Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по философии

Феномены власти в бытии человека

Автореферат докторской диссертации по философии

На правах рукописи

СОЛОВЬЕВА СВЕТЛАНА ВЛАДИМИРОВНА

ФЕНОМЕНЫ ВЛАСТИ В БЫТИИ ЧЕЛОВЕКА

09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Самара 2010

Работа выполнена в образовательном учреждении высшего

профессионального образования Самарский государственный университет

Научный консультант:а адоктор философских наук, профессор,

Заслуженный деятель наук РФ

Конев Владимир Александрович

Официальные оппоненты:а адоктор философских наук, профессор

Пигров Константин Семенович

доктор философских наук, профессор

Устьянцев Владимир Борисович

доктор философских наук, профессор

Стризое Александр Леонидович

Ведущая организация: Российский государственный

гуманитарный университет

Защита состоится л10 марта 2011 года в 14.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.218.05 при Самарском государственном университете по адресу: 443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, д. 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета

Автореферат разослан л______________________ 2010 года

Ученый секретарь

диссертационного совет ааГоленков С. И.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Большинство высказываний о власти превращаются в клише и штампы, поэтому любое суждение о власти рискованно в исследовательском, социальном, идеологическом и прочих смыслах. Общим местом в обсуждении современной власти выступает тема кризиса современного общества, которая охватывает как институты власти, так и доверие людей к власти. Подвижность мира приводит к тому, что мера ответственности институционально оформленной власти (государства, политические партии, различные учреждения и т.п.) существенно снижается, власть становится уязвима для критики. Известный тезис конца идеологии как формы социального самосознания стал симптомом изменения политического ландшафта, появления новой расстановки сил, новых коалиций, претендующих на влияние, власть и авторитет. Идеологический фронт власти усложнился, и вопросы о том, кто будет задавать тон, кто будет обсуждать принципы, кто будет выполнять решения, остаются открытыми. Мы наблюдаем активный процесс перераспределения топосов, принципов, структур власти. Конечно, государство и капитал удерживают формальное лидерство в этом процессе, но основания их могущества уже не столь очевидны. Мир стал другим, власть вошла в стадию перехода, но перехода к чему? Пока путь неочевиден, и мы ищем его на ощупь.

Все это ясно указывает на то, что современная ситуация власти выходит за пределы сложившегося концепта власти, понятого как институциональная форма организации общественной жизни. Есть необходимость расширить наше представление о власти, раздвинув его за границы институтов, даже в случае понимания политической власти. Начиная с работ Фуко, в философии и науке происходит расширение границ политического, политику усматривают не только в идеологии и институтах власти, но и в отношениях врач - пациент, учитель - ученик, в пенитенциарных институтах и пр. Движение мысли Фуко и его последователей направлено на то, чтобы увидеть политическое там, где его раньше не видели. Интуиция автора представляемого исследования обратная, она состоит в том, чтобы ввести в поле обсуждения такие регионы существования людей, которые были бы не связаны с пространством политического, но в которых обнаруживалось бы действие власти. Власть институтов не определяет порядок всех связей, есть такие отношения, которые не управляются политическими институтами, но власть себя в них все-таки обнаруживает.

Утверждение порядка власти касается не только институтов, но и человека, живущего в мире глобальных изменений. У людей возникает потребность организовывать свою жизнь в том мире, который здесь и сейчас обладает значимостью. Эта ситуация требует нового навыка обустройства жизни, нового понимания власти и ее ценности в жизни каждого. Не общество, но сообщество, не государство, но глобальность, не иерархия, но сеть, не Чужой, но Другой - вот некоторые опорные точки организации мысли и действия человека современности. Лишь в системе таких координат становится возможным реализовать не только теоретическую, но и практическую потребность в создании российского гражданского общества, автономного от институтов государственной власти и обладающего силой влияния на порядок совместности, а это неизбежно приведет к укреплению сферы публичной свободы, демократии, самоуправления.

Данная работа обращается к традиционному объекту философии - человеку, а именно к человеку в ситуации власти. Как писал Мерло-Понти, лесли назначение философии - раскрывать первичный смысл бытия, то она не может оставаться таковой, отворачиваясь от удела человеческого: ей, напротив, необходимо погрузиться в него . Актуальное исследование проблемы человека и власти возможно через осмысление того, как власть вплетена в культурный опыт человека, как она проявляется в поступках, выборе и решениях человека. Если классическая мысль шла от власти к человеку, то наш запрос движется в иной логике: от человека к власти. Власть - не субстанция, не господство, но опыт упорядочивания силы экзистенции, которым обладает каждый. Тогда проблема связи власти и человека получает новый ракурс. Этот ракурс рассмотрения можно сформулировать в виде вопроса: как власть обнаруживает себя в жизни человека? Одним из способов решения является описание экзистенциально значимых ситуаций как феноменов власти. Философская актуальность представленного исследования состоит в экспликации того опыта власти, который наличествует в жизни каждого, но который до сих пор остается слабо проясненным в философском и научном дискурсе.

Власть в диссертации рассматривается как то, что организует существование человека в значимых ситуациях. Выявление экзистенциального смысла актуально и способствует решению фундаментальных проблем социальной философии. Более того, всякое философское вопрошание требует не только грамотной рефлексии, но и апологии, особенного заботливо-пристального внимания к человеку и миру (с чем удачно справлялась философия начиная с Сократа и Платона). Настало время, когда философия должна говорить не только против власти или быть по ту сторону власти, но высказать нечто по эту сторону, что выражает научную и этическую позицию тех, кто живет, познает и действует в мире. Сходную мысль высказывает А. Бадью, который своим творчеством говорит о том, что философия должна предъявить позицию, адресуя ее человеку так, чтобы можно было выживать, сохраняя достоинство и этическую состоятельность в современном мире неопределенности и различия .

Обращение к проблеме власти продиктовано еще и экзистенциальным запросом, нашей тягой к действию или уходом от него, стремлением к власти или сопротивлением ей. Назрела необходимость построить такой способ разумения власти, который схватывал бы ее неинституциональный смысл. Понимание социальной реальности как событийной позволяет по-новому сформулировать проблему власти и выявить ее экзистенциальный смысл. Природа бытия хотя и властна, но она необходимо утверждает себя в некоторых формах. Ранее такой формой власти признавалось господство; нам представляется, что существуют альтернативные формы власти, которые ярко заявляют о себе, но до сих пор не попали в фокус научного и философского анализа.

Степень разработанности проблемы

Научная литература о власти необозрима, поэтому в исследовании не предполагается дать исчерпывающий анализ этой литературы, а ставится задача обозначить те подходы, которые уже как-то согласованы с системой отсчета, представленной в диссертации и ориентированной на раскрытие неполитического и неинституционального смысла власти.

Классические исследователи эксплицируют линтуитивную идею власти, где власть связана со способностью оказывать воздействие на другого (некий А может заставить В сделать нечто, что В не сделал бы без воздействия А) . Власть - асимметричное отношение господства одного субъекта над другим. В этой традиции работали такие известные авторы, как Т. Гоббс (власть - система асимметричных отношений, где один выступает причиной действия другого), Г. Гегель (власть - отношения господина и раба), М. Вебер (власть - асимметричное отношение, включающее конфликт между индивидами), К. Маркс (власть - система господства одного класса над другим), Т. Парсонс (власть - посредник, циркулирующий внутри политической системы), Н. Луман (власть - средство коммуникации, символически генерализированное коммуникативное средство). Классическая традиция говорит о власти как о социально-политическом феномене, она объективирует властные отношения в системе институтов, и прежде всего в институте государства.

Современная философия видит власть во всех регионах существования человека (повседневность, познание, телесные практики, отношения с другим и пр.). Власть предстает как феномен человеческого и культурного бытия. К этой традиции можно отнести авторов феноменолого-герменевтической методологии (среди социологов и социальных теоретиков это П. Бергер, П. Бурдье, А. Щютц, Т. Лукман, Н. Элиас, а среди философов - Х. Арендт, Е. Гурко, Ж. Делез, Э. Левинас, Ж.-Л. Нанси, В.А. Подорога, П. Рикер, М. Хайдеггер, Н. Шматко и пр.).

Монографических работ по нашей теме нет, но есть масса смежных научных и философских исследований, решающих близкие проблемы. Для описания событий человеческой жизни как ситуаций власти имеют значение следующие вопросы: концептуализация власти в философии Ницше, тематизация понятия власти в экзистенциально-герменевтической философии ХХ века (М. Хайдеггер, Х. Арендт, Э. Левинас, П. Рикер), концептуализация модели власти как господства/подчинения (Г. Гегель, А. Кожев, Г. Маркузе, Ю. Хабермас), анализ событийной природы власти, ее производительного характера во французской философии, социальной теории 2-й пол. ХХ в. (Ж. Делез, М. Фуко, Ж. Бодрийяр, А. Бадью, Ж. Рансьер, Ж.-Л. Нанси).

Исследование власти в онтологической перспективе успешно проведено в творчестве Ф. Ницше (концепты воли к власти, сверхчеловека), М. Хайдеггера (воля к власти, власть, властность, постав и пр.), политической теологии К. Шмитта (смысл политической власти выявлен в категориях друг - враг). Особого внимания заслуживает критика европейской философии власти Э. Левинаса. В отечественной науке серьезный вклад в разработку понятия бытия в категориях энергии, силы внесли работы В.В. Бибихина, С.С. Хоружего. Антропологическое измерение бытия власти концептуализируется в работах В.В. Ильина, А.С. Панарина, П.А. Сапронова.

Идея событийного и производительного характера власти получила свое развитие в герменевтической традиции (М. Хайдеггер, Ж. Делез, А. Бадью, Ж. Рансьер), социальной критике (П. Бурдье, С. Жижек, П. Слотердайк, Ю. Хабермас, А. Хоннет), а также в перспективе генеалогической методологии (Ф. Ницше, М. Фуко). Здесь власть предстает не как субстанция, но как событие, как стратегическая ситуация, которая характеризуется подвижностью, локальностью, множественностью, имманентностью. Данная методологическая позиция имеет свое продолжение в анализе антропологического измерения власти. В отечественной науке эти идеи и аспекты исследования нашли отклик в работах И.С. Вдовиной, В.П. Визгина, М.В. Ильина, В.А. Конева, В.Л. Лехциера, В.Г. Ледяева, А.В. Магуна, Б.В. Маркова, Д.В. Михеля, А.П. Огурцова, В.А. Подороги, Н.С. Плотникова, А.М. Пятигорского, Ю.А. Разинова, В.М. Розина, М.К. Рыклина, К.А. Свасьяна, А.К. Секацкого, З.А. Сокулера, П.Д. Тищенко, В.Н. Фурса, Н.А. Шматко и др.

Существенное значение в рамках исследования имеет герменевтика ответственности, власть нравственного императива. Разработка концепции нудительности человеческого бытия представлена в работах М.М. Бахтина, М. Бубера, А.А. Гусейнова, У. Джеймса, И. Канта, Э. Левинаса, Ю. Хабермаса, А. Швейцера, Э. Фромма, Т.В. Щитцовой. Работы указанных философов стали теоретическим фундаментом для разработки нашей проблемы.

Заметное влияние на исследование оказали идеи петербургских и саратовских исследователей: концептуализация номадического бытия, истоков политики или бытия в признанности, тенденция к апологетической роли философии в жизни человека (К.С. Пигров и А.Е. Секацкий), ценностные аспекты и властные стратегии в современном обществе риска (В.Б. Устьянцев).

Что касается отечественной литературы, посвященной проблеме власти, отношению человека и власти, то исследование власти проходило преимущественно в русле ее экономического, политического или правового понимания. Но в последние несколько десятков лет интерес к исследованию власти обострился, что вызвало появление множества работ. Наиболее известными исследователями политической власти являются А.С. Панарин, В.В. Ильин. Кроме того, заметный вклад в философскую концептуализацию власти внесли такие ученые, как Н.С. Автономова, С.С. Алексеев, Т.А. Алексеева, А.С. Ахиезер, И.С. Вдовина, В.П. Визгин, К.С. Гаджиев, И.А. Гобозов, А.А. Дегтярев, Г.Г. Дилигенский, А.Л. Доброхотов, В.В. Ильин, И.А. Ильин, М.В. Ильин, И.А. Исаев, Н.М. Кейзеров, В.Е. Кемеров, Д.А. Керимов, В.Г. Ледяев, А.В. Магун, аБ.В. Марков, А.Ю. Мельвиль, К.Х. Момджян, B.C. Нерсесянц, Е.В. Осипова, В.А. Подорога, Э.А. Поздняков, С.В. Разворотнева, М.К. Рыклин, П.А. Сапронов, З.А. Сокулер, А.Л. Стризое, П.Д. Тищенко, В.Б. Устьянцев, С.Л. Франк, В.Н. Фурс, В.Ф. Халипов, Р.К. Шамилева, Е.Б. Шестопал и др. Однако онтология и критика власти в российской науке находится на начальной стадии разработки. Несмотря на обилие работ (которые ввели в отечественную науку идеи современных европейских и американских исследователей и философов), посвященных историко-философскому анализу концептов власть, справедливость, лидеология, можно констатировать дефицит фундаментального исследования власти.

Несмотря на широчайший разброс проблематики власти, вопрос что позволяет человеку входить в ситуацию власти? остается открытым. В 2009 г. защищена докторская диссертация Г.Е. Васильева Онтология власти: экзистенциальные и социальные аспекты, в которой автор определяет экзистенциальный смысл власти как стремление к смерти, небытию . Более прецедентов анализа экзистенциального смысла власти в научном поле не случилось, что является свидетельством актуальности данного исследования.

Объектом исследования выступают формы проявления власти в бытии человека и культуры.

Предмет исследования - событийная природа и экзистенциальный смысл власти, власть как особый способ управления силой и ресурсом экзистенции, который объявляет себя в ситуации утверждения порядка в жизни человека и общества.

Цель и задачи исследования

Цель работы состоит в экспликации таких феноменов, в которых власть была бы на стороне человека. Реализация цели (выявление экзистенциального смысла власти) возможна на пути описания ситуаций власти и обуславливает решение трех групп задач:

1) разработка фундаментального для нашего исследования понимания событийной природы власти;

2) прояснение экзистенциальной природы власти на пути исследования любви, совести, богатства как ситуаций власти;

3) прояснение специфики и экзистенциальных оснований власти в культуре на материале феноменов священного, техники и справедливости.

Первая группа задач предполагает следующую логику диссертационного исследования:

- рассмотрение власти со стороны силы, возвращения, события по линии концептуализации Ницше - Хайдеггер - Фуко;

- проблематизация вопроса о связи человека и власти у Хайдеггера;

- власть по модели господства и ее критика.

Решение задач данной группы позволит выявить экзистенциальную природу власти, по-новому поставить проблему власти и зафиксировать контуры экспликации ее неполитического и неинституционального смысла.

Второй узел задач диссертации связан с экспликацией экзистенциального смысла власти, выявленного в процессе описания значимых для человека ситуаций:

- раскрытие смысла власти как владения (собственность и богатство), выделение и описание экзистенциальных стратегий власти над вещами;

- обнаружение власти призывания и признания в ситуации любви;

- рассмотрение совести как специфической власти над собой.

Третий блок связан с выяснением специфики власти в культуре и предполагает решение следующих задач:

- выявление специфики власти священного в культуре;

- обнаружение власти техники со стороны силы и вопроса о господстве;

- описание ситуации справедливости как исходного опыта власти в совместном существовании людей друг с другом.

Решение задач предполагает применение адекватной методологии.

Методологические и теоретические основы исследования

В диссертации последовательно реализуется феноменологическая установка, предполагающая, что человек и мир могут быть поняты лишь исходя из их "фактичности" . Превращение герменевтики в философию связано с именем М. Хайдеггера,который стал рассматривать понимание как способ существования бытия и условие обнаружение его смысла. В данной традиции (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, Э. Левинас, Г. Гадамер, П. Рикер) бытие себя обнаруживает через конкретных людей и события их жизни. Герменевтический метод предполагает операцию реконструкции (экспликацию истинного смысла или ситуацию рождения смысла) и диалог (формирование нового смысла).

Герменевтический метод П. Рикера, ставший основанием методологии данного исследования, включает три аспекта: семантику (изучение смысла, скрытого за очевидным), рефлексию (самопознание и обоснование познания через объективации познающего), экзистенциальный план (распознавание за интерпретациями разных способов бытия, при условии понимания проблематичности в нахождении единства). Синтез фундаментальной аналитики М. Хайдеггера и герменевтики П. Рикера составляет методологическую основу диссертационного исследования и позволяет выявить онтологическую причастность человека миру, презумпцию первичности бытия-в-мире. Любое явление социальной и человеческой жизни исследуется со стороны смысла, ценности, экзистенциальной укорененности.

Понимание социальной реальности как событийной позволило сформулировать проблему экзистенциального смысла власти. Связь события и власти разрабатывалась в философии Ф. Ницше, М. Хайдеггера, М. Фуко, А. Бадью, Ж. Рансьера. Ориентация на их методологию плодотворна, т.к. в ней обосновывается мысль о сингулярном характере власти, структурирующей социальную реальность. Власть предстает как сложная стратегическая ситуация, сингулярный баланс сил, отношений, иерархий (М. Фуко), но также раскрывает бытие и со стороны силы, порядка, избыточности (Ф. Ницше, М. Хайдеггер, А. Бадью, В.В. Бибихин, С.С. Хоружий). Важно отметить продуктивность позиции А. Бадью, его философский и политический язык обращает нас к проблематизации вопроса верности событию.

В своей диссертации мы также опираемся на критический метод исследования. Если И. Кант переориентировал философскую мысль с доктринального изложения на критику, а ХХ век (от М. Хайдеггера до Ж. Дерриды) создал критику западно-европейской метафизики, то в основе нашего исследования лежит критика способности быть и онтология утверждения (продолжение хайдеггеровской мысли В.А. Коневым). Онтология утверждения позволяет рассматривать культурное бытие человека со стороны его становления, произведения, событийности, силы.

Научная новизна исследования

Разработано и обосновано новое понимание власти как способа организации силы, раскрыта событийная природа власти и ее укорененность в различных ситуациях жизни человека, выделены и описаны базовые феномены власти (богатство, любовь, совесть, священное, техника, справедливость), противостоящие ее институциональным проявлениям.

В диссертационном исследовании получены следующие новые научные результаты:

Инновационным является рассмотрение власти в ее неполитическом и неинституциональном аспекте, что предполагает исследование власти не в перспективе классической онтологии сущего и сущности, но обращение к категории события - ключевого понятия современной онтологии. На материале анализа философии Ф. Ницше и М. Хайдеггера, а также обращения к идеям Ж. Делеза, М. Фуко, А. Бадью, Ж. Рансьера и др. была обоснована связь события и власти, идея событийного характера власти.
В контексте антропологического поворота в философии ХХ века и понимания социальной реальности как событийной проблема власти поставлена по-новому. Власть представлена и тематизируется в перспективе выявления ее экзистенциального смысла. Обоснована мысль о том, что человек стоит на стороне власти, что быть в ситуации власти онтологически естественно для него.
Обобщение критики власти по модели господства привело к пониманию недостаточности концепта признания как основания и силы власти. Введено понятие ситуация власти, обоснована идея рассмотрения онтологически значимых феноменов человеческой жизни как ситуации власти.
В работе введено понятие власть над вещами, эксплицирующее понимание ценности вещей как ресурса, необходимого в управлении людьми и самим собой. На материале анализа богатства и собственности раскрыта власть по модели владения, обоснована ее экзистенциальная фундированность. Впервые выделены и описаны экзистенциальные стратегии владения: созидательная (трудовая), стяжательская, авантюрная.
По-новому развернута идея анализа любви как феномена власти. Любовь исследуется в ее онтологически-онтическом опыте, т.е. как ситуация, которая требует понимания, действия, созидания особого мира с другими. Власть любви представлена со стороны силы, события, опасности, борьбы и показана как ситуация агона, имеющая специфический порядок и смысл. Выделена модель власти призывания/признания.
В работе эксплицированы властные основания совести, которая представлена как специфическая форма власти над собой. Обосновывается властный характер ее зова, который выражает себя через нудительное возвращение к подлинности. Выделяются экзистенциальные и социальные аспекты совести и бессовестности как формы отпадения от нудительности бытия.
Через понятия избыточности, силы и зависимости экзистенции от трансценденции тематизирована власть священного. Разработана специфическая модель власти в культуре - власть-служение.
Обобщение идей гуманитарно-антропологической философии техники привело к обоснованию приоритета экзистенциального над техническим. Власть техники рассматривается в понятиях силы, избыточности, производства и произведения. Эксплицируются экзистенциальные основания господства техники. Выделена власть по модели произведения.
Разработана идея экзистенциальной фундированности власти справедливости. Описана ситуация справедливости как внедрение силы всеобщего (лдругого как каждого) в пространство свободы экзистенции. Эксплицирован субъект справедливости, выделены способы сопротивления, ускользания от справедливости.

Основные положения, выносимые на защиту

Власть является истоком события человеческой жизни и совместности людей друг с другом. Власть и событие не совпадают. Событие понимается как то, что возникает в результате действия власти. Власть не есть событие, но себя в нем обнаруживает. Концептуализация силового, властного понимания бытия и сущего вырастает в традиции динамического (от досократиков) и событийного понимания бытия (от философии жизни, экзистенциализма). Связь власти и события показана в понятиях силы, возвращения, различия, диалектики различия и повторения на материале философии Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Ф. Юнгера, Ж. Делеза, Ж. Бодрийяра, а антропологическое измерение власти рассмотрено через обращение к философии М. Хайдеггера, А. Кожева, А. Бадью,
Ж. Рансьера.
Обнаружение экзистенциального смысла власти позволяет говорить о власти не как о посторонней силе и насилии, но как о значимой и фундированной в жизни человека. Субъект событийного свершения как субъект власти - это человек решительный (М. Хайдеггер), признанный (Г. Гегель, А. Кожев,
Ю. Хабермас), верный и упорствующий (А. Бадью), это субъект действующий. Власть в диссертации определяется как способ (на)(у)правления силой, энергией, способность свершения. Власть - способ организации силы, с помощью которой конкретное сущее стремится утвердить себя в бытии. У так понимаемой власти есть интенция (она устремлена), у нее есть то, на что она направлена, ресурс и основание в виде силы, она реализует себя в логике возвращения и выражает себя через различие и повторение. Власть не только институт, она укоренена в экзистенции, сингулярна и всякий раз требует своего утверждения заново. Она разворачивается в повседневности и в онтологически существенных ситуациях, таких как поступок, любовь, совесть, труд, богатство и пр.
В диссертации утверждается, что в понятии признания (Х. Арендт, Г. Гегель, М. Вебер, А. Кожев, Ю. Хабермас, А. Хоннет), символической власти а(П. Бурдье, Ж. Бодрийяр, С. Жижек), соблазна (Ж. Бодрийяр, Ж.-П. Сартр, аР. Салецл) обнаруживается новый ресурс в концептуализации господства в аХХ веке. Господство вышло за пределы экономической и политической сферы, становясь сложнее, превращеннее, оно скрывается в порядке повседневного и культурного сущего, происходит укрепление мягких форм господства, внедряющихся в пространство медиа. В диссертации обоснована необходимость расширения поля анализа власти через введение понятия ситуации, ситуации власти как ситуации человека, что позволяет рассматривать власть не как асимметричное отношение господства, но как лцентр инициатив и раскрывает ее созидательный, производительный характер.
В исследовании показано, что власть как владение и распоряжение вещами включает в себя способность обозрения, опыт присвоения и управления вещами. Власть по модели владения описывается на материале анализа богатства и собственности. Богатство в диссертации трактуется как особый тип экзистирования, который связан с полнотой владения, включающего в себя опыт избыточности человеческого бытия (щедрость, дар, нищета, потеря), риска и осмотрительности (привлечен концепт бытия на авось К.С. Пигрова) и т.д. В работе развивается идея избыточности бытия как истока свершений (Ф. Ницше, аФ. Юнгер). В исследовании выделены и описаны три экзистенциальные стратегии власти над вещами: созидательная (трудовая), стяжательская, авантюрная. Власть в созидательной стратегии имеет инструментальный характер, в стяжательской стратегии открывает себя как произвол, а в авантюрной выражается в способности человека управлять(ся) стихийной силой случайности.
В диссертации любовь рассмотрена как феномен власти, на этом материале разработано понятие власти по модели призывания/признания другого. Власть в любви объявляет о себе в способе управления и предъявления силы, избытка бытия, его событийного становления. Ситуация любви описана с точки зрения силы (выделены два силовых канала любви: нежность и страсть), опасности (разработаны два типа этоса в зоне любовной опасности: преодоление опасности, лобживание опасности), фундаментальных угроз любви, диалектики и правил любовной борьбы. Социальное измерение любви проанализировано через понятие соблазна (стратегия желания и стратегия влечения), феноменов безоговорочной любви, любви с первого взгляда, опыта любовной зависимости. Власть призывания/признания имеет характер принудительной силы как в экзистенциальном, там и в социальном смысле.
аВ исследовании власть совести представлена как специфическая власть над собой. В событии совести открывается силовой и властный характер осуществления человеческого бытия. Совесть конструируется через силу экзистенции в событии ее возвращения к истоку. Совесть - феномен власти, принципом ее осуществления выступает возвращение или событие обращения на себя зова бытия (в виде воли, запрета и пр.) или закона (Л. Альтюссер). В социально ориентированных концептах (Ф. Ницше, З. Фрейд, М. Фуко, гендерная критика) совесть - репрессивное возвращение человека к закону, норме; в экзистенциально-антропологических (И. Кант, М.М. Бахтин, М. Хайдеггер) совесть - власть, сила, обращающая человека к самому себе. Онтологические аспекты власти совести эксплицированы через выделение в ее целостной структуре возвращения, силы, вызова и ответа.
С опорой на феноменологические и антропологические концепции священного (М. Вебер, Р. Отто, П. Бергер, М. Элиаде), энергийную антропологию (В.В. Бибихин, С.С. Хоружий), философию Ж. Батая разработано понятие власти по модели служения. Власть служения описана со стороны ее событийности, избыточности, синергии, опыта причастия, а также проинтерпретирован феномен зависимости от священного. На материале исихазма показано, что власть священного является практикой управления множественными энергиями твари, практикой направления силы экзистенции к власти трансцендентного. Выделен алгоритм установления власти священного в судьбе человека (этап послушания, преображения, осмысленный опыт служения). Порядок и власть священного рассматриваются как практики управления собой. Человек здесь не против власти, но на ее стороне.
На платформе анализа техники, проведенного М. Хайдеггером, Э. Юнгером, Ф. Юнгером, Г. Маркузе, Ю. Хабермасом, в диссертации обоснован тезис о том, что природа технической избыточности выражает избыточность экзистенции, осмысление последней задает путь к пониманию экзистенциального смысла власти техники. На материале анализа техники разработано понятие власти по модели произведения. В исследовании выделены два смысла техники: с одной стороны, техника - это орудие, средство для присвоения энергии и силы природы человеком, с другой стороны, это технэ, искусство, способ действия. В работе показан процесс миграции господства из сферы политического в область технического (культура технократизма, тенденция внедрения технической рациональности в сферу идеологии, технизация повседневности современного человека).
В диссертации справедливость рассматривается как феномен власти, который имеет не только институциональное, но и экзистенциальное измерение. Справедливость реализует свой смысл только в ситуации совместности людей друг с другом. Ситуация справедливости описана со стороны оснований для своей организации, принципов справедливости (как распределения), конституирования субъекта справедливости (обладающего свободой, вменяемостью, способностью расслышать голос должного бытия), силы внедрения всеобщего в пространство свободы (концепт ля как каждый П. Рикера). В работе описаны формы отпадения от справедливости: несправедливость выражает себя в непризнании, оскорблении, нарушении обязательства и разнообразных стратегиях уклонения от справедливости. Показано, что человек не только создает справедливость, но и находится во власти ее принципов.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Полученные в ходе диссертационного исследования результаты расширяют представления социальной философии о возможностях анализа власти в поле философского и научного исследования, открывают новые горизонты в анализе традиционного для философии понятия и реальности власти. Полученные результаты убеждают в том, что современный путь исследования феномена власти может быть продуктивен не только в русле критики идеологии, микрофизики власти и социальной теории. Обнаружение событийного характера власти, раскрытие ее проявлений в жизни каждого человека также может быть плодотворно как с научной, так и с практической стороны дела. Научная сторона дела очевидна и выражает себя в переводе анализа власти с классической методологии (понимание ее по модели господства) на постклассическую с целью разработки альтернативных господству способов понимания власти.

Практическая сторона дела распространяется на область не только социальной практики, но и практики работы над собой. Обнаружение и управление силой, ресурсом экзистенции позволяет более полно, отчетливо и эффективно понимать влияние власти на жизнь человека, осознавать ее смысл, интенсифицировать ее действия. Осознанное управление силой и энергией экзистенции позволяет рассмотреть власть как своеобразную практику заботы о себе, деятельное участие в созидании собственной жизни.

Результаты представленного исследования могут быть использованы в преподавании курсов Социальная философия, Философия власти, Социальная антропология, а также в различных междисциплинарных исследованиях власти на границе философии с историей, социологией, психологией, политологией. Практическая значимость результатов диссертационного исследования связана с пониманием роли власти в жизни человека, возможностей ее влияния на его решения и поступки, а это может иметь значительное продолжение в области разработки принципов, перспектив в создании современного гражданского общества в России.

Апробация работы осуществлялась на конференциях, теоретических семинарах и изложена в ряде публикаций. Основные положения и идеи диссертационной работы докладывались на заседаниях, теоретических семинарах и конференциях кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ. Материалы исследования были представлены на конференциях Идея университета и топос мысли (Самара, 2005), Человек в культуре России (Ульяновск, 2006, 2010), IV Российском философском конгрессе Философия и будущее цивилизации (Москва, 2005), V Российском философском конгрессе Наука. Философия. Общество (Новосибирск, 2009), на ежегодных Днях Петербургской философии (2007Ц2010), III Всероссийском культурологическом конгрессе с международным участием (Санкт-Петербург, 2010), ежегодной конференции преподавателей и специалистов Самарского государственного университета (Самара, 2005Ц2010). Апробация работы была осуществлена через публикацию монографии На стороне власти: очерки об экзистенциальном смысле власти (2009), а также статей в ведущих отечественных журналах, в том числе из списка рекомендованных ВАК (Вопросы философии, Вестник Самарского государственного университета, Вестник Российского государственного университета им. Иммануила Канта, Личность. Культура. Общество, Социум и власть, Известия Саратовского государственного университета). Ряд положений диссертации активно используется в преподавательской практике, учебных курсах для студентов социальных и гуманитарных специальностей.

На разработку идей диссертации на конкурсной основе был получен персональный грант Правительства Самарской области 2006 года студентам, аспирантам и молодым ученым по проекту Власть как исток социального (№ 46Г1.3 П.). Идеи диссертации апробировались в ходе выполнения научных исследований по гранту РГНФ Онтология и герменевтика события (№ 04-03-00061а), в рамках Гранта Президента РФ для государственной поддержки ведущих научных школ (НШ-1451.2008.6), в работе по гранту Научно-образовательного центра СамГУ, поддержанной ГК от 20 июля 2009 г. (№ 02.740.11.0365).

Структура диссертации соответствует логике решения поставленных в диссертации задач и служит последовательному их решению. Работа состоит из Введения, семи глав, Заключения и Списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, сформулирована проблема, проанализирована степень ее разработанности, представлены объект, предмет, цель и задачи диссертации, приведены методологические и теоретические основания исследования, раскрыта новизна, сформулированы выносимые на защиту положения, показана теоретическая и практическая значимость.

В первой главе Власть и событие проанализированы ключевые подходы философии к экспликации идеи событийной природы власти, ее укорененности в бытии человека, дается развернутое теоретическое и методологическое обоснование необходимости разработки альтернативных господству моделей власти.

В первом параграфе Власть со стороны силы, возвращения и события обосновывается мысль о том, что анализ власти в категориях силы, события, возвращения, понимание ее созидательного характера - ключ к созданию современной философии власти.

В данном параграфе формулируются исходные интуиции в анализе власти: она реализует себя через что-то или кого-то, имеет определенное количество, существует в ситуации столкновения, реализуется через превышение и захват, власть держит мир в напряжении (она его создает). Очевидное понимание власти (в значении силы и управления) получает новый импульс в идее власти как характеристики человеческого бытия. В диссертации дано следующее определение власти: это способ организации силы, с помощью которого конкретное сущее стремится утвердить себя в бытии.

В работе показано, что власть и сила связаны, властное отношение предполагает силу, но они не одно и то же. Власть есть способ организации силы, форма силового действия. Власть является выражением организованной силы (и в значении способности, и в значении энергии, ресурса). Сила есть возможность власти, а ее действительность - направленная и организованная сила. Значит, не власть обладает силой или сила есть первичная основа и стихия власти, но власть действует силой, эту ситуацию можно определить как власть силой (например, власть силой страсти, власть силой совести, власть силой веры и пр.). Указанные идеи вырастают из концептуализации силового, властного понимания бытия в традиции динамического (от досократиков) и событийного понимания бытия (от философии жизни и экзистенциализма до Ж. Делеза, М. Фуко, А. Бадью). Выделены опоры философской мысли в анализе власти как силы у Ф. Ницше, Ф. Юнгера, Э. Юнгера, Ж. Делеза, М. Фуко, А. Бадью, Ж. Бодрийяра.

Анализ научного и философского понимания силы убеждает в том, что неопределенность смысла силы преодолевается через счисление ее количества. Наука измеряет силу в счислении механических свойств и движения, но возможен и другой взгляд на количество силы - экономический, где сила и власть рассматриваются по принципу наименьшей затраты. Власть со стороны энергии и ресурса обозрима, к ней также применимы понятия количества. Кроме того, в исследовании выделено онтологическое и экзистенциальное измерение силы, которое кроется в ее конечности. Обозримость и конечность силы создает возможность (а часто и понуждает) действовать, свершать события. Конечность мира проистекает из конечности силы и власти. Подобно силе власть обозрима и конечна в ее действии, она есть не наличное, но свершается, имеет временные и пространственные границы, хотя способна создавать эффект всемогущества и безграничности и повторяться, соучаствуя в экономическом (силовом) обмене.

Сила и действие власти определяется также через столкновение и объединение субъектов, ресурсов и пр. Конфликтная и множественная природа власти исследуется в работе в перспективе онтологии различия (различие и повторение Ж. Делеза, разъединенные и унифицированные тела М. Фуко, сила различия как основание социального у Ж. Рансьера, концепт Двоицы А. Бадью). Разъединение и различие создают онтологическую ситуацию власти. Опыт власти возможен благодаря способности человека знать различие и утверждать его. Обоснована идея, что власть может существовать только в онтологической ситуации различия, множественности сил, их борьбы и конкуренции, а образы власти как вертикали остались в границах классического мышления.

Диалектика различия и повторения в перспективе анализа бытийных оснований власти показана на материале концепта Вечного возвращения (Ф. Ницше, А. Данто, Ф. Юнгер, Ж. Делез, Ж. Бодрийяр). Особенное внимание в диссертации уделено толкованию концептов власти, силы, воли к власти, вечного возвращения в философии М. Хайдеггера. Различие и повторение не существует одно без другого. Способность различать создает поле власти, способность осуществлять повторение делает власть стабильной. В обществе сосуществуют очаги власти как различия (критика, сопротивление) и очаги повторения и консервирования власти (традиция, государство). Только при сбалансированном соотношении различия и повторения возможна устойчивость любых форм власти.

Второй параграф Вопрос о связи человека и власти, или Вокруг онтологии Хайдеггера посвящен исследованию перспектив экзистенциального смысла власти. На основании критической рецепции метафизики, нигилизма и философии Ницше Хайдеггером произведен анализ базовых идей, понятий, экзистенциалов (власть, властвование, сверхвластительное, власти-деятельный, решительность, забота), которые выявляют онтологическое содержание идеи событийности власти. Показано, что в философии Хайдеггера выделены фундаментальные тезисы в определении связи власти и человека: бытие имеет властный характер; бытийное сверхвластие свершается, имеет событийную природу становления и утверждения; человек как власти-деятель свершается в истории как области (у)становления власти. Власть у Хайдеггера - не элемент фактичности экзистенции, но объявляет себя уже в момент онтологического разделения бытия и сущего: где властвует бытие, там властвует сопричастное ему разумение. Эта позиция в прочтении Хайдеггера эскизно намечена у Левинаса, представляющего экзистенциальную аналитику как проект философии власти.

В рамках параграфа проанализирована философия Бадью, продолжающего традиции онтологии власти как события, показано, что он разрабатывает концепцию верности как ресурса событийного пополнения, а также идею избыточности бытия, принципиальную для анализа власти, реализуемого в диссертации. Исток события у Бадью (как и у Хайдеггера) кроется в человеческой решимости к изменению имеющегося. Событие - разлом, зазор бытия между эмпирической множественностью сущего и метафизическим горизонтом вечности. Анализ концепции Бадью позволил выделить три пласта смысла: решимость как исток события, избыточность события (сила, пополнение), верность как способность существования события (структура возвращения). Событие и путь власти, по Хайдеггеру и Бадью, - это свершение.

В диссертации указывается на появление апории в мысли Хайдеггера и Бадью, которая обнаруживается в невозможности найти ответ на вопрос: как властные основания человеческого бытия переходят в план совместности людей? Решение этой апории представлено в философии Арендт, Левинаса, Рансьера. Арендт, разрабатывая проект позитивного смысла власти, исследует политическую власть как пространство между, имеющую своим истоком человеческую способность действовать совместно. В параграфе освещается критика философии власти Хайдеггера Левинасом, который доказывает, что понимание бытия не может доминировать над отношением к Другому, а онтология силы и власти - над этикой. Кроме того, освещается рефлексия политической власти Рансьера, который обосновывает мысль о том, что сила различия есть исток для власти-порядка, а утверждению власти предшествует способность человека и культуры к деятельности различия.

В параграфе показано, что Хайдеггер занимает двойственную позицию: с одной стороны, он критикует европейскую философию как онтологию силы и власти-насилия, а с другой стороны, разрабатывает концепт воли к власти, давая ему фундированное продолжение.

В третьем параграфе Человек в ситуации власти: власть по модели господства/подчинения и возможности ее преодоления анализируется концепт власти-господства, а через проблематизацию понятия человек власти создается теоретическая платформа для описания тех регионов экзистирования, которые делают феноменологически доступным бытие человека со стороны силы и энергии существования.

В работе показано, что после Гегеля и Вебера понятия господин, господство, признание становятся ключевыми в концептуализации проблемы человека власти, а решение проблемы отношения власти и человека через понятие признания является альтернативой анализу властности бытия по линии Ницше - Хайдеггер - Бадью. Признание как ключевой принцип власти разрабатывалось Гегелем, Кожевым, Альтюссером, Хабермасом, Хоннетом и др. Через анализ признания они ликвидируют апорию Хайдеггера при переводе власти из области бытия человека в план совместности. Признание как действие власти есть акт, конституирующий субъективность в совместности людей.

В диссертации анализируется концепция человеческих типов власти Кожева. Он отвергает силовое понимание власти и вводит идею антропогенного желания (лжелание желания) человека как проводника в пространство власти. В этой традиции человек есть действие, и, удовлетворяя свое желание желания, он существует, но в той мере, в какой он признан: признание одного человека другим составляет само его бытие. В отличие от Гегеля Кожев кроме господина и раба вводит третьего субъекта власти - гражданина, который может не только получить признание, но и признать другого. Философия Кожева - поворот диалектики власти/господства Гегеля в сторону осмысления некоторых экзистенциальных мотивов власти.

В параграфе показано, что сила признания (как некое свое, как ресурс власти) становится ключевым понятием рефлексии господства в ХХ веке. Удачные примеры анализа признания можно обнаружить в работах Франкфуртской школы, Арендт, Бурдье, Бодрийяра, Хоннета. Если у Гегеля господство над другим осуществлялось как власть над вещью (раб есть утраченная свобода и утраченное сознание), у Маркса оно сменилось господством над другим через вещь (отчуждение, превращенная форма), то в современном обществе господство устанавливается над другим через порядки признания и конструирование субъективности. В понятии признания, символической власти, соблазна власть действует, созидая и устанавливая когнитивный порядок. Следы и механизмы господства стали опознаваться в повседневном существовании человека.

В работе представлен анализ власти-господства и акта признания в философии Арендт (политическое измерение), Хоннета (моральное измерение), Бурдье (символическое измерение власти). Показано, что власть признания носит перформативный характер, она обладает ресурсом силы, значительно отличающейся от силы институтов. Ситуация современного господства (которое часто не узнано, но признано) - это не поединок раба и господина или безликая машинерия госаппарата, но акт веры и доверия со стороны подчиненных, который имеет событийную природу. Господство рискованно, неустойчиво и ранимо, требует воспроизводства признания, хотя объективация в институтах власти может сглаживать эту ситуацию. Человек здесь оказывается не против власти (признания), но на ее стороне, она ему необходима для упорядоченного существования с другими.

Особое место в исследовании господства принадлежит генеалогии власти Фуко и критике власти Жижека. Фуко говорит о том, что схемы господства подвижны, множественны и сокрыты в действиях субъектов. На материале анализа Фуко эксплицирован производительный смысл власти: структуры господства как глобальные стратегии используют разные формы для производства субъектов властного отношения. Производительность господства в формировании человека как продукта власти необозрима, тотальна и безальтернативна, власть обладает необыкновенной способностью к изменению. Жижек, продолжая дело социальной критики, стремится перевести внимание исследователей власти со спора Фуко и Хабермаса на противостояние Альтюссера и Лакана. Этим он показывает, что субъекта власти характеризует не контроль и антагонизм, но разлом и трещина, которые могут стать основанием для преодоления идеологии.В заключение параграфа эксплицировано понятие ситуация, которое позволяет рассматривать власть со стороны как ее фактичности, так и ее онтологических оснований и экзистенциального смысла. Понятие ситуация демонстрирует, что власть всегда существует в специфической ситуации, а также позволяет выявить в существовании человека такие феномены, которые являли бы власть не как чужое, но свое власти.

Во второй главе Власть в перспективе владения на материале описания феноменов богатства и собственности, а также выделения экзистенциальных стратегий власти над вещами эксплицирован смысл власти-владения.

В первом параграфе Постановка проблемы, или Как возможна власть над вещами обоснован не только метафорический, но и теоретический смысл понятия власть над вещами. В параграфе показано, что власть как владение и распоряжение вещами выходит за рамки экономического значения, и обозначена перспектива выделения экзистенциального смысла владения.

Во втором параграфе Богатство и собственность как опыт власти над вещами освещаются философские подходы к экспликации онтологического основания и экзистенциального смысла указанных феноменов, выбор которых неслучаен, т.к. непосредственное значение богатства и собственности связано с владением и пользованием имуществом (власть над вещами).

В параграфе выделен смысл богатства как особой силы, аккумулирующей избыточность экзистенции. Через обращение к анализу рискованного бытия человека показан ситуативный и событийный характер владения. На основании философской рефлексии богатства у Аристотеля и Фридриха Юнгера в диссертации показано, что экзистенциальный смысл богатства открывается в опыте обладания, полноты власти над вещью и своими страстями в их отношении. Опыт богатства описан как искусство превращать собственный выбор в вещественное благо. Богатство - опыт хозяйского и хозяйственного существования, исток которого располагается в возможности попадания человека в топосы избыточности экзистирования (щедрость, дар) и нехватки (нищета, пустота, потеря). Так понимаемое богатство выступает типом экзистирования человека, способом плетения самой ткани жизни.

Властное измерение богатства связано с осознанием человеком моего, своего, что имеет максимальное выражение в феномене собственности. Переживание собственного в отношении к вещи происходит из навыка различия своего и чужого, что способствует организации порядка в отношениях человек/вещь, человек/человек. Собственность - не только институт, она имеет глубокие метафизические корни, а смысл собственности становится понятным в контексте философии поступка, свободы и силы экзистенции. В работе выделены основные социальные и экзистенциальные мотивы, формирующие ценность власти-владения. Собственность соответствует индивидуальному способу бытия, через вещь человек обнаруживает границы своих возможностей и уникальность своего расположения в мире. Собственность является ресурсом, символом и мощью влияния на ситуацию (опыт уверенности и полноты существования, состоятельность). Собственность как опыт власти/владения дает человеку навык ценностного отношения к миру, вещам, деятельности, людям. Основанием собственности как феномена власти выступает переживание моего, своего, который задается опытом отличиясебя от другого, своего от чужого. В диалоге с русской философией собственности сделан вывод о том, что власть человека над вещами, само переживание обладания ими тотально и принадлежит самому существу человека.

В третьем параграфе Экзистенциальные стратегии власти над вещами: труд, авантюра, стяжательство эксплицирован смысл власти-владения на материале анализа основных жизненных стратегий в отношении к завладению и управлению ресурсами. Трудовая (созидательная) стратегия власти конституируется через творческое создание вещи (наиболее ярко стратегия выстраивается в протестантском проекте богатства). Вещь в созидательной стратегии понимается как результат творчества и труда, власть объявляет себя как способность к ее созданию. Здесь власть имеет инструментальный характер, а ресурсы рассматривают в виде средства.

Власть в авантюрной стратегии выражается в способности и силе человека управляться со стихийной силой случайности. Вещь рассматривается как чудо, сокровище, как то, что выступает объектом страстного желания. Власть как сила объявляет себя в способности человека включаться в поток случайности, иметь энергию и ресурс существовать в непредсказуемом водовороте жизни. Авантюрная стратегия богатства - это власть над вещами в ситуации случайности.

Стяжательская стратегия экзистенциального опыта власти над вещами ориентирована на культивирование опыта экзистенциальной полноты, возникающей как эффект абсолютной власти над вещью. Власть в стяжательской стратегии - способность превращать вещь в собственную. Стяжательская стратегия есть презентация власти как полного произвола человека в отношении к вещи. Власть стяжателя открывает себя как произвол и имеет крайнее выражение в опыте собственничества. В работе обоснована мысль о том, что качество и комбинаторика этих регионов опыта (авантюра, труд, собственность, богатство) в каждой судьбе своя, но само переживание обладания, власти-владения универсально.

В главе третьей Любовь как феномен власти рассматривается любовь как ситуация власти, она описана со стороны силы, порядка и парадигм действий, стратегий желания и влечения, свободы, зависимости, контроля.

В первом параграфе Власть, сила и любовь показано, что вопрос о связи любви и силы, бессилия, насилия является традиционным для философии - от Платона до антропологии Шелера. Если сила в позитивном выражении направлена на созидание и упорядочивание, то насилие как негативный феномен власти действует спонтанно и разрушительно. В насилии власть проявляется в форме произвола. В работе показано, что альтернативой дихотомии сила/бессилие, выражающей власть по принципу произвола, может быть власть по модели влияния. Влияние - это интеллектуальная власть, любовное отношение превращается в состязание за получение максимального воздействия на любимого. В любви соединяется сила как напор и власть как влияние, из чего возникает энергия любовной борьбы. Власть в любви объявляет о себе как способ управления и предъявления силы, избытка бытия, его событийного становления. Любящий окутан путами любви и подчинен власти чувства.

В работе выделены два силовых канала любви: нежность (отказ от давления, сила, обволакивающая другого) и страсть (открытая демонстрация силы, предъявляемая как вызов). С нежностью связана забота, участие, понимание в любовном отношении. Этот тип силы рождает покровительственный характер власти в любовном взаимодействии. Страсть устремляет, нежность располагает, страсть дает энергию, нежность управляет и распределяет. Со страстью в тесном круге находятся сексуальность, ревность, агрессия и пр. феномены. В параграфе обоснована мысль о том, что сила любви конституирует особую власть - власть призывания и признания другого, в любви власть не господствует, но пре-образует(ображает) силу экзистенции.

Во втором параграфе Любовь как зона опасности, конфликта и борьбырассмотрена любовь как состояние неопределенности, экзистирование в зоне опасности и борьбы за приватизацию свободы любимого. Любовь как лэкзистирование в опасности возникает как нарушение привычного порядка вещей, ставя человека в ситуацию необходимости ответа и ответственности. Здесь власть заявляет о себе как в образе силы (бессилии справиться с опасностью), так и в образе упорядочивания (самоопределения, самоутверждения). Опасность опознается в любви как угроза ее потери, страх быть объектом манипуляции, потерять доверие к любимому, любящий опасается быть обманутым или разочарованным и пр.

С опорой на феноменологию любви Сартра в параграфе выделяются и обосновываются фундаментальные угрозы любви, которые связаны с ее событийностью. Власть в ситуации лэкзистирования в опасности активизирует ресурс и способность человека к упорядочиванию жизни. Можно выделить две парадигмы этоса власти в зоне любовной опасности: парадигма преодоления опасности (организует борьбу с угрозами и ориентирована на их предотвращение, реализуется в родительской, братской любви) и парадигма лобживания опасности (базируется на интенсификации угроз и неопределенности в эротической любви). Управляющий характер власти выражается в действии по упорядочиванию мира любовной совместности в зоне опасности.

В параграфе поднимается вопрос: насколько можно понимать любовь как борьбу, которая имеет социальное значение? В отличие от позиции Хоннета, в диссертации обосновывается ее социальный смысл, проводится параллель между любовью и борьбой, любовью и войной. Любовь, в основании которой лежит ресурс и действие власти, инспирирована не нехваткой бытия (съежившегося под взглядами другого, как у Сартра), любовь есть событие, проистекающее из избытка силы и власти экзистенции: я завоевываю другого, потому что есть силы и страсть это делать. Через обращение к экзистенциальному и психоаналитическому толкованиям любви и их критику в параграфе показан диалектический характер борьбы в ситуации любви, выделены три правила противостояния любящего и любимого. Первое правило сформулировано так: любящий и любимый - полноправные субъекты отношений власти, и поскольку власть есть отношение, то любовь невозможна с отсутствием какого-либо субъекта. Второе правило гласит: любовь необходимо включает свободу, которая реализуется в повторяющемся выборе центров силы или состояний любящий/любимый. Третье правило диалектической логики любящего и любимого состоит в том, что в основе их отношения лежит внутренний конфликт силы/власти. Суть внутреннего конфликта силы и власти в любви состоит в том, что событие любви выражает избыточную силу экзистенции. Каждый жаждет обрести власть и влияние на другого и одновременно ускользает от встречного напора и захвата.

В третьем параграфе Соблазн как стратегия власти любви показан социальный смысл и производительный характер власти любви. Соблазн - социокультурная стратегия власти любви, которая разворачивается как агон, силовое напряжение, игра любящих. Пока агон продолжается, любовь есть, когда состязание заканчивается, она переходит в состояние агонии, умирания, торжества разлагающей любовь силы равнодушия. На фоне анализа соблазна в философии экзистенциализма, психоанализе, философии Барта, Бодрийяра, Салецл выделены две стратегии соблазна: стратегия желания и стратегия влечения. Желание соотносится с системой табу и запретов, оно действует по принципу: ля сделаю это, хотя знаю, что делать этого нельзя. Влечение вне запретов и границ, оно действует по логике: ля не хочу делать это, и все же делаю. Любовь под знаком желания имеет преимущественно социальное значение, тогда как любовь под знаком влечения раскрывается через обретение ее экзистенциального смысла.

В параграфе делается вывод о том, что в ситуации любви открывается два смысла власти: экзистенциальный смысл (кроется в любви как безосновной силе влечения и желания) и социальное значение власти (реализуется через систему ритуалов, кодов, создающих особую идеологию). Экзистенциальный смысл власти предстает как нудительная сила, направляющая субъекта к множеству переживаний и поступков. Социальное значение власти связано с культурой отношений. В любом случае власть любви всегда имеет характер принудительной силы вне зависимости от ее происхождения.

В четвертом параграфе Власть любви: мир социального или событие свершения? проанализированы базовые концепты любви: безоговорочная любовь, любовь с первого взгляда, любовная зависимость. Анализ указанных феноменов выявил парадоксальность любви: с одной стороны, для любви необходим свободный выбор (иначе она невозможна), а с другой - любовь требует безусловного подчинения другому. Власть объявляет себя как категорическое требование, которое должно быть исполнено, а если оно не реализуется, то субъект лишается любви как высочайшей ценности жизни и культуры.

В заключение параграфа делается вывод о том, что любовь событийна в своей онтологической основе, в ней осуществляется власть, понимаемая как основа события (его сила, энергия). Сила вызывает к жизни любовь как фундаментальную ценность и основание человеческой жизни. Власть предопределяет логику и драматургию разворачивания любовного переживания и отношения. Место, время и объект любви (возлюбленный) случайны, но не случайна сама любовь, т.к. власть любви действует не только как сила, но и как свершение.

В главе четвертой Совесть как феномен власти над собой эксплицированы властные аспекты феномена, рассмотрена бессовестность как форма отпадения от власти совести.

Первый параграф Властные аспекты совести в философском дискурсепосвящен анализу совести в философии нового и новейшего времени. Были выделены две традиции толкования ее властного зова: социально ориентированная и экзистенциально-антропологическая. Первое направление, идущее от Ницше и Фрейда к Фуко и гендерной критике, связывает власть совести с культурой, акцентируя ее подавляюще-регламентированный характер, здесь совесть - способ проговаривания социального диктата по отношению к свободе человека. Эта традиция разрабатывает теории социального субъекта, вкладывая в них идею производительной силы нормы. Второе направление указывает на онтологический смысл власти совести, рассматривая ее как подлинную способность быть собой, способность выйти из потерянности в людях, уничтожив диктатуру повседневного давления. Кант, Бахтин, Хайдеггер указывали на онтологическую фундированность совести, понимая ее как способность человека быть, или умение слушать себя, прислушиваясь к людям. В обеих традициях анализа властный характер ее зова не оспаривается и рассматривается в структуре бытия человека.

Во втором параграфе Власть совести: потрясение и побег изложено понимание феномена совести как конституции возвращения силы экзистенции к истоку собственного бытия. В диссертации власть совести рассматривается на онтологическом уровне, в ее целостной структуре выявлено возвращение, сила, вызов и ответ. Власть совести организуется как машина возвращения к ситуации выбора как такового. Для понимания совести, по Хайдеггеру, достаточно силы собственной экзистенции (ее ужаса, ее не-по-себе, ее решимости). Активизация и интенсификация энергии совести вытекает из состояния не-по-себе, которая затем модифицируется в решимость экзистенции, поэтому всеобщей и объективной совести не существует, совесть всегда только моя.

В параграфе экзистенциальный аспект власти совести раскрывается в двух измерениях: это зов из не-по-себе, когда сила экзистенции обращает мою самость к себе самой; второе измерение - это голос: виновен!. Это и есть актуальная способность и воля иметь совесть здесь и сейчас. Власть совести в экзистенции открывается в форме призыва, голоса. Способность быть бросает вызов, усиливая силовой ресурс, решимость (или нежелание) иметь совесть. В основе совести как феномена власти заложена не нехватка субъекта, но силовая избыточность экзистенции, поэтому зов возобновляется вновь и вновь, обращая человека к бытию-виновным. Совесть как структура власти означает здесь не социальный диктат идентичности, но то, что зовет в молчании самости. Сравнение подходов Альтюссера и Хайдеггера, где совесть трактуется как способ социального контроля (властная жажда идентичности) или как способ силового, властного возвращения от человеко-самости к самости, позволяет говорить о разных формах ее существования в жизни человека и общества.

Особое место в раскрытии феномена занимает анализ бессовестности как формы отклонения от властного зова совести. Бессовестность не противоположность или альтернатива власти совести, а указание на ее конфликтную природу. В работе показано, что радикально бессовестного человека не существует, т.к. совесть как событие нашего существования онтологична, она все равно возвращается, производя зов. По Хайдеггеру, бессовестность вносится бессилием присутствия перед лицом его виновности. С нашей точки зрения, отпадение и побег в бессовестность значим лишь в той мере, в какой мы имеем память и опыт о событии совестливого переживания и поступка. Анализ бессовестности, проведенный в диссертации, обнаруживает принципиальную трудность в аналитике Хайдеггера, который игнорирует участие другого в ситуации совести.

С опорой на мысли Левинаса и Делеза показано, что Другой усиливает ресурс вызова, а значит интенсифицирует мой ответ на вызов бытия, мою волю иметь совесть. Присутствие Другого в практике совести и трудности экзистенциальной аналитики обусловили обращение в диссертации к понятию лучастного мышления Бахтина и респонзивной феноменологии Вальденфельса. Современная культура вызова и ответа выстраивается в ситуации диалога, а логика ответа непредсказуема, событийна и сингулярна. В работе показано, что появление Другого, который интенсифицирует власть совести (нравственное сознание), есть испытание свободы, другой ставит вопрос о необходимости оправдания власти произвола. Уклонение, свершение и отказ - вот три возможных варианта ответа на вызов в структуре власти совести. Уклонение и отказ уводят человека в состояние самообмана, но не позволяют субъекту укрыться от власти совести окончательно.

В главе пятой Власть священного в экзистенциальном опыте и культуре показана специфичность проявления власти в культуре. Власть в области религиозной жизни человека скоррелирована с совестью как практикой власти над собой, что приводит к разработке власти по модели служения.

В первом параграфе Эскиз философских идей по проблеме священного рассмотрена связь идеи власти священного с энергийным, силовым пониманием природы бытия в ряде концепций европейской философии. Проанализированы базовые идеи, понятия в рамках традиции культурологического и феноменологического анализа священного (Вебер, Отто, Бергер, Батай, Элиаде), а также русской религиозной философии (Лосский, Лосев, Бибихин, Хоружий). Обзор концепций позволил утверждать, что проблема определения власти священного требует дополнительного внимания.

Второй параграф Избыточность, сила священного и проблема зависимости открывается сюжетом об этимологии слова священное в разных языках. Уже на уровне языка в слове священное фиксируется значение силы, возрастания, изобилия. С опорой на феноменологию священного Отто и Батая обоснована мысль о том, что опыт священного, а также образование культурного сектора сакрального является свидетельством перераспределения избыточной силы бытия и экзистенции в план духовного созидания.

Обнаружение избытка существования становится очевидным через обращение к понятию энергии религиозного опыта человека в традиции исихазма. В диссертации идеи и тексты Паламы и его последователей, а также энергийная антропология Бибихина, Хоружего рассмотрены как специфический дискурс силы и энергий, позволяющий обосновать идею властного характера священного. Человеческое бытие предстает как энергийное образование, аккумулирующее множественность энергий, а практика исихастов (лумное зрение, целомудрие, послушание и пр.) и опыт синергии показан как способ присоединения к энергии трансцендентного. Энергия - ключевое понятие исихастской антропологии, а энергийность - определяющая черта мистико-аскетического мировосприятия. В дискурсе и практиках исихазма создана особая онтология, понимающая власть как способ управления силой, как то, что оформляет силу человеческого существования, давая ей направление (благодать) и смысл (синергия). Онтология православного исихазма еще до философии ХХ века эксплицирует не-политический смысл власти, описывая действие власти как работу с силой и энергией человека в логике дара-единения-служения.

В работе обоснована идея событийного и силового характера власти священного на основании анализа события синергии, благодати (соединения человеческой и божественной энергии), анализа религиозного значения страсти (работа с пагубными и обретение благодатных страстей) и состояния рвения, священного ужаса и божественного насилия. В событии синергии человек создает силовую фокусировку, направляя всего внутреннего человека (ап. Павел) в энергийную область трансцендентного. Соединение силы бога и человека (синергия) достигается через действие по принципу лотдать себя в руки священного. Здесь власть действует по принципу дара, а сила священного выражается через жизненность, страсть, волю, деятельность, стремление к благодати.

Особое место в работе занимает анализ религиозной зависимости. Опыт власти священного разворачивается как практика подчинения страстной силы человека богу, в подчинении человек доходит до высшего состояния силы души - любви к богу. Власть объявляет о себе в форме причастия. В причастии выражается состояние избытка божественного бытия и нехватка человеческого сущего (лтварность). Тварность отлична от рабства: власть против раба, тварь на стороне власти. Зависимость в форме причастности не вызывает протеста и сопротивления.

В третьем параграфе Власть служения описаны практики управления энергиями твари, разработана модель власти-служения. Утверждение власти священного сопровождается процессом модификации силы, который разбит на два этапа: этап борьбы со страстями (подвиг аскезы) и этап причастия к божественной энергии. Описываемый множеством людей опыт священного позволяет говорить о том, что он включает в себя опыт власти над собой и регламентированную практику управления энергиями экзистенции. Выделен алгоритм установления власти священного в судьбе человека: этап послушания; преображение, или мистический опыт единения с божественной энергией; осмысленный опыт служения миру и богу.

Показано, что порядок и власть священного представляет собой практику управления энергиями твари и направления себя к силе благодати. Власть над собой, самонаблюдение, самоконтроль связаны с совестью, способностью человека услышать ее глас и испытать опыт повиновения. В благодати власть предстает в образе не управления или силы, но владения, когда бог овладевает верующим. Ядром практики служения выступает процесс преображения человека силою благодати и орудиями покаяния, внимания, молитвы. Если практики власти священного начинаются в форме работы над собой (инстанция совести) на фоне диалога с богом, то через исповедь экзистенция открывает себе измерение Иного (трансцендентное и единение с ним) и Другого (умение принять другого).

В шестой главе Власть техники рассматриваются экзистенциальные и культурные основания власти техники, описана власть по модели произведения.

В первом параграфе Несколько слов о философии техники показана продуктивность исследования феномена в рамках антропологического анализа техники (Ортега-и-Гассет, Мэмфорд, Ясперс, Эрнст Юнгер, Хайдеггер, Эллюль и пр.). Проведено сравнение в проблематизации власти техники и технической рациональности в рамках инженерного и технократического направления философии техники с гуманитарно-антропологическим, указан эвристический ресурс последней, позволяющий рассматривать культурное бытие человека со стороны его постоянного становления, произведения, событийности.

Во втором параграфе Силовые аспекты власти техники: избыток или нехватка? власть техники рассматривается в аспекте силы, энергии, избыточности сущего. Привлечение понятий избытка и нехватки позволило рассмотреть власть техники в отношении к бытию человека, выделить ее экзистенциальное значение. Историко-философский анализ позволил выявить ключевые для исследования идеи ряда авторов: техника - это лусилие ради сбережения усилий (Ортега-и-Гассет), революционный характер техники, власть техники под знаком мобилизации (Эрнест Юнгер), техника как способ упорядочивания нехватки и бедности (Фридрих Юнгер), техника как эффект нужды и ограниченности ресурсов (Ясперс), добывающе-производящий характер власти, постав как разрушение связи человека и бытия (Хайдеггер). Энергетическо-силовые аспекты власти техники рассмотрены в перспективе общества и культуры (феномен лэнергетический бюджет цивилизации) и экзистенции (ее избыточность или нехватка как основание техники). В параграфе показано, что техника добывает из природы энергию в силу того, что сама есть своеобразная машина по производству, управлению, сбережению энергии. В диссертации обоснована мысль о том, что человек создает технику не по причине нужды существования, но от избыточности экзистенции. Возможность избыточного - ключ к пониманию экзистенциального смысла власти техники как произведения человека.

В третьем параграфе Власть техники и вопрос о господстве выделены несколько позиций в решении этого вопроса. Согласно первой техника - не только средство, но особый мир, расширяющийся в силу внутреннего изменения духовности человека (идея создания новой человеческой среды). Второй подход акцентирован на том, что развитие техники через тотальное господство над природой ведет к разрушению природы и человека. Сторонники третьей позиции утверждают, что сама по себе техника нейтральна, она не благо, но инструмент управления, который проникает во все сферы общества, унифицируя отношения и делая их технически более совершенными.

Анализ понятия мобилизации Эрнста Юнгера (господство техники как воля к власти и символ гештальта рабочего), понятия постава (Хайдеггер), перехода технической рациональности в план политики (Маркузе), концепции техники как идеологии (Хабермас) показал, что власть техники связана с ситуаций господства, которое вытекает не только из социальных условий функционирования техники, но также имеет экзистенциальные основания. Техника превращается в эффективный инструмент утверждения контроля, приобретает черты тотально распространенной мыслительной привычки, захватывает повседневность и социальные отношения во всем их многообразии. С опорой на мысль Хайдеггера в диссертации показано, что власть техники в обществе и жизни человека выстраивается по модели власти произведения. В основе власти техники лежит ее силовой и производительный характер, с одной стороны, и событийный, сбывающийся характер власти - с другой. На материале анализа господства техники обоснована идея укорененности власти в жизни человека и культуры.

В седьмой главе Власть справедливости эксплицирован порядок и смысл справедливости как ситуации власти. В главе показано, что ситуация справедливости не только требует власти-деятельного отношения, но также и претерпевается участниками социальных событий.

В первом параграфе Проблематизация и концептуализация справедливости как феномена власти в философии показано, что ситуация современного мира не оставляет шансов субстанциональной концепции блага и справедливости как цементирующего основания социальных уз. Предметом анализа выступают основания справедливости, укорененные в до-политических сообществах людей. Актуальным остается вопрос: как организуется, переживается, претерпевается ситуация справедливости в повседневности?

В рамках исследования справедливости как ситуации власти акцент поставлен на анализ концепций Аристотеля, Ролза и Рикера. Было установлено, что концепция справедливости Аристотеля предполагает описание справедливости как ситуации равного распределения. Концепция формальной справедливости Ролза связана с анализом справедливости как честности. Выступая против утилитаризма (Юм, Смит, Бентам, Милль), он на место принципа полезности выдвигает концепт договора (Локк, Руссо, Кант). Объявляя себя последователем Канта, Ролз разрабатывает деонтологическую теорию справедливости, связывая ее с рациональным выбором субъекта. Справедливость как честность предполагает два аспекта: интерпретацию исходного состояния и проблему выбора, а также множественность принципов, с которыми можно было бы согласиться.

Философия Рикера ориентирована на описание смыслового поля справедливости и установление условий конституирования справедливого субъекта. Философ анализирует смысл идеи справедливости с точки зрения телеологического и деонтологического подходов, а также с позиции практической мудрости. В параграфе показано, что в отличие от традиционного анализа справедливого (в том числе Ролза), который в центр внимания выдвигает понятия равенство, распределение, свобода выбора, Рикер в своем проекте герменевтического анализа справедливого ставит во главу угла понятия суд, санкция, реабилитация, совесть, прощение и пр., т.е. все то, что позволяет увидеть справедливость с точки зрения человека и совместности людей друг с другом. В герменевтике судебных дебатов Рикера смысл и власть справедливости устанавливается как протест против несправедливости, как изживание мести-насилия в совместности людей.

Второй параграф Справедливость как ситуация власти включает три важных сюжета: очевидный смысл (справедливость как равностное распределение), место вины и совести в ситуации справедливости, определение субъекта справедливости. В работе эксплицированы две модели справедливого распределения ресурсов. Первая - это модель весов Фемиды (операция взвешивания, где определение доли происходит либо по принципу равностного распределения, либо по принципу доли участия), которая концептуализирована Аристотелем. Вторая модель справедливого распределения - модель торговой игры Ролза, здесь ситуация определяется как справедливая, если распределение и принуждение исходит из честного баланса интересов всех участвующих. В работе показано, что ситуация справедливости возникает на основании интерсубъективного опыта участников, а распределение считается справедливым, если возникает преимущественное согласие при определении баланса и доли каждого в распределении имеющегося ресурса.

Вопрос о балансе вклад/вознаграждение, с одной стороны, и акте сравнения меры участия каждого из деятелей - с другой, может быть фундирован двумя основаниями: либо опытом совести (в онтологическом смысле вины), либо правом (процессуальные основания). В работе показано, что установление баланса и меры в распределении имеет экзистенциальную фундированность в опыте совести, которая обостряет потребность человека в справедливости, беспристрастности в отношении самого себя и другого (Кант, Бахтин, Хайдеггер). В исследовании обоснована мысль о том, что совесть - власть над собой из горизонта трансцендентного голоса бытия, а справедливость - власть над собой и другим как каждым, которая разворачивается из горизонта совместности людей друг с другом. В основе власти совести лежит вина, в основе справедливости - беспристрастность требования. В справедливости нудительность должного выражает себя в требовании по принципу ля как каждый (термин Рикера).

В диссертации определено, что субъект справедливости должен обладать способностью к вменению (выражающей себя в суждении и действии). Такой способностью обладает правовой субъект, т.е. субъект морального уважения и признания. Установлено, что способность к вменению предполагает, с одной стороны, возможность делать что-то (лмочь-сделать), а с другой - перспективы признания как субъекта, так и его действия. Вменяемый субъект выступает в качестве деятеля власти, сопрягая свои и чужие действия то с идеей блага, то с идеей обязанности. Способность вменения предполагает наличие интерсубъективного опыта, который связан с конституированием позиции ля как каждый, где опыт совестливого зова имеет решающее значение. Мера вменения зависит от степени свободы, которой индивид обладает в ситуации. Чем более он свободен, тем более ему (или самому себе) могут быть вменены действия. На примере феноменов мести и суда обосновывается указанная выше идея анализа способности быть в ситуации справедливости как способности к вменению.

В третьем параграфе Отрицание справедливости (несправедливость), уклонение от справедливости и ее жертвы несправедливость была рассмотрена через описание феноменов оскорбления и отказа от обещания как форм непризнания. Моральное измерение несправедливости связано с отказанным или отложенным признанием. Нарушение обещания характеризуется отказом от намерения возложить на себя обязательства. Такая несправедливость не просто уничтожает самоуважение личности (что явно в оскорблении), но разрушает схемы сотрудничества и доверия, которые есть в любой честной и справедливой совместности людей. В работе показано, что справедливость возможна только тогда, когда участники событий включены в ситуацию на условиях взаимного признания друг друга, а также признания принципов, которыми они будут руководствоваться. Несправедливость есть форма уклонения от обязательства, в которой обнаруживается непризнание человека и непризнание принципов, исходящих из совместного блага людей.

На материале анализа творчества Кафки были выделены стратегии ускользания от справедливости. Уклонение от справедливости чаще связано с уходом от возмездия. Описаны три стратегии ухода от правосудия: полное оправдание, мнимое оправдание, волокита. Трагизм существования человека в стратегиях сопротивления власти справедливости состоит в том, чтобы зафиксироваться в роли обвиняемого субъекта.

Анализ несправедливости убеждает в том, что субъект справедливости - это не только тот, кто организует ситуацию справедливости (он свободен, вменяем, деятелен), но он также и тот, кто находится во власти обязательств, которые вынуждают его поступать по определенным принципам. Субъект справедливости и властвует (т.е. создает, распределяет, судит и пр.), и одновременно находится во власти. Он и самодеятелен, и зависим. Человек не только создает справедливость, но также находится во власти ее принципов.

Заключение диссертации обобщает разрабатываемую в ней проблему, подводит основные итоги работы, намечает перспективы и возможные направления дальнейшего исследования.

Основное содержание диссертации изложено в следующих работах:

Монография:

1. Соловьева С.В. На стороне власти: очерки об экзистенциальном смысле власти. Самара: Изд-во Самарский университет, 2009. 247 с.

Рецензии на монографию:

Борисов С.В. На стороне и по ту сторону власти. Рецензия на книгу: Соловьева С.В. На стороне власти: очерки об экзистенциальном смысле власти. Самара: Изд-во Самарский университет, 2009 // Философия и культура. 2010. № 6 (30). С. 110Ц113.

Костомаров А.С. Человек перед вызовом власти, или как возможно неполитическое прочтение власти // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2010. № 3 (77). С. 244Ц246.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК:

2. Соловьева С.В. Любовь как феномен власти // Вопросы философии. 2010. № 10. С. 38Ц50.

3. Соловьева С.В. Событие как поступок // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2005. № 4 (38). С. 13Ц19.

4. Соловьева С.В. Власть совести: потрясение и побег // Соловьева С.В. Социум и власть. 2007. № 3 (15). С. 46Ц52.

5. Соловьева С.В. Богатство и собственность как опыт власти над вещами // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2009. № 1 (67). С. 3Ц9.

6. Соловьева С.В. Некоторые наброски об экзистенциальном смысле власти // Личность. Культура. Общество. М., 2009. Вып. 4. С. 446Ц452.

7. Соловьева С.В. Экзистенциальные стратегии власти над вещами: труд, стяжательство, авантюра // Вестник Российского государственного университета им. Иммануила Канта. Сер.: Гуманитарные науки. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. Вып. 6. С. 73Ц82.

8. Соловьева С.В. Власть и человек: экзистенциальный смысл власти // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2010. № 7 (81). С. 132Ц136.

9. Соловьева С.В. Сила и власть техники: избыток или нехватка? // Известия Саратовского государственного университета. Серия Философия. Психология. Педагогика. 2010. Т. 10. Вып. 4. С. 41Ц46.

10. Соловьева С.В. Власть справедливости в бытии человека // Философия социальных коммуникаций. Волгоград, 2010. № 4 (13). С. 79Ц85.

Статьи, опубликованные в других научных изданиях, тезисы конференций и семинаров:

11. Соловьева С.В. Ситуация и событие // Ничто и порядок. Самарские семинары по французской философии: коллективная монография / под ред. В.А. Конева, В.Л. Лехциера. Самара: Изд-во Универс групп, 2004. С. 263Ц283.

12. Соловьева С.В. Тело как событие // Ничто и порядок. Самарские семинары по французской философии: коллективная монография / под ред. В.А. Конева, В.Л. Лехциера. Самара: Изд-во Универс групп, 2004. С. 202Ц221.

13. Соловьева С.В. Университет как место власти // Идея университета и топос мысли: материалы конференции, посвященной 25-летию кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ/ под ред. В.А. Конева. Самара: Изд-во Самарский университет, 2005. С. 140Ц153.

14. Соловьева С.В. Проблема историчности вещей: музей, антиквариат (некоторые соображения на тему Системы вещей Ж. Бодрийяра) // Вестник Самарского муниципального института управления. 2005. № 3. С. 116Ц123.

15. Соловьева С.В. Сила и любовь // Любовь и творчество как универсалия бытия: материалы ХIV Всероссийской научно-практической конференции Человек в культуре России / отв. ред. В.В. Винокуров. Ульяновск: Изд-во УИПК ПРО, 2006. С. 6Ц7.

16. Соловьева С.В. Производство и соблазн в культуре власти // Личность в культуре: статьи и материалы VI Международной научно-практической конференции Самарский край в контексте мировой культуры. Секция Философия (10 июня 2006). Самара, 2006. С. 54Ц62.

17. Соловьева С.В. Власть и событие // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия Философия. Филология. 2007. № 1. С. 42Ц53.

18. Соловьева С.В. Опыт онтологии и герменевтики события // Вестник РГНФ. 2007. № 4 (49). С. 96Ц104 (соавтор Конев В.А.).

19. Соловьева С.В. Сознание как событие: силовое измерение // Конев В.А. Критика опыта сознания: самарские семинары по трактату М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского Символ и сознание: монография. Самара: Изд-во Самарский университет, 2008. С. 36Ц48.

20. Соловьева С.В. Власть любви // Наука. Философия. Общество: материалы V Российского философского конгресса. Т. 2. Новосибирск: Изд-во Параллель, 2009. С. 216.

21. Соловьева С.В. Культурные и экзистенциальные основания власти техники // Третий Российский культурологический конгресс с международным участием Креативность в пространстве традиции и инновации: тезисы докладов / отв. ред. Д.Л. Спивак. СПб.: Изд-во ЭЙДОС, 2010. С. 510Ц511.

Мерло-Понти М. В защиту философии / пер. с фр., примеч., послесл. И.С. Вдовиной. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1996. С. 14.

См.: Бадью А. Этика: Очерк о сознании Зла / пер. с фр. В.Е. Лапицкого. СПб.: Machina, 2006. С. 44Ц87.

См.: Льюкс С. Власть: радикальный взгляд / пер. с англ. И.М. Кырлежева. М.: Изд-во Высшей школы экономики, 2010. С. 30.

Васильев Г.Е. Онтология власти: экзистенциальные и социальные аспекты: автореф. дис. Е д-ра филос. наук. Спец. 09.00.11 - социальная философия. М., 2009. С. 7.

Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / пер. с фр. И.С. Вдовиной, С.Л. Фокина. СПб.: Ювента : Наука, 1999. С. 5.

Авторефераты по всем темам >> Авторефераты по философии

Blog

Феномены власти в бытии человека

Автореферат докторской диссертации по философии