Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии

Первичные местоимения и их производные в пермских языках

Автореферат докторской диссертации по филологии

 

На правах рукописи

Федюнева Галина Валерьяновна

Первичные местоимения и их производные

в пермских языках

а

Специальность 10. 02. 02 - языки народов Российской Федерации

(финно-угорские и самодийские языки)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Саранск 2009

Работа выполнена

ва ГУ Институт языка, литературы и истории

Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук

Официальные оппоненты:а доктор филологических наук,а профессор

Тараканов Иван Васильевич

доктор филологических наук,а профессор

Цыганкин Дмитрий Васильевич

доктор филологических наук,а профессор

удыкова Валентина Матвеевна

Ведущая организацияа Ца ГУ Институт языка, литературы и истории Карельского

научного центра Российской академии наук

Защита состоится л15 мая 2009 г. в 10 00 часов ана заседании диссертационного советаа аД 212.117.09 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУВПО Мордовский государственный университет по адресу: 430005, г. Саранск, ул. Большевистская, 68, корп. № 10, ауд. 403.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева.

Автореферат разослан ла ___________ 2009 г.

Ученый секретарьаа

диссертационного совета а

кандидат филологических наук А.М. Гребнева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа является первым опытом обобщающего сравнительно-исторического изучения системы пермских местоимений, сформировавшихся в коми и удмуртском языках после распада финно-пермского языка-основы. Рассматриваются наиболее древние разряды местоимений: личные, указательные и вопросительные, имеющие корни финно-угорского (уральского) происхождения, предлагается реконструкция общепермских архетипов, прослеживается их эволюция, выявляются системные исторические закономерности, приведшие к инновационным изменениям.

Актуальность темы исследования. Пермские местоимения как древнейший пласт лексики представляют несомненный интерес для сравнительно-исторических и типологических исследований, однако степень их изученности остается недостаточной. Многие вопросы исторического словоизменения и деривации, диалектного варьирования и дистрибуции разработаны крайне слабо или не имеют однозначной интерпретации. Это отрицательно сказывается на надежности реконструкций, адекватном освещении праязыковых процессов и, в конечном счете, на дальнейшем изучении вопросов исторической грамматики пермских языков и финно-угроведения в целом.

Пермский местоименный дейксис, формировавшийся в русле общих тенденций развития финно-угорских языков, имеет свои особенности. Их выявление и системное описание с широким привлечением диалектного материала послужит импульсом для новых исследований в области истории пермских языков.а

Актуальность исследования выходит за рамки языкознания, поскольку полученные результаты могут быть использованы для решения проблем этногенеза и этнической истории пермских народов, истории заселения северных территорий. Привлечение нового материала, его всестороннее описание и интерпретация позволят выйти на новый уровень обобщений, внести коррективы в устоявшиеся теории, наметить новые направления в изучении пермских (финно-угорских) языков.

Цели и задачи исследования. Цель данного исследования - всестороннее описание первичных местоимений и их производных в коми и удмуртском языках в синхронном, диахронном и сравнительно-сопоставительном аспектах.а Основной задачей является системный структурно-семантический и этимологический анализ: 1) личных местоимений, восходящих к финно-угорским (уральским) дейктическим основам *mз-,*tз ,*sз-,*nз-; 2) указательных местоимений и их производных, восходящих ка уральским основам *tз-,*sз-,*nз-; 3) вопросительных местоимений и их производных, являющихся рефлексами уральских дейктических корней *kз-,*kз- и*mз-. Решение этой задачи предполагает сбор и систематизацию сведений о происхождении и эволюции пермских местоимений, их числовых и падежных форм, типов и способов словообразования; анализ и описание общих закономерностей и особенностей развития местоименных систем в коми и удмуртском языках; реконструкцию общепермских архетипов;а выяснение роли внутренних закономерностей и языковых контактов в инновационном развитии пермских языков. В ходе исследования решается также практическая задача систематизации корпуса местоименных форм пермских диалектов.

Методы и подходы исследования. аВсестороннее освещение разрядова первичных местоимений предполагает комплексное использование сравнительно-исторического, синхронно-типологического и контрастивно-сопоставительного методов. Это диктуется сущностью дейктических слов, занимающих особое положение в языковой системе как по своим семасиологическим характеристикам и функциям, так и по происхождению. Класс местоимений в данном исследовании рассматривается как универсальная языковая категория, представляющая собой закрытую микросистему с внутренним источником саморазвития, огромную роль в которой играют глобальные языковые смыслы и их оппозиции, а также формальная вариативность и аналогия.

Методологической основой реферируемой работы послужили труды по общей теории местоименного дейксиса: K. Brugmannа (1904), А.Н. Савченко (1962), Е.А. Вольф (1974), В.В. Виноградов (1972), М.И. Откупщикова (1984), О.Н. Селиверстова (1988), О.П. Ермакова (1989), Н.Д.а Шведова (1995, 1998), К. Бюлер (2000), Е.В. Падучева (2002) и др., а также работы отечественных и зарубежных лингвистов по истории и грамматике финно-угорских (уральских) языков: Б.А. Серебренников (1963, 1967,1975),а Д.В. Бубрих (1949, 1953, 1955),а В.И. Лыткин (1952, 1963, 1964, 1977), И.С. Галкин (1964), Д.В. Цыганкин (1975, 1985), Л. Хакулинен (1953), А.-Р. Хаузенберг (1987, 2001),а J. Budenz (1884), H. Ojansuu (1922), T. Lehtisalo (1936), Y. Wichmann (1924), T. Uotila (1933, 1936), P. Ravila (1950),а M.а Kovesi (1965), E. Vertes (1967), R. Baker (1985), P. Hajdu (1990), A.-R. Hausenberg (1983, 1985, 1995), G. Bereczki (1992), L. Honti (1991,1997), K. Redei (UEW, 1998), R. Bartens (2000), S. Csucs (2005)а и др. В диссертации использованы многие теоретические положения, нашедшие отражение в обобщающих работах специалистов по пермским языкам и их диалектам: В.К. Кельмаков (1998, 1990, 1993, 2004, 2003, 2005 ), И.В. Тараканов (1993, 1990, 2003), Р.Ш. Насибуллин (1978), Т.И. Тепляшина (1970а, 1970), Р. М. Баталова (1975, 1982, 1987, 1998), В.А. Сорвачеваа (1950, 1952, 1970, 1972), В.А. Ляшев В.А. (1985, 1980, 1987), А.И. Туркина (1985, 1994), аГ.А. Некрасова (2000, 2002) аиа др. аОсобенно значимый вклад в теорию и методологию изучения местоимений в языках разных систем, в том числе финно-угорских, внесла К.Е. Майтинская (1962, 1964, 1966, 1967, 1969, 1974, 1979, 1982, 1987, 1989 и др.). Ее работы определили основные концептуальные подходы автора к исследуемой проблеме.а

Материал по финно-угорским местоимениям извлечен из опубликованных двуязычных словарей, нормативных и исторических грамматик, грамматических справочников и др. источников. Данные пермских языков взяты из современных словарей коми и удмуртского языков (КРС, РКС, КРК,а РКК, КПРС, УРС, РУС, ССКЗД), монографий по диалектам коми языка (ВВД, ВД, ВСД, ИД, ЛЛД, НВД, ПД, СД, ССД, УД, КЯ), научных грамматик пермских языков (СКЯ, ГСУЯ, СКПЯ), опубликованных текстов - образцов коми и удмуртской речи (ОКЗР, ОУР, КПГ, ДХ), материалов коми диалектологических экспедиций последних лет (ПМ 2003, 2004, 2006). Привлекался также материал известных лексикографических работ: F. Wiedemann (1880), Y.Wichmann (1942), D. Fokos-Fuchs (1959), монографий по диалектам коми-пермяцкого (Баталова 1975) и удмуртского (Кельмаков 1998, 2003, 2004) языков, коми-язьвинского (Лыткин 1961) и бесермянского (Тепляшина 1970) наречий.а

В качестве основных этимологических источников были использованы: Лыткин В.И., Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка, М. 1970; Ф.И. Гордеев. Этимологический словарь марийского языка. Йошкар-Ола, 1979; В.Г. Егоров. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары, 1964; K. Redei.Uralisches etymologisches Worterbuch. I-III. Budapest, 1988; Y.H. Toivonen. Suomen kielen etymologinen sanakirja. I-VI. Helsinki, 1983-1987; Gy. Lako. A magyar szokeszlet finnugor elemei. Etimologiai szotar. III. Budapest, 1978 и др.

Научная новизна. В реферируемом диссертационном исследовании впервые проведена полная научная инвентаризация местоимений и местоименных слов в пермских языках и их диалектах, выявлены общие закономерности их формирования, уточнены многие этимологии, описаны инновационные явления. Пермские местоимения впервые получили всестороннее системное описание с учетом материала других финно-угорских языков.а Кратко научная новизнаа состоит в следующем:

1) При описании личных местоимений автором предложена: а)новая версия образования форм аккузатива, генитива и датива местоимений 1-го и 2-го лица ед.ч.; б) новая версия образования парадигмы склонения местоимений 1-го и 2-го лица мн.ч. и авторская этимология генитива mijan наш, tijan ваш в коми языке; в) впервые описаны процессы формирования местоимения 3-го лица в коми языке, приведшие к инновационным структурным преобразованиям (к. sijц, najц ~ удм.а so,soos).

2) В результате анализа указательных местоимений доказано, что: а) общими элементами коми и удмуртского языков являютсяа t-овые (ta-, tI -,tu-) иа s-овая (к. se -~ удм. so-) основы; б) производные демонстративы также относятся к общепермскому наследию; в) номинативные формы коми языка tаja, tajE лэтот, sija,sijE тот являются результатом позднего отдельного развития. Впервые описаныа дивергентные процессы в системе пермских демонстративов: утрата анлаутного s- в удмуртском языке,а фонетические преобразования коми местоимений, связанные с препозитивной частицей e-; инновации в системе s-овых местоимений в коми, коми-пермяцком и коми-язьвинском континуумах и др. Системный анализ указательных местоимений позволил сделать заключение о недостаточной обоснованности возведения удм. o- и коми e- к финно-угорской (уральской) оппозиции *e лэтот, тот ~*о~*u тот.

3) Системный анализ вопросительных местоимений, восходящих к ур. *m-овой и *k-овым корням, по признаку одушевленности/неодушевленности референта показал, что: а) основная масса производных интеррогативов в пермских языках образована от *k-овой велярной основы и имеет общепермское происхождение; б) инновации, определившие дивергентное развитие коми, коми-пермяцких и удмуртских вопросительных местоимений, вызваны, в основном, поздней утратой коми-зырянским языком *k-овой палатальной основы.

4) В результате исследования получены новые данные для верификации некоторых выводов сравнительно-исторического и ареального изучения пермских языков и их диалектов:

а) тезис о связях северо-западных диалектов коми-зырянского языка с южнокоми регионом подтверждают следующие явления в системе местоимений: оглушение ауслаута: кп.кя.кз.(уд.) tekцt - кз. повс.tekцd с тобой; сохранение n-овой указательной основы: иж.вым. ena, кя.кп. ena лэти; сохранение t-овой основы дальнего указания: уд.вым.нв. tItEn, иж. tIten, кя. tet\n там; тип семантической трансформации s-овых основ: иж. esten, кп. estEn, кя. est\n здесь - кз. estEn там; использование послелогов в падежеобразовании 1pl. 2pl. уд. mijan dinE нас - кп. mijandE к нам; закономерности огласовки в вопросительных и отрицательных местоимениях и др.;

б) о связях коми, коми-пермяцких и удмуртских диалектов свидетельствуют: адъективы без конечного -m: кз. уд. л.: taCE, seCE - удм.а taCe, sICe такой, эдакий; наречия места на -I вместо -E:а л.tatоI ,setоI - удм. tatоI , otоI туда, сюда; отпадение начального s- в южных коми-зырянских диалектах и в коми-пермяцком языке: кз.л. etоan' (<setоan') туда, кп. etоin (<setоin)лтам, туда, ср. удм. otоI , sotsI туда; отрицательная частица кз. сс. n'inц-, вс. n'ine-, уд.n'ijц- , удм. nino-, n'eno-; удорский аккузатив 1pl., 2pl. mijan-dEs, удм. сред.mil'em- dIs нас и др.;

в) к уже имеющимся данным о прибалтийско-финско-коми языковых контактах, к которым относятся указательное местоимение na- ~ ni- ~ n2- те; n-овое личное местоимение 3pl.; согласование в северо-западных диалектах, приводятсяа следующие: суффикс коллективной множественности -ja< *-ja,*-ja; генитив местоимений 1-го и 2-го лица мн.ч. mijan, tijan наш, ваш; генитив в позиции определения в южных коми-зырянских диалектах: л. tejad kod' как ты;а местоимения л. n'ida, уд.n2da, кя. nida лони как разновременные прибалтийско-финские заимствования и др.;

г) об особом пути формирования удорского диалекта коми-зырянского языка свидетельствуют следующие (возможно субстратные) явления: основа ближнего указания (Ваш) eja-: ejatEn вот здесь; препозитивные частицы no- nu- nus- nos-: no-esija этот, nu-s-tetEn там; постпозитивная частицаsI, si л-то, уж, вот; обилие вокалических частиц, в том числе а-: atI, asI вот там; частицы zo, zoo в самом деле, конечно, же, ettEsI видимо и др.

д) к уже имеющимся данным о связях пермских, марийского и чувашского языков могут быть добавлены выявленные дейктические элементы: кз. вв.скр. ton уж, небось, конечно, ср. чув. тен возможно;а удм. ug-os' же, именно, удм. диал. es' ведь, кп. as' пусть; кп. setEn-ka-s' вон там,а чув. is, s?, s ведь; удм. is'ke, s'ке, us'ke конечно, коми es'kE бы, чув. ?sке ведь действительно, конечно, разумеется и др.

Теоретическая значимость. Исследование вносит вклад в сравнительно-историческое и типологическое изучение финно-угорских языков. Реконструкции отдельных праформ и типовых парадигм могут быть использованы для уточнения вопросов языковой эволюции. Полученные результаты представляют интерес для общетеоретических исследований, вносят вклад в развитие таких лингвистических дисциплин, как компаративистика и контактология, историческая и сравнительная грамматика, ареальная лингвистика, дают новый теоретически обработанный материал для сравнительного и контрастивного изучения языков разных типов и языковых союзов. Системный анализ структуры и морфологических характеристик местоименных слов пермских языков может быть использован для выявления языковых универсалий, общих законов языкового развития и типологии.

Практическая значимость работы. Основные положения работы найдут применение в практике преподавания пермскиха и др. финно-угорских языков в вузах, при чтении основных и специальных курсов по исторической и сравнительной грамматике пермских языков, введению в финно-угроведение и общему языкознанию. Результаты исследования могут бытьа использованы при создании учебной литературы по этим курсам, а также учебников по исторической морфологии, ареальной диалектологии, истории коми и удмуртского языков, необходимость в которыха давно назрела. Методика исследования иа принципы изложения материала могут быть использованы для создания аналогичных работ.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на различных научных форумах: VI, VIII, IX, X Международных конгрессах финно-угроведов (Сыктывкар 1985; Ювяскюля 1995; Тарту 2000; Йошкар-Ола 2005); Международных научных конференциях Язык и культура (М. 2003, 2005); Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры (Сыктывкар, 1996); Коренные этносы Севера Европейской части России на пороге нового тысячелетия (Сыктывкар, 2000); В.И. Лыткин и финно-угорский мир (Сыктывкар 1996); VII, VIII, IX, XI Международных симпозиумах Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками (Сыктывкар 1994, 1998, 2000; Пермь 2005; Ижевск 2008); III Всероссийской научной конференции финно-угроведов (Сыктывкар 2004); Всероссийских научно-практических конференциях Сопоставительная филология и полилингвизм (Казань 2002, 2005); Духовная культура Севера: итоги и перспективы исследования; Коми-зырянская культура XX века и финно-угорский мир; Русский язык и культура Северного Предуралья (Сыктывкар 1998, 2001, 2002) и др.

Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях Президиума Коми научного центра, Ученого совета ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, научных годичных сессиях Ученого совета Сыктывкарского ГУ Февральские чтения. Разработки внедрены в практику преподавания курса лекций по морфологии коми языка и авторскиха спецкурсов: Местоимения в коми и русском языках, История пермских местоимений, Дейктические системы пермских языков, нашли отражение в учебниках и учебных пособиях для вузов.

Публикации. Основные результаты исследования отражены в 69 научных публикациях общим объемом около 110 п.л. Среди них научные монографии, разделы в обобщающих работах, учебники иа учебные пособия для вузов, электронные монографии, статьи в зарубежных и отечественных (в том числе рецензируемых и энциклопедических) изданиях.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, 3-х глав, заключения, списков использованной литературы, источников и сокращений, а также приложения, в котором в виде таблиц даны парадигмы словоизменения пермских местоимений (всего 27 табл.). Общий объема работыа 389 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цели и задачи исследования, степень изученности проблемы, новизна полученных результатов, их теоретическая и практическая значимость, дается описание материала, методов и подходов, используемых в данной работе, приводятся источники.

Основное содержание диссертации изложено в трех главах в соответствии с тремя разрядами первичных местоимений; каждая завершается краткими выводами.а

Глава 1. Личные местоимения 1-гоа и 2-го лица в пермских языках асостоит из трех разделов. Местоимения 3-го лица рассматриваются в следующей главе.а

з1. Общие сведения о системе личных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции. В разделе дается обзор принятых в уралистике гипотез о происхождении личных местоимений, а также проблем, связанных с реконструкцией их праязыкового состояния. Традиционно считается, что в финно-угорском праязыке были представлены местоимения всех трех лиц: 1sg. *mз аля,а 2sg. *tз ты,а 3sg.*sз лон, причем первые выделились из указательных уже в уральском праязыке. Местоимение 3-го лица реконструируется только для прафинно-угорского периода, хотя рефлексы его не так однозначны. Реконструкция личных местоимений мн. числа проблематична. Современные языки демонстрируют гомогенность корней (фин. mina я, Ц me мы, морд. mon - min, удм. mon - mi и т.д.), а чередования гласных необязательно связаны с числовой диатезой, Следовательно, в праязыке числовые формы личных местоимений либо вообще не различались, либо были противопоставлены крайне слабо. Количество и способы образования падежных форм в современных языках не совпадает, что объясняется как диалектным варьированием праязыка, так отдельным развитием после его распада. В окончательном формировании личных местоимений принимали участие разного рода дейктические частицы, слово- иа формообразовательные форманты, однако для финно-угорского (уральского) праязыка реконструируются только суф. *-nз, *-je, *-? (? > *-w) (Майтинская 1979: 188), остальные являются поздними элементами.а

з2. Эволюция личных местоимений 1-го и 2-го лица в пермских языках. Номинативные формы.Личные местоимения пермских языков достаточно однородны. В них сохраняются древние ф.-уг. (ур.) корни *mз-,*tз-, в числовых корреляциях различающиеся огласовкой: 1sg. к. me ~ удм. mon ля - 1pl. к. mi,mijE ~ удм. mi мы;а 2sg. к. te ~ удм. ton ты - 2pl. к. ti,tijE ~ удм. ti вы. Вариативность наблюдается в коми языке в формах мн. числа. В большинстве коми-зырянских диалектов представлены простые корни mi, ti и только в двух - суффигированные:а вс. miE, mijE, mio, mijo, tiE, tijE, tio, tijo; сс.mi, mijE,miE, mije, ti, tijE, tiE, tije. В коми-пермяцких говорах наряду с литературнымиmijE, tijE встречаются краткие mi, ti,а также формы без j: miE, tiE. В коми-язьвинском наречии формы мн. числа образованы с помощью стандартного суффикса имен -j\z: me ля - mej\z мы, te ты - tej\z вы.

Коми и удмуртские местоимения различаются наличием суф. -n в удмуртских местоимениях 1sg. 2sg. и суф. -(j)Eа в коми местоимениях 1pl. и 2pl. Эти элементы относятся к разным историческим периодам.

Суффикса -n, обнаруживающийся в составе финно-угорских личных (фин. mina,эст. mina, морд.mon, хант. man, mane я и т.д.) и вопросительных (фин. ken,а манс.а kan, удм., кп. kin ктои т.д.) местоимений, считается уральским наследием (Lehtisalo1936:388; Майтинская 1962:79, 190; Основы 1974:379 и др.). Его отсутствие в номинативе коми местоимений обычно объясняется поздней утратой (Серебренников 1963:185; Майтинская 1989:228; Bartens 2000:150 и др.), иногда - сохранением архаичной формы (Uotila 1933:233 и др.). Более предпочтительной, по нашему мнению, является гипотеза о параллельном использовании обеих форм (Ravila 1950:317): в континууме родственных прадиалектов они могли выступать как варианты или иметь какие-то функциональные различия.

Трактовка сегмента -E, -e, -jE, -je в коми местоимениях не так однозначна. Возможно он связан с ф.-уг. прономинальным суф. *-j, рефлексы которого имеются во многих языках, напр., в хант. ?oje, ?oj кто (Майтинскаяа 1979:191; Lehtisalo 1936:386). Б.А. Серебренников считает -j позиционной вставкой между основой и вокалическим суффиксом: 3sg. sI > sIE > sIjE > sijEа (1963:191), которыйа трактуется как лоформитель (суффикс-детерминат) местоимений (КЭСК:257).а

По нашему мнению, спорадическое появление элемента -jE, -je в личных местоимениях 1pl. и 2pl. скорее объясняется аналогией к формам 3-го лица, поскольку наблюдается в тех диалектах, где указательные местоимения имеюта суф. -jE , -je вместо -ja других диалектов. Последний связан с финно-пермским суф. -*ja, *-ja, который, по- видимому, и стал источником структурных преобразований личных и указательных местоимений коми языка (см. Гл. II, п.2.3).

з3. Падежное словоизменение личныха местоимений.а

3.1. Образование косвенных падежей местоимений 1-го и 2-го лица единственного числа в пермских языкаха происходит от разных основ. В коми языке в генитиве, аблативе, дативе и аккузативе выступает основа men-, ten-, в номинативе и др. падежах - me-, te-. В удмуртском те же падежи, кроме аккузатива, образованы от основы mIn-, tIn-, остальные - от номинативаmon, ton. Исследователи давно обратили внимание на факультативность появления -n в косвенных падежах, однако этот факт не получил убедительного объяснения.а В данном исследовании предлагается авторская гипотеза.

Известно, что из косвенных падежей именного склонения только аккузатив является собственно грамматическим, остальные возникли в результате функционально-семантической трансформации местных падежей. Склонение личных местоимений развивалось иными путями, поскольку локальные падежи не могли участвовать при его формировании по семантическим причинам. Древнейшая местоименная парадигма, в отличие от субстантивной, включала только падеж субъекта (номинатив) и общую форму для косвенных падежей, оформленную посессивным суффиксом (Ravila 1950; Redei 1998:352; Bartens 2000:150 и др.). По нашему мнению, функциональное расподобление номинатива и аккузатива в выражении субъекта и объекта явилось первым шагом к формированию парадигмы 1sg. и 2sg., а в качестве падежеобразующего форманта аккузатива выступил *n-овый суффикс, факультативно использовавшийся в номинативе.а

О происхождении аккузатива к. menE, tenE~ удм.mone, tone меня, тебяимеется несколько гипотез, среди которых наиболее популярной является гипотеза о том, чтоа это основа, оставшаяся после отпадения ф.-уг. аккузатива *-m (Wichmann 1924:160): доп. mзnз-mз > прап.*mзn?m>mзn? > mone , menEа (Основы 1976:146, 164) или ? *mVnV(t) или mVnV(m) (Bartens 2000:150), наличие которого в прошлом, в свою очередь, доказывается сохранностью конечного гласного. По нашему мнению, гласный -E, -e является огласовкой суффикса -*nз, сохранившейся в силу своей функциональной значимости.

Использование маркера одушевленности *-nз в номинативе личных местоимений, очевидно, не регламентировалось жесткой необходимостью, ведь говорящий и его собеседник и так являются субъектами ролевой дейктической ситуации. Однако репрезентация объекта речи аккузативом требовала большей определенности, а следовательно, маркировки. Косвенным доказательствома первичности *-nза в аккузативе служит тот факт, что ни в одном из коми диалектов он не встречается без -n, тогда кака другие субъектно-объектные падежи, как правило, имеют параллельные без-n-овые формы, напр., генитивmenam, meam, mejam мой и т. д.а

Присоединение суф. -*nз далоа разные результаты в коми и удмуртском языках, поскольку он был добавлен к разным основам: в коми прадиалектах - к чистой основе, в удмуртских - суффигированной: ном. *mз >прак. акк.*mз-nз > к. menE;а ном. *mзnз > праудм. акк.*mзnз-nз > удм.mone. На удмуртской форме следует остановиться особо. Исследователи отмечают, что в финно-угорских языках основы личных местоимений имеют различные огласовки: в коми, прибалтийско-финских, марийском, венгерском языках они переднего ряда, в удмуртском и мордовских - заднего. Считается, что варианты огласовок были представлены уже в финно-угорском праязыке (Серебренников 1967:82). Для пермских языков, на наш взгляд, можно реконструировать одну основу с переднерядным гласным. Удмуртские номинативные формы mon, ton могли получить заднерядную огласовку в результате утраты конечного гласного суффикса -*nз, который для номинатива не был столь актуальным, как для аккузатива (ном. праудм. *mз-nз >*mзn > mоn). В свою очередь, номинатив позднее мог оказать влияние на формирование аккузатива (*mзnз > mone).

В свете изложенного становится понятным использование в парадигме склонения местоимений 1sg. и 2sg. двух основ - номинатива и аккузатива: при формировании грамматических падежей (генитива, аблатива и датива) была использована лопределенно-личная основа аккузатива, неграмматических - нейтральная номинативная.

Считается, что генитив(адэссив): к. menam, tenad~ удм. mInam, tInadалу меня, у тебя (есть) является результатом трансформации инссива притяжательного склонения имен (Uotila 1936:473; Серебренников 1963:185; Основы 1976:164 и др.). Однако это противоречит общему положению, что личные местоимения избегают локальных падежей. Кроме того, притяжательное склонение, как известно, формировалось сочетанием падежных и лично-притяжательных суффиксов, а значит возникло достаточно поздно. Становление же генитива личных местоимений, по-видимому, происходило в тесной связи с номинативом и аккузативом. Как пишет Д.В. Бубрих, эта связь обнаруживается в синтаксической позиции слова: в определительных конструкциях определение стоит во внепадежной форме, если объект неопределенный, и обязательно требует выражения принадлежности, если объект определенный. В древности эти значения выражало неоформленное определение, однако с формированием глагола оно перестало жестко примыкать к определяемому слову,а что и определило синкретичное формирование падежей прямого дополнения - аккузатива и генитива (1953:51). Одним из наиболее действенных средств расчленения словосочетания лимя-объект (определение) + имя действователя, действия явилось присоединение к имени-объекту постпозитивного артикля местоименного происхождения (Серебренников 1967:30).

Поскольку при формировании аккузатива в функции такого лартикля выступил суффикс -*nз, генитив закономерно получил лично-притяжательную маркировку. После отпадения конечного гласного предыдущий переднерядный превратился в заднерядный:а акк.*mзnз- >ген.*mзnз + mз > *mзnзmз > *mзnзm >к.menam, удм. mInam. Ср. генитив угорских личных местоимений ед.ч.: хант. man-em, венг. eny-em мой, у мня (есть).

Форма датива к. menIm, tenId~удм. mInIm, tInId мне, тебе образована с помощью лично-притяжательных суффиксов 1sg. и 2sg. -Im и -Id (Uotila 1936: 472).а Б.А. Серебренников, отрицая возможность их использования в роли падежных, вычленяет латив на -I- и усеченные лично-притяжательные форманты -m и -d (1963:187-188; Основы 1976:164). Р. Бартенс, однако, считает, что в генитиве и дативе нет оснований искать следы былых падежных суффиксов: посессивный суффикс первоначально являлся маркером обоих падежей, которые в прапермском языке были разведены с помощью гласного второго слога (Bartens 2000:150). Действительно, лично-притяжательная суффиксация в дативе личных местоимений семантически оправдана (дать мне значит сделать моим), следовательно, он мог быть образован простым прибавлением лично-притяжательных суф. -Im и -Id к основе аккузатива. Однако, в отличие от генитива, который образован аналогично, датив, видимо, сформировался позже, когда лично-притяжательные суффиксы претерпели известные изменения.

Форма аблатива омонимична элативу имен в лично-притяжательном склонении, ср.: к. mens'Im, tens'Id ~ удм.mInes'tIm, tInes'tIdалу меня, у тебя (взять) и kerkas'Im ~ korkaIs'tIm лиз дома, что позволяет этимологизировать его на основе элатива: к. * men-(I)s'-Im~ удм. *mIn-(I)s't-Im. Суффиксы -s'~ -s't, по мнению Е.С. Гуляева, возникли в общепермский период; гласный -I появился в результате переразложения основы (1962: 11). Можно предположить, что в личных местоимениях эти суффиксы еще не имели огласовки, следовательно, общепермская форма выглядела так же, как современная. Формы кп. кз (уд.) mes'im, mes'Im, tes'id(t), tes'Id(t), образованные от основы номинатива, а также сокращенные удм. (пю. бес.) mIs'tIm, mIs'kIm, mAs'kAm, tIs'kId, tAs'kAd, tIs'tId,очевидно, являются поздними.

Аккузатив, генитив, датив и аблатив отличаются тем, что в них в качестве падежеобразующих выступают форманты местоименного происхождения. Остальные падежи совпадают с формами именного склонения. Диалектное варьирование, в основном за счет поздних наращений, а главное образование от основы номинатива свидетельствует о более позднем сращивании субстантивной и местоименной парадигм склонения.

Каритив: кз. ит. metEg, tetEg, вс.сс.скр.нв.вым.уд.печ.metEg, tetEg, вв. meteg, teteg, л.сс. menamtEg, mejamtEg, tenadtEg, tejadtEg, вс. metEgjam, metEgjim, tetEgja, tetEgjad, уд. metEgiE, metEgjiE, metEgE, metEgi, metEm, metEmiE, metEgjaE, tetEgiId, tetEgjiId, tetEmiId,а tetEgjaId, иж. metegja, metegjaa, tetegjaId;кп. metEg, tetEg; кя. met\g, met\gjam, tet\g, tet\gjat;удм. montek, tontek без меня, без тебяпоследовательно образуется от основы номинатива с помощью стандартного суффикса -tEg,-tek, который в коми диалектах часто осложняется суффиксальными элементами: -ja, -jaa, -jaE, - jiE, -jam, -jim, -jad, -jiId и др.

Инструменталь в большинстве коми диалектов образован от номинатива с помощью падежного суффикса: кп., кз. вс.сс.скр.нв.вым.вв.печ. meEn,teEnмной,тобой. Удм.monen,tonen имеют варианты с притяжательными суффиксами: monenIm,tonenId.а В южных коми диалектах (лл.вс.сс.) форма образована от генитива: menamEn,mejamEn, tenadEn,tejadEn. Ижемские и удорские формы омонимичны генитиву, ср., men-amмой, ten-ad твой и сформировались под влиянием лично-притяжательного склонения имен, ср.: 1sg.me-nam, 2sg.te-nad, ср. оer-nam моим топором, оer-nad твоим топором.а

Комитатив в большинстве коми-зырянских диалектов образован от номинатива с помощью суффиксов -kEd, -kEt, -ked, -kId, -mId: лит. mekEd , tekEd со мной, с тобой; скр.нв.вым.вс.сс.печ. mekEd , tekEd, вв. meked , teked, сс.menamkEdmejamkEd , tenadkEdtejadkEd, л. menammIdmejammIdmemIdmenamkIdmejamkIdmekId , tenadmIdtejadmIdtenadkIdtejadkId, уд.mekEtmekEtEmekEtiEmekEt't'aEmekEt't'iE , tekEttekEtiIdtekEtijIdtekEt't'aIdtekEt't'iId, иж. mekede , tekedIdtekede. Параллельно в южных диалектах (лл.сс.)используются формы на основе генитива.

Консекутив в большинстве случаев образован по стандартной модели: кз. кп. mela,tela, кз. л.сс. menamla,mejamla, tenadla, tejadla, уд.melaE,telaId, иж. melaa, telaId; кп.mela, tela;кя.melam,telat за мной, за тобой.

Преклюзив имеется только в южных коми-зырянских диалектах и коми-пермяцком языке: кп. mes's'a,tes'a; кз. сс.вс. mes'a,mes's'a, tes'a, tes's'a,сс.лл. mejams'a, menams'a, tenads'a, tejads'a, вс. mes's'am, tes's'ad по сравнению со мной, с тобой. Формообразование стандартное. В верхнесысольских говорах зарегистрированы формы с лично-притяжательными суффиксами -m и -d.

Адвербиаль имеется только в удмуртском языке: monja, tonja по мне, по тебе. Формообразование стандартное.а

Местоимения 1sg. и 2sg. используют формыа местных падежей неравномерно: в удмуртском представлен только аппроксиматив, который отсутствует в коми-язьвинском наречии. В последнем имеются только формы элатива и эгрессива: mes'im,tes'it лиз меня, из тебя, mes'an'am,tes'an'at лот меня, от тебя. В зырянские и пермяцкие местоимения имеют полную парадигму местных падежей, однако ограничения все же существуют. Коми диалекты последовательно избегают иллатива и транзитива; в северо-западных диалектах не зарегистрировано использование инессива. Местные падежи образованы по тем же моделям, что объектные: номинатив + падежный суффикс (Сх) + (спорадически) лично-притяжательный суффикс (Pх). Вариативность объясняется двумя факторами: 1) в южной группе (лл.вс.сс.) формы образуются от генитива вместо номинатива других диалектов; 2) местоимения сопровождаются суффиксальными элементами, разными для северо-западных коми-зырянских диалектов: уд.- iE, - E, -i, -jaE, -iId, -jiId, -jiId;а -t'aE, -t'iE, -t'iId, -tiId, -tijId, -t'aId;иж. -ja, -jaa, -jaId; -e, -Id и южнокоми региона: вс. -ja, - jam,- ji, -ja, -jad;кя. -jam, -jad; -am, -at и др. В большинстве случаев они связаны с посессивными суффиксами, подвергшимисяа поздней ассимиляции: в северных диалектах выступает Px1sg. -Ej,-E, -e, в южных - более древний Px1sg. -m: -Em, -am, -Im.

3.2. Образование косвенных падежей местоимений 1-го и 2-го лица множественного числа происходит с участием формы генитива к.а mijan, tijan ~ удм. аmil'am,til'ad наш, ваш, происхождение которой представляет одну из наиболее трудных проблем исторической морфологии пермских языков (Серебренников 1963:194). В коми формах обычно выделяют элементы -ja и -n;а первый сравнивается с прибалтийско-финским суф. -ja, -ja, второй считается рефлексом локатива -*n или местоименной основой ур. *-n.а Иногда к. mijan, tijan возводят ка притяжательной конструкции *mia,*tiaа мой, твой, на которую оказал влияние формант генитива имен -lEn. В удм. mil'am,til'ad выделяют суффикс с местным значением -la, который встречается в составе топонимов, либо сопоставляют его с суффиксом пермских l-овых падежей. Различия в основах mij-, tij- ~ удм. mil'-,til'- объясняются также фонетической корреляцией -j ~ -l', имеющей место в пермских диалектах. Р. Бартенс сравнивает -n в коми форме с n-овым компонентом поссессивных суффиксов мн. числа. Отмечая, что элементы j иl' в коми и удмуртских формах одинаково делят местоимения на два слога, она все же не считает возможным возвести их к общему источнику (Bartens 2000:153).

По нашему мнению, плюральная парадигма в отличие от сингулярной формировалась в коми и удмуртском языках отдельно, поскольку личные местоименияа долгое время не были дифференцированы по числовому признаку. Об этом говорят примеры коми-пермяцких диалектов, в которых до сих пор обычны случаи использования местоимений 1sg. и 2sg. вместо 1pl., 2pl., вроде: te petatE вы выйдете, sia s'n'imajccisE они сфотографировались, me iz-za sek in'teresneja baitam мы интереснее всех говорим, te munatE ni? вы уже уходите? и т.д. Ср. тж. кя. me ля Цme-j\z мы, me-t\gjaбез меня - me-t\gja-nimбез нас, me lador-am ко мне - me lador-anim к нама и т.д.аа

Несмотря на идентичность номинатива 1pl. к. mi~удм. mi и 2pl. к. ti ~ удм. ti, парадигмы склонения существенно различаются: в удмуртском она построена по аналогииа с местоименной парадигмой ед. числа, ср.: ген. mIn-am мой - mil'-am наш,а абл. mIn-es'tIm лу меня - mi-l'-es'tIm лу нас; в коми - совпадает с парадигмой имен: ген. men-am мой - mijan-lEn наш, абл. men-s'Im лу меня - mijan-lIs' лу нас, дат. men-Im мне - mijan-lI нами т.д.

Дивергенция, по-видимому, объясняется различиями в формах единственного числа. Если в плюральной парадигме удмуртского языка могли быть использованы бессуффиксные *me,*te, противопоставленные суффигированным 1sg. и 2sg. *men,*ten, то для коми требовалась дополнительная маркировка; для формирования коми генитива актуальным было значение множественности, для удмуртскогоа - принадлежности.

По нашему мнению, в качестве маркера мн. числа (Plx) в коми языке выступил суф. коллективной множественности -*ja, *-ja,функционировавший в контактной зоне коми и прибалтийско-финских языков, в основном в системе местоимений. Он принял участие в становлении коми местоимений 3-го лица (см. Гл.II, п. 2.3.). По-видимому, формирование генитива в коми языке также проходило под прибалтийско-финским влиянием.а На эту мысль наводят данные вепсских диалектов, в которых различаются личные: mТii мы,tТiiвы, hТii лони и коллективные местоимения мн.ч.: mТija-, tТija-, hТija-. Последние образованы с помощью суффикса коллективной множественности -ja-.В современных диалектах они встречаются только в генитиве и во внешнеместных падежах, напр.: mТijan lapsed дети нашего коллектива (семьи, дома, деревни и т.д). Аналогичные формы имеются также в карельском языке. Поскольку в пракоми диалектах местоимения 1pl. и 2pl. не получили достаточной определенности, лакуна плюральной парадигмы была заполнена готовой формой из родственных контактных языков. В пользу этого говорит то, что парадигма мн. числа последовательно строится на основе генитива, т.е по прибалтийско-финскому типу. Ср. тж. послеложные конструкции: mijan dorIn возле нас, tijan voIn перед вамии т.д. Прямому заимствованию способствовали достаточно тесные контакты коми с прибалтийско-финскими племенами, часть из которых была ассимилирована. Усвоение иноязычной формы: *mijan (pojka) > коми mijan (pi)лнаш сын облегчалось генетической общностью как корневых элементов, так и суффикса -ja.

В удмуртском языке формы косвенных падежей образуются не от генитива, как принято считать, а от основыmil'-, til'-, к которой добавляются падежные и ично-притяжательные суффиксы, в том числе и в генитиве: mil'-am, til'-ad наш, ваш. Происхождение элемента -l'- неясно,возможно, он имеет отношение ка притяжательному суффиксу -la (Серебренников 1963:198).

Парадигмы мн. числа в пермских языках существенно различаются.а Удмуртское и коми-язьвинское склонения по отсутствию форм пространственных падежей и широкому использованию посессивных суффиксов сближаются с волжскими, прежде всего, с марийским и мокша-мордовским языками. Коми местоимения имеют полную парадигму и этим сближаются с прибалтийско-финскими языками, северо-западным наречием марийского языка и эрзя-мордовскими диалектами. Как и в прибалтийско-финских языках (за исключением вепсского и саамского), в большинстве коми диалектов лично-притяжательные суффиксы встречаются редко, а плюральная парадигма образуется без их участия. Исключение составляют северо-западные коми-зырянские диалекты (прежде всего, удорский и ижемский), где наблюдается использование лично-притяжательных суффиксов, аа парадигма мн. числа образована по типу лично-притяжательного склонения, как в коми-язьвинском наречии и удмуртском языке.аа

Глава 2. Указательные местоимения и их производные в пермских языках состоит из четырех разделов, в которыха даютсяа общие сведения о системе указательных местоимений в финно-угорском (уральском) праязыке, прослеживается их эволюция в пермской ветви, рассматриваются разряды производных демонстративов иа служебных слов указательно-местоименного происхождения.

з1. Общие сведения о системе указательных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции. В финно-угорском (уральском) праязыке было большое количество дейктических корней; по крайней мере, реконструкция трех согласных и двух гласных основ: *toтот ~ *ta этот,а *Gi ~ *Ge или *sUэтот, тот, *noтот ~ *na ~*na лэтот,*e лэтот, тот ~ *о ~ *uтот является общепринятой (Майтинская 1964:95-96; 1979:198; Основы 1974:286; UEW:67, 281, 332, 453, 709 и др.). Оппозиция по дальности указания выражалась огласовкой: ближнеуказательные имели неогубленный гласный переднего ряда (*е ~*a), дальнеуказательные - огубленный заднего ряда (*о~*u). По-видимому, были местоимения, которые использовались анафорически и/или в общеуказательном значении.

Указательные основы с соответствующими консонантами имеются во всех финно-угорских языках, однако в области вокализма наблюдается пестрая картина соответствий и междиалектных корреспонденций (особенно в саамском и обско-угорских языках),а которые трудно учесть в исторической ретроспективе. В данном исследовании мы исходим из общего понимания оппозиции как семантического противопоставления основ, имеющих те или иные фонетические различия. Семантическая оппозиция местоимений по дальности указания, несмотря на разнообразие огласовок и их нерегулярность, являетсяа системообразующим фактором во всех современных языках, что, несомненно, дает основание для ее праязыковой реконструкции.а

1.1. Оппозиции указательных местоимений в финно-угорских языках. Координацияместоимений по степени удаленности последовательно выражается чередованием *t-овых корней, напр.: фин. tama лэтот - tuoтот; морд. t'e, t'a алэтот - tona тот; мар. аt'ideэтот - tudoтот и т.д., а также *n-овых местоимений мн.ч.: фин. nama лэти - nuo, ne, те; морд. n'e,а n'a алэти - nona, nona,nonat те;а мар. n'ine эти - nunoте и т. д.аа

S-овые местоимения как бы вплетены в систему t-овых, не образуя четких рядов соответствий. Во многих языках (фин. кар. иж. эст. морд. мар.) они выступают параллельно с t-овыми, причем в разных по удаленности значениях, ср.: фин. tama лэтот - tuo тот,se тот, этот; ижор.tama tЬ se лэтот Цtф тот; морд. t'e,t'a лэтотЦ tona тот,s'e, s'a алтот; мар. tude этот, s'ede лэтот - tudo тот, sade тот и т.д. В южных прибалтийско-финских языках наблюдается нивелировка оппозиции по удаленности, напр., эст. se,see лэтот, тот;а лив. sie лэтот, тот - ne лэти, те;а вод. ka-se л(вот)этот - se тот, лэтот Ца kane эти; вепс. ne-ce лэтот - se тот. В пермских языках s-овое местоимение получило дальнеуказательное значение: коми tajE, лэтот - sijE, тот, удм. ta этот - so тот.

Указательные местоимения в финно-угорском (уральском) праязыке не имели числовой диатезы. В современных языках представлены два способа образования форм мн. ч.: с помощью плюральных суф. имен, в основном, в угорской ветви: венг. ez это, этот - аezek лэти, аaz то, тот Ц azok те и супплетивно от * n-овой основы, в основном, в финно-пермской:а фин. tama лэтот - nama лэти,а морд.t'eа этот - n'eа эти,а мар. tudo тот - nuno те и т.д. В последних часто используется дополнительная суффиксация: фин. se тот Ц ne, адиал. аnet те и т.д. или суффиксация как единственный способ: удм. ta этот - taosэти, so тот - soos те. Считается, что в древности* n-овая основа не имела собственного плюрального значения и нуждалась в дополнительной маркировке.

Производные демонстративы образуются от всех этих основ и в большинстве языков сохраняют оппозиции по дальности указания. Многие дериваты утратили связь с указательными основами и пополнили разряд неместоименной лексики, подвергшись последующим морфонологическими изменениями. Они сохраняются в устойчивых выражениях, напр.: мар. тыgгыл-тygгыл лобраз. о неповоротливых ногах, тырын-тyрын в перевалку, тывве-тoвo лобраз. растерялся от неожиданности, венг. te-tova нерешительный<* туда-сюда, в составе наречий, напр., коми tEni тогда, венг.tegnap вчера, фин. toin tuskin едва-едва, насилу, в виде частиц, союзов и т.д.

В связи с этим целесообразно выделить два (исторических и лексико-грамматических) пласта демонстративов: слова, представляющие собой застывшие формы указательных местоимений со значениями типа: тогда, теперь, нынче, сегодня, завтра, потом, другой, дальний, тамошний и т.д., и собственно демонстративы Ца элементы действующих дейктических систем.

1.2. К вопросу о вокалических указательных основах в финно-угорских языках.Консонантные указательные основы обнаруживаются во всех финно-угорских языках и имеют надежную уральскую и даже доуральскую этимологию. Реконструкция гласных *e лэто, этот и *o~*uто, тот также имеет давнюю традицию, однако рефлексы их прослеживаются не так определенно. По существу, системные отношения вокалических основ представлены только в венгерском: e, ez, ezen лэто, этот - a, az, azon то, тот, ezek лэти Цazok те, itt здесь Цottтам,а ide сюда Цodaтуда т.д. В других языках нет не только четких семантических оппозиций, но и регулярно сопоставимых форм. Данные пермских языков также не поддаются однозначной интерпретации.

При реконструкции велярной основы ур. *o~u (UEW: 332)вкачестве пермских рефлексов приводятся, с одной стороны, узкодиалектные коми частицыа уд. ata, atta, astaj, atI, аsI вот, вон, видимо, связанные са t-овыми и s-овыми основами, ср. ata вот (здесь) ЦatI вот (там),а с другой, - удмуртские демонстративы с начальным o-, полностью совпадающие с s-овыми наречиями коми языка, ср.: удм. oti, коми seti по тому месту; удм. otiIs', коми setIs' оттуда; удм. otоI-tatоI, коми setоE-tatоE туда-сюда. Ср. тж. удм. диал. sotIn там, sotIs' лоттуда, sotsI туда, sot'оoz' дотуда, soz' так. Регулярность соответствий говорит скорее об утрате удмуртским языком анлаутного s-, нежели об образовании в близкородственных языках такогоа значимого разряда, как демонстративы, от разных основ, но по генетически общим моделям.а

Реконструкция переднерядной основы *e лэтот, как и заднерядной, в основном, опирается на угорские примеры (UEW:67). Пермские языки представлены, с одной стороны, одним удмуртским словом ece, ice, Цce такой, которое может быть диалектным вариантом (ср. стандартные sICe, taCe такой), с другой, коми префиксальной частицей е-, имеющей тотальное распространение: кз. tajE ,e-tajE ал(вот) этот;а sijE , e-sijE (вот) тот;а tatEn, e-tatEn л(вот) здесь и т.д. В современном языке эта частица индифферентна к семантике удаленности, хотяа переднерядные основы, как утверждается, в праязыке были ближнеуказательными.

По нашему мнению, e- овая частица - инновация, коснувшаяся толькоа коми языка, тем более что финно-угорским (уральским) языкам вообще не было свойственно препозитивное присоединение усилительных частиц (Майтинская 1969:200). Скорее всего, ее происхождение объясняется перманентными контактами коми языка с русским, в котором имеются системные рефлексы индоевропейских вокалических частиц: заднерядный о в местоимениях онъ, она, оно, оный, оная, оный и переднерядный э-а со значением ближнего указания: э-кий, э-вон и т.д. Как и в пермских языках (з2.п.2.3.), преобразования в системе русских демонстративов связаны со становлением местоимения 3-го лица он, она из дальнеуказательного, а частица э- приняла участие в формировании ближнеуказательных местоимений: тот - э-тот, так - э-так, такой - э-такий.а Она могла употребляться как отдельно: э с того, э к тому и т. д., так и в составе частиц, наречий, вопросительных местоимений: э-тта, э-вот, э-вон, э-туды, э-как, получила широкое распространение в говорах, в том числе северно-русских, находящихся в тесных контактах с коми диалектами: сев.-рус. эв вон, эвде вон там, эк так, этта, этта-ка вот, вот как, эстоль вот сколько, эко вот какое и проч. В результате ее проникновения в коми язык местоимения подверглись системным изменениям и структурно-диахронической дивергенции (см. з3.).а

з2. Эволюция указательных местоимений в пермских языках посвящен генезису указательных местоименийа в связи с формированием местоимения 3-го лица.аа

2.1. Система указательных местоимений в пермских языках. Номинативные формы апредставлены t-овой и s-овой основами. По значимости s-овой основы как основного компонента оппозиции пермские языки сближаются с южными прибалтийско-финскими, а по ориентации ее на дальнее указание - с волжскими, отчасти северными прибалтийско-финскими языками. T-овые основы дальнего указания сохранились ограниченно, однако их реконструкция не вызывает сомнений:а комиа ta-, удм. ta- < ур.*ta лэтот;а комиа tI-, удм. tu- < ур.*to тот (Основы 1974:399; КЭСК:277, 292, 284; UEW:513, 526-527, 505 и др.). В этимологической истории s-овых основ много неясного (UEW:33, 453; Csucs 2005:227 и др.), что, по нашему мнению, объясняется их использованием в роли местоимений 3-го лица и крайне неравномерными процессами становления собственноличных значений в разных языках и языковых ветвях.

Пермские языки различаются составом и формами указательных местоимений: если в удмуртском они более или менее однородны, то в коми языках картина соответствий достаточно сложная.

Во всеха коми-зырянских диалектах основой дальнего указания являетсяа si-, sI-: л.скр.вым.нв.вв.печ.вс.сс. sija,sI; вв.вс.лл.si; вс.se; иж. sIa;скр. sijE,sije; сс.sijE,sijeтот; уд.sijaэтот, тот,а которая регулярно снабжается префиксом e-: уд. esija,esja,isija; иж.esIa,esija; вым.esija,esI; вв.esija; печ.esija;а скр. esijE,esije,esija,esI; сс esijE,esije,esI; вс.esija,esI; нв.esija,esia, esja; л. esa, esEвот этот, вон тот и др. Основой ближнего указания являетсяа ta-:лл. вв.вс. нв.иж. вым.печ.taja ta,уд. tajja, ta, нв.вв. taa, скр.сс. tajE, вв. taje лэтот.

В уд. и нв. диалектах сохранилась дальнеуказательная основа ti-, tI-: уд. tija тот, этот; нв. tIja тот (более отдаленный): уд. tI voEв тот год, tI IlaE так далеко. В других диалектах она обнаруживается в основах с префиксом e-, однако оппозиция по удаленности в них размыта: вым. вв.etaja,etija,etaвот этот, скр.сс. etajE,etijE,etaja,etaа вот этот, алл.etija вот этот и т.д. Нивелировка значения, по-видимому, произошла под влиянием ближнеуказательной частицы e-: tajaэтот Цtijaтот >e-taja, e-tija(вот) этот. По аналогии с s-овым местоимениями в t-овых укрепиласьi-овая огласовка: esija вон тот - etaja > etija вот этот, что привело к избыточному варьированию.

В коми-пермяцком литературном языке и большинстве диалектов оппозицию составляют местоименияeta,etija этот, эта, это - sija тот, та, то. Роль префиксальной частицы e- иная: в коми-зырянском она имеет экспрессивно-выделительную функцию: sijE тот - esijE вон тот, в коми-пермяцком выступает в качестве маркера ближнего (более определенного) указания: кп.а sija тот - e-sija лэтот, ср. рус. тот - этот. Основа ближнего указания ta- не используется (за исключением некоторых северных говоров). Местоимения мн. числа с приставкой e- также имеют ближнеуказательное значение: ena, etna, enija, enaja эти: ena goddezE в эти годы Цnija, н-иньв. naja те: nija goddezE в те годы, хотя степень удаленности часто не акцентируется: ena, enija, etnа, etnija эти, вон те. Частица e- оказала на коми-пермяцкие демонстративы более сильное влияние, нежели на коми-зырянские, в значительной степени разрушив исконную оппозицию t-овых и s-овых основ.

В коми-язьвинском наречии различаются три основы: ближнеуказательнаяа ta-: eta лэтот, tat\nздесь; среднеуказательная si-: sija тот, sit\nалтам и дальнеуказательная ti-: 8-tjaвон тот, 8-tit\nалвон там. По использованию частицы e- коми-язьвинская система близка ка коми-пермяцкой: eta лэтот - sija тот, ena лэти Цnija те; ближнеуказательная основа ta- лэтот самостоятельно не используется. Однако, если в коми-пермяцком оппозиция по удаленности размыта, в коми-язьвинском - подчеркнуто выражена: tat\nздесь Цtet\n там Ц8-tit\nвон там.

В удмуртском языке основная оппозиция: ta этот - so тот может осложняться выделительно-указательными суффиксами: taiz лименно этот Цsoiz именно тот. Имеется также оппозиция t-овых основ: ta этот Ца tu тот.а В говорах северного наречия вместо литературныхtaiz, soiz употребляютсяа tiiz лименно этот и siiz лименно тот, а в бесермянском наречии они используются параллельно. Таким образом, удмуртские местоимения отличаются от коми тем, что в них а) отсутствуют формы с анлаутным e-; б) отсутствует n-овая основа мн. ч.; в) отсутствуют суффиксы, характерные для коми языка (кз. -ja -jE -ji; кп .-ja; кя.-ja -da).

2.2. Склонение указательных местоимений в пермских языках.

2.2.1. Парадигма единственного числа (Sg.). Удмуртские местоименияа ta лэтот и so тот употребляются обычно в субъектно-объектных падежах, заменяясь ва других послеложными конструкциями са dor-,а pal- и т.д. Усилительно-выделительные формы taiz лименно этот и soizа лименно тот имеют полнопарадигматическое словоизменение.

Коми местоимения имеют все падежные формы, хотя некоторые пространственные (напр., иллатив, транзитив) используются редко. По падежам изменяются краткие (бессуффиксные) основы кз. (e)ta-, кп. кз. eta и кз. (e)sI-, кп. sI-, кя. si-, в южных коми-зырянских диалектах - полные, напр.:а сс.вс.лл. tajalI лэтому.

Чистые дальнеуказательные основыtI-, ti- тот из-за своего ограниченного употребления в падежном словоизменении не идентифицируются; отдельные формы зарегистрированы в удорском диалекте: tI-lEn того, у того, tI-lI тому. Нижневычегодское tIja тот (более отдаленный) представлено только в номинативе: tIja pom тот конец, tIja bok та сторона.а Распространенные во всех коми диалектах префиксальные формы etija, etijE, etije имеют потенциальное словоизменение, поскольку полностью совпадают са etaja, etajE, etaje.

2.2.2. Парадигма мн. числа (Pl.) в удмуртском языке отличается от (Sg.). только наличием суффикса -os. В коми диалектах падежные формы образуютсяа несколькими способами: 1) полная основа taja, sija + Plx + Сх: вым.нв.вв.печ.скр.вс. (e)taja-jas-lEn, (e)sija-jas-lEn лу этих, у тех; 2) краткая основа ta-, sI- + Plx. + Сх:а уд. вв. скр. сс. ta-jes-lEn,si-jes-lEn; 3) в ижемском диалекте и в коми-пермяцком языке по падежам изменяются обе n-овые основы Pl.: ena-, enI- + Сх: иж. ena-len, enI-len, кп. ena-lEn, enI-lEn лу этих, у тех; в вымском диалекте и коми-язьвинском наречии - толькоа ближнеуказательная ena-: вым.ena-len, кя. ena-lan лу этих. В коми-язьвинском и в коми-пермяцких диалектах дальнеуказательные формы образуются от полной основы:а кп. nija-lEn, кя. (8)nija-lan у тех; 4) в лузско-летских говорах и коми-пермяцком языке имеются особые формы мн.ч., от которых обычно образуются косвенные падежи: л. esajas: esa-jas-lEn лу этих, у тех;а кп. etna: etna-lEn лу этих. Склонение указательных местоимений свидетельствует о живых процессах диалектного варьирования в коми языке. В южнокоми регионе можно наблюдать тенденцию к унификации парадигм.

2.3.а Местоимения 3-го лица в пермских языках не являются собственноличными. Они имеют функцию общего указания, не особенно различая, на лицо или не-лицоа указываета говорящий: к. sijE ~ удм. soто, он, она. В роли личных широко используются и t-овые местоимения ближнего указания, напр., удм. taos, к.tajEjas лони, эти. Однако в коми языке процесс становления собственноличного местоимения проходил активнее, что было детерминировано включением в сферу личного дейксиса n-овой указательной основы. По-видимому, она выделилась из финно-пермской оппозиции sg. *t- - pl. *n- и в контактной зоне с южными прибалтийско-финскими и марийскими прадиалектами была использована в качестве личного местоимения к недостаточно личному s-овому местоимению. В современном коми языке последнее остается общеуказательным, тогда как n-овое местоимение является личным. Дальнейшие структурные преобразования коми демонстративов, по нашему мнению, также былиа детерминированы процессами формирования местоимения 3-го лица, важным дифференциальным признаком которого стала числовая оппозицияа s- ~ n-.

Появление суффикса -ja, -jE в коми местоимениях мы объясняем, прежде всего, необходимостью дополнительной суффиксации n-овой основы для усиления значения множественности. В прибалтийско-финских языках с этой целью был использован суффикс мн.ч. -t (-d), в волжских - редупликация основы, а в коми - финно-пермский суффикс коллективной множественности -*ja, *-ja, который принял участие также в формировании генитива 1pl. mijan наш и 2pl. tijan ваш (Гл.I, п.3.2.).а

Суф.-jа представлен в большинстве коми-зырянских и во всех коми-пермяцких диалектах, тогда как -jE - только в двух близких диалектах: присыктывкарском (определившем литературную норму: sijE лон, она - najE лони) и среднесысольском. Но и в них, особенно во мн. числе, широко представлены формы на -а:а скр. najE,naje,naja,najan, сс. nija, n'ia,n'ea, nije,najE, nijjas и др. Этот факт не позволяет согласиться с мнением о первичности суф.-jE, который принято считать эмфатической частицей для усиления выразительности (КЭСК: 256).а

Появление суф. -jE мы объясняем тесным взаимовлиянием номинатива и аккузатива как выразителей субъектно-объектных отношений: акк.sijEа >ном. sijE. В большинстве коми-зырянских (лл.вс.вв.нв.печ.вым.уд.иж) и во всех коми-пермяцких диалектах в номинативе выступает суф. -jа, в аккузативе - -jE. В диалектах, в которых номинатива имеета -jE, в аккузативе выступает усилительное s: sijE лон, она >sijEs лего, ее, которое, несомненно, появилось (из < акк. имен -Es) с целью расподобления номинатива и аккузатива после передвижения последнего в начало парадигмы. Такое передвижение семантически оправдано: в позиции объекта указательное местоимение приобретает бoльшую определенность, значит, становится более пригодными для актуализации значения личностности.

В этом плане интерес представляют диалектные местоимения л. n'ida, уд. n2da, кя. nida они, происхождение которых до сих пор не получило удовлетворительного объяснения. Обычно в них вычленяют морфему ni- ~ n2-, сопоставимую с корнем в najц,а naja,а nija, и загадочный суффикс -da, который сравнивают с эмфатической частицей -?? в марийском местоимении ti-?? лон. По нашей версии, эти формы не членимы,а поскольку являются адаптацией прибалтийско-финского n-ового местоимения в форме партитива (ср. вод.niita, вепс. niita, niida лих и др.). Ближайшим примером такого развития может служить верхнесысольский диалект, в котором бытует русское местоимение 3sg, заимствованное в форме аккузатива: jevц,evц,jцvц <а рус. jevo его:а jevц-lцn у него, неё, jevц-l2 лему, ей,а jevц din2n возле него и т.д. По-видимому, прибалтийско-финские (и русская) формы были усвоены коми диалектами с целью заполния лакуны местоимения 3-го лица, чтобы составить оппозицию исконным, но по существу указательным, местоимениям. Неслучайно в коми языке заимствованные формы используются только в функции личных местоимений. Интересно, что коми-язьвинское местоимение 3sg. sida лон, она (ср. вод. вепс. sita,sida, sida лэтого) употребляется также только в личном значении, тогда как основная форма sija - в общеуказательном. Местоимения л. n'ida ~ уд. n2da ~ кя. nida они имеют разный грамматический статус, что позволяет говорить о разном времени и источнике заимствования.аа

2.4. Особенности склонения указательно-личных местоимений. Местоимения 3-го лица в пермских языках изменяются, как указательные. Коми-зырянские и коми-пермяцкие имеют полнопарадигматическое словоизменение, удмуртские и коми-язьвинские Ца дефектное.

В коми диалектах наблюдается разнообразие падежных форм, которое можно свести к следующим моделям: а) краткая основа + Cx: sI-lIs' лу него,na-lEn лу них, их;а в 3pl. часто используютсяа Plx, напр., печ. вв. сс.na-jas-lEn,скр.нв. na-jan-lEnу них, их;а б) основа с диалектными суф. -a, -ja, -E, -jE, -e, -je + Cx, напр., иж. nI-a-lEn, вв. na-a-lEnих, у них; в) заимствованная основа + Cx: вс.jevE-Esего, ее,лл.n'ida-lEn лу них;г) основа + диал. Cx, напр., л.sijE-lEего, ее,лл. n'ida-mId с ними; г) основа + Cx + выделительные суф.(в каритиве и комитативе):а вс. sI-tEg-jiбез него, нее,иж. nI-teg-jaбез них, уд. na-kEt'-t'a с нимии т. д.

В коми-пермяцких диалектах падежные формы образуются по тем же моделям как от краткой, так и полной основы, напр. sialisТ и sIlis' лу него, sialEn лу него есть, sIlE ему, в северных говорах часто используются суффиксы мн. числа, напр, nIazlEn у них.

Несомненно, древним способом образования косвенных падежей является добавление суффикса к краткой основе: он представлен повсеместно. Склонение полной основы встречается, в основном, в южнокоми регионе. Вариативность плюральных форм значительно выше сингулятивных, что говорит об инновационных процессах в их становлении.

з3. Производные указательных местоимений пермских языках образованы по одним моделям с помощью общих падежных и непадежных формантов, что говорит об их общепермском происхождении: к. tatоE, setоE ~ удм. tatоI, otоI сюда, туда; к. ta(i), si(i) ~удм.taz' (I), oz' (I)лтак, эдакаи т. д.

3.1. Местоименные наречия места составляют самый значительный разряд пермских демонстративов. Они группируются вокруг трех основных значений ближнего и дальнего указания: здесь - сюда - отсюда и там - туда - оттуда, для выражения которых используются оппозиции пространственных падежей.

Среди локальных демонстративов различаются: 1) указательные местоимения в формах местных падежей и 2) застывшие формы наречий с дефектным членением.

3.1.1. Первую группу в коми языках составляют наречия, образованные от основа ta-, sI- с помощью суффиксов внешнеместных падежей, напр., эгрессива: кз. (e)tas'an' лотсюда, с этого места - (e)sIs'an'вон оттуда, с того места, атранзитива: кп. etaEt, tati здесь, по этой стороне - sIEt там, по тому месту и т.д. В коми-зырянском эта группа значительно пополнилась за счет форм приблизительно-местных падежей, составляющих регулярную парадигму (в инессиве имеется также лично-притяжательная форма):инессив: (e)talan'In, (e)talan'as здесь, в этих местах - (e)sIlan'In, (e)sIlan'as там; иллатив: а(e)talan'E сюда, в эту сторону - (e)sIlan'E туда, в ту сторону и т. д.а

В удмуртском в этой функции используется только аппроксиматив -lan': solan' в том направлении, диал. olan' в ту сторону,а talan' в этом направлении: solan'- talan' туда-сюда, взад-вперед, из стороны в сторону. Кроме того, используются формы с сегментом -la-: kudlas'an' с какой стороны:solas'an' с той сторны и конструкции с послелогома pala сторона: so pala в ту сторону, ta pala в эту сторону и т. д. Развитую систему местоименно-наречных форм составляют также сложные образования, состоящие из указательных местоимений и самостоятельного слова kem: такемысен, такемысь с такого дальнего расстояния - сокемысен, сокумысь лиз такой дали, с такого расстояния; такеме, танякеме диал. так далеко - сокеме, сонякеме диал. так далеко, в такую даль.а

3.1.2. Во второй группе локальных демонстративов структурные элементы можно выделить только при дефектном членении, однако оппозиции по дальности указания прослеживаются совершенно определенно.

Ва коми языке они образованы от следующих основ: (e)ta-, se-: (e)tan(i) здесь, тут - sen(i) там; (e)tas' лотсюда, вот отсюда - ses' лоттуда, с того места;уд. ta-, tI-: tan здесь Ца tIn там;а tat-, set-, est- (в северо-западных диалектах также tIt-: уд. вым.нв. tItтам - tat здесь): (e)tatEn(i) здесь, вот здесь Ц setEn(i) там, вон там; tatI-, setI-, estI-: (e)tatIs'an'отсюда - setIs'an'алоттуда, estIs'an' лоттуда, с того места; tatо-, setо-, estо-: (e)tatоEсюда, в это место - setоE, estоE туда, в то место;а tatоan'- , setоan'-, estоan'-: (e)tatоan'In здесь, в этих местах - setоan'In, estоan'In вон там; (e)tatоan'E до того места - setоan'E до того места, estоan'E до того места и т. д. В коми языке и в некоторых самых северных коми-пермяцких говорах основную оппозицию по дальности указания составляют наречияа tan(i) здесь - sen(i) там. Они отсутствуют в коми-пермяцком языке и коми-язьвинском наречии, основную оппозицию в которых составляют кп.estEnздесь - setоin там, кя.tat\n здесь - tet\n тамЦ sit\n там, подальше.а Ва удмуртском наречия места образованы ота основ tat-, ot-, диал. sot-: tatIn лздесь - otIn, диал.sotIn там, tati по этому месту - oti,soti по тому месту;а tati-, oti-, диал. soti-: tatiIs' лотсюда - otiIs',диал. sotiIs'оттуда; tatоI- - otоI-, диал. sotоI-:а tatоIoz' досюда - otоIoz' дотуда и т. д.

В структуре пермских демонстративов выделяются основообразующие элементы:а -n в коми-зырянских tan(i) здесь и sen(i) там, а также kEn(i) где иа -t- и -оз - в составе других наречий места. По-видимому, они являются рефлексами ранних форм словоизменения. Б. А. Серебренников элементы -n, -t, а также -i возводит к древним локативам, -I в удм. tatоI- - к лативу (1963: 54,59,350,75). Элемент -t- часто связывают с формой транзитива или пролатива-транзитива (Bartens 2000:304), а -оз- считается комбинациейа лативных суффиксов (Csucs 2005:245).аа

Поскольку в основе пространственной ориентации человека лежит семантическое поле здесь - сюда - отсюда,а логично предположить, что именно эти падежные значенияа участвовали в образовании наиболее ранних форм. Однако семантика первичных дейктических корней оказалась недостаточной для репрезентации локальных сигнификатов. Локативные формы, сохранившиеся в кз. taniа здесь (<*в этом), seniтам(<*в том), а также kEn(i) где(< *в чем), другими пермскими языками были утрачены. В качестве специального маркера локальности, по-видимому, был использован суффикс локатива -t, хорошо сохранившийся в угорской ветви (напр., хант. tot tat там, sita (вот)там; манс.tit здесь,tot там; венг. itt здесь, ott там), однако имеющий финно-угорское и даже уральское происхождение (UEW:332; Хайду 1985:297). Основа *tзt- здесь (соотв. *sзt- там) стала системообразующей для всего поля локальных значений пермских языков, напр.: к. tat-En,удм. tat-In здесь; к. tat-Is',tat-Is'an',удм. tat-Is',tat-Is'en отсюда и т.д.

Дальнейшее осложнение системы демонстративов связано с появлением форм элатива и эгрессива с элементом -оз-. По нашему мнению, первоначально эти формыа имели значение общего указания и были синонимичны: к. tatIs' иtatIs'an' отсюда = туда, к. setIs' и setIs'an' оттуда = сюда. Однако дальнейшая дифференциация локальных понятий (лотсюда - туда и лоттуда - сюда) потребовала новых форм вербальной репрезентации. Форма элатива со значением направления от точки локализации (tatIs' лотсюда) с помощью иллативного суффикса получила значение направления к точке локализации (к. *tatIs'-E > tats'E > tatоE сюда). Промежуточные формыа tats'E, sets'E до сих пор бытуют в печорском диалекте коми-зырянского языка. В удмуртском им соответствуют также иллативные формы tatоI, otоI, диал. taccI, oооI, oоI, soоI. Возникшие основы приняли участие в формировании терминативных форм: к.а tatоE, setоE ~ удм. tatоIoz',otоIoz' досюда, дотуда. Возможность такой трактовки допускают и другие исследователи (напр., Bartens 2000:304).

Ш.Чуч объясняет появление этой формы также семантическим расподоблением указательного и личного местоимений, однако считает, что указательно-личное se уже в прапермском языке в аккузативе имело две формы: указательную *sejes и личную *seje. Последняя сохранилась в удм. аккузативе, а в коми произошло ееа передвижение в номинатив (Csucs 2005:228).

Аналогичный процесс, видимо, можно предположить для комиtatоan' сюда, в этом направлении, setоan' туда, в том направлении, которые сформировались на основе эгрессива следующим образом: tatIs'an' лотсюда >tats'an'(E) > tatоan'(E) сюда, в этом направлении; setIs'an' лоттуда >sets'an'(E) >setоan'(E) туда, в том направлении. Эти формы могли также появиться или подвергнутся фонетическому и семантическому выравниванию под влиянием более ранних tatоE, setоE.а В отличие от удмуртского в коми-зырянском языке появилась серия локальных демонстративов с приблизительно-местным значением, образованных от основ tatоan',setоan' с помощью суфф. местных падежей.

Особую группу составляют коми-пермяцкие демонстративы, образованные от наречия setоin, etоin там, туда: setоinE туда, в том направлении, setоins'an' лоттуда, с той стороны, setоinE дотуда и т.д.Нетрудно заметить, что они перекликаются с коми-зырянскими местоимениями на setоan'-, однако не имеют ближнеуказательных соответствий (с основой кз. tatоan'- сюда). Формаsetоin, на наш взгляд, могла возникнуть из общепермской setоE туда с помощью суффикса инессива -In, поскольку имеет как направительное, так и  местно-локативное значение, ср., напр. setоin mEdik moz baitEnI в той стороне говорят по-другому и da setоin kuis там и умерла. Следовательно, кп. setоin, etоin и кз. tatоan'-, setооan'-, estоan'- имеют разное происхождение. Коми-пермяцкие локальные демонстративы отличаются широким использованием энклитических элементов, которые могут представлять интерес для истории, напр.: setEnka, setоinkatu, setEnkana, setEnkas'там, в том месте и др. Возможно, они имеют отношение к мордовским, прибалтийско-финским, а также северно-русскима частицам.

Система коми-язьвинских демонстративов отличается тем, что в оппозициях по дальности указания участвуют две основы ближнего и три дальнего указания. Все они образованы от основ, осложненных элементом -t-: tat-, tet-, 8tit-, sit-, est-: tati по этому месту Цteti по тому месту Ц8titi вот по тому месту Цsiti по тому месту - esti по этому месту; tat\n(i) здесь - tet\n там Ц8tit\nалвот там - sit\n там (подальше), sit\nas там-то Цest\n, et\n здесь; tati-, teti-, 8titi-, siti-, esti-: tatis'an' лотсюда - tetis'an' лоттуда - 8titis'an' вот оттуда - sitis'an' лоттудаЦ estis'an' лотсюда; taо-, teо-, (8tiо-),sit- , estо-: taоо\ сюда - teоо\ туда - siоо\ туда Цes's'\, etоE , eSоE алвот сюда; taоо\ досюда - teоо\ дотуда Цsiоо\ дотуда - eses's'\ досюда.а

Наречия места в трех основных вариантах коми языка имеют существенные различия, которые, по нашему мнению, объясняются инновациями, вызванными внедрением в систему коми демонстративов препозитивной частицы e- (см. Гл.II., п.2.1.).

Ее тотальное использование привело к серьезным структурным изменениям, особенно в системе в s-овых демонстративов , в которых мы выявили два типа преобразований: 1) выпадение корневого гласного:estEn < * e-setEn там; аestоE , esоE < *e-setоEа туда; 2) выпадение начального s- и обнажение корневого e-: etоE <* setоEа туда;etоE <*setоE дотуда; es'an' < *ses'an' оттуда и т.д.

1) Формы первого типа имеют массовый характер. Они представлены практически во всех диалектах, однако имеют разные значения: в ижемском диалекте коми-зырянского языка, коми-пермяцких диалектах и коми-язьвинском наречии - ближнеуказательное, в остальных - дальнеуказательное: иж. esten, кп. estEn, кя. est\n здесь - кз. estEn там.а Во многих адиалектаха оппозиции по дальности указания оказались размыты, напр.: estEn там, тут, вот здесь, вот там (ССКЗД: 448). В значительной степени этот процесс коснулся коми-пермяцкого языка, в котором оппозиция t-овых и s-овых основ была практически вытеснена e-овыми образованиями, не акцентированными по дальности указания. Появление особых коми-пермяцких форм estEn здесь - setоin там, по-видимому, можно объяснить необходимостью более четкого выражения базовых значений ближнего и дальнего указания.

Трансформация коми-язьвинской дальнеуказательной основы sit- в ближнеуказательнуюа est- была подчинена тем же закономерностям: sit\n там > es(i)t\n >est\n , et\n здесь, однако этот процесс не оказал такого сильного влияния на всю систему демонстративов, как в коми-пермяцком: в коми-язвинском наречии сохраняется четкая оппозиция t-овых и s-овых форм по дальности указания.

2) Утрата начального s- имеет южнокоми ориентацию: южные диалекты коми-зырянского языка (сс.вс.лл.) и коми-пермяцкий язык. Без-s-овые формыа дальнеуказательного значения в этом регионе составляют полные парадигмы, напр.: л. etоan' < setоan' туда: etоan'In там, в той стороне, etоan'ti там, по той стороне, etоan'E дотуда и т.д. Это позволяет сопоставить данное явление с удмуртскими формами oti, soti алтам, по тому месту, otioz' , sotioz' до того места, otоI, sotоI туда и рассматривать как ареального явления в сфере местоимений.

3.2. Местоименные наречия времени, в отличие от пространственных, составляют незначительный разряд, хотя являются важной составляющей дейктического поля языка.а Темпоральный компонента непосредственно связан с локальным и через него проявляется: ля - здесь = сейчас, поэтому пространственные отношения часто переносятся в область временных. Ср., напр., рус. темпоральные наречия, образованные от указательных корней: теперь < *то пьрво, тогда< *то-гда (< ?годъ)а (Фасмер 1986:89; 1987:68).

В финно-угорских языках связь наречий места и времени очевидна: в роли тех и других часто выступают указательные местоимения в местных падежах, напр., к. taE, эст. siiani до этого, досюда, до сих пор и т.д. В некоторых из них сохраняется оппозиция по дальности указания, напр., фин. talloin теперь, ныне - silloin,taanoin, tuonoin недавно, тогда; морд. t'an'i теперь - tosa, s'esta тогда; мар.t'en'ij теперьЦ tunam тогда, однако в большинстве она утрачена. Более устойчивой оказалась дальнеуказательные s-овая или t-овая основы со значением тогда; ближнеуказательное значение теперь выражается разными, не обязательно местоименными, словами. Ср., оппозиции теперь - тогда в разных финно-угорских языках: фин. nyt, nykysin Ц silloin, аэст.nuud Ц tollal tollel, вепс. nТugude аЦ siлoi, siлo, siлei, морд. Э. нейЦ Э. тосо, хант. ин интам вельси Ц сялта, аманс. ань Ц тoнт; венг.а most аЦ akkor, асаам. адтm Ц танна.

Постепенная нейтрализация пространственного и укрепление темпорального значения, как правило, ведет к появлению полнозначных слов, которые утрачивают связь с дейктическим полем и переходят в разряд номинативной лексики. Они часто заменяются другими, более определенными по семантике словами, инкорпорируют имена, вытесняются заимствованиями и т.д. Например, в венг. ekkor, akkor тогда имеется субстантивный корень kor возраст,а ва эст. praegu сейчас  Ца aeg время,а мар. кызыт теперь и удм. круф. кайзър сейчас являются татарским заимствованием и т.д.

Пермские наречия времени не являются исключением. Среди них имеются локальные демонстративы, напр., удм. tatijaz здесь, теперь,tatоIoz' досюда, до сих пор: kItInton tatоIoz' ulid? где ты до сих пор был?, композиты с темпоральным компонентом: удм. son'aCoXe, к. tadIra, sIdIra так долго, послеложные конструкции: удм. tabere теперь <после этого: mar karod na tabere? ла что теперь поделаешь?, а также специальные слова для выражения временных координат теперь - тогда: удм. al'i Ц soku, коми Eni аЦа sek(i).

Общим для пермских языков является наречие к. sek(i) ~ удм. soku тогда, образованное от дальнеуказательной основы se-, so-. Возможно, лудм. ku связано с каким-то утраченным словом k?, означавшим время (Серебренников 1963:348), поскольку k-овые темпоральные корни действительно имеются: удм. ku, kuke когда, кз. kom случай, момент, время: вв. kom ke s'uras, vola албудет время, приду; лет. uz'an kom abI поспать некогда; кя. kom\t во время. В.И. Лыткин реконструирует самостоятельную общеп. основу *kЖ- когда (КЭСК:127). Вместе с тем, существует мнение, что формы seki ~ sokuа являются реликтами ф.-уг. латива *-k, как и в кз. aski~ удм. askI завтра(КЭСК:34; Основы 1974:256). Эта гипотеза, по нашему мнению, менее обоснована: если значение латива имени достаточно для процесса: as- лутро, утренний > в утро, наутро > завтра, то форма местоимения в то, в тот - семантически ущербна. Как показывают примеры, более предпочтительной для такого типа производных является семантическая контаминация дейктических и номинативных значений, вроде в ту пору, в то время, вот когда и т.д. > тогда.

Ближнеуказательное наречие времени в коми и удмуртском языка представлено разными словами. Удмуртское al'i сейчас, теперь, нынешний, настоящий восходит, видимо, к татарскому ?л? тжа (Тараканов 1993: 32). Ср. также чув. халe, халь тж.

Происхождение коми Eni теперь, сейчас не так прозрачно. Считается, что форма могла сложиться из указательного местоимения е- (?-, i-)Е и элемента -n, -ni (? локативного показателя) (КЭСК:212). Однако, поскольку реконструкция вокалических указательных основ требует более веских доказательств, нежели мы имеем сейчас (см. Гл.II., п. 1.2.), предпочтительной, по нашему мнению, является гипотеза о связи коми Eni, кз. иж. eni, кя. eni теперь, сейчас (ср. тж. кз. Entaj, кя.entaj давеча) с мар. ?нде < чув. eнтe теперь, тат. инде aнди теперь (Федотов 1969:46; 1965:50). Возможно выравнивание по аналогии: ta-ni здесь - se-ni там > En-ni сейчас.а

В некоторых диалектах обнаруживаются отдельные фрагменты былой оппозиции сейчас - тогда, в тот раз,а напр., удм.а taku - soku, кз. иж. Eni Ц tEni,а л.сс.tEn (ср. мар.Г. тене нынче, морд. М. тени, ни теперь).а

3.3. Местоименные наречия образа действия со значением так, таким образом, как правило, состоят из дейктического корня и наречеобразующих формантов, напр.: морд. Э.est'a, ist'a, М. t'afta, eksta, мар. tuge, tugak, tugat имеют в своем составе онаречивающие суффиксы, фин. nain, noin, niin являются окаменевшими формами инструктива,а венг. igy, ugy Ц аблатива и т.д. (Майтинская 1969:120). Характерной особенностью финно-угорских наречий является хорошая сохранность оппозиции по дальности указания, напр., венг. igyа так (как делает говорящий) Ца ugy так (как делает не говорящий); фин. nain так как этот - noin так как тот - niin так, taten таким образом - siten таким образом и др.а

В пермских языках семантическое противопоставление значительно нивелировано, хотя формальное сохраняется: удм. taz'(I) - oz'(I), oz'I-taz'I алтак, таким образом, коми кз. (e)ta(i) л(вот) такнн - (e)si(i) л(вон) так; кп. ta(i), eta,si так, таким образом. Коми si,esi, видимо, возникли из более ранних *se, *ese;последние до сих пора встречаются в диалектах: алл. ei,eE так; кя. e,ei так, этак < ? *(s)e так.

Суффикс -(i) ~ -z'(I) К.Е. Майтинская считает местоименным (1969: 119), В.И. Лыткин - наречным, сравнивая с мар. -ze, -z'e, -ze (kuze как), фин. -ns- (jonsen, ср. jokin кто-то), венг. -gy:а ugy так, hogy как (КЭСК:150, 257). Возможно, он имеет отношение к ф-уг.(ур.) деривационному суф. -*s', который в пермских языках дал многочисленные рефлексы: к. -Es' ~ -Is' ~ -as'а ~ -aоа ~ -iо ~ -i, удм. -ez'~ iz' ~ as'а и др. (Федюнева 1981). М. Кёвеши, реконструируя zurj. -z (-dТz) ~ votj. -z (-dТz) < fgr. *-ns (~ [?]*-ntТs в именном и глагольном словообразовании, находит их рефлексы также в наречиях: кз. tEni недавно, eCan'i немножко, кз. kIni кроме и т.д. (Kovesi 1965: 395-396).

3.4. В семантической структуре указательно-количественных местоимений, кроме указательности, содержится сема количества, меры, объема, веса и т.д., что предполагает наличие материальных носителейа этих значений. В одних случаях они тесно спаяны с указательными основами, напр. мар. unare,tщnarщ, морд. t'щn'ara, s'n'aro,tn'arа,sn'arа,zn'aro столько, в других связь интонационная, напр. манс. tasavit столько < ta то, savit количество или даже синтаксически свободная, напр., фин. niinа paljon столько, букв. так много. Пространственные оппозиции для количественных демонстративов не актуальны, однако в финно-угорских языках семантическое противопоставление столько (как то) - столько (как это) часто сохраняется, напр.: венг. annyi Ца ennyi, мар. tunare,tщnar Ц tщnarщ, tinarщ, вепс. severzЦ neceverz, манс. tasavit Ца tisavit и др.

Пермские соответствия также различаются по типу указания л(вот) столько - (вон) столько: удм. tamIndaа Ц somInda,а кз.(e)ta mInda Ц (e)sI mInda. Они образованы от ближне- и дальнеуказательных основ с помощью количественного послелога mInda. Кп. слово sInIm столько возникло по аналогии к вопросительному kInIm сколько. В удмуртских диалектах бытуют осложненныеа формыа tan'amInda Ц son'amInda, также возникшие, видимо, под влиянием местоимения kEn'a сколько (см. Гл. III, п. 3.2.).

В коми языке конструкция более свободная, близкая к послеложной, ср., кз. vedra mInda локоло ведра (объемом), kilo mInda с килограмм и т.д. В качестве основного слова в таких конструкциях может выступать количественное слово mIjta сколько или даже основное вопросительное местоимение mIj что: иж. sI mIj, sI аmIjttEm, нв.печ.уд. sI mItta, нв. sI mIttEm, уд sImI'ta, sI mIt'tEm. Семантическая трансформация понятна:а сколько? >а вот сколько > столько. С другой стороны, широко представлены формы, слившиеся в единую лексему: кз. (e)tamda, (e)sImda, столько; кп. sImda столько, кя. sim\mda, simdana столько, в просторечии часто плеонастически осложняемые: кз. (e)tamda-mInda, (e)sImda-mInda столько, столько всего, много, кп. sImda mImdaIsvEli аи такое случалось, букв. столько столького было. При этом наблюдаются изменение гласного: вс.лл.сс. sImda, л. simda, вс. semda, опрощение: вым.иж.нв.печ.уд. sI mIda, ассимиляция: нв.печ.уд. sI mItta < sImIjta и др. фонетические преобразования, что говорит о живом процессе прономинализации. Как отмечает К.Е. Майтинская, только такие образования, в которых компоненты соединены прочно (как, напр., рус. столько) или образованы аффиксальным способом (напр., венг.ennyi столько) могут считаться собственно количественными словами; в других случаях надо говорить о местоименных сочетанияха (1969:116).

3.5. Адъективные указательные местоимения целесообразно разделить на слова со значениями такой, таковой, лэтакий, такой, как этот, тот и т.д., соотносимые с качественными прилагательными, и адъективы, образованные от указательных наречий времени и места со значениями здешний, тамошний, тот бывший, тогдашний, теперешний, соотносимые с относительными прилагательными.а Они различаются по типу, а часто и по времени образования.

3.5.1. Местоимения первой группы в финно-угорских языках в большинстве случаев образованы от указательных корней с помощью местоименных, падежных и деривационных суффиксов (напр., морд. t'aftama, s'aska;фин. tallainen и др.), а также словосложением указательных основ послеложными. Вместе с тем, в их структуре часто обнаруживаются компоненты, конкретизирующие характер общего признака (такой) через имплицитное сравнение: такой, как тот, этот, вон тот, такой, как тогда, такой по цвету, форме, величине и т.д. Напр., венг. ekkora, akkora такой: -kora < kor время, возраст: такой < *лтакой, как сейчас, *лтакой, как тогда; effele, affele: -fele< fel сторона: такой< *лтакой, как здесь, *лтакой, как там; эрз. ist'aska такого размера; мар. tagaj такой < *ta-gaj подобный этому и др. Характерно, что адъективные демонстративы сохраняют различия по дальности указания, напр., фин. tallainen такой (как этот) Цtuollainen такой (как тот), tamanlainen такой - sellainen такой и т.д.

В коми-зырянском и удмуртском языках оппозиции t-овых и s-овых основ также прослеживаются: кз. (e)taCEm такой (как этот) - seCEm такой (как тот), esCEm <*es(e)Cem вот эдакий; удм. taCe,taCeezтакой (как этот) - sICe,sICeez алтакой (как тот). В диалектах формы более разнообразны. В коми языке они могут осложняться уменьшительным суффиксом -ik, напр., скр. taCEmi ~taCEmik, а также утрачивать анлаутный s-: л. seCE ~eCE такой. В удмуртских диалектах также встречаются варианты, в том числе, без начального s-: бес. s?se ~ s?cТe~ s?ce(?se ~ ?cТe~ ?ce), tase(~ tacТe~ tace). В лузско-летском диалекте имеется оппозиция t-овых основ:аtaCEm вот такой - tICEm вон такой.

В коми-пермяцком оппозиция в значительной степени нивелирована, как и в системе локальных наречий: seCEm, eCEm, etCEm, сев. esCEm,а etaCEm,юж. etssEm,кя.sicc?m такой, разг. seCEmEvEj такой вот (см. Гл.II, п. 3.1.2.).

В составе пермских адъективов выделяют два сегмента: указательный корень иа элемент к. -CEm ~удм. -Ce, который имеется также в вопросительном слове к. kuCEm ~ удм. kICe какой. Б.А. Серебренников считал этот элемент словом неизвестного происхождения, которое, возможно, имело значение вещь, предмет или что-нибудь в этом роде (1963:210, 207). По мнению В.И.Лыткина, -C- - в прошлом суффикс или какое-то древнее слово со значением вещь, предмет. Конечное -m в коми форме считается уральскима местоименным суффиксом (КЭСК:148; Майтинская 1979:205 и др.).а

По нашему мнению, сегмент -Cem ~ -Ce скорее напоминает самостоятельное слово, нежели суффикс. Поскольку наиболее типичной семантической моделью образования подобных слов является наличие в них скрытой семы сравнения: подобный, похожий, как раз такой, точно такой, близкий к этому и т. д., в качестве производящей могла выступить основы s'am-, представленная в пермских языках как в роли самостоятельного слова нрав, характер, так и послелога, напр., кз. vok s'ama как брат, подобен брату; удм.mon s'amen по-моему и др. Семантически версия оправдана: более поздние формы образованы по такой же модели: кз. ta-s'ama такогоа рода, подобный, mIj-s'ama какой, taCEm-s'ama такой, вроде этого, подобный. Фонетические преобразования также понятны, если предположить, что в качестве производящей выступила основа с элементом -t (tat-, set-, kIt- ~ tat-, sIt-, kIt-), являющаяся системообразующей для пермских демонстративов. Если принять во внимание, что пермский послелога s'am- имеет отношение к чувашскому, а также мар. sem?n по, подобно, сообразно < чув. -sem?n, -sem по (Федотов 1968:131; Левитская 1976:119), то можно предположить наличие в прошлом самостоятельного слова с подобным значением, ср. чув. sem сходство, подобие, лоттенок, признак, сознание, чувство.

3.5.2. Относительные адъективы обычно образуются от производных местоименных наречий вроде рус. здешний, тамошний, тутошний, сегодняшний, тогдашний, теперешний и т.д. Для их формирования используются обычные суффиксы относительных прилагательных, напр.: венг. itteni здешний - ottani тамошний; фин. takalainenа здешний Ц sikalainen тамошний, местный;а мар. tIse здешний - tuso тамошний; морд.t'asten' здешний - t'osk'en', t'ost'en' алтамошний и т.д.

Пермские соответствия аналогичны. В коми-зырянском они образованы от наречий места с помощью именного суффикса -Es: tatоEs здешний - setоEs тамошний, удорское tIsa тамошний - с помощью продуктивного суффикса относительных прилагательных -sa. В коми-пермяцком и удмуртском языках в этой функции выступает суф. элативаа -is' ~ -Is' : кп. tatis' здешний, отсюда; кя. tatis' mort здешний человек;удм. tatIs' здешний, а также инессива: к. tatIn olIs'jas, удм.tatIn ulis'jos здешние жители. В удорском и ижемском диалектах сохранился фрагмент оппозиция t-овых указательных корней: уд. tatоEs ЦtItоEs, иж. taооesЦtIооes. В южнокоми регионе имеются также поздние образования: кз. л. setоan'skEj,кп.setоins'a тамошний.

Темпоральные адъективы коми языка образованы от наречий времени также с помощьюа асуффиксов относительных прилагательных -s'a, -ja: кз. кп. Enija нынешний, современный, seks'a тогдашний, прошлый, кз. л. sijas'a, кя. sis'a тогдашний, иж. sekja. Прилагательного, производного от слова soku тогда, в удмуртском языке нам обнаружить не удалось. Слово tuala теперешний, современный, настоящий, видимо, имеет отношение к наречию tue ныне, ср. тж. tuo диал.: туо атайёс предки, туо кар уст. столица.

з4. Служебные части речи указательно-местоименного происхождения. Как известно, местоимения, выполняющие в языке дейктическую, анафорическую и текстообразующую функции, сближаются с классом служебных слов иа являются одним из источников его пополнения. От них образуются артикли, частицы, послелоги, союзы и союзные слова. Это характерно и для финно-угорских языков, хотя в пермских языках, по нашим наблюдениям, только два разряда служебных слов пополнились за счет указательных местоимений: частицы и союзы.

4.1. Частицы указательно-местоименного происхождения. В исследовании рассматриваются только те частицы, которые а) в своей структуре имеют (или предполагается, что имеют) корни указательных местоимений и б) имеют указательное (или близкое к нему) значение. Они разделяются на 1) указательные и тесно связанные с ними усилительно-выделительные частицы и 2) частицы других семантических групп, имеющие местоименное происхождение. Это деление отчасти отражаета относительную хронологию формирования этого разряда служебных слов.

4.1.1. Указательные и усилительно-выделительные частицы относятся к наиболее древнему разряду служебных слов: некоторые из них существовали уже в финно-угорском (уральском) праязыке. Они представляли собой единичные короткие слова, совмещавшие функции частиц, наречий и местоимений. Это древнее состояние отчасти сохраняется. В коми языке в роли частиц выступаюта t-овые и s-овые указательные основы, при этом t-овые сохраняют оппозицию по дальности указания: кз. вв.нв.печ.скр. ta вот, вот здесь, повс. to вот там, вс. tu вот, вон; кя. ta на, вот здесь, to вот, вот тут (недалеко),to taj вот же;to-to вот-вот (недалеко), вон, гляди!;а t8лвон (подальше): t8t?t?n вон там, t8- t8 вот-вот (подальше),t8 taj вот же; кп. to вот, вон, там, тут; s-овая основа имеет общеуказательное значение: кз.вв.вс.вым.нв.печ.скр.сс. so, нв. sE, кя. s\ вот, вон.

В коми-зырянских диалектах бытуют s-овые частицы с другими огласовками:а л. sa, уд. sI, si, напр.: л. kuCEm sa, уд. kuCEm si какой же, л. kEn sa, уд. kEn sI, алгде же, лет. mEj sa, уд. muj sI что же и т.д. Они сопоставимы с so, sE, однако употребляются обычно после вопросительного слова: kIоI-sakon'Er lots'is куда бедняга девался? (ЛЛД:108-109). Удорские кроме того имеют выраженное значение предположения: abu-E sI kInmEma tolun? луж не подмерзло ли сегодня?; verman-o sIа vajnI stavsEалсможешь ли ты все принести.

Формирование разряда частиц в пермских языках происходило, прежде всего, путем суффиксации. Особенно разнообразны формы коми-зырянских диалектов: кз. ta-:а вв. taa-ne, taa-ne-s', иж.печ. ta-j, вым. ta-jE, иж. ta-e, вым. ta-jE -nEа ta-jE-nE- s', иж. tae-ne вот, вот здесь;а to-: скр. to-nE;а tu-:а вс. tuа ta-jE -s' вон, вон там; ti-:а вым.а ti-jE; tE-:а вым. аtE-jE, tE-jE-nE-s'; te-: л. te-j, te-ja, te-jja, лет. te-ja-tE te-ja-ka вон, вот и др. В них последовательно выделяются суффиксы указательных местоимений в разных вариантах -ja, -jE, -je, -e (Гл.II., п. 2.1.) и сегменты -nE, -ne,-nEs', -nes', возникшие в результате агглютинации усилительно-выделительной частицы nE,диал.ne же: to nE вот же. Часто встречающийся в конце коми частиц элемент -s' сопоставим с удмуртскима -s' в частице ug-os' же, именно, которую И.С. Галкин сравнивает с марийскойа -s(-Is), Г. -s (-Is) и считает финно-угорским наследием (1964:185). Ср. тж. чув. is, s?, s ведь. Оппозиция суффигированных частиц по дальности указания, вроде мар. teve tIste вот здесь - tuva tusto вон там, в большинстве случаев утрачена, хотя имеютсяа отдельные примеры, напр.: иж. tajene вот, вот здесь (указывает на более ближнее, знакомое) Ца tijene вон, вон там (указывает на более отдаленное, незнакомое). Удмуртские частицы tan'i вотЦ tin'i вон также составляют оппозицию, сближаясь с наиболее древними локальными комиа наречиями tani здесь Ца seni там(Гл.II., п.3.1.).

4.1.2. К первичным указательным местоимениям восходят некоторые ачастицы не-указательного значения. Их немного. В коми языке, по-нашему мнению, к ним относятся: усилительные sEmIn только иа ses's'a же, ну, вводные taj локазывается и ton конечно, только, присоединительнаяа siXE тоже, в удмуртском - утвердительная частица oz'I да, так.

Известно, что указательные местоимения не сразу переходят в частицы, а проходят некую промежуточную ступень адвербиализации, как, напр., венг. ugyanа неужели < так, aztan вот < после этого. Этот путь прошлиа частицы удм. oz'I да < oz'I алтак иа к. siXE тоже < siXE так же. Коми ограничительная частицаsEmIn только состоит из указательной основы sE то и слова mIn количество. В коми-язьвинском ей соответствует частица tuk\t только, только что: tuk\t vois только что пришел, которая, возможно, состоит из указательной основы tu и слова k\t с временным значением. Коми частица ses's'a потом, уж, же представляет собой форму преклюзива местоимения se- с первичным значением в сравнении с тем.а

Коми частица taj ведьа считается мансийским заимствованием (Сайнахова 1965: 276), что не представляется бесспорным. На наш взгляд, коми частица связана с t-овой дейктической основой, тем более что последняя часто сопровождает указательные местоимения, напр., to taj вот же,so taj вон же. И.С. Галкина сравнивает манс. tajа то, уже с мар. aj и удм. aj: vetlI aj сходи же и считает финно-угорской (1964:190). Можно предположить, что на коми почве произошло сращение указательной и усилительной частиц, о чем свидетельствуют примерыа печорского диалекта, видимо, сохранившие первоначальное звучание, а именно to-aj: toajа toj,to-Ejtaj вот, оказывается, где.

Вводная частиц tonуж, небось, конечно представлена в вв. и скр. диалектах, а также в кя. наречии. Происхождение неясно, однако набор значений позволяет предполагать наличие указательной основы. В родственных языках аналогий обнаружить не удалось. Ср. ? чув. тен возможно.

4.2. Союзы указательно-местоименного происхождения.Исследователи финно-угорских языков едины во мнении, что союзы относятся к поздним образованиям. Раньше других они получили развитие в прибалтийско-финских и мордовском языках. В пермских становление этого разряда проходило, в основном, за счет прямых заимствований из русского, а в удмуртском - также из тюркских языков. Другим путем пополнения союзов было калькирование, как правило, русскиха конструкций, напр., кп. siЕ kI такЕкак, sImdaЕ mImda столько...сколько и т. д. Сложные союзы в известной мере сохраняют оппозицию по дальности указания, напр., комиta vEsna алпоэтому - sI vEsna потому, ta bErIn потом, затем - sI bErIn после того, потом

В коми языках в качестве полноценных союзов выступают: sikE значит, тогда, лесли < si kE лесли так; siXE тоже <si XE так же; sijEn потому < *лтем; sek, sekXE тогда, тогда же < *лв этом случае. В лузско-летском диалекте наречие si(i) превратилось в условный союз, соответствующий союзу kEа других диалектов, напр.: лет. munan sii, vek vedra CaktE vajan если пойдешь, ведро грибов обязательно принесешь. Примером перехода указательных частиц в союзы, очевидно, может служить и удорский союз si,sI,sik,sIk лесли <частицаа sI,si ведь, же, вот же.

Глава III. Вопросительные местоимения и их производные в пермских языках состоит из пяти разделов, в которых прослеживаются основные пути развитияа интеррогативов, аа также образование вторичных разрядов из вопросительных основ.

з1. Общие сведения о системе вопросительных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции. Для ф.-уг (ур.) праязыка реконструируют три вопросительные частицы: *kЁалкто?, *m? что? и *kёлкто?, что?, которые были уже дифференцированы от указательных. Хотя наличие передне- и заднерядной k-овых основ напоминает оппозицию по дальности указания, по-видимому, уже в праязыке основным системообразующим фактором была оппозиция по одушевленности денотатов. Материал современных языков показывает, что: 1) k-овая переднерядная основа указывала на лицо кто: фин. ken,эст. kes, саам. gi,kij,kie, морд. ki,kije, мар. ku,ko,ke, удм. kin, венг. ki и др.; 2) m-овая соотносилась с неодушевленным референтом что: фин. mika,эст. mis,саам. mi, mij, морд. m'ez'e, мар. ma,mo, манс. man,mannщr, хант. mщ-,венг. mi и др.; 3) заднерядное k-овое местоимение имело общевопросительное значение: от него во многих языках образованы наречия и др. производные, напр.: фин.а kun когда,kuten как,kumpi который из двух, эст.а kuhu куда,морд. kozoкуда, мар. kus куда, манс. k un, k un' когда, хант. xo'n' когда, венг. hol- где, hogy как и т.д.

з2. Эволюция вопросительныха местоимений в пермских языках состоит из двух подразделов, в которых рассматриваются происхождение основных форм вопросительных местоимений и особенности их склонения.

2.1. Основные формы вопросительных местоимений в пермских языках, в целом, соответствуют праязыковым реконструкциям: k-овые основы со значением кто, который (кз. kod(i), кп. kin,kцda,kцd, удм. kin,kud,kudiz) противопоставлены m-овым со значением что (кз. mIj, mцj, muj,кя.maj,m\j, кп. m2j, удм. ma(ze), mar(ze). Различия касаются огласовок в основах и суффиксов -n(i), -d(i), -j и -r.

а2.1.1. M-овые местоимения финно-угорских языков различаются качеством гласного, что, по мнению К. Редеи, может быть следствием оппозиции передне- и заднерядных основ в праязыке (UEW:296). Однако эти различия носят не внутри-, а межъязыковой характер: в прибалтийско-финских, мордовском и венгерском выступает палатальная основа, в марийском, обско-угорских и пермских - велярная. Колебание гласного, во всяком случае в коми mIj,mEj, muj, maj, m\j, могут быть результатом обычного междиалектного варьирования. В целом, как отмечает В.И. Лыткин, листория вокализма данной местоименной основы остается неяснойа (КЭСК:81).

Взгляды исследователей на происхождение суффиксальных элементов не отличаются разнообразием. Коми -j обычно возводят к ур. *-j(з) (Lehtisalo1936:386; Kovesi 1965:141; Майтинская 1979:214; Основы 1975:168 и др.) или не идентифицируют (КЭСК: 181; UEW:296). Возможно, -j появился под влиянием форм косвенных падежей, где устранял зияние (Серебренников 1963:209, 211), как, напр., удм. ma что:maje что (акк.), majin с чем и т. д.

аСуффикс -r ва удм. mar асчитается уральским наследием (< ур. *-r), однако кроме удмуртского он обнаруживается только в манс. man?r, mar что (Lehtisalo1936:390; Kovesi 1965:285; Майтинская 1979:215; UEW:296). Не совсем понятна необходимость этой формы, поскольку она является полным синонимомместоимения ma, хотя используется реже. Такое поведение характерно для заимствования. Ср. чув. mara, mera зачем же < ma, me + ara (Левитская 1976:36).

2.1.2. K-овые местоимения в со значением кто, который в пермских языках существенно различаются: кз. kod(i) кто, kod- кто, который; кп. kin кто,kцda kцd кто, который; удм. kin кто, kud, kudiz который. Наиболее развернутое объяснение приведенным формам дал Б.А. Серебренников, который считал, что элемент dа в кз. kodi восходит к ур.-*t, а конечный i является рефлексом ф.-уг. суф. -*j,который выступает также в кз.my-j что. Удмуртскоеа kin сопоставимо с фин. kuka (в косвенных падежах ken-, kene-), морд. ki , мар. ke, ko, ku кто, конечное n - уральский местоименный суффикс (1963:209). Эта версия представлена и в других работах (Lehtisalo1936:390-392; Kovesi 1965:88; Основы 1976:168; Лыткин 1977:60; Майтинская 1979:215 и др.), хотя она не объясняет функциональной необходимости использования разных суффиксов (ур.*-d,*-n,*-i) в близкородственных языках. Не дает ответа на этот вопрос и К. Редеи, который считает выделенные элементы деривационными суффиксами (UEW:140,191). В.И. Лыткин, реконструируя для общепермского языка оба местоимения *kod- иа *kin < доперм.*k8-, считает общеп. -d суффиксом с усилительным значением, -n - суффиксом личных местоимений (КЭСК:124, 125).

По нашему мнению, оба местоимения имеют допермское происхождение и восходят к реконструируемым ур. велярной (>kod-) и палатальной (>kin) основам. Удмуртское и коми-пермяцкое kin относится к ряду вопросительно-личных местоименийа (фин. ken,эст. kes, морд. ki, мар. ke, венг. ki кто), коми-зырянское kod(i) кто Цдистрибутивно-вопросительных (фин. kudama, морд. kodamo, мар. kudo, удм. kud, kudiz, манс. хоты кто (что), который из..). Эти разряды различались уже в праязыке: палатальная основа с суффиксом -n использовалась, когда речь шла о неизвестном лице,а велярная - если вопрос касался известного лица или предмета, которое нужно выделить из числа других. В этой роли, скорее всего, мог быть использован некий плюральный (а не дейктический, как принято считать) элемент t-, тем более, что противопоставление числовых показателей *-n ~ *-t,а по-видимому, является очень древним, выходящим за рамки уральских языков. а

В современных пермских языках основы kod- иа kin имеют разную дистрибуцию. В коми-пермяцкома и удмуртском в основном значении кто выступает kin, основа са -dа используется для репрезентации значения кто из нескольких, из многих и может оформляться лично-притяжательными суффиксами мн. числа:а удм.kud, kudiz: kudm2 кто из нас,kudd2 кто из вас, kudz2алкто из них; кп. kцda: kцdan2m кто, который из нас, kцdan2d кто, который из вас,kцdan2s кто, который из них. Коми-пермяцкое местоимение kin не принимает лично-притяжательных суффиксов, а удмуртское образует полную парадигму лично-притяжательного склонения, выступая как существительное в ед. ч.: удм.а kine алкто мой,kined кто твой,kinez кто его, её,а kinm2 алкто(этот) наш,kind2 кто (этот) ваш,kinz2 кто (этот) их. Для выраженияа множественности используется суффикс -jos: kinjos2 кто во мн.ч. мои, kinjos2d кто во мн.ч. твои, kinjosz2 алкто во мн.ч. его, её,kinjosm2 кто во мн.ч. наши и т.д.а Интересно, что удм. kud, kudiz который, в отличие от коми, выступает в значении линой, некоторый, лодни и содержит сему множественности, напр.: Шып пуко дышетскисьёс, кудuзлэн вылтырыз ик юзыр-кезьыр луэ Тихо сидят ученики, некоторых даже пробирает дрожь.

Местоимение kin, несомненно, было представлено и в коми-зырянском языке, однако по неизвестной причине вышло из употребления, сохранившись лишь в лузско-летском и некоторых застывших формах других диалектов, напр., вс. kin tцdц,kin tцdas,сс.kintas кто знает. Возникшая лакуна была заполнена ближайшим по функциям и значению местоимением kod- кто, который, имплицитно содержавшим сему множественности (не-единственности). Это значение обнаруживаетсяа в некоторых устойчивых выражениях, вроде скр.: kod цtik2s кто из многих; kod цtisц keran? за что приняться, букв., что одно (из многого) сделаешь?. В лузско-летском диалекте, где бытуют обе формы kod(i) и kin, тенденция к распределению функций отчасти сохраняется: в позиции определения kod обычно используется в значении который из,а kin - в значении кого, чей, напр.,а kod mar'ja? которая Марья?; kin dom2n olan? в чьем в доме живешь?. В верхнекамском наречии, сформировавшемся в результате позднего смешения зырянских и пермяцких говоров, местоимения kod(i) и kin кто синонимичны.

Передвижение дистрибутивно-вопросительной основы kod- в функциональное поле вопросительно-личного местоимения kin привело к нивелировке оппозиции k-овых форм по одушевленности. Местоимение kod(i) составило единственную оппозицию m-овому и стало полностью ассоциироваться с живым референтом. Фрагменты былых референций с неживыми денотатами сохраняются в некоторых застывших диалектных выражениях: вым. kodцs s2 d2ra vetldlan? что так долго ходишь?, которым соответствуют m-овые формы других диалектов, напр.: вв. mIjEs s'eralan? что смеёшься?. Формированием лично-вопросительного значения на базе kod- мы объясняем также появление в коми-зырянском языке специального разряда распределительных местоимений с суф. -na(n)-: kodnan- который из двух, kodnanIm который из нас, kodnanId который из вас и т.д.В удмуртском и коми-пермяцком языках нет соответствий.а

Коми-пермяцкую форму kцda кто, который интересно сопоставить с кар. kudan, вепс. kudam, морд. kodat, мар. kudo формами с тем же значением. Форма мн. ч. kцdna, видимо, появилась из kцd- иа nia nija они, ср. диал. kцdnija, kцdja,kцnia,kцna которые.а

В удмуртском языке основыа kud- иа ma-а неа составляют четкой такой оппозиции, как в коми, иногда даже находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, напр.: удм. ma bIaа ~ kud bIa какой величины?;mar zцkta ~а kud zцkta алкакой толщины и т.д.; в коми им соответствуют только m-овые:а mIjIzda какой величины, mIjkuz'ta какой длины; конструкции с kod имеюта др. значение: kodIzdaвеличиной с кого.а

2.2. Склонение вопросительных местоимений в финно-угорских языках, в основном, совпадает с именным. Расхождения сводятся к ограниченному использованию местоимениема кто форм местных падежей и замене их послеложными конструкциями. Напр., морд. mez'e что имеет полную парадигму, аа при склонении ki ~ kie кто и kona который ряд косвенно-падежных форм не употребляется; марийское m-овое местоимение изменяется по типу существительных, однако k-овое имеет только формы субъектно-объектных падежей. Пермские соответствия изменяются по именному типу,а при этом коми-зырянские и коми-пермяцкие имеют полные парадигмы, коми-язьвинские и удмуртские - ущербные. Парадигмы кто и что находятся в отношениях дополнительной дистрибуции: в субъектно-объектных падежах обычно используются k-овые местоимения, в внутриместных - m-овые.

Склонение во мн. ч. имеет свои особенности: если k-овые местоимения склоняются достаточно свободно, то падежные формы m-овых, хотя и возможны, но крайне редки, а в коми-язьвинском наречии не употребляются вовсе. В этом отношении в финно-угорских языках нет единообразия. Напр., в мордовском, карельском, вепсском, ижорском и водском языках вопросительные местоимения имеют форму мн. числа в номинативе, однако склоняются только в ед. числе; фин. ketka кто во мн.ч. имеет формы косвенных падежей, mitka что во мн.ч. - изменяется как mika что в ед.ч.; в эстонском лиз форм множественного числа употребляются только формы генитива kellede, millede и другие падежные формы, образованные на основе генитива (Основы 1975:47). Видимо, здесь следует говорить о функциональном ограничении, детерминированном местоименной семантикой.а

Склонение местоимений со значениема кто, который изЕ подчиняется тем же закономерностям, различия связаны лишь с использованием посессивных элементов. Кп. kцdIs,а кя. kudis встречаются только в именительном падеже, поскольку в качестве основного в ниха используются формы беза Px3sg., а именно: кп. kцd ~kцda кто, который из.., кя. kud ~ kudik кто, который из.., которые имеют парадигму склонения существительных. Удмуртское местоимение kudiz склоняется как прилагательное с выделительно-указательным суффиксом.

з3. Производные вопросительных местоимений. Как известно, вопросительные местоимения являются теми исходными смысловыми категориями языка, базовыми сигнификатами (кто, что, чей, какой, когда, где, откуда, как, зачем, сколько и т.д.), которые организуют другие разряды лексики, в том числе, местоименной. Прежде всего они связаны с указательными местоимениями, что находит отражение в их общем происхождении и структуре, напр., рус. как - так,а куда - туда, сюда, какой - такой и др.

Финно-угорские интеррогативы образуются как от m-овых, так и k-овых основ, однако в разных соотношениях. В пермские представлены, в основном, k-овыми. M-овая основа наряду с k-овойа выступает в слове сколько: кз. mIjta,kImIn ~ удм. mInda, ken'a сколько, ср. мар. Л. мыняр, Г. кеняре, кынаре сколько, вепс. miverz, kuverz сколько и др. В других производных она не встречается, ср.. напр.: морд. men', mezen' какой, kodamo, kodat какой, саам. koz, mez куда,koxt, maht как, фин. kussa, missa где, kusta, mista откуда, kunne, minne куда, kuten, miten как, kulloin, milloin когда, кар. kuus, missa где, вепс. kus, mis где,kut, mit как, mitne, kuitne какой, эст. kunas, millal когда и др. Вместе с тем, формыm-ового местоимения что широко используются в различных контекстуальных значениях.а

3.1. M-овые местоимения и их производные. Обычным для пермских языков является то, что в адвербиальных и адъективных значениях m-овые основы выступают: а) в основныха формах, б) в послеложно-именных конструкциях и в) падежных формах.

Наиболее последовательно m-овые местоимения используются в позиции определения в значении какой, что за.., напр.: кз. иж. ton mIj lunIs? какой сегодня день?; нв.mIj turun? что за сено?; удм. ma WuQda какой высокий, какой высоты и т.д. В адвербиальной функции встречаются редко, напр.: кз. вым. utkaIsmIj lebц алсколько уток летит, букв., уток что летит; кп. mIjа tцdnI как знать, букв. что знать; обычны послеложно-именные конструкции, вроде кз. mIj dIra как долго, удм. ma dIroz'до какого времени.

По этой модели образованы слова кз. mIj mInda ~ удм. mamInda сколько. В удмуртском языке имеются соответствия с k-овыми основами: удм. kudmIndaа сколько,а kцn'amInda сколько, как много, а также сочетания тех и других с послеложной основой kem- локоло, приблизительно: makem до какой степени, kudkem насколько. В южнокоми регионе зарегистрировано также слово mцjeо, mIjeолсколько: вс. mцjeо vain pestц? сколько ты привез дров?, образованное с помощью послеложного слова eо локоло.а Аналоги имеются и в других финно-угорских языках, напр.: фин. montako, miten monta, kuinka monta сколько и др.

Значения зачем, почему, с какой целью в пермских, как и в большинстве финно-угорских языков, выражены падежными формами, обычно конзекутивом: кз. mIjla, кп. mIjla, mIl'a,а кя. m\jla,а удм. malI , в диалектах элативом, напр.: кз. уд. mujis', mujis's'a, печ. mIjIs' s'ojtцm tАak? почему не съедобный гриб?, эгрессивом: кп. mIjs'an', кя.m\s'an': m\s'an' sida pondis vis'n\? отчего он заболел?, редко аккузативом: вв. mIjцs почему, зачем.

аа 3.2. K-овые местоимения и их производные. K-овые интеррогативы являются структурными аналогами демонстративов и объединяются в те же лексико-грамматические группы: наречия места со значениями лгде, лкуда, лоткуда, лдокуда, времени лкогда, лс каких пор, лдо каких пор, образа действия лкак, лкаким образом, адъективы лкакой, лкаков, лкоторый и количественные слова лсколько, насколько.

Наречия места группируются вокруг тех же основных направления движения: лгде - куда - откуда, что иа демонстративы ближнего: лздесь - сюда - отсюдаа иа дальнего: лтам - туда - оттуда указания (Гл. II., п. 3.1.). Имеются также вторичные образования со значениями лв каком направлении, лв какую сторону и т.д., являющиеся поздними формами локальных падежей. Основные наречия места представляют собой застывшие формы с дефектным морфемным членением. 1. Формы, образованные ота основ коми kud- ~ kod- ~ kцd-, удм. kud- который с помощью стандартных падежных суффиксов (кз. kodlan', удм. kudlan' в какую сторону;акз. kоds'an' откуда), часто включают лексемы с локальным значением удм. pal, коми -lador сторона, направление: кз. kodladorIn,удм. kudpalan алгде, в какой стороне и т.д.а В кя. им соответствуюта конструкции са kudik: kudik ladorIs'с какой стороны. В коми языке имеется специальная лексема кз. kodar, кп. kцdцr которая сторона, часто осложненная элементом -la, -lador: кп. kцdцrladorIn на которой стороне и т.д. В ее составе обычно выделяют суф. -r, который имеется также в словах кз. цtar-mцdar туда-сюда, кп. цtцr лулица, двор, ср. тж. удм. mar что, и возводят к ур. *r (Kovesi 1965: 285). Вместе с тем, возможно, она возникла из сочетанияа kod аdor какая сторона по типу удмуртскогоа kudpal- тж., поскольку имеется только в коми языке.

2. Структура ранних интеррогативов полностью совпадают со структуройа указательных наречий. Формы инессива кз. kцn(i) где и элатива кз. kIs', kIs'an' лоткуда, кп. kIs'an' откуда имеются только в коми языке. Транзитив kIt(i)лгде, по какому месту, также широко представленный в коми языке, в удмуртском зафиксирован только в устойчивых выражениях: удм. диал. kItvetlis'kod? алгде (ты) ходишь?;аkIti-mati, kIti- martiгде и когда, букв. где что. Шире используютсяа производные от этой основы, напр.: kItiti, kItitiz по какому месту,kItijaz где,kItiInв какой стороне,kItiIs'enоткуда,kItiIs' откуда, с каких мест и др. Как и указательные, вопросительные наречия места со значениями где и лоткуда образованы от основы, осложненной элементом -t-: кз. kItEn, кп. kItEn ~ удм. kItIn где; кз.kItIs',кп. kItis' ~ удм. kItIs' лоткуда; кз.kItIs'an', кп. kItIs'an', кя. k\tis'an' ~ удм. kItIs'en' лоткуда, с какого места и т.д., а со значением куда Цэлементом о-:а кз. kItоE,кп. kItоE ~ удм. kICI куда; кз. kItоE, кп. kItоE ~ удм. kItоIoz' докуда и т. д.

Наречия времени представлены двумя формами: 1) кз. kor, кп. kEr, удм. ku когда: кз. л. kori, вс.kor когда иа 2) кз. kodIr, кп. kцdIr, кя.kud\r, удм.kuddIr когда: удм. диал. kuddIre,kuddIrja иногда, кое-когда < общеп. *kЖ- и dIrа время, период (КЭСК:127). Кп. слово kцdpora, kцdporu, kцtporu образованно аналогично с участием рус. пора. Элемент -r в кз. kor, кп. kцr асчитается застывшим прапермским суффиксом (КЭСК:126) илиа элементом сокращенной формы местоимения кз. kodir, кп. kцdIrа когда (Серебренников 1963:348; Основы 1976:193).а Ср. венг. mikor когда.а

аа Вопросительные наречия образа действияапредставлены стандартной формой кз.кп.kI() ~ удм. kIz'Iкак, каким образом и полностью соответствуют указательным кз.кп. ta(), si() ~ удм.taz'(I), oz'(I) так, этак. Из вторичных наречий зарегистрирована форма кз. kuCцma, кп. kICцma как, каково < kuCцmа какой + адвербиальный суф. -а.

аа Вопросительные количественные слова в коми и удмуртском языках различаются. В общекоми слове kImIn (кз. вв.kImin, вс.л.уд. kInIm, уд.kImInja, л. kInImja; кп. kInIm, kInImja; кя. k\m\n) выделяется вопросительный корень *kI- и сегмент *mInколичество, мера, представленный в словах mInda локоло, sImInстолько, кз. komIn, удм. kuamIn тридцатьи др. и имеющий соответствия во всех финно-угорских и многих индоевропейских языках, напр. ст.-сл. мъногъ много (КЭСК:158, 183; UEW:279; SKES:347 и др.).

Происхождение удм. kцn'a сколько неясно. Б.А. Серебренников выделяет основу вопросительного местоимения kц- и элемент -n'a, значение которого в настоящий момент определить невозможно(1963:211), хотя он присутствует и в указательных местоименияха tan'amInda,son'amInda столько,а kцn'ake son'a сколько-нибудь и др.

аа Вопросительные адъективы кз. kuCEm,кп. kICEm ~ удм. kICe какой аналогичны указательным кз. taCцm, seCцm ~ удм. taCц, sICцтакой, вон такой (Гл.II., п. 3. 5.). Слово со значением который по счету образовано от кз. kImIn, кп. kInIm, удм. kцn'a сколько: кз. kImInцd,кп. kInImцt, удм. kцn'aeti который с помощью суф. порядковых числительных. От темпоральной основы кз. kor,кп. kцrа когда образованы также адъективы кз. kors'a какого времени, korkцs'a давнишний; кп. kцrkцs'aа давний, давешний, которым в удмуртском языке соответствуют производные с основойа kema долго вроде: kemala давний, давнишний.

з4. Служебные части речи вопросительно-местоименного происхождения.а

4.1.а Вопросительные частицы в пермских языках.

а4.1.1. Вопросительные местоимения переходят в разряд частиц в составе восклицательных предложений, в возгласах, выражающих удивление, восхищение, недоумение и т.д.: кз. kIi on tцd! как не знаешь?!, удм. kICesoos musoes'! какие они милые! и т.д. В партикулярном значении, напр., выступают удм. ma что: ma kItIn ton? где же ты?; ma kIz'I аoz'I !? да как так!?, кз. mIjta сколько: печ.pis'mo mIda oz IstI даже письмо не шлет,а кп. mIj-mIjIs' если что, в случае чего, удм. marIs' mar если что и др.

4.1.2. Вопросительные частицы выделяется по двум параметрам: а) по наличию (иногда предполагаемому) в их структуре вопросительных основ и б) по наличию вопросительной, вопросительно-указательной (или близкой) семантики. По семантике частицы делятся на: 1) нейтрально-вопросительные, соотносимые с рус. и и 2) эмоционально-вопросительные, соотносимые с рус.а разве, неужели, неужто.

Известным примером перехода вопросительной основы в частицу являютсяа фин. -ko , -ko, кар.-go , -ko, вепс. -i(k), иж. -ka , -ka, вод. -ko, -kse, эст. -k, -ks, восходящие ка ур.а k-овому местоимению (Хакулинен 1953:216). Видимо, к этому ряду могут быть причислены кз. кп. -kц,удм. -ke в неопределенных местоимениях: кз. kodkц,кп.kinkц,удм. kinke кто-тои т.д.а

Более сложным способом образования вопросительных частиц является переход в них указательных основ. Как считаюта исследователи, пермские вопросительные частицы коми -ц, удм. -а, кз. кп. nц, no же, разве восходят к очень древним дейктическим элементам. По-видимому, сюда можно отнести также удм. te ли, к. -ja и -i и др. Последние нельзя однозначно причислить к дейктикам, однако регулярность, с которой они появляются в системе местоимений (напр., kod-i ~ kod-ja кто, kuCцm-ja ~kuCцm- какой, m2j-ja ~m2j- что за, kor-ja ~kor-i когда же), позволяет рассматривать их в контексте данного исследования.

4.2. Союзы вопросительно-местоименного происхождения в финно-угорских языках образованы ота указательных основ *m?- что? иа *kё-алкто? что?, однако соотношение их различно. Пермские союзы образованны чаще от k-овых, реже от m-овых основ: кз.kIiЕsii какЕтак и, sцkЕkor тогдаЕкогда, sIponda mIjалввиду того, что; кп. sijцnЕmIl'a потому что, n'e sIsijцnЕSto потому что, sijцnЕmedbIзатемЕчтобы; удм. kItоI ЕoоIа куда...туда, kIz'IkeЕoz'Iik какЕтак и. Среди них практически нет полностью грамматикализованных. Настоящим союзом можно считать лишь: кз. кп. kц, удм. ke лесли, который прослеживается во многих языках: венг. ha, манс.ke, хант.ku, ke, эст.kui, лив.ku, саам. ko, ku лесли и, видимо, имеет древнюю историю.

4. 3. Послелоги вопросительно-местоименного происхождения. В пермских языках имеются случаи перехода в послелоги вопросительных местоимений, достаточно редкие для финно-угорских языков. Имеется лишь два примера: манс. ?ol't' как, подобно < ур. *kЁ кто и эрз. kond'amo, мокш. kod'ama подобно чему-либо < ур. *kЁ кто, что + суф. -n + *tё тот+ суф. mo, ma. Они сопоставимы с пермскими: кз.кп. kod', удм. kad' как, словно, подобно, будто. Вопросительно-местоименное происхождение имеют также два послелога: кз. kImIn, кп. kInIm, кя. k\m\n локоло < сколькоа иа кп. mIjis' через. Последний является формой элатива местоимения mIj что: dIrа mIjis' спустя значительное время.

з5. Образование второстепенных разрядов местоимений на базе вопросительных основ. В финно-угорском праязыке еще не было второстепенных разрядов местоимений, в их функции выступали вопросительные. Дифференциация происходила позже путем добавления к вопросительным основам аффиксов, местоименных корней, отдельных слов или их частей, заимствованием и т. д. В работе рассматриваются основные деривационные модели неопределенных, отрицательных и обобщительных местоимений, образованные от первичных указательных основ.

В Заключении даны общие выводы по работе.

аа В результате исследования установлены основные тенденции развития системы первичных местоимений в близкородственных пермских языках. Выявленные общие закономерности и расхождения объясняются как внутрисистемными факторами, так и перманентными контактами коми и удмуртского языков с различными родственными и неродственными языками. Приведенное исследование подтверждает выводы о сложном и длительном процессе лингвогенеза, представляемого как непрерывный процесс становления древних диалектных ареалов, их подвижности и проницаемости. Несмотря на генетическую общность дейктических корней, восходящих к общефинно-угорским (уральским) источникам, первичные местоимения в коми и удмуртском языках, их диалектах и диалектных ареалах имеют много особенностей, которые свидетельствуют о глубоких дивергентных процессах в ранней истории пермского языкового континуума.

Основные положения диссертацииа отражены в следующих публикациях:

 

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Федюнева Г.В. О границах личного дейксиса в языках разных типов// Филологические науки.

ЦМ., 2008. № 4. ЦС.а 48-55.

2. Федюнева Г.В. О типологии местоименного значения // Вестник Ленинградского гос.а уни-та им. А.С. Пушкина: Науч. журнал. Серия филология. ЦСПб., 2008. №4(16). ЦС.172-179.
3. Федюнева Г.В. О прибалтийско-финском компоненте в коми языке // Известия Уральского гос. ун-та. № 55,а Серия 2. Гуманитарные науки.а Вып. 15. ЦЕкатеринбург, 2008. ЦС. 172-180.
4. Федюнева Г.В. Северно-русское чо-нинабудь, како-нинабудь // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Серия 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. Вып. 2. Ч. 2. - СПб., 2008. - С. 245-248.
5. Федюнева Г.В. О границах грамматического варьирования (на примере местоимений коми языка)// Вестник Челябинского гос. ун-та. Серия Филология. Искусствоведение. Вып. 21. № 16 (117).ЦЧелябинск, 2008.а ЦС. 165-171.
6. Федюнева Г.В. О таксономических признаках дейктических слов // Вестник Вятского гос. гум. ун-та. Серияа Филология. Искусствоведение.а №4 (2). Том 2. - Киров, 2008. - С. 138-146.
7. Федюнева Г.В. О рефлексах прауральских дейктических частиц *e лэтот, тот ~*о~*u тот ва пермских языках// Вопросы языкознания. М., 2009. № 1.

Монографии

8. Федюнева Г.В. Первичные местоимения в пермских языках. ЦЕкатеринбург: УрО РАН, 2008. 427 с. (26,75 п.л.)
9. Федюнева Г.В. Указательные местоимения и их производные в пермских языках. ЦСыктывкар: Коми НЦ УрО РАН,а 2007. Ц240 с. (15 п.л.)
10. Федюнева Г.В. Коми местоимение: к проблеме формального варьирования в языке. ЦСыктывкар: Коми НЦ УрО РАН,а 2000. Ц71 с. (4,75 п.л.)
11. Федюнева Г.В.а Словообразовательные суффиксы существительных в коми языке. ЦМ.:а Наука, 1985. - 134 с.(9,4 п.л.)
12. Федюнева Г.В. Именное словообразование в коми языке. ЦСыктывкар: Коми НЦ УрО РАН,а 2000. Ц90 с. (5,75 п.л.)
13. Федюнева Г.В. Местоимения и числительные: опыт новой интерпретации в свете создания научной грамматики коми языка. ЦСыктывкар: Коми НЦ УрО РАН. Вып. 241, 1990. 60 с. (3,75).
14. Федюнева Г.В. Морфемный состав и морфологический тип коми языка. ЦСыктывкар: Коми НЦ УрО РАН. Вып. 294, 1992.- 37 с. (2,25 п.л.)
15. Федюнева Г.В. Местоимения 1-го и 2-го лица в пермских языках: исторические параллели. ЦСыктывкар: Коми НЦ УрО РАН. Вып. 475, 2005. - 50 с. (3,25 п.л.)

Учебники, учебные пособия

16. Федюнева Г.В. Современный коми язык. Морфология. Кол. авторов. - Сыктывкар: Коми кн. изд. Ц2000.а ЦС. 3-38; 54-59;а 139-207; 404-435; 525-538. (39/ 9,9 п.л.)
17. Федюнева Г.В. Знаменательные части речи в коми языке. Учебное пособие для вузов. ЦСыктывкар: СыктГУ, 1991. Ц107 с. (соавт. Е. А. Цыпанов). (5,2/ 3,7 п.л.)
18. Федюнева Г.В. Словообразование коми языка. Учебное пособие для вузов. - Сыктывкар: СыктГУ, 2002. - 99 с. (соавт. Г. В. Пунегова). (5,8/ 4,5 п.л.)

Электронные публикации

19. Федюнева Г.В. Демонстративы в пермских языках. ЦМ.: Федеральное агентство по образованию: ВНТИЦ, 2006. № 50200602061.а - 92 с.
20. Федюнева Г.В. Пермские местоимения 1-го и 2-го и 3-го лица в контексте финно-угорских (уральских) реконструкций. ЦМ.: Федеральное агентство по образованию:а ВНТИЦ, 2006.а № 50200601082. Ц107 с.

Прочие публикации

21. Федюнева Г.В. Типологические особенности системы личных местоимений в пермских языках// Материалы II Международной конференции Язык и культура: РАН, Ин-т иностранных языков, науч. журнал Вопросы филологии. М., 2003.а ЦС. 142-143.
22. Федюнева Г.В. Язык коми //Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. Серия Народы и культуры. ЦМ.: Наука, 2000. ЦС. 32-41.
23. Федюнева Г.В.а О границах личного местоименного дейксиса в пермских языках// Материалы XXXII Международнойа филологической конференции. Уралистика. Ч.2. Вып. 13. ЦСПб.,а 2003.Ц С. 28-34.а
24. Федюнева Г.В. К вопросу о прибалтийско-финско-пермских контактах: коми местоимения нида, ныда лони// Материалы XXXIV Международной филологической конференции. Уралистика. Вып. 15.а Ч 2. ЦСПб., 2005. ЦC. 46-51.
25. Федюнева Г.В. Аналогия как импульс исторического изменения (на примере личных местоимений пермских языков)// Материалы II Международной конференции Язык и культура, РАН, Ин-т иностранных языков, науч. журнал Вопросы филологии, М., 2005. - С. 234-235.
26. Федюнева Г.В. Местоимения с начальным э- в коми языках: к вопросу о реконструкции вокалических указательных основ в уральском праязыке // Материалыа XXXVа Международнойа филологическойа конференции.а Уралистика. Вып. 16.а Ч 2.а ЦСПб.,а 2006а ЦС. 39-46.
27. Федюнева Г.В. Личные местоимения в коми языке: вариативность и норма // Пермистика: Диалекты и история пермских языков во взаимоотношении с другими языками. ЦСыктывкар, 1999. ЦС. 173-180.
28. Федюнева Г.В.а Вариативность личных местоимений в коми языке и проблема языковой нормы // Проблемы удмуртской и финно-угорской филологии. ЦИжевск, 1998. ЦС.а 305-319.
29. Федюнева Г.В.а Структурные типы коми наречий// Грамматика и лексикография коми языка: Тр. ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН. Выпа 58. Сыктывкар, 1995. ЦС. 99-122
30. Федюнева Г.В. Демонстративы в пермских языках// Инновации в науке и образовании. Гос. координационный центр информационных технологий (№11,22). ЦМ.,а 2006. ЦС 22.
31. Федюнева Г.В. Лексико-грамматические разряды местоимений// Коми язык. Энциклопедия.а ЦМ., 1998. - С.216-218
32. Федюнева Г.В.а Местоимение//Коми язык.а Энциклопедия. ЦМ., 1998. ЦС.254-255.
33. Федюнева Г.В. Прономинализация// Коми язык. Энциклопедия. ЦМ., 1998. ЦС.395.
34. Федюнева Г.В.а Склонениеаа местоимений// Коми язык. Энциклопедия. ЦМ., 1998. ЦС.436-437.
35. Федюнева Г.В. Формальная вариативность коми местоимений в типологическом освещении // Congressusа nonus internationalis fenno-ugristarum. P. II.ЦTartu 2001. ЦS.а 220-227.
36. Федюнева Г.В.а О статусе так называемых местоименных наречий в коми языке // Коми слово в грамматике и словаре. ЦСыктывкар, 2000. ЦС. 73-83.
37. Федюнева Г.В. Национальный коми язык: структура и перспективы развития// Коренные этносыа европейского северо-востока России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы. Сыктывкар, 2000. С. 503-510.
38. Федюнева Г.В.а Местоимение// Республика Коми. Энциклопедия. ЦСыктывкар, 1999, ЦС. 274.
39. Федюнева Г.В.а О системе s-овых словообразовательных суффиксов в пермских языках// Советское финно-угроведение. ЦТаллин,аа 1981.а №1.а ЦС. 17-25.
40. Федюнева Г.В.а Морфологическая семантика коми местоимений//Пермистика: Диалекты и история пермских языков во взаимоотношении с другими языками. Сыктывкар, 2001. - С. 274-280.
41. Федюнева Г.В.а Местоимение как микросистема частей речи // Пермистика: Вопросы пермской и финно-угорской филологии. ЦИжевск, 2002. - С. 434-442.
42. Федюнева Г.В. Личные местоимения в коми и русском языках: сопоставительно-типологический аспект // Коми-зырянскаяа культура XX в. и финно-угорский мир. ЦСыктывкар, 2003. - С. 152-160.
43. Федюнева Г.В. Пермские местоимения 1-го и 2-го и 3-го лица в контексте финно-угорских (уральских) реконструкций// Компьютерные учебные программы и инновацииа № 9.  ЦМ., 2006.
44. Федюнева Г.В. Функционально-семантические разряды коми и русских местоимений: вопросы классификации // Русский язык и культура северного Предуралья.а - Сыктывкар, 2002. - С.119-125.
45. Федюнева Г.В.а Местоимения 3-го лица в пермских языках: историко-диалектные соответствия // Вопросы коми диалектологии. ЦСыктывкар, 2004.а - С. 150-161.
46. Федюнева Г.В. О суффиксах личных местоимений в пермских языках// Congressus decimus internationalis fenno-ugristarum Joshkar-Ola. Pars II Summariaacroasium in sectionibus. Linguistica.а ЦЙошкар-Ола, 2005. - С. 162.
47. Федюнева Г.В.. Демонстративы в пермских языках// Компьютерные учебные программы и инновации.аа №7.а - М., 2007. ЦС.а 130-131.
48. Федюнева Г.В.а Коми-зырянский язык // Государственные языки в Российской Федерации. Энциклопедический словарь-справочник.аа ЦМ., 1995. ЦС.109-121.
49. Федюнева Г.В.а Коми (коми-зырянский) язык // Государственные и титульные языки России. Энциклопедический словарь-справочник. ЦМ.: Academia, 2002. - С. 158-177.
50. Федюнева Г.В.а Диалектное пространство коми языков. История письменности и литературные коми языки. Лексический состав коми языка в историческом освещении // Атлас Республики Коми.а ЦМ., 2001.а ЦС. 130-141.
51. Федюнева Г.В.а Новое в коми лингвистике: опыт системного описания морфологии коми языка// Linguistica Uralica.а ЦTallinn, 2001.а № 4. - С. 276- 287.
52. Федюнева Г.В.а К истории аффрикативных словообразовательных суффиксов в пермских языках// Советское финно-угроведение. ЦТаллин, 1981. №2. ЦС. 97-104.
53. Федюнева Г.В.а Словообразовательные суффиксы существительных в диалектах коми-зырянского языка и словообразовательная вариантность // Fenno-ugristica: Тартуский гос. ун-т.а Вып.8. ЦТарту, 1981.Ц С. 27-42.
54. Федюнева Г.В. К вопросу идентификации коми наречий// Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum. ЦJyvaskyla, 1996.а Pars V. - S. 30-35.
55. Федюнева Г.В. Субстантивные неличные местоимения в коми и русском языках// Сопоставительная филология и полилингвизм. ЦКазань, 2002. - С. 136-138.
56. Федюнева Г.В. Пермское местоимение кин~код(i) кто как пример дивергенции в близкородственных языках // Сопоставительная филология и полилингвизм. ЦКазань, 2005. ЦС.136-141.
57. Федюнева Г.В.а К вопросу о прибалтийско-пермских языковых связях: коми местоимения миян,тiян наш,ваш// Пермистика: Диалектыа иа историяа пермскиха языкова воа взаимодействииа са другимиа языками. ЦПермь,а 2005. - С. 192-199.
58. Федюнева Г.В. аОб указательных словах сейчас и тогда в пермских языках// Материалы XXXVI Международной филологической конференции. Вып. 9. Уралистика. ЦСПб: С-Петербургский гос. ун-т, 2007. ЦС. 88-94.
59. Федюнева Г.В. Фактор одушевленности в дистрибуции местоимений kin- иа kod- ~ kцd- ~ kud- кто, который в пермских языках // Конференция по уральским языкам, посвященная 100-летию К.Е. Майтинской. - М., 2007. ЦC. 236-238.
60. Федюнева Г.В. Коми sijц ,najц ~ удмуртскоеа so,soos: тот, та, то, те > лон, она,они// Linguistica Uralica. XLIII,а ЦTallinn, 2007.а № 4.аа - С. 283-295.
61. Федюнева Г.В. К 100-летию Клары Евгеньевны Майтинской // Linguistica Uralica. XLIV,а ЦTallinn, 2008. № 2. - С. 136-139.
62. ФедюневаГ.В. Развитие системы личных местоимений в пермских языках: номинативные формы// Congressus decimus internationalis fenno-ugristarum Joshkar-Ola 15.08.2005. Linguistica. Pars V. Йошкар-Ола, 2008. ЦС. 338-346.
63. Федюнева Г.В. Об отрицательных местоимениях с префиксальныма n-(n'-) в пермских языках // Материалыа XXXVII Международнойа филологическойа конференции. Уралистика. Вып. 11. ЦСПб.: С-Петербургский гос.а ун-т,а 2008.а ЦС. 65-70.
64. Fedjuneva G.а Die Entwicklung der nominalen Ableitungstamme in den permischen Sprachen// Lapponica et uralica. ЦUppsala, 1994.а ЦC. 32.
65. Fedjuneva G. Die Probleme der Identifizirungder Adverbien in der komi Sprache// Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum. ЦJyvaskyla, 1995. ЦS. 97.
66. Fedjuneva G.а Die Entwicklung der nominalen Ableitungsstаmme in den permischen Sprachen// Laponica et uralica. ЦUppsala, 1996. ЦS. 171-179.
67. Fedjuneva G.а Formal variativity and tipology of language (Komi pronouns, as an example) // Congressusа nonus internationalis fenno-ugristarum. Pars II. ЦTartu 2000. ЦS.52.
68. Федюнева Г.В. Структурные типы неопределенных местоимений в финно-угорских языках // Пермистика XII: Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками: Ижевск, 2008. -С.343-352.    
69. Федюнева Г.В. Об одной этимологии в контексте пермско-чувашских языковых контактов// Материалы Международной научной конференции Чувашский язык и современные проблемы алтаистики. ЦЧебоксары, 2009 (в произв.).

Сокращения

венг. - венгерский, вепс. - вепсский, вв. - верхневычегодский диалект (кз.), вс. - верхнесысольский диалект (кз.), вод. Ца водский, вч. - верхнечепецкий говор (удм.), вым. - вымский диалект (кз.), иж. - ижемский диалект (кз.), ижор. - ижорский,а иньв. - иньвеньский говор (кп.), к. Ца коми, кар. - карельский, кз. - коми-зырянский, коч. - кочевский говор (кп.), кп. - коми-пермяцкий, кя. - коми-язьвинскиое наречие, лив. - ливский, лит. - литературный язык, л. - лузско-летский диалект (кз.), манс. - мансийский, мар. - марийский, мокш. - мокша-мордовский,а морд. - мордовский, нв. - нижневычегодский диалект (кз.), нч. - нижнечепецкие говоры (удм.), оньк. - оньковский говор (кп.), печ. - печорский диалект (кз.),аа рус. - русский, скр. - присыктывкарский диалект (кз.), сс. Ца среднесысольский диалект (кз.), сч.а - среднечепецкие говоры (удм),а тат - татарский, уд. - удорский диалект (кз.), уд.(Ваш) - вашский говор уд. диалекта,а удм. - удмуртский, фин. - финский, ур. - уральский праязык, ф.-уг. - финно-угорский праязык,а хант. - хантыйский, чув. - чувашский, эрз.а Цаа эрзя-мордовский, эст. - эстонский.

аа

Отдельные формыа t-овых местоименийа в диалектах также подверглись преобразованиям, напр., кп. юж. etоE, л. etоI < *e-tatоE сюда.      Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии