Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории
Эволюция политического лидерства в исламском мире в контексте концепции Третьего пути в 40-е г. ХХ в. - нач. ХХI в. (Индонезия, Ливия, Иран)
Автореферат докторской диссертации по истории
На правах рукописи
ВОРОНИН Сергей Анатольевич
ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА
В ИСЛАМСКОМ МИРЕ В КОНТЕКСТЕ КОНЦЕПЦИИ
ТРЕТЬЕГО ПУТИ В 40-Е г. ХХ в. - нач. ХХI в.
(ИНДОНЕЗИЯ, ЛИВИЯ, ИРАН)
Специальность 07.00.03. - Всеобщая история
(новая и новейшая история)
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание учёной степени
доктора исторических наук
Москва
2010
Работа выполнена в отделе комплексных проблем
международных отношений
Института востоковедения РАН.
Официальные оппоненты:а доктор исторических наук,
профессор РУДН Пономаренко Л.В.
доктор исторических наук,
профессор МГОУ Тен В.А.
доктор исторических наук, директор
Центра постсоветских исследований
МГИМО (У) МИД РФ Чернявский С.И.
Ведущая организация:аа Московский государственный
педагогический университет
Защита состоится 21 апреля 2010 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д.212. 155. 05. по историческим наукам при Московском государственном областном университете по адресу: г. Москва, ул. Ф.Энгельса,
д. 21 , ауд. 305.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета.
Автореферат разослан л___ _________2010 г.
Учёный секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук,
доцент аа аЕ.Б.Никитаева
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Процесс глобализации международного сообщества является основным вектором социально-экономического развития, начиная со 2-ой половины ХХ в., нацеленным на интеграцию планетарного социума, конечной целью которого стало не только развитие геополитической ситуации, направленной на формирование новой картины мира, функционирование финансовых инструментов, формирующих новое международное разделение труда, но и создание дериватива человека, предельно обезличенного и стандартизированного, идеального элемента нового социального механизма лэпохи масс. Во 2-ой половине ХХ в. - начале XXI в. общества и политические системы Востока втягиваются в глобализирующийся планетарный социум. Колониальный период на Востоке продемонстрировал относительно незначительные сдвиги в социально-экономической сфере. Гетерогенность и анклавность развития капиталистических отношений - лучшее доказательство того, что модернизация не достигла поставленных задач, поскольку затронула узколокальные сферы сознания и экономики. В постколониальный период модернизация приобрела более широкий характер. Однако трудности адаптации связаны не только с опорой восточных обществ на традиционные ценности, но и с невиданным динамизмом исторических процессов на Востоке во 2-ой половине ХХ - начале ХХI в.
Массовое и индивидуальное сознание восточных социумов прошло в течение этого времени через обретение независимости, процесс нациестроительства, включение в мировую экономику, адаптацию к биполярной модели мира и переориентирование на политическое доминирование идеократии США после распада СССР.
Глобализация открыла путь к трансформации сознания восточных социумов, затрагивающей базовые ценности традиционных обществ. Пройдя через период нациестроительства и пытаясь встроиться в общемировые процессы во второй половине ХХ в., восточные общества оказались перед лицом новых реалий. И прежде всего процесса глобализации и демократического транзита, ему сопутствующего, направленного на канонизацию западного социально-экономического мировидения. Глобализация взрывает национальный консенсус, выдвигает приоритет индивидуального над национальным. Возникают доминанты мировых политических, экономических интересов личности над национальными. Индивиды из граждан государств трансформируются в граждан мира. В результате происходит унификация, универсализация потребностей и массовой культуры, заменившей культуры национальные. Чем выше темпы глобализации, тем выше уровень сопротивления ей в традиционных социумах. Глобализация как процесс, источником которого является западное постиндустриальное общество, воспринимается на Востоке как специфическая форма неоколониализма (информационно-техническая) в современных условиях. Ответом являются концепции эндогенности развития на Востоке, рост исламизма.События 11 сентября 2001 года в США стали кульминацией неприятия исламским миром вестернизированного глобального проекта под эгидой США.
Cовременному обществу суждено наблюдать тектонические изменения в структуре мировых центров силы. Доминирование Западной цивилизации, начавшееся с периода Великих географических открытий и продолжавшееся на протяжении последних пяти столетий, отходит в прошлое. Мировой финансово-экономический кризис, разразившийся в 2008 году, со всей полнотой показал несостоятельность западного глобального проекта, построенного на доминировании США и ценностей общества потребления.
В этих условиях изучение и анализ феномена политического лидерства на Востоке, в исламском мире, в частности, является весьма актуальным. Лидеры исламского мира становятся ключевыми игроками в новой формирующейся структуре мира.
Актуальность данной темы связана и с тем, что первое десятилетие XXI в. продемонстрировало реанимацию доктрины национализма на Востоке, которая, казалось бы, стала историческим реликтом. Современное состояние исламского мира демонстрирует также актуализацию идеологии исламизма как доктрины самоидентификации и противопоставления мусульманской уммы глобализирующемуся миру. Всё это свидетельствует о продолжении поиска пути развития гетерогенным и полиэтническим миром ислама. Обращение в связи с этим к изучению опыта концепции третьего пути как идеологии политического лидерства на Востоке во второй половине ХХ века представляется также весьма актуальным.
Объект исследования:
Объектом исследования является природа и роль политического лидерства в исламском мире, его типологизация в контексте формирования концепции третьего пути, которая рассматривается на примерах линдонезийской (национализм+ислам), ливийской (ислам+национализм) и лиранской (ислам+исламизм) моделей развития.
Предмет исследования: Комплексный научно-политический анализ эволюции локально-доктринального политического лидерства в исламском мире во второй половине ХХ веке, его типологизация, анализ идеологии третьего пути как фактора самоидентификации лидера и общества в исламском мире во 2-ой половине ХХ в.
Целью исследования является выявление, определение характера и оценка доктрин легитимизации политического лидерства в исламском мире во 2-ой половине ХХ в. в контексте третьего пути, осуществляемого в рамках линдонезийской модели (феномен Сукарно), ливийской модели (феномен Каддафи), лиранской модели (феномен Хомейни).
Предмет и цель исследования предопределили решение следующих задач:
1) выявить специфику массового сознания и особенностей формирования политической культуры в исламском мире во 2-ой половине ХХ в.
2) определить роль правителя-лидера на мусульманском Востоке в исторической ретроспективе.
3) выяснить роль государства в формировании политического лидерства на мусульманском Востоке в 2-ой пол. ХХ в.
4) дать объективную оценку феномену деспотизма на Востоке.
5) проанализировать авторитарные тенденции в политическом лидерстве в исламском ареале.
6) проследить эволюцию политического лидерства в исламском мире.
7) выяснить факторы формирования идеологий национализма и исламизма.
8) определить роль исламского фактора в легитимизации политического лидерства.
9) выявить модели функционирования политического лидерства на примерах лидеров Индонезии, Ливии и Ирана в контексте развития по третьему пути.
10) выяснить особенности формирования доктрины третьего пути в рамках политического лидерства в исламском мире.
Степень научной разработанности проблемы. Феномен политического лидерства на Востоке, в частности в исламском мире, привлекал и продолжает привлекать к себе пристальное внимание российских и зарубежных исследователей: историков, политологов, социологов, социопсихологов.
Однако в отечественной и зарубежной историографии практически отсутствуют комплексные исследования, посвящённые изучению политического лидерства в исламском мире, его эволюции, типологизации в целом и в контексте концепции третьего пути, в частности. Следует отметить, что хотя отдельные аспекты исследуемой темы рассматривались в трудах отечественных и зарубежных исследователей, проблема политического лидерства в исламском мире во всей своей полноте остаётся слабо разработанной. Изучение феномена политического лидерства сопряжено с исследованием таких смежных явлений, как массовое сознание и политическая культура и поэтому требует междисциплинарного подхода.
В фундаментальных исследованиях Б.С.Ерасова рассматриваются базовые величины массового сознания в исламском мире, такие как солидаризм, эгалитаризм, иерархизм . Специфике массового сознания на Востоке посвящены труды В.Г.Хороса, А.В.Гордона, Р.Г.Ланды . В исследованиях Л.С.Васильева и Л.Б.Алаева анализируется концепция восточного деспотизма и взаимоотношения правителя и подданных на Востоке . В работах П.А.Сорокина, М.В.Ильина, В.А.Мельянцева, В.В.Наумкина, А.М.Хазанова, А.П.Колонтаева и др. подчёркивается вклад народов Востока в развитие материальной и духовной культуры мира, отмечается опережающий характер развития восточных обществ до периода Великих географических открытий . Исторические корни авторитарных тенденций на Востоке вскрыты в работах Е.М.Примакова, Г.И.Мирского, В.А.Фёдорова, В.В.Сумского, Н.Э.Севортяна, М.А.Сапроновой . По мнению диссертанта, наиболее точно и полно понятие политическая культура в отечественных исследованиях определено в работах Ю.В.Ирхина, В.И.Максименко и М.В.Стрежневой . Ю.В.Бромлей разработал теорию о потестарной власти в патриархальных обществах . А Л.Е.Куббель на этой основе сформулировал определение потестарно-политической культуры, характерной для восточных обществ . Для формирования представлений о специфике нации и национализма на Востоке определяющее значение для диссертанта имели исследования М.О.Мнацаканяна, З.И.Левина, М.С.Лазарева, С.В.Лурье, И.Д.Звягельской. По мнению М.О.Мнацаканяна, национальную общность надо рассматривать как конкретно-историческую современную форму этничности . С.В.Лурье видит в этнической культуре источник ценностей витального значения. Не чувствуя этнической идентичности, индивид испытывает ощущение незащищенности и потери самоидентификации . Суперэтнизм близок по содержанию к понятию этничности, которую, по мнению И.Д.Звягельской, можно определить как форму социальной организации культурных различий . З.И.Левин, отмечая многослойность и противоречивость субъекта националистического движения и сознания, выделяет типы национализма на Востоке . М.С.Лазарев отмечает, что характеристики этноса включают несколько признаков, из которых сложно выделить основополагающий, определяющий. Это делает характеристики условными, и конституирующую роль приобретает специфика социально-исторического и политического развития общества . П.А.Сорокин рассматривает проблемы формирования нации в контексте общих социальных проблем, в основе его метода - интегралистский подход. Анализируя природу социокультурного единства коллективов, он отмечает, что лобщение душ всегда осуществляется посредством непсихических агентов - проводников взаимодействия. Люди перманентно находятся в состоянии символического взаимодействия при помощи сигналов, подаваемых в виде идей, эмоций и т.д .
История и роль ислама в общественной жизни, в политических системах Востока, специфика идеологии исламизма изучены в работах В.В.Бартольда, С.М.Прозорова, О.Г.Большакова, М.Б.Пиотровского, В.В.Наумкина, Р.Г.Ланды, М.Т.Степанянц, Б.В.Долгова. В.В.Бартольд отмечал, что теократический идеал продемонстрировал огромную убеждающую силу . Он выступает в исламе как система координат, как эталон, по которому массовое сознание исламского мира сверяет социальные часы. Во имя него предпринимались восстания против власти. Формирующийся разрыв между религиозным сознанием и политической властью приводил к требованию возврата к чистому исламу с его справедливостью и эгалитаризмом. Крайне важным является разграничение понятий исламизм и исламский фундаментализм, осуществлённое В.В.Наумкиным, Р.Г.Ландой и Б.В.Долговым . В.М.Ахмедов исследовал идеологию исламонационализма и нациоисламизма . Фундаментальные труды о месте и роли ислама в общественной и политической жизни принадлежат перу М.Т.Степанянц и С.М. Прозорова .
В зарубежной историографии особенно важное значение для изучаемой проблематики имеют работы А.Мюллера, И.Гольдциера, Ж.Кепеля, С.Хантингтона, Г.Алмонда, С.Вербы, Л.Пая, Л.Рудольфа и С.Рудольфа, Г.Грюнебаума, Э.Кедури, Б.Шефера, Л.Биндера, Г.Кона, К.Сильверта, У.Сандхаусена, М.Хадсона, Х.Алатаса и др. Г.Алмонд, С.Верб и Л.Пай впервые осуществили исследование явлений, одновременно принадлежащих и к сфере культуры и к сфере политики . Ими было предпринято исследование таких категорий социокультурной действительности как политическое участие, политическое поведение, политическое настроение, политическая ориентация. В содержательном, сущностном плане Г.Алмонд и С.Верба осуществили типизацию политической культуры. Объективные критерии формирования нации (общность территории, этнические характеристики, общность языка и т.п.) носят условный характер. Наличие вышеуказанных признаков может привести к формированию нации, а может и нет. Э.Кедури отмечает, что составные части формирования национализма дезориентируют людей в достижении их целей и ведут к самообману . Б. Шефер видит в национализме веру, которая не имеет реальной основы, которой придерживаются индивиды, пытаясь найти ответ на необъяснимое . В основе формирования нации лежит коллективная воля, пассионарность социальных образований, это примат субъективного над объективным. Л.Биндер полагает, что общность языка, менталитета зависят от предварительного психоэмоционального принятия нации как основы политической общности. По его мнению, национализм это порыв, субъективное чувство, не имеющее рационального объяснения . Г.Кон и К.Силверт солидаризируются с выводом Л.Биндера, отмечая, что нация формируется решимостью создать нацию, в основе национализма чувство, идея, эмоциональная установка . Синтез воли и сознания лидера и социума - главные инструменты создания национальной идеологии формирования государства - нации. Фундаментом национального единства выступают психологические, а не этнические и социально-экономические детерминанты. Абдалла аль-Алайили, характеризуя феномен арабизма, писал о том, что общность должна быть в сердце, поскольку вера более прочный фактор, нежели разум, то, что утвердилось в сердце, формирует ум, тогда как обратная связь совершенно не обязательна . К.Дейч и Э.Шилз видят фундамент национализма в самосознании, в материализованной системе образов .
Блестящее исследование истоков, эволюции и заката исламизма осуществлено Ж.Кепелем. Его книга была переведена во многих странах и стала мировым бестселлером . М.Хадсон выделял три модели лидерства в арабском мире, способствующие формированию легитимности . Х.Баракат - профессор Центра арабских исследований при Джорджтаунском университете отмечает альтернативные концепции развития политических режимов исламского мира .
Ислам как социокультурная система, декларирующая весь образ жизни и стиль мышления верующего, находится в перманентной готовности к смене рутинизирующих лидеров с целью предложить выход из кризиса. Мусульманское массовое сознание воспринимает ислам, по мнению Р.Декмеджана, как практическую политическую альтернативу, Е надежное духовное пристанище и психологический якорь . У.Сандхауссен отмечает, что политическая традиция ислама дает ключ к пониманию того, почему в мусульманских странах авторитарные режимы встречаются чаще, чем других государствах Востока . Для понимания политических процессов на Востоке большое значение имеют исследования С.Хантингтона о роли армии в политических системах, теория волн демократизации и авторитаризма, концепция столкновения цивилизаций .
При анализе конкретно исторического материала, связанного с генезисом и развитием концепции политического лидерства в Индонезии, Ливии, Иране принципиальное значение имели следующие исследования. Общие труды, посвящённые политической истории ХХ века в изучаемых странах, отечественных учёных: Н.И.Прошина, А.З.Егорина, А.Ю.Другова, В.А.Тюрина, Н.А.Симонии, С.Л.Агаева . Анализу сенусизма, впервые осуществленного в отечественном востоковедении, посвящена монография А.З.Егорина и Г.В.Мироновой .
Политическая концепция М.Каддафи изучена в исследованиях А.Н. Козырина , А.В.Рясова, осуществившего анализ взглядов ливийского лидера в контексте левой идеологии . Опыт нефтяной политики, имеющий принципиальное значение для понимания формирования политического лидерства в Ливии, изучен в монографиях В.Ю.Кукушкина, Г.И.Смирновой, С.А.Товмасяна, Н.А.Аршаруни . В зарубежной историографии отдельные проблемы политической истории Ливии, в частности борьба за независимость, события Ливийской революции 1969 г., формирование идеологии режима изучены в фундаментальных работах Э.Притчарда, Р.Ферст, Р. Лоулесс, М. Дазы, С. Хаджара, С. Амина, М. Анселла и аль-Арифи, Дж.Бирмана,Х. Блюшо, Д.Бланди . Особый интерес в рамках изучаемой проблемы представляет работа арабского историка С.Хаджара, в которой политическая доктрина М.Каддафи исследуется в контексте влияния, оказанного на её формирование взглядов Ж.Ж.Руссо.
Академик А.А. Губер, основатель отечественного индонезиеведения впервые в советском востоковедении осуществил социально-экономический анализ истории Индонезии с периода раннего средневековья до 30-х г. ХХ в., не утративший актуальности и сегодня .
Формированию идеологии национализма посвящены исследования А.Б. Беленького и Н.А. Симонии . Социальная природа политической власти, политическая культура и специфика формирования политического режима Сукарно и Сухарто изучены в фундаментальных работах А.Ю.Другова и А.Б. Резникова . Проблеме соотношения национализма и авторитаризма в Индонезии посвящено исследование В.В.Сумского . Вопрос о специфике исламизации и формировании идеологии мусульманского национализма скрупулёзно изучены А.И. Ионовой, В.Ф. Сычевым . Экономическая составляющая природы политического лидерства в Индонезии детально представлена в работах Л.Ф. Пахомовой .
В зарубежной историографии политическая история Индонезии ХIХ-ХХ веков изучена в основательных работах Т.С.Раффлза, В.Вертхейма, К. Ниувенхаймса, К. Гирца, Г.Фита, Б.Андерсена, Б. Дамма, Дж.Боланда, С. Пендерса, Г.Бенды. Т.С.Раффлз, общественный деятель, ученый, президент Батавского общества наук и искусств, предпринял первую попытку комплексного исследования истории Явы. Его труд вошёл в историю мирового индонезиеведения и по праву считается классическим . В.Вертхейм и Ж.Буке сумели дать объективную оценку роли голландского колониализма и его влияния на формирование политической культуры населения Индонезии . Весьма детальный анализ осуществлён американским учёным Г.Бендой, сумевшим объективно оценить роль японской оккупации островов Архипелага в 40-е годы ХХ века и её воздействие на политические представления индонезийцев . Яванские представления о власти, влияние религиозного мировоззрения на политическую практику, специфика яванско-аристократической и исламско-предпринимательской политической культуры изучены в работах Б.Андерсена, Г.Фита, К.Гирца . Анализ политики Сукарно, ценные сведения о его биографии и его окружении содержатся в трудах С.Пендерса, Б.Дамма . Политическая роль ислама и исламистских кругов в колониальный и постколониальный периоды освещены Дж.Боландом, К. Ниувенхаймсом . Анализ властного механизма функционирования военно-бюрократического государства в Индонезии осуществлён К.Джексоном . Двойной функции и особой роли армии в политической системе Индонезии значительное внимание уделено Г.Кроучем . О влиянии ислама и марксизма на формирование концепции мархаэнизма пишут Дж.Минц и Г.Кахин .
В отечественной историографии наиболее заметное место в изучении политических процессов в Иране в конце 70-80-е гг. ХХ в., внутренней и внешней политики Хомейни, занимают монографии С.Л.Агаева . В его трудах тщательно изучен режим шаха М. Реза Пехлеви; выявлены истоки и причины Исламской революции; рельефно показано формирование идеологических установок Хомейни, его первые внешнеполитические инициативы.
С.Л. Агаев уделяет большое внимание изучению политического портрета иранского лидера. В его работе содержатся малоизвестные сведения о биографии аятоллы . Интересная, насыщенная богатым фактическим материалом, попытка наброска к политическому портрету Хомейни была предпринята также иранистом С.А.Алиевым .
Учитывая столкновение в ирано-иракском конфликте идеологии исламизма и теории и практики иракского национализма, значительное внимание диссертанта уделено изучению ряда аспектов исламской религии. Проблемам истории и современности ислама посвящены работы О.Г.Большакова и Д.Е.Еремеева . Роли ислама и его влиянию на массовое сознание в Иране уделяет внимание А.К.Лукоянов . Изучению эволюции роли государства в экономическом развитии Ирана в конце 70-80-х гг., посвящена монография Н.М.Мамедовой .
Причины и история ирано-иракского конфликта детально изучены в монографии Ш.А.Ниязматова . Ход ирано-иракского конфликта, рассматриваемого сквозь призму личностных взаимоотношений Хомейни и иракского лидера С.Хусейна, представлен в работе Б.Г.Сейраняна .
Из работ зарубежных историков особенно полезным для диссертанта был фундаментальный труд М.Реза Годса, посвященный изучению политической истории Ирана в ХХ в. В этой монографии даётся анализ политики и взглядов имама Хомейни. Проблеме иранской революции, роли Хомейни, эволюции его религиозной и политической концепции посвящены исследования С.Забиха, Х.Баширигеха .
Анатомия ирано-иракского кризиса на основе анализа обширного фактического материала изучена в монографии Н.Физзли . К.Мофид исследовал экономические аспекты ирано-иракского конфликта .
Источниковая база исследования включает в себя широкий круг источников, которые можно условно сгруппировать в несколько блоков.
- Материалы полевых исследований, проведённых русскими путешественниками конца ХIХ в. - нач. ХХ в. А.В.Елисеевым, А.А.Башмаковым, содержащие богатый фактический материал о специфике массового сознания, политической культуры населения Ливии, ценные сведения о сенуситах Триполитании и Киренаики . Этнографические данные о нравах, специфике исламизации Индонезии содержатся в книге М.М.Бакунина, российского консула при голландской колониальной администрации в Батавии с 1894-1899 гг., вышедшей в свет в 1902 году, которая стала одним из первых и для своего времени наиболее полным источником сведений о Нидерландской Индии, её истории, культуре, обычаях и образе жизни населения, о колониальной политике метрополии. Книга составлена по преимуществу из донесений, которые консул Бакунин направлял в российский МИД. Несмотря на недооценку политической роли ислама в условиях колониализма, книга является ценнейшим источником по истории Индонезии конца ХIХ века .
- Выступления, интервью, статьи, речи политических лидеров и общественных деятелей: К.Деванторо, А.Сукарно, Сухарто, Идриса ас-Сенуси, М.Каддафи, М. Реза Пехлеви, Р.Хомейни, С.Кутба, М.Маудуди и др., в которых прослеживается формирование и эволюция их политических доктрин и формирование идеологии режимов .
- Мемуары отечественных и зарубежных политиков, дипломатов, военных, журналистов, имевших отношение и принявших непосредственное участие в политических процессах в Индонезии, Ливии, Иране: министра иностранных дел Громыко А.А., министра иностранных дел РСФСР, посла СССР в Египте и Иране Виноградова В.М., первого заместителя министра иностранных дел СССР Корниенко Г.М., первого заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС Брутенца К.Н., члена-корреспондента РАН, чрезвычайного полномочного посла Советского Союза Капицы М.С., посла в Китае и Японии, представителя СССР в ООН Трояновского О.А. Ценнейший материал, основанный на личных наблюдениях и впечатлениях, содержится в книгах Е.М.Примакова Годы в Большой политике, Ближний Восток на сцене и за кулисами (конфиденциально), Мир без России? К чему ведёт политическая близорукость. Из зарубежной мемуарной литературы особый интерес представляют воспоминания экс-главы ЦРУ Дж. Беннета, цейлонского журналиста Т.Виттачи, журналиста из Италии М.Бьянки, ее коллеги из США С.Адамс, шеф-секретаря администрации Великобритании в Ливии Э. де Кондоля, индонезийского генерала А.Насутиона и др. Из них были почерпнуты как политико-мировоззренческие оценки, так и богатый фактический материал .
- Опубликованные документы ООН .
- Конституции изучаемых государств .
- Официальные правительственные документы и отчеты .
- Материалы периодической печати и комментарии отечественной и зарубежной прессы различных направлений, дающие представления о политических процессах в изучаемых странах .
Особо необходимо отметить некоторые работы монографического характера, в которых впервые опубликованы (в виде выдержек или полностью, в том числе и в качестве приложений) архивные материалы. В данном исследовании они также использовались в качестве источников. Речь идёт прежде всего о работах В.Ф.Сычёва, З.А.Арабаджяна, Ризы Шабани, Ю.А.Шолмова, К.А.Капитонова, А.З.Егорина; материалах Культурного центра при посольстве ИРИ в РФ и др.
Хронологические рамки исследования охватывают середину 40-х г. ХХ в. - 1-е десятилетие ХХI в. Именно на этом хронологическом этапе в постколониальный период сформировались изучаемые политические модели в Индонезии, Ливии и Иране, избравшие в качестве приоритета развития модель третьего пути и различные типы легитимизации своих авторитетов - лидеров. Нижняя граница исследования середина 40-х гг. - время формирования лидерства А.Сукарно в Индонезии в национальном масштабе. Верхняя граница - 2009 г. - сорокалетие пребывания у власти лидера Ливийской Джамахирии М.Каддафи. Автор исследования посчитал необходимым для лучшего понимания политических и идеологических процессов в изучаемых странах осуществить исторический бэкграунд с середины ХIХ века до середины ХХ века, показав рельефно в динамике формирование исторических условий для оформления идеологических доктрин, ставших доминирующими в политическом лидерстве исследуемого периода.
Теоретико-методологическую основу исследования составили принципы историзма, объективности и системного комплексного подхода. Это позволило проанализировать феномен и эволюцию политического лидерства в исламском мире. Автором использовались общенаучные методы, метод логического анализа, метод классификации. Современная историческая методология активно использует методы социологии и психологии. Их синтез необходим при изучении социальных явлений и ментальных функций. Предметом изучения истории становится соотношение этих явлений и функций. Французский учёный Л.Февр определял границы исторического познания в ХХ в. как способность к открытию соотношенийЕ, к исследованию на стыке наук, а саму задачу историка как способность, вооружившись данными социологии и психологии, лустановить их взаимоотношения в рамках прошлого .
Методологической основой исследования стали взгляды И.Г.Гердера, который исследовал западные и восточные общества, признав их равноправие и многообразие культурной и политической жизни; концепции азиатского способа производства и бонапартизма К.Маркса, теория реципрокной редистрибуции К.Поланьи, концепция о системности восточного феодализма Л.Б.Алаева, теория социального синтеза Н.А.Симонии и Л.Р.Рейснера, феноменология авторитетного лидерства Г.Лебона и С.Московичи, исследования об истоках природы деспотических режимов З.Фрейда, концепция о харизматическом лидерстве М.Вебера, исследования харизматического лидерства в третьем мире Д. Эптера, Ж. Лякутюра и др.
Научная новизна исследования обусловлена тем, что в ней впервые комплексно рассматривается эволюция политического лидерства в исламском мире во 2-ой половине ХХ в. - начале ХХI в. в контексте теории третьего пути. Впервые предпринимается попытка типологизации лидерства на основе доктрин легитимизации: госнационализма и исламизма, на основании репрезентативных источников; с учётом последних аналитических разработок.
В отечественной и зарубежной научной литературе неоднократно рассматривались отдельные аспекты многомерного феномена политического лидерства на мусульманском Востоке, такие как черты массового сознания, специфика политической культуры, биографические портреты лидеров, особенности идеологических доктрин. Однако ни в отечественной, ни в зарубежной историографии нет научных трудов, в которых давалась бы обобщённая комплексная характеристика политического лидерства в исламском мире. Отсутствуют и исследования, в которых специфика эволюции моделей лидерства рассматривалась бы в контексте концепции третьего пути, несмотря на то, что доктрина третьего пути являлась и продолжает оставаться идеологией самоидентификации лидеров и обществ исламского мира. В диссертации на основе впервые вводимых в научный оборот источников, а также новой интерпретации уже использовавшихся в научной литературе документов впервые предпринимается попытка рассмотрения перечисленных выше проблем.
Практическая значимость работы.
Практическая значимость работы состоит в том, что основные положения и выводы диссертации могут найти применение в научно-исследовательской работе, для подготовки лекций и спецкурсов по новейшей истории, политической психологии. Изучение исторического опыта форм осуществления власти на современном мусульманском Востоке приобретает особую актуальность и для России. Поэтому материалы и выводы диссертации могут быть полезными для российских политических деятелей, их советников, имиджмейкеров и т.п.
Апробация исследования и внедрение результатов в практику проводились по ряду направлений. Результаты были использованы:
а) в монографиях, статьях и других научных публикациях. Монографическим вариантом диссертации является книга Ислам, национализм и власть: (политическое лидерство в исламском мире в свете теории третьего пути) (М, Лабиринт, 2009); ряд положений данного исследования отражен в монографии Политическая культура, массовое сознание и проблемы лидерства на Востоке (М, Институт востоковедения, 2007);
б) в выступлениях на научных конференциях, семинарах и круглых столах.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. В диссертации доказывается, что именно способы, типы легитимизации являются основой типологизации политических лидеров в мусульманском мире.
2. Основными типами легитимизации политического лидерства в исламском мире во второй половине ХХ века стали доктрины национализма и исламизма.
3. Реформация (Нахда) ХIХ века стала основой для формирования двух основных типов легитимизации политических лидеров на мусульманском Востоке в ХХ веке после достижения независимости.
4. Национализм и исламизм являются не только типами легитимизации политического лидерства, но и этапами в развитии политических систем исламского мира, сменяющими и взаимозаменяющими друг друга.
5. Исламизм в конце ХХЦ начале ХХI века, будучи ответной реакцией на глобализацию, претендует на роль института глобализации в рамках исламского мира. В этом он кардинально противостоит национализму. Кризис государств исламского мира, базирующихся на идеологии национализма, создал предпосылки для возрождения политического ислама.
6. Идеологической парадигмой развития политического лидерства, способного сохранить самоидентичность обществ мусульманского Востока и стать основным оппонентом глобализации снова становится национализм, формирующий оппозицию государств, против носителей глобализации, против доминирования одной державы над всем миром.
7. Специфика политического лидерства в исламском мире обусловлена характером массового сознания и уровнем развития политической культуры.
8. Для исследования феномена политического лидерства в исламском мире особое значение имеет понятие восточного деспотизма. Концентрация власти с древнейших времён и до наших дней носила на Востоке условный характер, несмотря на всеобъемлющую роль государства. Основой лидерства, властвования служил баланс социальных интересов, поддержание лояльности, снятие напряжения между солидаризмом и конфликтностью, эгалитаризмом и иерархичностью.
9. Степень проникновения ислама в массовое сознание и его влияние на формирование политической культуры напрямую сопряжены со временем (хронологией) и спецификой исламизации рассматриваемой конкретной политической модели (периферийная исламизация в Индонезии, умеренная в Ливии, фундаменталистская в Иране).
10. Независимо от избранного типа легитимизации исламский фактор является неотъемлемым составляющим элементом политического лидерства в ареале ислама.
11. Специфика политического лидерства на Востоке в ХХ веке тесно связана с проблемой колониализма и его наследия, которая воздействовала на политическую культуру восточных социумов. Синтезированный социум, комбинированное общество, возникшее на Востоке в ходе и в результате колониализма, добившись независимости, поставило перед новыми политическими лидерами задачу легитимизации их властных полномочий.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введение определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, обосновывается его актуальность и научная новизна, даётся характеристика методологической основы диссертации, степени научной разработанности проблемы и источниковой базы.
Первая глава диссертации Феномен массового сознания. Политическая культура и политическое лидерство на Востоке: дихотомия понятий (теория вопроса) состоит из четырёх параграфов и является теоретической базой исследования.
В первом параграфе Массовое сознание восточного социума. Общая характеристика и основные параметры рассматриваются методы и подходы, сформировавшиеся в социальной психологии к изучению феномена массового сознания, дается общая характеристика менталитета восточных социумов и его элементов. Анализируются взгляды Г.Лебона об лэпохе масс. Основным типологическим признаком массы (лтолпы), становится слияние индивидов в коллективный разум и чувство, которые нивелируют личностные качества, стандартизируют поведенческие мотивы. Выводы, сделанные Г.Лебоном, создали теоретический фундамент для многих идеологических доктрин ХХ века.
Габриэль Тардом предпринял анализ массового сознания социумов анархических и спонтанных и пришёл к выводу, что не они являются основным объектом изучения. Большой интерес вызывают массы организованные и дисциплинированные. Тард осуществил качественное развитие теории Г.Лебона, в своих исследованиях он переходит от массы аморфной к массе структурированной. Развивая постулат о важности изучения именно структурированных масс, он выдвинул гипотезу о приоритете средств коммуникации над всеми иными инструментами воздействия. Тард предвосхитил колоссальное развитие СМИ во второй половине ХХ века. Его вывод, сделанный в конце ХIХ века, касался только прессы, но в равной степени его можно перенести на радио, телевидение, интернет.
Бесценный вклад в социальную психологию внесли труды австрийского учёного Зигмунда Фрейда. Его работы Психология масс и анализ Я, Моисей и монотеизм, Тотем и табу совершили прорыв не только в области психологии массового сознания, но и открыли новые горизонты в психологии лидерства. Анализируя проявления индивидуального Я, в его следствиях он видит проявление социального, в виде масс и вождей. Пристальным объектом его изучения становится дефиниция бессознательное, воплощённое как в индивиде, так и в толпе, массе. Заслуга Г.Лебона заключается в фиксации и описании феномена массы, Г.Тарда - в попытке начать анализ её функционирования. Фрейд в своей работе Психология масс и анализ Я впервые попытался объяснить, почему массовое сознание таково, каким оно является в разные исторические периоды, выявить детерменизм между действием и сознанием массы.
Среди выдающихся исследователей нельзя не отметить Х.Ортегу-И-Гассета, Э.Канетти, Г.Блуммера, а также отечественных исследователей Б.Ф.Поршнева, В.М.Бехтерева. Однако, именно проанализированные выше концепции определили контуры изучения массового сознания и имеют принципиальное значение для нашего исследования.
Основной характеристикой массового сознания на Востоке является прежде всего его традиционный характер. Традиционные уклады являются синтезом физического (живого)труда и производительной силы природы. Формируется онтологический натурализм, гармония и неразрывность индивида и космоса. Обратной стороной онтологического натурализма (невыделенности человека из природы) является отсутствие стремления к индивидуальности. Человек воспринимается как песчинка. Подобная специфика открывает путь к насилию по отношению к индивиду со стороны как социума, так и государства. Причём подобные взаимоотношения воспринимаются как норма.
Система распределения стала важнейшим субстратом, местом выявления, материализации идеологических императивов и ограничений, общественных законов. Принцип распределения формировал особый статус социальных отношений, основанных на межличностных связях и их приоритете. Понятие взаимное распределение - реципрокная редистрибуция было введено в научный оборот австрийским экономистом, социологом, этнографом Карлом Поланьи.
На Востоке всегда огромной была роль общины. Общинно-коллективистские традиции исполняли двойную функцию. Они обеспечивали существование и выступали защитой статуса членов общины. Подобное построение социальных отношений исключает дискуссию и предполагает консенсус как базовый элемент отношений в коллективе. Массовое сознание, базирующееся на общинных, родоплеменных отношениях приводило к отсутствию традиций оппозиции, ведущих к формированию политических партий, плюрализму. Монизм являлся основой жизни общины. Общинная традиция предполагала авторитарность власти, поскольку подчинение и уважение власти старших основано на их авторитете, который неразрывно связан с неукоснительным соблюдением традиций. Подобная тенденция прослеживается, на наш взгляд, на всех этапах развития восточного социума от древнего мира до ХХ века, когда начался процесс нациестроительства и борьбы против колониализма. Авторитарно-консолидирующая тенденция являлась и продолжает оставаться доминантой массового сознания и политических отношений на Востоке.
Общинно-коллективистские отношения приводят к доминированию патронажно-клиентельного сознания. Идентификация индивида происходит прежде всего с малой социальной общностью. В социальной картине преобладают микроколлективы в противоположность макроколлективу - нации. Это является одной из основных причин трудностей процесса складывания и естественного формирования наций на Востоке. Действует примат родовых связей над национальными. Основой жизнедеятельности индивида в традиционном обществе является его растворение, включённость в солидаристские отношения. Индивид локально солидаризирован. Растворение индивида в коллективе ведёт к деперсонализации установок сознания, неразвитости личностного фактора. Массовое сознание на Востоке предельно мифологизировано. Онтологический и социальный натурализм приводит к колоссальной роли слова, жеста и символа. Государство и узколокальные лидеры используют символы для установления контроля над социальными группами, с тем чтобы сформировать в индивидуальном сознании боязнь наказания за нарушение традиционных ценностных установок. Индивидуализм не поощряется общественным мнением.
Восточная деспотия сформировала в индивидуальном сознании своеобразную картину мира, в котором с одной стороны существовала всемогущая государственная машина, а с другой - сумма индивидуумов, полностью подчиняющихся этой машине, абсолютно от неё зависящих. Такой стереотип сознания укрепился на Востоке и передавался из века в век, от отца к сыну.
Персонификация бытия приводит к персонификации лидера. Основой отношений массы - лидер становится личная привязанность, лояльность масс к лидеру, вождю. Отношения лидера и массы строятся на безоговорочной поддержке своего вождя вне зависимости от его идеологических взглядов. Лидер прав на том основании, что он свой, то есть предоставляющий нам свою протекцию перед лицом опасности, исходящей от них, чужих. Расколы внутри социально-политических образований на Востоке происходят не по принципу расхождения идеологических установок, а в связи с конфликтом лидеров, в ходе которых микроколлективы следуют за своим вождём, не разбираясь, прав он или нет.
Во втором параграфе Политическая культура Востока. Компоненты дефиниции рассматриваются теоретические аспекты понятия политическая культура, подходы, выработанные в науке к её типологизации, анализируется специфика политической культуры Востока, акцентируется внимание на феноменах восточного деспотизма и социального синтеза.
Наиболее распространённым на Востоке типом политической культуры является подданническая политическая культура. Основными элементами, её характеризующими, на наш взгляд, являются: устойчивость клановых, трайбалистских отношений, определяющих облик политических систем; авторитарные политические традиции; скрытое индивидуальное участие членов социума в политическом процессе; поляризация общества; приоритет государства над личностью; синтез колониальной политической культуры и традиционной при векторе на сохранность идентичности. Последний из перечисленных элементов является важнейшим для характеристики политической культуры восточных обществ в постколониальный период. Для понимания социально-экономических и политических процессов на Востоке, большое значение имеет теория социального синтеза, разработанная академиком Н.А.Симонией и учёным - востоковедом Л.И.Рейснером.
В постколониальный период тенденция к увеличению концентрации власти в руках харизматических лидеров, олицетворяющих государство, лишь упрочилась. Основными задачами государства стали преодоление экономического отставания, решение проблемы деревни и города, выразившейся в значительной урбанизации социума. Государство на Востоке всегда сочетало в своей функции роли патрона, координатора интересов различных социальных групп и арбитра. Деспотизм как политическое и социальное явление безусловно имел место (его отголоски проявляются и в современности) на Востоке. После периода восточных деспотий древности, существовали ценностные социокультурные установки традиционных социумов, естественно ограничивающие правителя в его отождествлении с космосом, напоминающие политическому лидеру о его социальном предназначении, его патронажных обязанностях. Неприятие открытого деспотизма власти, нарушающей патронажно-клиентельные отношения, проходит красной линией через историю восточных обществ. Отклонение от традиции лишало правителя легитимности. Политический лидер подвергался осуждению и даже смерти. Деспотизм выступает гибкой, устойчивой, отвечающей социальным запросам масс политической системой на Востоке. Политические лидеры Востока, сумевшие создать устойчивые политические образования в новейшее время, придавали большое значение связям традиционного характера и стремились, формируя у населения приемлемый уровень политической культуры, возвести прежние контакты на новый уровень, осуществляя тесное взаимодействие всех первичных социальных групп (семья, род, община), создавая базу для интеграции, несмотря на существующие социально-экономические расхождения. Характер такого государства оставался авторитарным, но при этом выглядел демократичным в глазах населения.
Государство на Востоке в новейшее время остается центром, к которому направлены устремления первичных групп. Государство снимает напряжение культурно-этнического характера, способствуя интеграции, формированию единого политического пространства и общих представлений политической культуры населения. Традиции государственного строительства на Востоке в ХХ веке по-прежнему основаны на доминировании государства над личностью, на подчинении индивидов единому центру, началу в виде государства.
Легитимность власти на Востоке в опоре на социокультурные традиции социума. Эта установка лишала оправдания все колониальные режимы и марионеточные правительства. Основой политической культуры у населения помимо обоснования легитимности государства или лидера является представление о характере государства. Функция государства в патронаже над населением, в осуществлении рабочего взаимодействия между различными его слоями, в преодолении конфликтов, без открытого проявления деспотизма и господства. В рамках социальной солидарности государство не может деспотически господствовать над подчинёнными. Его господство носит латентный характер, обеспечивая привычную меру солидаризма. Политическая культура постколониального периода это синтез традиций страны и колониальных новаций, привнесённых в традиции. Отношения власти и управления в родоплеменных и патриархальных обществах определяются как потестарные.
В третьем параграфе лАнализ природы и типологизация политического лидерства. Типы политических систем и режимов (общетеоретические подходы) рассматривается проблема политического лидерства и его классификация, даётся краткий анализ концепции харизмы М.Вебера, анализируются феноменология авторитетного лидерства и типы политических систем и режимов.
Если политическая власть и политическое лидерство возникают параллельно с процессом возникновения государства как социального института, то лидерство в социально-психологическом плане является ровесником человечества, поскольку для возникновения и функционирования этого явления необходима группа индивидов. Наличие социальной группы автоматически приводит к выделению из её недр авторитета, лидера, обладающего личностными свойствами, дающими ему право возглавить это социальное образование.
Типологизация политического лидерства, исследование политической власти и концепция харизмы, разработанные Максом Вебером внесли основной вклад в анализ феномена лидерства. Базисом харизматическое лидерства являются сверхъестественные способности индивида, которые дают ему возможность стать вождём, пророком, лидером. Как правило, такой тип авторитета, согласно Веберу, возникает в кризисные периоды в условиях концентрации всех социальных сил. Сущность харизматического лидерства в опоре на эмоциональную составляющую, абсолютную поддержку масс. Основная задача - трансформация существующего порядка и установление нового. До тех пор, пока харизматический авторитет подтверждает свою исключительность перед массовым сознанием, массы подчинены его влиянию. Власть харизматическая носит персонифицированный характер. Она не может быть переданной наследственным путём. В ряде случаев уникальный набор личностных качеств харизмата экстраполируется на его ближний круг родственников. Так искусственно формируется семейная харизма. Эти способности недоступны лобыкновенным, средним людям. Происходит обожествление данной личности, её качества рассматриваются как эталонные и на основании этого данный индивид считается лидером.
И.Г.Гердер заложил основы представлений о политических системах современности, понимая формы правления как установленные среди людей порядки, наследуемые традицией. В качестве основы первых форм правления он видел порядок, установленный в семье. Природа воспитывает людей семьями, а потому самым естественным государством, по мнению Гердера, является такое, в котором живёт один народ, с одним присущим ему национальным характером..., ведь народ - такое же естественное растение как семья. По сути, он сформулировал приоритеты и ценности национальных государственных образований. Понятие формы правления входит в более широкое понятие политическая система.
Типологизация политического лидерства осуществляется не только на основе типов легитимизации и зависимости от типов политической системы. Выделяется функционально-ролевой подход, разработанный Э. де Боно, Д.Крейчем, Р.Кратчфилдом, Э.Баллаши, Б.Уореном, М.Херманн. В коллективном исследование под редакцией Маргарет Дж.Херманн предложена типологизация политических лидеров на основе исполняемых ими социальных ролей и функций.
В четвёртом параграфе Политическое лидерство на Востоке. Опыт типологизации в исламском мире. Авторитаризм и демократия в условиях модернизации и глобализации восточного социума освещаются основные положения концепции диссертанта о типологизации политического лидерства в новейшее время, в постколониальный период на Востоке и в исламском мире, в частности. В качестве типов легитимизации рассматриваются идеологии этатистского (государственного) национализма и исламизма.
Исследование природы политического лидерства на Востоке и его типологизацию не стоит сводить к изучению видов политических режимов и типов соответствующих им политических лидеров. Структурируя политические режимы на три классических типа: авторитарный, тоталитарный и демократический, следует помнить, что в чистом виде они отсутствуют в природе политической жизни и что последний из них (демократический) пока и в обозримом будущем не представлен на Востоке в качестве устойчивой и функционирующей модели. Речь идет именно о сущности политического режима, опирающегося на традиции и политическую культуру социума, а не о политическом леврофасаде квазидемократического толка, время от времени возникающем в архитектуре ряда политических систем Востока. Власть на Востоке в ХХ веке носила и носит авторитарный характер. При этом особо хотелось бы отметить необходимость отказа от оценок ряда западных исследователей, апологетически защищающих и проповедующих ценности демократии - как единственно возможной политической системы организации социума.Специфика политического лидерства на Востоке в ХХ веке тесно связана с проблемой колониализма и его наследия, которая воздействовала на политическую культуру восточных социумов. Синтезированный социум, комбинированное общество, возникшее на Востоке в ходе и в результате колониализма, добившись независимости, поставило перед новыми политическими лидерами задачу легитимизации их властных полномочий. Именно способы, типы легитимизации положены автором исследования в основу классификации политических лидеров в мусульманском мире.
а) Этатистcкий (государственный) национализм как тип легитимизации политического лидерства. Обретение независимости бывшими колониями и полуколониями выдвигало на первый план задачу нациестроительства. Катализатором и направляющей силой этого процесса на Востоке выступало государство.
Основной задачей, решаемой политическими лидерами Востока во 2-ой половине ХХ века, стал синтез результатов, полученных в ходе колониального синтеза и архаичных традиционных укладов. Виды их преломления в современных национальных государствах Востока носили характер видоизменения и интеграции продукта колониального синтеза в национальную экономику и лобволакивания архаичных укладов, с целью их модернизации. Все эти функции на Востоке, учитывая роль и природу государства, взяли на себя политические лидеры и государственные институты. Этатизм в этом контексте выполняет преобразовательную и созидательную роль. Государство на Востоке - эффективный инструмент для преодоления центробежных тенденций. Политические лидеры должны решать всю совокупность проблем, возникающих в процессе нациестроительства и на последующих этапах от политики до экономики. Национально-государственная интеграция тесно связана с проблемой легитимизации лидеров. Политические лидеры на Востоке в ХХ веке пытались решать эту проблему, как силой харизматического авторитета, так и при опоре на социально-политические доктрины, с помощью законодательных инициатив. Зачастую национальная интеграция носила декларативный характер. Национальным лидерам необходимо было осознавать невозможность резкого перехода от комбинированного социума к нации, без переходного этапа синтезированного общества. Вопрос устойчивой национально-государственной интеграции решается тогда, когда лидер учитывает весь комплекс социально-экономических аспектов бытия социума. Относительно сбалансированным решением проблем в политике и экономике является ливийская модель развития М.Каддафи. В рамках индонезийской модели в период Сукарно произошёл явный перекос в сторону массовой политизации при игнорировании социально-экономической стороны развития. Перенос приоритетов развития на экономику при Сухарто привнес иную положительную динамику в развитие индонезийского общества.
Основными доминантами политических систем Востока во 2-ой половине ХХ в. стали этатизм и авторитаризм. Государство и лидер выступали главными силами в интеграции разрозненных в культурно-этническом и хозяйственном планах социальных образований. На Востоке, как правило, конфигурация государство-нация (государственного национализма) персонифицирована в фигуре политического лидера, являющегося воплощением концентрации власти в государстве. Лидер и государство формируют суперэтническую общность, которая уравновешивает и создаёт баланс между этносами, в неё входящими.
б) Ислам как средство артикуляции интересов. Исламизм и фундаментализм как типы легитимизации политического лидерства. Политизация ислама в исторической ретроспективе и сегодня тесно связана с его аккумулятивными способностями. Ислам вбирает, впитывает в себя местные обычаи и традиции, обозначая исламский образ жизни с его этической и правовой регуляцией эталоном социального бытия. Политизированный характер ислама создал идеальную, в рамках исламской традиции, форму исламского государства - теократию.
В ХIХ в. набирают силу реформаторские течения в исламе, призывающие к модернизации и возрождению права иджтихада. Модернистское течение Реформации стало предтечей и основой идеологии государственного национализма, а Возрожденчество оживило в сознании верующих концепцию теократии, религиозного фундаментализма. Реформация ХIХ века стала основой для формирования двух основных типов легитимизации политических лидеров на мусульманском Востоке в ХХ веке после достижения независимости.
Несмотря на резкие противоречия между национализмом и фундаментализмом, они как явления социально-политического плана пребывают в дихотомии. Как национализм прикрывается зачастую исламскими лозунгами, так и фундаменталисты нередко консолидировали этнические конгломераты, формируя нацию посредством исламских догматов. Противоборство религиозного фактора и национализма присуще всем мусульманским странам. При отсутствии видимых противоречий этнического и религиозного аспектов у арабов, поскольку ислам рождён из недр арабизма, тем не менее, 2-ая половина ХХ века демонстрирует жесткую политическую конкуренцию, борьбу между этими доктринами и типами легитимизации политического лидерства в арабском мире.
В ХХ веке всё большее влияние на социально-политические процессы в исламском мире начинает оказывать исламизм, базирующийся на взглядах Д. Афгани. Исламизм в отличие от фундаментализма, увязшего в теологических вопросах, представляет собой политическое явление, преследующее конкретные, прагматические задачи, это, по сути дела, политический ислам. Главная формула исламизма - Ислам это решение.
К началу 70-х годов ХХ века культура национализма утвердилась и доказала свою жизнеспособность во многих странах исламского мира. Сукарно, Каддафи, Зия-уль-Хак, Садат и др. разделили мир ислама на сепаратные части, основанные на нередко искусственно созданном национальном единстве полиэтнических, поликонфессиональных и гетерогенных социумов. Именно в это время на политическую авансцену исламского мира вышли идеологи исламизма С. Кутб и М. Маудуди. В своих выступлениях и статьях они, блестяще овладев современным языковым инструментарием, сделали его орудием своих ценностных установок, императивом которых являлось не национальное единство, а религиозное, которое преподносилось как единственно возможное во всех аспектах социокультурной и политической самоидентификации. Религия, согласно Маудуди, становилась идеологией политической борьбы. Маудуди отстаивал концепцию третьего пути, отвергая в качестве моделей общественно-экономического развития, как капитализм, так и социализм. Он теоретически обосновал культурный разрыв как с мусульманскими националистами, так и с миром фундаменталистов. В конце 60-х годов ХХ века именно перекрёстное влияние С.Кутба и М.Маудуди подготовило в суннитском мире исламистское движение. В шиитском - эта заслуга принадлежит Хомейни.
Дискуссия о путях развития и историческом выборе исламского мира между национальной или религиозной идеей создания общности, зародившаяся в ХIХ веке остаётся актуальной и поныне. 2-я половина ХХ в. сформировала демонстрационный эффект прихода к власти представителей политических движений ислама, как мирным, так и силовым путём. На фоне рутинизации авторитетов национализма и сформировавшегося в обществе неприятия крайних фундаментальных проявлений ислама рождаются в последнее десятилетие ХХ века- начале ХХI века своеобразные симбиозные течения политического ислама с новой идеологией, пытающиеся синтезировать доктрину национализма с концепцией исламской демократии. Результатом синтеза и взаимовлияния секулярных и конфессиональных концепций в исламском мире стало формирование в конце ХХ века - начале ХХI века идеологических течений исламонационалистов и националисламистов.
в) Опыт типологизации и классификации феномена политического лидерства на Востоке (исламский мир). Сведение содержания политического процесса в исламском мире к базовым величинам, как то архаичное сознание социума, деспотизм власти, харизматическое лидерство, нефтедоллары было бы некорректным. Логика процесса значительно многомернее. Анализ факторов, оказывающих влияние на развитие политического процесса: этноконфессиональных, социально-экономических, географо-демографических, военно-стратегических, приводит к выводу о том, что лишь их совокупность воздействует на характер политического процесса. Ни один из этих факторов не доминирует над другими и не выступает приоритетным.
Предпринимая попытку типологизации политического лидерства в исламском мире, автор базируется на локально-региональном характере лидерства, типе легитимизации власти и типе режима по его природе и форме правления.
1. Локально-доктринальное лидерство (ограниченное рамками конкретного государства)
2. Регионально-доктринальное лидерство (носящее наднациональный характер объединения в соответствие с конфессиональной, этнической или социально-политической доктриной: панарабизм, панисламизм и т.п.)
Локальное лидерство, являющееся предметом данного исследования, подразделяется по типу легитимизации:
Ц Авторитарный национализм (Госнационализм);
Ц Исламизм и религиозный фундаментализм.
И по типу режима:
Ц Модернизирующиеся монархии,
Ц Революционные и умеренные республики,
Ц Теократии.
Важнейшей задачей государственности на Востоке в связи с модернизацией и становлением капитализма становится преодоление остатков патриархально-феодальных структур. Для осуществления этих целей необходимым условием является законодательное и военное вмешательство государства во все сферы социально-экономического бытия. Авторитарный этатизм постоянно искал основу легитимности своего существования. Новая государственность должна была доказать свою способность эффективно управлять процессами в обществе и экономике. Распространенным видом государственности на Востоке во многих странах после достижения независимости становится синтезированный вид государства, включающий традиционные формы государственности и новый вектор капиталистической направленности развития. Такой вид государственности был определён К.Марксом как бонапартизм. Исходя из природы бонапартизма вполне правомерна применимость этого европейского феномена для процессов на Востоке, разумеется, с учетом специфики политических систем и менталитета социума.
Вторая глава диссертации Индонезийская модель (национализм+ислам). Феномен Сукарно состоит из четырёх параграфов и посвящена изучению модели авторитарно-патриархального политического лидерства, опирающегося на светский национализм сакрального характера в условиях периферийной исламизации. Анализируется политическая культура Индонезии, сформировавшаяся на базе представлений о власти, сложившихся в средние века, рассматривается специфика исламизации архипелага. Даётся анализ идеологии мусульманского и светского национализма как модераторов консолидации индонезийцев в борьбе за независимость. Фокусирование внимания на эти вопросы обусловлено тем, что они явились факторами, повлиявшими на формирование модели политического лидерства А.Сукарно. Анализируются основные этапы формирования и постулаты концепции третьего пути в Индонезии в 30-е - 60-е ХХ в. Даётся характеристика индонезийского варианта необонапартизма. Рассматриваются основные этапы эволюции индонезийской политической модели от режима контролируемой демократии Сукарно до необонапартистского нового порядка Сухарто.
В первом параграфе второй главы Политическая культура Индонезии. Мусульманский и светский национализм как основы легитимизации политического лидерства до 1945 г. даётся характеристика яванской концепции власти, анализируется особенность периферийного ислама, освещается картина борьбы за влияние на население Индонезии идеологий светского и исламского национализма до обретения независимости. Сложность процесса нациестроительства в Индонезии обусловливалась спецификой Архипелага, заключавшейся в этнолингвистической мозаичности и в рассредоточении населения, занимавшего значительные и обособленные территории. Специфика общеиндонезийского менталитета была определена яванскими представлениями, как этноса, не подвергшегося размыванию и являющегося преобладающим. Поэтому сформировавшиеся у яванцев представления о власти и стали основой политической культуры Индонезии и после достижения независимости в 1945 году, в период политических режимов Сукарно и Сухарто.
Яванская концепция власти носит созерцательный характер. В основе власти лежит не действие, а специфический статус её обладателя, концентрация властной энергии. Для яванской традиции характерна сакрализация власти и обожествление лидера, являвшегося проводником космической энергии на Земле. Неудачи правителя интерпретировались массовым сознанием как исчезновение, растрата мистической силы.
Истоки массовой политической культуры яванцев зиждятся на их основном занятии - поливном рисоводстве, организованном на коллективных началах. Это заложило основы менталитета яванцев - принципа согласия и культа бюрократии. Капитализм, предпринимательская деятельность рассматривались ими через призму колониального прошлого. Менталитет яванцев приравнивал понятия капитализм и колониализм. Оба явления были одинаково чуждыми, поскольку капиталистические отношения ассоциировались с периодом голландского господства.
Периферийная исламизация Архипелага также является одним из определяющих факторов, оказавших влияние на формирование политической культуры Индонезии. Процесс исламизации Архипелага осуществлялся в ХIII - ХVI вв. и в ряде районов не завершён и поныне. Ислам проник в регион мирным, торгово-ассимилятивным путём. Этносы Архипелага различаются и по времени и по глубине проникновения исламских ценностных установок в массовое сознание и быт.
В борьбе с колониализмом ислам сыграл значительную роль, хотя его роль в политической культуре Индонезии весьма неоднозначна. Выступив в качестве объединяющего начала до обретения независимости, после 1945 года ислам в Индонезии не только не смог стать консолидирующей идеологией для формирования индонезийской нации, но и превратился в орудие раскола национального единства. Являясь знаменем национально-освободительного движения, символом борьбы против колониальной политики метрополии, ислам выступал в качестве фактора национальной интеграции. После достижения независимости продуктивный потенциал исламского национализма был исчерпан, и он стал символом оппозиции новому политическому режиму А.Сукарно.
Процесс национальной интеграции в Индонезии начался на рубеже ХIХ - ХХ вв. Личностью, заложившей фундаментальные основы светского национализма, стала Р.Картини. Для мировоззрения светских националистов были характерны эклектичные взгляды. Подчёркивая уважение к исламским традициям, они ратовали за синтез марксизма, восточной теософии, идеализма, противопоставляемого материалистическому Западу. Взгляды светских националистов были чужды и непонятны населению Архипелага, которые нуждались в направляющей силе, способной консолидировать их на базе традиционных и религиозных лозунгов. Такой организацией стал, созданный в 1912 году, Мусульманский союз.
Однако в 30-е годы ХХ в. с развитием национального самосознания и капиталистических отношений индонезийцы начинают дистанцироваться от идей исламского национализма и симпатизировать теории мархаэнизма Сукарно, предтечей которого было учение К.Деванторо об линдонезийской самобытности и конвергенции культур. Деванторо выступал за конвергенцию культур на базе синтеза линдонезийской самобытности и современных научных достижений Запада. Приоритет отдавался индонезийской самобытности. Идеал устремлений Деванторо-гармоничное общество свободных личностей, в котором отсутствуют эксплуататоры и эксплуатируемые. Он отвергал классовую борьбу, как дезинтегрирующую социальный консенсус. В его общественно-политической модели всегда главенствовал принцип демократии семьи, основой которой является подчинение младших старшим. Учение Деванторо оказало значительное влияние на формирование взглядов будущего лидера независимой Индонезии Сукарно .
Во втором параграфе второй главы Авторитарно-патриархальное лидерство Сукарно. Мархаэнизм и Панча сила прослеживается формирование идеологической основы лидерства Сукарно - мархаэнизма и Панча силы, а также влияние японской оккупации Индонезии в 1942-1945 г. на формирование политического лидерства Сукарно.
Впервые понятие мархаэнизм прозвучало в речи Сукарно на судебном процессе 1930 г. В основе концепции мархаэнизма лежала апелляция к великому историческому прошлому, наследником которого являлась Индонезия. Опора на легендарное прошлое и понятные ментальные установки облекали идеи Сукарно в доступные массовому традиционному сознанию образы.
Фундаментом мархаэнизма, стал принцип единства всех антиколониальных сил. Сукарно выступал против классовой борьбы до завоевания независимости, настаивая на том, что, учитывая индонезийскую специфику, главными являются не социальные, а национальные противоречия. В начале 30-х г. Сукарно изложил свою концепцию о национализме мархаэнов или о соционационализме, как основном орудии борьбы за независимость. В эти годы впервые из уст Сукарно звучит критика западной демократии, как не обеспечивающей истинные права и свободы для всех членов общества. Индонезийская модель социодемократии исправит, по мнению Сукарно, этот недостаток. Мархаэнизм и его поздняя модификация линдонезийский социализм базировались на коллективистских, эгалитарных традициях. Политический гений Сукарно выразился в том, что он блестяще владея психологией масс, подчас манипулируя общественным мнением, сумел расставить акценты на тех элементах политической культуры индонезийцев, которые сделали возможным процесс нациестроительства после обретения независимости. Главным в учении мархаэнизма как модераторе национально-освободительного движения было акцентирование общеиндонезийских задач нациестроительства и борьбы за независимость при снятии религиозных и этнических противоречий. Концепцией Сукарно, в сущности, стала формула : Сначала нация, потом религия.
Японская оккупация Индонезии с 1942 по 1945 годы оказала значительное влияние на политическую судьбу Сукарно, открыв очередной раунд борьбы между светскими националистами и исламистами. Японская оккупация глобально воздействовала на общественную жизнь Индонезии и сознание рядовых граждан, ознаменовав начало конца голландского колониализма, вновь повысив авторитет исламистов и консолидирующей роли ислама. Однако идеализация Японии населением Индонезии продолжалась недолго. Уже вскоре стало очевидным, что гнет старых колонизаторов сменился новым, в лице оккупационных властей, которые помимо экономического притеснения и эксплуатации природных ресурсов, опутали население системой доносов. Следует отметить коренное отличие многовековой голландской колониальной политики от политики японских оккупантов. Голландская колониальная администрация придерживалась весьма толерантной религиозной политики, была эластична в вопросах веры. Голландцы, создав единую сеть железных дорог, внедрив голландский язык в качестве средства общения разобщённых этносов Архипелага, вольно или невольно содействовали интеграции индонезийцев. Политика Нидерландов, разделяя, объединяла, создавала фундамент для формирования будущей индонезийской нации.
Политика японских оккупантов привела к рождению уникального для индонезийского менталитета явления. Она породила конфессиональную нетерпимость, нехарактерную для древнеиндонезийской культуры. Крайний шовинизм японцев, перенесённый на сознание этносов Архипелага, сформировал нетерпимое отношение к мнению оппонентов и жесткую конкурентную борьбу между политическими партиями и объединениями. Сукарно пошел на коллаборационизм с японской администрацией, понимая, что в результате он получает возможность почти легально консолидировать национальные силы и публично выступать перед массами.
1 июня 1945 года Сукарно огласил концепцию Панча сила (пять принципов; санскрит), ставшую программой борьбы за независимость Индонезии и формирования и построения индонезийского общества после достижения независимости. Сукарно апеллировал к исламу, учитывая приверженность к нему большинства населения страны. Он использовал мусульманскую риторику, обосновывая многие светские, националистические постулаты и принципы. Консолидирующим фактором лидерства Сукарно, стала борьба с внешним врагом. Эта была почва идеальная для реализации лидерских амбиций индонезийского президента. Он поэтапно реализовал их в ходе отражения англо-голландской интервенции в 1945-1949 гг., борьбы за включение в состав Индонезии Западного Ириана, войны против Малайзии. 16 августа 1950 г. было провозглашено создание унитарной республики Индонезии и утвержден временный проект Конституции. В условиях господства патриархального сознания сформировалась характерная черта политической культуры Индонезии того периода. Парламентская демократия воспринималась партиями постольку, поскольку она создавала им предпосылки к достижению намеченных целей. Во всех иных случаях демократические ценности объявлялись не соответствующими национальной самобытности. Социальные идеалы молодой республики не вписывались в рамки парламентской демократии, зато идеально укладывались в концепцию Панча сила и Конституцию 1945 г. Яванская политическая культура базировалась на компромиссе и уважении оппонента. Парламентская борьба фракций и партии входила с этим положением в глубокое противоречие, делала возможным публичную критику человека, акцентировав внимание на его недостатках. Все это вело к дискредитации в обществе системы представительной демократии.
К середине 50-х г. нарастающие противоречия и экономические проблемы окончательно подготовили общественное мнение к отказу от пути парламентской демократии. Индонезия подошла к смене курса парламентской демократии на демократию направляемую.
В третьем параграфе второй главы Формирование концепции третьего пути. Режим направляемой демократии как развитие теории о социодемократии рассматриваются основные положения идеологии третьего пути в рамках индонезийской модели политического лидерства. К концу 50-х г. Сукарно завершил формирование доктрины третьего пути, начатое в 30-е г. Анализируя действующие политические модели, Сукарно, апеллировал к самобытности, отвергая капитализм, который порождает колониализм и фашизм. Он отвергал, прежде всего, саму психологическую основу либерального капитализма - индивидуализм, ведущий к конкуренции и борьбе и поэтому неприемлемый для Индонезии. Концепция третьего пути Сукарно подразумевала построение социально-экономической модели традиционного, патриархально-эгалитарного общества, в основе которого лежали принципы общинной солидарности и взаимопомощи. Основным элементом социальной модели, по Сукарно, являлась семья как центр солидаризма, возглавляемая патриархом, главой семьи. Принцип семьи был перенесен Сукарно на всё индонезийское общество. Сам Сукарно становился отцом нации, принимающим решения за всех, во имя всех. Отсюда и тезис этого периода: Главное в нашей демократии - это руководство!
В рамках одновременного развития концепции третьего пути, поиска индонезийской самобытной модели развития и дальнейшего движения по пути усиления авторитарного лидерства, Сукарно выдвинул в качестве основы для компромисса всех действующих политических сил доктрину НАСАКОМ, предполагающую сотрудничество трёх ведущих общественных течений - националистического (NASionalis), религиозного (Agama) и коммунистического (KOMunis). Рождение очередного акронима преподносилось как путь к решению проблем индонезийского общества на основе компромисса всех сил под всепримиряющим лидерством правителя. Индонезийский лидер сознательно пытался уйти от решения конкретных социально-экономических задач в сферу революционной фразеологии. Все права и ресурсы были сконцентрированы в руках Сукарно и узкой группы придворных бюрократов. Экономическую модель Индонезии при Сукарно можно назвать номенклатурным капитализмом. Личность индонезийского президента стала точкой концентра политической власти в стране. Индонезийская модель при Сукарно по своей природе была средним, промежуточным, буферным вариантом. Это не было теократическое государство, но оно не было и светским. Оно не развивалось по пути капитализма, но отвергало и коммунистические идеалы. По своей форме личность и режим Сукарно носили сакральный характер. Сам лидер выступал в роли Рату Адиля (мессии). Его выступления приобретали характер божественных откровений. Его лозунги и термины были предельно сакрализированы. Лидер находился над массой. Толпе он дарил иллюзию участия в политике, осуществляемой и проводимой только им самим.
Режим, созданный Сукарно, был по своей природе бонапартистской диктатурой. Но сам Сукарно не был диктатором. Период его правления не отмечен террором, политическими репрессиями. Даже отстранение его от власти свидетельствует о том, что, несмотря на свои ошибки и просчёты, единство нации Сукарно поставил выше режима личной власти.
Многие идеи и взгляды, высказанные индонезийским лидером, значительно опередили время. Он стал архитектором движения неприсоединения и мирного сосуществования государств с разными политическими системами. В 1955 году в Бандунге Сукарно предложил человечеству один из глобальных проектов ХХ века. Просматриваются видимые параллели между Бандунгским кодексом мирного сосуществования и Хельсинским актом 1975 года. В Белграде 1 сентября 1961 года Сукарно изложил своё новое видение международных отношений и глобальной расстановки сил. Он предложил концепцию НЕФО (англ. яз.) - Новых нарождающихся сил. Он рассматривал мир не как поделенный на три лагеря ЦВосток, Запад и неприсоединившиеся страны, а на два - старые установившиеся силы (империализм) и новые нарождающиеся силы справедливости и свободы - страны Азии и Африки, социалистические страны и прогрессивные силы в капиталистических странах. Внешнеполитические реминисценции Сукарно свидетельствовали о продолжении следования по третьему пути развития.
Политический потенциал лидерства Сукарно являл собой причудливый синтез революционного романтизма, сакрального мессианства и прагматизма. Международные конфликты 1-ой половины 60-х годов, инициированные Сукарно, были средством перенесения акцента с внутренних проблем на внешние с целью сохранения им своего авторитарно-патриархального лидерства.
11 апреля 1965 года он выступил с речью Опора на собственные силы. В ней он заявил об окончании национально-демократического этапа и о наступлении этапа социалистического. После чего отметил, что Индонезия стала маяком авангарда для стран третьего мира. По существу он выступал против биполярного мира, призывая к многополюсности.
Атмосфера постоянной напряженности расшатывала политическую систему, авторитет лидера. Напряжение усиливалось и в связи с распространившимися слухами об обострении у Сукарно хронической болезни почек, способной в любой момент привести к смерти президента. В этой связи у армейской верхушки возникли опасения, что после смерти Сукарно им будет сложно претендовать на лидерство в политической системе Индонезии, состязаясь с КПИ, поскольку генералитет погряз в коррупции. В апреле 1965 года на семинаре командования сухопутных войск была официально провозглашена концепция двойной функции армии, которая теперь должна была действовать не только в военной, но и в идеологической, экономической, культурной и религиозной сферах.
В четвёртом параграфе второй главы Необонапартистский режим Сухарто. Национализм развития освещается развитие индонезийской модели после захвата власти военными во главе с генералом Сухарто. В 1965 - 1967 г. патриархально-авторитарное лидерство Сукарно сменяется военно-бюрократическим режимом бонапартистского характера. В условиях развития индонезийской политической модели необонапартизм получил наименование режима нового порядка. Сухарто стал активным инициатором экономического развития и формирования модели процветания Индонезии. В связи с чем и был титулован народом в качестве лотца народа и развития, в отличие от Сукарно - романтика, апологета революционной фразеологии, великого вождя революции. Сухартовский подход к развитию индонезийского общества изначально был основан на исключительно сбалансированном прагматизме. Базовым принципом его доктрины стала убедительная сила стабильности, противопоставленная сукарновскому видению экономики сквозь призму идеологических нагромождений и магических акронимов.
Сухарто провозгласил своего рода иджтихад концепции Панча сила. Он призвал восстановить чистоту Панча сила. После очищения принципов Панча сила от позднейших идеологических наслоений Сухарто перешёл к политике культа философии Панча сила. Идеологическим декором были объявлены концепция индонезийского социализма и идеологические акронимы. Выбор Панча сила как идеологии нового порядка практически носил безальтернативный характер. Интерпретация принципов Панча сила при Сухарто абсолютизировала принцип национального единства, окончательно исторгая демократию, как принцип западного парламентаризма. В основе индонезийской модели - дух семейной сплочённости, опора на традиции, взаимопомощь. Несмотря на попытки нового порядка отречься от наследия старого, в целом он стал продолжением традиций сукарновского режима, новым этапом в эволюции индонезийской политической модели. Режим нового порядка стал правопреемником политического наследия Сукарно по линии укрепления вертикали исполнительной власти, по подрыву влияния политических партий. Усиление авторитарных тенденций не входило в противоречие с яванской концепцией власти, с патернализмом, присущим традиционным обществам, с военной традицией, почитающей единоначалие незаменимым принципом. Тенденция к развитию однопартийной системы стартовала сразу же после прихода Сухарто к власти, с запрета деятельности КПИ. К началу 70-х годов это направление носило определяющий характер политической системы Индонезии. Принципы Панча сила в период режима Сухарто стали точкой концентрации властной энергии авторитарного лидерства. Через сакрализацию Панча сила началась сакрализация режима. Во второй половине 70-х годов режим нового порядка оживил героический образ вождя революции Сукарно. В 50-е - 80-е годы ХХ века в Индонезии сложилась во многом уникальная, но вполне объясняемая с точки зрения яванских представлений о власти, ситуация. По сути, власть в стране на протяжении длительного периода принадлежала не конкретному лицу, лидеру, а идеологии Панча сила, персонифицировавшей в своих принципах представление о концентрации власти. Президенты, правители выступали в роли контрагентов идеологии, гарантирующей стабильность и порядок. Незыблемым должна была быть Панча сила, и по большому счёту, не столь было важно Сукарно или Сухарто будут выступать в роли её проводников.
Сухарто удалось создать стабильный, застрахованный от потрясений механизм власти, лишённый дисбалансов направляемой демократии. Успех режима нового порядка заключался в убедительном и органичном синтезе яванской традиционности, как фундамента индонезийской нации и тотального контроля над политическим процессом со стороны авторитарного лидера.
Третья глава диссертации Ливийская модель (ислам+национализм). Феномен Каддафи состоит из четырёх параграфов и отражает формирование и эволюцию политического лидерства в Ливии в периоды нахождения у власти Идриса ас-Сенуси и М.Каддафи. Рассматривается генезис политической культуры в Триполитании и Киренаике в период с сер. ХIХ в. по 1969 г. Отдельное внимание уделяется изучению доктрины сенусизма и основным направлениям деятельности тариката сенуситов, как идеологической предтечи доктрины каддафизма. Даётся панорама основных направлений политического лидерства Идриса ас-Сенуси, анализируется модель абсолютистско-колониального режима до прихода к власти М.Каддафи. Осуществляется анализ идеологии ливийского национализма в 70-е - 90-е годы ХХ в. Анализируются положения Третьей мировой теории Каддафи как идеологической платформы политического режима. Рассматривается эволюция каддафизма с 70-х годов по настоящее время.
В первом параграфе третьей главы Генезис политической культуры Триполитании и Киренаики. Теократический проект сенуситов. Дипломатия компромиссов Идриса ас-Сенуси. (сер. ХIХ в. - 1969 г) рассматривается формирование и специфика политической культуры населения докаддафиевской Ливии, эволюция сенусизма как модератора национальной интеграции до 1969 г.
Процесс арабизации населения Триполитании, Киренаики и Феззана в целом завершился к концу ХII - началу ХIII в. Лишь некоторые оазисы остались берберскими. К середине ХVI в. эти территории вошли в состав Османской империи. Таким образом автохтонное население, подвергшись поверхностной исламизации, начало втягиваться в орбиту османско-суннитской ортодоксии и халифатской концепции власти. При этом в социальном плане родо-племенные устои до конца ХIХ в., а частично и в наши дни остаются фундаментом социальной организации Ливии. К середине ХIХ в. семья выступала первоосновой, начальной ступенью микроорганизации коллектива, высшей ступенью являлось племя. Наиболее авторитетная семья обладала абсолютным лидерством в племени. Власть базировалась исключительно на персональном авторитете, а не на формальных функциях. Это была потестарная форма властвования, характерная для лидерства в догосударственных образованиях. Спецификой ливийского общества в ХIХ в. являлось существование племенных образований вне зависимости от наличия или отсутствия государства. Они выполняли функции параллельной структуры, значительно более древней и стабильной, чем халифатская модель, насаждаемая турками. Основой сплочения коллективов выступала ласабийа - родоплеменная солидарность родственников. Важной особенностью является и высокая адаптивная способность и стабильность племенной организации в Ливии. С течением времени она не вырождалась, а укреплялась и совершенствовалась, сохранившись фактически до времён каддафиевской Ливии.
В развитии ливийской модели, в политической истории Ливии можно выделить два крупных исторических периода: сенусизм (сер.ХIХ в. - 1969 г.) и каддафизм (1969 г. - наст. время).
В 1837 г. возник орден Сенусийя, основанный улемом и мистиком, носителем бараки Мухаммедом Али ас-Сенуси. К концу ХIХ в. духовная власть ордена достигла своего апогея, став своего рода папством. Мессианство и сакрализация бытия и лидерства стали основами идеологической доктрины сенуситов, выступавших за создание национального арабского государства. В прагматичном плане корни успехов сенуситов видятся в сходной структуре построения завий с родоплеменной организацией автохтонного населения. Аль-Махди, сын Великого Сенуси, развил братство как мощную политическую организацию. Объединение племён под властью сенуситов можно назвать феодально-теократическим эмиратом. Аль-Махди сумел создать политическое объединение, построенное на синтезе центростремительной доминанты власти и племенных центробежных векторов. Тарикат сенуситов являлся буфером между малой традицией верований доисламской джахилийи и большой культурной традицией ислама. Сенусизм выступал как синтез суннизма и суфизма, являл собой пример народной религиозности, фольклорно-синкретичного ислама, построенного на культе близких и доступных святых, соединяющих верующих и Пророка. При этом сенусизм выполнил свою историческую миссию, отведённую народной религиозности, - обеспечил социальную интеграцию и заложил фундамент нациестроительства. Сенуситы выступали в качестве гаранта политической стабильности в обмен на признание их ведущей роли в политическом, социально-экономическом процессе.
Особенно значительных успехов добился сенусизм в первой половине ХХ в. при Идрисе ас-Сенуси, добившегося мирным путём, посредством маневрирования и дипломатии компромиссов предоставления в 1952 году Ливии независимости и ставшего первым монархом ливийского государства.
Однако в 60-е годы ХХ в. сенусизм стал анахронизмом и историческим реликтом. Найденная на территории Ливии нефть катапультировала родоплеменной социум с чертами феодализма в мир капиталистических отношений и разворачивающейся глобализации. Сенусизм был не в состоянии решить родившиеся в одночасье проблемы и покинул политическую авансцену в сентябре 1969 года, когда в ходе бескровного переворота к власти в стране пришла группа Свободных офицеров, возглавляемых М.Каддафи.
Во втором параграфе третьей главы Нефтяная политика Идриса I и М. Каддафи - экономическая основа ливийской модели рассматривается экономическая политика Идриса I и М.Каддафи. Раскрывается преемственность нефтяной политики монархического и джамахирийского режимов. Анализируется роль нефтяного фактора, видоизменившего политическую систему Ливии. Характеризуются усилия национальных лидеров в борьбе за контроль над национальными запасами углеводородов.
В 1955 году как только были открыты крупные месторождения нефти в Ливии, Идрис I в срочном порядке принимает закон о нефти, предписывающий национализацию нефтяных месторождений. Была создана комиссия по делам нефти и утверждены условия предоставления концессий иностранным компаниям. Правительство Идриса заложило фундамент для дальнейшего развития всей ливийской экономики в виде Стабфонда из золотовалютных резервов. В 60-е годы экономика Ливии полностью сконцентрировалась на нефтедобыче и переработке. Остальные статьи экспорта утратили значение. Нефтедобыча изменила не только экономику страны, но и внутриполитическую ситуацию, приведя к резкой социальной дифференциации, поляризации общества и усилению оппозиционной политической борьбы. В результате монархический режим короля Идриса I, проводивший нефтяную политику, защищавшую национальные интересы, стал жертвой нефтяной лихорадки.
Муаммар Каддафи, отрицая многие аспекты сенуситской идеологии монархического режима в экономическом плане, продолжил политику Идриса по защите национальных интересов в нефтяной отрасли. В январе 1970 года правительство Ливии начало переговоры с иностранными корпорациями о повышении цен на нефть. Каддафи потребовал от нефтяных компаний компенсировать дельту между платежами, осуществлёнными на условиях договоров с правительством Идриса I и новыми справочными ценами, начиная с 1 января 1965 года. Основным методом давления Ливии на нефтяные компании стала политика сокращения разрешенного максимального уровня добычи нефти. М.Каддафи впервые использовал метод экономического принуждения для защиты национальных интересов в нефтяной промышленности. К концу 1973 года Каддафи принял решение о нефтяном эмбарго в рамках решений ОАПЕК, в знак протеста против поддержки США Израиля, в ходе Октябрьской войны 1973 года. Политика национализации, начатая Каддафи, получила широкий резонанс в арабском мире, а прекращение поставок нефти спровоцировало энергетический кризис в Западной Европе и США.
Радикализм нефтяной политики Каддафи полностью базировался на политике, проводимой Идрисом I в этой сфере. Статистика красноречиво свидетельствует об этом. Все 60-е годы правительство Идриса I кропотливо накапливало силы для рывка, осуществлённого уже лидером ливийской революции.
В третьем параграфе третьей главы Третья мировая теория: идеологический silphium М.Каддафи выделены основные этапы формирования идеологии ливийского национализма, созданной по схеме лислам + национализм.
Лёгкость революции 1 сентября, смены монархического режима на республиканский во многом характеризуют политическую культуру ливийского общества, выражающуюся в почитании авторитета, носителя бараки и не делающего различий в политических нюансах монархии и республики. Это событие прошло так легко и по причине аполитичности основной массы населения, для которого проблемы внутри племени были гораздо важнее, чем смена власти в масштабах страны. Большинство населения попросту не заметило революции. Стареющего вождя сменил молодой и энергичный. Это было понятно племенному менталитету и не вызывало отторжения.
1 сентября 1969 года ливийская политическая модель от сенусизма перешла к каддафизму, своеобразному идеологическому сильфиуму. Режим Каддафи нуждался в легитимизации, в подпитке лидерской харизмы. Доктрина Третьей мировой теории, разработанная М.Каддафи и выдвигавшая в качестве источников формирования и консолидации нации три столпа - ислам, национализм и ливийский социализм - стала источником легитимизации режима. Прежде всего Каддафи, разрабатывая политическую модель приемлемую для ливийских реалий, подверг резкой критике институт парламентской демократии, которая, по его мнению, является фальсификацией волеизъявления народных масс. Он призывал к национальному единству, базирующемуся на исламских ценностях.
Ислам, согласно теории Каддафи, движущая сила социального прогресса. Национализм - равенство и уважение одной нации другой. Осознавая опасность нациестроительства в третьем мире, где зачастую образование национальных государств приводило к утрате стабильности традиционных социумов, Каддафи поставил задачу адаптации современных подходов к менталитету бедуинов. Именно поэтому национализм в Ливии базировался на традиционных ценностях бедуинского общества с его эгалитаризмом и солидарностью. Опираясь на исламскую догматику и ставя ценности Корана на первое место, Каддафи подчёркивал значение национализма, который, по его мнению, первичен, поскольку возник раньше ислама. Поэтому национальная общность сильнее религиозной. Каддафи отверг существующие в мире модели построения общества. Отказавшись от либерализма и марксизма, Каддафи по существу с анархо-синдикалистских позиций выдвинул идею построения бесклассового общества с опорой на семью, род и племя. Ливийский социализм означал уничтожение эксплуатации и создание равных возможностей для всех. По существу, модель Каддафи являлась копией мусульманской общины Пророка Мухаммада.
Практическим претворениям его доктрины в жизнь стало создание народных комитетов в рамках концепции прямой демократии - джамахирии.
В четвертом параграфе третьей главы Эволюция каддафизма. От рождения до канонизации анализируется развитие идеологии и практики построения модели политического лидерства в Ливии с конца 70-х по наст.вр. М.Каддафи никогда не выполнял организационно-технические задачи управления политическим процессом. Он не был функционером, а являлся лидером харизматического толка. Поэтому любая должность, занимаемая Каддафи, неизбежно ассоциировалась с постом главы государства.
В период с 1969 по 1977 годы ливийский лидер провёл операцию по захвату и концентрации в своих руках всей политической власти в Ливии. Это стало возможным благодаря слабости оппозиции, традициям родоплеменного общества и исламской догматике. Моноконцентрация власти в руках вождя освящена традициями патриархального социума, в котором лидер, вождь являлся высшим авторитетным арбитром, соединяя в себе функции главы социального образования, судебные и духовные полномочия. Таким образом, наделение М.Каддафи властью абсолютного монарха воспринималось ливийским обществом как следование традициям естественного начала. Исламская теория государства всегда базировалась на концентрации власти в руках главы государства. По существу монархический строй Идриса I, пройдя через республиканский буфер, трансформировался в революционно-абсолютистскую монархию Каддафи.
Авторитарная политическая модель Ливии базируется также на политической культуре колониального периода. Власть губернаторов и Османской империи, и Италии фактически не имела политических ограничений, иллюстрируя собой классический авторитарный стиль управления. Принятием Декларации об установлении прямого народовластия, М.Каддафи завершил демонтаж и реконструкцию политических институтов ливийской государственности. Провозглашение джамахирийского государства означало ликвидацию государства и правительства. Монополизировав право иджтихада, М.Каддафи развернул борьбу с улемами, как с оппозиционной силой. Наряду с этим, в своем лице, Каддафи персонифицировал принцип неделимости светской и духовной власти.
Евангелием от Каддафи, его посланием является Зелёная книга, категорично-апологетический императив, который объявляет её единственно правильным универсумом, дающим окончательное решение всем проблемам человечества. Каддафи ощущает себя махди. Он продолжает сенуситскую традицию сакрализации власти в рамках народного ислама, является для населения Ливии марабутом, носителем бараки. Для ливийцев Каддафи не политик, не государственный деятель, а мессия. Базируясь на сенуситском опыте ХIХ - первой половины ХХ вв., Каддафи не стал модернизировать политический инструмент управления бедуинским социумом, а воспользовался идеолого-религиозной догматикой ордена Сенусийя, доведя её до совершенства. Такая модель политического лидерства полностью отвечала и отвечает уровню политической культуры бедуинов.
Государственность возникла в Ливии в 1951 году и, учитывая тот факт, что бедуинское общество до этого не существовало в рамках государственного образования, имела и имеет в Ливии поверхностный характер. В силу этого симпатии общества подвержены значительным колебаниям широкой амплитуды политических пристрастий. Первостепенное значение в этих условиях приобретает не форма политического устройства, а правила игры, предложенные конкретной личностью. Если они устраивают общество, то режим может претендовать на стабильность, а в идеале даже на безальтернативность выбранного вектора развития. Политическая традиция Ливии способствовала формированию и укреплению в государстве авторитарных тенденций. Видимо это и служит объяснением парадоксального вектора развития политического режима в Ливии. Диффузия политической власти в Ливии не только не ослабляет позиции Каддафи, а, напротив, приводит к усилению его персонального влияния на политический процесс. Став каидом, вождём ливийской революции, М.Каддафи, оставил все официальные посты и определяет все внутренние и внешнеполитические доктрины Ливии. Джамахирийская концепция развития явилась модернизированной рутинизацией бедуинского менталитета, в целях включения патриархального социума в современные реалии.
Пройдя значительную эволюцию и отметив 1 сентября 2009 года своё сорокалетие режим Каддафи успешно функционирует и по сей день. Причины политического долголетия и стабильности видятся прежде всего в преемственности двух основных этапов политической истории Ливии - сенусизма и каддафизма. Устранив с политической сцены сенуситов, подвергнув критике все мероприятия монархического режима, разогнав в 70-е годы сенуситские завии, лидер Ливийской Джамахирии не мог не осознавать действенность применяемых ими методов управления, которые и были взяты новым режимом на вооружение.
Проведённый в диссертации детальный анализ и сопоставление столь различных доктрин, как сенусизм (синтез суннизма и суфизма) и каддафизм - джамахирийская форма правления, базирующаяся на исламской догматике, позволил выявить их сходство. И сенуситы, и Каддафи опирались на исламские ценности, настаивая на принципе иджтихада - персональной интерпретации догматики. И Идрис ас-Сенуси, и Каддафи боролись против создания политических партий. Создание партии автоматически подразумевало начало племенной вражды, так как в ливийских условиях понятия партия и племя были тождественны. И для сенуситов, и для Каддафи характерно неприятие западного влияния, охрана прав кланов, традиций бедуинов. Третья мировая теория КаддафиЦэто по сути дела развёрнутая и доработанная доктрина Идриса I, украшенная современным идеологическим декором. Распустив сенуситские завии, Каддафи заменил их джамахирийским аналогом - системой революционных комитетов. И сенуситы, и Каддафи создали систему коллективной, социальной организации, идеалом которой являются естественные законы доклассового общества. В рамках сенусизма и каддафизма лидер находится вне властной иерархии, но является непререкаемым авторитетом, будь он шейхом или каидом. Фигура лидера в ливийской модели стоит над и вне политической системы, что и позволяет руководить обществом на безвыборной, беспартийной и безальтернативной основе. Идрис ас-Сенуси удерживал бразды правления 50 (с 1918 г. - 1969 г.), а М.Каддафи - более 40 лет (с 1969 г. - по наши дни).
В диссертации показано, что живучесть политического режима в Ливии объясняется следованием традициям бедуинского социума, преемственностью доктрин развития от сенусизма до неосенусизма Каддафи, в возможности модернизации и регенерации политической системы Ливии в рамках ливийского национализма.
В четвёртой главе Иранская модель (ислам + исламизм). Феномен Хомейни рассматриваются представления о политической власти в исламе, характеризуются основные аспекты шиитской доктрины верховной власти, даётся краткий очерк истории шиизма в Иране, особой роли шиитского духовенства в политической жизни страны в ХIХ - 1-ой пол. ХХв., даётся краткая характеристика абсолютистского бонапартизма шаха Реза Пехлеви, анализируются основные постулаты политико-теологической концепции Хомейни.
В первом параграфе четвертой главы Представление о политической власти в исламе. Шиитская доктрина верховной власти анализируются основные догматы доктрины шиизма. Феномен иранской модели заключается в её дискретности, резком переходе от бонапартистского вестернизированного абсолютизма шахского режима к исламистской традиционной системе имамата. Фактически в течение одного (1979) года изменения коснулись всего политического ландшафта страны.
Корни этого феномена в природе шиизма и той роли, которую он сыграл в политических преобразованиях в истории Ирана, особенно в ХIХ - нач. ХХ веков. Однако шиитская доктрина не исполнила бы своего предназначения в 1978-1979 гг. без обновлённой трактовки ряда важнейших положений.
В фундаментальной догматике политического аспекта ислама идея революции отсутствовала. Шариат допускал выражение недовольства правоверными в виде восстания против деспотии, т.е. нарушения установленного традициями порядка. Но на практике духовенство шло в фарватере политических установок власти и в силу этого призывало к покорности и подчинению. В шиизме обоснование покорности зиждилось на тезисе сохранения шиитского меньшинства в условиях окружения суннитским большинством. Эта линия поведения получила обоснование в доктрине такийа (сокрытие принадлежности шиизму), понимаемой как тайной борьбе против халифата. Если затрагивать проблему революции, то следует отметить, что именно шиизм создаёт прочный фундамент для её развития в качестве инструмента преобразования социально-экономической картины. Именно шиитские имамы от Али до 12 сокрытого имама Махди стали преемниками и продолжателями дела Пророка в борьбе с несправедливостью в отношении униженных и обездоленных. Однако сформировавшаяся теологическая традиция на практике не приводила к потенциальному действию по переустройству политических реалий. Идея божественного пророчества и ожидание прихода Махди - сокрытого 12 имама порождали пассивно созерцательное отношение к политической власти.
В ХIХ веке созерцательно-мученические настроения шиитов постепенно меняются в связи с социально-политическими сдвигами в Иране. Именно ХIХ век стал периодом активного включения в политическую борьбу шиитского духовенства, обладавшего с ХVI в. крепкой организационной структурой, которая сформировалась и развивалась параллельно государственной власти, став к ХIХ в. центром силы, представляющим реальную альтернативу шахскому режиму. В 1826 году шиитское духовенство объявило джихад Российской империи. В 1873 году в сформировавшейся антибританской коалиции руководящие позиции занимали шиитские муллы. В 1891 -1892 гг. шиитское духовенство объявило бойкот британской табачной компании и шаху, позволившему ей создать монополию. Именно в Иране ортодоксальный шиизм начал проявлять черты реализма и прагматизма. Лакмусовой бумажкой этих изменений стали события Иранской революции 1905-1911 годов, когда религиозные лидеры, борясь за ограничение монархии, поставили вопрос о невозможности откладывания борьбы за политические преобразования в ожидании прихода Махди.
Диктатура, установленная Реза-ханом в 1925-1941 гг., сбила накал свободомыслия. Переворот 1953 года усилил негативные тенденции. Шиизм как политическая доктрина обновления и переустройства снова пребывал в вялой стагнации вплоть до начала 60-х годов.
Во втором параграфе четвертой главы Политико-теологическая доктрина P.M. Хомейни. Ислам как третий путь развития и социального обустройства анализируется генезис и формирование исламистской доктрины Хомейни. Политический гений Хомейни состоял в том, что провозгласив тезис действую, значит - существую, он дезавуировал созерцательную доктрину шиизма и сделал шиизм эффективным инструментом мобилизации масс.
Основной причиной революционных изменений в Иране в конце 70-х годов и дискретности в развитии политической системы стало нарушение традиционных методов управления и ослабление традиционных связей между властью и ведомыми массами. Нововведения и реформы шаха М.Р.Пехлеви пришли в противоречие с взглядами эгалитарного исламского социума. Шах, легитимизируя основы монархии, обратился к доисламской символике, джахилийи, бросая вызов шиитским традициям населения Ирана. Деспотизм власти шаха не коррелировался с показным демонстрационным демократизмом народовластия. Хомейни сумел воспользоваться главной слабостью шахского режима - расхождением слова и дела. Будучи западником, М.Реза Пехлеви отрицал своё западничество. Вводя доисламскую символику, он клялся в верности догмам шиизма. Эта линия взрывала общественный консенсус и способствовала перегреву традиционного сознания в итоге приведшего к социальному взрыву.
Вопрос о соединении ислама и политики в Иране впервые был поставлен именно аятоллой Хомейни в 30-е годы. Духовенство должно было, по его мнению, взять на себя ответственность за управление и привести общество к справедливости и благоденствию. Это были первые попытки формирования принципа лисламского правления. Позднее Хомейни использовать теоретические разработки суннитских исламистов 60-х годов, прежде всего С.Кутба и М. Маудуди, придав их идеям новое прочтение и практический импульс. Хомейни удалось снять напряжение в отношениях исламистов-интеллектуалов и улемов, не одобрявших их риторику. Хомейни, будучи духовным лицом, взял на вооружение взгляды исламистов, соединив в своём лице фундаменталистский и модернизационный подход к роли современного ислама. Аятолла открыто призывал к разрыву с существующим политическим режимом, опираясь на шиитскую традицию оппозиции официальным властям. Взяв на вооружение концепцию Али Шариати об угнетённых, отрицая теорию и практику классовой борьбы, Хомейни, по сути дела, перенёс марксистскую теорию в практику политического строительства в Иране. Он провозгласил легитимистскоЦэманационную концепцию власти, опирающуюся на лозунг Иранской революции - Не восточная, не западная, но исламская. Отвергая теорию и практику коммунизма (Восток) и либерального капитализма (Запад), он видел в исламе - третий путь развития и социального обустройства. Он искренне полагал, что ислам является самодостаточным учением, содержащим ответы на все мировоззренческие вопросы.
В третьем параграфе четвертой главы Эволюция политико-религиозного мировоззрения Хомейни в ходе ирано-иракской войны рассматривается развитие теократического режима Хомейни, легитимизирующего свои фундаментальные основы идеологией исламизма, рельефно просматривающегося в ходе анализа ирано-иракской войны. Конфликт вспыхнул в результате столкновения иранского исламизма и арабского национализма, во время которой аятолла попытался решить стремительно назревающие проблемы и противоречия внутри страны. Культ смерти, самопожертвования, подавления своего ля населением Ирана демонстрировал крах революционной утопии режима Хомейни.
Как показывает этот анализ, политико-психологический феномен Хомейни заключался в синтезе и взаимопроникновении двух социологических противоположностей - личности и массы. Апеллируя к вековым теологическим основам традиционного иранского общества, Хомейни создал культ массы. А на этом фундаменте выстроил культ своей личности. Он пытался создать социально-утопическую модель тоталитарного государства, в котором подавление индивидуальности воспринималось бы социумом с удовлетворением. Массы приняли Хомейни и пошли за своим новым вождем. Он сумел построить на руинах рухнувшего государственного механизма шаха М.Реза Пехлеви, достаточно мощное традиционное теократическое государство. Массы восприняли программу аятоллы как здоровый регресс к золотому веку пророка Мухаммада. Лидер, за которым двинулись массы, являлся узурпатором исламской традиции. Религиозная концепция Хомейни не выдерживала никакой критики исламских теологов. Она была еретической, ибо Хомейни объявил себя наместником Бога на Земле, не ожидая прихода Махди. Таким образом, аятолла создал не фундаменталистское исламское государство Аллаха, а еретическое теократическое государство имама Хомейни. В целом режим Хомейни представлял собой модель теократического государства, клерикальную диктатуру, возведенную на фундаменте традиционного общества с мифологическим сознанием, базирующимся на эгалитаристских тенденциях. В основе политического устройства исламского государства, созданного Хомейни, лежал синтез шахидизма за веру с шахидизмом за лидера.
Среди теорий иранского лидера были и концепции, казавшиеся абсурдными 20 лет назад, но сегодня расцениваемые как интересные предвидения. Так Хомейни выступил с критикой мировой экономической валютной системы, базирующейся на долларе как расчетной единице, полагая, что доллар не является реально обеспеченной денежной единицей, держится лишь на доверии и авторитете мощного государства, пытающегося осуществить экономическую экспансию в страны третьего мира. В контексте мирового финансового кризиса, разразившегося в 2008 году, и дискуссий о создании альтернативных американскому доллару резервных валют, идеи иранского лидера выглядят довольно прагматично и перспективно.
Постхомейнистский режим прошёл через две стадии модернизации. Президенту А. Хашеми Рафсанджани удалось в начале 90-х г. осуществить значительную экономическую либерализацию при поддержке ахбара аятоллы А.Хаменеи. Приход к власти М.Хатами, лидера с широкими взглядами, выдвигавшего концепцию построения лисламского гражданского общества и диалога цивилизаций открыл второй этап модернизации Ирана.
Следует отметить, что любые реформы принимаются в ИРИ лишь тогда, когда они соответствуют концепции муллократии. Упомянутая концепция М.Хатами - исламского гражданского общества, базируется на руководящей роли шиитского духовенства. Поэтому видимую либерализацию теократического режима в постхомейнистском Иране следует рассматривать и как реакцию на изменения, происходящие в мире, как приспособление режима к новым реалиям. Будущее даст ответ о возможностях самореформирования и эволюции в сторону демократизации иранского теократического режима.
В пятой главе Третий путь как политико-правовая доктрина на Востоке во второй половине ХХ века рассматриваются теоретические аспекты доктрины солидаризма и корпоративизма как одного из вариантов социально-экономического развития по третьему пути. Даётся сравнительная характеристика особенностей политикоЦправовой доктрины солидаризма на Западе и теории и практики построения обществ с чертами корпоративизма на Востоке. Анализируются причины актуализации концепции корпоративизма в условиях глобализации.
Феномен идеологии третьего пути как политико-правовой доктрины имеет качественные отличия по генезису формирования и методам функционирования на Западе и на Востоке. Для европейской социал-демократической мысли конца ХIХ в. - нач. ХХ в. третий путь это прежде всего попытка смягчить противоречия между капитализмом и социализмом. Поиск среднего, третьего пути осуществлялся в рамках концепций синдикализма во Франции, ревизионизма в Германии и др. Во 2-ой половине ХХ в. европейская социал-демократия апеллировала к идеалу, представляющему собой конвергенцию социалистической и капиталистической моделей развития. Третий путь, таким образом, выступает как результат синтеза позитивных черт двух социально-экономических систем, не противопоставляя одну другой. Одним из вариантов развития по третьему пути является доктрина корпоративного государства, в основе которой лежит понятие солидарность. Понятие консенсус, а затем солидарность было разработано социологом Огюстом Контом в первой половине ХIХ века. Политико-правовая доктрина солидаризма, ставшая теоретической основой для строительства корпоративного государства на практике, была разработана профессором юридического факультета Бордосского университета Леоном Дюги.
На Востоке концепции третьего пути стали вызовом существующему биполярному миру. Выбор третьего пути, отвергающего либеральную демократию, капитализм А.Смита и коммунистические идеалы К.Маркса, был основан на поиске аутентичного пути развития, базирующегося на сохранении самоидентичности, модернизации экономики и социальных отношений. Третий путь на Востоке во 2-ой половине ХХ в.Ц это попытка постколониальных обществ найти своё место в сложившейся системе международных отношений. В этом смысле концепция третьего пути прежде всего обозначала обоснование независимости и начало нациестроительства. 2-ая половина ХХ века стала в афро-азиатском мире парадом суверенитетов. Колониальные режимы рушились один за другим. Независимость и начало нациестроительства в постколониальный период настойчиво требовали ответа на вопрос, по какому пути пойдёт развитие молодого государства, какая социально-экономическая модель будет взята за основу. Одной из таких моделей стал третий путь, как социальный идеал, зиждящийся на синтезе неотрадиционализма и осознания необходимости модернизации, базирующейся на ценностях солидаризма и эгалитаризма.
В главе осуществляется детальный анализ взглядов президента Индонезии А. Сукарно, обосновывавшего необходимость развития по самобытному пути, решительно отвергавшего либеральную демократию западного образца, когда выигрывают и всегда правы л50+1, ратовавшего за модель социально-экономического устройства на основе принципов семьи и сплоченности. Сухарто продолжил курс Сукарно на построение модели корпоративного государства с индонезийской спецификой. Яванская политическая культура не предполагала формирование общества с антагонистическими противоречиями. Режим, осознавая необходимость признания очевидной стратификации общества, осуществил деление социума на функциональные, профессиональные группы. Сухарто активно апеллировал к тезису о внеклассовом характере власти в Индонезии и о необходимости формирования бесклассового общества.
Подробно рассматривается джамахирийская модель построения общества с чертами корпоративизма М.Каддафи, решительно отвергавшего концепцию западной демократии, капитализм А.Смита и коммунизм К.Маркса, резко критиковавшего теорию классовой борьбы.
При всех цивилизационных различиях политических систем Запада и Востока некоторые исторические параллели все же просматриваются. Солидаристские общества на Западе и Востоке объединяет общая система координат. В качестве доминант выступают верховенство обычая, традиции, а не норм права; семья рассматривается как основа социальной организации; отрицание классовой борьбы, призыв к солидарности, социальному консенсусу; отрицание демократии как власти числа; отрицание опыта либерального капитализма и коммунистических идеалов; деление общества по профессиональному цеховому признаку на основе принципа сотрудничества; корпоративные общества всегда религиозны, вне зависимости от того какая конфессия (ислам, католичество и др.) лежит в их основе. На Востоке, в силу исторических условий формирования государства, этатизм был и остаётся естественным выбором. Восточный деспотизм выступал политической системой, поддерживающей социальный баланс, регулирующей привычную меру солидаризма и эгалитаризма на базе патронажно-клиентельных отношений государства и граждан. Поэтому и черты корпоративизма (каддафизм, сукарноизм и др.), отмеченные в восточных социумах, имеют более глубокие ментальные корни и историческую перспективу.
В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются выводы по проблемам, рассматриваемым в соответствии с поставленными задачами. В результате исследования удалось придти к следующим выводам:
I. Специфика политического лидерства в исламском мире обусловлена характером массового сознания и уровнем развития политической культуры.
1. Основной характеристикой массового сознания восточного социума является его традиционный характер. Традиционные уклады выступают как синтез физического труда и производительной силы природы.
а) Формируется онтологический натурализм, т.е. невыделенность человека из природы. Обратной стороной этого явления становится нивелирование стремления к индивидуальности. б) Подобная специфика определяла возможность применение насилия к индивиду со стороны государства, которое превращалось в концентр власти, осуществляя реципрокный обмен, который формировал социальные отношения, основанные на приоритете межличностных связей. Реципрокная редистрибуция делала принцип частной собственности чуждым массовому сознанию восточного общества.
в) Подчеркивая традиционный характер массового сознания на Востоке, прежде всего отмечаем общинно-коллективистские традиции, которые приводят к доминированию патронажно-клиентельных отношений. Их господство способствует авторитарным методам управления восточным социумом.
г) Идентификация индивида на Востоке происходит прежде всего с малой социальной общностью. Поэтому особенностью массового сознания традиционных сообществ является разделение мира по принципу мы и лони, свои и чужие.
д) Солидарность и конфликтность имманентно присущи массовому сознанию восточного социума. Необходим регулирующий баланс между ними. Арбитром выступает государство.
е) В массовом сознании восточного социума представление о морально-нравственных категориях, опираясь на религиозные традиции, выражено в персонифицированных образах. Персонификация бытия приводит к персонификации лидера. Основой отношений массы-лидер выступает персонифицированная лояльность масс к лидеру. Отношения лидер-массы базируются на безусловной поддержке своего лидера вне зависимости от его идеологических взглядов и установок.
ж) Эгалитаризм и иерархичность характеризуют массовое сознание на мусульманском Востоке.
з) Теоцентризм выступает основой массового мировидения и мировосприятия.
и) Включение в массовое сознание восточного социума современных элементов не исключает потенции к регрессу и оживлению архаичных форм сознания. Возвратный, откатный характер массового сознания на Востоке также следует особенно учитывать при анализе уровня политической культуры, природы и механизма функционирования политического лидерства.
2. Специфику политической культуры на Востоке определяют патронажно-клиентельные отношения, сформировавшиеся на базе реципрокной редистрибуции.
а) Авторитет патрона - фундамент взаимоотношений сторон политического процесса. Основным регулятором политического процесса является установка свой всегда прав. Идеология носит вторичный характер. Первичны межличностные отношения по линиям лидер - массы, коллектив - индивид, строящиеся на лояльности и личной преданности клиентов по отношению к патрону-лидеру.
б) Компонентами политической культуры Востока является сумма стереотипных представлений о легитимности власти, об идеальном правителе, функциональности клановых связей, неприемлемость философии индивидуального достижения, трансцендентные установки.
в) Наиболее распространённым типом политической культуры на Востоке является подданническая, базирующаяся на устойчивости трайбалистских отношений, авторитарных политических традициях, поляризации социума, примате этатизма над личностью, синтезе колониальной политической культуры с традиционной при сохранении идентичности.
г) Диссертантом сделан вывод об особом значении для исследования феномена политического лидерства в исламском мире понятия восточного деспотизма и его интерпретации для понимания политической культуры Востока. Концентрация власти с древнейших времён и до наших дней носила на Востоке условный характер, несмотря на всеобъемлющую роль государства. Основой лидерства, властвования служил баланс социальных интересов, поддержание лояльности, снятие напряжения между солидаризмом и конфликтностью, эгалитаризмом и иерархичностью. При этом деспотизм не является явлением, имманентно присущим только политической культуре Востока. Проявление этого явления следует отметить на различных хронологических отрезках и на Западе. Правовая регуляция на Востоке в доколониальный период базировалась на устойчивых политико-правовых системах. Вспышки властного деспотизма возникали лишь в кризисные моменты и являлись аномальными для политических систем Востока. Колониальная политическая культура репродуцировала тип восточного деспотизма, характерного для периода надлома стабильности, абсолютизировав именно этот вид властвования на Востоке. В итоге анализ феномена восточного деспотизма в политической культуре восточных обществ приводит к видению эластичной, устойчивой, отвечающей социальным запросам масс политической системе. Анализ явления снимает европоцентристский негативизм.
д) Политическая культура Востока, апеллируя к легитимности власти, опирается, прежде всего, на социокультурные традиции социума. Политическая стабильность гарантируется соблюдением участников политических отношений своих обязательств: государство, лидер, патрон гарантируют справедливое распределение и протекцию, а граждане - лояльность и преданность.
е) Специфическая роль государства и своеобразный характер коалиционных политических объединений создаёт достаточно широкую колебательную амплитуду политического маятника на Востоке. Эффект постоянного брожения, конфликтности является основой нестабильности на Востоке.
ж) Стратегической задачей политических лидеров на мусульманском Востоке во 2-ой половине ХХ века и до наших дней стала задача модификации и адаптации традиционных представлений к современности, их социально-политических доктрин к уровню политической культуры общества.
II. В результате анализа фактического материала автор исследования установил, что степень проникновения ислама в массовое сознание и его влияние на формирования политической культуры напрямую сопряжены со временем (хронологией) и спецификой исламизации рассматриваемой конкретной политической модели (периферийная исламизация в Индонезии, умеренная в Ливии, фундаменталистская в Иране).
III. Исследование природы политического лидерства в исламском мире и его типологизацию не следует сводить к изучению видов политических режимов и типов соответствующих им политических лидеров. Структурируя политические режимы на три классических типа: авторитарный, тоталитарный и демократический, следует помнить, что в чистом виде они отсутствуют в природе политической жизни и что последний из них (демократический) пока и в обозримом будущем не представлен на Востоке в качестве устойчивой и функционирующей модели.
IV. Власть на мусульманском Востоке в ХХ веке носила и носит авторитарный характер. При этом особо хотелось бы отметить необходимость отказа от оценок ряда западных исследователей, апологетически защищающих и проповедующих ценности демократии - как единственно возможной политической системы организации социума, в том числе и исламского.
V. Специфика политического лидерства на мусульманском Востоке в ХХ веке тесно связана с проблемой колониализма и его наследия, которая воздействовала на политическую культуру восточных социумов. Синтезированный социум, комбинированное общество, возникшее на Востоке в ходе и в результате колониализма, добившись независимости, поставило перед новыми политическими лидерами задачу легитимизации их властных полномочий.
VI. Именно способы, типы легитимизации являются, по мнению автора диссертации, основой классификации политических лидеров на Востоке, в целом, и в мусульманском мире, в частности.
На основе анализа фактического материала автор исследования осуществил типологизацию политического лидерства в исламском мире, базируясь на локально-региональном характере лидерства, типе легитимизации власти и типе режима по его природе и форме правления.
1)Локально-доктринальное лидерство (ограниченное рамками конкретного государства),
2)Регионально-доктринальное лидерство (носящее наднациональный характер объединения в соответствие с конфессиональной, этнической или социально-политической доктриной: панарабизм, панисламизм и т.п.)
Локальное лидерство, являющееся предметом нашего исследования, подразделяется по типу легитимизации:
Ц Авторитарный национализм (Госнационализм);
Ц Исламизм и религиозный фундаментализм.
И по типу режима:
Ц Модернизирующиеся монархии,
Ц Революционные и умеренные республики,
Ц Теократии.
Основными типами режима, характерными для исламского мира в целом, являются подвиды авторитаризма, которые после достижения независимости приобретали симбиозные формы:
1. Парламентский авторитаризм,
2. Необонапартизм,
3. Абсолютистский бонапартизм,
4. Абсолютистско-колониальный режим.
VII. Фундаментальными доктринами для легитимизации властных полномочий лидеров в исламском мире во 2-ой пол. ХХ в. стали госнационализм и исламизм.
1. Госнационализм. Обретение независимости бывшими колониями и полуколониями выдвигало на первый план задачу нациестроительства. Катализатором и направляющей силой этого процесса на Востоке выступало государство. Основной задачей, решаемой политическими лидерами Востока во 2-ой половине ХХ века, стал синтез результатов, полученных в ходе колониального синтеза и архаичных традиционных укладов. Виды их преломления в современных национальных государствах Востока носили характер видоизменения и интеграции продукта колониального синтеза в национальную экономику и лобволакивания архаичных укладов, с целью их модернизации. Все эти функции на Востоке, учитывая роль и природу государства, взяли на себя политические лидеры и государственные институты.
а) Автор диссертации пришел к выводу о том, что этатизм выполняет преобразовательную и созидательную роль. Государство на Востоке - эффективный инструмент для преодоления центробежных тенденций. Политические лидеры должны решать всю совокупность проблем, возникающих в процессе нациестроительства и на последующих этапах от политики до экономики. Вопрос устойчивой национально-государственной интеграции решается тогда, когда лидер учитывает весь комплекс социально-экономических аспектов бытия социума. Относительно сбалансированным решением проблем в политике и экономике является ливийская модель развития М.Каддафи. В рамках индонезийской модели в период Сукарно произошёл явный перекос в сторону массовой политизации при игнорировании социально-экономической стороны развития. Перенос приоритетов развития на экономику при Сухарто привнес иную положительную динамику в развитие индонезийского общества.
б) В ходе изучения проблемы удалось выявить природу национализма на Востоке как социально-политического явления, являющегося средством легитимизации политических лидеров. На Востоке создание национальных государств носило характер инициативы, направленной сверху вниз, от государства к нации. Это был политический инструмент для консолидации компонентов комбинированного общества с целью его дальнейшей интеграции в нацию. В этом смысле процесс нациестроительства носил искусственный характер в отличие от Запада, где создание нации-государства происходило естественным путём.
в) Вопросы национально-политической интеграции тесно связаны с противоречиями этнического и экономического характера. Освободительные движения, которые явились прологом к образованию государств - наций, базировались на принципах солидаризма, поскольку конечная цель была очевидной - достижение независимости и борьба с колонизаторами. Солидаризм порождал осознание единства на субнациональном, национальном и наднациональном уровнях. Характерен синтез компонентов комбинированного общества, воплощенный в принципе НАСАКОМа идеологии Сукарно, который стал синтезом национального, конфессионального и доктринального единства. Национализм выступал инструментом борьбы, механизмом самоидентификации, ислам воплощал идеалы справедливости, марксистская доктрина являлась рационалистической идеологией, которая предоставляла ключ к решению проблем социально-экономического характера. Доминантой этого синтеза выступал национализм, впитавший марксистскую революционность.
Учитывая центростремительные тенденции компонентов комбинированного общества, государства - нации, достигшие независимости, подходили к новому этапу развития, когда интегрирующая роль сотрудничества и объединения всех угнетённых против угнетателей переставала быть актуальной.
Лидеры и социум оказывались в ситуации, когда политическая консолидация опережала экономическую. Порой экономические условия для интеграции и вовсе отсутствовали. Государственный национализм и политические лидеры, создававшие его архитектуру, порой игнорировали сформировавшиеся за длительный период хозяйственные связи и контакты, приводили к территориальной дискретности этнических групп. Основной задачей была национальная консолидация и интеграция. Когда она выполнялась, как правило, возникал приоритет экономических связей в национальном сознании. Так произошло в Индонезии, когда предельно идеологизированный режим Сукарно сменился режимом нового порядка, проводимого генералом Сухарто. Но концепция интеграции по хозяйственному признаку входила в конфликт с концепцией интеграции на основе религии и культуры, на политической основе. Так в арабском мире и по сей день не утихает дискуссия о соотношении каумийя (народ как сообщество сердец и душ) и ватанийя (отечество как единство территории). Каумийя - идеология панарабизма, а ватанийя - арабского национализма.
г) Основными доминантами политических систем Востока во 2-ой половине ХХ в. стали этатизм и авторитаризм. Государство и лидер выступали главными силами в интеграции разрозненных в культурно-этническом и хозяйственном аспектах социальных образований. Содержанием понятия государство - нация является ощущение идентификации данного социума с конкретным политическим образованием. Со стороны государства это осуществление политики, нацеленной на создание и укрепление государственности, сформированной в рамках территориальных границ, направленной на устранение племенной, этнической и конфессиональной автаркии и сепаратизма, как препона для национальной и социально-экономической интеграции.
д) В исламском мире конфигурация государство-нация (государственного национализма) персонифицирована в фигуре политического лидера, являющегося воплощением концентрации власти в государстве. Лидер и государство формируют суперэтническую общность, которая уравновешивает и создаёт баланс между этносами, в неё входящими.
2. Исламизм. Политизированный характер ислама создал политическую модель исламского государства - теократию, в котором Верховным сувереном является Бог (Аллах), а его наместником, проводником божественной воли на Земле - халиф, который априори должен иметь всю полноту абсолютной власти, являясь точкой её концентра, при опоре на улемов (духовных лиц высших должностей).
а) В результате проведенного анализа диссертант пришел к выводу, что идеологическим инструментом политических преобразований в рамках доктрин национализма и исламизма стало требование иджтихада. В ХIХ веке набирают силу реформаторские течения в исламе, призывающие к модернизации и возрождению права иджтихада. На фоне развернувшейся национально-освободительной борьбы в исламском мире от колониального гнета реформаторы выдвинули требование о признании права индивидуального иджтихада, то есть права на индивидуальные, самостоятельные суждения по всему комплексу богословских вопросов. Мусульманская реформация разделились на два течения, векторы которых были направлены вперед - Модернизм (европеизация), требующий снять запрет на бида (новации) и Возрожденчество, требующее возврата ко временам пуристского ислама и рассматривающее ислам в качестве божественного Абсолюта и отрицающее бида, т.е. вектор в прошлое. Сторонники модернизации отвергали концепцию теократии и выступали за признание права каждого верующего или демократически избранного органа (парламента) права на иджтихад. Апологеты Возрожденчества отстаивали идею теократии, опираясь на опыт ханбализма и ваххабизма. Модернистское течение Реформации стало предтечей и основой формирования идеологии государственного национализма, а Возрожденчество оживило в сознании верующих концепцию теократии, религиозного фундаментализма.
б) Реформация (Нахда) ХIХ века стала основой для формирования двух основных типов легитимизации политических лидеров на Востоке в ХХ веке после достижения независимости. По сути, исламские модернисты выступали за секуляризацию государства, стремились к созданию национального государства. Такой подход неизбежно отводил религии (исламу) роль второго плана. Сторонники Возрожденчества утверждали, что в самой природе ислама заложена концепция государственности на основе религии (ислама). Исламское государство создавалось на базе общности религиозной. Подъём национально-освободительного движения во 2-ой половине ХIХ века - начале ХХ века на Востоке обострил противоречия между концепциями консолидации и интеграции, между национальной и религиозной идей. Произошел окончательный разрыв между национализмом и панисламизмом.
в) В 2-ой пол. ХХ веке всё большее влияние на социально-политические процессы в исламском мире начинает оказывать исламизм, базирующийся на взглядах Афгани. Основной мишенью идеалов исламизма стала доктрина национализма. К началу 70-х годов ХХ века культура национализма утвердилась и доказала свою жизнеспособность во многих странах исламского мира. Сукарно, Каддафи, Зия-уль-Хак, Садат и др. разделили мир ислама на сепаратные части, основанные на нередко искусственно созданном национальном единстве полиэтнических, поликонфессиональных и гетерогенных социумов. Националистические доктрины политических лидеров нередко являли собой адаптированный перевод на язык, доступный традиционному сознанию, европейских идеалов и ценностей. Так М.Каддафи нередко апеллировал к Ж.Ж.Руссо, Сукарно цитировал К.Каутского и др.
г) 2-я половина ХХ в. сформировала демонстрационный эффект прихода к власти представителей политических движений ислама, как мирным, так и силовым путём. На фоне рутинизации авторитетов национализма и сформировавшегося в обществе неприятия крайних фундаментальных проявлений ислама рождаются в последнее десятилетие ХХ века - начале ХХI века своеобразные симбиозные течения политического ислама с новой идеологией, пытающиеся синтезировать доктрину национализма с концепцией исламской демократии.
д) Результатом синтеза и взаимовлияния секулярных и конфессиональных концепций в исламском мире стало формирование в конце ХХ века - начале ХХI века идеологических течений лисламонационалистов и националисламистов.
е) По мнению автора, скорее всего комбинированные формы идеологии явятся катализатором социально-политического и экономического развития, поскольку и госнационализм (как политическое явление, а не средство самоидентификации нации) и исламский фундаментализм все более становятся реликтами ушедшего ХХ века. Их исторические миссии можно считать выполненными.
VIII. Национализм и исламизм являются не только типами легитимизации политического лидерства, но и этапами в развитии политических систем исламского мира, сменяющими и взаимозаменяющими друг друга. Госнационализм, как идеология нациестроительства и консолидации гетерогенных социумов носил априорно авторитарный характер. К моменту, когда он выполнил свою историческую миссию, и эра харизматических лидеров подошла к финалу, его сменил исламизм, как реакция на усталость от авторитарных тенденций и разочарование в плодах госнационализма как светской идеологии. После заката авторитарно- националистических режимов взоры исламской уммы обратились к вечным ценностям ислама, ознаменовав начало радикального исламизма на волне извечной халифатской ностальгии, запрятанной в недрах массового сознания мусульман.
IX. Национализм и исламизм в зависимости от исторического времени и политических реалий являются, своего рода, аналогом западного механизма смены правящих партий. Национализм и исламизм объединяет оппозиция Западу, проекту глобализации. Они являются защитным барьером от социокультурной и экономической экспансии Запада. Однако общая задача этих идеологий не снимает внутренних противоречий между исламизмом и национализмом.
X. Исламизм в начале ХХI века, выступая в качестве ответной реакции на культуру глобализации, претендует на роль института глобализации в рамках исламского мира, возрождая концепцию панисламизма и оживляя политические мифы прошлого. В этом он кардинально противостоит национализму. Кризис государств исламского мира, базирующихся на идеологии национализма ,создал предпосылки для возрождения религии. В целом позиция исламистов сводится к тому, что современный Рах Americana должен быть заменён Рах Islamica. Первая в новейшей истории попытка создать неоисламистский проект теократического режима состоялась в Иране. Хомейни рассматривал иранскую политическую модель как эталон для всей мировой уммы. Изначально реакция исламского мира на проект Хомейни была весьма одобрительной. Но вскоре, когда лидеры исламских государств увидели агрессивное поведение иранского режима, выразившегося в экспорте исламской революции и конфронтации в международных отношениях, их реакция резко трансформировалась. Они дистанцировались от Ирана. Таким образом, представляется сомнительным, что исламистская доктрина имеет перспективу в качестве одного из типов легитимизации политического лидерства. Несомненно, всплески исламских настроений будут ещё долгим и постоянным спутником традиционных обществ исламского мира. Но по мере экономического развития и проникновения ценностей современного мира, носящих общепланетарный характер, исламистам будет всё труднее находить свою политическую аудиторию.
XI. Автором выявлена парадигма идеологического развития, способного сохранить самоидентичность обществ мусульманского Востока и стать основным оппонентом культуры глобализации. Им снова становится национализм, формирующий оппозицию государств, против носителей глобализации, против доминирования одной державы над всем миром. Однако природа современного национализма как типа легитимизации политического лидерства совершенно иная, нежели в середине ХХ века. Национализм, кажется, обретает второе дыхание. Современный национализм ориентирован на другие задачи. Если во 2-ой половине ХХ века национальные лидеры Востока стремились, прежде всего, деколонизовать историю, сформировать нации из разных элементов пёстрой этнической и конфессиональной мозаики, т.е. решить внутренние задачи построения нации и формирования национального самосознания, то сегодня речь идёт прежде всего о защите от глобализации, разрушающей самоидентичность. И госнационализм, и исламизм становятся в глобализирующемся мире реликтами. Будущее, видимо, за идеологией национализма, являющейся синтезом этничности и самоидентификации, выражающейся в росте самосознания этносов, их стремлении к территориальной и этнокультурной автономии, в устремлениях политических лидеров, выступающих за сохранение самоидентичности и одновременное вхождение в глобальный мир.
XII. Концепция третьего пути стала доминирующей социально-экономической доктриной в исламском мире во 2-ой пол. ХХ века в рамках идеологий госнационализма и исламизма. На Востоке концепции третьего пути стали вызовом существующему биполярному миру. Выбор третьего пути, отвергающего либеральную демократию, капитализм А.Смита и коммунистические идеалы К.Маркса, был основан на поиске аутентичную пути развития, базирующегося на сохранении самоидентичности, модернизации экономики и социальных отношений. Третий путь на мусульманском Востоке во 2-ой половине ХХ в. это попытка постколониальных обществ найти своё место в сложившейся системе международных отношений. В этом смысле концепция третьего пути прежде всего обозначала обоснование независимости и начало нациестроительства.
Одним из вариантов развития по третьему пути является доктрина корпоративного государства, в основе которой лежит понятие солидарность. При всех цивилизационных различиях политических систем Запада и Востока некоторые исторические параллели все же просматриваются. Солидаристские общества на Западе и Востоке объединяет общая система координат. В качестве доминант выступают верховенство обычая, традиции, а не норм права; семья рассматривается как основа социальной организации; отрицание классовой борьбы, призыв к солидарности, социальному консенсусу; отрицание демократии как власти числа; отрицание опыта либерального капитализма и коммунистических идеалов; деление общества по профессиональному цеховому признаку на основе принципа сотрудничества; корпоративные общества всегда религиозны, вне зависимости от того какая конфессия (ислам, католичество и др.) лежит в их основе. На Востоке в силу исторических условий формирования государства этатизм был и остаётся естественным выбором. Поэтому и черты корпоративизма (каддафизм, сукарноизм и др.), отмеченные в восточных социумах, имеют более глубокие ментальные корни и историческую перспективу.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
Монографии:
1. Воронин С.А. Анвар Садат: эволюция внешнеполитического курса в процессе решения ближневосточного конфликта, М, Изд-во Мос. лаб. разв. образов. систем, 1997, 98 с., 6 п.л.
2. Воронин С.А. Политическое лидерство на мусульманском Востоке (на примере внешнеполитических концепций А.Садата, Р.Хомейни, А.Акаева), М, Институт востоковедения , 2000, 175 с., 11 п.л.
3. Воронин С.А. Политическая культура, массовое сознание и проблемы лидерства на Востоке, М, Институт востоковедения, 2007, 191 с., 12 п.л.
4. Воронин С.А. Ислам, национализм и власть, М, Институт востоковедения, 2009, 496 с., 31 п.л.
Публикации в периодических изданиях, включённых в перечень ВАК:
1. Воронин С.А. Опыт нефтяной политики Ливии. От Идриса до Каддафи // Дипломатическая служба, М, 2008, № 4
2. Воронин С.А. Третья мировая теория. Идеологический сильфиум Муаммара Каддафи // Дипломатическая служба, М, 2009,№ 1
3. Воронин С.А. Этатистский (государственный) национализм как тип легитимизации политического лидерства // Вестник МГОУ, Серия История и политические науки, М, 2009, №3
4. Воронин С.А. Глобализация и Восток // Международная экономика, М, 2009, № 7
5. Воронин С.А. Индонезия. Генеалогия власти // Дипломатическая служба, М, 2009, № 5
6. Воронин С.А. Ислам как средство артикуляции интересов. Исламизм и фундаментализм как типы легитимизации политического лидерства // Вестник МГОУ, Серия История и политические науки, М, 2009, № 4
7. Воронин С.А. К вопросу о политической культуре на Востоке // Вопросы культурологии, М, 2009, № 12
8. Воронин С.А. От Муссолини до Каддафи. Штрихи к доктрине корпоративизма // Дипломатическая служба, М, 2010, № 1
9. Воронин С.А. Сукарно. Орёл, парящий в одиночестве // Вестник МГОУ, Серия История и политические науки, М, 2010, №1 (начало)
10. Воронин С.А. Сукарно. Орёл, парящий в одиночестве // Вестник МГОУ, Серия История и политические науки, М, 2010 ,№2(продолжение)
Доклады, выступления, статьи:
1. Воронин С.А. Новые тенденции международных отношений в Азии. Научная конференция в ИВРАНе. 12 марта 2001 г.
2. Воронин С.А. Новая геополитическая ситуация в Азии в начале ХХI в. Круглый стол в ОКПМО ИВРАНа. 21 января 2004 г.
3. Воронин С.А. Проблемы безопасности в современном мире. Коллоквиум в ИВРАНе. 13 апреля 2004 г.
4. Воронин С.А. Ислам и развитие: мусульманский Восток в начале ХХI в. Научно-практическая конференция в Институте востоковедения РАН. 8 декабря 2004 г.
5. Воронин С.А. Ирак: итоги развития после создания правительства. Конференция в ИВРАНе. 29 октября 2004 г.
6. Воронин С.А. Россия, исламский мир и глобальные процессы. Научно-практическая конференция в ИВРАНе. 24 февраля 2006 г.
7. Воронин С.А. Азиатская дуга нестабильности. Круглый стол в ОКПМО Института востоковедения РАН. 29 мая 2006 г.
8. Воронин С.А. Конфликты на стыках цивилизаций. Научно-практическая конференция в ИВРАНе. 4 декабря 2006 г.
9. Воронин С.А. Ключевые игроки в новой конфигурации сил Азии. Научная конференция в ИВРАНе. 17 декабря 2007 г.
10. Воронин С.А. Новая геополитическая карта Азии и очаги международной напряжённости в начале ХХI в. Круглый стол в ИВРАНе. 28 мая 2008 г.
11. Воронин С.А. События на Кавказе и реакция стран Азии. Научная конференция в ИВРАНе. 6 октября 2008 г.
12. Воронин С.А. Мировой финансовый кризис и его влияние на страны Азии. Совместная российско-китайская научно-практическая конференция в ИВРАНе. 8 октября 2008 г.
13. Воронин С.А. Страны Востока в контексте глобального финансового кризиса. Научная конференция в ИВРАНе. 21 октября 2009 г.
Ерасов Б.С. Социально-культурные тенденции и общественное сознание в развивающихся странах Азии и Африки, М, 1982; Цивилизации, Универсалии и самобытность, М, 2002
Гордон А.В. Особенности трансформации крестьянского сознания // Идеологические процессы и массовое сознание в развивающихся странах Азии и Африки, М, 1984; Ланда Р.Г. Международный форум востоковедов и африканистов в Спб//Восток, М, 2006, № 4; Ланда Р.Г. Социальная структура и политическая борьба: многоукладная борьба // Политические отношения на Востоке: общее и особенное, М, 1990; Хорос В.Г. Противоречивый характер массового сознания // Идеологические процессы и массовое сознание в развивающихся странах Азии и Африки, М, 1984
Алаев Л.Б. История Востока, М, 2007; Рецензия на монографию Володина А.Г. Буржуазная оппозиция в социально-политической структуре Индии, М, 1982 // Народы Азии и Африки, 1985, №3; Типы общественных отношений на Востоке (от редактора), М., 1982; Васильев Л.С. История Востока, Т.1, М, 1998
Сорокин П.А. Система социологии, М, 1993; Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий, М, 1997; Колонтаев А.П. Научно-техническая революция и машинная стадия производства в развивающихся странах // НТП и развивающиеся страны, М, 1976; Мельянцев В.А. Восток и Запад во втором тысячелетии: уровни, темпы, факторы экономического развития // Восток, 1991; Наумкин В.В. Ислам и мусульмане: культура и политика. Статьи, очерки, доклады разных лет. МЦН. Новгород, 2008; Хазанов А.М. Величие и падение португальской колониальной империи, М, 2007
Авторитаризм и демократия в третьем мире, М, 1991; Примаков Е.М. Анатомия ближневосточного конфликта, М, 1978; Беляев И.П., Примаков Е.М. Египет: время президента Насера, М, 1981; Сапронова М.А. Политический процесс в арабских странах, М, 2007; Севортян Н.Э. Исторический опыт жесткой власти (индонезийский пример) // Авторитаризм и демократия в третьем мире, М, 1991; Фёдоров В.А. Армия и авторитаризм в условиях капиталистической модернизации на Востоке // Политические отношения на Востоке: общее и особенное, М, 1990; Сумский В.В. Национализм и авторитаризм. Политико-идеологические процессы в Индонезии, Пакистане и Бангладеш, М, 1987
Ирхин Ю.В., Политология, М, 1996; Психология и политика, М, 1993; Максименко В.И., Востоковедная политология в поисках своего предмета // Политические отношения на Востоке: общее и особенное, М, 1990; Политические партии в переходном обществе, М., 1985; Стрежнева М.В. Политическая культура: абстрактное представление о неявной реальности // Политические системы и политические культуры Востока, М, 2007
Бромлей Ю.В. Этнос и этнография, М, 1973
Куббель Л.Е. Традиционная политическая культура в послеколониальном обществе // Идеологические процессы и массовое сознание в развивающихся странах Азии и Африки, М, 1984
Мнацаканян М.О. Национализм и глобализм, М, 2009
Лурье С.В. Историческая этнология, М, 1998
Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные, под ред. Воскресенского А.Д. М, 2007
Левин З.И. Восток: идентичность и глобализация, М, 2007; Общественная мысль на Востоке. Постколониальный период, М, 1999; Развитие арабской общественной мысли (1917-1945), М, 1979
Лазарев М.С. К национальной ситуации на современном Востоке. Методологический подход // Национальные проблемы современного Востока, М, 1967
Сорокин П.А. Система социологии, М, 1993
Бартольд В.В. Теократический идеал и светская власть в мусульманском государстве, Соч. т.6, М, 1966
Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций и подходов //Восток, М, 2006, № 1; Ланда Р.Г. Международный форум востоковедов и африканистов в Спб//Восток, М, 2006, № 4; Долгов Б.В. Исламизм в контексте конфликта цивилизации//Конфликты на стыках цивилизаций в начале ХХI века, М, 2007
Ахмедов В.М. Социально-политические процессы в арабских странах Ближнего Востока, М, 2007
Степанянц М.Т. Ислам в философской и общественной мысли зарубежного Востока (ХIХ-ХХвв.), М, 1974; Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система, М, 2004
Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р., Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор, М, 2002; Almond L., Verba S., The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations, N-Y, 1963; Almond G., Developmental Approach to Political System. World politics, V., XVII, Issue 2 (Jan. 1965); Pye L. Political culture. International encyсlopedia of Social Sciences N-Y, 1961 vol. 12
Nationalism in Asia & Africa, L, 1970
Shafer B.C. Facer of Nationalism. New Realities & old Myths, N-Y, 1972
Binder L. The Ideological Revolution in the Middle East, N-Y, 1964
Kohn H. Nationalism: ItТs Meaning & History, N-Y, 1955; Expectant Peoples. Nationalism & Development, N-Y, 1967
Nuseibeh N.Z. The ideas of Arab Nationalism, N-Y, 1959
Deutsch K.W. Nationalism & Social Communication, Cambridge, 1967; Shils E. Center & Periphery. Essays in Macrosociology, Chicago, 1975
Кепель Ж.Джихад. Экспансия и закат исламизма, М, 2004
Hudson M. Arab politics: The search for legitimacy, New Haven, L, 1977
Barakat H. Ideological determinants of Arab development Arab resources: The transformation of society, Wash, L, 1983
Dekmejian R. The anatomy of Islamic revival: Legitimacy crisis, Ethnic conflict & the search for Islamic alternatives // Middle East journal, Wash, 1980, vol.34, №1
Sundhaussen U. Military withdrawal from Government responsibility // Armed Forces & Society. Beverly Hills, 1984, vol.10, №4
Hungtington S.P. Political order in Changing societies, New Haven, 1969; The Third Wave. Democratization in the Late 20th Century, Norman, 1991: The clash civilizations? // Foreign affairs. Summer. 1993
Егорин А.З. История Ливии ХХ в. М, 1999; Прошин Н.И. История Ливии (конец ХIХ в.-1969г.) М, 1975; Другов А.Ю., Тюрин В.А. История Индонезии ХХ век, М, 2005; Симония Н.А. Индонезия, М, 1968; Агаев С.Л. Иран в прошлом и настоящем. М.,1981.
Егорин А.З., Миронова Г.В. Сенуситы в истории Ливии, М, 2006
Козырин А.Н. Джамахирийская политическая концепция и государственный механизм Ливии. М, 1992, Рясов А.В. Политическая концепция Каддафи в спектре левых взглядов М.,2008, Левые на Арабском востоке: ливийский опыт, М., 2005
Кукушкин В.Ю. Нефть u развитие: Ливия, Алжир; М, 1985; Смирнова Г.И. Опыт ливийской революции, М.1992; Товмасян С.А. Ливия на пути независимости и социального прогресса, М, 1980; Аршаруни Н.А. Иностранный капитал в Ливии (1911-1967 гг.) М, 1970
Ansell M, Al-Arifi I. The Libyan Revolution: A source book of Legal & Historical Documents. Staughton, Wisconsin 1972; Bearman J. The Formation & Character of the Contemparary Libyan state, Exeter, 1987; Bleuchot H. УThe Green BookФ; Its context & meaning Libyan since independence, L, 1982; Blundy D., Lycett F.,Qaddafi & the Libyan Revolutution, L,1987; Daza M.H. , Understanding the Traditional Built Environment: Crisis, Change & the issue of Human Needs in the Context of Habitations & Settlements in Libya, Philadelphia, 1982; First R. Libya: The Elusive Revolution, L, 1974; Lawless R.L. Libya. Oxford, 1987; Evans - Pritchard E.E. The Sanusi of Cyrenaica. Oxford, 1949; Саид Амин.Восстания арабов в ХХ в., М, 1964; Hajjar S.C. The Jamahiriy experiment in Libya: Qadhafi & Rousseau. Jourhal of Modern African Studies., N-Y, 1980, №18
Губер А.А. Индонезия. Социально-экономические очерки, М, 1932
Беленький А.Б. Картини - дочь Индонезии, М, 1967; Национальное пробуждение Индонезии, М, 1965; Идеология национально-освободительного движения в Индонезии в 1917-1942 гг., М, 1978; Симония Н.А. Буржуазия и формирование нации в Индонезии, М, 1964
Другов А.Ю. Индонезия. Политическая культура и политический режим, М, 1997; Другов А.Ю., Резников А.Б. Индонезия в период направляемой демократии, М, 1969
Сумский В.В. Национализм и авторитаризм: политико-идеологические процессы в Индонезии, Пакистане и Бангладеш, М, 1987
Ионова А.И. Мусульманский национализм в современной Индонезии (1945-1965), М, 1972, Сычев В.Ф. Индонезия и мусульманский мир в ХХ веке, М, 2003
Пахомова Л.Ф. Модели процветания. Сингапур, Малайзия, Таиланд, Индонезия, М, 2007
Raffles S. The History of Java, L, 1901
Wertheim W.F. Indonesian society in transition, Hague, Bandung, 1956; Boeke J.H. Economics & economic policy of dual societies: As exemplitied by Indonesia, N-Y, 1953
Bendа Harry J. The Crescent and the Rising Sun, Indonesian Islam under the Japanese occupation 1942-1945, The Hague, Bandung 1958
Culture & Politics in Indonesia, Claire Holt (Ed), Ithaca, L, 19784 Feith H. The Decline of Constitutional democracy in Indonesia, N-Y, 1962; Geertz C. The Religion of Java, L, 1964; Interpreting Indonesian Politics: Thirteen Contributions to the debate. Anderson B. & Kahin A. (Eds), Ithaca, N-Y, 1982, Indonesian Political thinking (1945-1965); Feith H. & Castles L. (Eds), Ithaca, London, 1970
Penders C. The life & times of Sukarno, L, 1974; Dahm B. History of Indonesia in the 20-th century, L, 1971
Boland J. The Struggle of Islam in Indonesia 1945-1970, Jakarta, 1985; Nieuwenhuijze C.A.O. Aspects of Islam in Post-colonial Indonesia, Hague-Bandung, 1960
Jackson K.D. Bureaucratic Policy: a theoretical frameword for the analysis of powers & communications in Indonesia, L , 1978
Crouch H. The army & politics in Indonesia, Ithaca, L., 1978
Mintz J.S. Mohammed, Marx and Marhaen. The roots of Indonesian socialism, N-Y, 1965; Kahin G. Nationalism & Revolution in Indonesia, N-Y, 1955
Агаев С.Л. Иран в прошлом и настоящем. М, 1981; Иранская революция, США и международная безопасность, М, 1986
Агаев С.Л. Рухолла Мусави Хомейни // Вопросы истории, 1989, №6
Алиев С. Рухолла ал-Мусави ал-Хомейни // Азия и Африка сегодня, 1988, № 10
Большаков О.Г. История халифата. Ислам в Аравии, М, 1989; Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления, М, 1990
Лукоянов А.К. Исламизация в иране (Проблема власти) // Мусульманские страны религия и политика в (70-80-е гг.), М, 1991; Ислам в современной политике стран Востока (конец 70-начало 80-х гг. ХХ в.), М, 1986; Мусульманские страны: Религия и политика (70-80-е гг.), М, 1991
Мамедова Н.М. Иран в ХХ веке. Роль государства в экономическом развитии, М, 1997
Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт, Т, 1989
Сейранян Б.Г. Звезда и жизнь диктатора // Азия и Африка сегодня, 1994, № 4
Reza Ghods M. Iran in the twentieth century. A political history, Boulder, 1989
Zabih S. Iran since the revolution, L, 1982; Bashirigeh H. The state & revolution in Iran, L, 1984
Fizzli N. The Iran-Iraq conflict, P, 1981
Mofid K. The economic consequences of the Iran-Iraq war. US-European Summer school of Global security & arms control. University of Sussex (27th July-7th August 1987).
Елисеев А.В. По белу свету: по трём частям Старого света (очерки и картины из путешествий). Т.3 Спб,1896 г; Башмаков А.А. Триполитания и Киренаика: в отношении их истории и этнографии. Спб, 1912
Бакунин М.М. Тропическая Голландия. Пять лет на острове Ява, М, 2007
Ki Hadjar Dewantara. Pranata, Djakarta, 1959; Ki Hadjar Dewantara. Some aspects of national education & The Taman Siswa lnstitute at Jogjakarta // Indonesia, 1967 №4; Sukarno. An Autobiography as Told to Cindy Adams , N-Y, 1965; Sukarno. Reflections upon the Indonesian revolution, Jakarta, 1964; Сукарно. Индонезия обвиняет. Сборник статей и речей, М, 1956; The Broad Lines of the Third Theory delivered by RCC Chairman Colonel Muammar Gadhafi, Tripoli, 1976; Qaddafi M. History of the revolution, Tripoli, 1977; The Third International Theory: the divine Concept of Islam & the Popular Revolution in Libya, Tripoli, 1973; Thus Spoke Colonel Moammar Kazzafi; Beirut, 1974; The Fundamentals of the Third International Theory, Tripoli, 1974; Каддафи М. Зелёная книга, М, 1989; Discourses by Muammar EL-Qathafi Chairmain of R.C.C. ,Malta, 1975; Лидер Исламской революции. Жизненный путь, деятельность, научные труды. // Персия, 2000; Khomeini R. Islam & Revolution, Berkley, 1981; Khomeny R. Principes politiques, philosophigues, sociaux et reliqieux, P, 1979; Историческая речь имама Хомейни на кладбище Бехеште Захра 1 февраля 1979 г. // Иран: ислам и власть, М, 2001; Великий аятолла имам Хомейни, Завещание, М, 1996; Пахлави. Прошлое - луч, освещающий дорогу в будущее, Тегеран, 1976 // Цит. по Шабани Риза. Краткая история Ирана, Спб., 2008 и др.
Примаков Е.М. Годы в большой политике, М, 1999; Ближний Восток: конфиденциально, М, 2006; Мир без России? К чему ведёт политическая близорукость, М, 2009; Громыко А.А. Памятное, М, 1988; Виноградов В.М. От шаха до Хомейни: записки посла//Знамя, 1987; Виноградов В.М. Дипломатия: люди и события. Из записок посла, М, 1998; Колоколов Б.Л. Профессия дипломат, М, 1998; Корниенко Г.М. Холодная война: свидетельство её участника, М, 1995; Брутенц К.Н. Тридцать лет на Старой площади, М, 1998; Капица М.С. На разных параллелях: записки дипломата, М, 1996; Трояновский О.А. Через годы и расстояния: история одной семьи, воспоминания дипломата, М, 1997; Шолмов Ю.А. Сукарно и Советский Союз//Сукарно: политик и личность, М, 2001; Evans-Pritchard E.E. The Sanusi of Cyrenaica Oxford, 1949; De Condole E.A. The life and times of king Idris of Libya. Manchester,1990; Bianco M. Gaddafi voice from desert, L., 1975; Muscat F. September One. A Story of revolution, L., 1981. Muscat f. Mon fils, mon president. Malta, 1973; Adams C. Bung Karno penjambung Lidah rakjat Indonesia, Djakarta, 1965; Nasution A.H.Sedjarah Prrdjungan Nasional dibidang Bersendjata, Djakarta, 1966; Adams C. Sukarno. My friend, Singapore, 1980; Roeder O.G., The smiling general. President Soeharto of Indonesia, Djakarta, 1970; Vittachi T. The Fall of Sukarno, L, 1967 и др.
Объединённые нации. Годовой доклад комиссара ООН в Ливии. Генеральная ассамблея. Официальные отчёты. V сессия. Дополнение №15, а/1340, Лейк-Сасекс, Нью-Йорк, 1950; Объединённые Нации. Второй годовой доклад комиссара ООН в Ливии. Генеральная Ассамблея. Официальные отчёты. VI сессия. Дополнение № 17/а (1949), Париж,1951; Объединенные нации. Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты IVсессии. Первый комитет. Нью-Йорк. 1949; OOH. Генеральная Ассамблея. Годовой отчёт Соединённого Королевства Великобритания и Северная Ирландия. Об управлении Киренаикой и Триполитанией. VI Сессия. Пункт 20. Документ А /2024; ООН. Генеральная Ассамблея. Дополнительный доклад ко второму годовому докладу комиссара ООН в Ливии.VI cессия. Дополнение 17А
Конституция Индонезии 18 августа 1945 г. // Конституции государств Юго-восточной Азии и Тихого океана, М, 1960; Конституции государств Африки: Конституция королевства Ливия 07.10.1951, с поправками на 25.04.1963, М, 1963; Constitution of the Republic of Indonesia, Jakarta, 1975
Government Report to the Gotong - Royong House of Representatives on the settlement of Foreign Debts,1965; Bulletin Indonesian Economic studies, Canberra, 1956; Republic of Indonesia Cabinets 1945-1965. (Compiled by Susan Finch, D.S.Lev), Ithaca, N-Y, 1965; Kronik Dokumentas, Demokrasi Terpimpin, Djakarta, 1959; Five Year Economic & Social Development Plan 1976-1980, Tripoli .Libya Antique; Papers of he Symposium Organized by UNESCO in Paris. 16-18 January, 1985
Воин России, М, За рубежом, М, Известия, М; Итоги, М ,Персия, М., Правда, М., Коммерсант-власть, М , Business news, Djakarta., Financial Times, L, ; Guardian, L ,Maghreb-Machrek, P, ; Middle East Review, L, Newsweek, N-Y, Paris-Match , , Suara Karya, Jakarta, The Sunday Times , Washington Post ,The World Today, L , World Defence Almanach, Bonn,
Сычёв В.Ф. Индонезия и мусульманский мир в ХХ веке, М, 2003;Арабаджян З.А. Иран. Противостояние империям (1918-1941), М, 1996; Р.Шабани Краткая история Ирана, М, 2008; Иран. Ислам и власть, под. ред. Мехди Санаи, М, 2001; Капитонов К.А. Тайные операции Моссад и Мухабарат. События, документы, версии, М, 2008; Гусейнов В. Денисов А., Савкин Н., Демиденко С., Большой Ближний Восток, М, 2007
Февр Л. Бои за историю, М, 1991, с.97
Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества, М, 1977; Маркс К., Энгельс Ф., Собр. Соч., т.13, М, 1957, с. 7; с.482; с. 215, c. 221; с. 485; с. 354; с.137; Алаев Л.Б. История Востока, М, 2007, с. 208-212; Поланьи К.Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени, Спб., 2002; Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного, М, 1984, с. 6-19; Weber M. The Theory of social and economic organization, N-Y, 1947, р. 358-359; Лебон Г. Психология народов и масс Спб, 1895; Московичи C., Век толп: исторический трактат по психологии масс М, 1996; Freud S. Moses & Monotheism. Standart Edition, t. XXIII, L ; Apter D. The Gold Coast in transition, Princeton, 1955. ; Lacouture J. The demigods: Charismatic leadership in the third world, N-Y, 1970
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории