Авторефераты по темам >> Разные специальности - [часть 1] [часть 2]

Проблема мудрости и морали в философии Конфуция

Автореферат кандидатской диссертации

На правах рукописи

Фахрудинова Эльмира Рэстэмовна

09.00.03 Ч история философии по философским наукам

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Саратов - 2012

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского

Научный руководитель доктор философских наук, профессор Беляев Евгений Иванович

Официальные оппоненты:

Колесников Анатолий Сергеевич, доктор философских наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, профессор кафедры истории философии

Петров Николай Иванович, доктор философских наук, профессор, Саратовский государственный социально-экономический университет, профессор кафедры философии и политологии

Ведущая организация ааДальневосточный федеральный университет

Защита состоится л03 июля 2012 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.09 при Саратовском государственном университете имени Н.Г. Чернышевского по адресу: 410012, г. Саратов, ул. Астраханская 83, XII корпус, ауд. 203.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского.

Автореферат разослан ал___ ________аа ааа2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Листвина Е.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. В начале XXI века одной из ведущих тем мировой философской синологии стало радикальное переосмысление историографии китайской философии и концепта лкитайская философия в его связи с интерпретацией наследия Конфуция.

В этом отношении предложенная в названии диссертации тема исследования показывает, что лсовременная философия утрачивает традиционный смысл и назначение своего существования в контексте глобализирующегося мира и все больше возвращается к первичному ее смыслу - мудрости .

Необходимым условием такого возвращения является выяснение концептуальной специфики мыслей Конфуция и его преемников. Древнекитайский мыслитель является одной из самых влиятельных фигур - как историческая личность, и как символ в мировой истории; а Лунь юй - сборник изречений, приписываемых Конфуцию и его ученикам, представляет собой классику мировой философской литературы.

Тем не менее, вопрос о понимании личности древнекитайского мыслителя и текста Лунь юя продолжает быть предметом острого спора в контексте современных методологий (философской, филологической и религиозной) анализа актуальных тем в диапазоне от сравнения конфуцианской и западной этик добродетели до взглядов Конфуция на роль женщины в обществе и исторического состава текста Лунь юя.

В этих исследованиях сочетаются концептуальные элементы разных дисциплин, таких как листория культуры Китая, листория интеллектуальной мысли Китая, листория китайской образованности. В результате растворился сам феномен лкитайская философия. Указанное обстоятельство, а также идеологическое противостояние философов КНР и тайваньско-гонконгского нео-неоконфуцианства сдерживают инновационный подход к наследию Конфуция, и, следовательно, препятствуют построению полноценного диалога философских культур Запада и Востока.

Первостепенная проблема китайской философии - это проблема взаимоотношения между знанием и мудростью. По мнению историков китайской философии, история западноевропейских философско-синологических исследований показывает их несоответствие фактическому положению дел: невозможно отделить философию, как теорию научного познания от мудрости, как постижения смысла бытия.

Поэтому, философскую реконцептуализацию идейного наследия Конфуция следует проводить в контексте интеркультурного диалога духовных традиций Востока и Запада, а также процесса глобализации современной философии. Это позволяет выстраивать мировую философию как научную по форме и философскую по содержанию, преодолевая, тем самым, пропасть между мудростью и знанием.

Степень научной разработанности проблемы. Хотя современная компаративистика проявляет интерес к китайскому стилю философствования, однако отчуждение между западной и китайской духовной культурой сохраняется.

Преодоление данного отчуждения лежит в основе современного конфуциановедения, связанного с поиском оптимального сочетания национального и интернационального, универсального и индивидуального, консервативного и инновационного в китайском менталитете, и составляющего тематику западных, прежде всего, англоязычных синологических исследований.

Эта тематика изучалась и продолжает изучаться в исследованиях по проблематике литературного и философского переводов текста Лунь Юя западными и отечественными учеными (Н.Я. Бичурин, В.М. Алексеев, Ю.К. Щуцкий, Н.С. Конрад, В.А. Рубин, Л.С. Переломов, А.С. Мартынов, В.В. Малявин, А.И. Кобзев, A.M. Карапетянц, А.В. Ломанов, Л.И. Головачева, Л.Н. Борох, М.Л. Титаренко, П.С. Попов, Фэн Юлань, Ху Ши, Сюн Ши-ли, Моу Цзуйсин, Ду Вэй-мин, Г. Пауль, Р. Ретц, Ш. Айзенштадт).

Все более сложной становится методика компаративистских исследований, представленная трудами теоретиков компаративистской философии: П.Т. Раджу, П. Массон-Урсель, Г. Пауль, Ф.С. Нортроп, а также М.Т. Степанянц, В.Н. Лысенко, В.К. Шохин, А.И. Кобзев, М.Я. Корнеев, А.С. Колесников, Е.А. Торчинов, Ч.Э. Алиева, Б.Г. Соколов.

Принципиально важным является вклад современной американской национальной школы исследователей, пишущих как на китайском, так и на английском языке - универсальном языке мировой синологии и философской компаративистики (Сюн Ши-ли, Моу Цзуйсин, Ду Вэй-мин, Лян Шумин, Фэн Юлань, а также Б. и А. Бруксы, Д. Холл, Р. Эймс, Ч. Хэнсон, Ф. Айванхоу, Д. Найвисон, Г. Пегеллер, Чэн Чжун-ин., Б. ван Норден, Д.С. Лау, Р. Доусон, А.С. Грэхеэм, Б. Шварц, М. Пьют, Д. Чинг, Л. Пфайсте, Д. Лидж, Ло Чун-фан), а также исследования континентальных компаративистов (М. Гране, Р.Т. Эймс, Ф. Жюльен, X. фон Зенгер).

Наблюдается прогрессивное расширение круга философов новейшего времени, вовлеченных в компаративистские исследования китайской и западной философских традиций. Наряду с Платоном и Аристотелем, Г.В.Ф. Гегелем и М. Вебером активно исследуются сходства и различия между Конфуцием и парадигматическими фигурами новейшей философской методологии М. Хайдеггером, Х.ЦГ. Гадамером, Л. Витгенштейном, Ж. Деррида, М. Фуко, Д. Дэвидсоном.

Все более оформляются в самостоятельное направление исследования отечественных и зарубежных философов, связанные с разработкой и анализом современных концепций интернационализации и возможностей глобализации мировой философии на базе выработки более универсальной дефиниции философии, которая позволила бы преодолеть национальную особенность европейской культуры философствования (В.А. Канке, А.А. Гусейнов, А.С. Колесников, Н.И. Петякшева, Е.В. Середкина).

Говоря об отечественных и китайских (КНР) исследованиях философской тематики наследия Конфуция, отметим, что в связи с экономическими и идеологическими изменениями, характерными для политической истории СССР и КНР, только с конца 70-х годов, то есть с началом комплексных реформ в КНР и поиска новых идейных ориентиров в России (90-е годы), конфуцианство и неоконфуцианство стало предметом особенно пристального внимания со стороны учёных России, Запада и самой КНР. Вот почему этим исследованиям присущи немногочисленность, острая дискуссионность и столкновение разнообразных, подчас диаметрально противоположных точек зрения.

Приведенная классификация источниковедческой базы современной философской синологии позволяет конкретизировать факты, относящиеся к степени разработанности поставленной в диссертации темы морали и мудрости в философии Конфуция.

Так для раскрытия содержания поднятых в диссертации вопросов основополагающим текстом конфуцианского канона является научный перевод Лунь юя, выполненный и прокомментированный А. Мартыновым и И. Зографом , новейшие исследования англоязычных конфуциановедов, в частности американских, первый анализ которых был дан А.В. Ломановым , историография вопроса о восприятии китайской культуры в Европе XIII-XVIII вв., прослеженная О.Л. Фишманом, а также развивается мысль Л.С. Васильева о возможном обновлении китайской идеологии, которое Л.И. Головачева, Л.С. Переломов и А.В. Ломанов связывают с грядущим ренессансом конфуцианства .

В этом отношении оказываются актуальными темы методологической миссии слова в Лунь юе, обозначенная Е.В. Завадской, специфики отношения между мудростью как знанием и мудростью как пониманием, вытекающей из особенностей философской и научной методологии в традиционном Китае, показанных А.И. Кобзевым , важности научно-философской концептуализации языка современной компаративистики, подчеркнутой М.Я. Корнеевым и обновления ее методологии, что является предметом исследований А.С. Колесникова .аа

Вопросы онтологической и эпистемологической соизмеримости китайской и западной философских традиций в контексте мыслей Конфуция, представленные в трудах Е.А. Торчинова , исходят из темы разума и экзистенции, исследуемой А.И. Кобзевым и продолженной Е.В. Середкиной , а изучение А.Е. Лукьяновым понятия философии у древних китайцев инициирует актульные обсуждения концепта лкитайская философия.

Наконец, в диссертации продолжается развитие установки на единство мирового историко-философского процесса, его западной, восточной и отечественной традиций, о котором идет речь в работах Е.В. Середкиной, Е.А. Торчинова, В.А. Канке, М.Т. Степанянц, А.С. Колесникова.аа

В качестве объекта диссертационного исследования выступают понятия мудрости и морали, тематизированные в изречениях Конфуция.

Предметом исследования является проблема мудрости в контексте кросскультурного философского диалога Запад-Восток.

Поставленные указанными выше авторами вопросы и полученные ими результаты носят программный характер и предопределяют цель диссертационного исследования, которая состоит в том, чтобы актуализировать тематику конфуциановедения, путем выяснения методологической, онтологической, эпистемологической и этической роли концепта лмудрость в проектируемой глобальной философии, на основе постановки и решения следующих задач:

проанализировать различные методологические модели концептуализации образа Конфуция как философа;
показать существенные и отличительные черты дискурса Конфуция;
выявить особенности понимания мудрости Конфуцием;
эксплицировать критерии онтологической и эпистемологической соизмеримости мыслей Конфуция с идеями Л. Витгенштейна и М. Хайдеггера;
определить специфику моральной метафизики Конфуция на основе анализа риторики блага;
оценить возможности инкорпорирования идей Конфуция в структуру проектируемой глобальной философии.

Методологической основой диссертационного исследования является сочетание философско-компаративистского анализа с методиками научноЦтеоретического подхода к китайской философии (герменевтический, лингвистический, индуктивный и дедуктивный).

Таким образом, диссертационное исследование идейного наследия Конфуция идет по четырем направлениям - методологическому, онтологическому, эпистемологическому и этическому, каждое из которых содержит разный потенциал применения этико-философской системы Конфуция в реализации проекта создания глобальной философии.

Научная новизна исследования обусловлена следующими положениями:

впервые специальное вниманиеобращено на особенности понимания Конфуцием мудрого образа мыслей и мудрого образа действий в контексте мыслей и изречений древнекитайского мыслителя, а также исследовательской методологии современной философии;
систематически задействованы малоизученные материалы по современной англоязычной философской синологии;
эксплицированы особенности метода лисправления имен Конфуция в контексте современной методологии философско-лингвистического анализа;
выявлены особенности риторики морали Конфуция;
впервые в отечественной методологии рассматривается возможность комплексной концептуализации изречений Конфуция для решения задач построения глобальной философии, а не только ее этического измерения;
подчеркнуты междисциплинарные аспекты современной мировой синологии и культурное значение современной философской синологии.а

Основные положения, выносимые на зашиту:

1. По причине существования исторических и философских лакун возможны три вида конфуциановедения: первые два: историко-критический метод и каноническая критика - являются формами исторической реконструкции, тогда как третий является формой рациональной или логической реконструкции. Каждый из них, если учесть разные цели и методы, может давать различные, но взаимодополняющие концептуальные образы Конфуция.

2. Конфуций определяет понятия на основе установлений нормативных текстов, и о себе самом мыслитель говорил, что он лпередает (описывает), но не творит . Для этого метода Конфуция, названного им лисправлением имен (чжэн мин), самостоятельный лингвистический анализ является определяющим компонентом. Из заключительных слов Лунь юя следует, что слова открывают доступ к самой мудрости.

3. Конфуцианская лфилософия или метафизика мудрости базируется на парадигме единства субстанции (теории) и функции (практики) созидания смысла и новых социальных установлений. Экспликация критериев онтологической и эпистемологической соизмеримости мыслей Конфуция с идеями Л. Витгенштейна и М. Хайдеггера показывает, что метафизика мудрости придает форму и содержание человеческим поступкам и социальным практикам. Конфуций учит тому, что совершенномудрой личностью может стать каждый.

4. Реконструкция китайской метафизики или экспликация отличительных черт китайского мировоззрения позволяет понять специфику мыслей Конфуция по этической проблематике и предлагает некоторые исследовательские темы для построения китайской моральной метафизики.а

5. Конфуций рассматривал риторику добродетели как основополагающий методубеждения в ценности добрых дел, а не красивых слов. Жэнь (гуманность) следует понимать как первичную цель самовоспитания, ибо человек, воспитанный в традиции гуманного отношения к людям, способен инициировать других действовать не словами, а делами. Именно это является высшей формой мудрости как духовной синергии для Конфуция.а

6. Пример Конфуция показывает, что для него в концептуализации мудрости первичным является отношение воздействия на внутренний мир сознания, тогда как возможная глобальная теория мудрости должна включать исторические традиции, современный психологический исследовательский материал и философско-теоретическое мышление.

Теоретическая и практическая значимость проведенного диссертационного исследования обусловлены тем, что фактический материал и полученные в диссертации результаты могут быть использованы для прогнозирования возможных способов адаптации китайской философской мысли в мировую философию.а

Итоги диссертационного исследования могут быть также использованы для подготовки учебных пособий, программ и лекционных курсов, как по истории китайской философии, так и современной философской синологической компаративистике.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, представлены в выступлениях автора на заседаниях кафедры теоретической и социальной философии СГУ имени Н.Г. Чернышевского, методологическом аспирантском семинаре в 2009-2012 гг., а также на научных форумах различного уровня: Региональной научно-практической конференции Социально-экономические проблемы России и ее место в мире (г. Саратов, 2008); Межрегиональной научно-практической конференции молодых ученых: Культура, наука, человек в постсовременном обществе (г. Саратов, 2008); Пятых Всероссийских Аскинских чтениях Жизненный мир философа в эпоху глобализации (г. Саратов, 2009); Конференции молодых ученых: Общество знания в XXI веке (г. Саратов, 2009); Международной научной конференции Инновационное общество - новая историческая эпоха цивилизационного развития (г. Саратов, 2010); VIII международной научно-практической конференции Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования (г. Тамбов, 2010); Международной научной конференции Мир человека: нормативное измерение - 2 (г. Саратов, 2010); Международная конференция Мировоззренческие и поведенческие стратегии социализации молодежи в глобальном мире (г. Саратов, 2010); Всероссийской научной конференции Человек и общество в условиях инновационного развития (г. Саратов, 2010); XVII-й конференции по компаративистике Диалог философских культур: Россия-Восток-Запад, (г. Санкт-Петербург, 2010); Всероссийской молодежной конференции в СПбГУ Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы (г. Санкт-Петербург, 2010); VI Всероссийских Аскинских чтениях Ценности, риски, коммуникации в изменяющемся мире (г. Саратов, 2011); XXVIII-й конференции научного центра философской компаративистики и социогуманитарных исследований Ценностные миры в современной философии: компаративный горизонт (г. Санкт-Петербург, 2011); Всероссийской молодежной конференция в СПбГУ Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы - 2011 (г. Санкт-Петербург, 2011); Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых Россия в глобальном мире: онтологические основания и проблемы идентичности (г. Саратов, 2012).

По теме диссертационного исследования опубликовано 22 научные работы, в том числе 3 публикации в изданиях, входящих в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук. Общий объем публикаций - 7,6 п.л.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования и включает: введение, две главы, каждая из которых содержит два параграфа, заключение, библиографический список и приложение.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы исследования, дается характеристика степени ее научной разработанности. Определяются объект и предмет, цель и задачи, теоретико-методологические основы исследования. Формулируются научная новизна и положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об источниковой базе исследования, освещается теоретическая и практическая значимость работы, а также формы ее апробации.

В первой главе Метафизика как мудрый образ мыслей анализируется сущность историографического и метафилософского подходов к конфуциановедению, особенности дискурса Конфуция и проблема методологической соизмеримости западной и китайской философий.

В первом параграфе Методологический анализ дискурса Конфуция отмечается, что наблюдающаяся методологическая неопределенность в мировой синологии сопровождается попытками ревитализировать лкитайскую философию с целью построения гармоничного диалога Запад-Восток. С этим связан интерес к актуализации анализа мудрости как темы современной философии и науки.

Структуру современной китайской философии образуют три элемента: этический, философско-антропологический и онтологометафизический, основное внимание из которых, как показывает история традиционных даосских и буддийских учений, получил онтологометафизический элемент. По содержанию он сопоставим с соответствующим западным аналогом, но что касается формы, то семантико-риторическая дивергенция китайской и западной философских традиций делают их взаимную и эффективную коммуникацию практически трудноосуществимой. Не меньше сложностей создают китайские тексты по философии жизни, язык которых является более художественно-литературным, нежели философским, тем не менее, именно он вызывает интерес у ученых, например, экологов и других специалистов, не имеющих профессиональной подготовки в области философии. Этическое содержание китайской философии получило высшую оценку у западных и отечественных специалистов в этой области, несмотря на философски неадекватную форму его выражения.

В целом, полное описание структуры китайской философии требует привлечения других аспектов истории культуры Китая, в частности образовательных традиций. Поэтому все еще отсутствует полноценный теоретический диалог между китайским историческим и западным современным дискурсами.а

В концептуальной системе китайского языка кроме логического уровня имеются также эмоциональный, волютивный и эстетический, заключающиеся одновременно в одной букве-слове. В этом отношении на вербальном уровне выражения логических понятий, китайский философский дискурс проявляет меньшую логическую силу, но большую эмоциональноЦволютивную побудительную энергетику, чем западный дискурс.

Значение темы методологии применительно к китайской философии очевидно, особенно если учесть, что в китайско-западной компаративистике отказ в статусе философии предъявляется китайской традиции на основании отсутствия в ней метода. Исходный тезис заключается в том, что в значительной степени обособленность китайской философии и западной научно-теоретической философии заключается в их разных методологиях. Здесь лнаучно-теоретическая философия означает западную метафилософскую ланалитическую традицию.аа

Тем не менее, аналитический метод в широком смысле, не может быть осмысленно противопоставлен китайскому мышлению, так как он является не содержательной точкой зрения, а дисциплинарным стилем мышления и языка, который применим к китайской философии так же, как к любой другой области. Очевидно, что такой стиль не устраняет потребность в интуиции и восприимчивости к нюансам и контексту, но так же как эти черты, он необходим для полноценного научно-философского исследования.

По нашему мнению, для того чтобы китайская философия трансформировалась в глобальное философское явление, ей требуется усвоить язык, который открыт и доступен для некитайских философов. Так как в современной философии господствует дух научности, то концептуализированное изложение китайской философии сделало бы ее менее мистической и более философски привлекательной. В отечественной философии параллелью западной философско-аналитической методологии можно считать московскую школу логики и аналитической философии В.А. Смирнова, которая олицетворяет лучшие традиции научно-исследовательского подхода к проблемам истории и теории философии.

Вследствие вышесказанного, наиболее приемлем комбинированный аналитико-компаративистский подход. Его достоинство состоит в том, что посредством современных понятий философии сознания и философии языка, он делает понятным дух и букву китайской философии. Для этого следует начать с методологии, далее перейти к анализу метафизики и онтологии Конфуция, согласно которой вечно существующий мир одухотворен действием Дао-Пути. Эта метафизическая установка предполагает соответствующее понимание человеческого восприятия и концептуализации, то есть эпистемологии.

Итак, современная методология китайской философии находится в стадии обновления, инициированной стремлением к самоопределению и к автономии в рамках мировой философии. Поэтому изучение наследия великих мыслителей выступает не как упражнение в историографии философии, а как важнейший источник новых идей. В этом отношении мысль Конфуция, какой она предстает в Лунь юе, есть образ жизни и руководство к действию, а не эзотерический текст, подлежащий расшифровке и истолкованию . Так, в изречениях Конфуция просматриваются две глубинные идеи: 1) в центре философской рефлексии должна быть структура личности и 2) структура личности реализуется во взаимосвязях между формой и содержанием речи.

Для Конфуция коммуникативная функция языка адаптирована к социальному бытию людей во всех его измерениях. Так в политической функции, язык может быть использован для получения официального поста, должности или награды. Что касается этической функции, то самовоспитание человека может быть полностью выражено в его речи.

Принципиально важный аспект заключается в том, что язык может быть использован, чтобы держать общество как целое в гармоническом состоянии, и этот аспект отличается от западных взглядов на язык, согласно которым язык используется для исполнения носителем языка изменяющих мир действий. В этом суть защищаемого Конфуцием обходительно-увещевательного употребления слов вместо агрессивной речи.

Важно отметить, что эта прагматическая черта китайской теории языка является исходной в принципе лисправлении имен Конфуция, с которым в философской литературе связывают специфику методологии Конфуция. Конфуций изучал и учил историческому дискурсу, который он приписал мудрым правителям.

Для метода лисправлением имен (чжэн мин), самостоятельный лингвистический анализ является определяющим компонентом, игравшим центральную роль в философствовании Конфуция. В его дискурсе мысль не отделена от действия, которое конституирует, а не описывает социальные реалии посредством техники лисправления имен.

В философской синологии обращено внимание на то, что Лунь Юй Конфуция наглядно демонстрирует понимание перформативных измерений коммуникации, которые в XX веке были развиты английским аналитиком Д. Остином в его теории речевых актов, а также роль авторитета или силы (власти) в ней, которую современный социолог П. Бурдье обозначил как символическую власть или силу, заключающуюся в социально эффективной языковой практике. Для Конфуция эта практика вытекает из социальной исключительности, достигнутой посредством воспитания и обучения ритуалу. Согласно Конфуцию, тот, кто приобрел дэ и мудрость, будет не просто понимать слова как действия, но их силой созидать социальные факты. Для него слова открывают доступ к самой сущности мудрости, что становится ясным из последних слов Лунь Юя: Не зная, что говорят люди, нельзя узнать людей .

Таким образом, анализ методологического содержания принципа лисправления имен Конфуция ведет к возникновению сложной проблемы методологической соизмеримости, ставшей уже традиционной в мировой философско-синологической компаративистике. Здесь разногласия связаны с интервалом аргументов, простирающихся от абсолютной несоизмеримости до неразличимости западных и китайских методологических установок.аа

В целом текст Лунь юя показывает, что невозможно интерпретировать дискурс Конфуция без учета соображений и намерений его автора. Однако отсутствие точных данных о личности великого древнекитайского мыслителя, оставляет исследователю одну возможность - положиться на текст его изречений, и в этом случае вопрос об адекватной интерпретации мыслей Конфуция становится открытым. Парадигма текста, собственно, и является ключом к более глубокому пониманию не только категориального аппарата лфилософии Конфуция, но и всей современной нео-неоконфуцианской герменевтически ориентированной философии.

Величие Конфуция состоит в том, что он иначе, чем западный философский анализ практиковал лисправление имен - отдаленный аналог ллингвистического поворота в западной философии ХХ века.

Во втором параграфе Метафизика мудрости Конфуция: реконструкцияподчеркивается, что если сформулировать метафилософские вопросы: Что такое философия будущего?, Что ей нужно?, Для чего она все еще существует?, то, отвечая на эти вопросы в контексте исторической эволюции концепта лфилософия, можно увидеть, что как лнаука наук она учит отсутствию готового пути к истине. Этот призыв к самостоятельному мышлению и хотели поведать миру Платон и Конфуций.

Мудрость, по Конфуцию, связана с понятием идеальной личности. Конфуций обратился к идеям о лбожественной власти предначертаний Неба (тянь мин), заявив, что Небо управляет как миром естественной природы, так и человеческим обществом, и контролирует все происходящие в них процессы. Для того чтобы стать лвозвышенным человеком (лцзюньцзы), который был провозглашен Конфуцием умозрительным социальным идеалом и материальным воплощением составляющих его учение концепций, каждый должен был лосознать предначертания Неба (лчжи тянь мин).

Парадигматическим образцом идеальной личности может быть сам Конфуций, хотя он никогда не причислял себя к таковым. Однако его изречения показывают, что философская мудрость представляет собой выражение великой духовности личности, сочетающей в себе пророка, поэта, мудреца. Такое соединение в лице философа пророка, поэта и мудреца делает его способным помнить о прошлом, проникать в настоящее и создавать конкретный путь в будущее, а не заниматься бесплодным умозрительным теоретизированием.

Конфуцианское значение высшей реальности проявляется в поведении и активности, а не в словах, но этот подход, в отличие от даосского, отнюдь не отрицает необходимости вербально выраженного знания для социальной практики. Такое понятие является актуальным в связи с современным практическим поворотом в философском теоретизировании. Это хорошо демонстрирует опыт сравнения практики социального бытия в понимании Л. Витгенштейна, М. Хайдеггера и Конфуция.аа

Известно, что первая задача онтологии состоит в том, чтобы сформулировать методологически достоверные пути исследования природы истины. Однако проницательные суждения Конфуция относительно природы человека и его бытия облечены в форму бессистемных изречений. Поэтому исследователь данного вопроса Куанг Ли намечает методологические ориентиры их теоретизации посредством привлечения идей М. Хайдеггера и Л. Витгенштейна как парадигматических фигур современной философской методологии. Эта методология оказывается созвучной с отечественной синологической компаративистикой (Е.А. Торчинов, М.Я. Корнеев, А.И. Кобзев, Е.В. Середкина), в которой подчеркивается, что философская методология М. Хайдеггера, оказывается полезной для понимания сущности природы человека в китайской философии.

Если для М. Хайдеггера бытие-в-мире необходимо влечет бытие-с-другими, то в конфуцианстве бытие-в-мире подразумевает недифференцированность аутентичного я от бытия-вместе-с-другими. Далее, хайдеггеровский термин Dasein обладает важным философским свойством универсальности, обозначая такие условия человеческого существования, которые соединяют людей на основе взаимного согласия и сотрудничества, которому учит Конфуций:Чего вы не желаете, чтобы другие сделали с вами, не делайте этого с ними .

Смысл взаимности, который созвучен с конфуцианским смыслом почтительности, требует лставить себя на место другого. Для М. Хайдеггера, как и для Конфуция, мир есть система социальных ролей человеческих существ, потому что Dasein, как конкретное бытие-в-мире индивида в связи с другими социальными существами всегда существует в лобласти значений социального мира и требует от личности осознанной осмотрительности или практической мудрости.а а

Положение М. Хайдеггера, согласно которому лвзгляды (понимание) приобретаются посредством социальной практики созвучно с взглядом Л. Витгенштейна, в соответствии с которым лследование правилу является практикой.. В этом отношении, как для М. Хайдеггера, так и для Л. Витгенштейна понимание есть предмет знания-как, а не знания-что.

Одним из вопросов, затрудняющих полноценный философский диалог между Западом и Востоком, является устойчивое представление об отсутствии в китайской философии современной эпистемологии морального сознания, например, различения смысла и референции в конфуцианском способе речеизъяснения и образе мысли.аа

У Конфуция лзнать человеческую личность (чжи жэнь), лзнать ритуалы (чжи ли) и лзнать язык (чжи янь) в его понимании слова лзнать (чжи) подразумевают референциально-онтологическую реальность людей, ритуалов, и языка, данных в пространстве концептуального восприятия. Это наблюдение неотделимо от ощущения единства с природой и другими людьми, чувства и мысли которых являются критерием истинности чувств и мыслей личности. Наконец, знание есть начало, но не конец мудрой жизни, которая требует самопознания личности как побудительной синергии самосовершенствования. Для Конфуция это означает единство теории и практики, корреспонденцию истины и ее выражения в языке, критерием которой является метод лисправления имен, и на его основе творение новых горизонтов морального самосовершенствования.аа

Указанные эпистемологические правила позволяют увидеть специфику природы смысла и референции имен (минь) и реалий (ши), где минь означает акт референции или именование, а ши - предмет референции. Если минь или акт референции оказывается безрезультатным, то необходимо создать соответствующий предмет референции. С другой стороны, ши также должно будет изменить себя, чтобы удовлетворить вызов со стороны минь.

Следовательно, человеческое понимание является как онтологическим, так и герменевтическим, а человеческое знание и человеческая система методов и критериев знания являются онтологически и герменевтически первичными в китайской и производными в западной эпистемологической традиции.

Опыт сравнительной характеристики онтолого-метафизических и эпистемологических концепций Конфуция, М. Хайдеггера и Л. Витгенштейна подтверждает вывод, что критика других культур, справедливая для западной языковой игры, будет относительно неверной с точки зрения восточной языковой игры, потому что некоторые вещи определенно истинны, хотя, безусловно, можно это утверждать, если имеется соответствующий язык. Но что должно лежать в основе этого языка? Ответ Л. Витгенштейна и Конфуция сводится к одному слову: доверие. Наши языковые игры основываются не на доказательстве и не на разуме, но в конечном итоге на непосредственной или интуитивной (в случае Конфуция) достоверности.

Это не означает, что Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер и Конфуций полностью освобождают язык от теоретического критицизма. Глубинный смысл сравнительных характеристик этих великих лучителей мудрости состоит в том, чтобы заставить мыслителя остановиться и подумать, когда можно оспаривать философские языковые игры, которые не принадлежат к нашей культуре, а когда мы не можем этого делать.

Более того, существующие противоречивые толкования понятия лкультура должны быть узаконены: поскольку существуют новые способы бытия культуры и различаются устойчивые традиции, в которых лкультура конституируется поЦразному, то имеются и различные описания феноменов, подпадающих под это понятие. Вот почему окончательное решение вопроса об онтологической и эпистемологической соизмеримости западной и восточной традиций требует продолжения диалога.

Во второй главе лМораль как мудрый образ действий мораль характеризуется как риторика блага, а также рассматриваются перспективы построения основ возможной в будущем глобальной философии.

В первом параграфе Мораль как риторика блага автор отмечает, что тематика современной философии гуманитарных наук включает выяснение методологической роли концепта лмудрость в проектируемой глобальной философии, ориентированной на создание гуманно-творческого образа мыслей и действий.

Хотя анализ мудрости имеет долгую и почетную историю, дефинирование мудрости как идеального образа мыслей, никак не связанного с неидеальной повседневностью, привело к потере философами интереса к этому концепту. Лингвистический поворот в современной философии был осознанием того, что мудрость, как понимал уже Конфуций, представляет собой единство рефлексии, обучения и опытности, и обнаруживается она не в интроспекции, а в речевой коммуникации.

В этом отношении Конфуций представляется парадигматической фигурой, изучение мыслей и изречений которого хорошо описывается компаративной риторикой. Подтверждением этого является риторика морали Конфуция и ее анализ средствами корпусной лингвистики, выполненный философским синологом Хуэйлин Дином. Эта методика позволила ему подчеркнуть высокий стиль изречений Конфуция и парадигмальность его личности как великого философа-ритора. В Китае Лунь юй принадлежит к самым влиятельным трактатам по классической китайской риторике и имеет значительную комментаторскую литературу.

Однако заслуга Хуэйлин дина состоит в том, что посредством статистического анализа текста Лунь юя он доказал, что понятие жэнь является кардинальной добродетелью в теории Конфуция, и что оно тематизирует содержание изречений Конфуция по трем категориям: дефиниция жэнь, функции жэнь и возможные пути воспитания жэнь. Практическое воплощение жэнь в образе мыслей и действий исторических мудрецов и героев далеко от идеала жэнь. Поэтому Конфуций сосредотачивается на возможных способах воспитания жэнь, а не на предложении специальных дефиниций жэнь, определяя данную добродетель по-разному, когда он говорит с людьми или дает характеристики разным людям.а

Риторико-корпусный анализ показывает, что изречения Конфуция и его преемников относятся к перфекционистской этике добродетели, потому что подобная этика отличается своим интересом к добродетельным свойствам характера, полноценной жизни и конкретным модусам этического дискурса. Эти три фактора взаимосвязаны, так как полноценная жизнь невозможна без любовно-творческого отношения к жизни и ее отражения в этических оборотах речи, побуждающих к соответствующим поступкам. аа

Появляется возможность сравнительного анализа некоторых из достоинств, которые принадлежат конфуцианским понятиям жуцзя (благородный человек): жэнь (человечностьЦгуманность), сяо (сыновнее благочестие), и (справедливость), или (действие согласно церемониальному ритуалу или более общему правилу).

В целом установлено, что способы доказательства от частного случая рассуждения в конфуцианстве параллельны аристотелевскому понятию фронезиса или практической мудрости, которая зависит, прежде всего, от житейского опыта. Парадигматическим в этом отношении является учение Аристотеля о середине как мере добродетели.

Однако эти сходства сосуществуют с принципиальными различиями, потому что в греческой этике добродетельной жизни нет места центральному положению семьи, которая отводится ей в конфуцианской концепции добродетельной жизни. Причины этого заключается в конфуцианской оценке семьи как первостепенной формы нравственной социализации.

Другой отличительной особенностью конфуцианской этики является эстетическая составляющая добродетельной жизни, например, не только почтительное, но и изящное обращение с родителями.

Все эти отличительные особенности раскрывают богатство психологии морали, в частности роль побудительного мотива в моральном действии, и волевых решений в добродетельной жизни.

Центральной проблемой компаративистской синологической этики является вопрос о существовании у китайских мыслителей лэтики в западном смысле этого слова. Этот вопрос оказывается принципиально важным, так как некоторые теоретики этики связывают содержание этого понятия с узкой группой существенных и отличительных признаков, присущих моральной философии И. Канта с его верой в существование универсального морального закона, заложенного в природе человека, и отсутствие соответствующего понятия в китайской этике. При таком противопоставлении оказывается, что у конфуцианцев есть этика добродетельного образа жизни, но отсутствует понятие нравственности или морали. Такой вывод возможен, только если различать мораль как способ поведения в обществе и мораль как способ освобождения от морального гнета общества.

Другое принципиальное различие вытекает из абсолютизации в западной этике не отчуждаемости прав и свобод личности. У конфуцианцев отсутствует соответствующее понятие, поскольку для них этический долг перед другими и свобода этического бытия личности неразрывно связаны друг с другом, а защита прав личности средствами общественной морали может быть эффективнее, чем правовая защита также потому, что она смягчает социальное неравенство и несправедливость.

Это свидетельствует в пользу возможной совместимости китайской и западной этик, но не устраняет все существенные различия между ними по предмету прав личности и невозможности совместить разнообразные ценности в одном этическом идеале. Так, либерализм западной этики, например, в отношении прав сексуальных меньшинств недопустим с конфуцианской точки зрения.а

Компаративистская этика, таким образом, демонстрирует трудности приведения восточной и западной этических традиций к общему идеальному знаменателю, а попытки поиска такого знаменателя ведут к упрощению представлений о данных моральных традициях. Однако этот факт не может заслонить важность преодоления асимметрии китайской и западной этических традиций в свете потребности создания адекватной теоретической этики.

В истории китайской философии метафизике принадлежит выдающаяся роль атеоретической формы морального реализма, согласно которому личностное бытие интегрировано в натурфилософское представление природы как динамического процесса непрерывных изменений или лперемен. Согласно этому взгляду цель бытия можно понимать как возникновение и реализацию полного потенциала духовного и материального развития природы. Применительно к индивиду эта идея самореализации означает развитие познавательных способностей и морального совершенствования.а

Но в современных западных метаэтических дискуссиях метафизика утратила значимость, и это привело к развитию морального скептицизма и даже морального нигилизма, как невозможности познания и обоснования феномена нравственности. Однако полноценный и объективный кросскультурный диалог требует адаптации тематики национальных традиций для проектирования более действенной моральной философии в будущем.а

Во втором параграфе Конфуций и возможная глобальная философия аргументируется, что потенциальная глобальная философия должна быть единством теоретически дифференцированных измерений, таких как персональное, социальное, национальное, интернациональное и собственно глобальное. Сегодня человечество страдает от многочисленных угроз: терроризм, популяционный взрыв, игнорирование прав человека, экономическое неравенство, расовая дискриминация, религиозная нетерпимость, социальная несправедливость, экологический дисбаланс, угнетение слабых, и так далее.

Эти глобальные темы риска инициируют исследования и разработку принципов радикальной глобальной философии (прежде всего глобальной этики), которые должны помочь людям осознать их роли и обязанности в глобальном мире. Данные убеждения предполагают переосмысление роли и идеалов специалистов в области образования, обязанности ученых, философов и политиков, пропаганду нравственных ценностей, таких как ненасилие, толерантность, любовь, и шире гуманизм.

Глобальная философия является высшим идеалом мудрости, поэтому чтобы познать реальные способы ее постижения, необходимо, прежде всего, скорректировать доминирующую тенденцию понимания философии только как поля нигилистической критики и отказа от национальных философий, хотя глобальный взгляд подтверждает наличие конфликта этнических философий. Глобальная философия призвана преодолеть этот конфликт, не отрицая, при этом, значимость национальных локальных философий. Исследования данной проблематики ведутся в рамках философской компаративистики, сравнительного анализа восточной и западной культур и проекта создания макроэтики и мировой философии. Однако этим исследованиям не хватает сбалансированности вследствие недостаточной исследованности восточной традиции.

Мировую (или глобальную) философию следует понимать в единстве теоретически дифференцированных элементов, таких как персональная или ментальная философия, то есть внутреннее состояние уравновешенности и спокойствия, и социальная философия, то есть состояние социальной справедливости и нравственного прогресса. Философия на национальном уровне олицетворяет национальное состояние стабильности, прогресс и свободу от гражданского беспорядка. Интернациональная философия - это философия глобальная, стремящаяся поддерживать вечные ценности человечества, например, добро, мир, любовь. Она должна быть глобальной, потому что является стратегией выживания современного человечества. Ментальная философия раскрывает состояние непоколебимого покоя и самообладания, которое достигается благодаря воспитанию таких добродетелей как дружелюбие, сострадание, милосердие, умеренность, скромность, прощение, ненасилие, толерантность, любовь. Большинство этих добродетелей подразумевают, что философия совершенствует личность, делает ее мудрой и освобождает от эгоизма.

Формирование мудрости, как индивидуальной, так и коллективной, предусматривает интеграцию знания и ценностей (включая этику). XXI век должен руководствоваться самым эффективным и прогрессивным знанием, для того чтобы человечество имело возможность прогнозировать будущее. Вследствие этого, актуальная мудрость представляет собой всестороннее понимание, предполагающее социальное согласие и эмпатию к другим во всем мире. В настоящее время людям необходимо преодолеть заданные рамки интервала лздесь и теперь, выйти за пределы эгоцентрических перспектив жизни и обратиться к воссозданию гармонии с природой и человечеством в целом.

В современной переоценке мирового значения философии Конфуция новацией стало возрождение его идей в материковом Китае и построение диалога между учеными конфуцианской и христианской традиций. Наблюдаемые здесь сближения и расхождения заслуживают особого внимания, которое продемонстрировано в фундаментальных трудах Е.А. Торчинова. а

В глобальном мире диалог философских культур усложнился в силу целого ряда причин. С взаимодействием культур разных традиций связаны и актуальные проявления фундаментальных проблем. Специфика решения этих проблем состоит в рамках систематического диалога культур, а не одной, пусть даже преуспевшей культуры. Но, для взаимопонимания и построения диалога недостаточно одной доброй воли, а необходима кросскультурная образованность (понимание культур других народов), которая включает в себя: осознание различий в идеях, обычаях, культурных традициях, присущих разным народам, способность увидеть общее и различное между разнообразными культурами и взглянуть на культуру собственного сообщества глазами других народов. Взаимообмен идеями между философами помогает расширить область философии и привести к дальнейшей интеграции идей. Это относится, прежде всего, к дискуссиям о методологии, метафизике и практической философии.

По нашему убеждению, интрафилософский подход более продуктивен, нежели интерфилософский. Хотя последний часто противопоставляет одну традицию другой, первый придерживается своей традиции и пытается адаптировать мудрость другой традиции. Главное различие между этими подходами в том, что интерфилософский подход склонен рассматривать традицию как отчасти статическую, черты которой остаются неизменными в течение веков. Когда обнаруживаются другие черты, то полагают, что они представляют собой исключения, или что они являются искусственными продуктами смешения компонентов, заимствованных из других традиций.

С неоконфуцианской точки зрения, наука и демократия являются ценными, но ограниченными достижениями современного Запада и требуется воспитание гармоничных личностей (например, ориентируясь на идеал благородного человека Конфуция).

В настоящее время, когда прежние ценностные установки уже не способны найти адекватные решения возникающих проблем, необходимо переосмысление традиций, с целью актуализации бесценного опыта предков. Философия Конфуция вполне может стать одной из поведенческих стратегий в условиях глобализации.

Максимальную актуальность конфуцианской доктрине придает трансляция традиции словом и делом - это фактически творческий акт коммуникации, то есть конфуцианство базируется на том, что доминирующей характеристикой наивысших человеческих достижений является социальность. Индикатором самоусовершенствования становится способность свободно соотнести себя с обществом, что предполагает гуманное отношение к человеку и обществу в целом.

Таким образом, методологические проблемы не могут быть отделены от проблем метафизических. Остаться на уровне феноменов может только научное знание с более высоким или низким уровнем вероятности. Если знание относится к уровню эмпирических наук, то метафизика относится к более высокому или иному уровню, ее можно отнести к мудрости. Мудрость определенно не является анти-интеллектом или анти-разумом. Это подтверждается статьей профессора философии Пекинского университета Чен Лая Исследование китайской философии: вызовы начала XXI столетия, переведенная на русский язык автором диссертации и помещенная в Приложении к настоящему исследованию.аа

В Заключении подводятся общие итоги исследования, формулируются выводы, намечаются перспективы дальнейших изысканий по теме.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в следующих публикациях автора:

Публикации в изданиях, входящих в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук:

1. Фахрудинова Э.Р. Конфуций и проект лглобальная этика // Известия Саратовского университета. Серия Философия. Психология. Педагогика. Выпуск 2, том 10. - Саратов: Изд-во Саратовского государственного университета, 2010. - С. 55-58.

2. Фахрудинова Э.Р. Кросскультурный диалог в глобальном мире: философско-компаративистский анализ // Известия Саратовского университета. Серия Философия. Психология. Педагогика. Выпуск 3, том 11. - Саратов: Изд-во Саратовского государственного университета, 2011. - С. 16-19.

3. Фахрудинова Э.Р. Онтологическая дополнительность концепций личности Конфуция и М. Хайдеггера // Вестник Волгоградского университета. Серия 7. Философия. Социология и социальные отношения. №3. - Изд-во Волгоградского государственного университета, 2011. - С. 80-84.

В других научных изданиях:

4. Фахрудинова Э.Р. Социальная этика Конфуция и феномен глобализации // Социально-экономические проблемы России и ее место в мире. - Саратов: Изд-во Саратовского государственного социально-экономического университета, 2008. - С. 74-77.

5. Фахрудинова Э.Р. Сократ и Конфуций как идеологи современности // Культура, наука, человек в постсовременном обществе. - Саратов: Изд-во Наука, 2009. - С. 45Ц49.

6. Фахрудинова Э.Р. Этико-философские системы Конфуция и Сократа в эпоху глобализации // Жизненный мир философа в эпоху глобализации. - Саратов: Изд. Центр Наука, 2009. - С. 201Ц206.

7. Фахрудинова Э.Р. Концептуальные основания философии Конфуция // Инновационное общество - новая историческая эпоха цивилизационного развития. Том 2. Часть 1. - Саратов: Изд. Центр Наука, 2009. - С. 115-119.

8. Фахрудинова Э.Р. Познание как совершенствование в философии Конфуция // Общество знаний в XXI веке. - Саратов: Изд. Центр Наука, 2010. - С. 31-34.

9. Фахрудинова Э.Р. Конфуций и Сократ: опыт философской компаративистики // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010. - С. 32-35.

10. Фахрудинова Э.Р. Логика и язык в философии Конфуция // Мир человека: нормативное измерение-2. - Саратов: Изд-во ГОУ ВПО Саратовская государственная академия права, 2010. - С. 274-278.

11. Фахрудинова Э.Р. Конфуцианство как модель жизненного пути современного поколения в глобальном мире // Мировоззренческие и поведенческие стратегии социализации молодежи в глобальном мире. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2010. - С. 94-96.

12. Фахрудинова Э.Р. Экологический и глобальный гуманизм в философии Конфуция // Общество и человек в стратегиях инновационного развития. - Саратов: Изд-во КУБиК, 2010. - С. 137-140.

13. Фахрудинова Э.Р. Современная историография Конфуцианства // Научно-образовательный журнал Цивилизация и человек. - Саратов: Изд-во КУБиК, №2, 2010. - С. 145-148.

14. Фахрудинова Э.Р. Этическая система Конфуция: традиции и перспективы // Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы./ Под ред. В.Ю. Перова, Д.А. Гусева. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2010. - С. 109-113.

15. Фахрудинова Э.Р. Конфуцианские тенденции в контексте диалога философских культур // Диалог философских культур: Россия-Восток-Запад. / Под ред. проф. А. С. Колесникова. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2011. - С. 142Ц146.

16. Фахрудинова Э.Р. Конфуций и М. Вебер о социальной природе морали: компаративистский анализ // Научно-образовательное пространство университета в XXI веке. - Саратов: Изд-во Саратовский источник, 2011. - С.131-135.

17. Фахрудинова Э.Р. Проблема метафизической и эпистемологической соизмеримости китайской и западной традиций // Научно-образовательный журнал Цивилизация и человек. - Саратов: Изд-во КУБиК, №3, 2011. - С. 92-94.

18. Фахрудинова Э.Р. Запад и Восток: социокультурные проблемы межцивилизационного взаимодействия // Научно-образовательный журнал Цивилизация и человек. - Саратов: Изд-во КУБиК, №3, 2011. - С. 55-57.

19. Фахрудинова Э.Р. Этическая система конфуцианства в стратегии безопасного развития современных цивилизаций // Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы./ Под ред. В.Ю. Перова, Д.А. Гусева. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2011. - С. 73-79.

20. Фахрудинова Э.Р. Ценностные миры Запада и Востока: компаративный горизонт // Ценностные миры в современной философии: компаративный горизонт. / Под ред. проф. А. С. Колесникова. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2012. - С. 149Ц154.

21. Фахрудинова Э.Р. Конфуцианские ценности в стратегии мирного урегулирования межцивилизационных конфликтов // Ценности, риски, коммуникации в изменяющемся мире. - Саратов, 2012. - С. 117-122.

22. Фахрудинова Э.Р. Человек в аксиологическом измерении этико-философской системы конфуцианства. // Россия в глобальном мире: онтологические основания и проблемы идентичности. / Под ред. проф., д.ф.н. М.О. Орлова. - Саратов: И - Наука, 2012. - С. 61-67.

Колесников А.С. Становление мировой философии в условиях постглобализации // Диалог философских культур: РоссияЦВостокЦЗапад. - СанктЦПетербург, СанктЦПетербургское философское общество, 2011. - С. 11.

Луньюй // Классическое конфуцианство: переводы, статьи, комментарии А. Мартынова, И. Зограф. В 2 т. Т. 1. - СПб.: Нева - М: Олма-Пресс, 2000.

Ломанов А.В. Конфуцианская философия в США // Китай, китайская цивилизация и мир: История, современность, перспективы. Ч. 1. - М., 1995.

аГоловачева Л.И. Цивилизация, Конфуций и будущее Китая // Проблемы Дальнего Востока, 1996. - №1. - С. 111-122; Переломов Л.С., Ломанов А.В. XXI в. - век Китая, век конфуцианства? // Проблемы дальнего востока, 1998. - № 3. - С. 123-129.

Кобзев А.И. Особенности философской и научной методологии в традиционном Китае // Этика и ритуал в традиционном Китае. Сборник статей. - М.: Наука, 1988. - С. 17-55.

Корнеев М.Я. Зарубежная сравнительная философия XX века: проблема концептуализации // Размышления о философии на перекрестке второго и третьего тысячелетий. - СПб: Санкт-петербургское философское общество, 2002. - С. 13-27.

Колесников А.С. Философская компаративистика. Восток-Запад: Учебное пособие. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004.

Торчинов Е.А., Корнеев М.Я. Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

Середкина Е.В. Проблема языка, слова и письменности в конфуцианстве и философии М. Хайдеггера: философско-компаративистский подход // Формирование гуманитарной среды и внеучебная работа в вузе, техникуме, школе. - Пермь, 2004. - Т. 1. - С. 131-133.

Лунь юй, 7.1.

См.: Kelly J. Three kinds of Confucian scholarship. // Journal of Chinese Philosophy, 2006. - Vol. 6. - №1. - P. 129.

Лунь юй, 20.3.

The Doctrine of the Mean. // A Source Book in Chinese Philosophy. Translated by Wing-tsit Chan. - Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1963. - Р. 101.

Авторефераты по темам >> Разные специальности - [часть 1] [часть 2]

Blog

Проблема мудрости и морали в философии Конфуция