Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

АГЛЕЕВА Зухра Равильевна

ФРАЗЕОЛОГИЗАЦИЯ СЛОЖНОПОДЧИНЁННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКОВ

КАК КОГНИТИВНО-СИНТАКСИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

доктора филологических наук

Белгород

2012

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Астраханский государственный университета(АГУ)

Научный консультант:		доктор филологических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ Алефиренко Николай Федорович (г. Белгород)
Официальные оппоненты:		доктор филологических наук, профессор Ковалева Наталья Анатольевна (г. Москва) доктор филологических наук, профессор Тимирханов Валентин Рахимович (г. Уфа) доктор филологических наук, профессор Фаттахова Наиля Нурийхановна (г. Казань)
Ведущая организация:		Кубанский государственный университет

Защита состоится 30 марта 2012 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.015.03 в Белгородском государственном национальном исследовательском университете по адресу:

308015, г. Белгород, ул. Победы, 85.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Белгородского государственного национального исследовательского университета.

Автореферат разослан л___ ________ 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук,

профессор  М.Ю. Казак

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Процесс фразеологизации, пронизывающий все структурные языковые уровни, - одна из языковых универсалий. Вместе с тем, как показывают предварительные наблюдения, его интенсивность на разных структурных уровнях языка, влияние на него языковой рефлексии (национально-языковой репрезентации результатов осмысления этнокультурной деятельности и самопознания тем или иным народом особенностей своего духовного мира) в разноструктурных лингвосистемах нередко существенно различаются. Это обусловливается, с одной стороны, характером структурной архитектоники каждого из языков, а с другой - своеобразием метафорического мышления народа, предопределяемым ценностно-смысловыми доминантами его миропонимания и мировосприятия. Действительно, представители любого этноса способны к образному мышлению, переосмыслению значения, сопоставлению и сравнению познаваемых объектов и на этой основе к  реализации в языке общечеловеческих и специфическихе для того или иного этноса когнитивно-метафорических стратегий, свойственных каждой из сопоставляемых лингвокультур. Однако ассоциативные конфигурации образного мышления, характер переосмысления значений, эталоны сравнительного речемышления у носителей разноструктурных языков различаются (в той иной степени, разумеется, - существенно или маргинально). В одном случае один и тот же концепт представляют примитивные метафоры и сравнения, а в другом Ч фразеологические единицы, не столько украшающие язык, сколько служащие вербальными символами соответствующей лингвокультуры.

Актуальность исследования. Проблемы идиоматизации и фразеологизации более полувека интересуют исследователей. За этот период рассматривались различные аспекты фразеологизации, разъяснялись способы образования фразем. Оставались вне поля активного исследования, пожалуй, лишь когнитивные механизмы фразеологизации. Даже в годы бурного развития линговокогнитивистики эта область фразеологии оказывается аутсайдером. Вместе с тем, уже появился весьма ценный лингвокогнитивный опыт изучения проблемы фразеологизации (Н.Ф. Алефиренко в Белгороде, Л.Ю. Буянова и Е.Г. Коваленко в Краснодаре, К.И. Декатова в Волгограде, И.Н. Кайгородова в Астрахани и др.). Когнитивные аспекты этого процесса все больше привлекают внимание учёных, предпочитающих заниматься этимологической и структурно-семантической фразеологией (В.М. Мокиенко, Стефка Георгиева, А.М. Мелерович, Л. Степанова и др.).

В современной лингвистике продолжается процесс переосмысления роли языка в порождении и объективации основных механизмов когниции и их роли в формировании ценностно-смыслового пространства того или иного народа. Акцент при этом смещается в сторону понимания языка не только и не столько как средства коммуникации, а как этнокультурного кода. В связи с этим важным представляется выявление той роли, которую играют в той или иной лингвокультуре фразеологизированные синтаксические конструкции, вербализующие символы, мифологемы, культуремы и др. ценностно-смысловые категории.

Этим, собственно, и предопределяются основные направления данного диссертационного исследования:

1. Работа посвящена осмыслению когнитивно-синтаксических свойств фразеологизированных структур, восходящих к придаточной части сложноподчиненных предложений разноструктурных языков. Своевременность такого исследования обусловливается, как минимум, двумя факторами: а) с одной стороны, принадлежностью такого рода фразеологизированных структур к целостной подсистеме каждого из исследуемых языков; а с другой, - их структурно-семантической и дискурсивно-прагматической разноплановостью. Ср.: как говорится; на чём свет стоит; где уж ему!; какими судьбами; откуда что взялось; как сыр в масле кататься; будто лисой прошёлся; как ни попадя; куда тебе сладить!; обл.  хоть с неба камень катись;  тат. кызыл кар яугач (букв.: когда выпадет красный снег); кктн тштеме ле (букв. с неба спустился) - как с луны свалился; кая безг! (букв. где нам!);  кая итте анда (букв. где хватило, там) Ц  где попало; йтсе д юк (букв. и сказать нечего)  - что и говорить; казах.  кз жетер [жететн] ер // кз крм жер // кз шалым жер (букв. обозримое расстояние) ~ насколько (куда) хватает глаз; кз лескенше (букв.: пока глаз успел проследить); адыра  алыр (букв.: стань пустым местом) - Чтоб тебе пусто было!; нем. leben wie der lustige Herrgott von Frankreich (букв.: жить как весёлый господь бог из Франции) - жить как у Христа за пазухой; жить припеваючи; was mich betrifft - что касается меня; ehe ich michТs versah Е Ц  не успел я оглянуться; wie es scheint - как кажется и т.п.). Вместе  с тем, такие образования имеют общее генетическое прошлое, о котором напоминают, в частности, сохранившиеся смыслообразующие компоненты и компоненты, восходящие к коннекторам - подчинительным средствам связи в составе СПП.

2. Актуальность исследования определяется также факторами межкультурной коммуникации, возникающими в связи с проблемой декодирования (восприятия и понимания) фразеологизированных синтаксических структур. Процессы глобализации в разных сферах лингвокультуры, углубление межкультурных контактов между народами Российской Федерации обостряют понимание необходимости поиска толерантности по отношению к иной культуре, иному языку. Нередко недопонимание в межэтнической и межкультурной коммуникациях возникает от незнания параллельно функционирующей лингвокультуры. Существующие разработки этой проблемы демонстрируют две крайности: а) или преувеличивается национально-языковая специфика фразеологических единиц, или, наоборот, остаётся вне поля зрения то универсальное, что свойственно даже идиоматике разноструктурных языков. Всё это требует поиска новых лингвистических подходов к осмыслению взаимодействия лингвокультур, выявлению лингвокультурных универсалий и уникалий на одном из самых мало динамичных уровней языковой структуры - синтаксическом. Тем более что предметом нашего исследования является тот раздел синтаксиса, который содержит в себе, пожалуй, наиболее ярко выраженные консервативные образования - фразеологизированные синтаксические структуры.

Решение этих и многих других когнитивно-синтаксических проблем  идиоматики разноструктурных языков лежит в области междисциплинарных исследований - лингвистики, психологии и когнитивистики. Можно утверждать, что современной наукой заложен фундамент для когнитивной фразеологии: психология располагает доказательствами универсальности когнитивных процессов, осуществляемых разными этноязыковыми сознаниями. В свою очередь лингвистика накопила убедительный материал, свидетельствующий о совпадении идеографических полей разных языков, о наличии межъязыковых синтагматико-парадигматических параллелий (универсальных и специфических) на разных уровнях языков, в том числе и на фразеологическом ярусе. Как правило, формируются они на этапе концептуализации и категоризации.

Объектом исследования являются фразеологизированные синтаксические структуры разноструктурных языков, генетически восходящие к придаточной части сложноподчинённого предложения (СПП).

Предмет исследования - процессы фразеологизации придаточной части СПП разноструктурных языков, когнитивно-синтаксические механизмы вербализации синтаксического концепта, закономерности его объективации в этноязыковой картине мира.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении (путём сопоставительного обобщения когнитивно-синтаксических свойств фразеологизированных конструкций) конвергентных и дивергентных явлений в идиоматике разноструктурных языков. Средством достижения поставленной цели служит когнитивно-синтаксический и когнитивно-сопоставительный анализ устойчивых синтаксических конструкций разноструктурных языков. Поскольку фраземика, в том числе и синтаксическая,  - наиболее яркий маркёр этноязыковой идентичности, её сопоставительно-конвергентное изучение особенно актуально для понимания когнитивно-прагматического своеобразия сопоставляемых лингвокультур. В связи с этим в работе преследуется цель выявить (а) функционально-конструктивные свойства синтаксической идиоматики разноструктурных языков, благодаря которым моделируется этноязыковая картина мира, а также (б) характер соотношения основных когнитивных структур (синтаксических концептов и фреймов) с вербализующими их единицами (фразеологизированными синтаксическими конструкциями).

Для достижения поставленных целей в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

1. Выявить архитектонику функционально-прагматической (вариантно-синонимической и структурно-типологической) конфигурации  устойчивых синтаксических структур, восходящих генетически к придаточным частям СПП. Дать их дискурсивно-когнитивную классификацию.
2. Раскрыть содержание понятия синтаксический концепт как наиболее универсальной лингвокогнитивной категории, присущей практически всем (в той или иной, разумеется, мере) языкам. Наличие или отсутствие того или иного синтаксического концепта нередко служит определяющим фактором в типологических (синтаксических) классификациях языков. Сравнивая синтаксическую идиоматику разноструктурных языков, доказать, что фразеологизированные синтаксические конструкции, наряду с лексемами и синтаксемами, являются средствами репрезентации культурных  концептов.
3. Выявить характер соотнесённости типологически разных когнитивных субстратов устойчивых синтаксических структур (фреймов, концептов, гештальтов) с соответствующими типами фразеологической семантики, репрезентантами которых выступают различные категории образных и безбразных синтаксических фразем - прежде всего, функционально различающихся релятивов и фразеологизированных вводных предложений. Рассмотреть ФК с точки зрения их роли в репрезентации разных конструктивных элементов фраземообразующего фрейма: узлов и слотов.
4. Рассмотреть особенности когнитивно-прагматического функционирования фразеологизированных конструкций (ФК) разных типов в качестве репрезентантов переменных компонентов (актантов и сирконстантов) структурных схем простого предложения.
5. На основе комплексного анализа ФК разноструктурных языков выявить закономерности объективации синтаксических концептов с точки зрения зависимости вербализации ими различных когнитивных структур от синтаксической типологии соответствующего языка в целом и синтаксической организации ФК в частности.
6. Опираясь на современные лингвокультурологические концепции, выявить универсальные и уникальные свойства ФК разноструктурных языков, объективирующих различные когнитивно-прагматические константы культуры: концепты, мифологемы, культуремы, символы и др.

При изученности механизмов фразеологизации свободных словосочетаний идиоматизация синтаксических конструкций на уровне предложения долгое время оставалось на периферии исследовательского внимания. Однако выход в свет известных трудов В.Л. Архангельского, Д.Н. Шмелева, Н.Ю. Шведовой создаёт благоприятные условия для устранения белых пятен и в этой сфере. Появились реальные перспективы для теоретического обобщения исследования процесса фразеологизации на синтаксическом уровне разноструктурных языков.

Источниками диссертационного исследования послужили: 1) художественные тексты русских писателей XVIIIЦXXI веков, содержащие достаточное количество фразеологизированных конструкций, атрибута разговорного дискурса; 2) более двадцати фразеологических и толковых словарей и справочников (русскоязычных и двуязычных).

Материал исследования обусловлен поставленными задачами и предысторией научной проблемы. Представляется важным выяснить, насколько релевантны в когнитивном, прагматическом и коммуникативном отношении категориальные свойства фразеологизированных конструкций, восходящих к придаточной части СПП разноструктурных языков, функционирующих главным образом в Прикаспийско-Волжском регионе РФ - татарский, казахский, кумыкский, немецкий. Анализу подвергался материал авторской картотеки количеством более 10000 единиц, извлеченных методом сплошной выборки из разных источников (текстов художественной литературы и лексикографических трудов).

Среди языков, чьи ФК нами обследуются, есть контактирующие и неконтактирующие. Прикаспийский ареал отличается разными типами билингвизма русско-татарским, русско-казахским, русско-ногайским, русско-калмыцким, русско-кумыкским и т.ап. Иной фон фразеологизации придаточной части СПП для неконтактирующих языков (например, русского и немецкого, так как поволжские немцы или в значительной степени утратили свой язык, или оказались вне нашего ареала, на своей исторической родине). Языком-эталоном служит в работе, естественно, русский язык - язык межнационального общения народов РФ.

Теория вербализации синтаксических концептов способствует осознанию взаимосвязи национальных языковых систем с механизмами отражения действительности. Подобно тому, как в процессе номинации разных смыслов одной и той же концептуальной структуре наше языковое сознание подбирает разные лексемы, используются и различные синтаксические структуры. Каждый язык, имеющий историю, выживший в условиях жёсткой конкуренции, сохранивший свою национальную специфику, находит средства вербализации знаний о предметах и явлениях действительности в их взаимосвязях и отношениях.

Языки, фразеологизированные синтаксические структуры которых исследуются в диссертации по отношению к эталону - русскому языку, не просто неродственные, они отдалены структурно и генетически, так же, как далеки лингвокультуры, обслуживаемые этими языками. Работа выполнена на пересечении антропоцентрической, лингвокогнитивной, коммуникативно-прагматической, структурно-семантической парадигм с привлечением элементов этнокультурного анализа.

Методологическая основа исследования. Смещение акцента лингвистических исследований последних десятилетий в сферу когнитивных и, в частности, концептологических изысканий в качестве фундаментальной выдвигает проблему вербального представления знаний о мире и способы их концептуализации средствами разных языковых уровней. При этом наименее исследованными оказались фразеологизированные синтаксические конструкции разноструктурных языков. Методологической основой диссертации служат:

Х лингвокогнитивные исследования (Е.С. Кубрякова, М.В. Никитин, Н.Ф. Алефиренко, Р.М. Фрумкина, З.Д. Попова, Г.А. Волохина, В.И. Казарина, Н.Н. Болдырев, Л.А. Фурс, Р. Лэнекер, Р. Джакендофф, Д. Герартс, Дж. Лакофф, А. Вежбицкая, Л. Талми, Дж. Тэйлор, А. Ченки и др.);

Х труды коммуникативно-прагматического направления (Н.Д. Арутюнова, В.В. Богданов, Т.В. Булыгина, В.З. Демьянков, Г.А. Золотова, А.Е. Кибрик, Дж. Лич, М.Л. Макаров, Е.В. Падучева, Г.Г. Почепцов, И.П. Сусов, Ю.С. Степанов, Х. Грайс, Т. ван Дейк, Дж. Остин и др.);

Х тюркологические и сопоставительные исследования (Н.А. Баскаков, Н.З. Гаджиева, Р.С. Газизов, М.З. Закиев, Р.Р. Замалетдинов, Д.А. Салимова, Д.Ф. Санлыер, Ф.С. Сафиуллина, Б.А.Серебренников, Н.Н. Фаттахова, Р.А. Юсупов);

Х исследования ФЕ разных языков (В. Г. Адмони, В.Д. Аракин, Л.К. Байрамова, И.И. Чернышёва, А.Д. Райхштейн и др.).

Методологически ценными для теории синтаксической фразеологизации являются труды отечественных и зарубежных исследователей по проблемам этноязыковой семантики (Э. Сепир, Г.А. Брутян, В. фон Гумбольдт, Е.М. Верещагин, В.Г. Гак, Р.Г. Ахметьянов, М.З. Закиев, Л.К. Байрамова, Л.Г. Саяхова, В.Х. Хаков, М.Ф. Чернов, Р.А. Юсупов и др.).

Однако для адекватного понимания глубинных процессов фразеологизации фрагментов придаточных частей СПП необходима такая исследовательская стратегия, которая бы позволила выявить скрытые механизмы объективации переживаемой действительности на фреймовом уровне категоризации и концептуализации познаваемого и переживаемого объекта. Таковым в диссертации является когнитивно-прагматический подход, позволяющий разносторонне освещать фразеологизированные синтаксические структуры с точки зрения выполняемых ими когнитивных и коммуникативно-прагматических функций. Среди отличительных достоинств этой парадигмы исследования следует назвать синтез идей когнитивного направления, ориентированного на постижение деятельности человеческого разума в его связи с языком, с идеями прагматически ориентированной лингвистики.

Поставленные задачи и специфика объекта изучения обусловили выбор методов исследования. Для практической реализации предлагаемого подхода нами разработан метод когнитивно-синтаксического анализа, исследовательские приёмы которого направлены на раскрытие имплицитных свойств фразеологизированных синтаксических структур с точки зрения их когнитивной, прагматической и коммуникативной природы. Суть предложенного метода анализа фразеологизированных конструкций раскрывают следующие приёмы:

1. структурная идентификация и выявление структурных границ интуитивно воспринимаемых устойчивых оборотов в разноструктурных языках;
2. отнесение концептуального субстрата фразеологизирующейся конструкции к тому или иному типу когнитивной структуры;
3. выявление когнитивно-дискурсивных механизмов фразеологизации придаточных частей СПП разноструктурных языков;
4. установление способов и средств фразеологической репрезентации выявленных когнитивных структур (пункт 2) разноструктурными языками;
5. когнитивно-культурологические интерпретации анализируемых фразеосинтаксических параллелей в разноструктурных языках (лингва-эталон - русский язык).

На первом этапе достаточно сложно определить, является выделяемая структура фразеологизированной конструкцией или свободным предложением-высказыванием с невыразительными признаками регулярного употребления в речи. Особенно это касается повторяющихся в тексте индивидуально-авторских (окказиональных) выражений. В своей совокупности названные приёмы направлены не только на разграничение фразеологизированной придаточной части СПП и её функционального омонима, но и на комплексную когнитивно-синтаксическую характеристику анализируемой структуры. Предлагаемый нами метод, вместо интуитивного, не всегда  аргументированного отнесения синтаксической конструкции к фразеологизированному или свободному построению, даёт достаточно чёткий алгоритм выявления предмета исследования и характеристики его когнитивно-синтаксической природы.

Для решения частных задач использовались 1) метод компонентного анализа; 2) метод концептуального моделирования актуального значения идиом (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский), а также когнитивно-прагматический анализ метафорических значений Дж. Сёрля; 3) дискурсивно-интерпретационный метод, разработанный Т. ван Дейком.

Методологически значимым является категориально-понятийный аппарат исследования. Прежде всего это касается неоднозначно используемых в современных синтаксических трудах терминов: фразема, синтаксическая конструкция, синтаксический оборот, фразеологизированная синтаксическая конструкция, синтаксический фразеологизм и др.

Под фраземой вообще понимается сверхсловное, раздельнооформленное, но семантически целостное и синтаксически неделимое языковое образование, которое своим возникновением и функционированием обязана комбинаторному взаимодействию лексических и грамматических компонентов свободносинтаксического генотипа.

Синтаксическая конструкция - это некое синтаксически связанное словесное построение, представляющее собой своего рода речевую архитектуру, аранжировку, конфигурацию, паттерн; результат сочетания в единой целостной структуре языковых единиц (лексем и грамматических форм) по существующим в данном языке грамматическим правилам. Такие правила вытекают из наличия у сочетающихся языковых единиц системных грамматических свойств:

а) синтаксических связей, т.е. такой связи слов, которая служит для выражения взаимозависимости элементов словосочетания или предложения;

б) синтаксических категорий, выражающих зависимость одних форм высказывания от других;

в) синтаксических отношений, являющихся, по сути, выражением смысловых отношений между компонентами данного сочетания. В словосочетании такими являются атрибутивные, объектные и обстоятельственные отношения.

Фразеологизированные синтаксические конструкции, сохраняя внешние признаки синтаксической конструкции, внешний каркас синтаксического построения, лишены его внутреннего содержания: живой синтаксической связи, синтаксической категории, синтаксических отношений. Право обладать определёнными синтаксическими связями, категориями и отношениями переходит теперь всей фразеологизированной синтаксической конструкции как целостной знаковой структуре. Обретая знаковые функции, фразеологизированная синтаксическая конструкция формирует свою билатеральную структуру: план выражения и план содержания. Она подвергается процессам лексикализации, становится способной быть носителем языковой семантики сложного типа, сочетающей в себе номинативное и коммуникативное значения. Это объясняется тем, что когнитивным субстратом такой языковой семантики служат концепты сложной конфигурации, которые условно называются синтаксическими  концептами.

Под введенное З.Д. Поповой и Г.А. Волохиной понятие лсинтаксический концепт подводятся типовые пропозиции, получившие закрепление в устойчивой структурной схеме. Структурные схемы простого предложения, наработанные говорящими для означивания синтаксических концептов, образуют синтаксическую систему конкретного языка, причем организуется эта система отношениями между синтаксическими концептами. Как показывает анализ нашего материала, фразеологической объективации подвергаются наиболее значимые для той или иной лингвокультуры синтаксические концепты. Ими же определяется и перечень базовых структурных схем простого предложения (ССПП). При сопоставлении языков в синтаксическом плане обнаруживаются достаточно интересные факты, которые подтверждают, например, универсальность глобальных концептов Бытие объекта и Небытие объекта, совпадение многих ССПП, объективирующих первый концепт, и достаточно серьёзные расхождения при репрезентации второго концепта, если речь идёт о разноструктурных языках.

Обращает на себя внимание мысль З.Д. Поповой о том, что ССПП тогда чётко обозначают синтаксические концепты, когда входящие в них словоформы употреблены в своём прямом значении. Если наполняющие ССПП словоформы употребляются в переносных значениях, нередко вся конструкция, выражающая синтаксический концепт, идиоматизируется. Инициируется этот процесс чаще всего непрямой вербализацией субъекта или предиката, реже - иных позиций ССПП.

Синтаксический концепт, сформировавшийся в концептосфере того или иного языка, оказывает сильнейшее воздействие на дальнейшее развитие его структурных схем. Поэтому количество концептов, репрезентируемых ССПП, точно установить сложно. Однако можно утверждать, что они представляют собой одну их важнейших языковых универсалий. Частные различия сводятся к набору структурных схем, поскольку вербализующиеся фразеологизированными конструкциями  синтаксические концепты обладают некоторой когнитивно-синтаксической спецификой.

В целом, как понимание синтаксического концепта, так и механизмы соотношения с языковыми средствами его вербализации в языках разных структурных типов создают своего рода научную интригу. В качестве исходного пункта служит определение синтаксического концепта. Нами принимается следующая дефиниция.

Синтаксический концепт - это когнитивный субстрат в виде релятивного каркаса абстрагированных компонентов смыслового содержания высказывания, отражающий в этноязыковом сознании ценностно-смысловые константы стереотипной дискурсивной ситуации. Фреймовый формат релятивно-дискурсивной схематизации мысли проецирует в процессе её вербализации соответствующую конфигурацию фразеологизируемой синтаксической конструкции, зависящую от типологического своеобразия того или иного языка. Несмотря на некоторую терминологическую некорректность репрезентации этого понятия (МОЖЕТ, несмотря на некоторую терминологическую некорректность данного определения???), за неимением более приемлемого, оно используется в значении Сконцепт, репрезентируемый синтаксическими средствамиТ (ср.: фразеологический концепт - концепт, репрезентируемый фраземами).

В данном исследовании продолжается процесс осмысления того, каким образом существование ментальной структуры в сознании говорящего на конкретном языке обусловливает, с одной стороны, сопряжение универсальных и уникальных способов ее репрезентации, а, с другой - предопределяет выбор значимых для выражения когнитивно-прагматических интенций устойчивых синтаксических средств национального языка, наиболее оптимальных для конкретной ситуации общения. На этом фоне все более ощутимой становится необходимость выявления скрытого звена, имплицитно связывающего образную систему того или иного языка с когнитивной. Без его выявления и понимания объективно существующая речемыслительная гармония когнитивных и языковых структур может остаться непостижимой. Таким латентным звеном в речемыслительной деятельности народов-носителей разноструктурных языков оказываются как раз синтаксические концепты, квалифицируемые нами как лингвокогнитивные универсалии, поскольку выявляются они в концептосфере любого языка, независимо от его структуры и функционально-стилевого потенциала.

Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что впервые предметом отдельного компаративно обобщающего исследования становятся фразеологизированные конструкции разноструктурных языков (русского, татарского, казахского и немецкого) с точки зрения их когнитивных, прагматических и коммуникативных свойств. Предложен авторский метод когнитивно-синтаксического анализа фразеологизированных конструкций, позволяющий (1) разграничивать фразеологизированную придаточную часть СПП и её функциональный омоним, (2) осуществлять комплексную когнитивно-синтаксическую интерпретацию анализируемой структуры. Выявлены универсальные и уникальные средства объективации синтаксических концептов фразеологизированными конструкциями разных языков. Рассмотрены основные механизмы соотношения синтаксических концептов и фразеологизированных придаточных частей СПП. Выявлен лингвокультурный потенциал фразеологизированных конструкций разноструктурных языков.

Теоретическая значимость настоящей работы определяется разработанной в ней когнитивно-синтаксической теорией фразеологизации в СПП разноструктурных языков.

Практическая ценность исследования определяется возможностью использования в курсе сопоставительной фразеологии, в разработке учебных материалов по русскому языку как иностранному, а также в качестве самостоятельного курса, посвященного проблемам семантического и прагматического синтаксиса. Кроме того, результаты проведенного исследования служат стимулом для дальнейших научных изысканий явления идиоматизации и их применения в лексикографической практике при составлении многоязычных словарей.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фразеологизированные конструкции, восходящие к придаточным частям СПП, представляют собой значительный пласт устойчивых единиц языка и речи, различающихся по структуре, семантике, прагматическому эффекту, по способности к многообразию лексико-синтаксического варьирования. Сохранив рудименты коммуникативной функции, они приобрели функцию номинативную, что и обусловливает их статус как особых прагмем коммуникативно-номинативной, амбивалентной природы. В большинстве случаев фразеологизированные структуры (в диссертации представлено девять групп ФК и несколько подгрупп) в сопоставляемых языках организованы по структурно-синтаксическим схемам, не имеющим однозначного соответствия в разноструктурных языках. Наименьшие различия в русско-тюркских параллелях выявлены между сравнительными конструкциями, а также фразеосхемами, коммуникемами, вводными конструкциями, служебными фразеологизированными конструкциями. В русско-немецких параллелях больше соответствий в компаративных конструкциях, вводных словах и коммуникемах.

2. Варьирование фразеологизированных конструкций обусловливается лингвистическими и экстралингвистическими факторами при обязательном учёте коммуникативно-прагматического аспекта. Трансформации фразеологизированных конструкций вызываются коммуникативно-когнитивными требованиями дискурса. При этом образная структура фразеологизированных конструкций лексико-синтаксического типа в русском языке не налагает особых ограничений на синтагматическую подвижность компонентов, поэтому язык-эталон отличается боьшим вариативным потенциалом. Разные структуры языков, и в частности синтаксическое своеобразие разноструктурных языков, предопределяют диапазон вариативности фразеологизированных конструкций: так, в тюркских и немецком языках, отличающихся строгим порядком слов, в структуре фразеологизированных конструкций ограничено варьирование порядка слов; в тюркских языках значительно реже встречаются  эллиптические конструкции. Морфологическое варьирование в паре русский язык - тюркские языки связано с грамматическими особенностями этих языков: практически невозможно  варьирование по роду, по виду в связи с отсутствием данных категорий в тюркских языках, зато широко представлено варьирование форм времени из-за наличия нескольких форм прошедшего, будуще-настоящего и др. времён. В паре русский язык - немецкий язык отсутствует варьирование по виду форм глагола, но присутствует варьирование определённого/неопределённого артикля имени существительного. Лексическая субституция характерна для всех анализируемых языков.

3. В русском языке фразеологизируются придаточные части СПП расчленённой и нерасчленённой структуры (наиболее частотно подвергаются фразеологизации придаточные сравнительные, уступительные, темпоральные, локативные и изъяснительные). Особую роль в процессе фразеологизации играют коннекторы. При этом при большом количестве имеющихся в русском языке союзных средств в составе ФК встречается лишь небольшая их группа: как, хоть, где, куда, откуда, чтобы, что, реже - кто, пока, покуда, устаревшие - почём, отколе. В тюркских фразеологизированных конструкциях роль союзных средств двояка: с одной стороны, они, перейдя в модальные частицы (как и в русском языке) присутствуют во фразеосхемах, с другой - практически отсутствуют в иных типах ФК. Наличие их в сравнительных  конструкциях объяснимо с оговоркой: в роли союза в этих структурах выступают послелоги, выполняющие функции, аналогичные русским сравнительным союзам. Даже среди тюркских языков нет единообразия в средствах вербализации компаративных отношений: так, в татарском языке в сравнительных фразеологизированных конструкциях частотны послелоги кебек и шикелле и - реже - его синонимы, а в казахском языке - морфологические показатели - аффиксы. В тюркских языках в связи с широкой употребительностью сложноспаянных предложений, где в роли коннекторов выступают аффиксы причастий и деепричастий, формальным средством идентификации фразеологизированных конструкций часто являются именно эти аффиксы. При переводе на русский язык они передаются обстоятельственными придаточными частями СПП или деепричастиями, что говорит об универсальности их глубинных структур.

4. Анализ лексических и синтаксических фразеологизированных единиц даёт основание говорить об общности механизмов фразеологизации в разноструктурных языках. Однако следует отметить, что при преобладании метафорического способа фразеологизации во всех языках данные по остальным механизмам фразеологизации расходятся. Например, в русском, татарском и казахском языках, по данным нашего анализа, вторую позицию занимает сравнение. В целом фразеологизация в разноструктурных языках обусловливается целым рядом факторов: особенностями семантики фразеологизированных единиц, возможностью их вариантного функционирования, зависящего от специфики грамматического строя языка и от когнитивно-парадигматических запросов дискурса.

5. Универсальным является переход фразеосхем в разряд коммуникем, в связи с чем встаёт проблема определения первичности языковой или речевой единицы и разграничения типов фразеологизированных конструкций в разных языках.

6. Национально-культурные ценности этнокультуры наиболее ярко обнаруживаются во фразеологизированных конструкциях, непосредственно отражающих динамично развивающуюся внеязыковую действительность. Поскольку этноязыковым сознанием символизируется и концептуализируется прежде всего то, что является важным в жизни народа, то субстратом фразеологизированных конструкций в языках любой структуры являются символы, мифологемы, номинации стихий и т.д. Естественно, что они этноспецифично вербализуют национальные картины мира. Точки соприкосновения национальных картин мира определяются универсальностью когниции, в случае с тюркскими языками - долгой общей историей, длительным проживанием на совместной территории. Национально специфическими и культурно значимыми являются прежде всего национальные артефакты и их номинации, антропонимы, топонимы, колоремы и т.д. Практически все они могут входить в качестве компонентов в состав фразеологизированных единиц, нередко не просто приобретая новое, фразеологическое, значение, но кардинально меняя его.

7. Универсальностью отличаются когнитивно-синтаксические механизмы формирования синтаксических фразеологизмов в разноструктурных языках: метафора, в том числе и когнитивная, метонимия,  сравнение, алогизмы, эвфемизмы и т.д. Универсальной является также способность фразеологизированных конструкций представлять позиции структурных схем (агенса, предикатива, актантов и сирконстантов), быть репрезентантами фреймовых узлов и слотов.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования были апробированы в докладах (а) на международных научных форумах в Астрахани, Атырау, Белгороде, Волгограде, Воронеже, Горловке, Елабуге, Ельце, Казани, Краснодаре, Луганске, Санкт-Петербурге, Тобольске, Челябинске, Хабаровске; (б) всероссийских научных конференциях: Русский язык в современном мире (Биробиджан, 2009), Культурно-историческое взаимодействие русского языка и языков народов России (Элиста, 2009); (в) ежегодных научно-практических конференциях преподавателей и сотрудников Астраханского государственного университета. По теме диссертации опубликовано более шестидесяти статей, четырнадцать из них - в журналах, рекомендованных ВАК (общий объем - 43,4  п.л.).

Результаты исследования использовались в учебном процессе на занятиях по дисциплинам Современный русский язык, Русский язык и культура речи, Сопоставительная лексикология и фразеология (спец. Родной (татарский, казахский) язык и литература, при написании курсовых, дипломных и магистерских работ. Содержание диссертации составляет основу  спецкурсов Фразеологизированные конструкции в составе СПП и Фразеологизированные конструкции в деловой речи для магистрантов (направление Международная коммуникация).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из Введения, пяти глав, Заключения, Списков использованной литературы, словарей и справочников, источников материала и Приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении содержится обоснование актуальности темы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, даётся характеристика анализируемого материала, методов и методологической и теоретической базы исследования, раскрывается его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются гипотеза исследования и положения, выносимые на защиту.

В первой главе Идиоматизация придаточной части сложноподчинённого предложения как проблема когнитивной фразеологии рассматриваются проблемы, связанные с  лингвокогнитивной природой и сущностью синтаксической фразеологизации, классификацией фразеологизированных конструкций, генетически восходящих к придаточным частям СПП, как продукта вторичной когнитивно-номинативной деятельности человека.

Природу и сущность фразеологизации, проявляющейся на синтаксическом уровне, впервые определил В.И. Кодухов. Он писал, что синтаксическая фразеологизация состоит в утрате обычной синтаксической мотивированности и членимости, в лексической и морфологической скованности синтаксической модели, в приобретении формой слова и синтаксической конструкцией вторичных синтаксических функций. Столь ёмкое определение требовало от исследователей уяснения сущности многих ранее не интерпретируемых явлений. Если понятие синтаксической членимости не вызывало вопросов, то остальные составляющие этого определения нуждались в своём теоретическом обосновании. Нужно было разъяснить, что такое синтаксическая мотивированность, в чём проявляется лексическая и морфологическая скованность синтаксической модели, как проявляются вторичные синтаксические функции фразеологизирующихся синтаксических конструкций.

Некоторые из этих вопросов удалось решить И.Н. Кайгородовой (1999) при изучении завершающей ступени фразеологизации - синтаксической идиоматизации, связанной с процессами переосмысления предикативных компонентов семантической структуры исходного предложения, редуцированием модальных компонентов, их трансформированием и преобразованием. В результате такого рода изменений в языке появляются фразеологизированные синтаксические образования разного характера, которые выделяются нами в отдельный объект особого раздела фразеологии - синтаксической идиоматики. Объект синтаксической идиоматики в нашей работе обозначается тремя терминами: фразеологизированная конструкция, идиоматизированная конструкция, синтаксическая идиома.

Фразеологизация - это процесс стабилизации и закрепления в речевой практике определенного языкового коллектива в качестве данных (т.е. таких, которые каждый раз не создаются заново, а лишь воссоздаются, извлекаются из арсенала готовых речевых средств) относительно устойчивых структурно- семантических образований.

Фразеологизация как результат демонстрирует наличие в языке семантически преобразованных связанных сочетаний, которые сформировали свое окружение и приобрели свойственную им как единому целому семантическую парадигму. Процесс фразеологизации может считаться завершенным, когда ФЕ не нарушается при речевых преобразованиях, а также когда значение ФЕ может быть представлено в словаре единой словарной единицей. Б.А. Ларин отмечал три этапа перехода свободных словосочетаний (СС) в семантически неделимые и грамматически неразложимые: (1) СС могут употребляться то как свободные, то как постоянные с повышенной образностью; (2) СС превращаются в устойчивые метафорические сочетания; (3) СС превращаются в идиоматические, неразложимые.

Фразеологизация на уровне предложения - процесс более сложный, и, согласно нашей концепции, этапами синтаксической фразеологизации являются:

1. Возникновение в речи единиц с мотивированным значением (симметричная в отношении значения и звучания единица). Так, немецкая сравнительная устойчивая фраза wie ins Wasser fallen (по значению совпадающая с русской как сквозь землю провалиться) первоначально функционировала в качестве придаточной части с прямым значением компонентов - как в воду падают. Каждое слово употребляется в первичном, мотивированном значении, денотативное значение не осложнено коннотативным (ср.: смотреть, наблюдать, как падают в воду листья/камушки/люди и т.д.). Наблюдения над данным процессом позволили отметить, что одни предметы (обычно лёгкие, невесомые) остаются на поверхности водоёма, а более тяжёлые опускаются под воду и исчезают (то же происходит и с человеком, если он не умеет плавать или не сопротивляется течению). С обыденным денотатом связано, например, и появление казахской сравнительной фразеологизированной конструкции тбеден ар тускендей (по значению совпадает с русской ФЕ свалиться как снег на голову). На этапе первичного значения словесный комплекс  употреблялся в качестве автономного самостоятельного предложения или придаточной части с прямым значением компонентов - как снег падает с крыши. Каждое существительное в этом предложении употребляется в первичном, мотивированном значении, денотативное значение полисемного глагола может быть осложнено коннотативным при определённой интонации (ср.: падают дети, прохожие - падают листья, снег - падают цены, котировки  и т.д.).  В результате когнитивных операций за счёт осознания как неожиданного двух несовместимых действий - падения снега и внезапного появления без предупреждения кого-либо - стираются противоречия между несовместимыми в стандартных  ситуациях субъектами. В результате  семантических модификаций форма тбеден ар тускендей приобретает новое содержание.

2. Параллельное сосуществование (функционирование) свободносинтаксического прототипа и единицы, в которой в результате действия универсальных когнитивных механизмов формируется целостное значение (фразеологическая семантика) и происходят процессы разной степени десемантизации компонентов. В нашем примере на основе сравнения и анализа протекающих на глазах субъекта явлений происходит ассимиляция признаков падения в воду, а затем и исчезновения случайных предметов, артефактов и признаков совершенно иной группы - материальных ценностей, денег и т.д. Здесь уже совершенно иное лисчезновение - в результате затрат, выделения каких-то средств, ресурсов и т.д. Ассимиляция эта возможна потому, что одинаков результат двух, на первый взгляд, несовместимых действий: бесследное исчезновение. В результате когнитивных операций стираются противоречия между несовместимыми, казалось бы, признаками. Как итог семантических модификаций форма wie ins Wasser fallen приобретает новое содержание, начинает соотноситься не с процессом потопления, а с процессом исчезновения. Вместо первичных значений слов вода и падать, которые можно заменить другими (как в воду опускаться, прыгать, лететь и т.д.; в озеро, бассейн, речку, море прыгать), формируется новое единое значение, выражаемое только устойчивым словесным комплексом wie ins Wasser fallen в значении Сидти прахом; проваливаться, не состоятьсяТ. Придаточная часть СПП параллельно сосуществует, функционирует в исходном значении. По-прежнему продолжают существовать придаточные части сложноподчинённых предложений, давшие жизнь фразеологизированным конструкциям, например, казах. тбеден ар тускендей, тат.  бурлат комач кебек кызару - покраснеть, как кумач (на базе данной придаточной части образовалась сравнительная конструкция, эквивалент  рус. стать/зардеться как маков цвет.

3. Параллельное сосуществование (функционирование) свободносинтаксического прототипа и фразеологизированной конструкции сопровождается и соответствующими морфологическими преобразованиями (формированием фразеологической единицы или фразеологизированной структуры). Морфологические преобразования зависят от множества причин, в том числе и от того, сохранилась ли во вновь образованной единице предикативность. Очень часто фразеологизированные единицы застывают, как бы локаменевают в единственно возможной форме (ср. как пить дать; насколько глаз хватает; почём зря; Какими судьбами! и т.д.). Сравнительная фразеологизированная конструкция wie ins Wasser fallen сохранила грамматические формы глагола fallen. Параллельно употребляются и две омонимичные языковые единицы:  (1) тбеден ар тускендей, функционирующая в исходном значении в качестве придаточной части сложноподчинённого предложения (В первые весенние дни люблю смотреть, как снег падает сугробами с крыши); (2) тбеден ар тускендей как сравнительная фразеологизированная конструкция со значением Снеожиданно появитьсяТ:  Ол тбеден ар тускендей (букв.: он как снег с крыши упал) - как снег на голову.

4. Разрыв генетических связей с соответствующим прототипом, приобретение самостоятельных синтагматических и парадигматических связей (их включение в системные отношения), начало самостоятельного функционирования новой единицы (нелинейной конструкции, асимметричной во всех или отдельных её аспектах). В результате перекатегоризации самостоятельно функционируют такие синтаксические фразеологизмы, как например, коммуникемы Где наша не пропадала!, фразеосхемы Куда тебе сочинять!, лексикализованные ФК куда леший сучки не залукнёт и т.д.). Все приведённые единицы в результате расхождения с первичным значением не только приобрели новое целостное значение (СрискнёмТ, Сне сможешь ты ничего сочинить, не твоего это ума делоТ, Сочень далекоТ), но и изменили валентность или частеречную принадлежность, перейдя из круга лексем в компоненты. Интересна последняя устойчивая фраза куда леший сучки не залукнёт (она приводится в словаре В.И. Даля). В отличие от абсолютного большинства ФЕ, она не имеет денотативной базы - референтной ситуации, которая могла бы быть генетическим прототипом, так как в основе фразеологического образа не существующая, а воображаемая нечистая сила (ср. этноспецифическую нечисть: в татарской лингвокультуре Шурале, щекоткой убивающий заблудившихся в лесу, су анасы (букв.: мать воды) - аналог русского водяного, но женского пола; в немецкой поэтической речи die Weie Frau (букв. Белая Женщина - привидение). Приобрела синтагматические и парадигматические связи татарская фразеологизированная единица, образованная на основе метафоризации  мхббт утында яну, соответствие русской фраземы сгорать от любви.

5. Вхождение фразеологизированного образования в систему языка, показателем которого служит лексикографическое описание фразеологизированной единицы в словарях разного типа. Последнее десятилетие охарактеризовалось появлением фразеологических словарей нового поколения, которые, помимо традиционного толкования фразеологизмов, предлагают пространный лингвокультурологический материал, служащий расширению представления о ФЕ. Так, в словаре Алефиренко Н.Ф. и Золотых Л.Г. Культурно-познавательное пространство русской идиоматики: Фразеологический словарь, согласно указанным авторами принципам толкования, ФЕ определяется по основным параметрам: толкование значения, наличие синонимов и антонимов, стилистическая окраска, взаимосвязь лингвистических и экстралингвистических факторов, обусловливающих лингвокреативный статус фразеологизированной единицы в языковом сознании, что позволяет войти в образное пространство фраземики во всех её взаимоотношениях с языком, познанием и культурой и осмыслить поэтическую синергетику фраземы (КППРИ ФС).

В результате пяти этапов, указанных выше, происходит взаимосвязанный процесс утраты коммуникативной функции и приобретения функции номинативной. Ср.: прямое и фразеологическое значение будто узелок развязался у кого-л. - родился первый ребёнок (ФСРГГК Кобелева 2004); нем. zeigen, was eine Harke ist - (букв. показать, что есть грабли) - показать, где раки зимуют (Спроучить кого-либоТ); Jacke wie Hose sein - (букв. куртка как штаны) - что в лоб, что по бу; das ist so sicher, wie das Amen in der Kirche - (букв. это так уверенно, как аминь в церкви) - как пить дать (Снепременно, несомненноТ); тат. койрыгын да крми калу (букв. и хвоста не успеть увидеть) - не заметить, как удрал (СисчезТ) и т.д. Однако имеется целый ряд ФК, которые, как мы предполагаем, характеризуются  коммуникативно-номинативной функцией, прежде всего это конструкции, сохранившие в разной степени предикативность.

Несомненно, есть ФК, которые не проходят все этапы фразеологизации, потому что, на наш взгляд, образуются по аналогии с существующими единицами, по продуктивным моделям. Прежде всего это окказиональные единицы, ситуативно обусловленные, их прагматическая установка - отразить веяние времени (хоть Шойгу вызывай, хоть тандему жалуйся и т.д.). Чаще всего это ФЕ-однодневки, модные, потому что на слуху и принадлежат известным или эпатажным личностям.

Результатом трансформации придаточной части являются и фразеологизмы, некоторые из которых ещё не утратили своей связи с исходными придаточными, другие уже ничем не указывают на своё происхождение из придаточного. Различна и степень идиоматичности придаточных частей. Собранные материалы показывают, что идиоматизирующиеся придаточные предложения приобретают свойства слова, во фразеологизмы превращаются придаточные разных типов: кто придётся, как язык повернулся, как рука поднялась, каких свет не видывал, куда не ступала нога человека, каким ветром занесло, откуда ветер дует, что только попадалось ей под руку и т.д.

Итак, процесс синтаксической фразеологизации, будучи языковой универсалией, присущ разным языкам, но в различной степени, что объясняется своеобразием их структурной организации. Действительно, представители любого этноса способны к образному мышлению, переосмыслению значения, сопоставлению и сравнению и на этой основе метафоризации. Однако ассоциативные конфигурации образного мышления, характер переосмысления значений, эталоны сравнений у каждого народа могут в той иной степени отличаться. В одном случае это примитивные метафоры и сравнения, а в другом Ч художественные, достойные украсить любой язык, стать словесным символом народа.

ФК указанного типа больше всего в русском языке. Возможно, это объясняется бльшей синтаксической свободой конструкций русского языка: относительно свободным порядком слов, частым использованием парцелляции в прагматических целях. Объяснение этого факта количеством и семантической разноплановостью союзов, на наш взгляд, вряд ли будет отвечать действительности. Дело в том, что при более внимательном подходе можно обнаружить, что фразеологизации подвергались конструкции с относительно небольшим количеством союзов.

При сопоставлении разноструктурных языков наибольшее сходство наблюдается во фразеологизации сравнительных конструкций, так как их синтаксическая и семантическая организация близка в различных языках и культурах. Вполне допустимо, что в разноструктурных языках чаще происходит фразеологизация иных синтаксических конструкций, наиболее релевантных именно в этих языках (например, фразеологизация предложений различного типа при наличии модальных частиц в немецком и татарском языках, фразеологизация рифмованных единиц в татарском языке и т.д.). ФК разноструктурных языков разработаны слабо в отличие от лексической фразеологии (она в последние десятилетия развивается достаточно быстро и плодотворно).

В русском языке далеко не все фразеологические конструкции, внешне схожие с приведёнными выше, восходят генетически к придаточным. Так, тождественные, на первый взгляд, с точки зрения синтаксической модели фразеологические единицы могут соотноситься с  разными свободносинтаксическими прототипами: ФЕ чем черт не шутит имеет прототипом не придаточную, а главную часть СПП, представлявшего пословицу Чем черт не шутит, пока Бог спит (ср. с фразеологизированными конструкциями чем бог послал; чем не жених!).

Сравним специфическую организацию ФК в разноструктурных языках. Специфика фразообразования в тюркских языках заключается в том, что средствами связи главной и придаточной частей СПП, наряду с подчинительными союзами, являются специализированные аффиксы причастий и деепричастий, которые переводятся на русский язык чаще придаточными предложениями. Это связано и с тем, что в данной группе языков нет присущего современному русскому языку ограничения: и глагол, и деепричастие должны относиться к одному лицу. В тюркских языках нормативны предложения типа Подъезжая к станции, у меня слетела шляпа, как это было ещё свойственно русскому языку начала девятнадцатого века (ср. примеры из произведений А.С. Пушкина и его современников). Отсутствие подчинительного союза при наличии аффиксов причастий и деепричастий является нормой. Это непривычно для языков других групп, так как принято лексическое выражение средства связи. Тем не менее и такого рода предложения (сложноспаянные, по терминологии М.З. Закиева) по значению и структуре соотносятся с СПП. Ср. казах. аптап ойандай (букв. на него словно натянута снятая с кого-то шкура) - очень сильно похож на кого-л. - эквивалент русской ФЕ как две капли воды или капля в каплю; тбеге урандай болу (букв. будто кто-то ударил по голове) - внезапно поражать, ошеломлять, соответствует русской ФЕ ударять (бить) как (будто, словно, точно) обухом по голове; бес саусатай бiлу - (букв.  знать как свои пальцы) - знать как пять пальцев. В немецком языке наличие союзного средства в СПП обязательно: arbeiten wie ein Galeerensklave (букв. работать как раб на галерах) - работать как каторжник; wie ein Hemd wechseln (букв. как рубашки менять) - менять как перчатки (мнения, взгляды, убеждения).

Идиоматизированные конструкции представляют собой несколько больших, отличающихся в формально-структурном и семантическом отношениях групп построений.

1. Лексико-синтаксические идиомы, возникающие в процессе внешней фразеологизации, среди которых по признаку наличия / утраты предикативности выделяются так называемые предикативные ФК. Ср.: откуда прыть взялась - о неожиданном приливе сил, энергии; откуда что взялось - о неожиданном проявлении чего-л.; какой ни есть с вариантом какой ни на есть - любой, всяческий; что есть мочи, что есть сил - изо всех сил, во всю мочь; глухой как тетерев; седой как лунь; казах. тым айда - хоть куда; жлдызы жарасу (букв. их звездам сочетаться) - они созданы друг для друга; жить в мире и согласии; жлдызы арсы (букв. звезды их противостоят) - заклятые враги; жлдызы ыстык (букв. его звезда горячая) - кому-л. везет в любви; пользоваться успехом. Своеобразный синтаксический прессинг, который испытывают ФЕ тюркских языков, не всегда позволяет увидеть подчинение, если оно выражается аффиксами: так, казахская предикативная фразеологическая единица айтаны айдай келу (букв. предсказанное явилось, как луна) переводится на русский язык как эквивалент сравнительной ФК как в воду глядел.

На первый взгляд, к предикативным ФК относится куда только Е смотрит, но наличие указанных постоянных компонентов и представленность переменного элемента лексемами различных лексико-семантических групп (милиция, родители, администрация, учителя, взрослые, соседи, начальство и т.д.), в зависимости от речевой ситуации, позволяет отнести данную единицу к фразеосхемам. Наше предположение поддерживает утрата локального значения лексемой-компонентом куда и восклицательная интонация, сменившая изначальную вопросительную. Куда смотрит Е! - Спочему не принимаются меры кем-то; почему не реагирует кто-тоТ.

2. Фразеосхемы и фразеомодели: казах. айда анда! - куда там!; айда оан! - где ему!; айда а бзге! - где уж нам!; андай оан аспирантура! - какая ему аспирантура!; андай ол дргер! - какой он врач! Эти фразеосхемы позволяют ещё раз подчеркнуть универсалии в процессе фразеологизации отдельных синтаксических структур. В данном случае - нивелирование местоименных слов (айда в фразеосхемах совмещает в себе новое значение куда, где), расходившихся в первичном значении (они являются номинаторами локативных связей, но где - это СместоТ, а куда - СнаправлениеТ), утративших это значение и ставших лишь показателями модально-оценочных отношений.

3. Коммуникативные фраземы, или коммуникемы, коммуникативы: какими судьбами, каким ветром занесло, сколько лет, сколько зим; казах. не шн ст! - что за дело! айда сияты ызыты! - куда как интересно! бару айда - куда деваться.

4. Идиомы-риторические вопросы: wie wenn, als ob (+ Konj.), wie wenn (als ob) du das selbst nicht wtest  - разве ты сам этого не знаешь!

5. Идиомы-речевые формулы: немецкая амбивалентная ФЕ Das ist ein Hammer! - 1. это ужасно, это неслыханно; это просто удар! 2. это великолепно! Какие ваши годы!;

6. Устойчивые вводные конструкции: как водится, как принято, как говорится,  чего доброго, если (уж) на то пошло, если (так) (ему) угодно, как известно, как бы то ни было, как ни обидно, как ни печально, как это ни странно, чего бы это ни стоило, что (и) говорить; нем. wenn das Wort eine Brcke wrТ - dann! и wenn man sich auf das Wort verlassen knnte (букв. если бы слово было мостом) - если на слово можно было бы полагаться, если бы можно было поверить словам; и т.д. Интересно, что в некоторых речевых ситуациях близки к вводным конструкциям эмотивные ФЕ со значением угрозы: Ты прилетел зёрнышков покушать, моего горя послушать. Насмеялся надо мной Иван Быкович, чтоб ему пусто было, всех зятьёв моих извёл (Сказка Иван Быкович); Что она (обезьяна) проделывала, чтоб ей пусто было! Мы лезем на мачту, и она с нами. (Новиков-Прибой. Рассказ боцманмата); - Эти ванны, чтоб им пусто было! - вставал один из матросов. (Станюкович. Моряки).

7. Фразеологизированные служебные части речи (предлоги, союзы, частицы): что за (Что это за глупости?; Что у тебя за манеры!); что из (того, что) (Что мне из вечных его обещаний!; что теперь из того, что он приехал?); нем. hervor, unter (D) (букв. оттуда, под) - из-подЕ; dadurch, da Е (букв. посредством того, что Е) - благодаря тому, чтоЕ; da Е, well Е, in Anbetracht dessen, da Е (букв. так как Е, принимая во внимание, что Е) - ввиду того что Е; statt dessen (букв. вместо него) - вместо того чтобы Е; тат. нигезенд - на основе, юлында - по пути, хисабына - в (за) счет, яктылыгында - в свете, буларак - будучи, тртибенд - в порядке, сыйфатында - в качестве, двамында - в продолжение, булмау сбпле, Е юклыгы арасанда - за неимением (кого, чего) и т.д. Самым ярким примером фразеологизации в этой группе являются последние татарские фразеологизированные послелоги, ср.: в буквальном смысле булмау сбпле означает считать то, чего нет; юклыгы арасанда - между не имеющимися.

ФК, как и связанные синтаксические конструкции вообще, чаще являются периферийными репрезентатами различного типа когнитивных структур (концептов, фреймов) по сравнению с лексемами и свободными синтаксическими структурами. Для них процессы фразеологизации и формирования фразеологической семантики являются взаимно обусловленными. Под синтаксической фразеологизацей понимается процесс создания фразеологического значения единиц, формально-грамматически соотносимых со словосочетанием и предложениями и обладающих либо индивидуальной устойчивостью (а вместе с тем и обособленностью, иногда в единстве с идиоматичностью), либо устойчивостью типологической, т.е. устойчивостью в пределах строевого типа, объединяющего целый ряд однородных, серийных, структурно и семантически однопорядковых образований. В результате синтаксической фразеологизации синтаксические конструкции приобретают семантическую монолитность в противоположность структурной раздельности составляющих их элементов (И.Н. Кайгородова). Синтаксическая фразеологизация сопровождается формированием различных по характеру своих внутренних (структурно-семантических и структурно-синтаксических) связей устойчивых сочетаний слов, принадлежащих к различным уровням языка; формально - к синтаксическому, а содержательно - к лексико-фразеологическому.

Семантика любой синтаксической структуры представляет собой связь соответствующей языковой структуры с выражаемой денотативной ситуацией. Утрата такой соотнесенности ведет к образованию синтаксических идиом, под которыми понимается выражение, значение которого не вытекает из суммы лексических и грамматических значений его фраземообразующих компонентов (лексических, морфологических и синтаксических) (И.Н. Кайгородова). Для синтаксической идиоматизации характерным является возникновение асимметрии между исходной синтаксической структурой и фразеологическим значением, что позволяет говорить о сходстве механизмов фразеологизации и идиоматизации. Различны последствия: идиоматизация имеет дополнительное, заключительное звено, но, возможно, не завершающее, если оно оказывается базой дальнейшего преобразования идиоматизированных и фразеологизированных конструкций в окказиональные дериваты типа кабычегоневышлизм, с-чем-бог-послал. Ср.: Известно, что отечественной традиции чаепитие подразумевает наличие на столе не только стаканов, заварочного чайника и ёмкости с кипятком, но и сахара, варенья, мёда, плюшек-ватрушек, бутербродов-с-чем-бог-послал и так далее (Е. Логунова).

Пусковой механизм процесса фразеологизации синтаксических единиц приводится в движение стремлением более ярко и выразительно назвать то, что уже было названо, и, следовательно, уже имеет языковую форму выражения. Сущность синтаксической фразеологизации заключается в постепенном закреплении за определённой формой (означающим) определённого смысла (означаемого). Многократное использование такой конструкции обусловливает её абстрагирование от той единичной ситуации, для номинации которой она была создана.

Процесс трансформации придаточных частей СПП непосредственно связан с процессом нейтрализации компонентов интенсионала семантической структуры. ФЕ со структурой придаточного предложения не выражают реальных значений времени и общего модального значения, они только формально сохраняют их отдельные компоненты (значения лица, наклонения, времени) даже при актуализации грамматических значений, в частности, временных, не передаётся первичное значение. Ср.: Не торопись, сделай всё как следует / Советую как следует подумать о нашем разговоре. Если вы что-то вдруг вспомните и захотите мне рассказать Ч милости прошу (И. Хрусталева) / Как следует из его заявления, преступление было совершенно накануне вашего отъезда.

ФК, будучи единицами косвенной номинации, сами могут служить базой для создания новых дериватов, которые таким образом выполняют третичную функцию. Так, фразема вставать с левой ноги известна в разных языках. Внутренняя форма её неактуальна для носителей современного языка, их языковое сознание оперирует узусным значением Сбыть без причины в плохом настроенииТ. Эта фразема стала производящей базой для вариативной ФК как хочет / пожелает левая нога. В свою очередь уже ФК легла в основу окказионального образования закон левой ноги, причём в контексте автор подчёркивает близость семантики узуальных и окказиональной единиц, хотя и расширяет смысл последней: Сандра с детства вела себя так, как хотела её евая нога, и Медея никогда не могла понять этого непостижимого для неё закона левой ноги, закона прихоти, сиюминутного желания, каприза или страсти (Л. Улицкая). В связи с демократизацией языка это явление достаточно широко распространено, особенно в языке средств массовой информации.

Особый интерес вызывает рассмотрение косвенно-номинативных ФК в разноструктурных языках. Во-первых, многие фразеологизирующиеся конструкции можно объяснить лишь при знании особенностей концептуализации в той или иной языковой картине мира. Формирование ФЗ  осуществляется по метафорической модели, которая опирается не только на семантику слов, обозначающих соответствующие категориальные признаки, но и использует человеческий опыт, особенности восприятия и воображения. Основой служит ассоциативно-образная связь свойств и признаков познаваемых предметов. Во-вторых, следует отметить, чтоапри сопоставлении в разных языках межъязыковые фразеосемантические эквиваленты (МФЭ) действительны в отношении не только фразем, свободносинтаксическими прототипами которых являются словосочетания, но и ФК, генетически восходящих к придаточным частям СПП. И тем, и другим может быть свойственно тождество семантики, фразеологического образа и стилистических характеристик и полное соответствие компонентов-единиц лексического и грамматического уровня прототипов, т.е. они также отвечают положениям, сформулированным в отношении МФЭ-I. В-третьих, следует отметить, что характер ФКЦмежъязыковых фразеосемантических соответствий обусловливается структурными особенностями анализируемых языков. Можно утверждать, что в разноструктурных языках межъязыковых фразеосемантических соответствий практически нет (за исключением калек и полукалек) из-за ограничений синтаксического и морфологического плана.

Фразеологизация как процесс свойственна языкам различных структурных типов, языковых семей, так как оппозиция симметрия - асимметрия является языковой универсалией. С когнитивной точки зрения,  фразеологизация объясняется присущей любому этносу нелинейности мышления. Синергетические процессы, характерные для когниции, способствуют лингвокреативному мышлению, порождением которого и являются фразеологизированные структуры. Вместе с тем, хотя процесс фразеологизации и является одной из языковых универсалий, он присущ разным языкам в различной степени, что объясняется своеобразием их структурной организации.

аФК, свободносинтаксическими прототипами которых являются придаточные части СПП, являются объектом ономасиологии, изучающей единицы языка с точки зрения осуществления ими номинативной, или репрезентативной, функции. Отдельные придаточные части СПП, подвергшиеся фразеологизации в результате действия универсальных когнитивных механизмов, утратили частично или полностью коммуникативную функцию, из единиц синтаксического уровня перешли в другие уровни и подуровни (в зависимости от типа конструкции и степени фразеологизации) и на ономасиологическом уровне выступают как единицы вторичной номинации.

Фразеологизация в разноструктурных языках должна исследоваться комплексно, с учётом семантики фразеологизированных конструкций, возможностью их вариантного функционирования, зависящего во многом от специфики грамматики языка, и от когнитивно-парадигматических запросов дискурса.

Во второй главе Уровни и типы синтаксической фразеологизации в разноструктурных языках рассматриваются  механизмы образования ФК разных уровней фразеологизации и возможности их трансформации, коммуникативная специфика ФК разноструктурных языков, фразеомодели и фразеосхемы (в частности, в качестве примера подробно проанализирована бинарная оппозиция дело в том, чтоЕ - Е в чем дело как ассиметричная фразеосхема).

Синтаксические фразеологизмы представляют собой несколько групп,  названия и классификация которых вызывают споры (грамматически не оформленные высказывания, квази-предложения, коммуникативные фрагменты, коммуникативы, метакоммуникативные сигналы слушающего и т.д.). Рассмотрев ФК разноструктурных языков, мы предлагаем классифицировать синтаксические фразеологизмы в зависимости от их прагматических функций и структуры. При таком подходе синтаксические фразеологизмы можно подразделить на  коммуникативные и конструктивно-синтаксические. И коммуникативные фраземы, и конструктивно-синтаксические относятся к устойчивым нечленимым синтаксическим структурам. И те, и другие восходят к придаточной части СПП или прямому вопросу, омонимичному придаточной части СПП. При этом определить, что первично: придаточная часть или прямой вопрос - непросто. В разговорной речи гипотетические формы типа *Скажи, какими судьбами тебя занесло к нам; * Подскажите, какая разница Е; * Не поняла, на кой чёрт мне эта безделушка не только возможны, но и функционируют.

Коммуникативные фраземы подразделяются на:

(1) коммуникемы (их ещё называют коммуникативами): ср. как знать!; кумык. не билейик; ким биле (букв. кто знает); билип боламы (букв. разве можно знать, можно ли знать), нем.  wer wei! (букв. кто знает) - как знать! и т.д.;

(2) коммуникативные эмотивы: Ср. с какой стати (радости)?!; на кой черт (дьявол) ?!; как пить дать; как (это) ни странно!; какая разница!; куда деться (деваться, денешься, подеваться, подеваешься)!; куда ни шло!; на что это похоже?!; тат. ни пычагыма, ни шайтаныма - на кой чёрт; нем.  wie schade! wie rgerlich! (букв.  как жаль! как сердито!) - какая досада!; Das geht noch (букв. это еще пойдет) - куда ни шло (разг.); sehr, uerst (букв. очень, крайне) - куда как (иронич.); Ach wo! (букв. ах, где!) - какое там!;

(3) фразеологизированные формулы речевого этикета: Как дела?; Какими ветрами?; Какими судьбами?; кумык. Къайсы ел алып гелди?; Къайдан чыкъдынг?;  Къайдан гелдинг? - Какой ветер занёс?; нем.  Wie geht es Ihnen? (букв. как дела идут у Вас?) - Как ваше здоровье?; Wir haben uns ja eine Ewigkeit nicht gesehen! (букв. мы не виделись вечность!) - Сколько лет, сколько зим!; казах.  анша жыл,  анша ай (ттi) (букв. сколько лет, сколько месяцев (прошло) и т.д. Категориальным признаком каждой коммуникативной фраземы служит её обязательная принадлежность к прагмемам.

Конструктивно-синтаксические фразеологизмы в тексте могут выполнять различные функции: быть метатекстовыми элементами (как я понимаю, как положено, как известно и т.д.), средствами связи (фразеологизированными союзами), специализированными скрепами типа что касаетсяЕ, то Е; дело в том, что Е и т.п.

Рассматривая механизмы образования ФК, обращаемся к становлению конструкций с компонентом куда (в вариантах куда, коуды, куды, кудА), встречающихся уже в памятниках XIV в., в частности в грамотах тех лет: (1) А тии идуть исъ Торъжку, куда имъ годно (Дог. гр. Новг. с Мих. Яр. 1307г.); (2) Далъ есмь имъ свободу, куда имъ любо (Дух. Ив. Ив. 1357-1359гг.); (3) Куда ходила коса и сАкира (Новг. Дан. XIV-XVвв.); (4) А прокъ ихъ разбЪжеся, коуды кто видя (Новг. 1л. 6736 г.); (5)  А свиньи ти, княже, гонити за шестьдесятъ верстъ около города; а въ тои шьстидесятъ Новгородцю гонити, князя докладая князя, а дале куды кому годно (Дог. гр. Новг. съ тв. Ал. Мих. 1325-1326 г.); (6) Далъ есмь волю, куды имъ любо (Дух. Сем. 1353); (7) А кудА тА воеводы поАдутъ, и прАдъ ними бАжатъ батожники (Копенг. сб. XVII в. Ив. Петл. въ Кит.); (8) Азъ же пришедъ и со игуменомъ, не свАдущю никому же, разглядавша, кудА копати, и знаменавша мЪсто, гдА копати кромА оустыя (Пов. врем. лет 6599 г.); (9) РазбЪжалися, кудА кто поспАвъ (Псков. 1 л. 6979 г.). В более поздний период встречается параллельное употребление куда в разных формах: Куды топоръ ходилъ, куда коса ходила (Жал. гр. Толг. мон. ок. 1400 г.). Уже в этот период наблюдаем образование и ныне употребительной ФЕ куда угодно (варианты с расширением количества компонентов куда им угодно, куда кому угодно) и устаревшей фраземы куда (куды) имъ любо. Современные структуры с компонентом куда можно условно разделить на несколько групп. ФК первой группы включают компонент куда1, аналогичный союзу или союзному слову, сохранивший пространственную сему Св какое место, в какую сторонуТ: куда Макар телят не гонял, куда ворон костей не заносил, куда хватает глаз, куда короли пешком ходят, куда глаза глядят, куда птица не долетит, куда ноги (очи) понесут, куда ни взгляни, куда надо, куда нужно, куда кривая вывезет, куда податься, куда следует, бог знает куда, куда леший сучки не залукнёт,  невесть куда и т.п. В этих и подобных конструкциях куда1 выполняет роль пространственного ориентира и выступает в первичном значении. Вторая группа включает амбивалентные единицы, в которых компонент куда может выступать как в прямом (пространственно-местном значении), так и в переносном значении (куда деваться, куда денешься, кто куда, хоть куда и т.п.). Этот процесс связан с глубокими когнитивными изменениями. Утрачивая значение пространственного ориентира, местоименное наречие куда меняет частеречную принадлежность (переходит в частицу) и выражает модально-оценочное значение. Так, в паре хоть куда в прямом значении и в качестве редуцированной ФК сталкиваемся с переходом пространственных отношений в атрибутивно-предикативные с дополнительным оттенком оценочности, что объяснимо с когнитивной точки зрения. Рассмотрим этапы этого перехода: готов уехать хоть куда (куда угодно) (с тобой) хоть куда, хоть на край света (В ту же минуту он предлагал вам ехать куда угодно, хоть на край света, войти в какое хотите предприятие, менять всё, что ни на есть, на всё, что хотите (Н. Гоголь). В данных языковых единицах довольно часто имплицитно присутствует сема оценочности (положительной оценки, выделения из группы): готов хоть куда, хоть на край света не с каждым, не с любым, а только с дорогим, близким или очень хорошим. Полный вариант с глаголом движения (перемещения) объективирует типичные пространственные отношения (хотя в отдельных случаях возможно наличие семы оценки причины, побудившей ехать, бежать, уйти, уехать). Редуцированный вариант постепенно утрачивает сему  пространственности / движения и приобретает оттенок  значения Сготов на всё, на многоеТ. Хоть куда1 (первичное значение) хоть куда2 (непрямое значение) хоть куда3 (ФК). Дифференциальная сема Д1 СхорошийТ служит интенсификатором значения и входит в семантическую структуру фразеологизированной конструкции в виде коннотативной семы К1  - Свысокого качества, высшей степениТ, ТСотличный, очень хорошийТ: - А что верно - хороший малый? Как он вам показался? - Паренек хоть куда, - сказал Горбунов. (В. Катаев); Однако же, я не вижу в нем ничего худого: парень хоть куда (Н. Гоголь). Третью группу составляют ФЕ, потерявшие сему локативности и употребляющиеся в значении ТоченьТ (например, куда как: Фамусов. Куда как чуден создан свет! пофилософствуй, ум вскружится (А. Грибоедов). Куда как воспитан!). Особое место в языке занимает группа, представляющая собой фразеосхемы, в том числе и коммуникемы. Союз-частица куда входит как постоянный компонент в свободные / несвободные синтаксические конструкции, в лексикализованные фразеологизмы и т.д., поэтому нередко трудно определить статус языковой единицы с данной лексемой. На необходимость различать сходные языковые явления обращали внимание многие лингвисты (см.: Д.Н. Шмелёв о разграничении лексических фразеологизмов и фразеосхем; Н.Ф. Алефиренко о синтаксических фраземах и их свободносинтаксических генотипах; В.Ю. Меликян о коммуникеме и её прототипе). Омонимичны, а потому требуют особого внимания при определении коммуникемы и языковые единицы, являющиеся их производящей базой. Так,  синтаксическая конструкция Куда (+ там / ему Е) + V inf (разг.) стала непосредственной производящей базой коммуникемы Куда (-ы) <уж> там! Союз-частица куда придаёт отрицательный характер всему предложению, нередко меняя значение конструкции на противоположное (Куда там в гости! Отъездились уже; Куда мультик смотреть! Спать пора!). Коммуникема Куда (-ы) <уж> там! приобретает значение выражение подчёркнутого отрицания, несогласия, опровержения иногда в сочетании с иронией, возмущением и т.п. (Я засомневался: - Нет. Куда там впятером с дружиной тягаться! - Зачем же тягаться, - сказал Данило, - приглядеть только (А. Белов); Какая выдержка! Какой героизм! - воскликнул потрясённый Эраст Петрович. - Куда там спартанскому мальчику с его лисёнком! (Б. Акунин); - Ну?! Порядочно. Как говорится: старость не радость. Небось, и женишка уже припасла? - Куда там! (Глубокая морщина сразу выползла откуда-то на её безмятежный лоб). Разве теперь можно обзаводиться семьёй? Всё так дорого. - Господи Боже ты мой, какие солидные разговоры пошли!.. Как здоровье твоей многоуважаемой куклы? (А. Аверченко). Примеры включают лексемы, вербализующие эмоции (сомнение, огорчение, потрясение).

В столь отдалённых в структурном отношении языках, как русский и тюркские, представлены параллельные явления. Ср.: тат. Нрсг сезг шулкадр акча? - Куда вам столько денег?; Кая инде ул сиа аны и! - Куда тебе сладить с ним!; шактый арзан - куда дешевле;  кая гына карама, р ирд - куда ни кинь; булмаса булган икн; йд ярый; каян килеп кая китмгн - куда ни шло; барып чыкмаячак, уйлап та торасы юк - куда (уж) там; казах.  айда анда! - Куда там!; айда оан! - Куда ему!; айда бзге жаа птер! - Куда нам новая квартира!; айда сияты жн! - Куда как хорошо!; айда сияты ызыты! Ц  Куда как интересно! Подобное изменение и частеречной квалификации, и семантики происходит и в немецком языке: вопросительное местоименноее наречие wie теряет первичное значение и в составе ФК приобретает целостное значение. Фразеологизации способствует и изменение интонации: вопросительная   восклицательная: Und der solle gewinnen!, wie kann er gewinnen! (букв. и должен выигрывать!, как он может выигрывать!) - Где ему выиграть! Wie kannst du ihm glauben! (букв. как ты можешь верить ему!) - И ты ему веришь! Wer wei! (букв. кто знает) - Как знать! Ach wo! (букв. ах, где!) - Какое там! Aber wo! (букв. но где!) - Куда там! Заметим, что при переводе подобных единиц на русский язык  чаще используется не исходная лексема, а та, которая с большей точностью передаёт фразеологизированный смысл.

Специфика функционирования  этикетных  коммуникем определяется условиями процесса коммуникации (социальные роли коммуникантов, их гендерные и возрастные особенности, степень знакомства и т.п.). Группа речевых формул, коммуникем-приветствий, восходящих к придаточной части СПП, небольшая, но отличается экспрессивностью. Сюда входят коммуникемы Каким ветром занесло?!; Какими судьбами?!; Сколько лет, сколько зим! и т. д. Языковую единицу каким ветром занесло?! определяют по-разному (в частности, Н.Ф. Алефиренко квалифицирует её как идиому-риторический вопрос), что объясняется фактом омонимии: эта единица может выступать и в качестве ФЕ, зафиксированной фразеологическими словарями, и формулы речевого этикета: разграничение омонимов возможно лишь в условиях дискурса и связано с интенциями говорящего и конкретной ситуацией, в которой единица употреблена. В качестве приветствия каким ветром занесло?  имеет значение Спочему, в силу каких обстоятельств кто-либо появился где-либоТ. Разговорный характер ФК ограничивает круг употребления, сведя его к хорошим знакомым, с которыми установились неформальные отношения, и сферу употребления, ограничив её неформальной обстановкой. А.В. Кунин даёт эту формулу в виде трёх вариантов, расширяя её за счёт факультативной частицы только и отмечая возможную вариацию, связанную с видо-временными модификациями. Но вариант, в котором предполагается повторяемость действия (Каким ветром (только) заносит?), более характерен для ФЕ, в составе речевой формулы он довольно редок. Тождественным значением обладает и ФК откуда бог принёс. Ср.: Ах, добрый человек! Откудова тебя Бог принёс? (Сказка Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что).

В кумыкском языке эквивалентами русской речевой формулы каким ветром занесло являются сразу три конструкции: Къайсы ел алып гелди? (букв. какой ветер принёс?); Къайдан чыкъдынг?;  Къайдан гелдинг? Первая так же, как и в русском языке, обладает коннотативным значением и является достаточно образной. Два оставшихся синонима абсолютно первичны по своему значению. Безличной конструкции, лежащей в основе речевой формулы в русском языке, в кумыкском соответствуют личные: двусоставная в первом случае и односоставные в остальных. Прямым вопросом, оформленным односоставным предложением, является частичный эквивалент какими судьбами? Нечик чыкъдынг? (букв. Как вышел? Как оказался?).

Примечательно, что в казахском аналоге Сколько лет, сколько зим! слово лето реализует то значение, которое было первичным в русском языке:  лето - годТ (не будем уходить в историю наименования, достаточно цитат из книг В.Н. Татищева: Антониев монастырь новогородский, построен Антонием римлянином около 1300 ета; хвалит прежние свои ета). Дело в том, что лексема лето в тюркских языках (и не только в тюркских, ср. немецкие лексемы Jahr и Sommer) имеет только семы годТ, годовщинаТ,  для обозначения понятия лето как время годаТ существуют другие лексемы. Буквально  анша жыл,  анша ай (ттi) обозначает сколько лет, сколько месяцев (прошло). Таким образом, исчезает оппозиция зима-лето,  включается другая характеристика темпоральных отрезков (год - месяц),  противопоставляются разные значения слова лето в русском языке. Ещё один вариант речевой формулы Крмегелi  кп айды  жзi болды ой  ещё в большей степени подчёркивает особенность репрезентации категории темпоральности. В казахской коммуникеме употребляется только компонент-словосочетание много месяцев.

Среди ФК, вербализующих коммуникемыЦэтикетные формулы, имеются и устаревшие. Так, просторечное Как бог милует? являлось приветствием при встрече. А.И. Фёдоров отмечает, что оно равно по значению распространённому в речевом этикете как живёте? (ФСРЛЯ). Следует заметить, что в современном русском языке встречается и устаревающее народно-поэтическое как живётеЦможете? с аналогичным значением.

Обращение к этикетным коммуникемам разноструктурных языков естественно: в содержательной стороне языка представлена картина мира этноса, которая помогает понять, чем различаются национальные культуры, как они дополняют друг друга. ЕСравнивая своё и чужое, люди выделяют значимые сходства и различия и дают различиям эмоциональную оценку (Алефиренко 2005, с. 5). Сопоставление функционирования речевых формул в различных когнитивных системах позволяет выявить универсальные и культурно-специфические черты, что важно и в плане межкультурной коммуникации.

Сопоставление фразеосхем позволяет сделать вывод, что ФК  Что касается..., то... в татарском языке, например, соответствует достаточно употребительная и имеющая длительную историю функционирования фразеосхема Если речь идёт о.... В приводимом ниже контексте (репликах Елены Андреевны из пьесы А.П. Чехова Дядя Ваня) оборот дело касается Е тождественен татарскому Е турында бара - дословно речь пойдёт  о: Елена Андреевна. Дело касается одной молодой особы. - Елена Андреевна. Сз яшь кен бер кыз турында барачак (Дословно: Речь пойдёт  об одной молоденькой девушке); Елена Андреевна. Дело касается моей падчерицы Сони. - Елена Андреевна. Сз минем ги кызым Соня турында бара. (Дословно: Речь идёт  о моей падчерице Соне).

Отмечено и функционирование формы что до меня Е В татарском языке это полное по структуре построение в связи с возможностью  выражения сказуемого с помощью причастных и деепричастных форм с особыми аффиксами: миа килгнд. Специфично и расположение сказуемого в неличной форме на последнем месте. Как и в русском языке, возможны разные варианты формы выражения субъекта с помощью личных местоимений 1Ц3 л. ед. и мн. числа: сиа килгнд,  анарга килгнд, безг килгнд, сезг килгнд,  аларга килгнд, при переводе которых используется как полная, так и эллиптическая формы: что касается меня (тебя, его, её, нас, вас, их) и что до меня (тебя, него, неё, нас, вас, их).

В немецком языке также имеется соответствие данной ФК - was mich betrifft (букв. что меня касается), ich fr meine Person (букв. я для моей личности) - что касается меня. Возможны разные варианты формы выражения субъекта с помощью личных местоимений первого-третьего лица. При полном совпадении значения назвать очень сходную единицу (was mich betrifft) эквивалентом невозможно из-за  закреплённости места сказуемого придаточной части на последнем месте. Варианты типа что касается меня - что меня касается, служащие в русском языке средством актуализации субъекта, в немецком языке невозможны.

З.Д. Попова и Г. Волохина приводят в монографии  ССПП, которая, на первый взгляд, может быть соотнесена с рассматриваемой фразеосхемой: Кто касается / ждет чего. Еще одна древняя структурная схема с родительным достигательным сохранилась для обозначения концепта касаемого, желаемого, искомого объекта. При глаголах этих групп она и сохранилась в переносных значениях, фактически утратив мотивировку, так как в прямом пространственном значении падежная словоформа дополнилась предлогом до и получила вид дотронуться до чего, достать до чего и т.п. (З.Д. Попова и Г. Волохина, 1999, с. 97). Но это свободная конструкция, в которой все компоненты употребляются в своих прямых значениях,  о фразеологизации здесь речи не идёт.

Наблюдения над языковыми фактами и речевыми их реализациями привели к следующим выводам:

Во фразеологии, в частности в синтаксической фразеологии,  обнаруживается не только национальное своеобразие, но и глубокие межъязыковые связи, проявляющиеся в различной степени структурно-типологической близости ФЕ контактирующих или неконтактирующих языков. Сопоставление языковых фактов и речевых реализаций ФК даёт наглядное представление о параллельных явлениях в столь отдалённых в структурном отношении языках, как русский, немецкий и тюркские. Общие механизмы фразеологизации отмечены у местоименных слов (местоимений и наречий), прошедших путь от основного значения и определённой синтаксической роли  в предложении до компонента в составе ФК. Трансформации местоименных слов объясняются не только особенностями явления переходности в области частей речи, но и спецификой лингвокреативного мышления. Модификации имеют транснациональный характер: они присущи и тождественным единицам разноструктурных языков.

Механизмы  фразеологизации различных структур могут совпадать, как это происходит при образовании лексикализованных фразеологизмов за счёт сходства когнитивных субстратов, и расходиться, когда речь идёт о фразеомоделях, так как именно в данной группе ФК наиболее заметны национально специфичные черты, связанные с ролью синтаксических ограничений. Это ещё раз подтверждает высказанную ранее мысль о том, что и при идентификации ФК, и при определения вариативных возможностей ФК важнейшая роль принадлежит синтаксическим особенностям языка.

Учёт прагматических функций ФК приводит к использованию синонимических средств, что является  свидетельством действия теории ассиметричного дуализма языкового знака в языке, в том числе и в разноструктурных языках.

В третьей главе Синтаксические концепты как структурные элементы этноязыковой картины мира синтаксические концепты рассматриваются как релятивные компоненты этноязыковой картины мира, делается попытка определить универсальное и этноспецифичное в цепи семантическая сеть - синтаксический концепт - структурная схема фразеологизированной конструкции, выясняется роль ФК в составе фраземообразующего фрейма, определяется соотнесённость синтаксических концептов разноструктурных языков. 

Языковая картина мира рассматривается современными исследователями как отображение знаковым способом, т.е. через языковую знаковую соотнесённость с действительностью, концептуальной картины мира, которая намного полнее и глубже языковой. Таким образом, можно фиксировать наличие своеобразной цепочки предметный реальный мир отображение его в психике человека в образе мира (концептуальная картина мира) языковая картина мира. Цепочка может включать дополнительные звенья, в зависимости от того, какую цель ставят перед собой исследователи и что является предметом их изучения. Соотношение концептуальной и языковой картин мира чётко представлено Е.С. Кубряковой. Она полагает, что картина мира - то, каким себе рисует мир человек в своём воображении, - феномен более сложный, чем языковая картина мира, которая имеет привязку к языку и преломлена через языковые формы. Необходимо разграничивать языковую картину мира и языковую модель мира. Первая представляет собой совокупность наивных знаний о мире, зафиксированных на разных уровнях (подуровнях) языковой системы: лексическом, фразеологическом и грамматическом.

Учитывая значимость релятивности для синтаксического уровня, в компетенции которого отражение связи явлений, состояний, предметов, З.Д. Попова и И.А. Стернин отмечают, что без синтаксических концептов семантическое пространство языка существовать не может, ибо знание набора концептов без знания видов отношений между ними лишает такое пространство жизни и движения. Изучение синтаксических концептов, помимо получения новых сведений теоретического плана, имеет большое прикладное значение, особенно при обучении языку как иностранному.

Наиболее релевантным для теории синтаксической фразеологизации является понимание синтаксического концепта как типовой пропозиции, объективируемой структурной синтаксической схемой, означающим которого являются позиции, замещающие субъект и предикат. Под синтаксическими концептами целесообразно понимать синтаксические средства (свободные и идиоматизированные) их выражения.

Чаще так именуют концепты, репрезентируемые синтаксическими структурами. Синтаксические концепты необходимы для того, чтобы  с помощью естественного языкового кода схематически представить отношение языка мысли, а затем с помощью соответствующих синтаксических средств объективировать знания. Специфика синтаксически репрезентируемых концептов, по мысли Н.Н. Болдырева и Л.А. Фурс, объясняется их многомерностью, которая проявляется в репрезентации знаний как языкового, так и неязыкового характера. Они отражают, с одной стороны, знание определённого грамматического концепта (пропозиционального типа), а с другой - концептуального содержания неязыкового свойства в виде суждения о мире.

При сопоставлении ФК разноструктурных языков обнаруживаются две диалектически взаимообусловленные тенденции: с одной стороны, универсальность глобальных концептов типа Бытие объекта и Небытие объекта; с другой - совпадение синтаксических ФК большинства ССПП, объективирующих первый концепт, и достаточно глубокие этноязыковые расхождения при репрезентации второго концепта. Например, отсутствие для объективирования концепта Небытие объекта отдельных типов ФК в составе ССПП тюркских и монгольских языков или наличие только лексического способа передачи идеи небытия ФК немецкого языка.

Сопоставление синтаксических концептов, представляемых ФК разноструктурных языков, обнаруживает, что сема СрелятивностьТ пронизывает все синтаксические позиции в ССПП. Фразеологически объективируемые синтаксические концепты являются устойчивыми релятивными компонентами этноязыковой картины мира. Национально-культурная обусловленность ЯКМ несомненна, тогда как концептуальной картине мира во многом свойственна универсальность.

Синтаксические концепты, репрезентируемые синтаксическими фразеологизмами разноструктурных языков, служат релятивными средством вербализации таких глобальных когнитивных категорий, как семантическая сеть и когнитивные структуры. ФК занимают конструктивно значимые позиции в составе ССПП, и в таком качестве объективируют смысловые узлы и слоты фраземообразующих фреймов, выступают в роли актантов и сирконстантов. Это их свойство, с точки зрения конструктивных механизмов речемышления, является универсальным. Вербализация же актантами и сирконстантами смысловых узлов и слотов фраземообразующих фреймов осуществляется в соответствии с законами синтаксиса разноструктурных языков. Перечень ФК, являющихся репрезентантами узлов и терминалов фреймов и  актантов и сирконстантов ССПП, предлагается в Приложении.

Синтаксические концепты разноструктурных языков, так же, как и единицы других языковых уровней, отражают результаты категоризации отношений между человеком и окружающими его предметами и явлениями, а ФК служат базовым средством моделирования этноязыковой картины мира.

В четвёртой главе Лингвокогнитивные механизмы фразеологизации придаточной части сложноподчинённых предложений разноструктурных языков доказывается универсальность механизмов  фразеологизации придаточной части СПП разноструктурных языков. Определяется роль  сравнения, метафоры, эвфемизмов, гиперболы, алогизмов как универсальных механизмов фразеологизации.

На метафорической основе построено множество русских ФК,  казахская ФК ылышын сйреп ыс келер (букв. придет зима со своей саблей) - Снаступит зима со снежными заносами, лютыми морозамиТ. Значение ФК основано на преобразовании смысла компонентов. Смыслообразующим компонентом является лексема сабля. Семантическую структуру слова сабля можно представить как сочетание категориальной архисемы (Снеодушевлённый предметТ), родовой семы (СоружиеТ), видовой дифференцирующей семы (Сколющее холодное оружиеТ), потенциальной семы (Сопасное оружие, способное нанести раны, принести смертьТ). При использовании этого слова для обозначения сил природы родовая сема не используется, в видовой дифференцирующей семе отмечается переносное значение СхолодныйТ, а в качестве ведущей дифференцирующей семы выступает дополнительная потенциальная сема. Сабля - 1. Холодное оружие с изогнутым стальным клинком и одним лезвием (Ушаков, с. 701). (В наивном сознании холодная зима воспринималась как своего рода губитель живого, ведь весной всё возрождается к жизни, обновляется, отсюда и этот образ).

На метафоре, сравнении или оксюмороне основаны ФК и фраземы с компонентом вода. Так, в белорусском языке частотны  Прапав як у ваду впав;  Як камень у ваду; Як кулём на дно; Як у тон утанув. Тождественным по значению русской ФК как сквозь землю провалился является белорусское Як вадою разлвся. Подобное сходство образных выражений наблюдается и в разноструктурных языках, что свидетельствует о древности мифопоэтического восприятия воды. Ср.: рус. как воды в рот набрал и татарское авызга су капкан тсле (капкандай) булу (с тождественным значением  Сбудто онемел, лишился дара речиТ; как две капли воды и ике тамчы судай (Тсовершенно, очень сильно похожТ); как в воду канул  и суга баткандай (юкка чыгу) в значении  Сбесследно исчез, пропаТ; сколько воды утекло и кпме сулар акты (Спрошло много времени, произошло немало перемен с каких-л. порТ).

Приведённые фраземы и ФК тождественны в структурно-семантическом отношении, часто идентичны и их синтаксические функции. Однако наличие лексических лакун не позволяет включать в состав компонентов фраземы национально маркированные элементы, мифологемы, этнонимы и т.п. Поэтому, например, фразема в ступе воду толочь передаётся фразеологическим оборотом  юкны бушка аудару (букв. отсутствующее, то, чего нет, переложить, перебросить в пустое). Буквальное значение ближе к фраземе переливать из пустого в порожнее - Сзаниматься чем-то бесполезным, попусту тратить времяТ. Есть случаи, когда  параллельно сосуществуют фраземы, не имеющие эмотивно-экспрессивной окраски, близкие к свободносинтаксическому генотипу. Например, кальки с русского - как рыба в воде и зене иркен тоту  - Счувствовать себя, держать себя  свободно, непринужденно, хорошоТ; омоним свободного словосочетания и калька зене суда (гы) балык кебек хис ит. Отдельные ФК семантизируются в татарском языке лишь приблизительно, теряя коннотативность. Ср.: как с гуся вода - бер нрс булмагандай (букв. ничего не случилось). В таких случаях речь идёт о межъязыковых фразеосемантических  соответствиях, так как сохраняется лишь семантика: Сникакого воздействия, всё нипочём, безразличноТ. В немецком языке аналог данной ФК представлен фразеологическим эквивалентом ablaufen wie das Wasser am Entenflgel, буквально переводимым: стекать как вода с утиного крыла. Как видим, изменился лишь орнитоним, а фразеологическое значение сохранилось. В немецком языке также есть полные эквиваленты русским фраземам, идентичные как в семантическом плане, так и в своих экспрессивно-стилистических коннотациях. Ср.: Wasser in ein Sieb schpfen - носить воду решетом; das ist Wasser auf seine Mhle (букв. это вода на его мельницу) в значении Сэто ему на рукуТ; bis dahin wird noch viel Wasser ins Meer fliesen - до тех пор ещё немало воды утечёт; seitdem ist schon viel Wasser vom Berge hinuntergeflossen - с тех пор много воды утекло; alle Wasser laufen ins Meer - все реки текут в море; ins Wasser fallen - провалиться, расстроиться, пойти прахом, пойти насмарку; wie ins Wasser fallen - как в воду кануть; bei Wasser und Brot sitzen - сидеть на хлебе и воде; vom reinsten Wasser - чистой воды (о бриллианте). В некоторых ФЕ компонент вода представлен разными семами. Ср.: Сбольшое её количество, целые моря или рекиТ: Wasser ins Meer tragen - Свезти (нести) что-л. туда, где его и без того достаточноТ, аналог русской ФЕ ехать в Тулу со своим самоваром, татарской        возить дрова в лес). Нередко образ воды создаётся различными денотативными ситуациями, лёгшими в основу фраземы. Например, легко представить себе сценарий steigt das Wasser zum Halse, когда видишь тонущего в трюме человека, которому вода дошла уже до шеи; отсюда и фразеологическое значение Счьё-л. положение становится критическимТ.

Для того чтобы проследить за тем, как формируется сравнительная ФК-лингвокультурема, вербализующая в разноструктурных языках концепт Безразличие, обратимся к протовербальному порождению ономатопоэтических концептов. В процессе вторичного знакообразования предмет мысли, с одной стороны, эксплицирует замысел, а с другой - соотносится с первичным знакообозначением когнитивной единицы, которая составляет предмет мысли, но уже в новой коммуникативно-прагматической ситуации. Поэтому,  в отличие от первичного лингвосемиозиса, вторичное знакообразование опирается не на замысел (предмет мысли), а на коммуникативно-прагматические потребности - найти оптимальную форму задуманного воздействия на реципиента. В поисках такой формы обычно отталкиваются от знаков первичной номинации, которые затем преобразуются под давлением коммуникативно-прагматической ситуации и в соответствии с замыслом будущего дискурса.

На формулирующей стадии ассоциативно-смысловая структура, образовавшаяся на мотивационно-побуждающем этапе,  получает лексическое и грамматическое оформление. Так, значение сравнительной устойчивой фразы ablaufen wie das Wasser am Entenflgel (букв. стекать как вода с утиного крыла) Ц  Сникакого воздействия, всё нипочём, безразличноТ - представляет собой симбиоз довербальных смысловых элементов, возникших на основе сенсорно-перцептивного опыта (лкак долго утка ни пребывала бы в водоёме, как часто ни ныряла, стоит ей выйти из воды, капельки скатываются с крыльев, да и всего туловища, как будто она и не была в воде), адгерентных предметных ассоциаций (лникакого воздействия), вторичных образов (лнесмотря на то, что звучали какие-либо обвинения, порицания за проступок, субъекту  всё нипочём) и речевых, коммуникативно-прагматических, смыслов (лбезразличие). Вторичный образ служит связующим звеном между довербальными и речевыми смыслами: лему всё нипочём, несмотря на то, что виноват и порицаем. Такая коммуникативно-прагматическая ситуация порождает оценочные семы, реализующиеся в речи в зависимости от модуса субъектно-объектных отношений: неодобрительное отношение; осуждение за безразличие, непонимание своей неправоты в оценке своих действий или в отношении к сложившейся ситуации. Следует заметить, что данная немецкая сравнительная ФК является  фразеологическим эквивалентом широко известной русской как с гуся вода разг. - Сневозмутим, спокоен; все безразлично, нипочемТ.

ФК, свободносинтаксическим прототипом  которых являются  придаточные части СПП, являются  релятивными вербализаторами национальных ЯКМ, релятивными, потому что  в разноструктурных языках относительны средства и способы выражения иногда даже близких по структуре и смысловому содержанию концептов.

Функционирование ФК в разноструктурных языках связано с когнитивно-прагматической ситуацией, которая и определяет выбор той или иной структуры. Понятие вариантности в языке - одно из самых широких в лингвистике, что обусловлено разносторонностью и специфичностью данной категории. Изучение вариантности можно осуществлять в ракурсе языка и речи: в плане языковой системности и в плане функционирования конкретных единиц языка. Особый интерес представляет исследование семантического и стилистического потенциала варьирующихся придаточных частей СПП в аспекте поиска оптимальных когнитивно-прагматических средств выражения мысли и чувств. Согласимся с В.М. Мокиенко, что, в конечном счёте, проблема соотношения устойчивости и вариантности фразеологизмов - проблема и историческая, и синхроническая. Диалектическое единство этих двух противоположных характеристик фразеологических единиц обеспечивает и функционирование, и постоянное развитие фразеологии. Выделяют пять типов устойчивости (А.В. Кунин): устойчивость употребления, структурно-семантическая, семантическая, лексическая, синтаксическая устойчивость. Диалектическое единство устойчивость/вариантность порождает дискуссии о том, что считать вариантом ФК и на какой стадии вариантные ФК превращаются в синонимичные.

Вариативность ФК свойственна разноструктурным языкам в различной степени. Практически любому языку присуща лексическая субституция, хотя проявляется она несколько своеобразно. Для того чтобы решить, идёт речь о варианте фразеологизированной конструкции или о её синониме, необходимо определить, один ли и тот же языковой знак представлен в анализируемой паре. Любые изменения в семантике языкового знака (помимо расширения семантики) свидетельствуют о синонимичности. Типы субституции в основном являются языковыми универсалиями.

Морфологический и синтаксический типы варьирования в большей степени  национально специфичны, так как над семантикой языкового знака на этих уровнях начинает довлеть грамматика. Ограничения грамматического плана (отсутствие варьирования форм рода в глаголах прошедшего времени, согласования как вида подчинительной связи, категории вида и т.д. в тюркских языках;  отсутствие категории вида в немецком языке и т.д.) сдерживают  степень варьирования в одних направлениях. Обычно это компенсируется специфическими категориями разноструктурных языков, допускающими такие типы варьирования, которые невозможны в русском языке. Это категория принадлежности в тюркских языках; варианты форм глагольных времён, которые отпали в процессе исторического развития в русском языке, но сохранились в тюркских и немецком языках; определённый/неопределённый артикль и семантика, привносимая им в языковые единицы в немецком языке и т.д.

Синтаксическое варьирование наименее характерно для тюркских и немецкого языков в связи с закреплённым порядком слов.

Различное варьирование ФК - процесс, свидетельствующий о разной степени лингвокреативного мышления, обусловленной характером миропонимания того или иного народа.

В пятой главе Синтаксическая фраземика как средство формирования этноязыковой картины мира анализируется роль ФК как вербализаторов  ценностно-смыслового пространства этнолингвокультуры, рассматриваются лингвокультурологические аспекты семантики ФК, фреймовая соотнесённость ФК разноструктурных языков.

Специфика объективации универсальных концептов зависит от лингвистических и экстралингвистических (культурологических, прагматических и т.ап.) факторов. Многие концепты, в том числе фреймы и сценарии, являясь общими для многих этносов, совпадая по многим параметрам, отличаются наполнением отдельных слотов. Так, при совпадении вершинных узлов могут иметься различия в нижних терминалах, объясняемые особенностями менталитета, нашедшими отражение в вербальных способах объективации когнитивных структур. Фреймовая модель Гостеприимство, основанная на теории множественного кода долговременной памяти Т.П. Зинченко, на материале русского языка представлена Н.Ф. Алефиренко. Цепочка ассоциативных связей (Гостеприимство - Человек - Встреча - Симпатия - Радость - Приветствие - Добрые пожелания - Попечение - Забота - Дружеское расположение - Гостинец - Пожелания приятного аппетита - Комфорт - Общение и т.д.) присуща многим  разноструктурным лингвосистемам. Различия обнаруживаются на уровне этнокультурной интерпретации отдельных элементов этой цепочки. Наблюдаются различные формы вербализации каждой составляющей. Иногда различия могут быть и на уровне узлов фрейма. Так, вершинные узлы (лузел-1 - отношение - узел-2) общекультурного фрейма Гостеприимство совпадают в русском и татарском языках. Ср.: лузел-1 - хозяин дома, лузел-2 - гость (гости), отношение - угощение, развлечение и т.ап. Различительные нюансы констатируются на уровне 2-го и 3-го лузла. Угощение, развлечение специфичны для разных этнокультур. Отсюда наличие экзотизмов в текстах, вербализующих данный концепт. Обратимся к некоторым особенностям объективации узла-2 в анализируемых языках. Показательно сопоставление слота Незваный гость в русской и татарской лингвокультурах. Понятен концептуальный конструкт фраземы (Незваный гость хуже татарина), аккумулировавший отношение русского человека к монгольско-татарскому игу и последствиям пребывания золотоордынцев. Незваный гость - чуть ли не стихийное бедствие, что объясняется, вероятно, особыми хлопотами при подготовке к встрече гостей, определёнными затратами. Когда приглашают гостей, стараются прибраться в доме, подкупить угощения и т. п. Незваный гость может увидеть всё в доме без прикрас, поэтому он так нежелателен. Особенно наглядно отношение к незваному гостю в западных культурах, где принято обязательное предупреждение о предстоящем визите, что относится к элементам этикета. Особенности татарского менталитета нашли отражение в фраземах Алла кешесе, ходай кешесе (букв. божий гость). Неожиданное появление незваного гостя на молебнах, праздниках или поминках не только приветствуется, а традиционно считается проявлением благосклонности Всевышнего, и поэтому такой человек должен встречаться с особыми почестями.

Н.Ф. Алефиренко, считая, что концепт Гостеприимство - один из наиболее показательных в отношении осмысления сути семантических сдвигов, происходящих в процессе кодирования и декодирования действительности косвенно-производными единицами на уровне когнитивных структур, характеризует его следующим образом: Он относится к духовным вербально выраженным сущностям, обладающим сложной и многомерной структурой. Такого рода концепты можно назвать синергетически многовекторными, поскольку они объединяют в себе несколько энергопотоков: дискурсивный, культурный, этнический, ритуальный и т. п. (Алефиренко 2006, с. 123). Отмечая роль концепта Гостеприимство в славянских языках, учёный останавливается на особенностях фраземы хлеб-соль, показывая её специфичность. Уважительное отношение к хлебу и соли как плодам (результатам) тяжёлого труда характерно для многих бытовых культур: хлеб и соль - во главе любого стола, им издавна поклоняются. В какой-то степени хлеб обладает магической силой. Отсюда пожелание-угроза - проклятие хлебом-солью, по мнению использовавших его, имеющее большое воздействие. Подобное образование встречается в казахской лингвокультуре:  Дм тз [нан] атсын [рсын] - (букв. пусть сразят тебя еда и хлеб [соль]) - Счтоб (тебя) постигло несчастьеТ, Спусть постигнет несчастьеТ.

Помимо фреймов, сценариев, субстратом фразеологического значения могут быть и гельштаты - по сути, некая конфигурация, определенная форма организации частей в единую целостность. Восприятие некоего целого не может быть сведено к простой сумме его частей. Этим, собственно, и объясняется то, почему гештальты стремятся быть вербализованными идиоматичными структурами - фраземами и паремиями, значения которых по определению не выводимы из простой суммы их лексических компонентов.

Гештальт, представляющий стереотипную ситуацию Сжить в довольствии, имея всё в изобилииТ, вербализуется в русском языке сравнительными ФК как сыр в масле катается и как у Христа за пазухой, аналоги которых встречаем также и в разноструктурных языках. Фразеологические образы, соотносимые с гастрономическим кодом культуры (Д.Б. Гудков), в котором продукты питания несут в дополнение к своим природным свойствам функционально значимые для культуры смыслы, ещё более рельефно представлены в тюркской лингвокультуре. Мёд в разных лингвокультурах выступает как эталон сладости, приятного вкуса, чего-л. желанного. Ср.: рус. Не жизнь, а мёд; мёдом намазано; медовый месяц; тат. нож в меду и масле плавает (в значении жить в достатке), тат. и казах. с пальцев мёд течёт (в значении золотые руки) и т.д.

Таким образом, можно говорить о совпадениях и различиях в вербализации узлов и  терминалов фреймов, соотносимых с ФК разноструктурных языков, что объясняется особенностями концептосферы той или иной лингвокультуры. Эти особенности, естественно, не могут не найти  отражение в вербальных способах объективации когнитивных структур, а тем более в наиболее национально специфичном ярусе языка - фраземике.

В четвёртом параграфе сопоставляется универсальное и этноспецифическое в подсистеме синтаксических фразем разноструктурных языков. Глобализация культур затронула многие составляющие картины мира: динамично развивающаяся действительность характеризуется взаимопроникновением культур, переоценкой старых традиций и появлением новых.

Несмотря на то, что когнитивные способности людей разных национальностей сопоставимы в разных языках, в когнитивном аспекте языковые явления рассматриваются как самобытный опыт носителей разных языков. В межкультурной коммуникации проявляются особенности национального характера, а нередко и национальной специфики концептуализации мира. Представитель иной культуры, иного языка переходит в процессе общения с одной системы мышления на другую. Но другое не обозначает худшее, это отмечал еще Л. Н. Гумилёв: Сходным у всех у них (разных народов) был способ производства, но в остальном между ними было мало общего. Язык, религия, искусство, образование - всё было непохоже друг на друга, но в этом разнообразии не было беспорядка: каждый стиль жизни был достоянием определённого народа. Национально специфическими и культурно значимыми, помимо национальных артефактов и их наименований, антропонимов, топонимов и т.д., выступают цветообозначения, или колоремы, способность которых воздействовать на эмоции, психологическое состояние человека не подлежит сомнению. Хотя имеются и противоположные, в том числе и спорные, точки зрения по поводу национального характера восприятия мира. И всё же прав Д.С. Лихачёв, утверждавший, что не видеть специфики национальной индивидуальности  - значит делать мир народов очень скучным и серым. Так, колоремы содержатся в компонентном составе фразем всех разноструктурных языков. Например, компонент-колорема кк (синий), имея в казахском языке и положительную, и отрицательную коннотации, используется как показатель интенсивности, высшей степени проявления  какого-л. качества или явления. Например, наличие платья и сапог синего цвета могло характеризовать достаток, состоятельность, зажиточность владельца: кйлегi кк, тамаы ток (букв. платье синее, сам сыт) в значении Сживущий в достатке, довольствеТ; кк етiктi кез келмей, кн етiктiне кзге iлмеу (букв. тому, что в синих сапогах, не встретиться; на того, что в грубых сапогах, не обращать внимания). В приведённых казахских ФК синий имеет дополнительную семантику Сбыть в достатке; богатый, дорогойТ. Если в казахских ФЕ основное значение обусловлено колоремой кк, то при наличии подобной единицы на русской почве внимание уделялось бы, вероятно, компоненту сапоги: Евплоть до ХIХ в. носители русского языка говорили о любом дорогом товаре, что он в сапогах ходит, имея в виду недоступность того или иного предмета продажи для людей, обутых в лапти - в сапогах щеголяли только богачи (А.П. Бабушкин). Интересна идиома айтулы ккжал (букв. прославленная синяя холка). Первое значение её связано с компонентом-зооморфизмом матёрый волк. Перенос по действиям, напоминающим повадки злобного хищника, позволил создать мыслительную картинку, значение которой Сбесстрашный, известный отрицательными поступками и действиями человекТ. В русских устойчивых компаративных конструкциях волк наделяется чаще всего эпитетами злой, жадный, голодный, глупый, затравленный, загнанный; отрицательна коннотация и сравнений смотрит волком, хоть волком вой, глаза как у волка и т.д. А в казахских тотемических мифах, воззрениях о фантастическом родстве между группами людей и тотемами - различными видами животных и растений, фетишизируется образ волка, связанный с культом предводителя боевой дружины или родоначальника племени. Поэтому сравнение подобный волку, как волк в казахском представлении имеет только положительную коннотацию: для воина это весьма похвальное сравнение.

Дифференцирующие национально-культурные ценности наиболее ярко обнаруживаются во фраземике, непосредственно отражающей динамично развивающуюся внеязыковую действительность. Динамика фразеологического уровня языка отражается во фразеологических словарях, основной целью которых является толкование ФЕ языка, их структуры. Фразеологические словари нового поколения должны отражать лингвокультурологические свойства синтаксических фразеологизмов, этноспецифические особенности идиом с точки зрения вербализации их когнитивных субстратов.

Фразеографическая репрезентация этноязыковых картин мира в существующих двуязычных фразеологических словарях, к сожалению, мало чем отличается от переводных двуязычных словарей лексем. Нет или слишком скупы историко-этимологические и лингвокультурологические сведения. А полноценная межкультурная коммуникация возможна только тогда, когда имеется полное адекватное представление об отображении во фразеологизмах, в том числе и синтаксических, культуры, обычаев, традиций участвующих в межкультурном диалоге или сопредельно проживающих этносов.

В Заключении подводятся основные итоги работы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Монографические издания:

1. Фразеологизированные конструкции в разноструктурных языках. - Астрахань: ИД Астраханский университет, 2011. 12 п.л.

2. Системные свойства русских лексических и фразеологизированных предлогов и их тюркских соответствий: Уч. пос. - Астрахань: ИД Астраханский университет, 2011. 105 с. 6,7 п.л.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

3. Эллипсис и редукция как средства фраземообразования // Южно-Российский вестник геологии, географии и глобальной энергии. Спецвыпуск. Гуманитарные науки. 2006, № 8 (21). С. 238-241 (0,3 п.л.).

4. Вербализация концепта Исчезновение на фразеологическом уровне  // Южно-Российский вестник геологии, географии и глобальной энергии. Спецвыпуск. Гуманитарные науки. 2006, № 6 (19). (0,33 п.л.).

5. Бинарная оппозиция Дело в том, что Е - Е, в чем дело: структурно-семантические и функциональные особенности // Вестник  Астрахан. гос. тех. ун-та. - Астрахань: Изд-во АГТУ, 2006, № 5 (34).  (0,76 п.л.).

6. Синтаксическая идиоматика как когнитивно-семантическая проблема // Вестник Костромского университета, 2007, № 7. (0,44 п.л.).

7. Когнитивно-синтаксические механизмы формирования синтаксической идиомы // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. Филол. науки. 2008. № 2 (26) (0,56 п.л.).

8.  Концепт-образ - концепт-символ: становление концепта-символа //  Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2008. № 3. С. 11-15 (0,75 п.л.).

9. Проблемы репрезентации синтаксических концептов в разноструктурных языках // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Филология и искусствоведение. Том 2. 2009, № 4(2). С. 27-30 (0,48 п.л.).

10. Особенности колорем в составе фразем разноструктурных языков как предмет фразеографического описания // Вестник Магнитогорского государственного университета, 2009, № 4. (0,48 п.л.).

11. Лингвокогнитивные особенности фразем с компонентом душа-ан (на материале разноструктурных языков) // Гуманитарные исследования, 2009, № 4 (32). С. 13-18 (0,62 п.л.).

12. Интерпретация русских реалий и фразеологических образов в татарских переводах пьес А.П. Чехова // Гуманитарные исследования, 2010, № 4 (36). С. 49-54 (0,52 п.л.).

13. Фразеологизированные конструкции с компонентом куда // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова, 2011, № 3. С. 33-43 (0,9 п.л.).

14. Структурная схема простого предложения кого/чего нет где и ее речевые реализации как знаки синтаксического концепта небытие // Вестник Пятигорского государственного гуманитарного университета. - Пятигорск, 2011, № 4 (0,4 п.л.).

15. Фразеологизированные конструкции как средство выражения пространственных отношений // Вестник РУДН. Сер. Русский язык и иностранные языки и методика их преподавания, 2011, № 4 (0, 73 п.л.).

16. Сравнение как универсальный механизм фразеологизации в разноструктурных языках // Гуманитарные исследования, 2011, № 4(40). С. 60-65 (0,6 п.л.).

2. В научных журналах и сборниках научных трудов

17. Языковое самоопределение личности в полиэтническом регионе с доминирующей ролью русского языка // Гуманитарные исследования. Астрахань, 2001, № 1. С. 75Ц78 (0,33 п.л.).

18. Из наблюдений над фразеологическими единицами русского и татарского языков // Сб. научн. трудов Информатика. Образование. Экология и здоровье человека. - Астрахань, 2001. С. 242Ц244 (0, 35 п.л.).

19. Интегральное и дифференциальное в семантике и структуре русских и тюркских сложноподчиненных предложений // Развитие и взаимодействие национальных культур как фактор стабильности межэтнических отношений в полиэтническом регионе: Материалы Всерос. науч.-практ. конф. - Астрахань, 2000. С. 221Ц222 (0,35 п.л.).

20. О некоторых особенностях изучения русского СПП в татарской аудитории // Ученые записки Астраханского педагогического института. Астрахань, 1995. С. 6-8 (0,3 п.л.).

21. О некоторых особенностях описания глагола в Комплексном словаре русского языка для учащихся общеобразовательной школы. Актуальные проблемы современной лексикографии. Словарная работа в школе и вузе. Материалы Всероссийской научной конференции. - Астрахань, 1999. (0.4 п.л.).

22. О функционировании идиоматизированных конструкций в произведениях для детей // 6-я Международная конференция Экология и здоровье человека.  Экологическое образование. Математические модели и информационные технологии. - Краснодар, 2001. С. 150-153 (0,25 п.л.).

23. Сопоставительная характеристика фразеологических единиц русского и татарского языков // Итоговая научная конференция АГПУ. Тезисы докладов. Астрахань, 2000. (0,1 п.л.).

24. Полиэтнический регион: проблемы билингвизма // Ученые записки. Материалы докладов  итоговой научной конференции АГПИ. Русский язык. Литература.  - Астрахань, 1999 (0,2 п.л.).

25. Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ В.Н. Татищева. Лингвистический аспект // Исторические судьбы России в научном наследии В.Н. Татищева: Материалы Междунар. науч. конф. - Астрахань, 2004. С. 76-79 (0,25 п.л.).

26. Межъязыковые фразеологические эквиваленты и межъязыковые фразеосемантические соответствия в русском и татарском языках // Тюркологик ммуга. 2 чыгарылыш. Трки халыкларны теллре м дбиятлары: тарихи м бгенгесе. Халыкара тюркологик конференция материаллары. - Алабуга, 2004 С. 114-118 (0,25 п.л.).

27. Из истории сложноподчиненных предложений с придаточными касательства // Актуальные проблемы русского языка: Материалы Всероссийской конференции, посвященной 70-летию ЧПГУ. Челябинск: ЧГПУ, 2005. С. 17-20 (0,25 п.л.).

28. О соотношении предикативных фразеологических единиц и исходных придаточных предложений // Виноградовские чтения. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 110-летию В.В. Виноградова. - Тобольск: ТГПИ, 2005. С. 8-9 (0,2 п.л.).

29. Взаимодействие фраземики и синтаксиса // Слово - сознание - культура: сб. науч. тр. - М.: Флинта: Наука, 2006. С. 248-256 (0,7 п.л.) (в соавторстве).

30. О функционировании фразеологизированных конструкций (к проблеме экологии языка)// Языковые и культурные контакты различных народов: сборник статей Международной научно-методической конференции. - Пенза, 2006. С. 5-7 (0,15 п.л.).

31. О сопоставительных конструкциях с предикативно-развернутым членом сравнения Русский синтаксис в лингвистике третьего тысячелетия // Материалы Междунар. конф., посвященной 70-летию со дня рождения проф. А.М. Ломова. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2006. С.89-94 (0,47 п.л.).

32. Синтаксическая идиома Куда глаза глядят как репрезентант концепта Пространство // Славянская традиционная культура: Материалы Кирилло-Мефодиевских чтений. - Астрахань, 2006 (0,4 п.л.).

33. О взаимодействии разноуровневых единиц в процессе фраземообразования (на примере ФЕ с компонентом Бог) // Проблемы прикладной лингвистики: сборник статей Международной научно-практической конференции.. Пенза, 2006. С. 4-6 (0,15 п.л.)

34. Репрезентация концепта Государство в трудах В.Н. Татищева //Татищев и проблемы государственно-административного управления в России в прошлом и настоящем: Материалы Международной научной  конференции. - Астрахань, 2006. С.27-31 (0,25 п.л.)

35. Роль фразеологических единиц в репрезентации национальной языковой картины мира // Сохранение и развитие родных языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы: Междунар. науч.-практ. конф. (Казань, 23Ц24 июня 2006 г.): Труды и материалы. В 2 тт. Т. 2 / Под общ. ред. Р.Р. Замалетдинова. - Казань, 2006 (0,3 п.л.).

36. Фразеологические единицы и идиоматизированные конструкции в иронических детективах Д. Донцовой // Материалы Всерос. науч.-практ. конф. Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников. - Воронеж, 2006 (0,32 п.л.).

37. О некоторых особенностях фразеологизмов, построенных по модели уступительно-повелительных конструкций // Междунар. науч.-практ. конф. Тихоновские чтения. Теория языка. Словообразование. Лексикография, посвященная 75-летию А.Н. Тихонова. - Елец, 2006 (0,2 п.л.).

38. Трансформированные фразеологические обороты как экспрессивные единицы // Экология и жизнь: сборник статей Междунар. науч.-практ. конф. - Пенза, 2006. С. 3-5 (0,16 п.л.).

39. Динамические процессы в области русской фразеологии (на материале рассказов Л.Н. Толстого) // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. Ч. 2: межвуз. сб. науч. трудов. - Тамбов: Изд-во Грамота, 2007 (0,3 п.л.).

40. Структурно-функциональные изменения в составе фразеологизированных конструкций // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: материалы междунар. науч. конф. - Волгоград, 2007. С. 533-538 (0,33 п.л.).

41. Отображение отношений внеязыковой действительности в национальных языковых картинах мира // Материалы Всерос. науч.-метод. конф. Языковое образование 21 века: проблемы и перспективы. - Хабаровск, 2007. С. 11-18 (0,51 п.л.).

42. О некоторых проблемах усвоения фразеологического значения // Материалы Междунар. конф., посвященной 130-летию В. Богородицкого. - Казань, 2007 (0,22 п.л.).

43. О логико-семиотическом тождестве паремий разноструктурных языков // Материалы Междунар. науч.-метод. конф. Языковые и культурные контакты  различных народов. - Пенза, 2007. С. 3-5 (0,16 п.л.).

44. Формирование языковой личности в условиях полиэтнического региона// Русский язык в поликультурном пространстве: Материалы Междунар. науч. конф. - Астрахань, 2007. С. 97-99 (0,35 п.л.).

45. Новая лексика и фразеология русского языка в межкультурной коммуникации // Русистика и современность. Материалы Х междунар. науч.-практ. конф. - СПб.: ИД МИРС, 2007. - С. 84Ц92 (0,4 п.л.) (в соавторстве).

46. Фразеологизированные конструкции в межкультурной коммуникации // Междунар. науч.-практ. конф. Проблемы прикладной лингвистики. - Пенза, 2007. С. 4-6 (в соавторстве). 0,17 п.л.

47.  Окказиональные фреймы в произведениях В. Хлебникова. Творчество Велимира Хлебникова и русская литература ХХ века: поэтика, текстология, традиции // Материалы Х Международных Хлебниковских чтений. - Астрахань: ИД Астраханский университет, 2008 . С. 48-52 (0,26 п.л.).

48.  Семантическая сеть - синтаксический концепт - фрейм // Материалы Международной научной конференции Фразеология и когнитивистика (Белгород, 4-6 мая 2008 г.). Т. I. Идиоматика и познание. - Белгород, 2008. - С. 249-253 (0,26 п.л.).

49. Способы репрезентации концепта Время в трудах В.Н. Татищева (диахронический аспект) // Материалы Международной научно-практической конференции Проблемы прикладной лингвистики. - Пенза, 2008. С. 3-5 (0,2 п.л.)

50. Проблемы перевода поэтической фраземики, репрезентирующей художественные концепты//Вопросы лингвистики и литературоведения, 2008, № 3 С. 56-64 (0,42 п.л.)

51. Частеречная квалификация слов надо, нужно, нельзя, можно, необходимо в современном русском языке и их аналогов в татарском языке. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Биробиджан, 2009. С. 8-16 (0,75 п.л.) (в соавторстве).

52. О фреймовом  субстрате семантики фразеологизированных конструкций // Когнитивная лингвистика и вопросы языкового сознания: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Краснодар, 25-26 ноября 2010 г.).  - Краснодар, 2011. С. 9-11 (0,35 п.л.).

53. Фразеологическое значение как  элемент языкового сознания // Актуальные проблемы российской науки и образования: Материалы Всерос. научно-практ. конф. с междунар. участием. Т.V. - Уфа, 2010 (в соавторстве).  ( 0,6 п.л.).

54. Мифологема как элемент языковой игры // Язык и культура: Материалы Междунар. науч. конф. (Белгород, 25 марта 2010 г.). - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2010. С. 134-138 (0,3 п.л.).

55. Коммуникативные фраземы - речевые формулы (в разноструктурных языках) // Фразеология, познание и культура. Т.1. Фразеология и познание: сб. докл. 2-й Междунар. науч. конф. (Белгород, 7-9 сентября 2010 г.). - Белгород, 2010 (0,5 п.л.).

56. Синтаксические концепты в картировании языковой картины мира // Культурно-историческое взаимодействие русского языка и языков народов России: Материалы Всероссийской конференции. - Элиста. С. 51-57 (0,5 п.л.).

57. Универсальность речевых стереотипов-пожеланий в разноструктурных языках // Когнитивно-прагматические векторы современного языкознания. - М.: Флинта - Наука, 2011. С. 403-409 (0,75ап.л.).

58. Речевые формулы-пожелания как разновидность эмотивов // Современная филология в международном пространстве языка и культуры: Материалы Междунар. научно-практ. интернет-конф. - Астрахань, 2011 (в соавторстве). С.  109-110  (0,5 п.л.).

 

3. В зарубежных научных журналах и сборниках научных трудов

59. Экспрессивно-эмоциональные единицы синтаксиса в межкультурном диалоге // Материалы международной конференции. Ц  Атырау (Казахстан), 2004. (0,4 п.л.).

60. Становление в русистике теории когнитивно-синтаксической идиоматики  //Auspicia Sestava - Vysok kola evropskch a regionlnch studi. Ц  esk Budjovice, Praha, 2009 (Рецензируемый журнал для общественных наук). С. 114-118 (0,5 п.л.).

61. Фразеологизированные конструкции как единицы вторичной номинации // Материалы Междунар. науч. конф. Русский язык и литература в школе и в вузе: проблемы изучения и преподавания.  - Горловка (Украина), 2010 (0,2 п.л.).

62. Речевые реализации структурной схемы простого предложения Кого/чего нет где в произведениях В.И. Даля // Материалы Междунар. конф., посвященной 210-летию В.И. Даля.  - Луганск, 2011. (0,6 п.л.).

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии