АНТРОПОНИМЫ В ОНОМАСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ МИФОЛОГИЧЕСКОГО ТИПА Специальность 10.02.19 - теория языка АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук Иркутск

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по филологии

На правах рукописи

Хамаева Елена Алексеевна

АНТРОПОНИМЫ В ОНОМАСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ

МИФОЛОГИЧЕСКОГО ТИПА

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

кандидата филологических наук

Иркутск - 2012

Работа выполнена на кафедре китаеведения федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Иркутский государственный лингвистический университет

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Готлиб Олег Маркович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Даниленко Валерий Петрович

кандидат филологических наук

Пруцких Татьяна Анатольевна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО Хакасский

государственный университет

им. Н. Ф. Катанова

Защита состоится л15 марта 2012 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.071.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в ФГБОУ ВПО Иркутский государственный лингвистический университет по адресу: 664025, г. Иркутск, ул.аЛенина, 8, ауд.31.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО Иркутский государственный лингвистический университет.

Автореферат разослан л___ февраля 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета д.филол.н. Т. Е. Литвиненко

Реферируемое диссертационное исследование посвящено комплексному анализу антропонимов в ономастической системе мифологического типа.

Сущность имен собственных (далее ИС) привлекает внимание ученых с давних времен. Тем не менее, и на современном этапе вопрос трактовки их статуса остается достаточно дискуссионным. В данной работе под ИС (оним) понимаются имена существительные, служащие названиями единичных предметов, выделенных из ряда однородных [Розенталь, Теленкова, 1985]. Имя нарицательное (апеллятив) - существительное, служащее наименованием однородных предметов [Розенталь, Теленкова, 1985; Ефремова, 2000; Комлев, 2006; Варбот, Журавлев, 1998].

Одни ученые считают ИС неполноценными языковыми знаками - этикетками, которые функционируют по особым грамматическим и словообразовательным правилам, отсутствующим или редко встречающимся у имен нарицательных [Mill, 1914; Рассел, 1957; Gardiner, 1910; Реформатский, 1964; Арутюнова, 1999 и др.]. Другие исследователи относят ИС к специальной лексике, которая, в сравнении с именем нарицательным, характеризуется точечной привязкой, предполагает особую семантическую валентность, лексическую сочетаемость, некоторые грамматические отличия [Kripke, 1980; Суперанская, 1973, 2009].

Ряд авторов занимается исследованием имен собственных, которые по своим семантическим, грамматическим и словообразовательным характеристикам совпадают с апеллятивом [Топоров, 1980, 1989, 2004; Лотман, 1992; Топорова, 1996]. Однако их феномен обычно связывается с архаичными системами именования и поэтому редко учитывается современной ономастикой в обосновании лингвистического статуса и формулировке категориальных признаков данного класса лексики.

Вместе с тем, в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности количество ИС, тождественных апеллятивам [Топорова, 1996], стремится к абсолютному большинству. Данный факт может свидетельствовать не только о социокультурной обусловленности систем именования и неодинаковой сущности ИС в разных языках, но и о том, что ономастическая теория преимущественно ориентирована на анализ ИС определенного типа, свойственного современным европейским языкам и не всегда учитывает материал ряда других языков.

Актуальность настоящего исследования определяется важностью разработки в ономастике ряда вопросов, связанных с определением сущности имен собственных в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, а также необходимостью расширения трактовки категории собственности в ономастической теории в связи с возможностью существования ономастических систем мифологического типа на современном этапе.

Объектом настоящего исследования являются антропонимы в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности.

Предметом исследования стала ономастическая система мифологического типа в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности.

Материалом исследования послужили современные китайские антропонимы, собранные посредством анкетирования, а также методом сплошной выборки из специальной литературы, посвященной способам антропонимической номинации в Китае. Общий объем привлеченного к анализу материала составляет более 2000 антропонимов.

Цель диссертации заключается в выявлении основных характеристик антропонимов в ономастической системе мифологического типа, в установлении особенностей их функционирования.

Общей целью предопределены следующие задачи:

проанализировать и обобщить основные подходы в отечественной и зарубежной лингвистике к исследованию имени собственного;
проследить зависимость статуса имени собственного от типа ономастической системы;
выявить типологию ономастических систем;
проанализировать формально-содержательные и функциональные характеристики антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности;
определить тип китайской ономастической системы, описать особенности ее функционирования, выявить аспекты развития и становления;
осуществить систематизацию и классификацию антропонимов в ономастической системе мифологического типа на материале одного из языков.

Методы исследования. В исследовании используются общие методы лингвистических исследований: описательный, сравнительно-сопоставительный, интерпретативный, структурный, статистический анализ; метод анкетирования, а также специальные методы ономастических исследований: выявление ономастических универсалий, словообразовательный анализ, этимологический анализ.

Теоретической основой данного исследования являются работы зарубежных и отечественных лингвистов по теории имени собственного (Дж. Милль, Б. Рассел, А. Гардинер, О. Есперсен, Е. Курилович, Н. Д. Арутюнова, А. В. Суперанская, Д. И. Ермолович, С. Н. Смольников, М. В. Крюков, Л. Р. Концевич, Ван Ли, Ма Цзянчжун, Чжао Юаньжэнь, Чжан Цзялинь, Хуэй Юань и мн. др.); философии имени (П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев, С. Н. Булгаков); лингвокультурологии и этнолингвистике имени собственного (Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, Ю. М. Лотман, В. Н. Топоров, М. М. Маковский, В. А. Никонов, Т. В. Топорова и мн. др.), грамматологии (Ж. Деррида, О. М. Готлиб), философии и логики Китая (Е. А. Торчинов, А. И. Кобзев, А. А. Крушинский, В. Е. Еремеев и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественной лингвистике осуществляется комплексный анализ антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, выявляются лингвистические и экстралингвистические факторы, обусловившие особенности развития и становления категории имени собственного в данном типе языка. Впервые выдвигается и доказывается предположение о том, что категория собственности в данном языке представляет собой вторичную номинативную функцию имен нарицательных.

В основе исследования лежит гипотеза о том, что ономастическая система языка с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности относится к мифологическому типу ономастических систем.

На защиту выносятся следующие положения:

Семиотическая и семантическая сущность антропонимов определяется типом ономастической системы в рамках триады мифологический тип - теологический тип - антропоцентрический тип;
Ономастическая система языка с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности относится к мифологическому типу ономастических систем;
Антропоним в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности обладает сложной, синкретичной формой и содержанием, которые обусловлены особым статусом имени собственного в ономастической системе мифологического типа;
Сущность категории имени собственного в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности сводится к вторичной номинативной функции апеллятивов;
Антропоним в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности являет собой полноценный языковой знак, обладающий сигнификативным значением, наряду с денотативным и коннотативным. При этом сигнификат антропонима совпадает с сигнификатом соответствующего ему апеллятива.

Теоретическая значимость настоящей работы заключается в том, что ее результаты вносят вклад в развитие теории языка в части исследований, посвященных изучению имени собственного и категории собственности. В диссертации предлагается расширить трактовку имени собственного с учетом возможности существования ономастических систем мифологического типа на современном этапе, определить специфические характеристики становления категории собственности.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в подготовке бакалавров, магистров и аспирантов при изучении таких теоретических курсов, как Общее языкознание, Лексикология, Теоретическая грамматика, Теория и практика перевода, Введение в межкультурную коммуникацию, спецкурсов по ономастике, лингвокультурологии, этнолингвистике, а также при написании курсовых и дипломных работ.

Апробация работы. По теме диссертации сделаны доклады на конференциях: Неделя науки ИГЛУ (2-5 марта 2009 г., 1-5 марта 2010 г., 26 февраля-1 марта 2011 г.), Аспирантские чтения ИГЛУ (май 2011 г.), на факультете Русского языка Северо-Восточного Педагогического Университета (КНР, г. Чанчунь) (17.12.2008). Основные положения работы отражены в 7 публикациях, в том числе 2 в ведущих научных рецензируемых изданиях. Общий объём публикаций составляет 2,1 печатных листа.

Объем и структура работы. Данное диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, одного приложения. Каждая глава делится на параграфы и сопровождается выводами. Список библиографии состоит из 197 наименований, включая 36 работ на иностранном языке. Общий объем работы составляет 200 страниц.

Во введении обосновывается актуальность исследования, научная новизна, формулируются цели и задачи работы, определяются предмет и объект исследования, отмечается теоретическая база исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе Теоретические предпосылки изучения имени собственного в системных исследованиях анализируются и обобщаются основные подходы к изучению имени собственного; рассматривается проблема определения границ между ИС и ИН; выделяются три концепции имени (мифологическая, теологическая и антропоцентрическая), а также три типа ономастических систем; анализируются лексико-морфологические и функциональные особенности ИС; выдвигается предположение о том, что современная ономастическая система языка с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности относится к мифологическому типу ономастических систем.

Во второй главе Онтологические основания и языковая реальность ономастической системы мифологического типа выявляются и анализируются языковые и экстралингвистические предпосылки развития современной ономастической системы мифологического типа; рассматриваются формальная (грамматологическая и фонетическая) и содержательная сторона антропонима в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, выявляются его функциональные особенности.

В третьей главе Основные характеристики антропонимов в ономастической системе мифологического типа осуществляется систематизация и классификация антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности (с точки зрения языковых и экстралингвистических факторов). В частности, выделены следующие языковые факторы антропонимической номинации: семантический, грамматологический и фонетический; экстралингвистические - космологический, сакральный и эстетический. В третьей главе также производится структурно-словообразовательный анализ антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности.

В заключении формулируются результаты проведенного исследования, дается оценка его перспективы.

В приложение частично включены современные китайские антропонимы, собранные посредством анкетирования и послужившие материалом исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Проблема трактовки имен собственных является объектом внимания ученых с давнего времени. Традиционным в ономастике стал логический подход к ИС, в рамках которого их сущность определяется в сравнении с именем нарицательным. Одни ученые считают ИС пустыми знаками - этикетками, служащими идентификации и индивидуализации [Mill, 1914; Рассел, 1957; Gardiner, 1910; Реформатский, 1964; Арутюнова, 1999 и др.]. Другие относят ИС к специальной лексике [Kripke, 1980; Суперанская, 1973, 2009]. Третьи считают их отдельной частью речи, лимеющей свое категориальное значение [Шарандин, 2001; Коутс, 2005; Матвеев, 2004].

Согласно логическому направлению, ИС являются неполноценными языковыми знаками, которые не способны выражать обобщенное понятие [Курилович, 1962], имеют гипертрофированную номинативность, а их семантическая или семасиологическая функция предстает в редуцированном виде [Реформатский, 1964]. Идеальное ИС ничего не сообщает об обозначаемой вещи [Никитин, 1996]. Асемантичность признана ономастической универсалией: лу ИС происходит постепенная утрата связи с породившими их апеллятивами, Епереход от обусловленности их прямым значением в область ассоциаций: звуковых, смысловых [Денисова, 2003, с. 45].

Дискуссии относительно семиотической и семантической сущности ИС продолжаются и на современном этапе: ИС признается полноценным языковым знаком, в значении которого можно выделить и деннотат, и сигнификат [Боровикова, 2010, с. 14]. Одни исследователи [Ермолович, 2001] под сигнификативным значением ИС понимают всю ту информанцию, которая может быть извлечена из имени в отрыве от реального носителя. Это может быть национальность, пол, региональная приннадлежность, принадлежность к определеннной исторической эпохе и др. В случае с иностранным именем, когда невозможно изнвлечение подобных сведений, сигнификат сонставляет информация о том, что носитель именни является представителем иной языковой общности. Другие [Семенова, 2001] настаивают на том, что под сигнификатом ИС следует иметь в виду лобщую для всех антропонимов категориальную основу - соотнесенность с концептом человек. Третьи [Галлиулина, 2009] считают, что сигнификативным значением антропонима являются представления об имени, руководствуясь которыми выбирается тот или иной антропоним для наименования.

Вместе с тем, отмечается, что информация, которую может сообщить сигнификат имени, его актуальность фактически равна нулю [Рут, 2001, с. 60], в значении ИС преобладает коннотативный компонент.

Иная ситуация складывается в языках с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, в которых скрыты различия между именами собственными и именами нарицательными [Щичко, 2007, с. 31]. Так, антропоним Бай Сюэ белый снег () и китайское словосочетание-апеллятив белый снег () идентичны, и по форме, и по содержанию. Идеографическая письменность, в которой содержание понятия, непосредственно визуализируется графикой [Крушинский, 2006, с. 29], является причиной того, что сигнификативное значение знаков, входящих в состав антропонима, не утрачивается. Изолирующий строй языка стирает формальные различия между ИС и именем нарицательным и без соответствующего контекста определить принадлежность сочетания к именам собственным или именам нарицательным не представляется возможным.

Существование таких ИС, количество которых в китайском языке стремится к абсолютному большинству, дает основания, во-первых, сомневаться в актуальности по отношению к ним указанных выше предположений об асемантичности ИС, во-вторых, предполагать, что семиотическая и семантическая сущность ИС различна и требует дифференцированного подхода к их анализу.

О том, что существует разница в статусе имени, в эволюции этого статуса в различных ономастических традициях писали многие исследователи [Топоров, 1979, 1989, 2001; Суперанская, 2001]. А. В. Суперанская вводит понятие концепция имени, которая способна определять систему имен. По словам автора, в истории русского языка в разные эпохи имя воспринималось то как второе я именуемого, то как символ некоторых идей, то как выражение пожелания на будущее, то как способ уберечь ребенка от поджидающих его бед [Суперанская, 2001, с. 27]. Исследователь рассматривает несколько концепций имен: семантическую, характерную для древних именных систем, православную и протестантскую.

Необходимость выделения концепций имен обусловлена тем, что в результате длительного контактирования представителей разных языков, сложились своеобразные культурные круги, имена которых сопоставимы друг с другом, имеют сходную мотивировку, а онимические системы содержат общие элементы. В частности, такие культурно-исторические круги сложились для ономастиконов народов, исповедовавших христианство с его католическим и православными изводами, мусульманство с шиитским и суннитским направлениями, для людей, ведших на протяжении веков кочевой образ жизни и т.д. [Теория и методика Е, 1986].

В связи с этим, представляется возможным (вслед за В. Н. Топоровым) считать категорию имени собственного проблемой культурной антропологии. В реферируемой работе были выделены три точки зрения на имя, три концепции имени (в терминологии А. В. Суперанской): мифологическая, теологическая и антропоцентрическая.

Проблема функционирования имен в мифологических традициях анализировалась Ю. М. Лотманом [Лотман, 1992, 2000], В. Н. Топоровым [Топоров, 1989, 1991], Т. В. Топоровой [Топорова, 1996, 2005, 2006] и др. Мифологической концепции свойственно особое понимание имени как некой внутренней (глубинной) сущности своего носителя [Топоров, 1991, с. 508]. Совершая какие-либо операции над словом или именем, мы воздействуем и на соответствующий предмет, подчиняя его своей воле [Маковский, 1996-б, с. 20], т.к. в сфере собственных имен происходит отождествнление слова и денотата [Лотман, 1992, с. 62]. В мифологическом мире имеет место достаточно специфический тип семиозиса: знак в мифологическом сознании аналогичен собственному имени. Нарицательное же наименование предмета в мифологинческом мире является также его индивидуальным собственным именем [Лотман, 1992, с. 60].

В ряде цивилизаций проблема имен освящается авторитетом теологии. Имя, согласно данной концепции, призвано не только идентифицировать, но предоставить его носителю святого покровителя [Рылов, 2006, с. 38]. В рамках, например, христианской концепции имени имянаречение сопровождает определенная семиотическая процедура, заключающаяся в выборе имени одного из тех святых, что празднуются на восьмой день со дня рождения или в промежуток между ними. Другими словами, имя в данной концепции не совсем произвольно по отношению к нарекаемому, семиотически коррелятивно его космологическому признаку - времени рождения. Сходная процедура сопровождает имянаречение в буддизме. Вместе с тем, имена, подобранные с помощью Святцев, выражают сущность своего носителя косвенно, не посредством семантики имени.

Антропоцентрическая концепция имени предполагает третий тип семиозиса при наречении: имя немотивировано и подбирается человеку произвольно, независимо от личных качеств будущего носителя. Антропоцентрическая концепция имени возникает в связи с лоткрытием уникальности человека, развития идеи о том, что мыслящий человек и его разум Еесть источник научных открытий, искусств и труда, преобразующего мир [Рождественский, 1990, с. 15]. По замечанию Ю. С. Рождественского, в XIV-XVII вв. появились предпосылки для актуализации идеи о том, что связь между означающим и означаемым языкового знака условна, означающее не мотивировано означаемым, что в итоге оказало определенное влияние и на ономастические исследования.

По мнению некоторых исследователей [Смольников, 2005], такой внешний фактор как концепция имени характеризует не антропонимическую систему в ее языковой сущности, онтологию имени в языке, а ментальное бытие имени в сознании носителей языка [Смольников, 2005, с. 64]. Однако, по нашему предположению, концепция имени обусловливает не только ментальное бытие, но и особенности функционирования имени в языке. Определенная концепция имени задает, лопределяет семиотический процесс именования, который впоследствии объективируется в различных формально-содержательных характеристиках ИС, неодинаковой функциональной нагрузке ИС. Указанные различия в статусе ИС, обусловленные определенной концепцией, предположительно, порождают различные типы ономастических систем.

Ономастическими системами мифологического типа следует признать те, в которых функционирование ИС имеет некоторые закономерности, а именно: согласно следующим принципам: неконвенциональный характер имени собственного (имя представляет собой не этикетку или ярлык, а символ, соотносимый с природой индивида); креативная функция называния, согласно которой имя первично по отношению к объекту: оно не только выражает внутреннюю природу его носителя, но и оказывает активное воздействие, определяет судьбу; сакральность тезоименитства [Топорова, 2005, с. 45]. Функционирование ИС согласно этим принципам становится причиной отсутствия единого списка имен, они обладают прозрачной внутренней формой. Как следствие в мифологии трудно, а порой и невозможно, провести границу между именем собственным и именем нарицательным [Moya, 2000, p. 30]. Каждое наименование - слово, и каждое слово в своем истоке и в своем максимуме - имя [Топоров, 1962, с. 9].

Ономастические системы теологического типа сопровождают функционирование религиозного института, который диктует определенные правила и регламентации в выборе имени: их список ограничивается (возникает именник), прозрачная внутренняя форма может быть утрачена при переводе с иностранного языка, произвольно выбирать имя запрещается. ИС приобретают формальные маркеры (происходит морфолого-фонетическая адаптация). Особенности развития именника в связи с распространением религий представлены в работах В. Д. Бондалетова [Бондалетов, 1976, 1983], В. А. Никонова [Никонов, 1974] и др.

Ономастические системы антропоцентрического типа представляют собой некий сплав, синтез различных ономастических систем. Их особенность заключается в том, что имянаречение не ограничивается религиозными и прочими регламентациями, человек, руководствуясь своими предпочтениями, сам выбирает имя, иногда сам творит имя: появляются имена, состоящие из одной буквы, из ничем не мотивированных сочетаний букв и цифр и т.д. В настоящее время (по крайней мере в европейских культурах) имя приобрело важное юридическое и бюрократическое значение [Рылов, 2006, с. 10]. Современные тенденции в развитии именника рассматриваются О. Н. Новиковой [Новикова, 2009].

Следует отметить, что выделение типов ономастических систем не означает, что в определенном обществе может быть распространена только одна из них. В связи с тем, что ономастические системы - это открытые системы, в течение исторического развития в одном коллективе могут быть распространены, сменить друг друга или все из перечисленных типов, или не все - один или два. Смена (по каким-либо экстралингвистическим причинам) одного типа ономастических систем другим сопровождается переходными процессами. Например, распространение христианских имен в России не привело к абсолютному исчезновению языческих: некоторые языческие имена были канонизированы, некоторые перешли в разряд фамилий, т.е. перешли в другой вид онимов. Таким образом, в ряде случаев тип ономастической системы выводится исходя из того, черты какой концепции имени в данном обществе преобладают. В европейской культурной традиции последовательность существования концепций имен и, соответственно, ономастических систем имела вид: мифологическая теологическая антропоцентрическая. В настоящее время большая часть европейских ономастических систем относится к числу антропоцентрических.

Предположение о том, что ономастическая система языка с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности на современном этапе относится к типу мифологических, возникло в результате принятия во внимание лингвистических и экстралингвистических фактов. С одной стороны, во-первых, в анализируемой ономастической системе отсутствует устойчивый список имен: новое имя творится в каждом акте имянаречения (креативная функция называния). Имя призвано выразить сущность своего носителя, является символом, соотносимым с природой индивида. В связи с этим, отсутствуют специальные словари имен, в качестве словаря имен может выступить любой толковый словарь китайского языка. Данный факт является причиной того, что конечного числа вариантов имен не существует, список имен остается открытым, бесконечным. Во-вторых, в Китае на протяжении тысячелетий существовала традиция ритуальной смены имени в связи с достижением определенного возраста и т.п. На современном этапе данная традиция также частично сохранилась. В частности, она проявляется в том, что у большинства китайцев наряду с основным именем существует так называемое детское (молочное) имя. В-третьих, в китайской системе именования присутствует и сакральность тезоименитства.

С другой стороны, в китайской культуре теоцентрические идеи не получили развития, китайская традиция не знала ничего о трансцендентном Боге (или богах) и не имела ни малейшего представления о креационизме [Торчинов, 2007, с. 31]. Кроме того, идея антропоцентризма никогда не принимала европейский персоналистический толк. Следовательно, можно предполагать о том, что в некоторых цивилизациях понимание имени, ономастические традиции складывались на ином фундаменте, нежели, например, в Европе.

Современная китайская ономастическая система является не антропоцентрической или теологической, а именно мифологической. Зародившись несколько тысячелетий назад, она, по всей видимости, не подверглась существенным внешним влияниям (распространение религий и т.п.) и поэтому сохранилась до настоящего времени в сравнительно первозданном виде. Таким образом, можно говорить о том, что в Китае на протяжении исторического развития получила широкое распространение лишь одна из трех указанных концепций имен - мифологическая. Данный факт свидетельствует о том, что концепция имени и тип ономастической системы находятся в зависимости от исторической эпохи лишь косвенно. Ранее утверждалось, что мифологические системы именования преимущественно свойственны архаическим культурам, находящимся на низком уровне развития [Матвеев, 2004, с. 9].

В зависимости от степени взаимодействия ИС с общеязыковой системой Т. В. Топорова выделяет три варианта:

1)аИСатождественны апеллятивам (их грамматические и словообразовательные категории полностью совпадают)

2) ИС является особой областью языковой системы, получившей гипертрофированное развитие (например, ИС используют ограниченный набор грамматических средств, непродуктивных для апеллятивов и монополизированных для производствааИС)

3) ИС порывают с общеязыковой системой, вступают с ней в противоречие.

Исходя из данной классификации, близки к полюсу лономастичности современные ИС в ономастических системах антропоцентрического типа. Имена с прозрачной внутренней формой, свойственные ономастическим системам мифологического типа, находятся ближе к полюсу лапеллятивности.

О том, что современная ономастика ориентируется лишь на вторую и третью степень взаимодействия ИС с общеязыковой системой, говорит тот факт, что в формулировке категориальных признаков ИС делается акцент на отсутствии/специфичности семантики данного класса слов, приобретении именами собственными лексико-морфологических маркеров, а также учитываются функциональные особенности. Имена, совпадающие с апеллятивом, свойственные ономастическим системам мифологического типа, в трактовке ИС учитываются редко по хронологическим соображениям, Еневозможностью вступления с ними в контакт [Лотман, 2000, с. 533].

К формальным маркерам имен собственных относят написание с заглавной буквы, изменение словоизменительной парадигмы, лособенности валентности, склонения, словообразования, акцентуации [Суперанская, 1973, 2009].

В современном языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности имена собственные не имеют формальных маркеров. Следовательно, категория собственности, являясь не грамматической, а лексической, находится в определенной зависимости от грамматического строя языка. Имена собственные по-разному функционируют в разных языковых системах. Данный факт ставит под сомнение распространенное в ономастике утверждение о том, что превращение нарицательного имени в собственное глубоко затрагивает сущность лексической единицы, меняет ее морфологическую, синтаксическую и лексическую валентность [Суперанская, 1973, с. 110].

К основным функциям имени собственного в ономастике относят номинативную, идентифицирующую и дифференцирующую [Смольников, 2005, с. 13]. Однако в мифологических ономастических системах главной функцией ИС считают не только идентификацию и дифференциацию, но прагматическую необходимость лопределить судьбу носителя имени, имя приобретает аксиологический статус: лоно воспринимается не как ярлык, этикетка, а как символ, сложным образом соотносимый с природой индивида [Топорова, 2006, с. 20].

Особый, не характерный для современной ономастической ситуации в мире, путь развития системы имен собственных в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности определил необходимость в обращении к анализу истории выделения категории имени собственного в китайской языковедческой традиции, которая, как показал анализ, складывалась под влиянием особенностей китайской философии (в т.ч. философии имени) и логики. Следует отметить, что ранее данный вопрос преимущественно освещался в исследованиях по философии и логике древнего Китая и не подвергался анализу в лингвистическом аспекте.

Анализ данной проблематики показал, что впервые проблема имен стала рассматриваться в период расцвета китайской классической философии (VЧIII вв. до н.э.), когда каких-либо специальных теоретических работ в области изучения языка существовало мало. Теория языка, однако, интересовала философов, споривших об отношении названия, лимени (мин) к обозначаемой действительности (ши) [Духовная культура Китая, 2009, с. 493].

Конфуцианцы настаивали на том, что имя и реалия определяют друг друга, даосы, напротив, выступали за то, что связь между именем и реалией условна. Сюнь-цзы осуществил синтез даосских и конфуцианских взглядов на проблему соотношения лимен и реалий и пришел к выводу, что названия лустанавливаются соглашением и закрепляются обычаем (юэ дин су чэн). Нет изначальной связи между названием и реальностью, название дается людьми по договоренности; но когда название становится привычным, его привычное употребление считают правильным [Древнекитайская философия, 1972, Т. 1, с. 114-248].

Философские школы моистов и номиналистов осуществили первые классификации имен согласно различным признакам (лобщие и составные имена и т.д.), которые, в конечном счете, не представляется возможным соотнести с делением имен на имена нарицательные и имена собственные. В ходе анализа выяснилось, что в древнем Китае не произошло характерного разграничения имен на два класса: имена нарицательные и имена собственные. Они не дифференцировались, слово рассматривалось как лимя определенного предмета. При этом, под понятие предмет, вещь попадал и человек, как такая же часть, элемент мирового Универсума. Предположительно, время выделения ИС в китайском языке совпадает с моментом выделения частей речи, появлением первых грамматик китайского языка (19 век).

Анализ работ по грамматике китайского языка [Ван Ли, 1989; Сhао Yuen Ren, 1968; Иванов, Поливанов, 2003; Солнцев, 1995; Горелов, 1989; Готлиб, 2002; Курдюмов, 2005 и др.] показал, что, несмотря на то, что такой категории, как имя собственное, в Китае традиционно не выделялось, большинство современных лингвистов ее существование в китайском языке все же признает. В социолингвистическом аспекте проблема ИС рассматривалась М. В. Крюковым [Крюков, 1986], проблема транскрипционной орфографии китайских ИС в русском тексте рассматривалась Л. Р. Концевичем [Концевич, 2002]. Вместе с тем, по мнению Л. Р. Концевича, теория собственных имен, за исключением географических названий и терминов родства, недостаточно разработана на китайском материале [Концевич, 2002].

Определенное влияние на понимание ИС в китайской традиции оказала и оригинальность трактовки понятий в китайской логике, которая состоит в том, что содержание понятия, непосредственно визуализируется графикой изображающего его знака. Поэтому сам внешний вид знака понятия далеко не безразличен обозначаемому - лучше сказать изображаемому - этим знаком понятию [Крушинский, 2006, с. 29].

В логической традиции, восходящей к античной Греции, считается, что понятие может быть только общим, ла не общих понятий не бывает [Доброхотов, 1986, с. 12]. В свою очередь, понятие об индивиде, в котором отражались бы только ему присущие признаки, рассматривается как неестественное по своей сути [Степанов, 1981, с. 89-90]. Впоследствии данный факт лег в основу разделения имен на ИС и ИН в лингвистике.

В китайской логике лобъемы понятий не рассматриваются как классы, разница между общим и единичным выглядит чисто количественной, а не качественной, как между абстрактным и конкретным или идеальным и материальным [Духовная культура Китая, 2006, с. 120]. Исходя из чего, следует, что в китайской традиции ИС и ИН не противопоставляются по признаку наличия понятийного значения, т.к. и те, и другие им обладают.

В ходе исследования выяснилось, что в ономастической системе китайцев наблюдается типичный для мифологических традиций способ семиозиса, когда лодна форма вмещает в себя несколько значений, нередко соотносимых между собой на основе мифопоэтических представлений [Маковский, 1996-а, с. 68].

При этом, синкретизм, мифологичность проявляется как на уровне семантики, так и на уровне формы знака антропонима. Следует заметить, что в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности форма антропонима представлена не только фонетической оболочкой, но и идеографическим знаком.

Особым смыслом наполняется грамматологическая сторона знака: в выборе имени учитывается семантика морфограмм, структура логограмм и т.д. Китайцы рассматривают любой письменный знак (самостоятельный - логограмму и несамостоятельный - морфограмму) как самостоятельную единицу, которая способна участвовать в семиозисе и, соответственно, оказывать на носителя этого знака определенное влияние.

Так, женское имя Хуан Жуй (), состоящее из фамилии Хуан () и имени Жуй (), имеет значение тычинки и пестики; бутоны; плод (растения). Присутствие данного слова в женском имени характерно для китайской культуры именования, т.к. оно, с одной стороны, может считаться своеобразным пожеланием быть красивой, как цветок (как сказано в анкете носителя данного имени). Вместе с тем, вогнутая, чашеобразна форма цветка - символ пассивности и женственности, его трехчастное устройство обозначает космическую гармонию. Однако особый интерес вызывает грамматологический аспект данного имени. Логограмма Жуй () включает в свой состав не только смыслообразующую морфограмму трава (), но и три знака сердце (), которые символизируют три сердца самых близких людей - отца, матери и ребенка (носителя имени). В данном имени заложено скрытое пожелание того, чтобы три сердца были вместе, рядом, как это изображает знак Жуй ().

В связи с такими особенностями идеографического письма, как дискретность (членимость, выделяемость) и иерархичность, когда более простые единицы являются составляющими более сложных через набор правил [Готлиб, 2007, с. 17], возникают условия для грамматологического моделирования имен. Например, логограммы фамилии и имени могут обладать сходной структурой (Не Цзин шепот хрусталя, Го Туань лэнциклопедист); логограммы фамилии и имени могут содержать одинаковые морфограммы (в антропониме Лю Шахэ река из плывучих песков, дюн) три знака содержат морфограмму вода (); логограммы фамилии и имени развиваются лот простого к сложному (Тянь Линань поле, сила, мужчина (мужчина - сила в поле)) или лот сложного к простому (Хэ Цзябэй пожелание прибавления богатства).

В изолирующих языках на звуковую оболочку простого слова ложится более высокая смысловая нагрузка, чем в формосвязывающих языках. За одним и тем же звуковым отрезком закрепляется несколько разных значений. В отличие от индоевропейских языков, где простые слова могут быть разной слоговой протяженности, в формоизолирующих языках простое слово в подавляющем количестве случаев односложно [Солнцев, 1995].

Фиксированный характер слога в формоизолирующих языках (позиционная закрепленность разных звуков в составе слога, минимальные возможности варьирования и переразложения слогов) обуславливает стабильность количества разных слогов. В современном нормативном китайском языке насчитывается около 400 основных слогов, различающихся по звуковому составу. Ограниченное количество слогов заставляет язык использовать одни и те же слоги в качестве звуковых оболочек разных морфем и простых слов. Это ведет к значительной омонимии простых единиц [Солнцев, 1995].

Кроме того, китайский язык принадлежит к числу тональных языков. Слоги, имеющие одинаковый звуковой состав, но произнесенные разными тонами, имеют разные значения [Практический курс Е, 2010, с. 16].

Данная особенность языка в сочетании с мифологической верой китайцев в магию имени, открывает широкие возможности для фонетико-семантических вариаций со словом. По словам М. М. Маковского, в древности фонетические элементы слова имели фоносемантическую нагрузку [Маковский, 1996-б, с. 16]. Слова, обладающие одинаковым звучанием, в мифологическом мире считаются родственными, коррелятивно связанными между собой по принципу симпатии, который иногда принимает форму подобное влечется к подобному.

Например, антропоним Лю И () состоит из фамилии Лю и имени И. Имя И представляет собой числительное лодин; первый (). Числительное лодин в китайской культуре обладает широким кругом ассоциаций. Например, единица может указывать на: единичность ( лодна птица Пэн); полноту, совершенство, целостность, полный объем ( река, полная рыб); единство, единообразие ( лединство всех людей); начало, начальный этап чего-либо ( начало славы); единодушие, сосредоточенность ( лединство мысли) и т.д. Однако, наряду с этим, имя Лю И является омонимом таких сочетаний, как л (лю и) 1) шесть главных искусств (этикет, музыка, стрельба из лука, управление лошадьми, каллиграфия, математика) 2) конфуцианское Шестикнижие (). Соответственно, дополнительным значением данного имени является пожелание овладеть шестью главными искусствами древнего Китая, т.е. вырасти образованным, ученым человеком (который способен прочитать конфуцианские каноны Шестикнижие, как образец высшей степени образованности в Китае). Имя Лю И () также является омонимом сочетания (лю и) лобратить внимание. Таким образом, человеку по имени Лю И () желают в жизни быть внимательным, уметь обращать внимание на те явления, которые люди обычно упускают из виду.

Данный факт, по всей видимости, подтверждает слова Ю. М. Лотмана о том, что мифология реализуется в омонимии [Лотман, 1992, с. 73].

В семантике имени нарицательного выделяют, как известно, сигнификативный, денотативный, коннотативный компоненты. В лингвистике распространено мнение, что при переходе имени нарицательного в ряды имен собственных, как правило, происходит разрыв между формальной оболочкой слова и его первичным содержанием (сигнификатом, коннотатом и денотатом). Например, первичная семантика имени Петр - камень. Однако она не является актуальной в функционировании имени Петр в современных именниках.

При переходе китайского имени нарицательного в ряды имен собственных, первичные сигнификат и коннотат, которые были ему свойственны, как имени нарицательному, напротив, не утрачиваются. По представлениям китайцев, признаки и свойства первичного сигнификата, денотата, коннотата имени должны перейти к новому владельцу данного имени. Следовательно, при возникновении ИС (антропонима) прежние сигнификат и коннотат не утрачиваются, изменяется лишь денотат (референт).

Причины подобного функционирования ИС М. М. Маковский находит в том, что в мифологическом мире языковая единица в составе имени может приобретать чрезвычайно сложную, гибкую и неожиданную конфигурацию [Маковский, 1996-а, с. 93], а соотношение внешней формы с денотатом и сигнификатом в пределах одной и той же лексемы может быть неодинаковым в один и тот же момент времени [Маковский, 1996-а, с. 94].

Имена собственные в мифологических ономастических системах семантически мотивированы, и каждый элемент обладает более или менее ясным смыслом. Вместе с тем, по замечанию Т. В. Топоровой, семантическая прозрачность не дает оснований считать, что имена в целом однозначны [Топорова, 1996, с. 127]. В связи с этим, в исследовании мифологических традиций представляется возможным исходить из так называемой множественной этимологии, которая допускает одновременное существование нескольких (иногда - многих) семасиологических связей в истории того или иного значения [Маковский, 1996-б, с. 6]. Одномерные этимологии, т.е. такие, которые допускают только одно этимологическое решение, отвергая все остальные, представляются неудовлетворительными [Маковский, 1996-б, с. 6].

Возможная причина этого парадокса кроется не в невозможности подобрать синтетическое значение для двух компонентов, а в реконструкции на основании исходных данных не оного, а нескольких значений (или амальгамы значений), не всегда поддающихся строго научной верификации [Топорова, 1996, с. 127].

Женский антропоним Ван Юйчжу () состоит из фамилии Ван и имени Юйчжу. Элементы имени Юйчжу () имеют значение дождь и бамбук. Во-первых, данное имя соотносится с устойчивым выражением л [как] молодой бамбук после дождя (обр. о чём-л. быстро развивающемся или появляющемся). Таким образом, данное имя является пожеланием быстро расти, быстро развиваться. Во-вторых, происхождение данного имени связано с космологическими представлениями китайцев. По словам девушки, она родилась в год змеи по восточному гороскопу, а бамбук (бамбуковый лес) является местом обитания змей. Соответственно, для благополучной жизни, имя данной девушки должно содержать слово, которое обозначает место обитания того животного, которому она соответствует по гороскопу. Вместе с тем, поколению детей, к которому относится носитель данного имени, соответствует стихия вода, поэтому в ее имени должен присутствовать либо знак вода, либо какой-нибудь еще знак, ассоциирующийся со знаком вода, например дождь. В результате, данное имя является гармоничным с точки зрения китайской космологии. В-третьих, и бамбук, и дождь являются устойчивыми символами в китайской культуре. В частности, так как бамбук является одним из трех лцветущих зимой деревьев (наряду со сливой и сосной), он ассоциируется со стойкостью, долголетием, счастьем и духовной истиной. Из бамбука изготавливали инструменты для каллиграфического письма, поэтому он был священным растением для буддийских и даосских ученых и художников, которые также высоко ценили его красоту. Дождь, как известно, является жизненно важным символом плодородия.

Сложный, синкретичный характер китайских антропонимов также проявляется в отсутствии маркеров различения мужских и женских имен. Как известно, признак пола лица в индоевропейских языках, выражается противопоставлением мужских и женских имён, прежде всего личных - например, в английском языке, это Paul, Andrew, Anthony, с одной стороны, и Judith, Jane, Elizabeth [Ермолович, 2001]. Список женских и мужских имен ограничен, их гендерная отнесенность обуславливается привычкой, сложившейся традицией имянаречения.

Женские китайские антропонимы, как показал анализ, на современном этапе редко содержат формальные признаки, позволяющие отличить их от мужских. К числу возможных признаков, позволяющих отличить женское имя от мужского, относятся семантический и отчасти грамматологический. С точки зрения семантики, в именах женщин употребляются слова, указывающие на те предметы и явления, которые ассоциируются в культуре Китая с женственностью, например, названия цветов, драгоценных камней, бабочек, эпитеты, связанные с утверждением женских добродетелей, или изысканные поэтические образы. В личных именах мужчин, в свою очередь, употребляются слова, указывающие на такие качества, как мужество, сила, доблесть, верность долгу. С точки зрения грамматологии, знаки женских имен могут содержать такие гендерномаркированные морфограммы, как женщина. Однако указанные признаки, позволяющие отличить мужское имя от женского, не являются абсолютными.

Исходя из проанализированных данных (более 2000 антропонимов), лишь 5% женских имен содержат формальные (грамматологические) признаки, указывающие на половую принадлежность. Среди мужских имен этот процент составляет всего 1.5 %. На современном этапе в Китае, как выяснилось, встречается довольно большое число имен, по форме и семантике которых невозможно определить их гендерную принадлежность. Например, женщинам принадлежат такие неженские имена, как Гэн Говэй () предан стране великой, Цзян Яцзюнь () господин (правитель) Азии, Лю Хайчао () море превышать, опережать и т.п. Вместе с тем, встречаются и такие мужские имена, как Сюй Вэньцзюань () лобразованный и прелестный (изящный), Ли Чанин () прекрасный цветок и т.п.

Данный факт ставит под сомнение распространенное в ономастике утверждение о том, что лантропонимы обладают понятийным значением, в основе которого лежит представление о категории, классе объектов, указывающее, в частности, на пол человека [Ермолович, 2001, с. 38].

В лингвистике существует мнение, что в самом мифологическом тексте метафора как таковая, строго говоря, невозможна [Лотман, 1992, с. 67], т.к. мифическая действительность есть подлинная реальная действительность, не метафорическая, не иносказательная, но совершенно самостоятельная, доподлинная, которую нужно понимать так, как она есть, совершенно наивно и буквально [Лосев, 1991, с. 47]. Вместе с тем, метафора все же является естественным переводом мифической действительности в привычные формы нашего сознания [Лотман, 1992, с. 67].

М. М. Маковский называет подобное функционирование языковых единиц в мифологических традициях - мифологическим тропом. Разница между мифологическим и художественным тропом заключается в том, что художественный троп применяется в условиях познания нашего отношения к миру, но не используется для прямого познания объектов этого мира, а в мифе как в форме познания мира образование тропов есть вообще единственный способ познания как внешнего, так и внутреннего мира.

С точки зрения науки о языке, имена, образованные с помощью мифологического тропа, по всей видимости, будут представлять собой вторичные номинативные единицы (метафору, метонимию и т.п.).

Е. Курилович говорил о том, что внутренняя форма совпадает с главным значением или первичной семантической функцией слова. Вторичные употребления слова определяются посредством семантической обстановки - в противоположность первичной функции, которую нельзя определить контекстом. Под контекстом в широком смысле мы разумеем здесь не только словесную обстановку, но и те элементы внешней ситуации, которые определяют значение [Курилович, 2000, с. 53]. Сущность категории имени собственного в китайском языке, таким образом, сводится к семантической деривации имен нарицательных, вторичной номинативной функции имен нарицательных.

Основная функциональная нагрузка имен в мифологических ономастических системах связана не только с идентификацией и индивидуализацией, имя, прежде всего, призвано оказать благоприятное влияние на судьбу своего носителя, принести ему удачу. Данный факт подтвердил анализ функций имен в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности. В Китае влияние будущего на человека рассматривается как небесное предопределение (тянь мин). лНебесное предопределение имеет ветвистую структуру, как дерево, растущее корнями вверх. Человек обладает некоторой возможностью выбора ветви своей потенциальной судьбы [Еремеев, 1993, с. 177] посредством имени. В мифологической модели вселенной, имя является своего рода ключом к обретению гармонии с окружающим миром: имена в Китае подбираются каждому человеку индивидуально с учетом его особенностей: даты и места рождения, внешности, веса, гороскопа, и т.д. Таким образом, различные ономастические системы предполагают различные акценты в наделении функциональной нагрузкой ИС.

Следует отметить, что фамилия в составе антропонима наряду с указанной функцией, обладает отдельной функцией - является знаком кровных родственных отношений и символизирует преемственность поколений, поэтому не может изменяться, корректироваться. Парадокс современной ономастической ситуации в Китае заключается в том, что наряду с существованием большого числа фамилий, распространенными из них являются лишь пять: Ли ЛюВан Чжан Чжао.

Особая функциональная нагрузка в сочетании с высоким процентом повторяемости, с одной стороны, привели к тому, что китайские фамилии стали развиваться несколько иначе, чем имена. В частности, некоторые из них стали утрачивать свою семантику. Данный факт, вероятно, говорит о том, что фамилии развиваются в направлении все большей системности, приобретения свойств классических имен собственных. С другой стороны, стремящиеся к асемантичности китайские фамилии нередко мифологически наделяются значением какого-нибудь омонимичного данной фамилии знака.

Категориальные признаки онимов, которые были сформулированы в анализе европейских имен, исходя из вышеизложенного, являются не совсем релевантными относительно имен в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности.

Во-первых, ИС, как показал их анализ в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, вполне способны и характеризировать, и описывать, и приписывать какие-либо свойства [Ермолович, 2001, с. 9]. Соответственно, способность ИС к характеризации будет определяться в зависимости от типа ономастической системы: в ономастической системе мифологического типа ИС, как правило, данной способностью обладают. Данный факт не соответствует утверждению о том, что ИС (в частности, антропонимы) способны характеризовать лишь в той мере, как передавать набор признаков референта, достаточных, чтобы собеседники понимали, о чём или о ком идёт речь [Ермолович, 2001, с. 12].

Во-вторых, проанализированный материал демонстрирует то, что в китайских антропонимах, как правило, слабо выражены такие классифицирующие компоненты значения, как луказание на то, что носитель имени - человек, луказание на гендерную принадлежность, о которых обычно упоминается в ономастике.

В-третьих, у китайских антропонимов отсутствуют лексико-морфологические маркеры.

В-четвертых, функциональная нагрузка сводится не только к идентификации или индивидуализации, антропонимы обладают большим прагматическим потенциалом.

Проведенный анализ формально-содержательных, а также функциональных характеристик ИС в языке с изолирующим строем грамматики подтверждает выдвинутое предположение о том, что ономастическая система данного языка относится к мифологическому типу. Данный факт, в свою очередь, вскрывает необходимость в расширении трактовки имени собственного в ономастической теории. Представления о современных ИС должны складываться с учетом существования ономастических систем мифологического типа: с учетом их содержательных, формальных и функциональных особенностей.

Сложная, синкретичная, многослойная природа имени собственного в ономастических системах мифологического типа предполагает особый способ анализа, предполагающий необходимость установления, выявления факторов, формирующих их сущность. В ходе исследования были установлены следующие языковые и экстралингвистические факторы, обуславливающие процесс именования у китайцев. К языковым факторам, определяющим процесс именования, представляется возможным отнести семантический, фонетический и грамматологический. К экстралингвистическим - космологический, эстетический, сакральный.

Семантическое разнообразие китайских антропонимов, вызванное отсутствием готового, единого списка имен, представляется возможным свести к 3 большим семантическим сферам Вселенная (Макрокосм), Человек (Микрокосм) и Табу, каждая из которых в свою очередь распадается на соответствующие семантические поля.

Семантическая сфера Вселенная (Макрокосм) отражает ключевую концепцию мифологических представлений о мире, согласно которым Вселенная есть живой организм, все члены которого связаны друг с другом и включает следующие семантические группы: Космология и Природа. Семантическая группа Космология в свою очередь распадается на семантические поля Время (цикл) и Место (пространство). Например, имя родившегося в июле человека - Сян Тун ( седьмой месяц по лунному календарю, досл. месяц тунгового дерева); Хань Шэн ( рожденный в г. Ухань или досл. рожденный мужчиной).

Семантическая группа Природа представлена несколькими семантическими полями: Пейзаж (гор, вод, населенных пунктов); Растения (деревья, цветы); Животные (животные, птицы, рыбы, насекомые); Погодные явления; Самоцветы; Небесные тела; Число; Цвет (глянец). Например, Юэ Янь ( лутес, скала под светом луны); Си Цюэ ( сорока); Чань Инь ( стрекотание (пение) цикад); Сюэ Лу ( белоснежный олень) и др.

Наряду с единым и целостным космосом, все элементы которого находятся во взаимосвязи и гармоническом единстве, существует и космос человека, в Китае лоснованный на нравственном начале [Торчинов, 2007, с. 32]. Об этом, в частности, свидетельствует наполнение семантических полей сферы Человек (Микрокосм). Семантическая сфера Человек (Микрокосм) распадается на семантические поля Счастье, богатство; Здоровье, долголетие; Интеллект; Красота внешности; Добродетель; Черты характера; Цели, устремления; Польза людям; Профессия. Например, Чэнь Шимэй ( лиз поколения в поколение красивый; Шу Мин ( блестящий ум); Хао Ци ( лувлекающийся шахматами) и др.

Семантическая сфера Табу отражает свойственные мифологическому обществу представления о том, что в основе существования мира лежит безусловная обязательность выполнения тех или иных действий как непременного условия поддержания жизнедеятельности. Семантическая сфера Табу распадается на семантические поля Болезнь, заболевание, Бедствие, несчастье, Убийство, оружие, Грязь, нечистоты, Нечистая сила, Трудности, неудача, Слабость, увядание, смерть, Горе, тоска, Мерзкие твари, Аморальное поведение, Хвастовство, Некрасивая внешность, Отсутствие достоинства. Например, Ши Чи ( слабоумный, сходить с ума); Хун Шуй ( паводок); Хун Цзы ( проныра, человек, ловко избегающий трудностей службы и злоупотребляющий положением военнослужащего).

Семантическое пространство антропонимии китайцев может быть представлено как сложная конфигурация пересекающихся полей. При формировании семантических полей в антропонимии важную роль играет селективный фактор, срабатывание которого ощущается в ономастиконе гораздо сильнее, чем в системе нарицательной лексики. Вследствие этой селективности возникает присущая антропонимикону идеографическая асимметрия: в рамках поля обнаруживаются неровности, проявляющиеся либо в отсутствии ожидаемой идеограммы, либо в ее крайне низкой активности по сравнению с ближайшим семантическим партнером. По этим причинам семантический рельеф антропонимии легче поддается интерпретации с аксиологической точки зрения. Например, в семантическом поле Цвет чаще всего встречаются различные наименования красного цвета, т.к. для носителей китайского языка красный цвет является символом счастья, удачи, расцвета, дыхания весны [Щичко, 2007, с. 45]. Семантическое поле Самоцветы преимущественно представлено различными названиями нефрита или яшмы, а также предметов и изделий, сделанных из этого вида камня. Это объясняется тем, что нефрит - камень Правителя Неба и императоров Китая, символизирующий космическую энергию, совершенство, силу, власть, неподкупность, бессмертие.

Олень в Китае ассоциируется с престолом, троном, политической борьбой за власть. Также является символом долголетия, т.к. считалось, что мясо оленя обладало чудодейственными свойствами, способными продлить жизнь. Слово лолень в китайском языке является омонимом слова лизобилие, богатство, с чем связано его одно из важнейших символических значений. Карп известен своей плодовитостью, многочисленным потомством, поэтому в Китае стал эмблемой мужественности, мужской сексуальной энергии. Карп также символизирует большие литературные способности, упорство в борьбе с трудностями, смелость. Про карпа говорят, что он своим упорством перепрыгнул Ворота Дракона и сам стал драконом. Поэтому ученого, преуспевающего в литературных состязаниях, называют карпом, перепрыгнувшим Ворота Дракона. Кузнечик у китайцев олицетворяет изобилие, многочисленных сыновей, доблесть и удачу. Кучевые, узорные облака символизируют красоту человека, также ассоциируются с интересной и насыщенной жизнью.

Данная особенность антропонимикона китайцев соответствует утверждению о том, что культурообразующая номинация, в одной стороны, диагностирует ценность, а с другой стороны, оформляется на основе идентификации культурообразующей ценности [Казыдуб, 2008, с. 236].

Решающей в выборе имени может оказаться и фонетическая сторона имени. В частности, двусложное имя образуется либо за счет удвоения одного слога, либо за счет подбора одинаково звучащих, но обладающих различным значением слогов. Например, антропоним Лю Тинтин () состоит из фамилии Лю и удвоенного имени Тинтин (лграциозная), в антропониме Чжан Жужу ( подобный шампиньону) имя Жужу состоит из одинаковых по звучанию, но разных по значению слогов.

Китайская культура создает условия для грамматологического моделирования имен. В частности, выбор имени в китайском языке предполагает выбор не только определенной логограммы (в зависимости от принадлежности носителя имени к тому или иному астрологическому знаку, стихии и т.п.), но и в выбор подходящей морфограммы, структуры знака. В частности, знак имени может представлять собой плицированный знак фамилии. Например, в антропониме Ши Лэй ( камень и груда камней) знак имени () является триплицированным знаком фамилии ().

Китайская культура, как известно, характеризуется предельной космологизированностью, а лисконная методология китайского мышления является астрологической [Еремеев, 2006, с. 25].

По причине своей нераздельности с организмом космоса, живые существа, по представлениям китайцев, должны синхронизировать свои внутренние циклы с внешними. Гармоничное имя, энергии которого соразмерены с энергиями космоса, способно благоприятно повлиять на судьбу своего носителя, т.к. мир - это не место действия слепых сил, коих человек является игрушкой, напротив - мир гармоничен и по-своему разумен, взаимодействие с ним ведет к этическому и духовному совершенствованию [Еремеев, 1993, с. 115]. В связи с этим, в Китае процесс имянаречения часто обусловлен такими космологическими характеристиками носителя имени, как дата рождения, принадлежность к определенному знаку восточного гороскопа, принадлежность к той или иной стихии, энергии инь-ян и т.д. Например, имя отца - Би Гоу () значит завершить строительство, при этом имя Гоу () содержит элемент (дерево); имя сына Ц Би Кан (), что в переводе значит завершить (строительство) кана (отапливаемая лежанка из кирпича и глины), в имени присутствует ключ (огонь); имя внука - Би Цзэн () завершить увеличение, прибавление, где имя Цзэн () содержит знак (земля). Таким образом, в рамках одной семьи, но в разных поколениях осуществляется принцип последовательности, преемственности пяти первоэлементов.

В мифологических традициях лимена собственные наряду с номинацией выполняли также эстетическую функцию [Топорова, 1996, с. 136].

С точки зрения графики, согласно эстетическим представлениям китайцев, антропоним должен быть не слишком прост и не слишком сложен в написании (например, знак линь является сложным), в форме должна присутствовать гармония. Например, имя Вэнь Чжисинь повторять старое и познавать новое, в котором первый знак (фамилия Вэнь) состоит из 12 черт, второй знак (Чжи) - 8 черт, третий знак (Синь) - 12 черт. Соответственно, по сложности, по количеству черт данное имя является симметричным, гармоничным.

С точки зрения звучания, слоги китайского антропонима также должны соответствовать определенным требованиям гармоничности (а значит эстетики): учитываются особенности инициали и финали, открытость - закрытость слога, их чередование и т.п. Присутствие в имени слогов с одинаковыми инициалями или финалями считается нежелательным. Например, труднопроизносимы имя Чжан Чаншан (zhang chang shang), в котором три раза повторяется носовая финаль ang.

Эстетика содержательной стороны китайского антропонима представляется очевидной. Например, Линь Шуанцзе ( лес в серебристом инее); Юй Ся ( прозрачная дымка во время дождя); Фэй Сюэ ( кружащиеся снежинки, сыплющиеся хлопья снега).

Сакральный фактор именования является причиной возникновения языкового табу. В ономастической системе китайцев существует табу на употребление имен предков. Это отчасти проявляется в том, что по отношению к предкам (бабушкам и дедушкам) обращаются с помощью терминов родства. Кроме того, в Китае отсутствует традиция называть детей в честь родителей или бабушек и дедушек. Проведенное анкетирование показало, что ни один знак в имени у опрошенных семисот человек не совпал со знаками имен их предков (имен родителей, бабушек, дедушек). Своеобразным антропонимическим связующим звеном между представителями разных поколений является фамилия, которая, в отличие от имени, должна передаваться по мужской линии от родителей детям. Например,

Таблица 1

Степень родства	Антропоним	Перевод
Дедушка (отец отца)	и Цай ()	богатство
Бабушка (мать отца)	Ван Шулань ()	прекрасная орхидея
Отец	и Чуньхэ ()	весеннее тепло
Мать	Чжоу Юймэй ()	нефритовая слива
Брат	и Хуаньхуань ()	быть в большой радости, необычайно радоваться
Брат	и Янян ()	полноводный; широкий, безбрежный
Носитель имени	и Минмин ()	ясная, светлая

Знаки имен в трех поколениях людей не повторяются. Данный факт, по всей видимости, иллюстрирует то, что процесс имянаречения у современных китайцев отчасти обусловлен традиционными представлениями о сакральности.

Анализ структурно-словообразовательных особенностей антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности позволяет сделать следующие выводы. Китайское имя собственное образуется путем словосложения или синтаксическим путем. В отличие от китайских имен нарицательных, в сфере их образования не используется морфологический способ. Наличие сигнификативной семантики у образованного синтаксическим путем сложного по структуре китайского имени собственного позволяет выделить связи, возникающие между элементами имени: сочинительные, атрибутивные, глагольно-объектные, субъектно-предикативные. Данный факт опровергает выдвинутые некоторыми исследователями предположения о том, что имена собственные не являются лексико-грамматическим разрядом имен существительных, а представляют собой отдельную часть речи со своим категориальным значением.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Хамаева, Е. А. Мифология китайского имени: грамматологический аспект [Текст] / Е. А. Хамаева // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Ц Сер. Филология. Ц 2011. Ц № 4. Ц С. 83-87. (0,6 п.л.).
Хамаева, Е. А. О современном состоянии ономастической терминологии в китайской и русской лингвистиках [Текст] / Е. А. Хамаева // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Ц Сер. Филология. Ц 2009. Ц № 4. Ц С. 148-153. (0,6 п.л.).
Хамаева, Е. А. Имя собственное vs. имя нарицательное в картине мира китайцев [Текст] / Е. А. Хамаева // Восточные языки и культуры: материалы III международной научной конференции, 25-26 ноября 2010 г. - М.: РГГУ, 2010. - С. 152-155. (0,2 п.л.).
Хамаева, Е. А. К вопросу об актуальности исследований в области китайской антропонимики [Текст] / Е. А. Хамаева // Актуальные проблемы современного языкознания: основные тенденции и перспективы развития. Материалы международной науч. конф. (2 ноября 2009 г.). - Караганда: Центр гуманитарных исследований, 2009. - Т. 1. Ц С. 87-91. (0,2 п.л.)
Хамаева, Е. А. К вопросу об определении границ между именами собственными и именами нарицательными [Текст] / Е. А. Хамаева // Perspektywiczne opracowania s nauk i technikami: мateriay VII мidzynarodowej naukowi-praktycznej konferencji, 7- 15 listopada 2011, Volume 33. Filologiczne nauki. - Przemyl. Nauka i studia. Ц С. 59-64. (0,3 п.л.)
Хамаева, Е. А. Роль имени собственного в китайской картине мира [Текст] / Е. А. Хамаева // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы конференции молодых ученых. - Иркутск: ИГЛУ, 2010. - С. 176-177. (0,1 п.л.).
Хамаева, Е. А. Семантика китайского имени собственного: опыт классификации [Текст] / Е. А. Хамаева // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы конференции молодых ученых. - Иркутск: ИГЛУ, 2009. - С. 191-193. (0,1 п.л.).

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по филологии

Blog