Geum.ru
   Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии

Архаизация общества в период социальных трансформаций (социально-философский анализ тувинского феномена)

Автореферат докторской диссертации по философии

 

На правах рукописи

 

 

 

 

амажаа Чимиза Кудер-ооловна

 

Архаизация общества

в период социальных трансформаций

(социально-философский анализ

тувинского феномена)

 

 

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

 

 

 

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

 

 

 

Москва - 2011


Работа выполнена на кафедре философии, культурологии и политологии ННОУ ВПО Московский гуманитарный университет

 

Научный консультант: доктор философских наук, профессор,

заслуженный деятель науки РФ

уков Валерий Андреевич

 

Официальные оппоненты: аа доктор философских наук, профессор

Ивахненко Евгений Николаевич

доктор философских наук, профессор

Камалдинова Эллионора Шайхутдиновна

доктор философских наук, профессор

Попков Юрий Владимирович

Ведущая организация: аа Учреждение Российской академии наук

Институт философии РАН

Защита диссертации состоится л17 ноября 2011г. в 15.00 час. на заседании диссертационного совета Д 521.004.03 при ННОУ ВПО Московский гуманитарный университет по адресу: 111395, аг. Москва, ул. Юности, 5/1, корп. 3, ауд. 511.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ННОУ ВПОа Московский гуманитарный университет.

Автореферат разослан ал____ ________________ 2011г.

Ученый секретарь

диссертационного советаа ааСковиков А. К.

 


i. оБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В философском дискурсе начиная с античности первостепенное значение придается соотношению старого и нового, связи прошлого, настоящего и будущего, диалектике становления. В социально-философском аспекте для условий современной России этот дискурс означает поиски ответа на вопрос об исторических судьбах и перспективах ее развития в ХХI веке, осмысливаемого в проблемном поле модернизационных процессов, выбора современных цивилизационных ориентиров развития, стремления к созданию эффективной системы социальной организации и обретения соответствующей социокультурной идентичности. В известной мере это общемировой процесс обновления в понимании социального мира на фоне активно идущих процессов социальной трансформации под воздействием глобализации, изменения миросистемных доминант, способов и содержания межличностных коммуникаций. Динамизм и масштабность трансформационных процессов столь велики, что на разных уровнях человеческих сообществ возникают опасения того, что мир движется к неизбежной катастрофе.

В обществе возникает противодействие трансформациям, нововведениям, модернизации, которое может принимать форму общественных движений протеста (лантиглобализм, отказ от мультикультурализма в пользу национальной исключительности и др.), интеллектуального и художественного конструирования социальной реальности (постмодернизм, лальтернативная история и др.), возрождения на уровне повседневности ушедших в прошлое социальных и культурных практик и т. д. В этом ключе актуальность приобретает сопровождающая трансформационные процессы архаизация общества. Возникает требующая философского осмысления социальная проблема: инновационная направленность трансформационных процессов, внедряемых в общество властью (государством и его институтами) и предполагающих обновление форм социальной организации, по ходу их (процессов) осуществления утрачивает энергию обновления или даже ведет к смене вектора, испытывая давление факторов сдерживания. В ряду этих факторов Ц - наряду с факторами экономическими, внешнеполитическими и т. д. Ц - оказывается и архаизация, которая означает стихийный возврат масс к древним (архаическим) пластам культуры и социальных отношений.

В связи с этим актуальны изучение места и роли архаизации в истории обществ, определение методологии изучения данного процесса, анализ предпосылок и исторических условий активизации процесса архаизации, исследование проявлений архаизации Ч ее форм в социальных сферах (собственно социальной, экономической, политической, культурной и др.), этапов (циклов, периодов) архаизации, последствий лархаического ренессанса. Помимо этого актуальным является изучение проблемы в региональном аспекте, поскольку регионализация России в постсоветское время привела к разной мере активизации механизмов поддержания социальной устойчивости, в том числе проявившихся как архаизация общества.

Исследование имеет особую актуальность для конкретного российского региона Ч Тувы, в котором архаизация общества тесно связана с особой остротой социально-экономического кризиса с начала 1990-х годов и в значительной мере обусловлена особенностями этнополитической истории в ХХ веке, имеет масштабные проявления в социальной, политической, экономической сферах. Анализ процесса архаизации, преодоление его негативных сторон, управление его позитивным потенциалом в современных условиях являются проблемой чрезвычайной важности для модернизации Тувы в рамках модернизации России как социального целого.

Степень разработанности проблемы. Поставленная в диссертации проблема является по своему характеру комплексной и затрагивает вопросы социальной эволюции, особенностей трансформационных процессов, трудностей модернизационных процессов постсоветских обществ, второй жизни архаики в последующие исторические эпохи, изучения архаического культурного наследия, сравнительного изучения культур, динамики социокультурных систем. Это обусловило изучение литературы по нескольким направлениям.

Возрождение в обществе элементов архаической культуры осмысливалось в истории научного знания в первую очередь на основе общего отношения к архаике и его значения для современности. Для эпохи Просвещения древность была синонимом варварства, дикости и противопоставлялась цивилизации. XIX в. ознаменовался изменением отношения к архаике как к особому социокультурному миру, непостижимому для европейцев (Ф. Ницше). Философски ориентированные работы психологов позволили осознать актуальность архаики для современного человека (З. Фрейд, К. Г. Юнг и др.). Исследования антропологов в обществах на разных стадиях социальной эволюции привели к снятию противопоставления диких и лцивилизованных обществ (Ф. Боас, Р. Бенендикт, М. Мид, Б. Малиновский, А. Рэдклифф-Браун, Э. Тайлор, М. Мосс и др.). Возвраты к архаике стали восприниматься как закономерный этап в развитии всех цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби и др.).

Проблематика архаизации в той или иной мере рассматривалась в рамках концепций традиционализма, консерватизма, которые исследовали приверженность обществ атрадициям, осознанные стратегии и неосознанные тенденции по их сохранению, новые формы существования традиционности (К. Манхейм, М. Вебер, Х. Ортега-и-Гассет и др.). Опасения о грядущей масштабной архаизации высказывали Й. Хейзинга, А. Швейцер, П. Сонрокин, впоследствии Ч С. Хантингтон, Д. Мойнихам, З. Бжезинский и др.

Тема культурного наследия приобрела особое значение в неоэволюционизме и его вариантах Ч теориях модернизации с середины ХХ в. В целом проблематика социальной эволюции, в свете которой необходимо было определение места архаизации, интересовала диссертанта в русле работ неоэволюционистов, заявивших о том, что развитие обществ отличается большой вариативностью, о чем писали Дж. Стюарт, М. Салинз, Е. Сервис, М. Фрид, Р. Канейро, Х. Дж. М. Классен, А. В. Коротаев, Д. М. Бондаренко, Л. Е. Гринин и др. Многообразие культурных вариантов модернизации, трансформационных процессов исследовали Л. Харрнрисон, Д. Ландес, М. Порнтер, Дж. Сакс, Р. Инглгарт, Ф. Фукуяма, С. М. Липнсет и др.

Проблема архаизации общества, актуальная в целом для российской истории, в том числе с реформ Петра I, приобрела особое значение для нашей страны в XIX - начале ХХ в. и на протяжении всего ХХ в. Отсталость России от Запада стала широко осмысляться в интеллектуальных сообществах с первой половины XIX в. При этом главной темой в рассуждениях становились причины отставания, а таковые усматривались в отторжении массами реформ, нововведений, приверженности народа традициям, в том числе архаическим, коренившимся в славянской культуре. Эти обсуждения привели к возникновению идейных течений славянофилов и западников.

Среди работ, посвященных проблемам архаики в российской истории, особое значение имеют труды Г. И. Успенского (о власти земли), И. В. Киреевского (о семейно-общинном основании русского общества), С. Н. Булгакова (о философии хозяйства), М. Вебера (об архаическом крестьянском коммунизме России), К. Н. Леонтьева (о византизме в основе российской государственности, бытовой жизни населения), Н. А. Бердяева (о новом Средневековье в революционной России) и др. Анализ идейных течений в развитии российского общества (с XI до начала ХХ в.) проведен Е. Н. Ивахненко, который выявляет постоянное столкновение глубоко укорененных автохтонных языческих представлений с привнесенными мировоззренческими установками православного христианства.

Проблематика культуры, закономерностей ее развития, соотношения с социальными процессами в отечественной науке получила глубокую разработку в работах А. И. Арнольдова, С. И. Артановского, П. С. Гуревича, Н. С. Злонбина, М. С. Кагана, В. М. Межуева, А. Я. Флиера, А. В. Костиной, А. И. Шендрика и др. Большое значение для диссертационного исследования имеют положения традициологии Э. С. Маркаряна о традиции как универсальном механизме самоорганизации общества.

В связи с кризисом социалистического пути развития и изменением социального строя на постсоветском пространстве появились новые работы об экономической культуре общества, в том числе ее традиционализме (П. П. Гайденко, Р. В. Рывкина, Т. И. Заславская, Е. З. Майминас, Л. А. Гордона и др.).

С 1990-х годов многие исследователи стали говорить о глубоких пластах архаики в российском обществе, причем использовали и используют не только термины лархаика, лархаизация, но и традиционный, феодальный и даже средневековый, допотопный и др. Все это происходит на фоне изучения современных трансформаций России. Ученые дискутируют о причинах трансформации, ее сути, проявлениях, масштабах, особенностях (Т. И. Заславская, В. А. Ядов, Н. И. Иконникова, З. Т. Голеннкова, Н. И. Лапин и др.).

Среди процессов, сопровождающих российскую трансформацию, исследователи называют архаизацию, традиционализм, неотрадиционализм и др. Россия как глубоко архаичный социум выступает в трудах: Л. В. Милова, Ю. Н. Данвындова, И. Г. Яковенко, Л. В. Даниловой и др. Архаизация в экономике страны обсуждается в трудах В. В. Поликарпова, Н. Н. Зарубиной, У. Г. Николаевой и др. Традиционный русский клиентелизм в современности анализирует М. Н. Афанасьев. Тему архаичной традиционности, в том числе клановости политических элит, затрагивают политологи и социологи (О. В. Крыштановская, О. В. Гаман-Голутвина, Ж. Т. Тощенко, В. А.  Ачкансов, Э. А. Паин, Н. Н. Крадин, Ш. Кадынров и др.). Феодальную модель для изучения постсоветской России предлагает В. Э. Шляпентох. Разные модели архаизующих тенденций в цивилизационных процессах рассматривает В. М. Хачатурян, внося, в том числе, определенный вклад в теоретическое осмысление проблемы архаизации.

Для отечественного социально-философского знания проблема противостояния, реакционности российского общества либеральным реформам стала важнейшей темой последних двадцати лет. Современные исследования социокультурных трансформационных процессов в России принадлежат А. С. Ахинезеру, Б. С. Ерасову, А. А. Кара-Мурзе, Б. Г. Капустину, Н. Н. ааКозловой, В. А. Краннсильщикову, Н. И. Лапину, Л. И. Новиковой, А. С. Пананрину, В. В. Ильинну, Л. В. Полякову, И. Н. Сиземской, В. Г. Федотовой, А. И. Ненклесса, И. М. Ильинскому, А. Л. Янову, В. П. Булдакову, аЛ. Д. Гудкову, И. С. Хорину, Э. Ш. Камалдиновой и др. В этих работах обсуждаются проблемы традиционализма, влияния культурного наследия прошлых эпох и необходимости его учета в современном социальном развитии России.

Оценки социальных изменений в России на рубеже XXЦXXI вв., подходы к проблеме архаизации общества сильно разнятся. Различия эти обусловлены во многом тем, что авторы далеко не всегда дают точные определения того, что они понимают под лархаикой, лархаическим, лархаизацией. В основном можно констатировать распространенное понимание архаизации как традиционализма.

Теоретические вопросы традиционализма исследуются в трудаха А. Б. Гофнмана, В. В. Аверьянова и др., проблемы социокультурного неотрадиционализма Ц - Ю. В. Попкова, Е. А. Тюгашева, С. А. Мадюковой и др. Новая жизнь старых традиций Ч в центре внимания социологов, этнографов, изучающих современные этнокультурные, этносоциальные процессы в конкретных регионах Сибири: Л. В. Анжигановой, И. А. Пика, А. В. Иванова и др.

Проблема архаизации общества является одной из важнейших в масштабной концепции социокультурного раскола России А. С. Ахиезера. Философ писал о главных сторонах социокультурных процессов в истории аРоссии, в том числе и о приверженности значительной части населения архаическим идеалам.

Большое значение для диссертанта имеют исследования смыслового содержания культуры ученых французской исторической школы Анналов (М. Блока, Л. Февра и др.), их последователя Ч отечественного медиевиста А. Я. Гуревича, работы которых составили особое направление в рамках социокультурного анализа. Интерес представляют труды в этом русле, которые раскрывают особенности культур, менталитета кочевых обществ: Э. Л. Львонвой, И. В. Октябрьской, А. М. Сагалаева, М. С. Усмановой, Н. Л. Жуковской и др.

Тенденция к субъективизации гуманитарных наук рубежа XXЦXXI вв. позволяет еще больше приблизиться к пониманию культуры, ее главных смыслов Ч концептов, констант, о чем пишут В. С. Степин, Ю. С. Степанов, С. В. Лурье и др. В этом плане перспективным является тезаурусный подход, разрабатываемый Вал. А. Луковым, Вл. А. Луковым, Н. В. Захаровым и др.

Для теоретического анализа эмпирического материала исследования Ч культуры и общества Тувы Ц - большое значение имеют труды исследователей кочевых обществ центральной Азии: Л. Р. Кызласова, Г. Е. Марнкова, А. М. Ханзанова, Т. Дж. Барфилда, У. Айонса, С. А. Васюнтина, Т. Д. Скрынннинконвой, Н. Н. Кранндина, Л. Е. Куббеля, А. В. Коротаева и др.

В области гуманитарного знания о Туве и народах, населяющих этот регион, Ч в тувиноведении Ч проблема архаизации общества до сих пор не ставилась и не решалась. Лишь отдельные аспекты проблемы поднимались в публикациях: З. В. Анайбан и М. В. Монгуш (этническая идентичность, архаизация сознания), О. М. Хомушку (религиозная архаизация), Н. В. Абанева (религиозная, социальная архаизация), А. К. Кужугет (духовный традиционализм), Г. Ф. Балакина (экономический традиционализм) и др. При этом имеется большой задел исследований российских ученых в целом по вопросам функционирования традиционного общества Тувы, по истории региона. Они были проведены в лучших традициях отечественного востоковедения, этнографии, в основном в советское время (работы А. Д. Грача, Л. П. Понтапова, Н. А. Сердобова, С. И. Вайннштейна, Л. В. Гребннева, В. И. Дунлова, М. Х. Маннай-оола и др.). Но в целом история Тувы, особенно в ХХ в., исследована недостаточно, в том числе с точки зрения процессов социальных трансформаций.

Объект исследования Ц - архаизация как общественный процесс.

Предмет исследования Ц - архаизация общества в период социальных трансформаций.

Цель диссертационного исследования Ч разработать социально-философскую концепцию архаизации общества в период социальных трансформаций, основываясь на осмыслении тувинского социокультурного феномена.

Задачи:

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. Проблема исследуется на основе социально-филосонфского подхода к социальным проблемам. Социально-философский подход отличается от исторических, экономических, политологических, культурологических исследований комплексностью анализа социальных процессов и включает в себя на основе методов социальной философии (синтез социального объяснения и понимания) изучение и политических, и экономических, и социальных факторов социальных изменений, а также определение роли факторов культуры и человеческой деятельности в этом ряду.

Ввиду того что объект исследования представляет собой, по сути, сложный процесс социокультурных изменений, для его анализа и осмысления необходим методологический баланс системно-генетического, социокультурного и тезаурусного подходов.

Системный подход к обществу в целом позволяет изучать составные части системы Ч общественные состояния Ч во взаимосвязи и диалектическом единстве, рассматривать их также как системы, подразумевая их иерархическое место в системе всего общества, понимая их как подсистемы. При этом историчность рассматриваемого объекта обуславливает необходимость конкретизации системного подхода в виде системно-генетического, направленного на изучение процесса архаизации как системы с точки зрения ее развития во времени: с определением момента возникновения, особенностей становления, условий распада (генезис). Вопросы особенностей социального развития в целом рассматриваются на основе положений неоэволюционизма, в рамках которого общественная эволюция понимается как процесс структурной реорганизации во времени, в результате которой возникает форма или структура, качественно отличающаяся от предшествующей формы поступательного развития. Особое значение для анализа факторов и направленностей социальных процессов имеют сегодня теории модернизации (осовременивания) обществ, позволяющие обращать внимание на источники, причины этих процессов.

Для анализа взаимосвязи социокультурных процессов в ходе разворачивания архаизации в период социальных трансформаций предполагается исследование ценностно-смыслового содержания социального поведения и общественного развития в целом. Эта задача наиболее полно решается в применении социокультурного и тезаурусного подходов, направленных на раскрытие духовного опыта общества (менталитета, тезауруса) и выявление источников и механизмов социокультурной причинности.

Применение системно-генетического подхода в целом позволяет рассматривать архаизацию общества как объективный процесс. Тезаурусный подход в своей основе и социокультурный Ц - в определенной степени обращены к субъектной стороне социальных процессов, что представляется противоположным подходом к изучению архаизации. Сложная природа изучаемого объекта, включающего в себя объективные свойства и отношения, с одной стороны, и выявляющего активность субъекта социальной деятельности (т. е. его субъектность), с другой, нуждается в соединении методологических подходов на основе применения общенаучного принципа дополнительности Н. Бора.

Эмпирическую базу исследования составили результаты вторичного анализа данных исторической, этнографической, археологической, экономической, культурологической наук об архаической культуре Тувы. Для анализа современной архаизации постсоветской Тувы в различных сферах жизни использовались результаты конкретно-социолонгических исследований. Для сбора первичных эмпирических данных были привлечены методы наблюдения, анализа документов (публикаций в прессе, документов органов государственной власти), опроса (интервью с экспертами).

Научная новизна результатов диссертационного исследования состоит в следующем.

1. Сформулирована и обоснована социально-философская концепция архаизации общества в период социальных трансформаций.

2. Выявлено социально-философское содержание понятий лархаика, лархаизационные тенденции, лархаизация общества и обосновано их место в теоретическом аппарате социальной философии. Показано, что архаизация общества в период социальных трансформаций представляет особый тип из ряда разнообразных архаизационных тенденций, обусловленных социальными изменениями.

3. Выявлена устойчивая взаимосвязь процессов социальной трансформации и архаизации общества. Показано, что проявления архаизации в периоды социальных трансформаций носят закономерный характер и выявляют в многообразии конкретных форм социальную необходимость.

4. Определены причины, субъекты, основные этапы архаизации общества в период социальных трансформаций.

5. Установлено основное отличие архаизации общества от других социальных процессов, обращенных к прошлому (традиционализм, неотрадиционализм).

6. Показана эвристичность применения для социально-филонсофского анализа архаизации общества в период социальных трансформаций сочетания системно-генетического, социокультурного и тезаурусного подходов на основе соблюдения методологического баланса с применением общенаучного принципа дополнительности.

7. На основе авторской концепции архаизации общества в период социальных трансформаций дана интерпретация в этом аспекте тувинского феномена, исходящая из соотношения общего, особенного и единичного в осмыслении архаизационных тенденций применительно к постсоветской ааРоссии. Показано значение для тувинского феномена исторической связи его социальной организации с кочевым типом общества в прошлом. Для изучения особенностей постсоветской архаизации, выявленной в тувинском феномене, рассмотрены и охарактеризованы две качественно различные социальные трансформации в истории Республики Тыва (Туве): советская мобилизационная и постсоветская.

Основные положения, выносимые на защиту. Концепция архаизации общества в период социальных трансформаций включает ряд положений, в том числе следующих:

1. Архаика в качестве характеристики общественных свойств и отношений понимается как культура, сформированная на раннем (древнем) этапе социальной истории, представляющая собой систему практик солидарных действий, освоенных в ходе взаимодействия общества с природной средой и другими обществами и выраженных в общественном сознании (менталитете).

2. Архаизационные тенденции Ц - это направленность, склонность, стремление индивидов, социальных групп, социума к архаическому социокультурному опыту, что проявляется в разных по формам ориентациях на архаические социальные практики и культурные смыслы, возникающие в условиях социальных изменений. Архаизационные тенденции являются универсальным социальным механизмом, позволяющим обществу, группам, индивидам сохранять свою идентичность и социальный порядок в кризисных условиях.

3. Архаизация общества в период социальной трансформации Ц - это процесс массового стихийного обращения к архаическому социокультурному наследию в условиях кризиса социальной трансформации. Он представляет собой особый тип архаизационных тенденций. Социальная трансформация (процесс структурных изменений внутри общества, когда разрушаются одни и появляются другие структуры взаимодействий, интересов, норм, идей, когда изменяются функции между структурными элементами) рассматривается как процесс перехода общества от традиционного состояния в современное, т. е. в ходе модернизации (осовременивания) общества.

4. Архаизация общества находится в устойчивой взаимосвязи с процессом социальной трансформации: чем более кризисно проходит социальная трансформация, обусловленная резким характером реформирования в ходе модернизации (осовременивания) общества, тем более масштабной архаизацией это сопровождается. Чем сильнее проявляется архаизация, тем более драматичной становится социальная трансформация. Важной предпосылкой и одним из главных условий для масштабного развития процесса архаизации общества в период социальной трансформации является степень преодоления (преодоленность) самой архаики обществом в ходе его предыдущего развития. Если архаика в значительной мере сохранилась, то общественный возврат к ней в условиях кризиса социальной трансформации будет масштабным, что существенным образом затруднит прохождение трансформационных процессов, модернизацию.

5. Причинами архаизации общества являются кардинальные реформы, инициированные властью с целью модернизации общества и не согласующиеся с культурными традиционными особенностями модернизируемого общества, что приводит к кризису социальной трансформации, социальной анархии и соответственно Ц - дезориентации, дезорганизации значительной части общества, становящейся носителем архаизационных тенденций и, в конечном счете, субъектом архаизации, поскольку массы вынуждены с целью выживания обратиться к архаическим культурным смыслам и социальным практикам. Субъекты архаизации могут принадлежать ко всем социальным слоям; общим для них является ориентация на архаику.

6. Структура архаизации общества включает в себя три основных этапа: 1) распространение в обществе кризисного социального самочувствия, которое выражается в ощущениях потери, растерянности, неуверенности; 2) оценка обеспеченности людьми своих базовых потребностей (физиологических, экзистенциальных) и ориентация на их скорейшее удовлетворение в наиболее простых формах, что связано с актуализацией архаических культурных смыслов и архаической субъективной организации социального окружения по зонам свой Ч чужой Ч чуждый; 3) влияние этих архаических культурных смыслов и субъектной организации окружения на социальные связи, социальные отношения, на функционирование социальных институтов в обществе.

7. Архаизация общества имеет принципиальные отличия от традиционализма и неотрадиционализма, которые также представляются процессами обращения общества к прошлому социокультурному опыту. Традиционализм характеризуется ориентацией общества на сохранение традиций и приверженностью им, которые могут быть сформированы в любой исторический период а(т. е. традиционализм может обращаться к разному историческому прошлому). Архаизация же обращена к конкретному Ч древнему архаическому культурному опыту. Неотрадиционализм представляет собой сознательную деятельность по возрождению традиций, использованию их в новых условиях для определенных социальных целей, тогда как архаизация отличается неосознанностью мотивации, поведения масс.

8. Социокультурные изменения в процессе развертывания архаизации общества в период социальных трансформаций могут рассматриваться как взаимосвязанные изменения социального поведения и культуры. При этом анализ их представляет собой выявление в социальном поведении индивидов, социальных групп, общества как целого архаических норм, смыслов, представлений и определение степени влияния архаики на изменения в социальном поведении. Возрождающаяся в процессе архаизации архаическая культура рассматривается сквозь призму ряда категорий, характеризующих культуру (универсальные понятия, установки, привычки сознания о природном и социальном окружении), а также концептов Ч особых структурных форм сознания, в которых присутствует сращение смысла, чувственного восприятия и образа. Тем самым к предмету исследования применяются социокультурный и тезаурусный подходы как дополняющие друг друга.

9. Если складывание этноса тувинцев Ч коренных жителей Тувы (77 % всего населения) Ч приходится на XVIII - первую половину XIX вв., то тувинский феномен в целом восходит к прототувинскому периоду истории Ч времени формирования социокультурного комплекса кочевничества Центральной Азии (первые века н. э.). Тувинская архаика может определяться по сути как прототувинская архаика.

10. До ХХ в. традиционное общество и культура Тувы переживали ряд изменений, в том числе связанных с усложнением социальной структуры, принятием буддизма, однако в целом это происходило в рамках эволюционного развития. Социальных трансформаций в истории Тувы насчитывается две (они происходили в ходе двух модернизаций): советская мобилизационная (с силовым характером модернизации, ее непоследовательностью, но в целом утверждением идеалов коллективизма, уравнительности) и постсоветская (с радикальностью реформирования в попытке сделать общество современным, что привело к анархии, аномии). Вторая отличалась кризисностью и сопровождалась архаизацией общества.

11. Тувинский феномен архаизации выразился в первую очередь в натурализации хозяйственной деятельности, в актуализации архаических представлений о земле как территории коллективного пользования родов и отторжении идеи частной собственности на землю; в массовом возрождении архаических семейно-родовых объединений и правил взаимопомощи; в возрождении значения скота как ценности, элемента богатства, мерила материального благополучия. В пространственно-временнных представлениях стало заметным проявление архетипа горы как маркера границы локализованного мира (в распространившемся концепте За Саянами); актуализировались циклические, предметные характеристики времени (в концепте тувинское время); изменения произошли в тезаурусной организации социального окружения (в усилившейся дистанцированности тувинцев от других народов в самой республике). Во власти проявилась клановость, которая выразилась в построении клановой корпорации первого президента, его семьи, рода, ближайшего окружения и земляков по району, решавшая архаические задачи самообеспечения и защиты своих интересов в ущерб задачам социального развития региона.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Предпринятое автором исследование позволило ввести понятие архаизации общества в систему понятий социальной философии, определив особую природу архаизации общества, присущей эпохе социальных трансформаций, в отличие от других архаизационных тенденций в истории обществ. Социально-философский подход к анализу архаизации, в отличие от отдельных частно-предметных подходов, позволил выявить ее обобщающие характеристики и закономерные черты. Комплексность изучения была обеспечена применением баланса известных методологических подходов: системно-генетического, социокультурного, тезаурусного. С помощью системно-генентического подхода удалось аргументировано показать, что кризисность социальной трансформации общества приводит к проявлению архаизации общества и в значительной мере осложняется им. Сформулированы принципиальные отличия архаизации общества от других аналогичных процессов, которые также обращены к социальному прошлому, в том числе архаическому, но которые имеют иные стратегии, формы Ч традиционализма, неотрадиционализма. Рассмотрение архаизации общества как социокультурного процесса позволило применить к нему социокультурный и тезаурусный подходы.

Тем самым удалось сформулировать концепцию архаизации общества в период социальных трансформаций, которая позволяет системно интерпретировать эмпирические данные конкретных наук и может быть эффективно использована для анализа конкретных общественных явлений. Это показано на примере архаизации Тувы в постсоветское время, что рассматривается, с одной стороны, как локальный вариант общероссийских процессов, с другой Ч как вариант архаизации трансформирующегося общества иного, чем русско-российское, типа Ч кочевого.

Сформулированные в диссертации концептуальные положения, будучи примененными к анализу социально-практических проблем, могут стать прочным теоретическим фундаментом для принятия управленческих решений, направленных на преодоление архаизационных проявлений в постсоветской Туве, а также в других российских регионах. а

Основные выводы, результаты диссертационного исследования могут быть полезны в исследованиях проблем модернизационного развития традиционных обществ, проблем трансформации России, российских регионов, послужить основой для подготовки государственных социальных программ. Они могут быть использованы при подготовке учебных пособий и специальных курсов в вузах по социальной философии, философии культуры, социальной антропологии.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в научных публикациях общим объемом 67,8 п.л., в том числе в 2 монографиях, 16 статьях, опубликованных в журналах, включенных в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.

Основные выводы и теоретические положения настоящей диссертации были изложены на научных конференциях международного, всероссийского, регионального (Республики Тыва) уровней: Третьем Всероссийском Философском конгрессе (Ростов-на-Дону, 2002 г.); Международной научной конференции Гуманизм как теоретическая и практическая проблема XXI века: философские, социальные, экономические и политические аспекты (Москва, 2004 г.); XXXVII Всемирном конгрессе востоковедов (Москва, 2004 г.); VIII Международном семинаре Этносоциальные процессы в Сибири: роль русского этноса (Ханты-Мансийск, 2004 г.); 2-м Международном конгрессе тюркологов Современная тюркология: теория, практика и перспективы а(г. Туркестан, Казахстан, 2004 г.); IX Международном конгрессе монголоведов (Улан-Батор, Монголия, 2006 г.); Международной научной конференции Этноистория и археология Северной Евразии: теория, методология и практика исследования (Иркутск, 2007 г.); Второй Международной научно-практической конференции Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауны и народонаселения Центрально-Азиатского региона (Кызыл, 2007 г.); IV Международной научной конференции Высшее образование для XXI века (Москва, 2007 г.); Международной конференции Этносоциальные процессы в Сибири: роль национально-кульнтурных организаций в диалоге цивилизаций и культур (Новосибирск, 2007 г.);V Международной научной конференции Высшее образование для XXI века (Москва, 2008 г.); Международной научно-практической конференции Наследие народов Центральной Азии и сопредельных территорий: изучение, сохранение и использование (Кызыл, 2009 г.); V Всероссийском философском конгрессе (Новосибирск, 2009 г.); 10-й Международной научной конференции Россия: ключевые проблемы и решения (Москва, 2009 г.); Круглом столе Тува на рубеже веков Ч общество, власть, политика (Кызыл, 2010 г.); Международной научной конференции Тувинская письменность и вопросы исследования письменностей и письменных памятников России и Центрально-азиатского региона (Кызыл, 2010 г.); Международной научно-практической конференцииРегионы для устойчивого развития: образования и культура народов Российской Федерации (Новосибирск, 2010 г.); Футурологическом конгрессе Будущее России и мира (Москва, 2010 г.); II Международной научно-практической конференции Кочевые цивилизации народов Центральной и Северной Азии: история, состояние, проблемы (Кызыл, 2010 г.); VII съезде российских востоковедов (Звенигород, Московская обл., 2010 г.); VII Международной научной конференции Высшее образование для XXI века (Москва, 2010 г.).

Результаты проведенных исследований докладывались на заседаниях Института фундаментальных и прикладных исследований и кафедре философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета, а также освещались в средствах массовой информации Республики Тыва. Положения диссертационного исследования нашли отражение в аналитических записках, представленных органам власти Республики Тыва.

Структура диссертационного исследованияотображает его характер, цель, и обусловлена логикой изложения, в соответствии с которой она складывается из Введения, трех глав, 13 параграфов, Заключения и Списка использованной литературы.

II. Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность исследования, характеризуется степень разработанности проблемы, определяются цель и задачи диссертационной работы, формулируются объект, предмет и ее методологические основания, обосновывается новизна и выдвигаются положения, выносимые на защиту, характеризуются теоретическая и практическая значимость научных результатов; демонстрируется степень апробации работы и структура работы.

В Главе I Социально-философские основы исследования архаизации общества формулируются методологические принципы решения поставленных задач, применяется системно-генетический подход к анализу процесса архаизации общества в период социальных трансформаций и определяются особенности применения социокультурного и тезаурусного подходов к раскрытию социокультурных изменений в процессе архаизации общества.

В з 1 Архаизация как теоретико-методологическая проблема обозначаются основные вехи научных трактовок проблемы второй жизни архаики в западной и отечественной науке. Основной массив работ постсоветского времени, посвященных теме архаизации, складывается из работ исторической, экономической, культурологической, социально-полинтической направленности. В целом, отмечается, что современная наука накопила достаточно большой опыт изучения архаического культурного наследия, вышла на серьезный теоретический уровень понимания места архаики в социальной истории. Актуальность проблемы, обусловленная нынешними социальными процессами в большом числе обществ, прежде всего трансформирующихся, позволила стать теме архаики одной из центральных в обществознании. Отдельные научные дисциплины уже активно изучают вопросы второй жизни архаики в общественных сферах.

Отечественное социально-философское знание обращено к анализу в первую очередь российского эмпирического материала, однако целостной концепции архаизации общества до сих пор еще не было выстроено. Вследствие этого оценки социальных изменений в России на рубеже XXЦXXI вв. у исследователей существенно разнятся. Выделяются три основные позиции по проблеме постсоветской архаизации общества: 1) современная ситуация основана на радикальном разрыве с советской социокультурной системой и одновременно ориентирована на возврат к дооктябрьским ценностям разных периодов, например, средневековой Руси, или Средневековья как такового, или петровской России и пр.; 2) постсоветская Россия Ч прямое продолжение или воспроизведение советской России (в качестве аргументов приводятся примеры сохранения номенклатуры, воспроизводство ряда культурных образцов и пр.); 3) в массовом и элитарном сознании присутствуют некие культурные константы, традиции-архетипы, заложенные в русской ментальности, детерминирующие всю историю страны. Первые две позиции представлены в основном в работах тех авторов, которые ограничиваются характеристикой современного бытия российского общества как архаического (или феодального) и, соответственно, содержат только описания ситуации, в том числе сравнительно-историнческого плана двух исторических эпох.

Более плодотворной и глубокой диссертанту представляется позиция исследователей, которые расценивают традиционное наследие российского общества как разнообразное и противоречивое (линия, идущая от Н. А. Берндяева, представленная в работах А. Б. Гофмана, В. В. Ильинна, А. С. Паннарина, А. С. Ахинезера, В. Г. Фендотовой и др.). Такой вывод присутствует у тех, кто осознает необходимость рассмотрения архаизации как составной части социальной эволюции. Данная группа авторов признает, что архаизация Ч это явление, повторяющееся в истории, проявляющееся в определенных условиях при наличии ряда причин и обладающее как деструктивным, так и конструктивным потенциалом.

Сами разногласия в определениях терминов показывают, что решение проблемы архаизации обуславливает необходимость социально-философнского исследования, основывающегося на решении фундаментальных вопросов соотношения социальных процессов, культурной и человеческой детерминант истории.

Один из ключевых терминов работы Ч лархаика (от греч.а archaikos Ч СстаринныйТ, СдревнийТ). Для теории, исследующей социальные процессы, архаика Ч это ранний этап становления общества, формирования основных черт его культуры; это временной отрезок. Архаика здесь синонимична древности. При этом древность у каждого общества, его архаический период имеет свои хронологические рамки. Делать обобщение о некоей всеобщей архаике, даже применительно к наиболее общим типам обществ, малопродуктивно. Архаикой можно назвать и культуру общества, соответствующую архаическому периоду его истории. В этом смысле архаика и архаическая культура Ч это одно и то же. И здесь ее анализ производится в соответствии с трактовкой авторами такого сложного и многогранного понятия, как культура. Можно говорить о культуре (и об архаике) как духовной и материальной сферах общества, программе общепризнанных идей и ценностей, системе категорий мышления и пр. Хорошо известной в отечественной гуманитарной мысли является традиция анализа российской архаики как особого расколотого, полярного содержания культуры, заложенного в архаический период истории. Об этом писали Н. О. Лосский, С. А. Аскольдов, Н. А. Бердяев, а также А. П. Давыдов, А. С. Ахиннезер и др.

Для диссертанта архаика Ц - это культура, сформированная на раннем (древнем) этапе социальной истории, представляющая собой систему практик солидарных действий, освоенных в ходе взаимодействия общества с природной средой и другими обществами и выраженных в общественном сознании (менталитете). Архаическая культура как система практик общественных действий состоит из самых простых, но при этом надежных, эффективных способов взаимодействия древнего общества и его индивидов с природной и социальной средой. Поэтому архаика разных обществ содержит много общего.

Обращение общества к архаике в период кардинальных социальных изменений Ч собственно тема социальной архаизации Ч в работах отечественных авторов далеко не всегда определяется в своей главной характеристике как социальный процесс. Один из немногих авторов, который четко придерживается данной трактовки, Ч А. С. Ахиезер. Диссертант полагает, что с периода 1990-х годов в России и других государствах постсоветского пространства наблюдается архаизация именно как социальный процесс, который имеет специфическую природу, субъектов, факторы и особенности проявления.

В з 2 Архаизационные тенденции общества и особенности архаизации общества в период социальных трансформаций рассматривается разнообразие вариантов обращения общества к архаике в периоды социальных изменений и отмечается особенность такого из них, как архаизация общества в период социальных трансформаций.

Возвращение к прошлому, в том числе архаическому, характеризуется в диссертации как универсальный социальный механизм, присущий различным типам обществ на протяжении всей их истории. При этом подчеркивается, что речь идет о процессах обращения к архаике, обусловленных, спровоцированных социальными изменениями. Исследователи в таких случаях говорят о появлении пережитков, рецидивов в ходе эволюции обществ (Э. Тейлор), об лархаизме как попытке вернуться в прошлое (А. Тойнби), действии механизма инверсии, возвращающего опыт догосударственной культурной жизни (А. С. Ахинезер) и пр. В работе для определения подобных процессов использован термин лархаизационные тенденции, понимаемый как направленность, склонность, стремление индивидов, социальных групп, социума к арханическому социокультурному опыту, что проявляется в разных по формам ориентациях на архаические социальные практики и культурные смыслы, возникающие в условиях социальных изменений. В самом общем виде абстрактная модель архаизационных тенденций содержит в себе: фактор или совокупность факторов (причины) для возникновения тенденции архаизации; направление тенденции Ч обращение субъектов к архаическому прошлому общества; некое развертывание процесса во времени, а также определенные результаты.

История показывает, что возрождение архаики само по себе не является деструктивным процессом. Наоборот, это ресурсосберегающий и обеспечивающий выживание социальный механизм, который за счет максимального упрощения упорядочивает социокультурную жизнь, позволяет обществу, группам, индивидам сохранять свою идентичность и социальный порядок в кризисных условиях. Эволюционное развитие обществ проходит сложный путь, социальные изменения могут разрушать сложившиеся социальные структуры, институты, связи в переходные периоды, когда новые, возможно более сложные структуры еще не построены, не начали нормальное функционирование. Поэтому обращение общества к архаической культурной программе представляется чаще всего временным средством обращения общества к надежным, проверенным способам взаимодействия с природной и социальной средой, до завершения переходного периода. Однако в ряде случаев актуализация архаики может обернуться инволюцией как системным упрощением, обратным развитием.

Архаизационные тенденции широко вариативны. Исходя из предложений В. М. Хачатурян, автор рассматривает их разные типы, вариации. Возвраты к архаике бывают как системные или несистемные в зависимости от сфер распространения. Первые представляют собой процессы, затрагивающие социальные структуры как полностью, так и частично. Полностью упрощающие социальную структуру процессы Ч это очевидно полные регрессы (инволюции) обществ, которые чаще происходили в эпоху древности и были характерны для обществ ранней государственности. Частично затрагивают социальные структуры процессы архаизации, разворачивающиеся в ходе общесистемных структурных изменений и ведущие не к упрощению, а к дальнейшему развитию общества, в том числе в сторону его усложнения. Несистемные обращения социума к архаике, т. е. не затрагивающие функционирование структур, проявляются как тенденции в определенных сферах общественной жизни или выступают в единичных формах (например, возрождение архаического социального института, элементов архаической культуры). К такому типу тенденций относится и использование современной массовой культурой архетипических мифологических структур сознания.

В зависимости от субъектов (носителей) выделяются всеобщая архаизация (архаизация общества Ч абсолютного большинства населения или его значительной части) и архаизация на уровне индивида. Варианты архаизации общества выделяются также по территориальному критерию: единые общетерриториальные и анклавные (региональные, локальные). Основой для выделения подобных вариантов, очевидно, следует считать этнокультурную целостность обществ, так как мультикультурные общества всегда будут демонстрировать этнокультурное разнообразие социальной жизни и социальных процессов, особенно ярко заметное при анклавности проживания этнокультурных образований. Региональные варианты архаизаций выступают как вариации общей архаизации или разворачиваются как самостоятельные архаизационные лостровки в относительно благополучном обществе. В первом случае речь идет об архаизации разной степени проявленности, как в регионах постсоветской России; во втором Ч о деградации общественной жизни, например, в отдельных городах, функционирование которых было нарушено по разным причинам (вплоть до состояния города-призрака в составе стабильно развивающегося государства).

По степени преодоления обществом стихийного обращения масс к архаическому опыту рассматриваются преодолеваемая архаизация (адаптационная) и та, которая лодолевает само общество, приводит к регрессу, упадку и даже гибели (разрушительная и близкая по сути к инволюции). Это вариации вышеназванных вариантов архаизационных тенденций. Также выделяются вариации и в зависимости от степени чистоты архаического наследия, которое возрождается и теоретически может быть вычленено, отделено от более поздних пластов традиционной культуры; в зависимости от факторов, приводящих к возрождению архаики в обществе.

В исследовании автор концентрируется на таком типе архаизационных тенденций, который представляется наиболее сложным, наименее изученным и очень актуальным в свете современных социальных проблем России: на возрождении архаики (архаизации общества) в период социальных кризисов трансформационных процессов. Если общества древности переживали кризисные регрессы в рамках системных эволюционных перемен, усложнений (на одном поле общественной эволюции), то новым типом архаизации стали возвраты к архаике в ходе структурных революционных изменений общества (другое поле общественной эволюции). В настоящее время он является наиболее распространенным в связи с изменившейся системой обществ в мире. В ходе его трансформируется само общество, что может сопровождаться значительным кризисом. Архаизация в этом случае возникает как реакция на кризис, усложняя процесс трансформации.

Диссертант рассматривает архаизацию общества как социальную развивающуюся систему, к которой применим системно-генетический подход. С его помощью выделяются сущностные черты процесса. Во-первых, архаизация общества носит процессуальный характер, т. е. представляет собой процесс взаимовлияния культуры и социальных отношений, выражающийся в актуализации культурных смыслов под воздействием социальных изменений и влияющий в свою очередь на социальную жизнь. Во-вторых, архаизация общества представляет собой своего рода направленный процесс в виде обращенности общества к прошлому культурному опыту, попытке вернуть старые архаические программы в условиях кризиса реформирования (ставящего целью введение новых программ). Эта направленность имеет адаптивное свойство социума, представляет собой один из его социальных механизмов, обеспечивающих его выживание и развитие. В-третьих, архаизация общества возникает как стихийный, нерефлексируемый процесс, охватывающий значительную часть населения (массы). В-четвертых, архаизация общества тесно взаимосвязана с наиболее значительным типом социальных изменений Ч социальной трансформацией, возникая как реакция на сложности изменения природы общества, воздействуя на сам процесс социальной трансформации.

В з 3 Архаизация и социальная трансформация анализируется соотношение между двумя процессами Ц - социальной трансформацией и архаизацией общества. До сих пор в научной литературе вопрос о соотношении между ними не освещался, хотя сама взаимосвязь эта очевидна для многих авторов. Например, в трудах по проблемам реформирования России отмечается непременное присутствие контрреформационных ответов общества. В работах, посвященным проявлениям архаизации, много внимания уделяется общности факторов собственно трансформаций и архаизаций.

Проблематика социальных трансформаций встала впервые перед научным знанием, которому необходимо было осмыслить процессы и результаты промышленной, социальной, политической революций в Европе со второй половины XVIII в. В XIX в. проблема социальных трансформаций решалась в рамках эволюционных и революционных теорий. ХХ столетие Ч богатое на трансформационные процессы Ч дало много материала для социальных наук.

Для отечественной социальной мысли понятие трансформация приобрело особое значение в конце XX в. в связи со сменой социального вектора развития всего постсоветского пространства. Дискутируются причины трансформационных изменений в обществе, их суть, особенности проявления, проблематика методологии исследования и пр. В целом происходящее в обществе большим числом исследователей определяется именно как социальная трансформация.

В рамках исследования автор определяет социальную трансформацию как процесс структурных изменений внутри общества, когда разрушаются одни и появляются другие структуры взаимодействий, интересов, норм, идей, когда изменяются функции между структурными элементами. Социальная трансформация отличается от других типов значительных социальных изменений Ч как от выделяемых П. Штомпкой морфогенезиса (возникновения совершенно новых социальных условий, состояний общества, социальных структур), трансмутации (модификации, реформации или пересмотра существующих социальных установок), репродукции (компенсаторных, адаптивных, уравновешивающих, поддерживающих процессов, которые позволяют приспосабливаться к окружающим условиям, сохраняя существование общества в неизменной форме) , так и от различных социальных деформаций, деконструкций, дисфункциональных проявлений, ведущих к деградации и распаду социальной системы.

Само направление социально-трансформационных процессов Ч структурных изменений Ч рассматривается в работе как переход общества от традиционного состояния в современное, т. е. соотносится с модернизацией (осовремениванием) общества. Тем самым, исследование основывается на положениях теории модернизации, соответственно эпоха социальных трансформаций Ч относится к временному периоду, начиная с XVI в. (когда была начата модернизация Запада) и до сегодняшнего дня.

Суть кардинальных социальных изменений, которые сопровождают модернизацию, проясняют понятия традиционное общество и современное общество (современность). Подобные дихотомии ведут свою историю с работ Г. Спенсера, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Мейна, Р. Редфилда и др. Автор рассматривает модернизацию в русле работ В. Г. Федотовой. Традиционные общества, как она пишет, являются исторически первыми. Это общества, воспроизводящие себя на основе традиции и имеющие источником легитимации активности прошлое, традиционный опыт. В процессе модернизации происходит переход к современному обществу, для которого характерны: преобладание инноваций над традицией; светский характер социальной жизни; поступательное (нецикличное) развитие; активный деятельный психологический склад; преобладание универсального над локальным и др. Переход традиционного общества к современному (модернизация) Ц - это, по сути, переход к своей противоположности, поэтому драматичен, не всегда сопровождается удачами реформирования, ему грозят откаты, тупики развития, различного рода осложнения .

В качестве одного из последних и выступает архаизация общества, трактуемая диссертантом как процесс массового стихийного обращения к архаическому культурному наследию, возникающий в условиях кризиса социальной трансформации. Подчеркивается, что социальная трансформация не всегда сопровождается архаизацией. Последняя порождается кризисом осуществляемой трансформации и выступает показателем того, что кризис неразрешим в рамках наличной системы социальных связей. В общественных сферах в этом случае распространяются архаические формы социальных отношений, институтов, социальных практик, соответствующие им нормы, ценности культуры, которые начинают корректировать структурные преобразования или существенным образом менять их, определяя тем самым особый характер, вариативность как собственно социальной трансформации, так и хода модернизации конкретного общества.

В понятии архаизации подчеркивается реакционное противодействие, но не самим структурным изменениям, а той ситуации кризиса, которая сопровождает трансформацию. Причем реакционность эта неосознанная, эмоциональная и свидетельствующая о скрытых ресурсах социальной солидарности. Эти ресурсы актуализируются по мере развития кризиса трансформации, чем и обусловлена прямая зависимость масштабов и глубины архаизации от масштабов и глубины социального кризиса, сопровождающего трансформацию.

По мнению диссертанта, архаизацию нельзя назвать непреодолимым процессом. Многое зависит от характера реформ, от способов их реализации. Главной причиной масштабности архаизации является большое отличие целей реформ, идеалов социальной революции от социокультурных оснований общества, наиболее последовательно проявляющихся в повседневности народных масс. Условием для развития архаизации является низкая степень преодоленности самой архаики обществом. Если архаика в значительной мере сохранилась, то общественный возврат к ней в условиях кризиса социальной трансформации будет масштабным, что существенным образом затруднит прохождение трансформационных процессов, модернизацию.

Несмотря на тот факт, что Запад в своем эволюционном развитии и становлении как современного общества в наибольшей степени преодолел архаику, исследователи отмечают в нем тенденции к архаизации, обнаруживая их тесную связь с развитием массовой культуры, которая рассматривается в рамках теории индустриального общества с 1960-х гг. (Дж. К. Гэлбрейт, У. Ростоу, Р. Арон, Э. Тоффлер, Д. Белл и др.). Субъектом массовой культуры является особая профессиональная группа, которая создает ее артефакты в соответствии с законами социальной психологии и рыночных отношений. Соответственно, данная массовизация представляется явлением иного порядка, чем архаизация, которая не проектируется, не создается специально, не имеет специального управления и может захватывать собой в итоге и инициатора реформ в обществе Ч власть.

Кардинальные реформы, инициированные властью с целью модернизации общества и не согласующиеся с культурными традиционными особенностями модернизируемого общества, дают импульсы для архаизации общества. Это, по мнению диссертанта, приводит к кризису социальной трансформации, социальной анархии и соответственно Ц - дезориентации, дезорганизации значительной части общества, которая становится носителем архаизационных тенденций и в конечном счете субъектом архаизации. Свойство последнего Ч проявление социальной солидарности, преодолевающей стратификационные различия реформируемого общества, сохраняющей признаки стратификации традиционного общества.

Диссертант выделяет три уровня в структуре архаизации общества как процесса. Первый уровень характеризуется распространением в обществе определенного социального самочувствия, доминантой которого становится ощущения разного рода потерь. На втором уровне выстраивается устойчивая оценка широкими массами уровня обеспеченности своих базовых потребностей как недопустимо недостаточного. Эта оценка сопровождается зреющим недовольством и стремлением к активному изменению ситуации с применением наиболее простых архаических социальных практик, ощущаемых как эффективные и надежные. Для таких социальных установок основанием становятся своего рода культурные коды, сохранившие древние практики самообеспечения и обеспечения защиты своих локальных групп от чужих. В условиях распространения подобных практик происходит пересмотр социальных и даже космологических категорий сознания людей, изменяется их содержание. В общественном сознании распространяются архаические мифы, образы, концепты, смыслы. На третьем уровне эти архаические смыслы существенно воздействуют на социальные связи, включая социальные отношения, а также на характер функционирования социальных институтов.

В современной литературе архаизации часто отводится роль деструктивного процесса, выражающегося в отсутствии резервов общества для решения задач реформирования. Однако в диссертации этот феномен не рассматривается столь однозначно. Он внешне выступает как противодействие реформам, задачам осовременивания общества. И при определенных условиях может действительно привести к определенному тупику развития. Но архаизация, как и прочие архаизационные тенденции, реализует функцию самосохранения системы в условиях кризиса социальной трансформации. Она диктует необходимость корректировки социального реформирования с целью сохранения социокультурных основ самобытности общества. В процессе архаизации по сути заложен потенциал двух типов Ч деструктивный и конструктивный.

В з 4 Архаизация, традиционализм и неотрадиционализм уточняются особенности процесса архаизации общества в сравнительном анализе его с процессами традиционализма и неотрадиционализма.

В период социальных трансформаций реакция общества на изменения будет представлять собой и тенденции архаизации, и традиционализма в их сложном переплетении. 1990-е годы для России стали временем, когда социальная анархия и полная неопределенность будущего заставили обратиться к прошлому. Актуализировались не только архаические основы культурной жизни. Произошло обращение общества к традициям не только древним, но более поздних периодов истории: предпринимались попытки вернуть дореформенные спокойные времена, имело (и до сих пор имеет) место отторжение инноваций. Соответственно архаизация тесно переплелась с традиционализмом. Поэтому для многих исследователей эти понятия практически не различаются.

Общим для названных процессов является обращенность к прошлому (и соответствующие концепции в науке). У исследователей во всех случаях в центре внимания находится активизация адаптационных форм. Однако у каждого из процессов есть свои субъекты, свой характер и особенности прохождения.

Архаизация обращена к основе социокультурного опыта общества, т. е. имеет вполне определенный лобъект обращения. Традиции же рассматриваются, во-первых, как элементы культурного наследия, которые могут формироваться в любой исторический период, и, во-вторых, как механизм передачи этого наследия от поколения к поколению. Сам традиционализм расценивается как выбор, направленный на сохранение традиций, приверженность им в противовес инновациям и/или всего того, что грозит разрушениям, изменениям традиций (А. Б. Гофман, А. В. Костина, А. Я. Флиер и др.). В отличие от архаизации, традиционализм может ориентироваться на традиции разных исторических периодов, имеет как неосознанные, так и осознанные формы.

Однако архаика в периоды трансформаций не будет проявляться в неизменном виде, она также меняется, будучи культурным явлением. Именно поэтому архаические традиции сложно отличать от традиций более поздних периодов истории, тем более что реконструкция архаики для выявления ее в современности представляется отдельной большой проблемой: мало источников, затруднена их интерпретация. Изменения в современном модернизированном, глобализированном и информационном обществе претерпевает и сама традиция. Исследователи пишут о детрадиционализации, ретрадиционализации, модернизации традиционности.

Сознательное обращение к традициям интересно тем, что включает в себя как представления, идеализацию, ностальгию, так и практическую деятельность, направленную на возрождение традиций прежних времен. В этом случае можно говорить о неотрадиционализме (Л. Д. Гудков, Э. А. Панин и др.). Движение, идеология и практика неотрадиционалистов, по оценке А. Б. Гофмана, направлены на возрождение традиций (в том числе и архаических): и для адаптации общества в современных условиях, и для его эффективного развития, т. е. практически для его модернизации на основе логики собственной культуры. Именно в этом ключе понимают неотрадиционализм исследователи конкретных региональных обществ, культур (А. И. Пинка, С. А. Мадюкова, Ю. В. Попков и др.).

В диссертации показано, что неотрадиционализм, направленный на возрождение не просто традиций, но именно архаических традиций, сегодня широко представлен в странах Запада. Здесь особую роль играет социальное проектирование, направленное на использование модели архаического сознания для оптимизации управления обществом.

В з 5 Особенности изучения архаизации общества как социокультурного процесса формулируется методологический подход к изучению рассматриваемого в работе феномена.

Проблематика изучения архаизации общества как социокультурного процесса остается менее разработанной в сравнении с поисками и фиксацией пережитков первобытности в отдельных формах социальной организации, нормах общественного быта, общественном сознании.

Из специфики объекта исследования следует необходимость соединения в целях его изучения нескольких подходов на основе определенного методологического баланса, который выстраивается с применением общенаучного принципа дополнительности Н. Бора. Системно-генетический подход в свете этого принципа дополняется социокультурным, в центре внимания которого Ч ценностно-смысловой континуум общественного развития. Архаическая культура в основном дана исследователю в форме гипотетичных реконструкций, которые приобретают статус научного факта преимущественно в ключе субъектно-ориентированных интерпретаций. В то же время встроенность архаики в современное общество вполне поддается системному анализу. Возможность и продуктивность сращения объектно-ориентированной и субъектно-ориентированной стратегий исследования показали работы, выполненные представителями французской школы Анналов, а в отечественной философии и культурологии Ч исследования картины мира, категорий культуры А. Я. Гуревича и его последователей.

Диссертант подчеркивает, что выделение категорий культуры архаического периода (как собственно и других исторических эпох) существенно для научного знания и отвечает потребностям познающего интеллекта. Однако для людей, живущих в самой культуре, значение будут иметь не столько термины, сколько конкретные слова с предметным содержанием. Поэтому исследование менталитета (тем более, архаических времен) следует максимально приблизить к субъектности представлений. В этой связи продуктивным подходом к исследованию архаизации становится один из новых, перспективных Ч тезаурусный, наметившийся в ряде работ отечественных этнологов, этносоциологов, культурологов, филологов и знаменующий тенденцию к субъективизации проблематики культурных представлений. В этом плане выступают исследования идей лценностей, концептов, констант Ю. С. Степанова, С. В. Лунрье, Ю. В. Попкова, М. Ю. Шиншина и др. Глубокая теоретическая разработка тезаурусного подхода как основания для субъектной организации гуманитарного знания принадлежит Вал. А. Лукову и Вл. А. Лукову. Диссертант развивает положения тезаурусного подхода, применяя его для исследования архаизации общества в условиях социальных трансформаций.

Ключевое понятие тезаурусной концепции Ч тезаурус (от греч. Thesaurus СсокровищеТ, СсокровищницаТ). По определению Луковых, это полный систематизированный свод освоенных социальным субъектом знаний, существенных для него как средство ориентации в окружающей среде, а сверх того также знаний, которые непосредственно не связаны с ориентационной функцией, но расширяют понимание субъектом себя и мира, дают импульсы для многообразной жизни . Авторы указывают на то, что противопоставление своего чужому присуще локальным, этническим культурам, в то же время это и универсальный способ ценностной ориентации. Для данной работы тезаурусный подход позволяет обратить пристальное внимание на наиболее существенные концепты архаической культуры Ч базовые элементы тезауруса, отличные от понятия.

Анализ категорий и концептов культуры в рамках исследования включает в себя поиск ответов на вопросы о том, каково содержание архаических представлений, каков механизм их реанимации, что из архаического оказывается наиболее востребованным в поздние периоды, как это влияет на поведение масс, в целом на общественное развитие. Раскрытие особенностей социокультурных процессов также включает в себя опору на основные положения социокультурной концепции А. С. Ахиезера. Он анализировал особенности истории России с точки зрения несоответствия культуры масс с традиционным типом нравственности и социальных отношений, которые им навязывались реформами и на которые общество отвечало архаизацией. Соответственно, ученого прежде всего интересовали общеисторические исследования традиционного типа нравственности, архаических идей, мифов российского общества. Особый интерес представляет идея А. С. Ахиезера о волнах архаизации, которые провоцировались, по его мнению, экономическими реформами . В диссертации показано, что эта идея продуктивна при построении концепции архаизации.

В Главе II Архаика и архаизация в социальной истории Тувы сформулирована архаика социокультурного комплекса Тувы, относящаяся к древнему периоду формирования всего социокультурного комплекса кочевничества Центральной Азии. Применительно к ХХ в. диссертантом выделены две социальные трансформации, отличающиеся проявлением кризиса и архаизации в Туве.

В з 1 Тувинская архаика Ч прототувинская архаика показывается, что архаические основы тувинской культуры (несмотря на относительную молодость этноса, который сформировался в XVII Ц - первой половине XVIII вв.) относятся к периоду формирования социокультурного комплекса кочевничества Центральной Азии.

Начало всей истории развитого номадизма региона относится примерно к первым векам н.э. В основном авторы признают наличие социокультурной целостности кочевничества региона. Она основывалась на особом типе социальности, который в свою очередь выстраивался на особенностях хозяйствования Ч самой важной характеристике жизни кочевников (Г. Е. Марков, А. М. Хазанов и др.). Экстенсивное скотоводство в условиях сезонных перекочевок привело к формированию уклада жизни относительно самодостаточных хозяйственных родоплеменных групп. Этнические процессы (появление этнических образований, их укрупнение, распад, ассимиляция и пр.) не нарушали главных основ хозяйствования, соответствующего типа социальности и отражающих его концептов культуры кочевого мира в целом.

Социальная эволюция кочевничества в целом представляется весьма интересным феноменом в свете социально-эволюционистского, или неоэволюционистского, направления (Х. Классен, В. А. Коротаев, Л. Е. Гринин, Д. М. Бондаренко и др.). Развитое кочевничество сохранилось до сегодняшнего дня как социокультурный комплекс, несмотря на все перипетии истории кочевых обществ, их политических образований. Потомками, продолжающими линию преемственности от хунну, можно назвать целый ряд современных этносов, в том числе и тувинцев.

В з 2 Архаика кочевничества Центральной Азии обобщены имеющиеся сведения об архаической культуре кочевничества Центральной Азии, сформулирована суть духовного опыта кочевого общества.

Основу мироощущения древних кочевников, как и всех людей древности, составляло понимание единства, тождества, которое выражалось в древних религиозных верованиях (в иерархической структуре мира, в культах неба, небесных светил, идей связанности человека с миром природы, с ее объектами) и которое можно отметить в социальных категориях культуры. Это становится очевидным при анализе культуры сквозь призму, например, таких категорий, как жизнь, родословная, судьба, счастье, позволяющим в человеке у древних номад увидеть, прежде всего, существо родовое, представителя локальной общности, включающей в себя не только людей, но и тотемов, духов природы. Важнейшими в этой связи концептами архаической культуры выступали: небо, солнце, луна, гора, дерево и др.

Отношение человека к другим людям выстраивалось сквозь призму отношений к своим и чужим. Своими для человека были люди семейного коллектива Ц - локальной общины Ц - хозяйствующей единицы. Связь между членами этого коллектива была живой, кровной, родственной. Главными социальными концептами были концепты семьи, рода. Понимание своего семейного, родового окружения, четкая идентификация человека по принадлежности к определенной общности в кочевой культуре не означали полного отрицания чужих, понимания их как враждебных. Чужими воспринимались представители других локальных общин, отношение к которым варьировалось в зависимости от степени дружественности или угрозы, которую те представляли для данной общины. Трактовка кочевников как варваров, разрушителей, завоевателей, бытовавшая в том числе в науке, является устаревшей. Еще на заре развитого кочевничества, как свидетельствуют археологические исследования, связи номад с оседлыми соседями носили характер не только конфликтов, грабительских войн, но также и торгового обмена, что соответственно сопровождалось и культурными взаимовлияниями.

Своеобразное понимание власти отражало систему регулятивных механизмов в кочевом обществе периода архаики, актуальных в целях самоорганизации и обеспечивающих поддержание и усиление власти вождей, субвождей и старейшин (Н. Н. Крадин). Для самой архаической культуры наиболее значимы концепты, соответствующие системе патриархальных взаимоотношений Ч старший, младший, порядок (иерархии подчинения, правил социального регулирования).

В целом, кочевая архаическая культурная программа трактуется как программа деятельности семейно-хозяйственных локальных единиц, она является кровнородственной по своему характеру и ее идеал можно назвать семейно-родовым.

В з 3 Эволюционное развитие и первая социальная трансформация тувинского общества анализируются основные этапы социальной истории Тувы (с XVIII в. Ц - до конца советского времени) с точки зрения социальных изменений. В целом, на протяжении трех веков усматриваются две социальные трансформации в истории Тувы и обе они приходятся на ХХ век: 1) в период советской силовой мобилизации Тувы (с 1930 по 1990 гг.) и 2) в постсоветское время (с 1990-ых годов Ч по н. вр.).

На этапе эволюционного развития тувинского общества социальные изменения характеризовались структурным усложнением общества. В частности, происходило внутреннее расслоение, дробление тувинского рода; усиливалась социальная дифференциация (в результате административных реформ Маньчжурской империи Китая, в состав которой Тува входила с середины XVIII в. до 1911 г.); родоплеменное сознание уступало сознанию территориальному; усложнилась система религиозных представлений (с широким распространением в Туве буддизма в XVIII в. при поддержке маньчжурской власти). Появился в том числе слой образованных людей, сформировавших политическую элиту, которая начала осознавать проблему раздробленности тувинского общества. Этот вопрос встал особенно остро к моменту падения Китайской империи и потребовал разрешения в условиях, когда в Туве стала осознаваться необходимость ее самоопределения.

На рубеже XIX-XX вв. в Туве начинают разворачиваться модернизационные процессы, которые были связаны с российским влиянием. Однако этот этап значительных социальных изменений, по мнению диссертанта, не повлек трансформаций в социокультурном комплексе общества. Реформы стали осуществляться политической элитой Тувы, не порвавшей полностью со своей традиционностью; в ходе создания самостоятельной государственности (Тувинская народная республика Ч ТНР Ч была провозглашена в 1921 г.) собственность знати и духовенства не была затронута; правительством ТНР признавался авторитет религии.

Структурные социальные перемены стали разворачиваться в Туве с 1930 г. ТНР стала все более интегрироваться в СССР. В соответствии с решениями VIII съезда ТНРП (1929 г.) в Туве стал разворачиваться процесс силовой мобилизации, который сопровождался первой социальной трансформацией тувинского общества. К руководству республикой в этот исторический момент пришли представители трудящихся слоев.

ТНР, согласно Конституции 1930 г., была объявлена государством трудящихся аратских масс, стремящихся на основе диктатуры трудящихся аратских масс, к обеспечению некапиталистического развития страны и осуществления социализма. Ключевыми понятиями внутренней социальной политики были: слом, выкорчевывание, решительная борьба, луничтожение. Была проведена конфискация скота и имущества феодалов. Кочевой быт был признан препятствующим развитию социализма. Была поставлена задача преобразовать республику из аграрной в аграрно-индунстринальную. В Туве стали зарождаться новые слои в структуре общества: рабочие и интеллигенция, служащие. После вступления ТНР в состав СССР в 1944 г. модернизация в форме силовой мобилизация была продолжена. Наиболее быстрыми темпами создание колхозов шло в 1949-1951 гг. Окончательно коллективизация была завершена в 1953 г. В итоге структура советского тувинского общества была сформирована по принципам построения социалистического общества: два класса Ч крестьяне и рабочие, а также прослойка Ч интеллигенция и служащие.

При этом советская гражданственность так и не смогла полностью вытеснить или подавить тувинскую архаическую традиционность, ибо определенная часть ценностей первой была близка установкам второй. Кроме того, насаждение новой культуры было непоследовательным. В итоге, тувинская архаика и традиционность нашли для себя и место, и свои ниши, и новые выражения. Архаические установки на нормы родового соподчинения были перенесены на новые формы иерархии общества. Патриархальные представления сменили свои объекты, однако, по сути, остались прежними. Идеи родственности и иерархичности были перенесены на связи России и Тувы (Старший Брат Ч Младший Брат). Партийные лидеры Ч вожди почитались так же, как раньше представители верховной княжеской знати.

Таким образом, советские реформы в Туве, с одной стороны, были направлены на дальнейшую модернизацию общества, но, с другой стороны, порывали с ней. В целом советское общество хоть и задумывалось как более успешный вариант осовременивания по сравнению с Западом, по сути осталось традиционным: с авторитарной властью, с политическими мифологемами, с отсутствием выделенной персональности. Все это обусловило отсутствие значительного кризиса трансформации, не привело к проявлению процесса архаизации. Это составило важную характеристику тувинского феномена.

В з 4 Вторая социальная трансформация в истории Тувы анализируется временной отрезок постсоветского времени 1990-х Ц - первой половины 2000-х годов.

Основные исторические события, явления кризисной Тувы в это время в общих чертах повторяют российские. Тувинская АССР одна из первых приняла Декларацию о суверенитете (в декабре 1990 г.), изменила название на Республика Тува, затем Ч Республика Тыва. В 1993 г. был восстановлен институт демократического правления прежней Тувы Ч Великий хурал (съезд) народа РТ. Новшеством стал институт президентства (1992-2001 гг.). Становление новой политической системы в Туве происходило в весьма напряженных социальных условиях: в 1990-1991 гг. между тувинцами и русскими в республике вспыхнул межнациональный кризис; его усиливала деятельность национально-радикальных групп и СМИ.

В 1992 г. к власти в Туве пришли провозглашенные демократы, по сути являвшиеся представителями той же партийно-хозяйственной номенклатуры. Они проводили, как и по всей стране, курс на рыночную экономику, на демократизацию, на либерализацию, при этом не просто провозглашая свободу экономической деятельности, но и свободу людей от государственного контроля и свободу государства от ответственности за членов общества. Стали происходить значительные перемены в жизни тувинского общества, начала разворачиваться социальная трансформация. Изменилась структура занятости населения в отраслях экономики. Общественные ресурсы в анархическом порядке стали перераспределяться на следующие группы по тактике выживания или адаптации к переменам: пассивно адаптирующиеся, активно адаптирующиеся и маргиналы. Стала расти безработица, в которой доминировала сельская Ч и прежде всего среди молодежи титульного народа; усилился процесс криминализации; широко распространилось браконьерство; скотокрадство приобрело размах общественного бедствия. Разорение и нищета в сельской местности обусловили сельскоЦгородскую миграцию. В ситуации социальной аномии природные, а также и людские ресурсы, рассматриваются самими людьми как средство накопления и оборота нелегального капитала. Это еще более усиливает чувство социальной апатии и нежелание трудиться.

Власть принялась искоренять все эти проблемы. Меры были весьма разнородными: апробировались и традиционные командно-администрантивнные, и нетрадиционные (в том числе даже привлечение неоиндуистского психотерапевтического медитационного культа).

В целом, в 1990-ые годы анархическими были и порядки, установившиеся в тувинском обществе, и деятельность его власти. Если советский государственный патернализм еще мог заменять традиционный социальный порядок в патриархальном обществе, то курс на свободу рыночных отношений дезориентировал всех, привел к анархии и Ч как реакция на нее Ч архаизации социальных отношений на всех уровнях.

В Главе III Архаизация постсоветской Тувы анализируются проявления архаизации второй Ч постсоветской трансформации Тувы: в экономической жизни, культурных смыслах, в социальной сфере, в политике.

В з 1 Экономическая архаизация: собственность, богатство, труд анализируется возрождение в общественном менталитете архаических экономических категорий и концептов.

Наиболее общими экономическими категориями культуры считаются категории собственности, богатства, труда. Выражаются они в рассматриваемой культуре в концептах земли (по тув. Ц - чер), скота (мал) и тесно связанного с ним Ц - богатства (бай), а также труда (ажыл).

Актуализация архаического отношения в обществе к земле как к территории общего пользования начала проявляться в первую очередь в условия общественного беспокойства в момент восстановления института частной собственности в постсоветской России. Этот вопрос стал одним из тех пунктов в Конституции Республики Тыва, которые в период с 1993 по 2001 гг. противоречили Конституции РФ. Составители Конституции Республики Тыва 1993 г. ссылались на то, что в Туве никогда не было и не должно быть частной собственности на землю.

Скоту был возвращен статус предмета частной собственности. Поголовье его в частном секторе значительно возросло. В безденежные 1990-ые гг. скот стал выступать в Туве одним из главных предметов дарообмена, услугообмена, а также символом благополучия. В конце 1990-ых гг. в целом у сельского населения беднейших регионов, в том числе Тувы, произошло возрождение ценности домашнего подсобного хозяйства, которое и помогло многим выжить. Экономика натурализировалась (точнее, произошла ренатурализация).

Возросшая ценность скота привела к тому, что он также стал основным объектом для преступных притязаний маргинализированных слоев общества. Масштабы скотокрадства увеличились до значения второй экономики кочевого общества, процветавшей там, где не было сильной центральной власти для поддержания закона и порядка. Новое звучание получил архаический концепт кайгала Ч скотокрада, который стал восприниматься настоящим бичом чабанов (а не благородным вором, отнимающим у богатых и раздающим бедным Ч в ранее распространенном смысле).

Представление о богатстве у тувинцев стало определяться как количеством скота, так и родственными связями, значение которые резко возросло. В 1990-ые гг. тувинскую экономику можно было определить не только как в значительной мере теневую, но и именно как архаичную экономику родственной взаимопомощи. Постсоветское время стало утверждать свободные правила трудовой деятельности без определения ограничений деятельности Ч для достижения результатов в виде прибыли. В этих анархических условиях концепт трудовой меры (ценности архаической культуры с экологическим характером) был актуализирован и поддержан укрепившимися родоплеменными связями. В обществе стал формироваться некий свод правил предпринимателей, нигде не прописанный, но очевидно содержащий в себе некие нормы родоплеменной совместной жизни, правил взаимопомощи, соблюдения определенных мер, черты идеального тувинца, который чтит старые традиции.

В з 2 Культурная архаизация: за Саянами и тувинское время рассматривается актуализация наиболее общих космологических категорий архаической культуры Ч отношения к пространству и времени.

Широкое распространение в Туве получил концепт За Саянами (Саян ажыр Ч тув.). В нем очевидно наличие архаического пласта менталитета, связанного с мифологическим объектом Ч горой. Горы для кочевников означали и маркер своей земли, и преграду, барьер, отделяющий свой локальный мир от чужого. Широкое использование концепта в постсоветское время демонстрирует актуализацию представлений жителей Тувы об обособленности своего культурного мира. Сработал своего рода психологический механизм защиты. Все постсоветские новшества стали восприниматься как некое зло, которое лидет из Москвы, лиз-за Саян. Стало очевидно, что Тува менее всех интегрирована в российский культурный мир по всем основным факторам интеграцииа Ц - этническому, лингвистическому, конфессиональному и политико-историнческому, даже несмотря на проживание в Туве русского населения, составляющего пятую часть всего населения. Между тувинцами и представителями других этносов в республике присутствовала и продолжает присутствовать довольно четкая социокультурная дистанция (Л. М. Дробижева, М. Н. Губогло, З. В. Анайбан).

Категория времени в постсоветское время в Туве получила определение Ч тувинское время. Этим сочетанием стали называть особое замедленное восприятие времени местным населением, а также непунктуальность, опоздания, несоблюдение сроков. Очевидно, что тувинское время фиксирует усилившуюся архаическую предметность, субъективность, атемпоральность восприятия времени. Этому способствует тот факт, что тувинский язык (один из древнейших в тюркской языковой семье) остался родным языком для абсолютного большинства тувинцев (более 90 % населения). В нем продолжают присутствовать особые смысловые конструкции, восходящие к архаическим пространственно-временнным представлениям.

В з 3 Социальная архаизация: роды анализируется актуализация архаических семейно-родовых отношений.

Когда окружающий социальный мир стал восприниматься враждебным, у тувинцев произошли смысловые сдвиги в субъективных зонах различения людей по основанию свой Ч чужой Ч чуждый. В постсоветское время, когда социальная анархия и аномия вызвали волну ксенофобии Ч нетерпимости ко всему незнакомому, чужому, тувинцы вывели за круг своих прежде всего представителей других национальностей. Однако помимо них в разряд чужих были отнесены и представители других тувинских родоплеменных групп. Популярным стало противопоставление по родоплеменному, а также по административно-терринториальному признакам (тес-хемнские, улуг-хемские, пий-хемские, барун-хемчикские и др.). Существенное значение в самоидентификации тувинских локальных групп имеют диалектные различия в тувинском языке, основанные на особенностях этнической истории разных групп тувинцев.

Также актуализировалась идея происхождения Ч принадлежности к особому роду (княжескому, шаманскому, ламскому). Стали популярными родовые движения с восстановлением родовых оваа (мест преклонения духам земли, природных объектов Ч покровителей рода), храмов, со сборами членов рода.

Внутриродовая жизнь тувинцев вновь вернула многозначность, многофункциональность связей, отношений. Замыкание круга своих представителями семьи и рода существенно разнообразило эту сторону жизни людей, способствовав укреплению коллективистской идентичности и сплотив людей для решения проблем выживания. Особенно это заметно в окружении успешных людей со стабильным достатком и / или выгодным социальным положением. Бизнес предпринимателя сразу лобрастал близкими и дальними родственниками, земляками по району. Как и в архаические времена солидарность групп кочевников на основе родства стала выступать неким культурным капиталом, который давал им некое превосходство над другими.

В з 4 Политическая архаизация: клановость во власти анализируется архаизация в деятельности власти постсоветской Тувы периода 1990-2007 гг.

Особенности кадровой, социальной политики первого постсоветского главы республики Ш. Д. Ооржака во многом были определены его сельским происхождением, полученным образованием, социализационным профессиональным опытом. Но в условиях общества, переживавшего кризис трансформации, процессы архаизации распространились и на функционирование постсоветской системы власти, которую он начал выстраивать. Выразилось это в таком же сужении тезаурусной зоны свои в деятельности главного управленца республики и его окружения. Это привело к формированию главного тувинского политического клана по образу и подобию кланов во власти кочевых раннегосударственных образований.

Ш. Д. Ооржак начинал свою карьеру хозяйственником в рамках советской партийной системы и в общей сложности пробыл на руководящих должностях более тридцати лет. В условиях изменения социального вектора всей страны для бывшей партийной политической элиты в регионе актуальной стала адаптация ее собственного политического опыта к новым требованиям. Ш. Д. Ооржак принялся выстраивать в Туве новую политическую систему, но в итоге она стала гибридной: в ней одновременно присутствовали элементы и демократии, и элементы старой партократии, и более архаичные пласты социальных связей. Первые Ц - были необходимы как атрибуты нового демократического общества. Но особенности кадровой политики, управленческих решений продолжал определять прежний партийный хозяйственный опыт. Он помогал выстраивать отношения руководства республики с Москвой для получения дотаций Туве. В повседневную практику политических верхов постепенно вернулся старый командно-административный стиль управления, став определяющим в организации выборов. Но так как самой правящей политической партии уже не было, не существовало четкой иерархии соподчинения во власти, отношениями между чиновниками стал управлять более древний вид связей Ц - родовых. На фоне общественной неустойчивости, неопределенности, передела капитала, пропали социальные гарантии как для низов, так и верхов. Соответственно жизнеобеспечение стало насущной проблемой не только каждого члена общества, но и представителей власти, начавшей осознавать оппонентов как конкурентов в борьбе за это жизнеобеспечение.

В течение трех периодов правления Ш. Д. Ооржака происходило постепенное сужение его личного круга своих, отнесения остальных к лагерю чужих и усиление его деспотичности. В итоге главными принципами кадровой политики Ш. Д. Ооржака стали: личная преданность и родственные отношения.

В 2000-ые годы в Туве при Ш. Д. Ооржаке сформировалась клановая корпорация во власти. Проявилась она в усилении политических позиций членов нуклеарной и расширенной семьи первого президента Тувы, которые стали открыто занимать ключевые посты в политике республики, в различных отраслях экономики. Вершину властной пирамиды Ц - клана представляли собой Ш. Д. Ооржак и его супруга, занявшей влиятельный пост в законодательной ветви власти. Ядро клановой корпорации составили сыновья и дочери, а также их супруги. В разные годы они также получали посты руководителей банков, министерские портфели, должности руководителей организаций. Среди подконтрольных клановой корпорации организаций числились банки, предприятия промышленности, крупнейшие торговые площадки и др. Другие менее значительные места (глав агентств, кожунных (районных) администраций) распределялись в большинстве своем среди родственников, земляков по Барун-Хемчикскому кожууну (откуда был родом Ш. Д. Ооржак), а также лично послушных главе республики людей и друзей его детей. Все они составляли собой основание клана. В разные годы к клановой корпорации Ооржака примыкали разные люди Ц - специалисты различных областей.

Оппозицию президенту составили, прежде всего, те, кто ранее работал с ним, но затем разочаровался в его политике, личности. В составе клана остались лояльные, послушные с политикой руководителя, те, кому некуда было податься в силу ограниченности рынка труда региона. Главным же фактором, делавшим этот клан устойчивой структурой, было наличие в нем лиц, состоящих в кровном родстве, в земляческих связях.

В Заключении обобщаются результаты диссертационного исследования. Социально-философское обоснование концепции архаизации общества в период социальных трансформаций позволило сформулировать ряд важных выводов в отношении места и роли процесса архаизации в целом в социальной эволюции, специфики архаизации, которая может разворачиваться в ходе социальных трансформационных процессов.

Для России, которая с 1990-ых годов переживает социальную трансформацию и процессы актуализации архаических культурных программ, эта тема становится чрезвычайно актуальной, активно обсуждаемой. Однако в отдельных научных дисциплинах тема архаизации присутствовала преимущественно в описательном виде (когда представлялось проявление архаики в отдельных социальных сферах), часто смешиваясь с традиционализмом и неотрадиционализмом; а в социально-философском знании собственно архаизация до сих пор не ставилась в центр анализа. Исследования вопросов второй жизни архаики в жизни современных, трансформирующихся обществ в основном остаются на уровне эмпирического обобщения материалов конкретных социумов. При этом архаические традиции зачастую рассматривались без различения от традиций более поздних этапов истории.

В диссертации архаизация общества выделяется из большого числа архаизационных тенденций, которые можно рассматривать в общем ходе социальной эволюции, в том числе и в ходе развития традиционных обществ. Основной отличительной чертой архаизации общества, по мнению диссертанта, является ее взаимосвязь с процессом структурных преобразований общества, появление ее в момент изменения природы традиционного общества Ч его попытки стать современным. Архаизация в этой ситуации может сопровождать социальную трансформацию, выступая индикатором его кризисности. При этом архаизацию нельзя расценивать как однозначный процесс, грозящий обществу регрессом, распадом. Он может и должен рассматриваться и как социальный механизм защиты общества от издержек социальной трансформации, когда ценностный кризис, аномия, духовный вакуум должны быть заполнены смыслами Ч для выживания человека в условиях кризиса.

Особенностью архаизации от других процессов обращения общества к своему культурному прошлому, например, традиционализма и неотрадиционализма, является характер стихийности, неосознанности, проявляемый людьми вне зависимости от их социального положения, принадлежности к социальным группам, слоям. Это обусловлено ориентацией на самую простую и эффективную стратегию выживания, удовлетворения потребностей человека в условиях, когда социальная среда перестает не просто быть комфортной, приемлемой, а когда она выдвигает вызовы, становится враждебной, когда человек утрачивает прежние социальные позиции и прежнюю систему удовлетворения потребностей. В условиях общественной анархии наиболее оптимальной становится архаическая программа выживания. Соответственно такому возврату, в кризисном обществе распространяются архаические мифы, константы, концепты, архетипы, которые влияют в свою очередь на формы социальных связей, отношений, на функционирование социальных институтов. В том числе и власть, инициирующая кардинальные реформы, и выдвигающая в качестве целей инновационные ориентиры, сама не застрахована от распространения архаизации, от ее воздействия. В условиях массового распространения древних форм взаимоотношений верхние этажи общества также захлестывают процессы архаизации.

Россия представляет собой особый евразийский мир, в котором со славянским, русским культурным миром сосуществуют и другие культурные миры, в том числе восточные, азиатские, что немногими подвергается сомнению. Однако в ходе анализа российских трансформационных процессов ее региональные особенности рассматриваются мало. В том числе и тот факт, что в России присутствует соседство, взаимодействие двух типов обществ Ч земледельческого и кочевого, социальные эволюции которых долгое время происходили или параллельно, или пересекались в форме экспансии, борьбы. Несмотря на типологические и эволюционные различия между этими типами обществ, социально-трансформанционные и архаизационные процессы в них имеют много общего. Это обусловлено и самой традиционностью обществ, и общностью исторической судьбы в периоды наиболее значительных трансформационных процессов в ХХ веке.

Классический философский тезис, согласно которому общее проявляется через особенное, вполне подтвердился при конкретном анализе процесса архаизации общества в постсоветской Туве. При этом исследовался не только один временной отрезок социальной жизни республики. Для получения более достоверной картины обобщались сведения об архаической истории кочевников Центральной Азии, чьи традиции наследует социокультурный комплекс тувинцев Ч коренных жителей и большинства населения Тувы; сформулированы особенности архаической культуры кочевничества региона; анализировалась история собственно тувинцев и Тувы с точки зрения особенностей социальной эволюции, социальных трансформаций. Анализ процесса архаизации постсоветского периода Тувы показывает его особенности именно как процесса, тесно связанного с социальной трансформацией.

Несмотря на усложнение трансформационных процессов, которое придает им сама архаизация, последняя не является непреодолимым процессом. Однако вопрос о способах ее преодоления во многом пока остается открытым, так же как и не решены полностью для гуманитарного научного знания вопросы о перспективах успешной модернизации традиционных обществ, в том числе России. Очевидно лишь, что модернизационные реформы, социальные трансформации не могут и не должны отрицать культурной специфики обществ, они должны учитывать ее и опираться на нее. Гибкость и последовательность социального реформирования обусловят не болезненную реакцию, восстание архаики, а ее присутствие в общественном менталитете, картине мира и затем Ч постепенный отход, преодоленность.

Основное содержание диссертации автором изложено в 49 публикациях общим объемом 67,8 п.л.

I. Статьи в изданиях по списку Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации

1. Даргын-оол Ч. К. Тувинские формулы барьера и преодоления // ааЧеловек. 2005. № 1. С. 49-58 (0,5 п.л.).

2. Даргын-оол Ч. К. Региональный аспект социальных процессов современной России // Социально-гуманитарные знания. 2005. № 1. С. 338-346 (0,5 п.л.).

3. Ламажаа Ч. К. Клан: понятие в социальных науках // Знание. аПонимание. Умение. 2008. № 2. С. 121-131. (0,6 п.л.).

4. Ламажаа Ч. К. Центральная Азия: истоки современной клановости в политике // Знание. Понимание. Умение. 2008. № 4. С. 205-211 (0,5 п.л.).

5. Ламажаа Ч. К. Поколения Тувы ХХ века // Человек. 2008. № 4. аС. 57-73 (0,7 п.л.).

6. Ламажаа Ч. К. Социальная архаизация постсоветской Тувы // Знание. Понимание. Умение. 2009. № 2. С. 124-129 (0,3 п.л.).

7. Ламажаа Ч. К. Проблема архаизации общества // Знание. Понимание. Умение. 2009. № 4. С. 44-48 (0,4 п.л.).

8. Ламажаа Ч. К. Архаизация, традиционализм и неотрадиционализма // Знание. Понимание. Умение. 2010. № 2. С. 88-93 (0,5 п.л.).

9. Ламажаа Ч. К. Архаика и архаизация общества в период социальных трансформаций (на примере Тувы) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Философия. 2010. Т. 8. Вып. 3. С. 92-97 (0,5 п.л.).

10. Ламажаа Ч. К. Диалог с архаикой (концепция А. С. Ахиезера) // аЗнание. Понимание. Умение. 2010. № 4. С. 92-96 (0,4 п.л.).

11. Ламажаа Ч. К. Экономическая архаизация постсоветской Тувы // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: аФилософия. 2011. Т. 9. Вып.1. С. 78-84 (0,5 п.л.).

12. Ламажаа Ч. К. Проблема архаики и архаических категорий тувинской культуры // Вестник ВЭГУ. 2011. № 1. С. 109-116 (0,5 п.л.).

13. Ламажаа Ч. К. Воспроизводство архаики. Почему? // Человек. 2011. №а 2. С. 97-103 (0,5 п.л.).

14. Ламажаа Ч. К., Харунова М. М.-Б.  Социальная политика государства как фактор модернизации традиционного общества (на примере Тувы середины XX века) // Знание. Понимание. Умение. 2011. № 1. С. 129-136 (0,5/0,2 п.л.).

15. Ламажаа Ч. К. Социальная трансформация // Знание. Понимание. Умение. 2011. № 1. С. 262-264 (0,2 п.л.).

16. Ламажаа Ч. К. Проблема политической архаизации Тувы // Знание. Понимание. Умение. 2011. № 2. С. 108-115 (0,6 п.л.).

II. Монографии по теме диссертации

17. амажаа Ч. К. Тува между прошлым и будущим. М.: Издательство ООО НИПК - Восход-А, 2008. 498 с. (31,2 п.л.).

18. Ламажаа Ч. К. Клановость в политике регионов России. Тувинские правители. СПб.: Алетейя, 2010. 208 с. (13,0 п.л.).

III. Статьи в научных изданиях

19. Ламажаа Ч. К. Влияние традиций тувинской национальной культуры на молодого человека в условиях современности // Историческое сознание: разбегающиеся смыслы. М.: Институт молодежи, 1997. С. 116-118 (0,1 п.л.).

20. Ламажаа Ч. К. О проблеме универсалий культуры // Культура и современность. М.: Институт молодежи, 1997. С. 13-17 (0,3 п.л.).

21. Даргын-оол Ч. К. Роль культурного фактора в модернизационном развитии российских регионов // Философские науки. 2002. № 2. С. 28-44 (1,0 п.л..)

22. Даргын-оол Ч. К. Роль культурного фактора в модернизационном развитии российских регионов // Образы России в XXI веке: Модернизация и глобализация / отв. ред. В. Г. Федотова. М.: ИФ РАН, 2002. С. 143-171 (1,5 п.л.).

23. Даргын-оол Ч. К. Культурно-антропологические факторы регионального развития // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.). В 3 т. Т. 2. Ростов-на-Дону: СКНЦВШ, 2002. С. 209-210 (0,1 п.л.).

24. Даргын-оол Ч. К. Культура как основа социального развития регионов России (на примере Тувы) // Гуманитарные науки в Сибири. 2003. № 3. С. 40-44 (0,5 п.л.).

25. Даргын-оол Ч. К. К вопросу о периодизации истории Тувы // ааТюркология. 2003. № 5-6. С. 8-21 (1,0 п.л.).

26. Даргын-оол Ч. К. Культурно-антропологическая основа социального развития России: региональный аспект // Гуманизм как теоретическая и практическая проблема XXI века: философские, социальные, экономические и политические аспекты. Доклады и выступления на Международной научной конференции 3-4 июня 2004 г. / Под общ. ред. А. В. Бузгалина. М.: Издательство УРСС, 2004. С. 266-268 (0,1 п.л.).

27. Даргын-оол Ч. К. Изменение ценностных ориентаций молодежи Тувы в постсоветский период // Этносоциальные процессы в Сибири / отв. ред. Ю. В. Попков. Новосибирск: ООО Нонпарель, 2004. Вып.6. аС. 199-202 (0,3 п.л.).

28. Даргын-оол Ч. К. Тувинский национальный характер и проблема социального развития // Тюркология. 2004. № 5. С. 77-84 (0,5 п.л.).

29. Даргын-оол Ч. К. Россия и внутрисаянский мир // Стратегия ааРоссии. 2004. № 10. С. 77-87 (0,6 п.л.).

30. Даргын-оол Ч. К. Проблемы и перспективы модернизации в Туве // Свободная мысль. 2005. № 12. С. 48-63 (1,0 п.л.).

31. Даргын-оол Ч. К. Тувинский национальный характер и проблема социального развития // Этносоциальные процессы в Сибири / отв. ред. Ю. В. Попков. Новосибирск: ООО Нонпарель, 2006. Вып. 7. С. 147-151 а(0,5 п.л.).

32. Даргын-оол Ч. К. Региональный аспект в исследовании социальных процессов в современной России // Гуманитарное знание: тенденции развития в XXI веке. М.: Изд-во Нац. института бизнеса, 2006. С. 290-298 (0,5 п.л.).

33. Даргын-оол Ч. К. Проблемы модернизации Тувы // IX Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 8-12 августа 2006 г.). Доклады российских ученых / отв. ред. А. С. Железняков. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. С. 48-54 (0,5 п.л.).

34. Даргын-оол Ч. К. Новые кочевники // Человек. 2006. № 6. С. 54-62 (0,5 п.л.).

35. Ламажаа Ч. К. Поколенческий подход к истории Тувы ХХ века // Знание. Понимание. Умение. Электронный научный журнал Московского гуманитарного университета. Портал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере СМИ и охраны культурного наследия. Свидетельство о регистрации Эл № ФС77-25026 от 14 июля 2006 г. ISSN 2218-9238. М., 2007. № 2. URL: (0,5 п.л.).

36. Ламажаа Ч. К. Клановость в политической жизни российских регионов // Этноистория и археология Северной Евразии: теория, методология и практика исследования: Сб. научных трудов / под ред. А. В. Харинского. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2007. С. 656-660 (0,3 п.л.).

37. Ламажаа Ч. К. Основные характеристики политической культуры тувинцев // Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауны и народонаселения Центрально-Азиатского региона. Материалы II Международной научно-пракнтической конференции 26-29 сентября 2007 года. Кызыл: РИО ТывГУ, 2007. С. 331-336 (0,3 п.л.).

38. Ламажаа Ч. К. Тувинская диаспора в Москве // Этносоциальные процессы в Сибири: Тематический сборник / отв. ред. Ю. В. Попкова. Новосибирск: Сибирское научное издательство, 2007. Вып. 8. С. 291-295 (0,5 п.л.).

39. Ламажаа Ч. К. Образовательный лифт и региональные реалии // Высшее образование для XXI века. IV Международная научная конференция. 18-20 октября 2007 г. Доклады и материалы. Часть II. М.: Изд-во Моск. гуманит. унив-та, 2007. С. 46-49 (0,3 п.л.).

40. Ламажаа Ч. К. Политическая культура Тувы // Политические исследования. 2008. № 4. С. 48-54 (0,9 п.л.).

41. амажаа Ч. К. Человек в клановом обществе // Высшее образование для XXI века: V Международная научная конференция. Москва, 13-15 ноября 2008 г.: Доклады и материалы. Секция 5. Высшее образование и развитие человека. М.: Изд-во Моск. гуманит. унив-та, 2008. С. 51-57 (0,5 п.л.).

42. Ламажаа Ч. К. Антропологические проблемы изучения клановых структур // Комплексное изучение человека: проблемы методологии / отв. ред. Б. Г. Юдин. Вып.2. М.: Изд-во Моск. гуманит. унив-та, 2008. С. 36-50 (0,9 п.л.).

43. Ламажаа Ч. К. Современный потенциал тувинских архаических традиций // Наследие народов Центральной Азии и сопредельных территорий: изучение, сохранение и использование. Материалы Международной научно-практической конференции (г. Кызыл, 9-11 сентября 2009 г.). В 2-х ч. аЧ. II. Кызыл: КЦО Аныяк, 2009. С. 20-23 (0,3 п.л.).

44. Ламажаа Ч. К. Модернизационный потенциал архаических традиций тувинской культуры // Наука. Философия. Общество. Материалы V Российского философского конгресса. Т. II. Новосибирск: ООО Нонпарель, 2009. С. 521-522 (0,1 п.л.).

45. Ламажаа Ч. К. Теория модернизации и история Тувы // Новые исследования Тувы. Электронный научный журнал. Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Свидетельство о регистрации Эл №ФС77-37967 от 5 ноября 2009 г., ISSN 2079-8482. М., 2009. №№ 1-2. URL: (0,8 п.л.).

46. Ламажаа Ч. К. Модернизация России Ч модернизация Тувы // Новые исследования Тувы. Электронный научный журнал. Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Свидетельство о регистрации Эл №ФС77-37967 от 5 ноября 2009 г., ISSN 2079-8482. М., 2009. № 4. URL: (0,5 п.л.).

47. Ламажаа Ч. К. Россия и Тува на рубеже веков: общество, политика, наука // Новые исследования Тувы. Электронный научный журнал. Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Свидетельство о регистрации Эл №ФС77-37967 от 5 ноября 2009 г., ISSN 2079-8482. М., 2010. № 1. URL:а (0,5 п.л.).

48. Ламажаа Ч. К. Круглый стол Социокультурный неотрадиционализм и устойчивое развитие регионов России // Новые исследования Тувы. Электронный научный журнал. Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Свидетельство о регистрации Эл №ФС77-37967 от 5 ноября 2009 г., ISSN 2079-8482. М., 2010. № 2. URL: (0,3 п.л.).

49. Ламажаа Ч. К. Архаические социальные общности в условиях современности (на примере Тувы) // Регионы для устойчивого развития: образование и культура народов Российской Федерации. Материалы международной научно-практической конференции. Новосибирск: ЗАО ИПП Офсет, 2010. С. 908-918 (0,5 п.л.).

 

 

 

 

 

 

 

Подписано в печать 12.07.2011г.

Формат 60x84 1/16. Объем 2,5 п.л. Тираж 100 экз.

Издательство ННОУ ВПО Московский гуманитарный университет

111395, аг. Москва, ул. Юности, 5/1.

 

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы : аСубъектная организация гуманитарного знания. М., 2008. С. 67.

Ахиезер А. С. Архаизация в российском обществе как методологическая проблема // Общественные науки и современность. 2001. № 2. С. 91.

Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1995. С. 39.

Федотова В. Г. Модернизация другой Европы. М., 1997. С. 32-50.

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии