uurlhho mit thiu her gihrta in gibentin Cristes uuerc, gihalta sn iungiron zun, santa si zi truhtne Е (T., 64, 1: 141 = Mt., 11, 2) - (Но) Иоанн, конечно же, когда он услышал в темнице о делах Христа, он призвал к себе двух своих учеников и послал их к Господу Е; ср. перевод этого стиха от Матфея с текстовыми соответствиями на последующих синхронных срезах: Wann do johannes hette gehort in den banden die werck cristus: er sant zwen von seinen iungern er sprach zuo in (Mentel, 39); Da aber Johannes im Gefengnis die werck Christi hrete. Sandte er seiner Jnger zween, vnd lies jm sagen (Luth., 15); Als aber Johannes im Gefngnis von den Werken Christi hrte, sandte er seine Jnger und lie ihn fragen Е (Nhd., 15).
Ir birut fon fater diuuale inti list iuuares fater uuolet ir tuon Л...Ы. Ih uurlhho uuanta ih uur quidu, ni giloubet ir mir (T., 131, 20: 244 = J., 8, 45) - Ваш отец - дьявол, и вы хотите исполнять коварные замысла отца вашего ЛЕЫ. (Но) я, истинно, когда я говорю правду, то вы не верите мне; ср. с прямыми текстовыми соответствиями, приводимыми в сокращенном виде: Wann ich sag euch die warheit: ir gelaubt mir nit (Mentel, 372); Jch aber, weil ich die warheit sage, so gleubet jr mir nicht (Luth., 111); Weil ich aber die Wahrheit sage, glaubt ihr mir nicht (Nhd., 122).
Эмфатическое вынесение противопоставляемого компонента в сопряжении с модально-союзным элементом / союзом за рамки основной синтаксической структуры и его последующий анафорический местоименный подхват - прием структурно-грамматической организации построения, используемый, как это видно из последнего примера, вплоть до ранненововерхненемецкого. Такие структурно-синтаксические приемы опосредуют передачу дополнительного семантико-синтаксического содержания. Однако они обращены и к коммуникативному аспекту высказывания, к намеренной сегментации высказывания и выделению на этом фоне тех или иных компонентов и их смысловых связей с другими составляющими целого.
Помимо выражения сопоставительно-противительных отношений ПМК uurlhho весьма часто используется в Тациане с целью обозначения каузальных в широком смысле отношений: причинных (обосновывающе-поясняющих) и причинно-следственных, а также при передаче временной последовательности событий. Например: Uu s scafann inti ziohentn in thn tagon! ist uurlhho thrucnessi mihil obar erda inti gibuluht thesemo folke (T., 145, 13: 273 = L., 21, 23) - Горе беременным и кормящим грудью в те дни! (Ибо) будет, истинно / конечно же, великое бедствие на Земле и гнев на этот народ; ср.: Wann we den schwangern vnd ziechenden in den tagen. Wann es wirt ein michel bedruckung auff der erde: vnd ein zorn disem volck (Mentel, 308); Weh aber den Schwangern vnd Seugerin in den selbigen tagen. Denn es wird grosse Not auff Erden sein, vnd ein zorn vber dis Volck (Luth., 93); Weh aber den Schwangeren und den Stillenden in jenen Tagen! Denn es wird groe Not auf Erden sein und Zorn ber dies Volk kommen (Nhd., 103).
В отличие от употреблений uurlhho с сопутствующим сопоставительно-противительным значением актуализация у этого компонента причинно-следственных и уточняюще-поясняющих значений достигается путем иного структурно-грамматического приема организации построения: через инверсию verbum finitum и постановку uurlhho с членящим эффектом на второе место.
В ряде контекстных реализаций у ПМК на первый план может выдвигаться каузальное значение следствия, осложненное итогово-суммирующим оттенком. В этих случаях на последующих синхронных срезах ему соответствует местоименное наречие darumb (darum). Кроме того, смысловая важность модально-союзного uurlhho, а на последующих диахронических этапах и союзного элемента, подчеркивается через его помещение в начальную позицию предложения и даже - через его структурно-грамматическое обособление. Например: Giuuelh boum, thie thr ni tuot guotan uuahsmon, ist abafurhuuan inti in fuir gisentit. Uurlhho fon ir uuahsmen furstantet ir si (T., 41, 8: 115 = Mt., 7, 20) - Всякое дерево, которое не приносит плода доброго, срубают и бросают в огонь. (Итак), истинно / конечно же, по плодам их узнаёте их. Ср.: Ein ieglich baum der nit macht guoten wuocher der wirt ab gehauen: vnd wirt gelegt an das fewr. Dorumb von iren wuochern derkennt ir sy (Mentel, 27); Ein jglicher Bawn, der nicht gute frchte bringet, wird abgehawen, vnd jns fewr geworffen. Darumb an jren frchten solt jr sie erkennen (Luth., 11); Jeder Baum, der nicht gute Frchte bringt, wird abgehauen und ins Feuer geworfen. Darum: an ihren Frchten sollt ihr sie erkennen (Nhd., 10).
Во многих речевых контекстах ПМК соотнесены с актуализационно-коммуникативным планом высказывания и участвуют в рематизации компонентов предложения, в градуировании их по степени смысловой важности в наличном контексте. Выделительно-акцентирующая функция ПМК поддерживается в древневерхненемецком тексте их местоположением в составе предложения: обычно они вклиниваются между наиболее тяготеющими друг к другу по смыслу компонентами - субъектом и предикатом. В дальнейшем, в переводах Библии последующих временных срезов выделительно-акцентирующие отношения получают более четкое специализированное лексико-грамматическое выражение. В качестве наиболее частотных языковых средств обозначения этих отношений выступают усилительно-выделительная частица auch, присоединяемая нередко к сочинительным союзам und и zwar или к коррелятивному наречию so/also с итогово-суммирующим значением. Например: Th antlingita sum fon theru vvu gilrtr, quad imo: meistar, diz quedenti zisperiu uns harm tuos (T., 141, 24: 267 = L., 11, 45) - Тогда ответил один из тех фарисеев и сказал ему: Учитель, так говоря, ты, конечно же, обижаешь нас. Ср.: Wann einer von den gelerten der ee der antwurte vnd sprach zuo im. Meister: so du sagst dise ding du thuost vns ioch ein laster (Mentel, 260); Da antwortet einen von den Schriftgelerten, vnd sprach zu jm. Meister, mit den worten schmehestu vns auch (Luth., 81); Da antwortete einer von den Schriftgelerten und sprach zu ihm: Meister, mit diesen Worten schmhst du uns auch (Nhd., 89).
В приведенных фрагментах текста древневерхненемецкому ПМС zisperi в тексте Библии Ментеля соответствует усилительно-выделительная частица ioch, а в ранне- и нововерхненемецком тексте та же частица auch в необычной, абсолютно конечной позиции. Конечная позиция auch опосредует выражение дополнительного экспрессивного значения, передающего эмоциональное состояние субъекта речи.
В главе VI Синтаксические функции эпистемических модальных компонентов и их функциональная нагрузка в поэме Отфрида в сопоставительном аспекте представлен сходный с текстами Исидора и Тациана набор функций ПМК. В силу текстово-типологической специфики поэмы Отфрида как художественного произведения наблюдается вместе с тем количественная перегруппировка синтаксических разрядов ПМК в пользу модальных детерминантов с совмещёнными, главным образом экспрессивно-прагматическими, функциями.
Подавляющее большинство речевых контекстов использования ПМК в "Евангелической гармонии" отражает их независимость от лексического наполнения конструкции, высокую степень прагматизации и приобретение ими экспрессивно-прагматических свойств в контексте сообщения. Прагматизация ПМК проявляется в том, что они оказываются подключенными к авторизованному плану сообщения: либо на правах модальных предикативов составляют основу вставных комментирующих высказываний, либо входят в них как интенсифицирующие компоненты.
Построения с модальными предикативами сосредоточены у Отфрида на выражении формально обезличенного эпистемического модуса: истинностной оценки достоверности сообщаемого. Структурная компактность и семантическая ёмкость в воплощении эпистемического смысла обусловливают их широкое применение в качестве вставных модально-оценочных вкраплений автора в предметную ткань повествования. Например: Е joh ther fater, thaz ist war, / gesceidit sih fon in thar // (O., V, 20, 42: 250) - Е и даже Отец (Бог), это Ц правда, отступится от них (грешников); Meistar, zellu ih thir ein: / nist thes zuival nihhein, // wir wizun thaz gizami, / thaz thu fon gote quami. // (O., II, 12, 7: 78) - Учитель, скажу я тебе одно: нет никакого сомнения в этом, мы прекрасно знаем, что ты пришёл от Бога.
Как модально-интенсифицирующие элементы ПМК весьма часто у Отфрида включены в грамматическую конструкцию с общей побудительной направленностью, семантико-синтаксическую основу которой формирует сочетание когнитива wizzan в презенсе оптатива (реже - индикатива). Подобного рода структуры используются на правах вставных апеллятивов - авторских обращений / заверений в своей искренности и достоверности сообщаемой адресату информации. Например: Giwisso wizist thu thaz: / ni scrib ih thaz hiar allaz, Е // (O., IV, 1, 23: 159) - (Обращение Отфрида к читателю) Знай точно / Будь уверен в том, что я не написал здесь обо всем; Wizist ana baga: / ni was imo thurft thera fraga. // (O., II, 11, 65: 77) - Будь уверен точно, не было для него необходимости в таких вопросах.
В построениях с verba cognoscendi модальный компонент дублирует эпистемическое значение предиката, служит целям усиления этого значения и берёт на себя экспрессивно-прагматические функции в составе высказывания. Например: Uueiz ih thaz giwisso / thaz ih thes wirthig was ouch so // (O., V, 13: 266) - Я знаю точно, что я был этого достоин; Wir wizun ana zwival / thaz er thes wialt ubar al // - (O., V, 1, 7: 218) - Мы точно знаем, что он (Господь) всемогущ над всем.
Не передавая релевантной денотативной информации, весьма часто МК у Отфрида в отличие от их использования в Древневерхненемецком Исидоре и в Евангельской гармонии Тациана являются формально-структурным средством организации поэтической формы повествования и становятся труднопереводимыми элементами высказывания. Они выступают как средство создания экспрессивно-выразительной синтаксической формы воплощения отображаемых предметных связей на базе нарочитого расчленения сообщения с целью формирования локального коммуникативного напряжения в микроконтексте речевого высказывания. Этот экспрессивно-прагматический эффект достигается у Отфрида двумя основными приёмами: 1) намеренным разрывом смысловых связей между тяготеющими друг к другу облигаторными компонентами структуры или 2) через фокусирование - синтагматическое объединение МК с теми или иными составляющими и образование в рамках целостной конструкции структурно и по смыслу обособленного компонента.
Дискурсивно-текстовые манипуляции вклинивания МК затрагивают у Отфрида разные семантико-синтаксические отношения между компонентами грамматической конструкции, например, смысловые отношения взаимозависимости между субъектом и предикатом: Lichicera in wara / thie duent sia lutmara, // offono untar manne, / thaz sie se lobon thanne;Е // (O., II, 20, 11: 93) - Лицемеры, воистину, они делают это (т. е. подают милостыню) напоказ, открыто среди людей, чтобы они их за это восхваляли.
Членящее воздействие эпистемических МК на семантико-синтаксическую структуру построения приводит, таким образом, к акцентированию тех или иных составляющих по степени их смысловой важности в контексте целостного сообщения. Это становится особенно очевидным, если МК подключаются в постпозиции к фокусируемому элементу и образуют вместе с ним грамматически обособленное структурное единство. Такие синтагматические объединения с участием МК на правах структурно и/или интонационно выделенных обособленных членов очень часто служат у Отфрида коммуникативным целям уточнения и пояснения элементов, данных в предтексте. Денотативно соотнесенные друг с другом компоненты образуют при этом смысловой повтор разнообъёмных номинаций; например:
So ist themo gotes drute / gesprochan zi guate, // Moysese in ware, / themo wizodspentare // (O., V, 8, 36: 229) - Так сказано слуге Господа во благо, а именно Моисею, законоустановителю; Thar saz, mihil wunna, / thiu ewiniga sunna, Е: Druhtin selbo in wara - / waz zellu ih thir es mera? // (O., IV, 9, 25: 175) - Там восседала великая благодать, вечное солнцеЕ, а именно Ц сам Господь; что рассказать мне тебе более?
В целом включение МК в широкий диапазон речевых контекстов продиктовано у Отфрида факторами формально-структурной (ритмической) организации поэтической формы изложения и коммуникативно-прагматическими причинами. МК образуют авторский арсенал языковых средств, используемых для структурной и коммуникативной ларанжировки высказывания и повышения его эмоционально-экспрессивного и прагматического воздействия на адресата.
Обобщая наблюдения над эволюционными изменениями разноструктурных МК эпистемической семантики в немецком языке, можно выделить три основные линии их исторического развития.
Во-первых, диахроническая перспектива их текстового использования в составе определенного типа грамматических конструкций сигнализирует о постепенном, более четком структурно-грамматическом оформлении синтаксического разряда модальных детерминантов через порядок слов, их синтагматическое отделение и структурное обособление. Этот процесс грамматической категоризации свидетельствует о кристаллизации особой синтаксической формы выражения эпистемического смысла, наиболее прямо и непосредственно воплощающей авторизованную модальность в её свёрнутом обезличенном варианте.
Во-вторых, сопоставительно-диахронический анализ обнаруживает эволюционирование МК в сторону их дискурсивизации и их способность по совместительству выполнять союзно-связующие, коннекторные функции между текущим высказыванием и соседствующими частями текста. Дополнительные к основной модальной функции, союзно-связующие потенции МК опосредованы их эпистемическим значением, концептуализирующим результат рассуждений говорящего и его выводное итоговое знание о сложившемся положении вещей. Поэтому для обсуждаемых компонентов естественно сопутствующее выражение самой логики развёртывания текстового содержания.
И, наконец, в-третьих, наблюдения над диахроническим развитием МК выявляют для них возможность участия в акцентировании элементов по их смысловой важности в контексте сообщения. Этот процесс связан с приобретением языковой единицей, имеющей полноценное денотативное значение, экспрессивно-прагматической функции отражения отношений между коммуникантами. На фоне семантической тавтологичности эпистемического смысла, дублируемого предикатом мысли и МК, грамматической семантикой конструкции и МК и т.д., модальные элементы приобретают в большей степени экспрессивно-выделительные функции. В дальнейшем они замещаются специализированными лексико-грамматическими средствами акцентирования - частицами и союзами.
В Заключении изложены основные выводы исследования.
Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора.
Монография
1. Нефёдов С.Т. Коммуникативная модальность и эпистемические модальные компоненты в немецком языке (синхрония и диахрония). СПб.: Издательство СПбГУ, 2007. 14 п. л.
Научные статьи, опубликованные в ведуших российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ
2. Коммуникативные ситуации: формы и организация монологической речи (на материале побудительных высказываний) // Вестник ЛГУ. Серия 2: История, язык, литература. Вып. 4. 1991. С. 106-108.
3. Нефёдов С.Т. Семантика конъюнктива в древневерхненемецкий период // Вестник СПбГУ. Серия 9. Вып. 1.Ч. II. 2007. С. 277-283.
4. Нефёдов С.Т. О категориальной полисемии модальных слов в древневерхненемецкий период // Вестник СПбГУ. Серия 9. Вып. 2.Ч. II. 2007. С. 235-241.
5. Нефёдов С.Т. Способы языковой категоризации модальности уверенности и сомнения в древне- и средневерхненемецких текстах // Вестник СПбГУ. Серия 9. Вып. 3.Ч. II. 2007. С. 194-198.
6. Нефёдов С.Т. Коннекторные и акцентирующие функции модальных слов в диахроническом аспекте // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Серия Общественные и гуманитарные науки. № 10 (59). 2008. С. 146-153.
7. Нефёдов С.Т. Текстово-семантические функции и прагматический потенциал вставных конструкций эпистемической семантики в Евангелической гармонии Отфрида // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Серия Общественные и гуманитарные науки. № 10 (59). 2008 С. 153-160.
8. Нефёдов С.Т. Эволюция модальных форм: синхронная вариативность и историческая динамика // Вестник СПбГУ. Серия 9. Вып. 1. Ч. II. 2008. С. 172-179.
9. Нефёдов С.Т. Модальные компоненты в составе грамматических конструкций с копулятивным глаголом: сопоставительно-диахронический аспект // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. Серия Филология. № 2 (10). 2008. С. 68-78.
.
Статьи и тезисы докладов, опубликованные в сборниках научных трудов и материалах международных и всероссийских научных и научно-практических конференций и съездов
10. Нефёдов С.Т. О понятии модальности в лингвистических описаниях // Англистика XXI века. Сб. материалов III Всероссийской научной конференции 24-26 января 2006 г. СПб.: Изд-во филолог. ф-та СПбГУ, 2007. С. 111-115.
11. Нефёдов С.Т. О двух типах модальности в немецкой германистике // Материалы XXXVI Международной филологической конференции 12-17 марта 2007 г. Вып. 11: Грамматика (романо-германский цикл). СПб., 2007. С. 117-124.
12. Нефёдов С.Т. Модальность в динамике речевых жанров // Перевод и переводоведение / Сб.статей памяти проф. А.В. Фёдорова. СПб., 2007. С. 223-229.
13. Нефёдов С.Т. Модальные слова и выражения в древневерхненемецких текстах // Русская германистика: Сб. статей / Отв. ред. Н.С. Бабенко. Т. 4. М., 2007. С. 378-390.
14. Нефёдов С.Т. .Модальность говорящего в текстах древневерхненемецкого периода // Материалы XXXVI Международной филологической конференции 12-17 марта 2007 г. Вып. 24: История языка (романо-германский цикл). СПб., 2007. С. 69-75.
15. Нефёдов С.Т. Модальность в процессах смыслопорожения и смысловосприятия речевого сообщения // Тезисы докладов Международной конференции Знак: Иконы, индексы, символы, посвященной памяти С.В.Воронина, 5-7 октября 2005 г. СПб.: Изд-во филолог. ф-та СПбГУ, 2005. С. 45-46.
16. Нефёдов С.Т. Модальность вопросительного высказывания // Материалы ХХХV Международной филологической конференции 13-18 марта 2006 г. Вып. 7: Грамматика (романо-германский цикл). СПбГУ, 2006. С. 122-134.
17. Нефёдов С.Т. Пути лингвистического изучения текстов и их компонентов // Немецкая филология в Санкт-Петербургском государственном университете: Традиции и современность (к 80-летию кафедры немецкой филологии) / Под ред. С.М. Панкратовой. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. С. 93-98.
18. Нефёдов С.Т. Содержательные функции модальных морфологических форм в современном немецком языке. 1 п. л. // [ pochta.ru/ personalia /nefjedov/artikel-nefjedov-naklonenie-i-modalnost.htm].
19. Нефёдов С.Т. Отрицание и модальность в концепции профессора Г. Н. Эйхбаум. 0,8 п. л. // [ personalia/ nefjedov/ artikel-nefjedov-otricanie-i-modalnost.htm].
20. Нефёдов С.Т., Эйхбаум Г.Н. Побуждение, побудительность и оценка // Функционально-текстовые аспекты языковых единиц. Сб. статей / Отв. ред. Л.Р. Зиндер. СПб., 1995. С. 4-7 (авторский вклад 50%).
21. Nefjodow S.T. Paradigmatische und syntagmatische Aspekte der pseudozusammengesetzte Stze // Zweite Internationale Konferenz ДDeutsche Sprache in den Lndern der ehemaligen SowjetunionУ, Sankt-Petersburg 5-10. September 1993. Berlin, 1993. S. 59-60.
22. Нефёдов С.Т. Коммуникативно-речевые ситуации с включением высказываний с релятивом aber // Языковые единицы в речевой коммуникации: Межвуз. сб. / Отв. ред. Г.Н. Эйхбаум, В.А. Михайлов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. С. 138-146.
23. Речемыслительные и функциональные аспекты предложений с отрицательными словами. Рукопись депонирована в ИНИОН АН СССР, от 08.04.87. № 29024.
24. Коммуникативные функции предложений с отрицательными словами. Рукопись депонирована в ИНИОН АН СССР, от 31.07.86. № 26201.
25. Нефёдов С.Т. Функциональная значимость предложений со взаимоуничтожением отрицаний // Вопросы функциональной грамматики немецкого языка: Межвуз. сб. / Отв. ред. проф. Г.Н. Эйхбуам. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. С. 34-40.
Учебные, учебно-методические пособия, программы
26. Баева Г.А., Земскова В.П., Нефёдов С.Т. Морфология современного немецкого языка в комментариях и упражнениях / Под общей ред. Г.А. Баевой. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. 14, 36 п. л. (авторский вклад 30%: разделы Конъюнктив, Адъективы, Частицы и др.).
27. Баева Г.А., Земскова В.П., Нефёдов С.Т. Морфология современного немецкого языка в комментариях и упражнениях / Под общей ред. Г.А. Баевой. Изд. 2-ое, исправ. и доп. СПб.: Изд-во филолог. ф-та СПбГУ, 2004. 14, 79 п. л. (авторский вклад 30%: разделы Конъюнктив, Адъективы, Частицы и др.).
28. Нефёдов С.Т. Сложносочинённое предложение: форма, значение, назначение. Учебное пособие по немецкому языку. СПб.: Изд-во филолог. ф-та СПбГУ, 2005. 1,6 п. л.
29. Нефёдов С.Т. Компоненты простого предложения и их истолкование в истории языковедения. Программа спецкурса по синтаксису современного немецкого языка. 0,6 п. л. // [ 2006.
ОНУТ факультета филологии и искусств СПбГУ
199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11.
Подписано в печать 27.03.2008.
Тираж 150 экз.
1 В немецких грамматиках сосуществуют две параллельные терминологические системы для обозначения соответствующих грамматических явлений. Одни грамматисты исходят из общего класса неизменяемых слов (Undeklinierbare) и подразделяют их далее на наречия, союзы, предлоги и частицы. Другие исследователи исходно объединяют все неизменяемые слова в широкий класс частиц (Partikeln) с выделением разных их подтипов: адвербиальных (Adverbialpartikeln), предложных (Prpositionalpartikeln), союзных (Konjunktionalpartikeln) и т.д. См. подробнее об этих традициях немецкой грамматической терминологии: Eisenberg P. Grundriss der deutschen Grammatik. Bd. 2: Der Satz. Stuttgart, 1999. S. 207-209.
2 Modalpartikeln, welche fr gewisse modale Ausdrucksweisen obligatorisch wren, gibt es im Mittelhochdeutschen nicht (Paul H. Mittelhochdeutsche Grammatik: 24. Aufl. Tbingen, 1998. S. 298).
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии