Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по культурологии  

На правах рукописи

ЯПКИНА Татьяна Федоровна

АРХИТЕКТОНИКА КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ

(конец XVII - начало XX вв.)

Специальность: 24.00.01 - теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора культурологии

Санкт-Петербург

2007

Работа выполнена на кафедре теории и истории культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств

Научный консультант:	доктор философских наук, профессор Иконникова Светлана Николаевна
Официальные оппоненты:	доктор искусствоведения, профессор Мосолова Любовь Михайловна доктор философских наук, профессор Бороноев Асалхан Ользонович доктор исторических наук, профессор Лбова Людмила Валентиновна
Ведущая организация:	Государственная полярная академия

       

Защита состоится 23 октября 2007 года в 14.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 210.019.01 в Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 2/4, зал Совета.

C диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского

государственного университета культуры и искусств

Автореферат разослан  20 сентября 2007 года

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор культурологии, профессор                       В.Д.Лелеко

Общая характеристика работы

Актуальность. Изучение истории культуры России в условиях многополярности мира помогает понять её целостность, а также сущность сложных историко-культурных и социальных процессов современности. Чем острее проблемы современности, тем чаще ученые обращаются к историческому прошлому России, которое позволяет не только воссоздавать логику историко-культурных процессов, но и обосновать теоретические модели развития культурного пространства, единство которого сопровождалось развитием региональных культур. Россия всегда формировалась как пространство различных национально-культурных традиций.

Многообразие этнических контактов, особенности социально-экономических и природно-хозяйственных условий наложили отпечаток на все сферы жизни населения Восточной Сибири. Эти факторы, определившие своеобразие культурного пространства региона, вызывают сегодня интерес с точки зрения культурологии. Духовные и историко-культурные локусы региона, несущие в себе неприкосновенный запас ценностей культуры прошлого, в современном культурологическом исследовании могут рассматриваться через концепцию культурного пространства. Обоснование такой концепции требует комплексного изучения как пространственных, так и культурных взаимодействий разных традиций на территории Восточной Сибири. Кроме того, формы взаимной адаптации социальных групп, создание внешней, материальной среды в культурном пространстве региона, также могут стать частью современных региональных культурологических исследований.

Обращение к исследованию культурного пространства Восточной Сибири (конец XVII - начало XX вв.) продиктовано создавшейся необходимостью изучения региона как историко-культурной целостности, где разные аспекты и проявления культуры даны, не изолировано от контекста общесибирских и общероссийских социально-культурных процессов. Тенденция культурной и социальной автономизации должна идти одновременно с укреплением целостности региона и страны.

Актуальность данного исследования также связана с проблемами сохранения наследия и развития национальных культур региона, решение которых является важным для формирования взаимопонимания, которое способствует преодолению различных кризисных явлений в современных межэтнических и межрегиональных отношениях. Понимание сложности этих социокультурных процессов позволяет определить приоритеты в региональной культурной политике, задача которой заключается в согласованности стратегии развития региона с общероссийской. В свою очередь, в формировании культурной политики России необходимо учитывать исторические корни регионального развития, особенности локальных культуроформирующих процессов.

Процессы регионализации в территориальном устройстве России и в дифференциации ее духовной жизни важны не только для анализа в региональной науки, но и для образования. Изучение своего региона и своей страны должно стать основой для познания более сложных объектов, явлений и понятий. Целесообразно и с образовательной, и с воспитательной точки зрения строить и вузовские, и школьные курсы на регионоведческой и родиноведческой основе.

Степень научной разработанности проблемы. Изучение Восточной Сибири имеет свою историю, поскольку научный интерес к региону формировался параллельно с его административно-хозяйственным освоением. Историография истории культуры региона рассматриваемого периода логически разделяется на следующие этапы: накопление эмпирических материалов о регионе, становление историко-культурных исследований региона и развитие систематического научного знания о культуре Восточной Сибири.

Первый этап - XVII-XVIII вв. - это время интенсивного накопления сведений о культуре и быте народов Восточной Сибири. Записи велись отдельными путешественниками, сибирскими экспедициями (Н.Витсен, Дж.Белл, Л.Ланге, Д.Мессершмидт, И.Гмелин, П.Паллас, И.Георги, Г.Миллер, И.Фишер, Г.Сарычев, и др.). Информация этнографического характера была в основном фрагментарной и описательной. Тем не менее, за этот период был собран значительный научный материал о быте, нравах, религиозных верованиях, обычаях сибирских народов. 

Результатами первых сибирских экспедиций Академии наук стали первые научные описания Западной и Восточной Сибири. Это были личные наблюдения, непосредственные обследования природы и населения, большое собрание географических, этнографических и лингвистических сведений.

Второй этап - середина XVIII - первая половина XIX вв. В это время формируется историческая наука в России, а также появляются исследования по локальной истории. Локальность Сибири и Восточной Сибири в частности, в исторических концепциях вписывается в контекст общероссийских процессов (В.Татищев, П.Словцов, и др.), в общеевропейскую историю (М.Щербатов, И.Болтин). Таким образом, Восточная Сибирь видится исследователям как неотъемлемая часть (регион) России не только в административно-хозяйственном отношении, но и как органичная часть общероссийских историко-культурных процессов.

В это же время начинается формирование краеведческой традиции в изучении Восточной Сибири, которая отчасти была вызвана ростом духовных и светских учебных заведений, появлением приезжей и местной интеллигенции, политических ссыльных (Е.Авдеева-Полевая, Н.Бестужев, Г.Бильдзукевич, Ю.Гагемейстер, М.Геденштром, А.Гиллер, Д.Завалишин, В.Кюхельбекер, Г.Елисеев, М.Семевский, и мн. др.). Ценным является факт заинтересованности в описании истории культуры края, которую проявила интеллигенция. В этих, в большей степени любительских исследованиях отмечается тенденция к формированию региональной идентичности у местного русского населения. Практически во всех исследованиях фиксируются региональные особенности, наложившие определенный отпечаток на жизнь населения Восточной Сибири (внешний вид и ментальность сибиряка, сохранение пространств традиционной культуры кочевников региона, город, который выступает местом взаимодействия культур (славянской и автохтонной), внешний вид городских построек, и др.).

На третьем этапе (вторая половина XIX - 20-30-е гг. XX вв.) в изучении Восточной Сибири продолжают развиваться общегосударственная (А.И.Герцен, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский) и краеведческая (В.Андриевич, С.Бахрушин, Н.Бурлаков, А.Васильев, В.Гирченко, Ф.Кудрявцев, Н.Кузнецов, В.Лапин, А.Линьков, Г.Попов, Н.Романов, И.Серебренников, Н.Токмаков, Н.Чарушин, и др.) традиции. К ним присоединяется собственно региональная традиция в лице сибирских областников А.Щапова, Н.Ядринцева, Г.Потанина, С.Шашкова, и мн. др. Итогом таких уже систематических исследований становится появление областной концепции во второй половине XIX века и концепции культурных гнезд 20-30-х гг. XX столетия (Н.Пиксанов).

Особый интерес вызывают дореволюционные исследования сибирской деревни, появившиеся в начале XX столетия. В своих работах А.А.Макаренко, Г.С.Виноградов подробно рассматривают особенности крестьянского образа жизни в Сибири. Однако, несмотря на ценность работ, необходимо отметить, что неравномерность обследования различных территорий Сибири и Восточной Сибири, в частности не позволяет составить наиболее полное представление об особенностях крестьянской жизни региона.

Советский период и современность можно рассматривать как этап актуализации региональных исследований на уровне конкретных этнографических изысканий и работ по истории отдельных областей культуры (религия, образование, театр, литература, музыка, архитектура, культурно-просветительная работа). Работы этого этапа характеризуются продолжением краеведческих традиций, введением в научный оборот нового архивного материала, результатов этнографических и археологических экспедиций в Восточной Сибири.

В последнее время стала осуществляться публикация и переиздание текстов и памятников духовной культуры сибиряков. Среди таких интересных исторических источников можно назвать серию История Сибири. Первоисточники, которая подготовлена и выпущена Институтом истории СО РАН под редакцией Н.Н.Покровского. Публикуются сборники фольклорных текстов, которые составлены Ф.Ф.Болоневым и М.И.Мельниковым. Анализ текстов позволяет выявить процессы взаимодействия русских переселенцев с аборигенным населением Восточной Сибири.

Поскольку Восточная Сибирь является не только администрантивно-территориальным  образованием, но и специфическим историко-культурным пространством, то был необходим анализ имеющихся исследований и концепций культурного пространства. Тема пространства, культурного пространства вызывает интерес многих ученых гуманитариев - философов, социологов, историков, географов, антропологов и лингвистов. Накопленный значительный аналитический материал по этой проблеме позволил определить специфику культурного пространства в многообразии его значений, что возможно сделать только в границах культурологического исследования.

В философии пространство и время выступают как предельно обобщенные понятия, в которых схватывается структурная организованность и изменчивость бытия. Осмысление пространства в границах философских категорий связано, прежде всего, с приданием ему онтологической сущности, высшего смысла организованной человеческой деятельности, которая лежит в основе любой культуры. В философии сформировались два подхода к анализу пространства: субстанциональный (Демокрит, Эпикур, Демокрит, Лукреций, Зенон, Платон, Евклид, Ньютон, Монтень, Макиавелли, Кузанский, Дж.Бруно, Декарт, Спиноза и др.) и атрибутивный (Аристотель, Лейбниц, Кант, Гегель, Эйнштейн и др.). Философия конца XIX - XX вв. привносит в понимание пространства, в котором находится человек, дифференциацию: пространство жизни - жизненный мир Э.Гуссерля, пространство как способ протяженности О.Шпенглера, лочеловеченное пространство В.Вернадского, пространство как место этоса М.Хайдеггера, пространство как самоорганизующаяся система - И.Пригожина, пространство как распределительная структура - Ж.Бодрийяра.

Анализ социального пространства, предпринятый П.Сорокиным, показывает отличие этого пространтсва от геометрического - расстояние между людьми в географическом пространстве не сопоставимо с социальной дистанцией. Главным требованием появления социального пространства является человеческое сообщество. Такое социальное пространство многомерно. П.Сорокин считает, что определение социального явления в социальном пространстве зависит от отношения человека к другим людям и другим социальным явлениям.

Среди исследователей, разрабатывающих проблематику социального пространства можно назвать П.Бурдьё, который рассматривает его как некие структуры взаимоотношений между людьми как ансамбль невидимых связей, которые формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу.

Социальное пространство создается в процессе реализации исторически сложившихся форм совместной деятельности людей, в типах социальной организации, формах коллективности, социальных институтах, материальной культуре. С этой точки зрения для диссертационного исследования был необходим анализ исследований по истории России, в которых в той или иной степени отражено пространство в системе исторических понятий.

История России тесно связана с постоянно расширяющимся пространством во всех географических направлениях. Отсюда такой интерес к вопросу о роли пространства в судьбе государства, истоки которого можно отнести к работам по истории России (М.Ломоносов, Д.Менделеев, В.Семенов-Тян-Шанский, Н.Бердяев, И.Ильин, и др.).

Историки-лгосударственники (Н.Карамзин, М.Погодин, К.Кавелин, Б.Чичерин, С.Соловьев и др.) были сторонниками концепции, которую можно условно назвать концепцией государства-дома, где существует единство пространства для всех народов с выделением особой роли великорусскому племени. Так например, С.М.Соловьёв дает исходные параметры социального пространства России, которое имеет невозбуждённый, жидкий, неразвитый характер. Такой характер социального пространства, является основанием для особой организующей роли государства в истории России. В.Ключевский, является одним из первых историков-лнародников, который в отличие от историков-лгосударственников избрал народ основным действующим лицом в социально-историческом пространстве. Именно народ являлся лэтническим ядром истории и заслуга в освоении географических пространств принадлежит тоже народу.

Рассмотрение прошлого России с точки зрения геополитических процессов предполагает выделение двух аспектов: пространственно-политического и духовно-идеологического. Так, евразийский подход к вопросу продвижения России на Восток позволяет понять важность роли имперской формы управления обширными территориями и многочисленными народами, их населяющими (Г.Вернадский, Л.Гумилев, П.Савицкий, и др.). В основе этой концепции - связь между социально-исторической средой и территорией, называемой месторазвитием. Современные политологи выделяют три формы такого политического пространства: пространство как политическая, идеологическая предпосылка организации общества, пространство как цель политики, и пространство как среда протекания политических процессов (И.Алексеева, В.Бабурин, А.Венгеров, И.Зеленева, И.Кефели, Б.Миронов, Н.Нарочницкая, В.Якунин, и др.).

Антропогеография, этнография устанавливает характер взаимодействия между обществом, культурой и географической средой (К.Риттер, А.Гумбольдт, Ф.Ратцель, Л.Мечников, Н.Данилевский, Ю.Введенин, А.Дружинин, В.Каганский, Д.Н.Замятин, и др.). Понятие географическое пространство рассматривается как рефлексия одной из форм пространственного конструирования мира в сознании человека и как результат процесса описания, осознания и осмысления земного пространства. Феномен ландшафта, считает В.Л.Каганский, может быть выражен также общими категориями: пространство, место, масштаб, удаленность, форма, позиция и пр. Кроме того, пространство служит средой жизни для огромного числа популяций живых организмов, в том числе человека.

Важным в понимании процессов формирования культурного ландшафта Восточной Сибири стало рассмотрение динамики распространения городских отношений и городского и деревенского образа жизни. Это позволило территориально дифференцировать городские пространства и пространство сибирской деревни региона. (Ю.Величко, М.Громыко, В.Гурьянов, С.Евдокимова, В.Затеев, В.Кочедамов, А.Лебедева, А.Люцидарская, Т.Мамсик, Н.Миненко, Н.Покровский, Г.Оглезнева,  Е.Перцик, Д.Резун,  М.Шиловский, и др.). В исследовании отмечается, что в последнее время сибирская урбанистка стала крупным научным направлением, в рамках которого исследователи большое внимание уделяют процессам формирования и развития городской культуры.

Культура, воспитывая человека, формирует пространство его обитания, среду, в которой он существует. Взаимосвязь пространственной организации, территориальности, типов расселения, стандартов поведения и культурных норм в традиционной культуре, а также пространственную характеристику элементов материальной культуры изучает антропология (А.Байбурин,  А. ван Геннеп,  Гребнер, Н.Жуковская, Роже Кайуа, К.Клакхон, А.Леруа-Гуран, Э.Лич, М.Мосс, Л.Фробениус, М.Элиаде, и др.). Пространственную организацию человеческих сообществ на основе пространственного распределения артефактов в различные исторические периоды исследует археология (П.Волков, А.Деревянко, Г.Лебедев, Л.Лбова, А.Окладников, А.Цыбиктаров, и др.).

Культурное пространство как форму существования культуры в человеческом сознании изучает лингвокультурология. Этот новое направление гуманитарной науки анализирует феномены, которые являются репрезентантами национальной культуры (Е.Верещагин, В.Костомаров, В.Телия, И.Брилева, Н.Вольская, Д.Гудков, И.Захаренко, В.Красных, и др.). С этой точки зрения национальное культурное пространство трактуется как форма существования культуры в сознании человека, или как бытие культуры в сознании и языке ее носителей.

В культурологии культурное пространство рассматривается как возможность и действительность существования и реализации культуры. Проблемы определения сущности, многомерности, динамики культурного пространства - эти вопросы рассматриваются в работах культурологов - В.Большакова, С.Иконниковой, М.Кагана, А.Кармина, Ю.Лотмана, А.Моля, П.Флоренского, А.Флиера, и др. Культура формирует и созидает единое пространство человека. С культурологической точки зрения культурное пространство предоставляет каждому человеку разнообразные возможности для ориентации и реализации в нем.

Источниковедческая база исследования. Сложность анализируемых в исследовании вопросов потребовала изучения различного вида источников: как опубликованных, так и архивных. Автором исследования были использованы архивные источники Российского государственного исторического архива (РГИА)1, отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО)2, Национального архива Республики Бурятия (НАРБ)3, Государственного архива Читинской области (ГАЧО)4.

Одним из источников изучения истории культуры Восточной Сибири является частная переписка, дневники, мемуары. В частности в исследовании были использованы записки С.Б.Броневского Отдела рукописей Российской национальной библиотеки, в которых содержатся воспоминания не только о художественных способностях сибиряков5.

Живописный альбом Г.Бильдзукевича также является бесценным источником описания Восточной Сибири конца 1850-х годов6. В нем автор описывает города, поселения, быт и культуру населения, иллюстрируя зарисовками с натуры видов сибирских городов, достопримечательных мест, архитектуры, а также уникального природного ландшафта от Читы до нижнего течения Амура.

Существенным видом источников для исследования стали справочные и статистические издания. В них содержится богатый фактологический материал об общественной и культурной жизни Сибири и Забайкалья. В статистических источниках содержится разносторонний материал о времени постройки монастырей, церквей, открытии и количестве училищ и школ при епархиях и многое другое относящееся к вопросам формирования и развития культурного ландшафта и культуры региона. Интересны и другие издания статкомитетов, отделений РГО, архивных комиссий, такие как: Сборники, Труды, Ежегодники, Известия, Записки, в которых печатались результаты научно-исследовательской работы7.

Одним из источников являются периодические издания. Определенный интерес для данного исследования составляли Губернские ведомости, неофициальный отдел Епархиальных ведомостей (Иркутской, Енисейской, Якутской и Забайкальской епархий), где широко печатались материалы, освещавшие текущую жизнь региона, а также исторические работы членов местных статкомитетов, архивных комиссий и более широкого круга любителей-историков в регионе.

Широкое распространение в Восточной Сибири имели Памятные книжки и Календари, содержавшие результаты исторических, археологических, этнографических, статистико-географических описаний и иснследований местной интеллигенции8

.

Хронологические рамки исследования ограничены началом интенсивного освоения русскими землепроходцами  территории Восточной Сибири - (конец XVII века), и началом изменений в 20-30-е годы XX века общественно-политической жизни и в духовной культуре России.

Территориальные рамки исследования. В 1782-1783 гг. в Сибири были утверждены Тобольское и Иркутское наместничества. В состав Иркутского наместничества вошли территории, которые сегодня соответствуют современным - Иркутская область, Республика Бурятия, Читинская область, Республика Саха и Дальний Восток. В 1822 году эти наместничества стали основанием для разделения территории на Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское генерал-губернаторства.

В состав Восточно-Сибирского генерал-губернаторства вошли - Енисейская и Иркутская губернии и три особых управления: Охотское, Камчатско-Приморское и Троицкосавское пограничное. В период генерал-губернаторства Н.Н.Муравьева-Амурского (1847-1861) на территории Иркутской губернии была образована Забайкальская область (1851) с административным центром в Чите и подчинением Восточно-Сибирской администрации. В 1884 году Забайкальская область была выведена из подчинения Восточно-Сибирскому генерал-губернаторству и передана Приамурскому генерал-губернатору. В 1900 году область вновь была включена в состав Иркутского генерал-губернаторства, где и оставалась до 1920 года. В 1930 году были образованы Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский края.

Объектом исследования является процесс развития культурного пространства России (конец XVII начало XX вв.).

Предмет исследования Ц процесс формирования архитектоники культурного пространства Восточной Сибири конца XVII - начала XX вв.

Цель данного исследования Ц исследовать Восточную Сибирь как специфическое культурное пространство и раскрыть особенности динамики культурного ландшафта и городской культуры региона, этнокультурного взаимодействия, типов ментальности, духовно-религиозной жизни.

Задачи исследования:

1. на основе культурологического подхода и анализа исследований пространства в социально-гуманитарном знании, выявить сущность культурного пространства и методы его исследования;
2. выявить и проанализировать сведения в историко-этнографических исследованиях о формировании и развитии культурного пространства Восточной Сибири, а также рассмотреть имеющиеся исследования о регионе как источниковедческий потенциал региональной культурологии;
3. уточнить содержание понятий культурное пространство России, культурное пространство региона, лархитектоника культурного пространства региона, культурный ландшафт, лэтнокультурный ландшафт, региональная культура, культура региона;
4. рассмотреть архитектонику культурного пространства Восточной Сибири как смысловую конструкцию, обозначающую органическую связь элементов культурной истории региона;
5. определить факторы, влияющие на динамику и формирование архитектоники культурного пространства Восточной Сибири в периоды государственного, этнического и культурного самоопределения региона России;
6. выявить специфику и проанализировать региональные особенности этнокультурного взаимодействия в Восточной Сибири, которые отразились в менталитете и образе жизни сибиряка;
7. проанализировать религиозную гетерогенность как специфическую особенность архитектоники культурного пространства Восточной Сибири.

Методологические основы и методы исследования. Целостность объекта культурологического исследования, каким является культурное пространство России, предполагает анализ культурной истории конкретных регионов. В диссертационном исследовании к анализу культурного пространства Восточной Сибири применен культурологический подход, который позволил интегрировать накопленный исследовательский опыт, сложившийся в теоретическом и историческом знании о регионе. Культурологический подход дает возможность не только реконструировать реальное состояние культуры Восточной Сибири, но и рассмотреть формирование специфического регионального культурного пространства в соотношении с общероссийскими историко-культурными процессами.

Анализ сложно организованных культурных явлений, каким является культурное пространство России и Восточной Сибири, обусловил применение системного подхода. Системный подход предполагает рассмотрение целостности системы, каковым является культурное пространство Восточной Сибири элементами которого являются этнокультурные и религиозные традиции, ментальность этносов, находятся в архитектонической сцепленности.

Выявление и анализ регионального типа культурного пространства привели к необходимости применения типологического метода, который позволил путем идеализации (абстрагирования) и логического конструирования определенных элементов эмпирических явлений культурной истории Восточной Сибири подойти к построению теоретической модели культурного пространства. 

Научная новизна диссертационного исследования:

1. Проанализированы и обобщены материалы и источники по культуре Восточной Сибири (конец XVII - начало XX), в которых регион представлен как важная часть культурного пространства России. Последовательность исследований Восточной Сибири представлена как история региональных культурологических идей;
2. Показано, что особенностью культурного пространства Восточной Сибири в XVIII веке является рассредоточенность и сохраняющаяся дифференциация по национально-этническому признаку. В этот период четко обозначены подвижные пространства традиционной культуры автохтонных народов региона и культурные пространства острогов и городов. Города и остроги выступают центрами новой переселенческой культуры, которая воссоздается по образу и подобию городов европейской части России (Красноярск, Енисейск, Иркутск, Селенгинск, Кяхта, Нерчинск, Верхнеудинск, Чита, Якутск, и др.). В XIX веке город Восточной Сибири является не только лопорной точкой продвижения цивилизации и русского государства, но и скрепой, объединяющей культурное пространство региона;
3. Показаны особенности формирования культурного ландшафта региона, которые заключаются в неравномерности, зависимости от природно-климатических условий, от состояния транспортных путей, миграции населения, строительства и развития городов, социальной структуры общества.
4. Определен мигрирующий характер культурных гнезд, который зависел от административно-экономического статуса конкретного города (Красноярск, Енисейск, Иркутск, Селенгинск, Кяхта, Нерчинск, Верхнеудинск, Чита, Якутск, и др.). Статус города влиял и на его социальную структуру. Город представлял собой смешанный тип поселений центр-город/окраина-деревня.
5. Выявлена сущность культурного пространства Восточной Сибири, которая выражается в особенностях совокупного исторического и культурного опыта народов, живущих в регионе. Раскрыто, что системообразующим фактором поликультурности пространства Восточной Сибири является культура старожилов, старообрядцев (семейских), казаков, эвенков, бурят, юкагиров, якутов, и интегрирующая роль культуры русских сибиряков в культурном пространстве Восточной Сибири;
6. Выявлены основные этноментальные характеристики региона, которые являются отражением специфического образа жизни и культуры, исторически сложившихся в процессе социальных взаимоотношений проживающих в Восточной Сибири народов. Обосновано, что культура сибиряка формировалась путем наследования и усвоения навыков, обычаев, норм поведения, знаний и традиций русской культуры, но которые были выработаны, функционировали и реализовывались в соответствующих условиях Восточной Сибири;
7. Определены смыслообразующие и пространствообразующие факторы, составляющие специфику религиозной гетерогенности культурного пространства Восточной Сибири (православие, буддизм, шаманизм);
8. Архитектоническая целостность культурного пространства Восточной Сибири представлена через связи элементов культурной истории. Обосновано, что на протяжении XVII - начала XX вв. культурное пространство Восточной Сибири представляло собой устойчивую культурную систему.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Культурологический подход позволяет рассмотреть формирование культурного пространства Восточной Сибири как единство двух динамических процессов - процесса освоения людьми природного пространства, в котором человек и общество открывает и познает наиболее приемлемые формы взаимодействия с ним, и культурного процесса, в ходе которого происходит наделение смыслами освоенного пространства и трансляция социально значимой информации. Формируется картина мира под влиянием конкретных географических, природно-климатических, социально-культурных условий. Части картины мира особым образом структурируются и соотносятся с человеком, что является основанием для формирования менталитета. Все эти условия и социально-культурные факторы позволяют выделить целостность как закономерный результат развития Восточной Сибири.
2. В концепциях по истории и культуре России обоснована роль географического пространства, что обусловило неизбежность развития России как особого культурного пространства. Культурологический подход позволяет выделить гуманитарную, антропологическую составляющую в понимании пространства. Категория пространство признак культурного приобретает именно в культурологии, что создает необходимость осмысления универсальности единства культуры и пространства. Такой подход был продиктован условиями, в которых пространство стало фактом многообразия культур. Культурное пространство России стало фактом встречи культур и их взаимодействия
3. Культурное пространство региона как предмет культурологического анализа представляет собой целостное системное явление, в котором выражается культурная сущность региона, основанная на взаимосвязи основных детерминант: российских геополитических и государствообразующих процессов, природно-географических условий, особенностей этносоциальной инфраструктуры, религиозных и культурных традиций;
4. Понятие лархитектоника культурного пространства Восточной Сибири рассматривается как смысловая конструкция, обозначающая органическую связь элементов культурной истории региона. Это позволяет увидеть внутреннее единство ценностно-смыслового и социально-исторического аспектов в формировании и развитии региональной культуры. Архитектоника культурного пространства региона формируется логикой и процессами геополитического освоения и развития культурного ландшафта, этнокультурного взаимодействия и религиозной гетерогенности региона, которые охватывают все социально-культурные институты региона.
5. Культурный ландшафт Восточной Сибири это реальное (физическое и материальное) воплощение культурного пространства. Вживание в ландшафт сопровождается выработкой определенных способов деятельности и стереотипов поведения. Наиболее результативные технологии адаптации становятся нормативно-ценностными установками коллективного бытия. Они выполняют адаптационную функцию, приспосабливая окружающую действительность к нуждам и потребностям развивающегося социума. В динамике культурного ландшафта Восточной Сибири прослеживается логика пространственного развития культуры региона, что позволяет определить его специфику. Эта специфичность заключается в неравномерности развития; в смещении культурного ландшафта на юго-восток региона - в зону более благоприятного климата и развитых транспортных коммуникаций; в особенности градостроительства и развитии сибирской деревни.
6. Анализ архитектоники культурного пространства Восточной Сибири позволяет сделать вывод о том, что в XVIII веке культурное пространство  рассредоточено и разделено по национально-этническому признаку, т.е. четко обозначаются подвижные пространства традиционной культуры автохтонных народов региона и культурные пространства острогов, городов, выступающих центрами новой переселенческой культуры, которая воссоздается по образу и подобию городов европейской части России. В культуре городов Восточной Сибири отражается система ценностей, норм, мировоззренческих ориентиров населения, а также в целом уровень развития региона. К началу XIX века в формировании культурного пространства Восточной Сибири, важную роль играет город, который становятся не только местом сбора ясака, налогов и управления региона, но и местом развития культуры сибирского города. Город выступает наиболее устойчивым системообразующим элементом в формировании культурного пространства, а также фактором вхождения региона в культурное пространство России;
7. Региональной особенностью Восточной Сибири является смешение славянского, монгольского и тунгусского этносов, результатом которого стал сибирский субэтнос. Его автономность в границах русской культуры, выражается не только во внешнем облике, но главным образом в ментальности, в повседневной жизни, в моделях поведения, что делает региональный признак культурного пространства более заметным и устойчивым. Формирование значений и смыслов культурного пространства Восточной Сибири прослеживается в базовых для менталитета сибиряка константах, заложенных в его сознании русской культурой, языком, религией, воспитанием, социальным общением которые приобрели региональную специфику;
8. Образ жизни в городах Восточной Сибири имеет смешанный характер (городского и деревенского), что является особенностью региона. В процессе развития города становятся пространством взаимодействия разных культур. В XIX веке горожане - это не только переселенцы, но и представители коренных народов Восточной Сибири;
9. Восточная Сибирь представляет собой исторически важное культурное пространство взаимодействия славянской и автохтонной, кочевой и оседлой культур, городской культуры и традиционной культуры сибирской деревни. Значимым условием формирования культурного пространства Восточной Сибири является синхронно развивающийся духовно-религиозный опыт народов, который базируется на традициях и ценностях православия, буддизма и шаманизма, и на культурных традициях народов региона.

Научная и практическая значимость диссертации. Результаты диссертационного исследования могут быть полезными в области управления культурными процессами и для формирования культурной политики, как в сибирском регионе в целом, так и национальных субъектах Российской Федерации. Кроме того, исследования культурного пространства Восточной Сибири дают представление о типологических подходах к его изучению, раскрывают основные тенденции его динамики на основе анализа общности геополитических и историко-культурных процессов России. Исследование позволяет по-новому рассмотреть проблемы изучения культурного пространства, приблизиться к его историко-культурной реконструкции в границах региона Восточной Сибири. Обоснована возможность более осмысленного подхода к проблеме множественности культур региона.

Материал и результаты исследования могут быть использованы в спецкурсах Культура Восточной Сибири, Культурное пространство в региональной культурологии, Региональная культурология, а также при чтении общих курсов культурологии, культурной антропологии, истории мировой и отечественной культуры.

Апробация исследования. Содержание и результаты исследования первоначально были определены основными направлениями научно-исследовательской деятельности созданной в 2003 году научно-исследовательской лаборатории региональной культурологии и культурологического образования при кафедре теории и истории культуры Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств. Научная, методическая и практическая деятельность лаборатории была направлена на разработку и реализацию программ по изучению региональной культуры и подготовку культурологов. Соискатель была организатором и руководителем методологического семинара, проводимого в рамках одного из направлений работы научно-исследовательской лаборатории региональной культурологии и культурологического образования - Культура Восточной Сибири: проблемы и методология исследования во Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств.

Идеи и концепции диссертационного исследования воплощались в программах курсов лекций по истории отечественной культуры, культуры региона, читаемых соискателем на гуманитарно-культурологическом факультете Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств, в курсовых и дипломных работах, руководимых соискателем.

Соискатель участвовала в организации международных, всероссийских и региональных научно-практических конференций и круглых столов: Кирилло-Мефодиевские чтения (Улан-Удэ, 2002, 2003); Старообрядчество Забайкалья: История и современность (Улан-Удэ, 2003); Возрождение и сохранение национальных культур России: путь к социальному единению и партнерству (Улан-Удэ, 2004); I Культурологический конгресс (СПб., 2006).

Научные идеи диссертационного исследования излагались соискателем на научных конференциях: международной конференции Синтез в русской и мировой художественной культуре, посвященной памяти А.Ф.Лосева (Москва, 2002); региональной конференции Кирилло-Мефодиевские чтения (Улан-Удэ, 2002, 2003); международной конференции XXI век: Россия и Запад в поисках духовности (Пермь, 2003); международной конференции Культура и менталитет сибиряков (СПб., 2003); международном симпозиуме  Байкальские встречи IV (Улан-Удэ, 2003); региональной конференции Ефремовские чтения (Улан-Удэ, 2004, 2005); международном симпозиуме Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии (Улан-Удэ, 2004, Улан-Батор, 2006); Дни петербургской философии (СПб., 2004, 2005, 2006); Современные проблемы межкультурных коммуникаций. (СПб., 2005); Культура и личность. (СПбГУКИ, 2005); вторых СПб. чтениях по теории, методологии и философии истории. Фигуры истории или лобщие места историографии. (СПбГУ, 2005); всероссийском совещании-семинаре Культурологическое образование в контексте модернизации общего образования. (СПб., 2005); международной научной конференции Ментальность этнических культур: от традиционных обществ к глобальному сообществу. (СПб. 2005); всероссийской научно-практической конференции Глобальные проблемы современного общества. (Самара, Тольятти, 2005); международном симпозиуме Байкальские встречи. (Улан-Удэ, 2005); Мировая политика и идейные парадигмы эпохи. Международная научная конференция. (СПбГУКИ, 2006); I Культурологическом конгрессе (СПб., 2006); третьих СПб. чтениях по теории, методологии и философии истории. Национальные образы прошлого. Этническая доминанта в историографии и философии истории (СПб., 2007); межвузовской научно-практической конференции Культурологическое образование в системе третьего поколения государственных образовательных стандартов. (Москва, 2007); Время культурологии. Международный симпозиум (Москва, 2007).

Основные положения и выводы диссертации докладывались на заседаниях кафедры теории и истории культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств (2006, 2007), на методологическом семинаре кафедры. Материалы диссертации используются автором при чтении курса региональной культурологии в Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств и Государственной полярной академии.

Результаты исследования отражены в 27 публикациях автора, в том числе - монографии Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири. Конец XVII - начало XX вв. (СПб., 2006. - 24 п.л.), в учебных пособиях Культурное пространство в региональной культурологии (Улан-Удэ, 2006. - 10 п.л.) и Социология культуры. Курс лекций (Улан-Удэ, 2006. - 5 п.л.) и четыре статьи в журналах, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии (690 наименований, в том числе 102 - на иностранных языках), списка сокращений и тезауруса основных исследовательских понятий.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы диссертации, определяется ее актуальность, степень разработанности, объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, определяется методология диссертационного исследования, научная новизна работы, теоретическая и практическая значимость ее результатов.

В I главе Культурное пространство в научном дискурсе и методы его изучения представлен анализ понятия пространство с точки зрения философии, истории, социологии, антропологии, географии, лингвистики и культурологии. Предлагаются подходы к изучению целостности архитектоники культурного пространства региона.

В первом параграфе Подходы к изучению культурного пространства в социо-гуманитарных науках раскрывается сложность пространства как объекта научного анализа в социо-гуманитарных науках. Анализ истории научного осмысления пространства позволил выделить основные подходы. Философский подход к анализу категории пространства дает его целостное, онтологическое понимание в представлении его как объема, вместилища всего сущего, и как упорядоченности вещей и предметов в пространстве.

Введение человека в пространство позволило сформироваться новому научному пониманию пространства. Это пространство, в котором существует человек и общество, и оно изменяется во времени. В таком социальном пространстве разрозненные исторические эпохи связываются в единый исторический пространственно-временной поток.

Усложнение понимания социально-исторического пространства порождает возможность считать, что разграничение видов деятельности дифференцирует представления о пространстве и само пространство. Э.Гуссерль ввел понятие жизненного мира не только как феномена, как основы человеческого существования, но и как термина философского дискурса. Он рассматривал жизненный мир (пространство) как основу, на которой базируется познавательная способность человека, которую он определял как сущностную.

Разнообразие методологических подходов в анализе культурного пространства рождает разнообразие определений: очеловеченное пространство (В.Вернадский), пространство как способ протяженности (О.Шпенглер), пространство как место укорененности человеческой экзистенции (М.Хайдеггер), пространство,  не являющееся ареной, на которой господствует стабильность и равновесие (И.Пригожин), пространство как распределительная структура  (Ж.Бодрийяр), и др.

Параллельно фундаментальной традиции осмысления пространства в философии, социального пространства в истории и социологии, к определению и постижению культурного пространства проявляют интерес и другие науки: антропология, гуманитарная география, лингвистика (лингвокультурология), которые в понимание пространства вносят свои специфические характеристики. Антропология, в формировании представления о пространстве, позволяет акцентировать внимание исследователя на материальном мире культуры, вещности. Кроме того, антропология дает понимание о сакральном и профанном пространствах.

Гуманитарная география в большей степени обращает внимание на понимание пространства как культурного ландшафта. Лингвистика формирует понимание культурного пространства через лингвоментальные структуры, которые содержатся в сознании человека и фиксируются в языке, в художественных и литературных образах.

Накопленный опыт изучения и анализа пространства и культурного пространства позволяет судить о сложности поисков его определения в различных науках. Данный вывод делает необходимым выявление специфики интегративного культурологического анализа культурного пространства.

Во втором параграфе Методология и методы изучения культурного пространства выявляется интегративная культурологическая специфика в анализе культурного пространства. Концепт пространство в культуре - это, прежде всего, субъективные формы восприятия пространства, а также то, что воспринимается человеком с помощью образных, словесно-знаковых, символических, понятийных представлений о пространственных характеристиках бытия.

Известно, что специфика пространства в культуре состоит в том, что оно, в отличие от находящихся в нем материальных предметов, не может быть воспринято с помощью органов чувств, а потому его образ соединяется с определенными метафорами и обусловлен ими. Понятие - метафора культурное пространство часто используется в современных гуманитарных науках, когда необходимо обобщение каких либо культурных форм и показ целостности, анализируемых процессов и явлений.

Культурология как наука, рожденная в междисциплинарных дискуссиях второй половины XX столетия, вносит интегративный, гуманитарный и ценностный аспект в его осмысление. Кроме того, именно в культурологии появляется понимание его креативности, динамичности, многомерности, подвижности, изменчивости и т.д. С одной стороны это делает его читаемым, с другой же достаточно сложным для изучения и анализа, именно в силу своей многомерности и подвижности.

Культурологический анализ культурного пространства России был осуществлен впервые в исследованиях П.Н.Милюкова. Определяющим для развития отечественной культуры, согласно концепции ученого, является её Дом (месторазвитие). Другая сторона культурного пространства анализируется А.Молем, который рассматривает проблематику культурного пространства и определяет его как пространство, в котором распространяется и функционирует культурная информация и внутри которого выделяются три уровня (лпамять мира, культура коллектива, социальной группы, общества и культура индивида). Таким образом, ученый выделяет основную функцию культурного пространства - передача знаний от коллективного индивидуальному уровню.

Развитие лингвистики и семиотики стимулировало появление новых культурологических концепций. Так, семиотическую модель культурного пространства создает Ю.М.Лотман. Пространство с разной степенью переводимости и непереводимости. Для ученого понятие культурного пространства достаточно абстрактно, это понятие, которое способно выражать разные смыслы. Саму культуру ученый трактует, апеллируя к формам ее пространства, сводя многое к взаимодействию центра и периферии, связывая тип культуры с особенностями ее пространства (бинарные, тернарные системы). Называя пространство семиотическим, Ю.Лотман выделяет его главную функцию - функцию памяти, которая позволяет реставрировать его культурные слои.

По мнению М.С.Кагана, проблема осмысления пространства, в котором существует человек и его мир, уходит корнями в мифологию. Освоение пространства привело человечество к созданию различных пространственных концепций, материального, философского, мифологического, религиозного и художественного пространств. Освоение человеком пространства привело и к пониманию сторон света, верха и низа, осмыслению места, и к пониманию категорий близко/лдалеко. На примере культурного пространства города Петербурга философ выстраивает его архитектонику: Улица - Площадь - Парк (сад, сквер) - Река. Такая структурная организация культурного пространства, по мнению М.С.Кагана, выстроена по ансамблевому принципу.

Культурологическая модель культурного пространства А.С.Кармина представляет собой трехмерное пространство, которое формируется тремя сферами. Сферой духовной культуры, которая включает в себя миф, религию, философию. Сферой социальной культуры - нравственность, право, политические ценности и регулятивы. И сферой технической культуры, которая включает в себя технику, как совокупность знаков, науку и инженерную культуру. Кроме того, А.С.Кармин считает, что любая сфера культуры образует еще и ментальное поле.

Методологическими поисками изучения культурного пространства региона занимается Л.М.Мосолова, которая в своих исследованиях применяет синергетический подход. Такой подход, считает исследователь, позволяет представить региональные культурные системы как исторически длительный и территориально-масштабный процесс. В рамках историко-культурной зоны, а именно это понятие используется в исследованиях региона Л.М.Мосоловой, сохраняются традиции хозяйственно-экономической сферы, своеобразие духовной культуры, смысловые коды региональных культур. 

Среди современных моделей пространства и архитектоники культурного пространства можно назвать концепцию в исследовании и публикациях В.Д.Лелеко - культуролога, разрабатывающего проблематику пространства повседневности. Исследователь акцентирует внимание на возможном несовпадении центров физического и культурного (семиотического) пространств, а также отмечает антропоморфность и антропоцентричность пространства, что, по его мнению, является одним из вариантов его моделирования.

О целостности и многомерности пишет в своем исследовании культурного пространства А.Н.Быстрова. В концепции культуролога также выделяется культурологическая специфика, которая заключается в рассмотрении культурных узлов культурного пространства. Такими узлами, по мнению А.Быстровой, являются: созидательная деятельность человека, нормы, ценности и обычаи, возникающие в процессе этой деятельности, отношения и особый способ организации человеческого сообщества, картина мира и менталитет, возникающие в процессе внутренней и внешней коммуникации. Быстрова А.Н. выделяет главный признак пространства вообще, и культурного в частности - его структурность.

Особенностью культурологического подхода к культурному пространству В.П.Большакова является рассмотрение культурного пространства не только как вместилища культурных ценностей, артефактов культуры, культурных процессов. Культурное пространство порождается и изменяется культурой, а возникнув, активно воздействует на неё. В данном подходе культура является пространствообразующим явлением, т.е. тем, что образует культурное пространство.

Особое место в культурологическом осмыслении пространства занимают исследования и выводы С.Н.Иконниковой. Она рассматривает пространство как ценность и интегрирующее начало. Такой подход позволяет выделить аксиологическую специфику культурного пространства. В исследованиях С.Н.Иконниковой вводится понятие архитектоники культурного пространства, которое делает возможным рассмотрение его целостности, сцепленности, в отличие от морфологического (дифференцированного) анализа.

На основе ретроспективного анализа различных трактовок культурного пространства, С.Н.Иконникова выявляет его сложную архитектонику, а также важнейшие свойства - многомерность и динамизм. К характеристикам пространства России культуролог относит способность пространства быть закрытым и открытым, сочетать историческую преемственность, непрерывность и дискретность, способность влиять на формирование человека, личности, контактность. Данные характеристики культурного пространства позволяют воспринимать его как живой организм, который пульсирует, дышит, растет, развивается, изменяется. Оно обладает пористой структурой, что дает возможность сохранять его реликтовые пласты и обновляться за счет появления новых культурных слоев. Ценным является замечание С.Н.Иконниковой об единстве культурного пространства России, которое предполагает и его региональность, поскольку региональные культурные пространства и составляют специфику архитектоники культурного пространства России.

Примером регионального исследования является работа Н.М.Инюшкина о культурном пространстве провинции. Исследователь определяет его не только как территорию, на которой объективно присутствуют и функционируют общепринятые материальные и организационные воплощения относимого к сфере духовной деятельности, но и пространство хронотипического свойства. Культурное пространство провинции отличает органическая связь с природной средой, питаемое аурой родственных и этнических отношений, оценок, предпочтений, традиций, ограниченность и вместе с тем обозримость культурного пространства и проходящих в нем процессов.

Таким образом, в параграфе отмечается, что культурологическое понимание пространства характеризует процесс постепенного наслоения, расширения интегративного значения культурного пространства. Вместе с развитием представлений о мире и развитием гуманитарной науки в целом, происходит расширение самого культурного пространства человека, его способности организовывать окружающее пространство в духовное целое. Культурологический анализ культурного пространства позволил выявить информационный, аксиологический, антропологический, семиотический, системный, синергетический подходы к его изучению.

В третьем параграфе Архитектоника региона как воплощение целостности культурного пространства рассматривается возможность структурирования культурного пространства Восточной Сибири в периоды государственного, этнического и культурного самоопределения региона в составе России.

Понятие лархитектоника применяется в диссертационном исследовании для допустимо образного и обобщенного представления сцепленности и целостности конкретного географического пространства региона с происходящими геополитическими, культурно-историческими и этносоциальными процессами.

Понятие регион, в исследовании рассматривается как системообразующее начало локального географического пространства. Черты государственности и единства культурного пространства России, в анализируемый период, всегда были моноцентрическими. Регионы в научных исследованиях всегда рассматривались как административно-территориальные единицы пространства государства. Регион - как высший уровень административно-территориального деления представляет собой подразделение государственной власти, которое по своей прочности образно названо В.Каганским лцелостной плитой.

В параграфе отмечается, что понятие лархитектоника, связанное с архитектурной терминологией (фундамент, конструкция, здание, сооружение и др.) и применяемое в современных гуманитарных исследованиях, имеет философские начала. Этот архитектонический дискурс в философии позволил выработать определенную систему представлений о возможности конструирования любых пространств (философии, познания, культуры), идеи которого появились в XX веке (М.Хайдеггер, Ж.Деррида, и др.).

Тема конструирования процессов и явлений в некую целостность является одной из главных в исследованиях архитектоники культурного пространства России С.Н.Иконниковой и И.В.Кондакова. Основная идея этих исследований в том, чтобы выявить закономерности, которые позволяют сформироваться региональному типу культуры со своей логикой и набором неповторимой конфигурации культурной истории региона. Тогда архитектоника культурного пространства может рассматриваться как смысловая конструкция культурной истории региона.

Такой подход к конструированию культурного пространства России позволяет раскрыть внутреннее единство ценностно-смыслового и социально-исторического аспектов в формировании и развитии региональной культуры. Т.е. архитектоника культурного пространства Восточной Сибири есть выражение и результат процессов развития региональной культуры России. Региональная культура в исследовании рассматривается как гетерогенная основа, сохраняющая базовую русскую культуру для формирования культурного пространства региона. Культурное пространство региона - пространство поликультурного взаимодействия и одновременного развития духовного опыта народов Восточной Сибири.

В параграфе отмечается, что в региональной культурологии существует несколько подходов к исследованию и определению региональной культуры. Региональная культура как культура, сложившаяся в территориальных границах региона (культура Западной Сибири, культура Восточной Сибири, культура Юга России, культура Северо-Запада, и т.д.). В этом случае региональная культура рассматривается как многонациональная культура, поликонфессиональная с сохраняющимся ядром русской культуры.

Региональная культура как культура национальная. При таком подходе в региональной культуре ядром является культура автохтонных народов, а регион рассматривается в качестве территории, на которой возникла и развивалась автохтонная культура (культура Центральной Азии, культура народов Севера, культура Африки, и т.д.). Т.е. регион продуцирует особый тип культуры.

Региональная культура как культура, сохраняющая в себе основы материнской, а в границах России русской культуры, но при воздействии на нее других культур и разных  факторов, приобретает индивидуальные черты, местный колорит. Такой подход позволяет рассматривать в качестве региональной культуры культуру субэтносов (культура сибиряков) или микросообществ (субкультура сибирского купечества). В данном исследовании региональная культура является гетерогенной основой, которая сохраняет в качестве генетической русскую культуру в процессе формирования культурного пространства Восточной Сибири. В свою очередь культурное пространство региона - это пространство поликультурного взаимодействия, и результат синхронного формирования и развития духовного опыта народов Восточной Сибири.

Понятие лархитектоника культурного пространства региона и его связь с конкретным регионом - Восточная Сибирь (конец XVII - начало XX вв.) предполагает рассмотрение: процессов, формирующих облик и конфигурацию культурного пространства региона; рассмотрение участников этих процессов. С этой точки зрения исследование архитектоники культурного пространства Восточной Сибири выстраивается в соответствии со следующей логикой: анализ геополитического освоения, развития культурного ландшафта региона и изучение этнокультурного взаимодействия. Данные явления формируют облик и конфигурацию культурного пространства региона. Кроме того, необходимо провести сравнительный анализ ментальности этносов, в которой есть проявление региональной идентичности и рассмотреть религиозную гетерогенность культурного пространства Восточной Сибири.

Во второй главе Восточная Сибирь как историко-культурный регион в региональных исследованиях представлена традиция изучения и описания географического пространства и природы в тесной взаимосвязи с историей и культурой, которая восходит к антропогеографии (К.Риттера, Ф.Ратцеля).

В отечественной науке о значении антропогеографии писал П.Н.Милюков, который считал, что данные этой науки позволяют выявить индивидуальный характер месторазвития культуры и её закономерности. Идеи тесной связи природы и культуры народов Восточной Сибири отражены и в историко-этнографических исследованиях, а также в дневниках, письмах, воспоминаниях путешественников и ученых, и отчетах сибирских экспедиций конца XVII - начала XX века. Эти исследования и источники, представляющие большую ценность для культурологического исследования, и стали предметом анализа в этой главе.

В первом параграфе Этнокультурный ландшафт Восточной Сибири в записках путешественников конца XVIIЦXVIII вв. выявлены идеи и подходы к исследованию и описанию этнокультурного ландшафта на момент наиболее интенсивного освоения восточносибирского региона, а также отношение исследователей и путешественников к тому, что они видели, с кем общались и от кого получали различную информацию.

В параграфе отмечается, что процесс интенсивного освоения Восточной Сибири протекал не в однородном культурном пространстве, входящем в российское культурное пространство. Оно представляло собой сочетание разнородных, подвижных, иногда совершенно автономных, локальных пространств. Это объясняется кочевым образом жизни автохтонных народов Восточной Сибири, не закрепленностью их в географическом пространстве. Динамика изменения и образование нового единого культурного пространства показаны в анализируемых источниках и исследованиях в данном параграфе.

Информация об этнокультурном ландшафте и формирующемся культурном пространстве Восточной Сибири конца XVII-XVIII вв. носит отрывочный, описательный, преимущественно этнографический характер. Фрагментарность заметок, писем и воспоминаний, а также отчетов о путешествиях объясняется тем, что специальных задач по исследованию быта и обычаев, образа жизни и нравов автохтонных народов перед исследователями и путешественниками не было. Информацию можно обнаружить в сведениях о географическом положении того или иного населенного пункта, а также среди описаний природных богатств и климата восточносибирского региона.

Описательный и этнографический характер информации, заключенной в источниках и исследованиях, связан с неготовностью самих исследователей региона к глубокому анализу культур автохтонных народов и переселенцев. В данных работах в основном описывается одежда, утварь, жилища, некоторые обряды и традиции, народов проживающих в этом регионе. В параграфе отмечается, что вся анализируемая информация носит еще и субъективный характер. Это связано с тем, что путешественники и исследователи, посетившие Восточную Сибирь в рассматриваемый период, были европейцами, и все что они видели, вызывало у них не только удивление и отношение как к экзотическому явлению, но иногда страх и непонимание.

Разнообразием этнографического материала о сибирских народах (остяки, буряты, якуты, самоеды, камчадалы) отличается работа Н.Витсена Северная и Восточная Татария (1696). Его сообщения описывают отдельные стороны быта и образа жизни сибирских народов и русских переселенцев. Культурное пространство региона в представлении исследователя, поделено по этническому признаку, но является пространством налаживания первоначальных связей между культурами коренных жителей и переселенцев.

Характеристика кочевого образа жизни, описание жилища, занятий и нравов, одежды и оружия, религиозные взгляды сибирских народов содержатся в записках и исследованиях Дж.Белла, Г.Унферцагта, Л.Ланге. В параграфе отмечается, что иногда сведения имеют несколько эмоциональный характер. Все увиденное для иностранцев - экзотика. Кроме того, эти сведения влияли на формирование стереотипов в сознании европейцев по отношению к примитивным сибирским народам.

Результаты экспедиций и исследований XVIII века приводят к эволюции в сознании и восприятии автохтонных сибирских народов и культур у европейских ученых. В оценках увиденного возникает восторг и восхищение изменяющимся культурным пространством Восточной Сибири, в котором формируются лостровки цивилизации - сибирские города (И.Зиверс, Ф.Страленберг).

Появляются исследования по древним культурам и языкам народов региона (Д.Мессершмидт). Неизбежный первоначальный конфликт и столкновение двух культур из-за господства в пространстве - кочевой и оседлой - нашел отражение в фундаментальном исследовании Г.Ф.Миллера Описание сибирского царства (1787). Развернутая картина экономического и общественного быта сибирских народов дана Г.В.Стеллером. Опираясь в своем исследовании на западноевропейскую теорию (Монтескье), исследователь придавал решающее значение климатическому фактору, который повилял на исторический процесс сибирского региона. Г.Стеллер в своем исследовании затронул проблему защиты сибирских народов от вымирания и исчезновения, а главным фактором сохранения самобытности народа должно было стать развитие национальной культуры.

Одним из первых комплексных научных трудов и научной академической монографией была работа С.П.Крашенинникова Описание земли Камчатки (1755). Сегодня историки называют этот труд первой русской региональной энциклопедией, с которой подготовительный период в истории научного творчества русского народа закончился и Россия как страна культурно развитая вошла в европейское образовательное и научное мировое пространство. Началась новая эпоха культурной истории России. Впервые неизвестные исследования по Сибири С.П.Крашенинникова были опубликованы в 1966 году по инициативе А.П.Окладникова и Н.Н.Степанова. В них даются краткие сведения о путешествиях автора по Западной и Восточной Сибири.

Инновационными исследованиями Восточной Сибири XVIII века можно считать исследования Г.Сарычева, который использовал метод опроса местных жителей. Взгляды ученого на автохтонные народы и культуры можно назвать гуманистическими. Им отмечен процесс взаимовлияния различных культур и развитие партнерских отношений между народами разного уровня культурного развития.

Таким образом, проанализированные источники и исследования рассматриваемого периода сформировали общее представление, о протекающих геополитических, административно-хозяйственных процессах и об опредмеченном человеческой деятельностью этнокультурном ландшафте Восточной Сибири. К концу XVIII века сибирские народы вместе с русскими переселенцами из объекта этнографического исследования становятся субъектами культурно-исторического процесса региона.

Во втором параграфе Концепции локальной культурной истории XVIII Ц начала XIX вв. представлен анализ работ отечественных историков, в которых в большей или меньшей степени рассматривается и история сибирского и восточносибирского региона. Одним из главных ученых отечественной историографии является В.Н.Татищев, считавший историю в целом делом государственной важности. В своей Истории Российской ученый видел роль Сибири в обеспечении экономического процветания России. Однако для экономического и культурного освоения государству необходимо было привлечь частный капитал и желающих поучаствовать в освоении огромных пространств. В локальной истории народов Сибири (сарматский период до XIV в; татарский - с XV в.; русский - с XVI в.) В.Татищев обнаруживает тесную связь с географическим фактором, определяющим суть их хозяйственной деятельности. Историк понимал, что целостное понимание истории России - это знание истории и культуры отдельных её краёв и областей.

В XVIII веке появляются более обобщенные концепции истории и культуры Сибири, в которых сопоставляется не только общероссийский, но и европейский исторический процесс (М.М.Щербатов). Концепция локальной истории выстраивается на основе археологических источников, что для отечественной науки является новым (И.Н.Болтин). Впервые речь идет о культуре древних племен южной части Восточной Сибири, кроме того, главным фактором колонизации называется неосвоенность огромных пространств государства. Но роль сибирского региона в этой концепции сводилась в основном к разработке и использованию природных богатств. Объединительным условием локального культурного пространства Сибири называлось общее административное управление, а интегрирующим началом - русский народ и его культура.

Поворотным моментом в сибирской историографии конца XVIII - начала XIX вв. является появление первого регионального исследования, выполненного сибиряком П.А.Словцовым. В его исторической концепции находят отражение идеи неравномерности развития отдельных обществ, негативного влияния на историю региона деспотизма разума, роли инициативы культурных начинаний в Сибири, которые должны быть не кратковременными, заезжими, а носить длительный характер и др.

Волна сибирского патриотизма находит отражение и в первых исследовательских работах местной интеллигенции (Н.Семивский, И.Миллер, А.Степанов, С.Броневский, Г.Бильдзукевич, и др.). В них отображена история отдельных областей культуры региона - образование, архитектура, повседневность, балы и праздники. В этот же период продолжаются сибирские экспедиции, которые оставили ценнейшие материалы о регионе. В параграфе отмечается, что в целом рассматриваемый период создает значительную базу для собственной сибирской историографии истории и культуры, для успешного развития краеведения в последующие периоды. Кроме того, тяга местной интеллигенции к знанию и изучению своего края свидетельствует о формировании регионального самосознания.

В третьем параграфе Регионализм в историко-этнографических исследованиях XIX начала XX вв. рассматривается процесс формирования российского регионализма, который развивается параллельно российской истории. Начало регионализма в России связывается с именами А.И.Герцена, Г.З.Елисеева, Н.И.Костомарова и А.П.Щапова. В работах историков сформулирована земско-областная концепция истории России. Эта концепция стала теоретическим обоснованием научно-исторической и организационной деятельности провинциальных историков-исследователей. Идея децентрализации исторической науки - основной стержень теории лобластничества.

Сначала землячество, позже общественно-политический кружок объединил сибирских студентов-патриотов идеей возможности и необходимости прогрессивного развития Сибири. В параграфе подчеркивается, что политической сепаратистской направленности концепция сибирского областничества не имела. Основной акцент делался на развитие внутренней экономической инфраструктуры региона за счет профессионально образованного и грамотного населения региона. Сама идея носила просветительский характер, поскольку просвещение населения должно было стать основой местного патриотизма, формирования самосознания и залогом культурного и экономического процветания Сибири.

В параграфе анализируется деятельность и взгляды сибирских областников (А.П.Щапов, Н.М.Ядринцев, Г.Н.Потанин, С.С.Шашков), цель которых изменить отношение государства к сибирскому региону. Выделены культурологические идеи сибирской интеллигенции: развитие культур народов Восточной Сибири в соотношении лцентр-периферия, культура столицы и провинции, соотношение понятий культура и цивилизация, проблемы формирования нового этнографического типа населения (областного типа, сибирского субэтноса), менталитет и культура автохтонных народов и переселенцев и др.

В работах сибирских областников поднимаются и такие вопросы: роль интеллигенции в развитии культуры региона, социальная структура сибирского общества, метрополия и колония, проблемы истории и взаимодействия культур народов Сибири, а также женский вопрос в мировой истории и истории России. Таким образом, исследования областников можно рассматривать как впервые оформившуюся региональную концепцию развития культуры и социально-экономического развития Сибири.

В четвертом параграфе Восточносибирское краеведение как источник региональной культурологии анализируются истоки краеведения и роль интеллигенции, а также политических ссыльных в развитии научных исследований о регионе. Формирование краеведения в восточно-сибирском регионе связано с тремя параллельно протекающими общими направлениями развития научного знания в России: государственная программа переписи населения, создания архивных и статистических комиссий, увеличение количества учебных заведений разного уровня; инициатива местной интеллигенции, которая проявляла неподдельный интерес к изучению края; самореализация политических ссыльных через изучение истории и культуры региона и организацию школьного и просветительского дела в Восточной Сибири.

Центром научно-литературного движения начала XIX в. в регионе был Иркутск. Здесь сложился культурный фон и активная группа местной интеллигенции. Она активно сотрудничала с центральными и местными журналами и газетами (Московский телеграф, Вестник Европы, Москвитяне, Енисейский альманах, Иркутские губернские ведомости, и др.). Публиковались материалы и исследования по истории Восточной Сибири, этнографии, очерки культурной жизни городов, литературные заметки (П.Словцов, братья С.С. и Н.С.Щукины, И.Голубцов, В.Антропов, И.Калашников, А.Лосев, Н.Я.Бичурин, О.М.Ковалевский, и др.).

Одним из интересных явлений культурной жизни Восточной Сибири была художественная литература, в которой отражалась история и реальная жизнь, традиции, верования, мысли и переживания сибиряков (Н.Полевой, Н.Щукин, И.Калашников, Е.Авдеева-Полевая, и др.). Все это было закономерным результатом общественных отношений, и развития культуры региона начала XIX века.

Особенно заметна активность краеведческих исследований в период пребывания в Восточной Сибири политических ссыльных, декабристов (М. и Н.Бестужевы, В.Кюхельбекер, Д.Завалишин, А.Розен и др.). Декабристы занимались исследованием мест, в которых они были на поселении. Это были сведения географического, геологического, экономического, исторического и этнографического характера. Исследовательский интерес к культуре и народным традициям у декабристов сформировался еще до ссылки в Сибирь. Ценными были наблюдения и описания быта, религиозных верований и традиций.

Важными для развития краеведения в Восточной Сибири были исследования и другой группы политических изгнанников - народников (Н.Виташевский, В.Короленко, Э.Пекарский, В.Серошевский, И.Худяков, Н.Чернышеский, и др.). В исследованиях чаще стали звучать идеи неразумного использования богатств региона, вывозившихся из Восточной Сибири, и об отрицательном влиянии лобъясачивания коренных народов, которое не способствовало развитию хозяйства в суровых природно-климатических условиях.

В 1877 году в Восточной Сибири был образован отдел Географического общества. В его задачи входило подробное изучение края в географическом, статистическом и этнографическом отношениях. Особенно основательно собирались материалы по фольклору, археологии и этнографии. Авторами публикаций в изданиях ВСОРГО были не только члены общества, но и местная интеллигенция - учителя, врачи, служащие (Н.Агапитов, Д.Банзаров, П.Баторов, Г.Гомбоев, Д.Давыдов, Н.Кириллов, М.Король, И.Подгорбунский, В.Птицыин, П.Ровинский, М.Хангалов и др.). Молодыми местными исследователями был собран огромный массив пословиц, поговорок, материал с описаниями быта, хозяйства, верований и обрядов.

Историки-профессионалы и историки-любители второй половины XIX века занимались сбором исторических источников и их публикацией, организовывали экспедиции, а также организовывали кружки любителей истории, археологии, музыки, театра и литературы, занимались созданием краевых музеев и научных обществ. В первой половине XX века появляются программные краеведческие работы, которые свидетельствовали о сложившемся краеведческом движении, как в России, так и в Сибири (С.Архангельский, В.Богданов, В.Гирченко, И.Гревс, Н.Кириллов, Е.Петряев, Н.Пиксанов, А.Селищев, А.Спицын, А.Харчевников, Е.Ярославский, и др.). Таким образом, огромная эмпирическая база созданная в сибирской провинции - это определенная система знаний, обозначившая необходимость изучения богатой истории и культуры Восточной Сибири как составной и близко связанной части культурного пространства России. Эти исследования разделили историю на государственную и локальную (другую). Они актуализировали проблему соотношения столицы и провинции, центра и периферии, общего и особенного в культуре разных народов России.

В III главе Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири анализируются процессы, которые формировали и связывали культурное пространство региона. Эти процессы и позволяют рассматривать культурное пространство региона как целостность. С точки зрения геополитических процессов освоение Сибири можно рассмотреть в двух аспектах - пространственно-политическом и духовно-идеологическом.

В первом параграфе Динамика формирования культурного ландшафта региона рассматривается включение Восточной Сибири в культурное пространство России как процесс огосударствления пространства. В параграфе отмечается, что в исследованиях существует дискуссия об исторических процессах и терминах, их обозначающих. Является ли территория Сибири колонизированной, лосвоенной, присоединенной, завоеванной, покоренной, вошла ли эта территория добровольно в состав России? Дискуссия, вызванная этими вопросами в разные исторические периоды формировала разное отношение к одним и тем же процессам. Однако в целом можно сказать, что в целом колонизация происходила по трем направлениям: государственная переселенческая и экономическая политика, народная колонизация и штрафная колонизация.

Особенно четко проблема колонизации обозначена исследованиями 1980-1990-х гг. Это связанно с отказом от подходов советской историографии в оценке процесса колонизации Сибири, в которой преобладал патерналистский подход, и поиском новых подходов, которые объясняли бы рассматриваемые процессы, с актуализацией и мобилизацией этнического фактора, с существенным расширением исследовательского поля по этносоциальной проблематике. Сибирские историки Д.Резун и М.Шиловский считают, что постсоветский подход характеризуется стремлением к созданию национальных историй, в которых выборочно трактуются исторические события в угоду политическим амбициям. Такие исследования утрачивают видение целостности и всеобщности культурно-исторических процессов в рамках российского государства.

Как автохтонные народы сами воспринимали свое подчинение Русскому государству? Каково было их отношение каустановлению русской власти? В ответе на эти вопросы важна точка зрения, высказанная не современными исследователями историками или политологами, а мнение самих современников тех процессов, которые происходили в период активного освоения территорий Сибири в XVII-XIX вв. В решении этого вопроса может помочь, например фольклорный материал, который может быть существенным дополнением к собственно историческим источникам (акты и соглашения) для исследования этой проблемы. В параграфе делается вывод о необходимости проведения сибирскими историками  и культурологами тщательной работы по восстановлению реальной картины русского продвижения на восток, необходимости определиться сатерминологией иаметодологией вопроса.

Интересной для культурологического анализа является часто обсуждаемая современная концепция Фронтира в истории Сибири (Д.Резун, М.Шиловский). Сегодня в подходе к этой теме различаются сами понятия фронтира, от понимания его как враждебных контактов, которые сопровождаются военными конфликтами, до мирных, почти идиллических взаимоотношений разных групп и культур. Фронтир - место или момент встречи двух культур разного уровня развития - подвижная граница. Такая подвижная граница не возможна без переселений, которые и устанавливают границу, либо положение ничейной земли между подданными российской империи и аборигенным населением, которые в результате взаимодействия становятся её представителями. Этот процесс зависел, прежде всего, от позиции и участия государства.

Концепция отражает цивилизационную позицию, с точки зрения преобладающей геополитической роли государства в народной колонизации Сибири. Только государство в массовом масштабе переселяло все категории населения: служилых, посадских, крестьян и даже нищих в этот обширный и суровый по климатическим условиям регион. В России того времени не было другой силы, кроме государства, способной организовать колонизацию и изыскать такие финансовые средства, какие помогли достичь результатов, с которыми подошла Сибирь к концу XVII века.

Как уже отмечалось Фронтир - это не просто раздвигающаяся граница, но и лотступающая граница свободных земель. Причем, граница - это постоянно изменяющаяся величина, а не жесткая государственная линия, установленная массой застав и жестко контролируемая государством. Если сравнить колонизацию Америки и Восточной Сибири, то можно заметить, что на территории Америки белые колонисты и индейская цивилизация существовали параллельно, почти не соприкасаясь друг с другом. В процессе движения европейцы шли вглубь континента, а индейцы были вынуждены отступить. Такое положение стало началом индейских резерваций и привело к самой минимальной связанности этих двух культур в хозяйственном, культурном и поселенческом аспекте. Культуры были связаны только политически. Они находились друг от друга на расстоянии и в пространстве, и в содержании. И как пишет исследователь, это позволяло белой культуре не опускаться до культуры традиционного общества.

В Сибири для завоевания земли не всегда было необходимо прибегать к вооруженным столкновениям, поскольку земли было достаточно. Продвижение русских колонистов почти не отодвинуло коренных жителей с их обитаемого пространства, поэтому поселения, а вместе с ними культурный ландшафт Восточной Сибири был смешанным. Кроме того, коренное население практически сразу включалось в жизнь и пространство городов Восточной Сибири. Существовало три основных показателя государственности, социально-административной и аборигенной политики: присяга-шерть9, аманатство10 и ясак11.

Понимание колонизации и освоения Сибири и Восточной Сибири тесно связано с формированием и развитием культурного ландшафта. Представление о культурном ландшафте региона дает возможность и основания понять, прочесть это пространство. Оно не бесформенно и не так уж хаотично. Пространство культурного ландшафта - это нечто вполне определённое и закономерное, по-своему функциональное и целесообразное. Оно организовано жесткой мощной структурой, сращенной с государством и пронизывающей буквально все, включая и обыденность, и само государство (В.Каганский).

Обращаясь к рассмотрению динамики культурного ландшафта Восточной Сибири необходимо учитывать факт его постепенного формирования. Создание культурного ландшафта осуществлялось волнообразно и импульсами (XVII-XX вв.). Изучение этого горизонтального ландшафта предполагает выделение в нем определенной системы базовых структурных элементов. Таким первым базовым элементом являются общности людей, деятельность которых направлена на изменение культурного ландшафта региона. Коммуникативные артерии Восточной Сибири, какими были сухопутные и водные пути, которые подобно Великому шелковому пути, представляли собой сеть дорог, которые формировали специфические черты культурного ландшафта восточносибирского региона. Город как главная скрепа культурного пространства Восточной Сибири. И сибирская деревня как явление выполняющее роль консервирования русской традиционной культуры крестьянства.

Город есть образ жизни и способ существования культуры, которая и определяется в качестве городской культуры. Суть городской культуры - постоянное усиление светских элементов во всех сферах человеческого бытия. Основание опорно-административных пунктов, в дальнейшем превращавшихся в хозяйственно-экономические центры города, происходило, как правило, одновременно с хозяйственным освоением Сибири. В районах, по климатическим условиям благоприятных для ведения сельского хозяйства, остроги становились центрами сельскохозяйственных оазисов и довольно быстро обрастали сельскими поселениями, деревнями и слободами.

Остроги, поселения, а затем и города появляются не около деревни, и не как крестьянский двор, а как острожек, прообраз города - начальная клеточка славянского, русского населения региона. К особенности сибирского города можно отнести и то, что разделение труда между сельским хозяйством, ремеслом и торговлей практически не играло той роли, которая характерна для постепенно развивающихся городов в европейской части России. Эта неразделенность повлияла на то, что сибирские города являлись рассадниками земледелия в регионе.

Известно, что все крупные города Восточной Сибири строились возле рек, однако землепроходцы к местам основания этих городов чаще всего не спускались вниз по реке, а поднимались вверх по течению. Так появились Красноярск, Иркутск, Верхнеудинск и другие крупные и малые города региона. Причем такие города как Енисейск, Красноярск, Иркутск, Якутск, Нерчинск основываются вне всякой связи с какими-либо поселениями аборигенных народов, а иногда и без специальных царских грамот, просто в силу сложившихся обстоятельств.

Колонизация, как и градостроительство городов на новой территории, происходила всплесками. В один год могло строиться по нескольку городов, но были периоды пауз, пустоты. В.О.Ключевский писал, что колонизация в России совершалась перелетами. Типологию городов Восточной Сибири можно рассматривать не только с точки зрения их административного и территориального деления: губернские города, областные центры и уездные города, но и по степени влияния столичных культурных форм, по развитости местных историко-культурных традиций, по социальной и инонациональной окрашенности. Находясь ближе к столичному влиянию, в городе обнаруживались  устойчивее связи столицы с провинциальным городом. В таких городах можно больше обнаружить культурных аналогий близких к столичным формам общественной жизни. Если провинциальный город находился дальше от центра, то это способствовало влиянию иных культурных форм жизни, менее заметных повторений культуры столичного города.

Город представляет собой социально-пространственную форму существования общества, вещественно и социально организованную среду жизни, определенную социальную общность. Общество провинциального города XIX века состояло из множества групп несовпадающих культурных ориентаций, что делает культуру провинции еще более сложной. Субкультурная стратификация сибирской провинции достаточно сложна, поскольку в ней не были ярко выражены ни политические, ни экономические, ни профессиональные основания. Так, крестьянин, накопив определенный капитал, становился купцом, купцы в свою очередь старались занять нишу аристократии, сочетая предпринимательство со светским образом жизни. Другими словами, одни сообщества демонстрировали способность к сохранению традиционных ценностей, другие заимствовали ценности из других субкультур, третьи создавали новые идеи и ценности. Отметим, что сибирская провинция в рассматриваемый период, это еще и оплот бюрократии и аппарата власти на местах, что вполне естественно делает его частью официальной культуры. С другой стороны это и важнейшее средство модернизации, европеизации общества и культуры.

Важнейшими социокультурными пластами, в которых существовала и функционировала культура, пульсировала та или иная струя многоликого, противоречивого культурного потока, были - город, деревня, усадьба, составлявшие во взаимодействии культурное пространство. Однако однозначно и четко определить границы разных видов пространств (городского, сельского) в условиях сибирской провинции очень сложно. Эта черта значительно отличает регион Восточной Сибири от центральной России, где урбанизация и развитие промышленности очень четко разделила два образа жизни, две культуры - городскую и сельскую. Город в центральной России это, как правило, урбанизированный промышленный центр. Восточно-Сибирские города были в основном административными центрами и носили пограничный характер, в смысле размытости городского и сельского образа жизни.

Немаловажным фактором для развития отдаленной провинции, какой была Восточная Сибирь, стали дороги как железные, так и трактовые. Они были единственным связующим звеном с центром России, которое способствовало притоку нового населения как по культурному и социальному показателю, так и по роду профессиональной деятельности, что сразу отразилось на социальной структуре провинциального сибирского города. Однако дореволюционные сибирские города даже после проведения железной дороги не стали промышленными центрами. В процессе формирования городов в XIX веке большую роль, чем промышленность, играла торговля, особенно оптовая. В организации культурной и общественной жизни города, создании материальной базы учреждений образования, благоустройства, открытии библиотек, издании газет, проведении вечеров, спектаклей, концертов, бал-маскарадов (часто благотворительных) ведущую роль играли чиновники и купцы.

Сибирская деревня и отдельные населенные пункты, также как и город, образуют специфику культурного ландшафта Восточной Сибири. Она возникает, развивается, преобразуется, сливается, стагнирует, ликвидируется, умирает и возрождается на протяжении всего рассматриваемого периода.

В Восточной Сибири постоянно происходило усложнение поселенной структуры деревни. На развитие сибирской деревни влияли такие факторы, как интенсивность заселения и освоения той или иной территории, уровень её социально-экономического и культурного развития, образ жизни местного населения. В параграфе отмечается, что, несмотря на это, черты русской культуры в сибирской деревне были настолько обычны, что попадали в сферу интересов исследователей реже, чем культура городов и других народов Восточной Сибири.

Культурные начинания в сибирской провинции XIX века невелики. Они, прежде всего, связаны с развитием административно-управленческой инфраструктуры, традицией и организацией религиозной жизни восточносибирских городов, а также с процессом распространения книгопечатания и началом формирования сети духовных и светских учебных заведений. Состояние культурной среды и культурного ландшафта сибирских городов определяет как распространение культурных новаций, так и сохранение, бережное отношение к традиционной культуре. Важным системообразующим фактором этой культурной среды является механизм функционирования культуры, к которому относится система образования, книга, периодика, культурно-информационная система как средство распространения знаний.

Во втором параграфе Этноментальные образы народов Восточной Сибири представлен сравнительный анализ двух противоположных, но не противостоящих дуг другу типов культур - кочевой и оседлой. Исследования проблем этничности последних лет выявили, что регионализм может существовать в пассивной форме. Он может проявляться в привычках, обычаях, типах менталитета, культурных особенностях и т.п. Этот вид регионализма определяется общей идентичностью, менталитетом, культурой, историей, географией.

Историческое развитие России неразрывно связано с формированием на её огромном пространстве не только этнических, но и территориальных общностей, которые выделяются своей индивидуальностью, социокультурной спецификой, определяемой как региональная идентичность. Региональная идентичность - отношения социальных субъектов с широкими социально-культурными институтами в конкретном ареале обитания человека (А.Бороноев). В типологии ментальных образований особое место занимают территориально-географические формы, которые являются характеристикой населения определенных регионов. Территориальная или региональная идентичность является одной из главных в идентификационной матрице человека (А.Бороноев, Э.Смит).

В параграфе показана связь ментальной структуры этносов, проживающих на территории Восточной Сибири и образа, который возникает у историков и этнографов в результате контактов с жителями региона. В исследованиях фиксируется регионализация поведения и восприятия окружающего мира.

Образ есть синтетическое отображение всего окружающего мироздания, сфокусированный космос, внутреннее пространство. Менталитет как особое мировидение состоит из представлений и установок. Это определенная совокупность типов мышления, коллективные представления, которые включают в себя архетипы социокультурной памяти, символы, ценности, традиции, сформировавшиеся в определенных условиях. В параграфе отмечается, что сибиряк существует и в образном представлении о русских жителях региона, и в виде региональной идентичности самих сибиряков, в то время как кочевник - это скорее образ, отразившийся в ментальности автохтонных народов Восточной Сибири, нежели признак идентичности.

Особенности характера население Сибири впервые были замечены и описаны в записках и исследованиях путешественников, участников сибирских экспедиций уже в XVIII веке. Возникший образ и миф о сибиряке в XIX веке стал рефлексией самих жителей Сибири, что и закрепило понятие сибиряк. Современное понимание сибиряка включает в себя два момента - сибиряк как носитель региональной русской культуры и сибиряк как обобщенное название всех народов, проживающих в этом регионе. Однако, в параграфе отмечается, что сибиряк как региональная идентичность, существует только у славян и русских, в то время как коренные народы Сибири таковыми себя не считают. Например, как уже отмечалось, буряты идентифицируют себя, в большей степени, с Цетрально-Азиатским регионом, нежели с регионом Восточной Сибири (М.Гомбоева). 

Менталитет и образы сибиряка и кочевника в параграфе рассматриваются как особенности архитектоники культурного пространства Восточной Сибири. В параграфе выделены сущностные характеристики кочевника и сибиряка. Ментальный образ кочевника характеризуется консервативностью, сакрализацией кочевого сообщества, которое основано на генеалогическом родстве, хозяйственных, военных, религиозных, языковых и общекультурных связях. Кочевник по-восточному медлителен, сосредоточен на себе, немногословен, всегда находится в движении. Кроме того, сам кочевник формирует образ пространства - степь, тундра, конь или олень, юрта или чум. Родина в понимании кочевника - это кочующий род. В системе ценностей ведущее место занимает свобода перемещения по пространству, свобода, ассоциированная с волей, со статусом полноправного члена сообщества. Её дополняют стремление к лидерству, богатству и воинству (богатырству).

Подвижности кочевника противостоит стабильность и укорененность земледельца - сибиряка, образ которого является неотъемлемой частью общенациональной культуры России. Выделение особого типа русского характера, сформировавшегося под воздействием региональных особенностей началось еще с А.И.Герцена, который называл первых покорителей Сибири рыцарями из чистой стали.

В параграфе отмечается, что сибиряк есть результат процесса осознания региональной идентификации русской культуры. О сибиряках как субэтносе (народно-областном типе), родившемся в результате синтеза русских переселенцев с коренным населением Восточной Сибири, писали исследователи краеведы, этнографы и историки XIX века. Они приводили факты и описывали антропологические характеристики сибиряка, особенности его характера, поступков и душевных качеств.

Исследователи отмечают, что к характеристикам сибиряка можно отнести восприимчивость и терпимость ко всему новому, чужому, другому, настойчивость, рассудительность, предприимчивость, расчетливость, склонность к реалистическому взгляду на вещи, вера в сои силы, достаточно быстрая адаптация к постоянно меняющимся новым условиям, индивидуализм и развитое чувство собственного достоинства, смелость и находчивость, склонность к авантюризму, гостеприимство и внимательность к гостю, чистоплотность в быту и одежде. Существенная отдаленность от Европейской части России позволила сформироваться более свободному, демократичному образу жизни сибиряков.

Как и кочевнику, сибиряку соответствует его пространство - это пространство заповедности, дикости, неприхотливости и одновременно суровости, холодности края. Сибиряк - это вечный покоритель природных стихий, это человек, живущий в экстримальных условиях. Труд для него равнозначен самой жизни. В целом образ сибиряка вобрал в себя идеал свободной, сытой жизни, свободного труда на себя с конкретными, реальными результатами. Особенностью сибиряка является его постоянное нахождение в состоянии выбора - между православием, буддизмом и шаманством, сохранить свое или принять чужое. Таким образом, образы кочевника и сибиряка, как характеристики двух культур и образов жизни, не конфликтуя, уравновешивают и дополняют культурное пространство Восточной Сибири, как две части единого целого.

В параграфе Религиозная гетерогенность культурного пространства региона рассматривается проблема сложности и неоднородности религиозного мировоззрения народов Восточной Сибири и то как разные религиозные системы могут выступать в роли проводников культуры. Религиозное пространство Восточной Сибири начало формироваться не на пустом месте. Основным источником формирования традиционной культуры являлась мифология, которая служила первоначальной формой духовной культуры, особой формой мироощущения и миропонимания. На протяжении тысячелетий в народной культуре складывались представления человека о мире, система образов и языка, верований, обычаи и нравы, формы обрядово-праздничной жизни и фольклор.

Религия является социокультурным явлением, тесно переплетающимися с традициями, национальным менталитетом и психологией. Поэтому религия тесно связана с этническим составом населения того или иного региона.  Являясь атрибутным элементом этнической культуры, она существует как неотъемлемый компонент общественной жизни, пронизывает на протяжении веков все стороны жизни общества. Наиболее крупными, этнически обусловленными религиями, получившими распространение и развитие в Восточной Сибири, являются православие и буддизм. Православие представлено в первую очередь, русской православной церковью и старообрядчеством, которое в свою очередь распространено в пределах данного ареала не повсеместно. Буддизм в данном регионе, в отличие от европейской части, не был столь изолированным в географическом отношении от центра буддизма, хотя и развивался автономно. Судьбы этих вероисповеданий переплелись с историей страны и региональными традициями.

Историческими типами бурятского мировоззрения считаются дошаманистические (анимизм, тотемизм), собственно шаманское, синкретическое мировоззрение, вбирающее в себя как шаманское, так и буддийское миропонимание, собственно буддийское мировосприятие, философское мировоззрение буддизма (М.И.Гомбоева). Такая логика развития объясняется тем, что над каждой существующей в определенный период истории моделью мировоззрения формируется новая, более сложная.

Образ мироустроения кочевника конструируется из культа предков, культа Неба, Земли, трансцендентной природы человека и мировоззренческого принципа взаимообусловленности всего со всем - тэнгризма. Почитая отца Неба и мать Землю, кочевник верит в то, что он находится в центре вселенной, а духи природы и предков защищают его. Шаманы - это связующее звено, обеспечивающее баланс существования кочевника. Шаман в представлениях автохтонных народов Восточной Сибири, имеет способность путешествовать в пределах трехмерного пространства (верхний мир - небесный мир, средний - земной, нижний - подземный). Например, архаичность представлений о культах предков, Неба и Земли отражена в Гэсэриаде.

Буддизм, распространившись из Тибета на север, пришел в Восточную Сибирь в форме школы Гелуг. Сегодня буддизм и шаманизм рассматриваются как две взаимодействующие системы, которые нашли отражение в традиционном мировоззрении бурят. Обе традиции существовали и существуют в живом опыте и образе мироустройства бурятской традиционной культуры.

Интересным является сопоставление двух региональных факторов, формирующих мировоззрение - центрально-азиатский холизм бурят (М.И.Гомбоева) и русский сибирский менталитет. Их сравнение делает понятным, некоторую отстраненность и в некотором смысле даже не аутентичность в восприятии Восточной Сибири как родины, месторазвития для кочевой и полукочевой культуры бурят. Его родина Центрально-азиатский региона, в то время как сибирский менталитет и культура рождались и формировались в рамках сибирского региона и русской культуры.

Если религию можно рассматривать в качестве универсальной модели познания мира (как и другие формы культуры, - науку, философию, искусство), а набор ее обязательных элементов как культурный текст, то любое конфессиональное пространство, в том числе и православное, являясь функционально многозначным феноменом, может само по себе выступать в качестве своеобразного культурного кода и отражать определенную модель мира, сложившуюся в той или иной культурной системе.

На протяжении XVII столетия русские колонисты осваивали огромную территорию Сибири. Основной целью продвижения на Восток было обживание обширного пространства. Кроме того, расширялись пределы государства. Обжитая территория автоматически становилась частью российского государства и включалась в православный мир. Тем самым, некогда единое географическое пространство начинало изнутри раздваиваться на христианский мир и мир нехристей. Христианское пространство точно так же как и географическое расширялось за счет морально-религиозной трансформации территорий аборигенного населения, что в целом является отражением средневековой концепции пространства.

Монастыри и церковные приходы являлись своего рода метрополиями, от которых отпочковывались новые церкви, миссионерские станы, часовни, молельные дома, расширяя конфессиональное пространство. Русский человек был погружен в окружающий мир православной общины, монастырские и церковные правила, дисциплина, покаяние способствовали кодированию его жизнедеятельности, формированию своего культурного пространства.

Проявление и развитие русскости в Восточной Сибири также выразилось в распространении православия, не только среди славян, но и среди коренных народов региона. Православие в Сибири играло значительную социально-политическую и культурную роль. Оно содействовало закреплению российской государственности и имело большое значение в условиях отсутствия государственных институтов власти и управления. Кроме того, к особенностям восточносибирского региона можно отнести проживание на его территории большой этноконфессиональной группы старообрядцев-семейских. 

Основы православного мироустройства воплощались в жизни и деятельности крестьян и горожан восточносибирского региона. При сохранении религиозных и культурных традиций на протяжении XVIII-XIX вв. все заметнее становится взаимовлияние духовной жизни русского крестьянства на духовную жизнь автохтонных народов различных территорий огромного края. Этому способствуют не только миграционные процессы, налаживание систематической торговли, но и сближение традиционной народной культуры с духовной жизнью городской части сибирского общества. Однако нормы, связанные с православием, глубоко укорененные политические и социальные традиции оберегались и сохранялись, что и позволяло сохранить общие черты русской традиционной культуры у сибиряков.

Староверы по праву считаются пионерами освоения новых земель. Их считают вечными странниками, ищущими свое Беловодье, которое существовало в представлениях старообрядцев о чудесной стране, с богатыми землями и природой, где процветает справедливость и благоденствие, и материальное воплощение которого искали в далеких странах, за великими озерами, за высокими горами. Об этой стране старообрядцы песни пели и легенды слагали. Неизвестное местонахождение давало возможность предположения о ее нахождении в разных географических пространствах. На Урале, в Сибири она, за Сибирью ли или еще где-то. Согласно славяно-арийским ведам, Беловодье (остров Буян) находилось на Восточном море, на месте современной Восточной Сибири (С.Буланцев). Староверы верили в красивую легенду о свободной земле, куда могут войти только избранные и обладающие даром тонкого проникновения в духовный мир, те, кто может воспринять и ступить в это Сокровенное Беловодье.

егенда православных старообрядцев о Беловодье близка тибетской легенде о Шамбале. О земле обетованной, земле счастья, где царят всеобщие гармония и благоденствие. Именно туда отправлялись буддисты на поиски священных мест. Проявляется удивительная близость буддистского и православного заповедного пространства в религиозных мировоззрениях народов Восточной Сибири. Идеи близости этих двух легенд можно найти в путевых дневниках Н.К.Рериха, В.А.Обручева. Существуют и буддийские тексты указывающие на возможность достичь Шамбалы (И.Шевалева).

Близость православного мира к религиозному мировоззрению автохтонных народов нашла отражение в образе Николая Угодника. Подтверждение этому можно найти в названиях большого числа храмов на территории Восточной Сибири и Забайкалья. Наличие большого числа храмов, освящённых в честь святителя Николая, свидетельствует об особом почитании этого святого. Никола на море спасает, Никола мужику воз подымает, Попроси Николу, и он скажет Спасу, - говорили народные пословицы. Ему поклонялись не только христиане Запада и Востока, но и особенно чтили коренные народы восточносибирского региона. Буряты, живущие близ русских селений, приходили к празднику и, купив свечу, ставили перед образом Николая Угодника. Значительный удельный вес церквей с его именем указывает на социальную специфику Иркутской епархии, на территории которой находились и казачьи войска.

Религиозная гетерогенность воплотилась и в других представлениях и концептах народов Восточной Сибири. Дом, Мировое древо, Мировая гора, святые места - это концепты, на основе которых формировался образ жизни народов Восточной Сибири, то что способствовало формированию и центрированию культурного ландшафта пространства региона, и является объединяющим его элементом. Несмотря на религиозную гетерогенность, сибирские автохтонные народы представляют себе окружающий мир все же схожим образом.

В заключении диссертации обобщены результаты исследования, подводятся итоги, подчеркивается значимость исследования по заявленной проблеме, излагаются основные выводы.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Монографии и учебные пособия:

1. япкина Т.Ф. Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири. Конец XVII - начало XX вв./ Т.Ф.Ляпкина. - СПб.: Инфо-да, 2006. - 24 п.л.
2. япкина Т.Ф. Культурное пространство в региональной культурологии. Учебное пособие/ Т.Ф.Ляпкина. - Улан-Удэ: РИО ВСГАКИ, 2006. - 7 п.л.
3. япкина Т.Ф. Социология культуры. (Курс лекций). Учебное пособие/ Т.Ф.Ляпкина. - Улан-Удэ: РИО ВСГАКИ, 2006. - 7 п.л.

Научные статьи в журналах рекомендованных ВАК:

4. япкина Т.Ф. Антропологический и этнологический подходы к изучению культурного пространства// Вестник МГУКИ. - 2007. - №1. - С.24-28.
5. япкина Т.Ф. Регион как предмет междисциплинарного анализа/ Т.Ф.Ляпкина// Социально-гуманитарные знания. - 2007. - №3. - С.27-35.
6. япкина Т.Ф. О межкультурном взаимодействии народов Восточной Сибири в историко-этнографических исследованиях/ Т.Ф.Ляпкина// Вестник КГУКИ. - 2006. - №  - С.35-40.
7. япкина Т.Ф. Региональные исследования Восточной Сибири XVIII в. как предмет культурологического анализа/ Т.Ф.Ляпкина// Вестник МГУКИ. - 2005. - №4. - С.51-59.

Научные статьи:

8. япкина Т.Ф. Описание порядка выхода действующих лиц при совершении 18 июля 1876 года при Гусиноозерском дацане обряда Самныгин хурал - новая страница в изучении буддийской мистерии Цам в Бурятии/ Т.Ф.Ляпкина// Проблемы истории Сибири (XVIII ЦXX вв.) Межвузовский сборник научных трудов. - Улан-Удэ: ВСГАКИ, 2000. - С.45-53.
9. япкина Т.Ф. К проблеме формирования салонной культуры в Забайкалье/ Т.Ф.Ляпкина, А.М.Павлова// Культура и образование. - Улан-Удэ, 2000. - С.33-38.
10. япкина Т.Ф. Человек и пространство Сибири: к вопросу формирования региональной культуры (постановка проблемы)/ Т.Ф.Ляпкина// Культура и менталитет сибиряков. - СПб.: СПбГУ, 2003. - С.34-41.
11. япкина Т.Ф. К проблеме определения локальной традиционной культуры народов Баргузинской долины/ Т.Ф.Ляпкина// Известия Архитектурно-этнографического музея Тальцы. - Иркутск, 2002. Вып 1. - С.40-54.
12. япкина Т.Ф. К вопросу определения координат этноконфессионального пространства дореволюционного Забайкалья/ Т.Ф.Ляпкина// Байкальские встречи IV. - Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2003. - С.25-33.
13. япкина Т.Ф. Конфессиональное пространство Забайкалья дореволюционного периода (к проблеме определения культурного кода православия)/ Т.Ф.Ляпкина// Ефремовские чтения. - Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2004. - С.43-50.
14. япкина Т.Ф. Образ сибиряка в сибирских исследованиях XIX века/ Т.Ф.Ляпкина// Дни СПб. философии. Культура российской провинции: прошлое, настоящее, будущее. Материалы круглого стола. - СПб.: СПбГУ,  2005. - С.33-39.
15. япкина Т.Ф. Культура сибирского провинциального города: Верхнеудинск XIX века/ Т.Ф.Ляпкина// Культура и личность: сб. статей. - СПб.: СПбГУКИ, 2006. (Труды Т.168). - С.198-204.
16. япкина Т.Ф. Культура в исторических исследованиях по Восточной Сибири (постановка проблемы)/ Т.Ф.Ляпкина// Современные проблемы межкультурных коммуникаций. Сб. ст. - СПб: СПбГУКИ, 2005. - С.324-332.
17. япкина Т.Ф. Теория сибирского областничества в историографии Сибири/ Т.Ф.Ляпкина// Вторые СПб. чтения по теории, методологии и философии истории. Фигуры истории или лобщие места историографии. - СПб.: Изд-во Северная Звезда, 2005. - С.396-408.
18. япкина Т.Ф. Сибирский менталитет как одна из территориально-географических форм/ Т.Ф.Ляпкина// Ментальность этнических культур. Материалы международной научной конференции. - СПб.: СГТУ СПб., 2005. - С.254-258.
19. япкина Т.Ф. Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири как предмет анализа региональной культурологии (к постановке проблемы)/ Т.Ф.Ляпкина// Монголын соёл, урлаг судлал (Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии). - Улан-Батор, 2005. - С.102-109.
20. япкина Т.Ф. Архитектоника культурного пространства как предмет философско-культурологического анализа (на примере Восточной Сибири)/ Т.Ф.Ляпкина// Образование, культура и гуманитарные исследования Восточной Сибири и Севера в начале XXI века. В 2-х т. Т.1. Материалы международного симпозиума. - Улан-Удэ, 2005. - С.47-53.
21. япкина Т.Ф. Региональный компонент в подготовке культурологов/ Т.Ф.Ляпкина// Дни СПб. философии. Материалы круглого стола. Философия культуры и культурология: вызовы и ответы. - СПб.: СПбГУ, 2006. - С.205-210.
22. япкина Т.Ф. Региональные проблемы и тенденции в изучении культуры/ Т.Ф.Ляпкина// Глобальные проблемы современного общества. - Тольятти; Самара, 2005. - С.18-23.
23. япкина Т.Ф. Проблемы христианизации автохтонных народов Сибири в региональных исследованиях XVIII-XIX вв./ Т.Ф.Ляпкина// Деятельность русской православной церкви в Забайкалье: история и современность. II Ефремовские чтения.  - Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2005. - С.64-68.
24. япкина Т.Ф. Н.М.Ядринцев о роли православной культуры в освоении и развитии Сибири/ Т.Ф.Ляпкина// Мировая политика и идейные парадигмы эпохи: Сб. ст./ СПбГУКИ, 2006. - С.444-450.
25. япкина Т.Ф. Аксиологическая и антропологическая концепции культурного пространства в культурологии/ Т.Ф.Ляпкина// Человек и вселенная. - 2006. - №5(58). - С.46-58.
26. япкина Т.Ф. Культурное пространство в гуманитарной географии/ Т.Ф.Ляпкина// Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии. - Улан-Удэ, 2006. - С.53-59.
27. япкина Т.Ф. Роль сибирской интеллигенции в развитии восточно-сибирского краеведения/ Т.Ф.Ляпкина// Человек и вселенная. - 2007. - №5. - С.45-54.

япкина Татьяна Федоровна 

Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири (конец ХVII - начало ХХ вв.) Развитие музыкального искусства эстрады в художественной культуре России

24.00.01

культурология

Д 210.019.01

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

191186, Санкт-Петербург, Дворцовая наб., 2

Тел.  312-12-61

Email: center@spbguki.ru

Предполагаемая дата защиты диссертации - 23 октября 2007 года

---

1 Ф.730, (Комиссия по учреждению народных училищ) оп. 1, д. 417; Ф. 730, (Комиссия по учреждению народных училищ) оп.2, д. 486; Ф. 759 (Опекунский совет с. е. в. канцелярия по учреждениям императрицы Марии Федоровны), оп. 1, оп. 5, оп. 6, оп. 14, оп. 23; Ф. 834, (Рукописи Святого Синода) оп. 2, д. 2626, д. 587; Ф. 834, (Рукописи Святого Синода) оп. 3, д. 2627, д. 2628, д.712, д. 983, д. 985, д. 990, д. 991; Ф. 834, (Рукописи Святого Синода) оп. 4, д. 712;  Ф. 1264 (Первый Сибирский комитет) оп.1, д.129, д.149, д.525; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп.1, д.15, д.42, д.67, д.70, д.87, д.88, д.105; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп.5, д.77, д.221, д.264; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп. 6, д.255, д.281; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп.7, д.34, д.44.

2 Ф. 25 (Канцелярия Иркутского генерал-губернатора), оп. 1, д. 661, оп. 3, д. 2850, д. 1403; Ф. 50  (Иркутская духовная консистория), оп.1, д.6796, д.6515, д.6514, д.6512, д.6397, д.8420, д.2745, д.1242, д.389, д. 1142, д. 1302, д. 1944, д. 3939, д. 5028; Ф. 63 (Главный инспектор училищ Восточной Сибири), оп.1, д.151, д.152, д.153, д.522, д.523; Ф.197 (Общество распространения народного образования и народных развлечений Иркутской губернии), оп. 1, д. 4, д. 10, д. 13; Ф. 295 (Личный фонд писателя историка Николая Михайловича Ядринцева), оп. 1, д. 40, д. 41, д. 42.

3 Ф. 10  (Верхнеудинская городская управа) оп.1, д. 2955, д.526, д. 2737, д.2482, д.304, д.715, д.102, д.2955, д.1004, д.8; Ф.19 (Верхнеудинская мещанская управа) оп.1, д.15; Ф.56 (Верхнеудинское уездное училище) оп.1, д.2, д.605; Ф.83 (Мухоршибирская Николаевская церковь) оп.1, д.1; Ф.92 (Канцелярия Кяхтинского градоначальника) оп. 1, д.286; Ф.136 (Штатный смотритель училищ) оп.1, д.5, д.4, д.10; Ф.177 (Кяхтинская Воскресенская церковь) оп.1, д.382; Ф.190 (Троицкосавская полицейская управа) оп.1, д.138, д.191; Ф.111 (Инспектор народных училищ, Верхнеудинского и Баргузинского уездов) оп. 1, д. 157, д. 214, д. 43, д. 88, д.131, д.177; Ф.219 (Турунтаевская Спасская церковь) д.134; Ф.220 (Баргузинская Спасская церковь) оп. 1, д.156, д.1, д.79; Ф.262 (Селенгинский Троицкий монастырь) оп.1, д.544, д.432, д.197, д.201, д.15, д.232, д.415, д.10, д.15, д.463, д.255, д.440, д.232, д.447, д.429; Ф.464 (Итанцинская Спасская церковь) д.4, д.1.

4 Ф. 1 (Забайкальское областное управление) оп. 1, д. 966, д. 1396, д. 1435, д. 1285, д. 1529, д. 1440, д. 1285; Ф. 71, оп. 1, д. 497, д. 326, д. 328, д. 536, д. 328, д. 358, д. 536.

5 ОР РНБ. Ф. F IV 698 Записки. л.332, 332 об., 333-334 об., 373-373 об, 374.

6 ОР РНБ. Ф.1000, оп.4, д.110, л.1-43.

7 Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из Актов Правительства и других достоверных источников. - СПб.: Тип. Шнора, 1810. - XVI, - 363 с.; Статистические сведения о ссыльных в Сибири в 1833-1834 годы. - СПб.: Тип. II Отд-ния ЕИВ Канцелярии, 1837. - [1], - 83 с.: табл.; Статистические данные по переселенческому делу в Сибири за 1897 г. - СПб.: Гос. Тип., 1899. - 143 с: табл.; Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев: Т.1: Сводные таблицы и краткие выводы. - СПб., 1912. -174, [2] с.; и др.

8 Памятная книжка Восточно-Сибирского учебного округа состояние по сведениям к 1 января 1880 года / Сост. Агапитовым.- Красноярск, 1880. Ц234 с.; Памятная книжка Иркутской губернии, 1881 г.: В 3-х отд./ Под ред. Д.Д.Ларионова. - Иркутск: Тип. Н.Н.Синицына, 1881. - 82, [1],а252, [3] с.; Памятная книжка Якутской губернии на 1891 г./ Под ред. А.Попова. - Якутск: Тип. обл. Правл., 1891. - VI, 197,[1], LXXVIII с.: табл.; и др.

9 Присяга-шерть - приведение по высокую руку государеву и принесение клятвы верности.

10 Вхождение в русские города и остроги родственников местной правящей верхушки в качестве заложников-аманатов.

11 Экономическая основа включения сибирских аборигенов в структуру государства - несение тягла, т.е. выплата ясака.

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по культурологии