Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по философии
На правах рукописи
Сорочайкин андрей Никонович
Человек в системе
социально-экономических отношений:
взаимодействие социально-антропологического и экономического подходов в изучении социальной реальности
Специальность 09.00.11 - социальная философия
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора философских наук
Чебоксары - 2007
Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Самарский государственный университет
Официальные оппоненты:
Доктор философский наук, профессор Сидорина Татьяна Юрьевна
Доктор философский наук, профессор Федяев Александр Петрович
Доктор философский наук, доцент Сильвестрова Тамара Яковлевна
Ведущая организация: государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина.
Защита состоится ______________2007 года в ____часов на заседании диссертационного Совета Д 212.301.04 в ФГОУ ВПО Чувашский государственный университет им И.Н. Ульянова по адресу: г.аЧебоксары, ул. Университетская, 38а, корп. III, зал ученого совета.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГОУ ВПО Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова.
Автореферат разослан л________ _________________ 2007 года
Ученый секретарь
диссертационного Совета Степанов А.Г.
Общая характеристика работы
Актуальность исследования. По мере развития постиндустриальной цивилизации и рыночных отношений экономические факторы оказывают все большее влияние на жизнь человека и окружающую его социальную и природную среду. Современное общество для своего функционирования требует системы взаимосвязанных рынков, которая вовлекает в свой оборот не только обычные товары и услуги, но и сам труд, продукты культурной и интеллектуальной деятельности. Воздействие лэффекта экономики можно проследить практически на все социальные структуры и институты. Политическая жизнь современного общества в еще большей степени концентрируется вокруг создания условий для динамичного экономического развития. Дискуссии вокруг таких универсальных понятий, какими выступают равенство, свобода, справедливость в современных условиях все чаще идут в контексте их соответствия экономическим рыночным отношениям. Так, равенство истолковывается как равное право каждого вступать в договорные отношения и владеть собственностью, в свободе видится, прежде всего, свобода хозяйственной деятельности, справедливость обсуждается в связи с проблемой эффективного перераспределения доходов.
Разумеется, доминирующая роль экономических факторов в социальной жизни осознавалась и в предшествующие эпохи. Еще В. Петти назвал свой экономический трактат Анатомия человеческого общества. К.аМаркс видел в экономике ключ к пониманию общества и его исторического развития. Большое внимание экономическим реалиям в своих социально-философских учениях уделили такие отечественные философы, как П.Б. Струве, С.Л. Франк, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков. Последний оставил после себя целостную философию хозяйства.
И все же свойственные современному периоду отношения между философией и экономической наукой нельзя назвать достаточно тесными. В частности, многие философы не питают особого интереса к экономическим проблемам, признавая последние ориентированными чересчур практически. В результате возникает значительная разобщенность предметных сфер философии и экономики. Между тем можно указать на целый ряд причин, по которым эту разобщенность необходимо преодолеть. Здесь, прежде всего, нужно отметить универсальность экономической жизни. Все люди, так или иначе, вовлечены в круг хозяйственных забот, поскольку постоянно что-то потребляют и что-то производят, стремятся к материальному благополучию, ощущают на опыте своей повседневной жизни властное воздействие не всегда понятных экономических процессов. Именно поэтому во всех субъектах практической жизнедеятельности присутствует частица того, что экономическая наука называет лэкономическим человеком. Представляется, что философская теория не может оставлять за скобками эту практическую сторону человеческого существования.
Нельзя не видеть и того, что в наше время произошло заметное повышение роли социальных наук. Это связано с тем, что мы живем в сложноорганизованном обществе, архитектоника которого уже не охватывается повседневным сознанием. Многие взаимосвязи в нем обусловлены рыночной координацией деятельности миллионов людей. В силу этих обстоятельств собственно философское осмысление такого общественного устройства без привлечения экономических знаний, по сути своей, оказывается невозможным.
Необходимость взаимосвязи философии и экономики обусловлена также и тем, что существует достаточно большое количество категорий, которые являются общими для социальной философии и экономики. К их числу можно отнести такие понятия, как свобода и принуждение, справедливость и неравенство, богатство и бедность, рациональность и выбор, труд и отчуждение, желание и потребность, хозяйственная этика и лэкономическая культура и т.п. Философско-экономический анализ таких категорий позволяет лучше понять концептуально важные стороны социального бытия человека.
Обращение к проблематике взаимосвязи социальной философии и экономической науки актуально также и потому, что отвечает важной тенденции междисциплинарного взаимодействия современных общественных наук. Известный экономист В. Леонтьев еще в середине ХХ столетия так писал о необходимости междисциплинарных исследований: Проблема взаимосвязи как различных наук в целом, так и общественных наук в частности, является достаточно старой. Раньше она занимала в основном философов и социологов. Однако в настоящее время экономисты и психологи, политологи и антропологи все больше втягиваются в обсуждение и вынуждены определять свои позиции"1. Лишь обозначенный выше процесс интеграции очень быстро нарастал в последние десятилетия. Так, в 1992 г. в своей Нобелевской лекции другой выдающийся экономист Г. Беккер отмечал: На меня производит сильное впечатление, как много экономистов проявляют желание заниматься исследованием социальных вопросов, а не тех, что традиционно составляли ядро экономической науки. В то же самое время экономический способ моделирования человеческого поведения нередко привлекает своей аналитической мощью, которую обеспечивает ему принцип индивидуальной рациональности, специалистов из других областей, изучающих социальные проблемы2
.
Степень научной разработанности проблемы. Традиция философского осмысления общества с привлечением экономического подхода имеет глубокие исторические корни и восходит к Платону и Аристотелю. В Новое время эта традиция особенно сильно проявилась в британской философии, представители которой Дж. Локк, Б. Мандевиль, А.аФергюсон, Д. Юм, И. Бентам, Дж.аС.аМилль и др. внесли существенный вклад не только в развитие социально-политической философии, но и в развитие экономической мысли. Не случайным было формирование в этом контексте новой науки, политической экономии, которая, начиная с А.аСмита, в течение века, по сути, выполняла в английской культуре роль социально-политической философии. На иных основаниях, но не менее тесно соединялись социальный и экономический подходы в немецкой исторической школе политической экономии. Последняя исходила из задачи создания целостной теории, объединяющей экономический анализ с исследованием социально-политических, этических и культурных факторов. Созданные в рамках такого подхода концепции М. Вебера, В.аЗомбарта сохраняют свое значение и ныне.
Глубокий интерес к вопросам хозяйственной жизни, собственности, ценностным ориентирам экономического развития был характерен для отечественной философии конца XIX-начала XX вв. Различные подходы к этой проблематике содержатся в трудах С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, И.А.аИльина, М.И. Туган-Барановского, П.Б. Струве, С.Л. Франка, Б.Н.аЧичерина и др.
В XX в. многие крупнейшие экономисты немало сделали для решения не только собственно экономических проблем, но и для философского осмысления социальных явлений и процессов. Особое значение имеют в этом плане работы Дж. Гэлбрейта, Л. Мизеса, В. Ойкена, М. Ротбарда, Дж.аСтиглица, Й.аШумпетера, М. Фридмена, Ф. Хайека и др. В трудах этих ученых разработана глубокая философия рынка как незапланированного, спонтанного социального института, вскрыты механизмы взаимосвязи экономических и социально-политических свобод. В данном контексте важны также работы Г.аБеккера, Дж. Бьюкенена и других современных экономистов, которые создали теорию человеческого капитала и иные аналогичные концепции, в которых экономический подход применяется к анализу широкого круга социальных отношений.
Исторические аспекты взаимосвязи социальных и экономических подсистем общества исследовали историки экономической жизни Ф.аБродель, А. Гершенкорн, Р. Камерон, И.М. Кулишер, К. Поланьи, Т.М.аТимошина и др. Важны также работы по истории экономических учений В.С. Автономова, М.аБлауга, Р.Л. Хайлбронера и др.
В социальной философии и теоретической социологии отдельные элементы экономического подхода применяли З. Бауман, У. Бек, П. Бергер, П.аБурдье, Э. Гидденс, Р. Дарендорф, М. Кастельс, Дж. Ролз, О. Тоффлер, Т.И.аЗаславская, Б.Г. Капустин, Н.Н. Козлова, Л.Г. Зубова, С.А. Никольский, В.В. Радаев, В.Г. Федотова, Т. Шанин, О.И. Шкаратан.
Разработкой философских проблем предпринимательства, а также вопросами экономической и корпоративной культуры, в том числе сравнительным анализом национальных хозяйственных культур, занимались Т.В.Борисова, А.В. Бусыгин, Г.А. Гольц, И.М. Кирцнер, Э. Шейн, Р.аРютингер, Т. Питерс, Ж. Сапир, Р. Уотерман, Ф.И. Шарков и др.
Особого внимания заслуживают труды, специально посвященные разработке философии хозяйства. Число их пока невелико, из зарубежной литературы выделяются работы немецкого философа П. Козловски, разрабатывающего концепцию лэтической экономии, с опорой на традиции немецкой исторической школы. Среди отечественных исследователей можно отметить работы Ю.М. Осипова и Л.А. Тутова, в которых предпринята попытка с привлечением нового материала развить некоторые идеи философии хозяйства С.Н. Булгакова. Не отрицая значимости такого подхода, нужно отметить, что он является лишь одним из возможных и в недостаточной степени согласуется с современными социально-экономическими реалиями. В целом, философия экономики пока представляет собой еще недостаточно оформившееся исследовательское направление в рамках как зарубежной, так и отечественной философии. Количество работ, специально посвященных философско-экономическим проблемам пока относительно невелико, идет поиск адекватных подходов в этой области социально-философского знания, многие проблемы еще недостаточно изучены и не отражены в научной литературе.
Объектом диссертационного исследования выступает бытие человека в системе социально-экономических отношений. Предметом исследования является взаимосвязь социально-антропологических и экономических подходов в философском осмыслении социальной реальности
Цель и задачи исследования. Цель данного исследования заключается в осмыслении возможностей экономического подхода в рамках социальной философии.
Для достижения данной цели в работе поставлены следующие задачи:
1) Дать характеристику философии экономики как особой области социально-философского знания; прояснить используемую в этой области терминологию, выявить различия между двумя основными подходами к философскому осмыслению социально-экономической жизни, которые обозначаются понятиями философия экономики и философия хозяйства.
2) На материале зарубежной и отечественной философских традиций проследить взаимосвязь экономических и социально-политических свобод в классическом британском либерализме, раскрыть причины кризиса либеральных идей в странах запаздывающей модернизации, а также рассмотреть критические и позитивные аргументы в философском осмыслении рыночных механизмов.
3) Изучить проблему богатства и бедности в трактовке классической политической экономии, а также современные подходы к этой актуальной социальной проблеме.
4) Проанализировать экономические аспекты таких центральных для социальной философии категорий, как справедливость, равенство и неравенство, выявить существенные различия между подходами к этой проблематике сторонников дистрибутивной (перераспределительной) концепции справедливости и учениями либерализма, призывающими минимизировать размеры перераспределительной политики государства.
5) Выявить эвристический потенциал экономической антропологии, проявляющийся, в частности, в экспансии модели лэкономического человека в социальные исследования. Сопоставить эту модель с экономико-антропологическими концепциями М. Вебера и К. Маркса.
6) Раскрывая своеобразие феноменов экономической культуры и экономической ментальности, показать, как они воплощаются в конкретных проявлениях корпоративной культуры и культуры предпринимательства.
Методологические основания исследования. Работа выполнена в русле сопоставления концептуальных систем, образующих основания различных типов экономического анализа социальных процессов. В этом контексте автор использовал методологические идеи Й.Шумпетера, согласно которым экономический подход включает в себя определенное общее видение проблем, явную или неявную социологическую составляющую, а также собственно экономический анализ.
В работе также реализованы методологические идеи В. Леонтьева, который рекомендовал применять в исследовании плюралистическую методологию, отмечая, что плюралистический характер какого-либо подхода заключается не в одновременном применении существенно различных типов анализа, а в готовности переходить от одного типа интерпретации к другомуЕ Ни экономический, ни антропологический анализ не могут при современном состоянии развития соответствующих наук привести к единственно правильному утверждению3.
При решении поставленных задач диссертант также опирался на базовые концепции и категориальный аппарат, содержащийся в трудах отечественных и зарубежных философов, социологов и экономистов.
Научная новизна проведенного исследования. Диссертация представляет собой систематическое исследование проблем, лежащих на стыке экономической науки и социальной философии. Оригинальность общей идейной интенции работе придает попытка ассимилировать в соответствии с поставленными задачами философию рынка, идущую еще от классиков политической экономии, с идейным наследием представителей экономической теории XX столетия. Сочетание этих двух подходов позволило получить ряд результатов, отличающихся существенной степенью новизны:
1) Обоснована значимость и востребованность философии экономики в контексте современных социально-философских исследований. Показано отличие двух основных подходов в этой области практической философии; один из которых (лфилософия экономики) ориентируется на теорию и философию рынка, восходящую к английской классической политической экономии, другой (лфилософия хозяйства) пытается осмыслить культурно-исторические и этические измерения хозяйственной жизни в духе немецкой исторической школы национальной экономии. Как в зарубежной, так и в особой степени в отечественной литературе второй подход позиционируется в виде альтернативы к доминирующим теориям современной экономической науки.
2) На материале западноевропейской и отечественной истории выявлена внутренняя связь политического либерализма и экономической модернизации общества. В работе продемонстрировано, как в странах запаздывающей модернизации, в том числе и России XIX в., становление индустриального общества сопровождалось с распространением преимущественно радикальных (в том числе и марксистской) идеологий, что объясняется слабостью институтов и традиций гражданского общества.
3) На основании исторического анализа показано отличие форм бедности в период раннего индустриализма и в современном обществе. Политэкономия неопределенности, характерная для современного исторического периода, приводит к негарантированности социального статуса существенных слоев населения, в результате чего даже в богатых странах значительное число людей маргинализируется и попадает в нижние слои социума. Основываясь на теории крупного экономиста С. Кузнеца, раскрыто действие спонтанных механизмов, возникающих в ходе рыночной модернизации общества и способствующих выравниванию доходов населения и относительному преодолению бедности. Государство может способствовать ускорению этого процесса, используя определенные эффективные меры, которые, однако, не должны сводиться лишь к политике активного перераспределения общественных ресурсов.
4) Продемонстрировано, как в результате обычного функционирования рыночной социально-экономической системы, а также действия вполне законных и справедливых по своим мотивам факторов (предприимчивость, трудолюбие, накопление собственности, браки, передача наследства, вложения в образование детей и т.п.), возникает значительное неравенство в обществе, которое многими воспринимается как несправедливое. Вскрыты основные различия между дистрибутивными (перераспределительными) и либеральными концепциями равенства и справедливости.
5) Критически проанализирована модель человека в экономической науке, оценен ее эвристический потенциал в концепциях лэкономического империализма, в которых принцип рационального экономического выбора распространяется на неэкономические сферы социальной жизни. Показано, что, несмотря на значительные успехи этих концепций, прежде всего теории человеческого капитала (благодаря которой вложения в человека стали рассматриваться как источник экономического роста, не менее важный, чем лобычные капиталовложения), экономика не может охватить своими моделями все многообразие социальных процессов и, как следствие, не должна претендовать на роль лединой социальной науки. Показано также, что философско-экономическая антропология К. Маркса, в частности его концепция отчуждения, дает искаженный образ человека. Приведены аргументы, доказывающие, что овеществление и отчуждение характерны не только для капиталистического общества. Аргументирован тезис, что преодоление овеществления, по сути, тождественно разрушению институциональной структуры общества, уничтожению таких базовых социальных институтов, как деньги, собственность, рынок, государство.
6) В процессе рассмотрения темы мораль и рынок получил обоснование тезис, что в развитом рыночном обществе формируются иные моральные регулятивы, которые отличаются от морали локальных сообществ с их общими целями и ценностями и ярко выраженной групповой солидарностью. Эти моральные нормы основываются на индивидуальной свободе и ответственности, на признании многообразия интересов и целей различных людей и толерантном отношении к этому многообразию.
Положения, выносимые на защиту:
1) Ядро философии экономики составляет современная философия рынка. В ней рынок трактуется как спонтанное, незапланированное человеческое изобретение, которое в процессе длительной эволюции превратилось в механизм, в существенной степени изменивший материальные, социальные, политические и культурные аспекты жизни общества. Вместе с тем, экономическая теория рынка нуждается в дополнении более широкой социально-философской теорией, касающейся, прежде всего его институциональных, культурных и этических рамок.
2) Предпосылкой всех свобод личности выступает экономическая свобода, с уничтожением которой неизбежно исчезают и остальные свободы. В результате возможны лишь определенные сочетания политического и экономического устройства общества, при которых может быть обеспечена свобода человека. Экономический подход в социальной философии в этом плане ценен тем, что помогает лучше осознать границы возможного в социальной сфере. Далеко не все, о чем люди могут думать, руководствуясь самыми благими пожеланиями, будет реализовано в действительности. Экономика заставляет учитывать то обстоятельство, что людям всегда приходится действовать в условиях ограниченности ресурсов, что различные социальные проекты могут отойти на второй план перед естественным стремлением индивидов в своих действиях преследовать, прежде всего, собственные интересы.
3) Философско-экономический подход дает эвристически плодотворные аналитические средства для изучения таких важных проблем социальной философии, как соотношение богатства и бедности, равенства и неравенства, индивидуальной хозяйственной активности и социальной справедливости. Значение экономического подхода состоит в том, что он позволяет выявлять скрытые от повседневного сознания взаимодействия спонтанных сил общества, которые оборачиваются незапланированными результатами. Данное положение имеет существенное значение для понимания возможных путей борьбы с бедностью и других аспектов социальной политики.
4) Модель лэкономического человека нельзя считать лишь шаржем на человека реального. Подобно социологическому человеку или психологическому человеку, эта модель представляет собой отнюдь не слепок с действительности, а научную конструкцию. Конструкты социальной науки, хотя и обязаны определенным образом соотноситься с обыденными представлениями, вовсе не должны копировать их; иначе наука была бы просто не нужна. Хотя рационального экономического поведения в чистом виде не существует, поскольку оно всегда переплетено с множеством иных человеческих мотивов, однако оно проявляется постоянно как внутренний поведенческий принцип. Это вполне конкретный образ мышления, который можно обнаружить даже там, где все, на первый взгляд, подчинено этическим, религиозным, социальным или политическим факторам. В результате лэкономический принцип пронизывает все стороны социального бытия, и сама жизнь заставляет признать, что в природе каждого человека есть доля лэкономического человека.
5) В формировании человеческого капитала важную роль играет национальная экономическая культура, которая проявляется в типичных формах корпоративной культуры экономических организаций. Хотя эффективная корпоративная культура должна соответствовать национальному экономическому менталитету, она не может быть закрытой, что важно для российских организаций, которым необходим переход от культуры патерналистского типа к более эффективному в плане использования человеческого капитала партнерскому типу корпоративной культуры.
6) Экономический подход позволяет проследить процесс взаимодействия в больших социальных сообществах, в которых люди не руководствуются какими-то едиными целями и интересами. Именно этим отличается современное рыночное общество от прежних локальных сообществ, с их короткими связями личностного типа. Отрицательное отношение многих людей к такому обществу часто основано на представлениях о его несовместимости с моральными принципами. Однако такой строй согласуется с основными этическими учениями, в частности, с этикой Канта. Он также не разрушает и прежнюю мораль солидарности, поскольку большое общество включает различные малые сообщества, в которых людей объединяют общие цели, задающие короткие личные связи. Во взаимоотношениях людей может складываться мораль солидарности, доверия и взаимопомощи.
Теоретическая и научно-практическая значимость работы. Полученные в работе теоретические выводы позволят оценить существенную эвристическую и концептуальную значимость экономического подхода для философского понимания исторической эволюции социальных отношений и целого круга важнейших проблем современного общества. Особое значение такой подход имеет для анализа российского общества, в котором происходит фундаментальная перестройка социально-экономической системы.
Диссертационное исследование будет полезно для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов высших учебных заведений. Его основные выводы могут использоваться при проведении дальнейших исследований по проблемам философии экономики, а также в преподавательской практике при чтении лекций по социальной и политической философии. Содержание диссертационного исследования может быть оформлено в качестве самостоятельного спецкурса.
Апробация исследования. Результаты диссертационного исследования получили апробацию на следующих научных конференциях: итоговых научных конференциях Самарского государственного университета (2002-2007 гг.); Межвузовской научной конференции Философия Канта и современность (Москва, 2004); Всероссийской научно-практической конференции Традиционное, современное и переходное в российском обществе (Пенза, декабрь 2004); Международной научно-практической конференции Инновационные процессы в менеджменте (Пенза, февраль 2005); II Всероссийской научно-практической конференции Социально-экономические аспекты современного развития России (Пенза, 24-25 февраля 2005); Всероссийской научно-практической конференции Россия: социальная ситуация и межнациональные отношения в регионах (Пенза, март 2005); VII Международной научно-практической конференции Экономика, экология и общество России в XXI столетии (Санкт-Петербург, 17-19 мая 2005 г.); Международной научно-практической конференции Современный российский менеджмент: состояние, проблемы, развитие (Пенза, 11-12 ноября 2005 г.).
Диссертация обсуждалась и получила рекомендацию к публичной защите на объединенном заседании кафедр менеджмента и философии Самарского государственного университета, а также заседании кафедры философии и истории науки и комплексных исследований в философии Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова.
Структура диссертации подчинена поставленным в ней целям и задачам. Диссертация включает в себя введение, семь глав основной части, заключение и список использованных источников и литературы. Общий объем диссертации составляет 278 страниц. Список литературы включает 206 наименований.
Основное содержание работы
Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи исследования, определяются его методологические основания, новизна и научно-практическая значимость, дается общая характеристика структуры работы.
Первая глава Философия экономики: мировоззренческие и методологические альтернативы включает два параграфа. В первом параграфе - Философия экономики в структуре "практической философии" обосновывается актуальность и значимость философии экономики как особого исследовательского направления в рамках практической философии. Необходимость поиска новых подходов в этой области обусловлена тем, что философское осмысление человека и общества не может быть адекватным без привлечения философии экономики. Как известно, К. Маркс видел в экономике ключ к пониманию общества и истории. Вместе с тем, ныне становится очевидным, что не может быть одного такого ключа, экономический детерминизм искажает сложные взаимосвязи между экономической стороной жизни и другими сферами общества: социальными структурами, формами политической власти, духовной культурой. Тем не менее, если учесть всю значимость экономических реалий в жизни людей, то философии экономики следует отвести особое место в ряду других философских дисциплин. Эта область практической философии направлена на осмысление человеческой практики, основной ценностью которой выступает благо. Нередко последнее трактуется исключительно в моральном плане, однако практическая деятельность направляется также такими ценностями, как польза и эффективность. Об этом учил еще Ксенофонт, от Ойкономии которого идет отсчет истории европейской экономической мысли.
Экономический подход выделяет в целостной человеческой жизнедеятельности определенный аспект: стремление к пользе, к максимизации благосостояния. Идея максимизации полезности конкретизирует в современных экономических учениях общую категорию эффективности и составляет суть понятия экономической рациональности. Необходимость взаимосвязи философии и экономики обусловлена также тем, что существует немало категорий, которые являются общими для философии и экономики. К их числу можно отнести такие социальные категории, как свобода и принуждение, справедливость и неравенство, богатство и бедность, рациональность и выбор, труд и отчуждение, желание и потребность, хозяйственная этика и лэкономическая культура и т.п. Философско-экономический анализ таких категорий позволяет глубже понять важнейшие стороны социального бытия человека.
В з2 Два основных подхода к философскому осмыслению экономической жизни критически анализируются подходы, обозначаемые обычно их сторонниками как философия хозяйства и философия экономики. В работе показано, что за этими, казалось бы, синонимичными понятиями скрывается одна из центральных мировоззренческих и методологических альтернатив, которая предопределяет различное истолкование предмета философско-экономического анализа и его отношения к современной экономической теории. Проект философии хозяйства восходит к традиции немецкой исторической школы в политической экономии. Эта школа исходила из задачи создания целостной теории народного хозяйства, которая включает в собственно экономический анализ изучения этических, религиозных и культурных факторов. Такое понимание хозяйства и характера экономической науки задает естественным образом поле для философии хозяйства. Собственно говоря, между целостной экономической теорией хозяйства и философией хозяйства нет какой-то четкой грани. Философия здесь надстраивается над теорией хозяйства, вовлекая в свой анализ более общие этические, духовные и религиозные основания и факторы национальной хозяйственной жизни. К этой традиции примыкал и С.Н. Булгаков в своем известном труде Философия хозяйства. Синтетический философско-религиозный подход привел к выдвижению отечественным мыслителем множества оригинальных, но достаточно далеких от канонов традиционных экономических теорий идей. В работе показывается, что следование органически-целостному пониманию хозяйства вело С.Н. Булгакова и сторонников его философии хозяйства к неприятию теорий британских экономистов (лбентамизма, манчестерства), к игнорированию новых направлений в экономической науке, связанных прежде всего с теорией предельной полезности. Сходные установки обнаруживаются и в работах представителей современной отечественной философии хозяйства, которые не приемлют доминирующую неоклассическую теорию (лэкономикс) и разрабатывают холистское понимание хозяйства.
В отличие от этого философия экономики занимает более позитивную позицию в отношении современной экономической теории. Она исходит из того, что доминирующее экономическое направление - от Смита и Милля до Хайека и Фридмена реально развивалась в достаточно тесной связи с философией и не было замкнутой в себе областью знания. Даже те, кто обвиняет лэкономикс в следовании неопозитивизму или прагматизму, не должны забывать, что это тоже философские течения и концепции. При этом далеко не все представители современной экономической науки разделяли или разделяют позитивистские установки.
Различие между двумя направлениями также разбирается на материале характерных для них экономических антропологий. На основе проделанного анализа автор делает вывод о том, что подход, обозначаемый как философия экономики, является более перспективным. Он в основном и реализуется в дальнейшем исследовании.
В главе 2 Свобода и рыночная экономика обосновывается тезис о том, что основой прав и свобод личности является экономическая свобода, что с ее уничтожением неизбежно исчезают и все остальные свободы. Из этого следует, что возможны лишь определенные сочетания политического и экономического устройства общества, при которых может быть обеспечена свобода человека.
В з1 Взаимосвязь экономических и политических свобод в классическом британском либерализме автор анализирует развитие британского либерализма как интеллектуального и политического движения. Его истоки восходят к социально-политическому учению Дж. Локка, в основе которого лежит идея естественных прав личности - право на жизнь, право на собственность, право на свободу. Особое значение он отводил праву собственности, без которого не может быть социальной свободы и справедливости. Начиная с Локка, либерализм британского типа отстаивал примат индивида, он придавал отдельной человеческой личности и ее правам превосходство надо всем остальным. В соответствии с этим высоко ставилась личная инициатива, предпринимательский дух отдельного человека.
Дальнейшее утверждение в британском обществе либеральных идей связано с работами Б. Мандевиля, А. Фергюсона, Д. Юма и А. Смита. Эти мыслители показали, что двигателем общественного благосостояния могут быть частные, лэгоистические интересы людей. Такая либерально-индивидуалистическая идеология давала обоснование нарождающемуся в ХVIII веке в Англии обществу, становящемуся, по выражению А. Смита, торговым союзом. В этом контексте главной заботой британских либералов было отстаивание индивидуальных свобод и одновременно поиск таких социальных институтов, которые могли бы побуждать человека по его собственному выбору и на основании партикулярных интересов вносить максимально возможный вклад в удовлетворение потребностей всех других членов общества. Они обнаружили, что система частной собственности и свободного рынка лучше других возможных систем обеспечивает такие возможности. При этом названные выше исследователи не считали, что эту систему невозможно улучшать, они вполне осознавали конфликты индивидуальных интересов и подчеркивали потребность в правильно выстроенных институтах, обеспечивающих правила согласования соперничающих интересов и нахождение компромиссов.
В целом, сторонники экономического либерализма добавили к христианской традиции, считающей, что человек должен иметь свободу следовать своей совести в вопросах нравственности, важный элемент: человек должен иметь свободу полностью использовать свои знания и предпринимательские способности. При этом рынок представляет собой действенный механизм, позволяющий переводить частные интересы людей на службу общественным интересам и потребностям.
В за2 Кризис либеральных идей в странах запаздывающей модернизации автор исследует идеологическое сопровождение капиталистической модернизации во Франции и Германии - странах, где процессы становления буржуазного общества, свободного рынка и индустриализации шли значительно более трудным путем, чем в Англии. Хотя либеральные идеи были известны в этих странах, в них складывались иные образцы идеологий, весьма отличные от классического либерализма. В частности, во Франции трудно было следовать английской модели политического и экономического развития, поскольку в этой стране существовала абсолютистская централизация, было крайне мало промежуточных инстанций между индивидом и государством, в обществе не были укоренены принципы буржуазного индивидуализма. Вместе с тем, бурный рост промышленного могущества Англии и ее доминирование на мировой арене воспринимались во Франции как вызов, которому необходимо было дать адекватный лответ. В идеологическом плане таким ответом стала теория линдустриализма А. Сен-Симона, О. Конта и их многочисленных последователей. Само понятие линдустриализм было введено Сен-Симоном для обозначения политики и практики, противоположной либерализму. С этой точки зрения, парламентаризм как система власти в промышленном обществе не нужна, поскольку она открывает поле для конкуренции различных интересов и целей, а потому способствует сохранению различных антииндустриальных тенденций. В индустриальном обществе власть должна перейти к ученым, инженерам и крупным промышленникам. Именно они могут на основе позитивных научных и технических знаний разработать необходимую для индустриального развития политику и реализовать ее путем организации общества на новых рациональных принципах. В результате во Франции идея свободы сопрягалась с линженерным подходом к управлению обществом, с требованием рационального планирования, контроля и управления социальными процессами. А все то, что не подчиняется сознательному конструированию и руководству, в том числе и свободный рынок, рассматривалось как нечто подозрительное и иррациональное. Таким образом, французский вариант либерализма представал как коллективное освобождение через господство Разума, не опирающееся на понимание спонтанного рыночного механизма, выработанное А. Смитом.
Помимо идейных различий, существовали и значительные реальные различия в том, как осуществлялась социально-политическая и экономическая либерализация в Англии и Франции. Если в первой стране этот процесс шел эволюционно, в основном путем расширения прав и свобод различных сословий, то во второй стране революция разом смела все сословные перегородки и разрушила практически все социальные институты. В результате открылось чистое поле для деятельности различных социальных архитекторов. Этим можно объяснить широкую популярность социально-конструктивистских идей и, прежде всего, теории линдустриализма.
То, что капиталистическая модернизация может происходить под покровительством далеких от подлинного либерализма идей показывает и опыт Германии, промышленный переворот в которой начался почти на столетие позже Англии и на два десятилетия позже Франции. Главная причина этого отставания Ч затянувшееся господство феодальных отношений и государственная раздробленность. В этой ситуации наиболее подходящей идеологией модернизации стала теория воспитательного протекционизма родоначальника немецкой исторической школы в политической экономии Ф. Листа с ее сильными элементами национализма и противостояния либерализму английских экономистов.
В з 3 Либерализм и российская модернизация показывается, что еще более далекий от либерализма вариант идеологии индустриализации и модернизации страны потребовался в России в XIX в. Это связано с целым комплексом экономических особенностей России, которые анализируются в работе. Прежде всего, это сложившиеся в стране отношения собственности (феномен власти-собственности), которые препятствовали выработке таких качеств хозяйствующей личности, как индивидуализм и экономический рационализм. Важно также то, что в западных странах социальная структура формировалась преимущественно снизу на основе учета взаимных привилегий и обязанностей различных слоев общества, что вело к постепенной либерализации форм правления. В России организация общества происходила в основном сверху. Другое отличие России состояло в слабости социальной инфраструктуры, необходимой для буржуазных преобразований. На Западе такой инфрастуктурой выступал прежде всего город. Там, как отмечал С.М. Соловьев, город разбогател и освободил село. Тогда как в России города складывались не как центры ремесла и торговли, а, прежде всего, как опорные пункты власти. В результате в докапиталистическом развитии страны отсутствовала стадия развитого городского хозяйства. В России также гораздо более существенную роль, чем в западных странах, в экономической жизни играло государство.
Начавшаяся после либеральных реформ середины XIX в. модернизация страны поставила вопрос о том, какие варианты идеологии нужны для ее оправдания и стимулирования. Автор оценивает эти варианты в рамках моделей запаздывающей модернизации и развивающегося общества. Характеристика страны как развивающегося общества связана с определенными внешними и внутренними факторами. К внешним факторам относится то, что это общество вступает в интенсивные контакты со странами, осуществившими индустриализацию, освоившими новые технологии и перестроившими свою экономику на основе развитых рыночных отношений. В плане внутренних факторов в развивающихся обществах возникает глубокий разрыв между достаточно развитыми социальными и экономическими институтами, которые обычно лимпортируются извне, и отсталыми, традиционными формами жизни и хозяйства. При этом новые формы, как правило, распределены локально, что порождает противоречия между немногими продвинутыми центрами и отсталой периферией. Все эти разрывы приводят к низкой интеграции общества, что сдерживает развитие страны и придает ему импульсивный характер в виденеорганических волн модернизации. Такой подход позволяет более ясно выявить особенности идеологического сопровождения процессов экономической модернизации, поскольку именно эти объективные, неизбежно возникающие противоречия порождают особые формы идеологии, которые нетипичны для европейских стран, осуществивших переход к индустриальному капитализму на более органичной основе. Учения славянофилов и западников в этом контексте выступают в качестве типичных идеологий расколотого развивающегося общества. В работе анализируется российское либеральное западничество (К.Д. Кавелин, Т.Н. Грановский, Б.Н. Чичерин) и показывается, почему оно так и не смогло стать влиятельной идеологией, которая бы стимулировала экономическую модернизацию. В этом плане наиболее влиятельной и массовой стала социалистическая идеология, в том числе в ее марксистском варианте. Именно марксизм лоправдал капитализм в полемике с другими идеологиями и дал объяснение исторической необходимости капитализма в России.
Вместе с тем под влиянием марксистской идеологии мало кто видел в частной собственности и новом классе предпринимателей позитивную социальную силу. В результате, говоря словами С.Л. Франка, в России создалась такая ситуация, когда сами собственники не имели собственного мировоззрения, веры в святость принципа собственности. В итоге в стране к началу XX века не успели укоренится принципы индивидуализма и институты гражданского общества.
Исторический анализ становления развитой рыночной экономики показывает, что рынок предполагает рост свободы в обществе, хотя в идеологических построениях это может получать искаженный характер. Чтобы выявить взаимосвязи свободы и рынка в чистом виде, автор в з 4 Свобода и философия рынка анализирует неолиберальную концепцию рынка известного экономиста и политического философа Ф. Хайека. Первые элементы его философии рынка сложились в 1920-е годы, в ходе возникших тогда дискуссий о сравнительных достоинствах плановой и рыночной систем. В диссертации отмечается, что на Хайека тогда повлияла аргументация Б. Бруцкуса и Л. фон Мизеса против плановой социалистической системы, основанная на том, что в отсутствии рыночного механизма образования цен становится невозможным экономический расчет. В результате кажущаяся рациональность и эффективность планового хозяйства реально оборачивается неразберихой. Позднее он создал комплексную концепцию, в которой соединяются социально-политическая философия либерализма, оригинальная теория рынка и методология экономического знания. Эту концепцию, по мнению автора, можно охарактеризовать как параллель теории открытого общества К. Поппера. Свободный рынок Хайек понимает как наиболее адекватный механизм координации действий миллионов людей, вовлеченных в хозяйственную жизнь, и, одновременно, как инструмент обмена знаниями. Экономические теории являются лишь частью или одной из форм экономического знания. Сами агенты хозяйственной жизни, а это миллионы людей, в своих решениях используют разрозненные, индивидуальные и конкретные сведения экономического характера. Это распределенное по множеству индивидов знание ученый называет рассеянным знанием. Это индивидуальное знание неизбежно частично, фрагментарно. Но в то же время именно оно экономически наиболее значимо, потому что обладание им обеспечивает сравнительные преимущества в экономических действиях. В силу этих обстоятельств, проблема координации в масштабе всего общества таких ценных знаний, имеющейся у людей, приобретает решающее значение. Лучше всего справляется с этой задачей рынок. Рынок обеспечивает, во-первых, лучшую координацию знаний и, во-вторых, более полное их использование. В этом состоит решающее преимущество свободной децентрализованной рыночной системы по сравнению с централизованным плановым хозяйством.
В заключительном разделе главы кратко оценивается применимость либерального экономического подхода в современной России. Автор оспаривает достаточно распространенное мнение, что либерализм как экономическая политика подходит лишь развитым западным странам. Реально, когда Россия вступала на путь либеральных реформ, это приводило к экономическому росту.
Глава 3 Философские и экономические аспекты понимания богатства и бедности посвящена анализу существенного материального расслоения общества, природы и причин бедности. Эта проблематика находилась в центре внимания экономической и социальной мысли на протяжении более двух столетий. Такой интерес вполне понятен, поскольку бедность существенно влияет на все стороны жизнедеятельности человека, а в своей крайней форме ведет к разрушению личности. Проблема имеет важное значение и для нынешней ситуации в нашей стране. В диссертации подчеркивается, что в последние годы преодоление бедности выдвинулось в число приоритетных направлений государственной политики.
В з 1 Бедность и капитализм рассматриваются трактовки бедности в учениях А. Смита, П.Ж.Прудона и К. Маркса. Родоначальник классической политэкономии в Исследованиях о природе и причинах богатства народов различал абсолютную и относительную бедность. Бедность первого типа существует тогда, когда рабочий своим трудом не может обеспечить семье уровень, который необходим для воспроизводства жизни. В относительном понимании бедность есть состояние, в котором семья живет без того, без чего считается недостойным обходиться приличному человеку даже низкого ранга. Согласно А.Смиту, рыночная экономика позволяет большинству жителей цивилизованной страны вести хотя и простой, но весьма достойный образ жизни. Он также доказывал, что уменьшение бедности в обществе прямо связано с динамикой экономического развития: устойчивый экономический рост поднимает уровень жизни всех классов общества.
Иначе трактовали проблему бедности представители социалистической мысли. Известный своей философией нищеты П.Ж. Прудон, считал существование в бедности фундаментальным социальным законом. В докапиталистических обществах уровень благосостояния большинства простых людей находится на постоянном и достаточно низком уровне - на уровне пристойной бедности. Такое состояние Прудон считает естественным и даже благополучным. Но это состояние начинает быстро разрушаться в результате развития капитализма, роста городов, распространения корыстолюбия и жажды роскоши. Следствием этого является расслоение общества и возникновение ненормальной бедности - нищеты, пауперизма.
Хотя К. Маркс критиковал философию нищеты Прудона, он также считал, что по мере развития индустриального капитализма будет расти богатство немногих и распространяться бедность и нищета большинства остальных людей. Это представление он обосновывал тенденциями пролетаризации и пауперизации, которые являются следствием всеобщего закона капиталистического накопления. Согласно взглядам основоположника диалектико-материалистического мировоззрения, обнищание растет по мере развития капитализма. Тенденция к снижению нормы прибыли вынуждает капиталиста платить за труд рабочему минимальную цену, которая обеспечивает лишь физиологическое выживание рабочей силы. Прогресс в техническом вооружении производства ведет к безработице, к формированию нищего лизбыточного населения. В силу этих обстоятельств, нищета является имманентной характеристикой капиталистического общества и может быть уничтожена только вместе с уничтожением капитализма. Однако реальное историческое развитие капитализма явно опровергало теорию обнищания Маркса. В работе показано, как пролетарский мыслитель и его последователи стремились спасти эту теорию с помощью идеи о том, что в результате империалистической экспансии происходит перенос тяжести эксплуатации с собственного пролетариата на пролетариат колоний. Но и эта идея не выдерживала сопоставления с фактами.
В з2 Рог изобилия и новые бедные приводятся данные, свидетельствующие, что уже в первой половине ХХ в. индустриальный капитализм создал для больших масс людей недоступный ранее материальный жизненный уровень. Это признавали даже те философы, которые пессимистично оценивали социально-политические последствия происходящих преобразований, например Х. Ортега-и-Гассет в своем знаменитом эссе Восстание масс (1930).
После Второй мировой войны индустриальный капитализм еще нагляднее продемонстрировал возможности в повышении материального благосостояния людей. Известный социолог П. Бергер охарактеризовал эти возможности как рог изобилия, который стал доступным практически всем слоям общества. В этой ситуации многие ученые констатировали, что наиболее развитые общества вступают в эпоху постиндустриального, потребительского общества, общества всеобщего благосостояния. Но и в этом мире проблема бедности не исчезла. В работе показано, что и ныне в развитых странах сохраняются классические бедняки, живущие в основном на пособия. Наряду с ними возник феномен новых бедных, появление которых объясняется взаимосвязанными процессами изменения характера занятости в современных постиндустриальных обществах и модификацией старого социального противоречия между бедными и богатыми в рамках экономической глобализации. Ныне эти противостоящие друг другу социальные полюса складываются не столько в рамках отдельных государств, сколько в значительно более широком контексте. Богатство и бедность становятся функциями глобальной экономической системы. Раньше у бедных в любой стране мира были свои богатые, а у богатых Ч свои бедные. Антагонизм, существовавший между ними, был вместе с тем и формой неразрывной связи: богатые существовали рядом с бедными и во многом благодаря им. Ныне взаимоотношения бедности и богатства даже в рамках определенной страны перестают быть отношениями взаимозависимости и потому приобретают безличный и безразличный характер. Например, богатство транснациональных корпораций связано с совсем иными факторами, чем труд бедных соотечественников. Поэтому само их существование мало заботит руководителей корпораций и становится чем-то необязательным или даже ненужным. Поэтому в странах, выступающих центрами глобализирующейся экономики, возникает своего рода капитализм без труда, подталкивающий к осторожному, но настойчивому свертыванию институтов социального партнерства между работодателями и работниками. Происходит также сокращение трудовой деятельности в ее традиционном смысле: массовый переход к работе по нескольку часов в неделю, по краткосрочным контрактам и т.п. Все эти изменения становятся почвой для появления новых бедных. Таким образом, хотя капитализм и превратился за два века своего развития в гигантскую машину производства материальных богатств, он оказался не в силах до конца преодолеть бедность.
В з3 Динамика богатства и бедности в процессе модернизации анализируется важный для современной ситуации в России аспект резкого материального расслоения общества в процессе модернизации экономики на рыночных основаниях. Такую резкую дифференциацию доходов нельзя считать имманентной чертой капиталистических обществ. Вместе с тем, опираясь на исследования американского экономиста С. Кузнеца, автор показывает, что в процессе капиталистической модернизации неравенство в распределении доходов должно сначала резко возрастать, но затем снижаться и устанавливаться на некотором социально приемлемом уровне. Эта закономерность имеет достаточно надежное эмпирическое подтверждение и в историческом плане, и в плане сравнения взаимосвязи между этапами процесса модернизации и динамикой распределения доходов в различных странах. В работе также обсуждается вопрос о том, благодаря чему происходит последующее выравнивание, а затем и снижение дифференциации доходов. Экономисты неолиберального направления считают, что это происходит за счет действия самих рыночных сил и не требует особого вмешательства государства. Важно только, чтобы экономический рост был достаточно высоким и носил длительный характер. Достигаемое при этом богатство само собой начинает распространяться по всем слоям общества, в том числе доходит и до его беднейших слоев (этот взгляд получил название лэкономики просачивания). Однако, по мнению автора, этот спонтанный механизм должен сопровождаться поддержкой малого предпринимательства.
Вместе с тем, модель лэкономики просачивания, в которой основная роль в выравнивании доходов и преодолении бедности отводится рыночным механизмам, принимается не всеми экономистами. Также пример ряда стран Латинской Америке показывает, что экономический рост не всегда сопровождается сокращением неравенства и бедности. С другой стороны, существует успешный опыт преодоления бедности при достаточно сильном государственном вмешательстве в ряде стран Восточной Азии.
В главе 4 Справедливость или равенство эти важнейшие социальные категории соотносятся с философско-экономическим подходом, который показывает, что названные ценности в реальной жизни трудно совместимы. Вопрос о справедливости с учетом его экономических аспектов предстает гораздо более сложным, чем то, как он выглядит в повседневном массовом сознании, с укорененными в нем уравнительными представлениями.
В з 1 Справедливые и несправедливые формы неравенства автор в соответствии с современной стратификационной теорией исходит из признания функциональности стратификации, ее исторической неизбежности, что предполагает отказ от восприятия любого социального неравенства как зла и крайне нежелательного в обществе феномена. С социологической точки зрения справедливым представляется такое общество, в котором многочисленны средние слои, социальная дистанция между ними и верхними слоями невелика, уровень мобильности высок, а низшие слои составляют меньшинство членов общества. Это гарантирует, особенно если есть социальная защищенность слабых, спокойствие и социальную интеграцию.
Эта достаточно логичная картина, которая рисуется социальной теорией и в значительной мере воспроизводится в массовом сознании, сталкивается с некоторыми трудностями, связанными с тем, что справедливые и несправедливые формы неравенства в обществе тесно переплетены. Ясно, что некоторые виды неравенства несправедливы, например, расовая или гендерная дискриминация. В справедливом обществе должно существовать равенство возможностей без каких-либо этнических, религиозных или половых ограничений. Однако остается много других видов неравенства, которые возникают в рамках обычного хода событий. Например, кажется несправедливым, что одни люди с самого рождения многого лишены, поскольку родились в бедных семьях. Но это неравенство существует из-за того, что другие люди оказались более удачливыми или трудолюбивыми, заработали больше денег и постарались дать детям хорошее образование. Они также предпочитают вступать в брак с партнерами из собственной среды, что укрепляет их благосостояние, которое передается от поколения к поколению. Сами по себе эти факторы Ч трудолюбие, предприимчивость, накопление собственности, браки, передача наследства, вложения в образование детей - вполне законны и справедливы по своим мотивам. Но их итог может выглядеть несправедливым, поскольку в результате одни люди вступают в жизнь в благоприятных, а другие - в заведомо невыгодных условиях. При этом, такая несправедливость возникает в силу обычного функционирования рыночной социально-экономической системы.
В демократическом обществе у государства не столь уж большой выбор средств, если оно намерено снизить уровень неравенства, обусловленного такими законными и естественными решениями и поступками. Это налогообложение (включающее налоги на доходы, наследство, на покупку крупной собственности, предметов роскоши и т.п.) и перераспределение, при котором средства от налогов, направляются на социальную помощь малообеспеченным слоям. Однако экономическая теория показывает, что перераспределение доходов не похоже на дележ готового пирога. Общий продукт меняется в зависимости от метода его передела. Слишком сильное перераспределения может вызвать нежелание вносить в дальнейшем производительный вклад в этот общий социальный продукт. Ресурсы, необходимые для помощи бедным, невозможно получить только за счет налогообложения богатых. Эти ресурсы должны быть изъяты у представителей средних классов, которые одновременно являются и получателями в схемах перераспределения доходов. Но они могут вполне резонно считать, что их собственные изымаемые, а затем возвращаемые, пусть и не полностью, средства они могли бы использовать более разумно и в соответствии со своими, а не государственными предпочтениями. Наконец, слишком активное вторжение государства в экономическую жизнь обычно оборачивается прогрессирующим расширением его функций, ростом власти чиновников и, соответственно, ростом зависимости людей от их решений и утратой личных свобод.
Принципиальные решения этих проблем автор анализирует в з 2 Дистрибутивная теория справедливости Дж. Ролза и з 3 Ф. Хайек: рыночное распределение благ и иллюзия справедливости. Классик современной политической философии Дж. Ролз в своей основной работе Теория справедливости использует в анализе справедливости экономические представления философии экономики, в частности, концепцию максимизации благ при рациональном выборе. В отличие от крайних либералов, которые отрицают значимость перераспределительных механизмов, ученый доказывает, что в справедливом обществе они необходимы. Поэтому цель его теории, которую в этом плане можно назвать дистрибутивной, заключается в анализе, оценке и выборе способа распределения благ в обществе, который ведет к воцарению социальной справедливости. В основу конституции справедливого общества современный исследователь кладет два основополагающих принципа, в которых уравнены права всех индивидов: принцип равной свободы и принцип равной доступности, согласно которому все блага должны быть равно открыты для любого члена общества. Ролз доказывает, что без этих основополагающих принципов никакая конструкция справедливого общества, по сути, невозможна.
Далее ученый исходит из принципа различия или неравенства индивидов. Справедливое общество не должно облагодетельствовать всех, индивиды в основном должны заботиться о себе сами. Это порождает материальное и социальное неравенство. Вместе с тем, справедливое общество должно быть честным. Этим важным понятием Ролз конкретизирует фундаментальное понятие справедливости. Руководствуясь чувством честности, члены общества должны осознать, что не все индивиды собственными усилиями могут обеспечить себе более или менее достойное существование. Речь, в частности, идет об инвалидах, нетрудоспособных, хронически больных и др. Будет честным, если социальные трансферты будут направлены именно этим категориям граждан. В силу этих обстоятельств Ролз доказывает, что социальное неравенство оправдано и справедливо только тогда, когда оно приносит выгоду наименее благополучным членам общества. В обосновании такого понимания честности современный мыслитель опирается на этику долга Канта. Однако честный индивид Ролза является не только моральным, но и рационально мыслящим существом. И в качестве такового индивиды должны стремиться к эффективности помощи бедным - к максимизации тех благ, которые направляются наиболее обделенным членам общества, при одновременно учете того, что социальные ресурсы ограничены и что чрезмерная помощь может подорвать сам механизм производства благ. Это обстоятельство получило название максиминимизирующего принципа выбора, который прямо связан с рациональностью лэкономического индивида современной экономической теории.
В итоге в справедливом обществе на равных началах сочетаются социальная и экономическая справедливость. Предприимчивые и талантливые индивиды занимают в нем более высокие позиции. Перераспределение благ должно быть ориентировано на наиболее обездоленные группы людей. Но это перераспределение не должно подрывать энергию и предприимчивость индивидов, создающих общественное благосостояние. Ролз считает, что принципы таким образом устроенного общества люди будут склонны принять как лобщественный договор.
В отличие от Дж. Ролза Ф. Хайек как последовательный неолиберал считает перераспределение по сути своей ошибочным средством достижения справедливости. В своих работах он уделяет много места полемике с идеологией государства благосостояния. С его точки зрения, цель этой идеологии - достижение справедливой структуры распределения благ - сама по себе иллюзорна. Более того, развернувшееся в последнее столетие движение к иллюзии социальной справедливости может привести к постепенному формированию в западных странах системы холодного социализма. Такой социализм, хотя и отличается от социализма советского образца, несет в себе серьезные угрозы для фундаментальных ценностей западной цивилизации, прежде всего - для свободы.
Патернализм, привычка к зависимости от государства, ослабление личной предприимчивости и ответственности за свою судьбу могут подталкивать таких людей к требованиям дальнейших изменений политических институтов общества в сторону социализма. А это, по Хайеку, является дорогой к рабству. В противовес этому он призывает совершенствовать рыночные отношения, доказывая, что рынок создает условия, при которых оптимальная дифференциация членов общества складывается спонтанно и естественно, без вмешательства сверху. Люди в результате занимают те места, которые соответствуют их способностям. Разумеется, это приводит к возникновению имущественного и социального неравенства, однако последнее уравновешивается формальным равенством всех граждан перед законом.
В главе 5 Экономический человек: его характеристики и проблема его реальности обсуждаются проблемы экономической антропологии. Экономика, хотя и не все в этом отдают отчет, является наукой о человеке (как и другие социально-гуманитарные науки), поскольку изучает хозяйственную деятельность человека, и в ней сложилось специфическое представление о человеческой природе.
В за1 Homo economicus и другие homo модель лэкономического человека сопоставляется с моделями человека в других науках и ставится вопрос о реалистичности этой модели. Обозначенная выше экономическая модель абстрагируется от многообразия мотивов и качеств людей, оставляя лишь те, которые прямо связаны с экономической деятельностью. В результате этого и возникает теоретическая модель, которая обычно обозначается понятием homo economicus Ч лэкономический человек. В диссертации отмечается, что аналогичные модели есть и в других социальных науках Ч homo sociologicus, homo politicus, psychological man.
Автор исходит из того, что человек как целостное и свободное существо не поддается охвату одной-единственной научной дисциплиной, вероятно, только их синтез в совокупности с философией и литературой может дать нам более или менее реалистичный образ человека. Вместе с тем, нельзя считать эгоистичного и расчетливого лэкономического человека лишь шаржем на человека реального. Подобно социологическому человеку и психологическому человеку, он представляет собой не слепок с действительности, а научную конструкцию. Конструкты социальной науки, хотя и должны определенным образом соотноситься с обыденными представлениями, вовсе не должны копировать их, иначе наука была бы просто не нужна. В итоге делается вывод, что модель лэкономического человека создавалась не для изучения человека, а для исследования экономической жизни. Это антропологическая предпосылка теории, а не результат специального и изучения человека.
В за2 Экономический человек: от эгоизма к рациональности прослеживается генезис и эволюция фигуры лэкономического человека. Анализу содержания и роли модели лэкономического человека посвящено довольно много исследований, среди которых выделяются работы В.С.Автономова. Истоки этой модели, несмотря на ее кажущуюся простоту, довольно разнообразны и идут от разных направлений философской, социально-политической, правовой и этической мысли XVII-XVIII веков. Это, прежде всего, идущее от Т. Гоббса и разработанное впоследствии Б. Мандевилем и А. Смитом представление о том, что в социально-экономической жизни люди действуют как лэгоистические индивиды, мотивированные только собственным интересом. Другой, менее явный исток модели лэкономического человека идет от утилитаристской этики, разработанной И. Бентамом. Стремление использовать в этике ясные и эмпирически фиксируемые понятия, а также ввести своего рода моральный расчет, нацеленный на максимизацию удовольствия, повлияло и на многих ученых-экономистов. Так, историки экономики показали, что работы И.аБентама знали К. Менгер, У. Джевонс, Л. Вальрас, которые совершили маржиналистскую революцию в экономической науке в 1870-е гг. В их теориях предельной полезности впервые в достаточно ясном виде была сформулирована модель лэкономического человека как рационального максимизатора полезности. Эта модель человека затем прочно закрепилась в неоклассическом направлении экономической теории.
Относительно реалистичности этой модели в работе выделены следующие позиции. Дж.С. Милль считал, что поведение лэкономического человека - это абстрактный срез человеческого поведения. Действия людей приближаются к этой абстрактной картине, но только в сфере экономической жизни. Л. фон Мизес в работе Человеческая деятельность доказывал, что модель рационального максимизирующего поведения априорно выводится из базисных представлений о человеке и структуре его деятельности. В современной экономической науке самой распространенной является инструменталистская трактовка статуса модели экономического человека, обоснованная М. Фридменом. Согласно его позиции, достоинство модели лэкономического человека состоит не в ее реалистичности, а в том, что построенные на ее основе теории успешно объясняют и предсказывают реальные экономические явления.
Более реалистичное понимание концепта лэкономический человек характерно для того направления в экономической теории, которое получило название лэкономический империализм. Оно рассматривается в з 3 Экспансия экономического человека: лэкономический империализм. Экономический империализм вырос из попыток применения моделей, описывающих экономическое поведение, к проблемам, традиционно считавшимся неэкономическими - в основном социологическими и правовыми. Основная нацеленность экономического империализма, как отмечают его сторонники, - унификация всего разрозненного семейства социальных наук на базе неоклассического подхода в экономике. Практически это выражается в переносе экономического аналитического инструментария на такие сферы, казалось бы, внеэкономической деятельности человека, как расовая дискриминация, образование, охрана здоровья, брак и разводы, преступность, эволюция гражданского права семьи и т.д.
Теоретики экономического империализма считают модель лэкономического человека и теорию рационального выбора наиболее перспективной основой для унифицированного подхода представителей общественных наук к изучению социального мира. Автор показывает, что расширение сферы анализа требует определенной коррекции используемой модели человека, в частности, отказа от упрощенных представлений об эгоистической природе человеческих интересов. Возможность применения модели экономического поведения связана, по мнению автора, с реальными изменениями современного общества и человека. М. Вебер говорил о прогрессирующей рационализации мира, аналогично можно говорить о прогрессирующей лэкономизации мира. Речь идет о том, что человек и обширная сеть его социальных взаимодействий все более становятся регулируемыми закономерностями, применимыми к рыночным отношениям. Без этого реального процесса экспансии отношений экономического типа в социальную сферу, в культуру, в личную жизнь люди просто не узнавали бы себя в тех картинах, которые рисуются теоретиками, реализующими экономический подход к человеческому поведению. В работе в этом плане анализируется одна из самых интересных концепций - теория человеческого капитала.
В за4 Экономический человек: аскетизм и рациональность рассматриваются вклад в понимание лэкономического человека, который внесли представители немецкой исторической школы в политической экономии и истории экономики. Здесь прежде всего выделяются фундаментальные работы М. Вебера и В. Зомбарта, в которых были исследованы такие важнейшие персонажи экономической антропологии, как раннекапиталистический предприниматель и буржуа. В диссертации показано, что методологический подход, принятый в этой школе, существенно отличался от подхода английской экономической традиции, продолженного и в современной неоклассической экономической теории.
Своеобразие рассматриваемой антропологии, по мнению автора, связано с тем, что она создана на стыке истории экономики и экономической социологии. В этом плане идущее от М. Вебера понимание экономической рациональности как лцелерациональности является гораздо менее жестким, чем понимание рациональности в модели лэкономического человека неоклассической теории. Поэтому, он, несомненно, является и более реалистическим, таковым в результате оказывается и лэкономический человек в тех его изображениях, которые создали ученые немецкой школы. Тем не менее и здесь, как доказывается в работе, хозяйствующий субъект выступает как лидеальный тип. Этот тезис иллюстрируется на материале веберовского идеального типа раннего капиталистического предпринимателя. Эта концепция М. Вебера также сопоставляется с экономической антропологией В. Зомбарта и Ф. Броделя.
В за5 Капитализм и отчуждение человека анализируется антропология К. Маркса - как философа и как экономиста. Показывается, что в понимании человека основоположник диалектико-материалистического мировоззрения исходил из существенно иной традиции, чем английские экономисты с их приверженностью к эмпиризму и утилитаризму. Маркс в данном аспекте следовал Спинозе и Гегелю, сильное влияние на него также оказала антропология Фейербаха. От первых он воспринял представление о человеке как деятельном творческом существе, предназначение которого состоит в раскрытии всего спектра своих сущностных сил. От Фейербаха к Марксу перешла идея человека как целостного природного существа, а также концепция религиозного отчуждения, которой он придал социально-экономический смысл. Несомненно, что Маркс и в собственно экономических произведениях, в том числе в Капитале, опирался на эту философско-антропологическую основу. Анализ капиталистической экономики был для него одновременно анализом отчуждения человека, а критика капиталистической экономики была критикой положения человека при капитализме. При этом его критика была направлена не столько против несправедливого способа распределения доходов, сколько против самого капиталистического способа производства, который ведет к отчуждению личности. В результате главным мотивом Маркса выступало освобождение человеческой личности от многообразных форм отчуждения, присущих капитализму и поиск пути для восстановления и развития утраченной гармонии в отношениях человека с природой и другими людьми. Коммунизм в этом смысле означает освобождение от отчуждения, возврат человека к себе самому, его самореализацию как целостного творческого существа.
Трудно возражать против идеала универсального творческого человека. Однако не оправдан оптимизм Маркса в том отношении, что именно ход экономического развития способен создать такие условия, при которых человек будет беспрепятственно реализовывать все свои универсальные сущностные силы. Непонятно также, каков будет характер труда или деятельности, которые позволят это сделать. В работе рассматриваются высказывания Маркса о совместной деятельности людей, в которой нет отчуждения, и показывается, что ради преодоления отчуждения Маркс готов пожертвовать не только таким институтом, как частная собственность, но и всеми элементами рынка и, более того, по сути устранить экономическую деятельность как таковую.
Главной ошибкой Маркса, по мнению автора, был его тезис о том, что в принципе возможно общество, в котором не будет овеществления социальных связей, в котором, как он писал, воцарятся прозрачные и разумные отношения между людьми. В современной социологии имеются убедительные концепции о том, что процессы овеществления являются онтологической предпосылкой образования всего институционального порядка в обществе. Требуя уничтожения отчуждения и овеществления социальных связей, мыслитель фактически призывает к устранению любых социальных институтов. Но очевидно, что общество не может существовать без институтов - без устойчивых, привычных, типичных, обрастающих символической и материальной плотью форм взаимодействий людей. Если довести эту мысль до логического завершения, то получается, что преодоление овеществления возможно только при разрушении не какого-то конкретного общества, например, капиталистического, но и общества как такового. У Маркса нет такого радикального вывода, однако если обратить внимание на то, что он считал необходимым для преодоления отчуждения и освобождения лцелостного человека разрушения таких фундаментальных социальных институтов как собственность, рынок, деньги, государство и даже семья, то неясно, что, собственно говоря, останется от общества в рисуемом им будущем.
Все это показывает, что антропология марксизма содержит неустранимые и трудно разрешимые проблемы и противоречия. Ее нельзя назвать ложной в буквальном смысле, поскольку она является, по преимуществу, философской, а к философскими концепциям нельзя применять обычные критерии истинности и ложности. Однако, приведенные аргументы свидетельствует о том, что она, несмотря на весь ее гуманистический пафос, является непродуктивной, рисующей нереальный образ человека.
В главе 6 Экономика и культура автор исходит из того, что экономические процессы всегда протекают в определенной социокультурной среде, характеризуемой такими понятиями, как экономическая культура, экономическая ментальность, культура предпринимательства, корпоративная культура. В за1 Экономическая культура и национальная экономическая ментальность рассматривается структура экономической культуры и ее национальные вариации. Экономическая культура складывается из поведенческих стереотипов и экономических знаний. Ее аспектами выступают культура предпринимательства и корпоративная культура. В последние десятилетия и в экономической, и в социально-философской литературе все большее внимание уделяется проблемам, связанным с национальными особенностями экономической ментальности. Она является составной частью общего национального менталитета. Последний представляет собой социально-психологическое состояние национального сообщества, отражающее результаты длительного воздействия естественно-географических и социально-экономических условий развития этого сообщества. Национальная ментальность влияет на все сферы жизни общества, в том числе и на хозяйственную деятельность. В качестве основных элементов национальной хозяйственной ментальности в работе выделяются: нормы социального взаимодействия субъектов в совместной хозяйственной деятельности; предпочитаемые организационные формы экономических организаций; ценностно-мотивационное отношение к труду; стереотипы потребления, отношения к собственности и богатству; сложившиеся нормы предпринимательской деятельности и отношение к ней в обществе; степень восприимчивости к зарубежному экономическому опыту. Эти элементы обсуждаются автором применительно к российской экономической ментальности.
В з 2-4 данной главы (за2 Необходимость корпоративной культуры, за3 Корпорации в экономической истории. Понятие корпоративной культуры, за4 Типология корпоративных культур. Культура предпринимательства и организационная культура) раскрывается важность корпоративной культуры в передовых областях современной экономики, рассматривается историческое развитие корпораций, анализируется понятие корпоративной культуры, предлагается типология корпоративных культур.
Одной из основных задач, стоящих перед современными компаниями, является интеграция коллектива вокруг основных целей и задач организации. Это связано с тем, что лицо современной экономики определяют уже не индивидуальные предприниматели и не замкнутые хозяйственные организации, устроенные по образцу семейных кланов. Ныне складывается новая модель организации, где все работающие, включая и руководителей корпораций, выступают представителями единой коллективной воли.
Автор трактует корпоративную культуру как систему коллективных ценностей и базовых представлений, складывающихся в культурную парадигму организации, которая задает устойчивые нормы деятельности и взаимоотношений сотрудников, Эта культура объективируется в символике, ритуалах и мифах организации и выражается в ее корпоративной идеологии и официально декларируемой миссии.
В современных условиях материальные ресурсы постепенно теряют свой приоритет по отношению к таким реалиям, как корпоративный дух, способности к инновациям и сотрудничеству. На смену индустриальной логике управления приходит логика постиндустриального менеджмента, в котором в качестве средства управления выступают анализ и развитие корпоративной культуры, а критерием его качества является согласованность принимаемых решений с культурой компании.
Истоки корпоративных организаций восходят к Древней Греции, где было в сфере морской международной торговли создавались ассоциации купцов и вырабатывались нормы корпоративной деятельности. В Средние века развитие корпоративной формы проявилось в цеховой организации. Культура корпоративных отношений в средневековых цехах проявлялись в том, что они не только осуществляли контроль над производственной деятельностью, но и представляли своих членов в системе социальных отношений. Помимо этого, они следили за моралью своих членов и выполнением ими религиозных обрядов, самостоятельно вершили суд над своими членами по мелким спорам. Корпорации существовали также в стенах средневековых университетов.
В буржуазную эпоху корпорации, как и в древнем мире, стали возникать в сфере международной морской торговли в таких странах, как Голландия и Англия. В них поддерживался корпоративный дух, культивировалась моральная общность, которую нужно было демонстрировать как собственному обществу, так и за рубежом.
Таким образом, корпоративность связана с такими экономическими объединениями, для которых характерна определенная замкнутость и стремление к регулированию максимально широкого спектра форм социального поведения своих членов. Заслужить членство в корпорации можно через ученичество или кандидатство, продемонстрировав преданность, дисциплинированность, профессиональную пригодность. Для корпорации типичны распределение вознаграждений в форме привилегий, лояльность по отношению к руководству, ощущение корпоративной идентичности, преданность корпоративным целям и ценностям.
Хотя у каждой организации складывается своя корпоративная культура, можно говорить о типах корпоративных культур. Типология корпоративных культур возможна по разным основаниям. В работе рассматриваются типологии по социологическим признакам (Э. Гидденс, Т.аПарсонс), а также типологии, разработанные в теории менеджмента. Существует важное различие индивидуалистических конкурентных культур (наиболее характерных для англосаксонских стран) и коллективистских или групповых кооперативных культур, типичных, например, для японских корпораций. Помимо структурных типологий возможно выделение типов культуры в зависимости от стадий зрелости организаций.
В заключительной главе 7 Дискуссии об идеологических и моральных аспектах капиталистического общества ставится и обсуждается проблема оценки и оправдания капиталистического общества как способа эффективного развития экономики и одновременно расширения сферы жизненных возможностей человека. Эта проблема обрела особую актуальность после краха социалистической системы и поворота к тому, что грубо можно назвать реставрацией капитализма в постсоциалистических странах, в том числе и в России.
В за1 Рыночная система, капитализм и антикапиталистическая ментальность показывается, что несмотря на принятые у нас раньше рассуждения о существовании разветвленной буржуазной идеологии, реально не существовало достаточно последовательной и, главное, позитивной социально-философской теории капиталистического общества. Некоторые ученые, например, П. Бергер, П. Козловски, вообще считают, что капитализм оказался уникальным в этом отношении общественным строем, которому до наших дней не удалось выработать позитивную идеологию, оправдывающую его существование. С этим связано и то, что само понятие капитализм в большинстве языков, в том числе и в русском, имеет отчетливое негативное значение. Многие предпочитают поэтому пользоваться такими более нейтральными понятиями, как рыночная система или линдустриальное общество. Однако это уход от реальной проблемы, поскольку индустриальное общество совместимо и с социалистическим строем, а рынок в отличие от капитализма обозначает важнейший, но все же ограниченный аспект общества, а не целостный социальный строй. Последним является именно капитализм, в котором рыночная экономика сопрягается с целым набором других социальных институтов.
Одним из первых серьезный анализ негативной оценки капитализма предпринял Л. Мизес. Он ввел понятие лантикапиталистическая ментальность, которое подчеркивает, что этот феномен включает в себя не только рациональные уровни критики капитализма, но и общую настроенность людей, включающую ценностные и эмоциональные уровни. Именно к этим уровням обращались такие критики капитализма, как романтики и представители социального искусства XIX века, а вслед за ними и социалисты. Современный экономист также указывает, что носителями антикапиталистической ментальности обычно являются линтеллектуалы, которые не могут преодолеть обиду, обусловленную тем, что капиталисты редко допускают их в свое замкнутое лобщество.
Более глубоко антикапиталистические настроения интеллектуалов исследованы Й.Шумпетером в его известной работе Капитализм, социализм и демократия. Их возникновение австрийский экономист связывал с более общим процессом упадка капиталистического общества, который он называл созидательным разрушением, которое порождается самим капитализмом.
При этом нельзя считать, что главной причиной враждебности к капитализму служит страдания и бедность, поскольку с ростом жизненного уровня масс негативное отношение к нему не уменьшалось. Улучшения воспринимались как должное, а трудности целиком приписывались капиталистическому строю. В своей социологии интеллектуалов Шумпетер показывает, что в отличие от других социальных систем капитализм в силу самой логики своего функционирования порождает, обучает и финансирует социальные группы, заинтересованные в его разрушении.
В за2 О потребительском характере капиталистического общества кратко обсуждаются с позиций экономического подхода традиционные обвинения капитализма как системы, которая позволяет людям эксплуатировать друг друга, что он поощряет индивидуализм, своекорыстие и эгоизм. Последнее обвинение во многом справедливо, но при его оценке важно различать эти понятия. Капиталистическое общество, действительно, индивидуалистично. Но индивидуализм в общем виде означает способность и возможность человека самому устанавливать приоритеты и цели своей деятельности и выбирать для этого подходящие средства. Так понимаемый индивидуализм является не пороком, а большим достижением человеческой цивилизации. Только имея возможность самому принимать решения, человек может различать добро и зло, чему учил в своей этике еще Кант.
Своекорыстие можно понять как стремление к собственному благополучию без учета благополучия других людей. Оно также присуще рыночному капитализму. Вместе с тем, оно, по-видимому, является родовой чертой человека и обнаруживается во всех общественных устройствах. Но хотя при рыночных обменах люди не обязаны заботиться об интересах других людей, их своекорыстие все же ограничивается свободой обмена. Своекорыстные мотивы одного из партнеров в условиях рынка могут проявиться только в таких действиях, которые в то же время выгодны и для другого партнера. Таким образом, рынок дисциплинирует своекорыстных индивидов, которые несмотря на весь свой эгоизм должны предоставить своим партнерам свободу решения и предлагать им полезные товары и услуги.
Капитализм часто обвиняют в потребительском характере, в том, что он ориентирован лишь на материальные потребности людей, производит много псевдоблаг, потакая дурным вкусам потребителей. Верно, что начальный период капитализма с его веберовским мирским аскетизмом, был относительно недолгим. Мотивы потребления и удовольствия постепенно вытеснили протестантские ценности сбережения и рационального ограничения потребления. Уже у А.Смита развитие рыночной экономики связывалось с тем, что именно рост желаний является движущим фактором производства. При этом сила капитализма в его глазах состояла именно в том, что он может допускать многие действующие на рынке ценности и цели, отказываясь от единой этической и целевой ориентации хозяйственной деятельности. Также нелогично осуждать стремление людей ко все большему потреблению. Если производство все большего объема товаров является целью, к которой стремится общество, то и для индивида эта цель не может рассматривается как предосудительная.
Не столь убедительны и обвинения капитализма в разрушении духовной культуры, различные вариации которых в течение двух веков происходили от работ немецких романтиков и русских славянофилов до Одномерного человека Г. Маркузе. Между тем обвинения в бездуховности капиталистического общества, в его враждебности высокой культуре не соответствуют фактам. Непредубежденная оценка культурных достижений XIX и XX вв. должна признать эту эпоху одной из самых богатых в культурном отношении. В нашей стране именно с формированием капиталистического общества связан период, который называют серебряным веком русской культуры. Это было время расцвета поэзии, музыки, театра, живописи, архитектуры, время русского религиозно-философского ренессанса. Капитализм, действительно, породил т.н. массовую культуру. Однако высокое искусство в современном обществе не исчезает, более того оно уже не является достоянием узких слоев элиты, поскольку необходимый для его потребления уровень образования и общей культуры в развитых капиталистических обществах стал массовым явлением.
В за3 Мораль и рыночные отношения обсуждается проблема совместимости рыночного капитализма с принципами этики. Нередко считается, что этот строй эффективен в экономическом отношении, но он разрушает фундаментальные нормы морали. Такая позиция была характерна, например, для представителей этического социализма начала XX в., которые доказывали, что экономический строй, основанный на частной собственности и рыночном обмене не совместим с этическим учением Канта как высшим проявлением гуманистической этики. К их числу относился и крупнейший отечественный экономист начала прошлого века М.И.Туган-Барановский. В работе показывается, что даже Л. фон Мизес соглашался с тезисом о несовместимости капитализма и нормативной этики, но как защитник капитализма объявил этическую систему Канта слабой и неудачной, уступающей согласованной с рыночными отношениями утилитаристской этике.
Более глубокий анализ этого вопроса показывает, что в моральном учении Канта центральной является идея свободы как возможности индивида действовать в соответствии со своими собственными целями. Такой этический индивидуализм созвучен с экономическим индивидуализмом. Также кантовская этика, как и рыночное хозяйство, нецелеориентирована, она не указывает конкретных целей, а лишь предлагает критерий, по которому можно установить, могут ли индивидуальные цели одного человека сосуществовать вместе с целями всех других людей. Рынок тоже может допускать множество ценностей и целей, не предполагая общей целевой ориентации всего экономического процесса.
Чтобы понять специфику морали, характерной для капиталистического общества, доказывает автор, важно оценить общий тип социальных связей, который действует в этом обществе. Он существенно отличается от локальных и личностных связей традиционных докапиталистических обществ. В индустриальном капиталистическом обществе малые общности превращаются в большие, связи личного типа сменяется универсальными, абстрактными связями. В таком обществе формируется и новый тип морали, который отличается от морали локальных сообществ с их общими целями и ценностями и групповой солидарностью. Новые правила морали защищали индивида от принуждения со стороны группы, они требовали терпимости в отношениях с партнерами по рынку, соблюдения договоров и т.п. Хотя эти новые нормы и не соответствовали инстинктивной морали солидарности, они закреплялись, поскольку способствовали успеху в хозяйственной деятельности. В результате делается вывод, что обвинения капитализма в аморальности лишено оснований. Во-первых, он совместим с основными этическими учениями, во-вторых, как сложное большое общество формирует особый тип морали, основанный на индивидуальной свободе и ответственности, на признании многообразия интересов и целей различных людей и толерантном отношении к этому многообразию. Вместе с тем этот тип морали не разрушает и прежнюю мораль солидарности, поскольку большое общество включает различные малые сообщества, в которых действует мораль солидарности, доверия и бескорыстной взаимопомощи.
В Заключении подводятся основные итоги исследования, резюмируются его основополагающие выводы и результаты.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Монографии:
- Сорочайкин, А.Н. Философия экономики: В поисках новых подходов / А.Н. Сорочайкин. Ц М.: Изд-во Московского университета, 2005. - 192 с.
- Сорочайкин, А.Н. Человек в системе социально-экономических отношений / А.Н. Сорочайкин. Ц Самара: Сам. Отделение Литфонда, 2007. -196 с.
Публикации в изданиях,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
- Сорочайкин, А.Н. Национальная экономическая ментальность и корпоративная культура / А.Н. Сорочайкин // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск Новые гуманитарные исследования. Ц Самара, 2004. - С.38-47.
- Сорочайкин, А.Н. Философия хозяйства или философия экономики? / А.Н. Сорочайкин // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск Гуманитарные исследования. Ц Самара, 2005. Ц С. 5-12.
- Сорочайкин, А.Н. Модель лэкономического человека: опыт философского обоснования / А.Н. Сорочайкин // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск Новые гуманитарные исследования. Ц Самара, 2005. Ц С. 37-44.
- Сорочайкин, А.Н. Исследовательская программа лэкономического империализма: сущность и гносеологическое своеобразие / А.Н. Сорочайкин // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск Философия и история. - Самара, 2005. - С. 21-28.
- Сорочайкин, А.Н. Модернизация и ее идеологическое оправдание / А.Н. Сорочайкин // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. - 2005. Ц №4 (38). Ц С. 31-38.
- Сорочайкин, А.Н. Экономическое поведение: опыт онтологической экспликации / А.Н. Сорочайкин // Известия Самарского научного центра РАН. Специальный выпуск Новые гуманитарные исследования. - 2006. - С.39-44.
Публикации в других научных изданиях:
- Сорочайкин, А.Н. Переходный характер отечественной экономической культуры / А.Н. Сорочайкин // Традиционное, современное и переходное в российском обществе: Сборник статей Всероссийской научно-практической конференции. Ц Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2004. Ц С. 9-11.
- Сорочайкин, А.Н. Философия экономики: обзор дискуссий о предмете и научном статусе / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.5. Ц М.: Изд-во Московского университета, 2004. Ц С. 145-154.
- Сорочайкин, А.Н. Экономическая ментальность: сущность, структура, российская специфика / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.5. - М.: Изд-во Московского университета, 2004. Ц С.28-38.
- Сорочайкин, А.Н. Этика Канта и рыночная экономика / А.Н. Сорочайкин // Философия Канта и современность: Материалы межвузовской конференции. - М.: РГГУ, 2004. Ц С. 69-74.
- Сорочайкин, А.Н. Национальная стратегия бизнеса по трансформации экономической ментальности / А.Н. Сорочайкин // Социально-экономические аспекты современного развития России: Сборник статей II Всероссийской научно-практической конференции. Ц Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2005. Ц С. 108-110.
- Сорочайкин, А.Н. Сфера бизнеса и трансформация общественной ментальности / А.Н. Сорочайкин // Инновационные процессы в менеджменте: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Ц Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2005. Ц С. 86-88.
- Сорочайкин, А.Н. Российская экономическая культура: пути трансформации / А.Н. Сорочайкин // Россия: социальная ситуация и межнациональные отношения в регионах: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. - Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2005. -
С. 3-5.
- Сорочайкин, А.Н. Феномен запаздывающей модернизации в контексте кризиса либеральных идей / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.4. - М.: Изд-во Московского университета, 2005. Ц С. 3-8.
- Сорочайкин, А.Н. Концепция экономических и политических свобод в либерализме / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.4. - М.: Изд-во Московского университета, 2005. Ц С. 43-49.
- Сорочайкин, А.Н. Концепция свободы в философии неолиберализма / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.4. Ц М.: Изд-во Московского университета, 2005. Ц С. 85-91.
- Сорочайкин, А.Н. Модернизация России и идеи либерализма / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.4. Ц М.: Изд-во Московского университета, 2005. - С. 112-117.
- Сорочайкин, А.Н. Структура экономической ментальности / А.Н. Сорочайкин // Экономика, экология и общество России в XXI столетии: Труды VII Международной научно-практической конференции. Ч.I. Ц СПб.: СПб. гос. политех. ун-т, 2005. Ц С. 326-328.
- Сорочайкин, А.Н. Ментальность: экономический аспект / А.Н. Сорочайкин // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия философия. Вып.6. Ц Тольятти, 2005. Ц С. 146-155.
- Сорочайкин, А.Н. Проблема бедности: социально-философский контекст осмысления / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.8. - М.: Изд-во Московского университета, 2005. Ц С. 100-110.
- Сорочайкин, А.Н. Динамика богатства и бедности в процессе модернизации / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.8. Ц М.: Изд-во Московского университета, 2005. Ц С. 178-187.
- Сорочайкин, А.Н. Постиндустриальный мир и новые бедные / А.Н. Сорочайкин // Философия. Наука. Культура. Вып.8. Ц М.: Изд-во Московского университета, 2005. Ц С. 201-209.
- Сорочайкин, А.Н. Корпоративная культура и экономическая динамика: грани взаимодействия / А.Н. Сорочайкин // Современный российский менеджмент: состояние, проблемы, развитие: Сборник статей IV Международной научно-методической конференции. Ц Пенза: Приволжский Дом знания, 2005. Ц С. 264-266.
- Сорочайкин, А.Н. Феномен корпоративной культуры / А.Н. Сорочайкин // Современные проблемы управления персоналом организации: Сборник статей Международной научно-практической конференции. - Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2005. - С.114-116.
- Сорочайкин, А.Н. Социальная ответственность бизнеса / А.Н. Сорочайкин // Опыт и проблемы социально-экономических преобразований в условиях трансформации общества: регион, город, предприятие: Сборник статей III Международной научно-практической конференции. - Пенза: ПГСХА,2005. - С.29-31.
- Сорочайкин, А.Н. Экономическая культура в условиях реформируемого общества / А.Н. Сорочайкин // Экономическое и социальное развитие регионов России: Сборник статей всероссийской научно-практической конференции. - Пенза: ПГСХА, 2005. - С.63-65.
1 Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика. М.: Политиздат, 1990. С. 27.
2 Беккер Г. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории. М., 2003. С. 608-609.
3 Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика. М.: Политиздат, 1990. С. 28.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по философии