Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

На правах рукописи

ПЕТРОВ Андрей Владимирович

ФИЛОСОФИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ

09.00.13 Ц религиоведение, философская антропология,

философия культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Волгоград Ц 2009

Работа выполнена в  Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Волгоградский государственный медицинский университет Федерального агентства  по здравоохранению и социальному развитию РФ

Научный консультант	Заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, доктор юридических наук, профессор СЕДОВА Наталья Николаевна
Официальные оппоненты:	Член-корреспондент РАН, доктор философских наук, профессор ЮДИН Борис Григорьевич
	доктор философских наук, профессор ГРЯКАЛОВ Алексей Алексеевич
	доктор философских наук, профессор СУЛЕЙМАНОВ Лютфидин Рахманович
Ведущая организация:	Волгоградский государственный
	архитектурно-строительный университет

Защита состоится 27 ноября 2009 года в ___ часов на заседании диссертационного совета Д 212.029.03 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Волгоградском государственном университете по адресу: 400062, Волгоград, проспект Университетский, 100, ВоГУ, ауд. 4-13 А.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного университета

Автореферат разослан л__________________2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета  В.Н. Гуляихин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В современном гуманитарном дискурсе нет такой науки, которая в той или иной степени не отдала бы дань изучению проблемы прав человека или не упомянула бы о ней. Значит ли это, что проблема чрезвычайно актуальна или же она настолько тривиальна, что даже неспециалист может свободно рассуждать о ней? Очевидно, до тех пор, пока существует человек, он будет озабочен тем, какие права имеет и как ими лучше распорядиться. Следовательно, проблема прав человека актуальна всегда.

Данная тема давно стала предметом политических и юридических дискуссий. Постепенно научное содержание споров было вытеснено публицистичностью, откровенной бюрократической формалистикой и псевдонаучными спекуляциями. Особенно ярко это проявилось в постперестроечный период в связи с поиском легальных форм деятельности российским правозащитным движением. По сути дела, теоретическое содержание проблемы прав человека было элиминировано, предметом дискуссий стала борьба за эти права, не связанная с научным поиском. Причем для получения преимущества в политических, геополитических, политико-экономических, международных и межпартийных дискуссиях достаточно стало заявления о нарушении прав человека той или другой стороной. Борьба за права человека стала профессией. Возникли и разрослись международные и национальные организации, основным предметом деятельности которых считается охрана прав человека. Нет сомнений, что формирование системы защиты прав человека как социального института завершено. Но жертвой этого процесса стаЕ человек.

Действительно, политизация проблемы прав человека деперсонифицирует ее, а системообразующий принцип универсальности прав, так хорошо согласующийся с процессами глобализации, оказывается некомплементарным принципу индивидуальной свободы, более того, иногда приходит в противоречие с процессом этнического ренессанса, провоцирует культурную депривацию.

В этой связи актуальность проблемы прав человека состоит в необходимости возврата человека в эту проблему, а также в культурной антропологизации прав человека, в ее переориентации с интересов групп, стратов, классов, партий, государств на интересы личности. Это, в частности, означает, что она должна рассматриваться как культурологическая, поскольку именно здесь возможно соотнесение ценностного контекста прав человека с общечеловеческими ценностями культуры.

Степень разработанности проблемы. Проблема прав человека в философии культуры практически не разработана. Однако имеется ряд исследований, которые так или иначе с ней связаны. Их можно условно разделить на несколько групп.

1. Исследования, которые послужили основой концептуального оформления проблемы прав человека. При этом выделяется философская традиция, связанная с именами Т. Гоббса,  Ш. Монтескье, Вольтера, Ж.Ж. Руссо, И. Канта, а в России - с идеями Н.И. Новикова, А.Н. Радищева, Т.Н. Грановского, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, П.А Сорокина, Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева. В русле этой традиции обсуждаются вопросы сущности свободы, естественной природы права, диалектики взаимоотношений человека-гражданина и государства, власти и морали, идеального государственного устройства.

Современная философия, за исключением постмодернизма, достаточно равнодушна к проблеме прав человека. Что касается работ таких представителей постмодернизма, как T. Eagleton, R. Rorty, Th. Heller, D. Wellbery, J. Derrida, J.B. Tibi, A.J. Milne, M. Freeden, J. Habermas, A. Gewirth и др., то их претензии на культурологическую интерпретацию проблемы остались нереализованными в силу ряда причин, о которых говорится в диссертации.

Гуманистическая философская традиция утверждает неотчуждаемость прав личности, равенство в обладании правами, признает необходимость ограничения прав государством как необходимого условия социальной гармонии.

2. Философские идеи являются методологической базой для всех концепций прав человека, однако они не могут рассматриваться в прикладном значении. Между ними и реальной практикой должны располагаться исследования, описывающие механизм перевода абстрактных идей в конкретные действия. И они существуют.

Это политологические, социологические и юридические исследования, оформленные как концептуальные разработки отдельных вопросов проблемы прав человека. Они легли в основу различных законодательных актов, которые можно охарактеризовать следующим образом.

Первым таким актом стала Декларация прав человека и гражданина, принятая Национальным Собранием Франции 27аавгуста 1791аг. Менее чем через месяц, 25 сентября 1791аг., Конгресс США принял Билль о правах в качестве десяти поправок к Конституции, которые были ратифицированы штатами к концу этого же года. Концентрированным выражением идей, изложенных в этих документах, явилась Политическая Конституция Мексиканских Соединенных Штатов, принятая 31 января 1917аг.

В России примечательны такие документы, как Манифест 17 октября 1905 г., сталинская Конституция СССР 1936аг. Формально сохранив ряд политических прав (свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций), Конституция 1936аг. оговорила возможность их использования соответствием интересам трудящихся, тем самым перечеркнув сам факт существования такого рода свобод. Конституция СССР 1977аг. расширила перечень провозглашаемых социальных прав, добавив такие, как право на охрану здоровья (ст.а42), право на жилище (ст.а44), право на пользование достижениями культуры (ст.а46), а также гарантировав свободу научного, технического и художественного творчества (ст.а47). К моменту принятия последней советской конституции уже действовал ряд важнейших международных актов, которые включали не только фундаментальные права человека и гражданина, но и права второго поколения.

Первым из этих актов была Всеобщая декларация прав человека, принятая 10адекабря 1948аг.  В декабре 1966аг. Генеральной ассамблеей ООН был принят Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, который еще более детализировал и развил положения Всеобщей декларации прав человека 1948аг. Почти одновременно с принятием указанной выше Декларации ООН были приняты региональные международные акты: Американская декларация прав и обязанностей человека (1948аг.) и Европейская конвенция о правах человека (1950аг.). Соответствующие национальные документы были приняты и в ряде Европейских стран. В России новым шагом в документировании прав человека стала действующая Конституция РФ 1993аг. В ней был впервые закреплен принцип прямого действия конституционных норм и судебной защиты провозглашенных ею прав и свобод (ст.а15, 18 и др.).

В целом опыт международных и государственных документов по правам человека можно резюмировать следующим образом:

• Западная концепция прав человека проводит различие между фундаментальными (естественными, неотъемлемыми) правами человека, принадлежащими ему независимо от того, признает их государство или нет, и социально-экономическими и иными правами, которые выступают формой партнерских (договорных) отношений, учитывающих как реальные потребности граждан, так и реальные возможности государства.
• Поскольку официальная коммунистическая доктрина обозначала советское государство и право как новый, высший тип такого рода институтов, принципиально отличный от одноименных буржуазных институтов, то и права граждан, находящихся под властью нового государства, получали совершенно иное толкование. Во главу угла ставились социально-экономические права, практическая реализация которых осуществлялась посредством сложной, частично негласной и не подлежащей судебной защите системы льгот и привилегий, сконструированной на основе разнородных критериев (занимаемая лицом социальная позиция, его принадлежность к определенной демографической или иной группе и т.ап.).
• В настоящий период, который обычно обозначается как посттоталитарный или посткоммунистический, сосуществуют противоположные тенденции объективного и субъективного характера. С одной стороны, поскольку перевод плановой, распределительной экономики в предрыночное состояние не мог не повлечь за собой относительное снижение уровня жизни широких слоев населения, социально-экономические права приобретают особую значимость. Кроме того, эти права прочно обосновались в массовом сознании как позитивное достояние советского строя, независимо от реальной практики их реализации. С другой стороны, обретенные свобода слова, печати, совести, передвижения в масштабах, качественно отличных от прежних, стали рассматриваться как сами собой разумеющиеся, а отчасти,  и как не представляющие особой ценности.

3. Еще одну группу исследований, связанных с темой данной диссертации, составляют работы из области философии права. Сюда можно отнести труды Б.А. Кистяковского, В.С. Нерсесянца, Л.С. Мамута, Т.В. Кашанина, Г.В. Мальцева, А.Б. Венгерова, Н.М. Марченко, О. Хёффе, P. Dunleavy, B. OТLeary, W.E. Morrison, J.A. Rawls, F.A. Hayek и др. В них в основном решаются аксиологические проблемы права. При этом точки зрения авторов весьма различны: от отождествления права и справедливости до полного неприятия ценностных аспектов в праве, которые якобы редуцируют его к моральным основам. Именно вопросами соотношения права и морали интересны эти работы, поскольку права человека, как полагает диссертант, суть не юридический, а аксиологический феномен.

4. Четвертую группу работ составляют исторические исследования. Они очень разнообразны, но, к сожалению, непосредственно проблему прав человека не затрагивают. Хотя именно в них содержится тот исторический, культурологический, социологический материал, на котором можно строить исследование заявленной темы. Прежде всего это документы российской истории, среди которых можно назвать Наказ Екатерины II, а также исторические исследования В.О. Ключевского, С.М. Соловьева, Н.М. Карамзина.

Необходимо выделить в отдельную группу труды русских философов и историков, имеющие несомненное культурологическое содержание. Это сочинения И.А. Ильина, К.Д. Кавелина, В.К. Кантора, П. Краснова, В.В. Леонтовича, В.А. Маклакова, П.И. Новгородцева, И.М. Степанова, С.М. Степняка-Кравчинского, Л.А. Тихомирова, Г.П. Федотова, Б.Н. Чичерина, Н.Я. Эйдельмана и др. Противоречивость оценок культурологического осмысления истории Отечества в этих работах очевидна. Главным в них является то, что все они представляют собой глубокие, серьезные, неравнодушные исследования, разноплановость которых позволяет составить достаточно полную картину реальной ситуации с решением проблемы прав человека в истории России.

5. Труды чисто культурологической направленности, посвященные проблеме прав человека, практически, отсутствуют. Мы нашли только одну работу, в которой правозащитное движение интерпретируется в культурологических терминах. Это диссертация А.П. Ткаченко на соискание ученой степени кандидата культурологии Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России (на материале дела военного журналиста Григория Пасько), выполнена в секторе Языки культур Российского института культурологии в 2006 г. В ней представлен интересный материал, но предмет исследования ограничен одним-единственным делом. Это уже говорит о том, что культурологический смысл правозащитного движения, хотя и отмечается, но не осмысливается на философском уровне.

В последнее время с определенными претензиями на культурологическое осмысление проблемы выступает православная философия. Но и она не избежала крайностей политизации проблемы. Так, в 2005 г. авторский коллектив Центра динамического консерватизма и Фонда Русский предприниматель представил на суд общественности так называемую Русскую Доктрину - идеологический документ с претензией на экономическую и социально-политическую программу развития российского общества. Документ вызвал неоднозначную реакцию. В диссертации обращается внимание на то, что имеет непосредственное отношение к предмету исследования. Часть VI Доктрины называется Пути преобразований. В первой же главе идет речь о преобразовании правовой системы, которая, по мнению авторов, противоречит в настоящее время русской культуре, русской истории и русской духовности. Авторы призывают все отменить и пойти по пути абсолютизации национальных культурных ценностей, не скрывая своей ортодоксальности.

Очевидно, избежать крайностей в изучении проблемы прав человека можно, выйдя за границы политико-правового дискурса и обратившись к более общим категориям - категориям философии культуры. Такую попытку сделала в 2008 г. РПЦ, приняв  на Архиерейском Соборе документ под названием Об основах учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека. Пятая глава этого документа - Принципы и направления правозащитной деятельности Русской Православной Церкви - посвящена практической деятельности в области прав человека. Важно, что именно ценности культуры - нравственность, духовность, свобода, достоинство, добро и справедливость - фигурируют в обсуждаемом документе в качестве базовых для понимания ситуации с правами человека. Реализация прав человека, по мнению РПЦ, может проявляться в самых разных формах, например, в свидетельстве перед лицом власти, в интеллектуальных разработках, в проведении кампаний в защиту тех или иных категорий людей и их прав. Главное, чтобы это было нравственно ориентированное социальное действие, с чем, по мнению диссертанта, нельзя не согласиться.

Объект исследования Ц права человека как предмет теоретической рефлексии.

Предмет исследования Ц философско-культурологический смысл концепции прав человека в России.

Цель исследования - разработка концепции прав человека в России в категориальном поле философии культуры.

Данная цель достигается решением следующих задач:

• показать несостоятельность концептуальной политизации прав человека;
• проследить эволюцию взглядов на права человека в истории западной философии от античности до постмодернизма;
• определить институциональные параметры прав человека и оценить характер субъектно-объектных отношений в их предоставлении и реализации;
• проанализировать эволюцию отношения к правам человека как феномену культуры в истории России;
• провести компаративный анализ понятий культура прав человека и права человека в культуре;
• Эксплицировать причины и последствия культурологической дифференциации отношения к правам человека в современной России;
• представить философские основания решения проблемы прав человека в русской культуре.
• Методологическую базу исследования составляют классические философские работы, посвященные проблемам свободы, добра, справедливости, достоинства и прав личности. Автор использовал методы истории культуры, философии права, культурной антропологии.
• В работе применялись общенаучные методы исследования - структурно-функциональный анализ, системный подход, метод единства исторического и логического, компаративный анализ, методы  герменевтики.

Гипотеза исследования. Проблема прав человека широко обсуждается во многих дисциплинах, но консенсуса между ними пока найти не удалось. Причина этого видится в излишней политизации данной проблемы и настойчивом желании рассматривать ее исключительно как юридическую. Отсюда бинарность методологии исследования - тенденция универсализации прав человека и культурный релятивизм. Компромисса между ними найти не удается. В результате проблема прав человека подменяется проблемой борьбы за эти права, а сама личность выводится за рамки обсуждения, что ведет к дегуманизации концептуального содержания всех без исключения размышлений на эту тему.

По мнению диссертанта, необходимо изменение методологии исследования проблемы прав человека. Она должна быть ориентирована на систему общечеловеческих ценностей, адаптированных различными культурами. Поэтому оптимальным решением представляется разработка философско-культурологической концепции прав человека и ее интерпретация в терминах конкретно-исторических изменений. Перспективным в этом отношении представляется анализ истории русской культуры, в которой отношение к правам человека стало гуманистической традицией.

Научная новизна исследования состоит в разработке философско-культурологической концепции прав человека на основе переосмысления отечественной философии культуры как аксиологической рефлексии истории России.

По результатам анализа эволюции взглядов на права человека в истории западной философии (от античности до постмодернизма) диссертантом обоснована несостоятельность концептуальной политизации прав человека, определены институциональные параметры прав человека и охарактеризованы субъектно-объектные отношения в их предоставлении и реализации.

Проведенный анализ объема и содержания понятий культура прав человека и права человека в культуре позволил определить методологическое значение концепции прав человека, выяснить причины и последствия культуральной дифференциации отношения к правам человека в современной России.

Диссертант доказал, что сама лестественность прав есть возможность  и только приобщение к ценностям культуры превращает ее в действительность. Сама возможность выбрать добро или зло в этом мире предполагает свободу личности.

Диссертант показал, что русская философия культуры никогда не занималась специально исследованием проблемы прав человека, поскольку предмет ее интереса - добро, зло, свобода, совесть - поглощал данную тематику. Решение вопроса о правах человека находилось в русле философского дискурса о свободе, целостности личности и ее духовности. На основе православно-гуманистической парадигмы русской философии культуры формировались представления о правах человека в тех культурных сферах, где они признавались ценностью.

Диссертант установил, что история России с очевидностью демонстрирует неаддитивность реальных прав человека форме государственного устройства. С этой целью был предпринят анализ истории русской монархии, поскольку в политико-правовой концепции прав человека данная форма государственного устройства считается некомплементарной прогрессу в области прав человека. Однако оказалось, что в отечественной истории этот прогресс хорошо прослеживается, что свидетельствует о детерминантном влиянии культуры народа на реализацию прав и свобод, несмотря на ограничения, налагаемые политическим режимом. Более того, сам этот режим имеет особенности, обусловленные определенными культурными традициями.

Научная новизна исследования раскрывается в положениях, выносимых на защиту:

1. Дискуссия о правах человека, начавшись в античности как философская, впоследствии приобретает все более политизированный характер и через осмысление проблемы в категориях социальной философии  становится сугубо правовой. Дискуссия о многообразии прав как отражении культурного многообразия не дожила даже до эпохи промышленной революции. Сначала был изобретен термин культурный релятивизм, потом он стал обозначать нечто порицаемое. В западной философии не стали расширять толкование прав человека до уровня культурологического их осмысления, а, наоборот, редуцировали понятие культура до уровня политико-правового осмысления этих прав.
2. На определенной стадии общественно-государственного развития - в индустриальную эпоху - возникла необходимость юридического оформления прав человека. Однако их универсальность, закрепленная в международных правовых актах, является лишь инвариантом этих прав, реализация которых имеет национально-историческую специфику в каждом конкретном государстве. Такой вывод кажется нелогичным в контексте тезиса об универсальности прав, но только в том случае, если субъектом, предоставляющим человеку права, является государство. Другими словами, институализация прав человека отрицает их национально-историческую и этноконфессиональную специфику, унифицируя этот сегмент общественной и личной жизни. Но  последовательность в признании естественной природы прав человека с необходимостью требует признать их культурную вариабельность.
3. Россия представляет собой уникальный исторический пример неаддитивности прав человека форме государственного устройства. Именно поэтому становление этих прав в русской истории демонстрирует перспективность их культурологического описания и объяснения. Права человека имплицитно связаны с культурой народа, но эта связь опосредована формой государственного устройства. В основе этого вывода лежит трактовка культуры как системы общечеловеческих ценностей, имеющих национальную определенность в истории каждого народа. Можно сказать, что закономерности развития культуры являются необходимыми, а закономерности развития государства - достаточными условиями становления прав человека. Соответственно, концептуальное оформление их должно носить междисциплинарный характер, но при этом методология данной концепции должна быть представлена в терминах философии  культуры.
4. Признание культуральных условий необходимыми, а политико-правовых - достаточными для становления системы прав человека и как социального института, и как аксиологической рефлексии положения человека в мире предполагает методологический анализ этого феномена с позиций диалектики внутреннего и внешнего, формы и содержания, сущности и явления. И в этом смысле универсальность культурологической сущности прав человека предстает в виде изменчивости культуры этих прав. Другими словами, необходимо различать права человека как часть культуры и культуру этих прав. Первое обстоятельство характеризует внутреннюю, содержательную сторону прав человека, а второе - внешнюю форму реализации этих прав, особенности их осмысления в конкретно-историческом процессе.

5. В истории юридической и философской мысли существуют разные подходы к проблеме прав человека в России. Объяснительной гипотезой здесь может стать философия культуры, рассматривающая эти права как цивилизационное явление. Тогда историческое противоречие между сущностью прав человека и феноменом единоличной власти (российская монархия), которое правоведы и политологи считают очевидным, перестает быть таковым, оно снимается на уровне аксиологической рефлексии.

6. В осмыслении проблемы прав человека и попытках законотворчества в этой области отечественная элита всегда была ориентирована на западные образцы, но, поскольку их нельзя было реализовать без учета национальной специфики, усилия в этой области часто носили декларативный характер. Показательно то, что как советская, так и постперестроечная политическая элита, подсознательно стремясь к отождествлению с элитой монархической, повторяла в области прав человека те же ошибки, что и их царствующие предшественники. В России, как правило, на официальном уровне отсутствовало понимание необходимости культурологического осмысления системы прав человека, в то время как интеллектуальная элита склонялась именно к такой трактовке.

7. Легитимизация правозащитного движения в период перестройки и после нее обнаружила его претензии не на роль определенного культурного слоя, каковым, по определению, является любое правозащитное движение, а на роль политической силы. И здесь именно политические претензии правозащитников обнаружили несостоятельность такой трактовки прав человека. Рост влияния церквей разных конфессий в современной России и оформление православия как культурного императива национального сознания  обнаружили  культурологический смысл дискуссий, которые ранее считались сугубо политическими.

8. Представления о правах человека как манифестация отношения к общечеловеческим ценностям существовали всегда. Они суть часть культуры, более того, сама универсальность прав человека детерминирована универсальностью общечеловеческих ценностей. Но нельзя отрицать несомненные социально-исторические отличия в объеме и содержании этих прав, а также в отношении к ним. Экспликация этих отличий в терминах культурного релятивизма недостаточна, так как социально-политические сюжеты присутствуют здесь постоянно и их значение нужно учитывать.

9. Принципиальным является положение о векторе прав человека, поскольку нет и не может быть просто свободы выбора, но есть свобода выбора добра или зла. Таким образом, в культурологическом осмыслении прав человека речь должна идти не о том, есть они или их нет, кто мешает их реализовать, а кто  их защищает. Это - операционально-правовые конкретно-исторические моменты. А суть прав человека раскрывается только в рационализации понятий добро и справедливость, выступающих здесь в качестве нравственных целей-ценностей. Поэтому экспликация культурологического смысла прав человека возможна только на основе философии культуры, в которой категории добра и справедливости раскрыты наиболее полно.

10. Политизация или юридизация прав человека на основе апелляции к принципам добра и справедливости несостоятельна, как несостоятельна и их теологизация на основе интерпретации добра и справедливости только в терминах религиозной культуры. Истина в том, что многообразие культуры не может быть понято только в какой-то одной плоскости - как многообразие этнических или конфессиональных, или политических, или художественных культур. Поливариантность здесь многомерна, а такие принципы, как добро и справедливость, выступают интегративами этого многообразия. Поэтому оценка корпуса прав человека не может проводиться по какому-то одному основанию, как у либеральных правозащитников или неорусофилов. Она может быть дана только на основании признания общечеловеческого смысла добра и справедливости.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в разработке культурологической концепции прав человека и выявлении механизмов ее использования как объяснительной гипотезы в изучении российской истории.

Материалы диссертации могут быть использованы в

а) методологическом плане - для разработки проблем прав человека в национальных культурах;

б) операциональном плане - как основа для разработки этико-правовых документов регионального, национального и международного уровней;

в) учебно-методическом плане - как материал для курсов культурологии, философии культуры, философской антропологии, истории культуры, социологии культуры и духовной жизни.

Апробация диссертации проходила на научно-практических форумах разных уровней: международных, федеральных и региональных (г. Москва, 2004, 2005, 2007; г. Волгоград, 2005, 2006, 2008; г. Екатеринбург, 2008; г. Воронеж, 2009; г. Ростов-на-Дону, 2008 и др.). Диссертантом разработан и читается в Волгоградском государственном медицинском университете учебный курс Права человека в современном мире, подготовлены и опубликованы методические пособия для циклов додипломного и постдипломного образования Права человека в истории России, Права человека в русской культуре. Теоретические вопросы диссертации представлены для широкого обсуждения в монографии Проблема прав человека в русской культурной традиции (Волгоград, 2007). Прикладные вопросы исследования обсуждались в учебном пособии Концепция прав человека в медицине (Волгоград, часть 1 - 2004 г., часть 2 - 2007 г.). По материалам диссертации опубликовано 43 научных работы, общим объемом 63,2 п.л.,  из них 8 в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы (330 источников). Объем работы - 314 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснована актуальность темы исследования, рассмотрена степень ее научной разработанности, определены объект и предмет, цель и задачи, методологические основания, сформулирована гипотеза, раскрыта научная новизна, представлены основные положения, выносимые на защиту, показана теоретическая и практическая значимость диссертационной работы, приведены данные об апробации, описана структура диссертации.

Глава 1 Формирование теории прав человека посвящена историко-философскому анализу проблемы и содержит два параграфа.

В параграфе 1.1. лЭволюция взглядов на права человека в истории западной философии отмечается, что вся современная политическая, общественная и экономическая жизнь пронизана понятиями о правах больше, чем когда бы то ни было. В сфере культуры о них вспоминают лишь при рассмотрении вопроса о равном доступе к достижениям культуры. Но даже при таком игнорировании культурологической тематики эти понятия в нашем языке сколь распространены, столь и многоплановы.

В истории вопрос взаимосвязи отдельных прав усложнялся по мере расширения их спектра. Значительным этапом в этом процессе стал переход от понятия естественных прав к понятию прав человека, наиболее употребляемому в настоящее время. Суть этой перемены можно суммировать так: понятие естественных прав исходит из идеи самосохранения, защиты своей собственности от других; понятие прав человека исходит из концепции о человеке или (и это, пожалуй, точнее) личности как существе со своими потребностями и интересами, которые для его (или ее) полноценной жизни должны быть удовлетворены.

Быстрое общественное развитие в XIXав. также способствовало распространению и углублению представлений о правах. Так, английский социальный реформатор Джон Рей охарактеризовал меняющиеся ожидания общества и тенденции как динамический фактор в трактовке прав. Люди смогли приобрести права на то, к чему предшествующие поколения отнеслись бы достаточно равнодушно. Вопрос о правах все активнее ставился на повестку дня также благодаря все большему признанию роли государства в экономическом и социальном развитии.

Характерно, что диспозиция взглядов и мнений по поводу природы и сущности прав человека определялась теми методологическими установками, которые господствовали в западной философии. Именно философия впервые предложила аргументы, которые используются и по сей день в спорах сторонников естественных или конвенциальных прав. В диссертации высказывается сожаление о том, что такой подход дает аргументы и той, и другой стороне, поэтому спор продолжается до сих пор.

Причину противоречивости представлений о правах можно найти уже у Платона. Права, казалось бы, сформулированные в интересах сильных, т.е. элиты общества или даже доминирующей культуры, неизменно оказываются направленными против них. Попытки установить пределы прав, свести права к свободам, ограничить круг обладателей прав также не увенчивались успехом. В работе прослеживаются основные вехи этого философского дискурса.

Прослеживая дихотомию культурологических и юридических интерпретаций естественных прав человека, диссертант обращается к истории английской философии, где такое разделение проявляется наиболее отчетливо. Важным в этом отношении представляется текст Брэктона Об английских законах и традициях (1220-1230 гг.). Идеи, высказанные в приводимом в диссертации отрывке, описаны автором как культурологические, а не правовые. В этом же ключе оценивается отрывок из Основ общего права Самуэля Пуфендорфа (1660), где отражается неоднозначность представлений той эпохи о правах, а также памфлет Ричарда Овертона Стрела, направленная против всех тиранов (1646), текст которого интересен данным в нем определением прав: И всякий по природе своей для себя и Правитель, и Пастырь, и Пророк, и никто другой не может взять такое право над ним, иначе как по его собственному свободному волеизъявлению.

В диссертации анализируются как хорошо известные, классические источники (идеи Джона Локка о правах в естественном состоянии, положения французской Декларации прав человека и гражданина и их критика Иеремией Бентамом), так и малоизвестные, но значимые для понимания эволюции отношения к правам человека в интеллектуальном поле мировой философии (как, например, текст Томаса Пейна Права человека и трактат его оппонента Уильяма Коббета О правах англичанина). Диссертанту представляется интересной позиция К. Маркса, который считал политизацию прав человека эгоистичной и неэффективной для самого человека, но именно такой подход стал преобладать в индустриальном, а затем и в постиндустриальном обществе. В диссертации он прослежен вплоть до момента официального закрепления в документах ООН. Хотя ООН в 1948аг. приняла Всеобщую декларацию прав человека, эта декларация лишь провозглашала общие принципы. Только через 18 лет Генеральная Ассамблея ООН одобрила два пакта, налагавших определенные обязательства на подписавшие их государства. Это Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966). Разделение прав состоялось и было закреплено, но это только усложнило ситуацию.

Анализ приведенных текстов убеждает в том, что философская дискуссия о правах человека, начавшись в античности как философская, впоследствии приобретает все более политизированный характер и, через осмысление проблемы в категориях социальной философии, становится сугубо правовой. Дискуссия о многообразии прав как отражение культурного многообразия не дожила даже до эпохи промышленной революции. Сначала был изобретен термин культурный релятивизм, потом он стал обозначать нечто порицаемое. В Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах (ст. 15) употребляется термин культура, но в узко специальном значении. В западной философии не стали расширять толкование прав человека до уровня культурологического их осмысления, а, наоборот,  редуцировали понятие культура до политико-правового уровня осмысления этих прав.

Возможно, реальные права человека действительно не имеют культурно-исторического смысла? Этот вопрос обсуждается в параграфе 1.2. Институциональные параметры прав человека.

Принято считать, что права человека могут быть: а) дарованы ему Богом, б) определены государством или в) присущи ему от рождения только потому, что он - человек. В последнем случае эти права называют естественными. По мнению диссертанта, современная концепция прав человека является юридическим аналогом этического принципа уважения автономии личности. Ее конкретизация для отдельных областей социальной практики часто трактуется как право на принятие решений, на свободу принятия решений, свободу действий, хотя последняя очевидно носит вторичный характер. В работе проведен анализ комплементарности правового и этического отношения к автономии. Исходной посылкой этого анализа является различение положительной и отрицательной свободы. К отрицательной свободе относится свобода действий и свобода столкновений с другими, в то время как к положительной свободе относится внутренняя свобода или свобода желаний (воли). Первая сосредоточивается на отношениях между людьми и степени, с которой сталкиваются другие виды деятельности человека, в то время как вторая сосредоточивается на личных способностях человека, что влияет на собственный выбор  и непосредственно на его жизнь согласно собственному разуму и целям. В современной философии многие авторы используют слово свобода  исключительно для обозначения отрицательной свободы, а слово лавтономия - для положительной.

Свобода, которая может быть отождествлена с автономией в широком смысле, необходима для жизни. Жизнь относится не к биологическому представлению живого, а к биографическому представлению проведения жизни. Принимать решения и вести себя в соответствии с ними  - это то, что определяет человеческую  жизнь. Тот, кто полностью зависим, у кого нет вообще свободы ни в действиях, ни в мыслях, не может прожить жизнь в таком смысле. С точки зрения философии, он не является субъектом жизни, не является личностью. Люди придают своей жизни форму и значение, потому что обладают автономией. Наконец, проявление автономии - это то, что делает жизнь человека его собственной. Понятие автономии дает нам право выражать наше уважение человеку и различным человеческим способностям, и это - фундамент наших нравственных отношениях с другими людьми. Но в то же время обнаруживается качественное различие в философской трактовке автономии и в ее прикладных значениях. Механизм редукции здесь не отработан, а без этого, по мнению автора, трудно решить многие проблемы, связанные с защитой прав человека.

В отличие от понятия свободы человека в правах человека фиксируется конкретная сфера, направление деятельности индивида. Государство обязуется обеспенчить и защитить правомерные действия человека в уканзанной в законе сфере, области. Здесь уже не предлагается возможность выбора, варианта действия внутри данного права. В правовой литературе, в исследованиях по междуннародному праву можно встретить различные подходы и точки зрения относительно классификации, группировки прав и свобод человека. Чаще всего выделяют в особую группу естественные права человека, акцентинруя внимание на их имманентности человеческой принроде, их первичности существования, догосударственности, дополитичности (право на жизнь, свобода выранжения мнений, свобода вероисповедания и т.п.).

Американская традиция, идущая от Билля о правах - первых десяти поправок к Конституции 1787 г., под правами человека имеет в виду своеобразно понимаенмые гражданские права и свободы. В Европе - на родине теории естественного права и естественных прав человека - сегодня законодательнно признаны все группы прав: гражданские, политиченские, экономические, социальные права и права в облансти культуры. Советская политико-правовая доктрина выделяла сонциально-экономические, политические и личные права и свободы. Эта искусственная конструкция логически ошибочна: для классификации должно быть взято одно и то же основание. Действующая Конституция России не дает четкой классификации прав и свобод человека, но номенклатура прав и свобод в ней соответствует общепризнанным  стандартам и укладывается в схему двух Международнных Пактов, принятых ООН.

Права человека имманентно присущи ему уже потому, что он - человек. Осознание этого факта в истории давалось нелегко. На определенной стадии общественно-государственного развития - в индустриальную эпоху - возникла необходимость юридического оформления прав человека. Однако универсальность прав человека, закрепленная в международных правовых актах, является лишь инвариантом этих прав, реализация которых имеет национально-историческую специфику в каждом конкретном государстве. Такой вывод кажется нелогичным в контексте тезиса об универсальности прав, но только в том случае, если субъектом, предоставляющим человеку права, является государство. Другими словами, институализация прав человека отрицает их национально-историческую, этноконфессиональную, вообще какую бы то ни было специфику, унифицируя этот сегмент общественной и личной жизни. Но если быть последовательными в признании естественной природы прав человека, то  нужно признать их культурную вариабельность. Однако в этом случае государство лишится монополии на дарование прав.

Насколько это верно, можно понять, исследовав роль государства в институализации прав человека, что и сделано в параграфе 2.1. Субъектно-объектные отношения в предоставлении и реализации прав: государство versus культура второй главы диссертации лКритика концептуальной политизации прав человека. 

Вопрос о правах человека представляется достаточно абстрактным до тех пор, пока не будет введен в рассмотрение субъект, предоставляющий эти права, т.е. государство. Кроме того, сами права можно рассматривать в системе человек - государство только как оборотную сторону обязанностей. Другими словами, личность имеет права, которые предоставляются ей государством. Это для государства обязанность. Но и у него есть права. Они в свою очередь являются обязанностями личности. Таким образом, консенсус достигается в субъектно-объектных связях путем их диалектизации и лусреднения, т.е. достижением такого соотношения прав-обязанностей личности и государства, которое обеспечивало бы выживание и развитие и того и другого.

Государственный строй можно рассматривать в канчестве той части социальной системы, которая несет отнветственность за распределение общественных ресурсов и благ. Вполне очевидно, что различные подгруппы внутри общества интересуются, каким образом распределянются подобные ресурсы. Решения, которые принимаются лицами, стоящими у кормила государственного правления, неизбежно затрагивают интересы тех или иных групп и отдельных людей по-разному. Стало быть, должны сунществовать какие-то механизмы, побуждающие людей признавать как должное систему принятия решений и занставляющие их не только подчиняться, но и  выполнять те решенния, которые им не по вкусу. Вместе с тем поскольку различные группы в системе неизбежно будут расхондиться во мнениях относительно того, какую политику следует проводить, государства должны сформировать менханизмы, при помощи которых такие группы могли бы максимизировать свою способность оказывать давление на структуру принятия решений. Методы, посредством которых государства вырабатывают общее согласие отнонсительно правил игры и регулируют взаимодействие межнду различными интересами и ценностями, исходя из обнщих категорий законности и раскола, имеют своей составляющей проблему сохранения прав человека постольку, поскольку речь идет о законе и его эффективности.

По мнению диссертанта, люди большинства стран мира просто хотят хорошо жить, хотя еще есть места героических надежд, жертвенности и борьбы. Теоретики уже не могут предложить идеально-чистой модели, в которой эти желания могли бы игнонрироваться. Глубокое разочарование в монистических моделях привело к появлению в западной литературе темы хорошего общества. Критический анализ концепции хорошего общества приводит диссертанта к выводу, что эта идея Ц  тот же тупик, к которому приходят теоретики прав человека. Что такое хорошо и что такое плохо? В каждой социальной системе свои критерии оценки, поэтому и представления самих людей о том, какими правами и как они хотели бы обладать, возможности удовлетворения этих прав различны. Так, может быть, нужно говорить не о хорошем обществе, а просто о каждом конкретном государстве?

Этот вывод подтверждается еще и тем, что, по результатам предпринятого диссертантом анализа, история развития каждого конкретного государства обусловливает традиционность прав и обязанностей его граждан. Именно поэтому форма государственного устройства, при общих чертах, индивидуализирована. Эта индивидуализация проявляется прежде всего в законодательствах разных стран, в том числе в законах, определяющих права человека.

В диссертации обосновывается возражение против простого заимствования законодательных положений по правам человека как из документов отдельных развитых стран Запада, так и из международных документов. Корреляция необходима, но историческая традиция важнее как для государственной системы в целом, так и для каждой конкретной личности, чьи права она призвана сохранять. Следовательно, состояние прав человека в каждом конкретном государстве в исторической ретроспективе нельзя оценивать по шкале хорошо - плохо, основываясь только на современных стандартах и представлениях. Реальное состояние прав человека зависит от конкретно-исторической социально-политической ситуации и должно оцениваться, исходя из возможностей государства, нравственно-правового сознания населения и его наличной потребности в реализации своих прав и свобод.

С этих позиций в диссертации рассматривается роль формы государственного устройства и формы государственной власти в ситуации прав человека. Анализ различных точек зрения и конкретно-исторических реалий позволил сделать вывод, что становление и реализацию прав человека в государстве действительно можно связать с формой правления. В этом плане монархия является оптимальной формой государственного правления для эпохи ручного труда (цивилизационный подход) или, другими словами, для рабовладельческого и феодального обществ (формационный подход). Республика предпочтительна с точки зрения оптимизации прав человека на уровне промышленного производства. А какая из государственных форм будет благоприятствовать защите прав человека в обществе постмодерна? Покажется странным, но и республика, и монархия в постсовременном обществе с равной вероятностью могут этому способствовать или не способствовать. Но если это так, то предыдущее утверждение теряет силу. Поэтому необходимо было рассмотреть те изменения, которые происходят с правами человека в обществе постмодерна, что и сделано в параграфе 2.2. Права человека в контексте представлений о постсовременном обществе.

В отечественной (в меньшей степени) и зарубежной литературе различия современного и постсовременного научного дискурса проявнляются в разном отношении к универсальному (всеобщему, глобальному). Современный научный дискурс в политологии и науке о праве в качестве универсалии использовал понятие индивида. На Западе речь всегда шла об индивидуальных правах. Эта единица измерения прав могла считаться универсальной, поскольку признание прав индивида было всеобщим, глобальнным и безусловным. В западных обществах существует своего рода общественный договор, который действует в течение пятисот лет их успешного развития. Этот догонвор основан на рациональности, автономии индивида, эффективности в донстижении целей, свободе в поиске других благ на основе свободы, законодантельном регулировании и так далее. Универсалистские идеи сегодня находятся в постоянной конкуренции с контекстуалистскими. Универсальное разбивается, локализуется контекстами культур. Отсюда появляются такие оппозиции, как коммунитаризм пронтив либерализма, местная культура против общечеловеческой, локальное развитие вместо глобального, блага взамен свободы. При этом основой постсовременного дискурса являются два подхода: 1) понятие свободы должно быть заменено понятием блага (добра) и 2) понятие прав индивида должно быть заменено понятием групповых прав.

Философы пытаются провести необходимую работу по экспликации понятий, но в рамках постмодернизма, который претендует на роль объяснительной парадигмы в вопросе прав человека, это сделать, как показано в работе, не представляется возможным. Между тем четкое осознание связи коммунитаризма с постсовременнным дискурсом может элиминировать либеральную модель модернистского толка. В современной философии именно постмодернизм претендует на роль культурологического объяснения реальности. Именно в нем концепция прав человека должна была бы предстать без своих традиционных для позитивистской и прагматической философии политико-правовых ограничений. Более того, с позиций юридического и политологического понимания данной проблемы сам постмодернизм представляется несовместимым с концепцией прав человека, хотя бы потому, что идеи постмодернизма не совместимы с идеей универсальности прав человека. Применение нерефлексивного прагматизма к пониманию прав человека в постмодернизме делает проблематичным совмещение этих двух концепций.

В то же время интерес постмодернизма к этическим проблемам делает невозможным изолированное существование указанных интеллектуальных направлений. Как бы ни были враждебно настроены постмодернисты по отношению к концепциям автосубъектности и универсальности, права человека они признают. Х. Харт в своей книге Между пользой и правом пишет, что политическая философия на протяжении большего времени своего существования была основана на широко распространенном представлении о том, что некоторая форма утилитаризма, если только мы сможем определить правильную форму, может составить сущность политической морали. По Харту, однако, это старое представление, наконец, заменяется новым, согласно которому может существовать доктрина основных прав человека, если только будут найдены устойчивые основания защиты привилегий и интересов отдельных индивидов. Однако найти основания для защиты прав отдельного индивида намного труднее, чем провозглашать просто святость человеческих прав и свобод, не выясняя их основы. А без выяснения теоретических и практических оснований  дальнейшие рассуждения о правах человека теряют смысл. Прав был в этом отношении Майкл Фридман, когда заметил, что невозможно доказать окончательно, что люди имеют права в экзистенциальных или моральных чувствах. Еще одна трудность относительно человеческих прав связана с концепцией  универсальности. Термин права человека предполагает права для любого человеческого существа, в любом месте и в любое время.

Таким образом, в плане обсуждения вопроса об основаниях прав человека в современной философии могут быть отмечены два положения. С одной стороны, имеются фундаменталисты, которые пытаются основывать права человека на таких идеалах, как равенство, разумность и автономия личности. Способ рассуждения здесь простой: поскольку люди вынуждены действовать в обществе с позиций равенства, разумности и свободы (автономности), чтобы общество могло существовать, они имеют некоторые права и привилегии, чтобы приобщиться к этим фундаментальным ценностям. А так называемые лантифундаменталисты, с другой стороны, отклоняют любое основополагающее объяснение этического или политического характера, не признавая апелляции к моральным и политическим ценностям и нормам. Некоторые из них вообще отрицают существование прав человека, либо признают их существование только в том случае, если эти права не основаны на трансцендентальных или, что для них одно и то же, метафизических требованиях.

Все сказанное позволяет сделать вывод о неприемлемости постмодернизма как методологического или мировоззренческого основания концепции прав человека в постсовременном обществе. Но именно он претендует на роль объяснительной гипотезы и ценностного принципа этого общества. Получается, что концепция прав человека вообще не имеет философско-культурологического обоснования в сегодняшнем мире. Однако этот вывод верен только в том случае, если верны обе указанные посылки. Очевидно, что одна из них является ложной, а именно - предположение о философской роли постмодернизма. Он явно не может считаться единственной и неповторимой методолого-мировоззренческой интерпретацией постсовременности. Следовательно, необходимо указать возможную альтернативу. По мнению диссертанта, такой альтернативой может быть отечественная философия культуры.

Объективные основания для такого утверждения представлены в третьей главе Культура прав человека в российской истории, где отмечается, что Россия представляет собой уникальный исторический пример неаддитивности прав человека форме государственного устройства. Именно поэтому становление этих прав в русской истории демонстрирует перспективность их культурологического описания и объяснения. В данной главе доказывается, что права человека имплицитно связаны с культурой народа, но эта связь опосредована формой государственного устройства. В основе такого предположения лежит трактовка культуры как системы общечеловеческих ценностей, имеющих национальную определенность в истории каждого народа. Можно сказать, что закономерности развития культуры являются необходимыми, а закономерности развития государства - достаточными условиями становления прав человека. Соответственно, концептуальное оформление их должно носить междисциплинарный характер, но при этом методология данной концепции адекватно может быть представлена в терминах философии культуры.

В параграфе 3.1. Свобода и воля: культурно-исторические предпосылки становления прав человека в России предпринимается попытка осмысления характерных черт культурно-исторического развития России, что позволяет понять суть вопроса об отношении к правам человека в ней.

Россия, по мнению многих авторов, - самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире, анархизм - явление русского духа. Действительно, только в русском языке соседствуют столь противоположные по значению понятия, как свобода и воля. Свобода в нашем понимании - понятие европейское, ограниченное некими правовыми рамками (свобода слова, свобода как плюрализм мнений, свобода как соблюдение прав человека), между тем как воля предполагает стихию, неупорядоченный взрыв самореализации.

Однако Россия и самая государственная, самая бюрократическая страна в мире, утверждает Н.А. Бердяев, ибо все в России превращается в орудие политики, а самый безгосударственный анархический народ покорен бюрократии и как будто даже не хочет свободной жизни. Принципиально важным для понимания диалектики прав человека в России диссертант считает этап становления государственности, тот исторический момент, когда нравственные нормы интегрировали в законы, а патерналистская традиция - в монархическую. Важно, что и после этого моральная оценка продолжала доминировать в отношении к правам человека.

Нравственность - важнейшая социально-психологическая категория национального самосознания, не удивительно, что этический аспект сильнее онтологического и в работах русских философов серебряного века. Не удивительно и то, что нравственный критерий всегда превалировал над правовым, юридическим. В диссертации прослеживается развертывание нравственно-духовного понимания прав человека в русской философии и выясняются причины его доминирования над политико-правовым пониманием.

Различное отношение к нравственности лежит в основе православного сознания, с одной стороны, и западного - протестантского, с другой. Европеец формируется на ценностях протестантской этики с ее приоритетом личности и индивидуальной самореализации и совершенствования, между тем как православные добродетели - прежде всего коллективизм, скромность, трудолюбие (лне для себя, для мира).

В период Киевской Руси была заложена и еще одна традиция, которая наложила свой отпечаток на правосознание русского народа на многие столетия. Речь идет о возникновении, наряду со светским княжеским правом, права христианского, которое выполняло функции идеологического базиса нового государства, государства уже не языческого, а христианского. Традиция эта была заложена первым русским митрополитом Иларионом, возведенным в этот сан отцом Русской правды Ярославом Мудрым в 1051 г. Таким образом, общий источник двух ветвей русского правосознания - культуральной и юридической - один, это мифосознание молодого русского этноса.

Становление российской государственности  положило основу двойственности представлений о правах человека в последующей русской истории. Патриархальные традиции русской общины предполагали иерархичность в получении и реализации прав и свобод личности, которая выражалась в сохранении патерналистской трактовки прав человека. К необходимости этого приводили и бесконечные войны, тяжесть двойного подчинения в эпоху татаро-монгольского ига. Говоря современным языком, в период становления русской государственности, человек стремился получить право жить в государстве.

Но та же двойная зависимость формировала и настроения вольности (не свободы еще, а именно воли, как отмечалось выше). Кроме того, опыт избрания или приглашения князей, практика советов князя с дружиной, корпоративность исключительно в военной сфере (объединяться вынуждал внешний враг), но прежде всего отсутствие статусных институтов государственной власти - все это заложило фундамент будущего диссидентского понятия о правах человека как права не зависеть от государства.

Таким образом, уникальность русской культуры проявилась в бинарности представлений о правах человека. С одной стороны, формировалась правовая система государства, в которой присутствовали нормы прав и свобод личности, ограниченные в зависимости от степени зрелости государства. С другой стороны, народная культура понимания этих прав, сохраняла антропологизированный образ свободы как воли, создавая сугубо моральное восприятие закона, которое присуще русскому менталитету и в наши дни.

В параграфе 3.2. Корпус прав человека как культурный инвариант политических систем России отмечается, что период окончательного оформления Русского централизованного государства (XV - XVI вв.) развил традиции понимания личных свобод, сформированные на предыдущих исторических этапах и институализировал основные гражданские права и обязанности. Право жить в государстве было реализовано, но баланс между правами личности и правами государства еще не был достигнут. Стохастические процессы в социальной жизни во многом были связаны с тем, что права человека не осознавались как таковые. Нравственная интуиция народа уживалась с его же правовой безграмотностью. Преодоление этой диспропорции было возможно только в условиях сильного государства и стабильной государственной власти. Кроме того, сама эта власть в лице государя должна была первой осознать свои права и обязанности.

По мнению диссертанта, самодержавие еще не есть абсолютизм. Для абсолютной монархии характерны: наличие сильного, разветвленного профессионального бюрократического аппарата, сильной постоянной армии, ликвидация сословно-представительных органов и учреждений. Все эти признаки были присущи и российскому абсолютизму. Однако у него были свои существенные особенности. Установление абсолютной монархии - это укрепление государства. Юридическое оформление взаимоотношений в государстве было адекватно реально существующим отношениям и потребностям в сильном государстве. Защитить человека может только сильное государство. Следовательно, уровень защиты граждан в условиях абсолютизма объективно повышается. Субъективно права и обязанности воспринимаются в зависимости от а) уровня жизни в данном государстве и б) степени правовой и моральной зрелости личности.

Петр I в свое время закрепил на века государственное общество. Россия так и не познала свободного гражданского общества, незавинсимого от власти. Ее цивилизация - это государственность. Петр, в отличие от всех прежних царей, называл себя слугой государства, величие которого составляло сущность его устнремлений и преобразований. Более того, впервые о неотчуждаемых человеческих правах - о свободе, о равенстве перед законном, о верховенстве закона - русские люди услышали также от царской власти. Речь идет о Наказе Екатерины II, составленным ею самой и ее сотрудниками и приуроченным к Собору, который должен был собраться для выработки новых законов в европейском духе. Поэтому нельзя отрицать вклад российской монархии в становление корпуса прав человека в России. Но формирование установки на реализацию этих прав происходило все же не в политическом, а в культуральном поле национального сознания. И здесь существенная роль принадлежит русским либералам.

Русский либерализм явился наиболее прогрессивной рефлексией прав человека в монархическую эпоху в России. В диссертации выделяются и оцениваются основные его этапы:

а) пробуждение правовой совести русского дворянства, зафиксированное дворянским протолиберализмом последней трети XVIII - начала XIX столетия (Я.П. Козельский, С.Е. Десницкий, А.Н. Радищев; Н.С. Мордвинов, А.П. Куницын, Н.М. Муравьев);

б) либерально-конституционалистские движения эпохи великих реформ(60-70-е годы XIX в.), которые можно подразделить на (1) кадетер-либерализм К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина и других представителей русских государственников; (2) разночинно-интеллигентский публицистический либерализм (В.П. Безобразов, А.Д. Градовский, И.И. Иванков, К.К. Арсеньев); (3) критический либерализм А.И. Герцена и ранних народников;

в) особую веху в развитии отечественного понимания прав человека образуют сочинения В.С. Соловьева - первого в России философа-правозащитника, откликнувшегося в своих сочинениях практически на все ущемления личных свобод, учиняемые правительством и церковью. В Оправдании добра (1895) Соловьев совершает решительный прорыв к нравственному признанию права. Он предпринимает попытку обосновать неотчуждаемые субъективные права через представление о человеческой личности как возможности неограниченной действительности и кантовское понятие лцели самой по себе;

г) реформация русско-православного правопонимания, начатая В.С. Соловьевым, находит завершение в неолиберализме конца XIX - начала ХХ столетия (П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, Н.Н. Алексеев, И.А. Ильин, Б.П. Вышеславцев, С.Л. Франк и др.).

В диссертации обосновано положение о том, что в осмыслении проблемы прав человека и попытках законотворчества в этой области отечественная элита всегда была ориентирована на западные образцы, но, поскольку их нельзя было реализовать без учета национальной специфики, усилия в этой области часто носили декларативный характер. В работе показано на конкретном историческом материале, что как советская, так и постперестроечная политическая элита, подсознательно стремясь к отождествлению с элитой монархической, повторяла в области прав человека те же ошибки, что и их царствующие предшественники. В России, как правило, на официальном уровне отсутствовало понимание необходимости философско-культурологического осмысления системы прав человека, в то время как интеллектуальная элита склонялась именно к такой трактовке.

В истории юридической и философской мысли существуют разные подходы к проблеме прав человека в истории России. Диссертант  попытался показать, что объяснительной гипотезой здесь может стать философия культуры, рассматривающая эти права как цивилизационное явление. Тогда противоречие между сущностью прав человека и сущностью монархического строя, кажущееся правоведам и политологам очевидным, становится весьма сомнительным, оно снимается на уровне аксиологической рефлексии, о чем говорится в параграфе 3.3. Аксиологическая рефлексия отношения к правам человека в России.

Во время распада монархии, которая уже не могла оставаться абсолютной, но так и не смогла преобразоваться в конституционную, формулируется квинтэссенция правовой идеологии русского либерализма, о котором говорилось в предыдущем параграфе. Она актуализируется в программах растущих, как грибы после дождя, политических партий. Причем удивляет совершенное соответствие лотсталой России передовой Европе в том, что касается осмысления прав человека. Замечательным документом такого рода был манифест Освободительного движения (Политика либеральной партии), принадлежавший перу П.Б. Струве, где он писал: В свободе личности мы признаем альфу и омегу нашего политического символа веры....

Эта мысль впоследствии превратилась в общее кредо столь не похожих друг на друга практических политиков, как П.Б. Струве и П.Н. Милюков, С.А. Муромцев и В.Д. Набоков, А.А. Мануилов и Ф.Ф. Кокошкин. Именуя себя конституционными демократами, они безоговорочно сходятся в следующих утверждениях, которые Э. Соловьев называет правовой этикой русского Серебряного века:

а) неотчуждаемые права-свободы должны быть признаны раз и навсегда, в значении главного принципа и императива;

б) они должны стать нормативным базисом, над которым надстраиваются любые материально-настоятельные законодательные формулы (протекционистские или фритредерские, аграрные, фабричные, социально-благотворительные и т.д.);

в) конституционно-правовая дисциплина государства более важна, существенна, первична, нежели господствующая форма правления.

Россия не знала реформации и борьбы за веротерпимость. Первичная для Западной Европы правовая проблема - гарантия независимого суждения - никогда не была здесь народной проблемой (она  и сейчас рассматривается как вопрос, интересный лишь для интеллигенции). Отсутствовали в России и многие другие формы низовой гражданской инициативы.

Страна, самоидентификация которой издавна покоилась на понятиях духовности и нравственности, обнаруживала предельный материализм и утилитаризм в ответе на вопрос зачем нужны права личности?.

Это наложило печать на всю российскую рефлексию прав человека. До 80-х гг. XIX в. ни один из русских мыслителей не пытался взглянуть на них как на юридическое развертывание христианской этики (соответственно, Реформация, эпоха борьбы за веротерпимость и развитие американского конституционализма оставались за пределами внимания отечественных историков лестественного права). Может быть, потому, что этика православная не отождествлялась с западным христианством. Но, может быть, по причинам, указанным славянофилами.

Диссертант настаивает на том, что ситуация с правами человека в монархической России всегда имела аксиологическую основу. Даже профессиональные теоретики права вынуждены были прибегать к культурологическим аргументам, когда речь заходила о правах человека. В диссертации это иллюстрируется анализом работы Л.А. Тихомирова Монархическая государственность, где классик отечественной юриспруденции прямо пишет: Государство, для руководства своих органов, может стараться дать юридическую формулировку правам человека, признаваемым в данное время, но эта формулировка по необходимости явится весьма изменчивой. В общей же философской формуле УсверхгосударственнымФ правом человека можно определить его право на самостоятельное бытие, как существа нравственно-разумного, чувствующего, обладающего способностью осуществлять стремления своего нравственного разумного бытия.

Очевидно, что исходными побуждениями в оценке состояния прав человека являются не правовые, а этические установки. Это касается как апологетов государственности, так и ее противников. По сути дела, метауровень - оценка уровня осмысления прав человека - имеет ту же природу, что и само осмысление. И это следует признать действительно российской особенностью.

Таким образом, нужно признать, что проблема прав человека в России не может быть адекватно рассмотрена и решена в политико-правовом поле. Более того, ограничение ее рассмотрения этим полем приводит к искажению смысла свободы личности и теоретической конфронтации различных ее толкований, что, собственно, и происходит в современном мире. Но не означает ли это, что проблема прав человека имеет более широкий смысл и должна быть соотнесена с общечеловеческими ценностями, занимающими в аксиологической иерархии более высокое место, чем ценности права и политики? Основываясь на результатах исследования, можно утверждать, что концепция прав человека имеет не политико-правовой, а культурологический смысл и должна быть систематизирована в терминах философии культуры. Как именно? На этот вопрос автор постарался ответить в главе 4 Концепция прав человека в теории культуры.

В предыдущем разделе работы доказывалось, что культуральные условия являются необходимыми, а политико-правовые - достаточными для становления системы прав человека и как социального института, и как аксиологической рефлексии положения человека в мире. В четвертой главе данный феномен рассматривается с позиций диалектики внутреннего и внешнего, формы и содержания, сущности и явления. И в этом смысле универсальность культурологической сущности прав человека предстает в виде изменчивости культуры прав человека. Другими словами, необходимо различать права человека как часть культуры и культуру этих прав. Первое характеризует внутреннюю, содержательную сторону прав человека, а второе - внешнюю форму реализации этих прав, особенности их осмысления в конкретно-историческом процессе.

В параграфе 4.1. Культура прав человека и права человека в культуре показано, что исследователи культуры прав человека, основываясь на адекватном (и принятом в данной работе) определении культуры, не идут дальше синонимизации терминов культура прав и правовая культура. Это принципиальная ошибка. Культура прав человека соотносится с правовой культурой как пересекающиеся множества. Точно так же она соотносится с культурой этической, художественной, политической, религиозной - и вообще со всеми лотраслевыми культурами. Это становится очевидно из анализа мнений как сторонников универсальности прав человека, так и сторонников культурного релятивизма. В принципе, эти две крайности очень схожи, потому что, вольно или невольно, в своих умозаключениях уходят от родового понятия культура к сегментивному.

Сторонники политико-правовой теории прав человека предполагают наличие определенных универсальных принципов и норм, применимых к любому человеческому обществу. Важнейшим фундаментальным принципом здесь, по их мнению, является принцип универсальности. Понятие принцип отражает внутреннюю сущность явления как диалектическое единство противоположностей или различий. Поэтому они не могут отрицать тот факт, что принцип универсальности предполагает и различие. Действительно, нечто луниверсальное (общее, всеобщее) в правах человека как реальное объективное явление, как реальный объективный процесс не существует вне неуниверсального (особенного или единичного).

Сторонники же культурного релятивизма считают, что различные исторические традиции, психология и культура разных государств не могут не повлиять в определенной степени на понимание прав человека, на политику и практику в этой сфере. Из этого государственные деятели, например, ряда восточных стран делают вывод, что нельзя считать стандарты и модели прав человека, принятые западными странами, единственными и нельзя требовать, чтобы все остальные подчинились им. Они определяют категорию права человека как явление, характерное лишь для западных цивилизаций и не соответствующее национальной культуре и традициям восточных стран.

Критики культурного релятивизма не без оснований полагают, что в тех случаях, когда традиционная культура действительно эффективно обеспечивает защиту прав человека, они будут органично вписываться в нее, не представляя для нее угрозы. Будучи таковой, традиционная культура может абсорбировать и применять права человека, и управляющее государство будет иметь больше возможностей для того, чтобы не только ратифицировать, но эффективно и в полной мере осуществлять международные документы, устанавливающие соответствующие стандарты.а

Все это выглядит довольно убедительно, кроме одного. Что понимается под традиционной культурой? Если это культура национальная, то ее нельзя рассматривать как нечто статичное, только традиционное. Национальная культура отличается подвижностью, исторической динамикой. Она все время обогащается как за счет развития своих внутренних сил (межпоколенческие культурные комплексы), так и за счет взаимопроникновения культур. Последнее достаточно хорошо осмыслено и в западной литературе.

Конечно, культурный релятивизм в том смысле, как он представлен в обсуждаемых в диссертации работах, тоже отчуждает права человека от культурного статуса этого же человека, заключая его в рамки одной-единственной культуры. Но если эти две крайности - универсализм прав и культурный релятивизм - не могут стать объяснительной гипотезой культурологии прав человека, то где искать такую гипотезу?

В качестве возможной альтернативы в диссертации предлагается рассматривать концепцию прав человека в трактовке РПЦ. Этот вариант тоже оставляет много вопросов, но в нем есть и ответы. Диссертант подробно анализирует позицию Патриарха Кирилла в данном вопросе, который, говоря о корпусе прав человека, имеет в виду набор конкретных прав и свобод. По его мнению, с которым согласен диссертант, доктрина прав человека возникла в Западной Европе в определенных исторических условиях и может и должна эволюционировать вместе с меняющимся миром. Кроме того, важное значение имеет реализация прав человека. Другими словами, права человека дают возможности, но их использование зависит от мировоззренческой позиции относительно того, что есть хорошо, а что есть плохо. Это мнение полностью соответствует гипотезе исследования о соотношении культуры прав и прав в культуре, а также не противоречит высказанному в предыдущем разделе работы положению о необходимых и достаточных условиях реализации прав человека. Но в дальнейшем позицию РПЦ автор рассматривает в критическом плане, ибо она отводит религии  такую роль в формировании корпуса прав человека, которую диссертант считает избыточной. В целом предложенная РПЦ альтернатива как универсалистскому, так и релятивистскому подходам в отношении прав человека не является, как показано в работе, сугубо религиозной альтернативой. Она отражает необходимость культурологического понимания проблемы, выходящего за рамки правовых сентенций, но и не сводимого к каким-то определенным культурным приоритетам, даже если таковыми являются приоритеты религиозной культуры.

Однако рост влияния церквей разных конфессий в современной России и оформление православия как культурного императива национального сознания обнаружил культурологический смысл дискуссий, которые ранее считались сугубо политическими. Об этом говорится в параграфе 4.2. Культурологическая дифференциация отношения к правам человека в современной России.

Концептуальное обоснование культурологического смысла прав человека требует определенной конкретизации, которую, следуя логике диссертации, автор проводит на материале русской культуры. Русская культура - явление уникальное.  Это связано с тем, что:

1. Географически наше Отечество на протяжении всего своего существования находилось на перекрестке Западной и Восточной цивилизаций.

2. Наша культура сложилась позже большинства азиатских и европейских цивилизаций и находилась с ними в постоянном контакте, но никогда не опускалась до голого их копирования, а с XIX в. сама начала оказывать серьезное влияние на культуру других народов.

3. Формирование нашей культуры происходило не только в благоприятных условиях, но и в условиях насильственного насаждения чуждых образцов и идеалов, путем приказов и запретов, разрушения и наказания. Однако русская культура сумела создать свой своеобразный тип мышления и самочувствия, который нельзя однозначно отнести ни к восточному, ни к западному вариантам.

4. Русь (а затем Россия) всегда была многонациональным и поликультурным социальным организмом, который способствовал образованию особой единой культурной основы своей общей Родины.

5. Находясь на протяжении значительного периода своей истории в положении отстающей и догоняющей, Россия приобрела редкую способность не просто быстро усваивать передовые идеи, но и перерабатывать их, приспосабливать к своей культурной среде.

6. Для русского общества всегда были характерны большая напряженность, взрывоопасность, конфликтность, связанные: а) с господством власти (самодержавие, КПСС) и диктатом идеологии (религии, партии); б) с архаичной или крайне прочной и неповоротливой государственной машиной, поэтому единственной сферой для развития свободы была духовная сфера, где находили свое воплощение различные теории и идеи.

С религиозностью народа связана и его способность к высшему созерцанию (лпредстояние Высшему у И.А. Ильина, Непостижимому у С.Л. Франка). От духовности народа зависит существование культуры, а также степень ее высоты. И.А. Ильин считал, что человек не может творить культуру, не чувствуя себя предстоящим тому, что он осуществляет в своем творчестве. Основания русской культуры противоположны. Ее ценности - совесть, справедливость, милосердие. Это культура цельности и соборности: цельное знание, неотделенность чувства и разума, истины и справедливости, личных интересов от общественных, коллективное, соборное и согласное духовное социальное бытие. Это культура главенства духовного над материальным, содержательного над формальным, нравственного над правовым. Это культура сочувствия, соучастия и сопричастности ближнему, а естественная ее основа политики и экономики - солидаристская парадигма. Славянскую культуру определяют как культуру лиоанновскую, по имени автора Апокалипсиса, ибо она ориентирована на Царствие Божие, на эру Добра и Милосердия.

В диссертации предпринят аналитический обзор русской философии культуры по критерию ее методологического значения для понимания сущности прав человека. И в этом смысле в качестве важнейшей ее особенности отмечается антропологизм, глубокий интерес к внутренней духовной жизни человека. Для русской философии культуры характерна иррациональность, особенно в метафизической проблематике. В ней нераздельны разум и чувства, главными являются темы любви, правды, духовного подвига. В начале ХХ в. русская мысль, основываясь на культурной традиции, выработала триаду: духовность, богочеловечество, соборность, которая противопоставлялась сущностным определениям европейской культуры - материализму, человекобожеству (или даже зверочеловечеству), индивидуализму и функционально-механическому принципу социального объединения. Русское самосознание в философии ХIХ в. отвергает рационально-механистическое мировоззрение Запада, а вместе с ним и узко-позитивистское отношение к правам человека. Это проявляется в конфликте кардиогнозиса П.Д. Юркевича и вульгарного материализма Н.Г. Чернышевского. В.С. Соловьев пишет диссертацию на тему Кризис западной философии. Против позитивистов, а И.А. Ильин утверждает, что культура как внутреннее и органическое явление, захватывает самую глубину человеческой души. П. Новгородцев, Е. Трубецкой и другие важнейшей культурной доминантой признают религиозную веру, а Н. Лосский считает таковой стремление к абсолюту, С. Франк - степень погруженности в непостижимое.

Принципиальным для русской философии культуры является осознание смысла жизни как самотождественности с другим. Ф.М. Достоевский констатировал: Важно не то, чтобы жить, а то, для чего жить. Интересна в этом смысле концепция В.В. Медушевского, который показывает, как распадается плиромность (полнота) духа в западной культуре. Происходит разъятие истины, разделение истины, силы, любви, сущего. По теории И. Киреевского, западный человек стал понимать разумное, полезное, прекрасное, возвышенное и моральное разными частями своей души. Человек, человечество и его культура психологического иллюзионизнма, по выражению свящ. Павла Флоренского, стали полыми внутнри, утратив непостижимые богатства лумного чувства (Диадох Фотийский, Григорий Палама), Божьего чувства (Ориген). Происходит раснпад видения на представление и понятие. Представление и понятие, отщепившись от умного видения Истины, стали фантазийными. Несоизмеримость индивидного и коллективного происходит от разрушения соборности, сроднения людей любовью и красотой. При утрате любви культура выпала из мира онтологии в мир психический и мир вещный. Она утратила символическую организацию, связывающую ее духовностью, и стала знаковой, указывающей на материальный и психический миры.  Выбор между добром и злом основывается на актах совести как органа различения добра и зла. Но связана со свободой, а свобода состоит в нравственном выборе, а не в материальном индетерминизме. Духовная свобода - способность добровольно определять себя к путям совершенствования в нравственном смысле. Свобода человека растет по мере его духовного очищения. Мы не являемся абсолютно свободными в смысле индетерминизма, как если бы наше произволение было ничем не стеснено, такую мысль можно найти у Н.А. Бердяева. Ему возражает И.А. Ильин: при такой свободе воли человек не мог бы меняться, испытывать благие влияния. Этой свободы ни у кого нет и никогда не было. Это была бы жизнь непредвидимого беззакония, духовного бессилия и неотторжимой бездны зла. Свобода дана человеку как все возрастающая независимость от зла и пошлости.

В целом можно сказать, что русская философия культуры - это живой и динамичный организм. Она имеет сравнительно недолгую историю, тем не менее она внесла значительный вклад в сокровищницу мировой философской мысли. Русская философия культуры несет на себе отпечаток национального характера, национального психологического склада, особого типа мышления и мировоззрения, т.е. она является одним из ресурсов ретроспективного портрета народа. Концепции отечественной философии культуры всегда были связаны с конкретными социально-политическими обстоятельствами в стране. В ней никогда не было голого копирования западных философских теорий. Русские мыслители как бы отталкивались от чужого учения и предлагали самостоятельные построения. Русская философия культуры в своей основе высоконравственна. Нередко нравственный аспект был тем стержнем, вокруг которого строилась вся система.

Русская философия культуры никогда не занималась специально исследованием проблемы прав человека, поскольку предмет ее интереса - добро, зло, свобода, совесть - поглощал данную тематику. Решение вопроса о правах человека находилось в русле философского дискурса о свободе, целостности личности и ее духовности. Но именно на основе православно-гуманистической парадигмы русской философии культуры формировались представления о правах человека в тех культурных сферах, где они признавались ценностью.

В Заключении подводятся итоги исследования, и делается вывод о том, что права человека, представленные как ценность политики, не могут стать социальным идеалом, ибо борьба за них бессмысленна и бесперспективна. Но права человека как ценность культуры могут и должны быть критерием оценки положения человека в обществе и перспектив его самосовершенствования.

По теме диссертации опубликованы следующие научные работы:

Монографии

1. Петров А.В. Права человека в русской культурной традиции /А.В. Петров.Ц Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2006. - 168 с. (12 п.л.).
2. Петров А.В. Концепция прав человека в медицине: в 2 ч. Ч.1. Юридические и этические гарантии прав человека /А.В. Петров, Н.Н. Седова. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2004. - 132 с. (8,5 п.л.).
3. Петров А.В. Концепция прав человека в медицине: в 2 ч. Ч.2. Юридические и этические гарантии прав социальных групп /А.В. Петров, Н.Н. Седова. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2007. - 144 с. (9,5 п.л.). 

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК

1. Петров А.В. Автономия личности как право на принятие решений /А.В. Петров // Вестник Воронежского государственного университета. 2009. №2. С.38-42 (0,3 п.л.).
2. Петров А.В. Перспективы развития концепции прав человека в философии и истории культуры /А.В. Петров // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Серия 7. Философия социология и социальные технологии, 2008, №2. С.168-172 (0,4 п.л.).
3. Петров А.В. Пересечение понятий добро и зло в этике и праве / А.В. Петров // Наука, общество, человек: Вестник Уральского отделения РАН. Екатеринбург: УрО РАН, 2008,  №3 (25). С.28-31 (0,4 п.л.).
4. Петров А.В. Концепция прав человека в российской культурной традиции / А.В. Петров // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Серия 7. Философия социология и социальные технологии, 2008,  №1. С.56 -59 (0,5 п.л.).
5. Петров А.В.Права человека в монархической России как предмет научных дискуссий / А.В.Петров // Философия права. 2008. №3. С.16-19 (0,5 п.л.).
6. Петров А.В. Права человека в культуре монархической России /А.В.Петров // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. 2007.  №4 (22). С.146-149 (0,3 п.л.).
7. Петров А.В. Права человека в общественно-политических взглядах Н.Х. Бунге / А.В. Петров // Вестн. ВоГМУ. 2003. №9. С.208-211 (0,3 п.л.).
8. Петров А.В. Проблема прав человека в творчестве В.И. Вернадского / А.В. Петров // Вестн. ВоГМУ. 2002. №8. С.189-194 (0,4 п.л.).

Малые научные издания

1. Петров А.В. Предпосылки расхождений в отношении к правам человека между Россией и Западом / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2008. - 28с. (1,2 п.л.). 
2. Петров А.В. Философская рефлексия прав человека в России / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2008. - 24 с. (1п.л.).
3. Петров А.В. Философские основания проблемы прав человека в русской культуре / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2008. - 30 с. (1,5 п.л.).
4. Петров А.В. Абсолютное и относительное в оценке прав человека в России / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2008. - 32 с. (1,3 п.л).
5. Петров А.В. История прав человека в России / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВМА, 2002. - 22 с. (1 п.л.).
6. Петров А.В. Права человека и государство / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВГАСА, 2002. - 19 с. (1 п.л.).
7. Петров А.В. Проблема прав человека в постсовременном обществе / А.В. Петров. - Волгоград: Изд-во ВМА, 2002. - 21 с. (1п.л.).

Статьи в федеральных периодических изданиях

и главы в коллективных монографиях

1. Петров А.В. Познание политической реальности / А.В. Петров, А.Г. Каден // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл.1. - Волгоград: РПК Политехник, 2007. С.3-11 (0,5 п.л.).
2. Петров А.В. Золотой век русской культуры / А.В. Петров // Культурология. Гл. 6. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2007. С.186-200 (0,8 п.л.).
3. Петров А.В. Концептуальные особенности соотношения прав и свобод человека / Н.Н. Седова, А.В. Петров // Вектор. 2005. №2. С.78-84 (0,4 п.л.).
4. Петров А.В. Комплементарность преподавания биоэтики и права в медицинском вузе / Н.Н. Седова, А.В. Петров // Вектор. 2005. №1. С.27-32 (0,5 п.л.).
5. Петров А.В. Национальные особенности этико-правового регулирования в российской медицине / Н.Н. Седова, А.В. Петров // Медицинское право. 2004. №2. С.8-11 (0,6 п.л.).
6. Петров А.В. Абсолютная монархия в свете концепций прав человека / А.В. Петров // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл.5. - Волгоград: РПК Политехник, 2003. С.71-77 (0,5 п.л.).
7. Петров А.В. Права человека в истории цивилизации / А.В. Петров // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл.3. - Волгоград: РПК Политехник, 2002. С.83-90 (0,6 п.л.).
8. Петров А.В. Общие черты и этапы развития культуры / А.В. Петров // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл.7. - Волгоград: РПК Политехник, 2001. С.98-106 (0,6 п.л.). 
9. Петров А.В. История развития естествознания / И.А. Петрова, А.В. Петров // Вестн. ВМА. - Волгоград, 1999. Т.55. Вып.5. С.204-207 (0,5 п.л.). 

Статьи и тексты докладов, опубликованные в других научных изданиях

1. Петров А.В. Национальные особенности становления власти в России / А.В. Петров // Власть в России: теория, традиции, перспективы. - Волгоград: Изд-во Принт, 2000. С.12-18 (0,3 п.л.).
2. Петров А.В. Права человека в современной России / А.В. Петров // Медицина в начале нового века: достижения и перспективы. - Волгоград: Изд-во ВМА, 2002. С.285-286 (0,2 п.л.).
3. Петров А.В. Проблема изучения концепции прав человека в современной высшей школе / А.В.Петров // Учебно-воспитательный процесс: традиции, проблемы, перспективы. - Волгоград: Изд-во ВА МВД России, 2003. С.81-93. (0,5 п.л.).
4. Петров А.В. Национальные особенности соотношения правового и этического регулирования в России / А.В.Петров // Материалы I Всерос. Съезда (Нац. Конгр.) по медицинскому праву, Москва, 25-27 июня 2003г. - М., 2003. С.68-71 (0,4 п.л.).
5. Петров А.В. Этические комитеты ЛПУ в системе защиты прав пациентов / Н.Н. Седова, А.В. Петров // Акт. пробл. правового регулирования медицинской деятельности. - М.: Изд-во Юрист, 2004. С.32-35 (0,3 п.л.).
6. Петров А.В. Этико-правовой смысл принципа конфиденциальности / А.В. Петров, С.А. Севрюк // Акт. пробл. правового регулирования медицинской деятельности. - М.: Изд-во Юрист, 2004. С.326-329 (0,3 п.л.).
7. Петров А.В. Концепция прав человека в медицинском образовании / А.В. Петров, А.Э. Поплавский // Гуманитарное образование и медицина. - Волгоград: Издатель, 2003. С.271-282 (0,5 п.л.).
8. Петров А.В. Исторический метод в социологии медицины / А.В. Петров // Социология медицины - реформе здравоохранения. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2004. С.46-49 (0,3 п.л.).
9. Петров А.В. Социальные функции института образования / И.В. Кагитина, А.В. Петров, Р.А. Кобылкин // Акт. пробл. политологии. - Волгоград: РПК Политехник, 2004. С.47-55 (0,3 п.л.).
10. Петров А.В. Методологические проблемы классификации прав человека в современном мире / А.В. Петров, М.Н. Шляпникова // Уч. записки. Вып.5. - Волгоград: Изд-во ВИЭСП (Волгогр. ин-т экономики, социологии и права), 2004. С.9-14 (0,4 п.л.).
11. Петров А.В. Права медицинских работников в современной культуре / А.В. Петров // Гуманитарное образование и медицина. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2005. С.214-220 (0,3 п.л.).
12. Петров А.В. Права человека в России как предмет научных дискуссий в культурологии / А.В.Петров // Гуманитарное образование и медицина. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2007. С.223-232 (0,7 п.л.).
13. Петров А.В. Справедливость как категория права и этики / А.В. Петров, И.П. Носов // Гуманитарное образование и медицина. - Волгоград: Изд-во ВоГМУ, 2008. С.31-35 (0,3 п.л.).
14. Петров А.В. Справедливость и автономия личности: конфликт ценностей современной демократии / Н.Н. Седова, А.В. Петров // Человек, общество, история: Методологические инновации и региональный контекст. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2008. С. 43-50 (0,5 п.л.).
15. Петров А.В. Истоки и особенности правовой культуры России / А.В.Петров // Второй Российский культурологический конгресс с международным участием Культурное многообразие: от прошлого к будущему. - Санкт-Петербург: ЭЙДОС, АСТЕРИОН, 2008. С.492-493 (0,2 п.л.).

   Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии