Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории

Губернская администрация и проблема кризиса власти в позднеимперской России (на материалах Урала, 1892-1914 гг.)

Автореферат докторской диссертации по истории

 

На правах рукописи

юбичанковский Сергей Валентинович

Губернская администрация

и проблема кризиса власти

в позднеимперской России

(на материалах Урала, 1892 - 1914 гг.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Санкт-Петербург - 2008

Работа выполнена в Поволжском филиале Института российской истории Российской академии наук

Научный консультант:аа доктор исторических наук, профессор

Репинецкий Александр Иванович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор,

академика Российской академии наук

Ананьич Борис Васильевич

доктор исторических наук, профессор

Измозик Владлен Семенович

доктор исторических наук, профессор

Соколов Александр Ростиславович

Ведущая организация:

ФГОУ ВПО Уральская академия государственной службы

Защита состоится лаа июня 2008 г. в лаа часов на заседании диссертационного совета Д 502.007.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ФГОУ ВПО Северо-Западная академия государственной службы по адресу: 199178, Санкт-Петербург, Средний проспект В.О., д. 57.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Северо-Западной академии государственной службы (Санкт-Петербург, 8-я линия В.О., д. 61).

Автореферат разослана л____а ______________ 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат исторических наук, доцента Л.И. Комиссарова

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Веками в России поднимался, частично разрешался, откладывался и вновь инициировался вопрос о рациональном устройстве вертикали управления. Проблема кризиса власти в позднеимперской России представляет собой чрезвычайно сложную и недостаточно исследованную комплексную научную проблему. Она напрямую связана с фундаментальными вопросами о глубинных причинах краха Российской империи, революционных событий начала XX века и, в более широком контексте, с непреходяще актуальными проблемными полями власть и реформы, власть и общество, власть и ее носители. В условиях оформившегося мифа общественного сознания о той идеально-образцовой России, которую мы потеряли, одной из крупных научных задач является выяснение объективной картины развития губернской администрации позднеимперской России.

Объектом исследования является местный административный аппарат управления в конце XIX - начале XX вв., предметом - проблема кризиса власти позднеимперской России в контексте качества функционирования ее губернской администрации.

Хронологические рамки исследования определены с июня 1892 по июль 1914 гг. Эти 23 года - период действия Общего Учреждения Губернского (изд. 1892 г.), документа, который лежал в основе всей системы местного управления и согласовывал в себе все другие нормативные акты. Его нормы представляли собой своего рода стандарт империи в области местного управления. Несмотря на то, что последнее Общее Учреждение Губернское действовало вплоть до краха имперской государственности, верхняя рамка исследования сознательно ограничена июлем 1914 г., дабы отделить долгосрочные тенденции развития государственной машины империи от тех тенденций, которые были вызваны к жизни исключительными обстоятельствами военного времени.

Основываясь на признании в отечественной науке специфики данного периода и опираясь на сложившуюся в зарубежной науке практику, используем для условного обозначения указанных хронологических рамок название позднеимперский.

Территориальные рамки исследования. При решении блока вопросов, связанного с выяснением принципов организации губернской администрации в позднеимперской России, правовой основы ее функционирования, анализе проектов ее реформирования, речь идет о районе действия Общего Учреждения Губернского - 49 губерниях европейской России. Данная территория, несмотря на то, что управлялась по единому стандарту, все же распадалась на несколько социокультурно разных субрегионов. При анализе качества функционирования губернских администраций избраны территориальные рамки Урала (Вятская, Пермская, Уфимская и Оренбургская губернии). Они позволяют сравнить основные типы европейских губерний (земских и неземских, дворянских и недворянских), каждый из которых был представлен на Урале.

Целью исследования является оценка качества функционирования и уровня эффективности губернской администрации в конце XIX - начале XX вв. и решение, в этом контексте, проблемы кризиса власти в позднеимперской России.

Достижение поставленной цели потребовало решения ряда задач, основные из которых следующие:

- разработка теоретических основ применения структурно-функциональной парадигмы к ретроспективному анализу функционирования государственного учреждения и их реализация применительно к губернской администрации позднеимперского периода;

- изучение правовой основы деятельности губернской администрации и оценка того, насколько благоприятными были формально-юридические условия ее функционирования в позднеимперской России;

- изучение кадрового потенциала губернских администраций позднеимперской России (на материалах Урала) и оценка того, насколько он благоприятствовал ее эффективному функционированию;

- изучение качества функционирования губернских администраций Уральского региона в позднеимперской России (на материалах губернских правлений) и оценка уровня их эффективности в целом;

- изучение состояния губернских администраций в позднеимперской России по материалам контролирующих их деятельность организаций и оценка качества обратной связи между центром и регионом, а также степени специфичности установленных на уральском материале процессов;

- изучение проектов реформирования губернской администрации в позднеимперской России и оценка масштаба препятствий для повышения качества ее функционирования и потенциальной действенности предложенных мероприятий;

- уточнение содержания имеющихся в науке подходов к изучению состояния власти позднеимперской России с учетом выводов, полученных на основе применения структурно-функционального подхода.

Методологическая, историографическая и источниковая основы исследования рассмотрены в первой главе диссертации.

Основные положения, выносимые на защиту:

• с позиций структурно-функциональной парадигмы под внутренним (системным) кризисом аппарата государственного управления следует понимать такой вариант равновесного состояния государственного учреждения со средой, при котором баланс между личными интересами сотрудников учреждения и официально поставленными перед ними задачами нарушен в пользу первых. По своей сути такая ситуация является объективно существующей и жестко заданной реальной возможностью развития, неотъемлемо принадлежащей аппарату управления независимо от внешних обстоятельств. Интегральным показателем, свидетельствующим о переходе внутреннего кризиса из фазы дискретных проявлений в фазу полномасштабного (глубокого) кризиса, выступает неформальное объединение чиновничества, целенаправленно охраняющее свою власть в интересах самосохранения.
• центральным звеном механизма управления губернией являлась система губернаторской власти, состоявшая из подчиненных губернатору учреждений и должностных лиц. В позднеимперский период она находилась на стадии системной дифференциации элементов. Отражением данной ситуации стал процесс консолидации институтов губернатора, вице-губернатора и губернского правления (губернской администрации в узком смысле слова) в ядро системы, которое определяло взаимодействие всех остальных частей системы в духе минимально необходимой координации.
• формально-юридические условия функционирования губернской администрации в позднеимперской России являлись перманентно препятствующими ее эффективному функционированию и при этом значительно ухудшились с 1903-1905 гг.
• в позднеимперской России произошло почти трехкратное увеличение размеров годового прожиточного минимума уральского губернского чиновника и соответственное ухудшение материального положения должностных лиц губернской администрации.
• социокультурный облик руководящего состава губернских администраций Урала являлся в общем и целом позитивным. Вместе с тем, оформился ряд негативных тенденций, которые являлись определяющими с точки зрения качества работы губернского чиновничества: 1) эволюция управляющего слоя поликонфессионального Уральского региона в сторону моноконфессиональности; 2) увеличение числа лиц с военным образованием; 3) появление в 1907-1914 гг. в функционировании системы стойкого новообразования в виде устоявшегося и чрезмерно долго не сменявшегося круга руководящих кадров, что стимулировало генезис внутреннего кризиса.
• механизм совместного функционирования губернатора и губернского правления был таков, что последнее имело реальную возможность решать вопросы, относящиеся к его компетенции. Тезис о бессилии губернского правления, как и тезис о всесилии позднеимперского губернатора, является научным мифом.
• позднеимперский период характеризовался вступлением института губернского правления в финальный этап фазы системного расхождения, определяющийся накоплением системных противоречий. Это подрывало структурную устойчивость системы, снижало ее управляемость.
• в позднеимперский период в губернских правлениях Урала наблюдался процесс укоренения запущенности делопроизводства. Вместе с тем, финансирование канцелярских и хозяйственных расходов данных учреждений объективно не могло удовлетворить их реальных потребностей. Использование губернскими администрациями региона, в качестве дополнительного источника финансирования, доходов губернских типографий привело к подрыву хозяйственной состоятельности казенного типографского дела на Урале.
• основными направлениями деятельности губернских правлений Урала в позднеимперской России являлись полицейское, здравоохранительное и конфессиональное (для неземской Оренбургской губернии - еще и хозяйственное). На первом месте весь исследуемый период находилось полицейское направление, сочетающее в себе административно-полицейскую деятельность (работу по обеспечению функционирования общей полиции) и контрольно-полицейскую деятельность (работу по организации и укреплению контроля и надзора за общей полицией). Уже перед революцией 1905 года попытка комплексного реформирования общей полиции, широко поддержанная губернской администрацией, потерпела провал в результате неадекватной реакции вышестоящих органов управления. Тенденция критической оценки со стороны губернских администраций Урала работы подчиненных им полицейских органов начала сворачиваться после 1903 г.
• в практике рассмотрения губернскими правлениями региона дел полицейских чиновников, обвиняемых в должностных преступлениях, проявилось наличие устойчивого неформального объединения чиновничества, целенаправленно защищающего своих членов от внешнего корректирующего воздействия. Причем применительно к началу позднеимперского периода можно говорить о наличии лишь отдельных элементов неформального объединения губернского чиновничества, тогда как непосредственно до и в период Первой русской революции (ориентировочно в 1904-1907 гг.) произошел переход к неформальному объединению как полноценной системе. Становление стойкого неформального объединения губернского чиновничества не являлось отличительным признаком только лишь Уральского региона, а являлось проблемой, характерной и для других районов империи.
• эволюция корпоративных тенденций в среде губернского чиновничества позднеимперской России разворачивалась в направлении: формирование неформального объединения - нереализованная попытка создания легальных неполитических организаций - реализованная попытка создания профессионально-политического объединения, пресеченная правительством - углубление неформального объединения.
• в позднеимперский период губернская администрация не была статична. По наследству из предыдущего этапа развития ей достался ряд сложных проблем, существенно ограничивающих эффективность ее деятельности, но это состояние можно характеризовать как начальную фазу внутреннего кризиса, его наименее глубокий уровень. Вступление в фазу глубокого, необратимого по своей сути кризиса, подрывавшего и делавшего неэффективным как работу губернской администрации, так и всей вертикали власти страны и способствовавшего развитию аналогичного процесса в смежных звеньях аппарата государственного управления, произошло только в 1904-1907 гг.

Научная новизна исследования. В диссертации крупная научная проблема кризиса власти позднеимперской России впервые рассматривается в контексте качества функционирования ее губернской администрации. Впервые предложено понимание кризиса власти с позиций структурно-функциональной парадигмы, определены содержание понятия внутренний (системный) кризис аппарата государственного управления, условия проявления и критерии развития данного кризиса. Сформулированные в диссертации теоретические положения применены к практике функционирования уральской губернской администрации конца XIX - начала XX вв., что позволило через региональный материал выйти на существенно новые выводы по проблеме кризиса власти в общероссийском масштабе (характер кризиса, его динамика, вектор развития, время зарождения).

Диссертация является первым специальным исследованием функционирования губернских администраций Урала в позднеимперской России. В исследовании установлены и обобщены данные о формально-юридическом и неформально-личностном потенциале губернской администрации региона, практике ее работы, общих и особенных чертах в деятельности администрации Урала и других регионов страны, сути выработанных в названный период проектов губернской реформы.

В диссертации в научный оборот вводится значительный пласт источников и данных, в том числе статистического характера, которые позволяют существенно расширить и уточнить представления о конкретных параметрах функционирования губернских администраций Уральского региона.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов для дальнейшей разработки комплексной проблемы развития позднеимперской России и революционных потрясений начала XX века. Обоснованное в диссертации понимание кризиса власти и предложенные алгоритмы и методики анализа функционирования администраций могут быть применимы к другим историческим периодам, регионам и уровням власти, а полученные результаты стать основой компаративистских исследований. Проведенное исследование объективно актуализирует структурно-функциональную парадигму в отечественном государствоведении, что способствует развитию методологического плюрализма. Теоретические положения диссертации и зафиксированный практический опыт функционирования губернских администраций Урала позднеимперского периода, как позитивный, так и негативный, могут быть учтены в современном государственном строительстве.

Аналитическая часть и конкретно-исторический материал, содержащиеся в исследовании, могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории государственного управления страны, при подготовке лекционных курсов по истории России, спецкурсов и спецсеминаров по истории российской государственности, а также в краеведческой работе.

Основные положения и выводы диссертационного исследования прошли апробацию на 40 Международных, Всероссийских, региональных и иных научных конференциях, проходивших в 1998 - 2007 гг. в Москве, Санкт-Петербурге, Белгороде, Волгограде, Екатеринбурге, Калининграде, Кургане, Оренбурге, Самаре, Ульяновске, Уфе, Челябинске. Основное содержание диссертации нашло отражение в 94 научных публикациях автора общим объемом более 170 п.л., в том числе 3-х монографиях, сборнике документов и 21 статье в 9 журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Минобрнауки России для публикации основных результатов докторских диссертаций по направлению листория. На монографии вышла серия положительных рецензий.

По итогам соответствующих конкурсов исследования автора по тематике диссертации были удостоены Медали РАН (присуждена решением Президиума РАН от 24.01.2006 г.), призового места в конкурсе научно-исследовательских работ молодых ученых 2006 г., проведенном под эгидой журнала Родина. Исследовательский проект по теме диссертации был поддержан грантом Президента Российской Федерации МК-200.2007.6.

Результаты исследования были обсуждены на заседании Центра истории России XIX века Института российской истории РАН и в Поволжском филиале ИРИ РАН.

Разработан и с 2005 г. читается спецкурс по теме Система губернского управления в пореформенной России для студентов исторического факультета Оренбургского педагогического университета; в русле исследования разработана тематика курсовых, спецсеминарских и дипломных работ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, списка использованных источников и литературы, 12 приложений.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснована актуальность темы, определены объект и предмет исследования, его хронологические и территориальные рамки, сформулирована цель исследования, определены его научная новизна и практическая значимость, отражена апробация работы, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе Исследовательская программа и способы ее осуществления раскрыта историография проблемы, обоснованы рабочая гипотеза, избранная парадигма исследования, раскрыты гносеологические принципы и основные методы исследования и доказана возможность решения поставленных задач на наличном корпусе источников.

Историография изучаемой проблемы распадается на историю изучения губернской администрации и проблемы кризиса власти. Реконструкция истории изучения губернской власти позволила рассмотреть отечественный историографический процесс как смену и конкуренцию различных подходов к изучаемой проблеме: от формально-юридического подхода, характерного для дореволюционной историографии , через ведомственный подход и концепцию социальных этажей, ставшие отличительной чертой советской историографии 1960-х - начала 1990-х гг. , к становлению и конкурированию в последние годы новых подходов: управленческо-регионального, социокультурного, концепции неформальных факторов и концепции системного кризиса . Разработка различных вопросов истории губернской власти ведется и уральскими историками . Начиная с 1970-х гг. отечественный институт губернаторства привлек к себе внимание зарубежных историков . Сопоставление сильных и слабых сторон исследовательских парадигм позволило предложить в диссертации альтернативный указанным структурно-функциональный подход.

Можно констатировать, что историография института позднеимперского губернаторства является слабо связанной с историографией проблемы кризиса власти в поздней Российской империи. Во многом это обусловлено тем, что последняя проблема была четко поставлена в науке только три десятилетия назад.

В советской науке при изучении причин революции делали упор на социально-экономические противоречия и противоречия между властью и обществом. Ситуация стала меняться только в 80-е годы XX в., что связано с появлением работ А.Я. Авреха . Он сосредоточил анализ на царизме начала XX века как автономной системе, что объективно актуализировало тему дореволюционной власти. Практика исторических исследований показала, что в условиях методологического плюрализма единая исходная посылка может быть осмыслена по-разному, что приводит к разным результатам. Анализ литературы позволил сделать вывод о том, что в современной науке изучение названной проблематики пошло тремя путями.

Первое направление развивается непосредственно в русле классической для отечественной науки лавреховской парадигмы. Ее приверженцы едины в своем внимании к отдельным звеньям госаппарата, реализуя микроисторический подход по отношению к конкретным группам учреждений и чиновников . Среди них доминирует подход, согласно которому истоки революционных событий 1917 года лежат в рамках периода участия Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917 гг.). Основной источниковой базой этих работ стали материалы высших и центральных государственных учреждений. Между тем, необходимость привлечения результатов исследования местного управления принципиально важна для определения времени возникновения и вектора развития кризиса власти.

Второй магистральный путь связан, в первую очередь, с именами П.В. Волобуева и В.П. Булдакова, которые сформулировали концепцию системного кризиса Российской империи. Она была озвучена на XVIII Международном конгрессе исторических наук (1995). Исследователи определили остроту кризиса как степень несостоятельности властного начала в глазах народа . Таким образом, подход предполагает изучение государственных институтов через выявление отношения к ним населения . Истоки нарастания отрицательного отношения населения к власти ученые не связывают только с периодом Первой мировой войны; в те годы Россия лишь перешагнула из кризиса в катастрофу. Сама логика подхода заставляет перенести акцент с проблемы отношения лобразованного общества к политике верховной власти на изучение отношения рядового населения к местной власти, поскольку большинство жителей России в тех конкретно-исторических условиях свое мнение о Власти формировало исключительно на основе личного общения с ее представителями на местах.

Третий магистральный путь представлен научным направлением социальная история, в первую очередь, трудами Б.Н. Миронова. Суть сделанных им выводов заключается в том, что к началу XX в. эффективность государственного управления возрастала . Таким образом, кризиса власти (как, впрочем, и кризиса самодержавия вообще ) в позднеимперской России не было. Революционный взрыв объясняется субъективными ощущениями людей, которые противоречили объективному состоянию вещей - улучшению положения преобладающего большинства населения России . В основу своего анализа Б.Н. Миронов положил данные о служебной годности бюрократии, деловых взаимоотношениях в среде высшего чиновничества, а также материалы официальной статистики служебных преступлений. Особый интерес вызывает именно последний источник, поскольку он отражает не уровень профессиональных качеств госслужащих (как бы высок он ни был, это не гарантировало систему от коррупции), а непосредственно качество работы аппарата управления. Важно понимать, что статистика учитывала только заведенные уголовные дела, а ключевую роль в принятии решения о судебном преследовании чиновника играло его начальство. Без изучения сюжетаа о том, как бюрократия распоряжалась своей властью, любые оценки качества ее работы будут неполными. Причем действие системы ладминистративной гарантии следует рассматривать именно на губернских материалах, поскольку, во-первых, основная масса российского чиновничества работала в структурах местной власти, и, во-вторых, с представителями местного звена аппарата управления население сталкивалось в своей жизни гораздо чаще, чем со столичными чиновниками, и именно общение с ними во многом формировало те субъективные ощущения людей, которые способствовали наступлению революционных событий.

Итак, первые два из трех основных научных направлений по проблематике кризиса власти признают наличие данного кризиса в позднеимперской России, хотя расходятся в определении времени его возникновения. Последнее направление отрицает само наличие такого кризиса. Важно, что, несмотря на принципиальные различия, всех их сегодня объединяет общая задача - необходимость изучения местного звена позднеимперской вертикали власти. Уникальность современной историографической ситуации проблемы кризиса власти в поздней Российской империи заключается в том, что о каком бы подходе к изучению вопроса ни шла речь, только через изучение регионального материала возможно выйти на новые выводы в общероссийском масштабе.

Для русистики 2-й половины XX - начала XXI вв. характерно признание кризиса самодержавной России, однако среди зарубежных ученых нет единства по вопросу об основных его составляющих. Идет дискуссия и об интерпретации роли Власти в разворачивающихся процессах.

Наиболее пристальный интерес к истории системы управления Российской империи характерен для англо-американской исторической науки. Он четко проявился начиная с 1950-х гг. Результаты таких исследований естественным образом ложатся в основу того или иного понимания поведения и состояния Власти в позднеимперской России.

Можно выделить более десятка основных характеристик, которые англо-американская наука дала отечественной позднеимперской бюрократии и госаппарату. Их набор является внутренне противоречивым. Существенно различаются позиции по таким принципиально важным моментам, как вопросы о процессе профессионализации госслужбы, об уровне эффективности государственного механизма, о масштабах бюрократического аппарата управления. Так, Д. Рауни и У. Пинтер настаивают на том, что бюрократический аппарат России был одним из самых больших в мире к началу XX в. , а С. Величенко, Д. Яни, С. Бедкок указывают, что для позднеимперской России была характерна недоуправляемость (undergovernedregime) . Разброс полученных зарубежными историками результатов таков, что они могут быть использованы и используются в качестве аргументов как против, так и в пользу наличия кризиса власти в позднеимперской России.

Тем не менее, в целом работы по бюрократической тематике составляют методологически единое научное направление, основанное на признании принципиально важного места госаппарата в поздней Российской империи. Поставленная таким образом проблема является ценным вкладом русистики в развитие исследований по истории позднеимперской России.

Так, Д. Армстронг (1972) высказал гипотезу, что группа высокопоставленных администраторов могла играть доминирующую роль в формировании кур-

са развития общества в целом.а При этом одной из наиболее актуальных научных задач, по мнению автора, является изучение страты местных руководителей . М. Раев (1979) поставил принципиально важный вопрос о том, что бюрократию можно и нужно рассматривать не как прослойку, отражающую интересы господствующих общественных сил, но как самостоятельную социальную группу со своими собственными интересами. В этой связи он констатировал, что большая часть исследований по истории российского чиновничества неоправданно тесно связана и запутана со сложными вопросами социальной стратификации и экономической структуры империи, в ущерб изучению непосредственно бюрократического аппарата. М. Раевым было отмечено неравномерное изучение разных групп должностных лиц, связанное с нехваткой трудов по губернским учреждениям . У. Мос (1980) так же поставил вопрос о том, что науке крайне не хватает информации о том, как именно работал российский госаппарат, то есть сведений о его структуре, операциях, персонале . Н. Вейсман (1981) сделал вывод о том, что в начале XX в. местная административная реформа приобрела для правящего режима ключевое значение, поскольку речь шла об обеспечении того минимума управления, без которого страна не могла существовать. По мнению автора, изучение этого вопроса является принципиально важным условием адекватного понимания развития позднеимперской России . Т. Персон (1989), поддерживая эту мысль, указал, что именно реформа местного управления являлась индикатором состояния Российской империи и имела огромное значение для выживания старого порядка .

Итак, англо-американская историческая наука, анализируя развитие позднеимперской России, сосредоточилась на исследовании отечественной бюрократии и госаппарата, обосновав такое пристальное внимание методологической необходимостью. Более того, в своем анализе данного вопроса русистика пришла к пониманию концептуальной важности изучения местного уровня власти как объекта, который вобрал в себя основные противоречия эпохи. Одновременно в американских работах последних лет по истории позднеимперской России открыто ставится вопрос о недостатке соответствующих научных исследований, долгожданное появление которых вполне может изменить наше восприятие проблем поздней Российской империи и ее перспектив .

Все вышеизложенное, на наш взгляд, позволяет аргументировано поместить разработку проблемы состояния власти позднеимперской России через изучение ее губернской администрации в контекст развития не только отечественной, но и зарубежной исторической мысли.

Эффективность учреждения определяется качеством его основных элементов. К последним, на основе концепции Н.П. Ерошкина, отнесены внутренняя организация, кадровый состав служащих, направления деятельности, место в аппарате государственного управления. Предложена следующая исследовательская гипотеза: губернские администрации работали недостаточно эффективно, чем внесли свой вклад в развитие кризиса Российской империи в конце XIX - начале XX вв. Для проверки гипотезы предложен комплекс задач (он представлен в первой части автореферата), который охватывает все этапы выстроенного со структурно-функциональных позиций комплексного исследования функционирования губернской администрации в позднеимперской России.

Обосновано, что при разработке вопроса качества функционирования аппарата госуправления наибольшим эвристическим потенциалом обладает структурно-функциональная парадигма, в рамках которой признается способность социальных систем к самоорганизации по принципу равновесия. Она позволяет изучить внутренние закономерности развития организации в их конкретных проявлениях. Указанная парадигма, конкретизированная с помощью тектологической теории А.А. Богданова , дает ясное понимание того, на какие моменты следует обратить внимание при изучении функционирования администрации: факторы подбора среды, количественная и структурная устойчивость системы, организационная фаза ее развития и т.п.

Методология исследования базируется на диалектических принципах развития, взаимной связи, историзма, объективности, системности. Поставленные задачи и выбранная парадигма продиктовали выбор основного метода исследования - структурно-функционального анализа. Метод признает за организацией не только функции, но и дисфункции, что позволяет сосредоточиться на том накоплении деформаций и напряженности, которое и обусловливает движение организации в поисках нового равновесного состояния. В исследовании данный метод применен для решения двух крупных взаимосвязанных научных проблем: выяснения принципов организации местного уровня власти и эффективности губернской администрации в позднеимперской России.

Структурно-функциональный анализ создал предпосылки для использования метода моделирования. Предложено несколько базовых моделей качественного характера, позволивших интегрировать результаты анализа различных групп источников в единую картину. Речь идет о модели губернской администрации как подсистемы губернаторской власти, о модели кризиса государственного учреждения, а также о нескольких моделях организационного развития губернских правлений позднеимперского периода. Предложенные в исследовании сущностно-содержательные модели позволяют ретроспективно оценить уровень эффективности органов власти.

Историко-генетический метод реализован путем последовательного раскрытия изменений в организации местного административного аппарата, кадровом составе губернских администраций Урала, внутренней организации и практической деятельности губернских правлений региона, содержании проектов губернской реформы. Являясь по сути аналитически-индуктивным, по форме выражения метод является описательным.

Широко использован историко-сравнительный метод. Основные параметры губернских администраций систематически подвергались сопоставлению - во-первых, в пространственном измерении: между каждой из четырех губерний региона и, по возможности, с другими регионами; во-вторых, во временной протяженности: по периодам до и после Первой русской революции, а также, при необходимости, с соответствующими показателями до 1892 г. и послеаа 1914 г. Это позволило проследить динамику развития губернских администраций в позднеимперской России, встроить ее в более длительные процессы государственного развития, выявить внутри- и межрегиональную специфику зафиксированных данных.

Историко-типологический метод использован для выявления общего в пространственно-единичном (общерегиональных уральских показателей) и стадиально-однородного в непрерывно-временном (основных этапов в развитии губернских администраций). В качестве интегральных типологических показателей выступили включенность учреждения в систему губернаторской власти, степень модернизированности законодательной обеспеченности, материальное положение должностных лиц, лосновные направления деятельности госучреждений и т.д.

В ряде случаев изучение объекта было основано на анализе количественных показателей. Для их математической обработки применялись приемы вычисления средних значений и процентов. Простота этих приемов не снижает значимости достигнутых с их помощью результатов, выразившихся в построении математически точной картины изменения целого ряда важных показателей функционирования администрации и установления количественной меры и границ соответствующих качеств. Полученные абсолютные показатели пересчитывались в относительные, дабы проследить интенсивность их проявления. Все это позволило наиболее эффективно задействовать историко-типологический и историко-сравнительный методы.

Контент-анализ был использован при изучении текстов проектов реформирования местного управления, выработанных как в центре, так и на Урале, что позволило корректно сравнить между собой содержание указанных проектов и выявить в их структуре целый ряд фиктивных и негласных целей реформы, предусмотренных авторами документов.

Цель и задачи исследования продиктовали необходимость обращения к широкому кругу исторических источников, значительная часть которых введена в научный оборот впервые. Их можно классифицировать на законодательные акты, источники справочно-статистического характера, материалы официального делопроизводства, документы личного характера и материалы периодической печати. В диссертации использованы документы из 50 фондов двух федеральных (РГИА, ГАРФ) и четырех региональных архивов (Кировского, Оренбургского и Пермского областных, исторического архива республики Башкортостан), а также Отдела рукописей РГБ.

Законодательные акты сосредоточены в общероссийских инкорпорациях, а также в тематических сборниках, опиравшихся не только на сам закон, но и на правоприменительную практику . Тексты законов подвергались изменению на основании актов верховного управления. Поэтому сделан вывод о целесообразности использования неофициальных изданий Свода законов, напечатанных с учетом временных узаконений, изданных в порядке ст.87 Основных законов и официально вообще не кодифицируемых .

Законодательный материал содержит большой объем информации по нормам функционирования губернских администраций, сформулированной в явном виде. Ряд вопросов потребовал более сложной процедуры выявления и интерпретации данных. Один из них касается установления места губернской администрации в системе подчиненных губернатору учреждений. В законодательстве указанные учреждения не были перечислены в явной форме, что привело к необходимости провести работу со структурно-скрытой в законодательстве информацией. Другой блок вопросов связан с установлением степени консервативности самого законодательства, регулирующего деятельность администрации. Решить эту группу вопросов позволило использование Свода законов, у которого в структуре представления материалов предусмотрены т.н. листорические ссылки.

К источникам справочно-статистического характера относим те, которые содержат либо статистические ряды, либо справочные данные, могущие лечь в основу создания статистического ряда. Привлечены 4 вида ежегодников. Во-первых, это Адрес-календари губерний Уральского региона . В каждом из них содержался список личного состава основных местных учреждений. Созданные в диссертации на основе адрес-календарей и других источников именные списки классных чиновников позволяют персонифицировать механизм работы губернских администраций. Во-вторых, это Список лиц, служащих по ведомству МВД , вторая часть которого была посвящена местному руководству. Здесь содержалась информация об образовании, вероисповедании, стаже и др., позволившая проследить характерные социокультурные черты руководства губернской администрации. В-третьих, это Свод статистических сведений о подсудимых ... , выпускавшийся министерством юстиции. Интерес вызвали прежде всего служебные преступления. В-четвертых, это Смета доходов и расходов ведомства МВД , позволившая составить четкое представление о том, сколько стоили губернские администрации Уральского региона казне в прямом денежном выражении.

Наиболее обширной группой источников были материалы официального делопроизводства. В центре внимания оказались фонды губернских правлений и губернаторских канцелярий . Одной из важных групп делопроизводственной документации были циркуляры. Поскольку они имели статус подзаконных нормативно-правовых актов, часть из них еще до революции была опубликована. Особую ценность представляет сборник (1894) . Однако абсолютное большинство циркулярных предписаний, особенно те, которые носили гриф Секретно, не опубликованы. В исследовании был сделан упор на выявление тех из них, в которых заключались обобщения по поводу практики работы местного административного аппарата .

Ценной группой документов явились журналы общих присутствий губернских правлений. Составленные по единой делопроизводственной схеме, эти документы представляют собой массовый источник, доселе не изучавшийся как таковой. Их информационный потенциал позволяет делать выводы о том, какие направления деятельности губернских правлений выходили на передний план в тот или иной период времени, что является существенно важным условием адекватного понимания их работы. Сохранность этого источника различная. Так, в оренбургском областном архиве журналы сохранились практически в полном объеме за период с 1865 по 1914 гг., причем первично уже систематизированные, подшитые по порядку. Аналогичная ситуация сложилась в кировском архиве, только там журналы систематизированы по тем отделениям, в которых готовился их черновой вариант. В Уфе и в Перми журналы распределены по конкретным делам, что сделало работу с ними наиболее сложной. Анализ журналов производился на основе выделения в структуре этих документов повторяющихся элементов.

Информативной группой источников выступили ведомости на получение жалованья, а также подготовительные документы к составлению кассового расписания по ведомству МВД . Изучение этой финансовой документации обеспечило возможность выяснить не только вопросы материального обеспечения служащих, но и их реальную численность. Тематически к этим документам примыкают мотивированные прошения служащих о выдаче им денег в счет будущей зарплаты - уникальные документы, сохранившиеся лишь частично и позволяющие конкретизировать на примере реальных людей математические выкладки об изменении прожиточного минимума в позднеимперской России.

Отдельным видом документации явились материалы самообследований, ревизий руководства губернских администраций Урала деятельности губернских правлений. В исследуемый период они были чрезвычайно малочисленны и несистематичны .

Переходя к характеристике наиболее важных видов делопроизводственной документации, которые сосредоточены в фондах центральных и высших госучреждений, отметим, в первую очередь, материалы сенаторских ревизий местного управления: Бакинской губернии (1905), Туркестанского края (1908-1910), Привислинского края (1909-1910), а также Московского градоначальства (1907-1908) . В диссертации впервые комплексно было проанализировано их содержание.

Материалы перлюстрации позволили уточнить степень осведомленности правительства об отношении некоторых общественных групп к госслужащим, их губернскому звену. Являясь по содержанию документами личного характера эпистолярного жанра, по форме они представляли собой все же материалы канцелярской обработки писем чиновниками МВД, поэтому рассматривали их как часть делопроизводственных материалов.

Важнейшей группой явились проекты губернской реформы, разрабатывавшиеся как в МВД, так и в регионах. Министерские проекты сосредоточены в фондах РГИА и ГАРФ . Проекты, выработанные на региональном уровне, известны в гораздо меньшей степени. Удалось выявить 5 проектов губернской реформы, разработанных в позднеимперский период на Урале . Была проделана работа по их полнотекстовому вводу в научный оборот . Привлечение этих источников позволило установить черты сходства и различия указанных проектов как на уровне лцентр - регион, так и на внутрирегиональном уровне, выявить с помощью метода контент-анализа динамику их содержания и доказательно оценить действенность предложенных мероприятий в позднеимперских условиях.

Документы личного происхождения представлены, в первую очередь, опубликованными воспоминаниями. Их условно можно разделить на 3 большие группы. Первая объединяет произведения, вышедшие из-под пера так называемой высшей бюрократии . Вторую представляют мемуары чиновников, непосредственно работавших в системе губернской администрации . Воспоминания, написанные выходцами из других социально-профессиональных групп, которым по роду деятельностиа или иным причинам доводилось вращаться в интересовавшей нас среде, образуют третью группу .

Целый ряд мемуарных произведений, весьма ценных для настоящего исследования, не был опубликован. В отдельных случаях их удалось выявить в региональных архивах , но, главным образом, в Отделе рукописей РГБ. Это воспоминания А.И. Завалишина о своей службе в Оренбургском губернском правлении в начале XX в. , записки оренбургского губернатора в 1915-1917 гг. М.С. Тюлина , мемуары крупного чиновника МВД Н.П. Харламова, посвященные ревизионной деятельности министерства в отношении местных администраций , неопубликованная часть записок опытного губернатора и товарища министра внутренних дел С.Д. Урусова и записи бесед последнего с Николаем II в 1903-1905 гг. , воспоминания А.Г. Мягкова о своем общении с южно-уральской губернской администрацией в 1892 г. в связи с массовым голодом , воспоминания крупного губернского чиновника в 1903-1906 гг. М.М. Осоргина . Названные мемуары, содержавшие откровенные оценки состояния дел в губернских администрациях и характеристики конкретных должностных лиц, представляли особый интерес.

Материалы периодической печати можно разбить на несколько групп: официальный рупор администраций - Губернские Ведомости , другие местные периодические издания за отдельные годы , центральные газеты, выходящие в Санкт-Петербурге и Москве . Информативный потенциал данной группы источников достаточно высок. Так, в уральских губернских ведомостях регулярно печатались местные цены на основные товары и услуги, которые были использованы для вычисления прожиточного минимума губернского чиновника. Среди центральной прессы особо отметим специализированный Вестник чиновничества, в котором публиковался ряд ценных сведений об уровне жизни губернских должностных лиц. Негосударственная региональная и центральная печать периодически печатала статьи, информационные заметки о состоянии дел в местной администрации.Таким образом, для достижения цели исследования существует необходимая и достаточная источниковая база.

Во второй главе Правовая основа функционирования губернской администрации в позднеимперской России раскрыт вопрос о том, насколько благоприятными для эффективного функционирования губернской администрации были существовавшие формально-юридические, правовые условия.

Структурно-функциональный подход позволил рассматривать губернаторскую власть как целостную систему учреждений управления, в которой каждый элемент структуры имел определенное функциональное назначение. Обоснован вывод о том, что организацию губернаторской власти в позднеимперской России нельзя признать рациональной и оптимальной, поскольку эта система, с одной стороны, не включала в себя всех учреждений управления, необходимых для ее эффективного функционирования, а с другой стороны, не обеспечивала достаточной координации входивших в нее органов власти с деятельностью губернатора. В исследуемый период она находилась на стадии системной дифференциации элементов, что было зафиксировано в законодательстве на структурно-скрытом уровне. Отражением данной ситуации стал процесс формирования, на базе институтов губернатора, вице-губернатора и губернского правления, ядра системы (губернской администрации в узком смысле слова). Именно ядро определяло взаимодействие всех остальных частей системы в духе хотя бы минимально необходимой координации. Иными словами, губернская администрация в позднеимперской России являлась главной скрепой системы губернаторской власти и главным мотором перевода названной системы из фазы системной дифференциации в фазу реинтеграции. Единственной организационной альтернативой этому пути было скатывание в кризис; отсюда становится ясно то ключевое значение, которое приобретала губернская администрация в вертикали власти поздней Российской империи.

В исторической литературе закрепилось мнение об архаичной (XVIII века) законодательной основе функционирования губернской администрации в исследуемый период. Проведенный анализ не позволил согласиться с этим выводом: большинство действовавших норм были выработаны в 1826-1881 гг., что является показателем здоровой консервативной стабильности. Однако рассмотрение изменения правового потенциала системы непосредственно в позднеимперский период позволило зафиксировать отрицательную динамику развития, выразившуюся в том, что основное количество новых норм было введено в действие до 1905 года. Первая русская революция и последующее десятилетие, сравнимые по масштабам перемен с эпохой Великих реформ 1860-1870-х гг., не привели, в отличие от времени правления Александра II, к активизации процесса правовой настройки системы на соответствие новым конкретно-историческим условиям, напротив, выявили растерянность законодателя, своеобразный паралич в его действиях. Модернизация правового потенциала губернской администрации, столь необходимая для ее успешного функционирования, с 1905 года начала явно запаздывать.

Особое значение приобретал вопрос о возможности местных учреждений самостоятельно принимать решения в нестандартных, требующих оперативной реакции ситуациях. В позднеимперской России имели место попытки перераспределения полномочий в рамках иерархии административных органов. Активное обсуждение этой задачи на рубеже XIX-XX вв. выявило несовпадение подходов к решению данной проблемы в Петербурге и на Урале. Столичные авторы содержание деконцентрации видели в передаче полномочий от министерств к губернской администрации, в первую очередь, к губернатору. Местные же разработчики реформы делали ударение на необходимость перераспределения полномочий от губернатора к нижестоящим учреждениям и должностным лицам. С позиций тектологии только в комплексной реализации обоих подходов и могло заключаться решение проблемы, поскольку необходимо было соблюсти равновесие на вертикали власти, не создавая чрезмерного напряжения на одном из ее узлов за счет разгрузки другого. Однако на практике в 1903 г. был реализован (в ограниченном формате) лишь столичный подход. Такое однобокое решение вопроса еще более актуализировало другую застарелую проблему губернского управления - перегруженность губернаторов.

Все вышеизложенное позволяет оценить формально-юридические условия функционирования губернской администрации в позднеимперской России как перманентно препятствующие ее эффективному функционированию и при этом значительно ухудшившиеся с 1903-1905 гг.

В третьей главе Кадровый потенциал губернских администраций Урала в позднеимперской России речь идет о личном составе губернских администраций Урала, который рассмотрен в двух аспектах - с точки зрения его материальной обеспеченности и социокультурного облика.

Доказано, что основным источником официальных доходов чиновничества региона являлось жалованье. Ретроспективно определить прожиточный минимум сегодня позволяет только методика П.А. Зайончковского. Она заключается в сравнении оклада с примерным бюджетом одинокого чиновника . Основная сложность заключалась в определении структуры такого бюджета, поскольку некорректно экстраполировать современные нормы потребления и семейных расходов на реальность вековой давности. В результате целенаправленного поиска был найден уникальный документ - опубликованное в журнале Вестник чиновника описание годового бюджета провинциального холостого чиновника . Исходя из представленной в нем структуры бюджета и учитывая цены на продукты и услуги в губернских городах Уральского региона, был произведен расчет размера соответствующих расходов применительно к уральским губернским городам позднеимперского периода.

Зафиксированоа увеличениеаа размероваа годовогоа прожиточногоаа минимума

одинокого уральского губернского чиновника, по самым осторожным оценкам, в три раза, с 210 руб. в 1894-1896 гг. до 601 руб. в 1910-1912 гг., в то время как размер жалованья в указанный период оставался неизменным. К концу периода по меньшей мере для трети штатных должностных лиц губернской администрации материальное положение являлось экстремальным, то есть не превышало расчетного минимума. При этом требования губернского чиновничества о создании корпоративных легальных организаций (своего рода профсоюзных объединений), пик которых пришелся на рубеж XIX-XX вв., были проигнорированы, хотя и могли смягчить ситуацию.

В диссертации представлены персональные списки всех высших руководителей губернских администраций Урала (116 человек - губернаторы, вице-губернаторы, старшие советники и советники губернских правлений, губернские ветеринары и инженеры, врачебные инспекторы). Установлено, что их социокультурный облик являлся, в общем и целом, позитивным. Для него были характерны дееспособный возраст, высокий уровень образованности, большой стаж практической работы, опыт работы в учреждениях, неподведомственных МВД. Потенциально это могло обеспечить хорошее качество работы чиновничьего аппарата, однако не являлось гарантией достижения этого результата, особенно с учетом выявленных негативных тенденций. Так, доля чиновников православного вероисповедания, и без того высокая в 1892 г., поднялась каа 1914 г. с 75% до 91%. При этом среди руководства не было ни одного представителя исламского мира, хотя формального запрета на занятие ими государственных должностей не существовало. Управляемое население оставалось поликонфессиональным, а управляющий слой эволюционировал в сторону моноконфессиональности. Такая ситуация создавала дополнительные трудности в выполнении должностных обязанностей в многоконфессиональном Уральском регионе. Неуклонно поднималась возрастная планка приема на работу в губернских администрациях региона. За предреволюционный период (1892-1904 гг.) этот возраст вырос, в среднем, с 36-50 до 46-55 лет, в годы революции уменьшился до исходного, а в 1907-1914 гг. снова увеличился до 41-55 лет. Динамика уровня образованности имела разнонаправленный вектор: с одной стороны, число чиновников с высшим гражданским образованием выросло с 50% до 75%; в то же время доля руководителей с военным образованием также неуклонно росла и в итоге увеличилась с 7% до 18%. Динамика сроков нахождения чиновников в своих должностях поменялась: если в 1892-1904 гг. застоя кадров не было, то в 1907-1914 гг. он проявился столь отчетливо, что даже современники заговорили о старослуживости руководства губернских администраций.

Таким образом, состояние кадрового потенциала губернских администраций Урала на протяжении всего позднеимперского периода провоцировало падение качества работы последних.

В четвертой главе Функционирование губернских администраций Урала в позднеимперской России (на материалах губернских правлений) анализу подвергнуто функционирование учреждений, в работе которых находила выражение совокупная деятельность всей губернской администрации.

Установлено, что губернское правление в исследуемый период было полифункциональным органом, коренным образом отличавшимся отсутствием узкой специализации, а также масштабами компетенции от других губернских коллегий. Механизм совместного функционирования губернатора и губернского правления был таков, что последнее имело полную возможность реально решать вопросы, относящиеся к его компетенции, и путем дозирования информации даже навязывать губернатору тот или иной вариант решения в качестве наиболее предпочтительного.

В работе сделан вывод, что с 1865 г. губернские правления развивались в организационной фазе системного расхождения. Позднеимперский период характеризовался вступлением губернского правления в финальный этап указанной фазы, определяющийся накоплением системных противоречий. Именно в это время в структуре учреждения нашли свое предметное выражение, во-первых, усиление неоправданной целями организации конкуренции и, как следствие, ухудшение координации между отделениями (создание ветеринарного отделения); во-вторых, многоцентрие, сложившееся на основе неполной иерархии между губернатором и общим присутствием губернского правления, с одной стороны, и начальниками тюремного и межевого отделений, с другой; в-третьих, сужение ядра организации за счет создания в рамках губернского правления на базе распорядительных отделений беспримерно автономного тюремного отделения, подведомственного министерству юстиции; в-четвертых, сужение нагрузки на общее присутствие в пользу канцелярии (очередной этап этого перетока власти начался в 1897 г.). Все это неизбежно подрывало структурную устойчивость системы, снижая ее управляемость.

Отражением этого стало усиление волокиты. Наблюдался значительный рост удельного веса дел, которые не решались в течение только одного года (с 50% до 70%). Если в конце XIX в. количество дел, задержавшихся в губернских правлениях региона на три года и более, уменьшилось вдвое (с 28% до 14%), то с начала XX в. зафиксирован процесс перманентного роста такого рода дел. Уже перед революцией 1905 г. над данными учреждениями нависла реальная опасность укоренения запущенности делопроизводства.

В позднеимперской России губернские правления региона занимали ведущее место среди других губернских учреждений по масштабам документооборота. Вместе с тем, финансирование их канцелярских и хозяйственных расходов было таково, что объективно не могло удовлетворять реальных потребностей учреждений. В то время как в исследуемый период сумма денег, выделяемых на эти цели из казны, возросла за четверть века лишь на треть, цены выросли как минимум втрое. Явственно вырисовывалась тенденция применения к губернским правлениям европейской части страны единых ставок финансирования канцелярских расходов, что провоцировало для Урала, губернские учреждения которого ранее получали кредит в усиленном размере, субъективное ощущение неблагополучия. Сложная финансовая ситуация определила использование губернскими администрациями региона, в качестве дополнительного источника финансирования, доходов губернских типографий - подразделений при губернских правлениях, имевших право заниматься коммерческой деятельностью. Более получаемого казенными типографиями дохода использовалось на поддержание бюрократического аппарата региона, что привело к подрыву хозяйственной состоятельности казенного типографского дела на Урале. Анализ целевого назначения изъятых сумм показал, что основная их часть направлялась в адресном порядке должностным лицам, главным образом, высшему руководству губернии. Все большее сосредоточение усилий губернского руководства на организации собственного существования вело к усилению противоречий и дезорганизации в системе губернской администрации.

Основными направлениями деятельности губернских правлений Урала в позднеимперской России являлись полицейское, здравоохранительное и конфессиональное (для неземской Оренбургской губернии - еще и хозяйственное). В совокупности делам именно этих групп было посвящено основное внимание общего присутствия (до 75% всех постановлений). На первом месте весь период находилось полицейское направление, сочетающее в себе работу по обеспечению функционирования общей полиции и по организации и укреплению контроля и надзора за ней. Этот вывод позволяет существенно скорректировать доминирующее в научной литературе мнение о том, что в губернском масштабе не существовало специального органа, которому были бы поручены управление и координация правоохранительной деятельности общей полиции.

Активное участие губернские правления Урала приняли в подготовке реформы общей полиции империи. Именно они готовили аналитические заключения на соответствующий циркуляр МВД 1900 года, в котором задавались рамки будущего преобразования. Содержание подготовленных на местах в 1900-1901 гг. документов существенно вышло за предложенные министерством границы, представляло собой комплексный анализ организационного состояния общей полиции. В своих конкретных предложениях губернская власть делала основной акцент на необходимость численного увеличения состава полиции. В начале XX в. Петербург реализовал это предложение региональной администрации, однако положенные в основу новых штатов нормы численности полицейских основывались на значительно устаревших данных переписи 1897 г. Меры по повышению профессионализма и материальной обеспеченности полицейских служащих осуществлены не были, в результате чего проблема низкого статуса чинов общей полиции автоматически распространилась на новобранцев. В итоге предпринятые мероприятия, не обеспечив требуемой количественной устойчивости полиции, понизили и ее структурную устойчивость. Фактически, в позднеимперской России уже перед революцией 1905 года попытка комплексного реформирования общей полиции, широко поддержанная губернской администрацией, потерпела провал в результате неадекватной реакции вышестоящих органов управления. Для губернского правления как организации, пославшей соответствующий сигнал и не добившейся положительной реакции на него, эта ситуация вела к сбою в работе, следствием которого была переориентация с решения государственных задач на собственную реорганизацию в направлении самосохранения.

К такому же выводу приводит и анализ контрольно-ревизионной деятельности губернских правлений Урала. Тенденция принципиальной и критической оценки работы подчиненных им полицейских органов и должностных лиц, пройдя пик на рубеже веков (к 1901-1903 гг.), затем начала явно сворачиваться; нарастающая с начала XX века незаинтересованность в фиксации проблем, требующих оперативного вмешательства, являлась классическим признаком перехода в режим самосохранения.

Анализ практики назначения губернскими правлениями наказания полицейским чиновникам за должностные преступления позволил зафиксировать ее следующие характерные черты: 1) постоянную интерпретацию фактов злоупотребления служебным положением в пользу обвиняемого чиновника; 2) преимущественную передачу в суд дел, заведенных на нижних чинов, а не на полицейское руководство; 3) причисление изобличенных в служебных преступлениях и проступках полицейских чиновников к штату губернских правлений - вместо наказания; 4) зависимость отношения губернских правлений к обвинениям против полицейских чиновников от органа, выдвинувшего обвинение; 5) передачу судебным властям абсолютного большинства дел, в которых полицейский служащий обвинялся в том или ином нарушении субординации. В своей совокупности эти черты административного процесса однозначно интерпретируются как наличие устойчивого неформального объединения чиновничества, целенаправленно защищающего своих членов от внешнего корректирующего воздействия, что является репрезентирующим признаком перехода губернской администрации от стадии отдельных кризисных проявлений к стадии внутреннего кризиса в узком смысле этого термина, то есть к кризису глубокому, как правило, необратимому.

Анализ показал, что становление на Урале лантигосударственной корпорации чиновничества не произошло одномоментно, не являлось признаком позднеимперской России в целом. Напротив, зафиксированная динамика процесса была такова, что применительно к началу исследуемого периода можно говорить о наличии лишь отдельных элементов неформального объединения губернского чиновничества (непоощрение жалоб частных лиц на полицейских чинов, смягчение наказания уличенным в должностных преступлениях чинам полиции), тогда как непосредственно до и в период Первой русской революции произошел переход к неформальному объединению как полноценной системе.

В пятой главе Состояние губернских администраций позднеимперской России по данным контролирующих организаций выяснено, какую информацию по лофициальным, легальным каналам получала центральная и высшая власть Российской империи о том состоянии, в котором находилась губернская администрация. О необходимости устранения целого ряда недостатков губернского управления в той или иной форме систематически говорило отечественное гражданское сообщество, включая его облеченных властью представителей. Однако в контексте функционирования госаппарата принципиальное значение приобретает источник соответствующей информации. То, что было очевидным для общества, для власти могло выглядеть как иллюзии массового сознания или политически ангажированные домыслы.

Сравнительный анализ материалов сенаторских ревизий о функционировании губернских администраций национальных окраин России (Бакинской губернии, Привислинского края, Туркестанского края), проведенных в 1905-1910 гг., позволил сделать вывод о том, что стойкое неформальное объединение губернского чиновничества не являлось отличительным признаком только лишь Уральского региона, а являлось проблемой, характерной и для других районов империи. В данном состоянии губернская администрация не была способна адекватно поддерживать обратную связь ни с центральным правительством, что означало разрушение вертикали власти, ни с населением, что означало загнивание вертикали власти.

О серьезном недовольстве населения качеством работы местного управления свидетельствовали как отдельные полицейские лобзоры настроения жителей региона, так и материалы перлюстрации.

Результаты исследования позволяют поддержать сделанный в современной историографии вывод о том, что революционные события начала XX в. несли в себе огромный антибюрократический запал, и не только в плане недовольства политикой самодержавия, но и по линии будничной, неполитической работы государственного аппарата.

В работе установлено, что количество осужденных за должностные преступления в исследуемый период выросло не менее чем в 1,5 раза, заняв в 1912 г. третье место среди других видов преступлений. Форма представления статистических данных министерства юстиции о служебных преступлениях была такова, что интерпретировать их однозначно невозможно. Если исходить из признания репрезентативности данного комплекса источников, то можно сделать вывод о том, что качество работы бюрократического аппарата ухудшалось. Это полностью коррелируется с выводом о развитии внутреннего кризиса губернской администрации в позднеимперской России.

Сделан вывод о том, что в исследуемый период регулярных ревизий деятельности губернских администраций региона не проводилось. Показано, что массовыми можно назвать жалобы должностных лиц Уральского региона в вышестоящие инстанции с указанием конкретных недостатков в организации работы местного уровня власти. Характер реакции на эти жалобы заставляет признать, что они адекватно отражали реальные проблемы: центр, как правило, соглашался с мотивацией запроса и изложенными в нем аргументами, но отказывался разрешить вопрос по существу, ссылаясь на несвоевременность его возбуждения.

Таким образом, центральное правительство обладало юридически достаточной для принятия соответствующих мер информацией о негативных тенденциях в функционировании губернских администраций.

В шестой главе Проекты реформирования губернской администрации в позднеимперской России методом контент-анализа изучено содержание тех предложений, которые были сформулированы в столичных и региональных бюрократических кругах с целью оптимизации губернского управления.

Показано, что период с 1895 г. характеризовался очередной (после деятельности Кахановской комиссии) волной активной проработки вопроса о реформе местной администрации. Речь идет о проектах, разрабатываемых под руководством И.Л. Горемыкина, В.К. Плеве, С.Д. Урусова, П.А. Столыпина, а затем и Б.В. Штюрмера.

Министерские проекты И.Л. Горемыкина, В.К. Плеве и П.А. Столыпина объединяло пристальное внимание, во-первых, к фигуре губернатора, за счет повышения роли которого планировалось решить проблему установления административного единства губернии; во-вторых, к организации канцелярской части губернского управления. Зафиксирована и серьезная эволюция министерских разработок. Во-первых, расширялась система объектов, подлежащих реформированию. Если в проекте И.Л. Горемыкина речь шла только об учреждениях ведомства МВД, то в последующих проектах затрагивались учреждения и иной подведомственности. Круг коллегий, которые планировалось объединить в центральном губернском органе, также постоянно расширялся. Во-вторых, расширялся набор целевых установок губернской реформы: в первом проекте - 6, во втором - 8, в третьем - уже 10. Так, В.К. Плеве ввел в этот круг проблему взаимоотношений административных и общественных органов губернии, а П.А. Столыпин - проблему законности действий местных властей. В-третьих, проекты становились более откровенными: в них уменьшалось количество как фиктивных целей, достижение которых не было обеспечено конкретными предложениями по их реализации, так и скрытых целей, которые не считали возможным формулировать в явном виде. В-четвертых, существенно увеличивалось внимание к разработке тактики достижения поставленных целей. Это было напрямую связано с подключением к обсуждению проблемы представителей гражданского общества.

Проектирование губернской реформы предполагало выяснение позиции местной управленческой элиты. Созданные независимо друг от друга, но объединенные на уровнях времени создания (1898-1903 гг.), территории происхождения (Урал), авторства (гражданские губернаторы), целеполагания (написаны в едином контексте, в качестве заключений на циркуляр министра внутренних дел), местные проекты представили всю необходимую основу для их корректного сопоставления. Руководство Уральского региона находилось на позиции признания полезности объединения основных губернских коллегий в единое учреждение на базе губернского правления; необходимости усиления личной власти губернатора; необходимости оптимизации канцелярской части губернской администрации. Вопрос о создании на губернском уровне какого-либо представительного органа с целью более адекватного восприятия администрацией общественных нужд не ставился.

Вместе с тем предложенные в проектах меры не являлись принципиально новыми и были по своей сути направлены на возврат к дореформенной организации местного административного управления, а именно: к резкому снижению количества губернских учреждений, неподведомственных МВД, и к объединению большинства дел в ведении центрального губернского органа под управлением губернатора. Такой подход являлся мнимым решением проблемы, не способным принести реальных позитивных последствий: об этом говорили и опыт сибирской губернской реформы 1895 года, и мнение ряда экспертов-государствоведов. Это было одной из причин, по которой ни один из предложенных проектов так и не был реализован. И лишь на финальном этапе существования империи, в условиях глобального военного конфликта, острота вопроса достигла такой степени, что нашла свое предметное воплощение в принципиально новых предложениях Б.В. Штюрмера о необходимости проведения областной реформы на основе автономизации регионов (1916), вызвавших позитивную реакцию Николая II. Однако запоздалость принятого решения не оставила времени на его детальную проработку и внедрение.

В седьмой главе Интегральные характеристики губернской администрации и проблема кризиса власти в позднеимперской России зафиксированы интегральные характеристики состояния и развития губернской администрации в позднеимперской России.

Доказательно отброшены стереотипы восприятия губернской администрации, которые по итогам исследования показали свою несостоятельность: о всесилии губернатора и бессилии губернского правления в позднеимперской России, а также о непосредственном влиянии социокультурного уровня чиновника на качество его работы.

В работе установлено, что среди безусловно и официально признанных (инвариантных) проблем губернского управления, имевших место в позднеимперской России, были: 1) раздробленность местного государственного аппарата; 2) слабость губернаторской власти; 3) несоответствие губернского правления своему официальному статусу главной местной коллегии; 4) чрезмерная централизация вертикали власти; 5) низкий статус чиновников губернской администрации в сравнении с коллегами из других губернских учреждений. Сделан вывод о том, что на основе подготовленных в довоенный период предложений (С.Е. Крыжановский, И.М. Страховский) на заключительном этапе существования империи в среде высшего руководства государством произошла смена парадигмы в вопросе управления регионами. Так же, как в условиях Первой русской революции Власть пошла на частичное изменение формы правления и политического режима, в результате чего в России произошло становление конституционной монархии и партийно-парламентской системы, так и в экстремальных условиях Первой мировой войны Власть готова была встать на путь изменения государственного устройства империи. Конечно, речь не шла об одномоментном переходе к федерализму, однако планировался крупный шаг именно в этом направлении.

Прослежена эволюция корпоративных тенденций в среде губернского чиновничества позднеимперской России. В условиях процессов неформальной самоорганизации чиновничьего сообщества закономерно обусловленной являлась зафиксированная попытка создания специальных корпоративных структур, пока еще не преследующих политических целей. Эта попытка не была реализована. Предъявленные к чиновничеству со стороны общества претензии, наложенные на процессы ухудшения материального положения служащих и становления их неформального объединения, а также на фактический запрет создания собственной профсоюзной сети, вызвали в конкретно-исторических условиях революции 1905 года реакцию в виде попытки самоорганизации в политическую силу - Всероссийский союз служащих в правительственных учреждениях. Она была жестко пресечена правительством как вносящая раскол в госаппарат империи. В позднеимперский период ни одной специализированной структуры, даже профсоюзного характера, у российского чиновничества не появилось, несмотря на то, что такие требования систематически высказывались как перед, так и во время и после революции 1905 года и, главное, были политически безопасны. В межреволюционный период это обусловило углубление неформального объединения губернского чиновничества, основанного на сокрытии должностных преступлений и способствовало развитию внутреннего кризиса губернской администрации по лавинообразному типу, что не оставляло возможности для его перевода в режим затухания.

Автором предложена теоретическая интерпретация зафиксированных интегральных характеристик губернской администрации. Показано, что понятие кризис многократно применялось к государственным учреждениям в научной литературе и рассматривалось как частный случай социально-экономического и политического кризиса. С позиций структурно-функциональной парадигмы под кризисом следует понимать такой вариант равновесного состояния государственного учреждения со средой, при котором баланс между личными интересами сотрудников учреждения и официально поставленными перед ними задачами нарушен в пользу первых. По своей сути такая ситуация относится к классу квазизакономерностей исторического процесса, то есть является объективно существующей и жестко заданной реальной возможностью развития, неотъемлемо принадлежащей аппарату государственного управления независимо от внешних обстоятельств. Данная квазизакономерность генетически заложена в механизме государства. Чтобы эта возможность оставалась только в потенции, необходима систематическая специальная деятельность.

Предложенная интерпретация кризиса является корректной альтернативной моделью, способной существенно дополнить имеющиеся подходы. Учитывая целесообразность отделения одних кризисов от других, описанному выше кризису присвоено определение системный или внутренний. Словосочетание системный кризис указывает на то, что кризис заложен именно в самой организации государственного учреждения как системы людей-сотрудников. Словосочетание внутренний кризис означает, что подобный кризис является особенностью именно аппарата управления как уникального объекта исследования и порождается личными интересами его сотрудников.

Введением в научный оборот понятия внутренний (системный) кризис дополняется количество теоретически возможных причин некачественного функционирования аппарата управления. В рамках модели внутреннего кризиса все предлагаемые глобальными теориями исторического процесса причины некачественной работы учреждения выступают лишь в качестве благоприятствующих условий внешней среды, тогда как собственно причины лежат внутри самого учреждения. Иначе говоря, альтернативные гипотезы не отметаются, но понимаются только как описание спусковых крючков, которые включают внутренний механизм деградации госучреждения.

Интегральным показателем, свидетельствующим о переходе внутреннего кризиса из фазы дискретных проявлений в фазу глубокого кризиса, выступает неформальное объединение чиновничества, целенаправленно охраняющее свою власть в интересах самосохранения. Становится необратимым нарастание названного кризиса. Признавая упрощенный характер данной модели (диктуемый, впрочем, объективной спецификой ретроспективного анализа), тем не менее, считаем, что она применима для определения уровня развития названного кризиса хотя бы в первом приближении.

Изучение функционирования губернской администрации Уральского региона в рамках структурно-функциональной парадигмы позволило говорить о наличии там внутреннего кризиса. Об этом свидетельствуют: во-первых, наличие всех необходимых для реализации данного кризиса условий, что выразилось как в объективном ослаблении возможностей решать необходимые задачи из-за нарастания противоречий между элементами системы местного административного управления, так и в серьезном ухудшении материальной обеспеченности губернского правления и его работников; во-вторых, изменение реакции губернских администраций Урала на возникающие перед ними проблемы: если в первой половине позднеимперского периода (рубежом выступил 1903 г.) на местах велась активная разработка проектов комплексного совершенствования губернских институтов власти, то в последующем такая работа прекратилась; в-третьих, для губернской администрации позднеимперской России было характерно становление к 1907 г. полномасштабного неформального объединения чиновничества, целенаправленно защищающего свою власть.

Установлено, что по всем основным параметрам, определяющим качество функционирования губернской администрации позднеимперской России, существенное ухудшение ситуации с позиций недопущения развития внутреннего кризиса произошло только в самом конце XIX - начале XX вв., главным образом, в период накануне и во время Первой русской революции. Единственное исключение составлял процесс профессионализации местного чиновничества, однако сам по себе он не только не гарантировал систему от кризисных явлений, но в ряде случаев мог и способствовать им. Особое значение приобретает тот факт, что именно в названный период возникло устойчивое неформальное объединение должностных лиц, основанное на коррупционном принципе, блокирующее механизмы обратной связи и нацеленное на собственное самосохранение любыми средствами. Таким образом, именно в исследуемый период произошел переход губернской администрации в фазу глубокого, необратимого по своей сути внутреннего кризиса, ускоренной деградации, подрывающей своим существованием всю вертикаль власти империи.

В заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы в обобщенном виде ее основные результаты.

Установлено, что в позднеимперской России губернские администрации находились во внутреннем (системном) кризисе, который в 1904-1907 гг. достиг глубокого уровня. Оценивая вектор развития выявленного кризиса и исходя из доминирующего сегодня в науке понимания того, что высшие эшелоны российской власти оказались в полномасштабном кризисе только в период Первой мировой войны, сделан вывод о том, что в позднеимперской России кризис аппарата государственного управления развивался снизу вверх, с нижних этажей управления на верхние. В таком контексте становятся объяснимыми и более понятными как систематическое появление проектов реформирования губернского управления в 1895-1916 гг., так и неудачи их внедрения в жизнь.

Подчеркивается, что внутренний кризис власти, рассмотренный в исследовании, не выступал в качестве единственной или определяющей причины революционных событий начала XX века и краха Российской империи. У этих событий было несколько истоков, и корректной здесь может быть только многофакторная модель. Однако без учета тенденций развития государственного аппарата позднеимперской России любая подобная модель не будет являться работающей, как не будет являться обоснованным и любое рассуждение о возможностях, перспективах и потенциале развития российской дореволюционной государственности. В этом нам видится основная научно-практическая значимость проведенного исследования.

В 12 приложениях представлены материалы, подтверждающие обобщения и выводы работы, которые из-за их объема автор посчитал целесообразным вынести за рамки основного текста.

Основные положения диссертации отражены

в следующих публикациях автора:

 

I. Монографии:

1. юбичанковский, С.В. Губернское правление в системе губернаторской власти в последнее десятилетие существования Российской империи (на материалах Урала) [Текст] / С.В. Любичанковский. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2003. - 275с. - 15,81 п.л.
2. юбичанковский, С.В. Структурно-функциональный подход к истории местного управления Российской империи (1907-1917 гг.) [Текст] / С.В. Любичанковский. - Оренбург: ИПК ГОУ ОГУ, 2005. - 402с. - 25,10 п.л.
3. юбичанковский, С.В. Губернская администрация и проблема кризиса власти в позднеимперской России (на материалах Урала, 1892 - 1914 гг.) [Текст] / С.В. Любичанковский. - Самара-Оренбург: ИПК ГОУ ОГУ, 2007. - 750с. - 68,00 п.л.

II. Сборник документов:

1. Губернская реформа в заключениях губернаторов Уральского региона на рубеже XIX-XX вв.: сб. док. [Текст] / пред., вступит. статья, коммент. и публ. С.В. Любичанковского. - Оренбург: ИПК ГОУ ОГУ, 2006. - 135с. - 8,43 п.л.

III. Публикации в журналах, входящих в Перечень ведущих

рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных

ВАК Министерства образования и науки России:

1. юбичанковский, С.В. Кризис системы местного управления в последнее десятилетие существования Российской империи [Текст] / С.В. Любичанковский // Отечественная история. - М., 2003. - №1. - С.197-201. - 0,50 п.л.
2. юбичанковский, С.В. Развитие новых подходов к изучению института губернаторства конца XIX - начала XX в. в современной отечественной исторической науке [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2004. - №2. Цаа С.30-35. - 0,70 п.л.
3. юбичанковский, С.В. Практика административного расследования должностных преступлений чиновников в оценке сенаторских ревизий начала XX века [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2004. - №10. - С.38-43. - 0,75 п.л.
4. юбичанковский, С.В. Законодательное обеспечение деятельности российских губернаторов в 1892-1913 гг. [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2004. - №12. - С.16-21. - 0,75 п.л.
5. юбичанковский, С.В. Законодательное обеспечение функционирования губернских правлений в 1892-1913 гг. [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2005. - №3. - Ч.2. - С.230-236. - 0,75 п.л.
6. юбичанковский, С.В. Проекты реформирования губернского управления Российской империи на рубеже XIX-XX вв.: позиция руководства Южно-Уральского региона [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2005. - №4. - С.9-16. - 0,80 п.л.
7. юбичанковский, С.В. Социокультурный облик руководящего состава губернских правлений Урала на рубеже XIX-XX вв. [Текст] /аа С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2005. - №9. - С.21-26. - 0,70 п.л.
8. Напрячь все усилия для скорейшего исправления. Документы о мерах повышения эффективности губернских администраций Российской империи начала XX в. [Текст] / вступ. статья, публ. и коммент. С.В. Любичанковского // Отечественные архивы. - М., 2005. - №3. - С.86-93. - 0,65 п.л.
9. юбичанковский, С.В. Губернское правление как орган административной юстиции (на материалах Урала 1907-1917 гг.) [Текст] / С.В. Любичанковский // История государства и права. - М., 2005. - №7. - С.12-15. - 0,45 п.л.
10. юбичанковский, С.В. Губернское правление и губернатор: механизм совместного функционирования (1892-1917 гг.) [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2006. - №1. - Т.1. Гуманитарные науки. - С.47-52. - 0,70 п.л.
11. юбичанковский, С.В. Парадигма исследования истории функционирования государственного учреждения [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2006. - №5. - С.4-10. - 0,80 п.л.
12. юбичанковский, С.В. Мифы об эффективности местного государственного управления позднеимперской России и их критика [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2006. - №7. - С.99-105. - 0,75 п.л.
13. юбичанковский, С.В. Губернское правление в конце XIX - начале XX вв.: общий подход к изучению [Текст] / С.В. Любичанковский // Известия Самарского научного центра РАН. - Специальный выпуск Актуальные проблемы истории и археологии. Ц2006. - С.31-37. - 0,80 п.л.
14. юбичанковский, С.В. Реформирование местного административного управления в предложениях вятских губернаторов на рубеже XIX-аа XX вв. [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2006. - №9. - С.130-137. - 0,80 п.л.
15. юбичанковский, С.В. Объем и порядок делопроизводства губернских правлений Урала в позднеимперской России [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2006. - №10. - Приложение. - Ч.1. Гуманитарные науки. - С.168-175. - 0,70 п.л.
16. юбичанковский, С.В. Финансирование деятельности губернских правлений Урала в позднеимперской России (1892-1914) [Текст] /аа С.В. Любичанковский // Известия Самарского научного центра РАН. - 2006. - Т.8. - №3. - С.719-728. - 0,70 п.л.
17. юбичанковский, С.В. Вице-губернаторский корпус Урала в конце XIX - начале XX в. (социокультурная характеристика) [Текст] /аа С.В. Любичанковский // Известия Уральского государственного университета. - Сер.2. Гуманитарная серия. - Вып. 11. - Екатеринбург, 2006. - №41. - С.193-206. - 1,00 п.л.
18. юбичанковский, С.В. Миф о власти и власть мифа: был ли российский губернатор полноценным хозяином губернии? [Текст] / С.В. Любичанковский // Родина. - М., 2007. - №1. - С.11-15. - 0,50 п.л.
19. аСмущение в центре губернской твердой власти обостряется. Документы Госархива Кировской области о конфликте вятского губернатора С.Д. Горчакова с вице-губернатором А.Ф. Шидловским. 1907 г. [Текст] / вступ. статья, публ. и коммент. С.В. Любичанковского // Отечественные архивы. - 2007. - №2. - С.102-114. - 1,00 п.л.
20. юбичанковский, С.В. Кризис губернского управления регионами в позднеимперской России [Текст] / С.В. Любичанковский // Федерализм. Теория. Практика. История. - М., 2007. - №1. - С.127-140. - 0,80 п.л.
21. юбичанковский, С.В. Преобразование местного управления в России: столичное и провинциальное видение проблемы (начало XX в.) [Текст] / С.В. Любичанковский // Новый исторический вестник. - М., 2007. - №2 (16). - С.78-90. - 0,80 п.л.

IV. Публикации в других научных изданиях:

1. юбичанковский, С.В. Губернские администрации Российской империи в оценке сенаторских ревизий начала XX в. [Текст] / С.В. Любичанковский // Клио. - СПб., 2005. - №3. - С.125-131. - 1,00 п.л.
2. юбичанковский, С.В. Губернские администрации Урала в 1895-а 1913 гг.: социокультурный аспект [Текст] / С.В. Любичанковский // Вестник Евразии. - М., 2006. - №2. - С.75-94. - 1,25 п.л.
3. юбичанковский, С.В. Проекты уральских губернаторов о губернской реформе в России (конец XIX - начало XX вв.) [Текст] / С.В. Любичанковский // Клио. - СПб., 2006. - №4. - С.150-156. - 1,00 п.л.
4. юбичанковский, С.В. Проблема финансирования губернских правлений в позднеимперской России (на материалах Урала) [Текст] /аа С.В. Любичанковский // Проблемы российской истории. - М.; Магнитогорск: ИРИ РАН; МаГУ, 2007. - Вып.VIII. - С.185-204. - 1,50 п.л.
5. юбичанковський, С.В. Органзаця губернаторсько влади в вропейськй частин Росйсько мпер наприкнц XIX - на початку XX ст. [Текст] / С.В. Любичанковський // Укранський сторичний журнал. - Киев, 2007. - №4. - С.82-90. - 0,65 п.л.

Зайончковский, П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке [Текст] / П.А. Зайончковский. - М.: Мысль, 1978. - С.80-86.

Вестник чиновника. - 1912. - №33. - С.7.

Рецензии: Селезнев Ф.А. // Вопросы истории. - 2004. - №11. - С.166-167; Акманов И.Г. // Вестник Оренб. гос. ун-та. - 2004. - №6. - С.161-162; Богатырев А.Г., Ефремова Н.Н. // Государство и право. - 2005. - №4. - С.122-124; Полторак С.Н. // Клио. - 2005. - №4. - С.228-230; Зверев В.В. // Вопросы истории. - 2005. - №10. - С.166-168 и др.

Рецензии: Тюрин В.А. // Вестник Самарского гос. ун-та. - 2006. - №5/1. - С.181-183; Савин В.М. // Вестник Оренб. гос. ун-та. - 2006. - №10. - С.208-209; Кокорев И.В. // Вопросы истории. - 2007. - №6. - С.171-173 и др.

Рецензия: Кабытов П.С., Тюрин В.А. // Известия Самарского науч. центра РАН. - 2008. - Т.10 - №1. - С. 253-254.

Рецензия: Ралдыгина Г.М. // Вестник Оренб. гос. ун-та. - 2006. - №6. - Т.1. - С.198.

Корф, С.А. Очерк исторического развития губернаторской должности в России [Текст] /С.А. Корф // Вестник права. - 1901. - №9. - С. 130-148; Гессен, В.М. Вопросы местного управления [Текст] /В.М. Гессен. - СПб., 1904 (работа переиздана в 1912 году); Блинов, И. Губернаторы. Историко-юридический очерк [Текст] / И. Блинов. - СПб., 1905 и др.

Ерошкин, Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России [Текст] /Н.П. Ерошкин. - 3-е изд., перераб. и доп. -а М.: Высшая школа, 1983. - 352с.; Зырянов, П.Н. Социальная структура местного управления капиталистической России (1861 - 1914 гг.) [Текст] /П.Н. Зырянов // Исторические записки. - Т.107. - М.: Наука, 1982. - С. 226-302 и др.

Ремнев, А.В. Актуальные проблемы изучения региональных процессов в имперской России (вместо введения) [Текст] / А.В. Ремнев, П.И. Савельев // Имперский строй России в региональном измерении (XIX - начало XX века): сб. науч. ст. - М.: 1-й печатный Двор, 1997. - С.5-18; Лысенко, Л.М. Губернаторы и генерал-губернаторы Российской империи (XVIII - начало XX века) [Текст] / Л.М. Лысенко. - М.: Изд-во МПГУ, 2001. - 358с.; Матханова, Н.П. Полномочия губернатора в XIX веке: закон и жизнь (к постановке проблемы) [Текст] / Н.П. Матханова // Проблемы истории местного управления Сибири XVII-XX веков: мат-лы регион. науч. конф., 18-19 дек. 1997. Тез. докл. - Новосибирск: Изд-во Гос. архива Новосибирской области, 1997. - С.25-30; Волобуев, П.В. Октябрьская революция: новые подходы к изучению [Текст] / П.В. Волобуев, В.П. Булдаков // Вопросы истории. - 1996. - №5-6. - С.28-38.

Богатырева, О.Н. Эволюция системы местного управления в Вятской и Пермской губерниях (1861 - февраль 1917). Дис. Е д.и.н. [Текст] / О.Н. Богатырева. - Екатеринбург, 2004. - 434 с.; Трушков, С.А. Административно-полицейские органы Вятской губернии второй половины XIX - начала XX в. Дис. Е к.и.н. [Текст] / С.А. Трушков. - Ижевск, 2001. - 225с.; Хафизова, Р.И. Государственное управление в Уфимской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. Дис. Е к.и.н. [Текст] / Р.И. Хафизова. - Уфа, 1999. Ца 220с. и др.

Yaney, G.L. The Systematization of Russion Government. Social Evolution in the Administration of Imperial Russia, 1711-1905 [Текст] / G.L. Yaney. - Urbana, Chicago, London: University of Illinois, 1973. - 430p.; Mosse, W.E. Russian Provincial Governors as the end of the Nineteenth Century [Текст] / W.E. Mosse // The Historical journal. - 1984. - №27. - P.225-239; Weissman, N.B. Reform in Tsarist Russia. The State Bureaucracy and Local Government, 1900-1914 [Текст] / N.B. Weissman. - New Brunswick, New Jersey: Rutgers University Press, 1981. - 292p.; Robbins, R.G., jr. The TsarТs Viceroys. Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire [Текст] / R.G. Robbins. - Ithaca and London: Cornell University Press, 1987. - 271p. и др.

Аврех, А.Я. Царизм накануне свержения [Текст] / А.Я. Аврех. - М.: Наука, 1989. - 256с. и др.

Флоринский, М. Ф. Кризис государственного управления в России в годы первой мировой войны: Совет министров в 1914 - 1917 гг. [Текст] / М.Ф. Флоринский - Л.: ЛГУ, 1988. - 208с.; Бахтурина, А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917) [Текст] / А.Ю. Бахтурина. - М.: РОССПЭН, 2004. - 392с.; Куликов, С.В. Высшая бюрократия России в годы Первой мировой войны (1914-1917). Дисс. ...к.и.н. : 07.00.02 [Текст] / С.В. Куликов. - СПб., 1999. - 620с.

Волобуев, П. В. Октябрьская революция: новые подходы к изучению [Текст] / П.В. Волобуев, В.П. Булдаков // Вопросы истории. - 1996. - №5-6. - С.28-38; Булдаков, В. П. Имперство и российская революционность (критические заметки) [Текст] / В.П. Булдаков // Отечественная история. - 1997. - №1. - С.44.

См.: Измозик, В.С. К вопросу о политических настроениях российского общества в канун 1917 года (по материалам перлюстрации) [Текст] / В.С. Измозик // Россия и первая мировая война: (материалы международного научного коллоквиума). - СПб.: Дм. Буланин, 1999. - С.160-170; Розенталь, И.С. Москва на перепутье: власть и общество в 1905-1914 гг. [Текст] / И.С. Розенталь. - М.: РОССПЭН, 2004. - С.47.

Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.): В 2 т. [Текст] / Б.Н. Миронов - 2-е изд., испр. - Т.2. - СПб.: Дм. Буланин, 2000. - С.174-175.

Миронов, Б. Униженные и оскорбленные: кризис самодержавия - миф, придуманный большевиками [Текст] / Б. Миронов // Родина. - 2006. - №1. - С.12-17.

Там же. С.17.

Обзор зарубежных работ 1950-1970-х гг. по данной проблематике содержится в статье: Orlovsky, D.T. Recent studies on the Russian bureaucracy [Текст] /D.T. Orlovsky // Russian Review. - 1976, oct. - Vol.35. - №4. - P.448-467.

Rowney, D.K. Officialdom and bureaucratization: an introduction [Текст] / D.K. Rowney, W.M. Pintner // Russian officialdom. The bureaucratization of Russian Society from the 17 to the 20 century. Ed. by W. McKenzie Pinther and D.K. Rowney. - Chapel Hill: University of North Carolina press, 1980. - P.5.

Величенко, С. Численность бюрократии и армии в Российской империи в сравнительной перспективе [Текст] / С. Величенко // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет: антология / сост. П. Верт, П.С. Кабытов, А.И. Миллер. - М.: Новое изд-во, 2005. - С.83-115; Yaney, G.L. The Systematization of Russion Government. Social Evolution in the Administration of Imperial Russia, 1711-1905 [Текст] /G.L. Yaney. - Urbana, Chicago, London: University of Illinois, 1973. - P.334-335; Badcock, S. Autocracy in crisis: Nicholas the last [Текст] /S. Badcock // Late imperial Russia. Problems and prospects. Ed. by I.D. Thatcher. - Manchester and New York: Manchester University Press, 2005. - 208p. - P.24-25.

Armstrong, J.A. Tsarist and Soviet Elite Administrators [Текст] /J.A. Armstrong // Slavic Review. - 1972, March. - Vol.31. - №1. - P.8, 28.

Raeff, M. The Bureaucratic Phenomena of Imperial Russia, 1700-1905 [Текст] / М.Raeff // The American Historical Review. - April 1979. - Vol.84. - №2. - P. 401-402, 409-410.

Mosse, W.E. Russian Bureaucracy at the End of the Ancien Regime: The Imperial State Council, 1897-1915 [Текст] / W.E. Mosse // Slavic Review. - December 1980. - Vol.39. - №4. - P.617-618.

Weissman, N.B. Reform in Tsarist Russia. The State Bureaucracy and Local Government, 1900-1914 [Текст] /N.B. Weissman. - New Brunswick, New Jersey: Rutgers University Press, 1981. - P.3-5, 7.

Pearson, T.S. Russian Officialdom in Crisis. Autocracy and Local Self-Government, 1861-1900 [Текст] /T.S. Pearson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1989. - P.246.

Late imperial Russia. Problems and prospects. Ed. by I.D. Thatcher [Текст]. - Manchester and New York: Manchester University Press, 2005. - P.8.

Богданов, А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука [Текст] / А.А. Богданов. - М.: Финансы, 2003. - 380с.

См., например: Проступки и Преступления по службе Государственной и Общественной. Сборник законов с разъяснениями Правительствующего Сената (по Общему Собранию, Соединенному Присутствию, Высшему Дисциплинарному Присутствию, Уголовному Кассационному, Первому и Второму Департаментам), извлечениями из сенатских приговоров и объяснениями Редакционной Комиссии по составлению проекта Уголовного Уложения [Текст] / сост. А.В. Кенигсон. - 2-е изд., доп. и пересмотр. - Ташкент, 1913.

Свод законов Российской империи. Издание неофициальное [Текст] / под ред. И.Д. Мордухай-Болтовского. - В 5 кн. - СПб.: Русское Книжное Товарищество Деятель, 1912-1913.

Адрес-календарь и памятная книжка [Вятской, Оренбургской, Пермской, Уфимской] губернии на [1892-1914] год [Текст]. - [Вятка, Оренбург, Пермь, Уфа], [1891-1914]; Уральский торгово-промышленный адрес-календарь на [1899-1914] год [Текст]. - Пермь, [1899-1914].

Список лиц, служащих по ведомству Министерства Внутренних Дел, [1892-1914]. - СПб., [1892-1914].

Свод статистических сведений по делам уголовным, произведенным в [1892-1907] году в судебных учреждениях, действующих на основании уставов императора Александра II [Текст]. - СПб., [1896-1910]; Свод статистических сведений о подсудимых, оправданных и осужденных по приговорам судебных мест, судебно-мировых установлений и учреждений, образованных по законоположениям 12 июля 1889 года, за [1908-1913] год [Текст]. - СПб., [1911-1916].а

Смета доходов и расходов ведомства МВД на [1892-1914] год [Текст]. - СПб., [1892-1914].

Фонды губернских правлений Урала: Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф.583; Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф.11; Государственный архив Пермской области (ГАПО). Ф.36; Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ). Ф.И-9. Фонды канцелярий уральских губернаторов: ГАКО. Ф.582; ГАОО. Ф.10; ГАПО. Ф.65; ЦГИА РБ. Ф.И-11.

Сборник циркуляров и распоряжений Министерства Внутренних Дел, относящихся до гг. Губернаторов, Вице-Губернаторов, Советников Губернских Правлений, Канцелярий гг. Губернаторов, Губернских Типографий, Строительных и Врачебных Отделений, с 1858 по 1894 год [Текст] / сост. В.П. Урусов. - М., 1894.

ЦГИА РБ. Ф.И-9. Оп.1. Д.558. Л.46-47об.; Д.559. Л.5-6; ГАПО. Ф.36. Оп.2. Д.686. Л.1, 4-5, 16-16об., 17-18; Оп.10. Д.5. Л.11-11об., 19; Ф.65. Оп.2. Д.1384. Л.52-53; ГАКО. Ф.582. Оп.147. Д.12. Л.3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 17, 18, 20, 22, 23, 24; Ф.583. Оп.603. Д.600. Л.82, 83-83об.; Д.810. Л.6; Д.1049. Л.32, 83, 108; Оп.604. Д.31. Л.2, 15, 17-17об.; Д.34. Л.8, 19-20; Д.46. Л.14-15; ГАОО. Ф.11. Оп.1. Д.846. Л.23; Оп.2. Д.3358. Л.15-16.

ГАОО. Ф.11. Оп.3. Д.4049-4242.

См., например: ГАОО. Ф.11. Оп.3. Д.3902-3905, 3907-3917, 3919-3920, 3923-3926; ГАКО. Ф.583. Оп.172. Д.171. Л.21; Оп.607. Д.664; ЦГИА РБ. Ф.И-9. Оп.1. Д.752, 754.

ГАКО. Ф.583. Оп.562. Д.3. Л. 24-24об., 26; Оп.575. Д.1. Л.14, 80-80об.; Оп.582. Д.1. Л.43-44; ГАПО. Ф.36. Оп.6. Д.72. Л.1; Оп.10. Д1039. Л.1 и др.

ЦГИА РБ. Ф.И-9. Оп.1. Д.821. Л.1, 3-4, 20-23об., 26-40; Д. 1008. Л.1, 3-3об.; Д.1418. Л.51-52; Ф.И-463. Оп.1. Д.1, 2; ГАОО. Ф.11. Оп.1. Д.886. Л.92-92об.; Оп.2. Д.3052. Л.1-1об.; Оп.3. Д.4242. Л.17Ц25; Д. 4242. Л. 467 - 469об.; ГАПО. Ф.36. Оп.6. Д.19. Л.3-3об.; Оп.10. Д.6. Л.1-1об., 4-4об., 8-11, 17-17об.; Д.14. Л.92-93об.; ГАКО. Ф.583. Оп.607. Д.602. Л.3-3об., 11-11об., 63-67об.; Оп.175. Д.22. Л.1-1об., 19; Оп.104. Д.24. Л.13; Ф.714. Оп.1. Д.1358. Л.3-3об.; Д.1542. Л.2-2об.; Ф.761. Оп.1. Д.469. Л.1-22; Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф.1281. Оп.10. 1907. Д.8. Л.37-40об.; 1908. Д.5. Л.11-14, 101-103об.; 1909. Д.3. Л.60-63об., 69-79, 175-179; 1912. Д.10. Л.93-95об., 113; 1914. Д.4. Л.260-263, 307-308об., 345-346, 432-433.

РГИА. Ф.1535, 1396, 1334, 1393.

РГИА. Ф.1282. Оп.2. Д.1978-1983; Из отчета о перлюстрации Департамента Полиции за 1908 год [Текст] // Красный архив. 1928. Т.27 (2). С.139-159.

РГИА. Ф.1234 (Особое совещание о передаче дел, имеющих местное значение, из центральных государственных учреждений в местные учреждения); Ф.1282 (Канцелярия министра внутренних дел); 1284 (Департамент общих дел МВД); 1288 (Главное управление по делам местного хозяйства МВД).

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.434 (Постоянный Совет объединенных дворянских обществ); Ф.543 (Коллекция рукописей Царскосельского дворца); Ф.586 (Плеве В.К.); Ф.601 (Император Николай II); Ф.627 (Штюрмер Б.В.).

Записка непременного члена Оренбургского губернского присутствия И.М. Страховского (1898) // ГАОО. Ф.10. Оп.1. Д.175. Л.44-51; Записка Оренбургского губернатора В.И. Ершова (1898) // ГАОО. Ф.10. Оп.1. Д.175. Л.60-64об.; Записка Вятского губернатора Н.М. Клингенберга (1900) // ГАКО. Ф.582. Оп.43а. Д.90. Л.2-11, 38об.-41; Записка Уфимского губернатора И.Н. Соколовского (1903) // ЦГИА РБ. Ф.И-9. Оп.1. Д.655. Л.4об.-20об.; Записка Вятского губернатора П.Ф. Хомутова (1903) // ГАКО. Ф.583. Оп.603. Д.607. Л.1-9.

В целях объединения местного управления. Записка И.М. Страховского о губернской реформе в России [Текст] / вступ. статья, публ. и коммент. С.В. Любичанковского // Источник. Документы русской истории. - 2000. - №6. - С.5-13; Губернская реформа в заключениях губернаторов Уральского региона на рубеже XIX-XX вв.: сборник документов / пред., вступит. статья, комментарии и публ. С.В. Любичанковского. - Оренбург: ИПК ГОУ ОГУ, 2006. - 135с.

Крыжановский, С.Е. Воспоминания. Из бумаг С.Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи [Текст] / С.Е. Крыжановский. - Петрополис (Берлин): б.и., б.г. - 223с.; Воспоминания С.П. Белецкого [Текст] / С.П. Белецкий // Архив Русской Революции, издаваемый Г.В. Гессеном. - Т.12. - Берлин: Слово, 1923. - С.5-75; Гурко, В.И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника [Текст] / В.И. Гурко. - М.: Новое Литературное Обозрение, 2000. - 810с.а и др.

Друцкой-Соколинский, В.А. На службе Отечеству. Записки русского губернатора (1914 - 1918гг.) [Текст] / В.А. Друцкой-Соколинский. - Орел: РКФ л3 июля, РНГ Невероятный мир, 1994. - 406с.; Джунковский, В.Ф. Воспоминания [Текст] / В.Ф. Джунковский. - 2т. - М.: Издательство имени Сабашниковых, 1997. - 736+688с.; Минцлов, С.Р. Дебри жизни. Дневник 1910 - 1915 гг. Урал. Новгород. Малороссия [Текст] / С.Р. Минцлов. - Берлин: Сибирское книгоиздательство, б.г. - 397с.; Урусов, С.Д. Записки губернатора. Кишинев, 1903-1904 [Текст] / С.Д. Урусов. - М., 1907; Кошко, И.Ф. Воспоминания губернатора (1905-1914). Новгород - Самара - Пенза [Текст] / И.Ф. Кошко. - Пг., 1916 и др.

Маклаков, В.А. Власть и общественность на закате старой России: (воспоминания современника) [Текст] / В.А. Маклаков. - 3ч. - Париж: Иллюстрированная Россия, 1936. - 617с.; Окрейц, С.С. Из скитаний по белу светуа [Текст] / С.С. Окрейц // Исторический вестник. - 1910. - №7. - С.82-93;а Богданович, А. Три последних самодержца: Дневник [Текст] / А. Богданович. - М.: Новости, 1990. - 608с. и др.

Пермский губернатор Болотов А.В. Заметки о русской деревне и о государственном аппарате // ГАПО. Ф.505. Оп.1. Д.64.

НИОР РГБ. Ф.358. Картон 20. Д.4.

НИОР РГБ. Ф.307. К.2. Д.2, 3.

НИОР РГБ. Ф.261. К.20. Д.4, 6, 7.

НИОР РГБ. Ф.550. К.2. Д.1-4; К.3. Д.1-2.

НИОР РГБ. Ф.550. К.2. Д.6.

НИОР РГБ. Ф.218. К.1269. Д.12.

НИОР РГБ. Ф.215. К.2. Д.2, 3, 7.

Вятские губернские ведомости. [1892-1917], Оренбургские губернские ведомости. [1892-1917], Пермские губернские ведомости. [1892-1917], Уфимские губернские ведомости. [1892-1917].

Вятская речь; Оренбургская жизнь; Пермская жизнь; Пермская земская неделя; Пермские ведомости; Уральская жизнь.

Русь [1907]; Вестник полиции [1909]; Вестник чиновника [1912-1913].

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории