Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по философии

Социализация бессознательного отчуждения в массовом обществе

Автореферат докторской диссертации по философии

На правах рукописи

НЕКИТА АНДРЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ

СОЦИАЛИЗАЦИЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО ОТЧУЖДЕНИЯ В МАССОВОМ ОБЩЕСТВЕ

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

доктора философских наук

Великий Новгород - 2010

Работа выполнена на кафедре истории философии и логики государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого.

Официальные оппоненты:

-а Большаков Валерий Павлович,

доктор философских наук, профессор;

-а Марков Борис Васильевич,

доктор философских наук, профессор;

-а Синеокая Юлия Вадимовна,

доктор философских наук, доцент.

Ведущая организация:

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Национальный исследовательский Томский поитехнический университет.

Защита диссертации состоится 15 декабря в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.168.06 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора наук при Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого по адресу: 173014 Великий Новгород, Антоново, Гуманитарный институт, философский факультет, ауд. 313.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Автореферат разослан л____ _______________ 2010 года.

Учёный секретарь

диссертационного совета

к. филос. н., доц.а Маленко Сергей Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования.

Одной из ведущих задач модернизации российского государства является его глобальная переориентация в направлении преодоления тоталитаризма как неизбежного спутника массовизации, формирования на этой основе гражданского общества и реализации программных положений Конституции, в соответствии с которыми Россия может состояться как социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека1. В то же время процессы преобразования многонациональной государственности являются довольно противоречивыми. С одной стороны, чрезвычайный всплеск интереса к истории, этносам, традициям, языкам - несомненно, огромный шаг в направлении демократизации социальных отношений. Тем не менее, нельзя недооценивать серьезной опасности повального увлечения одними лишь реформаторскими идеями, массовое внедрение которых уже само по себе подтверждает факт необычайно глубокой укорененности в природе современного человека тоталитарной модели отношения к миру.

Одним из главных выводов социально-философского освоения тоталитаризма должно стать признание невозможности его преодоления посредством заимствования его же диктаторских, манипулятивных методов. История человечества и, в особенности, последнее ее столетие, переполнены примерами разномасштабных социальных экспериментов, проводимых как раз при полном или частичном угнетении, игнорировании скрытых сторон человеческой натуры. Ведь как сами индивиды, их социальные отношения и институты лишь на первый взгляд предстают продуктами целенаправленного социального действия, призванными на основании канонов рационализма и с позиций утилитарного прагматизма обеспечить стабильное развитие современного мира.

С другой стороны, всесторонний анализ нарастающего драматизма социального реформирования, позволяет установить, что его происхождение, безусловно, связано с иррациональной природой человека, который фактически из самого себя производит сложную иерархическую систему социальных отношений. Поэтому неудивительно, что в пространство коммуникации индивидов, институтов гражданского общества и государства изначально закрадывается элемент непредсказуемости, который существенно влияет как на становление, так и на трансформацию социальных систем. Индивиды, с детства включаемые в систему социальных институтов, бессознательно проецируют и объективируют собственные неосвоенные содержания душевной жизни. Эти бессознательные представления, рескриптивно закрепляемые в отчуждённой форме стереотипов, норм и других социальных институтов, коренным образом влияют на характер протекания и саму направленность социальных процессов. В силу этого, создание и широкая апробация исследовательских методологий, которые

Российская Федерация. Конституция (1993). Конституция Российской Федерации [Текст] : офиц. текст. - М. : Маркетинг, 2001. - 39, [1] с. ; ст.7.

позволили бы различить осознанные и бессознательные стороны в социальных отношениях, является для современного постклассического общества наиболее значимой и научной, и социальной задачей.

Социально-философское изучение процессов отчуждения является, по сути, ровесником европейской интеллектуальной традиции. Однако особый импульс был придан ему с завершением в Европе промышленной революции в XIX веке, и особенно в XX, когда ее последствия кардинальным образом преломились не только в социальном способе организации жизни больших масс людей, но и во властных моделях управления ними. При этом именно отчуждение становится одним из ведущих способов деперсонализации практически всех институциональных форм взаимодействия между людьми, что неминуемо провоцирует их массовизацию. И этот факт, наряду с исследованием проявлений отчуждения в институциональной практике современных государственных и межгосударственных образований убеждает в настоятельной необходимости широкого междисциплинарного, интегрального анализа феномена отчуждения, имеющего глубинные бессознательные истоки.

В противном случае, на фоне беспрестанного обострения социальных противоречий, все чаще провоцируемых отсутствием должного уровня коммуникации между социальными институтами, их растущие корпоративные амбиции грозят окончательно подорвать хрупкую социальную стабильность и гражданский мир. История становления массового общества неоспоримо доказывает, что любой социальный институт автоматически воспроизводит логику бессознательного становления индивида, когда вследствие отчуждения и последующей локализации его в социальном пространстве он склонен к отработке эгоцентрических, нарцисстических, а местами и откровенно аутичных сценариев реализации своих частных интересов. Будучи включенными в процесс коммуникации, они непоправимо утрачивают связь с их носителем, приобретая самодовлеющую социальную и институциональную форму.

Подобные деструктивные явления в начале XXI века неминуемо выливаются в разноцветные парады суверенитетов, одним из их социальных экстремумов которых является терроризм. Имея всего лишь достаточный уровень технической оснащенности и финансовых возможностей, любой субъект социальной коммуникации не только может позволить себе диктовать те или иные социальные приоритеты, но и в любой момент грозит развязать локальный или глобальный конфликт с непоправимыми для цивилизации последствиями.

Несмотря на практически повсеместную демократичность институциональных фасадов современных государств, изможденный перманентными тоталитарными экспериментами XX века социум стоит сегодня перед реальностью цивилизованной гуманитарной катастрофы, в границах которой европейский гуманизм уже формально интерпретируется лишь как не уничтожение человека и естественной среды его бытия, приобретая принципиально новые грани корпоративных деформаций. Подобные процессы служат ярким доказательством того, что основным признаком подлинной широкомасштабной катастрофы современностиа выступаета институциональноаа неконтролируемыйаа паводок

бессознательного отчуждения, оборачивающийся лавинообразным вымыванием элементов сознания и культуры из всех сфер массовизированных социальных отношений. Таким образом, трагическая заброшенность незаангажирован-ного философского осмысления широкой массы отчужденных фактов массового социального функционирования индивидов неминуемо оборачивается эскалацией человеческих страданий, независимо от факта и меры их осознания.

Степень разработанности проблемы.

Исследование процессов отчуждения в истории философской мысли имеет давнюю традицию. Поскольку поиски причин возникновения отчуждения составили основное содержание социально-философской мысли с самого начала ее становления, можно выделить несколько этапов в освоении заявленной в диссертации проблемы. Во-первых, период созревания проблемы в европейской интеллектуальной традиции. К нему можно отнести труды целого круга выдающихся мыслителей вплоть до конца XVIII - начала XIX века (Ж.-Ж. Руссо, Дж. Локк, Т. Гоббс, К. А. Гельвеций, М.Гесс). Фундаментальные исследования процессов отчуждения вплотную были связаны с теоретическими новациями немецкой классической философии, и, в первую очередь, И.Г.Фихте и Г.В.Ф.Гегеля. Именно разработка проблемы отчуждения в контексте ловещне-ния и лопредмечивания стала социально-философской основой для последующего развития данной тематики. Новым словом в исследовании отчуждения выступила теоретическая модель К.Маркса и Ф.Энгельса, связывавших генезис и смену социально-экономических формаций с прогрессом отчуждения. Оно получает статус важнейшего социоформирующего фактора, приобретающего самодовлеющую над индивидом силу, которая, в первую очередь, проявляется в труде как форме отрицания его свободного развития.

Дальнейшее развитие социально-философских представлений о природе отчуждения связывается со становлением позитивистской философии (Г.Спенсер, Л.Гумплович, В.Парето, Э.Дюркгейм) и появлением выдающихся аналогий, сформулированных в границах биологизаторских теорий, попытавшихся выявить исходное единство и историческую ограниченность идей о безусловном приоритете социального над природным (Э.Тайлор, Э.Морган, Т.Мальтус, П.Кропоткин, Г.Лебон, Т.Дезами, Ш.Фурье). Исходящая из недр позитивизма биологизаторская практика интерпретации социальной реальности, хоть и не нашла широкого использования в философской традиции XX века, но, тем не менее, сохранилась (например, в психоанализе и философии жизни), послужив появлению принципиально новых научных направлений социо-биологии (Э.Уилсон, Р.Триверс, Р.Александер, Д.Бэреш, М.Бигон, А.Ноймар, И.Павлов), этологии (И. Жоффруа Сент-Илер, У.Уиллер, У.Крэг, К.Лоренц, Ю.Одум, Н.Тинберген, Б.Скиннер, Р.Докинз, Г.Правоторов, Т.Гороховская, В.Дольник, Р.Риклефс, М.Малышев, С.Миронин) и биополитики (Л. Колдуэлл, А. Сомит, Т. Торсон, Т. Виджел, С. Петерсон, Р. Мастере, П. Корнинг, В. Эн-дерсон, X. Флор, В. Теннесманн, П. Майер, В. Фалгер, Ван дер Деенен, А. Вла-вианос-Арванитис, А.Олескин, А.Зуб), основной целью которых было выявле-

ние биотического происхождения социальных моделей поведения и истоков их конфронтации с природными прототипами.

Вообще следует отметить, что XX век, лимея на руках необычайно специфический социальный материал, необычайно продуктивно поработал с проблемой отчуждения. Нельзя не упомянуть вклад как собственно психоаналитической школы, представленной З.Фрейдом, К.Г.Юнгом, В.Райхом, А.Адлером, О.Ранком, так и заслуги более поздних ее теоретико-практических реминисценций (К.Хорни, Л.Бинсвангер, К.Рождерс, Ж.Лакан, К.Лоренц, В.Франки, Д.Рисмен). Без введения категории бессознательное в исследования процессов индивидуального и социального отчуждения, вряд ли можно было бы ожидать ее адекватного научного осмысления. Так изученные и описанные З.Фрейдом и К.Г.Юнгом бессознательные принципы и механизмы развития сознания и культуры, обозначенные понятиями вытеснение, сублимация, проекция, перенос, трансфер, садомазохизм, нарциссизм, либидо, сверх-Я, лархетип, лимагинативность и т.д., были напрямую связаны с выявленной детерминацией индивидуального и социального бытия. Поэтому социально-философское переосмысление идейно-теоретических разработок психоаналитической школы представляется автору крайне необходимым для осуществления цели данного исследования.

Следующий этап в исследовании заявленной проблемы представлен корпусом идей, разрабатываемых в рамках экзистенциального направления западной философии (Ж.-П.Сартр, А.Камю, М.Мерло-Понти, М.Хайдеггер, Х.Ортега-и-Гассет, П.Тиллих, Х.Ф.Моро, Г.Марсель, С.Кьеркегор, Р.Гароди), которому удалось актуализировать проблему отчуждения социального бытия в пределах фундаментальной экзистенциальной дихотомии Я-Другой.

Следует отметить чрезвычайную продуктивность исследований процессов отчуждения, предпринимавшихся в рамках неомарксизма и Франкфуртской школы (Т.Адорно, А.Арендт, Г.Маркузе, М.Хоркхаймер, Э.Фромм, Ю.Хабермас, Э.Морен, Э.Блох, Л.Альтюссер, А.Мальро, К.Касториадис, Ж.Кальвез, А.Лефевр, П.Навиль, Ф.Джеймисон). Им удалось сконцентрировать внимание философской и гуманитарной общественности на причинах и механизмах трансформации промышленной цивилизации Запада после Второй Мировой войны, обусловившей становление модели лобщества потребления как пространства отчужденного массового функционирования индивидов. Отдельный пласт изучения отчуждения был связан с исследованиями специфической природы товарного фетишизма в творчестве Д.Лукача. Особенностям трансформаций западного общества в условиях господства отчуждения посвящены исследования философов-структуралистов (М.Фуко, Ж.Лакан, К.Леви-Стросс, Р.Барт) и постмодернистов (Ж.Бодрийяр, Ж.Лиотар, Э.Гидденс, Г.Дебор, Ж.Делез, С.Жижек, М.Кастельс, Н.Луман). Различные философские и социокультурные аспекты отчуждения находят свое отражение в трудах отечественных обществоведов, представляющих различные области гуманитарного знания (Г.Дилигенского, С.Безклубенко, Р.Зимовца, А.Горак, Е.Головахи, Н.Паниной,

Е.Плимака, К.Любутина, Б.Кагарлицкого, И.Бесковой, Н.Хамитова, И.Жеребкиной, В.Горозия).

Анализу массовых форм отчужденного функционирования современного массового общества посвящены работы Х.Ортега-и-Гассета, Э.Канетти, Г.Маркузе, Дж.Оруэлла, С.Московичи, Г.Тар да, Г.Лебона, С.Сигеле, В.Вундта, И.Фетчера, П.Рикёра, М.Вебера, В.Алвина, Л.Войтовского, Б.Грушина, В.Одайника, Д.Ольшанского, Г.Почепцова, В.Семенова, М.Найдорфа, А.Зиновьева, Л.Леви-Брюля, М.Мосса, Б.Маркова, В.Руднева. Теоретическое обобщение философско-исторических парадигм цивилизационного развития человечества нашло последовательное отображение в работах А.Тойнби, К.Ясперса, Л.Февра, Ж.Сореля, Р.Дж.Коллингвуда, О.Шпенглера, Ф.Ницше, Л.Карсавина, Н.Бердяева, Т.Парсонса, Й.Хейзинги, А.Вебера, К.Манхейма, Д.Белла, О.Тоффлера, Дж.Гэлбрейта, В.Иноземцева, Э.Морено, С.Платонова, А.Богданова и А.Панарина. В то же время, исследованию футурологических перспектив массовой цивилизации посвящены уникальные и продуктивные разработки представителей Римского клуба А.Печчеи, Д.Медоуза, М.Месаровича, Э.Пестеля, Э.Ласло, Дж.Боткина, М.Гернье, Б.Гаврилишина.

Обусловленный предметом диссертационного исследования интерес к природе механизмов бессознательной массовизации общества непременно приводит автора к анализу проблем осуществления личности в ее антагонистическом взаимодействии с социальными институтами, различные аспекты которого наиболее ярко освещены в работах М.Штирнера, Э.Дюркгейма, Л.Дюмона, А.Маслоу, К.Лоренца, А.Камю, А.Глюксмана, В.Франкла, А.Блоха, А.Москаленко, В. Сержантова, Р.Гарифуллина, А.Ивина. Сюда же следует отнести целую традицию в исследовании социологии и психологии массового поведения, конституирующего современную модель массового общества (Г.Тард, З.Фрейд, С.Сигеле, В.Вундт, Ф.Бродель, С.Московичи, Г.Лебон, М.Рукетт, О.Кабанес, Л.Hace, А.Фулье). Исследования природы медийных и рекламных трансформаций способов презентации лобщества потребления составляли предмет анализа Т.Гринберга, А.Дейяна, Г.Картера, Д.Огилви, Р.Отта, Р.Ривза, Дж.Сивулки, Р.Харриса, Ж.Бодрийара, Р.Барта, И.Викентьева, В.Зазыкина, В.Ученовой, Л.Федотовой, Г.Почепцова, А.Ульяновского. На их основе были выдвинуты ряд гипотез о бессознательном характере возникновения и воздействия рекламных технологий как способов потребительской социализации индивидов в современном массовом обществе.

Модели социальной коммуникации в массовом обществе неизменно предполагают более или менее жесткую дихотомию элиты и массы, граждан и бюрократии, технократии и гражданского общества (Г.Моска, В.Парето, Г.Зиммель, М.Вебер, К.Манхейм, Т.Веблен, Т.Дай, В.Зомбарт, Э.Гидденс, М.Паренти, Дж.Гэлбрейт, Дж.Миллс, Л.Мизес, Н.Виннер, Л.Мамфорд, М.Восленский, Л.Питер, С.Паркинсон, Г.Дилберт). Кроме того, перспективы социализации индивида и преодоления бессознательного отчуждения, очерчены социокультурными аспектами становления и развития сознания, представленными в творческом наследии М.Мамардашвили, А.Пятигорского,

А.Богданова, А.Лосева, Л.Левчук, П.Гуревича, А.Лобка, М.Лифшица, Э.Ильенкова, С.Кара-Мурзы, А.Зиновьева, В.Кемерова, Г.Осипова, А.Дворкина.

Весьма плодотворным для данного исследования явилось привлечение идей институциональной школы в западной социологии (Д.Милля, Т.Веблена, Э.Дюркгейма, Дж.Липсета, М.Дюверже, Л.Дюмона, Дж.Миллса, П.Бурдье, П.Бергера, П.Друкера, П.Сорокина, Р.Пайпса, Э.Геллнера, Дж.Ролза, Т.Лукмана, П.Козловски, Дж.Батлера). Следует отметить, что хотя указанные исследователи исходили из посылок о рациональном происхождении институциональной практики и ее социальных проявлений в форме моделей поведения, привычек, традиций и стереотипов, с чем, безусловно, согласиться нельзя. Однако творческая интерпретация корпуса идей институциалистов значительно помогает автору в обосновании способов социального бытия бессознательного отчуждения в массовом обществе и обеспечении его фактологической базы.

В то же время, авторские исследования особенностей социальной коммуникации институтов массового общества непосредственно связаны также и с изучением специфики формирования и последующей социализации широкого пласта социальных девиаций, имеющих исключительно бессознательные истоки. В связи с этим, к предмету исследования привлекается целый пласт социально-философских, политологических, социологических, социально-психологических и юридических источников, анализ которых позволяет выявить причины появления индивидуальных девиаций и соответствующих им институциональных форм (преступлений), а также роль этих моделей социальной коммуникации в формировании институционального облика современного массового общества (Ч.Беккариа, Э.Кречмер, А.Савинио, У.Шелдон, Ч.Ломброзо, М.Ротбард, И.Карпец, Э.Дюркгейм, Н.Кристи, В.Рейсмен, Р.Барт, З.Фрейд, Э.Фромм, М.Фуко, Г.Тард, Р.Мертон, Т.Селли, Г.Беккер, Э.Шур, Р.Дарендорф, Г.Зиммель, Л.Козер, Ю.Клейберг, Р.Бэрон, А.Бандура, А.Гюттенбюль, Д.Ричардсон, Б.Левин, К.Лукас, Г.Сейген, Э.Шнейдман, Ю. Ан-тонян, В.Кудрявцев, С.Ольков, Я. Гилинский, М.Еникеев, В.Эминов).

Наличная философская, психологическая и социологическая литература предоставляет возможности изучения феномена отчуждения не только в контексте бессознательной детерминации индивидуальной и социальной жизни, но и определения присущих цивилизации способов его институционального оформления и презентации. Круг перечисленных научных школ и направлений позволяет очертить исследовательское поле, которое может быть полноценно освоено в данной работе только на основании авторской методологии исследования процессов социализации бессознательного отчуждения в массовом обществе.

Цель и задачи исследования.

Цель данного диссертационной работы заключается в определении механизмов социализации бессознательного отчуждения в институтах массового общества.

В соответствии с обозначенной целью формулируются следующие исследовательские задачи:

выявить природу отчуждения как бессознательного способа социализации архетипической сущности человека в ходе становления массового общества;
обосновать диалектику способов производства как хронологию форм бессознательного отчуждения в массовом обществе;
рассмотреть принципы формирования трофической регламентации как бессознательной, коммуникативной основы социальных иерархий в глобальном и глокальном контекстах массового общества;
выявить механизм бессознательного отчуждения родовой сущности человека в конкуренции властных моделей трансформации массового общества;
показать особенности этатизации отчужденных бессознательных представлений индивида как апогея формализации его архетипической сущности в массовом обществе;
обнаружить архетипические предпосылки образования веры и механизмы их социальной трансформации;
выявить бессознательный, товарно-пропагандистский характер производства и массового потребления информации в контексте социальных технологий рекламы и PR;
очертить механизмы массового производства индивидуальных девиаций как технологий социального сопровождения бессознательного отчуждения.

Объектом исследования выступают процессы бессознательной детерминации отчужденных социальных отношений в массовом обществе.

Предметом исследования является социализация бессознательного отчуждения в институтах массового общества.

Методологическая основа работы определяется целями и задачами исследования, характером его объекта и предмета, обусловленным междисципли-нарностью социально-философской проблемы, адекватно анализируемой лишь в контексте взаимодействия философских, социологических, психологических, политико-юридических, биолого-этологических, адвертологических областей знания, презентующих пространство социального управления. Основой авторских исследований является комплиментарность диалектического метода исследования процессов становления общественного производства как материального фундамента формирования социальных институтов (К.Маркс, Ф.Энгельс) и архетипической феноменологии процессов бессознательной детерминации социокультурной реальности (К.Г.Юнг). Дополнительный методологический ресурс для диссертации содержится в способах анализа социальной действительности, изложенных в рамках:

герменевтического подхода как способа социально-философской интерпретации институциональных контекстов массового общества;
концепции институционального анализа социального пространства в границах социологических теорий Т.Веблена, Э.Дюркгейма, Д.Милля, П.Бергера, Т.Лукмана;

теоретико-методологических новаций фрейдомарксизма, неомарксизма и Франкфуртской школы Г.Маркузе, Э.Фромма, Т.Адорно, А.Грамши, К.Мангейма и Л.Альтюссера, Ф.Джеймисона;
школы структурно-функционального анализа социальных процессов (Т.Парсонс, Р.Мертон);
методологических посылок Д.Лукача в анализе товарного фетишизма;
концепций коллективных и социальных представлений Л.Леви-Брюля и С.Московичи;

социобиологических и этологических исследований природных форм социальных отношений (И.Павлов, Э.Уилсон, К.Лоренц, Ю.Одум, Н.Тинберген, Б.Скиннер, Р.Докинз, Р.Риклефс);
постмодернистских исследовательских метафор (ризома, корень, дерево, скриптор, след, новояз), деконструирующих традиционные формы научного познания социальной действительности, в том числе, и массового общества (Ж.Делёз, Ф.Гваттари, Ж.Бодрийяр, Ж.Деррида, М.Фуко, Дж.Оруэлл).

В диссертации применяется историко-этимологический метод, реконструирующий первичные смыслы ключевых понятий исследования (М.Фасмер, В.Виноградов, А.Преображенский, Н.Шанский). В дальнейшем осуществляется анализ бессознательных контекстов их трансформации в терминологическом пространстве массовой коммуникации.

Научная новизна предложенной диссертационной работы состоит в построении теоретической модели анализа процессов становления массового общества, выражающихся в формировании исторически преходящих способов производства бессознательного отчуждения сознания и деятельности. Они эволюционируют от преимущественно индивидуальных моделей освоения опыта предков к его оформлению в институтах как социально-значимых способах ретрансляции социальных отношений. При этом индивидуальный стиль освоения мира консервируется в стандартизированных матрицах производственно-корпоративной коммуникации, нормирующей и иерархизирующей отчуждаемое пространство родовой деятельности, сознания и поколенческого опыта. Подобное расслоение общества, несмотря на его искусственный характер, воспроизводит бессознательные принципы организации природных сообществ. Однако они, приобретая институциональный статус, экстенсивно воспроизводят себя не в пространстве массы или элиты, а прирастают за счет увеличения доли среднего слоя. При этом, не будучи непосредственным производителем, он получает возможности практически бесконтрольного оперирования всем делегированным ему властью отчужденным социальным пространством. Ключевое для социальной иерархии положение среднего слоя предусматривает неформальную и легитимную конвертацию индивидуальных содержаний деятельности и сознания в пригодные для институционального управления исторические формы их социализации. Такая отчужденная логика воспроизводится в любом институциональном анклаве массового общества, что обусловливает эскалацию процессов атомизации всего доступного социального пространства. При этом, сакрализация, этатизация и неизбежная, в конечном итоге,

виртуализация процедур бессознательного отчуждения являются исторически сменяющими друг друга формами управления массовым обществом.

Основные элементы новизны данного исследования представлены в ряде положений, выносимых на защиту:

массовое общество является закономерным этапом развития любых социальных систем, основанных на локализации, унификации, текущей формализации и последующей институализации принципов бессознательного отчуждения индивида от природы и архетипических способов образования его сознания и деятельности;
деятельность индивида социализируется в частных, трудовых формах господства над природой и системе бессознательного отчуждения как основном производственном отношении массового общества;
социальный институт является исторически сложившимся способом формализации деятельности, закрепляющей результаты бессознательной управленческой делимитации пространства социальных отношений, которое, по мере его социализации, все более тяготеет к симуляции архетипических содержаний человеческого сознания;
история выступает официальной хронологией производства бессознательного отчуждения и выражается в структурировании, препарировании, адаптации социальных фактов, презентующих различные модели управления массовым обществом;
фундамент виртуализации управления массовым обществом составляет формализация и имитация как принципов функционирования биотических систем, так и символичности внутривидовых и межвидовых отношений;
в основе государственной технологии управления массовым обществом лежит трансфер биотических принципов организации межвидового взаимодействия, заимствованный у кочевой модели власти оседлыми сообществами;
производство и сервировка средним классом инфраструктуры бессознательных потребностей индивидов и социальных институтов выступает основой гражданского мира и социального согласия в массовом обществе;
стремление компенсировать процессы виртуализации массового общества интенсификацией потребления материальных ресурсов все еще позволяет власти достоверно имитировать динамику и институциональную эффективность государства;
социальный индивид, с типичным уровнем социализации и усредненными профессиональными способностями, выступает элементарным продуктом предельной институциональной поляризации бессознательного отчуждения в массовом обществе, основной субстанцией и функциональным проводником технологии товарного бытия власти;

10)а государство предстает формой иерархического функционирования массо

вого общества, персоной социальной организации, воспроизводящей сис

тему легитимации бессознательного отчуждения в стереотипах справедливо

сти, закона, порядка и безопасности;

изначальная девиантность индивида является причиной производства властью маргинальных социальных институтов, агентов ее коммуникации с массовым обществом, осуществляющих первичную сублимацию спектра проявлений человеческой природы в формы имитации социального порядка;
бюрократизация управления в массовом обществе вызвала качественную оптимизацию корпоративного партнерства, спровоцировавшего бессознательную институализацию маргинальных, теневых социальных групп, а также делимитацию официальной и неофициальных сфер ответственности в форме традиционных конвенций;
практика монотеизации бессознательного отчуждения выступает одной из идеологических платформ легитимации корпоративного партнерства и ведущим сценарием сакрализации институциональных конвенций в массовом обществе;
современный уровень динамизма власти в массовом обществе связывается с господством медийных средств коммуникации, призванных виртуализи-ровать наличный арсенал корпоративных технологий управления бессознательными отчужденными представлениями социальных индивидов;
вектор виртуальной модернизации массового общества представлен в стереотипе лобщества потребления - лидеологической совокупности атрибутов производственно-институционального, бессознательного функционирования социальных индивидов, реализуемого в потреблении сублимированных, товарно-сервильных форм бессознательного отчуждения;
дальнейшее конституирование виртуального бытия власти в массовом обществе оформляет социального индивида-потребителя как основную институциональную субстанцию и ее функционального проводника, редуцирует экзистенциалы человека, вплоть до смерти, к ряду нормативных модификаций способа производства бессознательного отчуждения.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в возможности, опираясь на проведенный в диссертационном исследовании анализ механизмов социализации бессознательного отчуждения в современном массовом обществе, очертить перспективы его трансформации в гражданское общество как социальное пространство, свободное от корпоративно лоббируемых вековых традиций бессознательного социального отчуждения индивида и общества. Следует отметить актуальность социально-философского анализа современных форм социализации бессознательного отчуждения в институтах массового общества, убедительно доказывающей возможность применения результатов проведенного исследования в политике, юриспруденции, практике государственного и партийного строительства, педагогических и образовательных технологиях, социальном менеджменте, социологии и психологии, а также в сфере культуры, массовых коммуникаций и PR. Выводы диссертационной работы могут быть использованы для активизации инновационных исследований в различных областях гуманитарного знания, что послужит основой совершенствования идеологической модели и конкретных социальных технологий реформирования и развития государства. Материалы диссертации могут служить осно-

вой для разработки базовых и дополнительных специальных курсов по философии, праву, менеджменту, культурологии, психологии, педагогике, этике и этологии.

Апробация диссертационного исследования.

Основные теоретические положения и выводы диссертации нашли отражение в материалах международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференций: человековедческие философские чтения Гуманизм. Человек. Нравственность (11.1996, Дрогобыч); Духовная культура будущего учителя (04.1996, Луганск); Гимназия на переломе столетий (04.1998, Киев); Глобальные проблемы человечества на рубеже 3 тысячелетия (11.1999, Киев); На рубеже тысячелетий: христианство как феномен культуры (05.2000, Киев); IV Шпетовские чтения Творческое наследие Г.Г.Шпета в контексте философских проблем формирования историко-культурного сознания: междисциплинарный аспект (11.2002, Томск); Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы (12.2002, Санкт-Петербург); Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры (10.2003, В.Новгород); Гендерные ценности и самоактуализация личности и малых групп в XXI веке (03.2004, Кострома); Междисциплинарный уровень интеграции современных научных исследований (08.2004, Анталия); Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира (09.2004, В.Новгород); Проблемы модернизации общества в зеркале философии (09.2004, Мурманск); Электронная культура и новые гуманитарные технологии XXI века (10.2004, Москва); Культурология в контексте гуманитарного мышления (10.2004, Саранск); Образование в пространстве культуры (11.2004, Москва); Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии современного мифа (10.2005, В.Новгород); Бренное и вечное: символические парадигмы модернизации культурного пространства (10.2006, В.Новгород); Конструирование человека: системы и модели (06.2007, Томск); Бренное и вечное: социально-мифологические и политософские измерения идеологии в "массовых обществах" (10.2007, В.Новгород); Советская культура: опыт и перспективы изучения (06.2008, В.Новгород); Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира (10.2008, В.Новгород); Актуальные проблемы гуманитарных наук (04.2009, Томск); Социогуманитарные науки в трансформирующемся обществе (05.2009, Липецк); Современная молодежь и проблема жизненных ценностей: философские и этико-культурологические измерения (04.2010, Киев).

Кроме того, методологические основы диссертации апробировались в исследованиях, отмеченных дипломами Первого и Второго Всеукраинских конкурсов на лучшие студенческие и аспирантские работы в области общественных наук: 1996 г. - Тоталитарный миф как ответ на кризис культуры (1 п.л.); 1997 г. - Новая общественная парадигма: от мифа к сознательному действию (1 п.л.); 1998 г. - Бессознательные детерминанты процесса освоения и конструирования социальных отношений (1 п.л.).

Также наиболее важные положения исследования использовались в педагогической практике диссертанта в курсах культурологии, религиоведения и эстетики (1997-2000) и обсуждались на заседаниях кафедры философии в КГЛУ (Киев). Материалы научной работы составили основу лекционного курса по этике в НПУ им. Н.П.Драгоманова (2000, Киев). Ключевые положения диссертации легли в основу авторских учебных курсов для специалистов и магистрантов философского факультета НовГУ: Массовое общество, Диалектика социального идеала, Религия и власть: институциональные аспекты коммуникации, Институциональные сепарации духа в "массовом обществе", Вера и верования в "массовом обществе", Философские аспекты этологии (2001-2010 гг.).

Промежуточные результаты исследования были отмечены поощрительными премиями на проходивших в 2008-2009 г. конкурсах учебно-методических комплексов по авторскому курсу Диалектика социального идеала и курсу Политология НовГУ. По итогам научной и учебно-методической деятельности в 2010 г. соискатель награжден дипломом за победу в конкурсе индивидуального рейтинга профессорско-преподавательского состава НовГУ в номинации Доценты (В.Новгород). Основные положения диссертации также были апробированы при выполнении научных исследований в проектах Молодые преподаватели российских регионов (Институт Открытое Общество. Фонд Содействия, 2002, # HSA216) и Проблема индивидуального и социального измерения феноменологии архетипа при финансовой поддержке РГНФ (проект № 03-03-00348а, 2003-2005 гг.). Ряд положений диссертации обсуждался в ходе серии заседаний центра Стратегия по теме: Политософия как жиз-нетворчество (2006-2010 гг., Москва), а также в рамках мероприятий межвузовского клуба Зуб мудрости, организованного МУМом (2006-2010 гг., Москва).

Исследовательская концепция работы и отдельные ее методологические моменты стали основой авторской концепции Всероссийской научной конференции Бренное и вечное (2004-2010 гг.), посвященной всесторонней разработке проблем мифа и мифомышления в институтах массового общества; а также организованного соискателем, при поддержке администрации НовГУ, философско-культурологического альманаха Берестень (2008-2010 гг.). Материалы и выводы исследования стали основой для проведения квалифицированной экспертизы и оппонирования 5 кандидатских диссертаций, относящихся к проблематике работы (2005-2008 гг.). Результаты исследования нашли своё отражение в опубликованных работах общим объёмом 160,1 п.л., в том числе выполненных единолично 123,2 п.л., из которых 119,3 п.л. непосредственно относятся к теме диссертации. Основные выводы работы представлены в серии статей в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций (общим объемом 5,5 п.л.), и на украинском языке в профильных изданиях, рекомендованных ВАК Украины (общим объемом 4,1 п.л.).

Структура диссертационного исследования отображает его характер, цель, обусловлена логикой изложения и состоит из вступления, четырех глав, 17 параграфов, заключения и списка использованной литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи диссертационной работы, определяются объект, предмет и методологические основания исследования, обосновывается новизна и выдвигаются положения, выносимые на защиту, характеризуются теоретическая и практическая значимость полученных научных результатов; демонстрируется степень апробации работы, а также представляется структура диссертации.

В первой главе Становление массового общества в процессе социализации бессознательного отчуждения рассматривается бессознательная природа фундаментального социального механизма формирования массового общества, индивидуальные и институциональные формы его реализации, взятые в контексте трудового, а затем и производственного пребывания сознания. В то же время, анализируются исторические сценарии конкуренции моделей производства бессознательного отчуждения, политические конфигурации их господства и подчинения, смена которых и составляет хронологию бессознательной эволюции массового общества. Стержнем его технологического, организационного и экономического прогресса выступает обнаруженный институциональный парадокс, связанный с постепенной исторической сублимацией принципа архетипического, деятельного освоения мира в имитационные, симулятивные формы социальных отношений.

В первом параграфе Бессознательное отчуждение как основа становления массового общества выявляется природа отчуждения как бессознательного способа социальной реализации сущности человека в ходе становления массового общества.

Классические психоаналитические исследования бессознательных процессов позволили выявить один из ключевых механизмов, характеризующих диалектику сознания и бессознательного. Помимо общеизвестных принципов вытеснения, сублимации, рационализации и т.д., незаслуженно ушли в тень процессы трансфера бессознательных содержаний индивида в область его социально-ролевого функционирования. Открытый К.Г.Юнгом в начале XX века механизм проекций, названный им лимагинацией, убедительно доказывает бессознательную детерминацию как процессов становления сознания, так и любых социальных форм его объективации, поскольку является одним из необходимых его этапов. Имея изначально природный характер, имагинативные процессы в социальной практике оформляются в однозначных, редукционных способах отношения индивида к себе и непосредственному социальному окружению, что, по сути, и составляет основное психоаналитическое содержание лотчуждения. Этот традиционный для социальной философии термин потому

и нуждается в серьезном психоаналитическом обосновании, что представляет процессы, непосредственно связанные с динамикой социализации бессознательной жизни индивида и общества.

В философском плане лотчуждение характеризует процесс лишения субъекта его собственных содержаний социально конституированной, противостоящей формой, в результате которого он постепенно становится чужим для своего родного, родового окружения. Отчуждаемые содержания человека, деградирующие до статуса объекта, тотально опустошаются посредством формальных интерпретаций со стороны его социального окружения. Социально полагаемые исходные принципы природного бытия, представленные диалектикой качества, количества и меры применительно к общественному бытию человека, выражаются в единстве его общения, деятельности и отношений к миру. Родовое, доинституциональное существование человечества неформально развивалось в соответствии с предустановленной логикой архетипа, индивидуально воспроизводящей гармонию общества и природы. А в качестве основного, естественного способа добывания архетипического опыта мыслилась деятельность как непосредственное, творческое вопрошание к бытию. Исторически первым условием социализации архетипических оснований родовой жизни человека явилась шаткость и разрозненность становящихся индивидуальных сознаний. При этом восходящая социальность стремилась локализовать, унифицировать содержание личного жизненного опыта посредством лишь его формального лоприходования. Промежуточные итоги социализации опыта бессознательно оформлялись в некоторых этапных образцах социальной практики, сконструированных из совокупностей частных социальных кажимо-стей архетипа и инстинкта. Подражательная логика становится основой вынужденного, бессознательного выдвижения в лидеры людей, способных осознавать и аккумулировать сущность архетипа в статусе официальных поводырей её социализации. Посредством целого ряда коллективных трансферов они становятся официальными интерпретаторами символических содержаний ключевых архетипических фигур. Попутно происходит и бессознательное превращение природного сценария развития сознания человека в официальную номенклатуру технологий социализации коллективного архетипического опыта в профессиональных формах. Дальнейшее лоприходование архетипа приводит к официальному отходу социальности от всеобщей конкретики мифа к абстрактности властных должностей.

Социализация индивидуального опыта обуславливает необходимость формирования особой социальной группы, функционирование которой вначале связывается с ритуальным воспроизводством опыта поводырей, а, в последствии, и с воспроизводством самой процедуры социальной формализации человеческого опыта. Так личный способ общения с архетипом редуцируется к знаку должности, а первичное родовое пространство - к массовым формам коллективных акций в связи с любым, инициируемым властью поводом. На смену человеку деятельному приходит трудоспособный и трудолюбивый, но отчужденный, вечно контролируемый и подгоняемый работник. Социализация деятель-

ности приводит и к неминуемой формализации труда в рамках конкурирующих, профессионально-корпоративных анклавов, превращает общество содержаний индивидуальной деятельности в социум форм труда - производственного обезличивания и массовизации лишенных собственности людей. Социальность полагает производство исторически первым посредником процессов формализации сознания и деятельности человека, монопольной формой его отчуждённого трудового функционирования, способом превращения отчуждаемых индивидуальных содержаний в однозначную, унифицирующую товарную форму.

Во втором параграфе Власть как бессознательная институализация деятельного принципа освоения мира определяется специфика институализа-ции индивидуального, архетипического, деятельностного принципа освоения мира.

Марксова идея общественного производства как всеобщего организационного основания человеческого взаимодействия была нацелена на выявление роли деятельностного начала в диалектике исторически сменяющих друг друга формационных реинкарнаций отчуждения. Тем не менее, ведущий парадокс современности состоит в массовом производстве социальной среды, игнорирующей необходимость индивидуального участия. Как следствие, у человека формируется комплекс бессознательных установок, изначальная частность которых повсеместно обслуживает социальную систему всеобщего неучастия -господствующую цивилизационную парадигму отношений части и целого. Закономерным следствием распространения подобной парадигмы выступает повсеместная замена способов реального преобразования мира частными и корпоративными иллюзиями относительно форм и параметров его потребительского лоприходования. Материальное производство практически повсеместно заменяется идеологизацией и апологетикой потребления продуктов/товаров, обозначающих принципы функционирования всей социальной системы в целом. Став фоном повседневности, потребление завершает переход массового общества от частных и индивидуализированных форм отчуждения к отчуждению как доминирующему содержанию бессознательной социальной коммуникации, главному производственному отношению массового общества. В результате система производственного управления становится моделью управления социального, а укрепленная множащимися производственно-управленческими абстракциями власть выступает и ведущей производительной силой, и самой средой формирования бессознательно-отчужденных социальных отношений. Эпоха постиндустриального производства кроме традиционных управленческих верхов и управляемых низов, породила третий, специфический, социальный слой управленцев как результат крушения деятельност-но-индустриальной картины мира. Эта социальная группа выполняет функцию производства управления как ведущего социального товара и господствующего производственного отношения, что позволяет ей осуществлять контроль как за самим процессом производства, так и за потреблением произведенных материальных и духовных богатств. В итоге, в демократическую, рыночную среду

внедряется управленческая парадигма, в рамках которой любой товар автоматически становится бессознательным, теневым отражением бытия власти. После внедрения в сферу потребительской повседневности, он превращается в виртуальный вирус, который, посредством бесконечно делящихся институциональных товарных частностей/клонов, форматирует интимное пространство домашней экзистенции в контролируемую властью зону собственной безопасности.

В третьем параграфе Конкуренция способов производства бессознательного отчуждения в массовом обществе обосновывается бессознательный характер диалектики способов производства исторических форм отчуждения в массовом обществе.

Материальная деятельность, представленная массовым производством, субъектом которого выступает институционально присваивающий природу человек, составляет основу отчужденных производительных сил. Социальные отношения, тотально редуцированные до производственных, выступают ин-ституализированными комплексами бессознательных представлений (замещающими родовые отношения между людьми), определяют специфику способа производства как индустрии формализации/отчуждения. Сменяющие друг друга формации представляют последовательность институциональных сценариев массовизации производства и социальных отношений. Первичное оформление принципов социальной массовизации человечества последовательно представлено производственными отношениями первобытнообщинного, азиатского и рабовладельческого способов производства. Отношение личной собственности

соответствует первобытнообщинному способу производства; силовой характер лоформления коммуникативных церемоний бессознательно отчуждённых социальных связей в форме государства - азиатскому способу производства; процедура опосредования законом разгула внеэкономического принуждения
рабовладельческому способу производства. Следующий этап институализа-ции отчуждения представлен феодализмом - эпохой господства иерархии наследуемых социально-юридических статусов, основным производственным отношением которого является вассальное право. Замена феодализма денежным/знаковым абсолютизмом, при котором право из господствующего производственного отношения вырождается до уровня обыденно покупаемого товара, знаменует появление капиталистического способа производства. Оформляясь в производственно-потребительскую общность как систему бессознательного отчуждения, капитал предстаёт автоматически воспроизводящимся производственным отношением и наиболее эклектичной, исторической формой бессознательного отчуждения, сохраняющей в снятом виде закон, право и рабство. Итак, формационная сущность диалектики бессознательного отчуждения эпохи массового общества выражается в трёх этапах институализации феноменологии архетипа: технологии, представленной превращением энергии индивидуальных освоений мира; организации, заключающейся в информационном сопровождении отчужденных социальных иерархий; и экономики - виртуальном про-

странстве бессознательного социального воспроизводства стоимости как капитала.

В четвертом параграфе Массовое общество в хронологии бессознательного отчуждения анализируется специфика формирования и ретрансляции истории бессознательного отчуждения как модели социализации опыта поколений, фактологии массового общества и институционального бытия власти.

Институциональное бытие власти связано с замещением архетипиче-ских принципов развития человека на биологическом и общественном уровнях. Подобное массовое общество производит адаптированный лобраз истории -реестр частных социальных фактов, презентующих исключительно власть. Архетипическая диалектика онто- и филогенеза человеческого рода превращается в диктатуру официально-исторической хроники бессознательного отчуждения последнего поколения власти над всеми предшествующими. Официально легализуя лишь социальную форму пребывания времени, власть навязывает индивидам линейную историю как бессознательный образ темпорально-сти. Насильственная конфискация настоящего, даже в форме официального замалчивания, разрушает архетипическую диалектику времен, отбрасывая бессознательный массовый социум либо к неосвоенному прошлому, либо к ниги-листичному будущему. Властные интерпретации истории отражают степень зрелости сложившейся отчужденной системы доминирования социальных институтов, опирающейся на частные, бессознательные представления о фактологическом разложении сознания в массовом обществе.

Производимый властью официальный исторический имидж бессознательного отчуждения наглядно доказывает однозначность преимущественно милитаристского модуса редукции цивилизованной, массовидной социальности. В итоге, за массовым обществом окончательно закрепляется деловое реноме социальности с непредсказуемым прошлым, погрязшей в тотальной бессознательной десакрализации ее архетипического безвременья. Потому опыт прошлых поколений бессознательно приходуется индивидами, в лучшем случае, лишь в доступных и соответствующих их социально-потребительскому статусу товарных формах. Подобная практика сопровождается ностальгией по прошлому, актуализирующей тягу к архетипическому возвращению к более древней форме существования, к общественному укладу как золотому веку сознания и деятельности. Именно поэтому, единственным экзистенциальным параметром истории массового общества выступает государственно патронируемое и институционально воспроизводимое одиночество человека. Представляя единичную, действующую модель социального атомизма, одиночество означивается властью как единственно допустимая форма социального пребывания вне массы, как священная обязанность и почетное право индивида быть учтенным в качестве и количестве элементаризованной социальной частности.

Во второй главе Инфраструктура бессознательного отчуждения в массовом обществе исследуются природные основания социальных иерархий и принципы их бессознательной трансформации. Установлено, что природная трофическая детерминация внутри- и межвидового взаимодействия гарантиру-

ет устойчивость сообществ организмов и экосистем. Она же выступает моделью оформления бессознательных отчужденных отношений и в массовом обществе, основой его горизонтальной и вертикальной иерархизации. Практика властных спекуляций над возможностью удовлетворения трофических потребностей становится ведущей причиной эскалации бессознательного отчуждения. Это позволяет перейти к постепенному вытеснению естественных потребностей человека, замене их доступными институциональными аналогами и идеологическому обоснованию борьбы за их получение как бессознательной основы социальной динамики массового общества, в том числе и в планетарном масштабе.

В первом параграфе Стратегия бессознательной социализации природы человека в массовом обществе рассматриваются принципы формирования и функционирования ведущих манипулятивных механизмов трофической регламентации бытия человека и общества и особенности ее инфраструктуры.

Властная организация массового общества базируется на интерпретации постоянной необходимости удовлетворения пищевых потребностей живых организмов как базального манипулятивного сценария социального управления. Потому механизмы социальной иерархизации бессознательно воспроизводят принцип естественных трофических систем посредством поддержания баланса между производством и потреблением как социального аналога пищевой пирамиды. Однако сложившийся современный мировой порядок фактически является результатом сублимации всех форм человеческой деятельности в сферу массового потребления. Консьюмеризм как ведущий политико-экономический модус организации социальных отношений является продолжением логики естественных, трофических цепей и выражается в формирующейся на их основе инфраструктуре, которая становится внутренним каркасом бессознательных массовых отношений. Именно поэтому властные манипуляции с пищей становятся едва ли не основным механизмом укрощения естества человека, направленным на создание и обслуживание виртуального социального пространства, замещающего в представлениях бессознательных обывателей вытесненную ими природу. Внедряя и постепенно усугубляя онтологическое для массового общества противоречие между сознанием и телом, власть полагает обе эти препарированные стороны бытия человека в качестве оплота своей технологии управления, распространяющегося от определения общих принципов социальных отношений до попыток насильственного реформирования естественного течения жизни.

Культивируя подобные трофические технологии, власть стратифицирует сознание и тело массового человека, создавая среду собственного воспроизводства. А потому вся история становления массового общества предстает войной всех против всех, эволюцией технологий социализации и оптимизации управления первобытным стадом собирателей и охотников, фактически выступающих человеческой биомассой для первичных социальных консументов от власти. Следующий шаг в эволюции социальности был связан с формированием земледельческого и кочевого образа жизни уже как принципиально разных

пищевых стратегий. В итоге именно исходные столкновения земледельческого и кочевнического способов выедания среды и заложили основы будущей истории цивилизации как истории непрерывных войн. А сопровождающая их постоянная угроза голодной смерти позволяет власти использовать социоформи-рующее пищевое неравенство как инструмент оперирования бессознательными массами и основу институционального строительства. Поэтому, по мере усугубления массовизации, архетипическая, природная самодеятельность сознания и тела уступает место лояльному социальному автоматизму, ориентированному на минимальные производственно-потребительские функции.

Во втором параграфе Природа отчужденных иерархий в массовом обществе исследованы естественные прототипы отчужденных институциональных иерархий и способы социализации принципов внутри- и межвидового взаимодействия.

Значительная часть свободного от производства времени обывателей оказывается заполненной потреблением/выеданием, модель которого несколько отличается от природных аналогов трофического взаимодействия. Трофическая детерминация господствует на всех уровнях массового общества как бессознательный фундамент и институциональный фон любых социальных отношений, естественная основа их упорядочивания и структурирования. В случаях жесткого регулирования пищевого поведения людей и институтов со стороны социальных хищников (вождей, царей, диктаторов и т.д.) можно говорить об институциональном комменсализме. Если связь между двумя социальными организмами, принадлежащими к разным институциональным специализациям, основывается на использовании одного из них другим, в качестве среды обитания или источника пищи, а также для регуляции отношений с внешней средой, то имеет смысл рассматривать ее как аналог природного паразитизма. Демократические принципы пищевого социального партнерства наиболее адекватно воплощены в мутуалистической модели потребления социальных хищников, представляющих один трофический уровень. Фундаментальная экологическая аксиома, устанавливающая зависимость между затратностью и расточительностью энергии, потребляемой живыми организмами, находящимися на различных пищевых уровнях, определяет профиль существования организмов как в естественных, так и в социальных условиях. Трофическая пирамида, как базовый принцип организации жизни всех природных экосистем, является также неосознаваемым фоном институализации и массовизации социальных отношений.

Социально-трофические отношения кардинально деформируют природу человека как цивилизованного, доминантного хищника: в зависимости от уровня, на котором находится массовый обыватель, он атрибутируется либо как собственно хищник, и уже потому представитель власти, либо как продуцент-производитель, который сублимирует свою хищническую природу в рамках социального производства, либо оказывается низведенным высшими трофическими уровнями социальной системы до статуса бездумного и бесчувственного социального детрита. Видовые хищнические интересы бессозна-

тельного человечества распространятся на всю доступную ему природно-сырьевую биомассу. А войны и многочисленные, разноцветные социальные движения в истории массового общества производят лишь трофейное и репарационное перекомбинирование наличных вертикальных и горизонтальных уровней власти. Потому без анализа институционально-трофических моделей массового обществ невозможно представить ни зарождение и историю власти, ни ее современный облик и социальные перспективы.

В третьем параграфе Принципы социальной стратификации бессознательного отчуждения устанавливаются природные детерминанты и знаково-трофический принцип выделения и функционирования уровней социальной стратификации бессознательного отчуждения в массовом обществе.

Развитие социально-трофической системы состоит в стремлении власти к собственному расширенному воспроизводству сначала в форме персонализированных, а затем и все более институализированных потребителей различных рангов массового общества. Основным способом подобной стратификации является принудительное разделение общественного, родового пространства на идеологически и законодательно фиксируемые социальные ареалы частного выедания. Бюрократизация социальных отличий формирует и поддерживает логическое единство социальной системы, более или менее достоверно имитирующее символическое совершенство природы, видовое многообразие которой вытесняется в массовом обществе усложняющимся комплексом бессознательных, институциональных специализаций

У власти возникает и актуализируется потребность в особом консумен-тальном классе, бессознательно наделяемом функциями сервиса всей трофической системы посредством идеологического разграничения лестественного и неестественного. Уровень его профессионализма состоит в эффективности доверительного управления трофическими, товарно-сырьевыми потоками. Посредническая роль среднего класса социальных консументов обеспечивает ему количественный прирост, а сервис консументальной бюрократии позволяет ей контролировать любые формы социального движения материи в массовом обществе. Социально-трофический менеджмент среднего класса создаёт разветвленную инфраструктуру производства/сервировки бессознательных потребностей массовых индивидов, формируя пространство лцивилизации услуг за счет деградации материального производства. При этом, основным предметом потребления менеджеров-лконсументов является не столько традиционная для социальных консументов и продуцентов товарная форма, сколько само пространство социальной трофики, производимое, форматируемое и контролируемое ними посредством вырабатываемой властью системы социальных знаков и значимостей. Именно они выступают лэнергетическим эквивалентом пищи, представляя подобную форму потребления властью человека и среды в качестве трофического апогея бессознательной социализации. А ведущей управленческой задачей лцивилизации услуг остается производство и промо-ушен в среде социальных продуцентов стойкой иллюзии жизненной целесообразности и онтологической необходимости существования и приращения за

их счет как самой консументальной бюрократии, так и производимой нею власти - высшей сакральной продукции массового общества.

В четвертом параграфе Особенности бессознательной социальной динамики массового общества исследуются трофические детерминанты коммуникации власти и системы отчужденных социальных институтов, имитирующих архетипические принципы организации жизни.

Бессознательные способы демонстрации ранговых трофических притязаний особи выступают естественной основой социальной коммуникации задолго до возникновения человеческого общества. Аналогичные трофические презентации социального статуса являются формами бессознательного, конформистского поведения, указывающими на место индивида или группы в социальном ареале и формирующими имитационное пространство конкурирующих трофических потенциалов. Исторически важным моментом его становления явилось возникновение института власти, концентрирующего в своих руках рычаги управления стратегиями подражания, уподобления и финального замещения содержаний сознания и деятельности.

Массовое общество изначально тяготеет к власти как управляющему маточному началу, контролирующему процесс производства, распределения, обмена и потребления сначала предметов жизненной необходимости, а затем и всей социальной и природной среды. Однако власть всегда существовала как абстракция, достоверность которой подтверждалась лишь вековой практикой насилия над индивидуализированной телесностью и стерилизацией сознания. Именно телесное принуждение исторически выступает основным механизмом внушения обывателям реальности существования власти как некоторой физической силы, подобной производящей потомство матке, и контролирующей осуществление всех его коммуникативных сценариев. Поэтому, бессознательные индивиды склонны бессознательно персонифицировать с властью свои инфантильные надежды на архетипическую встречу с Великой Матерью, ее символическое покровительство и защиту. Так инфляционная модель отчужденных природных взаимоотношений восполняется за счет непрерывного производства индивидуальных иллюзий всеобщего присутствия Персоны матери. Институализация этого комплекса означает формирование власти как специфического способа цивилизационного оборачивания природной, материнской модели организации пространства жизни. Таким образом, власть изначально формируется как виртуальный принцип инфляционного производства социальных институтов сублимации и замещения частных проявлений материнской заботы о потомстве. Становление массового общества как история бессознательной имитации и партикулярной адаптации властью естественных социальных связей оборачивается утратой базовых экзистенциальных возможностей, ложась в основание производственно-товарной институализации и технологизации голода. Социализированный голод выступает главным средством производства системы социальной трофики, ее ведущим производственным отношением, постоянно воссоздающим атмосферу хронического недоеданияаа и основным продуктом социального производства, социализа-

ция/массовизация сводится к овладению индивидом различных сценариев институциональной сублимации голода. Потому пища, изъятая властью из символического, ментально-соматического освоения, выступает лишь знаком процессов социального доминирования и подчинения масс в пространстве бессознательной коммуникации.

В пятом параграфе Стратегии глобализации бессознательного отчуждения в массовом обществе анализируются особенности властного внедрения бессознательных принципов социальной коммуникации в глобальном и гло-кальном контекстах.

Ведущим способом социальной трансформации природы в истории массового общества выступает экономика, удовлетворяющая трофические претензии социальной иерархии с помощью производства профессиональных консу-ментов. Все экономические модели массового общества основываются на наиболее простом, трофическом сценарии организации связей в природе. Фатальная диспропорция между количеством социальных продуцентов и экстенсивно возрастающей консументальной властью, оборачивается компенсационным выеданием пространства самой планеты, превращенного в ресурсно-сырьевую, трофическую базу бюрократической пирамиды. Власть все более отграничивает сферу хищнического выедания от трофической среды социальных продуцентов, обеспечивая расширенное воспроизводство их модели отчуждения в новых институтах-лконсументах. И, наконец, власть институали-зирует бессознательный конфликт между телесно-психической организацией трофических процессов и насаждаемым лопытом обывательского потребления мира. Демонстративная враждебность природе фиксируется и в топологии цивилизации, связанной с очаговым распространением ее форпостов-поселений, фиксирующих базовые институциональные дихотомии массового общества: дикое-городское, природное-социальное, пустынное-культивируемое. Трофическая конкуренция более крупных институциональных образований приводит к разделу ареалов обитания между государствами-лконсументами верхних уровней иерархии в планетарном масштабе. Таким образом, массовое общество представляют высшие консументы, управляющие нижестоящими продуцентами и социальным детритом. Время от времени государства-лконсументы пресыщаются наличным уровнем выедания социальных продуцентов и покушаются на пищевое пространство партнеров-лконсументов. В ресурсной всеядности они не чураются никакой пищи, получаемой в результате победы над институциональным соперником-лконсументом. Потому история массового общества предстает непрерывной цепью конфликтов, войн, социальных катаклизмов и катастроф. Критическое истощение социально-трофических ресурсов доминирующих институтов-лконсументов вынуждает их активизировать поиск новых пространств, способных восполнить недостаток социальных продуцентов или сырьевого детрита. Именно этот трофический мотив лежит в основе будущего, исторически подготовленного выхода консументального человечества за пределы собственной планеты.

В третьей главе Институциональная оптимизация бессознательного отчуждения в массовом обществе рассматриваются особенности превращения бессознательного отчуждения в технологию социального управления, базирующуюся на атомизации и этатизации как основных формах институциональной поляризации массового общества. Координация уровней бессознательного отчуждения становится условием воспроизводства официальных и маргинальных уровней социальной иерархии. Их многовековое конкурентное партнерство выступает основой государственной практики легитимации отчуждения в форме права и закона, а также механизмом институциональных коррекций лобщественного договора в истории массового общества.

В первом параграфе Атомизация бессознательного отчуждения в массовом обществе описывается механизм отчуждения человека от родовой сущности и превращения его в социальный институт как структурный элемент массового общества.

Институциональные проявления массового общества детерминированы наличием больших скоплений бессознательных индивидов, представляющих его отчужденный имидж. Массовизация приводит к исчезновению реального человека, место которого занимает первый и последний в трофической цепи бессознательного отчуждения атомарный институт, именуемый социальным индивидом. Он - абстрактный человек с усреднёнными профессиональными способностями и типизированным уровнем лояльно-мимикрирующей социализации. Социальный индивид функционирует в логике (неосознаваемых ни индивидами и группами, ни самой властью) социальных законов, оформляющих установки относительно необходимости следования системе правил, норм и стереотипов, воспроизводящих, консервирующих либо имитирующих институциональную топологию массового общества и его прогресс. Отчужденный характер социализации индивида в массовом обществе провоцирует его к вытеснению и инстинктивному делегированию экзистенциальных появлений своей природы любому из доступных социальных институтов. Потому процесс бессознательной, атомарной социализации сводится к отработке нормативного набора элементарных акций, нацеливающих индивида на отправление значимых социальных функций в рамках программируемой профессиональной активности. Причем, карьерно-бюрократическая имитация личностного развития оказывается возможной лишь в условиях институциональной инволюции и полного отождествления массового и лофициального. Социальный индивид выступает институциональным образцом сублимации архетипического характера деятельности в производстве функциональной гомогенности массового общества.

Во втором параграфе Этатизация бессознательного отчуждения массовое общество квалифицируется как промежуточный результат многовековой государственной формализации природы человека, интерпретируемой исключительно в рамках производственно-ролевого функционирования.

Отчужденное социальное пространство выступает результатом властно-обывательской сублимации эволюционных моделей самоорганизации жизни и

превращения природных принципов социальной организации в самодовлеющую над массовым обществом сверхъестественную силу. История социальных систем состоит в переходе от количественных способов организации и презентации жизни (сообщества массы) к формированию качественных состояний социальных организмов (сообщества порядка). В природных сообществах массы отношения между всеми организмами являются коммунитарными, а социальные сообщества порядка замещают примордиальное биотическое равенство трудовой специализацией и бюрократическими иерархиями. Производимые властью социальные институты массового общества представляют номенклатуру специализированных бессознательных комплексов общественной организации, сконцентрированных в государстве. Оно становится приоритетной формой отчуждённого, иерархического, массового функционирования, противостоящей исконному архетипическому, родовому содержанию человеческого общения. Провозглашая себя сакральным источником всякого знания, государство организует текущую социализацию человеческого опыта освоения мира посредством формирования и воспроизводства системы отчужденных социальных условностей. Выдвижение государства в качестве доминирующей социальной силы стало возможным в результате бессознательной подмены исконного архетипического материнского смысла власти отчужденным отцовским. Более поздние этапы массовизации прошли под знаком производства и совершенствования технологии институциональной редукции архетипического образа Отца, отныне персонифицирующего лишь материализованное насилие и произвол социальных институтов над разнообразием проявлений природы человека и среды его обитания. Неограниченные ресурсные возможности архе-типической сюжетики до сих пор обеспечивают государству, хотя и бессознательную, но довольно продуктивную эксплуатацию семейной темы для реанимации идеи социального или корпоративного господства над человеком.

В третьем параграфе Легитимация бессознательного отчуждения в массовом обществе показаны особенности формирования и функционирования отчужденных бессознательных представлений в массовом обществе, закрепленных в универсальных и корпоративных кодифицированных системах социального порядка.

Именно бессознательное, институциональное посредничество как господствующая форма отчуждённой социальной коммуникации выступает в массовом обществе господствующей формой симуляции деятельности. Потому одной из наиболее конкурентоспособных отраслей производственного функционирования социальных индивидов выступает система права. Она непрерывно производит конвертацию индивидуальных смыслов в корпоративную иерархию ценностей, выражающих бессознательные массовые представления о справедливости, законности, порядке и безопасности. В силу этого, всё архетипическое многообразие бытия индивида формализуется и кодифицируется правом в системе де-юре - де-факто. Закон как одна из ведущих отчужденных абстракций массового общества виртуализирует процессы социальной коммуникации, усугубляет институциональную самоизоляцию, вытесняя на периферию социу-

ма все нелегитимные реальности общественного и индивидуального бытия. Конституируя кодифицированную систему бессознательных представлений о социальном порядке, закон провозглашает государство единственно возможным воплощением демократического имиджа массового общества. Потому его оформление в восприятии социального индивида производится посредством церемониально-процессуального отчуждения и замещения индивидуальных содержаний сознания и деятельности иерархией корпоративных стереотипов и норм, последовательно представленной должностями, законом и государством. Даже маргинальные и преступные модели социальных отношений атрибутируются и вплетаются, в систему институционального взаимодействия в виде прецедентов его нарушения. Любая статья закона, посвященная конкретному преступному деянию, свидетельствует о сложившейся традиции игнорирования системы социальных конвенций. А они являются результатами стихийного, расширенного воспроизводства бессознательных представлений, отражающих действующую систему значений допустимого и запретного, нормы и патологии. Процессы легитимации отчуждения в зрелом массовом обществе связываются также с системной трансформацией принципов управления. Ее суть -переход от родовой и традиционалистски наследуемой власти к капитализированной, кадровой бюрократии, профессионально обслуживающей маргинальную инфраструктуру тени массового общества. Закон и право легитимизируют модель бессознательной коммуникации институтов массового общества, фиксируя непреложность принципа лэкономии развития. Он воплощается в бессознательной редукции архетипических начал сознания к нормативной и предсказуемой активности социальных индивидов. Так закрепляется не только законность демократической конкуренции отдельных социальных институтов за господствующие высоты внутри государства, но и возможность замещения этим доминантным институтом самой реальности массового общества.

В четвертом параграфе Бюрократическое сопровождение отчужденного социального "партнерства" в массовом обществе исследуются бессознательные принципы коммуникации, истоки и иерархия форм институциональной поляризации власти в контексте господствующей стратегии управленческой партиципации.

Традиция размежевания подконтрольного власти социального пространства на гражданскую и милитаризованную сферы, изначально сопутствует формированию массового общества. Однако их сосуществование составляет историческую парадигму бюрократической коммуникации общества и власти. Табуирующий характер социальных нормативов и необходимость постоянного контроля за их исполнением детерминируют сдерживающую и агрессивную модели презентации как самой власти, так и ее милитаризированных адептов. Излишняя формальность власти базируется на комплексе неполноценности, содержательно связанном с ее управленческой неадекватностью. Потому социальная приоритетность институтов массового общества прямо пропорциональна их потенциалу силовой компенсации однозначности властных практик. Это доказывает историческая востребованность политических сценариев бессозна-

тельного разрушения диалектики формы и содержания, наиболее ярко иллюстрируемая уже на примере форменного вида власти в массовом обществе. Любое институциональное реформирование направлено на упрочение позиций самой власти и оборачивается эскалацией фрустрационных тенденций в массовом обществе, ажиотированном очередным ожиданием мессии. И такая неформальная, близкая массам сила с необходимостью порождается стихией индивидуальных или коллективных пре-ступаний (М.Фуко), порождённых властью норм и законов. Любые ее ответные действия лишь усугубляют поляризацию участников социальной коммуникации, поэтому социальные индивиды расценивают любое ненормированное событие как удобный повод масштабной проверки на дееспособность всего управленческого механизма. Властное номинирование массового общества как изначально преступной среды, с готовностью оценивающей любое управленческое действие как преступное насилие, свидетельствует о начале эры их социального партнерства. В итоге, социальный диалог оказывается формой коммуникации государственной власти и институционально воспроизводимой нею преступности как коммуникативно-энергетических полюсов массового общества. При этом именно институты самого преступного сообщества производят первичный отбор и классификацию содержаний повседневного функционирования социальных индивидов для предварительной конвертации и последующей ретрансляции их институтам власти. Подобный сценарий социального познания в массовом обществе и составляет гносеологическую матрицу бессознательного лобщественного договора между бюрократической властью и институционально лорганизованной преступностью.

В пятом параграфе Бессознательный характер конфигураций "общественного договора'''' в массовом обществе демонстрируется логика становления массового общества как конкурентной среды насилия, зафиксированного в конвенциональных моделях бессознательного самовоспроизводства власти.

История массового общества предстает хронологией формирования суррогатов индивидуальных и групповых потребностей/интересов, манипулирование которыми придает модели управления видимость компетентности и эффективности. Бессознательный имидж массового общества определяют институциональные сублиматы человеческой природы - исходящие прецеденты пре-ступания социальных и правовых норм. Бессознательный лобщественный договор власти и преступности делимитирует сферы социальной ответственности, формализует, структурирует и канализирует потоки индивидуальных пре-ступаний норм производственного функционирования индивидов в массовом обществе. Поэтому любое пре-ступление является частным, институционально-особенным способом социализации бессознательного отчуждения, которое в присвоенных предметах, свойствах и отношениях приобретает значимый, потенциально интересный для власти социальный статус. Но отчуждение является не только бессознательной средой функционирования преступности, но и фактором, позволяющим власти в массовом обществе бесконечно имитировать должный уровень социальной динамики, рыночной конкуренции и по-

казного, соревновательного демократизма. Тысячелетняя практика властной социализации бессознательного отчуждения превращает его в ведущую мани-пулятивную технологию массового общества и один из основополагающих принципов формирования системы социального производства/насилия. Поэтому, власть закономерно находит и институализирует ту бессознательную социальную силу, которая будет в состоянии достоверно играть роль постоянно распинаемой и воскресающей жертвы за возможность гарантированного участия в распределении социального пирога во имя общественного благополучия и социального согласия: именно так власть производит преступность. Параллельное организационное укрепление преступности приводит к поиску или производству официальных институтов лоббирования частного, корпоративно-криминального интереса, бессознательно побуждая власть частично демонополизировать ее сакральную миссию, ради возможности в пределах отведенной территории воссоздать драматическую историю сотворения мира: именно так преступность производит власть. Потому, возникновение теории лобщественного договора свидетельствовало о предварительном завершении массови-зации европейских государств и превращении этой идеи из абстракции в индикатор безраздельного властного манипулирования массовым обществом. А исторические формы коммуникации преступности и власти ложатся в основание способов производства конфигураций господства/подчинения/преступания, составляющих основное производственное отношение массового общества.

В четвертой главе Идеологическое сопровождение бессознательного отчуждения в массовом обществе анализируются ведущие идеологические формы воспроизводства массового потребителя посредством институциональной сакрализации власти и товарно-информационного обслуживания социальной номенклатуры бессознательного отчуждения. Итогом этих процессов выступает технология виртуализации власти, потребляющей массовое общество как искусственную среду, а социального индивида как основную субстанцию и проводника бессознательного отчуждения, независимо от его биотического и социального статуса.

В первом параграфе Институциональная сакрализация бессознательного отчуждения устанавливаются архетипические предпосылки образования веры и механизмы ее социальной трансформации в институционально опосредованное почитание знания, опыта и авторитета, в последствии бессознательно отчужденных в законах, должностях и иерархиях массового общества.

Массовое общество, превращенное властью в арену противостояния лархаичных и модернистских форм социальной организации, нуждается в механизме сакрализации и воспроизводства бессознательных представлений об иерархической гармонии и социальном согласии. Такая бессознательная иллюзия могла быть порождена только монотеистическими цивилизациями, где государство считалось единственной формой земного пребывания власти. Сакрализации подлежала институциональная субординация, где земное, изначально греховное, преступное выступало бессознательной проекцией субординации небесного, воспроизводившего иерархию земного. Стратификация

естественного и сверхъестественного изначально детерминируется духом и буквой становящегося договора между властью, и активно конкурирующими институтами производства исторически главного земного греха (преступности) как теневой проекцией божественного верховенства власти. Возникновение религии и институализация церкви является историческим этапом, фиксирующим начало процесса формирования писаных или неписаных конвенций между преступностью и властью, составляющих основу лобщественного договора. Его основой становятся естественные способы организации и передачи духовного опыта, представленные архетипами коллективного бессознательного как первичными абсолютами человеческого существования, образующими предпосылки примордиальной веры в жизнь. Наоборот, институциональная, религиозно-оформленная вера предполагает формализацию, локализацию и реализацию фатального самосворачивания мира в бессознательных представлениях обывателей о самой вере и номенклатуре ее социальных стигматов. Институализация религии превращает архетипическую веру в формальный духовный продукт массового общества, представляющий собой исторический комплекс трансферов по поводу потребляемых индивидами модных бессознательных представлений о религиозности. Потому архетипи-ческая вера в массовом обществе фиксируется в реестре доступных бессознательному социуму форм поклонения, почитания и треб. Это неминуемо приводит к эскалации фанатизма, в том числе и корпоративного, предстающего закономерным итогом государственно-религиозной институализации веры на фоне обезображивания родового способа жизни.

Во втором параграфе Товарно-информационная симуляция сознания и деятельности в массовом обществе выявляются принципы производства и массового потребления информации как господствующей формы отчуждения знания, товарно-пропагандистский характер которой наиболее рельефно представлен рекламой и PR.

Товарно-потребительское разложение религиозной модели сакрализации бессознательных социальных отношений фиксирует завершение исторического этапа лосвобождения массового общества от метафизического бремени родовых способов организации бытия людей, обозначающего ее вхождение в институционально-аутентичную форму существования. В прагматическом разложении излишне образной, л богов дохнов ленной картины мира, окончательно утверждается идея массового общества - бессознательного симулякра диалектики сообществ массы и сообществ порядка. Конец XIX - начало XX века подменяет миф о начале и конце сущего идеологизированными товарными формами конкурентно-рыночного лисповедания управленческого механизма. Повсеместная товарность массового общества и восходящие рекламные формы ее сервиса осуществляют бессознательную идеологическую экзегетику фонового отчужденного господства как лестественной, демократической модели внутривидового и межвидового взаимодействия. В основе современной управленческой стратегии массового общества находится производство и сбыт информации как отчужденной, институциональной формы знания. При этом ее

товарное бытие представлено рекламой, а позднее и PR, пропагандистская экспансия которых основана на профессиональном внедрении в коллективные бессознательные представления идеи об исключительно товарном характере человеческого взаимодействия. Подлинная социальная зрелость массового человека обнаруживается лишь в дискретных актах покупки/продажи совокупности медийно навязываемых ему рекламных симулякров. В результате, реклама из действенного, но частного фактора эффективного управления социальным спросом, превращается в единственную форму фоновой социализации и управления товарно-потребительским массовым обществом как таковым. Бессознательное рекламное внедрение и сервисное сопровождение гипертрофированных товарных значимостей на индивидуальном и корпоративных уровнях массового общества приводит к сублимации и последующему полному коммерческому вытеснению архетипических оснований бытия и сознания. Тем самым медиа-пространство превращается в полигон визуализации виртуального принципа управления как воплощения консументальной логики господства высших трофических уровней социальной иерархии над бессознательными продуцентарными массами. Подобная социализация моделирует конформистское бытие/потребление как легитимную форму массового пре-ступания и социальную базу власти, идеологически воспроизводящей архаичные комплексы корпоративного эгоизма, профессионального нарциссцизма и товарно-потребительского аутизма. Потому о рекламе и PR можно говорить только лишь как о феноменах, однопорядковых пропаганде как современных товарных способах бытия тоталитарной идеологии в массовом обществе.

В третьем параграфе Культивирование институционального "вытеснения" социального индивида в массовом обществе исследуются механизмы массового производства индивидуальных девиаций - от институциональных до биотических - как социальных технологий сопровождения бессознательного отчуждения.

Исторически нормированию подлежали именно те отношения между людьми, которые имели непосредственный биотический смысл, а потому выступали естественным основанием родовых способов жизнедеятельности. Прогресс отчуждения связывался с формированием базисного принципа социального управления как реестра бессознательных манипуляций с телесностью - естественным оплотом нормативной неадекватности индивида. Причем, социаль-но-девиантные индивиды изначально позиционируются как носители реальной угрозы всей системе родовых, а в последствии и институциональных связей. В дальнейшем, уже практически рефлекторно принимая на свой счёт смертные грехи массового общества, человек обрекает себя на вечные физические и духовные страдания, бессознательно ощущая вину за так и не образованный им самодеятельный мир сознания. Властно направляемое возведение вины за изначальную социальную бездарность в ранг греха и институциональное клеймение тела как темницы души, оборачиваются трагедией массовизированно-го человека, так и не воспользовавшегося своей телесностью как вечно доступной, потайной дверью в мир архетипической свободы.

Потому физическое прекращение своего существования становится доступным экзистенциальным способом, предоставляющим человеку последнюю возможность освободиться от навязанного ему властью обязательства быть предвечным персональным носителем социального порока. Лишаясь права на самодеятельное творчество, человек в последний момент жизни вдруг решает диаметрально изменить властно навязанную полярность его сознания и деятельности, отдав остаток жизненных сил созиданию собственной смерти, иногда оказывающейся первым и, к сожалению, единственным в его жизни поступком. Подобные действия выступают бессознательной реакцией на теневые проекции власти и массового общества, производящие полуавтоматические механизмы (социальных индивидов), воспроизводящие примитивную архаику социального управления. Современное массовое общество демонстрирует невиданный ранее спектр вытеснений человеческих переживаний смерти в пространство неформальных социальных институтов, в первую очередь, преступности. Экзистенциальная драма суицида всегда была наиболее лэкономичным и технологичным социальным сценарием, предоставляющим власти возможность освободиться от индивидуальной, а иногда и групповой неадекватности и сформировать вожделенную институционально гомогенную среду массового общества. Можно утверждать, что сложившаяся за тысячелетия манипулятивная практика власти основывается на неком бессознательном механизме самоочистки социума от потенциально деструктивных элементов. Тогда как патологическое преследование носителей лотклоняющегося поведения доказывает, что власти так и не удалось воссоздать ни архетипическую диалектику поколений, ни символический обмен опытом сознания и деятельности между ними. Поэтому, институциональный удел и экзистенциальный рок массового общества - это выпрямленная в линию энергия бессознательных человеческих переживаний, конвертированных в знаковый поток институциональных аффектов и воли к власти.

В Заключении подводятся общие итоги диссертационного исследовании, очерчиваются перспективы изучения проблемы социализации бессознательного отчуждения в массовом обществе. На основании проделанного анализа установлено, что традиционное для социальной философии понятие лотчуждение неразрывно связано со спецификой становления сознания и способов его социализации. Именно в парадигме массового общества механизмы бессознательного отчуждения приобретают зрелые институциональные формы, оказывающие решающее влияние как на жизнь самого индивида, так и на характер функционирования всей социальной системы.

Дальнейшая разработка темы диссертации связывается с необходимостью сравнительного анализа специфики социализации бессознательного отчуждения в более широком спектре институтов, оставшихся вне поля зрения настоящего исследования: мифология, наука, искусство, досуг, дисциплинарные пространства и др. Также целесообразно изучить особенности социализации бессознательного отчуждения в историческом, цивилизационном и ментальном контекстах.

Основное содержание диссертации отражено в публикациях:

Монографии:

Социальное за-бытие архетипа: аналитика и механизмы функционирования [Текст]: монография. - Великий Новгород, 2006. - 218 с, [12 п.л.];
Археология Самости: архетипические образы осуществления Человеческого и формы его социального оборотничества [Текст] : монография / С.А.Маленко. - Великий Новгород, 2008. - 298 с, 26 ил., [25,7 п.л./12,9 п.л.];
Архетипические истоки и институциональные стратегии трансформации социальных иерархий [Текст]: монография / С.А.Маленко. - Великий Новгород, 2009. - 137 с, [9,5 п.л./ 4,8 п.л.].

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки

РФ для публикации основных научных результатов диссертаций

на соискание ученой степени доктора наук:

Институциональные формы отрицания мифического опыта освоения архетипа [Текст] // Вестник Новгородского гос. ун-та. Сер. : Гуманит. науки. -2003. - №24. - С. 30-36, [0,5 п.л.];
Конструирование отчуждения как бессознательная основа становления социальности [Текст] // Вестник Новгородского гос. ун-та. Сер. : Гума-нит.науки. -2004. -№27. -С. 31-37, [0,6 п.л.];
Диалектика лофициального - социального в пространстве социализированного бессознательного [Текст] // Вестник Новгородского гос. ун-та. Сер. : Гуманит. науки. - 2006. - №39. - С. 64-67, [0,5 п.л.];
Герменевтика символических контекстов архетипа [Текст] // Вестник Красноярского гос. ун-та.: Сер. : Гуманит. науки. - 2006. - №3/2. - С. 172-176, [0,7 п.л.];
Социальная рефлексия как необходимое условие архетипического возрождения сознания [Текст] // Вестник Красноярского гос. ун-та.: Сер.: Гума-нит.науки. - 2006. - №6. - С. 30-33, [0,5 п.л.];
Институциональные формы разложения родового опыта разложения архетипа [Текст] // Известия Томского политехнического ун-та. - 2007. - №3. - Т. 310-С. 146-151, [0,6 п.л.];
Социальные законы: механизмы структурирования жизненного пространства человека [Текст] // Вестник Поморского ун-та : Серия Гуманитарные и социальные науки. - 2007. - №1(11). - С. 44-51, [0,6 п.л.];
Социально-экономическая демифологизация родового человека - ведущая стратегия цивилизации [Текст] // Личность. Культура. Общество. - 2007. -Том IX. - Вып. 1(34). - С. 214-225, [0,8 п.л.];
Archaic and Civilized Forms of the Formation of Masses in the Social Space [Text] // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social science. -2010. - №3 (2). - С 300-308, [0,7 п.л.].

Учебные и учебно-методические пособия по теме диссертации:

13.Парадоксы становления бессознательности в социальном пространстве: программа курса [Текст] // История. Культура. Общество: Междисциплинарные подходы: Программы спецкурсов и тексты лекций: В 2 ч. - М. : Аспект Пресс, 2003. - 4.1: Философия и востоковедение / под ред. А. М. Руткевича и С. И. Лунева. - С. 238-263, [1,1 п.л.];

Институциональные сепарации духа в массовом обществе и парадоксы их историко-философского освоения [Текст] : программа спецкурса для студентов филос. фак-та / С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2004. -39 с, [2,2п.л./1,1п.л.];
Археология Человеческого: архетипические образы восамления сознания и формы их социального превращения [Текст] : учеб. пособие для филос. фактов. Книга 2. / Авт.-сост. А.Г.Некита. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2004.-191 с, [13 п.л.];
Современная западная философия [Текст] : программа для филос. фак-тов / С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2004. - 97 с, [5 п.л. / 2,5 п.л.];
Онтология социального будущего [Текст] : учебное пособие / Авт.-сост. А.Г.Некита, С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2006. - 323 с, [24,8 п.л./12,4 п.л.];
Механизмы бессознательной социализации образов экзистенции [Текст] : учебно-методическое пособие / С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 39 с, [2,5 п.л./1,25 п.л.];
Архетипические и институциональные горизонты осуществления мифа [Текст] : учебно-методическое пособие / С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 50 с, [3,4 п.л./1,7 п.л.];
Религиозные ритуалы и их психоаналитические интерпретации [Текст] : учебно-методическое пособие /С.А. Маленко. - Великий Новгород, 2010. - 22 с, [1,2п.л./0,6 п.л.];
Партнерство религии и власти в идеологической институализации бессознательного отчуждения [Текст] : учебно-методическое пособие /С. А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 27 с, [1,5 п.л./ 0,75 п.л.];
Социальная история рекламной коммуникации [Текст] : учебно-методическое пособие / С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 26 с, [1,6п.л./0,8п.л.];
Институциональные спекуляции архетипическими образами в рекламном пространстве [Текст] : учебно-методическое пособие / С. А. Маленко ; гриф УМО РАЕ. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 70 с. - лауреат VI Всероссийской выставки-презентации учебно-методических изданий отрасли (РАЕ), [4,5 п.л./ 2,25 п.л.];
Диалектика органического и архетипического в социальном взаимодействии [Текст] : учебно-методическое пособие / С.А. Маленко ; гриф УМО РАЕ. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 95 с. - лауреат VI Всероссийской вы-

ставки-презентации учебно-методических изданий отрасли (РАЕ), [6,7 п.л/ 3,4 п.л.];

Институциональная генеалогия цивилизации (историко-философский аспект) : учебно-методическое пособие / С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 54 с. - лауреат VII Всероссийской выставки-презентации учебно-методических изданий отрасли (РАЕ), [3,6 п.л./1,8 п.л.];
Архетипические корни славянской мифологии : учеб. пособие / авторы-составители А.Г. Некита, С.А. Маленко. - Великий Новгород : ИПЦ НовГУ, 2010. - 427 с. - лауреат VII Всероссийской выставки-презентации учебно-методических изданий отрасли (РАЕ), [46,8 п.л./ 23,4 п.л.].

Статьи в профильных изданиях, рекомендованных ВАК Украины:

27.Н1коло Маюавел1 про соцюкультурний 3mмct сшввщношення пол1тики та морал1 [Текст] // Актуальш фшософсью та культуролог1чш проблеми сучасносп. - К. : КДЛУ, 1997. - С. 59-68. - Текст укр., [0,5 п.л.];

28.Перетворен1 форми сощальност1 в контекст1 процешв сусшльного реформу-вання [Текст] // Актуальш фшософсью та культуролопчш проблеми сучасностг Сб. наук. пр. - К. : ТОВ "Мгжнародна фшансова агенщя", 1998. -С. 76-84. - Текст укр., [0,5 п.л.];

М!фолог1чш основи системи цшшсних и естетических ор1ентащй людини [Текст] // Актуальш фшософсью та культуролог1чш проблеми сучасностг Сб. наук. пр. - К. : Знания, 1998. - С. 37-44. - Текст укр., [0,5 п.л.];
Сощальний шдивщ як квштесенщя перетворених уявлень про сутнють особистост1 [Текст] // Актуальш фшософсью та культуролог1чш проблеми сучасностг Сб. наук. пр. - К. : Знания, 1999. - С. 300-306. - Текст укр., [0,5 п.л.];

31.Несв1дом1 принципи процешв сощального вщчуження та oco6hctмchм пере-думови його подолання [Текст] // Актуальш фшософсью та культуролог1чш проблеми сучасностг Сб. наук. пр. - К. : Знания, 2000. - С. 105-113. - Текст укр., [0,5 п.л.];

Анал1тика сощального за-буття архетипу [Текст] // Актуальш фшософсью та культуролог1чш проблеми сучасностг - 2004. № 14. - С. 48-53. - Текст укр., [0,5 п.л.];
Бюрократическая онтология власти и ее социальные экстремумы // Практична фшософ1я. - 2009. - №3. - С. 106-115, [1 п.л.].

Статьи, тезисы по теме диссертации:

34. М!фолог1чний фундамент становления особистост1 [Текст] // Пмназ1я на

злам1 столпть: Практико-ор1ентований пошбник. - К., 1999. - С. 370-378. -

Текст укр., [0,5 п.л.];

35.1нституал1защя рел1гп як форма сощального перетворення феноменологи'

архетипу [Текст] // На мела тисячол1тть: християнство як феномен культури.

- К. : МИЛП, 2000. - С.457-469. - Текст укр., [0,5 п.л.]; Зб.Мехашзми несвщомого сощального спотворення феноменологи' архетипу

[Текст] : автореф. дис. ... канд. фшос. наук. - К. : ИВЦ Товариство "Знания"

Украши, 2001. - 18 с. - Текст укр., [0,75 п.л.];

Архетипическая природа веры и ее десимволизация в религии [Текст] // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы: Материалы 13-й международной конф. молодых ученых (26-30.12.2002). - СПб., 2002. - С. 54-56, [0,6 п.л.];
Реклама как социальные презентации массового потребления [Текст] // История. Культура. Общество: Междисциплинарные подходы: Программы спецкурсов и тексты лекций: В 2 ч. - М. : Аспект Пресс, 2003. - 4.1: Философия и востоковедение /под ред. А. М. Руткевича и С. И. Лунева. - С. 263-282, [1,1 п.л.];
Парадоксы пребывания архетипической сущности человека в социальном мифе [Текст] // Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры: Материалы Всерос. науч. конф., посвященной 10-летию НовГУ. 27-29 октября 2003 г. - Великий Новгород, 2003. - С. 202-208, [0,4 п.л.];
Образное co-бытие сознания [Текст] / С.А.Маленко // Объединенный научный журнал. - 2003. - №28. - С. 40-50, [1 п.л. / 0,5 п.л.];
Массовый человек и парадоксальность его бессознательной социализации [Текст] // Философия: Прошлое и настоящее. - М., 2003. - С. 136-156, [1 п.л.];
Анализ отчуждения как предпосылка освоения бессознательного [Текст] // Археология Человеческого: архетипические образы восамления сознания и формы их социального превращения. Учеб. пособие для филос. фак-тов. - К. 2. - Великий Новгород, 2004. - С. 52-60, [0,6 п.л.];
Диалектика формы и содержания в контексте социального отчуждения [Текст] // Археология Человеческого: архетипические образы восамления сознания и формы их социального превращения. Учеб. пособие для филос. фак-тов. - К. 2. - Великий Новгород, 2004. - С. 110-115, [0,4 п.л.];
Институализация религии и отчуждение бессознательного [Текст] // Археология Человеческого: архетипические образы восамления сознания и формы их социального превращения. Учеб. пособие для филос. фак-тов. - К. 2. -Великий Новгород, 2004. - С. 163-171, [0,7 п.л.];
Реклама как форма презентации социальных отношений: товар как альфа и омега жизни [Текст] // Археология Человеческого: архетипические образы восамления сознания и формы их социального превращения. Учебное пособие для филос. фак-тов. - К. 2. - Великий Новгород, 2004. - С. 171-182, [0,7 п.л.];

К проблеме индивидуального и социального измерения феноменологии архетипа [Текст] / С.А.Маленко // Успехи современного естествознания. -2004. - №7. - С. 79, [ОД п.л. / 0,05 п.л.];
Социальная рефлексия как способ бессознательной адаптации индивида [Текст] / С.А.Маленко // Успехи современного естествознания. - 2004. - №7. -С. 78-79, [0,2 п.л./0,1 п.л.];
Параметры социально-экономической демифологизации человеческого рода [Текст] / С. А. Маленко // Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира: Материалы Всерос. науч. конф., посвященной 10-летию филос. фак. Новгородского гос. ун-та имени Ярослава Мудрого. 28-29 сент. 2004 г. - Великий Новгород, 2004. - С. 154-163, [0,6 п.л./0,3 п.л.];
Топология социальной приватизации бытия человека [Текст] // Проблемы модернизации общества в зеркале философии: материалы научной конференции. Сент. 2004 г., МГПУ. - Мурманск, 2004. - С. 56-58, [0,3 п.л.];
Диалектика формы и содержания: механизмы социального превращения [Текст] // Человек и Вселенная. - 2004. - № 10 (43). - С. 119-125, [0,3 п.л.];
Феноменология архетипа - ключ к социальной онтологии будущего [Текст] // Объединенный научный журнал. - 2004. - №34. - С. 20-25, [0,5 п.л.];

52.Формационное измерение феноменологии архетипа [Текст] //...Как слово наше отзовется: сб. науч. ст., посвящ. 10-летию филос. фак. НовГУ. Дек. 2004 г. - Великий Новгород, 2004. - С. 56-65, [0,6 п.л.];

53.Человек как провокатор бессознательного конфликта культуры и социума [Текст] // Культурология в контексте гуманитарного мышления: Материалы росс, межвуз. научно-практич. конф., 5-6 окт. 2004. - Саранск, 2004. - С. 83-85, [0,3 п.л.];

Институциональная деградация архетипической сущности человека в сценариях половых социализации [Текст] / С.А.Маленко // Тендерные ценности и самоактуализация личности и малых групп в XXI веке: Материалы между-нар. симп. - Кострома, 2004. - С. 164-168, [0,4 п.л. / 0,2 п.л.];
Миф о правопорядке как инструмент экзегетики превращенной социальной системы [Текст] / С.А.Маленко // Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии современного мифа: Материалы Всерос. науч. конф. 11-12 октября 2005 г. / НовГУ. - Великий Новгород, 2005. - С. 179-184, [0,4 п.л./0,2 п.л.];
Канонизация индивидуальной веры как предпосылка формирования мифов массового общества [Текст] // Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии современного мифа: Материалы Всерос. науч. конф. 11-12 окт. 2005 г. / НовГУ. - Великий Новгород, 2005. - С. 185-190, [0,35 п.л.];
Бессознательные сценарии формирования бюрократических элит [Текст] // Человек и Вселенная. - 2005. - № 10 (53). - С. 134-137, [0,2 п.л.];
Архетипическая вера и каноны ее социальной эволюции [Текст] / С.А.Маленко // XVII Ломоносовские международные чтения. - Архангельск, 2006. - С. 67-73, [0,4 п.л./ 0,2 п.л.];

Феноменология архетипа: сущность и особенности методологии [Текст] / С.А.Маленко // Бренное и вечное: символические парадигмы модернизации культурного пространства: Материалы Всерос. науч. конф. 10-11 окт. 2006 г. / НовГУ. - Великий Новгород, 2006. - С. 110-121, [0,8 п.л./0,4 п.л.];
Идеология и миф: диалектика культурного взаимодействия [Текст] / А.П.Спорник // Бренное и вечное: символические парадигмы модернизации культурного пространства: Материалы Всерос. науч. конф. 10-11 окт. 2006 г./ НовГУ. - Великий Новгород, 2006. - С. 164-168, [0,3 п.л./ 0,15 п.л.];
Институциональное за-бытие Мифа как антиутопическая демагогия социального Ничто [Текст] // Онтология социального будущего: учеб. пособие / НовГУ. - Великий Новгород, 2006. - С. 129-133, [0,4 п.л.];
Реклама как пространство социального конструирования и расширенного воспроизводства потребителя [Текст] // Конструирование человека: сб. трудов Всерос. науч. конф. с междунар. участием (г.Томск, 13-15 июня 2007 г.).

-а Томск : Издательство ТГПУ, 2007. - С. 251-259, [0,5 п.л.];

Этатизм как идеология институциональной бессознательной манипуляции массовым человеком [Текст] // Бренное вечное: социально-мифологические и политософские измерения идеологии в массовых обществах: Материалы Всерос.науч.конф. 9-10 окт. 2007 г. / редкол. А.П.Донченко, Г.Э.Бурбулис и др. ; предисл. Г.Э.Бурбулис ; НовГУ. - Великий Новгород, 2007. - С. 238-243, [0,5 п.л.];
Идеология отчуждения как стратегия экономической институализации бытия человека [Текст] / С.А.Маленко // Бренное вечное: социально-мифологические и политософские измерения идеологии в массовых обществах: Материалы Всерос.науч.конф. 9-10 окт. 2007 г. / редкол. А.П.Донченко, Г.Э.Бурбулис и др. ; предисл. Г.Э.Бурбулис ; НовГУ. - Великий Новгород, 2007. - С. 244-251, [0,6 п.л./0,3 п.л.];
К проблеме формирования механизма властных представлений в массовом обществе [Текст] // Берестень : философско-культурологический альманах / редкол. М. Н. Громов, А. П. Донченко и др. ; предисл. А. Г. Некита ; НовГУ.

-а 2008. - № 1(1). - С. 210-217, [0,5 п.л.];

Самоубийство как бессознательный сценарий канализации социальной трагедии индивидуального бытия [Текст] // Берестень : философско-культурологический альманах / редкол. М. Н. Громов, А. П. Донченко и др. ; НовГУ. - 2008. - № 2(2). - С. 90-98, [0,6 п.л.];
Общественный договор между властью и преступностью как ритуал корпоративной делимитации социального пространства [Текст] // Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира: Материалы Всерос. науч. конф. 21-22 окт. 2008 г. / редкол. А. П. Донченко, А. А. Кузьмин и др. ; предисл. А.Г. Некита, С.А. Маленко ; НовГУ. - Великий Новгород, 2008. - С. 239-243, [0,3 п.л.];
Воспроизводство власти как криминальный ритуал цивилизации [Текст] // Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира: Материалы Всерос. науч. конф. 21-22 окт. 2008 г. / ред-

кол. А. П. Донченко, А. А. Кузьмин и др. ; предисл. А.Г. Некита, С.А. Ма-ленко ; НовГУ. - Великий Новгород, 2008. - С. 235-239, [0,4 п.л.];

Цивилизационные циклы: от разметки рыночных лареалов к консументаль-ному дележу военных трофеев [Текст] // Трансформация научных парадигм и коммуникативные практики в информационном социуме : сб. науч. тр. I Всеросс. науч.-практической конф. - Томск : Издательство ТПУ, 2008, - С. 165-168, [0,5 п.л.];
Эмуляция человеческой витальности как стратегия производства социальных иерархий. [Текст] // Человек и Вселенная. - 2009. - № 1(69). - С. 219Ч 224, [0,3 п.л.];
К проблеме формирования и современного состояния лобщественного договора [Текст] // Берестень : философско-культурологический альманах / ред-кол. М. Н. Громов, А. П. Донченко и др. ; НовГУ. - 2009. - № 1(3). - С. 214-217, [0,3 п.л.];
Эволюция социальных отношений: от сообществ массы - к сообществам порядка // Берестень : философско-культурологический альманах [Текст] / редкол. М. Н. Громов, А. П. Донченко и др. ; НовГУ. - 2009. - № 1(3). - С. 218-220, [0,2 п.л.];
Стратегии властного проектирования и воспроизводства социальной коммуникации [Текст] / С.А.Маленко //Берестень : философско-культурологический альманах / редкол. М. Н. Громов, А. П. Донченко и др. ; НовГУ. - 2009. - № 1(3). - С. 192-202, [0,7/0,4 п.л.];
Сублимация деятельности как основа современного социального менеджмента [Текст] //Третья Междунар. ежегодная науч.-практическая конф. преподавателей Актуальные экономики и управления в современном обществе: материалы науч.-практической конф. 28-29 окт. 2009 г. / Под ред. Е.В.Ожгибесовой. - Пермь : АНО ВПО ПИЭФ, 2009. - 662 с. ; - С. 156-159, [0,5 п.л.];
Душевная организация человека и механизмы ее институциональных деформаций [Текст] // Социогуманитарные науки в трансформирующемся обществе /Сб. ст. и тез. док. VII междунар. науч. конф. Май 2009. - Липецк, 2009.-С. 96-98, [0,2 п.л.];
Средний класс и его социально-трофическая логика //Актуальные проблемы гуманитарных наук. Труды VIII Международной научно-практической конференции. 16-17 апр. 2009 г. - Томск : Издательство ТПУ, 2009, - С. 339-340, [0,2 п.л.];
История цивилизации: хроники трофических состязаний [Текст] // Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов: Материалы В серое, науч. конф. 20-21 окт. 2009 г. / редкол. А. П. Донченко, Г. Э. Бурбулис и др. ; предисл. Г.Э. Бурбулис ; НовГУ. - Великий Новгород, 2009. - С. 187-190, [0,3 п.л.];
Массовое потребление в сценариях бюрократизации отчуждения [Текст] //Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов: Материалы Всерос. науч. конф. 20-21 окт. 2009 г. / редкол. А. П. Донченко, Г. Э. Бурбулис

и др. ; предисл. Г.Э. Бурбулис ; НовГУ. - Великий Новгород, 2009. - С. 209-212, [0,4п.л.]; 79. Стратегия школьной социализации в массовом обществе: насилие и/или конформизм //Современная молодежь и проблема жизненных ценностей: философские и этико-культурологические измерения / Материалы между-нар. науч. конф. 15-16 апр. 2010 г., г. Киев.-К. : КНЛУ, 2010. - С. 111-114.

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по философии

Blog

Социализация бессознательного отчуждения в массовом обществе

Автореферат докторской диссертации по философии