Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

               На правах рукописи

УДК 398.5 (470.345)

ФЕДОСЕЕВА Елена Александровна

КНИЖНЫЕ  ФОРМЫ  МОРДОВСКОГО  ГЕРОИЧЕСКОГО

  ЭПОСА: ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ

Специальность 10.01.02 -

  Литература народов Российской Федерации (финно-угорская)

А В Т О Р Е Ф Е Р А Т

  диссертации на соискание ученой степени

  доктора филологических  наук

Саранск  2007

Работа выполнена на кафедре финно-угорских литератур ГОУВПО Мордовский государственный университет имени Н.П.Огарева

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Осовский Олег Ефимович

 

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

  Брыжинский Андрей Иванович;

  доктор филологических наук, профессор

  Артемьев Юрий Михайлович;

доктор филологических наук профессор

Рогачев Владимир Ильич

Ведущая организация:  Удмуртский научно-исследовательский

институт языка, литературы, истории и

экономики Уральского отделения

Российской Академии Наук

Защита диссертации состоится 4 октября 2007 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.09 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в ГОУВПО Мордовский государственный университет им. Н.П.Огарева по адресу: 430000, г.Саранск, ул. Большевистская, 68

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М.М.Бахтина ГОУВПО Мордовский государственный университет им. Н.П.Огарева

Автореферат разослан  2007 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета А.М.Гребнева

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Историко-литературный опыт ХХ столетия показывает: древние эпические формы по-прежнему остаются востребованными литературным сознанием, что проявляется в создании в младописьменных литературах книжных версий героического эпоса, сложность анализа которых заключается в разноплановости толкования  понятия книжная форма героического эпоса фольклористами и литературоведами. В современном мордовском литературоведении жанровый подход к исследованию  национальной литературы признается одним из наиболее перспективных.  Осмысление ее развития с точки зрения истории отдельных художественных форм, анализ жанрово-поэтической специфики текстов открывает широкие возможности для понимания общих тенденций и эволюции словесного искусства Мордовии. Все это вызывает дискуссии о природе мордовского героического эпоса и его книжной формы, которые мордва имеет наряду с финским и эстонским народами.

Методологическую основу диссертационной работы составляют теоретические концепции Гегеля, В.Г.Белинского, В.М.Жирмунского, В.Я.Проппа, Е.М.Мелетинского, В.П.Аникина, А.И.Маскаева, П.Домокоша, А.М.Шаронова1

, обозначившие контуры фольклорно-литературных эпопей.

Из-за неравномерности социально-политического развития героический эпос у различных народов возникает в разное время (у греков - в VIII в. до н.э., у германцев, французов, финнов, эстов, мордвы, русских - в IX - XIV вв.), но на одной и той же исторической стадии - в эпоху перехода от первобытнообщинного строя к классовому обществу и формирования государственности. С появлением письменности и развитой художественной литературы эпос из устной формы бытования может трансформироваться в книжную (литературную). Возникновение книжной формы героического эпоса возможно спустя несколько столетий после создания ее фольклорного вида (Калевала и Калевипоэг - XIX в., Лачплесис - ХХ в., Масторава - конец ХХ в.).  Объясняется это тем, что мифолого-эпическое прошлое, воспроизведенное в ней, в сознании этноса присутствует как актуальная реальность, ибо он воспринимает свое настоящее сквозь призму прошлого, живущего в нем в виде сакрального божественного образа. Повествование ло делах давно минувших дней в нравственно-психологическом измерении есть повествование не только о прошлом, но и о прошлом, живущем в нас сегодня. Данное обстоятельство интерес к героическому эпосу делает непреходящим и стимулирует создание его книжных форм.

К книжным формам мордовского героического эпоса некоторыми исследователями отнесены авторские произведения, которые не отвечают требованиям жанра (Сияжар и Тюштя В.К.Радаева). Одни ученые отрицают существование героического эпоса в самой фольклорной традиции мордвы, считая, что для его возникновения не сложились объективные предпосылки2, другие полагают, что героика в мордовском эпосе не достигла классической формы3. Разброс мнений обусловлен отсутствием единого взгляда на  героический эпос,  существованием разных толкований особенностей его содержания и формы. В героическом эпосе запечатлены представления народа о мироздании, его мифологические и исторические воззрения, понятия об идеальном царе и государстве, эстетические и нравственные взгляды, воспроизведены отношения с соседними народами. Данное обстоятельство обязательно должно учитываться при определении произведений книжного происхождения обозначенного жанра. Большое значение имеет раскрытие типологического сходства книжных форм мордовского героического эпоса с аналогичными литературными произведениями финно-угорских народов, что позволит ярче высветить их общность и различия.

Цель исследования Ц проследить становление и эволюцию книжной формы мордовского героического эпоса, закономерности её развития и своеобразие поэтики, что предполагает постановку и решение частных задач:

определить теоретические основы понятия книжная форма героического эпоса;

дать классификацию и проанализировать героические сюжеты с учетом эрзянских и мокшанских версий;

обозначить объектный ряд литературных произведений, отвечающих требованиям книжной формы героического эпоса;

выявить своеобразие сюжетов, проблематики, системы персонажей, особенности языка и поэтики первых образцов книжной формы мордовского героического эпоса;

установить характер отношения к мифологии и народному эпосу и роль авторского начала в поэмах Эрьмезь Я.Я.Кулдуркаева, Сияжар и Тюштя В.К.Радаева, раскрыть художественно-эстетическую и социально-психологическую природу их основных и второстепенных действующих лиц;

представить эпический свод Масторава как основной объект исследования  в его проекции на народный героический эпос и установить своеобразие авторской интерпретации фольклорного материала;

выявить мифологические, социально-психологические и этноисторические черты в образе главного эпического героя Тюшти;

проследить этапы превращения в Мастораве эпического персонажа в эпического героя и выделить типологические признаки последнего; 

определить специфику эпического сознания, представить своеобразие выраженной в нем социальной утопии, показать противоречие его эпического миропонимания практическому сознанию;

осуществить анализ процесса возникновения и эволюции книжной формы мордовского героического эпоса от Мордовской истории Т.Е.Завражнова-С.А.Ларионова до Масторавы А.М.Шаронова.

Объектом исследования является процесс создания  книжных форм мордовского героического  эпоса.

Предметом исследования выступают книжные формы мордовского героического эпоса, идейно-художественные особенности эпико-героических сюжетов, система персонажей и ее трансформация в авторских произведениях эпико-героического плана, идеологическая, поэтическая и эстетическая природа литературно-фольклорных эпопей.

Степень изученности проблемы. Собирание произведений героической поэзии мордвы  берет начало в ХIХ веке. Особенно интенсивно и плодотворно оно осуществлялось во второй его половине. В это время появились Очерки мордвы П.И.Мельникова-Печерского4, воплотившие фольклорно-этнографический образ эрзи и мокши. В них изложены мифы о сотворении мира и человека, описаны наиболее важные божества: Чам-Пас, верховный бог нижегородской эрзи; Шкай, верховный бог мокши; Анге-Патяй, богиня-мать, жена Чам-Паса, богиня красоты; Пурьгинепаз, бог грома и дождя; Масторава, богиня эрзяно-мокшанской земли, и др. В 1889 году увидела свет книга В.Н.Майнова Остатки мордовской мифологии5, содержащая мифы о мордовских божествах (Инешкипазе, Анге-Патяй, Пурьгинепазе, Мастораве, Ведяве и др.), о сотворении земли и человека, песни и сказания о царе Тюштяне. В работе И.И.Дубасова Очерки из истории Тамбовского края (1890)6 даются сведения о космогонических воззрениях мокшан и о царе Тюштяне. Информации об истории и художественной культуре эрзи и мокши содержится в историко-этнографическом очерке И.Н.Смирнова Мордва (1895)7. Неоценимый вклад в собирание и публикацию мордовского эпоса внес финский учёный Х.Паасонен, совершивший в 1889 - 1890, 1898 - 1902 годах поездки в мордовское Поволжье. Им записаны героические мифы и песни о сотворении мира и человека, о брачных  отношениях богов и людей, об избрании эрзянами инязора (царя) и его правлении. Материалы Х.Паасонена опубликованы в восьми книгах  Mordwinische Volksdichtung8 в 1938 - 1981 годах. Много текстов мифолого-эпического характера представлено в Мордовском этнографическом сборнике9 А.А.Шахматова (1910), Образцах мордовской народной словесности (1882) (Вып.1. Песни на эрзянском и некоторые на мокшанском наречии)10, в сборнике М.Е.Евсевьева Эрзянь морот11 (1928), составленном по результатам фольклорных экспедиций, в серии Устно-поэтическое творчество мордовского народа12 (1963 - 1987).

Теория героического эпоса, принципы и методы  изучения его сюжетов и текстов стали предметом всестороннего осмысления в трудах таких отечественных и зарубежных фольклористов и литературоведов, как А.Н.Афанасьев (Поэтические воззрения славян на природу),  А.Н.Веселовский (Историческая поэтика, Сравнительная мифология и ее метод, Народные представления славян), В.М.Жирмунский (Народный героический эпос: сравнительно-исторические очерки, Тюркский героический эпос, Литературные отношения Востока и Запада и развитие эпоса, Калевала и финская школа фольклористики, Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса), В.Я.Пропп (Русский героический эпос, Фольклор и действительность), Б.Н.Путилов (Героический эпос и действительность,  Русский и южно-славянский героический эпос: Сравнительно-типологическое исследование, Методология сравнительно-исторического изучения фольклора), В.П.Аникин (Русский богатырский эпос, Теория фольклорной традиции и ее значение для исторического исследования былин), Е.М.Мелетинский (Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники, Поэтика мифа, Палеоазиатский мифологический эпос), Н.Н.Поппе (Некоторые проблемы бурят-монгольского героического эпоса), С.Ю.Неклюдов (Героический эпос монгольских народов: устные и литературные традиции), О.М.Фрейденберг (Поэтика сюжета и жанра, Миф и литература древности), Д.Фрэзер (Золотая ветвь, Фольклор в Ветхом завете), А.Хойслер (Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах), С.Крамер (История начинается в Шумере), П.Домокош (Формирование литератур малых уральских народов), M. Dugantsy (лEposet Sijzjar) и др. Различные аспекты развития  национальных эпосов народов России исследовались в работах А.Г.Эндюковского, А.К.Микушева, А.Е.Китикова, Ф.И.Урманчеева, А.И.Маскаева, Л.С.Кавтаськина, А.М.Шаронова, В.И.Рогачева, Т.П.Девяткиной, Н.Г.Юрченковой. В построении общей концепции исследования значительную роль сыграли труды финно-угроведов А.В.Алешкина, А.И.Брыжинского, Н.В.Морохина,  Ю.А.Калиева, В.М.Ванюшева, Ю.М.Артемьева, З.К.Тарланова и др.

Наиболее активным и плодотворным периодом в теоретическом осмыслении героического эпоса стала вторая половина ХХ - начало ХХI века. В настоящее время он существует в своей аутентичной и книжно-литературной формах.

Методологию исследования составляют историко-типологический, сравнительно-исторический, историко-генетический методы,  на основе которых дается идейно-художественный анализ  сюжетов и содержания произведений, проводятся фольклорно-литературные параллели, устанавливается сходство мордовского книжного  эпоса с подобными эпосами других народов в сюжетах, героях, мотивах, особенностях формы;  принципы историзма, развития, всеобщей связи, автономности художественного сознания,  позволяющие объяснить возникновение фольклорно-литературных явлений в их конкретно-исторической, причинно-следственной обусловленности, учесть исторические изменения и напластования в сюжетах и образах,  показать относительную независимость идейного развития эпоса и литературы от общественной практики, увидеть в событиях и героях песен и сказаний  поэтические создания, а не копии с действительности. Важное значение придается опыту В.Г.Белинского при анализе  русских былин, оцениваемый В.Я.Проппом как существенно важный и плодотворный13

.

Материал исследования.  Материал исследования составляют поэма Я.Я.Кулдуркаева Эрьмезь, поэмы-сказания В.К.Радаева Сияжар и Тюштя, эпопея А.М.Шаронова Масторава, аутентичный героический эпос мордвы.

Научная новизна работы. В работе впервые  в отечественном литературоведении сформулировано понятие книжной формы мордовского героического  эпоса, указаны её отличительные особенности, исследованы основные сюжеты и система персонажей, определен характер героической поэзии мордвы вообще,  обозначены пути её развития.

Теоретическая значимость работы. Исследование вносит вклад в разработку теории мордовского героического эпоса и его книжной формы, создает базу для дальнейших разысканий в этой области, уточняет понятийный аппарат, вносит ясность в основополагающие определения героика, богатырство, героический эпос, книжная форма героического эпоса, что будет способствовать поднятию уровня научных исследований героической поэзии мордвы и эпических произведений авторского происхождения.

Практическая значимость работы. Сделанные в диссертации выводы и суждения о поэмах Эрьмезь Я.Я.Кулдуркаева, Сияжар и Тюштя В.К.Радаева, эпопее Масторава А.М.Шаронова будут способствовать более глубокому пониманию закономерностей развития мордовской литературы в её взаимодействии с устно-поэтической традицией, фольклорной художественно-эстетической культурой.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Книжная форма героического эпоса есть аутентичный текст в его научной систематизации и литературной обработке с учетом закономерностей возникновения и развития героической поэзии, особенностей её содержания, формы, поэтики и эстетики.

2. Содержание героического эпоса, включая его книжную форму,  составляют мифы о сотворении земли и человека, о создании небесной и земной семьи, песни и сказания об избрании  царя и его правлении, песни и сказания о богатыре Сабане, о предводителе эрзян и мокшан Гурьяне, песня На горах на Дятловых, в совокупности образующие многоплановое повествование о мордовской истории, о народах эрзя и мокша.

3. Главными действующими лицами героического эпоса являются верховные боги эрзи и мокши Чам-Пас, Инешкипаз, Шкай, Шкабавас, богиня-мать Анге-Патяй,  антипод Чам-Паса Шайтан, принимающие участие в сотворении мира, бог грома и дождя Пурьгинепаз, богиня эрзяно-мокшанской земли и её народа Масторава, богиня воды и любви Ведява, богиня хлеба и урожая Норовава и ряд других божеств, божественные птицы Иненармунь и  Белый Лебедь, девушки Азравка, Литова, Васальге и др., царь Тюштян, богатыри Сабан и Гурьян, выполняющие важные функции в организации и функционировании мордовского общества на началах государственности, закона и порядка.

4. Героический эпос мордвы формировался как многосюжетное и многогеройное повествование с циклизацией произведений вокруг имени того или иного персонажа, что содержало в себе предпосылки появления эпопеи с возможностью ее перевоплощения в книжную форму с возникновением необходимых условий для этого, а именно развитой письменной литературы и высокого уровня научных  исследований по фольклору и истории народа.

5. Первым опытом создания книжной формы  мордовского героического эпоса является Мордовская история Т.Е.Завражнова и С.А.Ларионова, содержащая некоторые черты героического повествования.

6. В основу сюжета поэмы Я.Я.Кулдуркаева Эрьмезь положены взаимоотношения мокшанского и эрзянского князей, носящих имена реальных исторических персонажей - Пуреша и Пургаса. Текст поэмы содержит элементы героической тематики, заключающиеся в мироустроительном характере контактов Пуреша и Пургаса, что позволяет  включить ее в разряд произведений, предварявших появление книжной формы мордовского героического эпоса.

7. Произведения  В.К.Радаева Сияжар и Тюштя - богатырские поэмы авторского происхождения  с привлечением некоторых фольклорных мотивов, что дало основание отдельным мордовским и зарубежным литературоведам 60 - 90-х годов ХХ века отнести их к книжной форме мордовского героического эпоса. Однако мера и характер использования фольклорной эпической традиции не позволяют их считать таковыми.

8. Масторава А.М.Шаронова есть авторская концепция аутентичного героического эпоса, созданная в соответствии с требованиями книжной (литературной) его формы, к которой относятся произведения, написанные на основе подлинного фольклорного материала, мифов, песен и сказаний,  возникших в героический век и повествующих о зарождении мироздания и человеческого общества в его конкретном этническом образе.

Апробация работы. Материалы диссертации представлялись на  международных (Филологическая подготовка преподавателя-словесника в университете, Саранск, 2001; Функционирование языков и состояние этнокультуры восточных финно-угорских народов: проблемы и перспективы развития, Саранск, 2003; Язык, литература, культура: диалог поколений, Чебоксары, 2003; Литературный процесс в зеркале рубежного сознания: философский, лингвистический, эстетический, культурологический аспекты, Москва-Магнитогорск, 2004; Синтез документального и художественного в литературе и искусстве, Казань, 2006; Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические, Чебоксары, 2006), всероссийских (Финно-угристика на пороге III тысячелетия, Саранск, 2000; Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе, Тольятти,  2004; Социальные конфликты в России ХVII-ХVIII веков, Саранск, 2004; Региональная журналистика в системе СМИ России: динамика и характер развития в новых условиях, Саранск, 2006; Русский язык в контексте национальной культуры, Саранск, 2007, VII конгресс этнографов и антропологов России, Саранск, 2007), межвузовских (Литература: миф и реальность, Казань, 2004; Синтез документального и художественного в литературе и искусстве, Казань, 2006), межрегиональных (Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур народов Поволжья и Приуралья, Саранск, 2006; Состояние национально-русского двуязычия в финно-угорских регионах Российской Федерации, Саранск, 2006), зональных (ХХХ Зональная конференция литературоведов Поволжья, Самара, 2006), республиканских (Роль науки в социально-экономическом развитии Республики Мордовия, Саранск, 2003; Роль науки и инноваций в развитии хозяйственного комплекса региона, Саранск, 2004) научных конференциях и ежегодных Огаревских чтениях (МГУ им. Н.П.Огарева). По теме диссертации  опубликовано более 30 статей (из них 7 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ), монография Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция (Саранск, 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.

ОСНОВНОЕ  СОДЕРЖАНИЕ  РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются цели, задачи, научная новизна, методология исследования, степень изученности проблемы, обосновывается теоретическая и практическая значимость работы, дается обзор источников, использованных при написании диссертации, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе Мордовский героический эпос как художественно-эстетическое явление рассматривается своеобразие аутентичного героического эпоса мордвы, содержание которого составляют песенные и прозаические повествования о возникновении древнемордовской народности и древнемордовской государственности, представленные героико-мифологическими и героико-эпическими мифами и песнями. В первых рассказывается о сотворении верховным богом (Чам-Пасом, Шкаем, Инешкипазом) мира и человека и об  отношениях, возникших между богами и людьми, во вторых - об избрании инязора Тюшти, который закладывает основы мордовского общества, включая государственное устройство, обычаи и традиции, моральные нормы жизни. Мифы и песни выступают как составные части единой художественно-эстетической системы, общим для которых является идея творения мира, природы и человеческого общества. Однако миф в героическом эпосе играет подчиненную роль,  так как воспроизводит предысторию общества, показывает, что предшествовало его современному состоянию.

Эпическая история есть история идеального развития народа, формирования и движения его сознания. Рисуя лидеальную действительность и идеальных героев14, эпос сосредоточивается на этнической и социально-политической реальности. В эпических героях и событиях олицетворяются актуальные идеи и умонастроения времени. При всей их фантастичности они выражают действительное миросозерцание людей.

В первом параграфе Понятие героического эпоса в работах теоретиков и историков литературы ХХ Ц начала ХХI века рассматриваются труды В.П.Аникина, М.М.Бахтина, В.М.Жирмунского, Е.М.Мелетинского, Б.Н.Путилова, В.Я.Проппа, С.Ю.Неклюдова, А.Б.Куделина, П.А.Гринцера, Б.Л.Рифтина; А.В.Алешкина, А.И.Маскаева, А.М.Шаронова, В.И.Рогачева; Ф.Урманчеева, В.М.Ванюшева, А.К.Микушева и др., посвященные проблемам национального героического эпоса.

По Е.М.Мелетинскому, героический эпос при своем возникновении опирается на космогоническую мифологию, оказавшую влияние на его формирование через образ культурного героя15. О тесной связи мифа и героической поэзии писали А.Н.Веселовский (лпоэзия продолжает собою, на почве уже определившихся исторических отношений, деятельность мифа, как миф явился развитием слова)16,  В.Вунд17,  А.Н.Афанасьев (лмиф и поэзия были одно и тоже)18,  Н.И.Кравцов19. Ю.М.Лотман принял точку зрения В.Я.Проппа, по его мнению, поэзия и миф предстают как антиподы, каждый из которых возможен лишь на основе отрицания другого20. По О.М.Фрейденберг21, эпос насквозь мифичен, за каждым эпическим сказанием стоит миф, потерявший религиозную значимость. Свод мифологических историй видит в эпосе А.Ф.Лосев22.

Проблемы теории книжной формы героического эпоса являются актуальными со времен Илиады Гомера, они имеют сложную историю  в российском и  зарубежном литературоведении. Ученые не могут однозначно определиться в том, что считать книжной формой эпоса. Однако ясно, что следует сосредоточиться на идентификации ее формальных жанровых признаков, не умаляя внимания к тематической составляющей текстов, претендующих на звание литературного эпоса, и  активное использование фольклорного материала, сознавая, что  значение имеет не масштабность авторского обращения к фольклорному источнику, а его характер. Чтобы избрать верное направление для исследования, нужно ориентироваться на классические тексты - Илиаду, Калевалу, Калевипоэг, природа которых относительно хорошо изучена.

Значительным событием в развитии теории русского эпоса стали статьи о народной поэзии В.Г.Белинского,  работы Ф.И.Буслаева, А.Н.Афанасьева, А.Н.Веселовского, В.Ф.Миллера и др., научные достижения которых развиты  в ХХ веке В.М.Жирмунским,  Д.С.Лихачевым, В.Я.Проппом, Е.М.Мелетинским, Б.Н.Путиловым, В.П.Аникиным, Ф.М.Селивановым и др. В центре внимания В.М.Жирмунского были сравнительные исследования в области  героического эпоса23.  В работе Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса24 он раскрывает принципы сравнительного исследования устного героического эпоса.  Им усовершенствована теория сравнительно-исторического изучения эпоса, стала  разрабатываться методология историко-типологического исследования эпического творчества.

Выдающимся современником В.М.Жирмунского был В.Я.Пропп, автор фундаментального исследования о русском эпосе25. Важнейшая заслуга В.Я.Проппа  в том, что он, опираясь на методы сравнительно-исторического и историко-типологического исследования былин, осуществил их текстологический, сюжетный, содержательный и поэтический анализ.

Особое место в русском былиноведении занимают исследования Д.С.Лихачева26

, посвященные поэтике былин.

В начале 60-х годов ХХ века увидела свет монография Е.М.Мелетинского Происхождение героического эпоса (1963), написанная на международном фольклорном материале. Е.М.Мелетинский внёс существенный вклад в теорию эпоса вообще, уточнив такие категории, как герой, героический эпос, генезис героической поэзии. Для нас работа  Е.М.Мелетинского интересна в том плане, что в ней он касается отчасти и мордовского героического эпоса, сопоставляя образ царя Тюшти с образом карело-финского Вяйнямейнена. Теорию героического эпоса Е.М.Мелетинский развивал  также в монографиях Поэтика мифа, Палеоазиатский героический эпос и других работах27. Большой вклад в разработку методологии изучения былин внес  Б.Н.Путилов28.  Историко-типологическое направление в исследовании былин развивали Ф.М.Селиванов, автор монографии Поэтика былин29, и В.П.Аникин, автор книг Русский богатырский эпос, Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов30

, С.Ю.Неклюдов.31

Предметом их исследования стали сюжеты, композиция, пространство и время, историзм былин, соотношение историзма с реализмом.

История книжных форм героического эпоса в финно-угорских литературах ведет свое начало с Калевалы Э.Леннрота, после которой появились такие произведения, как Калевипоэг Ф.Р.Крейцвальда, латышский Лачплесис А.Пумпура, Биармия К.Жакова, Масторава А.Шаронова, Югорно А.Спиридонова. Финский профессор К.Салламаа в статье Уральская философия и этнофутуризм как базис финно-угорской литературы32

данный список значительно расширяет, включая в него Пермь Д.Лехтонена, Яг-Морт И.Куратова, Песню об удмуртских батырах М.Худякова, Мальчика раба Ф.Жухаца. Эти тексты  ученый предлагает изучать с целью нахождения общей базы для создания уральской философии. В указанном контексте объединение названных произведений в группу национальных эпосов вполне уместно. Однако под понятие классической книжной формы героического эпоса, подобной Калевале, подпадает довольно узкий круг текстов.

Поэтическая природа Калевалы являлась предметом рассмотрения ученых и критиков, придерживавшихся разных теоретических концепций и научных направлений. Основные расхождения касались соотношения фольклорного и авторского начал, меры фольклорности творения Э.Леннрота. Подавляющее большинство фольклористов придерживались точки зрения, высказанной В.Г.Белинским об Илиаде Гомера: Мы считаем за решительно несправедливое мнение, будто бы Илиада есть не что иное, как свод народных рапсодов: этому слишком резко противоречат ее строгое единство и художественная выдержанность.33

По существу, подобную же оценку Калевале дал В.Я.Пропп, заявивший, что современная наука не может стоять на точке зрения отождествления Калевалы и народного эпоса. Э.Леннрот не следовал народной традиции, а ломал ее; он нарушал фольклорные законы и нормы и подчинял народный эпос литературным нормам и требованиям своего времени. Именно этим он создал ей величайшую популярность, угадав вкусы и эстетические потребности образованных читателей своего времени.34

Говоря о художественной природе героических эпопей, следует иметь в виду то обстоятельство, что фольклорный текст, подвергнутый в той или иной степени авторской обработке или даже включенный в композицию сюжетов, подчиненных единой линии развития или общей тематике, неизменно превращается в литературное произведение, ибо начинает жить по законам и нормам литературной поэтики и эстетики и теряет такие свойства, присущие фольклору, как отсутствие канонического текста, вариативность, коллективность исполнения и восприятия, устность и даже, в известной степени, анонимность.

Приведенный выше взгляд на Калевалу и другие эпопеи мы находим и в воззрениях на поэму К.Жакова Биармия, которую А.К.Микушев, В.А.Латышева, Н.В.Немирова относят к коми литературному эпосу. В.А.Латышева35, анализируя Биармию К.Жакова, воспевшего в своем сочинении прекрасную северную страну Биармию, проводит параллель с Калевалой Э.Леннрота, рассматривая ритм, персональный мир, лирические мотивы, тематику, соотношение фольклорного и авторского начал в обеих поэмах.

К.Салламаа и В.А.Латышева помимо понятия книжная форма героического эпоса используют понятие книжная форма эпоса, которым обозначают эпические произведения авторского происхождения вообще, написанные с использованием фольклорных текстов.

Анализ структуры, формы, способов использования мифолого-эпического и литературного материала в Биармии делает Н.В.Немирова36, отмечающая использование К.Жаковым в процессе  создания эпоса наряду с коми фольклорным материалом образов древнегреческой мифологии и поэмы А.С.Пушкина Руслан и Людмила. По А.К.Микушеву,  коми фольклорные сюжеты, мотивы, образы служат К.Жакову своего рода импульсом, толчком для выражения собственных мыслей.

Рубеж веков определяется как пограничное время, в которое вновь пробуждающиеся творческие силы рождают гениев, способных создать выдающиеся произведения, такие как мордовская Масторава и  марийское Югорно. Не однажды уже было высказано мнение, что для возникновения национального эпоса должен появиться большой мастер слова.37 Э.С.Киуру пишет, что без Э.Леннрота, талантливого поэта и собирателя, обогатившего нас огромным числом записанных им народных песен, не было бы и самой Калевалы.38 То  же самое можно сказать об авторах Масторавы и Югорно. По мнению А.Липатова, который ставит Югорно А.Спиридонова в один ряд с Калевалой, Калевипоэгом и Песней о Гайявате, марийский эпос - это песнь о пути становления марийского народа, результат многолетнего творческого труда и поисков.39

Марийский литературный эпос только появился, поэтому его восприятие читателями и научным миром находится на стадии первого знакомства, когда происходит осмысление содержания и героев поэмы, за которым последует желание  изучить её форму, стиль, структуру, приемы использования фольклора, познать законы поэтического мира Югорно.

Существенная разница между книжной формой мордовского героического эпоса и названными выше эпическими поэмами заключается в том, что она включает в себя не только историко-песенный эпос, но и мифы о сотворении мира и человека, вследствие чего центральные ее  персонажи выступают как демиурги и культурные герои, то есть она включает в себя космогоническую мифологию.

Во втором параграфе Мифы о возникновении мироздания рассматриваются мифологические сюжеты о сотворении мира, человека и богов верховным богом эрзи и мокши Инешкипазом. Космогоническая мифология мордвы создавалась одновременно с возникновением героического эпоса и  выступает как его органическая часть. Решая сходные задачи, миф и эпос дополняют и утверждают друг друга, отвечают на вопрос, что есть эрзя-мокшанский народ и эрзяно-мокшанское общество. Часто в одном произведении соединяются миф о сотворении мира и человека и песня о царе Тюште, центральном герое эпоса40. Данная особенность героической поэзии определила структуру и содержание эпического свода Масторава41, ставшего основным объектом настоящего исследования.

Сложение героического эпоса сопутствует переходу от родового общества к раннеклассовому государству, он непосредственно вырастает из космогонического мифа и является его трансформацией в художественное повествование об истории народа, вступающего на путь цивилизации, опирается, по  Е.М.Мелетинскому, на традицию повествовательного фольклора доклассового общества42.  Последовательность творения мира в мифологии мордвы подобна представленной в Махабхарате, где из огромного яйца возникает всевышний Брахма, создающий  воду, небо, землю, ветер, воздушное пространство, страны света и прочее43. Сотворение мира означает переход от хаоса к упорядоченному космосу, обретающему определенный смысл. Процесс творения подобен библейскому: Инешкипаз вначале сотворил небо, потом - землю, солнце, луну, леса и луга, человека. Образ творца в мордовском мифе двоится так же, как в религиях востока, в которых добрый и мудрый творец создает все хорошее, полезное для человека, а его злой соперник - вредное и дурноеЕ44.

  Сходство мордовских мифов о сотворении человека с мифами других народов и с Библией обусловлено разнообразными контактами мордовских племен с соседними народами и цивилизациями и информационным обменом, который сопровождает исторический процесс в различных сферах общения. Историческая типология  действует на уровне сюжетов и мотивов, сходство содержания произведений требует информационного взаимодействия, бродячих мифов, песен, преданий.

У.Харва высказал предположение о позднем происхождении космогонической мифологии мордвы, отметив, что идея творения чужда ей и мифы с подобными сюжетами не являются древними45.

Грехопадение человека в мордовском мифе выражается в измене Богу, в отказе от установленного им образа жизни, в следовании развращающим сознание советам Шайтана, который изменил исконную природу человека, созданного невинным и безгрешным. Отчасти оно проявилось в нежелании богатого эрзянина молиться богу46

, чем мордовский миф подобен греческому, где достигший в чем-либо совершенства или богатства человек зазнается,  перестает чтить богов и за это  жесточайшим образом наказывается ими. Грехопадение совершают не первые люди - Ломань и Ава (Человек и Женщина), непосредственно сотворенные Чам-Пасом - Шкаем - Инешкипазом, а потомки первых людей, наполнившие собою землю. Пресытившись доброй жизнью, заключенной в строгие рамки морально-нравственного кодекса, они поддаются  искушению Шайтана, предлагающего им свободу поведения. Причины грехопадения в мордовской мифологии социальные.

Составной частью процесса возникновения мироздания является рождение и создание богов, назначение которых в управлении природными и общественными явлениями. В пантеоне Эрзи и Мокши три верховных бога - Чам-Пас, Шкай, Инешкипаз. Чам-Пас и Шкай существуют извечно, Инешкипаз самозарождается до начала мира. От Чам-Паса происходит два божества - Шайтан и Анге-Патяй. Оба они рождаются непроизвольно, а потом помогают верховному богу в творении мира и его организации. Боги и богини, рождаясь от трех высших божеств, образуют подобие большой патриархальной семьи. Всего в пантеоне насчитывается 81 божество: 47 небесных, 29 земных, 5 божеств зла, 25 женских, 56 мужских. Женские божества активнее мужских, чем создают иллюзию их доминирования в пантеоне.

Эрзяне и мокшане верили в тесные связи богов и людей. Как и в мифологии греков, боги соединялись с девушками, уносили их на небо. В Библии сыны божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены.47 От браков божеств с земными женщинами на свет появлялись князья и цари, выполнявшие функции героев.

Кроме верховных богов, активную роль в героическом эпосе выполняют Анге-Патяй, жена Чам-паса, мать-богиня, богиня красоты; Инешкиава, жена Инешкипаза, мать-богиня; Пурьгинепаз, бог грома и дождя; Ведява, богиня воды и любви; Масторава, богиня эрзяно-мокшанской земли; Масторпаз, бог подземного и потустороннего мира; Норовава, богиня урожая и хлеба; Вармава, богиня ветра; Вирява, богиня леса; Юртава, богиня дома; Комлява, богиня хмеля, вина, веселья, праздников; Мекшава, божество пчел; Ашо Локсей, божественная птица, исполнительница поручений Инешкипаза; Иненармунь, Великая птица-демиург, исполнительница поручений Инешкипаза; Идемевсь, антипод верховного бога, божество зла.

Пантеон формировался в период первобытности и раннеклассового общества. По мере появления различных видов хозяйственной и социальной деятельности возникали соответствующие божества: освоение леса и развитие лесных промыслов дали Виряву, развитие земледелия - Нороваву и Паксяву; появление представления о родной земле породило Мастораву; переход к оседлости и жизни в частных домах стал причиной возникновения Юртавы (Кудавы); осознание значения небесных стихий - дождя и грозы в жизни природы и человека породило Пурьгинепаза; формирование понятия о воде как об источнике жизни создало Ведяву и т. д.; образование в мордовском обществе инязора - великого хозяина, царя и возникновение этнического самосознания и исторического мышления  породили по аналогии с земным ине азором (ине - великий, азор - хозяин) небесного великого хозяина Инешкипаза (ине - великий, шки  - творец, паз - бог).

Пантеон мордвы в принципе един. Это свидетельствует о том, что в период его формирования мордва не была разделена на эрзю и мокшу.

В третьем параграфе  Мифы о семейно-брачных отношениях богов и людей исследуются мифы о взаимоотношениях богов и людей, сюжеты которых основываются на похищении богами земных девушек с последующей женитьбой на них. Эстетика брака  особенно ярко воплощена в сюжетах о сватовстве Масторпаза к Ведяве, о женитьбе Пурьгинепаза на Везорго, о выходе замуж девушки Азравки за Пурьгинепаза. Главным достоинством невесты считается её красота. Космогонический миф и героический эпос близки постольку, поскольку оба повествуют о творении мира: миф - о возникновении неба, земли и человека, героический эпос - о возникновении этнической государственности данного исторически мыслящего народа.  Песни о брачных союзах между людьми и богами имеются в фольклоре многих народов - греков, грузин, западных славян, болгар. Особенность мордовских мифов заключается в активном желании некоторых девушек переместиться на небо, войти в божественную семью. Данное обстоятельство указывает на высокое положение женщины в древнем эрзяно-мокшанском обществе и позволяет писателям использовать мифологические сюжеты в своем творчестве.

В четвертом параграфе Героико-эпические сюжеты анализируется  эпос о Тюште, основном эрзяно-мокшанском эпическом персонаже. Непосредственно вырастая из мифа, героическая песня во многом еще остается мифом и преодолевает его постольку, поскольку действующие лица в ней не боги, а люди, которые, создавая государство, выбирая инязора, организуют свою общественную и семейно-бытовую жизнь. Она сохраняет тесную связь с мифом и в том смысле, что ее главный герой - богочеловек, обладающий заданными сверхъестественными способностями, присущими  богу. Роднит героическую песню с космогоническим мифом и характер ее героики. Инешкипаз проявляет себя как вселенский герой, выполняя титаническую работу по созданию неба, земли, человека и т. д. Героичность его поступков - в их созидательной сущности. Героика эпической песни - в создании инязором Тюштей мордовской государственности, в ходе которого он проявляет свои незаурядные интеллектуальные, нравственные и физические качества. Тюштя упорядочивает жизнь народа на началах справедливости, меры, закона, отторгает ее от доисторического хаоса и стихийности. Помогают ему в этом Пурьгинепаз и Инешкипаз, который поддерживает с ним связь при помощи чудесных вестников - Ашо Локсея (Белого Лебедя), Иненармунь, трех ласточек, Мекшавы (Пчелиной Матки), Черного Ворона.

Помимо многочисленных песен и преданий о царе Тюште, создателе мордовской государственности, героическая поэзия включает в себя сказания о Сабане-богатыре и чудесном Гурьяне, которые по природе своей являются героями. Героический характер носит также песня На горах на Дятловых, рассказывающая о потере мордвой национально-государственной независимости.

Тюштянский эпос охватывает огромные временные рамки. Он воспроизводит важнейшие периоды жизнедеятельности своего героя и организуемого им общества, показывает движение реальной истории. Реальная история в песнях преобразуется, принимает идеальные формы бытия, а социально-политические оценки подводятся под эстетическую меру. Однако именно в эпосе формируется историческое сознание народа. Сюжеты, герои и события в эпических произведениях есть олицетворенные идеи и понятия, чувства и переживания, ставшие наиболее актуальными в народном сознании и поэтому передающие важнейшее направление его развития. В сюжетах обобщаются способы и формы разрешения конфликтов движущейся истории. Сюжет есть концепция действительности, воплощенная в событиях, конфликтах, отношениях.

В эпосе о Тюште сложилось  семь сюжетов: 1) Тюштя и мордовская история, 2) эрзяне избирают инязора, 3) Тюштя и дочь его Кирдюня, 4) Тюштя и чудеснорожденный младенец, 5) Тюштя и сын 70-летней вдовы, 6) Тюштя и Ашо Локсей, 7) исход Тюшти. Сюжеты воспроизводят жизнь героя от его избрания царем до таинственной смерти, что повествованию придает элемент биографичности.48 

Основной закон мифологического, а затем и фольклорного сюжетосложения заключается в том, что значимость, выраженная в имени персонажа и, следовательно, в его метафорической сущности, развертывается в действие, составляющее мотив; герой делает только то, что семантически сам означает.49 С избранием инязора жизнь эрзян упорядочивается, организуясь по высокому разуму Тюшти. На необычность Тюшти указывает его одежда: железный зипун, железные лапти, железная шляпа, железный пояс, железный жезл, медная труба на груди. В такую же одежду облачен  Инешкипаз в мифе о сотворении человека. Эта аналогия указывает на близость Тюшти  верховному богу. Неотъемлемый атрибут его персоны - медная труба. Если что-то нужно сказать народу, он закричит в трубу, и все его слушают или идут на его зов.  Тюштя имеет чудесных вестников - три ласточки, Ворон с железным клювом, береза, Мекшава (Пчелиная Матка), через которых осуществляется его связь с Инешкипазом. В некоторых песнях Тюштя  идет с народом по воде (морю), как по суше, что указывает на его божественность,  связь с небом. Он проявляет свой героизм не в борьбе с врагами, а на мирном, созидательном поприще - в организации нового общества, в преодолении старого образа жизни.

Песни и их прозаические версии о Тюште бытовали вплоть до начала ХХ века. В их поздних версиях родился образ Мордовского царства - обетованной земли, где мордва живет свободно и счастливо, не зная обид и оскорблений, наносимых помещиками, царской администрацией, церковью и т.д. Тюштя рожден от брака Пурьгинепаза с земной девушкой Литавой. По представлениям мордвы, дети, рожденные от браков земных женщин с богами, становились правителями. К таковым относился, в частности исторически известный князь Пургас, имя которого производно от имени Пурьгинепаз50.

Песни об избрании эрзянами инязора вполне можно считать эрзянской версией возникновения государства на основе общественного договора.

И в эрзянской, и в мокшанской эпической традиции есть сюжеты о чудеснорожденных младенцах, предназначенных верховными богами заменить Тюштю. В мокшанской песне Тюштя убивает младенца, в эрзянской чудеснорожденный тюштян изгоняет старого Тюштю. Е.М.Мелетинский в этом сюжете видит историю смены царя-мага, одряхлевшего князя-кудесника более молодым51.

Известен сюжет, в котором эрзянский инязор намеренно вступает в бой со своим противником ханом Сардой. Это сюжет о Тюште и Ашо Локсее52. Тюштя не воюет только с русским царем, по отношению к другим завоевателям поступает как  настоящий воин, жаждущий подвигов и побед. Песня о битве с Сардой - одно из подтверждений этому. Его войско дважды оказывается побитым Сардой, и он, оставшись в одиночестве, приходит в полное смятение. В драматическую минуту с небес является Ашо Локсей, наставляет Тюштю окропить родниковой водой мертвое войско и происходит чудо: воины оживают, и Тюштя, сильный и неукротимый, во главе воскрешенного войска снова вступает в бой. Он знает: с ним его постоянный покровитель Инешкипаз. Мотив оживления войска родниковой водой в мордовском фольклоре больше не встречается. Однако в Тюштянском эпосе он не выглядит случайным явлением, если иметь в виду, что Тюштя в других песнях мановением руки останавливает течение рек, строит над водой мосты, воздвигает города, оживляет жареных щуку и петуха. В одном из преданий он  идет со своим народом на город Владимир, приступом берет его, побивает русских. Он едет на коне по воде, и вода его удерживает. И на обратном пути он передвигается по озеру. На берегу озера видит русскую красавицу, прельщается ее красотой, желает сотворить с ней грех, и она губит его. В латышском эпосе умением ходить по воде как по суше, подобно Тюште, наделен один из предков знатного рода Матис. В Калевале таким даром обладает Вяйнямейнен.

В народном предании Тюштя - царь, в образе которого соединяются божественное и человеческое начала. Божественное начало неизмеримо увеличивает век его жизни, человеческое - стремится ограничить, что приводит к замене физической смерти исходом на небеса. По А.Г.Эндюковскому, Тюштя заместил собою забытое впоследствии первоначальное мифическое божество, ассимилировав его имя, палеонтология которого приводит к богине матриархальной Афревразии Иштари53. В пользу такого предположения склоняет наличие озксов-молений в честь Тюшти. К нему обращаются с мольбой так же, как к Стакапазу и другим божествам. В.Н.Майнов отмечает, что на исполнение песни о Тюштяне певец просил благословения у своих односельчан54.  Представления о связи эпического героя с божеством как с небесным покровителем отразились и в повествовании о чудесном Гурьяне. Гурьян, как и Тюштя, Ц  богоизбранный герой, ему помогают Инешкипаз и Пурьгинепаз, он такой же добрый, мирный и неудачливый инязор, хотя у него есть все необходимое для того, чтобы торжествовать над волей обстоятельств, какими бы злополучными они ни были. Гурьян не реализует свои необычные потенциальные возможности. Сюжет о Гурьяне указывает на то, что Тюштя не единственный Герой в героической поэзии мордвы.

Особняком в мордовском эпосе стоит сказание о Сабане-богатыре. Он изображается как обыкновенный человек, обладающий большой физической силой, занимающийся крестьянским трудом. Сказание о Сабане - единственное  в своем роде эпическое произведение, в котором мордовский герой побеждает русского богатыря. Сабан - персонаж архаический, такой же, как Микула Селянинович.  Сила ему дана не от Инешкипаза, а от земли-матушки. Архаичность Сабана, формирование его образа в догосударственный период мордовской истории явились причиной того, что он остался местным героем, действующим в пределах родного села. Из этого, однако, не следует, что он не общеэтнический герой, так как  племенные границы в сознании члена первобытной общины совпадают с общечеловеческими. Герой, сформировавшийся в таком социуме, не всегда продвигался за его пределы, даже тогда, когда становилось известно о существовании других народов и стран, в данном случае - могущественного Московского государства. Пример русского эпоса свидетельствует о том, что старшие богатыри не трансформируются в младших, они остаются жить в том мире, который их породил. Такое явление мы видим и в сказании о Сабане. Образ Сабана возник тогда, когда еще не было четко осознаваемых представлений о таких явлениях, как народ, страна, общество, царь, государство. Поэтому узок его кругозор, а сфера влияния ограничивается одной деревней, в которой он живет естественной жизнью природного человека.

Фигуры Сабана, Тюшти, Гурьяна говорят о том, что образ эпического героя формировался параллельно  общественному развитию, проходя соответствующие стадии художественной и идеологической эволюции, оставаясь в типологическом измерении неизменным - мироустроителем, выполняющим на земле волю Верховного Бога.

Песни о Тюште записаны преимущественно у заволжской мордвы Самарской, Саратовской и Оренбургской губерний. Эта мордва - та часть эрзяно-мокшанского населения, которая бежала от  власти русского государства. Она-то и сохранила древнемордовский Тюштянский эпос. Мордва, оставшаяся под властью русского государства, эпос о Тюште почти забыла, а о своей истории имеет  иное представление. В ее фольклоре встречаются мотивы добровольного вхождения в состав Московской Руси. Концептуально такой взгляд излагается в песне На горах то было на Дятловых, записанной у нижегородской эрзи во второй половине XIX века в переводе с мордовского языка на русский. Дятловы горы в устье Оки в представлении нижегородской эрзи и мокши были их этническим и политическим центром, объединявшим вокруг себя земли, простиравшиеся по Оке, Волге, Цне, Суре, Мокше. Переход этого центра в руки русского царя вполне мог ассоциироваться с переходом всей мордовской земли к Московскому государству, а его потеря могла осознаваться как потеря государственной независимости. Песня На горах на Дятловых не имеет тематической и сюжетной связи с Тюштянским эпосом. Однако, развивая проблему исторической судьбы мордовского народа, она в определенном смысле сближается с ним, как будто продолжая его. В ней освещается новый этап русско-мордовских отношений - вступление Мордвы в состав Московского государства, которое происходит хотя и случайно, но добровольно. Эпическое сознание, вопреки историческому опыту народа и его практическому сознанию, пытается выправить изломы реального бытия, хочет освятить сложнейшие отношения между Мордвой и Русью очарованием поэтической фантазии и эстетикой фольклорной гуманистической мысли. Тема мироустройства, составляющая основу героического эпоса, раскрывается в этой песне с учетом новых обстоятельств в жизни народа - вхождением его в состав Русского государства.

Во второй главе Своеобразие первых форм мордовского книжного эпоса рассматриваются поэмы Я.Я.Кулдуркаева Эрьмезь и В.К.Радаева Сияжар и Тюштя с целью их жанровой идентификации, поскольку каждая в свое время была определена как попытка создания книжной формы мордовского героического эпоса. 

В первом параграфе Литературно-художественное воплощение элементов героического эпоса в поэме Я.Я.Кулдуркаева Эрьмезь исследуются сюжетно-композиционные особенности поэмы Эрьмезь, действие в которой развивается в соответствии с авторским замыслом на вымышленном материале с активным введением в ткань повествования фольклорных элементов и некоторых исторических деталей.

Поэма Эрьмезь (1935) написана на бытовом языке родного села Я.Я.Кулдуркаева с подражанием стилю народных песен, с использованием устно-поэтической символики, фольклорного миросозерцания. Это наполнило её очарованием народной эстетики, а описание событий, связанных с именами Пурейши и Пургаса, мокшанского и эрзянского князей начала XIII века, пробуждало исторические переживания. Этого оказалось достаточно для того, чтобы произведение стало популярным и приобрело славу. В своём творении Я.Я.Кулдуркаев выступил не только как художник, но и как выразитель определённой национально-исторической концепции, носитель некой эрзянской идеи, которая в 20 - 30-е годы ХХ века была весьма сильной. Не случайно в то время из среды эрзян выдвинулись такие гениальные личности, как С.Эрьзя, И.Яушев,  Л.Русланова, а так же незаурядные поэты А.Моро, П.Кириллов, С.Вечканов, П.Гайни и др.

Главная мысль в сочинении Я.Я.Кулдуркаева - представление эрзи и мокши как самостоятельных этносов, имеющих особые исторические корни и особенные пути исторического развития, которыми управляют интересы не только не совпадающие, но и противоположные, приводящие к военным столкновениям с привлечением мокшанским князем в качестве поддержки русской и половецкой силы. В поэме эти противоречия занимают доминирующее положение, двигая развитие сюжета, обусловливая трагическую судьбу  главных героев эрзянина Эрьмезя и мокшанки Котовы, всех эрзян и мокшан в целом. Я.Я.Кулдуркаев не отходит от исторической правды, изображая в таком ракурсе эрзяно-мокшано-русские отношения конца XII - начала XIII века. Поэт развивает идею суверенности трех народов, что для 30-х годов ХХ века было чрезвычайно смелой позицией.

Поэма Я.Я.Кулдуркаева имеет подзаголовок лЁвкс кезэрень пингеде (Сказка о древних временах), чем подчеркивается, что Эрьмезь не историческая поэма, а поэма-сказка, содержание которой составляет фантастический вымысел. Употребление  термина лёвкс (лсказка) не обязательно указывает на фольклор, так как сказка может быть авторской. То, о чём повествует Я.Я.Кулдуркаев, им самим созданная история, не имеющая ни фольклорных, ни летописных, ни документальных оснований. Тяготение к фольклору и подражание ему в 30-е годы ХХ века, когда зарождалась современная мордовская литература, были нормой. Я.Я.Кулдуркаев тоже оказался подвержен этой тенденции.

Н.Г.Юрченкова Эрьмезь рассматривает как произведение, сюжет которого фантастичен55; А.Г.Борисов видит в Эрьмезе историческую поэму, написанную на основе народных легенд и преданий 56;  Н.В.Зиновьев определяет его как поэтическое повествование в стиле народных сказаний, в котором лобразная речь народна, насыщена просторечиями, интонациями устной поэзии 57.  Эрьмезь - социально-бытовая поэма с элементами сказки, в которой нет строгого следования поэтике  фольклорного или литературного произведения. Поэзия - искусство слова и формы, особого содержания и идейной направленности, художественный персонаж - не только действующее лицо, а концепция какой-то стороны действительности, заключающая в себе решение общезначимой общественной проблемы. В художественном произведении действующие лица не появляются из ниоткуда, они приходят из жизни и приносят с собой все ее разнообразие. Отсюда и эстетика поэзии есть эстетика тождества, а не произвольного вымысла. В Эрьмезе этого нет.  Персонажи поэмы  неконцептуальны, до конца не определены художественно и идеологически, не ясны цели, поставленные автором перед ними. Вместе с тем художественный образ всегда есть обобщение, типизация, олицетворение  чем-то примечательной актуальной идеи, двигающей сюжет.

Основную идейную нагрузку в художественном произведении несёт главное действующее лицо, через него выражается авторская концепция отображаемой действительности с её проблемами и образом жизни,  представляется народ, в той или иной мере олицетворяемый им. В поэме Я.Я.Кулдуркаева народ упоминается  во вступлении, в основной части о нём автор не говорит, повествуя об Эрьмезе и Котове, Пургасе и Пурейше, свинопасе Дыдае, о безымянных половецком и русском князьях, о колдунах и мокшанских девушках. Они образуют персональный мир поэмы.  Эрьмезь в этом социуме центральный персонаж, с ним связано развитие действия. Я.Я.Кулдуркаев представил его в нескольких ипостасях: он  умелец на все руки, отважный воин, богатырь, укротитель колдунов, красавец, примерный сын,  влюблённый юноша. В последнем качестве он теряет очарование могучей личности, им овладевают неуверенность, слабоволие, меланхолия, уныние, желание покончить с собой. Эрьмезь становится причиной кровопролитной войны между эрзянами и мокшанами. Поглощенный любовью к Котове, пренебрегает жизнями тысяч людей, обрекает на разорение и гибель эрзянскую и мокшанскую земли. Эрьмезь как будто отвлекается от реальной действительности и, кроме возлюбленной, ничего не хочет знать. Рисуя Эрьмезя-воина,  Я.Я.Кулдуркаев наделяет его силой, отвагой, благородством. Видя надвигающееся поражение от объединённых мокшано-русско-половецких войск, Эрьмезь берет на себя ответственность и один сражается против многочисленного врага. Здесь он преображается, превращаясь в истинного героя. Однако связь с нечистой силой делает его образ противоречивым и художественно мало убедительным. И успехи, и  неудачи Эрьмезя спровоцированы колдунами, с которыми он так или иначе контактирует. В волшебных сказках  положительный персонаж  тоже вступает в непосредственный контакт с представителями фантастического мира - Бабой Ягой, Кощеем Бессмертным,  Морским царем, Серым Волком, Коньком Горбунком, колдунами и волшебниками, которые либо противостоят, либо помогают ему. Часто сказочный герой сам способен творить волшебство: он может превращаться в оленя, зайца, птицу, коня, другого человека. Но образ Эрьмезя, представленного сыном реального исторического князя Пургаса, не должен содержать черты героя волшебной сказки. По своей художественной природе Эрмезь - персонаж, не поддающийся типологическому определению, не имеющий аналогов ни в литературе, ни в фольклоре. Являясь действующим лицом конкретного времени (XIII век) и конкретного пространства (эрзянская земля), он не подводится под исторический тип героя XIII столетия.

В художественном произведении автор имеет право на вымысел без искажения подлинных исторических фактов, типов и характеров исторических личностей. Я.Я.Кулдуркаев мокшанского князя Пурейшу описал преимущественно в чёрных красках, нисколько не заботясь о соответствии его образа историческому прототипу. Поэмного Пурейшу с летописным Пурешом связывают имя и  принадлежность к мокшанскому миру, в остальном между ними мало общего. Летописный Пуреш - непримиримый противник Пургаса, союзник Владимиро-Суздальских и Муромо-Рязанских князей в борьбе с половцами и Пургасом, он молодой, сильный, коварный. Кулдуркаевский Пурейша плетет лапти, ему не до воинских дел и решения государственных задач. В поэме Я.Я.Кулдуркаева он торжествует полную победу над Пургасом, чего в действительности не было.

В плане тематики - военное столкновение Пургаса и Пурейши,Ц Эрьмезь эпико-историческая поэма с элементами героичности. В незначительной мере в ней присутствует мироустроительная идея, мотив борьбы за укрепление мокшанской и эрзянской государственности.  По этой причине её можно рассматривать как один из шагов на пути к созданию книжной формы мордовского героического эпоса. Героическим является время, воспроизведенное в поэме: эпоха княжения Пургаса и Пурейши, ознаменовавшаяся напряженными усилиями по укреплению эрзянского и мокшанского государственных образований и их защите от половецких набегов и военных притязаний соседних русских князей.

Во втором параграфе  Сияжар В.К.Радаева в контексте реализации авторских приемов создания эпического произведения с целью уточнения формальных признаков жанра литературного эпоса рассматривается поэма В.К.Радаева Сияжар, относимая И.К.Инжеватовым, А.В.Алешкиным, П.Домокош, М.Дуганчи к книжной форме мордовского героического эпоса. Судьба Сияжара сложилась иначе, чем у Эрьмезя Я.Я.Кулдуркаева. Сразу  после  выхода в свет в 1960 году им заинтересовалась литературная общественность Мордовии и России,  в 1984 году его текст был переведен на венгерский язык, в 1989 году - на русский. Слово о поэме В.К.Радаева сказал почти каждый литературовед и фольклорист Мордовии 60 - 80-х годов ХХ века. Анализ текста Сияжара не оставляет сомнений в оригинальности его сюжета, содержания и персонажей, являющихся плодом авторской фантазии. Ни с каким фольклорным произведением подобной тематики он не связан. Устно-поэтический эпический сюжет, особенно если он героический, обязательно воспроизводит такое событие, которое имеет переломное значение в жизни народа и центрального персонажа. В мордовском героическом эпосе это сотворение мира и человека, создание семьи богами и людьми, избрание царя, призванного переустроить жизнь народа на основе введения законов и порядка, развитие эрзяно-мокшанской цивилизации. В героическом эпосе обязательно присутствует космогонический миф с верховным богом и низшими божествами, выступающими как покровители человека в его разносторонней деятельности.

Эпос мордовского народа, как и финский, карельский, эстонский, бытует в виде отдельных песен, его своеобразие раскрыто в  монографических исследованиях А.И.Маскаева58 и А.М.Шаронова59.  Поэзию финно-угров изучают венгерские учёные П.Домокош и М.Дуганчи. Они, подобно Н.И.Черапкину60, считают Сияжар третьим финно-угорским эпосом61. Фольклористами Мордовии Сияжар квалифицируется как авторское произведение, которое не имеет под собой  существенной фольклорной и исторической основы. А.В.Алешкин называет Сияжар книжной формой листорико-героизированного эпоса, представляющего собой, как Калевала и Калевипоэг, лявление промежуточное между профессиональным и народным искусством слова62. По мнению М.Ф.Ефимовой, Сияжар по содержанию и по форме авторское произведение, что не мешает ему быть эпическим повествованием типа Руслана и Людмилы63

.

С точки зрения соотношения мифа и эпоса рассматривает Сияжар Н.Г.Юрченкова. По её мнению, характер их взаимодействия автором поэмы в подлинном свете не показан. Что касается научных споров о статусе произведения, она не склонна считать его сводом народных произведений, творчески обработанных автором. Скорее, это высокохудожественное авторское произведение, тесно связанное с традициями устного творчества мордовского, финского и русского народов64. 

Анализ текста Сияжара не оставляет сомнений в оригинальности его сюжета, содержания и персонажей, являющихся плодом фантазии писателя,  героическая тематика в нем  слабо обозначена. Автор пытается ввести элементы богатырства, наделяя ряд персонажей большой физической силой. Однако богатырский статус не определяется лишь наличием чрезвычайной физической силы. В эпосе богатырь - лицо общенародного масштаба, выполняет предназначенную ему провидением роль, некую особую миссию на родной земле, связанную с совершением воинских подвигов. Илья Муромец освобождает Русь от гнета Соловья Разбойника, спасает Киев от Калина-царя, Добрыня побеждает змея, Алеша Попович - Тугарина, Микула Селянинович выполняет функции божественного пахаря, Сабан одолевает самого сильного русского богатыря, ограждает эрзянскую землю от внешних посягательств, Гурьян  уничтожает при помощи чудесных коней врагов Эрзи и Мокши. Сияжар В.К.Радаева  названными свойствами не обладает. Богатыри рождаются в глубинах народного сознания как бессознательное олицетворение глобальной национальной идеи в переломный период развития этноса. Феноменальность художественного вымысла состоит в том, что он не отходит  от правды жизни, а выражает её через познание общего, типического, закономерного, добывает объективно верное знание, истину - даже тогда, когда используется гипербола, фантастическое, волшебное, чудесное. В талантливом художественном произведении они не только не мешают воспроизведению реалистического, причинно-следственных отношений, но усиливают силу и яркость их проявления. В Сияжаре В.К.Радаева мы этого не находим.

  В третьем параграфе Взаимодействие литературно-художественной и фольклорной традиции в поэме В.К.Радаева Тюштя в контексте обозначенной в работе проблемы анализируется поэма В.К.Радаева Тюштя с целью выявления его индивидуально-авторских принципов и приемов создания образа, определения характера использования фольклорного материала. Фольклор рождается в коллективном сознании народа как творчество стихийно-бессознательное, подчиненное быту, традиции, психологии, разуму, этике и эстетике коллектива, выражению его самосознания. Фольклорные произведения, в отличие от литературных, воспринимаются однозначно, не вызывают споров и возражений, ибо информация, этические и эстетические воззрения, представленные в них, проверены сознанием и опытом коллектива, адаптированы к их коллективному носителю. Литературное произведение, даже самое талантливое, выражает индивидуальность автора, в чем и заключается его ценность.

Поэма Тюштя в художественном отношении  совершеннее Сияжара, в ней В.К.Радаев сделал определенный шаг в сторону профессиональной литературы. О Тюште, древнем царе Эрзи и Мокши, существует большое количество фольклорных песен и сказаний. Но ни один из сюжетов В.К.Радаевым не использован, несмотря на ссылку о фольклорной основе его сочинения. Эпический Тюштя - богоизбранный царь и герой,  выполняющий на земле миссию, предназначенную ему Инешкипазом. Каждое его действие исполнено высочайшего смысла, касающегося судьбы управляемого им народа, он воспринимается как Мессия и действует подобно ему. Тюштя В.К.Радаева рождается от обыкновенных смертных людей и растет как обыкновенный смертный человек с соответствующими физическими и интеллектуальными данными. В.К.Радаев, как и большинство писателей и ученых его времени, не имел должного представления об основных  особенностях мордовской героической поэзии, поэтому неосознанно отошел от требований её поэтики и эстетики. Игнорирование необходимости и случайности, причины и следствия, общего и единичного основная особенность произведений В.К.Радаева. Она отразилась и в интерпретации имени Тюштя. В эпосе оно обозначает должность, занимаемую правителем эрзи, - тюштян.  Человеку, избираемому на должность тюштяна,  в качестве имени собственного присваивалось ее  название. В Тюште В.К.Радаева главного героя называют Тюштей в честь мудрого главы рода Астаинькань, носившего имя Тюштя. 

В фольклоре персонажи и явления вызваны к жизни под давлением социально-исторических и идейно-мировоззренческих обстоятельств. Сочинения В.К.Радаева содержательной связи с историей мордовского народа и с его фольклором не имеют. Писатель создал свой особый художественный мир и населил его персонажами, не имеющими прототипов в устной поэзии эрзи и мокши и в их истории. В Тюште В.К.Радаев предложил собственную версию жизни и деятельности древнеэпического мордовского правителя, отвлекшись от фольклора. Тематика, избранная художником слова, героическая, но в тексте отсутствует идейно-художественная связь с народно-героическим эпосом. Литературный Тюштя при всех авторских претензиях на совершенствование образа должен воспроизводить фольклорного Тюштю, обязан быть адекватным ему. Точно так, как герой произведения на историческую тему, имеющий в качестве прототипа реальное историческое лицо, должен соответствовать всем сущностным его признакам. Образ Тюшти, созданный В.К.Радаевым, с легендарным инязором ничем не связан.

  В 60-70-е годы ХХ века обращение к поэмам В.К.Радаева носило эпизодический характер, так и не превратившись в многоуровневое монографическое исследование. Сегодня, когда появилась серьезная теоретическая база и вышел в свет ряд художественных произведений, претендующих на звание книжной формы героического эпоса, можно сделать полноценный анализ художественных текстов Я.Я.Кулдуркаева и В.К.Радаева, опираясь на четко обозначенные критерии фольклорности, литературности и историко-этнической идентичности их сочинений.

В третьей главе Масторава как книжная форма мордовского героического эпоса анализируется литературный вариант героического эпоса, созданный А.М.Шароновым.

  Словом Масторава в мордовском фольклоре обозначается три понятия: 1) земля как космический объект, 2) богиня эрзяно-мокшанской земли, её покровительница; 3) эрзяно-мокшанская земля в значениях земля-матушка, материнская земля, родина (мастор - земля, страна, ава - мать, женщина). В заглавии эпоса слово масторава употреблено в третьем значении. Выбор термина для названия эпопеи обусловлен не фольклорно-эпической традицией, а тем обстоятельством, что данное понятие наиболее адекватно отражает тот объект, о котором ведется в эпосе повествование.

Масторава - авторская версия мордовского народного героического эпоса, литературный свод его мифолого-героических и героико-эпических мифов, песен и сказаний. Структура свода в пределах возможного воспроизводит естественно-историческую структуру аутентичного эпоса, сложившуюся в ходе его эволюционного развития, выражает научную и художественную концепцию автора во взгляде на космогоническую мифологию и героическую поэзию мордвы. 

       В основу композиции Масторавы положена песня на сюжет Тюштя и мордовская история, начинающая повествование мифом о сотворении мира и человека и продолжающая его рассказом об избрании эрзянами царя Тюштяна, о его правлении и уходе за море  с народом под напором русского царя. Эпос воспроизводит историю эрзи и мокши в период их самостоятельного национально-государственного существования. Масторава в поэтической форме показывает, как жил, о чём думал и к чему стремился народ в минувшие времена. Через художественные образы его героев воспроизводится культура, обычаи и традиции эрзян и мокшан, их борьба за национальную независимость на протяжении многих веков, что делает эпос своеобразной биографией народа.  Читая его, мы с увлечением проходим по длинным дорогам истории, видим различные события, встречаем много людей и народов, но прежде всего видим самих себя - эрзян и мокшан в древние  времена, которые, имея светлые души, сильные сердца, высокие помыслы, благородные желания, умели жить как настоящие герои. Поэтому их не сумели сломить бесконечные несчастья и беды и одолеть гораздо более сильные враги65.

       Основными персонажами Масторавы являются боги и герои. Герои мордовского эпоса соответствуют большинству классических определений: герой - сын или потомок божества и смертного человека; выполняя волю богов, упорядочивает жизнь людей, вносит в неё справедливость, меру, законы; наделён непомерной силой и сверхчеловеческими возможностями; борется и уничтожает чудовища; пользуется при совершении подвигов помощью божественного родителя; выступает в образе царя и военного предводителя; является культурным героем и демиургом; имеет необычное, чудесное происхождение. По Гегелю, герои - это те, кто основывал государства, узаконивал институт брака, способствовал развитию земледелия, чья воля совпадала со всеобщими силами, направлявшими ход истории. Все названные признаки присущи прежде всего главному персонажу эрзянского и мокшанского эпоса Тюште при доминировании в нём свойств царя-мироустроителя, создателя государственности, внедряющего в жизнь народа закон, порядок, культуру, этническое, историческое и нравственное сознание. Если богатырь - прямолинейная натура, ему свойственны переоценка своих сил, дерзость, строптивость, неистовость, неуступчивость, то герой руководствуется разумом, соблюдением меры, заботой о благе коллектива. Таков в общем и целом и эрзянский Тюштя. Разумеется, в герое помимо жанрово-видовых признаков присутствуют свойства, определяемые его национальным характером. Поэтому все суждения о нем до известной степени условны и  относительны.

       Тюштя - классический тип героя, сформировавшийся в период становления государственности. Кроме него в мордовском эпосе и в Мастораве действуют и другие героические персонажи. Таковы девушки Азравка, Литава и Литова, становящиеся женами Пурьгинепаза и участвующие в формировании небесной семьи; охотник Сураля, добывающий несметные богатства для своего рода и племени; патриарх Кудадей, родоначальник нового поколения эрзян; богатырь Тёкшонь, освобождающий кудадеевский род от владычества многоглавого змея; девушка-богатырша Килява, отважная воительница; княгиня Нарчатка, смелая воительница с ханом Тагаем; чудесный предводитель эрзян и мокшан Арса; девушка Саманька, помогающему Грозному в овладении Казанью, и т.д. Постоянно присутствуют в Мастораве старейшины и народ как её основные безымянные персонажи. Многогеройность обусловила многосюжетность эпоса, его разноплановость и многоликость. В основе многогеройности неравномерность, противоречивость, разноплановость, конфликтность исторического процесса, наличие разных тенденций развития, порождающих соответствующие события с адекватными себе действующими лицами.

       Многогеройность и многосюжетность есть следствие и многотемности мордовского героического эпоса. Он повествует и о сотворении мира, и о сотворении человека, и о возникновении земной и небесной семьи, и об избрании правителя народа, и о борьбе мордовского этноса с иноземными завоевателями и о многом другом. Это все самостоятельные темы и проблемы. Но они все объединены общей большой темой - темой мордовской истории, о которой рассказывается во всех сюжетах, начиная с сюжета о сотворении мира. Многоплановость при наличии объединяющей идеи судьбы мордовской земли делает мордовский героический эпос в своем роде уникальным явлением, отличающим его от героических эпосов других народов, в том числе от финского, эстонского, русского. Только древнегреческий эпос в отмеченном отношении сопоставим с мордовским. Своеобразие мордовскому эпосу придает и его хронологическая структура, растянутость во времени, наличие стадиальных циклов. Данное обстоятельство определило композицию его сводного текста.

       Масторава состоит из пяти частей: Век богов, Древний век, Век Тюшти, Век ворогов, Новый век. Каждая часть соответствует определённой стадии развития эпоса, художественно-эстетическому сознанию народа и его гражданской истории. Части включают в себя восемнадцать взаимосвязанных сказаний о наиболее выдающихся героях той эпохи, которую они представляют. Названия частей и сказаний, их содержание и объём  материала, сюжет и композиция являются авторскими. Однако они исходят из поэтики, эстетики и идейной сущности подлинных народных произведений. Поэтому Мастораву следует рассматривать как книжную форму народного героического эпоса или как его литературную версию. Мифы, песни и сказания подверглись значительной обработке в отношении их языка и художественной формы. В свод вошло много поэм, написанных А.М.Шароновым по фольклорным мотивам (Мазый Дамай, Сураля, Кудадей, Тёкшонь, 12 поэм, образовавших части Век Тюшти и Век ворогов, заключительное сказание Медная труба). Их высокий художественно-эстетический уровень, адекватность идеологии и философии, этноисторическому миросозерцанию народа делают Мастораву  литературным произведением, воспринимаемым как подлинный героический эпос.

       Книжные формы народного эпоса создаются авторами, являющимися поэтами, учёными и собирателями фольклора. В них в одном лице соединяются поэт, фольклорист, историк, философ, культуролог, подвижник национальной идеи. Поэтому при исследовании их творений необходимо иметь в виду все обозначенные аспекты.

В первом параграфе Контаминация сюжетов о творении мира и возникновении человеческого социума анализируются особенности контаминации сюжетов о творении мира и возникновении человеческого социума, предпринятой А.М.Шароновым в Мастораве. Поэт наметил сюжетную схему, которая, по его мнению, соответствует логике развития эпоса. Повествование начинается сказанием об Инешкипазе, представляющем собой поэтическую версию мифов о сотворении земли в публикации П.И.Мельникова и Х.Паасонена. Делается объединенный вариант нескольких сюжетов, создающий целостную картину творения мира, характерную для большинства территориальных групп мордовского населения. Во избежание компиляции в качестве сюжетообразующих элементов избрана последовательность идущих друг за другом событий, благодаря чему вырисовывается определенная причинно-следственная связь. Представляются мифы о сотворении земли и небесного свода, о рождении Анге, жены Инешкипаза, матери-богини и богини красоты, о сотворении человека, мужчины и женщины, о трёх рыбах, несущих на своих спинах землю, о возникновении эрзянского народа, о сотворении богов и богинь, о зарождении устоев жизни, обычаев и обрядов. Для обоснования правильности своей художественной концепции автор провёл  всестороннее исследование аутентичного материала, результаты которого изложил в ряде статей и монографии Мордовский героический эпос: Сюжеты и герои (2001). В них он определил героические мифологические и эпические сюжеты и персонажи, придерживаясь дефиниций, принятых в современном эпосоведении, главным образом в работах А.Ф.Лосева, Д.С.Лихачёва, Е.М.Мелетинского, Н.И.Кравцова, В.Я.Проппа, Б.Н.Путилова, Ф.М.Селиванова, В.П.Аникина, Ф.И.Урманчеева. Стержневая идея А.М.Шаронова заключается в том, что герой есть мироустроитель, демиург государственности и связанных с ней институтов управления обществом, а сам героический эпос - многоплановое повествование о возникновении и становлении  общества, начинающего жить на основе закона, разума, целесообразности. Героический эпос, в отличие от других жанров фольклора, а позднее и произведений письменной литературы, обладает высоким самосознанием, ясно мыслит цивилизационные цели и задачи и пытается сделать их достоянием каждого человека. Он внушает людям, что национальное государство есть высший уровень их бытия и вне его или без него их существование лишается смысла, данного им богом, мировым разумом. Этот тезис иллюстрируется сюжетами о сотворении мира и человека. Бог создаёт всё сущее для того, чтобы человек смог реализовать в нём свои способности, удовлетворить разнообразные потребности и интересы, для чего, однако, надо людей разумно организовать, создать государство,  внести в их жизнь закон, разум, порядок, свет, красоту, благо.

Масторава, будучи художественным и научным произведением, поэтическую фантазию своего создателя  подчинила теоретической концепции героического эпоса, разработанной современной наукой. Её автор исходил из аутентичного материала. Однако фольклорные сюжеты и персонажи в его произведении стали элементами другой художественно-эстетической системы и начали выполнять дополнительные функции, приобретя статус литературных событий и действующих лиц. Фольклорность образа требует его бытия в рамках традиции - устной, коллективной, анонимной.  Здесь же над всеми персонажами и событиями витает имя автора, деобъективируя их, перенося в лоно индивидуального сознания и индивидуальной фантазии. Героический эпос, обретя вторую жизнь в новой форме, усиливает себя чёткостью авторской концепции, идеологической определённостью, чистотой языка, совершенством стихотворного текста.

       Автор Масторавы предельно корректен по отношению к фольклорным текстам. В некоторых случаях он оставляет их без изменения, вмешательство  ограничивает редактированием языковых и стилистических погрешностей, неизбежных при бытовании произведений в очень сложной и противоречивой социокультурной среде.

Главное в героическом эпосе - моделирование этнической истории в сюжетах и персонажах, его наполненность мыслящим себя сознанием, поиски социальной и эстетической меры, способной обеспечить существование народу в благоденствии и мире. Боги во главе с Инешкипазом стремятся во всём помогать людям, чтобы они сумели реализовать заложенную в них Творцом идею - внести в сущее, в бытие гармонию, меру, красоту и, пожалуй, самое важное - самосознание Космоса в разуме человека. Мифологическая эпоха преподносится  как время идеальных помыслов и свершений. Мышление мифа оказывается способным обуздать первобытный хаос, преодолеть эмпиризм первобытного существования, абстрагироваться в мысли над ними и создать такой идеальный фантастический мир, где на первый план выставлены поэтическое, эстетическое, героическое, разумное.

Во втором параграфе Воспроизведение процесса становления эпико-героического образа рассматривается воссозданный в Мастораве процесс становления эпико-героического образа. Противоречия между богом и человеком растут параллельно с хозяйственным, социальным и интеллектуальным развитием общества. Люди постепенно отдаляются от своего Творца, начинают видоизменять социум, его структуру, формы деятельности, философию существования. Начинает формироваться образ эпического противника, которым становится огнедышащий змей, олицетворяющий как внутренние, так и внешние враждебные силы. Эпическое сознание значительно  усложняется по сравнению с мифологическим сознанием, так как предметом познания делает не абстрактную, а живую действительность борющегося за существование человека. Этот этап является переходным звеном от мифологического эпоса к героико-историческому. В повествование включаются сказания, раскрывающие процесс формирования родоплеменных предводителей. Их поэтика и эстетика содержат элементы мифа, сказки, песни, топонимического предания. В миросозерцании огромную роль играют фантастическое, чудесное и волшебное. Центральным персонажам в совершении ими подвигов помогают сверхъестественные существа и силы, живущие не в зареальном, а в действительном мире, по соседству с человеком. Основная особенность мордовского героя в том, что он богочеловек и ему покровительствует бог. Главные персонажи данной части (Цеця, Андямо, Сураля, Кудадей, Тёкшонь)  происходят от обыкновенных людей и поэтому лишены такой поддержки. Они совершают выдающиеся подвиги, но не ставят перед собой цели создания нового социума, как это делает Тюштя. Их задача - обеспечить физическое выживание самих себя и рода, из которого происходят.

Мир Масторавы - это мир прекрасных героев и удивительных событий, мир богов, которые не манипулируют человеком, искусственно формируя его, а дают ему возможность самому сотворить себя; мир, в котором страшен не враг, а собственная трусость и глупость, в котором смел и умен не тот, кто погибает, а тот, кто спасает от гибели других и остается в живых сам. Вторая часть написана главным образом на основе устно-поэтических мотивов. Сураля, Кудадей, Тёкшонь - это оригинальные поэмы, объединённые общностью тематики и идейного замысла. В них автор показывает процесс вызревания героического персонажа: Цеця, Андямо, Сурай, Сураля, Кудадей, Тёкшонь, Мазай - это те ступени, по которым шло восхождение эпической поэзии к подлинному героическому персонажу - инязору Тюштяну. А.М.Шаронов выстроил ряд замечательных действующих лиц, в котором каждый последующий ближе предыдущего к классическому образцу. Прекрасен Сураля. Но он, добыв богатство, на этом и останавливается. Ещё лучше Кудадей, создающий могущественный род, но он остаётся патриархом, не вносит в свой социум элементы государственного управления. Тёкшонь совершает великий подвиг, спасая потомков Кудадеевского рода от смертельного гнёта Миняши, но он тоже ограничивается  решением одной важной задачи. Подобное развитие эпического персонажа обусловлено объективными факторами, спецификой исторического процесса. Время для подлинного героя ещё не наступило. Кудадей и Тёкшонь  знаменуют переход от мифологических и мифолого-сказочных сюжетов и мотивов к героическим. Кудадей и Тёкшонь - предшественники легендарного царя Тюшти, который объединил эрзянские и мокшанские племена в единое государство, положив начало образованию древнемордовского феодализма.

В третьем параграфе Мифолого-эпическая версия мордовской государственности в художественном мире Масторавы анализируется центральный персонаж героического эпоса инязор Тюштя, с именем которого связаны представления об особом периоде в истории эрзи и мокши: о возникновении, становлении и гибели их государственности. Эпос о Тюште представлен семью сказаниями. В них рассказывается  о важнейших событиях в жизни знаменитого героя. В исследованиях И.Н.Смирнова, А.Г.Эндюковского, А.И.Маскаева, Л.С.Кавтаськина  Тюштя рассматривается как родоплеменной предводитель, наделённый способностями мага, колдуна,  волшебника. Эти авторы полагали, что древнемордовское общество  так и не созрело до раннеклассовых рабовладельческих и феодальных отношений, вследствие чего не было объективных причин для формирования в фольклоре образа князя или царя. Термины инязор и оцязор, определяющие должность Тюштяна, по их мнению, не означают царь или государь, они тождественны понятиям старейшина или верховный, великий старейшина.  А.М.Шаронов в своем исследовании Мордовский героический эпос, не вступая в полемику с данным взглядом, убедительно показывает, что мифы и  песни о Тюштяне осознают его и изображают как царя, руководителя всей эрзяно-мокшанской земли и всего эрзяно-мокшанского народа. И в этом своем взгляде на историю Эрзи и Мокши он исходил не из мифологической или эпической абстракции, а из конкретного примера. В Х - ХI веках мордовское войско в ряде случаев в состоянии было противостоять экспансии могущественной Киевской Руси, а в начале 13 века эрзянский князь Пургас успешно боролся с объединёнными силами  Рязано-Муромо-Владимирских князей и даже с войсками хана Батыя.  Родоплеменной предводитель с задачами подобного масштаба справиться не смог бы.

       Биография Тюшти - череда совершаемых им общественно-политических мероприятий, семейно-бытовых поступков и воинских подвигов. В их ряду на первом месте стоит бой со змеями. В  народных эпических песнях  змей как противник эрзянского инязора или мокшанского оцязора не выступает. Богатырская битва со змеем встречается только в сказках. Масторава - литературный вариант мордовского героического эпоса, и он даёт право автору на художественный вымысел, на классификацию материала в соответствии с его научными взглядами на народную поэзию и эпос. Бой со змеями как первый выдающийся подвиг Тюштяна означает его восприятие как защитника родной земли, что, в принципе, соответствует реальной роли князей в раннефеодальном обществе. Включение сказочного сюжета Царский сын - богатырь в свод и его поэтическое переложение в героическое сказание обогащает и усиливает эпос о Тюштяне, расширяет его исторический и географический кругозор. Тюштя, борющийся со змеями, безусловно, архаический персонаж. Киевский князь Владимир, пирующий за одним столом с Тугариным Змеевичем в русской былине, Алёша Попович, его противник, Илья Муромец, борющийся с Соловьём Разбойником, Добрыня Никитич, побивающий огнедышащего змея, - персонажи  того же исторического типа. Время их действия Х век. Тюштя их типологический ровесник. Его битва со змеями, в силу сказанного, не противоречит идее его образа.      

       Включение в Мастораву сказания о свадьбе Тюшти сближает образ инязора с Инешкипазом и Пурьгинепазом, которые создание семьи считали важнейшим актом в процессе творения мира, а, следовательно, героическим деянием. Тюштя женится не как простой смертный, а как герой, посвящающий свой брак пользе руководимого им народа. Он как бы следует примеру Инешкипаза: верховный бог создаёт богиню Анге и женится на ней тут же после сотворения мира, прежде всех остальных великих дел - создания растений, животных, человека, богов и т.д., чтобы основать семью и небесный социум.  Обретение жены он рассматривает как окончательное завершение созидания своей сущности. Точно так же мыслит и поступает в Мастораве Тюштя.

Эрзяно-мокшанский мир контактировал главным образом с русскими княжествами, и они определяли его общественно-политическое развитие. Русское государство в процессе роста своего могущества постепенно поглощало соседние территории и, прежде всего, мордовские, которые занимали огромные пространства по верхней и средней Волге, Оке, Цне, Суре, Мокше. Поэтому и главным эпическим противником Тюшти выступает русский царь. Однако есть сюжет и о его столкновении с ханом Сардой, после победы над которым завершается время его земной жизни. Тюштя, как богочеловек, не может умереть физически подобно обычному смертному. Его смерть означает возвращение на небо, откуда он послан на землю для исполнения  особой миссии - сплочения эрзяно-мокшанского этноса и создания его государственности. Перед смертью он даёт наказ народу, велит сохранить единство и сплочённость, на память о себе оставляет свою медную трубу, как Вяйнемейнен кантеле.

В эпосе о Тюште известны две версии развития его биографии. По первой - он заканчивает земную жизнь, возвратившись на небеса,  по второй - уходит со своим народом за море и его дальнейшая судьба остаётся неизвестной. Автор Масторавы разрабатывает их отдельно, вычленив песни о старшем и младшем Тюште. С точки зрения фольклориста, это есть нарушение устно-поэтической традиции, с точки зрения литературоведа,  Ц приведение материала в логически стройный ряд.  Масторава Ц литературное произведение.  Поэтому изложение двух концепций эпической биографии Тюшти  в самостоятельных сказаниях единственно верное художественное решение. Как и старший, младший Тюштя совершает много добрых дел: строит новые города и сёла, приносит благоденствие людям, совершает воинский подвиг, убивает чудеснорожденного младенца, уходит от сына вдовы за море, по пути разбивает войско княгини Клязьмы, поселяется на привольных землях царя Китая.

       В повествовании о втором тюштяне, сыне первого инязора, вскрывается целый ряд новых моментов в образе Тюшти. На Тюштю с войной идёт не русский царь, а царь-эрзянин, рождённый семидесятилетней вдовой, Тюштя скачет на коне по Клязьме реке как по суше, демонстрируя врагу свою уникальность, покровительство ему небесных сверхъестественных сил. Это единственный из известных  сюжетов, где эрзяно-мокшанский правитель поступает подобным образом, обнаруживая свою близость Вяйнямейнену и Калевипоэгу, которые тоже обладают подобной способностью. Тюштя выпускает из глаз молнии, доказывая своё кровное родство с Пурьгинепазом, богом грома и огня. Инешкипаз, подобно библейскому Яхве, посылает эрзянам и мокшанам с неба пшённую крупу, которой могли бы они питаться, пока не обоснуются на новом месте, приступив к хозяйственной деятельности. Выражается сочувствие эрзянам и мокшанам, оставшимся на старой родине: безрадостная и бесперспективная у них жизнь. Эта печальная нота - красноречивое свидетельство этноисторических устремлений эрзян и мокшан, их желания иметь свою независимую национальную государственность.

       Сказанием об уходе Тюшти с родимой земли в результате нашествия на него сына семидесятилетней вдовы, о столкновении с Владимирской княгиней и поселении его с народом на привольных восточных землях, предоставленных ему царём Китаем, завершается тюштянский эпос. Заключительное повествование - печальное, трагическое, наполненное тоской по покинутой родине, хотя и отмечается, что на новых землях тюштянцам живётся хорошо, так как они не знают ни врагов, ни несчастий.

В четвертом параграфе Мордовская цивилизация в постгероический период: фольклорная и авторская концепции осмысляются фольклорное и авторское представления о мордовском мире после исхода Тюшти на новые земли. Экспансию русских князей сменяет нашествие завоевателей во главе с Батыем.  Противоборство эрзян и монголов приобретает в литературном эпосе форму цельного многогеройного и многосюжетного повествования, в котором в качестве центрального персонажа выступает женщина, отчаянно борющаяся с врагом и погибающая в битве с  ним. После самоустранения богов и исхода Тюшти она выдвигается на первый план как защитник и устроитель основ государственной и нравственной жизни общества, заместив  богов  и героев. Её представляют богатырша Килява, княгиня Нарчатка, юная  воительница Кастуша.  Киляву и  Нарчатку сближает два момента: обе они в борьбе с врагом показывают богатырскую силу и в неравной битве погибают; обе они после смерти перевоплощаются в иную сущность: Килява становится молодой берёзкой, Нарчатка - обитательницей реки Мокши. Однако в Нарчатке больше фантастического и легендарного. У неё два чудесных помощника - могучий орёл с железным клювом и медными крыльями и говорящий конь, с её войском борется черный ворон гигантских размеров; из области фантастического сражение на небесах между Шкабавазом и Аллахом. Нарчатка - княгиня  мокшан, эрзян, буртас. А.М. Шаронов в рецензии на I-й том Истории Мордовской АССР (1979) высказал мнение, что буртасы - эрзянское племя,  слово буртасы есть видоизмененная форма этнонима мурт-ариса, то есть эрзя. 

      В четвертую часть Масторавы Век ворогов включено сказание о чудесном предводителе эрзян и мокшан Арсе, фольклорным прототипом которого является молодец Гурьян. В художественном произведении формирование характера начинается с имени персонажа. Создатель Масторавы заменил  христианское имя Гурьян на древнеэрзянское имя Арса и стало ясно, что только о герое с таким именем может быть сказано: Еогни в глазах его горели, Еинязор знал, он чуял сердцем, видел путь свой - понимал умом он, где вести народ по дебрям надо. В темноте он видел как при солнцеЕ  Арса наделён небожителями чрезвычайными способностями, у него великое предназначение - быть спасителем своего народа. Сказание об Арсе обогатило Мастораву сюжетом и героем, которому присущи наряду с героическими легендарные черты, возникающие в постмифологическое время.

       Новым типом эпического героя является Кастуша в 14-ом сказании. Она появляется на том этапе существования эрзяно-мокшанского общества, когда эпоха богов и великих героев ушла в прошлое. Ей не покровительствуют боги, как Тюште, Нарчатке, Арсе; она рождается и живёт не ради будущего подвига, предназначенного свыше, а во имя самых обычных человеческих радостей, не выходящих за пределы быта. Её любят родители, она для них - центр мира, и они готовы исполнить любое её желание. В сказании о Кастуше впервые в положительном свете рисуются русско-мордовские межэтнические отношения. Кастуша вместе с родителями едет в русский город, где совместно в дружбе и согласии живут русские, эрзяне и мокшане. Русские для неё ничем не отличаются от эрзян, из которых она происходит. Это новый взгляд эрзи на собственное бытие и внешний мир.

       В пятом параграфе лПоэзия новой стадии русско-мордовских отношений: трансформация героического в эпико-историческое прослеживаются этапы трансформации героического в эпико-историческое на новой стадии русско-мордовских отношений, в период, связанный с окончательным присоединением эрзи и мокши к Московской Руси. Этот процесс отражается в сказаниях Саманька и Сельское моление. В первом сказании рассказывается о девушке Саманьке, ставшей участницей битвы русских войск за Казань. Во втором сказании описывается праздничное моление в честь воинского подвига Саманьки, во время которого происходит событие, провоцирующее добровольную передачу мордвой своей земли русскому царю. Сельское моление на Дятловых горах, завершившееся добровольным покорением Эрзи и Мокши Московскому государю, - последний эпизод в эпической мордовской истории. В Мастораве, в отличие от фольклорного текста (песня На горах то было на Дятловых), указывается, чему оно посвящено - чествованию Саманьки, говорится, почему русский царь делает подарки мордовским старейшинам - за подвиг Саманьки. Эта конкретизация делает сюжет понятным и ясным, придаёт ему новое звучание, не искажая заключённой в нём идеи, - жить в единении с Русью, которая подступает со всех сторон, подавая голоса  из разных  времён.

       Завершается Масторава сказанием Медная труба. В нем голосом Тюшти говорится о том, как следует жить эрзянам и мокшанам, войдя в состав Московской Руси: Родились людьми вы Инешкая - // Ими век от века вы и будьте. // Свой язык вовек не забывайте. // Лишь своим умом всегда живите, // Лишь свои желанья исполняйте, // Лишь свои обычаи хранитеЕ С окончательного объединения с Русью начнётся новая веха их исторического, социального и культурного развития.

Эпос Масторава начинается со вступления (Начало), в котором девушка-красавица просит стариков с Рава и Мокши, для которых отгадала загадки Иненармунь, рассказать ей как земля родная появилась, и на ней обычай зародился. Старики пропели для неё восемнадцать сказаний из 77 песен, исполнив таким образом её пожелание. В концовке эпоса лПосреди поля девушка благодарит  мудрых старцев и снова угощает их пуре. Старцы, довольные завершением вековечного сказания, охотно пьют медовый напиток и на весёлой ноте говорят: Пьют седые деды - не пьянеют! Девушка поддерживает их бодрое настроение: Век живут эрзяне - не стареют, и мокшане - братья их родные. Сам автор Масторавы обращается к эрзянам и мокшанам с призывом:

       Песнь мою услышав - подтяните,

       Крикните звучнее своё слово

       О земле прекрасной - Мастораве,

       О народе славном - Эрзе-Мокше!

       О народе мудром - Мокше-Эрзе!

В этом призыве главное - исполниться идеей своей национальности и встать на путь любви своего народа и служения ему, ибо только будучи этнически идентифицированным человеком возможно жить полноценной жизнью: семейно-бытовой, социальной, нравственной, эстетической и т.д.

       В приложении Мир Масторавы представлена социология эпоса. Всего в  нем  252 символа: богов Ц  57, богов зла Ц  4, вестников Инешкипаза Ц  5, героев Ц  21, персонажей Ц  115, стран Ц  7, народов Ц  6, князей, ханов, царей Ц  5, рек Ц  5, населённых пунктов Ц  11, волшебных предметов Ц  6, птиц - 10. Представленный перечень иллюстрирует богатство эпоса действующими лицами, событиями, сюжетами, разнообразие тематики и содержания, масштабность хронологических и исторических рамок. В 18 сказаний эпоса, составляющих 5 частей, включено 77 мифов, песен, преданий, легенд.

       М.В.Дорожкин в предисловии к Мастораве пишет, что не раз предпринимались попытки  создания системных сводов путём объединения тематически близких мифов, эпических песен, преданий и легенд, но они не увенчались успехом. Причина в том, что для осуществления этого замысла в одном человеке должны были объединиться фольклорист, историк, философ и поэт выдающегося поэтического дарования. Значение Масторавы не только в её художественных, поэтических и эстетических достоинствах. С появлением этого произведения возвращены к жизни, стали достоянием общественного сознания  неведомые до сего дня большинству населения выдающиеся персонажи эрзянской и мокшанской мифологии и фольклора, в систематизированном и научно осмысленном виде представлен богатейший пантеон, монументальные эпические герои, дана живая картина движения и развития мордовской истории. Состоялось открытие мордовского фольклора в аспекте, в котором его до сих пор никто не видел и не рассматривал.

       В жизни каждого народа наряду с заурядными событиями бывают явления торжества и праздники, Ц  сказал профессор М.В.Мосин. - Для эрзян и мокшан таким событием стал выход в свет эпоса Масторава, воссозданного доцентом кафедры русской и зарубежной литературы А.М.Шароновым. Двадцать лет он работал над эпосом, добиваясь такого содержания и такой формы, которые соответствовали бы духу и сущности эрзяно-мокшанской народной поэзии. Можно однозначно сказать, что автор Масторавы  успешно решил поставленные перед ним задачи. В Мастораве мы находим и богатство содержания, и красоту формы, и изящество языка. Язык Масторавы - настоящий эрзянский язык. Не будет преувеличением сказать, что А.М.Шаронов внёс значительный вклад в совершенствование эрзянского литературного языка. Масторава - незаурядное явление и нашей литературы, и нашей отечественной науки66.

       Выход в свет Масторавы в 1994 году был воспринят однозначно доброжелательно. В ней увидели произведение, выступающее как творческий синтез коллективного (фольклорного) и авторского начал. Такую её особенность отметили Пека Лентонен (Pekka Lentonen. Mastorava on pienen kansan sankaritarina|| Kansan Uutiset. 11.2/1998) и Тармо Хаккарайнен (Mastorava, mordwalaisten sankarieepos || HIIDENKIVI. Suomalainen kulttuurilenti. 6|| 1998)  в связи с присуждением автору эпоса Первой литературной премии Общества М.А.Кастрена в 1997 году. Н.В.Морохин в предисловии к русскому переводу Масторавы пишет, что А.М.Шаронов не слепо воспроизводит древние сказания, а импровизирует, познав законы эпоса: Не мог не почувствовать он себя и творцом. Он писал по сути в чём-то собственную поэму по мотивам эпоса. Он вкладывал в неё дорогие ему самому мысли и переживания67.

       Масторава являет собой целый мир народной жизни с её религиозно-мифологическими обрядами и традициями, семейно-бытовыми и общественными явлениями, нравственными, социальными и военными конфликтами, философскими и эстетическими воззрениями поколений - мир сложный, противоречивый, трагический и вместе с тем прекрасный, ибо над всеми несчастьями и трагедиями возвышается всё преодолевающий человек, исполненный высокого разума и благородства.

       Проведённое нами исследование - первый шаг в познании Масторавы как художественного и научного труда. Главный вывод, к которому мы пришли, заключается в констатации: Масторава есть книжная форма мордовского героического эпоса, выполненная в соответствии с требованиями этого литературного жанра.

       В Заключении сформулированы выводы по диссертационному исследованию.

Почти все народы, пережившие этап перехода от первобытности к государственной стадии развития, создали героический эпос. В виду сходности происходивших экономических, социальных, политических и этнических процессов, форма и содержание героических мифов, песен и сказаний обнаруживают большую общность, что объясняется действием закономерностей исторической и фольклорно-культурной типологии. Народно-героические эпопеи как повествования о деятельности выдающихся героев, социально-политических и культурных демиургов, включают в себя множество сюжетов об их социальных и военных подвигах, которые имеют тенденцию к объединению и циклизации вокруг имени героя. Однако до образования одного монументального произведения в народно-поэтической традиции дело не доходит, ибо фольклор как устное творчество, ориентированное на коллективное исполнение, не терпит масштабных произведений, развернутых во времени. Возникают циклы разносюжетных песен и сказаний о подвигах героя. Большие эпические повествования создают ученые и поэты  развитых письменных литератур, когда у народа появляется потребность в художественном осмыслении своего прошлого, а на его основе - настоящего и будущего. Данные эпопеи выступают как литературные версии устно-поэтических мифов, песен и сказаний, связанных общей тематикой. Наиболее известные среди них Илиада, Песнь о Нибелунгах, Песнь о Роланде, Калевала, Калевипоэг, Давид Сасунский, Лачплесис. Все они результат сотворчества народа и автора, поэтому имеют в себе два начала, которые, переплетаясь подобно корням дерева, делают повествование сильнее и многомернее. Если бы автором Калевалы был не Э.Лённрот, получилась бы совершенно другая Калевала, с другими сюжетами, персонажами, эстетикой, миросозерцанием. По этой причине перед исследователем стоит задача выяснить, что в книжном эпосе от поэта, а что от фольклора, в какой мере сюжет, содержание, поэтика, эстетика, философия и идеология  этого эпоса принадлежат народу, а в какой -  поэту. Важно также исследовать обратное влияние книжного эпоса на аутентичный эпос, то встречное течение, которое происходит между ними: воспринимает ли народ как свой эпос, возвращенный ему в письменном слове в интерпретации поэта.

Мордовский героический эпос по своей природе мифолого-исторический, в нём сосуществуют миф и эпическая песня, сознание мифологическое и историческое. Однако в силу того, что он возник уже на стадии пробуждения исторического сознания и космогонический миф выступает как его органический компонент, то историзм в нем доминирует в смысле изображения жизни народа с минимальным использованием  волшебно-фантастического элемента. Данная особенность аутентичного эпоса сохранена и в его книжном варианте. Книжная форма, объединяющая фольклорную и литературную традиции,  есть высший уровень художественно-эстетического творчества. Непревзойденны в своем великолепии Илиада и Калевала и другие эпосы, выраженные на языке  великих поэтов, в своем таланте тождественных народам, словом и мыслью которых говорят.

Понятие книжная форма героического эпоса появилось для обозначения авторских поэм и эпопей, написанных на фольклорном материале, преобразованном в иную поэтическую систему, решающую отличные от фольклора художественные, идеологические и философские задачи. Масторава, так же как финская Калевала и эстонский Каливипоэг, - яркое тому подтверждение. В них есть фольклорные персонажи и сюжеты, но нет фольклора как такового. Однако они сохранили слово и разум народа и имеют право именоваться его эпосом. Масторава по художественной природе  ближе всего к Калевале, Калевипоэгу, Лачплесису, что объясняется генетическим родством фольклора и культуры финнов, эстонцев, латышей.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монография:

1 Федосеева, Е.А. Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция / Е.А.Федосеева. - Саранск: Изд-во Мордов ун-та, 2007. - 212 с. (12,32 п.л.)

Рец.:  С. А. Дубровская,  С. П. Гудкова. Кезэрень пингестэ - неень шкас // Сятко. - 2007. - № 5. - С. 85; Морохин Н.В. Нужное и важное исследование (Е.А.Федосеева. Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция. - Саранск, 2007) // HUMANITIES. Журнал гуманитарных исследований: электрон. изд. - 2007. - № 5 - 6 (январь - июнь). Код доступа: http//www.izdanie.info.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

2 Федосеева, Е.А. Масторава / Е.А.Федосеева // Регионология. - 2003. Ц  № 3. Ц  С. 328 - 331.

3 Федосеева, Е.А. Межнациональные отношения в эпической поэзии мордвы / Е.А.Федосеева // Регионология. - 2006. Ц  № 4. - С. 394 - 404.

4 Федосеева, Е.А. Книжные формы в системе мордовского героического эпоса: проблемы изучения и преподавания / Е.А.Федосеева // Интеграция образования. - 2007. - № 1. - С. 164 - 171. (принято и отрецензировано в декабре 2006 г.).

5 Федосеева, Е.А. История России в зеркале этнического эпического сознания / Е.А.Федосеева // Культура & общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ / Моск. Гос. Ун-т культуры и искусств - Электрон. Журнал. - М.: МГУКИ, 2006. -. - № гос. Регистрации 0420600016. - Режим доступа: http//www/e-culture/ Articles/2006/Fedoseeva.pdf, свободный.

6 Федосеева, Е.А.Поэма Я.Я.Кулдуркаева Эрьмезь: отношение к литературе и героическому эпосу / Е.А.Федосеева // Культура & общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ / Моск. Гос. Ун-т культуры и искусств - Электрон. Журнал. - М.: МГУКИ, 2006. -. - № гос. Регистрации 0420600016. - Режим доступа: http//www/e-culture/ Articles/2006/Fedoseeva 1.pdf.

7 Федосеева, Е.А. О понятии книжной формы мордовского героического эпоса / Е.А.Федосеева // Электронный Вестник ЦППК ФЛ. - 2006. Ц  № 3. Код доступа: http://www.evcppk.ru/files/pdf/166.pdf

8 Федосеева, Е.А. Образ царя Тюшти в фольклоре и в эпосе Масторава / Е.А.Федосеева // Электронный Вестник ЦППК ФЛ. - 2007. Ц  № 1. Код доступа: http://www.evcppk.ru/article.php?id=202

Статьи в журналах, межвузовских сборниках научных трудов, материалах конференций:

9 Федосеева, Е.А. Масторава:  эпос эрзи и мокши / Е.А.Федосеева // Финноугроведение. - 2006. - № 2. - С. 49 - 55.

10 Федосеева, Е.А. Принципы изображения исторического лица в романе К.Г.Абрамова Пургаз / Е.А.Федосеева // Вестн. Мордов. ун-та. - 1999. - № 1 - 2. - С. 59 - 61.

11 Федосеева, Е.А. Д.С.Лихачев о типах влияния на русскую культуру / Е.А.Федосеева // Н.П.Огарев от XIX к XXI веку / Материалы и тезисы докладов, представленные на Саранские международные Огаревские чтения. - Саранск, 1999. - С. 79 - 81.

12 Федосеева, Е.А. Сабан-богатырь как тип мордовского эпического героя (по эпосу Масторава / Е.А.Федосеева // Этноистория и этнокультура восточных финно-угров / Материалы Международ. науч.-практич. конф. Функционирование языков и состояние этнокультуры восточных финно-угорских народов: проблемы и перспективы развития. - Саранск, 2003. - С. 162 - 167.

13 Федосеева, Е.А. Кудадей как эпико-исторический персонаж (на материале эпоса Масторава) / Е.А.Федосеева // Язык, литература, культура: диалог поколений / Материалы Международ. науч.-практ. конф. - Чебоксары,  2004. - С. 270 - 273.

14 Федосеева Е.А. Женские образы эпоса Масторава: Килява / Е.А.Федосеева // VII Ручьевские чтения. Литературный процесс в зеркале рубежного сознания: философский, лингвистический, эстетический, культурологический аспекты / Материалы Междунар. науч. конф. - Магнитогорск, 2004. - С. 489 - 492.

15 Федосеева, Е.А. История России в фольклоре Поволжья XVI века (на материале исторической песни) / Е.А.Федосеева // Синтез документального и художественного в литературе и искусстве: Сборник статей и материалов Междунар. науч. конф. - Казань, 2007. - С. 324 - 329.

16 Федосеева, Е.А. Народный герой в историческом романе Мордовии / Е.А.Федосеева // Финно-угристика на пороге III тысячелетия / Материалы II Всерос. науч. конф. финно-угроведов. - Саранск, 2000. - С. 475 - 478.

17 Федосеева, Е.А.Становление и трансформация этнического сознания в эпико-исторических жанрах мордовской словесности / Е.А.Федосеева // Волжские земли в истории и культуре России / Материалы Всерос. науч. конф. Ц  Саранск, 2004. - С. 240 - 243.

18 Федосеева, Е.А. Образ Нарчатки в поэтической системе Масторавы / Е.А.Федосеева // Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе /  Мат. Всерос. конф. и ХХ1Х Зональн. конф. литературоведов Поволжья: в 2 т. - Тольятти, 2004. - Т. 1. - С. 355 - 359.

19 Федосеева, Е.А.Мотив полона в эпосе Масторава: Кастуша / Е.А.Федосеева // Социальные конфликты в России ХVII - ХVIII веков / Материалы Всерос. науч.-практ. конф. - Саранск, 2005. - С. 488 - 493.

20 Федосеева, Е.А. Сюжет о начале мира в эпосе Масторава (финно-угорский контекст / Е.А.Федосеева // Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур народов Поволжья и Приуралья / Материалы Межрегион. науч. конф. - Саранск, 2006. - С. 480 - 486.

21 Федосеева, Е.А. Арса: типология эпического героя / Е.А.Федосеева // Литература: Миф и реальность / Материалы Межвуз. науч. конф. - Казань, 2004. - С. 186 - 190.

22 Федосеева, Е.А. Эпос Масторава: сюжет и композиция / Е.А.Федосеева // Роль науки в социально-экономическом развитии Республики Мордовия / Материалы Респ. науч.-практич. конф. - Саранск, 2003. - С.  147 - 150.

23 Федосеева, Е.А. Особенности развития эпических форм в русской поэзии Мордовии / Е.А.Федосеева, С.П.Гудкова // Наука и инновации в Республике Мордовия / Материалы III Респ. науч.-практич. конф. - Саранск, 2004. - С. 168 - 175.

24 Федосеева, Е.А. Типология образа Арсы в контексте сюжета о чудесном Гурьяне / Е.А.Федосеева // В.В.Горбунов: Служение словом, служение слову / Материалы Респуб. науч.-практ. конф. - Саранск, 2006. Ц  С. 176 - 184.

25 Федосеева, Е.А. Шаронов / Е.А.Федосеева // Мордовия: Энциклопедия: в 2 т. - Саранск, 2004. - Т. 2. - С. 521 - 522.

26 Федосеева, Е.А. Явление бытовой фантастики в предании О Тюште в записи И.И.Дубасова / Е.А.Федосеева // Филологические исследования.  2003 - 2004: межвуз. сб. науч. тр. - Саранск, 2005. - С. 209 - 217.

27 Федосеева, Е.А. Фольклорные основы образа народного героя в романе-сказании К.Г.Абрамова Пургаз / Е.А.Федосеева // Филологические исследования. 2003 - 2004 / Межвуз. сб. науч. тр. - Саранск, 2005. - С. 217 Ц  223.

28 Федосеева, Е.А. Отражение жизненной философии древней мордвы в поэме А.М.Шаронова Кудадей / Е.А.Федосеева // Филологические исследования. 2003 - 2004: межвуз. сб. науч. тр. - Саранск, 2005. - С. 171 Ц  176.

  29 Федосеева, Е.А. М.М.Бахтин и мордовская фольклористика / Е.А.Федосеева // М.М.Бахтин в Саранске: док., материалы, исслед. Вып. II - III / МГУ им. Н.П.Огарева, Филол. фак.; Бахтин. центр Независимого ин-та Америк. и Европ. исслед. - Саранск, 2006. - С. 151 - 159.

30 Федосеева, Е.А. Трансформация элементов мордовского героического эпоса в современной поэзии (на материале поэмы А.М.Шаронова Кудадей) / Е.А.Федосеева // HUMANITIES. Журнал гуманитарных исследований: электрон. изд. - 2006. Ц  № 3 (июнь). Код доступа: http//www.izdanije.org.

31 Федосеева, Е.А. Масторава как книжная форма мордовского героического эпоса / Е.А.Федосеева // Бочкаревские чтения: Материалы ХХХ Зональной конференции литературоведов Поволжья 6 - 8 апреля 2006 года: в 2 т. - Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - Т. 1. - С. 397 - 406.

32 Федосеева, Е.А. Книжный эпос мордвы: к проблеме определения понятия / Е.А.Федосеева // VII конгресс этнографов и антропологов России. - Саранск, 2007. - С. 367 - 368.

33 Федосеева, Е.А. Книжные формы мордовского героического эпоса как явление литературы ХХ века: к постановке проблемы / Е.А.Федосеева // HUMANITIES. Журнал гуманитарных исследований: электрон. изд. - 2007. Ц  № 5-6 (январь - июнь). Код доступа: http//www. izdanie.info.

34 Федосеева, Е.А. Тюштя В.К.Радаева в литературном и фольклорном пространствах современного эпоса  / Е.А.Федосеева // HUMANITIES. Журнал гуманитарных исследований: электрон. изд. - 2007. Ц  № 5-6 (январь - июнь). Код доступа: http//www. izdanie.info.

35 Федосеева, Е.А. Поэма Эрьмезь Я.Я.Кулдуркаева в проблемно-творческом поле мордовской литературы и фольклора / Е.А.Федосеева // HUMANITIES. Журнал гуманитарных исследований: электрон. изд. - 2007. Ц  № 5-6 (январь - июнь). Код доступа: http//www. izdanie.info.

---

1Гегель. Сочинения. Т. XIV. Лекции по эстетике. - М.: Изд-во соц.-экон. лит-ры, 1952. - 440 с.; Белинский В.Г. Статьи о народной поэзии // Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. - М.: Изд-во АН СССР, 1954. - Т. 5. - С. 289 - 450; Жирмунский В.М. Народный героический эпос: сравнительно-исторические очерки. - М.-Л.: ГИХЛ, 1962. - 435 с.; Жирмунский В.М. Фольклор Запада и Востока: сравнительно-исторические очерки. - М.: ОГИ, 2004. - 464 с.; Пропп В.Я. Русский героический эпос. - М.: ГИХЛ, 1958. - 603 с.; Пропп В.Я. Фольклор и действительность. Ц  М.: Наука, 1976. - 325 с.; Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. - М.: Изд-во восточной литературы, 1963.- 463 с.; Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. - М.: Наука, 1976. - 407 с.; Аникин В.П. Теория фольклорной традиции и ее использование для исторического исследования былин. - М.: Изд-во МГУ, 1980. - 332 с.; Маскаев А.И  Мордовская народная эпическая песня. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1964. - 440 с.; Домокош П. Формирование литератур малых уральских народов. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1983. - 288 с.; Шаронов А.М. Мордовский героический эпос: сюжеты и герои. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2001. - 207 с.

2 Ефимова М.Ф. Мордовский народный эпос и поэма В.К.Радаева Сияжар // Горение: Лит.-худ. сб. - Саранск, 1986. - С. 238.

3 Маскаев А.И. Мордовская народная эпическая песня. -  Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1964. - С. 54.

4 Мельников П.И. Очерки мордвы. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981. - 136 с.

5 Mainof W. Les restes de la mythologie Mordvine || Journal de la societe Finno-Ougrienne. - Helsingissa, 1889.

6 Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края. - Тамбов: Тип. губ. правл., 1890. - Вып. 1. - 225 с.

7 Смирнов И.Н. Мордва: Историко-этнографический очерк. - Казань, 1895. - 299 с.

8 Mordwinische Volksdichtung. Gesammelt von H. Paasonen. Herausgegeben und ubersetzt von Paavo Ravila.  - Helsinki, 1938 - 1981.

9 Шахматов А.А. Мордовский этнографический сборник. - СПб, 1910. - 848 с.

10 Образцы мордовской народной словесности. Вып. 1.  Песни на эрзянском и некоторые на мокшанском наречии. - Казань: Типография губернского правления, 1882. - 232 с.

11 Евсевьев М. Е. Эрзянь морот. - М.: Центриздат, 1928. - 185 с.

12 Устно-поэтическое творчество мордовского народа: в 12 т. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1963 - 1987.

13 Пропп В. Я. Русский героический эпос. - М.: ГИХЛ, 1958. - 603 с.

14 Пропп В. Я. Русский героический эпос. - М.: ГИХЛ, 1958. - С. 10.

15 Токарев С. А., Мелетинский Е. М. Мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. - М.: НИ Большая энциклопедия, 1998. - Т. 1. - С. 15.

16 Неизданная глава из Исторической поэтики А. Веселовского. Публ. В. М. Жирмунского // Русская литература. - 1959. - № 3. - С. 103.

17 Вунд В. Миф и религия. - СПб: Тип. акц. общ. Брокгауз-Ефрон, 1913. - С. 21.

18Афанасьев А. Н. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература. М.: Сов. Россия, 1986. - С. 143.

19 Кравцов Н. И. Проблемы славянского фольклора. - М.: Наука, -  1972. Ц  С. 132.

20 Лотман Ю. М. Избр. ст. в трех томах. - Таллинн: Александра, 1992. - Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. - С.  73.

21Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. - М.: Лабиринт, 1997. - С. 258, 261, 281.

22 Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. - М.: Гос. уч.-пед. изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1957. - С. 70, 72.

23 Жирмунский В.М. Фольклор Запада и Востока: Сравнительно-исторические очерки. - М.: ОГИ, 2004. - С. 10.

24 Там же. - С. 234 - 350.

25 Пропп В.Я. Русский героический эпос. - М.: ГИХЛ, 1958. - 603 с.

26 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л.: Худож. лит., 1971. - 414 с.

27 Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. - М.: Изд-во восточной литературы, 1963. - 463 с.; Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. - М.: Наука, 1976. - 407 с.; Мелетинский Е.М. Палеоазиатский мифологический эпос. - М.: Наука, 1979. - 232 с.

28 Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора.- Л.: Наука, 1976. - 244 с.; Путилов Б.Н. Героический эпос и действительность. - Л.: Наука, 1988.- 225 с.

29 Селиванов Ф.М. Поэтика былин. - М.: Изд-во Москов. ун-та, 1977. - 128 с.; Селиванов Ф.М. Русский эпос. -М.: Высш. шк., 1988. - 207 с.

30 Аникин В.П. Русский богатырский эпос. - М.: Просвещение, 1964. - 192 с.; Аникин В.П. Теория фольклорной традиции и ее значение для исторического исследования былин. - М.: Изд-во Москов. ун-та, 1980. - 332 с.; Аникин В.П. Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов. - М.: Изд-во Москов. ун-та, 1984. - 288 с.

31 Неклюдов С.Ю. Героический эпос монгольских народов. - М.: Наука, 1984. - 312 с.

32 Салламаа К. Уральская философия и этнофутуризм как базис финно-угорской литературы // V Международный конгресс финно-угорских писателей. Сборник докладов и выступлений. - Сыктывкар: Изд-во Полиграф-сервис, 1999. - С. 36.

33 Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: в 12 т. - М.: Изд-во АН СССР, 1953 - 1956. - Т. 7. - С. 404.

34 Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М.: Наука, 1976. - С. 304 - 305.

35Латышева В.А. Калевала и поэма К.Жакова Биармия // Тезисы секционных докладов Х Международного конгресса финно-угроведов: Фольклористика и этнология. Литературоведение. Археология, антропология, этническая история: III часть / Мар.гос.ун-т. - Йошкар-Ола. - 2005. - С. 164 - 166.

36 Немирова Н.В. Прецедентность коми литературного эпоса К.Жакова Биармия // История, современное состояние, перспективы развития языков и культуры финно-угорских народов: Материалы III Всероссийской научной конференции финно-угроведов. - Сыктывкар, 2005. - С. 362 - 364.

37 Липатов А. Югорно как эпическая песнь о вещем пути марийского народа и как опыт синтеза народного эпоса // Тезисы секционных докладов Х Международного конгресса финно-угроведов: Фольклористика и этнология. Литературоведение. Археология, антропология, этническая история: III часть / Мар.гос.ун-т. - Йошкар-Ола. - 2005. - С. 167.

38 Киуру Э.С. Эпические песни и Калевала // Прибалтийско-финские народы России. - М.: Наука, 2003. - С. 292.

39 Липатов А. Югорно как эпическая песнь о вещем пути марийского народа и как опыт синтеза народного эпоса // Тезисы секционных докладов Х Международного конгресса финно-угроведов: Фольклористика и этнология. Литературоведение. Археология, антропология, этническая история: III часть / Мар.гос.ун-т. - Йошкар-Ола. - 2005. - С. 168.

40 Mordwinische Volksdichtung. Gesammelt von H. Paasonen. Herausgegeben und ubersetzt von Paavo Ravila. 1 Band. - Helsinki, 1938. - S. 74 - 78.

41 Шаронов А.М. Масторава /Пер. на рус. яз. А.М.Шаронова/. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2003. - 488 с.

42 Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. - М.: Изд-во восточной литературы, 1963. - С. 425.

43 Махабхарата: Андипарва. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - С. 9 - 10.

44 Топоров В.Н. Космогонические мифы // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. - М.: НИ Большая энциклопедия, 1998. - Т. 2. - С. 8.

45 Harva U. Die Religiosen Vorstellungen der Mordwinen. - Helsinki, 1952. - 456 s.

46 Mordwinische Volksdichtung. V Band. Im auftrag der Finnisch-Ugrischеn Gesellschaft von Ignatij Zorin. Durchgeschen und transkribiert von Heikki Paasonen. Ubersetzt von Kaino Heikkila und Paavo Ravila. Herausgegeben von Martti Kanla. - Helsinki, 1977. Ц  S. 42 - 56.

47 Библия. Бытие. Гл. 6: 1-2.

48 Шаронов А.М. Мордовский героический эпос: Сюжеты и герои. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2001. - С. 110.

49 Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. - М.: Лабиринт, 1997. - С. 223.

50 Мельников П.И. Очерки мордвы. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981. - С. 52.

51 Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. - М.: Изд-во восточной литературы, 1963. - С. 138.

52 Шаронов А.М. Масторава / Пер. на рус. яз. А.М.Шаронова /. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2003. - С. 300 - 320.

53 Эндюковский А. Г. Сюжет Тристана и Исольды в мордовском фольклоре // Тристан и Исольда. - Л., 1932. - С. 248.

54 Mainof W. Les restes de la mythologie Mordvine || Journal de la societe Finno-Ougrienne. - Helsingissa, 1889. - S. 105.

55 Юрченкова Н.Г. Мифология в культурном сознании мордовского этноса. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2002. - С. 88.

56 Борисов А.Г. Художественный опыт народа и мордовская литература. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1977. - С. 47.

57 Зиновьев Н.В. Человек и время. Мордовская литература и национальная школа. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. - С. 251.

58 Маскаев А.И. Мордовская народная эпическая песня. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1964. - 440 с.

59 Шаронов А.М. Мордовский героический эпос: Сюжеты и герои. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2001.-207 с.

60 Черапкин Н.И. В братском содружестве. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. - С. 75.

61 Домокош П. Является ли Сияжар третьим финно-угорским эпосом? // Аспект - 89. Исследования по мордовской литературе. - Саранск, 1989. - С. 68 - 79; Dugantsy M. Eposet Sijzjar. - Uppsala, 1999. - 112 s.

62Алешкин А.В. Книжные формы народного эпоса и их соотношение с фольклорной традицией // Аспект-89. Исследования по мордовской литературе. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1989. -  С. 57 - 68.

63 Ефимова М.Ф. Мордовский народный эпос и поэма В. К. Радаева Сияжар // Горение: Лит.-худ. сб. - Саранск, 1986. - С.  250.

64 Юрченкова Н.Г. Мифология в культурном сознании мордовского этноса. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2002. - С. 91.

65 Дорожкин М.В. Масторава // Шаронов А.М. Масторава  / Пер. на рус. яз. А.М.Шаронова /. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2003. - С. 6.

66 Мосин М.В. Подлинно народный эпос // Известия Мордовии. - 1996. - 2 февраля.

67Морохин Н.В. Жизнь вперед шла, радуясь и плачаЕ // Шаронов А.М. Масторава / Пер. на рус. яз. А.М.Шаронова/. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2003. - С. 8.

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии