Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии

Формирование и развитие архетипических образов в кабардинской литературе

Автореферат докторской диссертации по филологии

 

На правах рукописи

ХАКУАШЕВА МАДИНА АНДРЕЕВНА

 

ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ АРХЕТИПИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В КАБАРДИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

 

10.01.02 - литература народов Российской Федерации

(кабардино-балкарская и карачаево-черкесская литература)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

 

Нальчик - 2008

Работа выполнена на кафедре русской литературы Кабардино-Балкарского

государственного университета им. Х.М.Бербекова

Научный консультант: аа доктор филологических наук, профессор

Тхагазитов Юрий Мухамедович

Официальные оппоненты: аа доктор филологических наук

Чагин Алексей Иванович

Институт мировой литературы

им.М.Горького

а доктор филологических наук, профессор

Мамий Руслан Галимович

Адыгейский государственный

республиканский институт гуманитарных

исследований

доктор филологических наук

Фидарова Рима Японовна

Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им.В.И.Абаева

ВН - РАН и Правительства РСО-Алания

Ведущая организация: аа Ставропольский государственный

университет

Защита состоится __ ноября 2008 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.076.04 в Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М.Бербекова (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова.

 

Автореферат разослан ла ЕЕЕ.. 2008 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета А.Р. Бороваа а

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Процесс взаимодействия фольклора и литературы сложился как универсальный и относительно устойчивый еще в эпоху античности, и процессы фольклорно-литературного взаимодействия по необозримой диахронической координате развития (вплоть до сегодняшнего дня) - лишь его зеркальное отражение с поправкой на особенности изменяющихся эпистем.

В некоторых регионах бывшего СССР, в том числе, республик Северного Кавказа, складывается ситуация би- и полилингвизма, значительных культурных трансмиссий, которые вместе сложно и неоднозначно отражаются на художественном сознании, вызывая, кроме ускоренного развития литературы, значительные модификации и инверсии ее традиционных структур и жанров. Поэтому особый интерес вызывают проблемы фольклоризма так называемых лмладописьменных литератур, в частности, адыгской.

Современный устойчивый интерес к фольклоризму остается высоким и неуклонно повышается. Причина, очевидно, заключается не только в большой степени самых разнообразных форм и методов фольклорного заимствования, характерных для современной литературы. Оказывается необыкновенно обширной и усложненной сама сфера заимствования, внутри которойа возникают определенные закономерности, что позволяет говорить о формировании отдельной межсистемной эстетической области или направления.

Наряду с героической античной, индоевропейской мифологиями, кавказская может быть отнесена к лразвитым, рационалистическим, глубоко философским (У.Б.Далгат). Такой тезис усугубляет степень обоснованности нашей основной задачи - исследование онтологического аспекта художественного материала. а

Заинтересованность в метафизическом аспекте кажется вполне закономерной: любая область науки и искусства рано или поздно приходит к научнофилософской и культурфилософской рефлексии. С другой стороны, расширение узких рамок традиционной философии по направлению к определенным наукам и различным областям культуры приводит к своеобразному сращиванию разных сфер знаний. Подобная интеграция уже объективно существует и представляется весьма перспективной: на лстыках наук выявляются новые неисследованные аспекты. Метафизическое осмысление мифологии раскрывает новую грань научных исследований, в частности, ее онтологический аспект.

Философское исследование и осмысление выявленных онтологических категорий мифологии и фольклора на материале адыгской литературы позволяет выделить своеобразную, неизученную область фольклоризма. Две глобальные эстетические системы - фольклор и литература - непосредственно сопрягаются через общие онтологические категории, которые проявляются в обеих системах по разным эстетическим законам, но при этом одинаково активно. Одновременно в пределах двух систем между различными формами этих проявлений возникают определенные корреляции, которые можно назвать сигнификационными отношениями илиа закономерностями.

Для определения степени художественной актуализации онтологических категорий в адыгской литературе мы использовали преимущественно теорию архетипов, так как этот метод оказался наиболее эффективным для исследования нашей проблемы. Для нас важно было установить динамику проявления литературных архетипических образов и мотивов,а корреляцию с архетипами, представленными в фольклоре и мифе, особенности их проявлений в пределах национального литературного процесса. Поэтому мы использовали наиболее репрезентативные (в отношении поставленной проблемы) произведения кабардинских писателей, представляющих разные периоды истории кабардинской литературы. Вместе с тем, кабардинская литература является частью единой адыгской литературы, которая имеет типологические сходства, закономерности развития с литературой других адыгских субэтносов. Они имеют единый источник - адыгскую мифологию и фольклор. Поэтому нам представилось необходимым проанализировать произведенияа других адыгских писателей, таких как Н. Куек и Ю. Чуяко.а

Художественное сознание адыгов характеризуется мифологическим типом восприятия. Это обстоятельство объясняется богатым мифо-фольклорным наследием, а также хронологически небольшой отдаленностью от фольклорной эпохи (в сравнении с развитыми литературами). аРассматривая миф и фольклор как основу, колыбель любой культуры, можно утверждать, что степень проявления национальной идентичности литературы зависит, в первую очередь, от степени сопряженности с ними.

Инициация, игра, трансценденция отнюдь не абстрактные умозрительныеа категории - они органично присущи самому феномену адыгской культуры, более того, являются его важнейшими и определяющими составляющими. Онтологические категории становятся необходимым ориентиром, благодаря им восстанавливается целостная картина мира. Это объясняется тем, что художественная репрезентация фундаментальных онтологических категорий в мифе и фольклоре была подготовлена длительным процессом эволюции художественного сознания.

В основе мифотворчества лежит мифопоэтика и мифоонтология. Мифопоэтика предполагает использование в литературном дискурсе разных форм мифологических заимствований, в том числе, мифологического образостроения, сюжетостроения, использование мифологических мотивов, реминисценций, аллюзий и пр.

В основе мифопоэтики лежит мифоонтологический способ художественного мышления, который апеллирует к мифологическим формам сознания (например, циклическому, а не телеологическому восприятию времени и истории).

Такой тип метафизического мышления предполагает архетипическую модель первичного восприятия, абстрагирования, дискурсивные актыа любого рода.

Мифопоэтика адыгской литературы связана с мифологизмом, который представляет собой художественную ассимиляцию мифологических элементов литературным текстом.

Мифологизм, в свою очередь, непосредственно соотносится с фольклоризмом. При значительной идентичности, между этими понятиями существует известная дифференциация: если мифологизм предполагает литературное заимствование мифологических элементов, то фольклоризм - фольклорных. Вместе с тем, в ряде случаев достаточно сложноа разделить мифологические и фольклорные элементы, так как последние чаще всего Цтрансформация первых, в первую очередь, формальная. Но тогда очевидно, что для разделения мифологизма и фольклоризма необходимо руководствоваться,а прежде всего, различиями их художественной формы.

Адыгская литература находится под значительным влиянием мифологической и фольклорной поэтики, хотя динамика усложненности заимствования мифо-фольклорных элементов и структур не всегда зависит от степени заимствования. С другой стороны, трудно утверждать прямое влияние фольклорной традиции на литературную, равно как ее прямую преемственность; с большей вероятностью эту связь можно считать опосредованной; при этом с течением времени она усложняется, а формы литературного художественного воплощения испытывают все большую степень трансформации. Это объясняется, в первую очередь, тем, что сам феномен адыгского художественного сознания сложен и своеобразен в той же мере, как и любой другой, и склонен эволюционировать по нелинейной модели.

Отсутствие или недостаточная разработанность метафизического аспектаа фольклоризма северокавказских литератур (в том числе, адыгской) представляется основанием, которое среди прочих причин повлияло на наш выбор. С другой стороны, представленные онтологические категории не являются специфичными для адыгской мифологии, фольклора и литературы - это важнейшие универсальные производные, которые в той или иной форме и степени проявляются в мировой литературе, искусстве, философии, культуре. Исследуя закономерности их проявлений в национальной литературе, мы тем самым определяем одну из сфер их оригинального воплощения как эманацию общего в частном.

Объект изучения - литературный процесс адыгской литературы от просветительства до современности как феномен, отражающий особенности изменения художественного сознания адыгских авторов. Предшествующий литературному процессу мифо-фольклорный пласт адыгской культуры, включая героический эпос Нарты, нами анализируется в контексте диссертационного исследования. Особенное внимание привлекают образы, мотивы и архетипы адыгской мифологии и фольклора, которые нашли отражение в национальной литературе.

Предмет исследования - художественная актуализация онтологических категорий игры, трансценденции, инициации через воплощениеа архетипических литературных образов, мотивов, сюжетов. Они находят непосредственное воплощениеа в произведениях адыгских авторов, представляющих разные периоды литературы: Хан-Гирей, Али Шогенцуков, А.Кешоков, М.Эльберд, Х.Бештоков, Ю.Чуяко, Н.Куек, М.Емкуж, Д.Кошубаев.

Отнесение художественных произведений к разным периодам литературного процесса было основано на принципе очевидных изменений в поэтике и жанровой структуре (главным образом, в появлении и развитии архетипических образов и мотивов), что является непосредственным свидетельством трансформации художественного сознания.

Цель исследования Ц выявление степени актуализации онтологических категорий игры, трансценденции, инициации в адыгской литературе. Особенностями выбранной темы было обусловлено наше обращение к фольклоризму как особой сфере, находящейся на границе мифологии (фольклора) и литературы. Мы исходили из эволюции становления художественного сознания, которое развивалось по модели лархетипы - мифология - фольклор - литература. Если древнее сознание обращалось к мифотворчеству как способу объяснения всей совокупности природных, социальных и психологических явлений, то заимствование мифо-фольклорных элементов в литературе было вызвано целым комплексом мотивов. В первую очередь, это - возвращение к истокам, к утраченному эмпиризму, особенно в метафизическом, онтологическом восприятии человека и мира.

Исходя из специфики поставленной проблемы, для решения основной цели мы определили несколько задач:

• исследование на материале адыгской литературы закономерностей проявления наиболее распространенных итературных архетипических образов (в основе которых лежат мифологические архетипы), которые прямо или косвенно связаны с категориями игры, инициации, трансценденции;
• определение наиболее распространенных итературных архетипических мотивов, которые сами формируются под влиянием мифо-фольклорных мотивов и обусловливают актуализацию онтологических категорий в литературном дискурсе;
• выявление динамики и особенностей развития литературных архетипических образов, мотивов;
• исследование корреляций между архетипическими образами, мотивами и онтологическими категориями;
• выявление общих закономерностей развития в хронологических рамках литературного процесса, а также в пределах обозначенных литературных периодов;
• определение особенностей трансформации мифоонтологии и мифопоэтики, связанных с соответствующими изменениями художественного сознания.

аНаучная новизна диссертационной работысостоит в том, что в ней впервые предпринимается попытка создания обобщающего исследования по онтологическому аспекту фольклоризма (мифологизма) и архетипизации адыгской литературы. аФольклоризм северокавказских литератур (адыгской, в том числе) является молодой, еще недостаточно разработанной научной сферой, которая представляется одной из самых интересных и перспективных. Диссертационная работа может явиться началом исследования нового направления, что позволит вывести его на фундаментальный уровень изучения. В основе нашего анализа использована новая методологическая база, определяемая принципами семиотики, герменевтики и аналитической психологии (теории архетипов), которая, на наш взгляд, неизмеримо расширяет возможности подобных исследований. Таким образом:

• в работе впервые предпринята попытка исследования степени и формы художественной актуализации онтологических основ адыгской мифологии;
• установлена значительная степень актуализации всех трех онтологических категорий адыгской мифологии (инициации, трансценденции, игры) в литературе. Степень их выраженности в адыгской мифологии и фольклоре соотносится со степенью репрезентацииа в адыгской литературе;
• определены основные закономерности художественных проявлений онтологических категорий: литературные архетипические образы участвуют в формировании литературных архетипических мотивов, последние способствуют актуализации категорий инициации, трансценденции, игры;
• в связи с этим, в качестве промежуточного этапа исследования, впервые выявлена динамика формированияа литературных архетипических образов и мотивов в адыгской литературе на разных этапах ее развития;
• впервые выявлены особенности проявлениянеомифологизма в адыгской литературе, появление нового романа-мифа, повести-притчи, обоснованы закономерности их возникновения;
• определена общая тенденция дегуманизации адыгской литературы, которая проявляется разными способами снижения: демифологизацией, десакрализацией, дегероизацией. В художественных текстах применяются элементы постмодернизма;
• в контексте этой тенденции нами обозначены новые жанры современной литературы - антиутопия, которая проявляет себя преимущественно в больших и средних прозаических формах;
• нами обоснован тезис, что фольклоризм - этоа сознательное и бессознательное использование автором мифо-фольклорных элементов в художественном тексте. Бессознательное предполагает художественную реализацию архетипического;а а
• определены новые закономерности развития фольклоризма, способы его проявлений на основных этапах литературного процесса.

Художественная актуализация онтологических основ адыгской мифологии и фольклора через литературные архетипы - тема, которая впервые разрабатывается в отечественном литературоведении.

Степень научной разработанности темы. Тема нашего исследования имеет непосредственное отношение к онтологическому аспекту фольклоризма. Усиленное развитие и усложнение взаимосвязей между фольклором и литературой привели к закономерному повышению интереса в этой области. В нашей стране достаточно широк диапазон исследований разных аспектов фольклоризма. В их числе работы С.С.Аверинцева, А.И.Алиевой, М.М.Бахтина, В.А.Бигуаа, Л.С.Выготского, В.М.Гацака, Г.Д.Гачева, М.Я.Голосовкера, У.Б.Далгат, В.В.Иванова, В.В.Кожинова, Г.И.Ломидзе, Ю.М.Лотмана, А.Д.Лосева, Е.М.Мелетинского, А.В.Пошатаевой, В.Н.Топорова, М.И.Стеблин-Каменского, К.К.Султанова, О.М.Фрейденберг и др.

Значительный научный вклад в исследование фольклоризма северокавказских литератур внесли А.И.Алиева, Л.А.Бекизова, А.М.Гадагатль, Г.Г.Гамзатов, У.Б.Далгат, З.А.Кучукова, Р.Г.Мамий, А.Х.Мусукаева, З.М.Налоев, У.М.Панеш, К.К.Султанов, А.А.Схаляхо, В.Б.Тугов, Ю.М.Тхагазитов, Ф.А.Урусбиева, Ш.Х.Хут, К.Г.Шаззо и др. В своем исследовании мы опирались на положения, концепции, выводы, представленные в работах этих и других авторов.

Представляется совершенно обоснованной точка зрения К.К.Султанова относительно закономерной противоречивости фольклоризма.

У.Б.Далгат отмечает разные формы фольклорного влияния в зависимости от периодов развития литературы. Так, на начальном, лгенетическом этапе, который соответствовал формированию молодых северокавказских литератур, преобладало прямое, формообразующее влияние фольклора. На более поздних этапах сложного взаимодействия двух эстетических систем этот процесс выливался в противоположную тенденцию - лантитезу, которая проявлялась в форме отталкивания от фольклорной традиции.аа

В разработку проблем мифопоэтического сознания, фольклорноЦлитературных и мифоЦлитературных связей внесли существенный вклад Л.А.Бекизова, Ю.М.Тхагазитов. Говоря о значительной степени заимствования фольклорного и мифологического элемента адыгской литературой, Л.А.Бекизова в монографии От богатырского эпоса к роману ставит этот принцип за дифференцирующую основу. К первому типу исследователь относит романы, тесно связанные с фольклорной поэтикой, ко второму - менее зависимые от нее. а

Ю.М.Тхагазитов отчетливо обозначил наиболее актуальные проблемы мифологических и фольклорных влияний на молодые литературы. Он продолжил поднятую полемику по этой теме в журнале Вопросы литературы (Вопросы литературы, 1976 - 1978 гг.), поставил ряд важных теоретических проблем, требующих своего разрешения. Исследователь впервые осмысливает историю адыгского фольклоризма, начиная с 1930-х годов.

Работа З.М.Налоева На стыке фольклора и литературы явилась началом исследования фольклоризма адыгской литературы. Этой же проблеме посвящены другие работы З.М.Налоева: Из истории культуры адыгов, Джегуако и поэт, в которой нашли отражение важнейшие этапы переходного типа художественного сознания в период трансформации его из мифо-эпического в литературное. З.М.Налоев впервые подверг фундаментальному исследованию народный институт джегуако - адыгских народных певцов-исполнителей, изучил и классифицировал разнообразные игровые формы культуры адыгов, которые получили яркое воплощение в творчестве джегуако.

Значительное влияние на адыгскую литературу, по мысли А.А.Схаляхо, оказывает героический эпос Нарты.

Героический Нартский эпос и фольклор, по мнению В.Б.Тугова, являются идейно-эстетической базой младописьменного романа. Исследователь отмечает неровный характер взаимодействия двух эстетических систем на разных этапах развития, при этом проявляется тенденция к усложнению. Говоря о скрытых и неявных фольклорных проявлениях в литературном тексте, В.Б.Тугов, вместе с тем,а не абсолютизирует роль самого фольклора.

С точки зрения Р.Г.Мамий, фольклорный материал служит задаче реалистического постижения исторической действительности, глубокого проникновения в национальный характер.

Г.Г.Гамзатов, говоря о недостаточном исследовании лвнутренних закономерностей литературно-фольклорных взаимосвязей, видит выход в исследовании лпитательной среды, вскормившей лгениальное дитя фольклора - литературу как высшую форму художественного сознания народа.

Нам представляется неслучайным, что авторы (Г.Г.Гамзатов, А.М.Гадагатль, А.В.Кулагина, Б.А.Рыбаков) акцентируют внимание на одной из важнейших особенностей фольклорной поэтики - повторяемости. Это свойство, в свою очередь, является одним из важнейших определяющих архетипа. Подобная фиксация на повторяемости фольклорной поэтики, отмеченная в исследованиях адыгских авторов, - красноречивое свидетельство того, что в настоящее время созрели объективные предпосылки для комплексных структурных исследований литературно-мифологических архетипов.

С течением времени отмечается закономерное луплотнение художественной, метафизической, онтологической и любой другой формы информативности художественного текста на его разных уровнях. Если она уже относительно давно коснулась развитых национальных литератур, то в настоящее время ее влияние испытывает адыгская литература; в первую очередь, это касается значительного усложнения композиционной и структурной организации художественного текста, формирования сложных, символически закодированных жанровых форм (роман-миф, повесть-притча).аЭто мнение разделяют Ю.М.Тхагазитов, Н.А.Приймакова и др. Несмотря на значительные изменения художественного сознания, появление новых закономерностей в современной адыгской литературе, они все еще не имеют сколько-нибудь серьезного убедительного объяснения со стороны исследователей. Между тем, разрешение этой проблемы нам представляется весьма важной задачей, учитывая непосредственную зависимость молодых северокавказских литератур от древней богатой мифоэпической традиции.

Несмотря на значительные достижения в отношении фольклоризма, почти не разработан его онтологический аспект. Мы разделяем позицию Ф.А.Аутлевой, которая, исследуя нравственно-философский аспект современного адыгейского романа, полагает, чтоа современный фольклоризм - проблема, находящаяся на первой ступени разработки.

Устойчивый интерес к личности и учению К.Г.Юнга в нашем отечестве вызвал значительный резонанс, в частности, в отношении методологической базы широкого круга гуманитарных дисциплин. Своеобразным переосмыслением иа ладаптацией теории архетипов Юнга к области отечественного литературоведения явилась фундаментальная работа Е.М.Мелетинского О литературных архетипах, которая стала необходимой основой для целого ряда современных научных исследований.

За последние два десятилетия появился целый ряд диссертационных работ, в которых при всей разноплановости поставленных проблем основным методологическим принципом явилось применение теории архетипов. Очевидно, такому активному и полноправному процессу ее вхождения в сферу отечественной методологии, как и приобретению особой роли, предшествовали серьезные объективные и субъективные предпосылки. С конца 80-х - начала 90-х годов ХХ века теория архетипов нашла необыкновенно широкое применение в научных исследованиях целого ряда российских авторов.

В нашем отечестве сам термин лархетип начал активно использоваться в работах А.Ю.Большаковой, А.Г.Бондарева, О.В.Латышко, М.А.Новиковой и др. В.А.Марков усматривает неисчерпаемые возможности художественных реконструкций архетипов. Целый ряд научных работ посвящен исследованию разных аспектов русской культуры:

философии: Архетипы гностицизма в философии русского литературного модернизма (1998) С.Л.Слободнюка;

культурологии:а Архетипическая матрица русской культуры (2002) М.Н.Любавина, Архетипическая традиция в истории художественной культуры: на материалах языческой и христианской Руси Т.Л.Стороженко; Архетипические образы в русской культуре Н.С.Пивневой.

Актуальных аспектов итературоведения касаются следующие диссертационные исследования: Ю.В.Доманского Архетипические мотивы в русской прозе XIX века (1998); В.А.Смирнова Литература и фольклорная традиция, вопросы поэтики: архетипы лженского начала в русскойа литературе XIX - начала ХХ века: Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Бунин (2001); И.С.Грацианова Концептосфера и архетипическое пространство русской онтологической прозы последней четверти ХХ столетия (2004); А.А.Колесникова Особенности переосмысления библейского архетипа Жертвы в романах М.Е.Салтыкова-Щедринаа Господа Головлевы и Ф.М.Достоевского Братья Карамазовы (2001); А.Н.Киселевой Художественные формы трагического сознания в прозе Л.Андреева (1898-1907): проблемы становления и архетипического соответствия (2004), и др.а

Несколько научных работ посвящено сравнительному анализуа зарубежнойа и русской литератур с позиции теории архетипов К. Юнга:а А.Н.Майковойа Интерпретацияа литературных произведений в свете теории архетипов К.Юнга (2000) (на материалах сказки Гофмана Крошка Цахес и произведений А.С.Пушкина, И.А.Бунина, И.А.Гончарова); В.С.Юдоваа Художественная актуализация архетипического в европейской литературе первой трети ХХ века: Г.Гессе, Д.Джойс, Т.Манн, А.Платонов (2001); Т.А.Хитаровой Архетипические образы верха и низа в романе с притчевым началом (2003) (на материалах произведений А.Мердок, У.Голдинга, А.Платонова). На белорусском фольклорном материале выполнена диссертационная работа Т.Г.Кутыревой-Чубалиа Белорусский жнивный напев: архетипы и инновации (2001).

Авторы диссертационных работ на обширном литературном материале попытались осмыслить историю формирования теории архетипов, убедительно проиллюстрировали репрезентацию некоторых мифологических архетипов в художественных образах произведений отечественной и зарубежной литератур.

Методологическая аоснова. Чтобы в той или иной степени отразить состояние современного сознания, художнику требуется особый шифр - знак, а исследователю - понятийный терминологический аппарат. Поэтому процесс научного осмысления труден без сложных семиотических означающих. В связи с этим нам представляется крайне важным использование семиотического метода, который получил научную разработку в трудах целого ряда авторов, в том числе Р.Барта,а Ю.Лотмана, И.Ильина и др.

В диссертационной работеа использовались основы герменевтики. Среди зарубежных исследователей важную роль психического в литературной интерпретации отмечал Поль Рикер. Универсальный характер самого герменевтического метода отмечает В.Е.Хализев. В настоящем исследовании мы ориентировались на теорию типологических схождений А.Н.Веселовского, благодаря которой получила развитие методология инварианта. Концепция инварианта, а также работы по изучению повествовательного фольклора (К.Леви-Стросса, А.Ж.Греймаса, Р.О.Якобсона, П.Г.Богатырева) создали целое направление, в основу которого легла теория инвариантной синтагматической схемы функций персонажей волшебных сказок, разработанная В.Я.Проппом. Она же повлияла и на появление методологии структурного анализа художественных произведений (С.С.Аверинцев, Г.Д.Гачев, Н.М.Зоркая, В.В.Иванов, Ю.М.Лотман, Е.М.Мелетинский, В.Н.Топоров, О.М.Фрейденберг и др.)

В принципах структурного исследования мы опираемся на концепцию и определение В.Я.Проппа, который рассматривает модель отечественного структурализма как наследие русского формализма. В контексте поставленной нами проблемы актуальным представляется мнение У.Б.Далгат, которая считает, что в решении проблем фольклоризма находят свое применение и принципы системного анализа.

На необходимость системного подхода указывает Г.Г.Гамзатов, который полагает, что анализ литературно-фольклорных связей мог бы обрести значительно большую полноту и системную представительность, если бы к нему был привлечен более широкий культурологическийа план. С этой точки зрения, считает автор, не только важно выявление закономерностей развития обеих эстетических систем, находящихся в постоянном взаимодействии, но определение, выяснение национальных и региональных закономерностей такого взаимодействия. Именно проблема фольклоризма, по мнению исследователя, теснейшим образом связана с вопросами национальной самобытности искусства, так кака на определенных стадиях литературного развития фольклор выступает в роли своеобразного лгенетического кода национальной литературы.

Метод мифологизма теснее всего сочетается с аналитической психологией архетипов, и его применение в нашей работе кажется наиболее конструктивным. Для выявления этой особенности в структуре литературных произведений были использованы элементы структурализма и феноменологии, и наиболее эффективно - метод аналитической психологии.

Тема нашего исследования имеет непосредственное отношение к фольклоризму, в частности, его онтологическому аспекту.

Теоретическая значимостьзаключается в обосновании нового направления в литературоведении северокавказского региона - мифоонтологии, научное исследование которой впервые осуществлялось с применением теории архетипов. Являясь универсальной, эта область отличается значительным этнокультурным своеобразием. Теоретические положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в литературоведении и фольклористике, культурологии, этнологии, при формировании словарей символов, семиотики, архетипов.

Практическая значимость работы состоит в создании предпосылок для применения нового направления в национальном литературоведении. Методологические принципы, фрагменты, результаты и научные выводы исследования могут быть использованы для разработки спецкурсов и спецсеминаров, учебных программ по истории адыгских литератур народов Северного Кавказа, в ходе преподавания кабардинской литературы и литературного анализа художественных произведений адыгских авторов. Концепции, положения, фрагменты научной работы могут быть реализованы при изучении теории мифа, включены в курсы истории культуры адыгов, философии, социологии и т.д.

Положения, выносимые на защиту.

• Исходя из тезиса о философичности развитого адыгского фольклора, мы обосновали, что его метафизическая основа нашла непосредственное отражение в адыгской литературе. Это вполне логично, учитывая тесную связь обеих эстетических систем. Онтологические категории адыгской мифологии (игра, инициация, трансценденция) органически присущи не только мифо-фольклорному пласту адыгской культуры, но и литературе.
• аЛитературные символы, мифологемы, архетипы непосредственно связаны с основными онтологическими категориями адыгской мифологии и фольклора, способствуют их художественной актуализации.

аТактика нашего исследования мотивирована предположением, что на основных этапах истории адыгской литературы существует:

• определенная динамика проявления литературных архетипических образов, которые берут свое начало из мифа и фольклора;
• устойчивые закономерности репрезентации литературных архетипических мотивов, особенно тех, которые являются наиболее типичными для мифо-фольклорного пласта адыгской культуры;
• определенная корреляция между литературными архетипическими образами и мотивами;
• онтологические категории и литературные архетипы во многом определяют особенности поэтики адыгской литературы;
• выраженное проявление общей закономерности дегуманизации адыгской литературы, которая манифестирует себя в демифологизации, дегероизации, десакрализации, отдельных элементах постмодернизма, появлении жанра антиутопии;
• апоявление нового романа- мифа, повести- притчи, что является отражением общей тенденции;
• архетипический литературный конфликт (в основе которого лежит бинарность архетипических образов) имеет под собой кризисную ситуациюа мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, репрезентирует трансформированный обряд инициации. Мы полагаем, что эта тенденция в адыгской литературе является проявлением общей закономерности;
• обоснование тезиса о том, что фольклоризм - это сознательная и бессознательная (архетипическая) реализацияа художественного потенциала автора;
• мифологическое и архетипическое непосредственно связаны и выражают себя посредством друг друга. а

Апробация результатов исследования.Диссертационная работа обсуждена на расширенном заседании кафедр русской литературы, кабардинской литературы, зарубежной литературы Кабардино-Балкарского государственного университета, отдела кабардинской и балкарской литератур Кабардино-Балкарского Института гуманитарных исследований (май, 2007 г.), на заседании научного семинара Актуальные проблемы литератур народов Российской Федерации (июнь, 2007 г.) Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета.

По теме диссертации опубликовано 30 работ, монография Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских авторов (сентябрь, 2007 г.), общий объем которых составляет 37 п.л. По материалам диссертационного исследования прочитаны доклады на международных, всероссийских, региональных, республиканских конференциях: Актуальные проблемы общей и адыгской филологии, посвященной 75-летию проф. З.И.Керашевой (Майкоп, 1999), Научная конференция, посвященная юбилею В.И.Абаева (Владикавказ, 2000),а Современные проблемы кавказского языкознания и фольклористики: материалы международной конференции, посвященной 100-летию К.С.Шакрыл (Сухум, 2000), VI Царскосельские чтения (Санкт-Петербург,а 2002), Актуальные проблемы общей и адыгской филологии (Майкоп,а 2005), Ломидзевские чтения а(М., 2005).

Структура диссертации Цвведение, основной корпус, состоящий из четырех глав, заключение, схемы, библиография.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, теоретическая основа и методология, использованные для исследовательской работы, формулируются основные цели и задачи, комплекс ключевых положений, выносимых на защиту, характеризуется теоретическая и практическая значимость работы, научная новизна ее идей и выводов, выявляются особенности формирования фольклоризма адыгской литературы, литературных архетипических образов и мотивов.

В первой главе Онтологические категории (трансценденция, инициация, игра): современное представление онтологические категории рассматриваются как лмост, благодаря которому восстанавливается связь с метафизической основой мифо-фольклорного наследия адыгов. Их лрастворенность в мифе и фольклоре обусловлена длительным процессом эволюции художественного сознания. Фундаментальные онтологические категории находили непосредственное отражение в эмпирических мифологических формах мышления. Метафизическое осмысление мифологии раскрывает новую грань научных исследований, в частности, ее онтологический аспект.

Сама мифология, на наш взгляд, в значительной степени является результатом философского поиска в пределах любой национальной культуры. После кризиса адыгской советской литературы для восстановления потерянной национальной самоидентификации художественное сознание возвращается именно к онтологическим основам национальной культуры, воплощенным в мифо-фольклорных художественных формах. Такой тип восстановления является одним из важнейших способов лрегенерации нарушенной духовной преемственности.

Обозначенные онтологические категорииа представленыа в большом количествеа источников - зарубежных и отечественных. Они относятся к разным областям знаний, течениям, направлениям, методологиям. Вместе с тем, при всей разноплановости в отношении форм выражения, все они в той или иной степени воплощают в себе идею инициации, игры, трансценденции.

Стержневой онтологической категорией адыгской мифологии и литературы, вокруг которой разворачивается стихия онтологических взаимодействий, является трансценденция.а Трансценденция, условно говоря, - это высшая точка в воплощении всех возможностей, заключенных в любой форме бытия, любом акте бытия, во всем сущем. Если кратко определить наши выводы в отношении обозначенной категории, то основным мотивом мифо-метафизического героя (термин М.Х.) адыгского фольклора становится достижение трансцендентной цели. Стремление к ней проявляется как универсальная данность, заложенная в природе мифологического героя. Сама трансценденция определяется как стремление к высшей цели (с позиций метода аналитической психологии - кака полное проявление индивидуации), которая в рамках фольклора имеет конкретное воплощение: чаще всего она представлена в образе красавицы, невесты (распространенный мотив добывания невесты) или бога. В настоящем исследовании мы попытались рассмотреть те же категории (в том числе, категорию трансценденции) на материале адыгской художественной литературы.

Трансценденция как категория возникает из игры и непосредственно с ней связана. Стихия игры имманентно сопряжена с адыгской культурой и во многом определяет ее. Причины, на наш взгляд, следует искать в тесной связи с религиозным синкретизмом, основой которого остается язычество. Последнему присущ дух карнавала, обрядности, игры, динамизма действий, что определенным образом обусловило игровой способ художественного мышления адыгов в целом. Другой важной причиной, объясняющей доминирование категорий игры (и инициации) и их значительное влияние на индивидуальное художественное сознание, является неразрывная связь адыгской культуры с институтом джегуако, который еще существовал в начале ХХ века. Третья причина заключается в тесной связи с народным обрядом, феномен которого до настоящего времени не стала формальным.

Нами были разработаны четыре формы игры (с учетом схемы Хейзинги - Кайюа), основанные на материале адыгской мифологии и фольклора:

1. ИграЦсостязание;

2. Игра с судьбой;

3. ИграЦпревращение;

4. Игра с Богом.

Мы пришли к заключению, что для мифоЦметафизического героя трансценденция (трансцендентная цель) осуществляется через инициацию.

Были отмечены (на основании классификации В.Я.Проппа) наиболее распространенные инициационные мотивы в адыгской мифологии и фольклоре:

- необычное происхождение мифологического (фольклорного) героя;

- невероятно быстрый рост в детстве;

- изоляция героев, воспитание лвдали от людских глаз;

- конь из подземелья;

- лпереносчики в царство мертвых (конь, орел);

- другие способы лпереправы (веревка, ремни, лестница и пр.);

- нагучица;

- иныжи, их слепота;

- имитация обжорства;

- обет молчания;

- определение героя по запаху;

- значение плешивости Куйцук, Куйжий;

- лбольшой или лмужской дом;

- тайная комната;

- лсестрица в мужском доме;

- судьба детей мужского дома;

- братья-драконы;

- дракон-похититель, дракон-поглотитель;

- мотив лзаглатывания и лизвержения;

- змей убивает змея;

- добывание невесты. Смена царя.

В центре нашего внимания на всех этапах исследования находилась инициация метафизическая, (онтологическая), возрождение homo philosophicus, или второго Адама (по выражению Юнга) как проявление некоего универсального духовного феномена, который актуализируется, отражаясь в творческой деятельности народа. Именно под этой призмой мы выделили три стадии становления адыгскогоа мифо-метафизического героя.

Мотив поисков отца (месть за отца) связывается с мифологемой дороги, странствия, путешествия, центральной в адыгских мифологии, фольклоре и литературе. Путешествие героя становится, с одной стороны, испытанием (компонент, необходимый для инициации). Эта сторона характерна для мифо-фольклорного и литературного героя. С другой стороны, путешествие - прямой символ индивидуации для обретения собственной самости. Такой аспект мотива путешествия всегда характерен для мифологического (фольклорного) героя,а тем более, для литературного.

Во второй главе лАктуализация онтологических категорийа мифологии через формирование архетипических образов и мотивов в творчестве адыгских писателей (Хан-Гирей, А.А.Шогенцуков, А.П.Кешоков) исследуется динамика трансформации архетипических образов и мотивов в произведениях адыгских писателей.

Особенностью Черкесских преданий (1841) является своеобразное совмещение двух когнитивных культурных полей, которые синтезировали элементы русской литературы (русский романтизм, литературный русский язык) и адыгской мифо-фольклорной традиции. В произведении Хан-Гирея можно отметить использование некоторых распространенных адыгских фольклорных мотивов, в частности, лмести за отца и лпребывание героя в склепе (пещере). Отмечается использование фольклорных элементов на уровне сюжето- и образостроения (герой-мститель, трансформирующийся в героиню-мстительницу, как литературная инверсия образа. Характерен фольклорный мотив лперекати-поле, который находит воплощение и в современной адыгской литературе, например, в творчестве кабардинского прозаика М.Емкужа).

Вместе с тем, репрезентация фольклорных мотивов в художественных произведениях адыгских просветителей реализуется преимущественно в форме литературной стилизации. В творчестве С.Хан-Гирея находят воплощение фольклорные и мифологические мотивы, образы и сюжеты. Вместе с тем, в произведении еще не проявлены литературные архетипы. Однако уже отмечается формирование зачаточных форм художественного символа.

В главе рассматривается проявление мифо-фольклорных традиции и новации на примере некоторых произведений А.А.Шогенцукова. В аего творчестве заметны влияния бесписьменной национальной культуры, адыгского этикета, традиций восточной и русской литератур. Последняя, в свою очередь, формировалась под воздействием европейского романтизма, который косвенно повлиял на художественный стиль поэта. В качестве формообразующего принципа им впервые была использована структура русской баллады (драматическая поэма Зимняя ночь). В творчестве поэта нашла закономерное отражение поэтика фольклорной традиции (в частности, песенного творчества джегуако, особенно песен-плачей - гыбзэ), которая ярко, своеобразно преломилась индивидуальным художественным сознанием. Этими многообразными слагаемыми объясняется значимость и противоречивость его творчества.

На примере литературного анализа некоторых произведений поэта исследовалась степень влияния этих традиций на формирование новых, независимых литературных тенденций и закономерностей индивидуального поэтического стиля. В литературном методе А.А.Шогенцукова фольклорная и литературная традиции органично сосуществуют. Влияние первой проявляется в цельности, отсутствии рефлексии и лрасщепленности психологических портретов литературных героев, характерных для развитых литератур; специфическое для фольклора лчерно-белое интонирование текста, радикальная поляризации бинарных оппозиций. Специфично и заимствование типичного сюжета народных преданий, например, трагический исход любовной истории на фоне враждебного окружения (сюжет поэм Мадина, Камбот и Ляца). Тем не менее, появление простого психологического портрета уже имеет отношение к литературной традиции. Последний представляет ее начальные формы, и вместе с тем, весьма своеобразно сочетается с яркой манифестацией личностного начала каждого из главных героев.

Творчество А.А.Шогенцукова оказалось непосредственно связанным с ирикой джегуако. Форма некоторых стихов-посвящений напоминает хохи и величальные песни, таким образом, мифологический и фольклорный элементы несут формообразующую и стилистическую функции. Особенностью творчества А.А.Шогенцукова является рельефность социальных, феноменальных и экзистенциальных конфликтов, которые чаще возникают в условиях пограничной ситуации (как предвосхищение современного направления в отечественной и мировой литературе). Эта же особенность его творчества позволяет рассматривать большинство художественных конфликтов в произведениях поэта как проявление бинарности - одной из важных современных тенденций фольклоризма, связанной с теорией архетипов (Е.М.Мелетинский, В.С.Севастьянова, Е.В.Воробьева, А.М.Майковаа и др.). В основеа последней, на наш взгляд, лежит кризисная ситуацияа мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, отражает трансформированный обряд инициации.

В рассказе Под старой грушей (1933) представлена авторская художественная реконструкция архетипа Мирового Дерева. В творчестве А.А.Шогенцукова впервые обозначились литературные архетипы, такие как Мировое дерево, Мировая Гора, Пещера и др., которые получили наибольшее развитие в современной адыгской литературе. Если в Черкесских преданиях Хан-Гирея можно говорить лишь о литературной стилизации фольклора, то у Шогенцукова фольклорные и мифологические образы преломляются через усложненную систему семиотического литературного метода. аА.А.Шогенцуковым часто используются мифологемы.

В диссертации значительное место уделяется исследованию романа-дилогии А.П.Кешокова Вершины не спят (Чудесное мгновение (1958), Зеленый полумесяц (1965), дилогия Вершины не спят (1970)), который достаточно показателен для периода послевоенной адыгской литературы. Миф претворяется в литературном дискурсе, пожалуй, на всем протяжении процесса становления адыгской литературы, с той лишь разницей, что на разных исторических этапах он воплощается в разной степени и форме. Своеобразной вехой в этом отношении стал советский адыгский роман. Этот этап характеризовался динамичным развитием литературного мастерства и его методов, преимущественно, в рамках соцреализма. Одновременно в литературе отмечалась тенденция к лоткату от фольклоризма, обусловленная пристальной фиксацией на самом литературном процессе, его активном становлении в условиях новой общественно-экономической формации. Вместе с тем, именно в этот период в нашем отечестве были написаны произведения, в основе которых лежат мифологические или фольклорные мотивы: Закон вечности Н.Думбадзе, Железный театр О.Чиладзе, Дата Туташхиа Ч.Амирэджиби, Выбор Ю.Бондарева, Твоя заря О.Гончара, Белый пароход, Буранный полустанок Ч.Айтматова, Императорский безумец Я.Кросса, Сказание о Юзасе Ю.Балтушиса и др.

Сложная художественная тематика дилогии касалась одного из самых драматических периодов Кабарды - переходного исторического этапа становления советской власти, революционных и послереволюционных преобразований, гражданской и первой мировой войн, которые сопровождались неразрешимыми противоречиями во всех сферах жизни. Именно советский литературный дискурс становится наиболее активной и востребованной сферой, которая формировала партийное, лправильное отношение к социализму во всех его проявлениях. Это достигалось с помощью относительно высокого уровня художественной литературы и ее непосредственным активным влиянием на культурное бессознательное широких масс. Литературные персонажи становятся яркими, убедительными выразителями советской идеологии и приобретают статус самостоятельных лживых героев, очень напоминающих известные знаменитые эпические персонажи.

В романе-дилогии присутствуют образы-символы (кинжал (меч), колесо, вершина, камень). Наряду с ними в романе формируются архетипические образы Кузнеца, всадника, воды,а дерева.

Формируется общий собирательный образ Кузнеца нового времени; его составляют кузнец Бот, Инал Маремканов, дед Баляцо, Эльдар, Тембот, Аслан, Нургали, мальчик Лю. Все они, так или иначе, дополняют типаж Нового Кузнеца или кузнеца советского времени. Комплекс индивидуальных особенностей и профессиональных функций всех этих персонажей-кузнецов определяет единый общий портрет Кузнеца, точнее, его архетип.

Архетип дерева. Одним из доминирующих архетипических образов в романе-дилогии Вершины не спят является дерево. В Чудесном мгновении это - старая груша. Образ грушевого дерева вызывает ассоциации со сходным образом в рассказе А.А.Шогенцукова Под старой грушей. Старое грушевое дерево - место, которое неизменно привлекает детей: у Шогенцукова - школьников, для которых повествует старик-сказитель, у А.Кешокова это - место для мальчишеских игр. Сидя на верхушке грушевого дерева, воспитанница княгини девочка-сирота Тина наблюдает за свадьбой.

Образ дерева получает новую, советскую интерпретацию, порой курьезную. Если раньше собственность принадлежала князьям и уоркам, то теперь принадлежит всем, рассуждает Давлет.

Архетип всадника является одним из наиболее распространенных образов в адыгской литературе. В советском романе он имеет собственную характеристику. Астемир Баташев, укрощающий необъезженного коня Емлиджа - одна из наиболее экспрессивных, запоминающихся сцен первой части дилогии. Всадник Астемир со своим конем Похом представляют собой классическую пару, трансформированную из фольклора литературной национальной традицией; столь же традиционным является преодоление препятствий всадником. Такой же фигурой становится Жираслан, который еще представляет традиционный портрет адыгского всадника.

Позже на страницах романа появляются всадники Красной Армии с красными лентами на черкесках. Так, традиционный адыгский всадник в советском романе превращается в красного всадника.

Однако с последним происходят и другие перевоплощения - он становится лвсадником просвещения, по определению просветителя Казгирея Матханова, в духе совершающихся вокруг грандиозных перемен. Образ всадника превращается во множественную метафору - старым всадником становится даже шариат. С всадником сравнивается река Урух, которую герой называет лзолотым всадником. Аналогом последнего становится новый всадник, о котором главный герой говорит весьма символично: лЭто человек в седле с ружьем - с букварем в руках. Определяется динамика формирования архетипа в пределах романного дискурса: типичный всадник (например, Астемир Баташев, укрощающий необъезженного жеребца, Жираслан) - лплохие всадники (всадники Шкуро) - лкрасный всадник (Эльдар с красной лентой на груди, Астемир с красным знаменем в руках) - всадник лпросвещения, Шариат - лстарый всадник, у которого лперерезали подпруги. Так в романе формируется литературный архетип всадника советской эпохи.

Он достаточно часто встречается в произведениях адыгских авторов, причем подобная широкая вариабельность типична для адыгской литературы в целом. Характерно, например, название романа Т.Керашева - Одинокий всадник.

аАрхетип воды. Природные стихии в дилогии А.Кешокова символически соотносятся с глобальными социальными преобразованиями и событиями переходного периода. Неудержимый водный поток открывается совершенно разными художественными гранями. Его символическая функция необыкновенно пластична и вариабельна: река приносит блага жизни - от валежника и деревьев до бытовой утвари - то и другое систематически вылавливается жителями аула Шхальмивоко.

Мотив ливня связан с мотивом библейского потопа, который подводит итог очередному витку прошедшего циклического времени, уничтожая его. Вместе с тем, вода как один из эсхатологических мотивов лсмывает, нейтрализует мир несовершенного бытия, при этом она выступает как стихия очистительная, поскольку приводит его к исходной точке отсчета, давая возможность заново выстроить более совершенную систему мироустройства взамен старой, несостоятельной.

Функция обновления непосредственно связана со стихийной, безличной жестокостью воды - ведь в качестве обновляющего начала она предварительно уничтожает старый мир и людские жизни. Река Шхальмивоко (прототип ее - река Шалушка, старое название - Шхалюко) разливается после ливня. Поток ее в свое время лунес Мурата, отца Эльдара, и князя Шарданова. Жертвы реки - закономерный итог лтемной стороны ее символической амбивалентности и полиморфизма, в которых наряду с созидательным началом присутствует равноценный элемент деструкции.

Вода, как слепая разрушительная сила, уносит плоды тяжелого труда, необходимого для построения новой социалистической жизни: так, водный поток сносит трактор, ломает плотину, которую строили под руководством Жираслана. Стихия воды является универсальным полифункциональным символом, который лработает на разных уровнях художественного текста. Таким образом, в дилогии А.Кешокова формируется самостоятельный литературный архетип воды, который представлен как полисемический образ, определяет целый ряд семантических нагрузок и выполняет структурообразующую функцию.

В дилогии находят воплощение распространенные мифологические мотивы, например, мотив поисков отца, который выступает как его инверсия или реминисценция, мотив путешествия, подземелья. Они непосредственно содержат в качестве мифологического ядра мотив превращения. Эти мотивы в совокупности и в частности представляют онтологическую категорию - инициацию. Категория трансценденции выступает в качестве трансцендентной цели.

В творчестве А.П.Кешокова очевидна художественная преемственность в отношении архетипической поэтики А.Шогенцукова, первой в истории кабардинской литературы. В его произведениях нашлиа воплощение и дальнейшее развитие архетипические образы и мотивы, распространенные в адыгском фольклоре и мифологии.

В третьей главе Репрезентация онтологических категорий и особенности формирования архетипических образов и мотивов в художественной литературе 1980Ц90-х годов (на примере творчества М.Т.Эльберда, Х.К.Бештокова, Ю.Г.Чуяко) представлена динамика проявления литературных архетипических образов и мотивов в художественной литературе так называемого нового времени. Она оказывается наиболее интенсивной в сравнении с предшествующими этапами литературного процесса.

Художественные методы, использованные М.Эльбердом в романе Страшен путь на Ошхамахо (1987), имеют самую тесную связь с фольклором и мифологией; они проявляются в разных формах практически на всех уровня текста. В структуре романа М.Эльберда соотнесены адыгские обычаи, этикет, предания. Национальный мир показан глазами самих адыгов, реже - через их внутренний мир (исповедь Мысроко, внутренние монологи Канболета, Казаноко и т.д.), с точки зрения представителей русского и европейских народов на национальный мир адыгов, наконец, с высоты современности - с позиции Созерцателя. Такая частая смена точек зрения позволяет добиться лстереоскопического изображения художественного предмета, образа и, в совокупности, основной художественной идеи. Подобный игровой композиционный прием позволяет дистанцироваться от изображаемого, допуская юмористическое или ироническое отчуждение.

Эволюция художественного мастерства адыгских поэтов и прозаиков осуществляется, в первую очередь, в русле трансформации древнейшей фольклорной традиции, преломления ее в том или ином варианте на пути формирования новых литературных традиций. Настоящее исследование касается именно этого аспекта романа Страшен путь на Ошхамахо.

В произведении широко используется фольклорный и этнографический материал. Этно-материал органически ассимилирован художественным текстом, удачно лвписан в него, поэтому богатая этнографическая и фольклорная основа проступает как бы исподволь.

Достаточно часто автор апеллирует к адыгским фольклорным и мифологическим персонажам. Чаще всего они упоминаются в монологах героев, реже используются как литературные прототипы. Величественная фигура бога-кузнеца Тлепша становится одной из самых распространенных в адыгской прозе. Это не случайно, так как Тлепш - излюбленный мифологический образ, который отвечал за вооружение адыгского воина. Очевидно, именно поэтому его чаще всего упоминают персонажи романа, представляющие адыгское воинство.

Литературные аллюзии на мифологические и фольклорные образы, эпизоды, сюжеты встречаются в тексте от экспозиции до финала.

Центральными архетипическими образами становятся архетип Кузнеца, архетип Нарта, предметным архетипическим образом выступает панцирь (как инверсия образа меча или кинжала).а

Композиция романа построена по типичной модели приключенческого жанра и, соответственно, одним из главных мотивов композиционной структуры заключает в себе мотив путешествия.

Наряду с ним автором используется другой распространенный мифологический мотив - добывания невесты (как трансцендентной цели).

Стихия воды активно применяется в разных вариантах как средство для инициации итературного героя, точнее, литературной инверсии этого мотива.

Здесь же художественно репрезентируется мифологическая форма игры-состязания. Адыгские фольклорные и мифологические мотивы используются для сюжето- и образостроения, нового литературного мифотворчества и песнетворчества, приобретают своеобразную форму мифо-литературной лгибридизации и литературной стилизации. Автор применяет метод игровой поэтики, лсмешивая миф и реальность, зачастую меняя их местами, использует метод частой смены (или совмещения) ракурсов (точек зрения) на один и тот же художественный объект. Например, автор лмифологизирует историческую личность народного адыгского джегуакоа Казаноко Жабаги. Мифологические персонажи становятся матрицами литературных, трансформируясь в ряде случаев в литературные архетипы. Фольклорные и мифологические реминисценции проявляются в разных формах на протяжении всего повествования.

Одним из самых распространенных образов адыгской литературы является камень. Он несколько раз встречается в романе М.Эльберда: в начале повествования - это священный черный камень Каабы в Мекке, к которому направляются паломники, чтобы освятить чудесный панцирь. Священный камень мусульман в середине повествования сменяется священным адыгским языческим камнем, на котором оставляют подношения. Характерно, что в сцене с образом языческого камня связаны:

- старик-шоген, живущий в пещере;

- старуха, которая принесла пожертвование к камню;

- Кубати, который приносит камню первую жертву (дикого кабана);

- пожертвование шогену, которое инициирует старуха Хадыжа.

Непосредственная связь Кубати (прототипом которого является Сосруко) с камнем нам кажется закономерной. Подобные аналогии протагониста, имеющего мифологическую матрицу, с камнем, уже известны в некоторых литературных произведениях северокавказских авторов.

Особое место в адыгской литературе занимает творчество Х.Бештокова. Одним из самых значительных явлений в кабардинской литературе стал роман в стихах Каменный век (Мывэ лъэхъэнэ, 1985), который во многом определил новый уровень кабардинской литературы. Методом стилизации под архаический сюжет автор пытается раскрыть тайну происхождения и способ существования зла, жажду познания для приближения человека к истине, утверждает торжество непреходящих духовных ценностей. Использован новый художественный слог, элементы поэтики, граничащие с творческим экспериментом. Поэма кодифицирована сложными и простыми символами. На примере войны двух древних племен (Дореев и Эминеев) автор в экспрессивно-выразительной художественной манере отражает один из самых важных моментов истории человечества, когда на смену принципа правоты с позиции силы приходит нравственный императив. В войне Дореев и Эминеев нет победителей, но проигравшими оказываются все: люди обоих племен погибают, кроме случайно оставшегося в живых Ану. Гуманизм, с точки зрения автора, не просто принцип, а закон необходимости, без которого оказывается обреченной не только частная жизнь, но существование всего человечества.

Текст денотативно связан с историей самих адыгов, так же, как с историей любого другого народа, так как содержит некую универсальную модель длительного драматического становления человеческой морали. Автор художественно репрезентирует эпоху, когда трагически уходили в прошлое великие тотемы, освобождая сознание людей для другого, принципиально нового духовного движения. Каким оно будет? Чтобы понять это, юноша Ану забирается на высокое дерево вместе со своей подругой. За его плечами ничего не осталось: истреблено племя, погибла семья и последняя надежда - Черный Бык, приносящий счастье ему и его народу. Юноша напряженно всматривается в будущее. Сможет ли он выбраться из порочного страшного круга лкровь за кровь, в котором до сих пор вращались люди по нелепой прихоти судьбы? Белая вершина горы из сна Ану кажется такой же призрачной, как сон. Но в виртуальном единоборстве вершины и Черного Быка животное соскальзывает и погибает. Вершина оказывается той высшей планкой нравственной эволюции, которую уже не может одолеть бык-тотем, заключающий в себе силу и агрессию. Она оставляет надежду на спасение двух одиноких людей в жестоком, враждебном мире. Дерево оказывается единственным спасением для Ану и его подруги - настоящее Древо жизни. Новоявленные изгнанники - Адам и Ева - поднимаясь выше, опираются на его ветки, чтобы перейти на совершенно другой уровень отношений: возможно, он явится предпосылкой для появления нового, небывалого еще мира, который будет управляться уже другими, человеческими законами.

Произведение Х.Бештокова отмечено достижением нового уровня поэтики, стиля, композиции, внутренней динамики и энергетики художественного текста. В романе-мифе Каменный век представлен архетип Оборотня (Псомордого). Амбивалентным символом выступает образ Черного Быка, воплощающего старый мир, который управляется с позиций силы. В нем еще отсутствует нравственный закон. Другими символическими образами выступают дерево, река, гора, камень. Они могут быть рассмотрены как литературные архетипы только в общем контексте современной адыгской литературы. Символы дерева, горы являются трансцендентными.

С появлением Каменного века Х.Бештокова в адыгской литературе берет начало новая тенденция - неомифологизм, в рамках которого утверждает себя жанр романа-мифа. Следует отдельно подчеркнуть особые, новаторские принципы поэтики, смелость и неожиданность в системе структурирования и организации художественного текста, глубину и широту философского поэтического осмысления и постижения материала, особенную силу и остроту художественного воздействия. Сложная мифологическая поэтика Х. Бештокова оказала значительное воздействие на адыгскую литературу.

Талантливый адыгейский прозаик Ю.Чуяко в романе Сказание о Железном Волке (1993) своеобразно интерпретировал широкий пласт адыгской мифологии и фольклора, сформировал новые методы организации и структуры художественного текста, которые вывели адыгскую современную прозу на новый уровень художественного мастерства. Любая художественная идея произведения вырастает из предшествующей мифологической основы, оформляетсяа в пределах ее лучших традиций, иа это дает ей основной импульс для дальнейшего движения и роста. Художественные образы, архитектоника сюжета, символические, метафорические элементыаа непосредственно связаны с адыгским фольклором.

Как можно было убедиться на примере литературного анализа художественного текста, автором часто используется метод фольклорного заимствования на уровне сюжето- и образостроения. Мифологическиеа персонажи продолжают своеа инобытие, воплощаясь в литературные, которые так же, но по другим законам, формируют литературный архетип.

На основании художественных новаций, активного использования множественных архетипов и символов, благодаря привлечению богатого фольклорного, мифологического, этнографического материала, автор сумел создать широкомасштабное художественное полотно - итературный миф. Нашу точку зрения разделяет Ф.А.Аутлева, Н.А.Приймакова и др.

Но в этих случаях современного литературного мифотворчества остается общая авторская тенденция к дегероизации и лснижению старого мифологического стиля - ведь новый современный миф носит большеа пародийный или ироническийа характер.

В романе представлены литературные архетипы Кузнецаа Тлепша, Оборотня (и его разные варианты), Всадника, Джегуако (дедушка Хаджекыз), Коня. Предметные литературные архетипы воплощаются образами Мирового Дерева, Меча. Встречаются символы трансценденции, которые актуализируют ее онтологический аспект. В повествовании присутствует трансформированный мотив путешествия. Ярко выраженный мотив двойничества можно рассматривать, с одной стороны, как близнечный мотив, распространенный в фольклоре и мифологии, с другой - как проявление мотива оборотничества. Автор воссоздает новый литературный миф, широко вводя мифологические и фольклорные образы, мотивы, реминисценции, новые притчи и сказания Джегуако Хаджекыза, что позволяет говорить о литературном мифотворчестве.а Роман Сказание о Железном Волке соответствует жанру романа- мифа.

В четвертой главе Актуализация онтологических категорий посредством формирования архетипических образов и мотивов в творчестве современных адыгских писателей (М.Емкуж, Н.Куек, Д.Кошубаев) рассматриваются новые принципы поэтики современных авторов в контексте поставленной проблемы. а

На авансцене повести М.Емкужа Всемирный потоп (1994) - мир современности, но сквозь него просматривается другой, сакральный план, на который лработает видимый, профанный. Именно в соотношении двух совмещенных временных плоскостей становится очевидной вся степень деформации видимого плана - современной жизни, ставшей недолжной. Этот процесс носит перманентный, циклический характер: художественный хронотоп (по авторскому умолчанию) каждый раз восстанавливается после очередного природного катаклизма (кары божьей), но всякий раз жизнь деградирует, приходит к упадку, что инициирует новое стихийное бедствие, и так без конца (мифологема порочного круга). Таким же образом, на фоне своей мифологической матрицы литературные архетипические варианты оказываются непоправимо деформированными. В этом заключается индивидуальный прием художественного снижения.

Такую же отчетливую тенденцию снижения мы обнаруживаем в романе Н. Куека Вино мертвых - она достигается за счет постепенного устранения сакрального. Иной метод применяется Д.Кошубаевым; здесь эффект снижения достигается через смеховую стихию - иронию, сарказм, пародию, гротеск. Но в трех случаях результирующим оказывается общий эффект дегероизации, десакрализации, демифологизации.

Автором повести Всемирный потоп применен принцип деконструкции. В пространстве двух совмещенных ракурсов становятся очевидными те отклонения от мифологических лправильных прообразов, которые, оставаясь фоном, дают возможность оценить степень лдеформации тех или других литературных образов-двойников. Повесть М. Емкужа - отчетливая антиутопия. Н.А.Шогенцукова справедливо называет произведение М.Емкужа романом-предупреждением, классифицируя его как роман в силу масштабности, глубины и цельности замысла и композиции. Стиль повести отличается преимущественно мягким юмором и легкой иронией, пониманием человеческих слабостей героев, сочувствием и приятием их. Именно такая тональность придает в общем безотрадной драматической картине просвет надежды. Автор не подсказывает, (да и, возможно, не знает) выхода, но лсогревает все повествование теплом гуманизма. Благодаря художественному мастерству, автору удалось в рамках выбранной поэтики добиться значительного художественного эффекта.

Кроме главных литературных героев, которые представляют различные варианты архетипа пророка, автор вводит в повествование предметные образы - архетипы воды, камня, дерева, горы (кургана), благодаря которым достигается необходимый художественный эффект и семиотическая насыщенность.

Мы можем заключить, что в современной адыгской литературе центральным становится образ оборотня, который олицетворяет мировое зло. В повести Черная гора (1997) талантливого адыгейского писателя Н.Куека таким образом становится сама Гора. Природа зла, его воплощение, генезис и развитие, действенные способы противостояния злу - проблемы, которые волнуют современных адыгских художников слова. Зло, согласно художественным представлениям писателей, неуловимо, разнолико, протейно, именно поэтому оно выступает чаще всего в облике Оборотня. Оборотничество - магическая перемена облика персонажа. Мотив оборотничества, очевидно, базируется на практике маскировки, а также на некоторых тотемических и анемических воззрениях: о воплощении души человека в животном (растении, предмете), о человеческой или животной ипостаси аграрных божеств, духов. В оборотничестве отразились представления о зооантропоморфной природе мифологических персонажей - тотемных первопредков и культурных героев. Двойственность их природы обнаруживается первоначально не в облике, а в поведении, причем грань между ипостасями человека и животного подчас трудноуловима.

Оборотень доминирует в романах Х.Бештокова Каменный век (Псомордый), Ю.Чуяко Сказание о Железном Волке (в образе Железного Волка). Мотив оборотничества непосредственно связан с инициацией, его семантическое наполнение отчасти сохраняется в художественном дискурсе современных адыгских писателей.

Кроме архетипа Оборотня, в повести присутствуют архетипы Старца (глава Старик), Матери (Мать Нешара), Юноши (Нешара), Девушки, Врага (Рыжебородый), Одинокого Всадника (символ адыгского народа), собирательный образ страдающего ребенка (который идентичен архетипу Божественного Младенца); предметные архетипы дерева, камня.

Наиболее выраженными являются символы трансценденции, которой достигает герой через превращения и метаморфозы (аналогии духовной инициации). С помощью архетипических образов репрезентируются архетипический мотив путешествия (во временах и пространствах) и танца.а

Прозаик Н.Куек проявляет себя мастером поэзии. Вино мертвых (2002) - роман, написанный в манере поэтической прозы. Такая особенность соответствует тенденции в адыгейской литературе.

Вместе с тем, роман является своеобразной литературной стилизацией адыгской версии Нартского эпоса, в которой художественное пространство обретает особое свойство многомерности. Автор создает свой, новый миф - литературный. Все это позволяет говорить о создании произведения в жанре романа-мифа, впервые отчетливо воплощенного в творчестве Х.Бештокова. В пределах этого жанра позволительным оказывается дидактизм, который мог бы показаться порой избыточным, если бы не авторское чувство стиля, которое сохраняет органичное читательское восприятие.

Одновременно обе особенности (поэтизированный стиль, жанр романа-мифа) соответствуют тенденциям мирового литературного процесса.

В романе репрезентированы основные онтологические категории адыгской мифологии, которые находят воплощение в трансформированных мифологических мотивах.

Категория инициации представлена мотивами подземелья, тесно связанного са мотивом поисков отца (точнее, его инверсией - мотивом поисков мертвого отца), быстрого роста, путешествия (как художественного воплощения военного похода - зек1уэ, пути одиночества, путешествия в небо).

Мотив путешествия и мотив танца (полета) объединяет категорию инициации с категорией трансценденции. Последняя воплощается мотивами полета, архетипом богочеловека Тлепша, образами-символами воды, света, звука.

Категория игры представлена инверсией мифологического (фольклорного) мотива игры-состязания.

Все вышеперечисленные мотивы актуализируются за счет композиционных функций литературных архетипов и образов.

Литературными вариантами мужских архетипов являются Воин, Певец (Джегуако Ляшин), Фэнэс (адыгский вариант Вакха), Богочеловек Тлепш.

Литературными вариантами женских архетипов являются Дева, Великая Мать.

В романе представлен литературный архетип Младенца (сын Тлепша).

Автором используются сюжеты и мотивы нартского эпоса, которые чаще актуализируются в литературном дискурсе как след, реминисценция. Интерес представляет композиция романа, в которой автор совмещает две когнитивные плоскости - историческую и мифологическую. Композиционно линейное историческое время лсворачивается в циклическое, мифологическое, но коннотативно оба плана сосуществуют до самого финала.

Особыми методами, которые применяются автором, становятся игровой метод, (используется на разных уровнях текста), прием гиперболы, метод снижения; последний достигается при помощи десакрализации, дегероизации, демифологизации.

Декодируя художественную систему символов, можно заключить, что герой (Тлепш) может обрести свободу, исполнив то, лчто предначертано. Оно задается женским началом, праматерью. Вероятно, ее образ потому постоянно преследует героев, что они не выполняют того, что им предписано. Может, именно поэтому все Хаткоесы движутся по замкнутому магическому кругу, и только Тлепшу удается разорвать его, перейдя в другое онтологическое измерение. Характерно, что ко всем героям-воинам приходит образ прабабушки, за исключением Тлепша.

Роман Д.Кошубаева Абраг (2004)а является литературной пародийной стилизацией нартского эпоса. Автор использует практически весь диапазон смеховой стихии: юмор, ирония, сатира, пародия, гротеск. Эти приемы действуют на всех уровнях текста, в том числе, лингвистическом, стилистическом, композиционном, онтологическом, метафизическом. Жанр романа можно классифицировать как роман-миф, роман-антиутопию. С другой стороны, учитывая, что в основу романа положена адыгская притча об исчезновении озера Абраг, произведение можно назвать ее литературной репрезентацией и классифицировать его как роман-притчу. При этом мифологическая основа является едва ли не единственной, если не считать проекцию романа на современность, в первую очередь, на общий и культурный кризис. Впервые в истории адыгской литературы автор подверг жесткой критике фундаментальную составляющую современного адыгского культурного феномена (в частности, современное семантическое наполнение адыгэ хабзэ), применив метод тотального отчуждения через заимствование образов, мотивов и сюжетов из адыгской мифологии, в первую очередь, нартского эпоса. Вместе с тем, в романе использованы библейские мотивы и их реминисценции (мирового потопа, Содома и Гоморры и пр.). Можно утверждать, что Д.Кошубаевым впервые был применен метод последовательной деконструкции. Он соотносится с основными установками постмодернизма (деконструкция, отказ от художественного моделирования целостной картины мира, ирония, пастиш и т.д.), что позволяет говорить о преимущественно постмодернистской ориентации романа.

В романе актуализированы все три онтологические категории - трансценденция, инициация, игра. Но в силу указанных особенностей, они получают обратное семантическое наполнение. Так, трансценденция представлена своими типичными символами: лестница, образ неба, мотив полета, трансцендентная цель в образе невесты (красавицы) и бога. Но символ лестницы не служит своему онтологическому, сакральному назначению (которое намеренно подменяется профанным), этому же соответствует образ неба; мотив полета превращается в бескрылый полет, означающий падение; соответственно, сама категория трансценденции превращается в свою противоположность - ланти-трансценденцию. Другие мифологические мотивы - путешествия, превращения, мотив добывания невесты, поиски отца (те, которые в большей или меньшей степени воплощают категорию инициации), близнечные мотивы, реминисценция этих аи других мифологических и фольклорных мотивов - также подвергается иронической и пародийной деконструкции. В тексте находят воплощение литературный архетип Мирового Дерева (точнее, пародия на него), архетип Жрицы Любви (Богини любви), архетип Нарта, в отношении которых также применяется общий принцип снижения. Категория игры находит свое воплощение в форме фрагментов игры-состязания (которое выглядит больше как форма стихийной борьбы без правил). Автором широко применяется игровой метод, который, в первую очередь, заключается в регулярной подмене традиционного семантического статуса означаемых на пародийный.

В заключении подытожены и обобщены основные итоги исследования.

Нашей задачей являлось исследование особенностей эволюции мифопоэтической традиции в художественных произведениях адыгских авторов разныха периодов.

Дореволюционный период характеризуется стилизацией фольклорных мотивов, сюжетов и образов (некоторые художественные произведения адыгских просветителей, в частности, Хан-Гирея). Первый этап развития адыгской литературы совпал с начальным развитием советской литературы. Она связана с некоторым нивелированием амифо-фольклорной основыа или использованием ее в пределах существовавших идеологических рамокаа художественного дискурса. Вместе с тем, анализируемые художественные произведения этого периода А.А.Шогенцукова, А.П.Кешокова отличаются относительно большой степенью мифо-фольклорного заимствования. Чаще оно проявляется в латентной, неявной формеа на уровне реминисценций, но могут использоваться в качестве принципа для образостроения, сюжетостроения и т.д. В этот период происходит на первый взгляд парадоксальное обогащение национального художественного сознания без заметной степени его деформации. Мы объясняем это тем, что на всех этапах степень восприятия и усвоения инонациональной культуры регламентировалась в первую очередь мифологической структурой художественного сознания адыгов, в основе которого лежит архетипическое бессознательное.а В творчестве А.Шогенцукова появляется определенная тенденция к формированию литературных архетипов. Она послужила новацией, которая была усвоена, продолжена и развита его последователями.

1980-90-е годы становятся переломным этапом, когда кризисное художественное сознание в поисках значительно утраченной национальной самоидентификации усиливает связи с фольклором, мифом. Одновременно усложняются и обогащаются сами формы связей. Их можно считать одним из способов восстановления целостной картины мира. Художественное сознание испытывает серьезные трансформации, приближаясь к основной особенности мифологического мышления - его креативности, то есть способности к мифотворчеству, в данном случае, литературному. Новый литературный миф порой обретает форму смелого творческого эксперимента - так возникает роман-миф в стихах Х.Бештокова Каменный век, а вслед за ним - целое направление современной адыгской литературы, которое можно обозначить как неомифологизм.

Эта новая тенденция связана с появлением целого ряда художественных произведений, в основе которых в большей или меньшей степени и разной форме доминирует мифологический и фольклорный элемент и структура. Мы классифицируем как роман-миф Вино мертвых Н.Куека, Сказание о Железном Волке Ю.Чуяко, Каменный век Х.Бештокова. Роман Д.Кошубаева Абраг также относится к жанру романа-мифа, вместе с тем, в истории адыгской литературы это первый романЦантиутопия.

Повесть Емкужа Всемирный потоп соответствует определению повести-притчи, одновременно, это повестьЦантиутопия. Наряду с этим, мы признаем правомерность классификации Н.А.Шогенцуковой, которая определяет произведение М.Емкужа как роман-предупреждение. К жанру повести- притчи относится Черная гора Н. Куека.

Появление жанра антиутопии кажется нам вполне закономерным, учитывая объективно существующую тенденцию снижения. Она проявляется как национальный вариант в русле общей дегуманизации культуры. Тенденция снижения осуществляется за счет десакрализации, дегероизации, демифологизации, а также благодаря форме литературной пародииа и сатиры (Д.Кошубаев). Кроме существенных трансформаций поэтики, этоа свидетельствует еще и о серьезных аксиологических сдвигах общественного сознания, которое впервые от идеализации лабсолютного эпического прошлого и настоящего подошло к их критическому и пародийному переосмыслению.

Неомифологизм современной адыгской литературы представляется нам вполне закономерным. Его появление мы объясняем, в первую очередь, связью с особым влиянием древнего, богатого фольклорного пласта, который имеет асимметричное соотношение с молодой литературной традицией, отчетливо превалируя над ней. Этой же особенностью можно объяснить преимущественно архетипический способ художественного мышления адыгов. Мы можем согласиться с тезисом Ю.М.Тхагазитова о типологическом сходстве произведений латиноамериканской литературы с молодыми литературами Северного Кавказа, в частности, адыгской. Период анеомифологизма в адыгской литературе соответствует периоду формирования лсозидающего романаЦмифа Латинской Америки 1950 - 60-х годов, который сменил период лпримитивного романа 1930Ц50-х годов. Это обусловлено особенностями целой совокупности объективных и субъективных факторов, характерных для развития адыгской литературы. Одновременно, этот этап соответствует появлению подобного направления в мировой литературе в начале ХХ века. Такие общие типологические схожденияа кажутся отнюдь неслучайными: в них проявляются некие общие универсальные закономерности мирового литературного процесса.

Поэтика нового мифа отличается не только мифологическим способом литературной художественной реконструкции, но и усиленной мифо-онтологической рефлексией. Если в литературе для формирования художественных образов и мотивов используется типизация, то в рамках неомифологизма наряду с первой используется архетипизация. Это усугубляется значительно усложнившимся литературным материалом, который требует столь же сложных методов организации художественного текста, таких, как аллюзия, интертекстуальность, реминисценция, код (двойной код),а символ, мифологема, архетип и пр. Подобные особенности национальной литературы обусловлены не только художественным сознанием авторов, но и авторским бессознательным: творческое мышление - это, в первую очередь, репрезентация архетипического бессознательного, интуитивного мышления, за которое отвечает мифологический и фольклорный национальный элемент. Подобную точку зрения разделяют А.Н.Майкова и В.А.Марков.

В своем исследовании мы непосредственно коснулись проблемы разночтений в отношении фольклоризма. На наш взгляд, авторское использование фольклорных и мифологических элементов и структур в литературе может быть лишь сознательным и бессознательным одновременно: само обращение и отбор фольклорного материала носит сознательный характер, тогда как архетипическое, живущее в подсознании автора, проявляется и актуализируется в творчестве по другим законам - иррациональным. Творчество проявляется как уникальный синтез авторского сознательного и бессознательного.

Одной из важнейших задач, стоящих перед нами, стало определение архетипизации мифо-эпических текстов, так как сферы мифологического и архетипического нераздельны и выражают себя посредством друг друга. В результате исследования мы пришли к выводу, что наиболее распространенными литературными архетипичскими образами в представленных произведениях является итературный архетип Оборотня, Кузнеца, которыеа репрезентированы в большинстве романов. Из женских архетипов представлен архетип Великой Матери, Девы, Жрицы (Богини любви). Из мужских архетипов нашли воплощение архетип Всадника, Нарта, Воина, Певца (Джегуако), Старика, Юноши, Врага, Младенца.

В произведениях встречаются архетипы Мировой Горы, Камня, Воды (Реки), Коня, Меча.

Выявление архетипических образов и динамики их формирования для нас являлось промежуточной задачей для определения архетипических мотивов, которые получили широкое и яркое воплощение в творчестве адыгских авторов. В качестве архетипического ядра в них репрезентируются соответствующие мифологическиеа и фольклорныеа значения.аа

Самым распространенным архетипическим мотивом в адыгской литературе становится мотив Путешествия, который встречается практически во всех представленных произведениях. Достаточно широко арепрезентируется литературный архетипический мотив Превращения, который в качестве традиционного формально-семантическогоа варианта не встречается в представленных художественных текстах. Литературно воплощаются мифологические мотивы поисков отца (месть за гибель отца),а подземелья,а добывания невесты, конь из подземелья, игры-состязания, быстрого роста, аблизнечные мотивы. Выражены трансцендентные мотивы полета, танца.

Литературные архетипические мотивы, в свою очередь, актуализируют онтологические категории игры, инициации, трансценденции.

Категория инициации актуализируется благодаря мотивам Подземелья (варианты: пещера, подвал, могила и т.п.), поисков отца (вариант: месть за гибель отца), быстрого роста, коня из подземелья, путешествия, превращения (варианты: мотив двойничества, оборотничества).

Категория трансценденции актуализируется за счет архетипических мотивов путешествия, добывания невесты, полета, танца.

Категория игры актуализируется через мотив Игры - состязания.

Следует особо отметить, что категория игры распространяется на художественныеа методы игровой поэтики авторов. Она проявляется у М.Эльберда, Н.Куека, М.Емкужа, Д.Кошубаева. При этом отмечается тенденция к усилению и усложнению игрового начала в творчестве современных авторов.

В результате исследования мы заключаем, что итературные архетипические образы участвуют в формировании литературных архетипических мотивов, последние, в свою очередь, актуализируют онтологические категории литературного дискурса. При этом связь архетипических литературных мотивов с онтологическими категориями носит универсальный константный характер. Переменной величиной является составляющая архетипических образов, которая, возможно, и определяет национальное своеобразие произведений подобного жанра каждой литературы. Некоторые архетипические мотивыа могут способствоватьа проявлению двух онтологических категорий. Так, мотив путешествия способствует литературной актуализации категорий инициации и трансценденции. Архетипические литературные образы и мотивы почти всегда связаны и обусловливают друг друга. Например, мотив добывания невесты чаще всего связан с мотивом путешествия (или им же и является, если принять другую точку зрения), архетип матери и ребенка связан с архетипом дерева, архетип камня - с мотивом подземелья (склепа) и т. д.

аАрхетипический литературный конфликт (в основе которого лежит бинарность архетипических образов) имеет под собой кризисную ситуацияа мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, репрезентирует трансформированный обряд инициации. Мы полагаем, что эта тенденция в адыгской литературе является проявлением общей закономерности.

Основные положения диссертации отражены в следующих

публикациях:

I. Монографии

1. Хакуашева М.А. Метафизический герой адыгского эпоса (онтологический аспект). - Майкоп, 1996. - 4 п.л.

2. Хакуашева М.А. Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских писателей. - Издательство Кабардино-Балкарского научного центра РАН. - Нальчик, 2007. - 19, 5 п.л.

II.Ведущие рецензируемые журналы, рекомендованные ВАК

1. Хакуашева М.А. Особенности формирования адыгской литературы (20-30 годы ХХ века) // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2007, №3 (22). - 0,5 п.л.

2. Хакуашева М.А. Творчество Али Шогенцукова и современность. Проблемы методологии // Вестник дагестанского научного центра. - Махачкала, 2006, №26. - 0, 5 п. л.

3. Хакуашева М.А. Новый роман-антиутопия: Абраг Д.Кошубаева // Южно-российский вестник. Филология, география и глобальная энергия. - Астрахань, 2006, №10 (23). - 0, 5 п.л.

4. Хакуашева М.А. Композиционные особенности в романе Н.Куёка Вино мертвых.// Южно-российский вестник. Филология, география и глобальная энергия. - Астрахань, 2006, №12. - 0,5 п.л

5. Хакуашева М.А. Художественный метод Али Шогенцукова // Вопросы филологии. - М., 2006, №5. - 0, 5 п. л.

6. Хакуашева М.А. Мифологические мотивы в романе Д.Кошубаева Абраг // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2007, №4 (23). - 0,5 п.л.

7. Хакуашева М.А. Формирование литературных архетипов в адыгской литературе (на примере реконструкции архетипа Великой Матери в романе Н.Куёка Вино мертвых). // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008, №1. - 0,5 п.л.

8. Хакуашева М.А. Архетипические образы и мотивы в повести-притче Черная гора Н.Куека.// Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета, №2. - Пятигорск, 2008. - 0,5 п.л.

9. Хакуашева М.А., Тхагазитов Ю.М. Новый роман-миф Х.Бештокова Каменный век (1985 г.). // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета , №2. - Пятигорск, 2008. - 0,5 п.л.

III. Статьи

10. Хакуашева М.А. Признаки инициации в адыгском фольклоре // Вопросы кавказской филологии и истории. Сборник научных статей. - Нальчик, 2000, Выпуск 3. - 0, 5 п. л.

11. Хакуашева М.А. Три метафизические стадии в развитии метафизического героя // Проблемы развития государственных языков Кабардино-Балкарии. Материалы II республиканской научно-практической конференции по проблемам развития государственных языков КБР, посвященной 40-летию КБГУ. - Нальчик, 1997. - 0, 5 п. л.

12. Хакуашева М.А. Инициация в адыгской мифологии // Журнал Ошхамахо. - Нальчик, 1997, №2 (на каб. языке). - 1 п. л.

13. Хакуашева М.А. Онтология адыгской мифологии // Современные проблемы кавказского языкознания и фольклористики: Материалы международной конференции, посвященной 100-летию К.С.Шакрыл. - Сухум, 2000. - 0, 5 п.л.

14. Хакуашева М.А. Онтологические основы адыгской мифологии // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 75-летию проф. З.И.Керашевой. - Майкоп, 1999. - 0, 5 п. л.

15. Хакуашева М.А. Онтологические аспекты адыгской мифологии // Материалыа научной конференции, посвященной юбилею В.И.Абаева. - Владикавказ, 2000. - 0, 5 п.л.

16. Хакуашева М.А. Мифологический герой. Онтологический аспект // Сборник научных трудов Текст: онтология и техника. - Нальчик, 2001. - 0, 5 п. л.

17. Хакуашева М.А. Еще раз о ллетающих // Сборник научных трудов Текст: онтология и техника. - Нальчик, 2001. - 0.5 п. л.

18. Хакуашева М.А. Некоторые архетипы в адыгском фольклоре и мифологии // Сборник научных статей Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. - Майкоп, 2001. - 0,5 п.л.

19. Хакуашева М.А. Мифологические природные архетипы в адыгском фольклоре // VI Царскосельские чтения. Международная научно-практическая конференция. - Санкт-Петербург,а 2002. - 0, 5 п. л.

20. Хакуашева М.А. Художественный мир Али Шогенцукова и современность // Сборник научных трудов ИМЛИ по материалам международной конференции Ломидзевские чтения. - М., 2005. - 0, 5 п.л.

21. Хакуашева М.А. Литературные архетипы в романе Н.Куека Вино мертвых // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: материалы международной научной конференции. - Майкоп,а 2005.а - 0, 5 п. л.

22. Хакуашева М.А., Тхагазитов Ю.М. Страшен путь на Ошхамахо, роман М.Эльберда // Известия Кабардино-Балкарского научного центра РАН, 2005, №2. - 0, 5 п.л.

23. Хакуашева М.А. Литературные архетипы в романе Н.Куека Вино мертвых // Caucasus philologia - научный журнал. - Пятигорск, 2006, №1. - 0, 5 п.л.

24. Хакуашева М.А. Проблемы современной кабардинской литературы // Сборник научных трудов Северокавказского Института искусств: материалы международной конференции. - Нальчик, 2007. - 0, 5 п. л.

Всего по теме диссертации опубликовано 30 работ объемом 37 п.л.

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии