Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории

История плена: советско-японская война и ее последствия (1945-1956 годы)

Автореферат докторской диссертации по истории

 

На правах рукописи

 

 

 

 

 

 

КАРАСЁВ СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

 

 

История плена: советско-японская война и ее последствия

(1945-1956 годы)

Специальность: 07.00.02 - отечественная история

 

 

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

 

 

 

 

 

 

 

Улан-Удэ-2007

Работа выполнена на кафедре истории ГОУ ВПО Иркутского государственного технического университета

 

Научный консультант: а доктор исторических наук,

профессор Кузнецов Сергей Ильич

 

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

доцент Балдано Марина Намжиловна

доктор исторических наук,

профессор Кузин Андрей Васильевич

доктор исторических наук,

профессор Шалак Александр Васильевич

 

Ведущая организация: ГОУ ВПО Восточно-Сибирский институт Министерства внутренних дел РФ.

 

Защита состоится 25 октября 2007 г. в 10 час. на заседании диссертационного совета Д 003.027.01 при Институте монголоведения буддологии и тибетологии СО РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6).

 

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6.

 

Автореферат разослан 21 сентября 2007 г.

 

 

Ученый секретарь

диссертационного советаа ааЖамсуева Д.С.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. Путь развития человечества тесно связан с войнами, военными конфликтами, вооруженной борьбой за власть. Одной из составляющих вооруженного противоборства является плен, как вынужденная мера, направленная на исключение его участников из боевых действий. Само пленение - это переход от состояния свободы к состоянию ограничения прав и свобод.

В ходе боевых действий военнослужащие могут оказаться в плену в силу различных причин. Однако все эти причины можно объединить в две основные группы: сознательные и бессознательные.

К бессознательным причинам необходимо отнести состояние (ранение, контузию и т.п.), которое не позволяет физически вести бой дальше. Кроме этого, военнослужащий может оказаться в плену, поддавшись влиянию толпы. Под воздействием внешних и внутренних факторов он, не задумываясь, делает так, как делают все. В данной ситуации осознание случившегося происходит позднее, уже в условиях нахождения в плену.

Сознательные причины значительно шире по своему спектру. Прежде всего, это добровольная сдача в плен в результате стремления к личной выгоде либо стремления сохранить жизнь (предательство).

Из группы сознательных причин можно выделить обстоятельства, когда пленение происходит в результате психологического воздействия со стороны противника. В условиях сильнейшего стресса, когда военнослужащий считает, что о нем забыли, бросили на произвол судьбы (нахождение в окружении, когда закончились боеприпасы и продукты питания, отсутствует связь, а противник обещает сохранить жизнь, хорошие условия содержания и т.п.), чувство самосохранения заставляет его прекратить вооруженную борьбу и сдаться врагу, надеясь, что этим его жизнь будет сохранена.

Поведение военнослужащих, уже находящихся в состоянии плена, имеет большую разницу. В среде военнопленных можно выделить три основные группы.

Первая группа военнопленных активно противостоит системе плена. Ее деятельность направлена на продолжение борьбы различными способами: открытое неподчинение, саботаж, диверсия, побег. Цель деятельности этой группы - продолжение борьбы (в том числе и вооруженной) с противником.

Вторая группа военнопленных смирилась с создавшейся ситуацией, полностью подчинила себя условиям существования. Ее целью является простое выживание в сложившейся обстановке.

Третья группа военнопленных сознательно идет на контакт со стороной, удерживающей ее в заключении. Военнопленных отнесенных к этой группе можно разделить на две подгруппы. В первом случае - это сознательный переход на сторону врага с целью сотрудничества. Во втором случае военнопленные идут на мнимое сотрудничество с противником и при первой возможности планируют вернуться на сторону советских войск и продолжить вооруженную борьбу.

Плен и связанные с ним проблемы являются существенной частью истории международных отношений, истории стран и народов. Изучение его исторических, политических, международно-правовых, психологических и философских аспектов, безусловно, актуально и имеет как практическое, так и гуманитарное значение.

Не стала исключением в этом вопросе и Вторая мировая война, где число военнопленных составило порядка 35 млн. чел. Одними из участников этого самого кровопролитного вооруженного противостояния стали Советский Союз и Япония.

Окончательную точку в вопросе войны Советского Союза с Японией поставила Крымская конференция 1945 г., на которой срок вступления СССР в войну с Японией был определен л Е через два-три месяца после капитуляции Германии Е . Срок 2-3 месяца - это именно то время, которое было необходимо для переброски советских войск с запада на восток после победы над Германией, окончательной подготовки, как тылов, так и боевых соединений.

Японцы, оказавшиеся в плену на территории СССР, не признавали и, до настоящего времени, не признают себя военнопленными. В их отношении в Японии чаще всего применяется термин линтернированные. Можно предположить, что в этом есть и элемент национальной гордости: японцы считали, что их солдат не может оказаться в плену, он может либо победить, либо с честью погибнуть на поле боя.

Оставшись в наследство от Второй мировой войны проблема, связанная с японскими военнопленными до настоящего времени стоит на пути нормализации российско-японских отношений.

Конец ХХ в. и начало XXI в. в советско- и российско-японских отношениях стали временем относительного потепления, однако до настоящего времени не удалось решить старые проблемы, среди которых проблема сибирского интернирования занимает не последнее место.

Оставаясь в прошлом историческими фактами, события вооруженного противостояния между Советским Союзом и Японией долгие годы живут в памяти народа. Кроме того, в послевоенное время образ врага в представлениях советских людей поддерживался во многом искусственно. В научной и политической литературе Япония представлялась читателю как милитаристическая держава, потенциальный противник СССР на Дальнем Востоке.

История пребывания японских военнопленных в Советском Союзе является частью истории карательной системы, которая сложилась в стране к 1945 г., и продолжением политики СССР, проводимой через ГУЛАГ, который подмял под себя все слои советского общества.

В последние годы в результате рассекречивания многих, ранее закрытых документов у российских исследователей появилась возможность объективно и с достаточной глубиной изучить и проанализировать ранее неизвестные страницы пребывания японских военнопленных на территории Советского Союза. Публикация материалов об этой, ранее закрытой, странице советско-японских отношений способствует лучшему пониманию между нашими народами и, следовательно, в известной мере содействует улучшению нынешних отношений между Россией и Японией.

Исследование проблем плена способствует упрочнению доверия между Россией и Японией. Знания о последствиях репрессивной политики СССР в период 1945-1956 гг. в отношении японских военнопленных позволит предотвратить ее повторение. Изучение данных вопросов важно еще и потому, что сами понятия плен и военнопленный, возникшие много лет назад, будут существовать еще длительное время. Войны и вооруженные конфликты на земном шаре не прекращаются ни на один день, а это значит, что перед государствами неизбежно встанут вопросы, связанные с военнопленными, их положением, обеспечением, репатриацией и т.д.

Таким образом, проблемы военнопленных, при всей сложности их решения, являются актуальными до настоящего времени.

Объектом исследования стала история пленения противника войсками РККА в ходе советско-японской войны 1945 г. и его содержания в лагерях на территории СССР, идеологическая работа с военнослужащими противника, а также с местным населением Маньчжурии, положительные результаты которой позволили создать благоприятную обстановку для ведения боевых действий и пребывания военнослужащих РККА на занятых территориях, а также упрочить политическую позицию Советского Союза на территориях Северной Кореи, Маньчжурии и Китая.

Предметом исследования являются военнопленные японской армии и армий ее союзников, противостоящих войскам РККА в августе-сентябре

1945 г. на Дальнем Востоке.

Целью работы, в условиях недостаточной изученности, актуальности, научного, практического и гуманитарного значения темы, стало исследование вопросов военного плена, которые имели место, как в ходе, так и после советско-японской войны 1945 г.

Исходя из цели и практической целесообразности диссертационного исследования, автор поставил перед собой следующие задачи:

- выявить степень идейно-теоретической изученности проблем плена в советско-японской войне 1945 г., провести анализ историографии и источниковой базы исследования;

- проанализировать готовность японских Вооруженных сил к ведению боевых действий против Советского Союза;

- рассмотреть состав, структуру, тактические принципы ведения боевых действий японской армии против войск РККА;

- исследовать вопросы идеологической работы с японскими военнослужащими, как в предвоенный период, так и в ходе боевых действий;

- определить формы и методы советской идеологической работы с местным, в том числе и русским, населением на территориях занятых войсками РККА;

- исследовать процесс пленения военнослужащих противника в ходе советско-японской войны 1945 г.;

- установить численность военнопленных японской национальности, оказавшихся в советском плену после Второй мировой войны, в том числе военнослужащих высшего командного состава и лиц, приравненных к ним по занимаемой до пленения должности;

- выявить обстоятельства пленения и содержания в советском плену императора Маньчжоу-Го;

- всесторонне изучить процесс размещения и содержания в советском плену японских военнопленных на территории СССР;

- рассмотреть работу оперативно-чекистских подразделений с военнопленными в советских лагерях.

Хронологические рамки охватывают период с августа 1945 г., когда Советский Союз вступил в войну с Японией, по декабрь 1956 г., когда состоялась передача Японии последней группы военнопленных и интернированных. Следует отметить, что для того, чтобы максимально полно рассмотреть поставленные задачи, автор в некоторых случаях счел необходимым несколько отклониться от указанных хронологических рамок.

Территориальные границы диссертационного исследования определяются территориями Курильских островов, Южного Сахалина, северной частью Кореи и северной частью Китая, которые контролировались Японией и были освобождены Красной Армией, а также территориями Советского Союза, на которых были расположены лагеря военнопленных, при этом основная их масса была сконцентрирована в районах Восточной Сибири и Дальнего Востока.

В методологическом плане основой исследования стали исходные принципы исторической науки - историзм и объективность, способствующие преодолению сложившихся стереотипов в общественном сознании при рассмотрении вопросов плена и военнопленных. Принципы объективного взгляда на историю и недопущения ее модернизации, отход от которых можно обнаружить в исторических работах советского времени, направляли исследователя на комплексный анализ и оценку фактов, относящихся к исследуемой теме в их совокупности. В этой связи автором изучались не только отдельные вопросы плена, но их взаимное влияние. Также были применены и специальные методы исследования. К их числу необходимо отнести компаративный, социологический, хронологический и статистический методы, метод контент-анализа.

Метод контент-анализа позволил определить основную направленность различных документов. Это справки, отчеты, донесения, касающиеся вопросов пленения и содержания в плену японских военнопленных. Кроме этого метод позволил оценить степень эффективности и социальную направленность работы среди местного населения Маньчжурии в августе-сентябре 1945 г. и среди военнопленных в период августа 1945- декабря 1956 гг.

Применение статистического метода исследования позволило определить число военнослужащих противника, плененных при ведении боевых действий на различных территориях, а кроме этого, уточнить ранее существующие показатели по общему количеству военнопленных.

Историко-системный метод позволил рассмотреть вопросы взаимодействия и взаимного влияния военнопленных и органов власти.

Использование сравнительно-культурного метода дало возможность определить отношение к войне людей различных национальностей, как мирных жителей, так и военнослужащих, которые вели боевые действия против войск РККА в августе-сентябре 1945 г.

Только на основании использования совокупности всех этих методов можно говорить о проблемах плена, которые имели место в отношении японских военнопленных и военнопленных других национальностей, противостоящих войскам РККА в августе-сентябре 1945 г. на Дальнем Востоке, вести речь о плене и его причинах не только как о явлении, но и как о системе, интегрированной в процесс развития общества.

Научная новизна исследования состоит в том, что автором предпринята попытка всестороннего подхода к освещению проблем военного плена имевшего место в период советско-японской войны 1945 г.

Впервые в отечественной историографии рассмотрен ход и обстоятельства пленения военнослужащих армий, противостоящих войскам РККА в августе-сентябре 1945 г. на Дальнем Востоке на различных участках боевых действий. Уточнено как общее число военнопленных, так и число военнопленных, захваченных 1-м, 2-м Дальневосточными и Забайкальским фронтами, так же уточнено число военнопленных японской национальности. Уточнены обстоятельства пленения последнего императора Маньчжурской империи. Определен количественный и национальный состав представителей высшего командного состава и лиц, приравненных к ним по занимаемому до пленения положению. Кроме этого, определено число смертных случаев среди этой категории и их причины. Рассмотрены вопросы такой специфической работы среди военнопленных, как оперативно-чекистская, которая имела большое влияние на их судьбы.

В диссертационном исследовании впервые в научный оборот вводится ряд ранее недоступных документов. Прежде всего, это касается документов, находящихся на хранении в Центральном архиве Министерства обороны РФ, Российском государственном военном архиве, архиве Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Читинской обл., архиве Информационного центра УВД Хабаровского края, Центральном архиве КГБ Республики Беларусь. Впервые в научный оборот вводятся документы из личных архивов людей, которые имели непосредственное отношение к судьбам военнопленных. Это документы из личного архива А.К. Желвакова - начальника охраны императора Китая Айсиньцзюэло Пу И в период с 19 по 20 августа 1945 г.; Л.Н. Куриловой - дочери переводчика, который общался с императором в Маньчжурии 19 и 20 августа 1945 г.; Г.Г. Пермякова - переводчика Спецобъекта 45; А.В. Соловьева - полковника КГБ СССР в отставке.

Практическое значение работы заключается в том, что уточнено число военнопленных как японской, так и других национальностей, плененных войсками 1-го, 2-го Дальневосточных и Забайкальского фронтов. Составлен список высшего командного состава армий Японии и ее союзников, а также лиц, приравненных к ним по занимаемому до пленения положению, оказавшихся в советском плену в результате советско-японской войны 1945 г. Определено число умерших этой категории на территории СССР, причины их смерти и места захоронений. Установлены места расположения лагерей японских военнопленных и военнопленных других национальностей в первое время их пребывания в Советском Союзе. Конкретизирована динамика смертности этих военнопленных и общее число умерших за период с августа 1945 г. по декабрь 1956 г.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы организациями и ведомствами, связанными по роду своей работы с решением гуманитарных вопросов, вопросов советско- и российско-японских отношений, в курсе лекций по отечественной истории, истории международных отношений и истории Второй мировой войны.

Научно-теоретическое значение работы заключается во введении в научный оборот новых документов и данных по истории советско-японской войны 1945 г. Кроме этого, выводы, сделанные в результате исследования, могут быть полезны при решении вопросов плена, которые имеют место и в настоящее время.

Апробация результатов исследования проходила на: 2-й Международной научной конференции Сибирь в истории и культуре народов зарубежных стран, состоявшейся 13-14 октября 2000 г. в Иркутском государственном техническом университете; Международной научно-практической конференции Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность, проходившей 7 мая 2001 г. в Иркутском Восточно-Сибирском институте МВД РФ; международной конференции Политика советского правительства в отношении японских военнопленных, состоявшейся 16 октября 2001 г. в Центре славянских исследований университета Хоккайдо (Япония); Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения С.В. Шостаковича, проходившей 17-18 мая

2002 г. в Иркутском государственном университете; В ходе Российско-Японского семинара Сибирь и Япония в Северо-Восточной Азии, проходившего 8-9 сентября 2002 г. в Иркутске. Вопросы диссертационного исследования отражались в статьях, опубликованных в различных изданиях. Основные положения, отдельные главы и выводы исследования опубликованы в 4-х монографиях: Японские военнопленные на территории Читинской области (1945-1945 гг.), изданной в 2003 г.; Советско-японская война 1945 г. и вопросы плена, изданной в 2004 г. и л Вопросы идеологической работы в ходе советско-японской войны 1945 года, изданной в 2006 г.; Проблемы плена в советско-японской войне и их последствии (1945-1956 гг.), изданной в 2006 г. Кроме этого в 2005 г. на основе фотодокументов архива УВД Иркутской обл. был издан фотоальбом Безымянные лица войны, который отражает различные стороны жизни военнопленных, оказавшихся в советских лагерях в период 1945-1956 гг.

Общий объем публикаций составляет 47,96 п.л.

II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура диссертационного исследования обусловлена сложностью и глубокой взаимосвязью вопросов плена, которые возникали в ходе советско-японской войны 1945 г. Исходя из поставленных задач, вопросы исследования были выделены в самостоятельные разделы. Это определило следующую структуру исследования: Введение, четыре главы, Заключение, Список использованных источников и литературы, Список сокращений и Приложения.

Во введении обоснованы актуальность и практическая значимость, новизна исследования. Определены его цели и задачи, хронологические и территориальные рамки. Раскрыты методы исследования.

Первая глава Историография плена в советско-японской войне

1945 года и источниковая база исследования состоит из двух параграфов.

В первом параграфе выявляется степень идейно-теоретической изученности проблем плена.

Процесс исследования отечественными историками вопросов Второй мировой войны можно условно разделить на шесть периодов.

На протяжении первого периода (1941-1945 гг.), еще в ходе войны, публиковались материалы, обобщающие боевой опыт различных военных операций. Основная направленность работ этого периода заключалась в объяснении характера войны, целей, которые преследовали в ней противоборствующие стороны. Широкое освещение получили такие решающие военные операции, как Московская, Сталинградская, Курская. Широко пропагандировались действия флотов. Направлены эти работы были, в том числе, на поднятие патриотического духа среди военнослужащих и гражданского населения.

В ходе следующего периода, который продлился до 1956 г., шел процесс осмысления боевого опыта, который приобрели войска РККА и РККФ в ходе Второй мировой войны. Авторы работ больше останавливались на описании героизма советских воинов. Освещались политические итоги войны. На волне политической ситуации (восхваления вождя) в стране авторами работ особо гипертрофировался полководческий талант И.В. Сталина, преувеличивался его личный вклад в дело победы.

Третий период частично совпал с искоренением последствий культа личности И.В. Сталина и продлился до второй половины 1960 гг. В этот период изменился подход к оценке достижений советского народа в Великой Отечественной войне, что способствовало выходу в свет ряда военно-исторических трудов обобщающего характера. Прежде всего, это шеститомное издание истории Великой Отечественной войны . В этом труде были освещены различные стороны истории Великой Отечественной войны и внешней политики СССР периода 1941-1945 гг. Кроме этого, рассматриваются основные проблемы формирования Вооруженных сил СССР как в предвоенный период, так и в гг. Второй мировой войны. Особую ценность приобрели материалы, раскрывающие численность и ход подготовки мобилизационного резерва страны. Наряду с отображением боевых действий войск РККА и РККФ рассматриваются боевые действия союзных войск как на Европейском, так и Тихоокеанском ТВД.

Среди зарубежных изданий обобщающего характера следует отметить пятитомное издание истории войны на Тихом океане , в котором рассматриваются не только боевые действия Вооруженных сил Японии на Тихоокеанском ТВД, но и предпринята попытка обосновать причины вторжения японских войск на территорию Маньчжурии.

Однако стереотипы в подходах к осмыслению итогов Великой Отечественной войны, полуправда оставили в этом издании много расплывчатых мест, которые особенно касались начального периода войны. Несмотря на то, что многие архивные источники этого периода оставались практически недоступны исследователям, он отмечен активизацией военно-исторических исследований.

Четвертый период (вторая половина 1960 гг.-1985 гг.) отмечался возросшим теоретическим уровнем работ в которых рассматривались различные вопросы Второй мировой и Великой Отечественной войн. Одна из таких наиболее крупных работ базировалась на материалах периодической печати с привлечением архивных документов . В другой работе рассматривались события, как предшествующие Второй мировой войне, так и важнейшие события военного периода . В работах этого периода подробно освещались все этапы советско-японской войны 1945 г. Однако они не лишены недостатков - не раскрыты до конца многие проблемные вопросы рассматриваемого периода.

В ходе следующего периода (1985-1991 гг.), с началом политики перестройки и гласности, на которую взял курс Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, основное внимание историков было обращено на изучение тех вопросов, которые замалчивались до этого времени. В их числе: ошибки СССР в начальном периоде войны, огромные потери, вопросы плена и т.д.

Накопленный с начала 1990-х гг. опыт способствовал тому, что проблемы Второй мировой войны стали активно изучаться отечественными историками с использованием комплексного подхода к изучаемым вопросам, на основе различных, как опубликованных, так и неопубликованных, источников, что, безусловно, привело к повышению научного уровня исследований.

В параграфе отмечается, что историография советско-японской войны 1945 г., являясь неотъемлемой частью историографии Второй мировой войны, естественно, прошла те же этапы становления и преодоления консервативных взглядов, что и историография Второй мировой войны.

Отмечается, что с конца 1980-х гг. накапливание материала, ввод в научный оборот новых документов привели к тому, что исследователи отошли от работ описательного характера. Стали появляться работы, в которых изучались проблемы пребывания японских военнопленных в различных регионах страны.

Авторы этих работ (Е.Ю. Бондаренко , К.В. Исаков , Ю.В. Тавровский др.) раскрывали отдельные стороны вопросов военного плена. Эти статьи в основном опирались на воспоминания очевидцев, но открывали новые направления в исследовании вопросов Второй мировой войны: изучение численности военнопленных, их содержания в плену, причин смертности и т.д. Материалы, представляемые авторами, были интересны не только новизной темы. Они предлагали свое видение этого сложного вопроса, заставляли своих последователей думать и анализировать.

Следующим шагом в отображении темы японского плена стало появление публикаций аналитического характера, авторы которых уже опирались на архивные документы. Среди них необходимо отметить Е.Ю. Бондаренко, В.П. Галицкого, А.А. Кириченко, С.И. Кузнецова.

Е.Ю. Бондаренко одной из первых в нашей стране начала исследование темы японских военнопленных в СССР. Одна из ее публикаций на эту тему вышла еще в 1989 г. В дальнейшем в многочисленных статьях Е.Ю. Бондаренко, используя материалы местных архивов, освещала вопросы трудового использования японцев на стройках Сибири и Дальнего Востока, анализировала их численность в лагерях, количество умерших военнопленных и число их захоронений. Одна из таких работ вышла в 1997 г. В ней автор, на основе впервые введенных в научный оборот архивных документов, рассматривает жизнь японских военнопленных в российских лагерях на территории Дальнего Востока. Однако автор по непонятной причине не упоминает о высшем командном составе японской армии и армий ее союзников, находящихся в лагерях Хабаровска, а также о находившемся здесь же правительстве Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И. Результатом многолетнего труда автора стало ее диссертационное сочинение, вышедшее в 2005 г., в котором Е.Ю. Бондаренко изучила историю пребывания иностранных, в том числе и японских военнопленных, на российском Дальнем Востоке. В этой работе в научный оборот введено большое количество новых, ранее неизвестных исследователям документов и материалов.

В числе исследуемых автором вопросов - условия жизни японцев в лагере, организация питания, медицинского обслуживания, идеологическая обработка военнопленных, особенности взаимоотношений с местным населением, адаптация репатриантов в Японии и др. Работа представляет интерес и тем, что вопрос использования японцев в качестве рабочей силы на стройках и производствах Советского Союза в отечественной историографии почти не исследовался. Прежде эта категория рабочей силы вообще не рассматривалась как таковая.

Исследуя пребывание на Дальнем Востоке различных групп военнопленных, Е.Ю. Бондаренко приводит сравнительные данные их численности по стране. Кроме прочего, автор практически впервые провела исследование таких вопросов, как движение мировой общественности за ускорение репатриации иностранных военнопленных из СССР. Однако необходимо отметить, что автор практически не использовала иностранную периодическую печать, в частности японскую (используется только Бюллетень всеяпонской ассоциации бывших военнопленных). Хотя с начала 1990-х гг. ХХ в. в японской печати в свет вышло большое количество публикаций по вопросам военного плена.

Военный историк и юрист В.П. Галицкий внес свой значимый вклад в изучение вопросов военного плена. Он впервые ввел в научный оборот многие документальные материалы из центральных архивов СССР, касающиеся вопросов пребывания японских и военнопленных других национальностей в советских лагерях. Им были опубликованы документы, которые регламентировали пребывание военнопленных в лагерях, уточнено их количество, приведены данные об их смертности . Одной из заслуг автора является то, что при изучении данной проблемы он использует комплексный подход - исследует вопросы японских военнопленных в их взаимосвязи с аналогичными проблемами военнопленных других национальностей (венгерских, немецких, финских).

В 1991 г. к проблеме японских военнопленных обратился сибирский историк С.И. Кузнецов, который одним из первых провел исследования, позволившие уточить число захоронений бывших японских военнослужащих и гражданских лиц, которые оказались на территории СССР после советско-японской войны 1945 г. Уже в 1992 г. он подготовил к печати и опубликовал в Москве карту мест захоронения японских военнопленных, и размещения лагерных отделений и ОРБ на территории Иркутской обл. Эта карта явилась итогом большой работы по анализу документов, находящихся на хранении в архиве Управления внутренних дел Иркутской обл. Она предназначалась для японских туристов, активно посещавших в этот период места захоронений своих соотечественников в СССР. Карта уточнила многие данные, касающиеся мест захоронений, которые были представлены в аналогичном японском издании. В 1994 г. С.И. Кузнецовым была защищена первая в России докторская диссертация по истории интернирования японцев в СССР в

1945 г. Эта работа обобщила материалы, касающиеся японских военнопленных, по различным регионам СССР. Автор рассмотрел международно-правовые аспекты пленения и интернирования японских военнослужащих, их использование на стройках и предприятиях в качестве рабочей силы практически во всех отраслях народного хозяйства СССР, были раскрыты особенности системы лагерей для военнопленных, условия жизни военнопленных, их медицинское обеспечение, идеологическая работа, которая проводилась как с военнопленными, так и с интернированными, а также ряд других вопросов. Необходимо отметить, что он впервые в отечественной историографии ввел в научный оборот материалы архива генерала Д. Макартура, касающиеся вопросов пребывания японских военнопленных на территории Советского Союза. В итоге анализа этих документов С.И. Кузнецов справедливо отмечает, что не всегда документы этого архива выглядят убедительно. Здесь не исключается вероятность фальсификации . Эти материалы позволяют провести сравнительный анализ общей численности плененных (как военнослужащих, так и гражданских лиц) с аналогичными цифрами, которые имеются в документах, хранящихся в отечественных архивах. Заслуга автора этой работы заключается и в том, что наряду с прочими он предпринял первую крупную попытку по определению мест захоронения японских военнопленных на территории Советского Союза. В ходе дальнейшей работы в

2002 г. у С.И. Кузнецова, сначала в Японии, а затем в России, вышло историографическое исследование проблем плена периода советско-японской войны 1945 г. В нем впервые определены этапы развития историографии японского плена в СССР, проанализированы основные фундаментальные труды и многочисленные статьи по теме.

В середине 1990-х гг. историком из Бурятии О.Д. Базаровым в серии статей были освещены проблемы пребывания этой категории военнопленных и интернированных непосредственно на территории Бурятии. Совместно с С.И. Кузнецовым им было определено число находившихся здесь японских военнопленных и интернированных, количество лагерей и лагерных отделений, число захоронений. В 1997 г. О.Д. Базаровым была издана монография, в которой подводятся определенные итоги исследования проблем пребывания японских военнопленных в этом регионе .

Таким образом, можно заключить, что к концу 1990-х гг. уже был определен перечень основных вопросов для исследования темы японского интернирования, которая прочно вошла в отечественную историографию. К этому времени в научный оборот также были введены основные официальные документы, касающиеся военнопленных и интернированных на территории СССР. Этот период отмечен активизацией работы историков по изучению особенностей пребывания японских военнопленных в различных регионах страны.

В 2001 г. красноярский ученый М.Н. Спиридонов завершает диссертационное исследование по японским лагерям на территории Красноярского края , а в 2003 г. в Иркутске выходит монография С.В. Карасёва . Авторы в своих работах исследуют вопросы, связанные с ляпонским пленом. Необходимо отметить, что эти исследователи в своих работах пошли по пути, намеченному профессором С.И. Кузнецовым, и рассматривали аналогичные вопросы применительно к отдельным регионам страны. Материалы местных архивов в этих работах вводились в научный оборот впервые, как и материалы местной периодической печати, однако в своих работах эти авторы не используют японские источники, не проводят сравнительный анализ отечественных и зарубежных данных. В результате выводы, сделанные этими авторами, имеют некоторый перекос. В них прослеживается излишне жесткая критика политики СССР того периода с ярко выраженным сочувствием японской стороне. Этот вывод делается без рассмотрения всего комплекса проблем, сложившихся между СССР и Японией.

2001-2005 гг. ознаменовались выходом из печати целого ряда изданий, которые, в большей или меньшей степени, затрагивают вопросы плена в ходе советско-японской войны 1945 г. Так, в 2001 г. вышла монография военного историка А.В. Шишова, в которой автор рассматривает историю военных конфликтов между Россией, а затем Советским Союзом и Японией . Анализируя ход боевых действий, автор называет численность военнослужащих японской армии и ее союзников, оказавшихся в советском плену в ходе различных операций, и приводит число военнопленных: 573.984 солдата и офицера. Дальнейшая их судьба автором осталась неисследованной, также неисследованным остался вопрос о пленении и дальнейшей судьбе гражданских лиц, которые тоже оказались в плену войск РККА.

Исследователь И.В. Можейко в своей монографии, вышедшей также в 2001 г., довольно подробно рассматривает проблемы, которые привели ко Второй мировой войне, рост напряженности в международных отношениях в Юго-Восточной Азии и роль Японии в этих событиях . Автором раскрыты основные этапы боевых действий японских войск против союзных войск. Однако, рассматривая вопросы пленения противника войсками РККА, автор не конкретизирует численность военнопленных, которые умерли или были переданы не только Монголии, как указывает автор, но и правительству Китая. Говоря о количестве умерших военнопленных, автор просто отмечает, что леще несколько тысяч вскоре умерли от ран и болезней, хотя известно, что из практически 62.056 умерших 15.986 чел. умерло на фронтах, и были еще умершие на территории Кореи, Монголии, лагерях органов репатриации и др. вплоть до 1956 г. Кроме этого, автор определяет районы размещения военнопленных только территориями Дальнего Востока, Казахстана и Сибири, что является ошибкой. Ведя речь о подчиненности лагерей военнопленных, автор говорит: Вскоре лагеря были переподчинены ГУЛАГу, и автоматически все японцы стали преступниками . В этой связи необходимо уточнить, что УПВИ МВД СССР было ликвидировано только 20 апреля 1953 г., а его функции были переданы Тюремному управлению МВД СССР для завершения репатриации всех иностранных военнопленных и интернированных. Что касается того, что все японцы автоматически были переведены в разряд военных преступников, то это утверждение не соответствует действительности. Это подтверждает хотя бы тот факт, что в ноябре 1947 г. из принятых на учет 5.711 гражданских лиц, подданных Японии, было осуждено трибуналами 14 чел. и арестовано органами МВД СССР 42 чел., а в марте 1949 г. на оперативном учете находилось 8.870 чел. военнопленных.

Книга К.Е. Черевко, посвященная истории советско-японских отношений с 1925 по 1945 гг., интересна тем, что в ней автор в хронологическом порядке рассматривает усиление напряженности в двусторонних отношениях, приводит причины и следствия вооруженных противостояний . Автор приводит свою оценку Меморандума Танаки и характеризует его как специально подготовленную правительством Японии дезинформацию. Он выделяет два этапа в ходе советско-японской войны: до 19 августа 1945 г., когда в основном прекратилось массовое сопротивление японских войск войскам РККА, и второй этап - после этой даты до 23 августа 1945 г. В своей работе К.Е. Черевко отмечает: К 23 августа постепенно завершаются боевые операции. Но несмотря на то, что 2 сентября 1945 г. Япония подписала Акт о капитуляции, войска РККА, решая уже политические вопросы, вплоть до

5 сентября 1945 г. продолжали боевые действия по овладению островами Курильской гряды. Также, говоря о военнопленных, автор не прослеживает их дальнейшую судьбу и не определяет причины, побудившие СССР поместить их в лагеря на территории Советского Союза.

В 2003 г. вышла из печати книга В.Н. Усова Последний император Китая . Автор довольно подробно рассматривает причины прихода Пу И к власти, обстановку, царившую в тот период в Китае, роль Японии в образовании Маньчжоу-Го. Кроме этого, рассмотрены обстоятельства пленения императора советскими войсками в Мукдене в 1945 г., отдельные стороны его пребывания в СССР и в тюрьмах Китая. В своей работе автор представил довольно интересные факты из биографии Пу И, сумел донести внутренние переживания императора, атмосферу и сложности того периода, который пришелся на годы его правления. Однако работа во многом повторяет воспоминания самого императора, которые были изданы в СССР в 1968 г. Также необходимо отметить ряд неточностей. Описывая события, которые предшествовали пленению императора в Мукдене, автор называет генерал-майор А.Д. Притулу - руководителем (т.е. командиром) десанта, хотя десантом командовал майор П.Е. Челышев, а генерал-майор А.Д. Притула в данной ситуации выполнял совсем другую обязанность. Далее, описывая обстоятельства пленения Пу И, автор не упоминает, что к моменту, когда представители советского командования вошли в помещение, в котором находился Пу И, его уже охранял красноармеец М. Болдырев. К сожалению автор также не раскрыл обстоятельства самого пленения, не вспомнил людей, с которыми император общался после пленения: его первую охрану, переводчиков в Чите и Хабаровске и других.

Значимым событием в исследовании темы стал выход из печати

2003 г. монографии Е.Л. Катасоновой, непосредственно посвященной теме японских военнопленных в СССР как одной из самых сложных проблем, стоящих на пути нормализации отношений между Россией и Японией вот уже более чем 60 лет . Необходимо отметить, что военнопленные представляются автором как люди, выполнявшие чужую волю, и не имеющие никакого отношения к той политике, которую проводило правительство Японии. Автор не учла, что основная цель пленения заключается в исключении военнослужащих из вооруженной борьбы. А тот, кто ведет вооруженную борьбу, в случае пленения должен отвечать за свои действия.

Характер боевых операций японской армии в ходе Второй мировой войны, цели, которые преследовала Япония вступив в эту войну, довольно подробно рассмотрены в ряде работ, среди авторов которых следует упомянуть работу обобщающего характера В.В. Клавинга . Автор подробно рассматривает обстоятельства, при которых был осуществлен захват Маньчжурии Японией, раскрывает цели, которые Япония предполагала решить таким образом. Весьма интересными представляются данные по распределению сил Японии на различных территориях, где находились ее Вооруженные силы к

7 сентября 1941 г. Это позволяет проанализировать очередность нанесения ударов. Заслуживает уважения скрупулезность, с которой автор приводит состав частей и подразделений как Японии, так и ее противников, фамилии командиров частей и подразделений. Определенный интерес для исследователей имеют материалы, представленные в биографическом справочнике этой работы.

Продолжая тему советско-японской войны 1945 г., А.А. Кошкин в вышедшей в 2004 г. монографии рассматривает ход борьбы Японии за господство в АТР . Автор убедительно приводит причины, побудившие Японию начать боевые действия в зоне южных морей и скрестить мечи не с СССР, а с США. Однако, развивая в своей работе вопросы противоборства Советского Союза, США и Англии по послевоенному устройству автор приводит, как итог этих противоборств, только проблему северных территорий, которая, как отмечает А.А. Кошкин, превратила японцев и русских в заложников своекорыстной политики Вашингтона. Хотя известно, что наряду с проблемой северных территорий на пути нормализации советско-японских отношений не менее остро стоит и проблема, связанная с японскими военнопленными и интернированными, оказавшимися в советском плену в августе-сентябре 1945 г., о чем автор не упоминает.

В отличие от СССР и России, в Японии проблема сибирского плена давно и прочно вошла в сознание сотен тысяч японцев, поскольку кровно затрагивает их жизни и судьбы. Не случайно там вышло большое количество газетных и журнальных статей, популярных книг о плене, написанных бывшими заключенными советских лагерей, мемуарных записок, альбомов рисунков и т.д. Однако в этой литературе приводятся различные данные и неоднозначные оценки тех лет. По мнению японских ученых-историков, затрагивавших этот вопрос на российско-японских встречах, в Японии пока нет научных исследований по проблеме военнопленных - это направление только формируется. Однако среди изданных работ необходимо отметить исследование Хаттори Такусиро, которое интересно тем, что написано человеком, принимавшем непосредственное участие в планировании боевых операций японской армии . Автор рассматривает не только боевые действия японской армии в ходе Второй мировой войне, но и предшествующий этому этап боевых действий, направленный на укрепление своих позиций в Китае, создание марионеточного государства Маньчжоу-Го. Рассматривая боевые действия, которые Япония вела в ходе Второй мировой войны, автор приводит подробный состав противоборствующих Вооруженных сил, ход боевых операций. Однако, вопросам советско-японской войны, автором уделено только 7 листов, да и описывается она уже после рассмотрения вопросов подписания Японией акта о капитуляции.

Европейская и американская литература широко представляет тему военного плена и военнопленных. Она затрагивает не только Вторую мировую войну, но и аналогичные вопросы других войн и военных конфликтов. Это литература о плене в период войны во Вьетнаме, Корее, и пр.

Формируясь с середины 1940-х гг., историография проблемы японских военнопленных к настоящему времени сложилась в крупный массив научно-исследовательских трудов, в котором предприняты попытки провести всестороннее исследование проблем японских военнопленных, оказавшихся в советских лагерях в результате советско-японской войны 1945 г.

Во втором параграфе проведен анализ источниковой базы исследования, касающейся проблем военнопленных, оказавшихся в советском плену в результате советско-японской войны 1945 г.

Отмечается, что источники по проблеме японских военнопленных, оказавшихся в советских лагерях после советско-японской войны 1945 г., представлены как опубликованными, так и неопубликованными материалами. Это и сборники документов, и документы, находящиеся на хранении в различных архивах (в том числе и личных), мемуары, публицистика, публикации в периодической печати и пр.

Советская литература, публикуя материалы о международных отношениях, отдельно не рассматривает вопросы военного плена. Даже в таких фундаментальных сборниках документов, как Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны, сборнике документов Внешняя политика СССР, вопросы военного плена упоминаются только в контексте боевых действий.

Работа по рассекречиванию документов, находящихся на хранении в различных архивах, начатая на рубеже 1980-1990-х гг., способствовала выходу в 1996 г. сборника документов в серии Русский архив . Это издание дает возможность проанализировать нормативные документы правительства Советского Союза, органов НКВД-МВД, относящиеся к вопросам приема, размещения, медицинского обслуживания, и ряду других вопросов, касающихся иностранных, в частности японских, военнопленных, оказавшихся на территории Советского Союза.

Вышедший из печати в 2000 г. сборник документов под ред. М.М. Загорулько восполнил пробел в документированной истории XX в., касающийся вопросов плена периода Второй мировой войны . Этот сборник на сегодняшний день представляет собой, пожалуй, наиболее полную научную публикацию широкого круга документов по проблеме пребывания военнопленных в СССР, рассекреченных на период 2000 г. Документы, вошедшие в этот сборник из фондов Государственного архива Российской Федерации и Российского Государственного военного архива, раскрывают различные стороны плена и отношения к военнопленным со стороны Советского Союза. Это и условия содержания военнопленных, и их трудовое использование, медицинское обслуживание, вопросы репатриации и др. Кроме нормативных документов, в этот сборник вошли докладные записки и другие материалы, которые направлялись на имя членов правительства СССР и определяли те или иные положения в работе с военнопленными. Материалы, представленные в этом сборнике, позволяют комплексно подойти к решению проблем военнопленных, оказавшихся на территории СССР после Второй мировой войны.

Важным источником при проведении исследования стали документы, находящиеся на хранении в различных архивах. Это: Государственный архив Российской Федерации; Российский государственный архив социально-политической истории; Российский Государственный военный архив; Центральный архив Министерства обороны РФ; Центральный архив ФСБ РФ; Государственный архив Читинской области; Архив УВД Владимирской области; Архив Информационного центра УВД Хабаровского края; Архив Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Республике Бурятия; Архив Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Читинской области; Иркутский областной центр документации по новейшей истории; Архив Забайкальского межрегионального территориального управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды; Архив музея Учреждения ОД-1/Т2; Центральный архив КГБ Республики Беларусь; Архив генерала Д. Макартура.

Большую помощь в изучении проблемы оказали материалы личных архивов Н.И. Батурина, С.И. Кузнецова, А.В. Соловьева, беседы автора с участниками советско-японской войны. Фотографии, письма военной поры, различные предметы быта японских военнопленных также способствуют комплексному подходу к решению проблем военного плена. Однако при рассмотрении вопросов военного плена необходимо учитывать, что воспоминания, которыми охотно делились очевидцы, имеют субъективный характер, к их оценке необходимо подходить всесторонне.

Ценным источником изучения проблем плена в советско-японской войне 1945 г. стала как отечественная, так и зарубежная мемуарная литература. Несмотря на то, что она довольно специфична по своему характеру, это ценный источник для проведения исследования. Не обладая полнотой информации, а в основном основываясь на личном восприятии, авторы через призму своих ощущений освещают события, к которым они имели либо непосредственное, либо косвенное отношение.

Важным источником стали материалы, опубликованные в периодической печати. К ним следует отнести такие отечественные издания, как Известия, Правда, Красная Звезда, Проблемы Дальнего Востока, Военно-исторический журнал, The Japan Times, Асахи симбун, Майнити симбун, Тюнити симбун и др. Однако следует отметить односторонний и субъективный подход в отражении тех или иных событий советско-японской войны 1945 г. и пребывания японских военнопленных в советских лагерях на страницах этих газет.

Среди зарубежных периодических изданий информативностью особо выделяется Бюллетень Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных. Ассоциация была создана в 1977 г. и издавала Бюллетень в Цуруоке (префектура Ямагата), который имел специальные выпуски на русском языке. Он распространялся как по всей Японии, так и в России. Бюллетень рассматривал весь комплекс вопросов, касающийся бывших японских военнопленных. Однако материалы, печатающиеся в нем, имеют явно выраженную политическую окраску, и к их осмыслению необходимо подходить всесторонне.

Таким образом, доступная нам источниковая база позволяет весьма подробно рассмотреть вопросы ведения боевых действий войсками РККА и РККФ на Дальнем Востоке в августе-сентябре 1945 г. и обстоятельства пленения частей и подразделений японской армии как до 15 августа 1945 г., так и после этой даты, когда император Японии Хирохито зачитал по радио рескрипт о принятии условий Потсдамской конференции. Также довольно полно можно рассмотреть вопросы идеологической работы в лагерях военнопленных. В несколько меньшей степени, можно рассмотреть вопросы численности и перемещения военнопленных на территорию СССР и первое время их содержания в советских лагерях.

Вторая глава Вооруженные силы Японии и ее союзников накануне советско-японской войны 1945 года состоит из двух параграфов.

В первом параграфе рассматриваются принципы ведения боевых действий японской армией. Отмечается, что войска японских Вооруженных сил обучались с таким расчетом, чтобы успешно действовать в различных климатических зонах, действовать самостоятельно, направляя всю свою выучку и самообладание на выполнение поставленной задачи. Каждый японский солдат знал свой маневр, мог воевать как в составе подразделения, так и самостоятельно. Взяв все лучшее из тактики армий Германии, Англии, армия Японии была серьезным противником.

Вопросам выхода из боя и отступления в японской армии уделялось незначительное внимание. Даже в японских уставах нет указаний о том, в каких условиях возможен отход и чем он может быть вызван. По японским взглядам, отступление могло быть произведено только по приказу командующего армией, и оно не рассматривалось как действие, совершенное в результате действий противника.

Боевые действия выявили слабые места японских Вооруженных сил. К их числу следует отнести низкую эффективность противотанковой борьбы, несогласованность действий подразделений при ведении обороны. В вопросах тактики действий японских войск очень мало места отводилось отступлению, а в наступлении инициатива полностью отдавалась командирам частей и подразделений. Это приводило к большому отрыву от структур тыла и большим потерям среди личного состава. Японская армия была готова сражаться до последнего солдата. Только рескрипт императора Японии от 17 августа 1945 г. К солдатам и матросам заставил японские войска на Азиатском и Тихоокеанском ТВД сложить оружие. Это, как и другие обстоятельства, способствовало массовому пленению, как отдельных японских военнослужащих, так и частей и подразделений.

Отсутствие гибкости в использовании тактических принципов ведения боевых действий японскими войсками, наряду с другими факторами, приводили к пленению военнослужащих этой армии. Не последнюю роль здесь играла общая нацеленность исключительно на наступательные действия, когда возможность пленения японского солдата вообще не рассматривалась, как не рассматривался и вопрос прекращения боевых действий против войск СССР.

Во втором параграфе определяется структура и общая численность частей и подразделений, противостоящих войскам РККА на различных операционных направлениях. Отмечается, что на основании имеющейся источниковой базы, общую численность 1-го и 17-го фронтов, 4-й армии с достаточной степенью точности подсчитать не удалось. Однако после проведения предварительных подсчетов можно предположить, что численность 1-го фронта составляла приблизительно 200.000 чел., 17-го фронта - 200.000 чел., 4-й армии - 100.000 чел. Общая численность 3-го фронта (9 дивизий и 3 бригады) определена более точно и она составляла около 182.000 чел. боевых и 40.000 чел. тыловых подразделений. Таким образом, всего около 222.000 чел.

Учитывая общую численность тыловых частей (порядка 160.000 чел.), можно заключить, что общая численность Квантунской армии составляла порядка 882.000 чел.

Союзником Японии в планируемом нападении на СССР была армия Маньчжоу-Го. Формально во главе всех ее Вооруженных сил стоял Император Айсиньцзюэло Пу И, фактически же все военное руководство было сосредоточено в штабе Квантунской армии и осуществлялось через институт военных советников. На 15 июля 1945 г. армия Маньчжоу-Го имела в своем составе 178.000 чел.

Другой силой, которую необходимо было учитывать РККА при планировании боевых действий с Японией, была армия Внутренней Монголииа (Дэ-Вана). Всего на 15 июня 1945 г. в армии имелось: людей - 12.000 чел., пулеметов - 570 шт., орудий - 60 шт.

Кроме этого, Японией широко использовались и русские эмигранты. Всего в составе Квантунской армии на 31 декабря 1943 г. находилось

3.214 белоэмигрантских военнослужащих.

Таким образом, противостоящие войскам Советского Союза на Дальнем Востоке части и подразделения противника, общей численностью в 1.072.000 чел. (русские, за незначительным исключением, участия в боевых действиях не принимали) были нацелены на ведение активных боевых действий и оказание упорного сопротивления наступающему, в том числе превосходящему по численности и боевой мощи, противнику. Однако перевес в личном составе частей и подразделений РККА и армии Монголии (1.685.500 чел.) над японскими частями и частями ее союзников в 1,57 раза явно свидетельствует о том, что Япония не имела достаточных сил для ведения наступательных операций на Севере. Ее попытка перейти на второй рубеж обороны и там сначала остановить войска РККА, а затем перейти в наступление, не увенчалась успехом. Хаос, возникший в японских войсках в результате стремительного продвижения советских войск, запаздывание приказов и донесений в ее частях и подразделениях, частичная потеря управления, с одной стороны, и успешное продвижение союзных войск, с другой стороны, способствовали полному краху планов японского командования, дальнейшей капитуляции Японии и пленения большого количества ее военнослужащих.

Третья глава Пленение японо-маньчжурской военной группировки войсками РККА в августе-сентябре 1945 года состоит из трех параграфов.

В первом параграфе исследуется процесс пленения военнослужащих Японии и ее союзников в ходе советско-японской войны 1945 г. Определяется численность военнослужащих японской национальности, оказавшихся в советском плену после Второй мировой войны. Отмечается, что если до 17 августа 1945 г. японские военнослужащие, в подавляющем большинстве случаев, попадали в плен в результате боевых столкновений, то после этого сдача в плен (как правило) проходила добровольно целыми подразделениями и гарнизонами, чего советское командование не ожидало.

Подсчитано, что войсками Забайкальского фронта было пленено 225.371 чел., определено, что войсками 1-го Дальневосточного фронта было пленено 267.227 чел., а 2-го Дальневосточного фронта - 121.817 чел.

В результате анализа и подсчета числа военнопленных по сводкам и донесениям различных подразделений войск РККА определилось, что среди военнопленных оказалось: японцев - 609.825 чел., маньчжур - 10.263 чел., корейцев - 10.668 чел., китайцев - 9.080 чел., монголов - 450 чел., малайцев - 11 чел., русских - 148 чел., бурят - 5 чел, тунгусов - 2 чел., украинцев

- 1 чел. Таким образом, всего 640.453 чел. Определено, что после того как часть военнопленных была передана Монголии - 12.318 чел. (из которых 2.822 чел. умерло) и отпущено непосредственно с фронтов а64.888 чел. на территорию СССР было перемещено не более 547.261 чел. военнопленных и интернированных. Из-за недоступности отдельных архивных документов не удалось в полном объеме установить номера эшелонов с военнопленными, которые отправлялись на территорию СССР, даты их отправления и пункты назначения.

Работая с документами Центрального архива Министерства Обороны Российской Федерации, удалось обнаружить документы, касающиеся передачи советскими подразделениями японских военнопленных и трофейного имущества властям МНР. Впервые вопрос о выделении военнопленных японцев и трофейного имущества Монголии поднимался 4 сентября 1945 г. На этот период требуемое число пленных было определено как 10 тыс. чел. Другим документом, в котором идет речь о передаче пленных МНР, является Донесение о движении военнопленных на участке Забайкальского фронта за 24 сентября 1945 г. В нем отражено, что эшелонами №№ 80866 и 80899 со станции Мукдена на станцию Наушки для МНР было отправлено 3 тыс. чел. Таким образом, общее число пленных, которое опубликовала Япония в газете The Japan Times в 1990 г., практически совпадает с числом, приведенном в документах ЦАМО РФ. Согласно данных этой газеты, в МНР было

12.318 пленных Квантунской армии. Из них, 1.615 чел. официально признаны монголами как умершие на их территории. В настоящее время довольно трудно рассмотреть вопросы жизнедеятельности японских военнопленных в Монголии из-за недоступности архивных материалов, однако удалось определить, что довольно высокий процент смертности был из-за заболевания пневмонией, которая, скорее всего, была следствием условий содержания и интенсивности использования. Монголия стала открывать свои архивы, касающиеся военнопленных Квантунской армии с 1990 г. В декабре 1990 г. руководство Красного Креста Монголии подготовило список из 1.597 японских военнопленных, которые умерли в Монгольских лагерях в период Второй мировой войны. Этот список занял 51 лист. Среди общего числа военнопленных приблизительно 10% составляло гражданское население. Сюда же входили и медсестры, сопровождавшие пленных и японские поселенцы.

Конкретизирует численность японских военнопленных, переданных Монголии, документ, обнаруженный в РГВА. Согласно этому документу, на 8 мая 1947 г. в Монголии находилось 12.318 японских военнопленных. В это число входило 608 офицеров, 2.263 сержантов, 8.079 рядовых и 1.368 гражданских лиц - железнодорожников. На эту дату умерло в монгольском плену 1.323 чел. и находилось на стационарном лечении 1.308 чел. В Монголии военнопленные были размещены в 16 лагерях для военнопленных, которые прекратили свое существование только в октябре 1947 г., когда последний японский военнопленный покинул территорию МНР. Среди оставшихся в живых вернувшихся в Японию было 10.705 чел. (из них 1.143 чел. составляло гражданское население). Список, составленный монгольским Красным Крестом, так и не стал достоянием гласности широкой общественности по причинам секретности. После окончания боевых действий военнослужащие противника также попадали в плен. Это происходило при различных обстоятельствах: пленение не капитулировавших и продолжавших оказывать сопротивление вооруженных подразделений и отдельных военнослужащих, аресты гражданских лиц, ведущих диверсионную и подрывную работу на территориях, занятых войсками СССР, аресты скрывающихся военнослужащих, которые смешались с гражданским населением, аресты просто неблагонадежных лиц, которые не совершали, но могли совершить какие-либо антисоветские действия. Кроме этого, частично определены денежные средства и материальные ценности, вывезенные с территории Маньчжурии в СССР.

Во втором параграфе выявляются обстоятельства пленения и содержания в лагерях на территории СССР последнего императора Китая Айсиньцзюэло ПУ И. Подчеркивается, что операция по его аресту не была спланирована заранее. По предложению командования Забайкальского фронта император Пу И, его ближайшие родственники: Юй-Чжен, 23 лет, студент; Жун Цин, 34 лет, майор; Пу Дзе, 39 лет, майор; Ван-Ци-Си, 32 лет, майор; Юй Тан, 32 лет, студент; Юй-Янь, 28 лет, студент; прислуга императора: придворный врач Хуан-цзи-Чжен, слуга Ли-Го-Сюн, а также ряд генералов японской армии были размещены в районе Читы (курорт Молоковка, получивший наименование Спецобъект 30). Они содержались в благоустроенных жилых помещениях, которые снаружи охраняли специально выделенные подразделения воинской части, а внутри наблюдение велось специальными работниками Управления по делам военнопленных.

В первой половине октября 1945 г. Пу И был отправлен на аналогичный объект в Хабаровск, где он и содержался в течение пяти лет.

В соответствии с постановлением Совета Министров СССР

№ 143-1302сс от 14 июля 1950 г., 3 августа 1950 г. на ст. Пограничная представителю МИД Китая Лю Си был передан бывший император Пу И и его свита, министры, генералы и чиновники бывшего правительства Маньчжоу-Го в количестве 58 чел. и принадлежавшие им личные ценности.

17 сентября 1959 г. на девятом заседании сессии ВСНП 2-го созыва было принято решение Относительно особой реабилитации действительно исправившихся преступников. Затем был издан Приказ о проведении особой амнистии в Китайской Народной Республике, а ЦК КПК распространил директиву Относительно особой амнистии преступников. Вслед за этим

4 декабря 1959 г. последовало специальное решение суда об амнистии

Пу И.

После того, как Пу И был амнистирован, ему разрешили жить в Пекине, а с марта 1960 г. он уже работал в ботаническом саду Академии наук Китая. В 1964 г. в Пекине была издана книга его воспоминаний Первая половина моей жизни. Жизнь императора после освобождения не была легкой. Последствия практически 15 лет плена, постоянные нападки со стороны сторонников великой пролетарской культурной революции, сильно пошатнувшееся здоровье сделали свое дело. В два часа тридцать минут 17 октября 1967 г. в возрасте 65 лет Пу И в результате тяжелого заболевания и после множественных операций умер.

Находясь в плену, император Пу И с полным осознанием своего положения выполнил отведенную ему роль. Дальнейшее его пребывание в заключении в СССР могло вызвать только негативную реакцию со стороны отдельных государств, но освободить и оставить его на постоянное жительство в СССР правительство Советского Союза тоже не могло - император, ставший простым гражданином, мог принести много хлопот. В сложившейся ситуации было принято решение о его передаче правительству Китая, что снимало с Советского Союза всякую ответственность за дальнейшую судьбу Пу И.

В третьем параграфе устанавливается численность оказавшихся в советском плену военнослужащих высшего командного состава, а также лиц, приравненных к ним по занимаемому до пленения положению. Отмечается, что в различных источниках приводятся противоречивые данные о численности представителей высшего командного состава, оказавшихся в советском плену. Их численность колеблется от 148 до 191 чел.

В ходе проведенных исследований установлено, что общее число плененных генералов, адмиралов и маршалов составило 240 чел. Кроме них было пленено 20 чел. приравненных к этой категории лиц, по занимаемому до пленения положению. Проведенная работа позволила определить места их содержания.

Отмечается, что военнопленные из числа высшего командного состава имели богатый боевой опыт, проходили воинскую службу в различных должностях и были способны командовать армиями, фронтами и различными службами. Среди них находились: командующий Квантунской армией Ямада Отодзо, командующий 3-м фронтом Квантунской армии Дзюн Усироку, начальник штаба Квантунской армии Хата Хикосабуро, командира 79-й отдельной смешанной бригады Окабэ Тору, начальником военного училища в Ванемяо Уржин Гармаев.

Проводится анализ причин смертности представителей высшего командного состава (всего 35 случаев), делается вывод, что основной причиной смертей являлось кровоизлияние в мозг. Также определены места их захоронений.

Судьба генералов, оказавшихся в плену в Советском Союзе в результате советско-японской войны 1945 г., сложилась по-разному. Однако противоречивые данные об общем количестве военнопленных этой категории не позволяют провести полный анализ их положения. На 11 января 1950 г. из общего числа учтенных генералов было: осуждено Военным трибуналом за активную разведывательную деятельность и за подготовку бактериологической войны против СССР 10 чел.; умерло от старости и хронических болезней, не связанных с содержанием в лагере 21 чел; репатриировано на родину

15 чел.; содержалось в заключении 121 чел., из которых 80 чел. из-за отсутствия компрометирующих материалов и в связи с тяжелым состоянием здоровья подлежали репатриации. Список генералов, которых, по мнению Советского Союза, необходимо было предать суду Военного трибунала за преступления против СССР, разделил их на следующие категории: организаторы переброски разведчиков и диверсантов на территорию СССР

Ц 20 чел.; руководящие работники полиции - 2 чел.; участники подготовки нападения на СССР - 2 чел.

18 июля 1950 г. на ст. Пограничная представителю МИД Китайской Народной Республики Лу Си были переданы 969 японских военнопленных, в том числе 17 генералов. Передача производилась по акту и именному списку с приложением на каждого из них следственных материалов (двух военнопленных передать не удалось по причине их смерти). За переданные следственные дела на военнопленных Лу Си выразил благодарность, заявив: Наличие этих материалов даст возможность органам Министерства общественной безопасности Китая быстрее провести следствие по этим лицам и привлечь их к судебной ответственности.

23 декабря 1956 г. состоялась передача последней группы военнопленных и интернированных, куда входили 1.025 амнистированных японских граждан (22 генерала и приравненных к ним лиц, 233 офицера, 710 солдат и других лиц). Передачу, в качестве представителя советской стороны, производил старший оперуполномоченный тюремного отдела МВД СССР подполковник Никаноров.

Четвертая глава называется Идеологическая работа в ходе советско-японской войны 1945 года и проблемы плена состоит из трех параграфов.

В первом параграфе исследуются вопросы идеологической подготовки в японской армии. Отмечается, что японские военнослужащие были хорошо подготовленные в военном отношении, беспрекословно подчинялись командирам и были фанатично преданны императору. Они служили надежным орудием в борьбе Японии за власть в Азиатско-Тихоокеанском регионе и сложили оружие, только получив приказ о капитуляции.

До 1945 г. в японской армии среди категории таких потерь, как военнопленный практически отсутствовали офицеры рангом выше майора. Смерть - это не капитуляция, - такая линия поведения японских военнослужащих была правилом, а не исключением. Это связано с тем, что Япония была страной культуры стыда, а не культуры вины.

Подход к войне, как к акту самопожертвования - гиокусай, считался идеалом. Крайним выражением этой культурной традиции стала идея смерти в бою как добродетели, более важной, чем сохранение жизни.

Поддержание на высоком уровне и дальнейшее развитие боевого духа японских военнослужащих являлось одним из основных направлений в воспитательной работе командиров с личным составом японской армии, так как все необходимые установки по идейному становлению японец получал еще до армии на основе устоев, сложившихся за время существования государства. В Японии наука, искусство, система воспитания - все складывалось веками на основе этих издревле заложенных положений.

В частях и подразделениях специальных отделений или офицеров, занимавшихся вопросами воспитания, не было. В дивизиях этими вопросами занимались командиры дивизий, начальники штабов или оперативных отделений. Занятия с солдатами и унтер-офицерами проводились совместно, но иногда, по мере необходимости, с унтер-офицерским составом занятия проводились отдельно. Случаи проведения занятий со всем личным составом одновременно были весьма редкими.

Содержание лекций относительно Советского Союза сводилось к тому, что слушателям (офицерам и солдатам) разъяснялось, что война на западе (Великая Отечественная война) подходит к концу, и у Советского Союза с ее окончанием высвободится большое количество войск, которые он может перебросить на восток. Офицерский состав предупреждался, что, несмотря на существующий договор о нейтралитете, возможно нападение со стороны СССР. Командованием Квантунской армии по этому вопросу были даны указания о том, чтобы любыми путями избегать столкновений с советскими пограничниками.

В поддержании боевого духа большая роль отводилась радиопередачам из Японии, которые регулярно транслировались в подразделениях Квантунской армии.

Боевой дух солдат, кроме прочих мероприятий, поддерживался за счет того, что они постоянно имели связь с родными и близкими. Это и письма родных и посещение частей и подразделений земляками солдат.

Во время ведения боевых действий, по показаниям военнопленных, никакой идеологической работы не проводилось. Вопросы плена с солдатами и офицерами не обсуждались - их просто не могло быть.

Высокая исполнительность, верность воинскому долгу, преданность императору не давали японскому военнослужащему выбора при ведении боевых действий между смертью на поле боя и пленом. Он предпочитал смерть позору пленения и, если смерть была неизбежна, то не просто ожидал ее, а старался уничтожить как можно больше врагов, после чего совершал самоубийство.

Во втором параграфе рассматриваются вопросы советской идеологической работы с местным, в том числе и русским населением на территориях занятых войсками РККА.

Делается вывод, что отношение местного населения к РККА, на занятых ей территориях, было искренне радушным. При входе красноармейцев в жилища местных жителей им предлагали воду, овощи, угощали их табаком и охотно оказывали помощь при вытаскивании застрявших автомобилей. Население занятых районов открыто носило красные повязки с надписью: СССР, Да здравствует Сталин. Некоторые местные жители просили портреты И.В. Сталина. Вывешивали красные и национальные китайские флаги на фанзах.

При наступлении частей Красной Армии почти все японцы бежали из мест своего жительства. Из Солуня большинство японского населения было эвакуировано Квантунской армией. Небольшие группы японцев были задержаны китайцами и приведены в военные комендатуры. При восстановлении местной власти один из руководящих принципов заключался в сохранении прежней администрации, как по структуре, так и по ее составу. Так, местная власть в населенных пунктах передавалась в руки старост.

Идеологическая работа велась по разным направлениям. Одно из них - налаживание отношений со служителями культа. Необходимо отметить, что никаких запретов на совершение религиозных обрядов на территориях, занятых советскими войсками, не вводилось. Буддийские храмы не закрывались, деятельность лам не преследовалась. Наоборот, буддийские храмы умело использовались в нужных целях. Другое направление идеологической работы - звуковое (устное) вещание, которое оказывало информационно-психологическое воздействие путем передачи через звуковещательные станции различных сообщений и программ. Еще одним, и весьма действенным, оружием психологической войны были печатные и изобразительные средства (плакаты, картины и т.п.). Воздействие на противника печатными средствами осуществлялось путем распространения печатной продукции на иностранных языках, а также публикацией материалов в средствах массовой информации. Наряду с листовками на занятых территориях широко присутствовали газеты как один из эффективных и распространенных видов печатной продукции.

Еще одним участком, на котором велась идеологическая война, были кинотеатры. Несмотря на то, что кинокартины, которые, демонстрировались местному населению сотрудникам 7-отделов Политических управлений РККА, шли на русском языке, выход из этого положения был найден.

Только в Чанчуне за первые три дня на просмотрах кинокартин присутствовало от 9 до 10 тыс. чел. Зрители живо реагировали на кинофильмы - аплодисменты в ходе фильма после понравившихся сцен были обычным явлением. Особой популярностью пользовалась мультипликация и кинохроника. Однако даже при наличии печатного либретто не все понимали смысл увиденного. Это явление навело на мысль о необходимости привлечения комментатора-китаиста, который бы давал комментарии по ходу фильма. Широкое распространение имели митинги, беседы.

Одной из особенностей психологической войны, которую вел СССР в этом регионе, было то, что ее приходилось вести среди значительного количества русских, проживавших на территории Маньчжурии и Китая, которые в своем большинстве колебались в выборе позиции относительно Советского Союза. Хорошо знакомые с методами воздействия советской власти на население и в большинстве случаев сознательно изменившие свою жизнь, выехав из СССР, они могли стать либо опорой советским войскам на занятых территориях, либо ее серьезным противником. В работе с русской эмиграцией был найден верный рычаг воздействия на эту категорию жителей Маньчжурии - национальная гордость, принадлежность к народу, победившему в страшной борьбе с фашистской Германией.

Идеологически до конца с японцами осталась лишь совершенно незначительная часть русской эмиграции, крайне реакционная и абсолютно не принимающая политику, проводимую Советским Союзом в Маньчжурии. В целом русская эмиграция в Маньчжурии была рада приходу Красной Армии и освобождению от японцев. Однако многие эмигранты хоть и были настроены лояльно, все же проявляли настороженность и боязнь за свою жизнь, опасались репрессий со стороны советской власти за содеянное ранее - участие в борьбе против советской власти. В этом отношении показателен ответ, как выражение общего мнения, пожилого русского эмигранта на вопрос об отношении к приходу Красной Армии в Маньчжурию: Поживем - увидим. Русская молодежь опасалась репрессий за антисоветское поведение своих родителей. Но, несмотря на настороженность и проявления чувства страха со стороны эмигрантов, можно отметить, что у русских значительно выросло чувство патриотизма и желание воссоединиться с Родиной

Несмотря на убедительные успехи в мероприятиях идеологической и психологической войны, на территориях Кореи, Маньчжурии и Китая имели место и недостатки в работе среди местного населения. К их числу следует отнести то, что пропагандистская работа не сумела охватить все слои местного населения в зоне размещения советских войск, а особенно в зоне проживания корейского, китайского и маньчжурского крестьянства. Проведение только митингов не было способно заменить широкую разъяснительную работу по вопросам советской пропаганды. Такое положение можно объяснить не только недостаточно высокой, а в ряде случаев и просто низкой языковой квалификацией работников политических отделов, но и отсутствием четкой плановости в их работе. Кроме этого, отсутствовал единый печатный орган для населения Маньчжурии и Кореи. Это мешало оперативно доводить информацию до местного населения. Также слабой была радиотехническая база частей и подразделений РККА.

В третьем параграфе исследуются вопросы индоктринации японских военнопленных в период их нахождения в Советском Союзе.

В результате поражения Японии около 547.261 военнослужащего только японской национальности были перемещены в лагеря, расположенные на территории Советского Союза, где, кроме использования их труда, проводилась большая работа по идеологическому перевоспитанию военнопленных. Эта работа проводилась со всеми - от рядового до генерала и от крестьянина до императора. Методы воспитания военнослужащих и методы перевоспитания военнопленных японской армии определялись конечными задачами, а задача в обоих случаях была одна - иметь полную власть над людьми с целью их использования для решения глобальных политических задач, стоящих перед той или иной страной на фоне изменения отношения к стране противника. И эта работа проводилась советскими властями настолько успешно, что представляла собой объект серьезной заботы японского правительства после возвращения военнопленных этой страны на родину из советского плена. Многие из них стали активистами коммунистического движения в Японии и внесли тем самым раскол в коммунистическое движение в стране, так как считали только себя истинными коммунистами.

Основными формами работы с военнопленными являлись: различные пропагандистские мероприятия (митинги, собрания, доклады, лекции, дискуссии с привлечением активистов лагерной группы), создание различного рода организаций (союзов, кружков военнопленных, ведущих пацифистскую и антиправительственную пропаганду), привлечение военнопленных для выступления по радио на аудиторию военнопленных, для выпуска информационно-пропагандистских материалов, опросы военнопленных с целью получения информации о морально-психологическом положении в лагере (о готовящихся побегах, создании антисоветских групп и т.п.), склонение военнопленных к сотрудничеству с лагерной администрацией.

Центрами работы с японскими военнопленными стали как специально созданные для них лагеря, так и лагеря, в которых совместно содержались заключенные различных национальностей. Руководство этих лагерей для более эффективной работы предприняло несколько шагов. Во-первых, военнопленные сняли знаки различия. Это было сделано для того, чтобы снизить роль офицеров и уровнять всех военнопленных. Во-вторых, после изучения контингента, был выделен лагерный актив из числа военнопленных, наиболее склонных к сотрудничеству. Кроме этого, в первую очередь подлежали репатриации те, кто выполнял производственные нормы и не доставляли трудностей лагерной администрации. Идеологической работе с военнопленными, кроме остальных факторов, способствовали как условия содержания, так и каждодневная физическая работа. Эти условия не позволяли военнопленному думать ни о чем другом, кроме как о скорейшем возвращении домой. Письма, которые писали домой военнопленные, свидетельствуют о высоком уровне идеологической работы в лагерях японских военнопленных. Так поручик Окава Киёси писал: Простота жизни народа вызывает удивление. В Советском Союзе нет различия между национальностями. Работники лагеря относятся к нам внимательно и культурно.

Работу органов МВД с японскими военнопленными, оказавшимися в советских лагерях, можно разделить на несколько этапов.

Первый этап начался в августе 1945 г. и окончился в декабре 1946 г. В этот период закончились перемещения военнопленных на территорию Советского Союза. Оказавшиеся в условиях плена и психологически гнетущей обстановки, подавленные люди были готовы к проведению первых мероприятий по идеологической работе. Второй этап в перевоспитании военнопленных в советских лагерях начался с января 1947 г. и продлился до апреля этого же года. Именно в это время положение в многочисленных лагерях стабилизировалось - вопросы голода не стояли уже так остро, произошла адаптация военнопленных к условиям плена, прошел стресс, который имел место на начальном этапе, зажили боевые раны. Третий этап в идеологическом перевоспитании продолжался с мая по сентябрь 1947 г. К этому времени большое число японских военнопленных, в основном молодых, с низким уровнем образования были приобщены к Демократическим группам и становились их активными участниками. Последний - четвертый период идеологического перевоспитания японских военнопленных в советских лагерях начался с осени 1947 г. Этот период отмечен задержкой в программе репатриации японских военнопленных, что советское правительство ставило в вину Америке и Японии. К окончанию этого периода от 20 до 25% японских военнопленных стали активно помогать в проведении идеологической обработки. Те, кто зарекомендовал себя как листинные коммунисты, направлялись в специальные школы для дальнейшего обучения. В этот период в письмах и открытках, которые военнопленные отправляли домой, они писали об явных улучшениях условий жизни в лагерях.

Однако, может ли служить показателем глубоко приобретенной коммунистической веры то, что до 80% японцев, вернувшихся по репатриации на родину, периодически устраивали паломничества в штаб Коммунистической партии Японии с требованием записать их в коммунисты (в частности, с мая по декабрь 1948 г. в ряды КПЯ вступило 6.000 японцев, репатриированных из Советского Союза)? Конечно, нет. Скорее, это были последствия грамотно спланированной работы МВД СССР по коммунистической идеологизации военнопленных, но реальность жизни заставила их пересмотреть свои взгляды. Через год после возвращения на родину только 10% бывших военнопленных сохранили приобретенные убеждения. Эти 10% под всеобщим недовольным взглядом соотечественников вряд ли были способны привлечь на свою сторону и сплотить вокруг себя на условиях глубокой идеологической убежденности широкие народные массы.

Пятая глава Положение японских военнопленных в местах заключения на территории СССР и вопросы оперативно-чекистской работы состоит из двух параграфов.

В первом параграфе изучаются вопросы размещения и содержания японских военнопленных в советском плену. Отмечается, что только для японских военнопленных на 1 января 1946 г. в СССР было создано 49 лагерей и еще 8 лагерей смешанного типа. Отмечается, что последующее изменение числа лагерей на территории Читинской обл. и Хабаровского края в большую сторону произошло за счет создания на их территориях спецобъектов 30 и 45 соответственно. В более поздних документах уже отсутствуют лагеря на территориях Кемеровской области и Киргизской ССР, а на территории Узбекской ССР их количество уменьшилась на 2 лагеря. На территории же Казахской ССР, наоборот, произошло увеличение на 4 лагеря.

Направление военнопленных по железной дороге и пешим порядком производилось и обеспечивалось в соответствии с распоряжениями командования фронтов, подразделения которых осуществляли охрану до места назначения войсковыми командами частей армий только в тех случаях, когда отсутствовали конвойные войска. Для наблюдения за порядком движения эшелонов по железной дороге на каждый эшелон было выделено из состава работников соответствующих УНКВД и лагерей 250 офицеров.

Наибольшее число военнопленных содержалось на территории Хабаровского края, и по состоянию на 10 декабря 1946 г. здесь в лагерях НКВД находилось 141.374 военнопленных японцев, в том числе генералов и офицеров - 2.849 чел., унтер-офицеров - 12.117 чел., рядовых - 126.408 чел. В связи с тем, что число военнопленных, которых предполагалось разместить на тех или иных территориях Советского Союза, постоянно менялось, менялось и количество лагерей и лагерных отделений. Это влекло за собой изменение количества лагерной администрации. Так, из-за увеличения численности лагерных отделений и общего количества военнопленных на территории Читинской обл. штат работников, который первоначально был предназначен на 14 лагерных отделений, был перераспределен по 45 отделениям. Это привело к снижению качества работы всех подразделений. В сложившейся ситуации основные должности, такие как интендантские работники, счетные, финансовые и медицинские работники, работники по организации труда совсем не замещались. В сложившейся ситуации начальники отдельных лагерей и некоторые руководители организаций и предприятий, на которых трудились военнопленные, проявили безответственность в вопросах строительства бараков и других лагерных построек. Практически отдав решение этого вопроса на откуп самим военнопленным, лагерная администрация столкнулась с гибелью и травматизмом заключенных, которые имели место при строительстве различных сооружений.

В Дальневосточных районах подготовка к приему помещений для военнопленных и интернированных происходила более медленно, чем в других регионах страны. Многие организации, в том числе Наркомстрой, Наркомуголь и Наркомлес, полностью выделенную им рабочую силу принять были не в состоянии. В этой связи Приморским и Хабаровским краевыми комитетами ВКП(б), совместно с УНКВД, было произведено частичное перераспределение военнопленных в этих районах между другими организациями, которые были в состоянии организовать более качественный прием, размещение и трудовое использование прибывающих военнопленных. Наиболее сложная ситуация с приемом была в районах строительства железнодорожных участков БАМ-Тында и на участке Тайшет-Братск. Отсутствие жилых и специальных помещений, элементарных условий быта ставило вопрос приема и жизнедеятельности военнопленных на этих участках в весьма затруднительные условия. Прием военнопленных на участке Комсомольск-Советская Гавань, Комсомольск-Ургал, Известковая-Ургал производился наличным аппаратом и ресурсами стройки 500, что значительно облегчало эту работу.

Отдельные военнопленные не оставляли мысль о побеге. Так, в одном из случаев, 20 апреля 1946 г., в районе Сковородино совершили побег 20 японских военнопленных 9-го лагерного отделения 6-го лагеря. Они предварительно подготовили запас продуктов, а при побеге убили охранника. Принятыми оперативно-розыскными мерами участники побега были задержаны, часть из них оказала сопротивление и была убита.

Японские военнопленные на территории Советского Союза трудились на многих стройках различных Наркоматов. География их распределения по стране была обширна, но основная часть пленных размещалась в суровых климатических условиях. Жизнь в необорудованных, порой строящихся руками самих военнопленных лагерях, физические и психологические трудности, с которыми им приходилось сталкиваться, - все это способствовало их высокой смертности.

Потребность в медицинских госпиталях и других учреждениях для японских военнопленных возникла сразу по прибытии первых эшелонов из Маньчжурии, ибо многие японцы еще не оправились от ран, полученных на фронте, другие заболели в пути. Впереди пленных ждала их первая сибирская зима с ее морозами. Жилье, которое в таежных районах японцы организовывали себе сами, представляло палатки или, в лучшем случае, землянки. Все это обусловило высокую заболеваемость и смертность зимой 1945

-1946 гг. Положение ухудшалось еще и общей неподготовленностью к принятию большого количества военнопленных и недостаточно оперативным и качественным обслуживанием. Сами японцы рассказывали, что санитарно-гигиеническое состояние лагерей было таким, что заболевания сыпным тифом, лихорадкой, пневмонией стали обычным явлением. Следствием этих болезней стал большой процент смертности - до 11%.

В комплексе проблем, касающихся вопросов пребывания военнопленных, оказавшихся в советском плену в результате советско-японской войны, особая роль принадлежит вопросам их смертных случаев в результате различных причин. Итоговая цифра в 62.056 умерших не может быть абсолютно точной, и не только по той причине, что при проведении подсчетов не учитывались показатели 1956 г. Основной причиной здесь является разночтение аналогичных показателей в однотипных документах, хранящихся в архивах.

Во втором параграфе отмечается, что одной из важных задач, стоявших перед лагерной администрацией, органами управлений НКВД по делам военнопленных, была задача по проведению оперативно-чекистских мероприятий в среде военнопленных. Эта работа заключалась в выявлении лиц, совершивших преступления против мирного населения, членов японских военных миссий, сотрудников разведывательных и карательных органов, в получении информации о настроении военнопленных, фактах нарушения правил внутреннего распорядка лагеря, а также в проведении вербовочной работы, решении вопросов получения и отправки корреспонденции военнопленными и т.д. Особое внимание уделялось выявлению лиц, ведущих в лагере сбор информации разведывательного характера.

На 22 марта 1946 г. на оперативном учете оперативно-чекистских подразделений лагерей состояло 8.870 чел. В это число входило: работников военных миссий и разведывательных отделов штабов Квантунской армии - 1.329 чел., работников полиции - 3.025 чел., работников жандармерии - 2.114 чел., работников радиоразведки - 253 чел., работников тюрем, суда и прокуратуры - 151 чел., участников диверсионных отрядов и шпионско-диверсионной агентуры - 194 чел., командно-преподавательского и курсантского состава шпионско-диверсионных школ - 443 чел., работников противоэпидемиологического отряда 731 - 206 чел., военных преступников из числа генеральского и офицерского состава - 38 чел., руководящий состав Кё-ва Кай - 119 чел., руководителей и активных участников реакционных организаций в лагерях - 640 чел., руководителей правительственных учреждений Маньчжоу-Го и японского правительства - 50 чел., военнослужащих 59-й карательной дивизии, которая вела боевые действия против 8-й китайской революционной армии - 302 чел., бунсицу (работники особого кабинета при полиции, проводившие пытки допрашиваемых) - 6 чел. При изучении уголовных дел, по которым проходили японские военнопленные, определилось, что около 80 процентов осужденных проходили по пункту 6 статьи 58 УК РСФСР (шпионаж).

Чтобы привлечь виновных к ответственности, необходимы были убедительные доказательства. Но как показало изучение документов, они не всегда присутствовали. Не выдерживают никакой критики уголовные дела, в которых военнопленные обвинялись в исполнение должностных обязанностей: выявление агентуры советских разведывательных органов, задержании и арестах лиц за различные преступления, за то, что военнопленные после освобождения хотели продолжить работу в разведывательных органах Японии. Однако анализ уголовных дел, возбужденных в отношении военнопленных и интернированных, показывает и то, что некоторые из них действительно совершали уголовно-наказуемые действия, уже находясь в лагерях, намеревались использовать собранную информацию по возвращении в Японию против СССР.

В Заключении подведены итоги проведения исследования. Отмечается, что войны, военные конфликты и вооруженные противостояния происходят на всем протяжении существования человечества. Их организаторы преследуют различные цели, но достигаются эти цели ценой жизни ее участников - тех, кто выполняет приказы, терпит тяготы и лишения, отдает жизнь ради победы. Однако каждый военнослужащий должен отчетливо понимать, что в ходе выполнения поставленной боевой задачи, приказа, он может быть убит, ранен, может оказаться в плену, что не является чем-то специфическим. В связи с этим, при исследовании проблем плена, весьма интересен не сам факт пленения, а обстоятельства, при которых военнослужащий оказывается в плену, его личное отношение к своему положению, условия содержания, стойкость духа военнопленного, верность воинскому долгу, мероприятия государства, чьи военнослужащие оказались в плену, направленные на их освобождение из плена, адаптация бывшего военнопленного на родине после освобождения. На сегодняшний день вопросы боевых действий в период советско-японской войны августа-сентября 1945 г. широко отражены как в отечественной, так и в зарубежной литературе. Однако такой вопрос, как плен, из-за своей специфичности, в отечественной и зарубежной литературе отражен не равнозначно.

Солдат в Японии имел образ человека, совершающего подвиги на войне во имя своей страны, человека, который презирает смерть и делает все ради славы. Воин, проявивший в бою отвагу, доблесть, умение, покрывал славой не только себя, но и весь свой род.

Тактика действий японских частей и подразделений, взявшая все лучшее из тактики европейских армий, была построена в основном на атаке. Только вперед, любыми способами, любой ценой. Оборона, как таковая, была неприемлема японскому военному духу.

Пленение японских военнослужащих в ходе советско-японской войны 1945 г. происходило в различных ситуациях. Если говорить о добровольной сдаче в плен, в том числе и в ходе боевых действий, то такие факты отмечались только в отношении монголов, китайцев, баргут. Они не только добровольно сдавались в плен, но и приходили сдаваться целыми подразделениями. При этом нередко отмечались случаи, когда они убивали своих японских командиров, о чем спешили сообщить советскому командованию. Фактов же добровольной сдачи в плен военнослужащих японской национальности установить не удалось.

За период боевых действий против Японии войсками РККА было пленено всего 640.453 чел. из которых военнопленных японской национальности было 609.825 чел. Из этого числа военнопленных, относящихся к высшему командному составу и лиц приравненных к ним по своему положению до пленения было 260 чел.

После 17 августа 1945 г. сдача войск противника проходила целыми воинскими подразделениями. Японские части, первоначально сконцентрированные на территориях Сахалина, Курильских островов, Северной Кореи, Маньчжурии, сами себя охраняли, кормили, уже, будучи плененными, несли гарнизонную и караульную службу. Советский Союз не ожидал такого количества военнопленных - а на территорию СССР было перемещено

547.261 чел. военнопленных и интернированных. Санитарные, медицинские, тыловые и другие вопросы приходилось решать без подготовки. Необходимо отметить, что, условия, в которых содержались военнопленные, были сопоставимы с условиями жизни местного населения, а зачастую, в условиях голода и неурожая, военнопленные были даже в более выгодном положении. Особо стоял вопрос создания приемлемых условий работы для лагерной администрации. Обеспечение жильем, транспортом, создание элементарных бытовых условий - все это приходилось решать без подготовки.

Сложной оказалась судьба японских военнопленных, оказавшихся в советском плену. Первоначально они содержались в лагерях и сборных пунктах на территориях занятых войсками РККА. После принятия решения об их вывозе на территорию Советского Союза военнопленные перемещались сюда как пешим порядком до ближайших железнодорожных станций, откуда они направлялись в места заключения, так и непосредственно железнодорожным и морским транспортом. В связи с тем, что многие места сосредоточения военнопленных на территории СССР были не подготовлены к их приему, военнопленные были физически ослаблены и психологически подавлены, в подавляющем большинстве содержались в суровых климатических условиях, основными причинами их смерти стали: алиментарная дистрофия, туберкулез, воспаление легких. В течении 1945-1956 гг. на территории Советского Союза умерло 62.056 чел. Одна из стоящих в августе-сентябре 1945 г. перед Советским Союзом задач заключалась в налаживании мирной жизни на занятых территориях. И не последнюю роль в этом вопросе играло налаживание отношений с бывшими русскими гражданами, которые по различным причинам оказались на занятых войсками РККА территориях. Пропаганда на местное население проводилась советскими специалистами, имеющими большей опыт работы в этой области. Газеты, листовки, радиопередачи, концерты художественной самодеятельности, демонстрации фильмов, митинги с привлечением заранее подготовленных выступающих и т.п. располагали местное население к войскам СССР и к политике, которую они проводили.

Местное население, которое годами эксплуатировалось Японией, с радушием встречало войска РККА и оказывало им посильную помощь. Местные жители указывали расположение различных складов и баз, помогали восстановить инфраструктуру городов и населенных пунктов. Не только указывали на места, где скрывались оставшиеся военнослужащие японской армии и представители администрации, но и принимали участие в их поимке. Случаи мародерства, которые имели место со стороны военнослужащих, безусловно, наносили большой вред установлению тесных отношений с местным населением, но они не имели массового характера, а, кроме того, немедленно пресекались сотрудниками комендатур. Большую помощь в налаживании мирной жизни на занятых территориях оказывали русские эмигранты. Многие из них хорошо знали японский, китайский и другие языки, служили в различных государственных учреждениях, и их помощь была весьма полезна. Но на этих территориях проживали и те русские, которые до выезда из СССР принимали участие в совершении различных антисоветских действий (участие в бандах, террористических актах, антисоветских выступлениях и т.п.). Эта категория сразу изолировалась, и в их отношении проводились оперативные мероприятия.

В условиях всеобщей подозрительности проверке подвергались практически все русские жители Маньчжурии. Можно предположить, что в условиях ограниченных возможностей и времени сотрудники, проводившие проверку, старались не только перестраховаться, но и проявить активность в выявлении различных лантисоветских организаций, которые, без сомнения, реально существовали на занятых территориях.

В течении плена были созданы все предпосылки для того, чтобы привить заключенным коммунистические идеи, а затем руками бывших военнопленных проводить коммунистическую пропаганду в Японии. Идеологическая работа с военнопленными в местах их заключения была развернута с широким размахом. Для этого использовались газеты, радиопередачи и непосредственное общение. Происходило так, что при отсутствии других средств информации военнопленные, даже не желая поддаваться идеологическому воздействию, просто вслушивались в родную речь, читали тексты на родном языке и незаметно для самих себя попадали под воздействие пропаганды. Идеологическая работа, которая проводилась с военнопленными, воспринималась ими неоднозначно. Часть военнопленных категорически отвергала любые попытки, направленные на их перевоспитание, и их не страшили последующие наказания. Они создавали подпольные организации, занимались сбором информации с целью ее передачи в дальнейшем соответствующим органам в Японии. Другие примкнули к числу сторонников коммунистических идей, рассчитывая только на то, что это поможет им оказаться в числе первых, кто будет отправлен на родину. Были и те, кто с пониманием отнесся к коммунистической пропаганде. Эти военнопленные не только охотно изучали основы марксизма-ленинизма для его дальнейшего распространения среди остальных военнопленных, но и готовились для выполнения в последующем специальных задач в различных регионах мира. Эта категория пленных внесла раскол в ряды коммунистического движения после возвращения в Японию, называя только себя листинными коммунистами, что можно считать провалом всей коммунистической пропаганды на протяжении 11 лет плена.

Весьма важной была и оперативно-чекистская работа, которая проводилась с военнопленными. Оперативно-чекистскими отделами изучались практически все военнопленные. Выявлялись сотрудники разведывательных органов, жандармерии, лица, причастные к проведению научных разработок в области оружия массового поражения. Однако до настоящего времени осталось много спорных вопросов в плане привлечения этой категории к уголовной ответственности. Сотрудники разведывательных органов, жандармерии выполняли свои служебные обязанности: пресекали работу представителей иностранных разведок, обеспечивали сохранность своих секретов. Привлечение их к ответственности опиралось в основном на этот факт. Весьма спорным остается вопрос правомерности привлечения отдельных военнопленных к уголовной ответственности. Безусловно, любой следователь был заинтересован в раскрытии каждого преступления, но исследование этого вопроса показало, что имеются не единичные случаи необоснованного наказания. В каждом из таких случаев следователь преследовал свою личную цель: карьерный рост, продвижение по службе и т.п. Реабилитация к настоящему времени практически всех военнопленных не свидетельствует о всеобщей невиновности всех, кто проходил по уголовным делам. В этом вопросе главенствуют политические мотивы, направленные на нормализацию советско-японских отношений.

Вопросы японского плена периода 1945-1956 гг. до настоящего времени стоят на пути нормализации двусторонних отношений, и в данной ситуации только совместные усилия России и Японии позволят преодолеть сложившиеся в отношении друг друга стереотипы и выйти на новый уровень двусторонних отношений.

В Приложениях приводятся отдельные документы, касающиеся темы исследования.

III. СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Монографии:

1. Карасев, С.В. Японские военнопленные на территории Читинской области (1945-1945 гг.) / С.В. Карасев. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2003. - 154 с. 8,6 п.л.
2. Карасев, С.В. Японская армия в советско-японской войне 1945 г. и вопросы плена / С.В. Карасев - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2004. - 77 с. 4,3 п.л.
3. Карасев, С.В. Вопросы идеологической работы в ходе советско-японской войны 1945 года / С.В. Карасев. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2006. - 96 с. 5,3 п.л.
4. Карасев, С.В. Проблемы плена в советско-японской войне и их последствии (1945-1956 годы) / С.В. Карасев. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2006. - 354 с. 19,6 п.л.

2. Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Карасев, С.В. Оперативно-чекистская работа в лагерях японских военнопленных / С.В. Карасев // Вестн. Иркут. гос. тех. ун-та. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2001. - № 11. - С. 158-161. 0,22 п.л.
2. Карасев, С.В. Японские военнопленные: мифы и реальность /

   С.В. Карасев // Вестн. Иркут. гос. тех. ун-та. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2004. - № 4. - С. 41-45. 0,27 п.л.

3. Карасев, С.В. Иностранные военнопленные в японском плену в период Второй мировой войны / С.В. Карасев, С.И. Кузнецов // Вестн. Иркут. гос. тех. ун-та. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2005. - № 3. - Т 2. - С. 42-47. 0,33 п.л.
4. Карасев, С.В. Содержание в плену в СССР высшего командного состава армий, противостоящих войскам РККА в ходе советско-японской войны 1945 г. / С.В. Карасев // Вестн. Иркут. гос. тех. ун-та. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2006. - № 3. - С. 134-139. 0,33 п.л.
5. Карасев, С.В. Идеологическая работа СССР на территориях, оккупированных в ходе советско-японской войны 1945 г. / С.В. Карасев // Вестн. Иркут. гос. тех. ун-та. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2006. - № 2. - Т. 1. - С. 182-187. 0,33 п.л.

Публикации:

• Карасев, С.В. О работе главного управления исполнения наказаний Иркутской области с японскими кладбищами / С.В. Карасев // Силовые структуры, как социокультурное явление: История и современность. - Иркутск: Изд-во ОН И РИО ВСИ МВД России, 2001. - С. 193-194. 0,11 п.л.
• Карасев, С.В. Проблемы боеготовности РККА в Забайкалье (1933-1937 гг.) / С.В. Карасев // Вестник международного центра азиатских исследований. - М.-Иркутск: Изд-во Листок, 2001. - № 5. - С. 165-169. 0,28 п.л.
• Карасев, С.В. Интернирование в СССР высшего командного состава Квантунской армии, императора и правительства Маньчжоу-Го /

  С.В. Карасев, С.И. Кузнецов // Советско-японская война и проблемы военнопленных. Slavic Research Center Hokkaido University. - 16 окt. 2001. - № 81. - Р. 3-12. 0,67 п.л.

• Карасев, С.В. К вопросу о японских военнопленных в Монголии (1945-1947 гг.) / С.В. Карасев // Россия и Восток: взгляд из Сибири в начале тысячелетия. - Иркутск: Оттиск, 2002. - С. 36-38. 0,16 п.л.
• Карасев, С.В. Уржин Гармаев - генерал Квантунской армии / С.В. Карасев // Россия и перспективы её развития. Социально-экономические интересы регионов. - Иркутск. Изд-во ИрГТУ, 2002. - С. 71-75. 0,27 п.л.
• Карасев, С.В. Генерал Квантунской армии Уржин Гармаев / С.В. Карасев // Проблемы Земной цивилизации. Выпуск седьмой, часть II. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2003. - С. 82-84. 0,22 п.л.
• Карасев, С.В. Японские военнопленные в Читинской области (1945-1949 гг.) / С.В. Карасев // Социогенез Северной Азии: прошлое, настоящее, будущее. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2003. - С. 160-163. 0,21 п.л.
• Карасев, С.В. Японские военнопленные в Читинской области (1945-1949 гг.) / С.В. Карасев // Сибирь и Япония в Северо-Восточной Азии. Материалы Российско-Японского семинара 8-9 сентября 2002 г., - Иркутск. Изд-во Оттиск, 2003. - С. 66-72. 0,4 п.л.
• Карасев, С.В. Последний император Китая: интернирование в Советский Союз / С.В. Карасев, С.И. Кузнецов // Силовые структуры России: страницы истории. - Иркутск: Изд-во ОН И РИО ВСИ МВД России, 2004. - С. 213-240. 1,5 п.л.
• Карасев, С.В. Безымянные лица войны / С.В. Карасев. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2004. - 39 с. 2,2 п.л.
• Карасев, С.В. Политическое воспитание военнослужащих японской армии в 1941-1945 годах (на примере Квантунской армии) /

  С.В. Карасев // Силовые структуры России и военные конфликты. - Иркутск: Изд-во ОН И РИО ВСИ МВД РФ, 2005. - С. 79-103. 1,3 п.л.

• Карасев, С.В. The last emperor of China in the Soviet Union /

  С.В. Карасев, С.И. Кузнецов // Journal of Slavic Military Studies. - 2005, June. - Vol. 18. - N. 2. - P. 207-227. 1,25 п.л.

• Карасев, С.В. Японские военнопленные / С.В. Карасев // Энциклопедия Забайкалья: Читинская область: В 4 т. Т IV. С-Я / Гл. ред.

  Р.Ф. Гениатулин. - Новосибирск: Наука, 2006. - С. 425-426. 0.11 п.л.

История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945: в 6 т. - М., 1960-1965. - 6 т.

История войны на Тихом океане: в 5 т. - М., 1957 г. - 5 т.

СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. (Краткая хроника). - М., 1964.

История второй мировой войны. 1939-1945: в 12 т. - М., 1973-1982. - 12 т.

Жестокий русский плен? (свидетельствуют японцы) // Проблемы Дальнего Востока. - 1989. - № 3. - С. 204-206.

Обретут ли покой усопшие? О японских солдатах и офицерах, оказавшихся в советском плену // Новое время. - 1990. - № 41. - С. 37.

Бывшим японским военнопленным нужна помощь // Известия. - 1990. - 16 ноября.

Вражеские военнопленные в СССР (1941-1945 гг.) // Военно-исторический журнал. - 1990. - № 9. - С. 39-46; Японские военнопленные и интернированные в СССР // Новая и новейшая история. - 1993. - № 3 и др.

Японцы в сибирском плену (1945-1956 гг.). - Иркутск, 1997. - С. 22.

Сибирское интернирование: японские военнопленные в Бурятии (1945-1948 гг.). - Улан-Удэ, 1997.

Спиридонов, М.Н. Японские военнопленные в Красноярском крае (1945-1948 гг.): Проблемы размещения, содержания и трудового использования: автореф. дис. канд. ист. наук. - Красноярск, 2001.

Карасев С.В. Японские военнопленные на территории Читинской области (1945-1949 гг.). - Иркутск, 2003.

Шишов, А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов. - М., 2001.

Можейко, И.В. Западный ветер - ясная погода. - М., 2001.

Российский Государственный военный архив (далее - РГВА). Ф. 1/1, оп. 19т, д. 6, л. 1, 2.

Можейко, И.В. Указ. соч. - С. 520.

Черевко, К.Е. Серп и молот против самурайского меча. - М., 2003.

Усов, В.Н. Последний император Китая. Пу И (1906-1967). - М., 2003.

Катасонова, Е.Л. Японские военнопленные в СССР: большая игра великих держав. - М., 2003.

Клавинг, В.В. Япония в войне. - М., 2004.

Кошкин, А.А. Японский фронт маршала Сталина. Россия и Япония: тень Цусимы длинною в век. - М., 2004.

Кюдзо, Като. Сибирь в сердце японца. - Новосибирск, 1992.; Такасуги, Итиро. Во тьме под северным сиянием // Знакомьтесь - Япония. - 1993. - № 1. - С. 79 - 108; Iwao, Sano. One Thousand Days in Siberia. The Odyssey of Japanese American POW. - Lincoln-London, 1997.

Такусиро, Хаттори. Япония в войне. 1941-1945. - СПб., 2000.

Русский архив: Иностранные военнопленные второй мировой войны в СССР. Документы и материалы.

Т. 13. - М., 1996 г.

Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы. - М., 2000.

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории