Все авторефераты докторских диссертаций

Структура теоретического знания: опыт эпистемологического анализа

Автореферат докторской диссертации

На правах рукописи

ФЕДУЛОВ Игорь Николаевич

09.00 01 - онтология и теория познания

автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Волгоград - 2012

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования Волгоградский государственный университет.

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Бородина Наталья Константиновна

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Мамчур Елена Аркадьевна

Институт философии РАН, зав. сектором философских проблем естествознания;

доктор философских наук, профессор Мартынович Сергей Федорович

Кафедра теоретической и социальной философии Саратовского государственного университета, профессор;

доктор философских наук

Гарбузов Дмитрий Викторович Кафедра истории и философии Волжского гуманитарного института (филиала) ФГБОУ ВПО Волгоградский государственный университет, доцент.

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО Кубанский государственный университет

Защита состоится л21 июня 2012 года в 11.00 на заседании диссертационного совета Д 212.029.03 по защите кандидатских и докторских диссертаций при Волгоградском государственном университете по адресу: 400062, Волгоград, проспект Университетский, д. 100, ауд. 2-05В.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного университета.

Автореферат разослан л___________________ 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного советаа В.А. Храпова

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования обусловлена исключительной ролью, которую играет теоретическое знание в развитии и становлении современной науки. Научный интерес к изучению теоретического знания и таких его важных аспектов, как структурные особенности, закономерности его динамики и эволюции, продиктован тем обстоятельством, что современная гносеологическая ситуация требует систематического развертывания инвариантного и устойчивого в субъекте познания, которое обеспечивает динамику познавательного процесса. Поэтому любое по-настоящему значительное научное достижение необходимо влечет за собой переосмысление того, что известно о теоретическом знании.

В современных условиях для изучения многих важных проблем, например таких, как проблема сознания, требуются консолидированные усилия всех отраслей знания, в равной мере объединяющие как гуманитарные, так и естественные науки. Основой широкого междисциплинарного подхода должны стать представления о внутреннем единстве науки и, представляется нам, первый этап данного пути Ч преодоление порядком устаревшего стереотипа о принципиально разной природе естественных и социально-гуманитарных наук.

В современных условиях нарастания глобальных противоречий, угрожающих прогрессу и даже самому существованию цивилизации, возникает необходимость переориентации научного познания, мышления в целом, пересмотра господствовавшей в последние два столетия технократической парадигмы. Новая гносеологическая ситуация с неизбежностью должна включать субъектность как важнейший фактор, влияющий наа процесс познания. А это требует усиления внимания к проблемам взаимодействия естественных и гуманитарных наук как основы формирования адекватной современному миру научно-мировоззренческой концепции и позитивной стратегии построения целостной и гармоничной цивилизации.

Отличительной чертой новой теоретико-познавательной стратегии, на наш взгляд, должна стать широкая интеграция естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания. Это должно способствовать достижению сразу нескольких важных целей: во-первых, формированию целостной структуры категориального аппарата профессионального мышления будущего специалиста, позволяющего теоретически осмысливать систему человек - мир на разных уровнях ее функционирования; во-вторых, развитию целостной структуры ценностно-смысловых установок, определяющих ментальность будущего специалиста, сквозь призму которой происходит осознание быстро меняющегося мира и места человека в нем; в-третьих, становлению ценностно-смыслового отношения к каждой проблеме (глобальной или локальной, массовой или индивидуальной), видения ее внутреннего человеческого смысла, понимания ее положительных (или деструктивных) последствий; в-четвертых, развитие таких интеллектуально-личностных качеств, как открытость к новому, понимание многогранности окружающего мира, его неоднозначности.

Достижение указанной цели Ч создание предпосылок для синтеза методов естественных и общественных наук Ч мы видим, прежде всего, на пути создания объемлющего учения о теоретическом знании, основой которого должны стать исследования его структурных особенностей, эволюции и механизмов взаимодействия с другими формами знания. Без понимания единства структуры и принципов организации теории в естественных и социально-гуманитарных науках в сегодняшних условиях доминирования междисциплинарных исследований невозможен дальнейший прогресс науки как таковой. Актуальной задачей на сегодняшний день остается преодоление традиции противопоставления естественных и социально-гуманитарных наук, отрицательно сказывающейся как на гуманитарном, так и на естественнонаучном познании, изолирующей друг от друга представителей различных областей и препятствующей постановке методологических проблем и обмену опытом. Сыграть ключевую роль в ее решении предстоит, прежде всего, исследованиям структуры и принципов организации теоретического знания, ставящим целью поиск структурных инвариантов теорий естественных и социальных наук, в равной степени нацеленных на получение объективного и достоверного, а также отвечающего прочим критериям научности, знания. И предлагаемое исследование является одним из первых шагов в направлении построения системы знания о теоретическом знании.

Степень разработанности проблемы. Формирование и развитие систем теоретического знания, а также факторы, влияющие на его динамику данного процесса, Ч все это традиционно и заслуженно привлекает пристальное внимание как философов науки, так и самих ученых. На сегодняшний день в данной области сделано достаточно много. В работах советских, российских и зарубежных исследователей достаточно полно исследована системная структура теоретического знания, проведены реконструкции значимых научных теорий.

Возникшая еще в Древней Греции теоретическая установка, связующая людей для совместной работы по созданию мира смысловых структур, нашла свое выражение во многих философских концепциях. Ее наиболее радикальная интерпретация, исключающая метафизические высказывания из структуры научной теории и сводившая большинство проблем теоретического знания к проблемам формализации языка науки, была предложена неопозитивистами (Р. Карнап, В. Крафт, О. Нейрат, Г. Рейхенбах, М. Шлик). Однако, несмотря на непреходящую важность и значимость их вклада, дальнейшее развитие представлений о науке и научной теории показало как несостоятельность ряда основополагающих утверждений неопозитивизма, так и то, что само понятие полностью формализованной теории является слишком сильной идеализацией. Классические метафизические проблемы оказываются значимыми не только для осмысления человеческого бытия, но и для анализа самих эпистемологических вопросов. Указанное обстоятельство привело к критике неопозитивизма одновременно с двух противоположных позиций: аналитической философии У. Куайном и К. Поппером и феноменологии Э. Гуссерлем и М. Хайдеггером. Работы данных авторов подготовили почву для дальнейших исследований динамики теоретического знания Д. Блуром, С. Вулгаром, Т. Куном, И. Лакатосом, Б. Латуром, Л. Лауданом, М. Полани, С. Тулминым, П. Фейерабендом, многие из которых отводили важное значение вненаучным (психологическим, социологическим и т.п.) факторам. Расширение сферы предметности в область непосредственно чувственно не воспринимаемых, идеальных предметов, а также интерсубъективность и историчность, связанные с установками феноменологии, подготовили почву для включения в сферу философско-методологического анализа также и социально-гуманитарного теоретического знания.

В нашей стране различные аспекты становления и развития системы теоретического знания с позиций, прежде всего, системно-структурного подхода исследовались в разные годы И.А. Акчуриным, В.И. Аршиновым, Л.Б. Баженовым, Д.П. Горским, С.Н. Жаровым, П.В. Копниным, В.П. Кохановским, А.С. Кравцом, В.А. Лекторским, Е.А. Мамчур, А.Л. Никифоровым, Н.Ф. Овчинниковым, М.Э. Омельяновским, В.Н. Порусом, У.А. Раджабовым, В.С. Степиным и многими другими. Оригинальная версия системной организации естественнонаучной теории принадлежит М.С. Бургину и В.И. Кузнецову. Ее отличительной чертой является широкое использование современных логико-математических методов: формальной теории категорий, теории именованных множеств и других. Также весьма значителен вклад в исследование теоретического знания со стороны структуры организации образующих ее утверждений и зарубежных исследователей. В их числе следует назвать В. Бальцера, Э. Нагеля, Дж. Снида, В. Штегмюллера, М. Хоркхаймера и других.

Следует особо отметить многолетние исследования различных аспектов структуры и динамики естественнонаучных теорий, проводимые Е.А. Мамчур, одной из первых в отечественной философии науки поставившей вопрос о социокультурной обусловленности научного знания. Эти работы, а также исследования социокультурного генезиса естествознания периода Нового Времени, принадлежащие Л.М. Косаревой, явились одним из отправных пунктов настоящей диссертации.

Исследование ценностно-нормативного аспекта теорий осуществлялось А.К. Абишевой, О.М. Бакурадзе, Г.С. Батищевым, В.А. Беловым, А.А. Ивиным, Т. Куном, Л. Лауданом, Х. Лэйси, Е.А. Мамчур, Л.А. Микешиной, Р.М. Нугаевым, А.А. Нуйкиным, А.П. Огурцовым, М. Полани, Б.Н. Пятницыным, М.А. Розовым, В.Н. Сагатовским, Н.Г. Супрун, С. Тулминым, М.Х. Хаджаровым. Изучение влияния имплицитных факторов (лскрытых предпосылок) на генезис теоретического знания проводилось И.П. Меркуловым.

Значительный вклад в понимание процессов формирования и функционирования теоретического знания внесли логики. В их работах исследована формальная структура языка науки, изучена научная теория со стороны логической организации и выводимости образующих ее высказываний (лязыковых каркасов). Среди исследователей, внесших наиболее значительный вклад в данной области, в первую очередь, необходимо упомянуть А.М. Анисова, Л. Витгенштейна, Е.К. Войшвилло, Г.Х. фон Вригта, К.-Г. Гемпеля, М.Г. Дегтярева, Е.Г. Драгалиной-Черной, А.А. Зиновьева, Р. Карнапа, В.Ж. Келле, Я. Лукасевича, Е.П. Никитина, К. Поппера, Г. Рейхенбаха, В.А. Смирнова, Е.Д. Смирновой, З.А. Сокулер, Н.С. Юлиной. Исследования аспектов логической организации частных теорий естествознания (квантовой механики), важных для понимания нашей проблематики, проводились В.Л. Васюковым, С.Н. Гоншореком, В.С. Меськовым, Б.Н. Пятницыным. Отдельно следует отметить логическое исследование норм и ценностей, выполненное А.А. Ивиным.

Однако необходимо отметить то, что все эти достижения относятся по большей части к теориям естествознания. Социально-гуманитарное теоретическое знание, представляющее собой значительно более сложный для методологического анализа объект, еще относительно редко становится предметом исследований в работах, посвященных его методологическим проблемам. В отношении его типична ситуация, когда открытые применительно к естественнонаучным теориям общие законы и принципы их формирования и функционирования оказываются неприменимыми к теориям гуманитарных наук, ставя под сомнение статус теоретичности и даже научности социально-гуманитарного знания. Не выявлены структурные инварианты теорий, аналогичные тем, существование которых установлено в теориях естествознания Ч напротив, в большинстве философско-методологических работ подчеркиваются качественные различия между ними, сводящиеся преимущественно к нормативно-ценностному аспекту. Без преувеличения можно констатировать, что в настоящее время лишь немногие исследователи в области методологии гуманитарных наук разделяют точку зрения о структурной общности естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания (В.М. Розин, М.А. Розов, А.В. Юревич).

Также отдельная проблема заключается в том, что до сих пор не прояснен статус теоретических законов в гуманитарных науках. Как известно, среди представителей этой области научного знания существует довольно старая и авторитетная традиция, представители которой вообще склонны отрицать не то что возможность теоретической экспликации, но даже само существование универсальных законов общественного бытия, не зависящих от случайностей проявления воли, чувств и желаний самих людей. В настоящее время эта традиция по преимуществу является довлеющей в сознании подавляющего большинства представителей гуманитарных наук и разделяется также многими философами науки. Однако справедливости ради необходимо отметить, что в последние годы намечается явная тенденция к пересмотру этой точки зрения, представленная, например, в работах С. Ларсена и представителей его школы. Существование универсальных законов в социальных науках отстаивали А. Данто и А. Шюц. Среди отечественных и зарубежных исследователей данного вопроса, занимающих разные, подчас полярные точки зрения, необходимо упомянуть Т. Адорно, П. Бергера, И. Валлерстайна, М. Вебера, В. Виндельбанда, К. Гемпеля, С.И. Григорьева, В. Дильтея, Т. Дройзена, Э. Дюркгейма, В.В. Ильина, Л.Г. Ионина, Э. Кассирера, С.Э. Крапивенского, М.А. Кукарцеву, Ф.В. Лазарева, С.А. Лебедева, Л. фон Мизеса, К.М. Никонова, К. Поппера, А.И Ракитова, Г. Риккерта, В.Н. Турченко, М. Хоркхаймера, а также многих других.

Еще одна актуальная философская проблема, ждущая своего решения в будущем, Ч практически отсутствуют методологически значимые реконструкции процессов становления теорий в различных отраслях социально-гуманитарного знания. Во многих отношениях чуть ли не единственным примером исследования подобного рода вот уже более 20 лет остается проведенный В.М. Розиным сравнительный анализ становления естественных, технических и гуманитарных наук, в котором уделяется большое внимание теоретической проблематике. Создается впечатление, что социально-гуманитарное знания находится на преднаучной стадии своего развития, будучи неспособной выработать завершенное теоретическое знание, аналогичное таковому в естественных науках. Лишь в последние годы наметились позитивные сдвиги в этой области методологических исследований (В.Е. Беляева, Е.М. Болтенков, Р.Р. Вахитов, О.А. Власова, Л.А. Мусаэлян, В.Н. Сурков, С.Ю. Уколов).

Таким образом, можно заключить, что проблема исследования аспектов структуры и динамики социально-гуманитарного теоретического знания на сегодняшний день находится лишь в начале своей разработки. Одной из центральных проблем, которую предстоит решить в дальнейшем, является отыскание общих тенденций в динамике различных областей естественных и социально-гуманитарных наук, эксплицированных в соответствующих структурах теоретического знания. Перспективным подходом в ее решении, по нашему мнению, является рассмотрение естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания сквозь призму активного сознания познающего субъекта Ч один из вариантов деятельностного подхода (Ю.В. Громыко, В.Я. Дубровский, Г.П. и П.Г. Щедровицкие, Э.Г. Юдин). Это продиктовано наличием имманентно присущего сознанию свойства извлекать структуру содержания из объекта, достраивая его идеальную модель. Данный процесс предельно общ и не зависит от природы изучаемого объекта, в силу этого может быть положен в основу методологического исследования как естественнонаучного, так и социально-гуманитарного теоретического знания, которые на этом уровне анализа различаются уже не предметом и методами, а языком описания. Язык и формальные средства построения высказываний, будучи производными социокультурного поля (М.К. Петров, Е.Я. Режабек) обладают определенной онтологической значимостью и, в силу этого, сами могут выступать не только объектом, но и средством методологического исследования (В.А. Смирнов, М.К. Тимофеева). Также для понимания проблемы сознания и аспектов восприятия информации значимыми являются исследования в области когнитивной психологии.

Перемещение фокуса философского анализа с собственно проблем теоретического знания к их глубинным основаниям, заключенным в деятельной природе активного сознания, неизбежно влечет за собой интерес к иррациональным аспектам познания, которые применительно к науке и стоящими перед ней задачами изучены совершенно недостаточно. На наш взгляд, наиболее перспективным направлением решения данной задачи является исследование метафор и символов, их эвристической роли в научном познании и формировании теоретического знания (Г.С. Баранов, М. Блэк, М. Джонсон, Дж. Лакофф, М.К. Мамардашвили, А.А. Меньшиков, И.В. Полозова, А.М. Пятигорский, Н.В. Пшеничникова, В.А. Суровцев, В.Н. Сыров, М. Тёрнер, Ж. Фоконье). Значимость индивидуально-психического в познании надиндивидуально-всеобщего обусловлена существованием онтологического уровня символического языка: самоопределение психики людей их общественно-культурной деятельностью обусловлено детерминацией этой деятельности самой психикой как особым качеством жизни (Ф.Т. Михайлов, С.Л. Рубинштейн, В.А. Смирнов).

Объект исследования Ч теоретическое знание.

Предмет исследования Ч специфика структуры естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания.

Цель исследования Ч создание концепции структуры теоретического знания, объединяющей его формализуемое и неформализуемое содержание в рамках единого объекта. Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих исследовательских задач:

уточнить смысловое и функциональное содержание и специфику понятия структуры применительно к естественнонаучному и социально-гуманитарному теоретическому знанию;
провести категориальный и структурный анализ абстрактных объектов естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания на предмет выявления их морфологического сходства и различия;
интерпретировать феномен теоретического мышления в контексте целостных представлений о мышлении;
эксплицировать онтологические основания актов понимания и объяснения и их место в структуре теоретического знания;
исследовать формальную структуру объяснения в гуманитарном теоретическом знании;
рассмотреть соотношение истины и ценностей в структуре и языке теоретического знания;
исследовать эвристический потенциал неформализуемого содержания в структуре теоретического знания;
исследовать формальные свойства инвариантных структур абстрактных теоретических объектов;

Методологическую основу исследования составляют системный и деятельностный подходы в сочетании с онтологическими, гносеологическими и аксиологическими принципами классической и современной философии, в соответствии с которыми рассматриваемый объект определяется как целостный феномен с соответствующими уровнями организации и динамикой. Согласно нашей точке зрения, процесс познания предстает как результат деятельности активного сознания, находящей свое воплощение в актах коммуникации, а также органическом и неразрывном единстве объяснения и понимания действительности. Для решения частных задач исследования мы также привлекаем методы сравнительно-исторического, культурологического и структурно-функционального анализа в комплексе с принципами диалектического мышления. Широкое применение в диссертации нашли методы анализа и синтеза, восхождения от абстрактного к конкретному, а также ряд специальных математических и логических средств и методов.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

предложена концепция структуры теоретического знания, согласно которой основа системы абстрактных объектов образована дополнительными по отношению друг к другу номологическим и аксиологическим содержанием теоретического знания;
показана ограниченность трактовки понятия структура теоретического знания как системы абстрактных объектов, связанных между собой исключительно формальными отношениями логического следования;
установлено, что феномен теоретического знания обусловлен целостностью процесса мышления, предстающей в единстве рассудочного и интуитивного;
указаны структуры теоретического знания, аккумулирующие результаты понимания и объяснения явлений действительности;
установлена принципиальная возможность редукции телеологического объяснения к схеме дедуктивно-номологического объяснения;
показано, что дополнительность номологического и аксиологического содержания в структуре теоретического знания необходимо находит свое отражение также и в его языке;
выявлено, что эвристический потенциал неформализуемого содержания в структуре теоретического знания реализуется, прежде всего, через употребление метафор;
рассмотрена принципиальная возможность синтеза логики дополнительности и деонтической логики с возможностью объединения в структуре высказывания описательных и оценочных суждений, исследованы философские, общеметодологические и логические следствия этого факта.

Положения, выносимые на защиту:

Традиционное в философской литературе понимание структуры теоретического знания как образованной абстрактными объектами, связанными между собой причинно-следственными отношениями, в полной мере не отражает закономерностей структуры и динамики теоретического знания. Наряду с эксплицированными причинно-следственными отношеними между различными объектами действительности (лномологическим содержанием) структуру теоретического знания определяют также и детерминированные культурой ценностные ориентации субъекта познания (лаксиологическое содержание).

Формальные отношения логического следования в структуре абстрактных теоретических объектов необходимо рассматривать в комплексе с отношениями символического обмена между элементами аксиологического содержания. Формализуемое номологическое и неформализуемое аксиологическое содержание теоретического знания связаны между собой отношением дополнительности.

В каждом акте теоретического мышления понимание и объяснение дополнительны по отношению друг к другу. Структуры мышления, ответственные за понимание явлений гуманитарной сферы, и объяснение явлений природы выступают как взаимно обусловливающие и ассимилирующие друг друга системы.

Понимание в структуре теоретического знания находит свое отражение в неформализуемом содержании и в этом смысле оно противоположно объяснению, реализующемуся посредством формальных структур.

Телеологическое объяснение, реализуемое в форме практического силлогизма, формально эквивалентно гипотетико-дедуктивному объяснению, в структуре эксплананса которого утверждения, опирающиеся на некоторый общий закон, находятся в отношении дополнительности с утверждениями, общих законов не содержащими.

Соотношение номологического и аксиологического содержания теоретического знания определяет характер и структуру его языка. Язык теоретического знания представляет собой сложное единство огической и символической структур, последняя из которых образована, прежде всего, научными метафорами. Онтологическим основанием символического языка науки является социокультурное поле, в которое погружается сознание субъекта познания в процессе его становления как творческой личности.

Научные метафоры составляют важное основание абстрактных теоретических объектов. Традиционная трактовка метафоры как исключительно лингвистического феномена неоправданно узка и не объясняет ее плодотворной эвристической роли в научном познании. Научная метафора представляет собой важнейший элемент символического языка науки, ее роль в динамике теоретического знания сопоставима с ролью гештальт-переключателя между состояниями сознания познающего субъекта. Таким образом, у рассматриваемой в диссертации комплементарной структуры листина-ценность присутствуют онтологические основания как в объективной, так и в субъективной реальности.

Комплекс присущих абстрактным теоретическим объектам свойств точнее всего отражается трехзначным логическим исчислением высказываний, в основе которого лежит синтез квантовой логики Г. Рейхенбаха и логики лабсолютных оценок Э. Гуссерля. Оно существенно отличается от современных систем квантовых и оценочных логик, однако формально непротиворечиво, корректно и полно.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что ее основные положения и выводы создают фундамент новой концептуальной основы рассмотрения структуры теоретического знания, в которой поиски единства философских оснований ведутся с учетом предметно-методологической специфики естественных и социально-гуманитарных наук. Полученные результаты не только применимы в общемировоззренческом контексте, но и позволяют выработать комплекс методологических принципов, способствующих достижению целостности в описании феномена научной деятельности вообще и теоретического знания в частности.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения ее результатов в широком диапазоне различных видов деятельности. Теоретические обобщения и выводы могут использоваться для разработки учебных и специальных курсов по теории познания, философии и методологии естественных и социально-гуманитарных наук, психологии и социологии научной деятельности.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в монографии Структура теоретического знания в естественных и социально-гуманитарных науках, а также в ряде научных публикаций, в том числе в статьях, рекомендованных ВАК РФ.

Материалы диссертации обсуждались на научных конференциях: VII Межвузовской конференции студентов и молодых учёных г. Волгограда и Волгоградской области 12 - 15 ноября 2002 г., Научно-практической конференции Философия жизни волжан (весна 2003 г.), 61-й открытой итоговой научной конференции студентов и молодых учёных ВоГМУ Актуальные проблемы экспериментальной и клинической медицины 21 - 25 апреля 2003 г., III Международной конференции Человек в глобальных философских концепциях 14 Ц17 сентября 2004 г. Волгоград, 2004., IV Международной конференции Человек в глобальных философских концепциях, г. Волгоград, 28 - 31 мая 2007 г., Международной конференции Философия математики: актуальные проблемы, МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 15 - 16 июня 2007 г., Международной заочной научно-практической конференции Актуальные вопросы философии, истории и политологии, Новосибирск, 2011 г., III Международной заочной научно-практической конференции Современные направления научных исследований, Екатеринбург, 2011 г., Всероссийской научно-практической конференции Современные железные дороги: достижения, проблемы, образование, Волгоград, 2011 г., Второй Межрегиональной заочной научно-практической конференции Философия в контексте культуры. Брянск, 2011 г., V Международной научно-практической конференции Наука в современном мире, Москва, 22 марта 2011 г., Международной научно-практической Интернет-конференции Современные проблемы и пути их решения в науке, транспорте, производстве и образованииТ 2011, Украина, Одесса, 20 - 27 декабря 2011 г.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, содержащих четырнадцать параграфов, заключения. Список литературы насчитывает 325 наименований. Общий объем работы Ч 315 страниц.

основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, рассматривается степень ее научной разработанности, определяются объект и предмет исследования, формулируется его цель и задачи. Указываются элементы новизны, излагаются основные положения, выносимые на защиту, отмечаются теоретическая и практическая значимость исследования, формы и характер апробации и общая структура диссертации.

Первая глава Теоретическое знание: специфика, состояние и перспективы исследования посвящена проблемам исследования теоретического знания в естественных и социально-гуманитарных науках.

В первом параграфе Проблема эпистемологической реконструкции теоретического знания в исторической перспективе рассматриваются традиции изучения теоретического знания, сложившиеся в рамках различных научных школ. Особое внимание уделяется недостаточности формально-логической реконструкции теоретического знания, не оставляющей места в структуре для его социокультурных (в частности, ценностных) детерминаций.

Разработка формально-логических методов исследования теорий, безусловно, сыграла важную роль в понимании как принципов структуры, так и динамики теоретического знания. Однако попытка применить накопленный опыт к социально-гуманитарному знанию сразу же обнаруживает несостоятельность получающейся реконструкции. Многие теории социальных наук не могут быть адекватно представлены в качестве множества взаимосвязанных утверждений, замкнутых относительно выводимости (именно так стремится представить теоретическое знание логика, принимая в качестве образцов математические теории и теории математического естествознания). Простое перенесение воззрений на структуру теоретического знания с естественных наук на социально-гуманитарные, казавшееся таким естественным и методологически оправданным шагом, на самом деле затормозило самостоятельное развитие социально-гуманитарных наук почти на целое столетие, и этот застой, в конце концов, стал той благодатной почвой, на которой взошли семена отчуждения между ними и естествознанием.

Поэтому, для проведения универсальной реконструкции и создания работоспособных моделей теоретического знания, адекватных по отношению к реально существующим образцам, в первую очередь необходимо решить ряд проблем, важнейшей из которых, на взгляд диссертанта, является проблема соотношения номологического и аксиологического содержания в структуре теоретического знания. Существующие в научной литературе подходы к анализу соотношения между номологическим и аксиологическим содержанием теоретического знания, на наш взгляд, не отражают в полной мере ни фундаментального характера последнего, ни всю сложность их взаимосвязей. Существующие формально-логические схемы, ориентированные на дедукцию утверждений из аксиом, не способны вместить в себя неформализуемое в принципе знание, коим являются ценности. Например, широко известная концепция смены научных парадигм Т. Куна, учитывающая ценностные установки и ориентации ученых, все же к аксиологическому содержанию теорий (и теоретического знания вообще) напрямую не обращается, косвенно трактуя ценности как сугубо внешние факторы по отношению к теоретическому знанию.

Лишь Х. Патнэм одним из первых указывает на включенность аксиологических оснований в структуру теоретического знания, и показывает, что традиционное противопоставление факт Ч ценность не имеет рациональных оснований. Понимание и интерпретация научного факта предполагает определенную систему ценностей, в частности, отношение к самой истине как к ценности, которое, в свою очередь, также предполагает определенные критерии-ценности. Однако, несмотря на осознание философами данного обстоятельства, до сих пор в методологических исследованиях теоретического знания его ценностная составляющая все еще продолжает играть по преимуществу вспомогательную роль, выступая всего лишь как фон для создающихся формальных структур и непосредственно в них не отражаясь.

Поэтому в связи со сказанным прежде решения проблемы включения аксиологического содержания в структуру теоретического знания необходимо всесторонне рассмотреть вопрос о возможности рационального осмысления феномена ценностных детерминаций научного познания. Решению данной задачи посвящен второй параграф Ценности и особенности их экспликации в структуре теоретического знания, основное содержание которого сводится к двум выводам.

Во-первых, диссертантом показано, что понимание социального опыта, основанное на субъективных оценках, имеет такую же рациональную природу, как и объяснение, исходящее из признания существования объективной истины в знании о природе и обществе. Утверждение обратного входит в противоречие с многолетним опытом и всем содержанием социально-гуманитарных наук и, будучи принятым, помимо всего прочего обессмысливало бы деятельность ученых, занимающихся именно рациональным познанием. Прогнанное от парадного, рационально постигаемое всеобщее стремится проникнуть в структуру социально-гуманитарного теоретического знания с черного хода, проявляясь в требованиях присутствия в теориях объективного содержания и верификации знания.

В современном социально-гуманитарном знании данная тенденция прослеживается весьма отчетливо. Берущее свое начало в работах М. Вебера и Т. Адорно стремление отождествить объективность научного знания и свободу от ценностных суждений неминуемо приводит к логическому парадоксу, поскольку истина, объективность и свобода от ценностей сами являются ценностями, причем рационально постигаемыми. Поэтому, как отмечает К. Поппер, различение номотетических и идиографических наук по критерию, предложенному в свое время Г. Риккертом, неоправданно, если под наукой понимать занятие с определенными логически различимыми проблемами того или иного рода. Более того, понимание явлений, взятое само по себе без каких-либо попыток их объяснения (равно как и обратная ситуация), недостаточно для придания умозаключениям научного статуса. Полагая, что оптимальное для теоретического знания сочетание степени понимания и возможности объяснения реализуется в успешных предсказаниях, диссертант, вслед за М. Хоркхаймером, полагает, что ожидать от социальных наук в перспективе возможности предвидения событий столь же естественно, сколь и от наук о природе.

Во-вторых, различие между социальными и естественными науками не следует усматривать в различных логиках, руководящих познанием в данных областях. Законы мышления одинаковы в этих областях знания, и это обстоятельство является главным аргументом в пользу поиска оснований структурного единства теоретического знания в естественных и социально-гуманитарных науках. Более того, опыт социальных наук свидетельствует о возможности использовать в познании процедуры, традиционно используемые в естественных науках, прежде всего, верификацию. В основе верификации лежит принцип рационального обоснования поведения действующего лица, которое могло бы быть понято с помощью обыденных интерпретаций как наблюдателю, так и наблюдаемому. Мотивы, цели и социальные роли поэтому подчиняются сразу двум постулатам Ч огической последовательности и адекватности. Постулат логической последовательности гарантирует объективную достоверность объектов мышления, созданных социальным ученым, постулат адекватности Ч совместимость с конструктами повседневной жизни. То место, которое в теориях естественных наук занимают объективные закономерности, в социальных науках занимают ценностно-детерминированные тенденции, имеющие рациональную экспликацию.

Таким образом, в первой главе диссертации установлено, что существуют убедительные аргументы в пользу внутреннего родства естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания, обусловленного рациональной природой объекта познания. Другие аргументы в пользу этой идеи предоставляет исследование структуры теоретического знания, которому целиком посвящена вторая глава диссертации Структурно-функциональный анализ естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания.

Первый параграф Особенности структуры естественнонаучного теоретического знания посвящен анализу основных этапов структурно-функциональной реконструкции естественнонаучного теоретического знания на материале, прежде всего, физических теорий. Здесь показывается, что логически непротиворечивой структуры теоретического знания недостаточно для его истинности. В ситуации, когда невозможны экспериментальные проверки, выбор из нескольких логически эквивалентных формулировок теории определяется ценностными установками. Такого рода предпочтения ученых заставляют предположить наличие в структуре теоретического знания аксиологического содержания, отвечающего (или не отвечающего) мировоззрению исследователя.

Ценностно-нагруженными оказываются и такие, казалось бы, строго определенные операции, как верификация и фальсификация теоретического знания. Согласно К. Попперу, поворотными моментами в развитии научного знания являются фальсификации известных теорий при помощи базисных суждений, напрямую следующих из данных опыта. Но являются ли сами базисные суждения потенциально фальсифицируемыми и если все-таки являются, то в чем заключается критерий, показывающий, когда необходимо остановить потенциально бесконечный процесс фальсифицирования? Как показывают современные методологические исследования, данный процесс является ценностно-нагруженным Ч именно ценности, принятые научным сообществом, решают когда и как это следует делать.

Исследования структуры и функционирования естественнонаучного теоретического знания наряду с рационально эксплицируемыми оценками, указывают на значимость и таких ценностей, относительно которых невозможна рациональная рефлексия. Мы категорически не согласны с широко распространенным среди философов науки мнением, разделяемым, например, Р.М. Нугаевым, что по отношению к такого рода ценностям карнаповское и веберовское требование свободы от ценностей представляется совершенно оправданным. Аргументы в пользу нашей позиции мы приводим, анализируя процессы решения мировоззренческих проблем, вызываемых к жизни развитием теоретического знания, то есть таких, для решения которых является недостаточным обращение к опыту или к средствам рациональной верификации. Одной из таких проблем является проблема интерпретации квантовомеханического формализма и связанная с ней проблема скрытых параметров в квантовой механике.

Главным итогом параграфа мы полагаем признание необходимости дополнения формально-логической структуры естественнонаучного теоретического знания неформализуемыми элементами, прежде всего его ценностными детерминациями. Данная задача может решаться различными способами, например, переходом от формально-логической реконструкции структуры к системной, в которой неформализуемое содержание заключено в способе организации элементов. Однако даже на этом пути остается недостаточно проясненным вопрос о том, каким именно образом можно включить в структуру рационального феномена (теоретического знания) иррациональные по своей природе ценности и достаточно ли ограничиться их рациональным подмножеством Ч когнитивными и эпистемологическими ценностями. Очевидно, что следует исключить из рассмотрения как представления о причинно-следственной связи между собственно теоретическим знанием и его аксиологическими основаниями, так и простую корреляцию между ними, порожденную какими-либо случайными совпадениями.

Во втором параграфе Особенности структуры социально-гуманитарного теоретического знания рассматриваются аспекты эпистемологического анализа теоретического знания в науках об обществе. Автором отмечено структурное подобие естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания, если рассмотрение проводить, основываясь на одной из известных концепций структуры теоретического знания Ч модели лцентр-периферия. Однако такой подход уже с самого начала сталкивается с двумя весьма существенными трудностями.

Первая из них обусловлена отсутствием однозначного понимания того, что же на самом деле является теоретическим знанием в науках о человеке и обществе. В истории этих наук в разное время выдвигались аргументы как в пользу, так и против возможности существования в них полноценных теорий, причем преобладающей точкой зрения тогда (впрочем, как во многом и сейчас) являлась вторая. Например, Ч. Тейлор и К. Поппер полагали, что соответствующие структурные элементы теоретического знания замаскированы и искажены саморефлексией познающего субъекта и поэтому установить законы в социальных науках невозможно из-за способности человека интерпретировать и использовать свое знание об обществе в своих действиях. А поскольку интерпретации постоянно меняются и испытывают влияние изменений, происходящих в обществе, то возникают явления, не могущие быть адекватно интерпретированы и объяснены на лязыке прошлого. Поэтому-то и создание теорий, актуальных более или менее продолжительное время в общественных науках, невозможно. Л. Витгенштейн же, напротив, усматривал невозможность построения полноценной теории в социо-гуманитарном знании в изменении не столько самой реальности, сколько языка и правил построения языковых конструкций, описывающих ее.

Вторая и, на наш взгляд, главная трудность структурного анализа теорий социально-гуманитарных наук обусловлена тем обстоятельством, что модель лцентр-периферия не предусматривает релевантной экспликации для так называемой скрытой области теорий. Традиционно, еще со времен М. Полани, скрытая область отождествляется с неявным, личностным знанием, имеющим аксиологическую природу. В концепции Полани личностное знание является чуть ли не главным определяющим фактором развития теоретического знания в целом, при том, что механизмы этого влияния так и остаются не проясненными. В бинарной модели лцентр-периферия скрытая область выглядит инородным телом, поскольку, как уже отмечалось нами выше, ценностные детерминации не могут быть непротиворечиво встроены в систему сугубо рациональных по своей природе взаимосвязей между центральными и периферийными областями теоретического знания.

Основной вывод второй главы диссертации: из модели структуры теоретического знания невозможно элиминировать ценности без ущерба для ее релевантности и что именно присутствие этого, неформализуемого фактора во многом обусловливает вид данной модели. Однако открытым остается вопрос о способе включения неформализуемого содержания в структуру теоретического знания и поскольку теоретическое знание есть результат мыслительной деятельности, то изучение закономерностей его структуры и генезиса неизбежно приведет нас к необходимости исследовать структуру человеческого мышления.

Третья глава диссертации Методологические аспекты анализа структуры теоретического знания имеет важное значение для исследования в целом. В ней автор обращается к вопросу об основаниях теоретического знания, связывая их с феноменом теоретического мышления.

В первом параграфе лДеятельностный подход к исследованию теоретического мышления рассматривается место понимания в структуре мыслительного акта, а также проблема взаимосвязи понимания и объяснения в русле деятельностного подхода к познанию. Выбор в качестве методологической основы исследования именно деятельностного подхода продиктован тем обстоятельством, что непременным условием познания выступает именно преобразующее действительность активное сознание субъекта. И создание системы теоретического знания является главным результатом этой деятельности.

Одним из главных достоинств деятельностного подхода является возможность преодолеть разрыв между социально-гуманитарным и естественнонаучным познанием, интерпретируя понимание как необходимое условие теоретического мышления. Еще у Гегеля понимание рассматривалось как процедура, общая для всех наук, характеризующая теоретико-категориальный синтез внутри научного знания. Однако к концу XIX в. понимание все более и более связывается с актами духа, духовной деятельностью самосознания, осуществляющейся в языке и благодаря языку, в психических процессах и в речи, которые становятся предметом специального изучения. Именно этот сдвиг в его интерпретации и привел к кардинальному размежеванию методов понимания, присущих гуманитарно-историческому знанию, и методов объяснения, свойственных естественным наукам. Понимание отныне нацелено лишь на акт коммуникации субъектов, осуществляемый посредством языка и речи. Мыслящий и понимающий субъекты разделены пространством и временем и тем самым противопоставлены друг другу. Для осуществления акта коммуникации необходимо лопосредующее звено, продукт синтеза материального и идеального, носителя и смысла. Это звено Ч речь (или текст) и задача понимания как когнитивной процедуры Ч восприятие смысла речи (текста), адекватное вложенному в нее мыслящим субъектом. Таким образом, мышление в акте коммуникации выступает как операционально-объектное выделение или созидание содержания и выражение (или фиксация) его в одновременно и параллельно создаваемой знаковой форме. Смысловая организация знаковой формы текста подлежит интерпретации, осуществляющейся в ходе соотнесения элементов текста с объектно-операциональными элементами ситуации. Роль понимания, таким образом, заключается в восстановлении структуры смысла, заложенной в текст процессом мышления, и структурировании плоскости содержания соответственно смысловой структуре текста.

Очевидно, что объяснение законов природы выпадает из контекста коммуникации:наличествует понимающий субъект, однако отсутствует субъект мыслящий, созидающий смысл. Как для рационалистов XVII-XVIII столетий, так и для позитивистов XIX-го, природа неодушевленна, она не обладает свободой воли, необходимой для творения смысла, она всего лишь объект приложения познающих и преобразующих ее усилий. Между понимающим субъектом и природой коммуникация невозможна, следовательно, объяснение ее законов и понимание смысла Ч разные, и даже в чем-то противоположные когнитивные процедуры.

Однако внимательное рассмотрение и критический анализ тех допущений, которые были сделаны при введении определений мышления и понимания, позволяет найти единую основу непротиворечивого описания объясняющих и понимающих процедур. Как истинный смысл текста, так и существующие законы природы, изначально скрыты от нас. Поэтому можно предположить, что субъект, познавая, должен воссоздать (т.е. заново создать) структуру реальности. В самом деле, реальный мыслительный процесс, связанный с восстановлением содержания текста и заложенного в него смысла, практически никогда не приводит к тождественному воспроизведению авторского замысла. Смысл текста может меняться от прочтения к прочтению. Формулировки законов природы также претерпевают изменения с течением времени. Можно заключить, что в ходе процесса познания различные степени понимания сменяют друг друга, выводя мышление на качественно новые уровни.

Таким образом, понимающий субъект воссоздает реальность в своем сознании, выполняя особую работу по преобразованию содержания. Понимание тем самым оказывается вовлечено в значительно более широкий контекст, нежели тот, который задается непосредственным отражением действительности или текста. Ключевым звеном когнитивной деятельности субъекта является процедура, лизвлекающая структуру содержания из объекта и операций практической деятельности.

Смыслом познания, его лоправданием является практическое воплощение его результатов, предполагающее создание лидеальной схемы, отражающей тот или иной уровень понимания структуры реальности. Такие идеальные схемы известны под названием теорий, а результат их практического использования носит название лобъяснение действительности. Объяснение и понимание тесно взаимосвязаны, но связь между ними нетривиальна. На первоначальных стадиях освоения действительности человеком, когда еще нельзя говорить о каком-либо адекватном понимании управляющих ею законов, объяснения явлений, как правило, просты и легко приложимы к практической деятельности. Но по мере совершенствования понимания, объяснения неизбежно теряют былую простоту, теории усложняются, их абстрактные объекты теряют наглядность, а практическое использование теоретического знания требует значительно больших усилий, нежели ранее. Таким образом, понимание и объяснение, предполагая друг друга, все же исключают ситуацию, в которой возможно одновременное полное понимание и практически применимое объяснение. Поэтому мы полагаем, что в структуре теоретического мышления связь понимания и объяснения точнее всего передается отношением дополнительности.

Во втором параграфе лДополнительность формального и неформального в структуре теоретического знания в контексте целостных представлений о мышлении рассматриваются условия достижения целостности мышления как необходимой предпосылки мышления теоретического. Как отмечают специалисты в области психологии мышления и восприятия (в частности, В.П. Зинченко), любое, не разорванное патологически мышление целостно. В контексте нашего исследования целостность мышления подразумевает его высшую стадию, характеризующуюся гармоничным целым в сочетании понимающих и объясняющих функций.

Рассмотренная в предыдущем параграфе дополнительность понимания и объяснения в структуре теоретического мышления необходимо должна находить свою экспликацию в структуре теоретического знания. В процессе ее поиска следует помнить о том, что переход к практической деятельности требует указания алгоритма действий, поэтому путь от понимания к объяснению связан с введением формальной структуры. В силу этого всестороннее исследование когнитивных систем требует одновременно работы сразу в двух направлениях: изучение их логической структуры и исследование аспектов психологии открытия, не связанных с какими-либо формальными структурами.

В диссертации мы отстаиваем положение, согласно которому объяснение явлений аккумулировано в формализуемом содержании теоретического знания, а результат понимания их сущности Ч в его неформализуемом содержании. На основании многочисленных исследований, проведенных как психологами, так и философами, можно утверждать, что ключевую роль в понимании играют интуиция, прозрения, озарения и прочие, слабо представимые в рациональных категориях психические акты. По этой причине часто невозможно объяснить (вербализовать) тот путь, который привел к решению проблемы, то есть понимание исключает объяснение.

С другой стороны, давно подмечено, что полная формализация когнитивной системы исключает в ней появление принципиально нового знания. Посылки логических умозаключений прозрачны в той же степени, что и следствия, появление же аксиом само требует объяснения уже вне рамок когнитивной системы, дабы не нарушать ее непротиворечивость. Примеры известных теорий (квантовая механика, теория относительности, классическая термодинамика, теория эволюции и др.) показывают нам, что сохранение возможности объяснения требует ограничения степени понимания определенным уровнем абстракции, задаваемым в структуре теоретических объектов (лволны де Бройля, материальная точка, лидеальный газб атом и пр.). Опираясь на это, мы утверждаем, что формализуемое и неформализуемое содержание в структуре теоретического знания также связаны отношением дополнительности, как и понимание и объяснение в структуре самого теоретического мышления.

Таким образом, диссертантом показано, что целостное мышление есть результат дополнительности логического и психического, влекущей дополнительность формального и неформального уже непосредственно в структуре теоретического знания. Абстрактные теоретические объекты следует рассматривать как дуальные структуры, образованные номологическим и аксиологическим содержанием, для их характеристики нами вводится термин листинностно-ценностная дополнительность. Исследованию различных аспектов истинно-ценностной дополнительности посвящены следующие две главы диссертации.

Четвертая глава Формализуемое и неформализуемое содержание в структуре теоретического знания играет центральную роль в нашем исследовании. Ее первый параграф Некоторые проблемы в исследовании формализуемого и неформализуемого содержания теоретического знания посвящен выяснению роли и места неформализуемого содержания в структуре теоретического знания. Диссертант показывает, что традиционное в философской литературе отождествление неформализуемого содержания естественнонаучных теорий с так называемыми содержательными допущениями (В.С. Степин), сводящимся к выражению средствами естественного языка операций математического формализма, не представляется оправданным. По той же причине не следует считать неформализуемым содержанием теоретического знания словесные формулировки логических выводов, характерные для теорий социально-гуманитарных наук.

По мнению автора диссертационного исследования, появление неформализуемого содержания есть следствие несовершенства языка, хорошо приспособленного для описания известного и зачастую совершенно непригодного в ситуациях, когда ученые сталкиваются с неизвестным. Именно эти ситуации приводят к парадоксам, для разрешения которых приходится строить догадки, и главную роль в этом играет интуиция, рождающая аналогии с известным знанием или привлекающая метафоры из культурного багажа. От того, насколько они удачны, зависит, будет ли наука на данном этапе продвинута вперед или отброшена назад. С этими психическими актами, по нашему мнению, и связано первоначальное проникновение в неисследованную область.

Второй параграф Особенности формальной структуры объяснения в естественнонаучном и социально-гуманитарном теоретическом знании посвящен, как это явствует из его названия, структуре объяснения в естественных и гуманитарных науках. Нами установлено, что существующее многообразие форм объяснения в естественных науках может быть путем преобразований эксплананса и экспланандума редуцировано к некоторой базовой форме, в общих чертах повторяющей дедуктивно-номологическое объяснение. Индуктивно-вероятностное объяснение может быть получено, если детерминистический закон, содержащийся в экспланансе, заменить на вероятностный или, что эквивалентно, множество посылок и следствий сделать нечеткими. Функциональное объяснение может быть представлено как каузальное путем замены экспланандума на такой, который бы включал в себя условия достижения гомеостаза и целостности системы. Общим для указанных типов объяснения является отношение логического следования, которым связаны посылки и следствия.

Совершенно иной представляется схема телеологического объяснения, принятая в науках об обществе. Учесть все многообразие проявлений свободной воли не представляется возможным, поэтому широко распространены взгляды, отрицающие наличие универсальных законов, могущих послужить базой для причинного объяснения и формирования полноценной теории. Поэтому место логического следования в структуре объяснения занимают соображения достижения цели, которая может прямо не совпадать с действиями, подлежащими объяснению. Однако и здесь возможна замена эксплананса, причем эксплананс, содержащий общий закон, находится в отношении дополнительности с экспланансом, такого закона не содержащего. Здесь мы впервые сталкиваемся с одним из важнейших следствий дополнительности формализуемого и неформализуемого содержания теоретического знания.

Третий параграф Ценности и нормы в структуре неформализуемого содержания теоретического знания посвящен исследованию механизмов влияния социокультурных и ценностных детерминаций на структуру теоретического знания. Автором показано, что различия в ценностно-нормативной сфере способны приводить к диаметрально противоположным теоретическим построениям, причем это характерно как для социально-гуманитарного, так для естественнонаучного познания. Выше, в первой главе диссертации, было отмечено, что процесс создания Новоевропейской науки сопровождала удивительная по силе ценностная мотивация, определившая вектор развития естествознания на три последующих столетия. Однако это же можно сказать о любой области знания, развивавшейся в то время. Показательным примером для нас служит деятельность двух современников Ч Р. Декарта и Ф. Бэкона. В их сочинениях, посвященных разработке методологии познания природы, с самого начала прослеживаются две полностью противоположные друг другу линии, детерминированные различиями в мировоззрении этих мыслителей, имеющими, безусловно, ценностную природу.

Так же ценностно-детерминированными были причины, заставившие двигаться разными путями двух создателей дифференциального и интегрального исчисления, Ч Г. Лейбница и И. Ньютона. Как утверждают некоторые исследователи творчества Лейбница, его многолетние профессиональные занятия математикой, а также особое эстетическое чувство, заставлявшее тщательным образом выбирать обозначения, позволили ему создать особое, символическое исчисление, получившее самостоятельное бытие и легшее впоследствии в основу математического анализа. Ньютону, следовавшему в своем творчестве эмпиристской философской стратегии, заложенной Бэконом, и доверявшему в поиске истины более эксперименту, нежели теории, идея самостоятельного развития одного из линструментов познания показалась не заслуживающей внимания.

Таким образом, две противоположные друг другу системы когнитивных ценностей способны предопределять противоположные методологические подходы, в которых предпочтительное внимание к одним сторонам объективной реальности исключает знание о других. Причем очевидно, что эти ценности не могут быть соотнесены с рациональной сферой сознания и относятся, скорее, к сфере эстетики. Главным выводом этого этапа исследования можно считать тезис о качественной неоднородности ценностно-нормативной сферы, о несводимости ее только и исключительно к рационально осознаваемым оценкам, о важной роли в теоретическом исследовании иррациональных ценностей в духе Лотце, о которых шла речь во второй главе и которые старалась элиминировать из теоретического знания позитивистская наука. Эти ценности и образуют глубинный слой неформализуемого содержания теоретического знания, обусловливающий в дальнейшем его формализуемое содержание.

В четвертом параграфе Эвристическая роль неформализуемого содержания в неформализуемом содержании теоретического знания выделяется два аспекта. Первый из них, аксиологический и нормативный, как показано в предыдущем параграфе, определяет вектор развития формирующейся теории, аккумулируя в себе в имплицитном виде особенности личности самого исследователя. Второй, которому не дается специального наименования, но который условно можно было бы назвать символическим, связан непосредственно со слоем абстрактных объектов теории, очерчивая их своеобразные предпосылочные грани. Это уровень аналогий и метафор, привходящих во вновь формирующуюся теорию либо из уже существующих образцов теоретического знания, либо из еще не ассимилированной наукой обыденной действительности.

Дальнейшее изложение посвящено раскрытию эвристической роли и механизма действия метафоры, существенно опирающейся на представления об активном сознании, изложенные выше и служащие одной из методологических основ диссертации. Давно известна двойственная природа метафоричности: метафора воспринимается одновременно как на внерациональном, так и на рациональном уровнях психики, создавая тем самым условия для более полного раскрытия когнитивных возможностей субъекта. Рациональный аспект метафоры к настоящему времени исследован достаточно полно в трудах лингвистов, внерациональный же аспект только начинает исследоваться. Критически анализируя популярную на сегодняшний день интерпретацию метафоры с позиции теории языковых игр, диссертант показывает, что ее традиционная трактовка как исключительно лингвистического феномена неоправданно узка и не объясняет ее плодотворной роли в научном познании.

Термин лязыковая игра, первоначально введенный Л. Витгенштейном в Философских исследованиях 1953 года, обозначает лишь систему конвенциональных правил, которыми руководствуется говорящий на том или ином языке. Понятие лигры необходимо было Витгенштейну, чтобы подчеркнуть принципиальный плюрализм и равноценность юбых правил коммуникации. Поскольку авторы, как это следует из текста статьи, приемлют взгляды Витгенштейна, то должны также принимать и его определение языковой игры. Но правила можно принимать лишь сознательно, поэтому любое рационально не эксплицируемое и не выраженное формально условие не может выступать в качестве правила, либо компонента некоторого правила. Метафора рационально не эксплицируема и неформализуема, следовательно, не может являться элементом языковой игры.

Поэтому автор, желая учесть, прежде всего, неформализуемое содержание метафор, последовательно развивает взгляд на метафору как на элемент языка символов, играющего роль гештальт-переключателя между состояниями сознания познающего субъекта. Метафора выступает в роли некоего ключа к пониманию, которое, в свою очередь может быть интерпретировано как переключение в определенное состояние сознания. Что же отличает удачную метафору от неудачной? Подобно тому, что ключ от одного замка не подходит к другому, метафора специфична по отношению к контексту, вне которого она бесполезна. Диссертант полагает, что действие метафоры подобно явлению резонанса, в который вовлекается сознание: происходит своего рода резонансное поглощение удачной метафоры сознанием, что влечет за собой переход его в следующее, высшее состояние. С неудачной метафорой подобного не происходит, что еще больше усиливает сходство с явлением резонанса.

Также установлено существование онтологического основания метафоры Ч культурного поля, в которое погружается сознание ученого в процессе его становления как творческой личности. Тем самым у рассматриваемой нами комплементарной дуальной структуры листина-ценность присутствуют онтологические основания как в объективной, так и в субъективной реальности.

Пятый параграф Дополнительность формализуемого и неформализуемого содержания естественнонаучного и социально-гуманитарного теоретического знания посвящен применению рассматриваемой дуальной истинностно-ценностной структуры к анализу теоретического знания. Мы сосредоточили свое внимание на тех преимуществах, которые развиваемый нами подход обеспечивает по сравнению с традиционными приемами методологического анализа структуры теорий, явно не учитывающими влияния сознания непосредственно на их содержание.

Идея дополнительности Ч одна из самых сложных, труднодоступных, но вместе с тем интересных и многообещающих философских идей. Еще Н. Бор полагал, что принцип дополнительности имеет более широкую методологическую значимость, чем частный физический принцип. В своих работах он отмечает, что в области психологии имеются взаимные соотношения, которые обусловлены единым характером сознания и поразительно напоминают физические следствия существования кванта действия, поскольку непрерывность мышления и сохранение индивидуальности личности в отношениях между людьми аналогичны волновому описанию материальных частиц при сохранении их как отдельных корпускул в процессе взаимодействия. Для описания мыслительных феноменов требуются взаимоисключающие классы понятий, что соответствует ситуации описания объектов микрофизики. Закономерности человеческого мышления необходимо отражаются в свойствах языка, делая взаимоисключающими процедуры анализа понятий и их практического применения.

Таким образом, онтологические основания истинностно-ценностной дополнительности скрыты в глубине человеческой психики. Возникновение необходимости комплементарного описания реальности на основании принципа дополнительности, по убеждению автора диссертационного исследования, есть реакция на несовершенство дескриптивных возможностей естественных языков, формирующихся вне задач научного познания реальности. Современные исследователи (Н.Г. Супрун) отмечают, что дополнительность прослеживается даже в структуре самой методологии научного познания, связывая когнитивные и ценностные аспекты эпистемологии.

В методологическом отношении подход, основанный на идее дополнительности, представляется в значительной степени более эффективным, чем попытки полностью рациональной экспликации содержания теоретического знания, например основанные на теоретико-структурных представлениях. Структурный анализ предполагает полную формализацию содержания теории, чего, очевидно, добиться не представляется возможным. Такой подход, по мнению автора, чересчур сильно огрубляет и упрощает богатое содержание теоретического знания, поскольку сводит когнитивную деятельность к решению возникающих в ходе построения системы теоретического знания частных задач, получаемое проблемное знание редуцирует к полюсам листинного или ложного, а нормы и ценности Ч к рационально эксплицируемым и формализуемым оценкам. Одной из задач предпринятого нами исследования было проиллюстрировать, что редукция научной теории до формальной схемы не отвечает не только духу социально-гуманитарного знания, но даже и естественнонаучного и, скорее, не способствует, а препятствует рассмотрению этих двух сторон научного знания с единых позиций.

Тем новым, что мог бы привнести принцип истинностно-ценностной дополнительности в эпистемологический анализ структуры теоретического знания, является последовательный учет и раскрытие символических свойств абстрактных теоретических объектов. Без них чрезвычайно затруднено адекватное построение теории в социально-гуманитарном знании, что показано нами на примере анализа структурной реконструкции экономической теории стоимости, проведенной М.С. Бургиным и В.И. Кузнецовым.

Ее центральным пунктом является сопоставление во взаимно однозначное соответствие множества объектов и множества имен, наряду с которыми дополнительно вводятся более сложные концептуальные структуры Ч абстрактные свойства. Объектам приписывается два вида свойств: реальные и абстрактные, существующие, по выражению авторов, соответственно inre и inmente. Важнейшим абстрактным свойством цены товара с позиции анализируемой М.С. Бургиным и В.И. Кузнецовым марксовой теории стоимости является количество трудозатрат на его производство.

Абстрактные свойства в рамках структурно-номинативной модели опираются на формальную структуру и в силу данного обстоятельства не могут выступать в качестве символических. Поэтому за рамками структурно-номинативной реконструкции теории стоимости остаются эффект деструкции стоимостных отношений со стороны как производителя, так и (в особенности) со стороны потребления Ч экономическая реалия дня сегодняшнего. Эффект показного или статусного потребления, описанный младшим современником Маркса Т. Вебленом, также напрямую связан с символической стоимостью товаров. В условиях арыночной экономики потребители подвергаются всевозможным видам общественного и психологического давления, вынуждающих их принимать неразумные решения. Безграничная же экспансия производства предполагает возможность увеличения цены товаров без пропорционального роста затрат труда и ресурсов.

Вполне очевидно, что адекватно учесть описанный эффект можно, представив абстрактную стоимость товаров в виде комплементарных друг другу реальной и символической стоимости. Конечно, такая модификация модели повлечет за собой как следствие принципиальную неопределенность в количественном выражении стоимости. Опыт квантовой теории свидетельствует: неопределенность Ч обратная сторона дополнительности. В нашем примере природа неопределенности скрыта в сознании потенциальных потребителей, в особенностях их межличностной коммуникации.

Таким образом, формирующееся теоретическое знание предстает как результат синтеза двух начал Ч рационального и внерационального восприятия действительности. И на одном из полюсов находятся полностью формализованные теории математического естествознания, а на другом Ч теории знания социально-гуманитарного, в той же мере свободные от организации по нормам гипотетико-дедуктивного построения.

Пятая глава Логико-гносеологический анализ листинностно-ценностной дополнительности в структуре теоретического знания посвящена исследованию возможности логической экспликации феномена листинно-ценностной дополнительности и построению на основе дуальных структур формально непротиворечивых теорий. Исследования подобного рода играли важную роль в процессе теоретического осмысления наследия квантовой теории, впервые лоткрывшей феномен дополнительности. Целью данной главы является рассмотрение возможности построения на основе истинно-ценностной дополнительности формально корректного, непротиворечивого и полного исчисления высказываний.

В первом параграфе Принцип дополнительности в теоретическом знании и проблемы его обоснования рассмотрены логические аспекты дополнительности. Основной вывод параграфа: дополнительность в логическом отношении является неклассическим расширением понятия противоречия (В.С. Меськов) и для его адекватного описания недостаточно средств классической двузначной логики. В качестве наиболее подходящей выразительной основы для дополнительности нами в диссертации избрана трехзначная логическая система Г. Рейхенбаха.

Также в работе принято следующее определение дополнительности: Два высказывания находятся в отношении дополнительности, если и только если:

Они не могут одновременно быть истинными;
Они не могут одновременно быть ложными;
Если одно из них является истинным или ложным, то второе Ч неопределенным;
Если одно из них является неопределенным, то второе может принимать любое из допустимых истинностных значений.

В логической системе Рейхенбаха операция дополнительности задается следующей таблицей истинности: (? Ч символ операции дополнительности, И Ч листинно, Л Ч ложно, Н Ч неопределенно):

p	q	р?q
И	И
И	Н	И
И
Н	И	И
Н	Н	И
Н		И
	И
	Н	И

Из нее следует, что между дополнительными высказываниями имеет место иной вид несовместимости, чем описываемый в классической логике.

Второй параграф Вопросы формального обоснования, непротиворечивости и полноты исчисления высказываний на основе принципа листинностно-ценностной дополнительности содержит логический анализ исчисления высказываний, основанного на истинностно-ценностной дополнительности, проводимый средствами трехзначной логики. Очевидно, что данная логическая система должна включать средства оценивания. Поэтому в работе построен аналог операции дополнительности для логики абсолютных оценок, избранной автором из-за наличия черт формального сходства с трехзначной логикой истинности Г. Рейхенбаха: значения листинно, ложно, неопределенно сопоставляются со значениями хорошо, плохо, безразлично. Диссертант, вслед за А.А. Ивиным, поддерживает идею о неполной упорядоченности данных множеств. Значения неопределенно и безразлично качественно отличны от остальных. Автор предлагает считать неопределенное высказывание оценочным, могущим принимать значения хорошо или плохо, а безразличное высказывание Ч описательным, принимающим значения листинно или ложно. По его мнению, только таким образом можно удовлетворить требованию фактической невозможности получить достоверное знание о денотате apriori. В этом случае может идти речь лишь об оценке нашего знания (или незнания), которая может быть, соответственно, хорошей или плохой. Оценка знания о действительности в значительной мере сопряжена с внерациональными путями ее постижения, один из важнейших Ч метафорический Ч был рассмотрен автором в предыдущей главе диссертации. Данная интерпретация неопределенности симметрична относительно двойственности: оценка перестает быть оценкойaposteriori, когда вероятностное знание становится достоверным, а неопределенное высказывание Ч истинным, либо ложным. Достоверное знание ценностно-нейтрально, поэтому описательное суждение должно быть охарактеризовано как оценочно-безразличное. Безусловно, такая, сильно упрощенная модель когнитивной деятельности, не может претендовать на полноту отражения процессов познания, но уже в таком примитивизированном виде она отражает их существенные черты и, что немаловажно, позволяет получить ряд нетривиальных следствий.

Важнейшим из таких следствий, на взгляд диссертанта, является сочетание в рамках одного высказывания описательных и оценочных суждений, связанных между собой отношением дополнительности. Значимые для логики следствия этой дополнительности рассмотрены ниже; пока же можно обратить внимание на то обстоятельство, что такой подход к построению высказывания позволяет если не обойти совсем, то, по крайней мере, существенно ослабить известный метаэтический принцип Юма, утверждающий невозможность перехода от описательных суждений к оценочным при помощи чисто логических средств. То, что такой переход возможен, следует из равноправия и двойственности описательного и оценочного содержания выказывания. Более того, невозможно указать ни одного примера высказывания, содержащего формулировку закона природы либо общественного закона, в которой бы подобная двойственность нарушалась. Всякий раз, описывая сущее, субъект тем самым формирует некий нормативный контекст, в рамках которого происходит дальнейшее постижение действительности. Указанный контекст образуют не только общепринятые в науке методологические нормы, но и вновь открываемые законы, точнее требование согласования с ними впоследствии получаемого знания. Проще говоря, каждый закон, помимо лописания сущего, наравне с ним включает также требования должного: оценки и нормы, с которыми сопоставляется получаемое впоследствии знание.

Сочетание в одном объекте сущностных и оценочно-нормативных компонент характерно не только для теоретических законов. Гораздо более важно, что такая же двойственная структура характерна и для теоретических объектов. Поскольку они всегда строятся путем упрощений реально существующих прототипов (такие, например, как материальная точка) или конструируются на их основе (как квантовомеханическая волна-частица), то наряду с описательной, их структура также необходимо включает и оценочно-нормативную часть, устанавливающую критерии соответствия заранее определенным условиям. Иными словами, как и в теоретическом законе, в абстрактном теоретическом объекте наличествует сложная связь между его формально-логической и ценностно-нормативной организацией. Необходимость последней можно проиллюстрировать тем хорошо известным фактом, что любой абстрактный объект, будучи образован в ходе формальных процедур, самим своим существованием предписывает исследователям определенный сценарий последующих действий, основным мотивом которых является не что иное, как продиктованное свойствами абстрактного объекта долженствование.

Также при помощи средств математической теории графов получено строгое доказательство эквивалентности схемы телеологического объяснения с заменой эксплананса, предложенной А. Данто, и практического силлогизма Г.-Х. фон Вригта, что, на взгляд автора, снимает последние возражения против общности схем объяснения в естествознании и социальных науках и существования в последних универсальных законов.

В третьем параграфе лИстинностно-ценностная дополнительность и сетевая модель структуры теоретического знания приведены доводы в пользу возможности рассмотрения структуры теоретического знания через призму сетевой методологии.

Главным аргументом против иерархичности структуры теоретического знания является трудность встраивания в иерархию неформализуемого неявного знания. Метафоры не могут быть непосредственно интегрированы в иерархическую структуру, образуемую отношениями логического следования. Кроме того, часто встречаются ситуации, когда выводы теорий, дедуцированные из аксиом, сами являются аксиомами других теоретических систем, в рамках которых происходит обоснование первоначальных аксиом. Примерами таких кольцевых схем (М.И. Подгорецкий, Я.А. Смородинский) являются классическая и квантовая механика, термо- и электродинамика. Цикличность противостоит иерархичности, которая может рассматриваться лишь как частный случай цикла с разорванной обратной связью.

В гуманитарном знании об аксиоматизации теорий, конечно же, не может идти и речи. Однако при внимательном рассмотрении его концептуальных оснований можно обнаружить только что описанную картину. Такие фундаментальные категории социально-гуманитарных наук, как исторический процесс, культура, общество, не могут быть полностью определены в рамках какой-либо одной дисциплины, будь то история, культурология, социология и т.п. Более или менее серьезный анализ выявляет бесчисленное количество пересечений и взаимопроникновений теоретических концепций и методов различных гуманитарных наук друг в друга. Их взаимодействие настолько тесное, что каждая из указанных категорий, а также теоретические объекты менее глобального масштаба для своего обоснования и корректного определения нуждается в равной степени в каждой гуманитарной науке: от философии до лингвистики.

Суммируя указанные факты, можно прийти к следующему. Во-первых, никакой род однонаправленной иерархической структуры, будь то модель лцентр-периферия, аксиоматическое построение и пр., не исчерпывает всех особенностей структуры теоретического знания. Фундаментальное значение имеет факт влияния следствий основоположений теории из юбого места структуры на сами основоположения, равно как и на любые промежуточные следствия, по принципу обратной связи. Указанное обстоятельство приводит к тому, что теоретическое знание существует как динамическая структура и любая релевантная его модель должна предусматривать также возможность обратного влияния (от следствий к посылкам), то есть быть двунаправленной. Во-вторых, сложность Ч одна из определяющих черт феномена теоретического знания. Оно нередуцируемо к простой сумме составляющих его элементов: абстрактных объектов, законов, уравнений и пр. В диссертации было показано, что теоретическое знание Ч одна из сторон, граней целостного мышления познающего субъекта, поэтому в образующих его структуру абстрактных объектах велика роль их неформализуемого содержания. В-третьих, в силу определенной эгалитарности структурных элементов, связанных по принципу лодин со всеми, в структуре теоретического знания трудно, а подчас невозможно выделить луправляющий центр (в теоретико-системной терминологии) Ч элемент, который бы однозначно определял поведение системы в целом. На роль управляющего центра можно было бы назначить сознание субъекта, если бы не его гетерогенность, выделенность по отношению к самой системе теоретического знания. Являясь очевидной причиной появления системы теоретического знания, тем не менее, сознание в самой его структуре представлено опосредованно Ч его опосредуют абстрактные теоретические объекты. И если оставаться на этом структурном уровне, то все структурные элементы теоретического знания предстают равноправными, а сознание субъекта находится за его пределами. Поэтому автор диссертационного исследования делает вывод, что наиболее адекватная и релевантная общая модель структуры теоретического знания представляет из себя систему без управляющего центра Ч сеть.

Главное достоинство сетевой модели заключается в том, что в ее рамках получает естественное объяснение феномен внутренней логики развития теории, имеющий неясный гносеологический смысл. Если суммировать то, что по этому вопросу известно философам науки, то можно заключить следующее. Так называемая внутренняя логика развития теории, определяющая направления роста теоретического знания, задается усилиями большинства и противостоит устремлениям одиночек. Наука как бы сама определяет то направление, в котором ей предстоит развиваться. Исследовавшие этот вопрос социологи науки, начиная с Т. Куна, отмечали, что этот научный мейнстрим всецело определяется нормативными и ценностными установками научного большинства и по большей части определяется случайным образом. Ученые предпочитают исследовать то, что им нравится, и наиболее авторитетные среди них увлекают за собой остальных. Однако данный лценностный детерминизм не имел бы места, если бы ценностные предпочтения не разделялись бы подавляющим большинством лученого сообщества. Научный авторитет также представляет род ценности, определяясь знаниями, мастерством, умением видеть дальше и глубже остальных, способностью продемонстрировать большинству перспективы проводимых исследований. Именно по этой причине, ввиду безусловного влияния научных ценностей и норм на логическое развертывание теоретического знания, в предыдущем параграфе данной главы автор требовал ослабления категоричности пресловутой гильотины Юма, жестко и недвусмысленно разделяющей сферы сущего и должного.

Еще один важный аспект сетевой модели связан с уже обсуждавшейся в диссертации проблемой иерархии в структуре теоретического знания. Как ни парадоксально, сетевая модель позволяет репрезентировать иерархию любой степени сложности за счет целенаправленного разрыва некоторой части структурных связей. Это может иметь большое значение при построении аксиоматических теорий естествознания. Лежащие в основании аксиоматических теорий сознательное упрощение реальности и рассмотрение аксиом вне контекста их обоснования в рамках других теорий, позволяют выстроить структуру, в которой редуцированы связанные с метафорами отношения символического обмена и присутствуют только отношения логического следования. Такая структура соответствует довольно грубому приближению действительности и в то же время может рассматриваться как приближение самой сети Ч ее участку с искусственно разорванными цепями обратной связи, что и дает наличествующую иерархию.

Важный структурный аспект модели теоретического знания Ч вопрос о том, каким образом входит в его структуру неформализуемое содержание. Автор предполагает, что оно заключено в способе организации структурных элементов и буквально растворено в структуре сети, проявляясь благодаря ее сложности. В этом смысле оно дополняет формализуемое содержание, заключенное в отношениях логического следования и проявляющееся в системах меньшего масштаба сложности Ч иерархически организованных участках сети без обратных связей.

В Заключении подведены итоги работы, намечены перспективные направления дальнейшей разработки обозначенной в диссертации проблематики.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии

Федулов, И.Н. Философско-методологические основания минимизации теоретического знания / И.Н. Федулов. Ч Волгоград : Изд-во ВоГМУ, 2007. Ч 96 с. (5,6 п.л.).
Федулов, И.Н. Структура теоретического знания в естественных и социально-гуманитарных науках / И.Н. Федулов. Ч Волгоград : Перемена, 2012. Ч 171 с. (10,2 п.л.).

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

Федулов, И.Н. Научная теория в круге проблем философии и методологии науки / И.Н. Федулов // Известия ВГПУ, №3(27), 2008. - Сер. Социально-экономические науки и искусство. Ца С.38 Ч 43. (0,6 п.л.).
Федулов, И.Н. Системный подход в философско-методологическом анализе теоретического знания / И.Н. Федулов // Известия ВГПУ, №3(37), 2009. - Сер. Социально-экономические науки и искусство. - С.21 Ч 24. (0,6 п.л.).
Федулов, И.Н. Статус научной теории в современном гуманитарном знании / И.Н. Федулов // Известия Саратовского университета, 2011. Т.11. Серия Философия. Психология. Педагогика. Вып. 1. Ч С. 44 Ч 47. (0,5 п.л.).
Федулов, И.Н. Соотношение номологического и аксиологического содержания в структуре гуманитарного теоретического знания. / И.Н. Федулов // Вестник Волгоградского государственного университета, 2011. №1(13). Серия 7 Философия. Социология и социальные технологии. Ч С. 17 Ч 24. (0,5 п.л.).
Бородина, Н.К., Федулов, И.Н. Метафора как структурный компонент неформализуемого содержания научной теории. / И.Н. Федулов // Европейский журнал социальных наук (ESSJ), г. Рига - Москва, 2011, № 5. Ч С. 29 Ч 37. (0,5 п.л./0,35 п.л.).
Федулов, И.Н. Аксиологическое измерение естественнонаучной теории. / И.Н. Федулов // Европейский журнал социальных наук (ESSJ), г. Рига - Москва, 2011, № 9. Ч С. 15 Ч 23. (0,7 п.л.).
Федулов, И.Н. К вопросу о соотношении формализуемого и неформализуемого содержания научной теории в модели лцентр - периферия. / И.Н. Федулов // Известия Волгоградского государственного педагогического университета, № 3(67), 2012. Ца Сер. Социально-экономические науки и искусство. Ч С.4 Ч 8. (0,5 п.л.).
Федулов, И.Н. Дополнительность понимания и мышления в контексте деятельностного подхода к проблемам теоретического познания / И.Н. Федулов // Теория и практика общественного развития, 2011, № 8. Ч С. 42 Ч 44. (0,4 п.л.).
Федулов, И.Н. К вопросу о соотношении каузального и телеологического объяснения в социально-гуманитарных науках. / И.Н. Федулов // Известия Волгоградского государственного технического университета. Серия Проблемы социально-гуманитарного знания. 2012, вып. 10. Ч С. 32 Ч 36. (0,5 п.л.).

Работы, опубликованные в других изданиях

Федулов, И.Н. Предпосылки развития науки / И.Н. Федулов // Сб. науч. ст.:а Мировоззрение. Философия. Наука. Ч Сер. Философские беседы. Ца Вып. 9, 10 / Под ред. А.П. Горячева. Ца Волгоград: Перемена, 2002. Ч С. 28 Ч 35. (0,5 п.л.).
Прыгунов, Г.П., Федулов, И.Н. Системный подход в структурном анализе теоретического знания / Г.П. Прыгунов, И.Н. Федулов // Тезисы к VII регион. конференции молодых учёных Волгоградской области (ВоГУ, 12 - 15 ноября 2002 г.). Ца Волгоград: Изд-во ВоГУ,н 2002. Ч С. 58 Ч 59. (0,2 п.л./0,1 п.л.).
Федулов, И.Н. Проблема количественного анализа простоты научной теории / И.Н. Федулов // Тезисы к VII регион. конференции молодых учёных Волгоградской области (ВоГУ, 12 - 15 ноября 2002 г.).а Ца Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2002. Ч С. 62 Ч 63. (0,15 п.л.).
Федулов, И.Н. Простота и минимизация. Проблема внутреннего совершенства научной теории / И.Н. Федулов // Сб. науч. ст.: Мировоззрение. Философия. Наука Ца Сер. Философские беседы. Ца Вып. 9, 10 / Под ред. А.П. Горячева. - Волгоград: Перемена, 2003.а Ца С. 39 Ч 43. (0,4 п.л.).
Федулов, И.Н. Применение аппарата системного анализа в исследовании структуры научной теории / И.Н. Федулов // Актуальные проблемы экспериментальной и клинической медицины (21 - 25 апреля 2003) Труды 61-й итоговой научной конференции студентов и молодых учёных ВоГМУ. Ца Волгоград, 2003. Ч С. 181 Ч 182. (0,2 п.л.).
Федулов, И.Н. К вопросу использования линейных систем для моделирования научной теории // Материалы научно-практической конференции Философия жизни волжан (весна 2003). - Волжский, 2003. Ч С. 63. (0,1 п.л.).
Прыгунов, Г.П., Федулов, И.Н. Информационный подход к определению структуры когнитивной системы / И.Н. Федулов // Тезисы VIII регион. конференции молодых учёных Волгоградской области (ВоГУ, 10 - 13 ноября 2003 г.). - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2003. Ч С. 41 Ч 45. (0,2 п.л./ 0,1 п.л.).
Прыгунов, Г.П., Федулов, И.Н. Кризис конвенциональности как одно из оснований конца европейской цивилизации / Г.П. Прыгунов, И.Н. Федулов // Матер. Третьей межд. конф. Человек в глобальных философских концепциях 14 Ц17 сентября 2004 г. - Волгоград, 2004. Ч С. 683 Ч 690. (0,4 п.л./ 0,2 п.л.).
Прыгунов, Г.П., Федулов, И.Н. Кризис перепроизводства информации как причина ситуации конца науки / Г.П. Прыгунов, И.Н. Федулов // Матер. Третьей межд. конф. Человек в глобальных философских концепциях 14 Ц17 сентября 2004а г.а - Волгоград, 2004. Ч С. 691 Ч 699. (0,5 п.л.).
Федулов, И.Н. Минимизация в процессе смены теорий / И.Н. Федулов // Сб. науч. ст.: Философия. Наука. Общество.а Вып. 11, 12 / Науч. ред. А.П. Горячев. Ч Волгоград : Изд-во ВГПУ Перемена, 2006. Ч С. 73 Ч 82. (0,8 п.л.).
Федулов, И.Н. Роль минимизации в процессе генезиса естественнонаучной теории / И.Н. Федулов // Сб. науч. ст.: Философия. Наука. Общество. Вып. 11, 12 / Науч. ред. А.П. Горячев. Ч Волгоград : Изд-во ВГПУ Перемена, 2006. Ч С. 82 Ч 89. (0,5 п.л.).
Федулов, И.Н. Культура и общество Ч дуальность человеческого бытия / И.Н. Федулов // Человек в современных философских концепциях: материалы Четвертой междунар. конф., г. Волгоград, 28 - 31 мая 2007 г.а - Т. 2 Ч Волгоград : Изд-во ВоГУ, 2007. Ч С. 196 Ч 199. (0,3 п.л.).
Федулов, И.Н. Об аксиоматизации естественнонаучных теорий / И.Н. Федулов // Философия математики: актуальные проблемы. Материалы междунар. конф. МГУ им. М.В. Ломоносова, 15 - 16 июня 2007 г. Ч М.: Изд. Савин С.А. Ч С. 356 Ч 358. (0,2 п.л.).
Федулов, И.Н. Процессы минимизации и упрощение научной теории / И.Н. Федулов // Сб. науч. ст.: Философия. Наука. Общество. Вып. 13 / Науч. ред. А.П. Горячев. Ч Волгоград : Изд-во ВГПУ Перемена, 2009. Ч С. 34 Ч 47. (0,9 п.л.).
Федулов, И.Н. Минимизация и уплотнение теоретического знания / И.Н. Федулов // Общественные науки, г. Москва, № 4, 2010 г. Ч С. 48 Ч 58. (1,0 п.л.).
Федулов, И.Н. Теоретические модели и прогнозирование в гуманитарном знании / И.Н. Федулов // Материалы Международной заочной научно-практической конференции Актуальные вопросы философии, истории и политологии. Ч Новосибирск, 2011 г. Ч С. 75 Ч 82. (0,5 п.л.).
Федулов, И.Н. Принцип фальсификации как критерий внеэмпирического обоснования истинности теоретического знания: особенности реализации в естественных и гуманитарных науках. / И.Н. Федулов // III Международная заочная научно-практическая конференция Современные направления научных исследований. Ч Екатеринбург, 2011 г. Ч С. 98 Ч 100. (0,3 п.л.).
Федулов, И.Н. Вероятностная нечеткая логика в приложении к методологическому анализу теоретического знания. / И.Н. Федулов // Материалы Всероссийской научно-практической конференции Современные железные дороги: достижения, проблемы, образование. Выпуск №4. Ч Волгоград, 2011. Ч С. 120 Ч 124. (0,2 п.л.).
Федулов, И.Н. К вопросу построения общей теории социальных процессов. / И.Н. Федулов // Сборник трудов Второй Межрегиональной заочной научно-практической конференции Философия в контексте культуры. Ч Брянск, 2011. Ч С. 59 Ч - 61. (0,1 п.л.).
Федулов, И.Н. Особенности структуры научной теории в социально-гуманитарном знании. / И.Н. Федулов // Материалы V Международной научно-практической конференции НАУКА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ. Ч Москва, 22 марта 2011 г. Ч С. 437 Ч 441. (0,2 п.л.).
Федулов, И.Н. К вопросу о структуре теоретического знания в социально-гуманитарных науках. / И.Н. Федулов // Электронное издание Грани познания, № 2(12), 30 июня 2011 г.
Федулов, И.Н. Дополнительность истины и ценностей в структуре теоретического знания и принцип Юма. / И.Н. Федулов // Материалы международной научно-практической конференции Современные проблемы и пути их решения в науке, транспорте, производстве и образовании '2011. - Выпуск 4. Том 30. Ч Одесса: Черноморье, 2011. Ч 88 с. Ч С. 18 Ч 21. (0,2 п.л.).
Федулов, И.Н. Устойчивость научных теорий: теоретико-системное видение проблемы / И.Н. Федулов // Электронное издание Грани познания, № 3(13), декабрь 2011 г.
Федулов, И.Н. Применение принципа фальсификации для обоснования истинности теоретических концепций социально-гуманитарных наук. / И.Н. Федулов // Электронное издание Грани познания, № 1(15), февраль 2012 г.

Учебники и учебно-методические пособия

Федулов, И.Н., Платонова, М.В. Космологические концепции ХХ века: философский аспект (учебное пособие) / И.Н. Федулов, М.В. Платонова. Ч Волгоград : Изд-во ВГПУ Перемена, 2008. Ч 64 с. (4,0 п.л./ 3,0 п.л.).
Платонова, М.В., Федулов, И.Н. Философия (учебно-методические материалы) / М.В. Платонова, И.Н. Федулов. Ч Волгоград : Изд-во ВГПУ Перемена, 2008. Ца 54 с. (3,5 п.л./ 1,5 п.л.).

Все авторефераты докторских диссертаций

Blog

Структура теоретического знания: опыт эпистемологического анализа