Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории
Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1921-1939 гг.
Автореферат докторской диссертации по истории
На правах рукописи
ГУТИЕВА Мадинат Алимбековна
Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе
в 1921-1939 гг.
Диссертация на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Специальность: 07.00.02 - Отечественная история
Астрахань - 2011
Работа выполнена на кафедре истории юридического факультета
Горского государственного аграрного университета
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук,
профессор Данильченко Сергей Леонидович
доктор исторических наук,
профессор Убушаев Владимир Бадахаевич
доктор исторических наук,
профессор ПЕЛИХ Алексей Леонидович
Ведущая организация:а Московский государственный университет
им. М.В. Ломоносова
Защита диссертации состоится 8 июля 2011 г. в __ часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.009.08 при Астраханском государственном университете по адресу 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, д.20, ауд.___
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Астраханского государственного университетаа по адресу 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20а.
Автореферат разосланаа л__ а________ 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета,
доктор исторических наук,
доцента Е.В. Савельева
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования связана с сохранением комплекса этнополитических противоречий на Северном Кавказе в начале нового XXI века. Национальный вопрос справедливо считается на современном этапе одним из наиболее острых и трудноразрешимых в Российской Федерации. Его сущность состоит не только в политических, социально-экономических и культурных взаимоотношениях между народами, но включает в себя такие аспекты, как отношения центральной и местной республиканской власти, степень самостоятельности национально-территориальных образований, влияние религиозных верований на формирование государственности у различных народов и т.д. В данной связи особый интерес представляет анализ исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в переломный период укрепления основ советской власти в 1920-1930-е гг.
Значимость темы исследования определяется тем, что она составляет неотъемлемую часть двух больших проблем: складывания Российского многонационального государства и национального движения горцев Северного Кавказа. Глубокое изучение тенденций и противоречий национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. позволяет выявить исторические истоки и причины современного регионального сепаратизма, который является прямым следствием накопившихся противоречий в национальном развитии. В большинстве случаев сепаратистские настроения основываются на предвзятых оценках исторического прошлого России, той роли, которую она сыграла в исторической судьбе кавказских народов. Формирование тенденциозных представлений о исключительно насильственном присоединении Кавказа к России имеет огромный разрушительный потенциал, который нельзя недооценивать. Влияние на появление сепаратистских настроений негативных знаний о прошлом подтверждается многими исследователями. Опасность подобных интерпретаций особенно возросла на современном этапе, когда стратегические притязания на окраинные территории России объявили многие страны.
В представленном исследовании с опорой на документы центральных и местных архивов удалось показать, что интеграционная политика Советской России на Северном Кавказе в период социалистической модернизации опиралась на значительные слои местных сообществ, в своей массе ориентированных на включение в общесоюзное политическое, социальное и культурное пространство. В итоге для народов Северного Кавказа Советская Россия стала не только государственным образованием на интернациональной основе, но и идеей объединения, Родиной.
Анализ состояния научной разработки темы исследования, проведенный в первом разделе диссертации, показал, что среди работ региональных историков по периоду 1920-1930-х гг. преобладают исследования политических настроений горцев Северного Кавказа, особенностей их социальной организации и уровня жизни. Однако поставленная в данной работе конкретная проблема эволюции взаимодействия центральной власти и местных сообществ в процессе национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. до сих пор еще не стала предметом специального рассмотрения в рамках докторской диссертации.
В данной связи, в качестве цели исследования избран комплексный анализ исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в сложный период создания и укрепления новой вертикали власти в стране в 1920-1930-е гг.
Анализ степени научной разработки темы и поставленная цель требует решения следующих научных задач:
- выявить основные теоретические и методологические подходы исторической науки к исследованию взаимоотношений Советской власти и горского общества в 1920-1930-е гг., а также с привлечением широкого круга литературы и источников определить главные тенденции в развитии историографии данной темы;
- выявить и показать исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Российского государства к 1917 г.;
- проанализировать основные идеи и характер дискуссий о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в период революционного кризиса и гражданской войны;
- рассмотреть особенности взаимодействия центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления регионом;
- на основе анализа новых архивных документов извлечь исторические уроки из политики коренизации кадров, реализуемой на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.;
- показать формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг., учитывая изменения в организации быта, семейных отношениях, уровне образования и социальных ориентирах местных народов;
- с опорой на последние достижения исторического знания рассмотреть успехи и неудачи Советской власти в преодолении межнациональных противоречий на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.
Источниковую базу исследования составил комплекс материалов центральных и региональных архивов, опубликованных документов советского правительства, статистические данные, воспоминания, мемуары и периодика, отразившие сложный и противоречивый процесс национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. Подробный анализ использованных в диссертации источников проводится в первом разделе.
Хронологические рамки диссертации охватывают исторический период 1920-1930-х гг. Выбор данного этапа определяется тем, что в условиях окончания гражданской войны, перехода к новой экономической политике и образования СССР перед высшим партийно-государственным руководством страны встала задача укрепления основ советской власти в национальных регионах с опорой на местное население союзных республик. Не стали исключением и республики Северного Кавказа, в которых при посредничестве русских специалистов и интеллигенции к концу 1930-х гг. удалось сформировать национальные кадры для дальнейшего развития политической системы, народного хозяйства, культуры и образования.
Территориальные рамки исследования включают Ростовскую область, Краснодарнский и Ставропольский (до 1943 г. Орджоникидзевский) края и в их составе Адыгейскую, Карачаевскую и Черкесскую автономные области, Кабардино-Балкарскую, Северо-Осетинскую автономные республики, Дангестан, Чечню и Ингушетию. Северокавказский регион расположен на юге европейской части Российской Федерации. Его территория простирается от Нижнего Дона до Большого Кавказского хребта. В 1920-1930-е гг. на Северном Кавказе проживало более 50 коренных национальностей, что составляет главную особенность исследуемого региона.
Научная новизна диссертации состоит в том, что это одна из первых работ, в которой с опорой на архивные документы проведен комплексный анализ истории национально-государственного строительства на Северном Кавказе на протяжении непростого периода 1920-1930-х гг.
Автор делает вывод о том, что после прихода к власти большевистское руководство проявило чрезвычайную политическую гибкость, сумев приспособить свои теоретические установки по национальному вопросу к конкретным реалиям революционной анархии, распаду бывшей российской государственности и гражданской войны. Лозунги советской власти о национальном самоопределении оказались привлекательными для национальных окраин бывшей российской империи, что сделало их союзниками большевиков в гражданской войне, а после победы в ней помогло вновь объединить разрозненные территории в единое государство. Заметную роль в воссоединении национальных республик в единое союзное государство сыграло политически активное население русскоязычных анклавов, сосредоточенных преимущественно в городах национальных окраин.
Автор делает вывод о том, что на протяжении всего исследуемого периода сохранялось неоднозначное отношение местного населения к советской власти. Наибольшей политической лояльностью отличались крупные промышленные центры республик, в которых была сконцентрирована горская интеллигенция и зарождающийся рабочийа класс. В отдаленных аулах регулярно возникали очаги сопротивления советской власти, хотя степень народного протеста была различной и зависела от изменения социально-экономической и политической конъюнктуры в стране.
Объективно оценивая низкий уровень экономического развития республик Северного Кавказа, руководители центрального аппарата делали ставку не на всеобщий подъем народного хозяйства региона, а на создание очагов промышленного развития, вокруг которых в дальнейшем должны были наращивать темп процессы индустриализации. При этом русские специалисты рассматривались как авангард рабочего класса, который должен был постепенно вовлечь самих местных жителей в процесс экономической модернизации. Подобный политический курс учитывал национальные интересы республик, способствовал их скорейшему включению в состав союзного целого.
Одной из задач национально-государственного строительства в регионе являлась ликвидация неграмотности, которая преследовала цель активизации общественно-политической позиции местного населения. В результате реализации данного курса за короткий период времени на региональном уровне были сформированы, не успевшие окончательно оформиться в дореволюционной России, национальные элиты, вплоть до настоящего времени являющиеся выразителями этнокультурного своеобразия Северного Кавказа. Автор делает вывод о том, что, несмотря на усилия власти, к концу исследуемого периода национальная интеллигенция Северного Кавказа была еще крайне малочисленна, хотя к этому времени уже были созданы все предпосылки для ее дальнейшего самостоятельного формирования.
По мере укрепления своих позиций центральная власть ужесточила политический курс, стремясь в полной мере реализовать в регионе общенациональные программы в области промышленного развития, образования, медицины, культуры и т.п. При этом сопротивление части местного административного аппарата вызвало откровенное раздражение Москвы. В отдельных республиках началась кампания борьбы с буржуазными, националистическими и религиозными предрассудками, проводились войсковые операции по изъятию оружия у населения, что фактически означало недоверие к местной администрации. После снятия в середине 1920-х гг. со своих постов руководителей Чечни и Ингушетии, руководство этими республиками уже не доверялось национальным кадрам. Центральная власть все менее учитывала региональные особенности при выстраивании своей политики на Северном Кавказе, к тому же многие местные руководители восприняли лояльность центра по отношению к ним как слабость.
Процесс создания национальных государственных образований у горцев Северного Кавказа носил сложный и противоречивый характер. С одной стороны, объединение народов в автономные республики способствовало удовлетворению общественно-политических и культурных потребностей населения, сохранению национальной самоидентификации, развитию национальной интеллигенции и включению горцев в культурное пространство Советской России. Однако укрепление центральной власти, партийная бюрократическая централизация накладывала свой отпечаток на рассматриваемые процессы. Интересы идеологии правящей партии и советского строительства зачастую шли вразрез с потребностями национальных автономий, приводили к игнорированию центром национальных особенностей при решении общегосударственных задач.
Методологическую основу исследования составили диалектические методы познания, опора на обширный круг источников и литературы по пронблеме. Исследование базируется на принципах историзма и объективности, критической интерпретации источника, систематизации и сравнительном анализе данных, деполитизированном подходе к истории, научном беспристрастии. В целом, методологической основой работы стал проблемно-хронологический принцип, позволяющий анализировать факты и события в диалектическом ключе.
Практическая значимость. Материалы диссертации могут способствовать углублению и расширению исследований по проблемам, связанным с политической и социально-экономической историей народов Северного Кавказа. Выводы и рекомендации автора могут быть использованы при определении и разработке новых научных изысканий с учетом тех концептуальных подходов и оценок, которые отражены в диссертации. Ее содержание может быть учтено при подготовке учебно-исторической литературы для студентов исторических факультетов, как по конкретной проблематике, так и по современной отечественной истории. Материалы исследования можно использовать при разработке вузовских спецкурсов.
Апробация результатов исследования. Концепция диссертации и материалы исследования нашли своё отражение в ряде авторских публикаций и составляют основу подготовленного автором лекционного курса по истории национальной политики на Северном Кавказе в ХХ веке. О результатах своего научного исследования соискательница неоднократно докладывала на кафедре истории Горского государственного аграрного университета, принимала участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступала с докладами по проблемам эволюции взаимоотношений Советской власти и горских народов в 1920-1930-е гг.
Диссертациясостоит из введения, семи разделов, заключения, списка источников и литературы.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цели и задачи исследования, его хронологические рамки, рассматривается научная новизна и практическая значимость диссертации.
В первом разделе - Научные основы изучения исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1917-1939 гг. Историография и источниковая база исследования - обобщена методологическая база исследования, выявлены особенности освещения истории горских народов в научно-исторической литературе, а также проведена систематизация основных источников по теме диссертации.
В значительной степени выбор методов исследования был определен спецификой самой темы диссертации. В исследования соблюдались принципы историзма и объективности, которые являлись основными мировоззренческими ориентирами при рассмотрении любого из поставленных вопросов. Сравнительно-исторический метод позволил изучать экономические, социальные, политические процессы на Северном Кавказе как в тесной связи с исторической обстановнкой, так и в качественном изменении в различные годы исследуемого периода.
Проблемно-хронологический метод был особенно важен там, где требовалось расчленение общей проблемы на частные проблемные вопросы. Именно на основе применения этого метода определялись структура диссертации и узловые вопросы внутри ее разделов. В работе применялся системный метод, ценность которого заключается в том, что на его основе удалось обнаружить ведущие и второстепенные элементы причинно-следственных связей. Принцип объективности потребовал исключения предвзятости в оценке фактов и явлений, что крайне важно при исследовании сложных проблем национально-государственного строительства в многонациональном регионе. Хотя автор и стремился к максимальному использованию методологическонго аппарата исследования, он разделяет положения о том, что л... мы никогда не познаем конкретного полностью, и что лобъективность исторического труда относительна, каждая новая интерпретация событий может свидетельствовать не о реализации данного принципа, а лишь о поисках объективности.
С использованием новой методологии в диссертации удалось показать, что в стремлении создать новую историческую общность советских людей, лидеры партии и правительства считали своей главной задачей искусственное выравнивание уровня социально-экономического и культурного развития различных регионов многонациональной страны. С опорой на теорию марксизма-ленинизма и принципы пролетарского интернационализма большевики пытались преодолеть немыслимую этническую, религиозную, языковую, экономическую и социокультурную пестроту бывшей имперской России.
Комплекс социально-экономических и культурных мероприятий большевиков укрепил доверие народов Северного Кавказа к советской власти, способствовал привлечению значительной части местных жителей к новым формам бытия. Особенности социально-экономической политики советской власти на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. определялись, с одной стороны, необходимостью форсирования экономического развития Северного Кавказа и ликвидации отставания этого региона от центральных областей СССР, с другой стороны, курсом на создание в этом регионе национально-территориальных автономий. При этом конечной целью данной политики являлось укрепление единства молодого советского государства и, главное, формирование новой общности людей - советского народа.
Анализ степени научной разработки проблемы показал, вопросы национально-государственного строительства на Северном Кавказе традиционно вызывают повышенный интерес историков. Учитывая важность этого региона для России в геополитическом отношении, исследователи регулярно обращались к проблемам политики центра по отношению к северокавказским народам в разные периоды истории, взаимовлиянию культур, особенностям этнических и религиозных традиций, формированию национальной интеллигенции и другим вопросам.
История российского освоения Северного Кавказа достаточно хорошо освещена в дореволюционной, советской и постсоветской историографии. По оценке академика Российской Императорской Академии Наук Н.Ф. Дубровина, ни один уголок нашего отечества не имеет столь обширной литературы по всем отраслям знаний, какую имеет Кавказ. Наследие это создавалось стараниями многих выдающихся представителей отечественной исторической науки. Значительное влияние на становление российской историографии оказал характер военного противостояния на Кавказе в XIX в. С этого времени сохраняет свою актуальность полемика сторонников концепции добровольного вхождения Северного Кавказа в состав России и теории перманентного национально-освободительного движения горцев.
В начале ХХ века характер исследований претерпел существенные изменения, первоочередными в работах историков становятся вопросы организации взаимоотношений всех коренных национальностей Российской империи, в том числе и народов Кавказа. Канун революции дал мощнейший толчок дискуссиям на тему национально-государственного строительства. Проблема наилучшего устройства российского многонационального государства затрагивалась в программах различных партий и движений, возникших на политической арене России. Особую остроту обсуждение политики России на Кавказе приобрело после прихода к власти большевиков, для которых разработка государственной национальной политики стала продолжением их политической дискуссии с оппонентами по революционной борьбе.
С октября 1917 г. начинается качественно новый историографический период, особенностью которого являлась тесная связь исторической науки с идеологическими установками партии и советского правительства. С этого времени в советской историографии царская Россия предстает как тюрьма народов, а история покорения Кавказа рассматривается с позиций теории колониализма. Вслед за В.И. Лениным советские историки стремились показать негативную роль царского правительства в подавлении национальных интересов горских народов.
Характерной чертой советского периода стал политический заказ в исторической науке. Жесткие оценки политики царской России на Северном Кавказе были даны в трудах В.И. Ленина, И.В. Сталина, Н.И. Бухарина. Вслед за ними достижения старой науки отвергал М.Н. Покровский, который одним из первых среди советских ученых начал выделять в национально-государственном строительстве на Северном Кавказе классовую подоплеку. Это представление, как и классовое измерение исторического процесса, на основе материалов по Северному Кавказу в 1920-1930-е гг. внедряли в своих трудах У. Алиев, Н. Буркин, А. Тахо-Годи, Н. Янчевский и др.
В советской историографии укоренилось представление о колониальном статусе российских окраин в имперский период. При этом общегражданское сплочение населявших Россию народов относилось лишь к послеоктябрьскому периоду. Отмеченная идеологическая установка продолжала действовать вплоть до конца советского периода.
В советской исторической науке, несмотря на груз идеологии, подробно освещались многие актуальные для того исторического момента вопросы жизни горцев. Историки изучали историю становления системы образования и процесс ликвидации неграмотности, положение женщины в горском обществе, историю религии и пр. Обращение к этим вопросам диктовалось необходимостью проведения национально-государственной политики, направленность на создание в СССР интернациональной гражданской общности, в которой классовые интересы превалировали бы над национальной солидарностью. Согласно представлениям руководителей советского государства, на Северном Кавказе в короткие сроки было необходимо преодолеть культурную отсталость, включить местные элиты в процесс социалистического строительства.
В 1930-е гг., несмотря на жесткие идеологические ограничения, в развитии историографии вновь обострился интерес к политике России на Кавказе, что отчасти было связано с принятием Конституции 1936 г. и новыми веяниями в национальной политике советского государства. Основной тенденцией, проявившейся в исторических исследованиях этого времени стало обоснование неразрывности судеб России и народов Кавказа. Важной частью историографии данного периода являются исследования, в которых содержалась критика не только имперской политики царизма, но и национализма малых народов Кавказа.
Заметные перемены в историографии происходят в середине 1930-х гг., когда официальная идеология выдвигает лозунг социалистического отечества. В этой связи примечателен эпизод, произошедший в ноябре 1937 г. за праздничным столом у К.Е. Ворошилова, когда И.В. Сталин произнёс своеобразный тост. Неординарность его высказывания заключалась в том, что Сталин нашёл положительные черты в действиях царей. По словам Сталина, они сделали одно хорошее дело: сплотили огромное государство до Камчатки. Далее Сталин сказал, что Е мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому, каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, весь его род, его семью.
В историографии ярко отразилось противоречие между стремлением большевиков решить задачу построения государственной нации и декларацией развития этнокультурного своеобразия малых народов. Это был рискованный и противоречивый путь сохранения советской России как новой геополитической реальности в границах, близких Российской империи. Сохранив в решающей степени все признаки российского исторического типа культуры и главные этнокультурные доминанты взаимодействия государства и общества (этатизм, патернализм, социоцентризм), большевики должны были решать качественно новую задачу - построения нации на надэтнической и надконфессиональной основе.
Во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг. объективному исследованию проблемы препятствовала депортация ряда народов Северного Кавказа. После ХХ съезда партии в исторических трудах состоялся пересмотр сталинского понимания исторической миссии России на Северном Кавказе. В регионах появился массив работ, в которых завоевание Кавказа рассматривалось с ленинских позиций, а именно, - как одно из проявлений имперской политики России. В 1960-е гг. наблюдался всплеск интереса к национально-освободительному движению горцев, который подкреплялся, главным образом, начавшейся с 1957 г. политикой реабилитации депортированных сталинским руководством народов. Отличительной чертой созданных в 1960-е гг. работ является пристальное внимание историков к проблеме культурного влияния России на горское общество, а также то, что в это время наиболее активное развитие историографии происходит не в центре страны, а в самих республиках Северного Кавказа. Историки отмечали факт неуклонного обновления хозяйственной жизни горских народов, разрушение натуральной разобщенности и приобщение к общему рынку.
Особенность советской исторической науки заключалась в игнорировании предшествующих знаний, в том числе формировавшихся в контексте закрепления края в составе России. Впервые систематизация этих знаний была предпринята В.Б. Виноградовым в обстоятельных обзорах литературы. Научной значимостью отличается заключение автора о том, что интеграция России с Кавказом обуславливалась воздействием двух факторов: инициатив российского правительства и постоянно набиравшей силу пророссийской ориентации широких слоев самих горских народов.
На волне перестройки наиболее популярной темой в национальных республиках, особенно в Чечне и Дагестане, становится проблема национально-освободительного движения горцев Северного Кавказа. Политика России в данном регионе получила в работах исследователей однозначно негативную оценку, а лидеры освободительного движения превратились в национальных героев.
Основной идеей постсоветской историографии, особенно в национальных республиках Северного Кавказа, стала концепция колониальной эксплуатации горских народов, сыгравшая не последнюю роль в дезинтеграции былой государственности. Идею непрерывной борьбы горцев за независимость достаточно активно разрабатывали ведущие научные центры Запада и Ближнего Востока. Показательным в данном отношении является Международный Шамилевский симпозиум, созванный в 1991 г. в Англии. На нем были широко представлены, специализирующиеся по проблеме школы не только Англии, США, Франции, Израиля и др., но также и отечественные ученые, придерживающиеся соответствующих взглядов.
В 1990-е гг. политика России на Северном Кавказе в большинстве случаев рассматривалась историками с точки зрения господства колониальных порядков. При этом авторы, как правило, отрицали позитивное влияние российской администрации на развитие горского общества.
Несмотря на новые деструктивные веяния эпохи, отдельные авторы отмечали, что исторически во взаимоотношениях между Россией и горскими народами, помимо войн, грабительских набегов, оборонительно-наступательных союзов и контрсоюзов, существовали отлаженные торговые, политико-дипломатические, культурные связи на всех уровнях, династические браки, личная дружба и симпатии между правителями и пр.
В 1990-е гг. сложились противоречивые оценки процесса национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Позиция сторонников горского движения за независимость была достаточно определенной и заключалась в том, что система управления Кавказом носила ярко выраженный колониальный характер, метрополия удерживала колонию силой оружия через механизм военного положения (чрезвычайной охраны) и установлением военной диктатуры. Сторонники русской лимперской традиции на примере системы военно-народного управления доказывали, что приобщение к гражданственности народов, стоящих на более низкой ступени политического и культурного развития, окончательная стабилизация в регионе была достигнута не силовым подавлением, а главным образом, политическим компромиссом. А если насилие и применялось, то для твердого правления, без которого не может обойтись ни одно государство, с элементами политического принуждения непокорных и напоминанием им в случае необходимости ло силе русского оружия.
Таким образом, историография национально-государственного строительства на Северном Кавказе представлена как трудами серьезных историков, так и работами лиц, явно выполнявших политический заказ. Данный факт дает основание утверждать, что исследование данной проблемы необходимо продолжать, отметая необъективные, построенные на специально подобранной под определенный тезис источниковой базе монографии. На рубеже XX-XXI в. появились перспективные исследования, которые позволяют надеяться, что изучение процесса национально-государственного строительства в северокавказском регионе продолжится, основываясь на принципах объективности и историзма.
Источниковая база исследования. Для работы над диссертацией были привлечены разнообразные источники: неопубликованные архивные материалы, сборники документов, распоряжения органов власти, работы лидеров государства, мемуары и периодическая печать.
Архивную базу исследования составили материалы фондов центральных и региональных архивов. В процессе исследования автором был проанализирован комплекс неопубликованных документальных материалов, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Центральном государственном архиве Республики Северная Осетия - Алания (ЦГА РСО-А), Центре документов новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК), Государственном архиве Краснодарского края (ГАKK),а Центре документов новейшей истории Ставропольскою края (ЦДНИСК), Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК).
Среди фондов ГАРФ особую ценность представляют: Ф. 130 - Совннарком РСФСР; Ф. 1235 - Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет; Ф. 1318 - Наркомат по делам национальностей РСФСР; Ф. 393 -Наркомат внутренних дел РСФСР, Ф. Р.9478 - Главное управление по борьбе с бандитизмом МВД СССР; Ф. А.327 - Главное переселенческое управление при Совете Министров РСФСР; Ф. А.518 - Главное управление переселения и организованного набора рабочих при Совете Министров РСФСР. В Государственном архиве Российской Федерации содержатся протоколы заседаний, обширная перенписка с партийными, советскими, профсоюзными, государственными и общественными органами и организациями, докладные записки, телеграммы, письма, различные запросы, справки, отчеты, обзоры и другие докунменты, которые содержат важные сведения, раскрывающие принципы, формы и методы национально-государственного строительства на Северном Кавказе.
В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) особый интерес представляют документальные материалы, отложившиеся в Ф. 17 - ЦК ВКП(б). Среди них выделяются материалы Пленумов ЦК, Понлитбюро, Оргбюро, Социнтерна и Отделов Центрального Комитета ВКП(б). Документы РГАСПИ раскрывают механизм осуществления Советской властью национальной политики на местах, в том числе проведение национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Это - пенреписка ЦК РКП(б), ВЦИК и СНК РСФСР с различными Наркоматами (Наркомнацем, Наркомвнутрдел и т.д.); протоколы заседаний, постановленния, отчеты и другие документы; материалы по политической, агитационнно-пропагандистской и культурно-массовой работе; различные сведения по осуществлению национальной политики, восстановлению и развитию региональной экономики.
Из других фондов РГАСПИ необходимо отметить использованные в диссертации материалы фонда Центрального бюро коммунистических орнганизаций народов Востока при ЦК РКП(б), а также личные фоннды И.В. Сталина (Ф. 558), А.А. Жданова (Ф. 77), В.М. Молотова (Ф. 82), Г.М. Маленкова (Ф. 83), содержащие уникальнные документы и материалы по ключевым вопросам национально-государственного строительства.
Исследование проводилось на основе широкого круга источников, собранных в региональных архивах Юга России, связанных с географией исследования. Исходя из особенностей объекнта и предмета диссертационной работы, автор классифицирует привлеченные источники по следующим принципам: по их происхождению, видовой органнизации и по способу хранения. Указанные критерии позволяют дать разнонплановый и многоуровневый анализ источников.
В диссертации широко использовались опубликованные документальные и статистические сборники. Солидным подспорьем для понимания событий, происходивших на Северном Кавказе в годы революции и гражданской войны, является вышедший в 1990-х гг. сборник документов и материалов, посвященный организационному становлению и деятельности Союза объединенных горцев и Горского правительства. Значительная часть материала для исследования была почерпнута автором их сборников документов, которые издавались в автономных республиках СССР-РФ в советский и постсоветский период. Важный материал, касающийся разрабатываемой проблемы, содержится в сборниках документов по истории национально-государственного строительства, а также по смежным проблемам.
Большой фактический материал собран региональными исследователями в сборниках по национальному и культурному строительству на Северном Кавказе. В этих сборниках представлены многочисленные документы по развитию национальных движений, ликвидации неграмотности, повышению культурного уровня горцев, организации их досуга. Большой интерес представляют справки и докладные записки, материалы партийных комиссий по проверке и обследованию учреждений культуры Северного Кавказа. В 1990-е гг. активно публиковались документы, показывающие жизнь и настроения местного населения Северного Кавказа в условиях индустриализации и коллективизации.
В диссертации привлечены мемуары участников событий исследуемого периода, их воспоминания, дневники, записки, в которых, несмотря на очевидную и неизбежную субъективность авторов, порой содержится богатый фактический материал. В работе широко использовалась периодическая печать. При этом автор анализировал как центральные, так и местные газеты. В целом, использование разнообразных исторических материалов и источников позволило составить более полное представление о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.
Во втором разделе Исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Российского государства к 1917 г. - показана история непростых отношений России с народами Северного Кавказа в дореволюционный период.
Автор отмечает, что в силу особенностей географического ландшафта народы Северного Кавказа исторически оказались отделенными от других этнических групп, проживавших на евразийском материке. Горцы жили преимущественно на границах ландншафтных районов, при этом максимально избегая этнических контактов. Комнпактное и замкнутое проживание на высокогорье неизбежно вело к самоизолянции, нерушимости традиционных устоев и порядков. Эти и ряд других обстоятельств обусловили своеобразие социально-экономической, общественно-политической и этно-психологической ситуации в регионе.
Исторический опыт присоединения Северного Кавказа к Российской империи свидетельствует о том, что в сравнении с другими империями, роснсийской форме была свойственна интеграция инородческих окраин, гражданнское приобщение инородцев. Россия значительно отличалась от тех колониальных империй, в которых метрополии долгое время старались сохранить неэквивалентный обмен, а жители колоний не имели гражданства метрополии. Национальная политика России на Северном Кавказе, особенно в советский период, была ориентирована на скорейшее выравнивание статуса центра и национальной периферии.
Имперское освоение пространства чревато в итоге государственной дестнрукцией. Как отмечает В.В. Макаренко, сутью имперской формы организации является неравномерность развития географического пространства при объекнтивной взаимосвязанности и взаимозависимости его частей. Неравномернность развития приводит к тому, что прорывы на качественно новый уровень в области духа, вооружений или промышленности происходят локально, а затем стремительно распространяются вширь, сплачивая окружающее пространство в империю. Но затем освоение периферией культурных и военно-политических новшеств готовит изживание имперской формы организации пространства.
Указанная тенденция к универсализации власти внутри империи, унификации провинций с системообразующими территориями имперского ценнтра выливается в явление, которое Г.С. Кнабе сформулировано так: Империя изживает себя, когда провинции догоняют центр. Экономический аспект этой проблемы выступает как противоречие между основной целью империи, сонстоящей в эксплуатации провинций в интересах господствующего народа, слендовательно, в недопущении их самостоятельного развития сверх определенных границ, и реализацией этой цели, которая предполагает прогрессивное развитие производительных сил провинций, иначе неспособных быть экономическим и военным резервом империи. Рано или поздно это развитие провинциальнной экономики (и неизбежное при этом формирование новых групп интеллекнтуальной, культурной, профессиональной и экономической провинциальной элиты) приводит к гомогенизации экономического пространства империи, к иснчезновению в нем структурных различий. Как отмечает О.В. Ситникова, в результате выравнивания провинций и центра неэквивалентный обмен станонвится невозможен, части превращаются в соперников, империя распадается.
Исторический опыт развития России свидетельствует о том, что обогащение титульного народа империи за счет народов Северного Кавказа, равно как и за счет других инородцев, не происходило. Этот факт В.А. Матвеев выделяет в качестве особенности российской модели государственности. С этой точкой зрения, в целом, можно согласиться. Россия тем и отличалась от классических колониальных государств, наподобие Британской империи, что инородцы зачастую имели весомые фискальные льготы, в сравнении с великонроссами. Б.Н. Миронов понлагает, что один из основных принципов национальной политики России состоял в создании некоторых преимуществ в правовом положении нерусских сравнительно с русскими. Как имперское, так и советское правительство с помощью налоговой системы и иных мер способствовало искусственному выравниванию уровня развития различных национальных территорий страны в интересах политической целостности государства.
Нельзя не заметить гибкость политики Российской империи в отношении народов Северного Кавказа. При присоединении тех или иных регионов с народами, имевшими государственность, заключался формальный договор. С теми же, кто ее не имел, все ограничивалось принесением присяги на верность царю. Добровольное присоединение осуществлялось в форме протектората, переходившего со временем в полное подчиненние. Иначе решался вопрос при завоевании. В этом случае административное общестнвенное устройство завоеванных областей зависело от воли России, которая обычно прендоставляла завоеванной области широкую автономию, не приводившую к ее обособленнию в отдельное государство. Степень автономии зависела от многих обстоятельств. Оснновным принципом политики на инкорпорированных территориях Кавказа было сохранение сунществовавшего до вхождения в состав России административного порядка, местных, законов и учреждений, отношений земельной собственности, верований, языка и культуры. Проходило несколько денсятилетий, прежде чем вводились общероссийские порядки, но вплоть до 1917 г. полной административной, общественной и правовой унификации в так называемых национнальных окраинах не произошло.
Национальные критерии в России никогда не являлись определяющими при продвижении по социальной лестнице. Различные народы имели равный этнический статус. Благодаря этому между социальным статусом и национальностью отсутствовала связь, а политическая, военная, культурная и научная элиты России были многонациональными и включали в себя представителей в том числе и северокавказских народов.
Объективный анализ позволяет выявить ряд преимуществ в правовом положении народов Северного Кавказа сравнительно с русскими (на них не распространялось крепостное право, не вводились или вводились на более легких основаниях рекрутская и воинская повинности и т.д.). Отдельные этносы Северного Кавказа пользовались налоговыми и иными льготами. При этом Кавказ, безусловно, находился под более жестким управлением, нежели, к примеру, западные окраины страны. В то же время правление этим регионом во многом находилось в руках самих горцев, точнее - лояльных империи элит.
Во взаимоотношениях между Россией и горскими народами, помимо войн, грабительских набегов, оборонительно-наступательных союзов и контрсоюзов, существовали отлаженные торговые, политико-дипломатические, культурные связи на всех уровнях, династические браки, личная дружба и симпатии между правителями и пр.
К началу ХХ в. Северный Кавказ стал неотъемлемой частью Российской империи, было налажено широкое сотрудничество центрального правительнства с национальными элитами, которые имели все права русского дворянства.
Рост политической активности народов Северного Кавказа в начале ХХ века был спровоцирован не столько общенациональным кризисом в Российской империи, сколько внутренними процессами их развития. В данной связи участие народов Северного Кавказа в противостоянии контрреволюционных сил и советской власти в 1917-1920 гг. следует рассматривать не с точки зрения национально-освободительной борьбы горцев, а с позиций национального самоопределения народов в условиях общенационального кризиса гражданской войны. При этом участие народов Северного Кавказа в боевых действиях было обусловлено не господством сепаратистских настроений в регионе, а борьбой этих народов за возможность прогрессивного политического, социально-экономического и национально-культурного развития в рамках политически обновленной России.
В третьем разделе Дискуссии о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в период общенационального кризиса в России - показано, что национальный вопрос на Северном Кавказе, так и не решенный в XIX - начале ХХ вв. правительством Российской Империи, достался большевикам как сложный клубок многочисленнных противоречий, обусловленных влиянием целого комнплекса факторов: Кавказской войной и ее последствиями, межэтническим нанпряжением в регионе, военно-политической активностью горцев, набирающим размахом национально-освободительного движения в мусульманских странах в начале XX в.
Северный Кавказ был одним из тех районов, где гражданская война носила особенно упорный и ожесточенный характер. Одна из основных причин этого заключается в остроте постановки национального вопроса. Программы национальных движений в разных регионах Северного Кавказа, разумеется, не совпадали во многих частностях, но в целом имели общую направленность. В их основе лежали политические и экономические задачи, требования социальной справедливости. Упоминалось решение аграрного вопроса, проявлялось и стремление добиться удовлетворения конкретных претензий этноса (гарантии свободного развития своей культуры, языка, конфессионального равноправия и т.п.). Речь шла о поисках адекватного ответа горских народов на модернизационный вызов эпохи.
Кризис общероссийской власти и ее неспособность обеспечить элементарный порядок вызвали к жизни различные формы политической активности народов Империи. Такими формами на Северном Кавказе стали Союз горцев Кавказа, Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей, Горская республика. На протяжении многих десятилетий советская историография видела в них лишь классовую консолидацию буржуазно-националистических сил, направленных на борьбу с революцией. В последние годы начался процесс переосмысления и самой природы данных организаций, и вызвавших их к жизни конкретных обстоятельств. В ряде республик обострились трудноразрешимые классовые, сословные и национальные противоречия, обусловившие углубление политической конфронтации. Поиск путей консолидации общества привел к активным действиям, направленным на создание новых форм общественно-политической организации.
Боевые действия 1917-1920 гг. существенно усложнили процесс создания государственных образований у народов Северного Кавказа. Развернувшееся в годы Гражданской войны партизанское движение, в своей основе индифферентное к любой идеологии, являлось, по сути, самообороной горских народов Кавказа в ответ на мобилизации и изъятие продовольствия у населения представителями различных политических сил России.
В Северной Осетии, на Тереке и в Дагестане большевики, которые к 1917 г. в этих регионах были крайне малочисленны, со временем сумели использовать стремления населения этих регионов к более широкой автономии в своих целях. В результате многие вооруженные отряды горцев сражались в составе соединений Красной Армии и осуществляли партизанские действия против антибольшевистских воинских частей.
Гражданская война на территории Северного Кавказа имела свои существенные особенности, связанные с многонациональным характером региона, спецификой его исторического присоединения к России, традиционно сильными сепаратистскими тенденциями и комплексом этно-религиозных противоречий. Боевые действия на Северном Кавказе в годы гражданской войны носили упорный и затяжной характер. На протяжении длительного времени ни одна из сторон не могла добиться решительного перевеса, поскольку местное население, в своей массе индифферентное к агитации и большевиков и Добровольческой армии, уклонялось от участия в активных боевых действиях.
Массовое неповиновение как красным, так и белым властям проявлялось в форме партизанского движения, которое приобрело особый размах сразу же после объявления в феврале 1919 г. мобилизации в Белую армию. Добровольческая Армия и Красное командование предпринимали попытки использовать в своих целях развернувшееся на территории Северного Кавказа партизанское движение. Однако если ранее крестьянское недовольство экономической политикой советской власти было выгодно белым, то после смены власти крестьянское партизанское движение объективно оказывало поддержку большевикам, дестабилизируя тем самым белый тыл. При этом ни одной из сторон так и не удалось полностью поставить под контроль партизанские отряды, действовавшие на Северном Кавказе. Основной причиной поражения антибольшевистских сил на Северном Кавказе являлось отсутствие политического единства, общего командования и координации предпринимаемых действий при проведении военных операций.
На Северном Кавказе, благодаря многонациональному составу населения, переплетению различных укладов жизни и остро стоявшему земельному вопросу все противоречия в период гражданской войны достигли своего апогея. Чрезвычайно важное значение для укрепления Советской власти в регионе имел тот факт, что в 1917-1918 гг. большевики признали целесообразность федеративного устройства Российской советской республики, а Декларация прав народов России провозгласила право наций на самоопределение. Таким образом, большевики, не обладая на Северном Кавказе достаточным влиянием, сумели использовать в своих целях стремления горских народов к более широкой автономии, в результате чего многие вооруженные отряды, сформированные в этих регионах, сражались в составе соединений Красной Армии и осуществляли партизанские действия против антибольшевистских воинских частей.
Процесс национально-государственного строительства в республиках Северного Кавказа в условиях общенационального кризиса 1917-1920 гг. носил сложный и противоречивый характер. В условиях активных боевых действий между красными частями и антибольшевистскими силами созданные казачеством и нерусскими народами региона местные органы власти не могли сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Ситуация усугублялась экспроприаторской политикой противоборствующих сил, разорением многих населенных пунктов, часто переходивших из рук в руки.
Из-за развала прежней системы государственного управления практически невозможной оказалась поддержка правопорядка и законности на местах. Это привело к созданию и широкому распространению в годы гражданской войны, особенно у горских народов, органов местного самоуправления, власть которых распространялась на конкретный населенный пункт. Эти структуры, основанные на общинных традициях и обладавшие довольно широкими полномочиями, являлись попытками местных жителей самостоятельно поддерживать порядок и основы законности в условиях общенационального кризиса. Обособленность горцев во многом поддерживалась мусульманским духовенством, оказывавшим огромное влияние на процессы социальной самоорганизации исповедующих ислам горских народов.
Стремление народов Северного Кавказа объединиться в единое государство (Горская республика) было обусловлено не столько общностью политической позиции, сколько необходимостью отстаивать свои национальные интересы и политическую автономию сообща. Однако межнациональные противоречия и существенные экономические трудности не позволили горским народам Северного Кавказа создать прочное государственное образование. Национальные движения северокавказских народов не были едины и, несмотря на малочисленность, часто распадались на неустойчивые партийно-политические структуры. Они так и не стали самостоятельной политической силой, главным образом, из-за того, что не имели для этого достаточных социальных и этнокультурных условий.
Большевики проводили на Северном Кавказе взвешенную и осторожную политику, направленную на укрепление веры горской интеллигенции в возможность самостоятельного политического развития в рамках Советского государства.
В четвертом разделе - Взаимодействие центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления регионом - автор подчеркивает, что все национальные республики СССР сохранили атрибуты государственности: Наркоматы, ЦИК, ЦК национальных компартий и т.д. Национально-государственная структура СССР была жестко иерархичной и многоступенчатой по своей форме. В исследуемый период в условиях беспрецедентной централизации власти происходит вовлечение народов Северного Кавказа не только в государственное и правовое поле России, но и в ее историко-культурное пространство. В разделе показано, что взаимодействие центральных и местных органов власти на Северном Кавказе носило сложный и противоречивый характер. Поддержка Москвой начинаний местных элит в национально-государственном строительстве в первые годы существования советской власти постепенно сменилась настороженностью, а затем и прямым директивным давлением Центра.
С момента прихода к власти РСДРП(б) уделяла решению национального вопроса особое внимание. Лидер большевиков В.И. Ленин прямо утверждал, что после аграрного вопроса большое значение имеет, особенно для мелкобуржуазных масс населения, национальный вопрос. Уже в первые дни и недели существования новой власти ею были предприняты энергичные меры, направленные на выстраивание новой модели взаимоотношений между центром и национальными регионами. Был образован Народный комиссариат по делам национальностей, принят ряд важных нормативных документов.
Северный Кавказ для центральной власти являлся, вне сомнения, особенно сложным регионом. Противоречия различной природы и происхождения, копившиеся здесь веками, грозили серьезной дестабилизацией территорий, населенных горцами. А этого центр допустить не мог. Северный Кавказ в стратегическом отношении представлял собой район, важность которого было трудно переоценить. Социальный взрыв в этом регионе грозил не только отрезать закавказские республики, где были сильны националистические сепаратистские настроения, но и всколыхнуть казачьи Кубань и Дон, превратив, таким образом, Юг страны в оплот контрреволюции.
Доминантой в отношениях центра и местных органов власти в период 1917-1921 гг. стала поддержка СНК всех действий местных горских элит, связанных с образованием национально-государственных автономий. Такая политика определялась двумя факторами. Во-первых, Декларация прав народов России, принятая 3 ноября 1917 г., предусматривала не просто право народов бывшей Российской империи на свою государственность, но и прямо указывала на возможность отделения национальных регионов от РСФСР. Во-вторых, правительства вновь образуемых республик автоматически становились союзниками советской власти в гражданской войне, поскольку Добровольческая армия, отстаивая идею лединой и неделимой России, считала созданные государства незаконными и применяла против них меры репрессивного характера.
Однако уже в 1921 г. ситуация коренным образом изменилась. Руководство РСФСР, открыто используя военную силу, установило контроль над Закавказьем. А затем правительство резко изменило свое отношение к Горской республике, фактически способствуя ее распаду и созданию автономных республик, построенных по национальному признаку.
В марте 1921 г. проходил X съезд РКП(б), на котором было принято постановление Об очередных задачах партии в национальном вопросе. В нём подчёркивалась необходимость быстрейшего выравнивания уровня отставших народов и центральной России путем развития и укрепления советской государственности в формах, соответствующих национальным особенностям региона. Документ предписывал развивать на основе родного языка административные органы, суд, правоохранительные органы, управление хозяйственными структурами и т.д. Основу регионального руководства должны были составить местные кадры. Признавалось необходимым развивать систему образования, театр, прессу и в целом культурно-просветительные учреждения на родном языке, подготовить квалифицированных рабочих и советских партийных работников. Такая постановка вопроса в наибольшей степени учитывала интересы национальных меньшинств, подготавливая, или даже подталкивая, их к созданию советской государственности.
При образовании СССР во главу угла руководством партии был поставлен принцип национально-территориального обустройства государства. Верные лозунгу права наций на самоопределение, большевики в основу образования СССР закладывали национальный принцип. Все союзные республики сохраняли атрибуты государственности: наркоматы, ЦИК, ЦК национальных компартий и т.д. Национально-государственная структура СССР была жестко иерархичной и многоступенчатой по своей форме. Это определялось различием этносов по численности населения, уровню национального самосознания и культурного развития. Наивысший статус, наибольшую экономико-бюджетную свободу и другие возможности для развития имели союзные республики, затем автономные области, позднее появились округа. Такая структура свидетельствовала о довольно противоречивом характере национально-государственного устройства СССР.
В исследуемый период большое значение приобрели политические, экономические и социокультурные средства гармонизации отношений власти и национальных окраин, в числе которых наиболее эффективной оказалась политика коренизации советской власти, или перевода ее на национальные языки (термины, звучавшие на XII съезде РКП (б) в 1923 г.). Политика коренизации предусматривала, главным образом, создание льготных условий для выдвижения в партийный и хозяйственный управленческий аппарат на местах лиц коренной национальности. Например, на четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей в июне 1923 г. И.В. Сталин поддержал предложение о необходимости создать некоторые льготные условия, облегчающие вступление в партию и выдвижение в ее руководящие органы менее культурных и, может быть, менее пролетарских национальностей.
Налицо было явное противоречие, заложенное в самой сущности советского национально-государственного устройства ее создателями. Однако это обстоятельство отнюдь не пугало руководителей советского государства, которые на практике все более и более сводили внешне демократические формы федеративного устройства СССР к чисто формальным и фактически создали жестко унитарное государство с федералистским фасадом. И, тем не менее, федеративное государственное устройство СССР, построенное по национальному принципу, было явным компромиссом и уступкой большевиков национальным окраинам.
Сочетание интересов сильной центральной власти и относительной самостоятельности национальных регионов определяло национальную политику в СССР вплоть до середины 1920-х гг. Не случайно известный исследователь В.И. Козлов отметил, что национальная политика большевиков в этот период сравнима с НЭПом, как отступлением от своей главенствующей интернациональной парадигмы.
Особенностью взаимоотношений центральной и местной власти в регионе в первой половине 1920-х гг. было то, что Москва проявляла к руководителям северокавказских автономий нехарактерную для других национальных республик терпимость. К примеру, шариатские суды на Северном Кавказе просуществовали до 1927 г. Такое отношение во многом было обусловлено молодостью государственности северокавказских горцев, желанием власти поддержать на тот период слабые местные административные структуры, только начинающие зарабатывать авторитет и доверие своих единородцев. Ведь автономии Северного Кавказа, в отличие от Закавказских республик, не имели до 1917 г. опыта государственного строительства.
Однако со временем центральная власть стала ужесточать свою политику, стремясь в полной мере начать выполнение в регионе общенациональных программ в области промышленного развития, образования, медицины, культуры и т.п. При этом сопротивление части местного административного аппарата вызвало откровенное раздражение Москвы. В Чечне началась кампания борьбы с буржуазно-националистическими и религиозными предрассудками, а летом 1925 г. на территории республики была проведена войсковая операция по изъятию оружия у населения, что фактически означало вотум недоверия местной администрации. Примечательно, что после этого ряд руководителей Чечни и Ингушетии (Т. Эльдарханов, З. Шерипов, А. Гайтукаев, И. Зязиков) были сняты со своих постов и впоследствии репрессированы, а руководство этими республиками уже не доверялось национальным кадрам.
Центральная власть все менее учитывала региональные особенности при выстраивании своей политики на Северном Кавказе. Так, в 1931 г. была принята поправка в Уголовный кодекс РСФСР, согласно которой убийства на почве кровной мести считались государственными преступлениями, за совершение которых предусматривался расстрел. Данная мера носила явно точечный характер. Центральная власть давала понять, что не потерпит более существование феодальных пережитков в горском сообществе.
Неприятие горцами Северного Кавказа коллективизации и оказание ими в связи с этим вооруженного сопротивления власти еще более подорвали доверие центра к местной администрации. Горские коммунисты зачастую слишком инициативно подходили к выполнению директив из центра, вызывая тем самым озлобленность местного населения на власть.
В некоторых республиках (Чечня, Ингушетия) предпринимаемые меры по коллективизации сельского хозяйства вызвали мощные восстания. Нужно подчеркнуть, что в процессе урегулирования подобных проблем центральная власть охотно перекладывала вину на местное руководство, заявляя, что вину несут исключительно местные работники, действующие вопреки установкам из Москвы. Зачастую такая позиция центра, подкрепленная показательными репрессивными мерами против местных партийных и советских работников, приводила к снижению социальной напряженности.
Наличие перманентного военно-политического напряжения в регионе формировало атмосферу недоверия между центром и местными органами власти. Недоверие подкреплялось еще и тем, что время от времени крупные работники горской администрации, недовольные чем-либо, сами формировали повстанческие отряды и уходили в горы. Среди главарей банд оказывались коммунисты, получившие образование в советских вузах, работники местной прокуратуры и милиции.
Таким образом, взаимодействие центральных и местных органов власти на Северном Кавказе носило сложный и противоречивый характер. Поддержка Москвой начинаний местных элит в национально-государственном строительстве в первые годы существования советской власти постепенно сменилась настороженностью, а затем и прямым лодергиванием сверху. Настроения части горских управленцев шли вразрез не только с общегосударственными интересами, но и не отвечали чаяниям большей части горского населения, стремившегося к созданию национальных автономий и не воспринимавшего идеи некой горской федерации. Отход многих ответственных работников с позиций поддержки политики ВКП(б) в конце 1920-начале 1930-х гг., предательство части местных большевиков, предопределили формирование атмосферы недоверия между центром и горской администрацией (особенно в Чечне и Ингушетии). Это привело, с одной стороны, к увеличению доли представителей некоренного народа в местных органах власти автономных республик, а с другой стороны - к увеличению роли военной администрации и органов НКВД в поддержании внутренней стабильности в регионе.
В пятом разделе Политика коренизации кадров и особенности ее реализации на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. - автор отмечает, что одной из основных задач в государственном строительстве Советской России являлось укрепление позиций местных республиканских элит. Без решения данной задачи было невозможно конструировать так называемую позитивную этничность в регионах, которая выражалась в поддержке советской власти при сохранении собственной культуры и местных традиций.
Во многом благодаря политике коренизации кадров большевикам удалось совместить лозунг прав наций на самоопределение с требованием единства государства. При этом набор инструментов для достижения поставленной цели был более или менее универсальным. Для создания руководящих и высококвалифицированных кадров администраторов, инженеров, научной, педагогической и творческой интеллигенции из представителей местных народов предусматривалось широкое привлечение их в систему среднетехнического и высшего образования. Подготовленные специалисты в национальных республиках имели преимущество при занятии должности в административном аппарате и в промышленности. С различных трибун из уст ответственных работников постоянно звучали призывы к тому, чтобы национальные меньшинства принимали самое деятельное участие в построении нового общества в СССР. На ХII съезде партии Н.И. Бухарин прямо сказал о необходимости купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций через лискусственную постановку русского населения в положение более низкое по сравнению с другими.
В резолюции ХII съезда РКП(б) По национальному вопросу было обращено внимание членов партии на лособый вред и особую опасность уклона к великорусскому шовинизму, в том числе в вопросе расстановки кадров. Выдвижение на первые должности проходило по двум критериям - принадлежности к коренной национальности и наличия революционной сознательности. Привлечение представителей коренных народов к выполнению управленческих функций способствовало сближению органов власти с массами. Одновременно проводилось так называемое выравнивание экономических уровней отсталых республик за счет центральной России. Национальные районы получали массу льгот и поблажек. Не случайно председатель СНК А.И. Рыков отметил, что колониальная политика, например, Великобритании, заключается в развитии метрополии за счет колоний, а у нас - колоний за счет метрополии.
В ряде мусульманских регионов были восстановлены суды шариата и адата, проявлена терпимость в отношении мусульманских норм поведения в обществе, в том числе и для коммунистов. В начале 1920-х гг. в Баку на бывшем заводе Нобеля принимается решение о переносе выходного дня с воскресенья на пятницу в интересах немногих работавших на заводе мусульман. Желание большевиков любой ценой завоевать доверие местных народов иногда просто поражает. Например, в 1923 г. чеченский лидер Али Митаев, долгое время выступавший против Советской власти, не был уничтонжен, а приглашен в Ревком Чечни. Правда вскоре Али Митаев все-таки вступил в вооруженный конфликт с Советской властью и был разбит.
Стремясь завоевать доверие местных жителей, руководство страны, например, в Чечне, выселяло проживавших там русских казаков с мест традиционного проживания. В октябре 1920 г. член Реввоенсовета Кавфронта Г.К. Орджоникидзе отдал приказ: первое - станицу Калиновскую сжечь; второе - станицы Ермоловская, Закан-Юрт (Романовская), Самашкинская и Михайловская отдать беднейшему безземельному населению и, в первую очередь, всегда бывшим преданными соввласти нагорным чеченцам, для чего: все мужское население вышеназванных станиц от 18 до 50 лет понгрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжелых принудительных работ; стариков, женщин и детей выселить из станиц.... Этот приказ был выполнен, но почти сразу же, в конце 1920 г., началось восстание в горных районах Чечни, проходившее под лозунгом лосвобождения Чечни и Дагестана от национнального русского гнета.
Проведение политики коренизации кадров на Северном Кавказе в начале 1920-х гг. было существенно затруднено. Советские административные органы столкнулись в этом регионе с теми проблемами, которые, либо были не характерны для других национальных территорий, либо стояли там не так остро. Главным образом, речь идет о национальном вопросе, который так и не был решен самодержавием и достался большевикам как сложный клубок многочисленнных противоречий, обусловленных влиянием целого комнплекса факторов.
Горское население Северного Кавказа, значительная часть которого оказывала долгое и упорное сопротивление действиям Российской империи по включению данной территории в ее состав, к началу 1920-х гг. относилось к любой администрации, контролируемой центром и подчиняющейся ему, с настороженностью, а в некоторых случаях - с открытой враждебностью. В этом смысле советская власть не воспринималась значительной частью горцев как некое принципиально новое явление в политической жизни страны, а представлялась всего лишь вариацией все той же власти лиз центра. Подобное отношение, безусловно, объяснялось почти повальной неграмотностью населения и лоторванностью его от политической жизни страны, клановой замкнутостью.
Такое положение вещей объективно приводило к тому, что горцы, вступившие в контакт с властью, прошедшие обучение и занявшие определенные посты в управленческом аппарате, рассматривались некоторой частью населения как наместники центра, завербованные если не враждебными, то чуждыми силами. Очевидно, это не способствовало привлечению широких масс местного населения к работе в создаваемых советских организациях и учреждениях.
Другим серьезным препятствием был крайне низкий процент грамотности населения. Проведенные в последние десятилетия исторические исследования говорят о том, что население северокавказских республик к началу 1920- гг. было неграмотным практически поголовно. В этих условиях было очевидным, что проблема коренизации кадров не могла быть решена прежде проблемыа ликвидации неграмотности. Это, в свою очередь, привело к тому, что дело коренизации кадров в национальных республиках Северного Кавказа начало сдвигаться с мертвой точки только к началу 1930-х гг., тогда как в некоторых других автономиях эта проблема решалась существенно быстрее.
Важной особенностью процесса подготовки и распределения национальных кадров было копившееся в регионе на протяжении сотен лет межэтническое напряжение. Эту особенность также приходилось учитывать. Крупные партийные и советские работники из северокавказских горцев, в отличие от многих других регионов страны, не рвали прочных связей со своими родовыми объединениями даже после вступления в ВКП(б). Вне сомнения, такое положение дел неминуемо приводило к тому, что одновременно с расстановкой национальных кадров на руководящие должности зачастую процветало неприкрытое кумовство, что в значительной степени подрывало доверие местного населения к новой власти.
Необходимо обратить внимание и на тот факт, что на территории северокавказских республик на протяжении 1920-1930-х гг. не прекращалось вооруженное сопротивление советской власти. Наличие повстанческого движения придавало проблеме коренизации управленческих кадров особый военно-политический подтекст. Руководящие работники в национальных республиках из числа местного населения зачастую оказывали содействие антисоветским формированиям, иногда по убеждениям, иногда - под страхом расправы. Кроме того, известны случаи, когда горские коммунисты сами возглавляли народные выступления.
Все это на практике приводило к тому, что центр, лоберегая преданных горцев на высоких административных постах, зачастую прощал им те нарушения, которые в другом регионе были недопустимы. Таким образом, процесс коренизации кадров сопровождался опасностью создания новой горской аристократии из числа советских управленцев, неподконтрольной обществу и находящейся под покровительством Москвы.
Наличие такой опасности, в свою очередь, рождало еще одну региональную особенность: особую роль органов государственной безопасности в процессе формирования национальных управленческих кадров на Северном Кавказе. Взаимодействие органов ОГПУ-НКВД с горскими советскими активистами шло гораздо активней, нежели в других регионах страны, что вело к определенной смычке чекистов и советских работников на местах. Некоторые специалисты в связи с этим говорят о формировании такой причудливой идеологической формы как национальный коммунизм у горских народов.
Еще одной особенностью создания национальных кадров на Северном Кавказе было достаточно четко прослеживающееся отличие темпов решения этой проблемы в равнинных и горных районах. Консервативно настроенные горные общества оказывали серьезное противодействие почти всем начинаниям новой власти, тогда как жители равнин более охотно шли учиться в советские учебные заведения. Подготовленные специалисты из числа горцев, направляемые затем на работу в горные районы своих национальных республик, часто не пользовались авторитетом у местного населения, что только увеличивало социальное напряжение в регионе.
Таким образом, коренизация кадров в национальных республиках Северного Кавказа имела свои особенности, даже в сравнении с другими автономными республиками в составе РСФСР и всего СССР. Подготовка национальных кадров в этом регионе была сопряжена со значительными трудностями. При расстановке работников на ответственные посты центральная власть была вынуждена учитывать огромное количество факторов и гораздо внимательнее прислушиваться к рекомендациям местных коммунистов, знающих реальную обстановку в республиках. Однако, несмотря на объективные проблемы, к концу 1930-х гг. задача коренизации кадров на Северном Кавказе, в целом, была решена.
В шестом разделе - Формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: ликвидация неграмотности, быт, семья, социальные ориентиры - показаны кардинальные перемены в укладе жизни горских народов.
К началу 1920-гг. на большей части территории Северного Кавказа господствовал патриархальный уклад общественных отношений. Большинство горцев, по сути, существовало автономно от остальной части страны, придерживалось традиций и обычаев своего народа и осторожно относилось к попыткам их вовлечения в общественно-политическую жизнь государства.
Ликвидация неграмотности в СССР считалась главным приоритетом в деле коренной перестройки общественных отношений на социалистических началах. Государственные задачи, поставленные перед работниками системы образования СССР в 1920-1930-е гг., были весьма амбициозны. Предполагалось обучить грамоте всех граждан страны от 8 до 50 лет. В условиях, когда большая часть населения страны оставалась неграмотной, для достижения поставленных целей требовалось проделать большой объем работы с опорой на тщательно разработанную и продуманную стратегию.
Особенно непростой в этом смысле была ситуация с просвещением горских народов Северного Кавказа. Население этого региона традиционно было ограничено в возможности получения образования, являвшегося уделом местной элиты и духовных лиц. Учебные учреждения, имевшиеся в явно недостаточном количестве, не соответствовали растущим потребностям общества. В отдельных регионах к началу 1920-х гг. грамотные (умеющие читать и писать) составляли не более 3% взрослого населения. Во многих населенных пунктах, особенно в горных районах, не имелось ни одного грамотного. Традиционно неграмотными оставались женщины.
Процесс ликвидации неграмотности среди горцев был начат немного позже, чем в центральных регионах России. Только в середине 1921 г. в республиках Северного Кавказа стали создаваться пункты ликвидации неграмотности и школы грамоты. Они размещались в народных домах, на заводах, фабриках, в школах, в избах-читальнях, библиотеках и других местах. Началась длительная и упорная борьба за ликвидацию неграмотности. На протяжении всего исследуемого периода, несмотря на огромные трудности (в первую очередь, острый дефицит педагогических кадров), сеть ликпунктов продолжала расти.
Политический аспект ликвидации неграмотности в СССР в 1920-1930-е гг. в условиях укрепления советской власти заключался в необходимости быстрого распространения новой государственной идеологии, которая проникала в сознание масс вместе с изучаемыми предметами, особенно гуманитарного цикла. В целом, существенное повышение образовательного уровня в 1920-30-е гг. сделало представителей национальных окраин более лояльными советской власти.
Важной особенностью процесса ликвидации неграмотности в национальных республиках Северного Кавказа являлось то, что под влиянием духовенства многие горцы отказывались изучать алфавит, видели в просвещении попытку отторгнуть горцев от традиционных культурных и религиозных ценностей. Нередкими являлись случаи, когда работу пунктов по ликвидации неграмотности пытались сорвать, причем как тайно, так и явно. В мусульманских районах консервативно настроенная часть общества препятствовала ликвидации неграмотности среди горянок, требовала от населения беспрекословного выполнения адатов и законов шариата. В 1920-1930-е гг. в северокавказском регионе практически повсеместно отсутствовали необходимые средства для обучения. Не хватало помещений, столов, стульев, скамеек, классных досок и т.п. В этой связи в автономных республиках было развернуто интенсивное строительство школ. Новый толчок развитию образования дала индустриализация, уже первые шаги которой показали, что работа школы должна быть подчинена решению прагматических хозяйственных задач. В 1928 году Пленум ЦК ВКП (б) отмечал, что налицо резкое несоответствие между потребностями в квалифицированных специалистах для технически перестраивающейся промышленности и состоянием дела подготовки кадров специалистов. Справедливость подобного вывода вынужден был признать и Нарком просвещения А.В. Луначарский, отмечавший, что выпускники советских школ и вузов не способны участвовать должным образом в процессе индустриализации.
После того, как руководство советского государства взяло курс на форсированную индустриализацию страны, проблема ликвидации неграмотности стала объектом еще более пристального внимания центральной и местной власти. Чтобы ускорить эту работу, было решено сеть школ по обучению взрослых перестроить по производственному принципу (по цехам, заводам, колхозам, бригадам). Благодаря этим и иным мерам к концу 1930-х гг. в области ликвидации неграмотности были достигнуты значительные успехи.
Северокавказский регион отличается своей многонациональностью и поликонфессиональностью, многоукладностью в экономическом и неоднородностью в социальном развитии. Население региона отличалось традиционно повышенной религиозностью, что обуславливалось историческими традициями, преобладанием сельского населения по сравнению с городским, разнообразным национальным составом, высокой активностью местных религиозных организаций. Лидеры партии - В.И. Ленин, А.В. Луначарский, Н.И. Бухарин и др. - уделяли традиционно много внимания вопросам борьбы с религией. Эта проблема состояла для них из нескольких аспектов: борьба с религией как с антинаучной теорией, с церковью и духовенством (клерикализмом) и с религиозным сознанием. Эта борьба, связанная с вытеснением религии из всех областей жизнедеятельности общества, на практике приняла формы государственной антирелигиозной пропаганды.
На Северном Кавказе, где более 80% населения проживало в сельской местности, для антирелигиозной пропаганды был избран дифференцированный подход, который учитывал специфику местной среды. При общем конфессиональном многообразии, для сельских районов было характерно компактное расселение представителей ведущих религиозных организаций. Доминировали среди них православие и ислам. В 1920-е гг. наблюдался значительный рост численности сектантских организаций. Постоянно на самых разных уровнях, начиная с партийных съездов и заканчивая рядовыми коммунистами, отмечалась необходимость проведения пропаганды в деревне более сдержанно и тактично, чем в городе. Это объяснялось лотсталостью крестьянской массы. Местные партийные ячейки указывали на невозможность ведения антирелигиозной пропаганды в деревне лизолированно от общей культурно-просветительной работы. Она должна составлять с этой работой единую сложную и разветвленную систему пропаганды научно-материалистического мировоззрения.
В проведении антирелигиозных кампаний принимали участие не только местные коммунисты, но и представители национальной интеллигенции. Местом проведения антирелигиозной пропаганды часто становились избы-читальни, народные дома и другие просветительные центры. Многое зависело от состояния, в котором они находились, поэтому органы государственной власти заботились о материальном обеспечении проводимой работы.
Однако связанные с религией традиции местных народов оказались невероятно устойчивы. Наибольшие трудности у местных органов власти на Северном Кавказе возникли при изменении наиболее консервативных сфер жизни общества - семейного уклада и института брака. Власть стремилась создать необходимые предпосылки для межнациональных браков, которые на протяжении всей истории советского общества оставались, пожалуй, наиболее спорной темой. Они поощрялись государством и его пропагандой, но в обществе к ним преобладало заметное негативное отношение, колебавшееся от настороженного до резко отрицательного.
Коренное население Северного Кавказа в подавляющем большинстве проживало в сельской местности, что затрудняло борьбу с религией и модернизацию семейно-брачных отношений, подвергающимся более заметным преобразованиям в городе. Тем не менее, влияние государства и норм законодательства оказали своё воздействие и на эту, очень закрытую, сферу жизни горцев. Например, браки с девушками, не достигшими 18 лет, стали редкими: в 1939 г. в Кабардино-Балкарии их было 0,4%, в Адыгее - 0,5%, в Северной Осетии - 1,8% от общего числа.
Много внимания власть уделяла борьбе с бытовой религиозностью, стремилась искоренить религиозные предрассудки в сфере общественной жизни. Определенные успехи на этом пути были достигнуты только к концу 1930-х гг.
В документах партии и правительства речь, по сути, шла о необходимости самым существенным образом изменить всю социальную структуру горских народов, подняв при этом экономически отсталые районы страны до приемлемого уровня развитости.
Северный Кавказ в 1920-1930-х гг. оставался почти исключительно аграрным краем. И даже тот рост городского населения, который наметился в этом регионе в начале XX в., происходил не за счет переселения горцев в города, а за счет миграции на Северный Кавказ русских из Центральной России и территории современной Украины. При этом, несмотря на заметный рост городского населения, число рабочих на начало 1920-х гг. было минимальным - около 3,3%. Общее же количество рабочих в Горской АССР на 1921 г. составляло около 30 тыс. чел.
Для успешного решения задачи создания национального пролетариата в горских регионах Северного Кавказа имелись серьезные предпосылки, главная из которых - острый недостаток земли сельскохозяйственного назначения. Данная проблема являлась бичом всего региона и стояла на повестке дня задолго до включения этих территорий в состав Российской империи. Причем в некоторых республиках дефицит пахотной земли был катастрофическим.
Исходя из имеющихся реалий, советское руководство приняло логичное решение о проведении в регионе интенсивной индустриализации с опорой на имевшийся излишек рабочей силы в сельской местности. В соответствии с идеей господства пролетариата в социальной системе в Советской России непрерывно расширялся комплекс льгот для рабочих государственных предприятий. Однако, несмотря на подобные установки властей, на практике заработная плата в частном хозяйственном секторе в среднем в два раза превышала уровень заработной платы в государственном производстве. Низкий уровень заработной платы создавал условия для массового оттока квалифицированной рабочей силы на хозрасчетные и частные предприятия, а также в мелкую кустарную промышленность.
В седьмом разделе - Поиск путей преодоления межнациональных противоречий на Северном Кавказе - показано, что национальная политика РСДРП(б), пришедшей к власти в стране в 1917 г., строилась на принципах интернационализма, ликвидации этнокультурных различий, создания новой исторической общности людей. Однако исторические реалии заставили большевиков вести более гибкую и осторожную политику в национальном вопросе. Уже с первых месяцев существования новой Советской республики стало ясно, что национальный вопрос требует пристального внимания центральной власти, поскольку веками копившиеся межэтнические противоречия в условиях крайнего ослабления центра могли вылиться в кровавые столкновения и хаос.
Уже в первый день после победы вооруженного переворота в Петрограде в соответствии с декретом Об учреждении Совета Народных Комиссаров был создан Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР (Наркомнац) во главе с И.В. Сталиным. Формально задача органа была предельно проста - контролировать вопросы национального строительства. При этом основополагающим документом в деятельности Наркомнаца стала Декларация прав народов России, принятая 3 ноября 1917 г. и предусматривавшая равенство всех народов страны, право на отделение и образование самостоятельного государства, отмену всех национальных ограничений, свободное развитие национальных меньшинств в составе каждого из народов.
Определив свою структуру, наличные силы и средства, Наркомнац начал активно функционировать на всей территории, подконтрольной большевистскому правительству. В 1918 г. в его составе был создан Мусульманский Комиссариат и Комиссариат горцев Кавказа, который возглавил видный карачаевский революционер и ученый У.Д. Алиев.
Процесс национально-государственного строительства на Юге России шел быстрыми темпами и зачастую носил хаотический характер. Северокавказские горцы оказывались в составе целого ряда государственных образований: Ставропольской советской республики, Терской советской республики, Черноморской советской республики, Кубанской советской республики, Северо-Кавказской советской республики и др. При этом Наркомнац провел большую работу, связанную с упорядочением процесса национально-государственного строительства на Северном Кавказе и приведением его в соответствие с принятой в 1918 г. Конституцией. В условиях острого гражданского противостояния большевики провозгласили новую форму государства, основой которой должен был стать братский союз наций.
Первым официальным документом советской власти, регулирующим процесс развития горских народов Северного Кавказа, стало Постановление СНК РСФСР, опубликованное 2 августа 1918 г. Работники Наркомнаца принимали самое активное участие в процессе подготовки этого документа. В постановлении предписывалось организовать на местах, где проживало горское население, отделы, призванные заниматься делами горцев Кавказа. Его подписали В.И. Ленин, заместитель Наркомнаца С.С. Петровский и заведующий отделом горцев Кавказа У.Д. Алиев. В Постановлении указывалось: Всем уездным и губернским Советам на местах с наличностью горского населения немедленно организовать отделы по делам горцев с подотделами, необходимость коих диктуется местными условиями.
В октябре 1920 г. было принято Постановление Политбюро ЦК РКП(б) О задачах РКП(б) в местностях, населенных восточными народами. Этот документ подчеркивал необходимость лупорядочения жизни автономии в соответствующих конкретным условиям формах для тех восточных национальностей, которые не имеют ещё автономных учреждений, в первую голову для калмыков и бурят-монголов.
Несмотря на то, что данное постановление было принято в связи с освобождением Красной Армией большей части Сибири, изложенные в нем требования касались и северокавказских народов. Уже через четыре дня после принятия этого документа, заведующий отделом горцев Кавказа Наркомнаца У.Д. Алиев подал на имя Председателя СНК В.И. Ленина докладную записку о положении на Северном Кавказе, в которой прямо указывал на необходимость предоставить национальную автономию горским народам.
В тот же день В.И. Ленин ознакомился с докладом, некоторые слова из сопроводительной записки У.Д. Алиева к докладу подчеркнул трижды и внизу написал красными чернилами: Т. Каменский! По-моему, надо тотчас послать копию т. Сталину для Бюро Цека на Кавказе, а этот оригинал перешлите т. Крестинскому. Ответьте мне также несколько слов по существу доклада.
Подготовленный работниками Наркомнаца документ получил одобрение на высшем уровне. Уже через два месяца, в январе 1921 г. были образованы Дагестанская АССР и Горская АССР, в состав которой вошли Северная Осетия, Балкария, Кабарда, Чечня и Ингушетия.
Однако объективная историческая реальность вскоре заставила Наркомнац существенно скорректировать свое отношение к Горской республике. С одной стороны, часть горской интеллигенции восприняла образование Горской АССР как начало создания на территории Закавказья и северокавказских районов, населенных горцами, мощного государственного образования, политическое будущее которого в теории могло простираться вплоть до обретения независимости. Так, Наркомнац был серьезно обеспокоен возможностью вхождения в Горскую АССР Дагестана и отделившейся от Грузии 21 мая 1921 г. Абхазии.
С другой стороны, в самой Горской АССР начали поднимать голову так называемые национал-коммунисты, все более отчетливо проявляющие сепаратистские настроения в Горской республике. Противоречия и склоки начались практически сразу после появления этого национального образования и имели самые разнообразные поводы: от пресловутых межнациональных отношений в районах соприкосновения народов до распределения средств, выделяемых из центра.
Складывающиеся внутри руководства нового государственного образования взаимоотношения не устраивали Наркомнац, главным образом, И.В. Сталина. Заведующий отделом горцев Кавказа Наркомнаца У.Д. Алиев отмечал, что изначально большевиками планировалось, что лцентр тяжести всей творческой деятельности и инициативы должен был бы быть предоставлен отдельным национальным окружным органам. На деле многие функционеры Горской АССР начали проводить политику строгой централизации внутри республики, что никак не отвечало замыслу руководства Наркомнаца.
В конечном итоге, руководство Наркомнаца склонилось к поддержке национальных автономий. После этого процесс распада Горской АССР принял лавинообразный характер.
Образование СССР в 1922 г. большевики рассматривали не только как форму объединения народов бывшей Российской империи, но и как переходную форму к полному государственному единству наций и стиранию национальных различий. Между тем, для идеологов большевизма все больше становилось ясным длительное существование как наций, так и национальных различий даже после победы социалистической революции во всем мире. Уже в работе Детская болезнь левизны в коммунизме В.И. Ленин указывал, что национальные различия будут держаться еще очень и очень долго после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе.
Анализ внутрипартийных дискуссий по национальному вопросу показал, что в 1920-е гг. в большевистском руководстве появились новые акценты национальной политики, которые носили характер частичного отступления от интернациональной парадигмы. Однако это отступление, имело временный характер и во многом зависело от политического момента в стране. С одной стороны, шла дальнейшая централизация партии, отсюда и государственной власти, и безукоснительное подчинение национальных компартий ЦК РКП(б). Созданная жестко централизованная партийная организация действовала, в принципе, вне рамок закрепленной Конституцией федеративной структуры государства. РКП(б) фактически могла ликвидировать любые проявления сепаратизма в республиках Союза и была гарантом единства страны. С другой стороны, шел поощряемый самим руководством партии процесс развертывания национально-государственного строительства, который, казалось бы, вел к децентрализации власти.
Национальные противоречия в регионе традиционно рассматривались советским руководством в неразрывной связи с постановкой рабочего вопроса. Считалось, что по мере роста местного пролетариата национальные конфликты в республиках Северного Кавказа будут изжиты сами собой. В соответствии с официальной концепцией пролетарского государства рабочий класс, состоявший, главным образом, из промышленных рабочих, признавался основной социальной базой советской власти. Именно класс-гегемон считался движущей силой революционных изменений в России, а его представители - наиболее надежными и последовательными сторонниками большевиков. В этой связи всемерная поддержка этой общественной группы со стороны власти после победы в гражданской войне была абсолютно логичной и понятной.
Иногда руководителям предприятий приходилось вникать и в национальные вопросы. На заводах в национальных автономиях фиксировались случаи проявления национальной неприязни. В частности, такое нередко происходило на заводах Грозного между чеченскими и ингушскими рабочими. Были директора заводов, которые прямо и открыто выступали против приема на работу горцев. По их мнению, представители горского населения не способны к систематической и длительной работе. Кроме того, некоторые религиозные исламские деятели высказывались в том смысле, что мусульманин не может и не должен трудиться рядом с неверными. Русские рабочие также весьма настороженно относились к вновь прибывающему пополнению из местных жителей. Как отмечала периодическая печать того времени, многие опытные пролетарии считали горцев временными явлением на заводах и называли их гостями.
В целом, советской власти удалось достичь значительных успехов в деле формирования национальных рабочих кадров в автономиях Северного Кавказа. Во второй половине 1930-х гг. процент горцев в среде рабочих составлял в разных республиках примерно от 30 до 40%. В производство, несмотря на существовавшие патриархальные порядки, удалось вовлечь женщин. При этом, недостаток образования приводил к тому, что в основном горцы были вынуждены выполнять работу, не требующую специальных навыков. Кроме того, в первые два десятилетия существования советской власти, несмотря на все усилия, не удалось преодолеть социокультурный барьер между русскими и горскими рабочими, порождающий недоверие и подозрительность. Эта задача была решена позднее путем повышения уровня образованности среди горцев и массовой подготовкой национальных инженерных и управленческих кадров.
В заключении подводятся итоги работы, делаются обобщения и выводы, даются рекомендации по дальнейшему исследованию поставленной проблемы.
По теме исследования опубликованы
следующие работы:
Работы, опубликованные в перечне периодических научных изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
- Гутиева М.А. Формирование советской модели социально-экономического развития республик Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2010. № 4. С. 69-75. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Исторический опыт становления и развития системы высшего образования на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Философия права. 2010. № 6. С. 115-121. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Власть и общество на Северном Кавказе в условиях сплошной коллективизации на рубеже 1920-1930-х гг.: опыт и уроки истории // Гуманитарные и социальные науки. Электронный журнал. 2010. № 5.
- Гутиева М.А. Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 19а 20-1930-е гг. // Вестник Российского университета дружнбы народов. Серия: История России. М.: РУДН, 2010. № 1. С. 31-44. (0,9 п.л.).
- Гутиева М.А. Особенности национального движения горцев Северного Кавказа в период общенационального кризиса 1917?1921 гг. // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. № 4. С. 107-110. (0,4 п.л.).
- Гутиева М.А. Тенденции и противоречия национально-государственного строительства на Северном Кавказе в первой половине 1920-х гг. // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2010. № 5. С. 34-41. (0,6 п.л.).
- Гутиева М.А. Исторический опыт советской политики ликвидации неграмотности среди горцев Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. № 5. С. 172-178. (0,7 п.л.).
- Гутиева М.А. Формирование национальных рабочих кадров как социальной базы советской власти на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Гуманитарные и социальные науки. Электронный журнал. 2010. № 6.
- Гутиева М.А. Политика коренизации кадров и особенности ее реализации на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Гуманитарные и социальные науки. Электронный журнал. 2011. № 1.
- Гутиева М.А. Взаимодействие центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления Северным Кавказом (1917-1939 гг.) // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. № 2. С. 53-59. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР и процесс национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1917-1923 гг. // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. № 2. С. 142-154. (0,7 п.л.).
- Гутиева М.А. Тенденции и противоречия борьбы с религией на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Вестник Московского государственного областного университета. М.: МГОУ, 2011. № 1. С. 34-41. (0,6 п.л.).
- Гутиева М.А. Концептуальные основы национальной политики России на Северном Кавказе: опыт и уроки имперской истории // Юрист-правоведъ. 2011. № 3. С. 114-153. (0,7 п.л.).
- Гутиева М.А. Политический курс России на Северном Кавказе в зеркале отенчественной историографии (традиции и современность) // Философия права. 2011. № 2. С. 83-91. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Поиск путей преодоления межнациональных противоречий на Северном Кавказе в 1920-е гг. // Вестник Российского университета дружнбы народов. Серия: История России. М.: РУДН, 2011. № 1. С. 74-82. (0,7 п.л.).
Монография:
- Гутиева М.А. Некоторые аспекты становления и развития советской национальной государственности у народов Северного Кавказа в 20-30-е гг. XX века. Ростов-на-Дону: Из-во СКНЦВШ ЮФУ Актуальные проблемы современной науки, 2010. 215 с. (15 п.л.).
Статьи:
- Гутиева М.А. Белая эмиграция: некоторые аспекты. (Национально-государственное и федеративное строительство на Северном Кавказе: опыт, проблемы, специфика) // Научные труды Горского государственного аграрного университета. Владикавказ: Изд-во Алания, 1998. С. 56-59. (0,4 п.л.).
- Гутиева М.А. Участие осетин в белом движении // Вестник Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л.Хетагурова. Владикавказ, 1999. № 1. С. 29-32. (0,4 п.л.).
- Гутиева М.А. Патриотизм военной интеллигенции Осетии в первой мировой войне // Известия Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования. Горский государственный аграрный университет. Владикавказ, 2003. Том-40. С. 19-21. (0,3 п.л.).
- Гутиева М.А. Летопись национальной трагедии (страницы истории белого движения) // Вестник владикавказского научного центра. Владикавказ, 2003. Том 3. № 1. С. 77-79. (0,25 п.л.).
- Гутиева М.А. На русско-турецкой войне в Болгарии // Вестник научных трудов молодых ученых Горского ГАУ. Выпуск 1. Владикавказ, 2003. С. 133-135. (0,3 п.л.).
- Гутиева М.А. Из истории русско-осетинского боевого содружества // Известия федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования. Горский государственный аграрный университет. Том-41. Владикавказ, 2004. С. 28-30. (0,2 п.л.).
- Гутиева М.А. На защите государственных интересов Российской империи. (К вопросу участия осетин в войнах России в начале XX века) // Вопросы политологии, истории и социологии. (Сборник научных трудов). Выпуск IV. Владикавказ, 2004. С. 119-123. (0,4 п.л.).
- Гутиева М.А. К истории осетинского белого движения // Вопросы политологии, истории и социологии. (Сборник научных трудов). Выпуск IV. Владикавказ, 2004. С. 59-63. (0,4 п.л.).
- Гутиева М.А. Формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: ликвидация неграмотности, быт, семья, социальные ориентиры // Материалы краевой научной конференции История общественных движений в России. Краснодар. 2007. С. 46-51. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Национальные противоречия на Северном Кавказе в 1920-е гг. // Новые подходы к изучению отечественной истории. Материалы круглого стола. СПб, 2008. С. 133Ц138. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Формирование горской интеллигенции в условиях укрепления советской власти на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Индустриализация и общество. Социальные последствия индустриализации в Европе в XIX - XX веках. Сборник научных трудов.а М.: Издательство Главного Архивного управления г. Москвы. 2008. С.18-25. (1,1 п.л.).
- Гутиева М.А. Борьба с бандитизмом и уголовной преступностью на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Гуманитарий. История и общественные науки. Сборник научных трудов. Вып.6. М.: Типография МПГУ. 2008. С. 67-74. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Основные факторы начального этапа чеченского кризиса // Сборник научных трудов. Исторический и правовой вестник. Владикавказ, 2008. № 2. С. 92-94. (0,3 п.л.).
- Гутиева М.А. Проблемы национально-государственного строительства на Северном Кавказе в годы НЭПа // Гуманитарные науки. Сборник научных трудов.а Вып.15. М.: Издательство МАДИ. 2009. С. 40-47. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Особенности индустриализации в крупных промышленных центрах Северного Кавказа в 1930-е гг. // Русский исторический процесс глазами современных исследователей. Материалы Межвузовской научной конференции. Сборник научных трудов. М.: Типография МПГУ. 2009. С. 49-57. (0,5 п.л.).
- Гутиева М.А. Формирование советской политической элиты в республиках Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. // Власть и общество в России XIX-XX вв. Сборник научных трудов.а М.: МГОУ. 2010. С. 16-19. (0,2 п.л.).
- Гутиева М.А. Экономическое развитие республик Северного Кавказа в годы НЭПа // Социально-гуманитарные науки: поиски, проблемы, решения. Сборник научных трудов.а М.: Типография МПГУ. 2010. С. 45-49. (0,4 п.л.).
- Гутиева М.А. Полномочия местных органов власти в условиях формирования управленческой вертикали Советской России в 1920-1930-е гг. (на материалах Северного Кавказа) // Конференции, дискуссии, материалы. Сборник научных трудов кафедры истории России РУДН. - М.: изд-во РУДН, 2011. С. 167-182. (1,5 п.л.).
См.: Кара А.П. Особенности развития регионально-национального компонента в школьном образовании в 1918-2005 гг.: исторический аспект (на примере Краснодарского и Ставропольского краёв и автономных национальных образований Юга России) / Автореферат диссЕ к. и. н. - Краснодар, 2007.С. 15.
См.: КПСС в резолюциях, решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. М., 1986. С. 356-357.
См.: А.В. Луначарский о народном образовании. М., 1958. С. 427.
См.: О религии и церкви: Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского государства. М.: Политиздат, 1981. 322 с.
См.: Партийные организации Северного Кавказа в борьбе за установление диктатуры пролетариата, построение социализма и коммунизма. - Ростов-на-Дону, 1985. С. 153.
См.: РГАСПИ. Ф.17. Оп. 60. Д. 438. Л.19.
См.: ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 105. Л. 47.
См.: Алиева З.В. Особенности проведения антирелигиозной кампании на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: опыт исторического анализа // Общественно-политические преобразования в России: страницы истории. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2010. С. 17.
См.: Меретуков М.А. Межнациональный брак как форма проявления межнациональных отношений// Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы)/ Под ред. Н.Ф. Бугая. - Майкоп: Адыгея, 1992. С. 227.
См.: В период с 1903 по 1913 г.г. число горожан на Северном Кавказе увеличилось на 30% / Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 г. - Краснодар, 1996. С. 253.
См.: Шнайдер В.Г. Динамика и структура освоения Северного Кавказа русским населением в последней трети XIX в. Проблемы социокультурного развития Северного Кавказа: социально-исторические аспекты. Сборник статей / Под ред. А.И. Шаповалова. - Армавир, 2000. С. 23.
См.: Население и хозяйство Кубано-Черноморской области. Статистический справочник. За 1922-1923 гг. / Под ред. В.И. Смирнского. Ч. III. - Краснодар, 1924. С. 631.
См.: Волкова Н.Г. Основные демографические процессы / Культура и быт народов Северного Кавказа / Под ред. В.К. Гарданова, - М., 1968. С. 71.
См.: Даудов А.Х. Социально-экономическое развитие Горской Автономной Советской Социалистической Республики (1920-1924 гг.) / ДиссЕ д. и. н. - С/Пб., 1998. С. 112.
См.: Декреты Советской власти. Т. 1. - М., 1957. С. 89.
См.: Декларация прав народов России // Большая советская энциклопедия / Под редакцией А.М. Прохорова. 3-е издание. - М., 1969-1978. Т. 6. С. 380.
См.: Национальная политика России: история и современность / Под ред. В.А. Михайлова. - М., 1997. С. 71.
Он был разносторонне развитым человеком: знал восточную историю, восточную словесность; изучал арабскую, турецкую и персидскую филологию; владел глубокими этнографическими познаниями; в совершенстве владел более чем десятком языками / Алиева У.Д., Абаева Ф.В. Умар Алиев. - Майкоп, 1995. С. 11.
См.: История Советской Конституции в декретах и постановлениях Советского правительства. 1917-1936. - М., 1936. С. 65.
См.: Лайпанов К.Т. Вертикальный имамат? Забытый урок истории // ДОШ (слово). 2005. №7 /
а См.: РГАСПИ Ф. 17. Оп. 3. Д. 490. Л. 7.
См.: Лайпанов К.Т. Вертикальный имамат? Забытый урок истории // ДОШ (слово). 2005. №7 /
См.: Гибель горской республики / Российский правовой портал. Публичная бесплатная политико-правовая интернет-библиотека Пашкова Романа //
См.: РГАСПИ Ф. 17. Оп. 3. Д. 504. Л. 3.
См.: Тарлыков А.А. Наркомнац и практика решения национального вопроса в условиях общегосударственного кризиса 1917-1922 гг. // Эволюция российской государственности: Прошлое и современность. Материалы II межрегиональной научной конференции. - Ставрополь, 2003. С. 236.
См.: Вдовин А.И. Этнополитика в контексте новой государственности // Кентавр. 1994. №1. С.6.
См.: Ленин В.И. Полное собрание соч. Т. 41. С. 77.
См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 607. Л. 196-197.
См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д. 64. Л. 3.
См.: Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) / ДиссЕ д. и. н. - M., 2008. С. 81.
См.: Революционный Восток. Журнал Научно-исследовательской ассоциации при Коммунистическом университете трудящихся Востока им. И.В. Сталина. 1935. №5. С. 59.
См.: История индустриализации Северного Кавказа. 1933-1941 гг. - Грозный, 1973. С. 216.
См.: Матвеев В.А. Россия и Кавказ в объективе исторических познаний. Армавир, 1998.
См.: Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.). 3-е изд. М., 2003. Т. 1. С. 31.
См.: Матвеев В.А. Россия и Кавказ в объективе исторических познаний. Армавир, 1998. С. 54.
См.: Шнайдер В.Г. Россия и Северный Кавказ в дореволюционный период: особенности интеграционных процессов. - М., 2005. С. 67.
См.: Дегоев В.В.а Кавказ в структуре Российской государственности: наследие историиа и вызовы современностиа // Вестника Института цивилизации. Вып. 2. Владикавказ,а 1999. С. 129.
См.: Посохов Н.А. Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей / Этюды по истории и культуре адыгов. Майкоп, 1999. Вып. 2. С. 37.
См.: Ахмадов А.Д. Становление национальной государственности народов Северного Кавказа. 1917-1922 гг. // Страницы истории народов Северного Кавказа. Сборник статей. Грозный: ЧГПИ, 2004. С. 267.
См.: Серебрякян С. Боевой путь красных партизан. Ростов-на-Дону, 1934. С. 110.
См.: Гулый Н. Восстание казаков на Таманском полуострове в мае 1918 года / Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. М, 2001. С. 463.
См.: ГАРФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 6. Л. 23.
См.: Белый и красный террор на Северном Кавказе в 1917-1918 годах. Владикавказ, 2000. С. 152.
См.: Посохов Н.А. Гражданская война в Адыгее: причины эскалации (1917-1920 гг.). Майкоп, 1998. С. 211.
См.: ЦГА РСО-А. Ф. Р-1225. Оп. 1. Д. 3. Л. 1.
См.: Бугай Н.Ф. Горская АССР: правомерность создания, особенности, причины и ход ликвидации / Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. (1917-1941 гг.). Майкоп, 1995. С. 129.
См.: Мекулов Д.Х. Проблемы власти и демократии на Северном Кавказе: история, динамика, особенности. 1917-1941 гг. Махачкала, 1990. С. 43.
См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 116.
См.: Декларация прав народов России // Большая советская энциклопедия / Под редакцией А.М. Прохорова. 3-е издание. - М., 1969-1978. Т. 6. С. 380.
Некоторые скандально известные публицисты утверждают, что подобное решение было принято потому, что большевики решили, что легче будет управлять горцами по племенам. При этом, характеризуя саму Горскую АССР, они же утверждают, что была создана совершенно неестественная советская республика горцев с советской эмблемой на знамени и шариатской конституцией в жизни / Авторханов А. Убийство чечено-ингушского народа /
См.: Х съезд РКП(б) (8-16 марта 1921 года). Протоколы. - М., 1933. С. 284-286.
См.: Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов Северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) / ДиссЕ д.и.н. - Армавир, 2008. С. 65.
См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 165. Д. 5. Л. 2-7.
См.: Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 337.
См.: Козлов В.И. Национализм, национал-сепаратизм и русский вопрос // Отечественная история. 1993. №2.
См.: Бобровников В.О. Махкама шарСийа / Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь / Сост. и отв. ред. С.М. Прозоров. - М., 1999. Вып. 2. С. 63.
См.: Гакаев Д. Очерки политической истории Чечни (XX век). В 2-х частях. - М., 1997. Ч. 1. С. 152.
См.: Нефляшева Н. Месть и Закон. Как это было в СССР //
См.: Анчабадзе Г.З. Советская Чечено-Ингушетия. Краткий исторический очерк. - Тбилиси, 2001. С. 221.
См.: Северный Кавказ в национальной стратегии России / Под ред. В.А. Тишкова. М., 2008. С. 116.
См.: Мартин Т. Империя позитивного действия: Советский Союз как высшая форма империализма // А1. 2002. №2. С. 43.
См.: Двенадцатый съезд РКП(б): Стенографический отчет. М., 1968. С. 613.
См.: ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК. - Ч. 1. - Изд.6-е. - М., 1940. С. 497.
Цит. по: Дмитриева Е. Региональная экономическая диагностика. СПб, 1992. С.65.
См.: Национальная политика России: история и современность. М., 1997. С. 289.
См.: Национальный вопрос на перекрестке мнений. М., 1992. С. 145.
См.: Бугай Н.Ф., Мекулов Д.Х. Народы и власть: социалистический эксперимент. Майкоп, 1994. С. 210.
См.: Тайны национальной политики ЦК РКП: Стенографический отчет секретного IV совещания ЦК РКП. 1923. М., 1992. С. 199.
См.: Большевистское руководство: Переписка (1912-1927). М., 1996. С. 165.
См.: ГАРФ. Ф. Р-1318. Оп. 1.а Д. 461. Л. 95.
См.: Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие истории и вызовы современностиа // Вестника Института цивилизации. Выпуск 2. Владикавказ, 1999. С. 106.
См.: Супьян С.М., Эльбуздукаева Т.У. Проблемы ликвидации неграмотности взрослого населения северокавказских республик в 20-30 е гг. XX века (на примере Чечни, Ингушетии, Северной Осетии) // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2009. №3. С. 96-98; Байгарина А.Е. Высшая школа в условиях политической системы 1917-1927 гг. / ДиссЕ к. и. н. - М., 1995; Озова Ф.А. Социальная политика советской власти на Северном Кавказе. 1918 г. / Автореферат дисс... к. и. н. - М., 1992 и др.
Например, в Татарской АССР к концу 1920 г. на татарском языке делопроизводство велось в 1/5 сельских Советов, а в 1923 г. - уже в 50%. В волостных исполкомах в 1921 г. было 30,4% татар, в 1922 г. - 40,4%, а в 1924 г. - уже больше 50% / Климов И.М. Национальные моменты в государственном и партийном строительстве Татарии в восстановительный период. Казань, 1957. С. 8-9.
См.: РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 153. Л. 76.
См.: Россия и Кавказ: противоречивые дискурсы. Прага. Цикл интервью со специалистами по Кавказу. Интервью с профессором Г. Суни //
См.: Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) / ДиссЕ д. и. н. - M, 2008. С. 47.
См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 24. С. 116.
См.: Просвещение на Северном Кавказе в цифрах. - Ростов/на/Д, 1929. С. 54-55.
См.: Копачаев И.П. Школы советской Кабардино-Балкарии / Национальные школы в РСФСР. - М., 1958. С. 123.
См.: Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектности. - Ростов-на-Дону, 1997; Наука о Кавказе: проблемы и перспективы. Материалы съезда ученых-кавказоведов (27-28 августа 1999 г.) / Под ред. В.Г. Игнатова. - Ростов-на-Дону, 2000 и др.
См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 252.
См.: Всемиров В.В. К вопросу о методологическом кризисе в исторической науке // Постигая прошлое и настоящее. Саратов. 1997. С. 7.
См.: Бугай Н.Ф. 20-е годы: становление демократических форм правления на Северном Кавказе / Северный Кавказ: выбор пути национального развития. - Майкоп, 1994. С. 37.
См.: Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В 6-ти т. СПб, 1871. С. 14.
См.: Жданов Ю.А. Введение / Современное кавказоведение: Справочник персоналий. - Ростов-на-Дону, 1997.
См.: Личков Л.С. Очерки из прошлого и настоящего Черноморского побережья Кавказа. Киев, 1904; Утверждение русского владычества на Кавказе. В 12 т. Т. 3. Ч. 1. Тифлис, 1904.
См.: Иваненков И.С. Горные чеченцы // Терский сборник. Вып. 7. 1910; Ткачев Г.А. Гребенские, Терские и Кизлярские казаки. Владикавказ, 1911; Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. В 2 т. Т. 1. Екатеринодар, 1910; Ковалевский П.И. Кавказ. Народы Кавказа. СПб, 1914.
См.: Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу. Полн. собр. соч. М., Т. 24; Ленин В.И. О праве наций на самоопределение. Там же. Т. 25; Ленин В.И. О национальной гордости великороссов. Там же. Т.26; Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об лавтономизации. Там же. Т. 45.
См.: Сталин И.В. Политика Советской власти по национальному вопросу в России. Соч., Т. 4. М., 1951; Сталин И.В. Национальные моменты в партийном и государственном строительстве. Там же. Т. 5.
См.: Бухарин Н.И. Мы - единственная страна, которая воплощает прогрессивные силы истории // Правда. 31 января 1934; Бухарин Н.И. Избранные произведения. М., 1988.
См.: Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке. Избранные произведения в четырех книгах. Кн. 3. - М., 1967.
См.: Алиев У.А. Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кавказском крае (Итоги и перспективы). - Ростов-на-Дону, 1926; Алиев У.А. Достижения Соввласти на Северном Кавказе в области национальной политики к 10-летию Октября. - Ростов-на-Дону, 1927; Буркин Н.Г. Революция 1905 г. в нацобластях Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону, 1931; Раждаев П.Н. Основные черты организации крестьянского хозяйства на Северном Кавказе. - Ростов-на-Дону, 1925; Янчевский Н.А. Краткий очерк истории революции на Юго-востоке (1917-1920 гг.). - Ростов-на-Дону, 1924; Янчевский Н.А. От победы к победе. (Краткий очерк истории гражданской войны на Северном Кавказе). - Ростов-на-Дону, 1931.
См.: Лихницхий Н.А. Колониальное развитие горских народов. (Терек-колония) / Труды Кубанского педагогического института. Т. I. - Краснодар, 1930; Буркин Н.Г. Октябрьская революция и гражданская война в горских областях Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону, 1933.
См.: Алиев У. Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кавказском крае: итоги и перспективы. - Ростов-н/Д., 1926; Алиев У. Карачай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. - Ростов-н/Д., 1927.
См.: Максидов Х. Культурное строительство Кабарды и Балкарии // Революция и горец. 1932. №10-12; Римский Л. Адыгея в боях за сплошную грамотность. - М., 1931 и др.
См.: Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость по руководством Шамиля. Л., 1939; Норденштамм И.И. Описание Чечни со сведениями этнографического и экономического характера // Материалы по истории Дагестана и Чечни. Ч. 3. Махачкала, 1940.
См.: Скитский Б.В. Социальный характер движения имама Мансура // Известия 2-го Северокавказского пединститута им. Гадиева. Орджиникидзе, 1932; Рубинштейн Л. В борьбе за ленинскую национальную политику. Казань, 1930; Сакс Г. Работа среди национальных меньшинств. Ленинград, 1931; Нугис А. Против великодержавного шовинизма и местного национализма. Хабаровск, 1933; Тюрбеев А. До конца разгромить буржуазный национализм Чапчаева. Элиста, 1935.
См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 732. Л. 38.
См.: Каммари М.Д. СССР - великое содружество социалистических наций. М., 1950; Кутьин К.П. Торжество пролетарского интернационализма в СССР и его международное значение. М., 1953; Матюшкин Н.И. СССР - страна великого содружества народов. М., 1953; Панкратова А.М. Дружба народов СССР - основа основ многонационального социалистического государства. М., 1953; Верховцев И.П. Великая дружба народов СССР. М., 1954; Козлов В.А. О формировании и развитии социалистических наций в СССР. М., 1954; Морозов М.А. Национальные традиции народов СССР. М., 1955.
См.: Бербеков Х.М. Образование и развитие кабардинской социалистической нации. Нальчик, 1958; Нахшунов И.Р. Экономические последствия присоединения Дагестана к России. Махачкала, 1956; История, география и этнография Дагестана. М., 1958; Фадеев А.В. Вопрос о социальном строе кавказских горцев ХVIII-ХIХ вв. в новых работах советских историков // Вопросы истории. 1958, № 5; Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.
См.: Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети ХIХ в. М., 1961; Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Притеречных районов в ХVIII - первой половине ХIХ в. Грозный, 1961; Багаев М.Х. Население плоскостной Чечено-Ингушетии накануне переселения вайнахов с гор на плоскость // Археолого-этнографический сборник. Т. 2. Грозный, 1968; Шамилев А.И. В ущельях Аргуна, Фортанги и на плоскости Чечено-Ингушетии // Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка, литературы. Т.VIII. Вып. 1. Грозный, 1969.
См.: Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Чечено-Ингушетии в ХVIII- первой половине ХIХ в. Грозный, 1961; Тотоев М. Из истории дружбы осетинского народа с великим русским народом. Орджоникидзе, 1963 и др.
См.: Очерки истории Адыгеи. Т. 1. - Майкоп, 1957; Очерки истории Дагестана. Т. 1. - Махачкала, 1957; Очерки истории балкарского народа. (С древнейших времен до 1917 г.). - Нальчик, 1961; Невская В.П. Карачай в пореформенный период. - Ставрополь, 1964; Невская В.П. Аграрный вопрос в Карачае и Черкессии в эпоху империализма. Черкесск, 1972; История индустриализации Северного Кавказа. 1933-1941 гг. Грозный, 1973 и др.
См.: Черноус В.В. Отечественная историография национально-освободительных движений на Северном Кавказе в 20-50-х годах XIX в.: наука в контексте политического процесса // Научная мысль Кавказа. 2003. №3.
См.: Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказ (обзор литературы за 1971-1975 гг.) // История СССР. 1977. №3; Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказа (обзор литературы за 1976-1985 гг.: итоги и перспективы изучения) // История СССР. 1987. №3.
См.: Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (ХVIII - начало ХХ века). Грозный, 1986; Ахмадов Ш.Б. Взаимовлияние производственного опыта русских переселенцев и местных народов Терской области в ХIХ - начале ХХ в. // Прогрессивное влияние России на социально-экономическое и политическое развитие народов Чечено-Ингушетии. Грозный, 1989; Гаджиева С. Ш. Дагестанские терекеменцы. ХIХ - начало ХХ века. М., 1990; Берже А.П. Чечня и чеченцы. Грозный, 1991; Ахмадов Я.З. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в ХVIII веке. Грозный, 1991; Магомедов Р. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1991.
См.: Магомедов P.M. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. - Махачкала, 1991; Рамазанов А.Х. Реформаторская деятельность великого имама Шамиля. - Махачкала, 1996; Казиев Ш. Шамиль. - М., 2001 и др.
См.: Гамзатов T.Р. Честь, совесть и слава Дагестана. (Вступительное слово) / Газимухаммед и начальный этап антифеодальной и антиколониальной борьбы народов Дагестана и Чечни: Материалы Международной научной конференции 13-14 октября 1993 г. - Махачкала, 1997. С. 7.
См.: Гибель Черкессии (Керашев М.А. и др.). - Краснодар, 1994; Дзидзоев В.Д. Национальные отношения на Кавказе. Владикавказ, 1995; Гаммер М.А. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. - М., 1998; Дзамихов К.Ф. Адыги: борьба и изгнание. - Нальчик, 2005 и др.
См.: Калмыков Ж.А. Административно-судебные преобразования в Кабарде и горских (балкарских) обществах в годы русско-кавказской войны / Кавказская война: уроки истории и современность. Материалы научной конференции. Краснодар, 16-18 мая 1994 г. - Краснодар, 1995; Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии. - Нальчик, 1995. С. 3; Малахова Г.Н Становление Российской администрации на Северном Кавказе в конце XVIII-первой половине XIX в. - М., 1999; Хасбулатов А.И. Этнодемографические процессы и территория Чечни (вторая половина XIX-начало XX в.) // Научная мысль Кавказа. 2000. №1; Хасбулатов А.И. Установление российской администрации в Чечне (II пол. XIX-нач. XX в.). - М., 2001.
См.: Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие историиа и вызовы современностиа // Вестника Института цивилизации. Вып. 2. Владикавказ,а 1999. С. 129.
См.: Калмыков Ж.А. Система административно-политического управления в Кабарде и Балкарии во второй половине XIX-начале XX в. Автореф. диссЕ канд. истор. наук. - Нальчик, 1975. С. 23-24; Ибрагимова 3.X. Чечня после Кавказской войны (1863-1875 гг.) (по архивным источникам). - М., 2000; Сампиев И.М. Система управления Северным Кавказом в Российской империи / Кавказская война: спорные вопросы и новые подходы. Тезисы докладов международной научной конференции. - Махачкала, 1998. С. 66; Цуциев А.А., Дзугаев Л.А. Северный Кавказ 1780-1995: история и границы. - Владикавказ, 1997. С. 8 и др.
См.: Матвеев О.В. На круги своя... / Вопросы северокавказской истории. Вып. 10. Научный сборник / Под ред. Н.Н. Великой и В.Б. Виноградова. - Армавир, 2005.
См.: К вопросу о последствиях Кавказской войны и вхождении северокавказских народов в состав России / Кавказская война: уроки истории и современность: Материалы научной конференции. - Краснодар, 1995; Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия. - Ростов-на-Дону, 2000.
См.: Матвеев О.В. Кавказская война на Северо-Западном Кавказе и ее этнополитические и социокультурные последствия. Автореф. диссЕ канд. истор. наук. - Краснодар, 1996; Шатохина Л.В. Политика России на Северо-Западном Кавказе в 20-60 годы XIX века. Автореф. диссЕ канд. истор. наук. - М., 2000; Кумпан В.А. Национальная политика самодержавия на Северо-Западном Кавказе в пореформенный период (1864-1917 гг.). Автореф. диссЕ канд. истор. наук. - Краснодар, 2000; Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827-1840 гг.). Автореф. диссЕ доктора. истор. наук. - Пятигорск, 2004; Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов Северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) / ДиссЕ д.и.н. - Армавир, 2008 и др.
См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. Изд. 8-е доп. и испр. М.: Политиздат, 1970; Население СССР за 70 лет. - М., 1988; Всесоюзная перепись населения 1937 года. Краткие итоги. М., 1991; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г.: СССР (Сводный том). - М., 1962; Статистический сборник за 1913-1917 гг. // Труды ЦСУ. Т. 7. Вып. 1. М., 1921; Всесоюзная перепись населения 1937 года. Краткие итоги. М., 1991.
См.: Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917-1918). Горская республика (1918-1920). Документы и материалы. - Махачкала, 1994.
См.: Борьба за советскую власть в Северной Осетии. Сборник документов и материалов. - Орджоникидзе, 1972; Буркин Н.Г. Октябрьская революция и гражданская война в горских областях Северного Кавказа. Сборник документов. - М., 1989; Горская АССР. Центральный исполнительный комитет. Сборник постановлений и распоряжений ГорЦИК. - Владикавказ, 1922; Горская республика (1918-1920). Документы и материалы. - Махачкала, 1994; Документы по истории борьбы за Советскую власть и образования автономной Кабардино-Балкарии (1917-1922 гг.). - Нальчик, 1983; За власть Советов в Кабардо-Балкарии. Документы и материалы по истории борьбы за советскую власть и образование Кабардино-балкарской автономной области (1917-1922 гг.). - Нальчик, 1957; За власть Советов в Чечено-Ингушетии. Сборник документов и материалов. - Грозный, 1958; Первый Горский Съезд. 1 мая 1917 года. Сборник материалов. - Владикавказ, 1917; Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917- 1918 гг.). Горская республика (1918-1920 гг.). Документы и материалы. - Махачкала, 1994; Съезды народов Терека. Документы и материалы. - Орджоникидзе, 1978; Горская АССР. Центральный исполнительный комитет. Декреты Горского исполнительного комитета Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов. - Владикавказ, 1921.
См.: Национальности РСФСР (распределение по общественным группам, отраслям народного хозяйства, уровню образования, состоянию в бракеа размеру семьи). По данным Всесоюзной переписи населения на 15 января 1959 года. - М, 1961; Русские на Северном Кавказе. 20-30-е годы/ Сост. А.М. Гонов. - Нальчик, 1995; Документы по истории борьбы за Советскую власть и образование автономии Кабардино-Балкарии. 1917-1922 гг. - Нальчик, 1984; Дорога памяти/ Сост. А. Панькин, В. Папуев. - Элиста: Джангар, 1994.
См.: Краевое совещание коммунистических организаций Дона и Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону, 1921; Постановления Временного правительства. - Петроград, 1917; Чрезвычайная Рада Кубанского Края созыва 28-го октября 1918. Стенографический отчет пленарного заседания. - Екатеринодар, 1918; Казачество России. Историко-правовой аспект: документы, факты, комментарии/ Под редакцией Н.Ф. Бугая, А.М. Гонова. - М., 1999 и др.
См.: Культурное строительство в Адыгее, 1920-1937 гг./ Сб. документов и материалов. - Майкоп, 1958; Культурное строительство в Кабардино-Балкарии. 1918-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Нальчик, 1980; Культурное строительство в Северной Осетии. 1917-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Орджоникидзе, 1974. т. 1; Культурное строительство в Чечено-Ингушетии, 1920-1941 гг./ Сб. документов и материалов. - Грозный, 1974 и др.
См.: Культурное строительство в Адыгее, 1920-1937 гг./ Сб. документов и материалов. - Майкоп, 1958; Культурное строительство в Кабардино-Балкарии. 1918-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Нальчик, 1980; Культурное строительство в Северной Осетии. 1917-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Орджоникидзе, 1974. т. 1; Культурное строительство в Чечено-Ингушетии, 1920-1941 гг./ Сб. документов и материалов. - Грозный, 1974.
См.: Проклятия крестьян падут на вашу голову.... Секретные обзоры крестьянских писем в газету Правда в 1928-1930 гг. // Новый мир. 1993. № 4. С, 166-183; Голоса крестьян. Сельнская Россия XX века в крестьянских мемуарах. М., 1996; Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. М., 1997; Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах. М., 1998 и др.
См.: Гатагова Л.С. Империя: идентификация проблемы // Исторические исследования в Роснсии. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 337.
См.: Макаренко В.В. Неравномерность развития создает империю, изживание неравномернонсти ведет к кризису // Восток. 1991. № 4. С. 81.
См.: Кнабе Г.С. Империя изживает себя, когда окраины догоняют центр // Восток. 1991. № 4. С. 76.
См.: Ситкикова О.В. При выравнивании провинций и центра неэквивалентный обмен невозможен, части превращаются в соперников, империя распадается // Восток. 1991. № 4. С. 77.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории