Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по медицине  

  На правах рукописи

Стрельцов

Владимир Федорович

Фармакология  кортиколибериновых  механизмов подкрепления  и  зависимости

14.00.25 Ц фармакология, клиническая фармакология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора медицинских наук

Смоленск - 2009 год

Работа выполнена в Институте медицинского образования Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования

Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого

Научный консультант:

доктор медицинских наук

профессор  Петр Дмитриевич Шабанов

Официальные оппоненты:

заслуженный деятель науки РФ

доктор медицинских наук 

профессор  осев Николай Андреевич

доктор медицинских наук

профессор   Ковалев Георгий Иванович

доктор медицинских наук

профессор  Евсеев Андрей Викторович

Ведущая организация :

  Федеральное государственное учреждение науки  Институт токсикологии

Федерального медико-биологического агентства

Защита состоится л ___ ________ 2009 года в __.00 часов на заседании диссертационного совета Д 208.097.02 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Смоленская государственная медицинская академия (214019, г.аСмоленск, ул. Крупской, д.28).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО Смоленской государственной медицинской академии (214019, г.аСмоленск, ул. Крупской, д.28).

Автореферат разослан л_______________2009 года

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор медицинских наук профессор               Яйленко Анна Андриановна

Общая характеристика работы

Актуальность проблемы. Настоящее исследование является одной из первых попыток рассмотрения подкрепления - базисной функции мозга, определяющей механизмы, посредством которых индифферентный раздражитель становится значимым (сигналом), - с позиции взаимодействия гормональных и медиаторных систем организма. Как правило, эти механизмы рассматриваются изолированно друг от друга, что затрудняет интеграцию современных знаний о механизмах подкрепления (Шабанов П.Д., 2003, 2008). Немаловажным фактом остается недостаточная изученность вопросов участия этих механизмов в формировании зависимости от психоактивных веществ (психостимуляторы, гипноседативные средства, включая алкоголь, галлюциногены). Без решения данных вопросов трудно ставить задачи чисто практические, включая лечение зависимости.

В последние годы акцент в исследовании механизмов зависимости сделан на изучении аномального функционирования эмоциогенных структур мозга, прежде всего, структур медиального переднемозгового пучка (Koob, 2003; Bruijzeel, Gold, 2005), включая гипоталамус и миндалину. Центральное ядро миндалины входит в систему так называемой расширенной миндалины (extended amygdala), которая локализуется в пределах базального переднего мозга и включает центральное и медиальное ядра миндалины, ядро ложа конечной полоски, медиальную часть прилежащего ядра (shell) и сублентикулярный отдел безымянной субстанции (Davis, 1992; Alheid, Heimer, 1996; Swanson, Petrowich, 1998; Waraczynski, 2005). Система расширенной миндалины была выделена анатомически согласно единому строению клеток и содержанию веществ, иммуноцитохимическим характеристикам и внутримозговым связям. Эта система состоит из стриатоподобных ГАМК-ергических клеток и имеет большое содержание кортиколиберина (Swanson, Petrowich 1998; Bruijzeel, Gold, 2005). Являясь звеном экстрагипоталамической системы кортиколиберина, система расширенной миндалины влияет на стресс-зависимое поведение, играет роль в инициации эмоционально-мотивированного ответа и опосредует анксиогенные эффекты кортиколиберина (Sarnyai et al., 2001; Waraczynski, 2005).

Система расширенной миндалины имеет тесные связи, прямые и обратные, с вентральной областью покрышки и латеральным отделом гипоталамуса, электрическая стимуляция которых вызывает наиболее интенсивную реакцию самораздражения с низкими порогами значений электрического тока (Шабанов П.Д. и др., 2004, 2006). Исследования структурно-функциональной организации эмоциональной функции мозга, согласно данным современной литературы, сосредоточены главным образом на анализе внутренней организации вентрального стриатума и в меньшей степени кортиколибериновой системы расширенной миндалины. Особенно неясным и противоречивым является вопрос о роли нейропептидов расширенной миндалины в регуляции подкрепляющих систем мозга, локализацию которых традиционно связывают с гипоталамусом и передним мозговым пучком. Нейрохимически последние представлены в основном дофаминергическими терминалями (Шабанов П.Д. и др., 2002, 2004; Shabanov et al.,  2005, 2008).

Известно, что кортиколиберин выполняет роль кортикотропинрилизинг фактора, или гормона (КРГ). В мозгу рецепторы к кортиколиберину (R1 и R2) локализованы во всех областях, хотя и с разной плотностью (Rybnikova et al., 2003). КРГЦR1 рецепторы локализованы преимущественно в неокортексе, особенно в префронтальной и энторинальной коре, в структурах обонятельного мозга, миндалевидном комплексе, гиппокампе, мозжечке и сенсорных релейных ядрах. В то же время КРГЦR2 практически отсутствуют в коре, а концентрируются преимущественно в субфорникальных структурах, а именно в вентромедиальном ядре гипоталамуса, латеральном септуме, ядрах конечной полоски и некоторых ядрах миндалины. Функциональное значение КРГЦR1 рецепторов связывают с управлением секреции АКТГ и контролем тревожности, в то время как КРГЦR2 участвуют в регуляции пищевого и сексуального поведения, а также деятельности сердечно-сосудистой и репродуктивной систем (Bruijzeel, Gold, 2005). Вместе с тем, в механизмах подкрепления и зависимости участие рецепторов кортиколиберина изучено недостаточно. Наибольшее скопление рецепторов кортиколиберина зарегистрировано в гипоталамусе и миндалевидном комплексе. Это определило направленность настоящей работы, а именно: изучение гормональных механизмов подкрепления и зависимости от психоактивных веществ. Знание этих сведений принципиально важно для представлений о предпосылках формирования лекарственной зависимости, особенно в раннем постнатальном периоде жизни, определяющем вероятность развития девиантного поведения.

Цель работы - изучение участия центральных (кортиколибериновых) механизмов в регуляции подкрепления и формировании зависимости от различных наркогенов.

Задачи исследования:

1. Оценка подкрепляющих свойств пептидов (включая кортиколиберин) и синтетических наркогенов при их системном и внутримозговом введении у крыс, выращенных в сообществе или в условиях социальной изоляции.

2. Изучение подкрепляющих свойств пептидов и синтетических наркогенов при их центральном введении в миндалину у крыс, выращенных в сообществе или социальной изоляции и подвергшихся длительной алкоголизации

3. Оценка отдаленных поведенческих последствий модуляции центральных систем стресса-антистресса в раннем онтогенезе у крыс.

4. Морфологические исследования лимбических структур мозга крыс после модуляции центральных систем стресса-антистресса в раннем онтогенезе у крыс.

5. Фармакологическая коррекция нарушений поведения крыс после модуляции систем стресса-антистресса в раннем онтогенезе.

       6. Исследование взаимодействия дофаминергической системы мозга и гормональных систем, оцененное в поведенческих тестах у крыс.

7. Исследование поведенческих эффектов гормонов гипофиза у крыс в моделях удаления гипофиза и внутрицистернального введения гормонов гипофиза.

8. Исследование экспрессии мРНК кортиколиберина и вазопресина в гипоталамусе и миндалине крыс при введении наркогенов.

9. Разработка концепции об участии амигдало-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (АМГГИНА) системы в механизмах формирования зависимости от разных наркогенов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Гипоталамическая и экстрагипоталамическая кортиколибериновые системы мозга принимают непосредственное участие в механизмах внутримозгового подкрепления, причем система расширенной миндалины играет в этом процессе ведущую роль в сравнении с паравентрикулярными механизмами гипоталамуса. Это доказывается опытами с блокадой экстрагипоталамических (в центральном ядре миндалины) и гипоталамических (в паравентрикулярной области) рецепторов кортиколиберина астрессином, который угнетает реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса и меняет действие разных наркогенов (морфина, лей-энкефалина, фенамина, этаминал-натрия) на нее.

2. У экспериментальных животных (крыс) большинство исследованных нейропептидов (лей-энкефалин) и синтетических наркогенов (фенамин, морфин, этаминал-натрий), обладают подкрепляющими свойствами в тесте самостимуляции латерального гипоталамуса. Подкрепляющий (наркогенный) потенциал изученных соединений различен и возрастает при выращивании животных в условиях стресса социальной изоляции. Кроме того, подкрепляющие свойства выявляются у некоторых эндогенных пептидов и белков (лей-энкефалин, белки теплового шока 70 кДа ), но не кортиколиберина и субстанции Р при внутриструктурном введении их в центральное ядро миндалины или паравентрикулярное ядро гипоталамуса. Социальная изоляция крыс от сородичей меняет подкрепляющие свойства пептидов вплоть до инверсии.

3. В условиях хронической алкоголизации крыс, выращенных в сообществе, нейропептиды (лей-энкефалин, кортиколиберин, субстанция Р) при внутриструктурном введении в миндалину значительно повышают свои подкрепляющие свойства в тесте самостимуляции гипоталамуса, то есть, при искусственной активации подкрепляющих систем длительной алкоголизацией животные реагируют на естественные нейропептиды особым (измененным) образом.

4. Глюкокортикоидные гормоны (дексаметазон) и психостимуляторы (фенамин) реализуют свое действие на подкрепляющие системы мозга однотипно, но в разной степени. Максимальным стимулирующим действием обладают дофаминомиметические вещества, а глюкокортикоидные гормоны оказывают мягкий активирующий дозозависимый эффект. При этом первично-подкрепляющие свойства гормонов определяются в основном активацией дофаминергической системы, тогда как вторично-подкрепляющие свойства, помимо прямой активации данной системы, вовлекают и мнестические компоненты поведенческих реакций. Подкрепляющие свойства фенамина и глюкокортикоидных гормонов нарушаются при дисбалансе системы гипоталамус-гипофиз-надпочечники. Это доказывается опытами с удалением гипофиза, надпочечников или избыточным введением адренокортикотропного гормона и дексаметазона.

5. Активация систем стресса и антистресса в раннем онтогенезе введением кортиколиберина или белков теплового шока 70 кДа (БТШ-70) существенно влияет на эмоциональное и двигательное поведение половозрелых крыс, а также состояние нейронов структур лимбической системы мозга. Отсроченные эффекты кортиколиберина и БТШ-70 различаются у самцов и самок, то есть зависят от пола животного. В структурах  лимбической системы мозга (черная субстанция, вентральное область покрышки, подлимбическое поле, поясные поля) кортиколиберин, введенный в ранний постнатальный период, увеличивает рельефность (объем) нейронов, не меняя их плотности, а БТШ-70 вызывает умеренную дегенерацию нейронов, снижая их плотность. Фармакологические агенты пептидной природы (ноопепт, дилепт) устраняют или существенно уменьшают нарушения поведения, вызванного введением в раннем онтогенезе кортиколиберином или БТШ-70.

6. Психоактивные препараты, обладающие наркогенной активностью (фентанил, этаминал-натрий, лей-энкефалин, фенамин, дексаметазон, этанол), избирательно увеличивают экспрессию мРНК кортиколиберина в гипоталамусе и миндалине. В миндалине наибольшие значения экспрессии мРНК кортиколиберина регистрируются после введения дексаметазона, а в гипоталамусе - после введения этаминала натрия, этанола и фентанила.

7. Подкрепляющая система гипоталамуса обеспечивает однотипную реакцию на ведение наркогенов, тогда как система расширенной миндалины включает элементы как собственно подкрепления, так и стресс-реактивности. Это позволяет рассматривать нейрогормональную систему, вовлекающую миндалину, гипоталамус, гипофиз и надпочечники как структурно-функциональную основу формирования зависимости от различных наркогенов.

Научная новизна. Отсутствие четких представлений о механизмах формирования лекарственной зависимости от гормональных средств (гормонов стресса, в частности)  и значении гормональной составляющей в механизмах действия наркогенов позволили автору сосредоточить основное внимание на изучении гормональных механизмов подкрепления, базисной функции мозга, определяющей адаптивное поведение человека и животных. С привлечением методологии экспериментального изучения медиаторных и гормональных механизмов подкрепления в работе рассмотрено участие гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы в обеспечении подкрепляющей функции мозга. Особое внимание отведено внегипоталамическим кортиколибериновым механизмам подкрепления, новому направлению в психонейроэндокринологии. Подробное изучение системы расширенной миндалины (extended amygdala) показало, что центральное ядро миндалины, богатое содержанием кортиколиберина, играет ведущую роль в реализации подкрепляющих эффектов фармакологических средств, обладающих наркогенным потенциалом. Экспериментально доказано, что по сути миндалина выполняет побудительную роль в активации гипоталамических механизмов подкрепления. Это послужило отправной точкой в создании автором концепции амигдалярно-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (АМГГИНА) системы как структурно-функциональной основе мозгового подкрепления, объединяющей ее медиаторные и гормональные механизмы. Именно системе АМГГИНА принадлежит ведущая роль в реализации подкрепляющих эффектов наркогенов (психостимуляторов, гипноседативных средств). Дисфункция системы, возникающая в раннем онтогенезе под воздействием стрессорных факторов, может лежать в основе развития девиантного поведения подростков, сопровождающегося повышенной агрессивностью, склонностью к употреблению психоактивных средств, депрессивностью и суцидальным поведением. Работа относится к исследованиям в области фундаментальной медицины.

Научно-практическая значимость работы. В работе продемонстрировано, что центральные (кортиколибериновые) механизмы стресса в значительной степени определяют подкрепляющую функцию мозга, благодаря которой индифферентный раздражитель становится значимым (сигналом). В этой системе ведущую роль играет центральное ядро миндалины, богатое скоплением рецепторов кортиколиберина (так называемая система расширенной миндалины). С позиции взаимодействия гормональных и медиаторных систем организма действие различных наркогенов (психостимуляторов, гипноседативных средств) зависит от состояния экстрагипоталамической системы кортиколиберина. Блокада рецепторов кортиколиберина в миндалине (в большей степени, чем в гипоталамусе) устраняет или существенно уменьшает подкрепляющее действие наркогенов в основном гипноседативной направленности (морфин, барбитураты, лей-энкефалин). Модуляция систем стресса-антистресса в раннем онтогенезе (постнатальном периоде) меняет поведенческие эффекты фармакологических средств. Эти изменения связаны с нарушением морфологии лимбических структур мозга. Направленное фармакологическое вмешательство с помощью препаратов пептидной структуры позволяет скоррегировать развивающиеся нарушения. На основании экспериментальных данных автором предложена концепция гиперциркуляции в амигдалярно-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (АМГГИНА) системе как структурно-функциональной основе мозгового подкрепления, объединяющей ее медиаторные и гормональные механизмы. Доказывается, что именно системе АМГГИНА принадлежит ведущая роль в реализации подкрепляющих эффектов наркогенов (психостимуляторов, гипноседативных средств). На этом основании перспектива создания антинаркотических средств видится в изменении системы АМГИНА за счет блокады рецепторов кортиколиберина, составляющих основу подкрепления. Изучение этих и родственных с ними вопросов во многом может приблизить нас к пониманию механизмов зависимости и к разработке конкретных рекомендаций по ее биологической профилактике.

Реализация результатов работы. Материалы исследования используются в лекционном курсе кафедры неврологии и психиатрии и кафедры специализированной терапии Института медицинского образования Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого, кафедры фармакологии Военно-медицинской академии им. С.М.Кирова, кафедры наркологии Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования МЗ РФ, вошли в грантовые разработки Российского фонда фундаментальных исследований (№04-04-49672 и №07-04-00549). Работа выполнена в соответствии с плановыми научно-исследовательскими разработками Института медицинского образования Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого.

Апробация материалов исследования. Материалы  диссертации доложены на 33-м (Италия, 2003) и 35-м (Глазго, Шотландия, 2005) конгрессах международного общества психонейроэндокринологии (ISPNE), Всероссийской конференции Актуальные вопросы психоэндокринологии, посвященной памяти проф. А.И.Белкина (Москва, 2004), международной конференции Проблемы интеграции функций в физиологии и медицине (Минск, 2004), 3-м региональном конгрессе ISPNE (Невшехир, Турция, 2004), Всероссийских конференциях Нейрохимия. Фундаментальные и прикладные аспекты (Москва, 2005), Нейроэндокринология-2005 (Санкт-Петербург, 2005), Нейроиммунология-2005 (Санкт-Петербург, 2005), Механизмы функционирования висцеральных систем, посвященной 80-летию Института физиологии им. И.П.Павлова РАН (Санкт-Петербург, 2005), XIV съезде психиатров России (Москва, 2005), 4-й международной конференции Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам (Москва, 2006), 10-й международной конференции Стресс и поведение (Санкт-Петербург, 2007), 20-м международном конгрессе по нейропсихофармакологии (Барселона, Испания, 2008) обсуждены  на совместном заседании кафедр неврологии и психиатрии , специализированной терапии Института медицинского образования Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого, кафедры фармакологии Военно-медицинской академии им. С.М.Кирова и Физиологического отдела им. И.П.Павлова НИИ экспериментальной медицины РАМН г. Санкт-Петербурга

( Новгород 2009 год ).

Публикация материалов исследования.  Материалы диссертации вошли в монографии Гормональные механизмы подкрепления, СПб.: Элби-СПб, 2008. 272 с. и Иммунонаркология, СПб: Элби-СПб, 2008. 224ас.(с coавторами ). По теме диссертации опубликованы  19 журнальных статей (11 статей в изданиях, рекомендованных ВАК) и 17 статей и тезисов в сборниках научно-практических работ.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения,  обзора литературы, материалов и методов исследования, 5 глав результатов собственных исследований,  результатов, заключения, выводов, практических рекомендаций, списка  научной литературы. Работа изложена на 309 страницах машинописного текста, иллюстрирована 32 рисунками и 39 таблицами. Библиографический указатель содержит 549 наименований, в том числе 100 отечественных и 449 иностранных.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Материалы и методы исследования

Выбор животных. Опыты выполнены на 2156 крысах самцах и самках Вистар и Спрэг-Доули массой массой 200-250аг, выращенных в группе по 5 особей или в условиях социальной изоляции от сородичей с 17-го дня жизни в стандартных пластмассовых клетках в условиях вивария. Животных содержали при свободном доступе к воде и пище в условиях инвертированного света 8.00-20.00 при температуре 222оС. Все опыты проведены в осенне-зимний период.

Выращивание животных в условиях частичной сенсорной и полной внутривидовой изоляции. Животных помещали в индивидуальные клетки с 17-го дня после рождения, когда они становились способными к самообеспечению. В изоляции крысы находились до 90-100 дней. Именно такой период постнатального развития считается наиболее значимым для влияния различных воздействий внешней среды на формирование адаптивного поведения у крыс (Михеев В.В., Шабанов П.Д., 2007). К началу опыта возраст животных-изолянтов и сгруппированных крыс был одинаков (90-100 дней). После каждого опыта крысы-изолянты помещались в свои индивидуальные клетки.

Вживление электродов и канюль в структуры мозга. Вживление электродов в мозг крысам проводили под нембуталовым наркозом (50 мг/кг) с использованием стереотаксического прибора фирмы Medicor, Венгрия. Билатерально в латеральное гипоталамическое ядро вживляли нихромовые монополярные электроды в стеклянной изоляции (диаметр электрода 0,25 мм, длина оголенного кончика 0,25-0,30 мм, его толщина 0,12 мм) по следующим координатам: АР = 2,5 мм назад от брегмы, SD = 2,0 мм латерально от сагитального шва, Н = 8,4 мм от поверхности черепа (Knig, Klippel, 1963). Индифферентный электрод из нихромовой проволоки закрепляли на черепе животного. Все электроды коммутировались на микроразъеме, который фиксировался на черепе самотвердеющей пластмассой.

Металлические направляющие канюли из нержавеющей стали диаметром 0,2 мм вживляли униполярно в правое центральное ядро миндалины одновременно с гипоталамическими электродами по следующим координатам: АР = 2,8 мм назад от брегмы, SD = 3,9 мм латерально от сагитального шва, Н = 8,2 мм от поверхности черепа, либо в правую паравентрикулярную область гипоталамуса по координатам: АР = 2,0 мм назад от брегмы, SD = 1,5 мм латерально от сагитального шва, Н = 8,4 мм от поверхности черепа (Knig, Klippel, 1963). При внутриструктурном введении веществ в направляющие вставляли металлические микроканюли диаметром 100 мкм, кончик которых был на 0,2 мм длиннее направляющей. Канюли фиксировали на черепе животного самотвердеющей пластмассой и после операции закрывали специальным колпачком, который временно снимали для введения веществ в структуру мозга.

Поведенческие эксперименты начинали не ранее 10 дней после операции. По окончании всех опытов производили морфологический контроль локализации кончиков электродов на серии фронтальных срезов мозга, которые окрашивали по методу Ниссля, предварительно производили коагуляцию через вживленные электроды током силой 1 мА в течение 30 с.

Методы самораздражения мозга у крыс. Через 10 дней после вживления электродов в мозг крыс обучали нажимать на педаль в камере Скиннера для получения электрического раздражения мозга (прямоугольные импульсы отрицательной полярности, 1 мс, 100 Гц, в течение 0,4 с, пороговые значения тока в режиме фиксированных пачек). Частота и длительность нажатий регистрировались автоматически. Анализировали частоту и время каждого нажатия на педаль. На основании этих результатов вычисляли коэффициент рассогласования (Лебедев А.А., Шабанов П.Д., 1992), который является удобным дополнительным показателем для оценки действия фармакологических препаратов.

Исследование поведения крыс в лоткрытом поле. Свободную двигательную активность животных исследовали в тесте лоткрытого поля, представляющего собой круглую площадку  диаметром 80 см с 16 отверстиями (норками) диаметром 3 см каждая. Продолжительность одного опыта составляла 3 мин. Регистрировали ряд элементарных двигательных актов и поз: горизонтальную и вертикальную активность, груминг, заглядывание в норки и др. Полученные данные обрабатывали математически.

       Условная реакция предпочтения места. Опыты проводили в прямоугольной установке размером 35х55х30 см, стороны которой различались цветом (темный и светлый) и текстурой пола и были разделены перегородкой с опускающейся дверцей. В 1-й тестовый день регистрировали время нахождения животного в каждом отсеке в течение 10 мин. Отсек считался предпочитаемым, если животное проводило в нем больше 50% времени. В последующие 6 дней обусловливания дверцу между отсеками закрывали. Животные получали через день инъекцию препарата непосредственно перед помещением в исходно непредпочитаемый отсек на 60 мин и инъекцию 0,9%-ного раствора хлорида натрия перед помещением в исходно предпочитаемый отсек; животные контрольной группы получали только физиологический раствор. Средством инициации предпочтения служил фенамина гидрохлорид 1 мг/кг. Во 2-й тестовый день дверцы открывали и повторно измеряли время нахождения в каждом из отсеков в течение 10 минут.

Исследование функциональной асимметрии мозга с помощью метода ротации. Число ротаций  определяли  в  полусфере диаметром 30 см через 30 мин после введения фенамина (2,5 мг/кг) за два последовательных периода по 10 мин, используя для анализа средние значения (определяемые за 10 мин). Регистрировали число полных вращений на 360о отдельно вправо и влево, а также число неполных ротаций от 90о до 360о. В последние 10 с каждой минуты тестирования в ротометре определяли также показaтель стереотипии по 6-бальной шкале (Лебедев А.А., 2001).

       Исследование тревожности в приподнятом крестообразном лабиринте. Лабиринт состоял из двух открытых рукавов 50х10 см и двух закрытых рукавов 50х10 см с отрытым верхом, расположенных перпендикулярно относительно друг друга. Высота над полом 1 м. Животное помещали в центр лабиринта. Путем нажатия соответствующей клавиши этографа, связанного с компьютером, фиксировали время пребывания в закрытых и открытых рукавах, время свешивания в отрытых рукавах и выглядывания из закрытых рукавов. Продолжительность теста составляла 5 мин.

Исследование агрессии в тесте чужак-резидент. Агрессивность изучали у половозрелых крыс самцов в тесте чужак-резидент в соответствии с описанием этологического атласа (Михеев В.В., Шабанов П.Д., 2007). Смысл методики состоит в том, что к крупному самцу, находящемуся в клетке (резиденту), подсаживают более мелкое животное (чужака). Регистрировали число поведенческих проявлений агрессивности и защиты, а также общее число поведенческих актов, описывающих взаимоотношение двух особей крыс.

Исследование антидепрессантной активности в тесте Порсолта. Плавательный тест лотчаяния Р.Д. Порсолта (1977) предусматривает оценку двигательной активности крыс, помещенных в стеклянный цилиндр диаметром 20 см и высотой 40 см, на 1/3 заполненный водой с температурой 271оС. Животное помещают в цилиндр на 6 мин, регистрируют время активного и пассивного плавания и время иммобилизации. Увеличение активного плавания и уменьшение времени иммобилизации рассматривают как антидепрессантный эффект.

Исследование кратковременной памяти в Y-образном лабиринте. Экспериментальная установка представляла камеру с тремя равными рукавами, расположенными по отношению друг к другу под углом 120о. Перед опытом один рукав камеры закрывали непрозрачной перегородкой. Крысу сажали в центр установки, и в течение 5 мин она обследовала свободные два ее рукава. Регистрировали время нахождения в рукавах. Через 2 ч повторяли эксперимент, предварительно открыв третий закрытый рукав. Животное могло обследовать все три рукава экспериментальной камеры в течение 5 мин, регистрировали те же показатели во всех рукавах. Об уровне кратковременной памяти судили по времени нахождения в новом рукаве установки.

Исследование кратковременной памяти с помощью условной реакции пассивного избегания (УРПИ). УРПИ электрокожного раздражения вырабатывали в одной пробе по методике Б.И. Любимова (1965). Установка состояла из двух отсеков - большого освещенного и малого темного с электрифицированным полом, соединенных круглым отверстием. Животных помещали в установку (освещенную ее часть) на 3 мин. В течение этого времени регистрировали суммарное время нахождения крысы в обоих отсеках, число захождений в темную часть установки и латентный период (ЛП) первого захождения в темную камеру. В конце 3-й мин, когда животное, как правило, находится в темной камере, на ее решетчатый пол подавали электрический ток (50 Гц, 2-3 с, 10 мс, пороговые значения тока, определяемые по вокализации), заставлявший крысу перебегать в освещенный отсек. После этого крысу сразу же из него удаляли. Контрольное тестирование осуществляли через 24 ч после обучения. Удлинение ЛП первого захождения в темную камеру, увеличение суммарного времени пребывания в освещенном отсеке и уменьшение числа захождений в темную часть установки трактовали как улучшение сохранения УРПИ, а противоположные изменения указанных показателей - как нарушение сохранения (амнезию) навыка.

       Исследование поведения крыс в тесте свет-темнота. Крыс помещали в светлый отсек двухкамерной установки размером 35х55х30 см, стороны которой различались цветом (темный и светлый) и текстурой пола и были разделены перегородкой с опускающейся дверцей. Регистрировали время пребывания в освещенной и темной отсеках установки и число выглядываний из темного отсека в течение 10 минут. Увеличение времени пребывания в светлом отсеке квалифицировали как снижение тревожности.

Операции удаления гипофиза и надпочечников. Экстирпацию гипофиза у крыс осуществляли трансаурикулярно в специальном стереотаксическом приборе, как описано в работе П.Д.аШабанова и Н.С.аСапронова (1986). Двустороннюю адреналэктомию производили, используя параспинальный доступ. Ложнооперированные животные подвергались всем оперативным манипуляциям, за исключением удаления гипофиза и надпочечников. Поведенческие опыты начинали на 10-е сутки после проведения всех операций.

Процедура полунасильственной алкоголизации. Часть крыс (174 крысы) подвергали полунасильственной алкоголизации, когда раствор этанола являлся единственным источником жидкости. Алкоголизацию крыс из сообщества и крыс-изолянтов начинали проводить с 17-го дня жизни, времени отсадки последних в индивидуальные клетки. Проводили ступенчатую алкоголизацию: в 1-й месяц жизни - 5%-ным раствором этанола, во 2-й месяц - 10%-ным и с 3-го месяца - 15%-ным раствором этанола в качестве единственного источника жидкости при свободном доступе к брикетированному сухому корму. Поведенческие опыты начинали у крыс в возрасте не менее 90-100 дней. На период поведенческих экспериментов алкоголь не отменяли.

Процедура форсированной наркотизации. Крысы в течение 4 дней подряд внутрибрюшинно получали в возрастающих дозах один из препаратов: 1) физиологический раствор (контроль; 0,1-0,2-0,4-0,8 мл/крысу), 2) психомоторный стимулятор фенамин (0,5-1,0-2,0-4,0 мг/кг); 3) наркотический аналгетик фентанил (0,00625-0,0125-0,025-0,05 мг/кг), 4) этанол (0,5-1,0-2,0-4,0 г/кг), 5) снотворное барбитурового ряда этаминал натрия (2,5-5-10-20 мг/кг) или 6) синтетический глюкокортикоид дексаметазон (0,5-1,0-2,0-4,0 мг/кг). Форсированный режим введения препаратов предусматривал повышение дозы препарата вдвое в каждый последующий день введения (всего 4 введения). Такой способ введения обеспечивает градуальную нагрузку организма препаратом и препятствует развитию толерантности. Данный способ активно применяется для ускоренного формирования зависимости (или отдельных ее признаков) от ряда наркогенов (Константинопольский М.Б. и др., 2006; Шабанов П.Д., Лебедев А.А., 2008). 

Исследование экспрессии мРНК с помощью полимеразной цепной реакции. Экспрессию мРНК КРГ и аргинил-8-вазопрессина в гипоталамусе и миндалине крыс определяли методом обратной транскрипции с последующей полимеразной цепной реакцией (ПЦР). Тотальную мРНК выделяли в соответствии со стандартным протоколом (Sambrook et al., 1989) с использованием гуанидина тиоционата (Promega, США). Специфические праймеры подбирали с помощью программы Primer-Master 1.0 по нуклеотидным последовательностям соответствующих мРНК и ДНК крыс, полученным из Европейского молекулярного банка данных. В качестве внутреннего стандарта для оценки прохождения реакции обратной транскрипции использовали мРНК β-актина.

Анализ ПЦР-продуктов проводили с помощью электрофореза в 1,5% агарозном геле, окрашенном бромистым этидием для визуализации мРНК. Фотографирование гелей производили цифровым фотоаппаратом Canon (Power Shot S30) в проходящем УФ-свете на трансиллюминаторе Vilber Lourmat (Франция). Денситометрический анализ электрофоретических полос проводили с помощью программы SCNImage. Уровень мРНК КРГ и вазопрессина нормировали относительно уровня мРНК β-актина, и представляли результат в виде соотношения этих величин.

Морфологические исследования. Головной мозг крыс в возрасте 4 мес через 3 мин после декапитации фиксировали в 9%-ном растворе нейтрального формалина, проводили через спирты и заливали в парафин по стандартной методике приготовления гистологических препаратов. Производили ленточные серийные срезы головного мозга во фронтальной плоскости от лобного полюса правого полушария до рострального отдела моста. Шаг лезвия бритвы составлял 8 мкм, для последующей съемки на CCD Camera (320 КРixel) через микроскоп Laboval - 5 мкм. Расстояние среза от лобного полюса полушария определяли по количеству серийных срезов. Вычисляли среднее арифметическое и среднее квадратичное отклонение. Срезы в гистологических микропрепаратах окрашивали гематоксилином-эозином и по Нисслю. Составление блоков иллюстраций производили с помощью программы Microsoft Windows XP (Дробленков А.В., 2006).

Фармакологические вещества, используемые для анализа двигательных и эмоциональных форм поведения. Для фармакологического анализа использовали психостимулятор фенамин (1-5 мг/кг), наркотический аналгетик морфин (1 мг/кг), барбитурат этаминал-натрий (5 мг/кг), эндогенный пентапептид лей-энкефалин (0,1 мг/кг), аналог меланостатина алаптид (1 мг/кг), антагонист опиоидных рецепторов налоксон (0,3 мг/кг), которые вводили внутрибрюшинно за 30-40 мин до опыта.

Белки и полипептиды вводили в центральное ядро миндалины или паравентрикулярное ядро гипоталамуса через вживленные в эти мозговые структуры канюли. Для анализа использовали лей-энкефалин (Sigma, США; 0,1-10 мкг), субстанцию Р (Sigma, США; 0,01-1 мкг), кортиколиберин (Sigma, США; 0,01-1 мкг), алаптид (Институт физиологии и фармакологии Чешской Республики, Прага; 0,1-1 мкг), астрессин (Sigma, США; 1 мкг), белки теплового шока 70 кДа (Институт цитологии РАН, Санкт-Петербург; 1-3 мкл, что соответствовало 0,3-1 мкг массы сухого белка). Все соединения вводили в помощью микроинъектора за 10-15 мин до тестирования после определения исходных значений самораздражения латерального гипоталамуса со скоростью 1 мкл/мин. Гормоны гипофиза (АКТГ, СТГ, ТТГ, ГТГ, арг-8-вазопрессин, лиз-8-вазопрессин, окситоцин) вводили внутрицистернально (0,1-0,2 ЕД/крысу) в объеме 10 мкл бодрствующим животным за 30 мин до тестирования.

Статистическая обработка полученных материалов. Выборка для каждой группы животных составила не менее 10-12 крыс. Полученные результаты обрабатывали статистически с использованием t-критерия Стьюдента, непараметрического критерия U Вилкоксона-Манна-Уитни, таблиц В.аС. Генеса (1967), дисперсионного анализа по методу ANOVA.

Результаты  исследований и обсуждение

       

  1. Оценка подкрепляющих свойств пептидов и синтетических наркогенов при их системном или центральном введении у крыс, выращенных в

сообществе или в условиях социальной изоляции

При оценке подкрепляющих свойств пептидов и синтетических наркогенов в тесте самостимуляции латерального гипоталамуса (безусловных подкрепляющих свойств) у крыс наблюдали следующие закономерности (табл. 1).

Во-первых, не все исследованные вещества проявляют способность повышать подкрепление. Так, выраженными подкрепляющими свойствами в данном тесте обладают фенамин в дозе 1 мг/кг (+37%), этаминал-натрий (+27%), морфин (+18%) и фенамин в дозе 5 мг/кг (+14%). Следует отметить, что увеличение дозы фенамина в 5 раз не приводила к увеличению подкрепляющих свойств препарата. Во-вторых, алаптид и лей-энкефалин вовсе угнетали подкрепление, снижая его показатели соответственно на -29% и -11%. Антагонист опиоидных рецепторов налоксон не влиял на реакцию самостимуляции.

Несколько иные результаты были получены при изучении действия пептидов и синтетических наркогенов у крыс, выращенных в условиях социальной изоляции.

Сопоставление эффектов фенамина на реакцию самостимуляции в камере Скиннера у крыс, выращенных в сообществе и в условиях изоляции, показывает, что они однонаправлены. Однако обращает внимание тот факт, что у крыс-изолянтов фенамин в большей степени стимулирует реакцию самораздражения в дозе 1 мг/кг (на +70% против +37% у сгруппированных), а в дозе 5 мг/кг проявляет сходный умеренно выраженный облегчающий эффект (на +23% у изолянтов и +14% у сгруппипрованных крыс). Эта однонаправленность сохраняется и при анализе значений коэффициента рассогласования, хотя он снижается в большей степени при введении фенамина изолянтам. В то же время сами исходные значения коэффициента рассогласования у крыс-изолянтов значительно ниже, чем у животных, выращенных в сообществе (соответственно 0,120,04 и 0,180,02), что указывает на более высокую активацию системы награды у изолянтов в сравнении со сгруппированными животными.

Таблица 1

Влияние пептидов и синтетических наркогенов при системном введении на показатели самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс, выращенных в

сообществе или в условиях социальной изоляции

Препараты

Число нажатий на педаль за 10 мин

Крысы, выращенные в сообществе

Крысы, выращенные в

изоляции

До введения (%)

После введения (%)

До введения (%)

После введения (%)

0,9% раствор NaCl

(контроль)

402,428,2

(1007)

408,440,8

(10110)

299,225,1

(1008)

304,423,5

(1018)

Фенамин 1 мг/кг

392,055,8

(1009)

537,145,7*

(13711)

306,039,4

(10013)

521,127,3**

(1705)

Фенамин 5 мг/кг

348,615,4

(1005)

397,521,6*

(1145)

321,342,1

(10013)

395,536,1*

(1239)

Этаминал-натрий

5 мг/кг

384,945,3 (10011)

503,470,4

(12714)

319,629,2 (10011)

444,238,6*

(1399)

Морфин 1 мг/кг

414,682,2

(10020)

489,753,9

(11811)

401,941,6

(10010)

526,549,6*

(13110)

ей-энкефалин

0,1 мг/кг

363,670,6

(10019)

323,129,1

(899)

382,634,6

(1009)

459,144,9

(1209)

Алаптид 1 мг/кг

273,428,1

(10010)

193,715,0*

(717)

382,479,1

(10020)

458,798,0*

(11925)

Налоксон 0,3 мг/кг

422,158,5

(10014)

432,364,0

(10215)

432,437,9

(1008)

395,137,4

(919)

Примечание. *р<0,05; **р<0,01 в сравнении с соответствующим контролем.

Циклический аналог меланостатина алаптид у крыс, выращенных в условиях социальной изоляции, на 19% активировал реакцию самостимуляции. Этот умеренный психоактивирующий эффект препарата может быть связан с активацией D2 рецепторов дофамина в мозгу. Однако следует отметить, что полученные в приведенной серии опытов данные противоположны тем, которые были продемонстрированы у сгруппированных животных, где алаптид на 29% подавлял реакцию самостимуляции.

Блокада опиоидных рецепторов налоксоном, как и у сгруппированных животных, существенно не влияла на реакцию самостимуляции. У крыс-изолянтов налоксон лишь незначительно (на +9%, p>0,05) подавлял самостимуляцию гипоталамуса.

Полученные результаты в части умеренной активирующей активности наркогенов и пептидов у крыс, выращенных в сообществе, вполне ожидаемы, поскольку реакция самораздражения мозга является одной из наиболее жестко детерминированных реакций, и ее активировать у интактных здоровых особей крыс нелегко. Социальная изоляция животных приводит к повышению чувствительности крыс к действию пептидов и синтетических наркогенов. Это особенно ярко проявляется в случае введения фенамина, который в дозе 1 мг/кг на 70% повышал самостимуляцию мозга. Другие наркогены были менее активны, например, этаминал-натрий повышал реакцию самостимуляции у крыс-изолянтов на 39% (p<0,05), морфин - на 31% (p<0,05), лей-энкефалин - на 20% (p>0,05). Видно, что общая тенденция действия всех исследованных наркогенов на реакцию самостимуляции сходна - все они активируют самостимуляцию мозга у крыс-изолянтов в большей степени, чем у животных, выращенных в сообществе.

В дальнейшем мы видоизменили исследования и оценили подкрепляющие свойства некоторых пептидов, которые вводили непосредственно в центральное ядро миндалины, в котором найдено максимальное скопление экстрагипоталамических кортиколиберинсодержащих нейронов.

Оценка подкрепляющих свойств пептидов и синтетических наркогенов при их центральном введении в миндалину у крыс, выращенных в сообществе или в условиях социальной изоляции. В данном разделе исследований оценили подкрепляющие свойства некоторых пептидов и синтетических наркогенов при их введении в центральное ядро миндалины через имплантированные в мозг канюли. В этой серии экспериментов было найдено, что наибольшими подкрепляющими свойствами у крыс, выращенных в сообществе (естественной среде лабораторных животных), обладают белки теплового шока 70 кДа (БТШ-70), которые зависимо от дозы (0,1-1 мкг) повышали самостимуляцию на 18-48%, алаптид 0,1 мкг (+26%) и лей-энкефалин 0,1 мкг (+16%). В других дозах эти соединения не активировали самостимуляции, а алаптид 0,5 мкг даже ее подавлял (-24%). Стабильно угнетающий эффект на самостимуляцию оказывал кортиколиберин в дозах 1 и 10 мкг (-28-31%), неизбирательный антагонист его рецепторов астрессин (-55%) и субстанция Р 0,1 мкг (-22%). Остальные вещества существенно не меняли реакции самостимуляции (табл. 2).

В дальнейшем мы расширили эксперименты и выполнили сходные исследования на крысах, выращенных с 17-го дня жизни в условиях полной внутриви-

Таблица 2

Влияние пептидов и белков теплового шока 70 кДа при введении в центральное ядро миндалины на показатели самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс, выращенных в сообществе или в условиях социальной изоляции

Препараты

Число нажатий на педаль за 10 мин

Крысы, выращенные в сообществе

Крысы, выращенные в изоляции

До введения (%)

После введения (%)

До введения (%)

После введения (%)

Контроль

(0,9% раствор NaCl)

332,646,6

(10014)

351,442,1

(10612)

233,621,6

(1009)

242,422,1

(1049)

ей-энкефалин 0,1 мкг

305,318,1

(1006)

355,020,4*

(1166)

154,010,2

(1007)

240,529,1**

(15612)

ей-энкефалин 0,5 мкг

418,728,1

(1007)

456,7+29,6

(109+7)

177,511,8

(1007)

117,014,8*

(6613)

ей-энкефалин 1 мкг

334,726,7

(1008)

353,0+26,4

(106+7)

179,514,8

(1008)

176,018,5

(9811)

Субстанция Р 0,001 мкг

397,315,9

(1004)

383,7+25,1

(97+7)

288,319,0

(1007)

314,319,8

(1096)

Субстанция Р 0,01 мкг

403,318,8

(1005)

386,0+22,2

(96+6)

283,818,2

(1006)

309,317,8

(1096)

Субстанция Р 0,1 мкг

427,322,9

(1005)

333,0+26,2*

(78+8)

230,015,7

(1007)

334,327,8*

(1458)

Алаптид 0,1 мкг

298,716,2

(1005)

376,0+19,1*

(126+5)

218,526,7

(10012)

193,517,6

(899)

Алаптид 0,5 мкг

366,725,0

(1007)

277,0+16,1*

(766)

180,528,1

(10016)

167,518,3

(9311)

Алаптид 1 мкг

227,713,0

(1006)

234,717,7

(1038)

177,013,9

(1008)

160,58,1

(915)

КРГ 0,1 мкг

388,726,7

(1007)

384,0+21,5

(99+6)

145,012,1

(1007)

208,711,8*

(1196)

КРГ 1 мкг

396,021,2

(1005)

274,7+14,2*

(69+5)

237,512,2

(1007)

264,525,0

(1119)

КРГ 10 мкг

306,315,6

(1005)

220,7+19,3*

(72+9)

254,014,0

(1005)

283,522,2

(1128)

БТШ-70 0,1 мкг

290,723,7

(1008)

343,025,3

(1187)

314,033,1

(10011)

253,025,1*

(8110)

БТШ-70 0,5 мкг

294,122,5

(1007)

431,324,3**

(1486)

225,323,9

(10010)

198,325,8

(8813)

БТШ-70 1 мкг

288,625,3

(1009)

422,326,6**

(145+6)

242,523,5

(10010)

177,526,4*

(7315)

Примечание. *р<0,05; **р<0,01 в сравнении с контролем.

видовой и частичной сенсорной изоляции. Опыты выполняли на половозрелых особях в возрасте 90-100 дней. У крыс, выращенных в условиях социальной изоляции от сородичей, эффекты действия пептидов несколько видоизменились. Так, сохранил свое подкрепляющее действие лей-энкефалин 0,1 мкг (+56%). В то же время в дозе 0,5 мкг лей-энкефалин существенно подавлял самостимуляцию гипоталамуса (-34%). Сходным образом БТШ-70, проявлявший активирующий эффект на самостимуляцию крыс из сообщества, подавлял ее у крыс-изолянтов (-12-27%).

Напротив, кортиколиберин умеренно активировал реакцию самостимуляции (+11-19%), а субстанция Р 0,1 мкг выражено ее повышала (+45%). Оба последних пептида оказывали противоположный эффект у крыс, выращенных в сообществе. Другие соединения существенно не влияли на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс-изолянтов.

Таким образом, выращивание животных в условиях социальной изоляции меняет реактивность животных на введение пептидных препаратов. При этом реакции многих из них извращаются и даже меняются на противоположные. В целом, безусловное подкрепление, оцененное в тесте самостимуляции латерального гипоталамуса, существенно отличается от других подкрепляющих реакций (например, от реакции предпочтения места, которую рассматривают как условнорефлекторное подкрепление), где практически все наркогены синтетической и пептидной природы оказывали однонаправленное действие (Ли Ю.А., 2005).

Оценка подкрепляющих свойств пептидов и синтетических наркогенов при блокаде рецепторов кортиколиберина в миндалине и гипоталамусе астрессином. Как известно из литературы, наибольшее скопление рецепторов кортиколиберина зарегистрировано в гипоталамусе и миндалевидном комплексе.  Это определило цель настоящего раздела работы - изучить значение рецепторов кортиколиберина, локализованных в миндалине и паравентрикулярной области гипоталамуса, для действия некоторых пептидов и синтетических наркогенов на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса. Для блокады рецепторов кортиколиберина использовали неселективный антагонист астрессин (Sigma, США), который вводили в дозе 1 мкг локально в структуры мозга (центральное ядро миндалины или паравентрикулярную область гипоталамуса), в объеме 1 мкл, растворяя его в 0,9%-ном растворе хлорида натрия. Скорость подачи раствора, содержащего астрессин, составила 1 мкл/мин. Выбор дозы астрессина и других соединений основывался на предпочтительном использовании указанных доз в поведенческих экспериментах. В качестве контроля использовали введение 0,9%-ного раствора хлорида натрия.

Астрессин, вводимый локально в центральное ядро миндалины, снижал число нажатий на педаль более чем в 2 раза (-55%), а при введении в паравентрикулярную область гипоталамуса - лишь на 17%. На фоне микроинъекции астрессина в миндалину или паравентрикулярную область гипоталамуса системно вводимый фенамин сохранял свой психоактивирующий эффект, при этом прирост числа нажатий на педаль относительно действия самого астрессина составил +68% и +24% соответственно (табл. 3). Сходный эффект регистрировали и  для этаминал-натрия, где прирост числа нажатий на педаль относительно действия самого астрессина в указанных группах составил +94% и +50% соответственно,

Таблица 3

Влияние фенамина, этаминал-натрия, морфина и лей-энкефалина на показатели самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс, выращенных в сообществе, после внутриструктурного введения астрессина

Препараты,

группы крыс

Число нажатий на педаль за 10 мин

Препараты, группы крыс

Число нажатий на педаль за 10 мин

До введения (%)

После введения (%)

До введения (%)

После введения (%)

Фенамин 1 мг/кг

Этаминал-натрий 5 мг/кг

0,9% раствор NaCl (контроль)

402,428,2

(1007)

408,440,8

(10110)

0,9% раствор NaCl (контроль)

388,342,8

(10011)

396,439,7

(10210)

Фенамин

1 мг/кг

392,055,8

(1009)

537,145,7*

(13711)

Этаминал-натрий 5 мг/кг

384,945,3 (10011)

503,470,4

(12714)

Астрессин

1 мкг в/ам

407,944,8

(10011)

183,625,7**

(4514)

Астрессин

1 мкг в/ам

377,252,9

(10014)

169,923,8**

(4614)

Астрессин

1 мкг в/гип

386,442,5

(10011)

320,728,9

(839)

Астрессин

1 мкг в/гип

401,340,2

(10010)

333,130,0

(839)

Астрессин в/ам + фенамин

183,625,7

(4514)

461,069,2*

(11315)

Астрессин в/ам

+ этаминал-натрий

169,923,8

(4514)

550,977,1**

(13914)

Астрессин в/гип + фенамин

320,728,9

(839)

413,545,5*

(10711)

Астрессин в/гип

+ этаминал-натрий

333,130,0

(839)

533,769,4*

(13313)

Морфин 1 мг/кг

ей-энкефалин 0,1 мг/кг

0,9% раствор NaCl (контроль)

411,263,4

(10015)

418,641,6

(10210)

0,9% раствор NaCl (контроль)

332,646,6

(10014)

351,442,1

(10612)

Морфин

1 мг/кг

414,682,2

(10020)

489,753,9

(11811)

ей-энкефалин 0,1 мг/кг

363,670,6

(10019)

323,129,1

(899)

Астрессин

1 мкг в/ам

413,353,7

(10013)

186,826,1**

(4413)

Астрессин

1 мкг в/ам

419,294,4

(10022)

188,626,4**

(4613)

Астрессин

1 мкг в/гип

381,942,0

(10011)

317,028,5

(839)

Астрессин

1 мкг в/гип

346,534,7

(10010)

287,625,9

(839)

Астрессин в/ам

+ морфин

186,826,1

(4514)

178,523,2

(4313)

Астрессин в/ам + лей-энкефалин

188,626,4

(4514)

46,11,4***

(113)

Астрессин в/гип

+ морфин

317,028,5

(839)

348,727,9*

(1108)

Астрессин в/гип + лей-энкефалин

287,625,9

(839)

263,323,7

(769)

Примечание. *р<0,05; **р<0,01; ***р<0,001 в сравнении с соответствующим контролем; в/ам - внутриамигдалярное введение, в/гип - внутригипоталамическое введение (в паравентрикулярное ядро).

т. е. проявлялся в полной мере (был выше исходных значений в контроле на 33-39%). В то же время, активирующее действие морфина на реакцию самостимуляции гипоталамуса полностью блокировалось внутриамигдалярным (-57% против +18% в контроле), но не внутригипоталамическим (+27%) введением астрессина. Лей-энкефалин еще более драматически угнетал реакцию самостимуляции (-89% против -11% в контроле) на фоне внутриамигдалярной блокады рецепторов кортиколиберина астрессином. И, сходно с действием морфина, лей-энкефалин не проявлял своего психоактивирующего действия на фоне внутригипоталамического ведения астрессина.

Таким образом, блокада экстрагипоталамических (локализованных преимущественно в центральном ядре миндалины) рецепторов кортиколиберина астрессином меняет действие разных наркогенов на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса.

На этом фоне этаминал-натрий и в меньшей степени фенамин сохраняют выраженный психоактивирующий эффект, а у морфина умеренный стимулирующий эффект меняется на депрессантный. Лей-энкефалин при этом вызывает стойкий депрессантный эффект, потенцируя действие астрессина.

Блокада гипоталамических (в паравентрикулярной области) рецепторов кортиколиберина астрессином оказывает менее выраженное действие на реакцию самостимуляции гипоталамуса. На этом фоне психоактивирующее действие сохраняют фенамин, этаминал-натрия и морфин. Лей-энкефалин не влияет на (не потенцирует) депрессантные эффекты астрессина. Данные наблюдения сделаны на основе анализа абсолютных величин числа нажатий на педаль, времени нажатия и коэффициента рассогласования.

Следует отметить, что показатели коэффициента рассогласования в целом совпадали с величинами числа нажатий на педаль. Это подтверждает важность комплексной оценки подкрепляющих эффектов фармакологических препаратов не только с позиции абсолютного увеличения (или уменьшения) числа нажатий на педаль при пороговых значениях тока, но и с помощью специальных расчетных коэффициентов, каким является коэффициент рассогласования.

Оценка подкрепляющих свойств пептидов и синтетических наркогенов при их центральном введении в миндалину у крыс, выращенных в сообществе или социальной изоляции и подвергшихся длительной алкоголизации. Система расширенной миндалины имеет тесные связи с вентральной областью покрышки и латеральным отделом гипоталамуса, электрическая стимуляция которых вызывает наиболее интенсивную реакцию самораздражения с низкими порогами значений электрического тока. Исследования организации эмоциональной функции мозга, согласно данным современной литературы, сосредоточены главным образом на анализе внутренней организации  вентрального стриатума и в меньшей степени кортиколибериновой системы расширенной  миндалины. Особенно неясным и противоречивым является вопрос о роли нейропептидов расширенной миндалины в  регуляции подкрепляющих систем мозга.

Таблица 4

Влияние пептидов и белков при введении в центральное ядро миндалины на показатели самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс, выращенных в сообществе или изоляции и алкоголизированных в течение 3 месяцев

Препараты

Число нажатий на педаль за 10 мин

Крысы, выращенные в сообществе

Крысы, выращенные в изоляции

До введения (%)

После введения (%)

До введения (%)

После введения (%)

Контроль

(0,9% раствор NaCl)

156,513,2

(1008)

162,612,4

(1047)

233,621,6

(1009)

242,422,1

(1049)

ей-энкефалин

0,1 мкг

144,512,3

(1008)

269,521,5*

(1868)

154,010,2

(1007)

240,529,1**

(15612)

ей-энкефалин

0,5 мкг

142,713,1

(1007)

263,526,2*

(18210)

177,511,8

(1007)

117,014,8*

(6613)

ей-энкефалин

1 мкг

147,612,7

(1008)

311,529,1***

(2169)

179,514,8

(1008)

176,018,5

(9811)

Субстанция Р

0,001 мкг

167,312,0

(1007)

155,014,3

(939)

288,319,0

(1007)

314,319,8

(1096)

Субстанция Р

0,01 мкг

165,312,8

(1007)

179,014,5

(1078)

283,818,2

(1006)

309,317,8

(1096)

Субстанция Р

0,1 мкг

169,112,4

(1007)

243,016,2*

(1457)

230,015,7

(1007)

334,327,8*

(1458)

Алаптид 0,1 мкг

258,218,9

(1007)

320,118,2

(858)

218,526,7

(10012)

193,517,6

(899)

Алаптид 0,5 мкг

251,717,4

(1007)

179,9+16,3*

(709)

180,528,1

(10016)

167,518,3

(9311)

Алаптид 1 мкг

261,818,0

(1007)

325,829,5

(1269)

177,013,9

(1008)

160,58,1

(915)

КРГ 0,1 мкг

98,09,0

(1009)

158,012,8*

(1618)

145,012,1

(1007)

208,711,8*

(1196)

КРГ 1 мкг

96,88,9

(1009)

171,513,2*

(1758)

237,512,2

(1007)

264,525,0

(1119)

КРГ 10 мкг

100,39,6

(1009)

242,214,2*

(2476)

254,014,0

(1005)

283,522,2

(1128)

БТШ-70 1 мкл

285,426,4

(1009)

312,529,3

(1109)

314,033,1

(10011)

253,025,1*

(8110)

БТШ-70 2 мкл

290,123,4

(1009)

230,222,1

(81 10)

225,323,9

(10010)

198,325,8

(8813)

БТШ-70 3 мкл

288,125,8

(1009)

214,318,6

(759)

242,523,5

(10010)

177,526,4*

(7315)

Примечание. *р<0,05; **р<0,01 в сравнении с контролем.

Поэтому мы исследовали подкрепляющие свойства нейропептидов и белков при их введении в центральное ядро миндалины у крыс, выращенных в сообществе или в условиях социальной изоляции и подвергнутых алкоголизации.

       При оценке безусловных подкрепляющих свойств пептидов и белков в тесте самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс был выявлен ряд закономерностей. Во-первых, не все исследованные вещества проявляют способность повышать подкрепление у алкоголизированных животных (табл. 4).

Наибольшими подкрепляющими свойствами у крыс, выращенных в сообществе (естественной среде лабораторных животных), обладали лей-энкефалин, который зависимо от дозы повышал самостимуляцию на 82-116%, кортиколиберин (+61-147%) и субстанция Р в дозе 0,1 мкг (+45%). Угнетали реакцию самостимуляции алаптид 0,5 мкг (-30%) и неизбирательный антагонист рецепторов кортиколиберина астрессин (-53%). Остальные вещества существенно не меняли реакции самостимуляции.

У крыс, выращенных в условиях социальной изоляции от сородичей с 17-го дня жизни и также подвергшихся длительной (в течение 3 мес) алкоголизации с момента помещения в индивидуальные клетки, эффекты действия пептидов несколько видоизменились. Так, сохранил свое подкрепляющее действие лей-энкефалин 0,1 мкг (+56%). В то же время в дозе 0,5 мкг лей-энкефалин существенно подавлял самостимуляцию гипоталамуса (-34%). Сходный с лей-энкефалином активирующий эффект сохранила и субстанция Р 0,1 мкг (+55%). Кортиколиберин лишь умеренно активировал реакцию самостимуляции (+11-19%). Другие исследованные соединения существенно не влияли на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс-изолянтов.

Таким образом, выращивание животных в условиях социальной изоляции меняет реактивность животных на введение пептидных препаратов, хотя направленность действия пептидов сохраняется. Если крысы, выращенные в сообществе

и подвергшиеся алкоголизации, реагируют на введение пептидов достаточно выраженно, часто в 1,5-2 раза превышая исходные значения самостимуляции, то реактивность крыс-изолянтов умеренная или низкая. Однако важно отметить, что социальная изоляция не извращала эффектов пептидных соединений, как это было отмечено у животных, не подвергавшихся стрессовому воздействию социальной изоляции без алкоголизации.

2. Отдаленные последствия модуляции центральных систем стресса-антистресса в раннем онтогенезе у крыс

       

Целью настоящего раздела исследований явилось изучение особенностей поведение крыс, подвергнутых воздействию КРГ или БТШ-70 в раннем постнатальном периоде.

Поведение в лоткрытом поле. КРГ, вводимый на 4-й день постнатального развития (0,5 мкг/крысу) умеренно снижал горизонтальную и вертикальную двигательную активность, число актов груминга и эмоциональность у половозрелых самцов крыс. У самок КРГ снижал горизонтальную и исследовательскую (число заглядываний в норки) активность и умеренно повышал вертикальную активность и эмоциональность. После введения КРГ на 10-й день постнатального развития (1 мкг/крысу) двигательная и исследовательская активность животных (самцов и самок) не менялась, у самцов снижалось число грумингов и показатели эмоциональности. Сходная закономерность для самцов сохранилась и после введения КРГ (2 мкг/крысу) на 17-й день постнатального развития. У самок при этом резко снижалась горизонтальная двигательная активность при неизмененных остальных показателях поведения.

БТШ-70, вводимый на 4-й день жизни, снижал все исследованные показатели двигательного, исследовательского и эмоционального поведения только у самок, практически не меняя их у самцов. После введения БТШ-70 на 10-й день постнатального развития у всех животных (самцов и самок) горизонтальная двигательная активность не менялась, но резко снижались показатели груминга и эмоциональности. Аналогичная закономерность сохранилась для самцов и после введения БТШ-70 на 17-й день жизни. У самок, сходно с действием КРГ, при этом снижались показатели горизонтальной двигательной и исследовательской активности, а также повышалась эмоциональность.

Таким образом, КРГ и БТШ-70 действуют сходным образом на горизонтальную двигательную активность (в основном угнетая ее), причем тормозный эффект обоих агентов был выраженнее у самок. Показатели эмоциональности у самцов, как правило, снижались, у самок - возрастали. После введения КРГ груминг снижался у самцов и не менялся у самок, после введения БТШ-70 - снижался у животных обоего пола.

Изучение агрессии в тесте чужак-резидент. В тесте чужак-резидент КРГ, вводимый на 4-й день постнатального развития, повышал показатели индивидуального поведения и снижал агрессивность у самцов, однако у самок снижал индивидуальное поведение при возрастании общительности. После введения КРГ на 10-й день постнатального развития у животных обоего пола (самцов и самок) снижались показатели индивидуального поведения с растормаживанием общительности (коммуникативного поведения). Аналогичный эффект отмечен только для самцов при введении КРГ на 17-й день постнатального развития.

       БТШ-70, вводимый на 4-й день жизни, двукратно повышал показатели индивидуального поведения у самцов с угнетением общительности и полной блокадой агрессивности, показатели защитного поведения при этом умеренно возрастали. У самок никаких значимых отличий не было обнаружено. При введении на 10-й день постнатального развития БТШ-70 оказывал эффект, сходный с действием КРГ, у животных обоего пола: снижал показатели индивидуального поведения, повышал общительность, у самцов умеренно активировал агрессивность. Эта закономерность сохранилась для самцов после введения БТШ-70 на 17-й день постнатального развития. Показатели поведения у самок в данном тесте не менялись.

       Таким образом, оба исследованных препарата (КРГ и БТШ-70) в целом снижали показатели индивидуального поведения и растормаживали общительность (коммуникативность), в большей степени у самок. У самцов, кроме этого, отмечали умеренные колебания агрессивности (от понижения и блокады до проявления отдельных актов агрессии).

       Приподнятый крестообразный лабиринт. В приподнятом крестообразном лабиринте КРГ, вводимый на 4-й день постнатального развития, оказывал умеренный анксиолитический эффект у самцов и анксиогенное действие у самок. Это проявлялось в первом случае увеличением, а во втором уменьшением времени пребывания в освещенных рукавах лабиринта. Напротив, при введении КРГ на 10-й день постнатального развития отмечали анксиогенный эффект у самцов и анксиолитический у самок. То же самое повторилось при введении КРГ на 17-й день постнатального развития. БТШ-70, вводимый на 4-й, 10-й и 17-й дни жизни животных, оказывал однонаправленное анксиолитическое действие, в разной степени увеличивая время пребывания в освещенных рукавах лабиринта и число выглядываний из темных рукавов.

       Таким образом, если КРГ оказывает как анксиолитическое, так и анксиогенное действие, то БТШ-70 независимо от сроков введения в ранний постнатальный период стабильно воспроизводит выраженный анксиолитический (противотревожный) эффект.

Тест Порсолта на депрессивность. В тесте Порсолта, выявляющем депрессивность, КРГ, вводимый на 4-й день постнатального развития, уменьшал время иммобилизации только самцов при введении на 4-й день постнатального развития. У самок время иммобилизации увеличивалось, если КРГ вводили на 4-й, 10-й или 17-й день жизни. Параллельно возрастало время пассивного плавания, что было наиболее заметно после введения КРГ на 17-й день постнатального развития (табл. 5). БТШ-70 повышал время иммобилизации у самцов после его введения во все три исследованных срока (4-й, 10-й и 17-й дни) и умеренно снижал данный показатель на 10-й день постнатального развития у животных обоего пола (самцов и самок).

Таким образом, у самцов и самок отмечены разнонаправленные изменения в эмоциональном состоянии под влиянием КРГ и БТШ-70: КРГ снижал депрессивность у самцов, но повышал ее у самок, БТШ-70 умеренно повышал депрессивность у самцов и снижал ее у самок.

       Ротационное поведение. В ротометре контрольные крысы демонстрировали отсутствие предпочтения вращения вправо или влево. КРГ повышал число левых вращений только у самцов, умеренно снижая показатель стереотипии. Эти данные наиболее наглядно отмечены при введении КРГ на 4-й и 10-й дни постнатального развития. БТШ-70, напротив, снижал число левых вращений только у самок после введения препарата на 4-й день жизни. Величина ротаций при этом снижалась преимущественно у самцов (введение БТШ-70 на 4-й и 17-й дни постнатального развития).

Таблица 5

Влияние КРГ или БТШ-70, вводимых в ранний постнатальный период, на

поведение половозрелых крыс в тесте Порсолта

Показатели

4-й день

10-й день

17-й день

Самцы

Самки

Самцы

Самки

Самцы

Самки

Контроль

Активное плавание, с

26122

31382

28730

23433

33250

36475

Пассивное плавание, с

16656

21432

26132

24426

23436

13034

Время иммобилизации, с

17312

7348

5316

12221

4620

10621

Число попыток выбраться

122

252

134

42

132

248

Число нырков

32

62

73

42

22

31

Число грумингов

31

52

22

32

21

82

КРГ

Активное плавание, с

267102

23574

16512*

300102

20392

22964*

Пассивное плавание, с

25972

219101

25326

21862

31254*

22832*

Время иммобилизации, с

7248*

14627*

18216*

8160

8544

14590

Число попыток выбраться

104

168

64

73

86

95

Число нырков

43

32

21

32

32

32

Число грумингов

31

32

22

42

21

54

БТШ-70

Активное плавание, с

34284

15912*

34222

25542

21815

231163

Пассивное плавание, с

9571

33822*

6219

27318*

24323**

324143*

Время иммобилизации, с

16393

10310

19625**

7225*

14020**

4525*

Число попыток выбраться

74

21***

52*

95

21

53

Число нырков

64

21

63

32

31

21

Число грумингов

22

11

11

32

11

11

Примечание. *р<0,05; **р<0,01 в сравнении с соответствующим контролем.

Таким образом, КРГ и БТШ-70 действуют разнонаправлено на ротационное поведение крыс: КРГ несколько его усиливает, а БТШ-70 ослабляет, при этом в первом случае более чувствительны самцы, во втором - самки. Оба препарата слабо влияют на показатели стереотипии, умеренно уменьшая ее преимущественно у самцов.

3. Морфологические исследования надпочечников и лимбических структур мозга крыс

Морфологические исследования надпочечников и мозга крыс. В надпочечниках крыс, получавших КРГ, определялись признаки хронического стресса, косвенно свидетельствующие о напряженной выработке глюкокортикоидов: делипоидизация эндокриноцитов пучковой зоны в сочетании с явлениями гиперплазии тканей наружных участков коркового вещества. В срезах головного мозга этих животных определялись слабо выраженный спазм некоторых артериол и неравномерное кровенаполнение сосудов с преобладанием в части полей зрения венозного полнокровия. Наружная оболочка некоторых венозных сосудов у крыс этой группы была несколько утолщена и содержала созревающие фибробласты, вблизи наружной оболочки единичных венул определялись немногочисленные глыбки гемосидерина, что свидетельствовало о хроническом венозном полнокровии. При воздействии БТШ-70 в срезах головного мозга крыс, наоборот, определялось неравномерное кровенаполнение сосудов, с преобладанием венозного малокровия.

Особенности структуры нейроглиальных комплексов черной субстанции и вентральной области покрышки при воздействии кортиколиберина и белков теплового шока 70 кДа. Относительное количество (плотность) нейронов черной субстанции (ЧС) и вентральной области покрышки (ВОП) при воздействии КРГ в сравнении с их количеством у интактных крыс не изменилось (рис. 1а,б). Объем нейронов ЧС и ВОП был увеличен соответственно в 1,55 и 1,43 раза. Ядра выглядели несколько отечными, но увеличение объема тел нейронов, было обусловлено увеличением объема их цитоплазмы (соответственно в 1,41 и 1,37 раза). Всю площадь цитоплазмы тел большей части нейронов занимала базофильная зернистость - субстанция Ниссля Статистически значимое увеличение объема цитоплазмы нейронов в сочетании с наличием в ней выраженной базофильной зернистости, определяемой при окрашивании по Нисслю, свидетельствует о гипертрофии белоксинтетического аппарата нейронов и, вероятнее всего, - об усилении выработки дофамина (Лебедев А.А., 2002). Вакуольная дистрофия определялась у единичных нейронов, что может быть следствием определенного расстройства гемоциркуляции и усиления функциональной активности нейронов.

Плотность нейроглиоцитов в ЧС и ВОП при воздействии КРГ возросла в среднем в 1,85 и 1,63 раза соответственно, преимущественно за счет астроцитов, которые в отдельных случаях располагались в виде небольших клеточных групп. Среднее глиальное расстояние уменьшилось в среднем в 2,1 и 1,7 раза.

Относительное количество (плотность) нейронов ЧС и ВОП при воздействии БТШ-70 в сравнении с их количеством у интактных крыс значительно уменьшилось (в 2,88 и 2,60 раза соответственно) за счет гибели большей части клеток - определялись многочисленные клетки-тени. Оставшаяся часть нейронов характеризовалась признаками вакуольной дистрофии (рис. 1в,г). Дистрофия и гибель большей части нейронов при воздействии БТШ-70 могла быть связана с нарушениями синтеза, высвобождения дофамина и ишемией нейронов вследствие нарушения гемоциркуляции.

Плотность нейроглиоцитов в ЧС и ВОП при воздействии БТШ-70 возросла в среднем в 2 раза, причем преимущественно за счет олигодендроцитов, которые часто располагались в виде небольших клеточных групп вблизи погибших и дистрофически измененных нейронов; многие из них являлись нейронофагами. Среднее глиальное расстояние в ЧС и ВОП уменьшилось более чем в 3,2 раза. Вблизи некоторых тел погибших нейронов определялись макрофаги (микроглиоциты). Следовательно, выраженное увеличение глиальной плотности в сочетании с уменьшением глиального расстояния и привлечением микроглиоцитов в ЧС и ВОП при воздействии БТШ-70 является защитно-приспособительной реакцией в нейроглиальных комплексах со стороны нейроглии, обусловившей резорбцию некротизированных тел (и, по-видимому, части отростков) нейронов и поддержание жизнеспособности оставшейся части дистрофически измененных нейронов.

Важно отметить, что подобные изменения наблюдаются и при исследовании структуры нейроглиальных комплексов поясных центров (рис. 2). Так, при воздействии КРГ определялась выраженная вакуольная дистрофия и гибель части нейронов компактноклеточного слоя и крупноклеточного слоя поясных полей.

Относительное количество (плотность) нейронов, не имевших выраженных признаков дистрофии, соответственно, статистически значимо уменьшилось. Кратность уменьшения относительного количества слабо измененных нейронов была большей в подлимбическом поле (4,97 раза),  меньшей - во 2-м поясном поле (2,11 раза), 1-м поясном поле (2,16 раза) и гранулярном поле (1,68 раза). Как и следовало ожидать, устойчивость нейронов в условиях возросшей дофаминовой нагрузки, развивающейся при воздействии КРГ, оказалась обратно пропорциональной расстоянию поясного центра от ЧС и ВОП.

Таким образом, введение БТШ-70 в ранний постнатальный период (4-й день постнатального развития) вызывало гибель большей части нейронов ЧС и ВОП и компенсаторно-приспособительную реакцию астроцитов в передних поясных центрах (подлимбическое и 3-е поясное поля) в виде увеличения относительного количества клеток этого вида глии и уменьшения среднего глиального расстояния, что поддерживало структуру нейронов компактноклеточного слоя этих поясных центров в условиях дефицита дофамина относительно  неизмененной (в сравнении с контрольными крысами). Нейроны супрагенуального (2-е поясное поле) и заднего (гранулярное поле) поясных центров, находящиеся в условиях выраженного дефицита дофамина на конце медиального переднего пучка,

 

Рис. 1. Изменения нейроглиальных комплексов компактной части черной субстанции крыс при воздействии кортиколиберина (а, б) и белков теплового шока 70 кДа (в, г)

Окраска по Нисслю (а, б) и гематоксилином-эозином (в, г). Ув. ха150 (а, в) и ха600: площадь - 100 мкм2 (б, г). Обозначения: Т - теневидные нейроны; В - вакуольная дистрофия нейронов, М - микроглиоциты (нейральные макрофаги); стрелки - нейроглиоциты.

                                1 2  3  4  5  6  7  8          1  2  3  4  5  6  7

А                                          Б

  1 2  3  4  5  6  7

В

Рис. 2. Средняя плотность нейронов (на площади 100 мкм2) в мезенцефалических и поясных центрах после воздействии кортиколиберина (Б) и белков теплового шока 70 кДа (В) в раннем онтогенезе (4-й день постнатального развития) в сравнении с контрольными животными (А)

Цифрами обозначены: 1 - черное вещество (субстанция); 2 - вентральная область покрышки; 3 - подлимбическое поле; 4 - 3-е поясное поле; 5 - 1-е поясное поле; 6 - 2-е поясное поле; 7 - гранулярное поле; 8 - агранулярное поле.

характеризовались выраженной вакуольной дистрофией и гибелью их небольшого количества.

Компенсаторо-приспособительная реакция нейроглии в этих центрах выражалась в большей степени увеличением относительного количества олигодендроцитов, передающих нейронам необходимые макромолекулы, и нейронофагов. Эти особенности нейроглиальных комплексов 2-го поясного и гранулярного полей при воздействии БТШ-70 вряд ли возможно связать с восприятием импульсов из таламуса и обеспечением потока импульсов в гиппокамп.

Подводя итог данному разделу исследований, важно подчеркнуть, что отмечены четкие различия в действии КРГ и БТШ-70, вводимых в ранний постнатальный период (4-10-17-й дни жизни) в большинстве представленных тестов. Безусловно, они связаны с активацией систем стресса и антистресса в раннем постнатальном периоде, причем этот эффект сохраняется в течение длительного времени, что соответствует и другим исследованиям в данной области нейробиологии (Шаляпина В.Г., Шабанов П.Д., 2005). Кроме того, выявлены гендерные различия в чувствительности к действию КРГ и БТШ-70: самцы были более чувствительны в тестах на депрессивность (тест Порсолта), тревожность (приподнятый крестообразный лабиринт) и ротационное поведение. Менее чувствительными оказались тесты лоткрытое поле и чужак-резидент. Это подчеркивает, что исходная чувствительность самцов и самок к действию фармакологических агентов различна. В экспериментальной фармакологии в качестве объекта исследований используют, как правило, только самцов, перенося полученные на них данные на всю популяцию животных. Полученные в наших опытах данные свидетельствуют, что это недопустимо, поскольку многие компоненты поведения, главным образом эмоциональные, меняются по-разному у самцов и самок. Это необходимо учитывать при планировании и проведении экспериментальных исследований с влиянием на поведение различных фармакологических агентов (Островская Р.У., 2003; Шабанов П.Д. и др., 2006, 2007).

Приведенные морфологические данные указывают на вероятность трансформации эффектов фармакологических средств, вводимых на фоне измененного функционального состояния структур мезокортиколимбической и нигростриатной дофаминергических систем мозга.

3. Фармакологическая коррекция нарушений поведения крыс после модуляции систем стресса-антистресса в раннем постнатальном периоде

Целью настоящего раздела исследований явилось сравнительное изучение влияния пептидных препаратов ноопепта и дилепта на поведение крыс, подвергнутых воздействию КРГ или БТШ-70 в раннем постнатальном периоде.

Влияние ноопепта и дилепта на поведение половозрелых крыс после введения КРГ или БТШ-70 в раннем постнатальном периоде. Крысам Вистар в возрасте 4 дней (до формирования гемато-энцефалического барьера) внутрибрюшинно однократно вводили 0,5 мкг/крысу КРГ (Sigma, США) или 5 мкг/крысу БТШ-70 (Институт цитологии РАН, Санкт-Петербург). Животных содержали в однополых группах до половозрелого состояния. Все поведенческие опыты проводили на животных в возрасте 90-100 дней в осенне-зимний период.

Влияние пептидных препаратов ноопепта (этиловый эфир N-фенилацетил-L-пролилглицина; ГВС-111), обладающего ноотропными свойствами (Островская Р.У. и др., 2001, 2002; Островская Р.У., 2003; Романова Г.А. и др., 2004) и дилепта (метиловый эфир N-капроилпролилтирозина; ГЗР-123), представляющего трипептоидный аналог нейротензина со свойствами атипичного нейролептика (Гузеватых Л.С. и др., 2002) на поведение крыс, подвергнутых воздействию КРГ или БТШ-70 в раннем постнатальном периоде, оценивали с использованием 4 поведенческих методик: лоткрытого поля, приподнятого крестообразного лабиринта (оценка анксиолитических свойств), метода чужак-резидент (оценка агрессивности и защитного поведения) и теста Порсолта (оценка антидепрессантных свойств). Вещества вводили в дозе 1 мг/кг внутрибрюшинно за 30-40 мин до тестирования животных.

Крысы, подвергнутые воздействию КРГ или БТШ-70 в раннем постнатальном периоде, демонстрировали разный тип поведения. В случае введения КРГ животные были более подвижны, активны, с умеренно выраженной агрессивностью, более характерной для самцов. После введения БТШ двигательная и исследовательская активность крыс была несколько снижена, у них отмечали умеренный анксиолитический эффект, одинаково выраженный у самцов и самок. Эти показатели послужили фоном для исследования ноопепта и дилепта в сравнении с введением 0,9%-ного раствора хлорида натрия (контроль).

В лоткрытом поле исследованные препараты по-разному влияли на поведение самцов и самок. Прежде всего, следует отметить, что самки были более активны, что проявлялось в большей степени увеличения у них горизонтальной и вертикальной активности в сравнении с самцами. Оба препарата сходным образом повышали горизонтальную и вертикальную двигательную активность у самцов, подвергнутых введению КРГ, и умеренно подавляли двигательную активность у самок. После введения БТШ-70 активирующие эффекты ноопепта не проявлялись в отношении горизонтальной двигательной активности у животных обоего пола при умеренном повышении норкового рефлекса, актов груминга и снижении эмоциональности. Дилепт сохранял свой активирующее действие на горизонтальную и вертикальную двигательную активность и норковый рефлекс, а также показатели груминга у самцов, но не менял двигательного и исследовательского поведения у самок, существенно повышая у них показатели груминга.

Общительность, агрессивное и защитное поведение были изучены в тесте чужак-резидент. У контрольных животных уровни исследованных показателей существенно не отличались у самцов и самок. После введения в раннем онтогенезе КРГ ноопепт и дилепт умеренно подавляли общительность и агрессивное поведение у самцов. У самок ноопепт умерено подавлял, а дилепт выраженно активировал агрессивное поведение и защиту. После введения БТШ-70 направленность эффектов ноопепта была такой же, как в случае с КРГ, а дилепт в большей степени влиял на поведение самцов, более чем в 2 раза подавляя у них общительность (коммуникативное поведение). Важно отметить, что после БТШ-70 (в противоположность КРГ) дилепт выражено (вплоть до полной блокады) подавлял агрессию и защиту как у самцов, так и у самок.

В приподнятом крестообразном лабиринте ноопепт в 2 раза повышал время пребывания самцов крыс, подвергнутых введению КРГ, в светлых рукавах лабиринта (умеренное анксиолитическое действие), но оказывал противоположный анксиогенный эффект у самок из этой группы (табл. 6). Дилепт, напротив, проявлял анксиогенный эффект у самцов, не влияя на эмоциональное поведение у самок. После введения БТШ-70 регистрировали выраженный анксиогенный эффект ноопепта как у самцов, так и у самок. Дилепт проявлял анксиолитический эффект у самцов и умеренный анксиогенный - у самок, в 2 раза уменьшая время пребывания животных в светлых рукавах лабиринта.

Таблица 6

Влияние пептидных препаратов на поведение крыс, подвергнутых воздействию КРГ или БТШ-70 в ранний постнатальный период, в приподнятом крестообразном лабиринте

Показатели

Контроль

После введения КРГ

После введения БТШ-70

Самцы

Самки

Самцы

Самки

Самцы

Самки

Ноопепт

Время в открытых рукавах, с

35,45,3

10,81,6

69,0

10,4*

2,40,4*

4,8

0,7***

8,41,3

Число выглядываний из закрытых рукавов

0,20,03

1,40,2

2,8

0,4*

0,80,1

0,4

0,1

2,30,3

Число свешиваний с платформы лабиринта

3,40,5

3,40,5

2,8

0,4

0,50,1

0,4

0,1*

1,50,2

Дилепт

Время в открытых рукавах, с

8,21,2

20,03,0

3,4

0,5*

16,52,5

57,8

8,7***

10,41,6*

Число выглядываний из закрытых рукавов

0,80,1

0,80,1

3,8

0,6*

1,30,2

0,4

0,1*

0,40,1

Число свешиваний с платформы лабиринта

1,00,2

2,80,4

2,2

0,3*

2,30,3

1,4

0,2

1,00,2**

Примечание. *р<0,05; **р<0,01; **р<0,001  в сравнении с соответствующим контролем.

В тесте Порсолта не отмечено различий в показателях у самцов и самок крыс. После введения КРГ ноопепт умеренно повышал время активного плавания при снижении времени пассивного плавания только у самок. У самцов ноопепт, напротив, умеренно увеличивал время иммобилизации. Умеренное антидепрессантное действие дилепта проявилось только у самцов (уменьшение времени иммобилизации). После введения БТШ-70 ноопепт не проявил антидепрессантных свойств ни у самцов, ни у самок, а дилепт оказывал умеренный антидепрессантный эффект у животных обоего пола, уменьшая время иммобилизации в обеих группах.

Таким образом, активация систем стресса и антистресса в раннем онтогенезе введением КРГ или БТШ-70 соответственно существенно меняет эффекты пептидных препаратов, обладающих нейропротекторной активностью. Интересно отметить, что эти эффекты различаются у самцов и самок, то есть зависят от пола животного. Оказывая в целом благоприятное влияние на поведение животных (умеренная активация двигательной активности, исследовательского поведения, системы коммуникативности и аргессии-защиты, умеренный анксиолитический и антидепрессантный эффекты) ноопепт и дилепт отличаются по спектру фармакологической активности, проявляемой в этих условиях. Для ноопепта в большей степени характерно психоактивирующее и антиагрессивное действие, а эффекты дилепта в значительной степени зависели от пола животного. Дилепт оказывал выраженное антиагрессивное действие у самцов, умеренное анксиолитическое действие только у самцов на фоне введения БТШ-70 (усиливающее эффекты БТШ) и анксиогенное действие у самцов на фоне активации системы стресса КРГ. По показателям тревоги (страха) дилепт проявил эффект, полностью противоположный ноопепту. Антидепрессантный эффект дилепта был выражен у животных обоего пола только после введения БТШ-70 (активации системы антистресса). У обоих препаратов выявляется умеренный психоактивирующий эффект, но у дилепта - только у самцов.

4. Исследование взаимодействия дофаминергической системы мозга и гормональных систем

Целью данного раздела работы являлось изучение подкрепляющих свойств агонистов кортикостероидных рецепторов в методике условной реакции предпочтения места (УРПМ) и самостимуляции латерального гипоталамуса, а также выявление возможных дофаминергических (ДА-ергических) механизмов их действия. В качестве инструмента исследования использовали синтетический кортикостероид дексаметазон, обладающий свойствами типичного глюкокортикоидного гормона.

Исследование  подкрепляющих свойств дексаметазона в модели условного предпочтения места у крыс. Подкрепляющие свойства дексаметазона оценивали по УРПМ в двухкамерной экспериментальной установке. Для выявления роли ДА-ергических механизмов в выработке УРПМ после обусловливания дексаметазоном вводили SCH23390 гидрохлорид (Сигма, США) 0,05 мг/кг, антагонист D1-, и сульпирид (Сигма) 20 мг/кг, антагонист D2-рецепторов ДА соответственно, за 30 мин перед инъекцией 0,25 мг/кг дексаметазона и помещением в непредпочитаемый отсек установки. Животные контрольной группы (активный контроль) в эти же дни получали инъекцию антагонистов за 30 мин перед введением физиологического раствора. Фенамин (0,25-0,5 мг/кг) вводили перед помещением животного в камеру установки через 15 мин после инъекции дексаметазона (0,25 мг/кг). При обработке результатов сравнивали время нахождения в отсеке, обусловливаемом дексаметазоном, в 1-й и 2-й тестовые дни, а во 2-й тестовый день - у животных опытной и контрольной группы.

При выработке условного предпочтения места у крыс после сочетания инъекции дексаметазона (0,125-1,0 мг/кг) с непредпочитаемым отсеком у крыс во 2-ой тестовый день наблюдали дозозависимое увеличение нахождения в непредпочитаемом ранее отсеке, что условно квалифицировали как возрастание предпочтения места. Достоверный эффект в сравнении с контролем (р<0,05) наблюдали у групп животных, получавших дексаметазон в дозах  0,5, 0,75 и 1,0 мг/кг (рис. 3).

Рис. 3. Дозозависимое действие дексаметазона (0,125-1,0 мг/кг) на условное предпочтение места у крыс, выращенных в сообществе

По оси ординат - время нахождения в непредпочитаемой камере, по оси абсцисс - доза дексаметазона (мг/кг).

Животные, получавшие дексаметазон в дозе 0,75 мг/кг, стали проводить в непредпочитаемом отсеке больше 50% тестируемого времени из 10-минутного тестового интервала (истинное предпочтение места).

Между исходным временем нахождения в непредпочитаемом отсеке и предпочтением этого отсека во 2-й тестовый день (разница между временем во 2-й и временем в 1-й тестовый дни) выявлена отрицательная корреляция (р<0,01) после обусловливания дексаметазоном в дозах 0,25 и 0,5 мг/кг.

При выработке условного предпочтения места у крыс после сочетания инъекции дексаметазона с предпочитаемым отсеком дексаметазон вводили в дозах 0,25 и 0,75 мг/кг перед помещением на исходно предпочитаемую сторону установки. Значения времени нахождения на предпочитаемой стороне после обусловливания дексаметазоном в дозе 0,25 мг/кг не изменились, а после обусловливания дозой 0,75 мг/кг, стали достоверно ниже (р<0,05) в сравнении с показаниями 1-го тестового дня. Корреляции полученного эффекта с исходным предпочтением не отмечали.

Изучение влияния фенамина и антагонистов D1- и D2-рецепторов дофамина на выработку условного предпочтениия места. Поскольку между исходным временем нахождения в непредпочитаемом отсеке и предпочтением этого отсека во 2-й тестовый день (разница между временем во 2-й и временем в 1-й тестовый дни) выявлена отрицательная корреляция (р<0,01) после обусловливания дексаметазоном в дозах 0,25 и 0,5 мг/кг, была проведена специальная серия экспериментов на животных, у которых в 1-м тесте не наблюдали явного предпочтения места. В этих условиях УРПМ на введение дексаметазона (0,25 мг/кг) не вырабатывалась. Введение подпороговой дозы фенамина (0,25 мг/кг) не вызывало УРПМ, но после его введения на фоне дексаметазона (0,25 мг/кг) наблюдали выработку реакции предпочтения места. Указанная доза фенамина (0,25 мг/кг) была выбрана в соответствии с данными литературы (Goeders et al., 1996), в которых продемонстрировано отсутствие явно выраженного психостимулирующего эффекта фенамина в дозе 0,25 мг/кг.

       Фармакологический анализ участия подтипов рецепторов дофамина в феномене предпочтения места показал, что у крыс, выращенных в сообществе, SCH23390 и сульпирид достоверно не влияли на предпочтение места, обусловленное фенамином. У крыс-изолянтов SCH23390 существенно повышал предпочтение места введения фенамина, что указывает на большее вовлечение D1 рецепторов дофамина в механизмы вторичного подкрепления у животных, выращенных в условиях социальной изоляции.

Исследование участия дофаминергической системы мозга в подкрепляющих свойствах дексаметазона в модели самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс.        В отдельной серии экспериментов исследовали подкрепляющие свойства дексаметазона в модели самостимуляции латерального гипоталамуса у крыс, выращенных в сообществе или условиях социальной изоляции. У животных, выращенных в сообществе, дексаметазон в малой дозе (0,25 мг/кг) умеренно активировал реакцию самостимуляции. Сходный, но менее выраженный эффект дексаметазон оказывал и на самостимуляцию крыс, выращенных в условиях социальной изоляции с 17-го дня жизни. Увеличение дозы препарата в три раза до 0,75 мг/кг устраняло активирующий эффект глюкокортикоида. В этом случае дексаметазон умеренно подавлял реакцию самостимуляции (на 10%) у крыс, выращенных в сообществе. Еще более выраженный подавляющий эффект выявлен при использовании дексаметазона 0,75 мг/кг у крыс, выращенных в условиях социальной изоляции. Степень этого подавления оценивалась 27%.

С целью фармакологического анализа ДА-ергических механизмов подкрепления, обусловленного дексаметазоном, исследовали влияние антагонистов рецепторов дофамина на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса. Селективный антагонист D1 рецепторов дофамина SCH23390 0,05 мг/кг умеренно подавлял реакцию самостимуляции (на 20-22%), сходным образом в обеих группах крыс (выращенных в сообществе или социальной изоляции). Напротив, избирательный антагонист D2 рецепторов дофамина сульпирид, существенно не влияя на самостимуляцию у животных, выращенных в условиях сообщества, значимо (на 55-60%) угнетал ее у крыс-изолянтов.

Таким образом, реакция самостимуляции, как основной объект изучения первично-подкрепляющих свойств фармакологических средств, оказалась более устойчива при действии дексаметазона. В условиях наших опытов регистрировали лишь несущественные отклонения в проявлении данной реакции после введения глюкокортикоида. Социальная изоляция от сородичей повышала степень реактивности системы: у крыс-изолянтов отмечали более значимые колебания в проявлении реакции самостимуляции. Учитывая, что в механизмах подкрепления, обусловленных дексаметазоном, важным компонентом является участие ДА-ергической системы мозга, в наших экспериментах выявлено большее вовлечение D2 подтипа рецепторов дофамина в первичные механизмы подкрепления в сравнении с D1 подтипом рецепторов.

Исследование участия гипофизарно-надпочечниковой системы в механизмах первичного и вторичного подкрепления. В данном разделе приведены данные об изучении значения отдельных структурно-функциональных образований системы гипоталамус-гипофиз-надпочечники в механизмах первичного и вторичного подкрепления. Для этого исследовали подкрепляющие свойства фенамина гидрохлорида (1 мг/кг) в 5 группах крыс: 1) с удалением гипофиза; 2) с удалением надпочечников; 3) с введением АКТГ-цинк фосфата 10 ЕД/кг; 4) с введением дексаметазона (0,25 мг/кг); 5) с ложной операцией (повторяла оперативные манипуляции, связанные с удалением надпочечников или гипофиза, но без удаления эндокринных желез). В качестве модели первичного подкрепления использовали реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса, в качестве модели вторичного подкрепления - условную реакцию предпочтения места (УРПМ) в трехкамерной установке. Опыты начинали через 7 дней после оперативных вмешательств.

       Исследование первично-подкрепляющих свойств фенамина у крыс с гипофизэктомией. Использовали две группы крыс - гипофизэктомированных и с ложной операцией. Фенамин (1 мг/кг) повышал реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса у ложнооперированных крыс на 36%, то есть близко к показателям интактных животных (35-45%). У гипофизэктомированных крыс почти в 2 раза повышались пороги самостимуляции (с 6412 мкА у ложнооперированных до 11721 мкА у крыс с гипофизэктомией). У ложнооперированных животных фенамин вызывал гиперактивность, активацию груминга, поискового поведения, принюхиваний, повышение контактов (общительности) с сородичами. Напротив, у гипофизэктомированных крыс фенамин вызывал умеренную седацию и длительный груминг. Характерно, что у таких животных за периодами самостимуляции следовали периоды покоя без нажатия на педаль. Тем не менее, достоверных различий в частоте самостимуляции между ложнооперированными и гипофизэктомированными животными не получено, хотя отмечена тенденция к уменьшению показателей частоты самораздражения мозга.

       Таким образом, удаление гипофиза существенно меняет первично-подкрепляющие свойства самостимуляции латерального гипоталамуса. Гипофизэктомия повышает пороги самостимуляции, изменяет ее типичную картину, включает аверсивную фазу самостимуляции. Все это указывает на факт, что без гормонов гипофиза невозможна оптимальная реализация первично-подкрепляющих свойств фенамина.

       Исследование вторично-подкрепляющих свойств фенамина у крыс с дисбалансом гормонов гипофизарно-надпочечниковой системы. Вторично-подкрепляющие свойства фенамина оценивали по УРПМ в трехкамерной установке. Фенамин существенно (более чем в 3 раза) увеличивал величину предпочтения Р у ложнооперированных крыс, служивших активным контролем. Величина Р характеризует способность препарата увеличивать время нахождения животного в непредпочитаемом отсеке установки. Стимулирующий эффект фенамина существенно уменьшался АКТГ (10 ЕД/кг) и гипофизэктомией и полностью устранялся введением дексаметазона (0,25 мг/кг) или адреналэктомией. Сходную закономерность регистрировали и при оценке числа выходов из центрального отсека, а также числа длительных грумингов (более 20ас) за 15 мин тестирования на 10-й день опыта. Эти параметры являются показателями комфортности пребывания крысы в установке. Таким образом, в данном опыте продемонстрировано, что вторично-подкрепляющие свойства фенамина существенно зависят от баланса гормонов гипофизарно-надпочечниковой системы. Дисбаланс гормонов приводит к уменьшению подкрепляющих свойств психостимулятора. Примечателен тот факт, что подкрепляющие свойства фенамина уменьшаются или нарушаются независимо от характера вмешательства в гипофизарно-надпочечниковую систему - будь то повышение уровня периферических глюкокортикоидов (введение дексаметазона или АКТГ) или же их снижение (удаление надпочечников). В последнем случае (адреналэктомия) наблюдали наиболее драматическое изменение подкрепляющих свойств вплоть до их инверсии. По-видимому, для вторично-подкрепляющих свойств фенамина важен, прежде всего, оптимальный уровень периферических глюкокортикоидных гормонов.

5. Поведенческие эффекты гормонов гипофиза

Влияние гипофизэктомии и введения гормонов гипофиза на формирование и сохранение условной реакции пассивного избегания и поведение в лоткрытом поле у крыс. Изучение влияния пептидных гормонов гипофиза на формирование условной реакции пассивного избегания (УРПИ) у крыс самцов и самок показало, что гипофизэктомия за 48 час до обучения реакции существенно не влияет на показатели ее сохранения при тестировании через сутки после обучения. Гипофизэктомия, адреналэктомия и введение дексаметазона (5 мг/кг) не меняли процент крыс с сохранением УРПИ, а АКТГ (10 ЕД/кг) облегчал сохранение навыка пассивного избегания. Процент крыс, не зашедших в темную камеру, при этом повышался с 308% в контроле до 6012% после введения АКТГ.

Введение тропных гормонов гипофиза в большую цистерну мозга гипофизэктомированных крыс позволило выявить следующую закономерность: СТГ и ТТГ вызывают амнезию навыка, ГТГ не влияет, а АКТГ облегчает его сохранение (рис. 4). Амнестический эффект оказывал и окситоцин. В то же время ни один из гормонов гипофиза не выявил стимулирующего действия на формирование УРПИ у гипофизэктомированных животных.

Рис. 4. Влияние внутрицистернального введения гормонов гипофиза на сохранение УРПИ у крыс-самцов при тестировании через 24 ч после обучения

По оси абсцисс - процент крыс, не зашедших в темную камеру (без амнезии УРПИ), по оси ординат - условия опыта.

Таким образом, замещающее введение отдельных гормонов гипофиза не влияет или нарушает формирование УРПИ у гипофизэктомированных крыс. Несколько иная закономерность наблюдается при внутрицистернальном введении гормонов гипофиза интактным крысам (табл. 7).

Видно, что лишь ТТГ сохранил свое амнестическое действие на формирование УРПИ. Вместе с тем АКТГ выявил явный стимулирующий эффект на приобретение навыка, который отсутствовал у гипофизэктомированных крыс. Следовательно, для облегчающего влияния гормонов гипофиза на память важен физиологический баланс всех гормонов. Лишь на этом фоне возможно проявление стимулирующего действия АКТГ на память.

Таблица 7

Влияние внутрицистернального введения гормонов гипофиза на формирование и сохранение УРПИ у гипофизэктомированных крыс самцов при тестировании

через 24 ч после обучения

Группа крыс,

гормоны, доза

П первого захождения в темную камеру, с

Суммарное время пребывания в освещенной камере, с

Число захождений в темную камеру

Интактные крысы

Контроль (0,9% NaCl)

71,318,5

78,418,5

0,60,2

СТГ 0,2 ЕД

80,436,8

80,436,8

0,80,2

АКТГ 0,2 ЕД

147,120,0*

147,120,0*

0,20,1*

ТТГ 0,2 ЕД

36,012,7*

36,012,7*

1,00,0*

ГТГ 0,24 ЕД

71,823,0

73,823,0

0,70,3

из8-вазопрессин 0,1 ЕД

94,816,1

114,316,1*

0,70,2

Арг8-вазопрессин 0,1 ЕД

73,218,8

73,218,8

0,50,2

Окситоцин 0,1 ЕД

87,917,5

87,917,5

0,50,1

Гипофизэктомированные крысы

Гипофизэктомия (контроль)

68,417,4

79,817,4

0,80,1

СТГ 0,2 ЕД

19,24,7*

19,24,7*

1,00,1

АКТГ 0,2 ЕД

64,922,9

71,922,3

1,00,3

ТТГ 0,2 ЕД

22,25,1*

22,25,1*

1,00,0*

ГТГ 0,24 ЕД

43,530,8

43,530,8

0,80,2

из8-вазопрессин 0,1 ЕД

41,518,9

65,218,6

1,30,3

Арг8-вазопрессин 0,1 ЕД

70,615,2

82,515,2

1,30,3

Окситоцин 0,1 ЕД

18,84,9*

34,518,8*

1,10,1*

Примечание. Физиологический раствор и растворы гормонов вводили в большую цистерну мозга в объеме 10 мкл бодрствующим крысам за 45-60 мин до обучения УРПИ. ГТГ вводили как смесь 0,2 ЕД хорионического и 0,04 ЕД менопаузного гормона. *р<0,05 по отношению к контролю.

Исследование действия тропных гормонов гипофиза на поведение в открытом поле показало, что в целом они оказывают либо умеренное активирующее, либо тормозящее действие на двигательные и эмоциональные формы поведения. Более значимое угнетение двигательной активности оказывал СТГ, который при этом растормаживал эмоциональные реакции, а окситоцин, напротив, существенно повышал двигательную активность животных.

Интересно отметить, что оба эти гормона оказывали амнестическое действие у гипофизэктомированных животных. Это предполагает, что в обеспечение условного избегания двигательная активность в данном случае не вносит существенного вклада.

Поведенческие эффекты кортиколиберина. Большую роль в ответе на различные стрессорные воздействия наряду с глюкокортикоидами отводится кортиколиберину (КРГ). Выше были продемонстрированы вторично-подкрепляющие свойства дексаметазона, включая как эмоциональные, так и мнестические компоненты действия препарата. В данном Разделе описано действие КРГ на эмоциональные и мнестические компоненты поведения крыс. В экспериментах использовали нативный КРГ человека (субстанция получена из Института физиологии им. И.П.Павлова РАН, Санкт-Петербург). Препараты КРГ вводили в боковой желудочек мозга в дозах 0,01-1 мкг за 20 мин до опыта.

Исследование эффектов КРГ в методике свет-темнота показано, что избегание освещенного пространства достоверно выше у животных после введения КРГ 1 мкг в сравнении с контрольной группой, получавшей физиологический раствор (0,9%-ный раствор хлорида натрия). При этом КРГ не менял числа выходов в светлый отсек. Эти данные представлены в табл. 8.

Таблица 8

Влияние нативного КРГ на показатели поведения в тесте свет-темнота у крыс

Вещество, доза

Время пребывания в светлом отсеке, с

Число выходов в светлый отсек

0,9%-ный раствор NaCl (контроль)

28,55,3

2,250,2

Нативный КРГ 0,01 мкг

27,46,9

3,00,5

Нативный КРГ 0,1 мкг

29,28,4

2,10,6

Нативный КРГ 1 мкг

18,75,3*

2,60,3

Примечание. *р<0,05 по отношению к группе контроля.

Введение КРГ вызывало изменение структуры исследовательского и особенно эмоционального поведения в тесте лоткрытого поля. Это изменение заключалось в появлении негативно-эмоциональных компонентов поведения, определяемых по представленности характерных паттернов страха (фризинг) и вероятности их появления за опыт. После введения нативного КРГ 0,01амкг наблюдали повышение исследовательской активности. После введения КРГ в дозе 0,1амкг исследовательская активность была выражена в меньшей степени. Повышение дозы препарата до 1амкг приводило к нормализации исследовательского поведения, но наблюдалось появление страха (оцениваемого по представленности фризинга).

В дальнейшем исследовали действие КРГ на мнестические компоненты поведения в Y-образном лабиринте. У контрольной группы крыс (получавших физиологический раствор) наблюдалось краткосрочное запоминание знакомого рукава. КРГ улучшал, а диазепам ухудшал краткосрочную память (преимущественно по количеству заглядываний). Введение КРГ на фоне диазепама сохраняет подобное ухудшение, то есть в данном случае нельзя говорить об антагонизме КРГ с диазепамом.

Исследование подкрепляющих свойств КРГ в методике условного предпочтения места показало, что нативный КРГ уменьшал время нахождения в светлой камере установки, что указывает на отсутствие у данного препарата вторично-подкрепляющих свойств. Более того, как отмечалось выше, у КРГ выявляются умеренные анксиогенные свойства.

Таким образом, в настоящих исследованиях показано влияние КРГ на негативные эмоциональные компоненты поведения и его способность модулировать мнестические функции (в частности, процессы краткосрочной памяти). Это согласуется с литературными данными о влиянии этого нейрогормона на когнитивные процессы и формирование депрессивных состояний (Mitchel, 1998).

6. Концепция гиперциркуляции в амигдало-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (АМГГИНА) системе как основа формирования зависимости от разных наркогенов

Участие рецепторов кортиколиберина в миндалине и гипоталамусе в подкрепляющих эффектах фенамина, морфина и лей-энкефалина на самостимуляцию мозга. В данных исследованиях было найдено (см. табл. 4), что блокада экстрагипоталамических (в центральном ядре миндалины) рецепторов КРГ астрессином меняет действие разных наркогенов на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса. На этом фоне этаминал-натрий и в меньшей степени фенамин сохраняют выраженный психоактивирующий эффект, а у морфина умеренный стимулирующий эффект меняется на депрессантный. Лей-энкефалин при этом вызывает стойкий депрессантный эффект, потенцируя действие астрессина. Блокада гипоталамических (в паравентрикулярной области) рецепторов КРГ астрессином оказывает менее выраженное действие на реакцию самостимуляции гипоталамуса. На этом фоне психоактивирующее действие сохраняют фенамин, этаминал-натрия и морфин. Лей-энкефалин не влияет на (не потенцирует) депрессантные эффекты астрессина. Данные наблюдения сделаны на основе анализа абсолютных величин числа нажатий на педаль, времени нажатия и коэффициента рассогласования.

Экспрессия мРНК КРГ и вазопресина в гипоталамусе и миндалине крыс при введении наркогенов. Крысы самцы Вистар были разделены на несколько групп, которые в течение 4 дней подряд внутрибрюшинно получали в возрастающих дозах: 1) физиологический раствор (контроль; 0,1-0,2-0,4-0,8 мл/крысу), 2) психомоторный стимулятор фенамин (0,5-1,0-2,0-4,0 мг/кг); 3) наркотический аналгетик фентанил (0,00625-0,0125-0,025-0,05 мг/кг), 4) этанол (0,5-1,0-2,0-4,0 г/кг), 5) снотворное барбитурового ряда этаминал натрия (2,5-5-10-20 мг/кг) или 6) синтетический глюкокортикоид дексаметазон (0,5-1,0-2,0-4,0 мг/кг). Форсированный режим введения препаратов предусматривал повышение дозы препарата вдвое в каждый последующий день введения (всего 4 введения). Через 2 ч после последнего введения веществ крыс декапитировали, извлекали мозг, выделяли гипоталамус и миндалину на холоде, пробы замораживали и держали при -70оС до проведения биохимических опытов.

Экспрессию мРНК КРГ и арг-8-вазопрессина в гипоталамусе и миндалине крыс определяли методом обратной транскрипции с последующей полимеразной цепной реакцией (ПЦР). Тотальную мРНК выделяли в соответствии со стандартным протоколом (Sambrook et al., 1989) с использованием гуанидина тиоционата. Специфические праймеры подбирали с помощью программы Primer-Master 1.0 по нуклеотидным последовательностям соответствующих мРНК и ДНК крыс (данные из Европейского молекулярного банка). В качестве внутреннего стандарта для оценки реакции обратной транскрипции использовали мРНК β-актина.

Наибольшие значения в экспрессии мРНК КРГ в миндалине регистрировали после введения дексаметазона (0,46 усл. ед. в сравнении с -актином, р<0,01) и существенно более низкие значения - после введения этаминала натрия (0,07, р<0,05) и фентанила (0,037). В гипоталамусе повышенную экспрессию мРНК КРГ определяли после ведения этаминала натрия (0,8 усл. ед., p<0,001), этанола (0,37, p<0,01) и фентанила (0,039). Фенамин не активировал экспрессии мРНК КРГ ни в миндалине, ни в гипоталамусе (рис. 5).

I

II

               1       2         3                4         5         6

Рис. 5. Влияние наркогенов на экспрессию мРНК кортиколиберина в миндалине (I) и гипоталамусе (II) крыс на основании электрофоретической визуализации ПЦР-продуктов

Цифрами обозначены группы, получавшие: 1 - физиологический раствор (контроль), 2 - фенамин, 3 - фентанил, 4 - этанол, 5 - этаминал натрия, 6 - дексаметазон по схеме форсированной наркотизации в течение 4 дней подряд.

Что касается вазопрессина, то при отработке условий на положительных пробах для проведения ПЦР были выбраны 30 циклов, однако при данных условиях не удалось выявить экспрессии мРНК арг-8-вазопрессина ни в одной группе, ни в одной структуре. Последовательно количество циклов было увеличено до 38, мРНК арг-8-вазопрессина была выявлена только в гипоталамусе в контрольной группе, однако это количество циклов уже не находится в экспоненциальной фазе и на электрофорезе регистрировали неспецифические изменения.

Таким образом, форсированное (в течение 4 дней в возрастающих дозах) введение фармакологических агентов, обладающих наркогенной активностью, не активирует экспрессию мРНК арг-8-вазопрессина в гипоталамусе и миндалине мозга крыс и лишь выборочно активирует экспрессию мРНК КРГ в гипоталамусе (этаминал натрия  >> этанол > фентанил) и миндалине (дексаметазон >> этаминал натрия > фентанил).

Концепция гиперциркуляции в амигдалярно-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (АМГГИНА) системе. Для объяснения полученных результатов мы предлагаем следующую гипотезу. В реализации наркогенного эффекта изученных веществ ведущую роль играют центральные кортиколибериновые механизмы миндалины и гипоталамуса. Гипофиз посредством тропных гормонов управляет синтезом и высвобождением стрероидных гормонов (глюкокортикоидов) из коры надпочечников (Шаляпина В.Г., Ракицкая В.В., 2003; Шаляпина В.Г., Шабанов П.Д., 2005). Глюкокортикоиды по механизму обратной связи могут угнетать синтез АКТГ в гипофизе, а также синтез КРГ в гипоталамусе, но активировать его синтез в центральном ядре миндалины (рис. 6).

Рис. 6. Иллюстрация концепции гиперциркуляции в амигдало-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (АМГГИНА) системе

Слева - схема, иллюстрирующая концепцию Г.аСелье. Полипептидные гипоталамические факторы (кортиколиберин) активирует тропную функцию гипофиза, а АКТГ стимулирует синтез и высвобождение глюкокортикоидных гормонов надпочечниками. Глюкокортикоиды по механизму обратной связи тормозят как продукцию АКТГ, так и синтез кортиколиберина. Справа (В) Ц  гиперцируляция в системе АМГГИНА при воздействии наркогенов. Утолщенными стрелками показана повышенная активность отдельных элементов системы; знаками л+ - активирующее, а - - тормозящее действие.

Миндалина оказывает прямое управляющее действие на кортиколибериновые механизмы гипоталамуса, опосредуя эффекты наркогенов (Rybnikova et al., 2003; Шабанов П.Д. и др., 2006). Функциональное выключение миндалины приводит к невозможности реализации подкрепляющего действия наркогена (см. раздел 1 результатов исслендования). Именно центральное ядро миндалины определяет, разовьется ли адекватный подкрепляющий ответ наркогена или нет. Несмотря на разные нейрохимические механизмы, вовлекаемые в реализацию подкрепляющего действия наркогенов, ведущую роль играет ДА-ергическая система мозга переднего мозгового пучка (Лебедев А.А. и др., 2001; Шабанов П.Д. и др., 2002). Она определяет положительную эмоционально-мотивационную реакцию наркогена. Центральное ядро миндалины модулирует эффекты фармакологических средств, обладающих наркогенным потенциалом. При этом миндалина выполняет роль побудителя (incentive agent), запускающего подкрепляющие ДА-ергические механизмы гипоталамуса [Шабанов П.Д. и др., 2006; Шабанов П.Д., Лебедев А.А., 2007]. Схематически такая система может быть представлена следующей цепочкой: миндалина  гипоталамус (+) гипофиз (+) надпочечники (+) гипофиз (Ц), гипоталамус (Ц), миндалина (+).

Как видно из представленной схемы, принципиальное ее отличие от существующих представлений в том, что повышенный уровень глюкокортикоидов по-разному влияет на мозговые образования: подавляет активность гипоталамуса и гипофиза, но активирует миндалину. Это позволяет поддерживать гиперактивность всей системы при неоднократном (хроническом) введении наркогена. Подобная гиперциркуляция в амигдалярно-гипоталамо-гипофизарно-надпочечни-ковой (АМГГИНА) системе составляет суть перестроек гормональных систем в поддержании патологического ответа на вводимый наркоген. Разорвать данную систему гиперциркуляции можно путем выключения одного из звеньев, входящих в систему АМГГИНА. В силу того, что основные физиологические ответы гипофизарно-надпочечниковой системы жестко детерминированы, наиболее просто разорвать звено, регламентирующее взаимоотношения между миндалиной и гипоталамусом. В частности, это могут быть лекарственные средства, блокирующие рецепторы КРГ преимущественно в миндалине и контролирующие биосинтез АКТГ и тревожность (антагонисты СRFЦR1 рецепторов). Поскольку в настоящее время препараты системного действия на данный механизм не выявлены, перспектива создания избирательных антагонистов СRFЦR1 рецепторов видится как важная задача для решения проблемы подавления наркотической мотивации и лечения зависимости.

ВЫВОДЫ

1. У экспериментальных животных (крыс) большинство исследованных синтетических наркогенов (фенамин, морфин, этаминал-натрий) обладают подкрепляющими свойствами в тесте самостимуляции латерального гипоталамуса при их системном введении. Подкрепляющий (наркогенный) потенциал изученных соединений различен и возрастает при выращивании животных в условиях стресса социальной изоляции: фенамина (1амг/кг) с 37% до 70%, этаминала-натрия (5 мг/кг) с 27% до 39%, морфина (1 мг/кг) с 18% до 31%, фенамина (5 мг/кг) с 14% до 23% (р<0,05).

2. При внутриструктурном введении в центральное ядро миндалины или паравентрикулярное ядро гипоталамуса подкрепляющие свойства выявляют  некоторые эндогенные пептиды и белки: лей-энкефалин (0,1 мг/кг)  увеличивал величину самостимуляции на 16%, белки теплового шока 70 кДа (1-3 мл) увеличивали на 18-48%, активирующий эффект алаптид (0,1 мг/кг) составил 26% , в отличии от кортиколиберина  (0,01-1 мг) и субстанции Р (0,01-1 мг), которые угнетали реакцию самостимуляцию на 28-31% и 22%,соответственно. Социальная изоляция крыс от сородичей меняет подкрепляющие свойства пептидов вплоть до инверсии: белки теплового шока 70 кДа (1-3 мл) начинают угнетать реакцию самостимуляции на 12-27% ; кортиколибирин (0,01-1 мг), субстанция Р (0,01-1), лей-энкефалин (0,1 мг) проявляют активирующий эффект на 11-19%, 45% и 56% соответственно (р<0,05 в сравнении с контролем).

3. Блокада экстрагипоталамических (в центральном ядре миндалины) рецепторов кортиколиберина астрессином (1 мкг) угнетает реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса на 55% и меняет действие разных наркогенов на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса. На этом фоне фенамин не проявляет своего активирующего действия на реакцию самостимуляции, этаминал-натрий сохраняет выраженный психоактивирующий эффект (94%), а у морфина умеренный стимулирующий эффект  меняется на депрессантный (57%). Лей-энкефалин при этом вызывает стойкий депрессантный эффект (89%), потенцируя действие астрессина. Потенцирование астрессином угнетающего действия лей-энкефалина на самостимуляцию мозга, по-видимому, связано с временным выключением активирующего влияния центрального ядра миндалины на гипоталамус.

4. Блокада гипоталамических (в паравентрикулярной области) рецепторов кортиколиберина  астрессином в меньшей степени меняет действие наркогенов на реакцию самостимуляции латерального гипоталамуса. При этом фенамин (1 мг/кг) , этаминал-натрий (5 мг/кг) и морфин (1 мг/кг)  активируют реакцию самостимуляции на 24% , на 50% и  на 27% соотвественно ;  лей-энкефалин (0,1 мг) не влияет на реакцию самораздражения мозга (р<0,05 в сравнении с соответствующим контролем). Подтвержено, что гипоталамическая и экстрагипоталамическая кортиколибериновые системы мозга принимают непосредственное участие в механизмах внутримозгового подкрепления. Установлено,что система расширенной миндалины играет в этом процессе ведущую роль в сравнении с паравентрикулярными механизмами гипоталамуса.

5. В условиях искусственной активации подкрепляющих систем мозга, вызванной длительной алкоголизацией, животные реагируют на естественные нейропептиды особым (измененным) образом.Так в  условиях хронической алкоголизации крыс, выращенных в сообществе, нейропептиды лей-энкефалин, кортиколиберин, субстанция Р при внутриструктурном введении в миндалину значительно повышают  показатель  самостимуляции гипоталамуса, а именно лей-энкефалин на 82-167%, кортиколебирин на 61-147%, субстанция Р на 55%. У хронически алкоголизированных крыс-изолянтов реакция на внутриструктурное введение нейропептидов в миндалину снижается кортиколиберином до 11-19%, лей-энкефалином (1 мг) до 56%, не меняется субстанцией Р или меняется на противоположную лей-энкефалином (0,5 мг) до 34% (р<0,05).

6. Активация систем стресса и антистресса в раннем онтогенезе введением кортиколиберина или БТШ-70 кДа существенно влияет на эмоциональное и двигательное поведение половозрелых крыс. Отсроченные эффекты кортиколиберина и БТШ-70 кДа  зависят от пола животного: в частности, половозрелые самцы более чувствительны в тестах на депрессивность (тест Порсолта), тревожность (приподнятый крестообразный лабиринт) и ротационное поведение и менее чувствительны в тестах лоткрытое поле и чужак-резидент (р<0,05). Это предполагает, что исходная чувствительность самцов и самок к действию использованных агентов различна.

7. В структурах  лимбической системы мозга (черная субстанция, вентральное область покрышки, подлимбическое поле, поясные поля) кортиколиберин, введенный в ранний постнатальный период, увеличивает рельефность (объем) нейронов, не меняя их плотности, а БТШ-70 кДа вызывает умеренную дегенерацию нейронов, снижая их плотность (р<0,05).

8. Фармакологические агенты пептидной природы ноопепт (1 мг/кг) и дилепт (1 мг/кг) устраняют или существенно уменьшают нарушения поведения, вызванные введением в раннем онтогенезе кортиколиберина или БТШ-70 кДа (р<0,05).

9. Глюкокортикоидные гормоны (дексаметазон) и психостимуляторы (фенамин) реализуют свое действие на подкрепляющие системы мозга однотипно, но в разной степени. Максимальным стимулирующим действием обладают дофаминомиметические вещества (фенамин 1 мг/кг) в реакции самостимуляции и условной реакции предпочтения места, а глюкокортикоидные гормоны оказывают мягкий активирующий дозозависимый эффект (дексаметазон 0,25-0,75 мг/кг). При этом первично-подкрепляющие свойства гормонов определяются в основном активацией дофаминергической системы, тогда как вторично-подкрепляющие свойства, помимо прямой активации данной системы, вовлекают и мнестические компоненты поведенческих реакций. Подкрепляющие свойства фенамина и глюкокортикоидных  гормонов нарушаются при дисбалансе системы  гипоталамус-гипофиз-надпочечники , это доказывается опытами с удалением гипофиза, надпочечников или избыточным введением адренокортикотропного гормона и дексаметазона.

10. Исследование действия тропных гормонов гипофиза на поведение в открытом поле показало, что в целом они оказывают либо умеренное активирующее, либо тормозящее действие на двигательные и эмоциональные формы поведения. Более значимое угнетение двигательной активности оказывал СТГ, который при этом растормаживал эмоциональные реакции, а окситоцин, напротив, существенно повышал двигательную активность животных. Оба эти гормона оказывали амнестическое действие у гипофизэктомированных животных (р<0,05). Это предполагает, что в обеспечение реакции условного избегания  места двигательная активность в данном случае не вносит существенного вклада.

11. Психоактивные препараты, обладающие наркогенной активностью (фентанил, этаминал-натрий, лей-энкефалин, фенамин, дексаметазон, этанол), избирательно влияли на экспрессии м-РНК кортиколиберина при их введении в миндалину и гипоталамус. В миндалине наибольшие значения экспрессии м-РНК кортиколиберина регистрируются после введения дексаметазона (0,46 усл.ед. в сравнении с -актином, р<0,01), а в гипоталамусе - после введения этаминал-натрия (0,8 усл. ед., p<0,001), этанола (0,37, p<0,01) и фентанила  (0,039, р<0,01).

12. Подкрепляющая система гипоталамуса обеспечивает однотипную реакцию на ведение наркогенов, тогда как система расширенной миндалины включает элементы как собственно подкрепления, так и стресс-реактивности. Повышенный уровень глюкокортикоидов по-разному влияет на мозговые образования: подавляет активность гипоталамуса и гипофиза, но активирует миндалину.  Это позволяет рассматривать нейрогормональную, амигдалярно-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая систему (АМГГИНА), вовлекающую миндалину, гипоталамус, гипофиз и надпочечники как структурно-функциональную основу формирования зависимости от различных наркогенов

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

Полученные в настоящей работе данные доказывают, что глюкокортикоидные гормоны действуют на подкрепляющие системы мозга аналогично психостимуляторам амфетаминового типа, выполняя функцию эндогенных психостимуляторов. Это можно использовать как терапевтический  фактор, способствующий активации подкрепляющих систем мозга при лечении эмоциональных и когнитивных расстройств у наркологических пациентов, в частности, используя дексаметазон в минимальных суточных дозах (1-2-3 мг), обеспечивая умеренный (физиологический) стресс, тем самым способствуя формированию и поддержанию ремиссии у пациентов.

Коррекция эмоциональных и когнитивных расстройств, возникших в результате уязвимости центральных механизмов стресса в раннем постнатальном периоде, а также коррекция проявлений синдрома социальной изоляции возможна применением лекарственных средств пептидной природы, таких как дилепт, семакс, селанк, ноопепт, дельтаран и др.

В разработке лекарств по лечению зависимостей перспективным направлением является создание препаратов блокирующих R-1 рецепторы КРГ в миндалине. 

Изменения функционального состояния нейронов структур лимбической системы мозга после активации системы стресс-антистресс  в раннем онтогенезе, необходимо учитывать при планировании и проведении экспериментальных исследований по влиянию различных фармакологических агентов на структуры  мозга .

СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

  1. Шабанов П.Д., Сапронов Н.С., Лебедев А.А., Стрельцов В.Ф. Экспериментальная оценка подкрепляющих свойств фенамина при дисбалансе гормонов гипофизарно-надпочечниковой системы у крыс // Наркология. 2003. Т.2, №3. С.17-21.
  2. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Мещеров Ш.К., Стрельцов В.Ф. Влияние нейрохимического разрушения дофаминергических терминалей в раннем онтогенезе на эмоциональные формы поведения взрослых крыс // Рос. Физиол. журн. им. И.М.Сеченова. 2003. Т.89. №11. С.1438-1450.        
  3. Шабанов П.Д., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф. Эффекты удаления гипофиза, введения тропных гормонов гипофиза и периферических эндокринных желез на формирование пассивного избегания у крыс // Актуальные проблемы психоэндокринологии. Всерос. научно-практ. конф. памяти А.И.Белкина. М., 2004. С.204-205.
  4. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф. Подкрепляющие свойства синтетического глюкокортикоида дексаметазона, оцененные по реакции условного предпочтения места у крыс // Актуальные проблемы психоэндокринологии. Всерос. научно-практ. конф. памяти А.И.Белкина. М., 2004. С.206-207.
  5. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф. Поведенческие и нейрохимические последствия социальной изоляции // Обзоры по клин. фармакол. и лек. терапии. 2003. Т.а2. №а4. С.а26-44.
  6. Шабанов П.Д., Роик Р.О., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф.  Социальная изоляция как модель депрессии: Оценка эффектов антидепрессантов с разным механизмом действия // Проблемы интеграции функций в физиологии и медицине. Мат. междунар. конф. Минск: Бизнесофсет, 2004. С.417-419.
  7. Роик Р.О., Лебедев А.А., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф., Шабанов П.Д. Оценка эффектов антидепрессантов с разным механизмом действия на модели депрессивноподобного состояния, вызванного социальной изоляцией // Психофармакол. и биол. наркол. 2004. Т.4, №1. С.590-593.
  8. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Roik R.O., Russanovsky V.V., Streltsov V.F. Social isolation as a model of depression // Psychopharmacol. Biol. Narcol. 2004. V.4, №2-3. С.704-705.
  9. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Roik R.O., Russanovsky V.V., Streltsov V.F. Reinforcing properties of dexamethasone in rats reared in groups and in social isolation  // Turkish J. Endocrinol. Metabolism. 2004. V.8, №1. Suppl. P.60.
  10. Шабанов П.Д., Елисеева А.П., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф. Моноамины и подкрепление: становление и созревание системы в онтогенезе // Обзоры по клин. фармакол. и лек. терапии. 2004. Т.3, №2. С.12-51.
  11. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Russanovsky V.V., Streltsov V.F. Comparison of conditioned and unconditioned reinforcing properties of dexamethasone in rats reared in groups and in social isolation // 35th Annual ISPNE Conf. Glasgow, Scotland, 2004. P.47.
  12. Шабанов П.Д., Нурманбетова Ф.Н., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф. Способ активации подкрепления соединениями непсихостимулирующего действия // Усовершенствование методов и аппаратуры, применяемых в учебном процессе, медико-биол. исследованиях и клинической практике. СПб.: ВМедА, 2005. Вып. 36. С.108.
  13. Шабанов П.Д., Павленко В.П., Нурманбетова Ф.Н., Стрельцов В.Ф. Способ моделирования состояния лекарственной зависимости у крыс // Усовершенствование методов и аппаратуры, применяемых в учебном процессе, медико-биол. исследованиях и клинической практике. СПб.: ВМедА, 2005. Вып. 36. С.109.
  14. Lebedev A.A., Voevodin E.E., Andreeva L.I., Russanovsky V.V., Pavlenko V.P., Streltsov V.F., Shabanov P.D. Reinforcing properties of neuropeptides administered into the extended amygdala of chronically alcoholized rats // Eur. Neuropsychopharmacol. 2005. V.15, Suppl.2. P.S294-S295.
  15. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Russanovsky V.V., Pavlenko V.P., Streltsov V.F. Glucocorticoids can play a dual role inactivation of the reinforcing system of the brain: directly activate the system and modulate the dopaminergic mechanisms of reward // Eur. Neuropsychopharmacol. 2005. V.15, Supl.2. P.S264-S265.
  16. ебедев А.А., Воеводин Е.Е., Андреева Л.И., Русановский В.В., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф., Шабанов П.Д. Подкрепляющие свойства нейропептидов при локальном введении в центральное ядро миндалины крыс-изолянтов // Нейрохимия. Фундаментальные и прикладные аспекты. Тез. докл. и научн. сообщ. М.: ИБХ, 2005. С.106.
  17. Шабанов П.Д., Роик Р.О., Стрельцов В.Ф. Активность антидепрессантов на модели депрессивноподобного состояния у крыс, вызванного ограничением социального опыта // Роль аффективных нарушений в развитии психической патологии (прошлое, настоящее, будущее). СПб.: ПНИИ им. В.М.Бехтерева, 2006. С.186-196.
  18. Шабанов П.Д., Роик Р.О., Стрельцов В.Ф. Активируют ли антидепрессанты подкрепляющие системы мозга? // Наркология. 2005. Т.4, №6. С.27-30.
  19. ебедев А.А., Воеводин Е.Е., Андреева Л.И., Русановский В.В., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф., Шабанов П.Д.  Подкрепляющие свойства CRF и других нейропептидов при интраструктурном введении в центральное ядро миндалины крыс-изолянтов // Нейроэндокринология-2005. Тез. докл. VII Всерос. конф. СПб., 2005. С.105.
  20. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Voevodin E.E., Streltsov V.F. The blockade of amygdaloid corticoliberin receptors by astressin diminishes the reinforcing effects of amphetamine, morphine and leu-enkephaline but not ethaminal-natrium on self-stimulation in rats // Psychopharmacol. Biol. Narcol.  2005. V.5, №2. С.890-891.
  21. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Воеводин Е.Е., Андреева Л.И., Русановский В.В., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф. Действие CRF, HSP-70, субстанции Р, лей-энкефалина и алаптида на подкрепляющие системы мозга крыс-изолянтов при введении веществ в центральное ядро миндалины // Нейроиммунология. 2005. Т.3, №2. С.170.
  22. Шабанов П.Д., Воеводин Е.Е., Лебедев А.А., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф. Кортиколиберин и система подкрепления // XIV съезд психиатров России. Матер. съезда / Под ред. В.Н. Краснова. М., 2005. С.501.
  23. Шабанов П.Д., Роик Р.О., Стрельцов В.Ф., Русановский В.В. Активность антидепрессантов при длительной социальной изоляции и алкоголизации у крыс // Клин. патофизиол. 2005. №1. С.56-59.
  24. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф. Эмоциогенные эффекты кортиколиберина и его аналогов у крыс // Клин. патофизиол. 2005. №1. С.60-66.
  25. Шабанов П.Д., Стрельцов В.Ф. Активность антидепрессантов на моделях самостимуляции мозга и предпочтения места при длительной социальной изоляции и алкоголизации // В. Новгород, 2005. С.180-182.
  26. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф. Поведенческие эффекты кортиколиберина и его аналогов, вводимых в желудочки мозга крыс // Мед. акад. журн. 2005. Т.5. №3. С.59-67.
  27. Шабанов П.Д., Воеводин Е.Е., Лебедев А.А., Павленко В.П., Стрельцов В.Ф. Кортиколибериновые и пептидные механизмы подкрепления // Механизмы функционирования висцеральных систем. IV Всерос. конф., посв. 80-летию Ин-та физиол. им. И.П.Павлова РАН. Тез. докл. СПб., 2005. С. 268.
  28. Сыропятов О.Г., Дзеружинская Н.А., Стрельцов В.Ф. Новые перспективы лечения шизофрении с помощью атипичных нейролептиков группы бензамидов (материалы к национальному консенсусу по лечению шизофрении) // Обзоры по клин. фармакол. и лек. терапии. 2004. Т.3, №4. С.55-62.
  29. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Meshcherov S.K., Streltsov V.F. The effects of neurochemical lesions of dopaminergic terminals in early ontogenesis in adult rats // Neurosci. Behav. Physiol. 2005. V.35, №5. P.535-544.
  30. Шабанов П.Д., Роик Р.О., Лебедев А.А., Стрельцов В.Ф. Эффекты антидепрессантов на моделях самостимуляции мозга и предпочтения места при длительной социальной изоляции и алкоголизации // Эксперим. и клин. фармакол. 2006. Т.69, №4. С.60-65.
  31. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Воеводин Е.Е., Стрельцов В.Ф. Блокада рецепторов кортиколиберина в миндалине астрессином устраняет подкрепляющие эффекты фенамина, морфина и лей-энкефалина на самостимуляцию мозга // Эксперим. и клин. фармакол. 2006. Т.69, №3. С.14-18.
  32. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Русановский В.В., Стрельцов В.Ф. Анксиогенные и мнестические эффекты кортиколиберина и его аналогов, вводимых в желудочки мозга крыс // Эксперим. и клин. фармакол. 2006. Т.69, №6. С.3-8.
  33. ебедев А.А., Воеводин Е.Е., Стрельцов В.Ф., Павленко В.П., Русановский В.В., Саблина Г.С., Яковлева О.А., Шабанов П.Д. Блокада рецепторов кортиколиберина в миндалине астрессином устраняет подкрепляющие эффекты фенамина, морфина и лей-энкефалина на самостимуляцию мозга крыс // Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам. Матер. 4-й междунар. конф. М., 2006. С.47.
  34. Lebedev A.A., Voevodin E.E., Streltsov V.F., Pavlenko V.P., Russanovsky V.V., Sablina G.S., Yakovleva O.A., Shabanov P.D. The blockade of amigdaloid corticoliberin receptors by means of astressin diminishes the reinforcing effects of amphetamine, morphine and leu-enkephalin on self-stimulation of the rat brain // Biological basis of individual sensitivity to psychotropic drugs. Abstr. 4th Int. Conf. Moscow, 2006. P.120.
  35. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Streltsov V.F. Different involvement of amygdaloid  and hypothalamic CRF receptors in the reinforcing effects of hypnosedative and psychostimulant narcogens in rats // Stress and behavior. Abstr. Jub. 10th Multidiscipl. Int. Conf. of Biol. Psychiatry. SPb., 2007. P.16-17.
  36. Shabanov P.D., Lebedev A.A., Streltsov V.F., Pavlenko V.P. Involvement of amygdaloid  and hypothalamic CRF receptors in the reinforcing effects of psychoactive drugs in rats // Eur. Neuropsychopharmacol. 2008. V.18, Suppl.4. P.S540-S541.
  37. Цыган В.Н., Шабанов П.Д., Степанов А.В., Востриков В.В., Мещеров Ш.К., Стрельцов В.Ф. Иммунонаркология / Под ред. В.Н.Цыгана и П.Д.Шабанова. СПб.: ВМедА, 2008. 224 с. (монография)
  38. Шабанов П.Д., Лебедев А.А., Стрельцов В.Ф. Гормональные механизмы подкрепления. СПб.: Элби-СПб, 2008. 272 с. (монография)

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АКТГ - адренокортикотропный гормон

АМГГИНА - амигдало-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая (система)

БТШ - белки теплового шока

БТШ-70 - белки теплового шока 70 кДа

ВАК - возбуждающие аминокислоты

ГАМК - гамма-аминомасляная кислота

ГГНС - гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая система

ГТГ - гонадотропный гормон

ДА - дофамин

ДА-ергический - дофаминергический

ДКС - дексаметазон

ДОКСА - диоксикортикостерона ацетат

ДОФА - 3,4-диоксифенилаланин

ДОФУК - диоксифенилуксусная кислота

КРГ - кортикотропин-рилизинг гормон, кортиколиберин

м-РНК Цматричная рибонуклеиновая кислота

МАО - моноаминоксидаза

НА - норадреналин

СТГ - соматотропный гормон

ТТГ - тиротропный гормон

УРПИ - условная реакция пассивного избегания

УРПМ - условная реакция предпочтения места

цАМФ - циклический аденозинмонофосфат

цГМФ - циклический гуанозинмонофосфат

ЦНС - центральная нервная система

____________________________________________________________________________

Тираж 100 экз.        Подписано в печать 17.05.2009 г.        Формат 60х84 1/16

Объем 2,5 п.л.                                Заказ №

Типография Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Смоленская государственная медицинская академия

   Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по медицине