Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по истории

Концепции и направления археологических исследований в Сибири конца XIX - середины XX вв.

Автореферат докторской диссертации по истории

На правах рукописи

o/fborro*?/

КИТОВА Людмила Юрьевна

КОНЦЕПЦИИ И НАПРАВЛЕНИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В СИБИРИ конца XIX - середины XX вв.

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Кемерово -2011

Работа выполнена на кафедре археологии Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Кемеровский государственный университет

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Шер Яков Абрамович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Кирюшин Юрий Федорович

Ведущая организация:

доктор исторических наук аричев Виталий Епифанович

доктор исторических наук, профессор Савинов Дмитрий Глебович

Новосибирский государственный университет

2011

час.аа н заседании

Защит состоитсяаа л

диссертационного совета Д 212.088.08 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования Кемеровский государственный университет (650043, г. Кемерово, ул. Красная, 6).

Саа диссертациейаа можноаа ознакомитьсяаа ваа библиотекеаа Кемеровского государственного университета.

Автореферат разослан л

2011г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук, доцент

.Н. Ермоленко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Политические изменения, произошедшие в СССР на рубеже 1980-х - 1990-х гг. повлекли за собой перемены в идеологии, смену методологических подходов, открытие архивов и появление нового комплекса источников. Переоценка ценностей в обществе в целом и в области исторических наук, в частности, привела к повышенному интересу к истории науки, в том числе к истории археологии. Неизвестные архивные материалы дали возможность по-новому взглянуть на деятельность крупных исследователей, глубже понять методологическую основу их изысканий, в целом иначе оценить развитие отечественной археологии, как в дореволюционный, так и в советский период. Тем не менее, до сих пор ощущается отсутствие обобщающих трудов по отдельным регионам, в том числе и Сибири, которые основывались бы на современных научных исследованиях. Пересмотр значения научного наследия наших предшественников идет полным ходом, однако мы, как и прежде находимся под влиянием идей исторического материализма и часто с этих позиций оцениваем их взгляды. Исходя из этого, можно констатировать, что данная тема исследования в ее методологическом аспекте является малоизученной.

Археология - одна из немногих наук, в которой существует огромный разрыв между накоплением многочисленных источников и теоретическим осмыслением полученных результатов. Однако основные научные проблемы разрешаются не только с помощью получения новой информации, но и путем упорядочивания известной. Выявление круга теоретических вопросов, методологических и методических основ их решения в сибирской археологии конца XIX - середины XX в. - важный этап самопознания науки.

Обращение к теме исследования вызвано также доминированием в научной литературе упрощенного подхода к оценке теоретических разработок сибирскихаа археологоваа указанногоаа периода,аа когд саа высотыаа достижений

современной науки выносится однозначное суждение о несовершенстве выдвинутых ими гипотез, используемых методов. Целесообразность проведения исследования обусловлена и необходимостью восстановления взглядов некоторых ведущих исследователей Сибири, так как они не оставили опубликованных теоретических трудов, а после репрессий 1930-х гг. их имена и идеи были забыты на долгие годы. Если идеи позитивистов, марксистов стадиального толка, исторических материалистов, имеют разработанную философскую основу, теоретические положения которой опубликованы в специальных работах, то палеоэтнологические взгляды археологов-сибириведов в комплексе не восстановлены и не определена их роль в развитии сибирской археологии.

Степень разработанности проблемы. Характеризуя степень изученности темы, можно выделить несколько групп научных публикаций.

Первая группа - работы общего характера, посвященные истории отечественной археологии. Одним из первопроходцев в разработке историографических проблем был А.А. Формозов, который ввел в науку важный методологический подход - анализ развития археологии на широком историко-культурном фоне, в связи с государственной идеологией, политикой, общественной мыслью, сменой эстетических вкусов (1961, 1979, 1986 и др.). Наряду с постановкой важных проблем изучения истории археологии в целом, его авторская позиция последних лет была чрезвычайно субъективной в оценке почти всех ведущих археологов страны (1995, 1998, 2004, 2005 и др.). Например, личность А.П. Окладникова рассматривалась предвзято и односторонне без учета колоссального труда, вложенного в открытие и изучение разнообразных археологических памятников, организационной роли в формировании сибирских центров археологии, без учета исторических событий и политической ситуации в стране. Не было рассмотрено становление А.П. Окладникова как исследователя, формирование его взглядов в период официального господства марксизма. Не предпринята попытка выявить весь

комплекс идей и концепций А.П. Окладникова, определить их роль в развитии сибирской археологии.

Переломному моменту (1920-1930-е гг.) в истории отечественной археологии посвящены монографии В.Ф. Генинга (1982) и А.Д. Пряхина (1986), в которых исследуется процесс формирования теоретико-методологических принципов, становление организационной структуры зарождающейся советской археологии. Однако эти работы написаны в основном на материалах европейской части России. Данная в них характеристика 1920-1930-х гг. как периода утверждения марксистской методологии в советской археологии требует пересмотра. Сущность палеоэтнологического направления, определенная в работе В.Ф. Генинга, также нуждается в ревизии. Необходимо выявить значение палеоэтнологического подхода в развитии археологии Сибири.

Благодаря перестройке появился ряд работ М.В. Аниковича (1989; 1990), А.А. Формозова (1992), Л.С. Клейна (1993), критически оценивающих развитие археологии в советский период, особенно во времена сталинизма. Тем не менее, до сих пор не раскрыта роль государственной политики второй половины 1920-1930-х гг. в разгроме сибирских научных центров.

Важной вехой в осмыслении путей развития отечественной археологии стала фундаментальная монография Г. С. Лебедева (1992), в которой отечественная наука рассматривалась в широком диапазоне с 1700 по 1917 гг. на фоне мировой археологии, однако материалов по сибирской археологии там не представлено.

Н.И. Платонова, исследуя историю археологической мысли в России последней трети XIX - первой трети XX вв., разработала авторскую концепцию ее развития на основе двух платформ: археология как наука гуманитарного цикла и археология как естественноисторическая дисциплина, за которыми, по ее мнению, стояли две разных системы философских взглядов на человеческую природуа иа историюа человечестваа (2008;а 2010).аа Междуа тем,а ва Сибириа с

созданием исторического образования и господством палеоэтнологических (естественноисторических, по Н.И. Платоновой) позиций в археологических исследованиях в 1920-е гг., мы не обнаруживаем такого резкого разделения между гуманитарным и естественным направлениями в археологии. На основе анализа деятельности двух столичных археологических центров исследовательница справедливо развенчала миф об лисключительном эмпиризме и методологической беспомощности русской археологии последней трети XIX - первой трети XX вв. (2010).

Вторую группу работ составляют обзоры археологического изучения Сибири или ее отдельных регионов. Обширная статья А.И. Мартынова (1963) раскрывает историю изучения древнейшего прошлого Сибири в 1700-1950-е гг. Работа Э.Б. Вадецкой (1973) посвящена истории археологического изучения Минусинских котловин с XVIII в. до 1960-х гг. М.А. Демин (1981; 1989) восстановил историю археологического изучения Алтая дооктябрьского периода. Эти работы богаты ценным фактическим материалом, однако концепции и направления развития сибирской археологии в них или не анализируются (Вадецкая; Демин), или развитие археологии Сибири рассматривается в русле советских идейно-политических установок (Мартынов) и нуждается в значительных коррективах. История археологических исследований Сибири и Дальнего Востока в конце XIX -начале XX вв. изложена в монографии Е.А. Ковешниковой (1992). Исследовательница придерживается устаревших взглядов на периодизацию отечественной археологии, предложенную еще в 1930 г. В.И. Равдоникасом и подхваченную впоследствии, когда выделялись феодальные и буржуазные периоды развития археологии. Изучаемый ею период обозначен как буржуазный. И хотя Е.А. Ковешникова справедливо отмечает, что сибирская археология всегда развивалась в системе экономического, социального и культурного функционирования региона, в ее работе отсутствует какая-либо характеристика идей и взглядов исследователей.

В.И. Матющенко проделал колоссальный труд по сбору, обработке и обобщению материалов по 300-летней истории сибирской археологии (1992; 1994; 1995; 2001). Он предложил рассматривать время с конца XVII в. до конца 1930-х гг. как единый период зарождения и становления сибирской археологии и пришел к выводу, что в первые 15-17 лет после Октября 1917 г. не произошло каких-либо качественных изменений в методологии археологических исследований, а процесс становления сибирской археологии как науки завершился в 1930-е гг. Однако эта позиция требует уточнения, т.к. 1930-е гг. характеризуются целенаправленным развалом местных центров археологии и репрессиями против сибирских археологов. Кроме того, убеждение В.И. Матюшенко в том, что исторический материализм является высшим достижением теоретической мысли, сегодня преодолено развитием науки, а также созданы условия для объективной оценки концепций и взглядов предшественников.

Третья группа - работы, посвященные анализу идей и исследований в области отдельных археологических периодов. Поистине пионерским стало фундаментальное монографическое двухтомное исследование В.Е. Ларичева Палеолит Северной, Центральной и Восточной Азии (1969, 1972), охватывающее период с 1871 г. по 1951 г. и являющееся до сих пор одним из самых цитируемых в отечественной археологии. Этот сводный труд содержит колоссальный материал по археологическому изучению палеолитических памятников Сибири; в работе проведен глубокий анализ идей о появлении и развитии палеолита, впервые отечественная археология рассматривалась на фоне мировой. Однако представляется, что сегодня нельзя характеризовать развитие идей и исследований в палеолите Сибири без анализа вклада палеоэтнологической школы.

На материалах бронзового и раннего железного века Южной Сибири Ю.Г. Белокобыльским была дана подробная характеристика идей и исследований XVIII - первой трети XX вв. (1986). Исследователь произвел

детальный анализ периодизации культур Минусинской котловины, разработанной С.А. Теплоуховым в 1920-е гг., и без доли сомнения записал ее создателя в последовательные эволюционисты. Данная Белокобыльским характеристика концепций С.А. Теплоухова требует пересмотра, в уточнении нуждается и трактовка взглядов Г. Мергарта.

В кандидатской диссертации Н.А. Савельева Неолит юга Средней Сибири (История основных идей и современное состояние проблемы) (1989) проанализированы взгляды Б.Э. Петри, Г. Мергарта, А.П. Окладникова на развитие сибирского неолита. Н.А. Савельев охарактеризовал палеоэтнологические взгляды Б.Э. Петри и посетовал, что исследователь так и не стал последовательным марксистом, хотя подошел к марксизму очень близко (1991). Данная оценка Савельева заслуживает пересмотра с позиции плодотворности методологического плюрализма.

М.А. Дэвлет создала серию блестящих биографических очерков о выдающихся исследователях второй половины XIX - начала XX вв. - Д.А. Клеменце, И.Т. Савенкове, А.В. Адрианове (1963; 1984; 2004; и др.).

Необходимо отметить, что в последнее десятилетие интерес к истории археологической науки нарастает, в 2000-х гг. были защищены несколько диссертаций. Т.А. Горбунова (2005) исследовала применение палеоэтнологических подходов в изучении каменного века Сибири на примере археологического местонахождения Чарышкин навес и пришла к справедливому выводу об их перспективности. О.Г. Шмидт посвятила работу археологическим исследованиям СИ. Руденко в Северной Евразии (2006), Е.А. Артюх - алтайскому периоду научной деятельности В.В. Радлова (2006), Т.В. Тишкина - археологическим исследованиям на Алтае в 1860 - 1930-е гг.(2009). О. С. Свешникова занималась анализом исторических интерпретаций археологического источника в отечественной археологии конца 1920-х -середины 1950-х гг. (2006). В заключении она пришла к необоснованному выводу о том, что работам М.П. Грязнова, СИ. Руденко, В.Н. Чернецова

присуще характерное для того периода следование теории стадиальности и использование марксистского метода восхождения (2006).

Таким образом, на сегодняшний день накоплены знания по частным вопросам истории археологии Сибири, по персоналиям сибирских исследователей, но следует констатировать в целом недостаточную изученность избранной соискателем темы. В настоящее время существует настоятельная необходимость в создании работы обобщающего плана, в которой нашла бы отражение вся совокупность теорий и концепций археологов-сибиреведов конца XIX - середины XX в., были бы выявлены основные факторы, повлиявшие на развитие и становление археологии как науки в Сибири, показаны тенденции и направления ее развития.

Целью исследования является выявление и анализ основных концепций и направлений археологических исследований в Сибири конца XIX - середины XX в. Для достижения цели поставлены следующие задачи:

охарактеризовать общее состояние сибирской археологии конца XIX - начала XX в. и выявить основные факторы, оказавшие воздействие на ее развитие;
определить причины формирования археологических центров в Сибири в 1918-1920 гг., выяснить роль этих центров в становлении археологии как самостоятельной науки в регионе;
проанализировать два доминирующих в сибирской археологии 1920-х гг. теоретических направления: палеоэтнологическое и культурно-исторических кругов на основе работ С.А. Теплоухова, Б.Э. Петри, Г. Мергарта;
дать характеристику общему состоянию сибирской археологии в 1930-х - начале 1950-х гг. и определить роль марксизма как господствующей методологии науки в исследованиях археологов-сибиреведов;
проанализировать теоретические воззрения ведущих археологов-сибиреведов 1930-1950-х гг. (Г.П. Сосновский, СВ. Киселев, А.П. Окладников,

СИ. Руденко, М.П. Грязнов, В.Н. Чернецов) и выявить круг разрабатываемых ими проблем, методологию и методы исследования.

Объектом настоящего исследования является сибирская археология конца XIX - середины XX вв. Предметом исследования - концепции и направления археологических исследований в Сибири указанного периода.

Хронологические рамки исследования охватывают конец XIX -середину XX вв. Нижняя граница обусловлена созданием в Сибири предпосылок для становления археологии как самостоятельной науки, верхняя связана с развенчанием теории стадиальности в отечественной археологии (1950 г.) и возникновением потребности в создании принципиально новых теорий.

Территориальные рамки ограничены Сибирью - обширным географическим регионом на северо-востоке Евразии, между Уралом, степями Центральной Азии, Северным Ледовитым океаном и российским Дальним Востоком.

Методология и методы исследования. Методологическую основу исследования составили общенаучные принципы познания: историзма, объективности, системности. Принцип историзма и системный подход дают возможность реконструировать исторические факты в их временном, пространственном и социокультурном контексте. Принцип объективности позволяет полно и непредвзято использовать круг источников, отражающих спектр взглядов как ведущих археологов-сибиреведов конца XIX - середины XX вв., так и современных исследователей на теоретическую сущность этих взглядов.

При проведении исследования автор использует как общенаучные методы познания: анализ и синтез, индукция и дедукция, так и конкретно-исторические методы научного познания: сравнительно-исторический и историко-генетический, биографический, метод логической реконструкции научно-исторической концепции.

Сравнительно-исторический и историко-генетический методы использованы при сопоставлении отдельных этапов развития теоретической мысли отечественной археологии, при сравнении теоретических позиций отдельных отечественных археологов на проблемы археологии Сибири.

Биографический метод был применен при восстановлении процесса формирования взглядов исследователей, особо анализировались те обстоятельства, которые повлияли на становление ученого-профессионала.

Метод логической реконструкции научно-исторической концепции использовался при восстановлении теоретических представлений археологов-сибиреведов. Особую важность он приобрел в работе из-за того, что исследователи Сибири конца XIX - середины XX вв. не оставили после себя теоретических трудов, и материал пришлось собирать по крупицам.

Современные философия науки и социология науки предлагают широкий круг подходов и понятий: научно-исследовательская программа И. Лакатоса (2008), принцип фальсификации К. Поппера (2010), парадигма, нормальная наука, научная революция Т. Куна (2009) и др. Эти понятия стали классическими. В диссертации используются понятие парадигма, под которым понимается совокупность убеждений, методов, ценностей, принятых научным сообществом и обеспечивающих научную традицию; и понятие научная школа - как один из типов научного сообщества, обеспечивающего преемственность научного знания, и выполняющего под руководством лидера определенную научно-исследовательскую программу.

Источники исследования. Работа построена на основе анализа двух групп источников. 1. Неопубликованные труды отечественных ученых в рассматриваемый период: дневники, чертежи, научные отчеты о разведках и раскопках, рукописи неизданных статей, отчеты музеев о проделанной работе, протоколы коллегий музеев, протоколы заседаний краеведческих обществ, официальная и частная переписка, архивные биографические материалы. 2. Публикации конца XIX - середины XX вв. по археологии Сибири.

Были использованы материалы из следующих архивов: рукописного архива Института истории материальной культуры, Санкт-Петербургского филиала архива Российской Академии наук, архива Института археологии Российской Академии наук, архива Российского этнографического музея, отдела письменных источников Государственного исторического музея, фондов Государственных архивов Пермской, Новосибирской, Томской, Иркутской областей, Красноярского края, республики Алтай, архивов Красноярского краевого краеведческого музея, Минусинского краеведческого и Горно-Алтайского краеведческого музеев, архива музея археологии и этнографии Сибири Томского государственного университета, личного архива М.П. Грязнова, хранящегося в музее археологии и этнографии Омского государственного университета.

Научная новизна диссертации заключается в следующем: 1. Впервые выявлены тенденции и закономерности в развитии сибирской археологии в целом, в формировании и развитии теорий и концепций в археологии Сибири, в частности, в конце XIX - середине XX вв. Сибирская археология рассмотрена как феномен. Установлено, что закономерности ее развития носили объективный характер. Если конец XIX в. характеризуются созданием предпосылок для завершения процесса становления археологии как науки в Сибири, то в начале XX в. наступила стагнация, связанная со сменой поколений. Гражданская война, несмотря на трагизм событий, способствовала формированию новых археологических центров в Сибири. Установлено, что в институциональном отношении сибирская археология именно в 1920-е гг. завершила этап становления и сформировалась как самостоятельная наука. Определены тенденции развития теорий и концепций в сибирской археологии, методологической основой которых в конце XIX в. был эволюционизм, сменившийся в 1910-1920-е гг. палеоэтнологическим подходом, хотя в 1930-е гг. часть исследователей вооружилась теорией стадиальности, палеоэтнологический подход оставался

ведущим в теоретическом осмыслении археологического материала в 1940-1950-е гг. Доказана следующая закономерность в развития сибирской археологии: ее место и роль в системе научного знания Сибири определялась политикой и интересами государства, тогда как концепции в сибирской археологии развивались в зависимости от круга интересов конкретных исследователей и носили преемственный характер.

На примере воззрений сибирских ученых восстановлены взгляды отечественных представителей палеоэтнологического направления. Впервые дан глубокий анализ концепций С. А. Теплоухова и Б.Э. Петри на культурно-исторический процесс от палеолита до средневековья включительно. Выявлено, что они заложили основы комплексного и междисциплинарного подходов в современной археологии, способствовали постановке проблемы взаимосвязи географических особенностей отдельного региона и процессов культурогенеза.
Воссозданы взгляды австрийского профессора Г. Мергарта -представителя культурно-исторической школы - на развитие археологических культур в Сибири, скорректировавшие эволюционно-палеоэтнологические концепции отечественных археологов. Эти взгляды, а также предложенная Мергартом научно-исследовательская программа развития археологии Красноярского края имели определяющее значение для дальнейших исследований сибирских археологов.
Введены в научный оборот неопубликованные архивные материалы, которые существенно расширяют и конкретизируют научные знания по истории отечественной и региональной археологии в исследуемый период, являясь источником для реконструкции слабоизученных теоретических воззрений археологов-сибиреведов конца XIX - середины XX вв.

5.аа Переосмыслены представления о теоретических позициях

выдающихся ученых СИ. Руденко, М.П. Грязнова, В.Н. Чернецова в 1930-

1950-е гг. В отличие от предшествующих исследователей, характеризующих их

какаа сторонниковаа теорииаа стадиальности,аа историческогоаа материализм и

позитивизма, мы пришли к выводу, что они развивали в археологии палеоэтнологические взгляды и некоторые идеи неопозитивизма.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов при подготовке обобщающих научных трудов по истории археологии, методологии археологических исследований, отечественной историографии, при написании соответствующих учебников и учебных пособий, при разработке лекционных курсов, справочных и научно-популярных изданий. Материалы работы были использованы при подготовке спецкурса по историографии археологии Сибири для студентов кафедры археологии Кемеровского государственного университета. Программа спецкурса опубликована (1998, 2009).

Диссертация соответствует паспорту научной специальности 07.00.06 -археология, областям исследования п. 11 История археологии и п. 12 Теория и методика археологических исследований, отрасли Исторические науки.

Апробация работы осуществлялась на научном семинаре кафедры археологии Кемеровского государственного университета.

Основные положения диссертации были изложены в докладах на научных международных, всероссийских и региональных конференциях в Кемерово (1999, 2003), Владивостоке (2003), Омске (2003, 2004, 2007, 2008), Барнауле (2004), Алма-Ате (2004), Красноярске (2005, 2008), Минусинске (2005, 2009), Ханты-Мансийске (2006), Новосибирске (2006), Суздале (2008), Иркутске (2009), Рязани (2010), Челябинске (2010), Казани (2010), Марбурге (Германия, 2010), Каире (Египет, 2011).

Основные результаты исследования представлены в 53 публикациях общим объемом 42, 77 п.л., вышедших в свет на русском, английском, немецком и японском языках после защиты кандидатской диссертации, в том числе монография (17 п. л.), 7 статей в изданиях списка ВАК (4,9 п. л.), 45 статей и тезисов докладов (20,87 п. л.).

Структура диссертации соответствует поставленным цели и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Первая глава посвящена состоянию сибирской археологии в конце XIX - начале XX вв. Во второй главе охарактеризованы концепции и тенденции развития сибирской археологии в 1920-е гг. В третьей главе анализируются концепции и направления развития сибирской археологии в 1930-1950-е гг.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснована актуальность темы исследования, отражена степень ее изученности, обозначены цель и задачи, объект и предмет, хронологические и территориальные рамки, охарактеризованы источниковая база, методология и методы, определена новизна и практическая значимость, представлена апробация, обозначена структура диссертационного исследования.

Глава 1. Состояние сибирской археологии конца XIX - начала XX вв.

В первом разделе автором установлены социокультурные и общенаучные предпосылки становления сибирской археологии в конце XIX -начале XX вв. Во-первых, мощный импульс к развитию первобытной археологии дал общественный подъем, вызванный реформами 1860-х гг. Развитие капитализма и освоение окраин империи вовлекли в этот процесс и Сибирь с ее богатейшими сырьевыми ресурсами. Археологические памятники попали в зону хозяйственного освоения и привлекли внимание наиболее образованной части сибирской общественности. Во-вторых, создается широкая сеть местных организаций по изучению края. Сибирский отдел Русского географического общества, существующий с 1851 г. в Иркутске был преобразован в 1877 г. в два отдела: Восточно-Сибирский (Иркутск) и Западно-

Сибирский (Омск), в 1882 г. открыт музей археологии и этнографии Сибирского университета в Томске, учреждены краеведческие музеи в городах Сибири. В-третьих, вокруг музеев и отделов РГО стали складываться группы исследователей. В.М. Флоринский привлекал к археологическим изысканиям в Томске С.К. Кузнецова, А.В. Адрианова, Н.Ф. Кащенко, СМ. Чугунова; Н.М. Мартьянов в Минусинске - Д.А. Клеменца, А.В. Адрианова, И.П. Кузнецова-Красноярского, И.А. Лопатина. В начале XX в. здесь работал И.Т. Савенков. С ВСОРГО и Иркутским музеем сотрудничали И.Д. Черский, А.Л. Чекановский, М.П. Овчинников, Н.И. Витковский, в Красноярском музее трудились П.С. Проскуряков, И.Т. Савенков, А.С. Еленев, М.Е. Киборт, А.В. Адрианов, А.Я. Тугаринов, А.П. Ермолаев.

Общенаучной предпосылкой развития первобытной археологии стало ее теоретическое перевооружение. Становление первобытной археологии в России было вплотную связано с формированием взглядов в области естествознания о закономерном развитии, основанном на методологии эволюционизма. Эволюционизм позволил на философском уровне объединить историю и естествознание и создать новое научное обоснование идеи прогресса общественного развития. В Сибири археологией занимались в основном выпускники естественных отделений физико-математических факультетов университетов: И.Т. Савенков, Д.А. Клеменц, А.В. Адрианов, А.Л. Чекановский, М.Е. Киборт, А.Я. Тугаринов. Своеобразием сибирской археологии конца XIX - начала XX вв. было развитие в контексте естественнонаучных дисциплин, и взгляды, господствующие в естествознании, в первую очередь повлияли на ее формирование и становление.

Во втором разделе дана характеристика основных исследований и теоретических разработок в сибирской археологии в конце XIX - начале XX вв. Автор установил, что последняя треть XIX в. характеризуется накоплением археологических источников по всем периодам первобытной археологии. Были открыты первые палеолитические стоянки (Иркутский госпиталь, Афонтова

гора, Томская стоянка) и доказана древность существования человека в Сибири, обнаружен первый неолитический могильник в России (в устье р. Китой). Исследованы сотни погребений эпохи бронзы и железа в Саяно-Алтайском нагорье. Созданы первые классификации орудий эпохи камня (И. Т. Савенков), первые классификации археологических коллекций (Д.А. Клеменц), разработаны классификации погребальных памятников Южной Сибири (В.В. Радлов, И.П. Кузнецов-Красноярский), в том числе отражающие всю полноту наземных сооружений в регионе (Д.А. Клеменц). Внедрены более совершенные методики раскопок памятников эпохи камня (Н.Ф. Кащенко, Н.И. Витковский), погребальных памятников эпох бронзы и железа (Д.А. Клеменц, И.П. Кузнецов-Красноярский, А.В. Адрианов). Разработаны научный подход к фиксации наскальных рисунков и новые методы копирования петроглифов (А.В. Адрианов). Предприняты первые попытки внедрения комплексного подхода (В.В. Радлов). Создана первая культурно-хронологическая периодизация, отразившая основные тенденции развития культур Южной Сибири от эпохи бронзы до ленисейских кыргызов, но не охватывающая всей полноты погребальных памятников региона (В.В. Радлов). Составлена первая археологическая карта памятников Южной Сибири (Д.А. Клеменц)

Сибирские исследователи этого периода были сторонниками эволюционизма и придерживались идей об автохтонном, длительном, преемственном развитии культур. Основой прогресса считалось совершенствование техники и орудий труда. Развивая эволюционистские идеи, исследователи сформулировали основные цели археологического познания: подняться до общей задачи науки о человеке, до создания всеобъемлющего учения об эволюции первобытных обществ, их развитии и упадке, их образовании и трансформации (Д.А Клеменц).

Наряду с этим следует подчеркнуть, что в рассматриваемый период наблюдалась бессистемность в изучении археологических памятников. К началуа XXа в.аа ва сибирскойа археологииа така иа неа был завершена процесс

классификации комплексов артефактов, не созданы типологические ряды вещей в относительно-хронологической последовательности, соответственно не было выделено археологических культур. Кроме того, в сибирской археологии не было создано системы подготовки специалистов-археологов, и важный фактор передачи знаний от учителя к ученику отсутствовал. Сибирские археологи-любители были объединены вокруг неформальных лидеров, таких как Н.М. Мартьянов, В.М. Флоринский. Однако к началу XX в. в Сибири произошла смена поколений, ушли из жизни Н.И. Витковский, И.Д. Черский, Н.М. Мартьянов, В.М. Флоринский, И.Т. Савенков. В.В. Радлов и Д.А. Клеменц переехали в Петербург и занялись этнографией. С наступлением XX в. прекращаются полевые археологические изыскания в Томске, происходит угасание деятельности археологического музея университета. Безусловно, все эти события начала XX в. способствовали стагнации в археологических исследованиях края.

Глава 2. Концепции и тенденции развития сибирской археологии

в 1920-е гг.

В первом разделе автором выявлены исторические предпосылки формирования археологических центров в Сибири и дана их характеристика.

Гражданская война, несмотря на весь трагизм происходящих событий, ускорила процесс формирования новых археологических центров в Сибири. В Томском и открытом в 1918 г. Иркутском университетах резко возрос количественно и качественно профессорско-преподавательский состав за счет вывезенных по решению правительства А.В. Колчака факультетов Казанского и Пермского университетов. В Иркутском университете на историко-филологическом факультете была создана кафедра первобытной культуры (этнографии) во главе с Б.Э. Петри и сложилась научная школа, в которой были подготовлены такие в будущем знаменитые ученые, как А.П. Окладников, Г.П. Сосновский,аа М.М.аа Герасимов,аа Г.Ф.аа Дебец,аа П.П.аа Хороших.аа Ваа Томском

университете на кафедре географии естественного отделения физико-математического факультета во главе с СИ. Руденко стала вестись подготовка палеоэтнологов, а на историко-филологическом факультете читались курсы археологии и этнографии В.Ф. Смолиным и Ф.А. Фиельструпом. На естественном отделении физико-математического факультета начал свое обучение будущий известный археолог М.П. Грязнов, на историко-филологическом факультете - археолог и этнограф Е.Р. Шнейдер и археолог И.М. Мягков. Таким образом, в сибирских университетах начала складываться система подготовки профессиональных археологов. В Красноярском музее в 1919-1920 гг. сложился научный коллектив во главе с доктором геологии, географии и археологии Г. Мергартом из Австрии, профессиональным археологом, учеником В.А. Городцова Н.К. Ауэрбахом, начинающими археологами Г.П. Сосновским и В.И. Громовым.

Для развития археологии большое значение имело резкое увеличение числа краеведческих организаций в Сибири. Среди археологов в сибирских музеях в 1920-е гг. трудились пять учеников В.А. Городцова - Н.К. Ауэрбах, СМ. Сергеев, В.П. Левашева, В.Г. Карцов, А.Ф. Катков, окончивших Археологический институт в Москве. Приехав в Сибирь, они активно занялись археологией и краеведением.

Таким образом, автором установлено, что открытие Иркутского университета, новых факультетов в Томском университете, приезд высокообразованных специалистов, которые начинают подготовку археологов, ведут разведки и раскопки, создают первые периодизации памятников и классификации культур, а также сосредоточение под сенью Красноярского музея исследователей-единомышленников - все это способствовало подъему археологических изысканий в 1919-1920-е гг. в Сибири. К сожалению, молодое советское государство не воспользовалось этой ситуацией, не поддержало их развитие, а даже приняло меры к их уничтожению.

Во втором разделе рассматривается деятельность Г. фон Мергарта в Красноярском музее, и анализируются его представления о смене археологических культур в Сибири. Доктор геологии, географии и археологии Геро фон Мергарт, сторонник взглядов культурно-исторической школы, попал в Сибирь в ходе Первой мировой войны. В числе его заслуг - систематизация необработанных археологических коллекций, определение археологических памятников края и составление перспективного плана археологических работ в Енисейской губернии.

Г. Мергарт одним из первых наметил предварительную схему развития культур Сибири, первым в сибирской археологии ввел в научный оборот термин культура. В развитии культур в Красноярском и Минусинском уездах, по Г. Мергарту, наблюдались как сходство, так и различия. В обоих районах им обнаружены лессовые стоянки эпохи палеолита, поэтому, на наш взгляд, неправомочен вывод Ю.Г. Белокобыльского о том, что Г. Мергарт связывал первоначальное заселение Минусинской котловины с эпохой бронзы (1986, с. 119). Стоянки палеолита в долине Среднего Енисея он определил как одновременные и однородные, считал, что население Северной Азии заимствовало элементы палеолитической культуры Европы (1924). Г. Мергарт полагал, что в Минусинской котловине отсутствует неолит. Ангарский край, по его мнению, был центром неолитической культуры, оказавшей определяющее влияние на формирование неолита на севере Енисейской губернии. Г. Мергарт одним из первых определил, что в Красноярском и Канском уездах существовала особая, отличная от Минусинского культурного очага, культура бронзы. Минусинскую бронзовую культуру он считал единственной высокоразвитой культурой Северной Азии. По его предположениям, период железа начинался со смешения элементов древнего бронзового века с новой утварью и новой техникой и продолжался без перерыва, без быстрых и резких изменений вплоть до исторического периода.

Г. Мергарт признавал определяющим фактором любого развития внешнее влияние, под воздействием которого происходит обогащение старой культуры, слияние элементов разных культур и образование совершенно новой. Сибирские культуры Г. Мергарт рассматривал только как далекие провинции, результат диффузии культур Передней Азии или Европы. Однако, с другой стороны, кропотливое выявление связей между соседними и дальними культурами, прослеживание диффузии и заимствований конкретных элементов культуры поставили на повестку дня перед отечественными учеными вопрос о реально существующих в истории общества явлениях культурных взаимодействий.

Третий раздел посвящен С. А. Теплоухову и развитию им палеоэтнологического подхода в археологических исследованиях Сибири. Автором выявлено, что под археологической культурой Теплоухов, прежде всего, понимал материальную культуру, с помощью которой можно охарактеризовать определенную эпоху в истории развития древних обществ. Главными критериями выделения археологической культуры для исследователя были конструкции могильных сооружений и связанные с ними комплексы погребального инвентаря, особое значение имела керамика. Палеоэтнология, по мнению ученого, изучала доисторическое прошлое человечества. В ее состав входили археология, этнография и антропология. Каждый из разделов имел свои цели и объект исследования, предметом исследования у всех трех наук был человек. С.А. Теплоухов считал необходимым комплексно изучать человека и среду, в которой развивалась археологическая культура. Он был сторонником идей антропогеографии. Область проживания отдельных этносов Теплоухов ставил в зависимость от географических границ района. Выделенные им культурно-бытовые зоны были предвестниками понятия хозяйственно-культурные типы.

Правильно выбранное место раскопок, верно разработанная методика классификации,аа интуицияаа иаа глубокийаа анализаа материалаа позволилиаа С.А.

Теплоухову создать такую схему развития культур, основные положения которой верны до сих пор. Это была первая периодизация культур в Сибири, охватывающая памятники от эпохи бронзы до средневековья включительно, на основе которой создавались культурно-хронологические схемы археологических памятников соседних районов.

Принято считать, что Теплоухов по своим воззрениям был эволюционистом. Однако он не рассматривал развитие культуры только как однолинейный поступательный процесс. Палеоэтнологические концепции Теплоухова связаны с идеей единства человеческого рода, с взглядами на историю как непрерывный, в целом прогрессивный процесс развития общества. Но из этого вовсе не следует, что он отрицал существование внешних стимулов и перерывов в развитии общества. Теплоухов блестяще использовал междисциплинарные исследования, столь популярные сегодня, стоял у истоков экологического подхода в изучении древних культур.

В четвертом разделе представлен анализ палеоэтнологических воззрений Б.Э. Петри, согласно которым предметом изучения трех органически связанных между собой дисциплин: физической антропологии, археологии и этнографии, был человек. Объект исследования у каждой из дисциплин был свой - антропологические, археологические и этнографические источники. Главной задачей палеоэтнологии, по мнению исследователя, было восстановление доисторического (первобытного) прошлого человечества по трем видам источников. Комплексный подход давал возможность не только реконструировать образ жизни первобытного человека, но и воссоздать его этнический облик и определить его связь с современными аборигенами. Для культурно-хронологических реконструкций Петри использовал систему трех веков К. Томсена, усиленную периодизацией палеолита, предложенной Мортилье-Брейлем.

Б.Э. Петри часто использовал понятия период, лэпоха культура как идентичные.а Под понятиема археологическая культура она понимал

материальную культуру. Петри вводит в научный оборот понятия культурная провинция и культура мелких провинций.

Б.Э. Петри руководствовался палеоэтнологическим принципом: человек -часть природы, и ее изменения приводят к изменению образа жизни человека. Исследователи до сих пор упрекают его в географическом детерминизме. Однако, на наш взгляд, Петри прекрасно показал в своих работах, что климатические изменения только подтолкнули человека к новым занятиям, открытиям, изменениям в технике обработки камня или металлов. Благодаря развитию своих навыков, умений, в конце концов, развитию ума, человек смог приспособиться к новым условиям жизни (1922; 1923; 1926; 1928).

Б.Э. Петри предполагал, что первобытный человек появился в Сибири в послеледниковый период, примерно одновременно с мамонтом - основным объектом охоты. Одну из главных задач в изучении палеолита Сибири Петри видел в поисках останков такого человека (1923). Неолит Прибайкалья, по его мнению, сформировался на местной основе, т.е. был автохтонным (1926; 1928). Исследователь не видел оснований для существования бронзовой культуры в Прибайкалье и считал, что эпоха камня в Прибайкалье сменилась эпохой железа. Смена культур, согласно Петри, произошла в результате перемещения кочевников Центральной Азии на север. Используя этнографические материалы для восстановления первобытной истории Прибайкалья, он не отождествлял напрямую археологические культуры и современные аборигенные этносы.

Для Б.Э. Петри, как и для всех сторонников палеоэтнологии, был характерен эволюционный взгляд на развитие культуры, но с отрицанием тезиса о тождестве исторических путей разных народов. Сегодня, уже на новом уровне отечественная археология возвращается к комплексному и междисциплинарному подходам и интеграции наук, в исследованиях археологов отмечается роль географического фактора и экологии. В Сибири в 1920 e гг. у истоков этих идей стояли Б.Э. Петри и С.А. Теплоухов.

Глава 3. Концепции и направления развития сибирской археологии в

1930 - 1950-е гг.

В первом разделе дана характеристика общего состояния сибирской археологии в 1930 - начале 1950-х гг. Автором установлено, что реорганизация образования, происходившая на протяжении 1920-х гг. негативно сказалась на всей сибирской археологии 1930-х - начала 1950-х гг. В огромном регионе не было до 1940 г. ни одного университета, готовившего археологов. Уничтожение провинциальных археологических центров означало ликвидацию базы для развития археологической науки в Сибири. Попытка координации археологических исследований через краеведческие организации не увенчалась успехом. Государство, формировавшееся как тоталитарная система, подавило к началу 1930-х годов краеведческое движение, не извлекло пользы из приезда в Сибирь профессионально подготовленных археологов, не закрепило первые научные успехи провинциальных археологических центров, а наоборот всячески способствовало их уничтожению. Произошла монополизация науки центром, что подорвало развитие провинциальной науки в Сибири на несколько десятилетий.

Не помогло быстро исправить ситуацию и решение партии и правительства о восстановлении преподавания истории в школах (1934). В сибирских университетах историческое образование было возрождено в 1940 г. Однако все масштабные, систематические и планомерные исследования ведутся в Сибири учеными из Москвы и Ленинграда: СВ. Киселевым, Г.П. Сосновским, А.П. Окладниковым, СИ. Руденко, М.П. Грязновым и В.Н. Чернецовым. Именно эти изыскания сформируют основные направления современных археологических исследований в Сибири. В 1930-е гг. меняется и парадигма исследований в истории в целом и в археологии в частности. Методологической основой теоретических разработок археологов официально становится марксизм.

Во втором разделе раскрыта сущность марксизма как новой методологии археологии. Мы считаем, что переломные моменты истории не могут быть оценены однозначно. Произошедшие революционные изменения в стране вели к отказу от старых традиций и поиску новых идей. Безусловно, должна была появиться и категория исследователей-новаторов. Первая попытка использования методов марксизма в археологии была предпринята московскими аспирантами В.А. Городцова - А.В. Арциховским, СВ. Киселевым, А.Я. Брюсовым, А.П. Смирновым, предложившим метод восхождения (1929). Однако марксизм внедрился в археологию как теория стадиальности в начале 1930-х гг. Разработчики теории стадиальности исходили из автохтонного развития древней истории, из осуществления смены стадий за счет скачков (Мещанинов, 1930). Н.Я. Марр был противником выделения в археологии культурных комплексов. Он связывал их с этносами, и это противоречило его идее исторического развития языков, согласно которой многообразие племенных диалектов приходило к единству путем последовательного скрещивания. Марр отрицательно относился к палеоэтнологическому принципу связи доистории и естествознания. Вообще археологии и этнографии он отводил роль вспомогательных наук, которые снабжали источниками историю материальной культуры (1929; 1931; 1933).

В целом, внедрение марксизма в науку шло очень поспешно, не естественным путем в ходе дискуссий и споров со сторонниками старых теоретических позиций, а с помощью идеологического диктата и в очень короткий срок. Несмотря на старания молодых археологов овладеть марксизмом, теоретического осмысления этого учения не произошло, не было дано его научной оценки. Работы классиков марксизма-ленинизма изучались без критики, любое их высказывание было возведено в ранг непреложной истины, требующей от археологов только конкретных примеров, подтверждающих ее. Поэтому все ограничивалось цитированием в первую очередь труда Ф. Энгельса Происхождение семьи, частной собственности и

государства. Теория стадиальности использовалась СВ. Киселевым как основа исторических реконструкций в работах 1930-х гг., А.П. Окладников также поддерживал идеи Н.Я. Mappa.

В третьем разделе анализируются взгляды СВ. Киселева на исторический процесс в древности. Древнюю историю Южной Сибири исследователь представлял как три больших периода: древность, гунно-сарматское время и сложение государств. Термин лархеологическая культура он использовал наряду с термином лэпоха, но предпочитал последний. СВ. Киселев считал археологию исторический наукой и с помощью археологических источников восстанавливал древнюю историю. Вся историческая часть монографии Древняя история Южной Сибири (1951) написана с позиций марксизма. Однако, на наш взгляд, фундаментальный труд Киселева представляет не только историографический интерес, так как содержит принципиальные положения, которые стали отправной точкой для дальнейших исследований.

СВ. Киселев впервые остро поставил вопрос о поисках неолитических памятников в Минусинской котловине. Он создал более широкое представление об афанасьевской культуре, ее происхождении и связях. По мнению Киселева, в андроновскую эпоху произошло широкое внедрение на всем пространстве от Енисея до Урала новых, очевидно родственных между собою, этнических групп. Исследователь отнес начало распространения андроновских памятников к XVII-XVI вв. до н. э. Киселевым был получен массовый археологический материал по карасукской культуре, которую он датировал XII-VII вв. до н. э., ошибочно связывая ее происхождение с Северным Китаем.

СВ. Киселевым была дана своя периодизация минусинской курганной культуры, которая получила название тагарской (1928). Исследования одной из поздних групп таштыкских погребений позволили ему выявить связь между таштыкскойа иа древнекыргызскойа культурами.а Ва результатеа исследования

могильника Уйбатский чаатас было создано обширное собрание источников по наименее изученному периоду истории Минусинского края (I тыс. н. э.), когда, по мнению исследователя, шло формирование хакасского этноса. Киселевым впервые в отечественной археологии была дана подробная характеристика хозяйства енисейских кыргызов, в котором сочетались различные виды занятий: скотоводство, земледелие, ремесло, торговля, таким образом, исследователь характеризовал его комплексность. Были введены в научный оборот новые материалы по археологии Алтая, особенно по средневековью. В конечном итоге исследователь произвел одну из первых исторических реконструкций жизни средневековых номадов Южной Сибири.

Вклад СВ. Киселева в изучение памятников бронзового и железного веков Саяно-Алтайского нагорья в 1930-1950-е гг. был самым значительным. Обширные новые материалы позволили ему создать первую историко-археологическую периодизацию Южной Сибири. Исследования Киселева сыграли первостепенную роль в деле накопления источников, их исторической интерпретации и формирования основы для последующего археологического и исторического изучения региона.

В четвертом разделе представлен анализ идей и исследований Г.П. Сосновского. Он был сторонником автохтонного происхождения сибирского палеолита, и объяснял конвергенцией сходство сибирского инвентаря и предметов искусства (Мальта) с западноевропейскими. Исследователь утверждал, что сходство есть проявление общей закономерности в развитии первобытных обществ, а не заимствования. Сосновский полагал, что в различных районах Евразии могли одновременно существовать человеческие группы с близкой по форме материальной культурой. У этих групп под влиянием одинаковых хозяйственных и социально-экономических условий происходили одинаковые изменения форм орудий, что, по мнению исследователя, свидетельствовало об их одинаковом стадиальном развитии

(1934). Таким образом, он стоял на марксистских позициях, согласно которым все человечество проходит одни и те же стадии исторического развития.

Г.П. Сосновский выделил локальные варианты сибирского палеолита и предложил периодизацию памятников верхнего палеолита Сибири. Он определил этническую принадлежность забайкальских древних кладбищ типа Ильмовой пади (погребения в срубах) как гуннские. Сосновский уточнил датировку памятников гуннского времени, выявил черты сходства и различия между погребениями гуннов в различных районах Забайкалья, а также Северной Монголии.

Сосновский всегда рассматривал археологический материал в качестве исторического источника и по возможности пытался восстановить жизнь и быт древнего населения. Им были собраны и опубликованы материалы по истории скотоводства в Сибири (1940), он собирал материалы по кочевому скотоводству Забайкалья, по поливному земледелию Южной Сибири. Г.П. Сосновский самостоятельно разрабатывал проблему древнейших производств. Его интересовал вопрос развития ремесел в древней Сибири. В 1930-е гг. он одним из первых разрабатывал проблему исторической интерпретации археологических источников.

Пятый раздел посвящен А.П. Окладникову и его теоретическим представлениям в области археологии Сибири. Исследователь считал археологию исторической наукой, дающей возможность создать более или менее целостную картину исторического процесса в древности.

В отличие от А.А. Формозова, мы видим значение работ А.П. Окладникова 1930 - 1950-х гг. не в реконструкции общественных отношений (2011, с. 137), а в систематизации материала по неолиту Прибайкалья на уровне знаний рубежа 1940-1950-х гг. и решении ряда глобальных проблем, таких как, происхождение палеолита и заселение Северной Азии, генезис неолита, выявление особенностей развития культур в эпоху каменного века на территории Сибири и, в связи с этим, выделение отдельных этапов каменного

века и его локальных вариантов, а также ряда других, более мелких, но не менее важных задач ранней истории Сибири.

Одной из важных решаемых А. П. Окладниковым проблем была проблема первоначального заселения человеком Сибири. Он полагал, что это был медленный и сложный процесс, с трансформацией культур и смешением древнейших этнических групп (1950). По мнению исследователя, этот процесс шел с запада на восток (1955). Он предложил периодизацию палеолита Сибири (1950), отличную от периодизации Г.П. Сосновского.

В вопросе происхождения байкальского неолита А.П. Окладников был приверженцем автохтонного развития. Он вслед за Б.Э. Петри считал, что формирование неолита в Прибайкалье происходило на местной палеолитической основе (1950). Окладников разработал периодизацию неолита, в которой каждая последующая стадия символизировала собой более высокую по сравнению с предшествующей ступень развития (1941, 1950, 1955). Окладников впервые предложил абсолютную датировку байкальского неолита - с VI тыс. вплоть до X в. до н. э. (1941).

А.П. Окладников на протяжении всей своей научной деятельности выступал последовательным сторонником исторического материализма. Поэтому у него этапы неолита Прибайкалья, сменяющие друг друга во времени, отражают не только последовательность в развитии второстепенных и частных признаков культуры данного общества, но и качественные изменения в производительных силах, общественном строе и мировоззрении (1950). Смена этапов, по мнению исследователя, зависела от культурных связей и природно-климатических условий. В этом мы усматриваем влияние палеоэтнологических взглядов Б.Э. Петри. В своих работах он часто цитирует классиков марксизма-ленинизма. Он любил обобщать, писать большими мазками, реконструировать историческое полотно жизни древних людей, искать универсальные законы развития общества (в этом явно проявились идеи классического позитивизма, подхваченные в раннюю советскую эпоху марксистами), но вместе с тем его

разработки в области соотношения хозяйственной деятельности и сходств и различий в культуре привели к выделению оригинальных этнокультурных провинций. Впервые в отечественной археологии проблемы этногенеза народов Сибири были поставлены как узловые. В целом его теоретические разработки 1930-1950-х гг., играли исключительно важную роль в развитии археологии Сибири и стали основой для дальнейших изысканий, как самого Алексея Павловича, так и других исследователей.

В шестом разделе анализируются теоретические воззрения СИ. Руденко в области археологии Сибири. Автором выявлено, что СИ. Руденко так же, как Б.Э. Петри и С.А. Теплоухов, понимал под лархеологической культурой в первую очередь материальную культуру, поэтому термин культура у него взаимозаменяем с термином лэпоха. Именно поэтому он, в первую очередь по археологическим источникам, восстанавливал не социально-экономические отношения, а занятия и образ жизни древних племен, давал характеристику одежды и украшений, техники обработки различных материалов, средств передвижения (1952, 1953, 1960). Он считал, что археологические и этнографические источники дополняют друг друга и между ними можно проводить аналогии. При этом он предостерегал от отождествления понятий лэтнос и лархеологическая культура.

Архивные материалы позволили раскрыть неизвестные до сих пор взгляды СИ. Руденко. Выявлено, что он являлся страстным поборником сциентизма, объявившего математику образцовой наукой и призвавшего строить остальные науки, в том числе и археологию, по ее образу и подобию (ПФА РАН, ф. 1004, оп. 1, д. 21, л. 15). СИ. Руденко предпочитал использовать методы точных наук в разрешении спорных вопросов археологии, особенно это касалось определения возраста археологических объектов. Для археологии, науки исторической, определение времени или иных событий в абсолютных величинах имеет первостепенное значение - писал он (ПФА РАН, ф. 1004, оп. 1, д. 92, л.а 1). Он полагал, что широкое использование радиоуглеродного,

дендрохронологического, палеогеографического, палеомагнитного и других методов точных наук выведет отечественную археологию на новый уровень (ПФАРАН, ф. 1004, он. 1, дд. 88, 91, 92).

Одна из главных тем, разрабатываемых СИ. Руденко, связана с исследованиями им могильников мирового значение Пазырык, Башадар и Туэкта. Он первым включил культуру племен Алтая в круг скифских культур (1931), определил даты сооружения больших курганов Алтая с точностью до полувека, в том числе датировал Пазырык-1 второй половиной V в. до н. э. Исследователь в своих фундаментальных работах представил всестороннюю характеристику материальной и духовной культуры племен Алтая в скифское время (1952, 1953, 1960). Он считал возможным восстановить некоторые черты общественного строя древних обитателей Горного Алтая исходя из внешних размеров погребений, характера и количества инвентаря, положенного вместе с умершим. Это был традиционный прием для отечественных исследователей, дающий возможность реконструировать трехуровневую стратификацию общества раннего железного века: рядовые общинники, знать и вожди племен. Для воссоздания общественного строя племен Горного Алтая Руденко использовал также античные письменные источники, повествующие о скифских племенах, и китайские летописи, информирующие об обществе хунну, усуней, юэчжи (1952, 1953, 1960).

Всесторонний анализ работ и архивных материалов позволил нам пересмотреть прежнюю оценку взглядов СИ. Руденко как сторонника позитивизма и марксизма (Тишкин, Дашковский, 2004), теории стадиальности (Васютин, Дашковский, 2009), метода восхождения (Матющенко, Свешникова 2004; Свешникова 2006). Руденко всегда придерживался палеоэтнологической парадигмы, согласно которой исследования трех наук: антропологии, археологии и этнографии должны проводиться в комплексе с изучением естественной среды обитания древнего человека. Его эволюционистские взгляды никогда не базировались на концепции

однолинейного единообразия развития культуры от простых форм к сложным. Теоретические воззрения Руденко заключались в активном применении сравнительно-исторического метода, который основывался на представлении о том, что социокультурные системы настоящего в различной степени содержат в себе элементы прошлых стадий развития. Исходя из этого, СИ. Руденко полагал, что можно проводить аналогии между социальной организацией современных этносов и древних племен. Он выступал страстным сторонником сциетизма или логического позитивизма (одна из направлений неопозитивизма), популярного среди научно-технической интеллигенции 1920-1930-х гг., поддерживающей идею об основополагающей роли науки в суждении о мире. Приверженцем математических и естественнонаучных методов в археологии он оставался до конца своей жизни. Руденко категорически не принимал идей марксизма и использовал несколько небольших цитат в единственной работе (1953) как вынужденную марксистскую риторику.

Седьмой раздел посвящен анализу теоретических разработок М.П. Грязнова в сибирской археологии. Михаил Петрович, сформировавшийся как исследователь под влиянием СИ. Руденко и С.А. Теплоухова, придерживался палеоэтнологических взглядов. Он разработал первую периодизацию археологических культур Алтая, состоящую из семи этапов (1930). Исследователь широко ввел в научный оборот понятие ранние кочевники или лэпоха ранних кочевников, которую датировал VII до н. э. -1 в. н. э. и раскрыл ее историческое содержание (1939; 1950).

М.П. Грязнова до сих пор записывают в сторонники стадиальной теории Н.Я. Mappa, только лишь на основании того, что он использовал термин стадия и развивал идею Mappa о переходе хозяйственных функций от оленя к лошади (Тишкин, Дашковский, 2004, с. 42-51).

Грязнов не был сторонником идеи автохтонного развития культур. Приняв некоторые положения исторического материализма, без догматики, он

часто придерживался задач палеоэтнологического исследования и теоретических воззрений своего учителя С.А. Теплоухова, например, при осмыслении длительного сосуществования археологических памятников в рамках отдельных этапов, составляющих единую культуру (1939). В отличие от Mappa и его сторонников смена культурно-исторических этапов, согласно Грязнову, происходит постепенно без скачков и взрывов. Грязнов приравнивал стадию к культурно-историческому этапу развития определенной археологической культуры в конкретный период, наполненный историческим содержанием. Частная же идея Н.Я. Mappa о замене оленя как транспортного средства лошадью и мысль о ее подтверждении в обряде пазырыкцев, лишь помогла М.П. Грязнову обосновать отдельную проблему происхождения убранства конских голов в виде маски с рогами оленя (1950). Грязнов не цитировал классиков марксизма-ленинизма, хотя и принимал некоторые идеи Моргана-Энгельса, например, о последовательной смене материнского рода отцовским, об этапе военной демократии. Он очень корректно производил исторические реконструкции. М.П. Грязнов, изучая древние общества по археологическим материалам, приходил к историческим выводам на основе совершенно новых, разработанных им методов. Для обоснованной характеристики жизни древнего общества он впервые предложил использовать метод трудовых затрат (1950). Исследователь также разработал корреляционный метод на примере бронзовых кельтов Минусинской котловины (1941). М.П. Грязнов предложил методику графической реконструкции формы и размеров глиняной посуды по фрагментам (1946), методику определения типа рубящего орудия (1947), разрабатывал метод социальной планиграфии (1950).

М.П. Грязнов не занимался составлением ничем не подкрепленных социологических схем, а стремился к исчерпывающему использованию информативных возможностей археологических источников для реконструкции материальной культуры. При раскопках в урочище Ближние Елбаны на р. Оби

он, использовал методику изучения локального района, предложенную С.А. Теплоуховым. Благодаря Грязнову неисследованная ранее верхнеобская лесостепь стала вторым по степени археологической и исторической изученности районом после Минусинской котловины. Грязновым была разработана классификация погребальных и поселенческих комплексов от эпохи бронзы до первой половины II тыс. н. э. В верховьях Оби им была открыта оригинальная культура раннего железного века - болыпереченская, выделены три этапа ее развития: болыпереченский (VII-VI вв. до н.э.), бийский (VЧIII вв. до н.э.) и березовский (IIЧI вв. до н.э.). Грязнов открыл верхнеобскую культуру; до его исследований ни в верховьях Оби, ни в Алтайском крае не было известно ни одного достоверного археологического памятника I тыс. н. э. Грязнов разделил верхнеобскую культуру на 3 этапа: одинцовский (IIЧIV вв.), переходный (III-VI вв.), фоминский (VII-VIII вв.) (1956).

Несмотря на то, что некоторые датировки на сегодняшний день подверглись пересмотру, монографическое исследование М.П. Грязнова до сих пор представляет источниковедческий интерес, поскольку содержит хорошо систематизированный и классифицированный материал с описанием и рисунками инвентаря и чертежами памятников.

В целом можно констатировать, что М.П. Грязнов, наряду с историческим материализмом, в большей степени придерживался палеоэтнологических позиций, предложенного палеоэтнологами комплексного подхода. В 1920-1950-е гг. он развивал идею С.А. Теплоухова о последовательной смене генетически связанных археологических культур. Осуществляемая им реконструкция хозяйства, образа жизни носителей древних культур также незначительно выходила за рамки палеоэтнологии. Грязнов работал с артефактами очень корректно, восстанавливая только те исторические события и явления, которые нашли отражение в археологических источниках.аа Влияниеаа историческогоаа материализм проявилосьаа ваа трудах

Грязнова при реконструкции общественных отношений, однако идеям вульгарного марксизма он никогда не был подвержен.

В восьмом разделе рассматриваются взгляды В.Н. Чернецова на проблемы археологии Сибири. Основная гипотеза, выдвинутая исследователем и проходящая красной нитью через все работы, заключалась в том, что Приобье несмотря на наличие нескольких географических зон в историческом отношении представляло единое целое и стало ареной формирования угорских народностей (1941, 1951, 1953, 1957). В.Н. Чернецов в носителях культур гребенчатой керамики видел финно-угорские племена в различных фазах их развития (1951). Им была выдвинута идея единой урало-сибирской культурно-этнической общности в эпоху неолита. В пределах этой общности Чернецов выделил четыре провинции со специфическими чертами в гребенчатом орнаменте: прикамскую, уральскую, западносибирскую и нижнеобскую. В дальнейшем он развивает эту идею, включая в состав культурно-этнической общности не только Урал и Западную Сибирь, но и Казахстан (1953). Местом формирования урало-сибирской общности исследователь считал Приаралье, а причину движения племен из Приаралья связывал с развитием хозяйства, технологий и ростом численности населения. Чернецов полагал, что племена перемещались двумя основными потоками по обе стороны Уральского хребта, послужив лодним из оснований к разделению первичной общности на две группы и выделению из прото-финно-угорского языка - основы двух ветвей в дальнейшем давших угорские (к востоку от Урала) и финские (к западу от Урала) языки (1951).

Анализ работ В.Н. Чернецова показал, что он рассматривал археологию, этнографию, лингвистику как неразрывно связанные дисциплины, которые в синтезе должны помочь в решении проблем этногенеза сибирских народов. Он одним из первых, наряду с А.П. Окладниковым, поставил вопрос об этнокультурных общностях. Чернецов использовал комплексный подход и широкиеа этнографическиеа параллелиа ва решенииа вопросова происхождения

археологических культур. По его мнению, в археологических периодах наблюдаются преемственность и последовательное развитие без скачков. В.Н. Чернецов, также как и С.А. Теплоухов, при выделении археологических этапов большое значение придавал керамике и ее орнаментации. Нельзя согласиться с тем, что Чернецов применял метод восхождения (Свешникова, 2006, с. 23-24). Он никогда не использовал марксистские схемы, догмы, риторику, и не ссылался на труды классиков марксизма-ленинизма. В целом, его мировоззрение укладывалось в рамки палеоэтнологического направления.

Таким образом, анализ теоретических разработок археологов-сибиреведов 1930-1950-х гг. показал, что марксистские схемы и догмы не были для них определяющими методологическими установками. Археологические артефакты в первую очередь изучались с точки зрения позитивистских и неопозитивиских идей, а также палеоэтнологических концепций, которые давали возможность археологам-сибиреведам решить круг насущных задач: системно выявлять разные типы памятников, устанавливать их хронологическую классификацию, объединять сходные памятники в генетически последовательный ряд этапов или культур, определять их происхождение и этническую принадлежность, охарактеризовать образ жизни носителей древних культур.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются выводы, сформулированные в главах работы.

1. Сибирская археология прошла длительный путь развития и первоначального становления, который завершился в 1920-е гг. Большую роль в формировании археологии как науки сыграли социально-экономические факторы, в частности, хозяйственное освоение Сибири после реформ 1860-х гг. и попадание археологических памятников в сферу внимания наиболее образованной части общественности. Такие социокультурные факторы, как создание сети музеев, открытие университета в Томске, рост числа отделов РГО

имели первостепенное значение для развития сибирской археологии. В 1917-1929 гг. к таким социокультурным факторам относятся: открытие физико-математического и историко-филологического факультетов Томского университета, Иркутского университета, приезд в Сибири преподавателей Казанского и Пермского университетов, развитие краеведческого движения в Сибири.

Для институализации науки имело большое значение формирование обширного комплекса источников и расширение территории исследований, создание типологий артефактов и классификаций археологических памятников в их хронологической последовательности. Этот процесс не был завершен в Сибири в конце XIX в. Описание и классификация погребальных памятников проводились по наземным конструкциям, без учета внутреннего устройства и содержания погребения. В качестве археологических комплексов памятники в Сибири стали изучаться только в 1920-е гг. В этот же период были открыты первые археологические культуры и созданы культурно-хронологические периодизации (С.А. Теплоухов, Б.Э. Петри). В последнюю четверть XIX в. научные исследования часто носили случайный характер; системность и плановость сделались характерной чертой сибирской археологии лишь в 1920-е гг., стали формироваться долгосрочные научные программы (Г. Мергарт, Б.Э. Петри, С.А. Теплоухов, СИ. Руденко).

В отличие от европейской России, где к началу XX в. сформировались четыре направления: классическая, славяно-русская, первобытная и восточная археология, в Сибири развивалось единственное направление - первобытная археология, в сферу изучения которого входили памятники от эпохи палеолита до средневековья включительно. Тем не менее, наметилась специализация в изучении памятников отдельных периодов: эпоха камня - в Иркутске и Красноярске, в Минусинске и на Алтае развивалась археология бронзового и раннегоаа железного века, саа исследованиямиаа В. В. Радлов зародилась

тюркология. А.В. Адрианов, И.Т. Савенков, Д.А. Клеменц заложили основы изучения наскального искусства.

Особенностью археологии Сибири второй половины XIX в. - 1920-х гг. было также то, что археологическими исследованиями занимались выпускники естественных отделений физико-математических факультетов университетов: И.Т. Савенков, Д.А. Клеменц, А.В. Адрианов, А.Л. Чекановский, М.Е. Киборт, А.Я. Тугаринов, С.И.Руденко, С.А. Теплоухов, Б.Э. Петри. Методологической основой разработок исследователей XIX в. был эволюционизм, а в 1910-1920 гг. - палеоэтнологический подход.
В 1920-е гг. археологов-любителей заменили специалисты, получившие палеоэтнологическое или археологическое образование. В 1918 - 1926 гг. была налажена система подготовки кадров в Томском и Иркутском университетах. Начала складываться преемственность при передаче знаний, появилась система лучитель-ученик, сформировались сибирские центры археологических исследований (Томск, Красноярск) и первые научные школы (Иркутск).
В философско-историческом плане ученые старой дореволюционной школы в 1920-е гг. представляются зрелыми мыслителями. Они не просто описывали и классифицировали археологические памятники и артефакты, но концептуально их анализировали и выстраивали систему взглядов на смену эпох, культур и отдельных этапов, в целом на доисторическое прошлое человечества. Ведущие теоретические позиции занимала палеоэтнология. Именно благодаря палеоэтнологическим установкам в сибирской археологии получил широкое распространение комплексный подход. Марксизм в сибирскую археологию стал проникать в виде теории стадиальности в 1930-е гг., однако не все археологи-сибиреведы включились в процесс освоения новой официальной методологии и остались на палеоэтнологических позициях, которые претерпели некоторую трансформацию в исследованиях СИ. Руденко, М.П. Грязнова и В.Н. Чернецова.

Репрессии 1930-е гг., закрытие гуманитарных факультетов в сибирских университетах, уничтожение краеведческого движения отрицательно отразилось на развитии сибирской археологии. Была разгромлена иркутская школа археологии, в Томском и Иркутском университетах прервалась преемственность в передаче идей и исследований. Восстановление исторического образования в Сибири в 1940 г. создало предпосылки для возрождения археологического образования, системы подготовки кадров, а также центров археологических исследований.
В развитии сибирской археологии в 1930-1950-е гг. нами выявлен двойственный процесс. С одной стороны, в 1930-е гг. были уничтожены зарождающиеся сибирские центры археологии, была прервана едва созданная традиция в передаче знаний и подготовке кадров. В сибирских музеях почти не было специалистов-археологов. С другой стороны, именно в 1930-1950-е гг. исследователями из Москвы и Ленинграда были проведены масштабные экспедиции. Несравненно с предыдущими периодами была увеличена источниковая база, исследованы новые районы Сибири. Массовый археологический материал позволил выйти на совершенно новый уровень теоретического осмысления путей развития древних культур Сибири. На основании этого материала были написаны крупные монографические труды, подводящие итоги изученности археологических памятников, и содержащие исторические реконструкции, были разработаны методы относительной датировки памятников и получены абсолютные даты. Впервые в сибирской археологии были рассмотрены вопросы генезиса палеолита, предложены периодизации его развития (Г.П. Сосновский, А.П. Окладников). А.П. Окладников разработал схему неолита Прибайкалья, которая претерпела существенные изменения только в 1990-2000-е гг. СВ. Киселев подтвердил, уточнил на массовом материале и дополнил периодизацию культур С.А. Теплоухова, а также ввел в научный оборот новые материалы по археологии Саяно-Алтайского нагорья от эпохи неолита до XIII в.а включительно.а Он

впервые воссоздал на основе археологических и письменных источников древнюю историю Южной Сибири указанного периода. Впервые для Верхнего и Нижнего Приобья были разработаны типолого-хронологические классификации артефактов и периодизации культур (М.П. Грязнов, В.Н. Чернецов). Развивая палеоэтнологические традиции, СИ. Руденко монографически исследовал материальную и духовную культуру населения Алтая скифского времени, М.П. Грязнов - племен Верхней Оби от эпохи бронзы до X в., В.Н. Чернецов- племен Нижнего Приобья от неолита до XIII в. Все исследователи археологических памятников Сибири продолжали традицию 1920-х гг. и применяли комплексный подход. Новые естественнонаучные методы исследования были предложены М.П. Грязновым и СИ. Руденко. Наряду с археологическими материалами этнографические данные стали составлять важную часть источников для реконструкции древней истории. А.П. Окладниковым и В.Н. Чернецовым впервые в сибирской археологии были поставлены вопросы этногенеза племен, выделены этнокультурные области Сибири. Исследовательские подходы 1930-1950-х гг. заложили основные принципы изучения археологических памятников Сибири в современный период, теоретические разработки положили начало многим новым научным направлениям.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Выявлены тенденции развития и направления исследований сибирской археологии в конце XIX - середине XX вв. В Сибири в отличие от европейской части России развивалось одно направление исследований - первобытная археология, изучавшее памятники от палеолита до эпохи средневековья включительно. Для конца XIX - начала XX вв. характерна малая заинтересованность центральных археологических учреждений в сибирских исследованиях. Изыскания проводят местные отделы РГО, музеи. Они часто носят случайный характер. Сибирская археология в этот период отстает от археологии европейской России в части систематизации и классификации

археологических материалов. Тем не менее, именно в 1870-1880-е гг. возникают истоки специализации двух будущих центров: Иркутска и Красноярска, которые ориентированы на исследование памятников эпохи камня. Развитие археологии как самостоятельной науки в Сибири растянулось на длительный период. Зарождение ее связано с первыми научными экспедициями Д.Г. Мессершмидта в 1719-1727 гг., а окончательное становление происходит только в 1920-е гг. В этот период в Иркутском и Томском университете начинают преподавать археологию (палеоэтнологию). Университеты, ряд сибирских музеев и отделов РГО проводят полевые работы. Именно в 1920-е гг. были сформированы и разработаны исследовательские методы, позволившие провести научную классификацию комплексов археологических памятников, типолого-хронологическую систематизацию артефактов и создать первые периодизации культур. В 1920-е гг. были впервые разработаны долговременные научные программы исследования (Г. Мергарт, Б.Э. Петри, С.А. Теплоухов, СИ. Руденко), что станет нормой научной практики в 1930-1950-е гг. В 1920-е гг. происходит дальнейшая специализация археологических центров: Иркутская школа Б.Э. Петри разрабатывает проблемы эпохи камня, красноярские исследователи главное внимание уделяют исследованию палеолита. Г.П. Сосновский и А.П. Окладников, вышедшие из школы Б.Э. Петри, после отъезда в Ленинград будут продолжать изучение каменного века Сибири. Традицию В.В. Радлова, Д.А. Клеменца, А.В. Адрианова, И. П. Кузнецова-Краснояркого по изучению археологических памятников Саяно-Алтайского нагорья воспринимают С.А. Теплоухов, СИ. Руденко, М.П. Грязнов, СВ. Киселев. Теплоухов и Руденко пытались создать археологический исследовательский центр в Томске, но большевистские преобразования уничтожили эту попытку. Тем не менее, крупномасштабные исследования СВ. Киселева, М.П. Грязнова в 1930-1950-е гг. и СИ. Руденко в 1940-1950-е гг. позволили выйти на совершенно новый уровень осмысления археологических материалов и вылились в ряд обобщающих монографий. В

1940-е гг. в круг изучаемых вводятся совершенно неизвестные в археологическом плане регионы: Верхнее и Нижнее Приобье. Исследования М.П. Грязнова и В.Н. Чернецова привели к открытию новых памятников, выделению культур. Были составлены схемы культурно-исторического развития для памятников Верхней Оби от андроновской культуры до до X в. (М.П. Грязнов), для Нижней Оби от неолита до XIII в. (В.Н. Чернецов).

2. Определены основные факторы, оказавшие воздействие на развитие сибирской археологии в конце XIX - середине XX вв. Во-первых, в 1870-1890-е гг. развитие археологии в Сибири было связано с хозяйственным освоением Сибири после реформ 1860-х гг. и активизацией научной, общественной и культурной жизни в регионе, в том числе открытием первого Сибирского университета с музеем археологии и этнографии, повсеместным появлением краеведческих музеев в городах Сибири, ростом числа отделов ИРГО. Во-вторых, отсутствие системы подготовки кадров, преемственности в исследованиях, при смене поколений на рубеже XIX - XX вв., привело к стагнации в археологических изысканиях. В-третьих, новый подъем археологических исследований произошел в 1918 - первой половине 1920-х гг. в связи с открытием Иркутского университета и созданием условий для подготовки в нем и Томском университете специалистов по археологии, а также приездом в Сибирь высокопрофессиональных кадров палеоэтнологов и археологов. В-четвертых, коренная реорганизация образования в РСФСР-СССР привела к утрате системы подготовки местных кадров во второй половине 1920-х гг., преемственности в развитии археологических центров, их распаду к началу 1930-х гг. В-пятых, репрессии 1930-х против археологов-сибиреведов довершили безнадежное положение местной сибирской археологии, археологов-профессионалов не осталось и в сибирских музеях (исключение - В.П. Левашева, СМ. Сергеев). В-шестых, принятие СНК СССР и ЦК ВЮТ(б) постановления О преподавании гражданской истории в школах СССР (1934 г.) положило начало восстановлению исторических факультетов в

стране. Историческое образование возобновилось в сибирских вузах только с 1940 г., единичная подготовка археологов из студентов историков началась после Великой Отечественной войны. Поэтому почти все археологические исследования 1930 - начала 1950-х гг. велись специалистами из Москвы и Ленинграда.

3. Проанализированы теоретические воззрения ведущих археологов-сибиреведов и выявлено следующее: Г. Мергарт был сторонником культурно-исторической школы, которая сформировалась в Австрии и имела антиэволюционистскую направленность. Сибирские археологические культуры Г. Мергарт рассматривал как дальние провинции, развивающиеся в результате диффузии из Передней Азии или Европы. Он также поддерживал взгляды германской школы антропогеографии, согласно которым изменение климата и среды обитания было решающим при формировании образа жизни древнего человека. С.А. Теплоухов, Б.Э. Петри, СИ. Руденко и В.Н. Чернецов развивали палеоэтнологические установки, согласно которым предметом изучения трех органически связанных между собой дисциплин: физической антропологии, археологии и этнографии, был человек. Объект исследования у каждой из дисциплин был свой - антропологические, археологические и этнографические источники. Главной задачей палеоэтнологии, по мнению исследователей, было восстановление доисторического прошлого человечества по трем видам источников. Комплексный подход давал возможность не только реконструировать образ жизни первобытного человека, но и воссоздать его этнический облик и определить его связь с современными аборигенами. Человек рассматривался как часть природы, и считалось, что ее изменения приводят к изменению образа жизни человека, поэтому большое значение придавалось изучению приро дно-географической среды обитания древнего человека. Палеоэтнологи наблюдали преемственность и традиционность в развитии археологических культур Сибири. СИ. Руденко и М.П. Грязнов развивали палеоэтнологические взгляды и в период официального господства

марксизма, вводя в комплекс наук о человеке естественнонаучные и математические методы исследования. Г.П. Сосновский и А.П. Окладников, ученики палеоэтнологической школы Б.Э. Петри в 1930-е гг. перешли на позиции исторического материализма. СВ. Киселев сразу в 1920-е гг. воспринял марксистские взгляды, участвовал в разработке метода восхождения, был сторонником теории стадиальности в 1930-е гг. однако уже в 1940-е гг. отказался от вульгарного марксизма и на методологической основе исторического материализма и анализа археологических источников воссоздал Древнюю историю Южной Сибири.

4. В сибирской археологии конца XIX - середины XX вв. выделены периоды влияния различных теоретических направлений и определены принципы их формирования. В конце XIX - начале XX вв. методологической основой археологических изысканий был эволюционизм, который был привнесен в археологию из биологии. Сибирские исследователи в основном были выпускниками естественных отделений физико-математических факультетов университетов и легко вносили теоретические позиции эволюционизма в свои изыскания. Этому способствовало и то, что в Сибири развивалось одно направление археологии - первобытное, а с помощью бытописательской парадигмы невозможно было решить многие ее проблемы, в том числе и вопрос происхождения человека. В 1910 - 1920-е гг. на смену эволюционизму пришел палеоэтнологический подход, который дал возможность выйти на новый уровень теоретических разработок, решить проблему систематизации и типолого-хронологической классификации артефактов, создать первые периодизации культур, наметить пути воссоздания первобытного прошлого через комплексные исследования археологии, этнографии, антропологии и естественной среды обитания древнего человека. В 1920-е гг. некоторое распространение в сибирской археологии нашли идеи культурно-исторической школы, представленной Г. Мергартом. В 1930-е гг. перспективноеа палеоэтнологическоеа направлениеа былоа насильственно

прервано. В археологию стал внедряться марксизм. Ведущей официальной методологической основой археологических работ стала теория стадиальности, разработанная Н.Я. Марром и его учениками. Из археологов-сибиреведов только СВ. Киселев и А.П. Окладников придерживались теории стадиальности, от которой они отказались в 1950 г. Остальные исследователи в 1940-1950-е гг. развивали идеи палеоэтнологии, прикрывая их вынужденной марксистской риторикой.

Основные публикации по теме диссертации

Карапетова И.А., Китова Л.Ю. Раиса Павловна Митусова: неизвестные страницы биографии и творческой деятельности // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2006. - № 1. - 0,8 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 0,4 п. л.) (на русск. и англ.)
Китова Л.Ю. Формирование в Красноярске центра изучения археологических памятников Сибири // Известия Алтайского государственного университета. Серия листория. - Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2008. - № 4/2 (60). - 1,1 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 1,1 п. л.).
Китова Л.Ю. Сергей Александрович Теплоухов // Российская археология. - 2010. - № 2. - 1 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 1 п. л.).
Китова Л.Ю. Георгий Петрович Сосновский // Российская археология, - 2010, - № 3. - 1 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 1 п. л.).
Вдовин А.С., Китова Л.Ю. О продаже за границу сибирских археологических и этнографических коллекций в 20-30-е гг. XX вв. // Вестник Красноярского государственного педагогического университета

им. В.П. Астафьева. - Красноярск, 2010. - № 2. - 1 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 0,5 п. л.).

Китова Л.Ю. Возвращение к Геро фон Мергарту: немецко-русский симпозиум Геро фон Мергарту. Немецкий археолог в Сибири 1914-1921 гг. // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2010. - № 2 (42). - 0,3 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 0,3 п. л.) (на русск. и англ.).
Китова Л.Ю. Теоретические воззрения СИ. Руденко в области археологии // Вестник Кемеровского государственного университета. -Кемерово, 2011. - Вып. 2 (46). - 0,6 п. л. (из перечня ВАК) (лично автором 0,6 п. л.).
Китова Л.Ю. Эволюционно-этнологические концепции С.А. Теплоухова // Методология и историография археологии Сибири. -Кемерово, 1994. - 0,6 п. л. (лично автором 0,6 п. л.).
Китова Л.Ю. Программа работы спецсеминара Историография археологии Сибири // Археология в вузе и школе. -Новосибирск, 1995. - 0,1 п. л. (лично автором 0,1 п. л.).
Китова Л.Ю. К вопросу о вкладе Г. Мерхарта в изучение сибирской археологии эпохи палеометалла // Третьи исторические чтения памяти М.П. Грязнова. 4.1. - Омск, 1995. - 0,2 п. л. (лично автором 0,2 п. л.).
Китова Л.Ю. В.П. Левашова как археолог Сибири // Археология Сибири: историография и источники. - Омск, 1996. - 0,5 п. л. (лично автором 0,5 п. л.).
Китова Л.Ю. Материалы архивов как источник изучения археологии Сибири в 1920-30 годы // Сибирские архивы и историческая наука. - Кемерово, 1997. - 0,2 п. л. (лично автором 0,2 п. л.).

Китова Л.Ю. Программа спецкурса "Историография археологии Сибири. - Кемерово, 1998. - 0,7 п. л. (лично автором 0,7 п. л.).
Китова Л.Ю. Исследования археологических памятников эпохи палеометалла Г.П. Сосновским // Археология, этнография и музейное дело. - Кемерово, 1999. - 0,6 п. л. (лично автором 0,6 п. л.).
Kitova L. Gero von Merhart und die Arcaeologie Sibiriens in den zwanziger Jahren // Eurasia Antiqua Zeitschrift far Archгologie Eurasiens. -Berlin, 1998 (1999). - Band 4. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.).
Китова Л.Ю. Неизвестные страницы биографии В.П.Левашовой // Всероссийские научные чтения Интеллектуальный и индустриальный потенциал регионов России - Кемерово, 1999. - 0,2 п. л. (лично автором 0,2 п. л.).
Китова Л.Ю. Развитие краеведения в Сибири // Краеведение Сибири. История и современность Кемерово, 1999. - 0,3 п. л. (лично автором 0,3 п. л.).
Китова Л.Ю. Варвара Павловна Левашова. Неизвестные страницы биографии (к 100-летию со дня рождения) // Кузбасский родовед. Историко-краеведческий альманах ГАКО. - Кемерово, 2001. -Вьгп.1. - 0,9 п. л. (лично автором 0,9 п. л.).
Китова Л.Ю. Р.П. Митусова: неизвестные страницы биографии и научной деятельности // Тезисы докладов V Конгресса этнографов и антропологов. - М., 2003. - 0,01 п. л. (лично автором 0,01 п. л.).
Китова Л.Ю. Неизвестные страницы биографии Р.П. Митусовой и ее семьи // Балибаловские чтения /Материалы научно-практической конференции посвященной 85-летию г. Кемерова. -Кемерово, 2003. - Вып. 3. - 0,2 п. л. (лично автором 0,2 п. л.).

Китова Л.Ю. Некоторые архивные материалы о формировании А. П. Окладникова как исследователя // Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и Центральной Азии. -Новосибирск, 2003. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.).
Китова Л.Ю. Ученый, наука и тоталитаризм (на примере истории археологии Сибири в 1920-30-е годы) // Тоталитарный менталитет: проблемы изучения, пути преодоления. - Кемерово, 2003. -0,6 п. л. (лично автором 0,6 п. л.).
Китова Л.Ю. Значение Саяно-Алтайской экспедиции и исследований С.В.Киселева в изучении археологических памятников Сибири // Археолого-этнографический сборник. - Кемерово, 2003. - 1 п. л. (лично автором 1 п. л.).
Китова Л.Ю. Иркутская школа археологов и изучение памятников эпохи бронзы и железа в 1920-30-е годы // Археология Южной Сибири. - Новосибирск, 2003. - 0,9 п. л. (лично автором 0,9 п. л.).
Китова Л.Ю. Деятельность В.Г. Карцова в Красноярском музее // Ученые записки ФИиМО КемГУ. - Вып. 2. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2004. - 0,3 п. л. (лично автором 0,3 п. л.).
Китова Л.Ю. Школа Б.Э. Петри и интеграция наук (изучение памятников эпохи металла) // Интеграция археологических и этнографических исследований: Сборник научных трудов. - Алматы; Омск: Издательский дом Наука. - 2004. - 0,3 п. л. (лично автором 0,3 п. л.).
Китова Л.Ю. Томский период деятельности СИ. Руденко и С.А. Теплоухова // Жизненный путь, творчество, научное наследие Сергея Ивановича Руденко и его коллег. Сборник научных статей. -Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 2004. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.).

Китова Л.Ю. Неизвестные архивные материалы о биографии и деятельности С.А. Теплоухова // Шестые исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова: Материалы всеросс. науч. конф. - Омск: Омский гос. ун-т, 2004. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.).
Китова Л.Ю. Начало археологической деятельности В.Н. Чернецова в Сибири // Проблемы историко-культурного развития древних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий. - Томск, 2005. - 0,2п. л. (лично автором 0,2 п. л.).
Китова Л.Ю. СВ. Киселев и Саяно-Алтайская экспедиция // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. - Красноярск, 2005. - 0,2 п. л. (лично автором 0,2 п. л.).
Китова Л.Ю. Томск как центр археологического изучения Сибири в 1920-30-е гг. // Археология Южной Сибири. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2005. - Вып. 23. - 0,8 п. л. (лично автором 0,8 п. л.).
Китова Л.Ю. ГАИМК и экспорт археологических коллекций // История науки и образования в Сибири. - Красноярск, 2006. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.).
Китова Л.Ю., Свешникова О.С. Несколько трагических листков из архива НА РАН (Письма В.П. Левашевой к Л.А. Евтюховой) // Енисейская провинция. Альманах. - Красноярск, 2006. -Вып. 2. - 0,5 п. л. (лично автором 0,25 п. л.).
Китова Л.Ю. Кузьминых СВ. Штрихи к научной биографии С.А. Теплоухова: два письма A.M. Тальгрену //Археология Южной Сибири. - Кемерово, 2006. - Вып. 24. - 0,6 п. л. (лично автором 0,3 п. л.).
Китова Л.Ю. Теплоуховы и истоки формирования Сергея Александровича Теплоухова как исследователя // Археология Южной Сибири. - Кемерово, 2006. - Вып. 24. - 0,6 п. л. (лично автором 0,6 п. л.).
Китова Л.Ю. Теории и концепции в сибирской археологии 1920-х гг.а // Современные проблемы археологии России.а Материалы

Всероссийского археологического съезда. - Новосибирск, 2006. - 0,3 п. л.) (лично автором 0,3 п. л.).

Китова Л.Ю. История сибирской археологии (1920-1930-е годы). - Новосибирск: Изд-во НА и Э СО РАН, 2007. - 17 п. л. (лично автором 17 п. л.)
Китова Л.Ю. О комплексном подходе в исследованиях С.А. Теплоухова (истоки формирования) // Интеграция археологических и этнографических исследований. XV Международный симпозиум. -Одесса; Омск: Издательский дом Наука, 2007. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.)
Китова Л.Ю. Исследования С.А. Теплоухова в Туве // Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауна и народонаселения Центрально-Азиатского региона: Материалы II Международной научно-практической конференции. - Кызыл, 2007. - 0,2 п. л. (лично автором 0,2 п. л.).
Китова Л.Ю. Первые попытки организации системы подготовки археологов в Сибири // История науки, образования и культуры в Сибири. Сборник материалов II Всероссийской научной конференции с международным участием. - Красноярск: Изд-во Краснояр. гос. пед. ун-та им. В.П. Астафьева, 2008. - 0,66 п. л. (лично автором 0,66 п. л.).
Китова Л.Ю. Феномен расцвета археологических исследований в Сибири в 1919-1920-х гг. // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. - М., 2008. - Т. III. -0,25 п. л. (лично автором 0,25 п. л.).
Китова Л.Ю. Забытые архивные материалы о жизни и деятельности М.П. Грязнова // Седьмые исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова: Материалы всеросс. науч. конф. - Омск: Омский гос. ун-т, 2008. - 0,5 п. л. (лично автором 0,5 п. л.).

Kitova L. Sergei Alexandrovich Teploukhov. Hidden Pages of His Biography // Cultura Antiqua. - 2009. -Vol. 60. - № IV. - 0,5 п. л. (лично автором 0,5 п. л.) (на япон.).
Китова Л.Ю. Иркутская школа археологов: Г.П. Сосновский -ученик Б.Э. Петри. // Вузовская научная археология и этнология Северной Азии. Иркутская школа 1918-1937 гг. Материалы всероссийского семинара, посвященного 125-летию Бернгарда Эдуардовича Петри. - Иркутск, 2009. - 0,6 п. л. (лично автором 0,6 п. л.).
Китова Л.Ю. Рабочая программа дисциплины Историография археологии Сибири // Рабочие программы дисциплин специализации Археология. - Кемерово, 2009. - 0,7 п. л. (лично автором 0,7 п. л.).
Китова Л.Ю., Карапетова И.А. Раиса Павловна Митусова: жизнь и судьба // Разыскания: Историко-краеведческий альманах. -Кемерово, 2010. - 0,9 п. л. (лично автором 0,45 п. л.)
Kitova L. Das Wirken Gero von Merharts in Krasnojarsk // Gero von Merhart. Ein deutscher Archгologe in Sibirien 1914-1921. Deutsch-Russisches Symposium 4.-7. Juni 2009. Kleine Schriften aus dem Vorgeschichtlichen Seminar Marburg. Heft 59. - Marburg. 2010. - 0,4 п. л. (лично автором 0,4 п. л.).
Китова Л.Ю. Археологическая выставка С.А. Теплоухова в этнографическом отделе Русского музея // Интеграция археологических и этнографических исследований: сборник научных трудов. Ч. 1 / отв. ред. М. Л. Бережнова, С.Н. Корусенко, Р.С. Хакимов, Н. А. Томилов (гл. ред.). - Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2010. - 0,45 п. л. (лично автором 0,45 п. л.)
Китова Л.Ю. В.П. Левашева - ученица В.А. Городцова // Проблемы изучения и сохранения археологического наследия Центральной России.а Материалы Всероссийской научно-практической

конференции, посвященной 150-летию со дня рождения В.А. Городцова. Рязань, 20-22 апреля 2010 г. - Рязань: Изд-во РИАМЗ, 2010. - 0,6 п. л. (лично автором 0,6 п. л.)

Китова Л.Ю., Дэвлет М.А. Воспоминания В.П. Левашевой о работе в Минусинском музее // Мартьяновские краеведческие чтения. Сборник докладов и сообщений. Минусинск, 13-15 декабря 2010 г. / Минусинский региональный краеведческий музей им. Н.М. Мартьянова. - Минусинск, 2010. - Вып. VI. - 0,5 п. л. (лично автором 0,3 п. л.)
Китова Л.Ю. История археологического изучения средневековых номадов Южной Сибири (исследования С.А. Теплоухова и СВ. Киселева) // Medieval Nomads. Fourth International Conference on the Medieval History of the Eurasian Steppe. Office of the Hungarian Cultural Counsellor in Cairo - University of Szeged Faculty of Arts Department of Medieval Studies, 2011. - 0,1 п. л. (лично автором 0,1 п. л.)
Китова Л.Ю. Развитие некоторых идей С.А. Теплоухова и СВ. Киселева в исследованиях Д.Г. Савинова // Древнее искусство в зеркале археологии. К 70-летию Д.Г. Савинова. Труды САИПИ. -Вып.VII. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011. - 0,7 п. л. (лично автором 0,7 п. л.).
Китова Л.Ю. Археологические исследования С.А. Теплоухова в 1914 году // Археология Южной Сибири. К 80-летию Я.А. Шера. -Кемерово: РИО КемГУ, 2011. - Вып. 25. - 1,5 п. л. (лично автором 1,5 п. л.).

Авторефераты по всем темам

Авторефераты по истории

Blog

Концепции и направления археологических исследований в Сибири конца XIX - середины XX вв.