Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по филологии

Специфика организации языковых символических средств в дискурсе И. А. Ильина

Автореферат докторской диссертации по филологии

На правах рукописи

Стародубец Светлана Николаевна

Специфика организации языковых символических средств в дискурсе И.А. Ильина

Специальность 10.02.01 - русский язык

А В Т О Р Е Ф Е Р А Т

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Москва-2009

Работа выполнена на кафедре русского языка

Брянского государственного университета имени И.Г. Петровского

Научный консультант: а аГолованевский Аркадий Леонидович,

доктор филологических наук, профессор

Официальные оппоненты: Маркелова Татьяна Викторовна,аа

доктор филологических наук, профессор

(Московский государственный университетаа печати)

Геймбух Елена Юрьевна

доктор филологических наук, доцент

(Московский городской педагогическийа университет)

Маркова Елена Михайловна,

доктор филологических наук, доцент

(Московский государственный областнойаа университет)

Ведущая организация: ааМосковский государственный гуманитарный

университет им. М.А. Шолохова

Защита состоится 11 марта в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.02 по защите докторских и кандидатских диссертаций (специальности: 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания [русский язык]) при Московском государственном областном университете по адресу: 105005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университетаа (105005, г. Москва, ул. Радио, д. 10а).

Автореферат разослана "_____" ________________а 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совет

доктор филологических наук,

профессораа ааВ.В. Леденева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Первая половина ХХ века в истории русской культуры - время духовных изломов, политических взрывов и личностных потрясений.

Тем не менее, трагедия этого периода, смутное время и бремя, определила взрыв творческой энергии писателей и философов, обеспокоенных судьбой России.

Первые десятилетия ХХ представляют собой культурную эпоху, в которой воплощены итоги предыдущих периодов и определены перспективы будущего духовного развития России.

Русским философам и писателям - эмигрантам - принадлежит приоритет в постановке ряда философских и культурологических проблем: осмысления роли православия в эволюции русской духовной культуры, особенностей национального самосознания русского народа, дальнейшего пути развития России.

Произведения представителей философского ренессанса в последние десятилетия активно исследуютсяа историками философии (С.М. Бабинцев), (А.Р. Голубева), а(А.А. Петраков), (И.И. Толстикова), (С.С. Хоружий), литературоведами (Ю.И. Сохряков), лингвистами (Л.М. Грановская),а (Ю.С. Паули). Концептуальный анализ основных произведений философов школы всеединства (Е.Н. Трубецкого, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского), идейно связанных с учением В. Соловьева, довольно полно апредставлен в монографии Е.В. Сергеевой Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе и в ее докторской диссертации (Е.В. Сергеева).

Соответственно и аспекты исследований достаточно разнообразны:

историко-философский (И.А. Дудина, Г.А. Гребнева, И.В. Кулешова, Л.А. Пирогова, О.С. Попова и др.);
культурфилософский (А.Р. Голубева, Т.В. Барковская, М.В. Финько, А.М. Шарипов, Н.П. Шевцова и др.);
политологический (А.Н. Окара и др.);
религиозно-этический (И.И. Евлампиев и др.);
итературно-критический (Ю.И. Сохряков).

Однако комплексное лингвофилософское изучение русского философского текста как традиционного, но вместе с тем уникального феномена в настоящее время отсутствует.

Наше исследование Идеологизированная лексика как языковое выражение персоналистической картины мира в дискурсе Н.А. Бердяева во многом определило перспективы дальнейшего изучения с лингвокультурологической позиции философии И.А. Ильина, отнюдь не единомышленника, а, даже наоборот, идейного противника Н.А. Бердяева.

Имя Ивана Александровича Ильина сегодня известно каждому интеллигентному русскому человеку. Возвращение архива и праха великого русского мыслителя, ученого и публицистаа в Россию - знаковое событие ХХI века, символизирующее духовное возрождение русской идеи в контексте возрождения общества.

Философия И.А. Ильина, конечно же, религиозная, но иного типа, чем та, с которой более всего связано представление о русской религиозной философии: Ильин духовно и интеллектуально питался из иных источников и приходил к иным выводам, чем некоторые главные представители русского религиозно-философского ренессанса начала ХХ века. Ильин отталкивался от того, что он именовал школой Розанова-Мережковского-Булгакова-Бердяева, и эта школа платила ему тем же (Н. Полторацкий 2001: 252).

Немаловажно, что И.А. Ильин, сопоставляя религиозную философию и религию, отдает предпочтение первой, видя в ней единство опытно-интуитивной веры и логического разума. Мыслитель подчеркивает: философское созерцание - не просто личное знание веры, оно представляет собой контаминацию мыслящего познания (философский метод) и живого опыта веры (религиозный метод). Очевидно, что философ в таком понимании - и ученый, и верующий.

Однако необходимо подчеркнуть: осознавая значимость иррациональных сторон бытия, философ оставался приверженцем рациональной традиции. Основание истины видел все-таки в единстве разумного и чувственного, поэтому в своих работах пытался соединить интуитивное схватывание иррациональных моментов человеческого бытия с рациональной формой их осмысленного изложения (И.А. Дудина 2003: 75).

Основным методом познания И.А. Ильиным признается вчувствование в предмет как особая способность восприятия, вхождения, присутствия предметной реальности в человеческом духе, детерминированная посредством сердечного созерцания (лдуховным оком, чувствилищем личного опыта - сердцем), ключевого понятия, позволяющего соединить онтологию, гносеологию и этику (Л.А. Пирогова 2005: 131).

Вчувствование - русский национальныйа метафизически опредмеченный процесс, родственный общеизвестному созерцанию: Это вчувствование, осуществляясь в бессознательной сфере души, сопровождается самозабвением: человек не замечает, что он вчувствовался, т.е. что он настолько воспринял эмоциональным воображением содержание своего предмета, что лушел в него, как бы повторил его существование, до известной степени стал им. Если этот акт эмоционального воображения является лёгко-подвижным и интенсивным, то возникает своеобразное художественное лотождествление с предметом, которое может овладевать душойЕ (И.А. Ильин 2002:а 477).

Подлинное переживание предмета есть внутреннее погружение в сущность, вхождение духа в исследуемое содержание - вчувствование. При этом разумеется, что воспринимающее внимание сосредоточивается не на субъективном переживании, но на истинном содержании испытанного предмета. Духовная суть предмета и есть искомое, в котором воплощает себя созерцающий разум.а

Исключительная заостренность антропоцентрических проблем в контексте русского менталитета, русского духа, русской культуры - все это определило своеобразие русской философской рефлексии первой половины ХХ века и многих десятилетий вперед.

В этой связи нам представляется возможным в целях анализа использовать продуктивно функционирующий термин религиозно-философский дискурс (Е.В. Сергеева 2002), дефинируя его как комплекс текстов, отражающий особенности лексикона, когнитивного уровня и прагматикона нескольких языковых личностей, объединенных общностью мировосприятия, языковой и концептуальной картины мира, - как символ русской лингвокультуры.

Основанием названного синкретичного статуса дискурса является тезис Гр. Гутнера о том, что любой дискурс может быть встроен в философский. Кроме того, немаловажным представляется потенциальная способность инвариантно философского дискурса к тому, что никакой дискурс не ускользнет от его понимания, т.е. построение философского рассуждения означает конструирование самих принципов конструирования всякого возможного дискурса (Гр. Гутнер 1999: 260).

Считаем целесообразным в русской философии определить философский текст как способ репрезентации философского знания (претендующего на истину), которое в русской культуре являет собой синтез науки, философии, религии и искусства.

Собственно текст как коммуникативно ориентированный, концептуально обусловленный продукт реализации языковой системы в рамках определенной сферы общения, имеющий информативно-смысловую и прагматическую сущность (Н.С. Болотнова 2007: 132).

Комплекс религиозно-философских произведений И.А. Ильина представляет собой дискурс языковой личности как совокупность текстов, имеющих определенную целенаправленность и обладающих заданными языковыми характеристиками.

Целенаправленность дискурса религиозно-философских произведений И.А. Ильина задана:

амбивалентностью лингвокультурной ситуации, связанной са противостоянием коммунистической и религиозно-философской идеологии;
концептуальной и языковой картиной мира автора, детерминированной национальной идеей, социально обусловленной этнической ценностной доминантой, проявляющей себя в качестве персонально детерминирующей интенции адресанта;
принципиальной диалогичностью текста, связанной с оппозиционностью взглядов в контексте эпохи;
ментальным лексиконом - системой взаимосвязанных макро- и микроконцептов, значительная часть которых в условияха идеологически несвободного функционирования становится идеологическими концептами.

Актуальность исследования определена:

необходимостью представить русский религиозно-философский дискурс не как явление случайное, редкое, а как одну из составляющих аэтнокультурной дискурсивно-языковой деятельности;
осмыслением языка личности мыслителя в контексте русской религиозной философии зарубежья и русской религиозной философии в целом;
целесообразностью декодирования смыслового кода дискурса личности;
своеобразием идеологического выбора личности в условиях доминирования философии марксизма;
специфическим использованием языковых средств в целях репрезентации философского, религиозного, политического и эстетического плана содержания в дискурсе личности;
необходимостью восполнить недостающие знания об особенностях религиозно-философского творчества И.А. Ильина;
идейной направленностью современного образовательного процесса, учитывающего не столько стереотипные модели институционального характера, но и этнически своеобразные, личностные варианты интерпретации знаний.аа

Объектом нашего исследования является концептуальная и языковая картина мира философа, нашедшая свое отражение в функциональных особенностях единиц семантического уровня.

В данном исследовании предметом явился текст, соединивший в себе несколько планов содержания: религиозный, философский, политический и эстетический, на поле этого текста - прагмема, особым образом репрезентирующаяа смысловое своеобразие:

концепта-универсалия;
базовых концептов русской религиозной философии;
групповых концептов идеологии Белого движения;
индивидуальных концептов;
мифических и категориальных символов.

В качестве материала исследования привлечены все произведения И.А. Ильина, представляющие собой оригинальные тексты на русском языке (т.е. не переводы), изданные к моменту завершения нашего исследования: в первую очередь, работы, включенные в Собрание сочинений в 10 томах, изданное в период с 1993 по 1999 годы, публицистические произведения, включенные в двухтомник, изданный в 2001 году.

В диссертации проанализированоа 1739 идеологизированных номинаций (слов и словосочетаний), 5774 словоупотребления.а

Целью исследования является обоснование специфики организации языковых символических средств, детерминирующейа поверхностную и глубинную смысловую структуру дискурса И.А. Ильинаа как следствие концептуальной заданности.

Задачи исследования:

Теоретически обосновать специфику языка философии как дискурсивно-языковой деятельности, отличной как от науки, так и от искусства.
Определить соотношение языка философии и языка религии, языка философии и политики, языка философии и художественного произведения.
Сформулировать основные особенности религиозно-философского дискурса первой половины ХХ века.
Аргументировать основу метафизической рефлексии философа, определяющую своеобразие всех уровней системы - идеологию национально государственного бытия.
Описать концептосферу дискурса как градационно организованную систему этнокультурных ценностей: универсальных, базовых, групповых, индивидуальных.
Разработать систему описания семантики идеологизированных слов, репрезентирующих единый, бинарный, триединый и сложный план содержания.
Обосновать необходимость введения понятия мифологемы со-бытия Бога и человека, материализованной в первичном инвариантном символе Дух/дух, как отражающей специфические особенности организации микро- и макротекста в дискурсе.
Определить метафору и символ как инструмент понимания религиозно-философских текстов И.А. Ильина, выявить этнокультурное своеобразие вторичной символической системы.
Доказать изоморфизм структуры символа и структуры текста.
Выявить символический инструментарий дискурса всех уровней его организации и представить его как символическую программу.

Теоретической базой исследования стал так называемый лантропологическийаа принцип в лингвистике - в частности, теория языковой картины мира и языковой личности (Е.С. Кубрякова, С.Г. Воркачев, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин и др.) применительно к анализу дискурса.

Следуя когнитивной теории интерпретации текста, считаем обоснованным описывать текст как деятельность, особое коммуникативное событие, сложное единство языковой формы, знания и действия, как событие интеракциональное (между говорящим и слушающим) и событие, интерпретация которого выходит далеко за рамки буквального понимания самого высказывания (Т.А. ван Дейк), а концепт (в его вторичном значении) как внутренний жизненный центр, смысловой код, соответственно метафору как одну из разновидностей интуиции - рационально-логической и субстанционально-иррациональной модели познания.

Когнитивная теория интерпретации текста описывает авторский текст как способ репрезентации индивидуального когнитивного знания, при этом интерпретационные свойства текста рассматриваются как прямо пропорциональные, с одной стороны, культурноспецифическим, идеологическим и эстетическим факторам, а с другой, - личностным особенностям психической деятельности субъекта, индивидуальной структуре концептуальной системы в целом.аа

Кроме того, продуктивной представляется лингвистическая концепция энергетической природы текста, материализованная в контрадиктно-синергетический подход, вскрывающий контрадикции как внутренний механизм движения текстового пространства, а синергию текстовых единиц как проявленную форму самоорганизации спонтанных и детерминированных процессов в единую целостную систему (Н.Л. Мышкина 1999а: 20).

Немаловажен и традиционный лексико-семантический аспект анализа языковых единиц, используемый при характеристике идеологически-оценочной специфики слова, процессов метафоризации и символизации.

Основные методы исследования

Основным методом исследования является метод текстуального анализа, заключающийся в вычленении прагмем единого, бинарного, триединого и сложного плана содержания.

Концептуальный (на уровне текста) предполагает изучение концептов как единиц концептуальной картины мира автора, при этом концептуализация рассматривается как живой процесс происхождения новых смыслов (Е.С. Кубрякова).

С целью распознания смысла текста, относящегося к конкретной предметной области, применяется тезаурусный метод, позволяющий описать некоторый фрагмент реальной действительности в статике посредством репрезентации того или иного предметного поля (в том числе с учетом отношений между полями).

Соответственно динамические знания о конкретной предметной области, хранящиеся не в классификации ее объектов, а в тексте, описывает фреймовый подход организации и представления знаний, базирующийся на известной теории Т.А. ван Дейка о семантической макроструктуре текста (шире - дискурса), основанной на структурах представления знаний и способах его концептуальной организации, при котором фрейм рассматривается как ситуационная когнитивная модель, ассоциируемая с данной лингвистической единицей. По сути дела Т.А. ван Дейк исходит из тезиса, что мы понимаем текст только тогда, когда мы понимаем ситуацию, о которой идет речь. Поэтому модели ситуации необходимы нам в качестве основы интерпретации текста (Ю.Н. Караулов 1987: 8). Соответственно фрейм предстает в двух ипостасях: как сама репрезентация опытного знания человека и как способ репрезентации.

В своем исследовании мы опираемся на понимание фрейма как когнитивной модели, передающей знания и мнения об определенной денотативной/понятийной области или ситуации (И.А. Тарасова 2000: 43), - модели, являющейся индивидуальным способом когнитивно-смыслового строительства.

В сочетании тезаурусного и фреймового методов семантика текста описывается достаточно полно, так как это позволяет материализовать две семантики текста: ситуативную (фреймы) и объектную (тезаурус).

Иерархичность внутренней организации текста разработана с применением структурного и семиотического методов, предполагающих изучение различных языковых знаков, по-особому структурированных в системе текста (Ю.М. Лотман).

Помимо названных, также используются компонентный и структурно-семантический анализы.а

Научная новизна исследования состоит в том, что дискурс религиозно-философских произведений И.А. Ильинаа описывается как факт русской духовной культуры первой половины ХХ века, включающей политическую компоненту, с позиции глубинной упорядоченности его лексических средств. Механизмом, обусловливающим названную упорядоченность, является мифологема со-бытия Бога и человека, воплощенная в инвариантном когнитивном символе Дух/дух. Работа указанного механизма обеспечена системой функторов - узловыми звеньями семантической сети дискурса как онто-гносеологической конструкции, ориентированной как со-бытие и как познание со-бытия Бога и человека. Каждый из функторов есть эксплицитное или имплицитное воплощение первичного символа Дух/дух в сигнификативно-денотативном или коннотативном виде.

Исходя из того, что символизация отнюдь не характерное явление для языка философии, описанный механизм трансформации когнитивного символа (средство познания) в текст в дискурсе религиозно-философских произведений И.А. Ильина уникален и сам по себе, и как лингвокультурологический феномен.

Теоретическая значимость. В работе с позиций современного языкознания определяются параметры исследования религиозно-философского дискурса, который является синтезом научного и художественного текстов. Специфический подход к анализу, а соответственно и пониманию религиозно-философского текста как многоаспектному дискурсу, каждый из компонентов которого выступает, с одной стороны, как одна из составляющих целого, с другой стороны, как его автономная часть, применим как базовый в контексте интерпретацииаа синтетических текстовых явлений. Лингвофилософский, лингвокультурологический, этнокультурный анализ базовых понятий религиозно-философского дискурса позволяют выстроить его формально-функциональный тезаурус, наметить важнейшие составляющие русскойа рефлексии, определяющие особенности русского национального самосознания и русской культуры. аНеобходимо учитывать, что социально-политические потрясения первой половины ХХ века вызвали к жизни литературный процесс, ставший настолько уникальным, что изучение и интерпретация его по-прежнему неичерпаема. Это связано в первую очередь с тем, что философия и литература, философия и политика оказались спаянными в такой степени, что даже искусственное разведение их неизбежно приводит к объединению в ипостась одного, связанного историей процесса. Вследствие этого практическая значимость работы состоит в том, что теоретические положения и результаты диссертации используются в учебных курсах Русская словесность, История русской литературы, История русского литературного языка. Кроме того, в качестве самостоятельных разработаныаа и проводятся спецкурсы: Язык философии русского зарубежья, Синтез философии и эстетики в русской культуре первой половины ХХ века (религиознаяа и художественная метафизика).

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в научных публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (2005, 2007, 2008, 2009). Представлены в виде докладов на научных международных иа всероссийскиха конференциях и конгрессах с 2000 по 2009 годы: г. Москва, Московский государственный областной университет им. М.А. Шолохова, Рациональное и эмоциональное в языке и речи (2004), Русский язык и славистика в наши дни (2004), г. Москва, Московский государственный университет печати, Язык и стиль современных средств массовой информации (2007); г. Минск, Минский государственный лингвистический университет, Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики (2000), Форма, значение и функции единиц языка и речи (2002), Языковые категории: границы и свойства (2004); г. Брянск, Брянский государственный университет имение И.Г. Петровского, Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева (2003), г. Новозыбков, Брянский государственный университет имени И.Г. Петровского, Актуальные проблемы науки и образования (2005, 2006, 2009), Современные требования к контролю и оцениванию образовательных достижений учащихся по русскому языку и литературе (2009); г. Орел, Орловский государственный университет, Информационный потенциал слова и фразеологизма (2005), Проблемы ономасиологии и теории номинации (2007); г. Елец, Елецкий государственный университет, Актуальные проблемы современной лингвистики (2006); г. Тамбов, Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина,а международный конгресс по когнитивной лингвистике (2008), а также опубликованы в сборниках научных работ и Вестникеа Брянского государственного университета (2004, 2005, 2006).

Структура работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, приложений и библиографии.

На защиту выносятся следующие положения:

Этнокультурная идеологическая рефлексия является аксиологической доминантой дискурса, определяющей вербализацию философского, религиозного, политического и эстетического актов. Этнокультурной доминантой идеологии национального государственного бытия в дискурсе И.А. Ильина - русская идея.а

Дух/дух - идеальная сфера бытия, реализованная как бытие Бога и как бытие человека в синергетическом единстве, тотальный миф, репрезентированный в дискурсе И.А. Ильина посредством синергетической мифологемы со-бытия Бога и человека,а мифемы Дух/дух - интенции дискурса.

Духовное (как собственно Духовное/духовное, так и духовно-эстетическое) есть внутренний импульс, внутренний смысл, пронизывающий всю ткань произведений И.А. Ильина, выражающийся имплицитно или эксплицитно, материализующийся в слове, словосочетании, микроконтексте, макроконтексте.

Основу религиозно-философского дискурса составляет символьный язык, требующий интерпретации. Символьный язык религиозно-философского дискурса И.А. Ильина есть совокупность узуальных и окказиональных знаков, декодирование которых репрезентирует ряд вторичных конвенциональных значений. Символические языковые единицы представляют собой особого рода текст в тексте, т.е. вербализуют микроконтекстуальное, макроконтекстуальное и дискурсивное значение одновременно.

Результат духовного рефлексирования отражен в первую очередь в символическом лексическом значении языковых единиц, в значении микро- и макроконтекста, шире - в суммарном концептуальном значении дискурса. Языковые единицы, эксплицитно репрезентирующие символический компонент духовность,а имеют в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое микроконтекстуальной коннотацией духовности; языковые единицы, имплицитно репрезентирующие компонент духовность, имеют в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое макроконтекстуальной коннотацией духовности.

В дискурсе И.А. Ильина метафора есть метафоризация (светоприобщение, поющее сердце, молитвование). Взаимообратимость субъекта и объекта метафорической модели А есть В, с одной стороны, и способность субъекта и объекта быть составляющими нескольких текстовых парадигм, с другой стороны, обусловливает семантическое погружение одних маркеров дискурса в другие, при котором гиперсмысловая заданность всех элементов, эксплицирующих или имплицирующих сему духовность, удваивается.

Язык религиозной философии И.А. Ильина есть особый символьный язык, репрезентированный посредством:

категорий-символов: философских, религиозно-философских, религиозных, политических, религиозно-политических, философско-политических, религиозно-философско-политических;

авторских терминологических образований как следствие метафоризации;

категорий-символов с эстетически-метафорическим компонентом значения, который есть следствие вторичной номинации и метафорического дефинирования категории: философско-эстетических, политико-эстетических, религиозно-эстетических; религиозно-философско-эстетических, политико-философско-эстетических, политико-религиозно-эстетических; философско-религиозно-политико-эстетических;

системы собственно мифических символов, семантически трансформированных в контексте;

категориальных символов;

элементов, участвующих в метафорическом дефинировании всех названных разновидностей.

Мифема Дух/дух Ц энергетическое сердце, механизм Ца обеспечивает внутреннюю самоорганизацию дискурса и задает его метафизическую символическую программу как внутренний синергетический импульс дискурса, особого рода текстовую модальность, обеспечивающую саморазвитие текста. Инвариантный символ Дух/дух посредством всех вариантных составляющих в дискурсе И.А. Ильина детерминирует текст, при этом структура символа становится структурой текста, а актуальные значения символа становятся ключевыми маркерами текста - остовом семантической структуры дискурса. И символ, и текст - компрессированный знак инвариантной концептуальной модели Дух/дух. При этом мифема Дух/дух - прототип, сущностное отражение ближних и дальних вариантов.
Жизнедеятельность символической программы есть взаимодействие элементов первичной и вторичной символических систем в процессе концептуализации, что определяет суггестивный и аргументативный потенциал дискурса. Соответственно развернутый текст есть развернутый символ, в котором все элементы структуры прямо или опосредованно выражают значения исходного символа.
Дискурс И.А. Ильина представляет собой мифический образ со-бытия Бога и человека как воплощение мифологемы со-бытия Бога и человека, в котором текст есть компрессированный символ духовного в разных его проявлениях (ипостасях), т.е. актуализирован в дискурсе как духовно-энергонасыщенный текст.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе Язык философии как синкретичное образованиеа определено, что в основе действительно оригинальных, творческих философских систем всегда лежит <Е> философский миф (С.Н. Булгаков 1994: 71), природа которого религиозна. Философия есть разновидность рационального знания, религия - разновидность со-знания не рационального (чувственно-наглядного, логического, эмоционального, интуитивного, трансцендентного), но предметного. При этом следует учитывать, что со-знание предполагает совместное энергетическое движение двух начал - человеческого и Божественного - син - энергию, то есть синергетику.

Политическая философия в контексте русской философии первой половины ХХ века есть внутренняя составляющая философии вообще.

а И философия, и религия, и политика аЦ фундаментальные верования как основание идеологии (Т.А. ван Дейк 2000: 50).

Язык философии специфичен, так как в отличие от других сфер общественного сознания не имеет эмпирического объекта, а работает только с объектами абстрактными, что обусловливает внутреннюю предрасположенностьа языка философии к наделению новым смыслома известныха понятий.

Соответственно язык философии не представляет собой особую замкнутую систему узко терминологических понятий. Репрезентируя осмысление чувственного опыта посредством философского знания, философский язык имеет лингвистическую природу, следовательно, базируется на осмыслении или переосмыслении фактов обыденной жизни под особым (целенаправленным) углом зрения, т.е. основные терминологические понятия представляют собой результат метафоризации общеупотребительного слова.

Изучение языка философии не может ограничиваться описанием собственно философских терминов, так как лингвокультурологическая специфика национально значимой в тот или иной период времени философии будет определять тот угол зрения, уклон в которыйа экстралингвистически обоснован: религиозное мировосприятие в аспекте личностной картины мира или в контексте общественнойа позиции подчинит себе глобальные вопросы осмысления сущности бытия и обусловит взаимно обратимую связь с религией; общественно-политическая мотивация той или иной философской системы задаст выход на взаимодействие философии с политикой;а эстетическая направленность философской мысли позволит облечь строгие философские категории в метафорически преображенные формы.

Философское содержание является особым, неоднозначно представленным на уровне языка, в котором только часть базового знания (в конкретных случаях различная: наибольшая, наименьшая, некоторая или др.) реализуется посредством собственно философскиха терминов, а часть - альтернативными способами (как-то: за счет языкового или контекстуального переосмысления значения общеупотребительных слов в результате их метафоризации,а имплицитного смысла микро- или макроконтекста и др.).

Определяя русскую философию первой половины ХХ века как философию синтеза (Н.В. Мотрошилова 1998: 286), специфическую дискурсивно-языковую деятельность (С.Л. Катречко 2005: 64), отличную и от науки, и от искусства, считаем, что философский текст с этих позиций должен быть описан как особым образом организованная символическая система как результат символической идеологии субъекта (адресанта).

Основу философского текста составляет идеологизированная лексика, которую, вслед за В.Т. Клоковым, мы определяем как лексику, отражающую рационально-логическое представление о мире в рамках определенной идеологической системы (В.Т. Клоков 1990: 7). Соответственно под ексическим значением идеологизированного слова (философского, религиозного, политического и синкретичного плана содержания) мы понимаем неоднородное семантическое целое, представленноеа денотативным и различными разновидностями коннотативного (модального) компонента значения, который характеризует то или иное отношение говорящего к акту общения, участникам акта общения, сообщаемому, т.е. несет дополнительную информацию.

Лексическое значение идеологизированного слова есть синтез объективного и субъективного знания, эксплицируемого целенаправленностью микро- и макроконтекста. Философский, религиозный, политический и эстетический план содержания идеологизированного слова представляет собой отраженный в импликационале узуальный или окказиональный семантический компонент, обусловленный в большей степени глобальной целью религиозно-философского постижения мира (семантико-философский или семантико-религиозный компонент как результат репрезентации семантико-философской или семантико-религиозной информации), в других случаях политическими условиями функционирования (семантико-политический компонент как результат репрезентации семантико-политической информации), и наконец, эстетической функцией (семантико-эстетический компонент как результат репрезентации собственно эстетической информации).

Во второй главе Философский, религиозный, политический и эстетический план содержания в контексте произведений И.А. Ильина обосновано, что религиозно-философская концепция И.А. Ильина и в плане выражения, и в плане содержания представляет собой идеологию национальноа государственного бытия как факт русской духовной культуры. Идеология национально государственного бытия в дискурсе И.А. Ильина детерминирует единство многих составляющих, которые образуют эксплицитный и имплицитный этнокультурный фон, определяющий взгляд автора на основополагающие философские, религиозные, политические и эстетические проблемы. Аксиологической доминантой дискурса является этнокультурная идеологическая рефлексия адресанта и адресата и заданный в их диалоге национально-культурный фон, реализованный посредством культурного компонента в составе языковых единиц. Идеологизированное слово, соединяющее предметность и оценочность, - прагмема (М.Н. Эпштейн 1991: 19) - есть функциональный и когнитивный маркер дискурса И.А. Ильина, репрезентирующий актуальную (рематическую) базу посредством синкретизма плана содержания в интенсионале (инвариант оценочности > пейоративный и мелиоративный варианты) и импликационале (совмещение религиозного, философского, политического и эстетического плана содержания в том или ином конкретном случае).

Основу тезауруса в дискурсе И.А. Ильина, что очевидно, представляет идеологизированная лексика, отражающая рациональное и иррациональное представление о мире в рамках символической идеологии национально-государственного бытия, являющейся оппозиционной по отношению к официально установленной в СССР. Базовой характеристикой идеологизированной лексики является оценочность, которая входит в ядро лексического значения, может быть принадлежностью денотативного или сигнификативного компонентов, исходя из чего, мы разграничиваем: сигнификативно идеологизированные оценочные слова (революция, социализм, коммунизм и т.п.); сигнификативно-денотативно идеологизированные оценочные слова (западничество, империализм, равенство т.п.); в случае если идеологизированный компонент значения находится вне ядра, т.е. составляет его коннотацию, мы говорим о коннотативно-денотативных идеологизированных словах (правый/левый, крайний и т.п.), хотяа и признаем условность такой характеристики, так как коннотация прямого значения становится принадлежностью денотата переносного значения. Наиболее продуктивным средством выражения оценочности является синтаксический (религиозный закон, духовный национализм и др.), что связано с контаминацией двух или трех планов содержания в контексте произведений И.А. Ильина. Мы также выделяем оценочность инвариантную и вариантную: оценочный инвариантный компонент лексического значения сигнификативно-денотативного характера и оценочный вариантный компонент прагматического характера (который является принадлежностью импликационала); на внутрисемном уровне данное явление может быть охарактеризовано как оценочная энантиосемия (л+ и л- как реализация противоположной оценочности одной и той прагмемой в разных контекстах: государство, национализм, культура и др.).

Собственно философские термины в дискурсе И.А. Ильина (аутист, гедонизм, гносеология, гностицизм, интедерминизм, иррационализм, интуиция, индивидуум, истина, маммонизм, неоплатонизм, онтология, пантеист, Предмет/предмет, разум, сенсуализм, созерцание, субъект, субъективизм, теология, философия, метафизика, рационализм, релятивизм, трансцендентализм; верный акт, неверный акт, гносеологическая рефлексия, рационалистическая дедукция, философскийа опыт, чувственный опыт и др.) актуализируют свое предназначение посредством номинации категорий, организующих предметную (метафизическую) область (всего проанализировано 129 терминов).

В группе собственно философских терминов мы разграничиваем две подгруппы. Первая - общефилософские термины (базовые, определяющие специфику собственно философского знания): философия, метафизика, гносеология, гностицизм,а рационализм, релятивизм, созерцание и т.п. аДоминирующими среди названных являются термины интуиция и созерцание (родо-видовая связь), так как мыслитель считает сверхчувственный опыт научным методом, основанным на фактической проверке личностно воспринимаемых аналитических умозаключений посредством социальной практики; в этом отношении интуиция противопоставлена эмпирии.

Гиперсмысловая нагрузка термина созерцание приводит к тому, чтоа эквивалентом энциклопедическому термину в дискурсе становится русский вариант - вчувствование (этимологически: созерцание (zьreti видеть) восходит к общеславянскому, чувство (лчути - лощущать, познавать) к старославянскому языку) в расширенном обобщенно философском понимании.а Контекстуальное сближение философских терминов созерцание и вчувствование позволяет усилить, акцентировать динамический характер в осмыслении истинной сущности созерцания не только как пассивного результата, но как активной деятельности, процесса, протяженного во времени. Созерцательный акт, целенаправленно погруженный в метафизический объект, естьа высшее постижение смысла.

Необходимо подчеркнуть, что в ранних произведениях, написанных в традициях немецкой феноменологической мысли (Эдмунд Гуссерль), И.А. Ильин не использует названный термин, а предпочитает дословный перевод немецкого einsehen - увидение, только в поздних, которые являются истинно уникальными и этноспецифичными, предпочтение отдано термину вчувствование.а

Результатом национального вчувствования является русская созерцательность (деривационное производное, для которого характерно расхождение формальной и смысловой производности: формально от атрибута созерцательный, по смыслу - от глагола - созерцать) - наряду с русской сердечностью соборное качество русского национального характера: Не случайно русская сердечность и простота обхождения всегда сжималась и страдала от черствости, чопорности и искусственной натянутости Запада. Не случайно и то, что русская созерцательность и искренность никогда не ценились европейским рассудком и американской деловитостью 30 сентября 1950 г. (И.А. Ильин Наши задачи О русском национализме II 1993-1: 364-365).

Тем не менее в дискурсе И.А. Ильина все-таки продуктивны атрибутивные сочетания с опорным термином созерцание: волевое созерцание, духовное созерцание, предметное созерцание, сердечное созерцание, совестное созерцание, творческое созерцание, религиозное созерцание, христианское созерцание, художественное созерцание. На наш взгляд, это объясняется семантической нагрузкой атрибутов духовный, сердечный, религиозный, христианский и др., которые в составе подобных образований навязывают опорному компоненту необходимое адресанту значение и трансформируют план содержания сочетания в целом.

Кроме того, термин созерцание в дискурсе продуктивен в составе сложных образований, также изменивших свой план содержания в дискурсе: Богосозерцание, духосозерцание, миросозерцание, сердце-созерцание.

Таким образом, собственно философские термины в дискурсе И.А. Ильина актуализируют свое предназначение посредством номинации категорий, организующих предметную (точнее, метафизическую) область. Специфика употребления того или иного термина определена концепцией дискурса в целом, и потому в большинстве случаев выходит за рамки узуального номинирования.

Вторая подгруппа - философские термины этического содержания, соотносенные с морально-нравственными критериями человеческой и общественной деятельности: гедонизм, гедонист, иррационализм, маммонизм, моралист идр. Насыщенность дискурса терминами этического содержания аобусловлена русской философской традицией, в частности концепцией этического идеализма.

Большинство узуальных философских терминов этического содержания философ переосмысливает в дискурсе, употребляет их в метафорическом значении, которое является производным от базового: совесть, справедливость, страх, страдание, пошлость и др. Именно этическое основание духовной культуры, определенное приоритетом семьи, Родины, права, по мнению И.А. Ильина, воплощенное посредством религиозно-нравственного воспитания, является основой разумного миропорядка, гарантией целесообразного человеческого бытия и государственного прогресса.

В религиозно-философских произведениях И.А. Ильина употребляются следующие собственно религиозные термины: буддизм, грех, Евангелие, духовенство, духовник, иконоборчество, исповедование, католицизм, кафоличность, конфуцианство, монашество, православие/Православие, хилиазм, (русское) хлыстовство, христианство, христолюбие, церковь/Церковь, шиваизм и др. Всего проанализировано 85 единиц.

Констатируя и суггестивно репрезентируя в дискурсе великую миссию русского Православия, И.А. Ильин терминологически дефинирует посредством противопоставления православие и католицизм - два полюса одной веры, антиподы свой и чужой. В контексте русской семиотической культуры православие репрезентирует мелиоративную, католицизм - пейоративную оценочность (контративы - предметная антонимия, оценочная антонимия (М.Н. Эпштейн)). а

Этническая маркированность оппозиции детерминирована культурой как фоновым идеологическим шлейфом, лединым кодом, который обеспечивает функционирование различных текстов (А.В. Васильева 1997: 80). Именно наличие другого определяет этнокультурную специфику своего.

Особое значение в контексте названного противопоставления автор придает церкви, отнюдь не считая ее стереотипным домом Господа, материализацией небесной иерархии на земле. Мыслитель оценивает роль церкви в государстве как воплощение личной и общей со-вести, имеющей право нравственно ориентировать и личность, и государство: лЦерковь можно уподобить солнцу, а религиозность - всюду рассеиваемым солнечным лучам. Церковь есть зиждительница, хранительница, живое средоточие религии и веры. Но Церковь не есть все во всем, она не поглощает нации, государства, науки, искусства, хозяйства, семьи и быта, Ч не может поглотить их и не должна пытаться сделать это. <Е> Церковь ведет духом, молитвой и качеством, но не всепоглощением (15 октября 1950 г.) (И.А. Ильин Наши задачи Опасности и задания русского национализма 1993-1: 370-371).

Считаем, что религиозная терминология есть маркер религиозного дискурса, который существует как бы в вечности (А.В. Корниенко 1999: 68), и потому наиболее стабильна, узуальна, в меньшей степени подвержена генерализации, метафоризации и т.п.

Наиболее продуктивная терминологическая подсистема в дискурсе И.А. Ильина представлена политической лексикой и терминологией (371 единица): агитация, анархия, беспочвенник, бонапартизм, демагогия, демагог, деспотия, доктринер, доктринерство, идеолог, идеология,а (советский) империализм, (русская) колонизация, конституция, пролетарий, пролетариат, папацезаризм, партия, пропаганда, цезарепапизм, самозванство, сионизм, славянофилы, сервилизм, (левый/правый) тоталитаризм, тоталитарист, утопизм, фашизм, шовинизм, экономизм, этатизм; большевистский нигилизм, левая правизна, правая левизна, общественная деморализация, политический радикализм и др.

Политическая лексика и терминология является лексическим репрезентантом собственно политического дискурса в дискурсе автора.

Кроме того, немаловажно, что в религиозно-философских произведениях И.А. Ильина значение общеупотребительного ключевого слова продуктивно метафоризируется посредством взаимодействия с семантикой контекста, т.е. подвергается семантической и эстетической трансформации. Следствием этого становится авторский термин как философский и эстетический феномен, репрезентирующий, с одной стороны, собственно научное соотнесение с философским понятием, с другой стороны, эстетически значимое (модальное) лостраннение (здоровье, пошлость, терпение, одержимость и др.).

В третьей главе Синкретизм плана содержания в дискурсе И.А. Ильина как следствие отражения мифологии со-бытия мы констатируем, что дискурс личности И.А. Ильина есть коммуникативно-прагматическое со-бытие Бога и человека, детерминированное лингвокультурной мифологемойа со-бытия Бога и человека.

Соответственно лархетипический символ текста, определенный мифологемой со-бытия Бога и человека, как обобщенная (инвариантная) функция энергосгущений и энергоразрежений <Е> проявляется через синергию внешней и внутренней формы текста, результатом этого является структурное и смысловое единство дискурса, очерченное инвариантной мифемой-символом лДух/дух, точкой энергостяжения смысла как средства интерпретации сверхъединства смысла, как пути к уяснению глубинной архетипической формулы бытия (Н.Л. Мышкина 1999а: 25).

Дух/дух Ц идеальная сфера бытия, реализованная как бытие Бога и как бытие человека в синергетическом единстве, тотальный миф, предполагающий лизоморфизм онтологических и языковых средств как следствие мифологической модели мира, устанавливающей единство имени и предмета, - тотальный миф (Ф. Гиренок 1999: 87), в котором любая часть некоего предмета копирует его, только в меньших масштабах.а При этом духовная реальность проявляет себя как выходящая за границы возможного опыта в форме диалогического общения и понимания на уровне духовно-религиозного акта, метафизической, эстетической и нравственной интуиции. Результатом такого со-бытия является обретенное единство сакрального и человеческого.аа

Дух - категория Божественного, дух Ц человеческого бытия, дух есть средство, способ осуществления Духа в жизнедеятельности человека и социума: л<Е> говоря о духовности или о духе, не следует представлять себе какую-то непроглядную метафизику или запутанно-непостижимую философию. Дух есть нечто, что каждый из нас не раз переживал в своем опыте. <Е> Дух не есть ни привидение, ни иллюзия. Он есть подлинная реальность, и притом драгоценная реальность. <Е> Духа есть дыхание Божие в природе и человеке; сокровенный, внутренний свет во всех сущих вещах; - начало, во всем животворящее, осмысливающее и очистительное (И.А. Ильин 2007: 759-761).

Следует иметь в виду, что номинация Дух, находясь в начале высказывания, репрезентирует совмещенное значение, т.е. Дух = дух + Дух: лДух аесть не только энергия видения, но и энергия действования; он есть концентрация сил не только для восприятия Совершенного, но и для осуществления его (И.А. Ильин 2002: 42).

Совмещенное значение Дух/дух есть религиозно-философский синтез, восходящий к дефиниции, которую приводит протоиерей Григорий Дьяченко в Полном церковнославянском словаре 1900 г. как значение, отмеченноеа в конфессиональных первоисточниках: Евангелии от Марка (8, 12), Евангелии от Луки (1, 47. 10, 21), Послании Римлянам (1,9. 8,1. 5. 9. 16. 27.), первом Послании коринфянам (14, 2. 14 - 16) и др.: л<Е.> высшая способность в человеке, (совесть), сообщающаяся непосредственно Духом Б., собственно дух, и иногда в состоянии одушевления (Г. Дьяченко 2002: 158).

Дух/дух - инвариантная мифема как обобщенное выражение мифических символических знаков, которая представляет собой идеальное воплощение мифологемы со-бытия Бога и человека в дискурсе И.А. Ильина.а Наиболее активным семантическим функтором в дискурсе является семантический компонент духовность, включенный в ядерную или периферийную часть лексического значения языковых единиц в виде оценочности или коннотации духовности.

Опираясь на семиотический анализ языковых единиц, отражающих ценностные представления субъекта дискурса, считаем возможным дифференцировать:

узуальные единицы, имеющие семантическую отмеченность, - компонент духовность, т.е. лособого рода оценочность, чувствительность к полюсам доброго и злого (Е.С. Яковлева 1998), сквозь призму религиозного погружения (лвчувствования) в предмет, закрепленную в ядерной (дух, духовность, молитва) или периферийной части лексического значения (духовная любовь, духовная вера, духовная свобода);
контекстуальные единицы, маркированные компонентом духовность в дискурсе личности, закрепленным в коннотативной части лексического значения (государство, культура, народ, право, правосознание).

В группе контекстуальных единиц следует различать: языковые единицы, эксплицитно репрезентирующие компонент духовность, имеющие в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое микроконтекстуальной коннотацией духовности, иаа языковые единицы, имплицитно репрезентирующие компонент духовность, имеющие в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое макроконтекстуальной коннотацией духовности.

Основой разграничения духовной оценочности и духовной коннотации, на наш взгляд, должна быть приемлемая большинством лингвистов концепция имяславия, наиболее ярко выраженная в работах Павла Флоренскогоа и А.Ф. Лосева: Слово есть самая реальность, словом высказываемая, - не то чтобы дублет ее, рядом с ней поставленная копия, а именно она, самая реальность в своей подлинности, в своем нумерическом самотождестве. <Е> в высочайшей степени слово подлежит основной формуле символа: оно больше себя самого. (Имя неотделимо от Него Самого, и потому в Имени и Именем мы соприкасаемся с Самим Господом и усвояем себе от Него Самого даруемое Им спасение (П.Ф. Флоренский 2001: 285, 328).) Духовная оценочность есть результат бытийного тождества двух реальностей (Духа и духа) в знаке: подобно тому, как в односоставных бытийных конструкциях субъект и предикат сливаются воедино. Кроме того, духовная оценочность есть сублимация метафизического объектаа вследствие духовного опыта индивида или социума. Духовное в ядре представляет собой, как мы полагаем, сигнификативно-денотативный аналог сверхъестественного в естественном, дуновением, целеустремленным к Абсолюту (Имя есть именуемое.). Идея духа > Духа становится внутренним содержанием знака.

Соответственно духовная оценочность и духовная коннотация есть сущность бытия знака и в то же время его энергия: приоритеты сущности и энергии определены местом материализации (ядро и периферия), т.е. в оценочности доминирует сущностная составляющая, в коннотации - энергия.аа

Следствием систематизации компонентов разных уровней языкового выражения становитсяа внутренняя жизнь текста как самодвижущийся, синергетический процесс, который обусловливает становление и проявление энергетических свойств и характеристик текстового пространства и обеспечивает его самоорганизацию, при этома текстовое движение трактуется как энергетический процесс проецирования, транспонирования одного множества текстовых элементов в другое множество текстовых элементов, ведущий к возникновению качественно нового интегративного образования, которое включает в себя транспонируемые множества и прирастающие вследствие этого транспонирования смыслы (Н.Л. Мышкина 1999а: 4, 11).

Составляющие системы - мифемы лДух/дух - могут быть определены как репрезентанты фрейма:

субъект рефлексии - центрированный дух;
объект рефлексирующего познания - духовный Предмет;
путь достижения и обретения Истины в духовном Предмете - духовность: Человек, лишенный духовности, не найдета дороги к Богу; ибо дух и притом именно духовность сердца есть главный путь, ведущий к настоящему религиозному опыту (И.А. Ильин 2002: 48);
духовная вера;
духовное созерцание;
духовная любовь;
духовная свобода;
совесть и сердце - национальные категориальный и мифический символы русской духовности.

Маргинальными составляющими фрейма являются языковые единицы, репрезентирующие духовность посредством:

атрибута духовный (-ая, -ое, -ые) в составе вторично номинированных или вторично дефинированных сочетаний с опорным компонентом, реализующим изначально традиционное значение: духовный (авторитет, коллектив, компромисс, кризис, интернационализм, интерес, метод, нигилизм, опыт, патриотизм, первоисточник, план, ранг, расцвет, смысл, сущность, труд, характер, уклад, уровень); духовная (автономия, активность, аристократия, безоружность, беспринципность, власть, воля, вселенскость, выносливость, держава, деятельность, дисциплина, дисциплинированность, допустимость, жизнь, значительность, идеализация, индивидуализация, интенсивность, интуиция, культура, личность, мощь, нелепость, необходимость, неразборчивость, община, однородность, ответственность, очевидность, последовательность, почвенность/беспочвенность, природа, прозорливость, реальность, религия, сила, связь, слабость, случайность, солидарность, среда, сущность, традиция, форма, цельность, ценность, энергия); духовное (безразличие, братство, бытие, видение, взаимопонимание, воспитание, восстановление, воздействие, восстание, вырождение, дезертирство, делание, доверие, достоинство, единство, задание, здоровье, значение, избрание, инобытие, искусство, крушение, начало, общение, обличение, отношение, паломничество, перевоспитание, помрачение, понимание, понуждение, предпочтение, призвание, признание, приятие, различие, разумение, рассматривание, руководство, самобытие, самообладание, самоопределение, самоутверждение, своеобразие, скопчество, служение, содержание, созерцание, состояние, существо, терпение, уважение, умение); духовные (дела, лица, мотивы, обязанности, основы, права, умения) и др.;
атрибута духовный (-ая, -ое, -ые) в составе метафоризированных образований с учетом чересступенчатой метафоризации опорного компонента: духовная анастезия, духовная бездна, духовная безоружность, духовное богатство, духовная болезнь, духовное видение, духовное взаимопитание, духовная гармония, адуховное горение, духовный заряд, духовная заряженность, духовное зрение, духовный корень, духовные лучи, духовный огонь, духовное око, духовный орган, духовный организм, духовная победа, духовный полет, духовная почва, духовный путь, духовный рассвет, духовный расцвет, духовные руки, духовная слепота, духовный свет, духовная симфония, духовная чистота, духовная центрированность, духовная язва, духовный язык и др.;
атрибута дух с учетом метафоризации опорного компонента: колодцы духа, огонь духа, тайники духа, творцы духа и др.;
атрибутивных сложных образований с элементами лдух, лдуховный: духо-опустошительная (эпоха); духовно-аффективный (заряд), духовно-верный (интерес, национализм), духовно-верная (мера), духовно-волевое (воображение, самоуправление), духовно-главные (силы), духовно-государственно-воспитывающая (диктатура), духовно-достойная (жизнь, мотивация), духовно-драгоценное (состояние), духовно-здоровое (правосознание), духовно-зрячая (жизнь), духовно-изволяющий (центр), исторически-духовный (облик), духовно-мертвая (душа), духовно-зрячая (жизнь); общечеловечески-духовный (кризис), национально-духовное (крушение), национально-духовный (акт), национально-духовная (культура), духовно-неопредмеченная (самость), духовно-политическое (центрирование), духовно-политические (мотивы), духовно-религиозный (характер), духовно-религиозное (отношение), душевно-духовный (уклад), душевно-духовное (делание, измерение, искусство, напряжение), душевно-духовные средства, духовно-непрозревшая (любовь), духовно-целомудренная (любовь), духовно-экстенсивное (существо) и др.;
деривационных производных атрибута лдуховный (2 ступень): духовно (зрячая жизнь, укорененное правосознание, цветет, хиреет), духовность (автономная, бессознательная, двусторонняя, иррационально-интимная, примитивная),а бездуховная (религия), противодуховная (религия) и др.;
деривационных производных третьей и далее ступеней, соотносящихся с базовыми составляющими фрейма: бездуховность, противодуховность; одухотворение, одухотворенное (сердце), неодухотворенный (инстинкт), духовно-религиозно (мертвый) и др.а

Атрибут духовный семантизирует термины различных гуманитарных наук: а) философии - духовное бытие, духовная индивидуализация, духовная интуиция, духовный метод, духовная форма и др.; б) политологии - духовная автономия, духовный интернационализм, духовная почвенность и др.; в)а педагогики и психологии - духовное воздействие, духовное воспитание, духовная дисциплина, духовная дисциплинированность, духовное перевоспитание, духовное взаимопонимание, духовный характер и др.

Как видим, фрейм лДух/дух на поле дискурса становится знакообразующей базой с разветвленной многоплановой структурой, концентрирующей и стягивающей к центру все семантические сети религиозного, философского, политического и эстетического плана содержания, Ца базой, обеспечивающей межфреймовое взаимодействие.

Наиболее заряженным компонентом в дискурсе являетсяа собственно атрибут духовный, способный не только расширять область функционирования, но и вбирать в себя значение других, устремленных к нему атрибутов, как-то: истинный, национальный, религиозный, русский, православный, христианский.а Названный атрибут, будучи включенным в составное образование номинированного или дефинированного типа, детерминирует смысловую нагрузку всего сочетания в целом (духовная интуиция, духовное правосознание и др.).

Соответственно адекватное восприятие философской семантической информации концептуальной системы И.А. Ильина определено персональной мифологией со-бытия Бога и человека, проявившейся в особой организации терминологических средств, как правило, узуально или окказионально компрессированных оценочностью или коннотацией духовности.

Маргинальную часть терминологической системы в целом: и собственно философской, и собственно религиозной, и собственно политической Ч составляет группа идеологизированных слов неоднородного семантического состава, которая включает синкретичные единицы с бинарным, триединым и сложным планом содержания (философским (Ф), политическим (П), религиозным (Р), эстетическим (Э): Ф + П, Ф + Р; Р + Ф; Ф + П + Р, Ф + П + Э, Р + Ф + П, Р + Ф + Э; П + Ф + Р, П + Р + Ф; Ф + П + Р + Э):

явившиеся следствием вторичной номинации двух узуальных терминологических единиц разного плана содержания, узуальной терминологической и окказиональной терминологической единицы в составных образованиях: религиозный нигилизм (Р + П), религиозный вождь (Р + П), политический релятивизм (П + Ф), религиозная гетерономия (Р + Ф), религиозная истина (Р + Ф), безбожная свобода (Р + Ф + П), национально-духовный акт (Ф + П + Р), христианская свобода (Р + Ф + П ), просвещенное безбожие (П + Ф + Р), государственная верность (Ф + П + Э), коммунистический бедлам (Ф + П + Э), христианская любовь (Р + Ф + Э), совестное правосознаниеа (Ф + Р + П + Э) и др.;
характеризующиеся узуальным или окказиональным (контекстуальным) контаминированным планом содержанияа (внутрисловным или в результате вторичной дефиниции, когда атрибут маркирует контекстуальное приращение плана содержания): монархизм (Ф + П); богопознание, богоподобие,а богоявление (Р + Ф), государство (Ф + П + Р), Право/право (Ф + П + Р), правосознание (Ф + П + Р ), культура (Ф + П + Р ), молитва (Р + Ф + Э ),а народ (Ф + П + Р), свобода (Ф + П + Р); великий философический опыт (лвеликий лимеющий особое, духовное предназначение, т.е. Р + Ф), истинная монархия (листинная духовная, т.е.а Ф + Р + П), истинный национализм (Ф + Р + П), истинный патриотизм (Ф + Р + П), русский национализм (лрусский духовный, т.е. Р + Ф + П), русская государственность (Р + Ф + П), русская Идея/русская идея (Ф + П + Р + Э) и др.;
философское, религиозное, политическое значение (развившееся в результате метафоризации общеупотребительного слова в процессе его терминологизации) которыха проявляется, как правило,а на уровне дискурса: болезнь (Ф + Р + Э), благодарность (Р + Ф + Э), вдохновение (Р + Ф + Э), добро (Ф + Р + Э), дружба (Ф + Р + Э), единение (Ф + П + Э), зло (Ф + Р + Э), искренность (Ф + Р + Э), ентяй (Ф + Р + Э), юбезность (Ф + Э),а одержимость (Ф + Р + Э), подозрение (Ф + Э), пошлость (Ф + Р + Э), страсть (Ф + Р + Э), предательство (Ф + Р + Э), предстояние (Ф + Р + Э), пресмыкание (Ф + Р + Э), приятие (Ф + Р + Э), радость (Ф + Э), сомнение (Ф + Р + Э), трезвение (Ф + Р + Э), честь (Ф + Р + Э), чудо (Ф + Р + Э)а и др.;
собственно окказионального типа, в которых дискурсивно детерминированным является религиозно-философско-эстетическое терминологическое значение - авторский метафоризированный синкрет: лво-плоти-бытие (Р + Ф + Э),аа главнопреданность (Ф + Р + Э), лдух-и-сердце-и-созерцание-и-совестьа (Р + Ф + Э), духонаучение (Р + Ф + Э), духосозерцание (Р + Ф + Э), жизнесозерцание (Ф + Р + Э), жизнестояние (Ф + Р + Э), одинокость (Ф + Р + Э), право-воление (П + Ф), право-деяние (П + Ф), право-мышление (П + Ф), противолюбовность (П + Ф + Э), рядом-жительство (Ф + Э), самопонуждение (Ф + Р + Э), самостояние ((= само-стояние) аФ + Р + Э), светоприобщение (Ф + Р + Э), удобособлазняемость (Ф + Э) и др.

Констатируя способность терминов и терминологических сочетаний образовывать синкретичные соединения различных типов (репрезентирующие религиозно-философский, философско-политический, религиозно-политический план содержания в прямой или обратной последовательности названных компонентов) как следствие дистрибутивной зависимости от контекста и концептуальной зависимости от дискурса личности, подчеркиваем, чтоа наиболее продуктивными среди бинарных в дискурсе являются узуально-окказиональные модели контаминации философско-политического или политико-философского плана содержания, среди триединых - контаминирующие религиозно-философско-эстетический план содержания. Анализируя проявленную в дискурсе способность компонентов философского, религиозного, политического, эстетического плана содержания к миграции в импликационал (периферию)а термина или терминологического сочетания под воздействием микро- и макроконтекста, фиксируем следующую градацию (от наивысшей способностиа к наименьшей) функциональной подвижности: философский, эстетический, религиозный, политический.

Определяя назначение Духа/духа как сущности Бога, воплощенной в культуре русского народа через ичность (индивидуальный дух и личный дух как персоналистический носитель объективного духа) > народ (объективный дух как совокупность личных духов), правосознание (символ синкретичногоа Духа/духа), государство (общий дух), философ очерчивает механизм влияния конфессионально-культурных доминант на философско-политические понятия, что позволяет фиксировать трансформацию ядерных семантических компонентов в структуре лексического значения номинаций, эксплицирующих семантические сети концептов государство и культура, в первую очередь связанную с реализацией оценочности духовности. Фиксируем, что в семантической структуре лексического значения номинации государство в дискурсе И.А. Ильина наряду с сохранением состава дифференциальныха сем 1 уровня лобъединение, господствоа и дифференциальных сем 2 уровня правовое, лупорядоченное (= лорганизованное) произошли следующие изменения:

дифференциальной семой инвариатного типа становится сема духовное, замещая собой сему классовое (лклассовое > сверхклассовое > духовное);
имеет место расширение состава дифференциальных сем за счет компонентов: культурноеа (= духовно-культурное), лединое (лдуховно-солидарное), родное (= духовно-родное), патриотическое (лдуховно-патриотическое), жертвенное (лдуховно-жертвенное), правовое (лдуховно-правовое), справедливое (лдуховно-справедливое);
вербализация потенциально возможных, вероятностных контекстуальных (периферийных) семантических компонентов: национальное, люридическое, волевое.

В четвертойа главе Этнокультурная обусловленность символических средств в религиозной философии И.А. Ильина мы установили, что дискурсе И.А. Ильина продуктивны концепты-универсалии вера, любовь, свобода, интерпретационная база названных концептов определена индивидуально-авторским осмыслением, т.е. непосредственной соотнесенностью с мифемой Дух/дух.а Идиоэтнический концепт русская идея - ценностная доминанта русской религиозно-философской картины мира, семантический и синтагматический центр религиозно-философского дискурса.

Концепт русская идея репрезентирован как концепт-прототип, апеллирующий к концептама свобода, любовь, сердце, насыщенным этнокультурным содержанием. Отражая идеологию Белого движения, И.А. Ильин связывал возрождение многострадальной России с белой идеей Ц воплощением русской идеи в период надежд на спасение России сподвижниками белой борьбы за белое дело (белым сердцем, белой волей, белым духом): По глубокому смыслу своему белая идея, выношенная и созревшая в духе русского православия, есть идея религиозная. Но именно поэтому она доступна всем русским - и православному, и протестанту, и магометанину, и внеисповедному мыслителю. Это есть идея борьбы за дело Божие на земле; идея борьбы с сатанинским началом в его личной и в его общественной форме; борьбы, в которой человек, мужаясь, ищет опоры в своем религиозном опыте (1926 г.) (И.А. Ильин Белая идея 1999: 301).

Если русская идея, выражающая уникальность русского духовного опыта, должна была объединить человечество, стать духовной потребностью русского народа в самоопределении, то русский национализм Ц активная жизненная позиция идеологов Белого движения, призванных целенаправленным действием, ежедневной работой творить религиозное и государственное возрождение России.

Таким образом, русский национализм представляет собой идеологическую основу групповой концептосферы представителей Белого движения (идеологом которого был И.А. Ильин), определяющую совокупность сущностных, устойчивых смыслов в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина, эксплицитно или имплицитно выступающую компонентом базовых пресуппозиций. Активизация того или иного индивидуально-оценочного представления об определенном событии или факте детерминирована названной идеологической основой, являющейся дискурсообразующим фактором.

В пятой главе Символ и метафора как инструмент понимания религиозно-философских текстов И.А. Ильина констатируем, что в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина функционирует символьный язык, требующий не понимания как обычный знак, а интерпретации как текст (элементов, различным образом ссылающихся друг на друга), который репрезентирован посредством:

философских и религиозно-философских категорий-символов, терминологически выраженных, имеющих фреймовую структуру и обеспечивающих вследствие этого концептуальную когезию дискурса (среди которых базовыми являются государство, культура, народ, право, правосознание и т.п.);
авторских терминологических образований, метафорически переосмысленных и преобразованных контекстом в результате трансформации значения общеупотребительного слова: страсть, страх, здоровье, терпение, дружба, пошлость, предательство аи т.п.;
собственно символической системы знаков, реализующих преображенную и религиозно-философски оформленную контекстом культурную память (Огонь/огонь,а Око/око, приобщение Свету/ приобщение свету, Купина/сердце);
категориальных символов семья, Родина, совесть, организованных авторской (вторичной) мифологемой со-вести (соотносящейся с национальной моделью со-бытия Бога и человека);
элементов, участвующих в метафорическом дефинировании всех названных выше разновидностей.

Система ключевых слов-символов, в том числе и метафоризированных, маркирующих семантическую сеть дискурса, представляет собой смысловой код (в понимании Н.С. Болотновой есть совокупность следующих кодов: языкового > предметного > коммуникативного > сюжетно-композиционного > образно-культурологического > эстетического), целенаправленно организующий смысловое, и в целом концептуальное пространство дискурса. Взаимодействие элементов системы - языковых маркеров - позволяет выявить концептуализированную доминанту текста (текстов).

Развернутая метафоризация контекста как способ дефинирования авторских терминологических образований, как правило, религиозно-философского плана содержания представляет собой базовую аргументационнуюа технику стиля религиозно-философских произведений И.А. Ильина.

Этнокультурная обусловленность всех уровней метафорического и символического значения языковых единиц в контексте основана на концепции изоморфизма языка и духовной культуры, которая идеологична по своей природе. Кроме этого, этноидеологическая направленность работ И.А. Ильина эксплицитно маркирована истинной религиозностью автора.а Этническая мотивированность макро- и микроконтекста религиозно-философских произведений И.А. Ильина определяет ментальный лексикон автора, соответственно и выбор языковых средств. Степень этнокультурной маркированности символических средств (максимальная, средняя и минимальная) определена, с одной стороны,а тем, в какой структурной части лексического значения отражен культурный компонент, интенсионале или имликационале (ядре или периферии); с другой стороны, актуализацией в дискурсе личности.

Эстетический план содержания, отсылающий к культурной памяти слова, обрастающий новым смыслом, или являющийся результатом авторской метафоризации,а в контексте произведений философа становится мощным аргументационным средством, реализующим суггестивную функцию.

Эссеизация философии в произведениях И.А. Ильина - это не просто уровень отстраненных сопоставлений и ассоциаций, а имманентное, внутреннее свойство стиля, постоянно реализующее себя в том или ином языковом или неязыковом проявлении. План содержания символических средств, актуализированных в тексте, определенный системой взаимно ссылающихся друг на друга элементов, являющихся и автономной частью, и частью, отражающей целое, представляет собой метафору метафоры (C.Б. Кураш 2005: 14) как следствие изоморфизма структуры символа и текста в дискурсе И.А. Ильина.а

В заключении подводятся итоги исследования.

Дискурс произведений И.А. Ильина определен нами как символический дискурс синтетического типа, детерминированный символической идеологией национально-государственного со-бытия Бога и человека, совмещающий в себе особенности философского, религиозного, политического и эстетического (художественного) дискурсов.

Осмысление и познание бытия в дискурсе И.А. Ильина очерчено следующей системой координат:

собственно мышлением (философский акт);
активной общественной деятельностью (политический акт);
целеустремленностью видеть во всем Божий луч (религиозный акт);
вчувствованием в Предмет/предмет (эстетический акт).

Религиозно-философско-политико-эстетический синтез есть рационально-иррациональный симбиоз (ллогика воображения), в котором эстетический акт играет отнюдь не второстепенную роль.

Дискурс личности И.А. Ильина есть коммуникативно-прагматическое со-бытие Бога и человека, детерминированное лингвокультурной мифологемойа со-бытия Бога и человека.

Мифологема со-бытия Бога и человека в дискурсе И.А. Ильина - с позиции плана содержания: когнитивный стиль мышления, этноидеологическая концепция, ментальная основа концептуальной и языковой картины мира автора; с позиции плана выражения - продукт восприятия картины мира, модель, получившая материальное воплощение в системе символических знаков.

Соответственно лархетипический символ текста, определенный мифологемой со-бытия Бога и человека, как обобщенная (инвариантная) функциональная целенаправленность языковых средств в микро- и макроконтексте, обусловливает структурное и смысловое единство дискурса, очерченное инвариантным символом-мифемой лДух/дух (символ-мифема - обобщенное выражение мифических символических вариантов - алломифем).

Вследствие анализа лексической и семантической структуры дискурса, мы пришли к заключению о том, что Дух/духа есть синергетическая интенция дискурса, порождающая текст в соответствии с коммуникативно-прагматической установкой автора, при этом заданная интенциональность дискурса, с одной стороны, рецептивна (направлена на адресата), а с другой стороны, не субъективна, а интерсубъективна, т.е. определена по сути дела двумя субъектами Богом и Человеком. Референтная компетенция дискурса И.А. Ильина как лэйдос данного коммуникативного событияа - сверхличный предел сообщаемости его (дискурса: пояснение мое - С.С.) интерсубъективного содержания (В.И. Тюпа 1998: 13), складывающаяся из креативной и рецептивной компетенции дискурса и референтной функции текста, представляет собой синкретичное образование Он-в-мире как ты-в-мире - мы-в-мире как Он-в-мире.

Считаем возможным определить иерархию используемых нами терминов: мифологема со-бытия - концептуальный код универсального характера, мифема Дух/дух - концепт дискурса, символа Дух/дух - материализованное воплощение концепта дискурса в инвариантном знаке.

Мифема Дух/дух обеспечивает внутреннюю самоорганизацию дискурса и задает его метафизическую символическую программу как внутренний синергетический импульс дискурса, обеспечивающий саморазвитие текста. Мифема Дух/дух определяет модальность авторского мировосприятия, которая реализует себя посредством метафизической символической программы. Составляющие метафизической программы (алломифемы инварианта лДух/дух) есть репрезентанты мифемы (как варианты, в которых отражается сущность целого).

Соответственно метафизическая символическая программа - когнитивное образование, реализующее познавательную, этноидеологическую (в том числе сакральную и пропагандирующую), а также суггестивную функцию, - образование, представленное в виде набора символических средств, которые в силу заданной символической образности соединены в единое содержательное целое.

С позиции адресанта и адресата метафизическая символическая программа является, во-первых, процессом и результатом познания окружающего мира, во-вторых, средством миропонимания, с позиции референта - способом обозначения метафизических объектов.

Как следствие, текст есть результат жизнедеятельности, воплощения метафизической символической программы, что отражается в его прагматической и структурно-семантической композиции. аВ процессе воссоздания символической программы весь язык текста осмысливается повторно.

Жизнедеятельность метафизической символической программы в целом обеспечена следующими базовыми и периферийными элементами:

исходным символом бытия и сверхбытия - мифемой лДух/дух - доминантой дискурса;
субъектом Дух/дух: Дух Божий, Дух Святой, Дух Христа, Дух Христов; дух Евангелия, дух евангельский, дух религиозного созерцания, дух русского православия; евангельский дух, индивидуальный дух, национальный дух, религиозный дух, созерцающий дух, христианский дух, центрированный дух;
первичной системой узуальных и индивидуально-авторских терминов (слов и сочетаний), эксплицитно или имплицитно репрезентирующих сему лдуховность: духовность, национальная духовность, свободная духовность; духовный Предмет (Откровение, Истина, добро, красота, право), духовный интернационализм, духовный метод, духовный национализм, духовный опыт, духовный патриотизм, духовный позитивизм, духовная вера, духовная интуиция, духовная культура, духовная личность, духовная любовь, духовная очевидность, духовная свобода, духовная субстанция, духовная религия, духовная форма, духовное бытие, духовное инобытие, духовное миросозерцание, духовное самобытие, духовное самоопределение, духовное самоутверждение, духовное скопчество, духовное созерцание, и др.;
семантическиа заряженными паритетными атрибутами духовный - русский, духовный - религиозный, духовный - истинный, духовный - подлинный, духовный - национальный, духовный - православный.
сложными образованиями с элементами лдух, лдуховный;
деривационными производными номинации дух второй, третьей и далее ступеней;
системой авторских атрибутивных образований с учетом чересступенчатой метафоризации опорногоа компонента; а
атрибутом дух в составе метафоризированных образований;
вторичной системой авторски трансформированных узуальных символов, опосредованно выражающей значение исходного символа, - Огонь/огонь, Свет/свет, Око/око, Купина/cердце;
вторичной системой категориальных символов, отражающих религиозно-философскую концепцию дискурса личности, - совесть, семья, Родина;

Следует иметь в виду, чтоа дискурсивная Дух/духовная детерминированность языковых единиц посредством вторичной номинации (духовный Предмет/предмет, духовный метод, духовный опыт), вторичной дефиниции (духовное паломничество, духовная религия), метафоризации и символизации микро- и макроконтеста (Огонь/огонь, Купина/сердце - поющее сердце, Свет/свет - светоприобщение, Око/око - духовное око, молитва - молитвование) продуцирует духовно-эстетический план содержания ключевых узуальных терминологических и авторских терминологических языковых единиц.а аа

Такая система ссылающихся друг на друга элементов задает подвижный дискурс за счет внутреннего и внешнего диалога символьных единиц, в котором и символ, и текст - компрессированный знака инвариантной концептуальной модели лДух/дух. При этом мифема-символ Дух/дух - прототип, эталонный вариант, сущностное отражение ближних и дальних вариантов. Диалог человеческого и Божественного, своеобразно материализованный в дискурсе посредством мифологемы со-бытия, есть персональная мифологияа как способ познания мира.

Приложение 1 содержит анализируемый в работе иллюстративный материал:а в алфавитном порядке представлены идеологизированные слова и словосочетания единого (философского, религиозного, политического), бинарного (религиозно-философского, философско-политического, религиозно-политического, философско-эстетического, религиозно-эстетического, политико-эстетического), триединого (философско-религиозно-политического, религиозно-философско-эстетического, философско-политико-эстетического, религиозно-политико-эстетического), сложного (религиозно-философско-политико-эстетического) плана содержания. Порядок расположения компонентов внутри сочетаний может быть различным, так как зависит от базовой характеристики плана содержания прагмемыа и порядка следования единиц в словосочетании.

Приложение 2 аотражает количественный состав идеологизированной лексики с разным планом содержания в контексте произведений И.А. Ильина.

Список публикаций автора, отражающих основное содержание диссертации:

Стародубец С.Н. Идеологизированная лексика Н.А. Бердяева в аспекте осмысления дискурса // Реальность, язык и сознание. Межвуз. сб. научн. тр. Вып.1. Отв. ред. Н.Н. Болдырев, Т.А. Фесенко. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. - С. 64-69.
Стародубец С.Н. Оценочность и коннотации лексем общественно-политического характера в произведениях Н.А. Бердяева // Актуальные проблемы филологии в ВУЗе и школе. Материалы ХШ Тверской межвуз. конф. 10-11 апреля 1998 г. - Тверь, 1998. - С. 19-20.
Стародубец С.Н. Синкретизм прагмем в произведениях Н.А. Бердяева // Филология и культура: Тезисы 11-й Международной конференции. 12 - 14 мая 1999 г. Отв. ред. Н.Н. Болдырев. В 3 ч. Ч. 1. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. - С. 64-68.
Стародубец С.Н. Инвариантная и вариантная оценочность в аспекте реконструкции тезауруса личности // Русское слово в языке и речи: Доклады Общероссийской конференции / Под ред. докт. фил. наук, проф. А.Л. Голованевского. - Брянск: Изд-во БГПУ, 2000. - С. 65-69.
Стародубец С.Н. Функциональные особенности атрибута в произведениях Н.А. Бердяева // Сборник научных трудов Новозыбковского филиала БГПУ. Вып. 1. - Брянск: Изд-во БГПУ, 2000. - С. 77-82.
Стародубец С.Н. Интердискурс религиозно-философских произведений Н.А. Бердяева // Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики: Материалы Международной научной конференции. Минск, 2-4 ноября 2000 г./ Научн. ред. И.И. Токарева; Минск. гос. лингв. ун-т. - Мн., 2001.а - С. 65-67.
Стародубец С.Н., Янкова Н.В. Семантические особенности юридической терминологии // Наука. Образование. Культура: Материалы VI научно-практической конференции преподавателей, аспирантов и студентов. - Брянск: Издательство БГУ, 2003. - C. 32-33
аСтародубец С.Н., Белугина О.В. Семантико-стилистические изменения идеологически-оценочной лексики в политическом дискурсе // Форма, значение и функции единиц языка и речи: Материалы докл. Международной конф., Минск, 16-17 мая 2002 г.: В 3ч./. Отв. ред. Н.П. Баранова. - Ч. II. - аМн.: МГЛУ, 2002. аЦ С. 110-112.
Стародубец С.Н. Философский план содержания в поэтическом дискурсе Ф.И. Тютчева // Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева: Литературоведение, лингвистика, методика: Материалы Юбилейной международной научно-практической конференции / Под ред. Антюхова А.В., Голованевского А.Л. - Брянск: Издательство БГУ, 2003. - С. 110-114.
ааСтародубец С.Н. Идеологически-оценочная и научная лексика в художественном тексте // Вестник Брянского государственного университета.а - Брянск: РИО БГУ, 2004. - №2. - С. 35-38.
ааСтародубец С.Н. Категориальная реализация концептуально-значимого смысла в контексте произведений русской религиозной философии первой половины ХХ века // Языковые категории: границы и свойства. Материалы докладов международной конференции. Минск, 22-23 марта 2004 г. / Отв. ред. Н.П. Баранова, З.А. Харитончик, Е.Г. Задворная и др. - Минск, 2004. - С. 157-160.
аСтародубец С.Н. Дефинирование в интердискурсе, совмещающем философский, религиозный и эстетический план содержания // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства художественной образности и их стилистическое использование в тексте: Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 85-летию профессора А.Н. Кожина / Ред.кол. проф. П.А. Лекант, проф. В.В. Леденева и др. Ца М., 2004. - С. 136-142.
аСтародубец С.Н. Метафора и символ как инструмент понимания философских текстов И.А. Ильина // Русский язык и славистика в наши дни: Материалы Международной научной конференции, посвященной 85-летию со дня рождения Н.А. Кондрашова / Отв. ред. К.А. Войлова и др. аЦ М., 2004. - С. 659-666.
Стародубец С.Н. Мифические символы в работах И.А. Ильина // Высшее образование в России. - 2005. Ц№ 12. - С. 138-141.
Стародубец С.Н. Русская идея как базовый концепт религиозной философии русского зарубежья первой половины ХХ века // Преподаватель. ХХI век. - М., Московский педагогический государственный университет (МПГУ). - 2005. - №4. - С. 41-46.
Стародубец С.Н. Мифологема со-бытия в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина // Информационный потенциал слова и фразеологизма: Сборник научных статей. - Орел, 2005. - С. 379-383.
Стародубец С.Н. Символ в религиозно-философском дискурсе И.А. Ильина // Сборник научных работ преподавателей филиала Брянского государственного университета в г. Новозыбкове. Вып.2. - Брянск, 2005. - С. 63-68.
Стародубец С.Н. Синкретизм религиозно-философского и эстетического дискурса в произведениях И.А. Ильина // Актуальные проблемы науки и образования: Сборник материалов VIII амеждународной научно-практической конференции (г. Новозыбков, 27-28 октября 2005 г.) - Брянск, 2005. - С. 3-10.
Стародубец С.Н. Категориальные символы в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина // Вестник Брянского государственного университета. - 2006. - № 2. - С. 123-128.
Стародубец С.Н. Язык философии как синкретичное образование // Актуальные проблемы науки и образования: Сборник материалов IХ международной научно-практической конференции (к 20-летию аварии на ЧАЭС). В 3 ч. - Брянск: БГУ, 2006. - Ч.3. - С. 3-9.
Стародубец С.Н., Кривоносова М.А.а Символ огонь в философии И.А. Ильина и поэзии Максимилиана Волошина // Актуальные проблемы современной лингвистики. Тихоновские чтения: Материалы Международной научной конференции, посвященной 75-летию А.Н. Тихонова. В 2 т. - Т. 1. - Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. - С. 416-420.
аСтародубец С.Н. Русский национализм в аргументации И.А. Ильина - философа и публициста // Язык и стиль современных средств массовой информации. Межвузовский сборник научных трудов Всероссийской конференции, посвященной 80-летию профессора Н.С. Валгиной / Отв. ред. проф. Т.В. Маркелова. - М.: МГУП, 2007. - С. 390-397.
Стародубец С.Н. Этнокультурная обусловленность метафоры и символа в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина // Проблемы ономасиологии и теории номинации. Сборник материалов международной научной конференции 11-13 октября 2007 г. В 2-х частях. Ч. II. - Орел, ОГУ, 2007. - С. 178-181.
Стародубец С.Н. Этнокультурная обусловленность метафоры и символа в дискурсе И.А. Ильина: монография. - Брянск: РИО БГУ, 2007. - 112 с.
Стародубец С.Н. Этнокультурная основа метафоры и символа - базовое средство концептуализации в дискурсе И.А. Ильина // Вестник Московского государственного областного университета. Серия Русская филология. аЦ 2007. -а № 3. - М: Издательство Московского государственного областного университета. - С. 32-43.
Стародубец С.Н. Функциональные особенности атрибута в религиозно-философских произведениях И.А. Ильина // Вестник Московского государственного областного университета. Серия Русская филология. - 2008. - №3. - М: Издательство Московского государственного областного университета. - С. 100-106.
Стародубец С.Н. Бинарный синкретизм плана содержания в дискурсе И.А. Ильина // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2008. - № 11. - СПб.: Изд-во Книжный дом.Ц С. 87-96.
Стародубец С.Н. Религиозно-философское наследие И.А. Ильина // Русский язык за рубежом. - 2008. - № 5. - М.: ЗАО Отраслевые ведомости. - С. 74-79.
аСтародубец С.Н. Системно-структурная организация инвариантного символа Дух/дух в дискурсе И.А. Ильина // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2008. - № 12. - СПб.: Изд-во Книжный дом. - С. 272-280.
Стародубец С.Н., Кривоносова М.А. Амбивалентность символа меч в поэзии Максимилиана Волошина // Актуальные проблемы науки и образования: Труды и материалы ХI международной научно-методической конференции. Г. Новозыбков, Брянская область, 22-23 октября 2008 г. В 2-х т. / Ред. кол.: В.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, А.В. Шлома. - Брянск: РИО БГУ, 2008. - С. 92-94.
Стародубец С.Н. Идеологические концепты в дискурсе И.А. Ильина // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. мат-лов /Отв. ред. Н.Н. Болдырев; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания РАН, Управление образования и науки администрации Тамбовской области, Тамб.гос.ун-т им. Г.Р. Державина. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008.а - С. 728-729.
Стародубец С.Н. Изоморфизм структуры символа и текста в дискурсе И.А. Ильина // Филологические науки. - 2009. - № 1. - С . 81-88.
Стародубец С.Н. Иррациональное и рациональное как основание специфики языка русской философии // Актуальные проблемы науки и образования: Труды и материалы ХII международной научно-практической конференции. г. Новозыбков, Брянская область, 23-24 апреля 2009 года / Ред. кол.: В.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, А.В. Шлома. - Брянск: РИО БГУ, 2009. - С. 85-89.
Стародубец С.Н. Символическое значение слова в художественном тексте // Современные требования к контролю и оцениванию образовательных достижений учащихся по русскому языку и литературе: Материалы научно-практической конференции преподавателей общеобразовательных и профессиональных учреждений юго-западных районов Брянской области, г. Новозыбков, Брянская обл., 21 октября 2009 г. / Ред. кол.: В.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, А.В. Шлома. - Брянск: РИО БГУ. 2009. - С. 54-61.
Стародубец С.Н. Синкретизм плана содержания в дискурсе И.А. Ильина как следствие отражения мифологии со-бытия Бога и человека: монография. - Брянск: РИО БГУ, 2009. - 138 с.
Стародубец С.Н., М.А. Кривоносова Система значений символа перекресток в поэзии Максимилиана Волошина // Российско-Белорусско-Украинское пограничье: провинция как социокультурный феномен: Материалы международной научно-практической конференции. г. Новозыбков, Брянская обл., 22-23 октября 2009 г. / Ред. кол: В.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, А.В. Шлома. - Брянск: РИО БГУ. 2009. - С. 41-44.

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по филологии

Blog

Специфика организации языковых символических средств в дискурсе И. А. Ильина