Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии

Феномен глобализации и перспективы общественного прогресса: социально-философский анализ

Автореферат докторской диссертации по философии

СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА

 

Понарина Наталья Николаевна

ФЕНОМЕН ГЛОБАЛИЗАЦИИ

И ПЕРСПЕКТИВЫ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОГРЕССА:

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

09.00.11 - социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Краснодар-2011

Работа выполнена на кафедре философии и социологии

ФГКОУ ВПО Краснодарский университет МВД России

Научный консультант:	доктор философских наук, профессор Нарыков Николай Владимирович
Официальные оппоненты:	доктор философских наук, профессор Голенкова Зинаида Тихоновна
	доктор философских наук, профессор Герасимов Георгий Иванович
	доктор философских наук, профессор Зинков Евгений Геннадьевич
Ведущая организация:	ФГОУ ВПО Краснодарский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится л__ _______ 2011 г. в ___ ч. 00 мин. на заседании диссертационного совета ДМ 203.017.01 по философским и социологическим наукам при Краснодарском университете МВД России (350005, г. Краснодар, ул. Ярославская, 128, зал заседаний диссертационного совета).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Краснодарского университета МВД России (350005, г. Краснодар, ул. Ярославская, 128).

Автореферат разослан л___ _________ 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета С.Г. Черников

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Глобализация, ее сущность и те вероятные следствия, которые этот процесс несет человечеству, - одна из наиболее популярных в настоящее время тем научных исследований и публицистики. Более того, это одна из самых дискуссионных тем. Авторы, пишущие о проблемах глобализации, редко занимают по отношению к ней нейтральную позицию, концентрируя внимание либо на связанных с ней преимуществах и небывалых возможностях, либо на сопряженных с ней угрозах и рисках. Ряд исследователей трактуют глобализацию как процесс, почти совпадающий по длительности с самой историей европейской цивилизации и лишь интенсифицировавшийся в последние десятилетия, а многие другие рассматривают ее как специфическую черту современного общественного прогресса. Если одни авторы говорят об объективности и безальтернативности глобализации, то другие отмечают, что этот процесс во многом отвечает геополитическим интересам развитых стран Запада и, соответственно, противоречит интересам незападных обществ.

Поскольку глобализация представляет собой, по сути, целый комплекс процессов, интенсивно протекающих в настоящее время в различных сферах общественной жизнедеятельности, внимание исследователей фокусируется на конкретных аспектах глобализации - хозяйственно-экономических, социокультурных, информационно-коммуникативных, политических, образовательных. Зачастую это приводит к тому, что за конкретными аспектами несколько теряется понимание их единства и взаимообусловленности.

Однако глобализация - это нечто гораздо большее, чем простая совокупность перечисленных выше аспектов; это сущностно единая общемировая тенденция, стремительно развивающаяся и на глазах ныне живущего поколения меняющая облик мира и человека в нем, создающая новые, немыслимые прежде возможности, влекущая за собой столь же невозможные в прошлом риски и трудности. Речь идет о системном изменении самого качества социального бытия, для полноценного осмысления которого необходим социально-философский анализ.

Помимо этого, есть еще немало социально-философских проблем, порожденных глобализацией. Это, например, проблема влияния глобализации на социокультурное развитие незападных обществ. Является ли в этом отношении глобализация стимулом или тормозом? Как соотносятся между собой процессы глобализации и догоняющей модернизации? Стимулирует ли глобализация развитие индивидуальных способностей и качеств человека, либо, напротив, раз и навсегда определяет его место в глобальном разделении мира на лцентр и периферию? Распространяя унифицированные стандарты западной городской культуры, не наносит ли глобализация ущерб культуре высокой? Не подтачивает ли она семейные ценности, переориентируя массы людей во всем мире на достижительные жизненные стратегии и высокие потребительские стандарты?

Все это философские вопросы, свидетельствующие в самой своей постановке о том, что в процессе глобализации меняются сами основы социального бытия, и значение этих перемен еще только начинает осмысливаться наукой и общественностью.

В этой связи и становится очевидным, что, несмотря на обилие разноуровневых исследований, научных и публицистических статей, диссертаций различных специальностей, посвященных глобализации, все еще актуально обращение к глобализации как предмету социально-философского изучения. Актуальность этой темы, более того, не снижается, а нарастает параллельно ускорению и распространению самого процесса глобализации. Причем можно говорить, как нам представляется, о двух аспектах ее актуальности.

Социальная и политическая актуальность темы настоящего исследования определяется следующими факторами: а) огромной значимостью феномена глобализации в жизни общества, его всесторонним влиянием на социальную среду, поведение и самочувствие людей, формирование мировоззрения молодого поколения, социокультурное и экономическое развитие;

б) возникновением в процессе глобализации новых возможностей и перспектив, качественно изменяющих бытие общества и социальное бытие человека; в) влиянием глобализации на характер и направленность исторического процесса, судьбы народов и политику государств, ее геополитической значимостью как фактора перераспределения статусных позиций и мирового влияния различных политико-государственных образований; г) тесной связью глобализации с модернизационными процессами и ее центральным местом среди современных тенденций социальных изменений.

В то же время социально-философское исследование феномена глобализации характеризуется и научно-теоретической актуальностью, которая обусловлена: а) преимущественным обращением исследователей к тем или иным специальным аспектам глобализации, недостатком целостных работ, посвященных сущности этого процесса; б) необходимостью осмысления глобализации как системного изменения качества социального бытия; в) потребностью в осмыслении изменений, вносимых глобализацией в повседневность и жизненный мир современного человека.

Степень научной разработанности темы исследования. Феномен глобализации в последние десятилетия приковывает к себе внимание представителей практически всех отраслей социогуманитарного знания, что обусловлено как многоаспектностью самой глобализации, так и разнообразием проблем, которые она ставит перед человеческим сообществом. Экономисты и политологи, социологи и представители культурной антропологии предлагают свои концепции глобализации, как правило, принимая за точку отсчета именно тот ее аспект, который связан с предметом собственной науки исследователя. Таким образом, отдельно исследуется хозяйственно-экономическая глобализация и ее влияние на макроэкономику различных стран, отдельно - глобализация культуры и ее влияние на формирование идентичностей и соотношение в них глобальных и этнокультурных компонентов, и т.д. С другой стороны, поскольку глобализация затрагивает интересы всех национальных государств и сообществ, культур и конфессий, а также транснациональных корпораций, международных финансовых структур и глобальных общественных организаций, связанные с ней дискурс и исследования, как правило, имеют ярко выраженную пристрастность. И было бы слишком грубой схемой сказать, что западные, в первую очередь американские, исследователи интерпретируют глобализацию как преимущественно позитивное явление, а ученые из стран третьего мира и посткоммунистических обществ единодушно выступают с критикой ее негативных последствий, сопряженных с ней рисков и угроз. Хотя в самом общем плане эта схема все-таки работает, элементарное углубление в тему показывает, что и западные, и не-западные исследователи далеки от единодушия в этом вопросе, предлагая совершенно разные подходы и точки зрения, которые зачастую противоречат друг другу. Острые дискуссии ведутся по вопросу влияния глобализации на этнические культурные идентичности. Даже по поводу ключевых тенденций глобализации есть принципиальные разногласия, так как ряд исследователей видит в глобализации, прежде всего, тенденцию объединения в глобальную систему, а их оппоненты полагают, что глобализация - это главным образом дифференциация обществ по экономическим и иным критериям, и именно на основе дифференциации и происходит объединение в систему. Еще одна дискуссионная тема, связанная с глобализацией, - это соотношение таких остроактуальных сегодня для нашей страны процессов, как глобализация и модернизация. Различные теоретические направления по-разному решают этот вопрос.

В силу всего вышесказанного глобализация представляет собой одновременно, как ни парадоксально, и одну из самых популярных и разработанных тем, по которой существует огромный массив научной литературы по разным социогуманитарным специальностям, и одну из наиболее сложных, внутренне противоречивых и недостаточно исследованных (имея в виду, что отсутствие единства научных представлений следует оценивать как признак не только здоровой дискуссионности темы, но и недостаточной проясненности используемых понятий, недостаточной очищенности от идеологических пристрастий и политической ангажированности, наконец, просто как свидетельство неубедительности аргументации участников дискуссии друг для друга).

Среди зарубежных исследователей, ярко заявивших о себе в связи с темой глобализации, следует, прежде всего, назвать Ф. Броделя и И. Валлерстайна с их теорией мировой системы. Рассматривая глобализацию как процесс формирования единой системы мировой капиталистической экономики, основанной на экономическом и социальном неравенстве и дифференциации, а также на глобальном разделении труда и взаимозависимости национальных экономик, Валлерстайн находится в русле неомарксистских интерпретаций глобализации, получивших общее название теории зависимости. Эти интерпретации восходят к концепции общественного развития самого К. Маркса, который уже в середине XIX века отметил тенденцию капиталистической экономики к преодолению национальных границ и формированию транснациональных солидарностей мировой буржуазии и мирового пролетариата (у последнего, по характеристике К.Маркса и Ф.Энгельса из Манифеста коммунистической партии, нет отечества). Глобализация рассматривается Валлерстайном как объективно закономерная фаза развития капитализма, которая в перспективе должна перейти в состояние глобального социализма.

Другая группа теорий, иначе оценивающих сущность и перспективы глобализации, - это так называемые теории развития, ключевым для которых является концепт модернизации. Среди представителей этого подхода такие крупные западные социальные мыслители как У. Ростоу, С. Хантингтон, Э. Шилз, С. Эйзенштадт и ряд других. Теории модернизации или теории развития черпают исходные методологические принципы из социальной теории М. Вебера, а именно из его концепции поступательного прогресса рациональности в организации общества и экономики и вообще в социальном мышлении. С этой точки зрения, прогрессивные социальные изменения направлены от традиционных форм организации общественной жизнедеятельности к современным, которые отличаются качественно иным уровнем рациональности. Это движение от старых, низкорациональных к современным, высокорациональным формам социального бытия, или модернизация, которая и есть развитие. В этой концепции модернизировавшиеся общества приходят к единой высшей стадии социоэкономического развития, модернити, на которой общество способно удовлетворить потребности всех и которая образует точку схождения (конвергенции) всех траекторий модернизации. По мнению исследователей более позднего поколения, например, С. Эйзенштадта, модерность может являть себя в различных формах, а модернизация наиболее эффективна в синтезе с элементами локальной этнокультурной традиции. Глобальное сообщество в этой трактовке отличается не дифференциацией и зависимостью, а конвергенцией развитых обществ и стимулированием догоняющей модернизации обществ развивающихся.

В представлении С. Кобрина глобальность является фазой, сменяющей модерность, по сути дела, совпадающей с постмодерным состоянием общества. Для М. Олброу модерность ассоциируется с навязыванием всему миру одного сценария развития, тогда как глобальность восстанавливает диверсификацию развития и поддерживает бесконечное многообразие культурных форм, поэтому Олброу считает глобализацию процессом трансформации общества. С точки зрения Э. Гидденса модерность составляет предварительный этап и условие глобализации, которая, в свою очередь, является кульминацией модерности, то есть завершающей фазой модернизации, связанной с реструктуризацией социальных отношений и их отделением от локальных контекстов.

По мнению Ф. фон Хайека начало процесса глобализации уходит в самые ранние периоды человеческой истории и связано с возникновением торговли, городов и специализации занятий. Согласно Р. Эбелингу, глобализация длится последние двести лет, а Г. Терборн насчитывает в истории человечества шесть волн глобализации, из которых первая датируется III-VII веками н.э. Б. Мазлиш относит начало глобализации к эпохе Великих географических открытий, И. Валлерстайн - к европейскому XVII веку, имея в виду становление раннего капитализма, а Р. Робертсон - к концу XIX - началу XX века.

Среди исследователей нет единства и в том, какой из аспектов глобализации считать определяющим. Согласно М. Кастельсу, определяющим является формирование глобальной сетевой экономики и информационного общества, С. Кобрин полагает, что в основе лежит формирование глобальных информационных потоков, для Э. Гидденса это разделение в жизни общества времен и пространства. Известный специалист по глобализации культуры

Р. Робертсон утверждает, что базой глобализации является глобальное изменение культуры, а именно возникновение интенсивного осознания мира как целого. В целом не только Робертсон, но и многие другие социологи и философы определяющей тенденцией глобализации считают не экономические, а информационные и культурные изменения, то есть изменение общественного сознания.

Но и проблематика, связанная с проявлением глобализации в культуре, выглядит сложной и неоднозначной. Одной из самых остроактуальных проблем в этом смысле является проблема соотношения глобального и локального (этнокультурного) аспектов идентичности. Значимость проблемы идентичности подчеркивает З. Бауман, по мнению которого глобализация имеет человеческие последствия в виде фрагментации и атомизации общества, обострения потребности в обретении идентичности и трудностей, связанных с реализацией этих потребностей. Задача состоит в том, чтобы поставить ее на службу человеку, - считает Бауман. Согласно М. Кастельсу, глобализация в принципе противонаправлена развитию идентичности: наш мир и наша жизнь формируются противоборствующими процессами развития глобализации и идентичности. В видении Кастельса формирование глобальной культуры возможно только на основе деструкции этнокультурного своеобразия, следовательно, деструкции идентичности, растворения ее в океане глобальной культуры. Дж. Арнет также рассматривает глобализацию как фактор деструкции и деформации культурной идентичности в рамках локальных сообществ, отмечая особенно сильное негативное воздействие глобализации на молодое поколение. В то же время, по его мнению, глобализация может иметь и позитивное, обогащающее влияние на идентичность, когда формируется бикультуральная, более сложная идентификационная структура.

Концепции глобализации как разрушающего идентичность фактора противостоит другая, представленная Дж. Томлинсоном, по мнению которого идентичность как раз создается глобализацией, а не разрушается. Если для Кастельса, как и для многих других исследователей, идентичность - это феномен, присущий всякой культуре, то в понимании Томлинсона идентичность - это специфическое измерение институционализированной социальной действительности, присущее модерному обществу как его продукт. Она целенаправленно конструируется через институты культурного воспроизводства. Иными словами, для Томлинсона глобализация и модерность предшествует идентичности. Другие авторы говорят о плюрализации и гибридизации идентичностей в результате развития глобальных процессов в культуре. Интересна в этой связи и концепция А. Аппадураи, рассматривающего культурное влияние глобализации как поток символических обменов. Бринк Линдси, защищая либеральную идею свободы рынка от мертвой руки старой коллективистской мечты, исследует экономические аспекты глобализации в широком историческом контексте.

Таким образом, мы видим, что разброс мнений и позиций в вопросах, связанных с глобализацией, достаточно широк. Так обстоит дело в зарубежной, преимущественно западной, общественной науке. Что касается отечественных исследователей, то здесь единообразия больше. Среди российских авторов, пишущих на темы глобализации, достаточно большую долю составляют те, кто оценивает глобализационные процессы, во-первых, как внешний вызов или систему внешних вызовов, на которые необходимо реагировать, но которые таят в себе множество опасных для российского общества неопределенностей, порождающих многочисленные риски. Иными словами, многие отечественные исследователи занимают настороженную позицию по отношению к глобализации, рассматривая ее почти исключительно в терминах риск-безопасность. Российских авторов отличает от зарубежных также сравнительно большая уверенность в безальтернативности и окончательности глобализации, тогда как в зарубежном дискурсе этот вопрос пока еще является дискуссионным.

Активно исследуются российскими авторами проблемы, связанные с вовлечением нашей страны в глобализационные процессы, в особенности с развитием мультикультуральности, диалектикой глобального-модерного и традиционного-этнокультурного и национально-культурного, с влиянием глобализации на идентичность современных россиян. Эти проблемы рассматриваются в работах О. Астафьевой, Ф. Атмурзаевой, Г. Вайнштейна, Ю. Вассермана,

А. Володина, А. Дугина, З.А. Жаде, С. Кара-Мурзы, И. Кефели, Ю.В. Кузовкова, В. Иноземцева, Л. Ионина, В. Межуева, А. Мельвиля, И. Орловой, А. Панарина, Э. Понарина, Н. Ракитянского, В. Федотовой, Н. Федотовой, Д. Фурмана, А. Цыганкова, М. Чешкова, О. Шкаратана, Ф. Юрлова, В. Ядова,

Ю. Яковца, Е. Ясина и др. В исследованиях Н. Федотовой, в частности, раскрывается роль сакральных ценностей как фактора сохранения национальных культур в эпоху глобализации; В. Межуев, О. Астафьева, В. Федотова и ряд других исследователей рассматривают проблемы бытия мультикультуральности в России и динамику российской культурной идентичности. Этим же вопросам - динамике идентичности россиян в контексте современных изменений - посвящены коллективные эмпирические социологические исследования под руководством М. Горшкова. В социально-философских работах А. Дугина, С. Кара-Мурзы и др. тема глобализации затрагивается в аспекте анализа ее возможных негативных последствий для российского общества и культуры; эти авторы отстаивают идею радикальной несовместимости и принципиальной инаковости рационалистической и прагматической культуры западного мира - с одной стороны, и символической российской традиционной культуры. В этом же направлении мыслит глобализацию А. Панарин, в частности, затрагивая тему влияния глобализации на поведение элит национальных сообществ. О.А. Кармадонов пишет о символической власти в контексте глобализации. Как уже отмечалось выше, для российских исследователей характерна в целом более критическая позиция по отношению к глобализации, которая рассматривается как процесс, затрагивающий национальную безопасность страны и несущий вызовы для ее геополитического статуса.

Подводя итоги сказанному, остается сделать вывод, что, несмотря на широкую представленность в зарубежном и отечественном социогуманитарном знании работ, посвященных различным аспектам глобализации и ее влиянию на жизнь национальных сообществ в ее социоэкономическом и социокультурном измерениях, эта тема все еще содержит немало нерешенных вопросов, и, что самое главное, не решены именно сущностные, определяющие проблемы, по которым имеется множество несогласующихся позиций и подходов. С другой стороны, ряд зарубежных концепций глобализации и сопряженных с ними продуктивных идей еще не вполне вошли в отечественный научный оборот. Наконец, проблематика глобализации, как правило, либо представлена в разрозненном, поаспектном изучении, либо затрагивается попутно при освещении смежных тем, в то время как, с нашей точки зрения, необходимо системное и сущностное исследование, посвященное глобализации в целом. Выше мы указали те проблемы, связанные с глобализацией, которые еще не обрели решения, и потому их в определенном смысле можно рассматривать как лакуны отечественного социогуманитарного знания, нуждающиеся в восполнении. Настоящее исследование не претендует на исчерпывающее восполнение этих лакун, так же как не ставит своей целью исчерпывающее решение неразрешенных проблем; оно направлено на то, чтобы дать системное рассмотрение глобализации как самого фундаментального, качественного и всеобъемлющего из социальных изменений современности на уровне социально-философского обобщения и на базе подробного обзора имеющихся концепций.

Цель диссертационного исследования состоит в осуществлении социально-философского анализа феномена глобализации как функциональной сущности современного общественного прогресса, как комплекса тенденций, ведущих к радикальным социальным изменениям, и сопряженных с развитием этих тенденций перспектив и рисков.

Достижение указанной цели требует постановки и решения следующих исследовательских задач:

- проанализировать информационно-технологические и социо-коммуни-кативные предпосылки глобализации сквозь призму социально-философско-го дискурса;

- концептуализировать социальные и политические аспекты общественного прогресса в современном социогуманитарном знании;

- осуществить парадигмальный анализ глобализации как исторического процесса;

- обосновать влияние рационализации общественного сознания и распространения технологических инноваций как одну из определяющих тенденций современных социальных изменений;

- проанализировать соотношение глобализации и модернизации как основных векторов общественного прогресса;

- исследовать социокультурное содержание глобализации в аспекте взаимодействия глобальной и локальной культур;

- определить характер влияния социокультурных тенденций глобализации на состояние культурной идентичности;

- раскрыть функции масс-медиа в контексте глобализации;

- выявить место тенденций глобализации в историческом процессе;

- исследовать соотношение глобализации и децентрализации управления в национальных государствах, определить нормативные вызовы глобализационных процессов как социально-философскую проблему;

- определить характер влияния глобализации на социально-экономичес-кое и социокультурное развитие России;

- оценить риски глобализации для российского общества.

Объектом диссертационного исследования является общественный прогресс как динамическая совокупность политико-экономических и социокультурных изменений общепланетарного масштаба.

Предмет исследования составляют глобализационные процессы общественного прогресса в их внутренней противоречивой динамике и сопряженные с ними перспективы макросоциальных изменений.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют подходы и концепции отечественных и зарубежных социологов и философов, касающиеся глобализации, ее сущности и основных тенденций, а также интерпретации и прогнозирования влияния глобализационных процессов на социальные отношения, экономику и культуру. Это работы таких авторов как

З. Бауман, И. Валлерстайн, М. Олброу, Р. Робертсон, Э. Тириакьян, Ф. фон Хайек, С. Хантингтон, Ш. Эйзенштадт, Т. Фридман и др.

Базовой социально-философской методологией, объединяющей и концептуально цементирующей диссертацию, является диалектический метод, оптимально соответствующий задачам изучения сложных, многофакторных процессуальных феноменов и позволяющий исследовать тенденции глобализации в их единстве и взаимосвязи. Применение диалектической методологии дает также возможность исследования глобализации в предельно общем ракурсе как процесса, способствующего изменению качества социального бытия глобального человеческого сообщества.

Однако эта идея разделяется и мыслителями, стоящими на других методологических позициях. Так, философ-прагматик Д. Дьюи отмечал связь между сжатием пространства в результате появления новых для того времени коммуникативных технологий и изменением содержания экономических и политических процессов. Классик социологии коммуникаций М. Маклюэн в середине ХХ века констатировал качественные социальные изменения, обусловленные скачком в развитии технического тела глобальной коммуникации. Крупнейший мыслитель европейского экзистенциализма М. Хайдеггер, предвидя ускорение глобальной интеграции, писал о грозящей в этой связи унификации человеческого социального и экзистенциального опыта как негативной перспективе ближайшего развития. Наше социально-философское исследование глобализации опирается на комплементарной основе и на соответствующие элементы методологий, которых придерживались эти мыслители.

В то же время в диссертации использовалась системная методология, применение которой обусловлено характером глобализации как системного социального изменения, не сводимого к простой совокупности отдельных тенденций и процессов.

При решении задач, связанных с изучением распространения глобализации в сфере культуры, автором были использованы возможности и эвристический потенциал социокультурной методологии, разработанной П.А. Сорокиным и позволяющей рассматривать социальные и культурные изменения сквозь призму изменений идентичности.

В анализе влияния глобализации на современное российское общество, появляющееся преимущественно через возникновение новых рисков и вызовов, использовались элементы рискологической методологии в ее социокультурном направлении, представленной в трудах У. Бека, Э. Гидденса, Н. Лумана, О. Яницкого. Кроме того, при решении указанных задач автор опирался на многочисленные отечественные исследования, посвященные проблемам глобализации, в частности, на работы О. Астафьевой, В. Межуева,

В. Федотовой, Н. Федотовой и др.

Среди общенаучных методов, применявшихся в ходе исследования, следует назвать метод сравнительного анализа, типологизации, исторический подход и др.

В ходе работы над диссертацией были получены результаты, содержащие следующие элементы научной новизны:

- выявлены концептуальные основания анализа трактовок глобализации, представленных в социально-философских концепциях ХХ века, заключающиеся в констатации связи между информационно-технологическими, социокоммуникативными инновациями и формированием нового качества социального бытия;

- установлено, что современным социологическим и политологическим концепциям глобализации явно не достает онтологического уровня анализа этого феномена и проведенное социально-философское исследование есть попытка преодоления проблемы с целью достижения единого понимания сущности глобализации и определения прогностической перспективы в отношении ее социальных последствий;

- обосновано, что глобализация создает нормативно-этические и нормативно-правовые вызовы по отношению к принятой системе нормативной регуляции, но это явление находится в диалектической взаимосвязи с позитивным и стимулирующим влиянием глобализации на состояние нормативной регуляции;

- выяснено, что в социолого-экономическом дискурсе процесс глобализации интерпретируется как формирование единой мировой социоэкономической системы на базе принципа территориальной дифференциации, неравенства и зависимости (лтеории зависимости), в противоположность конвергентному процессу модернизации (лтеории модернизации);

- установлено, что в социально-философской перспективе глобализация и модернизация предстают как определяющие вектора общественного прогресса, как продукт и этап развития одной и той же про-инновационной тенденции рационализации и инструментализации взаимодействия с природой, рациональной организации социального бытия;

- выдвинуто и обосновано предположение о том, что глобализация включает в себя тенденцию к плюрализации мировой культуры и перекомбинации характеристик локальных культур в глобальном контексте, т.е. т.н. креолизации культуры;

- доказано, что глобализация способствует росту мобилизационного потенциала локальных культурных идентичностей, переструктурированию и усложнению параметров индивидуальной и коллективной культурной идентичности;

- обосновано, что глобализация формирует специфический тип коммуникативной медиации, позволяющий интегрировать локальные культурные миры в единое пространство глобальной культуры;

- показана необходимость эпистемологических новаций для осмысления задаваемых глобализационными процессами новых конфигураций глобальных социально-экономических и идеологических отношений, установлено, что глобализация приводит к ломке исторического нарратива и кризису самого понятия истории как монистической концепции прошлого, обосновывающей монистический проект будущего, и формирует многомерность темпорального видения;

- обосновано, что в контексте глобализации тенденции децентрализации и централизации управления в национальных государствах реализуются по принципу комплементарности;

- выяснено, что геополитический статус России, культурная традиция изоляционизма и исторические обстоятельства способствуют скорее негативной реакции на глобализацию;

- показано, что глобализация воспринимается как рискогенный процесс сквозь призму традиционного централизма российского общественного сознания, являясь источником неопределенности и изменений.

Указанные элементы новизны находят конкретизацию в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Ускорение и интенсификация исторического процесса взаимопроникновения экономик и культур, в социально-философском дискурсе ХХ века было спрогнозировано и осмыслено как сжатие пространства, в котором разворачивается человеческая деятельность. Концептуализация этого сжатия мыслителями ХХ века осуществлялась в направлении выделения его причин - качественного скачка в развитии технических и технологических оснований коммуникации, и его последствий, среди которых отмечались изменения характера и диапазона возможностей деятельности, содержания экзистенциального опыта человека, переструктурирование социального пространства и времени, интенсификация влияния коммуникации на массовое сознание. Глобализация осмысливалась также с точки зрения порождаемых ею рисков политико-экономического характера для национальных государств и культур, а также - в концепции М. Хайдеггера - риска унификации и обеднения экзистенциального опыта. Рассматривая глобализацию как тенденцию объединения, мыслители ХХ века ассоциировали ее с развитием и универсализацией капиталистической социально-экономической системы, модернизацией в ее линейной трактовке, подводя основания под представление о глобализации как о качественном изменении социального бытия.

2. Усложнение и диверсификация влияния глобализационных процессов привели к развитию специализированных и предметно-дифференцированных исследований глобализации средствами экономических наук, социологии, политологии, культурной антропологии. Дифференциация способствовала плюрализму теоретических представлений о глобализации, противоречия между которыми коррелируют с имманентными противоречиями самого этого процесса, а также опровержению поверхностного мнения о необратимости и однонаправленности глобальных изменений. По результатам современных исследований можно выделить следующие тенденции в рамках глобализации: детерриториализация социального пространства, распространение внетерриториальных форм социальной деятельности; рост социальной и экономической взаимосвязанности; ускорение социального времени, а также такие характеристики процесса глобализации как долгосрочность; многосторонность; неравномерность и сегментированность развития. Специфика отечественных исследований глобализации состоит в акцентировании ее негативных последствий, в частности, в репрезентации ее как фактора роста глобального неравенства.

3. Социально-экономический и философский дискурс вокруг глобализации содержит противоречивые трактовки, касающиеся соотношения глобализации и модернизации, исторических перспектив глобализации и сущности самой истории. Это свидетельствует о том, что изменение в ходе глобализационных процессов конфигураций социальных, экономических и культурных отношений во всем мире требует новой адекватной эпистемологии, которая давала бы возможность концептуализировать эти изменения. Глобализация представляет собой переход в новое качество социального бытия, что проявляется в кризисе исторического нарратива как монистической концепции прошлого, переходящей в монистический проект будущего, и обусловливает потребность в многомерном видении социального времени и признании плюрализма форм модернити.

4. В социально-экономическом дискурсе глобализация и модернизация предстают как противонаправленные тенденции социодинамики. Имеющиеся концепции современного общества можно категоризировать в две группы: теории зависимости, описывающие глобализацию как процесс формирования единой мировой капиталистической социоэкономической системы институтов, дифференцированной на лцентр и периферию, связанные отношениями неравенства и зависимости взаимной зависимостью и мультикультурным территориальным разделением труда, и теории развития, оперирующие концептом модернизации, ключевая идея которых состоит в том, что дифференциация на центр и периферию не абсолютна и менее развитые общества имеют возможность быстро поднять уровень развития путем рецепции более рациональной и эффективной модели институциональной структуры. Согласно теориям развития, перспективу модернизации составляет конвергенция социально-экономических систем, тогда как теории зависимости, ключевым концептом которых является глобализация, акцентируют аспекты дифференциации и фрагментации, зависимости и потенциальной конфликтогенности в глобальной системе.

5. Социально-философский дискурс дает возможность рассматривать глобализацию и модернизацию в единстве - как продукт и этап развития рационалистической конфигурации общественного сознания, основным параметрами которой являются секуляризм, антропоцентризм, научность и инструментальность, а также про-инновационный подход, ориентирующий на поиск возможностей еще большей рационализации. В свою очередь, рационалистическая конфигурация общественного сознания порождена универсальным технологизмом человеческой позиции по отношению к миру. Глобализация инноваций составляет важнейшую тенденцию современных глобализационных процессов, намечающую траектории структурирования глобального технологического и социального пространства. Рационализирующие тенденции глобализации проявляются и в процессе формирования глобальной культуры на основе распространения унифицированной модели рациональности и эксклюзии типов рациональности, присущих локальным культурам, и иррациональных моделей постижения мира.

6. Несмотря на то, что культурное измерение глобализации обычно определяется как процесс гомогенизации мировой культуры, оно включает и встречную тенденцию дифференциации и плюрализации культур. Формирование мировой культуры как гомогенного образования приводит к релятивизации культурных представлений и расшатыванию этноцентрического абсолютизма. С другой стороны, возникает реактивное стремление к культурной аутентичности, актуализации самобытных черт локальных культур. Интенсификация мировой культуры способствует также укреплению тенденции регионализации благодаря организации региональных медийных центров, деятельность которых актуализирует субидентичности местного населения. Этот же результат возникает через адаптационные технологии в сфере потребления и в поп-культуре. Распространение глобальной культуры приводит и к взаимопроникновению ее и локальных культур в новых меняющихся комбинациях и возникновению новых синтетических культурных образований - т.н. креолизации культуры.

7. Наиболее значимым следствием глобализации культуры является переструктурирование идентичностей. Глобализация способствует размыванию сакральных ценностей, лежащих в основе этнокультурных идентичностей, создавая гомогенный прагматизированный и рационализированный контекст, лишенный сакрального измерения, чем провоцирует актуализацию протестных движений в защиту этнокультурной идентичности. В то же время благодаря глобализации происходит структурное усложнение и содержательное обогащение идентичностей, их гибридизация, в результате чего идентичность становится многослойной, соединяя в единой структуре этнокультурный и глобальный уровни.

8. Глобализация создает единое информационное пространство и глобальные информационные каналы, организующие новое измерение медиации, посредством которого происходит трансляция и адаптация глобального социального опыта к восприятию населения на локальном уровне. Локальный социальный опыт также транслируется через глобальные информационные каналы, обретая в этом процессе новую интерпретацию и переосмысление в глобальной перспективе. Глобальные сети масс-медиа в едином коммуникативном пространстве становятся институтом, обеспечивающим возможности локальных сообществ осмысливать свой социальный опыт и его культурные предпосылки, а когнитивные конфигурации локальной культуры функционируют как механизмы фильтрации глобальной информации, принимаемой в локальный сегмент коммуникативного пространства.

9. Глобализация, понимаемая как глокализация - диалектическое единство глобального и локального, образования глобальных центров и реактивного укрепления локально-национальных, а также ослабления национальных макроакторов и структур при усилении субнациональных - ставит перед человечеством проблему оптимизации соотношения противоположных друг другу тенденций децентрализации и централизации. В принципиально новой ситуации глобализма обе тенденции уже не являются взаимоисключающими, а напротив, нуждаются в комплементарном взаимодействии. Глобализация вызывает актуализацию обеих тенденций, причем тенденции централизации она интенсифицирует в странах с изначально высокой степенью децентрализации власти, а тенденции децентрализации - в изначально значительно централизованных странах. Под влиянием глобализации субнациональные властные структуры активизируют свою деятельность по развитию международных обменов, привлечению иностранных инвестиций и наращиванию человеческого капитала, но в то же время глобализация интенсифицирует и тенденцию централизации, поскольку способствует росту влияния рычагов макроэкономической политики, прежде всего финансово-кредитной, повышению роли центральных банков.

10. Глобализация порождает проблему снижения адекватности и эффективности нормативной регуляции социальной жизнедеятельности. В силу развивающейся детерриториализации происходит релятивизация национального государства как субъекта правовой регуляции, формируются наднациональные и внетерриториальные структуры правового регулирования и управления. Размывается идентификационная граница между своими и чужими нормами, происходит размывание и релятивизация в сознании населения социально непривлекательных норм национальных правовых систем, что подрывает их объективную эффективность. С другой стороны, в силу возросшей проницаемости территориальных границ и роста взаимовлияния возрастает позитивное влияние глобального окружения на соблюдение политико-правовых норм в пределах национальных государств.

11. В настоящее время глобализационные процессы оказывают максимально сильное за всю историю влияние на российское общество, российскую экономику, политику и культуру. Глобализация вносит известную напряженность во взаимоотношения западных и незападных обществ, и в этом смысле Россия может рассматриваться как воплощение более общих моделей и противоречий, связанных с реакцией национальных сообществ на глобализацию. В то же время есть и специфические отличия, связанные с особенностями геополитического статуса России как географически и культурно пограничной, полиэтничной и поликультурной страны, бывшей сверхдержавы, обладающей военной мощью и большим политическим влиянием. Этот комплекс характеристик порождает неопределенность и амбивалентность позиции России в отношении глобализации. Глобализация ставит перед Россией, как и другими незападными странами, проблему, связанную с растущим зазором между интересами национального развития и потребностями в поддержании национальной безопасности и суверенитета.

12. Объективный риск, порождаемый вовлечением России в процесс глобализации, определяется возможностью интегрироваться в систему мировой экономики в качестве элемента глобальной периферии, что означало бы утрату экономического суверенитета. Однако этот риск может быть минимизирован при условии обеспечения ускоренного преодоления технико-технологического и социокультурного отставания России, а также актуализации и поддержания конструктивных компонентов отечественных хозяйственных и культурных традиций. В то же время восприятие глобализации как источника рисков порождено и субъективными факторами - исторически и социокультурно обусловленным изоляционизмом, традиционализмом, негативным образом глобализации, создаваемым средствам массовой коммуникации.

Научно-теоретическая значимость исследования определяется актуальностью проблематики, связанной с глобализацией, а также тем, что полученные в ходе него результаты способствуют углублению сложившихся теоретических представлений о феномене глобализации, различных ее аспектах, проявлениях и последствиях для национальных сообществ и мира в целом. Представленный в диссертации мультипарадигмальный подход к исследованию глобализации дает возможность целостного осмысления этого процесса на уровне социально-философского обобщения, в том числе и в аспекте сопряженных с глобализацией рисков и перспектив для современного российского общества.

Научно-практическая значимость диссертации связана с тем, что материалы исследования и полученные автором выводы могут использоваться в разработке и чтении общих и специальных учебных курсов по социальной философии, общей и экономической социологии, политологии, в процессе разработки подходов и стратегий укрепления суверенитета России, сохранения самобытных моделей отечественной культуры в глобализирующемся мире.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования, а также отдельные полученные по его ходу теоретические положения и выводы докладывались и обсуждались на всероссийских конференциях, а также на научно-практических семинарах кафедры.

Материалы исследования отражены в 53 научных публикациях общим объемом 81,2 п.л., в том числе в 12 научных статьях, опубликованных в изданиях, входящих в перечень ВАК Минобрнауки РФ, а также в 3 монографиях.

Структура диссертации определяется целями и задачами исследования и включает введение, пять глав (двенадцать параграфов), заключение, список литературы из 362 наименований. Объем текста составляет 358 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень ее разработанности, определяются объект и предмет исследования, его цель и задачи, устанавливаются теоретико-методологические основания анализа избранной темы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, раскрыта их научная новизна, показана научно-теорети-ческая и практическая значимость диссертации.

В главе 1 Феномен глобализации в контексте социально-философ-ского дискурса рассматривается процесс становления представлений о глобализации в рамках социальной философии и социогуманитарного знания в целом.

Автор отмечает, что осмысление глобализации как феномена социальной действительности происходило поэтапно. Уже философы начала и первой половины ХХ века пытались осмыслить процессы, которые он ассоциировали со сжатием пространства в результате стремительного развития техники и технологии коммуникации. Затем, по мере усиления глобализационных тенденций, они стали предметом пристального изучения со стороны конкретных социогуманитарных наук - социологии, политологии, экономических дисциплин. Рассматривая глобализацию в тех аспектах, которые входят в их предметные поля, эти науки сформировали во многом противоречивые теоретические представления о ней.

Параграф 1.1. Информационно-технологические и социокоммуникативные факторы глобализации в социально-философском дискурсе ХХ века посвящен отображению глобализации, ее причин и последствий в социально-философском дискурсе ХХ века.

Охватывая широкий спектр политических, экономических и культурных тенденций, термин глобализация быстро стал модным словом в политических и академических дискуссиях. Обычно глобализацию понимают не более как синоним одного или более феноменов: проведение классической либеральной политики (или политики свободного рынка) в мировой экономике (лэкономическая либерализация), растущее доминирование западных или даже американских форм политической, экономической или культурной жизни (лвестернизация или ламериканизация), распространение новых информационных технологий (лреволюция Интернета), а также представление о том, что человечество стоит на пороге создания единого сообщества, в котором основные источники социальных конфликтов перестали существовать (произошла глобальная интеграция). И хотя остаются резкие различия во мнениях, многие современные социологи считают, что глобализация предполагает фундаментальные изменения в пространственных и временных контурах социального существования, в котором значимость пространства или территории меняется в силу огромного ускорения во временнoй структуре важнейших форм человеческой деятельности. Географическое расстояние обычно измеряется во времени. Когда время, необходимое для прибытия в различные географические регионы сокращается, расстояние или пространство как бы сжимается. Ощущение пространства тесно связано с временнoй структурой той деятельности, с помощью которой мы это пространство воспринимаем. Изменения во временнoм характере человеческой деятельности неизбежно порождают иное восприятие пространства или территории. Автор полагает, что поскольку глобализация имеет весьма серьезные последствия для практически всех сфер жизни человека, видимо, следует пересмотреть ключевые вопросы теоретического понимания общества.

Термин глобализация получил широкое распространение только в последние двадцать пять лет, однако в академических кругах это понятие начали использовать еще в 70-х годах прошлого века . В философии, литературе и социальной мысли XIX и XX-го веков существует множество указаний на зарождающееся, но уже широко разделяемое представление о том, что расстояние и пространство иначе воспринимаются и претерпевают трансформацию в результате возникновения высокоскоростных форм транспортизации (железнодорожные и воздушные перевозки) и телекоммуникаций (телеграф или телефон), которые резко повышают возможности человеческого общения, несмотря на географические и политические различия . Согласно

К. Марксу, требования капиталистического производства неизбежно заставляли буржуазию гнездиться везде и устанавливать связи повсюду. Мощь индустриального капитализма являла собой главный источник технологий, приведших к устранению пространства и проложивших путь к связям во всех направлениях, к универсальной взаимозависимости наций в отличие от узколобого провинциализма, глумившегося над человечеством в неизвестных целях . Несмотря на то, что новые технологии использовались как средства капиталистической эксплуатации, они увеличивали возможности общения людей из разных стран и, в конечном итоге, были прогрессивной силой в истории. Они обеспечивали формирование необходимой инфраструктуры будущей космополитической цивилизации, которая должна возникнуть в пролетарской революции, ниспровергающей систему капиталистической эксплуатации.

Генри Адамс говорил о существовании закона ускорения, имеющего большое значение для социальных исследований в области быстро изменяющихся пространственных и темпоральных контуров человеческой деятельности. Он считал, что современное общество можно правильно понять только тогда, если наблюдающемуся ускорению технологических и социальных процессов будет уделено в социологическом и историческом анализе особое внимание . Американский философ Джон Дьюи утверждал, что экономические и технологические тенденции предполагают возникновение нового мира, не менее значимого, чем открытие Америки в 1492 году. Для Дьюи изобретение пара, электричества и телефона стало колоссальным вызовом для относительно статичных и однородных форм местной общественной жизни, долгое время являвшихся главной сферой человеческой деятельности. Экономическая деятельность во все большей степени стала выходить за рамки местных общин, а с появлением пароходов, железных дорог, автомобилей и самолетов значительно увеличилась географическая мобильность людей. Дьюи отмечал, что уплотнение пространства поставило фундаментальные вопросы перед демократией. Пересекающие границы социальные связи сделали местные формы самоуправления неэффективными. Дьюи задавал вопрос: Как может быть организовано общество, если оно буквально не стоит на месте? . Если демократическое сообщество предполагает, как минимум, возможность действовать сообща с другими, как оно может поддерживаться в социальном мире, который получил потрясающие возможности в плане мобильности? Новые технологии придали социальной жизни подвижный и нестабильный характер, о чем свидетельствовало ускорение изменений и преобразований во многих областях деятельности (особенно в экономике) и относительное непостоянство там социальных отношений.

Канадский политолог и социолог Маршалл Маклюэн поднял тему глобальной деревни, созданной социальным лускорением на всех уровнях человеческой организации и в 1960-х провел анализ новых медийных технологий . Маклюэн утверждает, что вся жизнедеятельность современного общества стала осуществляться на основе принципа мозаичного резонанса: посредством телекоммуникаций, масс-медиа и компьютеров электричество как бы продолжает центральную нервную систему до образования глобального объятия, где все оказывается взаимосвязано, и в результате формируется так называемая глобальная деревня. Земной шар, связанный электричеством, по мнению Маклюэна, не больше деревни . Французский социолог Поль Вирильо (в 1970-е и 1980-е годы) писал, что недавние сдвиги в пространственных и темпоральных контурах социальной жизни обострили авторитарные политические тенденции, чем, похоже, подтвердил многие из опасений Дьюи относительно упадка демократии. Согласно его анализу, требования к ведению современной войны и системам вооружения усиливают исполнительную власть и ослабляют законодательную . Но, вероятно, по мнению автора, именно немецкий философ Мартин Хайдеггер наиболее ясно предвидел современные дебаты о глобализации. Хайдеггер не только говорил об луничтожении расстояний как важной черте современного мира, но и связывал недавние изменения в пространственном опыте с не менее фундаментальными изменениями в темпоральности человеческой деятельности: Все отрезки во времени и расстояния в пространстве сокращаются. Теперь человек за ночь достигает мест, до которых раньше можно было добраться за недели и месяцы путешествия . Кроме того, Хайдеггер еще в 1950 году точно предсказал, что телекоммуникационные и информационные технологии вскоре откроют новые возможности для быстрого расширения виртуальной реальности.

Помимо этих аспектов исследуются различные коннотации понятия глобализации и оно рассматривается в историческом контексте. В теоретических и эмпирических исследованиях глобализации в основном делается акцент на следующих вопросах: действительно ли она происходит, приводит ли она к конвергенции, подрывает ли она авторитет национальных государств, разрушает ли она жизнеспособность государства благосостояния, отличается ли она от модерности и создается ли глобальная культура? Автор анализирует различные определения глобализации, даваемые экономистами, социологами, политологами и философами, понимая ее как процесс увеличения потока товаров, услуг, денег, людей, информации и культуры, распространяющегося далеко за пределы отдельных государств. Исследователи также отмечают комплексный и многоуровневый характер глобализации, их интересуют ее экономические, финансовые, социальные, политические показатели.

Параграф 1.2. Концептуальные основы общественного прогресса в межпредметном дискурсе социально-гуманитарного знания посвящен исследованиям глобализации в рамках социологии и политологии.

Социологи стремятся к более строгой концепции глобализации, однако, они понимают, что глобализацию невозможно четко определить, ибо понятие глобализации описывает процессы, представляющиеся самопроизвольными, стихийными и беспорядочными . Немецкие исследователи Ю. Остерхаммель и Н. Петерсон показывают некоторые методологические сложности точного определения глобализации, делая акцент на таких непременных факторах глобализации, как большая роль экспансии, концентрации и ускорения международных отношений . Говоря об определениях глобализации они отмечают, что дефиниции часто содержат различные диагнозы нашей эпохи. Почти всегда там содержится вопрос о том, означает ли глобализация отмирание национального государства и приведет ли она мир к культурной гомогенности, или придаст новые смыслы концептам пространства и времени . Автор подчеркивает, что в интерпретациях глобализации важно учитывать ценностные установки исследователей, как ее сторонников, так и ее противников. Однако автор считает, что по поводу базовых идей в концепции глобализации появляется единство взглядов.

Во-первых, современные аналитики связывают глобализацию с детерриториализацией. Как замечает Ян Аарт Схольте, события мирового масштаба могут - благодаря телекоммуникации, компьютерам, аудиовизуальным средствам массовой информации и т.д. - происходить почти одновременно в любом месте планеты . Детерриториализация проявляется во многих сферах социальной деятельности. Предприниматели на разных континентах занимаются теперь продажей бытовой электроники; телевидение позволяет людям в любом месте мира наблюдать за войнами, происходящими далеко за пределами их комфортного жилья; ученые пользуются современным оборудованием для проведения видеоконференций, находясь в разных странах; Интернет дает возможность людям общаться, несмотря на разделяющие их расстояния. Территория в традиционном смысле географически идентифицируемого места больше не является совокупностью социального пространства, в котором осуществляется человеческая деятельность. В этом первоначальном значения термина глобализация означает распространение новых форм нетерриториальной социальной деятельности.

Во-вторых, в последних теориях глобализация связывается с ростом социальной взаимосвязанности через существующие географические и политические границы. С этой точки зрения детерриториализация является важнейшей стороной глобализации. Однако уделение ей исключительного внимания было бы ошибочным. Поскольку значительная часть человеческой деятельности все еще связана с конкретным географическим местом, более значимый аспект глобализации состоит в том, как события, происходящие в отдаленных местах, воздействуют на деятельность на местном и региональном уровне . Глобализация относится к процессам изменения, трансформирующих организацию человеческой деятельности путем объединения и расширения ее в регионах и на континентах . В этом смысле глобализация - это вопрос степени или меры, поскольку любая социальная деятельность может повлиять на события, происходящие на большем или меньшем удалении от этой деятельности, хотя все большее число видов деятельности взаимосвязаны с событиями на дальних континентах, некоторые ее виды остаются по своему масштабу преимущественно локальными или региональными. Наконец, считает автор, мы можем рассматривать степень, в какой взаимосвязанность больше не является случайной, а, напротив, предсказуемой и упорядоченной.

В-третьих, говоря о глобализации, мы должны иметь также в виду скорость социальной деятельности. Сжатие пространства предполагает скоростные технологии; изменения в нашем восприятии территории зависят от сопутствующих изменений в темпоральности человеческих действий. Детерриториализация и расширение взаимозависимости тесно связаны с ускорением социальной жизни, тогда как само социальное ускорение приобретает многие различные формы . Скорость потоков, перемещений и взаимообменов может варьировать не в меньшей мере, чем их величина, влияние или регулярность.

В-четвертых, хотя аналитики расходятся во мнениях относительно причин глобализации, многие соглашаются, что глобализацию следует понимать как относительно долгосрочный процесс. Триаду детерриториализации, взаимосвязанности и социального ускорения едва ли следует рассматривать как внезапное или недавно возникшее явление в современной социальной жизни. Глобализация представляет собой составную часть современного мира.

В-пятых, глобализацию, по мнению автора, следуют понимать как многосторонний процесс, поскольку детерриториализация, социальные взаимосвязи и ускорение проявляются во многих различных сферах социальной деятельности (экономической, политической и культурной). Хотя каждый аспект глобализации связан с ключевыми компонентами глобализации, описанной выше, каждый из них состоит из сложной и относительно автономной серии событий, требующих тщательного изучения, чтобы раскрыть присущие им каузальные механизмы. Кроме того, каждое проявление глобализации порождает свои конфликты и проблемы. Если многие западные исследователи видят в глобальной интеграции стран и культур благо для всего человечества, то большинство отечественных исследователей обращает внимание именно на негативные стороны глобализации.

Если произвести обзор того вклада, который внесли в исследование глобализации различные общественные науки, особенно социология, то обсуждение в основном проводится в отношении шести ключевых проблем или вопросов, касающихся глобализации: действительно ли она происходит, приводит ли она к конвергенции, подрывает ли она авторитет национальных государств, разрушает ли она жизнеспособность государства благосостояния, отличается ли она от модерности и создается ли глобальная культура? В большинстве книг и статей, посвященных глобализации, просто допускается, что мир становится все более глобальным.

Исследователей волнуют последствия глобализации, в частности, конвергенции обществ в однородную модель экономической, политической и даже культурной организации. Согласно теории модернизации, расширение рынков и распространение технологий приводит к конвергенции доиндустриальных обществ. Исследователи глобального общества утверждают, что единообразие проистекает как из мировой культуры рационализованной модерности, так и из притязаний внутренних групп на государственность, как следствие консенсуса, который существует в мире относительно таких вопросов, как гражданин и права человека, естественный мир и его научное исследование, социоэкономическое развитие и образование. Они даже приводят свидетельства того, что национализм и религиозный фундаментализм линтенсифицируют изоморфизм в большей степени, чем противостоят ему . Социологи, политологи и историки разработали комплексный подход в критике предполагаемых конвергентных последствий глобализации (Роберт Кокс, Брус Мазлиш, Энтони Гидденс, Джонатан Фридмэн, Джон Стопфорд, Сьюзан Стрейндж, Джефри Гарретт и др.).

Важный аспект проблемы глобализации относится к неравенству между различными странами и внутри стран в результате глобализации. Здесь необходимо учитывать, по мнению автора, что усиление глобализации совпало по времени с увеличением неравенства в доходах по странам и что, по крайней мере, часть большего неравенства в доходах внутри стран обусловлено ростом торговли и иностранных инвестиций. В параграфе также рассматриваются точки зрения различных исследователей (Рэймонда Вернона, Пола Кеннеди, С. Кобрина, Йосикацу Сакамото, Роберта Кокса, Майкла Мошера, Малкольма Уотерса и др.) на такой ключевой вопрос, относящийся к теме глобализации, - это то, превзошел ли этот процесс управленческие структуры международной системы государств и подорвал ли он власть национального государства.

Дискуссия о взаимоотношении между модерностью и глобальностью является центральной для социологов. Гидденс утверждает, что модерность по своей сути ведет к глобализации . Противоположного мнения придерживается британский социолог Мартин Олброу, утверждая, что глобализация представляет собой трансформацию, а не кульминацию и переход к новой эре, а не апогей старого. Он предлагает проводить различие между модерностью и глобализацией: л[Модерность] - это навязывание практической рациональности всему остальному миру через государство и механизм рынка, и [генерирование] универсальных идей, охватывающих многообразие мира. Глобальность восстанавливает безграничность культуры и способствует бесконечному обновлению и диверсификации культурного самовыражения, а не гомогенизации или гибридизации .

Автор соглашается с тем, что глобальность отличается от модерности. В самом широком смысле глобальность - это не культурная или парадигматическая гегемония; глобальность означает распространение межнациональных сетевых связей в экономической, политической, социальной и культурной сфере.

Таким образом, мы видим, что в социологической литературе по глобализации отражены важные теоретические и эмпирические разногласия. В силу сложности явления глобализации, она, несомненно, требует дальнейшего изучения. Нам нужно продолжать исследования, чтобы уточнить политические, культурные и эстетические аспекты глобализации и то, как они взаимодействуют. Мы нуждаемся также в теориях, которые смогут преодолеть разрыв между макро и микро процессами, то есть уровень анализа должен перемещаться от мировой системы к национальному государству, промышленности, сообществу, организации и группе. Многие разногласия, отраженные в литературе, основывающейся на эмпирических исследованиях, объясняются, в основном различными уровнями анализа, предпринятого различными исследователями.

Учитывая то, что мы лишь недавно стали предпринимать попытки понять глобализацию во всей ее сложности, представляется разумным стремиться не только к интенсификации междисциплинарного сотрудничества, но и к сравнительному подходу к социологии глобализации. Мы должны заниматься сравнительными исследованиями, используя разнообразные методы сбора данных и анализа. Без сравнительного подхода литература по глобализации будет оставаться такой же противоречивой и запутанной, как и сам феномен. Последним уровнем обобщения должен стать социально-философский, считает автор.

В параграфе 1.3. лПарадигмальный анализ глобализации как исторического процесса автор обращается к сложной социально-философской проблеме: как соотносится глобализация с историей человечества вообще, какую роль она играет в развертывании исторического процесса, как ее надо интерпретировать в наиболее всеобщем историческом контексте, - и далее осуществляет этот анализ сквозь призму точек зрения, представленных в дискуссиях по этому поводу.

Является ли глобализация историческим процессом, который протекает с начала существования человечества, становится все более масштабным и осознанным, и набирает скорость, а в последние десятилетия вступает в новую фазу - это, по мнению автора, спорный вопрос. Как и то, что глобализация может также представлять собой повторяющийся феномен, обусловленный обстоятельствами, с приливами и отливами во времени и приобретающий значение не по отношению ко всей истории человечества, а на фоне недавнего прошлого.

Понимание глобализации как осознанной парадигмы, тоже спорно, однако, по мнению автора, чтобы достичь понимания глобализации, необходимо увидеть эту парадигму в ее противоречивом отношении к истории, продуктом которой она является, и к истории, которую она создает. Автор исходит из того, что за последнее десятилетие глобализация заменила модернизацию как парадигму изменения. Дискурс глобализации претендует на разрыв с более ранним дискурсом модернизации во многих важных направлениях, особенно в отказе от евроцентристской телеологии изменения, что во многих отношениях было обусловлено реальными экономическими, политическими и культурными вызовами евроцентризму. Глобализация становится вполне вероятной с появлением новых центров экономической и политической власти, с утверждением культурного разнообразия в кажущейся общности культурной среды, с интенсификацией передвижения людей за пределы своих стран и с появлением новых глобальных институциональных форм решения проблем, выходящих за рамки государств и регионов; все это означает, что институциональные системы, созданные в процессе евроцентристской модернизации, более недостаточны для того, чтобы справиться с мировыми проблемами.

Глобализация, несмотря на все новые конфликты, которые она породила, вполне может представлять собой универсализацию тенденций развития в их капиталистическом обличии, считает автор. Другими словами, неясно, является ли глобализация окончательной главой в истории капиталистической модерности, глобализированной европейской властью, или началом чего-то еще, что пока не появилось в более или менее конкретном виде. Однако ясно то, что дискурс глобализации - это ответ как на изменяющиеся конфигурации в глобальных отношениях (новые союзы и новые разногласия), так и на необходимость новой эпистемологии для объяснения этих изменений. Но глобализация носит также идеологический характер, поскольку в ней заложено стремление придать миру новую форму в соответствии с новыми глобальными представлениями, которые в большей степени служат интересам одних групп, чем других.

Идеологи глобализации могут обещать изобилие для всех, но как выяснилось в ходе ряда исследований, прогноз того, что может принести глобализация, гораздо более пессимистичен: она приведет к маргинализации большей части населения планеты. Экономическая маргинализация предполагает также маргинализацию политическую, поскольку наиболее важные решения, касающиеся человеческой жизни, во все большей степени выводятся из сферы компетенции электората. Мир может приобрести иную конфигурацию, но эта реконфигурация происходит при режиме капитализма, который воспроизводится в новых обстоятельствах и в новых формах, причем неравенство встроено в структурирование им мира. Возможно, самая заметная проблема с глобализацией в самом термине. Термин глобализация предполагает процесс, охватывающий всю поверхность земного шара, чего явно не наблюдается, потому что многие регионы мира из него выпадают. Как утверждает Мануэль Кастелльс, процесс глобализации рассматривается в терминах сетей, а не площадей. В этом смысле глобализация может восприниматься как отход от модернизации, которая пусть даже в форме национализма и колониализма затрагивала регионы.

Глобализация - продукт капитализма, он обеспечил не только постоянную движущую силу глобализации, но стал также средством объединения мира под главенством Европы. Как отметил Джованни Арриги, капитал постоянно глобализируется, это происходило даже до появления структурированной и структурирующей организации, которую можно было бы назвать капиталистической мировой системой . Без капитализма евроцентризм мог бы остаться просто еще одним ограниченным этноцентризмом.

Автор отмечает, что процессы экономической глобализации в конце XIX века совпали с глобальным распространением национализма и колониализма, тогда как современная глобализация не только постколониальна, но и постнациональна. В плане культуры, если мы характеризуем конец XIX века как период интенсивной глобализации, то должны также отметить, что эта глобализация была почти синонимична глобализации евроамериканских норм. Это не значит, что в то время не признавалось различие, но различие было иерархизировано в темпоральности, в которой евроамериканские экономические, политические, социальные и культурные нормы отражали телеологический конец истории. Хотя эти допущения ни в коей мере не исчезли из нынешних концепций глобализации, теперь они сталкиваются с альтернативными взглядами на модернити, проистекающими из альтернативных исторических траекторий. Это крушение евроцентристской гегемонии чрезвычайно важно для понимания глобализации как парадигмы, полагает автор.

Есть множество ответов на вопрос возникновения глобализации как парадигмы в конце XX века; большинство из них связаны с новыми технологиями и сфокусированы на объединении мира: от идеи Маршалла Маклюэна о глобальной деревне и взгляда на Землю из космоса до Интернета. Ответы, касающиеся только вопросов глобального единства, кажутся нам недостаточными, поскольку они не освещают одновременно происходящую глобальную фрагментацию и сводят глобализацию всего лишь к продвинутой стадии модернизации. Осознание глобализации является одновременно результатом создания евроцентристского миропорядка и его крушения.

Происходящее одновременно глобальное распространение капитализма и раскалывание капитализма подрывает также пространственный порядок, встроенный в четкие различия по принципу ядро-периферия, которые представлены в версии глобальности на основе ланализа мировой системы; весь мир сводится к сфере капитала и одновременно все разделения этого мира вводятся в само структурирование (или деструктурирование) капиталистической мировой системы. Именно это обстоятельство побуждает Мануэля Кастельса проводить различие между лархитектурой и геометрией мировой системы и признавать наличие главных центров капитала в так называемой триаде обществ Европы, Северной Америки и Японии, но также нестабильность всей системы из-за постоянного движения капитала в глобальных сетях. Именно сети, пишет Кастельс, составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение "сетевой" логики в значительной мере сказывается на ходе и результате процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью . Даже центр здесь смещен, поскольку это уже не единый центр, а множество центров, которые сами по себе, особенно в Европе и Восточной Азии, могут подвергаться изменениям и быть ареной соперничества.

В любом описании возникновения глобализации как парадигмы должны учитываться, считает автор, одновременные процессы объединения и фрагментации мира. Если глобализация как материальный процесс не может быть понята без упоминания фрагментации, которая ей неизбежно сопутствует, глобализация как парадигма становится возможной при ее отходе от универсалистских притязаний, характерных для ее более ранней истории . Претензии на универсальное знание в этих обстоятельствах свидетельствуют в лучшем случае о гегемонистских притязаниях, которые продолжают присутствовать в современной аргументации в пользу глобализации, и говорят также о ее связи с существующими структурами власти.

Если глобализацию оценивать с точки зрения истории, будет только справедливым рассматривать историю с точки зрения глобализации как парадигмы, что может многое прояснить как в истории, так и в глобализации. Евроцентризм в одинаковой мере означал и открытие Европы, и распределение народов мира в темпоральной схеме, где Европа являлась вершиной прогресса. А истории было предназначено быть свидетелем европейских достижений. Однако сейчас ситуация изменилась, отмечает автор. Согласно некоторым современным историкам, лученые во все большей степени признают, что благодаря взаимодействию все народы мира участвовали в творении истории, и мировая история является свидетельством вклада всех народов в общую историю мира . Другие пошли еще дальше, заявляя, что термин мировая история не отвечает стоящим перед учеными задачам и призывают к использованию термина глобальная история .

Однако подобные высказывания, по мнению автора, отражают неполное понимание авторами феномена глобализации, поскольку они большее значение придают ее интеграционным аспектам, забывая, что фрагментация также встроена в концепцию глобализации. Кроме того, евроцентризм встроен в саму идею мировой истории с ее глобалистскими притязаниями, поскольку исторически возникновение мировой истории, как и истории вообще, было продуктом евроамериканской экспансии во всем мире, что привело к новым способам контроля над народами мира, а также знаниями.

Сама диалектика глобализации - диалектика интеграции/фрагментации - разрешается в парадигме глобализации введением различия в глобальное единство. Фактически, именно это стремятся сделать исследователи мировой или глобальной истории в отношении прошлого, то есть сопоставить интеграционные тенденции с тенденциями к фрагментации и стереть в процессе непримиримые противоречия. Мировая историография в нынешнем ее виде является примером того, что Валлерстайн назвал лантиевроцентристским евроцентризмом, который отрицает уникальность Евроамерики и то, что она занимает центральное место в историческом процессе глобализации, и навязывает прошлому результаты этой самой глобализации, делая глобализацию мистической силой без посредника .

В конце параграфа автор обращает внимание на то, что глобализацию можно интерпретировать также как арену для конфликтующих дискурсов, которая и объединяет, и разделяет, причем непредсказуемым образом. С темпоральной точки зрения она одновременно и конец, и начало. Конец, потому что глобализация является кульминацией исторического процесса, в котором евроамериканская экспансия в мире (не только материальная, но и культурная) играла ключевую роль. Но она является концом и в другом смысле. Само присвоение земного шара для Евроамерики ввело в сферу глобализации различия, которые присутствуют в мире и которые в настоящее время представляют собой такую же часть глобальной сцены, как и единство. Ассимиляция, конечно же, но ассимиляция не означает идентичность; это лишь переосмысление исторических траекторий, ведущих от общих отправных точек. Модернити дала нам общность; теперь другие траектории находят свое выражение в постмодернити, или иных притязаниях на историю. В этом смысле глобализация является новым началом, ведущим в неизведанное.

В главе 2 Глобализация как системное социальное изменение общественного бытия автор переходит к содержательному исследованию глобализации как системной тенденции социально-экономической и социокультурной динамики современного общества. По мере анализа источников у автора сложилось представление, что социально-экономические и социологические исследования рассматривают глобализацию в несколько ином ракурсе, чем философские. Используя это различие в качестве структурной основы изложения, автор выделяет в данной главе два параграфа.

В параграфе 2.1. Технологизация бытия и рационализация общественного сознания как определяющая тенденция социальных изменений автор останавливается на анализе тенденции рационализации общественного сознания и организации общества, которая, по его мнению, может рассматриваться как генетический исток и сущностная основа процесса глобализации.

Рационализм сыграл значительную роль в генезисе глобализации Действительно, готовности принять глобализацию и обрести глобальное сознание не было бы без рационального образа мыслей . Несмотря на отсутствие материальных ресурсов (таких, как телефон, телевидение и Интернет) глобальное сознание уже в давние времена проникло в рациональное мышление . Например, зороастризм и буддизм были одними из первых религий, давших некоторое представление о глобализации в V и VI веках до н.э., а позднее рационалистическое сознание проявилось при строительстве пирамид в Египте. Шольте писал, что евреи первыми дали ясное представление о глобальном сообществе, в котором объединилась их диаспора .

Начиная с XVI века, стали появляться предложения о создании единого международного законодательства и единого набора секулярных правил, которые распространялись бы на весь лцивилизованный мир. Хотя эти предложения трудно было претворить в жизнь в этот период из-за отсутствия технологического ноу-хау и развитых коммуникационных систем, рационалистическая глобальная идея не могла не овладеть умами творческих личностей XVI века, и некоторые из них стали рассматривать возможность глобальной коммуникации. Рационалистическое глобальное сознание побудило некоторых мореплавателей XV-XVI веков предпринять попытку кругосветного путешествия, и это укрепило веру в то, что земля шарообразна, представляет собой единое целое и является домом для всего человечества. Ростки рационалистического глобального сознания можно найти в просветительских идеях XVIII века, когда такие философы, как Иоганн Готфрид Гердер, маркиз де Кондорсе и А.Р.Ж. Тюрго упорно работали над тем, чтобы проследить историю человечества, стремясь к созданию картины единого мира. Ускорение глобальной коммуникации, рост выпуска глобальной продукции, а также глобальные денежные потоки и глобальные организации привели к тому, что значительное число людей все в большей степени стало воспринимать мир как единое целое . В XX веке огромные тиражи газет резко увеличили поток информации во всем мире, это также способствовало пробуждению глобального сознания. Кроме того, появление глобальных организаций создало ощущение глобальности в различных регионах мира.

С ростом глобалистского рационализма в начале XXI века глобальность глубоко укоренилась в сознании коммерсантов, чиновников, ученых и простых людей . Телевидение еще более усилило глобальное сознание. Автор считает, что по большей части глобализация произошла благодаря некоторым моделям рационалистического глобального социального сознания. По сути, рационализм - это общая конфигурация знания, которая в значительной мере способствовала распространению глобального сознания и мышления, и процессу глобализации . Примечательно, что технологические инновации побудили некоторых авторов сделать вывод, что технология - это единственная движущая сила глобализации . Они утверждали, что количественное увеличение и качественный рост электронных средств коммуникации создали огромные проблемы для национальных регулирующих органов . Технологические инновации сыграли центральную роль в процессе глобализации.

В отличие от более глубоких, менее видимых структурных причин глобализации (рационализм и капитализм), технологические изменения, которые способствовали процессам, выходящим за пределы национальных территорий, очевидны. Глобализация была бы невозможна без экстенсивных инноваций в транспорте, средствах коммуникации и системах обработки данных. Однако технологическая инновация не является полностью самогенерирующей. Необходимо также учитывать более глубокие структурные условия (рационализм и капитализм), создавшие социальный порядок, который стимулировал технологические изменения. Более того, эти изобретения не нашли бы масштабного и повсеместного применения без регулирующих структур, которые обеспечили значительную степень стандартизации внутри стран и экономических отношений между странами. Поэтому объяснение глобализации как процесса, обусловленного только технологическими факторами, представляется поверхностным и неполным, считает автор.

В свою очередь, глобализация, способствуя перемещению людей, обращению товаров и, прежде всего, распространению идей и знаний, позволяет поддерживать беспрецедентные темпы технологических изменений. Это дает основание современным исследователям говорить о глобализации инноваций. Автор отмечает, что концепция глобализации инноваций объединяет в себе два фундаментальных феномена современной экономики: увеличение международной интеграции экономической деятельности и повышение значимости знаний в экономических процессах.

Параграф 2.2. Глобализация и модернизация как основные векторы общественного прогресса посвящен рассмотрению соотношения двух ключевых тенденций современности - глобализации и модернизации; каждое из этих понятий является центральным соответственно в теориях зависимости и теориях развития, которые составляют два разных варианта интерпретации макросоциальных изменений.

Глобализация обычно определяется как стремление к созданию единообразной мировой экономической системы, главным образом капиталистической и рыночной, по западному образцу, прежде всего американскому. Движущая сила глобализации, по-видимому, беспрепятственная - современные технологии. Нынешнее содержание глобализации будет развиваться и может даже привести к сокращению большого разрыва в уровне доходов, гарантированного капитализмом. По мнению С. Хантингтона, целью глобализации должен быть прогресс человечества, определяемый как лэкономическое развитие, материальное благосостояние, социальная и экономическая справедливость, и политическая демократия .

Теория мировых систем (ТМС) И. Валлерстайна представляет собой макросоциологическую точку зрения, с позиций которой делается попытка объяснить динамику мировой капиталистической экономики как всеобщей социальной системы. Поскольку в этой теории акцент ставится на развитии и неравных возможностях различных стран, она была принята как теоретиками, так и практиками, работающими в области исследования развития. Эта комбинация делает теорию мировых систем одновременно политическим и интеллектуальным проектом. В подходе Валлерстайна теория и практика тесно взаимосвязаны, а цель интеллектуальной деятельности в том, чтобы получить знание, позволяющее выявить скрытые структуры и дающее возможность воздействовать на мир, чтобы изменить его. Способность человека интеллектуально участвовать в эволюции своей собственной системы зависит от его способности воспринимать целое . Далее автор анализирует теоретические источники и саму концепцию ТМС.

В основе ТМС лежит утверждение, что после 1800 года отношения между людьми на политическом, экономическом и социальном уровне имели место уже в рамках глобальной экономики, то есть в рамках капиталистической системы. Здесь взаимодействие между государствами осуществляется далеко не на равных условиях; взаимодействие между многими другими социальными и политическими институтами (семьями, гендерами, классами, расами, нациями, религиями и транснациональными институтами, напр., таких, как ООН) также происходит в рамках мировой капиталистической экономики. Экономика - это структура, все остальное эфемерно. Среди этих институтов существуют отношения между институтами лцентра и периферии. Институты, принадлежащие к лцентру, производят высококачественные товары, излишки которых можно продавать периферийным институтам, производящим более дешевые и низкокачественные товары.

Для Валлерстайна мировая система - это социальная система, имеющая границы, структуры, группы по принадлежности, правила легитимации и внутреннюю устойчивость. Ее существование складывается из конфликтующих сил, которые не дают ей распасться и одновременно разрывают ее, поскольку каждая группа постоянно стремится переделать эту систему по своему вкусу. Она обладает характеристиками организма, потому что у нее есть жизненный срок, в течение которого эти характеристики в одних отношениях меняются, а в других остаются устойчивымиЕ Жизнь в данной системе в целом изолирована, а динамика ее развития в целом носит внутренний характер . Мировая система - это то, что Валлерстайн называет мировой экономикой, интегрированной через рынок; она не является политическим центром, в котором два или более регионов зависят друг от друга в плане таких необходимых вещей, как питание, топливо и защита, а два или более государства конкурируют между собой за господство без появления единого политического центра.

Валлерстайн утверждал, что в мировой системе как мультикультурном территориальном разделении труда существует два взаимозависимых региона: центр и периферия. В географическом и культурном плане эти регионы отличаются друг от друга: один ориентирован на трудоемкое, а другой на капиталоемкое производство. Сильные и богатые общества лцентра эксплуатируют слабые и бедные общества периферии. Центральным фактором позиционирования региона в центре или на периферии является технология. Передовые или развитые страны - это центр, менее развитые - периферия. Периферийные страны структурно вынуждены проходить тот тип развития, который воспроизводит их подчиненный статус. Относительная сила государств в этой системе очень важна для поддержания системы как единого целого, поскольку сильные государства увеличивают дифференцированный поток излишков продукции в центральную зону. Это то, что Валлерстайн называл неравным обменом, имея в виду систематический перевод излишков из полупролетарских секторов на периферии в высокотехнологичный, промышленно развитый центр. Это приводит к процессу накопления капитала в глобальном масштабе и с неизбежностью предполагает присвоение и трансформацию излишков на периферии .

Автор отмечает, что, несмотря на критику с разных сторон, ТМС используется в рассмотрении динамики развития и отношений между странами первого и третьего мира. Как междисциплинарная теория, она привлекает к себе внимание специалистов в области истории, антропологии, культурологии и истории экономики .

Автор рассматривает также значимость теорий развития и экономического роста в осмыслении процессов модернизации в контексте глобализации. Он отмечает, что перед теориями развития стоят две задачи. С одной стороны, в них должны анализироваться социально-экономические феномены недоразвития (или отставания в развитии) и развития. С другой стороны, они должны основываться на проблемном анализе и давать возможность разработки стратегий развития. Основной акцент в этих различных подходах ставится на экономических, социальных, политических или культурных факторах. В определенной мере эти подходы пересекаются. В целом же, теория модернизации и теория зависимости являются прямо противоположными теоретическими подходами.

Теория зависимости была создана в 1970-е и с тех пор получила дальнейшее развитие, оказав существенное влияние на теорию мировых систем Валлерстайна. Теории модернизации начинались с классического эволюционного объяснения социальных перемен. Эмиль Дюркгейм, Карл Маркс и Макс Вебер выдвинули теории социальных трансформаций, инициированных промышленной революцией. Идейно с ними связана концепция экономического роста Уолтера Ростоу (1960), в которой утверждается, что в обществе можно видеть последовательные экономические этапы модернизации. Эти этапы носят линейный характер и ведут к более высокой ступени эволюционного развития.

В теориях модернизации делается попытка перенести западный опыт развития в развивающиеся страны. Поэтому западные страны рекомендуют проводить модернизацию в соответствии с их опытом. Так, теория Ростоу предусматривает подход сверху вниз. Важно отметить, считает автор, что, во-первых, Ростоу рассматривал модернити как эквивалент модели западного капиталистического общества. Во-вторых, в этом подходе содержится односторонняя интерпретация традиционных обществ как несовременных, а потому на его основе неправильно истолковываются низкие или другие формы развития. В-третьих, в модели, представленной Ростоу, не принимаются во внимание экзогенные факторы отставания в экономическом развитии. В-четвертых, в своей модели Ростоу отдает предпочтение подходу сверху вниз, а не снизу вверх, то есть считает, что средства, используемые для развития на местном уровне, не имеют значения или бесполезны. Такое мировоззрение предполагает, что только институты международного развития способны решить проблемы отставания. Следовательно, организации низшего звена не в состоянии разорвать круг отсталости. Однако подход снизу вверх играет важную роль в глобализации. В-пятых, проекты модернизации - это в основном масштабные проекты, и при таком техническом подходе люди в отсталых регионах рассматриваются как объекты. Однако в эпоху глобализации важен подход снизу вверх с его новыми формами сопротивления крупным проектам.

Глобализация предполагает влияние глобальных тенденций и одновременно регионализацию или локализацию. Это означает, что должны существовать гибкие формы глобального управления, в котором участвовали бы правительственные и неправительственные организации, а также локальные организации. Глобализация - это дискурс, сопровождающий общества в третье тысячелетие.

В главе 3 Глобализация в социокультурном измерении автор рассматривает социокультурные проявления и последствия глобализации. Это наиболее сложное и дискуссионное измерение глобализационного процесса, что объясняется как сложностью тех изменений, которые по мере глобализации происходят в культуре, так и различием субъективного видения этой проблематики исследователями, которое, в свою очередь, в немалой степени обусловлено различиями в интерпретации ключевых понятий, например, таких как идентичность.

Автора интересует в этой главе соотношение глобального и локального в современной культуре - поглощается ли локальная культура глобальной, или же они вступают в некое сочетание и взаимодействие. Этому вопросу посвящен параграф 3.1. Социокультурный подход к анализу сущности, состояния и перспектив современного общественного прогресса.

Глобализация предполагает расширение мировых потоков материальных объектов и символов, а также распространение организаций и институтов глобального масштаба, которые структурируют эти потоки. Мировая культура включает в себя сети, охватывающие всю нашу планету, концепции мирового сообщества и миропорядка, а также модели и методы организации социальной жизни, имеющие мировое значение или применимость. Однако мировая культура - это не только гомогенизирующая сила, она также порождает и поддерживает разнообразие и дифференциацию. Для понимания распространения неоднородности мировой культурой важно, по мнению автора, иметь в виду пять факторов.

1) Успешность политической формы национального государства. Быстрая деколонизация после 1945 года привела к тому, что мир почти полностью представлял собой совокупность независимых государств. Большинство новых государств (представители Третьего мира) все сильнее заявляют о себе в развитии мировой культуры.

2) Культурный релятивизм и идеология культурной аутентичности. Интеллектуальные течения в социальных и гуманитарных науках вместе с идеологиями национализма и национального самоопределения сделали принцип фундаментально равной ценности всех человеческих культур центральным постулатом мировой культуры. В то же время некоторые политические группы считают культурную аутентичность средством извлечения выгоды из глобальных систем, так что самобытность и отличие стали стратегическими ресурсами для мобилизации масс.

3) Регионализм. Примерно половина международных организаций, существующих с 1950 года, были по своему масштабу региональными; они активизировали субидентичности европейцев, латиноамериканцев, жителей Азии и многих других народов. Подобно этнонационализму, регионализм получил развитие в ходе интенсификации мировой культуры. Глобальные структуры, идеологии, принципы и модели образуют некую конструкцию, объединяющую разнообразные социальные группы. Когда эта конструкция укрепилась, различные региональные организации и движения начали расширяться, чтобы реализовать заложенный в ней потенциал и обсудить ее значимость. Тот же процесс мы наблюдаем внутри международных организаций и глобальных корпораций.

4) Консьюмеризм как адаптивная интерпретация. Продукция и символы глобальной поп-культуры проникают на многие местные рынки, а идеология экономической свободы и выбора, присущая этой культуре, стимулирует разнообразие применений и интерпретаций стандартизированной структуры потребления. К примеру, Макдональдс утратил свою иностранную ауру, вписавшись в разнообразную, космополитическую кулинарную сцену Гонконга. Поп-культура во все большей мере создает глобальные вкусы, но также взыскательных потребителей, которые не дают этой культуре стать полностью единообразной.

5) Креолизация. Во многих сферах гомогенизирующая сила мировой культуры сталкивается с укоренившимися вкусами и традициями, которые в свою очередь могут быть следствием прежних столкновений с соседями или колонизаторами. В результате креативных процессов взаимодействия, в различных местах общие элементы принимают различные формы. Поэтому распространение мировой культуры приводит не к гомогенизации, а к новым смешениям культур, каждая из которых подвергается креолизации по-своему. Иллюстрацией может служить музыка Западной Африки. Популярные музыкальные стили, сами являющиеся смешениями различных традиций (бразильская музыка, блюз, британский рок), становятся элементами новых и отличающихся стилей. Приспосабливая местные инструменты или ритмы к новым веяниям, африканские музыканты участвуют в глобальном музыкальном движении. Таким образом, распространяясь по всему миру, новая музыкальная или другая мода создает новые формы локализованного разнообразия и непредсказуемые реакции и интерпретации на местном уровне. Разнообразные формы взаимодействия локального и глобального не обязательно поддаются влиянию стандартизированной и доминирующей мировой культуры.

Автор обращает внимание на то, что некоторые исследователи выступают против забвения местных культур; другие высказываются в пользу творческой интерпретации и адаптации, поскольку местные культуры впитывают в себя новые элементы культуры, сохраняя при этом свою базовую идентичность (в формах гибридизации или креолизации). Подобным же образом, аналитики осуждают некоторые аспекты нормативной культурной глобализации и приветствуют другие аспекты, часто выражая резкое несогласие с теми, кто говорит о необходимости особых глобальных норм и ценностей.

Меньше внимания было уделено онтологическим и когнитивным аспектам мировой культуры. На онтологическом уровне реорганизация социальной жизни в соответствии с доминирующими моделями мировой культуры порождает индивидуализм, рационализм и практицизм. Эти и подобные им институциональные комплексы приносят с собой большие объемы знания и особые способы познания, однако культурная реконструкция, которую они порождают, остается в целом неизученной. Знания уже не являются таким товаром, который буквально можно где-то купить и отнести к себе домой. Знания включены в научные и информационные системы, в гибкие и динамичные носители информации, постоянно расширяющие свои способности накапливать знания и увеличивать их массив. Эти носители характерны своей повсеместной доступностью, находясь всё время как бы под рукой у пользователей, но в то же время, ввиду чрезмерного изобилия этих знаний, они необозримы . Наиболее институализированные формы культурной глобализации остаются в основном невидимыми.

Сложность мировой культуры за последние десятилетия быстро повысилась, возможно, наиболее резко после падения коммунистической системы и окончания холодной войны, когда во все большем количестве стали появляться альтернативные культурные конструкции. Менее богатые и более периферийные общества имеют меньше возможностей внести свой вклад в мировую культуру, но многие представители более богатых обществ, выступающих на глобальной арене, оказали им мощную поддержку, в результате чего мировая культура становится еще более сложной и беспорядочной, но также более значимой для структуризации и перемен на национальном и локальном уровне.

Необходимо отметить, подчеркивает автор, что глобализация имеет две стороны: с одной, идет экспансия западной (в основном американской) культуры в другие регионы мира, а с другой, лимеет место феномен лобратной глобализации, в рамках которого люди перемещаются из отсталых регионов мира - стран Ближнего Востока, Африки и Юго-Восточной Азии - в глобализированные города, такие как Лондон и Париж, Франкфурт и Рим, Мадрид и Амстердам . При этом иммигранты несут с собой в новые места обитания свою культуру: язык, религию, обычаи, национальную кухню и т.п., создавая таким образом уникальную транскультурную среду для обозначения которой Р. Робертсон предложил термин глокализация, соединяющий в себе смысл двух слов: глобализация и локализация. 

Религия также способствует, считает автор, плюрализации мировой культуры и возникновению конфликтов. В религиозных традициях существуют различные представления о хорошем обществе, что приводит к разным интерпретациям кажущихся общими глобальных ценностей. Однако, в целом, религия является важным аспектом глобализации культуры; традиции распространяются, транснациональные сети расширяются, национальные культуры все более смешиваются, и появляется новое восприятие мира. Хотя религия тесно связана с глобализацией и вовлечена в ее динамику, она ни в коей мере не является доминирующей силой.

В параграфе 3.2. Проблема культурной идентичности в глобализационных процессах автор обращается к анализу тех изменений, которые глобализация культуры производит в структуре идентичности, и рассматривает аргументы сторон, участвующих в дискуссии по этому поводу.

Как правило, глобализация культуры связывалась с разрушением культурных идентичностей, которые стали жертвой ускоряющегося распространения гомогенизированной потребительской культуры Запада. Этот взгляд разделяется как некоторыми исследователями, так и антиглобалистами, которые видят в глобализации расширение западного культурного империализма, утверждающими, что глобализированный капитализм способен навязать свою культурную продукцию всему миру , и потому объявляют джихад против макдональдизации . Напротив, Д. Томлинсон утверждает, что культурная идентичность, если ее правильно интерпретировать, является в гораздо большей степени продуктом глобализации, чем ее жертвой.

Какова аргументация, лежащая в основе утверждения, что глобализация разрушает идентичности? Когда-то, до эры глобализации, существовали локальные, автономные, вполне определенные и прочные связи между географическим местом и культурным опытом. Эти связи составляли культурную идентичность индивида и сообщества. Эта идентичность представляла собой нечто, что у людей просто существовало в их жизни - наследие, традиционное долгое пребывание в данном месте, ощущение неразрывной связи с прошлым. Идентичность, как и язык, была не просто выражением культурной принадлежности, она была своего рода коллективным достоянием локальных сообществ. Но оказалось, что идентичность хрупка, она нуждается в защите. Мир многообразный, дискретный, в разной степени уязвимый, подвергся внезапному вторжению (примерно в середине 1980-х годов) мощного потока глобализации. Подобно наводнению, она затопила различные культуры мира, разрушая стабильные локальные сообщества, приводя к перемещению народов, принося движимую рынком гомогенизацию культурного опыта, стирая тем самым различия между культурами, которые составляли наши идентичности. Хотя считается, что глобализация предполагает общий процесс утраты культурного отличия, некоторые культуры и традиции перенесли этот процесс лучше, другие хуже. Когда культуры, находящиеся в мейнстриме капитализма - культуры Запада и, особенно, США - в своем стандартизированном варианте начали распространяться по всему миру, наибольшей угрозе подверглись более слабые культуры развивающихся стран. Таким образом, предполагается, что экономическая уязвимость этих незападных стран сопоставима с уязвимостью их культур.

Стало быть, в этом заключается история о роли глобализации в разрушении культурной идентичности и о ее угрозе тому, что мы называем национальной идентичностью . Но можно рассмотреть, по мнению Томлинсона , и другую, достаточно противоречащую вышесказанному историю: глобализация не только не уничтожает идентичность, но является, пожалуй, наиболее значимым фактором в создании и распространении культурной идентичности. В этой истории предполагается трактовка идеи лидентичности, отличающаяся от несколько приземленного понимания индивидуального или коллективного обладания. В ней предполагается также более сложное понимание процесса глобализации, понимание, допускающее некоторую непредсказуемость ее последствий.

В литературе, посвященной анализу идентичности, нетрудно найти несогласие авторов с мнением, что идентичность является жертвой глобализации. Например, М. Кастельс посвятил целый том своего знаменитого анализа Информационной эпохи постулату, что наш мир и наша жизнь формируются противоборствующими процессами развития глобализации и идентичности. Согласно Кастельсу, основная особенность неприятия власти глобализации заключается в широкой и мощной демонстрации коллективной идентичности ... проявляющейся в культурном своеобразии и контроле народа над своей жизнью и окружающей средой . Здесь идентичность видится как сила локальной культуры, которая оказывает сопротивление, пусть даже неорганизованное и порой политически реакционное, центробежной силе капиталистической глобализации. Стремление к глобальности сочетает в себе логику капиталистической экспансии с быстрым развитием средств массовой коммуникации. Но этому стремлению противостоят различные процессы и практики, отражающие различные степени локальности. Таким образом, детерриториализирующая сила глобализации встречает сопротивление в форме того, что М. Биллиг назвал банальным национализмом - постоянное, рутинизированное утверждение своей национальной принадлежности, особенно в средствах массовой информации, - который спонсируется развитыми национальными государствами. Вообще, проблемы, обусловленные многоэтническим составом обществ, - постоянная черта всех современных национальных государств. Однако, как отмечает Томлинсон, ни одна из этих проблем не вписывается в сценарий общего разрушения идентичностей глобализацией. Скорее, они свидетельствуют об усилении значимости позиций идентичности, вызываемого глобализацией. Именно рост числа идентичностей создает проблемы для национального государства, которому нужно сохранять ведущую роль в поддержании ощущения гражданами своей культурной общности.

Томлинсон утверждает, что глобализация фактически размножает идентичности, а не уничтожает их. В этом отношении он несколько отступает от позиции Кастельса, определяя идентичность как своего рода автономный культурный процесс, идущий от масс и направленный против глобализации, Кастельс не видит довольно убедительной внутренней логической связи между процессом глобализации и институционализированным конструированием идентичностей. Автор подробно анализирует утверждение Томлинсона, что глобализация фактически порождает идентичность, способствуя распространению институциональных принципов модернити на все культуры.

Таким образом, глобализация разрушает локальности, приводя повсюду к культурному единообразию, поскольку культурный опыт различными способами луводится из его традиционной стоянки в определенных локальностях, которые все больше испытывают на себе воздействие событий, пространственно от нее отдаленных (примеры проникновения глобализации в локальные культуры можно наблюдать в области коммуникационных технологий - телевидении, мобильной телефонии, Интернете). Автор также отмечает, что наиболее дискутируемый аспект такого сдвига - это появление гибридных культурных идентичностей, обусловленное как многокультурным составом современного национального государства, так и возникновением транснациональных форм популярной культуры. Однако при всей значимости этой тенденции идея гибридности культурных идентичностей, по мнению автора, возможно, не имеет под собой достаточных оснований.

В параграфе 3.3. лГлобализация: масс-медиа как социокультурный механизм интеграции автор занимается исследованием специфики функционирования масс-медиа как посредника в культурном обмене между глобальным и локальным уровнями.

В этом параграфе автор рассматривает проблемы, связанные со следующими утверждениями: 1) что проблема глобализации должна побуждать ученых более тщательно исследовать не просто средства массовой информации, но также, и в более широком плане, медиацию (посредничество в коммуникации) как конститутивный процесс в социальной жизни; 2) что культурный аспект политики глобализации имеет противоречивое отношение к медиации, с одной стороны, выдвигая на передний план обусловленную медиацией природу нашей жизни, а с другой, отвергая эту медиацию; 3) что это противостояние становится особенно очевидным в современном понимании культуры; и 4) что критическая этнография культурной политики глобализации может быть направлена на изучение тех узловых пунктов медиации, где ценности часто создаются и оспариваются во имя культуры.

аМедиацией можно назвать процессы, с помощью которых данная социальная структура осуществляется и воспроизводит себя через определенный набор средств коммуникации. Из-за структурной неопределенности средств коммуникации медиация всегда потенциально изменчива. Непосредственно данный способ существования в мире зависит от определенных практик медиации, которые могут показаться произвольными или навязанными извне. В глобализирующемся мире, с одной стороны, существует непримиримая конфронтация между непроницаемыми культурными мирами и разъедающей рефлексивностью, а с другой, признается, что смысл и ценности проистекают из практик медиации, в которых всегда, пусть и не полностью, осознается близкая дистанция - смесь погружения и самосознания - которая проявляется в любой культурной идентификации .

В большинстве дискуссий по поводу культуры и средств коммуникации обязательно указывается на то, что средства коммуникации создают и воспроизводят идеи. И все же в этих аналитических исследованиях продолжают высказываться предположения, что такие идеи на самом деле предшествуют средствам коммуникации. Это, несомненно, верно, если такие идеи считаются относящимися к сфере социальной жизни, например, к культуре. Именно в этом ключе Ли и другие исследователи обсуждают то, как в глобальном телевещании придается значимость локальному, и заключают: Средства массовой коммуникации являются тем передовым институтом, посредством которого каждое национальное сообщество лозвучивает свой общий опыт и лежащие в его основе культурные предпосылки . Глобальные процессы лизбирательно лодомашниваются вместе с основными социальными ценностями. Глобальные новости должны фильтроваться через отечественную систему знаний, основанных на здравом смысле или местном знании (К. Гирц).

В таком типе аргументации культура и средства коммуникации, по мнению автора, не рассматриваются как в равной степени конститутивные. Напротив, лежащие в основе общего опыта культурные предпосылки и лотечественная система знаний, основанных на здравом смысле вновь представлены как предшествующие вмешательству средств коммуникации. Но что представляют собой медиации, благодаря которым создаются эти культурные предпосылки? И какие новые виды медиации необходимы, чтобы связать существующие социальные практики медиации с транснациональным распространением новостей средствами массовой информации? Тогда проблема заключается не столько в соединении культуры и средств коммуникации, сколько в пересечении двух или более систем медиации.

Ситуация осложняется тем, что в дискурсе глобализации наблюдается тенденция к преувеличению новизны, в результате чего легко создается впечатление, что коммерческое спутниковое телевидение и Интернет внезапно сделали обычных людей зависимыми от внешних процессов медиации, тогда как еще в недавнем прошлом стабильных и основанных на местных традициях схем было вполне достаточно для того, чтобы иметь целостное представление о мире.

Медиация - это процесс, при котором личность осознает себя, утверждаясь в своей индивидуальности в коммуникации с другими. С одной стороны, социальные сущности (личности, общества, культуры) создаются через медиацию, а с другой, как считает Деррида, конститутивная медиация всегда создает впечатление существования до медиации. Отсюда понятие идентичности, выражающее рекурсивное дублирование, одновременную близость и дистанцию, тождество и различие. Однако различие больше не следует понимать просто как функцию культуры. Различие - это не столько мера дистанции между двумя или несколькими ограниченными культурными мирами; скорее это потенциальность, пространство неопределенности, присущее всем процессам медиации, а, следовательно, присущее социальному процессу как таковому. Автор считает, что проблема медиации имеет гораздо более фундаментальный характер и касается самих основ социального процесса. Если медиация являет собой динамичный принцип, лежащий в основе всякой социальной жизни, тогда, разработав способы его теоретического обоснования, мы должны исследовать его действие в социальном процессе.

Одна из основных проблем, связанных с глобализацией и находящих отражение в научной литературе, - это проблема ослабления политико-правового и экономического суверенитета национальных государств, обусловленного развитием транснациональных связей, возникновением транснациональных институциональных структур, в том числе регулятивно-правовых. Глобализация ставит во главу угла проблему децентрализации управления в национальных государствах и проблему нормативного регулирования в государственном и надгосударственном масштабах. Этим проблемам посвящена глава 4 Диалектика глобализации и локализации в современной общественной жизни.

В параграфе 4.1. лДецентрализация политической и экономической власти как следствие глобализационных процессов рассматриваются аспекты глобализации, связанные с тенденцией децентрализации управления в национальных государствах. Автор пытается понять причины и методы децентрализации, различные подходы к планированию децентрализации, а также проблему выбора каждой страной оптимального темпа децентрализации с учетом своих традиций, географического положения, экономики, уровня доходов, социальной структуры и политической культуры.

На главный вопрос в обсуждении децентрализации - как ее проводить - сегодня нет простого и однозначного ответа. Различные типы децентрализации, а именно политическая, административная, фискальная и рыночная, могут планироваться в различных формах и комбинациях. Автор отмечает, что децентрализация больше не противопоставляется централизации. Акцент в дебатах ставится не на слабых сторонах децентрализации и централизации, а на взаимодополняющей роли обоих процессов. Конечная цель состоит не в децентрализации ради нее самой, а в том, чтобы обеспечить хорошее управление. Децентрализация более не является альтернативой централизации. Необходимо и то и другое. Взаимодополняющие роли национального и субнационального акторов должны определяться из анализа наиболее эффективных способов достижения поставленной цели.

Проведенные исследования показывают, что глокализация порождает тенденции в обоих направлениях (централизация и децентрализация) с целью обеспечить эффективное управление, а также стабильное и надежное правительство. В них говорится, что тенденции централизации будут, вероятно, иметь более выраженный характер в таких странах, как США, где власть вначале была более децентрализована, тогда как тенденции децентрализации будут более выражены в государствах, первоначально более централизованных, например, Китай, Индия, Россия.

Проблема в том, чтобы разработать лоптимальную децентрализацию. Нужная степень децентрализации зависит от того, что мы намереваемся децентрализовать, а также от конкретных экономических, исторических, политических и других обстоятельств, в которых планируется провести децентрализацию. Фактически, успех децентрализации зависит от того, как она будет спланирована. Если правильно структурированная децентрализация повышает эффективность и ответственность государственного сектора и примиряет потенциально взрывоопасные политические силы, неверно спланированная децентрализация может стать угрозой для экономической и политической стабильности.

Можно выдвинуть предположение, что в стране, где люди в подавляющем большинстве проявляют интерес к государственным проблемам и требуют национальных товаров и услуг, децентрализация будет иметь такие характеристики, как кооперация (проводимая центром) между уровнями управления, разделение доходов и отчетность местных органов управления перед более высокими уровнями управления. Это будет подход сверху вниз. Если же люди более озабочены местными проблемами и требуют местных товаров и услуг, децентрализация будет обладать такими характеристиками, как дуализм, разделение налогов и отчетность местных органов управления перед местными избирателями. Это будет подход снизу вверх.

Необходимо также учитывать, что движение к децентрализации может быть вызвано экзогенными или эндогенными системными факторами. Эндогенные факторы, такие, как экономические спады, появление образованного среднего класса в городах и упадок традиционных отношений хозяин-клиент, и экзогенные факторы, например, отсутствие войны и появление глобальных сетей, могут ослабить оправданность и желательность авторитарного центрального правительства. Это может, с одной стороны, спровоцировать бедные слои населения требовать политической власти, а, с другой, заставить центральное правительство выполнить это требование путем демократической децентрализации, а не бороться с этими требованиями, применяя насилие.

Неудачи в экономике - это еще один важный фактор в снижении доверия к государству. Центральные правительства часто не могли предоставить населению эффективную поддержку. Тогда цель децентрализации в том, чтобы избежать ловушек неэффективного управления, макроэкономической нестабильности и недостаточного экономического роста. В странах Восточной Азии децентрализация направлена на то, чтобы улучшить обслуживание больших групп населения на местном уровне. Во всей пост-коммунисти-ческой Европе децентрализация направлена на то, чтобы адаптироваться к процессу перехода от социалистической системы к рыночной экономике и демократии. В Латинской Америке одна из важных задач при планировании децентрализации состоит в том, чтобы предпринять эффективные действия в ответ на политические требования народа, желающего демократизации. Эти требования являются частью исторической третьей волны демократии

(С. Хантингтон), которая началась в середине 1970-х и повлекла за собой столь же глубокую волну децентрализации в 1980-1990-е годы.

Децентрализация - это смесь административных, фискальных и политических функций и отношений. При планировании децентрализации должны учитываться все три. Административная децентрализация происходит тогда, когда агенты на более высоких уровнях управления переходят на более низкие уровни. Фискальная децентрализация происходит, когда чиновники высших уровней управления уступают свое влияние на бюджеты и финансовые решения чиновникам более низкого уровня. Демократическая децентрализация имеет место, когда ресурсы, власть и выполнение поставленных задач передается органам власти более низкого уровня, которые являются независимыми и демократичными.

Автор полагает, что выбор оптимального варианта децентрализации должен базироваться на особенностях и специфике конкретной страны. Исследователи, изучающие экономические и политико-экономические аспекты оптимального масштаба реформирования считают, что если агенты в экономике неоднородны по своим субъективным учетным ставкам, скорость политической реформы в условиях демократии может быть ниже, чем в экономике с благожелательным диктатором . Поэтому каждая страна должна найти собственную модель, наиболее соответствующую ее социальным, экономическим, политическим, культурным, историческим и географическим условиям.

В параграфе 4.2. Проблемы взаимосвязи глобализации и локализации в государственном управлении: социогуманитарный дискурс рассматрива-ются порождаемые глобализацией изменения в сфере нормативной регуляции.

Философы и политологи в последние годы уделяют все больше внимание изучению нормативных последствий глобализации, отмечает автор. Дебаты о возможности достижения справедливости на глобальном уровне сталкивают в настоящее время сторонников космополитизма и коммунитарианизма. Космополиты подчеркивают, что развитые страны имеют универсальные моральные обязательства перед людьми, которые живут в отдаленных регионах и с которыми у них мало общего в плане языка, обычаев или культуры, и утверждают, что призывать к справедливости дома можно и нужно также и в других местах . Таким образом, космополитизм строится непосредственно на универсалистских импульсах современной нравственной и политической мысли. Напротив, коммунитарианцы оспаривают точку зрения, что моральные обязательства развитых стран перед иностранцами имеют тот же статус, что и обязательства перед членами определенных сообществ (например, национального государства), частью которых мы в значительной мере являемся. Коммунитарианцы вовсе не отрицают необходимость устранения неравенства на глобальном уровне, но они часто относятся скептически к проявляемой космополитами тенденции отстаивать юридические и политические реформы в качестве средства борьбы с неравенством во всем мире, где 18 миллионов ежегодно умирают от голода . Коммунитарианцы также не отрицают реальность процесса глобализации, хотя некоторые из них считают, что ее значение сильно преувеличено . Однако они сомневаются, что человечество обладает достаточным пониманием общей судьбы, чтобы добиться большей справедливости на глобальном уровне. Как правило, космополиты не только выдвигают аргументы в пользу эгалитаризма и универсализма, но и обвиняют коммунитарианцев в том, что те не говорят об угрозе, представляемой глобализацией для определенных форм сообщества, этическое главенство которого они отстаивают. С точки зрения космополитов, то, что коммунитарианцы выступают за несение моральной ответственности перед согражданами, является реакционной ностальгией по быстро разрушающимся политическим практиками и институтам.

Похожее интеллектуальное противостояние наблюдается в текущих дебатах о перспективах демократических институтов на глобальном уровне. Выступая с позиций космополитизма, Дэвид Хельд утверждал, что глобализация требует распространения либеральных демократических институтов (включая принцип господства права и избранные представительные институты) на транснациональный уровень. Либеральная демократия, базирующаяся на национальном государстве, мало приспособлена для борьбы с вредными побочными эффектами нынешней глобализации, такими, как истощение озонового слоя или увеличивающееся имущественное неравенство. Кроме того, появление все большего числа подлинно транснациональных форм деятельности требует таких же транснациональных методов либерально-демократи-ческого принятия решений. Согласно этой модели, местные или национальные вопросы должны оставаться в ведении существующих либерально-демократических институтов. Однако в регионах, где детерриториализация и выходящая за пределы государств взаимосвязанность особенно ярко выражены, необходимы новые транснациональные институты (например, международные референдумы), а также усиление и дальнейшая демократизация существующих форм наднациональной власти (в частности, ООН), если мы хотим, чтобы национальный суверенитет оставался действующим принципом. В том же ключе, философ Юрген Хабермас попытался сформулировать идею обороны Европейского Союза как основного средства для достижения наднациональной демократии. Если Европейский Союз собирается содействовать сохранению принципа национального суверенитета в мире, где национальная демократия подвергается опасности, ЕС должен укреплять свои избранные представительные органы и обеспечивать большую гарантию гражданских, политических, социальных и экономических прав всех европейцев .

В противоположность Хельду, Хабермасу и другим сторонникам глобальной демократии, коммунитарианцы подчеркивают якобы утопический характер таких предложений, утверждая, что демократическая политика предполагает глубокое чувство доверия, ответственности и сопричастности, что редко бывает на транснациональном уровне. Необходимыми условиями любой жизнеспособной демократии являются общность верований, истории и обычаев, а поскольку эта общность вне национального государства отсутствует, глобальная или космополитическая демократия обречена на неудачу. Аналогичным образом, критики, проникшиеся реалистической теорией, утверждают, что космополитизм скрывает по существу плюралистическую, динамичную и конфликтную природу политической жизни на нашей планете. Несмотря на свое пацифистское самосознание, демократы-космополиты неосознанно способствуют появлению новых и еще более ужасных форм политического насилия. Универсалистский нравственный дискурс космополитизма не только игнорирует жесткий и неизбежно воинственный характер политической жизни, но служит также удобным идеологическим прикрытием войн, которые развязываются в последнее время. Для критиков этой философии тот факт, что война союзников против Ирака, так называемая его демократизация, привела к гибели нескольких сотен тысяч человек среди гражданского населения, подчеркивает огромную опасность поиска новых форм глобальной демократии. Ускорение процесса глобализации породило новый международный правопорядок, нормы которого определяются ведущими западными странами.

Таким образом, вопреки утверждениям многих комментаторов, глобализация и государство вовсе не антагонистичны. Напротив, наднациональные отношения не получили бы развития - или развивалась бы медленнее и тяжелее - если бы этому процессу не способствовала государственная политика. Итак, глобализация и государство вполне совместимы и даже взаимозависимы, хотя рост транснациональных связей в нескольких важных аспектах изменил характер государства . В конце параграфа автор описывает эти изменения в нормативной деятельности государства.

Глава 5 Россия в глобализационном процессе посвящена наиболее сложным вопросам, касающимся влияния глобализации на геополитический статус, экономику, политику и культуру современной России. Вопросы эти сложны потому, что силу исторических обстоятельств российское общество развивалось долгое время в той или иной степени изоляции, это оказало влияние на самоощущение и мировоззрение населяющих Россию народов, на их понимание места собственной страны в историческом процессе.

Для российских исследователей характерно скорее негативное видение глобализации и ее перспектив, негативная оценка ее влияния на страну и общество. Они рассматривают этот процесс главным образом как порождающий риски для национальной безопасности и суверенитета, и их интересует прежде всего минимизация этих рисков. Автор также в этой главе останавливается на двух указанных проблемах.

В параграфе 5.1. Россия и глобализация: историческая и концептуальная конструкция дается общая оценка характера влияния глобализационных процессов на социальное, экономическое и культурное развитие России.

Этот параграф автор начинает с размышлений об историческом и концептуальном взаимоотношении между Россией и приобретающим все большую значимость глобальном контекстом. При этом автор стремится к концептуализации сложной диалектики, характеризующей Российскую Федерацию, которая глубоко вовлечена в глобализацию и испытывает ее влияние, и, одновременно, активно выстраивает барьеры между собой и миром глобальной динамики. В ходе этого процесса Россия, как считает Дуглас В. Блум , идет путем (ре)централизации, пытаясь одновременно сохранять четкую границу раздела между интернационализацией и глобализацией. Он утверждает, что невозможно понять российскую внутреннюю политику (включая отношения периферии с центром) или ее внешнюю политику, если не рассматривать их как реакцию на вызовы глобализации.

В своем анализе автор, придерживаясь определения Блума и Ульфа Хедетофта, понимает глобализацию в широком смысле как процесс интенсифицирующихся транснациональных потоков, приводящий к изменению пространственных и социальных отношений , тем самым стимулирующий и в то же время сдерживающий как государства, так и негосударственных акторов. Таким образом, глобализация ставит серьезные вопросы, касающиеся границ и демаркационных линий, суверенитета и независимости, безопасности и закрытости, этнической однородности и национальной идентичности.

Автор отмечает, что специфические особенности и проблемы России коренятся как в бывшем статусе СССР как сверхдержавы, так и в текущих неопределенностях, характеризующих отношения между Россией, лишенной этого статуса, но все еще являющейся мощной политической и военной силой, и Западом (Европа и США в особенности), который стремится влиять на политическое и экономическое направление и архитектуру российского общества. Автор считает, что для понимания сложности российской ситуации важно рассмотреть основные исторические примеры реакции России на влияние глобализации и выделить причины, по которым сегодняшнюю Россию следует рассматривать как страну, идущую по пути глобализации и, одновременно, противостоящую ей, страну, кренящуюся то в сторону адаптации, то в сторону конфронтации .

Концептуализируя вызовы глобализации для России, автор пользуется моделью, предложенной Дугласом В. Блумом , основанной на допущении, что ключевые аспекты влияния глобализации и формы реакции на нее можно выявить, анализируя отношения между глобализацией и четырьмя национальными лузловыми пунктами: суверенитетом, взаимодействием массы с элитой, безопасностью/сценарием угрозы и исторической идентичностью. Эти четыре узловых пункта являются, несомненно, основными для национального самовосприятия и независимости, хотя можно утверждать, считает автор, что они не являются исчерпывающими.

Согласно этой модели, первой жертвой глобализации становится суверенитет современных национальных государств. Далее в параграфе говорится о причинах и последствиях ослабления суверенитета. В отношении России этот процесс острый характер (слабость экономики, технологическая отсталость и т.п.). Напротив, более сильные государства, а именно США, способны приспосабливать глобализацию к своим национальным интересам. Поэтому глобализация больше не является анонимным процессом, не подлежащим политическому контролю, а представляет собой институционально управляемую и сконструированную конфигурацию сил, смещающую симметричную структуру международного порядка в сторону асимметрии и иерархии, неравномерно распределяющую выгоды и потери, подразделяющая мир на слабых и сильных еще более отчетливо и, следовательно, фундаментальным образом перестраивающая систему суверенной власти.

Также существует угроза того, что глобализация вмешается в отношения между массами и элитой в России, что может привести к их разъединению и недоверию друг к другу. Однако те же самые процессы могут привести к значимым формам политических реакций, реакций, направленных либо на поддержание согласия между правительством и населением, либо на создание новых, глобальных символов лояльности и идентичности, например, в форме глобальных (или региональных) демократических практик и норм. Возможное последствие этого - создание новых горизонтальных расколов как на уровне народа, так и на уровне элиты, и, в целом, беспокойное сосуществование новой (глобальной), умеренной (либеральной) и традиционной (национально-консервативной) политики.

Что касается исторической и культурной идентичности, то здесь возможно усиление антиглобалистского и антииммиграционного популизма - попытка политических деятелей вызвать симпатию и поддержку населения с помощью дискурсов национального единства, негативного образа Другого, исторических мифов об этнической однородности и интерпретаций границ и суверенитета с позиций культуры. Эти политические стратегии часто адресуются недовольным и маргинализированным слоям населения или, по крайней мере, той его части, которая связывает глобализацию не с новыми возможностями, а с угрозами (благосостоянию, трудоустройству, безопасности и/или культуре). Подтверждением служит высказывание М. Делягина: Размывание суверенитета и государственности в ходе глобализации идет во всем мире, но наиболее серьезно оно грозит российской идентичности .

Глобализация также может восприниматься как угроза внутреннему порядку, благосостоянию или национальной безопасности (примеры: многие африканские страны, страны Ближнего Востока, южноамериканские государства, Китай, Канада, Нидерланды, Германия, Россия, Украина). Однако подобный сценарий, в свою очередь, в значительной степени зависит от восприятия обществом национальной безопасности и конкретных сценариев угрозы. Безопасность имеет большое значение для верхних и нижних слоев общества, а также для внешней и внутренней политики, и опирается на дихотомию ля/другой и восприятие угрозы. Дело не в том, что глобализация является источником угроз и дихотомии, которые присутствуют в обычных межгосударственных отношениях. Интересный вклад глобализации в том, что она порождает новые сценарии угроз, отвергая или подрывая некоторые из старых межгосударственных дихотомий - знакомую структуру неопределенности и угрозы. Глобализация создает риски (в терминологии Бека и Дугласа) в основном потому, что обещает устранить старые опасности, прежних врагов, границ и линий фронта, и заменить их ласимметричным Неизвестным: то есть неизвестно, к чему приведут этническое и культурное смешение, транснациональные экономические потоки, наднациональные гегемонии, столкновение цивилизаций, исламский экстремизм, природные катастрофы и многое другое - то, что люди более или менее объективно ассоциируют с глобализацией.

Далее автор подробно анализирует реакцию властей России на угрозы, представленные четырьмя пунктами интерпретационной модели, а в заключении отмечает три важных, тесно связанных между собой особенности советской/российской позиции в отношении глобализации: развал империи, деколонизацию и необходимость перестройки власти и идентичности в глобальном контексте.

В параграфе 5.2. Глобализационные риски и перспективы общественного прогресса в России рассматриваются риски и угрозы, порождаемые глобализацией, для незападных обществ, в частности, российского.

Глобализационные риски России большей частью обусловлены ее историей в XX веке (историей несостоявшихся империй). Империя Романовых рухнула во время первой мировой войны по причине внешнего фактора (военных действий за пределами своей территории) и внутреннего фактора (революция на своей территории). СССР действительно был сверхдержавой, следовавшей политическому курсу максимального глобального влияния и выстраивавшей свой статус на военной мощи в целом и ядерном арсенале в частности. В политико-военном отношении СССР был гигантом, а в экономике карликом. Запад, особенно США, воспринимал его как основную преграду, которую следовало преодолеть, чтобы создать подходящие условия для либеральной глобальной гегемонии по типу вашингтонского консенсуса.

В текущем положении России перед лицом глобального давления эти процессы периода холодной войны имеют большое значение, поскольку Россия, в отличие от многих других стран в международной системе, в какой-то момент 90-х годов ХХ века не осознала все значение глобализации и восприняла ее как внешнюю силу и вызов экономической автономии и политическому суверенитету государства. Россия должна была пройти одновременно два процесса радикальной трансформации: адаптироваться к глобализации по западному образцу и смириться с неминуемой территориальной дезинтеграцией. Это означало иную пространственную структуру и новую структуру суверенитета, и России нужно было решать, как реагировать на вызовы экономического либерализма и американской гегемонии.

Затруднения России вызваны двумя различными причинами. Первая заключается в том, что в большинстве исследований показывается, что однородные национальные государства лучше справляются с глобальными вызовами, чем неоднородные, культурно аморфные политические образования, для которых характерны неуверенность в своих силах и низкий уровень коллективной идентичности . В России это усугубляется тем, что страна долгое время находилась в ощущении чего-то среднего между принадлежностью к миру Запада и к азиатско/славянскому миру (евразийскому), и это ощущение остается. Официально Россия - федерация, но все еще остается полиэтнической империей с потенциальной территориальной нестабильностью.

Россия была вынуждена перестраивать свою политическую и культурную идентичность, обеспечивать свою безопасность и легитимность как на своей территории, так и в международном масштабе в ситуации, характеризующейся не только бурными событиями недавнего исторического прошлого, но и политическим, экономическим и культурным давлением западной глобализации. Трудности этого процесса трансформации - снижение властных амбиций, попытки найти для себя новую роль и приспособиться к процессам глобализации - видны в колебаниях внешней политики России и в изменении доктрин безопасности в 1990-е годы и в начале XXI века.

Очевидно, отмечает автор, что отношение России к глобализации носит сложный и напряженный характер. Частично это объясняется тем, что Россия была вынуждена пройти процесс перехода от гегемона в восточном полушарии к державе среднего уровня, и в этом смысле она должна приспосабливаться к глобальному окружению, а не пытаться быть лидером в нем. Частично это вызвано тем, что в России глобализация воспринимается как угроза идентичности и безопасности Российской Федерации, как процесс, несущий некоторые выгоды, но также несомненные проблемы. Это в свою очередь непосредственно связано с неоднозначным характером самой глобализации, представляющей собой набор надтерриториальных, неолиберальных экономических процессов, связанных с глобальным рынком, но также с политически управляемым процессом навязывания имперской гегемонии со стороны оставшейся сверхдержавы .

Глобализация высветила и обострила старые проблемы в России, но также показала, что старые ответы на них больше не подходят. Ясно одно, что будущее России зависит от полной и решительной модернизации - а значит глобализации - российского общества и российской политики, ей не следует занимать выжидательную, оборонительную позицию. А для этого необходимо успешно решить проблему противоречий, отраженных в модели, между глобализацией и национальной идентичностью, социальным доверием, суверенитетом и безопасностью.

В заключении автор делает вывод, что особенностью российских исследований по глобализации является значительная негативная доминанта, связанная с оценкой этого процесса преимущественно сквозь призму рисков и угроз. Естественно, что сближение и взаимопроникновение экономик и культур - рискованный процесс с точки зрения сохранения экономической суверенности и самобытности, в особенности, если страна не демонстрирует высокого темпа технико-технологического развития. Однако глобализация продуцирует не только риски, вернее, продуцируемые ею риски могут послужить стимулом технологического и социокультурного развития, путем к преодолению свойственного российской культурной традиции тяготения к изоляционизму, к расширению горизонтов видения мира и плюрализации культурного сознания.

В Заключении подводятся общие итоги работы, формулируются основные выводы.

Основное содержание диссертации отражено

в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. Понарина Н.Н. Глобализация как объект социально-философского анализа: монография / Н.Н. Понарина. - Москва, 2010. - 9,8 п.л.
2. Понарина Н.Н.
3. Понарина Н.Н. Глобализация: тенденции, риски, перспективы: монография / Н.Н. Понарина. - Краснодар, 2011. - 14,8 п.л.

Научные статьи, опубликованные в изданиях,

рекомендованных ВАК Минобрнауки России:

1. Понарина Н.Н. Истоки развития глобализации / Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2010. - № 2. - 0,6 п.л.
2. Понарина Н.Н. Глобализация: тенденции и противоречия (концептуальный анализ) / Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2010. - № 1. - 0,5 п.л.
3. Понарина Н.Н. Проблемы нормативной структуры социума, создаваемые глобализацией / Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2010. - № 3. - 0,6 п.л.
4. Понарина Н.Н. Базовые идеи концепции глобализации в современных условиях / Н.Н. Понарина // Власть. - 2010. - № 9. -0,4 п.л.
5. Понарина Н.Н. Влияние глобализации на национальную и культурную идентичность / Н.Н. Понарина // Поиск. - 2011. - № 2 (31). - 0,5 п.л.
6. Понарина Н.Н. Воздействие глобализации на коммуникации /

   Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2011. - № 3. - 0,5 п.л.

7. Понарина Н.Н. Глокализация: общий вектор мирового развития XIX века / Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2011. - № 4. - 0,6 п.л.
8. Понарина Н.Н. Глобализация и модернизация: соотношение тенденций [Электронный ресурс] / Н.Н. Понарина //
9. Понарина Н.Н. Феномен глобализации в интерпретации современных конкретных социогуманитарных наук / Н.Н. Понарина // Историческая и социально-образовательная мысль. - 2011. - № 3. - 0,6 п.л.
10. Понарина Н.Н. Глобализация как феномен социальной действительности: версии и дискуссии / Н.Н. Понарина // Общество и право. - 2011. - № 3. - 0,6 п.л.
11. Понарина Н.Н. Создание цивилизации в условиях глобализации / Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2011. - № 5. - 0,6 п.л.
12. Понарина Н.Н. Глобализация, как новая ступень интернационализации общественной жизни / Н.Н. Понарина // Теория и практика общественного развития. - 2011. - № 6. - 0,6 п.л.

Статьи в сборниках научных трудов и журналах:

1. Понарина Н.Н. Глобализация в ракурсе социально-философского исследования / Н.Н. Понарина. - Москва, 2009. - 4,3 п.л.
2. Понарина Н.Н. Глобализация и ее социокультурные последствия / Н.Н. Понарина. - Москва, 2009. - 4,3 п.л.
3. Понарина Н.Н. Социальный феномен глобализации, как результат человеческой деятельности / Н.Н. Понарина // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2010. - № 1. - 0,6 п.л.
4. Понарина Н.Н. Современный человек перед проблемами глобализации / Н.Н. Понарина // Историческая и социально-образовательная мысль. - 2010. - № 4. - 0,6 п.л.
5. Понарина Н.Н. Феномен глобализации в отражении социально-фило-софского и социолого-политологического дискурса / Н.Н. Понарина. - Москва, 2010. - 5,6 п.л.
6. Понарина Н.Н. Глобализация как системное социальное изменение: основные тенденции / Н.Н. Понарина. - Москва, 2010. - 2,8 п.л.
7. Понарина Н.Н. Глобализация как социально-философская проблема / Н.Н. Понарина // Казанская наука. - Казань, 2011. - № 1. - 0,6 п.л.
8. Понарина Н.Н. Отношение культурной политики к глобализации / Н.Н. Понарина // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2011. - № 1 (2). - 0,5 п.л.
9. Понарина Н.Н. Философское значение глобальных проблем современности / Н.Н. Понарина // Казанская наука.- Казань, 2011. - № 3. - 0,6 п.л.
10. Понарина Н.Н. Глобализация культуры и распространение неоднородности мировой культуры / Н.Н. Понарина // Общество: философия, история, культура. - 2011. - № 1-2. - 0,5 п.л.
11. Понарина Н.Н. Взаимосвязь глобальных социокультурных процессов и культурной политики в России / Н.Н. Понарина // Казанская наука. - Казань, 2011. - № 4. - 0,5 п.л.
12. Понарина Н.Н. Глобализация и ее социокультурные последствия / Н.Н. Понарина // Вестник Армавирского института социального образования (филиала) РГСУ. - Армавир, 2010. - № 9. - 0,5 п.л.
13. Понарина Н.Н. Влияние глобализации на социокультурные процессы / Н.Н. Понарина // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: Грамота, 2011. - № 9. - 0,5 п.л.
14. Понарина Н.Н. Глобализация и тенденция децентрализации политической и экономической власти / Н.Н. Понарина // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2011. - № 3-4. - 0,5 п.л.
15. Понарина Н.Н. Глобализация: мировая культура и локальные культуры / Н.Н. Понарина // Общество: политика, экономика, право. - 2011. - № 3. - 0,5 п.л.
16. Понарина Н.Н. Глобализация: проблема влияния на культурную идентичность / Н.Н. Понарина // Общество, философия, история и культура. - 2011. - № 3-4. - 0,5 п.л.
17. Понарина Н.Н. Технико-технологические и коммуникативные факторы глобализации: интерпретации в социально-философском дискурсе ХХ века / Н.Н. Понарина // Московское научное обозрение. - 2011. - № 8. - 0,5 п.л.
18. Понарина Н.Н. Глобализация: масс-медиа как социокультурный механизм интеграции / Н.Н. Понарина // Общество: политика, экономика, право. - 2011. - № 4. - 0,5 п.л.
19. Понарина Н.Н. Особенности участия России в глобализационном процессе / Н.Н. Понарина. - Москва, 2011. - 3,6 п.л.

Тезисы докладов и выступлений

на научно-практических конференциях:

1. Понарина Н.Н. Понятие глобализация на современном этапе /

   Н.Н. Понарина // Современное социальное образование: проблемы теории и практики: сборник учебно-методических материалов. - Армавир, 2009. -

   0,3 п.л.

2. Понарина Н.Н. Глобальность: новое измерение человеческого бытия / Н.Н. Понарина, О.Н. Думбровская // Научный Олимп - 2009: материалы студенческой научной конференции. - Армавир, 2009. - 0,5 п.л.
3. Понарина Н.Н. Глобализация социальных процессов в современном мире / Н.Н. Понарина // Россия в процессе модернизации: социально-поли-тические аспекты: материалы Всероссийской научной конференции. - Армавир: РИЦ АГПУ, 2010. - Т. 3. - 0,5 п.л.
4. Понарина Н.Н. Место России в процессе глобализации / Н.Н. Понарина // Перспектива-2010: материалы Международной конференции молодых учёных, аспирантов и студентов. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2010. - Т. II. -

   0,5 п.л.

5. Понарина Н.Н. Глобализация - характерная черта ХХI века / Н.Н. Понарина // Вестник Армавирского института социального образования (филиала) РГСУ.- Армавир, 2010. - № 8. - 0,5 п.л.
6. Понарина Н.Н. Социальные противоречия в условиях глобализации / Н.Н. Понарина // Уроки Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. и общественное переустройство современной России: материалы всероссийской научно-практической конференции. - Армавир, 2010. - 0,8 п.л.
7. Понарина Н.Н. Глобализация как объект социально-философского анализа / Н.Н. Понарина // Актуальные социально-политические и правовые проблемы развития российского общества: сборник материалов VI Международной научной читательской конференции. - Краснодар, 2010. - 0,5 п.л.
8. Понарина Н.Н. Государство в условиях глобализации: социальный аспект / Н.Н. Понарина // Материалы всероссийской научно-практической конференции Личность, право, власть в современной России: ключевые социально-экономические проблемы и пути решения. - Армавир, 2010. - 0,6 п.л.
9. Понарина Н.Н. Особенности участия России в процессе глобализации / Н.Н. Понарина // Материалы 3-ей ежегодной международной научной конференции л"Памятные страницы социальной истории России": Вехи становления Российской государственности: от истоков к современности. - Дедовск, 2010. - 0,5 п.л.
10. Понарина Н.Н. Глобализация в мировоззрении человека / Н.Н. Понарина, Л.Н. Стаценко // Научный Олимп - 2010: материалы студенческой научной конференции. - Армавир, 2010. - 0,6 п.л.
11. Понарина Н.Н. Процессы глобализации и их теоретическое осмысление / Н.Н. Понарина // Материалы всероссийской научно-практической конференции Борьба с терроризмом: идеология проблемы. - Армавир, 2011. - 0,5 п.л.
12. Понарина Н.Н. Феномен глобализации: основные концепции и методологические подходы / Н.Н. Понарина // Материалы международной научно-практической конференции Перспективы и тенденции развития современного инновационного общества в эпоху перемен. - Саратов, 2011. - 0,5 п.л.
13. Понарина Н.Н. Положительное и отрицательное влияние глобализации на развитее мирового сообщества / Н.Н. Понарина // Сборник материалов I-ой всероссийской научной читательской конференции: Россия: вчера, сегодня, завтра. - Краснодар, 2011. - 0,5 п.л.
14. Понарина Н.Н. Глобализационные риски России на современном этапе / Н.Н. Понарина // Сборник материалов всероссийского научно-теоре-тического круглого стола: Условия и перспективы национальной безопасности современной России. - Москва, 2011. - 0,5 п.л.
15. Понарина Н.Н. Специфика процесса глобализации современного российского общества / Н.Н. Понарина // Материалы всероссийской научно-практической конференции Социально-экономический и правовой анализ системы социальной работы: российский и зарубежный опыт. - Армавир, 2010. - 0,5 п.л.
16. Понарина Н.Н. Влияние глобализации на построение информационного общества / Н.Н. Понарина // Материалы всероссийской научно-практи-ческой конференции Мировой порядок и глобализационные процессы на современном этапе. - Волгоград, 2011. - 0,5 п.л.
17. Понарина Н.Н. Глобальные проблемы: признаки, сущность, содержание / Н.Н. Понарина // Материалы Международной научно-практической конференции Конкурентоспособность бизнеса и образования - инновационная корреляция. - Армавир, 2011. - 0,4 п.л.
18. Понарина Н.Н. Глобализация социальной сферы: культурные проблемы в трансформирующемся мире / Н.Н. Понарина // Путь в науку: молодые ученые об актуальных проблемах. - Ростов, 2011. - № 10-11. - 0,5 п.л.
19. Понарина Н.Н. Воздействие глобализации на общественные процессы / Н.Н. Понарина // Материалы Международной (заочной) научно-практи-ческой конференции Посткризисное развитие современного общества: взгляд в будущее. - Саратов, 2011. - 0,5 п.л.

Wei S.J. To Shock or Not to Shock: Economics and Political Economy of Large-scale Reforms / Shang Jin Wei, P. Lian // Economics and Politics. - 1998. - № 10 (2). - Р. 161-183.

Appiah K.A. Cosmopolitanism: Ethics in a World of Strangers / K.A. Appiah. - Princeton, 2006.

Pogge T. Priorities of Global Justice / T. Pogge // Metaphilosophy. - 2001. - № 32. - Р. 9.

Kymlicka W. Citizenship in an Era of Globalization: A Response to Held / W. Kymlicka // В книге: Democracy's Edges / Ian Shapiro, Casiano Hacker-Cordon (eds.). - Cambridge, 1999.

Held D. Democracy and the Global Order: From the Modern State to Cosmopolitan Governance / D. Held. - Stanford, 1995.

Habermas J. The Postnational Constellation: Political Essays / J. Habermas. - Cambridge, 2001. - Р. 58-113. См.: Мотрошилова Н.В. Идеи единой Европы: философские традиции и современность. Ч. 2 / Н.В. Мотрошилова // Вопросы философии. - 2005. - № 12.

Перская В.В. Глобализация и государство / В.В. Перская. - М.: Изд-во РАГС, 2005.

Russia and Globalization: Identity, Security, and Society in an Era of Change / Douglas W. Blum (ed.). - Washington; DC/Baltimore, MD: Woodrow Wilson Center Press; Johns Hopkins University Press, 2008. - Р. 1.

Russia and Globalization: Identity, Security, and Society in an Era of Change / Douglas W. Blum (ed.). - Washington; DC/Baltimore, MD: Woodrow Wilson Center Press; Johns Hopkins University Press, 2008. - Р. 1.

Stent A.E. Russia: farewell to empire? / Angela E. Stent // World Policy Journal. - 2002. - Fall. -P. 85.

Russia and Globalization: Identity, Security, and Society in an Era of Change. - Р. 5.

Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации [Электронный ресурс] / М.Г. Делягин. - М.: Инфра-М, 2003 // Глава из книги: Новая Россия в мировом разделении труда: объект трофейного освоения. - Режим доступа:

См.: Campbell J.L. National Identity and the Varieties of Capitalism: The Danish Experience / John L. Campbell, A. Hall John, Ove K. Pedersen (ed.). - Montreal: McGill-QueenТs University Press, 2006; Campbell J.L. Institutional Change and Globalization / John L. Campbell. - Princeton: Princeton University Press, 2004; McAu-

ley M. Russia's Politics of Uncertainty / M. McAuley. - Cambridge University Press, 1997.

См.: National Security Strategy of the United States of America. The White House [Электронный ресурс]. - Washington: D.C. May 2010. - Режим доступа:

Arrighi G. The Long Twentieth Century: Money, Power, and the Origins of Our Time / Giovanni Arrighi. - London and New York, Verso, 1994.

Кастельс М. Становление общества сетевых структур / М. Кастельс // Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология / под ред. В.Л. Иноземцева. - М.: Academia, 1990. - С. 494.

См.: Bauman Z. Globalization: The Human Consequences / Z. Bauman. - New York: Columbia University Press, 1998. - P. 59-65; Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества / З. Бауман. - М.: Издательство Весь Мир, 2004.

Bentley J.H. Shapes of World History in Twentieth-Century Scholarship / Jerry H. Bentley. - Washington: D.C.: American Historical Association, 1996. - P. 2-3.

Mazlish B. Conceptualizing Global History / Bruce Mazlish, Ralph Buultjens. - Boulder, CO: Westview Press, 1993.

Валлерстайн четко ставит вопрос: Даже если все регионы планеты действительно шли по пути к модернити и капитализму и, возможно, продвинулись в этом направлении достаточно далеко, сохраняется необходимость объяснить, почему же Запад, а именно Европа, первым достиг цели и в результате смог завоевать весь мирЕ почему модернити и капитализм возникли на Западе? (Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / И. Валлерстайн. URL: 04.aspx).

Scholte J.A. Globalisation: a critical introduction / J.A. Scholte. - Basingstoke: Macmillan, 2000. - Р. 72.

Legrain P. Open World: The truth about globalization / P. Legrain. - London, 2002. - Р. 82.

Scholte J.A. Globalisation: a critical introduction / J.A. Scholte. - Basingstoke: Macmillan, 2000. - Р. 64.

Legrain P. Open World: The truth about globalization / P. Legrain. - London, 2002. - Р. 103.

Kirkbride P. Globalization: the external pressures / P. Kirkbride (ed.). - Chichester: John Wiley, 2001.

Ukpere W.I. The functional relationship between globalisation, internationalisation, human resources and industrial democracy / W.I. Ukpere // Thesis submitted to CPUT. - PhD., 2007. - Р. 238.

Wriston W.B. The twilight of sovereignty: How the information revolution is transforming our world / W.B. Wriston. - New York, 1992.

Went R. Globalisation neoliberal challenge, radical response / R. Went. - London, 2000. - Р. 56.

Huntington S.P. Forward; Culture Counts / Samuel P. Huntington // Culture Matters: How Values Shape Human Progress. - New York: Basic Books, 2000. - P. XV.

Wallerstein I. The modern World System I: Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century / I. Wallerstein. - New York: Academic Press, 1974. - Р. 10.

Ibid. - Р. 374.

Кирилюк И.Л. Экономическая динамика Мир-Системы / И.Л. Кирилюк и др. // История и Математика. - М.: УРСС, 2008. - С. 102-119.

Гринин Л.Е. Социальная макроэволюция: Генезис и трансформации Мир-Системы / Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев. - М.: Книжный Дом ЛИБРОКОМ, 2009.

Ленк Х. Становление системотехнологического суперинформационного общества / Ханс Ленк // Общество и книга: от Гутенберга до Интернета. - М., 2001. - С. 30.

Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эпоху / С. Бенхабиб. - М., 2005. - С. XXXIII.

Lull J. Media, Communication, Culture: A Global Approach / J. Lull. - Cambridge, 2000; Shepard B. From ACT UP to the WTO: Urban Protest and Community Building in the Era of Globalization / B. Shepard, R. Hayduk (eds.). - London, 2002; Tomlinson J. Cultural Imperialism: A Critical Introduction / J. Tomlinson. - London, 1991.

Barber B. Jihad versus McWorld: How Globalism and Tribalism Are Reshaping the World / B. Barber. - New York: Tarmans Book, 1995.

Tomlinson J. Proximity Politics / J. Tomlinson // Information, Communication and Society. - 2000. -

№ 3(3). - Р. 402-414.

См.: Глобализация и столкновение идентичностей: международная интернет-конференция 24 февраля - 14 марта 2003: сб. материалов / под ред. А. Жуковского, К. Костюка. - М., 2003.

Tomlinson J. Globalization and Culture / J. Tomlinson. - Cambridge, 1999.

Castells M. The Power of Identity, vol. II of The Information Age: Economy, Society and Culture / M. Castells. - Oxford, 1997. - Р. 2.

Billig M. Banal Nationalism / M. Billig. - London, 1995.

Mazzarella W. Shoveling Smoke: Advertising and Globalizationin in Contemporary India / W. Mazzarella. - Durham, 2003.

Lee C.C. Global Media Spectacle: News War Over / C.C. Lee, J.M. Chan, Z. Pan, C. So. - Hong Kong, 2002.

Modelski G. Principles of World Politics / G. Modelski. - New York: Free Press, 1972.

Harvey D. The Condition of Postmodernity / D. Harvey. - Oxford, 1989; Kern S. The Culture of Time and Space, 1880-1918 / S. Kern. - Cambridge, 1983.

Маркс К. Манифест коммунистической партии. Т. 4 / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - 2-е изд.

Adams H. The Education of Henry Adams / H. Adams. - New York, 1931.

Dewey J. The Public and Its Problems / J. Dewey. - Athens, 1927. - Р. 140.

McLuhan M. Understanding Media: The Extensions of Man / M. McLuhan. - New York, 1964. - Р. 103.

McLuhan M. Understanding media: The Extensions of Man / M. McLuhan. - N.Y., 1967. - P. 20.

Virilio P. Speed and Politics / P. Virilio. - New York, 1986.

Heidegger M. The Thing in Poetry, Language, Thought / M. Heidegger. - New York, 1971. - Р. 165.

Бауман З. Индивидуализированное общество / З. Бауман. - М., 2002. - С. 37-38.

Osterhammel J. Globalization: A Short History / J. Osterhammel, N.P. Petersson. - Princeton University Press, 2005. - Р. 5.

Osterhammel J. Globalization: A Short History / J. Osterhammel, N.P. Petersson. - Princeton University Press, 2005. - P. 6.

Scholte J. Globalization: A Critical Introduction / J. Scholte. - New York, 2000. - Р. 45.

Tomlinson J. Globalization and Culture / J. Tomlinson. - Cambridge, 1999. - Р. 9.

Held D. Global Transformations: Politics, Economics and Culture / D. Held, A. McGrew, D. Goldblatt,

J. Perraton. - Stanford, 1999. - Р. 15.

Eriksen T.H. Tyranny of the Moment: Fast and Slow Time in the Information Age / T.H. Eriksen. - London, 2001; Scheuerman W.E. Liberal Democracy and the Social Acceleration of Time / W.E. Scheuerman. - Baltimore, 2004.

Meyer J.W. World Society and the Nation-State / J.W. Meyer, J. Boli, G.M. Thomas, F.O. Ramirez // American Journal of Sociology. - 1997. - July (№ 103(1)). - Р. 145, 148, 152-154, 161.

Giddens A. The Consequences of Modernity / A. Giddens. - Stanford, 1990. - Р. 63-64.

Albrow M. The Global Age. - Stanford, 1997 / M. Albrow. - Р. 4, 33, 95-101, 144.

СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии