Метаязыковая рефлексия в фольклорном и литературном тексте

раулов, Т. В. Шмелёва, И. А. Стернин, Л. Г. Зубкова, Б. М. Гаспаров, Н. К. Рябце-ва и др.), в том числе научные труды, посвященные метаязыковой деятельности рядового носителя языка (Б. С. Шварцкопф, А. Н. Ростова, О. И. Блинова, Н. Д. Голев, Н. Б. Лебедева, В. Д. Черняк, М. Ю. Сидорова, 3. И. Резанова, В. Б. Кашкин, К. Я. Сигал, И. Т. Вепрева и др.).

Новизна исследования заключается в том, что в нем впервые предпринято монографическое исследование метаязыковой рефлексии на материале фольклорнных и художественных текстов разных жанров и разного времени создания.

В диссертации описана типовая семантическая структура рефлексива как его интегральное свойство, обусловленное функцией метаязыкового комментинрования; предложена оригинальная типология метапоказателей (средств эксплинкации метаязыковой рефлексии), разработанная с учетом комплекса признаков и представленная в виде структуры с ядром и периферией.

В работе доказано, что метаязыковые контексты в произведениях фольклора и литературы различными способами эксплицируют обыденные представления о языке и могут служить основанием для реконструкции этих представлений и анализа их своеобразия. Выявлены и описаны особенности обыденных лингвинстических технологий в целом и специфика отдельных наивных представлений о языке. Автором определены перспективные направления изучения обыденной метаязыковой рефлексии; внесены предложения по упорядочению терминологии в сфере изучения наивной лингвистики.

В работе рассмотрены важнейшие признаки лингвистического мифа как формы существования наивных представлений о языке; предложена классифинкация лингвистических мифов; впервые подвергнут детальному анализу один из мифов как феномен русской национальной лингвокультуры (миф о русском мате); описаны регулярные мотивы данного мифа и способы их эстетической иннтерпретации в фольклорном и художественном тексте.

Впервые подверглись систематическому описанию метаязыковые преднставления фольклорного социума, выявлена специфика метаязыковой рефлексии в различных жанрах традиционного и современного фольклора. Продемонстринрованы черты сходства и различия метаязыковой рефлексии, воплотившейся в фольклоре и в художественной прозе; сделаны выводы о влиянии книжной культуры на метаязыковую рефлексию в современном фольклоре.

Доказано, что метаязыковая рефлексия в художественных текстах может быть рассмотрена как особая разновидность знания о языке, которая характеринзуется специфическим составом объектов, собственными принципами интерпрентации этих лингвистических объектов и особым метаязыком.

В работе предложена комплексная методика анализа рефлексивов как компонента художественного текста; выявлен ряд типичных мотивов метаязыконвого дискурса; описаны специфические художественные приемы, реализующие стилистический потенциал метаязыковых высказываний; продемонстрированы конструктивные и эстетические функции рефлексивов в художественном тексте.

Автором сформулированы принципы лексикографического описания метанязыковых комментариев и разработан проект словаря нового типа (Литературнный портрет слова), который включает примеры метаязыковых комментариев из произведений различных жанров художественной прозы XIX - начала XXI вв.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она предлаганет решение ряда актуальных лингвистических проблем и открывает новые пернспективы исследования метаязыковой рефлексии. Так, предложенное в работе

8

описание семантических и формальных признаков рефлексивов расширяет представление современной науки о лестественном метаязыке как системе средств экспликации метаязыковых суждений.

Кроме того, работа вносит вклад в разработку теории обыденной лингвинстики: вводит в научный оборот обширный эмпирический материал; уточняет сведения о содержании обыденных представлений о языке / речи и специфике наивных лингвистических технологий; предлагает методики реконструкции и интерпретации метаязыковых знаний, представлений, оценок.

Описанные в диссертации особенности метаязыковой рефлексии в художенственном тексте (мотивы метаязыкового дискурса, приемы эстетической интернпретации метаязыковой информации, конструктивные и художественные функции рефлексивов) обогащают лингвистическое знание о свойствах эстетически органнизованной речи и позволяют выделить в изучении художественного текста осонбое направление, связанное с анализом образов языка / речи.

Практическая значимость исследования связана с возможностью иснпользования его результатов в лексикографической практике, а также в препондавании курсов Теория языка, Социолингвистика, Лексикология, Линг-вокультурология, Филологический анализ текста в вузе. Содержащиеся в ранботе положения и выводы, иллюстративный материал и примеры анализа текнстов могут быть использованы при разработке специальных курсов и семинаров для студентов, элективных курсов для учащихся общеобразовательных школ.

Наиболее значимые результаты исследования сформулированы в виде понложений, выносимых на защиту:

1. В произведениях фольклора и литературы регулярны метаязыковые контексты (рефлексивы), в которых различными способами эксплицируются преднставления языкового коллектива и личности о языке и речи. Рефлексивы в фолькнлорных и литературных текстах могут служить основанием для реконструкции обыденных метаязыковых представлений и изучения их своеобразия.
2. Факты народной лингвистики репрезентируются в художественных и фольклорных текстах различными способами: а) в прямых высказываниях о языке и речи, б) как подразумеваемая база высказывания (пресуппозиции), в) при помощи имитации и пародирования речевых стандартов и г) в форме стинлистических приемов, эксплуатирующих представления о свойствах языковых единиц и конструкций. Метаязыковая функция языка в фольклорных и художенственных текстах реализуется при помощи системы средств (метапоказателей), которую можно представить в виде поля. Ядром этого поля служат прямые сигнналы метаязыковой рефлексии - единицы, которые наиболее явно и однозначно выражают метаязыковое содержание (собственно метаоператоры). Перифенрию поля метаязыковости составляют косвенные сигналы рефлексии - единницы и конструкции, для которых метаязыковая функция не является первичной (аналоги метаоператоров и нулевые метаоператоры).
3. Метаязыковая рефлексия в фольклорных и литературных текстах денмонстрирует как черты различия, так и черты сходства. Представления о языке и речи, воплотившиеся в фольклорных текстах, являются непосредственными и достоверными показателями метаязыкового сознания этноса; в художественнных текстах коллективное метаязыковое сознание отражено опосредованно - ченрез призму индивидуального авторского восприятия. Для произведений традицинонного и современного фольклора в большей мере характерна речевая рефлексия (внимание к нормам и стандартам речевого поведения, к коммуникативным воз-

9

можностям языка, к актуальной дискурсивной практике); в произведениях худонжественной литературы регулярны как языковая, так и речевая рефлексия (при заметном преобладании комментариев к словам и выражениям). При этом в фонкус внимания носителя языка (коллективного и индивидуального) попадают явнления, наиболее значимые в коммуникативном, аксиологическом и эстетическом отношении.

4.а Метаязыковая рефлексия в современном фольклоре испытывает значин

тельное влияние книжной культуры: в поле зрения фольклорного социума пон

падают явления письменной речи, факты школьной грамматики; трансформирун

ется представление фольклороносителя о языковой норме, которая осмысливан

ется в аспекте ее логической мотивированности, научной обоснованности.

5.аа Содержательные элементы обыденного метаязыкового сознания предн

ставляют собой некие обобщенные образы фактов и явлений языка; ядром

этих лобразов, как правило, являются функциональные возможности соответн

ствующих единиц. При этом содержание усвоенных в период обучения лингвин

стических терминов и понятий трансформируется в метаязыковом сознании нон

сителя языка с учетом его коммуникативной практики. Неточности в метаязы-

ковых суждениях лестественных лингвистов могут служить для исследователя

источником сведений о логике обыденного метаязыкового сознания.

1. Важнейшим свойством обыденных метаязыковых представлений являетнся их мифологичность. ингвистический миф обладает рядом признаков: упронщенность, схематизированность, стереотипность, абсолютизация отдельных аспекнтов явления (лселективность и лцентростремительность мифа). Лингвистиченский миф характеризуется культурными последствиями (он поддерживается, понпуляризируется и достраивается социумом, служит аргументом в дискуссиях о языке) и обладает свойством прецедентности (более или менее широко известен в социуме, поддерживается его членами, цитируется, передается как факт).
2. Метаязыковая рефлексия в художественных текстах может рассматринваться как особая разновидность знания о языке, которая а) характеризуется специфическим составом объектов (пересекающихся, но не совпадающих с перечнем объектов научной и наивной лингвистики), б) выдвигает собственнные принципы интерпретации этих лингвистических объектов, в) располагает целым арсеналом особых лингвистических технологий и г) оперирует особым метаязыком. Для метаязыковых контекстов в художественной речи важной оканзывается не столько научная корректность лингвистического комментария, сколько его эстетическая мотивированность.
3. Рефлексивы в художественном тексте всегда эстетически отмечены, что находит отражение в их конструктивной роли (они участвуют в формировании эстетической доминанты и эстетических оппозиций, нередко занимают сильные позиции текста, всегда актуализированы в семантической структуре текста) и хундожественных функциях (рефлексивы используются для изображения, харакнтеристики объекта и для выражения авторской оценки изображаемого).

Апробация работы. Положения и выводы диссертации обсуждались на 28 конференциях различного уровня, в том числе на 16 международных конфенренциях, симпозиумах, конгрессах.

Структура работы соответствует поставленным задачам и соотносится с избранными аспектами исследования. Работа состоит из введения, трех частей, восьми глав, заключения, списка цитируемой литературы и приложений.

10

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы; комментируются базонвые понятия и термины, используемые в работе; определяются объект и предмет исследования; характеризуется материал и методы его изучения; аргументирунется научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных рензультатов; формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая часть работы (Метаязыковая рефлексия как объект лингвинстического изучения) включает две главы и посвящена рассмотрению теорентических оснований исследования.

Глава 1 называется Метаязыковая рефлексия: история и теория вонпроса. В з 1.1 Из истории изучения метаязыковой рефлексии говорится о том, что для современных исследований по проблемам метаязыковой деятельнности рядового носителя языка имеют методологическое значение идеи, высканзанные классиками отечественной лингвистики (И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. А. Потебня, Л. П. Якубинский, В. Н. Волошинов, Е. Д. Поливанов, Л. В. Щерба, А. М. Пешковский, Г. О. Винокур, В. В. Виноградов).

Возникновение интереса к метаязыковым аспектам лингвистики связыванют с именем Р. О. Якобсона, который в работе Лингвистика и поэтика (1960) выделяет и характеризует в общих чертах метаязыковую функцию языка, гонворит о существовании метаязыка (то есть языка, на котором говорят о язынке) и указывает на координирующую роль метаязыковых высказываний.

Отечественными учеными явление метаязыковой рефлексии исследовалось на различном речевом материале и с различными целями: при изучении вопросов диалектологии, культуры речи, активных процессов в лексике и словообразованнии, фактов грамматики, психолингвистики и психосемантики, социолингвистинки, различных аспектов языковой личности, лингвистики детской речи. В рамках масштабного проекта Русский язык и советское общество (1958-1968) исслендовались и метаязыковые суждения рядовых носителей языка.

Важной вехой в изучении метаязыкового аспекта языка и речи стала статья А. Вежбипкой Метатекст в тексте, которая вновь актуализировала намеченную Р. Якобсоном проблему изучения метаязыка - системы формальных средств метанязыковой функции. Метатекст - высказывания о самом высказывании - интернпретируется сегодня целым рядом исследователей как проявление особого рода метаязыковой рефлексии, направленной на собственное произведение говорящего.

В языкознании второй половины XX века стало популярным понятие нанивная лингвистика, под которой понимаются спонтанные представления о языке и речевой деятельности, сложившиеся в обыденном сознании человека (Н. Д. Арутюнова). Наивную лингвистику составляют а) неосознаваемые ментаязыковые представления говорящих, закрепленные в семантике метаязыковых терминов типа речь, слово, сказать и под. (лнерефлектирующая рефлексия, по выражению Н. Д. Арутюновой), и б) осознаваемые, вербализуемые в дискурсе метаязыковые знания, мнения, оценки и т. п. (собственно рефлексия).

В конце XX века интерес к наивной лингвистике активизируется, что вынзвано как антропоцентрическим поворотом в лингвистике, так и богатством эмнпирического материала, к которому языковеды получили доступ в новых условинях (тексты СМИ, интернет-коммуникации, политического и юридического дискурнса, обращения в различные справочные службы, личная переписка и т. д.). Про-

11

должается исследование метаязыковой рефлексии в художественных текстах (Н. А. Кожевникова, Н. А. Николина, Л. В. Зубова, М. В. Ляпон, В. Д. Черняк, 3. С. Санджи-Гаряева, Г. В. Судаков, Н. А. Батюкова и др.) и в фольклоре (Ю. В. Рождественский, Е. Я. Шмелёва, А. Д. Шмелёв, К. Ф. Седов и некот. др.).

Новый этап в изучении метаязыковой рефлексии связан с оформлением особого научного направления, в центре внимания которого находится обыденнное метаязыковое сознание как самостоятельный объект. Рядом ученых (А. Н. Ростова, Н. Д. Голев и др.) были предприняты действия по объединению и координации усилий языковедов, изучающих различные аспекты языкового и обыденного метаязыкового сознания; в результате этих усилий изданы сборник статей Обыденное метаязыковое сознание и наивная лингвистика и коллекнтивная монография Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносенологические аспекты (в 3-х ч.). Материалы сборника и монографии обобщают разрозненные до этого момента представления учёных о феномене обыденного ментаязыкового сознания, подводят итоги его изучения и намечают дальнейшие пернспективы исследования. В настоящее время можно говорить о формирующейся (и сложившейся в общих чертах) отрасли лингвистической науки, внимание конторой направлено на метаязыковую деятельность рядового носителя языка.

В з 1.2 Основные направления изучения метаязыковой рефлексии в современной лингвистике выяснено, что в исследованиях, посвященных разнличным аспектам метаязыковой деятельности, как правило, обсуждаются следуюнщие вопросы.

1.аа Определяя сущность метаязыковой рефлексии, причины ее возникнон

вения и условия протекания, ученые обращают внимание прежде всего на факн

ты метаязыкового поведения, непосредственно связанного с текущей коммунин

кацией. Большинство исследователей полагает, что в норме метаязыковая рен

флексия постоянно сопровождает речевую деятельность (М. М. Бахтин,

Л. О. Чернейко, Б. М. Гаспаров, К. Я. Сигал и мн. др.). При этом рефлексия вын

зывается переживаемой или возможной коммуникативной неудачей. В соответн

ствии с этим специалисты описывают некоторые частные условия и виды общен

ния, стимулирующие метаязыковую деятельность (А. Н. Ростова, Н. Д. Голев,

В. Б. Кашкин, И. Т. Вепреваи др.).

Ставший популярным в работах последних лет тезис о зависимости метанязыковой активности от степени личной и общественной свободы (В. Хлеб да, И. Т. Вепрева, А. А. Пихурова, Н. А. Батюкова и др.) не выглядит бесспорным. Наблюдения над текстами разных авторов показывают, что метаязыковая ренфлексия свойственна как либералам, так и консерваторам, как свободной мыснлящей личности, так и индивиду, скованному социальными условностями. Бонлее обоснованными представляются выводы о качественно-количественном ванрьировании рефлексивной деятельности, обусловленном индивидуальными осонбенностями личности (М. В. Ляпон, А. Н. Ростова, Б. М. Гаспаров).

Языковое сознание способно к различным видам контроля: полностью сонзнательному, который может выражаться в вербальных формах, и к подсознантельному. О протекании рефлексии на бессознательном уровне пишет целый ряд исследователей (Р. О. Якобсон, Г. О. Винокур, В. Б. Кашкин, X. Дуфва, М. Ляхте-энмяки, Н. К. Рябцева, Н. Д. Голев, А. Д. Шмелёв, И. Е. Ким и др.).

2.а Выявляя и систематизируя объекты метаязыковой оценки, исследован

тели отмечают, что в фокус внимания лестественного лингвиста попадают

отдельные слова и выражения, грамматические формы и конструкции, целые

12

тексты (как собственные, так и чужие), закономерности речевого поведения. Многообразие объектов позволяет говорить о разновидностях метаязыковой ренфлексии: собственно языковая, речевая, жанровая, риторическая и т. д. Особым объектом речевой рефлексии выступает специфика художественной речи и осонбенности творческой речевой деятельности писателей и поэтов (В. П. Григорьев, Т. В. Цивьян, Я. И. Гин, К. Э. Штайн, А. Н. Черняков, и др.).

Объекты обыденной метаязыковой рефлексии получают разнообразные оценки и характеристики: от простейших суждений о том, какое употребленние является "правильным" и "неправильным"..., до сколь угодно сложных коннцептуальных построений (Б. М. Гаспаров). Разработка содержательной типолонгии метаязыковых контекстов составляет одну из центральных задач изучения языкового сознания наивного лингвиста. Различные классификации метаязынковых оценок, во-первых, зависят от специфики оцениваемых языковых объекнтов, а во-вторых, отвечают конкретным исследовательским задачам.

При анализе рефлексивов определенную трудность составляет разграниченние комментариев к языковым единицам и суждений о внеязыковой действительнности. Исследователи предлагают критерии разграничения подобных высказыванний, но отмечают (Т. В. Булыгина и А. Д. Шмелёв), что четкое разграничение сунждений ло языке и суждений ло мире не только не всегда возможно, но и не нужно в тех случаях, когда речь идет о культурно и общественно значимых словах и концептах. Кроме того, случаи, когда лобсуждение... наименования переплетается с описанием денотата, могут носить характер художественного приема и намеренно акцентироваться в литературном произведении. В реферирунемой диссертации подтверждается справедливость этих положений.

1. ингвисты стремятся описать способы речевого воплощения метанязыковых суждений, представляющие собой скорее систему возможных преднпочтений, чем строгих предписаний (А. Н. Ростова). Система средств метаязынка впервые были рассмотрена в рамках одного исследования А. Вежбицкой, конторая объединила на основе метатекстовой функции разнородные маркеры ме-татекста - метаоператоры, или метаорганизаторы высказывания (вводные конструкции; слова с семантикой лотмежевания и примечания: вроде бы, пончти, довольно; кстати, между прочим и т. п.; конструкции с выделенной тенмой; анафорические местоимения и артикли; некоторые союзы, которые могут указывать на отношения между импликациями; перформативы; графические вынделения, интонация и мимика). В современных работах активно исследуются метаорганизаторы устной и письменной речи (Т. Н. Скат, В. А. Шаймиев, И. Т. Вепрева, Ф. Р. Одекова, Н. А. Батюкова и др.), обращается внимание на то, что метаязыковые оценки могут быть как эксплицитными, так и имплицитнынми (Т. Н. Скат, Л. О. Чернейко, Н. К. Рябцева, 3. И. Резанова, Н. Д. Голев, О. Ю. Крючкова и др.), противопоставляются факты непосредственного комнментирования и примеры использования языковых единиц, в котором актуанлизируются представления говорящих о свойствах этих единиц (лпрямая и косвенная рефлексия - в терминологии Т. В. Шмелёвой).
2. В специальной литературе описываются функции метаязыковой ренфлексии, которые можно условно разделить на три группы: а) текстовые (роль метаязыковых высказываний в организации текста), б) дискурсивные (соотнесение речи с конкретной коммуникативной ситуацией и регулирование процесса общенния) и в) социальные (влияние метаязыковой деятельности на социальное взаимондействие людей и на развитие языка как средства коммуникации).

13

1. Еще один аспект изучения метаязыковой рефлексии - диахрониченский. Среди немногочисленных работ данного направления заслуживает особонго внимания статья Г. В. Судакова Гиляровский как знаток русской речи, конторая иллюстрирует основные принципы изучения метаязыковой личности с понзиций историзма: а) рассмотрение материала в контексте общественно-историнческих явлений и тенденций языкового развития, б) описание языковой рефлекнсии как многофакторного процесса и одного из аспектов развития личности, в) систематизация результатов метаязыковой деятельности по исторически знанчимым параметрам. Методологическое значение для исследования метаязыко-вого сознания в исторической динамике имеют положения ряда работ Л. Г. Зуб-ковой, в которых развитие метаязыкового сознания (как обыденного, так и научнного) связывается с развитием человеческого самосознания вообще.
2. Перед исследователем встает также вопрос о выборе методов а) сбора эмпирического материала и б) обработки этого материала. При сборе свидентельств о деятельности метаязыкового сознания ученые обращаются как к традинционному наблюдению над письменной и устной речью, так и к методам, стимунлирующим метаязыковую деятельность носителей языка в специально созданных условиях (эксперимент, анкетирование, интервьюирование и опросы, метод субънективных дефиниций). В исследовательской практике используются следующие методы описания метаязыкового материала: а) интерпретационный анализ; б) статистическая обработка эмпирических данных; в) семантический и семанти-ко-когнитивный анализ метаязыковых контекстов; г) реконструкция невербализо-ванных метаязыковых представлений; д) лексикографическое описание метапо-казателей и метаязыковых комментариев; е) теоретико-лингвистический и лин-гвофилософский анализ метаязыковых аспектов языка, речи, личности.
3. Исследователи обращают внимание на теоретическую и практиченскую значимость изучения обыденной метаязыковой рефлексии. Наблюдения ряндовых носителей языка могут оказаться интересными для лексикографов, специанлистов в области семантики, социолингвистики, стилистики, культуры речи, лин-гводидактики. В то же время ученые предостерегают от абсолютизации данных, полученных при изучении рефлексии наивного лингвиста.

В современных работах обобщающего характера формулируются наиболее актуальные задачи исследования метаязыковой рефлексии наивных говорянщих (А. Н. Ростова, В. Б. Кашкин, Н. Д. Голев). Из этого круга вопросов можно выделить те, которые имеют отношение к проблематике реферируемой диссертанции: а) моделирование обыденного представления о языке-объекте; б) выявление особенностей наивных лингвистических технологий и факторов, влияющих на их формирование; в) описание средств обыденного метаязыка; г) упорядочение терминологии, связанной с изучением наивной рефлексии о языке и некот. др.

з 1.3 Метаязыковое сознание и формы метаязыковой рефлексии посвящен описанию уровневой модели метаязыкового сознания. Здесь же полунчают характеристику формы метаязыковой рефлексии, которые соотносятся с компонентами данной модели.

Метаязыковое сознание - это лобласть рационально-логического, рефлекнсирующего языкового сознания, направленная на отражение языка как элемента действительного мира (А. Н. Ростова). Метаязыковое сознание может быть рассмотрено и как база данных, включающая сумму представлений о языке, и как операциональная сфера, в которой хранится программное обеспечение метаязыковых операций - лингвистические технологии. Своеобразие данных

14

и программ обработки определяет специфику различных форм метаязыковой деятельности - лот чувственно-интуитивной рефлексии рядового носителя язынка. .. до глубинной рефлексии профессионала-лингвиста (Н. Д. Голев).

Модель метаязыкового сознания, представленная в диссертации, имеет двухмерный характер (см. схему).

Структура метаязыкового сознания и формы метаязыковой рефлексии

I уровень

Вертикальная структура метаязыкового сознания обусловлена возможнностью метаязыковых операций различной степени осознанности (см. замечания в работах Н. Д. Голева, Н. Б. Лебедевой, К. Я. Сигала, В. Б. Кашкина и др.).

15

С I уровнем метаязыкового сознания (предсознанием) соотносится автонматизированный выбор речевых средств и текущий самоконтроль, который не требует от говорящего специальных усилий (лнерефлектирующая рефлекнсия) и обеспечивается знанием семантики языковых единиц и правил их иснпользования. Показателями работы метаязыкового сознания на этом уровне явнляется выбор речевых средств (предполагающий их имплицитную оценку как адекватных замыслу), в том числе выбор используемых в речи метаязыковых тернминов, описание своей и чужой речи при помощи воспроизводимых, стандартнных речевых формул, использование перформативов и др.

Метаязыковая деятельность II уровня осуществляется в светлом поле сознания (собственно рефлексия). Речевой самоконтроль на этом уровне заставнляет говорящего исправлять допущенные ошибки или предвидеть возможный комнмуникативный сбой и предупреждать его, в том числе оправдывая использование конкретного выражения, или давать оценку употребляемым речевым средствам.

Рефлексия II уровня является осознанной, но демонстрирует значительную стандартизованность. Эта деятельность часто спонтанна; метаязыковые комментанрии носят характер импровизаций и функционально привязаны к конкретной комнмуникативной ситуации, в рамках которой порождаются. Высказываемые метанязыковые оценки опираются на собственный речевой опыт говорящего и на инте-риоризированный коллективный опыт, воспроизводят этот опыт, и потому формунлирование суждений представляет собой решение задач известного типа.

На II уровне субъектом рефлексии выступает, как правило, обыденное ме-таязыковое сознание, хотя метаязыковая деятельность может осуществляться с опорой на научное знание (напр., полученное в период обучения). Рефлексия II уровня осуществляется и в рамках научного дискурса (как воспроизведение гонтового знания - напр., в репродуктивных жанрах учебно-научной речи).

В соответствии с задачами работы выделен III уровень метаязыкового сонзнания, который отличается творческим характером метаязыковой деятельности: объект не просто выводится в светлое поле сознания, но и подвергается творнческому переосмыслению (примеры нестандартного комментирования фактов языка / речи - в том числе в произведениях фольклора и литературы; явления языковой игры в различных жанрах и стилях речи; лингвистическое мифотворнчество; научно-лингвистическое творчество). Если на II уровне осознания выявнляются объективные свойства материала (семантика, структура, особенности функционирования), то рефлексия III уровня в процессе творческой переранботки создает определенного рода приращения, обогащает содержание объекта и расширяет возможности его использования и интерпретации.

Горизонтальная структура метаязыкового сознания определяется сунществованием разнотипных лингвистических технологий. На II уровне выделянются две формы метаязыковой рефлексии: обыденная и научная; на III уровне -три: научная, обыденная и поэтическая, каждая из которых характеризуется собнственными предпосылками, целями, технологиями и ценностными ориентирами. Научная рефлексия опирается на теоретическое знание и стремится к поиску объективных закономерностей в сфере языка / речи; для научной лингвистиченской рефлексии важны такие ориентиры, как достоверность, обоснованность, донказательность, верифицируемость, парадигмальность. Обыденная рефлексия опирается на наивное, в значительной степени мифологизированное представнление о языке и на речевой опыт личности и коллектива. Она стремится к поиску

16

и осмыслению доступных коммуникативных средств. Для обьщенной рефлексии важны такие ориентиры, как практичность, объяснительность, мифологичность и некот. др. Поэтическая метаязыковая рефлексия наблюдается в первую оченредь в фольклоре и художественной литературе. Она опирается на весь комплекс доступных представлений о языке (и обыденное знание, и научное) и стремится к их эстетическому использованию. Критерием истины для такой рефлексии выступает не достоверность интерпретации языковых фактов, а эстетическая мотивированность этой интерпретации.

Метаязыковое сознание и метаязыковая рефлексия соотносятся как лустройство и его функция. Метаязыковая рефлексия - это ментальное дейнствие, которое эксплицируется в вербальной форме в виде рефлексива.

Представленная схема отражает особенности как индивидуального, так и коллективного (общественного) метаязыкового сознания. Однако, подобно всем другим способам представления не наблюдаемого непосредственно феномена, она имеет условный и упрощенный характер и не отражает всей сложности взаимоотнношений между разными формами метаязыкового сознания. В связи с этим в рабонте делается ряд примечаний к схеме, сущность которых сводится к следующему.

1. Не существует четкой границы между бессознательной рефлексией и осознанной (собственно рефлексией).
2. Научное знание и обыденные представления можно (и следует) разденлять в плане гносеологическом, но не всегда возможно разграничить эти сферы в плане онтологическом. С одной стороны, рядовой носитель языка может пользонваться метаязыком науки, опираться на знания, полученные в процессе обучения. С другой, - в роли носителя наивного представления может выступать и линнгвист, поскольку для личности ученого характерна конкуренция профессионнального и обыденного сознания, отмеченная многими специалистами (Б. А. Уснпенский, Л. П. Крысин, А. Д. Шмелёв, М. А. Кронгауз и др.).
3. Современное представление о соотношении обыденного лингвистиченского знания и науки не может исчерпываться положением о простой иерархии этих форм: каждый из этих вариантов должен признаваться социально ценным; в структуре общественного сознания они дополняют друг друга; установление ошибочности обыденных представлений не является главной целью изучения наивной картины языка.
4. С представлением об обыденном метаязыковом сознании связано понянтие рядовой носитель языка, которое приобретает различное содержание в трактовке разных исследователей. В реферируемой диссертации определения обыденный, наивный и научный ишены оценочности и функционируют как отнносительные прилагательные, а определение рядовой не свидетельствует о низнком качестве метаязыковой способности. Содержание обыденного метаязыкового сознания интерпретируется в работе не как искаженное, неточное знание о языке, вызванное недостаточной специальной подготовкой, а как сумма специфиченских представлений, обусловленных в первую очередь позицией пользовантеля, воспринимающего язык как часть себя: своей личности, своей жизни. Писатель, являясь рядовым носителем языка (поскольку его взгляд на язык, вынразившийся в художественных текстах, - это взгляд через призму обыденного ментаязыкового сознания), занимает в социуме особое место, его мнение влияет на формирование лязыкового вкуса эпохи.
5. Оппозиция сознательного и бессознательного в метаязыковой деятельнности не равна оппозиции вербализованного и невербализованного.

17

1. Рефлексия I уровня (подсознательная) и II (сознательная) может эксплинцировать различные, иногда противоречащие друг другу метаязыковые представнления и установки - так проявляется противоречие между бытийным и рефлекнсивным уровнями коммуникативного сознания. Контроль на уровне подсознантельного выбора допускает использование речевых средств, которые на уровне сознательного контроля признаются сомнительными или недопустимыми, так как на втором уровне рефлексии включаются лограничители, связанные с тренбованиями внешней культуры, с общественными запретами и предпочтениями. Отсюда следует, что а) данные, полученные при изучении метаязыковой ренфлексии одного уровня не могут служить надежным средством верификации рензультатов изучения рефлексии другого уровня; б) если неосознанная рефлексия свидетельствует о ичном выборе говорящего, то рефлексия второго уровня -это выбор и оценки, в значительной мере испытавшие влияние социальных ограничителей и свидетельствующие об особенностях коллективного мета-языкового сознания; в) изучение неосознанной и осознанной метаязыковой ренфлексии требует разных методов.
2. Лингвистики третьего - творческого уровня - демонстрируют черты сходства и различия; они могут взаимодействовать и влиять друг на друга.

В з 1.4 Некоторые замечания по поводу терминологии отмечается, что интенсивному развитию соответствующей области знания, изучению метанязыковой деятельности в рамках различных научных школ и концепций сопутнствовало стихийное формирование терминологии, которая сегодня нуждается в упорядочении. Некоторые термины выглядят неудачными в силу различных причин (напр., лобыденная металингвистика); в то же время существует ряд объективных сложностей терминообразования, связанных с необходимостью противопоставить объект и изучающую его науку, разграничить уровни языка и метаязыка, метаязыка и металингвистики и др.

Автор диссертации считает, что было бы логично закрепить: а) за объекнтом изучения - обозначения наивная лингвистика, бытовая лингвистика, стихийная лингвистика, народная лингвистика, лестественная лингвистика, лобыденная лингвистика, а также (несколько отличающийся по значению и свянзанный с изменением угла зрения на объект) термин лобыденное метаязыковое сонзнание; б) за изучающей этот объект наукой - термины лингвистика метаязы-кового сознания, гносеология обыденной лингвистики (Н. Д. Голев) или теонрия обыденной лингвистики, теория обыденного метаязыкового сознания.

Далее рассматриваются основные термины, служащие для номинации лединниц метаязыкового функционирования языка (Н. Д. Голев). Обозначения метанязыковые высказывания (Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелёв), лоценки речи (Б. С. Шварпкопф), суждения о языке (Б. М. Гаспаров) описывают контексты, в которых метаязыковое суждение максимально эксплицировано - в их круг не включаются контексты с вербально не выраженной оценкой. Термины понказания языкового сознания (А. Н. Ростова, О. И. Блинова и др.) и маркеры ренфлектирующего сознания (О. Ю. Крючкова) переводят семантический фокус на связь высказываний о языке / речи с деятельностью сознания. При этом в кругу обозначенных явлений рассматриваются не только развернутые вербальнные комментарии, но и скрытые показания метаязыкового сознания. Эти терминны соответствуют задачам описания разнообразных средств экспликации метаязынковой рефлексии, однако не вполне удобны из-за своей неоднословности. Широнко распространенный термин метатекст характеризуется многозначностью даже

18

в текстах, посвященных непосредственно метаязыковой деятельности: им обознанчают а) функционально-семантическую категорию текста, высказывание о вынсказывании (А. Вежбицка, Ю. М. Лотман, Ю. Д. Апресян, Е. В. Падучева, Н. К. Рябцева и мн. др.) и б) любой текст о языке (< метаязыковой текст), мета-речь (И. С. Куликова и Д. В. Салмина, А. Н. Ростова, Н. Д. Голев и мн. др.).

Предложенный И. Т. Вепревой термин рефлексив привлекателен не только своей лаконичностью - он позволяет зафиксировать в качестве специнфического объекта изучения особый тип высказываний (по признаку содержания) и подвергнуть этот тип собственно лингвистическому анализу с точки зрения сенмантики, структуры и функции. В диссертации термин рефлексив понимается достаточно широко - как всякий метаязыковой контекст, реализующий (эксплинцитно или имплицитно) метаязыковое суждение о любом факте языка / речи. Тернминами метаязыковое высказывание и метаязыковой комментарий обозначанются разновидности рефлексивов; термины метаязыковое суждение, метаязы-ковая оценка (характеристика) указывают на план содержания рефлексива.

Во второй главе (Рефлексив Ч единица метаязыкового функциониронвания) анализируются семантические и формальные свойства метаязыковых контекстов. Эта глава предваряет собственно анализ метаязыковых контекстов и призвана ответить на вопрос, по каким признакам тот или иной отрезок речи опознается именно как метаязыковое высказывание.

В з 2.1 Семантика и структура рефлексива говорится о том, что ренфлексив может представлять собой самостоятельный текст / дискурс или входить в состав дискурса как особый речевой акт - отдельный шаг на пути к достиженнию коммуникативной цели. Рефлексив выделяется исследователем из речевого потока на основании его интегрального признака - метаязыковой функции; этой функции соответствует и типовая семантическая структура рефлексива, котонрую образуют обязательные компоненты: а) объект рефлексии (единица языка, факт речи, которые подвергаются комментированию), б) статусный квалифи-катор (обозначение, которое указывает на лингвистический статус объекта: слово, падеж, подлежащее, жанр и т. д.), в) субъект метаязыковой оценки и г) собственно метаязыковая характеристика. Ср.:

Антагонизм - ад кромешный (слово это перевел содержатель табачной лавочки, человек ученый, так как служил вахтером в кадетском корпусе) (Н. Лейкин).

Здесь объект рефлексии - это лексическая единица антагонизм, статуснный квалификатор - метаоператор слово, субъект метаязыковой оценки - содернжатель табачной лавочки, собственно метаязыковая характеристика - это принсваиваемое слову значение 'ад кромешный'.

Семантика субъекта метаязыкового суждения реализуется в рефлексиве: а) при помощи лексических показателей, б) в виде пресуппозиций, формируенмых предыдущей частью текста или в) отсутствием каких-либо показателей субънекта (нулевая форма выражения, указывающая на обобщенного субъекта метанязыковой оценки - все, всякий).

Помимо обязательных, в структуру рефлексива могут включаться факультантивные компоненты: это квалификаторы, называющие условия проявления принзнака или причины оценки. Так, в следующем примере вьщеленные компоненты указывают на условия истинности метаязыковой оценки - время и место:

В 1924 году, говорят, из Владикавказа в Тифлис можно было проехать просто: наннять автомобиль во Владикавказе <...> Но в 1921 году самое слово нанять звучало во Владикавказе как слово иностранное (М. Булгаков).

19

Компоненты семантической структуры могут быть представлены вер-бально, а могут представлять собой импликации.

Выявление семантической организации рефлексива принципиально важно: именно наличие у отрезка речи соответствующих семантических признаков слунжит основанием для установления его метаязыкового статуса даже при отсутнствии формальных показателей. Кроме того, представленная модель может слунжить инструментом систематизации рефлексивов.

Далее рассматриваются формальные признаки рефлексивов. По признанку структурно-семантической и функциональной самостоятельности выделяютнся а) рефлексивы-тексты (напр., стихотворение в прозе И. Тургенева Русский язык, рассказ Н. Тэффи Реклама и т. п.; пословицы, загадки о языке и речи, анекдоты-толкования и т. п.) и б) рефлексивы-субтексты (фрагменты текста), которые подразделяются на внутритекстовые и маргинальные (авторские принмечания, авторские пояснения и ремарки в пьесах, предисловия).

з 2.2 Метапоказатели в фольклорных и художественных текстах посвящен описанию формальных признаков метаязыковых контекстов (средств метаязыка). Система метапоказателей представлена в виде структуры с центром и периферией. Ядром этого своеобразного поля служат прямые сигналы мета-языковой рефлексии - единицы и конструкции, которые наиболее явно и однонзначно выражают метаязыковое содержание (собственно метаоператоры: мета-языковые термины слово, обозначать и т. п., вводные конструкции типа фигунрально выражаясь, как говорят в Одессе и т. п., модальные слова и частицы дескать, якобы, так называемый и др., прилагательные и наречия с семантикой квалификации речи русский, по-английски и т. п., конструкции, оформляющие чунжую речь, графические выделения, знак ударения, кавычки, многоточие, тире).

Периферию поля метаязыковости составляют косвенные сигналы ренфлексии - единицы и конструкции, для которых метаязыковая функция не явнляется первичной (они приспособлены для её выполнения). Косвенные сигнанлы, обладающие регулярной материальной формой, названы аналогами мета-операторов, к ним отнесены: а) некоторые синтаксические структуры (конструкции с семантикой тождества, пояснения, уточнения, градации, протинвопоставления; вставки; вопросно-ответные единства; диалогическая цитация; способы визуального квантования информации); б) отдельные лексические средства (частицы, местоимения, наречия типа что ли, как его там, как-то, всякие там и т. п.), в) нестандартная графика и орфография. Материально не вынраженные средства метаязыка представлены нулевыми метаоператорами; под этим термином понимаются случаи отсутствия непосредственных метапоказантелей при наличии имплицитных метаязыковых суждений: а) пространственное соположение единиц со сходным планом выражения (Так, в приведенном на с. 5 примере № 2 семантическая связь между словами крутить и круча понятна аднресату речи, хотя и не прокомментирована автором); б) намеренное нарушение языкового стандарта, в том числе языковая игра; в) воспроизведение стандартов оформления речи (имитация, стилизация, пародирование).

В четырех главах второй части диссертации (Обыденное метаязыконвое сознание по данным фольклора и художественной прозы) рефлексивы рассматриваются как экспликаторы наивных метаязыковых представлений.

В главе 3 Коллективное метаязыковое сознание в зеркале русского фольклора анализируются фольклорные тексты. Произведение устного народнного творчества в процессе функционирования подвергается множественным

20

редактированиям, причем вектор изменений всегда направлен в сторону смысла, который осознается как наиболее значимый для коллектива носителей. Поэтому данные фольклора можно считать достоверными показателями мета-языкового сознания этноса.

Поскольку метаязыковая рефлексия в русском фольклоре не становилась ранее предметом монографического исследования, в диссертации предпринят анализ материала по жанрам (сказки, былины, исторические песни, легенды, фольклорные пародии, пословицы, поговорки, загадки, частушки, анекдоты, тексты детского фольклора, интернет-фольклор) с последующей систематизациней рефлексивов по тематическому признаку.

В з 3.1 Метаязыковая рефлексия в традиционном и современном фольклоре дается обзор метаязыковых представлений фольклорного социума, воплотившихся в фольклорных текстах. В произведениях практически всех жаннров устного народного творчества встречаются многочисленные примеры собнственно языковой и речевой рефлексии. Для произведений традиционного фолькнлора характерна преимущественно речевая рефлексия (даже в тех случаях, когда используется лексема язык), что объясняется практическим характером обыденнонго сознания, опорой этого сознания на повседневный коммуникативный опыт. Виндимо, можно вести речь о том, что в фольклорных метаязыковых контекстах фенонмены языка / речи / речевого поведения представлены нерасчлененно - как единая онтологическая сущность, репрезентируемая в действительности в виде процесса пользования языком. Речевая рефлексия в традиционном фольклоре носит отнчётливо дидактический характер: в метаязыковых суждениях обобщается коммунникативный опыт народа и утверждаются нормы речевого поведения.

К наиболее метаязыковым жанрам можно отнести паремии, которые демонстрируют следующие особенности: 1) пословицы и поговорки обобщают знания о повседневной коммуникативной деятельности (в которую включен колнлективный автор), выражая одновременно и разноаспектную оценку моделей ренчевого поведения; 2) реконструируемые на основе изучения паремий метаязы-ковые представления не только эксплицированы в виде пословичных суждений, но и присутствуют в коллективном сознании фольклороносителей в виде прагнматических пресуппозиций, невысказанных мнений, реакциями на которые слунжат пословицы и поговорки; 3) в семантике пословицы содержится в свернутом виде целая парадигма субъективно-модальных значений, которые выборочно реализуются в речи в соответствии с иллокутивными намерениями говорящего (напр., как положительная или отрицательная оценка, как сентенция или инструкнция и т. п.); 4) модальной константой всякой пословицы является ее безусловная истинность, которая подтверждается авторитетом выраженного в ней общего мнения. Паремии метаязыковой тематики позволяют выявить значимые для фольклорного социума семиотические оппозиции, связанные с коммуникативнной деятельностью: 1) оппозиция слово - дело {На словах что на гуслях, а на деле что на балалайке; Горлом изба не рубится); 2) оппозиция: речь - молнчание {Доброе слово - серебро, а молчание - золото; Кто меньше толкует, тот меньше тоскует).

Особая зона обыденного метаязыкового сознания, которая имеет свою проекцию в фольклорных текстах, - это вера в магическую силу слова. В текнстах устного народного творчества эта вера проявляется в различных волшебнных словах и заклинаниях, способных приводить в действие тайные механизмы бытия (Так, в былинах о Добрыне Никитиче словесной магией владеет мать

21

главного героя; персонажи сказок обращаются к разнообразным волшебным словам; на магические возможности речи обращают внимание и паремии: Мантеринская молитва со дна моря вынимает; Не поминай черта к ночи). Наибонлее ярко представление о магии речи воплотилось в жанрах заговора и заклиннки, онтологическую природу которых определяет вера в возможность изменять положение дел в реальном мире, воздействуя словом на мир нематериальных сущностей. В подобных текстах актуализируются не только магические, но и эстетические свойства речи: эстетическое оформление речи усиливает ее суггестивность и удовлетворяет глубинную потребность человека в красоте.

Регулярны в традиционном фольклоре тексты, связанные с осмыслением различных случаев отступления от языкового стандарта в речи носителей других языков (или других диалектов): дразнилки, прозвища, анекдоты, паренмии, загадки, песни и предания. В подобных текстах реализуется одна из констант обыденного метаязыкового сознания: критика чужого как средство идентификации своего.

Яркий пример метаязыковой рефлексии в фольклоре - топонимические легенды и предания (самостоятельные тексты соответствующего жанра или мотивы в различного рода исторических преданиях). Технология создания топоннимических легенд - наивное этимологизирование, включающее две метаязы-ковые операции: 1) подбор мотиватора на основе ассоциаций по сходству планна выражения, 2) лизобретение сюжета, который обеспечил бы семантическую мотивированность топонима. Такой сюжет формируется на основе характерного для конкретного сообщества (этнического, регионального) информационного тензауруса, поэтому в топонимических легендах непременно присутствуют отсылки к значимым для сообщества местам памяти. Напр., регулярный мотив таких легенд - пребывание в регионе крупных исторических деятелей и случавшиеся с ними происшествия (Так, топоним юберцы народная легенда связывает с принятным впечатлением Екатерины II от случившейся там ночевки и т. п.). Топонинмические легенды предупреждают когнитивный диссонанс фольклороносителя, связанный с немотивированностью топонима, способствуют созданию опреденленного социально-исторического имиджа конкретного социума, служат удовлентворению эстетической потребности. Мотивировки географических имен в топоннимических легендах всегда носят народно-этимологический характер, и нанблюдение над ними позволяет не столько устанавливать реальное происхождение имен, сколько делать выводы об особенностях мотивапионной рефлексии носинтелей языка.

На паронимическом сближении и наивной этимологизации основаны текнсты ряда народных примет (В апреле земля преет; На Феклу копай свеклу и др.).

Показателем метаязыковой рефлексии в фольклоре служат различные виды языковой игры; она часто встречается в загадках и некоторых сказках и свидентельствует о внимании носителя языка к свойствам языковых единиц. Загадка по своей жанровой природе является метаязыковым текстом, поскольку представнляет собой толкование наоборот. Кроме того, в загадках используются различнные способы лусложнения задачи - языковая игра, основанная а) на различных видах омонимии (Ср.: От чего гусь плавает? - От берега); б) на референпиаль-ной двусмысленности, при которой эксплуатируется отсутствие маркеров авто-нимности в устной речи {Что стоит между стеной и дверью? - Буква И).

Жанровая рефлексия получает отражение, например, в докучных сказках, которые, с одной стороны, воспроизводят узнаваемые черты сказки (зачин: Жи-

22

и-были...; Поехал мужик на базар... и т. п.; метатекстовый ввод: Не рассканзать ли тебе сказку? и др.), а с другой - нарушает жанровую норму (обманывает ожидание адресата, основанное на представлении о жанровой норме). Характернные черты жанров воспроизводятся также в фольклорной пародии.

Современное устное народное творчество характеризуется активной ме-таязыковой рефлексией. К наиболее показательным в этом отношении жанрам можно отнести детский фольклор, частушки, современный городской анекдот, интернет-фольклор и некоторые другие. Так, в детском фольклоре (считалки, дразнилки, ответы на дразнилки, приговорки, всевозможные ловушки и лобнманки, переделки, перевертыши, абсурдные стихи, школьный словарь и т. п.) речевая рефлексия реализуется в виде суждений, в которых утверждаются нормы речевого общения и высказывается негативная оценка осуждаемых в детском колнлективе моделей поведения {Рыба, рыба, рыба-кит, / Рыба правду говорит, / Если рыба будет врать, /Ее надо наказать; Кто хвалится - в уборную прованлится и др.). Детский фольклор - это сфера словесного творчества; здесь и реанлизуется, и обогащается метаязыковая способность ребёнка. Напр., различные приемы языковой игры обнаруживают представления фольклороносителей о свойствах языковых единиц и конструкций (Ч Скажи газета. / Ч Еазета. /Ч Ты начальник туалета; Знаешь, как расшифровывается слово КОЛЯ? / -Нет. /- Корова Отелилась Летом. / -Ая? / - А ты зимой и т. п.).

Примеры метаязыковой рефлексии в частушках связаны с комическим отнражением диалектной фонетики {Милый мой, цасы у вас,/ Погляди, который цас/- Да какие там цасы, /Одна цепоцка для красы) и с интерпретацией акнтуальной лексики и актуальной дискурсивной практики.

Особой формой вербализации метаязыковой рефлексии являются реплинки-коррективы - высказывания, построенные по похожим семантическим схенмам и использующиеся для лисправления речи собеседника, содержащей неженлательное слово {Кто последний? Ч Последняя у попа жена, а я крайняя; реакция на обращение по фамилии: Не фамильярничай, не в ЗАЕСе и т. п.). Негативные реакции на слово могут быть вызваны представлением о его ненормативности или магических свойствах (ср.: Когда-то он свято верил, что расспросы - гинбель для задуманного дела: Закудакали - добра не будет. И. Бунин). Коррекнтирующие реплики могут быть возражением на содержание реплики-стимула (иннтенцию собеседника): Мне стыдно! - Стыдно у кого видно ; -Я сам... - Поса-мее тебя в клеве сидят! (Ответные реплики, являющиеся реакцией на обсцен-ные выражения и / или содержащие обсценизмы, внешне похожи на реплинки-коррективы, но выполняют либо функцию апотропаического действия -явнляются своеобразным оберегом, - либо игровую, эстетическую). Распространённность и повторяемость реплик-корректив, устойчивость их лексико-грамматиче-ского состава сближает их с паремиями.

В одном ряду с фольклорными жанрами в диссертации рассматриваются крылатые слова о языке и речи, которые роднит с паремиями не только воснпроизводимость, но и лобработанность в соответствии с коллективными преднставлениями: в процессе функционирования крылатые слова могут изменять лекнсический состав, корректируют прагматический смысл, приобретают ту семантинку, которая более актуальна для коллективного сознания носителей языка. Напринмер, известная цитата из стихотворения в прозе Русский язык И. С. Тургенева великий, могучий, правдивый и свободный в современной речи, как правило, поднвергается редукции, теряет эпитеты правдивый и свободный. В то же время вы-

23

ражение великий и могучий превратилось в своеобразное перифрастическое нанименование русского языка и характеризуется высокой частотностью. Причиной подобной трансформации, видимо, является не только стремление к экономии ренчевых усилий, но и семантический отбор: носитель языка лотсекает второстенпенные определения и оставляет те характеристики, которые кажутся ему наибонлее актуальными. Анализ каждой такой трансформации, как и выявление их типонлогии, может стать способом изучения коллективного метаязыкового сознания.

В диссертации анализируются особенности метаязыковой рефлексии в интернет-фольклоре, в рамках которого возникают особые разновидности текстов. Так, в аспекте метаязыковой рефлексии интересны анекдоты и шутки, которые используют графические сигналы рефлексии, например, графодерива-цию {Крупной фирме требуется программист. Знание компьютера ПРЕВЕД-ствуется), не читаемые в данном контексте знаки {Доктор, помогите! Я не вынговариваю букву @), а также сетевую орфографию латиницей (Ч Почему у правинтельства Норвегии нет своего сайта? /- Потому что его официальный адрес был бы www. gov. по).

Для сетевого фольклора характерны пародии и стилизации, техника комизма которых основана на совмещении двух реальностей: с одной стороны, виртуальной, а с другой, - фольклорной, религиозно-мифологической, книжнно-литературной и т. п. Ср. анекдот, в котором воспроизводится сказочный зачин и завязка, но логика развития сюжета принадлежит миру компьютерной игры:

Прибежала курочка к кузнецу: Кузнец, кузнец, дай скорее хозяину хорошую косу. Хозяин даст коровушке травы, коровушка даст молока, хозяюшка даст мне маслица, я смажу петушку горлышко: подавился петушок бобовым зёрнышком. - Косу я, конечно, дать могу. Но почему бы тебе просто не взять у меня масла? - Да-а?! И запороть такой отличный квест?!

Отдельный параграф (з 3.2 Лингвистический анекдот) посвящен ананлизу анекдотов, в которых в эксплицитной или имплицитной форме реализуются метаязыковые знания, представления, суждения, оценки. Основные когнитивные стратегии метаязыковой деятельности автора анекдота, - это а) сопоставление своего и чужого в речи; б) актуализация и оценка нового, в) утрирование типичного, г) собственно метаязыковое комментирование, когда свойства язынковых выражений являются не средством, а предметом изображения.

В анекдотах, сопоставляющих свое и чужое в языке, фольклороноси-тель фиксирует характерные черты чужого и тем самым осмысливает особеннонсти своего. Поэтому подобные тексты служат формой презентации национальнной и / или культурной идентичности коллективного автора. Для анекдотов, сопонставляющих свое и чужое в языке, характерен ряд типовых сюжетов: а) обсунждение самобытности и непостижимости русского языка, которая проявляется в орфографии, в грамматике, в существовании идиом; б) моделирование ситуации так называемого лингвистического шока и / или коммуникативной неудачи в услонвиях межкультурного контакта (при столкновении различных языковых кодов). Свое и чужое в языке, в речевом поведении противопоставлено в анекдотах как правильное и неправильное, стандартное и маркированное, лобычнное и смешное (что в целом характерно для фольклорного сознания).

Регулярным объектом метаязыковой рефлексии в анекдоте становятся нонвые явления языка / речи: лексические инновации, актуальные речевые жанры и дискурсивные практики. Так, носитель фольклора обыгрывает новые и моднные слова и выражения; в таких анекдотах предлагаются толкования, комически

24

интерпретирующие означаемое (1), обыгрываются омонимия и паронимия (2), подвергаются неконвенциональной расшифровке аббревиатуры (3) и псевдоабнбревиатуры (4), актуализируется внутренняя форма актуальных названий (5), устанавливаются ложные словообразовательные связи или трансформируется словообразовательное значение (6) и т. д.

(1) Что такое гласность? / - Это правда, только правда и ни-че-го кроме правды; (2)

1. Здесь в Народный фронт записывают? - Да, дедуля. - А винтовку дадут? - А вам зачем?
2. Полицаев отстреливать; (3) Как расшифровывается ЛДПР? - Люблю за Деньги Потренпаться о России; (4) Слово Горбачев означает: Готов Осуществить Решения Брежнева, Андропова, Черненко, Если Выживете; (5) Основная интрига выборов: какой будет Россия? Единой, но не справедливой или справедливой, но не единой?; (6) У армянского радио спрашивают: Что такое медвежья услуга? - А мы на политические вопросы не отвечаем.

Типичное для устного народного творчества направление в интерпретанции актуальной лексики - это снижение образа, профанация высокого и сенрьезного, что осуществляется в том числе и при помощи метаязыковых операнций (ср. аналогичные приемы в скоморошьих песнях, фольклорных пародиях, частушках и т. п.).

Анекдоты, в которых утрируются типичные речевые явления, представнляют собой комические шаржи, воссоздающие а) особенности русской речи ино-фонов и иноязычной речи; б) речевые характеристики лингвокультурных типанжей (анекдоты о новых русских, о блондинках, о прапорщиках, одесситах и т. п.); в) узнаваемые черты известной личности (неразборчивая речь Л. И. Брежнева, картавость и характерные словечки В. И. Ленина, начать, принять, углубить в анекдотах о Горбачеве и т. п.); г) модели фольклорных, литературных и реченвых жанров; д) черты прецедентных текстов, е) типичное речевое поведение в стандартных коммуникативных ситуациях. Примеры речевой рефлексии поканзывают, что в представлении носителя языка речевые явления (жанры, ситуации, речевые портреты, дискурсивные практики) представлены как полевая структунра, в центре которой - наиболее яркие признаки, легко узнаваемые при пародиронвании. Именно лцентральные признаки актуализируются в анекдотах.

Наконец, последняя группа лингвистических анекдотов - это тексты, котонрые носят подчеркнуто метаязыковой характер: в них актуализируются (и ненредко комментируются) свойства языковых единиц и выражений. Носитель язынка обращает внимание на возможность выбора используемого кода коммунинкации, выражает экспрессивное отношение к самой возможности перекодированния речи и к ее функциональным возможностям (ср. известный анекдот о том, как название диссертации Как решетом воду носить было исправлено на форнмулировку Анализ проблем транспортировки вещества в жидком агрегатном сонстоянии в сосудах с перфорированным дном).

В составе анекдотов немало текстов, которые представляют собой толкованния и имеют форму дефиниции (1) или диалога (2). Однако толкования в анекдонтах только стилизованы под дефиниции, их задача состоит не в объяснении непоннятного слова, а в том, чтобы дать оценку внеязыковому объекту или же предлонжить такое толкование, которое приведет адресата к неверному пониманию (3):

(1) Русские называют словом дорога то место, по которому собираются проехать; (2) У армянского радио спрашивают: Что такое муж? - Заместитель любовника по хозяйнственной части; (3) - Пап, а кто такой ангел? / - Ну-у... такой маленький, с крылышками, летает.../ - Кусается?

К собственно метаязыковым относятся многочисленные анекдоты, предментома которых являетсяаа языковаяа игр иа в которыха актуализируетсяа много-

25

значность, омонимия и квазиомонимия слов и выражений (Как найти площадь Ленина? Ч Надо длину Ленина умножить на ширину Ленина), осуществляется реконструкция внутренней формы слова (Ч Почему в школе уроки, а в институте - пары? /- Потому что в школе учатся, а в институте - парятся) и т. п.

Особого внимания в аспекте изучаемой темы заслуживают анекдоты, комический эффект которых основан на совмещении собственного языкового (референтного) и метаязыкового (автонимного, автореферентного) планов и на следующих механизмах: а) использование омонимии термина и нетерминна (1), б) эксплуатация характерного для наивного сознания отождествления означаемого и означающего (2), в) обыгрывание отсутствия маркеров автоним-ности в устной речи (3):

(1) Алло, это Международный валютный фонд? - Да! - Вы обещали перевенсти деньги - Переводим, "деньги" - это "money"; (2) О, дорогая, скажи мне самое грязное слово, которое ты знаешь! - Носки!; (3) Я знаю джиу-джитсу, самбо, дзюдо, лайкидо и много других страшных слов.

В основе сюжетообразования анекдотов нередко лежит метаязыковая рефлексия высокой степени точности, свидетельствующая о том, что представнление носителя о языке носит достаточно детализированный характер. Именно в анекдоте наиболее ярко отразились тенденции развития метаязыковой рефлекнсии в фольклоре, в частности - значительное влияние книжной культуры, котонрое проявляется в следующем: 1) в фокус метаязыковой рефлексии современного фольклорного социума попадают явления книжной речи, которые становятся объектом оценки, имитации, пародирования; 2) в фольклорный текст вовлекаются прецедентные факты литературы: имена литературных героев, авторов, цитаты из прецедентных текстов и т. п. (ср. многочисленные анекдоты о Му-му, Наташе Ростовой и др.); 3) для целого ряда фольклорных текстов метаязыковая рефлексия, которая в традиционном фольклоре носила характер импликаций, становится основным содержанием и направлена на комментирование явлений, связанных с грамотностью, письменной речью, с содержанием школьного курса русского языка (Слова с корнями -лаг- и -лож- пишутся только так и никак иначе. Исклюнчения: логин и лажа); 4) трансформировалось характерное для фольклорной метанязыковой рефлексии представление о норме. Если для традиционного фольклора норма - это то, что привычно, узуально (так говорят все свои), то в текстах современного фольклора вербализуется отношение к норме как к чему-то логиченски мотивированному, что поддается или должно поддаваться объяснению (ср. понстоянный мотив в анекдотах о нерусской школе, который эстетически отмечен именно как парадоксальный: Это нельзя понять, это надо запомнить).

Таким образом, наиболее часто в фольклорных текстах подвергаются осмыслению следующие лингвистические объекты: нормы речевого поведения; магические свойства речи; явления дискурсивной практики, маркированные как чужое, типичное и новое; игровой потенциал языковых единиц и выранжений. В целом метаязыковая рефлексия является важной содержательной чанстью русского фольклора и выполняет целый ряд функций: когнитивную (обобщение коммуникативного опыта старших поколений), дидактическую (передача знаний молодому поколению) и гедонистическую (меткие наблюденния над фактами языка и речи, способы их эстетического оформления призваны доставлять рассказчику и адресату интеллектуальное удовольствие).

В главе 4 Метаязыковое сознание в зеркале художественного текста анализируются метаязыковые контексты, выбранные из произведений русской

26

художественной прозы XIX - начала XXI вв. Литературное произведение (в отнличие от фольклорного) реализует личные представления и вкусы автора, в том числе языковые и метаязыковые, однако писатель является частью языкового колнлектива, и его сознание - это часть культурного самосознания общества, поэтому изучение метаязыковых суждений, вербализованных в художественных текстах, позволяет делать выводы о некоторых общих закономерностях обыденной мета-языковой рефлексии.

з 4.1 Языковая и речевая рефлексия в художественной прозе содернжит общий обзор и тематическую группировку метаязыковых контекстов. В з 4.2 Языковые единицы в обыденном метаязыковом сознании более подробно анализируются рефлексивы, посвященные языковым единицам разнличных уровней: от звуков до синтаксических конструкций.

Метаязыковая рефлексия в художественной прозе характеризуется высонкой активностью и тематическим богатством. В обобщенном виде содержание этой рефлексии можно представить в виде следующей таблицы (В основе классинфикации лежит соотнесение полученных данных со структурой и содержанием современной лингвистической науки):

27

Отраженные в таблице аспекты рефлексии четко разграничиваются в гнонсеологическом плане, однако онтологически не могут быть так же четко разделенны, поскольку: а) некоторые виды оценки лежат в области пересечения проблемантики различных лингвистических дисциплин (например, ассоциативные связи слонва составляют проблему как психолингвистики, так и когнитивной лингвистики; социолингвистическая маркированность слов и выражений интересует как лексинкологию, так и социолингвистику и т. д.); б) один и тот же акт рефлексии может совмещать разноаспектные оценки языкового / речевого факта.

Как видно из таблицы, метаязыковая рефлексия в художественной прозе охватывает практически все объекты, которые попадают в поле зрения лингвинстической науки. В то же время интерпретация этих объектов обыденным сознаннием отличается от их научного описания. И выбор конкретных объектов мета-языковой оценки, и содержание этой оценки обусловлены содержанием коммунникативной практики личности и коллектива - обыденная лингвистика по самой своей природе в высочайшей степени антропоцентрична. Этим обстоятельством обусловлен ряд особенностей обыденной интерпретации фактов языка и речи, которые подробно проанализированы в главе 4 диссертации (в авторефенрате данный тезис иллюстрируется лишь отдельными примерами).

Так, частотность метаязыковых высказываний разной тематики неодинаконва и тесно связана с коммуникативной значимостью того или иного явления. Например, в картотеке комментариев, связанных с функциональными возможнонстями языка, количественно значительно преобладают рефлексивы, так или иначе говорящие о невозможности точно передать мысль посредством слова (своего рода вариации на тему Мысль изреченная есть ложь; ср.: ... для меня самое большое мучение, что еще ни разу, ни единого, не выразил я что-либо точно, на том пренделе, который ощущал, и где-то глубоко у подножия мысли барахтаются мои слова... А. Битов). Идея коммуникативного бессилия язьжа - одна из констант метаязыкового сознания профессионального литератора, с которой связан целый ряд частных наблюдений и выводов. Так, специалисты отмечали, что лобнаружить лексические лакуны в своем родном языке гораздо труднее, чем в языке чужом (М. Ю. Федосюк), однако напряженное внимание к языку как рабочему инструнменту позволяет авторам художественных текстов обнаруживать в русском языке акуны, указание на которые - один из постоянных мотивов русской прозы (осонбенно в литературе первой половины XIX в.).

Другая особенность касается интерпретации коннотаций номинативных единиц в художественных текстах. С одной стороны, в отличие от толковых слонварей, где характеристика употребления дается обобщенно (при помощи помет спец. и т. п.), функциональная и социальная атрибуция единиц стихийным линнгвистом более конкретна (как говорят моряки, философы, геологи, доктора и т. п.). С другой стороны, в художественных текстах отмечаются и особые виды маркированности слов и выражений, связанные с некоторыми особеннонстями употребления, осознаваемыми носителем языка: 1) характеристики, обунсловленные эстетической задачей автора (напр., слово юбовь Ч идер по колинчеству комментариев - характеризуется как сильное, горяче, нехорошее, высонкое, шершавое, заезженное, пустое и др.); 2) соотнесенность слова, выражения с определенными типами дискурса: с коммуникацией в определенных сферах денятельности или с конкретными жанрами (Разве я не вечный путешественник, как и всякий, у кого нет семьи и постоянного угла, домашнего очага, как говорили в старых романах? И. Гончаров); 3) отмеченность слов и выражений, которую

28

можно назвать персонологической, поскольку она соотносится с определеннынми типами языковых личностей (напр., целый ряд авторов указывает на то, что слово волнительно характерно для актерской среды); 4) ассоциативная связь единицы с конкретными языковыми личностями, употреблявшими соответнствующие выражения {...сроки их, выражаясь по Горькому, были Сроки с большой буквы. А. Солженицын); 5) устойчивые ассоциации с конкретными текстами, в которых эти единицы употреблялись {Был он тихий, робкий, в кругнлых очечках и на милиционера-то, чудак, совсем не походил... Это словосочентание очень любил В. М. Шукшин, и круглые очечки непременно попали сюда из Калины красной Е. Попов). Перечисленные виды маркированности обладают разной степенью языковой системности и неодинаково лосвоены лингвистической теорией и практикой.

Предметом лексического комментирования в художественных текстах станновятся не только единицы, которые традиционно рассматриваются как явления лексико-фразеологического уровня (слова, составные наименования, фразеологизнмы), но и некоторые сочетания слов нефразеологического типа, которые говонрящий воспринимает как целостные единицы {...с командиром его у меня слонжились, как пишут в воспоминаниях генералы, хорошие отношения. А. Азоль-ский). Комментаторы вьщеляют подобные формулировки из речевого потока как целостные образования. Не будучи единицами языка, эти выражения представнляют собой единицы, которыми оперирует языковое сознание - коммуникатви-ные фрагменты (Б. М. Гаспаров).

Рядом особенностей характеризуются метаграмматические представленния наивного лингвиста. Во-первых, они реализованы в текстах не только в виде развернутых комментариев, но и как пресуппозиции, фоновые знания. В частности, показателями свернутой метаязыковой рефлексии могут служить различные случаи употребления или стилистической интерпретации грамматиченских терминов и понятий. Так, в следующем примере возможность метафориченского употребления терминов обусловлена представлением об адъективе как необязательном компоненте высказывания, который не оказывает решающего влияния на смысл речи, но придаёт ей красоту и убедительность:

Отнекивался, отнекивался Мир-Гаджи-Фетхали <...> однако ж честолюбие перемонгло: уступил. В придачу к нему послали еще двух почетных беков, толстяка Гусейна и сунхопарого Ферзали: то были два прилагательных, без которых как модные русские, так и модные фарсийские существительные имена не выезжают. Разумеется, и здесь упонтреблены были они не для смыслу, а для парада, для поддакиванья. Депутация отпранвилась (А. Бестужев-Марлинский).

Метаграмматическая рефлексия носителя языка часто является реакцией на особые языковые явления, единицы и / или условия коммуникации, которые стимулируют метаязыковую активность: 1) наличие акун в грамматической системе языка, которые интерпретируются как препятствие для точного выранжения смысла; 2) новые грамматические явления в речевой практике (которые, как правило, оцениваются негативно); 3) осознание семантических потенций языковых единиц (напр., семантические различия грамматических синонимов); 4) коммуникативные возможности, которые предоставляет грамматическое варьирование; 5) инокультурные традиции использования модальных средств, буквальное перенесение которых в русский язык невозможно / нежелательно, так как они плохо встраиваются в грамматическую систему русского языка, вызывают незапланированные коннотации {О, добрые немцы, которые прине-

29

ели в Одессу секрет великолепного приготовления колбас и глагол лиметь. / Ч Я имею гулять. / Я имею кушать. /В Одессе всё лимеют, кроме денег. В. Донрошевич); 6) явления грамматического синкретизма - напр., семантическая сложность девербативов, которые не утрачивают связи с глаголом, демонстринруя разное соотношение признаков 'предметность' и 'процессуальность'; ср.:

Растение, вот к чему неизбежно возвращаюсь, думая о Гончаровой. Какое чудеснное, кстати, слово, насущное состояние предмета сделавшееся им самим. Нет предмета вне данного его состояния. Цветение (чего-то, и собирательное), плетение (чего-то, из чего-то, собирательное), растение - без ничего, единоличное, сам рост. Глагольное существительное, сделавшееся существительным отдельным, олицетворившее собой глагол. Живой глагол. Существительное отделившееся, но не утратившее глагольнной длительности. Состояние роста в его разовом акте ростка, но недаром глагольное звучание - акте непрерывном, акте-состоянии, - вот растение (М. Цветаева).

Объектом метаграмматической рефлексии становятся, как правило, единницы и конструкции, 1) связанные непосредственно с выбором средств выраженния (в речи рассказчика, персонажа), 2) демонстрирующие национальнно-культурное своеобразие русской грамматики, 3) обладающие изобразительнно-выразительным, игровым потенциалом.

Разнообразные и разнотемные метаязыковые суждения, которые извленкаются из фольклорных и художественных текстов, демонстрируют некоторые общие свойства и закономерности деятельности обыденного метаязыкового сонзнания, которые описываются в главе 5 Обыденная лингвистика как систенма представлений и как технология.

В з 5.1 Особенности "наивного" взгляда на язык говорится о специнфических чертах обыденной лингвистики и о закономерностях деятельности обыденного метаязыкового сознания. Прежде всего отмечены зоны принцинпиального несовпадения научной и наивной лингвистики.

1. Высказываемые носителями языка оценки могут по-разному соотнонситься с научным знанием: могут быть точными и вполне корректными, но монгут представлять собой искреннее заблуждение и даже намеренно сконструиронванный лингвистический миф.
2. Обращает на себя внимание диалектическое единство системности и асистемности объекта стихийной лингвистики: если коллективное метаязы-ковое сознание демонстрирует признаки системности, то для отдельной языковой личности нелингвиста характерно заполнение этой области сознания не системой взаимосвязанных фактов, а отдельными маячками, некими ключевыми словами, которые образуют вокруг себя ассоциативные поля, в большей или меньшей (или в минимальной) степени соответствующие знаниям, полученным в период систенматического обучения. Ср. следующее замечание о содержании обыденного ментаязыкового сознания:

Все исключения, непроизносимые согласные, звонкие на месте произносимых глунхих, безударные гласные - все это бултыхалось в его голове, как вода в неполном бочоннке, который везут по ухабам, и выплескивалось с неожиданной силой (А. Чудаков).

3.а Нечеткость метаязыковых представлений у стихийного лингвиста сон

четается с высоким аксиологическим статусом как самого языка, так и знания

о нем; ср. весьма показательное наблюдение:

Я через полуоткрытую дверь каюты слышу, как начштаба отчитывает молодого пинсаря. /- Слушай меня, Водоплясов! В русском языке есть слова. Их там много. Среди них попадаются глаголы и существительные. А есть прилагательные, понимаешь? А? И есть наречия, числительные, местоимения. Они существуют отдельно... А когда их, эти самые

30

слова, составляют вместе, получаются предложения, где есть сказуемые, подлежащие и прочая светотень. И все это русский язык. Это наш с тобой язык. У нас великий язык, Водоплясов! В нем переставь местами сказуемое и подлежащее - и появится интонация. Вот смотри: / Наша Маша горько плачет и Плачет Маша горько... наша. А? Это же поэзия... А есть предложение в одно только слово. Смотри: Вечереет. Моросит. Потемннело. Одно слово, а сколько в нем всякой великой ерунды! ... Где тебя научили так пинсать?! Кто тебя научил?! Покажи мне его, и я его убью! Зверски зарежу! Я его расковынряю! Я отомщу за тебя, Водоплясов! (А. Покровский).

1. Обьщенное метаязыковое сознание, хотя и противопоставляется в гносенологическом аспекте научному знанию, но онтологически не изолировано от понследнего. Естественная лингвистика, безусловно, подпитывается фактами науки - и в условиях получения образования, когда метаязыковая рефлексия личнности формируется целенаправленно, и под влиянием популярных лингвистиченских идей, которые распространяются за пределы профессионального дискурса, переживая неизбежные трансформации (ср., напр., лирическое отступление в Мертвых душах, касающееся своеобразия языков и соотносимое с популярнными в период написания произведения идеями В. Гумбольдта: ... всякий народ ... своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым ... отнражает ... часть собственного своего характера и т. д.).
2. В ряде случаев имеет место параллельное осмысление лингвистиченской проблемы научным и обыденным метаязыковым сознанием. Например, внимание ученых привлекают ингвоспецифичные слова, которые активно обнсуждаются и в тестах художественной прозы (напр., авось, ничего, степь и др.).
3. Часто обыденные мнения о языке совпадают с фактами научной ренфлексии на более ранних этапах развития лингвистики (напр., лосуждение языковой динамики, отождествление членов предложения и частей речи и др.).
4. В ряде случаев можно отметить опережающий характер стихийнной лингвистики по отношению к научно-лингвистической рефлексии: в худонжественных текстах обращается внимание на факты языка / речи, которые -на момент создания произведения - не стали еще предметом лингвистического исследования (национально-культурная специфика русского языка, существованние семейного языка, феномен нейролингвистического воздействия речи, вознможность лингвистической прогностики и др.).

Специфика лестественного взгляда на язык проявляется в стратегиях ме-таязыковой интерпретации - обыденных лингвистических технологиях. Так, обьщенное метаязыковое сознание стремится к упрощению своего объекта и способов его интерпретации, которое проявляется, например, в неразличении устной и письменной речи, в нечётком разграничении, а иногда и намеренном отождествлении означающего и означаемого, в неразличении языковой материи и метаязыковых установлений. Упрощенное представление о языке проявляется и как доверие к плану выражения языковой единицы, заставляющее нанивного лингвиста предполагать и доказывать смысловую и/или генетическую близость единиц со сходным планом выражения (установление псевдоэтимолонгии слова, паронимическая аттракция, восприятие фоносемантических ассоцианций как имманентного свойства звука и др.).

Практическая направленность естественной лингвистики предопреденляет такую особенность обыденного метаязыкового сознания, как повышенное внимание к функциональной стороне языка. Это внимание проявляется а) в комнментировании социальных функций языка, б) в приписывании слову определеннной силы, в) в существовании в метаязыковом сознании носителя своего рода

31

презумпции комфортности (функционального удобства) языка, согласно конторой языком должно быть комфортно пользоваться. Такая презумпция оснонвана на ощущаемой языковой личностью антропоцентричности языка: язык сунществует для того, чтобы обслуживать коммуникативную и познавательную деянтельность человека, а потому может и должен оцениваться в соответствии с тем, насколько он справляется с этой задачей, насколько удобен в использовании, насколько он изоморфен интеллекту и деятельности человека. В связи с этим гонворящий субъект чутко реагирует на малейшие признаки языкового дискомфорнта (функциональное несовершенство языка, нелогичность иностранного языка по сравнению с родным, немотивированность лексических единиц, лакуны в синстеме языка, разрыв между фонетикой и орфографией и др.).

Указанные особенности обыденных лингвистических технологий последонвательно проявляются в таком интегральном и системообразующем свойстве обыденного метаязыкового сознания, как его мифологичность. Анализу этого обстоятельства посвящен з 5.2 Мифологичность как свойство обыденного метаязыкового сознания.

В современных гуманитарных науках под мифом понимается сложный феномен общественного сознания - не подвергаемая критике высшая истина, личностно и конкретно переживаемая индивидом, объясняющая ему мир и заданющая модели поведения в этом мире (Д. Б. Гудков). Миф может быть вербалинзован и в виде развернутого нарратива, и в форме лаконичного суждения типа У бабы язык длинный, а ум короткий, и даже в виде компонентов семантики слова. Современное научное знание трактует миф как диалектически необходинмую категорию сознания и бытия вообще (А. Ф. Лосев). Вымышленность рассматривается как возможный признак мифа, но не обязательный и не главный. Логика мифа подчас характерна и для утверждений, формулируемых авторанми научных работ, что обусловлено в какой-то мере спецификой гуманитарного знания (Л. Г. Зубкова, В. Н. Базылев и др.).

Мифологизированность / иррациональность - конститутивный признак обыденного сознания, противопоставляющий его рациональному, научному сонзнанию. С этой точки зрения, все, что может быть записано на чистый лист обыденного сознания, приобретает черты мифа, поскольку миф - это форма сунществования обыденного знания; в этом смысле термин миф лишен негативнных коннотаций. Для мифа как формы существования обыденного представления характерен ряд признаков.

1. Мифологическое представление, как правило, является упрощенным и схематизированным, поскольку основано не на детальном и всестороннем анализе, а на опыте восприятия внешней стороны явления (на освоении рензультатов коллективного опыта) и на абсолютизации отдельных аспектов этого явления. Мифологическое упрощение достигается двумя способами: а) гипернтрофируется один аспект явления, один признак объекта и т. п., и при этом не учитываются другие (например, стереотипное представление о женской болтнливости, выраженное в пословице Не ждет баба спросу - сама все скажет, игннорирует существование женщин, обладающих сдержанным характером); б) формируется многослойный образ-миф, отдельные составляющие которого четко не дифференцированы, границы диффузны, понятийная составляющая размыта, но актуализированы коннотации (напр., миф об уникальном богатстве русского языка в сравнении с иностранными, как правило, не включает в свой сюжет мотивов, которые четко объясняли бы, чем именно русский язык превос-

32

ходит другие языки). Вследствие этого миф в определенном смысле - искаженние реальности, однако неправда мифа не препятствует обыденной деятельнности, а напротив, задает ей необходимое направление.

1. Миф не нуждается в логическом обосновании и не стремится к научной достоверности (в ряде случаев принимаются наукообразные аргументы, для мифа важна не правда, а правдоподобие). Миф предполагает полное доверие.
2. Если научное знание континуально и логично, то миф принципиально дискретен и эклектичен: его отдельные мотивы не вытекают один из другого, могут противоречить друг другу и при этом сосуществовать в одном индивидуальнном сознании. Так, мифологическое представление о превосходстве русского язынка над другими языками, его силе, могуществе и богатстве сочетается в обыденном сознании с представлением о слабости языка, угрожающей ему порче, о необнходимости его защищать. Противоречащие друг другу мифологические мотивы в обыденном сознании не вступают в отношения противопоставления или дополннительности (в отличие от альтернативных научных концепций) - они существуют независимо друг от друга, и их противоречивость не осознается носителем мифа.
3. Миф отличается от обычной, бытовой выдумки тем, что имеет опреденленные культурные последствия: влияет на общественное сознание и общенственное поведение, отражается в коллективном (фольклорном) и индивидуальнном творчестве. Миф приобретает прецедентность: он более или менее широко известен в социуме, поддерживается его членами, цитируется, передается как факт. Важной характеристикой мифа является его сознательная поддержка сонциумом, достраивание и развитие. Направление такого достраивания можнно с большей или меньшей вероятностью прогнозировать, поскольку оно соотнветствует системе ожиданий общества.

ингвистический миф, являясь совокупностью обыденных представлений о языковом объекте, может быть представлен в виде отдельных суждений (эксплинцитных или имплицитных). Поэтому лингвистический миф, как и иные метаязы-ковые представления, может изучаться двумя способами: 1) интерпретация экснплицированных метаязыковых суждений и 2) реконструкция на основе данных речи глубинных представлений о языке (в том числе не осознаваемых носителем).

Содержательно миф представляет собой некий сюжет, который складынвается из отдельных мотивов (или состоит из одного мотива). В диссертации предложена классификация лингвистических мифов (мотивов) по тематическому признаку. Прежде всего, мифологические мотивы можно разделить на лингво-философские и практические. Лингвофилософские мотивы призваны объняснять языковую реальность, они охватывают наиболее общие вопросы происхонждения, сущности, развития языка, касаются сакральных свойствах языка и отдельных единиц, вопросов соотношения языка и действительности, языка и сознания, языка и культуры, особенностей различных языков, превосходства одних языков над другими и т. п.

Практические мотивы - это мифы-инструкции, которые не только объясняют язык, но и дают рекомендации: как нужно им пользоваться, как с ним обращаться, какого отношения к языку можно требовать от окружающих и т. п. Среди практических мифов можно выделить: а) ортологические, б) лексинкографические, в) лингводидактические, г) металингвистические.

К ортологическим мифам относятся всевозможные правила употребленния языковых единиц в устной и / или письменной речи. Так, к ортологическим относится литературноцентрический миф, который представляет собой лотож-

33

дествление всего русского языка и литературной нормы (Н. Б. Лебедева) - отсюнда выражение Нет такого слова Ч о словах, находящихся за пределами литературнного языка. Многие из ортологических мифов связаны с явлением гиперкоррекнции (лсверхправильности), которое характерно для носителей просторечия. Одним из источников гиперкоррекции является представление об абсолютной симметрии означающего и означаемого, согласно которому слово должно иметь одно значение, а употребление его в других значениях нарушает правильнность и логичность языка. Так, в репликах-коррективах, о которых говорится в з3.1, реализуется представление о том, что слово последний может иметь только лобидное значение 'самый плохой'.

ексикографические мифы обыденного сознания связаны со стереотипнными представлениями о словарях. В обыденном сознании словарь обладает абнсолютным авторитетом; мифологичность этого представления состоит а) в абсонлютизации правоты словаря, который не может ошибаться, и б) в ожидании того, что словарь может дать окончательный ответ по любому спорному вопросу. Среди словарей безусловная пальма первенства принадлежит толковому слованрю В.И.Даля, к которому обращаются авторы и персонажи художественных текстов, поскольку существует презумпция, что в этом словаре представлено все, что есть в языке (причем в современном). Данный миф связан не столько с неразнличением нормативных и описательных словарей, сколько с убежденностью нонсителя русской лингвокультуры в том, что словарь обязан быть нормативным.

ингводидактические мифы касаются обучения языку (родному и инонстранному). Наиболее значимым, имеющим многочисленные последствия, явнляется орфографоцентрический миф, который отождествляет язык с орфогранфией, а владение языком - с орфографической грамотностью. Дочерние мифонлогемы развивают основные идеи орфографоцентризма - так, например, в общенстве существует представление о том, что орфографическая грамотность эквиванлентна интеллектуальной состоятельности, что все авторитетные персоны обязантельно обладали (обладают) высоким уровнем грамотности и т. д. Отдельный мотив орфографоцентрического мифа - невероятная трудность русской орфогранфии и существование особой невосприимчивость к ней, которую невозможно преодолеть никакими педагогическими усилиями. Ср. анекдот:

Один мальчик все время писал слово пошёл через ло. Учительница его застанвила остаться после уроков и написать это слово пятьдесят раз, чтоб запомнить. Мальчик все сделал, как велела учительница. Уходя домой, он оставил ей записку: Я написал 50 раз слово "пошёл" и пошол домой.

Для русской лингвокультуры орфографоцентрический миф выглядит занкономерным и органичным, поскольку согласуется с характерным для русской ментальности высоким аксиологическим статусом книжно-письменной речи и орфографической грамотности.

Металингвистический миф - это наивное представление о лингвистинческой науке и о деятельности ученых. В специальной литературе отмечалось, что для различных лингвокультур характерен миф о лингвистике, которая принзвана лохранять язык от его порчи, и мифологическое представление об ученном-языковеде, который а) знает о языке всё и б) безупречно владеет языком (М. Yaguello). С точки зрения наивного носителя языка именно лингвисты уставнавливают норму, которая отождествляется с языком в целом.

Таким образом, мифологичность является интегральным и системообразуюнщим свойством обыденного сознания, в частности - метаязыкового сознания. Ми-

34

фологичность, с одной стороны, проявляется как стратегия обработки метаязыко-вой информации, а с другой, - реализуется в виде значительного фонда лингвистинческих мифов, бытующих в социуме и поддерживаемых носителями языка.

В з 5.3 Метаязык обыденной лингвистики анализируются лексиченские средства (своего рода термины) обыденного метаязыка, которые можно условно разделить натри группы: 1) общеупотребительные метаязыковые обозначения, о которых обычно говорят в связи с нерефлектирующей рефлексиней; это слова, в которых закрепились наивные представления о языке {слово, значение, говорить, возражать, немногословный и т. п.) и которые когда-то приншли в метаязык лингвистической науки из общенародного языка; 2) обозначения, заимствованные из научной лингвистики: синонимы, орфография, подлежанщее, инфинитив и т. п., которые в языке стихийного лингвиста могут сохраннять свое терминологическое значение или изменять его (ср. обозначения человенческий язык, литературный язык, диалект и др.); 3) слова и выражения, приобнретающие окказиональное метаязыковое значение в составе рефлексивов - ненредко они используются в составе тропов (напр., о словах с отрицательными коннотациями - загаженные слова; об устаревших - слова пахнут сыростью графских развалин и т. п.). Термины первой группы именно как единицы лестенственного метаязыка получали освещение в целом ряде лингвистических ранбот; семантика и функционирование терминов второй и третьей группы в обынденном метаязыке пока не становились предметом специального исследования. Изучение лестественной терминологии как части метаязыка представляется перспективной задачей теории обыденной лингвистики.

Глава 6 Очерки "стихийной" лингвистики посвящена реконструкнции отдельных метаязыковых представлений. Соответствующие разделы обынденной лингвистики описываются с точки зрения их содержания (объекты мета-языковой рефлексии) и способов лингвистической интерпретации (виды метанязыковых оценок, способы их экспликации, логика обыденной метаязыковой деятельности). Метаязыковые представления носителей языка выявлялись как путем анализа эксплицированных суждений, так и на основании косвенных понказателей (контекстной семантики метаязыковых терминов, презумпций мета-языкового характера, фактов языкового / речевого поведения и т. д.).

В з 6.1 Обыденная социолингвистика анализируется одна из составнляющих обыденного метаязыкового сознания - представление о социокультурнных вариантах языка (идиомах) и их соотношении. Естественному лингвисту свойственно более или менее четкое представление о варьировании языка, вернбализуемое как при помощи сочетаний прилагательное + язык (напр., одеснский язык, профессиональный язык) или язык + сущ. в род. пад. (ср.: язык ценнтральных русских губернии), так и при помощи метаязыковых терминов более узкого значения сленг, жаргон, диалект, просторечие, наречие и т. п.

Социокультурная дифференциация языка - бесспорный факт для обыденнного метаязыкового сознания. Однако наивное представление о ней не совпандает с научной моделью; это представление детерминировано речевым опытом носителя языка (доступные ему коммуникативные ситуации, дискурсивные практики, типы языковых личностей и т. д.). Различия между научной и наивной моделью социолингвистической дифференциации языка можно иллюстрировать при помощи схемы (см. след. страницу).

Общенациональный русский язык представлен в обыденном метаязыко-вом сознании совокупностью вариантов. Основным вариантом выступает повсендневнаяаа и общепонятная,аа обычнаяаа речьаа (лнормальный,аа человеческий

35

язык, которую носитель часто называет просторечием, хотя содержание этого понятия не равно содержанию лингвистического термина просторечие. Обычный язык - это немаркированная, основная форма повседневной реченвой коммуникации рядовых носителей языка, допускающая индивидуальное ванрьирование, которое обусловлено личным опытом говорящего. Обычный язык - это наиболее понятная, ясная форма речи, и представление об этой форнме как первичном коде соотносится с идеей внутриязыкового перевода сообнщений, созданных во вторичном коде, на нормальный язык.

Научная и наивная модель социальной дифференциации языка

Научная модель социальной дифференциации языка

Наивная модель социальной дифференциации языка

Основному варианту противопоставлены, с одной стороны, усложнённые формы речи (официальная, научная, профессиональная, философская, торженственная и др.), а с другой, - более грубая, жаргонизированная речь.

Отличается от лобычного (лнормального) языка и литературный язык (речь), который занимает в системе коммуникативных вариантов особое место -это образцовая, красивая речь, но скорее идеал, нежели реальность. Само прилангательное итературный в сочетании итературный язык используется как канчественное, обозначая признак речи, который может быть ей присущ в большей или меньшей степени. Литературный язык - это безусловная ценность, оазис чинстоты, предмет гордости и восхищения, некое совершенство, однако подверженнное опасности утраты, забвения.

Жаргон - это в целом осуждаемая форма языка, которую, однако, охотно используют говорящие, так как это престижно, современно и демократично.

36

Даже в речи культурных людей жаргонизмы используются как экспрессивное средство. При этом противоречие между признаками лосуждаемый и престижнный является мнимым, так как для русского коммуникативного сознания харакнтерен разрыв между рефлексивным и бытийным уровнями отношения к языку -при этом разрыве осуждаемое может активно использоваться.

Представления и мнения о языке, его разновидностях, содержании язынковых единиц (в том числе метаязыковых терминов) могут изменяться с теченнием времени. Так, например, территориальные диалекты русского языка не представляются обыденному метаязыковому сознанию нашего современника актуальной формой существования языка; в современной художественной линтературе они практически не упоминаются, тогда как в текстах предшествующих периодов эта тема обсуждалась: отмечались фонетические и лексические черты говоров, оценивалась диалектная лексика в ее соотношении с общеупотребительнной. Однако феномен регионального варьирования языка осознается рядовынми носителями: в литературе конца XX - начала XXI вв. часто фиксируются особенности речи тех или иных городов, регионов; в массовом сознании актуанлизируется представление о лязыках городов.

Естественный лингвист остро ощущает размывание социальных гранниц идиомов. Для него употребление ненормативной лексики всё ещё является ярким социальным знаком, однако обыденное метаязыковое сознание восприннимает жаргонизмы и как активизирующееся стилистическое средство. Это, безнусловно, новое явление в практике использования языка, которое не фиксированлось ранее. Тексты современной литературы свидетельствуют о том, что разнонродные языковые элементы в речи одного говорящего перестали выглядеть экнлектично. Таким образом, носители языка заметили и закрепили в метаязынковых суждениях одну из тенденций развития современного русского языка -стремление социальных диалектов к превращению в регистры, то есть такие ванрианты языка, которые различаются не носителями, а сферой использования.

Термины, обозначающие идиомы, в обыденных метаязыковых суждениях демонстрируют широкий диапазон семантического варьирования (Так, обозначенния сленг, жаргон, просторечие, диалект могут замещать друг друга и образуют своеобразный синонимический ряд). Социолингвистические термины в научной и обыденной лингвистике могут различаться не только предметным содержанинем, но и характером коннотаций. Так, для научно-лингвистического сознания термин просторечие обладает семантическими компонентами (более или менее удаленными от семантического ядра) 'сниженный', 'непрестижный', 'ненормативнный и т. д. Становясь термином обыденного метаязыка, слово просторечие обозначает повседневную речь, наиболее употребительную, нормальную форму языка и потому не имеет перечисленных коннотаций.

В з 6.2, который называется Активные языковые процессы современнности в зеркале обыденного сознания, речь идет о реакциях носителя языка на один из самых сильных раздражителей - языковые / речевые инновации. Современный фольклор и литература (в том числе массовая литература, которая близка фольклору способностью оперативно реагировать на действительность) показывают, что в фокус внимания наивного лингвиста попадают, как правило, инновации в ексике (возникновение новых слов и выражений, значительная часть которых функционирует в статусе агнонимов; активизация заимствований; рост продуктивности ряда словообразовательных моделей; функционирование ключевых слов текущего периода; модные слова) и в дискурсивной деятельно-

37

сти (изменения в общественной речевой практике, актуальные речевые жанры, прецедентные тексты, типовые коммуникативные ситуации, стереотипы язьжового / речевого поведения). Активные языковые процессы идентифицируются в обынденном метаязыковом сознании как новое (отличное от старого) и как тинпичное (характеризующееся регулярностью проявления).

В литературном тексте новое и типичное комментируются с точки зрения семантики, прагматики и норм употребления; для фольклора характерна в первую очередь комическая интерпретация фактов языка и речи. При этом сунждения о новом носят, как правило, вербализованный характер, а представленния о типичном и модном реализуются не только в виде комментариев, но и как результат речевого выбора (например, при создании лязыкового пронстранства в художественном мире произведения, при моделировании речевого поведения персонажа, в словопроизводстве по активным моделям и т. д.).

В з 6.3 Лингвистический миф в отражении фольклора и литератунры осуществлен комплексный анализ одного из наиболее популярных мифов русской лингвокультуры - мифа о русском мате. Выявлены устойчивые мотивы этого мифа, которые регулярно воспроизводятся в текстах фольклора и художенственной литературы. Русский мат оценивается обыденным сознанием как лин-гвоспецифичный феномен и подвергается подробному и разноаспектному комнментированию; общий пафос этого мифа - положительная в целом оценка явленния, утверждение его богатых коммуникативных возможностей и уникальности.

Миф о русском мате демонстрирует характерные признаки социального мифа: упрощенность и схематизированность представлений, прецедентность, способность к развитию. Рассмотренные примеры достраивания мифа коллекнтивным сознанием позволили выявить основные принципы такого достраивания: а) селективность - отбор фактов, согласующихся с логикой мифа, и игноринрование других фактов; б) центростремительность - вовлечение в лорбиту мифа разнородных фактов и интерпретация их в соответствии с логикой мифа (Так, любое попавшее в фокус внимания социума новое слово, выражение, названние, которое может подвергнуться рифмовке, ассоциативному, паронимическому или этимологическому сближению с обсценизмом и т. п., обязательно подвергннется этой метаязыковой операции; ср. интерпретации в анекдотах и шутках нанзвания Е-мобилъ) и в) поиски авторитета - создание сюжетов и мотивов, свянзанных с авторитетными персонами (Это, как правило, персоны-мифологемы; ср.: Пушкин тоже матом ругался...; Столыпин считал, что нельзя без мата рунководить такой страной, как наша и т. п.).

Часть III диссертации называется Рефлексив Ч компонент художенственного текста. Глава 7 Метаязыковые комментарии в аспекте аналинза художественного текста посвящена проблемам, связанным с изучением ре-флексивов как конструктивного компонента текста и средства экспрессии в хундожественной речи.

В з 7.1 Проблемы изучения рефлексива как компонента художенственного текста обобщается опыт изучения метаязыковой рефлексии руснских писателей, в том числе - рефлексии, воплощенной непосредственно в хундожественных текстах. В целом ряде исследований (напр., работы В. П. Григонрьева, Я. И. Гина, Н. А. Николиной, Л. В. Зубовой, Т. В. Цивьян, Н. А. Кожевнинковой, В. Д. Черняк, К. Э. Штайн, А. Н. Чернякова, А. Глушко, Н. А. Батюковой и др.) формулируются положения, которые позволяют выдвинуть в качестве осонбого объекта исследования способы эстетической интерпретации сведений

38

о языке / речи в художественных текстах - своего рода поэтическую лингвинстику, субъектом которой выступает автор произведения и которая а) характеринзуется специфическим составом объектов, б) выдвигает собственные принципы интерпретации этих лингвистических объектов, в) располагает целым арсеналом особых лингвистических технологий и г) оперирует особым метаязыком.

Общеизвестно, что в художественном произведении все элементы не слунчайны, они обусловлены авторским замыслом, подвергнуты сознательной селекнции, а следовательно, всегда являются результатом метаязыковой рефлексии писантеля. Если в лобычной речи рефлексивы актуализируют отдельные осознанные компоненты в автоматизированной в целом речевой деятельности, то в принципинально лотрефлектированной художественной речи они выступают как средство выразительности. Рефлексивы в литературном тексте - это намеренно актуалинзированные метаязыковые суждения, несущие эстетическую нагрузку в соотнветствии с идейно-эстетическим содержанием произведения. В параграфе денлается попытка сформулировать ряд проблем, которые связаны с изучением ре-флексивов как стилистического средства.

1.аа Специфика объекта метаязыковой рефлексии в художественном

тексте. Авторская рефлексия о мире имеет характер не только лотражающий

(комментирование реально существующих явлений), но и креативный, творян

щий (создание новой реальности - художественного универсума). Соответн

ственно, в качестве метаязыковых контекстов следует рассматривать и примеры

создания автором воображаемых фактов языка. Таким образом, лингвистичен

ские положения, которые становятся в художественных текстах объектом эстетин

ческого преобразования, имеют два источника: 1) реальная лингвистика (данн

ные науки и наивные представления о языке) и 2) авторский вымысел (лиррен

альная лингвистика). К фактам лирреальной лингвистики относятся следуюн

щие: а) конструирование языков (преимущественно лексики) фантастических

миров или изображаемых социальных групп; б) моделирование языковой пракн

тики и дискурсивного поведения воображаемых сообществ (топонимика и анн

тропонимика вымышленной страны, речевой этикет обитателей ирреальных

миров, лискусственные речевые жанры); в) создание и комментирование авн

торских новообразований, которые не только обладают особыми экспрессивнын

ми свойствами, но и нередко заполняют лакуны в лексической системе языка (ср.

агерник у А. Солженицына, связителъ у Е. Шкловского и под.); г) неконвенцин

ональная трактовка реально существующих языковых единиц и выражений:

установление воображаемых словообразовательных и этимологических связей

(1), нетрадиционная семантизация слов и выражений (2); установление новых

системных связей (синонимических, антонимических, ассоциативных и т. п.)

языковых единиц (3) и др. Ср.:

(1) Слово западло состоит из слова Запад и формообразующего суффикса ло, который образует существительные вроде бухло и фуфло. (В. Пелевин); (2) ...одеваются во все заграничное, не выезжая за пределы родной области (так называенмый телекинез)... (М. Мишин); (3) ...в сущности, это полные синонимы - слово счанстье и слово жизнь... (В. Пьецух); Человек ... начинает выпадать из стаи, становится аутсайдером (так хотелось применить неологизм - аутстайером, выпавшим из стаи. Вот где, оказывается, скрывается антоним: не стайер - спринтер, а стайер - аутстайер) (С. Штерн).

2.а Мотивы метаязыкового дискурса. Как известно, под мотивом пониман

ется традиционный, повторяющийся элемент фольклорного и литературного пон

вествования (И. В. Силантьев). Наблюдения показывают, что существуют станн

дартные смысловые схемы, которые регулярно реализуются в метаязыковых су-

39

ждениях об однотипных объектах. Например, в контекстах, связанных с художенственной рефлексией названий (как собственных имен, так и нарицательных), регулярно реализуются следующие мотивы: а) отсутствие названия, безымян-ность, б) присвоение имени, названия, в) обсуждение соответствия имени (нанзвания) и его носителя, г) ссылка на этимологию имени, д) сопоставление двух онимов как средство сопоставления означаемых и т. д. Жанровая рефлексия связана с такими регулярными мотивами, как а) перечисление типичных принзнаков жанра, б) указание на сферу использования жанра, в)суждения об уместности / неуместности жанра в конкретных условиях коммуникации, г) история жанра и др. В рефлексивах, посвященных аббревиатурам, наиболее часты следующие мотивы: а) указание на непрозрачность внутренней формы, б) расшифровка аббревиатур, в) конструирование новых аббревиатур, г) сопонставление аббревиатуры и лобычного слова и т. д.. Однотипные мотивы, сонзданные по общим смысловым схемам, содержательно и структурно варьируютнся в условиях конкретных текстов и реализуют разные художественные задачи.

1. Художественные приемы, связанные с использованием рефлекси-вов. Под приемами понимаются способы формулирования метаязыковых сунждений и включения их в текст, создающие для соответствующих отрезков речи образные приращения. В диссертации выделено три группы приемов, свянзанных с использованием рефлексивов: 1) способы образной характеристики фактов языка и речи: использование метаязыковой лексики как основы разного рода тропов; способы образного представление самих фактов языка и речи (например, изображение речи через образы жевания, глотания, при помощи вещных метафор и т. п.); 2) приемы стилистического использования язынковых единиц, в которых актуализируются метаязыковые представления (напринмер, разнообразные интерпретации идеи внутренней пустоты знака, позволяюнщей слову расширять и трансформировать свое значение, а говорящему - нанполнять слово различным содержанием, и др.), и 3) техники использования форнмы метаязыковых суждений как средства металогической речи (толкование слов и выражений, лингвистическое комментирование языковых единиц, межънязыковой и внутриязыковой перевод; референциальные игры и т. д.).
2. Функции рефлексивов в художественном тексте. Рефлексивы в худонжественном тексте выполняют два вида функций: а) конструктивные функции проявляются в соотношении рефлексивов с эстетической доминантой и эстетиченскими оппозициями, в их связи с сильными позициями текста; б) художественнные (изобразительно-выразительные) функции рефлексивов заключаются в их использовании для изображения и характеристики объекта (характерологиченская функция) или для выражения авторского отношения к изображаемому (эмонционально-экспрессивная функция). Метаязыковые комментарии в тексте практически всегда актуализированы, выражают важные для произведения идеи и выполняют разнообразные художественные функции. Поэтому рефлексивы можно рассматривать в качестве подсказок для читателя - своеобразных ключей для интерпретации текста (данное положение иллюстрируется в ранботе примерами из романов Отцы и дети И. Тургенева и Герой нашего временни М. Лермонтова).

В з 7.2 Аспекты анализа рефлексивов дается характеристика трех основных направлений изучения метаязыковых комментариев в аспекте филонлогического анализа текста. Первое направление - от рефлексива - предпонлагает исследование метаязыковых контекстов определенного тематического

40

или структурного типа в одном или нескольких произведениях. Цель анализа -разработка типологии и выявление функциональной специфики рефлексивов данного типа. В работе представлен образец такого анализа на примере мета-текста в прозе В. П. Некрасова. Второе направление - от текста - предпонлагает исследование метаязыковых комментариев в аспекте целостного или вынборочного анализа конкретного произведения. Такой анализ выявляет роль ренфлексивов в создании образной системы произведения. Примером подобного подхода может служить описание речевой рефлексии в Скучной истории А. П. Чехова. Третий путь анализа - от темы - заключается в выявлении роли рефлексивов в создании какого-либо художественного образа или в реалинзации какого-либо мотива в одном или нескольких произведениях. Этот анализ предполагает описание тематического разнообразия метаязыковых оценок и их функций. В качестве иллюстрации данного типа в работе предлагается анализ мотива советского языка в русской прозе XX века.

В VIII главе, которая называется "Литературный портрет слова": проект словаря ставится вопрос о лексикографическом описании метаязынковых комментариев и рассматриваются принципы такого описания. В з 8.1 л"Непрофессиональные" толкования и лексикография обосновывается возможность создания словарей нового типа, основанных на наивных комнментариях к лексическим единицам (словари народной ономастики, этимолонгии, словари лексики ограниченного употребления, ассоциативные и т. д.). Осонбое место в этой серии займет словарь, в состав которого войдут комментарии к словам и выражениям, выбранные из художественных текстов.

Далее анализируется опыт использования непрофессиональных толконваний в лексикографической практике; составители словарей используют такие толкования а) в качестве иллюстративного материала, б) как источники толконваний при описании материала, ранее не отмеченного словарями или описанного неточно, в) в качестве предмета лексикографирования и г) как жанровую мондель для формулирования понятных словарных дефиниций.

В з 8.2 Принципы и способы лексикографического описания метанязыковых комментариев предлагается проект словаря, включающего рефлек-сивы из произведений русской художественной литературы (проза, драматургия) XIX, XX и начала XXI вв. Проект получил условное название Литературный портрет слова. Как известно, литературный портрет стремится не столько к точности описания, сколько к художественному изображению наиболее ярнких, индивидуальных черт объекта. Литературный портрет слова (или любой другой языковой единицы) также не является исчерпывающим лингвистиченским описанием; его нельзя отождествлять со словарной статьей лобычного словаря, включающей всестороннюю характеристику семантики слова. Как пранвило, автор художественного произведения обращает внимание на те свойства языковой единицы, которые соотносятся с текущей художественной задачей авнтора и актуальны для образной системы данного произведения. Таким образом, под итературным портретом слова (выражения) понимается метаязыковой комментарий к слову (выражению), являющийся элементом художественного произведения.

Словник словаря составляют слова и выражения (примерно 5 тыс. единниц), подвергшиеся метаязыковой рефлексии в художественных текстах XIX -начала XXI вв. В словник вошли слова знаменательных частей речи, служебные слова (Авось, Но и т. п.), отдельныеа морфемы, (Енък и т. д.), некоторые звуки

41

и буквы (Д, Т, Ф и др.), выражения со структурой словосочетаний (Внесудебная расправа, В рабочем порядке и др.) и предложений (Жизнь - сложная штука; Вода задумалась и т. п.), а также воспроизводимые единицы, которые не реалинзуют моделей словосочетания или предложения (Вот в наше время; Где-то по большому счёту и т. п.), но воспринимаются говорящими как устойчивые. Вход в словарь основан на алфавитном расположении вокабул.

В параграфе подробно комментируются особенности оформления словарнной статьи, которая состоит из следующих зон: 1) заголовочное слово с соответнствующими пометами, 2) описание-иллюстрация, 3) адресная зона, 4) комментанрий составителя, например:

Озубок, сущ., м. р.Заголовочное слово

Озубками в бурсе называются куснки хлеба, остающиеся на СТОЛе ОТ Обедаа Описание-иллюстрация

и ужина, и притом такие куски, которые имеют на себе следы чьих-либо зубов. В бурсе есть поверье, что съеденный озубок сообщает силу того, кому он приннадлежит. Многие постоянно ели чужие озубки, чтобы сделаться богатырями

(Н. Помяловский. Очерки бурсы). Адресная зона

Знач. Недоеденные куски хлеба со следанми зубов. Употр. В речи бурсаков. Культ. Упо- Комментарий составителя минается специфический внутрикорпоративнный фольклор бурсы - особое поверье, связаннное с озубками.

Специфика словаря Литературный портрет слова особенно наглядно проявляется в центральной зоне словарной статьи - зоне описания-иллюстранции. В данном словаре зона толкования занята тем, что в лексикографической практике принято использовать в качестве иллюстрации, - фрагментом из худонжественного текста, который совмещает таким образом функции и метаязыко-вого описания, и иллюстрации.

Составитель словаря вводит в словарную статью собственный (металиннгвистический) комментарий, цель которого - в компактной форме обобщить лингвистическую информацию, содержащуюся в рефлексиве (при этом в задачи составителя не входит комментирование самой заголовочной единицы или оценка полноты и корректности авторского метаязыкового комментария).

Для удобства восприятия комментариям составителя придана стандартизонванная форма. Все виды содержащейся в рефлексивах информации о слове (выранжении) сгруппированы по семи модулям и снабжены соответствующими пометанми. 1. Помета Знач. указывает на то, что автором комментируются те или иные аснпекты лексического значения слова. 2. Помета Происх. обозначает, что в рефлекнсиве содержатся сведения о происхождении слова, его современных и историченских словообразовательных связях. 3. Помета Употр. говорит о том, что в авнторском тексте обсуждается стилистическая или социолингвистическая маркиронванность, особенности сочетаемости, хронологические рамки активности лексиченской единицы, высказывается суждение об уместности / неуместности использованния данной единицы в речи. 4. Помета Оц. обращает внимание на различные виды оценок слова. 5. Помета ес. соответствует описанию ассоциативных связей сло-

42

ва. 6. Помета Форм, свидетельствует о том, что в рефлексиве актуализирован план выражения языковой единицы. 7. Помета Культ, указывает на то, что авнторское толкование содержит культуроведческий комментарий и / или оценку единицы в аспекте национально-культурного своеобразия языка.

Словарь Литературный портрет слова - это словарь нового типа, его специфика определяется тем, что он а) соотносится с особым видом пользовантельского запроса, который не попадал ранее в поле зрения лексикографа, б) выделяет в качестве объекта описания особый ексикографический тип -единицы, стимулирующие метаязыковую рефлексию носителя языка, в) реалинзует ряд принципиально новых лексикографических технологий.

В рамках работы над словарем Литературный портрет слова автором диссертации совместно с профессором Н. А. Николиной был разработан проект словаря, который обладает меньшим словником (свыше 1 000 статей) и адресонван преимущественно массовому читателю. Этот словарь включает рефлексивы с толкованиями, словообразовательными и этимологическими характеристиканми лексических единиц и реализует ряд новых лексикографических подходов, связанных с учетом фактора адресата.

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются его дальннейшие перспективы. Наиболее очевидны следующие задачи, находящиеся в зоне ближайшего развития современной лингвистики: а) монографические и сопоставительные исследования метаязыковых контекстов в художественных произведениях разных жанров, разных авторов, разных периодов создания; б) публикация подборок текстов, репрезентирующих обыденное метаязыковое сознание (словари наивных толкований, хрестоматии, тематические подборки высказываний и т. п.); в) создание учебного пособия по теории обыденного ме-таязыкового сознания и тематического словаря терминов; г) описание (на матенриале художественных текстов) лавторских лингвистик, выявление традиций и новаторства в данной области; д) издание аннотированного библиографиченского указателя по теме.

В приложении № 1 помещены материалы к словарю Литературный порнтрет слова (более 2 тыс. словарных статей). Приложение № 2 представляет сонбой указатель цитируемых художественных текстов.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Монографии

1. ШумаршаМ. Р. Язык в зеркале художественного текста (Метаязыковая ренфлексия в произведениях русской прозы): монография. - М.: Флинта: Наука, 2011.-328 с. (20 п. л.).
2. Шумарша М. Р. Обыденное метаязыковое сознание в зеркале художественного текста [раздел в коллективной монографии] // Обыденное метаязыковое сознанние: онтологические и гносеологические аспекты: колл. моногр. / отв. ред. Н. Д. Голев; Кемеровский гос. ун-т. - Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 2009. - Ч. 2. - С. 305-324 (1,2 п. л.).
3. ШумаршаМ. Р. (в соавторстве с Николиной Н. А.) Лексикографическая репрензентация обыденного метаязыкового сознания [раздел в коллективной моногранфии] // Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты: колл. моногр. / отв. ред. Н. Д. Голев; Кемеровский гос. ун-т. - Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 2009. - Ч. 2. - С. 131-138 (0,5 п. л.; степень участия Шумариной М. Р. - 50%).

43

4. Шумарина М. Р. Наивная социолингвистика [раздел в коллективной моногранфии] // Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты: колл. моногр. / отв. ред. Н. Д. Голев. - Кемерово: Изд-во Кемеровского гос. ун-та, 2010. -Ч. 3. - С. 394-411 (1,13 п. л.).

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК

5 Шумарина М. Р. Метаязыковая рефлексия в фольклорном тексте // Филоногические науки. - 2010. - № 5-6. - С. 56-65 (0,63 п. л.).

6. Шумарина М. Р. ингвистический миф в отражении фольклора и литератунры // Известия Урал. гос. ун-та. - 2010. - № 4 (82). - С. 83-98 (1,3 п. л.).

1. Шумарина М. Р. Грамматика в обыденном метаязыковом сознании // Рус. яз. в шк. - 2009. - № 10. - С. 69-73 (0,42 п. л.).
2. Шумарина М. Р. (в соавторстве с Шумариным С. И.). Аббревиатуры как объект лестественной лингвистики // Вестник Сургутского гос. пед. ун-та. -2009. - № 2 (5). - С. 88-94 (0,58 п. л; степень участия Шумариной М. Р. - 50%).
3. Шумарина М. Р. Литературный портрет слова: метаязыковое сознание автора как предмет лексикографического описания // Проблемы истории, филологии, культуры. - М.; Магнитогорск; Новосибирск, 2009. - № 2 (24). -С. 806-810 (0,42 п. л.).
4. Шумарина М. Р. Урок по стихотворению И. С. Тургенева Русский язык // Рус. яз. в шк. - 2008. - № 10. - С. 18-24 (0,58 п. л.).

и Шумарина М. Р. Рефлексивы в Мёртвых душах Н. В. Гоголя // Преподанватель XXI век. - 2009. - № 1. - С. 323-327 (0,42 п. л.).

1. Шумарина М. Р. Тороплюсь навстречу с тобой, читатель... (Метатекст в прозе Виктора Некрасова) // Рус. яз. в шк. - 2011. - № 6. - С. 55-60 (0,5 п. л.).
2. Шумарина М. Р. Наш дар бессмертный Ч речь: русские поэты о языке и речи // Рус. яз. в шк. - 2007. - № 5. - С. 17-20 (0,34 п. л.).

Рецензии, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК

1. Шумарина М. Р. Рец. на кн.: Обыденное метаязыковое сознание: онтологинческие и гносеологические аспекты (колл. моногр. / отв. ред. Н. Д. Голев. -Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2009. - 4.1. - 532 с.) // Вопр. языкознания. - 2010. - 2010. - № 5. - С. 140-143 (0,3 п. л.).
2. Шумарина М. Р. Рец. на книгу: Н. Е. Сулименко. Текст и аспекты его лекнсического анализа // Рус. яз. в шк. - 2009. - № 8. - С. 82-83 (0,2 п. л.).

Другие публикации

1. Шумарина М. Р. К вопросу об изучении метаязыкового сознания этноса //1 Меж-дунар. науч.-метод, конфер. Состояние и перспективы методики преподавания рус. языка и литературы: сб. статей. - М.: РУДН, 2008. - С. 706-708 (0,38 п. л.).
2. Шумарина М. Р. Метаязыковое сознание этноса по данным фольклора и литерантуры // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекнты. - Бийск: БГПУ им. В. М. Шукшина, 2008. - С. 116-118 (0,18 п. л.).
3. Шумарина М. Р. Метаязыковая рефлексия в современном городском фольклонре // Активные процессы в различных типах дискурсов: функционирование единниц языка, социолекты, современные речевые жанры: матер. Междунар. конфер. 18-20 июня 2009 г. - М.; Ярославль,Ремдер, 2009. - С. 558-562 (0,31 п. л.).
4. Шумарина М. Р. Метаязыковая рефлексия в фольклорном тексте // Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Междунар. конгресс исследователей

44

рус. языка (Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, филол. фак-т, 20-23 марта 2010 г.): труды и материалы. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010. - С. 837-838 (0,2 п. л.).

1. ШумаринаМ. Р. Язык/речь как фрагмент национальной картины мира (на матенриале малых жанров фольклора) // Русская словесность в поисках национальной идеи: матер, междунар. науч. симпозиума (Волгоград, 6-9 июля 2007). - Волгонград: Изд-во ФГОУ ВПО ВАГС, 2007. - С. 19-23 (0,5 п. л.).
2. Шумарина М. Р. К вопросу о метаязыковой рефлексии носителя городского просторечия // Язык города: матер. Междунар. научно-практич. конфер (8-9 нонября 2007 г.). - Бийск: БПГУ им. В. М. Шукшина, 2007. - С. 178-181 (0,19 п. л.).
3. Шумарина М. Р. Народное речеведение в русских пословицах и поговорках // Вопросы речеведения в школьном и вузовском преподавании: сб. науч. ст. - Банлашов: Николаев, 2007. - С. 48-51 (0,25 п. л.).
4. Шумарина М. Р. (в соавторстве с С. И. Шумариным) Наивная лингвистика и уроки русского языка // Актуальные проблемы преподавания русского языка в школе и вузе: сб. матер. Всерос. научно-практич. конфер. - Мичуринск: МГПИ, 2008. - С. 312-316 (0,3 п. л.; степень участия Шумариной М. Р. - 50%).
5. Шумарина М. Р. Современный анекдот как форма рефлексии языковой личнонсти (манифестация языковой и культурной идентичности) // Проблемы общей и частной теории текста: сб. науч. статей. - Бийск: БПГУ им. В. М. Шукшина, 2008. - С. 138-142 (0,25 п. л.).
6. Шумарина М. Р. Фольклорный текст на уроке русского языка (к проблеме форнмирования культуроведческой компетенции) // Русская словесность как основа возрождения русской школы: матер. Междунар. научно-практич. конфер. (Линпецк, 21-23 сент. 2007 г.). -Липецк: ЛГПУ, 2008. - С. 280-285 (0,38 п. л.).
7. Шумарина М. Р. Метатекстовые маркеры в художественном тексте // Текст. Структура и семантика: докл. XII междунар. конфер. - М.: ТВТ Дивизион, 2009. -Т. 1.-С. 226-231 (0,3 п. л.).
8. ШумаринаМ. Р. Рефлексив в художественном тексте: сущность и формальная типология // Теоретические и прикладные аспекты современной филологии: мантер. XIV Всероссийских филологических чтений имени проф. Р. Т. Гриб (1928-1995). - Красноярск, 2009. - Вып. 9. - С. 173-178 (0,38 п. л.).
9. Шумарина М. Р. Метаязыковая рефлексия в художественном тексте // Актуальнные проблемы преподавания русского языка в школе и вузе: сб. матер. Всерос. науч.-практич. конфер. - Мичуринск: МГПИ, 2008. - С. 342-346 (0,34 п. л.).
10. Шумарина М. Р. Языковая рефлексия в художественном тексте (обзор основных аспектов проблемы) // Поэтика художественного текста: матер. Междунар. заочнной науч. конфер.: в 2 т. - Борисоглебск: БГПИ, 2008. - Т. 1. Язык. Текст. Культура. - С. 265-271 (0,5 п. л.).
11. Шумарина М. Р. Метаязыковая рефлексия писателя: Лермонтов о языке и речи // Лермонтовские чтения на Кавминводах - 2008: матер. Междунар. научнной конфер. М. Ю. Лермонтов в русской и мировой культуре. - Пятигорск: ПГЛУ, 2009. - С. 53-57 (0,3 п. л.).
12. Шумарина М. Р. Рефлексивы в Герое нашего времени М. Ю. Лермонтова [Электронный ресурс] // Русистика, ру: специализированный информационный ресурс по русской словесности. Опубликовано: December 03 2009 22:48:02. -URL:
13. Шумарина M. P. Русская лексика как объект рефлексии писателя // Слово и текст в культурном сознании эпохи: сб. науч. трудов. - Вологда: ВГПУ, 2008. - Ч. 1. - С. 303-308 (0,38 п. л.).