Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по истории

Формирование института государственной службы во Франции XIII-XV вв.

Автореферат докторской диссертации по истории

На правах рукописи

Цатурова Сусанна Карленовна

специальность 07.00.03 - всеобщая история (средние века)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Москва-2010 1

Работа выполнена в Отделе западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени Учреждения Российской академии наук Института всеобщей истории РАН

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Хачатурян Нина Александровна

доктор исторических наук Малов Владимир Николаевич

доктор исторических наук, профессор Кудрявцев Олег Федорович

Ведущая организация - Санкт-Петербургский государственный университет

Защита состоится л____ ___________ 2010 г. в 11 часов на

заседании Диссертационного совета Д 002.249.01 при Институте всеобщей истории РАН по адресу: 119334, Москва, Ленинский проспект, 32а (ауд.1406)

С диссертацией можно ознакомиться в научном кабинете ИВИ РАН

Автореферат разослан л_____ _____________ 2010 г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета,

кандидат исторических наукаа Н.Ф. Сокольская

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена одной из фундаментальных проблем исторического знания - истории возникновения государства, рассматриваемой через призму зарождения во Франции в эпоху позднего Средневековья публично-правовых институтов королевской власти и складывания особой социальной группы профессиональных служителей короны - чиновников, предтечи бюрократии.

Предметом исследования является формирующаяся разветвлённая структура ведомств и служб исполнительного аппарата как основа института государственной службы со своими правовым статусом, полномочиями, дисциплинарными нормами и специфической этикой, раскрывающими сущность общественного устройства, социальной структуры и политической культуры западноевропейской средневековой цивилизации. Исследование охватывает все звенья исполнительного аппарата - от полномочных представителей короля на местах (бальи и сенешалей) до верховных палат в столице (Парламент, Палату счетов, Казначейство, Канцелярию, Налоговую палату и т.д.). Круг ведомств и служб строго ограничен институтами гражданской администрации -судебными, финансовыми и административными, поскольку именно они представляли персону монарха, исполняя его публичные функции в отдельной области или сфере управления. В исследовании анализируется институциональное оформление ведомств и служб короны Франции, рост численности и закрепление штатов чиновников, концентрация правовых полномочий и политических прерогатив, особенности комплектования и возникновение прав чиновников на занимаемые должности, складывание особого статуса, этики и культуры службы.

Актуальность исследования заключается в значимости изучения государства в качестве одного из стержневых двигателей трансформации средневекового общества, а также в специфике самого феномена государства как явления большой длительности, вследствие которой в исследуемый период закладывались институциональные, правовые и идейные основы государственного аппарата управления и характерные черты бюрократии, являющейся непременным атрибутом развитого государства.

Степень изученности темы. Страна классической бюрократии, Франция с самого начала пристально исследовала историю формирования собственного государства, что превратило эту область историографии в доминирующую парадигму французской национальной школы. Французская монархия служила эталоном формирования сильной королевской власти, и, как следствие, её изучение стало способом осмысления монархической формы правления в традиционной западноевропейской медиевистике. Научные исследования по истории

государства и его институтов, созданные историками периода Реставрации, Июльской монархии, Второй Империи и Третьей Республики, заложили основы современного знания об этапах формирования ведомств и служб короны Франции, введя в научный оборот фундаментальный массив архивных источников1. Главной идеей, объединявшей историков разных направлений - от Ф. Гизо, О. Тьерри, Ж. Мишле до их последователей, являлось признание ценности созданных при монархическом государстве институтов власти, которые стали стержнем национального единства страны. Важно, что с первых трудов история средневекового государства рассматривалась в тесной взаимосвязи с оформлением чиновничества, чьё воздействие на процесс признавалось всеми исследователями, вне зависимости от оценок социальной принадлежности служителей короны. Эта тематика исследований подкреплялась методологией позитивизма с присущей ей многофакторностью подходов и вниманием к социально-экономической истории, которые предусматривали и историю институтов, и историю людей во власти, что способствовало сопряжению политической истории с глубинными социальными процессами в обществе.

Однако к 1930-м гг. происходит обеднение и выхолащивание прежде новаторских политико-правового и позитивистского направлений: вместо истории народа она превратилась в историю политическую, затем в институциональную,аа наконец,аа ва административную2.аа Именноа ва этой

1 Aubert F. Histoire du Parlement de Paris de l'origine а Francois I. T. I. Organisation.

Competence et attributions. P., 1894; Idem. Le Parlement de Paris de Philippe le Bel а

Charles VII (1314-1422). 2 vols. P., 1887-1890; Borreli de Serres L Recherches sur

divers services publics du XIII au XVII siede. 3 vols. P., 1895-1909; Desjardins A. Йtate

Gйnйraux, 1355-1614. Leur influence sur le gouvernement. P., 1871; Glasson E. Le

Parlement de Paris, son role politique depuis le rиgne de Charles VI jusqu'а la

Revolution. 2 vols. P., 1901-1905; Esmein A. Cours йlйmentaire du droit trancбis. P.,

1898; Maugis E. Histoire du parlement de Paris. Dиs avйnement des rais Valois а la

mort d'Henri IV. 3 vols. P., 1913-1916; Morel О. La grande chancellerie royale et

l'expйdition des letters royaux de l'avйnement de Philippe de Valois а la fin du XlVe

siede (1328-1400). P., 1900; Picot G. Histoire des Йtats Gйnйraux. 5 vols. P., 1888;

TardifJ. Йtudes sur les institutions politiques et administratives de la France. P., 1881;

Valois N. Йtude historiques sur le Conseil du Roi. P., 1886; Viard J. La Cour au

commencement du XlVe siede // ВЕС. 1916. Т. 77. P. 74-87; Viollet P. Histoire des

institutions politiques et administratives de la France. Т. 3. P., 1903.

2 Пример тому - труды выдающегося историка Г. Дюпон-Феррье о персонале

ведомств и служб короны Франции позднего Средневековья: Dupont-Ferrier G. Les

avocats а la Chambre ou Cour des Aides de Paris au XVe siede // ВЕС. 1932. Т. 93. P.

267-313; Idem. Йtudes sur les institutions financiиres de la France а la fin du Moyen

вge. Т. I. Les elections et leur personnel. P., 1930; Idem. Gallia Regia ou Йtat des

officiers royaux des bailliages et des sйnйchaussйes de 1328 а 1515. 6 vols. P., 1942-

1961; Idem. Les officiers royaux des bailliages et sйnйchaussйes et les institutions

ситуации кризиса появляется течение, получившее наименование школы Анналов, которое совершило подлинное обновление исторического знания, внедрив в структуру исследований фактор сознания и культуры как структурообразующих элементов общественного развития3. Мнение об игнорировании школой Анналов политической истории некорректно, прежде всего, потому что ее основатель М. Блок ставил историю государства на второе место после социально-экономической и написал новаторскую книгу Короли-чудотворцы, давая образец сопряжения политической и культурно-психологической составляющих исторического процесса4. По мнению основателей этого направления, картина мира человека, глубинные параметры его сознания оказывали решающее воздействие на все сферы его жизнедеятельности. Опираясь на методы социологии (Э. Дюркгейм и М. Вебер) и антропологии (М. Мосс, К. Леви-Стросс), на идеи неокантианства (В. Дильтей), они создали направление исторической антропологии, знаменовавшее возврат к человеку, но уже в ракурсе физическом и психологическом, что способствовало появлению позднее методов политической антропологии и новой политической истории.

Призыв М. Блока поставить административную историю в контекст социальных структур был услышан спустя десятилетия и воплотился в наиболее продуктивном направлении исследований средневековой государственности - анализе людей власти, чиновников в русле социологии власти5,а ложивив государство-монстр и наполнив его

monarchiques locales en France а la fin du moyen age. P., 1902; Idem. Le personnel de la Cour du Trйsor (1390-1520). P., 1938; Idem. Le personnel de la Cour ou Chambre des Aides de Paris, des origines а 1438. P., 1932; Idem. Le role des commissaires royaux dans le gouvernement de la France spйcialement du XlVe et XVIe siede // Melanges Paul Fournier. P., 1929. P. 171-184.

3а О совершенном школой Анналов перевороте в историографии см.: Гуревич

А.Я. Исторический синтез и школа Анналов. М., 1993; Хачатурян Н.А.

Общественная система и принцип относительности. К вопросу о содержании

концепт-явления феодализм // Средние века. Вып. 68 № 1. М., 2007. С. 6-35.

4а Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном

характере королевской власти, распространенном преимущественно во Франции и

в Англии. Пер. с франц. Под ред. А.Я. Гуревича.

5а Favier J. Les lйgistes et le gouvernement de Philippe le Bel // Journal des savants.

1969. N 2. P. 92-108; Autrand Fr. Naissance d'un grand corps de l'Йtat: Les gens du

Parlement de Paris, 1345-1454. P., 1981; BautierR.-H. Le personnel de la chancellerie

royale sous les derniers Capйtiens // Prosopographie et genиse de l'Йtat moderne. P.,

1986. P. 91-115; Fйdou R. Les hommes de loi lyonnais а la fin du Moyen вge. Йtudesur

les origines de la>Friedlander A. Les sergents

royaux du Languedoc sous Philippe le Bel // Annales du Midi. 1984. T. 96. N 167. P.

235-251 ; Guenйe B. Tribunaux et gens de justice dans le bailliage de Senlis а la fin du

Moyen вge (vers 1380-vers 1550): Thиse. Strasbourg, 1963; Henneman J. B. Jr.

чаяниями, стратегиями и культурными ориентирами приходящих во власть людей. Напряженная атмосфера поисков обновления социальной истории выразилась тогда же в знаменитых спорах в Сен-Клу по поводу форм осмысления социальных страт между группой Э. Лабрусса (сторонника классов) и группой Р. Мунье (сторонника сословий)6.

Масштабное обновление политической истории осуществил в последней трети XX в. участник этих споров Б. Гене, создав цельную концепцию истории государства в Западной Европе эпохи позднего Средневековья7. В своём комплексном видении проблемы он обращает внимание на различные факторы процесса складывания государств: на новый язык власти и смысл слов Франция, родина и лобщее благо, на ментальный контекст (идеи, чувства, представления), образы власти и королевские мифы, методы пропаганды и политические церемонии, на способы властвования (коммуникации, административное деление, налоги и финансы), на эволюцию политического общества и социальных групп8.

Enqueteurs-Reformateurs and Fiscal Officers in Fourteenth-Century France // Traditio. 1968. T. 24. P. 309-349; Pegues F.J. The Lawyers of the Last Capetians. Princeton, 1962; Quilliet B. Les corps d'officiers de la Prйvotй et Vicomtй de Paris et de l'Ile-de-France, de la fin de la guerre de cent ans au debut des guerres de religions. 2 vols. Lille, 1982; Stayer J.R. Les gens de justice du Languedoc sous Philippe le Bel. Toulouse, 1970; Vнala A. Le Parlement de Toulouse et l'administration royale laique, 1420-1525. 2 vols. Albi, 1953; Bartier J. Lйgistes et gens de finances au XVe siиcles. Les conseillers des dues de Bourgognes Philippe le Bon et Charles le Tйmйraire. Bruxelles, 1955; Mattйoni 0. Servir le prince. Les officiers des dues de Bourbon а la fin du Moyen Age (1356-1523). P., 1998.

6 Ordres et>

Communications rйunis par E. Roches et presentes par E. Labrouste. P., 1973.

7 Guenйe B. L'Occident aux XlVe et XVe siede. Les Йtats. P., 1993. Книга вышла в

1971 г. с тех пор выдержала пять изданий (последнее - в 1993 г.), причём сам

текст остаётся неизменным, зато меняется, увеличиваясь с каждым новым

изданием, библиография, составленная по темам и проблемам, зримо показывая

приращение знания в каждом из намеченных автором аспектов политической

истории.

8 Эти идеи и направления развили представители созданной им школы: AutrandFr.

Offices et officiers royaux en France sous Charles VI // RH. 1969. T. 242. N 2 (492). P.

285-338; Eadem. Le service publique // La France medievale. Sous la dir. J. Favier. P.,

1983. P. 284-303; Beaune С. Naissance de la nation France. P., 1985; Gauvard CI.

De grace especial . Crime, Йtat et sociйtй en France а la fin du Moyen вge. 2 vols.

P., 1991; Krynen J. Idйal du prince et pouvoir royal en France а la fin du Moyen вge

(1380-1440). Йtude de la littйrature politique du temps. P., 1981; Idem. L'Empire du roi.

Idйes et croyances politiques en France, Xllle-XVe siede. P., 1993; Pons N. La guerre

de Cent ans vue par quelques polйmistes francais du XVe siede // Guerre et sociйtй en

France, en Angleterre et en Bourgogne, XlVe-XVe siede. Ed. Ph. Contamine. Lille,

1991. P. 143-169; Eadem. La propagande de guerre francaise avant l'apparition de

Jeanne d'Are// Journal des savants. 1982. N 2. P. 191-214); Eadem. Les chancelleries

Автор объединил три века французской политической истории, между феодальной и лабсолютной монархиями (сер. XIII - сер. XVII вв.), видя в нём особый этап развития государства. Не менее важна трактовка Б. Гене роли складывающейся бюрократии как важнейшего элемента становления государства и как специфической группы со своим статусом, ценностными установками и культурными практиками.

Под влиянием школы Б. Гене и в духе книги Дж. Стрейера Средневековые истоки современного государства9 в конце XX в. оформилось новое направление, избравшее объектом исследования Йtat moderne как матрицу современного государства. Под руководством Ж.-Ф. Жене была создана группа по изучению государства в широком временном отрезке (от XIII до XVI вв.) и на общеевропейском материале, организовавшая несколько коллоквиумов и завершившаяся 7-томным изданием, в котором отдельный том был посвящен властным элитам и их роли в становлении государства10.

На этом фоне развитие отечественной медиевистики предстаёт не менее органичным и поступательным. Облик отечественной историографии в сфере политической истории определяли масштабность и проблемный характер исследований, системный подход и дисциплина ума, диктовавшая потребность сопряжения различных частей

parisiennes sous les rиgnes de Charles VI et Charles VII // Cancelleria e cultura nel Medio Evo. XVI Congreso Intern. Di Scienze Storiche (Stoccardo, 1985). Cittа del Vaticano, 1990. P. 137-168; Telliez R. Per potentiam officii. Les officiers devant la justice dans le royaume de France au XlVe siede. P., 2005.

9 Stayer J.R. On the Medieval Origins of the Modem State. Princeton, 1970.

10а Culture et idйologie dans la genиse de l'Йtat moderne: Actes de la table ronde

organisйe par le CNRS et l'Йcole francaise de Rome, Rome, 15-17 octobre 1984.

Rome, 1985; Йtat et Eglise dans la genиse de l'Йtat moderne: Actes du colloque

organise par le CNRS et la Casa de Velаzquez, Madrid, 30 octobre -1 dйcembre 1984.

Ouvr. prйp. par J.-Ph. Genet et B. Vinant. Madrid, 1985; L'Йtat et les aristocraties:

(France, Angleterre, Ecosse). Xlle-XVIIIe siede. P., 1989; L'Йtat moderne: Genиse.

Bilans et perspectives. P., 1990; L'Йtat moderne et les йlites, Xllle-XVIIIe siиcles:

Apports et limites de la mйthode prosopographiques: Actes du colloque Internationale,

CNRS-Paris 1,16-19 octobre 1991. Ed. par J.-Ph. Genet et G. Lottes. P., 1996; Genиse

de l'Йtat moderne. Prйlиvement et redistribution. Actes du colloque de Fontevraud,

1984. Ed. par J.-Ph. Genet et M. Le Mene. P., 1987; Renaissance du pouvoir lйgislatif et

genиse de l'Йtat. Ed. par A. Gouron et A. Rigaudiиre. P., 1988; Prosopographie et

genиse de l'Йtat moderne: Actes de la table ronde organisйe par le CNRS et ENS de

jeune filie, Paris, 22-23 octobre 1984. Ed par Fr. Autrand. P., 1986; Thйologie et droit

dans la science politique de l'Йtat moderne: Actes de la table ronde organisйe par

l'Ecole francaise de Rome avec le coucours du CNRS, Rome, 12-14 novembre 1987.

P., 1991 ; Les origines de l'Йtat moderne. Xllle-XVIIe siede Sous la dir. W. Blockmans et

J.-Ph.Genet. P., 1996: Les йlites du pouvoir et la construction de l'Йtat en Europe. Sous

la dir. W. Reinhard. P., 1996.

общественной структуры, поиск новых горизонтов и готовность к постоянному обновлению. Отечественные медиевисты традиционно ставили анализ политической сферы в контекст социально-экономической структуры общества. На смену первоначальной недооценке политического фактора к 1960-м гг. приходит понимание роли государства как активного модератора развития общества, с акцентом на его охранительных функциях. В трудах отечественных франковедов история французской монархии обрела объемность, глубокое социальное наполнение, в том числе и через призму формирования социальной группы служителей короны Франции с их особым статусом, специфическими идеями и культурными практиками11. Особое значение для данного исследования имеют труды Н.А. Хачатурян по истории государства классического Средневековья: в них становление сословной монархии во Франции предстаёт как сложный процесс усиления публично-правовых начал власти, в том числе и под воздействием складывания исполнительного аппарата, обнаружившего тенденцию к автономизации и выработавшего особые концепты королевских прерогатив под влиянием рецепции римского права. В ряде работ автора были намечены основные этапы становления государства в Средние века, трансформация королевской власти и её взаимосвязь с социальной структурой общества, характерные черты аппарата управления, наконец, проявление в сфере власти корпоративизма как сущностной черты средневекового общества12.

Начавшиеся в конце XX в. перемены в отечественной медиевистике органично вписываются в нынешнее эпистемологическое пространство мировой исторической науки. Многочисленные вызовы, на которые историческая наука искала ответы, к началу нового тысячелетия привели к позитивному разнообразию методологических ракурсов и подходов, к междисциплинарному диалогу исследователей.

11а Для периода раннего Нового времени см.: юблинская АД. Французский

абсолютизм в первой трети XVII в. Л., 1965; Малое В.Н. Ж.-Б. Кольбер.

Абсолютистская бюрократия и французское общество. М., 1991; Он же. Три этапа

и два пути развития французского абсолютизма // Французский ежегодник. 2005:

Абсолютизм во Франции. К 100-летию Б.Ф. Поршнева (1905-1972). М., 2005. С. 86-

128; Он же. Парламентская Фронда. Франция 1643-1653. М., 2009; Колосов Н.В.

Высшая бюрократия во Франции XVII века. Л., 1990.

12 Хачатурян Н.А. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М., 1989; Она же.

Эволюция государства в средневековой Европе с древнейших времен до конца XV

в. // История Европы. Т. 2. Часть 3. М., 1992. С. 487-508; Она же. Политическая и

государственная история Западного Средневековья в контексте структурного

анализа // Средние века. Вып. 54. М., 1992. С. 5-22; Она же. Общественная

система и принцип относительности. К вопросу о содержании концпт-явления

феодализм // Средние века. Вып. 68. № 1. М., 2007. С. 6-35; Она же. Власть и

общество в Западной Европе в Средние века. М., 2008.

В сфере потестологии лидирующее место занимают исследования политического символизма и различных ритуалов власти, вдохновлённые книгой Э. Канторовича Два тела короля13. Трансформация природы власти изучается представителями этого направления через призму ритуалов помазания и коронации, похорон монарха и ложа правосудия, парадных въездов и политических церемоний14. Этот символический контекст в сфере потестологии способствовал обращению историков к сакральной природе королевской власти, к харизме монарха и глубинным психологическим истокам доминирования15.

Новая социальная история расширила эпистемологическое пространство исследований общества за счёт включения социального воображаемого как фактора социальной идентификации индивидов и групп, что привело к появлению, в том числе в отечественной медиевистике,а направленияа культурной антропологииа иа к широкому

13а Kantorowicz E. The King's two Bodies. A Study in Mediaeval Political Theology.

Princeton, 1957.

14а Brown E.A.R., Famiglietti R.C. The Lit de Justice : semantics, ceremonial and the

Parlement of Paris, 1300-1600. Sigmaringen, 1994; Bryant L L'entrйe royale а Paris au

Moyen age // Annales ESC. 1986. N 3. P. 513-542; Idem. The King and the City in the

Parisian Royal Entry Ceremony. Politics, Ritual and art in the Renaissance. Genиve,

1986; Idem. Parlementaire Political Theory in the Parisian Entry Ceremony // Sixteenth

century journal. 1976 N 7. P. 15-24; Coronations: medieval and early modern monarchic

ritual. Berkeley, 1990; HanleyS. L'idйologie constitutionnelle en France: le Lit de Justice

// Annales ESC. 1982. N 1. P. 32-63; Eadem. Le lit de justice des rais de France.

L'idйologie constitutionnelle dans la legende, le rituel et le discours. P., 1991; Giesey

R.E. The Royal funeral ceremony in Renaissance France. Genиve, 1960 (пер. на

франц. Le roi ne meurt jamбis. Les obsйques royales dans la France de la

Renaissance. P., 1987); Idem. Ceremonial et puissance souveraine, France, XVe-XVIIe

siede. P., 1987; Idem. Modeles de pouvoir dans les rites royaux en France // Annales

ESC. 1986. N 3. P. 579-599; Idem. The Presidents of Parliament at the Royal Funeral //

Sixteenth century journal. 1976. N 7. P. 25-34; Jackson R.A. "Vivat rex!" Histoire des

sacres et couronnements en France (1324-1825). P., 1984; Idem. Le pouvoir

monarchique dans la cйrйmonie du sacre et couronnements des rais de France //

Representation, pouvoir et royautй а la fin du Moyen вge : Actes du colloque organise

par l'Universitй de Maine les 25 et 26 mars 1994. Ed. J. Blanchard. P., 1995. P. 237-

252; Поблекшее сияние власти: Материалы круглого стола. Отв. ред. М.А. Бойцов.

М., 2006; Бойцов М.А. Как горожане встречали своего сеньора // Город в

средневековой цивилизации. Т. 4. Extra muros: город, общество, государство. М.,

2000. С. 65-78; Он же. Величие и смирение. Очерки политического символизма в

средневековой Европе. М., 2009.

15а Хачатурян Н.А. Король-sacre в пространстве взаимоотношений духовной и

светской власти в средневековой Европе (морфология понятия власти) //

Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти / Отв. ред. Н.А. Хачатурян.

М., 2006. С. 19-28.

междисциплинарному синтезу права, экономической истории, культурных практик и их идейного осмысления в анализе социальной структуры16.

В этом контексте важны новейшие тенденции в изучении корпораций и различных социальных институций, в которых артикулируются, воспроизводятся и репрезентируются специфические групповые системы ценностей. Особое место в новейших, в том числе отечественных, исследованиях занимают мемориальные практики и, в целом, memoria социальных групп как фактор их консолидации и идентификации17. Этот плодотворный поворот к культуре в социальном и политическом анализе оформился в виде направления новой культурной истории. Наряду с новой интеллектуальной историей он способствовал трансформации сферы изучения политической мысли: наряду с историей идей история их бытования и распространения, культурный контекст и коллективная психология, мифы и символы, специфика труда интеллектуала18.

На этом фоне история изучения права с трудом включается в обновление, неся тяжёлый груз формально-юридического подхода. Историки и правоведы на рубеже XX-XXI вв. сделали шаги к сближению и созданию общей площадки для диалога, способствующего пониманию

16а В своем кругу. Индивид и группа на Западе и Востоке Европы до начала Нового

времени; Общности и человек в средневековом мире: Материалы

межреспубликанской конференции (Москва, Институт всеобщей истории, 30 сент.

- 2 окт. 1991). М.-Саратов, 1992; Средневековое европейское дворянство: от

рыцаря к придворному и officier: Круглый стол Ассоциации // Бюллетень

Всероссийской ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени. №

8. М., 1997. С. 10-30; Европейское дворянство XVI-XVII вв. Границы сословия / Отв.

ред. В.А. Ведюшкин. М., 1997; Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы

(до начала нового времени) / Под общ. ред. Ю.Л. Бессмертного, Г.О. Эксле. М.,

2000; Социальная идентичность средневекового человека / Отв. ред. А.А.

Сванидзе, П.Ю. Уваров. М., 2007; Человек XV в.: грани идентичности / Под ред.

А.А. Сванидзе и В.А. Ведюшкина. М., 2007.

17а Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового

времени. Отв. ред. Л.П. Репина. М., 2003; Арнаутова Ю.Е. От memoria к листории

памяти // Одиссей. Человек в истории. 2003. М., 2003. С. 170-198; Время -

История - Память: историческое сознание в пространстве культуры / Под ред. Л.П.

Репиной. М., 2007; Кириллова Е.Н. Корпорации раннего Нового времени.

Ремесленники и торговцы Реймса в XVI-XVII вв. М., 2007; Les Lieux de mйmoire.

Sous la dir. P. Nora. Т. I. La Rйpublique. P., 1984; Т. II. La Nation. 3 vols. P., 1986; Т.

NI. Les France. 3 vols. P., 1992.

18а Репина Л.П. Новая историческая наука и социальная история. М., 1998; Она

же. Второе рождение и новый образ интеллектуальной истории // Историческая

наука на рубеже веков /Отв. ред. А.А. Фурсенко. М., 2001. С. 175-192; Она же.

Интеллектуальная история на рубеже веков// Новая и новейшая история. 2006. №

1. С. 288-297; Prost A. Sociale et culturelle // Pour une histoire culturelle. P., 1997. P.

143-145..

специфики действия правовых норм, особенностей средневекового законотворчества и его связи с общим идейно-культурным контекстом эпохи19.

В целом, большинство исследователей осознают необходимость системного и междисциплинарного подхода к анализу сложных социально-политических феноменов. Примером синтетического подхода к изучению социальных феноменов является исследование П.Ю. Уварова, в котором соседствуют традиционный объективирующий, антропологический и микроисторический методы20. Наиболее перспективной площадкой для комплексного изучения политической истории представляется созданная в 1992 г. под руководством Н.А. Хачатурян исследовательская группа Власть и общество, которая, организуя регулярные конференции для предметного диалога специалистов в разных областях потестологии, синтезирует различные подходы к изучению власти и политического фактора как одного из структурообразующих элементов средневековой общественной системы21.

19а Lemarignier J.-F. Le gouvernement royal aux premiers temps capйtiens (987-1108).

P., 1965; Idem. La France medievale. Institutions et sociйtй. P., 1970; Richet D. La

France moderne: l'esprit des institutions. P., 1973; Droits savants et pratiques

francaises du pouvoir (Xle-XVe siecles). Sous la dir. J. Krynen et A. Rigaudiиre. P.,

1992; Guillot 0., Rigaudiиre A., Sassier У. Pouvoir et institutions dans la France

medievale. 2 vols. P., 1994; Rigaudiиre A. Penser et construirй l'Йtat dans la France du

Moyen age (Xllle-XVe siede). P., 2003; Jacob R. Images de la justice. Essai sur

I'iconographie judiciaire du Moyen Age а l'вge>Тогоева О.И.

Истинная правда. Языки средневекового правосудия. М., 2006; Варьяш О.И.

Пиренейские тетради. Право, общество, власть и человек в Средние века. М.,

2006; Право в средневековом мире. М., 1996; Право в средневековом мире. Вып.

2-3. СПб., 2001; Право в средневековом мире. 2007. Сб. статей / Под ред. И.И.

Варьяш, Г.А. Поповой. М., 2007; Право в средневековом мире. 2008. Сборник

статей. Под ред. И.И. Варьяш, Г.А. Поповой. М., 2008.

20а Уваров П.Ю. Франция XVI в.: Опыт реконструкции по нотариальным актам. М.,

2004.

21 Конференции: Харизма королевской власти: миф и реальность (1993),

Придворная культура эпохи Возрождения и власть (1994), Средневековое

европейское дворянство - от рыцаря к придворному и officier (1996), Жизнь двора

и его образ в литературе Средних веков и раннего Нового времени (1998),

Королевский двор в политической культуре средневекового европейского

общества: теория, символика, церемониал (2001), Сакральное тело короля (2003),

Власть, общество и человек в средневековой Европе (2006), Империи и этно-

национальные государства в Европе в Средние века и раннее Новое время (2008).

Коллективные монографии: Двор монарха в средневековой Европе: явление,

модель, среда / Под ред. Н.А. Хачатурян. Вып. 1. М.: СПб., 2001 ; Королевский двор

в политической культуре средневековой Европы / Отв. ред. Н.А. Хачатурян. М.,

2004; Священное тело короля; Власть, общество, индивид в средневековой

Европе. М., 2008.

Научная новизна. Данное исследование продолжает отечественную традицию изучения сущностных явлений в истории, системного подхода к проблеме и сопряжения политического фактора с социальными и культурными параметрами общественной структуры. Новизну исследования определяет обращение вновь к истории институтов, до сих пор остававшейся вне процесса обновления исторического знания. Оно является первым в историографии комплексным анализом института государственной службы как сложного политико-правового и соционкультурного явления, отражающего сущностные процессы формирования исполнительного аппарата государства и социальной группы чиновничества во Франции на первом этапе складывания развитого централизованного государства в форме сословной монархии.

Источниковая база исследования. Комплексное исследование института государственной службы, соединяющее институциональные, правовые, социальные и культурно-ментальные параметры, потребовало обращения к разным по характеру источникам, в том числе архивным, и применения различных исследовательских методик.

Королевское законодательство. В качестве базы для изучения правового и институционального аспектов процесса формирования института службы был избран самый авторитетный свод королевского законодательства - Ордонансы французских королей третьей династии в 22-х томах22. В результате сплошного просмотра соответствующих избранному периоду 17 томов было выявлено 433 указа, в той или иной форме касающихся ведомств и служб короны Франции. Полученный массив был дополнен за счёт невключённых издателями указов, хранящихся в наиболее полном из существующих архивов ведомств короны - в фонде Парламента. В результате было найдено ещё 69 указов, относящихся, в основном, к сфере оплаты и привилегий чиновников23. Этот массив источников был дополнен сведениями из архивов других ведомств, в том числе и благодаря тематическим публикациями из собраний Канцелярии, Палаты счетов и иных служб24.

22аа Ordonnances des rois de France de la troisiиme race, recueillis par ordre

chronologique. 22 vols. P., 1723-1849.

23а Archives Nationales (далее - AN) Sиrie X Parlement de Paris. X1a Parlement civil.

X1 a 8602-8606.

24 Registres du Trйsor des chartes. T. I. Rиgne de Philippe le Bel (1300-1314).

Inventare analytique. Ed. J. Glйnisson et J. Guerout. Sous la dir. R. Fawtier. P., 1958;

Т. 2. Rиgnes des tils de Philippe le Bel (1314-1328). Ed. J. Guerrout. P., 1966; Т. 3.

Rиgne de Philippe de Valois (1328-1350). Inventaire analytique. Ed. J. Viard revu par A.

Vallиe. 3 vols. P., 1978-1984; Viard J. Documents parisiens du rиgne de Philippe de

Valois (1328-1350). Extraits des registres de la Chancellerie de France. 2 vols. P.,

1899-1900; Langlois Ch.-V. Textes relatifs а l'histoire du Parlement depuis les origines

jusqu'en 1314. P., 1888; Douet-d'Arcq L Choix de pieces inйdits relatives au rиgne de

Важный аспект складывания группы чиновников - налоговые и иные привилегии, равно как и получение ими аноблирующих грамот -потребовал привлечения архивных материалов из Сокровищницы хартий и Отдела рукописей Национальной библиотеки Франции, хранящей копии грамот из сгоревшего архива Палаты счетов25.

Собранный в результате обширный и репрезентативный корпус законодательных актов дал возможность изучить поэтапно процесс формирования исполнительного аппарата, эволюцию численного состава ведомств и служб, дисциплинарные нормы, процедуры комплектования, систему вознаграждения и привилегий, политические полномочия, формирования прав на должности и статус служителей короны. Системный подход к королевскому законодательству позволил обнаружить важную черту складывающейся структуры - преемственность правовых норм и институтов власти, а также обнаружить перипетии нелинейного характера процесса, влияние сиюминутных задач и внешних событий, столкновение стратегий королей и ведомств. Известная декларативность законодательных актов приобретает самостоятельную ценность в русле изучения формирующегося нового языка и риторики власти, символических стратегий в конструировании государства и заявляемого идеального образа чиновника. Не забывая о зазоре между образом и реальностью, декларируемые цели и идеалы раскрывают символические стратегии становления государства, особенно в контексте политической антропологии и созидательной роли системы ценностей. Соединение истории права с историей политической культуры раскрыло значение повторяемости норм законов: не только как свидетельства неэффективности прежних указов, но и как формы придания этим нормам особой ценности в виде лосвящённой давностью традиции и твёрдой интенции власти. Наконец, преамбулы указов, апеллирующие к защите

Charles VI. 2 vols. P., 1863-1864; Longnons A. Paris pendant la domination anglaise (1420-1436) : Documents extraits des registres de la chancellerie de France. P., 1878; Monne A. Le Mouvement de 1314 et les Chartes provinciales de 1315. P., 1912; Cosneau E. Les grands traites de la guerre de Cent Ans. P., 1889; Cow//e A. L'Ordonnance Cabochienne (26-27 mai 1413). P., 1891 ; Les Chambres des comptes en France aux XlVe et XVe siиcles. Textes et documents reunнs par Ph. Contamine et 0. Mattйoni. P.,1998.

25 Bibliothиque Nationales de France (далее - BNF) Mss. Latin 18345 Dom Carpentier. Anoblissements et genealogies tires du Trйsor des Chartes et de la Chambre des comptes. 1308-1499 (AN JJ 34 а 232); Mss. Fr. 4139 Anoblissements enregistrйs а la Chambre des comptes, Mss. Fr. 32014 Anoblissements а la Chambre des comptes, Mss. Fr. 32016 Anoblissements, legitimations enregistrйs а la Chambre des comptes; Collection Clairambault. 1 (782) Extraits des mйmoriaux de la Chambre des comptes de Paris (1300-1662); Mss. Fr. 18234-18234 Extraits des registres des Requestes de l'Hotel; Mss. fr. 23679 Registres des Requиtes de l'Hotel (1393-1403).

интересов подданных, не только оправдывают законодательную инициативу монарха, но и служат мостом к реальной действительности и к административной практике.

Административная практика и юридические трактаты. Связующим звеном между законодательными актами и административной практикой являются письма королей Франции к ведомствам и отдельным служителям. Сохранившиеся лишь частично, они охватывают в архиве Парламента только правление Людовика XI и дополняются публикациями писем отдельных королей26. Собственно административная практика применительно ко всем ведомствам и службам затрудняется кричащей неравномерностью сохранности их архивов: за исключением Парламента, архивы остальных ведомств почти не содержат сведений до XV в. А архив верховной судебной палаты не поддается системному анализу ввиду его обширности, однако благодаря составленному в XVII вв. указателю Ж. Пенена стало возможным исследовать ряд важных аспектов темы -статус и политические прерогативы, формы комплектования, ремонстрации и стратегии репрезентации чиновников27. Эти архивные сведения дополнены публикациями из различных его частей: Актами Парламента начала XIV в., первого уголовного регистра Парламента, Дневниками гражданских секретарей Никола де Бая и Клемана де Фокамберга начала XV в., извлечениями из различных регистров, особенно относительно форм участия чиновников в торжественных церемониях28.

26а AN Х1а 9317 Lettres originales des rais de France et autres personnages au

Parlement; Cazelles R. Lettres closes. Lettres л De par le Roy de Philippe de Valois.

P., 1958; Delisle L Mandements et actes divers de Charles V. P., 1874; Lettres de

Louis XI, Roi de France. Ed. E. Charavay et J. Vaesen. 11 vols. P., 1890-1909.

27а AN U 493-574 Tables de la collection Le Nain. Dйbut XVIIle s. Tables mйthodique

des matiиres: AN U 497. Conseilliers (417 ff.); U 501. Maмtres des requиtes, avocate du

Roi, greffiers, huissiers et procureures du Roi aux Requиtes de l'Hotel (521 p.); U 502.

Premiers presidente, presidents des Enquetes (254 p.); U 508. Autoritа du Parlement

(139 ff.); U 509. Parlement de Paris (467 p.); U 511 Ceremonies auxquelles le

Parlement a assistи (423 et 306 p.); U 516. Remonstrances du Parlement au Roi : table

chronologique et table mйthodique (87 ff.); U 562. Officiers du Parlement (458 ff.).

28а Actes du Parlement de Paris. Sиrie 2.1328-1350. Ed. H. Furgeot et J.-P. Laurent. 3

vols. P., 1920-1975; Langlois Ch.-V. Confessions et jugemente de criminйis au

Parlement de Paris (1319-1350). P., 1971; Baye N. de. Journal de Nicolas de Baye,

greffier de Parlement de Paris. 1400-1417. Ed. A. Tuetey. 2 vols. P., 1885, 1888;

Fauquembergue CI. de. Journal de Clйment de Fauquembergue, greffier de Parlement

de Paris. 1417-1435. Ed. A. Tuetey. 3 vols. P., 1903-1915; Fagniez G. Fragment d'un

repertoire de jurisprudence parisienne au XVe siede // Mйmoires de la Sociйtй d'histoire

de Paris. 1890. T. 17. P. 1-94; AN U 424 Notes historiques extraites des registres du

Parlement (1364-1643). XVIIle s.; Godefroy Th. et D. Le Ceremonial Francois. 2 vols.

Связь законодательных норм с административной и судебной практикой раскрывают и созданные в исследуемый период юридические трактаты, составленные самими чиновниками. Привлекаемые в исследовании трактаты охватывают равномерно весь период: Установления Людовика Святого, Книга о правосудии и судопроизводстве, Кутюмы Бовези Филиппа де Бомануара, Обвинительное заключение против Робера Ле Кока, сборник судебных казусов с комментариями Жана Ле Кока, сборник формуляров Канцелярии Одара Моршерна, Ремонстрация Парламента королю о ситуации в церкви, Доклад Большому совету о Налоговой палате29.

Ценность этим источникам придают не только содержащиеся в них свидетельства о реальном функционировании тех или иных законодательных норм, но и интерпретация самими чиновниками этих норм и практики службы. В этом контексте привлекаются и ряд трактатов, написанных чиновниками в начале Нового времени, свидетельствующих о дальнейшей эволюции и преемственности фундаментальных норм службы30.

Памятники политической мысли и хронистика. Значение политической мысли в построении государства признавалось всегда, однако в новейших подходах к этой области исследований наибольшее значение приобретают не столько крупные имена и новаторские труды, сколько топосы, кочующие сюжеты и бытование идей в конкретной культурной

Р., 1649; Ceremonial de l'inhumation de Charles VI // GieseyR. Le roi ne meurt jamбis. P. 297-304.

29а Etablissement de Saint-Louis. Pubi. P. Vollet. 4 vols. P., 1881-1886; Delaborde H. F.

Le texte primitif des Enseignemente de Saint-Louis а son fils // ВЕС. 1912. Т. LXXIII. L.

1-2. P. 73-100; L. 3-4. P. 237-262; L. 5-6. P. 502-504; Li Livre de jostice et de plet. Pubi,

d'aprиs le manuscrit antique de la Bibliothиque Nationale par Rapetti. P., 1850;

Beaumanoir Ph. de Rиmi de. Coutumes de Clermont en Beauvaisis. Pubi. A. Salmon. 2

vols. P., 1899-1900; Цатурова C.K. Скандал в коридорах власти во Франции XIV в.

(В приложении: Обвинительное заключение в отношении Робера Ле Кока,

епископа Ланского) // Право в средневековом мире. М., 1996. С. 221-269; Le Coq

J. Questiones Johannis Galli. Ed. M. Boulet. P., 1944; Le Formulaire d'Odart Morcherne

dans la version du mss BNF fr. 5024. Ed. O. Guyotjeannin et S. Lusignan. P., 2005;

Jusselin M Remonstrances du Parlement au roi sur la situation de l'Eglise de France

(1430 a. st.) // ВЕС. 1913. T 74. P. 516-524; Rapport au Grand Conseil de Louis XI sur

les abus et les scandales de la Cour des Aides de 1468 // ВЕС. 1848-1849. Т. 5. P. 60-

66; Contamine Ph. An officiarli regнs sint multiplicand! . Une reflection scolastique sur

la nature et les limites de la puissance du roi de France а la fin du Moyen Вge, а propos

des officiers de la Chambre des comptes// Les chambres des comptes. P. 19-28.

30а Tillet J. du. Recueil des Roys de France, leur couronne et maison. P., 1607; La

Roche-Falvin B. de. Treize livre des Parlements de France. Genиve, 1621 ; La Loupe V.

Des dignitez, magistrats et offices du Royaume de France. P., 1553; LoyseauCh. Les

Ouevres. Lyon, 1701.

среде. В связи с этим перед исследователем открывается обширное пространство различных трактатов, зерцал, проповедей и наставлений государей, в изобилии создававшихся во Франции XI11-XV вв. В этом массиве произведений наше внимание было сконцентрировано на тех, в которых фигурируют королевские чиновники, что сократило круг источников, поскольку в исследуемый период служители короны редко привлекают внимание авторов политических произведений, и упоминают их лишь люди церкви и университетов, а также выходцы из чиновной среды. Ещё одна особенность этих произведений заключается в их неравномерности по времени написания: наиболее интенсивные размышления о предназначении власти приходились на периоды кризисов и их преодоления, что сообщает им дополнительную ценность, поскольку свидетельствует об их тесной связи с политической реальностью. Наконец, не менее важно нынешнее понимание созидательной роли политического сознания в обществе, которое побуждало относиться к политическим текстам не только как к описаниям реальности, но и как к формам осмысления, описания и артикуляции идей власти, что делало их активными участниками процесса построения государства. В таком ракурсе государство предстаёт результатом размышлений, надежд и чаяний всего общества.

Среди хроник того времени чиновники упоминаются в Рифмованной хронике Жоффруа Парижского, в Нормандской хронике, в Хрониках аббатства Сен-Дени (Гийома из Нанжи и его продолжателей, Пьера д'Оржемона, Мишеля Пинтуэна и Жана Шартье), Хронике Жиля Ле Бувье, в Дневнике Парижского буржуа, в Хронике Ангеррана де Монстреле и в Истории Карла VII и Людовика XI Тома Базена31. Круг их авторов вовсе не случаен: все они так или иначе были связаны с властными институтами, что сообщает их сведениям об административных реформах и политических событиях, слухах и парадных церемониях дополнительную ценность.

31 Diverrиs A. La Chronique mйtrique attribuйe а Geoffrey de Paris. Strasbourg, 1956; Chronique normande du XIV siede. Ed. A. et E. Mounier. P., 1882; Chronique latine de Guillaume de Nangis de 1113 а 1300 avec les continuations de cette chronique de 1300 а 1368. Nouv. ed. 2 vols. N.Y., London, 1965; Chronique des rиgnes de Jean II et de Charles V. Ed. R. Delachenal. 4 vols. P., 1917-1920; Religieux de Saint-Denis. Chronique contenant le rиgne de Charles VI de 1380 а 1422. Ed. L.F. Bellaguet. 6 vols. P., 1839-1855; Chartier Jean. Chronique de Charles VII, rei de France. Pubi. Vallet de Viriville. 3 vols. P., 1858; Bouvier Gille le, dit le Hйraut Berry. Les chroniques du roi Charles VII. Ed. H. Courteault et L. Celier. P., 1979; Journal d'un bourgeois de Paris de 1405 а 1449. Ed С Bonne. P., 1990; Monstrelet Enguerrand de. Chronique. Ed. L. Douet-d 'Arcq. 6 vols. P., 1857-1862; Basin Thomas. Histoire de Charles VII. Ed. et trad. Ch. Samaran. 2 vols. P., 1933-1944; Idem. Histoire de Louis XI. Ed. et trad. Ch. Samaran. 3 vols. P., 1963-1972.

Собственно в политических трактатах и иных произведениях политической мысли, за исключением Прославления Парижа Жана де Жандена32, чиновники появляются лишь в правления Карла Мудрого, что нельзя не увязать с происходившими в этот момент реформами в сфере администрации. Именно в это время по заказу короля появляются переводы на французский язык Никола Орезма Политики Аристотеля, Дени Фульша Поликратика Иоанна Солсберииского, оригинальные Трактат о коронации Жана Голена, Сновидение садовника, позднее Сновидение старого паломника Филиппа де Мезьера33, наконец, взлет политической мысли во Франции на рубеже XIV-XV вв. - проповеди выдающегося теолога Жана Жерсона, трактаты Кристины Пизанской, Пьера Сальмона, продолженный в кризисные годы двойной монархии анонимным Советом Изабо Баварской, политическими трактатами Жана Жувеналя дез Юрсена, трактатами Гилберта из Меца, Антонио Астесано, Анри Бода и Робера де Бальзака34.

Редкой возможностью услышать общественное мнение, игравшее важную роль в построении государства, позволяют сохранившиеся сведения о трёх ключевых собраниях депутатов Штатов 1356,1413 и 1484 гг., ознаменованных попытками проведения административных реформ. В речах депутатов обнаруживается не только критика формирующегося

32а Jandun Jean de. Tractatus de laudibus Parisius // Le Roux de Lincy A. et Tisserand

L.-M. Paris et ses historiens aux XIV et XV siede. P., 1864. P. 32-79.

33а Oresme, Nicole. Le Livre de Politique d'Aristote. Pubi. A.D. Menut. Philadelphia, 1970

/ American Philosophical society. Transactions. Vol. 60. Part VI; Foulechat Denis.

Tyrans, princes et prиtres (Jean de Salisbury. Policratique. Livre IV et Vili). Ed. Ch.

Brucker. Montreal, 1987 // Le Moyen trancбis. Revue d'Йtudes linguistiques. N 21;

Songe du vergier. Ed. M. Schnerb-Lievre. 2 vols. P., 1982; Jackson R.A. The Traite du

sacre de Jean Golein // Proceeding of the American Philosophical Society. 1969. Vol.

113. N 4. P. 305-324; Mйziиres Philippe de. Le Songe du viel pиlerin. Ed. G. W.

Coopland. 2 vols. Cambridge, 1969.

34 Gerson Jean. Oeuvres completes. Ed. P. Glorieux. 10 vols. P., 1960-1975. Vol. VII :

L'oeuvres francaises. 2 part. P., 1968; Pisan Christine de. Le Livre des faits et bonnes

moeures du roi Charles V le Sage. Ed. S. Solente. 2 vols. P., 1936-1940; Eadem. The

Livre de la paix of Christine de Pisan. Ed. Ch. С. Willard. S.-Gravenhage, 1958;

Eadem. Le livre du corps de policie. Ed. A.J. Kennedy. P., 1998; Salmon Pierre.

Demandes faites par le roi Charles VI touchant son йtat et le gouvernement de sa

personne avec les responses. Pubi. G.-A. Crapelet; Advis a Isabelle de Baviиre. Ed. E.

Deprez // ВЕС. 1866. Т. 27. P. 128-157; Juvйnal des Ursins Jean. Йcrits politiques. Ed.

P.S. Lewis. 2 vols. P., 1978, 1985; Guilbert de Metz. Description de la Ville de Paris

sous Charles VI (1407-1434) // Le Roux de Lincy A. et Tisserand L.-M. Op. cit. P. 131-

236; Astesan Antionio. Poeme latine ecrit en 1451 // Ibid. P. 528-577; Baude Henri.

Eloge ou portrait de Charles VII // Chartier J. Chroniques. T. 3. P. 130-140; Le traitй de

Robert de Balsac / Contamine Ph. Un traitй politique inйdit de la fin du XVe siede //

Idem. Des pouvoir en France. 1300-1500. P., 1992. P. 207-235.

административного аппарата, но и общие места политических представлений эпохи, объединяющие в единое политическое поле разные социальные группы со своими культурными кодами, стратегиями и верованиями35.

Частноправовые документы: завещания и эпитафии. В эту категорию включены разные по характеру, но чрезвычайно важные и уникальные источники, раскрывающие специфику формируемой группы чиновничества. Обращение к ним стимулируется методами новой социальной истории, позволяя исследовать складывающиеся параметры социальной идентичности группы.

Регистр завещаний был составлен в Парламенте в начале XV в. и включает 236 актов последней воли чиновников, иерархов церкви, городских нотаблей и знати36. Поскольку он сохранился неполностью, образовавшиеся лакуны позволяет восполнить сделанная с него в XVIII в. копия37. Благодаря выявленным в корпусе завещаниям чиновников стало возможным исследовать параметры идентификации группы, стратегии корпоративной и семейной солидарности, структуру дарений (книги, дары чиновным братствам, университетам), специфику чиновной культуры.

Собрание эпитафий парижских церквей, созданное Роже де Гэньером в конце XVII-начале XVIII вв., никогда не привлекало внимания исследователей в данном контексте38. Между тем, оно позволяет проследить динамику увеличения числа надгробий чиновников как проявления роста престижности службы, эволюцию текста эпитафий -появление почётных эпитетов и титулов знатности, ступеней карьерного роста, ученых степеней как форм идентификации, прославления монархов и ведомств короны Франции, восхваление труда чиновника.

Методологическая основа. Исследование построено на синтезе политико-правового, историко-антропологического, социо-культурного, текстологического, лингвистического и имагологического методов. Анализ

35а Delachenal R. Journal des йtats reunнs а Paris au mois d'octobre 1356 // NRHDFE.

1900. Annйe 24. P. 415-465; Courtecuisse Jean. L'Oeuvre oratoire francaise. Йd. G. Di

Stefano. Turin, 1969; Moranvillй H. Remonstrances de l'Universitй et de la Ville de Paris

а Charles VI sur le gouvernement du royaume // ВЕС. 1890. Т. 51. P. 420-422;

Masselin Jean. Journal des Йtats Gйnйraux de France tenus а Tours en 1484 sous le

rиgne de Charles Vili, redige en latin par Jehan Masselin, dйputй du bailliage de Rouen.

Йd.A. Bernier. P., 1835.

36а AN X1a 9807. Testaments enregistrйs au Parlement de Paris et executions

testamentaires.

37а BNF Collection Moreau. 1161-1162. Copies de testaments enregistrйs au Parlement.

38а Epitaphier du vieux Paris. Recueil general des inscriptions funйraires des eglises,

couvente, colleges, hospices, cimetiers et charniers depuis le Moyen вge jusqu'а la fin

du XVIle siede. Йd. E. Rauniй, M. Prinet, A. Lesort, H. Verlet. 12 vols. P., 1890-1918;

1974-1999 / Histoire general de Paris.

строится на соотнесении в едином дискурсе норм законодательства, политической мысли и массовых представлений, ритуалов и культурных практик. Решающая роль самих чиновников, их специфических идей и интересов в процессе построения государства было особенностью складывания французской монархии на этом этапе, что определило необходимость связать этапы становления аппарата управления с генезисом группы чиновничества, опираясь в методике сопряжения на концепции П. Бурдьё. Такой ракурс позволил исследовать объективную логику становления бюрократического поля власти, конкретное преломление общих тенденций и влияние исторических событий, последствия стечения обстоятельств и столкновения воли отдельных участников процесса.

Хронологические рамки исследования охватывают период с сер. XIII до сер. XV вв.: началом избраны ордонансы Людовика IX Святого ло преобразовании нравов в королевстве (1254-1256 гг.), заложивших основы нового облика служителя короны Франции, а условной конечной датой - указ Людовика XI от 21 октября 1467 г. о несменяемости чинов. Этот выбор продиктован общей периодизацией процесса становлении централизованного государства во Франции, а также представлениями самих чиновников, оценивавших эти указы как краеугольные для складывания института службы.

Терминологические параметры. Анализ лексики источников в сочетании с подходом к государству как явлению большой длительности, когда термины отстают по времени от возникающих явлений, позволяет использовать в работе словарь более позднего времени (лгосударство, чиновничество и т.д.), поскольку, пусть и в иной форме, описываемые явления осознаются людьми исследуемой эпохи.

Цель работы заключается в изучении процесса, этапов, составляющих элементов и конкретных обстоятельств становления публично-правовых институтов королевской власти во Франции XIII-XV вв. и складывания социальной группы профессиональных служителей короны; на этой основе вывести модель, применимую для изучения аналогичных процессов в других странах или в иные периоды; обнаружить эвристический потенциал соединения в едином поле исследования правовых норм с идейными и ментальными элементами политической культуры.

Основные задачи: анализ процесса институционализации и автономизации исполнительного аппарата в контексте трансформации королевской власти и складывания публично-правовых основ государства, оформления политических и властных прерогатив исполнительного аппарата; его бюрократизация (формы комплектования и права чиновников на должности); формирование особого статуса чиновной службы, её культуры и этики.

Апробация материалов исследования. Основные положения и результаты исследования изложены в монографии и серии работ общим объёмом более 60 п.л. Материалы диссертации неоднократно представлялись в виде докладов на конференциях, семинарах и круглых столах: Карл Великий: реалии и мифы (Москва, ИВИ РАН, 2000 г.), Королевский двор в политической культуре средневековой Европы (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2002 г.), Славяне и их соседи (XXII конференция, Москва, Институт славяноведения, 2004), Социальная самоидентификация средневекового человека (Москва, ИВИ РАН, 2004 г.), Выбор в пользу права (Москва, ИВИ РАН, 2005), Закон что дышло (Воронеж, 2006), Власть, общество, индивид в средневековой Европе (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2006 г.), Человек XV века (Москва, ИВИ РАН, 2006 г.), Империи и этно-национальные государства (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2008 г.), Клятвы и присяги в средневековом праве (Москва, ИВИ РАН, 2008 гг.), Город в Античности и Средневековье: общеевропейский контекст (Ярославль, 2009), франко-российский международный коллоквиум Королевская власть, знать, двор в эпоху Средневековья (Москва, ИНИОН, 2009). Диссертация обсуждена на заседании Отдела западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени ИВИ РАН.

Структура работы. Диссертация построена по проблемному принципу. Она состоит из введения, трех глав (Становление публично-правовых институтов королевской власти, Комплектование корпуса королевских должностных лиц. Проблема соотношения патримониального и публично-правовых начал, Статус, этика и культура службы), каждая из которых делится на параграфы и подпараграфы; заключения, таблиц, списка источников и литературы.

Основное содержание работы.

Во введении определяются предмет, цель, задачи и научная актуальность исследования, анализируются основные тенденции и современное состояние историографии темы, даётся характеристика источниковой базы и методик исследования, методологических подходов и хронологических рамок, а также терминологических параметров работы.

Первая глава посвящена анализу становления публично-правовых институтов королевской власти, впервые рассматриваемого в комплексе. Первый параграф посвящен институциональному аспекту вопроса: складыванию ведомств и служб как несущей конструкции исполнительного аппарата и его физического капитала (этапы оформления, структура палат и их полномочия). В основе процесса оформления ведомств и служб ежала их автономизация от персоны монарха и институциональное закрепление. В начале процесса корона имела лишь полномочных представителей на местах - бальи и сенешалей, возникших в правление Филиппа II Августа, чьи публичные

функции расширили, заложив новые нормы службы, ордонансы Людовика IX Святого и Филиппа IV Красивого. В самой Королевской курии к середине XIII в. сконцентрировались образованные легисты, клерки-писцы, знатоки финансов. Расширение усилиями правоведов-идеологов и служителей короны публичных полномочий монарха, усложнение функций управления, нужда в архивах потребовали оседания ведомств и служб в столице. Так логика развития бюрократического поля власти привела к автономизации исполнительного аппарата от персоны монарха. Следующей вехой стало институциональное оформление верховных ведомств, которое протекало долго, нелинейно и сложно, под влиянием интересов власти и исполняемых ими публичных функций, прежде всего, судебных. Первой получила институциональное оформление Палата счетов (1320 г.) ввиду особой важности финансов и казны, затем Парламент (1342-1345 гг.) и Королевский совет (1346 г.). Этот процесс затронул и сеньориальные службы Дома короля, приобретавшие всё больше публичных функций: оформляются Монетная палата (1348 г.), Канцелярия (1361 г.), ведомство вод и лесов (1376 г.), Казначество и Налоговая палата (1389-1390 гг.). Стержнем процесса являлось создание (путем дробления и дифференциации) всё новых публичных и управленческих прерогатив монарха, существовавших лишь потенциально, что отвечало интересам самих чиновников и усиливало зависимость от них монарха, превращающегося в независимого арбитра.

Организационная структура подкреплялась увеличением и фиксацией штата должностей и их деперсонализацией, что превращало ведомства в стабильные институты. Анализ складывания номенклатуры и численности должностей на основе законодательных актов обнаруживает фиксацию штатов post factum и неудержимую динамику их роста, который эти указы пытаются ограничить: как правило, численность ведомств определяется поимённым перечислением чиновников или упоминается в контексте её сокращения. Процесс делится на два периода: со втор. пол. XIII до сер. XIV вв. идёт стремительное увеличение числа должностей, затем оно резко останавливается и рост прекращается до середины XV в. под влиянием неблагоприятных обстоятельств Столетней войны и сокращения ресурсов казны, создав напряжение вокруг сужающихся дверей в коридоры власти, но и стимулируя служебное рвение, преданность, профессионализм и нравственные доблести чиновников. Поскольку главным инструментом властвования и основной публичной функцией верховной власти на этом этапе являлась судебная, от её объёма напрямую зависела и численность штатов, имевшая также символический характер. Парламент как верховная судебная палата королевства являлся самым большим ведомством (100 человек), остальные ведомства соразмерно объёму публичных функций и

по степени их значимости для власти составляли: Канцелярия 60 человек, Палата счетов 24, Налоговая палата 10-14, Казначейство 10, служба вод и лесов 5-15, Монетная палата 6-8. Менялся и социальный состав служителей ведомств: из них удалялись те, кто не исполнял службу на постоянной основе, а также непрофессионалы. Амбивалентность служб Дома и Дворца выражалась в периодических попытках королей подчинить ведомства принцам крови и знати, что усиливало сеньориальный элемент власти. Закрепление штатов превратило их численность в лосвященную давностью традицию и в тело ведомства, на которое король уже не мог без причины посягать, что открывало путь к корпоративным правам чиновников на должности.

Реакция общества на возникновение ведомств и служб короны Франции являлась важнейшей формой легитимации складывающегося исполнительного аппарата и впервые исследуется в институциональном контексте. Общество с трудом принимало принцип передачи полномочий от монарха к его служителями, зорко следило за разрастанием штатов чиновников и заставляло власть учитывать своё мнение. Оно отличалось рядом архаичных по природе топосов - требованием к королю жить на своё (оплачивать чиновников только из домениальных доходов, не посягая на налоги) и соразмерять численность аппарата управления с объёмом поступлений в казну, неадекватным представлением о численности ведомств и служб (лтысячи должностей, засилье сержантов), уверенностью в пагубности появления армии управленцев (образ ладвокатов-крючкотворов). Однако общественное мнение проделало гигантский путь от однозначного неприятия растущего числа королевских служителей, выразившегося в движении Провинциальных лиг 1314-1315 гг., к стремлению контролировать администрацию и повысить её эффективность (проекты реформ на Штатах 1356, 1413, 1484 гг.). Знаменем предлагаемых сокращений являлась фундаментальная идея reformatio, означавшая очищение от незаконных новшеств и возврат к прежним традициям. Неприкосновенность тела ведомства отвечала и интересам самих чиновников, враждебно относившихся к внештатным должностям и новым претендентам на скудные ресурсы казны. Характерной чертой общественного мнения являлась его перевернутая вертикаль: по мере восхождения на вершины иерархической лестницы критика ослабевала, так что самый большой институт короны -Парламент - не критикуется в плане численности, что свидетельствует о постепенном признании в обществе значимости исполняемых администрацией публично-правовых функций.

Второй параграф посвящен приобретению ведомствами и службами короны Франции символического капитала, слабо учитывавшегося исследователями, но сыгравшего структурообразующую роль в становленииаа королевскойаа администрации. Ваа егоаа основеаа лежала

трансформация идеологических основ королевской власти в сторону усиления публично-правовых принципов, выраженных в концепте службы короля)) как служения общему благу. Идущая от библейской установки на ответственность правителя за благо подчинённой ему группы, усиленная теориями теологов, канонистов и легистов о независимой суверенной власти короля Франции, концепция обязанностей монарха способствовала становлению идейных основ института службы, поскольку функции управления ещё не мыслились в отрыве от персоны монарха. Все созданные в исследуемый период трактаты о природе и назначении власти исходят из идеи о центральном месте короля в системе управления, отвечающего за работу своей администрации, являющегося главой ведомств и служб, обязанного вникать во все сферы управления и являть пример для подражания чиновникам. Традиционный набор добродетелей монарха (защита веры и церкви, рыцарский кодекс) расширяется за счёт управленческих навыков и знаний (грамотность, знания законов и финансов), корона трактуется как тяжёлая ноша, управление - как труд и работа. Всевластие и расширение прерогатив монарха отвечало интересам его служителей, которые всемерно отстаивали авторитарный принцип, делая акцент на системе разграничений полномочий внутри поля власти, основанных на теории двух тел короля. Король-профессионал оставался всего лишь бренным существом, что оправдывало существование аппарата управления, повышало роль Совета и бюрократических процедур принятия решений. Трансформация природы королевской власти нашла выражение в соперничестве теологов и юристов за место у трона и в споре о том, кто должен быть советником короля: архаические и теологические представления о сакральной природе власти, ставившие людей церкви на ближайшее к трону место, начинают вытесняться рационалистическими, прагматическими идеями о преимуществах знатоков права и профессионалов управления.

Важной стратегией укрепления символического капитала аппарата управления, не привлекавшей внимания исследователей, являлась номинация ведомств и служб короны Франции, которой придавалось чрезвычайно большое значение самими чиновниками, усматривавшими в ней выражение их власти, статуса и авторитета. Номинация строилась вокруг двух концептов: идеи совета как первой функции служителей короны и идеи правосудия как главного предназначения королевской власти. Чем больший объём этих функций был у ведомства, тем престижнее была его номинация. Служители выделившихся из Королевской курии ведомств сохраняли престижную номинацию советников короля, однако у каждого звена складывается и своя номинация, выражающая их публичные функции. Самой престижной была номинация Парламента: он провозглашался эманацией (лпредставлял без

посредников) короля, лобразом королевского величества, листоком правосудия и именовался с середины XIV в. главной и суверенной курией, единственным сохранив слово Курия/Двор и первым получив концепт суверенитета, обозначающего независимость и неподвластность иной власти. Постепенно понятие суверенитета распространялось на значимые звенья администрации усилиями их служителей как форма повышения их статуса и знак неподвластности иным институтам (на бальи и сенешалей в конце XIV в., на Палату счетов во второй половине XV в.). Появление концепта суверенитета в номинации ведомств и служб, отражающей новых язык власти, являлось стратегией утверждения публично-правового начала монархического государства.

Третий параграф анализирует складывание политического капитала ведомств и служб короны Франции, заключающегося в оформлении их властных полномочий и прерогатив. Они опирались на принцип делегирования полномочий от короля к его служителям, почерпнутый из арсенала римского права и церковной доктрины проистечения власти. Диктуемый логикой развития бюрократического поля, принцип передачи власти придавал исполнительному аппарату качественно новый характер, способствуя его автономизации и усилению публично-правовых основ. Полномочия ведомств и служб закреплялись королевскими указами и приносимой чиновником клятвой. Главной среди них являлась обязанность лохранять права и интересы короля, предписанная всем чиновникам от бальи до канцлера. Трактовка самими чиновниками этих прав и интересов эволюционировала в сторону публично-правовых принципов власти (охрана домена и доходов, отправление правосудия, создание указов). Постепенно служители короны замещают персону монарха в важнейших сферах власти (принятие вассальных клятв, право помилования, вынесение приговора в последней инстанции). Принцип делегирования привёл к складыванию иерархической структуры внутри и ведомств и между ними (разграничение компетенций и соподчинение), способствуя взаимной ответственности и взаимосвязи всех звеньев администрации. На её вершине безраздельно господствовал Парламент, отправляющий главную публичную функцию королевской власти -правосудие и в этом качестве претендующий на полноту компетенции. По тому же пути автономно функционирующих (на чьи приговоры нельзя апеллировать) ведомств начали двигаться также Палата счетов и Налоговая палата, отвечающие за сферу финансов королевства. Однако сложные переплетения компетенций были неустранимы при монархическом правлении, подразумевающем нерасчленённость властных полномочий, пребывающих в персоне монарха.

Высший политический капитал исполнительного аппарата выражался в соучастии ведомств и служб в сфере законодательства и в лимитах

полномочий короля Франции. Традиционно трактуемое в историографии через призму права подачи ремонстраций (возражений), соучастие ведомств в сфере законодательства впервые поставлено в контекст всей складывающейся структуры бюрократических процедур и делегированного права контроля за действиями монарха: функция хранения памяти государства в форме преемственности законов и правовых норм (недопущения лопасных новшеств), этапы прохождения указов (ведение протоколов заседаний, правила печати, подписи, регистрации, оглашения), защита интересов короля, под которыми чиновники начинают подразумевать интересы королевства (неотчуждаемость домена, неприкосновенность доходов и компетенции ведомств). Введение правил контроля диктовалось не только прагматическими целями (доведение до сведения и исполнение указов), но и идейными посылами, преследующими цель легитимировать законодательные полномочия короля через соучастие Королевского совета и иных ведомств в законотворчестве, поскольку ничем не ограниченная власть считалась тиранией. Изначально закон должен был издаваться ради общего блага и с одобрения Совета, под которым теперь стали подразумеваться выделившиеся из Курии ведомства и службы. Право регистрации, верификации и оглашения указов, как и право высказать свои возражения, распространённое вначале на Парламент, а затем и на иные ведомства и службы, вплоть до бальи, было внедрено короной и с целью высвободить себе поле для манёвра -возможность отменить изданный под давлением назойливых просителей, под которыми угадываются ближайшие к персоне монарха лица - принцы крови, знать, коронные чины, - указ, что объективно защищало власть монарха, создавая систему сдержек и противовесов. Но ограничение полномочий короля диктовалось исходно заложенным конфликтом между всевластием монарха и незыблемостью законов, от имени которой и ради лобщего блага чиновники лимитируют и контролируют законотворчество. Единичные проблемы с прохождением указов в XIV в. (выявлено 11 случаев) со второй половины XV в. в правление Людовика XI превращаются в лейтмотив конфликтов короля с верховными палатами. Анализ существа конфликтов обнаруживает приверженность чиновников публичным линтересам короля - охране домена и казны, свобод галликанской церкви, прерогатив ведомств и служб короны Франции.

Во второй главе анализируется важнейшая для становления исполнительного аппарата сфера комплектования, соединяющая патримониальный и публично-правовой принципы. Переплетение и конфликт этих двух принципов составляет стержень происходящих трансформаций: король был и оставался до конца монархического правленияаа распорядителемаа всехаа должностей,аа однакоаа складывание

устойчивой группы чиновничества, неотъемлемого атрибута развитого государства, привело к возникновению бюрократических процедур комплектования и прав чиновников на занимаемые должности. Первый параграф ставит в центр внимания патримониальный принцип и его трансформацию. Сохранение личностного принципа ярко проявилось во взаимоотношениях короля и его служителей. Суверенное право короля назначать всех служителей не оспаривалось ни в теории (нормы указов об исключительном праве короля, топос политических представлений о его ответственности за выбор чиновников), ни на практике (клятва чиновника быть верными королю и никому другому, формуляры о назначениях тех, кто угоден королю, пока угоден и только на срок его правления, право отстранить любого чиновника по желанию без права апелляции, сохранение решающего голоса монарха при процедуре выборов чиновников). О сохранении нерасторжимой личностной связи чиновника с персоной монарха свидетельствуют следующие выявленные элементы: формуляр обращения короля в письмах к ведомствам и службам мои любимые и верные, апеллирующего не только к вассальной верности сеньору, но и к любви как основе персональных отношений короля и его слуг; представление о личной обязанности монарха оплачивать их службу; ливрейное одеяние чиновников королевских цветов; физическая приближенность к персоне монарха как источнику власти и, напротив, удаление провинившегося служителя на строго определённое расстояние (до 40 лье) от короля.

Сохранение патримониального принципа комплектования отразилось в контракте чиновника с королём. С указов Людовика Святого корона всячески препятствовала возврату к прежней инфеодации должностей, что было закреплено в тексте приносимой всеми чиновниками (от бальи до канцлера) клятве при вступлении в должность. Заключаемый контракт предусматривал службу королю и никому другому (отказ от прежних служб, пенсионов и ливрей иных лиц), что сродни лабсолютному оммажу (hommage lige); запрет на получение чиновником и его родственниками даров (кроме оговоренных объёмов еды и вина), для служителей на местах - на покупку земель, рент, иной недвижимости, на браки детей, на помещение их в монастыри в своём округе; административные правила регулярно перемещать чиновников из одной области в другую (раз в 2-3 года), не назначать местных уроженцев. Такая клятва призвана была гарантировать лояльность и преданность чиновника интересам короны, защищая королевскую администрацию от давления кланов и клиентел знати, что укрепляло позицию короля. Тесная личная связь чиновника с персоной монарха отразилась в политической мысли, одобрявшей вводимые запреты, в топосах общественного мнения и в стереотипном обвинении проштрафившегося служителя в предательстве и злоумышлении против персоны короля (от Ангеррана де Мариньи до

Жака Кёра), в своеобразной форме фиксирующего сохранение личностного принципа в отношениях короля с его чиновниками.

Квинтэссенцией патримониального принципа комплектования стали осуждение и запрет фаворитизма, фиксируемые в законодательных актах и в политической мысли эпохи. Возникшая в качестве дополнения к контракту чиновника с королем, тема осуждения фаворитизма и протекции при комплектовании администрации свидетельствует, однако, о трансформации личностного компонента власти и усилении автономизации чиновников от персоны монарха. В указах и произведениях политической мысли фавор и совмещение службы королю с иными обязательствами трактуется как посягательство кланов и клиентел принцев крови и знати на прерогативы монарха, грозящее нелояльностью чиновников. Эти идеи отражали реальное появление внутри администрации по мере повышения статуса службы короне Франции разветвлённых политических и корпоративных кланов, влияющих на отбор чиновников с целью завладеть рычагами управления и финансами казны. Но короне приходилось считаться с интересами знати и назначать чиновников по рекомендации и мнению принцев крови. Обострение борьбы кланов вылилось в войну арманьяков и бургиньонов в начале XV в., а затем раздробило администрацию в период королевской схизмы 1418-1436 гг. В результате ведомства и службы получили правовые гарантии от давления кланов и клиентел с целью защиты власти и авторитета администрации, усилившие публично-правовой характер королевской власти. Органичной частью гарантий лояльности стало поощрение чиновных кланов как способа противостоять давлению знати и формы защиты автономности исполнительного аппарата.

Кардинальной трансформации характера службы способствовало возникновение бюрократических процедур комплектования, которым посвящен второй параграф. Оно выразилось в соучастии ведомств в комплектовании. Детальный анализ эволюции ритуала клятвы показал, что процедура её принесения чиновниками не королю (за редким исключением), а ведомству в публичной церемонии трансформировало её природу - из вертикальной она стала горизонтальной, промессивной присягой на верность интересам государства и службы, за соблюдением которой должны были следить сами ведомства, отстраняя нарушителей, что явилось первой формой соучастия в комплектовании, дополненной правом отбирать наиболее достойных (комиссии, ревизии и прямые назначения). Будучи лобрядом включения в сферу власти, статус клятвы повышался по мере усиления публично-правового характера администрации, а её текст отражал специфику каждой из служб, предписывая обязанности и нормы должностного поведения. Места принесения клятв отражали статус ведомств, иерархию внутри исполнительного аппарата и разделение компетенции.

Высшей формой соучастия ведомств в комплектовании явились процедуры конкурсного отбора чиновников. Эти процедуры впервые поставлены в общий контекст бюрократических практик, что обнаруживает в их возникновении логику трансформации исполнительного аппарата в процессе автономизации, профессионализации и укрепления публичных основ власти. Внедрению процедур конкурсного отбора способствовали политические теории о законном правлении, предусматривающем коллегиальность принятия решений (соучастие Совета), а также почерпнутые из античной традиции идеи о выборах как гарантии отбора наиболее достойных людей, широко поддержанные в общественном мнении. Выборы должны были укрепить власть короля путём отбора наиболее пригодных и профессиональных кадров в администрацию. Однако речь не шла о всенародных выборах как форме коллективного управления, а об отборе внутри узкой группы исполнительного аппарата. Процедуры конкурсного отбора были введены уже указами Филиппа IV Красивого в начале XIV в. и подразумевали всестороннее обсуждение кандидатур, а при Карле V Мудром они приобрели форму голосования с подсчётом голосов внутри ведомств, руководствующихся профессиональными критериями. Право выбирать коллег и подчинённых было распространено на всю административную структуру - от бальи и сенешалей до верховных палат в Париже. Эти нормы законов подтверждаются их реальным применением на практике. Так исполнительный аппарат превращается в самовосполняющуюся структуру, что укрепляло его автономность, но возвращало частноправовой элемент.

Закреплению процедур конкурсного отбора способствовала и типизация качеств королевских должностных лиц как стратегия профессионализации администрации и ослабления личностного принципа комплектования. Если в ордонансах Людовика Святого требования к чиновникам сводились к сфере морали (запрет богохульствовать, играть в азартные игры, посещать питейные заведения и т.п.), повышая моральный авторитет администрации, то уже в ордонансе 1302 г. появляются ростки профессиональных требований к служителям короны, которые могли исходить только из бюрократического поля власти. Анализ формулировок достоинств чиновников для каждого звена администрации показал, что наряду с краеугольными требованиями верности королю, мудрости, честности, пригодности и состоятельности, постепенно вырабатываются специфические критерии для каждой из служб, отвечающие её характеру (грамотность, знание законов, опытность и образованность). Показательно, что даже откупные службы начинают даваться только на основе соответствия кандидата службе. Профессиональные достоинства превращаются в стержень социальной идентификации чиновников и укрепляют корпоративное единство.

Переплетение частноправового и формирующегося публично-правового характера комплектования исполнительного аппарата нашло выражение в формировании прав чиновников на занимаемые должности. Их основой стало утверждение принципа несменяемости чиновников. Указ от 21 октября 1467 г., где право короля назначать чиновника требовало наличия вакансии, а её появление ограничивалось тремя условиями (смерть, правильно сделанная уступка должности при жизни или судебно доказанное преступление чиновника), был завершением сложного процесса укрепления прав чиновников на должности. Замораживание численности штатов и ограниченные ресурсы казны спровоцировали первые указы (1337-1341 гг.) о необходимости наличия вакансий для новых назначений. Мощным фактором укрепления прав чиновников стал кризис 1356-1358 гг., когда огульное отстранение 22 высших чинов мятежными Штатами сопровождалось при их возвращении на должности введением правила, согласно которому сместить служителя можно лишь в результате судебно доказанного преступления, что защищало администрацию от политических чисток и гарантировало власти лояльность чиновников, уверенных в своём положении. Вторым шагом на этом пути стало введённое при Карле Мудром (1364 г.) правило переутверждать при восшествии на престол всех чиновников на должностях. Это не значит, что король не мог отстранить любого неугодного ему лично служителя, но гарантировало тому другую должность, если отстранение не было следствием доказанного судом преступления. Такие правила усиливали контроль ведомств за комплектованием (фиксация протеста отстраняемого для включения его в резерв, проверка наличия вакансий или обоснованности отстранения), штаты воспринимаются как корпоративная собственность служителей, препятствующих попыткам короля их увеличить и тем самым сократить доходы чиновников. Уверенные в своих доходах и положении, чиновники делались более лояльными, политически независимыми и заинтересованными в соблюдении норм должностного поведения как гарантии несменяемости.

Последствием стабилизации службы явилось оформление бюрократических правил карьерного роста чиновников. Не прописанные в указах, они были порождены административной практикой ведомств, воспроизводящей общие нормы корпораций. Анализ показал, что такие правила действовали не только внутри Парламента, имевшего иерархическую структуру палат, но во всех ведомствах и службах. Они подчинялись единой норме продвижения по выслуге лет, учитывающей стаж службы чиновника, что выражалось в наличии внутри ведомств контроля очерёдности (запись в матрикулы или в протоколы дат поступления на службу, соответствующие стажу места рассадки) и строгой цепочки восхождения по карьерной лестнице (переход из нижних в

верхние палаты, с внештатных на ординарные должности и т.п.). Соблюдение этих правил находилось целиком в ведении самих чиновников, усиливая автономизацию ведомств и служб и стимулируя служебное рвение, гарантирующее материальный достаток и моральный авторитет за долгую и безупречную службу, при которой cursus honorum представал как иерархия заслуг и достоинств чиновника.

Возникновение правила фактической несменяемости и прав чиновников на занимаемые должности (лвладение и сейзина) способствовали складыванию корпоративных и семейных стратегий воспроизводства чиновников. Первой формой гарантий чиновников на должность стал институт пожизненного жалованья, назначаемого за долгую безупречную службу (15-30 лет), своеобразный пенсион, дававший возможность подобрать себе преемника. Вслед за этим возникают формы легального распоряжения должностями теми чиновниками, кто прослужил достаточно долго и имел право на компенсацию своих трудов, однако с учётом выработанных бюрократических критериев отбора: уступка в пользу другого лица, передача по наследству и продажа. Все эти три формы лишь зарождаются в исследуемый период, являясь симптомом замыкания чиновной среды и складывания устойчивой социальной группы. В политических теориях и общественном мнении засилье родственников в администрации подвергалось резкой критике, а продажа должностей, особенно содержащих судебную функцию, однозначно осуждалась. Однако в чиновной среде апроприация должностей трактуется как фактор стабильности, автономности и профессионализации службы. Осуждая вместе с обществом практику откупов и скрытую продажу должностей с корыстными целями, чиновники оправдывают права на распоряжения должностями тех, кто доказал свою преданность службе короне, если ими соблюдались правила конкурсного отбора, иерархия должностей и выработанные критерии достоинств чиновника (опыта, навыков, этических норм и культуры), которые теперь как бы передаются по наследству или воспроизводятся внутри узкой группы, что свидетельствует о новом характере службы и формируемой социальной группы.

В третьей главе анализируется формирование статуса, этики и культуры службы как основы социальной идентичности чиновничества. В истоке консолидации социальной группы лежал особый бюрократический габитус, определявший общественный статус служителей короны. Он основывался, прежде всего, на специфическом образе жизни, диктуемом дисциплинарными нормами службы. Комплексный анализ выявил следующие общие для всех ведомств и служб параметры: личное исполнение чиновником должностных обязанностей, недопущение отлучек или совмещения служб без особого распоряжения короля иа глав ведомств,а соблюдение установленного

указами графика работы ведомств, наполнение работой всех отведённых часов, сохранение секретов власти (состояния казны и доходов, мнения судей при вынесении приговоров, внутренних обсуждений), что способствовало консолидации и автономизации бюрократической сферы власти. Для каждой из служб существовал и свой набор дисциплинарных норм и проступков, соответствующих характеру службы (медлительность и продажность суда, превышение полномочий, взяточничество). Контроль за соблюдением этих правил целиком находился в ведении самих ведомств, извлекающих материальную выгоду от налагаемых штрафов и от общего объёма выполненной работы. Стимулируя служебное рвение чиновников, эти нормы работы и оплаты способствовали повышению профессионализма и эффективности исполнительного аппарата, а равенство при получении вознаграждения и взаимная заинтересованность в результатах труда консолидировали корпус должностных лиц. Дисциплина службы формировала особый образ жизни (манеры и этику поведения) и повышала общественный авторитет чиновников, способствуя утверждению рационализации и бюрократизации механизмов управления и превратив работу, воспринимаемую как призвание и долг, в стратегию их социально-культурной идентификации.

Важную роль в этом процессе сыграло вознаграждение чиновника, рассматриваемое в контексте формирования принципа бескорыстия службы. Впервые подвергшиеся комплексному анализу, характер и структура вознаграждения показывают новый статус чиновника, тесно связанного с персоной монарха, а через опосредование форм оплаты - с государством. Статус службы характеризовался оплатой в форме денег (а не земель или откупа регальных прав); подённой (за строго фиксируемое количество отработанных дней), кроме глав ведомств с фиксированным жалованьем; правом получать дополнительное вознаграждение за сверхурочную работы (во время вакаций, сверх должностных обязанностей, за комиссии и посольства от короля); адекватностью размера оплаты статусу и авторитету исполняемых функций. Формы оплаты стимулировали служебное рвение чиновников и заинтересованность в объёме работы, а её фиксация и формализация (оплата по бюрократическим правилам, под контролем ведомств и опосредованно через казну, а не по воле конкретного монарха и не из собираемых налогов) способствовали автономизации исполнительного аппарата. Любые попытки посягнуть на оплату воспринимались чиновниками как угроза почетному статусу и авторитету службы, поскольку дисциплинарные нормы и контракт с королём не позволяли им искать иных источников существования. Замораживание размеров ординарного жалованья чиновников в середине XIV в. на фоне возникших трудностей казны с исполнением этой первейшей обязанности короля привелоа ка складываниюа различныха форма дополнительного

вознаграждения: привилегий, даров, бенефициев, пенсионов и налоговых льгот. Разрастающиеся размеры этих вознаграждений за служебное рвение, со временем также формализованных и опосредованных, тем не менее не были включены в структуру ординарной оплаты, что можно понять только в контексте важного для формируемого статуса службы принципа бескорыстия как стратегии социо-культурной идентичности чиновников. Характерно, что критика финансистов и откупщиков была не только топосом общественного мнения, но исходила и из среды чиновников, пропагандирующих службу как бескорыстное служения общему благу. В этом же контексте приобретает истинный масштаб факт нежелания чиновников добиваться аноблирующих грамот (по сути личного дара короля) и стремление получать благородный статус, как и иные привилегии, автоматически за заслуги и безупречную службу.

Повышение авторитета службы нашло отражение в статусе неприкосновенности и формах почитания королевских должностных иц. Они опирались на функцию чиновников представлять персону короля и его власть, хранить честь королевства, защищая его интересы и исполняя публичные функции. Взаимосвязь короля и его исполнительного аппарата нашла выражение в метафоре тела короля, активно используемой теоретиками службы для описания зарождающегося государства и его служителей. Они получили статус неприкосновенности при исполнении должностных обязанностей (лособую королевскую защиту), право быть наказанными только судом короля, возможность защищать честь, достоинство и профессиональную репутацию, однако так и не смогли добиться квалификации преступлений против чиновников как лоскорбления величества. Символической компенсацией являлись формы почитания чести ведомств и должностных лиц, активно насаждаемые самими чиновниками и уравнивавшими весь корпус должностных лиц от канцлера до сержанта в округе.

Повышение статуса чиновников и усиление публичной природы королевской власти отразилось на формах репрезентации корпуса королевских служителей. Изучение театра власти через призму облика чиновников в торжественных церемониях впервые поставлено в контекст институционального оформления исполнительного аппарата и складывания этики службы, причём особое внимание уделяется решающей роли самих должностных лиц и их специфических концепций, запёчатлённых в сохранившихся свидетельствах (трактатах, регистрах ведомств, хрониках). С точки зрения участия чиновников наибольшую ценность представляют две церемонии - похороны монарха (впервые чиновники окружают катафалк Иоанна Доброго в 1364 г.) и торжественный пост-коронационный въезд короля в Париж (впервые в церемонии extra muros чиновники появляются при встрече Генриха VI в 1431 г.). В первом

случае чиновники замещают умершего монарха, олицетворяя преемственность на троне и неумирающее тело короля; во втором происходит встреча двух тел короля - навстречу вступающему в столицу монарху идёт процессия его служителей. На складывание ритуалов оказали влияние объективный процесс автономизации ведомств от персоны монарха и усиление публичного характера их власти, политические события (кризис 1356-58 гг., королевская схизма 1418-36 гг.) и идейно-символические стратегии самих чиновников. Интерпретация ближайшего места служителей Парламента у катафалка короля основывалась на роли правосудия в публичных функциях монарха, а церемониал встречи нового короля - на теории двух тел (зеркальность идущих навстречу друг другу процессий, включая строй ведомств и чинов, используемые атрибуты власти и одеяние). Порядок следования ведомств и служб отражал их иерархию (от низшего звена - Шатле - к Парламенту как главному институту), равенство служителей (участие всех, включая вспомогательные службы) и корпоративный принцип внутренней организации (места следования согласно выслуге лет). Трактовка чиновниками своего ливрейного одеяния как королевской одежды являлось квинтэссенцией их саморепрезентации - автономного статуса, суверенной власти представлять монарха, исполняя его главные публичные функции.

В контекст становления институтов королевской власти и стратегий репрезентации впервые поставлено и исследование символики Дворца на острое Ситэ, ставшего матрицей французской монархии и резиденцией исполнительного аппарата. Топография размещения ведомств и служб демонстрирует их институциональное оформление, степень автономизации от персоны короля (удаленность от его покоев), размеры и месторасположение помещений - статус исполняемых функций. Реконструкция Дворца 1296-1313 гг. зримо воплощала новый облик власти (открытость публике, публичность работы ведомств), её преемственность и славу (грандиозная Большая зала со статуями всех королей). Символическое превращение Дворца в лобраз государства было подкреплено отъездом монархов в 1364 г. в другою резиденцию под влиянием политического кризиса 1356-58 гг. и стремления закрепить автономный статус ведомств и служб. Все заботы по поддержанию помещений Дворца в надлежащем состоянии, соответствующем чести короля, были переданы в руки самих чиновников, которые самостоятельно изыскивали средства для реконструкции и украшений залов в согласии со своими представлениями о значимости исполняемых ими публичных функций (ремонт помещений и мебели, забота о сохранности архивов, заказ украшений и картин). Статус Дворца в Ситэ как резиденции верховной светской власти с галло-римских времен неуклонно повышался (все ведомства стремились разместиться здесь),

усиливая акцент на публичных функциях королевской власти и возрастающей роли чиновников, чьё тесное соседство способствовало выработке корпоративных правил и культурных практик.

Оформление корпуса должностных лиц в отдельную социальную группу сопровождалось складыванием специфических стратегий идентификации служителей короны Франции. Единство группы профессиональных служителей поддерживалось стратегиями корпоративной солидарности. Корпоративные процедуры вступления в должность, единство достоинств и конкурсный отбор, нормы работы и формы вознаграждения, коллегиальный принцип функционирования (правила гласности и большинства при принятии решений) способствовали выработке общих правил поведения чиновников. Корпоративная солидарность сказалась на протекционистской политике ведомств, особенно в сфере исполнения завещаний (защита интересов коллег и их семей), а также на характере самих завещаний, в которых появляются дарения коллегам атрибутов профессиональной идентичности (мантий, ножей, перчаток, чернильных приборов). Сплочению корпораций служили создаваемые внутри ведомств братства (общие службы в начале рабочего дня, небесные покровители, праздники, взносы в общую кассу и взаимная помощь коллегам, участие в их похоронах). Мощным фактором укрепления групповой идентичности стала корпоративная историческая память чиновников (ритуал ежегодного оглашения хартий ведомств, дарения на мессы с целью сохранения в коллективной памяти), духовно связывавшая служителей с культом неумирающего тела государства (дарения на прославление ведомств, монархов и династии) как основы легитимности, статуса и авторитета чиновников.

Параметры конституирования чиновников в социальную группу государственной знати включают не только правовой и имущественный аспект, но и социальное воображаемое (этика, культура и ментальность) как факторы складывания идентичности чиновников. В обществе появление новых людей, посягающих на незыблемость антропоморфного устройства политического тела, было встречено враждебно, тем более что с самого начала они претендовали на высокий статус, выражавшийся в именовании рыцари/сеньоры закона и подкреплённый богатством и привилегиями, вызывавшими социальную зависть. Повышающийся статус зримо воплощался в поступательном увеличении числа надгробий чиновников в церквах Парижа. Легитимация привилегированного статуса основывалась на осмыслении и прославлении исполняемых чиновниками публичных функций на общее благо королевства. В согласии с эволюцией этих функций, социальная идентичность зарождающейся группы строилась на синтезе элементов идентификации двух привилегированных сословий:

духовенства как изначальных советников короля (кризис нарастал по мере обмирщения службы) и дворянства как модели благородного сословия (защита общего блага с помощью иного оружия - законов и неуклонное соперничество двух воинств). Этот синтез способствовал облагораживанию государственной службы и выработке специфических параметров идентичности чиновников, отличных от дворянских (обряд похорон не как у рыцарей и без помпы, показное смирение и самоуничижение, культ знаний и книг, распределяемых по завещаниям как общая корпоративная собственность и профессиональный капитал, прославление благородства по заслугам, а не по крови). Особое место в конституировании чиновников занимало образование как патент на карьеру, что сказалось в дарениях по завещаниям университетам и коллежам, а также на получение образования родственниками или коллегами, на упоминании учёных степеней в эпитафиях. Появление титулов знатности и почётных эпитетов благородных и почтенных людей, прославление карьерного роста и династий, развернутые похвалы доблестной службе на общее благо в эпитафиях чиновников свидетельствуют о конституировании статуса респектабельности корпуса должностных лиц, неразрывно связанного с неумирающим телом государства.

Стержнем процесса усиления публично-правового характера королевской власти являлся принцип общего блага, отразившийся в этике и практике службы. Стратегией завоевания легитимности и морального авторитета королевской власти была защита ею лобщей воли и справедливости для всех. В сфере исполнительного аппарата эта стратегия нашла выражение в складывании этики и практики гражданского гуманизма службы. Главной функцией верховной власти на этом этапе являлась функция свершения правосудия по образу Бога на земле (лкороль восседает на престоле суда), что нашло выражение в клятве и в уникальной инсигнии короля - длани правосудия, повышая статус ведомств и служб, исполнявших её. Эволюция трактовки правосудия от преимущественной защиты веры и церкви, бедных и страждущих, вдов и сирот в духе сакральной концепции к справедливой, милосердной и равной для всех защиты прав и интересов отразило укрепление публично-правового характера власти. Правосудие воспринимается как способ установления мира в обществе, как главная протекционистская функция власти (лзащита народа), уравнивая всех в единую категорию подданных. Риторика власти по пропаганде равного для всех, бедных и богатых, беспристрастного (лневзирая на лица, защита интересов иноземцев и иноверцев) суда способствовала повышению морального авторитета государства в обществе, превращая короля в арбитра, заступника и гаранта лобщей воли и сказавшись на этике и практике службы (удешевление и убыстрение судопроизводства,

осуждение крючкотворства адвокатов, забота о содержащихся в тюрьмах, в том числе и дарениями им денег по завещаниям), отмеченных духом идей гражданского гуманизма.

Моральному авторитету корпуса должностных лиц способствовала и избранная им политическая нейтральность как стратегия закрепления автономности и общественной значимости исполнительного аппарата. Невмешательство чиновников в политические конфликты, трактовавшееся как слабость их влияния в обществе, получает иную интерпретацию в контексте феномена политической нейтральности, особенно при наличии внутри исполнительного аппарата членов различных кланов и клиентел. Определяемая контрактом с королём, и запретом фаворитизма, секретностью работы и функцией защиты интересов короля автономность исполнительного аппарата от всех политических сил в обществе и нейтральность позиционировали чиновников как независимых и неангажированных защитников лобщего интереса. Введённый вослед кризису 1356-58 гг. запрет для чиновников на участие в политических движениях, трактуемое как корпоративное предательство и нарушение контракта с королём, строго соблюдавшийся с тех пор, способствовал повышению авторитета корпуса должностных лиц, к которому прибегали представители всех конфликтующих сторон в поисках справедливости. Именно в этом контексте понятны истинные катастрофические масштабы королевской схизмы 1418-36 гг, расколовшей администрацию на два враждебных лагеря. После преодоления кризиса все усилия чиновников были направлены на то, чтобы стереть память об этом расколе, наносящем ущерб статусу и авторитету чиновников как независимых арбитров и защитников лобщего интереса.

Квинтэссенцией этики государственной службы становится императив общего блага и противопоставленный ему частный интерес. Являясь стратегией расширения публично-правовых прерогатив королевской власти, принцип защиты общего блага как сути государства был выработан усилиями теологов, канонистов и легистов, превращая короля в стоящего над всеми арбитра и гаранта общего интереса. Как следствие, складывается концепт короны как dignitas publica, отделённой от короля как частной персоны, налагающей на него обязательства служения общему благу и превращающей в луправителя, а не собственника королевства (титулатура монарха - мэтр, министр, опекун и куратор общего блага). Это стало идейным обоснованием прерогатив исполнительного аппарата, исполняющего публичные функции монарха и присваивающего себе право налагать ограничения на действия короля как носителя частного интереса от имени лобщего интереса королевства. Эволюция взаимоотношений короля и его исполнительного аппарата нашла отражение в изменении ритуала ложа правосудия: из регулярного посещения королёма Парламента,а где ему всегда было

отведено место под балдахином и распятием, он превращается в торжественную церемонию по строго ограниченному кругу поводов, как бы прекращающую полномочия верховной судебной палаты. Присваивая себе функцию защиты общего интереса от действий короля как частной персоны, ведомства и службы короны опираются на закон и позитивное право, которому король обязан подчиняться. Проверка указов на предмет незаконных новшеств обосновывалась защитой исполнительным аппаратом суверенной власти государя от сползания в тиранию, создавая систему ограничений произвола короля от имени закона и лобщего интереса. Теоретическое обоснование и практическое применение этих идей совершалось в бюрократическом поле власти, отражая заинтересованность чиновников в расширении власти и ограничении полномочий короля как основы их общественного статуса и авторитета, признанных и за пределами Дворца правосудия. Автономизация от персоны монарха и присвоение функции защиты справедливости для всех с помощью правосудия в наивысшей форме сконцентрировались в верховной судебной палате - в Парламенте, именуемом лолицетворением мистического тела королевства. Формой осмысления статуса защитника общего интереса стал образ Римского Сената, к которому парламентарии возводят свою генеалогию, что легитимировало их претензию на ограничение полномочий короля во имя лобщего блага. Однако природа этих ограничений, несмотря на присвоение Парламентом функции сословно-представительных собраний (по аналогии с английским парламентом), что предопределило соперничество исполнительного аппарата со Штатами, носила принципиально иной характер, выражая не коллективный принцип властвования (ограничения со стороны общества), а заложенные внутри бюрократического поля власти ограничения воли короля от имени закона во имя мира, порядка и справедливости для всех. В заключении подводятся итоги и намечаются открывающиеся перспективы исследования. Проделанный анализ показал этапы, механизмы и обстоятельства складывания исполнительного аппарата государства, конкретизируя общие тенденции процесса в перспективе их преемственности и выявляя специфику бюрократического поля власти: трансформация природы королевской власти, переплетение частного и публично-правового начал, автономизация сферы управления, оформление правового статуса и политических прерогатив исполнительного аппарата, корпоративизм в функционировании, комплектовании и идентификации чиновников. Выделенные параметры института государственной службы раскрывают как специфику французского варианта развития, так и общие тенденции становления бюрократического поля власти, применимые в иных регионах или в иные периоды (институциональное оформление, символический капитал, политическиеаа функции,аа идейныеаа основыаа иаа культурныеаа практики).

Комплексное рассмотрение института службы, соединяющее политико-правовые, идеологические и культурно-ментальные аспекты, обнаруживает нерасторжимую взаимосвязь власти и общества, активную роль культуры и сознания в процессе построения государства, органичное соединение сферы управления с политическими, социальными и культурными параметрами общественной структуры. Построение государства предстаёт как активный двигатель трансформации и динамики, изменяющий политическую, социальную, идеологическую и культурную составляющие процесса развития средневекового общества.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

Монография

1.а Цатурова С.К. Офицеры власти. Парижский Парламент в первой

трети XV в. М.: Логос, 2002. 383 с. (24 п.л.)

Статьи и рецензии в ведущих рецензируемых изданиях

Цатурова С.К. Дневник Никола де Бэ - клирика, парламентского чиновника, гражданина // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 8. История. 1990. № 5. С. 68-77. (0,8 п.л.)
Цатурова С.К. Парламентская корпорация и Парижский парламент в первой трети XV в. // Средние века. Вып. 55. М., 1992. С. 73-86 (1 п.л.)
Цатурова С.К. Судьи и правосудие во Франции XV века глазами Жана Жувеналя, королевского адвоката // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Выпуск 7. М., 2001. С. 263-277 (1 п.л.)
Цатурова С.К. Двор монарха в средневековой Европе: явление, модель, среда / Под ред. Н.А. Хачатурян. Вып. 1. М.: СПб., 2001 (рец. на кн.) // Средние века. Вып. 63. М., 2002. С. 434-439 (0,5 п.л.)

5. Цатурова С.К. Право в средневековом мире: сборник статей. СПб., 2001. Вып. 2-3 (рец. на кн.) // Средние века. Вып. 63. М., 2002. С. 428-434 (0,5 п.л.)

Цатурова С.К. Сеньоры закона: К проблеме формирования параллельного дворянства во Франции в XIV-XV вв. // Средние века. Выпуск 64. М., 2003. С. 50-88 (2,2 п.л.)
Цатурова С.К. Варфоломеевская ночь: Событие и споры. Сб. статей. Под ред. П.Ю. Уваров. М., 2001 (рец. на кн.) // Средние века. Вып. 65. М., 2004. С. 400-407 (0,7 п.л.)
Цатурова С.К. Homo historicus: К 80-летию со дня рождения Ю.Л. Бессмертного: В 2-х кн. / Отв. ред. А.О. Чубарьян. М., 2003 (рец. на кн.) // Средние века. Вып. 66. М., 2005. С. 303-311 (0,8 п.л.)

10.а Цатурова С.К. Культурное Средневековье: Обсуждение

Словаря средневековой культуры под редакцией А.Я. Гуревича (М.,

2003) на Ассамблее в ИВИ РАН // Средние века. Вып. 66. М., 2005. С. 265-273 (0,5 п.л.) (в соавторстве с Н.И. Алтуховой)

Цатурова С.К. Хроники и документы времен Столетней войны. Перевод, сост., предисловие М.В. Аникиева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Уннта, 2005 (рец. на кн.) // Средние века. Вып. 67. М., 2007. С. 343-345 (0,3 п.л.)
Цатурова С.К. Фернан Бродель как явление Большого стиля (Ассамблея медиевистов в ИВИ РАН) // Средние века. Вып. 67. М., 2007. С. 257-259 (0,3 п.л.) (в соавторстве с П.Ю. Уваровым).

Другие работы

Цатурова С.К. Просвещение, воспитание, культура в наследии Жана Жерсона (В приложении: Жан Жерсон. Против Романа о Розе, Письмо Пьеру Колю. Перевод и коммент. С.К. Цатуровой // Европейская педагогика от Античности до Нового времени (Исследования и материалы). Часть 2. М., 1994. С. 148-183 (3 п.л.)
Цатурова С.К. Скандал в коридорах власти во Франции XIV в. (В приложении: Обвинительное заключение против Робера Ле Кока. Перевод и коммент. С.К. Цатуровой) // Право в средневековом мире М., 1996. С. 221-269 (2,5 п.л.)
Цатурова С.К. Культура Франции в конце XV - начале XVII в. // История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения. М., 1999 (2-е изд. 2001). С. 218-247 (С. 253-286) (1,8 п.л.)
Цатурова С. К. Карл Великий и королевская религия во Франции XIV-XV вв. // Карл Великий: реалии и мифы. Под ред. А.А. Сванидзе. М., 2001. С. 189-209(1 п.л.)
Цатурова С.К. На ком платье короля?. Королевские чиновники в торжественных въездах королей в Париж (XIV-XV вв.) // Королевский двор в политической культуре средневековой Европы. Теория. Символика. Церемониал / Отв. ред. Н.А. Хачатурян. М., 2004. С. 216-248 (1,5 п.л.)
Цатурова С.К. Идеальный бальи: мечта Бомануара в контексте эпохи // Historia animata. Сб. статей. М., 2004. Ч. 1. С. 191-200 (0,5 п.л.)

19.а Цатурова С.К. Король-профессионал (Идеал монарха в

политических трактатах во Франции XIV-XV вв.) // Феномены истории.

2005. К 80-летию со дня рождения и 45-летию работы в РУДН В.Л. Керова.

Сборник статей. М., 2005. С. 258-270 (0,8 п.л.)

Цатурова С.К. Король Франции и его чиновники (Своеобразие реализации принципа абсолютной власти Quod principi placuit) // Французский ежегодник. 2005. Абсолютизм во Франции. К 100-летию Б.Ф. Поршнева. М., 2005. С. 129-149 (1,5 п.л.)
Цатурова С.К. Галликанизм // Православная энциклопедия. Т. 10. М., 2005. С. 350-358 (1, 5 п.л.) (в соавторстве с Л.А. Пименовой)

22.а Миссия короля-судии, её вершители и их статус во Франции XIV-

XV вв. // Священное тело короля. Ритуалы и мифология власти / Отв. ред.

Н.А. Хачатурян. М., 2006. С. 78-95 (1, 2 п.л.)

23. Цатурова С.К. Историческая память в построении

самоидентификации парламентариев во Франции XIV-XV вв. //

Социальная идентичность средневекового человека /Отв. ред. А.А.

Сванидзе, П.Ю. Уваров. М., 2007. С. 166-179 (0,8 п.л.)

Цатурова С.К. Король - чиновник, священная особа или осел на троне?: Представления об обязанностях короля во Франции XIV-XV вв. // Искусство власти. Сб. в честь профессора Н.А. Хачатурян. СПб., 2007. С. 99-131 (2,1 п.л.)
Цатурова С.К. Нина Александровна Хачатурян: портрет ученого в зрелости // Искусство власти. Сборник в честь профессора Н.А. Хачатурян. СПб., 2007. С. 5-38 (2,3 п.л.)
Цатурова С.К. Право чиновника против суверенного права короля: конфликт в королевской канцелярии (Франция, XV в.) // Право в средневековом мире. 2007. Сборник статей. Под ред. И.И. Варьяш, Г.А. Поповой. М., 2007. С. 107-121 (1 п.л.)
Цатурова С.К. Танги дю Шатель и успешный заговор чиновников (рыцарь на службе короне Франции) // Человек XV столетия: грани идентичности. Под ред. А.А. Сванидзе, В.А. Ведюшкина. М., 2007. С. 159-180(1 п.л.)
Цатурова С.К. Гуманизм во Франции // Культура Возрождения: Энциклопедия. В 2 т. Т. 1: А-К. М., 2007. С. 489-492 (0,8 п.л.)
Цатурова С.К. Жерсон Жан // Православная энциклопедия. Т. 19. М., 2008. С. 148-150 (0,5 п.л.)
Цатурова С.К. Отрада сутяг и погибель Франции: адвокат как зеркало французского правосудия в XIV-XV вв. // Право в средневековом мире. 2008. Сборник статей. Под ред. И.И. Варьяш, Г.А. Поповой. М., 2008. С. 68-88 (1 п.л.)
Цатурова С.К. Длань правосудия в инсигниях королевской власти во Франции XIII-XV вв. // Анфологион. Славяне и их соседи. Власть, общество, культура в славянском мире в Средние века. К 70-летию Бориса Николаевича Флори. Выпуск 12. М., 2008. С. 228-232 (0,5 п.л.)
Цатурова С.К. Верховные ведомства и лимиты власти короля Франции в сфере законодательства в XIV-XV вв. // Власть, общество, индивид в средневековой Европе / Отв. ред. Н.А. Хачатурян. М., 2008. С. 152-175 (1,6 п.л.)
Цатурова С.К. Клятва чиновника при вступлении в должность во Франции XIII-XV вв.: от контракта с королем к контракту с государством // Право в средневековом мире. 2009. М., 2009. С. 51-81. (1, 5 п.л.)

34. Цатурова С.К. Номинация ведомств и служб как стратегия

формирования суверенитета королевской власти во Франции XIII-XV вв. //

Империи и этно-национальные государства в Европе в Средние века и раннее Новое время (в печати) (1, 8 п.л.)

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по истории

Blog

Формирование института государственной службы во Франции XIII-XV вв.