Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории
Кулаки в социальной политике государства в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг. (на материалах Северного края)
Автореферат докторской диссертации по истории
На правах рукописи
Доброноженко Галина Федоровна
аКулаки в социальной политике государства
в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг.
(на материалах Северного края)
Специальность 07.00.02 - Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Архангельск
2010
Работа выполнена на кафедре Отечественной истории Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
Научный консультант:аа доктор исторических наук, профессор
Н.А. Ивницкий
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Н.Л. Рогалина
доктор исторических наук, профессор
заслуженный деятель науки РФ
Г.Е Корнилов
доктор исторических наук, профессор
В.А. Саблин
Ведущая организация:аа Институт языка, литературы и истории Коми научногоа центра Уральского отделения Российской академии наук
Защита состоится ___________________ 2010 г. в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 212. 191. 02. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 163006, г. Архангельск, ул. Смольный Буян, д.7., учебный корпус № 2, ауд. 201.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова.
Автореферат разослан ЕЕЕЕЕ.. 2010 года
Ученый секретарь диссертационного совета,
доктор исторических наук, профессораа Ф.Х. Соколова
I. Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования определяется научно-познавательной целесообразностью. Потребность переосмысления сложившихся ранее представлений на социальную политику государства в отношении группы лкулаки обусловлена противоречием между большим объемом историко-эмпирического материала и недостаточной степенью ее теоретического анализа и обобщения в системном виде. Поэтому важным аспектом актуальности является необходимость разработки новых теоретических подходов на основе различных концепций и теорий, применяемых в современных социальных науках. Практически-политическая актуальность исследования определяется необходимостью осмысления социально-генетического наследия, которое лдосталось современному обществу. Модернизационные процессы, происходящие в стране, актуализируют интерес исследователей к анализу опыта российских модернизаций, в том числе и лсоветской модели 1920Ц1930-х гг. Изучение истории крестьянства в годы драматических преобразований в аграрной сфере 1930-х гг. имеет актуальное нравственное значение. Забвение своей истории, а тем более ее самых мрачных страниц, обернувшихся разорением, унижением и уничтожением миллионов наших соотечественников, чревато повторением пережитой трагедии.
Степень научной разработанности темы. В основу историографического обзора литературы, анализ которой представлен в первой главе диссертации, положен хронологический принцип.
На основе качественных изменений в уровне теоретического осмысления темы, состояния источниковой базы и круга изучаемых вопросов в развитии историографического процесса в советский период автор выделяет три этапа.
Основной качественной характеристикой первого этапа (1930-е - середина 1950-х гг.) является постановка исследований в жесткие идеологические рамки соответствия лгенеральной линии партии. Публикации, изданные в 1930Ц1940-е гг., носили пропагандистский характер и не оказали влияния на последующее развитие исследовательских работ. Первые работы, имевшие историографическое значение, вышли в конце 1940 - первой половине 1950-х гг.
Серьезные сдвиги в единомыслии ученых приходятся на вторую половину 1950 - середину 1960-х гг. В годы лхрущевской оттепели были опубликованы исследования, выводы и положения которых ставили под сомнение основные положения лсталинской концепции коллективизации.
Во второй половине 1960 - первой половине 1980-х гг. историки-аграрники вновь были поставлены в жесткие идеологические рамки. Однако исследования историков-лшестидесятников стали историографическим фактом и восстановить лсталинскую концепцию в полном объеме не удалось. Резко увеличилось количество исследований, появились фундаментальные издания по аграрной истории, не потерявшие своей научной значимости и сегодня.
Постсоветский период в развитии научной историографии аграрной истории, как и всей отечественной исторической науки, в решающей степени явился результатом идейных, социально-политических и экономических перемен, происходивших в стране. Радикально обновляется источниковая база и расширяется проблематика исследований, идет процесс активного концептуального переосмысления истории российской деревни.
Историографический обзор литературы по теме диссертационного исследования предполагает анализ: 1) теоретических моделей группы лкулаки как объекта научного анализа, 2) социальной политики в отношении группы лкулаки как предмета исследований в исторической литературе.
Характеристика теоретических подходов, применяемых при изучении социальной группы лкулаки, позволяет сделать следующие выводы.
В современной литературе доминирует традиционный объективистский подход, рассматривающий категории социальной политики государства как теоретические слепки реальных социальных групп (лкулаки, лсередняки, лбедняки), как они понимались в 1920Ц1930-е гг.
Историки-лобъективисты признают существование в нэповской деревне социальной группы лсельские эксплуататоры (лкулаки), после ликвидации которой (в конце 1920 - начале 1930-х гг.) экспроприировались хозяйства середняков и бедняков. Следовательно, термином лкулак называются две разные по своему социальному составу группы: в 1920-е гг. - лсельские эксплуататоры, первой половине 1930-х - лтрудовые крестьяне. Противоречие между традиционной трактовкой группы лкулаки и утверждением о массовом раскулачивании крестьян, принадлежащих к другим социальным группам, историки-лобъективисты пытаются разрешить изменением терминологии в отношении раскулаченных крестьян (лзажиточные). Современное состояние с используемой историками системы терминов и понятий свидетельствует о необходимости переосмысления объективистского подхода.
Противоречие между традиционным подходом и новыми представлениями о социальных границах группы лраскулаченные приводит квозникновению конструктивистской позиции,сторонники которой отрицают существование эксплуататоров (кулаков) после массовой экспроприации 1918Ц1919 гг. Кулаки Ц это идеологический персонаж, созданный в большевистской идеологии.
В 1990-е гг. появились исторические исследования, в которых при анализесоциальной дифференциации российского общества проявиласьновая интегративная тенденция. Высказывается мнение об определяющей роли в структурировании социального пространства советского государства, которое в условиях слома старой социальной структуры и создания новой присвоило себе все объективные классовообразующие функции общества. Признается создание административными мерами государства новых социальных групп (лспецпереселенцы, лколхозное крестьянство и пр.).
Изучение исторических знаний о социальной политике государства в отношении группы лкулаки в общероссийской литературе позволяет диссертанту сделать следующие выводы. Исследователи активно изучают формы государственного принуждения в отношении крестьян при проведении налоговых и заготовительных кампаний конца 1920 - первой половины 1930-х гг. В научный оборот введен новый комплекс исторических источников, раскрывающих политические репрессии по решениям органов исполнительной власти и ОГПУ при проведении политики лликвидации кулачества как класса. Одной из малоизученных проблем следует признать эволюцию признаков кулацких хозяйств в законодательстве и социальной практике 1928Ц1936 гг. Фрагментарно затрагиваются вопросы, связанные с репрессиями по решению судебных органов при проведении политики лликвидации кулачества как класса. По-прежнему не принадлежит к приоритетным темам исследований социальная политика в отношении группы лкулаки в 1933Ц1936 гг.
Для современных исследований историков-аграрников Европейского Севера характерно заметное расширение тематики и формирование системных исторических представлений о процессе раскрестьянивания в 1930Ц1960-е гг. В исследованиях, посвященных социальной политике в отношении единоличников, приводятся отдельные сведения, касающиеся кулацких хозяйств. В центре внимания историков - административное раскулачивание в начале 1930-х гг. и история депортации раскулаченных семей из других регионов страны в Северный край. Не стала предметом специального анализа проблема социальных границ группы лкулаки. К числу тематических лакун следует отнести дискриминационные меры и экспроприацию кулацких хозяйств за невыполнение государственных повинностей, репрессии по решению судебных органов.
Из вышесказанного следует, что в региональной литературе отсутствуют обобщающие исследования социальной политики в отношении группы лкулаки в Северном крае в конце 1920 - первой половине 1930-х гг.
Объектом исследования является социальная группа лкулаки.
Слово лкулак, появившееся в середине XIX в., употреблялось в деревне как бранное, соответствующее лплуту и лнегодяю. Презренную кличку лкулак получали крестьяне, имевшие нечестный, нетрудовой доход (ростовщики, скупщики и торговцы) . Слово, применяемое для негативной оценочной характеристики односельчан, не являлось понятием, используемым в деревне в отношении какой-либо социальной группы крестьян.
В художественно-публицистической и научной литературе противопоставлялись кулаки (ростовщики и торговцы) и зажиточные мужики (крестьяне-земледельцы), лкулаческие и производственные методы хозяйствования. Кулаком считали зажиточного крестьянина, в хозяйстве которого доминировали торговая и ростовщическая формы капитала .
В.И. Ленин в работах дореволюционного периода также выделял два типа сельской буржуазии: торгово-ростовщическая (лкулаки) и лкапиталистические предприниматели (лзажиточные хозяева). Кулака-ростовщика В.И. Ленин считал исторически преходящим типом буржуазии, соответствующим незрелым формам капитализма в деревне .
В программных документах власти в годы военного коммунизма термин лкулак стал использоваться для обозначения лклассового врага, который трактовался как синоним понятия лкрестьянская буржуазия .
Синонимичность терминов лкулак и лкрестьянская буржуазия (лсельские эксплуататоры) утверждается в отечественной литературе с 1930-х гг.
Одним из наиболее сложных и принципиальных является вопрос о соответствии большевистской трактовки группы (лкласса) лкулачество социальным реалиям исследуемого периода.
В основе авторской концепции лежит положение, что социальные рамки группы лкулаки как объекта политики государства в конце 1920Цпервой половине 1930-х гг. были значительно шире социальных рамок официально декларируемой социальной категории лкулаки как лсельских эксплуататоров. Диссертант считает необходимым отказаться от использования терминов лкулаки и лсельские эксплуататоры как синонимов. Кулаки - это социальная группа крестьян, подвергшаяся дискриминации и репрессиям по социально-политическим мотивам.
Предметом исследования является политика государства в отношении социальной группы лкулаки в 1928Ц1936 гг.
Социальная политика государства направлена на регулирование социальной структуры и представляет собой совокупность разноуровневых управленческих воздействий на жизнедеятельность различных групп населения с целью обеспечения стабильности политической власти и воспроизводство тех социальных ресурсов, из которых она черпает себе поддержку . Цели и социальные приоритеты политики определяются государственной идеологией.
В основе советской модели социальной политики лежала большевистская идеология, которая определяла цели власти и факторы, способствующие или препятствующие реализации этой цели. Важнейшим элементом идеологии было представление о том, какие социальные группы являются опорой государства (лсоюзники), а какие играют разрушительную роль (лвраги).
Социальная политика государства в деревне была направлена на повышение политико-административными средствами статуса группы, воспринимаемой как ллояльная, и понижение статуса или ликвидацию (в годы военного коммунизма и коллективизации) группы, воспринимаемой как лвраждебная.
Предмет исследования охватывает следующие ключевые проблемы: 1) конструирование идеологемы лкулак в программно-политических документах правящей партии; 2) создание социально-правовой модели группы лкулаки с помощью законов и подзаконных актов, в которых конструируются социальные границы и социальный статус группы; 3) социальная практика государства в отношении группы лкулаки, направленная на превращение идеологического конструкта в реальную социальную группу крестьян.
Детальное рассмотрение всех аспектов социальной политики в отношении группы лкулаки в рамках одной работы невозможно. Поэтому автору пришлось сделать некоторые ограничения. Во-первых, в работе не ставится задача изучения всех дискриминационных мер, применяемых к кулакам. Основное внимание сосредоточено на характеристике дискриминации кулаков при определении государственных заданий и повинностей, за которыми неизбежно следовали репрессии за их невыполнение. Во-вторых, в диссертации не рассматривается история функционирования кулацкой ссылки в Северном крае и социальная политика в отношении социально-правовой группы лспецпереселенцы.
Целью диссертацииявляется комплексное исследование целей, механизма и результатов социальной политики в отношении группы лкулаки в 1928Ц1936 гг. В соответствии с поставленной целью автор решает следующие основные задачи:
- дать оценку основным методологическим подходам, применяемым исследователями при изучении социальной группы лкулаки, разработать авторскую концептуальную модель исследования темы;
- обобщить исторические знания для выяснения степени исследования проблемы и повышения информационного обеспечения данной работы;
- сформировать репрезентативную источниковую базу по теме исследования;
- изучить идейно-политические основы социальной политики государства в отношении группы лкулаки и конструирование идеологемы лкулак в программно-политических документах правящей партии;
- раскрыть особенности социальной политики в отношении группы лкулаки в годы военного коммунизма и в нэповский период;
- показать конструирование социальных границ и социально-правового статуса группы лкулаки, законодательную базу и нормативно-правовые аспекты социальной политики государства в конце 1920 - первой половине 1930-х гг.;
- изучить эволюцию и особенности социальной практики в отношении группы лкулаки на материалах Северного края.
Хронологические рамки исследования ограничены периодом 1928Ц1936 гг. В 1928Ц1929 гг. впервые была законодательно определена социально-правовая модель группы лкулаки (критерии идентификации и социальный статус). Объектом политики становятся конкретные лица, а применяемые к ним дискриминационные ограничения и репрессии за индивидуальный или групповой социальный статус носят политический характер. С принятием в декабре 1936 г. новой конституции, закрепившей положение об окончательном уничтожении лкласса сельских эксплуататоров, категория лкулаки была исключена из законодательства как отдельная социально-правовая группа.
Территориальные рамки исследования охватывают Северный край, образованный в январе 1929 г. (центр - г. Архангельск). В его состав вошли бывшие Архангельская, Вологодская, Северо-Двинская губернии и Коми автономная область. В прежних границах край оставался до конца 1936 г. В течение всего исследуемого периода руководство страны придавало Северному краю особое значение. Во-первых, край был определен как крупнейший регион заготовок леса, который стал одним из важнейших источников получения валюты для индустриализации. Организация крестьян в колхозы была подчинена выполнению основной лхозяйственно-политической задачи края - форсированное развитие лесозаготовок и обеспечение отрасли организованной рабочей силой (колхозниками). Экспроприация кулацких хозяйств и судебное преследование за невыполнение заданий по лесозаготовкам стали важнейшим методом проведения политики лликвидация кулачества как класса. Во-вторых, Северный край с 1930 г. стал крупнейшим регионом массовой депортации раскулаченных семей из южных районов страны, своеобразным полигоном для отработки основных методов организации и функционирования кулацкой ссылки.
Методология исследования. В диссертации проведен анализ основных концептуальных традиций в трактовке социальных структур, противостоящих в обществоведении на протяжении длительного времени, - объективистской и субъективистской, структуралистской и конструктивистской.
Авторская позиция по вопросам методологии исследования политики государства в отношении социальной группы лкулаки состоит в рассмотрении данной темы в рамках новой концепции, сформулированной в социальной теории 1970-х гг. - лструктуралистский конструктивизм. В основе новой концептуальной модели лежит стремление к диалектическому снятию противоположных подходов, преодолению пропасти субъект/объектных воззрений на социальный мир. Наиболее основательно теоретический синтез структурализма и конструктивизма проработан в трудах Пьера Бурдье .
Особенность новой концепции, развивающей классическую структуралистскую традицию, состоит в смещении акцента исследования с описания социального неравенства и социальных структур, механизма их функционирования, на процесс их формирования (конструирования).
В современной кратологии одной из основных особенностей власти признается способность властной номинации конструировать социальный мир и создавать новые социальные структуры. Власть лявляется источником (если не всех, то большинства) социальных преобразований, осознанного проектирования и корректировки общественных отношений. В этом смысле лвласть является не просто регулятором, но и конструктором социальности, средством преобразования социального (политического) пространства .
П. Бурдье ввел в социальную теорию понятие лтеоретически сконструированный класс (лкласс на бумаге), который рассматривается не как лреальный класс, а как лвозможный класс. Совокупность людей, занимающих однородные позиции, превращается в реальный коллектив в результате политической работы, лнацеленной на производство социальных классов. Возможность трансформации сконструированного класса в реальную социальную группу зависит от верности выделения лкласса на бумаге: властное конструирование групп лне может быть конструированием из ничего, лоно может быть тем более успешным, чем в большей степени базируется на реальности, <Е> на объективных связях между людьми, которые предстоит объединить .
В публикациях ученых предприняты попытки синтеза субъкт/объектных воззрений на социальную структуру российского общества, раскрываются инструменты, с помощью которых власть конструирует социальную реальность .
Сформулировать однозначно соотношение объективистских и субъективистских подходов невозможно, поскольку в одних случаях выходит на первый план один аспект, в других - второй . В обществах этакратического типа (в том числе и в Советской России) на первый план выступает конструктивистское начало. Одной из важнейших характеристик этого общества исследователи называют лсословно-слоевую стратификацию иерархического типа. Государство лструктурирует, конструирует общество и основным критерием социальной стратификации выступают отношения поданных к государству, лпозиции индивидуумов и сословных групп распределяются местом в структуре власти .
Методологической основой диссертационного исследования является теория модернизации, активно применяемая исследователями в изучении истории России/СССР. Несомненно, что объективной исторической задачей, перед решением которой оказались взявшие власть большевики, являлось осуществление индустриальной модернизации, прерванной антимодернизационным взрывом 1917 г. Большевистский социализм был продолжением и ужесточением прежней политики имперской модернизации, которая реализовывалась под другими идеологическими лозунгами.
По мнению диссертанта, социальную политику государства в 1920Ц1930-е гг. необходимо рассматривать как один из инструментов, способствующих или препятствующих осуществлению модернизации. Центральной в модернизационной теории является проблема социальных субъектов и социальной базы модернизации. Успех модернизации в огромной степени зависел от того, удалось ли носителям модернизационных идей сформировать положительный социальный консенсус. Поиски социальной поддержки лсоветской модернизации осложнялись ее идеологическим обрамлением.
В 1920-е гг. власть должна была сделать выбор, от которого зависела судьба нэповской модели модернизации: или опора на антимодернизаторские слои - малоимущих крестьян, или опора на промодернизаторские слои - состоятельных и предприимчивых крестьян. По мнению диссертанта, перманентная лчрезвычайщина в отношениях власти и крестьянства в конце 1920-х гг. - свидетельство провала попыток решить задачу социальной поддержки крестьянства, главной причиной которой была невозможность компромисса между экономической целесообразностью (решение задачи модернизации) и политической доктриной (лпостроение социализма). Результатом модернизационного срыва 1928Ц1929 гг. стал отказ от постепенной модернизации и переход к радикальной, форсированной этатистской модели, основанной на тотальном огосударствлении экономики. Коллективизация и лликвидация кулачества как класса являются подпроцессами советской модернизации, в ходе которых решалась задача накопления капиталов для индустриализации путем разорения и эксплуатации крестьянства, приведшей к созданию системы мер по выкачке сельхозпродукции на нужды промышленного строительства.
Автор решает поставленные в диссертации задачи, руководствуясь основополагающими научными принципами и методами исторического исследования. Принцип объективности налагает на исследователя обязанность выявления всей совокупности исторических фактов и их непредвзятый анализ. При этом подчеркнем, что ни один сколько-нибудь значимый факт или событие не поддается однозначной интерпретации и может быть переосмыслен в рамках иной концепции или теории. Принцип историзма предполагает изучение социальной политики как конкретно-исторического процесса, последовательно развивающегося во времени, обладающего преемственностью по отношению к предыдущему этапу (что определяет необходимость лвыходить за пределы хронологических рамок исследования), порождающего в ходе собственной эволюции новую традицию и, в свою очередь, являющегося предпосылкой последующих процессов. Принцип системности требует рассмотрения общества как системной целостности. Изучая политику государства, направленную на регулирование социальной структуры как составной части функционирования всей государственно-политической системы конца 1920Цпервой половины 1930-х гг., необходимо видеть всю совокупность взаимосвязей, определяющих социальную сферу и позволяющих ей, в свою очередь, оказывать детерминирующее воздействие на те или иные стороны жизнедеятельности общества.
В работе применялся проблемно-хронологический метод, позволивший выделить ключевые проблемы предмета исследования и рассмотреть их в хронологической последовательности. На основе применения историко-генетического метода раскрыты причинно-следственные связи между историческими событиями и явлениями, проанализирована динамика изменений и показана преемственность в социальной политике государства в различные временные отрезки. Историко-сравнительный и историко-типологический методы позволили путем использования исторических сравнительных параллелей и типологического сравнения проанализировать предмет исследования в широкой исторической ретроспективе и, сопоставив центральную и региональную составляющие политики в разные хронологические периоды, выявить общее и особенное в политике государства в отношении социальной группы лкулаки. Из методов смежных наук применялись: метод структурно-функционального анализа, метод описательной статистики и первичной статистической обработки данных, социально-психологический метод.
Источниковая база исследования представлена разнообразными источниками, детальный анализ которых приведен в первой главе диссертации. В основу анализа источников положена их традиционная видовая классификация. К документам официального происхождения отнесем программные и директивные партийные документы, законодательные документы, делопроизводственные материалы центральных и региональных властных органов, судебно-следственную документацию, периодическую печать и др. Несомненное предпочтение отдавалось комплексам архивных документов, извлеченных из 105 фондов 8 российских архивов. При выявлении архивных источников применялся метод фронтального просмотра больших документальных комплексов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.
В исследовании широко представлены документы личного происхождения: заявления и жалобы крестьян в государственные органы и письма в редакции газет, выявленные в архивных фондах, а также воспоминания современников, записанные исследователями, в том числе и автором диссертации.
Научная новизна исследования состоит прежде всего в предпринятой попытке системного изучения группы лкулаки как объекта социальной политики государства в 1928Ц1936 гг.
Впервые в отечественной литературе политика государства в отношении социальной группы лкулаки рассматривается в логическом единстве трех основных проблем: идейно-политические основы социальной политики и конструирование идеологемы лкулак в программно-политических документах; создание социально-правовой модели группы лкулаки; социальная практика, направленная на превращение идеологического конструкта в реальную социальную группу крестьян.
Диссертация является первым в историографии Европейского Севера России комплексным исследованием группы лкулаки как объекта социальной политики государства в данных территориально-хронологических рамках (Северный край в конце 1920 - первой половине 1930-х гг.).
Впервые в региональной историографии исследуются признаки идентификации кулаков в решениях региональных органов управления и социальной практике; система государственных повинностей крестьян и репрессии по решению судебных органов в хронологических рамках всего рассматриваемого периода; выселение кулацких семей из районов постоянного проживания в северные районы края. Введение в научный оборот новых комплексов исторических источников позволило расширить существующие в региональной историографии представления о механизме проведения политики лликвидации кулацких хозяйств по решению органов исполнительной власти и ОГПУ.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Определяющую роль в структурировании социального пространства советского общества играло государство, создававшее новые конфигурации социальной структуры. В основе социального конструирования в постреволюционной России/СССР лежал идеологический проект, определявший цели (лпостроение социализма), лсоюзников и лврагов новой власти. Идеологические конструкции превращались в объективные социальные структуры, когда становились ориентиром в социальной политике государства. Усилия власти были направлены на повышение политико-административными средствами социального статуса групп, воспринимаемых как ллояльные, и понижение статуса (или ликвидацию) групп, оцениваемых как лвраждебные.
2. В годы военного коммунизма в программно-политических документах различается два типа крестьян-собственников по социально-политическому признаку: сторонники и противники новой политики в деревне. Для обозначения крестьян, сопротивляющихся государственной хлебной монополии и объявленных лврагами, стал использоваться термин лкулак, применяемый как синоним понятия лкрестьянская буржуазия.
Большевики создали теоретическую модель лкласса кулаки и наделили ее определенными социальными и политическими характеристиками. Кулаки - это социально-политическая группа крестьян, сконструированная по идейно-политическим критериям для устранения потенциальных и реальных противников политики власти в деревне.
В результате политики лклассового террора, направленного на ликвидацию группы лкулаки, идеологический конструкт превращается в реальную социальную группу крестьян с общими интересами, толкаемой к общему типу реакции на политику власти, с общей трагической судьбой. В этой социальной группе крестьян, подвергавшейся дискриминации и репрессиям, были представители разных групп сельского населения, однако несомненно, что зажиточные крестьяне и сельские эксплуататоры в ней преобладали.
3. Социальная политика в нэповский период была направлена на регулирование социально-экономических процессов, ограничение, недопущение усиления капиталистического уклада. Объектом ограничительной политики были социальные отношения, а не конкретные лица за социальную принадлежность к кулакам. Кулаки как самостоятельная социальная группа не была законодательно оформлена и потому не имела четких социальных границ.
4. В 1928Ц1929 гг. впервые со времен Гражданской войны в программно-политических документах кулак конструируется не только как сельский эксплуататор, но и как лвраг экономической политики Советской власти. В законодательстве впервые были сконструированы социальный статус и социальные границы группы лкулаки, определен механизм отбора крестьян, попадающих в эту часть социального пространства. Особенность социальной политики состояла в том, что дискриминационные меры и политические репрессии применялись к крестьянам за индивидуальный статус (лкулак), а не за принадлежность к групповой статусной позиции (лкулаки). В Северном крае дискриминационные меры в отношении кулаков перерастают в массовые репрессии (экспроприация хозяйств в административном порядке и привлечение кулаков к судебной ответственности) с осени 1929 г.
5. В конце 1929 г. была провозглашена задача ликвидации лкласса единоличное крестьянство и создание лкласса колхозное крестьянство. На первом этапе (1930Ц1932 гг.) реализация этой стратегической задачи шла под лозунгом лликвидация кулачества как класса. В официальном названии политики определены ее основная цель и особенность - ликвидации за групповой социальный (лклассовый) статус подлежали хозяйства, признанные кулацкими.
Формы внесудебных репрессий, осуществляемых по решению органов исполнительной власти и ОГПУ, определялись в зависимости от приписывания кулака к одной из трех категорий на основании политического (мера лояльности политике власти) и социального (степень зажиточности) признаков. Репрессии по решению судебных органов носят политический характер: наказание крестьянина определялось не только совершенным им лпреступлением (социально-опасным действием), но и его социальным статусом.
Самыми массовыми формами насилия в отношении кулаков в Северном крае были дискриминация и репрессии при выполнении государственных заданий и повинностей. В северной деревне депортация раскулаченных семей в административном порядке в первой половине 1930 г. не приобрела массового характера; крупномасштабная операция по выселению разворачивается летом 1931 г. В 1930Ц1932 гг. было репрессировано подавляющее большинство крестьян, отнесенных к кулакам.
6. В программно-политических партийных документах 1933Ц1934 гг. конструируется новый образ лклассового врага в крестьянстве. Врагами объявляются единоличники, не выполняющие государственных заданий и занимающиеся лспекуляцией, лбывшие колхозники, исключенные из колхоза за лвредительскую, подрывную работу. За счет этих лантисоветских, антигосударственных элементов расширялись социальные границы группы лкулаки.
Социальная политика в деревне в 1933Ц1936 гг. была направлена не только на ликвидацию крестьянских хозяйств, отнесенных к кулакам, но и ликвидацию оставшихся в деревне хозяйств крестьян-единоличников. За невыполнение государственных повинностей применялись репрессии по решению органов исполнительной власти и судебным приговорам, в результате которых хозяйства экспроприировались, а трудоспособные единоличники привлекались к судебной ответственности.
Социалистические преобразования сельского хозяйства завершались ликвидацией лкласса мелкобуржуазное крестьянство и созданием нового лкласса - лколхозное крестьянство.
Теоретическая значимость исследования. Впервые в отечественной исторической науке осуществлен системный анализ социальной политики государства в отношении группы лкулаки в рамках новой концептуальной модели, в основе которой лежит положение об определяющей роли государства в структурировании социального пространства России/СССР.
Особенность проведенного исследования состоит в смещении акцента с описания механизма функционирования социальной политики в отношении группы лкулаки на анализ властного проектирования (идеологического конструкта) и целенаправленной социальной политики государства по формированию новой социальной группы крестьян.
Диссертационное исследование позволило преодолеть существующее в отечественной историографии противоречие между традиционной трактовкой социальной группы лкулаки как сельских эксплуататоров и новыми представлениями о социальном облике группы крестьян, ликвидированной за социальную принадлежность к кулакам. Диссертант определяет социальную группу лкулаки как реальную социальную общность, состоящую из разных групп сельского населения, подвергавшуюся дискриминации и репрессиям по социально-политическим мотивам.
Реконструкция на примере социальной группы лкулаки механизма конструирования социальных структур применима с большими или меньшими коррективами к широкому спектру проблем истории социального неравенства в России/СССР.
Практическое значимость исследования. Основные положения и выводы могут способствовать целям дальнейшего развития исторического знания и использоваться в научных работах. Результаты исследования предназначены и для разработки современных учебных курсов по российской истории и спецкурсов по указанной проблематике.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения диссертации изложены в трех монографиях, четырех главах коллективных монографий, в шести сборниках документов, в которых имеются большие исследовательские разделы, а также в семи статьях, опубликованных в ведущих научных журналах и изданиях в соответствии с перечнем ВАК Министерства образования и науки РФ. Всего по теме исследования опубликовано 70 работ общим объемом около 360 печ. л. Отдельные аспекты и положения нашли отражение в выступлениях более чем на 30 международных, общероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях. Основные положения и выводы исследования апробированы в докладах диссертанта на заседании кафедры отечественной истории XX - начала XXI вв. Московского государственного университета (май 2007 г.) и кафедры отечественной истории Поморского государственного университета (ноябрь 2009 г.). Конкретно-исторический материал по теме исследования был использован при разработке автором программы поисковой работы по составлению списка кулаков Коми области, опубликованного в издании Покаяние: Мартиролог (Т. 6).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.
II. Основное содержание работы
Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, ее объект и предмет, цель и основные задачи исследования, показывается степень научной разработанности темы, определяются хронологические и территориальные рамки, источниковая база, раскрывается методология исследования, сформулированы основные положения, которые выносятся на защиту, показана научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.
В первой главе Историография и источниковая база темы исследования дан детальный историографический обзор литературы и анализ основных комплексов исторических источников.
В главе рассматриваются теоретические модели группы лкулаки как объекта научного анализа в отечественной литературе. В советской науке исследование социальных структур развивалось в рамках объективистского подхода, который по-прежнему доминирует в современной литературе. Историки-лобъективисты придерживаются мненияо расслоении крестьянства в 1920-е гг. на социально различающиеся слои, среди которых были и эксплуатируемые, и эксплуатирующие.
Все более популярным становится мнение, что после осени 1929 г. не осталось хозяйств, имевших лкулацкие признаки; фактическое раскулачивание уже состоялось . Большинство историков-лобъективистов полагают, что социально-имущественная группа лкулаки прекратила свое существование к лету 1930 г., и в 1931Ц1932 гг. реально функционирующих кулацких хозяйств уже не было; раскулачиванию подвергались лтрудовые хозяйства (зажиточные, середняки и бедняки) . Термин лкулак лвсе больше терял социально-экономическое значение и превращался в политический жупел борьбы с крестьянством, под него подгонялись все крестьяне, недовольные проводившейся политикой. К кулакам относили крестьян по политическому признаку; кулак уже лне реальный социальный персонаж, а мифическая фигура . Общепринятым является утверждение, что только незначительная часть раскулаченных крестьян принадлежала к эксплуататорскому слою деревни. Следовательно, социальные рамки объекта политики лликвидация кулачества как класса были значительно шире социальных рамок группы лсельские эксплуататоры.
Явное противоречие между общепризнанным определением лкулак - сельский эксплуататор и утверждением о раскулачивании крестьян, принадлежащих к разным социальным группам, историки пытаются разрешить изменением терминологии. Слово лкулак берется в кавычки или используется термин лзажиточный. Использование нового термина подразумевает, что раскулачиванию подвергались преимущественно состоятельные хозяйства, что не соответствует выводам исследователей о раскулачивании не только зажиточных, но и середняков и бедняков.
Трактовка историками-лобъективистами группы лкулаки позволяет сделать следующие выводы: 1) новые оценки социального состава раскулаченных крестьян не укладываются в традиционную схему лкулаки как социальный слой сельских эксплуататоров; 2) противоречие между новым фактическим материалом и объективистской концепцией и пытаются (не осознанно!) разрешить историки, используя новую терминологию. Состояние терминологической неопределенности, Ц как справедливо замечает С.А. Красильников, - есть отражение неопределенности концептуальной ; 3) современное состояние с используемой системой терминов и понятий свидетельствует, что произошло накопление критической массы нового исторического материала, когда требуется переосмысление объективистского подхода; 4) не вызывает сомнения, что в периоды открытого противостояния власти и крестьянства (в годы военного коммунизма и коллективизации) количество крестьян, получивших клеймо лкулак, значительно превышало официальную статистику сельских эксплуататоров. Под лозунгом борьбы с сельской буржуазией власть вела борьбу с другой социальной группой и по качественным, и по количественным показателям. Поэтому представляется необходимым отказаться от определения терминов лкулак и лсельские эксплуататоры как синонимов.
Противоречие между традиционной трактовкой социальной группы лкулаки и новыми данными о социальном облике группы крестьян, репрессируемой как лкулаки, приводит краспространению конструктивистской позиции, возникновение которой исследователи-лобъективисты объясняют стремлением историков лотмежеваться от пресловутого "классового подхода". И.Е. Зеленин, критикуя ученых, пытающихся лсконструировать иные принципы выделения групп и слоев доколхозной деревни, пишет: лне надо путать объективные исторические процессы и идеологические установки политической элиты .
Историки-лконструктивисты утверждают, что после 1918Ц1919 гг. лникакой сельской буржуазии не существовало, лкулаки Ц это лмиф, лидеологический персонаж. В 1930-е гг. репрессии были направлены против широких слоев крестьянства и основным критерием отнесения к кулакам (кроме имущественного) был политический (отношение к власти) .
Следовательно, при всех различиях в оценках характера дифференциации крестьянства в 1920-е гг. позиции сторонников двух теоретических подходов, оцениваемые ими как лпротивоположные и лнесовместимые, сходятся при трактовке группы крестьян, репрессированной за социальный статус лкулак.
В современной литературе как одна из актуальных задач теории истории определяется необходимость преодоления разрыва между объективным и субъективным в содержании исторического процесса .
Появились исследования, в которых при анализе социальной дифференциации советского общества проявилась новая интегративная тенденция.По мнению И.Б. Орлова и А.Я. Лившина лв условиях слома старой социальной структуры и создания новой государство присвоило себе все объективные классовообразующие функции общества .
В.М. Самосудов считает, что в социальной структуре советского общества существовала особая социальная группа населения - лспецпереселенцы, созданная административными мерами государства . Наиболее ярким примером властной номинации исследователи называют создание социальной общности лколхозное крестьянство, которая сначала была сконструирована идеологическими средствами, а потом строилась административно-политическими средствами на основе планов и директив .
Ш. Фицпатрик, рассматривая проблему лклассовой идентичности в послереволюционной России, показывает особенности феномена лприписывания (лзачисления) в лкласс, важнейшим аспектом которого был институт лклассового клейма. В результате лприписывания к классу появляются социальные образования, которые автор характеризует как лсоветские сословия (лклассы-сословия) . К заключению о формировании в результате активного и целенаправленного переструктурирования всех общественных элементов по сути сословной структуры пришли российские исследователи .
В главе дана характеристика этапов накопления исторических знаний по истории социальной политики в отношении группы лкулаки.
Первые работы, имевшие историографическое значение, вышли в свет в конце 1940 - первой половине 1950-х гг. . Для них было характерно фактически полное отсутствие использования архивных документов и подмена аналитических приемов изучения темы иллюстрированием бесконечного множества цитат, подтвержденных немногочисленными примерами.
В годы лхрущевской оттепели в отечественной литературе обозначились два направления: официальное и альтернативное. Диссертант акцентирует внимание на исследованиях ученых альтернативной концепции, в которых были сформулированы положения и высказывались идеи, представляющие особую значимость для оценки современного этапа историографии.
Историки впервые изучают дискриминационные меры в отношении кулаков в конце 1920-х гг. в земельной, налоговой, кредитной и кооперативной политике . Признается применение карательных мер при проведении хлебозаготовок в отношении широких слоев крестьянства, высказывается утверждение, что налоговая и заготовительная политика в конце 1920-х гг. становится средством массовой экспроприации кулацких хозяйств .
Региональная историография социальной политики в конце 1920-х гг. представлена главным образом содержательными (с точки зрения использования большого конкретно-исторического материала) исследованиями В.Н. Давыдова, анализирующего проблему на материалах Коми области . Отдельные сведения о лклассовой борьбе приводятся в работах архангельских историков .
В годы лхрущевской оттепели выходят первые серьезные научные исследования, раскрывающие политику лликвидации кулачества как класса. Анализируются документы комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по коллективизации и специальной подкомиссии о кулаке (декабрь 1929 г.), директивы, регламентирующие порядок проведения выселения раскулаченных . Н.А. Ивницкий ввел в научный оборот документы, выявленные в Особых папках ЦК ВКП(б) в кремлевском Архиве Политбюро ЦК КПСС .
Политика в отношении кулаков в начале 1930 г. рассматривалась главным образом в контексте проблемы лперегибов и ошибок. Исследователи пишут о лрасширительном толковании понятия "кулак", применении репрессий к середнякам, в результате чего раскулачивание лстало превращаться в рассереднячивание . Свое несогласие с общепринятым утверждением о ликвидации лперегибов к лету 1930 г. высказал Н.И. Немаков .
Изучая главным образом год лвеликого перелома, исследователи впервые обращаются и к некоторым сюжетам истории раскулачивания и выселения в 1931Ц1932 гг. (Ф.А. Каревский, В.А. Сидоров, Ю.А. Мошков, Н.И. Немаков).
В литературе преобладало мнение, что политика лликвидации кулачества как класса охватывала период с конца 1929 до 1932 гг. и к концу первой пятилетки эксплуататорские хозяйства прекратили свое существование в большинстве районов страны. Социальная политика в годы второй пятилетки описывалась главным образом в контексте лклассовой борьбы с лзамаскировавшимися кулаками и их сторонниками, которые лразлагали колхозы изнутри.
Особенностью изучения истории проведения политики лликвидации кулачества в Северном крае является введение в научный оборот конкретно-исторического материала в публикациях общесоюзного характера (Н.А. Ивницкий, В.А. Сидоров и др.). В монографии Н.Н. Немакова впервые в региональной литературе на основе архивных документов анализируются директивы партийных органов Северного края, описывается процесс раскулачивания в Вологодском округе. В работах ученых научных центров Европейского Севера фактографический материал отсутствует. Ограничившись общими словами о раскулачивании зимой 1930 г., историки даже не упоминают о проведении этой политики в последующие годы.
Подводя итоги второго этапа, отметим, что историки-лшестидесятники, вынужденные следовать официальной идеологической трактовке и обходить лострые углы, пытались максимально наполнить свои работы новым конкретным материалом. Уникальность введенных в научный оборот источников, добротная и логически выстроенная фактология ставили под сомнение основные положения лсталинской концепции и сыграли огромную роль в концептуальном пересмотре истории коллективизации и политики в отношении кулацких хозяйств в современной литературе.
Третий этап (вторая половина 1960 - середина 1980-х гг.)назван в современной литературе лвременем исторического ренессанса сталинизма. Однако, несмотря на жесткий идеологический диктат, восстановить в полном объеме лсталинскую концепцию не удалось.
Новаторский характер носили исследованияВ.П. Данилова . Социальной политике в отношении лкласса кулачество во второй половине 1920-х гг. посвящены работы Н.Л. Рогалиной и Ю.С. Калинина .
Политика наступления на кулацкие хозяйства в 1928Ц1929 гг. рассматривается в отдельных разделах монографий, раскрывающих проведение лликвидации кулачества и в коллективных обобщающих работах . Приводится большой фактический материал о массовом применении чрезвычайных мер в деревне, сведения о количестве экспроприированных и осужденных кулаков .
В 1970-е гг. издаются монографические исследования, посвященные истории политики в отношении кулаков в начале 1930-х гг. (Н.Я. Гущин, И.Я. Трифонов и др.). Заметным явлением стала публикация монографии Н.А. Ивницкого, в которой дана наиболее популярная среди исследователей периодизация этапов политики лликвидации кулачества как класса
Придерживаясь официального тезиса о тесной взаимосвязи политики лликвидации кулачества с проведением коллективизации, историки считали, что их начальный и конечный рубежи в целом совпадают. Высказывалась и неординарная для того времени позиция: ликвидация лкулачества началась со времен Октябрьской социалистической революции и охватила весь переходный период от капитализма к социализму (1917Ц1937 гг.) .
В годы лзастоя в целом не изменилась оценка социальной политики в годы второй пятилетки (борьба лс отдельными кулацкими и другими классово-чуждыми элементами). В монографиях Н.Я. Гущина, по-видимому, впервые в советской литературе подвергнута критике сталинская теория лобострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму.
В историографии Европейского Севера России произошли некоторые позитивные сдвиги: издаются монографии и серии статей, посвященные истории северной деревни в начале 1930-х гг., очерки по истории партийных организаций. В большинстве публикаций, которые носят историко-партийный характер, акцентируется внимание на вопросах лклассовой борьбы и почти не приводится конкретно-исторический материал . Наиболее развернутая характеристика темы дана Л.С. Шабаловой .
Подводя итоги третьего этапа, отметим, что, несмотря на сковывающие историков внешние условия их деятельности, произошли существенные позитивные сдвиги в изучении темы. Исследования В.П. Данилова, Н.А. Ивницкого, И.Е. Зеленина, Ю.А. Мошкова и др. сыграли огромную роль в концептуальном пересмотре истории коллективизации и политики в отношении кулацких хозяйств в современной литературе.
Качественный прорыв в изучении истории российского крестьянства, достигнутый в постсоветский период, был во многом обеспечен радикальным обновлением источниковой базы и изданием новых сборников документов. Пересмотру концепции истории российской деревни способствовало и издание на русском языке работ зарубежных исследователей .
Социальная политика в конце 1920-х гг. рассматривается в отдельных разделах монографий,посвященных политике лликвидации кулачества и репрессим в деревне. Выходит серия публикаций о налоговой политике, в которых затрагиваются и отдельные сюжеты, касающиеся налогообложения кулаков . Одна из наиболее активно изучаемых проблем - причины возникновения хлебозаготовительных кризисов и методы проведения заготовок. Общепризнанным становится мнение, что массовые репрессии конца 1920-х гг. сделали раскулачивание реальностью и стали началом не объявленной еще официально политики лликвидации кулачества. В.П. Данилов выделяет два этапа репрессивной политики в отношении кулаков: 1928 - первая половина 1929 гг. - экспроприации в судебном порядке, со второй половины 1929 г. в дополнение к судебным репрессиям начинается массовая экспроприация в административном порядке .
Из региональных исследований отметим работы вологодского историка В.А. Саблина, написанные на материалах северной деревни . Исследователь анализирует социальную составляющую государственной политики в деревне, эволюцию налоговой системы в 1920-е гг., приводит сведения о кулацких (эксплуататорских) хозяйствах.
Пересмотр общей концепции истории ликвидации группы лкулаки в начале 1930-х гг. начался с новой постановки вопроса о причинах (целях) массовых репрессий в деревне. В литературе популярна трактовка понятий лликвидация кулацких хозяйств и лраскулачивание как синонимов. В отношении кулаков применялись многообразные формы репрессий как во внесудебном порядке, осуществляемые по решениям органов исполнительной власти и ОГПУ, так и в судебном порядке. Следовательно, раскулачивание (конфискация имущества) - это одна из форм репрессий в отношении кулацких хозяйств.
К числу наиболее изученных проблем относится нормативно-правовая база и методы административного раскулачивания и выселения . Активно изучается история проведения раскулачивания и депортации на материалах отдельных районов страны. Отметим исследования, в основе которых лежит добротная и логически выстроенная фактография, опубликованные Н.Я. Гущиным (Новосибирск), С.А. Есиковым и Т.А. Кротовой (Тамбов), С.И. Савельевым (Саратов), Т.Д. Надькиным (Саранск), О.А. Никитиной (Петрозаводск) .
Отдельные аспекты проблемы на материалах Северного края раскрываются в работах В.Я. Шашкова и А.П. Воробей . Вышли также небольшие публикации, главным образом публицистического типа, показывающие политику раскулачивания в отдельных районах края, газетные статьи, посвященные истории репрессированных семей .
Приоритетной темой исследований стала история выселения раскулаченных и кулацкой ссылки как на материалах страны в целом, так и в отдельных регионах , в том числе и Северного края .
Судебные репрессии в деревне рассматриваются в работах историков-аграрников главным образом при характеристике репрессий 1932Ц1933 гг. по лзакону о пяти колосках и проведении хлебозаготовок 1932/33 г. Отдельные сведения о нормативно-правовой базе судебных репрессий в деревне приводятся в публикациях, посвященных истории пенитенциарной системы .
В исторической литературе подчеркивается откровенно экспроприационный характер налоговой и заготовительной политики. Исследователи приводят отдельные сведения о признаках кулацких хозяйств, определенных в постановлениях региональных исполкомов, размерах выплаченных ими налогов и пр. .
Среди публикаций, посвященных исследованию натурального и денежного обложения крестьян, которые рассматриваются как лфункционально единые составляющие налогово-податной системы, отметим работы новосибирских историков . Исследованию системы натуральных податей посвящены интересные публикации В.А. Ильиных .
В центре внимания отечественной историографии находится проблема голода 1932Ц1933 гг., которая в последние годы приобрела заметный политический контекст. Особая заслуга в изучении этой темы принадлежит Н.А. Ивницкому, И.Е. Зеленину, В.В. Кондрашину, Е.Н. Осколкову .
Социальная политика в отношении группы лкулаки рассматривается, как правило, в традиционных хронологических рамках. В отдельных исследованиях, посвященных изучению политики ликвидации кулацких хозяйств (решения лкулацкой проблемы), авторы пытаются расширить хронологию и рассматривать проблему на материалах 1934Ц1937 гг. и даже в более поздние годы. Однако, несмотря на заявленные в исследованиях хронологические рамки, конкретно-исторический материал, показывающий особенности политики в отношении кулаков в указанные годы, фактически отсутствует .
Отдельные проблемы, касающиеся социальной политики в отношении кулаков, затрагиваются преимущественно в работах, посвященных истории единоличных хозяйств. Изучается политика лэкономического удушения единоличников и массовые репрессии в деревне . По мнению Ю.А. Мошкова, экономическая политика 1934Ц1936 гг. воспринималась местными властями как сигнал к ликвидации индивидуальных хозяйств .
В.А.Ильиных, анализируя социальную направленность репрессий, пришел к заключению, что ллозунг ликвидации кулачества с середины 1934 г. фактически сменяется лозунгом полной ликвидации класса крестьян-единоличников .
Среди исследований, раскрывающих проблему, вновь отметим указанные публикации новосибирских ученых, которым несомненно принадлежит приоритет в исследовании политики в отношении единоличников в 1930-е гг. Региональные аспекты проблемы нашли отражение в монографиях В.А. Бондарева, Е.А. Кирьяновой и Г.А. Ташлыкова .
Большой вклад в изучение истории единоличного крестьянского двора внесли ученые Европейского Севера. В центре внимания М.А. Безнина и Т.М. Димони - модернизационные изменения аграрной экономики и раскрестьянивание в 1930Ц1960-е гг. Вологодские историки анализируют трансформацию крестьянского двора в колхозный период, систему крестьянских повинностей; социальный протест крестьянства . Особенно отметим работы М.Н. Глумной, посвященные истории единоличных хозяйств . Историк рассматривает основные демографические и социальные характеристики единоличного крестьянства, анализирует принципы обложения сельхозналогом и порядок выполнения обязательных поставок сельхозпродуктов, приводит сведения о количестве выявленных кулацких хозяйств и размерах выплаченных ими налогов и пр.
В первой главе рассматриваются источниковые основы диссертационного исследования: видовая классификация документальных комплексов и информационные возможности изученных источников для решения поставленных исследовательских задач.
В диссертации широко представлены программно-политические и директивные документы высших органов ВКП(б), статьи теоретического и аналитико-директивного характера партийных лидеров страны, законодательные документы, делопроизводственная документация управленческого уровня .
Важнейшим документальным комплексом являются материалы высших финансовых ведомств страны , большая часть которых выявлена диссертантом в фондах наркомфинов СССР и РСФСР. Отметим среди них протоколы и стенограммы совещаний и комиссий, создаваемых для разработки законов о сельхозналоге, нормативно-распорядительные документы (инструкции и циркуляры, разъясняющие определенные в законодательстве признаки кулацких хозяйств, особенности начисления на них налоговых платежей, порядок проведения конфискации имущества и пр.). Изучались документы информационно-статистического и аналитико-динамического характера, позволяющие рассмотреть динамику выявления кулацких хозяйств по стране в целом и отдельным регионам, проанализировать признаки идентификации кулаков, получить сведения о выплате налогов и количестве экспроприированных хозяйств.
Высокую информационную насыщенностью имеют документы НКЮ РСФСР и Верховного суда РСФСР, ОГПУЦНКВД. Нормативно-правовая база судебных репрессий изучалась на основе анализа Уголовного Кодекса РСФСР, дополнений и изменений к кодексу, публиковавшихся в издании СУ РСФСР, а также директив органов юстиции, выходивших отдельными изданиями .
Отметим важность изучения материалов, публиковавшихся в журналах За социалистическую законность (Орган Прокуратуры СССР), Советская юстиция (Орган НКЮ РСФСР), Судебная практика РСФСР (Приложение к журналу Советская юстиция), которые почти не привлекаются в качестве источника в работах историков-аграрников .
При изучении официальных документов, раскрывающих социальную политику в северной деревне, применялся метод фронтального просмотра больших документальных комплексов документов, которые в значительной мере и составили источниковую базу исследования. Выделим среди них два типа новых документальных комплекса. Во-первых, документы, фактически всегда находившиеся на открытом доступе, но не привлекавшиеся ранее для изучения политики в отношении группы лкулаки (документы финансовых органов, сельских и районных налоговых комиссий, а также комиссий, создаваемых при исполкомах для рассмотрения крестьянских жалоб, поименные списки и книги учета кулацких хозяйств и пр.). Во-вторых, рассекреченные документы, подавляющее большинство которых вводится в научный оборот впервые (материалы региональных властных структур, органов суда и прокуратуры, ОГПУЦНКВД).
Среди документов партийных структур отметим три основных комплекса: протокольная и нормативно-распорядительная документация; текущая переписка с вышестоящими и нижестоящими партийными органами, государственными структурами, ОГПУ и НКВД, суда и прокуратуры; информационно-аналитические и отчетные материалы (отчеты и доклады, справки партийных структур по всей вертикали власти, докладные записки и сообщения комиссий, проверяющих выполнение директив нижестоящими партийными организациями, сообщения и отчеты, предоставлявшиеся партийным органам другими государственными структурами и карательными органами).
В фондах исполкомов изучались нормативные документы, протокольная и распорядительная документация, материалы комиссий, создаваемых при исполкомах для проверки проведения различныхлхозяйственно-политических кампаний нижестоящими организациями. В отчетных материалах содержится разносторонняя статистическая информация, в том числе о численности выявленных кулаков и раскулаченных семей . Изучались также документы отделов РКИ (материалы комиссий, проверяющих районные органы и сельсоветы, а также комиссий, рассматривающих жалобы крестьян в органы РКИ).
Большой объем фактической информации выявлен в документах региональных финансовых органов . Нормативно-распорядительные документы позволили изучить критерии идентификации и порядок выявления кулаков, получить разнообразный статистический материал (о количестве кулацких хозяйств, налоговых платежах и конфискации имущества неплательщиков и пр.).
Отметим среди новых комплексов архивных документов материалы сельских и районных налоговых комиссий , а также комиссий, создаваемых при исполкомах для рассмотрения крестьянских жалоб .
Изучение этих документов позволило рассмотреть изменения в трактовке признаков, которыми обосновывался эксплуататорский характер хозяйства, и понять, за какие лантисоветские действия крестьян относили к кулакам по признаку лполитическая нелояльность, раскрыть механизм выявления кулаков и показать, из каких категорий крестьян ежегодно пополнялись лкулацкие списки.
Большой объем разносторонней информации содержится в именных (как правило, годовых) списках и книгах учета кулацких хозяйств по отдельным сельсоветам и значительно реже по районам .
Наиболее полные и систематические материалы по истории репрессивной политики представлены в документах органов юстиции Северного края . Изучались нормативные документы, регламентирующие порядок определения лклассовой принадлежности привлекаемых к судебной ответственности, особый порядок рассмотрения дел на кулаков и применения мер социальной защиты, участие органов юстиции в проведении лхозяйственно-политических кампаний. Широко представлена деловая переписка органов юстиции, судебно-следственная документация и протоколы совещаний работников органов прокуратуры и суда. Среди отчетных документов отметим периодические отчеты об итогах деятельности карательных органов.
Особую сложность для историка представляют документы отделов ОГПУЦНКВД, которые в основном хранятся в собственных архивах ФСБ и закрыты для исследователей. Документы выявлялись главным образом в фондах властных структур, которые информировались об лоперативно-следственной деятельности органов ОГПУЦНКВД. Это информационные материалы в виде спецсводок (посвященных какой-либо одной специальной проблеме) и оперсводок (содержащих оперативную информацию о ситуации и основных происшествиях за определенный период). В сводках есть материалы о политических настроениях населения и лконтрреволюционных выступлениях.
При работе над диссертацией были изучены коллекции 17 центральных и 11 региональных периодических изданий, которые позволили не только получить дополнительный конкретно-фактический материал по теме, но и оценить идеологическое оформление и пропагандистскую деятельность власти.
В диссертационном исследовании широко представлены две группы документов личного происхождения. Во-первых, это документы 1920Ц1930-х гг., выявленные в архивах (различные формы апелляции крестьян в государственные органы, написанные в форме жалоб, письма крестьян в редакции Крестьянская газета и местных газет, так называемые товарищеские письма местных активистов). Во-вторых, воспоминания современников, собранные диссертантом и другими исследователями в последние годы . Значительная часть собранных источников личного происхождения представлена в тематических сборниках документов и материалов, опубликованных в Республике Коми.
Таким образом, при работе над диссертацией была сформирована репрезентативная источниковая база, позволяющая в полной мере достичь поставленной цели и решить исследовательские задачи.
Во второй главе л"Кулаки" в большевистской теории и политической практике 1917Ц1927 гг. показаны особенности социальной политики государства в первое послереволюционное десятилетие.
В главе рассматривается конструирование идеологемы лкулаки в программно-политических документах новой власти 1917Ц1920 гг., социальная политика периода военного коммунизма, направленная на превращение лкласса на бумаге в реальную социальную группу крестьян.
Ликвидация частной собственности и объединение крестьян в коллективные хозяйства были определены в коммунистической программе как важнейшая из задач лдиктатуры пролетариата. В борьбе за социализм лсоюзником пролетариата, в представлении большевиков, может быть только лкласс пролетариев и полупролетариев (батраки и беднейшие крестьяне), только их признавали лтрудовым крестьянством. Все остальное крестьянство, крестьянин-собственник, - это лмелкобуржуазный класс, лживущий за счет чужого труда. При характеристике лпротивников социализма произошла замена понятия лкрестьянская буржуазия на понятие лмелкобуржуазное крестьянство.
Диссертант пересматривает устойчивый стереотип отечественной историографии в характеристике лклассового врага в крестьянстве в большевистской теории (кулак - сельский эксплуататор) и делает вывод, что стратегическим лврагом социализма после прихода большевиков к власти был объявлен крестьянин-собственник (мелкобуржуазное крестьянство).
С введением продовольственной диктатуры и созданием комбедов различаются два типа крестьян-собственников по социально-политическому признаку: сторонники и противники новой политики в деревне. Крестьяне, которые сопротивлялись государственной хлебной монополии, объявлялись лврагами экономических мероприятий Советской власти.
Для обозначения враждебно настроенной группы крестьян большевики с 1918 г. стали использовать термин лкулак, принятый в крестьянском лексиконе для негативной оценочной характеристики, а поэтому и наиболее оптимальный в пропагандистском отношении - лкулак. Категория обыденного крестьянского сознания интегрируется в марксистскую категорию лклассового анализа. В общественном сознании формируется негативный имидж лврага в виде хорошо известного плакатного кулака в зверином обличии. Термин лкулак превращается в идеологему, внедряемую в общественное сознание для обозначения лклассового врага в крестьянстве.
Крестьянские волнения, охватившие страну и названные лкулацкими, заставили большевиков в 1919 г. внести существенные коррективы в характеристики лклассового деления крестьянства и вспомнить о забытой ими социальной группе лсередняки. Теперь уже и середняки (а не только бедняки) признаются лтрудовым крестьянством. Основной социально-экономический признак середняка: он не применяет наемный труд и не эксплуатирует бедноту. Между тем, по-прежнему проводится дифференциация крестьянина-собственника по социально-политическому признаку: середняк, выполняющий требования новой власти - наш союзник, наш друг, наш соратник; тот, кто не делает этого, - по-прежнему лклассовый враг. Таким образом, большевики создали теоретическую модель лкласса кулаки и наделили его определенными социальными и политическими характеристиками. Кулаки в большевистской теории - это социальная группа крестьян, которая была сконструирована по идейно-политическим критериям для устранения потенциальных и реальных противников большевистской политики в деревне.Социальная политика была направлена на поддержку и повышение социального статуса группы, воспринимаемой как ллояльная (лбедняки), и ликвидацию группы, названной лвраждебной (лкулаки). Классовый террор в отношении массовой категории крестьян, отнесенных к кулакам, превращал еще совсем недавних союзников новой власти во врагов правящего режима, что служило объективной основой для проведения против них репрессивной политики.
Важнейшую роль в создании новых социальных отношений в деревне сыграла политика власти, направленная на сознательное углубление расколов в крестьянстве и создание лклассового конфликта, при этом активно использовались ранее сложившиеся в деревне противоречия между богатыми и бедными. Сконструированная в большевистской теории социально-политическая группа лкулаки в результате социальной политики становится реальной социальной общностью крестьян с общими интересами, толкаемой к общему типу реакции на политику власти, с общей трагической судьбой. К кулакам относили крестьян, принадлежащих к разным социальным группам, однако доля зажиточных, в том числе и сельских эксплуататоров, была повышенной.
Одна из основных особенностей формирования социальной группы лкулаки в годы военного коммунизма заключается в том, что большевики сконструировали теоретическую модель лкласса и перешли к политике репрессий против крестьян, получивших клеймо лкулак, не определив законодательно социальные границы и социально-правовую модель группы.
Анализируя особенности политики лограничения эксплуататорских тенденций в деревне" в нэповский период диссертант акцентирует внимание на проблеме интеграции теории, политики и права
Новая экономическая политика формировалась как временное отступление от реализации партийной программы. Власть пошла на уступки крестьянину и установила лс этим последним капиталистическим классом вынужденный (и главное - временный) союз. В программно-политических документах провозглашался принцип лклассовой социальной политики в деревне, направленной на регулирование социально-экономических процессов, ограничение, недопущение усиления капиталистического уклада.
Законодательство, определяющее земельную правоспособность крестьянина, правовое регулирование арендных отношений и применения наемного труда, было направлено на недопущение использования земельного надела как источника нетрудовых доходов и расширения эксплуататорских отношений. Оно не связывало земельную правоспособность с социальным положением гражданина или с его избирательной правоспособностью, не предусматривало каких-либо существенных ограничений или дискриминации за социальный статус лсельский эксплуататор (лкулак).
Характеристика законодательства о сельхозналоге показывает, что в начале нэпа налоговая политика решала фискальные, а не лклассовые задачи, размер налога зависел исключительно от величины дохода хозяйства. Элементы лклассовости появляются лишь с введением в 1925/1926 г. необлагаемого минимума для маломощных и усилением прогрессивности налогообложения для экономически крепких хозяйств. Законодательство не выделяло кулацкие (эксплуататорские) хозяйства в самостоятельную налоговую группу и не предусматривало особого порядка выплаты налога в зависимости от социального статуса.
Нормативно-правовая база, регламентирующая условия предоставления государственного кредита, до 1925 г. не содержала каких-либо указаний на различие в условиях кредитования в зависимости от социальной принадлежности. Принцип кредитования по социальным категориям крестьян был провозглашен в 1925 г., однако дифференциация условий предоставления кредитов по лклассовому признаку в законодательстве так и не была проведена до 1928 г.
Таким образом, диссертант пересматривает общепринятое в отечественной историографии утверждение о прямой лклассовой направленности социальной политики нэповского периода против кулацких (эксплуататорских) хозяйств. Объектом ограничительной политики были отношения, а не конкретные лица; она не была дискриминационной по признаку социальной принадлежности . Этим во многом объясняется отсутствие в законодательстве нэповского периода критериев идентификации кулаков и законодательного закрепления его социально-правового статуса. Кулаки как самостоятельная социальная группа не была юридически оформлена и потому не имела четких социальных границ.
В нэповский период ярко проявилось несоответствие между лклассовой направленностью социальной политики против кулацких (эксплуататорских) хозяйств, определенной в программно-политических документах, и реализацией ее в правовую норму и политическую практику. Причину нереализованности партийных лозунгов следует искать во внутренней противоречивости нэповской политики в деревне. Социальная политика государства была обречена на своего рода поиск лзолотой середины между политической доктриной (требовавшей ограничить возрождение эксплуататорских хозяйств) и экономической целесообразностью (требовавшей подъема сельского хозяйства, максимально возможного увеличения продукции крестьянского хозяйства).
Содержание третьей главы диссертации раскрывает ее название Ц"Кулаки" как объект социальной политики в 1928Ц1929 гг..
В главе рассматривается конструирование "классового врага" в программно-политических документах власти и законодательное закрепление социально-правового статуса группы лкулаки.
Диссертант показывает конструирование теории обострения лклассовой борьбы в условиях лнаступления социализма, лврагов народа и идеологемы лкулак. Подчеркивается, что впервые со времен Гражданской войны ставится задача борьбы с кулаком не только как с держателем хлеба, но как с лврагом социализма. В документах власти признается, что при проведении хлебозаготовок середняков, успешно ведущих хозяйство и отказывающихся от продажи своей продукции государству, относили к эксплуататорам (лкулацко-спекулятивным элементам).
В конце 1920-х гг. впервые была законодательно закреплена социально-правовая модель группы лкулаки. Новое законодательство предусматривало применение дискриминационных мер к кулакам: ограничение прав на пользование землей, сдачу ее в аренду и применение наемного труда, введение запрета на кредитование и приобретение сельхозорудий и машин, вступление в колхоз. Наиболее значимыми дискриминационными мерами было определение размера налогов и заданий по заготовкам в индивидуальном порядке.
Создается законодательная база репрессий в судебном и административном порядке. Особенность нормативно-правовой базы репрессий по решению судебных органов состояла в том, что УК РСФСР 1926 г. и новые редакции статей, принятые в 1927Ц1929 гг., не предусматривали каких-либо различий в наказаниях за социальный статус. Особые меры социальной защиты и особый порядок возбуждения уголовного преследования в отношении кулаков определялись в секретных подзаконных актах НКЮ и Верховного суда РСФСР. Органы юстиции должны были руководствоваться не соображениями формально-юридического характера (статьями УК РСФСР 1926 г. и новыми редакциями статей), а главным образом лтеневым законодательством, регламентирующим лклассовый подход.
Существенные изменения были внесены в порядок применения наказаний и репрессий по решению административных органов: летом 1929 г. была узаконена полная конфискация имущества крестьян по решению сельского совета за невыполнение заданий по заготовкам и невыплату налоговых платежей, определены особые условия конфискации имущества кулаков.
В главе анализируется проблема конструирования социальных границ группы лкулаки. Диссертант рассматривает дискуссии в центральных финансовых органах страны о введении новой системы налогообложения и определении признаков нетрудовых хозяйств, изменения в критериях идентификации кулацких хозяйств в законодательстве и решениях региональных властных органов, выявление кулаков в социальной практике конца 1920-х гг.
В современной литературе популярны два утверждения, которые, по мнению диссертанта, требуют уточнения и корректировки: четкие объективные лклассовые критерии определения кулацких хозяйств, лк которым стремились большевики, не были найдены; политические признаки являлись результатом неопределенности социально-экономических признаков .
В законодательстве о сельхозналоге на 1928/29 г. выделяются две новые группы налогоплательщиков: выплачивающие налог с процентной надбавкой (зажиточные) и в индивидуальном порядке (эксплуататорские, кулацкие хозяйства). В самой общей форме в нормативных документах наркомфинов СССР и РСФСР был приведен перечень признаков кулацких хозяйств и определены контрольные задания по их выявлению.
Первые итоги проведения кампании по выявлению кулаков (лето 1928 г.) показали, что, при непонимании местными работниками нового метода обложения и субъективного подхода к определению социальной принадлежности, к кулацким относились лтрудовые хозяйства. Особенностью проверочной кампании 1928 г., отличающей ее от всех последующих, было не выявление новых кулаков, а исключение хозяйств, не имеющих эксплуататорских доходов.
Положение о сельхозналоге на 1929/30 г. выделяло две группы кулаков: лявно кулацкие хозяйства, которые облагались налогом на общих с лтрудовыми хозяйствами основаниях, но лишались предусмотренных законодательством льгот, и лнаиболее богатые, выплачивающие налог в индивидуальном порядке (не менее 2 и не более 3% всех крестьянских хозяйств).
Установление признаков лявно кулацких хозяйств (в союзном законодательстве они были сформулированы в самой общей форме) относилось к компетенции союзных республик.
Признаки лнаиболее богатых кулацких хозяйств были перечислены в законе о сельхозналоге. В документах центральных финансовых органов разъяснялись такие наиболее распространенные эксплуататорские признаки, как применение наемного труда, скупка и торговля. Определялся также ряд существенных ограничений в их трактовке. Во-первых, оговаривался срок действия нетрудовых доходов (предшествующий окладный год): хозяйства, имеющие нетрудовые доходы до мая 1928 г., индивидуальному обложению не подлежали. Во-вторых, указывался ограничительный минимум размера дохода, ниже которого хозяйство не могло облагаться налогом в индивидуальном порядке (500 руб., в том числе нетрудовой доход - более 125-150 руб.). В-третьих, в постановлениях местных исполкомов оговаривались количественные ограничители и по другим эксплуататорским признакам, в том числе за применение наемного труда. Предоставив краевым и областным исполкомам право вносить изменения в перечень признаков лприменительно к особенностям отдельных районов, директивы центральных финансовых органов в начальный период налоговой кампании предупреждали о недопустимости чрезмерного их расширения и дополнения, чтобы не допустить повторения ошибок предыдущего года.
В обязательных постановлениях о признаках кулацких хозяйств многих региональных органов управления, в том числе и Европейского Севера, а в налоговой практике повсеместно, установленные законодательством две категории кулаков фактически не выделялись, и все хозяйства, признанные эксплуататорскими, облагались налогом в индивидуальном порядке.
Сравнительная характеристика союзного законодательства - налогового, трудового (постановление СНК СССР 21 мая 1929 г.) и законодательства о выборах в советы (инструкция 1926 г.) позволила придти к заключению о серьезных разночтениях в определении признаков эксплуататорских хозяйств.
Итоги проведения учетной кампании (май-июль 1929 г.) показали невыполнение минимальных заданий по выявлению 2% кулацких хозяйств в большинстве районов страны. Сформулированные в законодательстве признаки эксплуататорских хозяйств и требования их строго соблюдения являлись существенным ограничителем в выявлении кулацких хозяйств.
В сентябре-октябре 1929 г. секретными директивами НКФ СССР вносятся изменения в нормативно-правовую базу, регламентирующую эксплуататорские признаки, с целью устранения лвсех формальных моментов, которые в малейшей степени препятствовали полному выявлению кулацких хозяйств. В сентябре 1929 г. НКФ СССР отменил установленный весной минимальный суммовой признак дохода, при наличии которого допускалось привлекать хозяйство к индивидуальному обложению. Местным исполкомам предписывается внести изменения в обязательные постановления: расширить признаки, служащие для определения кулацких хозяйств, и пересмотреть (или отменить) установленные ранее количественные ограничители, в том числе и по признаку применения наемного труда. НКФ СССР потребовал привлекать к обложению в индивидуальном порядке все кулацкие хозяйства, имеющие один из признаков, вне зависимости от размеров дохода (в том числе и нетрудового) или наемного труда.
С осени 1929 г. региональные органы управления в директивах, а местные работники в своей практической деятельности руководствовались не нормативно-правовой базой первой половины 1929 г., а секретными директивами центральных финансовых ведомств, принятыми осенью 1929 г.
В диссертации показан процесс пересмотра признаков кулацких хозяйств в документах местных исполкомов и финансовых органов Северного края, проведения осенью-зимой кампании лдовыявления кулаков, в результате которой их численность в течение сентября-декабря выросла более чем в четыре раза.
Из проведенного диссертантом исследования следует, что в законодательстве 1928 - первой половины 1929 гг. были сформулированы четкие и достаточно однозначные социально-экономические признаки определения эксплуататорских хозяйств. Но, позволяя выявлять эксплуататоров (их было в деревне очень мало), они ограничивали возможности выявления крестьян, с точки зрения власти лвраждебно настроенных к экономической политике. Отмена основных ограничений в трактовке эксплуататорских признаков устранила существовавшие ранее серьезные препятствия и позволила при необходимости определять лклассовое лицо по политическим критериям, формально подкрепляя их социально-экономическими. Таким образом, была создана необходимая лправовая база для превращения лкулаков из социально-экономической группы сельских эксплуататоров в социально-политическую группу лврагов.
Анализируя социальную политику в северной деревне, диссертант рассматривает формы дискриминации и репрессий в отношении кулаков при проведении лхозяйственно-политических кампаний.
В исследовании показаны особенности начисления и выплаты сельхозналога основными категориями налогоплательщиков, в том числе и кулацкими хозяйствами. Документы финансовых органов показывают, что с осени 1929 г. в северной деревне начинается экспроприация кулацких хозяйстви привлечение к судебной ответственности особо лзлостных неплательщиков.
На примере северной деревни раскрываются причины организации и методы проведения хлебозаготовок в потребляющих регионах страны. Подчеркивается отсутствие какой-либо экономической целесообразности в их проведении: кампания рассматривалась как средство лклассового перераспределения хлебных ресурсов и наступления на кулака, а с осени 1929 г. - и раскулачивания хозяйств. В диссертации приведены директивы центральных и региональных органов, определяющие порядок раскладки заданий по заготовкам по крестьянским дворам и методы воздействия на крестьян, не выполняющих возложенных на них задания. Осенью 1929 г. начинается кампания по лдовыявлению хозяйств, выполняющих заготовки на основе твердых (индивидуальных) заданий, в списки лтвердозаданцев включаются хозяйства, не имеющие эксплуататорских признаков. Одновременно с определением для них твердого задания начислялся и сельхозналог в индивидуальном порядке. В документах краевых властных органов зимой 1929/30 г. открыто говорилось о необходимости увеличения заданий по хлебозаготовкам для кулацких хозяйств с целью лподвести их под раскулачивание. Экспроприация хозяйств начинается осенью 1929 г., а зимой 1929/30 г. раскулачивание приобретает массовые масштабы.
В диссертации рассматривается складывание системы принудительного труда на лесозаготовках. Дореволюционный уровень заготовок в регионе был превзойден в середине 1920-х гг. и возможности увеличения их объемов за счет добровольного привлечения рабочей силы местного крестьянства (при почти полном отсутствии механизации лесозаготовок) были практически исчерпаны. Решить поставленную руководством страны задачу увеличения объемов лесозаготовок к концу первой пятилетки в 7-8 раз (без введения системы принудительного труда и массовых репрессий) было невозможно.
В лесозаготовительный сезон 1929/30 г. вводились лтвердые задания для кулаков. В директивах центральных и региональных органов власти не содержалось каких-либо указаний об особых условиях работы и оплаты труда лтвердозаданцев. По-видимому, впервые они были определены в начале 1930 г. (повышенные задания, худшие виды работ на изолированных от общей массы крестьян участках, пониженная оплата труда и пр.).
В репрессивной политике в отношении кулаков можно выделить два периода. В 1928 - первой половине 1929 гг. применяются репрессии по решению судебных органов за невыполнение заданий по заготовкам и привлечение крестьян органами прокуратуры и ОГПУ за лконтрреволюционные преступления. Во второй половине 1929 г. в дополнение к указанным репрессиям начинается экспроприация кулацких хозяйств по решению органов исполнительной власти за невыполнение государственных заданий и повинностей.
В отличие от хлебозаготовительных регионов страны, где политика в отношении кулаков уже с начала 1928 г. приобретает ярко выраженный репрессивный характер, в Северном крае дискриминационные меры перерастают в массовые репрессии в административном и судебном порядке осенью1929 г.
В диссертации приведены сведения органов юстиции края о количестве осужденных (по лхозяйственно-политическим кампаниям и социальным категориям крестьян) и применяемых мерах социальной защиты. Сравнительные данные о количестве выявленных кулацких хозяйств и осужденных кулаков показывают массовые масштабы судебных репрессий до официального провозглашения политики лликвидации кулачества как класса.
Проведенное исследование позволило диссертанту определить особенность социальной политики рассматриваемого периода: дискриминационные меры и политические репрессии применялись к крестьянам за индивидуальный статус (лкулак), а не за принадлежность к групповой статусной позиции (лкулаки).
В конце 1929 г. власть объявила о переходе к реализации главной стратегической задачи, определенной большевистской теорией, - иквидации лкласса единоличное крестьянство и созданию лкласса колхозное крестьянство. Характеристике первого этапа реализации этой задачи посвящена четвертая глава диссертации - "Кулаки" как реальная социальная группа репрессированных крестьян (1930Ц1932 гг.). Диссертант подчеркивает, что в официальном названии политики (лликвидация кулачества как класса) определены ее основная цель и особенность - ликвидации подлежали хозяйства, отнесенные к кулацким, за групповой лклассовый статус.
В главе рассматривается нормативно-правовой механизм репрессий, проводимых по решениям внесудебных и судебных органов.
Формы внесудебных репрессий, осуществляемых по решению органов исполнительной власти и ОГПУ, определялись в зависимости от приписывания кулака к одной из трех категорий на основании политического (лояльность по отношению к лмероприятиям партии по социалистической реконструкции хозяйства) и социального (степень зажиточности) признаков.
Контрольные задания, определенные в нормативных документах, предусматривали ликвидировать к лету 1930 г. в основных зерновых районах 3Ц5% крестьянских хозяйств, что в два раза превышало официальную статистику сельских эксплуататоров (от 1,2 до 2,5% по разным районам). Таким образом, определенные властью социальные границы группы лкулаки, подлежащей ликвидации, были значительно шире социальных границ группы лсельские эксплуататоры.
В начале 1930 г. были расширены права органов исполнительной власти на применение репрессий. Во-первых, основанием для применения репрессий в форме конфискации имущества теперь уже было не только невыполнение заданий по заготовкам и невыплата налогов, но и лхищнический убой скота, распродажа имущества и лсамовольное переселение кулацкой семьи и пр. Фактически это позволяло раскулачить любую семью, внесенную в лкулацкие списки. Следовательно, основанием для проведения экспроприации крестьянского хозяйства стал не индивидуальный статус (лкулак), а принадлежность к социальной группе лкулаки. Во-вторых, в дополнение к уже существующему с лета 1929 г. праву на конфискацию имущества, органы исполнительной власти получили и право принимать решение о выселении раскулаченных семей (ответственность за проведение лоперации возлагалась на органы ОГПУ).
В диссертации проанализированы директивы властных органов Северного края, в которых определялся порядок проведения политики лликвидации кулачества как класса по решению внесудебных органов.
В 1930Ц1932 гг. были внесены существенные изменения в нормативно-правовую базу репрессий по решению судебных органов. Новые редакции статей УК РСФСР 1926 г., во-первых, установили, что в отношении кулаков для применения репрессий не требовалось обязательного предварительного административного воздействия, во-вторых, определили применение особых мер социальной защиты и особого порядка возбуждения уголовного преследования к кулакам. Следовательно, применяемые судебными органами карательные меры определялись не только совершенным преступлением (лсоциально-опасным действием), но и лклассовой принадлежностью. Диссертант проанализировал директивные документы НКЮ и Верховного суда РСФСР, разъясняющие порядок лвыявления классовой социальной физиономии обвиняемого, и предоставившие судам право переквалификации дел и мер социальной защиты в зависимости от лклассовой принадлежности.
В диссертации излагаются директивы органов юстиции Северного края, раскрывающие механизм осуществления судебных репрессий, лклассовый подход в применении наказаний. Особое внимание уделяется характеристике карательной политики за преступления, связанные с лесозаготовками.
Отметим отличия в применении двух типов репрессий (по решению внесудебных и судебных органов). В отличие от административной высылки, которая носила семейный и бессрочный характер, выселение по решению суда в 1930 г. применялось в отношении лица, приговоренного к этой (основной или дополнительной) мере социальной защиты, и не затрагивало членов семьи осужденного; срок высылки определялся приговором суда. С 1931 г. эти различия исчезают и выселению подлежат все члены семьи кулаков, находящихся под следствием или осужденных судами и органами ОГПУ. В отличие от полной конфискации всего имущества кулацкой семьи в административном порядке, в соответствии с УК РСФСР 1926 г. и новыми редакциями статей по судебному приговору отчуждалось только имущество, принадлежащее осужденному. Допускалось применение конфискации всего имущества, даже если это противоречило лформальным, ныне существующим правовым нормам.
Анализируя критерии принадлежности к социальной группе "кулаки" диссертант рассматривает дискуссии в НКФ СССР о введении новых признаков идентификации кулацких хозяйств, изменения, внесенные в трактовку эксплуататорских признаков в законодательстве и решениях региональных органов, документы сельских и районных налоговых комиссий, показывающие выявление кулаков в социальной практике в северной деревне.
Особенность определения социальных границ группы лкулаки в 1930Ц1932 гг. состояла в том, что власть, объявив в качестве задачи ликвидацию лсельских эксплуататоров бедноты, превратила лкулаков в особую группу крестьян, к которой официально приписывали на основе политического признака. Социальные границы группы лкулаки расширялись за счет включения в нее все большего числа крестьян, объявленных лврагами Советской власти.
К концу 1930 г., когда в деревне было раскулачено и депортировано в северные районы страны подавляющее большинство хозяйств, выявленных в предшествующие годы, а единоличные хозяйства лликвидировали лкулацкие признаки, возможности выявления новых кулаков на основе традиционных эксплуататорских признаков были фактически исчерпаны.
В союзном законодательстве в 1931 г. впервые не были установлены контрольные задания по выявлению кулаков, а также отсутствовал традиционный перечень эксплуататорских признаков, которые теперь устанавливались СНК союзных и автономных республик, а также краевыми и областными исполкомами. Это положение вошло и в законодательство 1932 г. В Положениях 1931 и 1932 гг. и инструкциях НКФ СССР отсутствовали количественные ограничительные критерии признаков кулаков. Единственное ограничение предусматривало обложение сельхозналогом в индивидуальном порядке хозяйств, которые имели признаки лк моменту учета или лв предшествующем окладном году.
Кардинально решить проблему выявления новых кулаков можно было двумя способами: отменить ограничение срока действия лнетрудовых доходов и придумать новые признаки.
Региональные органы управления РСФСР изменили срок действия лкулацких признаков, воспользовавшись отсутствием в постановлениях СНК РСФСР 1931 и 1932 гг. указаний на ограничение срока их учета предшествующим годом. В решениях местных исполкомов в 1931 г. признаки учитывались на момент введения индивидуального обложения (1928/29 г.), или, как в постановлении Севкрайисполкома, устанавливался год учета по каждому признаку. В 1932 г., как правило, указание на год учета признаков отсутствовало.
С 1931 г. в постановления многих региональных исполкомов, в том числе и Северного края, был включен новый признак, широко применявшийся в практике выявления кулаков с осени 1929 г., но официально не указанный в законодательстве: лналичие значительных материальных накоплений в хозяйствах лбывших крупных торговцев, промышленников.
Анализ документов сельских и районных налоговых комиссий, а также комиссий для рассмотрения жалоб крестьян позволяет сделать следующие заключения. Во-первых, в новые списки включались все хозяйства, которые не были раскулачены (или лчастично раскулачены) в предыдущем году. Во-вторых, среди впервые выявленных кулаков подавляющее большинство было отнесено к этой группе по новому признаку: лпроживание на ранее накопленные нетрудовые доходы, а также за такие лскрытые признаки эксплуататорской деятельности, как торговля и спекуляция. В-третьих, основным лрезервом для пополнения лкулацких списков были крестьяне, признанные ранее лтрудовыми и исключенные из числа кулаков, а также зажиточные и исключенные из колхозов. В-четвертых, главную роль в определении социальной принадлежности крестьянина играл политический признак (ллояльность к Советской власти). Подтверждение политического признака лфактами эксплуататорских действий было столь сложным делом, что налоговые комиссии постоянно обвинялись в лне оформлении фактическим материалом признаков индивидуального обложения. Как свидетельствуют крестьянские жалобы, наиболее распространенным способом лподкрепления было придумывание признаков.
В четвертой главе рассматривается проведение политики лликвидация кулачества как класса в северной деревне внесудебными органами (лизъятие органами ОГПУ лконтрреволюционного кулацкого актива, экспроприация кулацких хозяйств по решению органов исполнительной власти и внутрикраевое выселение раскулаченных семей), репрессии по решениям судебных органов.
Диссертант отмечает одну из особенностей проведения политики лликвидации кулачества как класса в северной деревне: в связи с загрузкой края переселенцами из других районов страны в первой половине 1930 г. выселение раскулаченных в административном порядке не приобрело массового характера. Крупномасштабная операция по выселению разворачивается весной-летом 1931 г. В Коми область были выселены фактически все хозяйства, числящиеся на тот момент в лкулацких списках и имеющие трудоспособных работников. Выселение в линдивидуальном порядке кулацких семей, члены которых были репрессированы органами ОГПУ и судами, продолжалось и в последующие годы.
Самыми массовыми формами применяемых в отношении кулаков наказаний в Северном крае были дискриминация и репрессии при выполнении налоговых платежей и государственных заданий (особенно крестьянская повинность по лесозаготовкам). Характеристика законодательства о порядке начисления налогов и заданий по заготовкам, директивных документов, регламентирующих выполнение государственных повинностей, конкретно-исторический материал, показывающий проведение этих кампаний в северной деревне, свидетельствуют об их прямой направленности на экспроприацию кулацких хозяйств.
В 1930 г. репрессии в отношении кулаков за невыполнение государственных повинностей применялись по решению органов исполнительной власти (экспроприация) и в судебном порядке (экспроприация, принудительные работы, высылка, лишение свободы), а в 1931Ц1932 гг. - преимущественно в судебном порядке. В работе приведены сведения о карательной политике в крае по этим видам лпреступлений (количество крестьян, привлеченных к судебной ответственности, примененные к осужденным меры социальной защиты). К концу 1932 г. было ликвидировано подавляющее большинство хозяйств, внесенных в списки кулаков с 1928 по 1932 гг.
Пятая глава диссертации - Социальная политика в 1933Ц1936 гг.: от ликвидации "класса кулаки" к ликвидации "класса единоличное крестьянство".
В главе рассматривается проблема конструирования нового образа "классового врага" в программно-политических документах власти.
Диссертант показывает, что после провозглашенного в конце 1932 г. завершения политики лликвидация кулачества как класса власть конструирует новый образ лврага в деревне, который не исчез, а лишь изменил свое лклассовое лицо. Помимо лнедобитого кулака появились лновые враги, выступающие против экономической политики власти. Новыми врагами объявлялись единоличники, не выполняющие государственных заданий и занимающиеся лспекуляцией, и лбывшие колхозники, исключенные из колхоза за лвредительскую работу. Изменилась и трактовка лполитической лояльности власти: если в начале 1930-х гг. - это главным образом готовность вступить в колхоз, то теперь - безропотное выполнение государственных повинностей.
В документах краевых органов выделяется два типа единоличников: лтрудящиеся, выполняющие свои обязательства перед государством, и лсаботирующие их лбывшие бедняки и середняки (лспекулянты, лконтрреволюционная свора саботажников). Единоличники, которые уклоняются от выполнения налогов и заданий, лпо своим антисоветским тенденциям ничем не отличаются от кулака, и, следовательно, борьба с этими антигосударственными элементами должна быть как с лврагами Советского государства.
Новая трактовка лклассового врага определила характер изменений, внесенных в 1933 г. в налоговое законодательство, и применяемые в социальной практике признаки социальной идентичности кулаков.
К основным лкулацким признакам в 1933 г. относятся: 1) проживание лна ранее нажитые доходы (лбывший кулак - сельский эксплуататор бедноты), 2) невыполнение государственных заданий и занятие спекуляцией, исключение из колхоза (лновые типы кулаков).
Из законодательства 1934 г. была исключена статья об отнесении к кулацким хозяйств, лзлостно не выполняющих заданных им планов посева и других установленных законом государственных обязательств. В 1935 г. было продлено действие Положения 1934 г. Существовавший порядок налогообложения кулацких хозяйств был отменен постановлением ЦИК и СНК СССР О продлении действия Положения о сельхозналоге от 20 июля 1936 г.
При изучении документов налоговых комиссий не были выявлены хозяйства, впервые отнесенные к кулакам в 1933Ц1935 гг. на основании традиционных эксплуататорских признаков, обоснованных конкретными фактами эксплуатации после 1928 г. Применение наемного труда, аренды-сдачи земли и средств производства, наличие промышленного заведения и пр. указывались в дополнение к новым признакам, установленным налоговым законодательством.
Подавляющее большинство лновых кулаков в 1933 г. имели признак: лневыполнение государственных обязательств. После отмены этого признака большая их часть (не раскулаченных) вновь оказалась в списках 1934 и 1935 гг., и эксплуататорский характер (в дополнение к другим признакам) подтверждался невыполнением госпоставок. К кулакам относили за лпроживание на ранее нажитые доходы (лдореволюционное прошлое), лвычищенных из колхозов и занимающихся лсистематической спекуляцией. После исключения из законодательства осенью 1933 г. отдельной группы лзажиточные почти все из них автоматически были записаны в списки кулаков. В протоколах, как правило, или отсутствовали конкретные факты, подтверждающие наличие эксплуататорских признаков, или указывались придуманные признаки. Количество не подтвержденных фактами постановлений налоговых комиссий из года в год возрастало. Среди признаков кулацких хозяйств указывался, как и ранее, политический признак.
Многие крестьянские хозяйства, отнесенные к кулакам в 1933Ц1935 гг., в предыдущие годы уже побывали (иногда и несколько раз) в кулаках, причем подавляющее большинство из них были исключены из списков кулаков из-за лотсутствия признаков эксплуатации. В 1933Ц1935 гг. у этих хозяйств были вновь лобнаружены эксплуататорские признаки за счет новых, установленных законодательством признаков, а также в результате придумывания таких признаков, как лэксплуатация наемного труда, лзакабаление бедноты путем ростовщичества, лсдача в аренду сельскохозяйственных угодий и др.
Анализируя социальную политику в северной деревне, диссертант показывает, что она была направлена не только на ликвидацию крестьянских хозяйств, официально объявленных лкулаками, но и ликвидацию оставшихся в деревне хозяйств крестьян-единоличников.
В исследовании показан экспроприационный характер налоговой политики в отношении различных категорий единоличных хозяйств. Для кулацких хозяйств были введены твердые ставки, устанавливаемые с целью конфискации имущества неплательщиков. Размеры налогов превышали не только лдоходы, но и денежные суммы, вырученные от продажи имущества.
В условиях общей политики наступления на единоличников увеличиваются налоговые платежи лтрудовых хозяйств. Приведенные в диссертации сведения о размерах обязательных налоговых платежей, а также документы, характеризующие налоговую практику в северной деревне, показывают, что сельсоветы лзавышали учет доходов единоличников, лискусственно создавали неплательщиков и лвстали на путь ликвидации последних.
Экспроприационный характер в отношении единоличников носит и заготовительная политика. Была изменена система заготовок сельхозпродукции и установлены лимеющие силу налога твердые обязательства по сдаче продуктов по государственным ценам. Кулакам определялись повышенные нормы заготовок (полуторный или двойной размер к нормам лтрудовых единоличников в зависимости от видов сельхоззаготовок). К выполнению госпоставок привлекались все единоличники лнезависимо от их имущественного положения и наличия сельскохозяйственных продуктов, по которым проводятся заготовки (в том числе и безземельные, и не имеющие скота).
Ужесточаются карательные меры за невыполнение повинностей в отношении всех категорий единоличников. Во-первых, был изменен порядок привлечения крестьян к административной и судебной ответственности за сокрытие имущества и невыполнение налоговых платежей. Если по действующему ранее законодательству за сокрытие имущества от налогового обложения крестьянин привлекался в первый раз к ответственности в административном порядке, то с ноября 1932 г. этот вид лпреступлений сразу преследовался в уголовном порядке. Во-вторых, для всех единоличников (а не только кулаков) в январе 1933 г. было отменено обязательное применение административных мер за невыполнение натуральных поставок и установлена судебная ответственность. В-третьих, в конце 1934 г. была отменена юридическая неприкосновенность имущества лтрудовых единоличников, ограждавшая их раньше от конфискации всего имущества.
За невыполнение государственных повинностей применялись репрессии по решению органов исполнительной власти и судебным приговорам, в результате которых хозяйства единоличников ликвидировались. В массовом масштабе трудоспособные единоличники привлекались к судебной ответственности.
Террор в отношении крестьян-собственников из избирательного (за социальную принадлежность к группе лкулаки) превращается в террор всеобщий (за принадлежность к группе лединоличники).
В Заключении подведены основные итоги диссертационного исследования.
Определяющую роль в структурировании социального пространства России/СССР периода лпостроения социализма играло государство, создававшее новые конфигурации социальной структуры. В основе социального конструирования лежал идеологический проект, определявший лояльные и враждебные государству социальные группы. Идеологические конструкции лсоюзников и лврагов превращались в объективные социальные конструкции, когда они становились руководством к действию государственных органов.
Социальная группа лкулаки - один из наиболее ярких примеров как идеологический конструкт приобретает форму реального (объективного) социального существования.
Идеологема лкулак конструировалась в программно-политических документах власти для обозначения лврагов социализма (лэкономической политики Советской власти) и лэксплуататоров трудового народа для устранения потенциальных и реальных противников большевистской политики в деревне.
Особенностью механизма конструирования социальной группы лкулаки является отсутствие до конца 1920-х гг. нормативно закрепленного правового статуса группы и критериев социальной идентификации. Кулаки как самостоятельная социальная группа не была законодательно оформлена и потому не имела четких социальных границ.
В конце 1920 - первой половине 1930-х гг. с помощью законов и подзаконных актов, определявших дискриминационных меры и репрессии в отношении кулаков, был сконструирован социальный статус группы, определены ее социальные границы и механизм отбора крестьян, попадающих в эту часть социального пространства. При определении конкретных лиц, обладавших лкулацкими признаками, происходила целевая интерпретация фактов и поступков крестьян.
Статус на бумаге, существующий в нормативных актах, становился реальным социальным статусом в результате социальной политики государства.
В политике государства в отношении группы лкулаки в конце 1920 - первой половине 1930-х гг. можно выделить три этапа. Особенность первого этапа (1928Ц1929 гг.) состояла в том, что дискриминационные меры и репрессии применялись к крестьянам за индивидуальный статус (лкулак), а не за принадлежность к групповой статусной позиции (лкулаки). Основная цель и особенность социальной политики на втором этапе (1930Ц1932 гг.), включавшей применение многообразных дискриминационных и репрессивных мер, определены в ее в официальном названии - ликвидации подлежали хозяйства, отнесенные к кулацким за групповой социальный (лклассовый) статус. На третьем этапе (1933Ц1936 гг.), после официально провозглашенного завершения политики лликвидации кулачества как класса, социальная политика в деревне была направлена не только на ликвидацию крестьянских хозяйств, отнесенных к кулакам (лнедобитый кулак), но и ликвидацию хозяйств единоличников.
В результате лсоциалистических преобразований сельского хозяйства был ликвидирован лкласс мелкобуржуазное крестьянство (лкласс мелких собственников) и создан новый лкласс - лколхозное крестьянство.
Публикации по теме диссертации
Монографии:
1. Доброноженко Г.Ф. Коллективизация на Севере. 1929Ц1932 гг.: Монография. Сыктывкар: СыктГУ, 1994. 12,0 п.л.
2. Доброноженко Г.Ф. Коми деревня в 30-е годы ХХ в.: политические репрессии и раскулачивание: Монография. Сыктывкар: СыктГУ, 2007. - 21,0 п.л.
3. Доброноженко Г.Ф. Кулак как объект социальной политики в 20-е - первой половине 30-х годов ХХ века (на материалах Европейского Севера России): Монография. СПб: Наука, 2008. - 42,5 п.л.
4. Доброноженко Г.Ф. Ликвидировать как класс // Покаяние: Мартиролог. Том 1. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1998. - 103,6 п.л./3,5 п.л.
5. Доброноженко Г.Ф., Шабалова Л.С. Спецпереселенцы в Ухтпечлаге (1932Ц1936 гг.) // Покаяние: Мартиролог. Т. 8. Ч. 3. Сыктывкар: Коми респ. благотв. общ. фонд жертв полит. репрессий Покаяние, 2008. - 7,5 п.л./3,75 п.л.
Документальные издания
6. ВЧК-ОГПУ о политических настроениях северного крестьянства 1921Ц1927 гг. (По материалам информационных сводок ВЧК-ОГПУ) / Сост. Г.Ф. Доброноженко. Сыктывкар: СыктГУ 1995. - 11,2 п.л.
7. Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования (май-июнь 1933 г.): Сб. документов / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Науч. консультант Н.А. Ивницкий. Сыктывкар: СыктГУ 1997. - 16,8 п.л./8,4 п.л.
8. Покаяние: Мартиролог. Кулацкая ссылка в Коми области в первой половине 1930-х годов / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Науч. ред. Г.Ф. Доброноженко. Т. 4. Ч. 1. Сыктывкар: Коми респ. благотв. общ. фонд жертв полит. репрессий Покаяние, 2001. - 102,2 п.л./51,1 п.л.
9. Покаяние: Мартиролог. Раскулачивание в Коми области в первой половине 1930-х годов / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Т. 6. Сыктывкар: Коми респ. благотв. общ. фонд жертв полит. репрессий Покаяние, 2004. - 103,6 п.л./56 п.л.
10. Раскулачивание и крестьянская ссылка в социальной памяти людей: Исследования, воспоминания, документы / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Сыктывкар: СыктГУ, 2005. - 17,1 п.л /8,55 п.л.
11. Крестьянские дети в детских домах Коми области в 1930-е годы: Исследования, документы, воспоминания / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Науч. консультант Н.А. Ивницкий. Сыктывкар: Коми респ. благотв. общ. фонд жертв полит. репрессий Покаяние, 2008. - 62,4 п.л /31,2 п.л.
Статьи в научных журналах (в соответствии с перечнем ВАК):
12. Доброноженко Г.Ф. Кулак во второй половине XIX в. - 20-е гг. ХХ в.: общеупотребительное слово - научный термин - идеологема // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. - 2008. - Выпуск 12 (68). - 0,75 п.л.
13. Доброноженко Г.Ф. Классовый враг в крестьянстве в большевистской теории и политике 1917Ц1937 гг. // Вестник Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". - 2008. - № 12. - 0,6 п.л.
14. Доброноженко Г.Ф. Дифференциация северного крестьянства в середине 1920-х годов в интерпретации губернских органов: экономическая или классовая? // Вестник Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". - 2009. - № 1. - 0,45 п.л.
15. Доброноженко Г.Ф. Противоречия налоговой политики в деревне 1921Ц1927 годов: между лклассовой справедливостью и экономической целесообразностью // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. - 2009. Выпуск 3 (71). - 0, 65 п.л.
16. Доброноженко Г.Ф. Сельхозналог в 1928/29 и 1929/30 гг. в северной деревне: принципы начисления и методы выполнения // Вестник Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". - 2009.- а№ 9. - 0,5 п.л.
17. Доброноженко Г.Ф. Методология анализа социальной группы лкулаки в отечественной историографии // Российская история. - 2009. - № 5. - 1,25 п.л.
18. Доброноженко Г.Ф. Методы ликвидации эксплуататорских отношений и кулацких хозяйств в партийных дискуссиях 1928Ц1929 гг. // Вестник Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". - 2010. - № 1. - 0,25 п.л.
Статьи в научных сборниках, препринты
19. Доброноженко Г.Ф. Коми деревня в начальный период сплошной коллективизации (некоторые итоги и направления изучения проблемы) // Серия препринтов Научные доклады. Выпуск 291. Сыктывкар: КН - УрО РАН., 1992. - 1,25 п.л.
20. Доброноженко Г.Ф. Северная деревня в середине 20-х годов: сельскохозяйственное производство и материальное положение крестьянских хозяйств // Материальное положение, быт и культура северного крестьянства (советский период): Межвузовский сб. науч. трудов. Вологда: ВГПИ, 1992. - 0,6 п.л.
21. Доброноженко Г.Ф. Северная деревня в период лборьбы с перегибами в колхозном строительстве. Итоги и задачи исследования // Труды института языка, литературы и истории Коми научного Центра УрО РАН. Вып. 54. Сыктывкар, 1993. - 0,5 п.л.
22. Доброноженко Г.Ф. Классовый противник диктатуры пролетариата: крестьянская буржуазия или мелкобуржуазное крестьянство? // Рубеж. Альманах социальных исследований. - 1997. - № 10-11. - 0,8 п.л.
23. Доброноженко Г.Ф. Кто такой "кулак": трактовка понятия "кулак" во второй половине ХIХ в. - 20-е гг. ХХ вв.) // Социальная стратификация России: история и современность: Сб. трудов. Сыктывкар: СыктГУ, 1999. - 1,9 п.л.
24. Доброноженко Г.Ф. Дискуссии о дифференциации крестьянства и признаках сельской буржуазии в российской экономической литературе 1920-х гг. // Социальная стратификация России: история и современность: Сб. трудов. Сыктывкар: СыктГУ, 1999. - 2,2 п.л.
25. Доброноженко Г.Ф. Интерпретация социальной группы "кулак" в российской литературе: социально-экономические группы или результат властной номинации? // Российская полития: прошлое, настоящее, будущее: Сб. трудов. Сыктывкар: СыктГУ, 2002. - 1,9 п.л.
26. Доброноженко Г.Ф. Кулак в российском обществознании: социально-экономическая группа или результат властной номинации? // Рубеж. Альманах социальных исследований. - 2003. - № 8. - 1, 2 п.л.
27. Доброноженко Г.Ф. Классы в крестьянстве и проблем лклассовой принадлежности в политико-идеологической полемике в партии большевиков 1920-х гг. // Российская полития: прошлое, настоящее, будущее: Сб. трудов. Вып. 2. Сыктывкар: СыктГУ, 2006. - 2,8 п.л.
28. Доброноженко Г.Ф. Идеологема лкулак как инструмент манипулирования общественным сознанием (1918Ц1920 гг.) // Становление и развитие системы управления в России: Сб. науч. статей. Сыктывкар, 2009. - 1,0 п.л.
Материалы международных, всероссийских и региональных конференций
29. Доброноженко Г.Ф., Сметанин А.Ф. Советская историческая литература о колхозном строительстве на Европейском Севере (1917Ц1941 гг.) // Итоги и задачи изучения аграрной истории СССР в свете решений XXVII съезда КПСС: Тезисы докладов XXI сессии Всесоюзного симпозиума по изучению проблем аграрной истории. Казань, 1986. - 0,3 п.л./0,15 п.л.
30. Доброноженко Г.Ф. Крестьянство и государственная политика в 1920-е годы: изменения в политических настроениях крестьянства // Материалы Второй Годичной сессии Ученого совета СГУ. Сыктывкар. 1995. - 0,7 п.л.
31. Доброноженко Г.Ф., Ильин В.И. Кулачество как феномен социального конструирования // Социальная стратификация: история и современность: Тезисы докл. Всерос. науч. конф. Сыктывкар: СыктГУ. 1996. - 0,4 п.л./0,2 п.л.
32. Доброноженко Г.Ф. Дефиниции понятий "кулак" и "сельская буржуазия" // Политические репрессии в России. XX век: Материалы регион. науч. конф. Сыктывкар: СГУ, 2001. - 0,4 п.л.
33. Доброноженко Г.Ф., Еремина Е.В. Зажиточный и лкулак в интерпретации крестьян Европейского Севера во второй половине 1920-х годов (По материалам крестьянских писем) // Зажиточное крестьянство России в исторической ретроспективе. XXVII сессия по аграрной истории Восточной Европы: Тезисы докладов и сообщений. М., 2000. - 0,3 п.л./0,15 п.л.
34. Доброноженко Г.Ф. Методология анализа социальной группы лкулаки в российской литературе // Сословия, классы, страты российского общества: история и современность: Материалы междунар. науч.-теор. конф. СПб., 2002. - 0,7 п.л.
35. Доброноженко Г.Ф. Причины социального неравенства и признаки кулака в интерпретации северного крестьянства в 20-е годы XX века // Сельская Россия: прошлое и настоящее (исторические судьбы северной деревни): Материалы докл. Всерос. науч.-практ. конф. Москва-Сыктывкар, 2006. - 0,65 п.л.
36. Доброноженко Г.Ф. От идеологемы лкулак к реальной социальной группе репрессированных крестьян (1917Ц1937 гг.) // Репрессивная политика и сопротивление несвободе: Материалы Всерос. науч. конф. Сыктывкар, 2009. - 0,6 п.л.
Прямые правовые ограничения в 1920-е гг. были связаны главным образом с избирательной правоспособностью (ограничения в участии ллишенцев в деятельности различных видов кооперации). Социальные поля ллишенцев и лкулаков пересекались, но не совпадали.
Солопов А. Кого считали кулаком в 1924Ц1925 годах? // Трудные вопросы истории М., 1991. С. 83-100; Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1995. № 3. С. 101-135 и др.
В диссертации рассмотрены определенные в директивных документах региональных властных органов и применяемые на практике признаки зажиточных хозяйств.
Данилов В.П., Красильников С.А. Вместо предисловия // Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930Цвесна 1931 гг. Новосибирск, 1992. С. 9.
Зеленин И.Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 30 и др.
Современные концепции аграрного развития // Отечественная история. 1995. № 3. С. 121.
Красильников С.А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Сибири в 1930-е гг. М., 2003. С. 27.
Современные концепции аграрного развития // Отечественная история. 1993. № 2. С. 23; № 6. С. 101.
Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманистический смысл права // Квинтэссенция: Философский альманах. М., 1990. С.170; Рянский Л.М., Бочаров А.Н., Травина А.С. Курская деревня в 1920Ц30-х годах. Коллективизация. Курск, 1993. С. 9; Загорский П.В. Социально-политическая история Центрально-Черноземной области. 1928Ц1934 гг. Воронеж, 1995. С. 67-68; Таранин А.Б., Угроватов А.П. Дума о кулаке. Кулачество в общественном сознании и политике 20-х годов // ЭКО. 1997. № 1. С. 164; Куренышев А.А. Крестьянство России в период войны и революции 1917Ц1920 гг. // Вопросы истории. 1999. № 4-5. С. 154.
См. например, выступления И.Д. Ковальченко и В.Н. Шевченко на лкруглом столе по теме Актуальные проблемы теории истории (Вопросы истории. 1994. № 6).
Лившин А.Я., Орлов И.Б. Власть и общество: Диалог в письмах. М., 2002. С. 39.
Самосудов В.М. Спецпереселенцы как особая социальная категория советского общества 30Ц50-х гг. // Вопросы истории и литературы. Омск, 1995. С. 55-62.
Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского общества. 1917Ц1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар, 1996. С. 70.
Фицпатрик Ш. Приписывание к классу как система социальной дифференциации // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Самара, 2001. С 74-207.
Ильин В. И. Государство и социальная стратификацияЕ С. 48; Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920Ц1930-е годы). Изд. 2-е. Новосибирск, 2007. С. 374.
Глезерман Г.Е. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР. М., 1949; Абрамов Б.А. Партия большевиков - организатор борьбы за ликвидацию кулачества как класса. М., 1952; Краев М.И. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954 и др.
Данилов В.П. Создание материально-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР. М., 1957; он же. Земельные отношения в советской доколхозной деревне // История СССР. 1958. № 3; он же. К характеристике общественно-политической обстановки в советской деревни накануне коллективизации // Исторические записки. 1966. № 79; Залесский М.Я. Налоговая политика советского государства. М., 1940; Марьяхин Г.А. Очерки истории налогов с населения в СССР. М., 1964; Яковцевский В.Н. Аграрные отношения в СССР в период строительства социализма. М., 1964 и др.
Данилов В.П. К характеристике общественно-политической обстановкиЕ С. 39Ц48; Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1928Ц1932 гг.). М., 1966. С. 64Ц65; Медведев В.К. Ликвидация кулачества в Нижне-Волжском крае // История СССР. 1958. № 6; Степичев И.С. Победа ленинского кооперативного плана в восточносибирской деревне. Иркутск. 1966; Каревский Ф.А. Ликвидация кулачества как класса в Среднем Поволжье // Исторические записки. М., 1967. Т. 80.
Давыдов В.Н. Подготовка и начало массовой коллективизации в Коми области. Сыктывкар, 1959; он же. Социально-экономические сдвиги в коми деревне в 1926Ц1929 гг. // Труды Коми филиала АН СССР. Вып. 5. Сыктывкар, 1957; он же. Социально-экономические отношения в коми деревне накануне коллективизации // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. М., 1963 и др.
Рудалова А.В. Подготовка массового колхозного движения в Архангельской губернии (1927Ц1929 гг.). Архангельск, 1959; Беданова Л.А. Коллективизация сельского хозяйства в Архангельской области (1927Ц32 гг.). Архангельск, 1961.
Семернин П.В. О ликвидации кулачества как класса // Вопросы истории КПСС. 1958. № 4; Богденко М.Л. К истории начального этапа сплошной коллективизации сельского хозяйства // Вопросы истории. 1963. № 5; Данилов В.П., Ивницкий Н.А. Ленинский кооперативный план и его осуществление в СССР // Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963; Абрамов Б.А. О работе комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам сплошной коллективизации // Вопросы истории КПСС. 1964. № 1; Каревский Ф.А. Указ. соч.
Ивницкий Н.А. О критическом анализе источников по истории начального этапа сплошной коллективизации (осень 1929 - весна 1930 гг.) // Исторический архив. 1962; он же. История подготовки постановления ЦК ВКП(б) о темпах коллективизации сельского хозяйства от 5 января 1930 г. // Источниковедение истории советского общества. М., 1964 и др.
Немаков Н.И. Коммунистическая партия - организатор массового колхозного движения (1929Ц1932 гг.). М., 1966. С. 138-142; Сидоров В.А. Ликвидация кулачества как класса // Вопросы истории. 1968. № 7. С. 30-31; Медведев В.К. Указ. соч. С. 26; Вылцан М.А. Ивницкий Н.А, Поляков Ю.А. Некоторые проблемы истории коллективизации в СССР // Вопросы истории. 1965. № 3. С. 17-18.
Исследователь пишет: лдо сих пор в нашей пропагандистской литературе бытует представление, что ошибки и перегибы имели место только зимой 1929/30 г., что дальнейший процесс коллективизации продолжался с соблюдением принципов добровольности; администрирование, принуждение и грубый произвол применялись и в последующие годы (Немаков Н.А. Указ. соч. С. 20, 236, 238, 254Ц257).
Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М., 1977; он же. Советская доколхозная деревня: социальная структура и социальные отношения. М., 1979.
Рогалина Н.Л. Класс кулачества накануне массовой коллективизации (1926Ц1929 гг.): Дисс. Е канд. ист. наук. М., 1972; она же. Налоговая политика советского государства в отношении деревенской буржуазии до сплошной коллективизации (1926Ц1929) // Вестник МГУ. Серия IX. История. 1971. № 5 и др.; Калинин Ю.С. Политика экономического вытеснения кулачества и ее отражение в советском законодательстве (1926Ц1929 гг.): Дисс. Е канд. ист. наук. М., 1973; он же. Разработка органами Советского государства налоговой политики в отношении кулачества и ее осуществление в 1926Ц1929 гг. // Ученые записки Горьковского университета. Вып. 2. Горький, 1972.
Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса. М., 1972; Гущин Н.А. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне, 1926Ц1933. Новосибирск, 1972; он же. Сибирская деревня на пути к социализму. Новосибирск, 1973; Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М., 1975.
Вылцан М.А. и др. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. М., 1982; Крестьянство Сибири в период строительства социализма. 1917Ц1937 гг. Новосибирск, 1983; История советского крестьянства: В 5 т. Том 2. М., 1986.
Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: социальная структураЕ С. 342, 344; История советского крестьянстваЕ Т. 2. С. 96.
Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревнеЕ С. 350.
Трифонов И.Я., Овсянкин В.А. Проблемы ликвидации эксплуататорских классов в СССР в советской историографии // Советская историография классовой борьбы и революционного движения в России. Ч. II. Л., 1967.
Некрасов К.В. Борьба Коммунистической партии за победу колхозного строя в Северном крае (1927Ц1937 гг.). Вологда, 1973 и др.
Шабалова Л.С. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в коми деревне // Актуальные вопросы истории крестьянства Европейского Севера. Сыктывкар, 1982; она же. Осуществление коллективизации в северной древне (1929Ц1932 гг.). Сыктывкар, 1986 и др.
Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М., 2001; Холмс Л. Социальная история России. 1917Ц1941. Ростов н/Д, 1994; Малиа М. Советская трагедия: История сталинизма в России. 1917Ц1991. М., 1991 и др.
Ильиных В.А. Налогово-податное обложение сибирской деревни. Конец 1920-х - начало 1950-х гг. Новосибирск, 2004; Околотин В.С. Власть и налоги (1923Ц1936). Иваново, 2002; Еферина Т.В., Марискин О.И., Надькин Т.Д. Налоговая политика и крестьянское хозяйство в 1920Ц1930-е годы. Саранск, 1997.
Данилов В.П. Введение (Истоки и начало деревенской трагедии) // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927Ц1939: Документы и материалы. Т. 1: май 1927Цноябрь 1929. М., 1999. С. 38, 60Ц61.
Саблин В.А. Крестьянское хозяйство на Европейском Севере России (1917Ц1920). М., 2009; он же. Экономика крестьянского двора на Европейском Севере России в 1920-е годы (к проблеме модернизации аграрной подсистемы). Вологда, 2006; он же. Сельскохозяйственный налог в вологодской деревне в годы нэпа (анализ налоговых кампаний 1921/22Ц1929/30 гг.) // Северная деревня в ХХ веке: актуальные проблемы истории. Вологда, 2001. Вып. 2 и др.
Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 1930-х годов) М., 1994; Виола Л. ОГПУ, раскулачивание и спецпереселенцы // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. М., 1999; Зеленин И.Е. Сталинская лреволюция сверху после лвеликого перелома. 1930Ц1939 гг.: политика, осуществление, результаты. М., 2006 и др.
Гущин Н.Я. Раскулачивание в Сибири (1928Ц1934 гг.): методы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996; Есиков С.А. Коллективизация в Центральном Черноземье: предпосылки и осуществление (1929Ц1933 гг.). Тамбов, 2005; Кротова Т.А. Ликвидировать как класс. Из истории раскулачивания тамбовского крестьянства. Тамбов, 1999; Савельев С.И. Раскулачивание: как это было в Нижне-Волжском крае. Саратов, 1994; Надькин Т.Д. Деревня Мордовии в годы коллективизации. Саранск, 1993; Никитина О.А. Коллективизация и раскулачивание в Карелии (1929Ц1932 года). Петрозаводск, 1997 и др.
Шашков В.Я. Раскулачивание в СССР и судьбы спецпереселенцев. 1930Ц1954 гг. Мурманск, 1996; Воробей А. П. Влияние структурной перестройки органов ВКП(б) на ход и результаты коллективизации в Северном крае. 1929Ц1930-е годы: ДиссЕ канд. ист. наук. Архангельск, 1999; он же. Хроника раскрестьянивания. Социализация сельского хозяйства в Северном крае //Север. 1992. № 1 и др.
Советов П.М. Янгосорский сельсовет: раскулачивание и крестьянские судьбы // Сельское расселение на Европейском Севере. Вологда. 1993; Игнатов М.К. Взгляд сквозь годы. Сыктывкар, 1998; он же. Портрет лкулацкой семьи Терентия Уляшова // Покаяние: Мартиролог. Сыктывкар, 1998. Т. 1; Свистунов М.А., Трошкин Л.Л. Междуречье. Очерки и документы местной истории (1137Ц1990 гг.). Вологда, 1993; Угрюмов Б. Раскулачивание // Маяк. 1991. 27 сент., 1, 5, 11, 16 окт. и др.
Красильников С.А. Серп и молохЕ; Земсков В.Н. Спецпереселенцы. 1930Ц1960. М., 2003; Ивницкий Н.А. Судьба раскулаченных в СССР. М., 2004; Славко Т.И. Кулацкая ссылка на Урале 1930Ц1936. М., 1995 и др.
Игнатова Н.М. Горькие судьбы // Покаяние: Мартиролог. Т. 1. Сыктывкар, 1998.; она же. Покаяние: Мартиролог. Т. 4. Ч. 2. Сыктывкар, 2002; она же. Спецпереселенцы в Коми в 1930Ц1950-е гг. // Этнический фактор в демографическом развитии Республики Коми (середина ХIХ - начало ХХI вв.). Очерки истории народонаселения. Сыктывкар. 2006; она же. Спецпереселенческая политика в 1930Ц50-е годы // Очерки по истории политических репрессий в Коми. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Сыктывкар, 2006; Шубин С.И. Северный край в истории России. Проблемы региональной и национальной политики в 1920Ц1930-е годы. Архангельск, 2000 и др.
Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в советском государстве (1917Ц1941). Уфа, 1994; Смыкалкин А.С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997; Стецковский Ю. История советских репрессий Т. 1. М., 1997; Сидоркин А.И. Формирование и развитие уголовно-исправительной системы республики Марий-Эл. 1917Ц1998 гг. Йошкар-Ола, 1999.
См. напр.: Околотин В.С. Указ соч.; Еферина Т.В., Марискин О.И., Надькин Т.Д. Указ соч.
Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 1: Этапы и методы ликвидации крестьянских хозяйств. 1930Ц1940 гг. Новосибирск, 2000; Вып. 2: Формы и методы централизованных заготовок. 1930Ц1941 гг. Новосибирск, 2002.
Ильиных В.А. Податное обложение зернового хозяйства Сибири (конец 1920-х - начало 1940-х гг.) // Урал и Сибирь в сталинской политике. Новосибирск, 2002; он же. Налогово-податное обложение сибирской деревниЕ и др.
Историографический анализ проблемы дан в монографии Кондрашева В.В. Голод 1932Ц1933 годов: трагедия российской деревни (М., 2008). В книге приведен подробный библиографический список, в котором содержится 180 наименований исследований.
См. в частности указанную выше монографию В.Я. Шашкова.
Зеленин И.Е. Коллективизация и единоличник (1933-й - первая половина 1935 гг.) // Отечественная история. 1993. № 3; он же. Введение. Кульминация крестьянской трагедии // Трагедия советской деревниЕ Т. 3; он же. Сталинская лреволюция сверху...; Вылцан М.А. Репрессии против крестьян. 30-е годы // Власть и общество в СССР: политика репрессий (20Ц40-е гг.). М., 1999 и др.
Мошков Ю.А. Советское сельское хозяйство и крестьянство в середине 1930-х годов // Трагедия советской деревниЕ Т. 4. С. 13Ц15, 17, 35.
Ильиных В.А. Политика раскрестьянивания советской деревни: налогоподатное обложение деревни в конце 1920 - начале 1940-х гг. // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Часть 1. Омск, 2002. С. 8.
Бондарев В.А. Крестьянство и коллективизация: многоукладность социально-экономических отношений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополия в конце 20-х - 30-х гг. ХХ века. Ростов-на-Дону, 2006; Кирьянова Е.А. Деревня Центра России в 1933Ц1937 годах: социально-экономическое и политическое развитие. Рязань, 2004; Ташпеков Г.А. Советская партийно-государственная политика в отношении единоличных крестьянских хозяйств: историко-политический и экономический аспекты 1932Ц1940 гг. (На материалах Нижнего Поволжья). Саратов, 2007.
Безнин М.А. Крестьянский двор в Российском Нечерноземье 1950Ц1965 гг. Вологда, 1991; Безнин М.А., Димони Т.М. Капитализация в российской деревне 1930Ц1980-х годов. Вологда, 2005; Димони Т.М. Деревня Европейского Севера России в 1930Ц1960-е годы: процессы экономической модернизации. Вологда, 2006 и др.
Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940Ц1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. № 3; Димони Т.М. Традиции социального протеста крестьянства и их значение для России XXI века // Россия накануне XXI века. Вып. 2. М., 1995; Безнин М.А., Димони Т.М. Изюмова Л.В. Повинности российского крестьянства в 1930-х - 1960-х годах. Вологда, 2001; Левкова М.В. Радикальный протест крестьян в начале 1930-х гг. (на материалах северной деревни) // Северная деревня в ХХ веке: Актуальные проблемы истории. Вологда, 2000 и др.
Глумная М.Н. Единоличное крестьянское хозяйство на Европейском Севере России в 1933Ц1937 гг. Дисс. Е канд. ист. наук. М., 1994; она же. Землеустройство как фактор классовой политики государства в деревне в 30-х гг. // Крестьянское хозяйство: история и современность. Ч. II. Вологда. 1992; она же. Материалы сельхозналоговых кампаний как источник по истории единоличника первой половины 30-х годов // Материальное положение, быт и культура северного крестьянства (советский период). Вологда, 2000 и др.
Кроме традиционно используемых публикаций официальных документов (стенограммы партийных съездов и конференций, издания ЦК КПСС в резолюциях и решениях съездовЕ, СЗ СССР и СУ РСФСР и пр.) широко использованы опубликованные сборники документов, вышедшие в новейшее время (Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927Ц1939: Документы и материалы: В 5 т. М., 1999Ц2002; Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930Ц1940: В 2-х кн. М., 2005Ц2006 и др.).
Большая подборка документов НКФ СССР и РСФСР опубликована в изданиях: л"Тянут с мужика последние жилыЕ". Налоговая политика в деревне (1928Ц1937 гг.). Сборник документов и материалов (М., 2007), Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачиваниеЕ
Сборник действующих разъяснений Верховного суда РСФСР. М., 1930; Сборник циркуляров и разъяснений Народного Комиссариата Юстиции РСФСР, действующих на 1 мая 1934 г. М., 1934.
В названных изданиях опубликованы многие подзаконные акты к новым редакциям статей УК РСФСР, инструкции и разъяснения Верховного суда (лоб участии судебных органов в осуществлении политики ликвидации кулачества как класса, лустановлении классовой принадлежности обвиняемых и лквалификации дел на подследственных кулаков, лособых мерах социальной защиты в отношении кулацких элементов и пр.). Интересный материал, раскрывающий правоприменительную практику, содержится в опубликованных материалах заседаний и постановлениях пленумов, отчетах и докладах Верховного суда, постановлениях коллегий и отчетах НКЮ о работе органов юстиции.
Кроме фондов Севкрайкома партии, губкомов и окружкомов, Коми обкома партии изучались документы районных комитетов партии (7 фондов).
Изучены документы 28 фондов региональных исполкомов, в том числе 15 районных и 4 сельских.
В главах диссертации дана характеристика достоверности и полноты статистической информации, приведенной в документах исполкомов различных уровней, а также дается сравнение этой информации с данными других по происхождению источников.
19 фондов финансовых органов Северного края, в том числе 14 фондов финотделов райисполкомов.
В фондах районных исполкомов и финотделов сохранилисьпротоколы заседаний и постановления комиссий, в которых перечислялись признаки отнесения крестьян к кулакам, различные первичные материалы, прилагаемые к протоколам (решения собраний граждан деревни и групп бедноты об отнесении к кулацкой группе, справки сельсоветов о наличии эксплуататорских доходов, акты и описи изъятия и реализации имущества кулацких хозяйств и др.). В материалах комиссий сохранились заявления и жалобы крестьян на неправильное отнесение к кулакам, различные справки, собранные крестьянами в качестве доказательства отсутствия нетрудовых доходов.
В материалах комиссий есть протоколы заседаний и документы к ним, выписки, статистическая отчетность по итогам рассмотрения жалоб и пр. В документах комиссий по рассмотрению жалоб крестьян на неправильное отнесение к кулакам изучено более 200 личных дел крестьян, в которых сохранились заявления и письма крестьян в различные властные органы и переписка по этим жалобам.
В документах указывался год отнесения к кулакам, состав семьи, лкулацкие признаки, размер налоговых платежей; иногда приводились сведения о конфискации имущества и осужденных членах семьи, находящихся в лбегах и пр.
9 фондов органов прокуратуры и 2 фонда судов.
В научно-исследовательской лаборатории История крестьянства Европейского Севера в 20Ц30-е годы ХХ века Сыктывкарского университета, возглавляемой диссертантом, усилиями сотрудников и студентов создан специальный фонд воспоминаний, фотографий и личных документов.
Определение слова лкулак, распространенного в крестьянской среде, приводится в словаре В. Даля: лКулак. Скупец, скряга, перекупщик, переторговец, сводчик, <Е> живет обманом, обсчетом, обмером (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М., 1989. Т. 2. С. 215).
Сазонов Г.П. Ростовщичество - кулачество. Наблюдения и исследования. СПб., 1884. С. 86, 179; Постников В.Е. Южно-русское крестьянство. М., 1891. С. XVII, 114, 117, 144; Энгельгард А.Н. Письма из деревни. 1872Ц1887 гг. М., 1987. С. 521-522.
Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., 1974. Т. 1. С. 110, 507; Т. 3. С. 69-70, 169, 177-179, 383 и др.
Трактовка большевиками терминов лкулак, лкрестьянская буржуазия, лбуржуазное крестьянство, лмелкая буржуазия, лкрестьянин-хозяин приведены в главе II з 1 От идеологемы "кулак" к реальной социальной группе репрессированных крестьян (1917Ц1920 гг.).
Кулачество - это социально-экономический слой лкапиталистических предпринимателей в земледелии,живущий за счет капитала, накопленного на эксплуатации трудящегося крестьянства (Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. 3-е изд., доп. М., 1987. С. 262; Краткий политический словарь. 2-е изд., доп. М., 1980. С. 207).
Социологическая энциклопедия. В 2-х т. Т. 2. М., 2003. С. 216; Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 358Ц359; Социальная политика: парадигмы и приоритеты. М., 2000. С. 5.
Бурдье П. Социология политики. М.,1993; он же. Начала. Сhоses dites. М., 1994; он же. Практический смысл. СПб., 2001 и др.
Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вызов. М., 2000. С. 92. См. также: Здравомыслов А.Г. Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса. М., 1995. С. 155-156:
Бурдье П. Социология политикиЕ С. 59-60; он же. НачалаЕ С. 190, 203-204.
Ильин В. И. Социальное неравенство. М., 2000. С. 88-92; Здравомыслов А.Г. Социология конфликтаЕ С.155-179.
В современных обществах лзападного типа цивилизаций, в основе которых лежит частная собственность, гражданские отношения и индивидуализм, а основные социальные механизмы носят стихийный характер, преобладает структуралистское начало.
Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация: Учебное пособие. М., 1995. С. 196-197; Шкаратан О.И. Этакратизм и российская социетальная система // Общественные науки и современность. 2004. № 4. С. 49-62; Ильин В. И. Социальное неравенствоЕ С. 66-72.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по истории